Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
Стиль написания хороший, но бардак у автора в голове на нечитаемо, когда он начинает сочинять за политику. Трояк ставлю, но читать дальше не буду. С чего Ленину, социалистам, эссерам любить монархию и терпеть черносотенцев,убивавших их и устраивающие погромы? Не надо путать с ворьём сейчас с декорациями государства и парламента, где мошенники на доверии изображают партии. Для ликбеза: Партии были придуманы ещё в древнем Риме для
подробнее ...
уничтожения демократии и захвата власти. Ну например очень трудно обмануть и подкупить 1000 независимых депутатов и заткнуть им право выступить перед парламентом и народом. Взяточники предлагают депутатам создать объедение под разным предлогом и открыто платить взятки депутатам в обмен на распоряжение их голосами лидером объедения, так и создались партии. Как развалить партию, не желающую продаваться и созданная специально под захват власти конкретным лидером партии? Для популярности партия набирает много разных людей и спонсоров. Как говорят украинцы, один украинец в лесу -партизан, два -партизанский отряд, три -партизанский отряд с предателем. Где делят деньги и власть всегда есть недовольные. "спонсоры" не довольные работой лидера партии, на ходят конкурента в партии и деньгами создают другой полюс силы и партию разрывает или идёт смена лидера. Всё просто, монархисты, монополисты и прочие узурпаторы власти ещё в древнем Риме придумали как из Республики сделать свою империю. Лохам хлеба и зрелищ, и врага для страха. Мошенникам на доверии плата за обман лохов. Вместо 1000 независимых депутатов узурпаторы власти договариваются с 2-5 лидерами крупнейших объединений депутатов. То есть рушится надёжность системы на два порядка. С точки зрения науки АСУ (автоматические системы управления) для контроля любого процесса должна быть обратная связь выхода с входом. То есть у каждого депутата должны быть конкретные избиратели, могущие отозвать свои именные голоса. Не именные бюллетени, не позволяют обманутому избирателю предъявить мошеннику претензии за обман. В нашей стране, как и во многих странах по сути нет рабочей демократической системы управления страной и нет вооруженной силы у народа для контроля власть держащих. По сути, у нас не больше прав, чем у крепостных и защитить себя мы не можем. Есть только воровской лохотрон "Честные выборы" и частные ЧВК бандитов типа "Царские волки", которые ненавидят реальных республиканцев и режут их в тихую по чёрному. А где их лучше резать, разумеется ДНР и ЛНР. Я думаю конфликт на Украине, как и прочие конфликты с 1991 года на всей территории бывшей СССР спланированы хозяевами МВФ, их международными институтами о России с цифровыми моделями нашей экономики и колониальной администрацией в кремле, за наши ресурсы и капиталы. Колониальная система МВФ в России, введённая Гайдаром в 1991 году вместо программы "500 дней" проста и функционально напоминает ведро с двумя большими дырками: Первая дыра - это запрет делать рубль средством накопления капитала и постоянным эквивалентом товара и снижать инфляцию в среднем менее 15% от ВВП в год для тотального вывоза капитала (перевод в фантики МВФ), постоянного грабежа всех рублевых средств граждан банками через валютные операции, скупка всего в России за фантики МВФ. Один только вывоз ресурсов за фантики без учёта вывоза капитала и взносов стабфонд МВФ при Путине с 2012 года превышает весь импорт в Россию на 199 млрд. дол. - то есть просто даром, при этом объём вывоза ресурсов бьёт новые рекорды. Весь залотой запас США тогда оценивался в 320 млрд. долларов. После моей критики на форум президента. С 2013 года Росстат стал скрывать реальные показатели Дефлятора ВВП, указывавший до этого реальную инфляцию в России. Для того, что бы быть реальным гражданином любой Республики, не надо иметь доброго хозяина, а надо иметь в шкафу комплект обмундирования и оружия сил местной самообороны граждан, и тогда любой чиновник подумает дважды, а стоит ли нарушать ваши законные права, а не как у нас - обобрать вас до нитки. Вторая дыра: Колониальная налоговая система, не дающая исполнять главную экономический задачу государства по предостовлению конкурентных преимуществ расширению и ввозу промышленности над импортом товаров. Например Китай поставил высокие заградительные налоги в виде НДС и т.д. на ввоз импорта, но может полностью освободить от налогов местное совместное предприятие частично или полностью, если прибыль вкладывается в расширение производства. Причем предприятия там делятся на 3 типа: государственные, общественные и частные. Самые низкие налоги у совместных государственных предприятий (гос более 50%). В Китай не выгодно вести товар, туда ввозят производства с соответствующими технологиями практически бесплатно. Посетив консульство Китая в 1992 году, я с удивлением узнал, что мониторы разных ведущих брендов Японии, Корей, Европы и США производят на одном заводе. И это Китаю досталось практически бесплатно, только благодаря налоговой системе. Наше правительство может неплохо жить при полном развале нашей экономики, торгуя только ресурсами. У колоний налогами облагают в первую очередь ресурсы, делая затраты максимальными, а фонд Заработной Платы минимальным, по этому наши предприятия не выдерживают конкуренции с теми странами, где налоги на ресурсы нет и даже датируются государством. Соответственно в этих странах в стоимости маленький расход на затраты и больший уровень на ЗП. При конкуренции гос система ещё будет получать прибыль, а наше колониальное уйдёт в минус- разорится. Гос и колониальной налоговой системы противоположные функции. Государство обеспечивает высокий уровень жизни своим гражданам. Колония имеет задачи увеличить вывоз ресурсов и снизить уровень потребления колонии в том числе и снижение численности населения до уровня необходимого для получения и вывоза ресурсов. То есть нас за наши добытые ресурсы физически уничтожают уже 33 года, скрывая убыль завозом жён с детьми (получением второго гражданства) таджиков и прочих не словянских соседних наций, ну и одновременно финансирую ультронационалистов для будущей гражданской войны между коренными и приезжими. Славянам получить гражданство у нас на порядок сложней. Это видят все, кто умеет пользоваться своими мозгами. Путину осталось повысить НДС до 28%, что бы получить 1992 год Гайдара. Гайдар, хоть и был мошенником, но всё же хоть на короткое время ввел квоты на вывоз нефтепродуктов, что сразу повысило их цену в 3 раза и только отмена квот спасла от дальнейшего повышения. Что бы повысить доходы от импорта нефти достаточно ввести квоты на вывоз, что бы вывоз ресурсов не превышал импорт товаров в Россию. Это тоже сломает колониальную систему. Если кто изучал АСУ, знает, что не стабильная система либо затухает, либо идёт в разнос. Поддерживать колониальную не стабильную систему 33 года в рабочем состоянии на порядок трудней, чем поддерживать стабильную. Её хозяева тратят кучу средств на постоянный контроль и стабилизацию от разрушения, да ещё требуется содержать целую армию охраны воров от бунта обворованных жителей колонии.
Оценку не ставлю. Обе книги я не смог читать более 20 минут каждую. Автор балдеет от официальной манерной речи царской дворни и видимо в этом смысл данных трудов. Да и там ГГ перерождается сам в себя для спасения своего поражения в Русско-Японскую. Согласитесь такой выбор ГГ для приключенческой фантастики уже скучноватый. Где я и где душонка царского дворового. Мне проще хлев у своей скотины вычистить, чем служить доверенным лицом царя
подробнее ...
по выносу его ночного горшка с пафосом и помпой. Потому как скотина своя. А их высокопарный флуд идёт только между дворни, других они уже за людей не считают. И им насрать как монарха зовут, лишь бы власть над нами получить. Стал с не той ноги, съездил по роже или послал в околоток выпороть и чувствуешь себя царьком, жизнь удалась? Мы из за войнами Сибирь с Дальним Востоком заселить не можем, экономически остаёмся колонией, а имперских феодальных амбиций у любого выше крыши. Всё кудато мечтают наши ресурсы сплавлять на сторону из общего кармана. Сами то почему освоить не можем? Я лично не понимаю стратегическую цель Русскоя-Японской войны. Зачем было встревать между Японией и Китаем? Это же их кротчайший торговый путь. Уж если охота было избежать поражение в историческом плане, то не связывались бы с постройкой Порт-Артура. Не потеряли бы пол Сахалина. Помогли бы аборигенам за их деньги построить ЖД, что бы и самим попользоваться, да и часть товаров пустить по ЖД через Россию.
Переписанная Википедия в области оружия, изредка перемежающаяся рассказами о том, как ГГ в одиночку, а потом вдвоем :) громил немецкие дивизии, попутно дирижируя случайно оказавшимися в кустах симфоническими оркестрами.
Гарри Владек еле влезал в свой «фольксваген», но был чересчур беден, чтобы обменять его на автомобиль попросторнее, — и бедность, по всему казалось, надолго. Он осторожно выжал тормоз («Главный цилиндр течёт, как решето, мистер Владек — толку менять одни накладки?» — но ремонт встал бы в сто двадцать восемь долларов, а где их взять?) и припарковался на ровном гравии парковочной площадки. Протиснулся в дверцу, — звонок доктора Николсона всё не давал покоя, — запер машину и прошёл в школу.
Родительский комитет Бингемской окружной школы для детей с особенностями развития собирался на первое в учебном году заседание. Из двадцати уже прибывших Владек знал только миссис Адлер, директрису — она же владелица школы. Вот с кем надо поговорить первым долгом. Удастся ли отозвать в сторонку? Сейчас миссис Адлер сидела через комнату за своим обшарпанным столом из золотого дуба, в ортопедическом кресле, вполголоса, но бойко перебрасываясь фразами с седой женщиной в светло-коричневом костюме — учительницей? Для матери ученика слишком уж в летах, — а впрочем, жена упоминала, что некоторым воспитанникам с виду двадцать и больше.
Полдевятого, родители ещё подъезжают. Школа была некогда большим загородным особняком, почти дворцом, и элегантные напоминания об этом бросались в глаза. Две развесистые люстры. Вычурная лепка — виноградная лоза — на штукатурке над подвесным потолком. Камин белого мрамора с розовыми прожилками — вот только взгляд, увы, тотчас цепляется за неуместные подставки для дров, слишком дешёвые и маленькие. Двойные раздвижные, из золотого дуба, двери в вестибюль. За ними неэстетичная огнеупорная лестница — сталь и бетон. Должно быть, для соответствия пожарным нормам пришлось сломать красивую деревянную.
Люди всё стекались — мужчины, женщины, реже пара. Кого эти пары оставляют сидеть с ребёнком? Подзаголовком на бланке школы значилось: «учебное заведение для детей с эмоциональными расстройствами и повреждениями мозга, способных учиться». Девятилетний Томас, сын Гарри — из первых, с расстройствами. Тихо завидуя, Гарри подумал: а вдруг с теми, у кого повреждён мозг, можно оставить любого более-менее грамотного взрослого? С Томасом нельзя. Выбраться с женой в ресторан или в кино не удавалось с тех пор, как сыну стукнуло два, и сегодня Маргарет держала оборону дома, — несомненно, сама не своя после звонка доктора Николсона, — а Гарри представлял семью на родительском комитете.
Свободных стульев оставалось всё меньше. Возле Гарри, в конце ряда, стояла молодая пара, выглядывая два смежных места.
— Давайте сюда, — сказал он. — Я подвинусь.
Женщина вежливо улыбнулась, мужчина поблагодарил. На сиденье впереди стояла пепельница, и Гарри осмелел, вытянул пачку сигарет, предложил — но оба не курили. Он всё-таки щёлкнул зажигалкой и прислушался к тому, что происходит вокруг.
Говорили все. Одна женщина спрашивала другую: «А что жёлчный пузырь? Будут удалять?» Плотный лысеющий мужчина втолковывал коротышке в пышных бакенбардах: «Ну, мой бухгалтер сказал, налоговый вычет можно оформить и в том случае, если школа для детей с психосоматикой, не только для психических. Надо это прояснить». Коротышка в ответ, уверенно: «Да-да, но достаточно письма врача: он рекомендует школу, пишет направление». Совсем молоденькая девушка, пылко: «Доктор Шилдс настроен оптимистично, миссис Клерман. Говорит, с тиреоидином достучаться до Джорджи будет легче. А потом…» Светло-кофейного цвета негр в гавайской рубашке расписывал пышной женщине: «На выходных был припадок так припадок, два шва на лице, сломал мою удочку в трёх местах». А та: «Им бывает так скучно. Моя панически боится цветных карандашей, и книжки-раскраски отпадают. Ну и что прикажете делать?»
Наконец Гарри представился:
— Владек. Я отец Томми. Он в начальной группе.
— Наш тоже. Его зовут Верн, ему шесть. Белокурый, как я. Видели, поди, — сказал мужчина.
Гарри не стал рыться в памяти. Два-три раза, когда Томми из школы забирал он, в суматохе и беготне дети были неотличимы. Куртки, косынки, шапки. Одна малышка всегда пряталась в подсобке, какой-то мальчик не хотел домой и цеплялся за учительницу.
— Да, да, — из вежливости сказал он.
Сосед представился сам, представил жену. Селия и Мюррей Логан. Гарри перегнулся через него пожать руку его жене, и та спросила:
— Вы ведь здесь недавно?
— Да. В этой школе Томми всего месяц. Переехали из Элмиры, чтобы было поближе. — Он замялся, потом добавил: — Томми девять, а почему в начальной группе — миссис Адлер думает, так ему будет легче освоиться.
Логан показал на загорелого мужчину в первом ряду:
— Вон тот, в очках, из Техаса. Понятно, с деньгами.
— Должно быть, хорошо там, в Техасе, — полувопросительно сказал Гарри.
Логан широко, но чуть натянуто улыбнулся.
— А как ваш сын? — спросил Гарри.
— Негодник мелкий. На прошлой неделе принёс ему очередную пластинку «Моя прекрасная леди», — заиграл до дыр, наверное, уже штук пять, — и он ходит-распевает: «прылестно, прылестно». Но хоть бы взглянул на кого!
— Мой не говорит, — признался Гарри.
Миссис Логан рассудительно сказала:
— Наш говорит. Сам с собой. С ним говорить — как со стенкой.
— Знакомо. И как, эта школа сильно помогла, э-э, Верну? — поинтересовался Гарри.
Мюррей Логан поджал губы.
— Я бы сказал, что да. Ночное недержание не проходит, но, с другой стороны, жить стало гораздо легче. Знаете, на серьёзный прорыв не надеешься, но изо дня в день, понемногу… Конечно, случаются и рецидивы.
Гарри кивнул, думая о семи годах рецидивов. А до того — два года росли беспокойство и замешательство.
— Миссис Адлер говорила, что, например, всплеск разрушительной ярости может указывать на застой в речевой терапии. Ребёнок борется с застоем, и энергия прорывается в каком-нибудь другом направлении.
— И это тоже, — сказал Логан, — но я про… О, начинают.
Владек кивнул, потушил сигарету и тут же рассеянно закурил другую. Сердце опять щемило. На некоторых родителях, на вид таких благополучных, недуг ребёнка словно ничуть не сказался. Разве у них не так же, как у него с Маргарет? Их с Маргарет давно, давно мало что радовало, а тут ещё доктор Николсон не отстаёт: дай и дай ему ответ! Владек заставил себя откинуться на спинку стула и притвориться таким же безмятежным, как те другие.
Миссис Адлер стучала по столу линейкой.
— Думаю, кто хотел — пришёл.
Она облокотилась о стол и подождала, пока все умолкнут. Маленького роста, смуглая, полная и на удивление миловидная, она совсем не походила на компетентного профессионала. И выглядела настолько несоответственно, что три месяца назад, когда переписка о переводе Томми увенчалась долгим путешествием из Элмиры на собеседование, Гарри пал духом. Он ожидал увидеть не то седую даму в очках без оправы, не то валькирию в белом халате, вроде медсестры, которая держала извивающегося, орущего Томми, ожидая, когда суппозиторий подействует и можно будет сделать первую электроэнцефалограмму, не то расхристанную старуху-мошенницу — кого угодно, но не эту хорошенькую молодую женщину. Ещё один тупик, подумал он тогда в отчаянии. Как бы не сотый. Сначала — «подождите, с возрастом пройдёт». Не проходит. Потом — «такова Божья воля, надо смириться». Но ты не хочешь. Потом даёшь прописанное лекарство три раза в день в течение трёх месяцев. Не помогает. Шестимесячная переписка с детской консультацией — только отписки и единственный загнанный врач, у которого ни на что нет времени. Потом, после четырёх тоскливых, слёзных недель самокопания, государственная вспомогательная школа, — и на тебе, в неё очередь на восемь лет вперёд. Потом частная школа закрытого типа — пять с половиной тысяч долларов в год, не считая медицинских услуг, и где взять такие деньжищи? И всё время кто-то тебя торопит, советует, как будто ты сам не понимаешь: «Поспеши! Сделай что-нибудь, пока ещё ранняя стадия! Это переломный возраст! Промедление смерти подобно!» А потом эта слабая на первый взгляд женщина — как сможет помочь она?
Очень скоро она показала, как. Расспросила Маргарет и Гарри, демонстрируя аналитический склад и ясность ума, повернулась к Томми, беснующемуся в той же комнате как дикий бык, и обратила буйство в игру. Через пять минут счастливый Томми экспериментировал с неубиваемой старой тумбой от фонографа «Виктрола», а миссис Адлер говорила Владекам: «Чудесного излечения не ждите. Чудес не бывает. Улучшения — дело другое. Думаю, мы сможем Томми помочь».
Вероятно, она и помогла, уныло подумал Владек. Помогла, как не удалось бы никому другому.
Между тем миссис Адлер кратко, но учтиво поприветствовала родителей, предложила остаться после заседания на кофе и перезнакомиться друг с другом и передала слово президенту родительского комитета, миссис Роуз, высокой, до времени седой и очень властной.
— Протоколы зачитывать не будем, — их пока нет, — так что сразу заслушаем отчёты подкомитетов. Что у нас с транспортом, мистер Бэр?
Вставшему было за шестьдесят. Все атрибуты успешного человека: костюм за четыре сотни, электронные наручные часы, массивный золотой перстень. Каково это, когда у тебя поздний отсталый ребёнок? — подумал Гарри.
С лёгким немецким акцентом Бэр сказал:
— Я посетил местный школьный совет, и там не идут навстречу. Мой юрист навёл справки. Дело в одном слове. По закону школьный совет может, вот это слово, может возместить родителям неполноценных детей их доставку в частные школы. Не должен, видите ли, а может. Со мной не юлили: мол, просто не хотим раскошеливаться. Думают, мы все здесь богачи.
Негромкий горький смех по залу.
— Тогда мы с юристом изложили своё дело на общем собрании совета — возмещение, школьный автобус, что угодно, чтобы хоть немного облегчить бремя. Отказ.
Он дёрнул плечами и остался стоять, глядя на миссис Роуз.
— Спасибо, мистер Бэр. У кого-нибудь есть предложения?
Одна женщина сердито выкрикнула:
— Взять их за жабры! Мы тоже избиратели!
Мужчина:
— Да, нужна огласка. Принцип изложен в законе яснее ясного: ребёнок одного налогоплательщика имеет те же права, что ребёнок другого. Напишем в газеты.
Мистер Бэр перебил:
— Секундочку. Письма в газеты вряд ли что дадут, но у меня есть агентство по связям с общественностью. Пусть ненадолго забудут про пищевую промышленность и поработают на школу. У них свои ноу-хау, свои наработки. Это такие волки́!
Предложение Бэра поставили на голосование и приняли единогласно, а Мюррей Логан между тем шептал Владеку:
— Занимается коноплёй, чесноком, майонезом. У него двенадцатилетняя дочь в очень плохом состоянии, которой миссис Адлер помогла в своём прежнем частном классе. Бэр и ещё два отца купили для неё это здание.
Пока Гарри Владек размышлял, каково это, когда тебе по карману здание школы для твоего ребёнка, представители подкомитетов продолжали отчитываться. Немного погодя речь, к ужасу Гарри, зашла о финансировании, и было решено провести вечеринку для сбора средств, с совместным посещением театра, на которую все супруги, у которых в школе ребёнок, должны продать «самое меньшее» десять мест рядом с оркестром за тридцать долларов каждое. Внесём-ка ясность сразу, подумал он и поднял руку.
— Меня зовут Гарри Владек, — представился он, когда ему дали слово, — и я тут недавно. И в школе, и в округе. Я работаю в большой страховой компании, и мне удалось добиться перевода сюда, чтобы мой мальчик мог ходить в эту школу. Но я ещё просто-напросто не знаю здесь никого, кто купит билеты по тридцать долларов. Это огромные деньги для моего круга.
Миссис Роуз возразила:
— Это огромные деньги для большинства из нас. Но вы сможете. Надо. Пусть вы обойдёте сто человек и девяносто откажутся, главное, чтобы согласились десять.
Сел он, уже прикидывая. Так, мистер Крайн в офисе. Холостяк, театрал. Устроить на работе вещевую лотерею, сплавить ещё два билета, а то и четыре. А потом есть тот агент по недвижимости, что продал им дом, юрист, удостоверявший сделку…
Ладно. Ему объясняли, что плата за обучение, хотя и далеко не символическая, — тысяча восемьсот долларов в год, — не покрывает расходы на ребёнка. Кому-то надо оплачивать логопеда, танцтерапевта, штатного психолога, приходящего психиатра и всех остальных, и с тем же успехом раскошелиться может Крайн. И юрист.
Полчаса спустя миссис Роуз посмотрела в список вопросов на повестке и вычеркнула очередной.
— Похоже, на сегодня всё. Супруги Перри привезли отличное печенье, и всем известно, что миссис Хау варит неземной кофе. Они в комнате начальной группы. Надеюсь, вы останетесь и познакомитесь друг с другом. Заседание окончено.
Не толкаясь, все потянулись к комнате, где Томми уже месяц проводил утро.
— Вон мисс Хэкетт, — мотнула головой Селия Логан.
Учительница начальной группы увидела их и подошла, улыбаясь. Прежде Гарри видел её только в похожей на палатку робе, защищающей от шоколадного молока, пальчиковой краски и внезапных струй из угла, от фонтана для игр. Без робы, в зелёном брючном костюме, она оказалась приятной дамой средних лет.
— Хорошо, что вы познакомились. Я хотела сказать вам, что ваши мальчики отлично ладят. Они составили комплот против остальных в группе. Верн таскает их игрушки и отдаёт Томми.
— Да ну?! — вскричал Логан.
— Да-да. Я думаю, он начинает завязывать отношения. А ещё, мистер Владек, Томми надолго вынимает палец изо рта. Сегодня утром вынимал как минимум пять раз, а ведь я ему и слова не говорила.
Гарри возбуждённо сказал:
— Мне уже казалось, что он стал сосать палец меньше. Вы не ошибаетесь?
— Конечно, нет. Ещё он нарисовал лицо. Другие сидят, рисуют, а он так сердито зырк, и я притворилась, что потянула у него бумагу. А он отобрал и раз — уже намазюкал что-то вроде лица в манере Пикассо. Я хотела отдать рисунок вам с миссис Владек, но Томми со своей обычной методичностью изорвал его на мелкие клочки.
— Жаль. Хотел бы я посмотреть, — сказал Владек.
— Это не последний. Думаю, ваши мальчики не потеряны. Есть серьёзная надежда на улучшение. — Она одарила улыбкой и Логанов. — Во второй половине дня я в частном порядке занимаюсь одним по-настоящему непростым случаем. Мальчику девять, как Томми. Всё бы ничего, но он думает, что его преследует Дональд Дак. Родители каким-то образом целых два года убеждали себя, что сын шутит, несмотря на три разбитых телевизора. Потом сходили к психиатру и ахнули. А сейчас извините, я хочу поговорить с миссис Адлер.
Логан тряхнул головой.
— Не так уж всё и плохо, Владек. Верн даёт что-то другому мальчишке! Как вам это?
— Это чудесно. — Его жена сияла.
— А тот другой мальчик? Бедняга. Когда я слышу о таком… И дочка Бэра. С девочками хуже — всё боишься, что кто-то их обидит, но наши мальчишки, Владек, наши мальчишки справятся. Вы слышали, что сказала мисс Хэкетт.
Гарри вдруг остро потянуло домой, к жене.
— Наверное, я не останусь на кофе — или это обязательно?
— Нет, нет, уходите в любое время.
— Мне ехать полчаса, — в оправдание сказал он и прошёл в двери из золотого дуба, мимо некрасивой, но огнеупорной лестницы, наружу.
По правде говоря, он хотел приехать домой, пока Маргарет не уснула, и рассказать ей про палец. Всего месяц — и такие подвижки. И лицо нарисовал. И мисс Хэкетт говорит, что…
Он встал посреди парковки. Доктор Николсон! Да и что именно сказала мисс Хэкетт? Возвращение к нормальной жизни? Нет. Исцеление? Нет. Улучшение, сказала она, но насколько?
Гарри закурил, развернулся и пошёл обратно. Протолкался через толпу родителей.
— Миссис Адлер, можно вас на минутку?
Она отошла с ним в сторону.
— Заседание удалось, правда, мистер Владек?
— Да, конечно. Я вот чего. Я должен принять решение. Не знаю, что делать, кого спросить. Вы очень мне поможете, если скажете, э-э, каковы перспективы Томми?
После секундной заминки она ответила вопросом на вопрос:
— Думаете, не отдать ли его в лечебницу?
— Нет. Не совсем. Я… ответьте же мне, миссис Адлер. Знаю, месяц — это не срок. Но станет ли Томми когда-нибудь как все?
По её лицу он прочёл, что она не впервые отвечает на такие вопросы и ненавидит это. Она терпеливо сказала:
— «Все» — это в том числе и ужасные люди, которые формально не считаются неполноценными. Наша цель — не чтобы Томми стал «как все». Наша цель — помочь ему стать самым лучшим, самым славным Томми Владеком, каким он только сможет.
— Да, но что потом? Ну, там, если Маргарет и я… если с нами что-нибудь случится?
Ей было больно.
— Никто не знает, мистер Владек, — сказала она мягко. — Надо надеяться. Но чудеса редки.
Маргарет не спала, дожидалась в маленькой гостиной нового маленького домика.
— Ну что? — спросил Гарри, как спрашивали, вернувшись домой, оба уже семь лет.
Несмотря на красные глаза, — верно, плакала, — ответила она спокойно:
— Более-менее. Мне пришлось прилечь с ним, иначе ни в какую не хотел укладываться. Но свою лечебную гадость принял без уговоров. Облизал ложку.
— Это хорошо.
Он рассказал про нарисованное лицо, про комплот с малышом Верном, про палец, и видел, что она обрадовалась. Но сказала она только:
— Доктор Николсон звонил опять.
— Я же запретил ему доставать тебя!
— Он меня не доставал, Гарри. Он был очень мил. Я пообещала, что ты ему перезвонишь.
— Уже одиннадцать. Позвоню ему утром.
— Нет, я обещала, что ты позвонишь сегодня же, хоть ночью. Он ждёт и сказал, чтобы ты не сомневался и звонил за его счёт.
— Зачем я вообще отвечал на его письмо? Сукин сын! — взорвался он. Потом извиняющимся тоном попросил: — Кофе можно? Я не стал дожидаться кофе в школе.
Она поставила воду греться сразу, как услышала подъезжающую машину, растворимый кофе уже был в чашке.
— Ты должен с ним поговорить, Гарри, — сказала она, наливая кипяток. — Ему надо знать сегодня же.
— «Знать сегодня же! Знать сегодня же!» — зло передразнил он и обжёг чашкой губы. — Что мне делать? Как принимать такие решения? Сегодня на работе я поднял трубку и позвонил штатному психологу, ответила его секретарша, и я соврал, что ошибся номером. Не знал, что ему сказать.
— Я не давлю на тебя, Гарри. Но ему надо знать.
Отставив чашку, он закурил пятидесятую за день сигарету. Маленькая гостиная — просто половинка кухни, отделённая перегородкой, хотя они даже между собой называли её гостиной — полнилась Томми. Свежая краска на стене, где Томми ободрал обои с чашками-ложками. Защёлка с защитой от Томми на печке. Сиденье одного кухонного стула не в цвет остальным — Томми методично выскабливал его стеблем ложки.
Гарри сказал:
— Мама посоветовала бы поговорить со священником. Может, и стоит. Но мы и в церковь здесь ещё не ходили.
Маргарет села и взяла одну из его сигарет. Маргарет, Маргарет. Всё ещё хороша. С тех пор, как родился Томми, не прибавила в весе, хотя обыкновенно выглядела усталой. Она сказала, осторожно, но без обиняков:
— У нас был уговор, Гарри. Ты сказал, что поговоришь с миссис Адлер, и ты поговорил. Если она не пообещает, что Томми когда-нибудь станет нормальным, мы условились связаться с доктором Николсоном. Понимаю, тебе тяжело, а от меня мало проку. Но я не знаю, что делать, и решить должен ты.
Гарри тоскливо и нежно посмотрел на жену, и тут проснулся телефон. Звонил, конечно, доктор Николсон.
— Я ещё не решил, — с ходу сказал Гарри. — Не торопите меня, доктор.
Далёкий голос был спокойным и уверенным.
— Не я вас тороплю, мистер Владек. Сердце того мальчика час назад отказало. Вот откуда вся эта спешка.
— Он умер, что ли?! — вскричал Гарри.
— Он подключён к аппарату «сердце-лёгкие». Сможем удерживать его по меньшей мере восемнадцать часов, возможно, сутки. Волны на осциллографе очень хорошие. Гистосовместимость с вашим мальчиком удовлетворительная. Даже лучше, чем удовлетворительная. Утром, в шесть пятнадцать, из аэропорта Джона Кеннеди летит рейс. Я забронировал места для вас с женой и Томми. В аэропорту вас встретят. Сюда доберётесь к полудню. Время ещё будет, но в обрез, мистер Владек. Слово за вами.
Гарри зло крикнул:
— Я не могу такое решать! Неужто вы не понимаете?!
— Я всё понимаю, мистер Владек, — сказал отдалённый голос и, вот странно, Владеку показалось, что доктор и вправду понимает. — Предлагаю вот что. Не хотите просто прилететь и взглянуть на того мальчика, поговорить с его родителями? Они считают, что в долгу перед вами уже за то, что вы зашли так далеко, и хотят сказать спасибо.
— О нет!
Доктор продолжал:
— Они хотят только, чтобы их мальчик жил. Только и всего. Они передадут ребёнка — вашего и их — на ваше попечение. Он замечательный мальчик, мистер Владек. Ему восемь. Он бегло читает. Делает модели самолётов. Они разрешили ему кататься на велосипеде, поскольку он был благоразумным и ответственным, и то, что грузовик вылетел на тротуар — не их вина.
Гарри весь дрожал.
— Это похоже на взятку, — обвиняюще сказал он. — Вы будто предлагаете обменять Томми на кого-то поумнее и получше.
— Я ничего такого не имел в виду, мистер Владек. Просто хотел, чтобы вы поняли, какого мальчика можете спасти.
— Но удастся ли операция? Вы даже этого не знаете!
— Да, — согласился доктор. — Не наверняка. Мы работали с животными, даже приматами, с человеческими трупами и с двумя умирающими, но вы правы, в здоровое тело ещё не пересаживали. Я показывал вам всю документацию, мистер Владек. Мы с вашим врачом прошлись по ней, когда впервые заговорили о такой возможности, пять месяцев назад. За пять месяцев это первый случай, когда совместимость такая хорошая и есть явная надежда на успех, но вы правы, не факт, что операция удастся. Но хотите верьте, хотите нет — я думаю, всё получится. А наверняка вам не скажет никто.
Маргарет вышла из кухни, но по резанувшему слух щелчку динамика Владек понял: жена в спальне, у параллельного телефона. Наконец сказал:
— Не могу ответить прямо сейчас, доктор. Перезвоню через полчаса. Это всё, что я пока обещаю.
— Отлично, мистер Владек. Жду.
Гарри сел и допил кофе. Чтобы устроиться в мире, надо быть экспертом во всём. Что он знает о пересадке мозга? В каком-то смысле — много. Знает, что хирургически это несложно, трудность в отторжении тканей, но доктор Николсон считает, что это победил. Все врачи, с кем Гарри говорил, — а он успел пообщаться с семью врачами, — соглашались, что медицина, вероятно, уже развита достаточно. И каждый предусмотрительно замыкался, когда речь заходила о том, этично ли это. Решать ему, не им, говорили все они, порой одним своим молчанием. Но кто он такой, чтобы решать?
В дверях возникла Маргарет.
— Гарри. Пойдём наверх, посмотрим на Томми.
Он резко осведомился:
— И что, после этого мне будет легче убить сына?
— Мы уже обсуждали это, Гарри, и сошлись на том, что это не убийство. Я просто подумала… Томми должен быть с нами, когда мы решаем, даже если не знает, что.
При свете ночника они встали рядом с большой кроваткой со стенками, в которой спал сын. Длинные светлые ресницы на пухлых щеках, губы бантиком, большой палец — во рту. Чтение. Авиамоделирование. Езда на велосипеде. На другой чаше весов — быстрый набросок лица и редкие, драгоценные, бурные, нещадные шквалы поцелуев.
Владек простоял там все полчаса, а потом, как обещал, прошёл в кухню к телефону и набрал номер.
Последние комментарии
3 часов 33 минут назад
3 часов 41 минут назад
4 часов 9 минут назад
4 часов 13 минут назад
4 часов 14 минут назад
4 часов 21 минут назад