Кривая линия (СИ) [Софья Рыбкина] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

  ~ Глава 1. ~



  Курить во дворе универа, сбившись в стайки, - так себе традиция. Возможно, я терпеть её не могу, потому что у самого никогда не было компашки. Здесь никто меня не терпит, смотрят заносчиво и презрительно, или вовсе не замечают. Кто я для них? Неудачник, мусор под ногами. Иногда кажется, жизнь - полный отстой, и только умеет, что поворачиваться к тебе задницей. Усмехаюсь, закуриваю. Незнакомая стайка стоит недалеко, до меня доносится гогот. Здесь тошно, да, здесь всегда было тошно - мне и не хотелось сюда поступать. Хотелось на режиссёрский. Я лежал каждый вечер и фантазировал: вторая камера по центру, третий дубль, стоп, снято.



  Во двор выходит Славка. На самом деле, Ярослава, конечно, но Славка ей больше подходит - короткая стрижка, рубашка с закатанными рукавами, брюки с подтяжками. Пацанёнок. Улыбается, идёт мне навстречу. Славка не курит, никогда не курила - и смотрит на меня каждый раз с раздражением. Вот опять.



  - Ты же обещал бросить, - говорит она с укоризной.



  - Мало ли, что я кому обещал, - во рту горько, на душе противно.



  Она выхватывает у меня сигарету, делает одну длинную затяжку. Нет, Славка не курит, но вот так любит иногда - выхватит отраву из пальцев и давай.



  - Славочка, верни, - тяну я.



  Она возвращает сигарету, выпускает дым из рта. У неё красивый рот. Был бы я художником, обязательно бы нарисовал. Или написал, как правильнее?



  - Славочка, скажи, - сигарета тлеет между пальцами, - отчего люди не летают так, как птицы?



  Она мрачнеет.



  - Перестань, Паш, хватит. Тебе нельзя в этом вариться.



  Безусловно, нельзя, но я варюсь. Тупая школьная программа - въестся в мозг, колом не вышибешь. И это, кажется, тоже цитата. Тьфу. Я помню, с братом ходили на "Грозу". Нормальные люди - с классом, а я - с братом, так веселее, привычнее. Я сидел, вжавшись в кресло, всю пьесу зевал от скуки, а в конце вдруг страшно стало, и Гоша хохотал над моим выражением лица. Смешно, Гоша, непременно смешно. Я помню, как ты летел. Даже меня тебе не было жаль.



  - Паш? - зовёт Слава, заглядывает в глаза.



  Заботливая.



  - Здесь я, - сигарета летит в урну.



  Соседи по курилке снова заходятся гоготом. Я кривлюсь.



  - С какого они факультета, как думаешь?



  - Идиотического.



  - Здесь нет такого.



  - Я бы поспорила.



  Мы со Славой на лингвистике, гордость, так сказать, всея университета. Слава на английском болтает задорно и до сих пор хохочет, что в десятом, ещё в школе, ей поставили тройку - за американский акцент.



  - А мне всё равно было, из принципа не уступила бы старой мымре.



  - Почему, Слав?



  - В мелочах прогибаться начнёшь, потом всегда будешь плясать под чужую дудку.



  Слава всегда права, с этим я даже не спорю. А я прогибаюсь. Потому что выхода нет. Живу с отцом и пляшу под его дудку каждый раз, видя в нашей квартире очередную Венеру Милосскую. Венера потряхивает яблоками раздора, от чего немедленно возникает рвотный рефлекс, и променируется мимо. Я сглатываю подступившее к горлу и притворяюсь, что ничего не происходит. Нет, это всё лучше, чем с матерью. После смерти брата у неё появился этот несчастный, потерянный взгляд, и она всегда теперь смотрит на меня так, будто я могу помочь. Она всегда была странным существом, а теперь и вовсе - сумасшедшая. Её любовник с крысиными глазками и редкой бородкой - честное слово, лучше на яблоки раздора любоваться! - вымогает у неё деньги неизвестно на что. Я попытался как-то ей намекнуть, мол, хватит, может быть, позволять ему сидеть на шее - так нет! Он же единственный её понимает, поддерживает в трудную минуту. Без комментариев. В общем, с матерью у нас окончательно всё разладилось, словно, похоронив старшего сына, младший для неё тоже перестал существовать. Я прихожу к ней раз в месяц, чтобы окончательно не перерубить ниточку. Хотя иногда кажется, что стоит это сделать.



  - О чём задумался? - спрашивает Слава.



  Я слабо ей улыбаюсь. В последнее время она - единственный человек, с которым я могу нормально поговорить.



  - Завтра нужно будет к матери съездить, - я провожу рукой по волосам.



  Они теперь закрывают шею и мешают страшно, но Славке нравится, и я не решаюсь их стричь. Хотя бы ей не всё равно, как я выгляжу.



  - Пошли, опоздаем на пару, - она берёт меня под руку.