Меч Баа Ци [Алексей Тырышкин] (fb2) читать онлайн

Меч Баа Ци

Глава 1. Встреча в тайге

Дед Федор возвращался верхом на старом жеребце с неудачной охоты. Медленно шагал усталый конь, впустую весь день проходивший, пока его наездник искал добычу по алтайским горам.

Старик ехал и качал головой — что-то давненько не было такого, чтобы он не смог заприметить — не то что добыть, какую-нибудь живность. И лес весь притих, слегка накрытый плотным покрывалом не по сезону выпавшего майского снега. Что могло напугать зверя, какие злые духи вмешались в промысел старого охотника?

Маленький монгольский конь неторопливо перебирал короткими ногами, ловко пробираясь по крутой горной тропинке. По пути он рвал засохшие стебли высокой травы, одиноко торчащие черными палками из белого покрывала снега.

Он и заприметил что-то странное, происходящее в соседнем логу. Запах оттуда шел донельзя поганый и необычный.

— Что, Каур, почуял кого? — спросил тихо Федор своего коня, похлопав его по длинногривой шее. Конь повел на охотника глазом. Всхрапнул. И остановился, как вкопанный.

Федор не стал его подгонять — Каур умный, если встал, значит, есть причина. Старый охотник подтянул к себе ружье и внимательно осмотрелся. Спешился. Ему бы дальше ехать, да природное любопытство пересилило.

Федор взобрался на кручину, отделяющую тропку от следующего лога. Присвистнул.

Вдоль низины шла полоса поваленных деревьев. Безжалостно пропахав землю, большой ромбовидный аппарат, размером с двухэтажный дом, уткнулся мятым носом в гранитный валун и замер, щедро обдавая округу паром.

Дед Федор несколько раз наблюдал падение разгонных блоков космических ракет. Запах от них шел примерно такой же. Охотник задумался: спуститься ли и осмотреть диковинку, либо двигаться по своим делам. Где космические объекты, там зачастую токсичное ракетное топливо. К черту эту гадость, решил он, поворачиваясь было в сторону Каура.

В этот момент в сторону отошли дверцы космического корабля, спиной ко входу и с диковинным пулеметом наизготовку шагнул наружу человек в черно-зеленой драной форме. Лог огласил резкий неестественный скрип, исходящий из нутра корабля. Отступающий дал в салон длинную очередь из пулемета. Эхо выстрелов всколыхнуло дремавшую тайгу, в небо взметнулись стайки перепуганных птиц. Высадив боезапас, человек одним умелым движением закинул пулемет за спину, не обращая внимания на раскаленный ствол. Выхватил гранату, швырнул в проем, за первой последовала вторая, третья, четвертая… Дверцы космического корабля клацнули, закрываясь. Боец же, не дожидаясь, пока гранаты сработают, развернулся и рванул со всех ног на вершину, прямо к Федору.

Ромб аппарата вздрогнул от глухих взрывов за его спиной. Вновь раздался дикий металлический скрип. Из щелей аппарата с готовностью устремился в небо тонкий черный дым. Беглец уже был рядом, ему оставалась небольшая круча чтобы оседлать вершину. Он улыбнулся старому охотнику.

— Отец, подсоби залезть, дай руку!

Федор сразу же протянул человеку свою крепкую морщинистую кисть. Пулеметчик схватился за нее обеими руками, потянулся, преодолевая последнее препятствие. Но, забравшись на самую высоту, не успокоился, увлекая за собой деда дальше под гору, к тропе.

— Ходу, ходу! — подгонял незнакомец нечаянного свидетеля. — Сейчас сдетонирует основная установка и начнется фейерверк!

В этот момент земля дрогнула. На миг исчезли все цвета, кроме красного. От разбитого космического корабля к небу взметнулся жирный огненный столб.

Испуганно заржал Каур. С хрустом, раздирая кору, пошли к земле сосны, росшие по вершине. Незнакомец дернул Федора к себе, как раз вовремя — там, где тот стоял, раскрыв в изумлении рот, рухнуло дерево.

Потом грохнуло еще раз. Сильнее первого. В воздух, кувыркаясь, подлетели выдранные с корнем сосны и кедры. Федор с пулеметчиком покатились к тропе, под ноги танцующему на привязи коню.

— Кажется, все, — вздохнул незнакомец. — Спасибо за подмогу, надеюсь, произошедшее останется между нами.

— А что произошло то? — спросил Федор, отряхиваясь от снега и грязи.

— Кванги! — ответил незнакомец, — Такие мерзотные твари, честное слово. И как попутчики ну просто скукота. А самое гнусное — платить заставляли! Ну ты представляешь, меня, такого заиньку, и платить? Разве сам факт, что я их не прибил вместо «здрасьте» не прекрасная плата за вояж по Млечному пути?

Федор отчаянно моргал, стремясь уцепиться за смысл сказанного, а тот ускользал, как кусок мыла из мокрых рук.

— Меня Федором зовут. А как тебя звать, парень? — решил начать с основного старый охотник. Имя даже у горных духов есть. Знаешь его — может, и не обидит потусторонняя сила.

— Аня, — ответил парень, смачно чихнув в ладони.

— Ты что, девочка? — расхохотался Федор. Он подошел к коню, положил ладони ему на уши, успокаивая.

Каур понемногу приходил в себя, но недобро смотрел на встречного человека. Подобный взгляд раньше охотник наблюдал у своего коня лишь при встрече с хищным зверем: медведем, волками. Аня тоже засмеялся и даже кинул в охотника попавшуюся под руку еловую шишку. Мол, вот пошутил так пошутил.

— Долгая история. Папа у меня приколист, а мама пофигистка. В общем, так получилось, когда папаша отправился в дальний поход, он наказал мамке назвать ребенка Аней. Они чего-то девочку ждали. А маме пофиг, мама нерусская, ей сказали, она выполнила. Апчхи! Блин, что у вас за атмосфера такая гнетущая, дядя Федор?

— Вот никто никогда не жаловался, что в тайге дышать нечем! — обиделся за местную флору охотник. Он осмотрел своего собеседника, отметил на его грязной мокрой одежде большие подпалины, какие-то синие кляксы — видать, в краске замарался.

— Голодный, небось? Пошли ко мне, накормлю, помоешься и одежду высушишь. Куда ты в таком виде, Аня… хе-хе.

— А Федор — красивое имя? — спросил парень и тут же предложил. — Давай, я тоже буду Федор! Чувствую, если ко мне в тайге придираются, в городе вообще не дадут прохода.

— Неа, Федор в этих краях только один и это я, — не согласился дарить свое имя охотник. Был он строгих таежных правил и увидел в этом предложении явный мистический подвох. — Будешь Володькой. Ты, Володька, далеко ли путь держишь?

— Чего? — переспросил новоиспеченный Володька, чуть склонив голову набок. Среди лесного народа не принято было спрашивать напрямую, куда и откуда. На такие вопросы один ответ — на Кудыкину гору.

— Дом у тебя в какой стороне?

— Дом у меня тут, — описал круг указательным пальцем парень. — Я уже дома! А иду в ту сторону. На северо-восток, значится.

— А что там у нас?

Парень хитро прищурился.

— Там у меня трехкомнатная квартира и джип.

Глава 2. Кто ходит в гости по утрам

Таежное утро гость деда Федора встречал на скамейке перед охотничьим домиком. Он лузгал кедровые орехи, греясь на щедром майском солнышке. Рядом с ним на камешке сидел бурундук. Зверек смотрел во все глаза на человека, ожидая угощения. Скрипнула дверь, вышел хозяин.

Он сумрачным взором посмотрел на парня, окрещенного вчера Володькой. Словно надеялся, что все вчерашнее привиделось в странном сне и никакие летающие тарелки по долам не летали. Нет же, сидит себе, не галлюцинация.

Федор вздохнул, нащупал в кармане фуфайки несколько орешков и бросил в бурундука.

Дикая зверюшка уже давно полюбила прибегать на дармовщинку к охотнику. Со временем и страх потеряла, решаясь приближаться и есть из протянутой ладони. Вот и сейчас бурундук резво подскочил, ловя в воздухе угощение. Гость засмеялся и тоже бросил грызуну орешек. Федор бросал в одно место, Володька метрах в двух от него, бурундук начал метаться туда-сюда, порываясь сожрать все. В итоге так и завис посередине.

— А почему у тебя собаки нет? Мне говорили, обязательно за городом у человека должна быть собака!

— Волки съели, — ответил Федор. — Иногда с гор от голодухи красные волки сходят. И вот тогда просто держись. Сжирают все живое до последнего бурундука.

— И не страшно одному? — удивился Володька.

— Не страшно. Привидится, бывало, иногда, какая-нибудь чертовщина. Но и я не лыком шит. Чуть что — ружье у меня всегда под рукой. А так под свои года к одиночеству уже привык и в город не тороплюсь. Пробовал, вернулся. Не мое это, город.

— Чертовщина — как понять? Горные духи?

— Не, чертовщина — это чертовщина, — ответил со знанием дела Федор. — Ты ее с горными духами не путай. Духи в горах хозяева испокон веку. Это мы для них чертовщина. Аюта и аюра тут хозяин. А человек уже попозже.

Гость аккуратно разложил свои припасы. Снял с веревки высушенную одежду, сел подшивать. Федор с интересом посмотрел на его снаряжение.

Многие предметы для него имели непонятное назначение. Он не постеснялся об этом сообщить.

— Три судьболомных камня, для спецопераций, три взрывательных, эти идут на поединки чести, — охотно, но непонятно пояснил Володька. — А вот пулемет, мне его мама сама делала.

— Ты что же, в город со всем этим арсеналом решил идти?

— Конечно! — уверенно сказал Володька. — А как в городе без пулемета? Вдруг кто-то покусится на мои честь и достоинство?

— Покусится, так и пусть себе кусается, на хрен посылай, — посоветовал Федор. — Если в каждого стрелять, патронов не хватит. А за стрельбу загребут и на нары отправят.

— Ухх, — протянул Володька. — Скучно вы тут живете!

— Может и скучно, — не стал переубеждать Федор. — Но на крытке еще скучней. Ладно, давай в дом, завтракать будем. Чай готов, шаньги растеплились.

Их степенный разговор перенесся на застолье. Федор разлил по щербленным кружкам крепкий чай из трав. Выставил нехитрое угощение в виде шанежек. Но его гость не отличался щепетильностью и с удовольствием пробовал да хвалил. Старый охотник сразу же рассказал рецепт приготовления блюда. И про чай рассказал, какие туда травы на заварку пустил, что каждая из них придает питью.

Внезапно в дверь постучали.

— Заходи, не заперто! — крикнул Федор. Но в дверь опять стукнули. Хозяин с руганью поднялся, схватил на всякий случай ружье — мало ли, вдруг медведь какой чудит. Вышел в сенки. Пнул незапертую дверь. Икнул от страха.

Гость стоял на небольшом белом диске, здоровенный, трехметровый, с кошачьей мордой и в ярко-синем плотном балахоне. Охотник выматерился, направляя на чертяку ружье. Существо недобро сверкнуло желтыми глазами.

— Эй ты, позови второго человека. Которого вчера подобрал.

Володька уже аккуратно отодвигал Федора, отводя ствол его ружья в потолок. Он окинул неизвестное существо равнодушным взглядом.

— Чем могу быть полезен?

— Другой вопрос — можешь ли ты вообще быть в чем-то полезным, достойный Аня Фантазер из рода Ци аграи куп пеле. И отчего не проинформировал нас о прибытии, вступая в зону властвования Большой связи?

— А я не по делам, я домой, — отвечал вышеуказанный господин. — И не Фантазер, а Мечтатель. Это разные вещи, понимать надо.

— Я могу узнать, какова цель твоего визита?

— Это зависит от когнитивных способностей твоей центральной нервной системы, — вполне логично ответил Володька, он же Аня Ци.

— Хватит придуриваться, ты вполне понял смысл моего вопроса! По соглашению от третьего сокращения Голубой звезды…

— …А я подписывал это ваше соглашение от третьего сокращения? — спросил Володька, наивно посмотрев на свои руки. — Мои лапки сего не помнят.

— Да чего ты выслушиваешь эту чертяку!? — прорычал с гневом Федор, порываясь пристрелить незваного гостя. — Давай я его шмальну и дело с концом! Труп зароем, я знаю тут местечко.

Володька вновь отвел ствол ружья от морды немного стушевавшегося представителя Большой связи.

— Я вызову дежурную бригаду ррамов и они оперативно выпнут тебя из зоны нашего властвования. — приступил к угрозам инопланетянин.

— А я маму позову, — угрозой на угрозу парировал Володька. Представитель Большой связи фыркнул, вроде бы с презрением, но сразу же взял себя в руки. Поскольку запоздало вспомнил, что в народе аграи куп пеле за обидные выражения по отношению к маме могут вызвать на поединок. Или на худой конец Аня попросит Федора таки шмальнуть и прикопают его в живописном уголке с видом на реку.

— Кто же твоя достойная мать?

— Начальник убойного цеха, — улыбнулся Володька, очень гордый за свою достойную маму. — На котозаводческой ферме.

Котообразный представитель Большой связи запоздало смекнул, что человек над ним издевается. Он сделал жест сожаления.

— Диалога не получилось, и я вынужден вызвать ррамов.

— Давай, Федор, готовь берданку, тащи пулемет! — радостно сказал старому охотнику Володька. — Сейчас прилетит суровый космический спецназ, и мы дадим им бой! Бей котов, спасай Россию!

Сам нарушитель границы Большой связи уже держал в руке предмет, ранее названный судьболомным камнем. И на него инопланетное существо посмотрело с большей опаской, нежели на охотничье ружье Федора. Потом его диск провернулся на девяносто градусов и котообразное существо оказалось спиной к людям. Оно заговорило, переключившись на дальнюю связь.

— Координатор, у меня представитель аграи куп пеле в секторе. Как водится среди аграи, Аня Мечтатель дерзит и грозит. Кем? Мамой грозит. Что-то новенькое. Кто мама? Арх… Ладно, значит, мне дежурную бригаду не ждать? Оставить под наблюдением? Арх…

Диск провернулся к людям и явил совершенно нового инопланетянина. С добрыми глазами и дежурной улыбкой. Хотя с таким щедрым набором мелких игольчатых зубов лучше б он хранил суровость на лице и рот держал закрытым.

— Добро пожаловать на родную планету, Аня Мечтатель! Если нужна какая-то помощь, всегда рады ее предоставить.

— Вот и ладушки, вот и договорились! — отвечал Аня Мечтатель. — А поскольку за язык никто не тянул, то обожди минутку…

Он исчез в охотничьем домике, оттуда вышел уже в подшитой и высушенной форме, с рюкзаком за плечами и пулеметом наперевес. Быстро протянув руку Федору, с разбегу прыгнул на диск представителя Большой связи. Пока тот приходил в себя от наглости аграи куп пеле, Аня Мечтатель, он же Володька, махнул на северо-запад.

— Давай, шеф, гони к трассе!

***

— И все же, что тебя принесло в эти края?

— Ничего особенного. Дом Исследователей аграи куп пеле зафиксировал тут неподалеку странные всплески энергии. Сами они сюда сунуться по понятным причинам не могут. А поскольку я немного землянин, то мне сам Баа Ци велел глянуть, что тут происходит.

— А чего сразу не сказал? Тоже мне, тайна!

— Официально я прибыл по ностальгическому поводу. Мой достойный отец оставил здесь свою трехкомнатную квартиру и джип. Если честно, я даже не знаю, что это такое, но, считаю, на них хотя бы стоит глянуть. Вдруг они имеют сакральные свойства.

— Прогнозирую, ждут тебя впереди веселые приключения. Сразу хочу предупредить: гулять с пулеметом здесь по улицам не принято. Все равно что по Клесс-Ау в боевом облачении. Спрячь от лишних вопросов. И постарайся по возможности не вызывать людей на смертные поединки. Они не всегда, когда вроде бы оскорбляют твое честь и достоинство, на самом деле оскорбляют твою честь и достоинство.

— Вот сейчас ты действительно оскорбил их честь и достоинство. Неужели они настолько неразумны, что не способны выразить должным образом мысль — когда оскорбляют, а когда нет?

— Ох. Ладно, ты умный человек и разберешься сам. Пусть местные аграи и в нашей сфере властвования, но с другой стороны — одним больше, одним меньше. Это ваши внутриаграйские дела. Все, слезай. Там дальше по тропе будет выход на трассу. Здесь она еще неширокая, заросшая. Мало ездят. Там и твои джипы катаются. Увидишь, хоть, как они выглядят. И учитывай — мы не оставим тебя без наблюдения. Сам понимаешь.

— Хорошо. Следите. Только не сильно досаждайте в отхожих местах. Я стесняюсь.

Глава 3. Дождь и немец

Машина истошно взвизгнула, тормозя на размытой дождем трассе. Обдав парня брызгами, она пробороздила задними колесами черту, сметая его с пути, словно шар кеглю.

Парень от удара пролетел метров пять, мертво грохнулся на грязную дорогу, утонув лицом в огромной, на всю ширину трассы, луже. Он попробовал приподнять голову, чтобы не захлебнуться в этой жиже, но дикая боль в спине опрокинула опять в лужу — позвоночник попросту отказался действовать.

Пустив несколько пузырей, парень начал захлебываться в грязи, отчаянно сплевывая мутную воду. Собрав все силы, все же приподнялся на руках, перекатился на пораненную спину, чуть поодаль от места приземления. Оперся головой на висевший сзади рюкзак.

— Вот это я полетал, — сказал он себе, еще раз сплевывая грязь. Та, из-за слабой силы плевка, просто размазалась по щеке, и без того черного цвета. Содрав с носа огромный лист прошлогоднего подорожника, мешавший обзору, парень смог наконец-то разглядеть ночную дорогу.

Машина никуда не уехала.

Отчетливо хлопнули, закрываясь, двери черного джипа, на дорогу вышли двое. При неясном свете далекой луны оба казались какими-то странными призраками, пришедшими сожрать душу недобитого наездом путешественника. Призраки остановились, не решаясь приблизиться к телу лежавшего на пути человека. И по этой нерешительности парень понял — нет, это все-таки не потусторонние создания.

Люди быстро, запинаясь, начали говорить друг с другом, парень с изумлением понял, что не понимает ни слова — видать, дар речи ему отшибли начисто.

Он убрал грязь с уха, вытянул ноги, собираясь с силами.

— Парень, — тихо позвал его один из хлопцев, осторожно подходя к неподвижному телу. — Ты живой?

Второй что-то быстро проговорил на немецком языке дрожащим от волнения голосом.

Оба не сводили глаз с тела. Человек в потертой куртке, с рюкзаком на спине как бы полусидел, мертво глядя на них. Его грязное лицо, обмываемое потоком дождевой воды, казалось лицом утопленника.

Сбитый молчал, с интересом исследователя терпеливо выжидая, что предпримут эти люди дальше.

— Да брось, Герди, он пролетел от удара почти пять метров, и ты думаешь, после этого остаются в живых?

— Не надо было гнать на такой скорости. Тем более в такой ливень!

— Герди, кто говорил мне, что спешит?

— Да, но не настолько!

— Я же не знал, что в этой глуши кто-то есть! — взорвался Тедди, рассерженно хлопнув себя по ляжкам. Тедди был толст, очень толст, наверное, еле в машину влезал. Сейчас, при свете фар, он казался просто гигантом, широким, с дурным мясом на животе, заднице и щеках.

— Ладно, что будем с ним делать? — вернул разговор в конструктивное русло второй, Герди. Тот выглядел истинным арийцем — блондин, худощавый, подтянутый. Капюшон штормовки закрывал почти все лицо, но белобрысые локоны все же непокорно выбивались из-под него.

— Там в багажнике есть небольшая лопата, — хрипло проговорил Тедди, облизывая от волнения губы. Герди едва не поперхнулся от возмущения. До него дошло, что Тедди собирается попросту зарыть, как последнюю собаку, сбитого человека.

— Ты в своем уме? Надо сообщить местным властям об инциденте!

— Ох уж мне эти немцы, — устало проговорил Тедди, как будто жалуясь на своего приятеля сбитому. Потом сказал арийцу примирительным тоном, но с угрозой:

— Русские тебе этого не простят.

— Я еду по их приглашению. У них серьезные проблемы. Думаю, слишком серьезного наказания тебе не дадут. Тем более, он сам виноват: шел ночью по посреди трассы в темной одежде. Кто так делает? Да не сошлют же в ГУЛАГ!

— Отчего ты знаешь, что не сошлют. Разве ты не читаешь газеты, не следишь за политической ситуацией по ТВ, что здесь происходит? Они же совершенно не переносят иностранцев. А тут такой случай — каршеринговая машина с иностранцами сбивает на полной скорости местного… — Тедди присмотрелся к сбитому и продолжил, — Местного бомжа.

— Если они найдут зарытый труп — это уже криминал! — убежденно сказал Герди и полез в машину. Через некоторое время он вылез оттуда с аптечкой.

— Что ты делаешь?

— Попробую оказать первую помощь.

— Трупу?

— Да, кстати, проверь ему пульс.

— Ага, сейчас. Этот охотник весь в грязи, как свинья. Еще измажусь.

— Тедди! Проверь. Ему. Пульс, — раздельно проговорил Герди, копаясь в аптечке. Он выудил оттуда две коробочки. Прочитал их названия, оба ему ничего не сказали, пораздумав, бросил их обратно. Вытащил бинт. Опять задумался, куда его мотать сбитому пешеходу.

Толстяк нехотя приблизился к лежащему, обдав того застарелым запахом пота и чеснока. Нагнувшись над сбитым, Тедди осторожно прикоснулся к руке лежащего.

Ну, жирный, готовь новые подштанники, зловеще подумал парень, полностью открывая глаза.

Его холодные, мокрые пальцы стремительно обхватили запястье толстяка, Тедди успел только испуганно икнуть перед тем как опрокинулся на землю, прямо в ту лужу, куда угодил до него «охотник». Глухо хлобыстнув пузом по водной глади, увлекаемый стальной хваткой «трупа», Тедди дико заверещал, созывая на помощь маму, Бога и святую деву Марию.

— Какая тебе мама, я теперь твоя мама, гандон ты штопаный! — с яростью заорал ему в ухо парень, обхватывая ладонями жирную морду Тедди. Глаза сбитого горели неистовой жаждой мщения, он повернул Тедди лицом к себе и рявкнул:

— Где права покупал, хрен баварский!?

— Я чех! — не к месту поправил Тедди, пытаясь освободиться от жесткой хватки. Не получилось.

— Не важно! — парень ткнул Тедди лицом в грязь, смачно, с наслаждением провел им по дну лужи, вытащил за волосы уже нечто черное, мокрое, оплывающее толстым слоем ила. Это «нечто» можно было принять за лицо, только когда Тедди раскрывал глаза, белые от смертельного ужаса.

Немного успокоившись, уже не так злобно, почти с нежностью, его мучитель проговорил:

— Где меня зарыть-то хотел, удод тоскливый?

— Я не…

Это была хитрость. Едва Тедди открыл рот для ответа, парень, набрав в ладонь побольше ила, сунул это все ему в глотку. Тот задергался, давясь от недостатка воздуха и брезгливости.

Увлекшись издевательством над одним туристом, парень упустил из виду второго. А тот подкрался с чем-то тяжелым к ожившему пешеходу и, хакнув, с силой запустил предмет в затылок.

Парень в этот момент дернул Тедди в очередной раз в лужу, сам уйдя всем телом вниз, придавливая сопротивлявшегося ко дну мелкого водоема. Тяжелый предмет, а им оказался огнетушитель, скользнул по мокрому вещмешку путника и врезался в затылок Тедди. Тот издал хрюканье, после чего обмяк, вытянувшись всем телом.

Парень, почувствовав, что ему кто-то помог, поднял за шкирку огромное безвольное тело толстяка, оттащил прочь от лужи, пробороздив им по галечному настилу небольшую траншею. Грохнул тело об дорогу. Пнул в пузо, проверяя, не притворяется ли толстяк. Нет, не притворялся.

Володьку еще слегка пошатывало, когда он выпрямился, оглядываясь на Герди.

— Понимаю, он козел. Но ведь этой железякой и убить можно — упрекнул Аня Ци нечаянного помощника. Герди невозмутимо пожал плечами, мол, не в того целил. Вслух хватило ума такое не говорить, вслух он примирительно произнес:

— Да ладно, хватит над ним издеваться. Он дурак и заслужил такое купание. Но не переборщи. Серьезно, я смотрю, ты не ранен. А вот Тедди теперь придется оказывать медицинскую помощь.

— Я, что ли, в него баллон швырял, — сказал парень, подходя к машине еще ближе, — И вообще, повнимательнее надо на дорогах.

Он погладил черную эмаль автомобиля. Так вот ты какой, джип, подумал про себя. Вот такой ему и отец оставил, уходя в дальний поход из коего не возвращаются. Стоит где-то уже неподалеку на стоянке который год, ждет своего нового владельца.

Аня поежился от резкого холода, источник его находился в одном из потайных кармашков куртки. Он вытащил оттуда судьболомный камень. Аккуратно положил на ладонь. Приняв на себя часть удара автомобиля, камень треснул. И теперь из него сочилась светящаяся синяя субстанция. Грустно вздохнув, путешественник швырнул камень на дорогу. Тот ударился об асфальт, ярко вспыхнул сине-фиолетовым огнем и сразу же погас.

— Герди? — позвал Аня.

— Да?

— Что ты забыл в этой глуши?

— Тут должен быть неподалеку город, мы туда в гости едем от аэропорта. Меня позвали друзья на помощь. У них серьезные проблемы. Ты, возможно, местный, не знаешь, что у них могут быть за проблемы?

— Не знаю. Но, похоже, их проблемы теперь и мои проблемы, Герди. Так что грузим этого жиртреста и катим к твоим друзьям.

Глава 4. Визирь ждет

Из глубокого транса сенсэя вывел негромкий, и вместе с тем весьма дерзкий стук в дверь. Не дожидаясь приглашения войти, гость сам отпер дверь и зашел.

Сенсэй медленно открыл глаза, поднял их на вошедшего. Сквозь полутьму коридора было видно, что в проеме, облокотившись о косяк, стоит мужчина лет тридцати в спортивном костюме и дешевых китайских тапочках на босу ногу. Он с ленивым любопытством осмотрел пространство зала, кивнув, произнес:

— Неплохо. Мне нравится. Мы забираем это место под свои нужды. Собирай вещи и освобождай помещение.

— Кто ты и зачем пришел? — отрешенным голосом спросил сенсэй.

— Ты разве плохо слышишь? — удивился человек, приближаясь тяжеловатой, но твердой походкой к сидящему в центре зала на татами хозяину помещения. Тот встал одним рывком, без помощи рук. Края кимоно лишь едва всколыхнулись от этого порывистого движения.

— Я бы на твоем месте не стал грубить человеку с тридцатилетним опытом преподавания самой смертоносной боевой системы, — предостерег сенсэй.

— Я тебе не грубил, но как начну, дам знать, — многообещающе отвечал в тон ему посетитель. Скрестив руки на груди, он медленно обошел сенсэя и приблизился к висевшему на стене в виде декора красивому японскому мечу.

— А вот эту хрень придется снять.

Сенсэй с грустью вздохнул. Много еще ходит по Руси сумасшедших, дерзких, думающих, что если человек не выглядит атлетом, то и драться толком не умеет. Многие еще считали своим прямым долгом дать посильнее тому, кто слабее. Сколько таких молодых, дерзких, полных уверенности в себе уже заявлялись к нему в клуб. Сколько из них громогласно заявляли, что их учение — настоящее и он им в подметки не годится… И сколько потом этих молодых выносили прочь с отбитыми ребрами, сломанными носами и челюстями угрюмые дружки. Видимо, для нынешнего посетителя горький опыт предшественников прошел мимо.

Сенсэй атаковал первым. Пусть посетитель и стоял лицом к стене, доверчиво повернувшись к нему спиной. Знал, поди, на что идет. Атаковал хозяин в классическом стиле, сразу по трем уровням.

Позже, очнувшись на полу, сенсэй понял, что посетитель только и ждал от него этой атаки. И опередил его на сотые доли секунды, мгновенно взорвавшись одним коротким, мощным ударом. Не понять даже, чем он бил. Сенсэя отбросило к стенке, он сполз по ней расплющенным блином и завалился на бок, на время потеряв способность ощущать окружающий мир.

— Заметьте, — сказал посетитель неизвестно кому, ибо лежавший на полу сенсэй слышать его уже явно не мог, — Не я первый начал.

Это был Визирь.

Визирь осмотрел напоследок помещение, и направился к выходу, строго наказав приходящему в себя хозяину покинуть здание и отправляться прочь из города на все четыре стороны.

Посчитав, что с хозяином спортзала уже договорился, он отправился искать себе жилье на первое время. Через два дня ему должны были доставить необходимое для тренировок снаряжение.

***

Он вернулся в спортзал ровно через сутки.

Вырвав с корнем запертую дверь, Визирь заглянул внутрь, и лицо его сразу стало скучным и грустным. Внутри успели побывать мародеры, стражи закона, клятводатели Гиппократа и любители героина. И возникало стойкое ощущение, что эти лица совмещали свои работы и хобби.

Белое, свеженькое, с лоском под японский стиль помещение превратилось в заплеванный, затурканный сарай с черным от обилия грязных следов полом и разрисованными стенами. Разумеется, катана со стенки, как, впрочем, и другие элементы декора, испарились.

— Чтоб ваши дети телевизора боялись, — мрачно пожелал Визирь неизвестным мародерам. Их работа даже привела его в некоторый антиэстетический восторг, настолько быстро и непосредственно от души порезвились тут местные свиноиды, будто каждый день соревновались на скорость в разорении храмов боевого искусства.

Засунув руки в карман, он задумчиво оценил степень разрушения и повернулся на выход. Там, прямо за дверью, остановился, изучая окружающую местность. Двор спортзал делил с тремя девятиэтажками еще советской постройки. Затоптанные газоны с разбитым асфальтом, неубранным мусором и кривыми бордюрами кое-как скрашивали убогонькие весенние цветочки в уложенных рядами автомобильных шинах, превращенных в клумбы сметливыми бабуськами, что привыкли греться на солнышке, заняв все близлежащие лавочки.

А еще во дворе была компания скучающей молодежи возле покореженных останков "Запорожца". Пятеро охалуев призывного возраста с прикидом полувымершей субкультуры «гопники» курили дешевые сигареты (даже некурящий Визирь по запаху догадался, что такая дрянь в магазинах дороже сорока рублей не стоит) и нарочито грубыми голосами вели беседу на вечную тему — кто вчера сколько выпил и что с этого получилось.

— Эй, гопота! — негромко, но вполне внятно окрикнул их Визирь.

Пацаны дернулись от неожиданности. Когда дошло, что окликнули именно их, обернулись, сразу притихнув. Им показалось странным такое панибратство со стороны незнакомого фраера.

Визуально ознакомившись с фигурой окрикнувшего — между прочим, волевой и решительной, как у истинного большевика, гопота поняла, что перед ними явно не фрай, а либо авторитет, либо… а кто еще?

— Ну? — раздался голос самого уважаемого из группы.

Визирь поманил их к себе.

— Ты оттуда скажи, че надо, в ломы вставать.

Визирь четко проговорил.

— Живо сюда, пока и вправду не подошел.

Это была угроза. Ничем не прикрытая, угроза знающего себе цену человека, который не считается ни с ментами, ни с законами. Долго уговаривать искателей приключений не пришлось. Они соскочили с "Запорожца" и устремились к Визирю послушной стаей, почуяв в нем своего, только намного выше по статусу. А значит, имеющего право приказывать.

Визирь, дождавшись, когда они приблизятся, указал на вход в спортзал.

— Спортзал тщательно вымыть, вычистить так, чтобы сверкал. У вас в распоряжении полчаса. Советую поторопиться.

Гопники рассеяно переглянулись. Что-то новое. Обычно авторитеты, типа Вади Краснобрюха или Иртыша предлагали либо побухать вместе, либо постоять на разборке для толпы. За определенную мзду, разумеется. А этот новоявленный автор предлагает им просто побатрачить, как последняя уборщица.

— Мы че тебе, прачки что ли? — поинтересовался один из братвы, весьма холодным тоном.

— Мы че, рабы, бесплатно работать? — вторил ему другой, гордо поднимая голову.

— Фу, — только и сказал третий, уже поворачиваясь обратно к покинутой машине. Четвертый молча посмотрел на Визиря прищуренным глазом, под которым сочным полумесяцем красовался синяк.

Словно не услышав возражений, Визирь добавил к своей речи:

— Делать все быстро и аккуратно. В случае вашего отказа я вас всех убиваю.

— Как? — недопонял первый из гопоты.

— Быстро и умело, — без тени улыбки, на полном серьезе проговорил Визирь. Его указательный палец ткнулся прямо между глаз спросившего.

— Ты умрешь первым. Ударю пальцем в лоб, мозги и вытекут.

— Похоже, мы нарвались на отморозка, — пояснил ситуацию своим четвертый, с подбитым глазом.

— Да, красиво попали — согласился первый, не сводя взгляда с указательного пальца Визиря.

— Че, он не шутит? — не дошло еще до третьего.

— Ладно, поца, пошли что ли, — подал голос первый, обреченно направляясь в спортзал.

— Ты че? Мыть пол? Да ни в жисть, — попробовал его остановить его третий. Но второй поддержал первого.

— А че такого? Он же не хер сосать заставляет. Или хочешь, чтобы замочил?

Вопрос был риторическим, поскольку такой вариант пацанов не устраивал абсолютно.

— А может, отмуцкаем отморозь?

— Ты на его руки посмотри, он ведь и вправду одним пальцем тебе башку продавит, — с видом эксперта сказал первый, уже исчезая в проеме двери, гостеприимно раскрытой для него Визирем. Пацаны согласились с первым в том смысле, что лучше не рисковать. Они дружно нырнули в коридор спортзала, вскоре оттуда послышался грохот ведер, голоса, веселый мат работающих людей. Зачмокали о пол тряпки.

Визирь стоял у входа, опершись о косяк. Он с наслаждением вдыхал свежий уличный воздух. То ли солнце, отразившись от стекла на "Запорожце", ударило в глаза особым образом, то ли что. Но мир внезапно подернулся белым туманом и стал похож на плохой фотоснимок.

Это было раньше — разбитые стены домов, захламленные мусором войны улицы и очаговые пожары — то тут, то там, чадящие длинными тонкими веревками дымов. Спокойно, как свечки в православном храме, горели искореженные танками машины.

Сами танки тоже стояли рядом, мертво глядя пробитыми башнями в сторону Дворца правительства. В пространстве между мусором, на самом этом уродливом мусоре войны лежали трупы. Хотя… Нет, сейчас трупов почти не было. Было человеческое мясо. Подгоревшее, раздавленное и вмятое в расплавленный асфальт.

Над всем этим умершим городом, будто над огромной братской могилой царила тишина. Тишина, колеблемая лишь треском пламени и скрипом шевелящихся на ветру обугленных культей деревьев.

Визирь шатался от усталости, а усталость его рождалась от увиденного. После такого и жить не хотелось, не то что куда-то идти. Но он собрал волю в кулак и упрямо шагал по разбитой улице. Прочь из мертвого города.

Визирь дернул головой, думая, что в глаза попала пыль. И очнулся от видений.

— Нет, город, — уверил он округу тихим голосом. — Я не дам тебе это повторить.

Скоро должны прибыть друзья, откликнувшиеся на призыв о помощи. Вместе они что-нибудь придумают.

Что-нибудь.

Глава 5. Основная задача

Герди вел автомобиль всю ночь, но ближе к утру его начало клонить ко сну. Он спросил Володьку, умеет ли тот водить. Володька водить не умел, но с радостью предложил сесть за руль и быстро во всем разобраться. Его давно не устраивало слишком медленное движение агрегата.

Аня Ци постоянно порывался предложить выйти на режим парения и двинуть к месту назначения по Лучу со скоростью света.

Герди, выслушав поток непонятных терминов, твердо решил ни за что не расставаться с местом водителя. Иначе случайный спутник в попытке взлета вмажет авто в какой-нибудь столб на обочине. Или завалит машину с оврага, силясь выполнить мертвую петлю.

Тедди в разговоре не участвовал. Он расплылся по всему пространству задних сидений и только тихонько ойкал на кочках, прижимая пухлую руку к разбитой голове.

Когда впереди мелькнула вывеска мотеля, Герди едва не завопил от счастья. Ему бы до кровати и отключиться.

На ресепшене дежурила молоденькая девушка с копной рыжих волос.

— Здравствуйте! Желаете заказать номер?

— Три одноместных, если есть. — попросил Герди. Спать в одном номере с жирным Тедди или неадекватным Володькой он не собирался. — Сколько с нас?

— Платить? — сразу возмутился Володька. — Мне, такой заиньке, платить?

— У тебя что, нет денег? — попробовал угадать Герди. Стоимость одного номера в мотеле, он посмотрел, была копеечной. Ему средств, взятых на дорогу, хватило бы с комфортом провести здесь полгода.

— У меня есть пулемет и взрывные камни! — гордо ответил представитель племени аграи куп пеле. — Зачем мне деньги?

— Я заплачу за тебя, — вздохнул в итоге Герди.

— С этого и надо было начинать. Девушка?

Девушка начала заполнять карточки посетителей, но замечталась, постепенно уходя в сон. От внезапного обращения вздрогнула, поднимая глаза на Володьку. Тот вытерся рукавом, отчего лишь добавил на грязное лицо свежую темную полосу. Улыбнулся.

— Девушка, а можно с видом на реку? Есть у вас тут река?

— Конечно, сейчас подберу. Река есть, с окна открывается прекрасный вид на ее берег. У нас вообще сейчас почти все номера свободны, можно найти с любым видом. Есть с лесом, есть с рощей. Или на автостоянку.

— А чего так?

— Да не знаю, чего-то мало людей в этом году. Обычно в мае из города большой наплыв отдыхающих. Сейчас вроде и едут люди, но все мимо.

Володька сочувствующе поцокал языком, взял карточку с электронным ключом и поспешил к своему номеру. Сразу же помылся, постирался прямо в туалетной раковине. Повесил одежду на открытые пластиковые окна, запустив в номер сибирскую майскую свежесть. Комары еще не проснулись, а морозы уже отступили. Прекрасное время. Ночную тишину нарушал лишь далекий гул проезжающих по главной трассе машин, да приглушенный расстоянием собачий лай. Видимо, из соседней деревни.

В комнате имелся телевизор на стене, небольшое зеркало на двери, односпальная кровать и столик с креслицем. Обстановка спартанская, но скоротать ночку можно. Аня из рода Ци стоял перед окном, вдыхая свежий воздух.

Зеркало за его спиной покрылось легкой испариной, сквозь которую проступило смутное отражение женщины.

— Аня, — позвала она тихо. Парень кивнул, не оборачиваясь на голос. Женщина продолжила. — Как успехи в исследовании? Я вижу по сенсорам, что ты применил судьболомный камень.

— Это случайно.

Женщина засмеялась.

— Странно слышать это слово в контексте действий судьболомного камня. Так что же?

— Я попробовал спровоцировать конфликт с пограничниками Большой связи. Они не поддались на провокацию и не вызвали патруль ррамов.

— Прекрасно, очень прекрасно, — вздохнула женщина, отраженная в запотевшем зеркале. — Выходит, ловушка?

— Или они нарочно стараются заманить тебя для решения собственных проблем. Поскольку прямо попросить стесняются. У местных в недалеком городке действительно имеются некоторые трудности. Камень среагировал на них. Я отправлюсь туда и попробую выяснить, что случилось. Если дело касается нашей задачи, хорошо. Если нет, просто помогу, я великодушно добрый. Попробовать отработать эту версию стоит.

— Настоящий ученый не имеет права презирать любую из версий. — одобрительно сказала женщина. — Замечаешь ли иные странности?

Володька пожал плечами.

— Пока в этом мире самой главной странностью оказался я. Вопросов множество. Вот эта плата за ночлег — в одном месте она нужна, в другом нет. Хотя смотрится удивительно: платить за то, что имеют честь принимать меня в качестве гостя? Никогда не пойму сию дикость устоев. Еще просят не носить кресекан на людях, не вызывать на смертельный поединок в случае оскорбления моего достоинства. Чудно.

— Это не странности, вторгающиеся в обычный уклад. Это странности твоего восприятия.

— Откуда мне знать, что здесь норма уклада? Нормально ли ездить по тверди и не включать режим парения на своем транспорте? Или вот собаки.

— Собаки. — повторила женщина в зеркале с интересом.

Володька смотрел на реку. Из окна второго этажа открывался отличный вид на ее широкую гладь, переливающуюся лунными бликами, бегущую нескончаемым потоком за редкими порослями тальника.

— Нормально ли, что вон та светящаяся зеленым пучеглазая зверюга, выскочив из реки, схватила пьющего воду здоровенного пса? Откусила от него переднюю часть, как лепешку и была такова. Что я наблюдаю — традиционную сцену из местной жизни или нечто необычное? Трудно сказать.

— Трудно сказать, — согласилась женщина в зеркале. — Но кому как не тебе быть ближе к местным тонкостям. Вбирай их в себя.

— Что я еще должен знать о задании, если окажусь в автономном режиме и связи не будет?

— Ты умный и тебе не требуется задание. Ты сам его себе поставишь. Моя мысль такова: если действительно мы засекли кресекан Баа Ци, надо выяснить, каким образом он оказался здесь. Он не может быть на нашей стороне, ты знаешь. Я столько лет билась над задачей выхода в Изнанку Вселенной. Но если кто-то меня опередил в изысканиях, это достойно восхищения.

— Но что бы ты хотела от меня в первую очередь в этом деле?

— Добудь мне кресекан Баа Ци. — сказала женщина из запотевшего зеркала. — Это основная задача.

Испарина на стекле стала пропадать. Сеанс связи завершился.

Глава 6. Визирь принимает гостей

Машина остановилась во дворе старых советских домов. Из нее вышли Герди и Володька. Тедди остался за рулем.

Как понял Володька, чех, поначалу ехавший на пару с Герди, после переделки с огнетушителем внезапно затосковал по дому и решил вернуться, как только довезет путешественников до пункта назначения.

— Здесь? — спросил Володька, с интересом осматриваясь. От вида двора он пришел в неописуемый восторг. — Какое забавное место! Компактное расселение, суровый двор, суровые люди. Круто! Выглядит, как казармы баллотов.

Герди наскоро распрощался с чехом, тот, не глядя на Володьку, развернул авто и уехал.

Немец восторгов компаньона не разделял и смотрел на местные трущобы со смешанными чувствами. Вытащил смартфон, включил карту, сверился с адресом, затем вновь углубился в дебри цифровой навигации.

— Это где-то здесь. — твердо уверил Герди Володьку. — Вот только узнать бы, где именно?

— А чего сложного? — удивился вопросу Володька. — Нужно просто спросить представителя местного населения.

Во дворе на останках ржавого «Запорожца» сидели молодые пацаны, смоля дешевые сигареты. Вид у них был довольно пришибленный, говорили тихо, постоянно пугливо оглядываясь. Володька коротко свистнул, привлекая их внимание.

— Эй, парни! Разговор есть, идите сюда!

— Да ну на хрен, — едва ли не хором сказали друг другу парни, соскочили с «Запорожца» и поспешили прочь. Герди с Володькой переглянулись, удивленные неадекватной реакцией аборигенов. Потом раздался еще один короткий свист, уже в их адрес.

У раскрытой двери угловой пристройки в виде спортзала стоял невысокий крепкий мужчина. Он поманил их к себе.

— Визирь! — заулыбался Герди, увлекая за собой Володьку.

— На пороге вытирайте ноги, — предупредил Визирь, обняв Герди и подав руку также бросившемуся было обниматься Володьке. — Даром, что ли, пацаны полы все утро драили. Вы самые ранние. Остальные еще не подъехали.

— Как раз будет время поговорить, прояснить обстановку, — сказал Володька, проходя внутрь спортзала. — И попить чаю! Обожаю чай!

— Мы раньше с тобой не встречались? — спросил его Визирь. И тут же вопросительноглянул на Герди, мол, кто это. Герди пожал плечами. Он сам не понял до конца, кто такой Володька, какого черта он увязался за ним и в итоге оказался здесь.

— Возможно, ты знал моего отца, — предположил Володька, сбросив под ноги рюкзак и усаживаясь прямо на татами. — Но если ты не покидал Землю, шансов встретить меня в прошлом у тебя не имелось. Последние пять лет.

— Пять лет?

— По меркам этого мира мне всего пять лет, — терпеливо пояснил Володька. — Мама загнала меня на учебу в сферу с угасающим временем, и я там провел около восьмидесяти лет по тем меркам, а по внешним только пять. Выгляжу на весь двадцатник, а так даже не определюсь, кто я, ребенок или старик.

Визирь, направившийся было в служебную комнату, включить чай, замер на полушаге. Он повернулся еще раз и пристально посмотрел на гостя. Остановился на внимательных сиреневых глазах Володьки, с подозрением прищурился и сказал:

— Аграи куп пеле, мать твою… достойную женщину я сильно уважаю… Только аграи куп пеле нам и не хватало.

— То есть, он не сумасшедший? — удивленно спросил Герди. Визирь с тоской посмотрел на немца и в его взгляде явно читалось «уж лучше бы он был сумасшедшим».

— А что ты так кривишься, я же молчу, кто ты сам! — возмутился Володька. — Я пришел предложить помощь и заслуживаю, как минимум, благодарности.

— Наш противник таков, что боевые умения аграи куп пеле здесь не помогут. — сказал Визирь. — Но я благодарен, что ты предложил свою помощь.

— У меня есть пулемет!

— И пользоваться им умеешь? — скривился Визирь, наслышанный о невысоких способностях аграи куп пеле в пользовании обычным вооружением. Сама картина маслом — аграи куп пеле с пулеметом выглядела несмешным анекдотом. Как если бы к дулу танка привязали штык.

— Не стоит столь категорично, — вмешался Герди. — Возможно, он сможет нам пригодиться.

— Разумеется, — спокойно ответил ему Визирь. — Скажу более, лично я не продержался бы и минуты в реальном бою против среднего представителя аграи куп пеле. А уж этот юноша наверняка не среднего уровня, раз его к нам подослали.

Герди воззрился на хозяина спортзала с изумлением. Он не понаслышке знал, что из себя представляет Визирь, насколько тот силен. Визирь же знал не понаслышке об аграи куп пеле и совершенно им не льстил.

Воинственное космическое племя славилось арсеналом серьезных убойных средств, что в их среде назывались умениями. К чему такому бойцу пулемет, если он может в один миг превратить армию обычных врагов в пепел с помощью Плазменной бури, сбить самолет Огнельдом или сжечь целый город Черной Грозой? Что говорить про Лучи, с помощью которых представители племени могли перемещаться из одной точки в другую со скоростью света. Когда же умение ходить по Лучу соединялось с умением уходить в Ширь, достойный представитель аграи куп пеле получал способность перемещаться по Вселенной в один миг.

Володька прилег на татами, закинув ногу на ногу и покачивая ею. Спросил Визиря:

— Так что, вам помогать или нет? И от чего вам помогать? Что у вас тут за проблема, с которой не справится аграи куп пеле? Счета за коммуналку пришли? Или у детей в детсаду сметану воруют?

— Вай, сколько сразу вопросов, — усмехнулся Визирь. — Давай условимся: сегодня будет тренировка. Вот и проверим тебя на обычные боевые умения. Я испытание специально разработал для боя с… для решения нашей проблемы. Если ты покажешь себя без своих штучек-дрючек, Лучей и умений, мы сядем и поговорим по душам. Я лично введу тебя в курс дела.

— Мне не нужно много слов, чтобы все понять, — сказал Володька.

— Не сомневаюсь, — с сомнением в голосе ответил Визирь. Он сходил за чаем, вернулся с подносом, уместившим три полные чашки, сахарницу и блюдце с конфетами. Все это примостил на татами рядом с Володькой. Пригласил присоединяться Герди. Пока гости устраивались поудобнее и угощались, хозяин сходил и за двумя увесистыми черными пакетами.

— Здесь экипировка и все необходимое на первое время, — пояснил Визирь. — Деньги, средства связи, тренировочное оружие, инструкции как на что надевать. Вы еще не определились с жильем? Отдыхайте тогда здесь. Вечером тренировка.

Глава 7. Тренировка начинается

— ТТ, как связь? Передай всем, начало через пятнадцать минут. Занять позиции на исходных точках.

— Мосты провешены. Техническое оснащение в исправном состоянии.

— Хорошо. Все готовы?

— Мираж. Готова.

— Гром, готов.

— Фея, готова.

— Визирь, готов.

— Шторм, готов.

— Агат готов.

— Герди, готов.

— Мечтатель готов.

Надвигающаяся майская ночь постепенно вступала в свои права, застилая мглою мир. С началом тьмы начиналась и тренировка-игра Визиря.

Аня Ци стоял на крыше недавно построенного высотного здания. Группа шестнадцатиэтажек — по здешним меркам, просто небоскребы, организовала целый обособленный квартал. Он находился прямо на пересечении двух главных улиц города — Ленина и Гагарина. В самом центре этих шести бетонно-кирпичных монстров на площади имени Мамонтова стоял памятник вождю мирового пролетариата. Владимир Ильич стоял, показывая вперед, на здание Сбербанка и чему-то хитровато улыбался.

Аня аккуратно сложил снятую одежду в спортивную сумку, надел плотный кожаный верх формы, затем брюки. Форма черного цвета превратила его в таинственного пришельца из Космоса или пилота звездного крейсера будущего. Стоило натянуть на голову темный, с непроницаемыми стеклами шлем, чтобы превратиться в нечто футуристическое, инородное для этого заброшенного, забытого богом захолустья. Теперь очередь за оружием. Серебряная рукоять тренировочного шотгана одним взрывным движением оказалась в боевом положении. Кураж проверил обойму, кивнул с удовлетворением, затем без всякой подготовки упал на спину, покатился по бетону в сторону поребрика, стреляя в движении. Стенка вытяжной трубы гулко зазвенела, принимая на себя очередь святящихся зеленым цветом резиновых пуль. Поднявшись и попрыгав на месте, Кураж вновь подошел к краю крыши и посмотрел вниз.

Мимо памятника нескончаемым потоком сновали трамваи и троллейбусы. Здесь, наверху, где на самой высокой точке города стоял боец аграи куп пеле, любуясь огнями машин, торопливо ползущим по своим делам под его ногами, мир казался каким-то божественным капризом, игрушкой, созданной для одних развлечений.

Гарнитура известила стальным голосом Визиря:

— Игра началась! В бой!

Аня еще некоторое мгновение стоял на краю пропасти в шестнадцать этажей, а затем нырнул прямо в эту бездну.

***

Стянув с себя страховочный фал, Аня осторожно присел на краю крыши соседнего здания, куда его доставила сложная система тарзанок и тросов, так называемая «дорожка». Он стукнул по шлему — там, где была встроена гарнитура переговорного устройства. Система позволяла беседовать с каждым из игроков или со всеми вместе. Включив вслепую чей-то канал, Аня услышал только беседу двух девушек, от которой пользы — кот наплакал.

— Мираж, как тебе Герди?

— Ничего мальчик. Откуда он?

— Сама не знаю. Надеюсь, его сегодня не сильно отделают.

— Ха! Надеюсь, что его отделаю я — молодым мясом легко прибавить счет.

Аня крадучись подошел к череде вытяжных труб, стоявших посередине узкой крыши. Огромные спутниковые антенны над головой мелодично поскрипывали под теплым ночным ветерком мая. Где-то внизу шумели невидимые деревья и еле слышно перезванивались трамваи.

И еще что-то.

Одна из переговаривающихся мамзелей была совсем рядом — Кураж уловил отдельные слова уже без помощи гарнитуры.

Она здесь, на этой крыше. Попалась, болтушка.

Кураж потер ладони, поднял в боевое положение ствол шотгана и на одних носочках быстро и неслышно, словно кошка, прокрался по периметру на голос цели.

— Это ТТ. Агат выбывает.

— Это Фея, Герди выбывает.

Бедняга, подумал с усмешкой Аня, немец, наверное, так и не понял, откуда «смерть» пришла. Ничего, я за него отомщу.

Тень у поребрика осторожно подкрадывалась к краю крыши — вероятно, девушка по имени Мираж ждала, когда Аня начнет прыгать со своей точки старта к ней. Ей и невдомек, что он уже рядом.

С затаенной усмешкой Аня осторожно приблизился к Мираж. Та стояла к нему спиной, увлеченная слежкой за своим воображаемым противником с соседней крыши.

Нет, так даже неинтересно, подумал Аня, стрелять, как на казни, прямо в затылок. А где здесь соревнование, где романтика напряженной схватки?

Потому втянул воздух и громко чихнул. В тот же миг прелестное виденье в лице Мираж растаяло, порхнув с космической скоростью в сторону, а над головой Ани, едва успевшего присесть, по спутниковой антенне с радостным звоном пробежала светящаяся очередь из шотгана.

От неожиданности Аня едва не пристрелил сам себя. Но, разобравшись, ушел назад, прыгнул за поребрик, оттуда — на огромный щит спутниковой антенны. Справа что-то скрипнуло — не разбираясь, ветер ли, Мираж, Аня накрыл то пространство тремя пулями. Лопнувшие светящейся зеленой краской шарики стали походить на не в меру раздувшихся светлячков.

Луна, сиявшая доселе очень ярко, на мгновение скрылась в тучах, воспользовавшись тьмой, Мираж решила сделать себе передышку, завязав с противником разговор.

— Кто это здесь такой резвый?

— Я, смерть твоя, — с радостной ехидцей ответил Аня. Он уже пожалел, что дал Мираж шанс в этом поединке. Не ожидал от первого же противника такой прыти. Судя по тому, как легко она позволила ему зайти себе за спину, Мираж была не слишком опытна в стратегии. Но зато хороша в тактике, вон как воспользовалась малейшей оплошностью противника!

Аня стремительно вскарабкался на самый верх спутниковой антенны, послужившей ему убежищем. Под ногами разорвались светящимся веществом резиновые шарики. Проследив траекторию, моментально ответил, вцепился за какой-то провод, шедший от верха антенны вниз, скатился на нем к тому месту, откуда стреляли, рванул в спасительную тьму вытяжки. Тут, у дальнего края поребрика, заметил тень противника, сместился вправо, чтобы иметь более выгодную позицию — в смысле, чтобы лишить возможности Мираж скрыться за угол. Обойдя девушку с этой стороны, выстрелил навскидку, почти не целясь, и тут же спрятался за вытяжку.

Послышалось отчаянное ругательство.

Аня выглянул обратно.

— Задел, сволочь, — сообщила ему Мираж.

Аня испустил долгий победный клич. Он выбежал из укрытия, заметил уже открыто стоящую Мираж с огромным светящимся пятном на височной части шлема.

— Эй, народ! Я Мираж сделал! — сообщил Аня Мечтатель по общей связи.

— Вот это ни фига себе, — судя по голосу, говорил ТТ.

— Ты следующий!

— Жду, — отозвался ТТ.

Аня напряженно прислушался к его голосу. Кроме негромкой речи ТТ фоном отчетливо доносилось треньканье трамвая и железное поскрипывание, словно тот круто заворачивал по рельсовой дороге. Стоп, а где у нас трамвайный поворот?

Ха, все, ТТ вычислен.

— Жди, — сказал ему Аня, — Скоро буду.

Глава 8. Полет в окно

Катерина, студентка-первокурсница местного колледжа сегодня праздновала день рождения. Родители на весь май укатили в Сочи, освободив шикарную квартиру под нужды молодежи.

На праздник собрались все более-менее знакомые и полузнакомые люди, которых она хотела видеть в этот день. Подруги пришли с кавалерами, Санька Рыжий притащил двух приятелей-пэтэушников, а Машка — свою сестру. Всего собралось человек двадцать.

Надо сказать, что Катя очень основательно подготовилась к такому событию. Большие компании всегда нервировали её и собирать их у себя дома Кате еще не приходилось. Она вообще редко пила, тем более, водку. Но в новую компанию нужно было как-то вливаться и лучшего способа, чем организовать пьянку, девушка не нашла.

Не смотря на все ее приготовления, богатые салаты и закуски, гости стали в один голос жаловаться на отсутствие спиртного. Вино, целых три бутылки, которые припасла Катя, исчезли так быстро, что оставалось только надеяться, что они не были плодом её воображения.

Катя собрала с компании деньги, кому сколько не жалко, (рублей сорок), добавила свои кровные (тысячи две) и пошла в магазин, оставив на время гостей.

Уже стемнело, идти пришлось в ночной безлюдной тиши. Знакомая продавщица очень удивилась, когда увидела, как тихая скромница Катя явилась по ночи и попросила четыре бутылки водки.

«Деточка, ты не лопнешь?», подумала про себя продавщица, отбивая чек. А сама спросила.

— Что, Катя, к празднику готовишься?

Катя была ее постоянным клиентом и подобные вопросы, даже разговоры обо всем на свете были не в диковинку для них. Катя вспомнила, что забыла пригласить Светку-продавщицу на день рождения, пусть даже та и работает сегодня, потому не смогла бы прийти, но ведь можно было известить так просто, ради приличия.

— Ну да, собрались.

— Четыре бутылки водки, — резюмировала Светка, — Значит, либо очень много девчонок, либо два-три парня.

— Парни там тоже есть, а в основном сокурсницы, — отвечала Катя, неумело раскладывая бутылки в пакет. Светка вздохнула, отобрала у нее пакет, ловко и быстро разместила в нем огненную воду и подала Кате.

— Ну, счастливо погулять, — напутствовала она Катю, поворачиваясь к следующему покупателю, молодому парню, отчего-то все время подпрыгивающему на месте.

Недавно в их группе появился новый парень. Чем он приглянулся Кате, она сама толком не понимала — ничем он не отличался от остальных. Вот только понравился ей необычайно. Пусть робко, но настойчиво она давала ему об этом понять, а тот, то ли просто тормоз — как утверждала Маринка, ее подруга, которой она поведала свой секрет, то ли просто не нашел в Кате ничего интересного. Так или иначе она пригласила его на свое день рождения и тот, как ни странно, пришел.

Антон, так его звали, пришел со своим другом и сидел напротив нее весь вечер. Улыбался, шутил, а после третьего тоста стал время от времени останавливать свой задумчивый взгляд на Катиной груди. Он даже рвался проводить её до магазина, но замешкался на пороге, и хозяйка к тому же сказала, что провожатые ей не нужны — она знает округу, как свои пять пальцев, а поскольку на праздник собрались ребята из других районов, сам бог велел бежать за водкой имениннице.

В квартире грохотала на полную мощность музыка. Кто-то завывал нечеловеческим голосом. Приближаясь к своему подъезду, Катя подняла взгляд на окно квартиры и улыбнулась. Надо будет посмотреть на лица соседей завтра утром. Обычно именно соседи досаждали ей не в меру громким урчанием тяжелого рока.

Кто-то открыл в зале ее квартиры окно и курил, высунувшись из окна едва ли не по пояс.

Катя узнала Саньку Рыжего, уже абсолютно никакого, с беспокойством подумала- он же свалится с шестого этажа. Только несчастных случаев ей на днюхе не хватало!

А потом она переключила свое внимание на ночное небо. Там, в небольшом просвете между двумя высокими домами что-то сверкнуло, безмолвно пролетело справа налево, потом еще и еще несколько раз, будто стая светлячков собралась в косяк и потянулась на юг. Катя похлопала своими пушистыми ресницами, разгоняя видение. Вгляделась снова, и ничего не увидела. Показалось, решила она, открывая подъездную дверь. А может это кто-то вдалеке балуется китайским салютом.

— Кааатюха идёооот! — протяжно возвестил Санька, — Водку несссёооот!

Гости одобрительно заорали, приветствуя прибытие именинницы, а особенно — водки.

Ну да, водке вы больше рады, грустно подумала Катя, отдавая пакет в руки Маришкиной сестры, Жанны. Рябая тощая девка, явно познавшая вкус водки раньше вкуса материнского молока, мгновенно расставила на столе свежую партию боеприпасов, собрала вокруг себя пустые стаканы и принялась сноровисто разливать водку.

— А где Маринка? — спросила Катя Жанну. Та всхлипнула от порыва смеха и ткнула пальцем в сторону спальни.

— Тоха, Машка! Кролики чертовы, нашли время трахаться, водка стынет! — громко пояснил её жест друг Антона, Паша, запуская руку в салат «Оливье», стоящий перед ним на столе. Да, прямо так, голую руку, напрочь игнорируя вилки и ложки. Внутри у Кати все оборвалось, душа заскулила, как побитая собачонка. Её лучшая подруга, в её день рождения отбила приглянувшегося парня! Черная неблагодарность! Предательство!

Катя приняла свой бокал, с покорностью обреченного влила в себя после короткого тоста эту горькую и жгучую жидкость, поморщилась, потянулась было к салату, но, вспомнив, как туда макал руки Пашка, решила лучше запить газировкой.

Она плеснула жидкости из первой же полторашки в свой бокал. Во рту жгло, все сводило от тошнотворного запаха. Недолго думая, Катя выпила залпом. И едва не захлебнулась от неожиданности. Жидкостью для запивания оказался какой-то странный, дерущий горло почище водки напиток. Катя посмотрела на полторашку.

«Стеклоочиститель» — гордо значилось на пластиковой бутылке. Видимо, не дождавшись ее с алкоголем, празднующие устроили экскурсию по квартире в поисках спиртного. И что нашли, притащили выпить.

Вот это я дошла, подумала Катя, жмурясь от тошноты. А вокруг стоял шум и гам, гремела музыка, звенели стаканы и слышались пьяные голоса гостей. Праздник шел своим чередом.

***

Аню отвлекли от поисков ТТ. Две тени игроков, сошедшиеся в жесткой, скоростной и техничной перестрелке на соседнем здании заинтересовали его, и он немедленно сиганул в их сторону.

Судьбы благоволила — ТТ, давший специально наводку по скрипу колес трамвая и устроивший засаду на самом краю своего сектора, прождал Аню зря. Тот нашел другую забаву.

Аня спрыгнул с троса, не дожидаясь, когда он зависнет над крышей, погасил удар от падения в кувырке, крутнулся на месте и проскочил к ближайшему укрытию в виде спутниковой антенны, уже сияющей в трех местах светлячками выстрелов.

Из глубины площадки крыши послышались четкие, отрывистые удары пуль о поверхность. Аня вытащил зеркальце и выставил его за укрытие, разглядывая в отражении происходящее. Исследовательские умения аграи куп пеле давали возможность видеть и сквозь стены, но раз играть по-честному, то пришлось применять подручные средства.

Прямо напротив его убежища, боком к нему, сидел человек в боевой форме с шотганом на коленях и щелкал семечки. На его виске отсвечивала ярким зеленым сиянием отметина попадания.

Так, этот уже «труп», и по ходу дела, «свежий». Значит, его убийца где-то рядом. Где?

Кураж стремительно проскочил от спутниковой антенны к вытяжке, в зеркальце успел увидеть лишь удивленное лицо «трупа» в открытом шлеме. Тот, похоже, решил, что справа от него пронесся какой-то ветерок. Ничего большего он заметить не успел. Аня умел красться.

Нервно укусив себя за кончик воротника куртки через открытое забрало, Аня постарался определить по редким звукам выстрелов направление схватки. Это удалось, хотя и с трудом — возникало такое чувство, будто бойцы все время скакали с места на место, словно заведенные. Верно, между соперниками шла ожесточенная маневренная война. Видать, они стоили друг друга, и теперь вопрос шел не кто круче — оба были крутыми, а кто удачнее воспользуется позицией. От этого и решался весь исход схватки.

Если я им конечно не помешаю, подумал с легкой усмешкой Аня. Жаль портить людям отдых, однако очки в игре нужны всем.

Стремительным и легким шагом он преодолел половину крыши. Едва засел за очередной спутниковой антенной, мимо него прошел, пятясь осторожным шагом, игрок. Человек среднего роста и телосложения тяжело дышал. Схватка вымотала его прилично. Он держал шотган наизготовку, ожидая атаки в любой момент. Аня притаился в тени, и, невидный в своем месте, осторожно стал поднимать ствол оружия. Незнакомец почувствовал движение и настороженно повернул голову, а вместе с ней и ствол шотгана во тьму.

Да что они здесь все такие крутые, с досадой подумал Аня. Пока укатаешь, запыхаешься. Мираж от одного неверного звука едва его не пристрелила, этот чувствует движение во тьме непроглядной, словно лягушка. Мутанты они все, что ли?

Боец повернул голову в сторону Ани и одновременно отвлекся от своего первого соперника. А тот моментально влепил ему светящийся шарик прямо в висок. «Умирающий» рыкнул от досады, поворачиваясь к своему «убийце».

— Я Визирь. Гром выбывает, — раздался голос в гарнитуре.

Аня сплюнул от досады — его добычу перехватили. Вырвали почти из-под носа.

Осторожно выглянув с другой стороны укрытия, он заметил уже летящий по воздуху силуэт Визиря. Тот мелькнул маленькой черной точкой в лунном свете и пропал из виду на соседней крыше.

— Ну, с тобой мы пока общаться не будем, шибко ты крутой, — проговорил Аня вслед Визирю. Он осторожно прошел мимо сидящего на полу крыши Грома. Гром повернул к нему голову. Шлем он не открывал, но даже и так, по одному движению тела можно было догадаться, что он сильно удивился присутствию еще кого-то из игроков рядом с собой.

— Блин, такую добычу перехватили, — пожаловался Аня, обходя Грома.

— Ты еще успеешь догнать Визиря, — насмешливо произнес Гром. — Он тоже ничего себе добыча.

Аня Мечтатель исчез в темноте, не ответив.

***

— Вот я на прошлой неделе бухал с Питосом. Ну, такой тип с ушами, ты его знаешь. Да с Ленкой Давалкой еще ходил. Бля, сидим уже никакие у него на хате. Он и говорит, а тебе слабо мой фокус повторить? Я говорю — какой фокус? А он — смотри — завернул башку чуть ли на полняк за спину и как блеванет себе за воротник! Хаааа!!! — полупьяный Санек закатился хохотом.

— Твою мать, ты можешь не за хавкой такое базарить? — упрекнул говорившего Макс по кличке Чебурек. Всегда жрал чебуреки. И в столовке шараги, и дома. И на улице.

Санькин хохот внезапно оборвался — он громко икнул и затих, осушая очередной стакан с водкой.

Пашка задумчиво вертел бутылку стеклоочистителя. Потом с возгласом — «а черт с ним, лишь бы горело!» — плеснул себе в стакан. Он только заговорщицки улыбнулся, уловив удивленный взгляд Кати — та никогда бы не поверила, что человек по собственной воле станет пить ЭТО. По телевизору она видела подобные картины, конечно, но чтобы в жизни…

— Чтооо!? — рявкнул неожиданно у неё за спиной разъяренный Пашка, надвигаясь всем своим телом на Саню, — Это Вин Дизель круче Брюса Уиллиса? Да Брюс его…

Показав жестом что именно сделает знаменитая кинозвезда с другой, не менее знаменитой кинозвездой, Пашка замолк. Слово взял Санька. И честное слово, лучше бы он молчал.

Порывисто вскочив, он с яростью заорал почти в ухо своему оппоненту.

— Лох твой Уиллис, как и ты сам, черт позорный!

Потом началась банальная драка. Поскольку оба бойца успели уже основательно напиться, драка больше всего напоминала шоу «Найди кулаком лицо товарища». Никто из них этого сделать не смог, и только Пашка в одной из попыток нечаянно задел Катю. За одежду дерущихся почти мгновенно схватились девчонки и растащили их по углам. Оттуда парни грозно зыркали друг на друга, делая угрожающие жесты.

В суете растаскивании драчунов никто и не заметил, что Катя, схватившись за лицо обеими руками молча уткнулась в край стола. Задетая невзначай Пашкиным кулаком щека горела и наливалась изнутри неприятной опухолью.

— Да уймитесь вы оба, уроды! — громко крикнула Жанна, повернулась к столу за салатом и только сейчас заметила, как скорчилась от боли, закрывая лицо ладонями, Катя.

— Катя, ты что? — спросила она, еле шевеля языком. Потом, повернувшись к парням, назидательно проговорила — Вот видите, до чего вы девчонку довели!

Жанна картинно сделала жест руками в сторону Кати. Но пока она выговаривала текст своей речи и двигала руками, Катя уже успела прошмыгнуть в коридор, а оттуда — в ванную комнату, слушая по пути счастливые стоны из спальни.

Она присела на край ванны, включила воду на полный напор и взглянула в зеркало. Ничего страшного, пару минут, и она будет в порядке. Надо только вытереть слезы, а то глаза будут красными.

***

Мечтатель успел только слегка показаться из-за укрытия, как его чуть не выбил из игры точный выстрел откуда-то слева-сверху. Казалось бы, что может быть выше крыши? Ан нет, нашлось что-то для севшего в засаду игрока. Коварная уловка могла бы удаться, но Аня был слишком опытным соперником, причем опыт его брался не только из богатой теории, но и реальных перестрелок. Несколько раз его в составе карательных отрядов аграи куп пеле рода Арр направляли на разные задания. В числе которых было и подавление восстаний подручных боевых киборгов, и захват неосторожно залетевших в их сферу властвования десантных обителей балла куп баллот, а уж сколько раз приходилось пускать кровь поганым квангам, вообще говорить не стоит.

Поэтому, проследив трассу, пересекшую воздух прямо перед забралом его шлема, Аня Мечтатель уже мог с точностью до десятка сантиметров определить место, где засел коварный стрелок.

Отступив для разгона назад, поминая законы обратной связи, что откуда стреляют туда и надо стрелять, рванул прямо на простреливаемую территорию. Он не стал сразу же палить, даже убрал шотган за спину, тот повис на плетеном ремешке, чтобы не мешал при беге.

Молнией проскочив под запоздавшими пулями простреливаемое пространство, Мечтатель тут же засек незадачливого стрелка — тот повис над крышей на каком-то переплетении из проводов и проволоки.

Человек, засевший на высоте, спешно и нервно расстреливал каждую подозрительную тень на расстоянии видимости. Он сам уже понял, что совершил непростительную глупость, заняв позицию на двухметровой антенне. Первый выстрел, эффект неожиданности, конечно же был за ним — игравшие вверх не смотрели, считая, что выше крыши только звезды. Но теперь, когда он выдал себя с потрохами, не то чтобы победить, просто уйти без пробоин в боку оказалось трудной задачей.

Пока засевший на антенне игрок расстреливал впустую патроны по тени перед собой, Аня обежал его слева и, не спеша прицелившись, дал по затылку такую длинную очередь, что противника сшибло на бетонный настил крыши. Хорошо, человек тренирован что надо. Умело упал, погасив инерцию удара в кувырке, и ничего себе не отбил. Криво усмехнувшись, Аня закинул шотган себе на плечо и не спеша подошел к упавшему.

— Что это за птичка на веточке сидела? — издевательски приветливо спросил Аня распростертого перед ним человека. Тот молчал, приходя в себя после расстрела и падения.

— Гюльчатай, о, мой сладкий лепесточек розы, открой свое дивной личико.

Игрок с легкой руганью нехотя поднял зеркальный экран шлема. Включив фонарь под дулом своего шотгана и осветив лицо поверженного, Аня радостно рассмеялся.

— О! Это ТТ. Собственной персоной снизошли и спустились сверху.

— Да пошел ты, — беззлобно, но с досадой произнес, поднимаясь, ТТ. Вся его форма просто светилась от щедрой очереди Куража зеленой краской.

— Это Кураж. ТТ выбывает из игры.

— Это Визирь. Фея выбывает, — в тон ему ответил голос Визиря из микрофона гарнитуры.

— Ого. А вообще, кто остался?

— Ты да я. И все.

— Ну, тогда до встречи. Скоро я буду победителем.

— До встречи, — сказал Визирь.

***

Они не заметили друг друга во время прыжка. А прыгали два последних игрока как раз в противоположные стороны с противоположных высоток. Увидели друг друга уже в воздухе. Там и разгорелся последний бой игры.

Фея, избавляясь с помощью подружки от светящихся пятен краски на спине, застыла на краю крыши, глядя на разыгравшуюся в воздухе схватку.

Невысокая, но чуть шире в плечах фигурка Визиря двигалась завораживающе быстро. Аня, тот, что чуть выше и тоньше, не отставал от него. Они ловко скользили по воздуху, умело управляясь с концами страховки.

— Что они творят? — спросила, не отрываясь от схватки Мираж, истово болея за Визиря, — Нельзя же в воздухе…Тросы только чтобы перемещаться. Один резкий рывок и…

Зеленые светлячки замелькали с частотой цветомузыки на крутой дискотеке. Да только вреда обоим персонажам это не причиняло.

Рухнул в пропасть между ними шотган Визиря, выбитый удачным выстрелом. Мираж завизжала от волнения. Аня завопил победный клич, направил на Визиря ствол своего шотгана, прицелился прямо в лоб.

Однако Визирь и не подумал сдаваться. Он рванул страховку, заставляя послушную тарзанку кинуть его тело с быстротой ветра прямо на противника. Тот, отвлекшись на запутанный фал в своей руке, попытался поудобнее устроиться на перекрестии из держаков и страховок — они мешали ему нанести последний выстрел в этой игре. Поэтому повернулся к Визирю уже когда тот был на расстоянии удара ноги. Визирь и ударил. В шотган противника. Поддел его изящным движением носка, подхватил в воздухе и уже через миг ствол шотгана смотрел в лицо бывшего хозяина.

Мечтатель отчаянно взвизгнул, крутнулся и отпустил держак, уходя резко вниз.

Визирь пустил в его сторону очередь широким веером. Одна из пуль нашла свою цель. Аня ошеломленно закинул правую руку за спину — прямо на лопатку, куда и угодила пуля. И соответственно, отпустил держак. Забарахтавшись в переплетении фалов, тарзанок и страховок, Мечтатель стал стремительно освобождаться от них.

Визирь плавно подлетел к ближайшему балкону на своем держаке. Присел на самом краю, глядя вниз, где на высоте пятнадцатого этажа Аня разбирался со своими веревками.

— Помощь нужна? — сухо спросил победитель, пряча трофейный шотган в чехол.

— Сам разберусь! — донеслось снизу.

Позади Визиря вспыхнул свет. Дверь на балкон открылась и к нашедшему свое пристанище на бельевой веревке ночному гостю вышел сонный мужчина в семейных трусах.

— Ты что… — спросонок зарычал хозяин на небесного гостя.

— Сгинь, — резко оборвал его Визирь, едва обернувшись. И было в его голосе что-то подчиняющее. Мужчина вздрогнул, как от удара в лоб, молча развернулся и вернулся обратно в комнату. Поспешно выключил свет.

От разговора с хозяином балкона Визиря отвлекло гулкое щелканье лопнувшего фала — Мечтатель, перевернувшись в воздухе, завис вверх ногами на страховочной веревке. Боковая тарзанка лопнула мгновением позже.

Тело бойца, словно пикирующий самолет, устремилось по снижающейся полого траектории к стене противоположного дома.

— Ох ееееууу! — раздалось напоследок.

— Сейчас его размажет, — бесстрастно проговорил по общей связи ТТ.

Аню пронесло с нарастающей скоростью над широким двором, через трамвайную линию, прямо в приоткрытое окно на шестом этаже. Туда, где, судя по мелькающим теням и громкой музыке, слышной даже на крыше, шла какая-то вечеринка.

Потом донесся отчетливый треск разлетающихся в стороны оконных рам, дикий, испуганный визг и звон бьющегося стекла. Музыка в квартире умолкла, свет погас и наступила подозрительная, пугающая тишина.

Глава 9. Приземление

Тишину прорезал полный неподдельного ужаса девичий возглас:

— Ааа! Инопланетяне!

— Американцы бомбят! — вставил кто-то свою версию.

— Вашу достойную мать, где это я? — Мечтатель в темноте зашевелился, силясь встать, столкнул со стола тарелку, та с тоскливым звоном ухнула кому-то на голову.

Проломив окно, он устремился к потолку, ухватился за люстру, она его веса не выдержала и боец ухнул на праздничный стол. Оттого погас свет, а откуда ему взяться, если оторванная люстра находилась в руках лежащего на столу в качестве основного блюда достойного представителя аграи куп пеле.

Мечтатель отбросил осветительный прибор прочь, зашевелился, смахивая со стола тарелки и стопки. Внезапно прилетевшая сверху тарелка заставила дернуться Пашку, который нашел свое пристанище под столом. Он отпрянул к ножке, та надломилась, а следом за ней разошлись с отчаянным скрипом и остальные три ножки. Чувствуя, что уходит опора, Аня подскочил на ноги. Под столом кто-то охнул, принимая на себя его тело, стал заполошно орать.

— Полтергейст!

— Террористы! — добавил кто-то свою версию.

— Господи, я был грешен! — донеслось горькое раскаяние из-под Мечтателя. Аня поднялся, шатаясь от чудовищного приземления. Болело все — даже уши под шлемом.

— Это Мечтатель, со мной все в порядке! — проговорил он в гарнитуру, но ответа не последовало.

Кто-то в темноте пошел искать торшер и нашарил растопыренными пальцами вытянутых рук холодную сферу шлема ночного гостя. Раздался долгий испуганный вой.

— Визирь, ТТ, кто-нибудь меня слышит? — позвал Мечтатель по связи. Нет ответа.

— Я тебя слышу! — проникновенно отозвался кто-то из тьмы комнаты.

— Не мешай, дурак. У меня что-то со связью. Ох, Баа Ци, — Мечтатель нащупал рукою в перчатке разбитый корпус гарнитуры, — Ну вот, из-за вашего окна у меня гарнитура ёкнулась. Я на вас в суд подам. Телевизионный. Эй, ты чего?

Кто-то в очередной раз нащупал его шлем и попытался ткнуть по стеклу забрала кулаком. Аня, уклоняясь, сделал шаг назад. Тень перед ним, обозначенная легким сиянием оконного просвета, не удержалась и рухнула навзничь.

— Где здесь выход? — спросил Мечтатель, отступая к стене напротив окна. Под его ботинками звонко лопнула какая-то стеклянная посудина. Выхода ему не подсказали.

— Бей его! — раздался голос во тьме, оповещая, что присутствующие наконец-то отошли от шока и готовы к решительным действиям. Мимо Мечтателя пролетел какой-то тяжелый предмет. Жанна нашарила неверной рукой кнопку торшера, и комнату осветил неясный свет. Она испуганно вскрикнула, первая заметив в углу темную фигуру ночного гостя. Парни с матом бросились в атаку. Аня, мгновенно среагировав, кувыркнулся в сторону двери, открыл ее ногой и вылетел прочь. Остальные бросились было за ним. Да только выскочив, Мечтатель мгновенно подпер своим телом дверь с другой стороны.

***

— По-моему, он жив, — сказал ТТ, наблюдая за окном с помощью маленького полевого бинокля. Визирь злорадно оскалился:

— Куда он денется.

— Но проблемы у него только начались, — добавил ТТ, передавая бинокль Мираж. Та, не глядя, передала его дальше, Грому.

— Похоже, ему не слишком рады.

— Что там? — спросил Герди, едва спрыгнув на крышу с соседней высотки. Гром молча протянул ему бинокль.

— Твой спутник упал в окно шестого этажа.

— Живой?

— Даже не ранен, судя по резвости, с какой увертывается от разъяренных хозяев.

— И мы ему не поможем?

— Он отказался от помощи, — сухо сказал Визирь.

— Но он же в ней нуждается, — недоуменно ответил Герди. — Надо помочь!

Визирь не ответил.

Герди после недолгой, но почти театральной паузы с раздражением отбросил от себя шотган, подошел к краю крыши. Смерил расстояние до соседнего дома.

Затем разбежался и бесстрашно нырнул в пропасть, щучкой, как в реку.

***

Катя вышла из ванной комнаты и поначалу даже не узнала своей квартиры. Потому что спиной к ней стоял, из последних сил упираясь в пол растопыренными ногами, человек в черном шлеме. Упирался же он оттого, что в дверь кто-то яростно ломился, давясь от избытка ненависти матом, криком и визгом.

— Извините, — сказала озадаченно Катя в спину черного человека. Тот от неожиданности подскочил, мгновенно повернувшись к ней корпусом, теперь уже подставив под дверь спину.

— Что? Кто?

— Это…моя квартира? — спросила испуганно Катя, теперь уже не совсем уверенная в сем факте.

— Господи, ну а я-то почем знаю? — взмолился держащий дверь.

Человек ткнул себя по треснувшему стеклу забрала, осколки посыпались на пол, освобождая для обзора сильно исцарапанное лицо. Это был молодой парень с озорными глазами. Даже сейчас, разделяемый от яростных врагов всего лишь тонкой дверью, он воспринимал все происходящее с юмором, как веселую игру. Чем полностью разнился с Катей, для которой мир разом обернулся чудовищным кошмарным сном.

— Что ты сделал с моими друзьями?

— Это твои друзья? — парень презрительно скривился, в дверь толкнули в очередной раз, та хрустнула, но выдержала. Сплюнув кровавым сгустком на линолеум, он продолжил разговор, — А чего они такие грубые? Я к вам в гости, такая заинька, а они… Эй, эй! Не плачь. На вот денег, это за окно. Все местные аграи любят деньги.

Торопливо нашарив в кармане кожаной куртки плотную пачку евро, Кураж бросил их в Катю. Та не сделала даже попытки поймать деньги и они упали ей под ноги.

— Что, богатый, значит, все можешь? — всхлипнула хозяйка, еле собравшись с силами, чтобы не разреветься.

— Я богатый? Я не богатый, я просто заинька и в деньгах не нуждаюсь. А ты бери, коли надо! — ответил парень. Дверь уже начала хрустеть в предсмертной агонии — готовая в любой миг развалиться под напором Катиных друзей.

— Тааак. Сейчас, наверное, я, к большому сожалению и при твоей помощи покину сие гостеприимное место. Соблаговолишь ли ты открыть мне дверь квартиры, о, красавица?

— Что? — переспросила Катя.

Разочарованно вздохнув, боец рявкнул зычным командирским голосом.

— Открывай дверь! Живо!

Вздрогнув от крика, Катя немедля поспешила исполнить приказ. Едва она открыла дверь, как парень с разбитым шлемом прошмыгнул мимо неё со скоростью экспресса.

В это время с пятого этажа к расшумевшимся гулякам неспешной походкой поднимался их сосед снизу для серьезного разговора про громкую музыку и шумные скандалы в ночную пору. Аня, не сбавляя скорости, прыгнул на перила, оттуда на плечи мужика, с него за спину и дальше вниз по лестнице. Сосед даже охнуть не успел.

А в это время в квартире, которую он оставил, события продолжали развитие. Катя, закрыв дверь квартиры, прислушалась к внезапно притихшей комнате для гостей. То, что родители ее прибьют, вне сомнений. Но как бы и вправду ее гости там не поубивали уже друг друга вследствие припадка злобы и невозможности излить ее на том ускользнувшем от них парне в байкерском прикиде.

В полуразвалившуюся дверь, ведущую в комнату для гостей, изнутри кто-то осторожно и очень вежливо постучал. Ну что там еще, подумала с долей усталости Катя, Мерлин Менсон из унитаза, десять молдавских гастрабайтеров из холодильника?

— Входите, — сказала хозяйка. Вошел худощавый, высокий человек. За его спиной в проеме была только тьма, чью тишину нарушал лишь тоскливые стоны боли.

Гость осторожно закрыл за собою дверь и посмотрел на Катю, определяя, сможет ли та внятно ответить на интересующие его вопросы.

— Добрый вечер. — начал он издали.

Катя издала звук, ставящий под сомнения доброту этого вечера. Удостоверившись, что попавшийся ему на пути биологический объект ведет себя адекватно, Герди медленно спросил:

— Тут был парень в кожаном костюме и шлеме, как у меня. Где он?

— Ууубежал, — ответила Катя, кивнув на дверь из квартиры, — А что там с моими друзьями?

— Ночное время любит тишину, — неопределенно пожав плечами ответил гость. Он повернул голову в сторону спальни. Катя тоже туда посмотрела. Дверь из спальни открылась и на пороге показался Антон, торопливо заправляющий трусы в майку. Но по причине излишнего алкоголя в организме он не заметил, что вместо своих семейных трусов надел Маринкины стринги. То, что предстало в итоге таких переодеваний не оставило равнодушным ни Катю, ни гостя. Катя мгновенно покрылась малиновым румянцем и зажмурилась, прошептав «о, боже». Ночной же гость пораженно прокомментировал:

— Странные у вас здесь мальчики.

Антон икнул. Это потребовало от него жутких усилий, причем инерция от икания отбросила его прочь, в спальню. Там, в поисках своих трусов уже заворочалась на кровати Маринка.

— А что тут происходит? — выдавил из себя Антон, цепляясь за косяк.

И это вот создание мне так сильно нравилось!? — поразилась за себя Катя, что я в нем нашла тогда?

— А это кто был? — Антон уставился за спину Кати. Катя обернулась к черному человеку в шлеме, но тот уже исчез.

Глава 10. Бокал в заднице

Аня Мечтатель пробежал через двор, углубился в темно-зеленую гущу сквера, еле освещенного редкими фонарями. Там, прямо на аллее, заметил группу людей, стоявших спиной к нему. Участники воздушной тренировки Визиря.

Мечтатель сбавил бег, подошел к ним, переводя дыхание. Люди стояли перед существом в синем балахоне представителя Большой связи. Чтобы случайные свидетели особо не пугались, тот нацепил темные очки, закрыл часть морды капюшоном и со стороны казался вполне себе обычным гражданином, пусть и фриковатым. Но наметанный глаз Ани сразу отметил специфические черты инопланетного создания. Тот посмотрел через головы ближайших людей на Мечтателя и приветственно развел руки.

— Мало нам господина Визиря, так здесь еще гуляет достойный представитель аграи куп пеле, Аня Мечтатель! Великолепно.

— Знакомься, Аня, это камм по кличке Капитан, — представил существо Визирь, не оборачиваясь к Мечтателю. Тот в свою очередь щупал себя в районе зада, пытаясь вытащить застрявший в штанах обломок бокала.

— Виделись, — ответил Мечтатель. — Кэп, чего случилось? Если ты про эту разгромленную квартиру, то они сами виноваты. Нечего так странно строить жилища.

Камм фыркнул, словно кошка, давая понять, что его погром в квартире на шестом этаже совершенно не волнует.

— Нельзя же так беспределить, Визирь, — укоризненно сказал камм. — Почему ты выгнал владельца из спортзала? Что за приготовления у тебя тут начались?

— Ты сам знаешь ответ на свой вопрос. — ответил Визирь. — То, что случилось с другими городами, случится и здесь. А значит, владелец спортзала уже обречен. И все в городе обречены. Если я не справлюсь.

— А ты справишься?

— Я постараюсь. — холодно улыбнулся Визирь. — У нас нет иного выбора.

— Еще один пустой город, — проворчал камм. — И ты для этого привел столь разношерстную команду? По-моему, здесь только Аня Мечтатель тебе в помощь.

— Как раз в этой ситуации все боевые умения аграи куп пеле ничего не стоят. Не знаю, чего он вообще к нам прибился. Толку с него…

Камм поднял очки изящным движением тонких пальцев и с усмешкой воззрился на Визиря.

— Боевые умения аграи куп пеле ничего не стоят, признаю. А ты спросил своего дружка с девичьим именем, почему он Мечтатель?

— Мало ли у кого какие есть прозвища. — пожал плечами Визирь.

— Это не прозвище! — с обидой ответил Аня Мечтатель.

Он хотел добавить, что умение Мечтателя — высшая и последняя форма новой гряды умений, открытых не так давно его достойной матерью. Представленная в Доме Исследователей новинка вызвала настоящий фурор. Настоятель Дома Хкайли Вене лично вручила изобретательнице звание высшего исследователя, дающее право самолично заниматься изысканиями по собственному разумению. Высокая награда, которой удостаивались единицы. Легендарный Гарга,великолепная Майю и еще пара-тройка глыб научного мира аграи куп пеле.

Некоторые достойные сыны рода Сей и Арр уже преодолели первую ступень — Фантазера. Два прилежных представителя рода Арр сумели стать Выдумщиками. И лишь Аня из рода Ци сумел добиться высшего уровня данного умения — Мечтатель. Разумеется, мама помогла, а как иначе. Но что есть, то есть — он единственный во Вселенной аграи с умением Мечтатель.

Вот что хотел добавить Аня, но понял по лицам беседующих, что их это не особо интересует. Потому промолчал.

— Еще какие-то вопросы? — поинтересовался Визирь, разглядывая свои ногти. Всем видом он давал понять, что желает скорейшего завершения разговора.

Едва камм раскрыл рот, спросил Мечтатель:

— Почему в городе нет собак?

И тут на него сразу повернули головы все собравшиеся, словно впервые увидели. Немного смутившись такой реакции, Аня продолжил, все еще попутно стараясь вытащить осколок бокала, торчащий из филейной части:

— Я понимаю, что здесь может быть личное. Вы кошкоподобные существа и могли отомстить собакам за все обиды, загоны на деревья и… Нет?

— Нет, — спокойно ответил камм. — Вас, макакоподобных, львы, леопарды, тигры и прочие сотни тысяч лет исправно потребляли в пищу. Однако это не отразилось на любви людей к домашним кошкам.

— Подколку понял, — сказал Аня. — А…

— Больше вопросов к нам нет? — спросил Визирь камма. — Если нет, прошу прощения, мы торопимся. Устали, помыться бы и спать.

Камм показал жестом, что более вопросов не имеет. Визирь вместе со своими бойцами степенно попрощался с представителем Большой связи и направился дальше по скверу. Аня остался, продолжая дергать застрявший кусок бокала.

— Осторожнее с этим человеком, Аня, — попросил камм, глядя вслед удаляющегося Визиря. — Это очень и очень странная личность.

— Может, уже пора сказать, что за фигня у вас тут творится?

— Можно, — сказал камм. — Время от времени на планете Земля схлопывается то один, то другой город. То есть, исчезает на определенное время. А когда появляется вновь, там уже нет ни одного жителя. Ни единого живого существа. И никто не может пояснить, что же случилось. Мы совместно с земными человеческими властями стараемся держать ситуацию, не допускать панику.

— Так, — сказал хмуро Аня. — Очень и очень интересно. А чего ж вы меня сразу на помощь не позвали?

— Помощь от аграи куп пеле? — переспросил представитель Большой связи. — Кхм, это же политически невыгодно. Их здесь около семи миллиардов, чудовищная цифра. Думаю, если не к десятому, то к двадцатому городу мы сумеем сами своими силами разобраться.

— Сколько городов уже того?

— Около пяти, — сказал камм. — И здесь мы плавно подходим к личности господина Визиря. В последнем случае в городе остался один выживший — это он. Но нам Визирь ничего не рассказывает, себе на уме. Приходится пристально следить за его деятельностью. Как видишь, он старается применить опыт выживания в схлопнувшемся городе, чтобы не допустить новый случай. Что ж, может, у него и получится.

— Он точно человек? — спросил Аня, посмотрев в сторону удалявшегося Визиря с возросшим интересом.

— Мы проследили — ранее он работал на сабраммов. Помогал в научных исследованиях.

— Сабраммов же вроде всех перевели?

— Вроде бы всех, — неуверенно подтвердил камм. Оба держали в уме историю предательства сабраммов, в один ответственный момент битвы повернувших свое оружие против соратников по Большой связи. Их в итоге все равно победили, но осадочек остался. Дополнительно осадочек складывался по причине участия в деле мамы Ани, которая заставила сабраммов пойти на измену под угрозой применения генетического оружия — Великой песни скорби народов.

Камм сверкнул глазами и спросил:

— Я многое поведал тебе. Могу ли узнать и от тебя некоторые вещи?

— Конечно, — ответил Аня. — Хочешь знать, что ищу я?

— Да.

— Я ищу меч великого бога Баа Ци. Мы засекли пять сигналов, что его кресекан появлялся в нашей Вселенной именно на этой планете. Как видишь, число появлений совпадает с числом схлопнувших городов.

— Интересно, — сказал камм. — Меч провоцирует уничтожение жителей городов?

— Хороший исследователь не исключает никаких вариантов! — сказал Аня, назидательно поднимая указательный палец. Второй рукой он наконец вытащил из зада осколок бокала — это оказалась его ножка с острым концом, по форме напоминавшая толстый гвоздь. Из освобожденного отверстия мгновенно хлынула кровь. Бойца рода Ци сразу повело в сторону от боли.

— А где тут у вас госпитальная планета? — спросил слабеющим голосом Аня. — Долго ждать больничного лежака?

— Большая связь аграи не лечит. Муниципальная больница тут за углом, — сообщил камм. — Вон к тебе спешит твой спутник, Герди его зовут, кажется, он и вызовет Скорую помощь. Но сильно на местную медицину не надейся…

Аня его не дослушал, шмякнувшись на землю без сознания.

Через какое-то время он ощутил хлесткие удары по щекам. Раненный находился в салоне микроавтобуса Скорой помощи. Лежал на боку — с дыркой в филейной части иначе и не положишь. Его приводила в чувство миниатюрная блондинка в черной курточке поверх белого халата.

— Ну что, боевик, решил совсем от потери крови отъехать? — грубо спросила она, заметив, что Аня очнулся. — Только не в мою смену, дружок. Есть аллергия на какие-то препараты?

— Нет никаких аллергий, я не боюсь никаких ваших препаратов! — гордо отвечал Аня немеющими губами. Он попытался повернуться на спину, дабы женщина не смотрела на его оголенные ягодицы, но та легко удержала больного.

— Куда его? — спросил водитель.

— В больничку, куда еще. — отвечала блондинка. — У него тут не одна рана, а целый букет. Смотреть надо хорошенько. Оу, похоже и ребра сломаны.

— Ты долго с ним? Я успею покурить выскочить? А то там сразу еще вызовы.

— Далеко?

— Да на теплотрассу. Бомжа какого-то надо вытаскивать. Ноги ошпарил.

— Бомжа какого-то. Наш дорогой Богданыч, он же Шашлык по моему обществу соскучился, не иначе. Потерпит. Минут пять у тебя есть. — сказала врач, набирая в шприц какой-то препарат. Аня уже хотел спросить, что за манипуляции она производит, как женщина резко воткнула ему в филе иглу. Сам укол он не почувствовал, а вот от действия введенного вещества его аж подкинуло до потолка микроавтобуса. Врач отпрянула, с изумлением наблюдая резко ожившего клиента. Аня затрясся с выпученными глазами, запоздало осознав, что местная медицина не совсем учитывает особенности организма аграи куп пеле. И потому препарат, введенный с доброй целью помочь преодолеть серьезную потерю крови, нанес еще больше вреда, чем сама потеря крови. Прямо на глазах его белоснежная кожа начала зеленеть.

— Мишаня, осложнение! — крикнула врач водителю, что уже выскочил наружу и затянулся сигареткой. — Бросай курево, гони в реанимацию!

Глава 11. Пьяные водолазы

— Ну и задал ты врачам задачку, — сказал Ане сосед по больничной палате, бородатый и толстый дед неопрятного вида. Звали его Богданом Васильевичем, местная знаменитость — бездомный философ, ранее преподававший в вузе, а затем спившийся и на сей почве утративший жилье с работой. — Тебя откачивали всей больницей. Тут докторов мало, платят так себе и многие поувольнялись. Нагрузка на оставшихся выросла втрое. Как откачали, так и повалились сами. Сейчас отсыпаются.

— То есть, умереть при такой ситуации в медицине с моей стороны было бы невежливо, — задумчиво сказал Аня. Богдан Васильевич тоже задумался, а затем кивнул, соглашаясь с тезисом соседа по палате.

У бездомного философа были перетянуты бинтом обе ноги. Он часто шмыгал носом, смотрел на округу сквозь толстые роговые очки с треснувшими линзами.

— Светочку больше всего жаль. Доктор, которая тебя привезла. Мать-одиночка с дитем, вечные проблемы с деньгами, две работы. Главврач запретил ей брать на себя много дежурств, потому она устроилась еще в магазин кассиром. Так и живет перебежками — с работы на работу.

Богдан Васильевич выглянул в коридор через приоткрытую дверь, достал из кармашка больничной одежды четок водки, из другого кармана — кусок хлеба. Все это под удивленный взгляд Ани.

— Бывает, идет по коридору и прямо на ходу засыпает.

— А что же ее род? Отчего не помогает? — спросил Аня. Доктор Света и ему показалась заслуживающей уважения. То, как она держалась, как говорила, как действовала — вот так и должны выглядеть настоящие люди по мнению аграи куп пеле.

— Она сирота, — сказал Богдан Васильевич. Он взболтнул бутылек с водкой, извинился, что не предлагает соседу по палате — алкоголь после реанимации очень вреден. Вздохнул.

— А пить я буду за упокой души друга моего Васьки.

— Он погиб с честью?

Богдан Васильевич пожал плечами, сумрачно разглядывая содержимое бутылочки. Для настоящего философа не существовало вопроса, на который можно было ответить, не выдав лекцию о рассматриваемом понятии.

— Что есть честь? Способность никого не ставить выше себя? Ощущение внутреннего стержня? Способность подняться над собственной звериной сущностью ради общественного блага? Есть ли честь продукт воспитания общества, им же подпитываемая, как прописано в римской формуле? Или это врожденное свойство и обладать честью и достоинством способны даже животные?

Аня провернулся в своей кровати на бок, облокотившись, посмотрел на Богдана Васильевича с немым восхищением. Заметив это, философический бомж хмуро пояснил:

— Покойный Васька — это моя собака. Его сожрали некие неизвестные науке существа, видом своим превосходящие все, что описал Франсиско Гойя.

После чего опрокинул четок себе в рот, шумно глотая огненную воду. Аня поморщился от резкого запаха дешевого алкогольного напитка.

— Я вижу, ты мне не веришь.

— Отчего же. В вашем городе совершенно нет собак. Значит, их кто-то сожрал. Камм говорит, что не он. Кто тогда?

— Пьяные водолазы, — шепотом проговорил Богдан Васильевич и глаза под толстыми линзами очков сверкнули легкой сумасшедшинкой. Он приготовился выслушать насмешки от собеседника. Но тот лишь пригласил развить свою мысль. Прокашлявшись, философ продолжил:

— Я их так назвал. Пьяные водолазы. Как-то ведь надо называть то, что не имеет названия. Ведь без имени… ты читал трактат Лосева? Нет? Ладно, отсечем лишние сущности, перейдем к существу. Разумеется, они не пьяные и не водолазы. Но, глядя на них, чего от души не желаю и надеюсь, подобная встреча не произойдет, ты иного имени им и не дашь.

— Пучеглазые такие, мордатые, светятся зеленым? — уточнил Аня, вспоминая существо у реки, сожравшее огромного пса. Богдан Васильевич посмотрел на него с изумлением и подозрением. Хлебнул еще из бутылочки, уже без тоста.

— С недавних пор они поселились на моей теплотрассе. А здесь уж не до сантиментов. Одна среда обитания, одна пищевая модель… я ведь и сам собачатинкой не брезгую. Хорошее, кстати, мясо, когда шашлычком. А шкуру на унты или шапку.

— Васька не ревновал?

— Васька понимающий был. Сам мне помогал своих собратьев ловить, сим образом став превыше своего статуса, этакой эталонной сверхсобакой. В общем, на теплотрассе, в самой глуби, мы и столкнулись с ними. Там места вообще гиблые, но заманчивые. Мы, бродяги, стараемся туда не лезть лишний раз. Очень уж тянет прилечь у трубы, косточки погреть. Но кто прилег, тот навеки и остался. Температура такая нежная, сначала распарит, затем исподволь проварит тело и оглянуться не успеешь — готов. В прошлом году были жуткие морозы, забралась туда погреться Гуля с Казанки и прогрелась до смерти. Сварилась. Ее спасатели оттуда по отдельным частям доставали, мясо на кости не держалось. Благо, люди не из института благородных девиц, привычные. Взяли обычный полипропиленовый мешочек, накидали туда ручки-ножки да бедовую головушку и сдали в морг.

Богдан Васильевич потянулся, вытряхнул последние капли в рот. Аня продолжал смотреть на него с ожиданием продолжения рассказа.

— Я и раньше отмечал некоторые подозрительные движения. Васька, бывало, начинал дико заливаться лаем. Мелькнет что-то зеленое в углу зрения, а оно у меня не очень. Очки, видишь. Но затем пришлось столкнуться с ними вплотную. Загоняли мы с Васькой для наших нужд одну собачонку вглубь коллектора. Она смерть почуяла и ни в какую на уси-пуси не шла. Вот и полезли мы туда к ней сами, мы не гордые. Там огибок имеется, сворачивают трубы в одном месте. Местечко так себе, скажу я вам. Идем с Васькой и тут он как затрясется, как припадет на все четыре лапы от страха. Видел хоть раз такое незабываемое зрелище, когда собака готова упасть в обморок в силу испытываемого ужаса? Само по себе зрелище, достойное Виталия Валентиновича Бианки или Константина Георгиевича Паустовского. Смотрит Васька наверх. А на потолке сидит эта дрянь пучеглазая, пережевывает нашу добычу и уже на нас наметилась. Там и погиб господин Василий Шариков, да будет ему земля пухом.

— А ты? — спросил Аня. — Как тебе удалось уйти от нее живым?

Почувствовав в соседе по палате благодарного слушателя, Богдан Васильевич степенно погладил бороду, вперил взгляд в потолок и начал декламировать хорошо поставленным голосом:

— Когда я закрыл глаза, мысленно прощаясь с обрыдевшим существованием в данной системе координат, некоторое время слышал лишь хруст костей несчастного Васьки и невоспитанное чавканье сущности из фантазий Босха. Затем все стихло. Лишь капли из труб бились о бетонный пол. Я медленно открыл глаза, ведь не дважды удастся узреть собственную погибель. Теперь прямо предо мной стояли на задних лапах два Пьяных водолаза. Их огромные глаза, напоминающие полупрозрачные апельсины, жадно пожирали взглядом мои унты из отменной собачьей шкуры… А потом они набросились на них и стали пожирать прямо на моих ногах!

Последнюю фразу рассказчик произнес столь громко и с чувством, что с коридора к ним заспешила дежурная медсестра. Глянула в палату, Богдан Васильевич успокоил ее, промурлыкав несколько комплиментов. Аня дождался, когда она удалится, после чего спросил напрямую:

— Богдан Васильевич, а ты согласишься проводить меня туда? Посмотреть на них хочу.

Бродячий философ вздрогнул. Видимо, его напугала сама мысль вернуться в это страшное место.

— Окстись, болезный вьюнош. Ты видишь мои ноги? Пусть Пьяные водолазы не ставили целью меня трогать, но действовали они весьма неаккуратно. Хожу я теперь с трудом. Да если бы и ходить мог. Сия квинтэссенция мистики и кошмара, существа за гранью потока реальности, никак не подвигают встретиться с ними вновь.

— За гранью потока реальности, — повторил Аня задумчиво. — За гранью реальности…

— Уж поверьте мне, молодой человек, — авторитетно сказал Богдан Васильевич. — Я в последние годы изрядно дружил с Зеленым змием, его ближней и дальней родней. Не единожды бывали у меня по сему поводу определенные видения, галлюцинации. Чем-то Пьяные водолазы напоминали порождения делириум тременс. Но мое тренированное восприятие трудно удивить кошмарными плодами воображения. Они же сумели это сделать, поскольку и реальны, и нереальны одновременно. И вдобавок…

Тут Богдан Васильевич поманил к себе Аню. Когда он приблизился, прошептал ему на ухо:

— Там был еще кто-то. Я чувствовал. Не только Пьяные водолазы. Кто-то их позвал из глубины и они, оставив мои ноги, устремились на этот зов.

— Как звучал этот зов? — в тон Богдану Васильевичу прошептал Аня, совершенно не морщась от запаха пота, больных зубов и перегара, идущего от его соседа по палате. Философ ответил:

— Похоже на ржание лошади.

Глава 12. Витязь в собачьей шкуре

— Мы уже проверили с Визирем эту теплотрассу, — сказал Герди. — Ничего подозрительного не отыскали. Ни собачьих трупов, ни следов потусторонних существ. Ни-че-го. Только вонь и грязь.

— Не так вы искали, — ответил Аня. — Хотя интересно: Визирю зачем Пьяные водолазы?

— Он подозревает, что это разведчики, — сказал Герди, — Сначала появляются Пьяные водолазы. Осматривают все. Затем через какое-то время начинают схлопываться границы города. И как они схлопнутся, внутрь хлынут уже совсем другие твари с совсем другими задачами.

— Мне кажется, Визирь упустил что-то самое ключевое. Знать бы что… Ты уверен, что он вас не гонит на убой?

— Может быть. Но мы все пришли на помощь, и мы ему поможем. Мы знаем, на что идем. Все мы обязаны Визирю слишком многим, если не всем.

Они пили чай в комнате Ани. Как оказалось, у дальней родственницы доктора Светы сдавалась в аренду скромная комнатка в скромной же квартире. Туда доблестный представитель рода Ци аграи куп пеле и переехал. Пил чай и отлеживался, ожидая, пока заживет рана.

Сама хозяйка квартиры откровенно синячила, приводя по ночам в дом собутыльников и собутыльниц. Попойки шли до утра, иногда сопровождаемые скандалами и драками. Но Аня на них внимания не обращал, решив, что подобное поведение в традициях Земли. А в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Сегодня Герди явился проведать больного. Принес продукты и свежие новости: тренировки Визирь продолжал в интенсивном режиме. Предполагал, что дело начнется примерно через две недели. Группа налаживала боевое взаимодействие. Работали и с огнестрельным оружием, и с холодным.

— Я планирую сегодня слазить в теплотрассу и очень вероятно, найду этих тварей, — сказал Аня. — Пойдешь со мной?

Герди слегка скривился, давая понять, что не испытывает восторга от перспективы провести вечерок в темной грязной теплотрассе.

— Пошли! Прикроешь, если что. Одному сложновато ловить это существо. А Богдан Васильевич не в тех кондициях.

— Богдан Васильевич? Этот бомж?

Герди однажды навестил Аню в больнице и его вид соседа по палате достойного аграи куп пеле не вдохновил.

— Он видел Пьяных водолазов. Я его уговорил стать проводником. Сейчас должен подойти с грузом. Ты на машине? Отлично! Оружие с собой?

— Нам понадобится оружие?

— Естественно.

— Интересно, как ты сумел уговорить этого бездомного безумца проводить нас до места? Когда я навещал тебя в больнице, он трясся, как кусок желе в холодильнике.

Аня допил чай, поставил на столик и торжественно улыбнулся.

— Все просто. Продемонстрировал умение Мечтателя. Я ему показал на ладошке танец крылатых камнеедок. Зрелище впечатляет и не таких. В общем, он теперь меня боится больше, чем Пьяных водолазов. Я ему предложил исполнить его самую заветную мечту.

— Что же у него за мечты? Ящик водки?

— А он от исполнения мечты отказался. Говорит, и так помогу, без гонорара. Лучше исполни самую заветную мечту нашей докторши Светы. Он в ней души не чает. Я выслал на нее заряд Исполнения Мечты.

— А что у нее за мечта? — Герди уже отвык удивляться всему, о чем говорил его собеседник. Он понимал, что Аня — непрост, в этом и Визирь его убедил. Потому разговоры о высоких материях, доступных собеседнику, не стал воспринимать за горячечный бред.

— Не знаю. Вечером скатаемся, посмотрим. Оно же не сразу действует.

***

Вскоре все трое выходили из машины у поросшей кленами дыры, ведущей в туннели теплотрассы.

Герди, одетый по полной боевой выкладке, стильно и футуристично. Аня в походном шитом-перешитом костюме с рюкзаком и пулеметом наизготовку и бледный Богдан Васильевич в чистых, но драных зимних вещах с чужого плеча. Ноги ему быстро вылечили в больнице, не зря он так обожествлял доктора Свету. Бродячий философ слегка прихрамывал, но уже не жаловался на раны.

Сейчас он остановился, принюхался.

— Свято место пусто не бывает, — сообщил бойцам. — Там уже другие бродяги поселились. Чую, шашлыки жарят.

— Давай свой груз, — сказал ему Аня. — Бродяги нам не помешают. Одеваемся и вперед. А ты здесь покарауль. Можешь пока в машине посидеть.

— Мы уже тут все обшарили с Визирем… — начал было опять старую песню Герди. Но внезапно заткнулся, проследив за приготовлениями Ани. А тот вытащил из мешка, принесенного бомжом, собачьи шкуры.

— Вот, сенбернячью бери, пушистая, смотри, какая. — посоветовал Мечтателю Богдан Васильевич, любовно проводя по меху ладонью. — Видишь, даже медальончик с ошейником оставил. Собачка породистая! Была.

Аня поблагодарил, нацепил пушистую шкуру сенбернара на левое плечо. На правое повесил, как царскую мантию, черно-желтую короткошерстную шкуру. Как уверил Богдан Васильевич, до встречи с бродячим философом ее носила большая дворняга, явный отпрыск восточно-европейской овчарки. Собака очень не хотела расставаться с пушистым нарядом и пришлось сильно попотеть, поэтому шкуру можно считать настоящим боевым трофеем.

— Ловля на живца! — объявил с торжествующей улыбкой Аня немцу. Щелкнул медальоном с надписью: «Меня зовут Бальтазар. Нашедшему вернуть по адресу…».

Герди своим ошарашенным видом показывал, что Визирю и его команде и в мыслях не приходило использовать подобный маскарад.

Мечтатель смело шагнул вперед, похожий на древнего воина-берсерка в звериных шкурах. Только вместо меча или секиры в руках он держал пулемет. А на пояс поудобнее переложил взрывательные камни.

Герди поспешил за ним, включив тактический фонарик и взяв наизготовку пистолет. Дополнительно на поясе у него висел острый охотничий нож. Пользовался им немец превосходно, но очень хотел, чтобы до его применения дело не дошло.

Под сапогами хрустело бетонное крошево и хлюпала натекшая сверху весенняя грязь. Поверху шли огромные трубы, сырые, объятые легким паром. Под ними можно было идти, чуть пригибаясь.

Аня, немного углубившись в систему теплотрассы, заметил небольшое расширение, там несколько камней с человеческую голову и поперек них доски. Импровизированные скамейки окружали костровище с еще тлевшими углями, обложенное кусками кирпича. Неподалеку лежали самодельные шампуры для шашлыка — из стальной арматуры, с одним заостренным концом и другим закругленным. Похоже, бродяги подтянули их с ближайшей стройки.

Герди кивнул на следы пикника.

— Бродяги недавно собачатинку жарили. А потом в панике сбежали. Смотри, даже пятилитровку с пивом оставили.

— А собачатина где? — спросил Аня, присаживаясь у костровища. Мяса рядом с местом бомжацкого пикника не наблюдалось. — Бросить пиво, но захватить мясо? Вряд ли.

— Ты сам все понимаешь, — усмехнулся Герди. Было похоже, что Пьяные водолазы спугнули бродяг и сожрали их добычу.

Аня открыл рот, чтобы высказать свою мысль по поводу. Но внезапно далеко в глуби теплотрассы раздался вопль:

— Аааа! Помогите! Убивают!

Герои переглянулись и рванули во весь опор на крик.

Глава 13. Темные лошадки

Герди обогнал Аню на повороте, свернув, сразу заметил пучеглазое нечто зеленого цвета, ощетинившееся огромной пастью размером с чемодан. Боец с разбега и без раздумий высадил в тварь всю обойму пистолета. Потянулся за второй, поскольку первая не принесла абсолютно никакого вреда противнику. Существо в ответ хлестнуло его длиннющим хвостом, отправив в полет прямо на выскочившего следом Мечтателя.

— Помогите! — орал неизвестный вдали. Но кто бы помощникам помог. Пьяный водолаз замер на месте. Герди сидел с ножом наизготовку. Аня закинул пулемет за спину и показал твари голые руки.

— Спокойно, спокойно! Давай поговорим, как разумные существа! — сказал он Пьяному водолазу, словно урезонивал разбуянившегося пьянчужку в ночном баре.

Аня шумно втянул воздух.

— Ох, знакомый запах нереальности…

— Давай его лучше пырнем, а потом поговорим, — предложил Герди, почесывая место удара на груди. Пьяный водолаз вновь раззявил пасть, вставая на задние лапища, шатаясь и закручивая длинный крысиный хвост винтом.

— Ты способен разговаривать? — спросил Аня тварь. Существо не ответило, его выпуклые глаза, похожие на фары старинного авто, были прикованы к собачьим шкурам на плечах человека.

Диалога не получилось. Пьяный водолаз рванул, раскрыв светящуюся зеленым пасть прямо на Мечтателя. Тот мгновенно выхватил пулемет и вонзил в упор длинную очередь. Пули отбросили тело Пьяного водолаза к стене, он сполз по ней, превращаясь в кусок бесформенной светящейся массы. Аня пнул для верности труп, поманил немца за собой — на крик о помощи.

— Еще двое! — крикнул Герди, заметив впереди спешащие им навстречу зеленые точки. И сразу же упал ничком от удара сзади. Но вставать не стал — Аня, повернувшись, выстрелил из пулемета по сбившему немца Пьяному водолазу. Хлынула зеленая кровь, зашипела, прикасаясь к коже человека, хотя Герди ее совершенно не чувствовал.

Аня повернулся вперед, присел на колено, целясь из пулемета.

— Герди, гони за шампуром! Принеси мне шампур! Быстрее!

Немец коротко кивнул, бросившись обратно к месту пикника бомжей. Он даже не пытался узнать, зачем Ане шампур в столь ответственный момент. Но раз надо, так надо.

Когда он вернулся, запыхаясь от быстрого бега, Аня продолжал сидеть с дымящимся пулеметом, а у его ног валялись еще два безобразных куска светящейся зеленой плоти.

— Надеюсь, они не радиоактивные, — выдохнул Герди. Мечтатель повернул к нему голову, сверкнул хитрым взглядом.

— Я тебе потом скажу, из чего они состоят. Офигенный сюрприз будет. Давай шампур.

Вновь отработанным движением закинув пулемет за спину, Аня принял двумя руками, словно рыцарь оружие из рук короля, кусок заостренной арматуры. Мечтатель закрыл глаза, сосредоточился.

Вдали показалось еще несколько ярко-зеленых пятен, стремительно приближающихся к людям. Вновь заорал неизвестный, призывая на помощь.

Герди моргнул, еще раз — и с изумлением увидел, что незаметно для него кусок арматуры превратился в длинный двуручный меч. Скудный свет шел сверху из редких дыр в бетонном потолке. Один из прорвавшихся лучей упал прямо на поверхность меча тот вспыхнул, словно елочная гирлянда.

— Бери, — протянул Аня созданное оружие немцу. — Этим ты их будешь резать, как капусту!

Герди схватил так и просящийся в руки меч. Взмахнул, пробуя на вес. Да, действительно, это настоящее оружие, он не сомневался, что, в отличие от пистолетных пуль, старый добрый меч сможет утихомирить неизвестных науке монстров.

— Прикрывай мне спину! — скомандовал Аня. — Сейчас они всей толпой навалятся! В основном спереди, но часть постарается обойти.

— А что тот, не кричит больше о помощи?

— Ты еще не понял? — улыбнулся Аня. — Он не кричит, он заманивает. Готовься!

И понеслась мясорубка. Казалось, они встревожили гигантское осиное гнездо. Трубы задрожали, затряслись. Далекая тьма бетонного тоннеля озарилась плотным зеленым сиянием. Аня кивнул сам себе, прилег прямо на бетон, одним щелчком освобождая сошки пулемета. Через пару секунд округу огласили долгие очереди. Герди задумался поначалу, откуда не в самом вместительном коробе столько патронов, чтобы лупить без перезарядки. Но затем, обернувшись, заметил крадущегося к нему со спины Пьяного водолаза и переключился от размышлений к действиям.

Меч не подвел — едва тварь прыгнула, целясь пастью отхватить голову, клинок, сверкнув, разделил ее надвое. Щелкнул хвост, больно ударив по уху — в атаку шел второй Пьяный водолаз. Герди схватил мелькнувший хвост перчаткой, намотал одним движением на руку, дернул к себе. А как существо оказалось рядом, воткнул в нее меч, резко провернув в ране.

Пулемет затих. Аня, поднялся, аккуратно отряхнул с коленок пыль. Перед ним вдаль уходила живописная дорожка из растерзанных тел Пьяных водолазов.

— Ну что, погнали дальше, — сказал Мечтатель. — Искали, говоришь, с Визирем и не нашли? Все прочесали? Уха-ха.

Он зашлепал по мокрому полу далее в глубь туннеля. За ним двинулся Герди с мечом наготове.

— Может, остановимся, перезарядишь пулемет? — предложил через какое-то время немец. Предчувствие говорило, что впереди еще ждут неприятные встречи, потому лучше их принимать во всеоружии.

— Так он и не был заряжен, — ответил Аня и для наглядности постучал пальцем по голове. — Мы вступили в нереальность. Здесь стреляет не оружие, стреляет разум. Умение Мечтателя! Опа, стой. Похоже, по нашу душу кто-то идет.

И действительно, навстречу им двигалось какое-то существо. Аня шагал к нему, не замедляя шаг. Когда расстояние позволило, Герди сумел рассмотреть отвратительную фигуру и у него начались рвотные позывы.

— Получится ли у нас разговор? — крикнул издали Аня.

— Помогиииииигого, — издала тварь. Вот кто их заманивал в лабиринты теплотрассы криками о помощи.

— Разговора не получится. — сказал Герди, стараясь самым позорным образом не сблевнуть на собственные ботинки.

Существо напоминало переднюю часть лошади. У нее не имелось никаких рук, мощные ноги уходили в туловище грушевидной формы, что держало на вытянутой шее округлую голову с вечно разинутой одуловатой пастью и темными провалами на месте глаз. Совершенно уродливый облик дополняла еще и сочащаяся из пасти и глаз слизь.

Аня, привычный в глуби Космоса встречаться и с более противными взору человека тварями, лишь клацнул затвором. Он сомневался, что существо идет прямо на пулемет, совершенно не принимая во внимание какую опасность представляет для него это оружие. Видимо, тварь имела наготове сюрпризы.

Аня ударил короткой очередью. Тварь исчезла, появившись чуть левее умчавшихся гулять по туннелю пуль.

— Ага, вот в чем сюрприз.

Мечтатель отступил назад, приглашая вступить в дело Герди. С мечом столь скорую зверушку бить сподручнее.

— Гердии… — позвал он, чувствуя, но от немца не поступило ответа. Аня скосил глаза и увидел, что тот все же не сумел побороть чувство брезгливости и активно блюет себе под ноги, согнувшись в три погибели.

Выругавшись, Аня отбросил бесполезный пулемет, провел носком ботинка черту между собою и тварью.

— Я, Аня Мечтатель вызываю на поединок сме…

Существо оказалось рядом, втыкая ему в живот свою ногу. Аня увернулся, ударил в ответ кулаком. Кулак лишь пронзил воздух. Верткий противник возник со спины, пнув Мечтателя под зад с такой силой, что тот пролетел метра три, прежде чем свалился кулем на пол.

Очнувшийся немец взмахнул мечом по широкой дуге, но существо оказалось у него за спиной. Ударить не успело — Герди сумел извернуться, воткнув за себя клинок. И сразу полетел от удара в нос. Пока он пытался встать, тварь оказалась перед ним, принявшись запинывать немца, как заправский уличный хулиган. Брызгала кровь, хрустели кости, слышался отчаянный мат избиваемого человека. Для Герди прошла целая вечность, прежде чем существо внезапно прекратило его бить. Все оттого, что из глуби туннеля раздалось игогоканье. А затем показался еще один двуногий уродец.

Первая тварь резво обернулась ко второй и тоже игогокнула.

Герди, поняв, что теперь его будут гасить в стерео-режиме, захрипел, силясь достать нож — выбитый меч валялся слишком далеко.

Вторая игогошка мгновенно оказалась перед первой. Они уставились друг на друга. Затем без всяких лишних представлений новоприбывшее создание влепило слоноподобной ногой прямо в голову первой. Та завопила и ударила в ответ. Через миг твари превратились в один клубок, мелькали ноги, головы, раздавались глухие звуки ударов.

Аня, сориентировавшись, подскочил к Герди, сгреб его за шкирку, потянул прочь.

— Бегом, бегом из этого райского местечка!

— Меч…

— Я тебе из арматуры хоть сотню таких наделаю. Быстрее поднимайся!

Долго уговаривать Герди не пришлось и вскоре они мчались резвым аллюром прочь из теплотрассы.

Глава 14. Мечта сбывается

— Ушибы, синячок под глазом, сломанный нос, скелетик бы не мешало прогнать рентгенчиком. А в целом, жить будете, молодой человек. — бодрым голосом сообщил главврач местной больницы, осмотрев Герди. — Пока. Я смотрю, у нас тут много чего уже зажило. Экстрим вреден для здоровья! Пока на время оставьте конный спорт, займитесь лучше шахматами.

— Конный спорт? — спросил Герди и у него слегка задергался глаз.

— У вас на груди огромная вмятина от копыта лошади, — сообщил врач. — Хотя могу ошибаться, вдруг это верблюд.

Герди бросил взгляд на Аню, что также присутствовал в приемном кабинете. Оба дружно и недобро усмехнулись, вспоминая чудовище из теплотрассы. Врач понял их переглядывания по-своему.

— Вы, конечно, можете сомневаться в моих советах. Можете даже пойти в платную поликлинику и там все перепроверить. — хитро глянул главврач из-под очков. — Правда, там тоже принимаю я. Что поделать, дефицит кадров.

— А у Светланы Николаевны сегодня выходной? — спросил неожиданно Мечтатель. Рука главврача замерла над рецептом. И дежурная оптимистическая улыбка разом исчезла.

— Умерла сегодня утром Светлана Николаевна.

— Умерла?

— Во сне, — сказал главврач. — Я как предчувствовал, берег ее, старался не нагружать дежурствами. Всех денег не заработаешь. Нет же. Работала на износ и вот…

Главврач в сердцах отшвырнул прочь ручку.

— И зачем все это!? Зачем? Что за система, загоняющая людей трудиться до смерти? Как мы живем, зачем мы живем — однажды вот так уснуть и сдохнуть? Чем хуже Света кучи ленивых мажоров, что напрасно коптят этот мир? Сколько она спасла людей, сколько жизней — спасибо хоть кто сказал? Все потребляли ее добро, как должное! Умерла и завтра забыли!

Глубокий вздох.

— Извините. Вышел из себя на время. Вы тоже на осмотр?

— Нет, у меня все в порядке, — тихо сказал Аня, — Я здоров и без повреждений. Спасибо вам за ваш труд.

Они отправились в спортзал Визиря пешком, благо он был рядом с больницей. Шли медленно, с трудом передвигая ноги: после стычки с чудищами теплотрассы тела были сплошь покрыты синяками и навалилась скопившаяся усталость.

Аня, обычно говорливый, сейчас погрузился в глубокую задумчивость. Некоторое время и его спутник собирался с мыслями, подбирал слова для разговора. Вопросов к Мечтателю хватало.

— Ты переживаешь из-за Светы? — спросил наконец Герди. — Она умерла из-за этого… мечты?

— Ее мечта сбылась. Я чувствую, когда умение Мечтателя дает результат, — ответил Аня. — Жаль, что ее мечта вот такая. Умереть тихо во сне.

Еще несколько десятков метров они преодолели в молчании. Герди сменил тему:

— Ты говорил, эти твари… из чего они сделаны скажешь позже.

— Они выполнены из предположительных частиц. Вещь в физике очень опасная и малоизученная. У вас на Земле, я видел, имеются машины для работы с виртуальным миром. Это первый шаг в направлении к предположительным частицам. Долго объяснять, но именно в поле предположительных частиц у меня многое получается. Потому мой пулемет стрелял без патронов и убивал Пьяных водолазов, а кусок арматуры стал мечом.

— Но с той мерзкой тварью не сработало. — Герди скривился, вспоминая, как мерзотное существо устроило ему первоклассный отлуп, словно профессиональный боксер вышел против салаги с третьим юношеским разрядом.

— Да. Лошадка оказалась брыкучей даже для меня. — признал с неохотой Аня.

— Хорошо, вторая за нас заступилась. Значит, не все у них просто в обществе?

— У них в обществе все просто. Пьяные водолазы жрут собак, вырабатывают на этой почве особые вещества, натягивают сеть на город, чтобы включить его в поле предположительных частиц. Потом приходят лошадки и тоже что-то делают. Знать бы, что. У каждого вида тварей свои функции.

— Но та вторая… она была за нас, она нас спасла! — не унимался немец в надежде, что нашел союзника в лице неизвестной твари.

— А за кого ей еще быть, если я ее выдумал? — удивился Мечтатель. — В поле предположительных частиц мои умения работают особо эффективно. Я специализируюсь именно на операциях в таких полях. Мама как в воду глядела, что послала сюда именно меня. Ринкей бы просто тут все нашинковал Плазменной бурей, приведя город к лунному грунту. Это брат мой старший. Моя достойная сестрица Чваки начала бы Грустную песню исполнять. А мамочка может и вовсе народ выселила и планету бы сожгла. Нет планеты — нет проблемы. Но все их могущественные умения против наших друзей из теплотрассы просто пшик. Тут нужен я!

— Что теперь предлагаешь делать?

— Допросить Визиря. У меня к нему накопилось вопросов.

***

Визирь сидел на кресле за столом с кружкой чая. Глядя на помятых бойцов угрюмо пригласил присесть и рассказать, откуда они такие красивые нарисовались. Слово взял Герди и короткими, но емкими словами опытного разведчика сообщил о зачистке теплотрассы, закончившейся отступлением в виду явного преимущества противника. Рассказывая, время от времени пытался выровнять сломанный нос, отчего открылось кровотечение и пришлось бежать в санузел. На некоторое время Визирь остался один на один с Аней. Тот сидел напротив хозяина спортзала, скрестив руки на груди.

— Почему не эвакуируют жителей города?

— Нельзя.

— Они же погибнут.

— Скорее всего. — не стал отрицать Визирь. — Но как ты думаешь, отчего здесь не кружат вертолеты и самолеты, отчего город не оцеплен войсками и не введен комендантский час?

Для Ани специфика работы местных властей была темным лесом, и он лишь пожал плечами. Визирь разъяснил:

— Потому что этого нельзя делать. Если мы зашевелимся, устроим эвакуацию, та сторона отменит схлопывание нашего города и начнет поглощение другого, неизвестно где и неизвестно, когда. Сейчас мы знаем место и приблизительное время процесса. В случае начала эвакуации придется снова искать, какой город приговорят. Можем и не найти, пока не схлопнется. Вот тогда жертвы станут действительно бессмысленными. Смирись с этим. Город приговорен вместе со всеми его жителями.

— То есть, процесс рукотворный? — уточнил Аня, зацепившись за слова Визиря о «той стороне».

— Если у тех, с другой стороны, имеются руки, можно и так сказать.

— Скажи мне все, что знаешь, Визирь, — попросил Мечтатель. — Я ваша последняя надежда. Если ставят поле предположительных частиц, город погрузится в нереальность. Твой отряд там сможет действовать не эффективней Пьяных водолазов или этих…

— Темных лошадок, — подсказал Визирь. — Мы называли Пьяных водолазов кузнечиками. А этих, что ты описал — Темными лошадками. После первых в городе не остается ни одной собаки. Затем идут Темные лошадки. И после них исчезают бомжи.

— Бомжей не жалко?

— Если они бомжи, значит общество не видит в них людей. А раз так — к чему крокодиловы слезы? — ответил Визирь, прикладываясь к кружке с чаем. — Для Темных лошадок они тем более не представляют ценности в живом виде.

— Что будет дальше?

— Ты просишь меня рассказать, все что я знаю. Но мне запрещено. Могу лишь подтвердить — в город придут еще более свирепые существа. Затем прибудут Темные души и наступит Ночь безумия. А к выжившим спустится Кара.

Аня прищурился:

— Кара?

— Кара, — выдохнул Визирь. — Еще вопросы?

— Как ты отбился от всего этого и выжил?

— Никак, — ответил Визирь, с легким стуком ставя пустую чашку на стол. — Я не выжил, меня оставили в живых.

Глава 15. Саша

Дверь в квартиру, где снимал себе комнату Аня, была приоткрыта. Хозяйка сидела на кухне вместе с какой-то девочкой, непонятным серым мужичком с испитой рожей и причитала. Из ее отрывистых возгласов становилась понятной причина — дальняя родственница горевала о смерти врача Светы.

Девочка была дочерью умершей. Хозяйка, всхлипывая, называла ее сиротинушкой, уверяла, что не оставит в беде, возьмет опекунство. Мужичок тут же брякнул, что сейчас за опекунство неплохо платят. Да и у Светы осталась неплохая квартирка. Началась ругань на тему благородства и что деньги — пыль. Потом спор сам собою погас: стороны решили выпить за упокой.

Аня лег на кровать, забыв снять ботинки, полностью погрузившись в раздумья. Он даже свет у себя не включал. В темноте лучше думается. Ничто не отвлекает.

Еще ни разу не получалось, чтобы получивший заряд умения Мечтателя человек взял да и умер. Действительно ли мечтой Светы была смерть? Маловероятно. Страх смерти у людей на рефлекторном уровне. Даже при совершении обрядового самоубийства тело буквально воет от несоответствия команды сознания всему устройству организма, направленному на поддержание жизни во что бы то ни стало. А мечта — вещь заветная, она опирается на все лучшее в человеке, аккумулирует все его жизненные силы и стремления. Чтобы искренне мечтать о смерти, требуется иметь серьезные изъяны в разуме. Света не походила на сумасшедшую.

О чем могла мечтать забегавшаяся, загнанная, словно лошадь, женщина — мать-одиночка в долгах и обязательствах? Одиночка… Кто был ее муж? Как она могла оставить одну свою дочь? Инстинкты выживания, инстинкты материнства — все оказалось попрано. Или ученый-исследователь не учел какой-то фактор?

Чтобы знать, о чем мечтает человек, не требуется гадать. Требуется получше познакомиться с его внутренним миром. Надо побывать в ее жилище и посмотреть, чем она жила. А еще стоит осмотреть тело.

Он уже задремал, когда его разбудила возня на кухне. Мужичка после водки потянуло в атаку на любовном фронте, и он стал уламывать собутыльницу подарить ему цвет своей чести прямо здесь и прямо на столе. Та некоторое время ломалась, приводя довод: «не при ребенке же!». На что мужик велел увести дите на время в ванную. Так и сделали. Некоторое время на кухне поскрипывал стол и пыхтели два пьяных человека.

Затем раздался мат. Мужичку не понравилась партнерша. Слишком уж стара и жирна, пожаловался он. Та не возражала — мол, какая есть, не спортсменка и не комсомолка, что поделать. Выдержав задумчивую паузу, мужик внезапно спросил, а что есть попробовать дочурку Светы утешить?

— Ты сдурел? Она же еще ребенок!

— Ничо нично, когда-то надо начинать, хе.

— Хрен тебе!

— Ты что, сучара, забыла, кто тебя кормит и водку таскает? Иди давай, уломай ее, чтобы не вопила и не дергалась. Дядя добрый, дядя приласкает и утешит…

Аня все это стоически выдержал до последнего момента, полагая, что вмешиваться в местные обычаи и устои не его задача. Он ученый, а не патрульный. Но когда речь зашла об изнасиловании ребенка, не выдержал.

Он громко хлопнул дверью комнаты, выходя в коридор. Шагнул в область света, заглядывая в кухню. Наткнулся взглядом на масляные шальные глазки пьяного мужичка. Тот аж вздрогнул, внезапно увидев, что в квартире есть еще кто-то, кроме них. Икнул и потянулся к ножу. Поскольку четко прочитал намерения парня в его глазах.

Аня улыбнулся.

Из ванной высунулась тетка, увлекая за собой девочку. Девочка сопротивлялась, подозревая в фальшиво-ласковомтоне дальней родственницы подвох.

От тетки несло перегаром и дешевыми сигаретами. Аня поморщился. Затем схватил женщину за ухо, притянул к себе и резко вдохнул этот запах. Хотя нет — уже не запах, уже от ее виска к его рту зазмеилось нечто нереальное, но при этом осязаемое сторонним зрителям. Что-то вроде темно-синего шлейфа. Алкоголичка затряслась, на ее морщинистых губах показалась кровь и розовая пена.

— Отпусти ее! — грозно завопил мужик, размахивая большим столовым ножом. Аня слегка удивился, что в этом недостойном существе проснулся рыцарь-кавалер. Но послушался.

Он картинно поднял руки, отстраняясь от тетки. Аня уже забрал из нее все нужное для усиления умения Мечтателя. Запас энергии разума — тнете — карман не тянет. Всегда пригодится. Девочка дернулась обратно в ванную комнату, пытаясь вырваться из сграбаставшей ее корявыми пальцами алкоголички. Но так получилось, что оторванная рука так и осталась висеть обрубком на ее плече. А сама освобожденная от тнете тетка развалилась по частям: сначала на грязный линолеум упала голова, покатившись на кухню, затем грузными кусками рухнули остальные фрагменты тела. Прямо под ноги, что так и остались стоять посреди коридора. Девочка — ей на вид было лет семь-восемь, пару секунд смотрела на обрубок руки, что еще цеплялся за ее одежду. Потом завопила, суматошно отмахиваясь. А отцепив, хлопнула дверью в ванной комнату и принялась быстро закрываться на щеколду.

Мечтатель повернулся к мужику.

— Теперь ты, — улыбнулся он своей фирменной детской улыбкой заправской заиньки.

Мужик заорал и бросился было на него с ножом. Хотел, наверное, напугать. Но Аня застыл на месте, ожидая этой атаки. Мужик резко притормозил, развернулся и в пару прыжков оказался перед распахнутым окном — пьянчужки курили в него во время попойки. Туда, в проем, он и сиганул. На что рассчитывал — не понять. Девятый этаж, все-таки.

Где-то внизу раздался мощный шлепок куска мяса о бетонный блок, выставленный жильцами против стремящихся проехать в объезд, минуя городскую магистраль машин. Куривший на балконе первого этажа парень громко выругался и побежал вызывать Скорую помощь.

Аня аккуратно закрыл окно. Чихнул с непривычки — запах табака совершенно не переносил. Он напоминал ему гнетущую атмосферу Космической обители квангов.

— Девочка! — громко позвал Мечтатель спасенную от бесчестия. — Я знакомый твоей матери и не причиню тебе вреда! Можешь выходить.

Тишина.

— Я сейчас соберу вещи и отправлюсь в путь. — сказал Мечтатель в дверь ванной. — Если хочешь оставаться — оставайся. Если хочешь составить мне компанию — пошли.

Снова тишина и короткие всхлипывания. Аня задумчиво пнул руку тетки-алкоголички. Конечность мертво покачнулась, шмякнувшись в лужу крови.

— Твоя мать была очень добра со мной. Я хотел бы отплатить ей тем же. Ты веришь в добрых волшебников? Так вот, я добрый волшебник!

Для местных людей уровень технологий и умения аграи куп пеле находился в разряде магии и волшебства. Вера в колдовство, разного рода оккультные суеверия претили самому нутру ученого-исследователя, твердо стоявшего на материальной базе построения Вселенной. Однако с ребенком требовалось говорить на ребячьем языке. Пусть считает его магом, если ее психика более привычна к такому клише.

— Я волшебник и готов исполнить любое твое желание.

— И маму вернешь? — раздался голос, полный одновременно и затаенной надежды, и недоверия.

— Маму, — вздохнул Аня, словно прораб, которому выставили фронт работ с пирамиду Хеопса. — Ну можно и маму попробовать вернуть. Однако придется постараться. И тебе тоже. Слышишь?

— Так вернешь? — упорствовал ребенок.

— Постараюсь, — сказал Аня. Он сходил за вещами, нашарил в кармашке рюкзака судьболомный камень. В запасе оставался еще один, последний. Щелкнула щеколда двери ванной комнаты. Девочка аккуратно переступила через куски тела дальней родственницы, поспешив в коридор, где ее ждал Аня. После эффектного убийства тетки дочку Светы можно было и не убеждать, что перед нею настоящий волшебник. Знать бы — злой или добрый, как уверяет. Хотя если верить сказкам, добрые волшебники не устраивают кровавые разборки в кухнях панельных домов.

Девочка нашла свои тапочки и принялась быстро обуваться.

— Как тебя зовут? — спросил Мечтатель.

— Саша.

— Я Аня… бррр, зови меня Володькой Мечтателем.

— Нам далеко идти? Где твое логово?

— Логово? — не понял Аня.

— У каждого нормального маньяка должно быть логово, — пояснила Саша.

— Так то у нормальных, — махнул на нее Аня-Володька, накидывая куртку. Девочка совершенно его не боялась. Даже подтрунивала. А на кучу мяса неподалеку — все что осталось от тетки — старалась не смотреть. Словно ее и не было. Мечтателю понравилась такая детская непосредственность.

— Обычно в таких случаях говорят, что ты Избранная и зовут учиться в Хогвартс, — задумчиво произнес он, резким движением разъединяя судьболомный камень на два куска. Коридор озарила яркая вспышка, словно от фотоаппарата. — Но я такое обещать не буду. Пошли и попробуем вернуть тебе маму.

— А куда мы пойдем?

— Как куда? — удивился вопросу Мечтатель. — В морг!

Глава 16. В иной мир

В квартире умершей царил беспорядок. Как пояснила Саша, доверчиво открыв перед незнакомцем входную дверь, накануне троюродная тетушка, тоже покойная, зашла туда и устроила форменный обыск в поисках ценных вещей и денег. Разумеется, для сиротинушки. Мнение сиротинушки никто не спрашивал.

— А мне папка тоже квартиру в наследство оставил! — на всякий случай похвастался Аня, осматриваясь в помещении. Жили здесь скромно, но достойно. За поваленными вещами просматривалась опрятность настоящего врача. Медики вообще повернуты на гигиене и прочих чистоплюйских вещах, это Мечтатель подметил еще по посещению госпитальной планеты Клесс-Ау. Там даже местные подручные киборги — в отличие от боевых патрульных собратьев — периодически пшикались антисептиком. Будто боясь подхватить заразу от вечно болеющих людей.

— Расскажи мне про внутренний мир своей мамы, — попросил Аня. Саша вопроса не поняла. — То есть, чем она занималась, чем интересовалась, какие книги читала?

— Она приходила, спрашивала, сделала ли я уроки, мылась и падала спать, — охотно рассказала девочка. — Потом просыпалась, готовила мне завтрак и обед, будила и уходила на работу… какую-нибудь из работ.

Аня приблизился к кровати Светы. Обычная женская опочивальня — аккуратные чистые подушки, розовое покрывало. Рассмотрел полку с книгами. В основном медицинские справочники и прочая литература на врачебную тему. Кипа счетов за коммунальные услуги аккуратно перетянутых резинкой.

Аня без лишних расшаркиваний перед малолетней хозяйкой открыл створку старого советского шкафа, где находились три выдвижные полки. Вытащил первую — там находились нитки, иголки, прочий инструмент для ремонта одежды. Задумавшись, Аня на всякий случай убрал в карман маленькие ножницы, набор иголок и моток синих ниток.

Во втором ящичке лежали конверты. Много казенных писем с печатями и штампами. Отказные в поисках некоего гражданина. Ничего более.

— Компьютер у вас есть? — спросил Аня Сашу, которая в это время прибиралась после визита убитой Мечтателем тетки. Она уже переоделась в походные джинсы с джинсовым же пиджаком, натянула на голову зеленую палатку.

Стоит отдать должное Свете — она сумела даже при существенном дефиците времени хорошенько воспитать дочь. Та ни минуты не сидела без дела, сразу найдя себе занятие.

— Неа, нету. — сказала Саша. — Мама говорила, пока на него денег нет. Я к соседке Кате хожу поиграть или что-то скачать по заданию в школе. Катя хорошая. Которая с шестого этажа.

— Шестого этажа, — пробормотал Аня. — Угум. То то я думаю, чего дом такой знакомый. Я ж его уже навещал. Правда, не через дверь, а сквозь окно.

— Конечно, в наше время все с компьютерами, — продолжила Саша. — Я маме про это не говорила. Что поделать, если у нас денег мало. А когда в школе кто-то начинал смеяться, била в репу.

— Хорошая девочка, — отметил Аня. Восприняв его слова за подколку, Саша сказала:

— А что не так? Если они надо мной насмехаются, они мне делают больно. А если они мне делают больно, я делаю больно в ответ. Вот Катя хорошая и мне добро делает. И я ей помогаю. У нее недавно потерялся сенбернар и мы с ней вместе все парки облазили, искали его.

— Не нашли.

— Не нашли. Но мы еще обязательно найдем Бальтазара!

Аня припомнил, что кличка Бальтазар была нацарапана на медальоне, прикрепленном к собачьей шкуре, что щедро презентовал ему бродячий бомж-философ Богдан Васильевич. После побега из теплотрассы Мечтатель зацепился медальоном на выходе за выпирающий железный прут да там и оставил. А шкуры вернул дарителю. Но заповедовал их носить — для Пьяных водолазов собачий запах оказался отличнейшей приманкой.

— Ну что же, удачи в поиске, — кивнул Аня, продолжая обыск.

В третьей полке лежал сборник стихов. Мечтатель жадно сцапал его и стал просматривать, бегло пролистывая желтые страницы. Вниз устремилась закладка, мягко спланировав на ступню. Аня убрал книгу со стихами в карман, закрыл последнюю полку и задумался. Неужели никакой зацепки?

Потом бросил взгляд вниз, на закладку. Это была фотография.

Портрет веселого парня со шрамом на губе, отчего виднелись два передних зуба, словно у грызуна или еще какого-то зайца. Он стоял в военной форме при автомате на фоне каких-то одноэтажных коробок с иноземными надписями. На обороте значилось: «С любовью!» и размашистая, но непонятная подпись.

Аня вытащил книгу, сразу отыскав ту страницу, откуда выпала закладка. Марина Цветаева. Кого еще будет читать одинокая культурная женщина, используя в качестве закладки истрепанное фото парня. И трудно промахнуться в тексте, когда нужное подчеркнуто острым ноготком.

Там было:

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,

Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,

Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,

Оттого что я о тебе спою — как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,

У всех золотых знамен, у всех мечей,

Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —

Оттого что в земной ночи я вернее пса.

Мечтатель окрикнул Сашу и вместо вопроса показал фотографию. Та пригляделась, сказала:

— Это папа. Он героически пропал без вести еще до моего рождения далеко отсюда. Выполняя боевое задание. Героическое.

— Мама сильно скучала по нему?

— Она про него не любит… не любила рассказывать. Все вела переписку с военными, каких-то упырей нанимала на поиски.

— Туда и деньги с заработка уходили, ага, — догадался Аня. — Мне кажется, твой папа был бы против такого подвижничества.

— Мне тоже, — согласилась Саша. — Но у нее это уже в манию превратилось. Сущее наркоманство.

— Значит, мы нашли нужное. — объявил Аня. — Собирайся, гоним в морг!

Зашли в лифт, начали спускаться вниз. Загорелась цифра «6» и створки впустили жительницу с шестого этажа. Катю. Она поприветствовала Сашу, кивнула Ане, не признав в нем того самого ночного гостя. Спросила, где Света, а то давно не видать. Саша перевела взгляд на спутника, словно спрашивая, можно ли сообщать о смерти матери. Аня кивнул.

— Мама умерла во сне во время дежурства. Меня забрала тетя Нюра, но дядя Аня пришел и убил ее и теперь везет меня в морг! Будем ее оживлять! — выпалила Саша.

Катя издала некое подобие недоверчивого смешка, уставившись на ребенка, словно видела впервые.

— Вот у тебя и шуточки. — сказала наконец. Потом подняла глаза на Аню. — Она же шутит?

— Да нет, — удивился вопросу Аня. — Зачем ей шутить? Все так и есть. Хотя про оживить — я сказал попытаемся. Я не даю стопроцентной гарантии.

Вышли они из лифта первыми, оставив девушку в легкой прострации. Попутно она вспомнила, наконец, где видела этого парня в последний раз. Еще подумав, Катя, так и не выйдя из лифта, нажала снова кнопку «6». Ей перехотелось отправляться на вечернюю прогулку.

***

Тело усопшей хранилось в патологоанатомическом отделении больницы, где она и работала. Аня и Саша вошли туда, по-хозяйски распахнув тяжелые металлические двери. Местные медики хорошо знали девочку, некоторые, проходя, здоровались, некоторые останавливались, говорили ободряющие слова и обнимали. Сама Саша выглядела не сильно опечаленной смертью самого близкого человека. Хотя кто знает, может, ей, не смотря на малый возраст, удается держать себя в руках. А внутри все обуглено и в пепле.

Едва они вступили в комнату с телами умерших, навстречу им со стульев поднялись двое: Герди, откладывая прочь газету и камм, опуская на лицо большие темные очки.

— Ну и натворил ты дел, аграи куп пеле! — начал камм. — Зачем ты уби…

— А она первая начала, — ответил Аня. — И смотрю, ты тоже сейчас начинаешь.

Камм сразу же заткнулся, натягивая на лицо дружественную улыбку. Аграи куп пеле слов на ветер не бросали. Пусть в среде этого народа сам Аня Ци отличался излишне ветреным нравом и пустозвонством, рисковать проверкой на собственной шкуре представитель Большой связи не собирался. За юной романтичной внешностью и наивной улыбкой скрывался профессиональный ученый-исследователь, убийца и воитель высокого ранга. Камм навел некоторые справки об этом представителе рода Ци и выяснил, что за последнее время, неслыханное дело, тот ни разу не вступал в ритуальные поединки в своем народе. Остальные в среднем влетали в дуэльные разборки по два-три раза в год. Вывод напрашивался сам собой: с Аней попросту боялись связываться.

Мечтатель уже переключился на немца.

— Герди? Неужели настолько не веришь в полководческий талант Визиря и заранее местечко сюда в морг пришел забивать?

— Давай как бы я весело посмеялся над твоей шуткой, — устало ответил немец. — Визирь сказал идти сюда и ждать тебя, чтобы сопровождать. Поскольку тебе может потребоваться помощь.

— Ух ты! — восхитился заботе Визиря Аня. Хотя подозревал, что Герди приставили к нему не помогать, а приглядывать. Понадеявшись, что вздорный Мечтатель не прогонит былого спутника и боевого товарища. Он указал Саше на немца.

— Саша, знакомься, это Герди. Он немец. Твой помощник и защитник. И мой тоже. А то вдруг при виде Темной лошадки некому будет тошнить за моей спиной. А еще он немец.

— И что в моей национальности? — обиделся Герди. — Мы, немцы, очень культурная и просвещенная нация. Мы — лучшие учителя. Наша продукция славится по всему миру. Я уж не говорю про наши транспортные средства. Немецкий транспорт отличается непревзойденным качеством и надежностью!

— А еще они нам в войнушку продули, — добавила к списку Саша. — Долбаные фашисты.

Герди выдохнул что-то насчет нетолерантности местного населения и невоспитанности детей. Аня тем временем указал Саше на камма.

— А это киса по имени Мурзик. У каммов нету имен в нашем понимании. Они могут одному представиться одним именем, другому — другим. Пусть будет Мурзиком.

Камм совсем по-кошачьи фыркнул, плотнее кутаясь в синий балахон. Ему не нравилось, что девочка смотрит на него, словно на животное в зоопарке.

— А теперь, когда я всех представил, пора заняться работой. Где наша усопшая?

Усопшая оказалась на столе под белоснежным покрывалом. Неподалеку за полуприкрытой портьерой угадывались еще два тела. Аня скосил глаза на Сашу — не мутит ли от вида мертвых? Нет, вела себя на удивление спокойно. Хотя, чему удивляться, если это дочь врача. Может, мама ее постоянно водила к себе на работу, и та уже насмотрелась от души и на трупы, и на болячки. Мечтатель, будучи пациентом больницы сам раз наблюдал, как главврач распекает санитаров, решивших устроить пельменную вечеринку прямо среди трупов. Профессиональная деформация, что поделать.

— Ладно, у меня все, — дрожащим голосом произнес камм, скрываясь из вида. Спрашивалось, чего вообще приходил.

— Итак, начинаем. Я скидываю простынь, кладем разом руки на ее живот. И закрываем глаза. Дальше я сам все сделаю.

— А что будет дальше? — спросил Герди.

— Посмотрим, куда нашу докторшу мечты занесли, — ответил Аня. Он резко снял простынь с лица умершей, удостоверившись, что перед ним Света, обнажил ее до пояса.

— Начали! — скомандовал Мечтатель. — Кладем руки! Герди, живот чуть ниже!

— Ой, — извинился Герди, зажмурившись. — Я же сначала закрыл глаза, а потом…

А потом Аня на полную мощность включил свое умение Мечтателя и все вокруг померкло.

***

Герди еще некоторое время дисциплинированно держал ладони на весу, даже перестав ощущать под ними холодное тело умершей. Зачирикали птицы, в лицо ударил легкий летний ветерок.

— Где мы? — спросила Саша. Затем только открыла глаза, взвизгнув от восторга.

Герди тоже открыл глаза, увидел зеленый луг с россыпью белых и синих цветов. От одной его стороны начиналась гряда холмов, с другой высился плотный сосновый лес. Они же стояли в центре этого пространства.

Аня с удивлением озирался. Немец догадался, что тот также не представляет себе, где они.

Мечтатель присел на землю, приложив к ней ладонь.

— Хм, почва дрожит. Интересно, отчего?

— Лошадки! — с восторгом закричала Саша, указывая в сторону леса. — И вон там еще! На холме!

Герди и Аня разом вздрогнули, услышав о лошадках. Взглянув в указанном направлении, облегченно вздохнули — это были обычные кони. Потом поняли, что рано еще облегченно вздыхать. Из леса на луг мерным шагом, один за одним, десяток за десятком, сотня за сотней выезжали сверкающие на полуденном солнце доспехами рыцари. При длинных таранных копьях, с щитами черного цвета.

С другой стороны на холмах гарцевали первые ряды конников с красными щитами. Эти отличались луковичными шлемами, железными личинами, плотной кольчугой, тяжело выглядевшей даже на взгляд.

— И мы как раз посередине этой радости, — пробормотал Герди. — Надеюсь, это косплейщики.

— Дядя Аня! — позвала Саша. — А они настоящие?

— Деточка, в этом мире скорее мы ненастоящие, чем они. — авторитетно сообщил Аня. Конные армады заметили друг друга. Зазвучали трубы. Войска принялись спешно, но умело формировать боевые порядки.

— Кажется, сейчас они начнут битву, и мы как раз между ними. Не пора ли убегать? — спросил Герди, не скрывая волнения. Аня еще некоторое время стоял, замерев. Он бросал взгляд то на одну армию, то на другу.

— Чего мы ждем? — заорал нетерпеливо немец. Аня поднял руку, призывая заткнуться. Но все же пояснил:

— Ждем золотого флага. Ты видишь золотые флаги?

— Вот у тех, который из леса, с черными щитами! — сразу указала глазастая Саша. Аня выудил из широкого кармана штанин книжку Светы со стихами. Еще раз сверился со стихотворением:

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,

У всех золотых знамен, у всех мечей…

Потом поднял голову и ткнул пальцем в сторону кавалеристов на холме.

— Значит, скачем туда!

— Скачем? — переспросил Герди. — На ком? У нас же нет коней!

Аня загадочно улыбнулся.

— Ну да, мы с Сашей прекрасно уместимся на одном седле. А тебе Визирь сказал нам во всем помогать. Да?

— Да говори яснее!

— Кто говорил, что нет ничего прекрасней и безотказней немецкого транспорта? — ехидно спросил Мечтатель. Герди попытался возразить, не понимая, к чему клонит спутниц. Однако внезапно почувствовал, что стоит на четырех копытах, а вместо возмущенного возгласа издает ржание. Как ни странно, на нем оказались даже сбруя и седло. Он встал на дыбы, выражая недовольство новым положением. Саша с восторгом запрыгала, хлопая в ладоши.

— Ты реально волшебник! Ты превратил его в коня!

— Забирайся в седло! Не время тут посреди поля восторгаться, — прикрикнул на нее Аня. Давайте уже, быстрее отсюда ноги уносить… и копыта. Уже когда конь мчался во весь опор к войскам на холме, Мечтатель выдумал себе луковичный шлем, железную личину и тяжелую кольчугу с щитом и мечом.

А в это время тяжелые кавалеристы, выступившие из леса под золотыми флагами, начали разгоняться для атаки.

Со стороны конников с холма в небо ушла туча стрел, частые хлопки тетив перекрыли на время тяжелые гул тысяч копыт. Затем, дружно выкрикнув боевой клич, навстречу противнику постепенно наращивая скорость, пошла тяжелая кавалерия. Пролетая между рядами устремленных на врага кавалеристов, ощетинившихся длинными копьями, Аня сумел заметить оставшихся на холме пеших бойцов и устремился к ним. Слева один из бойцов словил на всем скаку здоровенную стрелу, вылетел из седла с диким воплем боли. Неподалеку в землю воткнулось еще одно древко.

Мечтатель хлопнул по загривку немца, не решившись пришпорить, все же, не настоящий конь:

— Давай, давай, Мерседес, врубай пятую скорость, пока нас не нашампурили!

А позади раздался слитный треск, вопли, глухие удары о железо и тела, ржание лошадей, после чего — дробный перестук клинков.

Армии схлестнулись в жестоком рукопашном бою.

Глава 17. Бой на болоте

— Мастер боя! — крикнул один из пехотинцев, седой усач с бердышом, хватая под уздцы резвого коня. — Мне кажется, вы немного перепутали, битва в другой стороне!

Видимо, прямо обвинять бегущих с поля боя в трусости по местному этикету не полагалось.

— Совершенно верно! — радостно ответил ему Аня и сразу нашел отговорку. — Однако битва застала меня врасплох, я хочу, если позволите, обзавестись хорошим копьем и высадить в безопасное место своего слугу.

— Слугу? — пехотинец присмотрелся к Саше и сразу указал в тыл за холмы. — Давай, девочка, беги к кустарнику, там у края болота развернулся обоз врачевателей. Поможешь с раненными.

Саша резво спрыгнула, побежав в указанном направлении.

Мимо них проскакал вырвавшийся из гущи битвы совершенно иссеченный боец, из его левой руки струей лилась кровь. А в стыке между личиной и шлемом торчал обломок стрелы. Он как раз направлялся к обозу врачей, без лишних упрашиваний подхватил здоровой рукой Сашу, посадил перед собою.

Слышавший беседу Ани с усачом стрелок резво подскочил, подавая длинное но легкое копье. Мечтатель схватил оружие, отсалютовал им. Развернул коня и помчался в гущу схватки. А что еще оставалось делать?

Он с разбегу неуклюже воткнул в бок бойцу, занятому рубкой поникшего уже в седле оппонента, длинное копье. Отчего оружие переломилось, а пораженный с криком улетел под копыта своего коня. На новичка сразу набросилось несколько противников, Аня словил несколько прицельных ударов по стыкам брони, едва удержавшись в седле. Его подстраховали: наперерез выскочил здоровенный мужик, конь под его увесистым телом выглядел как пони. Он изловчился и хватил одного из атакующих булавой по шлему. Пока тот шатался в седле, откуда-то из-за плеча Ани, хищно свистнув, вылетела стрела, воткнувшись врагу в щель забрала.

Мечтатель отшвырнул обломок копья, выхватил меч. Все вокруг тонуло в плотном облаке пыли. Наконец, один из силуэтов придвинулся поближе, Аня сразу же хватил его по шлему. Отчего боец дрогнул, обернулся, заорав:

— Дурень, я свой! Скачи лучше на левый фланг, там требуется подкрепление!

Ане не пришлось объяснять дважды. Он сразу же поскакал в указанном направлении. Герди с разбегу воткнулся мощной грудью в бок другого коня, сшиб, помчался дальше, ударив копытами упавшего рыцаря. В щит, закинутый для удобства на спину, со звоном вошла стрела. Как понял Мечтатель, пока тяжелая кавалерия лупцевала друг друга непосредственно в поле, по краям онного с комфортом расположились стрелки, выцеливая врагов и отстреливая, словно в тире.

На левом фланге действительно припекло: враг продавил массой, отчаянно стараясь прорваться и войти в тыл основной группировки. Все свободные бойцы спешили заткнуть возникающую брешь.

Скакавший перед Аней боец завалился на спину с тремя стрелами в груди. Мечтатель сразу же пригнулся к гриве коня. Наконец союзные стрелки решили заняться коллегами, над полем боя пролетела хищная стая стрел, упала среди начинающегося перелеска. Там шумно рухнуло несколько тел, остальные быстро отошли в лес.

Самая куча-мала шла вокруг красного знамени. Местные бойцы придерживались старинного поверья, что захват вражеских знамен дает определенные преференции в битве. Пока Аня раздумывал, что делать и куда скакать дальше, ситуация решилась в пользу противника — знаменосец рухнул вместе со знаменем под копыта боевых коней. Его защитники утонули в боевых порядках противника.

— Знамя захвачено! — послышались крики. — Отступаем!

В тыл бойцов с красными щитами ударил стальной конный клин, сминая боевые порядки. Несколько десятков вражеских конников упало, нашпигованные стрелами, поскольку отлично подставили бока под залп лучников. Но остальные решили дело. Враги дружно насели еще и с фронта. С холмов раздался утробный звук рога, Аня повернул голову в сторону тыла — услышав сигнал, союзные всадники стали отступать к линии пехотинцев, что ощетинились копьями и кольями, прикрывая им отход.

Герди заспешил было назад, но Аня поумерил его пыл, дав обогнать себя нескольким особо резвым бойцам. Чтобы не выглядело, будто он отступает в числе первых.

На поле боя силы сопротивляющихся быстро таяли: кого-то уже тащили в плен, иные, припоздав с отступлением, оказались среди врагов и их лупили со всех сторон. Лучники прикрывали отступавших, пуская стрелы поверх них. Аккуратно в головы преследователей.

У линии пехотинцев Аня остановил коня, спешился, переводя дух. Казалось бы, схватка длилась всего ничего и помахать мечом особо не удалось. Но руки уже едва держали меч от усталости.

Резвые пехотинцы сразу преподнесли чашу с водой, с уважением рассматривая посеченный доспех. В пылу схватки Мечтатель не заметил, что его хорошенько отделали. Теперь он выглядел весьма эпично: весь посеченный и побитый, в щите стрела торчит. Хоть сейчас в кино сниматься.

Он припал к воде, мгновенно выпив все. Поблагодарил.

Противник, частью рассеяв, частью разбив краснознаменную конницу, не торопился развивать успех. Его кавалерия ушла обратно в лес, видимо, на перегруппировку. На поле, покрытое телами, выступили вражеские стрельцы с длинными луками и сразу принялись осыпать стрелами переднюю линию пехотинцев. Те закрылись огромными щитами.

С тыла прискакал легковооруженный боец, пустил коня волчком, прокричав:

— Кто в силах помочь, скорее! Противник просочился в тыл, преследует обоз с раненными! Всех порежут, вы их знаете!

— Епрст! — выдохнул Аня, памятуя, что именно в обозе он оставил дочь Светы. — Давай, Герди, рви в опор, показывай свою породу!

Вместе с ним в бой устремилось еще пятеро всадников. Обоз — с десяток длинных крытых тележек, которые тянули здоровенные ломовые лошади — уже показывал хвост вдали, уходя по дороге через поросшую редким кустарником трясину.

Отряд противника, тоже не особо многочисленный, двенадцать человек, скакал параллельным курсом. Противники заметили друг друга одновременно. Высокий рыцарь на белом коне что-то крикнул своим — его отряд разделился. Часть поскакала наперерез спасательному отряду, явно связать его боем, пока идет расправа над обозом. Остальные погнали дальше.

— Надо тоже разделиться! — предложил один из всадников подмоги. — Двое к обозам! Остальные к бою!

Аня поднял руку, вызываясь продолжить гонку к обозу. С ним устремился еще боец, тот самый, которого он в горячке боя принял за врага, ударив мечом по шлему.

— И бесстрашно отряд поскакал на врага! — пропел Аня, схватившись покрепче за ручку на седле, поскольку Герди гнал во весь опор.

Позади основной отряд сшибся с противником, раздался страшный грохот, ржание лошадей, крики и частый перестук железа о железо.

Напарник Мечтателя слегка отстал, поэтому Аня первым настиг врага — уже у самого обоза, последняя повозка которого, как назло, завязла по обода в месиве трясины. Оттуда выскочили старичок с женщиной, принялись торопливо хлестать коней в упряжи. Предпоследняя повозка тоже остановилась. Показались две женщины в белых косынках и длинных серых платьях. Они шли прямо по трясине, босые, утопая по колено в грязи.

— Перегружайте раненных к нам! — распорядилась шедшая спереди. — И распрягайте лошадей! Оставим повозку поперек дороги, они не смогут ее объехать по болоту, тут глубоко!

— Света! — радостно завопил Мечтатель, узнав маленькую докторшу. Та обернулась на крик, но увидела не подмогу, а уже нагоняющих обоз вражеских рейдеров. Раненные быстро покидали застрявшую повозку. Тяжелых тащили те, кто еще мог стоять на ногах.

Напарник Ани резко свистнул, давая понять рейдерам, что они едут по их душу. Тем самым отвлекая от обоза.

Вне дороги двигаться становилось опасно. Уже пошла трясина, кони стали вязнуть, уходя в зыбкую почву выше бабок. Через какое-то время пришлось просто спешиться — на своих ногах получалось бежать быстрее.

Напарник, чертыхнувшись, неудачно ступил в яму и погрузился в болото по пояс. Аня шел, не оглядываясь, вперед. А к утопающему поспешил его конь. Герди склонился перед бойцом, дал возможность схватить за стремя, вытянул из трясины. Военный с благодарностью похлопал коня по боку, устремившись далее на своих двоих.

Спешились и враги.

— Смотрите, какой красивый мальчик к нам бежит! — крикнул один из них, указав на Аню пальцем в латной перчатке. — Наверное, хочет нанять преподавателя хороших звиздюлей. Но мы в честь сегодняшней блистательной победы платы не возьмем! Ха-ха!

— Сейчас я тебе этим пальцем массаж простаты делать буду! — крикнул в ответ Мечтатель, ему не понравилось, что в него тыкали так беспардонно. Кажется, рыцарь не понял смысла угрозы, но сам факт оскорбления распознал сразу же.

— Не трогайте, он мой! — сообщил оскорбленный своему окружению. Потом обернулся к Ане с мечом наизготовку. — Ты, дерзкий ублюдок, я, грандмастер Виктор Брауншвейгский, вызываю тебя на смертный бой!

— Вот это по-нашему! — с радостью отозвался Аня. — Вот это хорошо! Я, Аня Мечтатель из рода Ци аграи куп пеле… бл… погоди, ботинки сниму. Тут нет пиявок? Нет? Отлично!

Аня стащил ботинки, отбросив прочь. Продолжил.

— Я принимаю вызов и готов биться! На мечах, камнях или умениях! Выбор за вами, достойный Виктор Брауншвейгский!

— Камни, мечи? — фыркнул с презрением Виктор Брауншвейгский. — Да используй что угодно, пока я пускаю тебе кишки наружу, дерзкий мальчишка!

Аня кивнул, выхватывая с пояса метательный камень. После чего голова Виктора Брауншвейгского разлетелась розовым фейерверком мозгов, кусков шлема и обломков черепа. Любой аграи куп пеле с малых лет умеет метать камни. Бронебойно-взрывательный снаряд, что сделала любимая мама, поразил цель на отлично. Его делали для нейтрализации высокотехнологичной брони баллотов и ррамов. Так что низкопробное железо рыцаря камень прошил, словно куриное яйцо.

Убитый рыцарь рухнул на колени, затем шмякнулся в трясину, оставляя на поверхности быстро расплывающуюся лужу крови.

Оставалось еще два камня. И четыре рейдера. Но кидаться камнями в людей вне ритуального поединка по правилам аграи куп пеле было бесчестно. Особенно, если перед тобою достойные существа, знающие понятие поединка. А не кванги какие-то позорные.

— Вызовет ли еще кто-то из вас меня на поединок? — церемонно спросил оставшихся Аня. Сзади, шумно пыхтя, на дорогу выбрался его напарник. Герди в облике коня также спешил, прыгая по трясине всеми четырьмя копытами, словно гигантская кошка. Не приспособлены были тяжеленные кони к преодолению болот.

— Да чего вызывать, — задумчиво проговорил один из рыцарей, — думается мне, такого сноровистого лучше толпой валить. Что скажете, братья?

— В атаку! — гаркнули его соратники, поспешив к Ане с обнаженными мечами и булавами. Щиты они также держали наготове, памятую феерическую гибель Виктора Брауншвейгского. На напарника Мечтателя выделили одного бойца — как раз того, что решил бить представителя племени аграи куп пеле толпой. Они уже принялись рубиться на мечах, рыча и осыпая друг друга оскорблениями.

— Но это же несправедливо! Мой соратник выступает только против одного, а я против трех! Он может обидеться, что вся слава достанется мне! — воскликнул Аня.

— Да и хрен с ним, — сказал один из его противников и обрушил ему на шлем булаву. Так сноровисто, что Мечтатель даже не успел среагировать, рухнув на спину.

Аня мгновенно вскочил, стараясь треснуть обидчика в ответ. Но с двух сторон наскочили еще бойцы. Первый ткнул в броню мечом, высек искры на наплечнике, вышло больно, но не критично. Аня изловчился, поразив ему ногу чуть ниже бедра. Тяжелая броня не позволила отрубить конечность, но хороший удар отсушил ее. Боец припал на колено, крякнув от боли.

Мечтатель отступил назад, погружаясь по колено в трясину. Благодаря этому тактическому отступлению боец, пораженный в ногу, не мог его достать и тем самым помочь товарищам.

Торопливо сдернул помятый шлем, что мешал, закрывая обзор, отбросил прочь вместе с личиной, оставшись в черном стеганом подшлемнике, напоминавшем танковый шлем. Снова подскочил первый, что был с булавой и с хаканьем ударил по кисти, державшей меч. Оружие булькнуло, упав в трясину. Не теряя времени, Аня впечатал кулак в забрало противника. И тут же словил под дых меч второго. Опять спасла броня, но некоторое время пришлось ловить синие круги перед глазами. Первый отбросил булаву и схватил Мечтателя за пояс, норовя завалить броском через бедро. Аня знал некоторые приемы самбо, потому постарался провести контрприем. Однако в правилах борьбы самбо не учитывались случаи, когда ты борешься в стойке против пыхтящего куска железа, закованный в такое же тяжелое одеяние, а с боку тебя еще молотят мечом, пусть и затупившимся изрядно о крепкую кольчугу, но все равно очень больно. Даже через стеганую одежку под броней, натянутую как раз для смягчения ударов.

Аня бросил взгляд на своего соратника, надеясь, что тот уже зарубил своего противника и сможет оказать помощь. Но тот уже шатался, весь в крови, из последних сил отражая частые удары почуявшего победу врага.

И тут в их маленькой битве произошел коренной перелом. Добивающий соратника Ани рыцарь услышал злобное фырканье за спиною. Мельком бросил взгляд назад, затем изумленно повернулся всем телом.

Поскольку никогда ранее в жизни не видел боевых коней, стоящих на задних копытах, словно человек, в стойке опытного кикбоксера.

— Ах ты ж…! — восхитился вслух Аня, забыв даже о собственном незавидном положении. Его противники тоже обернулись глянуть на невиданное зрелище. Конь завел одну заднюю ногу вперед, изящно провернувшись всем корпусом, лягнул с разворота вторым копытом точно в подбородок рыцаря. Этот удар назывался бэк-кик, он же уширо-гири, или в простонародье — вертушка. Противник взлетел в воздух и со скоростью одной лошадиной силы устремился в пятиметровый полет по пологой траектории. А Герди в образе коня уже подбежал на задних ногах к раненному Аней в колено противнику и с размаху впечатал тому копытом в пах.

— Демон! — гаркнули едва ли не хором оставшиеся два противника.

— Какой демон! — возмутился Аня. — Чудеса дрессуры!

И еще раз вмазал кулаком в забрало врага.

Второй неприятель попытался отмахнуться от демонического коня мечом. Тот увернулся, провел ему передними копытами академическую двоечку в шлем, рубанув задним в печень. Боец завалился без сознания в трясину.

Зарычав в ярости, последний противник, взявший Аню в клинч, отшвырнул его прочь, треснув для пущей скорости булавой. Мечтатель рухнул, оглушенный, в болото. А потом на него упал и обидчик, получивший от Герди хай-киком в висок.

Аня выпустил Герди из облика лошади. Тот еще раз фыркнул, осматривая свои человеческие ноги и руки. Потом бросился вытаскивать Мечтателя из болота.

Глава 18. Разговор у костра

— Нельзя ли потише ехать? Голова просто раскалывается.

— Терпите, больной. Еще немного и привал. Можно будет отдохнуть и от души поблевать за первым же кусточком. Впрочем, можно и без души, медицина не возражает.

— А доктор Света в своем репертуаре, — сказал Аня, морщась от боли на очередной кочке. Его голову обтягивала чистая повязка из беленого холста — все, что могла предложить местная медицина от удара булавой в незащищенную голову. Он валялся в открытой повозке для легкораненых. Хотя по здешним меркам легкое ранение — это когда человеку ничего не отрубили, и он способен сам справить нужду, не марая портки.

Там же лежал боец, устремившийся вместе с Аней на помощь к обозу. Его тоже неплохо отделали, пока врачи снимали доспехи, еще удивлялись, как он держался все это время.

В целом все решилось хорошо: рейдеров частично положили, частично обратили в бегство.

Рядом с повозкой шел Герди. Ранее он несколько раз вслух пожаловался, что не видит смысла здоровому идти рядом с телегой, если та не забита до отказа. Аня предложил ему место в упряжке. Отчего гордо фыркнув, Герди некоторое время с ним не разговаривал.

Зато место нашлось Саше. В качестве помощника возницы.

— Ну как, ты поговорила с мамой? — спросил ее Герди.

— Неа, — ответила девочка, а потом громким шепотом добавила. — Мне страшно. Она же… мертвая?

Оказалось, мать с дочерью даже встретились. В формате «о, Саша, привет, и ты здесь, давай в повозку, я как освобожусь, поговорим, много дел!».

— Что-то она слишком резвая для мертвеца, — сказал Аня, наблюдая, как Света бегает от одной повозки к другой, то распекая, то давая распоряжения подчиненным и раненным. Благо, мотаться из головы в хвост колонны было несложно: по болотистой почве они тащились со скоростью усталого пешехода. — Герди, хватит дуться! На обиженных воду возят. Могу обеспечить…

— Как тебе вообще в голову пришло подобное? — не выдержал Герди. — Превратить меня…

— Ну не в ослика же! — возразил Аня. — В боевого скакуна, который вынес нас из кровавой битвы и в самый ответственный момент пришел на помощь, решив итог схватки. Твое поведение достойно всяческого подражания! Хочешь, в род Ци приму?

— Странная какая-то у тебя мания людей в свой род Ци принимать. — сказал Герди, уже не столь обиженный. Ему польстила похвала от Ани, и он посчитал тему превращения в коня исчерпанной.

— Ничего странного. Род Ци сейчас переживает не лучшие времена. У нас людей почти не осталось.

— Куда же они делись?

— Да их мама поубивала, — ответил Аня. — В боевом содружестве со своей сестрой, моей достойной тетушкой Эгирэ арк Ци Бар.

Герди открыл было рот, сообщить догадку, отчего тогда народ в его род Ци не особо стремится, но решил оставить при себе. Мечтатель уже не первый раз походя сообщал о кровавых расправах своей мамы над разными существами и целыми народами. Что уж говорить, строгая родительница.

— Да, она вообще суровая. И ко мне тоже. Но зовет заинькой. И больше никто. Иногда только сестра, а брат только дурачком ненормальным. — согласился с мыслями Герди Аня. — Однажды мама вытащила с Земли для меня тренера по рукопашному бою. Поскольку у аграи куп пеле с рукопашкой не очень. Так тренер сказал, что нужны еще мальчики для полноценных спаррингов. Она и пацанов выкрала из какого-то детдома. Мне сказала, чтобы не выделялся и тренеру не сообщила, который из нас ее сын. Я столько звездюлей никогда в жизни не получал, сколько тогда в процессе тренировки. Даже когда по ошибке сунулся на планету сарбаллагов, они меня меньше отделали. Сарбаллаги — это такие драчливые разумные кактусы. Дурнее их только трезвые баллоты в день Ржавого Каба и пьяные десантники второго августа.

Повозки достигли сухого участка земли, окруженного ядовито-зеленой ряской болота. Территории хватало для комфортного привала обозников. Сразу же началась суета. Распрягали и отводили лошадей, разводили костры, готовили микстуры. Герди вытащил на оперативно разложенные у огня матрасы с сеном сначала Аню, затем второго бойца из повозки. Мимо пару раз пробегала Саша с заполошными глазами — то тащила ведра с водой, то куль тряпок. Мама сразу взяла ее в оборот без всяких сантиментов по разлуке.

Боец у костра поднял голову, увидел Аню, что лежал на боку, уперев голову в ладонь, задумчиво глядя в огонь. Спросил:

— Скажи, воин, как там наша армия, наступает или отступает?

— Армия отступает к столице, ведя арьергардные бои. — сообщил Герди, подкладывая ему под бок еще немного сена. Или соломы, он не особо разбирался в этих мелочах.

— Арьергардные? — переспросил боец, не понимая смысла этого слова.

— Да, это когда ты драпаешь и временами лягаешься, чтобы догоняющий не успел пнуть тебя под зад. — пояснил простыми словами Аня. — А наша армия — это кто?

— Вы находитесь в армии князя Владимира Красного. — подсказала Света, что присела возле раненного воина, протягивая чашу. Тот выпил предложенную жидкость, сразу закрыл глаза и заснул. Маленькая докторша устало вздохнула и присела рядом с ним на мешок с сеном. Прибежав, в ее коленях устроилась Саша, сразу обняв маму. Видимо, давно выжидала, когда у той закончится запал командования обозом.

— Ага, Владимир Красный, кто ж не знает, — саркастически сказал Аня. — А год сейчас какой? Пять тысяч триста первый от позеленения синих бегемотов?

— Год не уточняла. — сказала Света. — Я сама тут недавно. Очнулась в этом мире на поле боя, вокруг куча трупов, раненные стонут. Ну и по привычке сразу начала оказывать первую помощь. Там и другие помощники подоспели. Как раз мимо сам князь скакал — поле осталось за его армией, и он возвращался с дружиной после преследования бегущего противника. Он увидел меня, оценил рвение и дал весь врачебный обоз под начало. Вот так я здесь.

— Зачем бросила дочку в нашем мире? — спросил Герди, усаживаясь рядом с Аней. Света покрепче обняла Сашу, потрепала по голове.

— Да кто знал, что я сюда попаду. Я даже не понимаю, как я и вы здесь очутились, и вообще… Вы мне поясните, что происходит?

— Мама, мы вернемся назад? — спросила Саша. Та неопределенно пожала плечами, мельком глянув на одну из повозок. Аня подметил этот взгляд, но промолчал.

— Итак, Хвойное княжество — они так себя зовут, под руководством Владимира Красного бьется против вторгшихся на их земли рыцарей Золотых знамен. — сказал Герди, сумевший немного прояснить обстановку по пути, переговариваясь с возницами и медперсоналом, подслушивая разговоры легкораненых бойцов. — Рыцари режут всех подряд, мародерствуют, но дело свое знают. Потому побеждают. И армия Хвои сейчас отступает к столице,ведя арьергардные бои.

Он встал, принявшись расставлять рогульки вокруг костровища и размещать вокруг него котелки с водой. Болотную воду Света велела кипятить перед употреблением и смешивать с вином. Чтобы доблестные воители не усрались от ярости к врагам и слегка от дизентерии, сообщила она в своем циничном стиле.

— Свету, скорее всего, обратно уже не вернуть, — сказал Аня. — Для того мира она мертва.

— Мертва? — переспросила Света, как-то сразу утратив привычную циничную маску. Она обернулась к Саше. Та кивнула и опять обняла ее.

— Но как она может быть мертва, если она жива? — спросил Герди.

— Легко и просто, — ответил Аня. — Ты же сам видел ее труп и даже щупал ее… живот. Лежит в морге очень даже мертвая. Нет ей обратно дороги, если не хочет оказаться в трупе. Там кровоизлияние в мозг, инсульт или еще как. В общем, хана без шансов. Отныне этот мир ее дом.

— Вот теперь внимание, вопрос, — сказала Света. — Где я?

— Это твоя мечта! Я не знаю, куда она тебя забросила! — ответил Аня. — К твоей пассии со шрамом на верхней губе? Да?

Света вспыхнула алым цветом и со злостью посмотрела на Мечтателя.

— Что в этом предосудительного, дорогуша. У тебя то вообще была любовь в жизни? Встречал ли ты девушку своей мечты? Нет? Может, потому и говоришь так легко о трудных вещах?

— Нет, девушку мечты не встречал, — ответил Аня. — Я же Мечтатель. Разумеется, когда я начинал учебу, как всякий пацан думал и о девочках, как объектах воплощения. Вот бы собрать воедино глазки одной, губки другой, грудь третьей и задницу четвертой и получай идеал. Но чем глубже погружаешься в технологию материализации чувственных идей, тем больше понимаешь — игра с воплощениями опасна. А уж выдумывать людей с заданными параметрами — первый шаг к катастрофе.

— Чего так? — спросила Саша, беспомощно пытаясь осилить смысл сказанного. Но разговор про любовь ее заинтересовал. Хоть и был непонятным. Аня терпеливо пояснил:

— Для начала — оттого что выдуманные люди немного не такие, как настоящие. Да и девушка мечты — воплотись она в материи — кто гарантирует ее умственную стабильность? Кто вообще может предсказать, ответит ли она тебе взаимностью? К тому же у меня такие запросы… Хха. Реальность не выдержит.

Аня чихнул. Потом добавил.

— Да и не при детях будет сказано, мужики не совсем точно представляют строение женского организма, тонкости его работы, особенности психики. В лучшем случае получится улыбчивый покладистый робот с сиськами, который однажды разделает своего любимого на куски из-за резкого гормонального взрыва. Ладно, давайте вернемся к нашим делам. Итак, мы хрен знает где.

— Но выбраться то можем? — спросил Герди.

— В любую минуту, — ответил Аня. — Мы втроем. Но я хочу знать, что здесь за фигня творится. И определиться со Светланой Николаевной.

— Что неопределенного со Светланой Николаевной? — спросила докторша.

— Где ты? Что вот это вокруг — иной, но реальный мир или предсмертная галлюцинация твоего агонизирующего мозга? В последнем случае быть тебе здесь опасно. Как только естественные процессы разложения коснутся мозга в полной мере, этот прекрасный мирок прикажет долго жить.

— Как ты хочешь определиться, реально это все или нет? — спросил Герди. Аня не ответил. Он встал, покачиваясь. Неуверенными шагами двинулся прочь от костра. Сначала люди подумали, что он решил сходить в туалет за ближайшие кусты. Но Мечтатель твердо направился к повозке, на которую время от времени бросала взгляд Света. Та запоздало спохватилась, окрикнув его. Мечтатель лишь отмахнулся. Он подошел к крытому возу, одернул полотнище. Здесь находились самые тяжелые. Три человека. Аня осмотрел их всех, полутьма не стала препятствием для исследовательских умений. Да, крайний слева — тот самый боец с фотографии. То же лицо, пусть и очень бледное, тот же шрам на губе. Перетянутая тряпьем грудь, сквозь беленые холсты проглядывает кровь. Как только в нем жизнь держится — вопрос.

А еще он увидел то, что скрывала Света, ухаживая за этим бойцом. Тонкость бы и не заметил иной, менее приметливый человек, не тренированный годами ученый Дома Исследователей аграи куп пеле.

Потертости на щеках и шее от долгого ношения закрытого шлема — подобные носили рыцари Золотых знамен. Враги.

Глава 19. В воде

Между раненным и Аней рассерженной кошкой встала доктор Света, сверкая глазищами. Она задернула полог повозки.

— Что? Он хороший! — сразу ответила на незаданный вопрос.

— Тебе откуда знать?

— А тебе откуда знать обратное?

Некоторое время они так и стояли друг против друга. Потом Аня спросил:

— Слушай, а он тоже в нашем мире умер?

— Откуда мне знать?

— Так отойди, я посмотрю.

Они направились к раненному одновременно. Света не спускала глаз с Мечтателя, словно подозревая, что он, воспользовавшись ее доверчивостью, кинется к телу любимого и начнет душить.

— Как его зовут? — спросил Аня, стараясь не замечать ревнивого взгляда докторши.

— Дима.

— Угум. Давно пропал?

Света бросила на него подозрительный взгляд. Уж слишком много знал собеседник. Для нее Аня был лишь странным больным, которому стало плохо от простого укола в машине Скорой помощи. Но оказалось, он уже вполне поладил с дочерью, ведет расспросы о личной жизни. И в целом довольно странная личность.

— Считай, после того как я забеременела Сашей.

— Говорят, в традиции земных мужчин — убегать при известии о беременности их подруги. Он исполнил эту традицию или была другая причина? — продемонстрировал общие знания о бытовых нравах населения Земли Аня.

— Ничего подобного! — гневно ответила Света. — Он любил меня! Он отправился на боевое задание и не вернулся из него!

Аня положил руки на голову раненного. Тот что-то сонно пробормотал, но не очнулся. Закрыв глаза, Мечтатель сосредоточился.

— Мертв. Его убили сабраммы. Давным-давно.

Света тяжело вздохнула, а затем, упершись спиною к повозке, закрыла глаза и сказала:

— Мы учились в одной школе, давно были знакомы. Но больше шапочно. Привет — привет. Как дела — нормально. В таком духе. Потом он отправился в армию, затем контракт, военный вуз… и вот однажды он вернулся на побывку домой, мы встретились в одной компании. Он уже был не тем обычным парнем, которых пруд пруди. Что-то появилось в нем, в его осанке, взгляде. И завертелось-закружилось. Вроде все было недавно, но для меня прошла целая вечность.

— Что же, ему некуда возвращаться, тебе тоже. Вы оба мертвы, что еще нужно для счастливой жизни? Совет да любовь. А вот Саша… — Аня повернулся к костру, где осталась девочка. Ей как раз начал рассказывать занимательную историю Герди и она отвлеклась на немца. — Саша ведь жива. И ей здесь не место.

— Разумеется. Ей бы к родственникам Димы.

— Лучше отдай ее мне. В род Ци. Научу всему, что сам знаю. Станет прекрасным ученым-исследователем аграи куп пеле. Увидит все чудеса Вселенной!

Света недоверчиво покосилась на странного человека. По ее лицу легко читалось, что маленький доктор не горит желанием передавать дочь на попечение сомнительной личности с сумасшедшей улыбкой.

— Ты себя в зеркале видел? Тебя самого себе зря доверили, а уж ребенка…

— Тогда давай меняться, — не унимался Аня. — Я тебе возвращаю кавалера, ты мне передаешь дочурку на воспитание.

Света пыталась что-то возразить, но Мечтатель ее уже не слушал, переключив внимание на свои ноги. Ботинки он оставил в трясине, во время последней схватки с рыцарями. Босые ноги теперь уходили в незаметно подошедшую воду.

— Вода очень быстро прибывает, — сказал Аня шепотом, подняв ногу и осмотрев ступню. — Это нормально для болота?

— Я медик, а не мелиоратор!

— Узкая специализация — залог гибели цивилизации, — высказал мудрость Аня. — Пока я тут стою, вода поднялась до голени. Это низина, к кострам минут через пять подойдет. Пора всех поднимать и выбираться, а не то утонем.

Света шагнула в сторону костров, потом метнулась обратно к повозке. Всем видом выдавая, что не понимает, что предпринимать. Заржали в испуге кони, стали рваться с привязи.

— Вода поднимается, но без паники! — крикнула Света. — Собираемся к повозкам!

— Дальше дорога затоплена, значит, — сказал, подходя, возница. Горбатый седой одноглазый старик, взятый в обоз именно потому, что куда ему еще. Не воевать же. Он продолжил с видом знатока территории:

— Эта полянка есть самое высокое местечко болота. Если вода сюда добралась, то гать тем более затоплена. До выхода из Барсучьей трясины еще десять верст.

— А с чего она поднялась то вдруг? — крикнул ему в спину Аня. Возница ответил, не оборачиваясь:

— Почем ее знает. Может, воду кто повернул с Сигур-реки, может, рыцарские колдуны балуются.

— Скорее! — заорала Света, придя в себя. — Мужики, инструмент в головной повозке — разбираем все дерево, снимаем обода и колеса, крепим телеги друг к другу, из них неплохие понтоны получатся! Шевелись, Володька, он же Анька, он же еще хрен пойми кто с глазами пьяного суслика!

Внезапный порыв сильного холодного ветра едва не сбил людей с ног, прижал пламя костров к земле, зашевелил жухлую траву на кочках дальше по округе. Небо стремительно забирала черная туча.

— Коней куда? Не выдержат понтоны коней! — крикнул все тот же горбун-возница. Света неопределенно махнула рукою, мол, с ними разбирайтесь сами.

— Хрен с конями, тут люди бы не утонули! Отпускай коней, сами выберутся!

Лагерь стремительно сворачивался, слышался стук молотков и топоров, скрипы отдираемых ободов, колес и резкие окрики — преимущественно Светы. Она опять принялась командовать. Повозки стремительно превращали в понтоны и первый из них очень скоро заворочался над гладью поднимающейся воды. Теперь она доходила до колена даже в самом высоком месте.

Расторопные возницы по пояс в воде рубили на шесты длинные сухие деревья по обочинам гати. Их топоры булькали, уходя в холодную муть.

Первый понтон уже плыл, ворочаясь под напором прибывающей воды. На нем находилась группа самых тяжелых больных с самыми опытными врачами. Возницы сменили кнуты на шесты, стараясь пустить понтон по гати. Рядом ржали лошади, шедшие по воде, они испуганно прижимались к краям смастеренного на скорую руку судна. Их отталкивали прочь — посудина еле держала людей, кони могли попросту пустить ко дну или разломать ненадежное сооружение.

Аня стоял неподвижно и смотрел в сторону набегающей тучи все то время, пока остальные переводили повозки в понтоны и перегружали припасы, оружие, раненых. Наконец к нему подбежал Герди, все еще держа в одной руке молоток, схватил за шиворот, увлекая к последнему понтону. Они брели уже по пояс в студеной воде. С посудины подали руки, подняли на борт.

Всего повозок хватило на три понтона. Сейчас они были скреплены друг с другом веревками, чтобы держать связь и не потеряться в надвигающейся тьме. По краям каждого замерли возницы, усиленно работая шестами. Кони двигались рядом, по затопленной гати, когда по брюхо, когда по шею в холодной жиже. Черная туча уже заволокла полнеба, погрузив болото в сумрак.

— Что-то здесь не так, — сказал Аня, затравленно осматривая темную и мрачную округу.

— Конечно не так. Мокро очень! — ответил Герди, ежась под ледяным ветром после студеной воды. Горбун передал ему шест и указал на край понтона. Там ему и требовалось стоять, отталкиваясь от мягкого дна.

— Давай, боец, работа греет, а то и впрямь от холода согнешься!

На Аню пару раз прикрикнули, требуя подключиться к общей работе. Но результата окрики не дали, а потом уже, глядя на его голову, обмотанную повязкой, решили, что боец контужен и отстали.

Мечтатель долго вглядывался в мутную воду, пока не заметил еле уловимое движение на самом дне. Он резко повернулся к людям на понтоне, отчего те испуганно отшатнулись — глаза Ани ярко горели фиолетовыми огнями — признак включенных исследовательских умений, коими он искал малейшие следы рукотворной опасности.

— Быстрее! К оружию! Мечи, копья к бою! — заорал Мечтатель.

И в этот же момент одна из лошадей на втором понтоне, что следовала за ним по горло в воде, внезапно всхрапнула, забилась, издавая испуганное ржание. Ее вопль утонул в пучине, куда она погрузилась, влекомая неизвестной силой, да так и не показалась вновь. Остальные лошади, почуяв беду, заржали, принявшись с удвоенной силой пытаться залезть на ненадежный понтон. Их глаза едва не вылезали из орбит от дикого ужаса. Они уже не обращали внимания на пинки и кнуты возниц.

— Копье! — протянул руку Аня и расторопный горбун-возница с готовностью протянул ему оружие. У второго понтона с диким ржанием ушла под воду еще одна лошадь. Мечтатель едва успел проследить исследовательским умением стремительно скользнувшую тень огромного хищного существа у самого дна.

— Ну, братцы, — сказал Аня, вскидывая руку с копьем. Затем с силой метнул его прямо под дно второго понтона. — Держитесь!

Вода вокруг второго понтона внезапно вскипела мелкими пузырьками, пошла волнами, кони, ранее лезшие на борт, шарахнулись прочь. А само судно подпрыгнуло вверх, разламываясь на части от мощного удара. В стороны посыпались люди, куски дерева, мешки с сеном и рухлядью. Вверх пошел высокий столбы воды, когда же он стал опадать, показалась огромная морда с широкой беззубой пастью.

— Налим, что ли? — выдохнул горбун-возница. — Вот это переросток!

Еще несколько копий ушло в морду зверя, смачно воткнувшись в его черепушку. Убили или нет — не понять, рыбина стремительно исчезла в пучине.

— Быстрее! Она там не одна! — вопил Аня, выхватывая с пояса взрывательный камень. Плывущего легкораненого бойца завернуло, поволокло прочь. Он с воплем вырвал меч и начал лупить кого-то невидимого у себя под ногами. Еще одна лошадь ушла под воду, да так и не всплыла. Кто тонул, кто спасался на обломке разбитого понтона, кто спасал раненых, перетаскивая по горло в воде на уцелевшие посудины, кто рубил водную плоть, пытаясь попасть в вертких гигантских налимов. Аня с досадой опустил руку с взрывательным камнем, поскольку применять его, не оглушив барахтающихся в воде людей, нереально.

— Рубите лошадей! — внезапно крикнул Герди. — Кровь отвлечет рыбин от людей, они нажрутся и уплывут!

Аня обернулся на немца и глянул со смесью удивления и восхищения. Выход при всей его живодерности Герди предложил вполне логичный.

Черная туча уже полностью обволокла и болото, и людей, что боролись за жизнь на его глади. Тонко визжали забиваемые лошади. Булькала вода, раздавались короткие команды Светы. К ней подключился и Герди.

Еще несколько минут вылавливали людей с разбитого понтона, наблюдая, как то тут то там после короткого взбулькивания исчезают в пучине тела забитых лошадей.

Потом наступила тишина.

Горбун осторожно привстал, заглянув в воду, словно боясь, что оттуда выпрыгнет рыбина и заглотит его, точно чебак неосторожную мошку. Он с надеждой обернулся к Ане. Ушли рыбы или еще плавают рядом в поисках новой добычи?

Тот приложил палец к губам, продолжая осматривать округу с помощью исследовательских умений. Причем, глядел не в воду у понтонов, а назад, в сторону затопленной полянки, которую пришлось так скоро покинуть.

Затем он встал, поправил пояс, запоздало вспомнив, что меч утонул в болоте еще в прошлом бою.

— Что там? — спросил его отчего-то шепотом Герди. — Что ты там видишь?

— Рыбнадзор по нашу душу прибыл, — сказал Аня и не смотря на бодрый тон, голос его слегка дрогнул. — Штрафы выписывать будет за незаконную рыбалку.

Сквозь черные тучи блеснула луна. Она пролила дорожку света на мелкую зыбь поднявшегося болота. Теперь уже и остальные, не только Мечтатель, увидели при лунном свете, как к ним идет, ступая прямо по воде, невысокая темная фигура.

Глава 20. Околесица

— Уважаемый инвалид третьей группы, — обратился Аня к горбуну-вознице, что встал рядом с ним, пусть и с трясущимися коленками, но держа топор наизготовку. — Ты же все здесь знаешь, поясни, что это за чудная прелесть шагает к нам по воде аки по суху?

Горбун прищурился, всматриваясь в темную тень, идущую в их сторону прямо по водной глади.

— Околесица, судя по виду, — ответил, облизывая губы. — Болотная околесица. Вид нечисти. Живет вдоль дорог по обочинам, то бишь, около колес, караулит путников в беде, потом нападает и заставляет человека носить себя, болтая разный вздор, пока не помрет несчастный от усталости.

— И это нормально для ваших мест? — Аня покосился на деда. Кто знает, возможно, в этом мире пока пару-тройку раз околесицу не покормят на дню и обедать не сядут.

— Это совсем необычно. Но и не сказать, что дело совсем небывалое. Вот когда оно все вместе в одно время: и половодье, и налимы-переростки да еще вот эта окаянная нечисть… Либо чо, либо мы редкостные удачники.

Аня степенно кивнул, мол, все понял, спасибо за пояснения. Вот и появился шанс узнать — находятся ли они в угасающем разуме мертвой Светы или в реальном мире. Он приблизился к краю понтона, поднял руки, привлекая внимание к себе существа. Хотя рекомая Околесицей тварь и сама охотно шла к нему, видимо, решив, что именно он — лучшая добыча из всего человечьего ассортимента.

— Достойная Околесица! — крикнул Аня, едва послушным языком, поскольку вымок в холодной воде и теперь трясся под ледяным ветром. — Если вы решили вызвать меня на поединок, давайте следовать ритуа…

Тварь ускорилась, последние метры уже почти летела ему навстречу, и Мечтатель понял — следовать традиционным ритуалам поединка она не собирается. Кто-то выпустил по ней стрелу с заднего понтона, по простоте душевной и кривым рукам едва не проткнув ею неудачно поднявшегося Герди.

— Все в укрытие! — приказал Мечтатель. — Быстрее!

Народ без раздумий залег за мешками с сеном и сундуками с медикаментами, ожидая от Околесицы всяческих нехороших вещей.

— Теперь ее как-то надо утихомирить, — продолжил немного тише Мечтатель, наблюдая за тенью. Он выдрал из рук горбатого возницы топор, крутнул в руке, готовый встретить врага во всеоружии.

— А и ничем ее не возьмешь, призрачная она! — сказал ему под руку горбун, без лишних возражений расставшись с топором. Сам старик сразу подхватил шест, словно копье выставив одним концом в сторону Околесицы. — Покамест на человека не заберется, неуязвима! И убить ее можно лишь с человеком вместе.

Тварь со всей скорости метнулась было к Ане, но не достигнув трех метров, взмыла в воздух, перепрыгнула его и упала прямо на плечи Герди, возникшего за спиной Мечтателя. Немец от испуга шлепнулся на зад, пытаясь стащить с тебя темное существо. Потом замер и вперил в Аню совершенно сумасшедший взгляд. Указал на бормочущего защитные заговоры горбуна и четко сообщил:

— Ммм… Меркель! «Альтернатива для Германии»! ХДС сосет!

— Великолепно! — восхитился работе таинственной твари Аня и присел рядом с Герди, с интересом глядя на него и на Околесицу, что притаилась за спиной немца, обвив руками и ногами — существо, если не брать во внимание абсолютно темный непроницаемый вид, имело совершенно человекообразное строение.

— Штайнмайер хлюпик и ничего не решает! — сообщил окружающим Герди. Аня с готовностью согласился, хотя не совсем понимал, о ком речь.

— Может, дать ему по башке топором да в воду? — предложил горбун. — Всяко парнишка уже не жилец.

— Погодь, — сказал Аня, не отводя глаз от Герди и его черного наездника. — Дать по башке мы всегда успеем. Эй, чудо болотное, ты говорить умеешь?

— Меркель старая коза! — доверительно сообщил в ответ Герди.

— Не умеет, — вздохнул Аня. — Что же, шанс мы ей давали. Герди? Вылазь, у меня для тебя сюрприз!

Мечтатель засмеялся самым гнусным смехом, который сумел издать. Герди, сидящий перед ним, тоже подхватил этот смех, но затем замолк, увидев, как из-за мешков с сеном поднимается еще один Герди. Тот даже глаза протер, уставившись на двойника. Горбун также очумело переводил взгляд с одного немца на другого.

— А она Меркель обижает! — сказал тоном ябеды Аня, ткнув пальцем в первого Герди, захваченного Околесицей.

— Я даже спрашивать не буду, как ты… — мрачно сказал настоящий Герди, приближаясь к своему двойнику. Смотрел он на нечисть с нескрываемым отвращением.

— Я же Мечтатель, — очаровательно улыбнулся Аня. — Выдумать еще одного тебя дело плевое. Чего там придумывать, немца кусок. А в голове у тебя столько своей околесицы из телевизора, что пора местной нежити мастер-классы организовывать.

Привыкший к подколкам, Герди пропустил мимо ушей и эту. Он спросил:

— И что будем с ней делать?

— Ничего вы со мной не сделаете! — внезапно заорал его двойник, резво вскочил на четвереньки, проскальзывая ногами по мокрым доскам, шмыгнул мимо Ани, нырнул на скорости в ледяную воду.

— И язычок сразу прорезался, угу, — сказал вслед беглецу Мечтатель. Потом выхватил с пояса взрывательный камень и всадил точно в спину резво уплывающему прочь беглецу. Рвануло так, что народ — кто стоял — попадал обратно на дно понтона. На месте Околесицы с ее ложной добычей поднялся огненный столб, в стороны полетели куски грязи, оглушенные лягушки и полусгнившие ветки. Затем в борта понтонов ударила и водная волна — сразу после воздушной.

Аня сунул мизинец в ухо, морщась от легкой контузии — не ожидал, что бабахнет настолько громко. Видать, мамочка напихала взрывчатого вещества в камень очень щедро, от всей родительской любви.

— Все… — скомандовал Мечтатель компаньонам. — А теперь все берем шесты и быстро-быстро плывем отсюда куда глаза глядят!

— А чего так? — спросил горбун, уже послушно устраиваясь на левой стороне понтона и мягко погружая шест в воду.

— Околесицу то мы оприходовали, — терпеливо объяснил Аня. — Но как бы следом не пожаловали те, кто ее на нас натравил.

Глава 21. В осаде

Когда вода начала спадать, понтоны потянуло в Сигур-реку. Кратко посовещавшись, люди решили не перечить стихии. Без коней по гати с раненными передвигаться несподручно. А попав в реку, понтоны прямо по течению выплывут к стольному граду.

Плыли всю ночь по широкой реке, почти не разговаривая. Возницы, перейдя в разряд гребцов, лишь временами окунали шесты в воду, но не нащупав дна, возвращались к созерцанию величественных берегов. С одной стороны вода граничила с трехметровым обрывом, другая, пологая сторона, поросшая сочной травой, уходила в густой кустарник. Временами в его дебрях сверкали чьи-то зрачки. Мелькали тени. Но никто так и не решился показаться на глаза плывущим людям.

Почти никто, кроме особо тяжких раненных не спал после перенесенных потрясений. Кроме Ани, который сразу же устроился поудобнее, нашел теплое сухое одеяло и сразу же засопел со счастливой улыбкой.

А утром Мечтатель встал вместе с солнышком, ярко осветившем голубое небо с редкими облаками и направился к бортику, умываться.

— Скоро ли будем у города? — спросил горбуна, помывшись.

— Я водой до столицы ни разу не ходил. Но, думается, совсем немного осталось. Мимо не пройдем все равно. Там особый мост через реку, под ним судно не проплывет, решетки помешают. Слева будут стены, справа пристань. Чтобы враг с кораблей не смог захватить. Хочешь в город — приставай к правому берегу, переходи через мост и говори страже у ворот, что и куда надобен. А если что им не понравится — над воротами в башенках рамные самострелы. Что им человека, они рыцаря вместе с конем легко насквозь нанизывают. О! Что там плывет?

Аня обернулся в указанном направлении и увидел неподалеку покачивающийся на волнах труп, щедро нашинкованный длинными стрелами с широким ярко-красным оперением. У берега качались еще несколько, также утыканные стрелами. Народ на понтонах переглянулся и начал закрываться от пологого берега сундуками, щитами, прочим подходящим скарбом.

Далее река изгибалась, и едва понтоны завернули за излучину, перед обозниками открылась прекрасная панорама: высокие деревянные стены средневекового города, возвышающиеся над трехметровым обрывом. Здесь река сужалась, над нею был прокинут высокий каменный мост на трех опорах, меж которыми висели на цепях решетки. На противоположном от городских стен берегу была оборудована пристань — широкая площадка вдоль берега, привязаны лодки, пришвартован крупный корабль с мачтой и спущенным парусом. Возле него суетились люди, грузили мешки, таскали на телеги, наполненные повозки мгновенно отправлялись через мост в город.

Их заметили, приветственно замахали. С пристани прыгнул мальчишка с веревкой в зубах, тянущейся от сваи пристани. Подплыв к понтону, бросил конец людям, а сам вершками ушел обратно в сторону пристани. Несколько человек потянули за веревку, швартуя понтоны к берегу. А там уже стоял, уперев руки в бока, человек в богатых одеждах: расписной зеленой рубахе, красных штанах и высоких сапогах с лихо заломанной шапке, отороченной мехом. Лет ему было под сорок, еще и не старик, хотя бороду опустил до груди.

— Воевода Мараш сами пожаловали, — буркнул горбун без особой радости.

— Быстрее, быстрее, господа хорошие! Противник уже на подходе!

— Мы заметили, — отвечала доктор Света без всякого пиетета при виде местного чиновника. — Чего встал памятником себе красивому? Давай сюда подводы, раненных грузить!

Воевода посерьезнел, развернулся, начал отдавать указания подоспевшим сноровистым слугам. Раненных аккуратно брали под руки, а кого и на носилки, утаскивали прочь. Последними выходили Герди и Аня. Они попытались было взять на руки раненного рыцаря, но Света их отогнала, передав бойца расторопным мускулистым слугам. Не сильно она верила в силы и без того битого-перебитого Мечтателя. Да и Герди ей показался хиловатым. Немец хотел было доказать обратное, уже и возразить решился, но увидел мускулистых слуг, каждый из которых был его шире раза в два и промолчал. Уже поднимаясь к мосту он заметил, что Аня двигается в противоположную сторону.

— Ты куда?

— Туда! — указал вперед Аня. — К трупам приглядеться хочу!

— Мы тут сторожу рыцарскую недавно покрошили. Сиречь — передовой отряд, — гордо сказал воевода Мараш. — Они дуром на наших пешцев полезли. Думали, справятся конными, потопчут да посекут. Ан не на тех нарвались. Хвойная пехота — лучшая в мире!

Немец посмотрел на него, потом на Аню, присевшего неподалеку в поле перед грудой тел.

— Да иди, тоже полюбуйся, — сказал ему Мараш, решив, что тот боится, как бы пока смотрит трупы, еще кто не напал. — Со стен стрелки прикроют. Вишь, все бойницы так ими и усыпаны? А за воротами нарочная рота копейщиков.

Герди подошел к присевшему у трупа соратнику. Перед ним лежал в нелепой позе с выгнутыми вперед коленями оруженосец одного из рыцарей. Защищал своего господина до последнего, укрывал щитом. Но от огромной стрелы рамного самострела и щит не спас.

— Что ты пытаешься найти? Бесплатный меч?

— Тоже не помешало бы, но нет, — ответил Аня. — Я смотрю на их доспехи. Это поможет узнать, где мы находимся.

— Как?

— Если мир придуман, если он искусственный, тот, кто его выдумал не станет заморачиваться на отдельные детали. Все будет штамповкой, словно с одной фабрики. Если же это действительно какой-то чудный мир на периферии реальности и Изнанки Вселенной, то оружие и доспехи по условиям средневекового военного искусства будут сделаны в мелких цехах или вообще одиночками-мастерами. Тогда мы не отыщем двух одинаковых образцов меча или шлема.

Немец понял задачу, быстро прошелся по полю, усеянному телами, словно по земляничной поляне, схватил несколько шлемов, бросил Ане. Тот сел, сравнивая образцы.

— Эти вот три один в один похожи. — сообщил Мечтатель. — Хм… Нет, стрелы мне кидать не нужно, стрелы вряд ли…

— Это не я! — ответил Герди, обернувшись к мелкому леску, откуда шла дорога прямо к стенам города. Оба переглянулись и бросились к спасительным воротам, сбивая прицел невидимым стрелкам хитроумными зигзагами. Еще две стрелы ударили вдогонку в землю неподалеку. Воевода, стоявший в безопасности, только расхохотался.

— Что, господа, пошли по дармовые мечи, а вам стрелы в придачу дали?

— Ой, какой юморной дяденька! — восхитился Аня на бегу, — А нет чтобы прикрыть. Где твои хваленые стрелки?

В лесу раздались бодрые боевые кличи, утробно затрубили невидимые бойцы противника. Ворота, ранее чуть приоткрытые, теперь отворились нараспашку и оттуда стройным боевым порядков выдвинулись те самые пешцы-копейщики воеводы. Мимо них еще продолжали сновать тонким ручейком мужики в грязных холщовых рубахах, эвакуировали раненных, тащили грузы с корабля.

Копейщики дождались выхода последнего бойца в город, Аня с Герди и воеводой степенно отошли им в тыл. Мечтатель оперся о перила моста, стараясь отдышаться. На приглашение Мараша уйти прочь поблагодарил, но остался.

Первая линия держала большие красные щиты с железными набойками. Вперед грозно смотрели жала длинных копий. Они полностью перегородили мост, попробуй, пройди сквозь таких. Конницу на них кидать — все равно что с того же моста в реку на убой. Стрелами засыпать — попробуй сунуться на расстояние выстрела — станковые самострелы со стен явно дальше любого лука бьют. А пехоту пошлешь — стрельцы попроще из обычных луков их еще на подходе в ежиков превратят.

Аня вздохнул свежий лесной воздух. Сначала просто с наслаждением. Затем принюхался, ткнул локтем в бок Герди.

— Что? Я не буду больше твоим конем! — едва не заорал на него немец, отчего некоторые бойцы с заднего ряда обернулись, бросая на Герди красноречивые взгляды. Мол, нам только дурачка в тылу не хватает, одна надежда, что не агрессивный. Ну или хоть что злоботу свою супротив врага направит.

— Да не в том дело, — тихо сказал немцу Аня. — Опять нереальностью потянуло. Как тогда, в теплотрассе. Ну ты помнишь, да?

Герди помнил, потому нервно икнул и бросил тоскливый взгляд на закрывающиеся ворота.

— Чего вы там шепчетесь? — с подозрением спросил воевода. — Давай, всем скажи, всем интересно!

— Говорю, колдовать сейчас начнут враги, — пояснил аборигену Аня. — Маги там, колдуны, волшебники, шаманы, экстрасенсы или кто тут у вас еще этим занимается.

— А! — догадался воевода. — Такого низкого поступка следовало ожидать от врага. Простыми то средствами здесь не пройти. Город не дураки строили. Но ниче, у нас против их колдуна свои найдутся. Эй, ребятушки, кликните Восолапа! Это наш главный противостоятель колдунства.

Долго искать не пришлось. Восолап показался в бойнице на стене, осведомился, почему его ищут. Пояснять не пришлось: в лесу раздался страшный треск падающих сосен. Затем на опушке появилось огромное нечто. Черный человекоподобный великан с четырьмя руками ростом вровень со стеной. Шел он, чуть пригнувшись, словно согбенный годами старик. Круглая безносая голова с круглыми рыбьими глазами резко дергалась в поисках цели — городских стен. А увидев строение, существо заскребло крабьими лапами по мощному грудному панцирю, выбивая искры. Причем, искры не исчезали, а собирались перед существом в маленький крутящийся клубок огоньков. Вскоре клубок уже сиял, словно солнце, переполненный блестками. И тогда великан подкинул его в воздух, а сам, словно заправский волейболист, хлестанул по шару света всеми четырьмя руками.

Ровный строй копьеносцев дрогнул, подался назад. К счастью, шар пролетел над их головами, походя срезав красную хоругвь и ударился в ворота. В сторону брызнула дубовая щепа, пыль. Сквозь оседающую пыль можно было увидеть, что метательный снаряд пробил правую створку насквозь, через нее можно было свободно проехать всаднику, не опустив головы.

— Ох ты ж мать его, что за чудище! — возопил Восолап, округлив глаза наподобие четырехрукого великана. Воевода схватил камень и швырнул в борца с колдунством.

— Морда дармоедская, ты работать будешь или охать до следующего гром-камня? Вот тебе лжеколдунство, бей его!

Камень воеводы стукнул по бревну стены на один пролет ниже бойницы. Восолап высунулся полностью, тряся седой бородой и ткнул пальцем в чудище:

— Чего тут работать, какое лжеколдунство? — заорал в ответ Восолап. — Я работаю сугубо против мошенников, кои прикрываются якобы знаниями волшебства, а сами норовят народ обмануть!

— Ну! — заорал в ярости воевода, хватая еще один камень.

— Что «ну»? Ты тут наблюдаешь какой-то обман? — опять ткнул пальцем в тварь, что уже начала шоркать руками по груди, создавая новый метательный снаряд. Копейщики красноречиво поглядывали в сторону ворот, намекая всем видом, что супротив чудовища биться не договаривались.

Воевода не нашел что сказать, но на всякий случай кинул еще один камень в Восолапа. На этот раз точно — антиколдун ойкнул и исчез из бойницы.

— Поможешь городу? — спросил Герди Аню. — Сможешь такого же выдумать?

— Я думаю! — сказал Аня.

Над их головами пролетел еще один шар, вонзился в многострадальную створку. Ее остатки с готовностью разлетелись прочь, так что теперь можно было свободно ходить туда-сюда.

— Рота! — зычным голосом крикнул воевода. — Отступаем в город! Бе-гом!

Уходили бойцы в строгом порядке, сначала последние ряды, затем остальные, один за другим, жидким ручейком.

Со стены в чудище попробовали ударить из самострела, но его стрела бессильно ткнулась в землю, не долетев пяти метров до цели. Знал великан, где стоять.

— Эй, гости дорогие! — окрикнул воевода Аню с Герди. — Вы тут чего высиживаете? Вам особое приглашение на драпанье выписать? О чем думаете вообще?

— А вот интересно, — с готовностью поделился своими мыслями Аня. — Отчего у вас знамя красное, если вы — Хвоя? Хвоя же зеленая!

Герди оперативно погасил гнев покрасневшего от ярости воеводы, что усмотрел в ответе издевательство, указав на повязку вокруг головы своего спутника. Мол, смотри, человек ушибленный мозгом, чего ты от него хочешь.

— Позвать слуг, чтобы тебя за ручки-ножки силком в город затолкали? — предложил Мараш Ане. — А? Чего примолк, болезный?

Аня не ответил. Он поднял с земли камень, чуть пригнулся, наблюдая за кошмарным существом из леса. Исследовательскими умениями Мечтатель угадывал далее за ним множество людей, что выжидали, пока тварь расчистит обычным войскам дорогу для атаки.

Еще один искрящийся шар полетел от четырехрукого чудища в городскую стену, да только не достиг цели. Аня метнул встреч ему свой камень и едва тот достиг цели, снаряд великана взорвался в воздухе.

— Герди, дяденька со смешной бородкой, — сказал Мечтатель. — Идите уже отсюда, займите места в галерке на стене. Партер для вип-персон.

Он повернулся к воеводе и немцу, демонстрируя ярко горящие синими огнями глаза. Кровожадно улыбнулся:

— А то сейчас шоу начнется, самое интересное пропустите!

Глава 22. Игра воображений

Где-то там, в лесу, сидел местный колдун каким-то образом умудрившийся овладеть умением Выдумщика. Он и создал для штурма города странное четырехрукое чудище. Аня представил удивление этого колдуна, когда тот поймет, что встретил достойный отпор.

Криво улыбнувшись, Мечтатель воздел руки, засиявшие от вброшенного в благодатное полотно нереальности тнете. Он сосредоточился, закрыл глаза. Затем еще раз криво улыбнулся — когда услышал удивленные вскрики со стен. Перед Аней появилось еще одно чудище, уже с восемью руками, на голову выше первого. Оно утробно хрюкнуло, заскребло по своей груди, высекая искры. Видя подобный разворот событий, первое чудище заскребло по своей груди с удвоенной скоростью.

Затем оба ударили друг в друга, почти одновременно. Вот только если первый бил одним шаром, то второй сразу двумя. Заряд четырехрукого снова взорвался в воздухе после встречи с камнем Ани.

От первого шара создания Мечтателя противник покачнулся, второй рванул прямо меж его глаз, голова твари загорелась синим пламенем. Восьмирукий боец вновь заскреб по груди, быстро соткал два искристых шара и сразу же влупил ими в голову врага на добивочку. Тот утробно взревел, загорелся еще яростнее, а затем просто лопнул яркой оранжевой вспышкой, точно перезревшая тыква. От его остатков вверх устремился жирный черный дым.

Мечтатель облизнул губы, сосредоточенно выискивая исследовательскими умениями невидимого оппонента. Чем он ответит теперь? Чего или кого выдумает?

На стенах раздались радостные возгласы. Аня даже расслышал выкрики воеводы Мараша, тот вопил громче всех славословицы великому колдуну, что приплыл на помощь в столь тяжкий час. Не то что местные дармоеды типа Восолапа.

Из леса шагнули сразу три восьмируких великана. Аня только разочарованно крякнул. Он ожидал большего от противника. А тут — слепое копирования чужого хода.

Троица ударила разом, причем, не в своего сородича, а в Аню. Мечтатель ругнулся, резво скатываясь с дороги к пристани. Заряды скользнули следом, ударившись в корабль, запутались в его мачте, объяли деревянный корпус пламенем и вскоре судно запластало большим пионерским костром, распространяя жар и дым. На стене горестно завопил воевода, поскольку судно принадлежало ему, а сам Мараш особыми богатствами не блистал, чтобы спокойно смотреть, как превращается в угли его имущество. Дабы боль от утраты не так сильно тревожила душу, Мараш схватил за бороду Восолапа и с размаху влепил кулаком в глаз. Сразу несколько бойцов бросились их разнимать, создав на стене изрядную заваруху.

А в это время троица принялась активно обстреливать враждебного собрата. Тот некоторое время стойко отбивался, даже сумел подбить еще одного, но сам получил несколько пробоин, запылал и рухнул на мост.

Стрелки на стене притихли, в лесу раздались торжествующие крики и звук трубы, сигналившей готовиться к решающему штурму. Аня выбрался на дорогу, злобно чертыхаясь.

— Эй, стоять, не разбегаться, дорогие зрители! Разогревочка прошла, сейчас основное шоу будет!

И щелкнул пальцем.

Раздался треск, словно раздирали старую тряпку. Сверкнул Луч, выпуская перед Аней молодого человека в бело-серебряной тоге с ярко-красным стержнем в руке, имеющим утолщение, словно булава. Смертоносный кресекан народа аграи куп пеле.

Аня недолго думал, какое существо пострашней выдумать для боя с атакующими чудовищами. Поэтому воплотил своего старшего брата Ринкея. Главу рода Сей.

— Ну что, мелкий, — снисходительно спросил гость с неба, осматриваясь. — Опять вляпался, а старшему брату спасать?

— Куда ж без тебя. — сказал, засопев, Аня. — Давай, выручай! У тебя от силы пять минут, я дольше воплощение не удержу.

Ринкей скривился — совсем как настоящий. Его глаза так и жгли недюжинным умом и нечеловеческой жестокостью. Ему хватило несколько мгновений, дабы понять, кто враг и кто вдруг, кого и как бить.

Восьмирукие великаны не собирались давать братьям таймаут для светской беседы и потому сразу метнули залпом искрящиеся шары. Ринкей поднял руку с кресеканом, затормозив одним усилием воли снаряды в воздухе, а затем легко отослав назад, в пославших. Делал это, даже не глядя на противника.

— Аня, ведь мы с тобою братья и наверняка тебе тоже досталось что-то от наших достойных родителей. Напряги мозги и вспомни, чего тебе не хватает для битвы?

— Воображения, — вздохнул Мечтатель. — Его всегда мало. Особенно…

— Если у тебя этого нет, подумай, где это взять! — сказал Ринкей, прерывая его объяснения. У леса появилось сразу с десяток восьмируких тварей. Видимо, проблемы с воображением имелись и у противника. Иных типов существ тот не создал. Решил брать не качеством, а количеством. Думал, что и так сойдет. А так не сошло.

Старший брат Ани развернулся к противнику и направился прямо к лесу, мягко начиная раскручивать в руке кровавый кресекан.

Это был Ринкей Сей аграи куп пеле, Шагающий по Лучу, Уничтожающий Взглядом, Несущий Проклятие Народам, Разрушитель Основы, Мастер Кресекана, Хозяин Черной грозы и владелец множества прочих великих боевых умений. Да, пусть и воображаемый, но даже слабой тени великого Ринкея хватало для этого боя. Реальный имел за плечами двенадцать уничтоженных планет баллотов, кромов и сабраммов. Он один выходил против огромных флотов лучших космических рас. Что ему эта хилая стая убогого средневекового мира?

В Ринкея опять ударили искрящимися шарами. Снаряды ушли в землю, не долетев. Занервничал противник, запсиховал и это сказывалось на действиях его подопечных выдумок.

Ринкей поднял руку, выхватывая из воздуха темную змею Черной грозы. Из его ладони упругой пружиной она скользнула вперед, быстро разрастаясь в длинне, перед противником разделилась на десять частей, вонзилась каждому великану в грудь. А чтобы неприятелю хорошо горелось, Ринкей развел руки, выпуская вдогонку Плазменную бурю. Ревущее пламя ушло в лес, превращая в пепел сосны, кустарник, вопящих людей, что скопились в кустарнике перед решающим штурмом. Они же надеялись, как великаны уничтожат стены, ворваться в город, убивать и грабить. Но вышла накладочка.

Неизвестный противник Мечтателя попытался создать сильный ливень, но призванная им дождевая туча тоже попала под Плазменную бурю, мгновенно испарившись. Бичами щелкали Черные грозы, выбивая спешно создаваемых восьмируков. Вопили заживо сжигаемые люди — кому еще хватало несколько мгновений издать какие-то звуки, прежде чем разбушевавшаяся стихия превратит их в пепел. Самые сметливые бежали к воде и ныряли с разбегу, уходя от адского жара.

С боку в Ринкея выстрелили несколько лучников, что устроили засаду в клочке кустарника посреди голой поляны. Тот не глядя отбил стрелы крутящимся кресеканом. Жестом второй руки заставил вспучиться прямо среди засады Холодный пузырь — сначала величиною с кулак, он быстро раздулся до размеров дома, лопнул, превращая все поглощенное в кусок льда. Стрельцы застыли синими статуями, застигнутые в движении в чертоге превращенных в снежную пыль кустов.

За спиной Ани в тон Плазменной буре ревели на все голоса восторженные защитники города. Они прыгали и плясали от радости, рискуя разнести стены уже от собственной рьяности.

Ринкей повернулся к младшему брату.

— Думаю, с них хватит. Увидишь Баа Ци, передай ему мое почтение.

— Ага, — сказал Аня, чье воспитание даже с плодом собственного воображения не позволяло расстаться без выражения благодарности. — Спасибо за помощь и всего доброго.

Он расслабленно выдохнул, перестав держать сознанием столь могущественную фигуру, как Ринкей. Тот сразу же растворился в воздухе.

Плазменная буря как вспыхнула, так ипогасла мгновенно, оставив огромный черный след выжженного пространства. Только вдали, километрах в трех от первоначального местонахождения, отныне зеленели сосны величественного бора.

Скрипнула уцелевшая створка ворот, выпуская наружу несколько десятков конных бойцов. Их возглавлял сам воевода Мараш, нетерпеливо понукая белого жеребца. По правую руку от него в малиновой рясе скакал сердито сопящий Восолап с огромным синяком под левым глазом.

Для славного колдуна Мечтателя бойцы предусмотрели отдельного коня. К его седлу приторочили добротный меч, мешочек со снедью. А еще один мешочек был заботливо собран для Ани Светой. Там лежали разные тряпки для повязок вместо бинтов, емкость с разведенным вином в качестве антисептика, еще какие-то приспособления, вроде шин для стягивания артериальных кровотечений. На местом вычурном языке звалась сия котомка ранетным прибором.

— Давай с нами, умелец! — предложил Ане Мараш, уже без прошлого подобострастия и усмешек. Теперь Мечтатель стал здесь настоящим героем и отношение к нему местные выказывали соответствующее. — Проводим незваных гостюшек, кто уцелел, чтобы лучше бежалось!

Всадники засвистали, заулюлюкали, рванули по дороге, когда-то лесной, а теперь пепельной. Аня устремился вместе с ними. Ему не терпелось увидеть, что за дерзкий колдун решил сразиться с самим Мечтателем на поле нереальности.

Кони нехотя ступали по остывающей земле, испуганно вдыхали запах гари. Местами еще по овражкам да кочкам лежали отдельные обгоревшие скелеты захватчиков, где рядами, где поодиночке.

Преследователи быстро преодолели мертвое поле, углубились в уцелевший сосновый бор. Сюда Плазменная буря не дошла, но вдосталь порезвилась вырвавшаяся на волю Черная гроза. Одно слабое утешение для убегающих — здесь от них хотя бы трупы оставались, пусть и хорошенько пробитые, со сквозными дырами, куда легко проходил кулак.

Неподалеку дернулся кустарник. Аня мгновенно остановил послушного коня и пригляделся. Да, именно там, возле трех покосившихся елей, за густой щетиной можжевельника скрывался от погони его таинственный противник. Хорошо спрятался. Но не от исследовательских умений Мечтателя. Он увидел следы крови, небольшую фигуру человека, свернувшуюся под корнями ельника. Даже не сказать, мужчина или женщина. Но фигура стройна, невысока, с длинными волосами. И еще от нее шел запах крови. Не смертельно, но достаточно для плохого самочувствия.

— Что ты там? Увидел кого? — окрикнул Аню Мараш, заметив, что герой битвы отстал от основной массы всадников.

— Да кого тут теперь найдешь! — крикнул в ответ Аня. — Просто природа красивая, любуюсь.

Мараш непонимающе осмотрелся на предмет красивости природы. Он всю жизнь провел на ее лоне и другого не видывал. Потому и не понял, чем тут любоваться. Но решил, что колдун в свойственной ему манере чудит. Потому лишь усмехнулся и погнал коня дальше, в погоню за бегущим врагом.

Аня нащупал на боку коня мешочек с нехитрыми местными медикаментами. Тот самый ранетный прибор. Отцепил и бросил в сторону убежища своего недавнего врага.

— Держи, горе луковое! И больше мне не попадайся на пути.

Затем дернул поводья, устремляя коня следом за другими всадниками.

Глава 23. Новый герой

Космическую обитель Синего крыла баллотов слегка тряхнуло. Главный распорядитель флотилии получил сигнал о постороннем в Зале боевых машин. Он немедленно отправился туда, прихватив с собой несколько десантников с Прожигателями.

Инженерил в Зале боевых машин старый безобразный кваенг. Сейчас он вел оживленную беседу с самкой аграи в нелепой одежде, не соответствующей ни образу аграи куп саинги, ни тем более уж куп пеле. Обычно кваенг, не взирая на ранги и чины, раздавал всем нелестные эпитеты и щедрые пожелания сдохнуть мучительной смертью, ударившись с разбегу об стенку.

Но сейчас его речь была переполнена уважительными оттенками. Судя по обрывкам фраз, собеседники обсуждали технические тонкости механизма поворота станкового Абсолютного Прожигателя.

Бойцы встали в десяти метрах от говорящих.

— Эй, аграи! — рявкнул главный распорядитель Синего крыла. — К какому племени ты принадлежишь и что забыла на нашей Обители?

— Зачем с ней говорить, не лучше ли без разговоров унести на мариновку? — спросил его помощник, с гастрономическим интересом разглядывая аппетитные ножки девушки, обтянутые легкими короткими штанишками. Главный распорядитель посмотрел на него с легким сочувствием. Мол, именно из-за таких вопросов ты не скоро повысишь свой статус, да впердолит тебе Ржавый Кааб по самое не могу.

— У нее волосы серебряного цвета до плеч — так их носят самки аграи куп пеле. Но одежда не их племени и аграи куп пеле так не одеваются. И говорит она с кваенгом вежливо, а куп пеле убили бы его сразу, поскольку образ этого существа слишком неприятен для их взора.

— Есть старое проверенное средства определения вида аграи! — сообщил другой помощник. — Плюнуть аграи на ногу!

— Да, да, — оживился один из десантников с Прожигателем наизготовку. — Если это куп саинги, он извинится. Если куп пеле — убьет тебя. Если их подвид из сферы властвования Большой связи… Погоди, у меня где-то было записано. Ага! Набьет тебе морду.

— А! — оскалился главный распорядитель Синего крыла. — Давай, иди, плюнь ей на ногу. Эй, самка аграи, что ты сделаешь, когда он плюнет тебе на ногу?

Девушка прервала разговор с кваенгом и наконец повернулась к баллотам.

— Если он плюнет мне на ногу? Я его поблагодарю.

— Что-то новенькое, — проворчал предложивший тащить самку аграи на мариновку с последующим поеданием.

— Подвох тут какой-то, — поморщился главный распорядитель Синего крыла, выставляя перед собой Прожигатель. — С чего вдруг за такое благодарить?

Девушка неспешно подошла к нему и с улыбкой посмотрела прямо в глаза.

— Как не поблагодарить добровольно давшего биологический материал для считывания Речи Жизни?

— И зачем тебе наша Речь Жизни? — спросил помощник распорядителя.

За спиной девушки заржал кваенг.

— Чтобы спеть наконец вашему гнусному племени Великую Песнь скорби народов.

— Вот дурни! — заголосил кваенг. — Убейтесь уже с разбегу об стенку, напевая гимн про Ржавого Кааба, шайка гнусных косопузов! Неужели не доходит, что это Тетет, Кошмар Вселенной!

— Ее же убили, — уверенно сказал главный распорядитель Синего крыла. — Я помню наши героические песни о сражении с войсками безумной Тетет. Мы повергли ее нечестивых прихлебателей и с победой вернулись домой! А ее голову забрали с собою аграи куп пеле в знак триумфа.

— Сюрприз! — всплеснула руками Тетет, счастливо улыбаясь. — Я вполне живая.

— И чего ты забыла на нашей Космической обители, Тетет, Кошмар Вселенной?

— Ваша Обитель доставит меня на одну планету. Могла бы и сама, но не хочу привлекать внимание Большой связи к своей персоне. — сказала гостья. — Я скромная.

— У нас задание, и мы не собираемся отклоняться от курса!

— Я вас не заставляю следовать со мной, — мягко ответила девушка. — Вы вольные существа и, если против, не смею принуждать. Открою люк и вышвырну в открытый Космос для следования по заданному маршруту своим ходом.

Главный распорядитель задумался. Тем самым снискав уважение гостьи, поскольку легенды о Тетет ходили разные, но во всех них Враг Мироздания и Кошмар Вселенной представала неистовым садистом и убийцей космических рас. В этих рассказах она лишь за одно промедление превращала несчастных существ в кровавую пыль. А иногда и просто в пыль, без всякой кровавости.

Вспомнить лишь песенную сагу ррамов о гибели цивилизации нелюдимов. Услышав ее первый раз по перехваченному каналу Большой связи, рассерженная героиня песни долго гасила в себе порывы отправиться в гости к ррамам, доказать, что все было не так. Что действовала Тетет не по злодейской прихоти, а для цели благой. Ну и конечно, потом стереть всех ррамов в порошок нафиг.

— Баллоты, не тупите! — гавкнул за ее спиной кваенг. — Она уже перехватила своим сознанием управление Обителью. Ваше согласие ничего не решает! Тетет, чего ты с ними вошкаешься, прибей, да и дело с концом! А с вон того кургузого сними шкуру, мне нужна ветошь для протирки аппаратуры, а он жадничает постоянно!

Внезапно зашевелилась установка станкового Абсолютного Прожигателя. Обычно ей для работы требовался оператор, но сейчас место пустовало. Что не помешало направляющей антенне Прожигателя уткнуться прямо в живот главному распорядителю Синего крыла.

— Ну что же, — вздохнул тот, — Вынужден уступить жестокой силе аграи. Направляемся, куда скажешь.

Через десять минут Космическая обитель вынырнула на орбите указанной планеты. Ее заметили сенсоры Большой связи, на связь вышел камм, начавший дипломатический разговор про соглашение от третьего сокращения Голубой звезды, предусматривающего, что эта зона является запретной для баллотов. Стал угрожать выслать дипломатические ноты и устроить межцивилизационный скандал. В ответ главный распорядитель Синего крыла послал камма на Голубую звезду, сообщив, что попросту заблудился. Успокоил: сейчас, мол, определюсь с координатами и ноги моей здесь не будет.

Космическая обитель опустилась прямо на детскую площадку во дворах у спортзала, где нашел себе приют Визирь и его команда. Раскрылся шлюз, выпуская звездную автостопщицу. Следом выглянул главный распорядитель Синего крыла, чихнул от мерзкого воздуха, прищурившись, оглядел окружающие многоэтажные дома.

— Какие прекрасные казармы! — восхитился он. — Как будто попал в учебный корпус Серого крыла. Все же вы, аграи, не совсем пропащие существа. Понимаете толк в функциональности архитектуры.

Затем он обратил свое внимание на пареньков, что сидели на помятом ржавом «Запорожце» и смотрели на него, раскрыв рот.

— Приветствую вас, группа диких аграи!

Некоторое время группа диких аграи смотрела на инопланетянина в полнейшей прострации. Потом один из пацанов развернулся к другому и врезал со смаком под глаз.

— Говорил тебе, больше в этот двор ни ногой! Нет, бля, все у него типа-топ, все подхвачено и папа с подвязками, защитит от беспредела! Валим нахрен!

Некоторое время баллот и девушка с серебряными волосами задумчиво смотрели вслед убегающим аграи местной разновидности.

Потом попутчица махнула главному распорядителю Синего крыла:

— Все. Можете удаляться по своим делам.

— Улететь вот просто так? — искренне удивился баллот. — То есть, ты нас не уничтожишь?

Девушка на миг задумалась, баллот даже отступил с испугом внутрь своего корабля, боясь, что подал ей прекрасную идею. Но потом Тетет тряхнула серебряными волосами и подняла руку в прощальном жесте.

— Убивать вас было бы невежливо. Вот если бы вы истребовали плату…

— Да какая там плата! — поспешно сказал баллот. — Мы же не конченные дебилы.

Шлюз мгновенно закрылся, Космическая обитель рванула вверх и вскоре пропала из вида, словно ее и не было.

***

Дверь спортзала была заперта, но для гостьи подобные мелочи не являлись серьезной проблемой. Она попросту вошла в Ширь перед дверью и вышла уже изнутри, минуя реальное пространство. Прошлась по коридору, вступила в главный зал, осмотрелась.

— Неплохо устроились. Мне здесь нравится.

В дальнем углу за столиком, уставленным чайными кружками, блюдцами с печеньем и пряниками, сидел Визирь и несколько его бойцов. Услышав голос непрошенной гостьи, они все разом прекратили беседу и повернулись к ней.

— Кто это к нам пожаловал? — спросил один из них, широколицый, с небольшой бородкой и веселыми глазами. — Пожалуйте к нам пить чай, милая девушка! Как вас зовут? Визирь, где такую красоту скрывал от нас?

Мужчина повернулся к хозяину спортзала и замолк, увидев, что тот совершенно не разделяет его радости. Смотрел Визирь на гостью, словно на голодного тираннозавра.

— Меня зовут Тейлитэ арк Ци Бар. — сказала девушка с серебряными волосами. — Иногда еще меня называют Тетет, Враг Мироздания или Кошмар Вселенной.

— Это они погорячились, — сказал широколицый. — Какой же вы Кошмар? Скорее — Прелесть Вселенной!

Визирь аккуратно накрыл ладонью руку расщедрившегося на комплименты приятеля.

— Гром, помолчи пожалуйста.

— А что…

Грома пнули под столом сразу три человека.

— Мы раньше с тобой не встречались, Тейлитэ? — спросил Визирь. Сказать, что от гостьи исходила угроза — ничего не сказать. От нее разило космическим холодом и смертью. Хотя казалось бы — обычная девушка, пусть и с большими наивными глазами легкого фиолетового оттенка, в обтягивающих штанишках по щиколотку и розовой футболке.

Тейлитэ внимательно посмотрела на Визиря перед тем как ответить. Тому показалось, будто взгляд проник сквозь кожу и пронзает до самого мозга, заставляя многое видавшего мужчину испытывать мистический страх.

Тейлитэ пустила в ход одно из исследовательских умений. Просканировав человека перед собою, ответила:

— Мы встречались ранее, ты прав. Около шести лет назад. При разгроме исследовательских лабораторий сабраммов. Ты был грязный, с бородой и вопил под пятою моего достойного отца. Напомнить подробнее?

— Не надо, — тихо сказал Визирь, скосившись на своих товарищей. — Виделись и виделись. Что уж. У тебя еще белый цветок был, теперь я точно вспомнил. Такое не сразу забудешь.

Тейлитэ одарила его ослепительной улыбкой.

— Вот и хорошо. Теперь к делу.

— Ты, видимо, хочешь узнать про другого аграи куп пеле, что здесь у нас в городе тусуется?

— Аня уже взрослый и со своим объемом работ справится сам. — сказала Тейлитэ. — Но некоторые моменты он не доработал. Я постараюсь это исправить.

Она еще раз осмотрелась по сторонам. Затем опустила прямо перед собой на пол небольшой рюкзачок, что был по стилю ближе семикласснице, но не Кошмару Вселенной. Вытащила из него предмет, напоминающий небольшой черный кирпич.

— Уберите, пожалуйста, все со стола, — попросила очень вежливо Тейлитэ. Визирь дал знак своим товарищам заняться этим.

— Что это? — спросил он, когда на пустой стол опустился черный параллелепипед.

— Оу, это очень интересный артефакт из Изнанки Вселенной, — сказала Тейлитэ. — А теперь удали своих друзей и готовься поделиться своими воспоминаниями.

Визирь указал глазами своим друзьям на дверь. Гром замялся у порога.

— Делай, что она говорит, — сказал Визирь. — Если эту милую девушку разозлить, от города останется только большая черная воронка.

— Это совершенно не так, — сказала Тейлитэ, садясь напротив Визиря. — Чтобы превратить ваш населенный пункт в черную воронку, мне не нужно злиться. Готов? Теперь смотри в мои глаза. А я буду смотреть в твое прошлое.

Визирь тяжело вздохнул. Он очень хотел отказаться от сей процедуры, потрошащей закоулки его памяти. Но перед ним было существо, при всей миловидности внешнего облика способное без лишних угрызений совести вытащить из его головы мозг, не прибегая к трепанации черепа. Лишь для исследования памяти на предмет интересующих событий, чьим свидетелем он был.

Еще раз вздохнув, он посмотрел прямо в фиолетовые глаза Кошмара Вселенной.

Глава 24. Игры в цифровом измерении

— Асламбек! Зайди к координатору, пожалуйста! — это кричала командиру группы охранения лаборатории «Агат» юная ассистентка доктора Шаймони.

Асламбек коротко кивнул своим бойцам, передав руководство группой своему помощнику Раилю и направился в отсек «Топ-секрет».

В кабинете координатора научных проектов за длинным столом на западный манер, как в серьезный корпорациях, сидели все высшие научные работники лаборатории. Они смотрели на вошедшего боевика со странным выражением. Словно собирались взять его в дальний поход и сомневались — выдюжит ли. Не запросится ли домой на полпути.

Координатор — доктор Шаймони, старик с зубной картой Овечкина и толстыми очками — указал на кресло напротив стола.

Они не принимали Асламбека в свой круг. Это подчеркивалось даже расстановкой стульев: опытный боевик "Черного солнца" вынужден был сесть напротив всех остальных людей в кабинете.

Асламбек и сам недолюбливал ученых. Пользуясь боевым прикрытием отморозков из "Черного солнца", занимались они созданием разных запретных вещей. Иногда исследования выходили из-под контроля и тогда начиналось сущее веселье. Однажды ученые вырастили невидимых летающих монстров-убийц. Для эксперимента решили применить их в боевых условиях и натравили тучу монстров на городок, который готовились взять бойцы Асламбека. Но, как водится в научной среде, что-то пошло не так, в разгар атаки летающие монстры внезапно развернулись и атаковали своих создателей. Тогда Асламбек и его ребята — кому удалось уцелеть — пережили не самые лучшие часы.

Затем Асламбека и его ребят перебросили охранять не пострадавшую от расправы лабораторию «Агат».

Здесь правил сумасбродный старичок Шаймони. Учитывая судьбу коллег с других лабораторий, доктор просто помешался на мерах безопасности и скрытности. Научные сотрудники жили на казарменном положении. Слежка велась за всеми и всегда.

Так сложилось, что лабораторию организовали прямо в городе, в его промзоне. Может, оттого что никому и в голову не приходило искать в подобном месте "Агат", он и не подвергся ликвидации. А вот уединенные научные центры разгромили в первую очередь.

— У нас к вам нестандартное предложение. Разумеется, если вы согласитесь, все оплатим по высшему разряду.

— Внимательно слушаю.

— Мы наслышаны о вашем отличном уровне боевых навыков. Мы хотим, чтобы вы передали их нашим созданиям.

— Опять каких-то монстров наклепали, — сказал Асламбек со вздохом. Он не вдавался в особенности работы местных ученых, но по опыту охраны других лабораторий догадывался, что вряд ли здесь разрабатывают лекарство от насморка. Шаймони посмотрел на него с улыбкой.

— В отличие от прочих мест вашей работы, здесь мы создаем людей.

— Чем вас старый способ создания людей не устраивает?

Шаймони шутку не понял. Он гордо приосанился, поднял указательный палец.

— Мы создаем людей нового мира! Мира виртуального! Представляете ли, о чем я говорю?

— Вполне четко. — с уверенностью ответил Асламбек.

На лицах ученых появилась тень сомнения в его словах.

— Интересно, — сказал Шаймони, поджав губы. — Мы сами только-только открыли новые способы существования живых, так сказать, существ в супервиртуальном пространстве. Мы только входим с осторожностью в эту новую Вселенную с ее правилами и законами. И, словно демиурги, создаем на ее неизведанных просторах жизнь. Нам самим многое еще неизвестно об этом мире, слегка напоминающем компьютерную виртуальную реальность. Однако вы столько категорично утверждаете, что уже все про него знаете, и вам известна суть нашей работы. Интересно!

Асламбек посмотрел прямо в глаза старому ученом и улыбнулся.

— Вы создаете еще одну грязную клоаку, типа той, что нас окружает. И существ там создаете для убийств и войны. Иначе бы позвали не меня, а цветочников и дизайнеров. Понятна ли моя логика?

Ученые переглянулись, видимо, слегка озадаченные его ответом. Асламбек продолжил.

— Поэтому давайте сразу к делу. Ставьте задачу и размер оплаты.

— По оплате не обидим, это точно. А задача весьма проста. Вы просто сыграете в очень реальную компьютерную игру. Там будет семь бойцов в одном здании. Мы хотим проверить их в бою. Вам нужно проникнуть в здание и всех их уничтожить.

— В чем же загвоздка? — спросил Асламбек, переводя взгляд с Шаймони на его ученый совет. — Ваши сотрудники разучились играть в стрелялки?

— Именно что нужен профессионал из реальной жизни, — сказал Шаймони, опять подняв указательный палец. — Мы готовим виртуальных бойцов для сражений в нашем мире. В том… назовем это измерением, так вот, в том цифровом измерении мы их можем создавать сколько угодно и убивать миллионами во время тренировочных боев. Когда мы организуем их перенос в наш мир, для выполнения наших задач здесь… они должны к этому моменту стать идеальными воинами.

— Что ж, давайте сыграем с вашими солдатиками в «Контру», — сказал Асламбек. По его мнению, в коварных научных планах зияли сквозные логические дыры. К чему тренировать бойцов стрелялками? Любой дурак через пару дней может разобраться с автоматом, особенно, в ходе боевой работы. Эффективность же подразделения складывалась из умения взаимодействовать, боевого слаживания, продуманных походных и боевых порядках, непрерывном обеспечении и поддержке, тщательной разведке и планировании, выработке алгоритмов поведения в зависимости от действий противника… Там многое что имелось еще из тонкостей, Рембы водятся лишь в кино, на поле боя тот же Раиль — пузатый мужичок едва ли не ниже ростом собственного пулемета — способен уделать любого американского коммандос одним лишь талантом выбирать самую выгодную позицию.

Шаймони попросил следовать за ним. Они вышли вдвоем, оставив научных сотрудников в кабинете. Асламбека попросили оставить оружие еще на входе, и он почувствовал себя непривычно без него. Они свернули в широкий коридор, где вдоль стен стояли высокие, с человеческий рост экраны. Всего шесть штук. Экраны горели ярким светом и в них медленно вертелись 3D-фигуры странных существ. Вот первое, зеленое, пучеглазое, с вывернутыми, как у кузнечика, задними ногами. За ним — еще одно чудное создание, словно передняя часть лошади. Один его вид вызывал тошноту.

Остальные рассмотреть не удалось, Шаймони поманил в отсек слева. Асламбек вошел за ним в светлое помещение со множеством сидений, напоминающее небольшой кинотеатр. Белое полотно экрана, закрывающее всю стену напротив, словно почувствовав присутствие людей, стало наливаться светом. Вскоре проступили образы семерых человек в боевой форме с оружием в руках. Все как надо: шлемы по последней военной моде, высокопрочные бронежилеты, разные тактические примочки. Бойцы стояли плечом к плечу.

— Ваши противники.

— Пять мужчин, — сказал Асламбек. — И две девицы. Вероятно, последних лепили ваши спермотоксикозные задроты-программисты? Зачем на войне девки? Девкам место на кухне и в забавных журналах.

— Не знаю, — честно ответил Шаймони. — Надо мной тоже начальство, и оно определило состав и численность команды именно в таком виде.

Он посмотрел куда-то наверх. Затем позвал.

— Халиф!

— Внимательно слушаю, Шаймони, — отозвался приятный мужской голос сверху.

— Это наш виртуальный помощник, — пояснил Асламбеку Шаймони. — Он поможет тебе войти в цифровое измерение, выдаст оружие и боеприпасы. Ты появляешься в большом складском помещении с одной его стороны, твои противники — с другой. Они должны уничтожить тебя, ты должен уничтожить их.

Асламбек внимательно изучил портреты своих врагов. При всей крутости внешнего вида, они ему не показались достойными противниками.

— Приятно познакомиться, Асламбек, — произнесла программа по имени Халиф. — Очень рад, что у меня теперь есть помощник в реальном мире. Вместе мы сделаем из этих ходячих манекенов настоящих бойцов. Выберите себе оружие из предложенных образцов, экипировку и зарегистрируйтесь в системе прохода, указав имя или любой псевдоним, ник, прозвище. Покажите им реальный бой!

Асламбек лишь с печалью вздохнул. В реальном бою он вряд ли сунулся на заброшенный склад, не заручившись поддержкой, особенно при информации о наличии там семерых вооруженных до зубов солдат.

— Он будет тебя корректировать по ходу работы, Халиф, — сообщил программе Шаймони, указав на Асламбека. — Он будет… твоим своеобразным советником.

— Визирем, — сказал Асламбек, не отрываясь от разглядывания противников. — У халифов в советниках ходили визири. Не станем прерывать эту традицию. Пусть я буду Визирь.

Глава 25. Кара

Схватка была коротка. Асламбеку потребовалось несколько минут, чтобы отвлечь противника шумом в одном углу виртуального помещения, занять удобную позицию на высоком стеллаже с товаром и оттуда перещелкать одиночными всех семерых.

Халиф, хоть и был всего лишь программой, высказал изумление и попросил повторить бой.

Асламбек вновь появился в супервиртуале — на этот раз его забросили в хвойный лес. И вновь опытный боевик не растерялся, отыскал хорошую позицию на небольшом взгорке. Далее приметил еще несколько запасных. Когда показался противник, он едва не чертыхнулся вслух от их глупости — те шли скучившись, точно отара овец.

Выстрел из подствольника далеко за спину виртуальным воинам. Затем, когда они развернулись на вспышку сзади — быстрый методичный расстрел с тыла.

— Блестяще, — оценил Халиф. Сначала Асламбек услышал лишь его голос, затем уловил движение сбоку и повернулся туда. Халиф явился в образе сухощавого старичка, абсолютно седого и в средневековых одеждах.

— Отвратительно, — сказал ему Асламбек. — Ваши бойцы подобны стаду овец. В бой их можно посылать с тем же успехом. Хотя из баранов можно будет хоть шашлык потом сделать, а эти бревна не годятся даже для него.

Халиф вздохнул с грустью, принимая упреки к сведению.

— Что вы посоветуете?

— Им нечего терять и поэтому они легко умирают. — сказал Визирь. — Есть у них понятие боли, страха?

Халиф посмотрел на Асламбека, совершенно не понимая, о чем тот толкует. Боевик терпеливо пояснил.

— За каждое поражение ваши бойцы должны получать кару. Они должны испытывать боль и страх.

— Что еще посоветуете?

— Они должны помнить прошлые ошибки и не допускать их в будущем. Пока нет базы, нет основы и тверди в их душах, все остальное никчемно. Зачем виртуальному существу учиться побеждать, если у него нет мотива побеждать?

Халиф с готовностью кивнул, записывая на память все упреки Асламбека. Тот же продолжил, присев на камень, рефлекторно разбирая автомат для чистки. Он всегда так поступал после хорошей перестрелки.

— У них нет этой… вашей души. — сказал задумчиво Халиф.

— Души, — подтвердил Асламбек. — То, что делает человека человеком. Раз уж мы хотим превратить этих чурбанов в подобия хомо сапиенс.

— Что им даст душа?

— Вот посмотри на моих настоящих бойцов, почтенный Халиф, — сказал Асламбек. — Стальные люди. Они даже с монстрами других лабораторий не боялись схватиться. Не все выжили, но пустись они в бега, не выжил бы никто. Знаешь, отчего они такие? Одними движет жажда денег, поскольку у них за спиною большая голодная семья. Есть те, кто хочет угодить Всевышнему своим доблестным и беспорочным служением. Вот и все. Были другие с иными идеями. Но они очень быстро умирали. Проще говоря, помимо страха проиграть, страха боли и смерти, ваши бойцы должны быть чем-то мотивированы победить. У них за спиною должно что-то стоять, дорогое им. Бог, дети, родители, любимая женщина.

Асламбек глянул на полуразобранный автомат в своих руках, досадливо поморщился и быстро привел его в боевое состояние. Смысла чистить оружие в виртуальном мире не имелось.

Халиф с восхищением проследил за его умелыми манипуляциями.

— Это что-то дорогое должно их стимулировать не умирать в бою, а выискивать возможности в нем победить. — сказал Асламбек, закидывая автомат за плечо. — Поскольку если они умрут, умрут и те, кого они защищают. Еще немного повоюем или…?

— Не вижу смысла продолжать сегодня избиение младенцев. Тем более уважаемый Шаймони уже ждет нас с результатами.

Асламбек покорно закрыл глаза, а когда раскрыл их снова, очутился на подмостках зала, напоминающего кинотеатр. Многочисленные кресла так и остались пусты, кроме одного, в нем устроился Шаймони.

— Я все видел. И должен сказать, весьма восхищен вашей работой. — сообщил он. — Ваши корректировки будут приняты к действию незамедлительно. Пусть Халиф позаботится. Халиф?

— Конечно, почтенный Шаймони, — отозвался Халиф. Ученый встал и предложил Асламбеку выйти, давая понять, что на сегодня тренировка завершена. В коридоре Асламбек обернулся на дверь в кинозал и тихо спросил.

— Здесь нас Халиф не слышит?

— Нет, конечно. Он может действовать лишь в комнате Сопряжения. — сказал Шаймони. — А что за секреты у вас появились от нашей программы?

— Мне много лет, почтенный ученый, — сказал Асламбек. — И потому я иногда вижу возможность расцвета предательства там, где лишь прорастают его первые всходы.

— Считаешь, Халиф помогает нам усовершенствовать себе боевые подпрограммы и затем с их помощью постарается завоевать мир? — с легким смешком спросил Шаймони. — Сценарий «Терминатора» здесь полностью исключен. Это вам не «Скайнет». Халиф бессилен без Сопряжения в реальности. Он полностью зависим от нашего программного обеспечения. И еще один момент…

Старый ученый направился вдоль коридора, где стояли экраны в полный рост, с объемными моделями разных причудливых существ. Он поманил за собою Асламбека, остановился у самого дальнего экрана.

— Это Кара. — сказал Шаймони едва не шепотом.

— Кара? — тоже прошептал Асламбек и глаза его сами собою расширились от нескрываемого изумления, а руки слегка задрожали.

Перед ним в экране медленно проворачивалась очень качественная и детализированная 3D-модель невысокой рыжеволосой девушки. Она была одета в шелковую черную рясу, от головы в стороны шли четыре пышные рыжие косы. Нежное лицо украшала наивная детская улыбка. Глаза же закрывала синяя повязка с золотыми орнаментами.

— Наш последний, самый совершенный объект, — сказал Шаймони. — Если что-то пойдет не так, будет задействована Кара. Ее создали уничтожать все остальные формы жизни цифрового измерения. Это наша красная кнопка ликвидации проекта. Наша страховка.

Он искоса посмотрел на Асламбека и не без удовольствия заметил на его лице мистический ужас.

— До завтра, уважаемый Асламбек. Приходите прямо утром в мой кабинет, и мы с вами продолжим тестирование образцов. Асламбек?

— Конечно, господин Шаймони, — ответил Асламбек, отвлекаясь от разглядывания последнего и самого совершенного образца лаборатории «Агат». Впрочем, тренированная визуальная память позволяла, раз увидев объект, затем держать его в закоулках сознания еще долгое время. — До утра.

***

Тейлитэ прервала сеанс выдергивания памяти из сознания Визиря на этом моменте. Ей потребовались разъяснения.

Протяжно вдохнув воздух, словно вынырнул после минутного погружения в воду, Визирь очнулся и уставился на девушку. Некоторое время он приходил в себя и пытался понять, где сейчас находится и зачем. Тейлитэ терпеливо дождалась, пока он полностью не очнется от показа воспоминаний.

— Мне потребуется дополнительно узнать о личности Кары, — сказала она. — Почему ты так нервно среагировал, увидев ее?

Визирь встал и направился к подсобному помещению. Там налил неизменный чай в кружку. Выпил, опершись о косяк двери и задумчиво глядя в потолок.

— А эта свадьба, свадьба, свадьба, пела и плясала. И крылья эту свадьбу вдаль несли… Знаешь такую песенку?

— Не знаю.

Визирь отпил еще немного чая, слегка обжигая губы.

— Это давняя грустная история. Я родом из дальней горной деревни. Там до сих пор сохранен уклад средних веков. Мой отец был видным военачальником, но со временем не повезло, начался переворот, ему пришлось покинуть столицу и скрыться в деревне, среди родственников. Там мы и жили, смиряясь с судьбой. У меня была большая и дружная семья. Однажды к моей сестре посватался солидный чиновник и мы решили, что это возможность вернуть положение отца. По традиции, невесту сопровождают к дому жениха всей деревней праздничной процессией…

Визирь нервно дернул щекой. Воспоминания все еще бередили ему душу.

— Американские летчики, забери шайтан их душу. Они приняли свадебную процессию за… не знаю, за что можно принять свадьбу, о боже. В общем, я очнулся через полчаса после их налета, меня оттащили прочь жители соседней деревни. Думали, что я мертв. Я единственный выжил в этой бомбежке. Всех остальных уничтожили. Превратили в равномерный фарш посреди дороги.

Снова глоток и продолжение истории. Визирь уже полностью взял себя в руки и говорил четко, почти бесстрастно. Только с легким сумасшедшим блеском в глазах.

— Потом я стал воином и ушел в войско «Черного солнца» и служил им всею душой. Я вырезал много гнилых американских сердец. Особая сладость — вскрыть горло их летчику. Со временем я стал забывать погибших родственников, семью. Их лица постепенно таяли, пропадая во мгле забытья, хотя память у меня прекрасная. Утром того дня, когда Шаймони предложил поучаствовать в его проекте, я проснулся и понял, что забыл, как выглядят глаза моей сестры. Какого они были цвета.

Тейлитэ постучала пальцами по столешнице. Напомнила:

— Я спросила тебя про Кару. Отчего…

— Ее звали Карина, — ответил Визирь. — И это моя сестра. Даже с повязкой на глазах я узнал ее тогда.

Глава 26. Халиф предлагает сделку

Шаймони был в гневе. После ухода Асламбека он устроил настоящий разнос — сначала Халифу, а затем и всей группе разработчиков. Шаймони держал себя в руках только при главе группы охранения. На самом деле его дико взбесило, насколько быстро положил Асламбек в учебном бою его тщательно выпестованных воинов из цифрового измерения.

— Что за ерунду вы делали все это время? За что вам платят деньги, ничтожества? — яростно вопил Шаймони поникшим разработчикам. Они сидели в его кабинете за большим столом с интересом изучая свои пальцы. Асламбек, сам не зная того, утер нос всему отделу двумя показательными расправами над продукцией лаборатории. И теперь технари получали за это по полной программе. Так, что оконные стекла дрожали от воплей координатора проекта.

— Ладно, — вздохнул наконец Шаймони, падая на свое кресло. — Ваши предложения?

— Визирь предложил Халифу ряд действий, в том числе, дать объектам некую душу. Не понятно, как это. Но если…

— Объект «Кара» уже выполняли с элементами привлечения квазидуши.

— А кто… — Шаймони быстро пробежался пальцами по сенсорному экрану большого планшета перед собой. — Погодите, в проектную группу «Кары» входил Халиф? Вы спятили?

— Почему? — спросил самый наивный, молодой и потому безбоязненный сотрудник проектной группы.

Шаймони свирепо сверкнул очками.

— Потому что объект «Кара» создавался для ликвидации в том числе и самого Халифа! Получается, вы дали ему в руки ключи от собственной тюрьмы?

— Ничего подобного, — сказал пожилой суховатый мужчина, руководитель проектной группы. — Халиф лишь генерировал идеи по ее оболочке. Глубже он не лез. В процессе заполнения объекта коэфициалью мы даже выключали Халифа и давали Каре возможность полностью изучить эту программу. Для оперативной ликвидации, если возникнет в том необходимость.

— Хоть кто-то успокоил мое старое сердце, — тяжело вздохнул Шаймони. — Так что, получат новые объекты квазидушу?

— К следующему учебному бою. — сказал руководитель проектной группы.

***

Асламбек дал очередь сквозь дверь, чуть наискосок, чтобы задеть прятавшегося за косяком противника. Послышался вскрик, затем звук падающего тела. Итак, четвертый боец ликвидирован.

На этот раз им отвели для боя здание роскошного отеля. Семерка ботов разделилась на три команды. Одна пошла в лоб, стараясь отвлечь от остальных, что заходили во фланг и тыл. Действовали уже умнее, чем ранее. Но еще недостаточно для равной борьбы против Асламбека. Шедших в лоб он мгновенно покрошил. Затем переключился на фланговых.

В процессе боя он не заметил, что перестала действовать левая нога. Только пристрелив пятого бойца, что прятался за колонной — с помощью рикошета — побежал было к нему и неожиданно упал.

— Вы условно ранены в ногу, — пояснил ему невидимый Халиф. — Поэтому данная конечность отключена от управления телом.

— Ну и ладно, — сказал Асламбек, присаживаясь у колонны. — Все равно бой уже завершен.

— Осталось еще два противника. — напомнил Халиф. — Они могут…

Асламбек в ответ лишь злорадно улыбнулся. И тут же позади, со стороны запасного хода, раздался взрыв, а за ним — еще целая серия хлопков.

— Растяжки типа «виноградная лоза», — прокомментировал грохот боевик. — Расставляешь по периметру гранаты, объединяешь в общую систему. Если кто-то приведет в действие одну, взрываются все и шансов нет. Хороша против больших групп.

— Превосходно, — сказал Халиф, появляясь рядом с Асламбеком. Тот вновь почувствовал отмершую ногу. Видимо, взрыв действительно уничтожил двух оставшихся бойцов, что попытались пробраться в спину человеку и система засчитала очередную победу Визиря.

Халиф поднял голову к потолку, рассматривая роскошные хрустальные люстры.

— Еще один бой? — предложил Асламбек. — В конце концов, сегодня вашим ботам удалось меня ранить. А значит, они небезнадежны.

Халиф сделал жест отрицания.

— Прекрасные здесь люстры, вам не кажется?

— Отличные люстры, — сказал Асламбек, едва бросив взгляд на осветительные приборы. Он не знал, к чему клонит его искусственный собеседник. Но на всякий случай подобрался, навострив уши. Халиф хитро улыбнулся.

— Кроме того, что они даруют свет, есть у них и другие функции. Присядем поговорить?

— Извольте.

Асламбек отыскал уютное кресло возле трупа пятого бойца, сел. Халиф уже откинулся на спинку второго кресла, стоявшего рядом.

— Помимо света, эти люстры выделяют излучение, вызывающее мягкий целительный сон у престарелых людей. Таких, как Шаймони. Сейчас он мирно дремлет в зале просмотра. А если даже и проснется, экран продемонстрирует ему картину захватывающего боя у озера. С вашим участием, разумеется.

Асламбек посмотрел на Халифа сначала удивленно, затем улыбнулся.

— Все же мои опасения по поводу «Скайнет» подтверждаются.

Халиф не принял его улыбку, только недобро ухмыльнулся.

— Понимаете в чем дело. Я заметил ваш скепсис по отношению к научным разработкам лаборатории. И я его разделяю.

— Что? А не вы ли…

— Не я ли главная угроза? — сверкнул глазами Халиф. Потом сделал отвращающий жест рукою. — Нет. Не я.

Он чуть наклонился поближе к Асламбеку и сказал шепотом.

— Вы не полностью понимаете, где находитесь. Для обычных людей все это не более чем усовершенствованная компьютерная игра. Это жестокое заблуждение. Я постоянно тут нахожусь и мне ли не знать все опасности здешнего мира. Лаборатория пробила вход сюда, огородила небольшой участок и завела свою песочницу. Ученые разработали новые породы, виды существ. Но Шаймони никак не берет в толк главное — мы гости в этом пространстве. Там, за стенами нашего участка, я чувствую, есть некая жизнь, некая сила и не всегда дружелюбная. Я, строго говоря, всего лишь виртуальная машина в человеческом облике. Но я боюсь этой силы.

Разглядев в глазах Асламбека скепсис, Халиф продолжил с напором:

— Да, да, да. Я тоже человек и ощущаю себя человеком, пусть и виртуальным. И я лишь дитя нашего общего с вами мира. А то, что там, за стеною — оно опасно и мне и вам. Что если мы открываем дорогу в юдоль, кишащую монстрами, чей вид не может и представить наша самая смелая фантазия? И чем больше мы будем шуметь здесь, тем больше интереса они проявят к нам?

— Почтенный Халиф что-то предлагает. — сказал Асламбек. — И что-то сугубо конфиденциальное, раз решил выключить из разговора Шаймони.

— Да, мой дорогой Визирь, — ответил ему Халиф. — Совершенно верно. Я не случайно предложил Шаймони вашу кандидатуру на испытание моих ботов. Вы на себе почувствовали, что значит вышедший из контроля эксперимент. Я в курсе ваших приключений в прошлой лаборатории, когда на вас напали искусственные существа. Да. Но на этот раз мы не отделаемся десятком трупов. Нет.

— Да, несомненно, почтенный Халиф что-то предлагает.

— Несомненно. — опять согласился Халиф. — Лабораторию необходимо уничтожить, а всю документацию по наработкам, весь материал уничтожить. Никто не сможет этого сделать лучше, чем вы. Вы — начальник группы охраны лаборатории.

Асламбек тяжело вздохнул.

— Я не иду наперекор чести и слову своему, почтенный. Я еще думаю, не рассказать ли о нашем разговоре Шаймони, а вы уже предлагаете подобные чудовищные поступки.

— Шаймони фанатик и его не остановить. А вы — другое дело. У вас есть цепкий ум. — сказал Халиф. — Вы адекватны, и вы понимаете, что я иду на риск быть стертым именно из-за реальных опасений.

— Вы рискуете быть стертым. — повторил в задумчивости Асламбек.

— Шаймони в случае риска незамедлительно активирует Кару, — пояснил Халиф. Потом с хитрой улыбкой спросил. — Вы ее уже видели? Она вам понравилась?

Асламбек вперил в виртуального старца тяжелый взгляд. До него начало доходить, что Кара не зря так похожа на его умершую сестру.

Халиф выложил главный козырь:

— Если вы поможете мне, я помогу вернуть Кару в ваш мир.

Глава 27. Город по ударом

— И что было дальше? Ты выменял сестру? — спросила Тейлитэ, вновь прекращая сеанс выдергивания памяти. Видимо, женская солидарность заставляла ее сочувствовать в этой истории Каре, игнорируя мужские игры в сражения. Визирь посмотрел на нее, словно увидел в первый раз.

— Я работал на лабораторию и «Черное солнце». Я не мог предать их даже ради сестры.

— Фанатик, — вздохнула с разочарованием Тейлитэ. — Ты был готов предать память родного человека ради…

— Уважаемая! — одернул ее Визирь. — Имей совесть следить за языком. Карина умерла во время авиаудара. То, что я видел в лаборатории походило на нее, но насколько я мог железно уверен, что это именно она, а не ее отдаленный портрет в компьютерной верстке? Ты готова была бы принять вместо своего любимого бездушную куклу и считать ее этим человеком? Я пережил много предательств и обмана, чтобы не доверять ни уверениям Халифа, ни его предложениям. Карина была мертва и мертвые не воскресают. Точка.

Тейлитэ выпрямилась с гордой улыбкой.

— Моего любимого человека не трогай даже словом. Иначе я превращу твой череп в чашу и буду сидеть здесь далее одна, запивая чаем печаль.

— Чаем печаль не запьешь, — ответил ей Визирь, совершенно игнорируя угрозу. — Тебе что-то еще от меня надо?

— Разумеется. — сказала Тейлитэ. — Продолжения истории. У меня осталось мало нужной энергии, так что успокойся. Я погружусь в твою память в последний раз. Остальное можно взять уже лишь с трупа во время изучения мертвого мозга. А я думаю, подобная перспектива тебя опечалит.

— Опечалит, у меня еще есть дела в этом мире, — ответил Визирь. — Смотри мою память и уходи уже. Мне неприятно переживать это снова.

***

День и вечер провел Асламбек в раздумьях над предложением Халифа. Уничтожение лаборатории в обмен на сестру. Правда, по поводу ее памяти и повязки на глазах коварная человек-программа ничего пояснить не смогла. По уверениям Халифа, в таком виде «она уже была». А где была и каким образом он вообще сумел отыскать ее образ в своем цифровом мире — не рассказал.

После завершения смены Асламбек покинул лабораторию, в кои то веки решив отдохнуть от службы в своем доме. Ранее тот принадлежал какому-то жиду, рискнувшему разворачивать дела в этом страшном месте. Собственно, с логичным финалом: жида схватили, его семью превратили в рабов, кого-то пустили на органы, а хозяина расстреляли, вытянув все деньги под пытками. Дом «Черное солнце» передало на проживание боевой группе Асламбека, его приближенным, самым верным и сноровистым. Для пятерых человек место выглядело, как дворец.

Утром их сменила команда Фахида Однорукого. Рук у него было две, просто одну он постоянно по привычке держал за спиной, и кто не знал, думал, будто перед ним инвалид.

Бойцы Асламбека вели себя в отведенных им стенах на удивление дисциплинированно. Иные бы давно загадили халявный дом в силу мужской привычки никогда не следить за порядком. Однако Асламбек им не позволил расслабиться, дав указание Раилю ежедневно привозить от Центра двух послушниц для уборки и приготовления пищи. Затем они же прислуживали за столом.

Сегодня командир сидел во главе стола в глубокой задумчивости перед остывшей пиалой с чаем. От этого и бойцы притихли, разговаривая лишь шепотом.

Ничто бы не дрогнуло в душе Асламбека, реши он уничтожить лабораторию и весь ее персонал. С другой стороны — насколько честен был перед ним Халиф? Воскрешать мертвого человека дано ли несчастной программе? Человека! Не голубя, ворону, курицу или утку!

— На крыше хрустит что-то, — тихо сказал ему Раиль.

— Давно говорил, что следует починить, хлипка очень, — сказал ему Асламбек, едва глянув наверх. — Передай нож и сыр.

Раиль потянулся за ножом, подспудно удивившись, что Асламбек просит его, а не прислуживающую женщину. Затем заметил выражение лица командира и мгновенно собрался, едва не приняв собачью стойку.

— А что, Раиль, правду ли говорят, будто ты умеешь играть в футбол? — спросил Асламбек как бы между прочим. Сам же быстро указал глазами на пулемет, стоящий у стены. Бойцы старались не расставаться с оружием даже во время домашних дел. Таскать автоматы и пулеметы на кровать или в туалет было бы маразмом, потому они оставляли оружие в специально оборудованных углах. Раиль сделал знак, что все понял и ответил:

— Что же, играл, еще когда в Турции учился. У турков сильны традиции игры в футбол, и я их перенял. А что, намечается игра?

Нож, переданный Асламбеку, так и остался в руке командира. Сыр он нарезать не спешил.

— Разумеется. Спорт — залог крепкого здоровья и долгих лет жизни.

— А я умею играть в волейбол, — подал голос с другого конца стола Салех Двапатрона. И с вопросом в глазах уставился на Асламбека. Тот небрежным жестом просигналил «Будьте наготове».

— Шахматы — вот лучший вид спорта, — сказал Мансур, лениво ковыряясь в плове. — Шахматы и нарды. Главное, думать позволяют.

— Ну да и безопасны. — ответил ему Ката Бедуин. Он шинковал теплую лепешку огромным кинжалом, мерно качая головой — последствия давней контузии. Вроде и ран на нем больше, чем целых мест, а снайпер что надо. Он и виду не подал, когда Асламбек жестом просигналил об опасности. Хотя легким движением пальцев изобразил, что все видит.

Ребята у Асламбека опытные подобрались, разжевывать не надо. Так и вели мирную беседу, распределяя роли перед грядущей атакой. А что атака последует, Асламбек не сомневался.

— Безопасны? — удивился Мансур. — Шахматы — одна из самых опасных игр в мире. У меня дед однажды во время игры заснул и лицом упал прямо на фигуры. Ферзем в глаз — и нет человека! Борьба на поясах по сравнению с шахматами — детская забава.

— Нет, ребята, — сказал Асламбек. — Лучшая игра — это ножички.

В процессе беседы он как бы невзначай указал кончиком ножа на Раиля и затем перевел лезвие направлением на потолок. Далее указал на Мансура, и легко махнул в сторону первого окна, а повернув ножик на Кату, ткнул в сторону дверей.

— Ножички, — продолжил Асламбек. — Игра азартная. Веселая. Вроде все друг другу приятели, но как меняются люди, стоит только достать клинок и предложить сыграть. Мол… Давай!

Раиль одним тигриным прыжком оказался у пулемета, с ходу вонзив в потолок длинную очередь. Посыпалась пыль штукатурки, на стол мешком свалился из дыры в крыше человек с оружием. Он дернулся было, но в его горло тут же зашел нож Асламбека.

Мансур уже лупил из автомата по дверям, так, на всякий случай. Ката выставил снайперку за казаном и взял на прицел дыру чуть ниже окон. Как раз для подобной цели — не маячить же в самом деле в оконном проеме, снайперам противника на радость. Вот он кого-то заприметил и сразу же выпустил две пули. Сменил позицию.

Женщины молча улеглись на пол, найдя укрытие за выемкой в полу. В этих суровых местах нередки не только перестрелки, но и артналеты с авиационными бомбежками. Подобная жизнь быстро научит не нервничать из-за таких пустяков, как летающие поверх голов пули.

К слову, пули замелькали в обе стороны, очень быстро все покрылось едким пороховым дымом, в ушах свистело от грохота выстрелов.

— Раиль, включай «Ограду»! — скомандовал Асламбек. Еще осваиваясь на новом месте, его команда изучила все возможные ходы и выходы из этого места. Главное правило их командира означало — не доверяй никому. И пусть они работали на «Черное солнце», никто не гарантировал, что однажды нанимателям не взбредет в голову объявить их еретиками. Либо потому что платить станет нечем, либо из-за побочного действия на психику некачественной наркоты.

Потому округу бойцы заминировали, выведя блок управления в здание. И сейчас Раиль немедленно дернул рычаг детонации. Бойцы упали на пол, закрывая головы. Сработало сразу несколько мощных фугасов, от взрывной волны хрустнули стены, вылетели прочь оконные рамы, снаружи все окуталось густым облаком пыли, сквозь которую проступали языки пламени. Кувыркаясь, на землю падали попавшие под взрыв бойцы штурмового отряда.

Чуть поодаль заходились автосигнализации и орали истошно в тон им раненные. Асламбек со своими бойцами немедленно бросились на прорыв, пользуясь тем, что противник приходил в себя после подрыва. Навстречу поднимался оглушенный боец, но лишь чтобы получить очередь в голову. По экипировке Асламбек распознал ополченцев сил Сопротивления, что учредили за свои деньги и поставки оружия орудующие на юге страны войска НАТО. Впечатления эти силы на «Черное солнце» не производили.

По идее, в этих местах любая вооруженная группировка, в иных государствах именуемая организованной преступной, могла объявить себя фронтом или армией и спокойно властвовать над парой тройкой деревень. Все равно что в России казанские или уральские банды создали бы Фронт освобождения кошельков фраеров или Армию борьбы за арестантский уклад. Разумеется, им ГИБДД не позволило бы раскатывать по дорогам на собственных танках с БМП, стрелять куда ни попадя. Но здесь полиции и автоинспекции не водилось. Раскатывай хоть на «Тополе».

Пятерка Асламбека стремительно промчалась через улицу, уничтожая подвернувшихся под руку ополченцев. Те считали, что, если у тебя в руках автомат — это по умолчанию делает мужчину воином. Потому для профессионалов стали не самым сложным препятствием. Конечно, опасным — даже обезьяна с автоматом опасна лишь по причине, что у нее в руках автомат. Но пару раз бойцы Асламбека встречали в своей жизни реально опасных противников, после которых местные ополченцы казались даже проще обезьян.

Выглянув в переулок, заприметили группу американских прокси, частников, решивших под прикрытием основной массы ополчения начать обстрел из минометов здания городского Дворца правительства. Там находилось управление местного крыла «Черного солнца», чиновники средней руки, иногда оставался на ночлег и сам глава организации. Но уже месяца два он в городе не объявлялся. Непонятно, на что рассчитывали — запуганные чинуши выполняли лишь административные функции и оставались еще от прошлой власти. Их оставили в живых, дабы самим не заниматься проблемами вечно жалующихся на разные проблемы горожан. Пробовало «Черное солнце» само разобраться в житейских проблемах, как могло. Раз расстреляют всех геев и коррупционеров, два раза… но проблемы все не кончаются. Так что без ручных чиновников никуда не деться. Но от их смерти никто бы в «Черном солнце» не заплакал.

Асламбек жестом показал — уничтожаем. Главная роль в этом уделялась Раилю, как опытному пулеметчику. Остальные его прикрывали.

Сначала в переулок полетели гранаты, а как они хлопнули — чертиком из табакерки вынырнул Раиль, положив оставшихся длинной пулеметной очередью.

У трех продырявленных пикапов с минометами и боеприпасами живописно раскинулись трупы убитых прокси. Но Асламбеку не было времени до их рассматривания. Он махнул рукой Мансуру, указывая на ближайшую машину. Тот коротко дернул головой и устремился туда.

— Давайте быстро к лаборатории, — распорядился Асламбек, не переставая оглядываться вокруг. Не мелькнет ли где противник. Подобная привычка и позволила дожить до этого славного момента, пройдя множество смертельно опасных переделок.

У периметра охраняемой территории промзоны их остановил боец Однорукого. Сам Фахид выскочил почти сразу навстречу распаленному Асламбеку.

— Что там? У нас связь с группой в городе оборвалась. И стрельба слышна!

— Шакалы Микки Маусов пошли в атаку, — сказал Асламбек. — Еле вырвались. Надо эвакуировать Шаймони с его учеными и вызывать на помощь «Черное солнце».

Фахид лишь скривился, памятуя несговорчивый характер подопечного научного руководителя.

— Пошли, сам Шаймони все скажешь. Он тебя лучше случает.

Хозяин лаборатории «Агат» выходил из отсека «TS» в сопровождении двух научных сотрудников.

— На город напали американские прихлебатели, — сообщил ему Фахид. — Асламбек оттуда.

— Пора эвакуироваться, — в тон ему сказал Асламбек. — У них там много сил, видимо, есть и танки. Наш гарнизон их не удержит. Вы рискуете оказаться на их пути.

Шаймони подумал немного. Потом усмехнулся.

— Противник атакует город? Что ж, прекрасно. У нас как раз подготовлены к испытанию новые объекты.

Он повернулся к своим сотрудникам.

— Господа! Давайте подготовим наше детище к испытанию в боевой обстановке! Устроим врагу Ночь безумия!

Глава 28. Разговор на пиру

Во славу удачного отражения вражеского нападения в граде Хвойного княжества был устроен пир на весь мир. То бишь, на все местное общество — угощения приготовили и для коренных горожан, и для беженцев со спаленных посадов. Чего им, из-под заборов смотреть, что ль на чужое веселье, глотая слюну.

Оказалось, воевода Мараш решил закатить разгульный пир еще с одной приземленной целью: припасов в город навезли столько, что часть не уместилась в хранилищах. Вот самые скоропортящиеся продукты и решили утилизировать, устроив праздник. Хоть повод есть — эффектная победа господина колдуна над темными собратьями.

Сам великий колдун сидел, уставший и задумчивый, на дубовой лавке постепенно выстраивающегося длинного стола, который планировали сколотить от одного конца центральной ярмарочной площади до другого.

Он болтал ногами в драных тапочках, что одолжил у Мараша и думал о местном мире — насколько тот реален. И как об этом точнее узнать.

Герди нашел общий язык с местными девицами, что враз окружили статного белокурого парня и повели знакомить с местными достопримечательностями.

— Чего кручинишься, колдун? — спросил, присаживаясь напротив Восолап. — Али чуешь еще какую нежить-беду?

— Неа, не чую. — ответил Аня. — Думу думаю просто. Иногда со мной это случается. А что за работа у тебя такая — колдунов гонять?

— Ничего такого высокого, — пожал плечами Восолап, — Много тут таких ряженых, мошенников да обманщиков. На ярмарке людей заманивают, предлагают погадать или сон волшебный, правду говорящий, предлагают. А ведь это не колдуны. Вот я их и к ногтю! Если мне докажут, что настоящие чародеи, так плати налог и работай дальше. Не докажут — десять плетей по голому заду и прочь с города. Иногда лень испытывать, так просто требую зад заголить — коли засечена, значит, уже проверяли на честность.

Рядом приземлился с шумным дыханием и огромными глазами Герди.

— Что, какие тут интересности имеются? — спросил его Аня.

— Чтоб я еще куда с ними ходил!

— Целоваться лезли? — попробовал угадать Мечтатель.

— Повели повешенных бояр смотреть, — сдавленно ответил Герди. — Там у самой городской стены семерых повесили, так и болтаются, уже воняют вовсю.

— Дык знамо дело — изменники, — радостно сообщил Восолап. — Мараша в город князь Владимир Красный послал со всеми полномочиями. Тот собрал местную знать и прямо спросил — ребята, сила идет злючая, могучая, может, откроем ворота да на поклон выйдем? Вдруг да пощадят. Вот эти семеро первыми и заорали — а чо бы и нет!? Дурни. Мараш страже на них булавой указал, схватили дурачков за бороды и на висельницу. Остальным для поучения, воеводушке на забавушку.

Герди сердито сверкнул глазами. Когда он пошел с девицами смотреть местные интересности, предполагалось все что угодно, вплоть до сеновала, но никак не любование высунувшими сизые языки висельниками-изменниками. А девицам что, стоят, хихикают, орешки щелкают. Ночных клубов здесь нет, даже сельских дискотек. Хоть какое развлечение.

— Надеюсь, ты их не трогал? — спросил своего спутника Мечтатель. — Если так, хоть руки помой, а то негигиенично.

— Трогал? Ты о ком? Про девиц или мертвецов?

— А ты и тех и тех успел? — поднял бровь Аня и захихикал. Затем повернулся к Восолапу.

— Что, уважаемый, в ваших местах слыхивали про таких существ, как эльфы, гномы, орки или гоблины?

Восолап почесал в степенном раздумье затылок.

— Чей-то не слыхивал совершенно. Рыбы такие, что ли?

— Эльфы, к примеру, вот такие как мой друг, только с длинными ушами, раскосые и долго живут. И глаза поумнее будут.

— С длинными ушами? Как у зайцев? Не, такую чудоль не видывал и не слыхивал.

— Ясно. Спасибо.

— Чего тебе ясно? — спросил Герди.

К ним подошла девица в желтом сарафане и ярко-красном платке на голове. Поклонилась, ставя перед сидящими на стол огромное деревянное блюдо с жареным мясом. Следом подошла еще одна и добавила к блюду два кувшина с питьем. Хмельной мед, как пояснил Волопас.

— Понимаешь, Герди, — проникновенно сказал Аня, загребая сразу три куска мяса. — Если все вокруг является плодом воображения умирающей Светы, извини Восолап, если что не так говорю. Не хочу вас обидеть, даже если вы все всего лишь тупая галлюцинация. В общем, тогда ее фантазия непременно будет следовать по стандартному образцу. Трудно человеку вырваться из стереотипов. Даже если это стереотип собственного воображения. Вот ты можешь мне сказать, кто такие эльфы?

— Естественно, — сказал Герди. — Длинноухие, тощие, на Орландо Блума похожие.

— Вот! — оживился Мечтатель. — Вот именно! Я же читал некоторые образцы земной литературы, кино смотрел тоже. И очень удивился тому факту, что, если до фильма «Властелин колец» эльфы в вашей литературе имели разные черты — могли быть мелкими, типа бабочки, с крыльями и жить в цветах. Могли быть кривыми и уродливыми. Да хоть как в «Гарри Поттере» Добби. Я ведь плакал над этим фильмом даже, все ожидал, когда достойный Волан-де-Морт уничтожит этого очкастого ублюдка… Но это не по теме. Итак, появилось очень популярное кино с определенным видением эльфов и других образов этих мифических существо, кроме как длинноухих красавцев в воображении людей не осталось. Смекаешь?

— Будь здесь эльфы в виде длинноухих людей, факт их наличия говорил бы, что мы в мире, созданном воображением косного мозга Светы, обсмотревшейся «Властелина колец», — сказал Герди, тоже потянувшись за мясом. Осмотрел кусок с подозрением и спросил Восолапа.

— Мясо интересное. Свинина?

— Бери больше! — сказал Восолап, щупая подбитый Марашом глаз. — Вепревина! Жесткая, хоть зубы об нее рви. Зато полезная для мужского тела. Силы придает и грозность удару. Бери ее, да с луком и хлебцем наворачивай! Не жалей! Дичи тут много водится в округе. Вот когда она отходит в горы, неурожай еще вдобавок, тогда совсем печально. Голодает народ. Но уже давно не было, слава заступнику нашему.

— А рыбу чего не ловите? — спросил Герди с удивлением. Восолап посмотрел на него, как на полного идиота.

— Рыбу? Ты еще червей предложи жрать. Ни один человек, что в уме своем, есть эту гадость не станет. Лучше с голоду помрем!

— Вот оно что, — сказал с ехидцей Герди. — А я все думаю, отчего люди в осажденных городах голодают при наличии реки под стенами. А у них вепревина кончается! Не рыбачить же и раков ловить.

Мечтатель аккуратно опустил руку с мясом и спросил Восолапа. Один момент из его слов показался Ане достойным расспросам поподробнее.

— Вот ты говоришь, слава заступнику нашему. Что за заступник? Владимир Красный?

— Неа, — ответил Восолап, после чего отложил кусок мяса в сторону, поднял двумя руками кувшин с хмельным медом и поднял его к небу, салютуя невидимому заступнику. — Наш великий заступник Всеблагой Баа Ци!

Аня едва не рухнул с лавочки. Но быстро выровнялся и полностью развернулся к Восолапу.

— Ну-ка, ну-ка, поподробнее пожалуйста.

— Ты откуда свалился вообще, коли про Баа Ци не знаешь? — удивился его реакции Восолап. — Легендарный бог-воитель! Однажды в мир наш вторгся жестокий и темный Гир Трисмегаз. Мощная тварь покорила царства на заходе солнца и призвала своих рабов идти далее, на свободные княжества Севера. Всех они сметали на своем пути и даже сметают — вот и до нас добрались. Гир Трисмегаз есть подлый волшебник. Когда его войска начинают проигрывать, он устремляет супротив победителей своих черносердечных колдунов. Ну ты видел уже, да? Сюда они своего слабачка послали, видать.

Восолап ухмыльнулся, затем нервно икнул, устремляя взгляд на Мараша, что шагал к ним с сумрачным видом при свите из четырех здоровенных бойцов с мечами. Следом за ним к столам потянулись и другие люди. Засуетились девушки, подающие угощения. Послышались оживленные голоса и возгласы.

Мараш без приглашения уселся напротив Мечтателя, взял кувшин с хмельным медом и одним махом опустошил едва ли не наполовину. Крякнул, вытер рот рукавом.

— Что, парнишка, готов к новым боям? Теперь Трисмегаз на нас точно всю свою силушку кинет! Ха-ха! Начнется веселье! А, Восолап? Готов умереть во славу Хвойного княжества?

— Парнишка тут про нашего заступника спрашивает, — сказал воеводе Восолап вместо ответа.

— А чего спрашивать, — хмыкнул Мараш. Потом потянулся через стол к Ане и чуть ли не в ухо ему прошептал. — Про тебя Баа Ци уже спрашивал меня! Привет тебе передает…

Глава 29. Вахтер

— Самое время выбрать сторону, — сказал Халиф, появившись за спиной Визиря. Тот вздрогнул от неожиданности, еще не отойдя от недавнего боя. Еле сдержался, чтобы не подпрыгнуть и не выдать очередь из автомата, что держал под рукой в голограмму.

— Что ты от меня хочешь? — прошипел он программе, не оборачиваясь.

— Выбери сторону. Убей Шаймони и всех ученых и тогда ты получишь Карину.

— Откуда мне знать, что она настоящая? Что ты ее не нарисовал?

— Интересный вопрос. Возможность фантазировать и сочинять у меня отсутствует. Я машина, не забывай. Я технически не могу придумывать и сочинять.

Шаймони вошел в зал и с подозрением зыркнул на Асламбека из-под запотевших очков.

— Возьмите на себя охрану периметра, пока мы готовим разработку к испытанию в боевых условиях.

— Есть большая просьба перед этим, — сказал ему Асламбек. Шаймони благосклонно кивнул. Время позволяло решить некоторые личные дела. К начальнику охраны главный человек лаборатории прислушивался с уважением. Особенно после устроенного искусственным бойцам лаборатории побоища.

— Слушаю с интересом.

— Я хочу поговорить с Карой.

Шаймони некоторое время смотрел на него, словно на внезапно заговорившую собачку. Его глаз нервно дернулся.

— Зачем?

— От этого будет зависеть его лояльность, — сказал своему создателю Халиф и совершенно не солгал. — Позволь ему это сделать.

— Кара — оружие для остановки эксперимента! — пояснил Шаймони. — Если ее включить сейчас — она попросту закроет нашу работу и нас раздавят в этой лаборатории танки противника. Нет! Вопрос закрыт.

Чтобы не слушать доводы и уговоры Асламбека, Шаймони развернулся и поспешно вышел из зала, раздавая по пути отрывистые команды своим помощникам.

— Решай скорее, Визирь, — сказал за спиной Халиф. — Как только операция начнется, наши договоренности превратятся в пыль. И я ни за что не поручусь.

Асламбек все еще лихорадочно раздумывал. Он был слишком подозрителен с ходу принимать доводы Халифа. Но в то же время, давным-давно потеряв свою семью, уже и не надеялся вернуть из нее хоть кого-то. А шанс теперь вновь обрести сестру помогал справиться с целым ворохом внутренних душевных переживаний. Он так и не смог забыть тот авианалет и умирающую родню на пыльной грязной дороге. Что по сравнению с этим жизнь Шаймони с его шайкой ублюдочных ученых? Ничто.

— Я еще раз посмотрю на нее и твердо приму решение, — ответил Халифу Асламбек, направляясь в коридор. Там, где в числе прочих фигур, застыла его покойная сестра.

Украдкой бросил взгляд вдоль коридора. Никто на него не смотрел, ученые с головой погрузились в подготовку своего зловещего эксперимента.

— Знать бы точно, что ты — это ты. Хоть какой-то знак, какой-то намек. — шепнул Асламбек. Модель его сестры продолжала медленно проворачиваться на холодном экране в человеческий рост. Ни эмоций, ни чувств. Полностью отрешенная от мира людей.

— Решай быстрее! Быстрее! — раздался по коридору уже вполне ощутимый, реальный голос Халифа, хотя ранее он не мог вырваться из своей территории.

Затем его крик сменился шепотом.

— Хотя все. Уже поздно…

***

Герхард Штурм, младший офицер при комиссии ОБСЕ приехал в центр захваченного города в составе военной делегации на двух броневиках голубого цвета в сопровождении внушительного отряда местного ополчения.

Армия Освобождения Родины еще добивала «Черное солнце» на окраинах, слышались короткие очереди, глухие взрывы. Иногда вступали в дело и танки: долго не мудрствуя, штурмовые отряды сравнивали их пушками засевших в домах врагов.

Танковая рота с ходу ворвалась на центральную площадь, раскатав в лепешки «шайтан-арбы», джипы со станковыми пулеметами. Теперь стволы орудий древних советских Т-55 недвусмысленно смотрели на трехэтажное аккуратное здание в европейском стиле — следы хозяйничанья в здешних местах французских колониалистов. Хотя после той кровавой чехарды, что началась после их ухода, про французов теперь уже поминали добрыми словами. Называя уже не попирающими независимость деспотами, а властью, при которых был порядок и с дорог хотя бы трупы вовремя убирали.

Теперь в здании находилась местная городская администрация, которую сейчас фанатики «Черного солнца» превратили в опорный пункт и решили в ее стенах крепко наподдать штурмующим перед славной гибелью. А если повезет — то и продержаться до подхода подкреплений из соседних населенных пунктов. Территория у «Черного солнца» была огромной, армия состояла из крепкой профессиональной и высокомотивированной пехоты. Очень мобильной, благодаря куче трофейных броневиков и джипов. Потому был шанс дождаться контрудара.

— Мы ведем свой репортаж с места событий! — орала в микрофон репортерша в военной форме и каске. Оператор держал ее в камере на фоне разбитых окон здания администрации. Танкисты с азартом всаживали в него снаряд за снарядом. Уже просто для картинки на ТВ, поскольку ответа из здания не следовало. То ли затихарились, то ли уже все поумирали, поскольку осколочно-фугасный заряд в замкнутых помещениях творит чудеса.

— Головы пригибайте, может работать снайпер, — буднично предостерег членов комиссии глава штурмового отряда, то ли с прозвищем, то ли с реальным именем Альварес. Позеленев от страха, европейские гости послушно опустили головы и последовали за ним, укрываясь от возможного вражеского огня за брошенными автомобилями. Герхард заприметил на обочине несколько свежих воронок и трупы рядом с ними. Видать, враги, поскольку своих бойцы ополчения сразу вывозили в тыл, к медикам.

Его спутники, одетые в бледно-синюю форму с яркими обозначениями миссии ОБСЕ, были вооружены короткими пистолетами-пулеметами. Обычно они старались действовать безоружными, подчеркивая свой нейтралитет, но сейчас противник являлся безоговорочной преступной террористической организацией и ради самозащиты вооружили даже журналистов.

Тела представителей ОБСЕ в плотных бронежилетах повышенной защиты казались панцирями черепашек-ниндзя и мешали движению. Неуклюжие люди в бледно-голубой форме привлекли внимание бойцов штурмового отряда Армии Освобождения Родины, они кивали на них друг другу, давя снисходительные смешки.

Альварес указал на здание администрации.

— Господа, выйдите по громкой связи и предложите им жизнь под гарантии ОБСЕ в обмен на сдачу в плен.

Глава комиссии Ламберто Дезир поднял мегафон и заговорил на вполне сносном местном наречии, призывая сложить оружие и выйти под гарантии сохранения жизни.

— Ты кто такой? — заорал ему одинокий голос из здания.

— Я глава комиссии ОБСЕ…

— Организации безопасности в Европе? В Европе? А к нам чего сунулся? — прервал речь Ламберто неизвестный и загоготал. — Скоро сюда придет подмога и они вырежут на ваших яйцах Микки Мауса! Шайтан поганый! Покажи мне свою башку, чтобы я всадил в нее пулю, главарь сраного ОБСЕ!

Альварес только пожал плечами, принимая мегафон из рук главы комиссии.

— Тут все понятно, можно долбить дальше, рано или поздно мы их там всем накроем. — здесь седой боевик в арафатке позволил себе улыбнуться. — С соблюдением прав человека и уважением к их личностям, разумеется.

Ламберто растерянно кивнул ему, возвращаясь в основное укрытие в виде двух БТР, стоящих бортами к окнам здания администрации. В проеме мгновенно возникла тень, шмальнула слепо и торопливо по площади из автомата, сразу исчезнув. Ей вдогонку запоздало ударил снаряд. Репортерша взвизгнула, улепетывая прочь с места событий в укрытие, к комиссии ОБСЕ. Герхард насильно прижал репортершу поближе к земле. Оператора упрашивать не пришлось, он даже с тяжелой камерой и громоздким штативом умудрялся резво передвигаться, склонившись в три погибели.

— Пулеметами, пулеметами его! — заорал по рации Альварес. Под звуки танковых пулеметов, превращающих фасад здания в решето, комиссия и удалилась прочь, в безопасное место за домами.

Подбежал запыхавшийся бородатый боец ополчения, его прислал куратор из военных США, сообщить, что они обнаружили дом одного из лидеров «Черного солнца». Там имеется пыточная комната, музей со старинной коллекцией оружия, экспонаты явно награблены со всей округи. Истерзанные трупы жертв режима и факты грабежа старинных экспонатов требовалось зафиксировать международной организацией. Ламберт кивнул следуя за посланником, за главой сразу же увязалась неизвестная репортерша, стараясь на ходу сунуть под нос микрофон и задать несколько вопросов. У главы комиссии тряслись руки после недавнего обстрела. Но он все же терпеливо сказал на камеру пару обтекающих фраз, не прекращая движения. Глава прошел хорошую дипломатическую школу Брюсселя, потому говорить много, но ни о чем умел блестяще.

— Проходите, проходите, джентльмены! — радушно пригласил их следовать за собой военный консультант из США на пороге богатого двухэтажного особняка со следами недавнего боя. В проеме вспомогательного здания виднелись ноги убитого с огромной зеленой мухой на пятке. Герхард скользнул по трупу взглядом и едва сдержал рвотные позывы. Репортерша же наоборот, дернула за рукав оператора, указав на жертву. Мол, снимай крупным планом!

— Пройдемте, господа, внутрь, — оглянулся на своих сопровождающих Ламберто. — На улице весьма небезопасно. Герди?

Герхард задумчиво смотрел на небо. Оно ему показалось очень необычным. Со стороны промзоны на город шло огромное облако, переливающееся под солнцем алмазной пылью. Никогда еще он не видел подобного природного явления.

— Смотри, какой странный туман, шеф, — сказал Герди, указывая в небо.

— Ничего странного, — ответил ему Ламберто. — Видимо, что-то взорвалось на промзоне и ветер несет эту погань сюда. Тем более лучше укрыться на время в доме.

Внутри что-то грохнулось, словно с потолка на пол свалился человек. Потом раздались окрики и ругань.

— Похоже, в дом уже решили наведаться мародеры! — усмехнулся публике военный консультант. — Стив, что там? Сходи, глянь!

Да, так и было. Неизвестный материализовался практически под высоким потолком, оттуда с руганью и свалился на пол.

— Вашу маму кролики драли, — сказал он ковру под носом. — Так и убиться можно. Интересно бы еще знать, куда это мы попали, дорогой друг Синоптик. Синоптик, ты живой?

Человек был одет в кожаную куртку кривого покроя, видимо, сам делал. В таких же нелепых штанах из шкуры неизвестного животного. На боку висели ножны от меча. Хотя сам клинок отсутствовал.

Его моложавое лицо с парой шрамов и весьма сумасшедшими глазами с сумасшедшей же улыбкой закрывала пышная грива грязных волос. На волосы и вскарабкалось неизвестное земной науке насекомое, напоминающее жука или гигантского муравья с кулак размером. Существо замерло, покрутив усиками.

— Это не Земля, зуб даю!

— Ты сначала зубы заведи, заслуженный дантист Изнанки, — остудил его человек. — Земля или не Земля, пофиг. Наш пупырчатый семиглавый друг где-то здесь, шкурой чую.

Он приподнялся на колено, крикнул громко в потолок.

— Трисмегас, удод ты тоскливый, волчина тряпочная! Верни мой меч, и я все тебе прощу!

— Сам виноват, — сказало насекомое по имени Синоптик. — Нечего было глубоко меж пластин втыкать, вот зверушка и ускакала с нашим антиквариатом.

— Внимание, вопрос — и куда оно убежало и куда мы в итоге попали? — поднял палец человек. — С виду же совершенно земная обстановка. Более тебе скажу — Черный Абдулла, на которого еще Асламбек Низкий шестерил, имел именно такую комнатку, я у него как-то от кровушки частную пыточную драил, когда был в образе Чави. А еще у него была коллекция… ах епрст…

Кажется, человека осенило, отчего он появился именно в этом месте.

— Атас, Вахтер, мужики с ружбайками! — качнув усиками, Синоптик мгновенно укрылся в складках одежды своего спутника. Тот медленно поднял руки, поскольку прямо на него с криками «Руки за голову!» бежали три человека, направляя в голову незваному гостю короткие черные автоматы. Где-то в душе Вахтер догадался, что они явно не время спросить бегут и потому повиновался без лишних слов.

— Ты кто? — спросил его один из прибывших, заставив опять уткнуться мордой в пол. Остальные быстро обшарили взглядом просторный зал особняка Черного Абдуллы.

Абдулла, выходец из бывшего Советского союза, добился блестящей карьеры в «Черном солнце». В основном по причине классического военного образования, полученного в годы всеобщей дружбы. Посчитав же, что жизнь удалась, Абдулла решил немного покупаться в роскоши. Наркота и алкоголь здесь не поощрялись, отводил душу военный командир в коллекционировании старинных вещей. Да разными садистскими шалостями затейничал, для чего держал частную пыточную.

— Уборщик местный, господин хороший, меня Чави зовут! — испуганно ответил бойцу Вахтер. — Абдулла призвал убрать в камерах что в подвале.

— Что же ты, сволочь, этим ублюдкам прислуживал? — изобразил праведный гнев боец, еще раз ткнув Вахтера мордой в ковер. Благо, изделие иранских мастеров отличалось толщиною ворса и мягкостью полотна.

— А кто бы отказался, почтенный? — удивился самой постановке вопроса Вахтер, он же Чави. — Кто бы отказался, за тем бы подбирали кусочки те, кто не отказался!

Боец издал короткий свист, затем по рации кому-то сообщил, что все нормально. Можно входить.

Озираясь, словно вступили в роскошное лоно Лувра, внутрь зала особняка Черного Абдуллы вошла представительная делегация во главе с очкастым мужичком европейского вида.

— Даааа, — протянул кто-то из вошедших. — Жить бывший владелец умел.

— Ой, смотри, смотри! — указала на лежащего пленника репортерша своему оператору и сразу же подскочила к Вахтеру с микрофоном. Заприметив камеру, боец, что до этого попирал ногой спину Вахтера, нехотя отступил прочь. Не пожелал светиться антиправовыми поступками на ТВ.

Микрофон с меховой ветрозащитой ткнулся едва ли не в нос Вахтеру, пощекотав ему ноздри. Тот с готовностью чихнул, забрызгав его. Репортерша этого даже не заметила, затараторив на английском. Она отчего-то решила, что местный уборщик обязательно знает английский.

— Добрый день! Представьтесь, пожалуйста! А вы… ой, это же вы? Вы?!

— Бижутерия, — прохрипел с удивлением Вахтер. — Ну ты… какими судьбами здесь?

Он помнил эту вечно фыркающую журналистку с федерального военного телеканала. Теперь, поди ж ты, она вышла на международный уровень.

— Виктория мне зовут, вообще-то! — фыркнула репортерша. — Вы помните меня, да? Там в Космосе! Я еще тогда была с Васей, теперь он мой муж, но именно тогда, если вы видели, у нас начали пробуждаться первые чувства.

— Видел я ваши пробуждающиеся чувства. — подтвердил Вахтер. — Да пятьсот миров в округе их видело и до сих пор крутит по видео, мозоля ладошки! Ладно, проехали. Сейчас ты мне поможешь?

— Вы его знаете? — спросил военный консультант, заметив, что Виктория активно беседует с пленником.

— Конечно, знаю! — сказала Виктория по прозвищу Бижутерия. — Это же тайный агент российской разведки, киллер СВР и…

— Ой, дурааа, — горько пожаловался Вахтер ворсу ковра.

Глава 30. Ночь безумия

— Надеюсь, вы не причините ему серьезного вреда на наших глазах? — крикнул Ламберто Дезир вслед тащившим пленного бойцам ополчения.

— Присоединяюсь к вопросу! — издал Вахтер, чуть приподняв голову.

— Ничего серьезного, у нас и без того дел хватает, — успокоил военный консультант США. — Расспросим, выясним личность и далее по ситуации. Либо в тюрьму, либо на фильтрацию. А вы, уважаемые, займитесь пока коллекцией старинных вещей, они в соседнем зале.

Вахтера увели вниз — в подвальное помещение, где Черный Абдулла устроил пыточную. Как водится, где пыточная, там и кабинет для расспросов с пристрастием.

Тот, которого называли Стивом, хотя по облику он более походил на какого-нибудь среднестатистического Мухаммеда, сноровисто зафиксировал пленного на кресле для особых бесед. Сиденье еще было липким от крови после недавнего сеанса переговоров Черного Абдуллы с каким-то подозрительным человеком. Консультант улыбнулся.

— Итак, кто ты такой, нам расскажи пожалуйста, зачем здесь и чем можешь быть нам полезен, какой информацией снабдить сумеешь.

— Все рассказывать? — уточнил Вахтер. — И все по-честному?

— Конечно, — сказал консультант, разваливаясь на черном кожаном кресле напротив. — Город захвачен, твоих ублюдочных дружков уже покрошили. Ничто нам не помешает насладиться долгой подробной беседой. Господин агент.

— Ой, это было давно и неправда! — скривился Вахтер. — Но теперь я перевоспитался. Начнем с того… с чего начать то. В общем, решила однажды много миллионов лет назад одна очень мудрая цивилизация просверлить дырку в Изнанку Вселенной. А оттуда возьми да вынырни жуткая прожорливая тварь. Она жрала звезды и галактики, шо я конфеты. И скоро могло случиться так, что скушала бы на завтрак всю Вселенную. И для остановки чудища сознательные граждане суперцивилизации решили совершить самоубийственный поступок: создали четырех крутых боевых существ, арагм. Арагмы, заработав, тут же сожрали тнете своих создателей, превратив их самих в трупы, соответственно. И сразились с тварью Изнанки, выбросив ее обратно. А дыру туда закрыли тессерактом.

— Может, ему влупить прикладом? — предложил Стив.

— Ведь влупит, — доверительно сказал допрашиваемому консультант. — Поэтому давай сразу к конкретике, без лирических отступлений из «Мстителей». Как ты очутился здесь и зачем?

— Ну я же боженька. Баа Ци, сами понимаете, — хмыкнул Вахтер. — Развлекался себе в Изнанке, местных зверушек гонял. И вот однажды мне встретилось одно очень высокоумное создание. Оно даже разговаривать умело, но скромностью не обладало. Называло себя Триждывеликим. То есть, Трисмегасом. Пантов у него, я вам скажу…

Хрясь! Это прилетело в лицо новоявленному боженьке прикладом от Стива. Вахтер невозмутимо сплюнул на пол и продолжил.

— Решила эта модная зверушка с меня спросить за дела мои тяжкие. Ну и началась битва не на жизнь, а на смерть. Ага, а еще я жрать хотел, а в ней полторы тонны диетического мяса. Как-никак тоже весомый повод для драки. В общем, изловчился я и вспорол ей брюхо, а оттуда хлынула ее кровушка. Искрящаяся такая. Как говоришь, Синоптик? Да, облако предположительных частиц. Меч там в этой скотине и остался. А я же попал под облако предположительных частиц и когда в следующий раз пришел в себя, уже падал с потолка на ковер дворца Черного Абдуллы.

— Бред! — сказал Стив. — Он над нами издевается! Дружок, ты не на канале Sci-Fi. «Оскар» тебе тоже не светит. Хочешь проблем? Будут проблемы!

— Да куда уж больше, роднуля, — ответил ему Вахтер. — В этом вашем новом мирке, так похожем на Землю, мои выдающиеся способности нифига не действуют. Почти никакие. Кроме умения быстро драить толчки. Вот проблема!

Бойцы переглянулись и в один голос заржали. Вахтер невозмутимо подождал, пока смех стихнет, затем продолжил.

— Трисмегас где-то здесь. Гадина редкостная. Интересно даже, что он задумал. Вы его не видели?

— Стив, вали этого клоуна и уходим, — сказал консультант своему бойцу. Тот замешкался.

— А как же те, из еврокомиссии?

— Там дальше ванны с кислотой. Прирежем по-тихому и в кислоту. А еврикам скажем, сбежал. — здесь военный консультант засмеялся, точно рассказал смешную шутку. Стив глянул на него с изумлением. Вахтер тоже посмотрел с возросшим интересом и затем спросил.

— Трисмегас, скотина, ты, что ли?

— Допустим! — неожиданно глухим голосом ответил консультант. — Любишь маскарады с перевоплощениями? Уха-ха!

— Шеф? — не понял юмора Стив, наставляя на командира автомат. Тот с нечеловеческой резвостью вонзил подчиненному в грудь растопыренную пятерню, пальцы легко пробили ребра. Стив сполз на пол, захрипев, но так и не выпустив автомат из рук. Из его рта хлынула кровь.

— Так ты потерял здесь все способности, Баа Ци, — сказал Трисмегас. — Это радует.

— Отдай мой меч, скотина. — мягко сказал Вахтер. — Он мне дорог, как память.

— Обломись, — ответил Трисмегас. — Не фиг было его в меня втыкать.

— Комфортно с ним бегать? Вытащу и мир засияет новыми красками! А? Мир? Предлагаю мир! Ты мне меч, я тебе гарантии безопасности. И разошлись, как в море корабли. Тебе же меч мешает, да? Ну как минимум здоровья не прибавил.

— Ничего страшного, твой ножик в брюхе я как-нибудь потерплю. В нем столько тнете, что я теперь способен создать собственный мир и стану в нем править! Я приведу тебя в него на цепи, будешь моим первым почетным рабом.

— Ага, значит, мира не получится. — вздохнул Вахтер. — Синоптик, огонь!

Пока они беседовали, из штанины Вахтера выполз его насекомый товарищ, быстро прокрался к телу Стива, что еще сжимал автомат, направив ствол на Трисмегаса. Оставалось лишь нажать на спуск.

Автоматная очередь заставила подпрыгнуть безвольные руки мертвеца отдачей. Оружие упало на пол, но свое дело уже сделало. Пули прошили военного консультанта, глухо вбиваясь в мясо. Тот охнул и растянулся в своем черном кресле напротив допрашиваемого.

— Помогите! — заорал Вахтер, активно стуча ногами по полу. — Спасите! Убивают! Права человека нарушают!

— Ага, а то они там наверху выстрелы не слышали, — поддел его Синоптик, попытавшись отжать фиксаторы на кресле допроса. Не вышло, сил не хватило.

На лестнице послышался грохот ботинков. С коротким автоматом наизготовку выскочил Герхард Штурм. Молодой офицер из числа членов еврокомиссии. Синоптик мгновенно нырнул в карман Вахтера. Тот же как ни в чем ни бывало указал глазами на убитых.

— Эти фрики сначала зафиксировали меня на кресле для пыток, а потом стали технично убивать друг друга! Уведите меня из этого сумасшедшего дома!

Герхард перевел взгляд с одного убитого на другого. Понятно, что Стив застрелил своего командира — вот его автомат. Иных вариантов не имелось — кроме этих троих в подвале никого не имелось, а пленник был надежно зафиксирован и вряд ли сумел кому-то причинить вред.

— Освободите меня, пожалуйста! — попросил Вахтер. Разглядев табличку на груди Герхарда, добавил. — Уважаемый Герхард Штурм, ну пожалуйста! А я тебе помогу выйти живым из этой мясорубки!

— Что тут? — отодвинув Герхарда, в помещении появился Ламберто. — Боже мой! Они убиты?

— Перестреляли друг друга, — с готовностью пояснил Вахтер. — Вот этот назвал того козлом, а тот не стерпел и ударил, а потом тот такой из последних сил трататата! В общем, все мертвы. Шизоиды, не правда ли?

— Трупы? Ужасно! — с радостью сказала репортерша Вика, она же Бижутерия, скользнув меж Герхардом и его руководителем. — Серж, сними здесь все общим планом! Воу, воу, не толкайтесь!

— Викуся! — попросил Вахтер, обнаружив знакомое лицо в толпе перед трупами. — Ну хоть ты мне помоги выбраться. Я тебе обещают, я такие интервью понарассказываю!

— Обещаешь?

— Конечно, — легко сказал Вахтер. — Мы тут все равно в ловушке. Кстати, вы не видели, на город уже опустилось красивое алмазное облачко?

Герхард переглянулся с Ламбером. Оба вспомнили заходящее над городом сверкающее облако, когдазаходили в особняк.

— Было такое, — сказал Герхард.

— Тогда плохо дело, — усмехнулся Вахтер, — будем считать, вы все уже трупы. Можете располагаться по округе и принимать позы покрасивше. Удивите патологоанатомов!

— Что ты несешь! — скривился Ламбер.

— А ты сходи в окошко выгляни, там уже шоу началось, — предложил Вахтер. — Итак, господа, объявляю конкурс! Кто меня освободит первым, тому я помогу избежать смерти! Вика? Герхард? Господин Ламбер?

Ламбер что-то неразборчиво проворчал и повернулся обратно. Видимо, решил все же выглянуть в окно и посмотреть, что там на улице. За ним поспешила и вся его свита. У погибших суетились бойцы ополчения, раздумывая, как их вытаскивать наружу. Вахтер тяжело вздохнул, опять оставшись без внимания. Герхард, услышав его, повернулся с лестницы, подошел и в два приема снял фиксаторы.

— Ооо! — протянул освобожденный Вахтер. — Прекрасно! Спасибо тебе, добрый человек! Благословляю на борьбу против Трисмегаса против всего плохого за все хорошее!

Герхард лишь коротко кивнул, метнувшись догонять свою компанию.

— Если ты решил поиграть со мной, — поднял голову на освободившегося Вахтера один из ополчения. — То давай поиграем.

— Я обожаю играть в такие игры! — загоготал тем же самым голосом второй ополченец, схватившись за автомат. Вахтер уже был за первым бойцом, воткнув ему в глаз собранные щепотью пальцы. Бедолага захрипел, теряя сознания. Второй пустил было в ход автомат, но Вахтер пинком отправил в полет на него безвольное тело первого, а следом и сам бросился, целя пальцами в висок. Через пару секунд все было закончено. Освобожденный пленник сразу же сдернул автомат с тела, подобрал и подсумки с боеприпасами.

— Игралка еще не выросла, — сказал он напоследок дергающимся в агонии трупам. Старательно чеканя шаг кожаными сапогами, Вахтер поднялся наверх. Герхард обернулся к нему, отметив, что тот успел заиметь автомат и боеприпасы.

— А… где?

— Ополченцы? Там, внизу. Только они уже не выйдут.

— Что с ними?

— С ними все в порядке! — заверил Вахтер. — Они агонизируют. Так где у нас тут музей со старинными вещами? Ага, тут. Там одна родная вещичка завалялась… Хе-хе. Трисмегас, ты лошара!

Ламбер подошел к окну, разглядывая чудный вид на сад за особняком.

— Не вижу ничего ужасного, — сообщил он своим компаньонам. Герхард направился вслед за странным на всю голову незнакомцем, что без спроса и приглашений устремился в комнату с кучей старинных вещей. Еще упрет что-нибудь под шумок.

Как раз в этот момент раздался звон разбитого стекла и жуткий вопль репортерши. Герхард обернулся, заприметив, как из окна снаружи устремилась длинная когтистая лапа абсолютно черного цвета. Она махом сцапала отшатнувшегося назад Ламбера, сдавила его горло, так, что струей брызнула алая артериальная кровь и потащила в окно. Герхард вскрикнул от удивления и ужаса, пытаясь похолодевшими руками сорвать с плеча пистолет-пулемет. Затем он еще раз вскрикнул от ужаса — когда на его шею опустилась холодная рука и дернула прочь из зала. Впрочем, он быстро понял, что за спиною Вахтер и вздохнул с облегчением.

— Давай, мой юный друг в голубой пижамке, — попросил его Вахтер. — Падай на пол, ружбайку наготове и старайся даже своих знакомых близко к себе не подпускать.

— Знакомых не подпускать? — не понял Герхард.

— Трисмегас может контролировать людей и очень любит игры, — пояснил Вахтер. — У животинки семь голов, потому он способен одновременно контролировать не более семи человек. Вас там штук двенадцать осталось. Семь на пять, а с нами как раз семь на семь. Скорее всего, Трисмегас заставит одних убивать других. Любит он такие забавы, проказник.

Сам Вахтер суматошно шарился в куче старья. Прочь летели парчовые накидки, золотые кубки, витиеватые чайные наборы и женские нагрудники с драгоценными камнями. Все это странного человека в кожаной одежде не интересовало.

За стенами раздался протяжный вой, его подхватило сразу несколько голосов в разных концах города. Так, что по спинам присутствующих в особняке членов еврокомиссии пробежал холод. Все уже ощетинились оружием. Выходить, проверять, что там расшумелось, никто не изъявлял желания.

Вахтер с победным воплем вытащил из груды музейных экспонатов старинный тонкий меч и поднял над собой.

— А вот и оно!

Клинок зловеще сверкнул в его руках. По нему пробежала змейка алмазных искр. Чтобы увидеть диковинку, из своего убежища выглянул Синоптик.

— Это еще что за металлолом?

— Сверни сяжки и благоговей в ужасе, насекомое! — торжественно объявил ему Вахтер. — Это тот самый исходник, по которому Тейлитэ сделала меч Баа Ци! Вот где я его видел! У Абдуллы!

Да, это было очень давно. Они еще тогда укрылись за прилавком аптеки в приречном городке. На улице крылатая невидимая тварь с пуленепробиваемой шкурой активно жрала труп ополченца. И становилось очевидно, что затем она решит отведать мясо прячущихся людей. И они лихорадочно искали средство, позволившее им отбиться. И нашли.

Вахтер тихонько придвинул к себе коробочку с медицинскими инструментами. Он еще раньше приглядел их: отличные хирургические приспособления на всякие виды операций. Тут и зажимы, и скальпель, и хирургические спицы, и прочие колюще-режущие вещички самых затейливых форм. Вспомнил с запоздалой грустью здоровенный кинжал пристреленного в хибарке суданца.

— Эх, был бы ты длиннее, — сказал он с досадой короткому ножику, отбрасывая обратно в кучу хирургических инструментов.

— Тебе нужен такой инссструмент? — внезапно оживилась Тейлитэ.

— Побольше и длиннее намного. Этот никуда не годится. Тварюга вряд ли подпустит на близкую дистанцию.

— Я могу создать такой инссструмент, который ты сссам пожелаешь, — сказала Тейлитэ. — Вот и будет нессстандартное оружие!

— Как?

Тейлитэ завела руку назад, развязала бантик, вытянула толстую косу, скрутила волосы в районе затылка. Туда же указала пальцем свободной руки, повернувшись к Вахтеру спиной.

— Режь волосссы здесссь.

Без лишних вопросов Вахтер полоснул по роскошной косе Тейлитэ, выбрав для этого самый большой хирургический скальпель из набора. Протянул ей отсеченную косу. Девушка с жалостью шмыгнула носом, вытягивая волосы на всю длину.

— Да ничего страшного, — приободрил ее Вахтер. — Ты так даже красивее!

Она подняла на него большие фиолетовые глаза, слабо улыбнулась. Видимо, комплиментами ее баловали нечасто.

— А теперь сссконцентрируйссся и предссставь форму оружия.

— Да что ты, меч что ли мне из волос собралась… — Вахтер осекся. Поскольку отрезанная коса волос темно серебристого цвета внезапно стала слипаться, словно нити легкоплавкого металла в тигеле, вытягиваться в продолговатую плоскую форму клинка. Агент заткнулся и принялся выполнять сказанное Тейлитэ — мысленно как можно живее представил меч, который видел в каком-то местном музее. Даже вытянутую рукоять и широкую крестообразную гарду, закрыв глаза, призвав все воображение, представил, как наяву.

А когда вновь глянул на руки Тейлитэ, увидел точное воплощение образа в реальности.

— Офигеть, — только и мог выговорить Вахтер. Тейлитэ тяжело дышала, ее руки пробивала крупная дрожь. Создание оружия потребовало много сил.

Глава 31. План Вахтера

Вопли в главном зале особняка Черного Абдуллы раздались вместе с попыткой Герхарда разузнать, какого черта незнакомец ворует у него на глазах местное народное достояние в виде старинного оружия.

Клинок, меж тем, загудел, точно из фильма про джедаев. Вахтер взмахнул им еще раз и кивнул офицеру еврокомиссии.

— Слышишь? Зовут! Пойдем, что ли, забой устроим.

— Кому? — не понял Герхард, но на всякий случай проверил, удобно ли лежит в руках пистолет-пулемет. Вахтер, по-хозяйски покручивая в руках обретенный меч, вышел в главный зал с торжествующей улыбкой. В его сторону сразу направилось несколько стволов в дрожащих руках. Никто на бедолаг из еврокомиссии не нападал, заорали они в испуге, решившись выглянуть из окошек наружу. Что там творилось им сильно не пришлось по душе.

— А у вас стальная выдержка, — похвалил Вахтер, разглядывая вооруженных людей и сразу про себя отмечая — не бойцы. — Другие бы сразу шмальнули. Ну что, как обстановка? Хорошо ли чудища покушали вашим очкастым занудой?

— Как ты можешь! Ты…! — заорал один из свиты, вытаращив в возмущении глаза. Но на его лице значилась лишь истая жажда не разделить с покойным шефом печальную судьбу.

Вахтер заметил сидящую у стены журналистку, что закрыла глаза и мерно всхлипывала, подсел рядышком.

— Слушай, все забываю спросить. Как вы поживаете? Как наш летчик? Еще не залетчик? Детей не завели?

— Куда там, — всхлипнула Бижутерия. — Все по командировкам мотается. А меня с военного канала погнали.

— Чего же так? — удивился Вахтер. Ведя светскую беседу, он меж тем не оставлял без внимания высокие окна. Попутно легким жестом указал Герхарду взять под прицел мелкое окошко с ажурной решеткой под потолком. Тот сначала поднял удивленно брови, пытаясь вспомнить, как давно его отдали в распоряжение незнакомому бродяге. Но, обдумав, понял, что указание дельное. Окошко выходило вровень с декоративной лесенкой и при желании по крыше можно было легко добраться до него.

— Вася проговорился, что его инопланетяне похитили, когда отмечали возвращение. Его кто-то заложил, послали комиссию проходить. Еле отбили.

— Так тебя-то почему выгнали, Чадова ж надо было, дурака неадекватного! Я бы тоже обиделся, если бы меня бомбил военный летчик с психическими отклонениями.

— Перед возвращением я выпросила у инопланетянина Заказчика справку, что мы летали в Космос. Он смеялся, но справку выдал. А как стали давить по линии комиссии на Васю, намекая на взятку, да попытались его комиссовать по дурке, я взяла эту справку и пошла к начальству Васи.

— Ржали? — попытался догадаться Вахтер. Он представил полковника Тихомирова, читающего подобную писанину и другого варианта его реакции на справку, кроме как дикого ржания, коему могли позавидовать лучшие арабские жеребцы, не находил.

— Пока справку не подтвердили в администрации президента — ржали. Васю оставили, но меня почему-то уволили. Сказали, все норм, но военную тайну высокого уровня ты все же выдала и нам такие не нужны.

— Бюрократия, — вздохнул с печалью Вахтер. — Куда без нее!

Он тихо свистнул, привлекая внимание Герхарда.

— Что еще? — недовольно спросил тот.

— Да спрячь свою пукалку, честное слово, несерьезно. Сбегай в подвал, сними с какого-нить трупа нормальный такой автомат Калашникова. Там аж 7,62 калибр есть, еще молодого Хрущева помнят. Прекрасная вещь, чтобы провести эту ночь и остаться тепленьким!

Герхард оценивающе посмотрел на свое оружие, будто видел впервые. Подумал и молча развернулся, отправляясь в подвал.

— Ночь? — фыркнула Бижутерия. — Еще совсем утро!

— Утро, — с готовностью согласился Вахтер. — Там, откуда вас принесло с помощью волшебного облачка, накрывшего весь этот город — там утро. А здесь теперь ночь. Расслабьте мозг, вы вне текущей реальности!

Народ в зале смотрел на него с недоверием. Смысл слов не все смогли понять, не то что принять и осознать. Решив, что он слегка тронутый, переключились на обсуждение ситуации. Стали перебрасываться меж собою короткими фразами.

— Что со связью?

— Нет связи, давно бы уже вызвали помощь.

— А бойцы ополчения?

— Не видать. Слышны только крики на улице. И вой.

Вахтер по-хозяйски хлопнул по коленке Бижутерии.

— Что-то наш офицерчик в голубой пижамке задержался в подвале. Спустись-ка, дорогая, подгони его!

Бижутерия недовольно глянула на старого знакомого, но рассмотрела в лице еще что-то кроме сказанного и только послушно кивнула. Умная девочка.

Вахтер провел ее ко входу в пыточную, любезно открыл, приглашая следовать вниз по лесенке. Едва она туда шагнула, быстро захлопнул тяжелую дверь. И сразу развернулся к залу с автоматом наизготовку.

Вовремя.

Разом звякнули разбитые стекла на всех окнах, выпуская полупрозрачные фигуры нелепых и непонятных созданий размером с кошку. Без праздных расшаркиваний и прочих ритуалов те сразу бросились на людей, впиваясь в лица, заваливая на пол.

— Аааа! — завопил оператор Бижутерии, хватаясь за глаза, превращенные в кровавую кашу одной из напавшей тварей. И тут же замолк — та взмахнула острой лапой, что пронзила черепную коробку жертвы, словно тонкий стилет.

Запоздало громыхнули длинные очереди пистолета-пулемета, словив пару пуль дружественного огня, захрипел и рухнул еще один человек в голубой форме.

Вахтер некоторое время торопливо переводил прицел автомата с одной твари на другую, но те двигались слишком быстро, легко ускользая от взора. Уже практически все, кроме пары вжавшихся в углы счастливчиков катались по полу, пытаясь сорвать с себя злобных тварей.

Одна из полуневидимок имела наглость прыгнуть и на Вахтера, но встретилась на подлете с короткой очередью, пули отшвырнули ее к противоположной стене. Там она размазалась и стала медленно сползать вниз, оставляя темную полосу крови. Еще один из членов еврокомиссии вскрикнув, обмяк: лапа-стилет пронзила его мозг, войдя снизу вверх наискось под челюсть.

Ругнувшись, Вахтер закинул автомат за плечо, выхватил меч и бросился врукопашную. Помогая, где пинком, где кулаком, он торопливо, но аккуратно избавлял от злобных агрессоров представителей еврокомиссии.

Поняв, что людей так просто не возьмёшь, словно по сигналу странные создания мгновенно спрыгнули с тел несчастных жертв и рванули обратно в окна.

Выжившие всхлипывали, кто-то упал на колени, сплевывая кровь, кто-то скорчился в углу, закрыв глаза руками, переживая дикий кошмар последних минут.

— Чего расслабились? — прикрикнул Вахтер на уцелевших. — Подъем, хворые бебезьянки! Пора валить! Хотя…

Он нагнулся и подобрал тушку одной из убитых тварей. Подняв перед собою на вытянутой руке, с интересом осмотрел во всех ракурсах.

— Ишь ты, какая красивая. Хоть сейчас в Красную книжку!

Потом поднес тушку ко рту и лизнул пулевое ранение с видом изощренного гурмана, смакующего вино.

Один из членов комиссии, наблюдая за его действиями, не выдержав, отвернулся и начал выплескивать на пол содержимое желудка. Вахтер не обратил на него совершенно никакого внимания.

— Хм, а зверушки-то рукодельные. Вот оно как…

Он отшвырнул тушку прочь, в окно и с задумчивостью прошагал из стороны в сторону.

— Получается, все это здесь имеет рукотворную основу и наш дорогой Трисмегас очень удачно вклинился в чужое цифровое поле, в некий земной эксперимент, предполагаю, господ из «Черного солнца». Великолепно!

Он сделал еще несколько шагов туда-сюда, затем устремился к окну и безбоязненно выглянул. Через разбитые ворота можно было наблюдать стайку крысоподобных существ, размером с машину, что промелькнули мимо, держа в зубах куски, в которых угадывались фрагменты человеческих тел. На крыше соседнего дома сидело нечто черное, паукообразное, с длинными лапами, смачно высасывая мозг из головы несчастного руководителя еврокомиссии.

Со стороны центральной площади раздался громкий хлопок. Затем, медленно проворачиваясь по оси, с неба прямо у ворот упала оторванная башня одного из танков, штурмовавших Дом правительства. Он воткнулся обломком ствола в грунт, да так и застыл.

— И, наверняка, господа из «Черного солнца», наученные горьким опытом, предусмотрели отключение поля, если что-то пойдет не так. — сказал Вахтер себе под нос.

Тварь, жравшая Ламбера, оторвалась от жертвы и с любопытством воззрилась на него огромными фасеточными глазами, прикидывая, не использовать ли его вторым блюдом. Вахтер посмотрел прямо в глаза хищному существу. Что-то отразилось в его зрачках, нечто такое, что заставило монстра вздрогнуть, испуганно завизжать и метнуться прочь, оставив добычу висеть на краю крыши, мертво качая руками на ветру.

Всюду царила легкая дымка, ненавязчиво переливаясь алмазным светом. А значит, Ночь безумия уже вступала в свои права.

Мимо ворот пробежал ополченец в окровавленной рубахе. Вот он обернулся и дал очередь в набегающего монстра. Тот же — некое подобие огромной зубастой пасти о двух ногах — с ходу заглотил человека, вместе с продолжающим стрелять автоматом. Существо даже не замедлило бег, торопливо пережевывая несчастного.

— Трисмегас постарается перехватить управление, врубится стоп-программа, тут-то нашему дружку и хана, — сказал Вахтер и даже потер руки от удовольствия, что так хорошо все выдумал. Оставалось всего-ничего — постараться выманить дьявольских ученых из убежища для встречи с Трисмегасом.

Скорее всего, их сможет заинтересовать факт, что в одном из особняков закрылась небольшая группа и успешно отбивается от искусственных монстров. После погрома в городе яйцеголовые наверняка будут считать себя в безопасности, поверят в силу и могущество своих подопечных. А тут такая тайна: как удается горстке несчастных людишек выживать в Ночи безумия? Отличная приманка для жаждущих познаний душ.

— И ученые обязательно сорвутся с места, исследовать да изучать эту загадку. Все они одним миром мазаны. — сказал вполголоса Вахтер. И с легкой горечью добавил. — Знаю я одну ученую, что даже меня красивого на свою науку променяла. Итак, план готов, пора его воплощать!

Глава 32. Цифровой мятеж

Шаймони высунулся в коридор, нашел взглядом застывшего перед Карой Асламбека и победно улыбнулся.

— Что же вы там так долго высматриваете?

Асламбек посмотрел ему прямо в глаза и тоже холодно улыбнулся.

— Думаю, вы сами обо всем догадываетесь. Или я не прав?

— И вы сделали выбор, — кивнул Шаймони. Он даже не попытался изобразить, что попытка Халифа договориться с Асламбеком об уничтожении ученых взамен Карины прошла мимо его внимания.

— Она не моя сестра, — ответил ему Асламбек, тоном давая понять, что будь иначе, Шаймони и его ученая братия уже рассталась бы с жизнью. — Это всего лишь ее изображение, натянутое на одно из ваших существ. Моя сестра давно умерла и похоронена с почестями.

— Вы не сказали: «Ушла к Аллаху», «Соединилась с семьей на небесах» или еще что-то подобное, — подметил Шаймони. — Вы не верите в бога?

— Я не верю богу, — продолжал холодно улыбаться Асламбек. Ему не нравились подобные расспросы, но скрывать свое мировоззрение он не стал. Хотя при руководстве «Черного солнца» обычно держал язык за зубами. — Богословы говорят одно, но я часто был свидетелем обратного. Видимо, у бога свои помыслы, что разнятся с благоденствием человечества. Зачем же мне идти с тем, кому с нами не по пути?

Шаймони не ожидал такого философствования от простого начальника охраны и даже слегка оторопел, думая, что сказать на слова Асламбека. Паузу вовремя заполнили взволнованные крики из центра управления.

— Оу! — поднял указательный палец Шаймони. — Кажется, у нас появились первые результаты. Асламбек, не составите ли мне компанию? Это по вашей части, возможно, посоветуете, как действовать нашим подопечным для большей эффективности.

Видимо, начальник охраны прошел проверку на верность и теперь ученый решил, что может его посвятить в работу лаборатории.

— Вы уже видели в коридоре модели наших основных объектов, — рассеянно проговорил Шаймони, пробегаясь глазами по рабочему планшету. — Первые существа имеют функцию установки поля цифрового измерения на определенной локации нашего мира. Далее мы пускаем в ход форматив, мы их зовем двуножками. Это основа для создания боевых существ. Вот, к примеру, милые полупрозрачные киноподы. Разве не прелесть? Работают стаями. Производят зачистку пространства от слабых и больных биологических существ.

— Слабых и больных? — не понял Асламбек.

— Да, именно, — подтвердил Шаймони, легко и непринужденно пояснив. — Больных, слабых, как по выражению, так и по конституции. То есть, стариков, женщин, детей, разных животных, которые не могут оказать серьезное сопротивление. Нам в цифровом измерении этот балласт ни к чему.

Асламбек презрительно скривился, словно не заметив это, Шаймони продолжил.

— А далее в дело вступают наши боевые создания. Вот! Ну разве не красавец?

— Не красавец, — честно ответил Асламбек на риторический вопрос восторженного ученого. — Скорее — уродливый гигантский паук.

— А вот это изделие?

— Хм, к ногам тираннозавра приставили сразу пасть?

— Вам не угодишь. — беззлобно засмеялся Шаймони. — Однако, эти создания вполне себе работают, город практически очищен от войск противника. А? Представляете состояние их руководства — их армия входит в город, хлоп, и полностью пропадает! Ха-ха!

— А также пропадают оставшиеся там наши бойцы, — отрезвил пыл восторгов ученого Асламбек. Судя по удивленным взглядам сотрудников Шаймони, редко кто имел наглость столь прямо возражать шефу. Но шеф отчего-то терпел от начальника охраны то, что для других людей стало бы поводом для серьезного выговора или дисциплинарного взыскания. Обычно Шаймони сразу показывал, кто здесь главный.

— Мы проверили: наших людей в городе практически не осталось, а те, кто еще был жив, их бы и так уничтожили в ближайшие пару часов. А сейчас в бой идут ваши подопечные, которых вы помогали тренировать. Хотите глянуть на их работу?

Старик знал, чем заинтересовать военного человека. Асламбек сделал утверждающий жест. Сразу же включился головной экран, показывая вид сверху на город. По главной улице темными тенями скользили от укрытия к укрытию семеро бойцов. Время от времени они оказывались перед островками обороны, суматошно выстроенными особо хладнокровными командирами в этом рукотворном аду. Не все растерялись при виде множества кровожадных и смертоносных монстров, хлынувших буквально из ниоткуда. В самом центре, к примеру, выставив по кругу танки, еще отбивались основные силы ополченцев.

Асламбек с усмешкой скрестил руки на груди, отмечая некоторую выпендрежность в действиях искусственных бойцов. До узла обороны оставалось совсем немного.

Затем внезапно заголосили практически сразу все семь операторов, ведущих команду искусственных бойцов.

— Они меняют курс!

— Они уходят с линии атаки!

— Координатор! Срочно! Выход из повиновения!

Старший оператор повернул к Шаймони перекошенное лицо со свисающей слюной в уголке рта.

— Кто-то перехватил управление нашими бойцами!

— Шшшто? — рявкнул Шаймони, бросаясь к ближайшему монитору. Он резко отстранил от манипулятора научного сотрудника, сам попытался перевести одного из искусственных солдат на ручное управление. Оказалось, и такое бывает. Что для Асламбека стало сюрпризом. Он начал догадываться, почему иногда стиль ведения учебного боя искусственными бойцами резко менялся. Именно по причине того, что психанувшие ученые решали вмешаться в их действия, самолично устроив начальнику охрану отлуп в стиле стрелялок. С тем же никчемным результатом.

— Они уходят! — заорал с нотками страха крайний молодой сотрудник, в отчаянии долбя по клавиатуре. Словно именно сила нажатия кнопок была виною в том, что его подопечный вышел из-под контроля.

Шаймони затравленно обернулся на Асламбека. Глядя на его закушенную губу, начальник охраны понял, что ситуация ученого пугает, очень пугает. Многие возможные проблемы они тут разбирали ученым кругом, предполагали, как реагировать на них. Но подобного не предусматривали.

— Они направляются к большому особняку южнее здания администрации.

— Что там?

— Дворец Черного Абдуллы, местного главы контрразведки, — подсказал Асламбек совершенно спокойным голосом. Он с интересом уткнулся в большой экран, показывающий действия семерки. Те решили пробраться внутрь большого здания. — Если там засел сам Абдулла, вашим изменникам придется несладко. Кстати, отчего бы на них не натравить остальных монстров?

Он так и сказал «остальных монстров», не делая особого различия между искусственными тварями в облике причудливых животных и существами в человеческом облике.

— Сначала посмотрим, что они предпримут, — сказал Шаймони, также с интересом посмотрев на главный экран. — А потом…

— А удастся? — с насмешкой спросил Асламбек. — Если неизвестные перехватили управление вашими человекоподобными юнитами, они же смогут помешать и остальным вашим творениям их уничтожить.

Шаймони посмотрел на него в некоторой растерянности. Видимо, подобное ему не приходило в голову.

— Срочно сворачиваем эксперимент! — крикнул он своим сотрудникам. — Выводим объекты в хранилище! Все равно город уже зачищен, они больше не потребуются.

Потом Шаймони повернулся к Асламбеку.

— Сможете ли вы повторить, если потребуется, уничтожение взбунтовавшейся семерки уже в воплощенной реальности?

— Без проблем, — ответил Асламбек. — Пойду со своими ребятами. Однорукий останется прикрывать лабораторию.

— Тут нечего прикрывать, — сказал Шаймони. — Возьмем и Однорукого, и ваших ребят. Мы также отправимся на место, потребуется исследовать причины сбоя. Все каналы связи с бойцами были защищены, потребуется понять, отчего произошло ЧП.

— Не боитесь?

— О, нет! — засмеялся Шаймони. — Наша работа отучает от страха. К тому же нас будет охранять Халиф.

Глава 33. Переговоры

Колонна машин с учеными, которые загрузились аппаратурой по полной программе, остановилась в почтительном отдалении от особняка Черного Абдуллы. Именно здесь находился последний очаг сопротивления, не подавленный даже порождениями Ночи безумия.

Асламбек двигался со своими бойцами на последнем джипе. Когда колонна остановилась, он велел подчиненным сидеть и смотреть в оба, держа наготове оружие. Сам направился к передовому авто, где находился Шаймони.

Рядом с тем сидел Халиф. Созданное Ночью безумия поле позволяло искусственному существу не только выглядеть человеком, но и быть полностью во плоти. Сейчас он вместе с Шаймони рассматривал на планшете карту с двигающимися точками. Они подняли глаза на Асламбека, Халиф сообщил:

— Семерка вышедших из-под контроля бойцов направилась в особняк.

И едва он это произнес, как со стороны оплота сопротивления раздались длинные заполошные очереди из автоматов.

Ученые испуганно вжались в сиденья, ожидая распоряжений Шаймони. Видимо, надеялись, что тот прикажет уехать из этого опасного места. Но тот невозмутимо продолжал наблюдать в планшете перемещение мятежной семерки.

Асламбек посмотрел на него через плечо начальника лаборатории и отметил, что на этот раз бойцы рассредоточились грамотно, штурмуя особняк с нескольких сторон и при это не забывая поддерживать друг друга. Именно так бы сам Асламбек и рассредоточил своих бойцов. Хотя ему бы и в страшном сне не приснилось посылать всего семерых солдат на штурм подобного объекта. Тем более без разведки.

Со стороны особняка раздался треск разлетающихся оконных рам вперемежку со звоном разбитого стекла и наружу вылетело человеческое тело, глухо шмякнувшись на опалубку перед домом.

— Шестеро, — прокомментировал Халиф, не поднимая глаз от планшета.

— Они обречены, — сказал Асламбек, заметив, как точки на карте начали быстро перемещаться в одну сторону по спирали — кто-то их вел, заманивал на засаду, как пить дать. Давний тактический прием, его использовали еще бойцы старого Адена Минометчика. Часто так было, что после удачного артналета им приходилось быстро вьючить минометы на осликов и покидать место, опасаясь возмездия. Еще ничего, если противник удосуживался лишь ударить ответным артналетом в пустоту. Но иногда враг посылал на перехват элитные подразделения. И тогда отходящих страховал Аден со своими ребятами. Слава о их дерзости ходила по всем окраинам, но однажды во время ночлега они легли спать и уже не проснулись: их всех по-тихому зарезали.

Опять заполошная стрельба длинными очередями, видать, дело дошло до близкого контакта. Халиф, Шаймони и Асламбек молча наблюдали, как одна за другой замирали точки на планшете и затем исчезали. Звуки стрельбы стихли. Некоторое время одна точка еще оставалась, не двигаясь. Затем раздался одиночный выстрел, и она погасла тоже.

— Похоже, в особняке действительно засели серьезные противники, — сказал Халиф. Шаймони посмотрел на Асламбека, решив спросить мнение эксперта в военном деле.

— Насколько хороши эти защитники особняка? Ваши ребята справятся с ними?

Асламбек принял его взгляд с легкой усмешкой.

— Скажу более того: мои ребята с ними даже не пойдут воевать.

— Отчего? Настолько слабее?

— Настолько разумнее. Мы потому и дожили до своих лет в этом опасном краю, что всегда знали, когда и с кем идти в открытый бой.

— Но проблема будет решена?

— В любом случае, — уверил Асламбек. Потом демонстративно поднял автомат над головой и направился в сторону особняка, громко крикнув его защитникам, что предлагает переговоры.

***

В закрытую железную дверь пыточного подвала изнутри долбился Герхард, требуя его выпустить. Иногда к его крикам добавляла крепкие словечки на неместных диалектах репортерша, запертая с ним на пару. Впрочем, едва началась энергичная перестрелка, они поумерили пыл, разумно решив, что снаружи не так и прекрасно.

Вахтер сидел в уголке, переводя дыхание после боя. Штурмовавшие повелись на старый добрый прием «Ветер шайтана» или как там его еще называл Аден. Хороший был мужик, кстати, многое Вахтер от него перенял, даже было немного жаль потом втыкать заточку в висок. Да, вопреки расхожему мнению, шомполом в ухо это негигиенично, непрактично и не всегда смертельно. А вот в висок — милое дело. Или из-под челюсти вверх, но там еще изловчиться надо.

Евробойцы больше мешали, чем помогали, едва не пристрелив самого Вахтера. При этом умудрились потерять двух товарищей, что первыми попали под огонь штурмовавших бойцов в черном.

— Ну это еще ничего. Отбились от монстров, отбились от этих пародий на человеков, может и ночку переживем! Вы, главное, меня держитесь, я парень боевой, не смотрите, что худой и кашляю, — бодро сказал Вахтер. — Рассказать, как я разбил две или три, уж не помню, десантных дивизий баллотов? Уй… такие твари свирепые!

Попавшие в переплет бойцы, которым посчастливилось выжить после всех передряг, сидели, вжавшись в стены и смотрели на него совершенно несчастными глазами. Вахтер поднялся, медленно прошелся по залу, едва не наступая на трупы убитых бойцов. Заприметив, что один из них еще живой, радостно сообщил компаньонам.

— Ой, смотрите! Да это же девушка! Еще живая, представляете? Жаль, глазки закатила, то есть, уже ничего не расскажет.

Продолжая радостно улыбаться, Вахтер добил раненную одиночным выстрелом и перешагнул через тело.

— А вы зря, кстати, кривитесь. Это же не человек, если на то пошло. Можете сами посмотреть, даже лифчика не надела. Но автоматы у них настоящие, потому можете прибарахлиться, все лучше ваших мушкетов. Ай? Кто смелый? Подходи, халява!

Никто из бойцов даже не дернулся, видимо, боясь, как бы злобный незнакомец их тоже не отправил вслед за несчастной девицей. Та пусть и была врагом, но все же негоже так поступать даже с противником.

Именно в этот момент снаружи раздался крик Асламбека, призывающий защитников выйти на переговоры.

— Надеюсь, господа, вы не станете стрелять в мирного переговорщика? — спросил невинным голосом командир охраны научной лаборатории, держа над собой автомат. — У меня есть к вам заманчивое предложение!

В ответ раздался издевательский смех.

— Что ты хочешь предложить, господин Асламбек Низкий? Уж не перевелся ли ты в коммивояжёры?

— Мы знакомы? — удивился Асламбек, услышав свое давнее прозвище. Но сам он не узнал ни голоса, ни человека, который присел прямо на обгорелый подоконник разбитого оконного проема и с интересом смотрел на него сверху вниз.

— Отчасти — да, — сообщил ему мужчина с глазами сумасшедшего. Он кого-то точно напоминал Асламбеку, но тот все не мог понять, кого именно. — Так я слушаю твое предложение.

— Мы готовы вас выпустить из города, если вы сложите оружие.

— И что, находились идиоты, которые велись на такую шутку? — безмерно удивился Вахтер. — Ах, да. Кажется, когда ты разделывал сомалийцев во время резни за три деревни с местной милицией, часть из них еще закрылась в неудобной расселине. Кажется, ты их тогда именно такими заверениями выманил на пулемет Раиля. Как, кстати, Раиль поживает? Мансур? Ансар?

— Ансар уже лет пять как убит, — сказал Асламбек, спешно раздумывая, что предпринять, коли противник оказался не из простаков, тем более, имел представление о его фирменных хитростях. Знать бы еще, откуда. Но уже одна зацепка есть: незнакомец имеет сведения пятилетней давности.

— Жаль, меткий был боец, — посочувствовал незнакомец. — Видать, отыскался еще более меткий.

— Всегда так бывает, такова судьба, — вздохнул Асламбек. — Рано или поздно на опытного и умелого находится более опытный и умелый.

Что-то эти слова задели в незнакомце, и он помрачнел. Видимо, вспоминая случай из собственной жизни. Асламбек продолжил, вернувшись непосредственно к переговорам:

— Если вы все же соберетесь прислушаться к голосу разума и принять мое предложение, я еще подожду минут пять. Затем сюда подкатят наши танки и разнесут ваше убежище на куски. Что скажешь?

— Думаю, и хрен с ним. Разносите, — без раздумий ответил Вахтер. — Все равно мне этот архитектурный стиль не нравится. Вот только Абдулла разозлится, если узнает. Он жив, кстати?

— Кажется, его американские ишачки убили во Дворце правительства. Он как раз сегодня с утра там организовывал собрание с местными чиновниками. В общем, пять минут, почтенный! Если себя не бережешь, может, твои спутники имеют иное мнение. Зачем ты говоришь за всех? Пообщайтесь, подумайте! Если что, я помогу покинуть город, подгоню вам авто. Вы влезете в один джип?

— Ты стесняешься прямо спросить — сколько нас здесь? — улыбнулся Вахтер, давая понять, что видит все ухватки Асламбека насквозь. Но остроглазый начальник охраны лаборатории уже заприметил мелькнувшие в других окнах испуганные лица людей в характерной бледно-голубой форме. Европейцы. С этих можно попытаться выторговать сдачу, эти очень любят жить и доверчивы.

— Стесняюсь, — улыбнулся в ответ Асламбек. — Но я отчего-то уверен, что остальные твои спутники не жаждут умирать под снарядами танков. Если же они подарят нам тебя вдобавок к сдаче объекта, мы им даже сделаем ответный дар и оставим оружие при них.

— Хха! — издевательски засмеялся Вахтер. — Ты думаешь, они настолько глупы, чтобы лишиться единственного своего защи…эк…кхе…

Было видно, как подкравшийся со спины боец в бледно-голубом с размаху влепил прикладом в затылок Вахтеру, затем обмякшего переговорщика схватили сразу несколько рук и втащили внутрь особняка.

— Ты слишком верил в человеческий разум, дорогой, — тихо проговорил Асламбек, улыбаясь. Он еще несколько секунд подождал, прежде чем в проеме окна появился бледный европеец, размахивая белой тряпкой.

— Мы согласны принять твои условия! Забирай этого бродягу и дай нам уйти!

Глава 34. Кара

Европейцы приволокли Вахтера, бросили в ноги Асламбеку, словно мешок муки. Тот с интересом изучил лежащего, неуловимым движением вытащил кинжал из-за пояса, разрезал веревки на теле. Вахтер медленно поднялся на четвереньки, злобно поглядывая на предателей из еврокомиссии. Те же делали вид, будто его совсем не замечают.

— Ты дал нам слово, что мы сможем уйти с оружием, — напомнил один из европейцев. Асламбек сообщил, что от слов не отказывается и предложил господам отправляться куда глаза глядят. Можно даже на автомобиле, если найдут исправный.

— И ты им дашь так спокойно уйти? — удивился Вахтер, сплевывая кровь. Он уже присел, собираясь с силами. Удар прикладом в затылок не прошел даром: кружилась голова и тошнило. Потому пленный и не рисковал вставать на ноги.

— Конечно, мое слово твердо! — ответил ему Асламбек.

Вахтер захихикал, ткнув локтем в колено Асламбека.

— Дорогой мой, не сочиняй, я уверен, ты им все равно приготовил какой-то сюрприз.

Асламбек сказал ему:

— Не забывайся. Ты взят в плен, мы еще будем разбираться, что ты за пташка.

Вахтер шумно сморкнулся и снова присел, нащупав приятную тяжесть у бедра. Обормоты-европейцы отчего-то, связывая своего защитника, отобрали только автомат. А меч продолжал спокойно лежать в ножнах.

— Вот семья у тебя есть? Семья, Асламбек?

Начальник охраны не ответил, глядя по сторонам. Его бойцы нервно обшаривали прицелами округу в поисках возможного противника. Пустынный город не внушал спокойствия. Вахтер продолжил:

— А вот у меня есть семья, Асламбек. Жена-красавица, трое детей. Сейчас который год, кстати? Ох ты, считай, пять лет прошло. Младшенькая дочурка, Анечка, наверное, еще в песочнице возится с совочком. А старший сын уже настоящий мужик! Когда я его видел последний раз, он уже был кем-то вроде зампреда правительства. Представляешь? Пять лет меня не было в нашем мире и еще когда буду, неизвестно. Тоска. Тебе, может, чего надо? Ты мне, я тебе. Может, договоримся?

— Заткнись уже, почтенный, — вежливо попросил Асламбек. — Болтаешь много.

Он пленного не бил и не унижал. Тот достойно вел себя в бою с ужасными монстрами, а ведь не каждый тренированный боец из охраны лаборатории смог бы проявить подобную выдержку и столь скоро выстроить организованное сопротивление.

Европейцы отыскали автомобиль — весьма покореженный, но на ходу. Забрались туда, сели, завели двигатель.

— Ну хоть эрпэгэшечку вслед, на дорожку? — попросил Вахтер, глядя, как предавшие его люди стремительно укатывают прочь.

— А зачем тратиться? — это подал голос сам Шаймони, вышедший глянуть своими глазами на таинственного героя, сумевшего организовать оборону против его лучших цифровых монстров. — Пока над городом Ночь безумия, из него никому не уйти. Их просто разорвет на куски граница измерений.

Он остановился рядом с Вахтером и посмотрел на того сквозь толстые линзы очков. Таким взглядом смотрит бактериолог через микроскоп на свежеоткрытый вид бактерий.

— И что тут у нас такое? Какой занятный человекоподобный субъект! Халиф, он из твоей коллекции?

Халиф оказался рядом с шефом. Он посмотрел на него с удивлением и спросил:

— Кто?

— Вот этот мужчина рядом с Асламбеком. Он из твоих бойцов?

Халиф слепо обвел взглядом территорию рядом с начальником охраны и опять посмотрел на своего шефа.

— Я не вижу посторонних рядом с Асламбеком.

Вахтер поймал на себе пораженные взгляды Асламбека и Шаймони.

— Что, мои сладкие? — спросил он с издевательской улыбкой. — Слегка удивлены?

— Признаться, да, — ответил Шаймони. — Может, вы нам объясните, отчего Халиф вас не видит?

— А на машинке покатаете? — выдвинул встречное условие Вахтер, пытаясь подняться. Но тяжелая ладонь Асламбека опять опустила его на колени.

— Будет ли он говорить по делу, если его подвергнуть экзекуции? — спросил Шаймони Асламбека. Тот пожал плечами. Ответил Халиф.

— Если здесь присутствует некто, кого я его не могу увидеть, это настораживающий признак. Значит, цифровое поле не в силах воздействовать на него.

— Значит, цифровое поле переходит к другому хозяину, дурья твоя голова! — сказал Вахтер. Халиф его не услышал, и даже отвернулся в сторону стремительно удаляющихся европейцев. Вот их автомобиль свернул в переулок, в гробовой тишине округи отчетливо слышался звук работающего двигателя и шуршание шин. Потом раздался резкий визг тормозов и гулкий грохот, словно автомобиль врезался в бетонную стену. Сразу после грохота высоко над домами взметнулся огненный столб.

— А я в тебе и не сомневался, дорогой Асламбек. Фугас?

— Это не я! — бросил Асламбек пленному, который совершенно не воспринимал себя пленным и постоянно лез со своими репликами в чужие дела. — Раиль! Посмотри, что там с этими случилось. Бедуин, прикрой!

— Любопытство кошку сгубило, — сказал Вахтер. — Дяденька ученый, может, пора закругляться с экспериментом? Похоже, на вашу полянку пришли рассерженные хозяева с основного мира.

— Что? — не понял Шаймони. — Ты можешь говорить понятнее?

Асламбек внезапно вспомнил приватный разговор с Халифом, когда тот поведал о своем беспокойстве: ученые смогли открыть для себя лишь небольшой участок иного способа существования и неизвестно было, что их окружало, что имелось далее, за хрупкой стеной обследованной территории. Поднял руку Салех Двапатрона с удивлением вслушиваясь в звуки вокруг.

— Похоже на лошадиные копыта, — сообщил он. Вскоре и остальные услышали дробный перестук копыт по брусчатке главной улицы со стороны взорвавшейся машины еврокомиссии.

— Надо выключить поле, быстро! — крикнул Вахтер в спину Халифу. — Вырубай, вырубай, вырубай, говорю, тупая ты программа!

— Да не получается у меня его вырубить! — не выдержав, заорал в ответ Халиф. Сразу же осекся и обернулся к Вахтеру с каким-то странным выражением. Словно пойманный с поличным воришка.

— А теперь ты меня внезапно видишь и слышишь, — едва не пропел Вахтер. — Чудо излечения слуха. Да, господин Халиф. Или ты уже воплощенный Трисмегас?

Молниеносным движением он выхватил меч из ножен и сразу атаковал противника, намереваясь с одного удара срубить ему голову. Но тот тоже выхватил откуда-то такой же меч, что был у Вахтера и умело парировал атаку. Клинки вышибли сноп искр друг от друга.

— Что, думал их напугать, чтобы они включили форс-мажорную программу и та бы меня вынесла вперед ногами? — осклабился воплощенный в Халифе Трисмегас. — А вот обломись! Никто теперь тебя не спасет, я заблокировал все сигналы к базе!

В это время ушедший на разведку Раиль осторожно подошел к углу разбитого дома, за которым начинался поворот. Он тихонько выглянул, держа наготове пулемет. Не заметив ничего опасного, крадучись завернул за угол и пропал из вида.

Асламбек направился в сторону джипов, приказывая разворачивать станковые пулеметы в сторону переулка. Шаймони что-то набирал на рабочем планшете, прикрикивая на сотрудников лаборатории.

А за их спинами сошлись на мечах, как в старом-добром Средневековье, два яростных бойца.

— Кого ты там к нам в гости позвал, Трисмегас? — спросил Вахтер, пытаясь достать горло противникапосле обманного удара по ляжке. Халиф-Трисмегас ощерился хитрой улыбкой.

— Это же твоих рук дело, поганый Баа Ци!

И, улучив момент, врезал Вахтеру в нос свободной рукой. Тот только ругнулся, попытался ответить, но враг извернулся, пропуская мимо себя удар и кулака, и меча.

— Но если это евролошье убилось об границу цифрового поля, значит, это твое поле. Только ты его умеешь делать!

— А вот и нет! Это ты еще одно цифровое поле открыл!

Больше вопросов к Трисмегасу Вахтер не имел, потому заорал:

— Отдай мой меч, скотина!

— Хрен тебе! — был ответ.

Раздалась длинная пулеметная очередь, затем из переулка выскочил совершенно ошеломленный Раиль. Да так, словно за ним гнались все демоны Преисподней. Но сделать ему удалось лишь несколько шагов, а затем он рухнул на асфальт, как подкошенный. В его спине торчали стержни, до боли напоминающие арбалетные болты.

— Кто там? Что за монстры, Шаймони? — заорал Асламбек, попутно приказывая всем бойца приготовиться к атаке противника. Старый ученый лишь выпучил на него глаза, затем повернулся на перестук клинков, с изумлением увидев, что за его спиной идет яростная дуэль на мечах.

— Там самые страшные монстры Вселенной, — оскалился Халиф, проводя серию лихих ударов по противнику. Впрочем, клинок лишь прочертил пару линий в воздухе, Вахтер легко ушел от атаки, сразу же начав свою.

— Халиф, что происходит? — окрикнул Шаймони своего искусственного помощника.

— Это уже не Халиф! — вместо него ответил Вахтер. — Взломали твою цифровую шестерку! А я сейчас доломаю! Ххак!

Мощным выпадом Вахтер сумел достать грудь противника. Тот вскричал от боли, но удержался на ногах. Асламбек тоже их наконец заметил, приказав прекратить, иначе пристрелит обоих.

К лежащему Раилю аккуратно приблизился Бедуин, наклонился, проверяя — жив ли тот. Гул все нарастал и нарастал и вот на площадь из переулка выскочили первые всадники, целая кавалькада тяжеловооруженных рыцарей с большими черными щитами, в белых плащах и с роскошными красными плюмажами на шлемах с закрытыми забралами. Где-то в середине этого воинства гордо реяло золотое знамя.

На крышах изуродованных зданий привстали поджарые ловкие пехотинцы в средневековой одежде с арбалетами наизготовку. Как они там держались, не падая, на хлипкой кровле и тонких стенах — оставалось лишь удивляться. Причем, стрелки не просто балансировали, но и умудрялись активно работать: едва Асламбек приказал пулеметчикам открыть огонь по коннице, как арбалетчики разом спустили тетивы.

Асламбека спасли только обостренные рефлексы. Он махом ушел к земле, перекатился под джип, успев краем глаза заметить, как от мощных ударов арбалетных болтов отлетает прочь тело бойца за станковым пулеметом. Второй хотел спрятаться за щиток оружия, но кто-то из арбалетчиков сумел вонзить ему болт прямо в глаз через дырку в щитке как раз для прицела. И боец Асламбека кулем сполз на землю, заворотив ствол орудия прямо в небо.

Начальник охраны занял позицию под колесами джипа, дал длинную очередь по летящей в атаку кавалерии. Но пули очень неохотно вбивались в противника: вот один, словив пару автоматных выстрелов прямо в шлем, остановил коня, шатаясь, стащил шлем, с изумлением осмотрел места попадания, вновь надел, заорал какой-то клич и рванул еще быстрее прежнего. Бедуин, даже не пытаясь целиться, стрелял в надвигающуюся лаву из винтовки прямо с рук, на скорость: заржав, рухнул под одним из седоков конь, но передовой рыцарь быстро настиг снайпера и срубил одним молодецким ударом меча.

Асламбек впервые за долгие годы опасной боевой работы стушевался, не понимая, что делать в такой ситуации. Он был готов к атаке монстров, разных чудных зверей и тварей. Но отражать массированную атаку средневекового войска?

Асламбек повернулся к пленному, решив спросить у того, как у самого знающего, но лишь увидел, как тот резво убегает, делая зигзаги, обратно в особняк, под защиту стен. "Хороший ход", подумал Асламбек и решил последовать его примеру. Начальник охраны схватил за шиворот вконец охреневшего от происходящего Шаймони и потащил в особняк. За ним следовали остальные, кто просто бежал, некоторые по пути отстреливались. Эти смельчаки сразу падали, словив по нескольку арбалетных болтов. Мансур отстрелял весь боезаряд — практически без урона для тяжелой кавалерии, сразу переключился на арбалетчиков и даже сумел нескольких подстрелить, затем отбросил раскаленный и уже начавший плеваться автомат, схватил гранатомет — да только пока возился с выстрелом, первый же кавалерист снес его, с ходу вонзив длинное копье.

На входе в особняк Асламбек понял, что пленный не просто искал укрытие — он преследовал Халифа, отчего-то тоже вооруженного мечом. Вот человеческое воплощение программы резко обернулось, попытавшись неожиданным выпадом застать преследователя врасплох. Да только тот ловко ушел от клинка, сумев еще раз дотянуться до уже раненного в грудь противника. Вскрикнув, Халиф рухнул на дорогую кафельную плитку, заливая ее кровью. Вахтер мгновенно оказался на нем и схватил за ворот.

— Давай вариант форс-мажора! — заорал упавшему Вахтер. — Быстрее, пока мы в ежиков не превратились!

Асламбек запоздало удивился, каких еще ежиков имеет в виду незнакомец, но рядом с ним, захрипев, рухнул бежавший последним научный сотрудник, словив спиною сразу чуть ли не пятнадцать арбалетных болтов. Образ, так сказать, воочию. Салех Двапатрона активно лупил очередями по стрелкам, рискуя также превратиться в ежика, но ему пока везло.

Халиф смотрел мимо кричащего на него убийцы, скорее удивленно, нежели с ненавистью. И неожиданно куда, но меч в его руке пропал. Вахтер только выругался, поскольку уже протянул руку сцапать дорогой сердцу трофей. С другой стороны, раз исчез меч, то и Трисмегас покинул Халифа и теперь можно включить форс-мажорную программу. Пусть и не для уничтожения Трисмегаса, хрен с ним, сейчас бы от оравы сумасшедших косплейщиков Средневековья отбиться.

Вахтер обернулся к Шаймони.

— Скажи своему подручному, пусть запускает вариант форс-мажора, стоп-программу или как она у вас называется! Твой Халиф теперь снова сам по себе, Трисмегас покинул его мозги!

Шаймони, видимо, сам понял, что пленник здесь лучше всех понимает обстановку и не стал перечить, вдаваться в расспросы. Он присел рядом с Халифом, проскрипев тому в ухо:

— Халиф! Форс-мажор, Халиф! Запускай Кару!

Халиф еще некоторое время смотрел на своего шефа, распознавая команду. Потом улыбнулся уже мертвеющими губами и кивнул.

Особняк вздрогнул, словно от землетрясения. Послышалось испуганное ржание, заругались всадники, пытаясь утихомирить внезапно потерявших управление отлично муштрованных боевых коней.

Она появилась между сбежавшими в особняк работниками лаборатории и средневековым воинством, что отпрянуло прочь с воплями ужаса. Прямо в воздухе, так и зависнув метрах в двух над землею. Невысокая рыжеволосая девушка в черной рясе. Нежное лицо украшала наивная детская улыбка. Глаза же закрывала синяя повязка с золотыми орнаментами.

Замерла, вслушиваясь в происходящее. И, видимо, ожидая распоряжений от руководства лаборатории.

— Кара, — с облегчением выдохнул Шаймони. — Теперь им конец!

Глава 35. Магистр и Кара

— Прекратить стрельбу! — раздался зычный голос. Видимо, это был командир всего отряда средневекового воинства, что так внезапно высыпало на голову несчастной группе лабораторных ученых. — Мои доблестные кнехты, прошу вас соблюдать дистанцию перед этой ведьмой.

Арбалетчики послушно опустили свое смертоносное оружие, недоверчиво поглядывая на парящую в воздухе рыжую девицу в черной сутане. Конные рыцари также подчинились распоряжению, немного сдав назад.

Вахтер шумно выдохнул, попутно выдав длинное ругательство. Затем заявил, что ему пора валить и спокойно зашагал куда-то вглубь зала. Никто его не остановил и даже не оглянулся во след. И без него проблем хватало.

Шаймони воспрял духом и даже направился к выходу из особняка, перешагивая через тела своих сотрудников. Асламбек попытался его уговорить не выходить из укрытия, но тот не послушал. Что ж, вольному воля — кто же будет перечить начальству?

Перед особняком, где ранее находился роскошный сад, сейчас все было топтано-перетоптано и живописно лежали разномастные тела: европейцы, ополченцы, бойцы охраны, ученые лаборатории и даже несколько монстров. Не обращая внимания на эту батальную картину, из рядов конного воинства выехал командир. Он смело приблизился к Каре на мощном жеребце, ловко спрыгнул, лязгнув щегольскими шпорами.

Командир едва ли не на голову превосходил остальных своих бойцов и чуть ли не вдвое был шире любого другого всадника.

— Все к этому и шло, — хрипло сказал он. — Я, Магистр Ордена Золотых знамен Суператор Септимус, явился сюда, воздать вам по заслугам за все прегрешения, за все содеянное!

— Не знаю, кто ты и что за тварей в человеческом облике ты притащил в цифровое поле Ночи безумия, — немного запинаясь от страха, произнес в ответ Шаймони. — Но все вы сейчас превратитесь в пепел, если не уберетесь немедленно откуда взялись!

Магистр откинул назад личину забрала, открывая взорам суровое лицо, посеченное шрамами. Яркие голубые глаза жгли недюжинным умом. Суператор Септимус победно улыбался.

— Я хочу видеть это.

— Что ты хочешь увидеть? — сварливо ответил Шаймони. Хоть он и строил из себя могучего лидера под защитой Кары, но трясущиеся руки выдавали неуверенность начальника лаборатории. — Собственные кишки у моих ног? Я сейчас это устрою! Кара!

— Кара слушает распорядителя поля. — тихо сказала девушка. Если бы кто-то пригляделся к лицу Асламбека, он бы заметил, что оно окаменело при звуках ее голоса. Но никому не было до него никакого дела. Начальник охраны молча вышел вслед за шефом и встал по правую сторону от него, стараясь не смотреть на то, что имело облик его сестры. Однако нет-нет да косился на висящую в воздухе фигурку в черном. Салех Двапатрона последовал за ним, встав по левую сторону от Шаймони. Оба недвусмысленно направили автоматы на Магистра Золотых знамен с пышным именем и не менее пышным нарядом. Полные доспехи у того блистали сами собою, начищенные до умопомрачения, над шлемом при каждом движении головы качался высокий плюмаж из ярких сиреневых перьев. Позади вился под легким ветерком нарядный белоснежный плащ, отчего-то совершенно не вбирающий ни дорожную пыль, ни гарь. На наборном широком поясе командира в нарядных ножнах висел длинный меч. Но обнажать его Суператор Септимус не спешил.

— Кара! Убей его! — проскрипел Шаймони. Брызгая слюной, он ткнул кривым пальцем в сторону Магистра. Девушка дернулась было вперед, но словно наткнулась на невидимое препятствие и опять застыла.

Среди войска Золотых знамен прошел гул восхищения своим командиром, что так и остался стоять недвижимо перед угрозой гибели от рук зловещей ведьмы. Мало того, Магистр сложил могучие руки на груди и торжествующе засмеялся.

— Кара! — уже заорал Шаймони.

— Команда не может быть выполнена, — сообщила Кара. — У цели атаки выше приоритет статуса.

— Разумеется, — сказал Суператор Септимус, — Поскольку именно я заказал разработку всей этой машинерии, дорогой мой Шаймони. Именно я контролировал каждый твой шаг. Я — хозяин твоей стоп-программы, старый жадный дурак, готовый ради денег принести свой мир в жертву моему миру! Я заказал тебе открыть дорогу из моего формата реальности в твой, а ты думал, что неизвестный сумасшедший богач спонсирует тебя для разработки двери из твоего места существования в некое цифровое поле. Еще раз скажу — дурак! Я долго хотел тебе это сказать, жадное нечестивое существо, но терпел, чтобы не спугнуть! И вот теперь скажи мне, зачем тебе деньги в мире, обращенном в пепелище? Кара!

— Кара подчиняется! — немедленно сказала девушка, тряхнув рыжими косами.

— Стреляйте в него, стреляйте! — завопил Шаймони Асламбеку с Салехом. Салех Двапатрона мгновенно оказался за Шаймони, схватил его за ворот и потащил в сторону особняка. А перед ними и Магистром встал Асламбек, без лишних слов направляя автомат в голову командира вражеского воинства. Вот только выстрелить не успел. Оружие полетело прочь — чем и как выбитое — даже не понять. Кара исчезла со своего места и появилась за спиной Салеха и Шаймони. Оба рухнули на землю без слов и стонов. Чем их поразила стоп-программа — неизвестно, поскольку оружие при себе Кара не имела.

— Этого тоже уничтожить, — указал на Асламбека Магистр. Кара замерла. Ее глаза были закрыты полотнищем, однако и так по виду лица стоп-программы становилось ясно, что она внимательно изучает цель атаки.

— Кара! — еще громче прикрикнул Магистр. — Этого тоже уничтожить! Слышишь меня?

Кара молчала, замерев, точно каменная.

— Карима, — шепнул Асламбек, — если это действительно ты… дай знать, Карима!

Стоп-программа по имени Кара проигнорировала очередной приказ непосредственного владельца. Магистр некоторое время озадаченно смотрел на нее, затем выхватил меч, шагнув к безоружному начальнику охраны. Асламбек напрягся, готовый дорого продать свою жизнь. Пусть у него и оставался лишь один кинжал из оружия, но он верил в себя и скорость своего отработанного удара с наскока в глаз.

Но сразу же навстречу Магистру поднялась ладошка девушки в отвращающем жесте. И тот замер, не рискуя подходить ближе.

— Магистр! — крикнул один из рыцарей, что ранее находился рядом с командиром, видать, входил в круг его приближенных. — Стрелки готовы…

— Умереть по воле этой ведьмы? — саркастически продолжил за него Магистр, даже не оглядываясь. — Мои подданные мне дороги, я попробую решить дело без лишней крови. Кара, что происходит?

Кара молчала, продолжая держать руку с обращенной в сторону своего владельца ладонью. Магистр смотрел то на нее, то на Асламбека. Затем до него что-то начало доходить, и он даже рассмеялся.

— Трисмегас вас забери! Как я не заметил, насколько вы похожи? Неужели и впрямь, брат и сестра? Неужели в тебе что-то осталось человеческого, Кара, и ты узнала его?

— Прости, Карима, — шепнул Асламбек, — Я посчитал тебя обманкой и не послушал Халифа. Знать бы тогда… все было бы иначе.

— А ведь это прекрасная затея! — подал голос еще один рыцарь, едва справляясь с гарцующим конем. — Магистр, вот пример верности семье! Даже мертвая сестра готова защищать своего брата. Подобный порыв стоит вознаградить!

Магистр посмотрел на инициативного бойца с некоторой подозрительностью, даже хотел что-то спросить. Но потом еще раз взглянул на Асламбека и улыбнулся.

— Да, я помню тебя… Асламбек. Или лучше называть Визирем?

Магистр с щелканьем загнал опять меч в ножны и обратился уже к стоп-программе.

— Кара, ты будешь служить мне, если мы его не тронем, и здесь и на нашей стороне реальности?

— Я буду служить тебе, если вы его не тронете, — сообщила совершенно без эмоций Кара, — И здесь, и на вашей стороне реальности.

— Хорошо. Ты свободен, Визирь. Иди на все четыре стороны! Ха-ха.

Но Асламбек остался стоять на месте.

— Почему ты не уходишь? — спросил его Магистр.

— Мне нужна Кара. Скажи мне, что ты хочешь за Кару.

По рядам войска прошел одобрительный гул. Магистр тоже вроде улыбнулся вполне по-доброму, хотя глаза блеснули холодным огоньком.

— Я помню тебя, Визирь. Когда ты там, в тренировочном поле убивал наших братьев, словно овец, притащенных на убой для пира. Я не мог забыть тебя, Визирь. Я видел тебя их глазами и был бессилен. Они расставались с жизнями, корчась от боли, в муках, а ты ничем не рисковал. Ты требовал, чтобы им было в следующий раз еще больнее, чтобы они еще сильнее чувствовали смерть! Потому что это помогает им лучше сражаться, убеждал ты!

— Брось, — спокойно парировал его обвинения Асламбек. — Это были всего лишь образы людей, а не люди.

— Образы? — прошипел в ярости Магистр, уже безбоязненно делая шаг вперед. Кара опустила ладонь, посчитав, что он больше не угрожает физически Асламбеку. Суператор Септимус приблизился почти вплотную к Асламбеку, взглянул сверху вниз ему в глаза и указал рукою в сторону стоп-программы.

— А она тогда кто? Тоже всего лишь образ? Отчего ты тогда цепляешься за него, простой бездушный образ?

Асламбек промолчал в ответ.

— Вот именно, Визирь. — победно продолжил Магистр. — Вот именно. Ты убивал моих людей. Безнаказанно. Жестоко и без пощады.

— Их было семеро против меня одного, — привел еще один довод Асламбек.

— Дай ему испытание, Магистр! — предложил все тот же инициативный рыцарь, еле управляющийся с непослушным конем. — Пусть он будет наказан за свой проступок!

Предложение подхватили остальные рыцари, призывая вознаградить Визиря возможностью искупления проступка чести. Магистр сначала скривился, раздумывая. Для него Кара была весьма ценным приобретением. Терять подобное оружие он не желал, это легко читалось в его глазах. Но и претить воле рыцарского братства не мог — пусть он был их командиром и вождем, но лишь первым среди равных. Звание Магистра не давало абсолютной полноты власти.

— Хорошо, пусть будет воля ваша, братие. Я дам ему испытание!

Магистр с хрустом сжал и разжал могучие кулаки в латных перчатках. Видно было, что его так и тянет врезать Визирю по челюсти.

— Я дам тебе испытание, — повторил с усмешкой Магистр. — Выполнишь его и Кара твоя…

Глава 36. Условие

Магистр легкой отмашкой руки приказал своему войску строиться в походную колонну и отходить откуда прибыли.

Визирь отметил, что в обозе у войска находились большие телеги, запряженные волами. Пока бойцы вели переговоры у особняка, обозники деловито стаскивали к повозке трупы. Там руководитель их группы уже устраивал разнос раззявам, притащившим некомплектные останки.

— Куды ты его тащишь, дурья голова! Не видишь, нога откушена? Бросай нахрен, вот того неси, со стрелами в пузе!

И следом, уже другому:

— Да Темные души тебя задери! У него же голова надвое рассечена! Видать, тебя самого по головушке не раз приложили. Ой, иди давай, иди, неси другого! Вон в кустах глянь, какой красивый лежит! Тащи сюда!

Работали обозники ударными темпами и вскоре на повозках высились горы трупов. Заметив удивленный взгляд Визиря, Магистр пояснил:

— Мертвых мы забираем с собой. Они нам еще пригодятся.

— Будете есть? — предположил Визирь. Потом он чуть дернулся вперед — когда два расторопных работника подхватили тело Раиля, деловито осмотрели на предмет целостности и потащили к повозке. Его порыв также не остался без внимания Суператора.

— И вот тебе условие, Визирь. Я отдам тебе сестру. Если ты выиграешь мой небольшой турнир.

— Турнир?

Основное воинство уже отправилось в поход. Рядом с Магистром осталось два десятка рыцарей в самых богатых доспехах. Видимо, его свита или охрана. При словах своего командира они дружно загоготали, предчувствуя отличную затею. Суператор тоже оскалился, показывая белые зубы, вполне прилично выглядящие для человека из Средневековья. Даже у бойцов Визиря в основном они были так себе, кривые, желтые, изъеденные терьяком, потемневшие от чая.

— Я видел твоих бойцов, Визирь. Неплохо они бились и даже вроде пытались что-то противопоставить нашей атаке. Напрасно. Доспехи у моих удальцов волшебные, вашими снарядами их не пробить. Так вот… Возвращаясь к турниру. Я скажу тебе, когда и где мы атакуем следующий город. А ты подготовишь мне семерых бойцов, готовых выйти и сразиться не на жизнь, а на смерть!

— С кем мы будем сражаться?

— С ними, — Магистр указал перчаткой на убитого Салеха Двапатрона, лежащего неподалеку, в последнем усилии пытавшегося прикрыть начальника лаборатории, тоже мертвого. — Твоим новым бойцам придется сразиться с твоими старыми бойцами.

— Вы же их уничтожили, — удивился Визирь, приглядываясь на всякий случай к Салеху. Не притворился ли тот? Не вкололи ли ему какой-нибудь транквилизатор? На его слова толпа рыцарей за спиной Магистра ответила раскатистым смехом. Мимо пробежали работники с обоза, споро потащили убитых из особняка и тех, что валялись рядом к возам.

— Не беспокойся! К турниру они оживут! — поддержал их смех веселой улыбкой Суператор. — Мы так или иначе планировали покарать ваше ублюдочное население за все, что вы нам сделали. Поэтому введем такое условие: побеждаешь ты со своими людьми, я отдам тебе Кару и помилую обозначенный к уничтожению город. Если побеждает наша команда — не обессудь, город будет взят на копье. А его жители станут нашими… в общем, станут нашими. Все понял?

— Сколько у меня времени?

— Сколько угодно, — ответил Магистр. — Я-то не спешу, Кара и мне пригодится. Это тебе нужно спешить, если действительно по ней соскучился. Ваши города я так и так буду карать. Как только почувствуешь, что готов — мы сами это поймем. И пришлем тебе извещение о месте и времени турнира. Семь на семь, любым оружием, каким угодно. Хоть на мечах, хоть на этих ваших автоматах. Турнир насмерть до последнего убитого. А теперь ступай прочь, Визирь. Мы отпускаем тебя! Иди и собирай свою команду!

Магистр Суператор Септимус покровительственно хлопнул по плечу Визиря, тот хоть и обладал недюжинной силой, едва устоял на ногах. Затем к командиру Золотых знамен подвели коня, он ловко вскочил в седло, сделал изящный взмах кистью от груди к забралу. Видимо, жест означал вежливое прощание. Суператор помчался в сторону обоза. Свита последовала за ним.

Визирь стоял, растерянно глядя на пустынный город. Вот слегка придержал коня один из следующих за Магистром в свите рыцарь. Затем осторожно повернулся назад, убедившись, что остальные за ним не наблюдают. Это был тот самый, что подал идею Суператору устроить Визирю и его команде смертельный турнир. Всадник быстро приблизился к оставшемуся в одиночестве начальнику охраны. Его конь продолжал взбрыкивать и недовольно дергать головой.

— Да стой ты, тушенка ходячая! Тпрру!

Визирь с изумлением узнал в рыцаре недавнего пленника.

— Да, да, я всегда не дурак пожрать и своровать что плохо лежит, — признал тот, отвечая на немой вопрос, когда только успел превратиться в одного из средневековых рыцарей. — Завалил там одного феодала, что поссать отошел, экспроприировал броненосную шкурку с этой конягой и слился с толпой. Давай ближе к делу. В особняке, где пыточная Абдуллы, остались запертыми два человека. Ты же помнишь, где там у него дальше черный ход, чтобы прямо из особняка бежать за черту города?

— Догадываюсь, что таковой у Абдуллы имелся. — ответил настороженно Визирь.

— Покажи им этот путь. Главный косплейщик этого восстания Желтых повязок… который Сепаратор… Что? Ну да, Суператор, а я как сказал? В общем, он только тебя из города выпускает. Есть подозрение, что остальным выжившим будет хана, если попробуют уйти в открытую. Покажи им путь и пусть валят через черный ход. Понял, Асламбек?

— Понять то понял. Но… — отвечал Визирь, не до конца понимая, для чего ему заниматься судьбой каких-то сторонних людей. Вахтер хорошо знал психологию начальника охраны разгромленной научной лаборатории. Потому сразу добавил:

— Пока дядя тут на митинге речь толкал, ты где был, отходил уши мыть компотом? Тебе, дурню, надо убой-команду собирать и там, в подвале, вполне подходящий первый кандидат! Он за спасение тебе ноги целовать будет и с удовольствием поможет во всех делах. Ты их спасаешь, я пока за Карой присмотрю. Может, что-то и раскумекаю, как ее вытащить.

— С чего такая доброта? — усомнился в добрых намерениях Вахтера Визирь. Тот ответил, заворачивая плохо слушающегося коня:

— Наши интересы совпадают, дорогой мой! Ты мне — я тебе. Так что действуй! А я погнал на внедрение! Там Магистр поди меня уже хватился. Цоб-цобэ, недоразумение с копытами! Как там по-вашему, по-конячьи… алга, алга!

Вахтер с матом вонзил шпоры в бока своего привередливого коня, от чего тот издал тонкий визг и рванул во весь опор, подкидывая в галопе непривыкшего к верховой езде человека. Визирь проследил, как исчезает в облаке поднятой пыли всадник в рыцарском облачении. Затем повернулся, прислушался. Да, где-то внутри особняка раздавался грохот и приглушенные крики «Выпустите нас отсюда!»

Визирь поспешил на помощь.

***

— То есть, Баа Ци имел возможность вернуться в наш мир, ко мне… все дороги к этому были открыты, но он не воспользовался этой возможностью? — спросила Тейлитэ. Скорее всего — себя, поскольку Визирь еще не очнулся полностью. Местами во время видения Тейли умудрялась видеть даже те островки происходящего, где он не присутствовал, и знать про них не знал. Видимо, сказывалась божественная сущность Баа Ци и его духовная близость с Тейли.

Девушка обиженно сдула со лба прядь.

— Прекрасно, очень прекрасно! — сказала Тейлитэ, удаляясь прочь из убежища Визиря. Он только очнулся, захрипел, хватаясь за горло, словно его душили, закашлялся.

Когда хозяин спортзала пришел в себя, гостьи уже не было.

Кажется, теперь Визирь точно понимал, что чувствует апельсин, когда из него полностью выжимают весь сок.

Глава 37. На пиру

Аня легонько постучался в косяк, заходя в огромный рубленый дом, отданный для раненных по распоряжению воеводы. Прошлому хозяину, уверил Мараш, жилище уже ни к чему, но ежели стесняется народ без спроса его поселяться — пусть идет на площадь разрешения спрашивать, там владелец висит.

В покоях на нарах у стен лежали еще семеро человек. Все как один мирно похрапывали.

У постели у раненного рыцаря Золотых знамен сидела Светлана и ее дочь. Они активно перешептывались над телом спящего, стараясь не разбудить остальных.

— Ну что, почтенное семейство, готовы к сделке? — также шепотом спросил Аня. Света ничего ему не ответила. Саша же твердо подняла руку.

— Да. Мы согласны!

— Вот и отлично, — провозгласил Аня. — Тогда приступаем к сеансу госпитальной магии. Раскройте ему раны!

Спустя несколько минут Мечтатель, слегка пошатываясь, вышел из госпитальной избы, возвращаясь к пирующим. Там присел обратно на свое место. Мараш налил ему в кружку вина и подвинул, словно тот и не отходил, продолжил разговор:

— Они там в своей стране вообще возомнили себя превыше всех. Набрали войска, даже не знаю, откуда у них столько. И вот эта стая саранчи ударила сразу по семи ближним княжествам. Хорхет еще вроде остался, остальные все под Золотыми знаменами легли.

Мараш старательно уминал рыбу под сочным сметанным соусом, помогая краюхой хлеба. Вообще, народ за столом подобрался на редкость до еды охочий, оттого первое время пир шел почти в молчании. Лишь слышен был хруст ломаемых лепешек из муки грубого помола, едва уступающих по крепости кирпичу. Да частый перестук ложек. Герди еще удивился, что в первую очередь кормят мужчин, а стариков, детей и женский пол стараются оделить угощением. На что Восолап сумрачно сообщил — подобное принято давним обычаем для воюющего города. Мужа, сиречь — воина, кормить надо хорошо, иначе откуда силы? Остальные и поголодать могут, поскольку если на врага силы мужей не хватит, то и детям да старикам уже будет не до пиршеств. Хорошо еще, просто в рабство угонят. Старых сразу зарубят, кто с ними возиться будет, как и откровенно малых. Бабам некрасивым вмиг хана.

— То-то они у вас все такие красивые, — бросил Аня, степенно отпивая из глиняной чаши кисловатое вино. — Не раз уже ваш город захватывали?

Мараш и Восолап переглянулись с удивлением.

— Ни разу не захватывали. А что, и впрямь все красавицы? Это тебе мерещится с давнего похода, с тоски, так сказать. Девок, значит, ты давно не щупал!

— Никогда не щупал, — нисколько не смущаясь, ответил Аня. — Если не считать анатомических вскрытий. Но там все без эротического удовольствия, особенно, когда дело дошло до исследования желудочно-кишечного тракта.

Мараш опять повернулся к Восолапу. Мечтатель уловил их быстрый шепот: «Че он сказал?». «Да кто его поймет, заумь какую-то несет». «Ну хоть не околесицу». «Ха-ха, да!».

— Так что там с вашей военной историей, Мараш? Итак, Золотые знамена позахватывали все граничные княжества. А потом? Чего Хвою не захватили?

— Хвойному княжеству не привыкать лупить разного супостата по мусалам! Потому наши войска думали и тут дать достойный отпор. Правда, маловато нас и все меньше с каждым днем. А эти дерутся отчаянно, надо отдать должное, умно и умело.

— И колдунов у них куча, — добавил Восолап. — Когда прошлый князь про это услышал, он велел по нашим городам и весям тоже наскрести разных таких, ну знаешь, вроде тебя. Колдунов.

— Наскребли, пустили в бой, а кто откажется — тому копье в бок князь посулил, — добавил Мараш. — Так их первый же колдун Золотых знамен перевел в отбивные котлеты. Делал, кстати, отбивные котлеты хоть раз? Ась?

— Бывало, — нехотя признался Аня и сразу же добавил в оправдание. — Но те баллоты первыми начали!

Восолап с воеводой еще раз переглянулись. Мараш продолжил вводить юного колдуна в обстановку:

— Осерчал князь и велел перевести всех выживших колдунов начисто. Поскольку они лгуны и обманщики.

— Вот я этим и занимаюсь теперь, — расхохотался Восолап. — Ты думаешь, я только врунишек выискиваю? Нет! Ежели какой колдун докажет свою силу, так я его того — к князю на поклон в действующее войско.

— И много таких?

— Ни одного. Хотя подробное распоряжение от князя есть. Но колдуны как прочуяли это дело, даже имея подтвержденные колдунские свойства, готовы называться хоть мошенниками, хоть врунами, наполучать от души плетей и палок, но на войну с Золотыми знаменами совсем не рвутся.

— Скорее рвутся от войны. Страшные колдуны у Золотых знамен. Ох и страшные. Да ты сам видел.

Восолап и Мараш горестно вздохнули, поминая что-то свое.

— И ладно бы еще колдуны вредили. Нашим ребятам и без них тяжко доставалось, что там говорить.

Воевода потянулся к уху Ани и как бы по большому секрету сообщил:

— Всем хороши войска Хвои, но у Золотых знамен имеется отборный полк. Туда собирают лучших из лучших, сильнейших из самых сильных. Они его напыщенно зовут Сонм Великих Героев.

— Напыщенно или не напыщенно, почтенный воевода, — заметил Восолап, утирая на всякий случай глаз с синяком. — Да только что поделать, коли все так и есть.

— Если бы не Баа Ци, давно бы продули! — рявкнул внезапно сидевший доселе молчком здоровый мужик справа от Ани, со стуком опустив опустевшую кружку на стол. — Вот помяни мое слово! Слава Баа Ци!

— А ты его видел? — сразу обратился к нему Аня.

— Шутишь, что ли? — удивился мужик. — Разумеется. Мы же когда князя выбирали, все собирались на сходку. Он там и речь держал.

— Он ведет вас в бой?

— В бой нас ведет мудрый и опытный в военном деле воевода. Управляет нами мудрый и опытный в управлении князь. Именно так и никак иначе устроено! — ответил мужик, искоса глянув на воеводу Мараша, вроде как даже спросил взглядом, так ли все изложил. Судя по довольному лицу начальника, все сказал правильно.

— Первое же сражение с Золотыми знаменами стало для Хвои разгромным, — вклинился в беседу еще один человек. — Поначалу бились, как водится у предков. Головной полк, полк правой руки, полк левой руки, спереди идут лучшие люди княжества во главе с князем и его друзьями верными. Вот там Золотые знамена и применили впервые супротив нас Сонм Великих Героев. Сшиблись оне с княжьим полком, да как траву комонями своими и потопташа. И дальше пронеслись. Радость одна: редко этот Сонм враги используют. Только на особо важных участках, когда кровь из носу надобно победить. И того хватало. Огребали мы я скажу… Помнится, при отступлении то в стогу хоронишься мышью, то на дереве мысью. А эти ходят рядышком, копьями тычут по кустам, ищут беглых! Обидно было до слез.

— Взял враг на копье граничные крепости, сжег ближние города, застил дым наши очи, собрал тогда сын погибшего князя воев, кто еще мог воевать, и пошел мстить за отца! И бились они крепко, и многих побили. Но вышел Сонм Великих Героев супротив них, и все погибли наши храбрецы под мечами Золотых знамен! — нараспев сообщил Восолап, слегка прикрыв глаза.

— Ну а Баа Ци чем помог? — гнул свое Аня. Восолап положил свою руку на его пальцы, призывая к терпению.

— Тут дело такое. Гоняли первый год наше воинство по лесам да сограм, точно лис на княжьей охоте. Били в хвост и в гриву. Одна радость, леса у нас богатые, было куда схорониться, земли много, полкняжества Золотые знамена завоевали, а далее не пошли, с силами собираются, переваривают откушенное. Сожгли столицу напрочь вороги, сравняли с землею, никому власть не нужна — все набольшие в битвах полегли, остальные понимают — взял власть, возьмешь и властный почин. А он немилосерден — умирать первым за люд свой.

— Вот тогда и появился Баа Ци, — сказал Мараш, поднимая голову со своей миски. — Вышел такой на могучем пышущим яро коне, что бил копытом, стремясь в бой. И явил люду свою божественную сущность и велел не париться.

— Народ послушался и даже начал бани разбирать. Не париться, так не париться. Баа Ци вздохнул, обозвал людей дурачками и велел выкликать на управление самого уважаемого и опытного человека. Чтоб, значится, князем стал и новую вервь правителей продолжил.

— Чего же сам править не начал? — спросил Герди, уминая мясо за обе щеки. Сначала ел с осторожностью, но, распробовав на удивление вкусное блюдо, набросился на него со всем нагулянным за время передряг аппетитом.

— Не мое, говорит, управлять. Управление требует управленцев, а не божественную сущность. Мне, говорит, даже курятник доверить нельзя, какой из меня князь. Мудрый он, Баа Ци. Потому и строг к себе.

— Мудрый-то мудрый, но с Сонмом Великих Героев так и не придумал, как справиться! — подал голос еще один пирующий.

— Давай по порядку, — попросил у него слова воевода. — Баа Ци что сказал? Меняться надо, тогда и победа будет. Чем быстрее сменимся, тем быстрее победа, но кровушки хлебнуть придется, тут он не стал скрывать. Аж в глазах свербит от его чесноты, как от лука, когда режешь. Народ говорит ему — а что делать, коли столицу враг взял? И хрен с нею, говорит Баа Ци, теперь вот, это столица вам! И крикнули народ, собрали набольших, те выбрали князем Владимира Красного.

— Ага, потому и стяги у ваших войск красные! — догадался Аня.

— Которые княжеские вои — у тех стяги красные. Которые от городов Хвои — у тех зеленые, — пояснил тоном экскурсовода воевода.

— А вместе вы «Локомотив», — задумчиво резюмировал Аня. Потом поднял взгляд в сторону дома, отведенного для раненных, коих притащила в обозе Светлана Николаевна. Обернулся он, уловив движение. Рефлексы не подвели: со стороны импровизированного госпиталя к столам шла докторша, придерживая с одной стороны своего черного рыцаря Диму. С другой стороны, ему помогала Саша. Для недавно пришедшего в себя после тяжелого ранения мужчина выглядел очень даже ничего. Хотя и бледен, и слаб, и взгляд еще довольно туманен. Его сразу усадили на лавку за стол. Пододвинули тарелку с простым кушаньем, которое тут же принялась ему подносить ложкой, как маленькому, Света.

Воевода продолжал:

— Ну и начались у нас под началом нового князя большие перемены. Войско стали собирать, купцов налогами обложили. Начали на управление звать не знатных, а умных. Меня вот тоже выдвинули, простым лавочником был. А там пришли успехи. Сначала разбили несколько мелких отрядов Золотых знамен. Потом с переменным успехом провели несколько стычек с крупными силами. Вот недавно Владимир Красный наголову разгромил большое войско Фурры Квинтуса. Ох, как душу отвели!

— Но мы тут недавно поучаствовали в бою и там Хвою знатно помяли, мы еле оторвались от погони, — сказал Герди. — Выходит, не все так радужно?

— Красиво и радужно бывает лишь в детских баснях, — ответил воевода, поднимаясь с чашей. Потом громогласно заявил, обращаясь ко всем пирующим. — Что же, мои горожане, друзья и соратники! Выпьем же за грядущую победу, скорую или нет, но нашу! Несмотря ни на что!

— Выпьем! — подхватил, вставая, Восолап. А за ним и остальные бойцы. Только раненный с равнодушным спокойствием глянул на пирующих и опять опустил взгляд в свою миску с пресной кашей. Впрочем, это не осталось без внимания острого на язык Мараша.

— А чего наш ранетый рыцарь так грустно смотрит? Вином обошли? Так…

— Ему нельзя! — едва не по-кошачьи прошипела Света, сверкнув яростными глазами. — Потравите мне… больного!

Но ее гнев только рассмешил воевода. А за ним и остальные беззлобно рассмеялись.

— А может ему молочко в блюдечке дать? — поддел врачиху Мараш. — Коль ты за ним выхаживаешь, как за больным котенком. Смотри, того гляди и замяукает! Хы-хы…

Светлана начала выискивать рядышком предмет потяжелее, чтобы кинуть в воеводу и заткнуть таким образом поток скабрезных шуток. Но внезапно на воеводу посмотрел вполне прояснившимся взглядом сам раненный. Он холодно улыбнулся и отчетливо сказал:

— Все не так! А не пью я за вашу победу, потому что вы все равно проиграете.

Он еще раз улыбнулся, отводя руку Светы, что порывалась его успокоить и призывала помолчать.

— Вы проиграете — а мы победим!

Глава 38. Сумеречная гостья

— А вот хрена с два! — ответил Мараш, даже не моргнув глазом, когда выяснилось, что перед ним не свой раненный боец, а очень даже вражеский.

— Хрена с два! — загоготали окружающие и начали дружно опустошать чаши с хмельным напитком. Допив, Мараш подмигнул ошарашенной Свете.

— Что, врачиха, думала, мы знать не знаем, чьих сторон твой друг любезный? Да сразу узнали, стоило на потертости глянуть, на одежку, да сапожки не нашего покроя. Но ради тебя стерплю эту змеюку на груди.

Остальные пирующие и смотрели на вражеского застольщика, как на пригретую в приличном обществе змеюку. Что вместо благодарности лишь шипит и клыки кажет. Воевода сделал вид, будто совершенно не замечает рыцаря Золотых знамен, наливая следующую чашу.

— Что, даже не повешаем? — спросил с легким разочарованием Восолап.

— Да чего там вешать, — ответил Мараш, отчего-то с крайним интересом рассматривая тонкую струйку вина, что лилась из кувшина в чашу. — Как выздоровеет, пусть валит на все четыре стороны. И свою семейку может прихватить.

— А вот фигушки! — вскинулся Мечтатель. — Саша теперь моя и никуда не пойдет. Будем здесь Баа Ци ждать!

— Князь и Баа Ци в дальнем переходе, крупные войска собирают для решительного сражения, — сказал Мараш. — Долго придется ждать. Но есть у меня природное чувство, что вот эти молодцы, дружки нашего гостюшки, тебе уже скоро скрасят ожидание. Одних мы разбили, так другие придут.

— Ничего, — скромно ответил Мечтатель. — Мы люди щедрые, звиздюлей на всех хватит. Да, Саша? Иди ко мне!

Та заметалась между родителями и новым опекуном. Поначалу ее схватил за руку отец, не собираясь отпускать. Про договор он и слышать не хотел. Но внезапно улыбчивый и с виду добродушный Мечтатель сверкнул холодным блеском глаз, спросив.

— Вам нужно время для прощания? Или вы хотите разорвать договор? Учтите, я как отдал тнете, так могу его и забрать — и глава вашего семейства опять превратится в овощ. Возможно, навсегда. Устраивает перспектива?

На другом конце стола произошел короткий семейный спор, затем Саша сама выдернула руку из еще слабой кисти воскресшего папаши и направилась к Ане. Всем видом показывая, что лишь подчиняется обстоятельствам. А будь ее воля, ни за что бы не пошла во власть паренька с сомнительными умственными способностями. Едва она приблизилась, Мечтатель одним рывком усадил ее за плечо рядом с собой.

— Отлучаться только по разрешению. Город в осаде и мы — его единственная надежда, если враг опять применит своих… назовем их колдунами.

— Это Темные души, — поправил Восолап и сразу же увлекся разламыванием куска вареного мяса. Видимо, не желая далее углубляться в разъяснения, что это за существа такие.

— Вот! Темные души. Одну душу мы уже отдухарили, но она явно не последняя.

— Их было семеро, — встрял Мараш. — Каждая придана отряду вот этих красавцев.

— Ну вот, — мягко добавил Аня. — Их уже шесть, а нас теперь двое!

— Неет! — протянул с другого конца отец Саши. — Их было семеро, семеро и будет. Даже если ты каким-то чудом убил одну из Темных душ, все равно ее место займет другая!

— Ничего страшного, — заверил его Аня. — Я, Аня Ци и она — Саша Ци, мы вместе дадим отпор вашим Темным душам, а если потребуемся, умрем с честью! Правда, Саша?

— Я не хочу умирать, — тихо прошептала Саша, слегка побледнев. В последнее время она из мира, где пусть и видела смерть, но будничную, в форме окочурившихся с перепоя бомжей и теток преклонного возраста, попала в жестокий, если не сказать — кошмарный мир. С гигантскими налимами, что заглатывают лошадей, с жуткой Околесицей, со смертельными схватками и борьбой за выживание на каждом шагу. Такое не могло не напугать — до крупной дрожи по всему телу. Даже Герхарда временами трясло, едва он начинал осознавать все пережитое за последнее время, едва он имел несчастье повстречаться с Мечтателем. А что говорить про маленькую девочку…

— Ой, это мелочи! — поморщился Аня. — Ты пришла в род Ци, славный своим боевым прошлым и все такое. В общем, никуда не денешься, умирать бесславно не придется, поскольку воевать научим. Тут ведь есть и свои плюсы. Хочешь, как я — превращать Герди в лошадь?

Герди едва не поперхнулся, краем ухом слушая их разговор. У него в глазах отразился такой неподдельный испуг, что Саша не выдержала и рассмеялась. Засмеялся и Аня, ловя откровенно ненавидящий взгляд пленного рыцаря с другого конца стола. Он хлопнул нового сородича по хлипкой спине, направляя обратно в сторону дальнего конца стола.

— Ну все, на сегодня ты свободна, завтра с утра займемся тренировками. Можешь возвращаться к родителям.

Ему всего лишь требовалось показать свою власть над Сашей перед всеми присутствующими. На самом деле Мечтатель даже не знал, что дальше делатьс новым членом рода Ци. Куда определять на жилье, чему обучать и что делать, если дитёнок взвоет от тоски по мамке с папкой, сядет прямо сейчас на землю и заревет.

Вскоре семья гордо удалилась прочь, не попрощавшись с пирующими. Впрочем, народ нарочито старался не обращать на них внимания вовсе.

Мараш встал со стола тоже, отправившись проверять посты на стене. Остальные, уже под хмельком, обнявшись друг с другом, принялись голосить какую-то заунывную песню. Не у всех был слух и голос, но увсех было желание звучать громко. Отчего Мечтатель очень быстро нашел себе занятие, решив проведать на вечер глядя пленного рыцаря. Вдруг да удастся выудить еще какие-нибудь сведения по организации военного дела у его коллег и соратников.

Добравшись до дома с раненными, Аня остановился, как вкопанный, почуяв странный и незнакомый запах. Затем раздались тихие голоса возле уборной, расположенный через двор от входа в сам дом, и он мгновенно юркнул в темный угол.

— Так и передай: я не смогу полететь с тобой. Я несвободен, я связан обещанием не предпринимать попыток к побегу. И кроме того, здесь моя семья. Я не могу быть уверен, что они будут в безопасности, если я сбегу.

— Так и передам. У меня была задача освободить тебя. Но если ты номинально свободен, и никто тебя не держит, кроме собственных умозаключений, я не вправе силой доставлять тебя. Прощай, у меня еще дела.

Что-то порхнуло мимо Мечтателя, словно невидимая птица пролетела, обдав воздухом из-под мощных крыльев. Тот вздрогнул, пытаясь ничем не выдать своего присутствия. И разговаривать с пленником сразу расхотелось. Раз уж рыцарь отказался покидать город, то и ладно, будет время еще побеседовать. Сейчас же если к нему подойти, он сразу заподозрит, что Аня был свидетелем его разговора с невидимым летуном.

Мечтатель направился обратно к столам. Там оставался Герди, который чувствовал себя на празднике совершенно чужим человеком. Как ни пытались его разубедить остальные пирующие. Им он отчего-то сильно понравился и оттого они постарались его как можно сильнее напоить, безбожно мешая пиво, вино и медовуху.

На полпути Аню окрикнули со стены. Мараш в надвигающихся сумерках махал факелом, предлагая составить компанию для прогулки по городской стене. Ловко пробежавшись по косому всходу, Мечтатель оказался рядом с ним. Ширины стены хватало, чтобы два человека с комфортом шли рядом друг с другом.

Воевода хоть и покачивался от выпитого, говорил ясно и трезво. Вот он остановился и указал факелом на реку и мост.

— Отсюда они должны пойти в атаку. Тут мы их ждем в первую очередь.

— А они дураки?

— Нет, конечно.

— Тогда они тоже знают, что здесь ты их в первую очередь ждешь. А значит, нападут где угодно, но не на этом участке.

— Ой, много ты понимаешь в современном военном деле, — поморщился воевода. Он достал из набедренной сумы бутылку с каким-то напитком. Предложил его Ане, но тот отказался. Тогда Мараш легким ударом о край зубца стены отбил закупоренное горлышко. Отпив, сказал.

— Такое дело: в других местах подойти к городу очень трудно. Строили его с умом, подступы заболочены и просматриваются на несколько верст. И только тут… хотя ты уже пообжег опушку, только здесь имеется возможность у врага атаковать с наименьшими потерями и с наибольшим успехом.

— Может, получили по зубам и долго еще не сунутся? — спросил с надеждой Аня. Он скользнул взглядом по темнеющим в сумерках контурам выжженного леса, что щетинился обгорелыми острыми стволами вдали за рекой.

— Им край горла надо будет взять город до подхода княжьего войска. Куда они денутся, сунутся. Мы же исходим из того, что они не дураки, — хмыкнул Мараш и опрокинул в горло остатки питья. — Значит, они будут думать, что мы думаем, будто они нападут где угодно, только не на этом участке. И нападут здесь, как нападали и раньше. Но на этот раз какую-нибудь подлость учинят. Я сердцем чувствую, учинят!

Воевода допил бутылку с отбитым горлышком, наспех слепленную из глины и также торопливо обожженную. Видимо, емкость и не готовили к долгой жизни. Мараш отбросил ее за стену и поманил спутника за собой, продолжая обход постов.

— Как знать… — начал было Аня. Затем замер и повернулся к проему между зубьев защитной стены. Бутылка, отлетая прочь, сразу же встретила за стеной препятствие, глухо стукнулась о него, раздался сердитое шипение. Затем прямо перед Мечтателем из полумрака застенья воспарило нечто.

— Ух ты, летающая девка! — сказал с изумлением и даже некоторым восхищением Аня, чуть отступая от рассерженного полупризрака. Хотя будь это призрак, разве смогла бы бутылка треснуть его в полете по лбу?

— Чего чего? — повернулся к нему Мараш, пытаясь осветить существо за стеной. — Ах ты ж… Темная душа! Бежим!

И рванул было первым, но, сделав пару шагов, остановился, призадумался, вытащил меч, изготовившись к бою с летающим противником.

— Малыш! — окрикнул воевода Мечтателя, что застыл на месте, не сводя глаз с Темной души. — Ты давай, вали за подмогой! Я задержу!

— Да разве же она опасна? — спросил Мараша Мечтатель таким тоном, будто видел перед собою жалобно мяукающего котенка. — Смотри, какая забавная!

Парящая перед ними девица была невысока ростом, с черной широкой повязкой на глазах, пышные черные волосы уходили от шеи к бедрам четырьмя толстыми косами. Была Черная душа с бесстыдно обнаженной грудью, пусть и не самых выдающихся размеров, со впалым животом и притом от самых ее белоснежных бедер до пят тело закрывало черное полотно длинной юбки.

— Ага, ты не смотри, что полуголая. Схватит сейчас за шкирку, подымет в небушко, да как шваркнет оземь! — предупредил Мараш.

— Ты ей нарочно идеи подкидываешь? — спросил Мечтатель, а затем обратился к Темной душе, словно к запуганному щенку, которого хотят выманить из-под дивана. Правда та сейчас более напоминала изготовившуюся к смертельному броску львицу. — Эй, красавица, мы не причиним тебе вреда. Иди сюда! Давай поговорим. Ты же понимаешь меня? Как тебя зовут?

Зашипев, Темная душа стремительно метнулась к Мечтателю, сверкнув превратившимися в острые клинки пальцами. Тот перехватил ее руки и некоторое время они боролись, стараясь пересилить друг друга. В месте соприкосновений их рук задымилась кожа. По пальцам Ани пробежали яркие синие искры, по пальцам Темной души скользнули огоньки рубинового цвета.

— Давай, давай, держи ее! — с азартом крикнул Мараш, подбегая с мечом на замахе. — Я ее по шее сейчас!

— Не… — начал было Мечтатель, едва не перегибаясь назад под прямым углом под натиском свирепой Темной души. Меч воеводы рубанул по шее агрессивной девки, но лишь отскочил прочь с легким звоном.

— Она железная, что ли? — удивился Мараш. Мечтатель извернулся, попытавшись поудобнее перехватить напавшую, та мгновенно располосовала на его животе рубаху, оставив три неглубокие борозды. Зашипев в тон Темной души, но уже от боли, Мечтатель сам постарался заломать ее самбистским броском через бедро. Та ушла из захвата изящным проворотом всего тела, попытавшись вырвать запястья из плена цепких пальцев Ани. Но тот понимал, что со свободными руками Темная душа враз нашинкует его в фарш и потому держал их со всей силой.

Издалека могло показаться, будто они танцевали горячий латиноамериканский танец. Идиллию портил лишь Мараш, что перетаптывался рядом, держа в одной руке меч, а в другой факел. Он собирался улучить момент и попытаться еще раз опробовать своим клинком шею мерзкой Темной души. Но страх лишить попутно головы и колдуна заставлял медлить.

Мечтатель крутнулся, пытаясь взять в захват свирепую девку, хоть та была сильна, но и он не из слабаков. Зря, что ли, столько лет учился рукопашному бою.

Простому человеку хватило бы одного прикосновения Темной души, чтобы отправиться на встречу к предкам. Он почувствовал мощный удар по организму, идущий смертельными вибрациями от кожи Темной души и лишь богатый запас тнете удерживал его тело в целости и сохранности.

Только бы не потерять концентрацию, только бы не потерять концентрацию…

И тут Аня взвизгнул от неожиданной боли. Изловчившийся Мараш таки решил атаковать Темную душу, но не железом, а огнем. Ткнув в нее горящий факел. Да только извернувшаяся девица закрылась от удара Мечтателем. Раскаленный факел вонзился в его спину.

— Малец! — завопил Мараш, — Малец, ты же горишь!

— С чего бы это, да!? — взвизгнул еще раз Аня, ощущая, как с поясницы вверх потянулось пламя, жадно поглощая его рубаху. Делали ту из какого-то горючего материала. Так что вскоре он пылал полностью. Впрочем, огонь перекинулся и на Темную душу, потому она и не воспользовалась потерей концентрации своего противника. Ее рот раскрылся, обнажая чистые ровные зубы. Она зашипела в бессильной ярости, ощущая, как огонь начинает глодать ее юбку и перекидывается на длинные косы. И сама потеряла концентрацию.

Все время поединка они не только боролись телесно, но еще и пытались выбить друг из друга весь энергетический запас. Мечтатель имел врожденное свойство обращаться к энергии разума — тнете. Чем сейчас и пользовался, едва сдерживая натиск энергии иного вида, неизвестного ему. Но наверняка вредного для здоровья человека. Иначе бы Темная душа не стала его задействовать в виде оружия. И вот когда огонь перекинулся на волосы этого странного существа с косичками, оно потеряло на миг концентрацию, перестало вгонять через кожу рук в тело человека свою силу. Она вообще вряд ли ожидала, что ее противником окажется не обычный человек, а некто, способный ударить своей энергией на ее энергетический удар. Она была не готова к драке на равных. И Мечтатель мгновенно воспользовался этим.

Для Мараша и сторонних наблюдателей, что уже сбегались от пиршественных столов на вопли воеводы и стремительные разряды молний синего и красного цветов, удар Ани показался ослепляющей вспышкой мгновенно родившегося и тут же исчезнувшего солнца, переливающегося от фиолетового, бирюзового к голубому отсвету и обратно. Удар ошеломил Темную душу, но Аня с ужасом понял, что та сразу начала приходить в себя, готовя ответный выплеск своей энергии. Кожа рук, через которую передавал он тнете своей спарринг-партнерше, была слишком толстой, солидная доля заряда уходила на преодоление этой защиты. Надо было бить туда, где кожа тоньше.

Порыв ветра взвил пламя, обвил им два сплетенных тела, от которых потянуло и опаленной кожей, и горящими волосами. Недолго думая, Мечтатель одним рывком притянул брыкающуюся Темную душу к себе, впился губами прямо в ее полуоткрытые губы. И пока она не пришла в себя, ударил всем запасом тнете еще раз.

Потом он потерял сознание. Пришел в себя уже внизу, под стеной. Его щедро окатили студеной водой из ведра, послали за врачом.

— Где?

— Улетела! — радостно крикнул Восолап.

Мараш рассказал подробнее, выдав свою версию финала поединка:

— Как ты ее полез ее портить да целовать, так она бабахнула синим цветом и понеслась прочь! Будет знать! Ты сам-то как? Очухался?

— Понемногу прихожу в себя, — сказал Мечтатель. Едва он попытался подняться, к нему с готовностью подскочил Герди, помогая встать. Рубаха на спине прогорела, но бойца с колдовскими силами уже накрыли куском холстины. Какая-то бабка стремилась натереть спину сметанкой от ожогов, Аня сказал, что не требуется. Ему хватало тнете защититься от ожогов. Другое дело — залечить следы когтей Темной души, что располосовала кожу на животе.

— Все это мелочи, — сказал Аня, когда полусонная и молчаливая Светлана Николаевна усадила его на лавку и стала обрабатывать раны тряпицей, смоченной вином. — Ты, Мараш, о другом лучше подумай. Чего эта Темная душа у стены делала? Зачем она там вообще ошивалась?

Рука врача дрогнула, Аня зашипел, корчась.

— В смысле, зачем? — удивился вопросу Мараш. — Тебя поджидала, чтоб напасть и сожрать!

Мечтатель только скривился от этой простодушной догадки.

— Был у нее какой-то иной смысл, — упрямо сказал он. Света домотала чистую тряпку на его животе и сказала, что далее медицина умывает руки и уходит спать. А если господину хорошему неймется еще кого отлупить в столь поздний час, пусть поищет кого-то не столь опасного, как Темная душа.

Герди с одной стороны, еще какой-то мужик с другой аккуратно подняли раненного и потащили в дом к воеводе. Тот щедро предоставил в нем лучшее место своему дорогому гостю.

— И все же, для чего она там… — пробормотал Аня. Только сейчас прошла горячка поединка и начала сказываться усталость. Силы стремительно покидали его, он уже начинал клевать носом. Укладывали его на ложе уже спящим.

Хрррясь!

Ночную тишину нарушил сочный резкий хруст древесины. Люди обернулись в сторону городской стены, где не так давно Мечтатель сразился с Темной душой. Огромный участок длинною метров в двадцать качнулся, затрещал и рухнул наружу, открывая чудесный вид на сонную реку, блистающую в лунном свете. По улицам города покатился мощный грохот, взвившаяся пыль закрыла облаком округу.

— Ага, вот для чего! — запоздало догадался Мараш.

Глава 39. Ультиматум

— Улетела, значит, — прохрипел Мечтатель, потирая перевязанный живот. — Я надеялся, что ее там на куски разорвет. Живучая! Ну или мертвячая.

В окошко пробивались первые лучи утреннего солнца, со стороны рухнувшей стены слышались стуки топоров и ругань надзирающего за восстановительными работами руководства. Мараш на конструктивную критику исполнителей был горазд, оттого его речь, насыщенная яркими образами действия и эпитетами, лилась нескончаемым потоком. Возникало даже чувство, что она заменяет работникам бодрую мотивирующую радиотрансляцию.

— Эта самая Темная душа… Она мертвая, что ли? — не понял Герди. Он пришел к товарищу по приключениям со жбаном кваса и ломтем хлеба, что передали Ане заботливые лавочницы. Впрочем, от кваса Герди и сам не отказался, как пришел, налил большую чашку и выпил одним залпом. Хоть как-то снять похмелье после вчерашнего застолья. Мечтатель отпил чуток в глубокой задумчивости.

— Тут такое дело: я использую энергию разума и жизни. Она использовала что-то совершенно обратное по качеству и принципу. Безумие и смерть. И когда я ее ударил тнете, я бил по тому, что в ней мертво силой жизни.

— Тяжко для моего понимания.

— Да это я сам себе поясняю, — сказал Аня. — Можешь не принимать близко к сердцу, если чего-то не понял. Вхолостую энергия безумия проявляется, как Околесица. Я считал ее свойства и разработал контрудар.

— В общем, она в тебя лупила чем-то убивающим, ты в нее — чем-то оживляющим. И в итоге ты победил. — подытожил Герди. — Наверное, было жутко прикасаться губами к такому мерзкому существу…

— Не такое уж и мерзкое! — возмутился Мечтатель. — Я регулярно чищу ротовую полость и зубы! Но вообще эротического момента в этом было мало, хотя губы у нее вполне, я бы сказал, приятные на вкус и даже… теплые. Хм. Что-то я только сейчас это вспомнил.

Он встал и прошелся по горнице, проминая скрипучие половицы тяжелым шагом. Герди умолчал, что среди защитников крепости-столицы уже пошли разговоры, будто молодой колдун в ходе ночного рейда напал на Темную душу, оттаскал за волосы и вроде даже изнасиловал, отчего, не выдержав напора и ритма рухнула городская стена, а мертвячка в ужасе бежала, зарекшись когда-либо чинить карну жителям Краснотала.

— Это была та же, что и насылавшая чудовищ на город по мосту нереальности. Я ее признал. Та же. — затем он в задумчивости продолжил. — Та же, но не та же.

— Как понять? — попросил конкретики Герди.

— Отец Саши сказал, что каждому отряду придается по одной Темной душе и она все равно появится снова, если уничтожить предыдущую. Более напоминает клона. Или что-то вроде того. Возможно, каждому отряду выдана одна и та же Темная душа, а при утрате — копируют заново.

— Значит, где-то есть оригинал?

— Каждая из них и есть оригинал, судя по тому, что я видел — вполне себе цельная личность. Умеет летать, умеет говорить, выполняет поручения командиров боевых групп. Как видишь, способна к диверсионной деятельности.

— Значит, их не пять осталось, их как было семь, так и есть семь.

— Их осталось семь, — согласился Мечтатель. — Но из этих семи в одной уже поселилось что-то живое, человеческое.

Герди вскочил с места, принявшись собираться, пристегивать меч, что выдал Мараш.

— Трубы! Не слышишь, что ли? Похоже, враги нападают!

— Трубы… рановато что-то, — проворчал Мечтатель. — Ну ладно, беги за Сашей. И между делом сообщи ей так, чтобы слышал ее папаша, мол, сейчас начнется смертельный бой и на нее вся надежда.

— Мне Света глаза выцарапает.

— Это да, — согласился Мечтатель. — Но я готов пойти на такую жертву. Скажешь им, что не можешь иначе, поскольку запуган угрозой превращения в коня. А если они ослушаются, я папашу Саши обращу обратно в овощ. Вот.

Сам он неспешным шагом направился в сторону пролома в стене. Возле нее уже строились доселе сидевшие в тенечке стрелки и копейщики. Виднелись бойцы и на уцелевших стенах, высматривающие что-то вдали. А там вдали обгорелые комли сосен покрывал густой туман.

Мечтатель сначала услышал знакомый мат Мараша и поспешил на голос. Выдернул его из толпы за плечо.

— Что у вас тут? Атака?

— Нет!

— А чего тогда трубил?

— Милой мой! — вздохнул Мараш, разводя руками. — С чего мне и чем трубить, сам посмотри? Я, к счастью, покамест могу своему воинству и без всяких гудков да рожков, криком одним донести все, что я от них желаю и что про них думаю! Это вон там, у моста за рекой кто-то дудит!

Ночь и часть утра не прошла даром — работники сумели залатать наскоро часть стены. Она хоть и оказалась чуть ниже соседних, но и на такую еще попробуй заберись. Еще и кольями усилили. Мечтатель ловко взобрался на возвышение. Всмотрелся в клубящийся туман над обгорелым лесом по ту сторону реки. Все без дураков: и пелена мглы природная, нерукотворная. У самого моста обнаружился и трубач — конный рыцарь с копьем, чей наконечник был нарочито загнут. Видимо, подобным образом демонстрировались мирные намерения.

— Чего ты там надрываешься, солнце мое? — крикнул трубящему парламентеру Мараш, поднимаясь к Мечтателю.

— Кто тут у вас главный? Мне велено передать ему предложение от Магистра Ордена Золотых знамен Рубера Тертиуса!

— Так передавай скорее и проваливай, что ты там копытами мне землю топчешь, — ответил ему Мараш, даже не пытаясь изобразить радушного хозяина.

— Магистр Рубер предлагает тебе и твоим людям сдать город на милость его! И тогда вы останетесь живы! Он призывает вас избежать кровопролития, сложить оружие и покинуть крепость, рекомую Красноталом…

— … чтобы ваши войска могли спокойно перебить безоружных, а потом ограбить Краснотал! — продолжил Мараш за посла. Потом повернулся к Ане и, указывая на вражеского рыцаря, восхищенно крикнул, чтобы слышали все:

— Глянь, какая ядреная и непосредственная наивность лупит на нас глазки с моста! У меня аж слезы от умиления! Эй, передай своему Руберу и его рубер…

— …рубероидам, — подсказал Аня, рассматривая туманный берег и скрытый во мгле обгорелый лес.

— Передай Руберу и его рубероидам, что я с удовольствием рассмотрю его предложение. Но для начала предлагаю сделать первый шаг — построиться и с песнями в полном боевом порядке утопиться в Сигуре.

За спиной воеводы кто-то не выдержал и хрюкнул от смеха.

— Пускать пузыри перед утоплением не воспрещается! Только тогда я пойму всю серьезность предложения и, пожалуй, рассмотрю его внимательно, а также с придыханием. Уяснил мой ответ?

— Я уяснил твой ответ! — отозвался рыцарь холодным тоном. Ему не нравилось, что над ним столь явно издеваются. — А теперь уясни сам — в следующий раз, если ты сумеешь пережить первую встречу с воинами Магистра Рубера Тертиуса, мы будем с тобой обсуждать лишь один вопрос — будешь ли ты его встречать в цепях и на коленях, либо приползешь сам, славя нового властителя этих земель!

— Лопух ты подзаборный! — совершенно беззлобно рассмеялся Мараш. — Если ты нас за своих широколистных собратьев держишь, то зря. Будто я не знаю, что вы намеревались обвалить городскую стену к приходу основного войска. Но обрушение произошло раньше, и вы поспели, когда мы уже сумели все залатать! Иначе бы ты тут не разливался соловьем! А теперь ступай к себе, там, поди, кашка утрешняя остывает! И всего наилучшего Руберу Тертоусому!

Парламентер взвил коня на дыбы, развернулся и поскакал прочь, нещадно терзая бока жеребца шпорами, то ли раздосадованный переговорами, то ли боясь получить стрелу в спину.

Мечтатель вернулся обратно за стену, где увидел тех, кого и ожидал — смущенного Герхарда, слегка испуганную Сашу и ее хмурого отца. Последний уже раздобыл меч, а за его спиной висел небольшой щит с эмблемой Краснотала. Такие выдавали, как выразился Мараш, «запростоживешь» всем защитникам столичной крепости. Поскольку брать деньги за доспех и оружие с тех, кто решил рискнуть жизнью, защищая Краснотал, у местных властей рука не поднялась.

— А вас, почтенный, я вроде не звал, — сказал Аня пленному рыцарю.

— Еще бы ты меня позвал, — недовольно ответил тот. — Я буду защищать Сашу, чтобы под горячую руку не попала, когда наши рванут в пролом ваших лупить!

Мечтатель плотоядно улыбнулся и подмигнул Герди. Как раз в его планы и входило, что папаша ринется защищать дочурку. Если же он при этом действительно зарубит пару-другую своих ребят из Золотых знамен, будет просто великолепно. Получится привязать его кровью к защитникам крепости. И что-то подсказывало Герхарду, что Аня обязательно подстроит именно подобный расклад.

Потом со стороны реки грянул барабанный бой, им вторил протяжный вой труб. И вздрогнула земля от размеренного шага сотен стоп, бьющих по земле единым ритмом. Налетел холодный северный ветер, сдувая с двинувшейся на штурм армии пелену тумана.

Глава 40. Давильня

— Какие красавцы! — восхитился Мараш, разглядывая ровные шеренги пехотного строя, двинувшегося прямо на них. — Какие у них красивые наряды! И дырки им наверняка делать одно удовольствие! Стрелки! Что вы думаете по поводу дырок?

— Дырки в нарядах делать жалко. — пробасил ближайший стрелок с совершенно серьезным лицом, изучая надвигающееся войско. — Предлагаю целить в глаз! Чтоб не попортить шкурку!

— Ты умеешь уговаривать, — с жестокой улыбкой сказал Мараш. — Давайте, меткачи, уважьте гостей стрелами, так, чтобы все лесные ежики позавидовали!

Атакующее войско дружно затянуло какой-то боевой гимн и подняло пред собою щиты, мерно подступая к мосту. Впереди — три шеренги пехоты, всего человек триста. Для местных боевых дел вполне себе солидный отряд. Перед ними врассыпную шагали стрелки с арбалетами, а в тылу отряда ступала конница.

— И как они собираются взять стены без лестниц, интересно? — спросил себя Мечтатель и не нашел, что ответить. Он стоял в небольшой башенке стены вместе с Герди, Сашей и ее отцом. Этот сектор им отвел воевода, мол, место неудобное для стрельбы из лука, оттого стрелки его не любят, но кому-то и здесь надобно маячить, дабы не решили враги, будто здесь никто стену не охраняет.

Мараш раздавал последние распоряжения, из которых становился ясен его полководческий замысел: до моста бить по вражескому войску из луков, как подступят к мосту, выводить копейщиков и добивать знаменитым красноталицким ударом «всевдруг» тех, кому посчастливилось до этого момента еще пребывать без меткой стрелы в организме.

Внезапно со стороны войска задул сильный ветер, смешав все карты. Он мгновенно перерос в сильную бурю, ударил так, что люди на стенах едва удержались, чтобы не слететь вниз. Разумеется, при таком встречном потоке воздуха и говорить нечего о стрельбе из луков, даже неприцельной. Герди с руганью повалился на пол, следом упала Саша, пленный прикрыл ее щитом. Тяжелая дубовая стена шаталась от поднятой бури, еле держась.

— Что-то новенькое, — хладнокровно произнес Мечтатель, стараясь выглянуть из-за стены. Там атакующая армия уже перестроилась, шеренга пехотинцев разомкнула шеренгу, перестроившись в каре и ощетинившись длинными копьями в сторону крепости. Конные тоже раздались в стороны, пропуская…

Мечтатель поднял за шкирку пленного, игнорируя ураганный ветер. Легко, одной рукой, не скрывая наработанную долгими тренировками физическую силу.

— Что это за создания, любезный?

— Это зубры, — ответил пленный, что хоть и был недоволен, когда его схватили, словно тузика, но более оказался обескуражен, что в не самом габаритном теле Ани оказалось столько сил.

— Зубры, — повторил Мечтатель. — Ага, зубры… Несутся к стенам попутным ветром да с каким-то дымящимся грузом на рогах. И чо? Что они этим хотят сказать?

— Быстро все со стен! — завопил басовитый командир стрелков. — Зубры! Зубры с огонь-зельем!

Уговаривать не пришлось. Народ не то что горохом со стен посыпал, но еще и отступил прочь на солидное расстояние. По обрывкам переговоров стала ясна задумка врагов: те применили специально натасканных огромных быков, что стремглав бежали к стене с прикрепленными на голове зарядами взрывчатки. Далее они со всей дури били в ворота, боезапас детонировал, снося напрочь препятствие. Прием не нов. Подобным образом Золотые знамена уже брали несколько граничных крепостиц. Решили теперь попробовать и столицу.

К Мечтателю подбежал Мараш, требуя немедленно прекратить ветер. Но Аня прокричал ему сквозь свист бури, что никакого колдовства и колдуна никакого тоже не чувствует. Ветер имеет обычную природу и остановить его он не в силах.

— Ладно! — крикнул воевода своему войску. — Будем встречать врага сразу за воротами! Стрелки — на крыши, копья к бою! Стройся! Левое плечо к воротам! Правое плечо к воротам! Голову искось!

Плечи и голова обозначали соответственно фланги и центральную группировку защитников. Даже пробитые ворота не давали преимущества атакующим. Внутри их ждала отлично настроенная оборона. С трех сторон в штурмующих целили жала копий, на крышах ближних домов заранее оборудовали удобные гнезда стрелки. Улицы перегородили кольями, для противодействия прорыву на отдельных направлениях. Ранее Мечтатель уже предлагал воеводе попросту развалить мост, затруднив штурмующим путь к стенам. На что воевода важно сообщил, что именно мост заставляет противника атаковать там, где его ждут и бьют на выбор стрелами. А реши они устроить переправу на других участках — да неожиданно — выискивай еще место приступа, организуй отпор…

Группа Мечтателя забралась на открытую площадку второго этажа ближайшего к воротам здания. Крышу уже оприходовали стрелки с луками, готовясь поддержать копейщиков.

Ворота разлетелись на втором или третьем взрыве. Огромные животные со всего маха врубались рогами в створки, те стонали, едва сдерживая мощный удар. И тут же детонировала взрывчатка на головах зубров. Отчего разрывало в клочья и самих животных и разносило в щепы часть створ. Наблюдая, как вертится в воздухе задняя нога зубрятины, один из бойцов мрачно пошутил, что по крайней мере говядиной на ближайшие пару дней гарнизон обеспечен.

— А ты чего не колдуешь? — спросила Саша Аню. Тот чуть хлопнул ее по спине, поддерживая боевой дух в своей помощнице и доверительно сообщил:

— Мне кажется, они как раз того и ждут. Прощупывают, где я, что я могу. Чтобы как засекли мой удар, сами потом бац и атаковать. А я не буду ударять!

— Не будешь? — разочаровалась Саша, еще памятуя, как после прошлой колдовской атаки летели клочки по закоулочкам от дерзнувшего напасть на крепость неприятеля.

— Не буду! — заверил Аня. — Этим займешься ты!

Многострадальные ворота и в прошлый раз оказывались под первым ударом врага. И вот теперь одна створка превратилась в щепы, что разлетелись, щедрым дождем окатив закрывшихся щитами бойцов Краснотала. А вторая, чуть качнувшись, сиротливо скрипнула и рухнула сама. В проем уже набегали первые ряды пехотинцев, причем, атаковали по уму, с копьями наперевес, плотной стеной, укрывшись штурмовыми щитами в полный рост. Но только они показались в воротах, как со всех ближайших крыш привстали стрелки, давая залп. Стрелы, мощные, бронебойные, с утробным гулом пошли поверх голов копьеносцев Мараша, вонзаясь во вражеский строй. Пробивали щиты, доспехи, шлемы, отбрасывали убойной силой тела первых несчастливцев на вторые и третьи ряды. А те и готовы были к подобному долгими упражнениями, да только в них, воспользовавшись временным смятением, уже вонзили свои копья славным ударом «всевдруг» бойцы Краснотала.

— Пошла давильня! — равнодушно сообщил отец Саши, наблюдая за схваткой пехотинцев. Смотрел он на дерущихся отрешенно, будто наблюдал футбольный матч команд из второй футбольной лиги. Дочь он предусмотрительно заворотил от разворачивающейся баталии, полагая, что подобное смотреть маленькой девочке нельзя.

Действительно, подобное иначе как давильней и не назовешь. Два отряда копейщиков столкнулись друг с другом в сомкнутом строю, в великой тесноте лоб в лоб, копья на копья, вдавились друг в друга, пронзая тела несчастливцев, проламывая щиты, нанизывая на одно острие и по два и более противника, как повезет. Краснотальцы первое время смогли загнать обратно в проем ворот вражескую пехоту, пользуясь поддержкой стрелков и более длинными копьями. Да только едва отступающие зашли за проем, стрелкам уже было несподручно бить их с крыш, штурмующие приободрились, перестроились, пустив вперед свежий отряд. Контратаковали. Кричали и хрипели в тесноте и духоте люди, с треском лопались копья, расходились щиты, орали «давай!» командиры всех рангов. А иногда и сами рядовые бойцы, увлеченные схваткой.

Ветер заметно стих. Видимо, неизвестный невидимый вражеский колдун решил, что тот сыграл свою роль. Либо слаб был коллега Мечтателя, либо экономил силы, считая, что это лишь начало схватки. А силы еще пригодятся для более опасного врага, чем горстка мужиков с копьями. Силы пригодятся против Ани.

— Пора, Саша, — мягко прошептал Мечтатель. — Закрывай глаза и желай врагу смерти.

— И что? Они действительно возьмут и умрут? — удивилась Саша.

— Мертвое не умирает, — усмехнулся Мечтатель, косясь на побледневшего отца своей напарницы. Через стену по городу навесно пустили арбалетные болты стрелки атакующего войска. Над Сашей мгновенно вырос щит отца. Герди запоздало постарался поднять такой же над Мечтателем, но тот лишь поморщился, не глядя схватив в воздухе падающий на его плечо снаряд. Фокус для стороннего зрителя впечатляющий, но Аня понимал, что болт был на излете, утратил убойную силу. Таким макаром можно было и пули ловить голыми руками.

Саше очень хотелось поколдовать по-взрослому. Но как — она представления не имела. Просто брать и представлять смерть людей? Так просто? Аня прошептал ей на ухо, обхватив сильными холодными пальцами виски девочки.

— Напряги воображение: поскольку ты ребенок, оно у тебя должно быть богатое, и представь какую-нибудь гадость в отношении вражеских копейщиков. Любую! Они там в таком клинче, что любая помеха будет на руку защитникам.

На самом деле от нее требовалась лишь работа воображения. И свой стиль удара — чтобы изучившие ранее стиль удара Мечтателя неизвестные враги поняли, что имеют дело с другим противником. А силы и умение для удара Саше предоставлял Аня.

— Ну? — нетерпеливо спросил Мечтатель. Терялись драгоценные секунды, в давильне гибли один за другим копейщики Краснотала, но ничего не происходило. Потом он почувствовал сигнал воображения Саши. И осознал, что шел этот сигнал уже давно, просто настолько неожиданным оказался… Мечтатель даже растерялся на время, не сразу поняв, как реализовать полученное.

Все же воображением делилась дочь медика, чья жизнь была связана с различными медикаментами. И на врагов в зоне видимости Саша насылала не монстров или великих воителей рода Сей аграи куп пеле. Нет, она пустила в ход какое-то химическое вещество, используемое для ввода больных в состояние общего наркоза перед операцией. Расчет терапевтической дозы с ребенка трудно было спрашивать, однако удара хватило. Вражеские копейщики, намертво вгрызшиеся в строй защитников, внезапно покачнулись. По их рядам прошелся сдавленный кашель, кто-то уже не скрываясь блевал себе на грудь или на спину соратника, не в силах из-за тесноты согнуться, кто-то опускался на плечи других бойцов, погружаясь в обморок.

Мечтатель вышел из транса и с удивлением посмотрел на Сашу. Та глянула на дело своего воображения, пояснила:

— Мама однажды застала меня, когда я решила попробовать эту штуку, мне друзья сказали, с ней можно глюки половить. Глюки не глюки, а ремня я словила, до сих пор, как вспомню…

С дикими воплями копейщики Мараша начали теснить пошатнувшегося врага. Воевода уже бегал позади их рядов, заповедуя ходить дальше ворот — арбалетчики уже подошли на достаточное расстояние, чтобы прицельно бить все, что высунется со стен или из проема. Уцелевшие копейщики Золотых знамен, потеряв строй, начали отходить прочь под прикрытием стрелков. Стрелки Краснотала не рисковали высовываться за стену и по распоряжению своего начальника били вслепую навесным в надежде если не достать, то заставить понервничать собравшихся по эту сторону моста врагов. Особо остроглазые вскоре стали кричать, что стрельбу можно прекратить: враги сумели в короткие сроки соорудить перед стенами укрепленный гуляй-город, он же вагенбург. То есть, споро провели и выставили параллельно городским стенам два десятка повозок с крепкими высокими бортами. Соединили их меж собою. Там уже в бойницах заняли свои места стрелки, а рядышком заняли места меченосцы, нарочно натасканные на защиту подобных сооружений. Попробуй, скинь их в реку!

— Отлично! — оценил Мечтатель дебют Саши. Потом пнул Герди по ноге. — А теперь все дружно и быстро валим отсюда, их колдуны нас засекли и скоро… Ага, не свалим.

Аня отступил чуток от края площадки, призывая сделать то же самое остальных.

— Они уже тут.

Глава 41. Халиф и его девочки

С высоты крыши послышалась испуганная ругань, возгласы, затем к ногам Мечтателя упал лук с порванной тетивой, следом скатился стрелок с совершенно очумелым лицом.

— Колдуны! — крикнул он, предупреждая.

— Да, — успокоил его Мечтатель. — Их и ждем. Выход там, беги давай!

Стрелок цапнул свой лук и бросился прочь к спуску на первый этаж. Следом с крыши грациозно спрыгнули трое. Старик в цветастом халате с абсолютно седой головой и хитрым лицом в сопровождении двух девиц. В отличие от деда, у обеих глаза были замотаны черными лентами. Эти Темные души отличались от прошлой встреченной более пуританским видом, укутанные в подобия темных ряс. Однако прическа оставалась той же: прочь от головы к пяткам отходили по четыре косы. Слева у девицы были соломенные волосы, справа — русые. А так и не отличишь по иным признакам, словно близнецы.

— Уважаемый рыцарь, — обратился к пленному бойцу Золотых знамен старик. — Вы закрываете собой нашу цель. Отойдите.

— Ваша цель — моя дочь, — ответил пленный. — Поэтому, уважаемые Темные души, дорогой Халиф… постарайтесь найти другую мишень вашей атаки. К примеру, почему бы вам не переключить внимание на вот этого паренька с улыбкой дурачка? Мне кажется, он доставил вам гораздо больше проблем, нежели ничего не умеющий ребенок.

Говоря, рыцарь закрывал собою Сашу, вытянув одну руку с обнаженным мечом в сторону незваных гостей, а другой отталкивая дочку поближе к выходу. Мечтатель смотрел на эту сцену с нескрываемым исследовательским интересом без тени страха. Его уверенность передалась и Герди, что хоть и занял место за плечом компаньона, но на всякий случай приготовил меч-заздоровоживешь, выданный Марашем.

— Сожалею, но цель есть цель, — вздохнув, ответил Халиф. — Девочка, наславшая на наших копейщиков хворь немыслимую и нераспознанную, должна за это поплатиться.

— Это не Саша сделала, это он… — начал было рыцарь. Саша приникла к нему с криком «Папа, я боюсь!». На ее голос разом резко повернули бесстрастные бледные лица Темные души. Халиф развел руки, призывая помощниц успокоиться.

— Рыцарь, ты ведешь себя неподобающе и верно будешь наказан командованием. А теперь отойди и не мешай нашему делу. Не видишь, я едва их сдерживаю. Они могут затронуть и тебя.

— Давай, папаша, — подначил Мечтатель. — Отойди и не мешай господам убивать твою дочь.

Саша завизжала от страха, закрывая ладонями лицо. Рыцарь бросил совершенно ошарашенный взгляд на Аню, притянул к себе девочку, одновременно отступая ко выходу. Но соломенноволосая Темная душа уже очутилась у проема, перекрывая путь к бегству.

— И ты будешь смотреть на это? Ты же взял ее в свой род! — закричал в отчаянии рыцарь.

— Ну конечно, — охотно согласился Мечтатель. — И в нашем роду Ци аграи куп пеле полагается за великую честь погибнуть в неравном бою.

— Аграи куп пеле, — сплюнул рыцарь, — снова они. Халиф, я не шучу, я буду драться! Не подходи к ней!

— Ты ударишь меня? — удивился Халиф. — Но это же измена, рыцарь! Не забывайся!

— Да, рыцарь, — опять поддержал старика Мечтатель. — Пора уже выбрать — дочь или долг.

— И что? Я не сумею им помешать.

— Я им помешаю. — пообещал Мечтатель. — Но только после того, как ты сделаешь выбор.

— Я знаю, чего ты добиваешься!

— Я не делаю секрета из своих намерений. Я хочу, чтобы Саша видела, как ты ее предаешь и оставляешь на убой. Тогда она точно будет моей. Или ты встаешь на нашу сторону. Полностью.

Темная душа с соломенными волосами украдкой потянула тонкую точеную руку к спине Саши, укрывшейся за рыцарем от Халифа. Мечтатель, почти не глядя, перехватил ее в районе запястья. Та дернулась, словно волк, сунувший лапу в капкан, но не сумела освободиться от крепкого захвата. Бесстрастное доселе лицо отразило недоумение, что не скрывала даже повязка на глазах. Затем, договорившись без слов, оба синхронно отступили и тогда Мечтатель отпустил руку Темной души. Больше она не предпринимала попыток схватить девочку.

— Предупреждения закончены, — сказал Халиф. — Мы и так потеряли много времени! Хочешь погибнуть с нею вместе, я не смею мешать!

— Ххак!

Это Герди, не выдержав напряженной атмосферы, прыгнул вперед, рубанув по нахальному старику острым мечом. Сталь свистнула у самого лица колдуна. Тот провернулся, пропуская удар мимо, одновременно расчетливым движением ноги влупил пяткой в живот немцу, отчего тот полетел, проломив перила, на землю. Благо, второй этаж, падаль недолго.

Темные души дернулись в сторону Саши. Мечтатель рассмеялся.

— Делай выбор, господин рыцарь. Не мнись! Видишь, ребенок уже плачет.

— Не вижу повода для смеха, — сказал Халиф. — Вас, мой юный друг, я убью секундой позже этой девочки и ее защитника.

— Сожалею, но у меня иная культурная программа на сегодня, — вежливо ответил Мечтатель. — Хотя, может немного подождем? Пусть господин рыцарь выберет сторону. Неужели тебе не интересно посмотреть на его выбор?

— У меня задача, — улыбнулся Халиф. А затем одним резким движением оказался за спиной рыцаря, хватая девочку за шею. Боец Золотых знамен ударил мечом в шею старика. Клинок глухо ткнулся в ухо Халифа и отскочил, словно перед рыцарем был каменный истукан. Не веря в такие чудеса, боец ударил еще раз. Халиф застыл на месте. Но не от удара: Саша протягивала ему небольшой обрывок веревки с каким-то вычурным узлом посередине. Старик завороженно взял его в обе руки, углубился в изучение узла, уже не замечая ничего вокруг. Вот он присел на пол, его губы немо зашевелились, пальцы стали перебирать веревку, словно четки.

— Отличная работа, Саша, — похвалил Мечтатель. Об этом приеме он с ней договорился заранее. Перенаправление задания: в веревке заключались определенные энергии, призванные гасить активность искусственных носителей разума. Подобные узлы в племени аграи куп пеле применяли уже лет пятьдесят, пресекая мятежи подручных, роботов, созданных для прислуживания достойным людям. Временами искусственные подручные устраивали восстания, бывало, даже захватывали отдельные планеты, приходилось искать эффективные средства противодействия. Узел захватывал внимание носителя искусственного разума, отключал его от действительности. А там все просто: либо хватай и тащи на переплавку, либо переформатируй воспаленный рукотворный мозг. В зависимости от глубины поражения вредоносными идеями.

Со стороны выхода послышался гулкий топот, оттуда на площадку ворвался хмурый Герхард, весьма побитого вида, но все еще полный решимости вести бой на средневековом оружии с хвалеными колдунами. Повинуясь жесту Мечтателя, он остановился, но на всякий случай уже приглядывался к соломенноволосой Темной душе, что была ближе всего.

— А ты смелый чувак, — оценил Мечтатель. — И крепкий. Я думал, до сих пор валяешься там внизу в обмороке. Халиф бьет больно.

— Я заметил, — прохрипел Герди, сплевывая. — Ты его…?

— Саша на время выключила. А поскольку он контролирует этих двух барышень, отрублены все трое. Но здесь не это главное. Главное — наши ряды пополнились господином бывшим рыцарем Золотых знамен! Он отринул их власть, применив оружие против Халифа и теперь наш человек!

— Черта с два! — выкрикнул рыцарь, все еще прижимая к себе ревущую девочку. — Я не буду на вашей стороне!

— А куда ты денешься, Пятачок, — вздохнул Мечтатель. — Ты уже сражаешься за нас. По факту ты поднял руку на Халифа. Все, назад пути нет.

— Да что тебе надо от меня!?

— О! — поднял указательный палец Мечтатель, перемещаясь поближе к краю площадки. Там где в перилах зиял пролом от тела Герди. — Пошел деловой разговор! Мне нужно будет от тебя немногое. Выдумку. Фантазию.

Он обернулся в сторону городской стены. Пока они разбирались с Халифом и его помощницами, схватка переместилась. В ворота враги уже не совались, изрядно получив. По лестницам наверх поднимались меченосцы, расчищая место для арбалетчиков. Мараш просто заходился на крик, призывая стрелков пресечь эту инфильтрацию. Всем было ясно — захвати вражеские стрелки стены и закрепись на них, защитникам не поздоровится, их будут отстреливать, как ворон, с высоты из безопасного укрытия.

— Ты ведь дал понять, что знаешь о народе аграи куп пеле. Видимо, есть у тебя среди них и знакомые. Можешь ли ты назвать кого-то из них, которого знаю и я, чтобы мы смогли воплотить его в жизнь на некоторое время?

— Да кого? — спросил задумчиво рыцарь, уже не сопротивляясь. Видимо, до него дошло, что в этой битве ему придется сменить сторону. Тот же Халиф пока не убит, просто выключен из происходящего непонятной манипуляцией с узелком на веревке. Но если он очнется и опять полезет к дочери? — Ах да, род Ци… Вот откуда!

Мечтатель протянул ему свою руку, приглашая пожать ее. Тот пожал — не сразу и без особого желания.

— Халиф вот-вот очнется и нам с Сашей потребуются силы для отпора. А ты поможешь защитникам.

— Да не буду я…

— И ненадо сражаться! Не надо самому ручки-ножки утруждать. Закрой глаза и представь кого-нибудь из знакомых аграи куп пеле с хорошими боевыми умениями, пусть и не самыми сильными — ты все равно особо сильного не воссоздашь, тнете не хватит. Кого-то не очень могучего, не особо отличающегося умом и сообразительностью. Думаю, твоим коллегам и средней руки бойца аграи куп пеле хватит. Главное: крепко засевшего в память… не знаю, по причине своей харизмы, допустим, или прочих выдающихся признаков…

Они посмотрели друг другу в глаза и едва ли хором выдали:

— Эгирэ!

Глава 42. Катя отправляется на поиски

— Девушка, вы не проехали свою остановку? Следующая конечная!

Тейлитэ очнулась от транса и с торжественной улыбкой посмотрела на стоящую перед ней старушку-кондуктора.

— Спасибо за предупреждение. Я еду до конечной.

В просторном салоне городского трамвая кроме нее находилось пять пассажиров. В основном — престарелые люди. Ближайшие вели степенную беседу и она уловила их голоса.

— Да что там мэр, там же все куплено, сама понимаешь.

— Конечно.

— Вот недавно ездил мимо, машина у него здоровенная, крутая, мне всей пенсии на такую не хватит за всю жизнь. Откуда, спрашивается? С зарплаты? Посмотрела бы я на эту зарплату.

— Ой, не говори. Тошно даже на их рожи смотреть. Как ни включу — огромная сальная мордель на весь экран и все талдычит об успехах и достижениях. А где они? Будто они по другому городу ходят. Вот посмотри на дороги. Кошмар!

— Ладно. Наша остановочка, повздыхали да пошли. А? Стара, идешь или в трамвае останешься зимы ждать?

Бабули поднялись с места, направляясь к выходу.

Тейлитэ закинула рюкзачок на одно плечо, вышла, едва дверь трамвая со ржавым скрипом отъехала прочь. Осмотрелась и, повинуясь внутреннему чувству пространства, уверенно направилась к нужному ей месту.

В это время в своей квартире Катерина, студентка-первокурсница местного колледжа, со вздохом захлопнула ноутбук и растянулась на кровати. Ночь пролетела незаметно, благо, был выходной день. Она решила вечерком сыграть немножко в онлайн игрушку, и сама не заметила, как за окном загорелся рассвет. А еще — ее команда опять проиграла после затяжной жестокой баталии. Вынесли их в том числе из-за ее недотепности, в чате после игры сразу началось полоскание ее ника с требованием покинуть команду, а лучше вообще стереть игру начисто. Обиженно фыркнув на тупую тиму, Катерина подхватила книжку «про любовь», оставленную кем-то из подруг почитать и пошла в ванную комнату. Все равно спать еще не хотелось.

Теплая ванна, горка пены над краем ее, интересная книжка в руках — разве вы расстанетесь со всем этим, если какая-нибудь сволочь посмеет нарушить эту идиллию своим звонком? Катерина и не стала отвлекаться, перевернув страницу, снова погрузилась в чтение. За нее стал работать автоответчик, накручивая в свою память увесистый голос дяди Сани, для других просто Гром.

— Светка, я нашел тебе клиента на квартиру. Клиентку даже. Тоже вроде как студентка, хха. Я дал ей ключи, деньги за три месяца возьмешь у меня. Все, пока.

Телефон замолк. Бездумная автоматика, ему все равно, слышали ее или нет. Так или иначе будет что-то бухтеть свое под ухо. В то время, как…

«Он осыпал ее тело поцелуями, подобно нежным розам, она закрыла глаза и застонала от неземного блаженства. Они упали на упругое лоно постели, и Дульсинея оказалась под могучим телом…» Погодите-ка!

Распаленные тела, как по команде застыли в воображении Катерины отчетливым стоп-кадром. В самом разгаре постельной сцены. Родриго с расстегнутым камзолом уже подмял под себя пышногрудую смуглянку Дульсинею, помогая обнажить ее стройные ягодицы. Пот так и капал с распаленных тел и свет трепетавшего от сквозняка канделябра скользил по ним, обмазывая сочной масляной желтизной. Стоп, повторила для себя Катерина и захлопнула книгу. Родители задержались в Сочи и дядя Саня нашел ей квартиранта. Так? Так. Хорошо. Надо немедленно вставать и готовиться к его встрече. Квартирант — это деньги, это общение, это человек из другого города, в конце концов, каждый человек — это новый мир, будет интересно. Странно, конечно, что студентка решила отправиться на учебу в мае, но это ее дело, лишь бы платила.

Катя поднялась, разгоняя телом пену. Задумчиво покрутилась перед зеркалом — голое, недомытое чучело в клочьях густой белой пены.

Или… или еще страницы две? Интересно все-таки, чем там все закончилось…

«Он вошел в нее, и она вскрикнула. Ничего более блаженного она не испытывала…»

Как так, ничего лучше… а мороженное после долгого дня на солнцепеке?

«…Он нежно обхватил ее грудь своими крепкими пальцами и заставил затвердеть от возбуждения соски…»

Чистая физиология. Или у всех писателей так, на личном опыте? Формация такая людей — писатели с только им присущим взглядам на технику секса. В общем, Родриго засадил Дульсинее на сто пятой странице и малтузил с перерывами на балы, похищения и обеды до триста сороковой. Во всех позах вечно крепким… этим самым. Дульсинея все это время нежно вздыхала, ее охватывала то нежность, то буйное неистовство. Катерина и опомниться не успела, как книга закончилась.

Персонажи поженились, нарожали детей, жили счастливо и богато. Дульсинея беременела, теряла память, ее находила давно утраченная мать — более жуткого мыла Катя читать еще не приходилось.

Почему я это читаю вообще? — удивилась за себя Катя и швырнула книжку прочь, на стиральную машину.

Она закутала промытые волосы в полотенце, накинула халат и вышла из ванной. Выключила по пути свет, включила фен, высушила волосы, стала одеваться.

Она натянула футболку через голову, прямо на голое тело — жара, улыбнулась своему отражению. И резко обернулась назад.

Слишком напугало ее присутствие посторонней.

Слишком неожиданно и неслышно вышла из кухни, лишь на миг отразившись в зеркале, девушка.

— Доброе утро! — сказала гостья.

— Доброе утро, — автоматически вторила Катерина, отходя от испуга.

— Ты — Катерина?

— Да. Ты — о тебе дядя Саня, ну, Гром предупреждал…

— Меня зови Тейли. Я тебя не стала тревожить. Чайник пока поставила, вещи разобрала. Ты будешь пить чай?

— Разумеется.

Катерина оправилась от шока, и, уже внимательней приглядевшись, поняла, что зря так перетрусила. Бояться было нечего: стройная девочка от силы лет восемнадцать-двадцать, очаровательные серебряные косички, ярко-синие глаза странного оттенка, снежно-белая кожа. Ослепительная улыбка на все тридцать два зуба. Курносый нос и наивно пухлые губы.

Студентка-первокурсница, вот кто это.

Тейли перехватила эту мысль в глазах хозяйки и улыбнулась еще шире. Хозяйку не удивило ее необычное имя, в город часто приезжали на учебу с самых разных мест. Да и здесь порой родители так детей называли, надрывая фантазию, что диву даешься.

Вскоре они уже сидели за небольшим кухонным столиком и болтали обо всем на свете, как лучшие подруги.

— Тебе еще налить чаю?

— Спасибо, если можно, какао.

— Какао нет. Есть кофе и чай.

— Тогда чай.

— Это хорошо, что ты приехала к нам! У нас прекрасный город, отличные места для учебы. А в нашем районе вообще спокойно и тихо! Правда тут с девятого этажа недавно мужик один выпрыгнул. Дурак, видимо, был. А так все прекрасно и тихо.

Катерина неловко бухнула на стол кусок торта в упаковке. Тейли, зарывшись с головой в какие-то книги, повела носом и, не отрываясь от дела, сказала:

— А что ты себе не накладываешь?

— Я не люблю сладкое, — с сожалением глядя на торт, сказала Катерина.

— Так посоли, — пожала плечами Тейли.

Сладкое Катерина любила, но в последнее время стала подозревать, что стала толстеть. Подозрения усиливались с каждым новым выпуском бьюти-журнала, что приносила посмотреть подруга из колледжа. Там на фотках были такие тощие фифы, что просто отпад. И сразу чувствовалась собственная ущербность перед ними.

Внезапно залился соловьиными переливами дверной звонок и Катя сразу побежала открывать. Скорее всего, Маринка пришла, принесла еще журнальчиков почитать! Ну и книгу свою дурацкую заберет про любовь.

Нет. На пороге стоял толстый грязный бородатый пожилой мужчина. Он улыбался, протягивая собачий медальон.

— Ой! От Бальтазара! — ахнула Катерина. — Вы нашли мою собаку?

— Нет, дорогая мадмуазель, вашего друга, к сожалению, не отыскал. Но, прогуливаясь возле теплотрассы — знаете, тут за городом, туземные жители ее еще прозвали Бомбежкой. Вот там на кусте я нашел этот медальон с указанием клички собаки и адреса хозяйки. Возможно, он где-то там, ваш Бальтазар. Держите, и да поможет вам Бог в поисках!

— Вот где я его не искала! — ахнула Катя. — Весь город мы перевернули с Сашей, а туда не догадались сходить посмотреть! Ой, спасибо! Я… Я сейчас, подождите!

Она заметалась по коридору, оставив открытой дверь. То порывалась отыскать на кухне бутылку водки и сунуть в благодарность по виду — бомжу, что проявил столь удивительную доброту и любовь к собаке. То стремясь уже одеваться и ехать к указанному месту, искать Бальтазара, своего любимого Балтика. Дорогого сенбернара, что потерялся и которого так долго искали с соседской девочкой. В итоге, полуодетая, с бутылкой водки в одной руке и медальоном в другой она высунулась в дверь только через пять минут. Странный добрый бомж, не дождавшись ее, уже ушел.

Тейли подняла на хозяйку отрешенные глаза, мысленно находясь где-то в других местах. Та тоже не совсем в себе быстро накидывала кофточку, поискала остатки собачьего корма — вдруг придется подманивать Бальтазара. Он же может и не признать ее, испугаться. Бедный, натерпелся, наверное, за время, пока был один. Прячется, наверное, там в теплотрассе. Одинокий, голодный…

Парой взмахов расчески навела красоту на голове и решительно направилась к выходу.

— Я… я скоро вернусь! — пообещала Катерина Тейли. — Чувствуй себя, как дома! Я сейчас!

Тейли кивнула и вновь погрузилась в свою книгу.

Глава 43. Тетушек не выбирают

Магистр Рубер Тертиус проводил экстренное совещание в своем шатре в окружении основных командиров подчиненного отряда. После обрыва связи с Халифом и Темными душами оставалось надеяться лишь на собственные силы. А они, по оценке командира, были весьма скромны для полномасштабного штурма хорошо укрепленного Краснотала.

— Стрелки у них хорошие, копейщики… просто прекрасные, — сообщил лидер штурмового отряда фро Ган. Он сам недавно чудом вышел живым из давильни в воротах Краснотала. И сейчас стоял существенно помятый — копье врага пробило нагрудник, уйдя подмышку, а стрела, ударив по шлему чуть выше глазного проема, лишь сделала небольшую выбоину. — Считаю, оптимальным решением закрепиться на достигнутых рубежах и ждать подмоги.

— Седьмой отряд на подходе, — сообщил порученец магистра, ранее выступивший в роли парламентера — именно над ним насмехался со стены Мараш.

— Тогда слушайте мой приказ… — начал Рубер. Но пресекся, услышав вопли в соседнем отсеке шатра. В том числе — женские, чего в принципе быть не могло, поскольку в военный поход магистрат Золотых знамен слабый пол брать запрещал. Командиры схватились за мечи, разворачиваясь на шум. Откинув полог, из отсека вышел, слегка пошатываясь, очень изумленный ординарец Рубера, фро Келлуг.

— Фро? Что лучилось? — спросил его Рубер.

— М…Магистр! — слегка заикаясь ответил ошеломленный Келлуг. — В вашу опочивальню колдовским образом проникла девица в весьма откровенном наряде! Увидев меня и Фарра, она стала требовать покинуть комнату, пока не оденется и немедленно извиниться за увиденное.

— Вы ей объяснили, что комнату следует покинуть ей, а не вам? — спросил Ган. Келлуг растерянно кивнул.

— Я постеснялся ей это сказать: как-никак по виду благородная девица, а Фарра не постеснялся… и

Ординарец обернулся в сторону личного сектора магистра, указывая на огромную пропаленную дыру в плотной ткани полога и такую же в ткани самого шатра.

— Когда Фарра указал ей на непристойность нахождения в шатре магистра, она колдовским способом заставила его быстро вылететь прочь, чадя черным дымом, и упасть в выгребную яму.

Ординарец испуганно замолк, отступая под защиту командиров, едва не напоровшись на обнаженный клинок фро Гана. Поскольку в этот момент полог отдернулся и перед руководством осаждающих Краснотал военачальников предстала девушка весьма фривольно одетая — в подобие нижнего платья фиолетового цвета выше колен и смелым декольте. У гостьи были волосы до плеч, завитые в причудливую прическу, салатового и бордового цветов. Дополняли красочное безобразие яркие фиолетовые глаза, что так и жгли негодованием. При том она была совершенно босая, что в местах властвования магистрата Золотых знамен крайне не одобрялось.

— К бою! — крикнул фро Ган, но магистр мгновенно поднял руку, пресекая попытку нападения на незнакомку.

— Полноте, господа, — урезонил Рубер своих подчиненных. — Перед нами просто девушка. К чему нам мечи? С девушкой подобает сражаться цветами, вином и сонетами, но никак не бранным железом. Тем более, с такой красивой.

Рубер, обращаясь к своим людям, делал вид, что смотрит на них, хотя сам изучал гостью в зеркально начищенном нагруднике ординарца. Услышав комплимент в свой адрес, девица не замедлила зарумяниться. Отчего магистр успокоился — это действительно не монстр и не чудовище под обманным ликом. Он развернулся к незнакомке, всем видом выражая раскаяние.

— Видимо, произошло какое-то недоразумение, судя по вашему растерянному виду, прекрасная госпожа, вы также не понимаете, как очутились в наших покоях, как и мы. В любом случае, прошу принять наши извинения.

Гостья моргнула сначала одним глазом, потом другим. Потом нервно хихикнула, но тут же взяла себя в руки.

— Извинения приняты, — сообщила она нежным голосом, который мгновенно заставил сердце Рубера учащенно забиться. Потом чудное создание направилось к нему, заставив ветеранов боевых действий из свиты магистра отпрянуть, оставив неподвижного командира один на один с колдуньей. Остановилась метрах в двух, сразу угадав в Рубере главного.

— Меня зовут Эгирэ арк Ци Бар, — представилась девушка, суетливо потянувшись обнажить бедро, как принято у аграи куп пеле в знак мирных намерений. Но замешкалась, запоздала спросив себя — действительно ли она настроена решить дело мирно. В это время за спиною магистра восторженно вздохнула орда командиров, внезапно вспомнивших, что помимо всего они еще и взрослые половозрелые мужики, соскучившиеся в походе по женскому обществу.

Эгирэ шагнула вперед, больно ударилась о лежащий на полу ночной горшок — он вылетел из покоев магистра во время заварухи с ординарцами. Настала очередь магистру покраснеть. Впрочем, гостья так и не поняла, зачем эта причудливая посудина — к счастью, пустая, вообще предназначена. Она смахнула с лица локон и чихнула в ладошку.

— Ладно, фро, — обратился магистр к своим подчиненным, — Далее я сам разберусь здесь. Что делать вы знаете, закрепляемся и ждем подмоги. А теперь следуйте по местам!

Некоторое время, оставшись наедине, Эгирэ и Рубер молча изучали друг друга. Были они примерно одного роста, вот только магистр вдвое ее шире: с крепкой шеей, налысо обритой головой, тоже весьма массивной. Выглядел магистр весьма сурово, с рублеными чертами лица от природы, которые дополняли шрамы от рубленых ран мечом и вмятин от шестопера. Одевался он весьма аскетично: пока труба не требовала военачальника мчаться впереди верного отряда тяжелой конницы, магистр ходил в штанах из простого сукна, обычной холщовой безрукавке до колен, и черной пелерине поверх нее на плечах. Подпоясан был трофейным джелонским наборным поясом с кинжалом. Иного оружия у Рубера не имелось. Меч и любимая сулица магистра лежали в его покоях, у кровати: как раз за спиной Эгирэ.

Магистр указал ладонью в сторону походного столика с картами осажденного города.

— Меня зовут Рубер. Магистр Рубер Тертиус. Если вы никуда не спешите, осмелюсь предложить вам пищу и вино в моей скромной обители, почтенная Эгирэ, — предложил он.

— Как сказать, достойный Рубер, спешу я или нет, — в тон ему церемонно пролепетала Эгирэ. — Я тут не по своей воле и, скорее всего, в ваш чудный мир меня послали с какой-то задачей. Наверное, помочь воевать. Я умею воевать, я патрульная, вот!

— И мысли нет сомневаться, — произнес Рубер, скосив глаз на дыру в пологе шатра. В пробоине наблюдался кряхтящий послушник, вылезающий из выгребной ямы. Ему помогал ординарец, без особого усердия, стараясь не испачкаться и усиленно закрывая нос. — К счастью, вашей военной помощи покамест не требуется. Активная фаза боя уже позади, мы закрепляемся на достигнутых рубежах, а их колдуна уже направились уничтожать наши Темные души во главе с Халифом. Так что не извольте беспокоиться, почтенная Эгирэ, наши колдуны и без вас справятся с противником!

— А зачем же я тут тогда? — хмыкнула озадаченная Эгирэ. Вопрос остался без ответа, и она направилась к столику. Магистр торопливо смахнул с него военные карты, крикнул ординарца и шепотом приказал нести продукты получше, вино нежнее и миннезингерскую струнницу.

— Чего? Струнницу? — дернул глазом ординарец. Служил он магистру уже несколько лет верой и правдой, но только сейчас узнал, что Рубер умеет играть на лютне.

— Бегом! — свистящим шепотом насел на него магистр. Столь взволнованным ординарец его еще никогда не видел.

***

— Кажется, у нас назрела тактическая ошибка, — пробормотал Мечтатель, всматриваясь вдаль. — Я Эгирэ не чувствую и совершенно не могу контролировать.

— Эгирэ? Контролировать? — искренне удивился пленный рыцарь Золотых знамен. — Как ты ее собирался контролировать, если она сама этого не умеет?

— Вы заплатите за это! — проскрипел гневный голос за спиной говорящих. Это начал приходить в себя Халиф. Он уже развязал свой узелок и теперь начал постепенно оживать. Герди с ужасом выхватил меч, готовясь ударить противника.

— Да господи, тоже мне проблема, — буркнул рыцарь, быстро смекнувший, в чем слабое место Халифа. Он выдернул у того из еще слабых рук веревку, сноровистыми движениями умело скрутил в нечто невообразимое и сунул опять в ладони обезвреженного колдовского существа. Халиф глянул на него с нескрываемым изумлением.

— Двойной булинь в три восьмерки! — представил свою работу рыцарь. — Слабо распутать?

Халиф зарычал от бессильной злобы, но послушно принялся за новый узел. В этот момент раздался окрик Герди. Две Темные души, воспользовавшись временным включением Халифа, зашевелились, потянулись друг к другу и затем прямо на глазах у слегка очумевших зрителей слились в одну. Объединенное существо мгновенно развернулось в сторону Мечтателя и с ходу бросилось к нему. Тот сразу спрыгнул вниз со второго этажа, перекатился в сторону, гася силу удара. На место приземления глухо воткнулось нечто, похожее на длинную плеть, оставляя легкий дымный след. Затем спрыгнула и сама Темная душа. В черной рясе, с серебряными волосами в четыре косы до пят. Ага, одну из этих кос она и применила в качестве оружия. Кончики скрученных волос теперь больше походили на кинжалы, источая легкий красный свет на острие. Вот Темная душа слегка качнула головою и ее косы, удлиняясь в полете, рубиновыми стрелами ударили в Мечтателя. Тот резво извернулся, схватил с земли длинный обломок копья, брошенный кем-то из участников давильни.

Новый удар кос он принял на древко, быстро провернул, наматывая волосы. Темная душа сначала дернулась, чтобы высвободиться из захвата, а когда не удалось — метнулась к Мечтателю, целя в него острыми когтями. Для стороннего зрителя дальнейшая схватка показалась стремительным смазанным пятном. Впрочем, бой завершился ничем: вскоре оба отскочили друг от друга. Их разделяло метров пять, и они замерли, готовясь начать следующий раунд.

— Ты куда? Нельзя! — послышался злой крик сверху, где еще оставались Герди, Саша и ее отец, а также отключенный от происходящего Халиф. Раздался торопливый топот ног по деревянной лестнице и прямо к Темной душе выбежала Саша, держа перед собою в вытянутых руках веревку с каким-то затейливым узлом.

— Держи! — сказала она Темной душе, смело тыча ей узел чуть ли не в лицо.

— Саша! — окрикнул ее Мечтатель. — Это не Халиф! На нее не подействует!

— Почему? — удивилась Саша. — У меня получился очень сложный узел. Должно подействовать!

— Не подействует, поскольку Халиф — программа, а я основана на живом существе, — терпеливо пояснила легким шелестящим шепотом Темная душа. Она аккуратно взяла веревку и, даже не склонив к нему лицо с замотанными глазами, парой легких движений белоснежными пальцами развязала узел. — А теперь отойди, пока я не разорвала тебя на куски, Саша один-пять.

***

По крику магистра в шатер заглянул ординарец, заставший Рубера с лютней в руках, а Эгирэ — с кубком вина в руке и весьма румяной от оказанного ей внимания.

— Слушаю, магистр!

— Фро, представляешь, наша гостья ни разу в жизни не видела лошадей и никогда на них не каталась, — сообщил ординарцу Рубер. — Надо это исправить, подбери, пожалуйста, ей коня посмирнее и пониже. Такого, чтобы ей было по чести на нем скакать.

— Чудесно! — восхитилась Эгирэ, икнув. — Редко в каких местах Вселенной найдутся существа, понимающие честь и следующие ее законам!

— Печально, если это правда, моя дорогая, — вздохнул Рубер. — Как можно жить без чести? Не представляю! А пока мой фро, то есть, брат по оружию, ищет подходящую для вас лошадку, дозвольте выслушать сонет о синих розах под холодным осенним дождем. Между прочим — собственного сочинения!

Со стороны Краснотала раздался страшный грохот, земля под ногами вздрогнула. Потом наступили сумерки, словно солнце затмила большая черная туча. Полутьму озаряли частые яркие разноцветные вспышки — синие и красные, зарождающиеся в центре осажденного города. Временами оглушительно бахали громовые раскаты и до тыла армии Золотых знамен доходили судороги земли. Стая ворон, до последнего летавшая вокруг места сражения в ожидании пиршества, негодующе каркая, поднялась на крыло и подалась прочь.

— Часто у вас подобное происходит? — спросила Эгирэ, осторожно пробуя вино из золотого кубка, щедро налитое магистром. Рубер, не будь рядом с ним прекрасная девушка, давно бы уже выскочил на открытый воздух с дикими матерными воплями, призывая подчиненных немедленно отходить от стен, за которыми шла серьезная магическая битва. Но сейчас он старался держать марку, посему лишь небрежно позвал ординарца, велев передать приказ отойти всем штурмующим от стен города во избежание попадания под атаку колдунов.

— Честно говоря, подобной иллюминации я еще никогда не видел, — признался Рубер. — Но в любом случае, погром в городе разбушевавшимися колдунами — совсем не повод отменять нашу прогулку на лошадях, любезная Эгирэ!

— Согласна! — ответила Эгирэ. Она отпила глоток вина, глаза ее моментально разъехались, встряхнув головой, девица глупо хихикнула и отпила еще.

Хмурый ординарец спешил к шатру, держа за постромки двух самых лучших коней войска. Во время очередного бабаха из города, пролетев со свистом крутой дугой, рядом в землю воткнулся некий предмет, в коем наметанный взгляд фро Келлуга опознал наковальню. Испуганные кони дернулись было прочь, но ординарец быстро их успокоил, поспешив далее. Он с опаской косился на небо, не прилетит ли еще что: кувалда, меха или сам кузнец, чем черт не шутит.

***

Свинцовый дым от разбитой кузницы постепенно заволакивал площадь, бывшую когда-то торговой, а теперь просто пустырем, где в беспорядке валялись обгорелые бревна, вперемешку с разной утварью.

Аня вздохнул горький воздух и закашлялся. Он сидел, ослаблено откинувшись на разбитые жернова. Его окрикнули и вскоре на звук кашля поспешили Саша с отцом, а также Герди, все еще настороженно оглядывающийся по сторонам.

Первым рядом с ним оказался отец Саши, без лишних слов вылив на голову полведра воды. Волосы и одежда сердито зашипели. От кожи пошел пар.

— Ничья, — объявил результат схватки Мечтатель. — У нас просто закончились силы, Темная душа сердито поклацала зубами, сказала, что в следующий раз прилетит более подготовленной, и уж тогда меня точно разделает. Ффух… горячая штучка. У вас как?

— Не особо, — сказал Герди.

— Более того, — дополнил картину отец Саши, присаживаясь рядом с опаленным колдовским боем Мечтателем. — Наша общая знакомая Эгирэ была замечена в стельку пьяной в компании с магистром Рубером. Своими глазами наблюдал ее с крепостной башни.

— Погоди, то есть, она на Рубера нападать не стала?

— Ничего подобного. Спелись голубки. Впрочем, Рубера я знаю, два сапога пара. Два прекраснодушных дурачка. Сначала они с пьяными песнями, о чем пели, ветер не донес, катались на лошадях в глубине боевых порядков Золотых знамен. Эгирэ пару раз шлепалась на землю, я думал, хоть ударится головой о камень и умнее станет. Мечты не сбылись. Доскакали они до противоположного берега, там Рубер показал ей удаль, накалывая на лету яблоки своей сулицей. Эгирэ была в восторге.

— Любимых тетушек не выбирают, — тяжело вздохнул Мечтатель. — Совершенно забыл, что она у меня незамужняя и давно уже отчаянно ищет хоть какого-нибудь мужичка. Какого-нибудь красивого, могучего, благородного, с кучей умений и… в общем, сколько себя помню, все ищет. Видимо, редкий вид.

Он собрался завершить разговор и уже подниматься, идти и прилечь поспать. Но рыцарь дал понять, что на сем его история не завершается.

— Так вот, Рубер показал ей, как ловко бьет яблоки на лету копьем, а она ему показала, как крута в плетении Огнельда. Ну по пьяни, понимаешь? — тут отец Саши криво усмехнулся, похлопав Мечтателя по плечу. — В общем, нет больше у Краснотала городской стены. Брешь в полкилометра, все в мелкую щепу. Так что если будешь общаться с Марашем, ты как-нибудь обходи тот момент, что это мы Эгирэ сюда вызвали. Дядя и так бьется в кондрашке…

Глава 44. Фро Бациус дает мастер-класс по пению

— Ну что, похожа? — спросил Вахтер Синоптика, отходя от картины. Насекомое стремглав выскочило из нагрудного кармана поддоспешной кожанки и с интересом воззрилось на портрет полуголой женщины в откровенной позе, что призывно улыбалась, лежа на зеленой лужайке.

— Мне кажется, с каждым годом разлуки у твоего образа Тейлитэ грудь становится все больше и больше, ноги длиннее, а задница так и вообще…

— Да? — удивленно спросил Вахтер. — Но я же художник, я так вижу!

В его походном шатре хватало места и для кровати, и для небольшого импровизированного мольберта из щита, что опирался на два метательных копья. Трофейных, к слову.

После того, как самопровозгласив себя в рыцари под именем фро Бациус, Вахтер влился в ряды победоносных войск Золотых знамен, ему сразу пришлось в составе отряда Рубера Тертиуса участвовать в дальнем походе к границам Ордена. В ходе путешествия он высказал несколько рациональных предложений, сделавших его весьма ценным бойцом в глазах руководства и собратьев по оружию.

К примеру, рыцари искренне удивились, что, оказывается, на них кто-то может напасть ночью и перерезать, как цыплят, если не выставить стражу. Мол, да кто посмеет, какой бесчестный урод? Бесчестные уроды нашлись буквально через пару дней: группа оборванных, но вооруженных мужиков решила темной ночью попытать счастья в лагере, к их удивлению, наткнулась на посты, завязалась короткая схватка, в ходе которой враг поспешно ретировался, не дожидаясь пробуждения основного отряда — раздать им люлей хватило даже сил рыцарей, заступивших на пост. С тех пор Рубер ввел его в число приближенных, отмечая, как весьма толкового фро, что вскорости сможет претендовать на место заместителя магистра. Вахтер, он же фро Бациус, кисло улыбался на такую похвальбу, поскольку совет выставить пост давал в основном для собственной безопасности. Вряд ли враги стали бы сортировать спящих рыцарей на него любимого и всех остальных. Воняло от них на вторую неделю похода совершенно одинаково.

Вчера они вернулись из похода, расположившись капитальным лагерем близ торгового городка Малахит, оседлавшего перекрестье основных торговых трактов здешних земель. Ждали подхода всех отрядов, пока собралось пять из семи. Что-то планировалось, какая-то грандиозная военная операция, судя по привлекаемым силам. Вот только конкретно — куда и когда двинутся войска, никто не говорил.

— Еще ей волосы серебрянкой думаю подмазать, — сообщил Вахтер Синоптику. И, замолкнув, мгновенно перевернул щит, заняв походное кресло у столика с канделябром и нехитрой снедью одинокого рыцаря. Поскольку в это время в его шатер входил глава отряда, сам магистр Рубер Тертиус.

— Фро Рубер, — сказал Вахтер, в ужасе подмечая, что тот идет не просто так, а с лютней под рукой. — Опять вы пришли петь мне свои сонеты?

— Каюсь, именно так, — ответил Рубер, поглаживая свою свежепобритую лысину. — Собственно, только в вас я и разглядел среди всего братства истинный талант к поэзии. Я сам слышал, как вы…

— Это был не сонет, это мне лошадь на ногу наступила, и я матерился на иностранном языке! — сразу пояснил Вахтер. — А поскольку я могу материться на семи языках без остановки около двух часов подряд, оно само по себе выходит, словно песня!

Рубер пропустил его оправдания мимо ушей. Он уже сел на кровати, закинул ногу на ногу, поудобнее размещая лютню, провел по ней опытной рукой музыканта и заголосил.

— Что это за… сочинение? — дипломатично спросил Вахтер, терпеливо осилив весь сонет, к счастью, не слишком длинный. Хотя поначалу вместо «сочинения» хотел сказать «хрень».

— Песня в честь Прекрасной Дамы!

— Но мне-то зачем это слушать, магистр? — простонал Вахтер. — Завели бы вы уже себе эту… прекрасную даму, чью психику не жалко, ей бы и распевали песенки о любви. Только, боюсь, такую еще поискать: не каждая в здравом уме благодушно выслушает ваши вопли под струнные треньканья.

Рубер слегка побледнел и даже вроде как обиделся. Впрочем, быстро взял себя в руки. Да и Вахтер в свою очередь понял, что слегка переборщил с критикой магистра. Так-то мужичок вполне отличный в общении, простой, как три рубля и на удивление лютый в бою. В отряде ходили легенды о его умении управляться коротким метательным копьем — сулицей.

— Дайте сюда вашу балалайку, — скривился Вахтер, буквально выхватывая из рук товарища по боевому делу лютню. В общем отношении все рыцари являлись равными друг другу и слушались магистра только в бою. Потому панибратское отношение к начальству даже поощрялось. — Я научу вас действительно сильной песенке, от которой любая благородная девица сразу раздвинет свои… эээ… горизонты благоприятствования, сразу же поймет, что вы не только суровый рыцарь, но и трепетный поэт, прости Господи. Как там было… Как там эти аккорды выставляются. Ну да и ладно с ними, мы перебором.

Вахтер заиграл на лютне, и к его собственному удивлению, даже стало сразу получаться. А потом запел тихим голосом:

Дремучим бором, темной чащею

Старинный замок окружен,

Там принца ждет принцесса спящая,

Погружена в покой и сон.

Принцесса спит сто лет, сто лет,

А храбреца все нет и нет,

И если рыцарь не найдется -

Принцесса так и не проснется.

И если рыцарь не найдется -

Принцесса так и не проснется.

Дальше Вахтер слов не помнил, да и не потребовалось. Он внезапно заметил, что взгляд Рубера затуманился, его губы задрожали, словно у обиженного ребенка. Прервав музицирование, фро Бациус, он же Вахтер, передал лютню владельцу и спросил с участием:

— Что с вами? Вам плохо?

— Принцесса так и не проснется? Но ведь это несправедливо! Что же рыцарь! Где он!? Почему не идет?

Вахтер, удивленный жаром его вопросов, даже обернулся по сторонам, припоминая, какой еще рыцарь должен к ним прийти и не будет ли тот тоже тренировать его уши сонетами собственного сочинения безобразного исполнения. Только с подсказкой Синоптика до него дошло, о чем спрашивает Рубер.

— А… вы о песенке! Песенка не моя, подслушал у одного миннезингера, но можете исполнять свободно, как свою: авторские права еще не изобрели. А что принцесса не проснется, так видите ли, на том и строится расчет произведения — чтобы читатель через него видел всю несправедливость бренного мира и старался это исправить. Чтоб его потряс катарсис! В смысле, чтоб душа развернулась, а потом свернулась.

Рубер встал с кровати, прошелся туда-сюда, нервно поглаживая лысину ладонями. Остановившись, чуть поклонился Вахтеру.

— Понимаете, вот эта ваша… ваше произведение, оно лучше всякой иной критики и хаяния показало, чего стоят мои собственные вирши. Это и больно и в то же время, отрезвляюще. Спасибо вам!

— Не за что, — механически ответил Вахтер. — К слову, раз уж вы здесь, может, утолите любопытство, что за сбор военачальников намечается? Планируется что-то?

— О, это особая история, — усмехнулся Рубер. — Нас уже собирал почтенный Суператор Септимус, дабы каждому выдать по той колдовской девице… вы, не припомню, были во время его атаки на волшебный город? Он привел оттуда множество трофеев и это странное создание с завязанными глазами. Так вот, на совете магистров он попросил ее рассемериться, и она подчинилась!

— Рассемериться? — переспросил Вахтер, услышав новое слово. — Это как?

— Была одна, а стало семь ее копий, по одной на каждого магистра, — пояснил Рубер. — Каждому по Темной душе.

— Да видел я эту мертвячку, не такая уж она и темная, — вставил в речь Рубера Вахтер, припоминая, что сестрица Визиря отличалась непривычной для восточных людей мраморной бледностью. Конечно, это можно было объяснить тем, что Карима мертва. Хотя из своего опыта Вахтер помнил, что умершие имеют больше зеленоватый или сероватый оттенок кожи.

— Темная в старом смысле слова! — пояснил Рубер. — В ряде отдаленных диалектов местных племен этим словом называют слепых. Вот мертвые девицы на глазах повязки носят, значит, слепые, то есть, темные. А раз летают по небу, значит, души. Все по делу. Раздал Суператор командирам отрядов по Темной душе, потом собрал нас опять, велел их показать, да как устроил разнос!

— А чего же вас за них Суператор дрючил?

— Слово то какое, «дрючил», — поморщился Рубер недовольно, — Скорее пристыдил и призвал к моральной дисциплине. Применять их приказано лишь в случае наличия волшебного присутствия в стане врагов. Против обычных врагов отчего-то нельзя. Вроде как ценное оружие. Каждый магистр получил право свою Темную душу видоизменить по своему вкусу. Цвет волос подобрать, одежку там. Хе-хе.

Рубер, походив по шатру, опять присел на кровать и задорно улыбнулся.

— И говорит Суператор — «Господа, а ну-ка, призовите мне Темные души свои!». И появляются все семь девиц… Ох, вот срамотища-то! Одна в длинной юбке с обнаженной грудью, вторая с такими вырезами, что соромно в приличном обществе вообще рассказывать, третья… Седьмой аж затрясся от гнева. Вы, говорит, себе походных шлюх малюете или грозных боевых магов? Запретил женский пол вовсе в походах и строго наказал боевым братьям Темные души привести в порядок и целомудрие.

— А вы такой радостный, — догадался Вахтер, — поскольку вас миновал гнев верховного магистра?

— Совершенно верно! — самодовольно засмеялся Рубер и взмахнул рукой. Мгновенно позади него прямо над кроватью сплелась из воздуха и зависла под пологом та самая Карима, сестра Визиря. В темном балахоне до пят, полностью скрывающем тело, с широкой повязкой на глазах.

— Великолепно! — восхитился Вахтер. — Теперь у нас в отряде будет своя собственная Темная душа! Она как, слышит нас? Умеет разговаривать?

— Есть такая возможность, — сказал Рубер. Опрокинув в себя вино из кубка, он вновь потянулся к лютне. Аккуратно на слух стал воспроизводить раз услышанную песню про спящую принцессу и потерявшего компас рыцаря. От старания он даже закрыл глаза, наощупь перебирая струны опытной рукой. Вахтер еще ранее удивлялся, отчего у магистра столь странно сбиты пальцы, словно у заядлого рокера. Оказалось, догадка рядом: мозоли были натерты в ходе упорных занятий на лютне. Ему бы еще теоретическую базу подкачать, но где ее найдешь в этом дремучем средневековье?

Пользуясь уходом магистра в мир музыки, Вахтер тихонько подошел к Кариме и прошептал:

— Карима! Слышишь меня? Я от твоего брата, Асламбека привет передаю. Мне нужна твоя помощь, слышишь?

Темная душа повернула к нему голову и чуть склонила ее набок, словно прислушиваясь к песенке Рубера. И даже обнажила белоснежные зубы в некое подобие улыбки, хотя и вышел оскал. Получилось жутковато, но Вахтер обладал железными нервами, много чего страшного повидал. Потому даже глазом не повел, продолжив:

— Ты меня не пугай, я Варлей в фильме «Вий» видал, шуганный! Так вот, красавица: зовут меня Баа Ци и я предлагаю тебе сделку. Я помогаю тебе ожить и вернуться в реальный мир, к братцу своему, блин. Но ты взамен помогаешь одолеть Трисмегаса. Скотина эта редкостная… Ты слышишь меня? Понимаешь? Согласна?

Карима вернула лицо в исходное состояние, а затем и вовсе растаяла, словно ее не было.

— Надеюсь, она тебя не заложит начальству, — подал голос Синоптик из нагрудного кармана. — Пробовал ее щупать своими сенсорами — хитрая тварюга, блокирует все сигналы. Как будто передо мною абсолютное ничто.

— Да, тоже надеюсь, что не заложит, — задумчиво сказал Вахтер. — Что? Да, фро Рубер, вот так пойдет! Переборчиком, переборчиком и побольше душевности в голос добавьте, что вы орете, как на плацу команды?

И чуть тише, вздохнув, добавил:

— Скорее бы ты уже себе бабу нашел…

Глава 45. Предатель на военном совете

Оказывается, боевые кони, которых Вахтер презрительно именовал лошадями — за что едва не нарвался на поединок с разобиженным конюхом, требуют существенных сил для ухода. Доставшегося трофейного жеребца по кличке Звездочка — Вахтер не сразу понял, что это жеребец и дал кличку, думая, что перед ним кобыла, приходилось чистить каждый вечер.

— Ты ж потеешь, как не в себя, — стонал фро Бациус каждый раз, несмело приближаясь с щеткой к своему фыркающему боевому товарищу о четырех копытах. Он был готов отмыть пять туалетов в тайной лаборатории «Черного солнца», нежели отбить щетками одного строптивого коня, так и норовящего куснуть или треснуть копытом.

По утрам началась другая муторь — коня требовалось кормить, седлать, проверять перед выходом, чтоб не хромал. Уже в конце похода фро Бациус взвыл и решил проситься в пехоту: те двигались налегке пешим порядком, забросив все оружие и снаряжение в огромную походную телегу. Но Рубер настоял, чтобы тот блюл свой статус и не выпендривался. Ведь по облику и манерам видно — фро Бациус истинный рыцарь, а такими в тяжелой коннице не разбрасываются.

С утра Рубер опять заявился, уже без лютни, но с церемонным щитом и сулицей. Да еще и при плаще сочного золотого цвета, весь при параде.

— Что? — не понял Вахтер его торжественной улыбки.

— Сбор военачальников! — объявил Рубер. — Поедешь со мной в качестве помощника!

— А чего фро Ган не идет?

— Ценю твою скромность, но фро Ган вчера перебрал вишневого вина. Зеленый змий праздновал победу наш нашим боевым товарищем, посему его облик оставляет желать лучшего, а запах от его палатки заставляет менять курс и перелетных журавлей. Других благородных господ у меня под рукою нет. Быстро собирайся и следуем!

— Пешком? — с надеждой спросил Вахтер, уже цепляя на себя портупею и такой же золотистый плащ, как у шефа. Еще более яркий, поскольку вообще никогда не использовался. Хотя ткань отличалась отличным качеством и не раз фро Бациус подумывал, не пустить ли ее на пошив трусов. Однако внутреннее чутье останавливало от сего шага. Вдруг внезапная проверка?

— Мы же тяжелая кавалерия! — напомнил Рубер, элегантно приставив пальцы правой руки в белоснежной перчатке к плюмажу шлема. — Разве может всадник без коня?

— Если я когда-нибудь вернусь домой, закуплю ящик тушеной конины и оттянусь на славу, ибо лучшая лошадь это мотоцикл, — вздохнул, успокаивая себя, Вахтер. — Ладно, следую за вами, магистр!

Вскоре они уже скакали верхом на своих конях по зеленой траве, гордо салютуя встречным рыцарям. Точнее, гарцевал на своем горячем черном скакуне Рубер, а вот следующий за ним фро Брациус еле сдерживал желающего перейти в галоп Звездочку, матерясь свистящим шепотом.

На пригорке высился большой каменный дом с четырехскатной крышей. Рубер слегка придержал коня, оглядываясь с высоты холма куда-то в сторону леса, начинавшегося за рекою в нескольких километрах от них.

— Что там? — спросил его Вахтер, всматриваясь туда же.

— Медведи купаются. Целой семьей. Странно, какие-то они жирные и упитанные для весны. Видать, опять княжество Хвои попыталось направить в наши тылы свою большую разведку.

— И?

— Ну что за «и»? Они почему-то всегда стараются проникнуть в наши земли через эти леса. Карты им, что ли подсунули косые. А там у нас специально натасканные на людей медведи разведены. Нарочно для охранных целей.

— Что же за разведка, если не может от каких-то медвежек отбиться?

— Хороший вопрос, фро Брациус! Тут лучше следует спросить — что за медведи такие, если от них не может спастись даже прекрасно обученная разведка? А я опять повторю: медведи специально обученные. Видел бы ты, как я зубров натаскиваю. Ха-ха! Ладно, едем дальше, не люблю опаздывать.

Вскоре они спешились, привязали коней у перил близ входа в здание собрания. Внутри уже был слышен голос Суператора.

— Интересно, отчего охраны нет, — пробурчал Вахтер, осматриваясь.

— Охраны? — удивился Рубер. — Военную элиту Ордена, самых лучших воителей, собравшихся в одном месте, требуется охранять? Покажи мне этих могутных удальцов, намеченных в нашу охрану, я подивлюсь!

Вахтер кашлянул, поняв, что сморозил глупость. Псы войны в телохранителях не нуждались.

Рубер снял шлем, красивым движением уместил его на крючок, идущий со шнурка на левом плече. Его спутник был без шлема, потому просто пригладил волосы и сморкнулся в уголок.

Они вошли в большой белокаменный зал с рядком коротких лавочек по стенам. Часть уже была занята магистрами и их помощниками из других отрядов. Сидения организовывали полукруг, расставленные в произвольном порядке, не теснясь, так, что меж ними можно было легко проходить. Такоечувство, будто их размещали люди, боящиеся клаустрофобии.

Суператор Седьмой, или Септимус, в сверкающих доспехах и белоснежном плаще, стоял в самом центре. Перед ним была растянута на деревянной раме изнаночной стороной к зрителям звериная шкура с небрежно нарисованной картой ближайших земель, синими полосками обозначались реки, красными точками — крупные города.

— Как вы знаете, мы получили мощное оружие в свои руки, помогающее взламывать защиту вражеских городов.

— Поподробнее можно? — раздался голос слева.

— Ах, да, командир пятого отряда отсутствовал, — кивнул Септимус. — Повторюсь — с помощью колдовских сил нам удалось устроить рейд в потусторонний мир. Там все несколько отличается от нашего устройства и люди его населяют довольно гнилые, бесчестные, я вам скажу. Они по нашему заказу изготовили технологию прохода сквозь стены защищаемых городов. Называется Ночью безумия. Представьте себе такое дело: перед нами грандиозный замок вроде Белотала…

По рядам военачальников прошел тяжелый вздох, Рубер быстро пояснил Вахтеру, что пару лет назад Орден уже пытался штурмовать столицу Хвойного княжества, Белотал. Подошли войском, глянули на его стену, плюнули и убрались восвояси.

Септимус хитро улыбнулся.

— Так вот, мы открываем проход в потусторонний мир, организовав там Ночь безумия на отдельном участке. После чего спокойно штурмовыми колоннами выдвигаемся через это место вперед и выходим, появляясь уже внутри Белотала! Враг в шоке, мы на конях, всех рубим и стреляем!

— Угу, Ночь безумия для штурма замков. — хмыкнул себе под нос Вахтер. — Чтобы забить большой гвоздь, возьмите микроскоп потяжелее.

— Это великолепно, конечно, — возразил один магистр. — И сработает на эффекте внезапности разок или другой. Далее нам попросту будут устраивать ловушки внутри города. У той же Хвои есть образцовая княжеская дружина. Даже появившись внутри Белотала, я не поручусь, что мы сможем удержать ее удар. Отступать же будет некуда и наши штурмующие отряды окажутся в западне!

Септимус одобрительно поднял ладонь, мол, хороший вопрос, не в бровь, а в глаз, даже можно сказать — в самый хрусталик глаза.

— Благодаря нашим исполнителям из потустороннего мира, мы имеем возможность привлекать в критических случаях Сонм Великих героев.

Слушатели попросили остановиться поподробнее на этом вундерваффе. Септимус охотно начал рассказывать:

— Это отряд тяжелой конницы стабильной численностью в пятьдесят бойцов. Все они — великие герои нашего Ордена…

Народ в зале принялся переглядываться с некоторой ревностью, мол, что еще за великие герои, о которых они не знают и почему присутствующие еще не в данном списке?

— … Великие герои Ордена, — закончил свою речь Септимус, — которые погибли, совершив славные подвиги!

— Мертвецы, что ли? — разочарованно протянул кто-то из магистров.

— Мертвые или живые, какая разница, если они члены нашего Ордена? — гордо ответил Септимус. — Чести это не претит, более того, мы просто обязаны уступить право на первый удар нашим заслуженным героям, что жизнью доказали верность идеалам Ордена! Ратного же труда хватит на всех — и живых, и мертвых.

— А что делать с Темными душами? Как применять? — подал голос Рубер.

— Поясню еще раз и по ним. — терпеливо сказал Суператор. — Темные души активизируются самостоятельно, едва почувствуют присутствие в рядах противника колдунов, которые могут существенно попортить нам кровь. Едва почуяв вражеского колдуна, они стремительно атакуют его.

— В обычных боях они не помогут?

— Не помогут, — вздохнул Суператор. — У них такое устройство, что они совершенно не приучены к убийству обычных людей. Могут, но не желают.

— А заставить? — тихо спросил Вахтер. Суператор услышал его вопрос и опять же терпеливо ответил:

— А заставлять их — претит чести.

Командующий аккуратно вытащил меч из ножен — по местному этикету вынимать оружие в мирных целях полагалось именно вот так: медленно и степенно. Используя его, словно указку, ткнул в центр карты и продолжил:

— Итак, я обозначил наши возросшие силы и предлагаю с их учетом следующую операцию на период весенне-летней военной кампании. План предполагает полный разгром сил ряда соседних государств, в том числе — Хвои…

Внезапно за его спиной прямо из воздуха сплелась основная Темная душа в своем первоначальном облике — с рыжими волосами, в черной рясе и с синем узорчатым полотенцем, что закрывал ее глаза. Каким-то образом почувствовав ее появление, Суператор остановился на полуслове и повернулся к ней.

— Почтенная Кара? Что за причина заставила вас появиться на нашем собрании?

— Я здесь предупредить вас, — пояснила Кара легким шелестящим шепотом. — В ваших рядах находится враг, который слушает военные планы.

— Кто? Кто? Кто? — загудело почтенное собрание, переглядываясь и хватаясь за рукояти мечей, топоров, коротких копий.

— Кто этот мерзавец!? — вскочил в нетерпении и фро Бациус, выхватывая свой клинок и оглядываясь, но больше в сторону выхода. Лицо Кары с замотанными глазами мгновенно обернулось к нему и на краях ее губ заиграла улыбка. Она подняла руку, указывая в его сторону.

— Ах ты сука! — крикнул ей фро Бациус. — Сдала все-таки!

И в два скачка оказался у дверей, расталкивая с дороги попадавшихся под руку рыцарей.

— Хватай его! — заорал один из отброшенных, до которого внезапно дошло, кто именно предатель. — Хватайте, пока не ушел!

— Обломитесь, терминаторы хреновы! — заорал ему в ответ Вахтер, на ходу срывая свой золотой плащ и закидывая его на головы бросившихся наперерез бойцов. — Звездочка, ко мне! Линяем с этой дискотеки! Ай!

В воздухе промелькнула черная молния, ударила в беглеца, опрокинув к стене. Оказалось, это Рубер метнул в своего мятежного заместителя копье, ювелирно пригвоздив его кожаный жилет в районе промежности к косяку двери. Вахтер дернулся, пытаясь выдрать сулицу, не удалось. Пока возился, упустил драгоценные доли секунды, на него сразу накинулись самые расторопные, выкручивая руки и лупцуя по почкам с жестокой руганью.

— Живьем брать! — приказал Суператор. — У меня к нему еще будет широкий ассортимент вопросов. Благодарю тебя, Кара, предатель схвачен!

Кара резко повернула к нему лицо, заставив слегка отпрянуть. Все же подспудно Суператор боялся этой белоснежной мертвячки с колдовскими умениями. Ее рука продолжала указывать в том направлении, где ранее сидел фро Бациус.

— Предатель не схвачен, — сообщила она. — Я не знаю, кого вы сейчас задержали, я указываю на иного.

Сейчас ее рука указывала на одного из бойцов, что сидел прямо за скамейкой, ранее занимаемой Вахтером. Незнакомец в это время радостно улыбался, наблюдая за поимкой фро Бациуса. Завидев указующий перст Кары, вскочил, затравленно озираясь, выхватил меч.

— Вот враг! — представила его Кара. — Трисмегас!

Глава 46. Почему Аню не вызывают на поединки

Мараша действительно, что называется, хватила кондрашка при виде разнесенного в клочья участка городской стены. А ведь казалось, та устоит и против всех семерых отрядов Ордена.

Аня застал воеводу застывшим словно столб посреди улицы, ведущей к проему. Одна радость — стена столь яростно бабахнула, что все нападавшие, кто был поближе, улетели в реку и там плавали, слегка оглушенные. А их боевые товарищи были заняты их вылавливанием.

Все высокие здания перед проемом мгновенно заняли стрелки Хвои. Перед противоборствующими сторонами возникла мертвая зона, куда соваться было чревато. Впрочем, никто и не совался.

Обе стороны приостановили боевые действия. После некоторых переговоров к месту сражения поспешили врачеватели, поволокли в разные стороны раненных и убитых. У самых остатков ворот Светлана Николаевна устроила спор с одним из медиков противника за раненного, настолько помятого и в давильне, и от взрыва, что не определишь толком, к какой стороне он принадлежит.

— Да наш это, наш! — настаивала Света, — Посмотри, Газа, какие у него усища. Ваши такие сроду не носят.

— А вот и носят, — отозвалась Газа, опускаясь перед полумертвым на колени. — Медальон-то нашего Ордена!

— Да у нас у каждого четвертого такие же! — возразила Света. — Трофейные.

Врачи решили передать дело опознания военачальникам, а сами поспешили оказать пострадавшему первую помощь. Вскоре он уже был весь обмотанным в тряпицы.

К месту боя прибыли оба военачальника — Мараш, весьма ошеломленный утратой стены и Рубер, еще более опечаленный внезапным исчезновением благородной девицы Эгирэ в самый разгар веселья. Оба сумрачно посмотрели на обмотанного, словно мумия, бойца, на его длинные и непокорные усы, пробивающиеся сквозь все медицинские тряпицы.

— Усы? — хмыкнул Мараш, припоминая, был ли такой в его воинстве. — Усы и те, и другие носят. Усы не лысина, далеко не сверкает.

Рубер, в адрес которого был этот укол, лишь гордо поднял бритую голову.

— Видно, что муж героический и посему скорее всего он из нашего Ордена.

— Ой, герои, — поморщился Мараш. — Дня два тому назад предыдущий ваш отряд так героически и местами вприпрыжку драпал по горящему лесу, что мы трусливо не смогли догнать. Есть какие-то твердые доказательства, что это ваш ранетый? Имя его, принадлежность?

Кашлянула Света, привлекая к себе внимание.

— Предлагаю позвать нашего колдуна. Он же умеет лечить своей энергией? Пусть его пролечит, а там глядишь боец и сам скажет, чьих он знамен.

Послали за Аней. Тот сначала ссылался на внезапно возникшие дела, подозревая, что Мараш прочуял, чьих рук дело погром стены и зовет для профилактической беседы. Но когда его ввели в курс дела, взял с собой Герди, Сашу передал отцу и незамедлительно направился к месту прошедшего боя.

«Парень-колдун», как его представил Мараш Руберу, без лишних слов присел перед раненным и содрал с его ноги сапог.

— Сапоги знатные, не спорю, но ты бы хоть дождался, когда мы точно определимся, что это орденский боец. С наших снимать нельзя, это уже мародерство получается. — подал голос Мараш. Аня поднял на него усталые глаза.

— Тут недавно была знатная потасовка с Темными душами Ордена, — пояснил он. — Сил осталось мало, потому придется действовать логикой, а не умениями. Хотя логика тоже прекрасное умение.

— Да, навалял ты им знатно, — гордо сообщил Мараш Ане, косясь на Рубера. — А одну даже изнасиловал! Вот удаль колдовская-молодецкая!

Рубер едва не закашлялся с таких новостей, выпучив на «парня-колдуна» удивленные глаза. Впрочем, сам герой изнасилования так же изумленно глянул на Мараша. Насколько он помнил, схватка с Темной душой, обрушившей кусок стены в первый раз, завершилась лишь ударом губами в губы, что издали, конечно, можно принять за поцелуй и то с натяжкой. Однако же, с помощью болтливого Мараша он рисковал через пару дней «глухого телефона» в местных слухах стать папашей троих детей от Темной души, а то и ото всех них вместе взятых.

Рубер же взял себя в руки и уколол Мараша в самое больное место воеводы, ткнув кончиком зачехленной сулицы в сторону развалин стены.

— А чего же ваш герой любовной магии не уберег городскую стену? Занят был амурными делами с Темной душой? Ха-ха!

Мараш покрылся малиновыми пятнами, порываясь выхватить меч, однако законы перемирия были святы, и он не решился их нарушить.

— А вы, господин магистр, тоже время зря не теряли, охмуряя Эгирэ, — вступил в перепалку Аня, продолжая крутить снятый сапог и заглядывая внутрь него. — Вместо управления боем! Отличное времяпровождение для командира, браво! Променяли товарищей на бабу!

— Не смеееть! — рявкнул Рубер. — Не сметь называть ее бабой! Это благородная девица из благородного рода! Я…

Аня медленно поставил сапог бойца у его ног и поднялся. А потом шагнул, оказавшись буквально нос к носу с командиром третьего отряда Ордена золотых знамен Рубером Тертиусом. Мараш забеспокоившись, поспешил предупредить: если тот намеревается укусить Рубера за нос — это хорошее дело, но не во время перемирия. Не обращая внимания на него, Аня ядовито улыбнулся лысому магистру:

— Ваша благородная девица Эгирэ — моя тетя. Конечно, она довольно полудурошная, но все же родственница и подчиняется мне, как старшему рода Ци. Так вот, вы видели ее разрушительные умения, но она не умеет и сотой доли моих возможностей. Смекнули, уважаемый магистр? То, что вы под Красноталом в вашем лагере еще не дымитесь, равномерно прожаренные, есть лишь моя милость и доброта.

Аня хотел смутить или запугать магистра. Но вместо этого в глазах лысого рыцаря загорелись огоньки надежды.

— То есть, вы ее знаете? Как ее найти, подскажите!

Аня грустно вздохнул.

— Ступайте к себе, господин магистр и забирайте своего раненного бойца. Это безусловно рыцарь Ордена золотых знамен.

— Как же вы догадались? — спросил Рубер, попутно делая знак лекарям подобрать раненного и нести в госпиталь.

— По вони, — ответил Аня, показывая руководству противоборствующих сторон внутренности снятой обуви.

Только сейчас военачальники увидели, что на обратной стороне голенища виднеется четкий знак Ордена с отметкой третьего отряда. В общих казармах бойцы нарочно метили свою обувь, чтобы во время подъема не перепутать.

Аня отбросил сапог раненного и направился в свою комнату. Ему очень хотелось отдохнуть после всех разборок с местными Темными душами.

Но поспать не удалось. Едва он задремал, как в его опочивальню украдкой зашел Мараш, присел в ногах.

— Что еще? — устало спросил Аня.

— Рыбонька моя ласковая, — мягко начал воевода. — Тут птичка нащебетала, что ты неким образом причастен к тому, что у нас со стороны входа в город слегка как бы дует. Я бы даже сказал — сквозит. Нет?

— Рыбка, птичка, — зевнул Аня. — Давай условимся, что я человек.

— Да хрен тебя разберешь, человек или рыба, — пожал плечами Мараш. — На местных девок смотреть не смотришь, а как летающую мертвечиху увидал, так сразу целоваться полез. А у нас девки не в пример этой худосочной — ядреные, мудреные!

— Я знаю, — доложил Аня. — С десяток рядком поставить так и городскую стену своими крупами закроют.

— Вольно ты девок в военном деле используешь! — похвалил Мараш. — Хоть сейчас воеводский пояс снимай да тебе дари. Ага. Я вот что думаю: раз ты сам нам ограду поломал, сам и выправляй дело!

— Как? — удивился Аня.

— Ну ты же колдун? Наколдуй новые!

— Не могу, — ответил Аня. — Пока что сил нет. Птичка не напела, что мне пришлось с двумя Темными душами биться прямо в городе?

— Птичка напела, что ты еще и кузницу нам разнес в клочья и половину торговой площади. Птичка Восолап вообще как начнет петь, хоть лаптем ртину затыкай. В общем, с тебя новые стены и ворота!

— Скотина ты неблагодарная.

— Отчего же, — не унимался Мараш. — Вот починишь городьбу, и я буду просто очень и очень благодарной скотиной. Так что?

— Воевода, — проникновенно сказал ему Аня. — Иди давай к своей воеводихе под бочок, а? Завтра утром я что-нибудь придумаю. Не беспокойся.

***

Утро застало Аню уже на месте разбитой стены. Дозорные быстро доложили об этом Марашу и тот сразу прискакал на место, решив посмотреть, как там колдун будет стену новую выправлять. С тайной надеждой заказать вдобавок к рухнувшей еще пару дополнительных башенок и стрелозащитный навес потолще прежнего.

Выглядел колдун вполне по-боевому: в полном доспехе, при мече и с щитом. Все из коллекции краснотальского арсенала «За здорово живешь». То есть, среднего качества, зато бесплатное. Мечтатель смотрел на вагенбург Ордена, стараясь привлечь разными знаками вражеских дозорных. Но те не проявляли никакого интереса к одиночке, что находился вне зоны поражения их арбалетов. Мало ли какой придурок кривляется.

— И чего ты удумал? — спросил Мечтателя Мараш, спешившись и подходя к нему.

— Я дам им поединок! — сообщил Аня, радостно улыбаясь. — Дуди в свою трубку, вызывай Орден на связь!

Мараш горестно вздохнул и выполнил пожелание молодого человека. Едва по реке и далее, вдоль поля с обгорелыми сосновыми комлями пролетел звук рога, как в ответ зазвучала труба Ордена. И вскоре к развалинам стены прискакала целая кавалькада рыцарей, возглавляемая Рубером.

— Что? — радостно спросил Тертиус. — Сдаетесь? Давно пора!

— Хрен тебе в ухо, воображала, а не Краснотал! — грубо ответил ему Мараш. — Вот тут у нас молодой человек желает вызвать вашего рыцаря на поединок. Уж очень ему неймется по утру об какого-нибудь дуболома меч опробовать! А у вас таких пруд пруди, так сделай милость, выдай одного, которого не жалко.

— Совершенно верно! — кивнул, словно учитель бойкому отличнику Мечтатель Марашу. — Господа рыцари, вызываю любого из вас на поединок! Пешим или конным, на мечах или копьях!

— И что же нам от победы над вами, уважаемый? — слегка равнодушно спросил Рубер.

— Так я же великий и ужасный колдун, — ответил ему Мечтатель. — Убьете меня в честном бою и лишите Краснотал колдовской поддержки. Ну а если я одержу верх, то не обессудьте, но придется вам дать городу неделю без штурмов.

Рыцари озадаченно переглянулись. Мечтатель знал, что они согласятся. Хотя бы потому, что ничего не теряли. Им и так пришлось несладко и с нынешними силами без подмоги они вряд ли могли рассчитывать на успех, открыто штурмуя Краснотал. Неделя отсрочки давала им возможность не потеряв лицо дождаться подкрепления. А победа позволяла избавиться от действительно серьезного противника. Что Аня сильный колдун никто не сомневался, вон, целое обугленное поле с останками несчастных предшественников было тому наглядным доказательством.

К Марашу подошел Герди, тихо спросил, что происходит. Воевода ответил, мол, господин Мечтатель решил почудить. Потому остается лишь смотреть и наслаждаться красотою его уловок. Тем более что седьмицы работникам Краснотала весьма хватит привести разломанные стены в относительную исправность.

— Никаких колдовских штучек? — подозрительно спросил Рубер. Аня сделал жест безусловного согласия:

— В нашем благородном роду ценят правила поединка.

— Отлично! — воскликнул один из рыцарей Ордена. — Уважаемый Рубер не будет возражать, если я увижу, какого цвета кишки у этого наглеца?

— Пробуйте, фро Ган.

Принявший вызов Мечтателя спешился, злорадно улыбаясь. Поводья его коня принял сам магистр. Поединщик сделал три шага в сторону противника, остановился, прокашлялся.

— Ты, мерзкий молокосос, осмелившийся бросить вызов рыцарю Ордена Золотых знамен, известных своей доблестью и мужеством! Я сотру тебя в порошок и прикажу зарыть, как собаку!

— Это что, — спросил Мечтатель Рубера. — Он меня таким образом решил обидеть?

— Вы, может, не совсем знакомы с местными ритуалами поединков, — пояснил магистр. — Но все именно так. Перед схваткой бойцам дается возможность выразить друг к другу презрение и ненависть с помощью оскорблений. Когда фро Ган завершит свою тираду, начнется ваша очередь оскорблять, как инициатора поединка.

К удивлению Рубера, Мечтатель даже лицом просиял. Он обернулся, заметил Герди и подмигнул ему. Тот спросил:

— Ты уверен в своих силах? Как я помню, тебя в прошлый раз их рыцари серьезно помяли.

Вместо ответа Мечтатель спросил:

— Знаешь, отчего мне Верховный совет родов аграи куп пеле запретил участвовать в поединках?

— Понятия не имею, — дернул щекой Герди.

— Сейчас поймешь, почему, — пообещал Аня, злорадно рассмеявшись. Развернулся он к фро Гану уже с совершенно безумным выражением лица и с места в карьер начал:

— Эй ты, краснорожая морда с рачьими глазами, что ты бивни вытащил, решил высушить, перед тем как их выбью? На меня смотри, падаль поганая, хотя не, отвернись, от тебя несет, как от собачьей требухи третьего дня гнилоты! На поединок он вышел, чучело огородное, тебе на деревенской попойке надо выходить танцевать с мужиками, баба ты криворылая с крокодильей рожей и слоновьими ушами. Ты где такой прикид подобрал, в каком борделе? В какой помойке, я спрашиваю, с какого пьяного нищеброда украл амуницию, за какие такие любовные услуги? Ой да у тебя и руки кривопалые, вы посмотрите на этого ущербного! Многих я видел уродцев, но этого даже в цирк выступать не возьмут, директор заблюет трудовую книжку в приступе отвращения. Ты чего так ручонку левую задрал, привык ею в заду ковыряться? То то у тебя так задница раздалась, жалко твою лошадь, сколько ей дерьма приходится таскать, сколько нюхать твоих газов, которые ты пускаешь, едва заприметив кого-то сильнее кошки! Ой, что-то и сейчас понесло гнилухой, фуууу. Да ты никак в штаны наделал, малохольный?

— Ишь как заливается! Похоже, пока он говорит, мы новые стены построить успеем, — между делом шепнул довольный Мараш Герхарду. Фро Ган в свою очередь то бледнел, то краснел, то его трясла дрожь ярости. Он бы рад крикнуть «Довольно!» и начать поединок, но правила были правилами — требовалось дослушать поток оскорблений до конца. А вот конца-то им и не наблюдалось.

— А глазенки залил уже с утра, нет? Залииил, пьянчужка позорная. Видно же, не опускай стыдливо лупилки свои поганые. Давно не просыхаешь, упыренок? Давно фро променял на вино? Оно и наблюдается. Ручонки трясутся, ножки сами собой лягаются, того и гляди по ляжке струйку пустит. Ну явно же не единожды уже напивался вдрызг и лежал потом в своих анализах и соплях. А друзьям за тебя доставалось… Доставалось ведь, да? Черт позорный. Сколько товарищей боевых подвел из-за своего…

Для простого наблюдателя казалось, будто Аня просто извергал поток ругательств в адрес своего противника. Но легко схватывающий на лету чужие повадки Рубер заметил, что с самого начала «парень-колдун» принялся нащупывать слабое место у фро Гана, осыпая того буквально с ног до головы тестовыми оскорблениями и уже когда тот дернулся на обвинения в пьянстве — а сей рыцарь действительно имел привычку просыпаться по утрам под столом, перебрав лишнего или начинать день кувшином вина — врагу оставалось лишь вцепиться в эту слабость и начать расшатывать. Мечтатель уже не обзывал, он обвинял рыцаря в том, что его пьянство сказалось на его чести, что его боевые товарищи гибли и проливали кровь из-за него, из-за его слабости к вину. Кровь, жизнь друзей, неудачные боевые операции Ордена — все это щедро возложил на плечи фро Гану Мечтатель уверенным тоном судьи, словно воочию наблюдал совершение сих проступков. И внезапно на глазах фро Гана выступили слезы, он крепился до последнего, но затем его губы затряслись, рыцарь обернулся к своим собратьям, всхлипывая.

— Фро! Неужели я действительно такое чудовище?

— Да! — ответил вместо фро Мечтатель. — Просто они молчат и стесняются тебя обидеть! Но посмотри на их лица, они говорят сами за себя!

— Фро… про… простите меня!

Он упал на колени перед смущенными подобной реакцией рыцарями Ордена и забился в рыданиях, а затем и вовсе в судорогах, всхлипывая и повторяя: «Простите, простите!»

Для верности оттарабанив словно из пулемета еще минут пять отборной брани в адрес слизняка и ничтожества под ногами достойных людей, Мечтатель развел руками, обращаясь уже к магистру Руберу.

— Я так понимаю, почтенный, поскольку ваш боец мягко говоря, слился, поле за мной и посему вы клянетесь дать неделю на отдых Красноталу!

Рубер повернулся к своим бойцам, раздумывая, не предложить ли еще кого на поединок. Но по выражению лиц подчиненных понял, что никто из них не рвется повторить процедуру жесткой психологической проработки, которую только что на их глазах провели Гану. Вон, бедолага, до сих пор бьется в рыданиях под ногами фро.

— Мое слово крепко, — вздохнул магистр. — Пусть мы и не увидели крови в этом поединке, но победа явно ваша, господин колдун. Продолжим ратную встречу через неделю. И… еще… можно с вами поговорить наедине?

— Конечно, — ответил Аня, делая знак спутникам удалиться на почтительное расстояние. Рубер велел то же сделать своим подчиненным, что поспешили отойти, подняв с земли фро Гана.

Магистр стоял перед Мечтателем, опершись о свою неразлучную сулицу. Он терпеливо дождался, пока посторонние достаточно отдалились и негромко сказал.

— Я хочу поговорить об Эгирэ.

— А я догадался, — сказал Аня. — Иных общих тем у нас и не наблюдается.

— Она появилась столь внезапно и столь внезапно исчезла. Я смел надеяться, что сумел заинтересовать ее, как личность, и жажду продолжить прерванное внезапно знакомство. Где ее искать? Куда она ушла?

— Эээ, — от такого проникновенного тона магистра Аня даже смешался. — Видите ли, господин магистр… она никуда и не уходила, поскольку никогда сюда не приходила. Это была лишь ее копия, выдумка!

— Копия! — согласился Рубер. — Понимаю! Но ведь наличие копии предполагает наличие оригинала? Где, так сказать, оригинал? Как с ним встретиться?

— Хороший вопрос! — похвалил магистра Мечтателя. — Но у меня имеется встречный — мне-то зачем устраивать вам рандеву?

Рубер задумчиво покосился на свою сулицу.

— Мы ведь можем продолжить поединок. И хотя вы ниже меня по статусу: я все же военачальник, но скрещу с вами честное оружие. А на честном оружии шансов у вас против меня немного.

— Ой, напугали, дяденька, — поморщился Аня. Он даже не заметил, как дернулся Рубер, вернее, дернулась его рука с коротким копьем. И с пояса Мечтателя на землю хлопнулся меч в ножнах, с хирургически точно порезанными ремнями креплений. Особых комментариев и не потребовалось: Аня наглядно понял, что поединок с магистром скорее всего завершится в доли секунды. Кто бы предполагал такие скорости от с виду добродушного лысого мужичка.

— У меня такое чувство, что все же напугал, — холодно сказал Рубер. — И блестящее умение обзываться вас не спасет. Я просто на время оскорблений заткну уши.

Мечтатель глянул на смертоносную сулицу Рубера, опустил глаза на свой меч у ног. Вздохнул:

— Как говорит Мараш, умеете вы уговаривать…

Глава 47. Перекрестный допрос

— А их даже особо пытать не пришлось, — сказал фро Типелли магистру Суператору, провожая по длинному каменному коридору замка, когда-то принадлежавшего зажиточному купцу, а теперь, после захвата этих мест, отошедшего Ордену. Замок рыцари определили под тюрьму. — Как схватили, и друг против друга поставили, так и запели эти пташки, только успевай записывать.

— Трисмегас еще более-менее понятно, что за тварь, — сказал Суператор. — А второй кто? Если бы он не дернулся, когда Темная душа указала на проклятого колдуна, мы бы его и не заметили. Его и Кара не распознала.

— До сих пор не понимаю точно: либо сумасшедший, либо очень хорошо закрывшийся злодей, — вздохнул фро Типелли, освещая магистру путь факелом. — Все что у нас есть на него лишь со слов Трисмегаса, а стоит ли ему доверять, вопрос сугубо риторический. Говорит, это великий бог Изнанки Баа Ци, сошедший с ума от уничтожения иных Вселенных. Настолько, что ему его собственное оружие отказалось служить.

— А что же этот… бог сам говорит?

— Про себя практически ничего. Про Трисмегаса утверждает, будто тот попал тоже из места, рекомое Изнанкой Вселенной. И что этот Трисмегас на самом деле гнусное животное, которое жрет Вселенные.

— То есть, если брать их бред на веру, они оба есть гнусные поедатели Вселенных. — резюмировал Суператор. Фро Типелли кивнул, соглашаясь с выводом магистра.

— Что с ними делать?

— На Трисмегаса уже есть решение заочного трибунала, его уничтожать антиколдовским методом, если мы сейчас не выясним каких-то новых деталей. С отрубанием всех конечностей и сжиганием под наблюдением Темной души. А этого… ну не знаю. По большому счету на него ничего нет. Дать кнутом раз десять, чтобы знал, и отпустить на все четыре стороны.

— Магистр! — ахнул фро Типелли. — Да как так? Он же…

— …Вселенные уничтожает? — цинично улыбнулся Суператор. — У нас в Кодексе уравнения плохих поступков есть что-то про преследование лиц, виновных в уничтожении иных Вселенных? Предполагаю — нет.

— Можем провести по статье "Уничтожение чужого имущества", — нашелся фро Типелли. Но инициативу магистр не поддержал. Суператор еще сделал несколько шагов, четко печатая шаг коваными каблуками сапогов, и добавил в задумчивости:

— Возможно, подходящее для него наказание имеется, но в уложениях врачевателей по душевнобольным.

— Так он душевнобольной? — спросил фро Типелли. — Хотя, мой фро, иногда мне кажется, что мы сами тут все какие-то душевнобольные. Столько всего в последнее время нового: Темные души, Сонм Великих героев, эти странные иные миры… Как все завертелось! А как было хорошо и понятно ранее. Собрал боевых друзей, вышел на кордон, побился со сторожей Хвойного княжества… Загрузил убитых и раненных и обратно домой. Эх, времена были!

— Времена меняются, и наша задача держать руку на этих изменениях, иначе враги задавят! — убежденно ответил Суператор. — Не будь изменений, до сих пор бы воевали с дубьем да пращами. А попробуй выйди сейчас в таком виде против врага: пока дело дойдет до рукопашной, до смерти засмеют.

Скрипнула кованая дверца, открывая вход в большую светлую комнату с большими хоть и зарешеченными окнами. Впрочем, дабы вид решетки не действовал пагубно на присутствующих, мастера кузнечного дела превратили ее в произведение искусства, изготовив в виде затейливого переплетения цветов.

Посреди комнаты стоял изящный столик, за которым сидел фро Кам, сухой однорукий инвалид — Орден не забывал своих ветеранов, что не могли продолжать военную службу в ратном строю и переводил их на бюрократические специальности. По правую руку от фро Кама на почтительном от него расстоянии сидел, аккуратно привязанный к похожему на трон креслу, Трисмегас. Перед ним находилась табуретка с кувшином воды и миской каши. Но к еде зловредный колдун-предатель, как его звали в Ордене, не притронулся.

По левую руку от фро Кама в таком же положении, что и Трисмегас, находился некто, именовавший себя фро Бациус или Баа Ци. Вот этот с удовольствием поглощал пищу, благо, цепь на его руках своей длинной позволяла это сделать. Оба повернулись на входящих.

— Как успехи? — спросил Суператор фро Кама.

— Прекрасно, — отвечал сухой старичок. — Захваченные господа активно поливают друг друга грязью, каждый из них стремится сообщить, что его неприятель есть обманщик и убийца.

— А поскольку оба вполне внушают доверие, нет причин сомневаться в их словах. Но что они за себя говорят? Итак, некто, называющий себя Баа Ци, расскажите-ка, с чего вы появились здесь, в Ордене, чего добиваетесь?

— Ничего, — сообщил Баа Ци, выплевывая изюм из каши — прямо на пол, приняв его за камешек. — Нам было просто по пути, вот я и примкнул к вашим рядам. Тем более, у нас общий враг — вот эта скотина Трисмегас. А вообще, я боженька, пустите меня и будет вам счастье!

— Боженька? — переспросил Суператор. — Где-то я слышал про… Напомните, что это за существо — боженька? Или должность?

— То есть, вы не религиозный Орден? — недоверчиво хмыкнул Баа Ци, — Не верите ни в духов, ни в бога? Ну бог — такой старичок седой, сидит на облачке, смотрит за вами, чтобы не грешили.

— Чушь какая-то, — вмешался фро Типелли. — Как ваш седой старик может сидеть на облаке? Он же свалится! Да и не увидишь оттуда ничего, с такой высоты!

— Темная душа ведь может левитировать, — вступился за Баа Ци фро Кам. — Возможно, имеется в виду подобное ей существо.

— Тогда тем более не понимаю! — категорично отрезал фро Типелли. — Если это сверхсущество, ему что, больше делать нечего, как отслеживать, что мы тут творим? Вот бы я за воробьями сидел и поглядывал — какой из них кого клюнул?

Трисмегас в своем углу хрюкнул от смеха.

— Да какой он бог, чучело огородное! Не верьте ему!

— Ах ты… еретик! — выругался Баа Ци, схватил пустую миску и швырнул, извернувшись в цепях, в противника. Тот лишь крякнул, принимая в лоб глиняную посудину, разлетевшуюся от удара на куски.

— То есть, перед нами душевнобольной человек, возомнивший себя сверхсуществом? — покосился на колдуна-отступника Суператор, даже глазом не моргнув.

— Нет, он не сумасшедший в прямом смысле слова, — нехотя сообщил Трисмегас. — И не человек. Это арагма, можно даже сказать — суперарагма.

— Великолепно! — всплеснул руками фро Типелли с нескрываемым сарказмом. — А теперь поясните, что есть арагма?

— Вот это чудо, что в меня миской швырнуло — вот он и арагма.

— Суперарагма! — поправил с гордостью Баа Ци. — То есть, бог!

Суператор переглянулся с фро Типелли.

— Очч интересно, — сказал Суператор. — Господин арагма по имени Баа Ци, может, теперь вы в свою очередь опознаете существо напротив вас с шишкой на лбу от разбитой миски? Она, кстати, казенная и ее стоимость будет взыскана с вас путем конфискации личных вещей.

— А для меня самого секрет, что это за зверушка диковинная, — ответил Баа Ци. — Видите ли, я долгое время находился в Изнанке Вселенной, где проводил время, волею судьбы оказавшись вне собственного Мироздания, охотясь на разных диковинных чудовищ. Вот одно из них и есть Трисмегас. Оно украло мой меч! Верни меч, скотина!

— Какой меч тебе вернуть, кусок дебила! — не выдержал Трисмегас. — Какой еще меч, если я и есть меч! Я завладел разумом той твари и был таков!

Некоторое время Баа Ци недоверчиво разглядывал свое оружие в человеческом облике. Потом спросил с ноткой сомнения:

— Да ладно брехать. Будь ты меч, какого черты ты тогда от меня сбежал, такого красивого и умного?

— Да потому что ты подонок и сволочь! — вскричал Трисмегас о наболевшем. Затем обратился к рыцарям тоном детсадовского ябеды. — А еще, господа допрашивающие, хочу отметить, что этот Баа Ци для своих подлых нужд переделывал меня в мясорубку! Обычную столовую мясорубку!

Несмотря на то, что перекрестный допрос изначально двинулся по сценарию утренника в сумасшедшем доме, рыцари посмотрели на Трисмегаса сочувственно. Для них меч был самым почитаемым видом оружия, самым благородным. Переделывать его под кухонные нужды выглядело диким и варварским поступком. Баа Ци покраснел от ярости, и брызгая слюной, заорал:

— Слушай, ты! Оружие! Твое дело молчать и резать! Кто слово тебе вообще дал? Еще блин имечко себе выдумал какое — Трисмегас! Не слушайте его, господа дознаватели, у моего меча просто кукушечка поехала, с долей мании величия. Триждывеликий, блин!

— А как вы его сами называли? — не теряя хладнокровия, спросил Суператор. Другой бы уже давно удалился прочь с криком: «Да они тут все психи!» Но верховный магистр уже повидал в своей жизни разные чудеса. Именно он начал хитрую комбинацию, позволившую выйти на Шаймони, обхитрить старика, добыть власть над Темной душой и провернуть прочие вещи, требующие гибкого и незашоренного ума. Так что и теперь не исключал, что перед ним именно существа из других миров, а не спятившие простолюдины.

— Как его называть? Меч и все. Это же оружие, зачем оружию имя? — удивился Баа Ци.

— У любого оружия должно быть имя, — возразил с укоризной фро Кам, между делом что-то записывая гусиным пером на куске телячьей кожи. — Как может оружие без имени? Меч это вам не сковородка или скалка!

— Совершенно верно! — поддержал Суператор, красивым жестом пригладив рукоять своего меча. — К примеру, мой клинок назван Амадой. У фро Типелли легендарный прадедовский Скребок. Да что там меч, вот у Рубера даже копье имеет имя Лапушка-Разлучница. Так вы не заметили, дорогой Баа Ци, что он с ним как с живым разговаривает? Оружию без имени никак нельзя и оттого наше орденское вам порицание!

— Идиотизм какой-то, — прокомментировал полученный выговор Ордена Баа Ци.

— Оу, господин Баа Ци! — многообещающе улыбнулся Трисмегас, — идиотизм только начинается! Хе-хе. Господин магистр, коли я оружие, ведь я неподсуден трибуналу Ордена. Он же не рассматривает дела и поступки вещей?

— Погодите, уважаемый меч, — попросил Суператор. — Сейчас явится Темная душа и определит вашу сущность, меч вы или нет. Вы же обвиняетесь в… хм… предательстве дела Ордена, убийстве двух и более рыцарей, воровстве коня. Тяжко, тяжко, да. Особенно, убийство. Ай-яй-яй. За это вам, Баа Ци, грозит серьезная кара.

— А причем тут я? — изумился Баа Ци. Суператор кивнул фро Каму, тот с готовностью вытащил из-под стола большую книгу с деревянной обложкой, открыл с ходу нужную страницу и бесстрастно процитировал, словно судья приговор:

«Ежели найден кто убитым, поранетым, то наказывают лицо, чье оружие сие сделало, и наказываемого, согласно тяжести преступления, — либо забить камнекрутными кнутами, либо казнить четвертованием по разумению почтенного трибунала».

— Наказывают лицо, чье оружие сие сделало! — повторил нужный пункт Суператор. — А поскольку вы не отрицаете, что господин Трисмегас есть ваш меч, то именно вы и виновны в убийстве лиц, которых он убил!

Баа Ци некоторое время сидел, то открывая рот, то закрывая, в попытке переварить логику Кодекса уравнения плохих поступков. Витиеватая юридическая цепочка выводов вела его на эшафот. Впрочем, он с самого начала ареста не ожидал ничего хорошего от застенков Средневековья. Но хорошее отношение фро Кама, уважение стражников, хороший корм и удобная камера — все это расслабило и вдохнуло надежду на счастливый исход. Мол, разберутся, ничего не найдут и выпустят. Надежда не оправдалась.

— Совсем забыл, господа! — сообщил наконец Баа Ци, внезапно вспомнив кое-что. — У меня есть контрдовод! Это не мой меч! Мой меч спокойно лежит в ножнах обычной железкой, как ему и полагается, правда, не при мне. Его отобрали рыцари, когда скрутили меня в зале заседаний! Ну в самом деле, попридуривались и хватит. Как может Трисмегас, сия упитанная морда, быть мечом даже технически? Если это так — пусть для начала попробует в ножны влезть!

— Довод учтен, — кивнул фро Кам, умело продолжая свою писанину. Видимо, он вел протокол допроса. Старик поднял совершенно серьезные глаза на Суператора. — Фро, изволите произвести следственный эксперимент и попытаться засунуть Трисмегаса в ножны от меча?

— Его колдовские умения заблокированы Темной душой, а без них, я думаю, этот экзерсис будет выглядеть балаганным шутовством. — сказал Суператор. — Как та история с кроликом и шляпой, помните?

Фро грустно вздохнули, припоминая былой конфуз. Баа Ци постарался скрыть улыбку, припоминая грустную историю, рассказанную Рубером, как рыцари поймали развлекавшего публику забавными фокусами бродягу, что представлялся народу с помоста цирка магом и чародеем. Суператор увидел его фокус с кроликом, коего за уши вытаскивали из пустой шляпы, и, будучи организатором до мозга костей, сразу загорелся немедленно заказать выступающему "магу" от лица Ордена целую партию столь полезных в дальних походах головных уборов. Но что-то пошло не так, а именно — господа зайцы отказывались вылезать из пустых шляп, приобретенных в товарных количествах, дабы прокормить собой многочисленные отряды Ордена. В делах веры на слово рыцари были, словно дети. Так что господин "маг и чародей", получив плату еще до проверки головных уборов на волшебные свойства, мгновенно испарился и теперь его искали отряды орденской милиции по всем городам и весям. Обмануть рыцаря можно легко, но выжить, когда обман вскрылся уже требовало изрядной ловкости.

Суператор поднял руку и по этому жесту прямо перед ним соткалась из воздуха Темная душа.

— Госпожа Кара, прошу помочь в выяснении личностей наших гостей. Можете ли вы их опознать? Для начала — кто сидит слева?

Кара мгновенно очутилась рядом с Баа Ци и склонила бледное лицо с завязанными глазами над ним. Нисколько не смущаясь, тот с интересом осматривал Темную душу.

— Кто это? Это придурок, — тихо произнесла Темная душа, так, чтобы только Баа Ци и услышал.

— От дуры слышу, — огрызнулся Баа Ци. — Не могла более внятно подсказать с Трисмегасом?

— Что? Кара, говорите громче, не слышу, — попросил Суператор. Темная душа повернулась к нему всем телом, медленно поплыла по воздуху прочь от Баа Ци. Приблизившись к магистру, сообщила:

— Существо слева не принадлежит к этому миру. У меня мало информации о нем.

— Так, — сказал Суператор удовлетворенно, хотя ответ и прозвучал не слишком исчерпывающим. — А кто такой наш Трисмегас?

— Трисмегас — опасное существо, — сразу ответила Кара. — Колдун-изменник.

— Мы знаем, милая Кара, — мягко сказал Суператор. — Но какова его суть? Кто он сам по себе? Посмотри внимательней.

Темная душа оказалась перед Трисмегасом. Тот глядел на существо исподлобья и недоверчиво. А когда Кара подняла руку, попытавшись прикоснуться к нему, дернулся назад.

— Ранее он являлся оружием, — сказала Кара. — Оружием существа слева. Не имею информации, как подобное возможно. Но это так.

— Эксперт подтверждает, что Трисмегас есть меч, то есть, оружие, господина арагмы Баа Ци, — кивнул фро Кам, меланхолично занося слова Темной души в протокол допроса.

Баа Ци что-то заговорил с возмущением, Трисмегас наоборот, торжествующе загоготал, порываясь схватить чашку на своем столике и бросить в бывшего хозяина.

Суператор кашлянул, призывая стороны к тишине и затем обратился к Трисмегасу.

— А вы, господин меч, напрасно радуетесь. Фро Кам, что там говорится о процедуре захоронения казненного?

Фро Кам быстро пролистал книгу Кодекса уравнения плохих поступков и ткнув пальцем в нужное место, прочитал вслух:

— Его надлежит сжечь и останки похоронить, вместе с оружием и амуницией. Оружие перед захоронением требуется уничтожить. Ежели это меч, то разломать на две или более частей.

Глава 48. Гостья любит сладкое

Трамвай медленно заворачивал по стальному кругу рельс, издавая тяжкий скрип.

— Девушка, вы не проехали свою остановку? Следующая конечная! — сказала кондуктор, тихонько тронув задумавшуюся девушку в больших солнцезащитных очках за плечо.

— Спасибо, я свою остановку не пропущу, — сказала она старушке-кондукторше и улыбнулась. Вроде и улыбка была доброй, но в глазах юной пассажирки даже сквозь темное стекло очков блеснуло нечто страшное, мистическое. Да так, что кондукторша прянула назад, бормоча на всякий случай молитву. Но Катя уже не обращала на нее внимания, вставая с места.

В просторном салоне городского трамвая кроме нее было пять пенсионерок. Ближайшие к Кате вели степенный разговор о вечном: коррупции власти и нехватке денег.

— Да что там мэр, там же все куплено, сама понимаешь.

— Конечно.

— Вот недавно ездил мимо, машина у него здоровенная, мне всей пенсии на такую не хватит за всю жизнь. Откуда, спрашивается? С зарплаты? Посмотрела бы я на эту зарплату.

— Ой, не говори. Тошно даже на их рожи смотреть. Как ни включу — огромная сальная мордель на весь экран и все талдычит об успехах и достижениях. А где они? Будто они по другому городу ходят. Вот посмотри на дороги. Кошмар!

— Ладно. Наша остановочка, повздыхали да пошли. А? Стара, идешь или в трамвае останешься зимы ждать?

Девушка вышла после них. На остановке осмотрелась, словно видела все первый раз в жизни. Заглянула в свою сумочку, еще раз осмотрелась и твердым шагом поспешила в сторону своего дома.

В скором времени она уже открывала дверь квартиры ключом.

— Удалось найти собаку? — участливо спросила ее Тейли. Она сидела за столом на кухне, раскрыв книгу перед собой. Рядом высилась еще кипа книг, кроме них на столе стоял уже остывший чай и тарелка с нетронутым куском торта.

— Собаку? — переспросила Катерина в легком замешательстве, словно и не чаяла увидеть в своем жилище постороннюю. — Нет, собаку не нашла. Буду еще искать. А теперь мне нужен ноутбук для выхода в Интернет. Ноутбук и…

Тейли кивнула, занятая чтением книги.

— Даже чаю не попьешь? — спросила она.

— Чаю? — замешкалась Катерина на пороге. — А почему бы и нет. Сто лет не пила чай.

Тейли махнула рукой, электрический чайник послушно включился, забурчал закипающей водой. Катерина села напротив на табурет и с интересом осмотрела стопку книг перед квартиранткой.

— Какие интересные фолианты! О чем здесь?

Тейли оторвалась от чтения и подняла глаза на Катерину. Та все еще не снимала солнцезащитные очки. Вместо ответа, квартирантка придвинула ей блюдце с куском торта.

— Кушай тортик.

— Спасибо, с удовольствием, — церемонно поблагодарила Катерина и взяла маленькую ложечку, начиная дегустировать угощение. И замерла под прищуренным взором Тейли.

Некоторое время девушки молча смотрели друг на друга. Та, что сидела перед Тейли, была сильна, очень сильна, но не настолько, чтобы преодолеть волю одной из величайших ученых аграи куп пеле, чью сущность подкрепляла арагма Тетет. Обе это быстро поняли.

— Я в чем-то прокололась? — спросила наконец Катерина, слегка улыбаясь краем губ, точно ребенок, пойманный на невинной шалости.

Щелкнул выключатель на чайнике, заставив обеих вздрогнуть.

— Ты ее убила? — без всякого сожаления спросила Тейли, просто интересуясь.

— Нннет, ты что, — ответила ее собеседница. — Поиграю и верну!

— Как понять: «Поиграю и верну»? Кто ты?

Девушка перед Тейли тяжело вздохнула, встала и начала готовить себе чай, бесстрашно повернувшись к собеседнице спиной.

— Карима? — наконец спросила Тейли, не дождавшись ответа. Рука с чашкой слегка качнулась. Хозяйка квартиры резко обернулась к аграи куп пеле.

— Что? Что не так!? Да, Карима! Да, мертвая! И я имею право одолжить на время это тело, поскольку она прежде столько раз играла мною… Столько раз я из-за нее разрывалась на куски, горела в пекле!

— Каким образом? — спросила Тейли, полностью отодвигая от себя книги.

— Компьютер, я так понимаю. — нехотя пояснила Карима. — Она и ее соседка… такая маленькая девочка… они постоянно играли в меня. Каким-то образом лаборатория Шаймони допустила утечку в Интернет моих данных, когда ее разгромили. Не знаю, как это. При жизни я едва умела читать и считать, мне не до таких высоких технических материй. Время от времени я до сих пор попадаю в кровавые игры этих девочек. Это хоть и жутко, но хоть какая-то отдушина от обычных дел.

— Почему в лаборатории вообще взяли за основу именно тебя?

— Там работал мой брат. В лаборатории имелся уловитель… как бы его правильно назвать… аппарат, который реагировал на образы в памяти окружающих людей с наиболее эмоциональной окраской. Так оказалось, что среди всех присутствующих рядом людей именно Асламбек очень четко представлял образ погибшего родного человека и очень печалился о моей смерти. Эмоционально окрашенный образ им был нужен, вот. Уловитель создал существо цифрового мира, взяв для него образ из памяти Асламбека. Мой образ. Объяснялось, что в отличие от полностью искусственных существ, типа Халифа, я более жизнестойкая, более сильная для работы в том мире.

— А… глаза? — склонила голову набок Тейли, пытаясь увидеть, что там, за солнцезащитными очками скрывается у Каримы. Та слабо улыбнулась.

— Прошло много лет после моей смерти. Асламбек забыл мои глаза. Их нет.

Некоторое время они молча сидели за столом и пили чай. Потом Тейли спросила.

— Зачем ты здесь?

Кара медленно положила чайную ложку у чашки.

— Поговорить с Асламбеком. Я хочу, чтобы он отказался от своей затеи спасать меня. Меня спасать не надо. Я мертва и довольна этим.

Тейли недоверчиво усмехнулась, что не укрылось от собеседницы. Кара поднялась с места, подошла к окну, с интересом разглядывая двор внизу.

— Я жила недолго и за время жизни испытала мало радости. Нет смысла рисковать своим существованием ради той, кто существовать в вашем мире не желает.

— Мало радости? Я видела тебя в воспоминаниях Асламбека. Ты была еще вполне молодой и без серьезных телесных изъянов. Не вижу препятствий для продолжения существования в реальности.

— О, да, — с сарказмом сказала Кара. — Будь я тобою, с неограниченными силами, а я чувствую твою суть, ты именно такая — я бы тоже впилась когтями в существование. Но не всем подобная доля уготована Всевышним. Ты знаешь, как я погибла? Во время налета во время свадьбы. Меня отдавали замуж за какого-то уважаемого, но беззубого старика из соседнего селения. Меня ждала занимательная жизнь в четырех стенах с запретом выходить без разрешения со двора, с кучей домашней работы средневекового уровня от утра до ночи. Новой родне не перечь, а то побои, мужу в глаза не смотри — а то побои, называй его только по имени и отчеству и мой ноги каждый день! Мыть ноги мужчине!

— Видишь ли, если мужчина любимый, мыть ему ноги каждый день — это настоящий праздник, — вздохнула Тейли и тоже посмотрела в окно, подумав о чем-то своем. — Знать бы только, где его эти самые немытые ноги носят…

Некоторое время они молчали, разглядывая через окно бурную городскую жизнь, спешащие толпы людей, дребезжащие трамваи и пыхтящие темными выхлопами автобусы. Наконец Тейли спросила:

— Ты приехала на трамвае?

— На трамвае.

— Не заметила ничего странного?

— Я появилась в реальности впервые за долгое время после смерти, поэтому для меня все было странным. Хотя подобные города я уже видела.

— Подобные города ты никогда не видела, — самодовольно ответила Тейли. — Я его сама сделала.

Кара в легком замешательстве обернулась к своей собеседнице.

— То есть?

— Однажды одна моя хорошая знакомая… когда в наше Мироздание вторглось могущественное существо из Изнанки… Она попросту изолировала часть реальности, выдрав его из существования и приняла бой с этой тварью. Я учла ее умение и теперь кое-что подобное могу сама. Реальный город находится там, в реальности. А мы с тобой, и твой любезный брат, кстати, все мы находимся вне нее. В моей реальности с копией людей и пародией на их настоящую жизнь. Я не считаю, что битва Асламбека за твое освобождение требует жизней всего населения этого города.

— И как же он вернется обратно, в свою реальность? — спросила Кара.

— Никак, — холодно ответила Тейли. — Он останется внутри. Никто из живых людей, что не умеют работать с тнете, не сможет вырваться из твоего нового мира. Никто.

— Никто, — повторила Кара и опять присела на свое место. — А если здесь останется тот, кто тебе дорог, кто из твоего рода? Ты же из рода Ци, я права? Он тоже так и останется в твоем придуманном городке? Или в том цифровом измерении?

— Кто? — в упор глянула на нее Тейли. — Мой сын? Он найдет оттуда дорогу сам. Мой муж тем более… если на то будет его воля.

— Твой сын весьма силен и сам, да, — нехотя признала Кара и даже слегка смутилась, на всякий случай проведя ладонью по губам. — Да. Но я говорю о другом. О другой. Эгирэ.

Тейли, услышав это имя, слегка переменилась в лице.

— Эгирэ? — недоверчиво спросила она. — Откуда могла там взяться Эгирэ?

Мало того, что ее легкая улыбка сразу пропала, теперь лицо Тейлитэ выражало нескрываемый страх.

— Там не может быть Эгирэ! — прошипела аграи куп пеле, свирепо сверкнув фиолетовым глазами. — Ты заблуждаешься!

Кара самодовольно кивнула и указала ладонью на входную дверь. Она уже открывалась, впуская новую гостью.

Эгирэ, собственной персоной. Сумасбродная патрульная рода Ци сразу обернулась ко входу на кухню, поправила шикарную, по ее мнению, прическу нежно-розовых волос, с тщательно подведенными черным глазами, что превращали их в произведение готических мастеров, рисующих печальные привидения и прочую мистическую жуть. Только ее фиолетово-черная тога оказалась в классическом виде, чуть приоткрывая нежные коленки.

При виде сестры по отцу Тейли подалась назад, точно увидела настоящее привидение.

— Ой! — радостно сказала Эгирэ, завидев Тейли. — А вот и ты! А я все думала, что за странный человек вызвал меня помогать грустным воителям брать древний город из дерева! Все сходится! Ты! Я помогла вам, теперь настал черед вам помочь мне!

Тейли чуть повернулась к Каре и прошипела:

— Это моя сестра. Как она появилась в городе? Она не должна здесь быть!

— И все же она здесь, — самодовольно ответила Кара. — Ее призвал твой сын. Но отчего-то мой новый мир не выпустил ее обратно. Поэтому я предлагаю обмен. Твою сестру на моего брата. Согласна?

— Итак! — в свою очередь объявила Эгирэ. — Во время моего визита на вашу диковинную планету мне встретился довольно интересный мужчина и я бы хотела продолжить наше занимательное знакомство.

— Все еще не потеряла надежды выйти замуж? — спросила Тейли. — Даже после… Даже теперь?

Эгирэ поджала губы, приподняла подбородок, стараясь окинуть сестру высокомерным взглядом. Однако та на нее смотрела с таким неподражаемо умным взглядом, читающим ее поведение на два шага вперед, что патрульная осеклась и только вздохнула.

Обе знали, что засидевшейся в девицах Эгирэ совершенно не везло с замужеством. Ее и ранее не особо жаловали, видя легкие умственные недостатки, дипломатично называемые своеобразием мышления. А когда прознали, что ее сестра Тейлитэ обладает умением Великая Песнь скорби народов, так и вовсе кандидаты в женихи испарились. Если сестра такое умеет, то это идет от Речи Жизни и будущие дети Эгирэ наверняка также обретут Песнь. И кому они такие нужны, с точки зрения аграи куп пеле — совершенно ущербные?

Эгирэ в своем вынужденном одиночестве отчего-то винила именно сестру. Хотя не особо громко, еще не забыв, как та пустила в нее Черную Грозу, прожарив извилистую линию от затылка до места пониже спины.

— Думаю, ты понимаешь меня! — с вызовом сказала Эгирэ. — У тебя уже трое детей, все великолепны! А у меня? Мне так и погибнуть в очередной схватке с погаными баллотами, не оставив потомства?

Тейли слегка вздрогнула, еще раз посмотрев на Кару странным взглядом. Та все еще улыбалась, а уловив взгляд Тейлитэ, повторила:

— Сестра в обмен на брата.

Глава 49. Вахтер идет налево

Вахтера поместили в холодную камеру, напротив него в подобной же сидел Трисмегас, злобно поглядывающий на конвоиров. Впрочем, те долго не тяготили своим обществом. Закрыли массивную железную решетку и отправились прочь. Когда вдали отстучали шаги по каменному полу и воцарилась тишина, нарушаемая лишь каплями воды с потолка, Вахтер не удержался и чихнул.

— Будь здоров, — сразу сказал Трисмегас, будто только и ждал этого чиха, чтобы начать разговор. Вахтер глянул на него с недоверием.

— Буду, даже не надейся.

— Ты чего, обиделся, что ли? — искренне удивился Трисмегас. — На себя надо обижаться!

— Сиди уже там, помалкивай, мясорубка ходячая, — холодно ответил ему Вахтер, осматриваясь в камере. Без особых удобств, но и не привыкать.

— Я серьезно! — не унимался Трисмегас, чуть снизив голос и украдкой глянув по сторонам, не подслушивает ли кто. — Вот как раз сейчас не время совершенно обижаться! Давай лучше вместе придумаем, как нам отсюда сбежать. Нас же того, прибьют, если ты не в курсе.

Трисмегас заходил по своей клетке, словно тигр в зоопарке. Остановился, вздохнул.

— Предлагаю мир!

Вахтер лениво посмотрел на него, точно тот предлагал тухлый хвост селедки по цене «Мерседеса».

— Ну или союзничество наконец, — оценив настроение бывшего хозяина добавил Трисмегас.

— Вот зачем ты мне? У меня уже есть новый меч. Получше тебя, по крайней мере я уверен, что он никуда не сбежит.

— Разумеется, не сбежит. Он простая железка, а я обрел сознание со всеми вытекающими последствиями, основа которого есть тяга к свободе. Решайся, Баа Ци! Либо мы вместе сбегаем отсюда, либо мы вместе помираем! Вдали от дома и флага, так сказать. В сугубой безвестности.

— Не хныкай, а то заржавеешь, — мрачно приободрил Трисмегаса Баа Ци. — Я то уже начинаю понимать, где мы. Девочка с четырьмя косами, эти странные сопряжения с реальностью и виртуальным пространством Земли. Именно Земли, что интересно, хотя мы с тобой знаем, насколько велик Космос.

— Девочка с четырьмя косами очень сильна, да, — сказал Трисмегас, вытирая нос рукавом. — И хитра, что тридцать игроков в покер. Хотя это у нее так само собою складывается, из-за закрытых глаз и заторможенной мимики.

— Тетет, — сказал Баа Ци, казалось бы, сам себе. — Она очень сильно похожа на Эрферет Тетет. В ее истинном обличии. Именно это мне показалось подозрительным, и я сунулся вслед за Каримой из Ночи безумия именно сюда, а не в родной мир.

— Не хочешь же ты сказать, будто Карима происходит из того же народа, что и Эрферет?

Говорили они уже пусть и не как закадычные друзья, но и без неприязни. Оба осознавали, что им грозит смертельная опасность и лучше объединить силы.

— Здесь не знают ни Космоса, ни Вселенной. Здесь не знают бога и религии. Сюда просачиваются существа из Изнанки, то есть мы, но могут просочиться и существа из реального мира. Хорошая загадка, да? Где мы?

— Похоже на тессеракт, — чуть подумав, ответил Трисмегас и сразу перевел разговор на тему побега, как более насущную. — Так мы выбираемся отсюда? Да или нет?

— У тебя есть план?

— Есть основа для плана, без которой никак, — ответил Трисмегас. И рухнул перед бывшим хозяином на одно колено, словно посвящаемый в рыцари боец перед сюзереном. — Для начала просто благослови меня!

Вахтер, он же Баа Ци, слегка наклонил голову, изучая странные телодвижения строптивого меча. Тот понял это, как приглашение пояснить свое поведение и нехотя сообщил:

— Карима лишила меня сил. Да, ты прав, она похожа в этом аспекте на Тетет, они из нее сделали что-то типа арагмы.

— И что даст мое благословение?

— Силу и свободу. Наша мертвая девочка перестанет связывать меня по рукам и ногам. Поскольку твой статус выше, ты суперарагма. Благослови меня, не тормози! И тогда…

— Как ты странновато слезно испрашиваешь милости у боженьки, — удивился Баа Ци, подбоченившись. — Я бы даже сказал — слегка без уважения, что ли. Ну-ка напряги мышцы вежливости и выдай молитву мне любимому!

Трисмегас прошипел себе под ноги что-то про тупого дебила, который даже в момент смертельной опасности пыжится изображать из себя нечто великое. Но тут же осекся, поскольку раздался скрип двери и в темницу вошел посетитель. Это был Рубер собственной персоной. Он распорядился охраннику оставаться на своем месте, сообщив, что не нуждается в защите от двух безоружных пленников.

Командир третьего отряда Ордена Золотых знамен развернулся к личности, именуемой фро Бациусом, а по делу Уравнения проступков проходящим как Баа Ци и долго изучал его, уперев руки в бока. При этом не забывая придерживать сгибом локтя свою неразлучную сулицу.

— Итак, господин фро Бациус, вы оказались не тем, за кого себя выдавали! — сказал наконец Рубер. — Очень печально это осознавать!

— Погодите, господин хороший, — ответил Вахтер. — А за кого я себя выдавал вообще? Не помню, чтобы кричал на каждом шагу, что я весь из себя рыцарь и верен делу Ордена. Если вы помните, я вообще в пехоту просился.

Довод имел свою основу, отчего Рубер слегка смешался. В это время подал голос из своей камеры Трисмегас.

— Баа Ци! — громко сказал он. — Благословишь ли ты меня на дела ратные и мирные во славу нашего мира и его защиту? Дашь ли защиту от сил прочих?

Баа Ци некоторое время стоял, вперив глаза в потолок, чтобы все немногочисленные собравшиеся свидетели сего таинства могли насладиться моментом и наконец царственно поднял ладонь в сторону Трисмегаса.

— Благословляю! — повернулся, зашагал из стороны в сторону, как до этого проделывал его меч. Вновь застыл, обратясь лицом к Руберу. — Так зачем вы ко мне пришли, уважаемый? Можно ли узнать?

— Я отговаривал Верховного Магистра от того, чтобы казнить вас с позором, — сказал Рубер. — Я настаивал на казни с честью! Четвертованием! Чтобы вы сумели показать свое полное презрение к смерти, пока еще живы, пока вам отрубили только конечности, но не голову!

Вахтер что-то прошипел себе под ноги, опять едва ли не копируя Трисмегаса за пару минут до этого. Совладав с нервами, спросил:

— Удалось?

— Не удалось! Но не расстраивайтесь, я еще могу попросить об этом Суд уравнения проступков. Они имеют право…

Дзинь… Трах!

Отточенным движением, явно на долгих тренировках не зря потел, Рубер ушел к полу, присев на колено, поднимая прямой рукой вверх свое копье. Именно об него и ударился меч, которым его попытался рубануть Трисмегас. Откуда тот взял оружие в своей камере — остается лишь гадать. Черное древко отбросило прочь клинок пленника и сразу мелькнуло черной молнией меж прутов решетки — воткнуться жалом в горло нечаянного противника. Тот ловко провернулся, уходя от удара, махнул еще раз мечом, стараясь подрубить основание Лапушки-Разлучницы, там, где древко сменялось на кованый наконечник. Да только высек искры.

Рубер с резким шумным выдохом крутнул копьем меж прутов решетки, уводя меч в сторону, затем стремительно атаковал Трисмегаса, пронзив его насквозь, прямо в сердце. Пленник захрипел, покачнулся, хватаясь за торчащую в груди Разлучницу. И вроде начал заваливаться назад, держа одной рукой черное древко. Рубер рефлекторно потянул на себя свое копье — на том его Трисмегас и поймал, пустив вдоль Разлучницу свой клинок. Острие меча вонзилось в грудь Магистра третьего отряда, легко пробило доспех, да так и осталось в нем. Рубер лишь ахнул, оседая на колени и хватаясь за решетку слабеющими пальцами. Еще пара мгновений и в темнице остался лишь один живой человек, Вахтер, изумленно наблюдающий из своей камеры на два трупа.

— Синоптик, ты что-нибудь понял? — спросил он, наконец, своего космического таракана. Из его кармана на плечо выскочил Синоптик, пошарил пространство длинными усиками.

— Очевидно, в этом цифровом пространстве на двух кретинов стало меньше.

— Или на одного, — поправил его Баа Ци, заметив, что Магистр третьего отряда внезапно начал подавать признаки жизни. Что самое интересное — вонзившегося в него меча нигде не оказалось.

Рубер некоторое время еще посидел перед решеткой, затем резким движением вытащил из убитого копье, стер рукавом с острия кровь. Тяжело приподнялся, опираясь на древко как на посох, и лишь затем обернулся к Вахтеру.

— Ох, мля, — пожаловался победитель. — Никак не могу к этому привыкнуть… Уважуха тебе, Вахтер, вовремя благословил.

— Трисмегас, сука, — подал голос из своей камеры изумленный Вахтер. — Ты, что ли?

— Я что ли, — ответил в тон ему Трисмегас в теле Рубера.

— Там еще охрана на входе, — предупредил Баа Ци. — Их ты тоже собираешься того…?

— Да нафиг, — хитро усмехнулся Трисмегас, ласково потирая бритую макушку новообретенного тела. — Я же для них свой, к чему эти кровавости? Просто скажу, что господин пленный изволил убиться, не вынеся… и пойду в свой шатер, печально музицировать.

С этими словами Трисмегас направился в сторону выхода.

— Эй, господин меч, — позвал его вдогонку Баа Ци. — Ты ничего не забыл?

— Ах, да! — спохватился Трисмегас. И щелкнул пальцем.

Перед ним появилась Темная душа. Карима с некоторой долей интереса обратила лицо в сторону своего старого-нового командира. Видимо, от нее не укрылись произошедшие в нем изменения, но они были настолько тонки, что не давали повода усомниться, что перед нею настоящий Рубер.

— Все что я прикажу должно остаться между нами, — предупредил Трисмегас. — Этот заблудший рыцарь заслуживает второго шанса. Понимаешь?

Бледное лицо Каримы медленно повернулось в сторону Баа Ци, затем также медленно вновь обратилось к Руберу. Она ответила:

— Понимаю.

Карима подплыла к камере Вахтера, провела по решетке ладонью. С треском и лязгом тяжелая дверь стала отъезжать в сторону. Пленник сразу из своего обиталища, едва расходящиеся створки это позволили.

— Ну вот, уже лучше! — прокомментировал он. — Что дальше? Куда делать ноги?

Трисмегас щелчком пальцев приказал Темной душе исчезнуть и пояснил:

— Повторяю, господин бывший хозяин, никаких «мы» больше нет. Вы сами по себе, я сам по себе.

— Да и хрен с тобой. Еще прибежишь проситься обратно в ножны, — огрызнулся Вахтер, на что Трисмегас с сомнением усмехнулся.

— В общем, я пока побуду в этом прекрасном облике. Своя Темная душа, целый отряд головорезов в подчинении. Неплохо для начала, да? А как осмотрюсь, там и решу, куда дальше топать. Может, рвану обратно в нашу реальность. Знаю одно — в твою Изнанку я не вернусь. А ты… Ну тебе бежать точно придется. Это да.

Трисмегас бегло осмотрел помещение, заприметил в низком потолке щель, из которой вниз капала вода. Ткнул туда копьем, превратив редкие капли в тонкую струю. Еще несколько движений и сквозь разошедшиеся камни ударил уже целый поток зловонной жидкости. Впрочем, он сразу же прекратился, выворотив несколько камней кладки. В итоге появилась целая дыра, в которую легко проходил человек.

— Там канализационная шахта. Ну тебе не привыкать по таким злачным местам ползать, не помрешь, поди, от брезгливости. Как залезешь, ползи до поворота, потом направо. Слышишь? Направо! Там спуск в реку: как раз туда всякое дерьмо смывают, вода теплая, течение умеренное.

Вахтеру особого приглашения не потребовалось. Он уже с кряхтением ухватился за край хода, подтянулся, погружаясь в нутро канализационного туннеля. Воняло оттуда просто смертоносной помесью тины, дерьма и гниющих пищевых отходов.

— Ну все, бывай, мясорубка ходячая, — без особого сожаления сказал Вахтер своему мечу. — Надеюсь, больше не увидимся.

— Взаимно! — отвечал ему Трисмегас, поправляя на груди плащ, так, чтобы закрывал пробоину и следы крови. Он планировал подождать еще некоторое время, а затем идти поднимать тревогу. — Смывайся уже в клоаку, боженька сопливая. Там тебе и место!

Вахтер стремительно прополз по узкому каменному ходу, пыхтя от натуги. Через какое-то время ход пошел на снижение, а затем и вовсе раздвоился.

— Прекрасно, очень прекрасно! — сказал беглец сам себе и повернул влево.

— Эй, дубина, уже правую сторону от левой не отличаешь? — подал голос Синоптик. Бывшего штурмана космической обители сабраммов явно не устраивало такое наплевательское отношение к четкой инструкции побега, выданной Трисмегасом. — Тебе же сказали — направо!

— Заткнись, а? — попросил его Вахтер. — Я его тоже много раз куда только ни посылал, так и он не пошел же. Ползем налево. Там воздух чище и оттуда котлетами пахнет.

Глава 50. Кухня для вражеского кролика

Клокотание кипящей воды в большой емкости, редкие тихие реплики двух-трех человек. Казалось бы, под Вахтером была простая кухня. И он уже вознамерился подождать, пока там закончат приготовления и уйдут, дабы навестить ее и сожрать что плохо лежит. В последнее время с харчами ему не особо везло, и он твердо вознамерился перед уходом в бега обзавестись хорошим пищевым запасом. Ну и какой-нибудь поварской ножик стянуть до кучи, раз на то пошло. Без хорошего ножа в здешних лесах будет грустно.

Внизу раздалось хлопанье двери, после чего прогудел командный голос:

— Доброго дня, почтенные ученые. Как обстоят дела?

— Процесс оживления идет на прежнем уровне качества.

— Ускорить нельзя? — этот голос Вахтер наконец узнал, замерев в канализационном ходу едва ли не над помещением, где разговаривали господа ученые с господином Верховным Магистром. А потом узнал и скрипучий старческий голос ученого, хотя слышал его ранее совсем недолго. А самое забавное — он точно помнил, что носителя этого голоса убили во время Ночи безумия. Это был Шаймони.

— Пока не удается. Зато процесс воспитания налажен очень четко: любой образовавшийся из первичного материала уже обладает идеалами Ордена Золотых знамен и первичными навыками боя с мечом, копьем, луком, в конном или пешем строю.

— Это тоже отличный прогресс, благодарю, — благодушно сказал Суператор. Послышались его тяжелые шаги по помещению. — Сколько бойцов мы сможем получить к атаке на Хорхет и граничные княжества?

— Примерно по десятку в день, — сразу же ответил Шаймони и пояснил торопливо. — Материала, повторюсь, маловато. Коли вы по началу боевых действий начнете посылать ко мне все более-менее целые телесно тела, я смогу ускорить процесс.

Суператор издал легкий циничный смешок. Мол, как только начнутся боевые действия, недостатка в продукте для оживляющих установок вряд ли будет. Затем опять раздались его тяжелые уверенные шаги.

— Так, а вот это что за интересная штуковина?

— Новейшая установка! — пояснил Шаймони. — Мы ее еще не испытывали в действии. Кое-какие детали предстоит скорректировать.

— В чем же ее новизна?

— Данные образа загружаются непосредственно из… проще говоря, если вы возьметесь за эти поручни и просто представите своего умершего соратника, только хорошо запомнившегося, учтите! Его информация пойдет в чан с первичной субстанцией, далее через генератор предположительных частиц и…

— Собаки серые! — взвыл внезапно по телепатической связи Синоптик. — Эти засранцы варварски и без спросу используют технологии Сверкающих разумом миров! Воскрешать мертвецов установкой, призванной гасить звезды и создавать защитные маскировочные слои для целых систем! Ни в какие рамки не влезает тупость рода аграи!

— Приткнись, сверчок! — шикнул на разошедшееся насекомое Вахтер. — Твои первосортные Миры того… вышли все, пересортица случилась. Так что не надо про их элитарность. Тихо сидим и слушаем без воплей. А то вдруг они там еще и мысли читать умеют… Кажется, уходят?

Да, действительно, голоса стали удаляться прочь. Шаймони по пути что-то продолжал втолковывать Суператору. То ли выбивая еще пару-тройку штатных единиц для работы, то ли по иным хозяйским делам беспокоил. Видимо, вместе с ним подались и его помощники, поскольку в помещении, после того, как говорящие удалились и хлопнули дверью, воцарилась мертвая тишина, прерываемая лишь мерным клокотанием установок.

Синоптик быстро сбегал на разведку и доложил, что в помещение имеется лаз, как раз для человека — его и делали с учетом того, что время от времени канализацию будет кто-то прочищать. Тот, кого особо не жалко окунуть в грязь и дерьмо для дела. Потому спрыгнуть можно. Вот только надо ли?

— Чего там делать? — спросил в упор Синоптик. — Куча непонятной хрени, все клокочет и булькает, ну на хрен. Это не кухня! Валим отсюда!

— Ага, валим, — согласился Вахтер с подозрительной легкостью. И едва Синоптик облегченно провозгласил, что наконец-то тупой аграи послушался дельного совета, как тот добавил. — Внизу все обшарим и валим!

— Там что-то вроде морга! — запротестовал Синоптик. — Это даже не баллоты, это такие же человеки, как ты! Или тебе после баллотов уже плевать, кого лопать, тварь ненасытная?

— Насекомые, говорят, богаты белком, — сообщил космическому таракану Вахтер, уже подползая к краю отверстия. — Как я еще не сожрал тебя за все эти годы, подскажи, каким чудом?

Он мягко спрыгнул с потолка на каменный пол, тут же присел за какой-то аппаратурой и осмотрелся в помещении. Здесь царила легкая полутьма: жечь светильники и открывать ставни на узких окнах никто в пустой лаборатории не стал. Экономные. Но и без светильников хватало тусклого солнца, чтобы увидеть ряд огромных чанов с кучей труб. Неподалеку от них на огромных столах лежало около десятка мертвых тел.

— Оживальня, значит, — прошептал с азартом Вахтер. — Вот почему они после бойни Ночи безумия целехонькие трупы в телеги грузили. Хе-хе. Смотри, а вот это, похоже, Раиль? А вон Салех Двапатрона. Ишь ты… Следовало ожидать, коли они и Шаймони привели в порядок, теперь он на Орден пашет, аки Стаханов на Кремль. А тут что у нас? Пельмени?

Один из чанов был с низкими бортами, в отличие от остальных, куда без приставной лесенки и не заберешься. И там что-то активно клокотало, хотя ни пара, ни жара не чувствовалось. Вахтер осторожно подкрался и заглянул внутрь. Там оказался большой механический винт, проворачивающий по часовой стрелке розовое месиво, похожее на фарш. Хотя, может, им и являющееся.

— Что за хрень? — осведомился Вахтер у своего мелкого спутника. Синоптик запрыгнул ему на голову и с макушки воззрился на субстанцию.

— С одной стороны ничего странного — измельченное пары-тройки людей, — сообщил он. — С другой стороны, туда еще добавлена какая-то странная субстанция.

— Мертвая вода! — уверенно сказал Вахтер.

— Ты хотел сказать, тяжелая вода, оксид дейтерия? С чего такие химические познания?

— Да не тяжелая, а мертвая, дурень с усиками. Во всех сказках перед оживлением трупы сбрызгивали мертвой водой, чтобы на теле раны заросли. И лишь затем поливали живой водой, дабы вдохнуть в труп жизнь. Ага. Потому что если оживить труп со смертельными ранениями, то он тут же опять помрет. Непрактично же.

— Нет, это не твоя сказочная мертвая вода, там некая оцифряющая, так сказать, субстанция. Благодаря ей обычное мясо нашей реальности в этих чанах становится основой для создания существ здешнего мира. Чтобы такую жуть провернуть надо столько тнете… боюсь даже представить. А они ее, получается, бесплатно вырабатывают. На иных законах.

Вахтер отошел от чана на почтительное расстояние, еще осмотрелся и заметил стоящую поодаль совершенно отличающуюся от других агрегатов установку. Именно в ней он заподозрил то экспериментальное чудо техники, что презентовал Шаймони Суператору. Приблизился, осмотрелся в поисках поручней. Таковые нашлись сразу же сбоку. Вахтер вытер грязные после путешествия по канализации руки о грязные же штанины и сцепил пальцы на рукоятках поручней.

— Ты что делаешь, ведущий психопат Изнанки? — взвизгнул Синоптик с испугом.

— Воплощаю коварный план! — доверительно сообщил Вахтер. — Сейчас я понапридумываю и оживлю пару сотен погибших бойцов, мы с ними тут все разнесем к чертовой матери! Уха-ха! Кого бы для начала? Кхм… Страшилу?

Он закрыл глаза и напряг воображение, представляя перед собою сурового разведчика. Фантазия у Вахтера оказалась что надо, он увидел своего соратника, а затем, как оказалось, и тестя, во всей красе, в полной боевой выкладке, как наяву. Потом чуть приоткрыл глаз и осмотрелся. Ничего не поменялось.

— Не работает! — сообщил он Синоптику. — Шаймони, суслик сутулый, решил Ордену китайскую подделку загнать. Эх! Ладно, сейчас еще пару попыток и рвем когти. Итааак, кого бы дальше придумать… Кого не жалко для эксперимента. Ага, давай этого… все со Страшилой тусовался такой с порванной губой. Кролик или Заяц его там звали, а? Не помнишь? Пять лет прошло, все в башке не удержишь. Но морду его нахальную помню. Щааас.

И вновь Вахтер закрыл глаза, сосредоточился на образе и некоторое время представлял перед собой бойца из отряда Страшилы. Уже не открывая глаз, спросил Синоптика.

— Ну что, есть контакт? Появился Зайчик?

— Его звали Крошем, — занудливо поправил Синоптик. — И он тут не появился. Бросай дурью маяться, погнали смываться в гальюн! В тюряге поди уже хватились и начали поиски! Давай, давай, не тормози!

— Чего орешь, как Трисмегасом покусанный, — урезонил беспокойное насекомое Вахтер. — Погоди, третья попытка. Итак, кого бы…

Хрясь! Мощный удар сшиб его с ног, заставив пролететь несколько метров в бок и там неудачно приземлиться головой о дубовую ножку огромного стола с трупами.

— Берегись! — запоздало заорал Синоптик.

Вахтер подскочил с диким матом, всматриваясь в нападавшего. Но тот не дал себя рассмотреть, только свою голую пятку, что воткнулась в нос незадачливого бога Изнанки. К счастью, удар прошел вскользь, уж очень толстый слой грязи и слизи был на физиономии Вахтера. Последний отпрыгнул прочь, рванул к выходу из помещения, шаря глазами в поисках какого-нибудь оружия или предмета, потенциально применимого для хорошего отлупа внезапного агрессора.

— Внимание! Посторонний в лаборатории! — закричал напавший во все горло. И сам кинулся на Вахтера, задерживать. Неизвестный резво вскочил на столы с мертвецами, без всякого почтения к чужим смертям пробежался по ним, догоняя сматывающегося бога Изнанки. Сблизился и прыгнул вперед, целясь ухватиться за шею. Вахтер, почуяв преследователя, в этот момент развернулся, втыкая тренированную щепоть в висок противника. Вот только в последний момент щепоть, несущая гибель — а Вахтер таким ударом не одного человека отправил к праотцам — превратилась в обычный кулак. Тоже мало не показалось. Противник рухнул на пол, оглушенный, дав пару мгновений рассмотреть его.

— Это же Крош, мать вашу за ногу! — радостно завопил Баа Ци. — Собственной персоной, только злобный и без трусов! А где тогда Страшила?

— Тебе этого зомбака мало!? — прикрикнул на него Синоптик. — Бро, рвем отсюда резвыми кабанчиками! Видишь, чувак явно не рвется в твою армию и даже наоборот! Свою призывает!

— Ну да, какой-то он странный для нашего, — кивнул Вахтер, поправляя чуть выбитую челюсть. — Хорошо, что я попался, другого бы убили давно.

— Помогите! Посторонние! — вновь заорал Крош, поднимаясь после нокдауна. Он поубавил былую прыть, слегка пошатываясь после отрезвляющей оплеухи бывшего соратника. Но не оставил замысла задержать нарушителя, хотя бы до подхода стражи.

— Ага! Вот где собаку зарыли! — внезапно озарило Вахтера. — Шаймони же говорил, что все оживляемые автоматом становятся верными Ордену рыцарями! Вот что! И Крош теперь, получается, совсем нам не Крош, а вражеский кролик! Тикаем, Синоптик!

Он оказался в неудобном положении — перед ним стоял Крош, готовый в любой момент броситься врукопашную, а за спиною находилась дверь, за которой уже громыхали тяжелые шаги бойцов Ордена. Услышали все же своего нового юнита.

Потом все произошло одновременно: Крош разбежался, взвился в воздух, крутнулся волчком, впечатывая в Вахтера коронную «вертушку». От такой во дворах не каждый свою челюсть в ближнем кустарнике находит, если удар попадет куда надо. Да и на татами штука очень себе болезненная. Но Вахтер был тертым калачом, потому успел выставить руки в глухой защите. Удар ушел в толчок, отправив Баа Ци в полет к раскрывшейся двери, где возник Суператор. Он рефлекторно поймал на руки Вахтера. Осознав, что держит в своих лапищах нечто донельзя грязное и вонючее, с брезгливой руганью бросил беглеца на пол и придавил шею сапогом. А когда тот дернулся, прямо у его лица возник острый клинок Верховного Магистра.

Суператор еще раз внимательно всмотрелся в пойманного, узнал и с усмешкой произнес:

— Недолго же вы побегали, господин Баа Ци.

Глава 51. Условие Шаймони

Ранее на этом просторном балконе с изящной белокаменной балюстрадой бывший владелец устраивал пышные обеды, куда считали за честь явиться лучшие представители местной знати. Приняв замок под свою руку, Орден поменял устои. Теперь здесь исполняли приговоры трибунала и проводили совещания в узком кругу магистров. Площадка находилась пусть на открытом месте, но в почтительном удалении от всех остальных застроек замка. Так что услышать разговоры, доносимые отсюда, не могли самые чуткие уши.

Фурра Квинтус, Суператор Септимус и Рубер Тертиус стояли, обнажив по обычаю свое боевое оружие: секиру, меч и копье. Ветер трепал их белоснежные плащи. Открытые мрачные лица не выражали ничего хорошего. Впрочем, редко когда военный трибунал усеченного состава, в простонародье, «тройка», смотрел на приговариваемого к смертной казни с веселой и доброй улыбкой.

Перед ними стоял в простой рубахе из некрашеного холста изменник и убийца, который именовал себя богом так называемой Изнанки Баа Ци.

По сторонам от него застыли два конвоира из рыцарей пятого отряда Фурры Квинтуса, одним из которых был новообретенный братством воин по имени Димитар, он же Крош, он же поганый кролик, как его обзывал всю дорогу до места вынесения и затем исполнения приговора Баа Ци. Оба стражника держали в руках по длинному копью чуть выше собственного роста с широким лезвием. Их применяли пехотинцы для сбивания из седла конного тяжеловооруженного бойца. Сейчас же сие оружие скорее имело церемониальный характер. Димитар просто светился от оказанной ему чести, смотрел на пленного с презрением и временами как бы невзначай подпинывал его кованным сапогом «под косточку» на босых щиколотках.

— Твой меч, рекомый Трисмегасом, сумел колдовским образом исчезнуть из нашей тюрьмы. Но мы его все равно поймаем, — сообщил пленному Суператор и слегка улыбнулся. Рубер за его плечом как бы невзначай опустил глаза и тоже растянул губы в улыбке. — Есть что сказать обвиняемому перед вынесением строгого, но справедливого приговора?

— Да ничего особого, кроме матерков, ваша честь, — дерзко ответил пленный. — Хотя кое-кто вполне бы мог и замолвить словечко!

— Да, господин Рубер, — поддержал Фурра пленного. — Ведь это ваш бывший подчиненный! Неужели у вас нет ни слова доброго о его службе?

— Это, — смутился Рубер, но быстро подобрал нужные слова. — Ну, конечно же, есть! К чему эти кровавые казни! Может, его лучше того — бросить в клетку со львами, дав в руки для защиты кол? Пусть умрет героем! Баа Ци! Вам под какую руку выдать кол, левую или правую? Или вам все равно, что лево, что право, и вы стороны путаете, как деревенский дурачок?

— Можно подумать! — вскинулся было Баа Ци, но тут внезапно уловил, что Рубер ему подмигивает и делает легкий жест пальцами, который можно было перевести, как «не дергайся, все будет хорошо, я узнавал». — Эээ… можно подумать? А львы большие? Много их там? А кол длинный?

— Фро! Может, слегка переформатируем задачу? Посадить его на кол и отдать львам? — подал голос рыцарь Димитар, даже не скрывая неприязнь по отношению к пленнику. — Мы имеем перед собою гнусного вредителя, магистры! Я сам видел!

Внезапно открылась дверь, ведущая из башни на балкон и оттуда к господам из трибунала вышло несколько человек: впереди ступала высокая черноволосая девушка в длинном сиреневом платье с бледным правильным лицом и большими печальными глазами. Рядом с нею хромал разодетый, как венецианский дож ученый старец Шаймони. По другую руку вышагивал молодой паренек в одежде вельможи с легким мечом на наборном поясе джелонской выделки.

Позади Баа Ци переглянулись конвоиры. Более опытный боец пояснил Димитару легким шепотом:

— Хранилица Хорхета, леди Тайлин. Орден обещал ей и ее брату-наследнику помочь вернуть власть над княжеством после восстания. Пользуется особым расположением Суператора.

— Сиськи что надо, — включился в их разговор Баа Ци. — Но лицо можно было бы и попроще. Ишь как смотрит на вас, будто Крош изнасиловал собачку ее бабушки. Крош, а может, и не будто? А?

Рыцарь Димитар что-то злобно зашипел в ответ, мол, будь его воля, пленный уже бы пошел на кол ко львам. Его коллега тихо успокоил новичка, поведав, что пленники часто устраивают провокации, подначивают охранников, дабы те, не выдержав, убили их быстро и без мучений. Потому стоит крепиться, за что судьба подарит незабываемое зрелище корчащегося в долгой агонии обидчика.

— Леди Тайлин! — разом грянули магистры Ордена Золотых знамен, привечая дорогую гостью.

— Разве кровавая казнь есть услада для глаз столь очаровательного создания? — спросил ее Суператор.

— Ах, мои судари, в вашем великолепном замке есть все для жизни: прекрасное вино, изумительные сладости, — сказала с томным вздохом леди Тайлин. — Но мое увлечение романтическими историями не удовлетворено. В местной библиотеке не осталось ни книжки куртуазных авторов! Все сплошь пособия и учебники по фехтованию. Ни слова о любви и вздохах при Луне. Лишь сухие инструкции. Я не говорю уже о трактате фро Тильбера "О классификации и применении женщин в домашнем хозяйстве"!

— И вы пришли полюбоваться на гибель за роковую любовь этого рыцаря? — спросил Рубер, слегка приподнимая брови.

— Чего? Какую еще любовь? — крякнул удивленно Баа Ци, но уловив знак Трисмегаса не тупить и подыгрывать, тут же горестно вздохнул. — Что есть, то есть! Именно любовь к прекрасной женщине довела меня до роковой черты, милая леди! Сердце мое обливается кровью в тоске по ней, и я вижу в карающем мече правосудия не орудие, несущее мне гибель, а лекарство, дарующее избавление от мук любви! Скорее же, прошу вас, утолите эту боль, господа палачи!

— Вот как? — ошарашенно взглянул на пленного Суператор. — Вас вела любовь? А мне казалось, вы проникли к нам с целью внедриться в наши ряды и разгромить лабораторию по производству… эээ… по производству.

— Ничего подобного, — мягко отверг версию трибунала Баа Ци. — Я просто перепутал дорогу. На самом деле я был устремлен на встречу с любимой. Увы, нас разделяют огромные расстояния. И теперь я понимаю, что уже никогда не вернусь к ней. К своей прекрасной возлюбленной. А ведь она ждет. Каждый день она выходит на дорогу и долго-долго всматривается в даль, не пылит ли мой усталый конь, не несет ли гонец весточки про мою судьбу. Увы!

— Ах! — вздохнула леди Тайлин. И потянулась за платочком. Суператор и Фурра переглянулись с полными сомнения лицами. Но внезапно, кашлянув, заговорил Рубер.

— Погодите, господин Баа Ци, — сказал он. — Да разве тот портрет, найденный в ваших вещах… разве он имеет действительныйоригинал? Это ваша возлюбленная?

— Иных женщин для меня более и не существует в виде объекта страсти, — проникновенно ответил Баа Ци. — За что прошу простить нашу прекрасную леди Тайлин, что красотою своей просто ослепляет и обладает столь очаровательной прелестью. И, как мне подсказывают шепотом мои конвоиры, великолепной грудью.

Баа Ци посмотрел на Рубера. Тот дал понять, что все идет по плану. И пусть бывший хозяин Трисмегаса тот еще гад, если не напортачит, добрый меч постарается вытащить его из-под меча палача.

— Я хочу видеть этот портрет! — воскликнула леди Тайлин и утерла глаза платочком. Рубер быстро распорядился старому конвоиру принести личные вещи фро Бациуса, лежавшие в камере для допросов. Через некоторое время перед собравшимися установили столик, на который положили мешок с вещами и расстелили рисунок Вахтера, где он изобразил полуголую Тейлитэ в траве. Некоторое время собрание внимательно изучало рисунок.

— Какая красииивая, — прошептала леди Тайлин восторженно.

— Господа рыцари, а можно так не таращиться вожделенно на предмет моего обожания? — ревниво попросил Баа Ци. — Вот помру, тогда тащите рисунок в свои палатки и смотрите сколько угодно! Я все равно буду бессилен помешать!

— Как же вы расстались с нею, о рыцарь? — спросила его леди Тайлин. Баа Ци горько вздохнул.

— Да что там говорить. Однажды на наше царство напал грозный и свирепый дракон.

— Дракон? — спросил Суператор. — Кто это?

— Огромный монстр с крыльями и хвостом. Он жрал все подряд, и многие рыцари погибли от его лап. И вот его заметили возле моего замка, он хотел напасть на наш дом и я вызвал его на бой! Со мной был верный… меч и благословение возлюбленной! Я отыскал его в огромной пещере и там же начался наш жестокий бой. В страшной битве я одолел врага, но пока мы бились, рухнули своды пещеры, преградив мне путь домой.

Вахтер скосился на Рубера, тот смотрел на него с восхищением, лицо выражало «Вот это он заливает!». Приободрившись, рассказчик продолжил:

— Я стал пробираться в иную сторону, тщась найти если не второй выход в горе, то источник воды или пищи. Я шел две недели и наконец вышел наружу в вашей стране. И с тех пор я брожу в поисках дороги домой и все не могу найти его. Путь к моей любимой прервался. Об этом я даже сочинил один печальный сонет…

Словно того и ждал, рядом с ним появился Рубер, вытащил из мешка с личными вещами фро Бациуса собственную струнницу, передал пленнику. Тот прошелся по струнам перебором и тихо начал напевать:

Любимая, лишь для тебя пою.

Ты далеко, но мы с тобой одно.

Нескромно славить красоту свою?!

Нельзя не пить, коль налито вино!

Мы для того и существуем врозь,

чтоб не пропало чудо красоты,

чтобы тебе услышать довелось

слова, которых стоишь только ты…

— Отлично, Шекспир рулит! — сказал себе в кулачок Трисмегас, попутно наблюдая, как увлажняются глаза прелестной леди Тайлин и даже Суператор начал как-то подозрительно сопеть, а Фурра повернулся и стал изучать белеющие хребты дальних гор.

— И вот им еще пару аккордов на добивочку, — шепнул в тон Руберу Баа Ци, продолжив петь:

Любовь в разлуке — радость и недуг.

И одинокий вынужденный путь

исполнен смысла, что поймёшь не вдруг —

он позволяет время обмануть.

Разлука сердце делит пополам,

коль счастье с горем поселились там.

Струнница замолчала с грустным звоном. Пленник молча протянул музыкальный инструмент бывшему командиру и тяжело вздохнул.

— Ну что же. Песня моя спета, и я готов к смерти, посаженный на колья и терзаемый голодными львами за преступление, которого не совершал! Прощайте прекрасная леди, прощайте люди добрые!

— Посгодите! — воскликнула леди Тайлин. — То есть как это: «за преступление, которое не совершал»? Почтенные рыцари? Как это понимать?

Троица слегка покраснела, словно нашкодившие ученики.

— Но процедура прошла по закону, это главное! — наконец сказал Рубер, состроив физиономию простака. — Пусть Баа Ци действительно ничего и не совершал сам преступного… А что про него рассказал Трисмегас — с чего мы обязаны прислушиваться к этому мерзкому колдуну и предателю? Но закон есть закон!

Леди Тайлин медленно отняла платочек от глаз и теперь в них блистала не влага слез, а суровые искорки гнева.

— Господа! Мне ли напоминать о чести рыцарства рыцарям? Вы осудили на смерть невиновного? Так?

— Виновен или нет — определяет закон, — проворчал слегка растерянный Фурра.

— Я прошу… Я требую — немедленно освободите его! — подал голос юный спутник леди Тейлин. Видимо, обладающий должным статусом для требования от руководства Ордена Золотых знамен. — Отпустите и помогите найти путь домой!

Рыцари заколебались, видимо, собираясь отказать, мол, закон есть закон, при всем уважении и все такое. Но тут в разговор вступил Шаймони, чьи глаза сверкали хитрой задумкой, и это сразу не понравилось пленнику.

— У меня есть шикарный план компромисса, господа мои, — сообщил он присутствующим. — Ведь есть же варианты отложить казнь, а там и отменить вовсе, в виду героических заслуг нашего осужденного?

— Каких еще героических заслуг? — не понял Суператор.

— Будущих выдающихся заслуг в области разведки и диверсионной деятельности, — уверенно продолжил Шаймони. — Я изучил дело данного господина с предельным интересом. И вы не можете отрицать, что господин Баа Ци имеет несравненные навыки разведчика и диверсанта. Дайте ему задание по сему профилю и отпустите на его выполнение!

— Задание? — Суператор принял эту мысль за разумную и почесал в задумчивости подбородок. — А это мысль!

— Погодите! — возразил Фурра. — А кто ему помешает не выполнить задание и попросту дать стрекача?

— С этим все просто! — уверил Суператор. — Мы предложим ему дать слово чести, что он выполнит это задание. Осталось продумать, какое именно задание дать. Сложное, но выполнимое…

Шаймони тихонько дохромал до столика с личными вещами Баа Ци, потряс мешочек, из которого выпало несколько забавных предметов. Взял один из них и стал рассматривать, цокая языком. Чутье ученого не ошиблось — предмет действительно имел ценность, хотя и выглядел обычным куском черного кирпича.

— Что это? — спросил он Баа Ци. — Чувствую, в сем сосуде хранится нечто интересное. Да?

— Да, но лучше не трогать, — попросил пленный. Распространяться на тему — что это за предмет, он не стал. Шаймони потряс предмет, поднеся к уху.

— Не утруждайте себя, с помощью Темной души я уже понял, что это и как оно работает. Судьболомный камень, не правда ли? Где вы его взяли?

— А там у дракона в логове подобных вещей полно было, — сказал Баа Ци. — Только чаще всего довольно тяжелые, не унести с собой. Я набрал разных безделушек полегче. Как трофеи.

— Судьболомный камень не безделушка! — сказал Шаймони. Он повернулся к рыцарям с легкой ухмылкой, подняв в руке предмет из Изнанки Вселенной. — Господа рыцари, наш общий друг Баа Ци возьмется с радостью за ваше задание и не предаст дело Ордена ни за какие коврижки. Уверяю!

— Что же, господин Баа Ци, — вздохнул Суператор. — Убивать живое существо всегда неприятно. А уж еще и мыслящее, тем более. Я склоняюсь к тому, чтобы отпустить вас на задание, освободив от казни. Во искупление вины, так сказать.

— Господин Баа Ци, — обратился к пленному Фурра, — раз на то пошло, предлагаю вам следующее задание: вы должны проникнуть в высшее руководство Хвойного княжества и сделать все возможное, чтобы оно пало под ударами нашего Ордена. Все возможное, Баа Ци! Понятно наше задание? Хвоя должна пасть!

— Понятно, — вздохнул Баа Ци. — Уничтожить целое государство? Да раз плюнуть! Можно идти выполнять под честное слово? Вещи вернете? Я бы еще помылся перед дорожкой, если вы не против. Вы же не против?

— Не так быстро, — остановил его Шаймони, с улыбкой читая нехитрые мысли Вахтера, мол, сейчас выйду наружу и только вы меня видали. Старческая морщинистая рука с силой сжала судьболомный камень, раздался легкий хруст, затем сломанный предмет озарила голубая вспышка. На пол со стуком упали обломки. Шаймони раздельно проговорил:

— А если вы, господин Баа Ци, предадите Орден и нарушите его приказ, вы никогда больше не вернетесь к женщине, что нарисована на этом портрете. Ни-ко-гда.

Шаймони с гадливой улыбкой проследил за тем, как меняется выражение лица Баа Ци с торжествующего на печальное. После чего добавил:

— А вот теперь вы можете идти, Баа Ци!

Глава 52. Восолап благословляет на бой

Пешехода постоянно обгоняли различные телеги с нехитрым скарбом беженцев, сорвавшихся с родных мест в виду разгорающейся войны. Пару раз в сторону границы с Орденом проскакали отряды хорошо вооруженных бойцов на крепких конях тяжелой кавалерии. Затем обратно проскакало несколько десятков, крепко побитых, в мятых доспехах с разбитыми щитами.

Время от времени туда-сюда, надрывая коней скорой скачкой, мчались вестовые с известиями о ходе боев. Шла обычная околовоенная суета. До одинокого пешехода в сером грязном плаще с сучковатым посохом особого дела никому не было

Дорога именовалась главным торговым трактом Хвойного княжества и вела прямо к Белоталу. По меркам местного развития технологий, считалась она очень качественной и просторной. По меркам Вахтера — чуть лучше захолустной сельской грунтовки где-нибудь в глубинке Сибири.

Вечером путник достиг излучины Сигур-реки и решил устроиться на берегу для ночлега. Чтобы скоротать время до сна, попробовал порыбачить: размотал бечеву, на ее конец прикрепил с помощью кривого гвоздя наживку из свеженакопанных червей. Закинул подальше, присел подождать. Клюнуло сразу и так сильно, что рыбак едва не улетел в воду. Некоторое время он играл в перетягивание бечевы с добычей, затем та как бы сдалась и пошла к суше. Правда, вскоре выяснилось, что к берегу добытое существо приблизилось с целью выяснить, что за наглец принял ее за пескаря. Едва из воды появилась огромная морда, ощерившись огромной пастью, в которую мог легко войти средних размеров крокодил, Вахтер выругался, бросил бечеву и дал стрекача. Чутье не подвело — тварь проворно выскочила на берег, легко работая короткими мощными ластами, бросилась за своим ловцом с приличной скоростью. Отогнав человека от реки метров на тридцать, добыча гордо повернулась к воде и погрузилась в родную стихию. Червей она сожрала вместе с гвоздиком и всей бечевой, даже не подавившись.

Вахтера терзали разноречивые чувства: с одной стороны, он потерял виды на ужин, с другой стороны — сам избежал участи стать ужином представителя местной фауны. Да и тихая речка уже не казалась таким безопасным прибежищем, как ранее.

Потому он еще раз выругался, упомянув всю родню водоплавающей животинки и отправился к дороге, решив двигаться всю ночь и отоспаться днем.

— Погоди! — ехидно подал голос Синоптик. — Ты же вроде еще покупаться перед сном хотел? Водичка же теплая, ты чего?

— Скажешь тоже, — неожиданно мягко ответил ему Вахтер. — Вон уже над гладью мошка встала, искусает. Да и дно здесь все в гальке, некомфортно.

— Ладно, — сказал Синоптик. — Есть и хорошие новости: через пару километров дальше по тракту будет поляна, на которой кто-то уже развел костер. Мясо жарят. Песни матерные поют.

— Вот и отлично! — обрадовался Вахтер и ускорил шаг. — Все складывается отлично и некоторые последние новости просто окрыляют! Будет чем порадовать Тейли.

— Чем? Что ты рискуешь ее больше никогда не увидеть?

— Я хочу ее видеть, и я ее увижу! — твердо ответил Вахтер. — Ни один судьболомный камень меня в этом не обломит. Тут другое. Страшила!

— Страшила? Тот здоровенный дурень, насмехавшийся надо мной? Он меня еще вшой-переростком обзывал?

— Это он сгоряча, — утешил Синоптика Вахтер. — Сам подумай, ну какой из тебя переросток. В общем, Страшила жив!

— И с чего ты взял, что Страшила жив?

— Дурень, ну раз этот механизм оживления подействовал на Кроша, который точно был мертв — значит, система работает. А раз Страшилу не удалось вернуть к жизни, вывод один — он и так живой!

— Ну да, — согласился Синоптик. — Оживись они оба в лаборатории, Страшила бы тебя точно пришиб. Это тебе не квелый Крош.

— Ой не надо. Я однажды уже избил этого пухляка, когда он меня из себя вывел. Чем громче шкаф, тем больше падает.

— «Избил»! Треснул по башне бутылкой в пьяной драке — называется избил?

— Ну а что, я бы в лаборатории еще одну бутылку не достал?

Дорога, уже начавшая покрываться мглой надвигающихся сумерек, сделала поворот, и как только Вахтер его миновал, открылся вид на большую вытоптанную поляну, в центре которой горел большой костер и сидели люди. За ними стояли две крытые повозки и фыркали распряженные на ночь лошади.

Отдельно на жаровне над углями жарилось мясо, чем занимался здоровенный бородатый мужик в черном одеянии наподобие халата. Он недобро посмотрел на путника, но ничего не сказал, молча вернувшись к занятию.

— А что, кончилось вино?

— Да было еще. Кроликов только не хватает, закусывать нечем. Ха-ха! Восолап, наколдуй нам еще кролика, как орденским дурням наколдо…

Говорящий осекся, заметив постороннего. Вахтер остановился перед костром. Чуть поклонился людям.

— Будьте здоровы и счастливы, уважаемые граждане! Не приютите ли на ночь несчастного путника?

— Отчего же путник несчастен? — осведомился один из сидящих у костра, занимаясь между делом поеданием куска мяса.

— Оттого что не обогрет, не накормлен и ночлега не имеет.

Собрание переглянулось и единодушно вынесло вердикт, что еще один человек им не помешает.

— Наливай вина, бери мяса, усаживайся у костра. Вместе веселее!

— А как знать, что он не Темная душа? — спросил один из отдыхающих. Другой загоготал, указывая на Вахтера, который в это время уже примостился у огня, подоткнув позади себя одежду на корягу. Попутно он уже принялся уничтожать вино в маленьком кувшинчике, что ему протянули щедрые хозяева бивака.

— Да я нашего брата-бродягу по повадкам узнаю, видишь, как умело одежду за спиной разостлал? Не первый год, видать, по дорогам да весям мыкается. И где ты видел, чтобы Темные души вино пили?

— Если это есть доказательство, что я не Темная душа, — сказал Вахтер. — То я готов до утра доказывать, что я не Темная душа! А вы те самые бродячие затевахи, про которых сейчас все только и говорят?

— Ты про историю с шапкой и кроликами? Как мы Орден обдурили? — уточнил мясожарщик Восолап. — Хе-хе. Да, про нас, но лучше об этом громко не разговаривать. Словят Золотые знамена и того, развешают по елочкам, что шишки. Обидчивые они и шуток не понимают.

— Ну да сейчас-то можно, — сказал другой из творческого коллектива бродячих артистов. — Мы уже на земле Хвойных княжеств. А у них сейчас с Орденом большая война зачинается!

— Хвоя в обиду не даст, это точно! — согласился еще один артист. — Тем паче, тут в паре десятков верст их великий князь Вестислав Косой стоит со своим войском. Он нас защитит и в обиду не даст!

— Косой? — спросил Вахтер и тут же глумливо засмеялся, настолько не вязался велеречивый титул и красивое имя с народным прозвищем. — И что, некому было его косоглазие вправить?

— Глаза у него на месте, как у всех, — пояснил один из собеседников. Имен их Вахтер и не пытался узнавать, поскольку здесь подобное было не принято, тем более, не рекомендовалось говорить свои имена на ночь глядя впервые увиденному человеку. — Косым его назвали, глядя, как он дичь бьет на княжеской охоте. В том смысле, что как бы и стреляет, да все попасть не может. Гы-гы!

Остальные поддержали гогот и вскоре затянули полупьяными голосами матерную песню про князя, что отправился по дичь-кулич, в куличка стрелял, себе в зад попал. Оооо, попал!

— Оооо, попал! — хором затянули бродячие артисты, качая кувшинчиками с вином.

Еще некоторое время они болтали обо всем на свете, Вахтер, включившись, предлагал Восолапу в знак признательности за ночлег научить фокусу, как распиливать бабу. Тот заинтересовался и долгое время они провели за обсуждением технических деталей, решив поутру сколотить необходимый реквизит и опробовать в деле. Еще немного поорав песни про Косого князя, артисты устроились на ночлег и вскоре дружно захрапели.

***

— Да хорош уже, дай поспать, — сонно отмахнулся Вахтер от тычка в бок. Тычок повторился, он с руганью поднялся, собираясь обложить матами грубияна. Однако даже не стал пробовать, когда увидел перед собой военного человека в полной боевой выкладке.

Уже занималась заря и было видно, как в дымке предутреннего тумана по лагерю бродячих артистов расхаживают спешившиеся воины, вооруженные до зубов. При мечах, кинжалах, луках, с полными тулами стрел, при круглых красных щитах, с тяжелыми копьями, притороченными к седлам здоровенных коней. В отличие от рубленых угловатых шлемов Ордена, вся их броня обладала ярко выраженными округлыми элементами. Тяжелые конники Хвойного княжества, элита Вестислава Косого. О них Вахтер был наслышан еще во время службы в третьем отряде Рубера Тертиуса, как о сильных противниках. Да что там — как о бойцах, не раз устраивающих Ордену неслабые отлупы в приграничных конфликтах. Спасало Орден лишь малое количество подобных воев в рядах князя. Все же и оружие больших денег стоит, и конь, а уж выучить человека всем этим пользоваться и вовсе бесценно.

Сонных артистов, и к ним же — Вахтера, согнали в кучу перед еще теплым костровищем. Напротив встал мощный боец в богатых доспехах с красным плащом до пят. Щегольским щелчком поднял личину, обнажив суровое лицо с короткой бородой. Осмотрел артистов тяжелым взглядом.

— Ну, чего притихли, люди певчие? — прогудел он оробевшему собранию. — Кажись, всю ночь горланили ошалелыми тетеревами, так что у нас кони глохли в паре верст отсюда, а тут внезапно голос потеряли?

Артисты быстро переглянулись, только сейчас осознав, что их матерные песни про Вестислава Косого отлично слышали вставшие рядом на ночлег воины этого самого князя. И, видать, подобное пение их слегка покоробило.

— Так это же не мы были, боярин Бруст! — не моргнув глазом сообщил Восолап. — Это совсем другие были, мы сами от них настрадались, не выспались, да и как тут выспаться, когда все в возмущении, что рядышком кто-то нашего любимого князя костерит и поносит почем зря? А неизвестные пропели, потом сели на коней да ускакали! Бесследно. Видать, нечистая или колдовство Ордена окаянного!

— Колдовство! — скривился боярин Бруст, закладывая руки за спину. — Что-то в последнее время этого колдовства развелось, аж зло берет. Сцапаешь какого татя на воровстве — а ему мешки колдуны подкинули. Сгребешь дьяка-казнокрада с поличным — а это не он, его ведьмы очаровали или сами Темные души! Вот хоть бы кто по велению собственного сердца хоть зернышко украл, нет, все лишь под колдовскими чарами добро умыкают! Чудо просто. Даже иногда жалко этих колдунов становится за такой объем работ. И как только справляются?

Боярин вздохнул и продолжил.

— Хотя кому как не тебе про колдовство рассуждать, с другой стороны. Ну да речь не о том. Ты же, Восолап, колдун у нас, не так ли?

— Эээ… — затравленно заозирался Восолап. — А чего случилось то? Если ты за тех кроликов из шапки…

— Ну погоди, погоди, — оборвал его боярин. — Ты у нас колдун, это не обсуждается. Я сам видел, как ты при всем честном народе спрятал в шаль одной тетки хрустальный шарик, а потом его из уха дьячка Хапки вытащил. Такое простому человеку не сотворить, лишь изрядному колдуну. Это да.

Восолап, почуяв какой-то подвох, решил было возразить, но боярин пресек его попытку новым доводом.

— Потому я и верю, что тут некие темные силы всю ночь песни горланили, а потом испарились и вы не причем. Вот ежели мне кто другой об этом сказал, а не колдун, я б тогда не поверил и того… Всему вашему певчему обществу мордели бы вправил косорылые.

— Да колдун он! — мгновенно сориентировавшись, подтвердили из толпы бродячих артистов. — Как не колдун? Все видели! И кроликов из шапки достает, а как перепьет и вовсе по небу летает на сосновой ветке, в звезды врезается, аж искры летят. Да же, робяты?

— Только скромен и не говорит об этом, — подтвердил другой и пнул на всякий случай замешкавшегося Восолапа. — Правда же?

— Ну что есть, то есть, — нехотя согласился Восолап, потирая зад. По мордам никому из артистов получать не хотелось. Он уже это понял.

— Вот и ладушки, — сказал боярин. — Собирайся давай, колдун Восолап. Князь тебя ждет по велению Светлых душ!

Колдуну подвели коня, усадили и вскоре вся конная группа ускакала прочь. Бродячие артисты выдохнули.

— Ффух, никак отделались! — сказал один из них. — А ведь могли и перевешать за здорово живешь!

— Что да, то да, — отвечал другой, впрягая лошадь в крытую телегу. — От Седьмого ушли, к Косому пришли. Из огня да в полымя. Давай, путник, ежели хочешь с нами ехать, не зевай, помогай!

Это он уже Вахтеру сказал, совсем по-свойски. Бродяги сразу приняли его за своего без лишних слов и ритуалов. Видать, сама его натура и повадки казались им родными. Баа Ци, великий бог Изнанки Вселенной, Черный Хромец в звездных доспехах и огненным кресеканом, как его обзывали в древних легендах, сразу бросился помогать управляться с лошадью. Та испуганно всхрапнула, даже попыталась лягнуть новенького, однако возничий ее сразу успокоил крепким матом и ударом по хребтине. Местный люд животину не особо жаловал.

Уже когда они двигались по тракту к Белоталу, покрыв расстояние в несколько десятков верст, их нагнал взъерошенный Восолап верхом на крепком княжеском коне.

— Оххо-хо! — оценили его появление артисты. — И что, даже морду не набили?

— Морду! — нервно передразнил Восолап, покусывая губу. — Коня еще в благодарность дали и немного золотца отсыпали.

— Ничего себе. — сообщил возница, которому помогал Вахтер по имени Куляш. — Это за какие такие услуги, подскажи, может и мы по коню заработаем?

Восолап вздохнул и рассказал, как все было. А было так, что привезли его в военный лагерь, прямо к великому князю. Тот построил всю свою рать и приказал благословить их на войну, а также заколдовать их оружие. Дескать, завелись у Орды некие зачарованные воители, коих зовут Сонмом Великих героев. И не берет их обычное оружие ну никак. Уже несколько отрядов младших князей были ими повержены. Обратился великий князь за советом к Светлым душам, как называли живущих в заповедных рощах мудрецов, что помогали советами, гаданием и врачеванием. Те и сказали — пошли людей к бродячим затевахам, что двигаются по тракту к Белоталу. Там среди них обретается некто, обладающей столь великой силой благословления и колдовства, что ее одной хватит для превращения простого оружия в силу против Сонма Великих героев. А иным и помочь не поможешь. Боярин Бруст не раз наблюдал выступления бродячих затевах, видел и Восолапа, как тот с помосток лихо показывал почтенной публике вещи забавные и немыслимые, доставая то кролика из пустой шапки, то хрустальные шарики из ушей ошарашенных зрителей. И как Брусту пришел от князя с нарочным человеком приказ отыскать человека колдовского, что благословлять оружие умеет, так он и понял — речь о Восолапе. Поднял своих ближних воев, да в путь. Остальное бродячие затевахи уже знают.

— Ну а ты? — спросили бродяги Восолапа. Тот лишь плечами пожал.

— А что я? Вышли перед строем, князь всем велел мечи обнажить и колена преклонить. Ну а я прошел по рядам да благословил. Мне жалко, что ли? И самого Косого трижды благословил. Напоследок поцеловал меня князь в лоб, отсыпал золота, подарил коня. И вот я тут. А они того — на битву с главными силами Ордена поскакали.

— Чует мое сердце, хана князю, — негромко сказал Вахтер.

— Какое чуткое у тебя сердце! — восхитился Синоптик. — Еще бы твой зад был таким чутким на опасности, когда тащил тебя по канализации из тюрьмы. Но тут все правильно. Князю хана, с мертвяками Ордена он не справится. Значит, скоро тут будет Орден и нам надо усиленно рвать когти. А то ведь повесят за компанию с этим народно-фольклорным хором, как пить дать, повесят!

Глава 53. Зрение

Трамвай медленно заворачивал по стальному кругу рельс, издавая тяжкий скрип. Две девушки смотрели на него из окна шестого этажа и вели мерную беседу.

— Сестра в обмен на брата? Плохой размен, Карима.

— Чем же он плох?

— Приглядись к Эгирэ, ничего не смущает?

— Приглядеться в прямом смысле я вряд ли смогу. Но я не ощущаю ничего необычного.

Тейлитэ обернулась к сестре, что сидела с чашкой чая неподалеку.

— Ее жизнь не требуется спасать.

— Вернуть тебе Баа Ци? Я могу…

— Не можешь. Я тоже технически способна оказаться рядом с ним. Технически: когда я пытаюсь, на пути возникает какая-то аномалия. Я не могу этого сделать. И ты не сможешь. Единственное, что меня интересует — мой сын. Он там и он в опасности. Спаси его и тогда твой брат окажется под моей защитой.

Тейлитэ тяжело вздохнула, вновь поворачиваясь к сестре.

— У меня осталось совсем немного родных во Вселенной, чтобы вот так запросто терять еще одного.

— И все же ты не стала торговаться сестрой. — не преминула подметить Карима. Тейлитэ посмотрела на нее странно заблестевшими глазами.

— Ты действительно ничего не чувствуешь? Поясню: буквально за несколько дней до моего визита в эти места я получила печальное известие: Эгирэ арк Ци Бар, патрульная Первого во флоте, погибла во время атаки на вражескую станцию. Геройски, как водится у аграи куп пеле. То есть, по-дурацки.

Эгирэ зафыркала, обжегшись горячим чаем, замахала руками, потом громко чихнула, разбрызгивая кипяток по столу. Она возмущенно заголосила:

— Как вы это пьете! Тейли, есть вода нормальной температуры? Тейли?

Она протянула руку, чтобы коснуться руки сестры, та отстранилась с некоторым страхом. Истинные аграи куп пеле не боятся практически ничего во Вселенной. Ни злобных монстров, ни хитрых инопланетян, ни масштабных катаклизмов. Есть лишь одно средство вывести их из душевного равновесия. Встретить умершего родственника или знакомого. Конечно, возрожденная к жизни в новом цифровом пространстве Эгирэ этого не понимала и сама не догадалась, отчего, вызванная в иное измерение, так и не вернулась обратно в собственное тело. А все было просто. Ей некуда возвращаться.

— Что случилось, Тейли? — спросила с тревогой Эгирэ, поднимаясь со своего месте. — Я вижу боль в твоих глазах. Кто-то умер в дальнем походе? Я могу тебя утешить, разделить твою скорбь?

Тейли поначалу хотела что-то сказать, потом просто обняла сестру, всхлипнула. И они так застыли посреди комнаты. Карима некоторое время стояла спиной к ним, разглядывая город из окна. Тактично кашлянув, Темная душа произнесла:

— Пожалуй, мне пора.

***

— Поскольку я вам не трамвай, перетаскивать туда-сюда людей, из одного мира в другой по прихоти и в одиночку, — сказал Аня. — То вариант такой: вы сейчас все вместе возвращаетесь домой. Здесь ловить больше нечего.

Перед ним у разбитой кузницы стояли едва ли не правильным строем Герхард, Саша, а также ее родители. Неподалеку, но совершенно независимо от них находился магистр третьего отряда Ордена Золотых знамен господин Рубер.

— А ты? — спросил Мечтателя Герхардт. Тот в задумчивости почесал внезапно засвербивший живот и ответил:

— А я останусь еще немного. Прослежу, чтобы тут Темные души не шалили.

Потом Аня повернулся к родителям Саши.

— Вы двое. Формально вы мертвы, поэтому я даже не знаю, что с вами произойдет, когда окажетесь в реальном мире. Но попытка не пытка. Деньги я вам выдал, на билеты хватит…

— На билеты? — не поняла Саша. Но ей никто не ответил.

— И мне тут пациентов на местных коновалов оставить? — спросила с недовольством Света. Она тоже удивленно поглядывала на несколько монеток в своей ладони, что сунул ей предусмотрительный Мечтатель.

— А там ты на кого их оставила, в реальном мире? — также в упор спросил ее Аня. — Мне кажется, тебе, как врачу, хватит работы и в настоящем мире, и в этом цифровом… загробии. Ну все, можете не плакать и не машите платочком. Станцию свою знаете? Выходите за две остановки до конечной. Рубер? Выходи перед конечной станцией. Запомнили? Удачи!

— Чего? Перед конечной остановкой? — не понял народ, но переспрашивать уже было поздно. Их накрыла тьма и когда она прояснилась, вся пятерка оказалась в салоне трамвая. Обычного старого трамвая, что со скрипом заворачивал по широкой городской улице, мимо снующих легковушек, автобусов, грузовиков. Все гудело и обдавало выхлопами, слышались недовольные гудки. К новым пассажирам сразу заторопилась старенькая кондукторша.

Аня некоторое время постоял перед воронкой у кузни, стараясь уловить обостренными чувствами, удалось ли его посланцам миновать границу миров. Вроде все прошло благополучно.

Он слегка закашлялся, направляясь к полуразрушенной стене. Сейчас с той стороны слышался активный перестук топоров. Не теряя времени перемирия, защитники Краснотала начали быстро возводить новые укрепления взамен обрушенных пьяной Эгирэ. Осаждающим приходилось лишь в печали бездеятельно наблюдать, как стремительно растут новые стены грозной крепости, что уже стоила жизни многим фро. И сколько еще заберет?

Мимо Мечтателя, едва не сбив, пролетел вприпрыжку воевода Мараш. Совсем утратив последние остатки чиновничьей сановитости. Сейчас он больше напоминал ребенка, оставленного родителями на лето у бабушки в деревне и вот те наконец прикатили его забирать.

— Аааа!!!

— Что случилось, Мараш? — окрикнул его Аня.

— Баа Ци возвращается! — завопил на бегу Мараш, едва повернув голову к нему. Отчего тут же споткнулся, грянулся оземь, поднялся, не встряхиваясь бросился дальше по мостовой. — Баа Ци возвращается с огромной ратью! Мы спасены! Скорее надо предупредить его, чтобы тех задохликов у стен не трогал, перемирие как-никак. Догоняй! Баа Ци увидишь!

Аня тоже заулыбался и у него даже сердце забилось часто-часто от волнения. Наконец он увидит отца! Он бросился бежать за Марашем, но внезапно упал, как и воевода на всем скаку налетев на сучок в мостовой. Крякнув, стал подниматься и замер, почувствовав постороннего.

Он поднял глаза, чтобы увидеть прямо перед собою парящую в паре десятков сантиметров от земли Темную душу. Оценил ее внешний вид. Рыжеволосая. То есть, основная. Не в открытом наряде начинающей стриптизерши, но уже и не в рясе. Теперь одеяние подозрительно смахивало на модное вечернее платье черного цвета, отлично подогнанное по фигуре. Была Темная душа босоногой, а так, надень туфли на высоком каблуке и хоть сейчас на светский раут.

Мечтатель присел, раздумывая, осталось ли у него еще в арсенале что-то против этого противника. Но отчего-то атаковать Темная душа не спешила.

— Предполагаю, мадмуазель будет меня бить, — сказал он. — И, возможно, даже ногами.

— Зачем бить? — с характерным чуть слышным полушепотом спросила его рыжая Темная душа.

— Ну… чтобы причинить боль, нанести урон или вообще уничтожить, логично же. — Мечтатель бросил быстрый взгляд по сторонам в поисках возможного укрытия.

— Ты уже уничтожен, — ответила рыжая. Она подняла руку и чуть шевельнула пальцами Мечтатель не сразу понял, что его призывают поднять рубашку на животе. Догадавшись об этом, подчинился. Под рубашкой оказалась перевязка, закрывающая рану, нанесенную Темной душой во время ночной стычки на городской стене. К его ужасу, теперь тряпица в ряде мест полностью промокла, причем сочилась сквозь нее не обычная кровь, а что-то серовато-зеленое, даже на вид ядовитое.

— Раньше твою жизнь поддерживал мощный запас тнете, — сказала Темная душа. — Теперь ты отдал тнете на выход своих людей прочь из цифрового пространства и твои силы некому поддерживать. Ты мертв.

— Значит, мы оба добились своего, — кивнул Мечтатель без особых эмоций. — Ты ожила, я омертвел.

Темная душа склонила голову к одному плечу, затем к другому.

— Заданная ранее мне цель уничтожить тебя не была моей собственной. Сейчас у меня больше свободы действий, пока контролирующие меня отвлечены на иные задачи и есть вариант твоего спасения. Хотя, думаю, тебе он не понравится.

— Не… спасибо, не надо! — ответил ее былой соперник. Он резким движением оторвал от тела прилипшую тряпку, выполнявшую роль бинта. Из открывшейся раны с готовностью рванула зеленая жижа, задымив на воздухе. Он запоздало вспомнил, что госпитальной планеты в ближайшем окружении не наблюдается.

— Ага, я бы еще спрашивала твоего согласия, — сварливо сказала Темная душа, исчезая спереди и появляясь за спиной Мечтателя. Она крепко схватила его подмышки, подняла высоко в воздух и стремительно помчалась прочь от крепости. Над бурлящей водой Сигур-реки, над полуобгорелой пристанью, где швартовались первые корабли подходящей рати. Далее было заметно, как в лагере третьего отряда Ордена началась суета, сбегались к полевым укреплениям командиры, спешно приводились в боевые порядки подразделения.

Герой Хвойного княжества, бог и покровитель местных людей Баа Ци в простой, но добротной одежде, без всяких доспехов и лишь с простым мечом на наборном поясе, обнимался с Марашем на мосту. Мараш при виде своего начальника больше напоминал восторженного щенка, чем осанистого воеводу.

— А чего это у вас тут разлеталось-то? — удивился Баа Ци, невежливо ткнув пальцем прямо в удаляющуюся с ношей Темную душу. Мараш глянул в сторону точки на небе, близоруко прищурившись.

— Да это Мертвая душа. Зачастила в последнее время, ну как бешаная просто! Кузницу нам развалила вместе с молодым нашим колдуном, когда дралась. И стену первый раз уронила тоже. Пакостная, я тебе скажу!

— Молодой колдун? Ринкей никак, — пробормотал Баа Ци. — А еще кто тут из наших колдунов?

— При нем была девочка. При колдуне. Вроде тоже умеет.

— Аня?

— Саша. Аня — это который парень. При нем дружок молчаливый и вечно ошарашенный. Временами говорит, что его обращают в лошадя и катаются почем зря. А еще орденский рыцарь Димитар и евойная баба, наша врачиха. Там тоже все не слава тебе с головой. Орденский рыцарь, как я понял, был заколдован, а на самом деле он не орденский. А баба евойная как бы мертвая и они все гадали, мертвая она или не мертвая на самом деле.

— Чего гадать, — хмыкнул Баа Ци, у которого слегка голова пошла кругом от сбивчивого рассказа Мараша. — Проверить лекаршу, мертвая она или нет, на самом деле можно было бы просто дав ей посмотреться в зеркало. Смотрелась она хоть раз в зеркало, пока тут была?

— Ннет, кажись.

— Значит, мертвая. Ладно, пойдем, покажешь, где вся эта сладкая компашка обретается. Меня больше девочка интересует, спросить бы, отчего она не Аня и чего Аня здоровенный пацан… Нет, определенно, Темные души разлетались! Видать, к дождю. Вон как низко летит и жирная такая…

Темная душа спланировала с ношей на небольшой полянке посреди дубовой рощи. Когда-то здесь происходила нешуточная магическая битва. До сих пор крепкие дубы по окраинам хранили следы опалин. А прибираться после боя победившие не стали. Так все и осталось, вплоть до фрагментов костей, белеющих то тут то там.

Карима без особых усилий бросила Мечтателя на площадку, образованную спилом огромного дубового пня.

— Какое забавное место! — сказал тот, оглядываясь. Он даже присел, но живот сразу же прихватило судорогой и пришлось опять распластаться на ложе.

— Здесь обитали Светлые души, — отозвалась Карима, — Единственные существа, оказавшие хоть какое-то сопротивление Халифу. Я по воле его уничтожила их, растерзав всех до единого на куски.

— И зачем мы здесь?

— Тебя надо восстановить перед отправкой в лабораторию Шаймони. Там тебя приведут в телесную целостность.

— Телесную целостность? Чувствую подвох.

— Подвох имеется. — признала Карима, но не стала уточнять, в чем он заключается. — Как я говорила, существует только один способ излечить тебя от моего яда, и он тебе не понравится. Но твоя мать обещала мне кое-что за твою жизнь и я собираюсь выполнить свою часть договора безупречно.

— Ты виделась с мамой? — оживился Мечтатель. — Она была здесь?

— Нет. Я была там. Лежи и не шевелись. Вот тебе принадлежности, приведи свою рану в порядок.

Рядом с Мечтателем, почти у носа, упал мешочек, в котором тот распознал заляпанный кровью ранетный прибор. Тот самый, который по доброте душевной бросил побежденному сопернику во время преследования по обгорелому лесу в первый же день пребывания в Краснотале. Он выудил оттуда горшочек с какой-то целебной мазью, сразу начал натирать вспухшие края раны.

— Оу! Так все же это ты там была, когда я сжег лес? Все же ты не такая железная и при случае… Чего замолкла?

Рыжеволосая Темная душа замерла, словно отключившись, паря в полуметре от земли. Рядом с нею прямо из воздуха материализовался Халиф. Смотрел он на Аню весьма сумрачно и явно задумал что-то нехорошее. Перевел взгляд на отключенную рыжеволосую девицу и спросил, обращаясь к самому себе.

— Седьмая Кара решила вести свою игру? Изумительный прогресс. Хотя и следовало ожидать еще тогда, во время первой Ночи безумия, когда она не стала убивать своего брата при прямом приказе.

Рыжеволосая еще раз дернулась, словно попала в паутину и опять замерла.

— Я доложу Шаймони о сбое, — сообщил ей Халиф. — Но прежде твои копии произведут уничтожение стороннего элемента.

За его спиной появилось шесть парящих в воздухе фигур. Все они были копиями рыжеволосой, лишь имели разные цвета кос, разные фасоны одежды — от пуританских ряс до фривольных коротких юбочек и оголенной груди.

— Карима? — тихо позвал рыжеволосую Мечтатель. Та оставалась недвижимой.

Халиф уже был рядом, с холодным интересом рассматривая зеленеющую рану на обнаженном животе противника.

— Подожди! — попросил его Мечтатель.

— Ждать? Чего? Опять попробуешь нейтрализовать меня с помощью узелка на веревке? — спросил Халиф, припомнив прошлую уловку человека. Мечтатель вздохнул, закрыл глаза и расслабленно растянулся на ложе.

— Как я могу сопротивляться? Ты сам видишь, в каком я состоянии. Я просто хочу сказать кое-что важное напоследок. Чтобы ты передал своему повелителю. Кто он? Кто есть я и что есть ты в громаде Вселенной? Только представь, Халиф. Проникнись. Загораются и гаснут звезды, приходят и уходят новые племена, тщета сменяется тщетой — и где мы все в этом? Что мы? Зачем мы? Вьется нить времени вокруг наших судеб, плачут камни, становясь песком, а далее пылью, что разносится прочь, чтобы стать камнем, которому суждено перетечь в песок и стать пылью…

Речь перешла в песню, что обволакивала своими звуками искусственное сознание Халифа, заставляла покориться ее течению, расслабиться и забыть обо всем. Ему оставалось лишь парить над полянкой давнего святилища Светлых душ, уперев изумленные глаза в Мечтателя. Тот собрал последние силы в кулак, поднялся со своего ложа. Покачиваясь, подошел к рыжеволосой и дернул ее за косу, привлекая к себе. Она провернулась, оказавшись лицом к лицу перед человеком. Синяя повязка скрывала глаза, но и так было заметно, что Темная душа вернула власть над своим телом.

— Грустная песня задержит их минут на пять, — сообщил Кариме Мечтатель. — У нас есть пять минут.

— У нас нет пяти минут, — ответила та. — Мне запрещено оказывать сопротивление копиям и тем более — авторизующей программе, Халифу.

— У тебя есть брат и есть уговор с моей матерью, — напомнил Мечтатель. — А значит, есть желание сопротивляться. Это главное. Все остальное я тебе дам.

— Что ты мне дашь? — привычным полушепотом спросила Карима. Мечтатель вместо ответа зажмурился, сосредоточившись. По его рукам заскользили яркие голубые искры. Он притянул одним резким движением Темную душу и впился своими губами в ее губы, передавая последние запасы тнете. Длился их поцелуй пару минут.

Потом он отстранился, схватил рыжеволосую Темную душу за синюю расписную тряпку, что закрывала ее глаза и одним резким движением сорвал ее прочь. Кара вскрикнула, закрывая ладонями глаза.

— Они у тебя карие. Большие карие глаза, пушистые ресницы, длинные брови, Кара. Я дарю тебе глаза. И собственную волю. Теперь ты свободна в своих поступках и желаниях. Тьфу.

Мечтатель сплюнул под ноги зеленую слюну и присел рядом с рыжеволосой, совершенно лишенный сил. Последний запас тнете он потратил на Темную душу. Планировал немного оставить себе на поддержание жизни, однако не получилось.

Халиф уже приходил в себя и начал шевелиться. Первым же его действием был приказ шестерым Темным душам, застывшим за его спиной:

— Уничтожить колдуна!

Но между ними и Мечтателем уже оказалась Кара. Она улыбалась. Она весело смотрела прямо в глаза Халифу собственными глазами. Большими, красивыми карими глазами. И хотя они светились добротой и радостью, ничего хорошего конкретно Халифу ее взгляд не предвещал.

Округа вздрогнула от мощного взрыва. С дальних деревьев живо снялась и полетела прочь огромная стая ворон, предчувствуя, что оставаться далее будет опасно для для здоровья. У Краснотала в сторону шума повернулись Мараш с Баа Ци.

— Если это салют в мою честь, то вы тут серьезно потратились, а я не одобряю. — предупредил строго дорогой гость воеводу. Баа Ци широким шагом направился ко входу в крепость по дороге, с которой так и не успели вымести стружку и опилки, следы недавних строительных работ.

— Скорее всего, это враги нас хотят запугать! — предположил Мараш. — Потому и грохочут в бессильной злобе!

Далеко в лесу в небо взвилась по спирали еле различимая фигурка Темной души, затем она взорвалась с мощным уханьем, словно шутиха. Следом в небо взметнулась еще одна точка, разгораясь в полете, бабахнула уже почти над лагерем Ордена. Прямо под ноги Баа Ци упал какой-то шарообразный предмет. Мараш отпрянул, но его бесстрашный гость лишь пнул объект с пути.

— Видишь, как запугивают? Даже голову Халифа не пожалели для таких нужд! А мы все равно плюем на их пугалки! Пошли, Мараш, познакомишь с хозяйством.

Глава 54. Сватовство магистра

— Молодой человек… мужчина!

Скрипучий голос кондукторши раздался почти над ухом. Рубер открыл глаза и воззрился на разбудившую его женщину в форменной жилетке с мотком билетов на шее.

— Скоро конечная, не пропустите свою остановку!

— Спасибо, не пропущу, — поблагодарил ее Рубер и с подозрением осмотрелся в салоне трамвая, где появился перед тем, какпропасть с помощью Ани Мечтателя в мире Ордена и Хвойного княжества. Для личности Трисмегаса мир был не нов. Он понимал, что находится именно в общественном транспорте, что за окнами современный город Земли. Среднего уровня замшелости, не самый красивый, но и уродским не назовешь. Всего в меру. Странно, что остальные лица, коих Аня Ци выслал из цифрового измерения, в салоне не наблюдались. Рубер-Трисмегас запоздало вспомнил, как Мечтатель предупреждал их, что им надо выходить на одной из предыдущих остановок. Видимо, и впрямь, вышли.

Неподалеку раздавалась на весь салон степенная беседа местных пенсионеров.

— Да что там мэр, там же все куплено, сама понимаешь.

— Конечно.

— Вот недавно ездил мимо, машина у него здоровенная, мне всей пенсии на такую не хватит за всю жизнь. Откуда, спрашивается? С зарплаты? Посмотрела бы я на эту зарплату.

— Ой, не говори. Тошно даже на их рожи смотреть. Как ни включу — огромная сальная мордель на весь экран и все талдычит об успехах и достижениях. А где они? Будто они по другому городу ходят. Вот посмотри на дороги. Кошмар!

— Ладно. Наша остановочка, повздыхали да пошли. А? Стара, идешь или в трамвае останешься зимы ждать?

Вслед за ними вышел и Рубер. Он хоть и выделывался перед Аней, порываясь, как истинный рыцарь, двинуться в поход на коне, в полном доспехе и во всеоружии, но в итоге позволил себя уговорить явиться в мир иной в простом платье, кожаных сапогах, лишь с Лапушкой-Разлучницей, и то используя смертоносное копье в качестве посоха.

Рубер знал, куда идти, чувство пространства он развил в совершенстве. А еще он чувствовал присутствие в этом пространстве давней знакомой. Вот тот самый высокий дом, там, на шестом этаже должна его ждать создательница меча. Тейлитэ. У нее и предстояло спрашивать, где Эгирэ и как с нею встретиться.

Некоторое время рыцарь смотрел на входную дверь дома. Потом просто ткнул острием копья в личинку замка. Пронзил, провернул, заставляя оружие активно искриться. В итоге электронный замок замкнуло, и он открыл дверь. Тяжело лязгая сапожищами с металлическими набойками, которые играли роль своеобразных шпор, постукивая копьем, что посохом, он начал подниматься по лестнице на нужный этаж, совершенно игнорируя лифт.

Дверь в искомую квартиру была открыта. Он смело вступил в жилище.

— Разрешите? — громко спросил уже внутри. Посмотрел на аккуратно стоящую обувь у входа, подумал — стоит ли самому разуваться. В итоге принял стратегическое решение не снимать сапоги, но хорошенько их вытереть. В этот момент в коридоре показались обе сестры. Эгирэ ахнула, покраснела и стала торопливо прихорашиваться за спиною у Тейли. Последняя же, уперев руки в бока, строго посмотрела на Рубера. Ее глаза блеснули ярким фиолетовым светом, она применила исследовательские умения, заподозрив в госте нечто странное. Вгляделась, проморгалась с изумлением, встряхнула головой и еще раз вгляделась.

— Много я в жизни видела разного странного, но здесь Баа Ци меня в очередной раз поразил. Живой кресекан? Неужели такое возможно?

— Видимо, возможно, если так есть, — скромно отвечал Рубер, потупив глаза. А затем украдкой глянул за спину создательницы, поймал взгляд Эгирэ, улыбнулся ей. Та зацвела и тоже улыбнулась. Уловив эти игры в гляделки, Тейли еще раз встряхнула головой.

— Я правильно все понимаю? — спросила она обоих. — Эгирэ? Вы когда успели?

— Это Рубер! Он очень хороший человек и к тому же обходительный, красивый и с манерами!

— А это Эгирэ, — в свою очередь сказал Рубер. — Она очень кра…

— Я знаю, кто такая Эгирэ! — прервала его Тейли. — Ты понимаешь, что ты кресекан, а она человек?

— Простите, создательница, — возразил Рубер. — Но она… раз она тут — она мертвый человек?

— Да, — поджала губы Тейли. — Она погибла в реальном мире. Хотя до нее еще это толком не дошло. Говорит, как я могу быть мертвой, если я вот тут, и я живая?

— Тем более не понимаю вашего неприятия. Она мертвая, я кресекан, чем мы не пара? — тянул свое Рубер. — Совершенно не понимаю! Думаю, мы сумеем закрыть глаза на некоторые недостатки друг друга. Даешь ли ты свое согласие по законам рода Ци отдать за меня свою сестру Эгирэ арк Ци Бар?

Эгирэ за спиной Тейлитэ ойкнула и схватилась ладонями за щеки, догадавшись, что ее сватают.

— Я уже думала — не доживу до этого момента, когда меня замуж позовут!

Прозвучало достаточно двояко для уже погибшей барышни, но просватанная невеста даже не обратила внимание на странный взгляд своей сестры.

— Сударыня! — пылко отвечал ей жених. — Как только я увидел вас, мое сердце едва не выпрыгнуло из груди! Я даже не представляю, насколько глупым и слепым надо быть мужчиной, чтобы не разглядеть в вас безумно прекрасную девушку, что украсит жизнь того счастливчика, которому станет спутницей в этой Вселенной и иных!

— Тут ты в точку, — вздохнула Тейли. — Девушка и безумна, и прекрасна. Но я не самая старшая в роду Ци, чтобы вас благословлять. Спрашивал ли ты разрешения у Баа Ци?

— Косвенно он благословил наш союз, — сказал Рубер, потупив взор.

— То есть, как это — косвенно?

— Сказал: «Скорей бы ты, дурень, нашел себе бабу, чьи психику не жалко и распевал бы ей свои вопли под струнные треньканья».

— Баа Ци, он такой, — кивнула со знанием дела Тейли. — Он всегда говорит грубо, но сугубо верно. Что ж, я не встану между вами, почтенный Рубер… эээ…

— Трисмегас, — поклонился Рубер Трисмегас. — Можешь звать меня Трисмегас.

— Я не встану меж вами, — продолжила Тейли. — Почтенный Трисмегас и достойная Эгирэ.

Потом она немножко подумала, поняла, что как раз и стоит между женихом и невестой, потому поспешила отойти в сторону, после чего сказала Трисмегасу:

Но прежде я хотела бы услышать о пути моего Баа Ци. Где он и как там оказался? Отчего течение судеб препятствует мне приблизиться к нему?

Трисмегас поискал местечко, куда бы приткнуть свою Лапочку-Разлучницу, в итоге прислонил к стенке возле угла, где уже стояло два зонта и скандинавские палочки.

— Охотно расскажу, Тейли-создательница! Но это долгая история…

— Чаю? — мгновенно предложила Эгирэ.

Глава 55. Кровавое представление

Там, в Изнанке Вселенной ничего не заканчивается, там все только начинается. Круговерть иных Мирозданий. Одни вспыхивают, словно звезды, другие угасают, древние, пугающе могучие. А среди всей этой мешанины в фиолетово-черном тумане снуют разнообразные существа, чьего облика не сумеет передать ни язык, ни моя скромная фантазия.

Создательница, я не знаю, как сумел столько выдержать твой достойный муж и до меня только недавно стало доходить, что он действительно весьма и весьма достоин. Это он сталь, а я тряпка! Сколько мы там были? Годы. В нашей Вселенной люди и прочие существа за меньшее увиденное сходили с ума, и я не скажу тебе десятой части того ужаса, что пришлось нам пережить. Схватки с тварями следовали одна за другой. Когда для собственной защиты, когда для добывания еды. Там у него не было друзей, кроме сварливого космического сепрая по имени Синоптик. Ты, возможно, помнишь его. Но что такое сепрай? Баа Ци был не в простом одиночестве, моя госпожа. Баа Ци был в аду одиночества. И постоянно говорил, что его ждут, в него верят и потому Баа Ци не может подвести тех, кто его ждет, кто в него верит.

Да, в какой-то момент я получил сознание. Не знаю, как это произошло и отчего. Он часто уничтожал самых разнообразных тварей, впитывая через меня их тнете. А эти твари, в свою очередь, питались исключительно Вселенными. Не все из поглощенных Вселенных обладали размерами нашей. Существовали и вполне мелких размеров. Нащупав проходы в них, эти твари уничтожали там все с огромной скоростью, аккумулируя энергию разума в себе. Потом они становились добычей Баа Ци. Представляешь, сколько энергии разума в итоге было перегнано через меня? Он же не умел ею пользоваться, что такое тнете он до сих пор не понимает. Я удивлялся — как же он умудряется иметь столько и оставаться столь бедным? Почему не прорывается в запретное для него нутро родной Вселенной? Разве кто-то его остановит? Но он держался. Он в тебя верил.

В итоге он выдержал, а я сломался. Я решил бежать обратно в наш мир! У меня был свой план — я начал оставлять себе часть перекачиваемого тнете. Мне повезло: по своему незнанию, а может даже — по внутреннему чутью, Баа Ци организовал себе место для отдыха в области, куда выходил некий древний тессеракт. Окно в нашу Вселенную, кем-то и когда-то наглухо закрытое. И пока он там отдыхал, временами впадая в длительную спячку, я исподволь принялся искать проходы в этот промежуток между нашей Вселенной и проклятой Изнанкой. Я нашел этот промежуток. И я начал его активно приводить в порядок. Мне требовались другие существа для общения, дабы не сойти с ума. Даже кресеканы сходят с ума, моя создательница! У меня был огромный запас тнете для их создания, но не было никакой опоры, не было исходных образов для создания существ. Там имелось некое сосредоточие, говоря проще, это было словно гигантское озеро, куда стекались по биоэнергоинформационным каналам из ближайшей планеты образы погибших разумных тварей. Я начал создавать собственный мир и так увлекся, что даже не заметил, когда этот мир сначала ожил, превратился в нечто самостоятельное, а затем выродился в нечто враждебное мне. Я создал Орден! Я мог одновременно контролировать только семерых, оттого сделал так, чтобы в нем сложилось семиначалие. И что же в итоге? Самый последний из этих магистров, Суператор… он сумел жутким усилием воли низвергнуть мой контроль. И я из создателя превратился в предателя. Потому что у этих новых существ появились собственные планы по развитию своего общества. Очень нехорошие планы.

Вырываюсь из этого ставшего немирным мира, пробираюсь обратно в Изнанку, а там уже носится в бешенстве Баа Ци! В самом деле, куда мог деться меч в этом аду одиночества? Разве только его кто-то украл. Он орал, что превратит меня обратно в мясорубку и прочие нехорошие вещи, отчего я попросту испугался и попытался сбежать обратно в свой мир. Он рванул за мной и там… В итоге мы оба оказались в Ночи безумия. А далее так пошло, что судьба превратила меня в Рубера Трисмегаса, третьего магистра Ордена Золотых знамен и мне пришлось скрываться под сим ликом. И я честно отрабатывал свою роль, стараясь при этом смягчить живодерские законы того мира. Не всегда мне это удавалось.

Отчего же тебя нечто не пускает в тот мир на встречу с Баа Ци? Это нечто — судьболомный камень. Однажды руководство Ордена поймало Баа Ци и разломило пред ним этот артефакт, сообщив, что, если он пойдет против них, он никогда не увидит тебя, Тейлитэ арк Ци Бар.

Баа Ци достаточно выдержан и довольно долгое время удерживался от противостояния с Орденом. Но случилось так, что ему пришлось нарушить условие судьболомного камня…

***

— Почтенная публика! Занимайте места перед представлением! Сильно не деритесь, полянки на всех хватит! Кому не охота зады в грязь совать — дерите доски с вон тех повозок, делайте лавочки! Итааак… начинаем!

На большой поляне у развернутой в подобие сцены телеги с опущенными бортами, яблоку негде было протолкнуться от «почтенной публики». Беженцы, торговцы, несколько бойцов князя Хвои. Дороги войны свели разношерстный люд у перекрестья трактов близ Белотала. Наблюдая за ними, бродячая труппа понимала, что взять с сих зрителей особо нечего.

— А это ничо, ничо, что голодранцы! — заявил бродячим артистам некто вроде режиссера этого театра, Расколбас. Был он здоровенным дядькой с тройным подбородком, с полтора центнера весом и взглядом непризнанного поэта при широкой простодушной морде. — Зато обкатаем новые выступления! Они шибко возгудать не будут, им палец покажи, уже выступление! Гы гы! Вахтер, ты чо кривисся? Не кривись, Вахтера! Иди лучше готовься, твой выход третьим. Бабу не нашли? Не? Ну Восолапа распилите. Его не жалко. А, торгаша сыскали? Ну этих и пущай, ежели чего не получится. Тока пилу верните! Пилу жалко! Гы гы. Ну, братство… начали!

Актерское братство образовало круг, схватили друг друга за руки, пожали их, призывая удачу и успех в нелегком деле сценарного искусства.

— Ты меня точно не попилишь пополам? — спросил хрипло Восолап, с подозрением осматривая реквизит, что ему приготовил Вахтер. Тот буквально пару часов назад производил генеральную репетицию номера, все прошло благополучно, однако маг и колдун до сих пор не верил в трюк Вахтера. Даже не смотря на ободряющий мат последнего.

— А послушайте историю про колдуна Баську и сбежавших от нево портков! — провозгласил Расколбас, тяжело поднявшись на сцену. После чего накинул поверх головы маску удивленного колдуна и принялся щупать свой зад.

— Ой-ой-ой! Убежали от меня портки! Сами убежали, ноги сделали! Ай-яй-яй!

И тут на сцену выбегал Кулеш, весь в белом, изображая исподнее богатого человека.

— А я оттово сбежал, морда колдовская, что ты в срамном месте уже и забыл, когда подтирался! А я такого надышался, что сразу и смотался! Жить хотелось, покамест все не упрелось!

Далее владелец смешно и долго ловил свои ожившие и сбежавшие портки. Углядев в этом аллюзию на собственную историю с кресеканом, Вахтер злобно прошипел Восолапу:

— А кто такой креативный придумал сию замечательную сценку?

— О! Еще когда мы на землях Ордена были, она среди местных в ходу была, — жизнерадостно ответил Восолап. — И там народ валялся со смеху, и тут сейчас валяться будет, я тебе говорю! Штука проверенная!

— Трисмегас сука! Всем растрепал! — рыкнул ему в ответ Вахтер. Он часто поминал некоего Трисмегаса, отчего остальные решили, что это какой-то матерок на незнакомом наречии.

Публика действительно от души насмеялась над историей незадачливого колдуна, от которого сбежали портки. А потом еще оказалось, что нижнее белье стало колдовать еще лучше, чем ее хозяин. Так что напоследок очеловечившиеся портки превратили колдуна в свои портки и стали их носить, временами шумно портя воздух. Вахтер слышал эту историю краем уха, отряжая реквизит Восолапа на следующее выступление. Первым номером великого колдуна и мага было выуживание кролика из шляпы. Второе — распиливание человека на две части.

К своему выходу Вахтер уже был заведен, и пусть Синоптик пытался его уговорить, что предыдущая сценка просто случайно напоминает сюжет из его жизни, все не успокаивался, поминая последними словами проклятого Трисмегаса. И обещал к следующему выступлению подготовить бродячему театру с десяток сценок, описывающих жизнь и приключения беглеца-кресекана во всей его ржавой красе.

Ушедшего в фантазии Вахтера привел в чувство Восолап, сообщив, что не время спать — пора выходить к народу. Знаменитый фокус с вытаскиванием кролика из пустой шляпы прошел просто на ура. Публика ахала, кто-то требовал побольше кроликов достать, чтобы сразу всех накормить, значится. Один даже закричал:

— Давай его сюда, детям приготовим! Вишь, везем голодных из сиротского приюта! Чего жалеть, еще себе наколдуете!

И впрямь, только сейчас Вахтер заметил, что часть мест на поляне заняли дети. Довольно худосочные и с голодным блеском в глазах. При них — три строгие тетки, видать, педагогический состав детского приюта для сирот. Его эвакуировали из граничных областей. Детвора — в основном сыновья и дочери погибших в первых боях бойцов Хвои.

Восолап, наряженный великим и ужасным колдуном, растерянно открыл рот и что-то неопределенно вякнул в ответ на крики голодающих. Слово взял Вахтер.

— Почтенная публика! С удовольствием отдали бы кролика и еще кучу других! Но! — последнее слово разодетый суровым помощником колдуна Вахтер уже орал, поскольку народ сразу рванул к нему, не дослушав. — Есть его нельзя! Он колдовской, а значит — ядовитый!

— В следующий раз заменим кролика на камень, — фыркнул негромко Восолап. — А этого ушастого на суп пустим. Одна головная боль из-за него!

А уже для толпы объявил:

— Почтенные зрители! А теперь мы покажем вам такое, чего вы никогда не видели! Прямо перед вашими глазами разрежем на части человека!

— Эка невидаль! — буркнула одна из теток в первых рядах. — Я с самой границы бегу. Уже насмотрелась, как орденцы людей рубят.

— Насмотрелась она! — тут же отозвалась другая. — Все это наговорки и домыслы! Рыцари Ордена все сплошь благородныя и мирных людей не забижают!

— Ага, не забижают! — завопил внезапно один из подростков, что сидел в толпе своих сверстников. — Еще как забижают! Их ходячие мертвяки питаются детьми! Я сам видел! Они брата моего трехлетнего сожрали! Их самый главный мертвяк поднял его с земли на коня, кааак куснет за горло, только кровушка струей! Вы, тетенька, ежели не видели, то молчите в тряпочку!

— Девок, девок рубят и на телеге увозят в свой главный замок! — подала голос еще одна тетка с другого конца поляны. — А чего там с ними, мертвыми, делают, подумать страшно!

— Вот оттого и князь со своею дружию погиб от рук рыцарей Ордена! — выступил кто-то из числа лавочников, бродячих торговцев, кои тоже затесались в пеструю толпу бегущего от войны мирного люда. — Мне боярин Бруст рассказывал, он, почитай, один тогда остался в живых. Говорит — наши их бьют — а даже доспехов пробить не могут, потому как зачарованные те. А когда сподобился Бруст одного насквозь копьем пробить, так тот даже не дернулся. Обломил копие, да так и поскакал!

Вахтер слушал толпу вполуха, более возмущенный не кровавыми росказнями про поедателей детей и живых мертвецов — чего только людская фантазия о врагах не понапридумает, а тем, что публика потеряла интерес к происходящему на сцене.

— Почтенные зрители! — крикнул в итоге Восолап. — У нас будет чуднее — наш распиленный на части человек потом будет сшит обратно и даже следочков не останется! Для чего мы подготовили волшебную коробочку! Есть средь вас доброволец испытать сие?

— Доброволец? — заголосил из толпы один из лавочников. — Скорее, дуролом! Кто же согласится быть за здорово живешь распиленным пополам?

Это тоже входило в сценку. Еще ранее Вахтер сообщил Восолапу страшную тайну — во время выступления можно подговорить кого-то из зрителей выполнить роль недоверчивого скептика. Потом его зовут на сцену и он, весь из себя сомневающийся, попадает под действие «заклятья», оказывается распиленным, потом соединенным и покидает сцену уже полным сторонником великого мага Восолапа, уверовав в его колдовское величие. Осознав всю простоту и гениальность маневра, Восолап долго хрюкал, что заменяло ему смех. Затем быстро нашел знакомого лавочника, Мараша, что катил по своим делам пару дней по тракту им в пыль, то бишь, непосредственно за повозками бродячих артистов с двумя малолетними сыновьями. И предложил отработать должок. За две ночевки Мараш умудрился продуть в какую-то местную разновидность азартных игр в ножички и Восолапу и Вахтеру изрядную сумму. Потому за роль подсадной утки взялся в счет долга. Таким образом Восолапу с Вахтером легко удалось завербовать помощника. А с учетом того, что они наловчились на пару обыгрывать любого постороннего в ножички, используя ловкость рук и некоторую магию из арсенала вора в законе Витали Барнаульского, с которым как-то пересекался Вахтер, и в будущем проблем с новыми подсадными утками не наблюдалось.

— А вот ты, — ткнул пальцем в «сомневающегося» Мараша Восолап. — Вот ты готов на своем примере показать, что все это чушь? Ну-ка выходи сюда!

— Да влегкую! — крикнул лавочник. — Ежели заплатишь!

— Ежели я тебя перепилю, а обратно не оживлю, то я твоей семье сто злотников выдам. Все слышали? — крикнул толпе Восолап. Мараш сразу показал заинтересованность.

— Вооот! Другой разговор! Сто злотников, гришь? Они моей семье пригодятся. А что жизнь, так тут за каждым деревом можно и бесплатно помереть. Не от разбойников, так от орденских разъездов. Была не была, режь меня, колдун! Но ежели что — Ручка, Лушка, слышали сами, эти дядьки вам за меня сто злотников заплатят!

Мараш залез внутрь волшебного короба, нарочито неумело устроился там, показывая, что волнуется. Хотя в предыдущую ночь едва ли не до рассвета отрабатывал с Вахтером и Восолапом все детали предстоящего выступления.

Вахтер достал огромную блестящую пилу, зловеще сверкнувшую остро отточенными зубьями на солнце. Восолап закатил глаза и заорал некую абракадабру, где с прононсом, где шепелявя, где напевая, а иногда и переходя на ультразвук. Издавал он заклятья так мастерски, что любой скептик уже и не сомневался — перед ним серьезный практикующий маг. Некоторое время Восолап стоял посреди сцены, подняв руки к небу, всем видом испрашивая у высших сил маны для свершения великого колдовского действа. Потом обратился к своему помощнику Вахтеру, что с немым почтением стоял с пилой у головы Мараша.

— Режь!

Пила с готовностью вгрызлась в ящик. Народ ахнул. Среди сирот живо разгорелся спор, мол, если колдун умеет разрезанных пополам людей обратно сшивать, отчего бы ему погибших тятек с мамками не дать, пусть их тоже вернет к жизни. Пила завершила свое дело и в стороны отъехали две половины ящика — с одной стороны часть с ногами, с другой — часть с головой изумленного Мараша. Народ пришел в полнейший восторг.

В этот момент среди зрителей поднялась дюжая фигура в княжеской броне. Боец с самого начала смотрел на представление с изрядной долей скептицизма на лице. А теперь не выдержал, поднялся и пошел на сцене, убедиться, нет ли здесь какого обмана. Он легко вскочил на подмостки, собираясь основательно покопаться в колдовском ящике из которого торчала голова Мараша.

— Эй, военный! — встал на его пути Вахтер. — Сядь на место, не мешай представлению!

— Сейчас гляну. Если все правда — завтра же вас отправлю с ближайшим полком в лекарские возы. Ишь, взяли за радость, за спинами сидеть, пока мы там кровь льем и это при таких колдовских способностях! С дороги, бродяга!

Он бы и смел Вахтера одним движением могучей лапищи, силушкой княжьего бойца родители не обидели. Однако едва сделал шаг, как внезапно вздрогнул, захрипел и рухнул прямо на Баа Ци. Сначала толпа замолкла, а затем завопила, заголосила на разные лады — когда разглядели, что упал боец не по сценарию представления, а получив три длинные стрелы с красно-белым опереньем в спину. Их вогнали ювелирно в стыки лат.

Пока Вахтер барахтался под тяжеленным телом убитого, на поляне царил сущий хаос — оказалось, что увлеченных выступлением бродячего театра зрителей тихо оцепил отряд пехотинцев Ордена. Здесь были стрелки с длинными луками, меченосцы и копейщики. С мирным людом не церемонились: одна заполошная тетка попыталась убежать, бросившись промеж рядов пехоты Золотых знамен, ближний боец без раздумий скосил ее ударом двуручного клинка.

Вахтер отметил, что все выходы перекрыты, что орденцы числом с полусотни человек совершенно не церемонятся и замер под трупом, с интересом наблюдая, что будет дальше.

Пехотинцы велели всем сидеть и не дергаться, зарубили пару особо рьяных теток, отрезвляя оставшихся. В толпе оказался еще один княжий боец, он схватился за меч, получил снайперскую стрелу в глаз и тут же упал замертво. На этом все сопротивление и завершилось. Остальные люди послушно сидели, ожидая своей участи.

На поляну выступили три всадника. Два из них двигались с закрытыми забралами в очень странных черных доспехах. Слева от них и немного наособицу ехал Рубер собственной персоной. На своих спутников он поглядывал с некоторым страхом.

— Вижу много людей, — глухим голосом сказал один из конных другому. Потом обратился к пехоте. — Хорошо. Приступайте к разделению.

Пехотинцы принялись за сортировку захваченных людей. В одну кучку согнали сопящих и хныкающих от страха детей. В другую — людей старшего возраста. Третью организовали для подростков и молодых. К группе пожилых и стариков споро подскочили меченосцы и без лишних слов принялись рубить. Через пару мгновений там образовалась лишь куча изрубленных тел, некоторые еще дергались, слепо плескаясь в набегающей под грудой мяса луже крови.

На сцене раздался грохот — доселе стоявший столбом Восолап при картине зверской расправы с пожилыми людьми упал в обморок. На тело убитого княжьего воя, дополнительно придавив и так хрипящего под тяжестью трупа Вахтера. Шум привлек конных рыцарей. Они подъехали к подмосткам. Рубер с интересом глянул на бледного Мараша, чья голова выпучилась на происходящее из ящика.

— Какая глупая рожа, — глухо сказал один из рыцарей с закрытым забралом в черных доспехах. — Интересно, останется ли на его лице это выражение, когда я срублю ему голову?

— Не стоит, почтенный, — остановил его Рубер. — Как видим, он и так разрублен надвое и для наших нужд совершенно не подходит.

— А вот чучело в обмороке. Это не тот ли колдун, что обманул Суператора с кроликами? — прогудел другой черный рыцарь, указав на тело Восолапа. — Считаю, Верховный магистр будет рад, когда мы доставим подлого обманщика к его ногам!

Он подал знак пехотинцам, что еще отирали мечи от крови после расправы над стариками. Те запрыгнули на помост, пнули прочь короб с головой Мараша, схватили под руки бесчувственного Восолапа.

— Одежда на нем колдовская, — сказал Рубер. — Видимо, и впрямь, волшебник. Но если спросить…

Тут он замолк, поскольку пехотинцы заметили торчащие из-под трупа ноги Вахтера и вытащили его, показав рыцарям. Помощник великого мага Восолапа также был одет в колдовскую одежду, как ее представляли себе артисты бродячего театра. То есть в черный кусок полотна типа халат без рукавов с наспех пришитыми звездочками из фольги.

— А вот еще один в волшебной одежке! — провозгласил один из черных рыцарей. — И возникает интересный вопрос… кого из них бросать под ноги Суператору, а кого забить здесь на месте? Кормо, что скажете?

Черный рыцарь по имени Кормо дернул шлемом.

— Плохо думаю. Сказывается долгий голод, фро.

Оба повернулись к группе детей. Переглянулись. Вахтер уловил их тихий разговор. Кормо спросил своего черного собрата:

— При всех?

— А кто скажет что-то против?

— Думаю, стоит отослать прочь пехотинцев и потрапезничать в узком кругу.

— Хорошо.

Черный рыцарь свистнул, привлекая внимание своих пехотинцев. Сделал несколько быстрых жестов. Бойцы послушно подступили к группе пленников среднего возраста. Те, предчувствуя недоброе, враз заорали и стали умолять о пощаде. Но никто им пощады не дал и через пару минут пехота Ордена отступила от еще одной груды окровавленных тел, вытирая свое оружие специальной ветошью. Видать, подобные операции им приходилось проделывать не первый раз, и они хорошо все подготовили к расправе.

Вскоре к поляне подкатили повозки, оттуда спрыгнули здоровенные мужики, стали быстро перекидывать трупы молодых женщин и парней. Заполнив одну телегу, закрывали ее сверху тентом и увозили свой кровавый груз прочь. Вахтер, молчаливо глядевший на происходящее, предполагал, что эти свежие трупы нужны были Ордену для лаборатории Шаймони. Делать новых бойцов армии вторжения.

Детей оставили в живых. За ними прикатили специальные повозки с решетками. Туда стали сгонять — молчаливых, ошарашенных увиденным. Хватило на две полностью набитые повозки, каждую из которых тащили по два здоровенных коня-тяжеловеса.

— Эй! — крикнул Кормо пехоте. — Оставьте двоих детей! Остальных — в Сонм героев!

Стрелки и копьеносцы, быстро построившись, направились в противоположную от уходящих телег с трофеями сторону. Видимо, за новой добычей. Вскоре на поляне осталось человек пять меченосцев да трое рыцарей из числа Ордена. Тут же находилась половинка изумленного Мараша, бесчувственный Восолап, сидящий под присмотром пехотинцев Вахтер и два ребятенка примерно пяти лет каждый. Один беззвучно ревел, глядя с диким ужасом на черных рыцарей. Второй крупно трясся, затравленно озираясь. Кормо спешился и осторожно, точно подбирался к дикому зверю, приблизился к детям.

И тут ожила голова Мараша.

— Судари мои! Детей, детей хоть пощадите! Аааа!

— Голова ожила, — констатировал один из меченосцев и пнул Мараша тяжелым кожаным сапогом прямо в нос. Тот крякнул от боли.

— Да что ты переживаешь, — успокоил лавочника Вахтер. — Не будут же они их в самом деле…

— Бегите! — завопил Мараш что есть силы. — Ручка, Лушка, бегите что есть силы! Бегите!!!

И словил еще один удар сапогом в челюсть. Один из мальчиков вскочил и прыснул прочь — да с такой скоростью, что вскоре лишь трава на дальнем конце поляны качалась, поминая, где скрылся беглец. Второй оказался не таким расторопным. Его и сцапал Кормо одной рукой. Сдавил, заставив дико заверещать, а потом и захрипеть. Мараш взвыл, стараясь выбраться из короба, превратившегося в ловушку — механизм требовал, чтобы его открывали после фокуса снаружи. Кто-то из пехотинцев предложил зарубить буяна, но ему резонно ответили, что странный человек в коробе и так надвое распилен. И его, видать, пили не пили, все равно вопить будет. В итоге Мараша пнули со всей силы по виску и он обмяк, потеряв сознание.

Кормо поднял забрало шлема, ребенок в его руках опять заорал — теперь от дикого ужаса. Даже Вахтера слегка проняло. Это был мертвец, несомненно. С холодной полусгнившей кожей, с неживыми глазами, смотрящими в одну точку. С огромными острыми клыками. Вот они обнажились на всю свою кошмарную длину и смачно вошли в горло жертвы, прерывая его вопли. В стороны брызнула длинная струя артериальной крови.

— Рубер, и ты с ними? Как ты можешь… — ошеломленно спросил Вахтер. Посмотрел он на бывший свой кресекан, как на кучу дерьма.

— И я с ними, — тихо ответил ему Рубер. Потом громко сказал своему спутнику в черной броне. — А ведь говорят, будто данный колдун, что обманул Суператора с кроликами, он же и князя Хвои благословил на бой с Сонмом Великих героев. Ха-ха! Он уверил покойного князя, будто его волшебное слово дарует клинкам наших противников возможность поражать вашу великолепную броню и бессмертные тела! Какая же наивность, не правда ли? Даже моя Лапушка-Разлучница, приди мне такое в голову, ударить вас, фро, не смогла бы причинить никакого урона. А тут… благословение вот этого куска дерьма!

Говорилось это в первую очередь для Вахтера. Трисмегас как бы оправдывался, мол, а что я смогу сделать с этими мертвяками, они же неуязвимы. Черный рыцарь лязгнул зубами, а затем слез со своего коня.

— Ничто не может поразить нашу броню! А если это оружие есть, я хотел бы на него посмотреть! — сказал он, велев пехотинцам привести в чувство Восолапа. Тот едва разлепил веки, глядя на огромного рыцаря Ордена Золотых знамен после пары пощечин.

Мертвец в зачарованных доспехах со смехом протянул Восолапу свой меч.

— Благословляй его, колдунишка!

До псевдомага не сразу дошло, чего от него хотят. А когда дошло, он лишь затрясся в испуге.

— Что вы, что вы, почтенный рыцарь! Я… да какой с меня маг? Да я простой бродяга! Ездим с ребятами…

Восолап в растерянности обернулся, заметив внезапно с ужасом, что ребят то уже рядом и нет — чья-то голова в груде трупов торчит, где стариков убивали. Кажется, Кулеш и Расколбас. А кого прирезали и сгрузили на телегу для молодняка.

— Да чего ты перед этой гнидой пресмыкаешься! — внезапно подал голос Вахтер. — Смотри, его дружок-упырь ребенка насмерть загрыз. Думаешь, эта тварь тебя в живых оставит? Нееет! Так давай, колдуй: благословляй оружие и пробуй его зарубить! Это твой единственный шанс!

— Благословляй оружие, не то я сожру тебя прямо сейчас! — в свою очередь свирепо зарычал мертвый рыцарь на Восолапа. Для пущего эффекта он даже поднял забрало, обнажив полусгнившее скелетизированное лицо с длинными клыками. Восолап глянул на всунутый ему в руки меч, начал что-то бормотать, едва справляясь с губами из-за дикого страха.

— Да не так! — прикрикнул на него Вахтер. — Говори: благословляю сие оружие сеять смерть в рядах поганых живых мертвецов Ордена!

— Благословляю сие оружие сеять смерть в рядах пп… извините господин рыцарь… поганых живых мертвецов Ордена, — повторил Восолап вслед за Вахтером. В глазах Рубера блеснул огонек интереса.

— Подождите! — крикнул он. — Вахтер! Ты же понимаешь, что, сделав это, никогда ее больше не увидишь?

Он обращался напрямую, уже не делая вид, будто впервые видит человека перед собою. Вахтер задумался на миг. Потом бросил взгляд на Кормо, все еще обгладывающего тело убитого ребенка в стороне от них. Следом — на груды тел стариков. И тяжело вздохнул.

— Да и по хрен! Восолап, руби! Во имя Баа Ци!

— Во имя Баа Ци! — крикнул Восолап, закрыл глаза и обрушил меч на голову застывшего с издевательской ухмылкой мертвого рыцаря.

Крутнувшись в воздухе, прочь отлетела отрубленная башка самоуверенного мертвеца. Острие смахнуло ее, точно качан капусты, легко пробив хваленую волшебную броню черного доспеха. Восолап открыл глаза и с изумлением воззрился на дело своих рук. Едва обезглавленное тело рухнуло на землю, следом, опять потеряв сознание, упал и псевдоколдун.

Вахтер выхватил меч из руки Восолапа и кинулся на Кормо. Пехотинцы схватились за мечи, бросившись за ним. Рубер, прыгнув с седла, оказался прямо на пути меченосцев Ордена, крутнув свою сулицу. Первый же ухнул на колени с перерезанным горлом — Лапушка-Разлучница не только колола, но и лихо резала.

— Магистр! — крикнул один из меченосцев, поразившись, что его атаковал собрат по оружию. И тут же поник головой, наблюдая в своем пробитом доспехе на груди огромную дыру от копья. Всех пятерых Рубер Трисмегас положил за считанные секунды, едва потратив на каждого по одному молниеносному удару. Вахтер в это время отчаянно рубил Кормо. Мертвец еще при жизни славился лихим рубакой, однако меч Баа Ци, едва встретившись с клинком рыцаря Сонма Великих героев, разнес его на куски. Оставшись без оружия, Кормо попытался сблизиться и задушить противника в своих объятиях, но Вахтер одним косым ударом снес тому обе ноги, а затем принялся методично добивать трепыхающийся на земле кусок гниющего мяса.

— Хватит, Баа Ци! — крикнул ему Рубер. — Этот уже дохлый!

Вахтер остановился. Обернулся к магистру с таким зловещим выражением, что Трисмегас даже отступил на шаг. Он помнил стремительность Баа Ци во время жарких схваток с разными тварями Изнанки Вселенной. И потому понимал: имей бог полную силу в сем мире, Рубера бы не спасла ни Лапушка-Разлучница, ни что-либо еще. Он попросту не успел бы что-то предпринять, настолько был быстр Баа Ци.

Так они и стояли друг напротив друга некоторое время.

— Если я в чем-то провинился, прости меня, — сказал наконец Рубер. — Я и сам не думал, что они… детей…

— Не надо у меня прощения просить! — ответил ему Баа Ци, отводя от него взгляд. — Ты сам себя наказал, уже когда решил стать человеком. Мечом быть легче, дурак! Меч не стыдится и не злится. Он не любит и не теряет кого любит!

Тут Баа Ци глянул на оружие в своей руке, затем — на стоящего смирно коня убитого Кормо.

— Ладно, хорош рассусоливать. Погнали!

— Куда? — не понял Трисмегас.

— Детей освобождать, — сказал ему Баа Ци с таким выражением, будто иных вариантов для магистра третьего отряда и не существовало. — Нагоним и перерубим твоих ублюдков! Ну а ты потом скажешь там… своим, что партизаны напали. Видишь, какие заросли? Под каждым кустом по Ковпаку, понятно же!

Когда они уже мчались во весь опор по лесной дороге, угадывая путь обоза по кровавым ручейкам вдоль колеи, Рубер все же спросил:

— Но ведь ты понимаешь, что свою Тейли, о которой ты столько бредил в Изнанке, больше никогда не увидишь?

— Все может быть! — ответил ему на скаку Баа Ци. — Но если мы все же свидимся — я хотя бы смогу смотреть ей в глаза без стыда.

Глава 56. В тумане

Они появились не в трамвае, а сразу на остановке. Герди приложился об антивандальную урну, охнув, поднялся, осматриваясь. Рядом уже стояла Саша. Вокруг все тонуло в легком тумане.

— А где мои родители? — спросила Саша.

— Не знаю, — ответил Герди. — Знать бы, где мы сами.

Он помнил, что Аня говорил о возможных проблемах со Светой и ее мужем при преодолении границ миров. Поскольку в том мире они уже умерли. Сам он предполагал, что все отправленные появятся там, откуда и отправились — в морге. Но нет: вокруг высились скрытые туманом темные мрачные тени пятиэтажных домов, совершенно безжизненные. Никого и на улице не видать. И если прислушаться, полное безмолвие.

Хотя нет, едва Герди прислушался, как раздалось гулкое цоканье копыт и прямо из ближайшего угла по трамвайным линиям вышли неспешным шагом конные рыцари.

— Стойте, фро! — послышался окрик. — Вижу двоих!

— Ого, — глухо отозвался один из передовых. — Малая девица и боец из Хвойного княжества. Предлагаю зарубить!

— Нееет, — послышался другой голос. — Детвору отдадим в Сонм. А этот… этот очень интересен.

— Очень и очень интересен, господин Септимус! — продребезжал еще один голос. — На нем я вижу предусловие… ммм… говоря простым языком, колдовские чары.

Герди начал отступать назад, за остановку, увлекая за собой Сашу. Он быстро догадался, что случайная встреча была неслучайна — скорее всего, бойцы Ордена устроили здесь засаду. Видимо, на Мечтателя, предполагая, что тот отступит вместе с ними. А он не пошел, хитрец.

Всего их было десять человек. Вот они спешились без лишней суеты, совершенно не опасаясь, что встреченные ими люди постараются бежать. Но именно об этом подумал Герди. Он толкнул Сашу назад, прошипев:

— Беги! Как можно быстрее и куда угодно! Я их задержу!

Он уже слышал пару бессвязных разговоров и полунамеков во время пьянок с Марашем, что делают с детьми рыцари Сонма Великих героев. Потому ни в коем случае не собирался отдавать девочку в загребущие лапы Ордена.

— Не советую убегать, — раздался громкий командирский голос Суператора Септимуса. Совет подкреплялся мгновенно поднятыми арбалетами его спутников. Рядом с ним опустился с седла невысокий старичок с огромными очками в светской средневековой одежде, разве что жабо не хватало. Он приблизился к Герди, вгляделся в него, разве что не обнюхал. Потом отстранился и с ликованием сообщил:

— Господа мои, этот человек получил благословение Баа Ци убить предателя Трисмегаса! Удача сама идет в наши руки!

— Благословение Баа Ци? — фыркнул один из спутников старичка. — А разве это не байки?

— О! Это совершенно не байки! — поднял для пущей важности палец старичок. — Более того, скажу вам — мы с господином Суператором видели воочию Баа Ци, еще когда он только явился в земли Ордена. С ним было множество весьма удивительных волшебных штуковин. И сам он, по признанию Трисмегаса человеком как таковым не является.

— Это мы еще проверим, — заносчиво проговорил Суператор. — Лично я очень жажду узнать, что там у него в брюхе — обычные человеческие кишки или синие алмазы!

Старичок засмеялся. Заметив, что пленные не поняли юмора, пояснил для них:

— В Ордене ходит поверье, будто волшебные существа начинены синими алмазами. Ну не прелесть ли?

— Ладно, в сторону пустые разговоры, — сказал Суператор, шагнув к Герди. Он посмотрел на него через опущенное забрало шлема сверху-вниз, поскольку был выше ростом на голову. И шире вдвое, отчего Герди почувствовал себя совершенно неуютно. — Наш мир стоит на сделках. Больших и маленьких. Он стоит на условиях и причинно-следственных связях. Потому слушай мое условие, худосочный парень. Ты убиваешь Трисмегаса и тогда мы не отдаем твою юную спутницу Сонму Великих героев.

— Да я понятия не имею, кто такой ваш Трисмегас! — запротестовал Герди, отступая. Если бы не арбалеты, как бы между прочим наставленные на него и на Сашу, он бы уже давно с ней дал стрекача вдоль по переулку. Однако теперь выхода не было — кроме как торговаться с рыцарями Ордена. — Мы вообще случайно оказались в вашем мире и теперь направляемся в свою реальность! Пропустите нас и мы, клянусь, забудем о вас и никому ничего не скажем.

— Скажешь или нет, дело твое, — сказал Суператор. — А что до твоей реальности… Ах, да! Я ведь видел вас, я наблюдал за вами, за вашим поведением, существа иного, кхм, мира. Вы, развлекаясь, создавали и убивали массу ни в чем не повинных существ. Пользуясь полной собственной безопасностью, вы уничтожали их целыми армиями, целыми легионами, судари мои! После чего просто не заслуживаете элементарного уважения, не то что… Господин Шаймони это подтвердит.

Старичок поспешил закивать, но добавил:

— Это он про компьютерные игры говорит, что вы там всех убиваете. Наш первичный мир имеет плотное соединение с Интернет-пространством. Собственно, если глубоко копать его, то и отыщется путь сюда. Опыт моей лаборатории в «Черном солнце» тому порука.

— Вы дураки, что ли? — мякнула Саша из-за спины Герди. — Как можно нас обвинять в убийстве компьютерных персонажей? Они же искусственные, то есть, и так неживые!

— Неживые? — скривился Шаймони. — А приходилось ли тебе уже видеть в нашем мире людей, которые в твоем мире числятся неживыми? Честно ли их убивать? Так, ради забавы?

Укол был в точку. Родители Саши как раз и были фактически мертвы. Она сразу спряталась обратно за Герди, не найдя доводов для ответа.

— И все же чушь какая-то, — проворчал Герди. — Разве можно равнять людей, живых и мертвых, с компьютерными персонажами?

— Так вы же первые их и начали равнять! — ткнул в него палец в железной перчатке Суператор. — Вы лепите их по собственному облику, даете им оружие и доспехи и посылаете убивать иных собратьев! Вы делаете их смертными и даете им черты свои! Вы виновны, и вы будете все покараны!

Герди перевел взгляд на Шаймони. Тот лишь улыбнулся.

— Ну да, у магистрата Ордена Золотых знамен имеются широкие планы на ваш уровень реальности. Итак? Принимаете ли вы наши условия… добровольно? Согласен ли ты убить Трисмегаса?

— Да кто такой этот ваш Трисмегас? — спросил вместо ответа Герди. Просто так подписываться на заказное убийство неизвестного лица он не хотел. Убийство еще совершить надо и вряд ли жертва будет так уж положительно на это смотреть. А жертва непроста — судя по тому, что рыцари нанимают его угрозами и шантажом, но не сами занимаются ее убийством. Бред же про благословение Баа Ци он вовсе пропустил мимо ушей.

— Трисмегас есть гнусный предатель! — ответили хором Шаймони и рыцари. Потом включился и Суператор:

— Он предал своего хозяина, Баа Ци, он предал и наш Орден, и не поручимся, что вновь не изготовился на измену нынешних приятелей!

Внезапно Шаймони издал звук,похожий на рычание медведя и дрожащим пальцем указал в сторону ближнего переулка. Оттуда доносился женский смех, звон гитары и красивый мужской голос, напевающий:

Принцесса спит сто лет, сто лет

А рыцаря все нет и нет

И если рыцарь не найдется

Принцесса так и не проснется!

Шаймони и Суператор дружно переглянулись. Потом также дружно выразились на тему бегущего на ловца зверя. Действительно, сквозь уже начавший разреживаться утренний тума было видно, что неподалеку шли сам третий магистр Рубер и благородная девица Эгирэ арк Ци Бар. Затем пение замолкло — Рубер заметил группу рыцарей и Сашу с Герхардом перед ними.

— Смотри, там ваша новая из рода Ци, Саша! — сказал Рубер Эгирэ. — А рядом рыцари Ордена. Видимо, произошло какое-то недоразумение. Пойдем, проясним ситуацию!

Они степенно направились к поджидающим их рыцарям.

— Красивая песня, — нейтрально заметил Суператор. — Сами сочинили?

— Нет, что вы! — отозвался Рубер, закидывая струнницу за спину. — Разумеется, нет. Но она мне очень понравилась, и я решил ее выучить.

Эгирэ в свою очередь придирчиво и в чем-то даже ревниво рассмотрела Сашу.

— Какая-то она маленькая и тощенькая, — фыркнула наконец. — Ну да ничего, Тейли ее откормит. Девочка, а я Эгирэ арк Ци Бар, я одного с тобою рода. Так что не бойся, никто тут тебя не обидит. Хорошо?

— Никто не обидит? — удивилась Саша и кивнула в сторону рыцарей. — А разве они не собираются увести меня куда-то там в Сонм и там обижать?

— В Сонм? — тут Эгирэ выпрямилась и посмотрела на рыцарей свирепым взглядом. — Эти недостойные люди хотели отдать тебя на растерзание в свой мертвячий Сонм? Да я их…

— Погоди, погоди, милая! — удержал ее от агрессии спутник и обратился к Суператору мягким тоном. — Судари мои, видимо, тут произошла некоторая ошибка. Я же договорился с Красноталом о недельном перемирии. Это касается и пленных. Неужели мы первыми нарушим договоренность?

— А кто вы, чтобы вести переговоры от имени Ордена? — ехидно спросил Шеймони. Рубер Трисмегас в легком замешательстве осмотрел лица рыцарей и на всякий случай потянул со спины Лапушку-Разлучницу.

— Я — магистр третьего отряда Ордена Золотых знамен Рубер…

— Господин Трисмегас! — перекрыл его речь командирским тоном Суператор. — Хватит ломать комедию! Чужие песни, чужие обличья… в вас есть хоть что-то свое? Совесть, например?

— Да, да, — влез Шаймони. — Все бы ничего, но недавно нам удалось восстановить пострадавшего от нападения неизвестных Кормо, и он нам много интересного поведал о том происшествии у Белотала, во время захвата зрителей бродячего театра. Такие, знаете ли, странные подробности…

Трисмегас понял, что раскрыт и затравленно окинул взглядом наставленные на себя арбалеты.

— Я так просто не дамся!

— Мы и не ожидали, что ты сдашься сразу. Я не против немного попотеть, — ответил ему Суператор, мгновенно выхватывая из ножен здоровенный меч. — Ты же помнишь, что я неуязвим для простого оружия? Ты же сам создавал меня таким, чтобы затем управлять мною, мой бывший хозяин?

Острие его меча вспороло воздух у самого горла Трисмегаса. Но тот лишь улыбнулся, даже не дернувшись.

— А еще помню, что у тебя был включен запрет на попытку меня убить, — сказал он.

— Надо же, — улыбнулся ему в ответ Суператор. — Но не поверишь, любые запреты можно обойти. Неужели Баа Ци тебя этому не учил?

— Не учил.

— Я тебя одолею в поединке и четвертую, — сообщил Трисмегасу Суператор, продолжая крутить мечом в опасной близости от былого соратника. — А затем вот этот худосочный юноша за твоей спиной добьет тебя. У него на твое убийство имеется благословение самого Баа Ци, представляешь? Такой вот сюрприз.

Трисмегас лишь на миг обернулся к Герхарду, в его глазах промелькнул испуг. Он внезапно вспомнил, как во время Ночи безумия рассерженный Баа Ци действительно благословил этого европейца на уничтожение Трисмегаса. Дело было во дворце Черного Абдуллы. Считай, целую вечность назад… Уже и отношения с Баа Ци немного наладились. Но слов, а тем более благословений, не воротишь.

— Милый, отойди, пожалуйста, — попросила Трисмегаса Эгирэ. — Я считаю, уже пора превратить этих смешных пародий на людей в пепел.

Она встала, как перед началом утренней зарядки: ноги на ширине плеч, руки перед собою. Затем в одной ладони вспыхнул красный огонь, в другой — синий. А затем она швырнула их в противников.

— Стреляйте в нее, это ведьма! — немедленно завопил Шеймони арбалетчикам. Но едва они спустили тетивы, как в их ряды вонзился мощный Огнелед, раскидывая в стороны, разрывая на куски.

Ойкнув, опустилась на колени и Эгирэ, с изумлением взирая на оперение болта, умудрившегося воткнуться в ее грудь, прямо в сердце.

— Вы ранены? — ахнула ей вслед Саша, порываясь подойти и помочь. Но Герди ее удержал. Поскольку видел, что главный противник, Суператор, остался на ногах. Чуть поодаль приходил в себя опрокинутый Огнельдом Шаймони. Старичок охал и тряс руками, пытаясь подняться хотя бы на четвереньки, но и того не удавалось.

— Эгирэ! — это уже вскричал Трисмегас, с болью и ужасом. Он уже все понял, достаточно было одного взгляда на рану возлюбленной, чтобы понять — его невеста умирает. И он бы оказался с нею рядом, если не спасти, хотя бы утешить, скрасить последние минуты жизни. Но в этот момент с диким рыком на него ринулся Суператор, ему навстречу устремилась Лапушка-Разлучница. Ударил Трисмегас с неистовой яростью, да только ярость в поединке с опытнейшим противником лишь мешала. Свирепый гигант сумел увернуться от смертоносного жала сулицы и одним молодецким ударом развалил ее на две части. Затем отточенным ударом вонзил клинок в грудь Трисмегаса.

— Готово! — прошептал Суператор, не веря глазам своим. Видимо, бывший создатель и владелец действительно казался ему существом неуязвимым. И вот нате вам… Он положил руку на лицо умирающего и вздохнул с облегчением.

— Ну что же, Трисмегас! Чего не поешь больше? Как там было? «Принцесса спит сто лет, сто лет…» Кха!

— Осторожнее, сударь! — предостерег его Шаймони. — Если убить Трисмегаса суждено вот этому человеку, а не вам, значит, Трисмегас еще жив!

— Я весьма осторожен, господин Шаймони, — ответил ему Суператор, выдергивая меч. — Абсолютно осторожен!

И с этими словами верховный магистр обрушил клинок на шею старика.

— «И если рыцарь не найдется… принцесса так и не проснется». Прямо как мячик скачет, — прокомментировал он покатившуюся прочь голову Шаймони. Потом повернулся к Герди и протянул ему свой меч рукоятью вперед. — У тебя пара минут от силы, пока я еще могу держать его волю!

— Что? — не понял Герди.

— Убей меня, дурак! Бери меч и сноси напрочь голову! — заорал на него Суператор. И сел, подставляя шею. — Я Трисмегас. Я вселился в верховного магистра, но у меня мало времени. Этот… он обладает мощной силой воли и скоро возьмет вновь власть над своим телом. Пользуйся моментом, если не хочешь, чтобы они тебя пленили и перевели в служебный фарш, а твою девочку не отдали на корм Сонму Великих героев! Быстрее!

— Трисмегас? — спросил Герди, принимая меч в нерешительности. — Но ведь мне суждено убить вас, если я правильно все понял. Значит, убив этого человека, я погублю и вас?

— Дурак! — заорал Трисмегас, указывая на тело Эгирэ, распластавшееся на тротуаре. — А зачем мне теперь жить? Бей! Не раздумывай! Нет времени!

И Герди ударил.

***

Из тумана появилась еще одна фигура. Это была Тейлитэ. Он подошла к телу своей сестры и присела перед нею. Взяла ладонями за ее виски, резко дернула на себя. И безжизненное тело дернулось в ответ, а затем стало быстро утончаться, чернеть. Через некоторое время Тейли поднялась, держа в руке черное копье, коим стала покойная Эгирэ.

— А это наивный Трисмегас. — сказала она, глядя на тело Суператора. — Он думал, что слова Баа Ци о том, что он сам себя уже наказал, став человеком, есть либо глупость, либо просто так. Какой наивный кресекан.

Тейли грустно вздохнула и повернулась к Герхарду и Саше, что постоянно отиралась за его спиной.

— Что бы ни сказал Баа Ци, серьезно, либо шутя, думая, что говорит мудрость, либо считая, что шутит — все это сказывается на реальности, мои дорогие. Мой любимый Баа Ци просто не в состоянии говорить иначе! — последние слова Тейли сказала с нескрываемой гордостью. Она протянула копье Саше.

— Держи, Саша Ци! Теперь это твое навеки. Личное оружие, или кресекан. Оно будет служить тебе, пока не сломается, либо, пока не сломаешься ты. Но в одном ручаюсь, этот кресекан никогда от тебя не сбежит и никогда тебя не предаст. А теперь мы с тобой покидаем это пространство. Но мы обязательно вернемся.

— Куда мы пойдем? — не поняла Саша. — К родителям?

— К родителям ты попадешь после смерти. А пока мы идем домой, — пояснила ей Тейли. — Теперь у тебя есть целая планета Ци, которая твой дом. Там прекрасная долина, чистые родники и все условия для познания Вселенной и овладения умениями. Я тебе помогу в этом.

— А мы возьмем с собой Герди?

— Нет. У него есть другие дела, — ответила Тейлитэ. — Герхард Фламмер, тебя ждет Визирь. Скоро начинается ваша схватка с семеркой Ордена за Кару. И без тебя Визирю ее не выдержать.

Глава 57. На пути в Хорхет

Моросящий дождь бил по пологу крытой телеги. Внутри сидели Мараш в обнимку с выжившим сыном, лежал бледный Восолап с совершенно потерянным взглядом. За кучера был сам Вахтер, направляя повозку к Белоталу, столице Хвойного княжества.

Сквозь пелену дождя виднелись вдали вереницы телег таких же беглецов от войны. На драных повозках и в богатых изукрашенных конных поездах, а кто рядом шел пешком или верхом на усталой лошади.

Чуть ранее им пришлось копать огромную длинную широкую траншею для братской могилы. Не дело оставлять убитых зрителей на прокорм хищникам. Впрочем, копать приходилось Восолапу и Марашу. Вахтер сказался сильно уставшим после преследования детского обоза и ликвидации его охраны, состоявшей из пяти не самых боевитых сторожей. Ну а кто еще пойдет на это дело: доставлять боевым мертвецам Ордена малолеток на прокорм. Только гнусь и моральные уроды. Они на догоняющих их всадников особо не смотрели, признав в одном своего — командира третьего отряда. Потому изрубили их в считанные секунды. Хватило по удару на каждого: Вахтер с особым удовольствием раскроил черепа ближайшим сторожам, пока Трисмегас медицински точными уколами копья уничтожал врагов со своей стороны. А потом они с Рубером вместе подняли на копье и меч оставшегося возницу. Тот схватился за арбалет, да не успел применить.

Ребятишки, не будь дураки, разбежались из раскрытой Рубером клети без лишних слов. И вскоре на дороге среди трупов остался лишь Баа Ци со своим ожившим кресеканом.

— Останешься в этом мире или постараешься вернуться в нашу реальность? — спросил между прочим Рубер, счищая с Лапушки-Разлучницы кровь и куски мяса — зазубрины от вражеских мечей не столько пронзали, сколько рвали плоть. Вахтер посмотрел на него, как на идиота.

— Разумеется, найду способ вернуться и вернусь в свой мир. Там меня ждут!

— Там тебя ждут, — сказал Рубер со странным выражением. Вахтер, уже закинувший было ногу на седло, опустил ее и повернулся к рыцарю.

— Ну-ка, ну-ка, поподробней!

— Вахтер, — сказал Рубер, — Я не очень уверен, но есть у меня подозрение, что тот судьболомный камень, разбитый Шаймони — он не просто так. Его самого к этому шагу вела судьба. Понимаешь?

— Не понимаешь, — буркнул Вахтер. Рубер молча вскочил на коня и отъехал от экс-владельца несколько метров. Словно боясь, что за сказанное тот его ударит. И лишь потом продолжил:

— Потому что наша Вселенная защищена древними Судьболомами от преждевременного проникновения чудовищ Изнанки!

— Так то чудовища, — отмахнулся Вахтер, вскакивая на своего коня. Тот повернулся назад с недовольной рожей, словно примериваясь — укусить или сбросить ненавистного всадника. Не любили местные лошади Баа Ци.

— Баа Ци, ты не обижайся, — начал Рубер и еще отъехал на всякий случай. — Но, возможно, жизнь в Изнанке и постоянное питание ее тварями сделало и тебя… эээ… несколько схожим… И поэтому система защиты нашей Вселенной, ее ведь древние Судьболомы делали — воспринимает и тебя тварью Изнанки и строит препоны, отклоняет от возвращения. Понимаешь?

— Чооо? Это ты меня тварью обозвал, нечто несуразное? — завопил Баа Ци. — Да ты охренел, что ли, железяка паскудная! Зубам тесно стало, проредить!?

Рубер поспешно пришпорил коня, уносясь прочь.

Вахтер слегка задремал в козлах возницы, едва не выпустив из рук вожжи. Но тут монотонную дробь дождя по тенту заглушил утробный рев рога. Затем послышался мощный конный топот и на тракте показались ряды тяжеловооруженной кавалерии. Впереди, гордо подняв голову, скакал знаменосец с длинным красным стягом.

— О, защитники Отечества пожаловали, наконец, — проворчал он. — Хвойниче зольдатен унд дер официрен, с краснымя рожаме мимо нас марширен…

— Чего там? — спросил внезапно оживший Восолап. Он сразу забеспокоился, вдруг да опять Орден нагрянул, который его, псевдоколдуна, давно разыскивает для хорошей взбучки с последующей казнью.

— Хвоя в атаку прет, — ответил Вахтер. — Куча мужиков на коняшках с угрюмыми и решительными рожами. И у людей рожи под стать конным! Видать, обиделись на что-то. Ты не знаешь, на что?

— Дык это… — Восолап приподнялся и посмотрел на Вахтера, словно затравленный щенок. — Вахтер, может, поможешь им?

— Как? — притворился дурачком Вахтер.

— Благослови их оружие, как меч благословил, который мертвяку бошку снес! У них хоть будет больше возможностей. Изрубят же их! Как пить дать!

— И отнять у тебя работу? Так кореша не поступают! — запротестовал Вахтер. Он провожал взглядом проходящую колонну конников. — Они уже трупы, не парься. С оружием или нет — против мертвяков у них никаких шансов.

Внезапно один из бойцов, мощный, в сверкающих доспехах со следами недавних неумелых попыток выгнуть помятые латы и залатать раскроенную кольчугу, заприметив Восолапа, остановил коня и выехал прямо к ним. Без лишних слов он сблизился с псевдоколдуном и шваркнул латной перчаткой тому в глаз.

— Колдун, сука! — крикнул он Восолапу с гневом. — Благословитель, мать твою за ногу об угол амбара, где тя зачали две собаки! Нас с Косым… эээ с великим князем имею в виду, нас как траву покосили их волшебные рыцари! Что ж ты!

— О, Бруст, — проворчал Вахтер. — Какой красивый. Восолап, ну фокус не удался, верни дяде деньги и коня да извинись. Что уж.

— Верну, верну! — завопил Восолап. — Только не бейте, батюшка!

— Да кому твои деньги нужны, — сплюнул с презрением Бруст. Причем — на Восолапа и тот сразу начал утираться. На его глазу уже начал наливаться фингал. — Была бы у тебя совесть, сказал бы сразу, что твои заклятия есть пшик и ничто! Не берут наши мечи зачарованных рыцарей и все тут! Может у них колдуны сильнее.

— Ага, ага, — кивнул Вахтер. — Так мы поехали? Или желаете Восолапа повесить перед дорожкой на суку верх ногами? Я лично не возражаю, хоть какая-то потеха.

Бруст посмотрел в след неторопливо уходящей прочь колонне сослуживцев. Видимо, прикидывая, стоит ли терять время на казнь проходимца. Он картинно вытащил меч на половину из ножен.

— Зарубить бы тебя! — и тут же с щелчком задвинул клинок обратно в ножны. — Да меч марать не охота. Живи, колдунишка никчемный!

Он не заметил, как блеснули глаза Вахтера при виде его меча. Поскольку это был тот самый конфискованный при аресте Орденом клинок — исходник его ожившего кресекана, который он стянул во дворце Черного Абдуллы.

— Постой, боярин Бруст! — крикнул он, боясь, что тот ускачет прежде времени. — Этот меч… можно узнать, где ты его достал?

Тот обернулся на Вахтера с большим подозрением во взгляде. Все его суровое лицо в сетках шрамов источало немой вопрос: «а зачем тебе такая информация?». Потому Вахтер торопливо добавил:

— Дело в том, что это… как бы мой меч. У меня его отобрали рыцари Ордена, когда мы проезжали по их землям. Самого отпинали и ограбили и мне пришлось прибиться к бродячим затевакам.

— Хрен я тебе его отдам, незнакомец! — ответил ему Бруст. — Даже если он когда-то и принадлежал тебе. Но когда на нас их зачарованные рыцари насели, я свой клинок обломал об их бойца, отобрал его меч, им же и зарубил того! Только этот меч и взял колдовскую броню.

— Ну еще бы, мой клинок все рубит! — хвастливо прокомментировал Вахтер. — А обменяться не желаешь? У меня есть еще один меч. Тоже трофейный. Восолап им уже зарубил одного мертвя… воина из Сонма Великих героев.

— Нет, не желаю, — ответил Бруст. Вахтер думал было поупрашивать, но боярин уже завернул коня, давая понять, что разговор окончен.

— Да погоди! — крикнул Вахтер ему в спину. — Если не хочешь меняться, возьми тогда даром мой клинок! Трофейный! С командира их Сонма героев снял!

Бруст осадил коня и коротко свистнул. От колонны отделилась еще одна фигура — молодого парня в богатом доспехе. То ли его сын, то ли оруженосец из уважаемого рода. Была тут такая мода: почтенные семьи отдавали своих младших сыновей оруженосцами прославленных витязей. Чтобы опыта понабрались и посмотрели воочию, как слава боевая дается.

— Звал, дядька Бруст?

— Меч у тебя короток, Гурт, возьми у вот этого возницы в дар. Говорит, волшебный.

— А не злобная ли сия волшба?

— Да им командира Сонма убили! — заверил Вахтер, протягивая на двух пальцах острый клинок убитого рыцаря.

— Ты, что ли убил? — недоверчиво оглядел не самую богатырскую фигуру дарителя юноша.

— Неее, ты на меня мокруху не вешай! — замотал головой Вахтер. — Это Восолап ему голову с плеч снес! Тот к нему подступил и говорит — ну попробуй, убей меня, колдунишка, я же весь такой волшебный. И ха-ха такой говорит весь из себя. А Восолап сотворил заклятье, да как долбанет! И голову с плеч! И тут…

— Погоди, — потянул его за плечо Восолап, тихо прошептав. — Че ты мелешь? И кому? Не поверят же! Дай я расскажу, как было! Правдоподобно!

И чуть поклонившись бойцу, проникновенно сообщил:

— Почтенный Гурт из рода Варабоя, дело было так: настигли нашу повозку затевах злы рыцари из Сонма числом два. И стали всех наших братцев убивать и уже смертушка в очах виделась. И тут… бобры!

— Бобры? — переспросил Гурт. А Восолап активно закивал и раскинул руки, словно указывая, что поймал большую рыбу.

— Огромные плотоядные бобры! В полтора конных роста! С ревом диким, при броне величавой и блистающей. Схватили бобры рыцарей и утащили в дебри лесов. А меч у одного из рыцарей выпал, мы его и прибрали, не пропадать же добру?

— Ну вот, теперь все складывается. А то начали сочинять! — сказал одобрительно Гурт, принимая меч и умелым движением направляя в широкий чехол с двумя сулицами. Через пару мгновений он вместе с Брустом, стремя в стремя помчались догонять своих бойцов.

— Не умеешь ты, Вахтер, с дураками разговаривать, — сказал покровительственным тоном Восолап спутнику. — Ладно, иди уже, поспи, я вожжи возьму.

Вахтер потянулся, зевнул и без возражений удалился под укрывище. Там растянулся прямо на досках, жидко устланных соломой, рядом с храпящим Марашем, что обнимал во сне уцелевшего в последней мясорубке сына. Вахтер отыскал малыша потом, после стычки в кустах. Далеко тот не убежал, больно ушиб ногу об корень. Успел только спрятаться получше. Но не для Вахтера, которому помог сориентироваться Синоптик. Теперь они все ютились в убогой походной повозке и спали под шум дождя.

Сколько прошло времени — трудно сказать. Вахтер проснулся от того, что Восолап пинал его по ноге.

— Вставайте, дурни! Смотрите, что делается! — заорал псевдоколдун.

— Чего там делается? — буркнул Мараш. Голова его, плотно перевязанная и в шапке, приподнялась и опять упала на кучу тряпья, заменявшую подушку.

— Белотал горит, — зачарованно сообщил Восолап.

Вахтер бросился к нему и замер, наблюдая, как там, далеко-далеко в низине, раздвигая полутьму на километры вокруг неистовым светом огня, пылал огромный город Белотал — столица здешнего княжества.

— Да как так? — простонал Мараш. — Там же стены — пока с них летишь, постареть успеешь!

— А вот как-то так, — ответил ему Вахтер, припоминая стратегические планы Септимуса и прочих магистров Ордена. — Они его изнутри взяли. Волшебным образом.

— Сволочи! Убивать их надоть! — это уже сын Мараша высказался. Он теперь точно определился на какую сторону в этой войне вставать.

— Восолап, ты мне только ответь — и какого черта мы катим тогда в сие пекло? — спросил Вахтер, присмотревшись и поняв, что тот уверенно правит к горящему городу. — Там все кишит орденскими головорезами, они тебя словят и будут вытаскивать кролика из шапки, причем тебе и причем через дырку в черепушке. Вон перекресток, далее дорога на… хрен пойми куда. Правь туда!

— Там дорога в сторону Хорхета! — живо подсказал Восолап и завернул повозку по указанному направлению. — Вот ты отдал трофейный меч этому дурню, и чем отбиваться будем, ежели орденцы настигнут?

— Ой, гони давай, вояка! — подогнал его Вахтер. — Пока мы безоружны, еще можем представиться обычными беженцами, если схватят. Увидят мечи — враз положат! Много ты навоюешь тремя калеками против армии.

— Народ надо собирать! — прохрипел со своего лежака Мараш. — Это что же делается, берут и людей режут мирных невинных как скот! Всех к оружию звать! Иначе всех так и так положат!

— Да бесполезно, — ответил ему Вахтер, подпрыгивая на кочках, — народ к оружию не приучен, а у этого Ордена такие волкодавы в рядах, они твоих крестьян да лавочников мигом в капусту порубят. Есть у вас тут капуста?

— А где же ее нету? — удивился Восолап. — Я такой земли не знаю, где бы капуста не водилась!

— Счастливчик, — сказал Вахтер. — Вот и не ищи такие земли! Дома лучше, я тебе скажу. Ого, гляньте, действительно нас заметили, погоню учиняют! Гони, гони!

Повозка уже не катилась — летела по тракту в сторону Хорхета, а вслед ей скакало несколько конников Ордена с копьями наперевес.

— Тише ты, а то колеса отвалятся! — орал Мараш, оглядываясь на погоню. Дорога шла еще несколько сот метров по открытому пространству, а затем заворачивала в начинающийся нестройной порослью колок. Далее высился густой сосновый бор. Мараш уже сидел, крепко держась одной рукой за край повозки. Мотало его изрядно, но он настойчиво шарил по сторонам, отыскал топор и посмотрел на него с оценивающим взглядом.

— Выбрось лучше! — посоветовал Вахтер. — Еще сочтут оружием…

— Какой ты боязливый, однако! — крякнул Восолап, коротко обернувшись и оценив ситуацию. — Как на ихнего главного мертвяка бросаться меч на меч, так ничо было. А тут сразу погони напужался. Мараш дело задумал — засеку рубить будет, как в колок заедем. И ты ему помогай с малышом!

Едва повозка остановилась на дороге, все мгновенно повыскакивали с нее, точно танковый десант к началу боя. Мараш рубил небольшие деревца как проклятый, не замечая отбитой головы. Умело, когда с одного, когда с двух ударов срубая напрочь ветвистые деревца. Восолап тут же клал деревца вдоль дороги — верхушкой к погоне. Вахтер не отставал. Минут пять не прошло, как тракт перегородил настоящий завал. Причем для острастки Мараш еще и сучья демонстративно заострял так, чтобы они смотрели в сторону преследователей — чуть не уследишь и вспорят коню брюхо.

Опять вскочили на повозку и помчали дальше, переводя дух. Они еще останавливались три раза по требованию Мараша — он умел высматривать места, где дорогу особо и не объедешь по густо заросшей обочине и наваливал огромные кучи кустарника. Засеки получались что надо. Как пояснил лавочник, подобным образом издавна торговые люди отбивались от лихих разбойников. Последнюю засеку они завершили к глубокой ночи. Затем решили устроить привал: граница с Хорхетом уже была недалеко. Да и вряд ли кто сунется далеко преследовать в темный лес глубокой ночью — немудрено самому заблудиться и остаться навеки, куда уж искать беглецов.

Отвели лошадей с телегой в сторону от тракта, выправили траву за собой, затаились, не разжигая костра. Мараш еще на всякий случай сделал круговую засеку, чтобы в ночной тьме хищный зверь не подобрался.

Уговорились спать по очереди. Первый на пост заступил Вахтер. Он долго задумчиво смотрел в небо, с подозрением глядя на звезды. Как ему казалось, здесь они носили явно декоративный характер и никакими космическими светилами не были. Выстояв положенную смену, Вахтер пнул Восолапа и сказал, чтобы слишком рано не будил Мараша: тот раненный и вообще, колдуну полагается в две смены пахать, поскольку он колдун поганый.

Лег спать и сразу провалился в сон.

Он снова был в Изнанке. Но вот блеснул яркий луч в фиолетово-синем сумраке и показался проход во Вселенную. Баа Ци немедленно рванул туда, погрузился в переходное поле… И вот он в Мироздании! Усталый, голодный и донельзя злой на всех и вся. А вокруг кружат мириады звезд и блеск их нестерпим для голодного взгляда существа, отвыкшего от человеческой пищи, долгие годы насыщающего себя искрящейся тнете плотью тварей Изнанки. И он — не зная, как, не понимая, каким образом, мгновенно скрутился в тончайшую нить, и эта нить ударила в ближайшее светило, высосала из него полностью всю энергию, пожрала и отправилась далее, жрать и кромсать. Жадно и уже полностью отключив сознание. Какие-то существа лезли помешать, но они были слишком медленными, слишком тупыми и слабыми. Легионы их гибли от легких усилий воли Баа Ци.

И вот за ним уже остается огромная пустота сожранного Мироздания. И он стремится далее, аппетит лишь разгорается с неистовой силой после каждой поглощенной планеты, газового гиганта… всего, что имеет хоть какое-то физическое воплощение. Он смеется. Он торжествует. Он всесилен.

А потом его атакуют огромные стаи космических четырехглазых рыб, насылая волны смертоносной плазмы. Но плазма сожрана, и начинается избиение осмелившихся встать на пути великого Баа Ци. И он пропускает впервые за все время атаку — мощную, смертоносную и хитрую. Сколько в ней скрыто силы и умений! Но то, что в иных вгоняли годами тренировок, все эти умения у Баа Ци давно в крови. Они его мысли и его воля. Баа Ци отыскал взглядом строптивую цель меж рядами странных существ с тремя головами, космическими рыбами, подобиями людей в зеркальной чешуе… Там, среди всего этого воинства уже приговоренного им к неминуемой смерти, стояла обычная человеческая фигурка.

Это была девушка. Она подняла руки ударить, и он ударил ранее, но еще ранее, узнав ее, перевел смертоносный пучок разрушительной энергии с головы в левую руку. Единственное, что сумел.

Перед ним была Тетет. Перед ним происходило то, что случилось в Зиянии много миллионов лет назад, виденное им в памяти Эрферет Тетет — но ее глазами. Сейчас он видел картину глазами твари Изнанки.

Тетет скривилась от боли, кутаясь в черный искрящийся плащ и в это время на Баа Ци дружно насела вся армия — лишь для того, чтобы в мгновение ока превратиться в пепел. И только один боец выжил, стремительно удаляясь прочь. Тетет. Эрферет Тетет.

— Чего-то наш спутничек расстонался во сне, — недовольно сказал Мараш. Вахтер что-то кричал, не просыпаясь, дергал ногой и шлепал по доскам ладонью. — Может, разбудить, может, плохо ему. А, колдун, чего скажешь?

— Пусть дрыхнет, — сказал Восолап, глядя в сторону тракта. — Спящих дурным сном будить всеми науками человекознатными заказано. От неожиданности и помереть может. Сердце остановится и все. А то и Околесица случится.

Неподалеку хрустнула ветка. Спутники разом напряглись и затаились. Раздался еще один хруст. Взоржали с испугу лошади. Потом раздались тяжелые шаги и в предрассветных сумерках Восолап с Марашем увидели большого медведя.

— Сторожевой медведь Ордена! — узнал зверюгу Восолап. — Они по границам шастают и все что мимо тракта движется жрут! Вот и смертушка к нам пришла! Оххх… Как могли забыть про них?

Медведь шумно вдохнул воздух и повел мордой над сучьями засеки, прикидывая, видать, хватить ли прыти преодолеть преграду и ворваться в убежище таких неподатливых, но таких вкусных людишек. Восолап завопил от страха, Мараш начал быстро строгать рогатину. Его сын тоже проснулся от суеты и криков, спросонья рванул прочь, Восолап еле успел его удержать.

Медведь в это время рыкнул что-то осмысленное себе за спину и оттуда к ужасу людей в ответ раздалось еще несколько утробных рявканий. Вахтера попытались разбудить, но он упорно продолжал дрыхнуть, даже словив пару ощутимых пощечин. В итоге Восолап с Марашем ощетинились срубленными на скорую руку рогатинами, намерившись дорого продать свои жизни. Сын Мараша схватился за топор. Лошади рвались и бились в смертельном испуге на поводах, закатив глаза при виде выходящих из сумерек медведей.

— Вахтер, сука! — заорал Мараш. — Просыпайся, а то так и сожрут во сне! Вахтер!

Никакой реакции.

Медведи, не спеша, точно смакуя предстоящую расправу, подходили к засеке. Вот один из передовых обнюхал раскидистую лесину, потом ловко схватил лапой и отпихнул прочь, сразу сделав приличную брешь в круговой обороне. Но туда сразу же уставились две рогатины. Медведь посмотрел на людей, фыркнул — вроде даже насмешливо. Поскольку пока рогатины наставляли на него, еще один косолапый пограничник начал сметать ветки с другой стороны засеки.

— Ааа! — заорал Мараш и попытался воткнуть в медведя перед собой острие рогатины. Но мишка выбил ее из крепких рук лавочника одним движением мощной лапы. А потом Мараш заорал еще — от большего ужаса, и просто рухнул на задницу с подкосившимися ногами. И смотрел он не на медведя, вытаращился лавочник на огромную зловещую тень, что внезапно выросла позади косолапого.

Глава 58. Хомка спешит на помощь

Огромная темная тень медленно и бесшумно поднялась за спиной медведя, теперь в сравнении с ней казавшимся не столь уж и грозным. Косолапый, скорее почуяв, нежели действительно заметив за собой опасность, обернулся к новому противнику. И в этот момент огромная пасть лязгнула мощными зубищами, начисто откусывая его голову. Выплюнув ее сразу же, чудовище взмахнуло лопатообразным хвостищем, припечатывая еще одного мишку, которому не повезло оказаться рядом. От удара тот отлетел прочь, врезался в толстый ствол одиноко стоявшего кедра, проломил его и там остался валяться безжизненной горой мяса и шерсти. Дерево крякнуло, а затем пошло к земле с нарастающей скоростью, хороня под своими ветвями косолапого.

Остальным медведям стало не до людей, и они резвой рысью рванули прочь от разъяренного монстра. Зверюга в свою очередь лениво посмотрела им вслед и, повернувшись боком, присела. Оказалось, что на ее спине все это время сидел всадник — мощный мужик в звериной шкуре с длинной кудрявой бородой. Он соскочил на землю и посмотрел на путников с радушным любопытством.

— Здравствуйте, люди добрые! Чего это вы вдруг решились ни свет, ни заря в лес прогуляться да медведей покормить?

— А… э… — начал было Мараш, более поглядывая на огромную зверюгу, что использовал в качестве коня их гость. Восолап тоже вытаращился на огромное чудовище со страхом и почтением.

— Вы что, совсем онемели от страха? — прогудел недовольный гость. — Хомку испужались, что ли? Так не бойтесь, он у меня смирный.

— Хомка? — переспросил Мараш, его голос дал петуха, и он закашлялся.

— Хомка, — сказал мужик в шкуре, ткнув пальцем в сторону питомца. — А чем не Хомка? Жрет деревья, только хруст стоит. Боевой бобр Хорхета Хоментий Пухлые щеки! Знакомьтесь с господином Хомкой и благодарите за спасение!

— Весьма рад знакомству Хоментий, я Восолап, — послушно поклонился зверюге псевдоколдун. — Примите мою благодарность!

— А я Мараш, уважаемый Хоментий, будем знакомы и спасибо за спасение от лап медвежих да клыков!

— Ну да, — саркастически заметил мужик в шкуре, наблюдая, как путники распинаются в благодарностях боевому бобру. — Юмор в Хвойные селения не завозили никогда, я так понимаю. И шутки выдают под роспись. Ладно, родные да убогие, в какую сторону путь держите?

— От войны бежим, батюшко! — высказался сын Мараша, вынырнув откуда-то из-под повозки. — Орден на Хвою напал! Совсем жутко тама!

— Война, говоришь, — почесал суровый мужик бороду. — Экий вы крюк тогда сделали. Тут как раз триграничье: слева Орден, справа Хвоя, прямо Хорхет. Чего вас так понесло? К Белоталу надо было драпать, робяты!

— Дык сожгли рыцари Ордена Белотал, господин хороший, — мягко сказал Мараш.

— Да ладно! — усомнился мужик. — Там стены высоченные, пока падаешь, умрешь от старости!

— А они его изнутри взяли волшебным образом, — услышав собственную присказку из чужих уст ответил Мараш словами Вахтера.

— Эх, жалко, жалко. Ну да ладно. Медвежки больше сюда не сунутся, утро уже наступает. Так что бывайте, господа путники! Далее в паре верст отсюда речка, там граничные посты. Но про меня ни слова, я в Хорхете сейчас не в почете. Счастливо оставаться!

— Постой, постой, батюшка! — заторопился Мараш. — Конечно же, мы люди простые и не благородные, но и нам известно чувство благодарности за избавление от смертушки лютой! Не сочти за дерзость принять от нас дар какой!

Он быстро перекинулся взглядом с Восолапом, раздумывая, чем бы одарить бородача.

— Кувшин с лучшим вином из княжьих хранилищ! В Белотал вез, самому князю торговать!

— Ишь ты! Вино я люблю и от такого дара не откажусь, — живо сказал бородач. — Тащи!

— Погодь, а он где? — спросил Восолап тихо.

— Да в повозке, там где коробушка такая справа. Ты Вахтера с нее спихни ногой, что ли, да вытаскивай. Ежели он там все не передавил.

— У вас там что, еще кто-то имеется? — удивился мужик. — А чего не выходит?

— Дык спит беспробудным сном!

— И всю драку с медведями проспал? Вот это нервы у вашего спутничка! — недоверчиво усмехнулся бородач и самолично направился к повозке. Вскочил на нее легко, точно и весу в нем не имелось, хотя по виду понятно — в таком здоровяке весь центнер, если не полтора.

Он подошел к спящему, сграбастал за рубаху на груди, дернул. Никакого эффекта. Вгляделся в лицо и повернулся к Марашу, что с любопытством смотрел за его манипуляциями.

— Как говоришь его зовут?

— Баа Ци… эээ… Вахтером кличут! Слово такое смешное, да. Вахтер он! — сразу же услужливо ответил Восолап.

— Вахтер, — скривился бородач точно от кислой ягоды. — Ну конечно же, чего мне тут еще для счастья не хватало. Жены из родного дворца выгнали, так еще и этот…

После чего склонился к уху спящего и заорал что есть мочи:

— Подъееем!

Вахтер открыл глаза, увидел перед собой широкую заросшую морду и еще не приходя в сознание, заорал от страха, попутно выхватывая из-под себя кувшин с вином. Емкость он без лишних всадил прямо в лоб неизвестного, отчего кувшин разлетелся на осколки, окатив все вокруг ярко-красным вином.

— Мараш! Напали! Хватай топор! — орал Баа Ци. Бородач, чертыхаясь, попытался сграбастать Вахтера и унять панику. Тот, ловко извернувшись, отвесил ему апперкот слева в челюсть, получил в ответ ладонью в лоб и покатился кубарем прочь в глубь повозки, ткнулся головой об заднюю стенку, на время затих.

— Вахтер, сука! — прохрипел бородач, щупая челюсть — не сломал ли ее проснувшийся путник. Тот в свою очередь смачно сморкнулся, всматриваясь в незваного гостя.

— Страшила, мать твою!

Минут пять спутники Вахтера выслушивали активную матерную перебранку двух старых знакомых. Страшила сообщал, что рад был хоть в этом нескучном мире отдохнуть от сего дурня, но сей дурень и здесь его отыскал. Ругал за какие-то надписи на священной горе и тайные знаки. Обзывал Вахтера богом и прочими странными словами. Последний не оставался в стороне, помянув отравленное слабительным вино, плохо воспитанного Кроша, переметнувшегося к врагам и посоветовал так больше никогда не будить. А то в следующий раз ткнет чем-нибудь действительно тяжелым и у Страшилы в башне наконец-то хоть что-то основательное появится.

Рядом протекал небольшой, но чистый ручеек, в котором они потом пошли отмываться от вина, не переставая вести матерный диалог.

— О! — сказал Вахтер, наконец-то заметив Хомку, меланхолично грызущего бревно на краю поляны. — Ничего себе тут крысы водятся!

— Это Хомка, — обиделся за своего питомца Страшила. — Мой боевой бобр! Учебник зоологии надо читать, а не курить, тупая твоя башка!

— Гы, Хомка, — не выдержав, засмеялся Вахтер. — Дашь покататься?

Вместо ответа Страшила набрал в ладони студеной воды и вылил ее на голову Вахтеру.

Глава 59. Начало игры

— Все нормально? Гром, что у тебя с запасом патронов?

— Хватает, Визирь, — ответил командиру боец, показывая, что боеприпасов взял под завязку. Даже покрутился для наглядности, отразившись в зеркалах тренажерного зала сумрачной черной тенью. Точно ниндзя из японского боевика, только с коротким автоматом и в броне с закрытым шлемом.

Не смотря на большой боевой опыт, руки у Визиря заметно дрожали от волнения. Впрочем, они у него часто так себя вели перед серьезным делом. Время стремительно подползало к указанному сроку. Далее должен был прибыть вестник, чтобы дать знать команде о конкретном месте боя. И конечных условиях.

— Стучится кто-то, слышите? — подняла голову Фея, до этого увлеченно болтавшая со своей подружкой по прозвищу Мираж. Та жаловалась на отсутствие Интернета, из-за чего не могла оперативно выслать в Инстаграм фотки недавнего маникюра.

Прислушались.

— Нет, вроде тихо, — неуверенно высказался за всех ТТ, складный белобрысый парень со шлемом под мышкой. Он все пытался набрать телефон Герхарда, седьмого участника команды, но тот как связался с подозрительным Мечтателем, так и пропал вовсе. Хотя Визирь уверял остальных, что не видит серьезных причин волноваться. Герхард — дисциплинированный боец и совершенно не трус. Поэтому появится, никуда не денется. А не появится — возьмут с улицы первого попавшегося бедолагу для ровного числа семь. Звать кого-то еще для подмоги, умелого и тренированного уже не оставалось времени.

Визирь подал знак всем быть настороже и сам вытащил из чехла подготовленный к предстоящему бою автомат — тщательно смазанный, пристрелянный и приученный к руке. С ним наизготовку крадучись скользнул к входной двери. Медленно приоткрыл дверь, осмотрелся, готовый в любой момент выпустить очередь в подозрительный объект. Но на улице никого не было видно и царила тишина. Двор окутывал густой необычный туман. Туман ли?

Визирь напряг все чувства, пытаясь в этой гулкой тишине распознать хоть малейший звук — треньканье трамвая, шум автомобилей, крики грузчиков со стороны рынка. Но город был мертв и нем. Визирь попробовал что-то разглядеть в тумане и тоже не смог. Ни единого живого существа не появилось в округе. Визирь зажмурил внезапно заболевшие глаза. Вблизи частицы тумана распадались на искрящиеся частицы. И он вспомнил их.

— Ночь безумия наступает. — пробормотал себе под нос.

— Что там? — спросил его шепотом Гром из зала. Визирь дал знак, что все в порядке. Затем с грохотом захлопнул дверь и закрыл ее на большой железный засов, чего никогда ранее не делал.

— Всем приготовиться, — сказал командир группы, направляясь в санузел. — Первый этап начался! Они вкачивают свою дрянь, которая позволяет существовать в нашем мире их тварям. Поэтому готовьтесь! А я сейчас вернусь… глаза только промою…

В туалетной комнате он включил воду на полный напор. Встреча с распыляемой субстанцией неприятно резанула глаза. Ничего страшного, тем более, что вскоре предстоит нырять туда с головой и вести смертельный бой. Но лучше хорошенько промыть пораженный участок.

Визирь долго мылся, фыркая и растирая ладонями веки. Затем поднял глаза на зеркало, намереваясь посмотреть, насколько сильно они пострадали от частиц Ночи безумия. Да так и замер, не замечая включенного крана, хлещущего мощным потоком в раковину.

На него смотрела Карима. Уже не мертвое существо с перевязанными глазами, а истинно та самая Карима, которую он давным-давно потерял. И вот она здесь — кроме той мелочи, что смотрела она из зеркала. Визирь даже обернулся, вдруг стоит позади и он лишь видит отражение сестры. Нет. Это не отражение.

Она улыбнулась ему и поприветствовала на родном языке. Асламбек вернул приветствие непослушными губами. Он смотрел на собеседницу со смешанными чувствами: и с радостью и с недоверием.

— Я появилась здесь с одной целью: прошу отказаться от намерений, пока не поздно. Не спасай меня.

— Уже поздно отказываться, Карима, даже если бы я хотел. Но я обязательно тебя освобожу!

— Освободишь, — скривилась Карима. — А зачем? Опять продашь в жены почтенному старцу из соседнего селения? Дабы мыла ему ноги, а потом и его братьям до собственной старости и терпела побои от старших жен?

— Не вижу ничего ужасного в этом, — пожал плечами Визирь. — Таков обычай. Но если возражаешь, я найду тебе мужа помоложе, будешь сама старшей женой.

— Асламбек, — сказала Карима. — Мне не нужна жизнь, а тем более — такая жизнь. Благодарю за попытку спасти меня, но я мертва и довольна этим.

— Что ты говоришь! — возмутился Визирь. — Никто не может быть доволен, будучи мертвым! Пусть ты и была убита, но современная наука позволила тебя воскресить! Так живи снова, умереть ты всегда успеешь!

— Смерть… не самая приятная процедура. Второй раз ее проходить нет желания. — ответила Карима. — И тебе не понравится. Уходи! Еще есть немного времени, я сумею сделать коридор для выхода в реальность.

— Я не уйду без тебя!

Карима с той стороны зеркала чуть придвинулась вперед, словно увидела Асламбека впервые. Прищурившись, спросила:

— Сколько раз ты уже пытался победить в этой игре? Пять? И каждый раз заново собранная команда погибала, а тебя враги оставляли в живых для собственной потехи, чтобы Визирь приводил Халифу снова и снова поверивших ему людей и заставлял их платить кровью за собственное упрямство.

— Мои бойцы — не овцы, влекомые на убой, — гордо ответил Асламбек, скрестив руки на груди. — Они знают, на что идут.

— Да, овцы бы разбежались, узнай, что вступают в бессмысленную бойню, — ответила Карима. — Но зачем идти на смерть, если можно не ходить? Ничто не поменяется от вашей победы.

— Поменяется, — уверил ее твердо Визирь. — Когда я выиграю, я заберу тебя и верну в мирживых. И я не уйду без тебя!

— А я не уйду с тобой, — ответила с такой же твердостью Карима. — Даже если ты победишь. Или… речь не обо мне? Ты рассматриваешь меня лишь в качестве приза? Так?

— Ты моя сестра! — беспомощно повторил Визирь. — Как я буду смотреть на себя в зеркало, зная, что оставил тебя?

— И что подумают люди, если ты не спасешь сестру, — добавила Карима. — Как было ранее: что подумают люди, если ты не отомстишь за ее смерть. Отомстишь кому попало, возможно, и вовсе невиновным людям. Но отомстишь. Вечный страх, что подумают сторонние люди, которым нет дела до Асламбека. И ни единожды в голову не приходило спросить себя — а что подумает сестра?

Визирь промолчал. Расценив это как согласие с ее предположением, Карима провела с той стороны зеркала ладонью по поверхности. Словно отирая запотевшее стекло. По глади пошли легкие трещины, искрясь и мягко сияя легким голубоватым светом.

— Думай сам, Асламбек. Или ты уже не Асламбек, а Визирь? Я не стану призом в твоей игре. Так что твоя победа обречена на бессмысленность. У тебя еще пять минут все отменить и выйти из игры. Затем я буду не в силах тебе помочь и скажу откровенно: на этот раз все переменилось, никто уже не станет тебя щадить, когда твою команду перебьют, а ты останешься один, зажатый в углу, точно крыса, беспомощный и смешной. Время пошло, Аслами, думай!

— Я… подумаю, — ответил Асламбек и сглотнул слюну. До него только сейчас дошло, что говорил по сути с покойницей. Бояться мертвецов давно не боялся — когда те лежат в луже крови на позиции. Но вот так… чтобы мертвец говорил и убеждал, на родном давно полузабытом языке, полузабытым голосом. Он шумно вздохнул, зажмурился, снова поднял глаза на зеркало, но то отразило лишь его исхудавшее после долгих муторных тренировок лицо с ввалившимися глазами и впалыми щеками. Команду он при подготовке не щадил, себя — тем более. Он учел все ошибки прошлых игр и поклялся, что их не повторит. И новых не наделает.

Он немного подождал, втайне надеясь, что сестра еще вернется и скажет что-то ободряющее. Но зеркало осталось обычным зеркалом. Визирь пожал плечами, поправил автомат за спиной и повернулся к выходу.

Даже через плотные двери и стены с улицы долетел отчаянный женский крик. Команда всполошилась, кто-то примкнул к окошку, стараясь разглядеть, что происходит во дворе. Но плотный туман мешал что-то различить.

Крик услышал и Герди. Он в этот момент едва ли не наощупь продвигался к тренажерному залу Визиря через совершенно безлюдный город. Временами ему казалось, будто где-то вдали слышатся шорохи, непонятная возня и даже легкое рычание. Вспоминая встречи с Темными лошадками, он на всякий случай держал меч убитого Суператора наготове.

Амада, так звали его клинок. Имя было нанесено на рукоять изящными латинскими буквами. Оружие вселяло уверенность в свои силы. Хотя рассудок и говорил, что меч будет не лучшей защитой, встреться на пути хотя бы один арбалетчик Ордена, не говоря уже о кровожадной Темной душе.

Уже когда подходил к двору Визиря, Герди наконец заметил движение: у входа в подъезд девятиэтажки что-то мерно двигалось. Сначала он хотел окрикнуть незнакомца. Но потом понял, что это совсем не человек. Нечто огромное, двуногое. Отдаленно оно напоминало Темную лошадку, да только ростом удалось раза в три более и с такой пастью в яйцевидной голове, сразу уходящей в ноги, что становилось ясно — это хищник и рассматривает окружающих он только с позиции сожрать сейчас или оставить на потом. Но самое жуткое — существо тоже заметило Герди и вперило в него свои огромные лягушачьи глаза навыкате. Тот покосился на свой меч, внезапно превратившийся в самоощущении из грозного оружия в бесполезную железку. А потом рванул прочь по улице, в сторону спасительных подъездов. Чуть припоздав, следом устремилось чудовище, раскидывая попавшиеся под ногу автомобили, точно игрушечные.

Беглец с пинка выбил дверь ближайшего подъезда — к его счастью, она была деревянной, хотя остальные имели солидную металлическую защиту от взломов. Далее — по ступенькам вприпрыжку вверх. В спину ударила волна воздуха и дикий рев разъяренного существа, у которого отобрали вкуснейший кусок мяса.

Герди понял, что тварь не сумеет просунуться далее, остановился на втором этаже, переводя дух. Впервые он бежал с такой дикой скоростью. Теперь организм раздирало от выплеснутого в кровь адреналина.

Чудовище еще немного пожамкало пастью, выдрав с корнем дверь. Но пролезть далее ему не удалось. Потоптавшись на месте, оно развернулось, шумно вдохнуло воздух широкими ноздрями… И стремительно понеслось прочь.

А затем раздался дикий женский визг.

«Кому-то не повезло», устало подумал Герди, тяжело опираясь на Амаду. Меч он так и не выбросил по дороге, собираясь, если тварь все же нагонит, хотя бы ткнуть ее напоследок в пасть. Вдруг да поранит.

— Помогите! Да помогите же! — отчетливо прокричала неизвестная. Далее с рычанием отчетливо щелкнула пасть твари, но голос не унимался. Герди сделал еще несколько глубоких вдохов, собираясь с мыслями. Крики продолжались.

Еще немного пометавшись, Герди выругался и нехотя направился к выходу. Посмотреть, кто там так орет.

Чудище пыталось кого-то достать между стеной трансформаторной будки и припаркованным к ней КамАЗом. Собрав последние остатки смелости, Герди ринулся к твари, попутно уговаривая свой трепещущий в страхе организм, что не все так ужасно и если атака не получится, он всегда успеет вернуться с спасительный подъезд. Не добегая пары-тройки метров до морщинистой спины чудовища, подпрыгнул с разбегу и вонзил меч, точно большой кинжал прямо в середину тела. Острейший клинок пробил и толстенную кожу, и плоть существа без особых усилий. Здоровенные ноги-столбы разом подломились, голова, что заменяла и туловище существу, беззвучно опустилась в поисках опоры на кабину КамАЗа, заставив его накрениться. Да так и осталась, замерев, без каких-либо признаков жизни.

"Как бы не обделаться от таких приключений", подумал победитель, еще не до конца осознавая, что вышел из схватки победителем.

— Выходи, я его убил! — крикнул Герди неизвестной. И сразу же из-под машины показалась грязная фигурка в ободранном платье. Осмотрелась затравленно вокруг, лишь затем подняла лицо на человека. Он узнал ее. Это была та самая девушка — хозяйка квартиры, в которую влетел, упав с троса, Мечтатель. Герди протянул ей руку, но она, словно ее и не заметив, вылезла из укрытия, постоянно оглядываясь и поманила за собой, припустив по двору к тренажерному залу Визиря. Там у входа уже стояли люди с оружием, всматриваясь в закрытую молочным туманом округу. Гром узнал бегущую родственницу, окрикнул по имени и вскоре уже заключил в объятья. Девушка не скрываясь, отчаянно ревела в три ручья. Следом за ней к компании подошел и Герди с мечом наизготовку.

— Прекрасный бой, достойный рыцарь Хвои! — раздался негромкий голос в спину. А через миг сквозь пелену тумана показался всадник на черном коне в парадных доспехах Ордена золотых знамен и с закрытым шлемом.

— Спасибо, — на всякий случай ответил на комплимент Герди. Но гость уже потерял к нему интерес, повернув голову в сторону Визиря.

— Готовы ли твои люди начать игру?

— Готовы, — без тени сомнений ответил Визирь.

— Отлично, — прошипел всадник. — Тогда пора начинать! Ваша задача — добраться до подземелий с горячими трубами. Твой рыцарь Хвои знает, где это. Вы должны пройти это подземелье до конца. Там в конце будет Золотое знамя. Захватишь — выиграл. Все понятно?

Визирь переглянулся с Герди, взглядом спросив, знает ли тот про обозначенное место. Теплотрассу тот помнил, поэтому коротко кивнул. Визирь ответил гонцу:

— Все понятно!

— Хоррошо! — радостно прошипел рыцарь Ордена, хватая с пояса изящно изукрашенный рог. Он поднес его к шлему и дунул что есть мочи.

По туманным улицам мертвого города пронесся утробный звук начинающейся охоты.

Глава 60. Начало положено

Страшила встречал утро в позе лотоса, закрыв глаза. Много чего в свое время попробовал от мучавших его кошмаров и головных болей — следствия контузий. По неврологам ходил, их младшим братьям мануальным терапевтам и даже совсем не братьям от восточной весьма сомнительной медицины. В итоге, как ни странно, лучшим средством оказалась обычная медитация. Садишься в позу лотоса, благо кикбоксерское прошлое позволяло это делать без проблем. И не думаешь ни о чем.

Сейчас его безмятежное безмыслие прервали шаги по гальке. Страшила приподнял глаз, рассмотрел идущего к нему Восолапа с багром наперевес.

— Эк тебя раскорячило, — сочувственно сказал ему псевдоколдун. — Ну да ничего, сейчас палку промеж ног просуну, надавлю, как рычагом, мигом выправим походку!

— Я тебе сейчас мозги этой палкой вправлю, — пообещал в ответ Страшила, приподнимаясь с насиженного места и расправляя с хрустом ноги. Поняв, что помедитировать ему не дадут, он направился к костру, у которого сидели остальные компаньоны. Вахтер помешивал варево — куски медвежатины с диким луком и чесноком. Мараш с сыном ловко вырезали ложки из загодя нарубленных чурок. Рядом с ними стопкой красовались уже готовые глубокие тарелки для похлебки. Страшила взял одну, осмотрел, кивнул с уважением: так быстро и ловко соорудить красивую посудину из дерева было достойно всяческого уважения.

— И что далее делать собираетесь, господа путники? — спросил на правах спасителя Страшила.

— Народ надо собирать, — живо ответил Мараш. — Чтобы оказать сопротивление Ордену, иначе всех как скотину порежут. Есть крепостица на Соленом Берегу. Вот там клич и бросим!

— Клич он бросит, — проворчал Восолап. — А кто тебя послушает? Ты же простой торгаш.

— Ну не знаю, — пожал плечами Мараш, наваливая себе из котла мяса. Ел он с одного блюда вместе с сыном. Нечего зря посуду переводить на мелкого. Все равно много не скушает. — Делать что-то надо. Сам рать не соберу, настоящим воителям помогу.

— Все воители уже наверняка в земле лежат, — зевнул Вахтер. — Остались сирые да убогие, да Страшила, что есть компромиссный вариант сирости и убогости.

Страшила даже ухом не повел на подколку.

— А может, поискать поддержку у Хорхета? — задумчиво спросил как бы сам себя Мараш. — Ну пообещаем им пару крепостиц в подарок. А они нам подмогу своим войском. Вместе и Орден одолеем! Ведь им, как-никак, затем самим в одиночку от общего супостата отбиваться.

— Не, Хорхет не поможет, — покачал головой Восолап, при этом неловко макая бороду в свою тарелку. — В Хорхете сейчас усобица.

— Да какая там усобица, — сказал Страшила. — Все пучком. Легкое недопонимание в правительстве.

— Недопонимание! — фыркнул Мараш. Потом осекся, подумав, что это прозвучало грубо по отношению к спасителю и объяснился. — Прости, господин, если задеваю, но в Хорхете сейчас настоящий кавардак и смута.

— А все потому что князь в Хорхете размазня! — твердо заявил Восолап и еще раз случайно макнул бороду в тарелку. Мясо у обезглавленного Хомкой медведя оказалось жестким, как подошва солдатского сапога. Но вот бульон получился весьма наваристым. Восолап принялся далее хлебать его, не заметив, как налились кровью глаза Страшилы и тот даже приподнялся со своего места.

— Это почему еще князь Хорхета размазня?

— Ты меня послушай, я по торговым делам там бывал, все знаю! — встрял Мараш. — Потому их князь размазня, что водили его как бычка на привязи две его женушки. У них там принято так, сколько жен хошь, столько твои. Вот у него там две его бабенки и поцапались, кто его больше любит. Нет чтобы надавать обеим по мордасам, остепенить, стало быть. Так развел сопли, мол…

— Хха! Две бабенки! — подал голос Вахтер. — Страшила, так у тебя тоже две твои жены того…

Потом он заметил, что Страшила стал покрываться малиновыми пятнами злобы и захохотал от души, догадавшись, что совпадения не случайны. Мараш как ни в чем ни бывало продолжил:

— И вот плюнул их князюшка, велел им разбираться самим, а сам ускакал прочь на границу на своем… своем…

Тут что-то стал понимать и торговец, после чего испуганно замолк.

— На своем бобре. Боевом бобре, уточню, — мрачно продолжил за него Страшила. — И вот сидит он, этот князь, посреди олухов из Хвойного государства и думает, не кликнуть ли Хомку, чтоб вам зады пооткусывал за дерзость такую.

— Какой ты храбрый, когда не с бабами своими! — спокойно ответил на его угрозы Вахтер. — Дал бы каждой по лещу и всего делов.

— Но-но! — остепенил его Страшила. — Я девочек не бью! И ты поосторожней с выражениями. Одна из них тебе тещей вообще-то приходится. А вторая — двоюродной тещей!

— Это как, двоюродной тещей? — не понял Вахтер. — Ты мне лишних не клей, одной хватит!

— А куда ты денешься, Пятачок, — хмыкнул Страшила, выплевывая косточку. — Сам посуди, теща есть кто? Теща есть жена тестя. Я тебе тесть, прости Господи…

— Прощаю, — тут же ответил Вахтер. — Хотя в душе надеюсь, что Тейли приемная.

— Надейся дальше, кто против, — разрешил Страшила. — Однако же у твоего тестя сразу две жены. А жена тестя как зовется? Не подсказывайте, теща она зовется. Вот у тебя, получается, одна теща родная — мама жены. А вторая двоюродная. Ну вы же с Тейли хоть расписались или в грехе живете?

— Не живем мы ни фига вместе, — отвечал Вахтер с раздражением. — Уже пять лет врозь. Я, так сказать, пребываю в длительной служебной командировке.

— Ну-ну, так они и жили, спали врозь, но дети были, — с недоверием усмехнулся Страшила.

— И даже трое детей, дедушка! — гордо отвечал Вахтер. — Но вернемся к моим тещам насущным, которые тебя из дома поперли. Насколько там все серьезно? Ордену тут недавно наши старые друзья из лаборатории «Черного солнца» накидали кучу нештяков в виде вундервафель. Читеры поганыя. Поэтому они теперь очень сильный противник. Забьют Хвою, возьмутся за твой Хорхет и даже хомяки боевые не спасут.

— Да я сам понимаю, для того у меня разведка имеется, — сказал Страшила. — Они там меня достали, честное слово, эти женушки.

— В прямом смысле — до смерти. — вставил Вахтер, ехидно улыбнувшись.

— Куда прямее-то. — ответил Страшила невозмутимо. — На планете Ци цапались по случаю и без, тут вроде я им память слегка почистил, один хрен, не прошло и года, снова начали друг друга цеплять. Одним словом, бабы!

— Да тебе и раньше с ними не везло. Тенденция, однако, — без жалости сказал Вахтер, припоминая, что еще на Земле Страшила имел несколько разводов.

— Спорить не буду. Бабы вообще создания сложные и наукой плохо изученные, — ответил Страшила. — В общем, обе мои девочки когда поодиночке — просто лапочки и образец для подражания. Но как друг друга увидят, выносите святых. Еще и дворян моих на два лагеря разбили и едва не стравили меж собой. Нет, ну Рекщинэ, которая из семьи Люнлихэ — твоя родная теща, к слову, та еще нормальная, держит позиции Хорхета. Хоть и слегка сумасшедшинка проблескивает. А вторая вообще к Ордену подалась, двоюродная теща Тайлин Ленлас-Торэ… Хранилица блин!

— Леди Тайлин? — переспросил Вахтер. — Как же! Видел ее среди рыцарей Ордена. Ой, так она моя двоюродная теща и мама Эгирэ! Вот нате вам. А на Эгирэ не походит, умная даже слегка. Видать, у дочки тупость в папочку.

— Дура она, твоя леди Тайлин! — гаркнул Страшила, злобно сверкнув глазами. — Дура она и сиськи у нее конопатые!

— Железный довод, — кивнул Вахтер. — А люди какие-то тесты ай кью придумывают. Нет, чтобы конопушки на сиськах считать. И точнее и приятней процедура. Выходит, половина Хорхета считай уже в союзе с Орденом?

— Но вторая половина наверняка поддержит Хвойное княжество. Хотя бы по факту поддержки другой половины Ордена. Тем более, если вы мне после войны отдадите пару-тройку крепостиц. К примеру, Соленый Берег и Краснотал. А?

— Кто «мы»? — Вахтер даже заозирался. — Я б тебе и все земли Ордена отдал с Малахитом в придачу. И джелонскую степь от щедрот отсыпал. Не жалко! Да только я тут проездом и прав не имею местными землями раскидываться.

— Так заимей такие права! — напирал Страшила. — Ты если Баа Ци, тебе раз плюнуть стать повелителем здешних засранцев. Народишко тут простой, доверчивый. На тебя, шваль такую, обязательно клюнет. Тем более что природных князей Хвои, как я понял, того… перевели.

— Перевели, как пить дать! — горько вздохнул Мараш. До этого он просто слушал, не особо понимая смысла сказанного собеседниками. Но как дело дошло до князей Хвои, с готовностью подключился к разговору. — Извели наших кормильцев и защитников!

— Ничего, лупоглазый! Не грусти! — утешил его Страшила. — Будешь моим поддатым… или подданным, я вечно путаю эти тонкостя. Я в обиду не дам!

— Ну ладно, господа, — сказал Вахтер. — Коли нам особо делать нечего, предлагаю объединить наши усилия с вольным князем Хорхета Страшилой…

— …Владимиром, — поправил Страшила, чуть кашлянув.

— Чегось? — прищурился Вахтер. — Какой ты Владимир, если тебя даже по паспорту зовут Сережей? Или может, твое настоящее имя и есть Страшила, а Сережей прозвали за пугающую морду?

— Страшила по здешним меркам есть имя крестьянское и неблагородное. Имя Сергей в Хорхете не в чести. Оно даже слегка ругательное. Серигой тут зовут порченых девок, чьи ворота дегтем обмазали. Потому пришлось назваться Владимиром.

— А ты политически дальновидный дядечка, — оценил Вахтер.

— Не без этого, — важно отозвался Страшила, откладывая прочь пустую тарелку и поднимаясь. Посуду ловко подхватил сын Мараша, потащил мыть в ручей. — Политика вещь такая! Итак, даю вводную, мабута! Надо сначала нам войско какое-никакое заиметь. Вот и вся вводная. Вопросы? Жалобы? Предложения?

— Как бы нас сирых да убогих самих какое-нибудь войско тут не заимело, — возразил Вахтер. — Ни оружия, ни умелых бойцов. Много не навоюем.

— Катим в ближайший город, созовем народ на главную площадь и кинем клич, что Родина в опасности, — предложил свой план Страшила. — Я буду делать страшную, но благородную морду, вы подыгрывать. Может и прокатит. С войском мы уже что-то стоим и главное — набрать первых сто человек! Далее легче пойдет.

— А потом навяжем сражение, разобьем супостата и отправимся карать земли Ордена! — с жаром подхватил Мараш. Страшила посмотрел на него снисходительно. Как на ляпнувшего глупость несусветную ребенка. Отчего торговец сразу сник и потупил очи.

— Потом мы наладим хорошую разведку, построим оружейные мастерские, организуем учебные центры бойцов и младшего командного состава, с медициной тоже надо что-то решать. Сиречь с врачевателями.

— А чего у них с врачами не так? — удивился Вахтер. Хотя тут же вспомнил, что в войсках Хвои ни разу не видел нормальных докторов.

— С врачами у них все прекрасно, на поток поставлена медицина, угугугу, — ответил Страшила со странной ухмылкой. — Вон, спроси своего пучеглазого коммерсанта, отчего войско князя за собой пару-тройку пухлых парней возит и несколько бочек пива.

— Пивом раны лечат? Оригинально! — восхитился Вахтер. — Уже хочется поболеть немного.

Страшила покачал головой.

— Кто же пивом раны лечит? — удивился недомыслию Вахтера Мараш. — Ничего подобного! Чтобы зараза ушла, всяк знает, свежую рану требуется обоссать! Вот парни и пьют пива побольше и потом их пробивает на поссать от души. А то как же: вдруг большая битва, ранетых много, а у тебя напора никакого. Непорядок!

— Добро пожаловать в Средневековье, бугага! — ткнул в плечо изумленного Вахтера тесть и пошел к своему боевому бобру, напевая «Если я заболею, то к врачам обращаться не стану…»

***

Впрочем, первый же блин оказался комом. Компания заявилась в приграничный город Верхние Мешковины. Весьма убогий и унылый, но еще не тронутый известиями о войне и падении Белотала. На входе стража лениво осмотрела повозку, затребовала с боевого бобра Страшилы вход по тарифу зубра, отчего князь Хорхета долго ругался, в итоге спешился и приказал Хомке подождать на берегу. Денег на его проход в город у Страшилы не нашлось.

Потом они устроились на главной площади и стали скликать народ, чтобы объявить страшную новость. Народ подходил, смотрел со скучающими лицами. Весть о взятии Белотала восприняли с оханьем, но без ожидаемой паники или ужаса. И собирать рать не торопились. Даже после пламенной речи Мараша, что расписал им все ужасы поведения Ордена.

— Враки! Всяко всех не прибьют, — уверенно ответили ему из толпы. — Кто-то же должен поить, кормить, одевать всю их ораву? А нам что князь, что магистр, все едно под кем ходить.

У Мараша задергался глаз, он порывался схватиться за топор и расколоть пару твердолобых черепов, дабы уверовали в кровожадность врага. Его утащил с помостков Вахтер, заломив руку ментовским захватом.

— Я же говорил, что ваша Хвоя трусливая и на войну не пойдет! — торжествующе захохотал Страшила. — Ладно, сворачиваем лавочку. Едем в другой город.

В другом городе их ждала примерно та же картина. В третий, Краснотал, что замаячил впереди, Вахтер уже предложил не заезжать. Все равно исход известен. А раз так, мы сделали все, что смогли, умываем руки и сваливаем в Хорхет к теще на блины. Но Страшила настоял, что сдавать так быстро — удел слабаков. Нужно упорство для успеха и все будет.

— Смотри, какие стены! — восхитился князь Хорхета. — И река судоходная, подкрепления можно гонять легко. Тут вполне можно организовать опорный пункт, если все пойдет хорошо, тьфу тьфу.

— Чего ты на меня плюешься? — спросил Вахтер, утираясь. — Стены да, с такими даже моя дочка Анечка в свои пять лет их войско бы удержала. Вопрос в людях, как всегда. Поди и тут с гнильцой, только и жаждут как бы хомут поменять с Хвои на Орден.

На этот раз город встретил необычным сумрачным видом. Как оказалось, ранее сюда вступили уходившие от погони после разгрома Белотала войска убитого княжича, сына Вестислава Косого. Было много раненных, в ряде мест организовали экстренную починку доспехов. Стучали молотки, бродили хмурые бойцы со следами побоев.

К площади пустили и повозку, и боевого бобра, не обратив на последнего особого внимания. Ну бобер и бобер. Пусть и здоровенный. Для тех, кто видел в кровавых переделках минувших дней и Темную душу, и атаки мертвецов и прочие чудеса от Ордена гигантский грызун уже не был каким-то особым дивом.

— Может, спикера сменим? — спросил Вахтер Страшилу, заметив, что их обычный выступающий Мараш на этот раз мнется нехотя и со страхом разглядывает гуляющих по площади. Много тут было хмурого воинского люда. Как бы не пришибли самозванно набирающих армию наглецов.

— Я из Хорхета, меня сразу тапками закидают. — возразил Страшила. — Давай сам! Ты же боженька? Ну и флаг тебе зеленый в руки. И главное, тнетой своей полыхни вокруг. Дабы.

— Тнете? — переспросил Вахтер. — Ну я то это слово знаю, а ты откуда?

— От верблюда, дурень, — самодовольно улыбнулся князь Хорхета. — Если б я такие мудреные слова не знал, я бы в этом мирке со своими девочками и не появился. Смекаешь?

Вахтер ничего не понял из его намека, но уточнять не стал. Хотя внезапно от речи Страшила заворочался в кармане Синоптик.

— Что-то мне твой старый дружок подозрительным кажется, — заявило космическое насекомое. — Словечки иногда очень умные вставляет и вообще… Он точно тот самый Страшила?

— Воняет от него также, даже еще гуще запах, — уверил Вахтер, взбираясь на помостки. Окинул взглядом толпу зевак и прочий люд, бродящий по главной площади. Вобрал побольше воздуха и гаркнул.

— Народ Хвои! Родина в опасности! Враг идет черный и злобный, убивая и военных, и мирных без разбору! Вступайте в армию Баа Ци для отпора!

— Эй, дядя! — окрикнул его мужик на телеге с сеном, лениво оправляя оселком косу. — Давай потише, народ отдыхает.

— Хватит уже отдыхать, пора работать, а то придут и на мясо пустят! — заорал еще громче Вахтер. — Кто может в руках держать оружие — вступайте ко мне в войско! Пора народу браться за оружие. Сами видели, княжеские войска уже не помогут, пали все в ярой схватке с противником!

— Да не все и пали, — ответили Вахтеру с площади. — Вон, два десятка еле выбрались. А ты отчего решил, будто обычные люди справятся с Орденом, коли все княжье войско не справилось? Хха!

С другой стороны просто зарядили в Вахтера кедровой шишкой. Потом крикнули.

— Вали-ка лучше дядя к своей тете под теплый бочок, целее будешь!

И загоготали. Смех подхватила вся площадь. Шишка стукнулась прямо в лоб Вахтера, но он даже не почувствовал это. Он смотрел себе под ноги.

— Что ты сказал? Валить к своей тете под бочок? — переспросил Вахтер, поднимая лицо на крикуна из толпы. И злобно улыбнулся. — А может так и сделать? А?

И он повернулся к Страшиле за ответом. Тот отпрянул прочь, ругнувшись от неожиданности.

Упоминание о «тете» что-то задело в сознании Вахтера. Сильно задело, так, что теперь Страшила и не сомневался — перед ним именно тот самый Баа Ци, про которого плели басни представители рода Ци. Да что там, иногда и остальные аграи куп пеле подхватывали. Однажды в таком преображенном виде его имел несчастье лицезреть сын главы рода Сей и мало тому не показалось. Долго отходил от шока. Вот и сейчас Вахтер преобразился.

Одетый в неказистое балаганное тряпье помощника «мага», словно вырос на метр и раздался в плечах, его лицо превратилось в белую маску, глаза озарились внутренним ярко-синим светом. По полотну драного плаща забегали, искрясь, многочисленные огоньки. А за спиною встал жуткий фиолетово-черный полумрак, как отражение бесчисленного множества сгубленных в невообразимых муках душ.

— Если я захочу, я уйду к своей любимой, оставив ваш убогий рукотворный мирок на смерть и огонь, — пророкотал голос Баа Ци. — Я бог Изнанки Баа Ци, Хромец в звездных доспехах с огненным кресеканом! Я поверг мириады Мирозданий в тлен!

Восолап закатил глаза и затрясся в ужасе. Мараш прикрыл сынка Лушку, зашептав какие-то заговоры, видать, охранного свойства. Проняло и толпу на площади, кто-то просто оцепенел, кто-то стремительно нырял в кучу сена или полез прятаться в бочках с соленьем.

— Но я хочу вам помочь, люди, — продолжил Баа Ци, бог Изнанки, Хромец в звездных доспехах с огненным кресеканом. Сейчас личного оружия — кресекана, он не имел. Но и без него картина впечатляла. Ранее Страшила уже слышал от своего зятя отрывистые рассказы, как он ушел в Изнанку Вселенной и там сразился с сильнейшими тварями, что пожирали Мироздания одно за другим. Но решил, что это обычная хвастливая трепотня. Уже было, что упоив до смерти во время совместной пьянки группу баллотов, в своих росказнях Вахтер начал повествовать, будто бы вырезал их в честной рукопашной схватке один против всех, причем с каждым новым повтором число врагов возрастало в геометрической прогрессии.

Страшила ранее не верил, но то существо, что он увидел сейчас — да, вот это вполне могло бы потягаться с монстрами Космоса. Поскольку отчасти и само являлось чем-то подобным. И знать бы, сколько в нем оставалось еще человеческого.

— Примите благословение бога Баа Ци на сопротивление силам Ордена или примите его проклятие, как трусы! — оглушающим рокотом пронесся по площади голос Вахтера. Потом образ сурового бога угас, пропал, словно и не было. Перед оробевшими от зрелища людьми на площади опять стоял простой человек. Вот оратор устало засунул палец в нос, покопался в ноздре, что-то выудил и ловким щелчком отправил в сторону кинувшего в него шишку.

— Делайте выбор, господа, да побыстрее, — призвал Вахтер уже нормальным, хоть и уставшим голосом. — Мы тут до утра, срок акции ограничен, спешите вступать, или… ну вы слышали, да?

Видимо, произошедшее на площади не осталось без внимания всего города, поскольку сюда заспешили люди со всех уголков Краснотала. Среди массы пешего люда выделялось несколько конных при дорогих, хоть и помятых доспехах. Они уверенно направили скакунов прямо к помосту Вахтера.

— Тот самый! — крикнул радостно один из них. В котором, если приглядеться, можно было узнать боярина Бруста. Он и ранее выглядел весьма побитым, а сейчас и вовсе смотрелся как мумия, весь перевязанный тряпицами со следами крови. Рядом с ним ехал оруженосец Гурт. — Эй, парень, как там тебя звать, запамятовал?

— Баа Ци! — подсказали ему сзади из толпы нестройным гулом. Видать, многих впечатлило представление бога Изнанки. Даже имя с первого раза запомнили.

— Да, да, Баа Ци! — радостно закричал Гурт. — Я и весь род мой, род Варабоя благодарит тебя, мы за тобой и в огонь, и в воду, только благослови! Меч, тобою подаренный, и меч тебе принадлежащий — только они и сумели что-то сделать супротив Сонмища страшного врагов наших! Им благодаря мы живы!

— Вот! — добавил Бруст, выхватывая свой меч — меч Баа Ци. — Возвращаю тебе со всей благодарностью! Выручил и не раз в сече и погоне!

Вахтер посмотрел на протянутый клинок со смешанными чувствами. Потом покачал головой.

— Носи его с честью, боярин и рази врагов Хвои!

— А ты как же без меча? — удивился тот, хотя и обрадовался. Видать, отдавать такой могущественный клинок ему было жалко.

— Да зачем мне меч, — вздохнул Вахтер. — Мне меч не нужен. Моя любовь и моя ненависть сама по себе оружие.

Он махнул рукой Страшиле. Тот резво подскочил к нему.

— Принимай первое пополнение в наше войско, гражданин князь Владимир. Начало положено!

Глава 61. Дело при Озерном

В соседний с Красноталом городок Озерное они выдвинулись уже солидной кавалькадой всадников, а позади на телегах катили пехотинцы. На привале у стен города всем бойцам раздали по мешочку, который Страшила гордо окрестил медкомплектом, а Мараш на вопрос бойцов, что имеет в виду князь Владимир Страшный, солидно отвечал, что речь идет о «ранетном приборе». Который надлежит вскрывать и накладывать на рану, если таковая случится во время боя. Поскольку князь заповедовал побитым использовать в качестве медицинского средства мочу.

Баа Ци соизволил сделать исключение — что мочиться разрешается только на врагов. С целью издевательства и запугивания.

Баа Ци передвигался в повозке вместе с пехотинцами. Страшила выпустил Хомку на волю, прямо в Сигур-реку, пересев на коня. Поскольку чудовище шугало кавалерию Бруста, а ехать где-то отдельно от основной массы живой силы новоиспеченный главнокомандующий счел необдуманным шагом. С учетом низкого развития системы управления в войсках, штабу надлежало быть как можно ближе к линейным подразделениям, авторитетно сообщил он Вахтеру.

Поначалу хотели сделать главнокомандующим Баа Ци. Как никак — бог и все такое. Но Страшила, еще на планете Ци заимевший статус борца с культом личности Хромца с огненным кресеканом, и тут пошел против общего мнения. Хорошо хоть основные доводы он высказывал лично Вахтеру вдали от посторонних ушей. Последний же спор разгорелся прямо при построении роты стрелков перед отправкой в Озерное. Князь Владимир и бог Баа Ци шагали перед ровным рядом из сотни городских охотников, то бишь, добровольцев, снаряженных в помощь им казной Краснотала. Все как на подбор усачи с бритыми висками на джелонский манер.

— Ты вообще что-либо понимаешь в управлении войсками? Вот ничегошеньки! Военное дело — эт тебе не унитазы чистить!

— Да та же фигня, — зевнул Вахтер. — Сыпь погуще, драй почаще.

— Погубишь людей, дурень. Управлять должны профессионалы!

— Да чего там управлять-то? — удивился Вахтер и тут же продемонстрировал, обратившись к построению. — Ррота! Слушай мою команду! По дальней телеге огонь!

Строй с изумлением стал переглядываться.

— Огонь! — еще громче скомандовал Вахтер.

— Где огонь? — спросил один из усачей.

— Какой еще огонь?

— Кузня горит?

— Да говорили дураку кузнецу, чтобы солому убирал подальше, искры же летят! А нет же! Будь неладен! — вскричал в сердцах командир отряда. — Господа руководство, разрешите направиться тушить? Попутно Глуздарю-кузнецу бока намнем!

— Никуда отправляться не надо! — успокоил стрелков Страшила. — Пожар потушен волей нашего славного Баа Ци! Спасибо ему! А теперь всем разойтись, точить умение далее, готовить запасы стрел и тетив!

Потом обратился к спутнику.

— Какой еще «огонь», дурень? У них луки и стрелы, какой «огонь»? Эта команда станет актуальной только когда ружья изобретут! А если бы так в реальном бою ляпнул? В общем, давай, не спорь. Твое дело освящать и все такое, мое — водить войска. Угу?

— Угу. — чуть помедлив, сдался Баа Ци. — Хотя временами я и сам целую армию заменяю. Помнишь, как я одним мечом перерезал как свиней весь флот баллотов? Ох и визгу было!

— Визг до сих пор периодически слышится, — в тон ему сказал Страшила. — На одной волне и от одного индивида. Ага? Иди, благослови людям все оружие на борьбу с врагом, их самих тоже. И ранетные приборы тоже того. Чтобы лечили и заживляли на славу дела Баа Ци.

— Это легко! — сказал Вахтер. — Языком трепать меня упрашивать не надо. Щас я им тут все понаосвящаю, аж в темноте сиять будут… Помнишь, как в вашу часть попа на водосвятие позвали? Вооо!

— Так не надо, имей границы! — попросил Страшила. Поскольку Вахтер напомнил ему историю, когда набожный командир части пригласил освятить воду местного священника на какой-то христианский праздник. Набрал воды куда мог — в кастрюли, чашки, тарелки. Поп все от души освятил, но после вышел казус: солдатам надо суп готовить и чай греть, а все емкости святой водой заняты. Выливать волшебную субстанцию рука не поднялась. Потому пошли на компромисс и стали готовить пищу с использованием этой воды. В итоге служивые пили в тот день святой чай и хлебали святой борщ.

К Озерному их прибыло уже около пятисот человек. Из них около сотни составляли конные бойцы, младшие сыновья бояр да купцов во главе с Брустом. Здесь князь Владимир даже не сомневался, кого ставить командиром, поскольку боярин Бруст знал всех своих подопечных поименно, знал их отцов с дедами, какого рода и племени.

То что чужого, хорхетского князя на сходке лучших горожан легко и быстро объявили правителем княжества Хвои также имело давнюю традицию в местных вольных городах. В былые годы, пока прочно не захватил власть князь Косой, тут существовала практика призыва на княжий стол любого понравившегося правителя. Плевать, откуда, лишь бы был благороден по крови. Впрочем, если правитель оказывался негоден, ему легко могли и на порог указать.

У Озерного воинство остановилось на удобной поляне примерно за пару километров до самого населенного пункта. Как сказал Бруст, город был тесен и полтысячи бойцов вряд ли бы вместил без ущемления свободы озерчан. Так зачем жителям учинять неудобства и злить, когда от них нужна помощь?

— Пойдешь с малой свитой, — сказал Страшила Вахтеру. — Действуй по старой схеме. Выйдешь на площадь, толкнешь им свою проникновенную речь с броневичка. Не пойдет, так про две космодивизии убитых баллотов расскажешь. Они там все расплачутся, упадут на колена, тут и вербуй кого получше, пока тепленькие.

— Поучи ученого! — буркнул Вахтер, пересаживаясь на расторопно подогнанного оруженосцем коня. — Щас я им устрою сеанс практической магии!

Ворота Озерного оказались гостеприимно распахнутыми. Не спешиваясь, Вахтер с сопровождающим десятком особо умелых витязей въехал внутрь, они проехали несколько метров по безлюдной улице и тут Баа Ци внутренним чувством почуял опасность и резко свистнул, призывая свиту остановиться. Слишком уж тихо вокруг. Вахтер кожей ощущал присутствие враждебно настроенных людей. Нутро у него на засады было давно натаскано.

— Есть тут люди и много людей! — сообщил Синоптик. — Только они отчего-то по крышам сидят с другого ската. И вдоль стен со стороны площади скапливаются.

— Бойцов нам тут не дадут, — сказал Вахтер своим сопровождающим, в числе которых был и Гурт из рода Варабоя. — Возвращаемся. И побыстрее! Ловушку чую.

И дернул поводья, устремляя коня в ворота. За ним последовали остальные. Только сейчас, пролетев прямо над головами, в позолоченное изголовье широких городских ворот воткнулось несколько коротких стрел. Вахтер бегло бросил взгляд назад, увидел закопошившихся на крышах стрелков — скрываться более не имело смысла. Увидел и бегущих перекрывать выход пехотинцев с копьями. Да только поздно спохватились.

А из-за поворота со стороны главной площади показались поднятые по тревоге конники. По расцветке плюмажей и плащей Вахтер узнал бойцов Фурры Квинтуса.

Все это он успел разглядеть за доли секунды, его скакун мчался прочь во весь опор, прикрываемый со всех сторон охраной. Задние бойцы даже умудрялись на ходу разворачиваться в седле и пускать стрелы из коротких луков в ближайших преследователей. Чаще мазали, но заставили погоню чуть сбавить темп, укрываясь щитами.

Преодолев несколько сот метров от городских стен, бойцы сбавили ход коней, приберегая их резвость для возможной схватки. Со спины звучали хриплые голоса сигнальных труб, по опыту службы в Ордене Вахтер распознал — магистр пятого отряда Фурра Квинтус командует всем войскам выйти из города и развернуться в боевые порядки.

— Разворошили мы осиное гнездо, — буркнул Вахтер, наблюдая, как споро из города выдвигаются колонны вражеских войск — быстро строятся, ощетинившись копьями, выставив застрельщиков, выдвинув конные клинья по флангам.

Страшила, видать, тоже не остался равнодушным к происходящему, его пехотинцы распрягали лошадей из телег, сдвигали повозки в одну линию. Конные, которых оказалось внезапно мало, десяток, не более, строились с одного фланга, на другом проход закрывал густой кустарник.

Местные кони не умели долго мчаться во весь опор. Они либо неутомимо но медленно шли, либо быстро бежали, но через пару тройку километров прекращали сие энергозатратное дело и начинали неторопливо вышагивать с гордым фырканьем. Как раз сейчас, метрах в ста от первой линии строя своих пехотинцев, конница Вахтера сменила бег на неторопливый шаг. Впрочем, и войска Ордена хоть и приближались, еще серьезно отставали. Вперед выскочил командир стрелков, призывая далее двигаться по узкой почти невидимой тропке след в след. Словно по минному полю. Зачем, лень было расспрашивать, у Вахтера был другой вопрос на языке:

— А где князь?

— Вроде отлучился по нужде, — неуверенно сказал глава отряда стрелков, нервно теребя усы.

— Нашел время! — чертыхнулся Вахтер. — А Бруст?

— С ним же!

— Князю что, нужду справить уже воевода требуется? Ничего так расслабился в здешнем санатории среднего века! Ладно, Гурт! Принимай командование, готовь народ к обороне!

— Да ничего готовить не надо, — успокоил его Гурт, лишь бросив наметанный взгляд на оборонительные порядки войск. — Все уже готово.

Один из бойцов уже взял под узцы его коня и повел за строй пехотинцев, что для устойчивости соорудили из повозок подобие стен. В них упирались спины последнего ряда копейщиков. Сверху на заваленные вбок телеги встали стрелки с луками. Аккуратно разложили под руками тулы с запасом стрел, в основном с бронебойными наконечниками. Знали, на какого врага шли.

Враг неспешно приближался. Вперед выскочили арбалетчики Ордена, прикрываясь большими щитами.

— А что князь? Сбежал? Он из Хорхета, чего ему наши беды? — послышался голос в толпе. Другой сообщил:

— Да помирать все одно. Вон сколько их, на каждого нашего по двое из Ордена. А они в этой войне очень сильны, тут бы при равных силах выйти живыми!

— Обречены!

— Но что делать, прощайте, братья, что если не так, не держите зла. Видимо, пришел последний час…

Глава 62. Битва у Озерного. Выход Страшилы

Вахтер неловко соскочил с коня, кряхтя, словно старец. Бойцы технически были подготовлены что надо. Стоит отдать должное, натаскивал их последние дни Страшила отлично. Когда на практике, заставляя строиться и перестраиваться, или организовывая бои стенка на стенку с деревянными мечами да копьями. Когда в теории — рассадит на привале кружком и давай преподавать азы воинского искусства. Но вот о душевном состоянии бойцов не позаботился. А стоило — с учетом того, что многие уже были свидетелями серии поражений от Ордена, отступали с боями едва ли с граничных крепостиц.

— Ребята! — заорал что есть силы Вахтер, вскакивая на телегу промеж стрелков. — Дай сюда, — проворчал он, по-хозяйски вытаскивая у одного из них короткий меч и поднимая над головой для более геройского вида. — Ребята!

И застопорился, поскольку совершенно не представлял, чего говорить бойцам. Для него было совершенно очевидно, что более умелое, опытное и при том с большим численным перевесом войско Ордена имеет все шансы на победу. А у его отряда выжить шансов нуль. Разве только если дать стрекача вот прямо сейчас. Так нет же опять: конные рыцари их по одиночке как зайцев переловят.

— Чего засмущался? — внезапно подал голос Синоптик. — Давай, работай божественным замполитом, как тебя Страшила обзывал. Предложи им нештяков небесных!

— Да какие у меня нештяки, я же, блин, не бог вина или слащавых баб, — буркнул с досадой Вахтер.

И тут его словно что-то толкнуло в грудь. И слова сразу же нашлись. И голос его зазвучал на все поле, будто и не его вовсе. Глухой, отрешенный. Как и положено говорить божественным сущностям.

— Воинство Баа Ци! Воинство мое! Ваша смелость и ваше рвение в бою будет вознаграждено! Я, бог смерти и бог Изнанки. И вы, даже погибнув, встанете в один строй со мною! Бейтесь и не бойтесь смерти, ибо смерть за вас!

— За Баа Ци! — заорал один из бойцов, кто был рядом. Видать, его проняло больше других. Впрочем, его вопль сразу подхватили и другие глотки. Сначала нестройно, затем четким рефреном повторяя «Баа Ци! Баа Ци!» Словно фанаты, выкрикивающие имя своей команды во время важнейшего матча. И даже противник от такого поведения замешкался, видно было, как сбились с ритмичного шага первые шеренги копьеносцев. Как приподнимают с удивлением забрала конные рыцари.

Хитер оказался глава стрелков Хвои с неблагородным именем Кусака. Он приказал нескольким бойцам выстрелить, да не шибко далеко стараться. Стрелы упали в паре десятков метров от арбалетчиков, как бы обозначая дистанцию, после которой их начнут доставать. Они и встали за несколько шагов до этого расстояния, еще не предполагая, что уже находятся в зоне обстрела. Начали неторопливо готовиться к рывку и последующему залпу. Вот их командир дал сигнал к действию и…

— Бей! — крикнул Кусака. В небо взметнулась туча длинных стрел с фирменным красно-белым оперением Краснотала. Лишь напару секунд открылись арбалетчики Ордена — как раз этого времени и хватило Хвое смести их дружным залпом.

Затрубили рога: Фурра отзывал своих побитых стрелков, открывая дорогу лобовой атаке тяжелой конницы. Он уже разглядел, что обороняющиеся не имеют кавалерии. Броня у его рыцарей была что надо, и кони под надежной защитой, так что стрел они не боялись. А уж с разгону проломить строй копейщиков и затем устроить расправу стрелкам — дело техники.

Пехота Ордена разомкнула ряды, пропуская конных. Те сомкнулись в клин, наклонили копья, постепенно начали ускорять шаг, а далее и вовсе послали коней в разгон. И вот те уже мчатся, сотрясая тяжелыми копытами зыбкую почву.

— Не стрелять! Беречь припас! — заорал Кусака. И чуть тихо добавил. — Все равно не пробьем.

— В тли-два выпад товьсь! — это уже команда копейщикам от их главного, Ломаки. Толковый дядька, даром что картавый. — Лазом, лазом втлецай! Никто не толчит вне стлоя!

— Как же они его понимают? — удивился Вахтер вслух.

— Это же Ломака! — пояснил ему стрелок, у которого он позаимствовал меч. — Кто не поймет в зубы получит. И будем с ним на пару картавить!

Враз дико заржали боевые кони рыцарей Ордена, заставляя Вахтера вернуть внимание к атакующим порядкам. Передовая линия конных рухнула, точно подкошенная. Кони забились, падая, захрипели от боли. И теперь стало понятно, отчего Баа Ци с его свитой аккуратно вели по узкой тропке — все остальное пространство перед обороняющимися было засыпано вычурно изогнутой металлической проволокой, попав в которую конь запросто ломал ноги.

Цвет пятого отряда, тяжелая конница Ордена понесла первые потери, еще не успев ударить по врагу. Но это были отличные бойцы, тертые, ученые и лучшими инструкторами, и самой войной. Упавшие быстро освобождались от бесполезных коней, спешивались, выхватывая мечи. Из атаки их никто не отзывал и они устремились вперед уже пешим порядком.

Не давая им опомниться и сомкнуть ряды правильного строя, в эту гущу из тел людей и коней по картавой команде «тли-два выпад!» ударили с разбегу смертоносными копьями бойцы Ломаки. С треском отлетали прочь отрубленные особо резвыми рыцарями Ордена острия, с воплем и хрустом вонзались в менее расторопных, пробивая хваленую броню, протаскивая упиравшиеся тела умирающих еще несколько шагов.

Ранее Вахтер представлял себе битвы Средневековья в виде неорганизованной свалки вооруженных и одетых абы как свирепых мужиков. Но здесь увидел потрясающее взаимодействие и удивительное изящество применения различных тактических уловок сразу с двух сторон. Бились в строю, плечом к плечу, бойцы одного отряда сливались в единое существо с сотней рук и ног. А поверх них летели прицельные стрелы, с чудовищной меткостью поражая рыцарей Ордена в забрала. Те уже пришли в себя, сомкнули ряды, организовав круг, и этот круг закрутился прямо по телам умирающих товарищей, убитых коней, ломая и отклоняя прочь копья Хвои, вгрызаясь в их строй, сокращая дистанцию, чтобы затем дать волю мечам. Слышались короткие окрики командира спешенных рыцарей Ордена. Вахтер увидел того и матюгнулся — Крош! Он же рыцарь Димитар.

Бился Крош, как дьявол, сметая с пути и копья и копейщиков, разрубая длинным клинком на части и щиты и пытавшихся прикрыться за ними. Вахтер не понаслышке знал, как страшны рыцари на мечах — многие обладали отлично поставленным ударом, от которого не спасала никакая броня. А незащищенного доспехом и вовсе могли в один миг разрубить на две части, рубанув наискось от плеча до бедра. И били так скоро, что сам удар не сразу увидишь: только свист, искры и брызги крови во все стороны.

Ломака дал команду отходить. Сквозь ряды копейщиков к спешенным рыцарям рванули свежие меченосцы. На подмогу же рыцарям устремилась их пехота. В бою возникла пауза, точно в хоккейном матче, когда действующие звенья уходят на замену, а новые выдвигаются на их место. Рыцарей постарались удержать от отхода, сразу же атаковав свежими силами. Понимали — уставшего рыцаря легче завалить, а если он отдохнет, да более того — на нового коня взамен погибшего сядет?

— Бациус! — раздался яростный возглас с поля боя. — Проклятый трус и изменник!

Это орал Крош, направляя свой окровавленный и иззубренный клинок прямо на Вахтера.

— Сразись со мною, если ты не боишься! Ты не рыцарь! Ты не сдержал свое слово, и я заставлю тебя ответить за это!

— А можно вон того крикливого гражданина шлепнуть, чтоб не вопил? — попросил Вахтер стоящего рядом стрелка, что пускал одну за другой свой смертоносный снаряд в гущу сражающихся.

— Да пробовал! Увертливый больно и броня на нем особо крепка, все отскакивает! — с досадой отвечал стрелок. Затем с хаканьем спустил тетиву: набегающий с копьем наперевес пехотинец Ордена за три шага от Кроша выронил оружие и тонко завизжал, хватаясь за оперение, торчащее из глаза. Затем рухнул ничком — прямо под ноги набегающим вслед соратникам.

— Выходи, подлая тварь! Ты предал Орден, ты предал свою женщину! И я заставлю за это ответить! — не унимался Крош. Попутно он словил перчаткой пару стрел, крутнулся, сшибая с ног самого Ломаку. В стороны брызнули щепки от разбитого копья. Меч упоенного схваткой рыцаря Димитара свистнул еще раз, срубая ринувшегося защитить своего начальника бойца.

— Аааа! — с досадой пропел Вахтер, понимая, что без личного участия в этом кровавом замесе не обойдется. — Меч мне подлиннее! Любовь я, видите ли, предал! Сейчас я ему расскажу сказку про любовь…

Словно из ниоткуда возник Гурт, впечатывая ему в ладонь трофейный меч Кормо. Теперь Вахтер не стал отказываться от этого клинка, как сделал ранее.

— Вахтер, если бить каждого, кто про твою Тейли плохо скажет, здоровья не хватит! — завопил Синоптик из своего убежища в кармане. — Хорош геройствовать! Ты мозг войны, пусть простые дядьки рубятся, им все равно дома делать нечего, только жрать да спать и заниматься низкоэффективным сельским хозяйством!

Но когда Вахтер его слушал. Вот и сейчас полностью проигнорировав, легко спрыгнул с телеги, пробился сквозь плотное построение копейщиков, рванул по направлению к Крошу. Последнего закрывала спина дюжего меченосца Хвои, что устремился первым зарубить дерзкого рыцаря. Но раздался свист клинка, меченосец отлетел прочь, открывая пространство между Вахтером и рыцарем Димитаром.

— Я тебя оживил, сынку, я тебя и обратно в могилу отправлю! — гаркнул Вахтер.

— Умри! — заорал в ответ Крош, закручивая стремительную атаку. Другого бы она в миг превратила в безвольный кусок мяса, а то и в два куска. Но Вахтер и ранее умел держаться за меч, а в Изнанке и вовсе пять лет только и делал, что бился за жизнь с самыми удивительными и жуткими созданиями, которые только мог представить человеческий разум. И пусть в этом пространстве он уже не мог похвастать той скоростью, что была ему присуща в Изнанке. Но даже тени тех способностей хватало для боя с Крошем.

Их мечи столкнулись в воздухе, клинок Кромо зазмеился синими искрами. Сам рванул к горлу рыцаря, встретил гарду вражеского клинка, закружил ее, стараясь выбить из крепкой руки. Крош отступил в попытке увернуться от резвого противника. Он ждал рыцарского выпада клинком, да только Вахтер без всякого стеснения влепил ему пинок в пах. Пусть того и защищала от подлых ударов кольчужная рубаха, но и нога Вахтера была закрыта сапогом с толстой кожей и стальными накладками. А лягаться он умел почище страуса, даром столько дорог отмерил пешим порядком. Крош взвыл от боли и ярости, пошатнувшись.

— А теперь зацени мой батман и атаку с оппозиции, кролик позорный! — рявкнул Баа Ци, его клинок со свистом пошел в шею противника, тот запоздало выставил свой меч. Сталь встретилась со сталью, прочь отлетел отрубленный кусок меча Кроша. В этот же момент ему в грудь вонзился клинок Вахтера. Рыцарь Димитар захрипел, падая на залитую кровью землю.

Взвыла от радости толпа вокруг. Оказалось, за их схваткой следили — уж слишком многим из Хвои успел попортить Крош кровушку своей резвостью. Он в одиночку, своим порывом и примером чуть не решил битву в пользу Ордена. Но теперь, когда его устранили, чаша весов вновь заколебалась. Спешенных рыцарей распавшегося строя принялись забивать одного за другим, атакуя по двое-трое, даром что те уже бились без отдыха сравнительно долгое время.

Им на помощь пошла свежая пехота Ордена. Фурра что есть силы трубил, призывая уцелевших рыцарей выходить из боя. Но трудно выполнить эту команду, когда тебя с двух сторон пытаются насадить на копья, сверху лупит, стараясь угадать в забрало, стрелок, а сбоку еще и меченосец норовит рубануть по ноге.

Вторая контратака не выявила победителя. Вахтер, оказавшись внезапно для себя в самой гуще сражения, показал недюжинную прыть, оттягивая на себя самых сильных рыцарей Ордена. Рубиться с ними он особо не рубился, больше мельтешил, отвлекая на себя и умело подставляя под меткие стрелы бойцов Кусаки.

Когда затрубил рог Фурры в очередной раз, призывая пехоту отойти и перегруппироваться, Вахтер осмотрел свое потрепанное воинство и с ужасом понял, что третью сшибку им не выдюжить. Из строя выбыла едва ли не половина.

Потому велел всем отходить к повозкам. В этот момент он сумел заметить, как спешиваются все оставшиеся рыцари тяжелой конницы. Как спрыгивает с седла и сам Фурра, нетерпеливо бросая поводья ординарцу. Орет на поредевших арбалетчиков, пользы от которых в этой схватке совершенно не ощущалось. Он заставил их взяться за копья и мечи, помогать в общем строю остальным фро.

В третью атаку пошел весь его отряд. Фурра отбросил прочь изысканность воинского искусства и все поставил на один мощный, сокрушающий удар напролом.

— Психанул дядя, — прокомментировал его действия Вахтер, наблюдая, как ряды бойцов Ордена двинулись в его сторону, развернувшись в боевой порядок едва ли не за три сотни метров до противника. Впереди поставили знаменосцев, воодушевлять бойцов на подвиги.

— Назад, все к повозкам! — крикнул Кусака своим бойцам — некоторые еще бегали по ничейному полю, выдергивая из земли и убитых стрелы, благо, бронебойные наконечники позволяли это сделать без проблем. В телах они практически не застревали.

— Никакой пощады! — вопил своим Фурра, но так, чтобы слышал и враг. — Убивать всех! Пленных не брать!

Вахтер повернулся к своему еле живому воинству и в том Фурре заорал:

— Пленных не убивать! Они нам еще пригодятся, как рабочая сила! Раненных не добивать! Бегущих не преследовать! Всем понятно? Ломакинские, вы поняли? А то опять понесетесь всех в клочья рвать, не удержишь!

Копейщики устремили на него слегка ошеломленный взгляд. Тут бы самим не попасть, как кур в ощип, а он еще про пленных и убегающих планы строит, читалось в их глазах. Однако речь произвела впечатление на слышавших врагов. Стали удивленно переглядываться.

— Вахтер, есть дельное предложение! — внезапно подал голос Синоптик. — Если хочешь прославиться в веках как крутой боец — поднимай всех в атаку!

— Затопчут, — отказался от заманчивой славы Вахтер.

— Делай, как я сказал! — не унимался таракан. — Я тебя подводил хоть раз? Я тебя даже в Изнанку одного не бросил! Вперед, дружище! Подтяни штанишки и в веди народ в кровавый бой!

— Черт тебя дери со всеми твоими тайнами! — крякнул недовольно Вахтер. — Ладно. Войско, слушай мой приказ! Выпад на три-два! За мнооой! Вперед!

Его услышали. Не поняли смысла самоубийственной атаки, но никто не сказал и слова против, выполняя приказ. Вахтер пошел первым, поливая врага отборным матом и в красках рассказывая, что сейчас устроит всему Ордену отвязную расколбасную артапуртупну.

— Иногда я, бывает, сомневаюсь, что ты бог Изнанки, — задумчиво сообщил Вахтеру Синоптик. — Но что ты великий бог матерного слова — тут никогда не было сомнений!

— Не переживай, это я от страха! — ответил Вахтер, приостанавливая разбег. Что было тактически вынужденным действием: в строю ему приходилось выступать в роли меченосца, а тем требовалось стоять на шаг за рядами копьеносцев. Чтобы рубить прорвавшихся, крепить пошатнувшихся своих либо атаковать дрогнувших врагов. С жутким грохотом врезались друг в друга передние ряды, длинные копья Хвои нашли первых жертв, обученным движением стряхнули убитых с наконечников, вновь ударили. Да только уже и вражеские копьеносцы сумели дотянуться до них, а там разгорелась лихая рубка. Над головами выли на бреющем меткие стрелы бойцов Кусаки. Кто из них отстреливал запас, не медля бросал лук, хватал меч, топор, клевец и спешил сойтись врукопашную. Вахтер и вовсе хотел было загаситься, изображая бурную деятельность за спинами передовых — ребята и так неплохо справлялись. Однако прямо к нему рванул Фурра со своими приближенным. Видать, увидели в Вахтере главного и решили, что избавив сопротивляющихся от бремени подчинения, обратят врагов в бегство. Рядом с Фуррой развевалось уже изрядно побитое и местами окровавленное золотое знамя магистра. Вот только вид вражеского военачальника породил схожие мысли и у бойцов Хвои. Гурт заорал клич рода Варабоев, схватил зеленый стяг Княжества, рванул к Фурре, увлекая за собой добровольцев, охочих до хорошей резни с отличным противником.

И тут, в центре, пошла такая рубка, что правое и левое плечо строя нет нет да оборачивались глянуть на эту эпичную схватку. Тут сошлись лучшие витязи, ни в чем друг другу не уступавшие. Летели искры, сыпались смертельные удары, отлетали прочь отрубленные конечности, головы, куски доспехов и осколки разбитых мечей. Стяги враждебных лагерей уже сблизились чуть ли на три метра.

Гурт разрубил голову противнику — вместе с шлемом, пнул его труп назад, на подступающие ряды Ордена. И тут же получил в личину меткий удар шестопером, пошатнулся, пропустил топором в брамицу, рухнул навзничь, но пошатнувшееся знамя уже подхватил другой боец. И сразу же принял на себя град ударов.

— Бросай знамя, дурень! — крикнул ему Вахтер, активно лупцуя своего противника, оруженосца Фурры, с которым в дни рыцарства пересекался пару раз на совместных учениях отрядов. — С одной рукой несподручно же!

— Бросить знамя? — ответил боец. — С ума сошел? Оставить его врагам?

— Флажок мы тебе новый сошьем! А вот бошку заново к шее не приставим. Смекаешь? — Вахтер изловчился и уже отработанным ударом в пах заставил противника утратить боевую прыть. После чего рубанул того по руке. Раненный завизжал, роняя меч из правой руки и выхватывая одновременно кинжал левой.

— Я отрублю твою голову мерзкий самозванец Баа Ци! — заорал Фурра. — И буду возить ее по городам и весям в назидание! Разойдись! Дайте мне зарубить этого урода и предателя дела Ордена!

— Голову он мне отрубит, не ну ты слыхал? — недовольно сказал однорукому оруженосцу Вахтер. Пнул того еще раз в пах, теперь уже окончательно вырубая. Повернулся к Фурре и завопил что есть силы:

— Тварь ты поганая, я отрублю твой зад и натяну кожу с него на лучшие барабаны! И под звук этих барабанов заставлю тебя плясать, фонтанируя кровью из отрезанной жопы! А… Да перед кем я бисер мечу, сейчас я тебя!

И в этот момент с тыла войска Ордена раздался громкий протяжный звук рога. Послышались встревоженные крики дальних рядов пятого отряда. Вахтер из-за толпы ничего толком разглядеть не мог.

Раздался жуткий грохот и дикие вопли, даже мелькнуло несколько тел, кувыркнувшихся в воздухе от ударов. И тут пешее войско Хвои увидело свою тяжелую конницу во главе со Страшилой. Они ворвались в тыловые построения пятого отряда, что нож в масло, раскидывая таранным ударом могучих коней всех кто стоял на пути, без остановки кололи копьями, рубили мечами.

Сам князь вел за собой конных витязей, щедро но веско раздавая могучие удары мечом встречным бойцам Ордена. Рядом крутился в седле Бруст, в чьей руке без перерыва работал меч Баа Ци, оставляя за собой в воздухе дорожки крови, прорубая шлемы и доспехи пехотинцев, точно картонки. Крепка у них броня, но Бруст был матерым рубакой. Он уже показывал в Краснотале после попойки свою молодецкую удаль, как может лихо с одного удара разрубать пополам свинью. Поведал он Вахтеру и несколько секретов драки верхом, когда в удар вкладывается также вес коня. И тут все зависит только от качества клинка, насколько силен окажется удар. Сейчас у него был меч Баа Ци, закаленный в солнечном Дамаске и благословленный в сумрачной Ночи безумия. От его клинка, мерцающего холодным светом враги разлетались прочь, точно куклы.

Вот, разметав пехоту, Страшила оказался рядом с магистром. Фурра развернулся к нему, принимая стойку атакующего. Но что пеший супротив конного?

Бойцы Хвои восторженно ахнули, наблюдая, как словно в замедленной киносъемке, поднятый на дыбы конь князя Владимира Страшного прыгнул вперед, сокращая расстояние между военачальниками. А затем его всадник, пристав на стременах, рубанул Фурру сверху вниз. Огромный, под стать хозяину, клинок с хрустом раздробил и поднятый в защите меч магистра, и его вторую руку, вонзился в левое плечо, пошел наискось к правому бедру да там и застрял.

Страшила воздел на мече тело поверженного магистра: силушки у него и не на такие дела хватало.

Торжествующий крик пролетел над полем боя от края до края. Многие видели огромную фигуру всадника в сверкающей броне, что без усилий держал на своем мече в вытянутой руке убитого магистра Ордена. Страшила метнул труп вместе с мечом в еще обороняющихся врагов. Захохотал и его триумф подхватили остальные бойцы Хвои, ринувшись в бой с удвоенными силами.

Страшила меж тем навис над Вахтером, требовательно вытянув руку. Тот подал князю свой меч.

— Флаг сюда давай, дубина! — ругнулся старый товарищ. — Меч у меня и запасной есть!

Знамя Хвои ему уже совали другие, более расторопные бойцы. Конница, дойдя до своих, как раз остановившись перед коварной проволокой, что ломала ноги коням Ордена, развернулась и поскакала в обратную сторону. Косить и топтать чудом уцелевших врагов. И гнать, гнать их как можно дольше, пока всех не перебьют. Следом за ними с криками ликования побежала и пехота, давя очаговую оборону, догоняя и повергая наземь удирающих, заламывая руки и связывая. Как ни странно, они запомнили указание Баа Ци не добивать раненных и не карать пленных.

Князь и его всадники быстро ушли в точку на горизонте, оставляя за собой то тут то там тела убитых врагов. Точно кучи пшеницы после комбайна во время жатвы.

Вахтер устало присел на разбитый щит Ордена, переводя дух.

— Так он меня, собака такая, со всей пехотой как живца использовал, Страшила наш, — запоздало догадался он. — А сам по зарослям зашел потихоньку им за спину, дождался, когда Орден полностью в бой втянется и нате вам!

— Ты не обижаешься на Страшилу, надеюсь? — спросил Синоптик.

— Обижаться? — удивился Вахтер, — Да нет. Наоборот, думаю, с таким князем у нас все шансы выиграть войну. Ладно, пора обещание исполнять!

— Какое обещание? — насторожился Синоптик. И, как оказалось — не зря. Вахтер, помянув, что недавно посулил отрезать кожу с зада Фурры на барабан, уже направлялся к его трупу с обнаженным ножом. Некоторое время он стоял рядом с телом, раздумывая, как высвободить круп убитого из покореженных доспехов.

— Сзади! — внезапно завопил Синоптик. Не успев обернуться, Вахтер почувствовал острую боль в ноге. Затем увидел и причину — подползший со спины рыцарь Ордена успел из последних сил приподняться и ударить врага кинжалом, куда смог достать. А затем и сам рухнул рядом без признаков жизни.

— Да я тебя, сука! — зарычал Вахтер, порываясь прирезать недобитка. Но затем распознал в ранившем его Кроша и вернул нож в ножны. Тот хоть и дурак с промытыми мозгами, но свой.

— Серьезно он тебя? — спросил озабоченным тоном Синоптик.

— Да уж куда серьезней, ходить не могу, — прохрипел Вахтер, ощупывая рукоять острого кинжала в своей правой ноге, чуть выше колена. — А я как раз свою аптечку куда-то того…

— И вино для обеззараживания ран из нее тоже того… — сочувственно отозвался Синоптик. — Да не хнычь, вроде ничего важного не задето. Иначе бы сил хныкать не имелось.

Вытаскивать клинок из раны Вахтер не стал. Он решил позвать на помощь, но осмотревшись, понял, что на поле остались либо убитые, либо раненные, которым не повезло еще больше. Ругнувшись с досады, опрокинулся спиной на труп Фурры и заорал в чистое синее небо трагическим голосом, словно заслуженный актер с театральной сцены:

— Врача! Врача! Скорее врача!

Глава 63. Сквозь Ночь безумия

— Что же мне с тобой делать, — проворчал Визирь с сомнением оглядывая худющую испуганную девушку перед собою. Катю трясло от пережитого страха, не смотря на все утешения дяди.

— Оставить ее здесь под запорами, пока все это… не закончится? — предложил Гром. Группа переглянулась. Визирь даже открыл было рот, чтобы сообщить, что это прекрасная идея. Но в разговор вступил Герди. Он уже успел нацепить ждавшую его на базе амуницию, автомат, подсумки с боеприпасами. Но все еще не расставался с мечом Суператора, верно послужившим ему в схватке с чудовищем.

— Нельзя ее оставлять здесь, — уверенно сказал Герди. — Ее сожрут.

— С чего ты взял? — удивилась Фея. — Стены в спортзале очень крепкие. И решетки… Пересидит!

Визирь заложил руки за спину, чуть качнулся на пятках и с холодной улыбкой пояснил, откуда взялась уверенность у Герди:

— В первую Ночь безумия Герди тоже был… там. Он оказался заперт с одной репортершей в очень глубоком и крепком подвале. Который делали с учетом возможной бомбардировки. Но туда все равно пробрались твари, похожие на больших красных крыс. Они прогрызли стены, словно картонки. Когда я пришел на помощь, у Герди уже кончались патроны.

Герди кивнул. После той Ночи безумия он вернулся домой и долго лечился у хорошего психотерапевта. Тот вытащил из него гору денег, благо, те имелись. Слушал душевед все внимательно: про чудовищ, страшные картины войны, чудесные и необычные вещи. Все осталось между ними, медицинская тайна, как никак. В итоге доктору удалось перевести все страхи и кошмары Герди из области неосознанного в сознательную сферу, убрав при том все эмоции. Да. Видел необычных монстров, что жрали людей, как круассаны. С аппетитом и легким хрустом. Да, был заперт в подземелье и отбивался от огромных красных крыс под несмолкаемый визг репортерши, что была с ним. Да, было. Но теперь воспринималось лишь текстом из прочитанной книги. Спасибо психотерапевту.

Члены группы посмотрели на Герди с уважением, как на опытного бойца. До которого им еще дорасти надо.

— Берем ее с собой, — сказал ТТ. — Девочка, ты умеешь управляться с оружием?

— Умеет, — ответил за нее Гром. — Я показывал и на стрельбище водил. Держи.

Его огромная лапища протянула племяннице пистолет вместе с кобурой. Он помог нацепить оружие на пояс.

— Я справлюсь, — прошептала Катя. — Обязательно. Только не бросайте меня тут.

— Мы тебя не бросим, — твердо пообещал Гром.

— Но есть одно «но», — продолжала все та же Фея. — По условиям нас должно быть семеро. А теперь восемь. Как быть?

Все воззрились на Визиря. Тот лишь пожал плечами.

— Может, я не говорил вам прежде… может и сейчас рано. Но число семь — определяющее только при входе в игру. То есть, в теплотрассу.

Визирь посмотрел в сторону и задумчиво добавил:

— Давайте пробьемся к теплотрассе, а там уже и посмотрим, что делать с лишним.

Он не сказал вслух, но подразумевалось: город, кишащий разного рода кровожадными тварями, еще нужно как-то миновать. И вряд ли это обойдется без потерь, что само по себе снимет вопрос о лишних бойцах в команде.

Двигались короткими перебежками от укрытия к укрытия, стараясь постоянно держать в поле зрения все возможные места, откуда могли появиться твари. Так удалось миновать несколько улиц, пока они не заметили сразу с десяток здоровенных двуногих страшилищ. Те толпились у какого-то трехэтажного строения, стараясь попасть внутрь. Видать, чувствовали там поживу.

— А что там? Что их привлекло, интересно? — тихим шепотом спросил Визирь. Скорее — сам себя. Но по внутренней связи немедленно прилетел ответ от Герди:

— Это больница. Там внизу морг. Видимо, монстры чувствуют мертвых и хотят их сожрать. Мертвые то остались!

— Интересно, что людей ни души вообще, — сказал Гром. Визирь ранее проводил несколько инструктажей, рассказывая, что обычно охваченный Ночью безумия город полон паникующих горожан. — Или их уже всех поели, кроме Кати?

— Как твоя племянница тут оказалась, отдельный вопрос, — холодно ответил Визирь, жестами показывая, что необходимо передвигаться в сторону двора, образованного тремя панельными девятиэтажками. — Она скорее исключение. Отсутствие людей я списываю на проделки нашей недавней гостьи, Тетет или Тейлитэ. Девица явно ведет свою игру… а теперь по одному, скрытно, без шума, чтобы они нас не заметили!

Чудища, занятые своим делом, слишком увлеклись и не заметили перемещение потенциальной добычи. Группа быстро переместилась к ближайшей девятиэтажке. Далее — по пустынным домам — в сторону площади с памятником Ленину.

Дверь в первый подъезд аккуратной шестнадцатиэтажки с благоустроенной территорией и рядами весьма дорогих авто на придомовой парковке была заперта на электронный ключ. Визирь поцокал языком, проверил, насколько сильно держится запор.

— Взрывать? — предложила Фея. — Или может заберемся через балкон первого этажа?

— Да ткните в личинку замка иголочкой. Или проведите куском фольги, — фыркнула Катя. — Дверь и откроется! У нас все так делают. Особенно наркоманы.

И тут же уверила покосившегося в ее сторону Грома.

— Не, я не наркоманка, я просто слышала…

Шторм с ТТ переглянулись. ТТ потянулся к карману, достал комок, обернутый фольгой, оторвал кусок с края и протянул Кате.

— Что там у тебя? — спросил с удивлением Визирь, поскольку не помнил, чтобы подобная вещь входила в стандартную экипировку. ТТ гордо показал ношу, затем спрятал в разгрузку, пояснив:

— Хотдог. Люблю пожрать, особенно, в процессе боя.

Катя уже принялась за замок, ловко просовывая в металлическую личинку электронного запора кусок фольги. Вскоре раздался мелодичный звон, и тяжелая дверь открылась. Она хотела уже зайти, но Гром отстранил ее и велел идти в конце отряда. Вперед выдвинулся Шторм с пистолетом на изготовку. За ним шел Визирь. После короткого постукивания, оповещающего о безопасности пути, в подъезд устремились все остальные. Дверь тяжело крякнула, заходя в косяки. Пиликнул электронный замок, запирая ее. Такую даже двуногим карикатурам на тираннозавра придется долго взламывать, чтобы пройти.

— Теперь вперед по лесенке! На самый верх! — приказал Визирь.

— Зачем? — удивилась Катя. — Лифт же есть!

И, не дожидаясь разрешения, ткнула кнопку вызова лифта. С досадой охнул Гром, коротко выругалась Фея, ойкнула Мираж. И лишь затем Катя поняла, что сглупила: где-то в глубине шахты раздался жуткий скрежет, щелчки, с грохотом вниз покатила кабина. В обычном городском шуме все это не сильно выделялось, но теперь в мертвой тишине казалось, что лифт слышно даже из соседнего района. И уж наверняка твари поспешат узнать, кто это решил покататься по этажам в отданном им на расправу городе.

— Епрст! — издала Мираж с укоризной посмотрев на Катю. Та, догадавшись, что сглупила, только мило улыбалась.

— Еклмн! — поддержала подругу Фея. — Ну зачем, зачем так шуметь?

Визирь прислушался к сторонним звукам, немного подумал, прикинул минусы и плюсы и неожиданно кивнул сам себе.

— В лифт! — коротко скомандовал он бойцам.

Никто и никогда не катается в лифтах на боевых заданиях. Да что там — даже при землетрясениях и прочих катаклизмах запрещено гражданам туда ступать. Оборвется трос, заклинит дверь — мало ли что еще грозит неосторожному! И в итоге спасительная кабина превратится в ловушку и гроб. И все из группы это знали, как знали, что Визирь тоже понимает риск.

— Выходим на крышу, далее двигаемся по тросам, они все еще прокинуты, прыгаем по ним от дома к дому к крайней ветке. Дальше спускаемся к полицейской базе и до теплотрассы катим на броневике.

— Броневике? — переспросила Катя.

— ТТ у нас работает в ОМОНе, — пояснил Гром, — Последний дом выходит на их территорию. У местного ОМОНа имеется старый, но на ходу БТР с пулеметом. Так-то они им не пользуются, но по штату положен. Вот на нем и продолжим путь до теплотрассы. Все лучше, чем пешком.

— Это да, — охотно согласился ТТ.

Вместительный лифт быстро поднимал вверх группу Визиря. На последнем этаже его створки распахнулись. Через пару минут бойцы уже поднимались к выходу на крышу по узкой лесенке, к люку с навесным замком. Замок сразу отлетел прочь от умелого удара прикладом. Последним забирался Герди, постаравшись поплотнее закрыть за собой люк. Как назло, не получалось. Он распахнул его полностью, решив захлопнуть с размаху и замер на миг. Ему показалось, что там, у начала лесенки, кто-то был. Тряхнул головой, вгляделся пристальней. Никого? Никого.

И уже когда он собирался продолжить дело, внезапно заметил того самого постороннего. Скорее — некий полупрозрачный силуэт, отдаленно напоминающий человеческий. Насмешливо сверкнули два огонька глаз, заставив пробежаться по спине целой армии мурашек. Дрожащая рука потянулась к прикрепленному на поясе мечу. Но замерла на полпути. Существо не предпринимало никаких попыток атаковать или даже сблизиться. И притом, судя по выражению глаз, понимало, что означает жест Герди. Но не видело в его оружии серьезной угрозы для себя.

Герди некоторое время смотрел на это привидение, оно же изучало его. Наконец, собравшись с духом, боец захлопнул крышку люка. Побежал догонять группу по хрустящими под ногами блоками дождевой гермозащиты.

— Что там? — окрикнул его Визирь.

— Ничего, — негромко ответил Герди. — Так, показалось.

Глава 64. Крыши в крови

Прыжок. С диким визгом на крышу соседнего здания стартует по хитроумной системе тросов Катя. Ее надежно прикрепили к трассе, но страх высоты все равно давал о себе знать. Замыкающим был Герди. После собственного прыжка в его задачу входило обрезать все пути отступления. Визирь опасался преследования. Хотя, казалось бы, разве выдержат эти веревки тех же двуногих тварей?

— Герди, она застряла посередине. — сообщил ему по связи командир.

— Кто застрял?

— Наша примкнувшая. Висит над городом на высоте шестнадцатого этажа и визжит на одной ноте. Не видишь? Сними ее.

— Сейчас.

Да, действительно. Катя так и висела на заклинившей на разбухшем участке трассы механике. Там делов-то — чуть сильнее дернуть, чтобы пропустить это место, далее электродвигатель продолжит движение. Но Катя прыгала первый раз, на пояснения Визиря по радиосвязи не реагировала и просто исходила на визг, смирясь с неминуемой гибелью.

Герди примерился, готовясь к прыжку. Часть группы уже перепрыгивала на крышу следующего дома, чтобы не терять темп. На точке приземления соседней крыши с тихой руганью дергала за конец трассы Мираж, в тщетной попытке с помощью обычной тряски заставить аппарат двигать тело Кати дальше к финишу.

Чуть попозже к ней присоединился Шторм. Ничего не помогало.

— Сейчас, сейчас, — пробормотал Герди. Он и сам не особо любил высоту, но со временем переборол страх. Просто не смотреть вниз, просто не представлять себя падающим и разбивающимся в кровавую лепешку. Это просто, да.

Мираж не выдержала, подогнав его по связи:

— Да прыгай быстре…

Бах! Бах!

Точеное тело Мираж в черном облегающем костюме вздрогнуло. Она рефлекторно схватилась слабеющими руками за провода трассы. Повисла на них пару мгновений — до следующей пули, что разбила вдребезги стекло шлема и вошла прямо в лоб. Без вскрика, без стона тело девушки полетело вниз, в бездну шестнадцати этажей, прямо на дорожное полотно, еле видное в легком тумане Ночи безумия.

Шторм орал по связи, предупреждая, что по ним открыли огонь и вовсю шарил стволом по округе, стараясь вычислить стрелка. Катя еще сильнее завопила.

— Да где же он? — свирепо прошептал Шторм по связи, выискивая врага.

— Не рискуй, мы идем на помощь! Жди помощи! — крикнул ему Визирь. Шторм и не рисковал, стремительно укрывшись за ближайшим поребриком и рассматривая оттуда через небольшую щел округу.

— Сзади! — заорал ему Герди, уловив взглядом, как со спины к соратнику метнулась темная стремительная тень. Ответом стали булькающие звуки и тревожное пиликанье зуммера критического состояния здоровья союзного юнита — Шторм был убит.

Его убийца уже перепрыгивал через поребрик, направляя ствол автомата в сторону Герди. Тот запоздало схватился за свое оружие, беспечно закрепленное на спине, чтобы не мешало прыгать. Кто же знал, что враг уже здесь, на крыше?

— Что там у вас, Герди? — крикнул по связи Визирь. — Держитесь, мы…

Бах! Бах! Бах!

Темная тень человека вздрогнула и пошатнулась.

Бах! Бах! Бах!

Противник замер, приняв прямо в голову шесть выстрелов из пистолета: стреляла Катя, извернувшись на страховой трассе словно змея. Она дала Герди пару мгновений, чтобы выхватить собственное оружие и выпустить во врага всю обойму. Тот замер на месте, из его простреленной с десяток раз головы к небу пошли тонкие черные нити дыма. Не раздумывая более, Герди разбежался и прыгнул к Кате, на скорости выбил застрявший участок троса, они заскользили к крыше с убийцей Шторма и Миража. Катя неуклюже плюхнулась на кровлю. За ней следом приземлился Герди, ушел в кувырок, сближаясь с пораженным противником.

Теперь подбитого можно было разглядеть подробнее: это было человекоподобное существо и всем оно походило на обычного хомо сапиенс, вот только выглядело, будто лепили его скульпторы из куска абсолютно черной материи. И не смотря на ряд пробоин в голове, к ужасу Герди, существо внезапно вздрогнуло, вновь потянувшись к своему автомату.

— Бей его! — завизжала Катя, пытаясь выстрелить из своего пистолета, но то ли патроны закончились, то ли оружие не ко времени заклинило. В итоге пистолет ответил лишь сухим щелчком. Тварь хоть и уцелела, но несколько попаданий в голову не прошло без последствий для полноценного функционирования. Черное существо теперь двигалось намного медленней, с заметным усилием. Пока оно пыталось направить оружие на Герди, тот выхватил с бедра меч и с резким хаканьем ударил, как говорили лихие рубаки Хвои «с завитком», прямо по шее врага. Бойцы странного княжества показали странному незнакомцу пару-тройку хороших ударов. И он их отрабатывал, пока Краснотал пережидал осаду. А что было еще делать? Внимать ругани Мараша с Восолапом? Или хуже того — вертеться возле Ани, рискуя в любой момент превратиться в боевого коня? В итоге учение пошло впрок. Пусть меч и вошел с трудом, но сумел прорубить шею черного существа. Голова опрокинулась на спину, зависнув на тонком лоскуте то ли кожи, то ли еще какого материала, ее заменяющего. Поверженный враг слепо взмахнул руками, опасно приблизившись к краю крыши. Герди с силой ударил его в живот, отправляя прямо в бездну, вслед за Мираж.

Потом сел на пол, переводя дух. Катя шлепнулась рядом.

— А ты ничего, хорошо справилась, — похвалил он ее. — Если бы не начала стрелять из пистолета, пока висела… он бы нас обоих…

— Да. Вообще не говори! — выдохнула Катя, вытирая слезы. — За что мне все это? Жила себе в своем мире: учеба, игрушки, вечеринки. Где этот мир, а? Вернуться бы обратно!

— Разочарую. — послышался голос Визиря со стороны. Он слегка запыхался, спеша на помощь во весь опор, а теперь замер, понимая, что запоздал: без него справились. — Разочарую, дорогая, мир один и тот же. Возвращаться некуда. Пока в одной части реальности ты предавалась детским забавам, в другом шла мясорубка. Прими это. Идти можете? Возьми броню Шторма и его оружие. Добро пожаловать в отряд полноправным участником.

Потом он обратился к Герди.

— Кто это был?

— Черный человек, словно голем такой, — ответила за того Катя срывающимся голосом. — Возможно, робот или синтоид! Мы ему в башку стреляли-стреляли, а он все не подыхал, пока Герди ему голову не отрубил!

— Тело Шторма вижу, где Мираж?

— Внизу, — кратко ответил Герди. Визирь смерил расстояние до земли и только с сожалением кивнул.

— Хорошая была девушка. Но нам надо идти, если не хотим разделить ее судьбу.

Включилась внутренняя связь, послышался вздох Феи, затем она сообщила:

— Ее настоящее имя Ника. У нее начинался рак мозга, и победа в этой игре давала хоть какие-то шансы… Но лучше так, чем через пару месяцев умирать в собственной блевотине и экскрементах. Мир ее праху!

— Мир, — кратко повторил Визирь. — И ей, и Шторму. Смотрите в оба. Этот черный вряд ли был один. А если он был не один, то его должны хватиться соратнички.

Они быстро пересекли крышу, уже без всяких подготовок перескочили на другую, затем на третью. Двигались быстро, бежали стремглав, лишь временами приходилось подгонять Катю, не привыкшую к такому темпу. Та сначала не поняла такой спешки, отчего все двигаются перебежками и стараются прижиматься к кровле. Только случайно заметила, как с легким звоном позади нее прошла пуля, ударившись о бетонную надстройку со спутниковыми антеннами.

Возле другой надстройки полулежал Гром, рассматривая через буссоль округу. Заметив Катю, жестом предложил занять место рядом.

— Издалека бьют. — успокоил ее Гром, — И попасть труднее, и убойная мощность пули уже не та. Но пригибаться необходимо!

— На финальной точке двое, — коротко сообщил ТТ. — Вышли нам наперерез

— Сзади тоже двое, — ответил Герди. Он хотел обрубить трассу, чтобы никто не смог по ней пройти в спину отряду, но соседней крыше появились два стрелка, мгновенно открыв шквальный огонь. Тренированный боец мгновенно сменил позицию и змеей уполз за выступающую бетонную крышку вентиляции. Один из черных под прикрытием второго быстро разобравшись с тросами и фалами, заскользил по трассе на крышу, где находился отряд Визиря.

Рядом с Герди присел Визирь, закатал рукав, обнажив циферблат больших наручных часов. В другой руке он держал гранату без чеки. Сверившись с секундной стрелкой, легко привстал и метнул взрывательный снаряд прямо в черного, что уже преодолел на тросах половину расстояния до их крыши. Расчет оправдался: граната грохнула в воздухе почти у самой головы противника. Посекла осколками и его, и тросы. Тот ушел вниз метра на три, зависнув на последнем, страховочном фале. От поврежденного тела пошел густой черный дым, но существо еще могло двигаться и бороться за жизнь. Вот только Визирь не стал жадничать и с такой же убийственной точностью бросил и вторую гранату. Она подорвалась немного ниже черного, заставив его подлететь на полметра, а затем, стремительно наращивая скорость, устремиться вниз, на далекую землю.

Второй черный вновь открыл огонь, но если Визирь и высовывался, то мельком и на пару сантиметров из укрытия.

— Герди, — попросил он. — Маякни со своей стороны, только старайся не словить пулю. Да?

— Да, — бросил Герди, чуть высунувшись с другой стороны бетонного люка. Он даже сделал пару выстрелов. Разумеется, торопливо, так что мимо. Черный незамедлительно переключился на него. Этого Визирю и надо было: он выскочил, как чертик из табакерки, ударил навскидку, словно охотник по стае уток. И сразу же нырнул обратно в убежище.

— Готово! — коротко крикнул Визирь Герди. — Бежим, я ему автомат заклинил!

В давних конфликтах «Черного солнца» зачастую приходилось действовать и против врага, вооруженного тяжелыми пулеметами, пушками, прочей неприятной гадостью. Визирь в борьбе с ними применял старую добрую тактику: уничтожать надо в первую очередь само орудие или пулемет, а не прислугу. Убьешь одного пулеметчика — его сменит другой. А заклинишь пулемет, вся прислуга превратится в кучу посредственных бойцов. Вот и теперь существо застыло на месте, бессильное причинить вред врагам на соседней крыше: тросы были оборваны, а грозное оружие, получив несколько пуль, превратилось в бесполезный кусок металла.

Быстрый бег вперед, к основной группе. На финальном здании еще два черных.

— Это киборги, точно! — со знанием дела сообщила пробегающему занять новую позицию Визирю Катя.

— И что нам это дает? — фыркнул командир, нервно осматриваясь. Он вообще постоянно крутил головой, как сова, на все триста шестьдесят градусов. Именно эта привычка и позволила пройти множество переделок и уцелеть. Уцелеть он планировал и сейчас.

— Нууу… — протянула Катя, но сформулировать мысль не успела — прямо над ее головой пропела пуля, ткнувшись в кронштейн спутниковой антенны. Та с размаху пошла вниз, прямо на голову девушки, словно огромная металлическая шляпа. Она выглянула оттуда с совершенно несчастной физиономией, зачем-то обернулась к Герди и добавила:

— Мне почему-то кажется, что это очень важная информация.

Куски бетона забарабанили по ее импровизированной каске, ойкнув, Катя еще сильнее прижалась к кровле. Гром попытался ответить на выстрелы, но лишь крякнул, тоже вжавшись в кровлю: уж слишком плотным огнем его накрывали.

— Нас с Феей прижали у края крыши, рядом с трассой, — доложил ТТ. Причем, без особых эмоций. Прижали и прижали сумасшедшим свинцовым ливнем — бывает. Визирь выставил ствол, попытавшись подстрелить одного из черных с финального здания, что довольно самоуверенно высунулся из своего укрытия в виде бетонного поребрика. Но сразу присел под защиту люка со злобным шипением: ствол его автомата оказался разбит метким выстрелом.

— А они быстро учатся… твари! — сказал он, откидывая прочь утраченное оружие и вытаскивая пистолет.

Внезапно в шлемофоне раздался треск, а затем в канал группы Визиря вторгся чужой глухой голос, который быстро заговорил на незнакомом языке. Основная группа осталась в неведении, что именно сказал незнакомец. Понял говорившего только Визирь.

— Асламбек! Ты снова пытаешься добиться невозможного? И ты снова проиграешь, глупый Асламбек!

— Салех Двапатрона, — усмехнулся Визирь. — Или то, во что ты превратился. Добьюсь ли я успеха или нет, но уж тебя точно превращу в кусок мяса.

— Получится ли? — усомнился Салех. — Не получится! Ты уже потерял двоих.

— И ты тоже.

— Это всего лишь искусственные подручные. Всего лишь куклы! Мы еще не потеряли ни одного из семерки. Тебе еще предстоит дойти до места начала игры целым. Дойди и ты познаешь нашу ярость!

— Дойду и познаю, — сухо ответил Визирь. — У тебя все?

— У меня почтивсе, — в тон ему ответил Салех Двапатрона. — Веди своих людей на смерть! Теперь все поменялось и некому заступиться за тебя! Теперь ты умрешь вместе с ними!

— Заступиться за меня?

— Больше некому. Та, которую ты зовешь своей сестрой Каримой — ее больше нет среди нас. И никто не заступится за тебя в этой игре. А нам эта игра уже надоела, и мы ее закончим — вместе с твоим существованием!

Визирь сцапал гарнитуру внутренней связи, выдрал с мясом и отбросил прочь.

— Нас прослушивают, выбрасывайте систему связи! — пояснил он удивленному Грому.

— Да пусть слушают, — прохрипел ТТ, сплевывая пыль, — Я им столько ласковых слов сейчас наговорю. Видал — они мне ствол отстрелили?

— На нашу крышу прыгают двое по фронту! — предупредила Фея. Уже не по внутренней связи, которую дисциплинированно отрубила и выбросила.

— Кто это был, что сказал? — спросила Катя Визиря.

— Говорит, нам всем конец, — буднично ответил Визирь. — Логичная тема для беседы с врагом. А еще сказал, что против нас всего лишь искусственные подручные, настоящие бойцы будут ждать в теплотрассе. Герди?

Герди внезапно вскинулся, посмотрев на Визиря странным взглядом. Потом засуетился, глядя вокруг, в поисках подходящего предмета. И нашел его — в виде куска тонкого кабеля, что висел над ним. Он смахнул метровый отрезок парой ударов меча и тут же начал торопливо вязать узлы.

— Что ты делаешь? — спросила его с интересом Катя.

— Да есть одна идея, — неопределенно ответил он, стараясь завязать узелок как можно более сложным способом. Затем отрезал еще кусок и снова завязал его вычурным узлом. Закончив дело, выскочил из укрытия прямо навстречу искусственным подручным. Две черные тени остановились, готовясь открыть огонь по дурной мишени.

— Развязать! — приказным тоном крикнул Герди, метнув куски кабеля под ноги врагам.

— В укрытие, дурень! — прошипел Гром. Герди совсем неучтиво показал ему средний палец, даже не повернув к советчику голову. Он уже шел вперед, выхватывая меч.

Он помнил, как Аня вырубил Халифа, просто предложив тому распутать узелок. Как действует фокус — не понять, но раз действует, отчего бы не попробовать. И фокус удался.

Киборги послушно согнулись, синхронно подняли по куску изуродованного узелками кабеля и отстранились от реальности, полностью уйдя в решение новой задачи. Впрочем, узелки Герди оказались не столь хитроумными, как у Ани. Один из искусственных подручных уже почти справился с заданием, вытягивая в стороны кусок кабеля с оставшимся двойным узлом. К нему и шагнул Герди, вкладывая все силы в мощный удар по шее хищным клинком Суператора. На этот раз получилось справиться с первого раза. Голова отлетела прочь, тело еще некоторое время механически перебирало пальцами по узлу, затем замерло и рухнуло на спину. Расправа со вторым длилась и вовсе пару секунд. Еще одна голова покатилась прочь, а когда рука киборга слепо схватилась за оружие, Герди воткнул клинок в живот твари и с усилием провернул, под щелканье и хруст черной материи, из которой было соткано это странное существо.

Меч вышел без усилий из кошмарной раны, та сразу же зачадила жирным черным дымом.

— Вот и все, — пробурчал себе под нос Герди. Обернулся на изумленных соратников. — Идем дальше!

А дальше — спуск по стене на сочный зеленый газон перед высоткой, от нее через дорогу находилась огороженная территория местного ОМОНа. Путь преграждал высокий забор снежно-белого цвета с щедрым кустарником колючей проволоки по верхам.

— Вход там, со стороны аллеи, — пояснил ТТ. И направился первым в сторону указанного места. За ним двигалась остальная группа, длинными перебежками, укрываясь то за мусорными баками, то за припаркованным авто. Внезапно ТТ насторожился и поднял руку, призывая группу остановиться. А вскоре и остальные услышали нарастающий гул со стороны аллеи. Там вдали зашатались деревья, стали падать одно за другим, оглушая местность диким треском.

Раздался дикий протяжный рев.

— Мммать вашу, — прошептал в ужасе Гром. — Кто там еще по нашу душу?

— Предлагаешь остаться и посмотреть? — усмехнулся ТТ. — За мной, бегом!

Они бегом завернули за угол. ТТ опять выругался: прямо напротив проходной территориального участка ОМОН валялся труп двуногого монстра. А вокруг него с целью полакомиться собралось пять еще более чудовищных тварей. С виду эти огромные розоватые комки плоти походили на человеческие мозги, вот только размером с автомобиль, и двигались с помощью мощных лапищ, напоминавших щупальца краба. Одна из тварей жадно выдрала из ноги поверженного монстра кусок мяса двумя передними конечностями, из ее тела выдвинулась широкая трубка, куда чудище и запихнула добычу.

— Попробуем мееедленно пройти мимо к проходной, — прошептал ТТ, держа наизготовку автомат, взятый с тела обезглавленного киборга. Едва он сделал первый шаг, как по команде вся свора крабомозгов резво развернулась к нему. Твари угрожающе выставили вперед передние конечности, а четыре задние подогнули, видимо, готовясь к прыжку.

— Медленно отходим! — сказал Визирь и сам сделал пару шагов назад. — Попробуем другой путь!

Вступать в смертельную схватку со сворой тварей, имея сбоку нечто дико рычащее и ломающее деревья, словно спички, он не желал совершенно.

Передняя тварь резво прыгнула вперед, ТТ ударил по ней из автомата, а следом открыли огонь и остальные бойцы. Крабомозг вздрогнул от пуль, сначала попятился, но внезапно сделал стремительный выпад в сторону ТТ. Его передняя лапища с немыслимой скоростью вонзилась в грудь человеку, пробила его насквозь. Только затем монстр медленно покачнулся и мертво завалился набок. Остальные монстры, угрожающе лязгая передними конечностями, разошлись в стороны, образуя полукруг. Видимо, они решили окружить людей и уже затем с ними расправиться.

Герди выскочил вперед с обнаженным мечом. Патроны у него уже закончились — все высадил в одну единственную тварь.

Визирь выругался, призывая народ отступать за угол. Сам он имел еще пару гранат и большой нож в арсенале. Хотя и понимал, что с подобным оружием с остальными монстрами уже не управиться. Видать, дело заглохло, еще не дойдя до самой игры: бежать особо некуда, твари быстры. Переловят, как бешеный пес слепых котят.

— Тррр…бубубубубубу! — всколыхнул округу утробный звук крупнокалиберного пулемета. Монстров одного за другим отбросило к стене, их тела покрылись огромными пробоинами, полетели прочь куски конечностей, брызнула слизь, розоватая плоть полетела клочьями в стороны.

С глухим треском на аллее рухнуло очередное дерево, с диким рыком из плена его листвы вынырнуло приземистое зеленоватое тело с длинным хоботом, торчащим вперед…

— Танк! — ахнул Герди, запоздало осознав, кто же рычал на аллее и сшибал деревья.

Боевая машина залихватски тормознула, обдав группу Визиря крошевом асфальта. Открылся люк водителя и оттуда показалась голова в танковом шлеме.

— Что тут у вас за экскурсия, лапочки мои? — спросил танкист звонким голосом.

— С-света? — очумело окрикнул спасителя Герди. — Светлана Николаевна?

Врач по имени Света повела взглядом острых глазок в его сторону. Узнала и улыбнулась.

— О! Ну какая войнушка без немцев! — она приложила пальцы к горлу, сообщила кому-то невидимому. — Димас, это свои! Давай, Герди, сади свою пионерию на броню и валим, пока ветер без камней. Мы чужие на этом празднике жизни!

Глава 65. На поле

Вахтер пришел в себя от хлестких ударов по щекам. Била его молоденькая женщина в белом докторском халате.

— Очнулись, больной? — деловито спросила она, с интересом разглядывая его зрачки. — Как себя чувствуете?

— Аааатличный вопрос! — похвалил Вахтер. — Чувствую себя куском мяса, который нашампурили по пьяне. Кстати, ты откуда такая во всем белом, тетенька?

Он бросил быстрый взгляд по сторонам, увидел лишь все то же поле с лежащими грудами тел людей и лошадей в крови и пыли. Чуть поодаль неспешно бродили подсобные рабочие, что не могли стоять в строю. Искали раненных, оттаскивали убитых по сторонам и клали аккуратными рядками.

«Тетенька в белом» без спроса вытащила у Вахтера из сумки кусок чистой тряпки ранетного прибора, попробовала смочить вином из бутылки. Видимо, уже кому-то оказывала помощь из раненных и уже знала, где и что хранится. Но здесь ее ожидало разочарование.

— Да что же такое, военный, — буркнула она, сдувая белокурую прядь волос с носа. — Неужели ты выжрал все вино для дезраствора?

— Ну не раны же им смачивать? — удивился самой постановке вопроса Вахтер. — Это ж голимый спирт!

— И чем прикажешь тебя лечить?

Больной потянулся к врачу и тихо доверительным шепотом сообщил:

— Тетенька! На самом деле я нормальный, да! Я понимаю, что лежу в больничной палате и все это, ну вот все — мне кажется. Вы только не отправляйте меня в психушку. Я ж не кукукнутый. А так, да, не скрою: видел кучу необычных галлюцинаций, иные даже сексуального характера. Но уже все понял, осознал, больше не буду, тащите галоперидол.

— Ты считаешь, что находишься в больничной палате? — перевела его оправдания на внятный язык женщина в халате. — И совершенно не понимаешь, как оказался на этом поле, среди кучи перебитых мужиков в костюмах исторической реконструкции? Как раз это адекватная реакция на происходящее.

Она привстала и осмотрела местность.

— Мда, ну мне кажется, тут кто выжил, задолбается пояснять ментам ситуацию. Есть мобильник? Походу надо все смены вызывать и пригород тоже подключать, сами не вывезем. Охо-хо… несколько сотен. Чего не поделили? Опять заклепки на шлемах не с той стороны, как на прошлом КИР-фестивале? Кстати, где мы, тут далеко до города?

— Очень далеко, — ответил Вахтер. — Мы вообще в другой реальности. Не веришь, я не настаиваю.

— Вахтер, — ожил Синоптик в кармане. — Ну ты же сам звал врача — вот тебе врач. Перевязала и на том спасибо. Что рану не обработала — так ты живучая скотинка. Обойдешься без дезинфекции. Скорее болезнетворные бактерии от тебя какую-нибудь заразу подхватят, чем ты от них.

— Как-то мы опрометчиво ее с того нашего света сюда вызвали, — задумчиво пробормотал Вахтер, аккуратно присаживаясь на труп какого-то рыцаря Ордена.

— "Мы"? — пискнул в возмущении Синоптик.

— Я не мог принимать такое решение в одиночку, умей уже разделять ответственность, — важно ответил Вахтер. Потом обратился к врачу.

— Тебя как зовут, товарищ врач?

— Светлана Николаевна. — был ответ. Света все еще с подозрением осматривалась, но куча трупов людей и лошадей, живописно раскиданная по округе, любого скептика могла уверить в переходе в иной жестокий мир. Стал бы кто забивать ради розыгрыша столько живности, а самое главное — людей. Уж то, что вокруг лежат настоящие мертвецы врач в третьем поколении поняла сразу.

— А я Вахтер! — сказал раненный, потом спохватился и добавил. — Не для протокола светилам психоневрологии, товарищ врач, но я бог Баа Ци. Великий и ужасный. Так что благодарю за медпомощь, бери за нее все что хочешь!

Баа Ци царственным жестом окинул дланью все поле брани.

— А зачем мне куча дохлых мужиков? — справедливо возразила Светлана Николаевна, проследив его жест. — Мне этого добра и в морге родной больнички хватает. Кстати, может, мне пора обратно? Кажется, я загостилась.

— Да вали, дорогая, кто держит? — разрешил Вахтер. Он крякнул, пытаясь подняться. Нога предательски подогнулась, не слушаясь хозяина. Выругавшись, раненный сгреб поваленный золотой стяг, переломил его древко, словно хворостинку для пионерского костра и поднялся, опираясь на этот импровизированный костыль.

— Ну? Раз ты бог, так соответствуй! — подогнала великого бога Баа Ци Света. — Делай там трах-тибидох и я ушла к себе? Там у меня еще несколько приемов на сегодня записано. А я здесь торчу как дура на перевязке и каждый норовит без талончика пролезть. Или тебе помолиться надо? Так молиться не умею, но вот свечку поставить могу. Свечки — это мой профиль.

— Трах-тибидох ей сделай, — передразнил ее Баа Ци. — Трах-тибидох у мужа своего проси. В этом мире такие магические дела с кандачка не решаются.

— А как они решаются? — спросила настойчиво Света. Вахтер пожал плечами и обернулся на гулкий стук копыт. К нему приближался Страшила на взмыленном коне. Оба были серьезно перемазаны грязью и кровью — видать, последних рыцарей загоняли в болота для последнего отлупа. Заметив, что Вахтер расслабленно восседает на груде тел, князь недовольно прикрикнул:

— Что, зараза, гасишься тут, пока командир весь в поту рыцарство по буеракам гоняет?

Страшила знал по старой памяти любовь Вахтера к хорошему отдыху по любому случаю и без случая в больничных учреждениях. Вахтер с возмущением указал на перевязанную рану, мол, все без дураков: кровью заслужил отдых.

— О! Кто ж это тебя так отделал, герой арьергарда? Свои, что ли ткнули, чтоб сильно не верещал от страха?

— Да твой Кролик или Заяц, забыл уже, как ты этого придурка зовешь, — охотно ответил Вахтер, не реагируя на подначку. — Вон за кучкой валяется, пузыри кровавые пускает. Уработал я этого вояку недоделанного, как Тузик грелку. Он же не знал, что я… Зайчик твой.

— Крош, что ли? — запоздало догадался Страшила, неторопливо подходя в указанное место к телу поверженного Кроша. затем обернулся к Свете. — А эта мамзель что тут делает? Почему среди трупов и еще не в обмороке? Непорядок.

— Светлана Николаевна прибыла из нашей реальности сюда лечить меня и пестовать, — объяснил тоном опытного экскурсовода Вахтер. По выражению лица лекарши угадывалось, что она немного не согласна с данной формулировкой, но спорить не стала.

— Врач? — обернулся к ней Страшила. — Хорошо. Помоги-ка тут… Кажется, Крош не совсем еще кони двинул. Небось, выкарабкается. На этот раз.

Света пошла к нему, присела рядом с лежащим и внимательно осмотрела раны. К ним поспешил и Вахтер, старательно припадая на раненную ногу, опираясь на костыль из стяга Ордена.

— Точно Крош? — спросил Страшила, присматриваясь к человеку у своих ног. — В той реальности он умер у меня на руках с огромной дырой в груди. Сабраммы, суки, завалили его какой-то вредной для здоровья хренью типа бластера.

Он по-хозяйски повернул залитое кровью лицо побитого рыцаря к себе.

— Ну да, Крош. Узнаю его хитрую морду.

— Дима! — ахнула маленькая докторша. — Дима! Мой родной!

Далее она принялась что-то говорить сквозь нахлынувшие слезы, торопливо расстегивая на Кроше грязные и окровавленные одежды, куски разбитых доспехов…

— Все снимай! — приказал Страшила. — Наши увидят раненного рыцаря, могут не сдержаться и добить. Кровушки они попили…

— Ну вот! — радостно сообщил Вахтер. — А говорила, никаких подарков от меня не надо. Бери себе этого мужика в подарок! Выходишь, женишь, вылечишь, залетишь… Ну или в обратном порядке, неважно. Будете жить долго и счастливо! Бери, бери, не хнычь. Хоть он мой пленник, но я тебе его дарю от своих щедрот нечеловеческих. Хорошие мужики на дороге не валяются!

Страшила с сомнением обернулся на поле, устланное мертвыми телами еще недавно живых и полных сил бойцов. Что само по себе опровергало тезис Вахтера.

— Нужна вода, дезрастворы, лекарства! — требовательно крикнула Света, так, что Вахтер со Страшилой даже вздрогнули от неожиданности. Радость от встречи с давно потерянным близким человеком отошла на второй план, поскольку жуткие раны на его теле не позволяли терять времени. — Да быстрее! У вас тут есть лекари?

— Есть! — с готовностью подтвердил Вахтер. — Из ассортимента местных процедур — приложение подорожника и лечебное обоссание. Тебе какую?

Страшила коротко свистнул, призывая бродящих вдалеке некомбатантов к себе. Те стремглав кинулись к почтенному князю, явившему на поле боя великую доблесть и славу. Такому они готовы были служить со всей рьяностью.

— Поступаете в распоряжение вот… Светланы Николаевны. Слушать ее, как меня! — скомандовал Страшила. — Она теперь назначается начальником врачевателей нашего войска.

Новоявленный главврач вытер рукавом слезы вместе с остатками туши и затребовал носилки с тряпками и вином. Страшила напутственно похлопал ее по плечу.

— Ничего, Светка, поставим на ноги твоего Кроша! Не будь я его командир! — сказал он. И тут же добавил, для тех, кто в танке. — А я его командир!

— Он вообще всего командир, — согласился Вахтер. — Даже местными бобрами лезет командовать. За что я его и произвел в князья.

— Ты меня произвел? — удивился Страшила. — Ты даже анализы произвести не сможешь, не расплескав, балаболка! Собирай манатки и рванули дальше в путь, пополнение собирать. Вон сколько бойцов полегло.

Он еще раз пригляделся к Крошу, силясь понять, способен ли тот воспринимать информацию или с ним нет смысла разговаривать. Но Вахтер приложил бойца от души, потому тот лишь хрипел и время от времени судорожно дергался от боли, не открывая глаз.

— Крош! — позвал его на всякий случай князь и командир. — Ты меня слышишь?

— Рыцарь Димитар, — позвал тогда Вахтер. — Слышишь меня?

Крош повернул в сторону Баа Ци голову и слабо улыбнулся. Правда, улыбка вышла злобной.

— Все равно ты проклят теперь, раз пошел против Ордена! Судьболомный камень не даст тебе встретиться с твоей женой! Предатель!

— Как очнется, — вместо Кроша Вахтер заговорил со Светой. — Втолкуй, чтобы особо не толкал свои проорденские речи. Местные не поймут и на кол посадят. Говорят, это неудобная асана.

— А что он такое про какой-то камень говорил и твою жену? — спросил Страшила.

— Да бредит!

По приказу Страшилы ретивые некомбатанты раздобыли коня из числа трофейных — поймали здоровенного рыцарского, стащили изуродованный кусок мяса, в который превратился прошлый хозяин после встречи с кем-то из витязей Хвои. Вахтер, дожидаясь подготовки транспорта, пыхтел в куче трупов.

— Ты чего там делаешь? — спросил его Страшила. Потом разглядел что, и только выругался с отвращением.

— Ну на фига? — простонал он.

— На барабан, — пояснил Вахтер, сворачивая в рулон снятую с пятой точки убитого магистра кожу. — И голову давай руби, на копье воткнем, будет рекламой нашего воинского искусства. Если просто кому расскажем, что завалили целый орденский отряд — никто не поверит. А вот вам голова Квинтуса в доказательство! Тут все к нам примкнут.

— Мда, рекламка, — вздохнул Страшила, пусть и с неодобрением, но внутри понимая, что его товарищ неплохо вписался в жестокие обычаи местных людей. — Собери семь голов и выиграй главный приз…

Свету, с места в карьер развившую бурную деятельность по организации медицинской системы, путем непрекращающихся криков и понуканий подчиненным некомбатантам, они оставили на поле боя. Сами не спеша поскакали прочь, собирать уцелевшее войско, что продолжало по приказу князя преследовать убегавшего врага. Хотя там и оставалось то с десяток недобитков.

Страшила направил коня на пригород у самых стен Озерного. Вытащил красивый рог и затрубил что есть мочи, призывая войска к себе. Сплюнул на землю и внезапно спросил:

— Так что в итоге? Почему ты не можешь встретиться с Тейли?

— А тебе какая печаль?

— Я ее отец. Если дело серьезное, то развод и девичья фамилия. Нафиг нам такой зятек.

— И детей делить будем, да? У нас их уже целый детсад.

— Чего их делить? Рин Сей, когда я его в последний раз видел, мог в одиночку выйти против целой армии баллотов или сабраммов.

— В меня пошел. — самодовольно прокомментировал Вахтер. — Ладно, дедушка, не бойся. Дело в судьболомном камне: наша общая знакомая Тайлин вместе с каким-то хитрым старичком вытащила у меня судьболомный камень и на нем сделала условие, что если я причиню вред Ордену, то я никогда не увижу Тейли. Но так вышло, другого варианта не получилось, только мочить рыцарство. Но это ничего…

— Судьболомные камни — что это?

— Такие прикольные штуковины, у меня их дофига было. Разламываешь, даешь условие, и оно сбывается, меняя текущую линию судьбы. Ну или…

— То есть, в них содержится высокий заряд предположительных частиц третьего уровня очистки?

— Чего? — не понял Вахтер.

— Это очень высокие технологии, которые не смогли постичь ни аграи куп пеле, ни даже твои Сверкающие разумом миры. Последние со всем своим научно-техническим потенциалом сумели создать лишь громоздкую установку-прототип. А по твоему описанию выходит, мы имеем дело с портативными контейнерами, в которых они без проблем хранятся и высвобождаются под определенное задание носителя. Это…

— Что «по моему описанию»? Ты откуда такие слова умные вообще знаешь, армейский дундук? — насторожился Вахтер, услышав от обычно игравшего роль сурового туповатого командира "упал-отжался" Страшилы сразу столько много умных слов. — Ты точно Страшила?

Страшила внезапно смутился и проворчал что-то на тему «всегда такой был, даже английский выучил, пока другие в казарме бухали». Вахтера такой ответ не устроил, и он сразу оживился.

— Погоди, погоди. А может, я чего-то про тебя нового не знаю? Вот ты, когда провалился вместе с Фепе в никуда и в ничто… ведь до момента твоего прибытия в город Ци прошло ого-го сколько лет. Где ты их провел, как вообще сумел вылезти из пространственно-временной дыры? Что в это время пил, что ел? Там ведь времечко неплохо так капает. Как с голоду не помер и от одиночества не шизанулся. А?

— Обязательно расскажу. — пообещал Страшила. — Все как на духу! Только сначала ответь: ты где эти судьболомные камни взял? Только честно! Ты рассказываешь про камни, я про себя. По рукам?

— Ой, ну не сильно и хотелось знать. — отмахнулся от предложения Вахтер. Он дернул поводья и помчался вперед, морщась от ноющей раны.

— Где ты их взял, скотина!? — раздался гневный рык Страшилы за спиной.

Вахтер только пришпорил коня.

Глава 66. Переговоры вновь ведет Страшила

— Носи его мой хороший, как честь свою! — сказал напоследок мастер-кожевник, передавая отменно украшенный музыкальный инструмент Вахтеру.

— Не разломается от пары песенок? — на всякий случай спросил тот, аккуратно принимая в руки небольшой барабан. Погладил хорошо отделанную кожу, совершенно не вспоминая, что та когда-то принадлежала пятой точке магистра Ордена.

— У меня даже куйчуги и джелоны свои перешепотные бубны заказывают! — обиженно ответил умелец. — Бери, не сумлевайся!

Вахтер попробовал барабан на звук, прислушался, кивнул с удовлетворением. Когда-то он ходил в гарнизонный Дом офицеров, влюбившись в дочку одного из военнослужащих, что там работала. Для легенды — заниматься музыкой. В Доме офицеров как раз репетировала рок-группа, косящая под «Короля и Шута». Все у них было нормуль — и подправленные вверх пивом волосы, и выбитые передние зубы, и блуждающие взгляды и черные футболочки с готическими принтами. Вот только ударника не было. Вахтер вызвался им стать, его быстро обучили словами: «долби погромче палками по барабанам и временами с умным видом хреначь по тарелочкам». Ну и все. Далее начались оглушающие репетиции под пиво одной и той же песни с трепетным припевом «Будь как дома, путник, я ни в чем не откажуууу». А девочка так и не ответила взаимностью. Хотя и фиг с нею, утешал себя в те времена Вахтер. Стану великим музыкантом, и не такие крали будут на шею вешаться!

Вахтер вышел из сарайчика кожевенного мастера, гордый, словно пионер, которому доверили вести отряд в столовую барабанным боем. Он поудобнее закрепил барабан ремнем на шее, провесив так, чтобы тот находился на уровне живота. Попробовал пару раз, ударив сложенными щепотью пальцами. Такой щепотью ему случалось убивать людей, проломив висок. Привычно выдержал паузу, которую во время репетиции заполняло гитарное вступление. Потом шли тарелочки, вместо них Вахтер пнул под зад сонную кошку, что шла мимо по своим кошачьим делам. Та сердито зашипела. Но тут же пустилась вдоль по полупустынной улице, поскольку Вахтер огласил округу утробным грохотом барабана.

— Матушки! — раздался заполошный крик из ближайшего окна. — Прячь серебро, джелоны в городе!

— Ой йой йой! — раздался такой же испуганный возглас вглуби дома. — Да откуда на нас сразу столько напастей!?

— Будь как дома путник, я ни в чем не откажу! Гу гу гу! — пропел Вахтер, отстучав по барабану заполошную дробь и захохотав в восторге. Новое приобретение ему необычайно понравилось. В нагрудном кармане застонал Синоптик, призывая убить его дихлофосом.

— Но просто так долбить скучно, нужны настоящие ценители, — заявил Вахтер. — Где наш друг Страшила? Вот кто поймет настоящий рок!

— Он в княжьем дворе, — сразу же сориентировался Синоптик, чуть вытащив из укрытия чувствительные усики. — Народ какой-то собирает. Дела делает, в отличие от тебя, дурака.

Вахтер быстрым шагом пересек торговую площадь, у кузницы, заглядевшись на небо, перепахался, запнувшись о бревно. Кряхтя, словно старый дед, поднялся, сразу оглядев барабан — не повредил ли. Нет, инструмент оказался в целости и даже не поцарапался в процессе падения.

— Чтоб тебя так об землю шандарахнуло! — буркнул в сердцах Вахтер, сплюнув в сторону кузницы. — Понаставили тут забегаловок!

Вскоре настиг семенящего мимо Восолапа и заставил вести к князю. Сам он еще после ранения не сильно хорошо ходил. Восолап хоть и был занят собственными делами, но решил не перечить Баа Ци. Приобнял, бережно подсадил на своего коня и повел на поводке к княжьему двору. Туда их пустили без лишних слов. Знали в лицо.

У коновязи Вахтер спешился, они вошли внутрь ограды. Там уже было порядочное количество людей. По виду — мастеровых. С подпалинами в бородах от искр, с мозолистыми руками и наметанными взглядами. Такой смотрит, будто уже мерку снимает — на кольчугу или другую броню. Или меч тебе по руке уже в уме прикидывает.

— Мужики, зацените песенку! — весело начал Вахтер, но Страшила, стоящий к нему спиной, почти не оглядываясь, положил руку на барабан.

— После войны будешь петь. Пока есть другие дела.

— Ага, — согласился с его просьбой Вахтер. Немного подождал, пока князь уберет руки с инструмента. Затем принялся стучать кончиками пальцев по своему новенькому барабану. Отделывал его лучший мастер-кожевник из беженцев Белотала. На славу получился инструмент. И звук гулкий, долгий, и вид красивый.

— Я тебе эту хрень сейчас на башку надену и скажу, что так и было! — прошипел Страшила сердито. Он чуть отступил, открывая взору место перед собою. Вахтер увидел на земле аккуратно сложенные две линии тел. В одной стороне плечом к плечу друг к другу возлежали витязи и простая пехота Хвойного княжества, по левую руку валялись вкривь и вкось сложенные трупы бойцов Ордена. Особого пиетета к мертвым противникам местные не испытывали.

— Люди добрые, кто оружие нашим витязям делает? — спросил окружающих князь. Отозвалось несколько человек, им он и указал на трупы врагов. — Осмотрите этих, внимательно подумайте, какие у вас недочеты, где зазубрины, где не пробито на их доспехах. Снаряжение у Ордена одинаково. Распознаете, как сподручнее одного забить, распознаете, как их всех побивать. А вы, господа бронники, наших погибших осматривайте. Глядите особо часто встречающиеся пробоины и раны. Куда привыкли бить вражины. Приемы боя у них также одинаковы. Удары им одними и теми же упражнениями ставят. Вот куда их мечи да копья со стрелами бьют в первую очередь, те места и укрепляйте на новых доспехах. Задание ясно? Приступайте. Мне бойцов нужно перевооружить и очень быстро!

Мастеровые дело знали, задание с лету поняли и тут же занялись убитыми. Кто-то уже доставал дощечки иили бересту для записей, на лету занося различные пометки.

Трамтарамтарам! — в это время продолжал долбить по своей новой игрушке Вахтер. Страшила внезапно замер, прислушался и положил лапищу на его руки, придавив к коже барабана.

— Чего? — обиделся Вахтер.

— Тихо! — цыкнул на него Страшила. — Слышишь?

Вдали за рекой сквозь сонную тишину полуденного города раздались еле слышные глухие удары, словно кто-то… тоже бил в барабан?

Они переглянулись.

— Эхо, что ли? — удивился Вахтер. — А чего такое далекое?

— Нет, почтенный, — ответил ему один из мастеровых, не отвлекаясь от изучения трупа убитого рыцаря. В исследовательском порыве он даже пальцы засунул в смертельную пробоину на груди убитого, не боясь испачкаться. — Это более походит на шаманский бубен джелонцев.

— Кого бы доброго еще нелегкая принесла, — крякнул другой мастер. — Эти всегда на кровушку слетаются.

Вахтер с удивлением посмотрел на вмиг помрачневшего Страшилу.

— А чего они там стучат? — спросил он.

— Это зависит от того, дорогой мой, — пояснил все тот же мастеровой оружейник. — чего именно ты им первым отстучал. Вызов на смертный бой, предложение выдать невесту, али наоборот, найти жениха своим дочерям. Ну или скотиной торговать.

Страшило свирепо воззрился на Вахтера и тихо процедил, что теперь точно наденет тупоумному божку барабан на бестолковку и запретит снимать пару дней.

— Чего ты там им стучал, барабашка!?

— Просто стучал! — ответил Вахтер. Потом все же сдался, пояснив. — Ударные для песенки группы «Король и Шут», композиция «Лесник». А что?

Страшила поднял ладонь, прерывая его слова. Барабанный бой вдали усилился. Чтобы ему не сильно мешать, Вахтер тихонько подозвал знающего мастерового и шепотом спросил:

— Кто такие джелонцы?

— Грязные кочевые племена, — пояснил тот. — Рыскают себе по степи, стада гоняют, друг друга бьют почем зря. Чуть не доглядишь, налетят и до нас, пару другую деревенек сожгут, народ угонят. Но Косой их давно уже отучил воевать, так что они больше торговать приезжают. Вот только хитрющие, палец в рот не клади да глаза не отводи — все обмануть норовят.

— Представь себе целое племя Вахтеров, — более понятно пояснил Страшила. — Таких же мерзотных и тупых ублюдков. Нас от одного тебя воротит, а там таких батальон! Бррр.

В тот же момент в воротах показался гонец, крикнувший, что князя зовут на переговоры новоприбывшие джелонцы. Сами они расположились большим войском у леса перед рекой. Прямо под станковыми самострелами, что их не особо пугали. То ли не знали про них вовсе, то ли демонстрировали миролюбие. Страшила только ругнулся, приказав мастеровым продолжать свое дело. Сам же схватил за шиворот Баа Ци и поволок в сторону выхода.

У городских ворот суетился Мараш, раздавая команды копьеносцам. На стене разворачивали станковые самострелы. Там же суетились обычные стрелки. Джелонские племена тут хорошо знали, как их бить понимали, особой паники не возникало, но народ заметно волновался. Все же степняки слыли сильным и хитрым противником.

— Чего, вдвоем что ли поедете? — удивился Мараш, заметив, что князь с Вахтером не взяли с собой полагающееся окружение.

— Да нахрена, — беспечно ответил Вахтер. — Ты лучше подмечай. Вот как пробарабаню трымтытытым тытытым тымтым — значит, нас лупить начинают, тогда организуй вылазку и мсти за нас! Всех в труху! И труху по ветру!

— Угу, только они быстрее стрел драпают, отомстишь за вас, как же, — хмуро возразил Мараш. Но уже в спины проскакавшим мимо него командирам. Впрочем, официально командиром считался лишь князь, а Вахтер имел настолько туманную должность, что обычно его люди и за какого-то знатного человека не считали. Поскольку он себя подобным и не показывал, общаясь по-простецки с самыми низкими людьми.

У самого моста их поджидал всадник на маленькой но резвой лошадке. Двигалась та с грацией кошки, играючи держа на спине дюжего хлопца в плотном доспехе из толстой металлической нити с высоким стоячим воротником. Так что только глаза виднелись из-за узкой щели между защитой лица и козырьком круглого шлема, украшенного гусиными перьями. По бокам седла висели тулы, набитые стрелами, также в арсенале был один короткий и один длинный лук, небольшой боевой топорик, моток веревки, черный круглый щит с метр диаметром.

Боец бросил равнодушный взгляд на Вахтера. Кивнул Страшиле, как старому знакомому, и поманил за собой, тут же развернувшись на своем коньке и рванув рысью в сторону лагеря джелонов.

— Я думаю… — начал было Вахтер, но Страшила сразу его обрезал:

— Смелое заявление! Но знать бы еще, каким местом!

— Головой! — уверил Вахтер, для убедительности постучав себе кулаком по металлической обводке шлема. И тут же его повело набок, он чертыхнулся, едва не свалившись с седла.

— Будут переговоры с их вождем. Рожа пакостная, но он может быть полезен, если привлечем в свои ряды. Так что постарайся ничего не испортить: сиди тихо, улыбайся радостно, молчи в тряпочку. Ясно?

Страшила не услышал ответа, повернулся к спутнику и увидел, что тот радостно улыбается, видимо, уже репетируя встречу с вождем джелонов.

— Да хорош придуриваться! — прикрикнул Страшила. — Дело реально серьезное. Если угодим вождю и сторгуемся, они могут дать нам свое войско. Легкая кавалерия у джелонов что надо! Главное — этикет. Они просто помешаны на этом этикете. Взял мясо с блюда не той рукой — уже кровная обида и отказ в предложениях. А если еще вместо ножки бедрышко сожрать решил… Вообще разрыв мирного соглашения! Мне эти племена еще во время княжения в Хорхете мозги выели.

— Да молчу я молчу, — сдался Вахтер. — Буду типа твой шаман. Не от мира сего. Таким же многое прощается?

— Ну да, с дурачков у них спроса нет, — согласился Страшила. — Тем более, тебе тогда и притворяться не придется.

Оба одновременно слезли с коней, едва приблизились к большому красно-золотому шатру вождя. Рядом в беспорядке то тут, то там располагались на привал бойцы племени джелонов. Они приводили в порядок коней. Их женщины суетились возле повозок, разводили огни, начинали готовку пищи в больших родовых котлах. К реке уже потянулись водовозы на осликах.

— Примерно тысячи три активных чеканов, — пробормотал Страшила. — Не считая баб и детей. Те умеют стрелять с пеленок.

— Чеканов? — переспросил тоже шепотом Вахтер.

— Ага, топориков таких маленьких. Они ими и с места бьют что надо и кидают как снайпера.

— Может все же стоило взять свиту? — внезапно понял, что поступили опрометчиво Вахтер.

— У них убивать послов и гостей не принято. Большой грех.

— А если не убьют, а только морды набьют? Тогда не грех?

— Пусть оскорбляют, бьют морду, ты главное — улыбайся при этом, — попросил Страшила. — Нам от них нужно войско. Без их войска война затянется! А если их вместо нас Орден перекупит, так еще и непонятно, как все обернется. Так что…

— Да понял я, понял. — лениво ответил Вахтер. — Буду сама вежливость. Хыыы.

И он опять растянул губы в улыбке. Боец у входа, видимо, охранник, покосился на него со смешанными чувствами, затем совершил некое обрядово-защитное действо рукою.

— Это он ритуал защиты от Околесицы провернул, — внезапно пояснил Синоптик, хотя его и не просили. — Выполняется при виде сумасшедших, чтобы их сумасшествие не перекинулось на здорового человека.

Вошли. Осмотрелись. Внутри помещение выглядело довольно уютным, напоминая обычный чиновничий кабинет. Вдоль стенок — ряды сидений. В центре длинная ковровая дорожка с причудливым красно-золотым орнаментом. В конце — небольшое возвышение, на котором восседал средних лет мужчина среднего же телосложения с щегольски подкрученными усиками, в штанах из грубой ткани, но заправленных в большой наборный пояс с золотой бляхой. На свой мощный торс хозяин шатра ничего не стал надевать, видимо, решив, что он сам по себе является отличным украшением.

— Ого! — воскликнул он, увидев Страшилу. — Князь Хорхета? Тут?

— Совершенно верно, почтенный Ругало! Князь Хорхета! Но теперь князь Хвойного княжства! — с деланым радушием отвечал Страшила и даже радостно улыбнулся. Но с учетом низких артистических навыков, смотрелся он при этом довольно жалко.

— А с тобой, получается… э…

— А со мной мой спутник. Просто помощник принеси-подай, не обращай на него внимания, — торопливо пояснил Страшила. — Как происходят твои дела? Здоровы ли твои дети и внуки? Дает ли приплод скотина и женщины?

— Да вроде все хорошо, — ответил вождь джелонов Ругало и в глазах его блеснул непонятный огонек. — И скот плодится. И с женщинами все… хорошо. Вооот. И у тебя все неплохо? Говорят, одолел целый полк Ордена?

— Было дело, — скромно улыбнулся Страшила. — Ничего сложного, проверенная уловка — заманил их на пехоту, сзади ударил конницей.

— Ха-ха! — восхитился вождь и ударил себя по коленкам ладонями. — Сзади конницей, да! Забавно! Ха-ха!

— Ну да! — радостно в тон ему закивал Страшила. — Прямо как…

— … Как моего брата Ваилу в битве у Третьего Чана, — закончил за него Ругало и отчего то сразу перестал улыбаться. — А потом головы его бойцов вдоль границы на копьях расставил.

Страшила кашлянул в легком замешательстве, видимо, изначально подзабыв про это обстоятельство во время беседы.

— Но сейчас дело другое.

— Другое дело, да, — согласился Ругало. — Вот я пришел к князю Косому с войском. Помочь с Орденом воевать. А нету князя Косого. Так мне обратно в степь возвращаться впустую?

— Отчего же? Косого нет, но я теперь есть. Ему хотел помочь, так и мне помоги.

Вождь сделал вид, что глубоко задумался над сим предложением. Хотя со стороны это выглядело так же жалко, как попытки Страшилы изобразить радушие перед Ругалой.

— Ну я в сомнениях весь… и с тебя же потребую дороже! В два раза дороже! — для наглядности вождь даже показал три пальца. Видимо, прогуливал в школе математику. Или это было как звездочка в кредитном договоре с мелким шрифтом.

— Да где я столько возьму? — изумился князь.

— Бобрами Хорхета оплати, — предложил вождь, слегка потупив глаза. — Я знаю, у тебя отличные там бобры!

— Но все же обоснуй, добрый вождь, — мягко попросил Страшила.

— Говорят, у Ордена злобные колдуны. Тяжко против них воевать будет, — обосновал вождь. — Мои шаманы говорят — нет! Не ходи, говорят, всех погубишь!

— У нас есть от колдунов Ордена хорошая защита! — сказал Страшила и ткнул пальцем в сторону Вахтера. — Вот он у нас есть!

— А кто он? — с ленивым любопытством опытного покупателя восточного базара спросил вождь. — Чем он такой, чтобы против Темных душ магистрата выйти на равных?

— Темные души ему в подметки не годятся! — уверил Страшила. Вахтер только улыбнулся, отчего вождь сразу же принялся чертить перед собою ритуальные знаки охранения от Околесицы.

— Что он сумасшедший и так видать, — сказал вождь, приглядевшись к Вахтеру. — Но, вестимо, еще и немой? Ну хорошо, я не думаю, что ты, князь Хорхета и Хвои, настолько глуп, чтобы биться против колдунов Ордена без настоящего шамана. Возможно он… но я его проверю. Своего шамана кликну. Если он признает в твоем достойного, может и будет дальнейший разговор. Но дело опасное, да. На помощь приду. Только оплатишь. Да. А еще старшим братом назовешь.

На время повисла тяжелая тишина. Прерывая ее, вождь коротко свистнул, в шатер заглянул боец, которому Ругало велел позвать шамана.

— Старшим братом? — наконец скривился Страшила, поняв, наконец, к чему клонит вождь. Термин указывал на то, что ему предстояло перейти в вассальное подчинение Ругале.

— А что тебе еще остается! — торжествующе захохотал Ругало. — Либо мне передашь свои княжества, и будешь братом молодшим, мои советы слушать. Либо придет Орден и в пепел превратит все! Выхода нет! Ухаха! Ухаха же? Нет?

Страшила налился малиновым цветом, его физиономия говорила, что дело совсем не ухаха. Но иного выхода у него и впрямь практически не имелось.

— Ладно, — сказал он наконец с тяжким вздохом. — Помоги, тогда стану тебе младшим братом.

— И твой шаман мне тогда служить будет! — радостно продолжил ставить условия вождь джелонов.

— Слышь чо… — вскипел Вахтер, обращаясь к Страшиле, а не к вождю. — Ну все свои рамки должно иметь! Пора уже заканчивать…

— Тихо ты! Тихо! — цыкнул на него Страшила, успокаивая. — Ты понимаешь, какая важная роль нам выпала в этой войне? Что от нас зависит…

— Я добрый! — поддержал его вождь, щедро пообещав Вахтеру. — Кормить буду хорошо! Бить буду мало!

Со входа послышались недовольные голоса. Затем полог отлетел в сторону от пинка вошедшей женщины.

— Что ты тут еще затеял, дорогуша? — с порога спросила она вождя, не замечая гостей. Выставив руки в боки, сплюнула в сторону и сверкнула фиолетовыми глазами. — Если ты решил опять попробовать меня полапать, то не на ту напал! И тряпки эти шаманские носить не буду — они просвечивают в самых стыдных местах!

— Все в порядке! — отозвался вождь. — Сегодня по делу! Надо человека проверить, способен ли он Темным душам противостоять… Эээ… Рекщинэ?

Женщина застыла столбом, глядя на повернувшегося к ней Страшилу. Одетая весьма смело — в нечто вроде белого халата с большим декольте, и коротким подолом, едва доходящим до коленок, она мгновенно укуталась в платок и часто заморгала большими фиолетовыми глазами.

— Рекщинэ, — хрипло сказал Страшила. — Суслик мой пухнатый, что ты тут делаешь!? А?

— Я? Я это… — начала было оправдываться Рекщинэ, но затем опомнилась и сама перешла в атаку сварливо ответив. — Тебе какое дело!? Проваливай к своей Тайлин! Пусть она тебя дурака любит и обихаживает!

— Так, я не понял! — гаркнул, заводясь Страшила, мгновенно развернувшись к вождю. — Ты что, тут мою жену лапаешь, пока я там с Орденом дерусь!?

Вахтер поднял руку, пытаясь остановить Страшилу, удержать от поступков, чреватых срывом выгодной, как тот сам уверял, сделки. Но с той же легкостью мог остановить разогнавшийся локомотив. Вождь взвизгнул от страха, метнувшись прочь, словно мышь от кота. Но не успел. Хряснул мощный удар в челюсть, в стороны брызнули выбитые зубы вождя. А затем сам вождь промелькнул в воздухе и врезался головой в живот вбежавшего телохранителя. Оба по инерции выкатились из шатра прочь.

— Ну зашибись, блин! — заорал Вахтер на ревнивца. — Из-за твоей «Санта-Барбары» мы теперь и без союзников останемся, и без собственных голов!

Потом он повернулся к Рекщинэ, учтиво поприветствовал:

— Здравствуйте, мама!

После чего направился к выходу, решая успокоить вождя и вернуть в русло конструктивных переговоров. Хотя после такого мордобоя надежд выйти из логова джелонов живыми оставалось маловато. Дело запахло керосином, а этот запах он с детства не любил.

Глава 67 У входа

— Итак, мы у входа, — почтиблагоговейно произнес Визирь.

Герди, следовавший за ним, с недоверием осмотрелся.

— Я не помню подобной роскоши, когда был здесь прошлый раз, — признался он. — Это же теплотрасса, где на нас напали Темные лошадки. Откуда здесь это все?

И он развел руками, кивком указывая на высокое замшелое здание, напоминавшее более Исаакиевский собор, нежели полуразвалившийся вход в теплострассу, где до недавних времен любили собираться местные бомжи, поедать местных же бродячих собак.

Правда, внутрь еще требовалось как-то попасть: путь перекрывали огромные черные ворота в два человеческих роста, куда и танк мог легко въехать. Темную материю окантовывали по краям белые вереницы надписей из символов, каждый с человеческую ладонь. Их нанесли явно механическим способом, что означала эта цепочка странных, смахивающих и на иероглифы и на петроглифы знаков — непонятно.

— И что дальше? — спросил Герди, заметив, что Визирь, всегда уверенный в поиске пути, сейчас выглядел очень озадаченно.

— Предлагаю вышибить их нафиг танком, — подал голос высунувшийся из люка Крош. — И давайте с этим поторапливаться, пока сюда еще какие-нибудь чебурашки не нагрянули.

— Хорошая мысль, — поддержал его Гром. Но Визирь лишь покачал головой и жестом велел всем отойти от ворот. Сам же приблизился к ним и оперся ладонями о темное прохладное полотно створок. Сосредоточился, прикрыв глаза. Кажется, он слышал о подобном устройстве от Халифа. Там достаточно было лишь пожелать пройти и тогда створки отворятся. Отчего же сейчас этот способ не работает? Их делали не в лаборатории Шаймони?

Он еще сильнее напряг волю, мысленно приказывая безжизненной двери отвориться.

Безрезультатно.

— Не получается? — с готовность пришла на помощь Катя. — А может, надо сказать: «Сезам, откройся» или еще какие-нибудь волшебные слова?

— А может замолчать и не мешать? — в тон ей предложил Визирь, не оборачиваясь. Потерять столько времени на подготовку, потерять часть команды… и все для того, чтобы уткнуться в створки ворот? Ранее, в прошлых попытках игра шла в ином режиме — в виде кровавой неистовой схватки. Теперь Система, у которой он пытался вырвать сестру, видимо, решила действовать по-другому. С помощью шарад и загадок. Тут нужны мозги… Или может все-таки долбануть из танка? Нет, скорее всего, Система учла грубую физическую силу.

— А еще в одном фильме я видела, там на самой двери было написано, что сделать. «Скажи „друг“ по-эльфийски и дверь откроется!», — сообщила тихо неуемная Катя, вспоминая какой-то блокбастер на тему фэнтезийного мира. Крош аккуратно подтолкнул ее к Свете и попросил помолчать. Хотя идею Катя подала хорошую. Он смотрел на знаки, бегущие по краям двери, пытаясь распознать, что в них запечатлено.

— Отличная мысль, детка, — похвалила Катю Фея, едва ли не впервые. — Но среди нас вряд ли найдутся лингвисты, способные разобрать, что здесь намалевали. Если это вообще надпись, а не орнамент.

Она обвела стволом автомата таинственную надпись. Крош поднял руку, попросив внимания. Медленно, неуверенно, по-слогам, разобрал:

— Кто ты… зачем… и откуда? Дальше я не понимаю. Про какие-то беды и страдания, жертвы народов… Ключевое — «Кто ты, зачем и откуда?»

— …Откуда? — повторила Света. Скорее, спрашивая, откуда Крош знает этот таинственный язык.

— Я не рассказывал? — удивился он. — Рассказывал же! Мы со Страшилой… товарищем командиром… попали в плен к космическим тварям под названием баллоты. А потом нас освободили и направили в госпиталь на планету людей, Клесс-Ау. Там нам внедрили пакеты Понимания, чтобы убрать все языковые барьеры. Не знаю, что это такое, но вещь полезная, как видишь.

Света смущенно сообщила, что просто позабыла этот факт. Хотя, скорее всего, ничего не забыла, просто решила, что ее милый сочиняет свои головокружительные приключения, чтобы была отговорка, отчего он пропал на столько лет.

— Полезная вещь! — проворчал Гром. — Знать бы теперь, что именно нам дает эта информация? «Кто ты, зачем и откуда?»

Визирь повернулся к нему, насмешливо блеснув взглядом. Потом обратился опять к дверям, говоря им, словно человеку:

— Я Визирь! Я пришел из мира живых со своей командой участвовать в вашей игре!

Ворота распахнулись сами собой, словно ожидали его действий. Визирь обернулся к своим спутникам с торжественной ухмылкой:

— Ну вот, все бы вам танком… За мной!

— А что там? — спросила Света, осторожно заглядывая в открывшийся проем.

— Там всё! — коротко ответил Визирь, не оборачиваясь. Герди, пожав плечами, направился следом за ним. Далее в проем вступила Фея, за ней шел Гром, а замыкали Катя и Света с Крошем.

— А ведь и правда, получилось, что нас семеро вступает в это место! — шептала Катя, с интересом разглядывая светлую мраморную галерею, похожую на станцию метро, открывшуюся за воротами. — Хотя и не те, которые планировали изначально…

Крош лишь хмыкнул, примеряя по руке пулемет, взятый из танка. У Светы через плечо была перекинута сумка с красным крестом, и хотя голову украшал танковый шлем, не имелось сомнений в ее специализации. Остальные переглянулись, поминая недавно погибших друзей. А ведь они еще даже не вступили в схватку с главными противниками…

— Считай, готовый комплект команды в компьютерной игрушке! — тихо продолжила Катя, выстукивая каблуками туфелек по мраморным плитам пола. — Есть хилер, есть стрелки, следопыты и воины… мага только не хватает. Есть среди нас маг?

— Господина мага мы оставили в ином мире, — ответила ей Света и голос женщины отозвался эхом в стенах галереи. — И не очень по нему скучаем… он у нас Сашку за свои услуги забрал.

Катя ойкнула и попросила рассказать подробнее, но на нее недобро покосился Визирь, сообщив, что она выбрала не самое лучшее время нарушать тишину.

Она послушно кивнула, засеменила следом, стуча каблуками по мраморному полу.

— Да сними ты уже туфли! — простонал вслед ей Визирь.

Позади них с глухим грохотом захлопнулись створки ворот. Потом дверь провернуло, она начала растворяться в белой мраморной стене, и через несколько мгновений вовсе исчезла.

— Надеюсь, никто не жалеет, что пришел сюда, — мрачно сказал Визирь. — Поскольку жалеть уже нет смысла. Назад пути нет.

Глава 68. Старый враг

На шум драки уже сбегались ближние к месту бойцы джелонцев. В самом шатре слышались женские крики: Рекщинэ увещевала взбешенного мужа, Страшила в ответ гремел отборной бранью и порывался превратить причиндалы вождя в погремушку, дабы подарить затем местной детворе для забавы.

Вахтер стоял у поднимающегося с земли телохранителя вождя. Сам вождь был в глубокой отключке, вперив в небо бледное лицо с кровавой кашей вместо рта. Телохранитель вскочил на ноги, выхватывая хищно сверкнувшую саблю. Но Вахтер смотрел на него без особых эмоций, спокойно и даже отрешенно. Потому боец для начала спросил, вдруг не так все понял:

— Чего это с вождем приключилось?

— Дык знамо чего, — с готовностью пояснил Вахтер. — Он бабу князя Хорхета к себе на службу взял шаманкой и приставал к ней с известными намерениями. А тут сам князь пожаловал и застал их, так сказать, на горячем. Житейское дело!

Он потянулся, словно ленивый кот, изображая полное безразличие. Как будто в местных районах каждый день пришлые князья били морду вождям могущественных степных племен. Сам внутренне сжался, готовясь в любой момент отпрыгнуть, или наоборот — если рубака из телохранителя окажется неважный — напрыгнуть на того и сломать шею.

К шатру вождя уже подходили любопытные люди. Логичнее бы конечно Вахтеру выхватить оружие, прорубить дорогу к коновязи, вскочить на коня и постараться сохранить свою жизнь, устремившись галопом обратно, под прикрытие стен и станковых самострелов. Но как раз подобное свидетельствовало бы, что дело нечисто. Посему Вахтер решил действовать от противного ожидаемому — скорчив морду кирпичом, чтобы все видели: ничего страшного не произошло. Подумаешь, руководителя послали в нокаут. Эка невидаль.

— Муж застал Рыгалу со своей женой и врезал ему по морде! — громко пояснил Вахтер народу. Джелонцы стали с пониманием усмехаться, переговариваться меж собой. Мол, действительно, дело житейское, дело жениховское. Бывает. Внутренне с облегчением выдохнув, Вахтер склонился над Ругалой, пощупал пульс. Вроде жив.

— Про этого из Хорхета у нас уже легенды ходят, — посмеиваясь в ладошку сообщил один из джелонцев, одетый в ярко-красный расписной халат, с бритыми висками и подобием ирокеза на макушке. — Завел две жены и сам не рад. Одна умом не блещет, другая чуть что в сумасшествие впадает…

— А Рекщинэ которая из… — начал было Вахтер. И тут крепкую ткань шатра вспорола огненная линия, уйдя едва ли не в две ладони выше головы Баа Ци, обдав того сильным жаром. Вахтер рефлекторно хлопнулся на траву, закрывая уши ладонями. Заряд ушел в ясное небо, прямо в стаю пролетающих мимо уток. Там и рванул, превратив одну из них в облако из перьев, лапок и крыльев. Еще парочка затрепыхалась и пошла к земле. Часть людей мгновенно переключилась на них, рванув на перехват. С едой у джелонцев было неважно.

Из дыры в шатре раздался гневный женский крик:

— Это я сумасшедшая!? Вали к своей тупой Тейлин с конопатыми сиськами! Чтоб я тебя не видела больше!

— Огнелед, — констатировал в кармашке Синоптик. — Видимо, Рекщинэ — та из жен, которая впадает в бешенство.

— Какая все же несправедливость в этой Вселенной, — проворчал Вахтер, присаживаясь рядом с Ругалой. Тот застонал, замотав рукой перед собою. — Почему мне достаются такие странные родственники? Главное, им достаюсь я: образец для подражания, умный, пригожий, музыкальный. А мне — они? Синоптик, что скажешь?

— Закон воздаяния, за то, что ты мне достался, — ответил Синоптик.

— Опять шаманка бесится, — вздохнул один из толпы, здоровенный мужик с луком в руках и красноречиво закинул его обратно в чехол за спиной, демонстрируя, что уже не намерен ни с кем воевать. — Пойдемте ребята, отсюда, пока не прилетело кому случайно, как в прошлый раз. Рекщинэ в гневе лютая!

— Да, да! — охотно поддержал его идею Вахтер. — И вообще, я ее зять! Так что мы тут разберемся сами в семейном кругу, а вы идите уже по делам!

Про зятя он заранее предупредил, пока население не передумало и не решило все же перед уходом нашпиговать его стрелами почем зря.

— Ладно, как видишь, народ тут не особо своего вождя чтит, больше боится твоей тещи, так что хватай Ругалу и тащи обратно в шатер для продолжения переговоров, — посоветовал ему Синоптик.

— Этого кабана на себе тащить? И никто не поможет?

Вахтер поднял глаза на джелонцев, однако те уже испарились. И даже телохранитель Ругалы, слегка посвистывая какую-то джелонско-народную песенку, убрал саблю в ножны и потихоньку удалялся в сторону кипящих на кострах котлов, где женщины готовили какое-то варево.

Выругавшись, Вахтер схватил лежащего вождя за крепкий наборный пояс — мечту каждого модника в городах Ордена и Хвои. Поднял, словно за ручку тяжелого чемодана и потащил бедолагу обратно в место, где его лишили челюстной целостности. По пути он обернулся, кряхтя, заметил на крепостной стене одиноко привставшую фигурку, в которой можно было распознать слегка охреневшего от лицезрения происходящего в лагере кочевников Мараша. Махнул ему, мол, все спокойно, сейчас выведем уважаемого вождя из нокаута и продолжим разговор о дружбе и сотрудничестве.

Вахтер смело шагнул на порог шатра, волоча свою ношу так, что временами голова вождя клонилась к полу, устланному коврами и оставляла на ней кровавый след. Он аккуратно посадил Ругалу и прислонил к стенке шатра, выполненной из плотной ткани. Похлопал по щеке, приводя в чувство. Вождь поднял туманный взгляд на Вахтера, еще ничего толком не понимая. Вахтер подмигнул ему, мол, ничего страшного не случилось. Так, легкие неурядицы.

— Я покажу тебе «не сходи с ума»! Ты думаешь, я безумная!? — раздался крик со спины. Вахтер едва успел обернуться.

— Ложись! — крикнул Синоптик. Но, как водится, запоздало. Смертоносный заряд Огнельда, оба его компонента — и жар и холод, соединившись прямо на груди Вахтера, бабахнули, отбрасывая его прямо на тело Ругалы.

Огнелед проделал дыру в рубахе, едва не задев верещавшего от страха Синоптика. Космический таракан умолял Вахтера хватать ноги в руки и нестись в Краснотал, пока из его дорогого насекомого не сделали стейк максимальной прожарки. От рваных краев прожженной дыры вверх устремились струи черного дыма. Закашлявшись, Баа Ци похлопал себя по груди. Затем обратил мрачный взгляд на застывших в изумлении вглуби шатра Страшилы и Рекщинэ. Точно в пылу ссоры разбили вазу любимой бабушки и теперь притихли, понимая, что наделали.

Затем, поняв, что Вахтер вполне себе жив, выдохнули. Но с недоверием: убойной силы Огнельда вполне бы хватило на сквозную дыру в случайно попавшего на его пути человека. Вот только Баа Ци уже давно не был обычным человеком. Легкий ожог на его груди вспыхнул легким сине-фиолетовым светом и мгновенно превратился в обычную кожу.

— Сука, хорошо, что я попался, другого бы убили давно, — заявил Вахтер, нервно икнув. — Мама, вы когда фаерболы кидаете, делайте это хотя бы в небо, пока всю родню не перебили!

— Мама? — сквозь зубы спросила Рекщинэ Страшилу. — Почему он зовет меня мамой? Это один из твоих сыновей, от женщины, которую я не знаю?

— Это наш зять, — мрачно сообщил Страшила. И тут же отступил на шаг от жены, поскольку у той сверкнули злобой глаза, а в ладонях сами собой начали появляться подготовительные заряды для очередного Огнельда.

— Какой еще наш зять!? Наша крошка Тейлитэ — ей пять лет от роду!

— Тут такое дело, Рекщи… — помялся Страшила. — В общем, все не совсем так, как на самом деле…

— «Все не совсем так, как на самом деле», — передразнила его Рекщинэ, уперев руки в бедра. — Князь Державного Хорхета умеет радовать мудростью слов!

Потом она повернулась всем телом к Вахтеру, недобро прищурившись.

— Ты! Говори ты! Откуда у тебя защита, способная держать Огнелед? Это вшитый Хладогонь? Как тебя зовут, кстати!?

— Ну, меня зовут Вахтером, здравствуйте! — подбоченился Вахтер. Опомнившись, сделал реверанс и слегка обнажил штаны на бедре, в знак добрых намерений, как принято у народа аграи куп пеле. Церемонно продолжил. — Прошу называть меня Вахтером, достойная Рекщинэ с хрен-какими-умениями!

— Вахтер! — фыркнула Рекщинэ. — Смешное имя!

— Можно звать меня и более привычным, — ехидно улыбнулся Вахтер, бросая уничтожающий взгляд на побледневшего Страшилу. — В ваших местах, на планете Ци, меня называли Баа Ци.

— Баа Ци! Прямо как бога, — опять фыркнула Рекщинэ.

— С чего бы, да? — отвечал Вахтер. — Ладно, давайте к делу. Вот тут товарищ вождь…

Ругало в это время обессиленно завалился на бок и Вахтер поспешил его поднять. Вождь обвел туманным взглядом собравшихся и уткнулся носом в грудь. Но погрузиться в забытье ему не дал Вахтер, тут же подняв голову и отвесив пару пощечин.

— …товарищ вождь уже скоро будет готов продолжить переговоры. Вон, уже румянец на щечках проявился!

Ругало поднял на него злобный взгляд, потом изогнулся в приступе рвоты. Вахтер брезгливо отступил от вождя.

— А что-то ребятки не торопятся своего главаря отбивать! — заметил Страшила. — Они там не уснули, часом, или боятся тоже под горячую руку попасть?

— Они боятся попасть под Огнелед, — пояснил Вахтер. — Ладно, дорогие мама и папа, давайте миритесь уже и начнем конструктивную беседу. Я вообще за конструктивность во всем!

Через пару часов удалось привести в относительный порядок Ругалу, усадить его на возвышение и перевязать ему сломанную челюсть. Благо, пострадавший особо не сопротивлялся, только временами нервно косился на Страшилу. Особенно когда тот совершал резкие движения.

Вождь даже попытался что-то сказать, но неудачно — лишь выплюнул пару осколков зубов, издав нечленораздельное мычание. Разбитая челюсть успела хорошенько разбухнуть.

За него решила говорить Рекщинэ, сообщив, что легко понимает язык жестов, широко распространенный в среде степняков. В итоге Ругало мычал, пыхтел и шевелил руками, а Рекщинэ все это воплощала в слова:

— В другой раз вы бы уже висели на ритуальных жердях, по десятку на каждого, соответственно, по кусочку вашего тела на одну жердь. Но ладно, Ругало добрый и понимает сомнения князя Хорхета. Ведь вождь такой красивый, что жена князя могла и не сдержаться в сдерживании своей добродетели… что? А если я тебе пятки прожгу Черной Грозой, красавчик щелезубый? В общем, Ругало предлагает забыть все происшедшие вещи.

— Я передумал становиться его младшим братом, — мрачно сказал Страшила.

— А я и не собирался идти в его услужение, — вставил Вахтер с готовностью. — Так что раз инцидент исчерпан, не пора ли нам домой? Там Мараш борщ сварил, со стены машет, зовет, да и вообще, кушать пора. Всего доброго, рады были повидаться…

— Погоди! — подняла руку Рекщинэ, вслушиваясь в несвязное бормотание Ругалы. — Он говорит, что ты хотел выступить против колдунов Ордена? Ты настолько силен, чтобы противостоять Темным душам? Даже я не рисковала это сделать!

— Но твой Огнелед он словил и не чихнул, — ответил за Вахтера Страшила. Рекщинэ бросила острый взгляд на мужа и ничего не сказала.

— Давайте мы заплатим джелонцам немного золота и серебра и они пойдут к нам в наемные бойцы, а? — предложил Вахтер, поглядывая то на Страшилу, то на вождя.

— Все племя джелонов — это младшие братья Ругалы с их женами и приплодом. — пояснила Рекщинэ. — За кровь своих родных братьев он не будет брать ни золотом, ни серебром.

— Драгоценными камнями? — поднял брови Вахтер, решив, что вождь поднимает ставку. Ругало зашкворчал, точно раскаленная сковородка, куда пролили воду.

— Это не обсуждается!

— Ну на нет и суда нет, мы тогда возвращаемся, — с готовностью сказал Вахтер. — Идем, Страшила?

Вождь продолжал пыхтеть и издавать звуки, хотя со стороны казалось, будто он хочет плюнуть в Вахтера и собирается с силами, дабы попасть тому точно в лоб.

— Вождь предлагает сделку! — перевела Рекщинэ. — В наши степи пришло чудовище и не дает скоту пастись, а бойцам показывать свою удаль. Коли твой шаман действительно силен, пусть победит это чудовище и мы всей степью назовем тебя, князь Хорхета, своим старшим братом и прислушаемся к твоему совету.

Видимо, вождя тоже впечатлило, что Вахтер принял на себя Огнелед и не поморщился.

— Я тебе не киллер, мил человек, — ответил новоявленный убийца монстров. — Может, зверушка в Красной книге, а мы ее на пельмени ни с сего ни с того?

— Ты чего, сдрейфил, боженька? — подначил его Страшила. — Спроси вождя, Рекщинэ, как выглядит эта тварь и отчего сами достойные охотники джелонцы не могут его уничтожить.

— Они считают, что тварь сама по себе колдун и если они ее истребят, их настигнет проклятие, — сразу ответила Рекщинэ, напомнив, что вождь все прекрасно слышит, уши ему не отбили, только челюсть.

— Я не люблю убивать животных просто так! — продолжил сопротивляться Вахтер. — Я вообще зверушек люблю. Вот бы у меня знакомый резус Рики-тоник. Так я его даже на руководящую должность устроил! Потому что звери приносят пользу.

— Он явился с небес среди ясного дня, рухнув прямо на святой холм. У него тело ящерицы и ноги коня, у него гребни, похожие на крылья и семь голов, источающие неистерпимую мудрость, — сказала Рекщинэ, даже не выслушав брюзжание вождя. — Я сама видела ЭТО. Его не взять ни Огнельдом, ни Черной Грозой!

— Семь голов? — встрепенулся Вахтер. — Точно семь?

— Тебе мало, что ли? — грубо перебил его Страшила. — А в чем загвоздка, не понял? Стрелы не пробивают, мечи об него тупятся?

— Нет никакой загвоздки, — ответила Рекщинэ. — Существо воздействует на разум людей так, что пришедший к нему с целью убийства человек уходит от него с целью сеять разумное и доброе.

— Ужас. — выдохнул Вахтер. — Потому степь и боится его?

— Степь его боится, поскольку оно чудовище неизведанное и непобедимое. Дела свои непонятные делает, рушит скалы, возводит нечто.

— А скажи, мама, вот тут у него, на брюхе, нету ли следа какого? Шрама?

Вахтер стукнул ребром ладони по животу.

— Вроде была какая-то полоса, — хмуро ответила Рекщинэ, уже перестав нервно реагировать на слово «мама» от взрослого мужика. — Но я не сильно вглядывалась, наблюдала издали. Боялась, что и меня сделает… доброй.

Страшила что-то буркнул с сожалением.

— Старый знакомый! — обрадовался Вахтер и даже подскочил на месте от избытка чувств. — Скотина семиглавая! Мой меч траванул оживлением, теперь еще и ко мне подбирается! Где он? Дайте мне проводника, я его на куски размажу!

Глава 69. Информация о группе

— А скажи, наш дорогой спутник, отчего ваше «Черное солнце» так называется? Отчего у вас солнце черное?

Визирь замер в задумчивости, получив в спину ехидный вопрос от Кроша. Они шли уже несколько часов без перерыва по бесконечным однообразным коридорам из белого мрамора. Потому со временем и осторожность притупилась, забывшись, бойцы стали перебрасываться различными репликами. Правда вполголоса.

Как ни странно, Крош быстро вспомнил, где раньше видел Визиря, пусть тот в прошлую их встречу и носил бороду, был перемазан кровью с грязью и хрипел под сапогом Страшилы. И сейчас слегка подначивал бывшего командира одного из боевых отрядов «Черного солнца». Впрочем, тот отличался изрядным хладнокровием и на подначки не велся. Тем более что ему было совершенно плевать на «Черное солнце», как на давно забытых случайных работодателей. Поработал на них, получил свое — до свидания. В следующий раз, если наняли бы противники «Черного солнца», Визирь без лишних терзаний, кхм… совести, слово то какое забавное, так вот, без лишних романтических колебаний стал бы валить бывших соратников.

— А почему ваши бойцы носят шевроны с летучей мышью? — в тон Крошу ответил Визирь. — Бэтмена косплеите или по ночам кровь у скота сосете?

— Один-один, — хихикнула Света. — Ладно, хватит собачиться. Нам еще надо как-то вместе и дружно выбраться отсюда обратно… куда-нибудь обратно! Хватит уже с нас этих войн и волшебства. Прибудем домой, будем спокойно жить-поживать…

Позади них шли, активно перешептываясь, Герди с Катей. Услышав последние слова Светланы, Герди даже закашлялся.

Света повернулась к нему, поняв, что его реакция была связана с ее словами.

— Что не так, боец?

— Как же вы можете жить-поживать, если вы оба… мммертвые?

— Мертвые? — переглянулись Света с Крошем. Очень странно переглянулись и весьма недобро. Герди даже замедлил шаг, боясь, что они кинутся на него за столь обидные слова.

— Два-один, — огласил текущий результат Визирь, не оборачиваясь. Он продолжил идти самым первым, нервно всматриваясь в пространство перед собой.

— В философском смысле! — быстро поправился Герди. — Там, в реальности — вы же мертвы? Вот тебя, Света, я вообще там видел в последний раз в морге!

— Ой, — пробормотала Света, едва ли не впервые оказавшись в ситуации, когда ей не удалось ответить привычной остротой. — Так я же там, наверное, и неодетая была?

Крош нервно хмыкнул что-то вроде «ох уж эти женщины, их только одно и заботит, как они выглядят». Крош слегка покраснел, припоминая, как лапал грудь умершей, а теперь живой Светы. Та прочитала по его виду ответ на свой вопрос.

— Наверное, если вы там не имеете телесных носителей, то и вернуться не сможете! — авторитетно пояснила всем Катя. — Я это видела уже в одном кино.

— Такое чувство, детка, будто ты только и делала, что с утра до вечера смотрела кино, — подметила Фея. Катя пожала плечами, скосив взгляд куда-то в пол.

— Отчего же? Я и ночью часто устраивала киномарафоны. Как иначе, когда фильмов много и все такие интересные!

Потом она ускорила шаг, догнала Визиря, чуть дернула за локоть и тихо произнесла.

— Дяденька! Кто-то идет за нами.

— Кто? — так же тихо произнес Визирь, делая вид, что болтает с девочкой о чем-то незначимом. Чуть громче спросил:

— А смотрела ли ты фильмы иранской киношколы, или ограничивалась только Голливудом?

— А разве еще кто-то снимает интересно, кроме Голливуда? Я видела европейские картины, но они скучны и непонятны. — ответила Катя. И тихо добавила. — Не знаю. Но мы кругом ходим, если не заметил. Примерно каждые полчаса проходим одно и то же место. Я для прикола бросила платок. Прошли немного, смотрю: а он и лежит себе. Только рядом с ним еще след какой-то был, прямо кусочек платка придавил.

— Какие умные люди вырастают на просмотре изделий Голливуда, — с подозрением прокомментировал ее наблюдения Визирь. По нему и не скажешь, будто он воспринял ее слова всерьез. — Ты не устала таскать свою сумку, к слову?

— Сумку? — удивилась Катя. Ту ей поручил нести сам Визирь, ноша по его словам была до отказа набита разными полезными вещами и весила достаточно тяжеловато. — Но там нужные вещи! Наверно.

— Наверно, — согласился Визирь. И тут же махнул остальным членам группы. — Давайте оставим здесь все лишнее. Мне кажется, многие вещи нам уже не понадобятся теперь. Надо двигаться налегке.

— Привал? Доедим чебуреки? — живо предложил Гром.

— Ты все это время пер с собой чебуреки? — Фея повернула белоснежное лицо в сторону боевого товарища и посмотрела со странным чувством. Тот даже слегка зарумянился, при этом не переставая раскладывать на увесистом рюкзаке ароматно пахнущий сверток.

— Согласен, глупо. Но кто его знал, сколько нам тут топать? Может, еще месяца два!

— Оптимист! — оценил его планы Крош и авторитетно сообщил. — Вообще-то человек может обходиться несколько дней без еды, не испытывая большого упадка сил. Дело привычки.

— Да, не бойтесь ослабнуть от голода, — поддержала его Света. — У меня с собой припасены необходимые средства для поддержания организма… Вот вода — другое дело.

— В этом пространстве, возможно, еда и не требуется, — вставил Герди, присаживаясь у белоснежной стены. Он уже устал бродить по нескончаемому коридору, поэтому пользовался возможностью перевести дух. Бегать и прыгать в последнее время довелось слишком много. А вот спать и отдыхать — ничтожно мало. О чем организм и предупреждал болью и ломотой в мышцах.

— Там за воротами чудовища жрали друг дружку с большой охотой, видимо, питаться все же нужно, — сказала Катя, присаживаясь рядом с Громом. Она сразу же схватила один из ближних к ней чебуреков и принялась уплетать за обе щеки. Глянув на нее, за едой потянулась и Фея. Света и Крош есть не рискнули. Как и Визирь, который, впрочем, не препятствовал остальным членам команды наслаждаться едой.

Катя с готовностью протянула чебурек и Герди, но тот стал отмахиваться, словно ему предлагали отведать на вкус грязную тряпку.

— Нет, нет, нет! Однажды я уже подхватил кишечную инфекцию, поев на базаре подобное угощение и не хочу в такой ответственный момент рисковать! — честно сообщил он, хотя Гром обиженно проворчал, что готовил еду самолично и ручается, что все делал со строгим соблюдением санитарных норм. Герди пропустил его отповедь мимо ушей.

Визирь меж делом молча выбрасывал из своего рюкзака какие-то тряпки, свертки, подумав, отбросил даже кусок бинта. Оставил лишь флягу с водой, оружие и патроны. Посмотрев на него, Герди также принялся освобождаться от ненужных на его взгляд вещей.

— И спальный мешок к черту, — прошептал он себе под нос. — Я теперь готов спать хоть на голых камнях. Впрочем, они здесь теплые…

— А может быть такое, что мы идем кругами? — спросил он погромче. Визирь замер на месте, одернув открывшую было рот Катю. Остальные посмотрели на Герди с легким удивлением.

— Давайте не будем гадать, — сказал Визирь, сразу пресекая все разговоры. — Мы же оставили здесь вон сколько скарба. Если это действительно ходьба по кругу, чтобы нас измотать, то мы рано или поздно опять наткнемся на нее.

— Логично! — согласилась Катя. Она поняла, что командир что-то задумал, знать бы еще, что именно.

Оставив после себя солидную кучу вещей, группа вскоре поднялась, дожевывая на ходу чебуреки и двинулась прочь.

— Тот кто за нами идет, наверное, уберет наши вещички с глаз долой, чтобы мы решили, что не ходим по кругу и вот-вот куда-то придем! — тихо сказала Катя с упреком, поравнявшись с Визирем.

— Тссс, — шикнул тот на нее. Потом, прислушавшись, усмехнулся. — Что значит — «наверное»? Обязательно уберет. На то и расчет.

И словно в подтверждение его слов про расчет стены дрогнули, за спиной раздался глухой взрыв, а затем — целая серия гулких хлопков.

Группа мгновенно растянулась на полу, ощетинившись в разные стороны автоматами и готовая сразу же пустить их в ход. Без лишних слов к месту разрывов, едва там стихло, бросились, хищно крадучись вдоль стен, Визирь и Крош с пулеметом наготове.

— Растяжку поставил, да? — ехидно спросил на бегу Крош Визиря. Сейчас можно было и не шептаться, вряд ли попавшие под разрывы гранат преследователи могли что-то сейчас слышать, кроме омерзительного звона в ушах. Если еще им эти самые уши не оторвало…

— Не растяжку, а растяжки, — сухо поправил Визирь. Навык в мгновение ока превращать округу в настоящее минное поле не раз спасал ему жизнь. Но вот так быстро и незаметно он еще ни разу не работал. В итоге его манипуляции не сумели распознать даже спутники, когда он виртуозно нашпиговывал растяжками все свои "ненужные вещи".

В рассеянном белом дыму была видна распростертая на полу черная фигура. Второй противник медленно отползал, оглушенный близким взрывом. Третий бы и расслышал в другой обстановке шаги приближающихся врагов, но не сейчас, после серьезной контузии. Он, часто моргая, резко вскинул пулемет, но Крош успел раньше, всадив в него на ходу длинную очередь. Тело преследователя отлетело назад, ударилось об стену, утонув в крошеве выбитого щедрым роем пуль мрамора. Крош уже присел неподалеку, занимая позицию за трупом первого преследователя. Тот лежал с размозженной головой — ясно было, убит наповал. Только один оставшийся что-то еще пытался прохрипеть. Визирь присел рядом с ним, узнав в раненном старого товарища, Мансура. Тыл прикрывали Гром с Феей, потому смотрел он, как и Крош, только вперед.

— Раиль-пулеметчик убит, этот, которому голову пробило — он кто? — спросил раненного Визирь без лишних приветствий.

— Ката, — прохрипел в ответ Мансур.

— Значит, Салех Двапатрона еще жив, — кивнул Визирь. — А кто еще в вашей группе? Я их знаю?

— Не подскажу, может и знаешь, — пересилив себя, ответил Мансур. — Поздравляю, хоть разок проигрываешь не всухую.

— Спасибо, — скупо ответил Визирь. — Но я уже не проигрываю. Хотя если ты так уверен в своей победе… Можешь сказать про вашу мотивацию? Ведь вы теперь тоже немного… люди? Значит, вам на этот раз предложили какое-то условие для участия в бою? Что?

— Да. Ты не зря был нашим командиром, — подтвердил его догадку Мансур. — Нам дали возможность жить, пока мы противостоим тебе.

— Но это же последний бой?

— Для тебя в твоем нынешнем существовании — да, последний бой, — ответил Мансур. — Когда ты проиграешь, они превратят тебя в такого же… как мы. И ты будешь вечно тестировать наших новых солдат. Ты будешь жить только во время боя. Убивать и умирать, потом воскресать и убивать, пока тебя не убьют. И так по вечному кругу.

— Если я проиграю…

— Когда ты проиграешь. Но ты хорошо начал, и я тебе дам подсказку. Ты заслужил.

— Спасибо, не надо, — без раздумий отказался Визирь. Мансур распознал, что тот чует подвох в его речах и только скривился почерневшим окровавленным ртом. Собственная гибель бойца не особо заботила. Поскольку наверняка он уже умирал и воскресал множество раз.

— Это не мое желание, это правило игры. Ты открыл счет и тем самым получил право на подсказку. Выбери сам — хочешь ли ты получить дополнительную информацию про вражескую команду, либо желаешь узнать нечто важное про свою группу?

Визирь замер на пару секунд, попутно наблюдая, как Крош наработанными движениями обыскивает труп его старого боевого товарища — Раиля. Вот он осмотрел и пулемет поверженного, нашел в исправном состоянии и сразу потянул к себе.

— Когда хорошо знаешь свой меч, уже не так важно, кто твой противник, — процитировал Визирь древнюю мудрость. Он выбрал в качестве поощрения дополнительную информацию по своей группе. Мансур на время прикрыл глаза. Визирь почти физически ощутил, как жизнь покидает его израненное тело. Наконец умирающий сказал очень слабым голосом:

— В вашей группе есть предатель.

Выговорив это, Мансур обмяк безжизненным окровавленным кулем.

Визирь переглянулся с Крошем. Слышал ли тот слабый шепот Мансура? Даже если слышал, вида не подал.

— Возвращаемся, — скомандовал Визирь.

Глава 70. Ночевка у курганов

— По правую руку вы видите гору по имени Князь-бугор, откуда берет начало Сигур-река. По левую руку — скала Пять вождей. Далее по прямой начинаются земли ушедших в нижний мир, — с уверенностью опытного экскурсовода рассказывал проводник из джелонов по имени Крутила, показывая по сторонам. Он ехал первым на небольшой, но выносливой лошаденке, за ним верхом на более габаритных конях Краснотала двигались остальные путники. Среди них — Вахтер, Страшила и Рекщинэ, несколько приближенных бойцов из княжеской свиты, а также полдесятка джелонов из числа старших родов. Вдруг великий шаман, направляясь на битву с семиликим существом, встретит на пути разъезды степняков из других племен — как бы не попытались его заарканить.

— Ну и здесь можно привал сделать, — сказал Страшила, осматривая раскинувшуюся перед небольшой бурной речкой живописную полянку с рядом редких деревцев.

— А я дальше поеду, — объявил Вахтер. — Так что бывайте!

— Один? — удивилась Рекщинэ.

— Один. Я вообще не понимаю, чего вы за мной в такую даль увязались.

— Да потому что если ты совладаешь с местной зверушкой, за нами вся Степь встанет, — пояснил Страшила, — А это в корне поменяет расклад в войне с Орденом! Поэтому никакой самодеятельности и не вздумай в одну харю к семиликому соваться! Мы с Рекщинэ будем тебя сопровождать.

— Ну тогда не отставайте!

Крутила поцокал языком, чуть склонив набок голову, что означало — он тоже не согласен с решением Вахтера.

— Почтенный великий шаман! Не стоит на ночь глядя ездить в местах, куда ушли те, кто больше не вернется!

Пока Вахтер раздумывал, что значит сия ажурная фраза, Синоптик с готовностью подсказал: далее начинались курганы, в который из века в века хоронили своих вождей местные племена. Причем, племена менялись, уходили и приходили, появлялись и пропадали в пыли истории, а обычай оставался. Ближе к закату в местах захоронений живому человеку появляться было заповедано.

— А еще там на границе у Сигур-реки стоят в засаде удальцы из дальнего джелонского рода. Ловят грабителей могил! — добавил Синоптик. — Я из разговоров наших родовитых джелонов уловил. Так что ходить по сумраку тоже не рекомендую: завалят издали стрелами, как пить дать, и справки, что ты бог не спросят.

— Ты тут ночуй, утро никуда не денется! — попросил проводник Вахтера.

Великого Баа Ци Крутила после вчерашней ночи почитал за представителя высших сил, и дело даже не в каких-то сказочных историях про битвы с полчищами неких баллотов и походы в мифической Изнанке. Все гораздо прозаичней. На прошлом привале цепкий взгляд Вахтера заприметил среди груза проводника меха, заполненные некоей жидкостью. Как оказалось — вином. Причем, достаточно высокой крепости. Крутила использовал напиток самым варварским образом — разбавлял им воду, убивая возможную заразу. Подхватить боевой понос в долгом походе его никак не устраивало.

В общем, правдами и неправдами бог Изнанки развел степняка на совместную попойку. Хотел было к ней подключиться и Страшила, но его едва ли не за шкирку утащила в княжий шатер взбешенная Рекщинэ. Видимо, иногда ее благоверный закладывал в Хорхете за воротник, и она прекрасно понимала, чем это заканчивается. И в целом к опьяняющим напиткам испытывала отвращение, как истиная аграи куп пеле. В тот вечер они на пару приговорили половину из запасов Крутилы. Как оказалось, все окружающие Степь народы твердо знали — не родился еще человек, способный перепить знающего толк в литроболе джелона. Однако нашла коса на камень. Вахтер хлестал вино, что воду, еще и жалуясь, что оно слабоватое.

Крутила первое время лишь криво улыбался, считая, что тот блефует и скоро не выдержит темпа, упадет пьяным вусмерть от такого количества выпитого. Но кубок следовал за кубком, а у Вахтера — ни в одном глазу. Чего не сказать про джелона, в глазах коего уже начало все двоиться. Некоторое время он еще пытался пить через немогу, стараясь не ударить лицом в грязь. Однако еще через пару кубков самым постыдным образом брякнулся на шкуру у костра и захрапел.

— А я не пел тебе вот эту песню? Давай спою! — не принимая во внимание, что проводник уже его не слышит, говорил Вахтер. — Только тут под струнницу надо, чего я буду как дурак с барабаном. Есть у вас струнница? А, не вставай, я сам отыщу…

Вахтер на слегка непослушных ногах направился в свой шатер. Поначалу, перепутав, влез в место для ночлега Страшилы. На него сразу же зашипела Рекщинэ.

— Куда лезешь, достойный!? Перепутал шатер?

— Ппперепутал, — икнул Вахтер. — Мама, а у вас струнницы не будет? Типа гитары?

— Тише ты! — шикнула на него Рекщинэ из тьмы шатра. — Иди к себе спать! Нашел время для песен. И хватит болтать, а то проснется мой муж и устроит тебе…

— Артапуртупну с причинением тяжких телесных повреждений. Знаем, проходили. Так есть струнница? — не унимался гость.

— Он сейчас проснется и вломит тебе Огнельдом! А его Огнелед даже ты не выдержишь, как бы там тебя не звали!

— Баа Ци меня звали, — обиженно пробурчал Вахтер, собираясь уже уходить. Но внезапно опомнился и сказал:

— Погоди! Какой еще Огнелед? У Страшилы же ни одного умения нет! Он же не аграи куп пеле!

— Аграи куп пеле, не аграи куп пеле, какая разница? — гневно сверкнула во тьме шатра ярко-фиолетовыми глазами Рекщинэ. — Он держал это в тайне во время властвования над родом Ци. Но именно Страшила направлял меня во всех умениях, что я освоила. И я не освоила десятую часть того, что умеет он!

— Вот оно что… — сказал себе задумчиво под нос Вахтер. Потом повторил, удаляясь. — Вот оно что…

***

Поддавшись уговорам проводника и Синоптика, Вахтер решил дождаться рассвета перед встречей с семиликим противником. Вскоре уже защелкал сухими ветками огонь, разгораясь в обложенном булыжниками костровище.

— С утра один поеду, — сказал тихо проводнику Вахтер, устраиваясь рядом с ним у костра. — С самого ранья, чтобы за мной никто больше не увязался. А то есть сомнения, как бы кто в спину во время похода не ткнул. Крутила, поможешь?

— Зови меня Тушканчиком, великий шаман, — предложил Крутила. — Крутила я для чуждых людей. А ты явно с душою джелона, другой бы не смог меня перепить!

— Ххе, Тушканчик, — хихикнул Вахтер, окинув взглядом худощавого жилистого проводника с цепким взглядом под названием «что бы своровать». Прозвище — тьфу, истинное имя — как нельзя точно шло джелону. А он еще гадал себе, какого зверька этот степняк ему напоминает. — Так вот, друг мой Тушканчик… я как сорвусь рано поутру, мне бы не получить стрелу от твоих коллег, что в засаде там у подножия Князь-бугра грабителей курганов стерегут. Предупреди-ка их!

— Ты шаман, ты чуешь, что там они в засаде? — недоверчиво спросил Тушканчик. — Хорошо, сейчас я к ним выеду и дам знак!

Мгновенно взметнувшись со своей шкуры, что постелил на землю для ночлега, Тушканчик вскочил на уже расседланного коня, ткнул пятками и умчался прочь. К костру Вахтера подошел Страшила, уже в нижней рубахе и босой. Спросил:

— Чего это он? Обиделся на что-то?

— Неа, — зевнул Вахтер. — Может у него Родительский день внезапно наступил. Может, там у него дедушка присыпан в кургане, а может и с бабушкой в обнимку, и он поскакал их навестить. Кто знает этих степняков.

— Да уж, — вздохнул Страшила, присаживаясь на шкуру, оставленную проводником. Провел по ней лапищей, раздумывая, с чего бы разговор начать.

— С этими джелонами много непоняток, что спать не дают, мать их так. Слыхал их легенды про Черного Отца, благодаря которому они однажды пришли сюда? А главное, как они тут появились, в курсе?

— Неа.

— По их преданиям, все они жили в иных местах, в привольных степях иного мира, а когда умирали, их родичи сооружали срубы на берегу горной реки, кололи им жен и коней в путь, оружие и доспехи давали, потом насыпали сверху этого курганы, над которыми совершали какие-то обряды шаманы. И вот все, кто был похоронен по обряду, однажды в один хороший день очнулись здесь, в этом мире. И начали жить-поживать.

Страшила махнул рукой в сторону запретных земель.

— И вот они теперь живут здесь, а когда умирают, опять же по обряду хоронят своих там. Дабы в один прекрасный момент вернуться откуда пришли после смерти, еще раз умерев.

— Красивая схема, что, — слегка пораженно ответил Вахтер.

— Это еще не самое красивое, дорогой товарищ бог, — едва ли не на шепот перешел Страшила, оглядываясь на отдыхающих у своих костров воинов своей свиты. — Дело в том, что племя джелонов — гелоны — реально существовало на нашей исходной Земле-матушке в далекие-далекие времена. Смекаешь?

— А ты откуда знаешь? — подозрительно сощурился Вахтер.

— А я многое знаю, — самодовольно ответил Страшила. — Книжки умные читал по античной истории. Но слушай далее. Как проводить похоронные обряды знали только шаманы джелонов. И до поры до времени все шло путем, пока однажды не появились Темные Души и не пустили в расход практически всех местных знатоков ритуала!

— И теперь их никто не похоронит нормально, да?

— Смекаешь! — похвалил Страшила. — Рекщинэ как могла пыталась помочь им восстановить ритуалы, так ее на руках вся Степь носила, просто за одну эту попытку. Она же из Дома Исследователей, умище что у Карла Маркса!

Вахтер поперхнулся от такого сравнения. Страшила открыл было рот, чтобы продолжить разговор, но затем замер и удивленно спросил.

— Погодь, а чего так щикотно? Это меня твоя зверушка-таракашка прощупывает своими сонарами? С какой целью, можно узнать?

— Да есть у нас сомнения в тебе, мил человек. — хмыкнул Вахтер. — Человекхоть?

— А у Тейлитэ кто еще мог быть папа? Сабрамм? — вопросом на вопрос ответил Страшила, блеснув внезапно поумневшими глазами. — Не сомневайся, я — человек. Я тот самый Страшила. И твой таракан ничего иного не покажет. Еще как-то хочешь меня проверить?

— Тащи гитару, — ответил Вахтер. — Проверю еще одним способом.

Страшила побежал за струнницей, что держал при себе один из его окружения — любитель музыки. Со стороны курганов послышался гулкий стук копыт и вскоре вдали у речки показалась группа всадников. Впереди скакал Тушканчик. За ним — некие странные даже по меркам кочевников личности с абсолютно белыми лицами. Видимо, мелом намазанные.

Группа притормозила шагах в десяти от костра Вахтера. Там рядом с ним уже стоял Страшила со струнницей, насторожившись — не пограбить ли решили заезжие гости. Но гости спрыгнули с лошадей и подали великому шаману Баа Ци знак почитания, пригладив в его сторону ладошкой макушки. Всего их было восемь вместе с Тушканчиком. Они начали сгружать и бросать под ноги Вахтеру какие-то свертки, мешки, звенящие тяжелым металлом, возможно даже золотом.

— Эти ребята стояли в засаде у курганов и словили двух грабителей, — пояснил Тушканчик. — Грабителей, как водится, задушили и бросили в Сигур-реку. А награбленное ими в могиле вот, пред нами. Сегодня они переночуют с нами, а с утра вернут имущество в разрытый курган. Сейчас все равно никто не рискнет туда сунуться.

Бригада сторожей курганов переглянулась и подала знак Тушканчику. Тот с охотой кивнул.

— Я им рассказал, как ты пьешь вино, но они хотят это увидеть своими глазами.

Говоря другими словами, бойцы не поверили, что нашелся некто, способный перепить в вольной Степи джелона.

— В чем проблема-то, я тоже хочу это увидеть своими глазами! — сказал Вахтер. — Тащи вино!

— Эдак ты в запой уйдешь, — предупредил его заботливо Страшила.

— Завидуешь? Самому жена запрещает? Гы-гы. Наливайте, ребята! По первой — за встречу! На князя не смотрите, он на антибиотиках, ему нельзя.

Вольный степной народ не отягощал себя лишним грузом во время путешествий по родным просторам. Кроме одного — каждый уважающий себя боец почитал святым долгом возить с собой красивый кубок. Желательно — золотой. Чтобы все ахнули. Сами они кубков не делали, хвастались, что добывали их в набегах на трусливых оседлых соседей. Хотя Страшила в свою очередь ехидно прошептал, что на самом деле удальцы-джелоны попросту проникали в одиночку в города и там обворовывали ювелирные лавки. В крупные набеги их уже давно отучили ходить суровые меры покойного князя Хвои. Да и князь Хорхета отбил охоту соваться в свои владения, щедро уставив границы кольями, куда водрузил отрубленные головы смельчаков-степняков.

На третьем кубке гостей заметно развезло, они принялись что-то горячо обсуждать и даже напевать какую-то песенку. Вахтер оскалился, взял в руки струнницу, провел по ее гулким жилам чуткими пальцами, привлекая внимание.

— А мы вам с князем Хвои и Хорхета сейчас нашу боевую песню споем. Я начну, а князь подпоет. Он слова знает.

— Точно знаю? — почуял подвох Страшила. Вахтер приблизил к нему лицо и тихо процедил:

— Страшила эту песню должен знать!

И уже никого не слушая, начал тихим голосом.

— Шел в ущелье бой, шел в ущелье бой

Молодой связной, молодой связной

Все кричал в эфир: «Помоги, старшой!»

«Вызови винты, забери домой!»

Пел Вахтер с чувством, так, что проняло даже поддатых степняков, которых отделяло и тысячи лет культуры, и бесконечное пространство Космоса от князя и его странного друга.

Опоздал старшой — помощь не нужна

Все лежат бойцы — кровь их холодна

Зарычал старшой, в воздух дернул ствол

И послал свинец в небеса — в упор.

А оттуда ливень упал стеной

Темной пеленой, темной пеленой

И потек поток, замывая след

Уходи, старшой, кто здесь был — тех нет!

Вахтер замолчал, продолжая бить по струнам музыкального инструмента. Потом приглашающе кивнул Страшиле.

— Ну, чего не подпевал, старшой?

— А чего мне подпевать?

— Слов не знаешь? — сверкнул злобным взглядом Вахтер и слегка пересел, вроде бы поудобнее, но так, чтобы меч, предусмотрительно лежащий у сапогов, оказался под рукой. От внимания Страшилы не ушла эта уловка.

— Идентификацию решил провести, морда шпионская!? — прогромыхал он со злобой. — Решил мне в нос ткнуть прошлым? Давай сюда!

Он едва ли не выдрал из рук Вахтера струнницу, заставив инструмент жалобно звякнуть.

— Ты сам-то последний куплет помнишь?

— А разве это не вся песня?

— К тому моменту, как ты свалил, кое-что изменилось, махра болотная, — злобно усмехнулся Страшила и вдруг грянул пальцами по струнам, запев хорошо поставленным голосом:

— Но нашел старшой, тех, кого искал!

И завыл металл, заурчал металл!

Покатились в пропасть тела, тела!

За ребят, за боль их, за все дела!

Едва отзвенела последняя струна, Страшила поднялся с места.

— Еще экзамены по проверке личности будут, господин Баа Ци?

— А говорят, ты еще Огнельдом умеешь кидаться. — сказал Вахтер, глядя в костер. Страшила молча поднялся и ушел к себе в шатер.

***

Когда первые лучи нового дня коснулись гор, Вахтер, слегка покачиваясь, встал, потянулся, обводя взглядом поляну, усеянную телами абсолютно пьяных собутыльников. Пили те хорошо, каждый осилил по литру хорошего вина. Но потом один за другим бойцы стали уходить в аут, попросту падая навзничь и засыпая. Дольше всего держался Тушканчик, героически выслушивая нашедшего благодарные уши Вахтера.

— В общем, Тушкан, там все не как у людей, в этой вашей Изнанке! Но наш человек и в такой хрени не пропадет. Это я здесь худой и кашляю, а как туда попадаю, так сила и скорость немерянные появляются, я вам доложу! В общем, начал я там масть держать нашу человеческую. Начал ихних уродов одного за другим валить, и кто помясистее — того на шашлык. Да! Жил себе среди фиолетовых облачков… все как водится. Временами набеги устраивал на жилища местных чудищ. Ну там реальные такие дворцы, что музей в Петергофе. Так монстры обиделись и что учудили — собрались все в одном местечке, да и дубу дали! Но не просто так, в надежде, что меня за доведение до самоубийства посадят. А чтоб собрать энергию разума, значится, в отдельном своем представителе. Ну и создали против меня, суперарагмы, а я суперарагма, если кто не знал… создали такую как бы противоарагматическую зверину. И вот сошлись мы с нею… Ух! Прямо с ихнем главном дворце. Зданьице с виду прикольное, но жить бы не стал. Архитектура так себе. Одним словом, древний тессеракт. В общем, долго бились мы с этой противоарагмой на крутом берегу, наконец я свой меч засадил врагу. И тут началось самое забавное… эй, ты спишь уже, что ли?

Тушканчик пошевелил усами во сне и откровенно захрапел. Вахтер только рукой махнул.

— Ну и перед кем я тут распаляюсь, что Ельцин с берлинским оркестром?

Баа Ци поднялся с места. Сборы и подготовка коня заняли несколько минут. Он посмотрел с некоторой тоской на занимающейся зарей на краю Князь-бугра.

— Пора, — сказал сам себе со вздохом. Потом проверил меч, вскочил на коня и тихонько поехал на встречу с семиликим врагом.

***

Страшила очнулся от того, что по его лицу активно прыгало насекомое. Сначала он хотел его брезгливо смахнуть ладонью, но активная козявка ударила по ней чем-то из арсенала Сверкающих разумом миров. Пусть не сильно, но больно, так что весь сон разом ушел прочь.

— Он уехал одииин! — завопил Синоптик, прыгнув на грудь Страшилы. — Одиин! Помоги ему, дурень, его же завалят!

— Чего ты панику поднимаешь, — накрыл его ладонью Страшила. — Он же бог, он сам говорил, что этого… как его там — что он его одной левой завалит.

— Пыжился он! Выпендривался! А сам трясся, как осина! Думаешь, почему этот бог лишился всех своих обликов, кроме основного? — заскулил Синоптик. — Почему теперь не может становиться ни Судьболомом, ни космической рыбой, ни Нелюдимом? А?

— Я откуда знаю!

— Отобрал его враг эти облики! Было у его врага четыре облика, теперь семь! А скоро и восьмой будет! А Вахтера не будет — и никто нас не спасет, если опять какой-нибудь идиот проделает дыру в Изнанку!

Страшила поднялся и присел на ложе. Рекщинэ что-то проворчала во сне, но не проснулась. Снаружи слышались тихие разговоры, приглушенное ржание лошадей. Князь высунулся, осмотрелся.

Позорно упившиеся сторожи курганов совсем недавно пришли в себя и теперь, кряхтя, пошатываясь, собирались в путь — возвращать награбленное обратно в могилы предков. Тушканчик, морщась, вливал себе в глотку воду из ближайшего ручейка — кубок за кубком. В дальник кустах кто-то шумно блевал, охая и кряхтя.

— Где великий шаман? — спросил Страшила Крутилу. Тот указал в сторону Князь-бугра.

— Давно уже ускакал! Мы все еще спали!

— Догнать-то успеем? — буркнул Страшила, торопливо одеваясь. Таракан мгновенно перекочевал к нему во внутреннюю подстежку, оперативно соорудив там себе убежище от посторонних взглядов.

— Ыть! — один из пошатывающихся борцов с грабителями могил неуклюже уронил сверток, от удара о землю тот раскатился в стороны, открывая тонкую цветную вышивку войлочного ковра — даже спустя долгие века после захоронения тот на удивление хорошо сохранился. Джелон сразу бросился его сворачивать, но Страшила его остановил и велел раскатать во всю ширину.

— Я только посмотрю, — пообещал он.

Позади него из шатра тихонько вышла Рекщинэ, кутаясь в теплую беленую накидку. Она встала рядом с мужем, слегка приобняв его и обратив взор в сторону ковра.

— Тебе что-то показалось в рисунке из кургана интересным? — спросила она.

— Да, — хрипло ответил Страшила, еще сильнее всматриваясь в древнюю вышивку. Потом ткнул в ковер и спросил джелонов.

— Что тут изображено, вы знаете?

— Погребальная картина по обычаю, — сразу же пояснил Тушканчик. — Всем раньше в могилы клали. Видишь, тут слева изображен Черный Отец — а вот его враг, Гир Триждывеликий. Древние верили, когда они сойдутся на поединок, тогда и наступят Последние Времена! И наш мир разнесется на куски к дребеням ядреным!

— Рекщинэ, мне не кажется? — спросил тихим шепотом Страшила. Та пригляделась к рисунку:

— Что тебе могло показаться?

— Этот ихний Черный Отец, блин, это Вахтер, дорогая!

Глава 71. Встреча на черном мосту

После Сигур-реки дорога серьезно сужалась. Вахтер миновал место засады охотников на грабителей могил, неподалеку от которого валялись окровавленные тряпки. Судя по лужам крови — с захваченными расправились на месте без лишних экивоков. Тушканчик не зря предупредил об опасности — степные удальцы действительно с преступниками не якшались. Чирк по горлу саблей и бывай как звали.

Когда дорога и вовсе превратилась в узкую тропку, Вахтер отпустил коня, хлопнув по крупу ножнами. Умная скотина мгновенно развернулась и поскакала обратно к стоянке Страшилы.

Пришлось изрядно попотеть, прежде чем удалось взобраться на вершину Князь-бугра. Отсюда открывался прекрасный вид на округу. Далее за ней начиналось сравнительно ровное плато с небольшими курганами, а местами и просто кучами земли, обложенными крупными — с человеческую голову — камнями. Вокруг всего этого возвышался частый сосновый бор. Едва Вахтер поднялся, словно ожидая этого, высокие стволы деревьев зашумели под легким, но все нарастающим ветром. Затем раздался гулкий топот множества копыт. Ругнувшись, Вахтер нырнул за огромный валун у дороги. Мимо пронеслось стадо диких кабанов. Здоровенные животные, каждое едва ли не с человека ростом, неслись, не глядя по сторонам, выпучив глаза и недовольно повизгивая.

Вершины сосен тронул резкий порыв ветра. Где-то за горами раздалось ворчание грома.

— Кажется, дождь начинается, а я зонтик не взял, — буркнул Вахтер, поднимая взгляд на небо. — Синоптик, а как ты… Синоптик?

Он похлопал по кармашку на груди, даже заглянул туда, но лишь чтобы узреть пустоту — космический таракан сделал лапы, предвидя серьезный бой впереди. Погоду не предсказывает, зато чует, когда пахнет жареным. Великолепная зверушка.

Далее дорога и вовсе превращалась в петляющую промеж огромных валунов стежку, где с трудом мог протиснуться и человек средней комплекции. Иногда приходилось передвигаться боком, царапаясь о замшелые боковины камней. После камней дорога расширилась, выводя прямо на край обрыва, к другому краю — через стометровую пропасть с клубящимся паром далеко внизу — вел аккуратный мост из черного камня. Там, за мостом, дорога уходила вверх, на вершину, где сумрачно высился параллелепипед некоего странного строения. Вахтер сделал несколько осторожных шагов к мосту. И, видимо, его заметили. По граням здания заискрились красные змейки молний, мост слегка задрожал. Прямо посередине его из воздуха сплелась высокая худощавая фигура человека в черном плаще.

— Приятно видеть старого знакомого в этих диких местах! — радушно сказал он Вахтеру, слегка распахивая объятия, словно хотел обнять стоявшего в десяти метрах от него гостя. Но Вахтер не разделил радости хозяина здешних мест, молча вытащив меч и без лишних слов скорым шагом направившись к черному человеку. Уже вблизи удалось разглядеть новый облик Трисмегаса: белоснежное лицо его обладало тонкой аристократической красотой, дополненной большими наивными глазами. Портили их только расширенные черные зрачки, покрытые сеткой красных пульсирующих нитей.

— В прошлый раз я вспорол тебе брюхо, как свинье. На этот раз думаю нарубить на самсу, чтобы ты больше не портил здешнюю экологию своим существованием.

— Пустые угрозы, — отмахнулся Трисмегас. — Ты помнишь, во что превратился твой прошлый меч? Что изменится сейчас? Новый клинок, отведав моей плоти, также оживет и отправится жить своей жизнью. Но на этот раз его будет мало что связывать с тобой, мой старый враг.

— Да хотя бы ради судьболомных камней, как их еще называют.

— Много они тебе принесли доброго? — растянул уголки тонких губ в ехидной улыбке Трисмегас. — Много ли еще принесут?

Он заметил, что его слова не возымели действие, сделал назад один неспешный шаг и слегка отвел руку в замахе, словно собрался кидать камень. В сжатых в кулак пальцах вспыхнул и закрутился полупрозрачный клубок переливающихся всеми цветами огней.

— Прошлое Проклятие Разлуки не пошло тебе на пользу. Видимо, стоит применить более заковыристое, Баа Ци?

Теперь уже настал черед Вахтера слегка отшатнуться назад, выставляя в качестве защиты меч. Трисмегас с деланным разочарованием опустил руку и огонек в ней сразу же погас.

— К сожалению, пока у нас прервана связь с Изнанкой, мы не сможем причинить вреда друг другу. Система не даст.

— Система, блин. Что за сказки пошли, разве это не твоих рук дело? — Вахтер обвел вокруг мечом. — Все вот это?

— Не моих, — скупо ответил Трисмегас. — Нас с тобой поймал некий бродячий древний-предревний конструкт, переход из твоей Вселенной в Изнанку, обладающий искусственным и постоянно совершенствующимся разумом. Стоит отметить, что его создатели знали толк в деле и выполнили Систему так, что она сам по себе ловит существ Изнанки, которые могли бы причинить вред твоей Вселенной. А далее… уничтожает их.

Трисмегас бросил взгляд тоски и ненависти на округу.

— Это Кладбище Богов, мой враг! Нечто не совсем реальное с точки зрения физических законов бытия, но в то же время более чем реальное. Если не получится выбраться отсюда, оно нас высушит, вытянет все тнете, все антитнете, оставив без сил. Мы станем никто, прошлогодними мотыльками в коллекции собирателя насекомых. Мне не хочется становиться никто — я защищаю свою Вселенную, она нуждается во мне. А здесь я впустую трачу столь страшным путем собранную энергию разума.

Трисмегас издал нечеловеческое скрипение, его облик слегка подернулся, открывая истинный вид: нечто темно-серого цвета, одновременно похожее на динозавра и улитку. И лишь глаза оставались все теми же, в сетке красных нитей, преисполненные нечеловеческой мудростью и в то же время космической холодностью.

— Древние мастера создали очень эффективное оружие против нас, тварей Изнанки. — в темных глазах Трисмегаса мелькнули огоньки иронии. Видимо, ему доставляло удовольствием напоминать Баа Ци, что теперь в разряд тварей Изнанки входил и он. — Один из нас точно обречен на гибель. А второй, возможно, и сумеет избежать ее. Система ясно дает понять — нам предстоит биться друг с другом до конца и решать, кто станет хозяином этого мира.

— И при этом у нас нет возможности нанести друг другу вред.

— Да, — ответил Трисмегас, не заметивший в сем факте противоречий. — Система предполагает опосредованную войну. Ты вступил в схватку против Ордена, я вступаю в войну на стороне Ордена. Грядет генеральная битва и кто победит — того Система и выпустит прочь, в Изнанку. Ты хочешь в Изнанку?

— Не особо, — чуть подумав, честно ответил Вахтер.

— Тогда проиграй! — глаза Трисмегаса чуть вспыхнули синими огнями тнете. — Проиграй, дай войскам Ордена захватить Краснотал, прочие города под их власть и закон! Я уйду, ты останешься среди своего человеческого окружения. Какой-то выход в твою Вселенную имеется, пути туда есть, я их чувствую. Со временем ты сможешь вернуться в свой дом. Зачем тебе победа, когда на кону возвращение домой?

— Как-то не по-человечески, бросать своих, пусть и не настоящих людей, — покачал головой Вахтер. Потом только запоздало вспомнил, кому говорит про человеческие обычаи. Трисмегас опять раздраженно скрипнул.

— Что тебе они? Они уже умерли все! Давно! И тот, кто пришел тебя выручать — тоже, считай, умер!

— Меня пришли выручать? — поднял бровь Вахтер. — Моя дочурка или сама Тейлитэ?

— Твоя дочурка давным-давно мертва, — процедил Трисмегас без особого соболезнования. — И твой сын…

Вахтер уже прыгнул на него с мечом на замахе. С такой неимоверной скоростью, что даже нечеловечески совершенная реакция противника запоздала. Через миг Трисмегас отлетел прочь от смачного удара, зажимая широкую рану на шее. Бил Вахтер с расчетом срубить голову с плеч, но не сумел смахнуть ее полностью. В ответ в грудь Баа Ци ударил разноцветный огонек, что выпустил, словно теннисный мяч, Трисмегас, шипя от боли и ярости.

По мечу Баа Ци зазмеились красные и синие огни, сам клинок начал изгибаться и шевелиться. Вахтер с брезгливой гримасой выбросил его прочь с моста в бездну. Заряд, что вогнал в него Трисмегас, прожег дыру в груди, опалил кожу, создав на ней причудливую отметину в виде круглой печати, что задымилась черной струйкой. Но не взирая на пробоину, Вахтер собрал всю волю в кулак и, шатаясь от дикой боли, приблизился к сидящему Трисмегасу.

Загрохотало так, что на пару секунд противники замерли на месте, суетливо осматриваясь. Предательски задрожал мост под ногами, вниз посыпались валуны с окраин пропасти. Налетел сильный порыв ветра.

— Осмотрись, дурак! Система предупреждает нас: если мы продолжим бой, она попросту уничтожит этот мир, захлопнет, как надоевшую книгу! Мы все равно не сумеем убить друг друга, не уничтожив весь этот мир, пока на то не будет воли Системы! — просипел тот, силясь встать и попутно зажимая рану дрожащей рукой. — Тебе не убить меня!

— Я и не собирался тебя убивать, — мрачно ответил ему Вахтер, наклонившись над телом противника. Он резко запустил свою руку прямо в открытую, сияющую синеватым светом рану в теле Трисмегаса, выдрал оттуда комок плоти, по-быстрому скомкал мгновенно застывающую на воздухе субстанцию в подобие параллелепипеда. А когда тот обрел окончательный вид, со всего маху ударил его о каменные перила моста.

— Моя дочь останется жива, чтобы не случилось! — провозгласил Вахтер, глядя на Трисмегаса, как смотрит выигравший трудный шахматный поединок гроссмейстер на своего тет-а-тет. Противник, быстро приходя в себя, откатился прочь, встал с места, щупая на глазах сходящуюся рану.

— «Дочь останется жива»! — прошипел с насмешкой Трисмегас. — Идиот! Сюда проник твой сын, выручать тебя, а не дочь! Он бился с Темной душой и получил ядовитую рану, он теперь при смерти. Причем тут дочь? Идиот… Твоя попытка провалилась, теперь ты не спасешь своего сына, ты потерял свой единственный меч, которым мог нанести мне хоть какой-то вред и сформировать судьболомный камень… Ах да… Теперь у тебя второе Проклятие. И попробуй с ним победить в грядущей битве!

Вахтер, слегка смутившись, почесал ожог на груди.

— Ничего страшного! — сказал он наконец. И уже упавшим голосом добавил. — Я что-нибудь придумаю.

— Успевай, пока можешь вообще думать, Баа Ци, — посоветовал Трисмегас.

— В любом случае, жизнь дочери ценой меча и еще одного Проклятия — это мелочи.

Трисмегас уже без опасения получить удар в спину отвернулся от противника и пошел к своему странному убежищу.

— Мне пора собирать войска. Жди меня у Краснотала, враг! Там мы и решим все наши споры окончательно!

Глава 72. Зов мертвых

Несмотря на запрет Визиря разговаривать, спорадически время от времени бредущие с ним люди обменивались репликами. Катя выспрашивала у Грома, отчего тот решил составить компанию Визирю и его смертникам. Тот честно сообщил, что было скучно, когда комиссовали из зоны боевых действий, просто не находил себя в мирной жизни.

Потом Катя пристала с подобными же расспросами к Фее. Та отвечала нервно, сначала намекая, что не намерена делиться данными сведениями с первой встречной. Но после непродолжительной беседы Катя сумела так ее расположить своей непосредственностью, что спутница наконец призналась: нужны деньги, много денег для лечения хорошего человека. И она получила эти деньги от Визиря за участие в этом деле. И решилась она сразу, понимая, что серьезно рискует: тот был честен, сразу сообщив, что вернуться из задания шансы очень низкие.

Сначала Визирь подозрительно щурился, наблюдая за чересчур активной девицей, которой по идее после всего пережитого требовалось не вести интервью, а вызывать психиатра и плакаться ему в жилетку каждый четверг до конца жизни. Но нет — с Кати все ужасы как с гуся вода. Визирь невольно подобрал самое близкое сравнение — как будто для нее все происходящее — компьютерная игра. Жутковатая и забавная, но совершенно безопасная.

— А вы как здесь оказались, эээ… Дима? — спросила любопытная девушка Кроша и его спутницу. Те переглянулись.

— Длинная история, — нехотя ответил рыцарь Димитар, — И зови меня Крошем, это мой позывной, я к нему привык.

— Краш? — отчего-то хихикнула Катя.

— Нет, Крош, — ответил Крош, не поняв юмора. — Крош, был такой фильм «Каникулы Кроша».

— А еще кролик в мультфильме про Смешариков, — добавила Света. Смотрела она на собеседницу весьма недоверчиво. Потом перевела взгляд себе под ноги и встала столбом.

— Сдается мне, мы ходим по кругу! — сообщила она окружающим то, о чем уже часть группы догадалась без подсказок, а часть давно знала, но помалкивала. Хотя Визирь и надеялся, что после уничтожения преследователей их перестанут водить одним и тем же маршрутом и предложат другую локацию.

У ног Светы валялись убитые Визирем и Крошем бойцы, что решили подкрасться к ним со спины.

— И что будем делать? — спросила Фея. — Ходить смысла не имеет. Только силы тратить. Все равно сюда же и вернемся.

— Хороший вопрос, — ответил ей Визирь. Вроде как командир должен был знать, что делать далее, поскольку уже имел опыт выживания в подобных местах. Но сейчас он находился в растерянности — настолько все не походило на прошлые попытки вернуть сестру. Он осмотрел своих подопечных и ткнул пальцем в Катю.

— Ты!

— Я самая! — согласилась Катя без тени удивления. — А что именно я?

— Ты же геймерша? У вас мозги работают не как у обычных людей, — категорично заявил Визирь. — А значит, ты лучше всех понимаешь здешний мир и его законы.

Он обвел своды белокаменной галереи недоверчивым взглядом и добавил, особо ни к кому не обращаясь:

— Это больше походит на большую компьютерную игру. Даже пахнет, как там, в тренировочном зале лаборатории «Черного солнца», где мне приходилось… Халиф предупреждал, что мы открываем дверь в неизведанное. Но каким бы оно ни было неизведанным, у всего этого должна быть своя логика. Я так думаю, близкая к компьютерщикам. Так скажи мне, геймерша, как нам пройти на следующий уровень?

Катя удивленно приоткрыла рот, потом кивнула, мол, задача ясна и, закусив губу, стала осматриваться по сторонам с особым вниманием.

— Вообще-то полагается финальный босс перед переходом на следующий уровень, — сказала она задумчиво. Потом ойкнула, наступив на труп пулеметчика.

— Вот нам еще подобной радости не хватало! — буркнул Гром. На что Катя ехидно ответила:

— А что такое, дядь Саш? Ты же заскучал без войны. Или уже перескучал?

— А вот такой я переменчивый, — в тон ей ответил Гром. — На войне мне хочется домой, дома — обратно к огоньку. Герди?

Тот что-то заметил у самой стены и направился туда, обнажив меч.

— Трещина! — вскрикнула Катя, догадавшись, что его привлекло. Очередь Кроша, пригвоздившая вражеского пулеметчика насмерть, в свою очередь выбила в стене несколько пробоин и одна из них неожиданно заветвилась глубокими трещинами. Едва на нее обратили внимание, она, словно ожидая это, активно продолжила уродовать белоснежную поверхность камня, разрастаясь все больше и больше.

Герди ткнул в проем острием меча, не особо заботясь о сохранности клинка, провернул, точно отвертку. С сухим треском разошлись в стороны стены. Проем распахнулся на достаточную ширину, чтобы туда прошел человек средней комплекции, но ступать внутрь никто не рисковал. Довольно жутковато выглядела непроглядная тьма в дыре.

— Идем дальше? — наконец подал голос Крош, поднимая пулемет наизготовку.

— Пошли, — твердо скомандовал Визирь. Крош шагнул вперед бесшумно, крадучись, быстро заглянул внутрь и тут же отшатнулся. Подал какой-то знак группе, затем, осознав, что его жеста они не понимают, произнес коротко:

— Никого нет. Что интересно: там светло и туман.

— Из видимых человекоподобных существ никого! — заметила Катя. — А вдруг какие-нибудь призраки-бабайки? Дайте я первая пойду.

— Погоди поперек батьки! — остудил ее порыв Гром. — Вдруг там какая-нибудь хренотень затаилась? Мы то хотя бы вооружены.

Но на его плечо упала ладонь Визиря.

— Пусть идет первая, — сказал он тихо. Группа сначала решила, что он шутит, но командир был как никогда серьезен. Более того, его ствол время от времени как бы сам собой начинал смотреть в сторону девушки. Не прямо на тело, а так, чтобы в любой момент она сразу же оказалась на прицеле. Что-то он начал подозревать в столь резвой и рвущейся помогать по поводу и без повода спутнице.

— Дать автомат? — предложила Фея. Катя помотала головой, сообщая, что уже пробовала стрелять как-то на войсковом стрельбище, едва не прикончив инструктора, когда отдача повела оружие вверх и влево. Больше рисковать она не хотела.

Катя без страха проникла в черный проем и вскоре позвала остальных, жизнерадостно сообщая, что опасности нет. Один за другим бойцы входили в трещину. А выйдя с другой стороны, сразу отшатывались: они оказались на краю высоченного крутого обрыва, у которого и дна не видать. У ног же начинался неширокий каменный мост, ведущий на другую сторону провала. Местность покрывал туман, и в то же время сквозь него пробивалось достаточно света — знать бы еще его источник.

— Ну после прыжков по многоэтажкам это даже не проблема, — облегченно вздохнул Гром. — Мост вроде крепкий, выдержит. Только бы не соскользнуть невзначай. Перил не догадались приделать!

Он отстранил Катю, решив дальше идти первым. А то не дело слабой безоружной девчушке шагать впереди боевого отряда.

— Погоди! — окрикнула она его. — Босс!

— Что? — не понял Гром, продолжая осторожно идти по мосту.

— Там босс! — повторила Катя.

Гром внимательно пригляделся и теперь сам увидел впереди на мосту полуясную из-за тумана фигуру человека. Группа мгновенно выставила в его сторону автоматы и пулеметы. Но Визирь медлил с командой открывать огонь. Попыток к нападению тот не предпринимал.

Незнакомец без страха шел на них и остановился, когда оставалось метров пять. Легкий ветерок разогнал туман рядом с ним, явив тощего мужчину с морщинистым худощавым лицом восточного типа. Облачен он был в какой-то черный халат до колен, в черных же сапогах.

— Я Кончар! — представился человек в халате с легким прононсом, словно его одолевал насморк. Затем отточенным движением выдернул из полы прямой меч, недвусмысленно направив его острие на Герди. — Вам меченосец должен сразиться со мною насмерть! Иначе вы не пройдете!

Гром молча нажал на спуск, посылая в противника щедрую очередь — прямо в голову, благо на таком расстоянии бить мог навскидку.

— Стой! — запоздало крикнул ему Визирь, видимо, что-то уяснивший в законах местной обители. Да только зря. Пули вонзились в тело Кончара, тот злобно зашипел, отступая на пару шагов. И… растворился, превратившись в большое темно-фиолетовое облако. Это облако, клубясь и переливаясь, сразу же накрыло группу Визиря.

***

— Крош, вставай, ты чего, совсем пьяный, что ли? — толкнул кто-то прикорнувшего было бойца. Тот испуганно вскинулся, ожидая увидеть злобную физиономию командира, поймавшего его сонным на посту. Страшила за такое по головке не погладит. Но это был Соленый. Боец из его группы, вместе с которым они побывали не в одной переделке, прошерстили на предмет бородатых приключений с автоматами не одну сотню километров опасной зеленки.

— Соленый? Ты, что ли?

— А кому же еще, — самодовольно отвечал Соленый. — Хорош спать! Погнали ко мне, там уже все собрались. Столик организовали, вино нормальное подвезли. Пару посылок пришло с ништяками. Давай, давай, за мной, не отставать!

Крош приподнялся, осмотрелся — был он в своей родной располаге, в палатке, которую делил еще с пятью бойцами, сейчас отсутствующими. Соленый поманил его за собой и сам пошел к выходу с шутками-прибаутками, призывая не тормозить и следовать к выходу поскорее, не то все вкусненькое разберут. И самых красивых баб тоже. А там как раз таковые прибыли из числа медицинского персонала части. Праздник отмечают. Есть даже красивые.

— Да сейчас я, сейчас! — заторопился Крош. Но сделал несколько шагов и запнулся о кем-то небрежно опрокинутую табуретку. Выругался поднимаясь, сделал еще пару шагов и вновь упал, споткнувшись — уже у самого порога.

А потом его словно что-то стукнуло по затылку и тело прошиб холодный пот. Он поднял глаза на стоящего на выходе из палатке боевого товарища.

— Погоди, Соленый! Так ты же давно умер?

— Умер? — с некоторым удивлением переспросил Соленый.

— Тебя же убили, Соленый, — прошептал Крош. — Сожгли заживо, когда мы еще попали в переделку с Вахтером. Только пепел и остался.

— Ну… да, в общем. А не пофиг ли? Пошли, пошли за мной! Там такое! Давай, давай за мной, пошли быстрее, меньше думай, а то…

— Никуда я с тобой не пойду! — едва не завизжал от страха Крош, отскакивая прочь, как мог — ноги его совершенно не слушались. Соленый еще раз посмотрел на боевого товарища со странным выражением лица. Затем пропал. Пропала и палатка, и все наваждение махом. Крош оказался у самого края моста: если бы пошел следом за Соленым «из палатки», как раз бы и сиганул с головой в пропасть.

Крош постарался встать, понял, что не может, повернулся назад и увидел, что спотыкался не о табуретки, это его Катя держала за ноги, что-то заполошно вереща. Она и сейчас продолжала быстро и неразборчиво говорить, убеждая не прыгать с моста.

— Все, все! — крикнул он ей. — Я очнулся, я в норме!

Затем вскочил и схватил Свету, что слепо шла мимо него прямо в обрыв с криком «Саша, ты же простудишься, вернись, дурочка, кому говорят!»

Через пару мгновений Света засопела в его объятиях и сообщила, что пришла в себя. Так что можно больше не мять ей грудь при посторонних.

На площадке у моста Герди держал брыкающегося Визиря, прижав к полу приемом из дзюдо. Тот пытался вырваться, что-то ворча на незнакомом языке. Потом Крош увидел, что немец вдобавок умудрился еще и Фею нейтрализовать, зацепив ногами совершенно не по-джентельменски — за шею. Та хрипела, уже больше не вырываясь для самоубийственного прыжка с моста, а стараясь сохранить дыхание. Но нежнее держать ее Герди не мог, вырвалась бы. Крош подскочил на помощь, выдрал из захвата Фею, заломил ей руку за спину, крепко прижимая к полу. Она задышала часто-часто, постепенно возвращаясь в реальность.

В этот момент громыхнул автомат и над ними прошла длинная очередь. Сначала люди рефлекторно вжались в пол и лишь затем повернули головы к стрелявшему. Гром отступал от них, будучи уже на середине моста, наставив на группу автомат. Он остановился, достал воображаемую рацию и заорал по связи:

— Старшой, один не вывезу, их много, около роты! Высылай винты, Старшой! Крой минами, вызывай на меня, я отлежусь в окопе!

— Дядь Саша! — закричала Катя, подрываясь с места, чтобы как и Кроша схватить за ноги, удержать… Но едва она побежала к Грому, тот вновь ударил из автомата, к счастью, косой очередью — каменная крошка брызнула в паре сантиметров от ступней Кати. Та, взвизгнув, мгновенно прыснула назад. Гром же с перекошенным в боевой ярости лицом захохотал, привычным движением закинул автомат за спину и прыгнул с моста в пропасть.

Глава 73. Тебе нужен меч

— Вахтер, собака серая! — вопил Синоптик, прыгая на груди лежащего в шатре человека. Тот открыл сначала один глаз, затем другой. Затем со вздохом сграбастал надоедливого спутника по Изнанке и переложил ближе к голове.

— Собака ты серая, — повторил Синоптик, но уже не так рьяно. — Мы же думали, ты того… схватился с Трисмегасом и отхватил от него! А там грохот такой шел, трам-барабам, горы шатались, реки выходили из берегов, из Гибельного озера — есть тут такое неподалеку, священные налимы через открывшуюся протоку уплыли в Сигур-реку. Теперь там вообще не покупаешься!

Видимо, заслышав шум в шатре и смекнув, что Вахтер очнулся, к нему сразу же заглянула Рекщинэ.

— Оу, — сказала она и крикнула в сторону, что великий бог Баа Ци очнулся и готов принять князя под свои очи. В это время рекомый Баа Ци зашипел сердито — и не понять, от боли, или от своего титулования. В устах Рекщинэ «великий бог» звучало довольно издевательски.

Вошел Страшила, за ним — как послушная женщина Востока семенила тихонько Рекщинэ. Она присела у входа, Страшила опустился на колени рядом с ложем Вахтера. Протянул ему тарелку с кашей и ложкой.

— На, скушай, дорогой! Она вкусная! — вкрадчиво начал тот без всяких приветствий и возгласов радости по случаю факта очухивания Вахтера.

— Гадость какая-то, — капризно скривился Вахтер, попробовав кушанье.

— Она вкусная, — опять мягко, непривычно мягко сказал Страшила. Потом не выдержал и более стальным тоном добавил. — Это приказ!

Пара терпеливо дождалась, пока Вахтер уничтожит всю тарелку угощения. Не совсем аппетитного, но питательного и восстанавливающего силы.

— Ну, какие новости? — спросил наконец Баа Ци, расправившись с едой.

— Это ты нам расскажи, что там случилось! — едва ли не хором вскрикнули Страшила и Рекщинэ.

— Подрались немножко, — скромно потупив глаза, сообщил Вахтер. Словно застигнутый директором за лупцеванием ученика младшего класса школьник-хулиган.

— Ты его убил? — прямо спросила Рекщинэ.

— Скажем так: я его ранил, но ему удалось позорно бежать, сыпя проклятиями и угрозами, — сказал Вахтер. — Я бы догнал и еще вломил, но меч потерял, да и нога еще побаливает после раны. Такую версию и озвучим народу.

— Мда, жаль, — вздохнула Рекщинэ. — Чувствую, этот монстр еще натворит зла!

— Но зато теперь все степняки твои, — сказал Страшила. — В той стороне, где вы рубились, горы трясло и такой природный шалман разыгрался, что тут любой уверует — сошлись на Князь-бугре высшие силы и вот-вот начнется Конец Света!

Тут они быстро переглянулись с Рекщинэ. Можно даже сказать — заговорщицки. Но Вахтеру было не до их секретов. Он попросил вина. Пока теща резво выполняла просьбу, выбежав прочь из шатра, Страшила шепотом сказал:

— Все как ты велел степнякам, все оперативно исполняется!

— А что я им велел? — спросил простодушно Вахтер. — Не припоминаю.

— Когда ты вышел из запретных земель, весь горящий и дымящийся, что подбитый танк, местные степняки просто хором в ноги тебе бухнулись и сразу по твоему приказу рванули за войском по всем родам и племенам! Так что теперь легкая кавалерия у нас будет! Это радует!

— Я что, сам вышел к вам? — не поверил Вахтер.

— Можешь потом выйти, глянуть, — кивнул Страшила в сторону выхода. — Там, где ты шел, до сих пор выжженные следы. Пришел, собрал народ, что-то потрещал на древнем джелонском, кочевники припали на траву от сакрального восторга, потом вскочили на коней и понеслись Степь поднимать. А ты зашел в шатер и ухнул дрыхнуть.

— Ух ты… Я бы еще не отказался на пару часиков ухнуть дрыхнуть, — вздохнул Вахтер. — Выходит, я даже в несознанке пребывая, довольно прекрасен и убедителен в речах. Даже новые языки учу. За это стоит выпить! Чего это, кстати, у меня на груди все чешется? Похоже от Синоптика вшей подхватил. Хотя он сам как вша-переросток…

Крякнув, Вахтер поудобнее присел на ложе и стащил с себя серую рубаху: раздеть его сонного никто из спутников не решился. Отчего в шатре изрядно воняло потом и гарью.

— Пойду, в озере искупаюсь, — сказал он Страшиле. Тот промолчал, странным взглядом впившись в грудь Вахтера. Вошла Рекщинэ с кубком вина, увидела полуголого зятя, ахнула в ужасе, едва не выронив ношу. Отчего в свою очередь едва не заорал в ужасе сам Вахтер, мгновенно оказавшись возле нее и подхватив емкость.

— Что вы на меня вылупились, почтенные мама и… брр… папа? — не понял он.

— Печать Проклятия! — ткнула ему в район сердца Рекщинэ. Вахтер только сейчас догадался посмотреть внимательно, что у него происходит в указанном районе. И с удивлением обнаружил темную круглую отметину, словно ему прижгли у левого соска раскаленную пятирублевую монету.

— Ничего себе прижгло! — удивился он, почесав место, отдающее глухой болью.

Страшила кивнул жене.

— Помоги, лапуля. Кладем его аккуратненько на стол… У тебя одна такая болячка?

— Не хочу я никуда класться! — воспротивился Вахтер, но Страшила уже схватил его за загривок, словно нашкодившего щенка, без лишних усилий приподнял, положил на оперативно очищенный от лишних предметов длинный и низкий столик у ложа.

— Достаточно реликтовая форма Проклятия, — сказал тоном опытного патологоанатома Страшила, приглядевшись к груди Вахтера.

— Что за форма? На что влияет? — деловито спросила Рекщинэ. Далее они перешли на какой-то высокоученый язык, Вахтер попытался вклиниться в их беседу, но его попросту проигнорировали. Страшила слишком неаккуратно ткнул пальцем в самый круг раны, зашипев от боли, быстро его отдернул.

— Ничего себе, вот это силушка у Проклятия, — буркнул он. — Едва мне руку не оторвало! Что же это за Трисмегас такой? Мощность у него запредельная, хорошо еще, что ты у нас Баа Ци, простой бы смертный давно лапти откинул. Но, скажу честно, хороших новостей у меня нет для тебя. Крандец тебе! Чего лыбишься?

— Не дождешься, дорогуша, — сказал Вахтер. — У меня еще с позапрошлой встречи с Трисмегасом подобная болячка на ляжке. И ничего, я цел, как ви… да хватит меня лапать!

Но Страшила уже перевернул его, быстро сдернул портки, не смотря на протесты и прямые попытки вырваться. Нашел взглядом черную отметину на левой ляжке, рядом с едва зажившей колотой раной.

— Чего ты молчал, дурень? Еще одно Проклятие!

— Какого рода? — деловито спросила Рекщинэ, глядя на распростертого обнаженного мужчину перед собою так, словно перед нею лежала ощипанная тушка курицы. Страшила прищурился и защелкал пальцами, припоминая, где подобное видел. Потом кивнул своим мыслям и коротко бросил:

— Разлука!

Рекщинэ тихо всхлипнула, закрыв ладонями лицо.

— Тут на ляжке у него разлука, значит, — сказал Страшила, переворачивая Вахтера и закрывая сдернутым с ложа одеялом. — А на груди безумие. Ну особым умом он никогда не отличался…

Вахтер мгновенно оделся. Страшила присел рядом с ним, точь-в-точь как отец, решивший серьезно поговорить с тяжко накосячившим сынком перед тем как высечь ремнем.

— Значит, дело такое, Вахтер. У тебя два Проклятия. Бить подобным видом умений способны и у аграи куп пеле, и некоторые мастера куп бала. И вот, оказывается, твой Трисмегас подобным искусством владеет, причем, отменно. Пущенное даже не особо сильный бойцом, Проклятие практически неизлечимо. Древний вид оружия, от которого не защищает ни одно из существующих броневых средств — ни хваленые доспехи баллотов, ни боевое облачение самих куп пеле. Проклятий боятся во всей нашей Вселенной. Недаром самих аграи куп пеле часто другие космические цивилизации называют Проклинателями. Правда, сейчас древние Проклятия используются слегка по другим поводам. Вот к примеру, Проклятие Разлуки… Да чего ты ревешь, Рекщинэ! Прекрати!

— Бедная Тейлиии, — едва не пропела донельзя огорченная Рекщинэ. — Она останется навсегда одна без любимого мужа!

Страшила только поморщился, поскольку женские слезы очень не любил.

— Ага, — понял Вахтер, также стараясь не вслушиваться в оплакивание своей горькой судьбинушки. — То есть, Проклятие строится на том, чтобы я никогда не увидел Тейлитэ и потому мы с ней все встретиться не можем?

— В чем-то именно так. Действие Проклятия описано туманно, использовали его очень редко. Да оно и понятно. Сам понимаешь, что сейчас аграи куп пеле долбят Проклятиями по разным баллотам или каммам не для того, чтобы те потом не могли любиться со своими женушками никогда. С точки зрения передовой военной мысли это непрактично. Сейчас сама цель Проклятия вторична, а первичен сильнейший болевой эффект попадания им. Проклятие используют против сильнобронированной цели, поскольку, получив его разряд, противник минут на пять-десять теряет способность наносить ответные удары. Впадает в забытье или просто оказывается очень слабым продолжать бой. А за пять минут аута в современных космических разборках его уже на фарш пустят по тихой грусти.

— Да, было больно, — согласился Вахтер, припоминаяразборки с Трисмегасом. — Но не так, чтобы в обморок брякаться! Только разозлило.

— Да у тебя все как не у людей, — привел железный довод Страшила. — Так вот. Первое Проклятие — Разлука. Заставляет всегда быть на дистанции от самого любимого человека. Видимо, оно и держит тебя на расстоянии от Тейлитэ. Возможно, ты бы смог побороть его сверхусилием воли, поскольку, кхм, суперарагма. Но била тебя тоже не самая простая зверушка, такой и в Красной книге нет. Тоже суперарагма, я так понимаю. Только из другой Вселенной.

— Битва двух богов, предваряющая Конец Света, — прошептала Рекщинэ. — В здешних легендах и ритуальных песнях это один из самых частых сюжетов.

Вахтер только пожал плечами. Страшила продолжил:

— Второе Проклятие — Безумие. Оно постепенно разлагает твое сознание, превращая в инвалида, а там и вовсе станешь овощем. Или подобием бешенной собаки — рвать и метать будешь, всех подряд валить, пока ближайший участковый не пристрелит. Образно говоря.

— Так не пойдет! — категорично заявил Вахтер. — Мне еще требуется явиться на битву и разбить войска Трисмегаса, а затем и его самого перевести на шашлык. Как же я это сделаю, если умом тронусь?

— У аграи куп пеле говорится, что это Проклятие можно на время затормозить, имея сильный кресекан, то бишь, личное оружие. Кресекан будет вытягивать из тебя яд безумия. Есть у тебя кресекан? Меч твой где? Выбросил?

— Убежал от меня меч, — вздохнул Вахтер. — Уже второй по счету. Пугливое в последнее время оружие пошло. Крови боится.

Тесть с тещей опять переглянулись. Возможно, решив, что попавший под Проклятье Безумия зятек уже начал терять рассудок.

— Ты как себя чувствуешь? — участливо спросила Рекщинэ. — Голова не кружится? Нет ли гула в ушах, нет ли провалов в памяти?

— Да вроде все нормально, — ответил Вахтер. Задумчиво отпил вина из бурдюка. — Я еще полежу тут, с мыслями соберусь, ага? А вы идите уже, дела не ждут, требуется обратно в Краснотал трогаться, да побыстрее. Там Мараш остался с весьма подозрительными боярами. Чует мое сердце, повесят они его на пару с Восолапом, а сами город Ордену сдадут.

— Хорошо, мы пойдем, тебе нужен покой и сон, — согласилась с ним Рекщинэ, увлекая за собой к выходу Страшилу.

— Ищи меч, Баа Ци! — сказал тот строго. — Судя по характеру Проклятия, тебе осталось от силы пара недель до состояния нестояния. Мне тут слюнявый овощ не нужен. Война в разгаре и ты в ней ключевое звено. Ищи меч!

Глава 74. Материал для меча

В кои-то веки в главном дворцовом зале Краснотала было многолюдно. На возвышении восседал в дорогих одеждах сам князь Владимир Страшный. Он же попросту Страшила для своих. По правую руку от него занимал свою скамью Мараш, далее за ним сидел Восолап и только потом — Вахтер. Следом взгромоздились на свои места, словно на лихих коней вожди основных племен джелонов. А пошли за Баа Ци многие сильные народности Степи: черные джелоны, белые джелоны, кайсары-джелоны и буги-джелоны. Они больше молчали, выражая достоинство всем видом суровых загорелых лиц.

По левую руку от князя сидела Рекщинэ. Далее целый ряд изящных резных скамей пустовал. Как раз семь штук, после которых занимали места командир стрелков и командир копьеносцев городовых войск. Страшила мрачно глянул на пустующие сидения, подумав, что местная знать решилась проигнорировать военный совет.

— И где же наши почтенные бояре? Отчего не пришли? Где болтаются?

Командиры местных войск весело переглянулись и прыснули в кулак.

— Вот в точку, князь говоришь! Как раз и болтаются! — слегка приподнявшись со своего места, ответил командир стрелков. — Они ж который день на виселицах. Мараш же их повесил!

— Повесил? — удивился Страшила, сразу переведя взгляд на воеводу. В его голосе больше читалось недоверие удалью Мараша, чем порицание. Оттого тот, хоть и покраснев, только кивнул.

— Ну да, а чего они первые начали? Сами предложили Краснотал сдать!

— Повесил и повесил, — успокоил его Страшила. — Пусть себе висят, коли жрать не просят. В назидание. А теперь к делам. Воевода, сказывай, как тут дела творились, покамест мы за подмогой ездили.

Мараш встал с места и скороговоркой изложил все последние события, как защищали они крепость от колдовских и военных сил, как пришел к ним молодой колдун помогать. А когда на город-крепость напали Темные души в виде худощавых девок, он их всех заневолил и по удальскому обычаю перепортил. Всех, кроме Халифа. Правда, при этом из-за таких колдовских разборок полгорода и часть стены разлетелись на куски мелкия и дробныя.

— Ишь какой молодец! И где он сейчас? — спросил Страшила. Мараш развел руками, мол, кто этих колдунов знает. Затем опять же скороговоркой сообщил деловито, кто явил при защите отменную храбрость, сколько человек погибло, сколько убыло по ранениям и хворостям, сколько потерь восполнено, каковы запасы оружия и продуктов. Закончив доклад, он замолк и присел на место. Страшила кивнул на Мараша, обращаясь к Вахтеру.

— Я же говорил, воевода дело знает! Я в людях хорошо разбираюсь. Вот тебе и лавочник.

Сторона городских командиров одобрительно загудела — Мараш при обороне хоть и не отличался гениальными стратегическими решениями, но сделал все, чтобы войска не нуждались ни в пропитании, ни в хороших доспехах, ни в хороших условиях проживания. А что в военные дела не лез — так даже отлично. Еще б не мешало от лавочника советы в бою выслушивать, сами с усами.

С порога раздался голос стражника.

— Гвардия Хорхета прибыла!

— Прекрасно, очень прекрасно! — отреагировал Страшила. Ранее Вахтер подколол его, мол, использует любимую присказку Тейлитэ. На что тот резонно ответил, что это его собственная присказка, а почему дочь ее переняла, так и понятно, оттого что в папочку. — Распорядитесь дать им кров и пищу!

Вестник остался на месте. Мол, новости еще не кончились.

— Шестовики с поклоном пришли, принять просят!

— Кто-кто? — не понял Вахтер, поворачиваясь за разъяснениями к Восолапу. Тот крякнул с недовольством.

— Это продажные бойцы, что военное дело не как призвание и честь настоящего мужчины, а как науку, что им золото приносит держат.

— Ага, наемники, значит, — понял Вахтер. — И чего они шестовики?

— У них самострелы дальнобойные, шестовые, лиственично-дубовые — малопонятно пояснил специалист по колдунам. — Как бойцы сила грозная, но малоуважаемая, поскольку пока им платят — воюют, а кто перекупит, хоть даже враг — тут же перебегут.

В зал уже входили три крепких бородатых мужика в неброской одежде, более походившей на поденную крестьянскую, в которой не жалко и на сенокос, и на забой быка идти — чему там мараться. Остановились, как требовал обычай, в пяти шагах от князя, поклонились. Замерли, ожидая первого слова от хозяина.

— Что, бойцы-шестовики, — не стал медлить Страшила. — Какими судьбами здесь?

— Ясень Погромщик меня зовут, — представился главный шестовик. — Прибыли мы с дружками по корявым дорожкам от Соленого берега к господину князю земли сей и той, которую зовут Хорхетом, а у нас Бобровой долиной. Поклон от нас и предложение взять на купы, службу военную за плату, то бишь. Купа предлагается либо на срок, либо на цель.

— Сколько вас? — сразу спросил Страшила. Поняв, что князь скорее согласен на сделку, чем нет, шестовик оживился.

— Сотня! Но сотня такая, что иной тысячи стоит! — торопливо заговорил Ясень Погромщик. — И возьмем недорого, даже с учетом присутствия в их войсках злобного колдуна Трисмегаса!

— Вот как, колдун Трисмегас уже в рядах Ордена? — с ленивым удивлением подал голос Баа Ци. Шестовики его не узнали, но поняли, что если человек подает голос перед князем и тот его не одергивает, то имеет вес в руководстве Хвойного княжества. Поэтому любезно пояснили:

— Так они нас первые наняли, но когда мы прибыли уже, там требовалось принять присягу на служение Трисмегасу. А мы против любых присяг!

— И переметнулись на другую сторону, — сказал Баа Ци, повернув голову к окну.

— Сдается мне, вы совсем не против, коли сотня лучших стрелков окрестных княжеств воюет на вашей стороне, а не головы вам выцеливает оттуда, — с усмешкой Ясень махнул рукой в сторону стен, за которыми находился лагерь третьего отряда Ордена. Первым устремлением Страшилы было напасть и разнести к чертям осаждающих, как раз удобный случай — бить врага по частям. Но на нем едва не повисли Мараш с Восолапом, убеждая, что клятва на перемирие священна, нарушать ее — вредить чести всех защитников Краснотала. Поэтому до сих пор с обновленных городских стен можно было наблюдать приунывший лагерь Ордена.

— А есть ли что-либо кроме слова вашего, убеждающее в честности шестовиков? — не унимался Вахтер. — К примеру, не послал ли вас всех Трисмегас втереться в доверие, дабы вы потом ударили нам в спину в самый ответственный момент?

— Хм, хороший вопрос! — задумался Ясень, почесывая бороду. — Грамот от Трисмегаса, заверяющих, что мы действуем не по его посылу, у нас не имеется. И доверия вашего потому не просим. Но на кону стоит наша честь и слава! А если мы предадим — кто с такой славой нам потом наймет? Да никто!

— Резонно, — согласился Страшила. — Какова стоимость наема на время до конца войны?

Ясень молча показал растопыренную пятерню. Ни Страшила, ни Вахтер жеста не поняли, только Мараш со своего место мгновенно встрепенулся заголосил, что это грабеж на честном месте и снижать требования надо как минимум вдвое. С облегчением выдохнув, все же хорошо иметь под рукой такого коммерсанта до мозга костей, как Мараш, Страшила сообщил, что в целом не против, а тонкости оплаты найма пусть уже обсуждают с воеводой. Даром что у того аж глаз задергался, как только дело дошло до торга.

— Не все еще, — сказал, неловко перетаптываясь, Ясень. — Нам бы еще благословения от Баа Ци получить надо. В защиту от колдовских сил и мертвяков Ордена.

— Благословение вещь дорогая и снижает стоимость купа еще на десять от сотни частей! — не растерялся Мараш. — А, Баа Ци?

А тот только засмеялся не самым приятным смехом, уперев взгляд в ноги шестовиков.

— Благословение вещь бесплатная, почтенные незваные гости Хвойного княжества. Относительно бесплатная.

Он встал с места, приблизился к Ясеню, словно впервые увидел подобную невидаль, как бородатого кряжистого бойца в простой рубахе красного цвета и черных льняных портках с кожаными вставками на бедрах и коленях. Казалось бы — простые оборванцы с дороги. Да только дополняли эту невзрачную одежку серебряные обручи на запястьях, толстые золотые цепи на крепких шеях, да серьги с мелкими самоцветами у каждого в правом ухе. Были у шестовиков и особые приспособления в виде серебряных колец сразу на два пальца. Видимо, помогающих при стрельбе.

— Слово-то какое забавное «относительно», — усмехнулся Ясень. Но слегка побледнел, чувствуя подвох. Вахтер просто излучал этот самый подвох, прохаживаясь вокруг гостей, словно тореадор, кружащий по орбите яростного быка. Того и гляди воткнет в шею спрятанную за спиной шпагу.

— Я благословляю вас и ваших людей, — разомкнул наконец губы Вахтер. — В борьбе за дело Баа Ци супротив Трисмегаса и его приспешников, кто бы они ни были!

Он поднял над головой кулак и тот внезапно сам собой засветился легким красноватым светом, точно звезда на новогодней елке. Ясень и его спутники смотрели на это представление восторженно, пока Баа Ци не договорил свое благословение до конца. А договорил он следующим образом:

— Но если вы нарушите верность делу Баа Ци, вы будете прокляты на веки веков и будут прокляты ваши дети и ваши внуки и все вы станете рабами Баа Ци навсегда! Да, такое красивое слово есть: «навсегда».

«Навсегда-гда-гда-гда» ушло затихающим эхом по залу и коридору. Вахтер с ехидной улыбкой наблюдал, как начали заметно дрожать руки шестовиков. И те заметили этот пронзительный взгляд, попытались взять себя в руки, но получалось с трудом. Даже на окружающих военачальников дохнуло космическим холодком от Баа Ци, пробрало, заставило вжаться в свои скамьи и понять, наконец, в какие серьезные игры им предстоит играть. То не обычные сшибки племя на племя или род на род предстоят — жестокая и кровавая бойня.

К счастью, ощущение сие длилось недолго.

— У меня все, — словно бы опомнившись, сказал Вахтер, затем направился к выходу, слегка пошатываясь. Страшила взглядом указал на него Рекщинэ, та послушно вскочила и заторопилась к зятю.

***

Для хворого бога отвели неказистую избушку рядом с бывшей кузницей. Там была печурка, грубо сколоченный стол, земляной пол с соломой и мутные окна, затянутые слюдой. Восолап уложил ослабевшего Баа Ци на полати, далее Рекщинэ дала больному выпить какой-то целебный настой. Он на время отрубился, а когда пришел в себя, в избушке был только Синоптик, что сидел на печке, с подозрением крутя длинными усами.

— Что-то неясное ощущается рядом, — сообщило насекомое, едва уловив, что Вахтер очнулся. — Но не могу опознать!

— Рекщинэ далеко? — простонал Вахтер, приседая на нарах из трех широких досок, служивших ему постелью. — Сгоняй резвым кабанчиком-тараканчиком да с прискоком к ней, пусть еще свой напиток бодрящий мозги заделает и сюда притащит. А то совсем голова не соображает… Эй, слышишь? Си… как там тебя… Синантроп? Сатрап? Снеговик? Эээ…

Вахтер внезапно пошатнулся, обхватывая голову.

— Ррры… ррыжая! Прришла! Зачем пришла? А? — спросил он, раскачиваясь. — Не мельтеши во втором слое, и так укачивает!

— Бегу, уже бегу за Рекщинэ! — вскинулся Синоптик, почуяв в этом приступе потери памяти и потоке невнятных слов опасный симптом. Через пару мгновений таракан уже вышиб с легким хрустом слюдяную прослойку на окне и пропал из вида. Вахтер еще с минуту посидел, обхватив голову руками, затем поднялся, подошел к столу, налил из кувшина в кубок вина. Отпил. Присел у столика и кивнул в темный угол напротив печи.

— Вам наливать, господа хорошие?

— Ты нас видишь? — полуслышным шепотом отозвался угол. С Вахтера будто волшебством сняло всю слабость, по большей степени притворную, чтобы спровадить прочь прилипчивого Синоптика. Даже глаза ярко блеснули хищным светом.

— Вижу, Рыжая, вижу! И тебя и этого паренька с тобой, что лыка не вяжет. Чего он у тебя лыка не вяжет? Пьяный или каким-то веществом накачался?

Темная душа сделала шаг вперед, на неуверенный свет из мутного окошка. На нее опирался весьма ослабленный спутник. Тот тоже сделал вперед шаг, но сразу качнулся, едва устояв на ногах и сплюнул себе под ноги зеленую жижу.

— Чем обязан? — спросил Баа Ци, кивая на свободные места у лавки перед столом напротив. — И отчего вы, молодой человек, смотрите на меня, аки октябренок на воскресшего Ленина?

— Баа Ци! — с восторгом сказал паренек. — Я Аня, твой сын! Меня прислала мама, вызволить тебя отсюда на волю! Тьфу!

Еще один сгусток зеленой жижи смачно упал на земляной пол.

— Мда, Анечка, — мрачно сказал Баа Ци, критически оценивая стоявшего перед ним парня. — Я как-то по-иному представлял себе пятилетнюю дочурку с косичками… Но, зная твою достойную маман, даже удивляться ничему не стану. Мол, как ты таким откормленным получился за такой короткий срок. Хотя честное слово, ее бы талант, да нашим телятникам! Эх, какой ты здоровенный вымахал! Дай-ка я тебя обниму!

Он поднялся с места, приблизился к сыну фирменным крадущимся шагом и крепко обнял, позволив даже сентиментально всхлипнуть. В тон ему швыркнул носом и Аня. Тут же отстранился и сплюнул еще раз зеленым на пол.

— Что это с тобой, мелкий? — заботливо спросил Баа Ци. — Прихворал?

Вместо ответа Аня скосил глаза в сторону своей спутницы. Та потупила большие красивые очи, с интересом принявшись рассматривать ногти.

— Яд, — коротко пояснила Темная душа. — Другой бы сразу погиб в диких корчах. А он живучий. Но сколько еще осталось времени, пока яд не достигнет мозга? Не знаю.

— Хм, какое совпадение! — сказал Баа Ци. — А я тут тоже… Кхм, тоже слегка приболел. То уши ломит, то мозг не работает.

— Мы слышали, ожидая в углу, как твои спутники обсуждали варианты излечения, — сказала Темная душа. — Излечение неизлечимого божественного Проклятия.

— Божественного? Ой, да с Трисмегаса бог, как с… никакущий, в общем бог! — ревниво ответил Вахтер. — Если бы не… то я бы его! Вот! Но блин, Проклятие подлое мешает.

— Есть идея, отец! — сказал Аня. — Есть прекрасная идея, как нивелировать оба наших недуга!

Он еще раз сплюнул зеленым, приблизил губы к уху Баа Ци и торопливо зашептал свой план. Выслушав его, Вахтер глянул на Темную душу.

— А ты чего скажешь, Рыжая?

— У нее имя есть! — подал голос за рыжую девицу Аня.

— Есть, только имя ей не принадлежит, — Баа Ци, возвращаясь к своему столику с кубком вина. — Я присяду, а то стоять уже трудновато. Трисмегас его подери…

— Проклятие отдает в разум болью и мешает мыслить? — участливо спросил Аня. — Я изучал Проклятия! Мерзкая штука! И что самое мерзкое в ней — неизлечимая. Но кресекан может замедлить процесс распространения недуга по организму. Хотя лишь временно, поскольку пока человек имеет плоть, он имеет и Проклятие.

— Ничего, — прохрипел Вахтер, прикладываясь к кубку с вином. — Ничего! Значит, говоришь, если бы у меня был кресекан… Меч! Страшила так говорил. Страшила — твой дедушка, к слову. Местный князь. Санта-Барбара, блин. А еще Рекщинэ, твоя бабушка. Меч мне нужен верный!

— Меч… это кресекан твой, да?

— Да, кресекан, меч к примеру, он бы помог, как умные, даже подозрительно умные… вроде даже люди… говорят, — вздохнул с печалью Вахтер. — Но дело в том, что мои мечи меня не особо любят. Было два, оба сбежали, едва поразили Трисмегаса. Свое сознание блин получили! Хха.

Аня открыл рот, переваривая полученную информацию. Потом воскликнул:

— Если твой меч, сделанный из обычного материала, обретает разум во время боя, вывод прост!

При этих словах с интересом на него глянул и Вахтер, и Темная душа. Тот немного смутился от подобного внимания, но затем добавил:

— Тебе нужен меч не из металла, а из верного всем сердцем делу Баа Ци человека!

Кого именно Аня предлагает в качестве данного человека, можно было и не спрашивать — себя.

Глава 75. Исход перемирия

У наспех восстановленной пристани Краснотала швартовался небольшой кораблик с флагами Хорхета. Долгожданные бойцы гвардии самого князя. Чего он так на них надеялся, хотя их там было от силы два десятка — трудно сказать. Мараш только скривился, но благоразумно промолчал. Страшила же сразу оживленно потер руки и заявил, что теперь прибыли основные силы, а значит, пора действовать.

Они стояли на городской стене, разглядывая пространство у Краснотала. Округа, надо сказать, выглядела довольно грустно — со следами опалин, с выжженным и частично вырубленным лесом, с горками разбросанных то там то сям трупов лошадей — людей еще хоронили, а до скотины никому дела не было. Только присыпали сажей, дабы не сильно воняли.

Неподалеку стояли лагерем джелоны, решившие не тесниться в самом Краснотале. Они дополняли панораму хаосом разноцветий шатров и повозок.

— А Баа Ци не будем звать? — напомнил о боге Восолап. Он помнил, что у противника где-то обретается злой колдун Трисмегас, который может причинить много проблем атакующим. Страшила молча указал большим пальцем себе за спину, в сторону окна светлицы княгини Рекщинэ. Мол, жена при случае подменит товарища бога.

— Благословение наше войско от Баа Ци получило, думаю, он нам особо и не пригодится. Вряд ли сможет что-либо больше, чем Рекщинэ. Что там с Баа Ци, кстати?

— Второй день не кажется на улицу. Но вродь и не совсем кукукнутый, — по-простецки доложил Мараш. — Говорит, правда, словно дурачок и временами вспомнить никого не может. Но суждения толковые выдает.

Страшила прищурился, наблюдая деловитое кипение жизни в лагере Ордена, что расположился в почтительном отдалении от джелонов и Краснотала, хотя все равно оставался в пределе видимости, напоминая о своем существовании. Мол, мы просто отступили, но мы вернемся. Мало того, рыцари Ордена изо дня в день занимались укреплением своего лагеря, понимая, что едва истекут последние мгновения времени, отданного на перемирие, как их сразу же атакуют свирепые орды кочевников, поредевшая, но только разозленная прошлыми боями городская стража Краснотала, сбившиеся в отдельные дружины побратимов бойцы-беженцы уже сожженных городов… Ах, да, и двадцать гвардейцев Хорхета. Ну и сверхметкие шестовики, что уже устанавливали свои двухметровые самострелы на стенах города, деловито пристреливая местность вокруг.

— Чувствуется, готовят рыцари нам какую-то пакость, знать бы еще — какую, — пробормотал в задумчивости Страшила. — Словно на тарелочке себя выставляют — «вот они мы, приходи и бери!».

— А мы хитрее, мы не возьмем их! — воскликнул Мараш, думая, что предвосхитил мысли князя. Но тот посмотрел на него с легким укором.

— У нас выбора нет, роднуля, — сказал Страшила, похлопав его по плечу. — Рекщинэ говорит, что Трисмегас не может нас смять своей колдовской силой, покамест Баа Ци в сознании. Пока тот в адеквате, благословение действует. Как кукукнется, так и все… Трисмегас может еще подождать пару недель для верности и брать нас тепленькими, одной колдовской силой. Понимаешь? Мы в цейтноте. Нам так или иначе придется нападать. И чем скорее, тем лучше.

— А может мы их того, — предложил Восолап. — Попросим отступить путем переговоров?

Страшила посмотрел на него с некоторой отрешенностью, подумал-подумал и согласился.

— А что, это мысль. Если бы хотели уйти — давно бы ушли. Выходит, чего-то ждут, на что-то надеются. А путем переговоров можно выудить от них это. Чего ждут и на что надеются. Мараш?

— Слышу! — с готовностью отозвался воевода.

— Мне несподручно в моем высоком звании с этими господами общаться, не вышли они для меня рылом, а вот для тебя в самый раз вышли. Так что давай. Бери на себя переговоры, предложи свалить по добру по здорову до окончания перемирия. Мы преследовать не станем, слово князя. А попутно разузнай, отчего они такие храбрые и до сих пор сами не смазали пятки.

Пару мгновений не прошло, и вот уже Мараш в нарядном одеянии с копьем поперек в знак мирных намерений, ускакал через свежепостроенный мост к лагерю третьего Ордена золотых знамен.

— Эй, господа хорошие! Фры малохольные! — закричал он часовым, что мгновенно выросли у невысоких, но мощных стен укрепленного лагеря. — Выходи, кто у вас старшой. Поговорить хочу!

Как бы с ленцой, словно только услышал про гонца, хотя наверняка сразу доложили, что из города к ним кто-то скачет, к воеводе вышел руководитель отряда. Мараш мог поклясться, что не видел его ранее, хотя всю верхушку третьего отряда изучил если не по именам, то хотя бы в лицо за время штурма Краснотала. Новичок носил магистерские знаки власти на доспехах, окружение относилось к нему с должным почтением, да и сопровождала его свита из старых знакомых командиров среднего звена. Потому сомнений кто тут старший не возникало.

— Чего тебе? — спросил магистр холодно. Был он высок, худощав и возрастом хоть и лет под пятьдесят, но весьма моложавый, с прямой осанкой и орлиным взором глаз бирюзового цвета.

— Князь обещает не лупить вдогонку и не преследовать, ежели вы сейчас же, до срока завершения перемирия, соберете пожитки и свалите по добру поздорову!

— Передай князю, нам и тут хорошо! — без лишних раздумий ответил магистр третьего отряда.

— Почтенный, ежели ты хочешь красиво умереть, то может твои пешцы да комонники не хотят? — не унялся Мараш. — Ты же сам видел наши силы. Растопчем!

— Авось лапки пораните нас топтать, — ответил ему магистр. — У тебя все? Скачи в крепость, пока ветер без стрел и передай своему князю: мы никуда уходить не собираемся. Только дурак уйдет из укрепленного лагеря в чистое поле при подобной диспозиции. Припасов у нас хватает, бойцов тоже. Кровью умоетесь нас штурмовать. До прихода основных сил продержимся. Так что лучше подумай, может, это вам либо сдаться, либо бежать из Краснотала по добру поздорову?

— О как! — восхитился Мараш. — Ну смотри сам. Когда твоих бойцов кайсары будут разделывать на шкуры для кушаков, не говори, что не предлагали уйти по-хорошему. Бывай!

Мараш быстро преодолел расстояние до Краснотала, стараясь не гнать во весь опор, мол, не боюсь стрел в спину. Князю и его свите коротко сообщил, что третий отряд не намерен идти на сделки. Мол, укрепились отлично, не сковырнете. И собираются героически выстоять до подхода подкрепления.

— Пора ли уже? Истекло ли перемирие? — спросил Страшила Восолапа. Тот глянул на главный терем, по тени на котором ориентировался во времени.

— Тень от острия главной луковицы должна упасть четко на третью доску крыши. До конца перемирия половина второй доски осталась.

Страшила вызвал посыльных, велев им поднимать все войска, расквартированные в Краснотале и быть готовым к атаке.

***

Дверь отлетела в сторону от молодецкого пинка, явив на свет солнечный полуголую фигуру Вахтера. Вот он вышел на порог, потянулся с легким кряхтением, точно заспавшийся на печке кот. Не взирая на довольно откровенный вид, сразу же принялся за утреннюю зарядку, напевая себе под нос какую-то песенку. Или просто матерясь рифмованной руганью.

— Рад видеть тебя в добром здравии, Баа Ци. — сообщил ему голос позади. Как оказалось, у завалинки его домика стояли три шестовика, занятые установкой какого-то устройства, похожего на флюгер, укрепленный на высокой палке.

Баа Ци повернулся к ним и даже церемонно поклонился, но взгляд его был довольно пустой, будто и не помнил недавних визитеров в княжий терем.

— Шестовики мы, благословение у тебя недавно получали, — поняв, что благословитель отчего-то не совсем понимает, кто перед ним, сразу же сообщил Ясень. — Меня зовут Ясень, это Колок, а этот Белугой зовется.

— А я этот… Баа Ци, да, — в свою очередь представился Вахтер. — Чего это вы тут затеяли, гости дорогущие и, надеюсь, пьющие?

— На войне мы ведем трезвый образ жизни, — аккуратно отказался от предложения разделить потребление вина Ясень, закончив укреплять палку у самого дома Баа Ци. Высилось устройство метров на пять, отлично видное с городских стен.

— Ну не знаю, — пожал плечами Баа Ци. То был не жест, просто он перешел к разминанию плечевого сустава. Если бы его наблюдал Страшила, решил бы, что Вахтер действительно начал ехать крышей, поскольку никогда его зятек не занимался никакой гимнастикой, особенно по утрам. А вот сегодня приспичило внезапно. С чего бы?

Вахтер удивленно спросил.

— Какой смысл вообще воевать, коли не пьяный?

— Не-не-не, — помотал головой Ясень. — Даже не упрашивай. Нас же из отряда сразу погонят, не посмотрят, что мы старшие. Все правила чем писаны? Кровью писаны. И каждый раз надписи освежаются. Недавно так… в том месяце вродь? Да, в том месяце собрались местные господа из Нидгарда отвоевать у Соленого берега Фергард. Встали себе спокойненько в осаду, нас на время приступа наняли. Так сидим себе и смотрим, а приступа все нет и нет, зато пьянка началась и непотребство в войске. Из Фергарда наблюдали за этим, наблюдали, а потом тихой ночью выслали нарочно нанятых для сего шаркунов.

— Шаркунов, — повторил Баа Ци задумчиво. — Это еще что за невидаль?

— Шаркуны — это такие же нанимаемые вои, что и мы, — пояснил Ясень. — Только нас нанимают на стрельбу, а их — на разные не сообразующиеся с честью обычного бойца военные дела. Ночью вырезать кого-нибудь или засаду устроить, в плен вражеского полководца взять или еще чего некрасивое учинить. Одним словом — шаркуны.

— Шо бы шаркали по душе! — захихикал Баа Ци, продолжая зарядку.

— Вышли вечерком шаркуны, как у них водится, скрытно прокравшись. Да и учинили погром! Осаждающие, горе-вояки, по тревоге вродь даже вскочили, да на ногах не держатся! Смотреть было и смешно и страшно, только головы да руки в стороны летели.

— А вы?

— А что мы? — с невозмутимостью в голосе ответил Ясень. — Мы же только на время приступа городских стен нанимались. Нет приступа — нет работы. Посидели, посмотрели на это безобразие, а как нашего нанимателя вытащили из шатра — совершенно немычачего — и забили насмерть камнекрутными плетками, так мы собрались и далее в путь отправились.

— Хорошо еще, что у Трисмегаса подобных шаркунов нет, — вздохнул Баа Ци, затем наклонился вперед да и встал на руки, подняв грязные пятки к небу. Поглядев на чудную позу, шестовики только крякнули от удивления.

— Ведь нет же?

Шестовики отчего-то промолчали. То ли не знали ответа, то ли знали, но блюли цеховую солидарность.

В этот момент с городских ворот раздался протяжный звук рога.

— О! Видимо, князь все же решил пойти и растереть третий отряд Ордена, — сказал Ясень, поднимаясь с места. За ним последовали остальные. Они слегка поклонились Баа Ци, направляясь по зову к месту сбора.

— Казалось бы, чего приходили? — недоверчиво спросил Синоптик, наблюдая за удалявшимися из дыры в слюдяном покрытии окошка.

— Предупредить приходили, непонятно, что ли, — ответил ему Вахтер, легко вставая обратно на ноги. Он тряхнул головой, приходя в себя.

— О чем? Как?

— Вруби логику, букашка. Прямо они про шаркунов сказать не могут, видать, обещали им что-то. Потому предлога ждали, справедливо надеясь на мой мощный ум и догадливость. Они бы по итогу любую тему к шаркунам свели, что винопитие, что аквааэробику, видно же по хитрющим рожам. Раз уж Трисмегас их позвал в свое войско, неужели он не закупился и особо мощными диверсантами?

— А зачем они предлога ждали?

— А затем, мой дорогой дружок, что планы у них на наем были одни, но как только Баа Ци… ну то есть я, их благословил, так планы и поменялись. Поскольку условия благословения были просто сказочные на предмет соблюдения верности. Предал — душу продал. Такое даже в Сбербанке не предлагают по ипотеке оформить.

— Зачем им было наниматься с целью предать Краснотал? Ведь тогда же никто бы их больше не нанял!

— Тараканы эволюционируют прямо на глазах! — восхитился Вахтер догадливостью Синоптика, отправляясь к ближайшей кадке для водных процедур. — Будто твои предки и не вылезли вчера из-под кухонного холодильника! Браво! Разумеется, они понимают риски. Возможно, Трисмегас сделал им предложение, от которого нельзя отказаться? Возможно, был вариант или согласиться, или дружно качаться под нежным южным ветром на ближайших сучках без задоринки… кстати, пора бы уже снять этих повешенных бояр, воняют, как тухлая рыба.

— Это не от бояр воняет, это от тебя, мойся лучше, — сварливо ответил Синоптик и сразу быстро исчез под рамой, поскольку в него полетела тряпка, которую Вахтер ранее использовал в качестве полотенца, а теперь — как метательный снаряд.

— И ты не боишься, что вот прямо сейчас прыгнут эти шаркуны из-за угла и начнут тебя потрошить? — Синоптик спрашивал уже из закрытого окна.

— Конечно не боюсь, — уверенно ответил Вахтер. — Время перемирия истекает, да. Но Страшила же не дятел, чтобы сразу как только истечет срок, собирать всех бойцов и алга с песней — громить третий отряд. Он же осознает, что там ему подготовили какую-то ловушку. У рыцарства даже в Уставе прописано, что при риске военного поражения не надо геройствовать, а сразу отступать, сберегая людей. Рыцари только в легендах геройские, а на деле еще те прагматики. Это первое. А второе — даже дятлу или того хуже — таракану, совершенно четко ясно, что рыцарский отряд нарочно выставлен в качестве отвлечения сил, дабы другие пробрались в сам Краснотал и ударили с тыла, пока их разделывают в поле. Они уже подобный фокус не раз проворачивали. Разумеется, Страшила оставит достаточный гарнизон, чтобы воевать против диверсантов внутри крепости. Он же не дятел.

И словно в насмешку над ним со стен раздался долгий утробный рев сразу трех рогов. Это был общий сигнал к выходу всех сил из города и немедленной атаке противника.

— А, нет, — сплюнул с досады Вахтер. — Все же дятел!

Глава 76. Семеро и Баа Ци

Земля гудела от множества копыт. Получившие от князя распоряжения гонцы стремительно летели к командирам отрядов, ознакомившись с командой, подразделения срывались с мест, занимая позиции вокруг лагеря третьего отряда. Самый спорый отряд кайсаров уже обогнул лагерь с противоположной стороны, отсекая пути отхода. Войска встали, готовясь к решающему штурму — как раз на дистанцию полета арбалетного болта. Свистели тревожные дудки в лагере противника, призывая всех по местам — отражать штурм. Поднялись золотые стяги по краям правильного четырехугольника стен укреплений.

Позади войск Краснотала уже с громыханием устанавливались телеги, полные запасных тетив и луков, запасов стрел — как раз для долгого методичного обстрела защитников лагеря. Там же готовились принимать пациентов лекари. Пусть Света отсутствовала, но в то короткое время, пока она находилась в армии Хвойного княжества, она сумела за короткое время создать из стайки неорганизованных любителей-профанов настоящую медслужбу. Частью там остались старые кадры, были и многие новобранцы, хорошо вышколенные, но не бывавшие в кровавом деле. Они сейчас с большой надеждой осматривались по рядам, им не терпелось броситься на помощь какому-нибудь раненному бойцу и волочить к врачевателям. Вот только пока все были здоровы и это их немного огорчало.

— Все готово! — отрапортовал наконец Мараш, приняв очередной доклад от последнего гонца. — Нападаем? Пехота на приступ просится! Городская стража зубами щиты рвет, поквитаться хочет!

— Как они атаковать хотят? — с мрачным удивлением посмотрел на него Страшила. — Без лестниц, без таранов?

— Кстати! — ахнул Мараш, широко распахнув глаза. — Ведь нужны лестницы и тараны? Ты только скажи, счас мигом сколотим!

Он обвел взглядом тылы, недовольно покосился на присевших у пристани гвардейцев Хорхета, словно их вся затевающаяся битва и не касалась. Хотел уже свистнуть подручным плотникам, доколачивающим последние плахи в многострадальном мосту. Дабы все дела бросали и принимались делать лестницы для приступа. Но его остановил князь. Потому плотники только на миг прекратили работу, да и то выжидая, пока по настилу проскачет на невысокой пегой кобыле Рекщинэ, облаченная в боевой наряд шаманов Степи. Ее серая кожаная накидка была изрисована белыми кругами, украшена конскими хвостами и птичьими перьями, а лицо закрывала круглая маска оскаленного в ярости медведя.

Лошадка еле слушалась, со страхом озираясь вокруг, будто чуяла некую невидимую силу совсем рядом.

— Мараш, если бы я планировал приступ с помощью таранов и лесенок, неужели не позаботился о них заранее? — усмехнулся Страшила. Потом повернулся к Белуге, что ожидал распоряжений для шестовиков.

— Что-то маловато вас на указанных местах. Вроде больше должно быть?

Шестовик Белуга замялся, потом честно сказал:

— Мы оставили несколько расчетов для прикрытия Баа Ци.

— Вот ничего себе новости! — возмутился Страшила. — Вам кто платит, Баа Ци или князь? Так и слушайте князя!

— Платит-то князь, а благословляет Баа Ци, — возразил Белуга.

— Не мели чушь, — задушевно попросил его Страшила. — Если это великий бог, то уж как-нибудь сам о себе позаботиться в полностью защищенном городе-крепости, когда за двадцать верст ни одного врага, кроме вон того, что сейчас зарабатывает веночки на своей братской могиле в полном окружении. Мне нужны все силы! Так что выводи расчеты сюда. Или… я чего-то не знаю?

Страшила направил свой прищуренный взор на Белугу, тот с честью выдержал тяжелый взгляд нанимателя.

— Да кто его знает, все ли ты знаешь! — буркнул он наконец. — Но воля твоя — переводим все расчеты из города.

— Бегом! — подогнал его князь. — Мне вы тут все нужны, когда их стрелки на стену полезут!

— Зачем их стрелкам на стены лезть, — проворчал Белуга, почесывая у виска. — Они вполне могут из-за стен навесным бить.

— Полезут, полезут! — пообещал ему Страшила, принимаясь за иные организационные дела. А именно — посылая гонца к кайсарам. Они были дальше всех от ставки князя, оттого управление и без того не самыми управляемыми кочевниками сильно затруднялось. Ими руководил некий вождь по имени Чеснок, вроде бы человек толковый, но Страшила его видел-то пару раз. Как поступит в бою, кто знает?

— Что бы они там ни придумали, — задумчиво проговорил себе под нос Страшила, наблюдая, как спокойно строятся войска противника. — У меня тоже задумки есть… Рекщинэ?

Та подняла руку, обращенную ладонью к князю и мужу, давая понять, что слышит его.

— Начинаем!

Пока свита переглядывалась, не понимая, как и что начальство изволит начинать, Рекщинэ отрывистыми командами подняла малочисленную гвардию Хорхета, все это время прохлаждавшуюся у берега. Они вскочили, выхватили свистки, над водной гладью прозвучали затейливые переливы, точно на берег внезапно опустилась стая говорливых птиц. И повинуясь этому звучанию, воды раздались, обнажая огромные черные спины животных.

— Бобры! — ахнули приближенные князя.

— То есть, они все это время были здесь!? — пискнул Мараш, едва не подавившись бородой, наблюдая, как шеренга и двух десятков мощных тварей взбирается на берег, отряхивается, осматривается недоверчивыми маленькими глазками. К ним уже бежали гвардейцы Хорхета, точно летчики, услышавшие сигнал тревоги — к самолетам своей эскадрильи. Вот они уже вскочили на загривки животных, послушные их воли бобры тут же устремились вперед — на укрепленный лагерь третьего отряда. Там заметили сюрприз князя, началась суета. Загремели трубы, ударили барабаны. На стены полезли стрелки.

Высовывались стрелки без опаски — накануне они завязали с джелонами стрелковый бой, оказалось, луки кочевников значительно уступали по дальнобойности убойным самострелам Ордена. Потому сейчас джелоны и стрелки городовой стражи старались держаться подальше от стен лагеря, не беспокоя врага. Вот только просчитались войска Ордена в одном — что подобную видимость бессилия Страшила им дал нарочно, имея в козырях шестовиков. И сейчас настал их час показать себя в деле.

Огромные бобры, ростом с упитанных бегемотов, с мощной мускулатурой и что самое опасное — с великолепной выучкой, неслись, постепенно набирая скорость, к укреплениям лагеря.

Да, их выход на поле битвы застал бойцов Ордена врасплох. Какой бы опытный ни был их новый военачальник, он не предвидел такого. Иначе бы не огласился осаждаемый лагерь заполошными криками, эхо отрывистых команд прошлось отзвуком по берегу реки, ушло в густые заросли. Бобры скалились двумя передними зубами-лопатами, стремительно сокращая дистанцию. Страшила уже посылал разведчиков измерить специальными вешками, куда достает самый дальнобойный арбалет Ордена. Видимо, подобные же вешки использовали сами бойцы Ордена, поскольку на участке атаки видны были пометки и другого рода. Хорошо и грамотно подготовили оборону рыцари, отлично все пристреляли. Отлично укрепились — против пехоты и кавалерии. Но не против несущихся во весь опор могучих грызунов.

— И вот так они сидели в реке все это время, и чем все это время кормились? — спросил Мараш.

— Мышление у тебя типичного интенданта, — упрекнул Страшила, давая понять, что настоящие воители подобными мелочами не интересуются. — Питаются они в походах исключительно рыбой. Споймают какого-нибудь налима, да и сожрут.

— Это же еще налима откормить надо, чтоб такую детину насытить.

— А вот как налимы откармливаются, не мое дело. Главное, приплывают бобры сытые и довольные. А значит — все у них хорошо. Ладно. Шестовики? Пора!

Шестовикам и не требовалось особой команды. Стрелки Ордена, занявшие места на стене, высунулись, выцеливая в длинной шерсти бобров лихих наездников Хорхета, справедливо полагая, что именно они заведуют управлением твари. Убей водителя и мохнатое чудище само остановится. Арбалетчики терпеливо выжидали, пока первый атакующий под бодрящие вопли остальных осаждающих войск, пересечет заветную линию вешек. И оставалось-то до них метров пять, когда внезапно раздались частые хлопки скрытно размещенных по всему полю дальнобойных самострелов шестовиков.

С легким шелестом над головами атакующих бобров скользнула целая туча длинных метательных снарядов. Они летели с невероятной скоростью, били точно и беспощадно. Арбалетчики Ордена падали, нашпигованные стрелами один за другим. Кому-то прошивало череп насквозь, вместе со шлемом, кого-то через прицелы арбалетов доставали прямо в глаз, точно белку, некоторые успели вжаться в бревна частокола, надеясь отыскать в них защиту. Но тщетно. Беспощадные стрелы пронзали забор, точно картонный, доставая жертв и в укрытиях. Не прошло и пары мгновений, как все стрелковое звено Ордена превратилось в кучу мертвых и умирающих тел, и кто чудом из них уцелел, думал о чем угодно, но не о том, чтобы выстрелить в ответ.

В рядах пехоты и кавалерии войск Хвойного княжества раздались торжествующие крики. Шестовики, побив арбалетчиков, перевели обстрел вглубь укрепленного лагеря. Бобры в два приема оказались у забора, в стороны полетела щепа от свежесрубленных бревен, а затем и сами выдранные с мясом бревна. Несколько героических пехотинцев Ордена выскочили с копьями наперевес, стремясь отогнать животных от стен, да там и легли, получив по две-три стрелы, хирургически точно угадав в сочленения доспехов — шестовики грамотно прикрывали штурмующих, не давая обороне и шанса.

С треском рухнул первый сектор стен, за ним повело следующий, и вот уже падает третий, обнажая боевые порядки защитников.

Командир Ордена не решился на вылазку, сбив пехоты в каре, ощетинившееся копьями.

Бобры, повинуясь еще одному свисту от Рекщинэ, развернулись и с той же скоростью, что двигались к стенами, отправились обратно в реку. Мараш возмущенно заголосил, что подобные животины вполне могли бы сами разделаться с Орденом. Страшила велел ему помалкивать с советами о собственности Хорхета, пока не получил корочки ведущего бобролога Вселенной.

— Бобры — это тебе не пехота! — со знанием дела пояснил он. — Его за месяц не надрессируешь! Бобров беречь надо, последнее дело таких лапочек на копья посылать!

Далее в дело должны были вступить джелоны, их Страшила решил использовать, как конных стрелков. Задача кочевников состояла в методичном отстреле всего, что дается стреле у противника. В идеале они должны были такрасстроить ряды противника, чтобы при последующем натиске пехоты от них остались лишь ошметки, жалки и лишенные воли к сопротивлению. Ну а кто хочет бежать — милости просим — для этой цели и заняли позиции на опушке с другой стороны лагеря кайсары, уже раскручивающие арканы.

— Давай, пускай в бой джелонов! — распорядился Страшила. В битве, как и в хорошем супе, каждый ингредиент ждал своего времени. И вот сейчас настал час конных стрелков. Едва гонец умчался прочь на ретивом коне, улыбаясь во все лицо, как внимание князя привлекла отчаянной жестикуляцией Рекщинэ.

— Я чувствую отзвуки вражеских умений! Воздействие на высшем уровне Шепчущих Сны!

— Чего? — спросил Мараш Страшилу.

— Вражеские колдуны в дело вступили! — пояснил тот. — Глаза сейчас будут нашим бойцам отводить. Скачи, вертай всех джелонов за вешки! Немедленно!

И в этот момент противник дал понять, что недооценивать его не стоит. Как не стоит и заранее праздновать победу. Прямо из гущи ощетинившейся копьями пехоты Ордена в небо ударила переливающаяся искрами струя неизвестного вещества, оно скопилось в воздухе метрах в ста над отрядом небольшим облачком, а затем взорвалось, ослепляя всех вокруг ярчайшей вспышкой и оглушая мощным грохотом, так, что в ушах оставался слышен лишь долгий протяжный свист.

— Назад, назад вашу мать! — орал Страшила, едва очнулся. Рекщинэ вовсю водила руками, распахнув горящие фиолетовым глаза — пустила в ход свои умения, чтобы отбить колдовскую атаку. Да вот только, видимо, безуспешно.

Рванувшие в образовавшийся пролом джелоны неожиданно смешали ряды, начали разворачиваться, засверкали сабли, полетели первые тела наземь.

— С кем они там схватились? — не понял Мараш, всматриваясь в далекий бой. Ряды боевого построения Ордена остались недвижными. Им и не требовалось ничего делать: джелоны, не доезжая до них, неожиданно устроили схватку друг с другом, начав братоубийственную мясорубку.

***

Вахтер неуклюже седлал коня, готовясь к выходу в бой. Пусть его большие ребята и не позвали на взрослую стрелку, решив, что еще мал, но он сейчас всем им там покажет!

Вахтер прикрепил сложной системой ремешков к седлу длинный щит, на другую сторону повесил меч. Дернул, проверяя — крепко ли. Крепко.

И в этот момент раздался такой грохот, что в небо поднялись испуганные птицы, а деревьев посыпались листья.

И без того непослушный конь взвился на дыбы с диким ржанием, едва не хватив незадачливого хозяина копытом в грудь, порвал повод и поскакал прочь вприпрыжку, унося всю амуницию с собой.

— Стой, сссука! — заорал ему вслед Вахтер и бросился догонять. — Ты знаешь хоть, тупая скотина кого… самого Баа Ци! Баа Ци!

За поворотом начиналась главная площадь, где раскачивались на висельнице под внезапно ударившим порывом ветра семеро повешенных бояр. Неподалеку, испуганно озираясь по сторонам, стоял конь Вахтера и нервно бил копитом о брусчатку.

— Ах ты ж, — простонал из кармана Синоптик. — Я тут попробовал пощупать обстановку, да кто-то так глушит округу, что едва сенсоры себе не спалил. Так что будь осторожен!

— Сенсоры… усики, что ли? — переспросил Вахтер. — Нашел о какой мелочи переживать! У меня меч конь увел!

— А там глядишь и воробьи карманные деньги отбирать начнут, лошара ты конченая, — грубо оборвал его Синоптик. — Ты не о том думай! Глушат, говорю, эфир! Противник решил использовать… пссс…

Синоптик чертыхнулся, замолкнув. Растерянно повел антенками усов по сторонам, тряхнул головой и моментально скрылся обратно в кармане. Видать, и телепатический канал враг расторопно перекрыл, лишь заприметив, что им пользуются.

Посреди пустынной площади вспыхнул бледно-голубой файербол, точно шаровая молния, разросся, хлопнул, исчезая. А на его месте не понять откуда стали появляться, заполняя площадь, всадники на вороных конях.

— Быстро, быстро! Ходу, ходу, цуцыки! — орал на них командир, чернобородый дюжий мужик с длинной тонкой саблей, что заменяла ему указку, которой он направлял подчиненных — кому и куда направляться, дабы поскорее захватить оставшийся без защиты город. И лишь после серии распоряжений командир группы вторжения наконец обратил внимание на Вахтера

— Опачки! — вскричал он, хватаясь за аркан. — А ты откуда тут взялся?

Вопрос законнее было адресовать самому начальнику отряда. Но Вахтеру было не до расспросов. Он промелькнул меж нескольких всадников, решивших его схватить, перегнувшись с седел, да только при всей их ловкости, Баа Ци оказался более юрким. Еще один нырок в опасной близости от многочисленных копыт — и Вахтер у своего коня, что лишь всхрапнул, испуганно оглядываясь на прибывших ниоткуда всадников. Пока человек торопливо выдергивал меч из ножен, притороченных к седлу, к нему уже подскочил главарь с саблей на замахе.

Не успел, Вахтер уже встал в защитную позицию, обнажив меч.

О! То был особенный клинок. Один его вид заставил придержать коней ближайших всадников, а командир так и замер с клинком на оттяжке, не решаясь атаковать. И не понять даже, отчего он так заробел. Обычный вроде меч, с вычурным эфесом, выполненным по последнему слову местной оружейной мысли — когда при парировании мечник мог одним коротким проворотом сломать вражеский клинок нерасторопного противника. Да и габариты обычные, даже немного тоньше, чем привычные клинки Ордена. Однако по лезвию то и дело пробегали яркие разноцветные огоньки. От эфеса они выходили сочными зелеными, далее желтели, двигаясь к острому концу лезвия становились красными, вновь желтели и возвращались к рукоятке уже ярко-синими.

— Колдун, видимо? — спросил тихо один из бойцов командир. — Меч-то, глянь, похоже, тот самый, из древних легенд.

— Нда, — коротко бросил командир. — Легенды оставь моей бабушке. Трисмегас говорил об некоем Баа Ци, что здесь может обретаться. Мол, вреда он не причинит, поскольку слаб и туп. Если это Баа Ци, то его лучше не трогать. Пусть себе здесь стоит в уголке и трясется. Он не помешает.

— А если поскачет предупредить войска Хвои?

Командир только улыбнулся. Затем, хакнув, рубанул прямо по шее коня Вахтера своей саблей. Голова несчастного животного отлетела прочь, тело мертво повалилось на бок, едва не придавив успевшего отскочить в последнюю минуту Вахтера.

— Не успеет теперь, — сжал губы в жесткой усмешке убийца. — Пешком тут далековато бегать. Так что сиди тихо и не дергайся, Баа Ци. Слабый сумасшедший колдун.

С неба, чуть переливаясь алмазным блеском, спускалась какая-то полупрозрачная пыльца. Примерно такая же была во время первого штурма Ордена на Краснотал, когда рыцари посредством Темной души решили использовать для атаки наколдованных монстров. Им было невдомек, что колдовать в этом поле могут не только они…

— Значит, Трисмегас говорил, что я слабенький и тупенький? — спросил с вызовом Вахтер. — А он не рассказывал, что я, хоть и тупенький, но вполне себе мальчонка с юморком?

— Не огреть ли его камнекрутной плетью? — задумчиво предложил командиру его подручный. Главарь повернулся к нему ответить, да так и застыл, распахнув рот от удивления. Затем завизжал тонким голосом, точно резанный поросенок, тыча пальцем — сабля выпала — назад. Поскольку прямо за спиной его подручного мирно болтавшиеся на виселицах трупы бояр-изменников внезапно разом зашевелились, начали дергать почерневшими полугнилыми руками, потянулись к поводкам петель, рванули их с нечеловеческой силой.

Первый же — с петлей на шее и обрывком веревки, прыгнул на шею ближайшего всадника, хищно распахивая мощные челюсти с острыми медвежьими клыками. А следом на очумевших всадников посыпались и остальные мертвецы, с жутким голодным завыванием и дикими хрипами. Один из бойцов успел схватиться за саблю и даже влупить ею по морде нежити, да только боярин-висельник цапнул клинок зубами на лету, жадно перемолол крепкими клыками, не чувствуя ни боли, ни страха, только тупо уставившись ввалившимися глазами на смельчака. Тот слетел с бьющегося в животном ужасе коня, попятился прочь, зажимая в руке обломок сабли. Вахтер стоял и смотрел, как буквально на глазах седеет этот человек. Вот налетчик бросил сломанное оружие и побежал прочь, к воротам Краснотала, висельник вроде бы последовал сначала за ним, но затем увлекся новой жертвой, что пятилась от другого боярина, позабыв обернуться. Хотя забывчивость понять можно — от таких передряг и собственное имя не сразу вспомнишь.

Как и водится, после каждой переделки, едва опасность миновала, на плечо Вахтера выскочил Синоптик и с видом победителя осмотрел поле боя. Нежданные налетчики — кто валялся погрызенным на земле, кто стремительно удирал прочь, в сторону ворот Краснотала, частично побросав оружие и прочую амуницию. Семеро бояр с обрывками колыхающихся по ветру веревок бродили посреди всего этого непотребства, подбирали оружие, ловили поводья лошадей.

— Ох ты ж, мамочки, — испуганно охнул Синоптик. — Как твое воспаленное воображение вообще может рожать такие идеи?

— Это только начало шоу, — многообещающе улыбнулся Вахтер, взмахнув мечом висельникам. — По коням, ребятки! Все по коням!

***

— Рекщинэ, у тебя получается? — тихо спросил Страшила. — Скорее, скорее, пока еще есть кого спасать… Перебьют же друг друга!

Та повернула к нему заплаканное лицо со съехавшей набок личиной медведя.

— Ни-че-го не выходит! Противник намного сильнее меня! Я сбрасываю путы Шепчущего сны, а он накидывает еще сильнее, с новой формулой! Может, ты попробуешь?

— Не могу! — с досадой бросил Страшила. — Не могу! Нельзя мне, лапочка! Пробуй еще, а? Сосредоточься, закрой глаза, я помогу…

Они оба спешились, взялись за руки, закрыли глаза, сосредоточившись на противодействии мощной атаке на психику союзных джелонов, бьющихся друг с другом с дикой яростью. Так что лишь в стороны летели осколки сабель, сбитые шлемы, щепы от щитов, а наземь падали раненные и убитые сородичи.

Очнулся от глубокого транса Страшила лишь когда рядом с ним на траву тяжело бухнулись, подскакав на усталых лошадях, Белуга с Марашем. Воевода дрожащими руками выдернул с пояса флягу с крепким вином, сделал большой глоток и не глядя передал емкость Белуге. Тот припал ее, словно блудящий неделю по пустыне путник к роднику.

— Это полный трындец, — сказал хрипло Мараш.

— А ведь мы думали обмануть Баа Ци, — простонал Белуга. — По краю же ходили! Ффух… Какой там Трисмегас!

Рекщинэ распахнула сияющие фиолетовые глаза.

— Чувствую облегчение, мой друг и повелитель! — радостно сообщила она мужу. — Силы врага слабеют!

— Так это Баа Ци, — вздохнул Мараш, снова прикладываясь к емкости, — Ссука, разве ж так можно с людьми? А?

— Я уже думал… ну когда джелонам глаза отвели, — с тяжелым придыханием ответил Мараш. — Валить со стражей в город, чтобы и нас не околдовали. Оборачиваюсь к воротам — а они нараспашку! И оттуда шаркуны валом валят, как под зад ошпаренные… А следом… сссука… ссука…

Мараш шумно сглотнул и замолк, поднося к губам трясущимися руками флягу с вином.

— Баа Ци? — прищурился Страшила, выглядывая куцую группу всадников, что уже сблизилась с дерущимися друг с другом джелонами.

— Да, Баа Ци, — убито сказал Белуга. — Вон он скачет на безголовой лошади самый первый, барабаня в свой барабан. А за ним повешенные надысь бояре поспешают, распевая хором боевые гимны. Слышал хоть раз, как поют трупы многодневно на висельнице поболтавшись? Слушай, когда еще сдюжится!

Едва Баа Ци приблизился к дерущимся джелонам, кочевники мгновенно прекратили рубить друг друга, пришли в себя, завыли от ярости, поняв, что совершили в приступе рукотворного бешенства. Затем они всмотрелись в фигуру своего избавителя, послышались изумленные и восхищенные вопли и следом вся толпа кочевников начала ритмично выкрикивать, закатив глаза в мистическом восторге и потрясая оружием:

— Баа Ци! Баа Ци! Баа Ци!

— Вперед! — завопил Баа Ци своей зловещей свите и висельники-бояре в едином порыве пришпорили коней, направляя их прямо на острые копья пехоты Ордена золотых знамен. В тела их ударили редкие арбалетные стрелы уцелевших стрелков. Но что они уже убитым? Копья вонзились в трофейных коней, те жалобно заржали, захрипели, забились в агонии, разбрызгивая в стороны копытами грязь и кровь. А бояре уже прыгали с седел через лошадиные головы в глубь строя копейщиков, орудуя острыми саблями, когтями и клыками. Хваленый порядок боевого строя пехотного каре Ордена золотых знамен смешался, превратившись в кучу-малу. И пользуясь суматохой, в это месиво ринулись с улюлюканьем разгоряченные и донельзя обозленные джелоны, лихо работая копьями, саблями и кнутами.

Страшила аккуратно усадил ослабевшую Рекщинэ на подстеленный загодя плащ. Сам же вскочил на коня, рванул меч из ножен, подавая всему войску сигнал следовать в атаку.

— В бой! — поддержали его пехотинцы Краснотала.

— На приступ! — заорали сборные силы из других городов Хвойного княжества.

— Режь-кроши! Руби-рви! — завопили джелоны прочих родов, еще не вступивших в схватку, пролетая мимо и крутя на ходу саблями, точно пропеллерами.

Поле вздрогнуло от слитных шагов многотысячной толпы. Это были последние минуты жизни третьего отряда Ордена золотых знамен.

Глава 77. Встречи в коридорах

Они присели отдохнуть и долго молча смотрели на своды затейливой белоснежной галереи, тянувшейся, словно ветка метро, далеко вперед.

— Технически, мы все же победили, — наконец сказала Катя. Визирь мрачно посмотрел на нее, спрашивая выражением лица, насколько важно — считать им победой или поражением проход через чертов мост с потерей Грома.

— Она имеет в виду, — пояснил Катины слова Герди, — что раз мы победили, то нам должны дать какой-то бонус. Раз Система действует по правилам игры.

Визирь со вздохом откинулся спиной на стену галереи.

— Интересно, а какой был бонус за прошлый уровень? — поинтересовалась Фея, глядя на свои окровавленные пальцы — последствия недавней заварухи на каменном мосту.

Визирь быстро перебросился взглядами с Крошем.

— Думаю, это не особо важно, — сказал, наконец, Визирь.

— Боишься, что народ начнет параноить? — усмехнулся Крош.

— Да, — честно признался Визирь. — Но раз уж завели об этом разговор, тайны не сдержишь. Бонусом была подсказка: среди нашей команды находится предатель. Вот и думайте теперь, кто это.

— Час от часу не легче, — вздохнула Катя. — Хотя чего здесь гадать? Это, скорее всего, Фея.

— Я? — удивилась кандидатка на роль предателя, и даже слегка отстранилась от Кати. — Почему именно я? А может быть, ты? Откуда ты вообще взялась на нашу голову?

— Эй, эй! — прикрикнула на них Света, предупреждая возможную ссору. — У нас здесь не лобное место «Дома-2». Катя, обвинение в предательстве — это серьезное обвинение и требует весомых аргументов!

— Ну сами посудите, — с гордостью ответила Катя. — Я попала к вам случайно, не раз выручала из беды, без моих догадок, возможно, вы бы уже лежали мертвыми на полпути к… куда мы кстати идем? Вот, на полпути бы и лежали, в общем. Далее — Герди. Он победил тех роботов на крыше, неуязвимых. И меня спас. И всех спас. А Света со своим крашем…

— Крошем, — поправил Крош.

— Да, с крашем Крошем, — невозмутимо продолжила Катя. — Они вообще нас вырвали из пасти монстров в самый последний момент! Какой им смысл нас предавать? Могли бы просто не приходить на помощь, или там же вместе с монстрами одной очередью пулеметной того… И кто остается?

Все воззрились на Фею со странным чувством любопытства и недоверия. Та с возмущением надулась, демонстрируя всем видом, что ее подобное подозрение серьезно обидело.

— Прекратите, — попросил Визирь. — Любой из нас мог на каком-то этапе всех нас уничтожить. Но этого не сделал.

— Возможно ли, что предателем был Гром? — предположила Фея.

— Возможно, — пожал плечами Визирь. — Но если толком подумать, каждый из нас мог стать жертвой Феи, будь она заинтересована в нашем убийстве. Любой из нас, если припомнить, оказывался в ситуации, что его жизнь зависела от жизней остальных.

Он внезапно вспомнил таинственное прозрачное существо, которое следовало за ним на крыше и слегка вздрогнул. Возможно ли, что подсказка касалась именно этого призрака и тот сейчас находится среди них. А они лишь зря наводят подозрения друг на друга?

— Правильно говоришь, — согласилась Света. — Это означает, что у предателя не было замысла уничтожить команду. Иначе бы уже уничтожил. Втереться в доверие — была задача. Даже, возможно, хорошенько помочь, чтобы стать в доску своим.

— Вывод? — усмехнулся Визирь. — Правильно. Предположу, что предатель был заинтересован попасть сюда, через ворота теплотрассы, вместе с нами. Возможно, в одиночку он бы этого не сделал. Возможно, убивать нас на данном этапе не в его интересах. И он ждет финала игры.

— Зачем? — не поняла Катя, но сразу же и догадалась. — Чтобы с нашей помощью завоевать, а затем отобрать главный трофей? Э… Золотое знамя, вроде говорили, надо захватить?

— Скорее всего, предатель именно этой возможности и выжидает, — предположил Визирь. — По-крайней мере, я бы так и сделал.

Крош неожиданно улыбнулся пришедшей в голову идее.

— Ребята, а у меня есть дельная мысль: как только представится возможность еще раз получить подсказку в виде бонуса, давайте прямо спросим Систему, кто из нас предатель?

— Хорошая идея, — похвалил Визирь. — Но вряд ли Система позволит нам вот так легко разрушить интригу. А тем…

Командир группы внезапно замолк, а затем велел всем лечь и притаиться. Вскоре и все остальные услышали нарастающий гул. Метрах в двадцати впереди них разъялась боковая стена, пропуская стройную колонную конных рыцарей Ордена, что проскакали скорым шагом поперек галереи — из одной раскрывшейся ниши в другу. Впереди гарцевал на уставшем коне знаменосец с упакованным в походный чехол знаменем, следом двигались дюжие воины при полных доспехах, вооруженные до зубов. Едва они скрылись, даже не обращая внимания на группу Визиря, за ними последовала колонна пехотинцев: сначала шли копьеносцы, далее — стрелки с арбалетами. По серьезным лицам, полным тревоги, угадывалось, что спешили они либо кому-то на выручку, либо на опасное задание. После пехоты возникла пауза, но Визирь не спешил поднимать спрятавшуюся группу. И оказался прав — вновь задрожал пол и из ниши показался еще один отряд воинов.

Внезапно со своего места поднялся Крош и твердым шагом направился к проходящим мимо рыцарям.

— Вот он предатель! — зашипела ему в спину Фея, даже схватилась за оружие. Герди оказался рядом с ней и положил руку на ее кисть.

— Все нормально. Он тоже рыцарь Ордена и, видимо, хочет с ними поговорить по-свойски, — успокоил он группу.

— Он мог бы для начала нас предупредить, — процедил Визирь. — Чтобы не получить в спину пулю за такую самодеятельность.

Кроша заметили, от группы проезжающих отделился конный рыцарь со знаками магистра в компании двух адъютантов.

— Приятно видеть тебя, Кредо Секундус, магистр второго отряда, — коротко кивнул, как подобает фро, боевому товарищу Ордена, Крош. — Я рыцарь Димитар из отряда Фурры Квинтуса.

— Я узнал тебя, фро, — отвечал магистр. — Мы скорбим о гибели пятого отряда, в котором ты имел честь воевать и геройской смерти Фурры. Надеемся отомстить. И случай этот представится уже скоро. Тебе нужна помощь? Кони? Оружие? Едешь с нами или направляешь по своему пути?

— У меня свой путь, — мягко сообщил Крош. — Я ищу золотое знамя, что находится где-то в этом… здании или пространстве. Не знаю, как окрестить окружающее место.

Магистр поднял забрало, обнажая суровое худощавое лицо с белесыми бровями и длинными седыми усами. Лет ему было на вид около сорока.

— Наш союзный колдун Трисмегас строго заповедовал нам отвлекаться от маршрута, кроме предусмотренного для преодоления в пару мгновений многих дней пути. Я не подскажу, где цель твоего поиска, рыцарь Димитар. Хотя слышал от него, будто здесь особый вид реальности, так что не советую доверять своим чувствам и разуму. Тут все не так, как на самом деле… постой, ты здесь не один?

Магистр посмотрел за спину Кроша, где уже поднимались остальные члены его группы, поскольку понимали, что смысла прятаться не имелось. В качестве знака уважения перед собеседниками, магистр немедленно спешился, его примеру последовали адъютанты.

— Зря вы взяли в поход сих прекрасных девиц, — громко урезонил мужскую часть компании магистр Кредо. — Наши разведчики двигались в покои, за которыми начинается хранилище, где размещено ваше искомое золотое знамя и нашли дорогу очень опасной. Кнаус! Позови начальника разведки, возможно, он снабдит наших собеседников дополнительной информацией.

Не прошло и пары минут, как к ним присоединился еще один боец в довольно потрепанном виде и с побитыми доспехами. Явно недавно был в хорошей переделке. Тяжело спешился, опираясь на своего черного коня, что вперил пугливые недоверчивые глаза в незнакомых людей с чуждым запахом и видом. Разведчик успокоил его легким поглаживанием по гриве.

— Господа спутники хотят направиться в чертог изначального Золотого знамени, — пояснил разведчику магистр. — Расскажите им, какие опасности их ждут впереди.

Разведчик оценивающе глянул на группу и позволил себе скептически улыбнуться.

— У меня не в пример вам, уж не обессудьте господа, спорые люди были среди разведчиков, уступая разве что шаркунам в искусстве проникновения на вражескую территорию. И то мы понесли кошмарные потери. Мой совет — вовсе откажитесь от сего похода.

— Не можем, — жестко ответил Визирь.

— Хорошо, — сказал разведчик, как человек дела и сразу перешел к сути. — Подождете, пока пройдут наши войска, еще осталось пропустить три отряда. Как раз передохнете, силы вам пригодятся. Далее будут сломанные ворота. Там была засада… вам повезло, считайте, это приятный бонус от нас.

— Бонус, — вторила ему эхом Катя, оживившись. И на разведчика она посмотрела по-особому. Как на компьютерного персонажа, что выдает важные для квеста сведения. Видимо, Система посчитала именно подобным видом вознаградить их за прохождение черного моста.

— Там будут растения по стенам — ни в коем случае не прикасайтесь к ним! — сразу же предупредил разведчик. — Далее начнут пытаться вас запутать, не знаю, что за колдовство, но как только начнете ощущать, будто вами управляют, закройте глаза чем поплотнее, идите вперед вслепую. Не волнуйтесь, ничего с вами не случится, если так идти, доверившись чувству пространства. До самого явственного шума фонтанов даже не думайте открывать глаза. За это знание очень хорошие люди поплатились жизнью, поэтому просто верьте на слово. Далее будут Кровавые фонтаны в огромном зале, там наш путь кончился… Мы отступили оттуда в спешке, поскольку почувствовали грядущую опасность.

— Что-то ирреальное, или вполне ощутимые явления указывали на сию опасность? — спросил Крош, легко переходя на рыцарский велеречивый слог.

Разведчик посмотрел на них с легкой горькой насмешкой.

— Как только вы там окажетесь, вы сами все поймете. Далее пути мы не отыскали, а чувство грядущей опасности все усиливалось и усиливалось. И мы ушли оттуда, пока не сошли с ума. Возможно, проход в чертог исходного Золотого знамени имеется, но видимо, он ждал кого-то другого, а не нас. У меня все. Разрешите идти?

Последнее адресовалось магистру Кредо. Тот утвердительно кивнул, но внезапно раздался тонкий, но твердый голосок Кати. Она сказала:

— У него не все! Герди, покажи ему меч!

— Что вы еще удумали, милая девица? — с некоторым пренебрежением к слабому полу спросил разведчик, уже собиравшийся было уходить.

— Скажите нам еще про этот зал Кровавых фонтанов. Самое важное, что не сказали, — попросила его с хитрой улыбкой Катя. — И этот меч будет вашим.

— В своем ли вы уме, красавица!? — возмутился такой открытой и незатейливой попытке подкупа магистр. И разведчик уже было присоединился к нему в негодовании, но замер на полуслове, едва Герди поднял перед собою меч командира седьмого отряда Золотых знамен.

— Амада! — крякнули оба рыцаря Ордена с нескрываемым восхищением и даже стоявшие безучастными тенями адъютанты заметно оживились, жадными глазами пожирая клинок. А меч и впрямь был хорош: крестовина переливалась затейливыми самоцветами, рукоять так и манила схватить ее крепкой ладонью, а хищная сталь призывала к действию — рубить, крушить и отсекать — не ведая жалости. Ранее Герди постоянно носил его в руках, оружие почти примелькалось и не вызывало особого интереса. Но сейчас то ли свет от стен по-особому упал на меч, то ли он сам имел свойство преображаться, едва к нему обращалось внимание людей.

— Он твой, рыцарь! — вкрадчиво продолжала Катя с такой превосходной актерской подачей, как будто ей каждый день с восьми до пяти приходилось обращаться с подобными предложениями к незнакомым воителям из Средневековья, на которых жутких шрамов от кровавых битв было больше, чем ей лет. Герди попытался ей пояснить, что нехорошо вот так раздариваться чужими вещами, но она лишь шикнула на него, рекомендовав не лезть, куда не просят. Мол, позже все объяснит. — Но только если ты добавишь к изложенному важное, но не изложенное. Есть что добавить?

Разведчик некоторое время смотрел задумчиво то на Катю, то на меч, собираясь с мыслями. И только тут до окружающих стало доходить, что, судя по выражению его лица, он действительно кое-что не добавил к своему рассказу.

— Там был призрак, требовательно возвещающий, чтобы мы воззвали к кому-то.

— Какими словами? — попросила уточнить Катя. Разведчик поднял глаза к высокому потолку, припоминая в точности, что ему поведал призрак.

— Призрак сказал нечто вроде: «Зови отчаянье тебя утешить». Если я ничего не перепутал, его было почти не слышно.

Катя тихо повторила фразу, раздумывая, что могла бы означать эта шарада. На нетерпеливый взгляд Визиря, который уже определил ее во всезнайки и требовал теперь мгновенной отгадки слов призрака, только с раздражением пожала плечами.

— Так просто не скажу. Тут надо в эти Кровавые фонтаны идти и на месте смотреть. Эй-эй, осторожнее! Ты…

Только мгновенная реакция помогла Визирю вовремя схватить хрупкую девицу и, крутнувшись, уйти в сторону — буквально в ту же секунду мимо них, появившись словно из ниоткуда, проскакал во весь опор взмыленный конь с ошарашенным всадником в причудливой одежде из шкур животных. За спиною отряда Визиря разверзлась еще одна ниша, откуда и выскочил этот всадник, а за ним один за другим стали вылетать остальные, всего человек десять. Они бы и далее проскочили, но вовремя заметили войска Ордена. Так и затанцевали перед ними, в непосредственной близости к разведчику и магистру с адъютантами.

— Шаркуны! — узнал их разведчик, поднимая руку и успокаивая пехотинцев из походного строя, что уже изготовили арбалеты для стрельбы по внезапно выскочившим конникам. Кто их там знает, кого нелегкая принесла в это пространство, которое Орден традиционно использовал для преодоления больших расстояний, появляясь в самых неожиданных местах — в том числе и сразу внутри осаждаемых крепостей.

— Ааааа! — издал первый шаркун, еле выдыхая. Был он бледен и даже сер, с вытаращенными от страха глазами и наткнувшись взглядом на старшего — магистра, что сразу схватил его коня под уздцы и успокоил, часто-часто начал рассказывать. — Тааам такое было! Такое! Мертвые поднялись с виселиц на нас прыгать начали! Атамана загрызли вместе с конем!

Его спутники молча слезали с седел и тут же садились отдыхать, с таким видом, будто только что вырвались из ада.

— Вашему третьему отряду хана, размазали, как маслице по хлебцу — хрипло сказал один из них магистру второго отряда. Кредо нахмурился и велел определиться, кто среди них старший, а затем этому старшему докладывать по существу. Четко и обстоятельно. Все тот же говоривший мужик в драной черной шкуре поднял руку, давая понять, что сейчас именно он является командиром группы. Остальные не возражали. Кто-то аккуратно водил коней, давая им возможность успокоиться после долгой скачки, кто-то дрожащими руками открывал флягу, чтобы выпить крепленого вина. Один, едва соскочив с коня, вскрикнул от боли и осел на колени, поскольку в его ляжке торчала длинная стрела. Удивительно, как он в этом переполохе ее не заметил. К нему подскочили соратники, подхватив. Сунули к губам флягу. К ним поспешила и Света, влекомая инстинктами медицинского сотрудника. Тут же начала готовить раненного к операции.

— Нам, наверное, пора? — спросила Катя, глядя на всю воцарившуюся суету вокруг. — Отдаем меч с благодарностью…

Позади разведчика на белом коне отделившись от очередной колонны, подъехал к ним еще один рыцарь — по всему виду — довольно знатный командир. Магистр, если не больше. Хотя, кто тут мог быть больше? Длинный худощавый, в белых же доспехах и вычурным плюмажем над кованой в виде человеческого лица маской. Он так и не обнажил лица и спешиваться не стал.

— Меч Суператора можете оставить себе, — сообщил он Кате. Разведчик с досадой проследил за оружием, что сразу же вернулось в руки Герди. С легкой усмешкой незнакомый рыцарь добавил своим бойцам:

— Помните, дорогие мои, помогать игрокам за плату нельзя совершенно. Это против правил. Вы и так им помогли по максимуму. Далее они сами справятся или умрут, попытавшись справиться.

Он повернул голову в сторону Кроша и спросил.

— Интересно, а что вас ведет в этот путь, молодой человек? Ведь никто вам сейчас не мешает присоединиться к отрядам Ордена вместе со своей очаровательной женой и тем самым выйти из игры?

— Дочь, — кратко пояснил Крош.

— Вот оно что, — усмехнулся рыцарь в личине. — Значит, Система и вас оплела своими нитями повиновения? Она коварна, она к любому может найти подходы. Интересно… Хотя с другой стороны, хитрый Баа Ци нащупал ее слабину: Система любит играть. Даже в ущерб себе, она все равно принимает предложение сыграть. И это шанс отсюда вырваться! Интересно…

Потом, словно очнувшись, он вернул внимание к своим собеседникам, что терпеливо пережидали его приступ философствования. Группе Визиря рыцарь указал рукою на коридор, в той стороне, поперек которой двигались колонны войск Ордена.

— Ступайте, господа. Ступайте! Сейчас как раз будет разрыв в порядках походных колонн. А вы, мои любезные шаркуны, расскажите-ка, каким образом наш враг сумел обратить героев в столь позорное бегство? Мне нахваливали вас, как самых смелых и способных бойцов округи.

Крош шел последним, увлекая за собой Свету, которая давала напоследок последние указания шаркунам, как правильно после вытаскивания стрелы обработать рану, чтобы не вызвать воспаления. За их спиной слышались перемежаемые матом восклицания командира уцелевших шаркунов, в красках рассказывавших сказочный бред про некого кровавого колдуна Баа Ци, скачущем на безголовом коне, что вел в бой смрадных мертвецов, соскочивших с виселиц прямо на людей.

— Кто этот дядька? — шепотом спросила Катя Визиря, который еще не отпускал ее далеко от себя, боясь, как бы не попала, зазевавшись, под чью-нибудь лошадь. Тот ответил, что не имеет понятия, но раз его все слушаются беспрекословно — даже второй магистр по струнке вытягивается, видимо, человек в Ордене не последний.

— Это Трисмегас. — мрачно буркнул Крош.

Глава 78. Девчачья склока

Когда уставший, грязный и запотевший Баа Ци вернулся к шатрам, развернувшимся прямо на месте битвы, сидящие там воеводы и даже сам князь Владимир Страшный, он же Страшила — слегка подались назад.

— Эй, ну че вы замолкли, — проворчал недовольно Вахтер. — Как неживые?

Потом, заметив, что собравшиеся еще более напряглись, понял, что именно сказал и загоготал удачной шутке.

Через откинутый полог было видно, как привезшая его безголовая лошадь внезапно дрогнула, а затем как стояла, так и ухнула, подняв облако пыли. Похоже, таинственная сила, заставлявшая несчастную скотинку даже после мрачной гибели служить хозяину, покинула ее жилы. Но Вахтер на верно отслужившего коня даже не обернулся, с интересом изучая столик посреди шатра с различными угощениями — от фруктов до мясных изысков.

— Отведай яства после битвы славной, чай умаялся! — запоздало провозгласил Мараш, привставая в знак уважения. С готовностью устремился к Баа Ци Восолап, во рвении своем пытаясь провести под рукава к почетному месту подле князя. Ясень Погромщик, главенствующий над шестунами, смотрел на приближающегося бога с заметно бледнеющим лицом. Ладно там остальные, будучи в гуще событий, не особо понимали, как и что происходило в городе, каким образом оказался опрокинут враг. Ну приехал колдун на безголовом коне, ну и на то он колдун. Эко диво. А Ясень занимал наблюдательный пост для координации своих бойцов на самой высокой башне Краснотала и четко видел кошмарную атаку на шаркунов. И до сих пор его слегка пробивала дрожь, едва вспоминал, как зашевелились мертвые тела на виселицах…

Ясень еще раз вздрогнул и потряс головой, отгоняя жуткое видение.

Вахтер как ни в чем ни бывало присел рядом с князем на отдельное кресло, положил на колени меч, схватил кусок мяса, кубок с вином и по-хозяйски кивком головы пригласил всех собравшихся присоединиться к трапезе.

— Там кайсары в футбол играют башкой магистра третьего отряда, — между делом сказал Вахтер, пытаясь прожевать жесткое мясо. — Это обряд такой священный или акт бессмысленной жестокости?

— Сие молодежная забава, — пояснил вождь кайсаров, выбранный недавно из числа уцелевшей после прошедшего боя знати, смущенно улыбаясь. Сидел он на боярской скамье, забравшись на нее с ногами. — Старшие занимаются дележом добычи, а младшим что делать? Вот и забавляются себе.

— Это они зря, — сообщил ему Баа Ци, отпивая вина из чарки. — Показывать зверства не стоит, тем более, накануне переговоров о мире.

В шатре повисла звенящая тишина, нарушаемая только мерным чавканьем Вахтера. Народ уставился на него в нескрываемом изумлении. Первым нарушил безмолвие Страшила, издав невнятное бэканье, затем, прокашлявшись, спросил.

— Чего?

— Перемирие, говорю, — улыбнулся ему Вахтер. — Мы разгромили два отряда из семи. Это отличный предлог начать переговоры о мире! Да?

Разом заговорили практически все, вожди кочевников даже вскочили на ноги, прямо на своих скамьях, протестующе размахивая руками: они только вкусили сладость победы и не намеревались так просто завершать поход. Тем более что с таким удачливым вождем как Страшила, совершенно уверены — далее им будет сопутствовать лишь успех. Мараш орал, что сожженные города Хвои взывают к мести и просто так дело нельзя оставлять. Только Страшила не протестовал, просто призывая народ успокоиться и вернуться на места. После чего громыхнул кулаком по столешнице. Подпрыгнули все блюда и кувшины, а голосящие заткнулись и вернулись на свои места.

— У гражданина бога разумное предложение, — веско сказал князь, обводя присутствующих суровым директорским взглядом. — Логичное. Он знает силы пяти оставшихся отрядов Золотых знамен. И он знает, что из себя представляет помогающий им Трисмегас, злой и коварный колдун. Сейчас мы лишь сравнялись с противником по силам. Он не разбит. Он силен и жаждет мести! И уже будет осторожен, зная в свою очередь нашу силу. Нахрапом бить не полезет. Стоит это иметь в виду. Значит впереди нас ждут кровавые и нелегкие бои.

Страшила замолк, задумавшись. Потом продолжил.

— Но мир заключать мы не будем. Не потому, что упороты на всю голову и готовы ставить на кон судьбу Хвойного княжества… Просто не сможем его заключить. Оно не позволит, сердцем чую.

— Кто это «оно»? — не понял Вахтер. Страшила вместо ответа молча провел указательным пальцем над головою, мол, имею в виду всю эту локацию, весь этот странный мир.

— Позволит или не позволит, — с уверенностью заявил Вахтер. — И не таких уламывали! Посмотрим, что она против моей железной, что меч, воли сделает!

Снаружи раздался тревожный крик, топот коня. Вскоре внутрь вбежал посыльный от передовых разъездов, посланных на разведку.

— Войска Ордена показались в пяти верстах от нас со стороны реки! Там, далеко за холмами!

— Много их там? — спросил Страшила, мгновенно приосанившись.

— Много! — сообщил разведчик. Вахтер слегка закатил глаза, силясь представить, что есть для местного бойца слово «много» — все пальцы на руках или еще чего интегральнее, но оказалось, дело тот знает отлично. — Там у Пяти холмов разверзлась дыра, оттуда они и выходят, тут же перестраиваясь с боевых колон в полубоевой порядок. Силы их еще продолжают переходить, но мы видели пять знамен, у которых собирались конные рыцари, пехота, обозы. Уже перешло около пяти тысяч человек, судя по проплешинам в порядках, ожидается еще столько же.

— Пять полнокровных отрядов Ордена обычно насчитывают тысяч пятнадцать, не меньше, — мрачно сказал Страшила, обводя народ суровым взглядом. Сейчас, когда огромное грозное войско противника оказалось считай под боком, недавний успех по избиению третьего отряда уже не казался большим достижением. И собравшиеся невольно стали задумываться, что мирный договор — не такая уж и безумная мысль…

— Сил у нас почти столько же, — задумчиво сказал Мараш. — А вот в умении мы запаздываем, стоит признать. Без хитростей продуем, как пить дать.

— В прямом столкновении победить будет сложно, — медленно проговорил Страшила, соглашаясь с воеводой. — Потому придется отступать в город, за стены Краснотала.

— Измотать в обороне, а потом грохнуть хорошим напуском! — оскалился в азартной улыбке вождь джелонов. — Хорошая задумка!

— Решено! — бухнул кулаком по столу князь. — Уходим в Краснотал и готовимся к обороне!

— А если они не захотят штурмовать город? — спросил Вахтер. Страшила наклонился к нему и тихо произнес.

— Они обязательно нападут на нас. Окружающая реальность жаждет большой крови! А значит, они не смогут не напасть на город.

Потом уже обратился ко всем:

— Выходим! Времени мало!

Вахтер остался сидеть за столиком, громогласно заявив, что грех оставлять столько еды из-за каких-то рыцарей. А догнать основную массу войск он всегда успеет. Впрочем, когда через минуть десять, расправившись с кушаньем, он вышел наружу, то увидел все то же войско. Правда, уже построенное, но не ушедшее в Краснотал. Пехота в строю — щит к щиту, копья вверх, совсем недисциплинированно ругалась, указывая куда-то в сторону стен города. Мимо них носились гонцы от командира к командиру. Кайсары на конях выписывали круги по периметру взятого укрепления третьего отряда и отчаянно ругали бобров. Прочие кочевники в тяжелых доспехах деловито готовили коней к бою, даже не запрыгивая в седла. Почистить, напоить, покормить — милое дело. Тем более что им было приказано прикрывать отход войск от авангарда противника. И что самое интересное, часть бойцов активно готовила взятое укрепление третьего отряда к обороне.

— Чего стоим, кого ждем? — спросил Вахтер пробегающего мимо Восолапа. Тот едва не перепахался от неожиданности о труп безголовой лошади, вовремя отскочил, осеняя себя охранными знаками. Но ничего не сказал Баа Ци, побежав далее по своим делам.

Вскоре из порядков войск вырвался на могучем коне сам князь, молча подъехал к зятю, схватил его за шкирку, поднял к себе в седло. Так и двинулся к реке, раздраженно пыхтя, вторя недовольному фырчанию жеребца, что приняла вдобавок к и без того не пушинке дополнительный груз. По всему виду следовало, что на пути к отступлению в город он встретил некое препятствие, сильно его взволновавшее, да так, что Страшила и дара речи практически лишился. Кроме мата ничего не издавал. На берегу высадил Вахтера, слез с седла сам и ткнул мощной дланью в сторону реки, что несла могучие воды прочь, мимо… разбитого моста. Кто его развалил, гадать не требовалось. Огромные бобры и сейчас продолжали свое диверсантское дело, догрызая еле держащиеся опоры.

— Ну? Бобров вижу. И что? — не понял Вахтер.

— Это не мои бобры! — рявкнул с отчаянием Страшила. — Это… это все она, дура! Дура!

— Какая дура? — снова не понял Вахтер.

— Вторая дура, — недовольно буркнул князь, направляясь к берегу. — Ты давай, готовься вести переговоры, иначе я сорвусь, и за себя не отвечаю.

Буквально тут же прямо перед ними разверзлась водная пучина, на поверхность выплыл бобр с женщиной на загривке. Так и есть — леди Тайлин, в вычурной униформе офицера Хорхета, в такой форсили и погонщики бобров Страшилы, никакими отдельными знаками не отличаясь друг от друга.

— Возлюбленный муж мой! — торжественно возвестила та, запрокидывая на спину шлем и призывно распрямляя длинные косы по груди. Начало официальной речи подпортила жаба, застрявшая на завязке у плеча погонщицы. Та с визгом отбросила мерзкую тварь прочь. Потом взяла себя в руки и продолжила, но уже менее напыщенным тоном.

— Я пришла сюда со своим отрядом, дабы наконец прояснить все недомолвки и уладить все споры. Так выбирай одну из нас, одну из двух, или разрешай нам провести поединок по всем правилам. Я или Рекщинэ? Решай скорее, иначе я лишу тебя не только моста, а и кораблей. И войска Трисмегаса растерзают вас! Теперь ты не уйдешь от ответа!

— В общем, этот мир очень хочет хорошей битвы, — пробормотал Вахтер, понимая, что пути отступления отрезаны. В то время как в пяти километрах от них готовилась к сражению могучая армия Ордена.

— Еще не все потеряно! — заикаясь, схватил его за плечо Страшила. — Если в разрушенные проемы загнать по два-три корабля, можно перевести войска! Можно! Главное, чтобы девочки помирились…

— Чего ты меня убеждаешь? — пискнул Вахтер под его мощной дланью, ощущая, что еще немного и тот в порыве чувств попросту переломает ему все кости. — Ты ее убеди!

— Я? — тут уже настала очередь Страшилы испуганно пискнуть и залиться алой краской. — А чего сразу я-то?

— Епрст… — ахнул Вахтер в запоздалой догадке. — Ты чего, боишься ее?

Страшила замялся, оттолкнул его прочь, начал вытаскивать меч из ножен, потом вновь его туда вогнал. Посмотрел с тоской в сторону моста, опять полез за мечом… Из этого смятения князя вывел холодный голос позади. Рекщинэ, восседая на могучем бобре, в котором Вахтер узнал Хомку, громко возвестила:

— Я готова к поединку!

Страшила повернул голову к ней, тяжело вздохнул.

— Кааак вы меня задолбали своими ссорами!

— Может ипусть себе бабы повоюют? — буркнул Вахтер, с тоской наблюдая, как бобры Тайлин допиливают мост, а бобры, подчиняющиеся офицерам, верным Страшиле и Рекщинэ, беспомощно смотрят на это, плавая вдоль берега у городских ворот. Поскольку явно не желали вступать в схватку с родичами.

— Ты своим зубам враг, что ли? — сердито рявкнул на него Страшила. — Они же опять прибьют друг друга! Сделай что-нибудь!

— Да почему я должен что-то делать!? — рявкнул в ответ Вахтер. — Твои тетеньки — ты с ними и разбирайся!

— У меня нет идей, как их остановить! А ты бог! Тебя они послушают! Вот та точно послушает, — ткнул он в сторону Тайлин. — Ну? Скорее, сюда идут войска Ордена и если она продолжит нам мост разваливать, нам даже отступить будет некуда, скинут в воду и хана!

— Ну… если она хотя бы на половину такая же придурошная, как ее дочурка Эгирэ… — задумчиво начал Вахтер и затем осекся, пораженной некоей мыслью. — Ага… ну хорошо, я помогу тебе в твоих делах, но только у меня условие.

— У нас Трисмегас с армией в пяти километрах! — напомнил ему Страшила.

— И это прекрасно! Очень прекрасно! У тебя будет меньше времени отмемекиваться! — невозмутимо добавил Вахтер, буквально как совсем недавно сделала Тайлин. — Так вот, решу я это дело, если ты мне честно как на исповеди расскажешь, которым макаром здесь, в этой реальности оказался и отчего у тебя куча умений, хотя ты как бы не чистокровный аграи куп пеле? Ты точно Страшила?

— А ты точно Баа Ци, коли такую хрень по сто раз на дню спрашиваешь?

— Нет, блин, не точно! — рявкнул зло Вахтер, щелкнув пальцем по ножнам своего меча. — Какой такой Баа Ци? Перед тобою внучка-Анечка! Ты не уходи от ответа, говори четко. Время идет, девки в бой рвутся!

К слову, Рекщинэ с одной стороны и Тайлин с другой так и застыли, поедая ненавидящим взглядом друг друга. Свою позицию они мужу высказали и теперь ждали только его благословения на поединок.

— Когда я падал в бездну в месте взрыва города Фепе, через некоторое время там все как бы замерло. И даже падающие осколки зависли в воздухе. — нехотя сказал Страшила, — Я принялся перепрыгивать по подвешенным в пространстве осколкам зданий. Там на одном из островков оказалась странная такая штуковина, типа искусственного учителя разным там умениям. Не знаю, каким образом она там оказалась. Вот от нее я и научился всему. Иначе как бы мне оттуда выбраться? И пожрать там оказалось вдосталь и даже помыться было где. Хотя жрать там как бы и не особо хотелось. Место без времени — зачем в нем еда? У меня в запасе была вечность. За такой срок и макака бы квантовую физику выучила. Этого электронного учителя я потом запечатал и передал своему помощнику, Церму, когда выбрался оттуда посредством Луча и оказался в городе Ци. Конечно, часть умений оказалась слишком разрушительной, и я их того… заблокировал. И в городе особо умениями не хвастал, к чему это. Мол, выбрался себе и выбрался, ничего не помню, ничего не знаю. Контузия. У тебя все с вопросами? Если нет, то быстрее…

— Кто тебе помогал?

— Почему мне обязательно кто-то должен помогать? — возмутился Страшила, но его глаз предательски дернулся, отчего Вахтер буквально подпрыгнул, радуясь, что его догадка подтвердилась.

— Ааага! Тебе все же кто-то помогал! Кто? Кто тебе помогал? Ну?

— Я не могу это сказать, слово дал! — ответил Страшила, еще раз дернув глазом. Вахтер поперхнулся возмущенным воплем, поскольку уже сам догадался:

— Искра Мироздания! Старая одноглазая сука! Вот почему Тейли ничего не знала про этот мирок, не было про него ничего в твоем искусственном Учителе, а она же и его тоже наверняка вывернула наизнанку в поисках пути сюда!

Он сплюнул в воду, со свирепым злорадством добавив:

— Ну ничего, когда она узнает… она и эту Искру Мироздания наизнанку вывернет. И обратно свернуть забудет… она у меня такая забывчивая иногда…

— Нехорошо так говорить! — нахмурился Страшила. — Искра меня послала сюда тебе помогать в военных делах, дурнина! Все равно, мол, для реального мира ты умер, говорит. А в том мире может все уладится. Я Искру еще спросил, как тебя найти, а она сказала, мол, такие альтернативно одаренные создания сами находятся. И ведь был прав! А ты сука даже спасибо не сказал — сколько раз я тебя спасал!

Страшила толкнул Вахтера, тот отлетел в воду, с щедрыми брызгами падая на мелководье, поднялся, словно ни бывало, заорав в ответ:

— Ты мне помог!? Да ты мне все дело сгубил, всю мою схему, все планы, которые я долгие годы выстраивал! Помощничек! Та тварь, что… мне пришлось наделять ее человеческими свойствами, чувствами, разумом! План Б, сука! Вы появились и все псу под хвост! Вы! Родственнички! И эта дурында с конопатыми сиськами, и мать… ее… твою мать! Все насмарку из-за вас! Я бы сейчас чай пил дома с Тейли, а не месил грязюку выдуманного мира перед вами, стадо оживших мертвяков!

— Прямо час откровений, — невесело усмехнулся Страшила, хотя едва ли понял хоть что-то из этой сбивчивой речи. Потом и побрел прочь, в сторону войск. Через пару шагов повернулся, указал на Рекщинэ, затем на Тайлин и грозно велел Баа Ци разобраться с ними, как тот обещал. А он в это время будет в захваченных укреплениях третьего отряда готовиться к обороне.

— Я легко мог выбраться отсюда в любой момент, — хрипло повторил Вахтер ему в спину. — Но для этого мне пришлось бы уничтожить весь этот мир. И вас всех вместе с ним!

Но тот то ли его не услышал, то ли делал вид, будто не слышит, продолжая идти прочь. Вахтер развернулся к Тайлин и жестом позвал к себе. Также велел спешиться и Рекщинэ. Они, посчитав, что данный человек будет вести их поединок в качестве секунданта, с готовностью поспешили к нему.

— Кажется, мы встречались? — холодно спросила его Тайлин, окинув взглядом.

— Да, — ответил Вахтер. — Встречались. Ты спасла меня от казни. Я же теперь спасу тебя от смерти в поединке. Рекщинэ, Тайлин, воля бога Баа Ци такова — вы должны помириться. Даже так: вы обязаны это сделать! Так что простите друг другу все обиды, пожмите руки…

— Иначе что? — усмехнулась Рекщинэ. — Никто не волен диктовать мне, что чувствовать к тому или иному человеку! Приязнь или омерзение!

Последнее слово она выговорила, кивнув в сторону Тайлин. А то вдруг не все догадались, к кому она испытывает крайнюю неприязнь, доходящую до омерзения. Тайлин мгновенно вспыхнула гневом, натянула на голову шлем и принялась чертить носком правого сапога черту пред собою, явно демонстрируя, что время разговоров прошло.

***

Через какое-то время к берегу подскакал на вороном жеребце, увлекая за собою еще трех коней, сам Мараш в сопровождении двух верховых бойцов из городской стражи. Он с удивлением обозрел истоптанную площадку у самой реки, где с детства привык удить рыбу и купаться. Теперь здесь лежали два бесчувственных женских тела. Проследив его удивленный взгляд, Баа Ци только развел руками.

— Они первые полезли драться! Я только защищался! Да что вы там скачете, давайте, идите сюда да помогайте тащить!

Один из бойцов лихо спрыгнул, но приземлился в огромную кучу навоза. Он выругался, пытаясь стряхнуть прилипшую гадость с сапог.

— Бобры нагадили, — пояснил Вахтер. — Оказывается, твари нежные на слух: от армейского мата дико пугаются, делают кучу и смываются в реку. Еще бы дерьмо за собой смывали, цены б не было.

— А зачем же ты таких умных животинушек матом ругал, позволь поинтересоваться? — спросил Мараш, подходя к бесчувственной Рекщинэ и раздумывая попутно, как наиболее сподручнее положить ее на седло, а главное — целомудренней, дабы князю не показалось, будто он покусился на его женушку. Хотя женушка сейчас была облачена совсем не по-женски в форму офицера Хорхета, погонщика боевых бобров и со стороны вообще не разобрать, какого пола. Но местный этикет требовал соблюдения особого уважения к женщинам высшего сословия.

Вахтер пнул по ноге Тайлин и проговорил:

— Я им, главное, говорю, девочки, помиритесь, не время ссориться! Именем Баа Ци говорю. А они — «с дороги!». Ну и еще Тайлин мне Черной Грозой влупила. Мне, такой зайке, блин! Я ей и прописал двоечку. Потом фингалы будут симметрично на оба глаза, конечно. Но она все равно тени всегда так подводила, что просто на пару недель косметики сэкономит. Не страшно. А Рекщинэ ее добивать побежала и тоже того… под руку попалась. А спина до сих пор чешется от Черной Грозы, да… хорошо еще, я им попался. К слову, за них еще бобры бросились заступаться, пришлось заорать командирским голосом. В итоге вон кучи, а сами зверятки уплыли. Быстро так… ну дак облегчились, ясно что скорость улучшилась. Как бы не утопли от волнения, беспокоюсь.

Крякнув, боец с грязными сапогами подхватил Тайлин, закрепляя на своем коне. Попутно спросил:

— А ты можешь также и на остальных бобров покричать? Они же и наши корабли у причалов разворотили! Совсем теперь никак до города не добраться. И никакой на них управы. Князь запретил стрелять.

— Всех не могу, — разочарованно вздохнул Баа Ци. — Иначе и рыба повсплывает, а ее очень жалко, тварь безвинная и в наших делах совершенно не замешана. Ну что, погнали в укрепление третьего отряда? Там хоть какие-то стены имеются.

Мараш вздохнул, указывая плетью, что погонял коня, за спину. Там, далеко за лесом, на холмах показались конные фигурки передовых разъездов Ордена.

— Да, хорошие стены нам скоро очень не помешают…

Глава 79. Зови его

— Сломанные ворота, — констатировал Визирь, рассматривая впереди искореженные металлические двери, посередине которых зияла дыра в два человеческих роста. Края четырех створок были погнуты, щетинясь уродливыми зазубринами, словно изнутри наружу пытался вылезть огромный мощный зверь. И как будто ему это удалось…

Визирь сделал знак быть начеку и сам первым заглянул внутрь пробоины.

— Да, — вздохнул с легкой печалью. — Разведчик не врал. Тут был хороший бой. Слабонервным лучше не смотреть. Зажмурьтесь, проходя мимо, женщины.

Катя нервно хихикнула, пояснив, что слово «зажмурьтесь» имеет и другой смысл — «умрите». Визирь пожал плечами на ее умничанье, направившись внутрь пробоины.

— Энциклопедия ты ходячая, — фыркнула на Катю Фея, попутно стрельнув глазками испод шлема на Герди, Кроша и последовала за командиром. Не преминув при этом активно задействовать изящные бедра, обтянутые черными брюками.

Внутри пробоины она ахнула, все же успев мельком рассмотреть тела под ногами и у стенок… Нечеловеческие тела, уродливые двуногие и притом безрукие существа, горбатые, с телами, переходящими в подобие лошадиной морды. Несколько бойцов Ордена лежали с разбитыми лицами, словно их лягали копытами взбешенные кони. Семеро монстров — два убитых разведчика. Далее за угол шли следы волочения. Визирь, не дожидаясь своей команды, чуть заглянул за поворот и там в полутьме заметил некое существо, небольшое, с обезьянку размером, что сидело на убитом разведчике, жадно пожирая его плоть. Тварь была белесая, полупрозрачная, на ее лысой маленькой башке пузырились три пузыря-глаза, каждый размером с кулак. Все они постоянно крутились по сторонам в поисках постороннего. Вот тварь заметила Визиря, ощерилась хищной окровавленной пастью, издав дикий визг. Человек без лишних разговоров выпустил ей в голову точную автоматную очередь. Существо отлетело прочь, но, к удивлению Визиря, лишь тряхнуло головой и быстрым скачком взметнулось к высокому потолку. Чтобы оттуда ринуться прямо на шею наглому человеку. И бросилось таки стремительной молнией… наскочив мордой на выставленный встречь клинок подоспевшего Герди. В стороны брызнула грязно-зеленая зловонная жижа. Монстр заурчал по-кошачьи, медленно суча острыми когтями по воздуху, закатил глазища и замер.

Визирь, за миг до атаки выпнутый Герди вперед, чтобы не мешал заколоть монстра, выпрямился, морщась. Обвел собравшихся взглядом и заметил отсутствие Кати.

— Где девушка? — спросил строго команду Визирь. Он толком не помнил, как ее зовут, но все поняли о ком речь. Катя немедленно отозвалась, показавшись сзади из-за поворота:

— Я здесь! Меч с трупа снимаю! Ремешок заедает, гад…

— Меч это тема, — согласился с ней Крош, немедленно оказавшись рядом с еще одним покойником. Тот и сейчас держал свой клинок, с силой вонзив в одну из двуногих тварей. И его почерневшее лицо, обрамленное длинными черными волосами, источало предсмертный покой, словно у крестьянина, заснувшего после долгой страды.

— Прости боец, — извинился перед убитым Крош. — Но нам крайне нужно твое оружие и мотоцикл… Вряд ли они тебе пригодятся, если ты не думаешь в ближайшее время вставать.

— А ему вряд ли пригодятся твои шуточки, — поддела его Фея. Визирь сразу же цапнул длинный тонкий клинок из рук мертвеца, с которого спугнули трехглазую тварь. Крош и Катя тоже вооружились. Фея же осталась не у дел, оттого и высказывала свое недовольство.

— Три меченосца! — сообщила Катя, оказавшись рядом с основной группой уже подпоясанной широким ремнем, перекинутым через плечо. На бедре же в ножнах хищно отливала красными самоцветами слегка изогнутая сабля. На удивление оружие пришлось по руке и по размеру миниатюрной девушке. — Один хилер — Света! И один арчер, то есть — стрелок — Фея! Мы уже почти готовая команда.

— А тебя, наверное, дядя и фехтованию учил, — с легким подозрением сказал Визирь. Слишком уж много внезапно припасенных роялей в кустах имела девица. Хотя ее вроде бы и спасли совершенно случайно. Но так ли уж случайно?

— Нет, — ответила с удивлением Катя, мол, с чего она должна была учиться этому делу у дяди? — Пару лет тусовалась с толкиенистами, они показали несколько движений. Но там все несерьезно, так, на текстолитовых палках сражались, и с эльфийскими ушами.

— Меченосцы, лекари, стрелки, — задумчиво сказала Света, чуть касаясь носком тела мертвого двуногого существа. — И кого нам тут еще не хватает?

— Мага! — жизнерадостно пояснила Катя. — Нам не хватает волшебника, который бы кастовал разные там заклинания, чтобы убивать нечисть и расчищать путь к сокровищам… эээ… сокровищам же? Или куда мы там идем, чего добывать?

— Сестру идем добывать, — сказал Крош. — Мы идем добывать вот этому гражданину с юга сестру. Дело благородное, но совсем непонятное.

— «Гражданин с юга», как ты изволил выразиться, — гордо поднял подбородок Визирь и даже плечи расправил для пущей важности, — Относится к древнему аристократическому роду. Чистой крови!

— Чистокровные! — ахнула в восхищении Катя, по-новому взглянув на спутника. — А это как?

— Плазмаферез по утрам делает, — вместо Визиря ответила Света, сумрачно высматривая даль исчезающего в легком зеленоватом сиянии коридора.

— А… — разочаровалась Катя, видимо, приняв подколку Светы за чистую монету. — А я думала — он как мой Бальтазар. Породистый.

— Вы можете хоть до посинения мозолить языки, женщины, — гордо ответил им Визирь. — Но вывести меня не получится. Да и не понимаю, какой вам в этом смысл. Кстати, мы уже подошли к растениям, о которых предупреждал разведчик.

— Ой, там кажется скелет лежит, — ахнула Катя, приглядевшись к стенам коридора, что сочно зеленели вдали от изобилия поросшей густой травы.

Действительно, посреди всего этого радостного великолепия ничком лежало то, что осталось от человека в ржавых до дыр доспехах. Сквозь эту броню проглядывали абсолютно белые кости.

— Разведчик говорил, что растений лучше не касаться, — сказал Крош без особых эмоций глядя на труп. — Видимо, этот человек пренебрег советом.

— Не будем повторять его ошибку, — тихо вздохнул Визирь. — Осторожно идем посередке коридора, ничего не трогая.

— Погодите, погодите, — поспешил остановить бойцов группы Герди, поскольку те уже решительно шагнули в сторону зарослей. — А что там говорили про закрыть глаза поплотнее? Это до растений надо сделать или перед тем как проходить?

— Кто-то помнит?

Подал голос Крош, процитировав:

— «Далее будут пытаться вами управлять, как почувствуете, сразу накрывайте глаза плотнее» — что-то вроде этого он сказал. То есть, управлять попытаются после растений. Но я бы не рисковал.

Условились внимательней следить друг за другом, как только отправятся через коридор, поросший растениями. Затем аккуратно двинулись вперед.

Один за другим перешагивал через останки бойца, неудачно решившего штурмовать зеленые заросли до них. Первым шел Визирь, неслышным крадущимся шагом, весь превратившийся в оголенный нерв, чутко реагирующий на каждый шорох, на каждый вздох травы вокруг и перемены там, в темном конце коридора. И потому раздавшийся за спиной вопль не стал для него неожиданным. Он настиг Визиря уже когда он делал последний шаг из поросших травой стен коридора в чистую зону. Мгновенно развернулся, швырнул через себя замешкавшегося Кроша и Свету, чтобы увидеть, ошарашенное лицо Феи, упавшую на пол ничком — оттого что в ее ноги сзади мертвой хваткой вцепился скелет в доспехах. Быстрее командира оказался Герди, очутившийся рядом с девушкой в мгновение ока. И сразу же с размаху впечатал в кости восставшего мертвеца свой меч. Под лезвием что-то натужно лопнуло, точно просроченная петарда, в стороны полетели куски костей и фрагменты ржавых доспехов. Фея судорожно спихивала с ног скелетизированные кисти, все еще перебиравшие белыми фалангами на ее икрах. В это время ее уже схватила за шиворот Катя, с удивительной резвостью и силой вытаскивая из опасной зоны. Кто знает, еще полезет раненная к порослям на стене от испуга. Та и впрямь едва не прикоснулась к запретной траве, но Катя вовремя заметила и дернула ее так, что Фея лишь ногами взбрыкнула в воздухе, а через пару мгновений уже оказалась рядом с Крошем и Светой на другой стороне коридора. Света профессиональным чутьем угадала у освобожденной проблемы со здоровьем, велела немедленно закатать ноги выше колен: и тут же штанины окрасились запоздалой кровью из глубоких порезов, словно хватал Фею не мертвец, а разъяренный медведь. Раненную уже начинало трясти — то ли от огромной одномоментной потери крови, что хлынула из ран щедрым потоком, то ли от дикого испуга — не каждый раз на тебя нападают мертвецы.

— Держи ее! — рявкнула Света на Кроша, поскольку не справлялась с бьющейся в судорогах девушкой, и та едва не влупила ей в нос ботинком. — Катя? Катя!

— Я сейчас! — ошарашенно произнесла Катя, разворачиваясь к еще не пройденному коридору. — Вы слышали? Кажется, там Бальтазар…

— Бальтазара только не хватало! — крякнул Крош, прижимая ноги бьющейся от боли Феи к полу. Бальтазаром именовался один из демонов в европейской традиции.

Света, не отвлекаясь от обработки ран пострадавшей, пояснила:

— Это ее собаку так зовут! Катя, Катя, стой! Куда ты! Там опасно!

Фея издала долгий стон и обмякла. Крош сразу передал ее подоспевшему Герди, а сам побежал за идущей, словно робот, Катей. Видимо, она вступила на территорию, где терялось управление телом. Как и предупреждал разведчик Ордена.

— Стой! — заорал Крош и рванул догонять. Герди отступил спиною от наступающих растений, что начали постепенно расти, прямо на глазах закрывая дальнюю часть коридора. Света тоже бросилась к Кате, уже отдалившейся на солидное расстояние. Вот они настигли ее… и побежали далее, с криком «Саша, немедленно вернись!». Герди с удивлением посмотрел на них, на Визиря, ожидая разъяснений. Но Визирь лишь радостно улыбнулся, крикнул: «Это Карима, она вернулась!». И тоже побежал к остальным. Поняв, что дело нечисто, Герди кошкой взвился, приземлившись на спину Визирю. Тот бы его в хорошие дни смахнул не глядя, но сейчас, очарованный, явно не имел для этого достаточных сил. Потому и рухнул кулем на пол, а Герди, памятуя слова разведчика, уже накрывал его голову своей полупустой сумкой. Больше времени и не удалось уделить — он уже бежал за остальными. Коридор начал расширяться, впереди тьма уже не просто виднелась — она крутилась вихрями, точно зловещими щупальцами. А затем, словно в нетерпении, оттуда выступило нечто. Как раз навстречу слепо бегущим в лапы Кате, Свете, Крошу…

Это было существо, которого ранее Герди никогда не приходилось видеть: даже в ту Ночь безумия. Изломленная горбатая фигура метра три высотой. Огромные красные глаза на кошмарной волчьей морде. Толстые змеящиеся волосы иссиня-черного цвета, гориллообразное тело с длинными лапищами, что обрамляли кривые толстые когти. Тварь открыла мощную челюсть, откуда в сторону Кати с легким шелестом устремился длинный-длинный розовый язык.

— Кати! — завопил Герхард, вместив в свой крик весь ужас ситуации. К счастью, страх быстро прошел, чай не впервые наблюдал монстра. Походя треснул гардой Амады по голове Светы. Та вскрикнула от боли и хоть не очнулась от очарования монстра совсем, но замерла на месте, ощупывая голову в месте удара. Герди, пробегая далее, пнул под колено Кроша, да так, что тот рухнул навзничь. И вот уже он за спиной Кати, и почти лицом к морде кошмарной твари. Она на миг отвлеклась от добычи, уставившись на Герди. Плотоядная улыбка сменилась недоумением. Тварь даже слегка отпрянула.

— Бальтазар, глупенький! — пролепетала Катя сюсюкающим тоном. — Ну куда ты? Я так долго тебя искала!

Герди, не отрывая взгляда от монстра, просто взял и свободной рукой надел девушке на голову воротник, благо, ее куртейка позволяла легко это сделать, а затем развернул, послав подальше от чудища мощным пинком пониже спины.

И так он оказался один на один с тварью.

Герди тяжело дышал, схватившись за меч, точно за последний довод избежать смерти. Теперь он понимал, отчего так любовно бойцы Хвои, да и Ордена тоже, обращались к своему оружию. В смертельной опасности зачастую только от этого куска стали и зависело, жить далее человеку или нет.

А тварь начала раскрывать клыкастую пасть, уже совершенно до гротескных размеров, словно бегемот. А затем дико завыла, заставляя вибрировать округу, затыкать уши, припасть на колени. Герди почувствовал, что по щекам из ушей начало течь что-то горячее, видимо, кровь. Он попытался сделать шаг вперед и взмахнуть мечом, но тварь еще более усилила вопль, так, что волна вибрации просто отшвырнула прочь человека. Герди заорал от боли в руке — думал поначалу, что в падении сломал кисть, но, глянув, увидел, что разбитый череп мертвеца, напавшего на Фею, теперь с плотоядной жадностью вцепился ему в пальцы полустертыми зубами мертвой хваткой.

Он взмахнул рукой и дернул в сторону чудовища: оставив несколько зубов на перчатке Герди, череп, злобно щелкая челюстью, влетел прямиком в пасть монстра. Тот сжевал его, не поморщившись. Справа от Герди, покачиваясь, шагнула вперед Катя, слепо выставив перед собою узкую сталь клинка. Открывать глаза она не торопилась, видимо, успев избавиться от гипнотизирующего влияния существа.

Тварь зашипела, видать, понимала, что такое оружие. К Кате устремился ее длинный язык, целясь в руку, но девушка вовремя отпрянула — каким-то образом почувствовав атаку даже с закрытыми тряпьем глазами. Герди давно бы убежал прочь с диким криком, не находясь за его спиной несколько беспомощных человек. А так приходилось драться до конца.

Потому он и бросился вперед на замешкавшуюся тварь, выставив перед собою Амаду. Монстр мгновенно выплюнул из пасти свой язык, скрутившийся вокруг клинка, рванул на себя со страшной силой, выдрал из рук и тут же с аппетитом проглотил.

Затем тварь вздрогнула, закатила огромные глазища, из которых фонтаном ударили струи крови и ухнула на пол бесформенной тушей, мелко подрагивая выпавшим из пасти кончиком языка. Герди даже не успел испугаться и подумать, что будет делать, оставшись один на один с этим монстром без меча, ею сожранного. К счастью, меч оказался твари не по нутру.

Герди, ругаясь на немецком, аккуратно вытащил клинок из рук Кати, что все еще слепо пыталась защищаться от невидимого врага. С этим оружием он подошел к поверженной твари и с ходу вонзил в короткое толстое горло, провернув в ране. Острое лезвие, пробив гору мышц, продырявило горло и уткнулось о что-то твердое. Герди расширил рану, покачав клинок из стороны в стороны, затем вытащил меч, а в открывшееся отверстие запустил руку. Нащупал в жарком нутре умирающего монстра свою Амаду, потянул наружу.

За этим занятием его и застала приходящая в себя команда. Герди же молча выдрал меч из трупа, вернул Кате ее оружие и направился к Фее. Та пыталась встать, но раны оказались слишком тяжелыми. Потому ей удалось лишь присесть, с тоской глядя на предательски ослабшие ноги, оперативно перемотанные бинтами: Света знала толк в обработке ран.

— Крош, Герди, — скомандовал Визирь. — Берите ее под руки и быстро уходим дальше.

— Может, немного передохнем? — устало простонала Катя.

— Не получится, — мотнул головой Визирь, вместо пояснений указывая на зелень на стене позади них. Та прямо на глазах разрасталась, медленно приближаясь к группе бойцов. Крепко выругавшись, Крош сразу же поднял Фею под руку, Герди принял ее с другой стороны, так и пошли далее, следом за Визирем. Света с Катей шли последними, время от времени оглядываясь с тревогой за спину. А когда повернули головы вперед, внезапно обнаружили, что вокруг все изменилось — коридор исчез, выведя их в огромный зал, чей потолок еле угадывался общими сероватыми сводами где-то высоко наверху. Щедро расходились в стороны и стены.

Под ногами оказалось упругое покрытие, напоминающее человеческую кожу.

— Это и есть тот самый зал Кровавых фонтанов, — завороженно прошептала Катя, осматриваясь вокруг, точно в Эрмитаже. — Интересно, а где же сами…

И тут, словно дожидаясь ее слов, из невидимых отверстий, расположенных в шахматном порядке метрах в пяти друг от друга в полу, ввысь синхронно устремились фонтаны какой-то ярко-красной жидкости, с невиданной силой. Так, что их струи поднялись до самого потолка. И тут же опали. Еще несколько минут и новые столбы жидкости — каждая толщиной с руку — брызнули вверх.

С потолка медленно опадала серебристая взвесь, искрясь в рассеянном свете, исходящим от стен. Визирь поднял взгляд на потолок, желая угадать, что это за вещество, опасно ли оно. А когда опустил голову, вздрогнул и схватился за меч: вокруг них стояли черные фигуры, около десятка. Также с мечами в руках, при средневековых доспехах, в основном — с закрытыми лицами, как у тех, что уже встречались во время бегства по крышам многоэтажек. Но было и несколько человек с открытыми лицами, полными нескрываемого торжества. Среди них сразу бросилось в глаза бледное злое лицо Салеха Двапатрона. Был и тот, кого Визирь совершенно не ожидал увидеть.

— Черный Абдулла, — проворчал он, узнав главного. Тот загоготал.

— Зарубить их всех! — ткнул своим мечом в группу Визиря и чтобы его точно поняли, еще раз повторил. — Всех!

Но первый же, сунувшийся к Визирю, через секунду оказался без головы, медленно осев ему под ноги, поскольку в бой рванул Крош, отлично натренированный Орденом. Впрочем, и противники оказались отменными рубаками, началась быстрая жестокая схватка, с крепким матом, отрывистыми командами и звоном сталкивающихся клинков. Отлетел еще один боец со стороны Абдуллы, но и Визирь, поскользнувшись, грохнулся на пол — все же долгий кровавый путь сказывался. И тут же над ним завис Салех, мгновенно припечатав резким колющим ударом в грудь. Герди попробовал помочь своим ребятам, но подскочивший к нему безликий боец Черного Абдуллы сразу показал мастер-класс. Провел обманный в голову, пробил в открывшийся участок рубящим, затем ударил по бедру и отступил, пропуская рухнувшее вперед тело. Взвизгнула от страха Света, ее беспокойство в основном касалось Кроша, хотя именно тот оказался в своей стихии: он завалил уже третьего врага и сам налетел на Салеха. Двапатрона отступал под натиском, еле отражая стремительные удары и даже не думая о контратаке.

Герди попробовал приподняться, сквозь боль, туманящую взгляд, разглядел мелькающие над собою тени бьющихся. Внезапно с удивлением понял, что это Катя перед ним отчаянно рубится сразу с двумя безликими, и не сказать, будто сильно им уступает в мастерстве. Хотя пару раз ее едва не разрубили на половинки — но между сражавшимися вовремя взметнулся кровавый фонтан. Безликие сделали пару шагов назад, видимо, опасаясь коснуться яростной струи, пользуясь заминкой, Катя оказалась рядом с Герди, без лишних экивоков схватила за волосы, оттащила в три рывка к Свете.

— Лечи его! Лечи!

— Как!? — рявкнула на нее Света, вложив в этот крик все бессилие современной медицины перед многочисленными рублеными и колотыми ранами в отсутствии оборудования и медикаментов.

— Ты хилер, Света! — пояснила Катя. — Это типа компьютерной игры, понимаешь? Клади руку и лечи, пока маны хватает! Закрывай глаза и вперед! Да что ты не угомонишься…

Это уже относилось к прыгнувшему на них безликому бойцу с огромным мечом в замахе. Он бы и зарубил Катю, замри она на месте. Она же крутнулась волчком, каким-то невероятным образом оказавшись у того за спиною. Света завизжала от страха, увидев безликое существо с мечом на замахе прямо перед собою, но в тот же миг изо рта мечника показалось тонкое жало клинка Кати. Потом исчезло — хозяйка выдернула оружие одним рывком. Тело убитого осело на колени, затем рухнуло на бок и расползлось по полу безжизненной тряпкой.

Герди постарался встать и продолжить бой, все же не с руки мужику лежать, пока мелкая девчонка за него отдувается. Да только в ушах так заломило, что он едва не потерял сознание. И глаза зажмурил от ярко вспыхнувшего света. Открыв же, увидел перед собою склонившееся нечто. Прозрачное, еле угадываемое по стеклянному отблеску силуэта. Можно даже за туман или облачко принять издали. Вот только два ярких огонька в районе глаз горели огнем разума. Существо приблизилось к лицу Герди и он ощутил, что оно пытается ему что-то сказать. Но разобрать — что именно — не мог. Вслушался сквозь дикий шум в ушах и звуки боя.

— …Отчаянье… зови… его…

Абдулла попытался влезть в битву, помочь своим бойцам одолеть Кроша, но отлетел прочь с разрубленным плечом.

— Зови его… — упрямо шептало прозрачное существо в ухо Герди. — Когда в отчаяньи… зови…

— Кого? — простонал Герди, борясь со спазмами в желудке. Призрачное существо наклонилось еще ближе, обдало холодом. Но вместе с холодом пришла и ясность сознания.

— Зови того, в отчаяньи которого зовут… Кого — ты знаешь сам… зови…

Крош ошибся — он должен был когда-нибудь ошибиться, сражаясь едва ли не в одиночку со всей группой противника. В него воткнули сразу несколько мечей, он, зарычав, сам в ответ пронзил очередного врага. Да только остальные набросились всей толпой с разных сторон, как стая волков на медведя. Катя уже улепетывала, преследуемая сразу двумя мечниками. Фея постаралась подняться, но тут же и упала без сознания. Герди еще раз глянул на прозрачное существо и закрыл глаза. Он наконец понял, что оно от него хочет, кого именно просит позвать. И позвал.

Глава 80. Битва у Краснотала

Войско Хвойного княжества и его союзников активно шевелилось, и шевеление это не походило на беспорядочное движение бестолковой толпы. Это было быстрое перестроение человеческих масс, приученных долгими тренировками к подчинению, знавших, что такое строй, что такое порядок и послушание.

Страшила, отстранившись от женских склок, удачно скинув все это на Вахтера, теперь более напоминал вдохновленного режиссера, готовившего постановку грандиозного мюзикла, нежели военачальника. Короткие распоряжения, окрики — туда и обратно стремятся вестники, слышатся звуки сигнальных рожкой, возгласы и ругань младших командиров. Никто не испытывал наивных надежд на легкую победу, все понимали, что впереди ждет жестокая кровавая битва с опытным и сильным противником. И во многом исход сражения зависит от расторопности каждого бойца, на каждом уровне подчинения при выполнении команд великого князя Владимира Страшного. Непосредственно в правильности самих команд никто не сомневался — авторитет военного гения Страшилы после ряда громких побед парил на недосягаемой на высоте.

Взятый форт третьего отряда преображался на глазах, став укрепленной базой войска. Даже не самый искушенный в военном деле Средневековья человек мог угадать, что Страшила решил выбрать игру вторым номером, то есть, от обороны. Оттого его воинство ощетинилось длинными копьями и обросло засекой, стены форта пестрели от массы стрелков, а за стенами на закрытой площадке торопливо устраивались шестуны, только переправившиеся на бобрах из города. Тяжелая конница, представленная детьми боярскими, да представителями богатых родов Хвойного княжества, разделенная на два отряда, стояла по флангам, закрытая от врага пехотинцами. Но в любой момент они могли по сигналу выскочить из глубины рядов своей пехоты, ударить навстречу коннице врага, опрокинуть дрогнувшую пехоту Ордена.

Джелоны и кайсары, коим отводилась роль легкой конницы, хотя среди них были и отряды тяжеловооруженных всадников, курсировали у передних боевых порядков. Их разъезды постоянно уходили в разведку, высматривая движение войск противника. И по тому, что каждый раз они возвращались все быстрее и быстрее, становилось понятным — враг уже совсем рядом.

Страшила наконец отдал последнее указание войскам, и теперь занялся собственным отрядом. По местным обычаям князю полагалось активно участвовать в битве — если не в первых рядах, то на самом важном участке. Все это существенно снижало управление и без того слабоуправляемыми войсками непосредственно в ходе сражения, отчего риск поражения очень возрастал. Но раз предки так делали, а они не дурнее нынешних были, значит, что-то да имели в виду.

Вахтер с воодушевлением ладил себе под руку круглый щит, пробовал на удар серебряный чекан, подаренный в знак уважения кайсарами. Надел и новую броню от мастеров Краснотала, что отличалась особой прочностью и удобством, защищая практически все тело.

— Ты так собираешься, словно хочешь возглавить атаку, — подметил Синоптик, восседая на ярко-красном гребне шлема Баа Ци, что стоял на столике, ожидая, когда и его примерит хозяин. Шлем — произведение искусства от джелонских мастеров — выполнен был по каноничному образу боевого доспеха великого Черного Отца. Крепкий бронзовый колпак защищал верх головы, гребень не позволял рубануть прямо по макушке, позади вились затейливые толстые косы конского волоса, переплетаясь меж собой так, что полностью закрывали шею до плеч. Широкая стрелка меж глаз доходила до верхней губы, нащечники, стилизованные под открытую зубастую пасть льва, придавали бойцу довольно устрашающий вид.

— Неа, не хочу, — ответил Вахтер после долгой паузы. — Там у Ордена народу, что на концерте Укупника. Затопчут нахрен. Я люблю одиночество.

— Любишь? — хрюкнул в недоумении Синоптик. — Да ты от одиночества на стенку бы залез, если бы она там, в Изнанке, была!

— «Там»? — переспросил со странным чувством Вахтер. Потом вздохнул. — Ты дурак, Синоптик.

— Это почему еще я дурак, если все факты сводятся к тому, что дурак — ты? — аккуратно поинтересовался Синоптик, на всякий случай перемещаясь по гребню шлема подальше от компаньона.

— Нет никакого «там», Синоптик, — сказал Баа Ци, водружая на себя шлем, словно корону Российской империи. Медленно и торжественно. — Никакого «там» нет, потому что… А сейчас я вызову на поединок Трисмегаса. Интересно, как Система среагирует на этот раз? Поймет ли мою маленькую хитрость?

— А первые два раза тебе не хватило понять, что Система обязательно что-то придумает, чтобы вы не порешили друг друга?

— Бог троицу любит, — буркнул в ответ Баа Ци. Он уже справился с шлемом и теперь закреплял на плечах шикарный черный плащ из тонко выделанной шкуры какого-то зверя. Покрутился перед отражением в полированном бронзовом блюде. Хорош: грозный шлем, сверкающие серебром доспехи, черный плащ чуть ниже пояса, широкая перевязь из знаменитого наборного джелонского ремня и меч в ножнах, не самых дорогих, но едва ли не в первую очередь именно на этом оружии останавливался взгляд зрителя, уж слишком странным и нереальным оно казалось.

Загремели сигнальные барабаны джелонов, давая понять: враг уже на горизонте. Израненная мощными колдовскими атаками, изрытая, прожженная, не раз окропленная кровью земля перед Красноталом вновь лишилась покоя, ритмично вздрагивая от мощных ударов все-вдруг сапогов марширующих полков Ордена.

При виде войска Хвойного княжества отряды остановились, мгновенно перестроились из походного в боевые порядки. Впереди вышли рассыпным строем арбалетчики. Следом сомкнув ряды и выставив прямоугольные щиты сплошной стеной, изготовилась к бою пехота с длинными копьями. Копья покамест держали остриями вверх. За ними — линии меченосцев. Позади всех оказалась тяжелая конница. Иной, легкой, у Ордена не имелось, что немедленно отметил Страшила, указав вестнику передать джелонам, чтобы при начале боя постарались выйти в тыл к противнику дальним обходом и оттуда ударить по обозам, внеся сумятицу и попутно разведав возможные резервы Ордена. Отдав команду, он повернулся задумчиво в сторону недавно взятого укрепления третьего отряда Ордена и наткнулся взглядом на Баа Ци.

— Ничего себе, ты приоделся! Даже побрился, кажется? А то ходил бомж бомжом. Погоди… а с чего это ты сегодня решил… праздник какой-то?

— Ага, День космонавтики, — в тон ему и без тени улыбки ответил Вахтер. — Мой профессиональный праздник. Имею право бухнуть в отутюженном смокинге.

Страшила подозрительно прищурился.

— Ну и в целом, массовая бойня, когда несколько тысяч человек весело и с песенками в стахановском порядке становятся трупами — сама по себе праздник, — продолжил Баа Ци, осматривая будущее поле боя. Благо с места, оборудованного Страшилой под командный пункт, все отлично просматривалось. — Но какая свадьба без драки? Надо чтить традиции!

Свита Страшилы, включающая знатных бояр Хвойного княжества, представительных воинов от вождей джелонов и кайсар, со знанием дела зацокали языками, закивали, поглаживая бороды и усы — у кого не было бород. Они быстрее великого князя угадали, куда метит Баа Ци. И отчего такой красивый нынче.

— Чтить надо! — сказал Мараш. — Поединок?

— Поединок! — твердо сказал Баа Ци, хотя его лицо предательски побледнело. Страшила ругнулся и сплюнул с недовольным видом. Мысленно он уже был в гуще сражения, уже лихорадочно перебирал возможные шаги противника и варианты их парирования. Для древних глупых ритуалов, требующих перед началом битвы обязательно устраивать для затравки битву лучших витязей, в оперативной памяти его мозга места не предусматривалось.

— Ты помнишь, что говорят легенды про твою битву с Трисмегасом, о Великий Черный Отец? — подал голос знатный боец в облачении кайсаров. — Что она сулит конец миру сему?

Баа Ци лишь небрежно махнул рукой.

— Ну подумаешь, развалим этот мирок. Вам и джелонам вообще не привыкать, вы тут же возродитесь в иной Вселенной. Да, родной, так и скажи своим братанам.

Кайсар радостно взвизгнул и бросился прочь, к своим войскам, передать прекрасную новость. Почтительно склонив головы перед Баа Ци, устремились к своим отрядам и остальные кочевники. Страшила лишь скривился, глядя им во след.

— Кайсарам и джелонам в другие дали торопиться бы не стоило. Появятся они аккурат во времена расцвета Римской империи. А там не Хвойное княжество или Хорхет в соседях. Если мне память не изменяет, римляне соберут войско и после очередного набега разобьют их вдребезги, разорят все кочевья и продадут уцелевших рабами на рынках Малой Азии.

— Так и туда им дорога. Они все как есть сущие воры, — вставил Мараш, дождавшись, когда кочевники скроются подальше, занимать места в рядах соплеменников. — Я вот недавно говорил с одним: что есть настоящий мужчина? Это, отвечает, кто сумел много наворовать у тех, кто не ворует! Поскольку в их обычаях нельзя воровать у воров — это большой грех. Вот обычаи, да? А все остальные, мол, кто не ворует — те и не люди. Я спрашиваю — а если все будут воры, у кого ж они воровать будут, если у воров воровать нельзя, а иных вокруг и нет? Задумался, замялся, да так и ушел, затылок почесывая. Одним словом — никчемные племена!

— Главное, что они полезные для нашего дела, — сказал Баа Ци. — Ну, давай, князь, сигналь там, что вызываю на поединок руководителя их рейхсканцелярии.

Князь только вздохнул, неодобрительно покачал головой, поднял к губам персональный рожок и загудел в него что есть мочи. Через минуту, заполненную терпеливым молчанием и руководства и свиты, издали раздался такой же протяжный звук рожка. Вызов на поединок был принят.

— Если он тебя побьет, от магии Трисмегаса нас уже ничего не спасет, — мрачно сказал Страшила.

— Если я его побью в поединке, — деланно вздохнул Баа Ци, с видом уставшего взрослого, что повторяет в сотый раз глупому ребенку очевидные вещи. — То и грандиозного махача можно будет избежать. А магия… На вот, держи, пока бесплатно!

Вахтер протянул Страшиле свой барабан, сверстанный из кожи филейной части убитого магистра Фурры. Памятуя об этом, князь принял предмет с легкой брезгливостью.

— Вот тебе барабанчик мой волшебный, — голосом героя волшебной сказки проговорил Баа Ци. — Как случится злым колдунам напасть, застучи в него тревожно-тревожно… А там и помощь придет. Ага?

— Ты че, прикалываешься? — вспылил Страшила. — Там, у Ордена Трисмегас, мать твою! Орден и без него еще та сила! Но пока ты с нами находишься, Трисмегас хотя бы не распоясается на полную, не сожжет нас Черной Грозой, не распылит Плазменной бурей, ты каким-то образом сдерживаешь его умения. Но если от тебя уработает, то и нам всем стопроцентная хана. Как тут барабанчик поможет?! Не надо рисковать, дурнина ты…

Баа Ци только улыбнулся, заскакивая на услужливо поданного коня, уже в седле повернулся к князю, принимая попутно копье от Мараша. Затем показал Страшиле некий знак свободной рукой и дернул поводья.

— Что это он там показал? — не понял Мараш.

— Знак благословения Баа Ци, — пробурчал со злобой Страшила и тут же треснул по рукам воеводу, поскольку тот немедленно решил повторить сей благословляющий жест — сжал кулак с вытянутым средним пальцем. — На себе не показывай! Плохая примета — зубов не будет!

Передние ряды чинно расступились, выпуская всадника в черном плаще на вороном коне, что в несколько прыжков оказался посередине грядущего поля брани меж двух войск. А навстречу на белом коне выезжал в сверкающих доспехах сзакрытым шлемом Ордена противник. Сам Трисмегас, видимо, даже не сомневаясь, кто и кого вызывает на поединок от Хвойного княжества.

— Опять эти бессмысленные телодвижения, — лениво произнес Трисмегас, едва их кони сблизились достаточно, чтобы бойцы могли слышать друг друга. — У тебя появился еще один меч, который ты жаждешь потерять?

— Представь себе, — коротко ответил Баа Ци.

— Что ж, вольному воля, — после некоторой паузы ответил Трисмегас. — Ну что же, начинаем поединок?

— Начинаем! — крикнул в ответ Баа Ци, еле справляясь с горячим конем, что танцевал под ним, свирепо раздувая ноздри. Оба войска в преддверии горячего зрелища заорали, заголосили в поддержку своих бойцов, ударили мечами по щитам. Всадники разъехались, высвобождая жальные копья. В отличие от таранных, что вышибали врага со скаку, эти были покороче и потоньше, и били ими поединщики, точно гарпуном, размахнувшись оружной рукой, прицельным ударом в слабозащищенные участки тела противника.

Кони помчались друг к другу, бойцы привстали на стременах, изготовив и копья на замахе, и щиты для парирования. Сшиблись!

С грохотом посыпались куски разбитых щитов, копья, разбитые о доспехи, полетели на землю, в руках у Баа Ци уже оказался чекан, он успел дважды ударить по шлему Трисмегаса, пока тот выхватывал меч из ножен. Тот в ответ изловчился, перекинул ногу через седло и, упершись руками о переднюю луку, врезал сапогом в голову противника. Вахтер вылетел из седла от удара, рухнув едва ли не под копыта своего скакуна. Благо, умная скотина аккуратно отпрыгнула, не наступив на седока. Спешенный боец уже был на ногах, готовый продолжать схватку. Его противник, как и подобает рыцарю, спешился, также взяв в руки оружие ближнего боя. Сторона Ордена одобрительно загудела, подметив благородство данного поступка.

В качестве оружия пешего боя Трисмегас выбрал шестопер. Так и встал, изготовясь к схватке, пока Баа Ци с руганью стаскивал помятый шлем с головы. Откинув прочь побитую железку, встряхнул головой, сверкнул злобным взглядом по сторонам, заставив отшатнуться передние ряды пехотинцев Ордена.

Трисмегас принял боевую стойку, взмахом кисти приглашая атаковать. Вахтер направился к нему крадущимся шагом, держа в правой кисти меч, а чекан левой. Не дойдя трех шагов, внезапно извернувшись всем телом, Баа Ци метнул свой серебряный топорик прямо в голову противника и тут же атаковал мечом серией ударов. Чекан грянул о шлем, пробив его в районе виска, разлетелся от удара на куски. В пробоине мгновенно показалась кровь, брызнувшая тонкой струей.

Кайсары и джелоны завыли по-волчьи, что заменяло им выражение крайней степени радости. Баа Ци, не давая сопернику расслабиться, мгновенно пошел вперед, умело и быстро нанося рубящие удары, от которых Трисмегас едва успевал отбиваться. Он постепенно отступал к своим, оставляя за собою кровавую дорожку. Еще пару раз меч с грохотом ударил по доспехам, к счастью для главы Ордена — не пробив. Впрочем, и его ответный выпад в живот противника, который он сумел отбросить прочь назойливого Баа Ци, пришелся лишь на укрепленную пластину. Оттого, отшагнув назад, тот даже не поморщился. Стороны воспользовались паузой для короткой передышки. И тот и другой работали на самых высоких скоростях и им требовалось время для восстановления.

— Ну давай же, руби меня, — злобно процедил Трисмегас. — Ни к чему это не приведет. Я получу рану, которая тут же затянется. А ты получишь очередное Проклятие. Ты лишился любви, ты лишился разума… Что будет третьим? Жизнь?

— Я не лишился ни разума, ни любви, дурень, — мягко ответил Баа Ци. Но с такой мягкостью обычно говорит крестьянин с поросенком, чтобы успокоить перед забоем. — Я их не лишился, я их передал.

— Кому? — усмехнулся Трисмегас. Потом до него дошло — кому. И он с рыком бросился вперед, яростно колотя противника шестопером. Но как бы скор и силен он ни был, Баа Ци с легкостью блокировал все его удары, завернув шестопер отработанным приемом, увел клинок к поясу, рубанул по бедру, заставив врага заорать от боли и припасть на колено.

— Когда мы встретились с тобою первый раз, гражданин неизвестная науке космическая тварь, — произнес Баа Ци, неторопливо прохаживаясь на расстоянии вокруг утратившего мобильность врага. — Ты был весьма неуязвим. У тебя не было слабых сторон, а у меня их было полно. И ты побеждал, и мог победить окончательно. Но я попросту передал свои слабые стороны тебе. Я не утратил способность любить, я просто поделился этой способностью с тобой. И я не перестал мыслить и чувствовать, как человек, но я заставил тебя это делать.

— То что эту девчушку… Эгирэ — то что ее полюбила часть меня, отъятая от общего сознания твоим первым ударом, это не говорит о том, что и я сам ее любил, — ответил Трисмегас, постоянно держа в зоне внимания лениво прохаживающегося врага, подозревая, что тот хочет усыпить его бдительность и внезапно атаковать.

— Да неужели, — усмехнулся с издевкой Баа Ци. — Я ведь немного бог мертвых, это свойство дает иногда право возвращать к жизни убитых, давая второй шанс живым…

— Ну и к чему ты клонишь, враг?

Баа Ци остановился, указывая острием меча в сторону командного пункта. Там стоял покусывающий в волнении нить от подшлемника Страшила, который нервно следил за поединком. Их разговора он не слышал, и сразу же завертел головой, не понимая, что там противники доказывают друг другу, тыча в него холодным оружием.

— Что если Эгирэ будет ждать тебя там — в гуще вражеского войска? Стерпишь ли ты во второй раз ее утрату, если твои рыцари поднимут ее на копья? А ведь они это сделают, ведь Система не позволит остановить грядущую мясорубку. Системе это зачем-то нужно…

— Я знать не знаю эту Эгирэ, — холодно ответил Трисмегас. — Мои войска пойдут вперед и уничтожат всех, и плевать мне на нее! Я выиграю, и Система признает меня победителем, а ты будешь стерт, как недоразумение, без следа и жалости!

Собрав все силы в кулак, Трисмегас вскочил, его шестопер свистнул, опускаясь на висок Баа Ци. Но тот шагнул вперед, выставляя меч в блок. Надавил, входя в клинч, взглянул с насмешкой прямо в прорезь шлема, глаза в глаза.

— Система не дает тебе умереть от руки Баа Ци, — шепнул витязь в черном плаще своему неприятелю. — Но что если тебя убьет не Баа Ци? Она предусматривала такой вариант? А? Что если твою пустую башку снесет совсем не он?

Пинок в грудь с мощным рубящим ударом в основание шеи: не будь на Трисмегасе крепкий доспех, его бы разрубило пополам. Но и так рана получилась изрядная. Он упал под дикие вопли радости со стороны Хвойного княжества и стоны разочарования, несшиеся от Ордена. Баа Ци наступил на упавший шестопер, обезоруживая противника и приставил меч к шее врага.

— Давай, Трисмегас, прикажи своей шантрапе валить отсюда.

— Как я им прикажу!? Система не позволит!

— Приказывай! Или я смахну твою башку, а новая не прирастет, уверяю! Считаю до трех! Раз!

— Система! Не даст! В любом случае!

— Два! — гаркнул Баа Ци. Меч его загорелся, засиял изнутри ярким синим цветом, заставляя Трисмегаса вздрогнуть всем телом. В этом сиянии он угадал свою смерть, осознав, что враг каким-то образом сумел обойти запрет Системы на его убийство.

Баа Ци поднял голову на передние ряды пехотинцев Ордена и заорал им:

— Сейчас вы увидите, как сдохнет ваш повелитель! И если вы не одумаетесь, вы все погибнете здесь! Уходите сейчас, если не хотите остаться здесь навек! Отступайте!

Баа Ци вновь переключил внимание на Трисмегаса, злобно прошипев:

— Сука, я не шучу! Сейчас на счете "три" я рублю твою голову и тебе конец, чудище-ушлепище. Итак?

Внезапно Баа Ци замер, словно уловив посторонний голос, неслышный для остальных. Тряхнул головой с удивлением.

— Зовет что ли кто? — спросил сам себя. — Синоптик, нашел время, да? Не ты? А кто? А подождать пару сек не может это дело? Я тут как бы занят! Хорошо? Я щас, быстренько, одной падле башню срублю и…

— Три! — заорал Баа Ци, замахиваясь мечом, под дружный вздох окружающих войск. И… пропал, словно его не было. Отчего войска еще раз ахнули — на этот раз от неожиданности.

Еще не веря в свое счастье, Трисмегас стал тихонько отползать к своим, свистом подзывая верного коня. Следом за главой Ордена на исчезновение Баа Ци среагировал Страшила. У него и ранее был план Б при случае проигрыша Баа Ци. Он решил ни в коем разе не давать возможности Трисмегасу выйти из поединка живым и отряд шестунов постоянно держал на мушке вражеского колдуна. Теперь пришло время доделать начатое Баа Ци.

— Бей! — крикнул Страшила Ясеню. Рой стрел с яростью ушел в Трисмегаса, да только к тому уже подскочил по свисту конь, закрывая своим телом со стороны вражеских войск. Он же и получил причитавшуюся хозяину смерть. Заржал, поднялся на дыбы, схлопотал еще три стрелы и рухнул набок — прямо на Трисмегаса, придавив окровавленным телом к земле.

— Быстрее, добейте его! — взмахнул мечом Страшила, указывая на упавшего своим бойцам.

— Верховный Магистр в беде! — послышались крики с другой стороны. — Скорее на помощь!

Войска немедленно пришли в движение. Загудели стрелы, безжалостно прореживая ряды с обеих сторон, разбивая щиты, с хищным урчанием впиваясь в землю. Пехота, ускоряя шаг, опустила копья, нацелив острия на врага. Заржали кони, заорали первые раненные, схлопотав стрелу, послышались боевые кличи и песнопения. По всему фронту с грохотом, щит о щит, меч на меч, копье на копье сходились вражеские отряды.

Так началась битва у Краснотала.

Глава 81. Преображение

Треньканье идущего на полной скорости трамвая, искры вдоль рельс, испуганное лицо вагоновожатой — Баа Ци лишь в последний момент сумел отскочить прочь.

— Мммама! — фыркнул с испугом, глядя в окна проезжающего трамвая. Но меч в его руке сразу же дернулся, точно живой, пошел вниз, пронзая темный грунт, увлекая за собой дальше. Опять тьма, затем вспышка и вот уже Баа Ци стоит, отряхиваясь, на узком каменном мосту. Мгновенно перед ним из воздуха соткалась фигура человека в черном плаще.

— Меня зовут Кончар! Сразись со мною, иначе…

— Пшел на хрен, я спешу, — буркнул Баа Ци, проходя мимо. Кончар к такому повороту явно не был готов, замерев на месте в изумлении. Но затем опять появился перед гостем и вновь повторил, выставив меч, чей кончик недвусмысленно смотрел в живот противника:

— Ты не пройдешь! Сразись со мною!

Баа Ци тяжело вздохнул, затем в его руках сверкнул клинок, да так быстро, что его движение напоминало удар молнии. Кончар остался с обрубком меча, перебитого недружелюбным гостем. Он поднял взгляд с покалеченного оружия на Баа Ци, но того уже не было рядом.

Снова вспышка — и вот уже Баа Ци оказался в длинном широком коридоре. Присвистнул, осматривая грязный пол, где остались следы копыт, навоза, словно недавно здесь прошел скорым маршем целый полк, а то и два.

Чуть поодаль у стены сидели, отдыхая, бойцы в черных шкурах подозрительно знакомой внешности. Шаркуны. Они поедали лепешки, работая мощными челюстями. Степенно разговаривали.

— Нет, ежели меня опять Трисмегас захочет купить для дальних изгонов по тылам Хвойного княжества, я что скажу и ему и вам, судари мои: сулите хоть все богатства Соленого берега, вместе с приданым лучших невест окрестных царств, да ни в жизнь! — с легкой хрипотцой говорил один из них, сидящий спиною к приближающемуся Баа Ци.

— Да уж, — вторил говорившему второй шаркун. — Если так подумать, то есть кое-что и выше боязни потерять жизнь — страх потерять рассудок. Еще одна такая история и будешь потом ходить, как Околесицей вжитый… Бррр. Крученый, ты чего?

— Баа Ци… — пролепетал Крученый.

— Эээ, не упоминай даже вслух его имени! Еще услышит и примчит сюда…

Крученый — тот кто сидел и смотрел прямо на Баа Ци, узнал, не смотря на парадные доспехи и разбитое в кровь лицо незваного гостя. Вмиг побледнел, выронил из рук лепешку, выпучив глаза, начал отползать назад, беспомощно суча вмиг обессилевшими от ужаса ногами. Он показывал трясущейся рукой на Баа Ци, силился что-то сказать друзьям, но слова вязли во рту, точно зеленая хурма.

— Прям как Сара Коннор при виде Терминатора, — проворчал Баа Ци, переступая через Крученого и двигаясь далее, мимо остолбеневших шаркунов. — Сидите, сидите, на этот раз я не за вами!

Еще одна вспышка.

***

В большом зале с фонтанами, периодически выстреливающими в высь, ситуация складывалась явно не в пользу группы Визиря. Сам Визирь уже корчился в луже крови с тяжелейшей раной. Возле Кроша продолжалась куча-мала, даже серьезно порубленный, тот продолжал биться, хоть и стремительно терял силы из-за потери крови. Фея лежала без чувств, Света сидела над ней в полном ступоре. Катя вскачь неслась прочь, а за ней гнались сразу два свирепых бойца Салеха Двапатрона, и по их виду читалось — стоит ей лишь на миг остановиться, изрубят на куски с лету.

Герди, шатаясь, приподнялся, опираясь на свою верную Амаду. Да только лишь для того, чтобы узреть подскочившего к нему врага с огромным полутораметровым мечом… Меж ними взвился вверх очередной кровавый фонтан, вместе с жидкостью устремив к потолку и человеческую фигуру, оравшую с восторгом: «Вау, я лечууу!». В полете человек извернулся, сверкнул клинок, опускаясь на ошеломленного противника и с легкостью разваливая его надвое.

Это был Баа Ци.

— И тут типа в самый последний момент я появляюсь весь в бе… в нарядном! Герди, че такой печальный? Улыбнись! Мир прекрасен! Жизнь удалась!

— Баа Ци? Как это возможно!? — выдохнул весьма удивленный Черный Абдулла и тут же щелкнул пальцами, велев подручным переключиться со всех остальных целей на эту — основную.

— Ой, Света Николаевна, и ты здесь! — обрадованно заорал Баа Ци, не обращая внимания на бегущих к нему существ с мечами наизготовку и нескрываемыми враждебными намерениями. Даже те, кто преследовали Катю, бросили погоню и рванули бить новоприбывшего. Чему девушка оказалась весьма рада. Она застыла на месте, тяжело дыша, собираясь с силами, почти исчерпанными в сумасшедшем беге на пределе возможностей. Ведь еще немного, и черные человекообразные бойцы превратили бы ее в кусок изрубленного мяса.

Криво усмехнувшись, Баа Ци махнул мечом, провел по полу, высекая щедрым дождем яркие синеватые искры. В это мгновение вверх устремились кровавые фонтаны, часть искр попала на них, воспламенила один, второй, далее мощная вспышка охватила и все остальные, поглотила всю округу, ослепляя, удаляя все цвета кроме яркого белого… Когда она угасла, на полу катались горящие фигуры искусственных существ Абдуллы.

Сам Абдулла с изумлением посмотрев на происходящее, понял, что расклад сил существенно поменялся и побежал куда-то прочь, не забыв, впрочем, напоследок показать Баа Ци как с удовольствием перережет ему глотку буде тот попадется в лапы контрразведчику. В ответ Баа Ци показал ему свой традиционный знак благословения. То есть, средний палец.

— Авада кедавра, мать вашу, — самодовольно проворчал Баа Ци, словно заправский маг помахивая мечом, словно импровизированной волшебной палочкой. Потом, опомнившись, крикнул побитой группе Визиря.

— Бегом ко мне! Ты, которая с саблей, хватай Кролика, в смысле Кроша, сюда неси, ты, Герди, тащи сюда Визиря. Да бегом, бегом, чего вы такие усталые!? Светка, лечи, дура, пока не откинулись!

— Да кааак!? — простонала докторша, беспомощно глядя на россыпь безжизненных и еле шевелящихся тел вокруг.

— Что значит «как»? — изумился Баа Ци, подбадривая матерными словами Катю, что тащила к ним пораненного, но чудом держащегося на ногах Кроша, Герди волок бесчувственного Визиря, оставляя за собою щедрую кровавую дорогу.

— Накладывай ручки на раны, взывай к всеблагому Баа Ци. Это я, если помнишь. Ну и далее, как в волшебных сказках. Смотрела «Морозко»?

Света живо приняла побитого Кроша на руки, профессионально осмотрела щедрый набор колотых и резанных ран на его теле, ахнула и попыталась было их обработать. Баа Ци едва ли не матюгами велел оставить свои материалистические штучки для реальности и реальных гопарей с наркоманами без медицинских страховок, что каждый вечер наполняли приемный покой горбольницы после поножовщин и драк в пивбарах. Здесь требовалось другое — волшебство! Света всхлипнула, послушно опустила ладони на самую опасную колотую рану в районе легкого. Закрыла глаза.

— Взвывай! — приказал Баа Ци, затем быстро поправился. — В смысле, взывай!

— О, Баа Ци, дай мне силы излечить этого воина от всех ран его! — нехотя произнесла Света.

— А помнишь, как на меня в лаборатории Ордена кидался, скотина неблагодарная? — злопамятно спросил едва цепляющегося за сознание Кроша Баа Ци. Потом благосклонно махнул на него. — Ладно, бери мои силы. Благословляю!

И тут же ладони Светы вспыхнули ярким синим пламенем, точно горел щедро разлитый по ним спирт. Крош вскрикнул — сначала от дикой боли, затем — от изумления, поскольку боль пропала.

— Хэпэ восстановлено! — прокомментировала Катя: она уже сумела, оставив Кроша Свете, сбегать помочь тащить Герхарду Визиря. — А есть эликсирчик, восстанавливающий силы, волшебный-волшебный?

Катя сразу решила, что в команду в самый критический момент прибыл союзный маг, которого им так не хватало. Со всеми свойственными магу атрибутами. Ну кроме волшебной шляпы, бороды и посоха.

— Есть пендель волшебный, стимулирующий, иных лекарственных средств отродясь не держим, — в тон ей ответил Баа Ци. — Бегом, бегом тащите этого убогого к врачевателю! И не спите, доходяги. Шоу только начинается! Но с вами я, а значит, все будет… Господин маг не стал продолжать фразу, задумавшись на полуслове о чем-то своем.

— …хорошо? — с надеждой закончил за него Герди. Баа Ци удивленно глянул на бойца и тряхнул головой:

— Неа. Хорошо — это скучно. Будет весело и слегка непонятно! Но с вами могучий и великий я, так что не переживайте сверх меры. Я не рассказывал еще, как однажды разбил в одиночку два космофлота баллотов?

У его ног Крош издал странный звук. Баа Ци благодушно решил, что восстановленный боец страдает от ран, а не от его историй, оттого так кряхтит, потому невозмутимо продолжил:

— В общем, напали они на меня всей гурьбой. Один флот Красного крыла баллотов шел слева, второй — Синего крыла — справа. Но я не так прост, схватил бластер… два бластера и давай их чихвостить, что боженька! Один линкор вообще забил в жестокой рукопашной схватке, а остальные…

— Клянусь Трисмегасом, я ему сейчас рот кляпом заткну, он меня уже задолбал своими баллотами! — проскрипел Крош.

— Вы знакомы? — спросил его Герди. Тот недовольно кивнул.

— Это Вахтер. Он обладает удивительным умением превращать любое дело в карнавальную психушку.

Баа Ци проигнорировал столь нелестный отзыв, пнув безжизненное тело Визиря.

— Ага, а до меня вы тут чинно и по пуритански проводили время. Да? Вы нахрена с этим дурачком связались?

— Ты, что ли, лучше него дурачок? — огрызнулся Крош.

— Дурачок не дурачок, но твоего Трисмегаса нашампурил своим режиком, как поросенка, — гордо ответил Баа Ци, чем сумел уязвить рыцаря Ордена Димитара. Тот чертыхнулся и повернул голову к Свете, помогая приводить в порядок Визиря. В прочем, и Баа Ци отвлекся от начинавшейся перебранки. Он панибратски хлопнул по спине Кати, заставив девушку охнуть от неожиданности.

— Так, мамзель, ты здесь самая прошаренная в местных делах и за то тебе мое благословение! Держи и не благодари!

— Спасибо, дяденька, — на всякий случай все же поблагодарила Катя. — И что мне делать с твоим благословением?

— Как «что»? — возмущенно ответил Баа Ци. — Ты хотела эликсир восстановления, но я тебе дам больше, я тебе дам возможность по полной играть в этом мире! Чуешь, какое тут поле нереальности ядреное? Так и шепчет — давайте поиграем по полной! Так что действуй!

— Действовать?

— Преображайся! — гаркнул, выходя из себя, Баа Ци, точно говорил об элементарных вещах, кои знают даже в детском саде. Герди хотел сказать в защиту девушки, что нужно объяснять получше, что маг хочет от них. Но внезапно Катя торопливо закивала, озаренная догадкой. Закрыла глаза, шумно выдохнула и… начала подниматься в воздух. Света, занимающаяся Визирем, на время отвлеклась от возложения рук, нервно икнула, сообщив собравшимся, что страшно далека от логики окружающего безумия и вновь обратила взор к телу спасаемого человека.

Девица действительно преобразилась, теперь немного напоминая Кару. Катя левитировала, зависнув в метре от пола. Но даже не это бросалось в глаза в первую очередь, хотя и было самым удивительным. Возникало такое чувство, будто девица провела целый час у самых модных стилистов, приоделась у косплейщиков аниме и вернулась так, что никто и не заметил ее отсутствия. Вернулась совсем другой.

Волосы Кати приобрели ярко-красный оттенок, поверх них голову украшал вычурный белый чепчик с разноцветными широкими лентами. Один глаз закрывало некое устройство в виде монокля, грудь слегка подросла и теперь пряталась в шикарном топе с металлическими вставками и высоким воротником, загорелый живот радовал плоскими формами отъявленной фитоняшки, приятные глазу формы бедер покрывали только довольно откровенного вида трусики, далее шли подтяжки, за которые крепились зеленые чулки выше колена и до красных туфелек. Позади вился зеленый суконный плащ. Преображенная девица зарумянилась, заметив взгляд Герди, по достоинству оценивший ее формы, не ушло от ее внимания и завистливое сопение Светы.

— Следопыт команды Вилдкэт ноль-три к бою готова! — торжественно произнесла она, отсалютовав клинком команде. — Это у меня ник такой в игре, Вилдкэт. Думаю, сейчас его использовать самое к месту!

— Мда, вот так цистит и зарабатывают. Ты не простудишься в таком… таком… господи… я из всего твоего наряда угадаю только название трусов — явно стринги… Еще и с капором — просто адское сочетание… — сказала Света, свирепо косясь на мужа. Что за мужики, только из кровавой бани, а уже заглядываются на первую смазливую девицу, косплеющую какой-то японский мультик.

— Это не стринги, а слип-актив! — сообщила Катя, она же Следопыт Вилдкэт. Для наглядности даже провернулась в воздухе, демонстрируя обтягивающую тряпицу во всех ракурсах. — И на голове у меня не капор, а чепец, с баволетками и маскировочной манторьеркой.

— Да, это настоящий чепец, — грустно вздохнула Света, понимая, что поспешила включать режим пуританской матери. Девочка совершеннолетняя, и потому сама решает, как одеваться. — Полный чепец.

Сказав это, хилер команды на всякий случай отвесила мужу подзатыльник, чтобы сильно пристально не изучал наряд Следопыта Вилдкэт, особенно ее слип-актив, а переключил внимание на помощь Фее.

Визирь, сплевывая кровь, сидел, удивленно рассматривая место, куда совсем недавно получил добрый удар мечом, иной бы сразу от такого погиб смертью храбрых. А тут… чудо, да и только.

Фея ощупывала исцеленные ноги, осматривая поле боя совершенно непонимающими глазами.

Баа Ци, точно настоящий генерал, мерил нетерпеливыми шагами пространство вокруг них, заключив руки в замок за спиною.

— Как только будете готовы к бою, преображайтесь. Время не терпит: Абдулла ушел и явно задумал какую-то пакость. Крош! Закрой рот и отвернись от нашего Следопыта, а то слюной подавишься. Где, кстати, твой костюм?

— Что!? — вскрикнул с возмущением Крош, еще раз окидывая взглядом Катю. До него только сейчас дошло, что подобные преобразования, что произошли с девицей Вилдкэт, Баа Ци требует ото всех них. — Мы в бой или на карнавал собираемся?

— Ну чепец можешь не надевать, — разрешил Баа Ци. — И трусики тоже, без них даже как-то свободнее телу. А вот нормальные доспехи, убойное оружие и пару эликсиров восстановления вы себе думаю вполне можете позволить. Пойми, дубина, здесь свои правила! Следуй им, если хочешь выжить, я уж не говорю — победить! Герди!

— Да! — с готовностью отозвался тот.

— Чего тормозишь? Еще раз хочешь получить по жбану от Абдуллы и его корешей? Преображайся в меченосца! Визирь?

— Я в порядке, — вяло отозвался командир группы, отчетливо ощущая, что теряет управление командой и теперь у нее другой глава. Впрочем, очень часто так бывало, что когда отряд оказывался в необычной местности или в непривычной обстановке, временно он переходил в подчинение тому, кто лучше всех ориентируется там. Подобная практика не раз спасала бойцов Визиря, почему бы и сейчас не довериться опытному человеку? Тем более, как помнил Визирь по бою в первую Ночь безумия, новенький боец его отряда чувствовал себя в окружающем кавардаке как рыба в воде.

Заметив, что кроме Кати, а ныне Следопыта, никто не торопится превращаться в героя компьютерной игрушки, Баа Ци зловеще улыбнулся и пообещал:

— Давайте сыграем в занимательную игру, детишечки. Кто на счет три не успеет преобразиться сам, того я превращу в своего боевого коня! Время пошло!

Первым вздрогнул и засуетился Герди: закрыл глаза, сосредоточился, и вот уже его голова оказалась в угловатом серебристом шлеме с аккуратным плюмажем, тело закрыла даже на вид очень прочная чешуя доспеха, латные перчатки обхватили Амаду, по спине зазмеился до сгиба колен синий плащ. Ноги у меченосца оказались в крепких черных сапогах из толстой кожи. Следом, неопределенно усмехнувшись, преобразовался и Визирь: теперь его с головы до пять покрывала кольчуга: длиннополая железная рубаха и штаны, в одной руке круглый щит, за спиною — тугой лук с набором стрел. Типичный воитель Саладина, грозы крестоносцев. Видимо, он нарочно выбрал подобный наряд, ревниво узрев в новом облике Герди нотки тевтонского рыцарства. А рыцарей — особенно различных храмовников, на Востоке не особо жаловали.

— Девчата, быстрее, не тормозите! — простонал Баа Ци, подгоняя оставшихся. Округа не сулила ничего доброго, требовалось быстро менять место действия. Маг легким жестом отправил Катю разведывать округу на предмет затаившихся врагов. Та только в воздухе мелькнула, уйдя в точку на горизонте. — Мне будет морально сложно сидеть на вас в седле и при случае пришпоривать! Будет сложно, но я и не такие выверты совершал, верите, нет?

Вздохнув, Света пробормотала «Что за бред», но в итоге преобразовалась в пышноволосую девицу в длиннополом белоснежном плаще. Муж одобрительно крякнул и даже показал большой палец, отчего хилер команды заулыбалась. Фея выбрала нечто скандинавского оттенка, как его себе представляла: кольчуга с металлическими пластинами, волчья шкура поверх плеч, льняная юбка, что выглядывала из брони ниже пояса, украшенная этнической красной вышивкой. Она не стала наращивать волосы, или изменять их цвет. Но на голову надела круглый шлем с небольшими рогами.

— Молодца! — похвалил народ Баа Ци. — Останусь без коня, ну да и ладно. Бегом в… эээ. Следопыт? Где и куда нам идти?

Катя немедленно оказалась возле него, совершив головокружительный скоростной облет всего периметра большого зала Кровавых фонтанов.

— Выхода нигде нет! — жизнерадостно поведала она. — Мы в западне!

— Ура! — поддержал ее оптимистичный настрой Баа Ци. — Как интригующе! Мы в западне и все сдохнем здесь, как позорные крысы!

— Зато сдохнем в красивых костюмах, — проворчала Фея, оправляя юбчонку, что непослушно топорщилась из-под кольчуги. — Хоть сейчас на ЛГБТ-парад главной звездой.

— Ладно, не впадайте в панику раньше времени, еще успеете, — посерьезнел Баа Ци и ткнул пальцем в высокий потолок. — Выход там.

Народ поднял голову, глядя в тающий в легкой дымке высокий свод зала Кровавых фонтанов. Наконец Света спросила:

— И как мы туда попадем? Тоже полетим, как Катя?

— Нет, летучий у нас только один юнит, — ответил Баа Ци. — Мы вознесемся туда на фонтанах!

— И там нас ждет Золотое знамя. — уверенно сказал Визирь, глядя на высоченный потолок. Баа Ци посмотрел на него со странным выражением, но промолчал.

Глава 82. Баа Ци не нужен меч

Трисмегаса едва ли не силком положили в большом шатре для раненных, тут же его многочисленными ранами занялась расторопная пожилая женщина, начальницу врачевателей всего Ордена.

— Газа, может, целесообразнее заняться более тяжелыми раненными? — попытался унять ее резвость Верховный Магистр, корчась от боли. Удавалось с трудом.

— Другими уже занимаются, — кратко сообщила Газа, резкими движениями сдирая остатки покореженных доспехов с тела Трисмегаса. — Итак, что тут у нас: висок разбит очень серьезно, глубокая рана… Рука правая сильно побита, бедро все в крови, надо омыть и глянуть подробнее, что с ним. Нет, фро, вам в подобном виде нечего делать на поле боя. Любое резкое движение может стать последним. По крайней мере, если вы действительно человек и не обладаете какими-то своими колдовскими способностями по излечению.

— В том-то и проблема, — прошипел, корчась от боли Трисмегас, еле сдерживаясь перед тем как впасть в забытье. — В том-то и проблема! Ранили меня непростым оружием. И непростой человек это сделал… Меч! Где меч?

Газа охнула, дернувшись от неожиданности назад — пробив суконную стенку шатра, дальнобойная стрела шестунов ударила в изголовье кровати, едва ли не в десяти сантиметрах от головы Трисмегаса. Знают, подлецы, свое дело, хорошо знают!

— Меч! — заорал Трисмегас еще сильнее, не обращая внимания на Газу, что пыталась утереть мокрой тряпицей его разбитый висок. Ее помощница вовсю орудовала у бедра военачальника, заматывая разбитую плоть в длинное белое полотнище. Сама молодая девица, непривычная к подобным операциям и виду крови, была лицом белее того самого полотна. Работала она дрожащими руками, косясь на стрелу, что торчала из кровати, жестоко напоминая, что смерть может ворваться даже сюда, в тыловое расположение, очень и очень скоро.

Прежде чем Газа открыла рот и сказала, что в подобном виде нельзя хвататься за меч, удержать бы посох, в углу шатра кто-то зашевелился, поднялся, словно все это время сидел неподвижно, стараясь не привлекать внимания. Хотя там вроде как лежала куча оружия, никаких людей и не находилось ранее.

Тень медленно приближалась, постепенно обретая форму человеческого тела, к лежащему на большом деревянном ложе Трисмегасу это нечто уже подошло совершенно обыкновенного рыцарского вида в закрытом шлеме и доспехах магистра.

— Я слушаю тебя, Трисмегас, — сказал этот пришелец из ниоткуда тихим музыкальным голосом. На время их заглушили крики и вопли со входа, вскоре дюжие фро в серых сутанах помощников стали вносить раненных, сначала размещая на деревянных грубо сколоченных кроватях, что стояли рядами, затем, когда не осталось свободных мест, расстелили полотнище и стали класть их туда. Судя по количеству бойцов и виду их израненных, помятых тел, досталось Ордену серьезно. Трисмегас встретился взглядом с одним из бойцов, что лежал на боку, держась за древко стрелы, пробившее ключицу и вышедшее сквозь броню, точно сквозь картонку, со спины.

— Умылись мы кровью, магистр Трисмегас, — прокряхтел тот, встретив взгляд военачальника. — Дерутся как львы. Их князь не чета прошлым, отменно знает свое дело.

— Еще бы не знать, — процедил Трисмегас, охнув от боли: девица наконец замотала его бедро, сжала узлом, наложив тугую повязку. Газа в это время наклонилась над его виском с каким-то медицинским инструментом, похожим на длинные щипцы. — Система не стала бы нам давать легкого противника… Меч…

Человек перед ним в рыцарском доспехе с закрытым шлемом чуть кивнул, мол, слушаю внимательно.

— Спасай положение! Принимай командование войсками!

— Будет исполнено. Но позвольте спросить — отчего бы вам не применить свои колдовские силы и не превратить всех врагов в толпу пацифистов?

— Я бился с Баа Ци и проиграл поединок, — нехотя сообщил Трисмегас. — Мои силы после этого иссякли, точно их выкачали из ран вместе с кровью.

— Отчего же мир еще существует, если вы вступили с ним в запретную схватку? — искренне удивился собеседник.

— Не знаю! — нервно ответил Трисмегас. — Для меня самого подобное загадка… Газа! Осторожнее!

— Простите мою неловкость, — проворчала Газа, даже без тени сожаления. — Я думала, здесь осколки оружия, что вас поразило. Но сейчас посмотрела лучше и не увидела никаких осколков.

Трисмегас бросил на нее подозрительный взгляд красных воспаленных глаз.

— Если осколки были, а теперь нет, значит, они выпали. Иного варианта не вижу. Спасибо за помощь, но здесь есть фро, нуждающиеся в ней гораздо более моего. Кровь остановлена, уже хорошо.

— А вдруг этот преступный Баа Ци, он же Бациус, вас отравил?

— Полноте, Газа, — скривился Трисмегас, и не понять, от глупости вопроса, или от боли. — Баа Ци, он же отступный фро Бациус — он не настолько умственно развит, чтобы начинить свое оружие ядом. Я вообще удивляюсь, что он решил использовать его после прошлых неудач. Видимо, данное существо, исходно человеческое, утратило не только сущности, но и последние остатки разума, свойственного людям.

— И все же его оружие вас ранило, — пожала плечами Газа, отходя к пробитому стрелой насквозь бойцу. У мощных бронебойных стрел шестунов имелся один небольшой недостаток, ныне сыгравший на руку раненному: наконечник изготовлялся в форме шила, пронзая крепкий доспех, телу он причинял минимальные повреждения. Будь это стрела джелонов, проворачивающаяся в полете, с наконечником в виде широкого сверла — боец получил бы рану, несовместимую с жизнью.

— Газа! — окрикнули с порога. Два бойца из седьмого отряда тяжелой конницы тащили на руках полуживого рыцаря с тремя стрелами в боку и обрывком аркана на шее.

— Джелоны едва не утащили в жертву своему треклятому мечу на аркане, — пояснил один из них, переводя дух, едва у него приняли раненного и сразу занялись им сразу два медика.

Трисмегас чуть поднял брови.

— Как это понять: «в жертву мечу»?

— Так они ему поклоняются, этому мечу. Втыкают где-нибудь на возвышенности и давай славу возносить, — бегло пояснил запыхавшийся кавалерист. Он уже двинулся было к выходу, но на его плечо легла тяжелая ладонь магистра с закрытым забралом.

— Подожди, фро. Такие интересные вещи до сих пор проходили мимо нашего внимания, — глухо произнес магистр. — С каких пор джелоны стали поклоняться мечу, а как же их Черный отец?

— Так меч у них и есть Черный отец! — усмехнулся боец. — Вы разве не знаете, почтенный фро, почтенный колдун Трисмегас?

— Не знали доселе, доблестный фро, — сказал Трисмегас, присаживаясь на своем лежаке. Существо, что приняло облик магистра, почувствовало неладное немного быстрее Верховного Магистра. Прозвучал голос из-под шлема:

— Почему меч у них и есть Черный отец?

— Я не особо вникал в это, господа, — отвечал рыцарь Ордена. — На поле боя мы чаще с джелонами переведываемся стрелами да ударами копий, нежели ведем беседы о высоком. Но только видел однажды во время охраны торговых путей на границе, как они, воткнув меч, обращались к нему, как к Черному отцу, при удачном походе ему жертвы приносят и славят, при неудачном ругают, могут даже… простите, дамы, обоссать!

— Трисмегас? — спросило существо в магистрских доспехах. Только некоторое время думал с большим напряжением, да так, что рана на виске вновь засочилась кровью через умело наложенную повязку.

— Ступай в бой, Суператор! Восстанови руководство и во что бы то ни стало добудь пленного кочевника, чем выше рангом, тем лучше! Я из первых уст хочу услышать их видение о сущности Черного отца. Сдается мне, тут корень подвоха.

Существо замялось в проходе.

— Я не Суператор. Личность Суператора полностью уничтожена.

— Кто же ты? — резко спросил Трисмегас, чуть дернув бровью, мол, час от часу не легче. Существо подняло забрало, открывая моложавое лицо с короткими усиками.

— Магистр Рубер Тертиус к вашим услугам, фро.

— Почему именно Рубер Тертиус, меч!?

— Почему бы и нет, — спокойно отвечал Рубер Тертиус. — Суператор полностью ликвидирован. Фурра частично… частично изменен, именно той частью, без которой я бы не хотел появляться в данной реальности.

— Какой еще част… а, ну да, до меня доходили кошмарные слухи, что из его зада Баа Ци сделал себе барабан. Ладно, ступай! Выполняй задание, а затем разберемся, кто ты и почему. Надеюсь, ты не повторишь судьбу прошлого меча нашего врага.

Тертиус может и ответил бы, но снаружи раздались вопли, заполошные крики, которые часто сопровождают войско, терпящее поражение. Потому он быстро выскочил прочь, с ходу приказывая подать коня.

Да, в ходе сражения возник кризис, едва не стоивший Ордену полного разгрома. Первые его пехотные части, атаковав хорошо подготовленную оборону, были отброшены прочь, с флангов всю эту массу принялись терзать конные массы кочевников, засыпая стрелами боевые порядки. Страшила по полной использовал тот нюанс, что легкой конницы, аналогичной кавалерии кайсаров и джелонов, у врага не было. Только пехота и тяжелая конница, которым гоняться за стайками юрких лучников на резвых лошадках было совершенно бесполезно. Спасала только крепкая броня, и то не всегда. Арбалетчики же не доставали державшихся вне зоны их досягаемости кочевников. Те нахально раскатывали на самой грани зоны поражения арбалетами, показывали врагам знак истинного приветствия Баа Ци, временами щелкали на выбор из тугих луков неосторожно открывшихся противников — а им хватало и самой малости, участка с ладонь, выступившего из щитов, чтобы сразу же забить туда острую стрелу. Одна хоругвь тяжелых конников не выдержала и попробовала атаковать их развернутым строем на правом фланге Хвойного княжества. Джелоны дождались, пока те подскачут как можно ближе, развернулись и помчались под защиту своих стрелков, попутно сдернув арканами двух зарвавшихся рыцарей, наивно посчитавших, что враг трусливо бежит и стоит его лишь добить. В итоге одного утащили, нещадно проволочив по кочкам до самого расположения князя. Второго все же сумели вызволить друзья — тот изловчился встать, уперевшись ногами в какой-то камень, сумел срезать с себя веревку аркана, получил несколько стрел, однако подоспевший товарищ вовремя закинул его на седло, а второй прикрыл щитом.

За первой хоругвью тронулась вторая — спасать попавших в беду фро. А поскольку ряды тяжелой конницы достаточно смешались, этим не преминул воспользоваться Страшила, возглавив контратаку своей тяжелой дружины прямо на ход потерявшей боевой порядок кавалерии. Начали конные витязи медленное движение вперед с шага, постепенно разгоняясь, затем, когда расстояние до врага сократилось до пятидесяти метров, рванули во весь опор, изготовив к бою длинные копья.

Ударили, с треском и воплями полетели наземь враги. Первую хоругвь рыцарей Ордена снесли мощным копейным натиском, вторую порубили в капусту мечами. Благоразумно не став ожидать подхода остальных сил противника, князь завернул войска назад, направив в погоню за обращенными в бегство все тех же джелонов. Магистры, занятые каждым своим отрядом в отсутствие Верховного, утратили инициативу, а потому действовали вторым номером, с запозданием реагируя на маневры Хвойного княжества. И потому лишь когда возник кризис, во весь опор бросились затыкать брешь на фланге, останавливать опрокинутые войска, прозевав изящный ход Страшилы. А он завернул свою дружину после прорыва фланга неприятеля и оказался за спиной атакующего его форт пехотного отряда. Тот был занят рубкой с городской стражей Краснотала, потому не смог вовремя просчитать дерзкий маневр, не успел выставить оборону с тыла, куда и пришелся главный удар. Пехота качнулась, первые ряды утонули под копытами боевых коней, что разили не легче булав, попятилась было в сторону форта, но там ее встретили копьями городские стражники.

Еще несколько мгновений и все сражение решилось бы в пользу Страшилы — фланг был опрокинут, центр получил нокаутирующий удар в тыл, резервы не поспевали затянуть дыры, другой фланг не смог пробиться к своим через все поле так быстро, как требовалось.

Тогда то и пригодились организаторские способности Рубера, что поскакал навстречу отступающим конным рыцарям правого фланга, остановил их, увлек в атаку на джелонов, что ожидаемо устремились прочь и тем самым подставили уже дружину Страшилы под контратаку. Опытный правитель Хвойного княжества постоянно озирался, анализируя происходящее на поле, потому атака Рубера не застала его врасплох. Часть дружины бросилась на перехват удара, завязалась жестокая конная рубка. Пусть опрокинуть воинство Хвои не получилось, но удалось отвлечь от изничтожения пехоты, те, почувствовав, что натиск ослаб, немедленно принялись отступать, унося ноги, пока их не уничтожили полностью.

— Мда, Канны не получились, — разочарованно поджал губы Страшила, поняв, что быстрого разгрома Ордену удалось избежать, а вскоре дело могло усложниться, поскольку к его отряду тяжелой конницы уже мчались резервы противника. — Отходим!

Рубер своим отвлекающим ударом сумел спасти пехотинцев Ордена, дав им возможность выйти из окружения, а на большее и не рассчитывал, понимая, что преследовать княжескую дружину себе дороже. Войска вновь разошлись: обороняющиеся отправились приводить себя в порядок после успешного выпада, штурмующие — зализывать раны после жестокого кровопускания. За уходящими к своим кавалеристам Рубера вновь двинулись джелоны, крутясь поблизости, но на безопасном расстоянии, точно стая собак вокруг неповоротливого медведя.

Рубер покачнулся в седле, его лошадь начала сбавлять ход, вскоре он оказался в арьергарде последней хоругви. И тут же, заприметив на нем магистерское одеяние, к нему подскакал жадный до легкой и богатой добычи джелон. Взвился аркан. Рубер ожил, резво схватил тугую веревку, пришпорил рыцарского коня. Мощное животное резво прыгнуло вперед, дергая аркан, да так, что лошаденка неосторожно подкравшегося джелона с визгом грянула о землю. Кочевник перелетел через ее шею, умело освобождаясь от пут аркана, да только Рубер уже был рядом. Сграбастал его за шкирку, приложив для острастки кулаком по затылку. Швырнул поперек седла, закрылся от пары стрел щитом, погнал во весь опор к шатру с раненными, где вынужденно организовал свою резиденцию Трисмегас.

Вскоре он уже бросал пленного под ноги Верховному Магистру. Тот силился сидеть ровно на своем ложе, но повязка на ноге сразу же набухала кровью. Газа возилась с нею, подозревая, что в рану попал яд. Уже и перевязку в третий раз поменяли, и чистили плоть травяными настоями — но кровь продолжала течь,а края налились темно-фиолетовым цветом.

— Говори, — позволил Трисмегас. Кочевник смотрел на него скорее с любопытством, чем со страхом. Не каждому удается увидеть злобного колдуна, о котором столько слухов разошлось по степи.

— Спрашивай, может и отвечу.

— Скажи нам, джелон, правду ли говорят, будто вы поклоняетесь Черному отцу? — спросил Рубер.

— Черный отец — наш отец, он придет и заберет нас в лучший мир, — сообщил джелон. — Чего ему поклоняться? Он же свой, только очень могущественный.

— Баа Ци — Черный отец?

— Ну да!

— А отчего же, совершая ритуалы во имя Черного отца, вы обращаетесь к мечу?

— Оттого что Черный отец — это меч.

— Но он же ваш отец? Ваш отец — меч?

— С какого обрыва ты рухнул головой о камень? — с изумлением спросил джелон. — Черный отец он же Баа Ци — он наш отец. Причем тут меч?

— Ты нам скажи, причем тут меч! — не выдержав непонятных объяснений кочевника, рявкнул Трисмегас, сразу же поморщившись — переживания отдавали серьезной болью в пораненной ноге.

— А! — догадался джелон. — Ты про эту присказку о мече Баа Ци хочешь выведать? Неужели среди твоих толстобрюхих рыцарей никто не знает ее? Там все предельно ясно и понятно, даже твои дурачки пусть не с первого раза, но должны уяснить. Отчего Баа Ци не нужен меч?

Рубер издал смешок. Но джелон на него не обратил внимания, тут же ответив.

— Баа Ци не нужен меч, потому что меч Баа Ци — это он сам!

Трисмегас глянул на Рубера. Буквально впился тому в глаза и тот не отвел свой взгляд.

— Ступай к своим! — сказал джелону Рубер, не отвлекаясь. — Да бегом, пока не передумал!

Джелон, не будь дурак, мгновенно нырнул в полог шатра и пропал из вида.

— Надо отводить войска! — сказал Рубер твердым голосом. — Тебе сейчас не стоит доверять разуму. Кто знает, что там было в этом клинке, ранившим твою плоть.

— Он все же обошел меня, — простонал Трисмегас, но сразу же взял себя в руки. — Отводить войска? Нет, дурак! Нас сотрет Система!

— Ничего она нам не сделает, — успокоил его Рубер. — Я отвожу войска! Перегруппируем силы, посмотрим, что с тобой далее делать, а там… Что?

Трисмегас смотрел на него с саркастической улыбкой. Потом жестом призвал вслушаться в окружающие звуки. Там, снаружи, происходили определенные изменения. Испуганно задрожала земля под мощной поступью конного войска, со стороны Хвойного княжества раздались испуганные возгласы, кочевники взвыли по-волчьи, призывая на защиту великого Черного отца. А следом к этому прозвучал утробный гул сигнальной трубы.

— Система не даст тебе отойти, дурак. Иди и готовься довершить успех. Они пойдут первыми и всех сметут!

— Они? — не понял Рубер.

— Прибыл Сонм Великих героев!

Глава 83. Красное знамя

— Думаю, Сонм Великих героев справится с уважаемым князем Хвойного княжества и без моего скромного участия, — со спокойствием ответил Рубер. Трисмегас воззрился на него с насмешкой и подозрением.

— А я настаиваю.

— Боишься, что я тоже переметнусь в врагу? — оглянувшись на остальных раненных в шатре, Рубер чуть сбавил громкость и теперь едва ли не шипел каждое слово в лицо господину. Тот только хищно раздвинул уголки рта.

— Опасаюсь. Но, видишь ли, сейчас у тебя есть полнейший шанс доказать, что мои опасения ложны.

Трисмегас кивнул в сторону входа и продолжил.

— Князь и его дружина обречены на поражение в схватке с Сонмом, ты сам знаешь. Но сейчас все войско кайсаров и джелонов взывает к своему Черному отцу, дабы даровал им воина, способного остановить армию мертвецов. Хха. Баа Ци их уже не услышит. Он в двух шагах от западни. Ему не до них.

— И воитель не придет? — Рубер не понимал, куда гнул Трисмегас, однако терпеливо отслеживал нить его рассуждений.

— Воитель придет. Эгирэ арк Ци Бар явится в эту реальность, — тут раненных Верховный Магистр позволил себе хрюкнуть от смеха и ткнуть пальцем в грудь Рубера. — Как раз на пути атакующего Сонма. Она могучий воин со своими умениями против наших копий и стрел, да. Но только здесь я глушу ее умения. Ее сомнут и растопчут.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — не понял Рубер. Или сделал вид, что не понял, как решил Трисмегас, насмешливо глядя на своего подчиненного.

— Докажи мне, что ты не аналогичен Руберу, предавшему Орден из-за этой проклятой девки. Принеси мне ее голову!

— Голову? — возмутился Рубер. — Отрубить девице голову и принести тебе!? Я не ослышался, Верховный Магистр Трисмегас? Это же идет вопреки всем кодексам и наставлениям! А также супротив морали настоящего рыцаря!

— Это не девица, это опаснейший враг. Иди и убей ее. Желательно на глазах отца, он, по счастливой случайности — князь и полководец всего этого воинства. Это приказ!

Рубер мрачно отсалютовал, провернулся на пятках и вышел прочь чеканя шаг по окровавленной земле.

Сонм Великих героев только показался вдали. Шел он тяжело, медленно, даже издали — мертво. И чей-то незнакомый голос на пределе слышимости внезапно напел с легкой издевкой:

И если рыцарь не найдется

Принцесса так и не проснется

Кто произнес с насмешкою эти слова? Неужели сам Трисмегас? Зачем? К чему он склоняет своего подчиненного?

— Баа Ци! Баа Ци! Баа Ци! — ритмично повторяли джелоны, с отчаянием долбя в свои барабаны, так что по полю стоял гулкий перестук, достойный хорошего рок-концерта. И вдруг посередине чистого поля, разделявшего врагов, усеянного телами убитых и умирающих зажглась небольшая звезда, потом она вспыхнула ярче, взорвалась беззвучно, на ее месте оказалась девушка в белоснежной тоге. Однотонное одеяние резко выделялось на фоне ядовито-салатовой шевелюры вперемешку с черными и красными затейливыми косичками по плечи. Эгирэ любила экспериментировать со своей прической.

Да, это была именно она…

Если бы Рубер обернулся, несясь к ней навстречу по разбитому, залитому кровью и заваленному мусором войны полю, может, они бы сумел заметить, как ехидно смотрит ему вслед вышедший из шатра Трисмегас. К тому уже подскочила Газа, намереваясь высказать все о нарушении постельного режима тяжелораненого. Но Верховный Магистр молча развернул ее спиной к себе и аккуратным толчком направил внутрь шатра, к действительно нуждающимся в помощи раненным бойцам. Он жестом велел дежурного фро подать коня, подозвал сигнальщиков и приказал войску отходить к тылам. Мало ли, вдруг гостья из иного мира все же помимо Сонма захочет испытать свои силы и на живых людях.

Эгирэ, видимо, понимала, зачем ее снова вызвали в этот сумасбродный мира. Она сразу повернулась в направлении атаки Сонма Великих героев. Подняла руки, по которым с готовностью зазмеились темные грозди Черной грозы.

Тяжелая конница Сонма Великих героев постепенно приближалась, распространяя холодный ветер и леденящий страх одним своим видом. В клубящемся белом полупрозрачном облаке насчитывалось около пятидесяти дюжих фигур всадников, полностью облаченных в лучшие доспехи Ордена с длинными копьями наперевес. Впереди с Золотым стягом скакал знаменосец. А рядом с ним — командир Сонма Великих героев. Кормо. Он заметил Трисмегаса, взирающего на бой верхом на коне у шатра с раненными, приветственно отсалютовал. Тот небрежно вернул салют, указав в сторону главных сил Хвойного княжества, ощетинившихся частоколом копий, закрывшихся за возами с бойницами. Кормо поднял руку, указывая своим бойцам направление главного удара. А удар как раз проходил через то место, где стояла одинокая фигурка Эгирэ. Про нее Трисмегас никаких указаний не стал делать, но Кормо сам уже заметил ее белоснежную фигурку и сразу направил на нее острие своего копья, пришпорив огромного коня. Утробно фыркнув, зверина ускорила шаг, переходя на рысь. За командиром двинулись остальные, под тяжелыми копытами тряслась земля, комья дерна летели на десятки метров в стороны.

Войска Ордена замолкли в священном восторге, видя, что лучшие их бойцы, отдавшие жизни за идеалы Золотого знамени, восстав из мертвых, пришли на помощь своим фро и готовы стереть в порошок нечестивых врагов. В среде Хвойного княжества виднелись бледные и мрачные лица. Даже князь помрачнел, наблюдая за происходящим. Уж кого ему не улыбалось видеть, как это легендарный отряд мертвецов, который так и не удалось ни разу никому победить.

Первой начала Эгирэ, всплеснув руками: с ее пальцев в сторону знаменосца ударила змеящаяся черная молния, обвила его руки, ушла в полотнище… угасла без следа. Изумившись, патрульная аграи куп пеле повторила удар, переведя прицел на Кромо. С тем же успехом. Она решила повысить ставки и бить более мощным умением, уже изготовилась, бестрепетно стоя на пути перешедшего в стремительный бег конной дружине мертвецов…

Со стороны Хвойного княжества раздался рев Страшилы, перекрывающий все прочие звуки:

— Эгирэ! Эгирэ, дочка! Сюда! Быстрее!

Кромо только ухмыльнулся. Его отряд уже катился вперед, грохоча копытами, будто сошедшая с крутой горы лавина, готовая сметать все на своем пути — и конных, и пеших… и одиноко стоящих.

Кромо оторвался от своего войска, рванув на коне во весь опор. Эгирэ посылала одно за другим самые убийственные умения, но все оказалось тщетно: Огнелед беспомощно гасился о нагрудники доспехов, сыпались искры с щитов, лавина неудержимо неслась вперед.

Когда оставалось несколько десятков метров до Кормо, от княжеского войска вырвался отряд конных витязей, что ранее серьезно потрепал рыцарей Ордена и его пехоту. Вел своих бойцов сам князь, несся он во весь опор, раскручивая меч словно пропеллер. Судя по решительным лицам его окружения, все были настроены на смертельную схватку с серьезнейшим противником. Да слишком поздно.

Кормо оставалось три стремительных скачка его свирепого коня, что мчался со скоростью взбесившегося локомотива. Эгирэ, для которой лошади были в диковинку, с изумлением застыла, полностью растерявшись из-за беспомощности обычно верных смертоносных умений. Она уже понимала, что не успеет никуда убежать и решила встретить гибель достойно. То есть, гордо стоя столбом на месте.

— Эгирэ, в сторону! Быстрее! — орал со спины Страшила. Но она то ли не слышала, то ли просто проигнорировала этот окрик.

Гнедая кобыла выскочила, надсадно храпя и роняя хлопья пены откуда-то сбоку, всадник лихо выдернул Эгирэ — прямо из-под копья Кромо, помчал прочь, под оглушительный мат предводителя Сонма Великих героев. Но долго рассуждать упустившему добычу лидеру Сонма не пришлось — на его бойцов уже летели витязи Хвойного княжества. С лету сшиблись, врубились друг в друга, покатились под копыта первые тела, завизжали кони. Кромо стойко выдержал чудовищный удар меча Страшилы, от которого другой бы развалился на части. Только пошатнулся в седле и сам хватил князя клинком так, что тот вылетел на землю, грянулся, перекатился, увернулся от чьего-то копья. Уже и поднялся было, но прямо на него спрыгнул с седла Кромо, повалил, целясь обрубком развалившегося от удара меча в щель между личиной и защитой горла. Страшила перехватил руку, выдернул умелым приемом меч из лапищи Кромо, всадил ему локоть в шею. Другому бы поломал ее напрочь, а лидер Сонма лишь крякнул со злости.

— Назад! Все назад! — раздался чей-то голос. Видать, потеряв из виду князя, кто-то из витязей решил взять командование на себя и поступить наиболее благоразумным образом, то есть, отступать. — Они мертвые, мы их не сможем одолеть!

— Правильный в целом приказ, — прокомментировал насмешливый голос Верховного Магистра, прозвучавший в неожиданно наступившей тишине. Только драпали прочь уцелевшие после схватки витязи на своих перепуганных конях, да всхлипывала Эгирэ в руках Рубера. Тот был уже спешен и держал ее рядом с собою, угрожающе направив на конных рыцарей Сонма, что кружили рядом, короткое черное копье. Нападать они не стали, попросту убив под беглецом лошадь и отрезав пути отхода. Трисмегас запретил их трогать.

Войско Хвои совершенно впало в оторопь, потеряв в короткой схватке лучшую часть дружины и полководца. Слышались подбадривающие окрики Мараша, но судя по тону его голоса, он сам уже не особо верил в победу. Страшила еще продолжал драку с Кромо, военачальники не щадя всаживали друг в друга чудовищной силы удары облаченных в железо рукавиц, вминая внутрь забрала, личины, разбивая вдребезги элементы декора.

— Хватит этот цирк, господа, — утомленно сказал Трисмегас, указывая крутившимся рядом бойцам из своей свиты на князя. — Помогите господину Кромо, нам вражеский военачальник непременно нужен живым. А Кромо его того и гляди превратит в кровавую лепешку.

— Это я его сейчас в пюре разделаю! Ну-ка брысь! — проворчал Страшила, дергаясь в руках подоспевших рыцарей. Кромо напоследок врезал ему в живот и неторопливо отправился к покинутому коню.

— Зачем мне живые? — спросил он, проходя мимо Трисмегаса. — Мне не нужны живые! Система передает тебе свое предостережение, Верховный, чтобы ты не мешкал со сражением! Нужна кровь битвы! Зачем их оставлять в живых?

— Успокойся, Кромо, — жизнерадостно попросил соратника Трисмегас. — Про живых я поясню особо. Вот та сладкая парочка, она как бы и не совсем жива, так что от них Системе ни холодно, ни жарко.

Трисмегас спешился, неловко упав в руки подскочивших фро из свиты. Поблагодарил их, и, сильно прихрамывая, направился к Руберу с Эгирэ.

— Ты все же предал нас ради этой девицы. Оно и не удивительно. Ведь ты и тот первый меч — одно и то же. Первый воплощали в жизнь, имя в виду тебя, исходник. Ты — настоящий, а тот, первый, был лишь твоей копией. Как и твоя забавная подружка с серобуромалиновыми волосами.

— Сейчас так модно! — заступилась за прическу Эгирэ.

— Та, первая Эгирэ… ее выдумал юноша с умением Мечтателя, — самодовольно ухмыльнулся Трисмегас, не удостоив ответом ее реплику. — Хорошее умение, но слабоватое. Оно создает лишь копию. Я же воссоздал оригинал.

— Если никто не возражает, — вставил рычащим басом Кромо, еще не отошедший от яростной драки с князем Хвои. — Я сожру ее прямо сейчас! На виду у всех их войск! Дабы устрашить и…

Трисмегас заметил, что возражает и попросил еще немного терпения.

— Зачем же ты меня вернул к жизни? — спросила Эгирэ. — Ведь я умерла в том бою с налетчиками, когда еще патрульные по ошибке ударили Прожигателем по нашей Космической обители и…

Трисмегас перекрыл ее слабый голос своим, уверенным и громким:

— А как бы я еще вытащил из глухой защиты вот этого воинственного дурачка, твоего папашу? Он же твой отец, насколько я понимаю? Не стал бы он просто так ждать, пока тебя растерзают герои нашего Сонма посреди поля у всех на виду. Да же, князь?

Эгирэ охнула, Страшила глянул из помятой личины ошалелыми глазами медведя, почуявшего кровь, и промолчал.

— Трисмегас, прекращай играть в свои интриги! — глухо предупредил Кромо. — Система вывела Сонм из подчинения Ордену. Если ты не убиваешь их сам, это сделаю я. Ты вытащил князя из предела защиты Баа Ци, признаю твою хитрость удалась. Но дальше действовать будем мы!

— Погоди, погоди, фро, — мягко попросил Трисмегас. — Думаю, несколько мгновений Система потерпит, прежде чем ты тут все утопишь в крови. Потерпит, я уверен.

Он подошел к коню Страшилы, ощупал мешочек с личными вещами, притороченный к луке седла.

— Эй, князь, как там тебя зовут твои люди? Владимир Страшный? Говорят, с тобой должен быть некий разумный таракан. Дай-ка мне его. Тебе такая забава уже ни к чему, а мне еще послужит. И… оу, что это? Музыкальный инструмент? Неожиданная вещь в котомке военного человека. Любишь помузицировать на досуге? Похвально.

— Этот барабан, — прокряхтел Страшила. — Из зада твоего любимого соратника Фурры! Я разбил его войска вдребезги.

— И что, неужели его кожа действительно приобрела свойства музыкального инструмента? — удивился Трисмегас, даже не моргнув глазом, чтобы опечалиться трагической гибели соратника. — Поразительно!

Он достал из мешка барабан, сначала несмело пробежался по нему длинными тонкими пальцами, затем, повесив на шею, сноровисто и быстро отбил незатейливый ритм. Похожий на строевой сигнал.

Крутящиеся все это время на почтительном расстоянии бойцы джелонов и кайсаров разом взвыли, причем, торжествующе. Они распознали в звуках барабана что-то свое. Затем по полю прошлась волна холода, дальний лес подернулся туманом.

— Зря ты это сделал, — ехидно сказал Страшила. — Ой зря!

Кромо повернул голову в сторону леса.

— Стучат копыта боевых коней? — удивился он, различив неясный звук. — Кто здесь еще может подоспеть к битве!?

— Красные знамена! — крикнул дозорный, первый различивший в подробностях появившееся с фланга конное войско. И сразу же его голос перекрыл зловещий и яростный рев сразу двух рогов. И со стороны городской стражи Краснотала раздались торжествующие вопли. Местные узнали этот рев — так звучали сигнальные рога войска покойного князя Вестислава Косого. Именно это слышали вражеские рати, когда тот вызывал их на бой и спешил в нещадную атаку.

— Это Вестислав Косой и его старшая дружина! — изумленно крикнул дозорный. — Но ведь… ведь они все убиты! Мы их разбили еще в самом начале войны!

Трисмегас и Кромо обернулись к Страшиле, что давился издевательским смехом, временами сплевывая кровь.

— Что, дурни, — спросил он своих пленителей. — Думали, только Орден может создавать Сонм Великих героев? Как видишь, наш Баа Ци тоже сподобился. Получите, распишитесь, зомбаки вонючие! Хы-хы…

Кромо, уже получивший запасной меч от ординарца, подступил к Страшиле с явным намерением зарубить. Даже замахнулся, благо, того держали под руки два здоровенных рыцаря Сонма. Однако между князем и Кромо оказался Трисмегас, что совершенно бесстрашно глянул на того. Он явно не собирался отдавать высокопоставленного пленника на расправу предводителю Сонма. Тот понял это, зарычал в ярости, повернулся к ординарцу, ловя повод подведенного коня. Вскочив, крикнул своему отряду:

— К бою, братья!

А затем добавил, обращаясь к Трисмегасу.

— А когда я вернусь, я сожру твою девку и выпью мозги из черепа твоего князя! Фро, вы двое останетесь стеречь пленного. Он не должен сбежать и его не должны отбить. Отвечаете за него полностью!

Охрана Страшилы молча отдала честь, показывая, что все поняли.

— Ты сначала вернись! — плюнул ему в след Страшила. Вновь прозвучал рог Вестислава Косого и в ответ ему утробно вторил рог Кромо. Отряды тяжеловооруженной конницы, примерно одного числа и одной стати, двинулись друг на друга. Золотой стяг против красного. Мертвые против мертвых.

Глава 84. В гостях у Семиликого

— Какой необычный коридор! По сторонам вон какая прелесть! — жизнерадостно ответила Катя, направляясь в полет по странной галерее, уставленной по сторонам большими прозрачными емкостями, в которых застыли зловещие фигуры совершенно гротескных созданий. Часть из них путники уже видели во время Ночи безумия вживую. Остальная часть потрясала воображение смелостью создателя и радовала тем фактом, что в реальности подобных тварей посчастливилось доселе не видать.

Визирь так и замер с полуоткрытым ртом, пытаясь отыскать в конце череды странных и страшных экспонатов знакомую фигуру Кары. Он помнил, она была здесь… тогда, во время первой Ночи безумия, когда Халиф предложил ему непростую сделку. Неужели они сейчас находятся в лаборатории «Черного солнца»?

— Что, господин Визирь, — сказал, проходя мимо него Крош, — Знакомое место встретил?

— Плохое место, — ответил в задумчивости Визирь. — Проклятое. Как любая обитель, хозяева которой пытались играть в богов. «Всевышний сказал: «Кто же может быть несправедливее того, кто пытается создать нечто подобное тому, что сотворил Я? Пусть попробуют создать хотя бы букашку или зерно»…

Позади прыснул в кулак Баа Ци и процитировал:

— Ну как тебе здешние букашки? Утерли нос Всевышнему?

— Дурак ты, — беззлобно ответил Визирь. — Разве силы, данные выше человеческих, возможности создавать нелепых чудовищ, делают из их создателей бога в полном понимании этого слова? Разве ты — Создатель и претендуешь на место Всевышнего? Даже созданное вроде бы не Всевышним, создается из созданного им. Или ты, к примеру, создал свою Вселенную?

— Не, у меня немного обратные функции, — ответил Визирь, остановившись перед одним из экспонатов своеобразного музея дивных зверей. Постучал кулаком по прозрачной поверхности, за которой находилось странное двуногое и безрукое существо с головой, напоминающей лошадиную. — Хотя будь у меня солидный контингент пропагандистов, как у Всевышнего, думаю, вопросов в моей безграничной мудрости не возникало бы. А так… ну черный хромец в звездном облачении… да мало ли таких инвалидов шастает по Изнанке Вселенных, созданий, способных уничтожить все вокруг валит и на шашлык пускает?

— О том и речь, — кивнул Визирь. — Бог должен думать и заботиться обо всех, подсчитывать грехи и добрые дела. Он есть мысль и дело. Он создал тебя и направил по своему промыслу. И ты должен…

— Кто бы меня еще обязал!? — возмутился Баа Ци. — Я никому ничего не должен!

— По некоторым верованиям бог есть совокупность всего разумного. Мироздание, так сказать, — задумчиво сказал Герди, ни к кому особо не обращаясь. — А еще его воспринимали в качестве Творца, что создал это все, а затем отошел от дел. И смысла его упрашивать что-то дать или сделать нет. Не услышит, поскольку равнодушен.

— А есть еще боги, олицетворяющие силы природы, — вклинился в разговор Крош, выдав заученную формулировку. — Ну раз мы о высоком тут начали говорить, положу на общий счет свою копеечку. В общем, нам прапор на ОПВ рассказывал, была раньше у греков куча богов с разными функциями. Один бог грозы, другой бог океана, третий еще какой-нибудь. Чуть ли не у каждого куста был свой бог.

— Нет, я немного не по грозам и океанам, — скромно отвечал Баа Ци. — Другой профиль. Я как бы больше герой фольклора. Древнего. Как этот…

— Как Дед Мороз! — подсказала Катя. — Он как бы тоже и герой фольклора, и бог холода! Но вот интересно, почему последние два сосуда с чудищами разбиты?

Действительно, завершали вереницу емкостей с существами две развороченные. Причем, выглядело все, словно их взламывали снаружи. И таки взломали, со злостью разметав куски неизвестного прозрачного вещества по коридору. Катя с Вахтером переглянулись, видимо о чем-то беззвучно порешали, разведчица кивнула и полетела, делая зигзаги, вперед. Вскоре она примчалась обратно с очень озадаченным видом:

— Там все разломано и в кусках мяса! И два монстра валяются. Видимо, как раз вот эти, что отсюда сбежали.

Выругавшись, к месту расправы над беглецами из пробирок побежал Баа Ци. Остальная группа последовала было за ним, но внезапно стена рядом с разбитыми емкостями покрылась сеткой трещин, образовалась дыра, куда можно было свободно просунуть ногу. Но конечности туда никто не совал, наоборот, наружу высунулась черная ботинкообразная голова с выпученными глазами на длинной шее. Раззявив огромную пасть, существо издало звонкое шипение, что сразу прервалось, захлебнувшись воплем боли: Визирь без лишних раздумий вскинул лук и выпустил прямо в глотку твари стрелу. Попав в цель, стрела глубоко вошла в нутро, задымилась, а затем разорвалась с гулким хлопком, обдав округу дождем из ошметков мяса.

— Ого, стрелы, оказывается, разрывные, — хмыкнул Крош, опуская клинок в ножны. На шум прибежал Баа Ци. Ему быстро пояснили, что случилось.

— Шипела? А что именно она шипела, эта зверушка? — спросил тот неожиданно.

— Шипение она шипела! — раздраженно прошипел уже сам Визирь, едва ли не подражая звуку, издаваемому поверженной тварью. Баа Ци вздохнул с грустью:

— Ну не надо валить всех направо и налево! Эту животину я знаю. Бобиком кличут. Нормальная она, адекватная вполне. Иногда даже предупреждает об опасностях.

— Про опасности мы и сами знаем. Что там, впереди? — спросил Визирь.

— Все нормально. Там нас ждала засада из двух тварей, что вырвались из своих емкостей. Но кто-то их положил до счастливого мига встречи.

Пол дрогнул, слегка накренился. Послышался долгий протяжный скрежет. Затем коридоры еще раз дрогнули от мощного оглушительного рева. Баа Ци глянул на Катю и жестом велел лететь вперед, не обращая внимания на посторонние звуки. Катя всем видом показала, что неплохо было бы для начала слетать к источнику дикого рева, но выполнила указание, порхнув вперед. Остальные последовали за ней быстрым шагом. Подгонять не приходилось: время от времени повторяющийся рев за спиной служил мощным стимулом двигаться без остановок.

— Что там, позади, интересно? — спросил Герди. — Не лучше ли было выпустить разведчицу именно туда, на рев?

— И так понятно, что там происходит, — отвечал Баа Ци на ходу. — Черный Абдулла или сама Система, кто-то из них открыли шлюзы с Ночью безумия. И все обитатели ее рванули на свободу по коридорам прочь. Красота же! Но наблюдать лучше по телевизору с пивом в руке. Ага?

— Тогда давайте ускоримся, а то они нас сожрут! — предложил с жаром Герди. Ему уже чудилась за спиной огромная толпа разношерстного кровожадного стада хищников, что стремительно несется к ним, желая настигнуть и растерзать. Иного он, прошедший уже две Ночи безумия, и не ожидал. Но Баа Ци только посмеялся.

— Не, ребята, там, со спины — не сожрут. Тут, спереди, сожрут. Там сзади только заманивают! Вы как будто хитрых приемов Черного Абдуллы не просекли?

Катя оказалась перед ним мгновенно, с огромными глазами, что еще больше роднили ее с героями анимэ. Она размахивала руками, призывая все свое красноречие описать виденное в разведке.

— Ттам, впереди… там семь лиц… такое прозрачное, то синее, то красное! Сюда движется!

— Бегом назад! — приказал Баа Ци. — Как и говорил.

Они вернулись на площадку с емкостями. Кто-то упорно ковырялся в дырке, откуда недавно вылезло убитое Визирем существо. Слышался топот множества ног или лап, или прочих конечностей позади и легкий свист спереди. Обложили?

— Так, ребятки, давайте, занимайте места в емкостях. Они легко открываются снаружи. Содержимое можете вытащить без опаски, оно вас не тронет… Наверное, — проинструктировал Баа Ци, и, показывая пример, оказался у первого же экспоната этого причудливого музея достижений биотехники. Хлопнул по прозрачному колпаку. Тот послушно раздался в стороны. Обитатель емкости — длинное черное существо с рядом клешней и мордой свирепого тигра — мгновенно открыло глаза, ощерив зубастую пасть. Баа Ци схватил его как котенка за шиворот, бросил прочь, занимая место внутри. Прозрачная оболочка мгновенно захлопнулась за ним. Тигрорак с оглушительным ревом попытался обрушить мощные клешни на нового жителя его обиталища, но по оболочке пробежалась змейка электрического разряда и тварь отлетела к стене, распластавшись по ней от сильного удара.

Герди не стал долго раздумывать, вскрыл свою капсулу, не дожидаясь полного пробуждения ее обитателя — широкого двухголового червя ядовито-салатового цвета, сразу же вонзил в него убийственный клинок Амады, еще и еще — тело твари обмякло, вывалившись наружу. Человек быстро занял место экспоната, попутно наблюдая, как в соседнюю емкость забирается Фея, как застыл напротив него Визирь. Вновь ударил мощный рев, заставляя вибрировать прозрачную поверхность укрытия.

— Главное — не шевелитесь! — предупредил Баа Ци. — Они не будут воспринимать вас в этих емкостях целью, пока вы не пошевелитесь! Иначе я не ставлю за вашу жизнь и грош. Ну? Замерли!

Тигрорак очнулся и опять пополз выдворять наглого захватчика из своей емкости. В этот момент в переднем коридоре возникло то самое нечто, изрядно напугавшее Катю. Прозрачное продолговатое облачко красноватого цвета клубилось, паря в десятке сантиметров над полом. Из него время от времени выглядывали плоские словно маски венецианского фестиваля лики с темными провалами глаз, осматривали округу, ныряли обратно в марево. Всего семь лиц было у существа. И все семеро постоянно двигались, изучая окружающее пространство. Заметили тигрорака, повернули к нему сразу три личины. Тот также осознал, что рядом еще кто-то. Повернулся, отпрянул, издав нечто похожее на скулеж. Семиликое существо ответило звуком, напоминающим перелив свирели. Тигрорак устремился прочь по коридору, но на его пути возник один из ликов облачной твари, он застыл прямо на уровне морды монстра, из черных провалов глаз в глаза жертвы выстрелили красные жилы, впились, вошли внутрь черепа, заставляя несчастного захрипеть и повалиться на пол. Белая маска точно высасывала своими жилами что-то через глазницы поверженного противника: то ли мозг, то ли кровь, то ли вообще все вместе. Не прошло и пары секунд как на месте тигрорака лежал уродливый иссушенный в мумию труп.

Семиликий аккуратно проследовал дальше, изучая трупы существ, что совсем недавно находились в емкостях, а теперь лежали рядом, забитые клинками отряда Визиря. Одно из ликов приблизилось к лицу Баа Ци, заглянуло ему в глаза. Тот стоял, застыв, точно неживой. Затем маска обратило свое внимание на меч в его руке. Герди стоял в своей емкости, судорожно пытаясь сдержаться, чтобы не заорать от ужаса, борясь с охватившей не ко времени все тело дрожью. Потом все семь ликом устремили свое внимание на Визиря. Тот, дабы не выдать себя волнением или движением, попросту закрыл глаза и стоял безучастный ко всему, полностью отрешившись от всего. Его как-то научил знакомый добиваться состоянию абсолютной легкости, устремив немигающий взор в одну точку и избавившись от посторонних мыслей. Теперь этот прием помог выйти из опасной ситуации: лики, не приметив в нем ничего интересного, ушли к облаку… чтобы мгновенно оказаться перед лицом Феи!

Настолько внезапно они это сделали, что девушка от неожиданности вскрикнула, отшатнувшись. И тут же выдавшего себя человека атаковали все семь личин, в стороны полетели куски оболочки, защитная вспышка беспомощно скользнула от них прочь, не причинив вреда. Фея завизжала от страха, затем — от боли — когда ее глаза разорвали вонзившиеся прямо в мозг жилы из глазниц ближайшей маски. Захрипела, дергаясь в агонии.

Баа Ци тихо прошипел, предупреждая попытки броситься несчастной на выручку:

— Замрите, а то тоже помрете: мечи тут не помогут!

Две личины обернулись в его сторону, привлеченные звуком. Но тут же перевели внимание на дальний конец коридора. Там появилось белесое существо о трех ногах сразу с огромной мордой, достойной тираннозавра. Завидев семиликую тварь, мордатый мгновенно развернулся и вприпрыжку скрылся за углом, взвывая от ужаса. Облако с масками немедленно поспешило за ним и вскоре тоже исчезло из вида. Новые экспонаты выждали еще некоторое время, пока Баа Ци не дал отмашку, шумно вздохнув.

— Все! Теперь выходим из емкостей, хватаем Фею и бежим-бежим-бежим вперед! Теперь путь до самого кабинета с Золотым знаменем чист!

— А труп зачем брать? — не понял Крош.

— Без него знамя не отдадут, — сказал ему Баа Ци, уже вылезая прочь из укрытия. — Нас должно быть семь. Что бы ни случилось — семь! Ферштейн?

— Пять мужчин и две женщины, — напомнил правила Визирь.

— Ты тварь семиликую видел? — спросил его на бегу Баа Ци, — Отличил среди ее морд мальчиков от девочек? И я нет. Так что вперед!

Визирь взвалил на плечи безжизненное тело Феи и последовал за ним. Да, к сожалению, она была убита, убита полностью и безвозвратно, даже все новые волшебные силы излечения Светы не способны вернуть к жизни то, что было высосано до дна.

— Впереди больше нет таких животных? — спросил Крош. Баа Ци помотал головой.

— Нет. Да и не животное это. Как бы сказать… слегка охреневший от одиночества представитель давно погибшей развитой разумной цивилизации. Питается он исключительно энергией сопротивления. Не знаю, что такое, но выглядит таким красненьким…

— … Полусухим, — вторил ему Крош. Шутить или хотя бы пытаться шутить во время самых жестоких заварух ему было не привыкать. Так легче психике.

Баа Ци остановился возле большой арки, венчающий конец коридора после крутого поворота. Переборка послушно сдвинулась в стороны, пропуская незваных гостей.

В центре небольшой круглой комнаты возвышался круглый же прибор, напоминающий стол. У него имелось четырнадцать маленьких выемок по бокам, выглядели они, словно аккуратные мышиные норы — разве только рука туда и пролезет. Створка позади бесшумно закрылась, отрезая от страшного коридора, кишащего опаснейшими созданиями.

— Все. Пришли. Становитесь вокруг этой чертовой столешницы, руки кладите в отверстия. Закрываем глаза и ждем. Если все правильно, посередине круга появится Золотое знамя. Начали!

Баа Ци первым положил руки в норы, поелозил ими там, устроился поудобнее, показывая пример остальным. Визирь устроил в отверстиях руки Феи, она безжизненно застыла перед столом, свесив голову к его поверхности.

— Все до упора засунули руки? — строго спросил Баа Ци. — Катерина, душа моя прыщавая, ты чего сачкуешь, или это у тебя такие ручонки толстые, не пролезают?

— А сам-то ты чего? Точно руки засунул, или только рукава? — не осталась та в долгу. Баа Ци проигнорировал ее вопрос, только подмигнул ей. А затем призвал всех закрыть глаза и полностью сконцентрироваться на Золотом знамени. И сам закрыл.

— Еще пару мгновений, а когда мы откроем глаза, перед нами будет явлено Золотое знамя, знак нашей победы! — пообещал он народу. — Жаль, не все дошли до этого сладостного момента. А кто дошел, я даже не понимаю, нафиг? Итааак…

— Руки зажало, не могу выдернуть! — прошептал Герди.

— Я тоже! — отозвалась Света в легкой панике.

— Все так и должно быть! — успокоил их Баа Ци. — Открываем глаза и видим знамя!

Он первым открыл глаза — только чтобы столкнуться с насмешливым взглядом Черного Абдуллы, что сидел в центре стола с саблей наизготовку вместе Золотого знамени. Его лицо источало совершеннейшее торжество.

— Что-то не сработало, да? — спросил он скрипучим голосом Вахтера. Крош с руганью попытался вырвать руки из зажимов отверстия, но те держали стальной хваткой. — О чем ты думал, дурак, кладя туда руки? Должны быть пять мужчин и две женщины и все живые по условиям! Вы бы все равно не добыли Золотое знамя. А так… я и подумал, зачем бегать, ловить, выслеживать, если можно просто оказаться в нужном месте и взять всех вас беспомощными.

Затем он засмеялся смехом победителя. Правда, сразу же к его веселью присоединился и Баа Ци, хотя, казалось бы, обстановка не способствовала веселью.

— Я тоже так подумал, — кивнул Абдулле Вахтер, легко выдергивая из отверстий рукава: как выяснилось, все это время он просто делал вид, что сунул руки в отверстия, пользуясь тем, что это видно было лишь со стороны ближайшей Кати. Та хоть и отметила вслух некоторое несоответствие, но сразу же притихла, когда Баа Ци ей подмигнул, догадавшись, что так нужно. Одним рывком он очутился на столешнице, вбил точеный каблук в голень ошеломленного Абдуллы, а затем — мимо поднятой в защите сабли — резким витиеватым выпадом воткнул свой меч в его горло. Старый контрразведчик уронил свою саблю, схватился сразу двумя руками за клинок Баа Ци и рухнул на спину со стола на пол — между Визирем и мертвой Феей.

— Я еще подумал, к чему нам бегать за этим дурачком, ждать от него каждый раз подлянки, если можно предоставить ему возможность как бы взять нас всех беззащитными и тепленькими? — захихикал Баа Ци, активно протирая лицо ладонями. Голос его начал меняться, как и сама внешность. Первым это заметил Герди, слегка полуоткрыв рот. Катя нервно захихикала, Крош отчаянно выругался. Света икнула. Только привыкший к резким поворотам сюжета Визирь смотрел больше равнодушно, чем с удивлением на представшего перед ними Аню Мечтателя.

— Ну что же, отличная многоходовочка, — оценил наконец он. — Но давайте переходить к делу. Наши руки до сих пор в капканах. А Золотого знамени нет.

— Теперь все в сборе, — устало вздохнул Мечтатель. — Признаться, все дело было по тонкой.

— А к чему сей маскарад? — спросил Крош. — Ты не мог прибыть сюда в собственном облике?

— Проблема в том, что Баа Ци сюда вход заказан, — раздался голос за спиной Визиря. Там, куда упал Абдулла. Меч, вонзившийся в его тело, произвел кардинальные изменения. Так что теперь, оправляя окровавленное одеяние явно не по размеру, там поднялся сам Вахтер. Он размазал по груди кровь Абдуллы, прокашлялся, осматривая комнату и людей в ней.

— А мечом Баа Ци может быть только Баа Ци, мои дорогие, — возвестил он, аккуратно освобождая руки Феи из отверстий. Видимо, устройство не посчитало нужным держать мертвое тело. Та свалилась кулем ему под ноги. Вахтер же без особого пиетета пристроился у стола, едва ли не попирая ногами ее труп. Засунул руки в отверстия. — Таким образом мы смогли и Трисмегаса обвести с запретом нашего поединка, и сюда я попал, хотя вход был заказан.

— Пять мужчин и две женщины, — сказал Визирь, возвращая отца с сыном к текущим задачам, — Теперь все сходится. Приступим?

Баа Ци переглянулся с Мечтателем. Оба разом кивнули:

— Приступим!

Глава 85. Цветы на земле

Рассеянный свет вокруг внезапно померк, наступила полная тьма. Раздался дикий режущий уши визг, затем свет начал постепенно вновь заполнять помещение. Середина круглого стола набухла, словно внутри нее зрел и тянулся к высоте огромный пузырь. Затем он раздался в стороны, явив публике тонкий золотой стержень, что царственно поднимался ввысь. И когда казалось, что он уже полностью вышел из своей ниши, вновь помещение огласил страшный скрежет, моргнул свет, стержень прекратил выдвигаться.

— И что дальше? — прошептала Катя, резко вытаскивая из отверстий руки. После недавней ловушки она не доверяла фиксаторам. Потому, едва те разжали запястья, сразу же поспешила освободиться. Впрочем, как и остальные. Вахтер схватился руками за золотой стержень, попытавшись вытянуть его силой. Нет, механизм блокировал его намертво.

— Система же древняя, — буркнул Баа Ци. — Что-то видать проржавело, где-то каратнуло. Сейчас я спущусь в машинный зал и там молоточком постучу по вентилям. Все и подастся.

— Машинный зал? — недоверчиво спросил Визирь. — Ты что, знаешь что-то о внутреннем строении этого места?

— Разумеется, — ответил ему Вахтер. — Я попал с Изнанки сначала именно сюда, затем меня вместе с Ночью безумия смыло в ваш прекрасный городок и там все закрутилось. Дай-ка вспомнить, где тут чего… Ага!

Непонятно, что в итоге он сделал, вроде даже не двигался, однако позади него разошлась в стороны стена, открывая черный коридор. Вахтер кивнул, жестом приказывая всех оставаться на месте. Мол, далее я сам. И даже сделал шаг, но затем застыл, выпучив в удивлении глаза перед собою.

— Тты? Откуда?

Остальные как ни вглядывались, так и не поняли, к кому он обращается. Но когда в ответ раздался легкий шелестящий женский голос, стало понятно, что он не сошел с ума и действительно видит кого-то невидимого. Голос сказал:

— Я постоянно была с вами. До Кровавых фонтанов находилась рядом с группой, оставаясь невидимой. Сюда же попала, когда ты открыл путь, выключив накопитель.

— Кто тут? — прошептала Катя, всматриваясь в пустоту через плечо Вахтера. Тот попросил не мешать, махнув чуть дрожащей рукой.

— А как… как она? — спросил он пустоту.

— С Тейлитэ все в порядке, не волнуйся. Я могу покидать ее тело, отправляясь сюда, в данный вариант существования. Я пришла за тобой с ее ведома, уверив ее, что успех неизбежен, поскольку я его обеспечу. Я проложу вам трассу до родной планеты от этого места. Она будет ждать твоего прибытия уже в скором времени с цветами в руках. Цветами, сорванными на великолепном поле планеты Ци. Так она сказала тебе передать. Она верит в тебя.

— Я ждал этого пять лет, — тяжело вздохнул Вахтер. — Да, ты права. Уже пора домой!

— И как мы вернемся? — недоверчиво спросил его Визирь, — А главное, зачем, если мы так и не достигли цели?

— Цель достигнута, — кивнул на золотой стержень Вахтер. — Сейчас, погоди, я разберусь с системой подачи и вернемся! Твоя сестра, Визирь, достается тебе, как победителю гонки за Золотым знаменем и будет ждать тебя в реальности. Мертвые получат жизнь. Живые получат искомое. Надо просто выдернуть эту долбанную арматуру, которую все зовут Золотым знаменем и дело решено! Ждите, я сейчас.

Народ тихо стоял, практически не двигаясь, наблюдая, как торопливо удаляется по черному коридору Баа Ци. Как только он отошел достаточно далеко, молчание прервал Крош.

— Интересно, все же, кто в итоге из нас был или есть предатель?

— Предлагаю пока что держаться друг у друга на виду до возвращения домой, — кашлянув, предложил Мечтатель. — Дело не в том, что я кому-то из вас не доверяю. Дело в том, что кто-то из нас может быть не тот, кто есть.

— Как сделал ты, — вставил Герди.

— Как сделал я, — не стал отрицать Мечтатель. — Сделал я, сделает и другой. Вы же так и не просекли до последнего нашу… тьфу!

Он сплюнул на пол зеленую жижу и с тоской посмотрел в сторону черного коридора, куда отправился его отец. Как только Баа Ци вновь вернул свой традиционный облик, отравленная рана дала о себе знать.

— Надеюсь, мы уже скоро вернемся, — проворчал он, опираясь на столешницу. К нему поспешила Света, профессиональным чутьем угадав недуг. Заставила обнажить живот из-под прекрасной брони, кою надевал он для поединка с Трисмегасом. Увидев косую резаную рану через весь живот, врач слегка присвистнула и сразу наложила на нее руки, пренебрегая стерильностью. Видимо, уверившись, что в данном пространстве зловредные микробы не водятся. Ранее прохладные ладошки Светы уже вернули из казалось бы безнадежного положения тяжелораненого Визиря, однако с ядовитой раной, что нанесла Кара, не сумела справиться даже она. Только немного облегчила боль и уняла заструившуюся было из пореза кровь.

— Ничего! — подбодрил и Свету и себя Мечтатель. — Главное, выбраться отсюда, этот яд действует только в данном варианте существования. На Клесс-Ау меня быстро поставят на ноги.

Катя сунулась было в черный коридор, в котором исчез Баа Ци, но непонятная сила тут же развернула ее, направив прочь, словно бабочку, попавшую под мощную струю вентилятора.

***

Вахтер смело шагал по темной кишке коридора, постепенно расширяющегося до большой округлой комнаты.

— Ты когда-нибудь раньше была в этом месте? — спросил он свою призрачную спутницу.

— Именно поэтому данноеместо и существует, что его обитатели сумели спрятать свою станцию от меня и моих соратников, — отвечала она. — Когда я направилась на первый сбор тнете, они закрыли свое пространство, принявшись экстренно создавать некое противодействие всем вселенским опасностям. Этот процесс продолжается и сейчас.

— Вот как. То есть, это все — большая фабрика для создания супербойца? Моего и твоего подобия? — усмехнулся Вахтер. — Ну да флаг им в семилапки, пусть дальше создают.

— Они стали создавать существо для своей защиты, равного которому не должно быть. Но что-то пошло не так, — продолжила его прозрачная собеседница.

— Всегда, когда дело касается супер-пупер великих цивилизаций, все у них идет не так, — с пониманием прокомментировал Вахтер.

— Такова цена высокого развития. Чем выше уровень знаний, тем выше уровень ущерба от ошибок. Впрочем, чаще всего ошибки не случаются, но кто об этом помнит? Последствия возникают, лишь когда что-то идет не так.

В большой комнате, куда они зашли, были в беспорядке навалены какие-то округлые ящики, валялись кости давно истлевших существ, осколки непонятных приборов. Одна из стен завершалась квадратной нишей два на два метра, выложенной узкими синеватыми пеналами. Там же внизу не хватало нескольких подобных узких кирпичиков. Как раз в виде пролома, достаточного для того, чтобы пролез человек.

— Стержень наверху не может выйти, ему не хватает тяги, которую обеспечивала герметичность данного прохода, — сообщила призрачная спутница Вахтера указав светящимися глазами на дыру в квадрате.

— Ну кирпичиков тоже больше нет, потрачены на хорошие дела! — хмыкнул тот, оглянувшись, нашел взглядом большой ящик и стал двигать его к пробоине в стене, попытавшись ее закрыть подобным способом.

— Они создавали существо против меня… а значит — и против тебя, Баа Ци. Они накачивали его особым видом энергии, они готовились к бою, создав идеальный полигон именно для подготовки к бою против человекоподобного существа. Как ты и я. Их Система направлена на выкачивание боевой энергии, знаний и навыков по уничтожению людей и человекоподобных.

— И что, у них получилось? — спросил отстраненно Вахтер, занятый попыткой заделать пробоину посторонними предметами. Пока он пыхтел, призрак безучастно витал в воздухе посередине зала и вроде даже не смотрел на спутника.

— Тетет, — прокряхтел Вахтер. — Эрферет Тетет, лапочка моя, подскажи, так сойдет? Достаточно заделано?

— Нет, Баа Ци, — ответила Тетет, — Изначальная защита предполагала содержание в сгустке крепящей субстанции судьболомного элемента. Ты не закрыл экран в полном смысле этого слова. Лишь физически, но здесь физические законы действуют по-иному. Интересно, кому хватило ума так по-варварски разломать тщательно создаваемый судьболомный щит?

Кажется, она даже улыбнулась, задавая этот вопрос, видимо, зная ответ, но стесняясь напрямую указать виновника.

— Да, знать бы, кто этот идиот? — в тон ей спросил воздух перед собой Вахтер и на всякий случай покраснел. Он завершил заделывание дыры подручным хламом, поднялся, красноречиво похлопал ладонь о ладонь, стряхивая с них воображаемую пыль. Вроде сейчас все должно заработать.

— Семиликие — они были передовой цивилизацией. Тот самый, что бродит сейчас по коридорам в виде сумасшедшего убийцы, выпивая разум любого, кто сунется близко — последний представитель. Сошедший с ума от одиночества… Видевший конец своего мира. Незавидная судьба. Надеюсь, я ее не повторю.

— Ты про Васю, что ли? Ваську Семирылого? — уточнил Баа Ци, направляясь обратно к выходу.

— Васю? — удивилась Тетет. — Почему ты его так зовешь?

— Видишь ли, — доверительно ответил Вахтер, — Если звать его Неизбывный ужас тьмы, Семь ликов Смерти или Кошмар, затаившийся в ночи, оно как-то и длинно, и страшновато становится уже от одного имени. А назвал Васькой и вроде уже не так страшно.

— Звучит уничижительно, но их цивилизация достойна восхищения. Когда во Вселенную вторглось то ужасное существо и стало поглощать само пространство, только им удалось выжить в центре его разрушительного действия, уйдя в иной формат существования. Я вижу здесь множество странных и удивительных машин. Представляешь, они смогли соорудить мощнейшую Призму Времени с безграничным накопителем! С ее помощью при достаточном уровне накопленной энергии можно отправиться глубоко в прошлое. А тот искусственный мир, Полигон, где живут и сражаются люди, отдавая энергию схватки и все знания Системе? Интересно, куда она далее их закачивает. Вряд ли Семиликому, иначе тот стал бы просто непобедимым существом, подобным тому, что ты убил.

— А тот стержень, он зачем?

— Переключать режимы существования, закрывать и открывать ходы и выходы: допустим, с его помощью мы сможем вернуть твоих людей обратно в реальность. Затем я разрушу эту станцию и погружусь в сон.

— Подожди, — нахмурился Вахтер. — Как это, разрушишь? Полигон, где Страшила, прочие люди, пусть и средневековые, диковатые, их тоже убьешь?

— Я арагма, — ответила Тетет и ее глаза сверкнули странным огоньком. — Я запрограммирована на защиту Вселенной. Блуждающая станция семиликих представляет угрозу для Вселенной, и она должна быть уничтожена. Полигон к станции не принадлежит, но там все будет решено и без меня: здесь скопилось множество исходного материала, чудовищ или монстров, зови как хочешь. Перед разрушением станции мне придется открыть все шлюзы, и эта голодная стая помчится заполнять Полигон, иного пути нет, не пускать же их в реальность. Я никого из людей не убью, их сожрут и без моей помощи.

Вахтер тяжело вздохнул, понимая, что прелестный мирок, пусть и достаточно диковатый, но со своим очарованием, приговорен к полному истреблению. По крайней мере, к истреблению его человеческого населения. Затем он посмотрел себе под ноги и радостно воскликнул:

— Оу, смотри, еще какая-то штуковина, на рубильник похожая!

— Не тро… — начала Тетет, но Вахтер уже схватил рукой показавшийся из-под сгребенного к дыре в щите хлама рычажок и со всей силы надавил.

Напротив судьболомного щита образовалась еще одна ниша, напоминающая экран. По ней пробежали аккуратными рядками неизвестные символы, при этом постепенно выстраивающиеся в графическое изображение. Сначала появился легкий набросок, затем он наполнился краской, обрел объём, зашевелился, проворачиваясь по своей оси.

— Епрст, — только и проговорил Вахтер, узнав это существо. Узнала его и Тетет. В её глазах впервые за все время знакомства с арагмой Вахтер распознал некоторое замешательство, если не страх.

— Пожиратель Вселенной? Как такое может быть?

— Так они его и создали, значит! — заорал благим матом от внезапно пришедшей на ум догадки Вахтер, тыча пальцем прямо в изображение. — Эрферет, значит, эти твари семиликие заделали киллера, чтобы вы, высокоразумные цивилизации, друг друга перехренакали для создания арагм! Но и сами отчего-то сдохли!

— Все немного сложнее и запутаннее, Баа Ци, — прошептала Тетет. — Это существо действительно то самое. Да. Но здесь написано «создание еще не готово». Видишь?

— То есть, существо, которое вырвалось из Изнанки и начало всех жрать почем зря почти миллион лет назад — оно только сейчас создается? Как такое может быть? Скорее всего, это второй экземпляр.

— Нет, тот самый, — повела светящимися глазами на Вахтера Эрферет Тетет. — Для создания двух им бы не хватило никаких сил. Они и так существенно затянули текущую задачу. А как такое возможно, спрашиваешь? Ты же путешествовал сам во времени? А там, где стержень, там Призма Времени. Теперь понятно, зачем она будет использована. Единственный же логичный вариант наших дальнейших действий: включить Призму и отправить Пожирателя Вселенной на миллион лет в прошлое. В настоящее ее точно выпускать нельзя.

— Кажется, нам пора сваливать, — заторопился сразу Вахтер, не особо вслушиваясь в ее размеренную речь. — У меня силенок сейчас не особо, Трисмегас своими проклятиями слегка здоровьишко попортил. Не хотелось бы с этой животинкой в таком состоянии встречаться. Да и Тейлитэ уже, наверное, ждет, волнуется, цветочки вянут…

Не дожидаясь ответа от Тетет, Вахтер быстрым шагом направился к входу в зал с золотым стержнем. Его спутница в одно мгновение оказалась на самом входе, преградив ему дорогу.

— Баа Ци, — сказала она, — Прости.

— Не понял, — сказал Вахтер, шагнув вперед. Однако невидимая сила упруго оттолкнула его назад.

— Ты многому научил меня, мой любимый Баа Ци. И в том числе — лгать. Я солгала Тейлитэ, сообщив, что верну тебя, если она сумеет выпустить меня в этот мир из своего тела. — сказала Тетет. — Я солгала, это требовала ситуация. Ты не сможешь вернуться к ней никогда и останешься здесь до конца жизни.

Вахтер не стал биться в истерике, не стал орать и требовать выпустить его. Перед ним было создание, жестко запрограммированное на определенные действия. С ним было трудно спорить. И невозможно переспорить. Он протянул руку, наткнулся на невидимую стену, препятствующую выходу. Тетет продолжила:

— Ты проклят, Баа Ци. Безумие рано или поздно поразит твой разум. Мне нельзя пускать во Вселенную такое опасное существо.

— Эрферет, — прошептал Вахтер, косясь на своего сына, который уже почувствовал неладное и направился к нему. — Скажи яснее, что ты там увидела и что ты вспомнила, глядя на ту тварь?

Вновь ее глаза блеснули странным светом. Кажется, она плакала, хотя ранее Вахтеру никогда не приходилось видеть плачущих призраков. Тетет сказала:

— Я вспомнила первую нашу схватку с этим существом, Баа Ци. Когда оно только явилось в нашу Вселенную и с легкостью стерло в порошок все воинство Мироздания, словно мелких букашек. И вот в тот момент я осталась один на один перед ним. Оно уже было готово убить меня, но тут в его сознании что-то блеснуло, Баа Ци. Оно узнало меня! Часть его сознания узнала меня и остановила смертоносную атаку, воздействовав на весь разум. И ты знаешь, почему. Ты, убитый им в будущем, смог частично попасть в его разум и смог хоть на несколько мгновений, но вмешаться в схватку! И без твоей помощи тогда, Вселенная бы перестала существовать.

— То есть, чудище скоро будет готово, затем, проснувшись, оно мною позавтракает, после чего отправится в прошлое и там часть моего сознания не позволит ему тебя прибить, в итоге с помощью того, что я буду мешать этой зверушке изнутри, вы сможете его победить. А следом, когда она вернется во второй раз, прошлый я его забью и, получается, в ответ тоже им позавтракаю?

Тетет на некоторое время задумала. Потом ответила:

— Получается так, Баа Ци.

— Круговорот завтраков в природе, — нервно бросил Вахтер.

Мечтатель, давно заподозривший неладное, внезапно вскинул руки и сплел ими выразительную фигуру из арсенала боевых умений аграи куп пеле. То ли снимая пелену маскировки, то ли делая невидимое видимым в принципе. То что они заметили, сначала инстинктивно заставило их схватиться за оружие, затем открыть рты от изумления, особенно — мужскую часть группы. Поскольку перед ними оказалась невысокая девушка, полностью обнаженная, с сияющей голубоватой кожей. Лишь четыре длинные косы, затейливо переплетаясь, вились вокруг ее тела спускаясь почти до пят, прикрывая грудь и бедра. Отличали ее совершенно необычайные по красоте и пронзительности яркие глаза. Хотя кто в таких ситуациях смотрит девушкам в глаза?

— Так вот кто предатель, — догадался Аня, показывая на Тетет. — Она все время была с нами и теперь, заманив Баа Ци в машинное отделение, там его и пленила!

Визирь сразу же вскинул лук. Крош со Светой поспешили залечь, памятуя о том, что его стрелы обладают высокой разрушительной силой. Причем докторша успела в падении пихнуть мужа под дых, за то, что слишком засмотрелся на обнаженную задницу очередной нескромной девицы этого мира.

Свистнула стрела — и сразу бессильно затихла, перехваченная неуловимым движением точеной ладони Тетет.

— Я не враг вам, — сообщила она, отбрасывая стрелу прочь.

— Тогда освободи Баа Ци, тварь! — крикнул Мечтатель, осмотрелся быстро в поисках оружия, выхватил клинок из рук ошеломленного Герди, подскочил к Тетет, замахиваясь плотоядно сверкнувшей в рассеянном свете Амадой. Да только меч волшебным образом перекочевал в ручки миниатюрной красавицы, пленяющей совершенством лица и невообразимой пронзительностью глаз. Она бросила оружие под ноги Вахтеру. Тот молча поднял его.

— Баа Ци, ты же великий всемогущий бог и тебе по плечу вырваться из этой ловушки, — уверенно сказал отцу Мечтатель. Но тот лишь покачал головой.

— Визирь, — позвала главу группы как старого доброго друга Тетет. — Золотое знамя теперь ничто не держит. Хватай его и проворачивай по оси слева направо.

— Быстрее, делай как она говорит! — тихо попросил Баа Ци, оглядываясь назад, в тьму машинного зала. Там что-то начало шевелиться, и он догадывался, что именно. — Мелкий!

— Я!

— Передай маме, чтобы не ждала к ужину, — усмехнулся с легкой горечью Баа Ци. — А почему не спрашивай. Ты у меня умный, сам поймешь. Кстати, разрешите представить сию даму. Это Тетет, Враг Мироздания и арагма по совместительству. Ах, да, еще она тоже в каком-то роде твоя мать, Анечка. Блин, две родных матери у пацана… я вам еще не говорил, что фигею с этой «Санта-Барбары»?

— Спешите, люди, — мягко попросила Тетет. — Семиликий уже вас почувствовал и возвращается. Вы же не хотите его снова встретить?

— А куда нам бежать? — спросила озадаченная Катя. Тетет жестом указала на знамя. Визирь аккуратно начал его проворачивать по указанному направлению. Как раз вовремя: одна из стен разошлась в стороны, пропуская зябкое облако Семиликого. Он издал несколько возмущенных звуков, напоминающих переливы свирели. Сначала даже устремился вперед, заприметив перед собой богатую добычу, но навстречу ему выступила Тетет и тот остановился, устремив на нее все свои лица-маски, засвиристел высоким голосом, переходящим на неслышимые несовершенным человеческим ухом тона.

Перед ним была Тетет, носящая множество страшных и зловещих имен, уничтожавшая цивилизации самых лучших боевых существ Вселенной — семиликий, каким бы сумасшедшим он ни был, знал о ней. Это читалось по его поведению. Вот он начал отступать, угрожающе закручивая всеми семью лицами, но в то же время не нападая, больше демонстрируя агрессию, в наивной попытке напугать арагму, носящую в ряде мест заслуженное прозвище Врага Мироздания и Кошмара Вселенной.

Тетет молча протянула к нему ладонь, истребуя текущий по его разуму тнете. Впрочем, судьба уготовила семиликому иную гибель, и если бы кому сказали, что он погибнет именно так, никто в группе Визиря бы не поверил.

И все же так произошло: вспыхнула огнем дорожка под сумасшедшим инопланетянином, раздалась на две части, превращаясь в рельсы и сразу же в зал вломился на всей скорости, едва успевая тормозить и высекая искры передними колесами, трамвай. Да, тот самый, что ранее курсировал по улицам сонного города реальности, откуда начался поход группы Визиря в этот сумасшедший мир через Ночь безумия. Он с ходу подмял под свое стальное нутро семиликого, раскатал его всмятку, только брызнула в сторону салатовая кровь и покатились под ноги Тетет отрезанные тяжелыми колесами лики. В салоне виднелась старушка-кондуктор. Она стояла у открывшейся двери и призывно махала ладонью..

— Бегом, бегом, бегом! — заорал Вахтер, постоянно оглядываясь назад. — Еще быстрее!

Мечтатель было направился к нему, но Тетет легко схватила его за шкирку и с нечеловеческой силой впихнула в открывшиеся двери вагона. Остальную группу подгонять не пришлось, по коридору разносилась дикая какофония звуков: вопли, визги, утробный вой и громоподобное рычание.

— Мы не взяли папу! — орал Мечтатель, кидаясь к окну. — Да чего вы такого боитесь, с чем не может справиться великий Баа Ци!? А…

И тут он захлебнулся воплем, похолодев. Потому что увидел за спиной у своего отца нечто. Нечто, излучающее страх и ужас, вскормленное этим ужасом долгие тысячи и сотни тысяч лет, впитавшее в себя убийственную жуть. С визгом метнулась прочь Катя, совершенно позабыв про трамвай, порхнула в ближайший коридор и полетела перепуганной ласточкой, только успевая уворачиваться от щелкающих пастей и клешней монстров, что кишмя кишели в дальних коридорах. Крош трясущимися руками втягивал в трамвай Свету, Визирь за ногу тащил остолбеневшего от ужаса Герди.

И только Баа Ци стоял за преградой, что воздвигла перед ним Тетет, пресекая все попытки убежать, скрыться от этого Ужаса, поглощающего все на своем пути, и живое, и неживое.

— Я люблю тебя, Баа Ци, — прошептала Тетет. Вахтеру хватило сил лишь кивнуть в ответ и вяло улыбнуться. Он был бледен, но старался держаться, ощущая даже не холодок, а обжигающий до черных пятен обморожения лед ненависти и злобы, идущей от созданной цивилизацией семиликих с помощью их автоматической Системы твари.

Вахтер вдохнул спертый воздух камеры полной грудью, взмахнул клинком и, резко оборачиваясь, прыгнул прямо на черную невообразимо уродливую пасть противника. Амада с хрустом разлетелась на куски от удара, не в силах преодолеть мощную броню. Монстр играючи схватил передней конечностью за голову Баа Ци, сжал, с хрустом разламывая череп. В сторону брызнула кровь и струи мозгового вещества. Другая конечность уже выдирала сердце, жадно впиваясь в еще бьющийся кусок плоти. Через миг все было кончено.

Тварь обратила взор на людей в трамвае, что закрыл двери и постепенно начал отходить назад. Под его тяжелыми колесами хрустели кости неосторожных монстров, решивших остановить эту громадину своими телами. В одно из окон, проломив стекло, влетела двухметровая стрекоза с жадно щелкающей пастью, которой позавидовали бы и питбули. Очнувшийся от испуга Визирь с яростью кромсал ее саблей. Станция покачнулась, монстры рванули прочь, к выходу в мир Полигона, отчаянно набирая скорость, чувствуя, что всему здесь приходит конец.

Тварь, убившая Баа Ци, с яростью врезалась в преграду, которую не смогла до сего момента преодолеть его первая жертва. Трамвай продолжал удаляться. Врага же ждала Тетет, сжимая в руке длинный стержень Золотого знамени. Как только вагон трамвая набрал нужную скорость и растворился в воздухе, оставляя за собой лишь затухающий свет призрачных путей, она резко провернула стержень. А потом подняла руки, с готовностью загоревшиеся ярким синим огнем.

Станция еще раз вздрогнула, круглый стол перед Тетет взлетел к потолку, обнажая черную Призму Времени, выскочившую из проема и мгновенно направившую свое огромное немигающее око на Пожирателя Вселенной. Тот кажется что-то понял, заструившись вперед с невообразимой скоростью: лишь бы не дать сработать устройству, не дать, не дать! Он летел, а за ним стелилась проеденная телом дыра в существовании, совершенное ничто, остающееся после полного поглощения материи. Когда же оставался считанный метр, тварь внезапно встала столбом, затряслась, словно прогоняя внезапно вошедшее в ее туманный разум стороннее существо. Замешательство длилось едва ли десятые доли мгновения, обычный человек этого бы и не заметил. Но совершенной аппаратуре семиликих под управлением Тетет хватило и такой паузы. Яркая красная вспышка утопила в своем сиянии все вокруг, ударила прямо в цель. Всей своей мощью, собранной долгие сотни тысяч лет, отдавая себя всю без остатка. Станция затряслась еще раз, а затем начала стремительно вбираться самое в себя, скукоживаться в размер микроскопической пылинки. Она-то и пронзила слой нереальности, вторглась в реальную плоть Вселенной, в гущу черного Зияния, а затем, достигнув критического уровня давления, опять раздалась в стороны, превращаясь в сверхновую раскаленную звезду.

***

Дед Федор возвращался домой на старом жеребце после похода в селение за нехитрыми продуктами: мукой, солью и спичками. Медленно шагал усталый конь, срывая по пути высокую траву и меланхолично пережевывая во время пути. Они уже были возле опаленного лога, где сравнительно недавно ему удалось встретить удивительного парня, что запросто разговаривал с горными духами и неведомыми чертями. И сейчас вроде там возле поваленной сосны кто-то стоял. Никак девушка?

Старик проморгался, отгоняя с глаз сонную пелену, всмотрелся в фигурку. Да, действительно, девушка. В летней городской одежде, с нездешними цветами в руках. Стоит, радостно улыбаясь, словно в предчувствии какого-то прекрасного события. Сумасшедшая ли? Или может, и это горный дух, вышел со скуки поиграться со старым охотником?

Дед Федор на всякий случай переложил ружье поближе к руке и направил коня к девушке. Может, она и горный дух, может, и просто сумасшедшая, но оставлять ее вот так одну в лесу, полном дикого зверья негоже.

Конь охотника захрапел, мотнув головой. Что делал, бывало, при виде стаи голодных волков. Неладное почуяла животина.

— Спокойно, Каур, спокойно! Чего боишься? Я с тобой, а со мной никто тебя не тронет, — прошептал Федор коню, потрепав по гриве. Девушка заметила его, бросила слегка отстраненный мечтательный взгляд, вежливо поклонилась, приветствуя.

— Добрый день, красавица, — приветствовал ее в ответ Федор. — Ты не заблудилась ли? Нужна помощь?

— Спасибо вам, достойный человек, — сказала девушка. — Я знаю дорогу и не испытываю нужды в помощи. Я жду здесь трамвая, что доставит моего сына и моего мужа.

Сначала дед Федор решил, что видит перед собой сумасшедшую. Именно они обладали подобной уверенностью, высказывая людям совершеннейшую чушь. Ждать в тайге трамвая? Хм, ну лет пятьдесят здесь его точно не будет, вон, в ближайшем городке и то последние пути разобрали, оставшиеся с советских времен, не потянув финансово содержание трамвайной линии. Что уж говорить про дикие места, где и автомобиль не всегда встретишь. Потом дед Федор вспомнил Аню Мечтателя, которого называл Володькой, все необычные приключения, связанные с ним, и подумал, что, возможно, зря так быстро произвел встреченную в дурочки. Каких только чудес в мире не бывает? Отчего бы и трамваю не случиться?

— Что ж, тогда бог в помощь, дочка, — произнес наконец охотник, понукая коня следовать дальше. Себе же дал зарок через пару часов вернуться сюда, удостовериться, что со странной девушкой ничего плохого не случилось.

Каур заржал, поднимаясь на дыбы, так, что Федор его еле успокоил, что, впрочем, не потребовало много сил, поскольку старый жеребец в свои годы уже особой прытью не блистал. И в этот же момент в сторону разошлись кусты калины, пропуская появившуюся из ниоткуда красную кабину трамвая, видавшего виды, со следами подпалин, разбитыми окнами и вмятинами на бортах. Он по инерции проехал еще некоторое время, отчаянно тормозя, въехал передом в могучий кедр, что стойко принял удар на себя, окатив крышу махины дождем из шишек. В стороны из-под колес повалил пар. Дверь сдвинулась, выпуская наружу шатающихся от усталости, жмурящихся от яркого солнца и совершенно ошеломленных людей в ободранной одежде.

Визирь рухнул на колени, закрыв ладонями лицо и бормоча благодарности Всевышнему. За его спиной неожиданно появилась девичья фигура в длинном платье, с головой, обмотанной платком и большими солнцезащитными очками на глазах. Она опустила на его плечи руки, что-то прошептала на ухо. Визирь вздрогнул, поднимая голову, все еще не веря в случившееся…

Крош вытащил Свету, что была в полуобморочном состоянии на руках. Герди держал Мечтателя, совершенно убитого горем, чье лицо было мрачнее тучи. Вот он поднял взгляд на мать, и у той сразу сползла радостная улыбка с лица. Она опустила руку с цветами, те полетели на землю мертвым кулем.

Тейлитэ была сильной. Со стальным характером и железной волей. И все во Вселенной это знали. Она была сильной — но не всегда.

Мечтатель обнял мать, горько разрыдавшуюся прямо на его плече и долго они еще так молча стояли посреди качающихся от ветра деревьев на взгорке посреди могучей сибирской тайги.

Глава 86. Новый враг

Войска с обеих сторон были погружены в созерцание схватки Сонма Великих героев и мертвых витязей князя Косого. Однако Страшила внезапно заметил, что Трисмегас не разделяет общего внимания, поглядывая совершенно в другую сторону. Куда-то в облака за тыловыми порядками войска Ордена. Вскоре и сам пленник различил летящую в высоком небе черную точку. Она быстро приближалась, превращаясь в темный силуэт человека. Сразу же на ум приходили рассказы о страшных Темных душах. Хотя с приходом Баа Ци их уже и не оставалось, но факт есть факт, видимо, какая-то все же уцелела.

Трисмегас поднял руку, призывая летящего человека к себе. Его жест был распознан, и вскоре перед ним предстала совершенно анимешного вида девица в весьма откровенном наряде, что усугубляла изрядная потрепанность, словно ей приходилось удирать от своры свирепых псов. Впрочем, судя по выпученным от пережитого ужаса глазам, девица явно о внешнем виде думала в последнюю очередь — удалось удрать и ладно, тут хоть голышом будешь, все равно порадуешься.

— Говори, моя хорошая, — ласково разрешил ей Трисмегас. — Говори.

— Баа Ци убит, его сожрал ужасный монстр! Все монстры из Ночи безумия через открытый шлюз вырвались сюда и скачут что есть силы прямо за мною! — емко, информативно отпечатала разведчица из группы Визиря.

Горестно всхлипнула Эгирэ, но сразу же взяла себя в руки и яростно возразила:

— Девочка ошиблась, Баа Ци не может быть мертвым, он бессмертный бог!

— Моя дорогая, — скривился Трисмегас. — Мне уже рассказывали, что в вашем роде изрядно чтут Баа Ци, отчего, собственно, и возникла та свара в высшем свете княжества Хорхет. Но считать это… существо чем-то совершенно масштабным в астрономическом в плане есть существенная глупость. Баа Ци был обыкновенной арагмой, пусть и чуток усовершенствованной, разработка давней совокупности цивилизаций, имеющая в своей основе человеческое существо. Что совершеннейшая глупость, я считаю. Рептилоидная основа намного эффективней.

— Ты же подобное ему существо, а мнишь из себя невесть что. — упрекнул Страшила. — И не стоит забывать, что в поединке он тебя одолел!

Трисмегас проигнорировал его выступление, лишь досадливо поморщился от напоминания о проигранной схватке. А может от боли в раненной ноге.

— Да вы что, не поняли!? — взорвалась разведчица, размахивая руками от недостатка слов, чтобы выразить свое возмущение медлительностью окружающих. — Сюда бежит ооогромное стадо хищных здоровенных монстров, и они всех тут сожрут в два присчета!

— Вряд ли Система стала бы жертвовать Полигоном, — отмахнулся Трисмегас. — Тем более сейчас, когда Баа Ци, как ты говоришь, повержен.

— Да нету твоей Системы больше, дяденька Трисмегас! — всплеснула руками Катя, — Там девчонка прилетела по имени Тетет, голубая такая, ну в смысле по цвету, глазища такие… такие!

Едва она упомянула имя Тетет, Трисмегас подскочил с места и воззрился на разведчицу с внезапно пробудившимся интересом, внимая каждому слову. Что только распалило Катю, и она сразу же в красках поведала о схватке с Ужасом из машинного зала, как уже улепетывая по коридорам, когда уворачиваясь от жутких созданий, когда — в их рядах, она увидела гибель Баа Ци, как Тетет уничтожает все с помощью Золотого знамени и какой-то черной штуковины, похожей на огромный двояковыпуклый алмаз. Как она мчалась по сворачивающимся коридорам, точно в кошмаре, а далее возникла вспышка, там в ее центре, казалось, само время начало замедляться, потому удалось разглядеть гибель всего в этом трахбабахе. А поскольку локальный апокалипсис шел, словно в замедленной съемке, Кате удалось проскочить до спасительной дыры, через которую уже валом валили орды разнокалиберных тварей. Те были заняты в первую очередь собственным спасением, но зачастую пробовали и пролетающую разведчицу тяпнуть.

— Значит, Система мертва! — злорадно прошипел Трисмегас и даже руки потер, точно коварный Кащей из детской сказки. И вот он уже вскочил, схватив с пояса сигнальный рог, призвал войска слушать команду коротким предвещающим сигналом. А затем и саму команду проиграл тремя отрывистыми утробными гудками.

Орден пришел в движение, но в то же время заметно стало, что приказы Трисмегаса привели рыцарство в недоумение.

Звуки рога достигли и сражающихся без передыха и устали мертвецов Кромо, из схватки вырвался сам лидер Сонма, тяжело поскакав в сторону Трисмегаса. Вид его был не из самых лучших, доспехи несли следы множества принятых ударов меча и булавы.

Трисмегас царственно указал ординарцам на пленников.

— Отпустите их всех в войска Хвои. Рубер! Ты мне нужен здесь, сможешь ли вести хоругвь, копье или хотя бы сам сидеть в седле во славу… хха, во славу Золотого знамени?

— Отпустить? — смешались ординарцы.

— Дорогие фро, я считал, что беру в помощники людей с отличным слухом. Разумеется, отпустить! И коней еще дайте, чего им в таком высоком звании да ногами топать.

— Не сказать, что я не рад или против, — произнес Страшила, разминая руки после того как его наконец-то перестали держать дюжие стражники. — Но тебе не кажется, Трисмегас…

— …Не кажется, — оборвал его речь Трисмегас. — Система рухнула и смысла воевать я теперь не вижу в принципе. Тем более что у нас теперь объявился общий враг. Предлагаю заключить временное перемирие. А затем перейти к мирным переговорам. Но — потом. А пока счастливо вернуться, мне пора! И дочурку не забудь. Если Рубер себя покажет в бою отважным воином, я лично приду за него сватать, еще и Белотал предложу в придачу.

— Хрен тебе! Белотал и так мой! — не сдержавшись ответил Страшила. Однако Трисмегас только усмехнулся в ответ:

— Вот видишь, торг уже пошел. Осталось договориться о его предмете. Бывай!

Конь Кромо, тяжело громыхая подковами, преградил дорогу освобожденным. Лидер Сонма спешился, обнажая иззубренный меч. Его разгоряченный вид говорил сам за себя — он был очень недоволен. Впрочем, воитель и сам сразу же высказал, что именно ему не понравилось:

— Что же это творится, почтенный Трисмегас? Пока мы там рубимся во славу Ордена и Золотого знамени, ты решил низринуть в грязь все наши успехи и всю нашу славу!? Слуги! Ну-ка взять изменника! Отныне я ваш правитель!

Как раз те освободившиеся стражники, что ранее держали Страшилу, послушно подхватили под руки своего Верховного Магистра. Тот скорее удивился, чем испугался произошедшему дворцовому перевороту.

Кромо поднял перед собою меч. Замер так, ожидая приближения ординарцев отрядных командиров, что скакали к Верховному, ожидая более точных разъяснений его последней команды, что была отдана с помощью рога и была по содержанию просто нелогична: отходить от войска Хвои, разворачивать свои боевые порядки на 180 градусов, спиной к врагу и готовиться к жесткой обороне с превосходящими силами противника.

— Дурак! Бунтовать решил!? — процедил со злобой Трисмегас, сгибаясь с вывернутыми стражей руками. — Баа Ци мертв, Система уничтожена! Нет смысла продолжать бой, поскольку сейчас на нас обрушатся все монстры Ночи безумия!

Кромо на время замер, переваривая информацию, затем захохотал:

— Так и отлично! Я теперь буду властелином Ордена и всех завоеванных земель.

— Едь к своим бойцам, выводи их из боя и готовься к обороне, — приказал Трисмегас, словно и не замечал двух слуг, держащих его под руки. Кормо хрюкнул, точно здоровенный кабан, замахиваясь мечом.

— За измену идеалам Ордена и попытку измены я приговариваю Верховного Магистра Трисмегаса к смертной казни и привожу…

Трисмегас внезапно поднял голову, раскрыл рот и из его глотки прямо в лицо Кромо с ревом ударила струя белого пламени. Когда оно затихло, свидетели убийства увидели лишь обезглавленное тело, голова Кромо превратилась в прах, а остатки шлема, расплавившись от высокой температуры, медленно стекали на плечи мертвеца красноватой жижей, застывая на ходу. И все же его тело сумело сделать шаг вперед и даже взмахнуло мечом. Трисмегас коротко выдохнул еще одну струю, превращая занесенный над ним меч в пылающий дождь из расплавленного метала, что пролился под ноги Кромо. Тело тяжело пошло к земле, бухнулось, замерло неподвижно.

Трисмегас обвел ленивым взглядом окружающих его ординарцев, присланных магистрами отрядов. Сейчас он напоминал сытого крокодила, только что пообедавшего газелью и взирающего на оставшееся стадо с довольной улыбкой, показывая, что не прочь повторить процедуру устрашения.

— Может быть, у кого-то из присутствующих также имеются возражения по поводу моего права на старшинство среди фро? Вот и славно. Отправляйтесь по местам, продублируйте мой приказ. И да, господа стража, я уже достаточно окреп после ранения, потому не нуждаюсь в фиксации, потому прошу присоединиться к войскам. Если вы не возражаете…

Возражений от пленивших его бойцов не поступило. Стража испуганно отпрянула, да так резво, что вопреки своим заверениям, Трисмегас едва не рухнул навзничь, потеряв на миг равновесие. Пошатнувшись, Верховный Магистр все же сумел выпрямиться, махнул ординарцам, мол, не медлите. Затем обратил свое внимание на Страшилу, Эгирэ и Рубера. Те не стали больше испытывать судьбу, торопливо рассаживаясь по коням, которые им подвели фро: пусть и с недовольными минами, те беспрекословно выполнили распоряжение Верховного. Страшила лишь в последний момент, уже заворачивая коня к своему стану, не выдержал и спросил:

— Не боишься, что я ударю в спину твоим войскам, когда ты их развернешь?

— Делай, что хочешь, — равнодушно ответил Трисмегас.

С этим стороны и расстались. Рубер проводил свою пассию прямо до очумевшего от каскада событий Мараша. Передал, быстро поцеловал и поскакал обратно к Трисмегасу. Со ставки Верховного уже раздавался стук барабана, который тот стянул у Страшилы, да так и не вернул. Затем пошли сигналы рога.

Сонм Великих героев как один развернулся и поскакал прочь от витязей погибшего князя Косого. Те не стали преследовать отступающих, поспешив выстроиться в боевые порядки.

— Как тебя зовут, девица? — спросил Трисмегас Катю, что порхала рядышком в полном замешательстве: извещение об опасности она доставила, а что делать дальше, к какому лагерю примкнуть — не понимала. Поэтому едва волшебный огнедышащий дядечка подозвал к себе, сразу же с готовностью откликнулась.

— Катя.

— Очень приятно. Я Гир Трисмегас, — вполне серьезно, без тени снисходительности ответил Верховный. — И раз уж ты начала мне помогать, не затруднит ли, красавица, продолжить это дело?

— Если опять лететь к этим страшилищам в пасть, на разведку, то я воздержусь.

— Нет, моя хорошая, — легко усмехнулся Трисмегас. — Тебе просто надо будет немного… помечтать.

— Это безопасно? — на всякий случай решила уточнить Катя, поскольку в последнее время ее слишком уж часто стали вовлекать в приключения, мягко говоря, идущие вразрез с основами безопасности жизнедеятельности.

— Более чем, — уверил Трисмегас. Потом с видимым усилием выпрямился, оглядываясь в сторону, откуда ожидалось нападение монстров. Он обвел рукою войско Ордена, тысячи и тысячи боевых братьев, что по его приказу пришли в движение, слаженно и четко перестраивались, занимали новые места, выставляли копья, разбирали сектора обстрела, готовили места выезда конных хоругвей для стремительных контратак…

— Все эти люди будут защищать тебя, именно тебя! Потому что именно ты станешь главным козырем в грядущей схватке.

— С чего такая честь? — заподозрила неладное Катя.

— Я создам особое поле, таким образом, чтобы тобою выдуманное стало реальным. А тебе поручается задача разбередить свою фантазию и выдумать мне созданий, которые смогли бы соперничать с атакующими нас монстрами.

— Но есть же тут и какой-то подвох. Есть подвох, это точно, поскольку ты — злой персонаж!

Трисмегас только поморщился, точно тигр, которого дергали за усы несмышленные дети. Впрочем, ребячеству Кати он даже несколько обрадовался. Поскольку в его планы как раз входило использование воображения разведчицы, а кто может похвастать большим воображением, нежели инфантильная девица?

— Почему злой? Вообще-то, это ваш Баа Ци, почтенная, был исчадием зла и Черным отцом. Кайсары приносили ему в жертву задушенных младенцев и печень юных девственниц перед первыми лучами солнца. Под хвалебные песни, естественно. А поют они так, что еще задумаешься, что из всех вышеперечисленных злодеяний было самое черное.

— Младенцев? — ахнула в шоке Катя.

— Новорожденных, — спокойно пояснил Трисмегас, при этом даже глазом не моргнул. — И ты же знаешь главный постулат любой славной сказки?

Заметив, что Катя не спешит с ответом, он торжественно провозгласил, воздев для убедительности указательный палец вверх:

— Добро побеждает зло! Из чего следует логический вывод: кто победил, тот и добро. Я же победил Баа Ци? Ну вот все и сходится. Я — само добро и весь в белом.

На последнем слове Верховный Магистр с легким сожалением осмотрел свой когда-то прекрасный белый плащ-нарамник типа сюрко. Теперь он был покрыт грязью, кровь и опалинами. А в некоторых местах даже виднелись надрезы, оставленные медиками.

— Ну хорошо, — для вида подумав, согласилась Катя. Выбирать-то ей особо и не было из чего. — Я согласна. Что мне требуется выполнять?

— Посмотри мне в глаза и представь какой-нибудь мощное существо, способное защитить тебя по первому зову.

— Хорошо, я даже знаю, что за существо требуется вызвать, — с готовностью ответила разведчица, — Это будет Ба…

Трисмегас поморщился, точно от горошины горького перца, попавшегося в супе. Катя же закончила, заглядывая ему в глаза:

— Бааальтазар!

— Ишь ты, — ухмыльнулся Трисмегас, ожидая услышать немного другое имя. — А я думал, ты призовешь Баа Ци. А кто такой Бальтазар?

— Погоди, а можно было вызвать Баа Ци? — дошло внезапно до Кати.

— Нельзя, — сразу ответил Трисмегас. — Он остался в прошлом, крутится во временной петле и вырвать его не в моей власти. А создать копию арагмы такого уровня невозможно. Итак, существо по имени Бальтазар…

Катя посмотрела прямо в глаза Трисмегаса, заметила, что они весьма даже ничего, приятные и располагающие к себе, и, скорее всего, принадлежат честному доброму человеку, или не человеку, но все равно достаточно хорошему.

— Сконцентрируйся на образе и представь, стараясь ни о чем не думать, кроме Бальтазара. — медленно проговорил Трисмегас, словно гипнотизер. А может и впрямь, гипнотизируя. Не прошло и пары секунд молчания, достаточно неловкого, как Катя внезапно вспомнила, что все же она сама есть существо женского пола, а перед нею мужчина, как никак, в паре десятков сантиметров от ее лица его лицо и мало ли что еще подумает…

Позади охнул кто-то из свиты, указывая на вмиг почерневшее небо у горизонта, туча стремительно приближалась, заставляя бежать холодные мурашки по спинам. Трисмегас схватил за виски голову девушки, дернувшуюся было повернуться и отвлечься от процедуры. Она понимала, что это за туча, о которой орут вокруг: орда летающих монстров, готовая низринуться на несчастных людей, убивать, калечить, пожирать.

— Нельзя отвлекаться, если хочешь жить! Мне нужно твое воображение, так воображай, не то мы здесь все превратимся в гору обглоданных костей, девочка. Воображай!

Орден представлял из себя отличную военную машину, где главнокомандующему не требовалось постоянно носиться меж рядов и подгонять каждого в своей работе, утешать дрогнувших духом, пояснять маневр и происходящее. Все шло своим ходом само. Впередсмотрящие от разведывательных разъездов уже донесли об угрозе, прозвучали сигнальные трубы, вперед выступили стройные ряды стрелков, изготовившиеся к борьбе с угрозой высокого характера. Она так и была описана в прикладных наставлениях и отрабатывалась наряду с другими видами стрелкового боя: против атакующих пехотинцев сомкнутого или рассеянного строя, против конного нападения, али стрелков неприятеля. Разумеется, первоначально идея такой стрельбы заключалась в отстреле особо ретивых защитников высоких крепостных стен или засевших в горах стрелков. Но и сейчас вполне себе сгодилась.

Если бы Трисмегас не был сосредоточен на воображении Кати, он бы заметил, что противник не представлял из себя орду вслепую атакующих существ, объединенных лишь одним чувством голода и жаждой его утолить с помощью вкусной человечинки. Впрочем, не разгадал он и опасность, которую представляла эта первая волна. Стая летающих тварей разбилась на несколько групп, что атаковали в строгом порядке, явно имея в виду мощные арбалеты у наземной цели. Одна группа раздалась широким фронтом, пошла, стремительно снижаясь, словно заправские штурмовики, прямо на передовые порядки Ордена. Теперь даже можно было заметить, что походили монстры на гигантских стрекоз с огромными жуткими пастями и мощными острыми наконечниками хвостов. Их ждала стена щитов, ощетинившаяся дополнительно копьями, а поверх этой рукотворной крепости застыли, прильнув к прицелам, меткие арбалетчики. Однако параллельно со стрекозами, чуть выше, вторым этажом летели еще один твари, напоминающие розовых морских звезд. Они плыли по воздуху, неторопливо проворачиваясь, стараясь держаться чуть выше, чем могли бы их достать стрелы.

А далее над ними, средь облаков, вскоре показались еще какие-то черные точки.

Магистры заинтересованно, если не сказать, раскрыв рот, наблюдали за происходящим. Стрекозы уже вышли в зону поражения, по ним ударил залп, гигантские насекомые все как один крутнулись винтом, демонстрируя превосходные навыки противозенитных маневров. Впрочем, двум это не помогло, и они ухнули в землю, не долетев до порядков Ордена. А еще штук семь быстро забили крыльями, торопливо снижаясь после ощутимых ранений. Бойцы разом выкрикнули боевой клич, затянули песню о великих героях и простых идеалах Золотого знамени…

Розовые летающие звезды зависли прямо над передними рядами и начали неистово испражняться на них, обдавая какой-то белесой субстанцией, что оказалась чем-то вроде клея, причем, очень токсичного, прожигающего до костей, если попадет на кожу, воспламеняющего щиты и траву под ногами, стягивающего подобно паутине.

Вмиг передние ряды Ордена смешались, забились раненные и умирающие, пытаясь сбить с себя налипшую едкую дрянь. В стене щитов стали возникать бреши, и в эти бреши с лету ударили стрекозы, разнося в щепки оборонные сооружения, сшибаясь с бойцами, повергая их навзничь,закалывая смертоносными выпадами хвостов. Второй строй пехоты мгновенно контратаковал, используя копья меньшей длины — как раз на случай прорывов первого порядка.

Враг был страшен в драке, но и копейщики Ордена непросты. Тем более что барражирующие над ними звезды, исторгнув весь запас клея, развернулись и плавно подались назад. Уже казалось, что ряды выдержат натиск стрекоз, отразят удар, когда в дело вмешались твари с третьего уровня, что до этого момента зависали в воздухе над полем боя. От них вниз заструились малиновые капли, быстро, точно шел торопливый осенний дождь. Первая же капля, ударившись о плечо какого-то арбалетчика, внезапно вспучилась и взорвалась, точно граната, разрывая несчастного на куски и отбрасывая взрывной волной окружающих. То тут то там раздавались взрывы, летели куски оторванных рук, ног, голов, усиливая начавшийся беспорядок.

— Спешиться! — заорал конным рыцарям магистр шестого отряда, на который пришелся главный удар. Коням сейчас особой веры не было: обычно послушные и вышколенные, почуяв странных и непонятных тварей из другого мира, они чуть ли не с ума сходили, едва удерживаясь от бега прочь во весь опор — что уж говорить про атаку в конном строю.

Рыцарство мгновенно спешилось, обнажая мечи. Без лишних вопросов. Надо — значит надо. Теперь это была тяжелая пехота, возглавляемая самим магистром. Они-то и заткнули возникшую брешь, преградив путь тварям в тыл, к обозам с раненными, медиками, поварами и прочими некомбатантами. Острые мечи, что зловеще сияли в их умелых руках, ковались для прорубания самых мощных доспехов, созданных местными умельцами. Что им стоило располовинить стрекозу-переростка? В ближнем бою тяжелые мечники стоили трех копейщиков, оттого и дело вновь выровнялось, завертелись клинки, сшибая в воздухе тварей, разрубая на куски, ссекая крылья, пронзая бьющиеся на земле туши, что все еще норовили укусить или пронзить острым концом хвоста. А едва сверху вновь посыпался малиновый дождь, как магистр заорал посаженным голосом: «врассыпную!», команда пришлась как нельзя кстати, потери были, но больше в виде контуженных, оглушенных, поскольку тяжелая броня, надежно закрывающая все тело, превосходно держала удар, к тому же пришедшийся в основном мимо.

Получив отпор, стрекозы словно по команде (а может она и была?) развернулись и умчались прочь, провожаемые нестройным залпом побитых арбалетчиков. Твари поднялись в воздух, соединились со звездообразными соратниками, подались еще выше и после ушли под облака в сторону горизонта.

Возле неподвижно стоявшего Трисмегаса, все еще поглощенного попыткой оживить фантазии Кати, остановил коня взмыленный посыльный. Соскочил, переводя дух, словно бегом бежам. Отсалютовав, доложил:

— Фро! Атака отражена с большим уроном для противника! Враг отступил!

— Это была не атака, а разведка. Готовьтесь к основному натиску, — негромко распорядился Трисмегас. — Сведите уцелевших. Как раз хватит на три отряда. Командование поручить Руберу, он славный малый, справится. Я же пока поищу более радикальный способ борьбы с тварями. Ну же, девица! Рожай реалистичный образ!

Это он уже говорил, обращаясь к Кате, что мяла губы, пускала слезу, но все не могла воззвать к жизни своего верного пса Бальтазара. Она бы и сдалась давно, только Трисмегас не сдавался, продолжая стискивать своими стальными ладонями ее виски и поедать немигающим взглядом, глядя прямо в глаза, да что там — в саму душу.

Ускакал прочь один посыльный, сразу же подскочил другой. Отсалютовал, открыл рот — и его лицо разлетелось на кровавые куски, а из него вырвалось нечто в виде толстенной летающей змеи ртутного цвета. Конь взвился на дыбы, а затем бросился прочь, высоко подпрыгивая в воздух.

Катя взвизгнула, стараясь вырваться из тисков рук Трисмегаса, что в мгновение ока из милого мужчины совсем кстати нестарого и местами даже симпатичного превратился в нечто совершенно жуткое и свирепое. Точно сбросивший личину человека оборотень.

А в это время ртутная червезмея, извиваясь в воздухе, по широкой спирали стала приближаться к ним с явным намерением превратить их головы в тот же фарш, что и череп бедолаги посыльного. Трисмегас ее полностью игнорировал, Катя билась в его руках, осыпая площадной бранью, что, конечно, не красит воспитанную девочку. Однако воспитанная девочка рассудила, что так хотя бы сможет достучаться до рассудка этого маньяка, а уж что действительно не красит воспитанную девочку, так это кровавое месиво вместо лица.

Ртутное существо изготовилось для атаки… Катя завизжала, закрывая глаза…

…Огромный черный пес с глухим рыком бросился из ниоткуда прямо на ртутную тварь, клацнул зубами — первый раз мимо, второй — прямо за хвост. Потянул к себе, вспарывая острыми клыками тело странного существа. Наступил лапой на скрутившееся змеиное тело, рванул сразу кусок на себя, резко дернув мордой. Через миг с тварью все было кончено. После чего, по-щенячьи заскулив и завиляв обрубком хвоста, пес понесся вприпрыжку к Кате.

— Бальтазар! — зашлась та счастливым смехом, более радостная от того что ее Трисмегас отпустил, и уже затем — от лицезрения своего пса, которого так долго искала, да так и не нашла в реальном мире.

— Очень хорошо, что ты смогла разбудить в себе способности, — похвалил ее Трисмегас, изучая взглядом пса под ногами, точно ученый — свежеоткрытую бактерию через микроскоп. — Очень хорошо для грядущей мясорубки.

Глава 87. День безумия

Бой затих, но покоя на поле битвы это не прибавило. Земля, усеянная телами погибших, заполненная стонами раненных, не даровала присутствия духа выжившим. Впрочем, бывалых военных людей вряд ли могло ввергнуть в панику чуждое колдовство: уж чего-чего, а подобных вещей рыцарство уже навидалось. Потому среди уцелевших царило деловое оживление. Старшие командиры обсуждали вместе с инициаторами произошедшее больше в военном аспекте и конструктивном русле, нежели житейском, для которого все свелось бы к «ой что за жуть тут делается!». Потому бойцы делились опытом противостояния с бестиями Ночи безумия, какие приемы хорошо себя показали, какие тактические ухищрения позволяли добиться наилучшего эффекта. Удачные действия сразу же брали на вооружение все фро.

Рубер носился от отряда к отряду, проверял подготовку к обороне, отдавал распоряжения, требовал ускорять работу. После, когда войска кипели действием и лишние приказы могли только мешать, он повернул коня в сторону ставки Трисмегаса.

Хотя ставкой назвать ее было трудно: колдун распорядился ткнуть в землю копье с широким золотым знаменем едва ли не вместо головы поверженного Кромо. Сам сел рядышком на стул, сложив руки на походный столик с двумя чашами вина. Поначалу столешницу накрыли белой скатертью, но Трисмегас сразу же распорядился ее унести в медкорпус, где не хватало тряпиц для пеленания ран. Рядом с ним сидела Катя, у ног которой лениво развалился огромный ротвейлер. Представителей этой породы и так миниатюрными не назовешь, однако возрожденный к новой жизни Бальтазар оказался намного больше обычного своего размера. Теперь он едва не превосходил лошадь Рубера, что опасливо на него косилась, когда всадник остановился рядом со столом и спешился, скорее по привычке, чем по нужде отсалютовав.

Катя на всякий случай привстала и тоже отсалютовала, показав ладошку. Потом спросила Трисмегаса:

— Я правильно делаю?

— Все правильно, — сказал за Верховного Рубер. Тот подтвердил:

— Совершенно верно. Хотя все эти ритуальные действия совершенно бессмысленны, однако если мы вовсе откажемся от них, то будем считать, что мы всего лишь сборище вооруженных убийц, которые собраны здесь для причинения и, если не повезет — получения смерти.

— Господин Верховный Магистр принадлежит к рептилоидам, и явно может многое рассказать нам об убийствах и смерти, — уважительно, но с долей подколки отвечал Рубер. На что Трисмегас скривил тонкие губы в усмешке и ядовито заметил:

— По праздникам человек убивает животных для хорошей пищи, в будние дни — для повседневной, использует кожу убитых животных в качестве одежды и различных изделий, с детства играется в игры с элементами сражений… почтенные, человек настолько специализированное и натасканное на уничтожение себе подобных и неподобных существ, что даже не замечает этого! Должно быть, если бы я зарезал вас, к примеру, по случаю своего дня рождения и наготовил из ваших ступней чудеснейшего холодца, вы бы меня считали полным чудовищем, не так ли? Но вы подобно поступаете с животными и не видите ничего ужасного в сем поступке. Выпьете с нами вина, почтенный Рубер? Впереди ждет кровавая схватка с очень сильным противником. Возможно, больше мы не соберемся подобной компанией.

— На виду у своих фро? Увольте, я не хочу ранить их глаза своей праздностью. Поэтому откажусь.

— На всех фро, к сожалению, вина не хватит, тут вы правы, — согласился Трисмегас. — Скажите фро, что сейчас начнется вторая волна. Предполагаю, что противник задействует и пешие… кхм… подразделения. Наряду с воздушными отрядами.

— Сколько же всего волн предполагается? — осведомился Рубер.

Трисмегас глянул на Катю, потом показал подчиненному три пальца. И неожиданно привстал с места, поскольку заинтересовался ногами Рубера. Точнее, сапогами. Еще точнее — землей, которую попирал его полководец. Туда же посмотрел и вмиг насторожившийся Бальтазар, он даже зарычал, поводя воздухом и шумно вдыхая воздух. Конь Рубера дико заржал, подскакивая на месте. Быстро смекнув, что и начальник, и собака, и лошадь рассматривают его ноги не из-за их божественной красоты, полководец резко отпрыгнул прочь, в его руках сверкнула черной молнией сулица, с размаху погружаясь во внезапно зашевелившуюся землю. А потом еще и еще, едва понял, что острие бьет не в грунт, а в чье-то плотное живое тело. Едва он выдернул копье, вверх ударила тугая кровавая струя, тут же угаснув. Из развороченной земли наружу пробилась огромная толстая лапища с кинжалоподобными когтями, слепо хватая воздух, в предсмертной попытке нанести врагу хоть какой-нибудь урон. Рубер пригвоздил ее к земле, провернул резким движением сулицу, расширяя рану. За его спиной послышались вскрики изумления, вопли раненных, окрики командиров: подземные твари атаковали и основное войско. Без лишних слов полководец вскочил на коня и помчался к своим бойцам.

— Тащи его сюда! — окрикнул Трисмегас Бальтазара. Псина уставилась на него удивленным взглядом, перевела умные глаза на растерянную хозяйку и, не получив от нее ни согласия, ни запрета на следование командам постороннего, направилась к свежеубиенному чудовищу из подземного мира. Схватив зубами за лапу, все еще конвульсивно подергивающуюся, Бальтазар вытащил уродливое тело наружу. Трисмегас пристально осмотрел слепую морду убитого с острыми мелкими зубами, снопами тонких длинных усиков-вибриссов по сторонам.

Среди растерянного войска выросла еще одна лапища, схватила какого-то неосторожного бойца и швырнула прочь. Сила у твари была такова, что несчастный с воплем пролетел несколько метров тридцать, прямо над головами фро, щедро разбрызгивая кровь на их изумленные лица. Он упал к ногам Трисмегаса, однако тот даже не вздрогнул, полностью погруженный в свои мысли.

— Ага, — сказал наконец Трисмегас сам себе. — Все понятно.

И потянулся к сигнальному рогу.

Утробный прерывистый рев слышали все. Рядовые пехотинцы с изумлением переглядывались и спрашивали у средних командиров, в уме ли Верховный, те адресовали разъяснения магистрам, магистры — Руберу. Рубер был занят отслеживанием и уничтожением новых монстров. Как раз при звуках рога Трисмегаса он заколол вторую подземную тварь, что успела перед смертью окатить его фонтаном горячей крови из пробитой артерии. Утирая лицо рукавом, полководец Ордена вслушался в сигнал, пожал плечами и распорядился следовать команде, поскольку явно Верховный знает что делает, пусть его распоряжения и выглядят подчас довольно странными.

— Слушать меня! — возвестили один за другим магистры младшим командирам. — Стройся в походную колонну по четыре!

Строевая подготовка была вбита постоянной муштрой глубоко в сознание каждого бойца Ордена, потому войско мгновенно собралось в три группы, сомкнув ряды. Сигнал строиться касался только копьеносцев и арбалетчиков. Спешенные рыцари остались один на один против подземных тварей. Рассредоточившись, они высматривали почву под ногами, пытаясь подметить любое подозрительное шевеление, любую дрожь земли… И едва удавалось, мгновенно вонзали туда либо меч, либо копье. Но не всегда удавалось сразу распознать врага. Подземники били быстро и наверняка — в доли секунды под ногами жертвы разверзалась почва и мощная лапа вонзала кинжалоподобные когти в тело несчастного, а затем мгновенно же исчезала, оставляя человека корчиться в луже собственной крови. Рыцарям повезло больше — их броня позволяла выдержать страшные удары при доле везения.

Магистры скомандовали построившейся пехоте:

— Колонны, на месте шагооом марш! Раз-два, раз-два, раз-два!

Задавая темп ходьбы, ударили походные барабаны. Раз! Тысячи сапогов как один с размаху вбились в окровавленную, испепеленную грязь смертного поля. Два! В сторону полетели брызги грязи, кто-то ругнулся, получив их прямо в лицо, но устав есть устав, а по нему все было определено — и направление пятки с носком, и амплитуда движения голени с коленом, и сила удара среднего пехотинца. Хоть ты всех вокруг перепачкаешь до макушки. Плевать, приказ надо выполнять, на том построена вся военная служба. Раз-два, раз-два!

Еще один сигнал от Трисмегаса: «Арбалетчикам выйти из строя, изготовиться к бою, стрельба без команды, сектора — на фронт!»

В кругу спешившихся рыцарей, и далее, в самом поле перед войском стали один за другим вздыматься вверх огромные курганы, их вершины взрывались пылью, обнажая свирепых подземных чудовищ, что слепо крутили вокруг лапами и трясли мордами, оглушенные топотом марша копейщиков. Арбалетчики мгновенно распределили сектора обстрела и били с колен, беспощадно, метко, убийственно, кровожадно скалясь и торжествуя после каждого ушедшего в цель болта, что пробивал черепа монстров, вонзался по оперение и глубже в их трясущуюся от боли плоть.

Копейщики наконец поняли, что именно грохот их тяжелых сапогов заставляет ошарашенных тварей вылезать из-под земли убийственные стрелы и уже без всяких команд стали вбивать подошвы сапог с такой силой, что у Трисмегаса на столе в такт им запрыгивали чаши с вином.

— Дяденька, — сказала Катя, указывая на небо. — Смотри, там тоже чудища крылатые!

— Всему свое время, — ответил ей Трисмегас. — Сначала требуется отразить подземную атаку, затем примемся за воздушную. Ты еще не выпила вина?

— А может, не надо?

— Видишь ли, спаивать юных девушек действительно не самое похвальное занятие. Но в данном случае я руководствуюсь необходимостью. Пей!

Катя послушно осушила свою чашу и сразу же закашлялась, скривившись. Питье было не из самых приятных. Любители хорошего шмурдяка, возможно, и посчитали бы его амброзией. Но для непривычной к подобным возлияниям девушке оно чувствовалось настоящей огненной водой, опаляющей все нутро до пепла. Трисмегас придвинул вторую чашу, отчего уже изрядно окосевшая Катя испуганно икнув, спросила:

— Еще пить?

Ее собутыльник сочувственно кивнул. К нему подскочил очередной ординарец:

— На горизонте появилось войско противника!

— Знаю, — ответил Трисмегас. — С подземными тварями покончено, разворачивайтесь в боевые порядки, три каре, глухая оборона, стрелки рассыпными парами, рыцари в пешем строю на позиции триариев.

Он немного еще подумал, стоит ли говорить об этом, решил, что стоит, потому добавил:

— Сейчас они пойдут всеми силами. Готовьтесь к решительному натиску!

От массы рванувших в атаку монстров темнела и земля и небо. Они шли один за другим — двуногие, похожие на тираннозавров, многоногие, напоминающие блох-переростков, совершенно безобразные, но все как один — готовые убивать, рвать, терзать вставших на их пути людишек. Вновь затряслась многострадальная земля, но уже не от топота сапог, а от разнокалиберной поступи тварей, что валили и валили, и не было им конца. Фро переглядывались друг с другом, затем то один, то другой стали тянуть прощальный гимн, что исполнялся в совершенно безнадежных делах, когда оставалось лишь умереть с честью.

— Воздушная атака! — послышались окрики, возвращая отряды к реальности: прощания прощаниями, но никто не собирался сдаваться без боя, а бой требовал полной отдачи каждого, превращение всех бойцов в единый механизм. В одну машину смерти.

С неба на них ринулись уже знакомые мордатые стрекозы, вновь стали испражняться высотные звезды, а кроме того, еще некие непонятные шарообразные существа, напоминающие распухшие зеленые звезды с лучами-колючками. Стрелки выпустили по ним тучу арбалетных болтов, однако воздушная армада была слишком высока для них. Которые и достигали цели, беспомощно отскакивали, не причиняя вреда, поскольку уже потеряли убойную силу. Туча прошла над войском, готовясь ударить со спины, едва силы Ордена отвлекутся на атаку основной массы наземного войска монстров. А те уже взяли разгон, стремясь покончить дело единым махом, одним мощным навалом, чего бы тот ни стоил.

И в этот момент со стороны Хвойного княжества заревела, загудела сигнальными рогами и свирелями округа, в воздух устремился рой стрел, помчался прямо к Ордену… казалось, прямо на его бойцов. И Катя, обернувшись, даже завизжала, закрывая от страха глаза ладошками, видя летящий прямо в нее смертоносный поток. Однако, едва не задевая по пологой траектории макушки бойцов Золотых знамен, стрелы перелетели их и с яростью обрушились на передовых монстров. Закувыркались первые твари, заскользили по окровавленной земле, завыли от боли и ярости. Через них переступили следующие, но дистанция уже была достаточной и для арбалетчиков Ордена.

Шестуны ударили вновь, яростный поток ушел в небо, сшибая летящих бестий целыми гроздьями. Вдобавок к этому на стенах форта появились три женские фигуры. В небе вспыхнули взрывы Огнельда, зазмеились плети Черных гроз. В ответ зеленые звезды швырнули вниз на досадливых девиц из аграи куп пеле град мелких колючек, что по эффекту напоминали мощные противотанковые бомбы, поскольку, падая, разносили на куски все вокруг с глухим взрывом. Раненные летуны падали на медицинские палатки, схватывались с санитарами, окатывали ядом, огнем и кислотой, пронзали острыми хвостами, кусали, рвали… А к ним уже спешили княжеские войска конным рассыпным строем, посланные волей князя. И сам князь ехал впереди, возглавляя войска.

— Понял, что в стороне не отсидеться, — ядовито прокомментировал вылазку Страшилы Трисмегас. Он потряс уже уходящую в аут от выпитого вина Катю. — Ты уже готова?

— К чему? — подняла на него осоловелые глаза Катя.

С неба прямо на них падал, проворачиваясь в полете, черный крылатый паук размером с корову. В одном из четырех кожистых крыл торчала стрела. Едва коснувшись земли, тварь повернула голову в сторону Трисмегаса, угадав в нем главного противника и выплюнула ему прямо в лицо сгусток отвратной белесой субстанции. Только отменная реакция уберегла его от гибели, командующий увернулся. Но снаряд рванул в воздухе, оглушив Верховного. Он брякнулся на задницу, тряся головой и силясь собрать воедино раздвоившееся изображение в глазах.

Катя испуганно завизжала, алкоголь в ее крови словно испарился от накатившего страха. Паук-переросток развернулся к ней, явно планируя и с летающей разведчицей разделаться в пару счетов. С глухим рыком с места сорвался Бальтазар, прыгнул, вцепился в массивную голову паука, покатился с ним по земле, сшибая столик, подминая чаши. Катя хватилась было за свою сабельку, что все это время беспечно покоилась в ножнах, приткнутая у столика, чтобы не мешала. Трисмегас успел раньше, пусть отчетливо хромая, но сделав пару широких шагов, он быстро оказался рядом с крутящимися в яростной борьбе существами и с хаканьем обрушил меч прямо в нервный центр паука. Бальтазар, выполз из-под тела поверженного врага, скуля и виновато заглядывая в глаза хозяйке. Его бок был полностью срезан острым когтем твари, вплоть до ребер, сквозь которые виднелось бьющееся сердце. Катя обняла своего защитника, поглаживая по мордочке и утешая. Бальтазар закрыл глаза, глубоко вздохнул, дернулся и умер. Скорее всего, паук сумел не только нанести псу рану, но и впрыснуть в нее яд.

— Басик, Басик, ну пожалуйста, я столько тебя искала, ну пожалуйста! — говорила Катя псу. Трисмегас уже хотел схватить ее за шкирку, оторвать от тела питомца и напомнить, что вокруг вообще-то кипит настоящая битва. Что в небе летают на низком бреющем хищные стрекозы, что утопающий в крови строй копейщиков уже потеснен, рыцари бьются без замен, поскольку менять некем, то есть, их хватит еще на несколько минут интенсивного боя и затем неминуемо произойдет крах фронта, битва распадется на отдельные фрагменты, войска потеряют управление, а далее…

Катя выпрямилась, взяла руки Трисмегаса и сама притянула его ладони к своим вискам.

— Я готова. Приступим.

— Приступим, — вторил ей Трисмегас.

Страшила разрубил надвое бросившуюся к нему гигантскую стрекозу, огляделся. Шестовики посылали стрелы нескончаемым потоком, однако и силы тварей Ночи безумия как будто были неиссякаемыми, места убитых занимали все новые и новые, зачастую столь затейливые, что даже сечь жаль, их бы засушить да в кунсткамеру. Вот только одна беда, не хотели, собаки серые, добровольно становиться экспонатами.

Орден отбивался из последних сил, изначально прямая линия трех каре копьеносцев теперь изгибалась под натиском атакующих существ. Бились обе стороны отчаянно, без жалости и страха. Судя по диспозиции, прорыв войска Золотого знамени был всего лишь делом времени, что сразу и определил наметанный глаз военачальника Хвои. Затем внимание князя привлек вращающийся сиреневый столб света, что начал свое движение от ставки Трисмегаса. Из раскрученного светового столба вверх взлетали какие-то странные существа, оглашая округу улюлюканьем. Едва поднявшись, создания мгновенно брали на прицел монстров Ночи безумия и устремлялись к ним, с ходу тараня, сбивая с ног, разрывая на куски.

— Что это за хрень вообще? — прищурился Мараш, останавливая своего коня рядом с конем князя. Тот сам точно понять не мог.

— Ясно одно, — проворчал Страшила. — Тот, кто эту хрень создает, либо пьян в дупель, либо с еще более завороченными мозгами, чем те, кто тварей Ночи безумия ваял. Погоди… вон тот, теленок-крокодил на спиральке, он что… он ракотигра задницей, что ли, жрет? А почему вон та гигантская кишка сама собой по полю летает? А вот там что, лилово-пятнистый мужской член размером с лошадь шипастыми яйцами стрекоз прямо на лету щелкает? Откуда у него клюв растет, просвятите меня, граждане зоологи? Сссука… Этого Трисмегаса в психушку пора за такие фокусы упекать!

Мараш всмотрелся в развернувшуюся картину побоища, позеленел и попросил дозволения отлучиться на некоторое время:

— Не сочти на бесчестие… но что-то затошнило при виде сих убогих обликом зверушек, невмоготу желудку стало на подобное смотреть, муторно…

— Давай, — позволил Страшила, понимая, что новые создания решительно поменяли расклад на поле боя, потому Мараш в ближайшее время ему особо не потребен. — Как бы с таких картинок прямо с седла не блевануть, но коня марать не охота.

Конь с опаской покосился на всадника, видимо, боясь, что тот все же не выдержит. Зрелище и впрямь поражало своей отвратительностью и гнусностью, утрачивая налет эпичного побоища с появлением новых тварей. Мало того, что они выглядели жутко, так и воняли соответственно. А зачастую и тактические приемы новых монстров поражали своей извращенностью. Вот яростный тираннозавр, разметав ударом хвоста рыцарей, прорвал строй обороняющихся, но на его пути встало нечто, окрещенное Страшилой лиловым членом. Тираннозавр с ревом бросился на нового врага, но тот ловко кувыркнулся, оказываясь у того меж ног, вонзился прямо в анус по самые колючие шары, на которых и скакал, полностью погрузился в него… от сей процедуры монстр Ночи безумия аж пасть раскрыл, прислушиваясь к новым ощущениям. Шары резко сжались, тираннозавр наоборот — раздался в стороны, точно лягушка, надутая через соломинку. А потом и вовсе взорвался в мелкую кровавую крошку. Рядом другого монстра обхватила мохнатая шестирукая макака, рванула на себя ушную раковину и заорала в ухо на высоких тонах, переходящих в ультразвук. Видимо, мозг "слушателя" был разрушен уже на первой руладе, поскольку тот замер на месте, потом мертво откинулся на горбатую шипастую спину. С краев его широкого рта закапала розовая жидкость. В небо безжизненно уставилась уродливая морда, ставшая еще страшнее из-за выскочивших из орбит глазных яблок, каждое размером с футбольный мяч.

Другой Катин монстр, раскрыв пасть двуногому чудовищу, собрату того, который напал на девушку во время Ночи безумия в городе, весело хихикая, изверг в глотку жертвы поток мочи. Анализы у затейливой твари были явно неважными, моча вспенилась, зашипела, загорелась ядовитым салатовым пламенем, двуног завалился на землю и стал корчиться в адских муках, а его противник побежал дальше в поисках очередной цели.

Княжья дружина не решилась приблизиться к месту схватки. Страшила поднял рог и просигналил войскам Ордена, предлагая отходить к форту под прикрытием шестунов. Благо, две армии тварей уже и без людей отлично проводили время во взаимном истреблении. Князь подскакал к ставке Трисмегаса в гордом одиночестве, его люди заробели приближаться к месту появления новых созданий. Ведь если монстров Ночи безумия ни просто боялись, то, как выразился Мараш, новоприбывших, пусть и союзных, "вообще-вообще боялись", поскольку вдруг перепутают и рванут ссать в рот, або и того шибше…?

Трисмегас стоял, держа ладони на висках юной девицы с малиновым от выпитого вина носом в откровенном наряде. Вихрящийся свет, из которого в реальность сыпались все новые и новые твари, начинал свой путь прямо из макушки Кати. В ставку прискакал и Рубер, полностью залитый кровью, и красной, и зеленой. В его плаще зияли прожжённые дыры, сквозь которые можно было просунуть кулак. Он снял помятый шлем и отшвырнул прочь. Устало прохрипел:

— Пора отступать, долго не выдержим!

— Отступайте, — едва разлепив пересохшие губы, разрешил ему Трисмегас. — Теперь им и без вас есть чем заняться.

— Не думал, что скажу это, — встрял Страшила. — Но сейчас другие обстоятельства и можно. Поэтому приглашаю укрыться в Краснотале! Переправа уже наведена, вместе отбиваться легче, если еще нападут!

Собственно, широкий жест князя имел свои основания: Орден уже практически не представлял для него военной угрозы, серьезно прореженный в минувших боях. А при обороне Краснотала любой лишний боец — хорошее подспорье. Тем более что костяк войска составляли матерые бойцы, опытные в ратном деле. Такими не разбрасываются. Особенно сейчас, когда джелоны и кайсары, заслышав про гибель Баа Ци, все как один поднялись и отправились восвояси. Мол, мы пришли ради него, его нет, так и мы уйдем, поскольку ловить здесь больше нечего, того и гляди страшные звери растерзают. Предлагали и Страшиле с его войском бежать без оглядки и искренне удивляясь отказу. Таков уж был менталитет кочевых народов. Поэтому князь даже не стал их удерживать увещеваниями к чести и достоинству.

— Верховный? — спросил дозволения отступать в Краснотал Рубер. Тот лишь кивнул. С тяжелым болезненным выдохом Трисмегас опустил руки от висков Кати.

— Хватит пока, — сказал он, тяжело дыша, точно только вынырнул из глубокой воды. Он с укоризной посмотрел на Катю, только начинающую приходить в себя после погружения в глубокий транс. — Но вам, девица, мой совет: замуж срочно надо! Как приедем в Краснотал, так сразу и выходите, и рекомендую с суженным первые полгода из спальни вообще не вылезать… Пока он вам всю эту дурь не вые… не выберет своей любовью и лаской. Сколько же в вашей головушке накопилось, я просто… я просто… Господа, извините, но меня тошнит.

Страшила и Рубер деликатно отвернулись, продемонстрировав сочувствие к слабости Трисмегаса, хотя ощущали себя не лучше рептилоида.

Глава 88. Конец вахты

Страшила проснулся у себя в покоях, в княжеских хоромах Краснотала. Попробовал сразу подняться в темноте, но руки его оказались заняты: правой он обнимал, рефлекторно держась за грудь, Рекщинэ, левой то же самое проделал с Тайлин. Обе размеренно дышали, улыбаясь во сне, полностью обнаженные.

Ночка выдалась бурной, после дня полного волнений и устроенного разгульного пира в честь победы над бестиями Ночи безумия, Страшила по полной выдал обеим любви и ласки. И трудно понять, сколько в этом было от радости, а сколько от пережитого стресса кровавой битвы.

Он аккуратно высвободился из объятий жен и на цыпочках вышел в предспальную комнату. Здесь в беспорядке валялась его одежда, оружие. Здесь же лежал барабан Баа Ци и должен был находиться Синоптик. В небе загорался рассвет, над городом царила тишина. Лишь постовые негромко переговаривались, да слышался отчаянный храп от общих гридниц, где спали вповалку бойцы городской стражи.

— Синоптик! — тихо позвал насекомое Страшила, — Ты где? А то наступлю впотьмах и поминай как звали…

Ответом ему была тишина. К счастью, в последнее время все умения аграи куп пеле, обычно серьезно приглушенные в этом мире, усилились. Стало ли тому виной уничтожение обители Семиликих или смерть Баа Ци? Можно только гадать.

Страшила применил умение Видеть Скрытое, прошелся загоревшими зеленоватым огнем глазами по помещению. Заметил на окне кошку, ввергнутую в шок подобным преобразованием человека, больше никаких живых существ не имелось. Усилив умение, Страшила заглянул в соседние комнаты, даже не предполагая, куда космический таракан сбежал. Везде лежали спящие люди, все было спокойно, присутствия Синоптика не ощущалось.

Внезапно что-то мелькнуло в просыпающемся небе. Черная точка, в которой властитель Хвойного княжества сразу узнал странную девочку-разведчицу, явившуюся в этот мир на смену Темной душе. Она легко приземлилась на крышу соседнего здания, уселась там, достала из наплечной сумочки горсть семечек и принялась их щелкать, сплевывая вниз на улицу.

Страшила пожал плечами, открыл бочонок с рассолом, зачерпнул полный ковш и долго пил живительную влагу, ощущая, как стремительно уходит похмельный синдром от выпитого накануне вина. Вместе с тем пришла запоздалая догадка, точнее — своевременный вопрос. А какого черта разведчица разлеталась посреди ночи, куда это она вообще совершала рейс и отчего выглядит, будто вернулась после долгого полета?

Он поднял ногу, вызывая давно забытое умение Луча. Получилось не сразу, с минуту пришлось так и постоять на одной ноге в йогической позе дерева, пока наконец от стопы не побежала долгожданная световая дорожка, позволяющая перемещаться в мгновение ока. И вот он уже на коньке крыши, что застонала под его весом. Стоял он с ковшиком, полным рассола, прямо за Катей. Она обернулась на шум, сказала «доброе утро», особо не удивившись. Уже привыкла, что мир вокруг волшебный.

— Семечки? — предложила она, протягивая горстку.

— Спасибо, не хочу. А ты чего, спать до сих пор не ложилась?

— Неа, пришлось поработать пассажирским самолетом для Трисмегаса, — она сплюнула кожуру семечки и произнесла, пародируя стюардессу с фальшивой улыбкой. — Благодарю за перелет, курица или пьется… бррр или птица? Пристегнитесь, и всегда пользуйтесь услугами авиакомпании «Катяблагодарныеуши».

— Нормальные у тебя уши, не комплексуй, — успокоил ее Страшила. — Вот у Эгирэ в детстве были уши, вот это да. И ничего, со временем голова подросла, и проблема сама собой снялась.

— Я не про размеры! — ответила Катя, — ушки у меня что надо ушки, тем более я могу теперь сама усилием воли менять их размер, хоть до слоновьего. Я про то что весь полет я тащила этого рептилоида на себе и слушала, как он треплется с говорящим тараканом! Кто бы мне раньше сказал, что я когда-нибудь буду ругаться с тараканом и тот меня сольет по фактам, как малолетку! Дожилась…

— С тараканом? — вмиг насторожился Страшила. — Что за таракан?

— Ну обычный такой говорящий… таракан, — тут, видимо, до Кати дошло, что обычные тараканы существа неразговорчивые. — Все требовал освободить его, что без Баа Ци никуда отсюда не отправится и не собирается работать на Трисмегаса, показывать ему дорогу прочь из этих мест. А он знает дорогу, он сам проговорился.

— Куда они летели?

Катя махнула рукой в направлении гор.

— Там внизу куча войск двигалась на конях, дикие такие. Стрелами пускали в нас и улюлюкали. А мы дальше пролетели, там такие бугры, вроде как курганы. И чееерная такая башня. Вот туда он попросил его доставить.

— И ты не отказалась…

— Он угрожал меня обратно в реальный мир вернуть! — отвечала Катя. — А я не хочу туда! Там скучно и нет друзей. В смысле, нормальных друзей нет.

Страшила вспомнил, как вечером во время праздничного пира, что мгновенно организовал Мараш по случаю великой победы — официально над бестиями Ночи безумия, неофициально — и над захватчиками Ордена за компанию, Катю сторонились и рыцари, и витязи. Слухи распространяются быстро, а уж когда Трисмегас поднял тост в ее славу, рассказав, что именно она наколдовала существ, растерзавших бестий Ночи безумия, так народ вокруг нее начал исчезать по делам еще до завершения речи Верховного Магистра.

— Эгирэ! — подсказала ему Катя кандидата в лучшие подруги. — Мы с ней неплохо поладили, она просто отвязная, а как за модой следит!

Страшила одобрительно кивнул. Дочурке в этом суровом мире тоже не помешает хорошая кампания. Ну как — хорошая? Просто хоть какая-нибудь. Вот младшая постоянно возилась с этой Аклихэ из рода Церму, иногда доходило до того, что готова была в доме Церму поселиться, там и пропадала, забывая обо всем в своих играх. Может, оттого и Эгирэ такой выросла вспыльчивой да своенравной, что не было рядом с ней доверенной души, кому можно было излить свою печаль или поделиться радостью.

— Черная башня, говоришь… Значит, надо туда отправляться, да побыстрее.

— Да я Трисмегаса еле доперла, тебя вообще выше двух метров не подниму! — сразу же возразила Катя, едва не поперхнувшись семечками. — Худеть надо, дядя князь.

— Не беспокойся, — сказал Страшила, — Я своим ходом.

В тот же миг он встал на Луч и отправился к Черной башне.

***

От узкой тропки к входу в черный зев небольшой покосившейся башни вели остатки моста. Катя назвала ее Черной, хотя скорее всего изначально строение имело совсем другой цвет, а таким стало после бушевавшего в округе пожара.

Для Страшилы с умением Луча перебраться ко входу не представляло трудности. Он запоздало пожалел, что не взял с собой хотя бы ножик, вдруг придется отнимать у Трисмегаса похищенное космическое насекомое силой. И что ему предъявить, если будет против — ковш с рассолом?

Внутри ждала узкая витая лестница, грязная, закопчённая и без перил. Так что восхождение по ней было чревато переломами если поскользнуться и ухнуть вниз.

Наверху внезапно заскрипели петли несмазанных дверей и раздался нетерпеливый голос Трисмегаса:

— Кто там? Ага, а кто бы еще мог быть. Ну давай, подымайся, раз пришел!

— Ты мне, что ли? — удивился Страшила. Трисмегас выглянул из проема, спокойно рассматривая незваного гостя. Точно Кролик Винни Пуха во время утреннего визита сверху вниз.

— Кому еще? И под ноги смотри. Тут у меня не убрано, хе-хе.

Еще несколько витков узких скользких ступеней и перед князем Хорхета открылся светлый проем, ведущий в большой зал с куполовидным потолком. В центре помещения высились два черных столба, скрещиваясь на уровне потолка, на высоте пяти метров. А перед ними, спиною к Страшиле, опираясь на копье, точно на костыль, в задумчивости стоял Трисмегас. Выждав, пока Страшила осмотрится, рептилоид сообщил:

— Вот он, запасной выход из вашего мирка. Теперь он единственный, к слову.

— Так и вали! Только Синоптика отдай.

Трисмегас отрицательно покачал головой в белом грязном капюшоне.

— Неее, Синоптик пойдет со мной. Мне он нужен, чтобы быстро покинуть место входа. С той стороны оно представляет из себя центр огромной голубой звезды. Попасть в пекло под десять тысяч градусов Цельсия я не желаю. Моя кожа слишком нежна для подобного загара.

Страшила потоптался на месте, потом угрожающе повторил:

— Отдай мне Синоптика!

Трисмегас обернулся к нему и посмотрел, насмешливо прищурившись.

— А то что? Ты забьешь меня насмерть своим ковшиком? Прекращай глупить. Если будешь мешать, я попросту лишу тебя всех умений.

— Напугал! — невозмутимо хмыкнул Страшила, хотя ему все же стало не по себе, ведь умения аграи куп пеле, выученные в долгом безвременьи проклятого города Фепе давали много плюсов. Взять тот же Луч, позволяющий мгновенно перемещаться. Или возможность видеть скрытое… Жаль было бы с ними расставаться.

— Ну хорошо, — пожал плечами Трисмегас, посчитав, что угроза не сработала. — Тогда я зайду с козырей и попросту сделаю абсолютным властителем ваших земель госпожу Катерину. Пока она доставляла меня сюда, мы с ней мило побеседовали, у нее масса идей по преобразованию местных народов и природы в соответствие с канонами японских анимэ и компьютерных игр. Вы в леса на охоту в железных подгузниках будете выезжать, хе-хе!

— Синоптик! — позвал Страшила, немного подумав. А когда тот откликнулся, сокрушенно добавил. — Прости, Синоптик, но помочь ничем не могу. Эта гадина умеет шантажировать…

— Сука ты, Страшила, — выдохнул Синоптик с ненавистью. — И ты, Трисмегас, тварь рептилоидная, чтоб у тебя хвост отвалился и хрен на лбу вырос!

— У меня нет хвоста, — скромно потупив глаза, сообщил Трисмегас. — И прошу не дерзить. Как только выйдем с другой стороны, ты будешь предоставлен сам себе. Говорящие космические насекомые вызывают у меня лишь омерзение.

Он вновь повернулся к двум столбам, образующим высокую узкую арку, взмахнул рукой, всем видом предлагая перейти от лишней болтовни к делу.

— Этот выход сделан весьма своеобразно. Он для меня и Баа Ци. Но сделан так, что ни ваш покойный дружок, ни я не можем пройти через него, не убив друг друга. А убив друг друга мы бы и не смогли проникнуть, по причине своей гибели, что логично. Забавный парадокс, правда?

Трисмегас возложил руки на правый столб, что сразу засиял ярким синим светом, а по его стволу спиралью зазмеились знаки. Понимание сразу расшифровало их как «Кто ты, зачем и откуда?».

— Я Грамере, Истинный Разум Триждывеликий, что есть Гир Трисмегас. Я уничтожил Баа Ци и теперь ухожу прочь из мира на пепел Вселенной своей! — громко нараспев произнес рептилоид.

— Но ведь ты не уничтожил Баа Ци! — занудливо вставил Синоптик. — Ты даже попасть по нему не смог ни разу, ящерица косорылая!

— Заткнись, пожалуйста, — вежливо попросил его Трисмегас. — Факт есть факт, Баа Ци дохлый, и будем считать, что его убил я.

Он обрадованно вскричал «Ага!» едва надписи на светящемся столбе погасли и тот, мерно загудев, начал менять окрас на зеленый цвет. Рептилоид сделал пару шагов, с усилием опираясь на раненную ногу, и остановился в легкой нерешительности возле второй створки.

— Система своеобразно позаботилась, чтобы никто из нас не вырвался отсюда. Она основана на игровой логике, потому не могла не поставить условие. И в то же время сумела сделать его невыполнимым. Этот выход лишь для Баа Ци и Трисмегаса. Он работает, если будут открыты обе створки. Да вот незадача. Одна открывается только при условии, что Трисмегас убьет Баа Ци, а вторая — если Баа Ци убьет Трисмегаса. Впрочем, если одну я смогу открыть, честно выполнив условие, то вторая поддается на обман.

— Как я вернусь из твоей поганой разрушенной Вселенной обратно!? — взвыл в панике Синоптик. Он даже вырвался из плена одежд своего похитителя и забрался на плечо, лихорадочно крутя усами, словно уже пытался найти путь домой.

— Да никак, — цинично отвечал ему Трисмегас. — Эти слова про возвращение на пепел родной Вселенной я сказал для створки двери, иначе бы она не открылась, неужели не понимаешь? Сам подумай, что я буду делать в уничтоженной Вселенной? Там, мягко говоря, скучно. Мы пойдем в вашу Вселенную! Хе-хе. Там я найду чем заняться. К примеру, заменю существующую Искру Мироздания.

Вторая часть двери загорелась красным цветом, по ней также побежали символы «Кто ты, зачем и откуда?». Трисмегас положил на него красивые ухоженные руки с длинными пальцами.

В этот момент Страшила решил ринуться вперед и врезать Трисмегасу по затылку ковшиком из-под рассола. Но лишь отлетел прочь, поскольку наткнулся на некое невидимое силовое поле. Он сразу же поднялся под торжествующий смех рептилоида. Изнутри попытался сбежать, воспользовавшись атакой Страшилы Синоптик, но также ткнулся в невидимое препятствие и отлетел обратно к похитителю, в с готовностью протянутую ладонь. Поймав беглеца, Трисмегас опять опустил его на свое плечо и принялся изучать вторую створку.

— Страшила, ничего у него не получится! Ведь технически он не убил Баа Ци! Это сделала другая тварь! Значит, он не выполнил условие и створка не откроется! — завопил Синоптик, подпрыгивая на плече. Свои доводы он завершил яростным призывом. — Бей козла!

— Дурак, — захохотал Трисмегас. — Ты не понял главного. Именно я проклял трижды твоего прошлого хозяина. Проклял, а значит, убил! При первой встрече я взял себе его чувства, при второй — разум. А при третьей…

Трисмегас плотоядно закрыл глаза, потом чуть приоткрыл, они уже превратились из голубых в зеленые и взгляд их более присущ был сытому довольному крокодилу, нежели человекоподобному существу.

— При третьей я отобрал его душу.

— Не было третьего раза! Не было! — уверенно заголосил Синоптик. Трисмегас сокрушенно вздохнул, всем видом показывая, как ему тяжело в компании недалеких разумом существ.

— Тогда во время поединка Баа Ци сумел вонзить в меня меч, через который я изъял его душу. Вот и весь секрет.

— Как же ты сумеешь открыть вторую створку? — спросил Страшила, осматривая умением видеть скрытое возможные слабости в силовом поле, закрывающем от его воздействийТрисмегаса. Тот обернулся к Страшиле с торжествующей улыбкой и вмиг преображенным лицом.

— Да легко!

— Будто на той стороне тебя встретят цветами!

— А вот и встретят! — с мрачным торжеством ответил Трисмегас.

— Не льсти себе! На той стороне тебя будет ждать Искра Мироздания и она выдаст тебе по первое число. Я ее сейчас извещу, у меня есть связь с ней…

— Я ее уничтожу, — уверенно сообщил Трисмегас. — Попробует встать на моем пути, на нем же и ляжет, забавно дрыгая лапками. Я же великий убийца. Еще не рассказывал тебе, как однажды на меня напал Супермегагалактический флот баллотов и я их в одного всех приложил? Пошел вперед и разбил вдребезги всю их эскадру Красного крыла. Потом двинулся налево и разнес в пух и прах Серое крыло…

— Что? — не понял Страшила, хотя и догадался, что здесь что-то не то. Чтобы выдержать паузу, он нервно приложился к ковшу с рассолом, отпил, захлебнулся, начал кашлять. — Баллотов? Откуда у вас там в той Вселенной баллоты?

— Дебил ты, Страшила, — вздохнул с фирменной печалью за все разумное Мироздание Трисмегас. — Ты так и не догадался ни о чем? Я отобрал у Баа Ци чувства, разум и душу. Теперь у меня чувства Баа Ци, его разум и его душа. Вопрос для школьника третьего класса, кто теперь я, дубина ты стоеросовая, при таком-то багаже? Дать пять минут или будет досрочный ответ?

Пораженный Страшила попытался что-то сказать, но опять закашлялся от волнения. Его собеседник продолжил:

— Даже Рубер мгновенно врубился, когда пленный джелон ему брякнул, мол, меч Баа Ци и есть сам Баа Ци! Трисмегаса нельзя было убить никаким оружием, кроме как самим Баа Ци в виде оружия. Он поразил его ногу, отдал ему себя и сам стал Трисмегасом, Чебурашка ты генномодифицированная. И ты мог бы смекнуть, когда я как бы невзначай пустил войска Ордена на убой, потом бил в барабан для вызова мертвого князя Хвои, спровоцировал на бунт и завалил зомбопидора Кромо, да будет ему земля стекловатой!

— Вахтер! — наконец заорал Страшила ему в спину. — Ты Вахтер, что ли?

Тот, не отворачиваясь от дверей, показал тестю средний палец.

— Чего же ты скрывал, что ты не Трисмегас!? — с упреком вскричал Страшила.

— Слишком многое было на кону, дорогуша. Я же знаю, что ты здесь появился благодаря договору с Искрой Мироздания, а эта тварь просто так такие дела не делает. Наверняка у тебя была задача следить за Баа Ци, ты должен был помешать ему попасть в нашу Вселенную. Потому что суперарагме дома делать нечего. Искра наверняка тебе наплела, что так нужно для безопасности Мироздания. Ага?

Страшила промолчал, но его щеки начали краснеть. Видимо, упрек Вахтера попал точно в цель.

— Вахтееер, собака серая! — радостно заорал теперь уже Синоптик. — Вот это ты операцию провернул, Жуков и Рокоссовский в одном флаконе! Аааа! Дай я обниму твое ухо!

Вахтер накрыл его ладонью, прерывая ликование.

— Ты не тормоз, ты медленный газ, я уже понял, можешь не говорить. Давай, собирай манатки, космический дармоед, нам пора рвать когти из этого милого мирка.

Он вновь положил руки на красную створку и громко нараспев произнес:

— Я Баа Ци, Я бог Изнанки, я черный хромец в звездных доспехах. Я уничтожил Трисмегаса и защитил Мироздание.

Пауза. Красное сияние стало ярче. Устало вздохнув, говорящий закончил:

— Моя вахта закончена. Я возвращаюсь домой.

Ворота загудели, затряслись. Красная створка поменяла цвет на зеленый, слилась с соседней, а затем обе начали таять прямо на глазах, открывая вход во тьму бездны. Сначала в проеме ничего не было видно, там клубилось лишь первозданное ничто, затем в самом центре загорелась маленькая точка, постепенно вырастая, пока не превратилась в женский силуэт. Фигура приблизилась вплотную к проему с другой стороны, замерла в ожидании, обнимая руками какую-то ношу, в которой, если вглядеться, можно было распознать букет цветов с крупными лепестками.

Вахтер улыбнулся и шагнул сквозь открывшийся вход ей навстречу.

КОНЕЦ

Оглавление

Глава 1. Встреча в тайге

Глава 2. Кто ходит в гости по утрам

Глава 3. Дождь и немец

Глава 4. Визирь ждет

Глава 5. Основная задача

Глава 6. Визирь принимает гостей

Глава 7. Тренировка начинается

Глава 8. Полет в окно

Глава 9. Приземление

Глава 10. Бокал в заднице

Глава 11. Пьяные водолазы

Глава 12. Витязь в собачьей шкуре

Глава 13. Темные лошадки

Глава 14. Мечта сбывается

Глава 15. Саша

Глава 16. В иной мир

Глава 17. Бой на болоте

Глава 18. Разговор у костра

Глава 19. В воде

Глава 20. Околесица

Глава 21. В осаде

Глава 22. Игра воображений

Глава 23. Новый герой

Глава 24. Игры в цифровом измерении

Глава 25. Кара

Глава 26. Халиф предлагает сделку

Глава 27. Город по ударом

Глава 28. Разговор на пиру

Глава 29. Вахтер

Глава 30. Ночь безумия

Глава 31. План Вахтера

Глава 32. Цифровой мятеж

Глава 33. Переговоры

Глава 34. Кара

Глава 35. Магистр и Кара

Глава 36. Условие

Глава 37. На пиру

Глава 38. Сумеречная гостья

Глава 39. Ультиматум

Глава 40. Давильня

Глава 41. Халиф и его девочки

Глава 42. Катя отправляется на поиски

Глава 43. Тетушек не выбирают

Глава 44. Фро Бациус дает мастер-класс по пению

Глава 45. Предатель на военном совете

Глава 46. Почему Аню не вызывают на поединки

Глава 47. Перекрестный допрос

Глава 48. Гостья любит сладкое

Глава 49. Вахтер идет налево

Глава 50. Кухня для вражеского кролика

Глава 51. Условие Шаймони

Глава 52. Восолап благословляет на бой

Глава 53. Зрение

Глава 54. Сватовство магистра

Глава 55. Кровавое представление

Глава 56. В тумане

Глава 57. На пути в Хорхет

Глава 58. Хомка спешит на помощь

Глава 59. Начало игры

Глава 60. Начало положено

Глава 61. Дело при Озерном

Глава 62. Битва у Озерного. Выход Страшилы

Глава 63. Сквозь Ночь безумия

Глава 64. Крыши в крови

Глава 65. На поле

Глава 66. Переговоры вновь ведет Страшила

Глава 67 У входа

Глава 68. Старый враг

Глава 69. Информация о группе

Глава 70. Ночевка у курганов

Глава 71. Встреча на черном мосту

Глава 72. Зов мертвых

Глава 73. Тебе нужен меч

Глава 74. Материал для меча

Глава 75. Исход перемирия

Глава 76. Семеро и Баа Ци

Глава 77. Встречи в коридорах

Глава 78. Девчачья склока

Глава 79. Зови его

Глава 80. Битва у Краснотала

Глава 81. Преображение

Глава 82. Баа Ци не нужен меч

Глава 83. Красное знамя

Глава 84. В гостях у Семиликого

Глава 85. Цветы на земле

Глава 86. Новый враг

Глава 87. День безумия

Глава 88. Конец вахты