Любовница короля (СИ) [Клик Квей] (fb2) читать онлайн

Предвестница. Любовница короля

Предупреждение!

Роман содержит откровенные сцены жестокости, пыток, насилия, изнасилований. За кадр будут спрятаны только издевательства над детьми. Автор не несет ответственности за причиненные неудобства. Все персонажи и ситуации являются вымышленными. Любые совпадения случайны.

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ: ПЕРВЫЕ РОСТКИ

***

События, приведшие к необратимым последствиям, были описаны многими уважаемыми историками, запечатлены в научных трудах, а в память погибшим был установлен мраморный памятник в городе Тарлатан. Люди, пережившие войну, вернулись домой сломленными, раздавленными, совершенно разбитыми и больше не были похожи на самих себя. Это были высохшие и потерявшие смысл жизни существа, навсегда потерявшие сон и покой. Это не могли назвать ни войной, ни бойней. То, что случилось, окрестили Бунтом Предвестницы, а виновницу заклеймили настоящим чудовищем.

Оправданная жестокость

***

Это был самый обычный безветренный вечер в небольшом поселении на востоке королевства Шарджа. Деревня Дубки некогда стала домом для маркиза Джонатана Остина, построившего на возвышенности, в нескольких метрах от обрыва, свой двухэтажный особняк, ставший жемчужиной захудалого поселения. Но экономика и торговля обошли этот край стороной. Зачем кому-то ехать в такую даль? Ведь здесь нет ничего, кроме большой рощи яблонь, нескольких скал и песчаного пляжа. А ограждает деревню густой лес на западе. Там тянется одна небольшая дорога, связывающая эту глушь с большим миром. Даже корабли редко проходят мимо побережья.

Цивилизация всегда обходила это место стороной, а Дубки никогда не лезли в чужие дела. Даже дом маркиза не был чем-то особенным. Да, раньше дети часто любовались имением с высоты птичьего полета, забравшись на самую высокую ветку дуба, способную выдержать вес озорника. Но сейчас, с появлением этих высоких каменных стен и злобного управителя, гоняющего детей метлами, никто и никогда не подходит к дому. Временами, когда Джонатану Остину становиться скучно, решетчатые ворота открываются, и с территории выезжает красивый экипаж, запряженный двумя прекрасными белоснежными лошадьми. Многие местные жители смотрят вслед уезжающего экипажа, дети пытаются нагнать его на своих двоих, но в итоге, когда карета маркиза скрывается в лесу, всё возвращается на круги своя.

Не было в этом месте никогда незваных гостей. Беды всегда обходили Дубки стороной. Самая большая проблема местных жителей заключается в том, что по ночам больно уж злые собаки маркиза постоянно лают и не дают нормально уснуть. А кому есть дело до этой глуши?

Все изменилось в тот самый безветренный летний вечер. Жители весь день провозились в огородах, дети беззаботно бегали по поселению, а некоторые бабы ходили к колодцу, чтобы выстирать вещи. С приходом сумерек все они поспешили вернуться домой, оставляя незаконченные дела на завтрашний день. Детишки, игравшие в роще, тоже со всех ног рванули по домам, чтобы не схлопотать нагоняя от мамки или ремня от папки. Только одна рыжеволосая девочка Мина, до этих пор игравшая в прятки, задержалась, ибо спряталась в самых любимых кустах, где её никто и никогда не находил. Но она, догадавшись, что игра подошла к концу, выскочила из кустов, вцепилась грязными руками в подол испачканного платья и со всех ног рванула в сторону дома.

Она бы и поспела вовремя, если бы не случайное знакомство с женщиной, гуляющей по роще в этот безветренный вечер. Мина, увидев краем глаза силуэт, в красивом синем платье, застыла на месте и повернула голову в ту сторону, где стояла светловолосая женщина.

Мина понимала, что ей достанется, но всё равно не могла отвести взгляд от незнакомки. Девочка, которой этой осенью должно исполниться тринадцать лет, не спеша пошла в сторону женщины и вскоре услышала протяжное мычание незнакомки, напевающей колыбельную песню. Подобравшись совсем близко, она смогла внимательно рассмотреть и поразиться красоте этой милой женщины.

Пышные белокурые волосы незнакомки спадали на плечи и спину, оттеняя кожу и лицо так, слово это развивалось жидкое золото. Голубые глаза, завораживающие, подобно спокойному бескрайнему морю, были обрамлены пышными ресницами и выглядели настоящим сокровищем. На высоком лбу выделялись слегка темные, изящно изогнутые брови. За полными, четко очерченными губами нежно-розового оттенка угадывались жемчужно-белые зубы. Длинные руки, подобные крыльям лебедя, прекрасно сочетались с голубым платьем без рукавов, а красивые и стройные ноги были подчеркнуты изящными туфельками.

Незнакомка увидела девочку, сверкнула нежной улыбкой и поправила волосы, тыльной стороной ладони, проведя длинными пальцами по шее. Прекрасная женщина сначала сделала вид, словно не заметила ребенка, но когда Мина нагло подошла ещё ближе, она обернулась и снова улыбнулась.

— Добрый вечер, — сказала она, не скрывая ни милой улыбки, ни ровных белоснежных зубов. — Ты живешь в этой деревни?

— Да, — расторопно ответила Мина. — А вы приехали к господину Остину?

— Ты догадлива. Да, я приехала к маркизу Остину. Скажи, он сейчас дома?

— Господин Остин живет вон в том доме, — указывая пальцем на имение, сообщила Мина. — И он должен быть дома. Наверное, вы проделали долгий путь, чтобы с ним встретиться.

— Почему ты так решила?

— К нему редко кто-то приезжает. Мы живем далеко от города, поэтому господин Остин ездит туда на своём экипаже.

Незнакомка улыбнулась и коснулась коры яблони, возле которой стояла.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Миллиана, — ответила девочка, — но друзья и родители зовут меня Миной.

— Мина, — просмаковав имя ребенка, сказала незнакомка. — У тебя очень красивое имя. Честно говоря, Миллиана мне больше нравиться.

— Мне тоже, — улыбнулась Мина. — А как ваше имя?

— Александра Масур, — представилась незнакомка. — Но родители решили, что мне больше подойдет имя Алекса.

— Вам очень идет имя Алекса, — призналась Мина.

— Я тоже так думаю.

— Скажите, а вы надолго к нам приехали?

— Утром я отплыву, — призналась Алекса. — Тебя что-то беспокоит?

— Ну, мне домой пора… — призналась Мина. — Я и так задержалась. Но мне так хочется с вами поговорить. Вы ведь путешественница? А путешественники знают всё на свете.

— Прости, но у меня есть дела к королю. Я бы с радостью осталась здесь, но слишком уж долго оттягивала эту встречу.

— Как жаль… — тяжело вздохнула Мина. — Я вот никогда не видела ни короля, ни столицу. А так бы хотела там побывать.

— Может быть, твоё желание сбудется раньше, чем ты думаешь.

— Вы так считаете?

— Я в этом уверена.

— Тогда мы должны обязательно встретиться в столице! — заявила Мина, побежав домой. — Доброй ночи, Алекса.

— Нет, Мина, — промолвила Алекса, глядя вслед убегающей девочки, — это ночь не будет доброй. Для кого-то особенно. Я об этом позабочусь.

***

Поздно ночью, когда Мина крепко спала, на берегу бескрайнего моря появился плотный туман. В сумерках появились языки пламени. Их было сотни. И все они направлялись по склону в деревню Дубки.

Деревенские жители стали просыпаться от яркого зарева на горизонте. В домах появился запах гари. Некоторые люди, кто проснулся раньше остальных, увидел, что на холме полыхает дом маркиза Остина. Сначала казалось, что пьяный маркиз случайно поджег своё имение. Так же там мог просто вспыхнуть пожар. Но вскоре с холма начали спускаться вооруженные люди.

Этот отряд был вооружен топорами и одет так, как никто не одевается летом в королевстве Шарджа. На них были надеты теплые меховые одежды, а среди прочих атрибутов обмундирования хорошо был замечен легкий плащ, под которым скрывался подвес для топора.

Когда местные жители поняли, что на маркиза кто-то напал, было уже поздно что-то делать. Вооруженные люди пошли по деревне, бросая факелы на пристройки, и без лишних слов врывались в дома. В Дубках началась паника. Никто толком не успел проснуться, а в их дом уже ворвались вооруженные дикари, переворачивающие каждый ящик и сундук с вещами. Те, кто пытался встать на пути, дабы защитить свои вещи, мгновенно умирали.

Несколько человек так же ворвались в дом деревенской девочки Мины. Она в этот момент уже проснулась и пряталась со старшей сестрой под кроватью, пытаясь избежать кары, которую вооруженные люди принесли в их деревню. Но прятаться было бесполезно. Один из дикарей решил перевернуть всё вверх дном и, когда добрался до спальни девочек, в первую очередь заглянул под одну из кроватей, где и отыскал двух спрятавшихся девочек.

— Hittade den!* — крикнул он, и в тот же миг в комнату влетело ещё двое точно таких же бородатых и суровых варваров.

Мина их не волновала. Тот, что перевернул кровать, схватил девочку за волосы и швырнул её на порог. А его друзья, подоспевшие на зов, схватили старшую девицу за руки и бросили на вторую кровать.

Мина была в ужасе. Вокруг творился какой-то хаос. В соседних домах кричали, пытались сражаться и умирали. Она увидела в окне стену огня и поняла, что дикари подожгли их собачью конуру. Трое дикарей, ворвавшиеся в их дом, стали рвать на сестре одежду. Один уже вонзил свой огромный топор в деревянный шкаф и принялся спускать штаны. Сестра Мины пыталась сопротивляться, вырывалась и царапалась. Она кричала так громко, что вскоре мужчинам это не понравилось и они, бросив непослушную девушку на пол, отрезали ей ножом указательный палец. Рассмеявшись, они стали угрожать оружием, тыкая его в нос.

Мина была скована от ужаса. Она боялась пошевелиться. И кровь, которая хлестала из руки сестры, парализовала настолько, что страшно было сделать лишний вздох. Девушка продолжала кричать от боли и беспомощности, пытаясь остановить кровь. Её больше не волновал дикарь со спущенными штанами, который беспрепятственно забрался к ней между ног и стал делать своё грязное дело, не обращая внимания на открытую рану.

Девочка больше не могла на это смотреть. Мина хорошо помнила, кого встретила в роще и решила, что Алекса ещё там. Мина решила, что именно Алекса заберет её отсюда и увезет в столицу. Придя в себя, она резко обернулась, готовая выскочить из дома, чтобы отыскать сначала родителей, а потом вместе с ними сбежать в рощу. Но искать никого не пришлось.

Отца девочки пригвоздили огромным копьем к двери в спальню родителей. Это оружие торчала у него из груди, а дверь, покачиваясь взад-вперед, разливала на пол остатки крови. Мина в ужасе завизжала и побежала в соседнюю спальню, но тут же поскользнулась на крови отца и упала, разодрав локти и колени.

— Ut!** — рыкнул дикарь, возникший перед лежащей на полу девочкой, подобно горе.

Испугавшись только сильнее, Мина попятилась назад и, успев только заметить мать, которую бросили грудью на стол и задрали подол платья, она содрогнулась, когда у неё перед носом с грохотом захлопнулась дверь. Тело отца брякнуло ногами, немного подергалось из стороны в сторону, словно маятник и застыло в ужасной гримасе покойника, глядящего сквозь пелену смерти на дочь. Мина заплакала. Она бы опять закричала, но побоялась привлечь к себе внимание этих страшных людей. Ей только и оставалось, что бежать в рощу, чтобы переждать нападения.

Не вставая, перебираясь ползком на коленях, Мина направилась к парадной двери, стараясь не смотреть по сторонам и не обращать внимания на кровь отца, в которой она обвалялась с головы до пят. Добравшись до двери, она увидела светловолосую женщину в синем платье, встреченную этим вечером в роще. Обрадовавшись появлению Алексы, Мина вскочила на ноги и выбежала на улицу. Она надеялась, что Алекса поможет.

Предвестница сидела на скамейке, поставленной под окном дома напротив. В её глазах не было ни тени сожаления, ни капли сострадания. Только безразличие к людям, которых грабят, насилуют и убивают северные кланы с соседнего материка. Алекса увидела окровавленную девочку, которую встретила несколько часов назад, но была безразлична. Более того, Алекса уже забыла, как зовут эту рыжеволосую девочку.

— Скучно здесь, — призналась Ингрид, выйдя из дома, спиной к которому сидела Алекса. Северянка держала в руках сочный кусок баранины, стараясь обглодать его до основания.

— Что тебя не устраивает? — спросила Алекса. — Это третья деревня на нашем пути. Золота вы награбили в достатке, а ведь это только начало. Вокруг много деревенских баб, с которыми развлекаются остальные северяне. Найди себе подходящую компанию и тоже сними напряжение.

Ингрид бросила обглоданную кость на дорогу, отрыгнула и принялась вытирать мокрые руки о плащ. Эта суровая северянка, дочь конунга Бьорна, с тускло рыжими волосами, большим лицом и пышным телом покосилась по сторонам и заметила девочку, стоящую у соседнего дома.

— Ты про эту компанию говоришь, Алекса? — скривила губы Ингрид. — Ты только погляди на эту тощую деревенщину. Она грязная, неухоженная, да и в крови вся испачкалась.

— Всевышние силы, — закатила глаза Алекса, — я говорила про развлечение, а про женитьбу. Какое тебе дело до того, как она выглядит? Тебе было предложено снять напряжение, а не тащить ребенка домой.

Северянка вытащила из подвеса на поясе топор, вонзила его в дверь, прямо над головой Алексы и пошла на девочку. Мина, увидев, что эта страшная женщина смотрит ей прямо в глаза, резко вскочила и рванула в сторону догорающей собачьей конуры. Но Ингрид была быстрее и вмиг поймала беглянку, схватив девочку за волосы.

— Отпусти! — закричала Мина, пытаясь вырваться.

— Det blir kul,*** — рассмеялась Ингрид и потащила ребенка за волосы к дому.

Мина не собиралась так просто сдаваться. Девочка была напугана, но всё равно укусила северянку за свободную руку, впившись зубами так сильно, что Ингрид вскрикнула.

— Вот тварь! — Ингрид не стала долго играться и просто ударила девочку тыльной ладонью по лицу.

Та, получив такую пощечину, обмякла и упала на землю.

— Ты же развлечься хотела, а не убивать, — напомнила Алекса.

— Эта сучка мне руку прокусила! — огрызнулась Ингрид. — До крови, собака.

— Развлекайся… — Алекса поглядела на лежащую девочку и, не испытывая сочувствия, взглянула в сторону догорающей усадьбы маркиза Остина. Зарево полыхало красиво. Вот только главного виновника этого нападения на жалкое поселение ещё не было видно.

Ингрид тоже не стала терять время попусту. Она схватила девочку за шкирку, закинула на плечо и вместе с ней прошла в дом. В небольшой обветшалой постройке не было комнат, а одноглазого старика, хозяина этой халупы, давно убили и бросили за задний двор. Все сокровища уже вытащили, даже кровать перевернули. Северянка повалила девочку на стол, заметила, что ударила до синяка и кровоподтека из носа, но не стала проявлять сочувствия, а только перевернула кровать и поправила простыни.

— Klä avdigochlägg dig ner!**** — грозным тоном приказала она, показывая на кровать.

Мина подняла голову, посмотрела затекшим глазом на женщину и снова опустила голову, ибо не понимала ни языка, ни намерений. Вот только северянка не собиралась отступать и бросила девочку со стола на кровати и принялась расшнуровывать плащ.

— Нет! — закричала Мина, поняв, чего хочет женщина.

Она вскочила с кровати и рванула в сторону окна. Но Ингрид схватила её за волосы, когда девочка пыталась вылезти из дома и снова швырнула в сторону кровати. На этот раз Мина ударилась головой об стену и жалобно заскулила.

Алекса всё это слышала. Она даже услышала, как Ингрид взобралась на скрипящую постель, ибо от такого веса койка начала скрипеть ещё сильнее. Алекса только на миг представила на месте этой девочки свою дочь и вскоре выбросила эти мысли из головы, стараясь не вслушиваться в жалобный плач и скрипы. К тому же, ей преподнесли приятный сюрприз.

Пока Ингрид насиловала девочку, Алекса увидела на холме группу северян, под командованием Бьорна Пепельного. Они гнали палками маркиза Остина, а сам конунг нес на плече его старшую дочь. Впрочем, для этого проклятого рода нет различия между дочерью, любовницей и женой.

Прибыв неделю назад в королевство Шарджа, Предвестница подслушала разговор людей в небольшом портовом районе, из которого узнала, что двадцатилетняя дочь маркиза Джонатана Остина, ещё ни разу не выходившая замуж, в прошлом году родила сына. Тут не нужно быть провидцем, чтобы понять, от кого этот ребенок. Алекса сразу поняла, что папуля Джонатан совокупляется с дочерью. Если учесть всю мерзость этого рода, несложно догадаться, что беременность милой Энн была не первая и уж точно не будет последней. Эту заразу пора обрубить под корень!

К тому моменту, как Мина в доме перестала кричать и сопротивляться, а скрип кровати усилился, Бьорн Пепельный подвел избитого и местами обгоревшего маркиза, после чего бросил рядом с ним его дочь, на которой не было ни царапинки.

— Доброй ночи, Джонатан Остин, — промолвила Алекса.

Маркиз поднял голову и показал озлобленные глаза. Он выглядел лет на сорок. В черные волосы ещё не закралась седина, а карие глаза сверкали ненавистью и были полны сил. В отличие от многих других маркизов рода Остин, встреченных Алексой на балах королевы Роксаны, этот человек был не таким полнотелым и мог вызвать интерес у противоположного пола.

— Кто вы такая? — рыкнул Джонатан Остин, и тут же получил палкой по спине. Но он быстро оправился от удара и снова вскинул голову. — Я кузен короля! Вы хоть понимаете, что он с вами сделает?!

— Понимаю, понимаю, — ответила Алекса. — Мы с вашим кузеном давние друзья. Проблема лишь в том, что он и так сделал предостаточно. Большего вреда мне не нанести. Видите ли, перед угрозами вам следовало узнать имя собеседника. Кстати говоря, вы выбрали прекрасное место для проживания. Пока Ивар сообразит, мы будем на другом конце материка.

— Вам не сбежать от ярости Ивара Остина! — решительно заявил Джонатан. — Мой кузен уже одолел одного выскочку императора. Что ему стоит поубивать всех вас?

— Вы говорите про Дракона? — улыбнулась Алекса. — Боюсь, в этом я тоже опередила вашего короля. Говорю ведь, вам не стоит разбрасываться угрозами. То, чего не смог достичь Ивар Остин, сделала я. Похоже, сведения до этой глуши и вправду доходят очень долго. Позвольте сообщить, что император Шадаш-Тарза был убит три месяца назад. А вы ползаете в ногах той, кто его убила.

Маркиз посмотрел на дочь, лежащую в нескольких шагах без сознания.

— Я слышал об этом… — признался он. — Если это вы убили врага королевства Шарджа, обратитесь к моему кузену. Он вас щедро отблагодарит.

— Он меня уже наградил один раз. Хватило…

— Кто вы такая, чёрт возьми?! — снова вспылил Джонатан.

Предвестница схватила его за волосы, склонилась и, глядя в глаза, сказала:

— Меня зовут Алекса Масур, выродок!

— Герцогиня?.. — растерялся маркиз. — Но ведь вы…

— Я жива! — перебила Алекса. — А вы этой ночью умрете, Джонатан Остин.

— Прошу вас… — проглотил он, пытаясь подползти. — Просите о чём угодно, миледи. Я ведь даже не имею никакого отношения к убийству вашей семьи…

Алекса убрала руку и толкнула его подошвой каблука. Маркиз повалился на грязную землю, вновь попытался подняться, но получил дубинкой в область груди.

— Вы сегодня умрете, милорд, — повторила она. — И только от вас зависит, какая смерть ожидает вас и вашу дочь. К сожалению, как я поняла, ваша жена сейчас прибывает в столице. Но ничего. До неё я тоже вскоре доберусь.

— Ивар Остин заставит вас поплатиться, — стиснув зубы, зарычал Джонатан.

— Кажется, весь этот клятый род никогда не сдается, — вздохнула Алекса. — Вам следует выбрать, милорд. И прекратите испытывать моё терпение. Все ваши слова сотрясают воздух и не более того.

— Чего вы хотите? — нехотя спросил маркиз.

— Хочу ведомость, которую хранил ещё ваш дед, — сообщила Алекса.

— Тут я ничем не могу помочь. Все документы были переданы на хранение в банк королевства Фрагиль.

— Серьезно? — вскинула бровь Алекса. — Вы отдали такой важный документ врагу?

— Миледи, вы ведь не глупы. Вам должно хватить ума на то, чтобы понять, что такие бумаги безопаснее держать подальше от подданных короля. Ивар Остин выбрал идеальное место для хранения ведомости нашей семьи. Нет, и не было места безопаснее, чем банк в Тарлатане, столице королевства Фрагиль. Она лежит под носом Леонида почти восемь лет. А он об этом даже не подозревает.

— Да, вы правы, — признала Алекса. — К вашему сожалению, меня этот расклад не устраивает. Bryt alla flickans fingrar,***** — приказала она Бьорну.

— Ты уверена? — уточнил он.

— Ломай! — настояла Алекса.

— Держите маркиза! — приказал Бьорн.

Сам конунг схватил Энн Остин за волосы, подтащил к скамейке и, положив руку на неё, со всей силы ударил обухом топора по мизинцу. Дочь маркиза была без сознания, но когда палец был раздроблен и сплющен, а кровь брызнула в разные стороны, она завизжала от ужаса и боли, пытаясь вырваться.

— Папа! Папа! — кричала она.

Но Бьорн сел ей на спину и не позволил сбежать. Маркиз орал громче дочери. Он проклинал северян и Алексу Масур за то, что они делают. Сурового конунга это не остановило. Бьорн замахнулся во второй раз и в этот раз сломал сразу три пальца. Скамейка оказалась крепче, чем можно было предположить, а вот кости раскалывались и мялись. как грецкие орехи.

Пока конунг ломал девушке пальцы, Алекса смотрела в глаза маркиза и, вспоминая отрубленные головы отца, сестрицы и четырехмесячного племянника, наслаждалась агонией Джонатана Остина, который всё еще пытался вырваться из лап северян, прижавших его к земле так, что он при каждом выкрике давился песком.

Дело было сделано. Конунг без особого труда и жалости переломал все пальцы леди Остин. Энн повалилась на спину, держа раздробленные пальцы на весу так, что кровь стекала ей на шею и лиф испачканного платья медового оттенка. Она продолжала громко рыдать и скулить от боли, но Алекса не стала откладывать разговор, улыбнулась и сказала:

— У вашей дочери остались ещё пальцы на ногах!

— Я вас убью! — заорал Джонатан, стиснув зубы. — Я убью тебя, шлюха! Ты сдохнешь, как твой безмозглый папаша и тупая потаскушка сестра!

— Знаете, в чём ваша основная проблема? — хладнокровно спросила Алекса. — Вы такой же глупец, как и ваш кузен. Ивар совершил опрометчивую ошибку, доверившись ныне покойному хирургу Андре де Дижону. Королю следовало самому меня убить. Но он этого не сделал, и теперь вы платите за его ошибки. Глупо доверять судьбы врагов людям, о которых ты ничего не знаешь. Я такой ошибки не совершу. Вы умрете, милорд. И я лично за этим прослежу. Видите ли, мне не хочется оставлять в живых того, кто может начать мстить. Я слишком долго была на этой тропе. Знаю, что если тебя переполняет гнев, можно пережить отравление, побывать в наложницах у тирана, платить своим телом конунгу и все это ради того, чтобы отомстить. Мне довелось все это пережить. Но я не допущу, чтобы кто-то из вашего рода добился того же. Все Остины умрут, маркиз. И я буду в этом убеждаться раз за разом.

Джонатан Остин пытался вырваться до тех пор, пока силы его не оставили. Он уже не мог и не хотел сопротивляться. Он даже не мог взглянуть на плачущую дочь.

— Я знаю, где ваш муж… — признался он. — Если я расскажу, вы убьете мою дочь безболезненно? Прекратите причинять ей страдания, и я всё расскажу. Все, что вы хотите узнать!

— Карл Масур… — улыбнулась Алекса. — Навевает воспоминания…. А вы, милорд, ещё глупее, чем я полагала… — рассмеялась Предвестница. — Вы думаете, мне есть дело до этого неудачника? Герцог Масур сам навлек на нашу семью беду, возомнив себя королем Шарджа. Он хотел получить корону и сделать меня своей королевой. Но в итоге этот помешанный на войне баран загубил мою семью! Если я и встречусь с бывшим мужем, то только для того, чтобы убить глупца!

— Так чего вы хотите?! — вспылил Джонатан. — Скажите! Я дам вам всё, только больше не мучайте мою дочь!

— А я хочу её помучить… — расплылась в улыбке Алекса. — Сначала леди Остин сломают все пальцы, потом начнут отрубать конечности. Утром, когда от неё останется бездыханное тело, мои люди отрубят вам руки и посадят на кол. Это будет прекрасное послание для короля.

— Убью! Убью! УБЬЮ! Я УБЬЮ ТЕБЯ, АЛЕКСА МАСУР!

Алекса засмеялась, обезумев от счастья.

— Это моя кровавая месть!

Примечания:

* — Нашел!

** — Прочь!

*** — Это будет весело.

**** — Раздевайся и ложись!

***** — Сломай девке все пальцы.

Огонь для предателей

***

Леди Энн Остин четвертовали, останки побросали на дорогу. Маркизу Остину досталось ничуть не меньше. Как Алекса и обещала, ему отрубили руки и посадили на кол в самом центре поселения. Чтобы избежать сложностей в будущем, Предвестница дождалась, когда усадьба догорит, дабы найти на пепелище тело сгоревшего заживо сына Энн. Малышу был всего год, однако эта зараза сгорела, и Алекса осталась довольна.

Северяне разграбили все дома, в том числе и усадьбу маркиза, изнасиловали несколько женщин и убили больше половины жителей Дубков. Оставшись довольными после такого набега, армия Предвестницы пошла к берегу, где загрузила на корабли награбленное имущество, бросили какую-то девицу, с которой будут забавляться в плавании и приготовились к отплытию.

Алекса следила за погрузкой с холма. Она всю ночь наблюдала за происходящим и не испытывала сожаления из-за того, что погибли невинные люди. Люди погибают всегда. С самого начала было понятно, что эта месть принесет многим боль и страдания. Такие же мучения испытала и сама Алекса. Теперь пусть страдает королевство, отвергшее её много лет назад. Не важно, кто встанет на пути. Главное, чтобы Ивар Остин поплатился за то, что он сделал.

Когда лодки были готовы к отплытию, Алекса заметила, что среди северян кое-кого не хватает. Даже Бьорн, видимо, этого не заметил. А ведь среди людей не было Ингрид. Алекса, в который раз разводила руки в стороны и тяжело вздыхала. Отец мог бы проследить за своим чадом. Разумеется, Ингрид давно не ребенок, но поведение конунга вызывало недоумение. Мало того, что он не может уследить за дочерью, так ещё и не проверяет численность своих же людей.

Алекса догадывалась, где была северянка, поэтому пошла к тому дому, надеясь, что Бьорн всё-таки заметит её отсутствие и не уплывет раньше срока. Вернувшись в поселение, она увидела, как бездомный пес рвёт мясо на отрубленной ноге леди Энн Остин и рычит, пытаясь защитить добычу. Где-то должны были валяться остальные куски покойной, но Алекса прошла мимо собаки и заглянула в окно, рядом с которым стояла окровавленная скамья.

Ингрид с девочкой лежали в постели, накрытые только летним плащом, из-под которого выглядывала коленка северянки. Поза для сна была явно замысловатая, да и спать в ней было неудобно. Для Мины уж точно. Ингрид была большой и полной, но при этом закинула на двенадцатилетнюю девочку тяжелую ногу и прижала лицом к своей груди.

— Хватит спать, — сказала Алекса вполголоса. — Ингрид, ты всю войну проспишь.

Северянка открыла сонные глаза и подняла голову.

— Который час? — спросила она.

— Рассвело давно, — сообщила Алекса.

Ингрид мгновенно поднялась, перекинула ногу через девочку и встала на холодный пол, подтянувшись так, что объемные груди затряслись. Она была совершенно голой, что, разумеется, ничуть не удивляло. Больше всего вызывали вопросы старые рубцы, которые Алекса рассматривала, пока северянка надевала штаны и рубаху. Следы старых ран были повсюду. Больше всего досталось спине, на которой ярко выделялся один примечательный след от плети, рассекший кожу от правой лопатки до левой ягодицы. Судя по шраму, плеть была железная и с шипами. Но Алекса не стала допытываться, потому что не хотела ссориться с дочерью своего бывшего любовника. Вместо этого она улыбнулась, замечая, что девочка не спит. Мина ловко притворялась, прижимая коленки к груди.

— Как отдохнула? — спросила Алекса подругу. — Мой поход утолил все твои нужды?

Ингрид ответила не сразу. Сначала она оделась, подвязала кожаный ремень и отобрала у девочки свой плащ. Потом северянка застыла, глядя на голую спину Мины.

— Алекса, можно мне взять её с собой? — спросила она.

— Ты серьезно? Зачем тебе эта девочка? Ей тринадцати нет. Мы за несколько дней доберемся до следующей деревни, где ты сможешь отыскать точно такую же подружку, с которой сможешь скоротать время.

— Хочу её! — заявила Ингрид. — Можно?

Алекса закатила глаза и махнула рукой.

— Забирай. Она от тебя всё равно сбежит.

— Не сбежит. — Ингрид не стала накидывать плащ, а положила его на девочку, укутала и завернула Мину, после чего взяла на руки.

— Не надо… — заплакала Мина.

— Var inte rädd…* — выйдя из дома с девочкой на руках, промолвила Ингрид. — Jag ska inte skada dig.**

Мина совсем сжалась, спрятав лицо руками.

— Отпустите, пожалуйста… — промолвила она, продолжая плакать.

Алекса долго смотрела и слушала, идя вслед за северянкой. Ингрид говорила на своём языке, а Мина только просила о том, чтобы её отпустили. Долго это продолжаться не может, ведь Ингрид плавает на корабле своего отца, на Забытой Мелодии, на той самой, на которой сейчас Офелия.

— Я не осуждаю, что ты нашла себе подружку на время плавания, — сказала Алекса. — Но держи девочку подальше от моей дочери. Офелии ещё не хватало такой подруги.

— Боишься? — улыбнулась Ингрид.

— Не хочу, чтобы твоя подстилка рассказывала о ваших постельных подвигах восьмилетней девочке! — заявила Алекса. — Офелии это знать не к чему. Мы поняли друг друга?

— Рано или поздно Офелия тоже впервые влюбиться, — сказала Ингрид, когда они вплотную подошли к воде и лодке. — Ты не можешь её защищать всё время.

— Без тебя разберусь! Если твоя подстилка полезет к моей дочери, я выброшу за борт вас обеих. Так и знай, Ингрид.

— Ладно, ладно, — рассмеялась северянка. — Не кипятись, мамаша.

Женщины сели на лодку и несколько северян погребли веслами к Забытой Мелодии. Кроме трофея Ингрид на лодке не было ничего ценного. Видимо, всё уже разделили между кланами, а это значит, следующее нападение не стоит откладывать.

— Скажи, куда мы теперь направляемся? — поинтересовалась Ингрид.

— Я бы навестила герцога Диора де Сатира, предавшего моего бывшего мужа, — ответила Алекса. — Но теперь он состоит в совете короля и почти не покидает столицу. Всевышние силы, как же быстро летит время. Ещё недавно он был полон энергии, а сейчас этот старый хрен не может встать с кровати.

— Об этом ты тоже узнала в том городе? — уточнила Ингрид.

— Тот город, как ты выразилась, называется Оран. Это мой город по праву наследования. К счастью, там оставались кое-какие связи с темными личностями, некогда служившие бандитке по прозвищу Мама. Они и ввели меня в курс дела в королевстве Шарджа.

— Ты так и не ответила. Куда мы плывем теперь?

— Выйдем в открытое море, — сообщила Алекса.

— Конунгам это не понравится, — нахмурилась Ингрид.

— Думаешь, меня волнует мнение конунгов? Эти неотесанные глупцы не знают, как воевать с Иваром Остином. Мы должны пройти мимо столицы, а для этого нам в любом случае придется отдалиться от материка, иначе нас просто потопят.

— А других вариантов нет? Все хотят золота.

— Либо мы выйдем в море, либо нам придется обогнуть материк с юга, что займет несколько месяцев. В любом случае я собираюсь попасть на запад. Не волнуйся, Ингрид. Просто передай отцу и другим конунгам, что через две недели мы совершим новый набег. Мы окажемся на северо-западной границе с королевством Фрагиль и большим войском выступим к Тарлатану. Разумеется, по дороге будут поселения, которые вы сможете разграбить.

— Это прекрасная новость порадует многих. Скажи, а что такое Тарлатан? — прижимая девочку к груди, спросила Ингрид.

— Это самый большой город на материке, — сообщила Алекса. — Там правит король Леонид Гордон, заклятый враг Ивара Остина. Мы возьмем его город в осаду, поставим блокаду на море и потребуем союза, в котором его армия поможет мне свергнуть бастарда.

— Может быть, потребуем ещё и денег?

— Леонид очень жадный король, — улыбнулась Алекса. — У него ты не сможешь взять ни гроша.

— Жаль… — тяжело вздохнула Ингрид.

***

Добравшись на лодке до трехпалубного корабля Забытая Мелодия, Ингрид и Алекса в считанные минуты забрались по канатной лестнице на верхнюю палубу, повстречав там Офелию. Северянка поставила свою добычу в лице Мины на ноги, поправила плащ, чтобы завернуть тело девочки и, взяв за руку, настойчиво повела в свою каюту. Офелия, которая сидела на перевернутом деревянном ведре, вмиг заметила новую подругу, почти свою ровесницу и тут же закрыла книгу, чтобы с ней поздороваться. Но Ингрид быстро скрылась из вида, спустившись на нижнюю палубу.

— Матушка, а кто эта девочка? — поинтересовалась Офелия.

Алекса облокотилась на грот-мачту и поглядела на лестницу, ведущую вниз, и тяжело вздохнула. Мать, оберегающая своё чадо на протяжении всех этих семи лет, с трудом могла подобрать правильные слова. Её дочь никогда не была глупой. С тем рвением, с которым Офелия читает книги, впитывает знания и учиться, королева из неё выйдет на удивление образованная. Учитывая, где Офелия выросла, это вызывало гордость в глазах матери. И всё же были темы, неподвластные даже Предвестнице.

Она вновь посмотрела на дочь и увидела в ней Дауда. Всевышние силы, как же Офелия похожа на своего отца. Этот маленький заостренный подбородок, ракушка ушей, низко посаженные и изумительно изогнутые брови, острый, едва вздернутый носик, даже походкой Офелия напоминала Дауда. Лишь белокурые пышные локоны волос, спадающие на хрупкие плечи, глубокие, как океан, голубые глаза, обрамленные пышными ресничками и красивыми, четко очерченными лепестками губ ярко-розового оттенка Офелия походила на мать.

Алекса ещё не знала, как ответить, но постаралась подобрать правильные слова.

— Дочка, мы с тобой почти четыре года прожили на севере, — промолвила она. — Я признаю, что уделяла тебе не так много внимания, пока мы там жили. Но ты девочка не глупая и должна была подмечать… детали. К тому же, помнишь, как ты сама сказала, что не хочешь становиться женой мужчины? Ты говорила, что хочешь стать как Ингрид.

Офелия и вправду была не глупа.

— Я поняла, матушка. Эта девочка стала трофеем Ингрид. Я слышала, как северяне говорили о том, что на корабль Флоки погрузили девушку. Они говорили, что будут делить этот трофей между собой. Видимо, Ингрид тоже нашла свой трофей. Но почему она выбрала девочку? Неужели в деревне не было больше женщин?

— Это дело вкуса, дочка, — повела плечами Алекса. — Не будем заострять внимание на том, кого выбрала Ингрид. Вскоре мы выйдем в открытое море, поэтому у нас есть несколько недель, чтобы побыть вместе. Ты завтракала? Может быть, мы поедим, и ты расскажешь мне про шестую главу, которую должна была прочесть?

— Я её прочитала, — направляясь в каюту капитана, призналась Офелия. — Вот только непонятно, как престолонаследование может передаваться таким странным образом. Почему королём обязательно должен стать тот, в ком течет королевская кровь?

Мать взяла дочь за руку, и они вместе прошли в каюту капитана. Алекса взяла с тумбочки гребень, усадила дочку на кровать и принялась расчесывать немного спутавшиеся волосы.

— Здесь, дорогая моя, следует привести пример, чтобы ты поняла всю суть, — ответила Алекса. — Я не стану приводить сложные примеры, а расскажу о нашей семье. Так тебе будет проще понять, как устроено престолонаследование и передача наследства кровным родственникам.

Офелия сидела молча, позволяла расчесывать свои волосы и внимательно слушала матушку.

— У твоего покойного дедушки было две дочери, — продолжала Алекса. — Этими детьми были мы с сестрицей Карлой. Она была старше меня на несколько лет, поэтому именно Карла должна была стать наследницей рода Холл. Если в семье нет сыновей, старшая дочь графа, маркиза и даже герцога получает все наследство. Но у нас никогда не было много денег. Отец всегда сводил концы с концами. И, чтобы хоть как-то остаться на плаву, помочь семье, он решил отдать Карлу замуж. Моя сестра была старше меня, поэтому она в любом случае должна была первой выйти замуж. Нашему отцу оставалось только найти подходящего мужа для старшей дочери, который полюбит её и заплатит хороший выкуп. Такой человек нашелся, и после свадьбы я стала единственной дочерью отца. Теперь моя сестрица поменяла фамилию, стала Остин, и у неё больше не было прав на наследство.

— Получается, что тетушка Карла своей свадьбой помогла нашей семье? — уточнила Офелия.

— Да, это правда, — подтвердила Алекса.

— А как же вы, матушка? Вы ведь говорили, что тоже вышли замуж за герцога. И как в этом случае делиться наследство?

— Это очень хороший вопрос. Здесь все делиться на: до и после женитьбы моего отца. Если бы Роберт Холл не женился на Жасмин, его бы наследницей осталась я. Так бы сложилось, что именно мне перешло все наследство и долги семьи Холл. Я ведь прежде была именно Холл. Но все бы это перешло не прямо ко мне, а к моему мужу. Мужчина всегда был и остается главой семьи. Раз отец переписал наследство на меня, то и все его сбережения передаются семье Масур. Герцог Карл Масур мог бы управлять землями Ямы, а после нашей с ним кончины все это наследство перешло к нашим детям. Вот только отец женился на Жасмин и у них родились сыновья. А раз в семье появился прямой наследник по мужской линии, мои притязания на наследие были и остаются пустым звуком. Раз уж Говард умер, теперь последний из рода Холл будет править землями нашего покойного отца. Этим человеком стал твой дядюшка Тобис Холл. Остается надеяться, что он смог добраться до Фрагиль и заручиться поддержкой короля Леонида Гордона. Как бы там ни было, мой младший брат наследник Ямы, а ты наследница земель Оран.

— Получается, что Ивар Остин сын короля? — спросила Офелия.

— Это не совсем так. У королевы Роксаны Остин нет официальных детей. Она умерла, так и не успев выйти замуж и оставить потомства. Впрочем, так считают только люди. На самом деле дети у неё были. Я хорошо запомнила уродливого мальчика по имени Сана. Но это к делу не относится. Вернемся к тому, как именно Ивар Остин занял трон. Если у короля нет официальных детей, как это случилось с Роксаной, совет избирает себе нового монарха. В большинстве случаев новым королём становится тот, кто имеет прямое отношение к короне. В этом случае королём должен был стать герцог Остин. Вот только из-за сложившейся ситуации он умер, а корона должна была перейти к одному из его сыновей. Я не знаю, что там случилось, и почему Ивар Остин стал герцогом, а не один из его старших братьев. Но такова реальность. Он получил титул герцога и занял трон Шарджа. На самом же деле у этого безродного пса нет никаких прав на престол. Его власть нелегитимная, а это значит, что он самый обычный узурпатор. Нет никаких доказательств его отношения к роду Остину. Я до сих пор придерживаюсь слухов о том, что он бастард одного из солдат герцога, которые в ту ночь изнасиловали его мать.

— Выходит, что он не Остин, — предположила Офелия. — А если у нас получится это доказать? Я прочла в книге, что для оспаривания прав на трон нужно привести веское доказательство, найти свидетеля, который сможет оспорить притязания наследника.

— К сожалению, это не так-то просто сделать, — отметила Алекса. — Ивар почти сверстник моего мужа. Им обоим сейчас около сорока пяти, может, немного меньше… Свидетелей и документов не осталось. Впрочем, мы сможем этим воспользоваться, когда ты займешь трон. В большинстве случаев нового монарха считают узурпатором, а тебя люди примут. Я сделаю так, чтобы в глазах подданных весь род Остин предстал богохульными выродками. У людей не будет другого выбора. Они примут новую королеву, Офелия. Они тебя примут. Ты станешь самой сильной, влиятельной и справедливой королевой в истории королевства Шарджа. Ты будешь той, кто принесет свет в этот мрачный мир лжи, жесткости и коварства. Может быть, это случится не сразу, но они увидят в тебе самого достойного монарха. Я обещаю, ты станешь самой великой правительницей королевства.

— Я не подведу, матушка, — улыбнулась Офелия.

Алекса обняла и поцеловала дочку в лоб.

«Мир, каким его создали тираны, деспотичные правители и узурпаторы, вскоре умрет, — подумала Алекса. — Приближается новая эпоха. Я выжгу дотла все старые устои, лишь бы подарить дочери прекрасное будущее. Люди примут новые порядки, либо сгорят вместе с родом Остин. Пора развести огонь для предателей, лжецов и выродков, которые встанут у меня на пути!».

Примечания:

* — Не бойся.

** — Я не причиню тебе вреда.

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ: РАДИ БУДУЩЕГО

***

Потребовалось три недели на то, чтобы пересечь границу королевств и встать на якорь в небольшом поселении, связанным тонкой неразрывной связью с Тарлатаном. Эта небольшая деревня Срубки на несколько недель станет главным центром переговоров между королём Леонидом Гордоном и герцогиней Алексой Масур, так же известной как Предвестница. Именно здесь, на небольшом постоялом дворе с громко говорящим названием Селёдка, вскоре решиться судьба материка, двух вечно враждующих королевств и всего мира.

Дети и дети детей

***

Между зубьев небольшого оврага, разделяющего между собой тракт от деревни Срубки и столицы Тарлатан, появились первые всадники. Закованный в блестящие латы всадник, ехавший впереди колоны, держал в руке стяг своего королевства, своего короля. Черный пес на белом поле развивался от малейшего дуновения легкого морского бриза. Вслед за знаменосцем двигались пять латных всадников, вооруженных длинными алебардами. Позади них ехал окруженный пешими солдатами король Леонид Гордон, сопровождаемый двумя генералами — супружеской парой Маршаллом Рэнделлом и Лилианой Рэнделл. Позади них, нарасстоянии вытянутой руки, ехали Костин и граф Тобис Холл, а замыкали строй ещё двадцать закованных в блестящие латы всадники.

Охрана у короля была превосходная. С точки зрения военного строя колона выстроилась так, чтобы защитить короля со всех сторон. У пеших солдат были наготове щиты, которыми они смогут защитить монарха от вражеских стрел. А всадники, готовые выступить в любой момент, могут схватить короля на коня и умчать обратно в столицу, прикрывая правителя толстым слоем латных доспехов.

На любого человека это построение могло произвести впечатление, однако Ингрид и ещё несколько северян, встречающие гостей на подъезде в деревню, смотрели на всадников с легкой иронией. Для северного народа такие построения казались слишком уж неуклюжими. Эти дикари знают толк в военной стратегии, но никогда не станут прикрываться щитами, а пойдут в нападение, чтобы принять достойную смерть, прихватив с собой на тот свет парочку ублюдков. Да и деревня была переполнена северянами. И не стоит забывать, что в гавани стоял целый флот, готовый в любой момент уничтожить построение короля одним решительным и мощным залпом артиллерийских орудий. Грош цена таким построениям, когда у врага есть флот из трех сотен кораблей.

Ингрид встречала гостей с гордо поднятой головой и руками за спиной. У неё не было ни топора, ни лука, чтобы напасть или защититься. И всё же она ничего не боялась, и смело посмотрела в глаза знаменосца, чьё лицо было прикрыто латным забралом.

— Моя будет говорить с королём! — потребовала она на ломаном всеобщем языке.

— Меня зовут Маршалл Рэнделл, — представился человек, выехавший на вороном коне вперед. — Вы нарушили суверенитет границы королевства Фрагиль. Мы требуем немедленно покинуть эти земли.

В отличие от остальных всадников, закованных в латные доспехи, этот человек не скрывал лица и грозно смотрел в глаза опасности. Лицо Маршалла было сплошь покрыто рубцами в области глаз. На глубоко посаженные карие глаза падала тень двух изогнутых в суровости бровей. Фундаментальный подбородок, острые скулы и большой нос только пуще придавали этому генералу жестокого выражения. Но больше всего внимания приковывали заглаженные на затылок коротко стриженные каштановые волосы и выбритое лицо. Маршалл казался страшным в гневе, но ему стоило отдать должное в уходе за собой. Выправка военного и устои опытного солдата говорили сами за себя.

Но ничего из вышеперечисленного не вызывало у Ингрид страха. Она посмотрела ему в глаза и снова обратилась к знаменосцу.

— Моя будет говорить с королём!

Маршалл моментально закипел от ярости. На счастье северянке вперед выехал сам король Леонид Гордон, который пришпорил коня и успокоил нрав сурового генерала.

— Я король Фрагиль, — сообщил монарх. — Кому вы служите?

— Моя приглашать на переговоры с наша госпожа, король, — сообщила Ингрид. — Моя плохо знать ваш язык, поэтому просить идти сюда.

— Ваше Величество, это ловушка, — предупредил Маршалл. — Они пытаются нас заманить в поселение, чтобы уничтожить из корабельных орудий.

Король огляделся по сторонам, оценил примерное количество северян в поселении, после чего вздохнул и бросил взор на корабли.

— Не думаю, милорд, — ответил он. — Здесь слишком много людей. Ни один командир не станет понапрасну губить войско. Костин, — сказал король, обернувшись, — ты пойдешь с нами. Миледи Рэнделл, раздайте указания и постройте солдат так, чтобы в поселок больше не наведались незваные гости. Мы находимся аккуратно на границе с королевством Шарджа. Только армии Ивара Остина здесь не хватает.

— Как прикажете, Ваше Величество, — поклонилась Лилиана.

— Ваше Величество, позвольте пойти с вами, — вызвался Тобис. — Я хорошо знаю сестру. Если это и вправду она командует этими людьми, я бы смог с ней договориться. Нам ни к чему проливать кровь.

— Не волнуйтесь, милорд, — улыбнулся король. — Дома меня дожидается прекрасная жена, к которой я ещё не остыл чувствами. Сегодня здесь никто не умрет, ибо я хочу лечь в теплую постель с любимой королевой.

Лорд и леди Рэнделл расплылись в улыбке.

— Маршалл, держитесь рядом и не позволяйте этим людям провоцировать вас, — добавил Леонид.

— Как прикажете, Ваше Величество, — поклонился тот и сразу спешился с коня.

***

— Алекса… — растерялся Костин, увидев свою подругу за столом постоялого двора.

Она тоже не ожидала увидеть в возмужавшем мужчине деревенского мальчика с дурацкой шапкой на голове, прикрывающей отвратительную мамину прическу, которую Костин прятал от посторонних глаз в любое время года. Мальчик обернулся прекрасным рыцарем в солдатских доспехах. Костин стал эталоном сексуальных мужчин. Теперь он выглядел очень добротно. Рыжие волосы потеряли свой яркий блеск и сделались больше каштанового оттенка. На лице росла ухоженная щетина, появились милые усики, а карие глаза все так же ослепляли своим ярким взором. Да и сам он стал на голову выше Алексы. Теперь это был не ребенок, бросивший вызов герцогу Масуру, а коренастый мужчина, готовый защитить свой дом и семью.

— Здравствуй, Костин, — улыбнулась Алекса. — Спасибо, что сдержал данное слово и выжил наперекор всему. Я надеюсь, мой брат тоже жив и здоров?

— С ним все хорошо, — ответил Костин. — Тобис ждет тебя снаружи.

— Я искренне рад, что вы встретились, — вмешался король. — Но мне пришлось оставить двор. Может быть, мы перейдем к делу?

Алекса посмотрела в черные глаза короля, обрамленные пышными ресницами и густыми бровями. Именно этого человека с впалыми щеками Карл Масур любил величать «побитым псом». Сравнение было очень странное, ведь Леонид выглядел молодо и не имел отличительных собачьих черт. Отнюдь, он выглядел достаточно величественно и вызывал приятные впечатления.

— Алекса, позволь представить короля Леонида Гордона, правителя королевства Фрагиль, законного монарха и наследника великого рода Гордон, — громогласно сказал Костин. — Ваше Величество, перед вами герцогиня Алекса Масур, супруга герцога Карла Масура, бывшего главнокомандующего королевства Шарджа. Герцогиня наследница южных земель Оран.

— Ваше Величество. — Алекса встала из-за стола, чтобы исполнить реверанс и села обратно, приглашая короля за пустой стол.

На постоялом дворе было тихо и безлюдно. В трактире не было никого, кто бы смог помешать переговорам. Казалось, что варвары давно захватили это небольшое поселение, а людей просто выгнали или убили. Так или иначе, на кухне постоялого двора было пусто. Запах вкусной еды давно выветрился, а готовили здесь в последний раз пару дней назад, может быть, прошло намного больше времени. Всё заведение было очень тусклым и одиноким, словно из здания выжали частичку жизни и веселья, которым так славятся такие дома в королевстве Фрагиль.

Королю грустно было всё это видеть. Леонид не хотел даже думать о том, что варвары сделали с его подданными. Но заострять на этом внимание было бессмысленно, поэтому он сел за стол переговоров и указал Костину на соседний столик. Когда темноволосый солдат сел, король скрестил руки на груди и посмотрел в яркие голубые глаза женщины, сидящей напротив. Она выглядела совершено спокойно.

— Можно узнать причину, по которой вы вторглись в моё королевство, миледи? — спросил Леонид Гордон, явно недовольный незваным гостям.

— Все дело в войне, Ваше Величество, — спокойно ответила Алекса.

— Вы прибыли сюда, чтобы объявить войну моему королевству?

Алекса посмотрела на деревенского друга и увидела в его глазах тревогу. Видимо, Костин очень многое пережил и теперь с полной отдачей служит своему новому королю. Его можно понять. Алекса сама пережила весь этот ужас.

— Ваше Величество, у вас есть дети? — спросила она, поглядев на короля.

— Моим сыновьям семь лет и два года, — сообщил король. — Я недавно женился в третий раз, и моя королева ждет ещё одного ребенка. Хотите поговорить со мной о детях, миледи?

— Я рада, что Всевышние силы наградили вас таким наследием, — улыбнулась Алекса. — А вот мне с этим не повезло. Много лет назад, когда мы с Костином попрощались, я ждала ребенка от мужа. Мы с Карлом очень ждали рождения первого наследника. Я верила, что из моего мужа выйдет прекрасный отец. К сожалению, мне не удалось спасти нашего малыша.

— Простите, миледи, — сочувствующе промолвил король. — У моей первой жены тоже был выкидыш.

— Вы меня неправильно поняли, король, — с безразличием сказала Алекса. — У меня был прекрасный здоровый ребенок. Я бы выносила его и родила. Но его у меня отняли.

— Что значит, отняли? — выпучил глаза Костин.

Король посмотрел на солдата, а потом с таким же вопросительным взглядом посмотрел на Алексу. Она посмотрела на мужчин с удивительным и местами пугающим хладнокровием.

— По приказу Ивара Остина из моего чрева вытащили малыша, которому на тот момент было меньше пяти месяцев, — ответила она.

— Всевышние силы… — растеряно сказал король. — Простите, миледи, я не знал, какие испытания вы пережили.

Алекса увидела в глазах деревенского друга ярость, но смогла подавить гнев Костина одной улыбкой. Когда он немного успокоился, Алекса снова посмотрела в черные глаза короля.

— Почти восемь лет назад мой муж начал гражданскую войну, в которой я потеряла всю семью, — сказала она. — Моего отца и сестру убили. Ивар Остин не пощадил даже четырехмесячного племянника. Моей семьей отрубили голову и принесли к воротам твердыни Оран. — Алекса скрестила пальцы и сжала руки. — Я держала окровавленную головку маленького Жака в руках, словно это был не малыш, а спелый апельсин. А потом у меня отняли моего ребеночка. Его вырвали из моего чрева, лишив меня главного счастья. Я всё это пережила и вернулась, чтобы закончить гражданскую войну.

— Миледи…

— Я выжгу этот мир дотла! — перебила Алекса размеренным голосом. — Весь материк сгорит, если это потребуется. Но Ивар Остин сдохнет, король. Я выдавлю из него жизнь голыми руками. И сделаю это только после того, как весь род Остин исчезнет с лица земли.

Теперь голубые глаза герцогини были переполнены яростью. Король видел всю боль этой женщины, но не знал, что сказать. Он понимал, что она пережила, но не мог представить, как герцогиня смогла выжить после всего этого ужаса. Она не просто выжила, а восстала из пепла собственного горя, подобно фениксу, готовому нанести ответный удар тому, кто отнял всё без остатка.

Леонид Гордон выдержал небольшую паузу, подбирая правильные слова, после чего заговорил рассудительным тоном, присущим только монархам и королям.

— Ивар Остин жестокий человек, — согласился он. — Впрочем, молва о его деяниях давно затмила легенды вашего мужа, миледи. Однако я не понимаю, почему вы прибыли сюда. Чего вы хотите от королевства Фрагиль?

— Позвольте вам представить самого важного человека в моей жизни, — сказала Алекса и встала из-за стола.

Она прошла по лестнице на второй этаж, а уже через несколько мгновений спустилась. Вслед за ней спустилась и светловолосая девочка лет семи, очень похожая очертаниями лица, цвета волос и глаз на матушку. На Офелии было надето белое платье, пошитое в королевстве Фрагиль — такое же зауженное и теплое, как носят все леди столицы Тарлатана. Девочка подошла к столу, придержала подол платья и учтиво поклонилась мужчинам.

— Ваше Величество, перед вами Офелия Аль Салил де Оран, — сообщила Алекса Масур. — Это моя дочь. Офелия наследница южный земель Оран и законная королева Шарджа.

Пока Костин пытался осознать, что у его подруги есть дочь, выпучив глаза на девочку, король Леонид Гордон оценил взглядом, так называемую королеву, и тяжело вздохнул.

— Миледи, у вашей дочери нет никаких прав на трон Шарджа, — отметил он. — Я так понимаю, что это незаконнорожденная дочь Карла Масура. Вы ещё можете побороться за наследство южных земель, но называть девочку королевой…

— Не обижайтесь, Ваше Величество, — перебила Алекса. — Но вы тоже не истинный король.

— Алекса… — вмешался Костин.

— Леонид Гордон, здесь нет глупцов, — сказала Алекса. — Вы сын и внук узурпаторов, которые силой захватили трон Фрагиль. Ваша власть нелегитимная, а место монарха, полученное после свержение прошлой семьи, было узурпировано и захвачено членами семьи Гордон. Однако ж люди за вами идут. Вас называют королём, хотя ещё шестьдесят лет назад вашего деда называли тираном. Власть строится на костях. И если обычный безродный бастард Ивар Остин получил корону, хотя не имел ни доказательств, ни подтверждения своего кровного родства с родом Остин, чем же остальные короли лучше его?

— С этим сложно спорить, — нехотя согласился король. — В последние столетия семей монархов было столько, что можно сбиться со счёта. Но вы упускаете одну очень важную деталь. Ивар Остин носит фамилию своего отца. Во мне течет кровь самого старого и могущественного рода Гордон. А кто ваша дочь? Она даже не Масур. Вы жена герцога и вправе получить южные земли. У вас даже хватит сил и влияния, чтобы получить корону Шарджа. Но вашу незаконнорожденную дочь, ребенка иноземца, никто не примет.

— В Офелии течет кровь Масур, король! — твердо заявила Алекса.

— Кто в это поверит? — улыбнулся Леонид. — Вы не можете убедить даже правителя другого королевства. Почему вы решили, что поверят подданные королевства Шарджа?

Алекса погладила волосы дочери и прошла к стойке.

— В отличие от Ивара, носящего фамилию Остин, но не имеющего прямых доказательств родства с отцом, я могу доказать отношение Офелии к роду Масур, — сообщила она. — Я много лет скрывала правду, однако ради дочери готова раскрыть тайну рода и ответить за свои грехи. Этим уж точно не может похвастаться король Шарджа.

— Я правильно понимаю, что у вас на руках есть неопровержимые доказательства? — уточнил король.

— Они находятся в главном банке Тарлатана, — заявила Алекса. — Если мне предоставят доступ к описям документов и позволят взять оттуда ведомость, я смогу предоставить все на суд общественности. После смерти рода Остин в королевстве Шарджа больше не останется претендентов на трон. Моя дочь получит корону и станет полноправным монархом. От вас мне требуется только посильная поддержка на войне и подержание притязаний Офелии на трон.

— Вот как… — вскинул брови король. — Допустим, доказательства существуют, и вы сможете одержать победу в войне. Девочка получит трон, вы обретете покой после смерти Ивара Остина. А какой смысл мне помогать в вашей компании?

— Так вы же воюете с королевством Шарджа, — напомнила Алекса. — Возможно, сейчас положение на войне сохраняет нейтралитет, и войска оберегают только границы. Но неужели вы решили, что Ивар Остин остановится на империи Шадаш-Тарза? Он уничтожил флот императора, отобрал у вас большой кусок запада, а сейчас набирает силы, чтобы уничтожить остатки сопротивления и стать полноправным правителем материка. Такие люди как он не остановятся на достигнутом результате. Рано или поздно, Ивар решит, что два королевства на материке это явный перебор. И он пойдет войной на Фрагиль. Если вы считаете, что способны в одиночку одолеть того, кто в пух и прах разбил непобедимый флот Дракона, я возьму доказательства и уйду с миром. Я не собираюсь враждовать с Фрагиль, Ваше Величество. Нет никакого смысла распыляться на того, чьи владения и интересы не пересекаются с притязаниями Офелии. Однако у меня есть десятитысячная армия и три сотни кораблей. С такой сильной поддержкой вы сможете отбить свои владения и растянуть линии королевства.

— А вы? — спросил король, обращаясь к Офелии. — Ваша матушка считает, что вы должны занять трон Шарджа. Так ли это? Вы считаете себя достойной королевой?

— Я не хочу войны, — призналась Офелия. — Матушка сказала, что Ивар Остин угрожает миру, в котором мы живем. Если его не остановить, люди будут гибнуть тысячами. Может быть, нам стоит объединить усилия, одержать победу малой кровью и заключить мир? В истории королевства Шарджа написано, что наши королевства чаще всего объявляли войны и боролись за влияние на материке. Это было в то время, когда здесь главенствовали ещё несколько королевств. Они были уничтожены императором. А теперь миру угрожает тот, кто одолел императора. Я считаю, что лучше иметь то, что получил по праву рождения, за то жить в мире и согласии. Мне не хватает опыта, но я обещаю, что к окончанию войны наберусь знаний, благодаря которым смогу достойно управлять королевством Шарджа. А ведь это очень важно. После победы здесь останемся только мы с вами, Ваше Величество. И только от наших решений зависит то, как будут жить наши дети и дети наших детей.

Король робко улыбнулся и посмотрел на герцогиню.

— Ваше Величество, — добавила Офелия, обращая на себя внимания, и он обернулся. — Я знаю только то, что Ивар Остин сделал с моей матушкой. Нельзя позволять ему уничтожать жизни других людей. Это неправильно! Только объединившись, мы сможем защитить подданных.

— Мне нужно время на принятие решение, — дослушав до конца, сообщил Леонид Гордон. — Этим вечером состоится собрание моего совета, на котором мы решим, как поступить с вашим предложением, Алекса Масур.

— Я здесь только ради мести, — призналась она. — Позвольте забрать из банка нужную ведомость и предоставить доказательства. После этого вы сможете решать дела с прямым правителем королевства Шарджа.

Король посмотрел на девочку и улыбнулся.

— Вы получите доступ в банк, миледи, — согласился он. — Но учтите, если совет примет решение в вашу пользу и мы объединим усилия, ваша армия будет считаться с действиями моих генералов. Ну а если совет решит не вмешиваться, вы покинете земли Фрагиль и займетесь своей местью в полном одиночестве. Надеюсь, наш отказ не скажется на вашем решении?

— Я ведь уже сказала, что не собираюсь растрачивать армию на Фрагиль, — напомнила Алекса. — Лучше бы вам принять моё предложение, ведь Ивара Остина не остановить. Если же откажетесь, мы покинем границы с миром.

— Прекрасно. — Леонид Гордон встал из-за стола. — Решение будет завтра. Ваши люди могут остаться здесь, а вы с небольшим отрядом вправе пройти в город и посетить главный банк Тарлатана. Думаю, лорд Холл охотно примет свою семью. Костин, останься здесь и проследи, чтобы никто не докучал будущей королеве Шарджа. Ты станешь моим посланником доброй воли.

— Как прикажете, Ваше Величество, — поклонился он.

Стоило королю покинуть постоялый двор, как Костин рухнул на скамейку.

— Вот же… — тяжело вздохнул он. — Король в своём репертуаре.

— Теперь ты служишь ему? — поинтересовалась Алекса.

— Твой брат тоже служит Леониду, — заметил Костин. — Алекса, у нас не было другого выбора. До сегодняшнего дня мы даже не знали, что ты выжила. Мы с Тобисом верили до последнего, но столько лет прошло.

— Офелия, познакомься с моим давним другом, — улыбнулась Алекса. — Его зовут Костин. Он немного глуп и не слишком образован, но я готова доверить этому человеку жизнь. Именно он спас твоего дядю Тобиса.

— Милорд, — с улыбкой поклонилась Офелия.

— Ваше Величество. — Костин приклонил колено и поцеловал ручку будущей королевы. — Я рад с вами познакомиться, моя королева.

— Итак, где мой брат? — вмешалась Алекса, пройдя мимо.

— Ты удивишься… — расплылся в улыбке Костин.

Брат и сестра

***

Алекса едва переступила порог трактира, как оказалась в крепких объятиях любимого брата. Он возник перед ней, обхватил руками и прижал к себе. Чувствуя его тепло и удивляясь тому, как он вырос, Алекса заметила, что Тобис тихонько заплакал.

— Ты жива… — едва слышно промолвил он. — Я знал, что ты выжила, сестрица.

— Тише, Тобис, — обнимая брата, Алекса поцеловала его в щеку. — Мужчина не должен плакать.

Он отстранился, окинул сестру взглядом и поразился тому, какой женственной и прекрасной она стала. Тобис тоже стал старше. Теперь он выглядел очень мужественным, высоким, может быть, подводила небольшая худоба, но в темных глазах, подчеркнутых очень густыми ресницами, читался взгляд Роберта Холла. У Тобиса было чуть вытянутое лицо, прекрасно очерченные скулы, большие губы и черные, немного свившиеся смоляные волосы. На правом виске сохранился след шрама от того, как Эфрон ударил ещё молодого графа и тот, отлетев в сторону, ударился головой об стол. След остался, как и память о том, где умер Говард Холл, брат близнец Тобиса.

— Ты так вырос, братишка, — улыбнулась Алекса. — Рада, что с вами все хорошо. Я надеюсь, Ливия тоже добралась в целости и сохранности?

Тобис и Костин переглянулись, не скрывая улыбок.

— В чем дело? — поглядывая на этих двоих, спросила Алекса.

— Я как раз сегодня женился на Ливии, — немного смутившись, признался Тобис. — Мы провели церемонию за несколько часов до твоего визита, сестрица. Король благословил наш брак, но мы не успели закрепить узы.

— Вот же, — пожала плечами Алекса. — И ради меня ты бросил невесту прямо у алтаря? Глупый братишка, кто же так поступает?

Тобис робко улыбнулся, после чего заметил за спиной сестры семилетнюю девочку с красивыми светлыми волосами и выразительными голубыми глазами, прямо как у сестры.

— Позволь представить, — прижав к себе дочь, сказала Алекса. — Перед тобой Офелия Аль Салил де Оран, законная королева Шарджа.

— Моя королева, — учтиво поклонился Тобис. — Сестра, это ведь дочь герцога, так?

Алекса взглянула в глаза Костина, но ничего не ответила, а прошла мимо брата к солдатам короля. Тобис тоже обеспокоено посмотрел на Костина, однако тот ему тоже ничего не сказал. Вся эта ситуация вызывала некоторое беспокойство, поэтому граф Холл решил промолчать и поговорить об этом, когда сестра соизволит рассказать о том, что случилось в твердыне Оран тем злополучным вечером. Ситуация никуда не спешила. Алекса Масур вернулась на материк, привезла с собой армию и будущую королеву. Остальное может немного подождать.

Алекса обошла несколько северян, попутно заметила, что король с генералом и несколькими солдатами покинул поселение, а перед ней, сидя на лошади, осталась только одна женщина и пара всадников.

— Меня зовут Лилиана Рэнделл, — представилась молодая всадница. — Его Величество Леонид Гордон позволил вам и некоторым вашим людям посетить Тарлатан, столицу королевства Фрагиль. Думаю, что граф Тобис Холл приютит у себя дома гостей, пока король проводит совещание и советуется с советниками.

Лилиана выглядела эталоном женской красоты и воинственности. Эту молодую женщину, которой нельзя было дать и двадцати пяти лет, заковали в латные доспехи, как и остальных солдат короля. Бледная, едва загорелая кожа на лице искрилась под лучами солнца, морской бриз заигрывал с пышными каштановыми волосами с искрами рыжего блеска. Столь пышная прическа обрамляла миловидное личико, окаймленные густыми, черными бровями глаза цвета кипящей смолы, идеально очерченные розовые губки и слегка заостренный подбородок. Две темные, изогнутые линии бровей красовались на широком бледном лбу, ярко сочетаясь со всей прелестью мужественного, но такого милого лица.

— Благодарю вас, госпожа, — учтиво улыбнулась Алекса.

— Мы не в королевстве Шарджа, — поправила Лилиана. — И уж тем более не в империи. Тут нет господ, миледи Алекса. К титулованным дворянам следует обращаться милорд или миледи. Остальные обращение при дворе осуждаются.

— Я запомню, — кивнула Алекса. — Сколько людей король позволил взять мне с собой?

Леди Лилиана окинула взглядом деревню, бросила взор на корабли в заливе и молча показала пять пальцев.

— Чтобы показать свой настрой и заслужить уважение при дворе, я возьму с собой только троих, — показав пальцы, сказала Алекса. — Одна из них девочка.

— Как угодно, — согласилась Лилиана. — Но вашу дочь я уже посчитала.

— Я тоже, — хихикнула Алекса, поглядев на воительницу Ингрид. — Ingrid, ta Yarp och din tjej. Vi ska till huvudstaden.

– Är du säker? Vad ska jag säga till min far?

— Låt honom berätta för kungarna att vi väntar på kungens beslut. Om de inte accepterar våra villkor måste vi lämna landet. Och om avtalet görs, får de gå iland och sätta upp läger. Vi får stanna här ett tag ändå.

— De kommer inte att gilla det, — тяжело вздохнула Ингрид.

Пока женщины беседовали, Костин подошел к будущей королеве, ещё раз поклонился и спросил:

— Ваше Величество, о чем они говорят? — едва слышно поинтересовался он. — Вы ведь знаете этот язык?

— Конечно, знаю, — кивнула Офелия. — Мама распорядилась, чтобы ярлы не покидали корабли до принятия решения. Если король решит принять мир, им позволят поставить лагерь.

— Так чем же они недовольны?

— Ну, северяне очень суровый народ, — пожала плечами Офелия. — Они живут только набегами. После очередных набегов на корабль привозят женщин и золото. Только ради этого они северные кланы вступили в войну. Мы почти три недели пробыли в море, поэтому ярлы хотят устроить очередной набег.

Костин сразу сложил целостную картину происходящего в армии Алексы. Она обещала этим людям золото и деньги, а они взамен пошли воевать на войне, к которой не имеют отношения. Равноценный обмен с животными. Если этих варваров так просто купить, это может сделать кто-то другой. Костин переживал, что с таким войском Алекса далеко не продвинется.

— Мне нужно время, чтобы поговорить со своими людьми, — подытожила Алекса, обращаясь к леди Лилиане. — Если не возражаете, я бы хотела поехать в город только своим братом.

— Простите, но у меня приказ короля, — напомнила всадница. — Мне было велено сопроводить вас до дома лорда Холла. Видите ли, в городе сейчас небезопасно. Это ради вашей же защиты, миледи Алекса.

Предвестница тяжело вздохнула и посмотрела на Ингрид.

— Поговори со своим отцом, — настойчиво сказала она на языке северных народов. — Мы не можем сжигать деревни потенциального союзника. Пусть Бьорн успокоит пыл остальных конунгов.

— Ты же знаешь, что это бессмысленно, — пожала плечами Ингрид. — Даже если отец сможет уговорить большую часть людей, найдутся те, кто оспорит приказ и пойдет в ближайшую деревню.

— Но нам не стоит нападать на Фрагиль! — вспыхнула Алекса. — От этого зависит вся военная компания. Дайте людям понять, что их необдуманные поступки лишат возможности заработать. Если они сожгут несколько деревень, нам придется вступить в открытый бой с Фрагиль и королем Леонидом Гордоном. Зачем попусту проливать кровь ради нескольких серебряных горшков и пары женщин? Ингрид, нам очень важно заключить этот мир. Я бы не поплыла сюда, если бы своими силами смогли одолеть Ивара Остина.

— Ты прожила с нами три года, Алекса, — развела руки Ингрид. — Сама знаешь, что мы очень горячий народ.

Алекса закатила глаза, зарычала и обратилась к всаднице.

— Миледи Лилиана, какова ситуация на западе?

— Вы спрашиваете про весь запад? — уточнила Лилиана. — Или вас интересует отдельный регион?

— Только прибрежная часть.

— Там укрепился гарнизон Ивара Остина, — сообщила Лилиана. — Прямо на берегу, в десяти днях плавания, есть форт. Именно там крепко засела армия Шарджа. Мы проводили несколько вылазок, однако основная часть армии стоит на границах и нам не удалось взять форт.

— Есть данные по людям и вооружению?

— Разведчики насчитали около пяти сотен человек.

— И вы не смогли отбить форт? — удивилась Алекса.

— Говорю ведь, наша основная часть армии стережет границы. Мы последние два месяца терпим поражения, миледи. К тому же форт хорошо укреплен. Там корабельные орудия. Ивар Остин знает, что во Фрагиль нет достойного флота, поэтому укрепил себя с берега так, что пешая армия и на сто шагов не может приблизиться.

Алекса окинула взглядом свой флот и увидела, как на пристани появился Бьорн. Она подманила его рукой, и пока он шел, обратилась к всаднице

— За то моя армия без труда разнесет их на камни, — улыбнулась Алекса, после чего обратилась к конунгу на языке северных народов: — Бьорн сообщи всем, чтобы они повели флот на запад. Обогнут мыс, уничтожая любое препятствие на своём пути. Только в гавань города Тарлатан пусть не заходят.

Рыжеволосый громила пожал плечами

— А куда ты нас отправляешь? — спросил он.

— Дальше на запад, как и планировала. Это немного не по плану, но так я смогу сдержать гнев кланов и сэкономить время на поход. Ты должен уничтожить форт Милам, расположенный на самом западе материка. Это укрепления похожи на древние руины. Когда захватите форт, проведите несколько вылазок на юг и дождитесь, когда я приведу армию Фрагиль.

— Ладно, как скажешь, — пожал плечами Бьорн. — Я так понимаю, ты меня с собой не берешь?

— На корабле нужен тот, кто сможет сдержать порыв людей и не наломать дров. У тебя это получается лучше всего. Мы с твоей дочерью поедем в Тарлатан, — указывая на воительницу Ингрид, сообщила Алекса. — Дождемся решения совета, обговорим с королем все детали и настигнем вас в форте Милам. У меня в каюте лежит карта материка. Я там все указала, поэтому вы без особого труда сможете найти это место.

Бьорн окинул взглядом всадницу, даже подмигнул, на что Лилиана фыркнула и задрала подбородок.

— Ты меня слушаешь? — нахмурилась Алекса.

— Я все понял, — улыбнулся конунг. — Не сердись. Пойдем на запад, обогнем мыс, найдем твой форт Милам и уничтожим все укрепления. Я так понимаю, этот форт станет нашим временным прибежищем. Тогда мы с людьми укрепим оборону и разведаем округу. Не волнуйся, Алекса. Может, северные народы дерзкие и грубые, но мы знаем толк в войне. Не подведем, даю слово конунга.

Послав воздушный поцелуй всаднице, и попрощавшись с дочерью, конунг Бьорн забрал большую часть своих людей, и пошел в порт, откуда они вернулись с лодок на корабли. Алекса осталась в окружении дочери, младшего брата, лучшего друга, воительницы Ингрид, несколько всадников короля Леонида Гордона и леди Лилианы Рэнделл. Ещё недалеко от группы стоял человек по имени Ярп, правая рука конунга.

Этот широкий бугай не отличался ни высоким ростом, ни большой силой. Ярп был очень большим, но вся его мощь была в ширине тела и огромном топоре на спине. Даже непонятно, как он может совладать с таким могучим оружием, если сам не является высоким мужчиной. Ярп представлял бледного, пухлощекого мужчину средних лет с густой черной бородой, волосами с признаками залысины, широким лицом и добрым взглядом. Этот человек очень привязался к Офелии, стал ей лучшим другом, поэтому конунг Бьорн приказал ему всегда быть рядом с будущей королевой Шарджа. В обязанности Ярпа входила защита, хотя Офелия и без того проводила с ним много времени, слушая удивительные истории, рассказы и легенды, которыми мужчина любит делиться.

Алекса так же заметила, что рядом с Ингрид, прячась за широкой спиной воительницы, стоит Мина, деревенская девочка, похищенная из поселения Дубки.

— Ингрид, зачем тебе эта девочка? — покосившись на ребенка, спросила Алекса.

— Я её не оставлю на корабле, — настойчиво заявила воительница. — Если не хочешь видеть Мину, мне стоит поплыть вместе с отцом.

Алекса закатила глаза.

— Леди Лилиана, — обращаясь к всаднице, сказала она. — Мы готовы идти в город.

— А девочка?

— Она тоже идет с нами.

Лилиана Рэнделл окинула ребенка взглядом, пожала плечами и приказала своим людям ехать в столицу. У леди Алексы и её спутников не было лошадей, поэтому Костин отдал своего коня лучшей подруги, позволяя Предвестнице сесть в седло вместе с будущей королевой Шарджа. Остальные шли пешком, держались позади всадников и старались не отставать.

— Приехала, чтобы убить Ивара Остина? — обращаясь к сестре, спросил Тобис, когда они покинули поселение и выехали на большак.

Алекса посмотрела на него.

— Да, брат, — кивнула она. — Я хочу убить короля, а заодно уничтожить весь род Остин. Раз бастард Ивар забрал у меня семью, мне остается отплатить ему тем же. Когда весь род сгинет, он увидит и осознает мою ярость. Я заставлю его поплатиться за то, что он с нами сделал. Сделал со мной.

— Это справедливо, — согласился Тобис.

— В этом нет никакой справедливости, — отметила Алекса. — Я уже убил трех членов его семьи, убью и остальных. Но это не справедливость.

— Тогда что это?

— Скрываясь за маской справедливости, люди совершают месть. В отличие от остальных людей я никогда не стану скрывать свой порыв отомстить. Это самая банальная месть, братишка. И ради неё я готова выжить каждую деревню, каждый город, запросто спалю материк дотла, лишь бы выжечь эту заразу.

Лилиана краем уха слушала разговор брата и сестры, поэтому решила высказать своё мнение:

— Род Остин насчитывает почти пятьдесят человек, миледи, — сказала она. — Это самая могущественная семья на материке, не говоря про королевство. Вы действительно собираетесь убить их всех? А как же справедливость? Как же жалость к детям? Вы и их убьете?

— Никакой пощады! — презрительно заявила Алекса. — Я не собираюсь просто убивать всех членов рода Остин, леди Лилиана. Нет, конечно. Так просто они не умрут. Перед смертью каждый член семьи Остин испытает то, что пережила я. Это боль, сожаления, горечь утраты и бесконечные страдания. Я не просто уничтожу эту семью. Я всех их буду пытать, и убивать так медленно, как только захочу. За восемь лет страдания моя фантазия стала более изощренная. Они и бастард Ивар сделали меня такими. Правильно говорят, что месть подают холодной. Вот и посмотрим, как они вынесут то, что им приготовила их Предвестница.

Тобис повернул голову и взглянул в глаза Костина, увидев там то же беспокойство, что терзало его самого. Оба понимали, что Алекса изменилась за эти годы. Восемь лет назад это была миролюбивая молодая девушка, мечтающая стать матерью. А теперь, столько времени спустя, перед ними была не Алекса, но Предвестница, желающая свершить свою кровавую месть. Сестра Тобиса живет местью, спит местью и все её помыслы заняты только местью. Любой человек может запросто сойти с ума от всех этих мыслей и больных фантазиях, в которых он пытает людей до смерти.

— Ты изменилась, — фальшиво улыбнулся Костин.

Алекса покосилась на него ледяным взглядом.

— Думай, что хочешь, старый друг, — холодно сказала она. — Я потеряла ребенка, а чтобы сбежать от бастарда Ивара, пережила настоящие муки. Мне вкололи такой сильный яд, что кожа и ногти сползали. Мне пришлось умереть, лечь в гроб и оказаться в могиле. Но после побега, почувствовав себя на секунду свободной, я оказалась в трюме. Меня поймали северные кланы, которые продали своенравному господину. Долгие четыре года я пробыла в рабстве. Единственным моим счастьем стала доченька Офелия, благодаря которой я окончательно не сошла с ума. Ты, — Алекса покосилась на брата, — все вы не имеете ни малейшего представления о том, что мне довелось пережить. Если собрались осуждать, говорите об этом прямо в лицо, а не шепчитесь у меня за спиной, переглядываясь подозрительными взглядами. Но мы ведь уже знаем, что никто из вас не способен осознать мою боль. Скажите мне, глядя в глаза, что я не права. Если не можете, то лучше не лезьте со своим беспокойством и беспочвенным переживанием.

«Если бы они знали то, что знаю я, меня бы не осуждали», — тяжело вздохнув, подумала Алекса.

Тарлатан

***

Алекса стояла на центральной площади. Прямо перед ней вытянулась широкая дорога, тянущаяся далеко вперед. Песок под ногами был настолько мелким, что при шагах поднималось маленькое облако пыли. Чуть дальше, вдоль бескрайнего берега вытянулись сотни рыбацких лодок и несколько крупных торговых кораблей, которым позволили причалить у самого длинного причала, находящегося дальше на севере, где расположился портовый район. По обе стороны пыльной дороги вытянулись незамысловатые строения, разделенные на несколько типов. Были среди них: деревянные одноэтажные постройки, двухэтажные, но никак не трёх; однако каменные здания были намного больше по ширине и длине, а так же могли вытянуться к небу сразу на четыре или пять этажей. И выглядело все это так странно, словно город начинали строить из дерева, а потом резко передумали и взялись за камень, но в один момент материал закончился, и строителям вновь пришлось строить деревянные постройки. Дальше все выглядело ещё более неоднозначно, чем Алекса представляла себе знакомство с этим городом.

И ситуация усложнялась тем, что местных жителей, стекающихся к площади, чтобы посмотреть на пришельцев, прибывших с другого материка, становилось все больше и больше. Всаднице Лилиане Рэнделл пришлось заговорить грозным тоном, выдать речь, которая разгонит народ, однако людей не волновали слова этой милой молодой женщины. К счастью, на лестницах появились гвардейцы короля, шагающие решительной поступью к площади. Алекса сначала не увидела их форму, потому что гвардейцев король послал много, человек двести, не меньше. И эта личная охрана монарха подняла такую пыль, что люди, окружившие площадь, на которой стояли иноземцы, в ужасе разбежались в разные стороны.

Когда гвардия подошла, а пыль немного улеглась, Алекса обратила внимание на их одежду. Ей показалось очень странно, что на улице была теплая погода, а солдаты короля все равно были одеты немного не по-летнему. Их дублеты были изготовлены из кожи, прошитые в некоторых местах сразу в несколько слоёв, поверх которых были стальные пластины с заклепками. Штаны не выглядели теплыми, однако они тоже имели кожаные подкладки на бедрах, коленях, ступнях и между ног. Обувь выглядела довольно тяжелой, с большой и толстой подошвой на небольшом каблуке. Гербовая накидка королевской семьи, изготовленная из белого шелка и украшенного гербом короля: черного волка с красными глазами, стоящего на зеленом поле, усыпанном золотом, костями и черепами врагов, приковывала взгляд.

Вперед вышел Маршалл Рэнделл, краем глаза посмотревший на жену.

— Что это значит, милорд? — нахмурилась Алекса. — Я думала, Его Величество позволил нам погостить в городе.

— Ничего не изменилось, — заверил Маршалл. — Его Величество лишь хочет, чтобы на время переговоров законная королева Шарджа погостила у него во дворце.

Алекса взглянула на дочь.

— Вы же не думаете, что я на это соглашусь?

— Боюсь, вам придется согласиться, миледи. Пока ваш флот находится на территории Фрагиль, король желает обезопасить себя и своих подданных от возможного нападения. Это жест доброй воли.

— Воли, говоришь? — зарычала Алекса. — Я и так взяла с собой двух людей, пришла в ваш город без оружия, а вы смеете выставлять мою дочь предметом торга?! Ты хоть осознаешь, кому перешел дорогу?

Маршалл расплылся в улыбке и развел руки в стороны.

— Не делайте глупостей, миледи, — промолвил он. — Гвардейцы короля все равно уведут законную королеву Шарджа, хотите вы этого или нет.

— Поберегись, генерал, — пригрозила Алекса. — Дракон тоже считал себя неуязвимым, потому что сидел в своём саду. Его я убила на глазах сотни солдат, чтобы защитить свою дочь. С тобой поступлю так же. Даже не думай прикасаться к Офелии, иначе пожалеешь.

Маршалл щелкнул пальцами, и солдаты выхватили оружие из ножен. Ярп вытащил топор, ловким движением подсек одного из солдат, второму врезал черенком по зубам, третьего отоварил головой так, что тот обмяк и рухнул на землю. Алекса тоже не осталась в стороне, выхватила из кобуры два пистоля, которыми прицелилась в голову генерала и его жены.

— Стойте! — встал между ними Тобис. — Не стоит проливать кровь. Мы ведь хотим договориться. Генерал, если вы нападете, армия моей сестры лишится своего предводителя и им ничто не помешает выжить город пушечным залпом. Алекса, ты ведь пришла сюда, чтобы заключить мир. Зачем сражаться, если главный враг находится в другом месте?

Глядя в глаза Маршалла, Предвестница взвела оба курка.

— Я не отдам свою дочь, — презрительно заявила она. — Можешь напасть, однако умрешь раньше, чем твои люди до меня доберутся. А если со мной что-нибудь случится, ваше королевство осадят северные кланы. Эти люди не знаю пощады. Они убьют вас всех, ограбят и изнасилуют женщин с детьми. Так что давай, рискни своей шкурой и королевством.

Генерал вытащил из ножен меч и бросил его на землю.

— Можешь убить, — холодно ухмыльнулся он. — Я все равно выполню приказ короля, даже если развяжу войну. Я солдат, генерал армии и верный слуга своего короля Леонида Гордона. Думаешь, напугала? Стреляй, девочка. Мы не отступим и заберем законную королеву.

Тобис закатил глаза, понимая, что оказался меж двух огней. Эти двое не собираются отступать и готовы развязать войну из-за своих амбиций.

— Раз мы не можем договориться, предлагаю обмен, — вмешалась Лилиана Рэнделл, приковывая внимание сторон. — Мой муж, Маршалл Рэнделл, никогда не отступает, миледи Алекса. У него есть приказ короля и, к моему сожалению, он готов умереть, лишь бы исполнить волю нашего монарха. Леди Алекса, вы сами заметили, что на улицах не безопасно. Будущей королеве будет безопаснее находиться подле короля, где ей ничего не угрожает. Если вы согласитесь принять наши условия, я могу стать равноценным обменом вашей дочери. Пусть Офелия Аль Салил де Оран пойдет с моим мужем во дворец, а я останусь с вами, как гарант безопасности законной королевы соседнего королевства.

— Тоже мне обмен, — фыркнула Алекса. — Вы пустое место, леди Лилиана. Если уж и совершать обмен, то по-настоящему равноценный.

— Что вы предлагаете? — спросил Маршалл Рэнделл.

— Отдайте мне законного наследника трона Фрагиль, — потребовала Алекса. — Если у меня в руках будет будущий король, я буду уверена, что с моей дочерью ничего не случиться.

— Это невозможно, — возразил генерал. — Никто вам не позволит забрать Его Высочество.

Алекса улыбнулась.

— Тогда мы вернулись к тому, с чего начали, генерал. Если хочешь, можешь умереть ради своего короля, но Офелия останется со мной.

— Как угодно, — Маршалл поднял руку и приготовился отдать приказ.

— Я видела это во сне, — едва слышносказала Офелия, подойдя к всаднице Лилиане. — Вы достойный обмен, миледи.

Алекса покосилась на дочь.

— Офелия, живо вернись ко мне, — потребовала она. — Эти люди…

— Все хорошо, — улыбнулась законная королева. — Матушка, я видела это место во сне. Я уже знаю, что случится, если пойду во дворец.

Предвестница тяжело вздохнула и опустила оружие.

— Почему ничего не сказала? Мы ведь дали слово, что будем делиться друг с другом.

— Не успела, — пожала плечами Офелия, скривив рожицу. — Сон приснился этим утром, когда все были очень заняты. Все будет хорошо, матушка. Если вы не верите им, поверьте мне.

Никто из присутствующих не понимал, о чем говорила законная королева. Но Предвестница решила довериться своей любимой дочери. В любом случае, когда договор будет заключен, Офелия должна остаться в Тарлатане. Девочке не место на войне, поэтому ей уже сейчас придется привыкать и справляться со всем в одиночку.

— Милорд, — обращаясь к генералу, сказала Алекса, — я обмениваю свою дочь на вашу жену. Но у меня условие. Мой человек Ярп пойдет вместе с ней как телохранитель законной королевы.

— Ладно, — покосившись на мужчину с топором, согласился Маршалл. — Обещаю, что с вашей дочерью ничего…

— Плевать на твои обещания, — огрызнулась Алекса. — Если с Офелии хотя бы волос с головы упадет, ты свою жену будешь по кусочкам до конца года получать. Я найду способ спасти свою дочь, сбегу на корабли и отдам леди Лилиану на растерзание десятитысячной армии. Кто знает, может быть, на свет появится ещё один бастард Ивар.

Обмен был совершен. Офелия и Ярп последовали за генералом в окружении небольшой армии солдат, а леди Лилиана, отдала коня и оружие мужу и последовала за Предвестницей. Алекса несколько обеспокоенно посмотрела вслед дочери, после чего смирилась и молча пошла за братом.

— С ней все будет хорошо, — робко улыбнулась Лилиана. — Мы не чудовища, миледи Алекса. Офелию никто не тронет. Даю слово.

Предвестница взглянула на Ингрид, сказала несколько слов на языке северных народов, а потом пошла дальше. Лилиана заметила злобную ухмылку и дерзкий взгляд в глазах воительницы, вызывающий некоторое отвращение.

— Моя тебя долго насиловать и долго убивать, если с Офелией что-то случиться, — сообщила Ингрид.

Иноземка говорила на ужасно ломаном языке, но Лилиана все же смогла уловить смысл слов, из-за которых ей стало чуточку не по себе. Эти люди очень серьезно настроены, а мать законной королевы и вправду способна растерзать жену генерала соседнего королевства, если с её дочерью что-то случится. Леди Рэнделл начала понимать с кем имеет дело и что будет, если король вдруг решит предать этот хрупкий союз.

***

Дорога главной улицы города Тарлатан не юлила, не извивалась, а вытянулась далеко вперед, поднимаясь на едва заметный холм. Угол подъёма был такой маленький, что этого никто не замечал.

Офелия с любопытством разглядывала город, вытянувшийся не только в длину, но и занимая довольно большое пространство, окруженное горным хребтом с двух сторон. Видимо, в Тарлатан можно попасть только с трех сторон: с моря, с юго-запада и с севера. Опять-таки, столица изумляла своим антуражем и незамысловатыми строениями, которые все так же продолжали делиться на каменные и деревянные дома. Лишь некоторые постройки действительно производили фурор в архитектурном деле, объединяя в себе камень, уложенный на высоту одного этажа, на котором был построен ещё один дом, но уже из дерева. И чем дальше законная королева шла, тем красивее и богаче ей встречались дома.

Насмотревшись на архитектуру, Офелия Аль Салил де Оран заинтересовалась людьми, одетыми не так, как предпочитают наряжаться в княжестве. Мужчины были одеты в разнообразные рубахи — с рукавами и без, в штаны с длинными штанинами, некоторые из них надевали поверх кожаный дублет. И чем больше девочка разглядывала одежды, тем сильнее поражалась разнообразию цветов и красок, наполняющих этот прекрасный город. Дамы ей тоже показались очень красивыми. Мало того, что они были разодеты в какие-то немыслимые наряды, так ещё и большая часть тела была открыта. Ей впервые доводилось видеть платья с открытыми руками, плечами и грудью, которую так очаровательно поднимает лиф наряда. Ни в империи, ни на севере не было такого изыска. Здесь же все искрило цветами, но при этом не оттеняло пошлыми нарядами наложниц.

Наконец-то появился королевский дворец, возвышающейся выше горных хребтов и задевая конусными башнями, увенчанными черными крышами, безоблачное небо. Дворец смотрел фасадом прямо на море, а его тыл прикрывали горы, находящиеся совсем рядом. Было очень тяжело представить, как смогли возвести такое огромное белоснежное здание, однако внушительный вид вызывал у княгини не только удивление, но и приятное волнение. Какой же властью обладает человек, живущий в таком огромном месте?

Выпучив глаза от удивления, Офелия зачем-то попыталась посчитать окна, но и этого у неё не получилось. Королевский дворец был огромным, длинным, широким, немыслимым по размерам и это все было наяву. Одни черные парадные двери были выше конунга Бьорна в три раза, а ширина проёма была столь велика, что в этот проём запросто бы прошел корабль Забытая Мелодия.

— Беспокоитесь? — поглядев на девочку, спросил Маршалл Рэнделл.

Офелия взглянула на него и пожала плечами.

— Мне не о чем волноваться, а вот вам стоит подумать о том, что вы сделали.

— Простите? — нахмурился генерал. — Миледи, девочкам не стоит угрожать взрослым вооруженным мужчинам.

— Речь не про угрозы, милорд. Вы меня неправильно поняли. Я сказала про обмен, который вы позволили совершить вашей жене. Это было очень глупо.

— Считаете, что моей жене угрожает опасность? Не стоит волноваться. С вами ничего не случится, а за свою супругу я уверен. Она может за себя постоять.

Офелия остановилась перед дверьми в тронный зал.

— Если вы в этом уверены, я промолчу, — улыбнулась она. — Но здесь речь не только о вашей супруге, милорд. Вы поставили на кон самое дорогое сокровище, о котором мечтали долгие годы.

Маршалл Рэнделл недоумевал от слов законной королевы Шарджа. Девочка говорила загадками, кажущимися какой-то чепухой.

— Знаю, что вам меня сложно понять, — добавила Офелия. — Обещаю лишь, что до конца аудиенции с королем вы успеете пожалеть о своём поступке.

Войдя во дворец, законная королева оставила генерала в полном недоумении, а сама сфокусировала все внимание на разговоре с королём. В просторном тронном зале гостью уже встречали люди, внимательно разглядывая, изучая, предрекая судьбу. Она видела в глазах собравшихся людей цинизм, какое-то непонятное отвращение, взятое неизвестно откуда и на что было направлено. Что им не понравилось больше? Сама девочка или её наряд, неподходящий под их образ жизни в этом умирающем королевстве?

Пока она брела вперед, ни глядя под ноги и ни обращая внимания на окружение, Ярпа остановили в дверях, не позволив ему пройти за девочкой, которую он поклялся защищать. Офелия заметила это слишком поздно. Когда она поняла, что осталась совершено одна и хотела побежать к двери, её окружили люди, вставшие в круг.

Перед ней снова возник король Люциус Гордон.

— Добрый день, миледи, — улыбнулся он. — Прошу прощения за свои слова, но я не могу вас воспринимать королевой. Знаю, что ваша матушка собирается возвести вас на трон королевства Шарджа. Однако вы ещё не стали королевой, поэтому к вам следует обращаться как к леди.

— Как угодно. — Офелия исполнила реверанс, как научила матушка. — Ваше Величество, ваши люди забрали меня от матери. Можно узнать причину? Вы ведь её совсем не знаете. Если со мной что-то случится, она уничтожит город, после чего переключит все внимание на Ивара Остина. Вам не стоило недооценивать своего союзника.

— О моих причинах мы поговорим позже, — предложил Леонид. — А сейчас я бы хотел вас уверить, миледи. Будьте уверены, вам тут ничего не угрожает.

Офелия посмотрела на генерала Маршалла Рэнделла.

— Он так не считает, — промолвила она.

— Генерал мой верный подчиненный, миледи, — поспешил успокоить король. — Он не причинит вам вреда.

— Это пока, — тяжело вздохнула Офелия. — Ваше Величество, я бы не хотела больше видеть этого человека. Знаю, что решение в пользу союза ещё не принято, но он может все испортить.

Леонид Гордон посмотрел на генерала. Тот в ответ пожал плечами.

— Это глупости, — улыбнулся король. — Зачем ему что-то портить?

Офелия взглянула в глаза короля.

— Ваш генерал совершил обмен, — сообщила она. — Он обменял меня на свою супругу, чтобы не спровоцировать матушку. Вот только милорд не знал, что обменял одного человека на двух.

— В каком смысле? — нахмурился Маршалл.

— Леди Лилиана не сказала об этом, но она ждет ребенка, — утвердительно заявила Офелия.

Маршалл Рэнделл выпучил от удивления глаза и в ту же секунду побежал к выходу. Офелия проводила его взглядом и снова посмотрела на короля.

— Ваше Величество, это сложно объяснить, — промолвила она. — Видите ли, я родилась не такой, как все дети. Если мне снятся сны, они обязательно сбываются. Матушка так и не смогла найти лекарства от этой заразы, поэтому я до сих пор вижу сны. И все они сбылись или сбудутся в ближайшее время.

— Не понимаю, — скривил губы король. — При чем тут мой генерал? С чего вы решили, что леди Рэнделл ждет ребенка?

— Я видела это во сне, — призналась Офелия. — Не знаю, как объяснить. Но теперь моя жизнь зависит от этого ребенка. Если я останусь жива, ребенок лорда Рэнделла умрет. Или же все случится наоборот. И ваш генерал сделает все, чтобы обменять мою жизнь, на жизнь своего наследника. Он захочет убить меня очень скоро. Зря вы меня сюда пригласили, Леонид Гордон. Вы сами себе подписали смертный приговор.

Семья

***

Пройдя по дороге под сенью зеленой листвы, Алекса увидела прекрасную усадьбу, больше похожую на королевский дворец. Трёхэтажное кирпичное здание красовалось на обширной площади и заключало в себе несколько арок, дверей и широких проходов во внутренний двор. Размеры и красота усадьбы поражали своим величием. Окон в каком-то готическом стиле было так много, что дымный взгляд не мог ухватиться за что-то одно. Чтобы попасть во внутренний двор, она прошла под аркой и оказалась в центре небольшой площади, где красовался маленький фонтан с небольшим углублением. Вскинув голову, она увидела голубое небо и крышу, вытянувшуюся до облаков.

— Брат, откуда у тебя столько денег? — продолжая удивляться, спросила Алекса.

Тобис открыл парадную дверь.

— Усадьбу дал банк, в котором я работаю, — сообщил он. — На самом деле мне дали взаймы, но за все это время я работал и возвращал деньги на счёт. Мы только прибыли в королевство, а Его Величество уже заговорил о помолвке с Ливией. Я понимал, что у меня будет семья, поэтому сразу решил купить большой дом. У нашего отца ведь было пять детей. Рассчитываю, что у нас с Ливией будет ничуть не меньше. А для большой семьи нужен большой дом. Вот так и была выбрана это усадьба. Нравится?

— Очень нравится, братишка, — улыбнулась Алекса. — Ты лучше нашего отца разбираешься в деньгах.

— Пришлось учиться на ходу, — робко признался Тобис, приглашая гостей в дом.

Проследовав за братом, она вышла в холл, где красовалась огромных размеров люстра и не менее длинный обеденный стол, поражающий своими размерами. Холл был настолько просторным, что занимал весь первый этаж, словно то был тронный зал какого-нибудь короля. Это место ничуть не уступала главному залу в твердыне Оран. Тобис даже заказал портреты всех членов своей семьи, которыми увесил все стены в холле.

Алекса остановилась перед столом и окинула взглядом работу художника.

— Я всех запомнил, — едва слышно признался Тобис. — Никогда не забывал. Мне попался прекрасный художник, взявший сущие копейки за то, чтобы написать портреты всех членов нашей семьи. Он делал это по памяти. Удивительно, да?

На первой картине были нарисованы Роберт Холл со своей супругой Жасмин, держащей в руках маленькую Лару. На втором были запечатлены братья близнецы Тобис и Говард. На третьем: Тобис был нарисован рядом с Ливией. А на четвертой картине Алекса узнала себя рядом с мужем Карлом Масуром. Она была нарисована в положении, сидящая на стуле в месте, чем-то напоминающим главный зал твердыни Оран. На последней картине присутствовала вся семья, вызывающая у Предвестницы приятные воспоминания. К сожалению, младший брат никогда не видел сестрицу Карлу, поэтому рисунка старшей сестры Алексы среди членов семьи не было.

— Нужно заказать портрет Офелии, — улыбнулся Тобис.

— Жаль, что нас, членов семьи Холл, осталось так мало, — искренне сожалея, промолвила Алекса. — Я бы отдала все деньги мира, чтобы снова поругаться с отцом.

У неё за спиной прошла Ингрид, рядом с которой держалась леди Лилиана Рэнделл. Женщины переглянулись, после чего Алекса перевела слова брата и попросила воительницу отвести «предмет обмена» на второй этаж, в самую дальнюю комнату от лестницы. Когда обе направились к лестницам, расположенным чуть дальше холла, за ними молча пробежала Мина, а через несколько мгновений в дом вошел Костин.

— Тобис, где моя сестра? — поинтересовался он.

Молодой жених пожал плечами и стал оглядываться, будто бы его невеста прячется где-нибудь под столом. По всей видимости, муж и брат невесты в такой спешке сбежали из города, что не удосужились проводить Ливию домой, а так оставили прямо у алтаря. Разумеется, у Предвестницы эта ситуация вызвала улыбку, после которой с губ сорвался почти издевательский смешок.

— Явились! — выпалила Ливия.

Рыжие локоны, сравнимые с языками пламени, скользнули на точечные хрупкие плечи и возникли из ближайшего кабинета. Выразительные ресницы, словно хвост павлина, обрамляли большие глаза цвета дикого, необузданного алого пламени. За полными, четко очерченными пышными губками розового оттенка прятались ровные белоснежные зубки. Хрупкая девичья талия обтягивалась белоснежным свадебным платьем, ровные и стройные ножки подчеркнуты изящными белыми туфельками, а длинная лебединая шея была украшена золотым колье с россыпью прекрасных брильянтов. Стройные открытые руки, словно крылья лебедя, были полностью открыты и едва выглядывали из укороченных рукавов и тонких лямок на плечах.

Ливия окинула эту парочку беглецов сердитым взглядом и сконцентрировалась на муже.

— Вы меня бросили! — зарычав в лицо Тобиса, заявила она. — Как ты мог меня бросить прямо у алтаря, Тобис?! Ты хоть понимаешь, что для меня значил этот день?!

— Прости, пожалуйста… — искренне промолвил неотесанный жених. — Тут моя сестра и мы…

— Я несколько лет провела в храме! — вспыхнула Ливия. — Ты запер меня в храме почти на восемь долгих лет, Тобис! Хоть понимаешь, каково жить рядом с послушницами, не видя солнечного света? Мне приходилось молиться каждый день, питаться черствым хлебом и спать на холодном полу. Все это ради тебя, дурак! Как ты мог меня бросить в такой важный день?

Пока младший брат пытался подобрать слова, Алекса вспомнила время, когда сама была гостьей храма Всевышних сил. Это было так давно, словно случилось в другой жизни и с кем-то другим. Ей тогда было едва ли больше пятнадцати лет. В том храме, расположенном рядом с усадьбой семьи Рема, будущая Предвестница училась покорности, какой требовал от неё Карл Масур. Именно там она познакомилась с монахами Элиотом и Аликом и епископом. Как-то вечером эта группа собралась на старой кухне, где все пили вино и обсуждали будущее королевства. Возможно, никого из тех людей нет в живых, но Алекса все это помнила, поэтому понимала, что пережила Ливия. Алекса Масур начала сходить с ума после трех месяцев пребывания в храме, а что пережила невеста младшего брата, прожив в таком месте почти восемь лет? Сложно было представить.

— Я поздравляю вас со свадьбой, — вмешалась Алекса, приковав внимание молодоженов. — Простите, но мне хочется немного отдохнуть и привести мысли в порядок. Где можно остановиться?

— Пойдем, — взяв подругу за руку, Костин пошел к лестнице.

***

Они поднялись на третий этаж, где расположилось две комнаты. По словам Костина, открывшего дверь слева, в этой комнате последние несколько дней ночевала его сестра, ещё перед тем, как пойти в королевский дворец этим утром, чтобы подготовится к началу церемонии. Ну, раз уж Тобис и Ливия повенчались, комната освободилась. Молодожены сегодня займут соседнюю комнату, разделят брачное ложе и скрепят союз. Алекса член семьи Холл, поэтому соседняя комната по праву принадлежит ей.

— Мы оба знаем, что я тут не задержусь, — пройдя в просторную комнату, сказала Алекса.

Спальня Ливии оказалась под стать молодой графини. В комнате было все, что необходимо молодой женщине. Туалетный столик, расположенный в одном шаге от большого окна, прикрытого полупрозрачной шторкой, соседствовал с медной бадьей и ширмой в виде черной плотной занавески; у соседней стены нашлось место двухместной кровати с балдахином и чистыми простынями, чуть поодаль стоял старый шкаф с двумя дверцами и одним большим ящиком у самого пола, расписанного в стиле эпохи пятого или шестого века. Столь старая мебель считается антиквариатом и уж точно не предназначена для хранения дамского белья.

Алекса шагнула в комнату, подошла к туалетному столику, проведя пальцами по гладкой спинке кровати, попутно заметив, что Ливия забрала не всю свою косметику и украшения. Молодая супруга брата оставила тени, губную помаду и несколько колец, напоминающих герцогини о том, какими подарками задаривал её любимый герцог.

— Все такое чужое… — едва слышно призналась Алекса. Костин стоял на пороге, молча смотрел на неё, а его взгляд выпрашивал объяснений. — Почти девять лет прошло с того дня, как я покинула королевство Шарджа, свой дом, — добавила она, выглянув в окно и обнаружив за домом скамейку под яблоней. — Все это время прошло так незаметно, что теперь все эти мелочи кажутся такими чужими. Здесь, на этом материке, все чужое, Костин. Наверное, я больше никогда не смогу стать прежней Алексой Масур. Или хотя бы Александрой Холл.

Костин вскинул брови.

— Ты давно не называла своё полное имя, — заметил он. — Видимо, ты вправду изменилась настолько, что моя деревенская подруга осталась где-то там, на другом материке.

— Нет, Костин, — холодно возразила Алекса. — Твоя подруга осталась в могиле. Её убил Ивар Остин. А я прибыла сюда, чтобы отомстить за семью Холл. Отсюда выходит закономерный вопрос. Ты…

— Разумеется, — улыбнулся он, — я пойду за тобой, незнакомка.

Алекса не разделила его радости.

— Вечером, когда мой брат и твоя сестра останутся наедине, приходи в мою спальню, Костин. Нам стоит многое обсудить, прежде чем ты примешь окончательное решение.

— Как скажешь, — утвердительно согласился он. — Я направлю к тебе служанку. Пусть она принесет воды и чистой одежды. Тебе нужно принять ванну и переодеться перед ужином.

— Все так плохо? — робко улыбнулась Алекса.

Костин окинул взглядом северную одежду, надетую на деревенской подруге. Если кожаная куртка и штаны, круто обтягивающие упругие формы выглядели прекрасно, то вот пистоли в кобуре и шпага на поясе портили вид той молодой, красивой герцогини, которую он запомнил. Алекса, проводив друга взглядом, поняла все без слов.

«Сильному мужчине нужна слабая женщина», — догадалась она.

***

В следующий час Алекса приняла ванну, дочиста отмыла сальные волосы, в которых забился песок улиц Тарлатана, тщательно почистила зубы, вычистила уши, грязь из-под ногтей на руках и ногах, воспользовалась острым лезвием, чтобы сбрить отвратительные волосы подмышками, на ногах и между ними. Когда волосы высохли, их осталось только расчесать. Теперь они стали пышными, волнистыми и спадали на давно уже не хрупкие плечи и спину. Косметика помогла подчеркнуть глубину взгляда прекрасных глаз, создать интерес к нежной, пышной линии губ. А благодаря духам с ароматом шалфея, в Предвестнице переродилась прекрасная женщина, приковывающая мужское внимание, которого ей так не хватало.

Спустившись на первый этаж, где брат с невестой и Костин уже сидели за столом, Алекса приковала к себе взгляд деревенского друга. Он вскинул брови, окинул взглядом преобразившуюся герцогиню. В свет вышла не воительница, одетая так, словно завтра идет на войну, но женщина, облаченная в темно-серое платье, изящно подчеркивающее прекрасные формы фигуры.

— Простите за ожидание, — Алекса тряхнула волосы тыльной стороной руки и заняла место за столом, по правую руку от брата.

Тобис, как и положено главе семейства, занял почетное место за столом. По левую руку от него сидела Ливия, законная жена, справа всех разглядывала Алекса, а чуть дальше сидел Костин. Стол уже накрыли изыском приготовленных блюд, среди которых нашлось место и традиционным угощениям королевства Фрагиль. Больше никакой гороховой каши и кошерных блюд. Предвестница их ненавидела. Она съела столько каши за четыре года жизни вне воли, что теперь была рада видеть на столе фаршированного поросенка, запеченного гуся, сваренную рыбу, ребра оленины и несколько кувшинов с вином.

Тобис встал с кубком вина в руках, чтобы произнести речь, после которой все смогут приступить к еде.

— Предлагаю помолиться за умерших членов семьи, — промолвил он. — И возблагодарить Всевышние силы за сестру, которая вернулась домой. Знаю, что это не наш дом. Но мы нашли место в мире, и теперь, надеюсь, никогда не расстанемся. Я хочу помолиться за душу своего брата Говарда, за сестрицу Лару, за матушку Жасмин, за отца Роберта, за старшую сестрицу Карлу и за племянника Жака. Они умерли, однако продолжают жить…

— Твоя сестра и мать живы, — сделав глоток вина, спокойно перебила Алекса.

Глава семьи Холл выпучил глаза.

— Они живы? — уточнил он.

— Поблагодари Орлана де Месса, о котором забыл помолиться, брат. Именно он спас твою матушку из заточения и перекупил сестру у очень богатой и влиятельной госпожи. Жасмин устала от войны, считала, что потеряла всех своих детей, поэтому осталась на севере империи с человеком по имени Иван. Жасмин, оказавшись вне воли, родила от Дракона. Раз я его убила, теперь твой родной брат будет править империи Шадаш-Тарза. А ещё она родила сына от Ивана. Мальчика назвали Сергей. Ради него Жасмин решила остаться. Твоя мать верила, что ты выжил, и понимала, каким взрослым ты стал. Тебе больше не нужна защита и воспитание, брат.

— Где она? — стиснув зубы, спросил Тобис.

— Послушай, братишка, — Алекса встала из-за стола и взяла его за руку. — Взгляни на неё, — указав на Ливию, сказала она. — Ты женился на прекрасной молодой женщине, Тобис. Ты занял место нашего отца, стал главой семьи Холл. Клянусь всеми богами, с Жасмин и Ларой все хорошо. Они остались далеко за морем, там, где за ними приглядывает прекрасный человек. Прости, что не рассказала раньше. Не хотела, чтобы ты переживал в этот прекрасный день.

Тобис обмяк и сел за стол.

— Все будет хорошо, — взяв мужа за руку, сказала Ливия.

Алекса тоже села.

— Давайте помолимся и поедим.

Они не спеша проговорили молитву и начали обедать. Алекса налила себе ещё кубок вина, положила на тарелку кусок сочной свинины, попутно посмотрела на Костина и вдруг вспомнила, что у неё остались не отложенные дела.

— Брат, — сказала она, — ты ведь работаешь в банке?

— Верно, — держа жену за руку, подтвердил Тобис. — Я три года заведую отделением документов. Хочешь открыть банковский счет на Офелию?

— В другой раз, — улыбнулась Алекса. — К сожалению, сейчас у меня нет ни копейки. Но мне нужно забрать кое-что из архива. Его Величество Леонид Гордон дал своё позволение.

Тобис откашлялся в кулак.

— Боюсь, король не может дать разрешения, Алекса. Видишь ли, главный банк Тарлатана принадлежит Ричарду Дориану, герцогу и главному советнику короля. Я работаю на него. Он самый богатый и влиятельный человек в королевстве Фрагиль.

— Кое-кто намекает, что его власть на короля и королевскую семью незыблема, — добавил Костин. — Это очень опасный человек, Алекса. Четыре года назад, когда в городе чуть ли не вспыхнул бунт, с легкой руки Ричарда Дориана было казнено свыше ста людей. Всех их казнили публично, без перерыва, без остановок. Два дня город содрогался от криков и воплей людей, которых пытали на главной площади.

Алекса облизнула уголки пышных губок.

— Какой милый человек, — улыбнулась она. — И как мне с ним встретится?

— Не стоит этого делать, сестрица, — предостерег Тобис. — Костин сказал правду. Он очень опасен. Если тебе что-то нужно, напиши прошение. Я постараюсь с ним встретиться лично и передать твою заявку.

— Не стоит за меня волноваться. Я могу за себя постоять. И у меня нет времени, когда ваш герцог Ричард Дориан снизойдет к моей просьбе. Нужно получить книгу раньше, чем она исчезнет из архива. Думаю, что советники короля тоже решат воспользоваться этим важным документом.

— О чем мы говорим? — поинтересовалась Ливия.

— Алекса хочет получить какое-то доказательство, — ответил Костин. — Только я сам пока не в курсе…

Алекса допила вино и отодвинула пустую тарелку.

— На востоке королевства Шарджа жил человек, — сказала она. — Его звали Джонатан Остин. И был у этого человека дедушка, которого звали Николас Остин. У этого старика было больное пристрастие. Видите ли, Николас любил встречаться с людьми, беседовать об их родословных и записывать все в журнал. Он на протяжении всей жизни вел летопись трех самых могущественных родов королевства Шарджа. Николас собрал шантаж на эти семьи. После его смерти оказалось, что в семье Остин хранится самые страшные секреты Остин, Масур и де Сатир.

— Зачем тебе эти документы? — спросил Костин.

— Во-первых, я должна знать имена тех, кого собираюсь убить, — загибая пальцы, сказала Алекса. — Во-вторых, эти бумаги помогут доказать родство Офелии с семьей Масур. В-третьих, эти документы помогут моей дочери, когда она провозгласит себя королевой Шарджа. Я уничтожу род Остин, после чего предоставлю суду и общественности грязную правду о королевской семье. Это избавит от лишних гражданских войн.

— Ладно. Завтра утром встречусь с лордом Дорианом, чтобы ты, сестра, смогла получить эти важные сведения, — сказал Тобис. — Или мне сходит прямо сейчас?

Алекса робко улыбнулась.

— Не глупи, братишка. Ты уже бросил свою жену перед алтарём. Хочешь бросить перед брачной ночью? До утра мои дела точно потерпят.

Несправедливость

***

После обеда служанка осталась убирать со стола. Ливия смогла уговорить брата сходить с ней на рынок, чтобы купить цветы и поговорить с ним наедине. Ингрид накормила леди Лилиану и Мину, после чего легла спать. Тобис позвал сестру в кабинет и предложил разыграть партию в шахматы. Алекса не стала отказываться и уже через полчаса сумела поставить два шаха. Глава семьи был в невыгодном положении и начинал бегать королем по шахматному полю.

— Что будешь делать? — Тобис съел слоном пешку.

Алекса поставила локоть на стол и оперлась на него подбородком.

— О чем ты говоришь? — забрав коня ферзем, уточнила она.

— Остины, — сказал Тобис. — Что будешь делать с этой семьей?

— Убью всех, а что?

Тобис прикрыл короля дамкой, но тут же получил очередной шах:

— Решила уничтожить самый могущественный род королевства Шарджа?

— Тебя это беспокоит?

— Может, хватит отвечать вопросом на вопрос? — нахмурился глава семьи Холл. — Алекса, я волнуюсь за тебя. Мы столько пережили, наконец-то встретились спустя долгие годы, а ты снова собралась сбежать? Не надоело воевать?

Предвестница забрала слоном последнюю пешку.

— Тебя послушай, так ты прямо сейчас полезешь целовать ноги убийце нашего отца, — холодно сказала она. — Тобис, Ивар Остин убил мою сестрицу и четырехмесячного племянника. Думаешь, я это забуду? К тому же, если бы ты знал то, что знаю я, у тебя язык бы не повернулся меня останавливать. Ивар Остин умрет, а заодно погибнет весь его проклятый род. Не хочешь помогать? Так и скажи. Нечего обвинять меня в том, чего не понимаешь.

— Это неправильно, — возразил Тобис. — Одно дело убийца нашего отца. Я понимаю, что ты ищешь справедливости. Но убивать…

— Кто запудрил тебе мозги справедливостью? — резко перебила Алекса. — Ткни пальцем в этого идиота, я немедленно всажу пулю ему в голову.

Тобис тяжело вздохнул. Алекса продолжала:

— Я ждала ребенка, брат. Хоть представляешь, что испытывает женщина, когда её малыш умирает? Поверь, такое злейшему врагу не пожелаешь. А Ивар Остин, величайший король королевства Шарджа, убил моего ребенка. Его люди меня изнасиловали и отравили. Я несколько дней выплевывала свои кишки, брат, наблюдая за тем, как моя кожа шелушиться, как у какой-то змеи. Потом смерть! — Алекса так сильно ударила по столу, что глава семьи вздрогнул. — Ещё бы секунда и меня бы похоронили.

К открытой двери подошла служанка, услышавшая странный шум. Алекса прогнала девушку взмахом руки, а сама продолжила.

— Так ответь мне, любимый братишка. Есть ли в этом хоть капля справедливости и сострадания? Что я такого плохого сделала этому бастарду, чтобы пережить все эти издевательства?

— Была гражданская война, — позволил себе напомнить Тобис.

— Не я её начала! — вскочила Алекса. — Это Карл Масур начал войну, а не я, брат! Мужчины всю жизнь мною командуют, манипулируют, используют и верят, что я им чем-то обязана. Сначала наш глупый отец, вскармливавший меня только для того, чтобы я родила королевской семье. Видишь ли, дар королевы должен подарить королевству ребенка. Меня об этом кто-то спрашивал? Какая мать позволит отобрать у себя дитя? Впрочем, ты этого не поймешь, пока сам не станешь отцом. Мне лишь остается помолиться всем богам, чтобы ты не пошел по стопам нашего отца, Тобис Холл.

Он поднял глаза, но снова промолчал.

— Потом, — сев за стол, говорила Алекса, — меня, двенадцатилетнюю графиню, отдали замуж мужчине, герцогу Карлу Масуру, который был старше меня почти на двадцать лет. Этот дурак считал, что изменит мою природу. Вот только семью Холл никогда не сломить. К счастью, Карл образумился. Он перестал мной потыкать. Видимо, поражение от Дракона сыграло с ним злую шутку. А потом, видишь ли, ему стало мало власти. Великий полководец Карл Масур замахнулся на корону королевства Шарджа. Где сейчас этот дурак? Гниет в темнице? Искренне надеюсь, что этот выродок давно сдох. Из-за его глупых стремлений и фантазий я лишилась дитя, потеряла семью и была похищена северными народами. Меня продали в рабство, словно домашний скот.

Алекса рассказала о своих странствиях на материке Шадаш-Тарза, начав с того, как её, израненную и отходящую после отравления, посадили в клетку, в которой она просидела больше двух месяцев. Она рассказала о том, как познакомилась с капитаном корабля Забытая мелодия, как оказалась на рынке рабов в городе Шадаш, как участвовала на торгах, где за неё выложили двести тысяч копий. Рассказ продолжался попутно игре в шахматы. Пока Тобис терял фигуры, Алекса поведала историю о своем путешествии. Она затронула невольничий рынок, приезд в дом Грез, беременность, тяжелые роды, первые годы воспитания Офелии, намекнув, что дочка родилась здоровой и на аппетит никогда не жаловалась. К сожалению, сама она кормила Офелию грудью лишь единожды, ибо традициями империи Шадаш-Тарза наложницам запрещено выкармливать своих детей. Эти же законы есть и в королевстве Шарджа, и в королевстве Фрагиль, что Предвестницу очень огорчает и беспокоит.

— Вы, все придворные мужчины, так зациклены на женской красоте, что не хотите видеть перед собой несовершенство, — холодно сказала она, после чего продолжила историю на том, где остановилась.

Алекса отпустила детали о здоровье и благополучие дочери, а сразу переключилась на Сад Дракона, где встретила Жасмин. Эта часть рассказа тронула Тобиса. Его опьяняли чувства злости, отчаянья, после чего наступило полное смирение и радость от того, что матушка все же избежала смерти и вместе с драгоценной сестрой покинула империю Шадаш-Тарза, отправившись к северным народам, где они встретились с человеком по имени Иван.

— Он хороший? — поинтересовался Тобис.

— Иван? — улыбнулась Алекса. — Да, брат. Он прекрасен как мужчина и как человек. С ним Жасмин впервые за долгое время смогла почувствовать себя женщиной. Иван подарил твоей матери надежду.

— Сергей, да?

— Верно, — поставив шах, кивнула Алекса. — Твой младший брат. Она ещё молодая, поэтому может быть, сможет подарить мужу ещё ребенка.

— Уже пять, — почесал затылок Тобис.

— Что?

— Матушка родила пять детей. Кажется, это немного перебор.

Алекса забрала его слона.

— Видишь, — ткнув фигурой в нос брата, сказала она, — ты уже начинаешь понимать, как сложно женщинам. Вам мужчинам нужно только наше тело и никакой любви, никаких чувств. Не иди по стопам глупцов, братец. Сделай Ливию самой счастливой женщиной на свете.

Тобис немного смутился.

— Мы отошли от темы, — напомнил он. — Начали про справедливость, а закончили моей женой.

Алекса не спеша закончила рассказ тем, как собрала конунгов на войну, как отправилась в поход и убила Дракона. После смерти императора ей удалось получить флот, снарядить свою армию большим количеством оружия, украденного со складов господина Парасата, и отправится в город Шадаш, где все началось. Она отпустила подробности о смерти Дауда Аль Салила, а перешла к интересному.

— Дети, Тобис.

— В каком смысле? — задумчиво спросил он.

— Никогда не задумывался о том, почему род Остин такой влиятельный и так сильно распространил свои корни, поглотив маленькие семьи? Откуда столько власти у людей, которые толком не умеют править? Все дело в детях. Точнее, в дарах, которые им подносят на блюдечке вот уже целое столетие.

Тобис только пожал плечами.

— Это называется инцест, брат, — спокойно сказала Алекса.

— А что это?

— Ну, это если бы мы с тобой, брат и сестра, пошли сейчас в твою комнату и занялись любовью, — интригующе сказала Алекса.

У Тобиса глаза на лоб полезли.

— Фу, сестра! — возмутился он. — Что это ещё за кошмар? Я никогда не стану…

— А род Остин занимается этим на протяжении всего своего правления, — перебила Алекса. — Теперь понимаешь? Этот род запятнал все доброе и прекрасное в мире, чтобы плодиться и увеличивать свое семейное состояние. Вот почему в королевстве Шарджа так много членов семьи Остин. Именно поэтому они до бесконечности будут править королевством. Эти выродки не стыдятся ничего, что делает нас людьми. Королева Роксана Остин ещё до коронации родила от отца нескольких детей. Я видела её сына. Его звали Сана. Этот мальчик был настолько уродлив, что меня вырвало. У этой пятилетней мерзости были большие глаза, разного цвета радужки, огромного размера горб, покрытый гнойными наростами, нехарактерно большая правая рука, левая кисть вывернутая наизнанку, половой орган такой большой, что даже бык позавидует. Это существо, мальчик по имени Сана, стал плодом любви отца и родной дочери.

Тобис с ужасом взирал на сестру.

— Наш отец заключил с королем сделку, брат, — продолжала Алекса. — Он этого не хотел, но все равно совершил глупость. Так я стала даром королевы Роксаны Остин. Я должна была отдать своего ребенка королеве, чтобы этот проклятый род смог пополнять свои ряды. Никто бы даже не узнал, что именно мой ребенок восседает на троне королевства Шарджа.

— Не понимаю, — задумался Тобис. — Как бы они это сделали?

— Тут не нужно ничего понимать, брат. Хочешь ещё раз спросить меня про справедливость? Или мне остановиться, пока тебя не стошнило?

Тобис осознал свою ошибку, как и то, что проиграл сестре третий раз подряд. В этом отношении Алекса обставила его по всем фронтам, вынуждая совершить полную капитуляцию.

— Мне жаль, сестрица, — тяжело вздохнул он.

— В мире нет, и никогда не было справедливости, — сдержано заявила Алекса. — У меня было достаточно времени, чтобы осознать эту истину. Теперь ты знаешь то, что знаю я. Искренне надеюсь, что ты не будешь так же слеп, как и я. Прозрей, Тобис, иначе твоя вера в людей погубит не только тебя, но и тех, кого ты любишь. Не верь никому, ведь порой даже собственное отражение таит угрозу. Любое необдуманное решение, слово, выброшенное на ветер, может сказаться так, что ты вскоре пожалеешь о том, что вообще открыл рот. Всегда обдумывай слова, взвешивай решения и никогда не надейся на справедливость.

Алекса встала из-за стола и ушла.

***

В саду было тепло и тихо. Казалось, этот день ничего не испортит. Даже серьезный разговор с братом, закончившийся на серьезной ноте, оставил какое-то приятное послевкусие.

Алекса села под сенью яблони, облокотилась на спинку скамейки и вальяжно сложила ноги, поправив при этом подол серого платья. Она верила, что приняла правильное решение, рассказав обо всем брату. Ещё восемь лет назад, когда они жили в Оран, он был мал и ничего не понимал. А сейчас Тобис стал старше, принял бразды правления семьей Холл и должен быть в курсе того, какая грязь и ужас его окружает. Это поможет ему осознать, сколь ни идеален этот мир.

Пока Алекса грезила о своём, из усадьбы брата вышла служанка, позади которой держался генерал Маршалл Рэнделл. Лорд подошел к ней, отослал рукой слугу этого дома и бросил строгий взгляд, пропитанный злобой и презрением. Впрочем, так могло только показаться на первый взгляд. По всей видимости, супруг леди Лилианы вообще не умеет проявлять доброту или хотя бы какую-нибудь нежность.

— Зачем пришли? — спросила его Алекса.

— Хочу увидеть свою жену, — холодно сказал Маршалл.

Алекса сделала невольное сравнение генерала Рэнделла и генерала Масура, своего супруга. Оба жили войной, оба хотели выглядеть жестокими. Но в отличие от Карла Масура, чьё сердце растопила любовь, Лилиана в этом отношении не смогла усмирить своенравного мужа.

— Увидите, когда приведете мою дочь, — сказала Алекса.

— Офелия Аль Салил де Оран прибывает в гостях Его Величества Леонида Гордона, — поспешил сообщить Маршалл. — О ней хорошо заботятся, леди Алекса. Я лишь хотел поговорить с супругой. Позвольте с ней встретиться. Обещаю, я уйду, как только выясню правду.

Алекса перекинула ноги и улыбнулась, раскинув руки на спинке скамейки.

— Нет, генерал, — сказала она. — Вы уйдете и вернетесь с моей дочерью, после чего сможете забрать свою жену и обсудить с ней все, что душе угодно. А до этого момента никаких встреч и разговоров.

Маршалл стиснул зубы.

— Это всего лишь минутный разговор, леди Алекса. Почему вы так ненавидите людей? Я ведь пошел вам навстречу. Клянусь жизнью, что с вашей дочерью ничего не случится.

— Как много лишних слов, — тяжело вздохнула Алекса. — Да, генерал, я ненавижу людей. А знаете почему? Их переоценивают. Ваш король пожелал, чтобы моя дочь погостила у него. Учитывая, что Офелии ещё нет восьми лет, поступок крайне мерзкий. Леонид Гордон решил спрятаться за спиной девочки. Ладно. Это его дело. Раз уж ему так будет надежнее, мне остается терпеливо ждать, когда совет примет решение. Вы же обещались любой ценой выполнить приказ своего монарха. Даже солдат привели, чтобы меня запугать. А теперь, когда обмен был совершен и все терпеливо выжидают решения, вы приходите и что-то требуете.

Маршалл терпеливо молчал.

— Это вы пошли на уступки, генерал? — улыбнулась Алекса. — Я взяла с собой двух безоружных солдат. Согласилась отдать свою дочь. Смиренно жду решения, пока мой флот огибает материк. Но нет. Вам этого показалось мало. Вы снова пришли и начали что-то требовать. Разговор с женой, говорите? Я тоже люблю разговаривать со своей дочерью.

— Прекратите истощать этот цинизм, — потребовал Маршалл.

— А что такое? Я люблю говорить с дочерью. Что в этом плохого? Но я ведь не побежала через час после обмена, чтобы потребовать от вас встречи с Офелией. Нет, я решила подождать. Вам тоже придется подождать, милорд Рэнделл.

— Вы самая отвратительная женщина из всех, кого мне довелось встречать, — с безразличием сказал он. — Где тот мужчина, который должен был вас воспитать? От вас ведь веет ненавистью и…

— Мой муж гниет в тюрьме! — грубо перебила Алекса. — Этот дурак до конца жизни будет расплачиваться за свои ошибки. И не тебе, генерал, говорить о моём воспитании. Ты слишком глуп и недалек, чтобы причитать о моём воспитании. У тебя есть женщина. Вот её и воспитывай. А теперь выметайся, пока зубы целые.

Маршалл расплылся в улыбке. Он резко выкинул руку вперед, попытавшись схватить женщину за горло. Но Алекса, ударив носом туфли по запястью, откинула его руку, вскочила со скамейки и сделала подсечку, благодаря которой генерал, закованный в латные доспехи, с грохотом рухнул на землю и тут же получил ногой по носу. Переносица издала резкий хруст. Из ноздрей хлынули два ручейка теплой крови. Из глаз брызнули слезы. Маршалл Рэнделл схватился обеими руками за сломанный нос, но не издал ни звука.

Он поднял глаза и увидел, как Алекса возвышается над ним, прижимая ногой латы на груди, а второй ногой стоит на ножнах, не позволяя ему вытащить меч, чтобы совершить контрнападение.

— Если это все, на что способен великий генерал королевства Фрагиль, видимо, я обратилась не по адресу, — холодно сказала Алекса. — Теперь понятно, почему Ивар Остин до сих пор вас не уничтожил. Ему интересно играть со своей добычей. Ведь вы все равно проиграли в этой войне. Сходи к своему королю, генерал. Расскажи, что случилось. Пусть тебя пожалеют и примут взвешенное решение, касательно этого мирного договора.

Алекса прошла к задней двери усадьбы и развернулась.

— Ещё раз явишься без приглашения, или забудешь мою дочь, больше никогда не увидишь свою жену. Я найду способ переправить леди Лилиану на корабли, где с ней позабавится вся армия северных кланов.

— Циничная тварь! — перевернувшись и встав на колени, Маршалл смог подняться на ноги. — Я лишь хотел узнать, правду ли сказала твоя дочь о том, что моя супруга ждет ребенка. Тыведь тоже мать, Алекса Масур! Неужели так сложно войти в положение?

— Не слушайте то, о чем говорит семилетняя девочка, — улыбнулась Алекса. — У моей дочери всегда была бурная фантазия.

— Значит это неправда?

— Понятия не имею, — пожала плечами Алекса, после чего скрылась в усадьбе.

Две комнаты

***

За окном сгущались сумерки. Приближался час, когда Тобис и Ливия разделят брачное ложе. Пока мужчины пили и беседовали в кабинете, Алекса пригласила супругу брата в свои покои, чтобы приготовить её к первой близости с мужем.

Сначала Ливия искупалась, после чего Алекса лично обтерла её тело, любуясь прекрасными изгибами тела, высушила волосы и принялась расчесывать жидкую реку пламенных волос, вызывающих восхищение.

— Ты его любишь? — расчесывая волосы, спросила Алекса.

Ливия заерзала на кровати, словно испытала какой-то дискомфорт. Но волосы у неё были мягкими, волнистыми и гребень почти не застревал в спутанных локонах.

— Конечно, люблю, — без энтузиазма ответила она. — Мы с Тобисом очень хорошо ладим.

— Даже учитывая, что ты много лет прожила в храме?

— Ну, мне позволяли писать письма, — робко призналась Ливия. — А ещё Тобис каждую пятницу присылал мне цветы. Нам запрещали видеться, но все же мы находили способ, как передавать друг другу послания. Совсем недавно он написал мне стих о любви. Очень красиво.

— Ты смущена от такого внимания? — заметила Алекса.

Ливия и вправду была смущена. Об этом говорил не только румянец на лице, но и все поведение. Графиня Холл не могла найти себе место. Видимо, она с нетерпением ждала той минуты, когда сможет остаться с мужем наедине.

— Настоятельница в монастыре говорила, что мужчины редко показывают свои чувства, — едва слышно сказала она. — Эта старая женщина видела несколько воин. Ей довелось пережить смерть двух мужей, сына и дочери. Она смогла обрести покой только в монастыре. Часто говорила нам, послушницам, какими холодными и черствыми могут быть мужчины. Но Тобис не такой.

Ливия поведала небольшой отрывок истории о том, как они с братом и Тобисом бежали из твердыни Оран. Было холодно, приближалась зима. В ту ветреную ночь они задержались в заброшенном доме, потому что Костин сбился с пути и не знал, куда двигаться дальше. Её брат всегда разделял еду поровну, чаще всего сам не доедал, однако постоянно следил за здоровьем детей. Когда они сели кушать, прямо перед сном, Ливия заметила, что походная сумка порвалась. Оттуда выпал кусок хлеба и ломоть сыра, купленного на рынке несколько дней назад. У девочки не было еды, а брат был таким голодным, что съел все раньше, чем она заметила пропажу. И тогда Тобис без раздумий отдал ей свою порцию. После этого случая у них не было еды больше трех дней. Более или менее сытая Ливия с трудом держалась на ногах, хотела кушать, однако терпела, ведь Тобис и Костин не ели уже больше недели.

— Он отдал мне всю еду, — робко улыбнулась Ливия. — Хотя знал, что у нас больше ничего нет. Знал, что мы потерялись. У нас не было ни денег, ни плана. Мы просто шли: три голодных путника, которые пытались найти себе новый дом. Даже когда нам все же удалось добраться до Тарлатана, оказаться на площади, где торговали вкусной едой, Тобис оказался в нужное время и в нужном месте.

— Ты украла еду? — догадалась Алекса.

— Хотела кушать, — призналась Ливия. — Я не ела три дня, была глупой, совсем еще маленькой замерзшей девочкой. Не помню, как это случилось. Ноги сами повели меня к лавке с запеченными булочками. Я глядела на хлеб, пускала слюни, а руки сами тянулись к еде. Тобис возник у меня из-за спины, ударил по рукам и попросил прощения у торговца. А я заплакала, и как полная дура возненавидела твоего брата. И только потом я поняла, что за воровство мне могли отрубить руку. Тобис снова спас меня, хотя и так сделал столько всего хорошего, прямо как мой брат Костин. Оба заботились обо мне, хотя понимали, что я им только мешаю.

Алекса расчесала реку пламенных волос, после чего взяла жену брата за руку и помогла надеть плотную сорочку, опущенную до самого пола. В ней Ливия выглядела не такой желанной, как без одежды. Но таковы устои королевств и мужу придется смириться с кое-какими издержками. Пока молодая графиня красилась, приводила себя в должный вид, Предвестница обратила внимание, что Тобис и Костин уже прошли в комнату. Это значит, что за невестой скоро придут.

— Боишься того, что случится? — поинтересовалась Алекса.

Ливия начала буквально задыхаться от волнения.

— Немного, — едва заметно кивнула она. — А ты боялась, когда стала женой герцога Масура?

— У нас с мужем было целое приключение, — выглянув в окно и поглядев на яблоню, улыбнулась Алекса. — Наша свадьба длилась несколько дней. Мы с мужем просидели за столом почти всю ночь и следующее утро. Только потом он позвал меня в спальню. Но ничего не случилось.

— Как это? — немного растерялась Ливия.

— Карл меня отверг в нашу первую брачную ночь, — пожала плечами Алекса. — Он говорил, что я слишком маленькая. Хотя это правда. Мне было двенадцать лет, и если бы я от него понесла…. Учась на хирурга, я многое успела повидать. Был один случай, про который никто не знает. Но именно этот случай, спустя много лет, дал мне осознание того, почему Карл отверг меня в ту ночь.

— Я тоже хотела пойти на врача, но Тобис сразу запротестовал. Он говорит, что я, его любимая жена, никогда не буду работать. А что это за случай?

Алекса села на край постели и сложила ногу на ногу:

— Нас с Жаком де Ораном, моим наставником, пригласила одна семья маркиза, в которой очень сильно заболела двенадцатилетняя девочка. Нам два дня пришлось ехать в небольшую деревню, чтобы наставник поставил диагноз и вылечил девочку. Но лечить было некого. Маленькая дочь маркиза умерла от обильного кровотечения в мозг. Диагноз — преждевременная беременность. На пятом месяце беременности плод стал таким большим, что просто начал разрывать внутренние органы и без того очень маленькой и хрупкой девочки.

Ливия проглотила ком, подступивший горлу.

— Зря я это рассказала, — тяжело вздохнула Алекса. — Ничего не бойся, Ливия. Ты высокая, здоровая, крепкая молодая женщина. Обещаю, если понесешь от моего брата, сможешь родить крепкого и здорового малыша.

— Правда? — с надеждой спросила она.

— Я давно не практиковала медицину, но опыт и аналитический взгляд никуда не делся. Да, Ливия, это правда. У вас будут…

В дверь раздался тихий стук, из-за которого Алекса умолкла, а Ливия вздрогнула и подпрыгнула. Сразу стало понятно, что означает этот стук. Предвестнице даже не пришлось ничего объяснять. Невеста брата сама встала и пошла к двери.

***

Одна единственная свеча, стоящая на тумбочки рядом с брачным ложем, едва могла осветить всю спальню супружеской четы Холл. Но даже недостаток света не помешал заметить брата, стоящего у задней спинки кровати и Костина, караулившего возле двери, расположившись между косяком двери и стенкой платяного шкафа.

Алекса немного переживала по поводу брата. Роберт Холл, глава семьи и отец Тобиса, умер, когда близнецам было около семи лет. В этом возрасте мужчина не станет разглагольствовать о том, как правильно молиться перед разделением ложи с супругой. По всей видимости, эту обязанность возложил на себя Костин, благодаря которому Тобис протянул жене руку и пригласил её помолиться. Ливия сразу занервничала, — это читалось во взгляде, но окинув взглядом брата, мужа и сестру, приняла приглашение.

Молодожены преклонили колени перед кроватью, сложили пальцы в замок и произнесли молитву, напомнившую Предвестнице о том, как молилась сестрица Карла и как молилась она сама. Эта клятва до сих пор напоминала о том, чего она лишилась. В голове возник образ Карла Масура, столь ненавистного мужа, гниющего в какой-нибудь дыре.

Выбросив из головы весь ненужный обоз, терзающий восемь лет, Алекса обратила внимание, что молодожены поднялись с колен и встали друг напротив друга. Оба нервничали. Это так же читалось в смущенных взглядах. Тобис и Ливия смотрели друг на друга, прекрасно знали, что нужно сделать, но не решилась пойти на этот ответственный шаг. Костин хотел открыть рот, чтобы подсказать. Однако Алекса схватила его за руку, с недоверием посмотрела в глаза, одним только взглядом запретив вмешиваться в жизнь супругов.

— Я хочу тебя поцеловать, — едва слышно сказал Тобис.

— Поцелуй, — робко позволила Ливия.

Они говорили так тихо, что стук сердец был слышан намного сильнее. Волнение нарастало. Даже Предвестница, не принимающая участия, сильно занервничала. Тобис осторожно перебирал вес с ноги на ногу, суетился и никак не мог совершить первый шаг. Ему потребовалось какое-то время, чтобы робко, совсем по-детски поцеловать жену в губы. Что это было? Возможно, порыв страсти, проявляющий себя таким странным образом.

— Они не справятся, — прошептал Костин, чтобы только деревенская подруга его услышала.

Алекса тоже это поняла, ведь молодожены стояли, словно вкопанные деревья в саду. Вообще-то, эта часть церемонии очень важна. Только упрямый Карл Масур считал как-то иначе. Алекса не хотела, чтобы Ливия переживала, не хотела видеть, как заплаканная графиня ляжет спать из-за того, что у мужа не хватило смелости. В глазах молодоженов был стыд, смущение, но и желание там тоже присутствовало. Их следовало подтолкнуть.

Алекса сделала несколько решительных шагов вперед и встала за спиной Ливии.

— Поцелуй её, брат, — сказала она, коснувшись хрупких плеч. — Теперь это твоя жена.

— Я знаю, — вздохнул Тобис.

— Она хочет проявления твоих чувств, — сказала Алекса. — Вы стали мужем и женой по собственной воле. Знай же, брат, что смущение можно побороть, ибо это секундная слабость. А вот с разочарованием смириться сложнее. Оно долго не отпускает.

Тобис продолжал стоять, озираясь то на жену, то на сестру.

— Поцелуй свою жену, Тобис Холл! — повысила голос Алекса. — Прекрати позорить наш род! Твой отец не был совершенством, но у него всегда хватало смелости. А ты Холл, мой любимый брат. Не вздумай посрамить нашу семью своими глупыми выходками.

По глазам Костина было видно, что она перестаралась. Возможно, так оно и было, но по-другому растолкать и заставить брата действовать не получалось. Вот только это тоже не помогло. А чего ожидать от брата, которому недавно исполнилось четырнадцать и его тринадцатилетней жены?

— Костин, выйди, пожалуйста, — попросила Алекса.

Деревенский друг молча развел руки, посмотрел на сестру, потом на подругу и нехотя вышел из комнаты.

Оставшись наедине с молодоженами, Алекса повернулась лицом к Ливии и улыбнулась.

— Ты этого хочешь? — спросила она.

Невеста брата закивала, хотя испытывала стыд, и это было видно по глазам. Алекса взяла её за руку и подвела к краю кровати, немного согнулась и, подобрав подол, помогла снять сорочку. Ливия не протестовала. Нет, конечно. Она охотно разделась и сама легла на кровать.

— Тобис, — кивнув в сторону леди Холл, лежащую на кровати, Алекса подозвала брата, — ты должен исполнить супружеский долг, иначе все это не имеет никакого значения. Знаю, что тебе стыдно. Может показаться, что это неправильно. Но ты глава нашего рода и должен принимать решения. Ни я, ни твоя жена, ни Костин больше не вправе тобой управлять. Наберись смелости и сделай то, что должен сделать.

***

Простояв под дверью минут десять, Костин вздрогнул, когда услышал вскрик сестры. Где-то в глубине души он понимал, что это правильно. Но все же не мог смириться с тем, что его маленькая сестренка стала совсем взрослой. Сегодня Ливия стала женщиной, а скоро станет матерью. Таков закон жизни, хочет этого Костин или нет.

Когда в спальне супругов все стихло, дверь приоткрылась и на порог вышла Алекса, сразу же захлопнувшая дверь, чтобы молодожены остались наедине.

— Как все прошло? — задумчиво спросил Костин.

Алекса показала ему окровавленные пальцы и молча прошла в комнату напротив, где вымыла в медной ванной руки и вытерла их полотенцем. Костин вошел к ней в гости, закрыл дверь и облокотился на стену, прямо напротив расправленной постели.

— Дай им время, — тяжело вздохнула Алекса. — Тобис сделал то, что должен был сделать и Ливия, хоть и не сразу, но приняла своего мужа. Думаю, теперь они будут говорить до утра. Кстати, будешь вино?

— Буду, — охотно согласился Костин. — Выпить не помешает.

Алекса вытащила из походной сумки бурдюк с вином, сделала глоток и передала деревенскому другу. Он тоже сделал глоток, приятно удивившись вкусу и палитре вкуса, который впервые попробовал. Хотя нет. Это вино он пробовал прежде. Почти девять лет назад, когда остался наедине с женщиной по имени Тина, телохранителем госпожи Масур и господина Масура. От тех женщин: госпожи и телохранителя ничего не осталось. Как Костин слышал, Тину четвертовали на главной площади перед королевским дворцом королевства Шарджа, а герцогиня вот она, стоит перед ним, но это совершенно другой человек, кого он никак не мог понять.

— Мы хотели поговорить, — сделав ещё глоток, Костин отдал подруге бурдюк.

Алекса села на край постели, а он взял стул и уселся возле окна.

— Три недели назад, — задумчиво сказала она, — когда мы с моей армией были на востоке материка, в небольшой деревне Дубки, я приказала своим людям… своему человеку раздробить пальцы Энн Остин, дочери маркиза Джонатана Остина. Уже на рассвете, когда деревня была разграблена, а многие деревенские жители либо убиты, либо изнасилованы, мои солдаты четвертовали эту молодую женщину, посадили на кол Джонатана и сожгли заживо её годовалого ребенка.

В глазах и мыслях Костина этот поступок вызвал шквал возмущения, злости и ярости. Мужчина негодовал из-за действий своей деревенской подруги, пытаясь понять мотивы, которая преследует Алекса Масур. Но по итогу он промолчал.

— Недостаточно просто истребить этот проклятый род, Костин, — хладнокровно добавила Алекса. — Я собираюсь уничтожить их самым беспощадным образом, без тени сомнений, без сожалений. Только так и никак иначе.

— Ты ведь понимаешь, что в семье Остин много детей, — промолвил он.

— Да, конечно, — подтвердила Алекса. — Но это не отменяет факта того, что проклятый род имеет право на существование. Костин, — тяжело вздохнула она, — эти люди — настоящие выродки. Король Оскар Остин спал со своей дочерью Роксаной, которая рожала ему детей. Если бы ты только видел это чудовище, рожденное в близости с родным отцом. Я не монстр, Костин. И никогда им не была. Род Остин — вот где скрываются настоящие чудовища.

— Слышал об этом, — опустив взгляд, нахмурился Костин. — После побега из твердыни Оран мы проезжали мимо замка Джиджат, где по сей день правит некая графиня Элизабет Остин. У неё два младших брата. Одному девятнадцать лет, второму всего три. Вот только её мать умерла шесть лет назад. Люди боятся говорить об этом вслух, но в трактире я услышал, что это называется инцест. Человек, который об этом заговорил, сразу попал в лапы стражи. Его отвели в казематы. Когда вокруг складывается вот такая чертовщина, невольно задумаешься о чудовищах, порождениях ночных кошмаров. Но как же обычные дети, Алекса? Твоя сестрица Карла, вышедшая замуж за Остина. Она родила мужу Жака, твоего племянника. Если бы она была жива, ты бы и её замучила до смерти? А как же Жак Остин?

— Они мертвы, — сжала зубы Алекса.

— Это не отменяет факта того, что среди рода Остин есть точно такие же люди, как твоя покойная сестрица, Алекса Масур! — презрительно заявил Костин. — Если будешь убивать всех без разбора, на меня можешь не рассчитывать. Я никогда не подниму руку на невинное дитя.

Алекса вскочила с кровати и распахнула дверь.

— Выметайся, глупец! — приказала она, и он встал. — Про невинных детей заговорил. Великий и ужасный Костин заговорил про детей. А как же мой ребенок, Костин?! Он тоже был невинным.

Мужчина встал и подошел к двери.

— Твоего ребенка убил Ивар Остин, тварь, выродок и бастард, как ты его называешь, — напомнил Костин. — Вот только твои выходки ничем не отличаются от того, что вытворял он. Может быть, ты не бастард, Алекса, но ещё немного и станешь точно такой же тварью и выродком, презирающим все человеческое начало, что заложено в хороших людях. Я бы поддержал тебя на войне, но в бойне принимать участия не собираюсь.

Компромат

***

Тобис с женой крепко спали и даже не думали просыпаться. Время близилось к полудню, поэтому Алекса не стала откладывать дела, а самостоятельно пошла в главный банк Тарлатана. Она надела темно-синее платье, сделала прическу и не спеша вышла из усадьбы брата.

Толпы вокруг шли по своим делам, разбредаясь в разные стороны, пытаясь не обращать внимания на громкий рёв какого-то ребенка, заглушающий музыку трубадуров, играющих на лютнях в местном трактире, фасад которого был обращен прямо на центральную площадь. Переполненные людом улицы города, затрудняли продвижение, однако Алекса прошла через закоулки города, минуя большую часть базара, чтобы добраться вытянутой лестницы, ведущей в купеческий район. Если на базаре преобладали запахи свежего мяса, приправ и женских духов, в портовом районе прибрежной столицы, расположенного чуть ниже купеческого района, все смердело тухлой рыбой, помоями, морем и немытыми моряками, забывшими о том, что следует хотя бы раз месяц принимать ванну. От этого запаха забивался нос, появлялись признаки тошноты, доводящие желудок до такого состояния, что в любой момент обратно полезет плотный обед.

К сожалению, главная улица была перекрыта солдатами, которые пропускали только жителей купеческого района. Дом Тобиса стоял немного особняком, а чтобы попасть в банк, нужно было спуститься в портовый квартал и обойти город с северо-запада.

Смрад тухлой рыбы и помоев усилился у пристани, к которой причалили сотни лодок, вытянувшихся вдоль и поперек всей полосы берега, уставленной высокими складскими зданиями, бандитскими логовами, дешевыми борделями и несколькими малопривлекательными трактирами, с названиями хуже некуда. К тому же один корабль королевства, вставший на якорь, был окружен потными грузчиками порта, ищущими работу. Этих молодцов собралось так много, что запах пота запросто перебил все остальное, вынуждая чистоплотную Предвестницу свернуть в очередной переулок, где ей встретилась сморщенная, некрасивая проститутка, доставляющая оральные ласки очередному клиенту, готовому не только заплатить за удовольствие, но получить это наслаждение от такой ужасной женщины. Впрочем, как любят говорить люди, каждый получает то, на что смог заработать. Похоже, заработок пьяного мужика был очень скуден, либо уже спущен на алкоголь. Стараясь не мешать совокуплению страшной женщины и пьяного мужчины, Алекса обошла место разгрузки, миновав потных грузчиков, после чего ей оставалось свернуть за угол и пройти мимо трактира «Весельчак».

Прохожие говорили, будто бы столица королевства не смыкала глаз даже ночью. Оказавшись на незнакомой улице, пересекающейся в одном конце с пыльным базаром, а с другой стороны с казематами стражников и тюрьмой, Алекса стала свидетелем нескольких весьма необычных действий, совершенные людьми, которым, видимо, хотелось развлечений. Первым стал молодой человек, взбирающейся по фасаду здания по какой-то веревке, сделанной наспех из наволочек и простыней. А целью его стало окно на третьем этаже здания, из которого выглядывала молодая, совсем ещё невинная черноволосая дама, одетая в белоснежную ночную сорочку. Что ж, похвальное стремление, если не бояться, что тебе придется спускаться, когда отец молодой женщины вернется домой. Впрочем, из ловких движений влюбленного стало понятно, ему это делать приходиться часто. Следующего незнакомца Алекса встретила, а точнее услышала, когда переходила главную улицу и стала свидетелем того, что ещё один влюбленный молодой человек играл на лютне под окном своей возлюбленной. Его отвратительную игру остановили уже через миг, стоило тому брякнуть по струнам. И прервали достаточно экстравагантно, вылив на голову горе ловеласу ведро помоев. В очередной подворотне она налетела на сидящего в самом темном и грязном углу города ветерана, смолящего трубку так, что дым скрывал покрытое шрамами обезображенное лицо. У того мужчины не было обеих ног, а штанины, подвязанные где-то у колен, свисали на грязную землю, придавая ему некую жалость. Но было видно, что даже без ног бывший солдат не нуждался ни в жалости, ни в подачках. Именно поэтому Алекса проскочила его быстрее остальных.

Далеко на западе, у самой кромки горизонта, сгустились тучи, сверкнула очень яркая молния, предвещающая грозу. Вскоре раздался громкий раскат грома, ударивший так сильно и громко, что Алекса даже пригнулась. В этот момент мимо неё шел патруль стражников, несущих караул в столице королевства. Все они были вооружены мечами, держа в руках острые алебарды на толстом древке. Но Алекса не придала им значения, поэтому просто прошла мимо.

Сама того не замечая, Алекса пришла в купеческий квартал, закрытый за высокой каменной стеной и стальными воротами, находящимися под постоянным надзором городской стражи, проверяющей личности людей, желающих войти в богатую часть города. Название «купеческий квартал» не передает полную суть того, что скрывается за высокими каменными стенами. На самом деле купцов там живет не очень много. Может быть, кому-то удастся насчитать несколько ювелирных лавок, мастерских портных дел мастеров, цирюльников и алхимиков, но большая часть квартала состоит из богатых усадьб дворян, проживающих под круглосуточной защитой городской стражи. Здесь живут графы и маркизы разных мастей, построивших или купивших семейное гнездо. Никого не волнуют беспорядки и крики по ночам, ведь тут их никогда не бывает. Если какой-нибудь дурак посмеет перелезть стену, стража его быстро отучит заниматься глупостями, пересчитав все ребра, и выставят прочь.

В самом центре квартала высилась высокая часовня, относящаяся к главному банку королевства Фрагиль. Всего его так и называют: ГБК. Любой человек, владеющий достаточно солидным имуществом, титулом и состоянием, хранит в этом банке свои сбережения, скапливая необходимую сумму для наследства, которое перейдёт детям. Ещё в ГБК выдают залоги, ссуды, займы и в некоторых случаях заключаются договора на покупку земельных участков. Вся жизнь в купеческом квартале проходит через этот банк, которым заведует советник короля Ричард Дориан. На самом деле банк целиком и полностью, как и квартал, принадлежат советнику.

Поглядывая на заднюю часть банка, Алекса, разглядывая прекрасные постройки, снова на бессознательном уровне свернула в переулок, прошла по главной площади, пройдя мимо красивого фонтана со статуей полуголой женщины, спустилась по лестнице к лавке алхимика и резко свернула на запад, оказавшись прямо перед лестницей в банк.

— Добралась, — подобрав пышный подол платья, Алекса поднялась по лестницам к двери и вошла внутрь.

Просторное помещение, увешанное картинами на стенах и обставленное столами с удобными стульями, располагало красотой и уютом. Впрочем, из всех любопытных декораций сильно выделялись кассы, расположенные у дальней стены. Алекса, проходя мимо нескольких вооруженных солдат и клиентов банка, обсуждающих за столиками важные финансовые дела, заметила, что эти кассы, огороженные стальными прутьями решеток, сделаны таким образом, чтобы из зала никто не смог попасть внутрь. Прямо позади сотрудников банка были двери, ведущие в соседнее помещение, куда тоже невозможно было попасть из-за решетки перед стальной и довольной громадной черной дверью. Похоже, кто-то очень сильно дорожит своими деньгами, раз тут такая система защиты. И не зря ГБК считают самым безопасным местом на земле.

— Добрый день, — обращаясь к сотруднику за окном, сказала Алекса.

— Здравствуйте, миледи, — поправив очки, улыбнулся седой мужчина. — Вы пришли открыть счет? Взять ссуду? Может, хотите купить дом?

— Вообще-то, мне нужно кое-что забрать, — ответила улыбкой Алекса. — Меня зовут Алекса Масур. Его Величество позволил мне получить ведомость, которую оставил в банке некто по имени Джонатан Остин.

— Простите, но это невозможно, — пожал плечами пожилой сотрудник. — Видите ли, нам нужно письменное разрешение человека, чей актив вы хотите взять. А ещё нужен документ, указывающий, что именно Джонатан Остин позволил вам взять его ведомость. Боюсь, власть короля здесь не имеет никакого значения. И я говорю это со всем уважением к Его Величеству.

— Тоже простите, но боюсь, Джонатан Остин мертв, — призналась Алекса. — Я приказала своим людям посадить его на кол, после того, как они изнасиловали и четвертовали его дочь. К сожалению, он не сможет забрать ведомость.

— Что ж, — откашлялся сотрудник банка. — Тогда вам нужно предоставить только удостоверение, подтверждающее личность мистера Остина.

— Это тоже невозможно, — скривила губки Алекса. — Его дом сгорел вместе с годовалым выродком. Скажите, может быть, я смогу поговорить с мистером Дорианом? Мне очень нужна это ведомость. Она так же не помешает вашему королю, который хочет заключить со мной союз.

— Присядьте пока куда-нибудь, миледи, — сотрудник банка встал и вышел в заднюю дверь.

***

Алекса прождала больше часа. Только спустя некоторое время терпеливого выжидания стальная дверь с решеткой открылась, и к ней вышел человек по имени Ричард Дориан. Она тоже встала со стула с высокой спинкой и пошла ему навстречу.

— Миледи Алекса Масур? — уточнил он.

Ему на вид было лет тридцать, может быть, даже все тридцать пять. Сложно оценивать человека, который опустил пышную густую бороду и зачесал каштановые волосы на затылок. Широкий лоб, глубоко посаженные глаза, серьезный взгляд и аристократическая походка выдавали в нем серьезно настроенного человека, а не самозванца, выдающего себя за герцога. Алекса повидала таких дворян, сама была герцогиней. Поэтому могла отличить дилетанта, от человека слова и действий.

— Полагаю, что вы Ричард Дориан, милорд, — улыбнулась она.

Герцог учтиво склонил голову, поцеловал женскую руку и пригласил её сесть за стол. Алекса не протестовала. Она заняла место напротив, облокотилась на высокую спинку и сложила ногу на ногу.

— Меня уведомили, что вы, миледи Алекса, пришли сюда за ведомостью Джонатана Остина, — начал беседу герцог Ричард Дориан. — Простите за ожидания. Я проверил все активы, но не нашел ни одной банковской ячейки на это имя.

— Может быть, стоит проверить его отца? Его зовут…

— Да, я в курсе дел, — сложил ногу на ногу герцог. — Покойный маркиз Николас Остин тоже не имел никаких дел с нашим банком. Связь с этим местом была только у одного человека из рода Остин.

— И кто же это?

— Ныне покойный герцог, отец досточтимого короля Ивара Остина. Именно в его банковской ячейке хранится нужная вам книга. Стоит отметить, записи там удивительные. Я прочитал первые две страницы и оказался в таком восторге, что приятно удивлен…

— Мне нужна эта книга, — перебила Алекса.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Ричард Дориан. — Признаться, нашему королевству она ни к чему. Короля вряд ли заинтересуют похотливые похождения рода Остин.

— И Масур, и де Сатир, — добавила Алекса. — Значит, я могу получить книгу?

— К сожалению, это ничего не значит, — пожал плечами герцог. — Мой банк строится на доверии клиентов. Если кто-то будет приходить и требовать чужие вещи без разрешения владельца и письменного одобрения, мой банк начнет испытывать убытки. Все клиенты верят, что здесь их сбережения находятся в надежных руках. И я, как управляющий банком, не могу позволить нарушать правила. Это неприемлемо, миледи.

Алекса тяжело вздохнула и нахмурилась.

— Все люди, имеющие отношение к этой книге, давно кормят червей, милорд. В вашем банке этот документ пролежит до скончания веков, и никто его не возьмет. А мне нужны эти записи, потому что от них зависит судьба королевства Шарджа.

— Мы в королевстве Фрагиль, — позволил себе напомнить герцог.

— Вот только вы зависите от прихоти Ивара Остина. Посмотрите правде в глаза, милорд. Если не сегодня, то через год король Шарджа сметет ваше королевство и объявит себя единоличным правителем материка. Я же могу свергнуть этого бастарда, если король Леонид Гордон предоставит мне свою поддержку. Сейчас ваш монарх принимает решение. И эта книга поможет мне ускорить процесс принятия решения.

Ричард Дориан расплылся в улыбке.

— Мы оба понимаем, что это наглая ложь, миледи. Не забывайте, пожалуйста, я ведь тоже состою в совете короля. Нам уже давно известно о ваших планах. Вы, леди Алекса Масур, жена великого полководца Карла Масура, решили истребить весь род Остин. Чтобы получить полные данные на это семью, вам необходимо получить эту книгу. Я пока её не читал, но король намекнул, что этот компромат как-то поможет вам посадить свою дочь на трон королевства Шарджа. Вы вправду решили, что в королевстве Фрагиль живут дураки?

Предвестница закусила губу и потянулась к пистолю.

— Не стоит этого делать, — заметил Ричард Дориан. — Я не так глуп как генерал Маршалл Рэнделл. Мои люди скрутят вас раньше, чем вы вытащите пистолет.

— Чего вы хотите? — скрестив пальцы, спросила Алекса.

— Всего лишь поговорить, — улыбнулся герцог. — Вы ведь изволите побеседовать с обычным банкиром? Думаю, вам есть о чем рассказать. Слышал, будто бы вы стоили почти миллион рупий на невольничьем рынке города Шадаш. Это правда?

— Да, — кивнула Алекса. — Хотите об этом поговорить?

Он встал из-за стола и протянул руку.

***

Её пригласили в небольшой кабинет, с большим окном за спинкой стула, стоящего перед рабочим столом герцога Дориана. На столе были разбросаны документы: договора, контракты, подписание ссуд и прочие мелочи, имеющее непосредственное отношение к банку.

— Хотите выпить? — Ричард Дориан взял на высокой тумбе кувшин с вином и двумя кубками, подошел к столу и разлил этот чудесный напиток, предлагая женщине попробовать один из самых лучших сортов вина королевства Фрагиль.

Да, в этом королевстве делают превосходное вино, но, к сожалению, оно по всем пунктам уступает даже самым дешевым винам империи Шадаш-Тарза, коих Алекса испробовала столько, что не счесть. Единственная отрада наложницы тирана, это позволение пить вино после рождения наследницы.

Алекса облокотилась на край стола.

— Ричард, я ведь могу вас так называть? — спросила она, и он одобрительно кивнул. — Мы оба знаем, что вы позвали меня не ради историй. В городе поговаривают, будто бы вы влияете на короля. Но мне кажется, что это не так. Леонид Гордон уже приказал отдать эту книгу мне. Вы это знаете. Я это знаю. А вскоре об этом может узнать весь город. Не только вы один обладаете умом и хитроумием.

— Да, вы правы, Алекса, — подтвердил герцог Дориан.

— Итак, чего вы хотите? Какова цена компромата на род Остин?

Ричард Дориан поставил кубок на стол:

— К сожалению, супруга, подарив моему роду прекрасную дочь, скончалась во время родов, — промолвил он. — Агате всего пять лет, но эта девочка важнее всякого золота на земле. Я очень люблю детей, миледи. Но в наше время приходится идти на риски…

— Офелия… — сжав кулаки, догадалась Алекса. — Хотите мою дочь?

— Я герцог, — позволил себе напомнить Ричард Дориан. — Учитывая, что ваша дочь тоже герцогиня и будущая королева Шарджа, этот брак станет переломным в истории наших семей, наших королевств. После войны вам нужно будет восстановить то, что останется: армия, запасы еды, разрушенные замки, восстановление домов — все это требует больших денег и усилий. Я готов вам предоставить полный доступ к казне королевства Фрагиль. Этот брак укрепит союз двух королевств, миледи.

— Хотите корону? — злорадно улыбнулась Алекса. — Вы умный человек, Ричард.

— Благодарю, — склонил голову герцог. Он вытащил из ящика стола огромную книгу в толстом переплете и отдал её герцогине. — Это правда, что король потребовал отдать вам эти документы, Алекса. И я их отдаю в надежде, что вы обдумаете моё предложение.

— Не сомневайтесь. — Алекса взяла книгу и пошла прочь.

Записи

***

Плотный переплет книги и пожелтевшие страницы хранили страшные секреты рода Остин. Предвестница, пережившая столько ужасов, с отвращением читала записи, пока её вера в истреблении рода Остин крепчала с каждой страницей. Автор книги не ставил год, однако отмечал даты, что немного усложняло процесс чтения.

Запись за шестое июня:

Прибыл в королевский дворец, чтобы повидаться с кузеном Оскаром Остином и своей племянницей. Прием был выше всяких похвал. После ужина и продолжительной беседы король пообещал, что позже ко мне в покои придет та, с кем я смогу отдохнуть после дороги.

Она пришла поздно ночью. То была моя четырнадцатилетняя племянница. Роксана подошла к кромке постели, покорно поклонилась, изящно сняла лямки сорочки, позволила одежде скользнуть на пол и голая залезла по одеяло. В ту ночь я взял её сзади, вслушиваясь в голосистые стоны своей будущей королевы. Она охотно приняла меня и моё семя.

Запись за восемнадцатое августа:

Сидя дома, узнал, что Роксана понесла от меня. В качестве извинений и благодарности за прекрасную ночь послал пышный букет алых роз.

Запись за двадцать шестое января:

Неделю назад вызвали во дворец. Роксана родила раньше положенного срока. Я ворвался в покои роженицы и увидел рядом с принцессой свою дочь. Обе были настолько прекрасны, что потерял дар речи. Оскар позволил дать имя девочке, но я отдал эту привилегию той, кто подарила мне девочку. Роксана назвала нашу дочь Энн.

Алекса поморщилась и перелистала до первых страниц.

Запись за второе декабря:

Наконец-то истребил всех этих варваров и могу вернуться домой. Нужно побыть немного с семьей, а потом поехать в королевский дворец. Мой глупый брат все же смог обуздать нашу непокорную сестру. Как говориться в письмах, наша прекрасная Елена родила дочь. Вроде бы хотят назвать девочку Роксана. Красивое имя, которое олицетворяет будущее королевства Шарджа.

Запись за третье декабря:

Ночью в мой шатер проникла убийца. Это была шестнадцатилетняя девица с красивыми посеребренными глазами. Приказал допросить, но она сама назвалась именем Биргитта и приклонила колено. Не поверил, что раскаялась, и отдал на растерзание своей личной гвардии.

Запись за двадцать девятое декабря:

Биргитта ещё жива. Солдаты передают её друг другу, как бурдюк с вином. Эта женщина очень воинственная, но нашла своё место и больше не пытается перечить, а сама переходит из постели в постель, понимая, что только так её не будут бить.

Запись за второе января:

Вернулся домой, а моя доблестная армия, уничтожившая последний клан варваров, поругалась из-за шлюхи. Солдаты узнали, что Биргитта понесла ребенка, и каждый начал её защищать. Неужели эта девица с посеребренными глазами так понравилась людям? Черт. У меня были стычки между солдатами, но чтобы люди избивали друг друга из-за девицы…

Запись за восьмое января:

В стенах твердыни Гордон конфликт не стихает почти неделю. Пришлось забрать Биргитту на кухню, иначе люди начнут друг друга убивать. Надо было сразу убить эту девицу. Жена говорит, что она ведьма.

Запись за десятое января:

Видимо, жена была права. Увидел Биргитту этим утром, когда шел в отхожее место. Она так сверкнула глазами, что не смог устоять, затащил в комнату и хотел взять силой. Не получилось. Она сама оседлала меня. К счастью, эта девица уже в положении и не сможет понести от меня.

Запись за двадцать третье ноября:

Эта женщина точно ведьма. Срок родов должен был состояться в конце августа, но Биргитта упорно отказывается рожать. Как это возможно? По ночам в стенах твердыни слышатся крики и стоны, а ребенок до сих пор не появился на свет.

Запись за шестое декабря:

Биргитта умерла во время родов, родив прекрасного мальчика. Я хотел казнить обоих, чтобы солдаты больше не поднимали споры из-за своего сына. Но я не смог поднять руку на младенца. Чтобы избавиться от распрей, нашел малышу кормилицу и дал своё имя. Такой малыш станет прекрасным пополнением в моей семье. Посовещался с женой и решил назвать его Иваром. Кстати, аппетит у малыша превосходный.

— Вот и доказательство того, что Ивар бастард рода Остин, — ухмыльнулась Алекса, поставив в книги заметку черными чернилами. — Твою мать изнасиловала вся армия, выродок. Ну и кто теперь достоин трона королевства Шарджа?

Она перелистала записи и увидела то, что хотела найти с самого начала.

Запись за четвертое августа:

Дункан Масур окончательно сошел с ума. Приехал погостить и узнал, что он изнасиловал какую-то девятилетнюю служанку. Всевышние силы…. Как далеко заходит похоть этого человека? Хочу задержаться в твердыне Оран на пару месяцев и посмотреть, как он занимается делами.

Запись за двадцать шестое августа:

Черт возьми. Я этого опасался, хотя никогда не беспокоился из-за участи обычных служанок. Та девятилетняя девочка, что была изнасилована Дунканом, понесла от него дитя. Герцог окончательно сорвался и избил девочку, обвиняя её в грехах перед всевышними силами.

Запись за двадцать седьмое августа:

Смог убедить Дункана, чтобы он больше не издевался над девочкой. Это помогло, но не так, как я рассчитывал. Герцог Масур оставил служанку подле себя, даже позволил спать в своей комнате. А раз уж наши комнаты расположены друг напротив друга, каждую ночь я слышал, как мой старый друг занимается с ней любовью. Даже не знаю, кто я после этого.

Запись за тридцатое марта:

Решил снова навестить Дункана Масура. Хотел узнать, как его новая пассия справляется со своим положением. По приезду в твердыню Оран понял, что все хуже, чем я представлял. Хрупая девочка набухла, как спелый помидор. У неё вырос живот, разбухли бёдра, а на шее взбухли вены. Она больше не могла встать с кровати. Нужно было что-то делать, поэтому я отправил весточку одному человеку в столице.

Запись за шестнадцатое апреля:

Орлан де Месс прибыл поздно ночью и с порога занялся беременной девятилетней девочкой. К сожалению, она умерла, но ребенок выжил. В полдень мне позволили подержать недоношенного младенца. Это была девочка. Очень красивая девочка. Однако Дункан не желал видеть свою дочь, а мертвую служанку приказал бросить собакам. Он совсем выжил из ума. Орлан говорит, что это какая-то болезнь, поражающая мозг человека. В общем, Дункан тоже умрет в ближайшие годы.

Запись за семнадцатое апреля:

Пришлось избить двух солдат, чтобы по-человечески похоронить мертвую служанку, тело которой собирались бросить на псарню. После похорон обратился к Орлану де Мессу и предложил забрать девочку. Хирург охотно согласился, но не был уверен, что Дункан это одобрит.

Позже вечером я поговорил с герцогом, убедил отдать дочь и написал своему кузену, королю Оскару Остину. Девочку назвали Офелия де Месс. Теперь она дочь прославленного хирурга, которая родит нашему роду дар королю. Может быть, даже дар королеве. Всевышние силы, какая же она красивая. Самое прекрасное сокровище из всех, что мне довелось видеть. Какие изумительные голубые глаза. Если Офелия или её дочери родят роду Остин наследниц, это станет прорывом в нашем плане. Мы так близко к тому, чтобы совершить открытие. Я искренне рад, что мы обратились к Орлану де Мессу. Он будущее нашего рода, будущее королевство Шарджа. Надеюсь, совет Фрагиль поддержит наши притязания, и вскоре мы сможем выполнить задуманное.

Алекса ещё раз перечитала запись за семнадцатое апреля, окончательно убедившись в том, что дар королей был предназначен для чего-то большего. Род Остин что-то замышлял. Но что?

— Чего вы добиваетесь, забирая новорожденных детей? — задумалась она. — И почему выбор пал именно на мою маму? Из-за цвета глаз?

Алекса взяла из ящика стола листы чистой бумаги и чернильницу с пером, чтобы записать каждое имя, название каждого места, где ей придется побывать, дабы уничтожить весь проклятый род Остин. Имен и деталей было так много, что это займет ни один день.

***

Поздно вечером, когда за окном стемнело, в дверь раздался тихий стук.

— Открыто, — отозвалась Алекса.

Ливия осторожно открыла дверь и вошла в комнату с подносом в руках. Алекса так заработалась, что забыла поесть. А аромат горячей похлебки, испеченного хлеба и жареной рыбы так ударил по обонянию, что она сразу подняла глаза и увидела свой ужин.

— Тебе следует поесть, — поставив поднос на тумбочку, сказала Ливия. — Как продвигаются дела?

Алекса показала, что впереди у неё ещё половины книги.

— Тяжко, — улыбнулась она. — Тут столько подробностей, что голова идет кругом. Как внизу? Где наши братья?

— Ну, — Ливия села на край постели, — Костин тренировался во дворе, а Тобис после ужина пошел в кабинет.

— У вас с мужем все нормально? — обеспокоенно спросила Алекса.

— Да, конечно, — робко улыбнулась Ливия. — Твой брат попросил отнести тебе еды, а потом принять ванную. Он сказал, что скоро поднимется.

Алекса ответила улыбкой. Видимо, Тобис все же распробовал женское тело и теперь чувствует себя не таким замкнутым. То, что он отослал жену в комнату, чтобы Ливия приняла ванну, намекает на то, чего он хочет.

— Я рада за вас, — продолжая улыбаться, промолвила Алекса.

— Я тоже, — поправив рыжие волосы, сказала Ливия. — Может, тебе нужна моя помощь?

— Тебе ни к чему это читать, — слегка нахмурилась Алекса. — Лучше ступай в свою комнату и сделай так, как повелел муж. Тобис тебя очень любит Ливия, но это не избавляет тебя от ответственности. К сожалению, так устроен мир. Если он отправил тебя в спальню, ты должна помыться и исполнить свой супружеский долг.

— Знаю, — Ливия встала с постели и прошла к двери. — Спокойной ночи, Алекса.

Когда жена брата ушла, Алекса в спешке поужинала и вернулась к книге.

***

Супруги так громко и часто занимались любовью, что Алекса почувствовала легкую истому, наполняющую нижнюю область живота. Это было одиночество, от которого Алекса сходила с ума. Возбуждающие стоны Ливии стихали на минуту, после чего возобновлялись с новой силой. Казалось, Тобис вообще ненасытен.

Чтобы хоть как-то сосредоточиться на работе, Алекса слезла с кровати, попутно захватила поднос и спустилась на первый этаж, пройдя на кухню, где можно найти немного вина. Она не спеша прошла лестницы, холл, гостиную и вышла на кухню, обратив внимание, что при свете одной свечи сидит Костин. Он читал книгу военной тактики.

— Тоже не можешь уснуть? — нахмурился он.

— В чем дело, Костин? — вытащив из шкафчика кувшин с вином, улыбнулась Алекса. — Решил почитать, пока мой брат не угомониться?

Он нахмурил брови ещё сильнее.

— Какой же ты наивный, — подсев на край стола, хихикнула Алекса. — Не можешь смириться с тем, что твоя сестра стала женщиной, которой приходится исполнять супружеский долг? Да уж, мой братишка сегодня разорвал все рамки приличия и словно с цепи сорвался. Я думала…

— Прекрати, Алекса, — огрызнулся Костин. — Хватит говорить про мою сестру. Я не желаю это слушать.

То ли это была ревность, то ли злость, но Костина распирало так, что он в любой момент мог взорваться. Алекса смотрела на него, читала в глазах возбуждение и, закусив губу, поставила на открытую книгу кувшин с вином.

— Идем в мою комнату, — сказала она.

— Зачем? — он резко поднял глаза.

— Хочу кое-что показать, — намекнула Алекса.

***

Они поднялись в спальню, продолжая слушать стоны в покоях Тобиса Холла, и, Алекса, поставив кувшин с вином на тумбочку, сунула Костину книгу. Он уткнулся в запись за первое июня, после чего бросил книгу на кровать.

— Что это? — рассерженно спросил он.

— Записи рода Остин, — Алекса села на край постели и начала читать запись: — В этот дождливый вечер моя милая дочка спросила меня о любви. Ей уже четырнадцать, поэтому такие вопросы вполне объяснимы. И раз уж моя маркиза в курсе наших планов, я решил больше не ждать. Этой дождливой ночью мы с супругой не только рассказали, но и показали Энн, что такое любовь. Мы занимались любовью втроём, и это было прекрасно.

Костин поморщился.

— По всей видимости, эту запись сделал Джонатан Остин, — сказал Алекса. — Тот самый маркиз, кого я убила три недели назад. Энн тоже была убита.

— Хватит… — зарычал Костин. — Я не изменю своё решение.

— Вся эта книга сплошная история о том, как три человека: герцог и два маркиза ведут наблюдения и занимаются любовью со своими родственницами. Оказалось, что именно королева Роксана Остин родила Энн. Помнишь, как много лет назад ты боготворил эту женщину? Вы с отцом как раз открыли лавку в столице. Ты говорил, что эта женщина прекрасный правитель. Все ещё считаешь её изумительной? Или посмотришь правде в глаза?

— Это ничего не меняет! — вспыхнул Костин. — Ты собираешься убить невинных детей!

— И убью… — холодно уверила Алекса.

Костина разъедала такая злость, что он просто не выдержал и ударил подругу по лицу. Хлесткая пощечина отозвалась эхом. Алекса вскрикнула от пронзившей боли и ожога в области щеки, из-за чего упала на кровать. Это был второй раз, когда её ударил мужчина. Боль и унижение прожигали насквозь. И все же она смогла сдержать ярость, перевернуться на спину и заглянуть в глаза друга, наполненные злобой.

— Я их всех убью, Костин, — ухмыльнулась она.

Он резко забрался на кровать, обхватил её бёдрами и схватился руками за горло.

— Ты не моя Алекса, — презрительно зарычал он, пытаясь её задушить.

Предвестница почувствовала, как его сильные мужские руки и пальцы сжимают ей горло. Когда он начал душить, она испытала ужас, пытаясь хватить ртом как можно больше воздуха. Но вздохнуть не получалось. Алекса начала задыхаться, чувствуя прикосновения смерти. Нет! Ещё не время. Она не собиралась умирать раньше проклятого рода, поэтому начала брыкаться и вырываться из удушающей хватки. Попытки оторвать от горла руки Костина потерпели фиаско. Алекса попыталась схватить его за горло, но руки были слишком короткие и просто не доставали. Пытаясь сбить друга ногами, она пинала его по спине, брыкалась, расцарапала все руки и все равно не смогла выбраться. Когда воздуха уже не осталась, Алекса с трудом проглотила в последний раз, закатила глаза, чувствуя, что вот-вот умрет.

К счастью, Костин ослабил хватку и убрал руки. Алекса смогла сделать резкий вдох, такой глубокий, что перехватило дыхание. Она начала кашлять, пытаясь отдышаться и наладить ритм дыхания. Это удалось сделать не сразу, но все же она осталась жива. Она тяжело дышала, кашляла и продолжала смотреть в озлобленные глаза деревенского друга.

— Останься, — едва различимо попросила она.

— Что? — нахмурился Костин.

Алекса раздвинула ноги и подобрала подол платья.

— Ты это ведь этого хочешь? — проглотив, спросила она. — Я знаю, что хочешь. Ради меня ты вызвал на дуэль Карла Масура. Думаю, ты понимал, что проиграешь. И все равно бросил вызов моему мужу. Зачем, Костин?

— Потому что любил, — нехотя признался он.

— Больше не любишь? — улыбнулась Алекса. — Неужели я стала тебе настолько противна, что ты готов меня задушить?

Костин не смог ответить из-за сомнений, чем она и воспользовалась, перехватив инициативу. Алекса схватила его за горло, сбросила с себя на кровать и забралась сверху, обхватив бёдрами так, чтобы он не смог сбежать.

— Присоединяйся ко мне, Костин, — задрав подол платья, Алекса расшнуровала ремень и сунула руку в штаны, схватившись за твердое мужское достоинство.

Его пенис был твердым, горячим, набухшим от нахлынувшего желания. Хоть он и не боролся, Алекса впивалась ногтями в его горло, а сама неуклюже пыталась стянуть штаны. Только когда они сползли до коленей, и ей больше ничего не мешало, она замерла, чтобы заглянуть в глаза деревенского друга. Карий взгляд Костина все так же был переполнен ненавистью, которое поглощало желание ворваться в её нежное тело.

— Что теперь скажешь? — сжимая в ладони твердый пенис, спросила Алекса. — Все ещё хочешь меня убить? Или уже хочешь присоединиться?

Костин легко оттолкнул её от себя, бросил на кровать и встал, чтобы натянуть штаны.

— Пошла ты к чёрту, Алекса Масур, — сплюнул он, заправляя рубаху. — Я никогда не пойду за убийцей детей. Видимо, ты была права. Та, кого я любил, давно кормит червей рядом с твердыней Оран.

— Жалкий трус, — презрительно сказала Алекса. — Ты жалок, Костин. Я всегда знала, что тебе не хватит смелости принять важное решение. Даже мой четырнадцатилетний брат, который сейчас занимается любовью с твоей сестрой, смог все осознать. Ну, ничего. Ты тоже скоро поймешь. Нельзя оставаться всю жизнь чистеньким. Рано или поздно, всем приходится замарать руки.

— Думай, что хочешь, — холодно сказал Костин.

— Даю последний шанс передумать. Останься со мной и помоги уничтожить род Остин. Ты получишь все, о чем так долго мечтал. Я буду принадлежать только тебе.

— Нет… — без раздумий отказался он и вышел из комнаты.

Алекса встала и поправила подол платья.

— Тогда больше не смей об этом думать, — бросила она вслед.

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ: ТРИ АРМИИ

***

Две недели ушло на то, чтобы король Леонид Гордон и совет королевства Фрагиль приняли решение. Поздно вечером Предвестницу пригласили в королевский дворец, в зал совета, чтобы огласить принятое решение. Впрочем, все уже знали, что будет дальше.

Планирование войны

***

— Присаживайтесь, миледи, — указывая на свободное место за столом, сказал король Леонид Гордон.

Алекса окинула всех собравшихся взглядом.

Рядом с правителем королевства Фрагиль сидела его третья супруга, Мирцелла Гордон. Темноволосая королева с выразительными янтарными глазами была облачена в черное платье с широкой талией и довольно пышными юбками подола, которое раскрывало длинную шею и прямо-таки аристократические стройные руки. Даже стол, за которым она сидела, не мог скрыть беременности.

Так же в зале совете присутствовало двое знакомых мужчин. Первым был генерал Маршалл Рэнделл, а второй Ричард Дориан, главный советник короля.

Алекса — на ней этим вечером было надето серое платье, села за стол и положила перед собой книгу с компроматом на род Остин.

— Вы приняли решение, Ваше Величество? — спросила она спокойным и рассудительным тоном.

— Фрагиль поможет вам в войне, Алекса Масур, — утвердил король Леонид Гордон. — Но сначала нам следует обсудить условия. Дело в том, что в данный момент король Ивар Остин захватил под контроль почти весь материк. Я готов предоставить армию, однако при положительном исходе военной компании нам придется делить захваченные владения. Отсюда вытекает закономерный вопрос. Что получит союзник законной королевы Офелии Аль Салил де Оран, если она займет трон королевства Шарджа?

Писарь разложил на круглом столе огромную карту материка.

— Позвольте рассказать свой план, — предложила Алекса. — Так вам станет понятнее, что потребуется от вашей армии, и какую награду получит Ваше Величество в случае окончательной победы над Иваром Остином.

— Да, конечно, — окинув взглядом советников, согласился король.

Алекса встала и ткнула пальцем в западный форт Милам.

— Моя армия стоит здесь, — сказала она. — Думаю, Бьорн и остальные конунги уже захватили форт, укрепили своё положение и ждут нашего прибытия. Я собираюсь обогнуть весь материк с запада на юг, чтобы уничтожить и отвоевать следующие земли: твердыни Влора, Влак, Шубас, города Сако и Бровер, пересечь реку Тхеок и нанести удары по замкам Аклорк, Упровер и Офрон, после чего захватить твердыню Гордон.

— Так мы обогнем весь материк, — поглаживая густую бороду, отметил советник Ричард Дориан.

— И потеряем всю армию, пока будем месяцами осаждать эти твердыни, — вздохнул генерал Маршалл Рэнделл. — Не проще ли нанести один сильный удар сразу по столице королевства Шарджа? Если ваша армия пойдет морем, а наша ударит по земле, мы сэкономим годы и уничтожим Ивара Остина до конца этого года.

— Всевышние силы… — улыбнулась Алекса. — Маршалл, кто назначил вас генералом?

Король откашлялся, чтобы подавить оскорбления и ссоры в зародыше.

— Знаю, что у вас были некоторые разногласия, — сказал он. — Но давайте вернемся к плану. Миледи Алекса, что вы предлагаете?

Алекса села за стол.

— Милорды, — расплылась в улыбке она, — я назвала твердыни и города, которые получит королевство Фрагиль.

— Что?.. — растерялся Ричард Дориан.

— Все это?! — ещё сильнее удивилась королева.

— Да, Ваше Величество, — подтвердила Алекса. — В случае победы в войне королевство Фрагиль сохранит свои границы и получит всю западную часть материка, вплоть до твердыни Гордон. Скажу больше: мы захватим все эти земли меньше чем за год.

Пока советник, король и королева переглядывались, генерал Маршалл Рэнделл вскочил из-за стола.

— Невозможно! — заявил он, ударив кулаком по столу. — Допустим, мы сможем захватить пару городов и отвоевать несколько деревень, но осады замков и твердынь занимают долгие месяцы. Все зависит оттого, сколько провизии и людей находится за стенами. А если мы собираемся нападать в лоб, обе армии потерпят потери со всех сторон.

— Вы меня недооцениваете, милорд, — улыбнулась Алекса.

— Пожалуй, это вы переоцениваете свои возможности, — огрызнулся генерал. — Вы хотя бы раз командовали армией, миледи? Знаете, что творится на поле боя? Во время кровопролитных битв солдаты гадят прямо штаны. Смрад от крови, гнили и дерьма стоит такой, что невозможно дышать, не говоря о самом сражении. Это вам не парфюм, леди Масур. На войне умирают люди. Может быть, вы нарисовали в голове и на картах какой-то немыслимый план, но в жизни все работает иначе. Одна ошибка может стоить жизни тысячам солдат.

— Миледи, генерал прав, — согласился советник Ричард Дориан. — Если учесть, что армия генерала Бомонда Колера охраняет границы королевства Фрагиль, мы сможем предоставить в ваше распоряжение только армию генерала Маршалла Рэнделла. Это пять тысяч солдат.

— Итого у нас получается три сотни кораблей и пятнадцати тысячная армия, — подытожил король. — Как вы хотите захватить все города и твердыни?

Алекса усадила генерала взглядом, встала сама и снова ткнула пальцем. На этот раз она указала устье реки Тхеок.

— Мы пойдем по течению реки, — сообщила она.

— Вот только корабли не могут зайти вброд реки, — ухмыльнулся генерал.

— Кто вам сказал про корабли? — ответила ухмылкой Алекса. — Я собираюсь построить парусные лодки, на которых плавают северные кланы. Они маленькие, быстроходные и управляются веслами. Скорость маневрирования такая, что пока арбалетчики на стенах зарядят свои болты, моя армия подойдет к стенам любой твердыни.

Генерал от удивления вскинул брови.

— Теперь понятно, почему вы выбрали для нападения именно те города и замки, которые расположены на берегу реки Тхеок, — улыбнулся король Леонид Гордон. — Пока ваша армия отвлекает на себя пристальное внимание лучников, армия генерала без особого труда пробьет брешь в обороне и ворвется за стены твердыни раньше, чем защитники поймут уловку.

— Допустим, это сработает два или три раза, — вздохнул генерал Маршалл Рэнделл. — При этом ваша армия будет нести регулярные потери. А что дальше?

— Не паникуйте, милорд, — улыбнулась Алекса. — Я много лет строила, переделывала план, рассчитывала каждую деталь сражения за королевство Шарджа. Нам достаточно захватить три замка, после чего чаша весов пошатнется и Ивар Остин окажется в невыгодном положении. Дайте мне пять тысяч солдат. До конца года вы сами все поймете и увидите, что мой план работает. Может быть, это займет чуть больше года. Однако я уничтожу армию Ивара Остина, истреблю весь его проклятый род и посажу дочь на трон королевства Шарджа.

Король встал из-за стола. Его примеру последовали советник и генерал. Королева и Алекса остались сидеть на местах.

— Хорошо, миледи, — согласился Леонид Гордон. — Генерал Маршалл Рэнделл будет командовать своей армией и пойдет за вами. Но если ваш план провалится и потерпит фиаско, Фрагиль вернется к своим границам, оставив вас на растерзание враждующей армии.

— Меня это устраивает, — охотно согласилась Алекса. — Если никто не возражает, я бы хотела отправиться в поход до конца недели. Генерал, это возможно?

— Я соберу армию, — кивнул Маршалл Рэнделл. — В субботу, прямо на рассвете, моя армия выступит в форт Милам. Присоединитесь или покинете королевский двор раньше положенного срока?

Алекса встала из-за стола, взяла книгу с компроматом и направилась к двери.

— Ваше Величество, я бы хотела встретиться с дочерью, — сказала она.

— Слуги вас проводят, — одобрил король Леонид Гордон.

— А ещё я бы хотела поговорить с вами наедине, если это возможно.

Король поглядел на супругу и одобрительно кивнул.

— Останьтесь сегодня во дворце, миледи, — сказал он. — Я пошлю за вами служанок.

Алекса исполнила реверанс и покинула зал совета.

***

После напряженного, но крайне любопытного разговора с королём и советом, Алекса прошла в тронный зал. Это было самое большое и самое просторное помещение в королевском дворце, за которым слуги следят так же тщательно, как и за покоями своего короля. Убираются тут три раза в день: намывают полы, натирают их воском до блеска, проходятся влажной тряпкой по каменным изваяниям, изготовленными самыми известными скульпторами современности, очищают щетками длинный и широкий алый ковер, выстеленный от порога до самого трона, и раз в неделю моют огромные окна, после чего меняют белоснежные тюли. Плитка на полу была безупречно чистой, сияла под лучами утреннего солнца. Под сводами тронного зала все потолки были изрисованы настенной живописью, украшенной в некоторых местах каменной мозаикой, которой с выверенной дотошностью придали полноценный вид одного всеми известного сражения под стенами столицы Тарлатана, произошедшего пять столетий назад.

Художники и мозаичники собрали огромное панно, с деталями показали потомка короля Леонида Гордона, сидящего на черном вороном коне, с копьём в руках, который пронзал горло врага. Всё это сражение было дотошно отображено на длинном и просторном потолке, где в одном конце зала сражался король, а в другом бились его генералы и сыновья, заваленные трупами своих соратников.

Сложно было представить, как люди смогли сделать что-то подобное на потолке, до которого ещё нужно было дотянуться. Высота от пола до потолка измеряли белые постаменты, поставленные вдоль тронного зала, которые было невозможно обхватить руками, да и прыгнуть, ведь они вытянулись почти на сорок футов и между ними лежал тот самый алый ковер. Так же на каждом постаменте, прямо под сводами, висела геральдика того или иного рода, присягнувшего на верность короне. Вот только постаментов было ровно двадцать — по десять с каждой стороны — а знамен семей всего четырнадцать.

Больше всего внимания в тронном зале привлекал сам трон короля, к которому тянулся алый ковер. Высокий стул с большой спинкой был вылит из чистого золота и был установлен на невысокой каменной трибуне, к которой тянулись две достаточно длинные лесенки. Разумеется, королю не пристало сидеть на чистом золоте, поэтому для удобства монарха широкий трон обложили алыми подушками, одну оставили на полу, чтобы Его Величество не стоял на каменном полу. По обе стороны трона, чуть позади него, висели две красивые алые шторы, красующиеся с гербом королевской семьи: то был большой черный волк, с красными глазами, стоящий на зеленом поле, усыпанным золотыми монетами, костями и черепами врагов. Ну и подлокотники самого трона украшали две волчьи головы, вылитые из чистого золота. Они оба словно охраняли монарха, оскалив клыки и выпучив злые, голодные глаза.

С противоположной стороны трона, прямо рядом с парадной дверью, по обе стороны тронного зала, были две лестницы, ведущие на просторный балкон. С поручней свисали несколько маленьких знамен семей, поклявшихся в верности короне и одно большое знамя с чёрным волком, весящим в самом центре и глядящее прямо на правление короля. И с этого самого балкона можно было попасть на верхние уровни королевского дворца, коих было ещё четыре. Наверху были кабинеты совета и большой зал, в центре которого стоял большой круглый стол с картой всего материка. Этажом выше разместились личные покои короля, королевы, двух генералов с женами и главного советника, живущего в королевском дворце и обладающего достаточным влиянием, чтобы решать мелкие вопросы.

Слуги проводили её в комнату Офелии, почетной гостье короля Леонида Гордона, соседствующую рядом с покоями самой королевы, которая в большинстве случаев спит со своим мужем.

Девочка сидела за столом, читала книгу по истории королевства Фрагиль, но стоило на пороге спальне появиться матери, как она тут же встала и радостно улыбнулась.

— Матушка, мы уезжаем? — улыбаясь, спросила Офелия.

Алекса закрыла дверь и прошла в комнату.

— Офелия… — тяжело вздохнула она, — ты ведь поклялась, что будешь рассказывать про свои сны. Что эта за история с лордом Рэнделлом и его женой? О каком ребенке ты им сказала? И почему ты вообще заговорила об этом с незнакомыми людьми? Мы ведь договорились.

— Простите, матушка, — девочка опустила голову.

— Дорогая, пойми, здесь у нас нет друзей, — обняв дочь, промолвила Алекса. — Мы используем короля Леонида Гордона, чтобы захватить трон королевства Шарджа. А он использует нас ради распространения влияния и усиления власти. Он запросто предаст, если почувствует угрозу.

Она подвела дочь к большому светлому окну и положила книгу на подоконник.

— Что это? — поинтересовалась Офелия.

— Твоё будущее, дочка, — улыбнулась Алекса. — К сожалению, я не смогу взять тебя с собой на войну.

Офелия резко отстранилась, почувствовав ком, приступивший к горлу и сдавливающий так, что невозможно вздохнуть. У неё сперло дыхание от боли, словно матушка уедет и больше никогда не вернется.

— Почему вы меня не берёте? — едва не заплакав, спросила она.

— Потому что это моя битва, Офелия, — строго сказала Алекса. — Твоя битва начнется, когда я одержу победу в этой ужасной войне. Но, чтобы моя победа не оказалась напрасной, ты должна беречь эту книгу, дочка. В книге истина и доказательства того, что король Ивар Остин — подлый самозванец. Это поможет свергнуть уже мертвого правителя королевства. Я хочу, чтобы ты прочитала книгу, когда я уеду. Прочти все, Офелия. Возможно, некоторые моменты тебе, в силу возраста, могут показаться странными, непонятными и запутанными настолько, что ты не сможешь их понять. Ничего страшного. Ты все поймешь, когда придет время.

— Почему мне нельзя поехать с вами, матушка? Я ведь всегда вела себя тихо. А книгу можно почитать в дороге.

Алекса оставила книгу на столе, а сама села на край постели.

— Знаю, что ты у меня очень хорошая и послушная девочка, — промолвила она. — Но я не могу тебя взять.

— Прошу вас, матушка, пожалуйста… — взмолилась Офелия.

— Прекрати, Офелия Аль Салил де Оран! — повысила голос Алекса. — Хватит вести себя как ребенок. Ты королева Шарджа, а не избалованная девочка. На войне умирают люди, дочка. Болезни, инфекции, раны, постоянные столкновения с противником. Я не могу подвергать твою жизнь опасности. На кону стоит очень многое. Мы не можем позволять себе слабость, Офелия. Я не могу проиграть, а ты не должна умереть, понимаешь? От этого зависит будущее нашего королевства. Твоё будущее.

Офелия шмыгнула носом, вытащила из кармашка платочек и вытерла проступившие слезы, хлынувшие так неожиданно из красивых голубых глаз.

— Хорошо, матушка, — шмыгая, сказала она. — Как королева Шарджа я сберегу книгу и свою жизнь. Но и вы должны поклясться, что свергнете Ивара Остина и вернетесь ко мне. Обещаете?

— Конечно же, обещаю, — улыбнулась Алекса, после чего встала, крепко обняла дочь и прошла к двери. — Я покину город в субботу, поэтому у нас будет время поговорить. А сейчас мне нужно встретиться с королем и обсудить последние приготовления. После моего отбытия с тобой останется Ярп. Я скажу ему, чтобы он отвел тебя в дом Тобиса Холла, твоего дяди. Там тебе будет намного безопаснее. А ты постарайся больше не распространятся про свой дар, ладно.

— Да, матушка, — кивнула Офелия. — Но вам нужно быть осторожной с леди Лилианой Рэнделл. В моём сне она попытается вас убить.

Алекса вскинула брови.

— Когда это случиться?

— После рождения наследника рода… — Офелия вдруг замолчала.

— Да?

Девочка подбежала к матери и спешно что-то нашептала на ухо.

***

Алекса вышла из комнаты дочери в полном раз здравии. Пытаясь сложить общую картину рода Рэнделл, она случайно наткнулась на Ярпа, стоящего под дверью.

— Что-то случилось? — спросил он на языке северных кланов.

Она окинула его сердитым взглядом.

— Когда я покину столицу, отвези мою дочь в дом Тобиса Холла, Ярп, — приказала Алекса. — Он пошлет за вами служанку. И береги мою дочь, понял? Ты знаешь что нужно будет сделать, когда война подойдет к концу.

— Не волнуйся, Предвестница, — нахмурился Ярп. — Эти идиоты даже не в курсе, что я знаю их язык. Мне уже удалось найти несколько лазеек во дворце. Если что-то пойдет не по плану, вывезу Офелию не только из дворца, но и из города. Твоего брата тоже забрать?

— Желательно, конечно, — вздохнула Алекса. — Тобис мой единственный живой родственник, помимо Офелии. Но если придется выбирать, на первом месте всегда будет стоять моя дочь. Да простят меня Всевышние силы, но я пожертвую кем угодно, чтобы защитить свою девочку. Даже родным братом…

Аудиенция

***

Король принял Алексу только утром субботы, за несколько часов до отбытия армии на фронт. Она даже не ожидала, что сможет с ним встретиться, поэтому оказавшись немного в невыгодном свете, облаченная в кожаный доспех, ей пришлось придержать генерала, а самой вернутся в королевский дворец.

Войдя в светлые покои короля, Алекса увидела Леонида Гордона в кровати, в обществе сразу нескольких дам, среди которых была фрейлина королевы, служанка и маркиза средних лет, спящая рядом с кроватью, развалившись на коврике. Вокруг были разбросаны пустые бутылки, кубки, кувшины из-под вина, а смрад перегара в покоях стоял такой, что глаза начинали слезиться.

— Оставьте нас, — ласково попросил король.

Фрейлина королевы и маркиза похватали одежды и поспешили спрятаться за ширмой, где, толкаясь и пытаясь натянуть чулки, они начали в спешке собираться. Только служанка осталась лежать в постели, прикрывая девичью грудь легкой белой простыней.

— Моя фаворитка, — указывая на служанку, сказал Леонид Гордон. — К сожалению, архиепископ запретил делить ложе с беременной королевой. Врачи тоже посоветовали до родов спать в разных постелях, иначе это скажется на здоровье ребенка. Жалко конечно, но приходиться идти на жертвы. Может быть, присядете, миледи?

Алекса прошла по грязным полам до окна и, дабы избавиться от смрада перегара, открыла окно, пустила в королевские покои свежий воздух, после чего села на маленький табурет с мягкой обивкой.

— Не думала, что нам удаться поговорить, — промолвила она, разглядывая волосатую грудь короля.

— Прошу прощения, — почесал затылок Леонид. — У меня снова началась бессонница. Сами понимаете, король должен руководить королевством, а это сложно сделать, когда не спал почти неделю. Общество алкоголя и женщин как-то смягчает удар по здоровью, помогает выспаться. Но мы ведь встретились не ради этого, правда? Я бы не хотел заставлять генерала ждать. Маршалл превосходный тактик и верный подданный, однако, его характер…. Впрочем, вы сами смогли в этом убедиться, когда сломали ему нос. Так ради чего вы затеяли эту аудиенцию, Алекса Масур?

— Из-за вашего главного советника и моей дочери, — спокойно отвечала она. — Раз вы в курсе небольшой потасовки с вашим генералом, до вас должны были дойти слухи о том, что Ричард Дориан мне предложил, когда наглым образом попытался обменять дневник рода Остин на королеву Шарджа.

— Разумеется, — улыбнулся король. — Ричард давно пытается заполучить власть и влияние в моём королевстве. Здесь у него ничего не получается, поэтому он нацелился на вашу дочь. Вы пришли пожаловаться?

— Я способна за себя постоять, Ваше Величество. Пусть жалуются те, кто всю жизнь обвинял судьбу в несправедливости. Меня заботит другой вопрос. Вам должно быть известно, что Офелия, законная королева Шарджа, осталась в городе. Сейчас она в королевском дворце, но уже к закату переедет в усадьбу моего брата. И мне бы не хотелось оставлять её здесь, зная, что какой-то глупец посмел положить глаз на мою милую дочь.

— И чего вы хотите от меня?

— Защиты для дочери, разумеется. Вы не глупый человек, Леонид. Если Ричард исполнит задуманное и обесчестит мою дочь раньше, чем я уничтожу внешнюю угрозу королевства Фрагиль в лице Ивара Остина, мне придется принять его права на Офелию. Одно дело если она будет насильно отдана замуж за человека, опозорившего мою семью, другой момент состоит в том, что оскорбленная королева будет выглядеть на троне не лучше, чем Роксана Остин, которая некогда пожелала взять себе в короли имперского карлика. Ваш главный советник получит долгожданную власть, встанет с вами наравне, что сделает нас полными дураками, ведь он тоже не глуп и отберет себе ещё какой-нибудь лакомый кусок, обещанный Вашему Величеству. Твердыню Гордон, например. Или все западное побережье.

— Это так, — нехотя согласился король. — Мало того, что на место одного узурпатора сядет другой, так ещё и дележка территории может развязать очередную войну. Итак, вы хотите, чтобы я защитил честь Офелии, так? Думаю, вы уже выбрали ей подходящую кандидатуру.

— Не выбрала. Офелия ещё дитя. В семь лет рано задумываться о замужестве и выборе короля.

— Однако ваша дочь пользуется огромной популярностью при дворе, — улыбнулся король. — Согласен, что она ещё ребенок. Но в королевстве Фрагиль помолвки заключаются с самого рождения. Если малыш родился крепким, здоровым и без отклонений, маркизы сразу начинают подыскивать ему партию. В этом случае Офелия даже немного запоздала.

— Я не желаю этого слушать, — нахмурилась Алекса.

Леонид Гордон поцеловал служанку в плечо и бесцеремонно встал с кровати. На нём не было ни белья, ни чего-то ещё. Он был голым как нерв. Это могло вызвать смущение в глазах неопытных девиц, но Алекса не поддалась на провокацию, потому что уже изрядно насмотрелась на голых мужчин.

— И все же послушайте, — наливая себе вино, сказал он. — Офелия — прекрасно образованная дама из придворного общества, имеющая превосходную популярность среди дворян. Вы можете возразить, что она ещё совсем юна. Согласен. Мне лично не довелось с ней побеседовать наедине, однако моя супруга смогла оценить ум вашей дочери. Миледи, вы воспитали прекрасную дочь, достойную занять трон королевства Шарджа. Вот только сейчас не подходящее время, чтобы разводить полемику. Если не заметили, у нас намечается война трех армий. Что станется с миром, когда она закончиться? Допустим, план сработает, и вы одержите победу. А дальше? Многие полагают, что война — самое жестокое время. Это не так. Сложности начинаются тогда, когда она заканчиваться. Дворяне не слишком пекутся о проблемах своих подданных, но мне довелось познать вкус голода. Я знаю, что такое голодать на протяжении многих недель. После войны большая часть подданных, по чьим землям пройдет армия, почувствует нехватку еды. Начнется голод, между усобицы за земли соседей, вырастит количество краж, убийств, изнасилований. Это реальность, в которой мы живем, Алекса Масур.

Предвестница терпеливо молчала, ожидая окончательного вердикта.

— Даже если вы одержите быструю победу в этой войне, — добавил король, — трон королевства Шарджа займет незаконнорожденная дочь Карла Масура. Это не провокация, миледи. Я не обвиняю вас ни в измене своему законному мужу, ни в том, что вы собрались посадить на трон своего бастарда. Простите за такие красочные изречения, но вам все равно придется услышать это от голодающих подданных, чьи земли разорит ваша армия. И вот мы подошли к самому главному. Даже если война закончиться через год или через пару лет, Офелия Аль Салил де Оран будет не больше десяти лет. Вы усадите на трон девочку, возложите на её голову корону и потребуете от людей приклонить колено перед новой королевой. Допустим, люди вас поддержат, в чем я очень сомневаюсь. Что будет делать девочка, только что ставшая королевой? У вашей дочери прекрасное образование, вот только нет никакого опыта правления даже самой маленькой деревней, в которой построено несколько домов. И как вы собираетесь разгребать весь этот бардак, который сами же устроили? Как я понял, вы, миледи, собрались истребить весь род Остин. Возможно, они этого заслужили. Но голодным людям придется доказать свои чистые помыслы. Рано или поздно вам придется покинуть свою дочь. И как, позвольте спросить, неопытная девочка будет разгребать весь бардак, устроенный из-за прежнего короля и её матери, которая привела на земли королевства Шарджа чужеземную армию?

Было заметно, что король ещё не закончил. Поэтому Алекса придержала ответ и продолжала слушать. Леонид Гордон промочил горло вином, вернулся в постель, обнял служанку и продолжил:

— Девять лет назад на мои земли пришел Дракон, Алекса Масур. Император Шадаш-Тарза потребовал склонить головы, заплатить дань и пополнить его ряды, чтобы уничтожить западный фронт королевства Шарджа. — Король выдержал гнетущую паузу и сказал: — Советники как один говорили, чтобы я отверг условия императора и напал на него, нанеся удар в спину. Армия Дракона высадилась почти там же, где мы встретились с вами, миледи. Его солдаты, облаченные в тряпки, рыцари, закованные в золотые доспехи, и прочие твари с уродливыми масками начали топтать мои земли. У меня был шанс нанести удар в спину. Но я не стал этого делать, а принял условия императора, отослал на его корабли двадцать миллионов рупий, сотню сундуков с драгоценностями и двести молодых женщин, после чего отправил трех генералов с их армиями и под предводительством империи уничтожил ваш западный фронт. Мне пришлось пойти на эти жертвы, разорвать мирный договор с королевой Роксаной Остин, чтобы спасти своё королевство. Можете выйти на улицу и спросить любого прохожего об этом. Люди до сих пор считают, что я совершил глупость, из-за чего стал в их глазах трусом. Никто не говорил об этом вслух, однако даже слепой понимает, что я совершил ошибку.

— Вы тоже так считаете? — не удержавшись, спросила Алекса.

— Нет, конечно, — улыбнулся король. — Король — это не только титул, бесконечные праздники и гуляния. Правителям приходится принимать взвешенные решения и расплачиваться за них. Один человек может быть умным, образованным и состоять в благородной семье. Но когда несколько сотен таких людей встречается, они становятся глупым скотом, действующим по животным инстинктам. Сто человек, двести, тысяча, десять тысяч — все они глупы и действуют так, что королям приходится мириться с выходками этого домашнего скота. Вашей дочери тоже придется выслушивать недовольства подданных. Но слушать недостаточно. Нужно действовать, принимать взвешенные решения, чтобы успокоить обезумевший от голода скот. Сможет ли ребенок выдержать все эти испытания? Или Офелия сломается, и власть перейдет в руки другого, более агрессивно настроенного человека, способного удержать толпу хотя бы на время? Если это произойдет, вы потеряете не только власть при дворе, но и трон и влияние. За все приходиться платить, миледи. Не боитесь, что плата будет слишком высока?

Алекса заерзала на стуле, слегка нахмурилась, однако нашла в себе силы и успокоилась.

— Хотите сделать ответное предложение? — спросила она. — Решили опередить своего главного советника и протолкнуть на трон Шарджа своего человека? Ну и кого Ваше Величество желает видеть подле моей дочери?

— Подле вашей дочери?.. — вскинул брови Леонид.

— Именно, — холодно отозвалась Алекса. — Не думали ли вы, что я завоюю трон кому-то из подданных королевства Фрагиль? Шарджа не примет короля из страны, против которой их король вел кровопролитную войну. Северные кланы отступят, когда битва закончиться, ваша армия вернется к границам, а если Офелии придется выбрать себе достойного мужа, он станет принцем-консортом и не более.

— Принц-супруг… — поглаживая щетину, Леонид от чего-то заулыбался. — Хитрый план. Даже здесь вы меня обошли. Власть останется при вашей дочери, а управлять страной будет опытный принц-консорт. Если его влияние будет не по душе подданным королевства Шарджа, вы в любой момент сможете переиграть, обвинив мужа дочери во всех смертных грехах, убить супруга и начать все сначала. Умный ход, миледи.

— Я ведь знала, куда поеду, и чего захочет Ваше Величество, — улыбнулась Алекса. — Итак, вы собираетесь опередить главного советника Ричарда Дориана. И кто, по вашему мнению, заслуживает стать принцем-супругом моей дочери?

— Его зовут Бомонд Колер, — ответил король. — Мой генерал, который оберегает границы королевства Фрагиль. У него нет ни детей, ни законной супруги. Его любят солдаты, уважают остальные дворяне, а поведение и характер этого человека сильно отличим от нравов остальных генералов. Скажите, миледи, вам довелось стать супругой Карла Масура, убийцы моего дедушки. Правду ли говорят, что он убил свою первую жену на сеновале? Я слышал, он заколол её вилами вместе с любовником.

Алекса тяжело вздохнула.

— У него не было вил, — ответила она. — Свою первую невесту Карл задушил голыми руками, а её любовнику сломал позвоночник.

— Хладнокровный человек. С вами он тоже был холоден?

— В какой-то степени. Это имеет значение?

— Простите меня за моё любопытство, — промолвил Леонид Гордон. — Я хотел провести сравнение. Вы были и остаетесь женой хладнокровного убийцы моего отца. Не стоит забывать, что Карл Масур убил прежнего короля Фрагиль, когда ему было четырнадцать. Нрав Маршалла Рэнделла вам тоже знаком не понаслышке. Леди Лилиана Рэнделл, его законная жена, единственная, кому удается сдерживать ярость мужа. Маршалл без ума от своей супруги, поэтому она тоже примет участие в военной компании, чтобы сдержать его от необдуманных поступков.

— Хотите сказать, Бомонд Колер другого поля ягода? — предположила Алекса.

— Да, миледи, — подтвердил король. — Бомонд очень честолюбивый человек, у которого на первом месте всегда был долг перед королевством. Только из-за меня и моего влияния он к тридцати пяти годам не женился, хотя женщины его очень любят и ценят. Для будущей королевы Шарджа этот человек станет идеальным супругом.

— И что же вы предлагаете? Помолвку?

— Нет, конечно, — улыбнулся король. — Бомонд уважает мои решения, но никогда не пойдет против зова сердца. Я ведь сказал, что этот человек очень честолюбивый. Возможно, у него есть свои планы на жизнь.

Алекса промолчала.

— Миледи, вот что я предлагаю. Ричард Дориан не упустит своего момента и в скором времени начнет действовать. Стоит вам покинуть Тарлатан, как мой главный советник станет крутиться рядом с будущей королевой Шарджа. Я хочу этого избежать. Ричард управляет казной, руководит банком и является одним из самых богатых людей в мире. К сожалению, я не могу его отпустить. Стоит ему стать королем или принцем-консортом другого королевства, Фрагиль начнет терпеть огромные убытки. Предлагаю обрубить все его стремления под корень.

— Как?

Король встал с кровати и стал наливать себе вино:

— Офелия вправе покинуть дворец. Честно говоря, ей следует пожить какое-то время вдали от дворовых интриг. Раз вы покинете Тарлатан через несколько часов, на мои плечи ляжет обязанность по защите вашей дочери, законной королевы Шарджа. И раз уж вы твердо уверены в победе и в том, что именно ваша дочь станет королевой, я не позволю Ричарду Дориану воспользоваться вашим отсутствием. Моя королева намечает бал-маскарад в честь заключение мира между вами, миледи, и нашим королевством. Это станет жест доброй воли. Впрочем, не будем друг друга обманывать. Двор соберется только для того, чтобы напиться, заключить несколько выгодных браков и переспать с несколькими служанками. С вашего позволения, Алекса Масур, я бы хотел пригласить на бал вашу дочь, где смогу познакомить Офелию с Бомондом Колером. Это сразу остудит пыл главного советника. Ричард всегда был труслив. Он не посмеет перейти дорогу даже честолюбивому Бомонду. Знакомство выиграет время, поможет Офелии, так сказать, влиться в высшее общество и понять правила дворцовых игр.

Алекса нахмурилась, отобрала у короля кувшин с вином и сделала несколько глотков.

— Офелия вправе выбирать свою судьбу, — промолвила она, прожигая короля строгим взглядом. — Я доверилась вам, Леонид. Мы заключили с вами договор, объединились и сегодня идем на войну. Верю, что это первый шаг к мирному будущему на материке. Больше никаких проклятых семей, никаких воин за территории и распрей, которые помешают заключить мир. Да, я одобряю ваше стремление защитить мою дочь. Но не смейте пользоваться наивностью молодой королевы Шарджа. Когда война закончится, а она обязательно закончиться, я вернусь в Тарлатан за своей королевой. И если за время моего отсутствия с Офелией случиться несчастный случай, она заключит брак, попадет в храм или тюрьму, вы, Леонид Гордон, пожалеете, что вообще связались с Предвестницей. Я истреблю род Остин, а потом возьмусь за вас.

Король расплылся в улыбке.

— Всегда уважал сильных женщин. Вы очень сильная, Алекса Масур. Подумать только, мне угрожают в моих же покоях. — Леонид посмотрел на неё и захохотал. — Я польщен. Но не волнуйтесь, Предвестница. Клянусь жизнью своих наследников, с Офелией ничего не случиться.

— Благодарю, — Алекса исполнила реверанс и пошла к двери. — До скорой встречи, король.

— Уже уходите? — улыбаясь, бросил вслед Леонид.

— Я и так уже задержалась, — холодно заявила Алекса. — Девять долгих лет ждала этого дня. Пора пролить кровь рода Остин.

Когда Алекса вышла из покоев, Леонид Гордон расхохотался ещё громче.

— Суровая женщина. Ты ведь все слышал? — бросив взгляд на шкаф, спросил он.

За старым расписным шкафом открылась потайная дверь.

— Да, Ваше Величество, — отозвался голос из темноты. — Что прикажете?

— Займись Офелией, — презрительно приказал король. — Если дура Предвестница считает, что после победы над Иваром Остином мы отдадим ей королевство Шарджа, нужно сделать так, чтобы она осознала свою неправоту. Покрутись рядом с её дочерью, Бомонд. Когда Алекса захватит нам материк, я насильно дарую Офелии титул графини. Тебе останется жениться на девочке, заделать ей ребенка и уничтожить остатки армии этой безумной женщины.

— Как прикажете, Ваше Величество, — отозвался Бомонд, после чего потайная дверь закрылась.

— Вы ведь поклялись жизнью своих наследников, — промолвила служанка.

— Поклялся? — нахмурился король. — Этой подстилке? Издеваешься? Алекса Масур — иноземная шлюха. Моя клятва ничего не значит. В политике нет места клятвам, моя дорогая фаворитка. Предвестница сама вырыла себе могилу, когда пришла ко мне за помощью.

Смерть на опережение

***

Проводив матушку на фронт, Офелия в сопровождении служанки и телохранителя отправилась в усадьбу дядюшки Тобиса Холла.

Этот дом приходил к ней во сне. Это было несколько лет назад, когда она ещё жила в северных землях. С того самого сна усадьба ничуть не изменилась. Может, стала немного темнее и мрачнее, но отдавала домашним уютом. Вся обстановка была довольно уютной. По крайней мере, в гостиной. Над камином висела картина молодой Алексы Масур, нарисованная одним очень талантливым современником. В центре непросторного помещения расположился круглый стол, к которому приставили несколько стульевс высокими спинками. У дальней стены стояла стенка, в которой красовались чайные сервизы, подаренные самим королем Леонидом Гордоном. Черная обшивка стен была мрачна, да и малое количество окон немного отягощало, учитывая прошлую комнату фрейлины королевы, где семилетняя Офелия прожила последние две недели. Но жить можно, а остальное не имело значения.

Пройдя в главный холл, Офелия увидела за столом дядюшку Тобиса и его молодую супругу. Молодожены, скрепившие себя узами брака, обедали фаршированной рыбой, пили вино, а завидев гостью, оба одновременно улыбнулись.

— Вот и моя племянница прибыла, — выйдя из-за стола, Тобис подошел к дочери сестры и пригласил её за стол. — Надеюсь, вы добрались без особых проблем?

— Все хорошо, дядюшка, — призналась Офелия.

— Дорогая, позволь представить свою племянницу Офелию де Оран, — обращаясь к жене, сказал Тобис Холл. — Офелия, это моя жена и хозяйка усадьбы Ливия Холл. С недавнего времени она тоже стала членом нашей дружной семьи.

— Здравствуй, Офелия, — улыбнулась Ливия, когда девушка села за стол по левую руку от мужа. — Я рада с тобой познакомиться. Проголодалась?

Девочка собиралась открыть рот, но в холл вошел Ярп, приковавший внимание семейства.

— А кто это? — недоверчиво спросила Ливия.

Северянин подошел к столу и поклонился, как его научила Алекса.

— Меня зовут Ярп, — представился он на всеобщем языке. — Предвестница попросила приглядеть за законной королевой Шарджа, свое дочерью. Алекса не доверяет королю. Она опасается предательства. Я здесь для того, чтобы защитить девочку в случае опасности. Не волнуйтесь. Вы не заметите моего присутствия.

Супруги Холл переглянулись.

— Пообедаете с нами, Ярп? — предложил Тобис.

Северянин принял приглашение и сел в дальнем конце стола.

— Дядюшка Тобис, у меня послание от матушки, — сказала Офелия, вытащив из кожаных штанов серебряные часы, подарок великого Дракона. Немного повозившись с задней крышкой, девочка открыла часы и высыпала на стол горсть бриллиантов.

Тобис несколько удивился.

— Это оставила Алекса? — спросил он.

— Не знаю, как долго тут задержусь, — промолвила Офелия. — Его Величество назначил бал-маскарад в честь заключения мирного договора, а у меня даже нет вечернего платья. Ещё я очень много ем последнее время. Иногда болею. Последние дни у меня часто идет кровь из носа. В общем, матушка сказала, чтобы я передала часть камней вам. Это покроет все расходы на еду, одежду и лекарства, которые мне пригодятся.

Ливия взяла со стола маленький бриллиант, но увидев строгий взгляд мужа, вернула драгоценность на место.

— До назначенного бала у нас есть немного времени, — спокойно сказал Тобис. — Я приглашу портного, который снимет мерки и пошьет тебе несколько достойных нарядов на все случаи жизни. Не стоит даме, королеве Шарджа, ходить в грязной мужской одежде. Предлагаю сходить в банк, если хочешь и открыть счет на твоё имя, Офелия. Но ты часть нашей семьи и здесь у тебя никто не возьмет ни гроша. Если решишь купить драгоценности, приглядишь красивое платье и предмет интерьера, сама потратишь свои сбережения так, как посчитаешь правильным. Мы с супругой способны прокормить свою единственную племянницу, правда, Ливия?

— Конечно, дорогой, — улыбнулась она. — Офелия, а чем ты больна? Почему заговорила про лекарства? Тобис, может быть, нам следует вызвать врача? Пусть осмотрит…

— Не нужно, — перебила дочь Предвестницы. — Я знаю диагноз. Если позволите, напишу название трав. Пусть служанка купит все необходимое в лавке алхимика, чтобы я смогла регулярно заваривать чай.

— Напиши, конечно, — немного обеспокоено кивнул Тобис. — Вместе мы справимся, Офелия.

Девочка оставила часы на столе, там же остались лежать бриллианты, а сама она сделала реверанс и пошла вслед за служанкой, оставив своего дядюшку, тетушку и телохранителя за столом.

— Что с ней? — спросил у северянина Тобис.

— Не представляю, — пожал плечами Ярп. — Знаю только, что у Офелии бывают приступы.

— Это серьезно? — обеспокоилась Ливия. — Что говорила Алекса?

— Только то, что сказала сама Офелия. Ей нужно регулярно пить какие-то травы.

— Какие, например?

— Те, которые лишают снов.

Тобис нахмурился только сильнее. Глава семьи Холл не мог сидеть на месте, поэтому встал и пошел к лестнице.

— Оставь её!.. — бросил вслед Ярп.

— Почему? — резко обернулся Тобис. — Я лишь спрошу про травы.

Северянин встал из-за стола и не спеша подошел к нему.

— Офелия не спала уже несколько дней, — едва слышно промолвил он. — Дай ей немного поспать, а потом будешь задавать свои вопросы. Лекарства ей все равно почти не помогают…

***

Сладкое пение соловья сменилось ударом тысячей скрещенных мечей. Кавалькада вспахивала ещё мокрую землю. Молодой рыцарь поклялся вернуться к своей леди, но всадник взмахнул огромной алебардой и прервал эту клятву навеки. Ржание сотни лошадей заглушали крики тысячи умирающих солдат. Бой начался на рассвете, и к закату только вороны остались довольны. Они пировали на поле битвы, которая растянулась далеко до горизонта.

Ночь выдвинула свои права, когда сменила теплый осенний день, холодной зимой. Пришло время наемников устанавливать свои порядки на поле боя. Правители часто нанимают охотников за головами, чтобы ночами избавляться от пришлых командиров, которые пришли на смену убитым днем. Сражение может длиться бесконечно, пока одна из армий ни понесет такие потери, от которых невозможно будет продолжать сражение. Проигравшей стороне придется отступить, а через месяц все начнется заново. Придется принять новые правила. Ландшафт измениться, изменятся порядки, но победители останутся те же — падальщики.

Конь ступал осторожно, по напитавшейся кровью земле. Одинокий всадник наткнулся на двух мародеров, которые обворовывали тело молодого храбреца. Они были сильно заняты своим делом, поэтому даже не услышали топота тяжелых копыт. Как можно быть завлеченным своим делом так, что только взмах огромного меча прервал возню с мертвым телом? Голова отделилась от тела и упала рядом закованным в латы рыцарем. Взмах вышел настолько быстрым, что второй мародер даже не успел понять, как тоже лишился пол тела. Всадник заложил меч обратно за спину и закрепил его длинным ремнем. Конь поехал дальше.

Рассвет быстро изгнал непроглядную тьму. Весной ночи становятся короче, а воздух напитан прохладой, что позволяет жить полной грудью. Поле битвы осталось позади, запах смрада ушел, а вместе с ним пропали надоедливые насекомые. Приятный ветер продувал лицо.

— Матушка?.. — эхом отозвался голос Офелии, стоящей на промерзлом после зимы поле, где только недавно прошло три армии Алексы Масур.

Как будто очень широкая река, дорога вытянулась наверх. Офелия не спеша шла по пустой дороге, заваленной телами мертвых солдат. Далеко внизу, в самой низине, продолжалась битва трех, может быть, даже четырех армий. Но что-то или кто-то звал её в твердыню Оран. Она никогда здесь не была, однако хорошо знала это место и понимала, куда ведет вытянутая дорога, проходящая под старой стальной решеткой, которую открыли, чтобы заманить Предвестницу.

Шесть огромных башен, увенчанных золотом, устремились к небесам и прекрасно гармонировали с черными стенами всей твердыни. Окон и балконов было так много, что виднелись крытые и открытые залы, амбары полные еды, бескрайние казармы. Нашлось место даже темнице, где долгие девять лет просидел Карл Масур, муж любимой матушки. На просторной площади перед твердыней солдаты окружили старого солдата, готового пойти в бой, невзирая на раны, которыми его наградила эта война.

Зайдя через главную дверь в твердыню, Офелия услышала голоса.

— Вот и всё, выродок! — захохотала Алекса.

— Матушка?.. — снова отозвался эхом голос Офелии.

Она миновала крытые переходы, бескрайние лестницы и просторные коридоры, заваленные телами убитых солдат, пытаясь как можно скорее добраться до комнаты, где она ещё ни разу не была, но точно знала, что все закончиться именно там. Открыв дверь и ворвавшись в покои герцога Карла Масура, Офелия увидела матушку, держащего у горла короля заряженный пистоль. Это точно была она — облаченная в грязные одежды, с окровавленным лицом и с глубоким шрамом на левой щеке. И это точно был он — старый омерзительный король Ивар Остин, из-за которого началась война. Офелия не видела его лица, однако чувствовала его взгляд и ухмылку.

— Что ты сделаешь, тупая шлюха? — резко отозвался Ивар Остин. — Ну, уничтожила ты мой род. А дальше что?

— Остался только ты, — холодно ответила Алекса.

— Какая же ты дура, Алекса, — сплюнул Ивар. — Думаешь, с моей смертью все закончиться?

— Разве нет?

— Нет, конечно! Это только начало. Ты ведь прочитала тот проклятый дневник? Я по глазам вижу, что прочитала. Вот только это вершина айсберга, Алекса Масур.

— Очередная ложь… — ухмыльнулась Алекса. — Оттягиваешь неизбежное?

— А какой в этом смысл? — вздохнул Ивар. — Ты истребила род Остин, убила моего сына, выбросила жену из окна. Сделала все, чтобы отомстить. Признаю, что недооценил твои стремления и живучесть. Но ты глубоко заблуждаешься, если решила, что с моей смертью твои испытания закончатся.

Алекса резко отстранилась, но не убрала пистоль от лица короля.

— Так ты тоже прочитал книгу, — догадалась она. — Ты знал, что являешься бастардом.

— Знал, конечно, — развел руки Ивар. — Герцог сразу сказал, чтобы я ни на что не надеялся и при первой возможности отослал меня в монастырь. Он ещё в детстве заклеймил меня чудовищем, хотя прекрасно осознавал, что моя мать не была ведьмой. Эти глупые предрассудки людей довели его до крайности. Но меня спасли те, кто увидел во мне потенциал. Люди, которым служил род Остин, решили, что я превосходный тактик и способен обеспечить им прекрасное будущее. Ведь именно к этому они стремятся.

— Ты про инцест? В этом все дело?

— Все дело в жидкой крови, Алекса. Наработки Орлана де Месса, настоящего Орлана, открыли какой-то секрет молодости или что-то такое. В общем, эти безумные фанатики решили, что обретут бессмертие. Ты должна была понять рецепт.

Алекса тяжело вздохнула.

— Значит, мой путь ещё не окончен, — промолвила она. — Назовешь имена?

— Если отступишься, — улыбнулся Ивар.

— Вот ещё… — ухмыльнулась Алекса. — Прощай, бастард…

***

Открыв глаза, Офелия не сразу смогла понять, где очутилась. Яркий свет так ослеплял, что не совсем понятно, который час и куда её принесли. Помещение больше на какую-то лабораторию. Она чувствовала прикосновение холодного полотенца, что было приложено ко лбу.

Её стройное тело угадывалось под одеялом, из-под которого высунулось округленное колено. Очаровательная головка со слегка спутанными белокурыми волосами покоилась на изящной ладони. Прелестные губки были приоткрыты.

Только окончательно придя в себя, она увидела за окном ветки, с которыми заигрывал летний ветерок. На дворе было не так светло, как могло показаться вначале, но и не было похоже, что наступают сумерки. Все выглядело совсем наоборот. Словно пришел рассвет, но первые лучи солнца ещё не добрались до столицы.

Офелия откинула теплое одеяло и поняла, что не только промокла, но и спала без одежды. Во рту держался неприятный привкус крови, нос был забит мокротой, а сухость слепила язык и нёбо, не позволяя нормально промочить горло. К счастью, рядом с кроватью, на тумбочке, стоял кувшин с теплой водой и деревянная кружка. Офелия ступила босыми ногами на пол, налила себе воды и сделала несколько глотов, после чего сплюнула черную, окровавленную мокроту прямо в пустую кружку.

— Опять эти сны… — тяжело вздохнула она, чувствуя, что голова вот-вот взорвется от напряжения. — Ну, хотя бы поспала. Интересно, сколько времени прошло. В последний раз я так уснула на несколько дней. Надеюсь, в этот раз все было по-другому, иначе я могла пропустить бал…

— Долго ещё будешь болтать сама с собой? — спросил Ярп из-за угла.

Офелия выпучила глаза и моментально забралась под одеяло, краем глаза обратив внимание, что северянин сидит в углу, между окном, темно-зеленой шторкой и стенкой шкафа.

— И давно ты там? — натягивая одеяло, спросила она.

— Недавно проснулся, — ответил он. — Решил вот проведать. Как самочувствие?

— Вроде бы выспалась. Давно я…

— Со вчерашнего дня. Поднялась наверх, выбрала эту комнату и легла спать. Как видишь, проспала весь прошлый день и ночь.

— А кто меня раздел?

— Сама разделась, наверное. Я не разрешил Тобису входить в твою комнату. Подумал, тебе нужно выспаться. — Ярп встал со стула. — Ничего не помнишь?

Офелия пожала плечами, придерживая край одеяла.

— Принесу горячей воды, — сказал он. — Тебе нужно принять ванную. Через несколько часов все проснуться. Тобис положил твои бриллианты в банк, Ливия вызвала портного, который снимет мерки и пошьет платья.

— Бал-маскарад… — тяжело вздохнула Офелия.

— Верно, — пройдя к двери, кивнул Ярп. — Вчера приходил человек короля. Тебя желают видеть при дворе. Тобис пытался возразить. Говорил, что ты болеешь. Но король неуступчив. Он потребовал твоего присутствия, и никакие отговорки тут не помогут.

Когда Ярп вышел, Офелия заметила на туалетном столике книгу, оставленную матушкой. Понимая, что эти труды нужно прочесть, Офелия откинула одеяло, пододвинула ширму к туалетному столику и села на стул с мягкой обивкой. Она собиралась принять душ и только потом одеться. А благодаря ширме так никто не сможет увидеть её без одежды.

Пока служанка и северянин носили воду для бадьи, она перелистала желтые страницы дневника некого человека из рода Остин, открыла первую страницу и прочитала вырезку, оставленную то ли для друзей, то ли для заклятых врагов.

— Ярп, что такое инцест? — спросила она его, когда тот вошел с ведрами горячей воды.

Ярп вылил два ведра и посмотрел на ширму, за которой сидела семилетняя девочка, говорящая о таких недетских вещах.

— Это если бы твоя матушка переспала с твоим дядюшкой, тетушкой, отцом, матерью, или даже с тобой, — спокойно ответил он.

— Любовь? — уточнила Офелия.

— Lust, — ответил Ярп на языке северных кланов. — В этом нет никакой любви. Это lust, debauchery, perversion och synd.

— Synd… — задумчиво повторила Офелия. — Грех…. Чей грех, Ярп? Кто отвечает за грехи?

— Каждый человек сам отвечает за свой грех, — сказал Ярп. — Если совершила что-то запретное, ответишь точно так же, как и тот, с кем ты это сделала. Сказал бы больше, но боюсь, что сам никогда не был ярым приверженцем веры. Я грешил, но никогда не делал это с членом семьи. На севере такие грехи смываются только кровью, Офелия. Никогда не опускайся до такой грязной похоти. Эта дорога может принести удовольствие, но ты будешь несчастлива.

— Я не собиралась грешить.

— Все совершают грехи, Офелия. Люди склонны убивать, воровать, врать, предавать, насиловать. Вопрос лишь в том, кем ты предстанешь перед богами. Если грехи перевесят все добродетели, тебе откроется дорога в небытие. Инцест открывает именно эту дорогу.

— Значит, эти люди заслужили смерть?

— Каждый человек заслуживает смерти, Офелия. Кто-то заслуживает её в меньшей, кто-то большей степени. Итог всегда один.

— Какой?

— Все мы сдохнем.

Маска шутника

***

На Офелии было надето ярко-желтое платье с длинной юбкой в пол из фатины. Полупрозрачный кружевной лиф с короткими рукавами превосходно подчеркивал стройные аристократические руки. Приталенный плотный покрой скрывал грудь и живот, а спину дополнял изящный атласный пояс, завязанный в виде большого бантика. Пышная многослойная юбка сочеталась с кружевным верхом, идеально ложилось по стройной фигуре и прекрасно оттеняла пышные белокурые волосы, миловидные голубые глаза и достаточно увесистые серьги с небольшими сапфирами в оправе. Лицо скрывала маскарадная маска, изготовленная из белого кружева и подчеркнутая бесцветными дешевыми камнями.

Маска бы могла скрыть лицо, однако Офелия выделялась возрастом, цветом глаз и обществом Тобиса Холла с супругой, приглашенных в королевский дворец. Её сразу признали остальные гости, а вот сама она терялась в догадках, пытаясь признать хотя бы одного человека дворянского происхождения.

Тронный зал искрился всеми цветами радуги. Придворных короля собралось так много, что просторное помещения, лестницы и верхние этажи были переполнены людьми в вечерних платьях, в дорогих костюмах и масках. Везде были эти маски, приковывающие внимание своими пестрыми оттенками. Король сделал все, чтобы этот вечер был незабываем. Во дворец пришли музыканты, по залу ходили слуги с подносами, предлагающие гостям выпить и чем-нибудь перекусить, чуть дальше, прямо рядом с троном короля, где музыка была слышна намного громче, танцевали прекрасные пары.

Пока Офелия пыталась сориентироваться в толпе незнакомых масок, Тобис и Ливия куда-то пропали. Глава дома Холл был в маске волка, а его жена облачилась в ярко-оранжевое платье и примерила маску лисицы. Вот только волков и лис в зале было так много, что девочка невольно попятилась к выходу, чтобы выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Она задыхалась в этом обществе, потому что раньше никогда не принимала участие в таких церемониях. Это мир был чужд, чужой, не тот, где Офелия привыкла жить и выживать.

Она уже добралась до выхода, когда её кто-то бесцеремонно схватил за руку и потянул на себя. Взвизгнув от испуга, Офелия крутанулась на мягкой туфельке, сжала кулак и приготовилась со всей силы ударить в живот. Но вместо живота перед ней предстала разрисованная маска клоуна.

— Ты чего? — склонив голову, спросил маленький клоун, который был чуть выше её, но ни капли не старше.

— Простите… — ослабив кулак, Офелия сделала реверанс. — Я немного испугалась.

— Боишься клоунов?

— Не знаю…

Перед ней стоял невысокий мальчик в маске шутника с большими карими глазами, которые можно было угадать через два выреза на маске и пышными каштановыми волосами. Кроме неё на бал-маскарад могли пригласить только ещё одного юношу, поэтому Офелия сразу признала этого семилетнего мальчика. На нём был надет черный фрак, белая рубашка и бант — последний писк моды портных королевства Фрагиль, который стоит столько, что денег на такую дорогую и красивую одежду хватит только у герцога или короля.

— Меня зовут Адам де Дюрап, — представился клоун.

— Добрый вечер, Ваше Высочество, — ещё раз сделала реверанс Офелия. — Я Офелия Аль Салил де Оран.

— У тебя очень длинное имя. Откуда ты?

— Из империи Шадаш-Тарза.

— Тебя так отец назвал?

— Нет, матушка. Она сделала меня наследницей твердыней Оран и рода Масур.

— Выходит, ты та самая королева, о которой говорил отец, — почесал затылок Адам. — Думал, ты выше и старше.

— Ну, прости, — робко улыбнулась Офелия. — Ты тоже сын короля, хоть и не выделяешься высоким ростом.

— Мне позволительно, — гордо задрал подбородок Адам. — Я не наследник трона, а обычный бастард. Ты ведь тоже незаконнорожденная дочь Алексы Масур?

— Ага… — растерявшись, кивнула Офелия.

Адам помотал головой и схватил её за руку.

— На нас уже смотрят, — едва слышно сказал он. — Идем танцевать, Офелия.

Она одернула руку.

— Но я не умею…

— Не умеешь? Или не хочешь?

— И то, и другое.

— Брезгуешь танцевать с бастардом?

— Нет, конечно. Я ведь тоже бастард.

— Тогда пошли, — Адам снова схватил её за руку и потащил сквозь толпу взрослых гостей.

Они проскользнули к самому трону, где Адам, как настоящий джентльмен, поклонился и пригласил даму на танец. Офелия, обратив внимание, что остальные гости тоже танцуют, приняла приглашение, позволила партнеру положить руки на талию, а сама осторожно уложила хрупкие ладони на плечи. С первого шага бастард короля понял, что она попыталась его одурачить. Девочка с голубыми глазами умела танцевать и делала это намного лучше, чем служанки, с которыми Адам учился. Возможно, все дело в росте. Рядом с Офелией он чувствовал себя превосходно, смотрел партнерше по танцу прямо в глаза, исполнял плавные движении, а она, влекомая танцем, охотно ему отдавалась, предоставляя вести себя так, как должно быть.

Они кружили рядом с троном короля Фрагиля, вслушивались в музыку и были поглощены танцем настолько, что даже не заметили, как остальные пары расступились, предоставляя им больше места для маневренности. Больше никто не танцевал. Только эти двое двигались в совершенстве, не обращая ни на кого особого внимания.

— На нас все смотрят, — заметила Офелия.

— Стесняешься? — бросив взгляд в сторону, спросил Адам.

— Нет, — улыбнулась Офелия. — Кстати, на кого ты посмотрел? На своего отца?

— Вообще-то на матушку, — Адам закружил партнершу так, чтобы она увидела служанку в толпе, держащую поднос.

Эта красивая женщина была обычной служанкой, но выглядела очень красивой. Даже форма слуги не могла испортить выразительный цвет карих глаз, пышные каштановые волосы и изящную фигуру, прикрытую пышным передником.

— Твой отец влюбился в служанку? — уточнила Офелия.

— Нет, конечно, — пожал плечами Адам. — Моя мама служанка только для подданных короля. Для моего отца она фаворитка.

— Моя матушка тоже была фавориткой отца. Её назначили главной женой, когда я появилась на свет. Получается, твоя матушка тоже главная жена короля?

— Не совсем. Главной женой короля остается королева. А фаворитка становится главной любовницей.

— Что это значит?

— То, что моя мама много времени проводит с отцом. Пока королева ждет ребенка, именно матушка спит с ним в одной постели.

— Тебя это не злит? — поинтересовалась Офелия.

— Таков порядок. Почему меня это должно злить?

— Ты ведь сын короля, а трон займет кто-то другой. Меня вот очень злило, когда мы с матушкой покинули отца. Злило, потому что она спала с другим мужчиной, а не отцом. Это очень обидно, ведь папа ничего плохого нам не делал.

Адам заметил, как партнерша расстроилась.

— Если соскучилась по отцу, почему осталась в этом городе? — спросил он. — Ты бы могла оставить Тарлатан и вернуться в столицу. Вернуться к своему отцу.

— Ничего не получиться, — тяжело вздохнула Офелия.

— Почему?

— Матушка сказала, что убила отца…

Музыка стихла, танец остановился, главный зал утонул в громких овациях гостей, аплодирующих прекрасной паре двух маленьких сердец.

— Прости, Офелия, — несколько нахмурился Адам. — Мне очень жаль.

Она собиралась открыть рот и сказать, чтобы он не лез в чужие дела. Но к ним подошла та самая фаворитка короля, матушка Адама де Дюпона, предложившая им кубки с малиновым компотом.

— Идем со мной, — Адам выпил компот, поставил кубок на поднос и, схватив девочку за руку, потащил её куда-то в гущу толпы.

Офелия даже не успела напиться, обронила свой кубок, несколько раз запнулась в платье и одернула его, когда они добежали до лестницы.

— Куда ты меня ведешь? — спросила она.

— Идем, — снова одернув её руку, Адам помчался дальше. — Я кое-что покажу.

***

Они добежали до задников королевского замка, где поздно вечером никого не было. Очень странно, ведь задники для того и служат, чтобы отсюда умыкали слуги королевского дворца, однако основное предназначение у этого места кроиться в том, что именно на здесь хранят живность, которую используют в приготовлении пищи для самого короля. Раз уж королевский совет тщательно подбирал рацион своего короля и при этом не притеснял нужды обычных людей, живности позади дворца было много. Если бы у Офелии было время оглядеться, она бы заметила, что курятник поставили недалеко от двери, а там где хранят мясо, расположился большой склад, который готовили для загона лошадей. Лошадей ещё не было, либо они просто закончились.

Они проскочили просторные кухни, где готовили закуски, миновали ненужного внимания королевской гвардии, уже почти добралась до нужной двери, как налетели на служанку, сбили женщину с ног и рванули дальше.

Пока они неслись в сад, спешно проносясь под сводами огромных залов с латными доспехами и стойками с оружиями, Офелия задыхалась и постоянно запиналась, пытаясь вырваться из хватки бастарда, ведущего её непонятно в каком направлении. Но стоило им оказаться в саду, где стояла личная королевская гвардия, Офелию охватила паника, рассудок помутился, началась истерика, которая чуть не вырвалась наружу. Но Адам, крепко сжав её руку, прогнал солдат своего отца, пригласив её сесть под яблоню, где стояла корзина фруктов и кувшин с вином. Столика и стульев не было, зато накрыли довольно милую поляну. Офелии тоже пришлось сесть прямо наземь, терпеливо ожидая, когда он что-нибудь объяснит.

— Тебе здесь нравится? — разливая компот по кубкам, спросил Адам.

Офелия окинула взглядом сад, обратив внимание на яблони, старый дуб, кусты с малиной и клумбы с разнообразными цветами. Летом все цвело и пахло. Даже вечером, когда до заката оставалось несколько часов, пчелы и бабочки продолжали опылять цветы. Прекрасный оазис посреди пыльного города чем-то напоминал выматывающее путешествие в пустыне империи Шадаш-Тарза. Сад стоил того, чтобы оббежать весь дворец вдоль и поперек, но Офелия в этом не призналась.

— Зачем ты позвал меня сюда? — спросила она.

— Мы ведь танцевали, — позволил себе напомнить Адам. — Думал, ты захочешь отдохнуть, посидеть на мягкой траве. Разве это плохо?

— Нет, но это странно, — призналась Офелия.

— Что странного в том, что мужчина пригласил женщину в сад? Взрослые всегда так делают. Мой отец постоянно приглашает маму в спальню, а свою королеву на прогулку в этом саду.

Офелия скривила губы.

— Ты ещё не мужчина, Адам, — заявила она. — А я ещё не женщина. И вообще-то ты говоришь с законной королевой Шарджа. Мне не следует принимать приглашение от незнакомца.

— Хотела сказать, от незнакомого мужчины? — улыбнулся он.

— Сейчас ударю, — буркнула Офелия.

— Нечестно, — теперь уже нахмурился Адам. — Отец сказал, что мужчина не должен поднимать руку на даму. Если ты меня ударишь, я не смогу ответить.

— Ты не мужчина! — закипела Офелия.

— Тогда я могу тебя ударить?

— Нет, не можешь!

— Все равно нечестно, — захохотал Адам, вызвав у девочки бурю злости. — Выпей и хватит на меня злиться.

Офелия устала танцевать и бегать, поэтому выпила кубок с компотом залпом.

— Сюда все равно никто не придет, — добавил Адам. — Все гости будут допоздна веселиться в главном зале, а потом закидывать моего отца прошениями.

— Какими прошениями? — поправив подол платья, спросила Офелия.

— Не знаю, — пожал плечами Адам. — У короля всегда много дел. Даже в такие праздничные дни отца заваливают какими-то глупыми просьбами. Сегодня вечером вот к нему подошел советник Ричард Дориан. Они говорили о тебе.

Офелия вскинула брови.

— Почему обо мне?

— Ну, о тебе весь двор говорит, — признался Адам. — Матушка сказала, с тобой хотят заключить выгодный брак.

— Со мной? Или с моей матушкой? — уточнила Офелия.

— Может быть, с твоей матушкой. Не знаю. Но разговоры о замужестве во дворце частое явление. Вот только с твоим визитом каждый придворный уже успел об этом поговорить с отцом. Может, они хотят попросить твоей руки, а? — он расплылся в улыбке, чем вызвал ещё большее недоумение.

— Мне семь лет! — заявила Офелия. — Я не могу стать чьей-то женой.

— Женой ты точно стать не можешь, а вот невестой запросто.

— А в чем разница?

— Ну, — почесал затылок Адам, — невесту ссылают в храм до церемонии свадьбы, а вот жена сразу идет под венец.

— Ты тоже собрался под венец?

— С ума сошла, что ли? — выпучил глаза Адам. — Это женщины идут под венец. Я мужчина.

— Ты ещё ребенок, — засмеялась Офелия.

Адам выпил компот и наполнил кубки по второму разу.

— Скажи, а у тебя уже есть невеста? — поинтересовалась Офелия.

— Я пока не уверен, — робко признался Адам.

— Почему?

— Она ещё не родилась, — ответил Адам. — Видишь ли, в королевстве Фрагиль браки заключаются с самого рождения. Отец сказал, моей женой станет дочь генерала, если леди Лилиана Рэнделл подарит мужу девочку. Так сын бастарда и влиятельный род герцога заключат союз. Я стану маркизом, а моя жена маркизой. У нас даже земли есть. Твердыня Дюпон называется.

Офелия нахмурилась пуще черных туч.

— Ты чего? — спросил её Адам.

— Не женись на дочери леди Лилианы Рэнделл, — холодно ответила Офелия.

— Почему? — задумчиво спросил Адам.

Вспомнив слова матушки, Офелия решила поправить некоторые факты.

— Выбери себе другую жену, Адам, — промолвила она.

— Но почему?

— Просто выбери другую жену, — настояла Офелия.

Он махнул рукой и сделал несколько глотков.

— Отец говорил, что ты немного странная. Вот и проявились все эти странности. У тебя голова болит?

— Нет, — спокойно ответила Офелия. — С чего ты взял?

— Ну, мама сказала, что у людей, говорящих странные вещи, больная голова.

Офелия тяжело вздохнула.

— Леди Лилиана Рэнделл обманывает мужа, — едва слышно сказала она. — Этот ребенок причинит только боль тем, кто его окружает.

— С чего ты это взяла? — задумался Адам.

— Когда мне было три, к нам домой приехал дедушка Орлан де Месс, — призналась Офелия. — Мне снились страшные сны, которые всегда становились правдой. Я видела во сне, как попаду в дивный сад, а через месяц мы с матушкой поехали в сад императора. Потом мне снилось приключение и снежные горы. В империи, где мы жили в доме отца, никогда не бывает снега. Я даже не знала, как он выглядит. Мама сказала, что мне это не могло присниться. Но вскоре мы отправились в путешествии на корабле, пересекли большую пустыню и увидели снег. Я видела то место, которое мне приснилось, Адам. Дедушка Орлан сказал, что все мои сны будут сбываться.

— Ты не шутишь? — нахмурился бастард короля Леонида Гордона. — А если тебе присниться дракон? Настоящий дракон.

— Мне никогда не сняться драконы, — улыбнулась Офелия. — Честно говоря, последние несколько лет мне вообще ничего не снилось. Это началось, когда мы приплыли на этот материк. С самого первого дня я начала видеть во снах войну, убийство и боль людей. А в ту ночь, когда мы встретились с твоим отцом, мне приснилась леди Лилиана Рэнделл. Я никогда не видела её раньше, но сразу узнала.

— А что тебе приснилось? — заерзал на месте Адам.

— Её ребенок, — тяжело вздохнула Офелия. — Хотя нет. Это были её дети. Леди Лилиана подарит жизнь мальчику и девочке. В том сне они быстро выросли, стали королями и пошли по полю подсолнухов. Земля за ними сгорала, превращалась в пепел, а под ногами хрустели кости. Они убили меня, мою матушку, твоего отца и всех людей, чтобы стать королями.

Адам проглотил.

— Куда они шли?

— Не знаю, — пожала плечами Офелия. — Когда поля вокруг превратились в пепел, они остановились и начали…

— Что, Офелия? — настойчиво спросил Адам, когда она замолчала. — Что они начали?

— Целоваться… — нехотя сказала она. — Брат и сестра целовались. А потом они…. В общем, они занимались любовью.

— Ты знаешь, что такое любовь? — выпучил глаза Адам.

— Знаю, но никому не говорю, — кивнула Офелия. — Адам, если Лилиана Рэнделл родит, её дети станут нашей погибелью.

Карл Масур

***

Зеленые поля были идеальным местом для проведения турниров и рыцарских поединков, служившие королевству Фрагиль на протяжении несколько поколений. Идеальное расположение, находящееся в шаговой доступности от форта и города Милам, позволяло прийти сюда любому желающему. Путь занимал не больше часа, даже пешком. Эта низина, названная Зелеными полями, была окружена зелеными лугами со всех концов света. К сожалению, последние годы выдались очень трудными не только для королевства Фрагиль, но и для целого материка, поэтому трибуны для дворян и королевской семьи полностью пришли в негодность.

Вот только эта ерунда не сильно пекла пятитысячную армию, идущую с северной части материка. Они двигались плотным строем, не взирали ни на дождь, ни на грязь под ногами. В начале колонны ехало несколько всадников — генерал Маршалл Рэнделл с женой, Алекса Масур и десяток командиров подразделений; позади них не спеша двигались обозы с провизией, оружием, запасным снаряжением и оружейниками, а окружали полосу с телегами всадники в тяжелых латных доспехах, ехавшие по бокам, держась в шеренге по три человека; после всех необходимых припасов двигались обычные пешие солдаты, облаченные уже не в такую качественную броню. Замыкала строй ещё одна конница из сотни лошадей. Ингрид и Мина ехали на телеге, а Костин был пешим солдатом, поэтому сливался среди тысячи точно таких же мужей.

Миновав Зеленые поля, Алекса попросила генерала остановить армию, а сама поехала на возвышенность, под которой скрывался форт Милам, расположенный на утесе. Чуть поодаль должен быть город с точно таким же названием. И добравшись до вершины холма, Алекса окинула взглядом то, что осталось от могущественного форта, который армия Фрагиль никак не могла захватить. Вскоре её догнал сам генерал.

— Всевышние силы… — растерялся он. — Это и есть ваша армия? Где вы нашли этих безумцев?

Алекса расплылась в улыбке, возгордившись тем, что за месяц северные кланы разложили форт на кирпичи, не оставив ни одной целой стены. Все, что некогда напоминало защищенную крепость, лежало у кромки воды и только полуразрушенная лестница, осыпающаяся прямо на глазах, ещё что-то значила. В город хлынула обезумевшая армия северян. Даже с вершины холма угадывались их силуэты, заполонившие небольшой морской городок, не имеющий ни стен, ни предводителя. Старая колокольня и та была разрушена на мелкие куски, хотя Милам в целом не пострадал. На горизонте оставались маячить корабли, стоящие в нескольких милях от порта, а к городу причалила ни одна сотня лодок, приведшая в город Милам только боль, смерть и разрушения.

— Генерал, вашим людям стоит занять Зеленые холмы, — предложила Алекса. — Мы ведь не хотим, чтобы из-за какой-нибудь бабы наши армии начали драться друг с другом?

— Согласен, — закивал Маршалл. — Армии вообще не стоит объединять. У нас одна общая цель, но задачи разные. Предлагаю обустроиться, разведать обстановку и собраться в городе, чтобы провести небольшое совещание.

— Вас пригласят, когда все будет готово к встрече, — сказала Алекса. — Я же проверю своих людей и обсужу с ними детали строительства лодок. До конца месяца мы должны добраться до реки Тхеок и твердыни Влора. Это наша первостепенная задача.

— Значит, у нас всего шесть дней, — тяжело вздохнул Маршалл. — Ну, хорошо. Мы поставим небольшой лагерь, чтобы люди отдохнули до рассвета, а с утра выступим к твердыне.

Проводив генерала взглядом, Алекса одернула поводья и направила лошадь в город. Но не успела она отъехать слишком далеко, как на возвышенности, где она стояла минутой ранее, появились Костин, Ингрид и маленькая любовница воительницы. Алекса пришпорила коня и выждала, когда они её догонят.

— Нас забыла? — улыбнулась Ингрид, держа девочку за руку.

Алекса ответила улыбкой, а сама взглянула на деревенского друга. Костин был по пояс в грязи, испачкан настолько, что лицо, одежда и оружие покрылись толстым слоем грязи, в спутанных, грязных волосах угадывалась трава и куски грязи, вылетавшие из-под колес телег, ехавших впереди. Глаза у него выглядели настолько уставшими, а тело так мягко пошатывалось из стороны в сторону, что, по всей видимости, он ждал момента, когда рухнет в теплую постель и уснет.

— Ты ужасно выглядишь, — сказала ему Алекса. — Что с тобой? Устал?

— Заболел… — холодно буркнул Костин, пройдя мимо неё. — Идемте в город. Генерал потребовал у меня полного отчета до начала собрания.

— Что он сказал? — проводив взглядом грязного солдата, спросила Ингрид.

— Маршалл приказал ему следить за нами, — спокойно ответила Алекса.

— Вот же, — Ингрид высморкалась, взяла свою маленькую любовницу на руки и пошла вслед за солдатом. — Это так заведено в армиях? Или генерал нам не доверяет?

— Сама как думаешь? Твой отец и конунги разворотили форт Милам, который простоял на этом месте два столетия. Разумеется, после такой выходки положение и мирное соглашение будет подорвано из-за обычного пустяка. Ты должна приструнить отца, Ингрид. Не хочу проиграть из-за того, что два мужика не поделили пару золотых монет или бабу.

***

В городе воняло кровью, гнилью и потными мужиками. Даже публичный дом, расположенный недалеко от центральной улицы, был захвачен воителями из северных кланов. Разумеется, незваные гости не собирались платить за утехи, а брали то, что хотели. На городской площади, всего в нескольких шагах от разрушенного храма, в землю были вбиты двадцать кольев, на которых возвышались несколько священников, обычных мужиков и пару старух, посаженых на кол, видимо, для забавы.

Все улочки города были переполнены воителями, но большая часть скопилась в порту и на центральной площади, где расположился один единственный трактир. Те, кто не смог попасть внутрь, пили и ели прямо на площади, соорудив своеобразное место для ночлега. Там и тут были разведены костры, кто-то готовил похлебку из рыбы, некоторые жарили мясо либо домашней скотины, либо пойманного дикого зверя. На одном из верителей красовался молодой олень, с которого тотчас сняли шкуру, вырвали рога и отрубили голову.

Судя по положению в городе и отсутствию местных жителей, армия Предвестницы убила или отпустила большую часть людей. Но Алекса знала повадки своих людей, поэтому была уверена, что в большинстве домов воители делят женщин, награбленное золото или просто спят мирным сном младенца. Это в природе северных кланов. Они приехали сюда, чтобы разбогатеть, повеселиться и вдоволь изнасиловать женщин. Военный конфликт их не волновал. Если им позволяют кого-нибудь убить, обокрасть, изнасиловать, эти люди покорно будут выполнять приказы и не задавать лишних вопросов. Алексе оставалось донести эту информацию до солдат генерала Маршалла Рэнделла и под корень пресечь лишние потасовки двух совершенно разных армий.

Она выехала со спутниками на главную площадь и сразу же подметила в толпе рыжую гриву, сидящую у костра. Это был Бьорн, который соревновался со своими людьми в употреблении алкогольных напитков, не задумываясь над тем, что пиво в этом городе когда-нибудь закончиться. Алекса подозвала его рукой и спешилась.

— Дочь и Предвестница, — раскинув руки, Бьорн подошел к ним и захохотал, явно прибывая навеселе. — Как все прошло? Этот глупый король поможет?

— Мы привели армию, — ответила Алекса. — Они остались за холмом. Бьорн, прекрати пить и угомони своих людей. Вечером у нас намечается совет и обсуждение плана, а завтра утром мы беремся за дело.

— Война! — растер руки рыжеволосый конунг. — Я всегда готов, ты же знаешь.

— Знаю, поэтому беспокоюсь.

Ингрид окинула взглядом площадь, пытаясь найти свободный угол.

— Отец, в городе ещё остались свободные дома? — спросила она. — Я бы хотела принять ванну, помыть Мину и отдохнуть перед собранием.

— Ступайте вон в тот дом, — указав на двухэтажную постройку, сказал Бьорн. — Алекса, ты тоже можешь там отдохнуть. А это кто?.. — спросил он, покосившись на грязного Костина. — Твой новый мужчина?

— Возможно, — улыбнулась Алекса, когда Ингрид с любовницей прошли в дом. — Ревнуешь?

— К нему? — ткнув пальцем в солдата, конунг заржал ещё громче. — Ты меня решила спровоцировать? Брось, Алекса. Что ты нашла в этом мальчике? Тебе нужен сильный мужчина, который способен утолить все женские капризы. А не это недоразумение…

Алекса, поглядев на деревенского друга, ответила ухмылкой.

— Успокойся, здоровяк, — похлопав конунга по плечу, она пошла вслед за воительницей. — Ты навсегда остался в прошлом.

— Куда ты? — бросил вслед Костин. — И что он сказал?

— Сказал, что ты ему понравился, — расхохоталась Алекса. — Идем, Костин, тебе нужно помыться и отдохнуть.

***

Заняв свободную комнату, Алекса приняла ванну, постирала грязные вещи, развесила всю одежду у окна и, надев тонкую сорочку, вышла на балкон. Сначала она напивалась вином и наедалась мясом на балконе, любуясь невообразимо прекрасным алым закатом, ставшим предвестником страшной бури, которая обещалась начаться только под утро. Но шум и бесконечные гуляния северян под окнами так надоели, что Алекса вернулась в комнату, посидела немного на кресле и обдумала предложение короля, окончательно убедившись, что в любой момент может потерять любимую дочь.

Когда и эти мысли стали совсем уж тоскливыми, она опростала второй кувшин и принялась за третий, на этот распивая вино на просторной постели, укутанная теплым одеялом и окруженная пуховыми подушками. Испытывая приятную истому и восхитительную слабость, затягивающую в омут крепкого сна, Алекса ослабила руку. Кубок упал на каменный пол, ничуть не отвлек и тут же закатился под кровать. Она задремала, почти уснула, но тут в дверь раздался тихий стук, который в дремоте раздался очень громко.

Она быстро пришла в себя, резко вскочила с кровати и с серьезным настроем направилась к двери, чтобы высказать все нежданному гостю.

— Что ещё?.. — распахнув дверь, Алекса увидела того, кого не ожидала увидеть. — Я сплю… — она выпучила глаза, теряясь в догадках. То ли это сон, то ли кошмар, от которого невозможно избавиться.

— Не спишь… — все так же холодно и серьезно ответил он.

Он выглядел старым, истощенным и очень больным. Возраст дал о себе знать тогда, когда этого совсем не ждешь. Некогда лысая голова покрылась короткими волосами, впалые щеки и обвисшая кожа на подбородке и в области шее покрылась жесткой щетиной. В глазах была кромешная пустота. Остекленелый взгляд был настолько пустым, что ей показалось, будто бы он совсем ослеп.

— Впустишь? — спросил он.

Когда приступ удивления прошел, Алекса сжала кулак и, замахнувшись, попыталась ударить его по лицу. Нопервый порыв ярости оказался ошибочным и мог стать фатальным. Он схватил её за запястье и сжал так сильно, что кости захрустели под мощью старых обвисших ладоней.

— Выродок! — плюнув в лицо, закричала Алекса. — Почему ты ещё не сдох, Карл Масур?!

Он отпустил руку, вытер слюну с лица и ухмыльнулся.

— Может быть, впустишь?

— Впустить? — Алекса метнулась в комнату, схватила с тумбочки два пистоля и без раздумий разрядила оба в сторону двери. — Я тебя так впущу, что никогда не забудешь, выродок!

Обе пули прошли мимо, хотя Карл даже не думал от них уклоняться. Разумеется, выстрелы услышали в соседних комнатах, на улице, даже в трактире. В двухэтажный дом сбежалось столько народу, что через несколько секунд старый герцог был окружен северянами. Но он не сдвинулся с места.

— Döda honom! — указав на мужа, приказала Алекса.

В толпе возник Костин, который тоже выпучил глаза, увидев старого герцога. Он тут же прижался к нему спиной, пытаясь заступиться за мужа своей деревенской подруги.

— Стойте! — крикнул он. — Этот человек нам не враг.

— Уйди с дороги, Костин, — заряжая пистоль, огрызнулась Алекса. — Из-за этого ублюдка погибла вся моя семья.

— Да… — хладнокровно подтвердил Карл, оттолкнув от себя Костина. Он ворвался в комнату, хлопнул дверью и повалил огромный шкаф, чтобы им с женой никто не помешал.

Алекса, все ещё пытаясь зарядить пистоль, боролась с трясущимися руками, которые не могли толком насыпать в дуло достаточно пороха. А он смотрел и молча взирал, пока у него за спиной северяне пытались выломать дверь. Вокруг происходила настоящая давка, а он просто стоял и ждал, когда жена в него выстрелит. Наконец-то Алекса сдалась и бросила пистоль с порохом на пол.

— Зачем ты пришел, Карл? — сдержано спросила она. — Я уже потеряла из-за тебя все, чем дорожила. Не вынуждай переживать весь этот ужас заново.

Карл сел на перевернутый шкаф.

— Честно говоря, я даже не знал, что увижу тебя здесь, Алекса, — сказал он. — Мы с моими людьми две недели назад прибыли в этот город и искали способ захватить форт. Я собирался вытравить солдат Ивара Остина, чтобы получить благосклонность короля Леонида Гордона. А тут появились эти… безумцы. Три дня строил план, пытаясь подгадать время атаки, а они просто обогнули материк и сравняли форт с землей, после чего высадились в городе, уничтожили храм, поубивали уйму народу и выставили свои права. Даже не думал, что эти люди подчиняются тебе.

— Это моя армия, — сказала Алекса. — Я наняла их, чтобы уничтожить род Остин и свергнуть Ивара Остина.

— У меня не такая большая армия, но цели схожие, — признался Карл. — Как поступим? Убьешь меня? Или позволишь отомстить этой подлой твари?

Алекса подошла к окну.

— Det är okej! Den här mannen är min ex-make och vår nya allierade, — крикнула она так громко, чтобы её услышали во всех уголках города.

Шум за дверью сразу стих, а через несколько минут на улице появился Бьорн.

— Алекса, у тебя точно все нормально? — спросил он.

— Нет, но жить буду, — ответила она. — Этого человека зовут Карл Масур. В общем, мы были женаты. Он тоже хочет отомстить, а ещё у него есть опытные солдаты. Лишние люди нам не помешают.

Бьорн одобрительно кивнул, отдал команды своим людям и вернулся к костру.

Алекса обернулась и обратила внимание, что муж до сих пор сидит на месте. Она тоже не стала стоять и села в кресло.

— Я потеряла нашего ребенка, — едва слышно призналась она.

— Знаю, что потеряла, — вздохнул герцог. — Ивар посчитал это забавой и принес в мою камеру мертвого младенца.

Алекса опустила глаза от боли и сожалений.

— Значит, ты видел нашего малыша…

— Это был мальчик, — улыбнулся Карл. — Наш сын, наследник земель Оран.

— Ну, — собралась Алекса, — теперь наш сын мертв, а наследницей стала Офелия Аль Салил де Оран, моя незаконнорожденная дочь.

Она внимательно проследила за реакцией мужа, но Карл никак не отреагировал.

— Я знал об этом, Алекса, — признался он. — Три года назад мне об этом рассказала одна женщина, которая помогла собрать армию и сбежать. Она рассказала, что ты попала в плен какого-то торговца и была вынуждена родить ребенка, чтобы спасти свою жизнь. Глупо, наверное, но я не сержусь.

— Ещё бы ты сердился, — ухмыльнулась Алекса. — Мне плевать на твои чувства, Карл. Мы семья, но не муж и жена, а дядя и племянница. Если бы храм в этом городе не уничтожили, я бы немедленно потребовала развода.

— Дело твоё, — спокойно отреагировал Карл.

— Раз уж ты смирился с этой участью, нужно решить главный вопрос, — сказала Алекса. — Я тоже, честно говоря, не ожидала тебя здесь увидеть. Но раз уж все так сложилось, нужно поставить все на свои места. Офелия сейчас живет у моего брата Тобиса в городе Тарлатане, столице королевства Фрагиль. Если мне удаться уничтожить Ивара Остина, королевству Шарджа понадобиться сильный лидер, способный объединить под свои знамена все семьи. Род Остин я отметаю сразу, ибо до конца войны они не доживут. Я лично об этом позабочусь. Старый дурак Диор де Сатир разделит участь своего короля за предательство, совершенное девять лет назад. Остался только ты, Карл Масур.

Он оценил жену взглядом.

— Хочешь, чтобы я отказался от власти в пользу твоей незаконнорожденной дочери? — уточнил он.

— Либо откажешься от власти в пользу Офелии, либо умрешь, — сжала зубы Алекса. — Ты достаточно совершил, Карл Масур. Тебя считают великим полководцем, внушающим страх в сердца врагов. Но жизнь не вечна. Взгляни на себя. Тебе почти сорок пять, а выглядишь на все шестьдесят. Сколько ещё собираешься прожить? Год? Несколько лет? А что потом? Очередная война за власть? Я хочу покончить с войнами раз и навсегда. Королевству Шарджа нужен сильный лидер из влиятельного рода. Офелия по крови Масур, как и я, как и моя покойная матушка. Она одна способна удержать в руках власть.

— Как скажешь, — пожал плечами Карл. — После войны я откажусь ото всех притязаний на трон и объявлю Офелию своей наследницей. Ещё что-то?

— Ты так просто отказываешься? — немного растерялась Алекса.

— Однажды эта битва за трон погубила все то, чем я дорожил, — сказал он. — Больше такого не повториться. Если веришь, что Офелия станет достойной королевой, я поддержу ваши притязания.

— Хоть на этом спасибо… — выдохнула Алекса.

Положение дел

***

Алекса собиралась поговорить с мужем о том, как он сбежал, кто ему помог и почему он выбрал именно этот город. Но времени на разговоры не было. Нужно было встретиться с генералом Маршаллом Рэнделлом, с его командирами, с конунгами, в общем, собрать всех вместе и обсудить план начала войны.

Мудрить с местом для встречи не стали. Выбрали главную площадь, где вокруг костра расставили столы и стулья. Конунги уже начали занимать места, подтянулся герцог Масур, через несколько минут к ним присоединилась Алекса, одетая в темно-голубое платье, а ближе к полуночи в город прибыла дюжина всадников с генералом во главе.

На большом столе поставили свечи, разложили карты материка, областей и рисунки твердынь, которые Алекса собиралась уничтожить, захватить, при необходимости разрушить. Пока за столом велись беседы о том, как Карл Масур оказался в этом городе, а остальные воители, окружив стол, беседовали и обсуждали тактики нападения, Алекса не спеша набросала план нападения на твердыню Влора.

— Нужно провести разведку, — начала она, приковав к себе внимание мужчин и вызвав тишину среди всех собравшихся.

Карл посмотрел на жену и ткнул в рисунок твердыни.

— В данный момент там несколько сотен солдат, — сообщил он. — Мои люди все время следили за прилегающими территориями, изучали движение караулов по главным трактам, считали людей, а я пытался отыскать слабое место. Твердыня Влора защищена очень хорошо, расположена на возвышенности и имеет огромную открытую территорию под стенами.

— Что это значит? — спросила Алекса.

— Это значит, что твердыня находится на открытой территории и просто так ней не подобраться, — ответил генерал Рэнделл. — Перед подъёмником моста находится земляной ров, глубиной в несколько метров. Там три метра, не меньше. Чтобы армия смогла попасть внутрь, придется опустить этот мост, иначе осада может затянуться.

— Твердыня очень большая, — добавил Карл. — Но благодаря положению и открытой местности её способны защищать несколько сотен солдат. Они стоят на городских стенах и поливают арбалетными болтами каждого, кто подойдет на расстояние в двести шагов.

— Здесь есть выемка, — показав на рисунок, сказала Алекса. — Сточная канава, выходящая на реку. Если отвлечь внимание с суши, небольшой отряд сможет проникнуть в водостоки, выбраться на главную площадь и открыть ворота.

— Да, конечно, — подтвердил Карл. — Но река там очень глубокая, а площадь охраняется круглосуточно. Если и отправлять отряд, то человек двести, иначе ничего не получиться.

Алекса посмотрела на конунгов.

— Вы сможете за несколько дней построить лодки, чтобы проникнуть в город через стоки? — спросила она их на языке северных народов.

Бьорн встал, указал на рощу рядом с рекой и заговорил на своём языке.

— Что он сказал? — спросил генерал Маршалл.

— Говорит, что им нужно добраться до деревьев возле воды, — перевела Алекса. — Если будет доступ к реке и хорошей древесине, его люди построят необходимое количество лодок, отпустят их на воду и под покровом ночи проникнут в твердыню, чтобы открыть ворота основной армии.

— Если там есть женщины и золото, мы их тоже заберем, — сказал Бьорн.

— Женщины? Золото? — скривил губы Карл. — Это твердыня, а не банк королевства Фрагиль. Там нет никаких женщин, а золото только у солдат. И то копейки. Влорой командует обычный командир, отправляющий регулярные донесения своему королю. Если хотите поживиться, придется обойти все прилегающие деревни и добраться до города.

— Но нам нужно золото, — настойчиво заявил Бьорн. — Алекса, ты ведь обещала нам…

— Успокойся, — нахмурилась она. — Ниже по реке есть очень богатый город Влак. Там тоже расположилась твердыня. А там где есть город, правитель и трактиры…

— Найдутся женщины! — радостно пробасил кто-то из конунгов. — Так пойдемте сразу в этот Влак.

— Нельзя! — отрезала Алекса. — Мы должны действовать по плану. В первую очередь нужно уничтожить твердыню Влору, иначе Ивар Остин получит донесение и отправит к нам основную армию.

— И что? — ухмыльнулся Бьорн. — Мы любим драться.

— Знаю, что любите. Но на войне следует действовать осторожно. Вы можете оставить твердыню Влору и пойти в город Влак, но при этом наш план будет испорчен. Ивар пришлет сюда армию раньше, чем вы разбогатеете. Давайте будем действовать по плану. Захватим твердыню, построим больше лодок и уже тогда ворвемся в огромный город, где вас уже ждет золото, выпивка и красивые женщины.

Пока Алекса излагала план своим северянам на их языке, Карл Масур молча озирался по сторонам, наблюдая не самую приятную картину. Люди супруги слушали, не говорили, но при этом их гримасы плыли от недовольства. Кто-то все время собирался открыть рот и вмешаться в разговор старших по званию. Вообще-то герцог не знал, кто в армии чужеземцев главный и как солдаты разделяют свои обязанности. Пока те, кто сидел за столом, пытались выстроить свою точку зрения, заваливая Алексу всевозможными эпитетами на своём языке, мужчины, окружившие столы, стояли с молчаливым пренебрежением. Даже глупец поймет, что этот план им не по душе.

— Простите, — вмешался герцог, приковывая внимание всех собравшихся. — Если мы не придем к общему решению, стоит бросить эту затею.

Алекса перевела слова мужа конунгам. Бьорн погладил пышную породу и что-то проговорил.

— Он хочет узнать твоё мнение, — перевела Алекса. — Северные кланы прибыли сюда, чтобы заработать золото, найти женщин и повеселиться. Они не хотят нападать на твердыню, где нет ни золота, ни женщин.

— Скажи им, что в твердыне Валка должны быть женщины, — сказал Карл. — Там есть жены солдат. Их немного, но если они согласятся действовать по нашему плану, я лично пойду в наступление и соберу с трупа каждого солдата все драгоценности, какие смогу найти. Они могут даже не нападать. Пусть только построят несколько лодок, чтобы я со своими людьми смог проникнуть в твердыню.

— Бьорн, мой бывший муж сказал, что там есть несколько женщин, — перевела Алекса. — Нам в любом случае нужны лодки, чтобы осадить город Влак. Он стоит на мелководье в центре реки, подход туда только через главные ворота твердыни. Пока мы будем осаждать эту крепость, многие люди, в том числе женщины, просто переберутся на лодках на другой берег. Донеси это до своих людей, пожалуйста. Я ведь ещё ни разу вас не подвела. За два месяца вы получили все, что было обещано. И получите ещё и ещё, если будете придерживаться плана.

Рыжеволосый конунг оглядел своих людей и, выдержав небольшую паузу, принял условия.

— Они согласны, — улыбнулась Алекса. — Нам нужно построить лодки. Много лодок, чтобы осадить весь Влак. И ваши солдаты, генерал Рэнделл, должны принять активное участие в строительстве. Бьорн и его люди покажут, что нужно делать. Но действовать придется очень и очень быстро, при этом работа должна быть превосходного качества.

— Договорились, — кивнул Маршалл. — Герцог Масур, а сколько у вас людей?

— Тридцать человек, — ответил Карл. — Все они превосходные бойцы. Для открытого столкновения не подойдут, а вот запросто смогут провести диверсию, разведку или саботаж.

— Тогда следует отправить несколько человек в город Влак, — предложила Алекса. — Думаю, мы без особого труда захватим твердыню Влора, поэтому следует сразу сделать акцент на огромном городе. Я приготовлю точный тактический план и предложу его, когда мы захватим твердыню.

— Как скажете, миледи, — согласился Маршалл. — Раз ваши люди сами способны захватить твердыню Влору, мы с моими солдатами не станем путаться под ногами, а перейдем Зеленые луга и встанем лагерем в нескольких днях пути от Влак. Приготовим вам необходимую древесину.

— А как же Влора? — уточнила Алекса.

— На этот счет не переживай, — сказал Карл. — Влора падет раньше, чем ты опомнишься. А вот генерал предложил хороший план. Если его армия обогнет город Влак и встанет у берега, у них будет время заготовить древесину. Отправь с ним несколько своих людей, знающих в этом толк. В твердыне Влора все равно на всех женщин не хватит. Достаточно одной группы диверсии, которая в сумраке подойдет к канализационному стоку, а вторая приготовиться напасть, когда ворота будут опущены.

Алекса закусила кончик пальца и начала грызть ноготь. Ей стоило немалых усилий, чтобы создать план, собрать армию, заключить мир с вражеским королевством и подготовить наступление. Все было идеально, пока не появился Карл, с ходу начавший подрывать её авторитет. Если так и дальше пойдет, она окажется ненужной на совещании.

— Ладно, Карл, — нехотя согласилась она. — Сделаем так, как ты сказал. Может быть, мы поговорим позже в моей комнате?

Герцог сразу все понял.

— Да, конечно, — кивнул он. — Если мы закончили, предлагаю выдать распоряжение своим людям, а утром выйти в поход.

— Генерал, я поговорю со своими людьми, — обращаясь к Маршаллу, сказала Алекса. — Мы выделим вам несколько сотен человек, с которыми вы сможете построить лодки. Но не забывайте, что Влак хорошо защищен. Одно неверное действие и весь план полетит под откос. Мы ещё далеко от границы, однако вы все равно понесете огромные потери.

— Тут нужно действовать сообща, — согласился он.

***

Передав все распоряжение своим людям, Алекса потратила несколько часов на обсуждение всех деталей передвижения. Только после этого конунги наконец-то нашли общий язык и приняли все навязанные условия. Убедить всех сразу было сложно. Пришлось воспользоваться всеми хитростями и уловками, чтобы люди поверили в награду, ожидающую их в городе Влак.

Окончательно разобравшись с делами, она вернулась в дом, поднялась по скрипучей лестнице и вошла в комнату, увидев в кресле Карла Масура. Герцог сидел, сложив ногу на ногу, пил вино и смотрел в окно. Алекса едва слышно закрыла дверь, расстегнула лямку темно-синего платья и прошла за ширму. Разумеется, он её заметил. Не мог, не заметить.

— Хочешь узнать, что я скрыл? — спросил он леденящим душу голосом. Карл не умел говорить иначе. Много лет назад, когда она с ним только познакомилась и стала его женой, этот голос сводил с ума, пугал, вызывал только отвращение. С годами все стало на порядок хуже, но Алекса больше не боялась.

— Догадлив, как всегда, — Алекса сняла платье, надела сорочку и вышла из-за ширмы, чтобы подойти к окну, предстать в таком виде перед мужем и налить себе кубок вина. В кубке было только пиво. — Карл, я давно перестала верить в совпадения и случайности. Хватило того, что ты, Андре, Орлан, отец, даже тетя Хлоя обманывали меня на протяжении многих лет. Моё отношение к тебе не изменилось, дорогой муж. Поэтому рассказывай. И прекрати врать, пожалуйста.

Он предложил жене сесть на колени, но Алекса отказалась и облокотилась на край подоконника.

— Два месяца назад я сидел в камере, в твердыне Оран, — сказал Карл. — У меня были союзники в крепости и в городе, поэтому первый звонок прозвенел в тот момент, когда моему главному союзнику пришла весточка о том, что в южный город, прямо в трактир «Покусанный герцог», пришла женщина с голубыми глазами. В донесении говорилось о том, что эта женщина спрашивала про твердыню Оран, про род Остин, про то, что происходит на востоке королевства. Сразу стало понятно, что этой женщиной была ты, Алекса. Ты не спросила обо мне, но это и понятно. Я загубил всю твою семью.

— Так вот благодаря кому я узнала про ведомость семьи Остин, — догадалась Алекса. — Это ты навел меня на след, да? Именно ты отправил меня в поселение Дубки.

— Я тоже внес непосильный вклад, — подтвердил Карл. — Но про книгу и сведения ничего не знал. Мне об этом рассказали совсем недавно, в тот момент, когда ты появилась.

— Кто это был?

— Хлоя Холл, твоя тетя.

Алекса от удивления ком проглотила.

— Любовница короля… — выдавила она. — Хлоя помогла тебе? Но зачем?

— Ну, думаю, Роберт тебе ничего не рассказал про жену брата, — сделал вывод Карл. — Алекса, настоящее имя Хлои Холл, Хлоя Остин. Она младшая дочь короля Оскара Остина и родная сестра Роксаны Остин.

Алекса сделала несколько глотков пива, пытаясь вразумить, что тут вообще происходит. Как Хлоя Холл может быть дочерью Оскара? Почему об этом никто не говорил раньше? И главное, почему она представилась любовницей короля, убила нескольких родственников императора и помогла Карлу Масуру сбежать?

— Ничего не понимаю, — тяжело вздохнула Алекса.

— Я тоже, — пожал плечами Карл, прибывая в некотором ступоре. — Знаю лишь то, что Хлоя из рода Остин. Она, в самом деле, дочь короля Оскара. Мне об этом стало известно много лет назад, ещё в те годы, когда я убил отца Леонида Гордона. Тогда это не имело никакого значения, да и после нашей свадьбы Хлоя как сквозь землю провалилась. Но вот она появляется четыре года назад, говорит, что теперь правит твердыней Оран и просит собрать сторонников, чтобы уничтожить всю свою обезумевшую семью. Стоило тебе появиться в том трактире, как она убила связного советника Диора де Сатира, устроила саботаж и выпустила всех заключенных, позволив мне сбежать в лес, где меня уже встречали люди. Они рассказали про тебя и про то, что Хлоя отправила нас в город Милам, прямо сюда. Мы с людьми без труда пересекли границу, пока ты огибала материк на кораблях и вот мы наконец-то встретились. Даже не вериться.

Алекса заметила, что губ мужа коснулась улыбка. Он всегда мог быть черствым, говорить холодно и выглядеть жутко, но это клятое очарование оставалось при нём. И этого у герцога не отнять.

— Что будешь делать? — спросил Карл. — Знаю, что ты собираешься уничтожить весь род Остин. Но твоя тетя очень нам помогла. Можно считать, что Оран уже у нас в руках. Мы можем хоть сейчас сесть на корабли, и вернутся домой, Алекса.

Она допила пиво и поставила пустой кубок на подоконник.

— У меня нет дома, Карл. А любовница короля принадлежит проклятому роду, поэтому тоже умрет.

— Серьезно? — нахмурился он. — Алекса, а если бы восемь лет назад Ивар тебя изнасиловал? Если бы ты понесла от него дитя? Ты бы и ребенка родного убила, потому что в нём течет кровь Остин?

— Не говори ерунды, — бросила строгий взгляд Алекса. — Ты за все время заключения начал много воображать и фантазировать. Если не хватает женского внимания, сходи в бордель. Но только прекрати воображать, будто бы я сохранила себе жизнь, если бы меня обесчестил этот выродок.

— И все же тебя обесчестили, — позволил себе напомнить Карл. — Ты родила незаконнорожденную девочку, хотя до сих пор состоишь в браке. И где же здесь честь?

— Иди ты к чёрту со своей честью, Карл Масур! — плюнула Алекса. — Я уже натерпелась из-за твоей глупой чести. Офелия, моя прекрасная девочка, единственный луч света в этом отвратительном мире. И если бы мне предложили выбирать, я бы без раздумий снова раздвинула ноги, чтобы родить это чудесное создание.

— Это твой выбор, — сдержано сказал Карл. — Меня лишь заботит будущее королевства. Хлоя Холл помогла мне сбежать и имеет право хотя бы оправдать свои преступления. Прошу лишь не торопить события, Алекса. Ты сможешь её убить в любой момент. Но сначала я должен получить ответы.

— Я тоже, — согласилась Алекса. — Мы их получим, но ничего не обещаю. Если решу, что любовница короля заслуживает смерти, тетушка умрет. А с ней умрут все, кто встанет у меня на пути.

Герцог встал с кресла и пошел к двери.

— Карл, ты меня ещё любишь? — едва слышно поинтересовалась Алекса.

— Всегда любил, и буду любить… — он вышел из комнаты и хлопнул дверью.

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ: В МИРЕ ДВОРЦОВЫХ ИНТРИГ

***

Твердыня Влора пала за одну ночь. Теперь Алекса сделала весь акцент на том, чтобы уничтожить самый большой город на западе материка. Этот Влак защищен со всех сторон, окружен водой и стережется огромной твердыней — единственным ключом в город.

Впереди были долгие месяцы подготовок и кровопролитных сражений.

Пока Алекса захватывала материк, Леонид Гордон строил собственные планы. Он не собирался отдавать Шарджа семилетней девочки и все это знали. Чего никто не подозревал, так это того, что король Фрагиль начнет действовать сразу.

Вокруг только смерть

***

Этим утром Офелия проснулась в холодном поту. Её продолжали мучить жуткие кошмары. А как было хорошо, когда снов не было. Впрочем, законная королева Шарджа давно смирилась со столь своеобразным образом жизни и перестала воспринимать сны так серьезно.

Понимая, что от кошмаров никуда не деться, она нехотя подтянулась, протерла глаза, окинула взглядом просторную комнату и, убедившись в полном одиночестве, откинула одеяло. Когда несколько недель подряд сняться жуткие сны, приходиться адаптироваться под новый график и спать без одежды. Этому Офелию научила матушка, которая больше других переживает за дочь.

Пока Офелия одевалась, умывалась и тщательно чистила зубы, в комнату постучались. Она без раздумий позволила утреннему гостю войти, и этим человеком оказался дядюшка Тобис.

— Снова плохие сны? — заглянув в комнату племянницы, спросил он. — Как вижу, травы не помогают.

Офелия заметила, как дядюшка рассматривает мокрую постель. Ей было совсем неловко, ведь он мог подумать, что это не пот, а его племянница просто от страха помочилась во сне. Офелия уже была не в том возрасте, когда девочки не успевают добежать до отхожего места, поэтому ситуация была несколько странная.

— Здесь очень жарко по ночам, — поспешила оправдаться она. — Я боюсь открывать окна, потому что постоянно потею. Приходиться каждый раз менять постель.

Тобис понимающе кивнул и улыбнулся.

— Дядюшка, что случилось? — спросила Офелия, когда он взял с тумбочки книгу оставленную матушкой.

— Что за жуткие записи… — перелистывая страницы, нахмурился Тобис. — Это Алекса оставила книгу?

— От этой книги зависит моё будущее, дядюшка. Так матушка сказала.

— И все же тебе рано читать столь грязные истории, Офелия. Это…

— Все нормально, — пройдя за ширму, сказала она. — Дядюшка Тобис, я живу тут недавно, поэтому вы мало обо мне знаете. Вообще-то, матушка запретила об этом говорить, но раз мы семья, вам следует знать, что я не обычный ребенок. Все из-за этих снов. Благодаря жутким кошмарам я уже знаю, как рождаются дети, умирают люди, даже понимаю, что такое война. Дедушка Орлан сказал, что это мой дар и проклятие. В общем-то, он прав. Наверное, я самая странная девочка в мире.

— Все мы немного странные, — подбодрил Тобис.

Офелия надела серое платье, сшитое на заказ одним превосходным портным, разгладила края пышного подола и ответила дядюшке улыбкой.

— Думаю, вы правы. Может быть, мы позавтракаем? Или у вас ко мне дело?

Тобис откашлялся в кулак и закрыл дверь.

— Дело, Офелия, — подтвердил он. — Скажи, пожалуйста, куда ты ходишь каждый день? С окончания бала во дворце прошла неделя, а ты толком не появляешься дома. Я очень волнуюсь, дорогая. Алекса оставила тебя мне, а я даже не знаю, куда ты каждый день бегаешь.

— Хожу гулять, — похлопала ресницами Офелия. — Со мной ведь повсюду ходит Ярп. Не волнуйтесь…

— Послушай, — перебил Тобис, — Алекса доверяет этим северянам, а я нет. Этот Ярп выглядит очень опасным человеком. Просто ответь, куда ты каждый день бегаешь? Прошу, Офелия. Я должен знать, где тебя искать, если ты попадешь в беду.

Дядюшка нервничал. Это было заметно по лицу и в нотках голоса.

— Я встречаюсь с Адамом де Дюпоном, — нехотя призналась Офелия.

— С бастардом короля? — растерялся Тобис. — Зачем ты с ним встречаешься?

— Мы гуляем по городу, несколько раз ходили в порт, посещали храм, но чаще всего ходим по территории дворца. Не волнуйтесь, дядюшка, Адама охраняет личная гвардия короля, а меня защищает Ярп.

— Но почему именно Адам? Среди наших соседей много прекрасных детей. Все они дворянского происхождения. Тебе этого мало?

— Видите ли, только Адам меня понимает. Честное слово, я пыталась подружиться с соседями, но половина девочек даже моё имя выговорить не может, вторая часть подружек обзывает иноземкой, а какая-то дочь маркиза однажды бросила в меня коровью лепешку. Промахнулась, конечно. Попала прямо в лицо солдата, но мне с ними не комфортно. Только Адам говорит то, что думает. И мне это нравится.

Тобис Холл стал подданным короля Леонида Гордона, поэтому дружба между его племянницей и бастардом монарха вполне нормальное явление, благодаря которому он сможет когда-нибудь получить больше уважения при дворе. Пока его власть распространяется только в этой усадьбе, а остальные графы видят в нём живой образчик того, каким должен быть человек, потерявший отца, мать, сестру и любимого брата. Вот только граф Холл не был глупцом и знал, какие паутины вьют при дворе. Может быть, Леонид Гордон любит своего бастарда, возможно, даже любит его мать, но она обычная служанка, фаворитка, а её сын унаследует самый незначительный кусок земли в королевстве. Адам де Дюпон очередная пешка в жестокой игре. И раз он так много времени проводит с законной королевой Шарджа, монарх Фрагиль явно что-то затевает. Офелию собираются использовать. Алекса это предвидела, но полагала, что у неё будет чуточку больше времени. Видимо, пора увезти семилетнюю девочку из Тарлатана, иначе все это закончиться очень плачевно.

— Офелия, у меня будет небольшая просьба, — улыбнулся Тобис. — Можешь помочь в одном очень щекотливом деле?

— Да, конечно, — охотно согласилась она.

Тобис приклонил перед племянницей колено и расплылся в улыбке.

— Раз уж ты знаешь, откуда берутся дети, скажу по секрету, что моя милая Ливия сегодня плохо себя чувствует, — признался он. — Она пока ничего не сказала, но я бы хотел, чтобы ты мне немного помогла. Может быть, побудешь с ней сегодня и последишь, чтобы с моей милой женой ничего не случилось? Мне нужно вернуться к работе, а я бы не хотел оставлять все на служанке.

Офелия сразу же поняла, что это ложь. Если бы Ливия ждала ребенка, это бы ей тоже приснилось. Ей сниться все, что окружает: люди, события, действия и поступки людей. Дядюшка ничего не просил во снах, а это значит, что что-то случилось. Это сильно обеспокоило законную королеву. Но она решила подыграть и охотно согласилась последить за Ливией Холл.

***

Тобис распахнул главные двери дворца и сразу же направился по лестнице в зал совета. Он не спеша поднялся по лестнице и с позволения короля вошел в зал заседаний, где за столом был только король и его королева.

— Ваше Величество, — учтиво поклонился Тобис. — Я покорно прошу аудиенции.

— Тобис Холл, собственной персоной, — улыбнулся Леонид, приглашая графа за стол. — Проходи, друг мой. Чем я обязан столь щедрому утреннему визиту? Только поспеши. Скоро прибудут советники. У нас очень много дел.

Тобис поклонился королеве и сел за стол.

— Прошу прощения, Ваше Величество. Я не отниму много времени.

— Думаю, отнимешь, — сказала Мирцелла Гордон, королева Фрагиль. Её голос звучал легко, даже бархатно. Но это была иллюзия вежливости и очередная уловка королевы. Если король считался подлым человеком, то вот его жена настоящая гадюка, готовая пойти на все ради власти. Она и пошла, когда убила прошлую королеву, подослав ей отравленное вино.

— Речь пойдет о моей племяннице, Офелии де Оран, — собравшись с мыслями, сказал Тобис.

— А что с ней? — задумчиво спросил король. — Только не говори, что законная королева Шарджа заболела.

— К счастью, с ней все хорошо, Ваше Величество. Я очень люблю свою сестру Алексу и ради племянницы готов пойти на многое. Если у вас какие-то планы на Офелию, мне бы следовало знать. Как подданный королевства Фрагиль, я поддержу вас в любом вопросе и постараюсь убедить в этом сестру.

— Лжец, — ухмыльнулась Мирцелла. — Ты подлый лжец, Тобис Холл. Ваше Величество, думаю, наш маленький граф старается выиграть время, чтобы его ненаглядная племянница сбежала из города. Я ведь права, Тобис?

— Нет, вы не правы, — холодно ответил он. — Офелия осталась в усадьбе вместе с моей женой. Ваше Величество, я не собираюсь устраивать конфликты на пустом месте. Просто вы не знаете мою сестру. Алекса в открытую прибыла к границам королевства Фрагиль, высадилась на берег и запросто могла смести нашу армию, а вместе с ней и главные стены Тарлатана. Если она узнает, что вы намеренно обманули и нарушили мирный договор, Алекса развернет свою армию и истребит всех жителей города, чтобы спасти свою дочь.

Король посмотрел на жену, и они оба улыбнулись.

— Это тебе сказала Алекса? — спросила Мирцелла Гордон.

— Да, Ваше Величество, — подтвердил Тобис. — Она знала, что этот мир продлиться недолго. У неё не было возможности взять с собой дочь, поэтому Алекса подготовилась ко всем возможным вариантам событий.

— Ко всем событиям невозможно подготовиться, — сказал Леонид Гордон. — Твоя драгоценная сестра не могла предусмотреть всего на свете.

Тобис заметил, как королева заерзала на стуле.

— Вообще-то, она это сделала, — сказал он. — Я в курсе, что могу умереть здесь и сейчас. Простите, Ваше Величество, но вы совершаете огромную ошибку. Если убьете меня, если позаритесь на Офелию…

Мирцелла вытащила из-под стола пистоль и без сожалений выстрелила в Тобиса Холла. Тело графа обмякло и рухнуло на стол. По гладкой поверхности потекла кровь.

— Зачем ты это сделала? — тяжело вздохнул Леонид Гордон.

— Он мне надоел, — бросив пистоль на стол, Мирцелла расхохоталась. — Ты ведь не передумал? Офелия ключ ко всему востоку материка. Это я ещё не упомянула земли Оран.

— А если Тобис сказал правду? Вдруг Алекса предугадала все и уже подготовилась?

— Ты сам сказал, что нельзя быть готовым ко всему. Эта шлюха назвала себя Предвестницей, но она всего лишь человек. Алекса была жалкой графиней, потом волей судеб чудом получила титул герцогини, но Всевышние силы опомнились и отправили эту девицу туда, где ей самое место. Не хочешь ли ты сказать, что она предвидела своё рабство? Если так, то зачем тянула столько лет?

— Не знаю, Мирцелла, — нахмурился Леонид. — Но мне как-то не по себе. Боюсь, мы поторопились. Прошла всего неделя. У неё есть огромная армия, которую она может развернуть в любой момент.

— Пусть разворачивает, — пожала плечами Мирцелла. — Эта шлюха все равно не доберется до города. У нас превосходство людей на суши, а снова огибать материк она не станет. Лучше займись делом, любовь моя. Офелию следует доставить во дворец и подготовить к церемонии. Кстати, где этот старый дурак?

— Бомонд Колер? Он вернулся к границам. Я ведь не знал, что все примет такой неожиданный поворот.

— Так пусть едет сюда. У него помолвка и свадьба на носу.

— Да уж… — тяжело вздохнул король. — Не хотел бы я попадать на глаза архиепископа. Он нам головы открутит, когда узнает о том, что мы собрались отдать Бомонду семилетнюю девочку.

***

Сидя в своей комнате, Офелия услышала громкий шум на первом этаже.

— Не успела… — соскочив с кровати, она взяла из ящика тумбочки походную сумку, положила туда книгу и рванула к двери.

Эхом отозвался лязг стали, сталкивающихся раз за разом шпаг, готовых пролить кровь противника. Никто не собирался отступать и каждый сражался на пределе возможностей. Ярп за несколько мгновений превзошел все свои пределы, но продолжал нападать и уклонятся от ударов. Солдаты короля же не успевали отражать выпады воителя, падали, умирали и пытались попасть в этого невысокого, но очень сильного мужчину, скользящего вокруг стола. Он не уклонялся, а ускользал с восхитительной грацией и ловкостью, которую невозможно натренировать за неделю.

Северянин размахивал огромным топором, совершал выпады, рубил из стороны в сторону, используя все, что попадает под руку. В одного из солдат он бросил стул, второму разбил нос и лицо кувшином, третьему разрубил сухожилия, повалил на пол и одним сильным ударом сапога размозжил голову. Но личная гвардия продолжала врываться в усадьбу графа Холла.

Офелия, скользнув на первый этаж, увидела столько крови и мертвых тел, что на секунду потеряла равновесие и начала терять сознание. Лязг стали не затихал. В этой не стихающей битве она услышала голос Ярпа, но не поняла, что он ей сказал. Он уже был на пределе своих сил, поэтому постепенно сдавал позиции и прижимался все ближе к лестницам, на которой стояла Офелия.

— Что происходит?! — заверещала напуганная Ливия, выбежавшая из кабинета мужа.

Видимо, графиня так крепко спала, что услышала звуки битвы только сейчас. К сожалению, она зря покинула комнату. Оказавшись между солдатом и воителем северных народов, она приняла в грудь несколько колющих ударов мечей. Солдаты проткнули её без страха и сомнений, а когда Ливия харкнула кровью, захлебываясь перед дверью, её отшвырнули в сторону и затоптали, пытаясь добраться до человека с топором.

Офелия увидела, как умирает её тетушка, сколько ран получил Ярп, и все это вызывало в глазах неподдельный ужас. Ей бы сбежать, подняться наверх и перебраться из окна в сад, откуда получиться убежать на пристань. Но ноги не хотели слушаться. Страх парализовал настолько, что девочка рухнула на колени и от ужаса завизжала так громко, что тут же потеряла сознание.

***

Комната, в которую её положили, принадлежала фрейлинам королевы, даже кровать раньше принадлежала ей. Однако в этот раз все было немного иначе. Видимо, Ярп умер, а графию Холл закололи и затоптали. Возле кровати сидел граф Адам де Дюпон, ожидающий её пробуждения. Веки Офелии дрогнули, и она медленно открыла глаза, увидев его возле кровати, аккуратно между койкой и окном.

— Проснулась? — улыбнулся он.

Офелия вздрогнула и подняла голову, пытаясь вразумить, куда её принесли.

— Не бойся, — поспешил успокоить Адам. — Теперь ты в безопасности. Мой отец убил предателя и спас тебе жизнь.

— Предателя? — зарычала Офелия. — Кто тут предатель, Адам? Люди твоего отца убили мою тетушку!

— Это потому, что Тобис Холл заключил сделку с Иваром Остином. Он готовил корабль и собирался отправить тебя в Шарджа, чтобы обменять на своё возвращение в какое-то поселение Яма.

Офелия покосилась на него и пожала плечами.

— Ты дурак, Адам, раз поверил в этот бред. Мой дядя никогда бы не предал матушку. Это твой глупый отец навлек на себя гнев Предвестницы. Когда она вернется и узнает, что вы сделали…. Прости, но даже я не смогу спасти ваши жизни.

— Это глупо, Офелия, — рассердился бастард. — Зачем моему отцу предавать твою матушку? Они ведь…

— Адам, ты дурак?! — вспыхнула она. — Хочешь сказать, что жалкий договор стоит дороже семейных уз? Ты бы променял свою матушку на дешевый трактир, Адам? Я знаю, что звучит глупо. Но именно это сегодня случилось. Твой отец предал мою матушку, убил мою семью и поплатиться за то, что совершил. Вы все за это поплатитесь.

— Это ты дура, — буркнул Адам. — Мой отец спас твою жизнь. Цени то, что тебя спасли, а не обвиняй своих спасителей.

Офелия не придала значение словам молодого графа, а просто натянула одеяло до подбородка, прекрасно понимая, что король придет в покои со своей свитой советников, королевы, писаря и ещё с дюжину народа, которая непременно заинтересуется положением полуголой законной королевы Шарджа, лежащей под одеялом в короткой сорочке.

Как она и полагала, король прибыл со свитой. Но людей было значительно меньше. Когда Леониду Гордону предложили стул с высокой спинкой и большими подлокотниками, Адам де Дюпон обошел кровать и вышел из покоев. Место графа занял главный советник Ричард Дориан, а королева осталась стоять в своём положении подле короля.

— Я рад, что с вами, миледи, ничего не случилось, — улыбнулся король. — Как вы себя чувствуете?

Офелия покосилась на него недоверчивым взглядом, но промолчала.

— Вас спросил сам король, миледи, — сказал Ричард Дориан.

— Все хорошо, милорд, — промолвила Мирцелла Гордон. — Видимо, у девочки до сих пор шоковое состояние. Не каждый день узнаешь о предательстве в семье. К счастью, мы смогли убить предателя раньше, чем она попала в руки…

— Ложь! — процедила сквозь зубы Офелия. — Вы подлые лжецы! Может быть, этот глупый бастард поверил в вашу удобную ложь, но я знаю, чего вы пытались добиться.

— И чего же? — улыбнулся король.

— Вы собрались отобрать мой трон Шарджа.

— Где мать, там и дочь, — тяжело вздохнула Мирцелла. — Девочка, это не твой трон. Ты обычная заморская малявка, которую родила потаскуха. Не знаю, что наговорила твоя глупая мамаша, но незаконнорожденные дети не могут становиться королевами. А ты обычный бастард, Офелия.

— Ошибаетесь, — зарычала она. — У меня есть доказательства…

— Ты про книгу? — надула губы королева. — Прости, милая, но она сгорела вместе с особняком, который подожгла Ливия Холл. И где теперь твои доказательства? Увы, но их нет.

Офелия от злости сжала кулаки и в любой момент готова была сорваться, чтобы схватить какой-нибудь предмет и проткнуть живот этой подлой женщине, а потом выдавить глаза и вырвать язык. Семилетнюю девочку переполняла такая ярость, что она начала задыхаться.

— Ты права, Офелия, — спокойно сказал Леонид Гордон. — Я совершил предательство и как только твоя мать уничтожит армию Ивара Остина, её постигнет участь покойного Тобиса Холла. Побеждает сильнейший. Ты поймешь это, когда станешь старше. Видишь ли, я король, сын короля и внук короля. Я рожден править, а ты появилась на свет от той, кого купили на рынке. Алекса всего лишь скот, не имеющий права говорить о власти и могуществе. Мне очень жаль, но трон Шарджа принадлежит только мне и никому больше. Но не переживай. Тебе мы тоже нашли применение. Есть у вас доказательства или нет, я отдам тебя замуж своему генералу Бомонду Колеру. Он приедет через несколько дней. Вы познакомитесь, подружитесь, после чего тебя обследуют врачи и после месячной службы в храме, ты станешь его женой.

— Ошибаетесь, — огрызнулась Офелия, — я никогда не стану женой вашего Бомонда Колера. И вы никогда не станете королем Шарджа. И ваша королева никогда не станет матерью. Думаете, что выиграли? Ошибаетесь, глупые короли и королевы. Матушка как-то сказала поговорку: кто посеет ветер, тот пожнет бурю. И вы вскоре начнете собирать свой первый урожай.

— Какая милая девочка, — ухмыльнулась Мирцелла Гордон. — Может, следует её убить, дорогой? Она угрожает твоему наследнику.

— Вы оба умрете раньше, — ухмыльнулась Офелия. — Вы оба…

Ричард Дориан ударил девочку кулаком по лицу, из-за чего Офелия рухнула без сознания.

— Зачем ты это сделал, кретин? — рассердился Леонид.

— Правильно сделал, — поддержала Мирцелла. Ещё слова от этой девочки, и я бы сама её придушила. Выродок рода Масур. Надеюсь, Бомонд Колер позабавиться с ней в первую брачную ночь, заделает ей ребенка и эта маленькая шлюшка сдохнет.

Время взрослеть

***

Этого человека ласково прозвали дамский угодник. Бомонд Колер популярен среди придворных дам и служанок. Женщины его любят, а он этим пользуется. В свои тридцать три года маркиз ещё не выбрал супругу, однако зачал служанкам трех бастардов. Его первая и единственная любовь, девушка по имени Лоретт, живет с детьми в родовом поместье маркиза, там же воспитывает детей, остается служанкой и ни о чем не просит своего господина. Её устраивает такой подход. О чем ещё может мечтать обычная девица, родившая от такого красивого мужчины двух сыновей и дочь?

Он прибыл во дворец после полудня. Этот очаровательный брюнет с пышными волосами по плечи обладал удивительным очарованием, сковывал женщин взглядом темно-синих глаз, завораживающих своей глубиной и шармом. Высокий, статный, красивый мужчина, которого ревнуют мужья и желают все женщины. Слегка впалые щеки, заостренные скулы и ухоженная щетина подчеркивала выразительное лицо, делая его первым красавцем городаТарлатана.

Бомонд поднялся по лестнице и увидел перед дверью в зал совета главного советника короля.

— Явился? — скривил губы Ричард Дориан. — Почему так долго, Бомонд? Король ведь…

— Заткнись, подпевала, — сплюнул Бомон. — Тебе пора чистить королевские сапоги.

Герцог развел руки в стороны. Эти двое в равной степени ненавидят и уважают друг друга. Два года назад они повздорили, и Ричард бросил вызов своему оппоненту, за что поплатился сломанным носом, выбитыми зубами и огромным уродливым шрамом на спине. С того дня их отношения ухудшились.

— Где она? — спросил Бомонд.

— В покоях фрейлины королевы, — указав на лестницу, ответил Ричард. — Ты бы с королем сначала поговорил.

Маркиз махнул рукой.

— Приказы нужно исполнять, а не обсуждать, старый дурак, — фыркнул Бомонд. — А ты иди, иди, королевские сапоги сами себя не почистят.

Оставив главного советника наедине со своими мыслями, маркиз вытащил из внутреннего кармана дублета веер, раскрыл его и поднялся по лестнице на третий этаж. Он миновал личную гвардию короля, подмигнул служанке, покрасневшей от столь обаятельного жеста внимания, добрался до нужной двери и постучался.

Дверь ему открыла ещё одна миловидная служанка, которая сразу же позволила маркизу войти, а сама, захватив корзину с грязным бельём, поспешила выйти из покоев. Бомонд проводил её взглядом и вошел в комнату, где увидел сидящую перед туалетным столиком семилетнюю девочку, разглядывающую себя в отражении.

Офелия увидела его позади себя и обернулась.

— Кто вы?

— Меня зовут Бомонд Колер, миледи, — поцеловав девичью руку, представился маркиз. — Первым делом позвольте принести свои искренние соболезнования. Я тоже потерял всю свою семью, поэтому знаком с чувством утраты.

— Моего дядюшку убили, — нахмурилась Офелия, вернувшись к туалетному столику.

— Клянусь, что не имею к этому никакого отношения, миледи. Меня здесь не было, когда граф и графиня Холл были убиты по приказу короля. — Бомонд пододвинул к столику стул и сел рядом с девочкой. — Этот мир закулисных интриг забирает у людей все доброе и хорошее, что напоминает в нас порядочного человека, миледи Офелия. Вы и сами могли в этом убедиться. Стоит вашей матушки уничтожить неприятеля, как король приговорит её к смерти. Такова уж доля вашей семьи.

Офелия вслушивалась в бархатистый мужской голос, чувствовала теплоту, какую не ощущала с тех самых дней, когда говорила с отцом. Маркиз Бомонд Колер не был похож на отца, однако рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. И все же эта временная слабость не помешала забыть о том, что сделал король. В Тарлатане не осталось никого, кому бы она могла доверять.

— Что со мной будет? — едва слышно спросила она. — Все при дворе только и говорят о том, что теперь вы распоряжаетесь моей жизнью. И что вы мне уготовили? Убьете, как дядюшку Тобиса? Или насильно поведете к алтарю?

Бомонд закусил нижнюю губу.

— Вам придется немного потерпеть, миледи, — сказал он. — Сегодня вечером в ваши покои придет главный врач, который проведет обследование и удостовериться в вашем здоровье. После этого в главном зале пройдет тихая церемония. Видите ли, я маркиз из рода Колер. Честно говоря, приказ короля был несколько неожиданным. Но не скрою, что мне импонирует ваша персона, миледи. К сожалению, я не могу связать себя узами брака с иноземкой, поэтому Его Величество дарует вам титул графини, подарит какие-никакие земли, после чего вы пройдете службу в храме и станете моей женой.

— Мне семь лет, — достаточно сдержано сказала Офелия. — Я не могу выйти за вас, милорд. Это богохульство!

— Согласен, что ситуация не слишком… радужная, — вздохнул Бомонд. — Однако позвольте сказать, что вы станете моей женой только на бумагах. Я не богохульник, миледи. Я никогда не осмелюсь к вам прикоснуться. Ни через год, ни через пять, ни через десять лет. Только вы вправе решать, как распорядиться своим телом. Если за всю свою никчемную жизнь я не разделю ложе с женой, пусть будет так. Но поверьте, миледи, подле меня вам будет намного лучше, чем среди убийц вашей семьи. Когда война закончиться, король казнит вашу матушку. А вам не стоит на это смотреть. Сразу же после службы и церемонии свадьбы мы немедленно отбудем из столицы, отправимся ко мне домой, где вы будете в безопасности. Я оставлю вас со своей возлюбленной и детьми, а сам покину земли отца и вернусь на войну.

Офелия не знала, что ответить. Этот человек, маркиз Бомонд Колер, был чистым листом бумаги. Она не встречала его даже во снах. Говорит ли он правду? Или нагло врет, пытаясь получить расположение несостоявшейся королевы Шарджа? Ответ был сокрыт за бесконечными засовами королевского дворца, где достаточно лжецов, убийц и предателей.

— Хорошо, милорд, — она встала, сделала реверанс и позволила ему поцеловать свою руку. — Я доверю вам свою жизнь. Но знайте. Зря вы недооцениваете мою матушку. Предвестница одержит победу в войне и отомстит за смерть своего любимого брата. Если осмелитесь нарушить своё обещание, разделите участь подлого короля и жестокой королевы.

Сжав маленькую руку сильнее, чем следовало, Бомонд нахмурил брови.

— Не стоит так говорить, миледи, — осуждающе промолвил он. — В королевском дворце повсюду глаза и уши. Если кто-то услышит ваши упреки в адрес короля, вы можете пострадать. Я бы этого не хотел. Давайте обсудим ваши недовольства после свадьбы. У нас будет много времени.

Оливия благодарно кивнула. Понимая, что жизнь привнесла коррективы, она задумалась о мотивах маркиза. Бомонд Колер сплошная загадка, которую нужно разгадать. И у неё был только один способ выяснить, стоит ли доверять этому человеку или следует бежать, пока не поздно. Сбежать из Тарлатана, чтобы найти матушку. Это будет непросто. Ещё сложнее будет умыкнуть от солдат короля и покинуть королевский дворец. Но об этом стоит подумать позже. Сначала нужно выяснить мотивы маркиза.

— Вижу, что вам не безразлична моя судьба, — прошептала она. — Могу ли я попросить об одной услуге?

— Конечно, — улыбнулся Бомонд. — Что угодно.

Девочка подошла к туалетному столику и написала на листе бумаги название трав.

— Я болею, милорд, — призналась она. — С самого детства у меня проблемы со здоровьем. Мой дедушка лечащий врач. Он служил при дворе императора. Он прописал мне лекарственные травы.

Бомонд взял бумагу.

— Хотите, чтобы я купил вам лекарства?

— Они мне очень помогут. Видите ли, я плохо сплю. Эти травы помогают уснуть, успокоить мысли и привести себя в порядок.

— Боюсь, это невозможно, миледи.

— Но почему? — обеспокоенно спросила Офелия.

— У вас сегодня церемония, — напомнил Бомонд. — Я распоряжусь по поводу лекарств, но сможете их принять только после окончания церемонии. А теперь простите. Мне стоит поговорить с королем и обсудить предстоящие события. Не каждый день становятся графиней, да?

Маркиз учтиво поклонился и покинул покои фрейлин королевы. Офелия осталась наедине со своими мыслями, пытаясь совладать с неумолимым любопытством. Ещё несколько месяцев назад она намерено не ложилась спать, чтобы избегать жутких снов. Сейчас ситуация изменилась. И продолжает меняться. Нужно лишь понять в какую сторону. А для этого надо поспать. Как это сделать без усыпляющих трав?

Она прокручивала в голове уйму ответов на этот вопрос, но не нашла ни одного безопасного решения. Выход был только один. Матушка ей всегда говорила что нужно всего добиваться самой. И плевать на последствия. Боль, сожаления и страдания со временем проходят. Любую боль можно пережить. А ведь матушка много знала о боли. Она рассказывала, как упала из окна и пострадала так, что полгода была прикована к кровати. Она потеряла всех членов семьи, была похищена, продана и предана всеми, кого любила. Участь Предвестницы была ужасной. Однако Алекса Масур восстала из пепла, добилась всего собственными усилиями и стремлением.

— Так чем я хуже? — нахмурилась Офелия.

Она подошла сначала к окну, открыла створку и забралась на подоконник. Вот только комната располагалась очень высоко от земли, а внизу сплошь находились огромные камни и валуны. Выпрыгнув из окна, Офелия ничего не добьётся. Только умрет понапрасну. Нужно было придумать что-то другое. И выход нашелся сам собой.

Спустившись с подоконника, она посмотрела на угол огромного дубового шкафа, стоящего рядом с дверью. Угол был идеален. Офелия покосилась на дверь, потом снова взглянула на шкаф, собралась с мыслями, после чего заложила руки за спину и побежала вперед. В последний момент она просто закрыла глаза и со всей силы взрезалась в шкаф.

Удар был такой силы, что девочка завизжала от боли. Из глаз прыснули слезы. Во рту появился неприятный привкус. Рухнув на пол и схватившись руками за лицо, Офелия увидела кровь. Нос был разбит.

Бомонд Колер ушел не далеко, поэтому один из первых ворвался в покои и увидел девочку на полу. Из носа струилась кровь. Она рыдала и извивалась на полу.

— Всевышние силы… — он подлетел к ней, как на крыльях и заботливо взял на руки. — Миледи, что с вами случилось?

Офелия посмотрела на него заплаканными глазами.

— У меня закружилась голова…. Я попыталась лечь, потому что почувствовала себя очень плохо. Но вдруг стало очень темно. У меня потемнело в глазах. И я упала лицом на пол.

Следом за маркизом вошли служанки.

— Немедленно пригласите врача! — приказал он.

Когда слуги убежали, Бомонд уложил Офелию на кровать, оторвал от простыни тряпку и поднес к постели таз с холодной водой.

— Позвольте вас осмотреть, миледи, — заботливо сказал он, и она позволила, хоть и испытывала боль в области носа. — Кажется, нос не сломан. Вы очень сильно ударились, но это пройдет. Всевышние силы, как же у вас заплыл глаз…

— Все так плохо? — шмыгнув носом, спросила Офелия.

— Нет, миледи, — поспешил успокоить маркиз. — Все будет хорошо.

Через несколько минут в покои вошел врач, и Бомонда Колера попросили удалиться. Лечащий врач королевской семьи сразу решил провести обследование и проверить состояние Офелии.

***

Пока маркиз терпеливо ждал перед дверью в покои, к нему пришел сам король Леонид Гордон. В этот раз он был один, хотя последнее время не расстается со своей королевой до поздней ночи.

— Мне сообщили, что наша гостья получила травму, — промолвил король. — Насколько все плохо?

— Говорит, что потеряла сознание, — пожал плечами Бомонд. — Я разговаривал с ней до этого инцидента, вышел из комнаты, а буквально через минуту услышал сильный удар. Она лежала на полу в лужи крови. Разбила нос при падении. Правый глаз заплыл большим синяком.

Леонид Гордон почесал щетину на лице.

— Может быть, она сама это сделала, чтобы не идти на церемонию?

— Не думаю, Ваше Величество. Это какой волей надо обладать, чтобы нанести себе такие увечья? Даже взрослый человек на такое не способен. А мы говорим про семилетнюю девочку.

— Да уж, — согласился король. — Это полная глупость. Ну а что она говорила?

— Просила купить какие-то травы, — показав листок, ответил маркиз. — Сказала, что плохо спит и часто болеет. Видимо, это правда.

— Кто же ей прописал лекарство?

— Сказала про дедушку.

— Тогда все понятно.

— Что вам понятно, Ваше Величество? — задумался Бомонд.

Король отвел маркиза чуть подальше от двери.

— Офелия рассказала моему сыну Адаму, что её дедушка тот самый Орлан де Месс.

— Вы серьезно?! — удивился маркиз. — Получается, что она и вправду больна?

— Дождемся результатов обследования.

Через несколько мгновений дверь покоев фрейлин открылась. Из комнаты вышел лечащий врач королевской семьи. Пожилой мужчина огляделся и неторопливо подошел к королю и маркизу.

— Я закончил, Ваше Величество, милорд, — отчитался он.

— Что с ней? — обеспокоенно спросил маркиз.

— Illa virgo, — гордо сказал врач.

— Что это означает? — уточнил король.

— Она девственница, — дал дословный перевод врач.

— Разумеется… — закатил глаза маркиз. — Всевышние силы, мы в курсе, что семилетняя девочка девственница. Тебя про её здоровье спрашивают. Почему леди Офелия упала? Что с ней происходит?

— Усталость, милорд, — спокойно ответил врач. — Как миледи сама призналась, ей не удавалось поспать на протяжении последних нескольких дней. Insomnia. Бессонница. Я бы посоветовал попить успокаивающие травы…

— Эти? — сунув бумагу, спросил Бомонд.

Врач прочитал и утвердительно кивнул.

— Это то, что прописал я. Откуда у вас это?

— От Орлана де Месса, — холодно ответил король. — Это он прописал Офелии травы.

— Вот как… — задумался врач. — Если это так, девочка очень больна. Знаю, что у вас была намечена церемония, но боюсь вас огорчить. Офелия может встать и пойти в главный зал. Вот только не удивлюсь, если она снова упадет без сознания. Её здоровье нарушено постоянными бессонными ночами.

— И что мне делать? — спросил Бомонд.

— Дать ребенку поспать. Сейчас вашей невесте нужен полный покой. Я бы настоятельно посоветовал отказаться от прогулок и выходов в свет. Откройте в покоях все окна, впустите свежий воздух, накормите девочку фруктами. Нужно чтобы она пришла в своё привычное состояние. Ещё ей следует регулярно пить травы, пока все не нормализуется.

— Долго ждать? — спросил Леонид Гордон.

— Несколько недель, не меньше. Решать вам, Ваше Величество. Однако ж позвольте предупредить, что последствия невыполнений предписания врача могут оказаться фатальными. Рано или поздно Офелия Аль Салил де Оран просто начнет медленно сходить с ума. Разум помутится. Она будет уставать так сильно, что перестанет различать сон и реальность.

Отослав врача взмахом руки, Бомонд Колер посмотрел на короля. В его глазах читалась обеспокоенность, и Леонид Гордон это видел.

— Волнуешься за невесту? — улыбнулся король. — Вы ведь только что познакомились.

— Разве это имеет значение? — нахмурился маркиз. — Ваше Величество, я многие годы служу вам. Вы ни разу не поставили под сомнения мою верность. Даже когда королева решила связать меня узами брака с семилетней девочкой, я охотно согласился выполнить этот приказ. Хотя вы и сами понимаете, что это богохульство. В моей семье все были приверженцами веры. Я тоже молюсь всевышним силам. Молюсь за ваше здоровье, за здоровье всех детей, за державу и за мирное небо над головой. Однако я не противился и в любой момент готов выполнить столь неподобающий приказ. Но какой от этого прок, если моя невеста в любой момент потеряет сознание и разобьет голову, скатившись с лестницы? Ваше Величество, мы и так пошли против Предвестницы, убив её брата раньше положенного срока. Что если она одолеет Ивара Остина и вернется? Думаю, мы сможем списать смерть её брата на несчастный случай, а вот смерть своей дочери она нам не простит.

— Считаешь, что Алекса Масур одолеет армию Остина и сохранит достаточно сил, чтобы напасть на Фрагиль? Ты в это веришь?

— Я только сопоставляю факты. Нам не стоит действовать необдуманно, потому что случится что угодно. Следует обезопаситься.

— Да, ты прав, — нехотя согласился Леонид Гордон. — Ну, хорошо. Пусть будет, по-твоему, маркиз. Купи все необходимые травы невесте. Проследи, чтобы Офелия их пила. Она поживет при дворе несколько дней, и отправиться в храм, где благодаря молитвам и свежему воздуху поправит здоровье. Отслужит несколько месяцев, а когда вернется, я дарую ей титул графини и отдам тебе на растерзание. Сам решишь, что с ней делать.

— Как прикажете, Ваше Величество, — поклонился маркиз.

Король направился к лестницам, но по дороге остановился.

— Бомонд, я ценю твою службу, — сказал он. — Однако королева всерьез решила избавиться от Офелии. Не знаю, что ты изберешь. Но моя королева хочет присутствовать во время вашей первой брачной ночи.

— Ваше Величество, девочке всего…

— Знаю, — кивнул король. — Поэтому не попадайся на глаза моей королевы. Я тоже не в восторге от бурной фантазии жены. Сделай так, чтобы после церемонии свадьбы Офелия навсегда покинула королевский дворец. Навсегда, понял?!

Молитвы

***

Офелия подошла к воротам старого собора, что покоился в ущелье, и почувствовала, как сердце начало громко стучать в груди. Она не могла понять, то ли она была напугана, то ли просто волновалась. Её сопровождение дальше не пошло, а развернулось и направилось обратно в город. С другой стороны калитки появились две женщины, облаченные в белые закрытые одежды с платками на голове. Обе полнотелые, нерасторопные — они не спеша перебирали ногами и шли к ней.

Когда старая решетка открылась, Офелия обратила внимание, что одна из них прошла мимо и направилась в сторону города. Вторая женщина остановилась и улыбнулась. Девочка поразилась, насколько фальшивые эмоции может выдавить из себя человек, которому поручили за ней следить.

— Меня зовут мать настоятельница Грейс, — спокойно сказала она. — Добро пожаловать в собор целомудрия, дитя. Следующие три месяца ты будешь здесь жить, молиться, учиться смиренности и искать покой в своём сердце. Как тебя зовут?

— Офелия Аль…

— Этого достаточно, — улыбнулась мать настоятельница. — В стенах собора нет ни титулов, ни власти. Все будут обращаться к тебе только по имени, и ты будешь поступать точно так же. Мы поняли друг друга? — девочка не успела открыть рта, как Грейс продолжила: — Идем, я покажу тебе твой новый дом.

Зная, какие ужасы ожидают в этих старых стенах, Офелия посмотрела назад и не спеша проследовала за матерью настоятельницей. Они прошли небольшой сад, клумбы с цветами и вошли внутрь. Офелия увидела великолепный главный зал, возведенный таким образом, что каждому желающему помолиться найдется тут место. Длинные скамьи, выстроенные в два ряда, начинались от самой двери и заканчивались у дальней стены, куда поставили какой-то каменный алтарь, на котором горело больше сотни свечей. Воск давно начал стекать на пол, образовались застывшие лужи, но никому не было дела. Прямо у неё на глазах одна из девушек поставила свечу на место той, что недавно потухла, сложила ладони, что-то пробубнила под нос и ушла восвояси.

— Здесь ты будешь молиться, — сообщила мать настоятельница Грейс. — Молитвенный час начинается с восхода солнца. У нас не принято опаздывать, Офелия, понимаешь? Если к моменту начала молитвы ты не успеешь заправить постель и присоединиться к остальным послушницам, последует наказание.

Женщина свернула в небольшой коридор и начала спускаться по лестницам. Офелия пошла вслед за ней и оказалась в просторном помещении, больше напоминающем холодную ванную в империи Шадаш-Тарза, что была в доме Грез. В этом месте сделали какое-то подобие бани, в центре помещения было углубление по пояс, а вдоль стен стояли скамейки. В помещении было довольно прохладно, поэтому сразу стало понятно, что даже здесь принимают холодную ванну. И это было странно, ведь в королевстве Фрагиль намного холоднее, чем в той же империи.

— После молитвенного часа послушницы идут мыться, — сказала мать настоятельница. — Будешь ходить вместе со всеми. После молитвы ты должна будешь сходить в комнату, взять полотенце и искупаться. Все свои вещи послушницы стирают самостоятельно. В дальнем помещении, — указывая на дверь, не успокаивалась Грейс, — есть все необходимое для стирки.

Дослушав до конца, Офелия пошла вслед за женщиной, которая поднялась по лестнице и сопроводила её на кухню. Это тоже был довольно просторный зал, где кроме скамеек стояли длинные прямоугольные полы. Мать настоятельница сообщила, что после приема ванной все послушницы идут завтракать. Пищу в монастыре выдавали два раза в день. Если не успеешь позавтракать или поужинать, придется лечь с пустым желудком. Грейс сказала, что здесь, в этом храме, первостепенную значимость имеют только молитвы всевышним силам, остальное зависит от самих послушниц. Они должны научиться смирению, хотя вся эта экскурсия и уроки походили на школу выживания, что проходят мальчики в северных землях империи, когда их подготавливают к обряду мужества.

— Ты меня слушаешь? — нахмурилась женщина, заметив, что девочка явно витает где-то в облаках.

Офелия кивнула и пошла следом. Они поднялись на второй этаж, и оказались в лабиринте коридоров, в котором было порядка тридцати дверей. За каждой дверью была комната — настолько маленькая, что из мебели внутри стояла только кровать и старая тумбочка. На стене висела полка, под отказ забитая книгами религиозного содержания. А из источников света можно было полюбоваться видом из маленького окошка под потолком, из которого в комнату попадал солнечный свет. Ну и свеча на тумбе. Куда без неё?

— Располагайся, Офелия, — сказала мать настоятельница. — Перед дневной молитвой тебе принесут несколько одеяний послушниц. Свою одежду придется отдать. Получишь платье, драгоценности и фамильные вещи, когда будешь покидать стены собора.

— А это? — спросила девочка, вытащив из кармана часы.

— Что это такое?

— Подарок отца…

— Тоже отдашь, — нахмурилась женщина. — Я ведь сказала…

— Позвольте оставить, — настояла Офелия. — Эти часы — все, что осталось от него на память. Мой отец умер. Я бы не хотела потерять и этот подарок.

Мать настоятельница нахмурилась ещё сильнее.

— Ладно, оставь. Но часы не должны покидать эту комнату, поняла? Если увижу их у тебя в руках во время молитвы или за столом, накажу. У тебя остались ещё вопросы?

Последнюю неделю Офелия выполняла предписания королевского доктора, который приходил к ней в покои по три раза за день и проверял самочувствие. В первые дни она охотно принимала травы, потому что намеревалась увидеть сны. Это был единственный способ понять, что ждет впереди. Но после того как истина открылась, она больше не могла пить лекарства, потому что её начали преследовать жуткие кошмары. Вот только назойливый врач, маркиз Бомонд Колер, король и королева настаивали на приеме. Два дня назад Офелию привязали к кровати и насильно затолкали в рот снадобья, из-за которых она проспала весь следующий день. Это было ужасно. И все же самое страшное ожидает впереди, в стенах этого собора.

Офелия знала, что нужно делать. Оставалось только в совершенстве выполнить задуманное, перетерпеть всю боль и унижение, что позволит навсегда покинуть этот ужасный город. Она готовила побег. Если из королевского дворца невозможно было сбежать по причине постоянной слежки, то в этом храме за ней будут наблюдать не так пристально. Следовало воспользоваться этим шансом раньше, чем королева захочет её вернуть ко двору, чтобы отдать замуж за маркиза Бомонда Колера.

— Матушка настоятельница, а послушницам разрешено писать письма? — спросила Офелия.

Женщина скрестила руки на груди.

— Дитя, твою мать собираются сжечь на костре после войны, — промолвила она. — Даже если бы тебе позволили написать ей письмо, куда бы ты его отправила? Я слышала, что фронт растянулся на всем западном побережье. Там каждый день идут кровопролитные бои. Письмо просто затеряется, когда гонца убьет шальной арбалетный болт.

— Но я не собиралась писать матушке, — возразила Офелия. — Она предательница королевства Тарлатан. Разве вы не слышали, что я вскоре стану женой маркиза?

— Хочешь написать маркизу Бомонду Колеру?! — удивилась женщина.

— Да, — охотно закивала Офелия. — Милорд много говорил о том, куда мы поедем после свадьбы. Я бы очень хотела узнать об этом месте чуточку больше. Это ведь не запрещено?

Мать настоятельница дала своё позволение и ушла. Перед уходом она сообщила, что почту отправляют каждое утро воскресенья, сразу после утренней молитвы, ванной и завтрака. И раз уж сегодня воскресенье, а посылки уже ушли, следующее письмо Офелия сможет отправить только через неделю. Это была прекрасная возможность осмотреться, и найти способ сбежать. Когда же маркиз Бомонд Колер получит весточку, нужно будет действовать незамедлительно.

Закрыв дверь, Офелия села на жесткий матрац одноместной кровати и серьезно задумалась о том, куда побежит. В Тарлатане ей неоткуда просить помощи. Она увидела во сне, что маркиз Бомонд Колер хороший человек. Но он не поможет, потому что боится гнева королевы, которая в свою очередь может в любой момент пожаловаться королю. Леонид Гордон тоже не хочет перечить жене. А герцога Ричарда Дориана волнует только власть и деньги. Офелия не может ему предложить ни того, ни другого. Матушка ещё этого не знает, но в королевстве Фрагиль на неё готовиться покушение и король Леонид Гордон никогда не позволит иноземке занять трон Шарджа. Дочь Предвестницы уже поняла и увидела во сне, что никогда не станет королевой. Единственный шанс выжить — сбежать. Бежать так далеко, как это только возможно. Туда, где никто не сможет её найти, даже матушка Алекса Масур.

***

Прошла ровно неделя с того дня, как Офелия попала в храм. За это время она вкусила новой жизни и мечтала как можно скорее сбежать из этого отвратительного места. Ужасным здесь было все.

День начинался с того, что Офелию и остальных девушек с первыми лучами солнца будил громкий колокол. За окном было ещё темно, а ей приходилось вставать с неудобной кровати, надевать отвратительного качества белое одеяние послушницы, из-за которого под вечер все тело начинало чесаться, а в некоторых местах появлялись красные следы от пота, подвязывать платок и идти в главный зал, где началась часовая утренняя молитва. Все послушницы сидели на скамейках и молились: кто молился шепотом, кто-то повышал голос, однако все молились, после чего зажигали свечу и шли в баню. Купаться приходилось в ледяной воде, из-за чего первые два дня у Офелии был сильный насморк. После купания начинался завтрак. Послушницам выдавали по куску ржаного хлеба и по кружки воды, который они должны были съесть и терпеть до ужина. Остальные девушки сказали, что в среду выдают пшеничный хлеб и кружку молока. И это было правдой. Хоть какое-то разнообразие.

Позавтракав, послушницы возвращались в свои комнаты и занимались своими делами. Кое-кто в это время читал, некоторые предпочитали заниматься стиркой, ибо ужасное одеяние всегда должно быть белоснежным. Офелия так же заметила, что до полудня в главном зале проходят уроки для необразованных девушек. Мать настоятельница сама учит послушниц грамоте, старается донести до всех новые знания, иногда переплетая уроки какой-нибудь историей. Офелия однажды посетила такой урок и узнала, что империя теперь заклятый враг королевства Фрагиль, ибо в Шадаш-Тарза проповедуют другую религию. В храме отрицали существование другой веры, потому что все в руках всевышних сил, как считала сама мать настоятельница.

В полдень начиналась ещё одна молитва, которая продолжалась уже не один час, а все три. Вплоть до вечера послушницы молились в главном зале, после чего возвращались в свои комнаты, чтобы заняться самими собой. Некоторые до заката спали, остальные проводили это время в чтениях. Многие девушки собирались в группы и выходили в сад, где ухаживали за цветами. Это было полностью свободное время, когда Офелия могла заняться тем, чем хочет. Она несколько раз открывала книги, что лежали на книжной полке, пыталась прочитать хоть что-нибудь, но язык священных писаний был очень сложен. В книгах порой переплетались такие фразы, что одно предложение могло состоять из пяти, а то и всех шести языков, на которых говорили в древние времена.

Вечером всех послушниц собирал ещё один удар колокол. Наступал час молитвы, после которой девушки ужинали и ложились спать. На ужин всех кормили кашей, иногда это был вареный картофель, в самых редких случаях давали гороховую похлебку. Но чаще всего это были самые обычные, плохо сваренные каши, кружка воды и кусок ржаного хлеба. Офелия в первый же день поинтересовалась, почему их так плохо кормят, на что получила довольно строгий ответ. Сама матушка настоятельница сказала, что девушка должна оставаться стройной, ибо всевышние силы любят только красивых дам.

К утру воскресенья Офелия облазила каждый угол монастыря, заглянула в каждую кладовую и получила достаточно сведений, которые помогут ей совершить побег. Она решила пойти по методу провокаций, ведь только так ей удастся оказаться в часовне, где запирают непослушных девушек. Небольшое помещение, больше напоминающее склеп, никто не охраняет. Именно оттуда можно улизнуть, оставшись незамеченной для окружающих. А раз уж послушниц закрывают в том жутком месте на несколько дней, она сможет совершить побег сразу. Мать настоятельница узнает об этом, когда девочка будет далеко от города.

После утренней молитвы, ванной и завтрака Офелия вернулась в комнату, чтобы взять из-под подушки письмо, адресованное маркизу Бомонду Колеру. Забрав маленький клочок бумаги, она быстро спустилась вниз и выбежала на улицу. Ещё одна настоятельница, которая каждое воскресение доставляет посылки и покупает запасы свечей, уже подошла к решетчатым воротам, поэтому девочка успела в последний момент.

— Можете доставить это маркизу Колеру, пожалуйста? — улыбнулась Офелия.

Мать настоятельница стояла рядом, поэтому она выхватила письмо, раскрыла его и принялась читать. У Офелии от стыда покраснели уши. Женщина окинула девочку взглядом, вскинула брови от удивления и передала письмо другой настоятельнице.

— Это было очень личное письмо, дитя, — заметила Грейс. — Ты уверена, что маркизу следует знать о твоих чувствах?

— Мы ведь поженимся, — пожала плечами Офелия. — Думаю, он поймет мои чувства лучше, чем кто-нибудь ещё.

На самом деле в письме не было ничего особенного, чтобы не могла написать семилетняя девочка. Офелия лишь отметила, как скучает по их беседам с маркизом и хотела бы скорее закончить службу, дабы вновь послушать его удивительные истории. Бомонд был не только прекрасным солдатом, но и хорошим рассказчиком, который даже кровопролитный бой мог описать так красиво и романтично, что даже у Офелии трепетало сердце. Не каждый день можно услышать историю о том, как доблестно сражаются друзья, которые поклялись в верности одной женщины. Двое мужчин скрепили себя с одной леди и обещали жениться на ней, когда война останется позади. Вот только жениться может один, поэтому второму придется умереть. Дружба, любовь и отвага — маркиз Бомонд Колер много говорил об этих качествах.

Офелия слушала его с трепетом в груди, ведь она родилась и выросла в местах, где женщин привыкли брать силой. В империи их покупали на невольничьем рынке, чтобы сделать наложницами, в северных землях из-за какой-нибудь «бабы» могли устроить набег и вырезать несколько деревень. Офелия жила среди этих ужасов и только в редких случаях слушала истории матушки о том, что где-то далеко за морем есть другой мир, с другими порядками. Оказавшись здесь, девочка была приятно поражена, что мужчины тоже говорят о таком искреннем чувстве как любовь. У северян и господ на уме только кровь, разврат и жестокость. В империи Шадаш-Тарза не умеют любить и чувствовать так, как в королевстве Фрагиль.

— Матушка настоятельница, а вы когда-нибудь любили? — поинтересовалась Офелия.

— Я до сих пор люблю всевышние силы, дитя, — улыбнулась женщина.

— Простите, но мне не знакома любовь к богам, — пожала плечами девочка. — Я родилась в другом мире, где поклоняются другим богам. В северных землях люди даже приносят жертву своим божествам. И они продолжают любить тех, кто их окружает: мужа, жену, детей. Мне ведь тоже вскоре придется полюбить мужчину, правда?

— Верно.

— Это значит, что я могу разлюбить всевышние силы?

Матушка настоятельница немного растерялась, но быстро нашлась.

— Именно поэтому ты здесь, Офелия, — промолвила она. — В этом соборе твоё сердце откроется всевышним силам. И когда придет время полюбить мужчину, в твоей душе всегда будет место Богу.

Проводив женщину взглядом, Офелия нахмурилась.

— Посмотрим, что скажет твой Бог завтра утром… — с презрением прошипела она.

Покорность

***

Днем, когда все послушницы собрались в главном зале, Офелия заняла место на скамейки с края, чтобы её заметили, и опустила взгляд. Вокруг все молились, а она молча смотрела на пол, разглядывая замысловатые узоры. Проходя мимо, мать настоятельница, которая следила за тем, как послушницы усердно молятся, заметила, что девочка сидит молча. Женщина не спеша обошла скамейку и подошла к ней вплотную.

— Офелия, почему ты не молишься? — спросила Грейс. — Тебе плохо?

Девочка собралась с мыслями, подняла голову и бросила укоризненный взгляд.

— Вы сами сказали, матушка настоятельница, что Боги делают нас теми, кем мы должны быть. Я выбрала, кем хочу стать. Меня зовут Офелия Аль Салил де Оран. Мой отец Дауд родился в империи, я тоже там родилась, поэтому предпочту молиться другим Богам, а не ложным всевышним силам.

— Ложным, говоришь? — нахмурилась Грейс. — Что на тебя нашло, Офелия? Ты немедленно начнешь молиться, иначе будешь наказана!

Офелия обратила внимание, что остальные послушницы остановили молитву и уставились на неё. Она окинула всех взглядом, сложила ладони, а когда мать настоятельница успокоилась и отвернулась, заговорила на языке империи.

— Солнце, звезды и луна, даруйте мне…

Грейс резко обернулась и ударила её по лицу.

— Богохульница! — взорвалась она. — Как ты посмела опозорить собор всевышних сил этими богохульными молитвами?!

Офелия получила пощечину, но только поморщилась от боли, слова сложила ладони и продолжила.

— Солнце, звезды и луна…

Мать настоятельница ударила снова, из-за чего девочка вскрикнула и повалилась на пол. Офелия даже не успела прийти в себя, подняться, а её схватили за волосы и поволокли в сторону выхода. Перебирая ногами и пытаясь встать, она схватилась за крепкую руку настоятельницы и попыталась вырваться. Ничего не получилось. Её вытащили на улицу, ударили ногой в живот и, схватив за руку, уволокли в склеп, где наказывают непослушных девушек.

Оказавшись внутри холодного помещения, Офелия даже не успела отреагировать, как мать настоятельница ударила ногой в живот, благодаря чему девочка скатилась по лесенкам, отбила себе все ребра и завыла от боли.

— Иноземная шлюха! — выкрикнула Грейс. — А я ведь говорила королеве, что тебя будут одни неприятности! Говорила, молилась, умоляла, чтобы тебя не посылали ко мне. И оказалась права.

Офелия подняла голову и окинула взглядом помещение. Мрачный склеп хранил в себе множество секретов. Внизу было холодно и очень грязно. Полы пропитались песком, на стенах появилась плесень, в центре склепа стоял каменный саркофаг с открытой крышкой. Именно к нему подошла мать настоятельница, чтобы взять оттуда плеть.

Грейс схватила девочку за волосы, подтащила к стене и, поставив на ноги, приковала руку стальными колодками. Цепь была маленькой и висела на крюке прямо под потолком. Поэтому когда мать настоятельница потянула вторую колодку, Офелия закричала от боли. Она повисла на одной руке, закованная в сталь, висела над полом, пока женщина приковывала вторую руку.

Когда цепь лязгнула в последний раз, Офелия прижалась лицом к холодной стене и почувствовала, как мать настоятельница сильным рывком разорвала одеяние на спине. Женщина в порыве злости разодрала шов от шеи до подола, из-за чего девочка оказалась голой со спины.

— Я говорила им! — Грейс грозно зарычала, замахнулась плетью и со всей силы ударила девочку по спине.

Офелия завизжала от боли и начала брыкаться. Её мотало из стороны в сторону, но клятая цепь никак не хотела сдаваться. Неприятная боль прошлась по спине в области лопаток, словно ударили не плетью, а приложили раскаленную сталь. Из глаз прыснули слезы. Она начала рыдать, пытаясь совладать с приступом боли. Но мать настоятельница ударила снова и по спине снова прошлась невыносимо жгучая ярость этой женщины.

— Знаешь, что я тебе скажу?.. — схватив девочку за волосы, презрительно прошипела Грейс. — Королева дала мне разрешение делать с тобой все что угодно. И если бы не маркиз Колер со своей церемонией свадьбы, я бы не остановилась на плети, а сразу бы срезала твои нижние похотливые губки, чтобы вы, имперские шлюхи, перестали чувствовать удовольствие от любви и плодиться. Но ничего. Достаточно того, что ты больше никогда не покинешь этот склеп. Я буду приходить сюда после каждой молитвы, приковывать тебя к стене и сечь плетью. Посмотрим, как ты через неделю запоешь про своих богов.

В приступе ярости мать настоятельница ударила плетью ещё несколько раз, бросила орудие пыток на пол и молча ушла, оставив Офелию висеть на цепи, прикованную запястьями к колодкам. Когда стальная дверь склепа хлопнула, закрылся засов, Офелия продолжала громко рыдать, чувствуя свою беспомощность.

***

Прошло четыре дня.

Разумеется, мать настоятельница сдержала слово и стала наведываться в склеп по три раза на дню. Она приходила утром, приковывала Офелию цепями, подвешивая её над холодным полом, била несколько раз плетью и уходила. Днем процедура повторялась. А вечером, когда все ложились спать, девочку снимали и бросали на пол кусок черствого хлеба. Однажды Грейс принесла воды, но наглядно вылила её пол, ухмыльнулась и ушла. Офелии пришлось слизывать с пола, чтобы не умереть от жажды.

Лежа на полу, Офелия смотрела на каменную крышку саркофага. В гробу было много оружия. Жаль, что его не получается открыть, чтобы взять какой-нибудь нож и убить подлую мать настоятельницу. Но нельзя. Нужно терпеть. Офелия знала, чем все закончиться, поэтому в какой-то степени даже смирилась со своей участью и привыкла спать на холодном полу. В определенный момент жажда замучила так, что она не выдержала, встала с пола и подошла к стене, чтобы облизать плесень. Вкус был ужасный, но это единственная возможность выжить — лизать влажные от плесени стены.

Облизнув поросль травы несколько раз, она почувствовала боль в животе. Конечно же, отравление. Скоро поднимется температура. Офелия этого не знала, поэтому обняла себя руками, поправила разорванное одеяние послушницы и снова легла на холодный пол, сжавшись в клубочек.

Она с трудом сдерживала слезы, потому что последние дни горевала. Офелия каждую ночь вспоминала любимого отца, его улыбку, чарующий смех. Боль от одиночества была столь невыносимой, что во сне к ней приходил евнух Ыксан, с которым она в детстве много играла. Мужчина с сиреневой кожей часто становился верным скакуном, подсаживал девочку на плечи и бегал по дому Грез, нарезая круги по комнатам, пока слуги пытались заниматься работой. Стоило Ыксану промчаться по кухни, как вслед слышались недовольные крики, за которыми следовал озорной хохот всех, кто становился свидетелем веселых скачек. Вечером, когда отец выходил из кабинета, Офелия встречала его с распростертыми объятиями, рассказывала, как провела день, а он терпеливо слушал и улыбался, хотя рассказы мало чем отличались друг от друга.

Там, в империи Шадаш-Тарза, Офелия была счастлива. А что теперь? Отец убит от руки матушки, мама оставила её в этом ужасном месте, а сама уехала на войну. И что делать в этом случае? Не будь Офелия сама собой, она бы давно смирилась с участью и сдалась под гнетом правителей. Но сдаваться нельзя. Она знала, что скоро придет помощь. Останется только выждать момент, когда получится сбежать.

Когда начало темнеть, Офелия услышала приглушенные шаги. Он пришел. Если все сделать правильно, завтра утром она окажется далеко отсюда. Нужно лишь ещё немного потерпеть. Вскоре дверь распахнулась, но девочка не сдвинулась с места, однако услышала приближающиеся шаги.

— Что вы здесь вытворяли? — холодно бросил маркиз Колер. — Я тебя спрашиваю, тварь! Что ты сделала с моей невестой?!

— Милорд, она… — с трудом выдавила Грейс.

Бомонд Колер не пожелал этого слушать и со всей силы двинул настоятельнице в челюсть. Женщина вскрикнула, упала на пол рядом с девочкой и увидела, что Офелия смотрит на неё и улыбается. До Грейс дошло, что её использовали в качестве наживки.

Настоятельница попыталась об этом сказать, но маркиз впал в бешенство и принялся бить женщину ногами. С первым же ударом тяжелого сапога он выбил ей несколько зубов. На грязный пол хлынула кровь, а Грейс мгновенно потеряла сознание. Однако Бомонд не успокоился и ударил ещё несколько раз, после чего вскинул ногу и со всей силы врезал каблуком по лицу. Офелия вздрогнула, увидев, что женщина умерла от вмятины в области глаза.

— Твари!.. — зарычал Бомонд, закрутившись на месте. — Как они вообще посмели?! Ну, ничего…. Я покажу этой твари, как переходить мне дорогу. Посмотрим, что скажет король, когда узнает правду.

Разглядывая лужу крови под головой мертвой настоятельницы, растекающуюся по грязному полу, Офелия вздрогнула и зажмурилась, когда маркиз наклонился перед ней и коснулся плеча. Она почувствовала тепло его руки, способной согреть и защитить от любых невзгод, но переменилась, рассердилась из-за того, что с ней сделали и, резко открыв глаза, вцепилась в рукоять стилета, что висел на поясе.

— Не приближаетесь! — огрызнулась она, ткнув острым клинком ему в грудь.

Бомонд несколько растерялся, осторожно убрал руку и отсел на грязный пол, наблюдая за тем, как девочка встала, поправила порванное одеяние послушницы и спряталась от него за саркофагом. Офелия держала тяжелый стилет двумя руками, сжимала оружие так крепко, насколько только могла и презрительно смотрела на него, пытаясь уловить шанс, когда удастся рвануть к двери и сбежать.

— Офелия, я не причиню вам вреда, — заботливо сказал Бомонд.

— Знаю, — промолвила она осуждающим тоном. — Я верю вам, милорд. Вы хороший человек, поэтому должны отпустить меня. Это непросто, но вам придется меня отпустить.

— Не могу, — расстроено ответил маркиз. — Мне очень жаль, что вам довелось пережить весь этот ужас. Сначала смерть дядюшки, теперь это. Но я служу королю и должен выполнять его приказы. Нам нужно вернуться во дворец.

— Этого не будет, — ответила Офелия. — Я уже знаю, чем все закончиться. И простите за обман.

— Какой обман? — склонил голову Бомонд.

— Тот случай в покоях, — призналась Офелия. — Мне пришлось удариться об угол шкафа, чтобы оттянуть церемониюсвадьбы. Простите за доставленные неудобства. Я лишь хотела сбежать.

— Значит, король был прав, — задумался маркиз. — Вы и вправду необычная девочка, Офелия. Но зачем вам калечить себя? Вас бы и так доставили в этот собор до нашей свадьбы.

— В тот момент я этого не знала, — призналась Офелия. — Видите ли, я не обычный ребенок. Вам можно доверять, поэтому расскажу. Милорд, я вижу будущее, когда ложусь спать. Четкие образы приходят ко мне во сне. Я видела во снах всех людей, что меня окружают. Хотела понять, можно ли доверять вам. И поняла, что можно. Но это не меняет того факта, что вам придется меня отпустить.

— Я не могу, Офелия.

— Сможете, — улыбнулась она. — Если вы этого не сделаете, король узнает правду. А за ним правда дойдет до Маршалла Рэнделла, до моей матушки, до Ивара Остина. Я сделаю так, чтобы все узнали ваш секрет, маркиз.

— Откуда? — Маркиз встал с пола и нахмурился. — Как вы об этом узнали?

— Сказала же, что увидела во сне. — Офелия пошла в сторону, когда он направился к ней. — Ваша семья много лет манипулировала родом Остин, пытаясь создать идеального человека. Знаю, что вы не имеете к этому отношения. Все люди, что гнались за идеей бессмертия, давно покоятся на кладбищах. Ярп сказал правду: все мы сдохнем. Никогда не существовало, и не будет существовать бессмертия. Вы это знаете, милорд. Однако до последнего выполняли прихоти тех, кому обязаны жизнью. Я права?

— У меня не было выбора… — тяжело вздохнул Бомонд. — Мои предки были помешаны на историях Орлана де Месса. Они хотели прожить вечность, поэтому заключили соглашение. Вы ведь знали, что Орлан де Месс — это человек без лица? Когда прежний Орлан умирает, его место занимает другой человек, создавая иллюзию бессмертия. Это продолжается второе столетие. Ваш дедушка умер, знаю, но в мире появился другой человек без лица, взявший его имя и облик. К сожалению, это замкнутый круг. Но я ни в чем не виноват. Я лишь выполнил последнюю волю отца.

— Вы переспали с Лилианой Рэнделл, — кивнула Офелия. — Два самых древних и могущественных рода, которые несут в себе кровь первых королей. Никакой жидкой крови, ведь так?

— Моя семья в это верила.

— Вот только кровь всегда была и остается кровью. Я знаю, что Мирцелла Гордон на самом деле Остин, как прекрасная герцогиня Лилиана Рэнделл. Весь этот инцест перевернул все с ног на голову. Даже моя матушка…. Солнце, звезды и луна, что вы натворили?.. Король ведь тоже не знает, да?

— Нет, конечно, — кивнул Бомонд. — Если бы он узнал, что мать была Остин, а ему подсунули родную сестру от другого отца, это бы свело его с ума. Когда две сестры родят ребенка, останется совсем немного. Мне нужно будет свести этих детей вместе и доказать самому себе, что бессмертия не существует. Когда план пойдет крахом, все закончиться. Плевать на нового Орлана де Месса, на кровь древних королей, на жидкую кровь и на всю эту историю. Я лишь хочу, чтобы все закончилось.

— Это никогда не закончиться, — заявила Офелия.

— Прошу вас, миледи, — робко улыбнулся Бомонд. — Давайте вернемся во дворец и спокойно поговорим. Вам нужно переодеться, принять ванную и отдохнуть.

— То, что мне нужно, так это вернуться к матушке, пока она не совершила страшную ошибку, из-за которой всю оставшуюся жизнь будет сожалеть, — бросила Офелия. — А вам стоит убить королеву, пока она не родила. Поверьте, рождение наследников ничем хорошим не закончиться.

— Ещё одно предсказание?

— Вы и сами знаете, что будет после рождения наследников. Найдется тот, кто узнает всю правду. Люди восстанут против ереси, которую главы старых семей начали возводить в своих родах. Но найдутся и те, кто захочет провести новый опыт, создать ещё одну семью, которая будет расползаться заразой и заражать все, к чему прикоснется.

Офелия обошла саркофаг, наступила босой ногой в растекшуюся лужу крови, перешагнула тело мертвой матери настоятельницы и, оказавшись спиной к выходу, рванула что было сил. Маркиз помчался следом. Перебирая ногами по лесенкам, она ударилась плечом об косяк и уронила стилет. Но возвращаться было бессмысленно. Бомонд бежал сзади. Поэтому Офелия рванула к решетке забора, надеясь, что сможет сбежать. Не получилось.

— Попалась! — Бомонд схватил её за руку и повалил на землю.

— Пусти! — завизжала Офелия.

Маркиз обхватил девочку руками, сложил руки и начал проводить удушающий прием. Его крепкие руки начали душить с такой силой, что Офелия не могла вырваться. Она брыкалась ногами, пыталась его укусить, но попытки были тщетными. Вскоре перед глазами появилась пелена. Теряя сознания, она что-то проговорила на языке империи и обмякла.

— Прости… — Бомонд осторожно положил девочку на траву и махнул рукой. Из кустов вышел огромный мужик с телом мертвой светловолосой девочки, завернутой в окровавленную ткань.

— Моя будет немного повыше, — пожал плечами мужчина, оценивая взглядом девочек.

— Все сделал? — хмуро спросил Бомонд.

Мужчина бросил рядом с Офелией тело мертвой девочки, которой до ужаса обезобразили лицо.

— Переодень их, — приказал маркиз, — а потом подопри двери и спали к чертям этот собор. Никто не должен узнать, что дочь Предвестницы выжила.

— Куда поедем? — снимая разорванное одеяние послушницы, спросил мужчина.

Взгляд маркиза зацепился за рубцы на спине девочки, оставленные от ударов плетью.

— Ко мне, — ответил он. — Милая Офелия умнее многих взрослых и образованных правителей. Разошли весть, чтобы Предвестница о смерти дочери. Я хочу, чтобы Алекса Масур сожгла старые порядки и сама сгинула от собственной ярости. Если повезет, через несколько лет её дочь станет той, за кем пойдут люди.

Мужчина снял с Офелии одежду и повалил её на живот.

— Осторожнее, баран! — буркнул маркиз. — Обращайся с королевой как можно нежнее.

— Только с королевой? — ухмыльнулся мужчина. — Или это вы меня приревновали?

— Глупости не говори. Только больной извращенец влюбится в семилетнюю девочку. Для меня это нежный цветок, который расцветет и принесет порядок на материк.

— Ну, ну…

— Поторопись! — приказал Бомонд. — Мы должны покинуть Тарлатан до полуночи.

Союзник

***

Тряхнуло так, что Офелия подпрыгнула и открыла глаза. Увидев напротив себя маркиза, она вскочила и презрительно уставилась на него, прижимаясь к спинке удобного сиденья. Она оказалась в экипаже, да ещё и в новом платье. Больше того, от неё пахло лечебными припарками, а боли в области спины не было. Кто-то очень постарался, обработал раны от плети, обтянул спину и область груди согревающей повязкой и принарядил в какой-то старомодный серый наряд. Да и Бомонд выглядел как деревенский житель, на котором надета рубаха, заштопанные штаны и порванный плащ.

— Очнулись? — губы маркиза тронула улыбка. — Позавтракаете, миледи?

Между ними был небольшой столик, на котором были две тарелки с овсяной кашей, а за пазухой Бомонда находился бурдюк. Офелия проглотила, почувствовав сухость во рту. Она очень хотела кушать, но сначала мечтала выпить все, что находится в том бурдюке.

— Что вы со мной сделали? — недоверчиво спросила она. — Куда мы едем? Зачем вам все это?

Бомонд не спеша доел кашу и тщательно облизал ложку, демонстративно показывая, насколько вкусный завтрак ему достался. Офелия услышала громкое урчание, живот прилипал к позвоночнику и гудел громче соборного колокола.

— Я вас спас, миледи, — сказал он покровительственным тоном. — К моему сожалению, собор, в котором вы проходили службу, сгорел до основания. Какой-то безумец подпер двери, поэтому в огне сгорели все послушницы. Кстати говоря, ваше тело обнаружили в склепе. Вас тоже кто-то убил.

— Но я жива… — растерялась Офелия.

— Удивительно, правда? Сколь причудлив этот мир. Вскоре ваша матушка получит вести о гибели брата и дочери. Я распорядился, чтобы ей во всех деталях описали то, что осталось от вашего маленького трупика. Оказывается, вас долго пытали, изнасиловали и обезобразили лицо до такой степени, что тело начало гнить и разлагаться даже в том прохладном склепе.

Офелия поморщилась от отвращения и на всякий случай коснулась себя между ног. Маркиз это заметил, громко расхохотался, вызвав ещё большее отвращение к своей персоне, а когда Офелия собралась открыть рот, он любезно протянул ей тарелку с овсяной кашей. Она могла плюнуть ему в лицо, отмахнуть подачку и выпрыгнуть из движущегося экипажа, но так проголодалась, что выхватила кашу из рук.

— Не смейте! — грозно зарычал Бомонд, когда она попыталась сунуть пальцы в тарелку. — Сделаете так, прикажу отрезать палец!

Офелия поморщилась от ужаса.

— Вы леди! — продолжал маркиз. — Так ведите себя подобающим образом. Завтрак от вас не сбежит. Возьмите ложку и нормально поешьте. Если не хватит, получите ещё порцию.

— Простите, — Офелия с осторожностью взяла со столика ложку и с оглядкой на маркиза начала медленно кушать. — Четыре дня в том склепе сделали меня животным. Меня кормили сухим хлебом один раз в день, а пить вообще не давали. Мне даже пришлось облизывать стены, чтобы не умереть от жажды. Простите, милорд, такого больше не повториться.

Бомонд тяжело вздохнул, успокоил порыв злобы и протянул ей бурдюк. Офелия сразу поставила тарелку на стол, зубами открыла крышку и присосалась к горлышку. Её охватила такая жажда, что она выпила все без остатка и громко закашляла. Но стоило кашлю пройти, как девочка схватила тарелку, с опаской взглянула на маркиза и продолжила кушать.

— Куда вы меня везете? — спросила она, прожевывая кашу.

— На запад, — ответил маркиз. — Три дня назад я устроил вам пышные похороны, вывез с купцом из Тарлатана и положил в этот экипаж. Весь мир считает, что вы умерли, миледи. Леонид Гордон захочет скрыть этот факт, однако, как я уже сказал, вскоре ваша мать узнает о вашей кончине и положение дел примет крутой оборот. Я собираюсь спрятать вас в безопасном месте, пока война не закончиться.

— Не понимаю. Зачем вам это?

— Когда эти выродки перегрызут друг другу глотки, мы начнем все сначала. Видите ли, я задумался над вашими словами и решил, что пора покончить со всем этим всемирным заговором и поиском бессмертия. Королева Мирцелла Гордон умрет, когда ваша матушка ворвется в Тарлатан. А об Лилиане Рэнделл позаботиться мой человек в рядах Маршалла. Ваша смерть стала отправным пунктом. Я точно уверен, эти животные прольют много крови.

Офелия доела кашу и поставила тарелку на столик.

— Вы отвратительны, — бросила она. — Я считала, что вам можно доверять, а вы оказались самым подлым и коварным человеком на свете. Ваша семья устроила весь этот бардак, а вы решили прибраться. Хоть представляете, сколько людей погибнет из-за тщеславия вашей семьи?

— И что вы предлагаете? — вспылил маркиз. — Ваша мать собирается уничтожить род Остин. Если думаете, что сможете её переубедить, вспомните, что случилось и задайтесь вопросом. Она вас бросила, миледи. Променяла родную дочь на месть. Она погрязла во всем этом не меньше Ивара Остина. Или вы решили переубедить королеву Мирцеллу? Что ж, позвольте сообщить, миледи, что эта обозленная на весь мир тварь хотела вас кастрировать. Она узнала, что я буду до конца придерживаться чести и не посмею опозорить ребенка, поэтому окончательно сошла с ума и пригрозила провести операцию. Думаю, она бы добилась своего, если бы не ваше письмо.

— Моё письмо? — улыбнулась Офелия. — Так вы поняли его посыл?

— Конечно же. Вы составили довольно странную любовную записку. Я долго думал, зачем девочка вроде вас признается в любви к оружию и тем местам, где никогда не была. А потом просто прочитал первые буквы каждого предложения и получил ваше послание. Вы просили о помощи, и я откликнулся.

— Я думала, вы поможете сбежать, а не станете устраивать ещё большую войну.

— Ну, простите, если не стал вашим доблестным рыцарем, миледи, — нахмурился Бомонд. — Материк охвачен пламенем. И скоро огонь окажется в каждом уголке этого проклятого мира. Нужно сбежать, спрятать вас пока не поздно. Если вас утешит, скажу, что после окончания войны именно вы начнете возражать наш мир из пепла. И мне плевать, как будет называться новое королевство. Лишь бы весь этот ужас закончился.

Офелия выглянула в окно и тяжело вздохнула. Это было не то, на что она рассчитывала. Выходит, что не все сны сбываются. Если приложить усилия, или на мир воздействует влиятельный человек, резко изменивший свои взгляды, будущее измениться.

— Что вы будете делать? — спросила она спокойным голосом.

— В каком смысле? — уточнил Бомонд.

— Ваша армия, маркиз, — поглядев на него, едва слышно сказала Офелия. — Ваши притязания на брак. Что вы хотите со мной сделать? И не говорите, что все это ради прекрасного будущего. Матушка говорила, чем меньше люди просят, тем большего они хотят. Второй тип людей самый коварный из всех. Вы коварный человек, милорд?

Бомонд ехидно улыбнулся.

— Вы поставили меня в невыгодное положение. Чем дольше я с вами общаюсь, тем больше восхищаюсь Алексой Масур. Она воспитала прекрасную дочь. Вы образованы, умны и смышлены не по годам.

— Ответьте! — потребовала Офелия.

— Я не преследую корыстных целей в этом вопросе, — сказал Бомонд. — Меня не интересует власть, ваша корона и гибель тысячи подданных. Я дезертировал, сбежал от короля, которому поклялся служить. Пришлось бросить армию, сбежать под покровом ночи. И все это было сделано ради вас. Может быть, когда-нибудь я смогу вкусить вашей любви. Но если это и случится, то произойдет ещё не скоро и только по вашей прихоти. Признаться, маленькие девочки меня никогда не возбуждали. Я предпочитаю опытных дам. Как ваша матушка, например.

— Вот оно что… — улыбнулась Офелия. — Теперь все понятно…

— И что же вы поняли?

— Ваши мотивы. Вы распустили слух о том, что я умерла, была жестоко убита в монастыре. Разумеется, матушка впадет в ярость и начнет искать убийцу. Она обратит свой взор на короля Леонида Гордона, выяснит, что Мирцелла убила дядюшку Тобиса и уничтожит королевство Фрагиль. Если она преуспеет, свергнет всю власть и выживет, вы воспользуетесь мной, как предметом торга. Скажите, что защищали меня ценой своей жизни и попросите благосклонности. Я ведь права?

— Если скажу, что вы правы, это что-то изменит?

Офелия промолчала.

***

Экипаж двигался на запад в течение недели. С того момента, как Офелия проснулась, кучеру приходилось делать регулярные остановки. Девочка тяжело справлялась с отравлением, поэтому постоянно бегала в кусты. На пятый день все прекратилось, и карета ускорила ход.

За время тяжелой поездки она почти не разговаривала с маркизом. Только иногда спрашивала, куда её везут. Бомонд оставался верен самому себе, уступчиво улыбался, но ничего не говорил. В дороге Офелия спала крепко, снов не видела, поэтому не представляла, что её ожидает. И это вызывало некоторые опасения. Что с ней случилось за время пребывания в склепе? Раньше сны захлестывали, топили, а сейчас она спала крепко, ложилась на закате и просыпалась с первыми лучами солнца, чувствуя бодрость и поднятие духа.

Когда экипаж добрался до конечного пункта назначения, Бомонд Колер отвел кучера в сторону и через несколько минут вернулся уже один. Офелия сразу заподозрила маркиза в убийстве. Стало понятно, что он не хочет огласки и убирает всех ненужных свидетелей. Наверное, тот человек, что подменил тела и спалил собор, тоже был хладнокровно убит. Как и все, кто вставал у него на пути. В подтверждение этой теории маркиз снял с крыши кареты два походных мешка и развел под экипажем костер.

Офелия не знала, куда её привезли. Вокруг было голое поле. Его даже не засеяли пшеницей, хотя земля была довольно плодородной. Все это вызывало опасения и ещё больше вопросов. Офелия продолжала терзать маркиза расспросами на протяжении всей пешей прогулки. Но он шел молча, нес два походных мешка и ничего не говорил, словно воды в рот набрал.

Они покинули экипаж на рассвете, шли весь день и ближе к закату добрались до небольшого прибрежного городка. Скорее всего, это был даже не город, а какая-то деревня. Домов на округу насчитывалось несколько десятков, может быть, полсотни, не больше. Все строения вытянулись в несколько рядов и тянулись от берега и дальнего рифа, до возвышенности, с которой Офелия и маркиз не спеша спустились в поселок.

— Где это мы? — спросила Офелия, вглядываясь в обветренные лица селян, которые, судя по выражению лиц, недолюбливали гостей. Люди смотрели на них строгими взглядами, осуждали только за то, что пришельцы из внешнего мира нарушили покой этого мирного поселения.

— Это Дыра, — ответил Бомонд. — Держись ближе. Нас здесь никогда не будут искать, потому что этого места нет ни одной карте. Здесь живут изгои, которых не приняло порядочное общество.

— А почему их не приняли? — оглядываясь по сторонам, Офелия видела у людей недуги.

Один пожилой старик был без глаза. И не похоже, чтобы он потерял его во время войны. Все выглядело так, словно он таким уродился. Мимо неё пробежал мальчик, у которого было шесть пальцев на правой руке. Сначала Офелия подумала, что ей показалось. Однако у него и впрямь было шесть пальцев. Рядом с трактиром Дыра сидела старуха, что зашивала белую рубаху. У неё было настолько обезображенное лицо, что сквозь все эти гнойные наросты с трудом угадывались глаза.

— Думаю, вы уже знаете ответ, — открыв дверь трактира, сказал Бомонд.

— Инцест… — догадалась Офелия, заговорив так тихо, чтобы её не услышали.

— Верно, — пройдя вслед за девочкой, маркиз взял её за руку и подошел барной стойке.

Офелия подняла голову и увидела сурового мужчину с густой черной бородой, больше напоминающего жителя северных кланов. Он поморщился, и хромая подошел к стойке.

— Кто вы? — грозным голосом пробасил трактирщик. — И чего забыли в нашей дыре?

— Добрый человек, — грустно сказал маркиз, — мы держим путь с востока. Епископ нашего маленького городка сжег мою сестру, поэтому мы с дочерью сбежали и как-то по дороге услышали про это место. Говорят, будто бы тут не гонят отверженных и сбившихся с пути людей. Это правда? Мы найдем тут покой? Или нам с уставшей девочкой снова придется бежать?

Трактирщик поморщился, но сразу же смягчился и окинул взглядом девочку, стоящую перед ним. Офелия недоумевала, однако план маркиза был ей понятен. Он собирался скрыться среди изгоев, приписав себя к приверженцу любви к какому-нибудь члену семьи. Видимо, этим членом была его придуманная сестра, которую сожгли на костре.

— У нас тут гостей особо не любят… — промолвил мужчина.

— Умоляю… — искренне взмолился Бомонд, одарив трактирщика обеспокоенным взглядом. — Мы много дней в пути. Не ели, не пили. Дочка отравилась по дороге, с трудом выходил. Позвольте остаться хотя бы на несколько дней. От нас не будет никаких проблем.

— Вас кто-то преследует?

— Не должны ведь преследовать, да, дорогая? — посмотрев на Офелию, спросил маркиз.

Она только пожала плечами и жалобно посмотрела на трактирщика.

— А деньги есть? — продолжал допрос мужчина за стойкой.

— Немного, но за комнату заплатим на месяц вперед… — Бомонд вывернул все карманы и выложил на стойку монеты, пуговицы, какие-то гвозди. В общем, в полной мере вжился в роль. А Офелия ещё по дороге гадала, почему они так странно одеты.

Трактирщик ещё раз осмотрел пришельцев из внешнего мира и принялся собирать деньги со стола. Взял он не все, но и отказываться от легкой наживы не собирался. Маркиза обобрали, забрали больше половины денег и трактирщик, испытав наслаждение, с довольным видом положил на стойку ключ от комнаты на втором этаже.

— Спальню выделю одну на двоих, — сообщил он. — Комната не большая, однако, одна кровать на двоих и бадья найдется.

— Спасибо, добрый человек, — улыбнулся маркиз.

— Ты это… — трактирщик схватил его за плащ и потянул обратно. Мужчина заговорил шепотом, но Офелия все равно услышала: — Если будете заниматься любовью, рот дочери затыкай, понял? У нас тут шумных соседей не любят. А если заработать хочешь, обращайся к главе поселения. Он твою дочурку охотно распробует и деньги хорошие заплатит.

Маркиз посмотрел на Офелию, сгреб остатки денег со стойки в карманы и улыбнулся.

— Мы подумаем, добрый человек. Спасибо за кров и совет. От нас проблем не будет.

***

В комнате стоял очень затхлый запах сушеной рыбы и моря. Как и сказал трактирщик, выделенное спальное место было маленьким, из мебели выделялась двуспальная кровать, деревянная бадья и небольшой столик. Даже шкафа не было, но хотя бы темные шторы на окнах висели.

Войдя внутрь, Бомонд Колер бросил вещи на кровать и схватил подмышки Офелию, из-за чего она вздрогнула и начала брыкаться, подумав, что он снова начнет её душить. Но маркиз усадил её на край стола и заглянул в голубые глаза.

— Послушайте, миледи, — едва слышно сказал он. — Нам тут не рады. Не удивлюсь, если этой ночью будут следить. Придется поиграть по правилам и вжиться в роль.

— Я не буду с вами спать… — стиснув зубы, так же тихо огрызнулась Офелия.

— Хотите умереть? — нахмурился Бомонд. — Если в Тарлатане королева убила вашего дядюшку, а вас отправила в собор к той злобной твари, то здесь нам угрожает ещё большая опасность, если эти люди узнают правду. Это место не просто так называют Дырой. Отсюда не сбегают, Офелия. Если нас разоблачат, меня кастрируют и повесят, а вас отдадут в какую-нибудь семью. Нужно объяснять, что с вами там будут делать? Прошу, доверься мне. Следуй плану. С этого момента ты моя дочь, у которой убили мать. А я вдовец, сбежавший от расправы.

— Если тут так опасно, может, нам стоит уехать?

— Да, тут очень опасно, Офелия. Но вскоре весть о твоей кончине дойдет до Предвестницы. Материк вспыхнет пламенем. Я лучше уж здесь пережду бурю, чем окажусь в самом эпицентре ярости твоей матушки. А нам сейчас до неё не добраться, понимаешь?

— И что нам делать? Жить здесь?

— Будем следовать плану. Поживем какое-то время особняком, потом начнем вживаться. Найдем какую-нибудь работу…

— Вот уж не думала, что маркиз будет работать, — самодовольно улыбнулась Офелия.

— Я тебя сейчас ударю! — огрызнулся Бомонд, и девочка напряглась. — Послушай, Офелия. Все это ради твоей безопасности. Мне не нужна работа, потому что обе походные сумки под отказ забиты одеждой и деньгами. Но нам нужно стать частью этой Дыры. Придется работать и притворяться членами семьи.

Когда он отошел в сторону, Офелия слезла со стола, скинула походные сумки с кровати на пол и уселась на жесткий матрац. Постель была такой неудобной, что она уже заскучала по холодному полу в склепе.

— Солнце, звезды и луна… — тяжело вздохнула Офелия. — Надеюсь, тут нет клопов.

Бомонд резко развернулся, схватил её за руку и тряхнул так, что у Офелии задрожали зубы.

— С ума сошла, дура?! — вспыхнул он. — Какие ещё звезды и луна? Ты кому молишься, богохульница?! Даже не смей говорить на языке империи. И никогда больше не молись ложным богам.

— Они не ложные! — огрызнулась Офелия, одернув руку.

— Ты не в империи, Офелия…. — закатил глаза Бомонд. — Прошу, прекрати нас подставлять. Ты казалась мне умной девочкой. Делай так, как велено, ладно? Я не хочу, чтобы мы погибли из-за какого-то пустяка.

Она снова забралась на кровать, скрестила руки на груди и нахмурилась.

— И что мне делать?

— Придумай чем себя занять.

— Как? Вы даже книги не взяли!

— Не взял, потому что по легенде мы приехали из деревни. Не знаю, как обстоят дела в империи, но в королевстве Фрагиль деревенские дети не умеют ни читать, ни писать. Тебе тоже придется строить из себя необразованную девочку.

— Прекрасно… — закатила глаза Офелия. — Я тут от скуки умру.

— Все будет хорошо, — улыбнулся маркиз. Он выдержал паузу, осмотрелся и направился к двери: — Так, я схожу за водой и ужином. Офелия, оставайся тут. Я приду, мы примем ванную, поедим и ляжем спать.

— Только не говорите, что мне придется мыться вместе с вами… — нахмурилась она.

— Не придется. Но спать мы все равно будем вместе.

Когда он ушел, Офелия тяжело вздохнула. Маркиз Бомонд Колер стал прекрасным союзником, который помог сбежать из Тарлатана. Но оказавшись здесь, посреди ничего, где живут отверженные люди, она захотела вернуться в тот склеп.

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ: ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ

***

Пока Офелия Аль Салил де Оран пряталась среди изгоев, Алекса воплощала свой план. Близятся события, которые навсегда изменят мир. Где-то в глубине души мать и дочь понимали, что эта война станет их билетом в один конец.

Осада

***

Алекса шла по мосту, стараясь не смотреть на глубокий ров. Впереди были тяжелые ворота, укрывающие твердыню от внешнего нападения. На стенах стояли арбалетчики — их было сотни, не меньше. Прямо за решеткой стоял вооруженный человек, позади которого была целая армия солдат. Позади Предвестницы остался охваченный войной город, расположенный на небольшом острове посреди реки Тхеок. На улицах продолжались беспорядки. Северные кланы подобрались с утренним туманом на лодках, ворвались и осадили каждый дом, каждое здание и принялись устраивать свои порядки. Вот уже два часа шли ожесточенные бои.

Шел дождь. Воздух напитался влагой и кровью. Воняло мертвецами и тухлой водой из реки, в которую сбрасывали тела убитых. Небольшой гарнизон смели за несколько минут, остатки городской стражи спряталась в храме, пытаясь уберечь женщин и детей. Тем, кому не повезло добраться до дома всевышних сил, либо пали от удара топора, либо сейчас переживают не лучшие минуты жизни. Северяне продолжали жечь, насиловать и убивать всех, кого смогут найти. Под удар попадали даже старики, женщины и дети. Дети в особенности. Клан Флоки ворвался в аббатство, где жили беспризорники. Мальчиков убили, а их тела выбросили из окон. Его солдаты закрепились в том доме, чтобы изнасиловать каждую девочку. И это будет продолжаться до тех пор, пока твердыня Влак не сдастся на милость Алексы Масур.

Она подошла к огромным воротам. Решетка была опущена, загнана острыми кольями прямо в землю. Чтобы открыть проход в твердыню, придется построить тяжелый таран. У Предвестницы не было столько времени. Она собиралась захватить эти земли в течение нескольких дней, чтобы до конца месяца добраться до города Сако.

К ней навстречу вышел невысокий мужчина с обветренным лицом и глубоко посажеными глазами — настолько глубоко, что невозможно было угадать цвет радужки глаз. Опытный солдат, полководец, возможно, из благородной семьи. В выражении лица угадывалась усталость и печаль. Он был расстроен, но ещё не сломлен.

— Доброе утро, сир, — приблизившись к воротам, Алекса сделала реверанс. — Меня зовут Алекса Масур. Я требую сдать твердыню. Если подчинитесь, вашим людям позволят покинуть эти земли.

Полководец учтиво поклонился женщине, которая принесла на его земли войну.

— Сир Дэвид, миледи, — представился он. — Позвольте сказать, что когда-то давно служил вместе с вашим мужем. Превосходный солдат, восхитительный тактик. Да и вы, миледи, выглядите прекрасно. Но простите меня за дерзость. Я не сдам твердыню врагам короля и предателям королевства Шарджа.

Алекса окинула взглядом взъерошенные черные волоса полководца. Глупец поверил в лживые слова своего короля. Как можно быть настолько наивным?

— Сир Дэвид, все кончено! — заявила она. — Город уже охвачен пламенем войны. На улицах умирают люди. До заката моя армия будет пировать на пепелище, пока вы прячетесь за стенами твердыни. Знайте же, они вас не защитят. Подумайте о своих людях, сир Дэвид. Зачем напрасно умирать вдалеке от дома? Вам все равно никто не поможет.

— И все же я лучше умру, чем сдамся, — гордо заявил полководец.

— Глупец, — нахмурилась Алекса. — Хочешь сдохнуть ради своего короля? Быть посему. Но знай, что ты подчиняешься бастарду, у которого нет ни права, ни влияния управлять королевством. Грядет новая эра, а вместе с ней великая королева, способная принести мир и процветание королевству Шарджа. Боюсь только, ты этого не увидишь.

Когда Алекса развернулась и собиралась уйти, полководец шагнул к воротам и протянул руку. Она обернулась, подошла ближе и встала так близко, что почувствовала его отвратительное дыхание.

— Ещё раз простите, миледи, — едва слышно промолвил он. — Я не верю, что ваш муж предатель. Знаю, что была гражданская война. Такие войны всегда несут потери, а когда находится победитель, проигравший становится заклятым врагом королевства. Слышал, что вас убили. Но вот вы здесь, а мой генерал, которому я поклялся служить, сбежал из твердыни Оран. Я служил ему верой и правдой. Но у меня нет возможности сдать твердыню, мидели. Приказы исходят с самого верха. И если бы…

— Кто вам приказывает, сир Дэвид? — перебила Алекса. — Этот человек сейчас в твердыне?

— Да… — кивнул полководец. — Его зовут Вильям Остин. Он живет здесь вместе со своей семьей. Вы и сами должны понимать, что эта твердыня ничего не значит для короля. Мне приказано оберегать маркиза и его семью, поэтому ворота останутся закрытыми.

Алекса вытащила из кармана чистый лист бумаги, свернула его несколько раз, изловчилась и сделала оригами в виде розочки.

— Передайте это своему господину, — улыбнулась она. — Если передумаете, просто откройте ворота.

— Не передумаю, — забрав цветок, полководец поклонился.

— И зря. Ваш Вильям Остин все равно не уйдет отсюда живым. Я уничтожу весь род, ибо на то воля всевышних сил.

— Не смейте! — зарычал Дэвид. — Не стоит прикрывать свои деяния словами Богов, которым все мы служим.

— Я никем не прикрываюсь, а исполняю волю всевышних сил. Вы можете в этом удостовериться сами. Скажите, сир Дэвид, с кем прибыл Вильям Остин?

— С двумя дочерьми, — задумчиво ответил полководец.

— Тогда последите за ними, — едва слышно предложила Алекса, сверкнув голубыми глазами. — Вы поймете, что в моих деяниях есть воля всевышних сил. Вы осознаете, что король вас использует, пока члены его семьи вытворяют по ночам богохульство. Сделайте это, сир Дэвид. Я буду ждать вашего решения.

Когда она тряхнула волосы тыльной стороной руки и пошла в охваченный войной город, полководец провожал её взглядом и восхищался столь сильной и восхитительно красивой женщиной. Она не испугалась ни боли, ни смерти, подошла к стенам твердыни в полном одиночестве, хотя знала, что могла умереть от выстрела из арбалета. Её могли убить, захватить в плен, однако Предвестница оказалась самой храброй и воинственной женщиной из всех, кого Дэвид встречал. Ещё полководец задумался над словами герцогини, и отдал приказ проследить за Вильямом Остином и его детьми.

***

Карл вошел в трактир, чтобы выпить и поесть после битвы, а оказался в эпицентре какого-то разврата. Воздух напитался похотью, едой и пенным пивом. У входа, прямо за перевернутым столом, два северянина делили молодую женщину, с которой сорвали все одежды и бросили на грязный пол. Она уже не брыкалась, а зажмурилась и терпеливо ждала, когда ей насладятся и позволят уйти. Чуть дальше была лестница, в пролете которой насиловали ещё одну взрослую женщину. Та пыталась сопротивляться, но мужчины, окружившие со всех сторон, громко хохотали, пили пиво и ждали своей очереди со спущенными штанами. Из кладовой доносился детский писк. Дверь была закрыта, поэтому герцог даже не осмелился подумать, что там делают с бедным ребенком. Вся мебель была перевернута, в центре трактира составили несколько столов, на которые положили всю еду, что смогли отыскать: банки с маринадом, готовую свинину, несколько бочек пива и хлеб. На вертеле готовили трех ощипанных куриц, а на печи стоял огромный чан с похлебкой.

Карл облокотился на стойку, обратив внимание, что за ней лежит тело убитого трактирщика, после чего посмотрел на людей за столом. Северянин с пепельными волосами усадил на колени темноволосую девушку, разорвал передник платья, без стыда тискал открытую маленькую грудь, пил пиво, закусывал мясом и громче всех хохотал. Но и без него шума было столько, что уши закладывало. Сборище его людей веселилось, чествовало победу и наслаждалось дарами захваченного города. Почти у каждого была своя женщина. И во всем этом хаосе сидела Предвестница, которая спокойно завтракала, напивалась и веселилась вместе со своей армией.

— Странно, не правда ли? — к Карлу подошел Костин, протянувший герцогу кружку с пивом.

— О чем ты?

— О ней, разумеется, — указав на Предвестницу, ответил Костин. — Вы только посмотрите на этих озабоченных северян. Они без стыда делят женщин прямо за столом. А там, на лестнице уже кого-то насилуют. Но Алекса словно сроднилась с этой стихией. Она сидит с ними как равная. И самое странное во всем этом то, что эти люди уважают её, не смеют трогать.

— Думаю, ты прав, — сделав глоток пенного пива, задумался Карл.

— Я тут недавно говорил с Ингрид, — едва слышно признался Костин. — Это дочь Бьорна и близкая подруга Алексы. Она плохо говорит на нашем языке, однако я смог понять, что Алекса была близка с её отцом.

— И что?

— Вас это не злит, милорд?

Карл выпил все пиво из кружки и взял кусок сочной свинины со стола.

— Ты даже не представляешь, насколько меня это злит, — нахмурился он. — Я познал страсть этой женщины, полюбил её всю без остатка, влюбился без памяти и совершил ошибку, из-за которой мы отдалились. Злит ли меня это? Боюсь, это слово не можете передать всю ту боль, что я испытывал все эти годы заточения.

Заметив две хмурые мины, Бьорн вскочил из-за стола, схватил за руку девушку и подошел к герцогу. Он окинул обоих взглядом, улыбнулся и заговорил.

— Ni är båda stora fighters! Jag beundrar dig. Efter en härlig strid, finns det inget som en natt av kärlek. Ska vi dela upp den här lilla Horan?

Костин и Карл не поняли ни слова.

— Что он говорит? — спросил у жены герцог.

Алекса сделала глоток пива и хихикнула.

— Бьорн отметил вашу отвагу на поле битвы, — перепела она. — Он хочет разделить с вами эту женщину.

Карл окинул взглядом голую грудь, покосился на жену и, схватив девицу конунга, направился к лестнице. Бьорн громогласно запел одну из своих песен и пошел следом. Его пение подхватили все, даже Предвестница, которая обратила внимание на деревенского друга, оставшегося возле барной стойки. Она ему подмигнула и вернулась к разговорам за столом.

Костин постоял ещё несколько мгновений, а когда Карл, Бьорн и девица протиснулись по лестнице на второй этаж, направился к выходу и долго гулял по улицам захваченного города. Трактир был занят северянами, поэтому он заглядывал в каждый дом, в каждое окно, чтобы найти себе место для отдыха. Но, обойдя весь город, вернулся в трактир, потому что устал ходить и хотел выпить.

В заведении было все так же шумно, весело и откровенно пошло. Алексы за столом уже не было, поэтому Костин с трудом протиснулся по лестнице на второй этаж и стал заглядывать в каждую комнату. Он сам не знал, зачем хочет её отыскать и все равно шел по коридору. Некоторые двери были открыты и, заглядывая внутрь, он видел жуткие сцены.

В первой же комнате он увидел ужасающее зрелище, от которого завтрак попытался вырваться наружу. Какой-то здоровый волосатый мужик брал на кровати белобрысого мальчика, не старше брата Алексы. Поморщившись от ужаса, Костин прошел дальше и увидел, как четверо мужчин окружили кровать, на которой двое насиловали черноволосую женщину. Третья, четвертая, пятая комната — и во всех жуткие сцены насилия. В последней комнатушке с этой стороны коридора двое северян накинули петлю, привязали руками какого-то мужчину и лупили его кулаками, словно тот был боксерской грушей. Тело избитого человека качалось на руках как маятник и выглядело безжизненным.

Костин завернул за угол и напоролся на здоровяка с большим зубчатым оружием в руках. Пройдя мимо него, он увидел две комнаты. Слева дверь была открыта, поэтому он нашел герцога Карла Масура, который серьезно воспринял предложение поделить молодую женщину, и тискал вместе с конунгом Бьорном бедную девицу. Они были голые и лежали в постели. Оглянувшись назад, Костин уставился на закрытую дверь и понял, что именно там отдыхает Алекса Масур. Он постучал и услышал её голос, позволивший войти.

— Алекса, мне нужно с тобой… — Костин умолк и выпучил глаза, когда увидел деревенскую подругу, сидящую на кровати в тоненькой сорочке. Она позволяла какому-то огромному северянину массировать спину.

— Не привыкла к погоде, — поморщилась она. — Пока жила в империи, не думала о боли спине. Но стоило приехать сюда, как все кости начало ломить.

Костин проглотил.

— Оставь нас, пожалуйста, — попросила Алекса своего северного друга и тот, ухмыльнувшись, встал с кровати и вышел. — Зачем пришел? — спросила она Костина на всеобщем языке.

— Прости, — промолвил он, закрыв дверь. — Я хотел узнать, как прошел разговор с защитниками твердыни. Ты так неожиданно ушла, что мне стало не по себе.

— Думал, что меня убьют? — встав с постели, Алекса сверкнула улыбкой и взяла со стола кружку с пивом. — Я не боюсь смерти, Костин.

— Все равно это глупо, — нахмурился он. — У тебя десятитысячная армия, которая может уничтожить твердыню одним сильным ударом. А ты рискуешь жизнью. Не понимаю. Чего собираешься добиться? Капитуляции?

Алекса вернулась на кровать, подложила под себя ноги и расхохоталась.

— Вживаешься в роль посла? Ходишь по городу, собираешь сведения и даже на девок не смотришь. Так верно служишь королю Леониду, что не можешь на секунду расслабиться?

— Дело не в этом…

— В чем же тогда? Если не в этом, то почему пришел с расспросами? Любой мужик воспользовался бы дарами города, потискал бы какую-нибудь молодую девицу и оставил все эти глупости с властью. Твой Маршалл давно получил сведения от Ингрид. Если мой план сработает, завтра утром нам откроют ворота. Мы захватим твердыню, не проливая кровь обычных солдат. Так что, иди и расслабься.

— Я ведь сказал, что дело не в этом! — резко бросил Костин.

Алекса удивленно на него посмотрела и расплылась в улыбке.

— Теперь поняла. Ты уже нашел подходящую девку, да? Пришел ко мне, рассчитывая, что я раздвину ноги после того, как ты попытался меня придушить? Да уж. Твоей глупости может позавидовать первый дурак королевства Фрагиль.

Костин собирался уйти, однако Алекса расхохоталась ещё громче.

— Уже уходишь? — бросила она, и он обернулся. — Костин, можно задать вопрос? У тебя когда-нибудь была женщина? Или ты так и продолжаешь бегать за моей тенью, не ведая, что делать, когда поймаешь?

— Я люблю тебя, Алекса… — спрятав взгляд, признался он.

— Видимо, я права на твой счет, — вздохнула она. — Друг мой, когда любишь, не пытаешься придушить, исправить, сломать любимого человека. Ты его принимаешь, потому что влюблен. Но ты меня никогда не любил. Это называется похоть, которая ничем не отличается от того, что происходит за дверью. Вожделение — вот что это значит.

— Называй, как хочешь, — спокойно ответил Костин. — Мы были друзьями с самого детства. Жизнь нас разлучила, но я до последнего молился богам, чтобы встретить тебя хотя бы ещё один раз. И мы встретились, когда ты принадлежала другому мужчине. Я даже бросил ему вызов, чтобы завоевать твоё сердце. А потом? Я спас твоего брата, выполнил последнее желание любимой женщины, которую посчитал мертвой. И вот мы встретились вновь, а ты опять меня призираешь. Если я так противен тебе, Алекса, почему ты сразу не сказала всю правду в лицо?

— Думаешь, это поможет? — Она встала с кровати и подошла к нему. — Что ж, я подарю тебе ещё один шанс. Мы с Карлом не можем быть вместе, но и тебя я не приму, пока не докажешь свою любовь.

— И как мне это сделать? — с надеждой спросил Костин.

— Сам знаешь.

— Вот как…. Хочешь, чтобы я ради тебя убивал невинных людей?

Алекса взяла его за руку.

— Это моя месть, Костин, — сказала она вполголоса. — Через несколько дней решится судьба твердыни Влак. Если останешься подле меня и докажешь, что любишь и принимаешь такую, какой я стала, получишь мою благосклонность. Ну а если сбежишь, мы больше никогда не встретимся. Мои люди тебя не подпустят. Согласен?

— Хорошо, Александра, — кивнул Костин. — Тоже хочу посмотреть, какой ты стала.

Горе побежденным

***

Утром случилось непредвиденное событие. Над стенами твердыни показался белый флаг, а ещё через мгновение полководец Дэвид приказал открыть ворота и впустить армию Предвестницы. Солдаты встречали Алексу Масур без оружия, которое валялось бесхозным на земле.

Она вошла с гордо поднятой головой, оглядывая людей, в лицах которых читалось смирение, но в большей степени недоверие к иноземной захватчице. Солдат можно понять. Они исполняют приказы и не вправе их обсуждать. Когда следом за Алексой вошел герцог Карл Масур и сотня вооруженных северян, армия полководца Дэвида воодушевилась и тут же поникла.

— Господин, — Дэвид вышел к герцогу и поклонился, — наверное, вы меня не помните. Мы вместе шли в бой много лет назад, когда проиграли битву Дракону. Вы приказали моим людям отступать, когда нас разбили с правого фланга.

— Помню, конечно, — холодно отозвался Карл. — Ты тот юнец, что напрудил в штаны от страха.

— Это я, — улыбнулся Дэвид. — Принимайте твердыню Влак, господин. Мы смиренно сдаемся и просим лишь обещанной пощады.

— Во-первых, ты сдал крепость мне, — вмешалась Алекса. — Во-вторых, я хочу увидеть Вильяма Остина и его семью. Вы ведь их не убили?

— Нет, не убили. Заперли в комнате, где они придавались прелюбодейству. Госпожа, вы это знали? Знали, что они занимаются…

Алекса что-то сказала Бьорну на языке северных народов и через мгновение ей поднесли бочку, на которую она взобралась, чтобы солдаты воочию увидели ту самую Предвестницу.

— Ивар Остин сказал вам, что я предательница! — громогласно заявила она. — Но это неправда! Род Остин, вот кто настоящие предатели. Они растоптали старые традиции, устои и порядки, на которых держалось все-то доброе и светлое, что мы хотим видеть в людях. Моего мужа обвинили в измене только потому, что он хотел рассказать обычным людям правду. Меня подвергли пыткам… — её голосзадрожал, как лист на ветру. — Солдаты короля отняли у меня ребенка. Они меня изнасиловали, долго пытали, а, в конечном счете, отравили и бросили в склеп умирать. Я потеряла все, чем дорожила. И да простят меня всевышние силы, но я не могу сидеть, сложа руки, пока этот род продолжает совершать богохульства.

— Мы с женой хотим свергнуть род! — ещё более грозно добавил Карл. — Вильям Остин лишь вершина, за которой спрятался лес полный богохульников и тварей, готовых запятнать честь, плюнуть на законы, на порядки, растоптать священные писания, чтобы утолить свою похоть. Они будут продолжать плодиться, пока мы, свободолюбивые и честные люди, будем умирать от их прихотей. Если устали от подлости и коварства, присоединяйтесь ко мне! Все вы знаете, кто я такой и на что способен. Может быть, я уже стар и немощен. Но я не остановлюсь, пока род Остин продолжает вести богохульный образ жизни. Мы должны принести мир этим землям, а для этого нам придется пролить кровь и свергнуть тиранию.

Солдаты твердыни стали переглядываться, шептаться, осуждающе смотреть друг на друга, пытаясь самостоятельно сделать правильный выбор. Когда Алекса добавила, что все несогласные могут уйти, ибо их никто не тронет, несколько человек открыли западные ворота, расположенные в противоположной от города стороны твердыни и туда хлынула обездоленная река солдат, потерявших всякую надежду на победу. Их отпустили, но жизнь на воли только начинается.

— Разошлите весть! — бросила вслед Алекса. — Хочу, чтобы в каждой деревне, в каждом городе и твердыне узнали о том, что вы видели, слышали и чему стали свидетелями. Пусть эта весть дойдет до Ивара Остина. Я хочу встретиться с ним на поле боя, заглянуть в глаза узурпатора и увидеть в них агонию, когда буду забирать его никчемную жизнь.

Большая часть солдат покинула твердыню Влак. Из оставшихся людей Карл насчитал чуть больше дюжины солдат, готовых вступить в неравную схватку с узурпатором. Среди своих воинов остался полководец Дэвид, который тоже готов пролить кровь ради всевышних сил, дабы принести в этот мир справедливость. Алекса плевала на их стремления, поэтому ответственность за этих людей взял герцог Масур. Карл знал, как сражаются солдаты королевства Фрагиль. Он сам много лет обучал воинов, поэтому сразу смог найти с ними общий язык. Его приняли, что упрощало ход войны. Среди этих людей есть те, кто способен поделиться сведениями о расположении войск короля, захвативших эту часть региона материка. А такая информация стоит больше сотни солдат.

— Дэвид, раз ты остался, давай проясним все детали, — сказала Алекса, и он кивнул. Они отошли немного в сторону и заговорили так тихо, чтобы их никто не услышал. — Я сказала правду. У меня отняли дитя и все то, чем я дорожила в этом мире. Не знаю, как закончиться эта война. Однако каждый член рода Остин должен поплатиться за свои грехи. Они не просто умрут, Дэвид. Каждый должен познать боль и страдания за свои преступления. Возможно, мои мотивы могут показаться чрезмерно жестокими. Если тебя это не устраивает, забери оставшихся людей и уходи вместе с остальными. Так будет лучше.

— Нет, госпожа, — твердо решил он. — Я тоже считаю, что грехи нужно смывать кровью. И чем ужаснее будет наказание, тем справедливее покажется кара за злодеяния. Всевышние силы, маркиз Вильям Остин занимался любовью с родными дочерьми! Это ведь богохульство, госпожа!

— Да, ты прав, — подтвердила она.

— Я как-то слышал от людей, что где-то на западе есть место под названием Дыра. Туда бегут все изгои, кто опозорился страшным грехом. Те люди живут в резервации, не принимают в свои ряды чужаков и их никто не трогает. И может быть, мне непонятен порыв страсти к члену семьи, но они отверженные и живут по своим законам. А что же здесь? Маркиз влиятельного рода, дальний родственник короля грешит с дочерьми, пока мы их оберегаем от угроз. Я двадцать три года прослужил в армии, веря в то, что служу достойным людям.

— Все совершают ошибки. — Алекса похлопала его по плечу и улыбнулась. — Ты ведь этого не знал. Теперь знаешь. Прости, но мне придется испытать тебя на верность.

— Что угодно, госпожа…

— Идем, покажешь, где ты держишь пленников.

***

Войдя в главный зал, Костин поморщился от ужаса. К столбу приковали какую-то женщину, которую Дэвид стегал плетью с заточенными наконечниками. От каждого удара острые крюки срывали остатки порванного платья, кожу и мясо, в разные стороны брызгала кровь. Полководец вошел в раж. Казалось, темноволосая молодая женщина давно умерла, по крайней мере, тело не подавало признаки жизни, однако Дэвид не собирался останавливаться и хлестал труп, чтобы заслужить благосклонность своей новой госпожи.

Чуть дальше, где разместился стол, который заняли северяне, разожгли костер и решили поджарить мясо. Только это была не свинья и не курица, а человек, которого крутили на вертеле. Это был маркиз Вильям Остин. Полнотелый мужчина зажарился до хрустящей корочки, волосы расплавились, одежда сгорела, глаза вытекли на открытый огонь. В помещение стоял аппетитный аромат приготовленного мяса, однако, после увиденного Костин поклялся больше никогда ни брать в рот жареную свинину, курятину или что-то ещё.

Но больше всего ужаса в глазах вызывала ещё одна темноволосая дама, сидящая рядом с мангалом. Её заковали в колодки, цепи которых тянулись к рыжеволосому конунгу. Она сидела, смотрела остекленелым взглядом на отца и молча открывала рот, когда это требовалось. Костина охватил ужас, когда один из северян, отрезав кусок жареного маркиза, скармливал его родной дочери. Ей кормили человеческим мясом, мясом родного отца. И она ела.

Весь этот хаос и ужас создала Алекса Масур. Предвестница сидела за столом, развалилась подобно королеве, пила дорогое вино и с улыбкой на устах смотрела, как дочь маркиза поедает по маленьким кусочкам отца. Судя по выражению лица и радости, что она испытывала, Алекса получала от этого какое-то жуткое наслаждение.

Пройдя вдоль стола, Костин старался не смотреть на весь этот ужас. Он подошел к деревенской подруге и протянул записку, адресованную Маршаллом. В письме было указано, что армия Фрагиль пересекла реку и не спеша подбирается к городу Сако, что находится в десяти днях пути отсюда. Костин много времени изучал карты, поэтому прекрасно понимал, что лодки Предвестницы настигнут города за три дня, если позволит погода. А вот генералу придется сделать небольшой крюк, обойти лес и зайти в Сако с тыла.

— Спасибо, Костин, — Алекса забрала записку и протянула другу кубок с вином. — Я хочу, чтобы ты остался и позавтракал с нами.

Поглядев в голубые глаза, он сел за стол, взял предложенный кубок и осушил его за один заход. Северянам эта выходка оказалась по душе. Один из них, что сидел за столом, похлопал его по плечу и налил ещё. Костин выпил, вытер губы рукавом куртки и вопросительно посмотрел на подругу. Она улыбнулась, кивнув в сторону дочери маркиза, которой в рот засунули ещё один кусок зажаренного отца.

— Нравится новая я? — спросила она у него.

— Нет, — с безразличием ответил Костин.

Алекса пощелкала пальцами, обратив на себя внимание дочери маркиза.

— Скажи моему другу, как тебя зовут и что ты совершила.

Заложница Предвестницы посмотрела на него жалобным взглядом. Она плакала несколько часов. Глаза уж точно были заплаканы.

— Я совершила грех, — призналась она. — В моём чреве растет дитя, которого я жду от своего отца.

— Продолжай, — улыбнулась Алекса.

— Этой ночью мы с отцом и сестрой грешили, — с опаской ответила заложница. — Я люблю ласкать отца и сестру языком. А ещё люблю, когда отец входит в меня.

Алекса посмотрела на друга, улыбнулась и пожала плечами.

— Она ведь ждет ребенка… — тяжело вздохнул Костин.

— Знаю, — подтвердила Алекса. — Как думаешь, кто родится? И я спрашиваю не про пол, Костин. Повезет, если дефект будет только один. А что если родится уродец?

— Это все равно ребенок…

— Ты глупец! — ударив кубком по столу, огрызнулась Алекса. — Это тебе не мечом махать, Костин. Люди рождаются и умирают, потому что это заложено в нашей природе. Если у тебя не хватает мозгов, лучше не открывай рот почем зря. Инцест — не просто так запретили во всех цивилизованных странах. Эта шлюха раздвинула ноги перед отцом, чтобы утолить свою похоть. И ей абсолютно плевать, кто родиться. А я видела то, что появляется на свет. Лучше таким детям не рождаться. Когда члены семьи смешивают кровь, рождаются сломанные уроды. Знаю, что выродок может прожить полноценную жизнь, а если он родился в семье маркиза, то сможет даже найти жену и создать потомство. Вот только инцест искривляет и уродует человека. Сана, которого родила твоя любимая королева Роксана Остин, прожил всего пять лет. И последние месяцы он не мог спать. Знаешь почему? Его мучили боли. Тебя когда-нибудь протыкали мечом, ты падал из окна, ломал кости? Усиль эту боль в тысячу раз и попробуй вообразить, что чувствует пятилетний мальчик, которому не повезло с клятыми родителями! Эти твари из рода Остин даже не задумывались о том, что порождают на свет! Уж лучше пусть малыш умрет в зародыше, чем познает страдания и проживет несколько лет с мыслью о том, чтобы это все скорее закончилось.

Костин посмотрел на заложницу.

— Так убей её, — бросил он. — Зачем мучить?

— Она должна осознать свои ошибки перед смертью, раскается, — ответила Алекса. Она посмотрела на друга и протянула ему нож. — Если жалко, можешь убить своими руками. Это все равно ничего не изменит. Я не остановлюсь, пока не истреблю каждого Остина.

Костин не стал брать нож, а выпил ещё кубок вина. Алекса посмотрела на него с нотками безразличия и отдала нож рыжеволосому конунгу, который встал из-за стола, подошел к заложнице и без зазрения совести перерезал горло от уха до уха. На пол хлынула горячая кровь. Алая кровь растеклась лужей и подушила бревна под вертелом. Ещё через несколько минут все три тела семьи маркиза Остин выбросили на улицу и скормили дворовым собакам.

Когда Бьорн с полководцем Дэвидом вернулся к столу, гуляния продолжились. Алекса посмотрела на друга, сидящего с постной миной, сделала глоток вина и встала.

— Идем со мной, — требовательно сказала она, и он пошел вслед за ней.

Оставив шумную компанию северян за столом, они прошли к лестнице и стали подниматься на верхние этажи, где были покои маркиза. Алекса шла впереди, а Костин отставал на два шага.

— У меня будет для тебя одно задание, — сказала она.

— Задание?

— Когда прибудем в Сако, ты должен будешь войти в расположение генерала Рэнделла.

— Хочешь, чтобы я за ним шпионил?

Алекса остановилась перед дверью.

— Сейчас ты делаешь это для него. Я прошу сделать это для меня. Разве так сложно? Или ты настолько увяз в политике, что ещё никак не выбрал сторону.

— Тут нет сторон, Алекса, — спокойно сказал Костин. — Все мы хотим одного.

— Ударить бы тебя, дурака, — ухмыльнулась она. — На войне никогда не бывает просто, Костин. Леонид приберег основные силы. И он это сделал не потому, что хочет защитить границы. По окончанию войны, когда Ивар умрет, твой дрожащий король начнет выставлять условия. Как думаешь, что случится с королевством Шарджа, когда моя армия уйдет? Разоренные края начнут восстанавливаться, остатки армии зализывать раны, а у Леонида целое войско, которое он запросто пустит в ход, если почувствует нашу слабость.

— Хочешь его обмануть?

— Дело не в обмане, а в выживании, друг. К тому же, тебе ничего не придется делать. Я лишь хочу получить новости из Тарлатана, убедиться, что с моей дочерью все хорошо. Поможешь?

— Да, конечно, — кивнул Костин. — Знаю, как Офелия важна для тебя. Я это сделаю, Алекса, не сомневайся.

Она открыла дверь, пригласила его внутрь, а сама вошла следом.

— Мы здесь задержимся на два дня, — сказала она, пройдя за ширму рядом с дверью. — Если нападать на город, то сразу двумя армиями. Разведка Карла сообщает, что в Сако довольно крепкий гарнизон, две тысячи солдат.

— И что?

Алекса вышла из-за ширмы в одной рубахе. Костин посмотрел на красивые ноги и тут же поплыл от возбуждения. Она была настолько прекрасна, что он даже не смог открыть рта, а уставился на бёдра и проглотил.

— Будешь подле меня все это время, — ответила она. — Мне нужно работать, поэтому станешь личной слугой, — Алекса улыбнулась, а он пришел в себя, опомнился и нахмурился. — Будешь носить мне еду, воду, чистую одежду, а в награду получать моё внимание.

Она попыталась взять его за руку, но он отстранился.

— Нет, Алекса, — бросил он строгим тоном. — Я люблю тебя, но слугой становиться не стану. Я хочу быть равным тебе, а не утолять капризы.

— Не забывайся! — огрызнулась она. — Ты говоришь с герцогиней Масур.

— Пустая бравада… — тяжело вздохнул Костин. — Я могу поверить в жестокость, которая наполнила твоё сердце. Род Остин забрал у тебя все, поэтому ты озлобилась и хочешь отомстить самым жестоким образом. Но ты не сможешь переубедить меня в том, что ничего не чувствуешь. И вся эта надменность показательна.

— Что ты хочешь этим сказать? Что я в тебя влюблена?! — расхохоталась Алекса. — Я никогда тебя не любила, Костин! Последний раз предлагаю возлечь рядом со мной. Ты ведь об этом мечтал?

— До сих пор мечтаю…

— Так в чем дело?

— В тебе, — промолвил он. — Ты ведь его до сих пор любишь?

Алекса смягчилась, обняла себя руками и прошла к окну.

— Ты его до сих пор любишь, Алекса Масур, — сказал Костин вслед. — Делаешь вид, что тебе все равно. Однако это не так. Тебе больно. Но ты продолжаешь казаться сильной, чтобы не давать воле чувствам. Я ведь прав?

— Люблю… — едва слышно призналась Алекса. Она встала перед окном, чтобы спрятать слезы. — Думала, что все закончилось. Но вот он снова ворвался в мою жизнь. Из-за него я потеряла всю семью и страдала все эти годы. Рассчитывала, молилась и надеялась, что он умер. Однако снова возник в моей жизни и все чувства вернулись. Я не могу быть с ним, но и не могу без него, Костин.

Костин улыбнулся и незаметно вышел из комнаты, оставив её наедине со своими чувствами.

Обезображенное тело

***

Вот уже второй день прибрежный город Сако захлебывается в крови и воплях умирающих людей. Первый штурм, начавшийся два дня назад, оказался безуспешным, но не потерпел полный крах. Армия Предвестницы потеряла несколько сотен солдат, однако продолжала наступать и добилась своего. Северяне взяли количеством, прошлись по высоким стенам, захватили каждое укрепление и прорвались штурмом в укрепленный город. Остатки противоборствующей стороны заняли глухую оборону за деревянными воротами гарнизона, откуда продолжают поливать противников арбалетными болтами.

Стоя по колени в дерьме, в кишках и залитая кровью убитых, Алекса пылала яростью к тем, кто не собирается сдаваться без боя. Она сама пошла в авангарде, получила порез на правой руке и вот уже второй день стоит и ждет, когда остальные защитники города Сако падут или примут поражение.

— Сдавайтесь! — выкрикнула она. — Город уже захвачен! Сколько можно?! Если откроете ворота и бросите оружие, вас пощадят!

Ответом стал выпущенный арбалетный болт, вонзившийся в деревянную баррикаду, за которой она стояла. Алекса покосилась на мужа, но тот только пожал плечами. Генерал Маршалл Рэнделл либо задержался по дороге, либо просто плюнул на поставленную задачу и развернул своё войско. Этот ублюдок должен был подойти с главного входа, ударить по укреплениям гарнизона и отвлечь на себя основные силы, пока армия Предвестницы захватывает район за районом. Но он не появился, а Алекса не могла обойти Сако с фланга, потому что подходы контролируют из гарнизона.

— Голыми руками придушу эту тварь! — сплюнула на землю Алекса. — Так и знала, что генерал и его король подлые выродки!

Обдумывая план мести, она услышала рог королевства Фрагиль. Арбалетчики на стенах гарнизона перестали стрелять. Там, за крепкой деревянной дверью, укрепленной баррикадами из телег и прочего добра, началась суета и паника. Алекса подняла голову и увидела на крыше человека мужа, который подавал сигнал к наступлению.

— Наш выход, — нахмурился Карл. — Готова?

— Slåss! — заорала она во всю глотку, и северяне хлынули одной мощной волной на ворота. Воспользовавшись удобным моментом, Бьорн со своими людьми почти голыми руками вынесли баррикаду за считанные секунды и ворвались на территорию гарнизона. Алекса увидела, что тыловые ворота открыты, остатки обороняющейся стороны мрут под натиском армии генерала Маршалла.

Прошел ещё один час и гарнизон пал. Две армии и люди Карла прошлись по коридорам гарнизона, убили уцелевших и собрались на главной площади, где уже началась потасовка. Конунг Бьорн выплеснул свой гнев на первого, попавшегося под руку солдата генерала, набил тому морду обухом топора, чем спровоцировал драку.

— Что тут происходит?! — протиснувшись сквозь ряды солдат, спросил Маршалл.

— Что, спрашиваешь? — Предвестница подошла к нему переполненная яростью. — Ты ублюдок, Маршалл! Где тебя черти носили, пока мы подыхали в этом вонючем городе?!

— Успокойтесь, миледи…

— Пошел ты! — Алекса выкинула ногу вперед и врезала генералу по яйцам. Не будь на нем лат, удар бы возымел эффект. А так она сама ударила ногу. — Какой ты к чёрту генерал, если даже не можешь вовремя довести своих людей до места?

— Все дождь! — огрызнулся он. — Мы и так шли несколько дней без отдыха. Это ваша вина! Вы в порыве своей мести не можете подождать несколько дней.

— Ага! — расхохоталась Алекса. — Кто-то мне говорил, что война будет длиться несколько лет? Не помните, кто это был, генерал? Такой смышленый мужик, который не смыслит в войне, сказал, что мы каждую твердыню будем осаждать по несколько месяцев. Вы не то, что твердыню несколько месяцев будете осаждать. Вы до неё не сразу дойдете, потому что заблудитесь по дороге и начнете во всем винить клятый дождь. Разумеется, если действовать по вашей логике любая война будет длиться несколько лет, а то и столетий.

— Пошла ты к чёрту, иноземная шлюха! — огрызнулся Маршалл.

Алекса покосилась на его жену, стоящую чуть позади остальных.

— Сам к нему сходи и подстилку свою прихвати! — плюнула она.

Маршалл закипал от ярости, замахнулся закованной в латный доспех рукой и попытался её ударить. Но Карл, вышедший вперед так быстро, что его даже не заметили, схватил его голой рукой и сжал латы так, что генерал поморщился от боли.

— Ещё раз замахнешься на мою жену, остаток дней тебя будет кормить жена из ложечки! — холодно прошипел Карл. — Уяснил, мальчик?!

Маршалл нахмурился, отмахнулся, убрал оружие в ножны и отдал своим людям приказ покинуть город. Алекса проводила его недобрым взглядом, оглядела своих людей на главной площади и пошла в сторону города. Карл пошел вслед за ней.

— Хочу смыть всю эту грязь, — буркнула она, направляясь к главной площади. — Карл, можешь зайти ко мне на закате?

Он с нотками удивления посмотрел на жену, даже запнулся.

— Зайду. Что нужно-то?

— Не здесь, — промолвила Алекса. — Обсудим это наедине, хорошо?

Карл кивнул, и они разошлись.

***

Он принял ванную, постирал грязную одежду, наточил оружие до идеального состояния, надел чистые тряпки и покинул заброшенный дом, не задаваясь вопросом о том, куда делись прежние хозяева. С армией жены никогда не угадаешь, как они будут действовать в следующую минуту. Но когда речь заходит о насилии и грабеже, тут все становится ясным, как погожий день. Наверное, хозяев уже успели ограбить, мужиков убить и бросить в какую-нибудь канаву, а баб продолжают насиловать. Для этих людей возраст, цвет волос и происхождение не имеет значения. Порой даже пол остается в стороне.

Собравшись с мыслями, Карл вышел на улицу, намереваясь поговорить с супругой, которая ждет его в большом двухэтажном особняке в центре города. Вот только его прямо на пороге дома встретил генерал Маршалл Рэнделл, захвативший с собой приличную свиту людей из двадцати человек. Позади него стояла телега. Судя по всему, там лежало тело, завернутое в плотную ткань.

— Надо поговорить, — оглядевшись по сторонам, сказал генерал.

Карл был без оружия, но не испугался вероятного нападения и подошел к нему в упор.

— Забываешься, Рэнделл. Твой король договорился с моей женой, вот с ней и разговаривай. Я не собираюсь влезать в политику, плести интриги и вести светские беседы за спиной Алексы. Есть что сказать? Обращайся к ней напрямую.

Он собирался уйти, но несколько солдат пригородили дорогу, а генерал положил руку на плечо. Карл посмотрел за спину, оценил положение и понял, если начнется сватка, ему удаться убить только восьмерых, а потом верная смерть. Будь он немного моложе, возможно, смог убить бы всех.

— У меня была веская причина задержать армию, — сказал Маршалл. — Честно говоря, я вообще не хотел приводить войско в этот город, а уладить вопрос как-то по-другому. И я бы мог пойти к твоей жене, но боюсь, это развяжет войну. Может, послушаешь? Это не займет много времени. Сам поймешь, о чем я говорю, когда увидишь тело в повозке.

Карл молча кивнул. Люди генерала забрались в телегу, осторожно развязали веревки и убрали тряпку, в которую завернут труп.

Тело светловолосой девочки уже начало гнить на жаре. Кто-то обезобразил лицо до такой степени, что невозможно было угадать ни возраст, ни черты лица. Челюсть, нос и подбородок, которые были искривлены под многочисленными ударами молотка, свисали на мясе и суставах. В ранах ползали белые опарыши. Личинок больше всего было в глазах. Но и обезображенное тело вызывало отвращение у всякого, кто на него взглянет.

Карл Масур видел много ран, однако такое перед ним предстало впервые. Какой-то изверг очень долго и упорно терзал бедного ребенка. На некоторых частях тела была срезана кожа, внутренности, вывернутые наизнанку, привлекли мух, а запах стоял такой, что в глазах слезилось.

— Кто это? — спросил Карл, подозревая, что ответ ему не понравиться.

— Офелия, — спокойно ответил генерал. — Незаконнорожденная дочь твоей жены.

Ответ Карлу и впрямь не понравился.

— Паршиво… — тяжело вздохнул он. — Если я задам вопрос о том, кто её убил, ты дашь честный ответ, генерал?

— У меня нет никакого ответа для тебя, герцог, — пожал плечами Маршалл. — Дочь твоей жены была отправлена в собор. Король посчитал, что именно под взором всевышних сил Офелия будет в безопасности. Меня там не было, когда это случилось, поэтому точно утверждать не могу. Но если верить слухам, во всем обвиняют второго генерала королевства Фрагиль.

— Кто он?

— Бомонд Колер.

— Тот самый бабник?

— Его Величество обговаривал вопрос замужества Офелии. Леонид хотел посватать девочку с Бомондом, чтобы обезопасить ребенка и заключить крепкий мир между нашими королевствами. Видишь ли, твоя незаконнорожденная дочь стала предметом торга. Многие хотели породниться с будущей королевой Шарджа, однако, когда её сослали в собор, между королем и Бомондом вспыхнула какая-то ссора. И служанки слышали, как маркиз открыто угрожал убить Офелию, если она ему не достанется.

— Хоть понимаешь, насколько нелепо это звучит? — нахмурился Карл. — Я слышал о вашем маркизе много всего хорошего. Поговаривают, будто бы он с пятнадцати лет заменял матери Леонида мужа. Этот маленький засранец никогда не интересовался ничем, кроме баб. И раз уж он заглядывался на королеву не ради престола, твои доводы звучат не слишком убедительно.

— Повторяю, меня там не было, — напомнил Маршалл. — Мне было велено сообщить о смерти Офелии и ничего больше.

Карл понимал и с трудом мог представить, что почувствует Алекса, когда узнает о смерти второго ребенка. Первого у него отняли в зародыше, второго убили в другом королевстве, на которое она понадеялась. Можно было бы обвинить мать в том, что она бросила своё дитя на растерзание недругов, вот только Офелии не было места на войне. Ситуация была очень и очень паршивая. Герцог не представлял, как скажет об этом жене.

— Это точно Офелия?

— Нет никаких сомнений, — кивнул Маршалл.

— Везите телегу на главную площадь, — нахмурился Карл. — Прятать тело бессмысленно. Алекса рано или поздно об этом все равно узнает. А тебе стоило бы помолиться, генерал. Если она начнет войну с королевством Фрагиль, я убью тебя в первую очередь.

***

Узнав о смерти дочери, Алекса не сразу поняла, что ей сказали. Только когда Карл повторил, она посмотрела на него остекленелым взглядом и долго не могла прийти в себя.

Она почувствовала, как сердце сжалось, а грудь пронзила острая боль. Это ощущение вызывало дрожь в теле. Ноги обмякли, сделались ватными и с трудом сдерживали на ровной земле. Руки судорожно тряслись, касаясь тряпки, которой накрыли мертвое тельце светловолосой девочки. Испытав паническую атаку, Алекса окинула взглядом людей, собравшихся на главной площади, коснулась края тряпки и одернула её в сторону, боясь осознать, что все это правда.

В глазах возник секундный ужас, который тут же прошел.

«Не она… — испытав облегчение, подумала Алекса. — Это не моя Офелия. Тело слишком маленькое, руки короткие, бёдра узкие, а в области груди нет родимого пятна. Это не моя Офелия!»

Поглядев на генерала Маршалла, который затеял весь этот цирк, она решила подыграть и рухнула на землю, сделав вид, что потеряла сознание. Карл, стоящий позади, подхватил жену очень своевременно. Алексу отнесли на второй этаж и положили в кровать, а тело решили сжечь, придав священному костру. Труп неизвестной девочки похоронили по обряду северных кланов, однако мать знала, что это не Офелия, поэтому оставшись наедине сама с собой, стала размышлять о том, кому понадобилось это представление.

Пока она лежала, разглядывая замысловатые узоры на потолке, в комнату вошел герцог. Карл запер дверь и подошел к кровати.

— Не она? — присев на стул, спросил он.

— Не она, — кивнула Алекса, вздохнув так облегченно, как никогда не дышала. — Я семь лет воспитывала дочь. И даже в обезображенном теле, что мне подсунули, смогу узнать Офелию. Это не она, Карл. Моя дочь жива.

— Я так и подумал, — выдохнул он. — Ты даже в день нашей свадьбы не теряла сознание. Тебе тогда было двенадцать. С чего бы сейчас падать, да? Есть лишь один вопрос, не дающий покоя.

— Кто это сделал? И почему именно сейчас? — задалась Алекса. — Ещё бы я хотела понять, куда делась моя дочь.

— Думаю, она с Бомондом Колером, — ответил Карл. — Маршалл сказал, что маркиз дезертировал, сбежал из города посреди ночи. Именно его обвинили в смерти Офелии. Кто-то намерено пытался замести следы.

— Никогда о нём не слышала…. Ты его знаешь?

— Он бабник, — сказал Карл. — При том Бомонд такой кабель, что позарился на мать Леонида. Но он никогда не станет убивать или насиловать ребенка. Маркиз слишком чистоплотен, постоянно полагается на молитвы и веру во всевышние силы.

— Нужно их отыскать, — сказала Алекса. — Плевать на то, какой он чистюля. На мою дочь покушались. Это может повториться. Я не собираюсь сидеть без дела, пока эти выродки строят козни. У тебя есть предположения, где они могут прятаться?

Карл серьезно задумался, а потом вдруг вспомнил про поселение изгоев, что находится далеко на западе материка. Если Бомонд и прячет девочку, то только среди отбросов.

— Возможно, они в Дыре, — ответил он. — Я точно не уверен, но это единственное место, где можно спрятаться, если знаешь, как это сделать. Могу съездить и забрать, если хочешь.

— Очень хочу, Карл, — закивала Алекса. — Но я не могу отправить тебя просто так. Это вызовет подозрение.

— Не волнуйся на этот счет. Я уже кое-что придумал.

— Поделишься?

— У тебя ведь остался флот в море, так?

— Да, — кивнула Алекса. — Пока Маршалл думает, что вся армия высадилась на берег, на корабле осталась тысяча солдат. Они стоят в открытом море, скрываясь от флота Ивара Остина. Когда придет время, мы ударим по столице королевства Шарджа.

— Это прекрасный повод воссоединиться с дочерью, — заметил Карл. — Я могу отбыть на рассвете. Отыщу Офелию, постараюсь найти твой флот, обогну материк и встречусь с тобой в столице. Рядом со мной твоя дочь точно будет в большей безопасности, согласна?

Алекса посмотрела на мужа с благодарностью.

— Я бы не хотела, чтобы ты уезжал, — робко призналась она. — Знаю, прозвучит глупо. Мы семья и не должны быть вместе, но, Карл, я так не могу. Мне тебя не хватает.

Она поднялась с подушки и потянулась к мужу. Их ладони соприкоснулись, вызвали знакомые чувства, разожгли почти потухшее пламя. Карл посмотрел на жену так, как не смотрел очень давно, почувствовал тепло, которое мечтал ощутить со дня расставания и воспылал любовью. Он любил её всем сердцем. Наперекор всем правилам и здравому смыслу, Алекса потянулась к нему, чтобы вспомнить ещё больше чувства. Его губы должны разбудить в ней эти прежние чувства.

— Знаешь ведь, что мы не можем, — Карл отстранился и встал. Он больше всего на свете не хотел отпускать руку жены, но отпустил. Он не хотел уходить, но пошел к двери. Так было правильно. — Я твой дядя, Алекса. Так оно и останется.

— Ты прав… — тяжело вздохнула Алекса. — Прости, если смутила.

Карл обернулся, увидел фальшивую улыбку жены и тоже улыбнулся так же фальшиво, как только умел.

— Костин, — выдавил он, — твой деревенский друг продолжает бегать за твоей юбкой. Может, дашь ему шанс? Он вроде бы не плохой человек.

— Как скажешь, дядюшка, — она кивнула в ответ.

Карл поклонился и вышел из спальни. Когда его шаги стихли за дверью, Алекса почувствовала щемящую боль в груди. Сердце сжималось от невыносимых страданий, а из глаз потекли ручейки горьких слез. Она легла на кровать, крепко обняла подушку и тихонько заплакала из-за судьбы, из-за человека, из-за жизни, к которой привязана.

В голове возникла мысль, мимолетная мечта, чтобы все это поскорее закончилось.

Дыра

***

Бомонд проснулся от ярких лучей солнца, пробивающихся в окно. Под окном находился загон для свиней, поэтому с самого утра до комнаты доносился поросячье хрюканье. На первом этаже трактира, в главном зале, часто устраивали какие-то разборки. Это утро не было исключение. В соседнем доме жила семья, добывающая деньги посредствам продажи куриных яиц. У них с первых лучей солнца продолжал горланить петух, что б его!

Маркиз, привыкший жить в удобствах и тишине, изредка отвлекаясь на шум битвы, не мог смириться с тем, что вокруг твориться деревенский хаос. Вокруг вечно кто-то орет из-за каждого пустяка. Прошлым вечером какая-то баба устроила панику из-за того, что мужик выпил лишнюю кружку пива. Неделю назад соседи поссорились из-за воды в колодце. Два месяца проживания в этом месте наглядно показали, что поселение не просто так обозвали Дырой. Это тупик, из которого нет выхода. Бомонд, привыкший спать до полудня в объятиях красивой женщины, должен был мириться со всеми неудобствами. Он и пытался это сделать, но терпение было на исходе.

Опустив ноги на холодный пол, он подтянулся и посмотрел за спину. Позади него сопела Офелия, королева Шарджа. Девочка могла спать без задних ног, игнорируя всю эту шумиху. Впрочем, она так и делала. Ложилась поздно, после полуночи, а просыпалась уже к обеду. Вот и сейчас спит на зависть маркиза, свернувшись в клубочек от холода.

Бомонд окинул взглядом голое тело семилетней девочки, которой он сам повелел спать без одежды, закатил глаза от безысходности и накрыл её теплым одеялом. У него ни разу не возникло желания пойти протии воли всевышних сил. Хоть они и спали совершенно голые, чтобы деревенские жители окончательно убедились в том, что Офелия его дочь, с которой он по задумке грешит каждую очь, Бомонд никогда не смотрел на неё как на женщину. Он видел в ней ребенка, которому нужна защита. Но порой казалось, что это она его защищает.

Умываясь в тазу с холодной водой, он посмотрел на кипу книг, лежащих в углу, рядом с кроватью. Двадцать учебников по истории королевств малых земель, которые девочка прочитала за первый месяц проживания в этой Дыре. Хоть Бомонд и запрещал ей брать книги, Офелия провернула все у него за спиной, обратившись напрямую к старейшине деревни, сказав, что хочет учиться. Тот научил и без того образованную девочку буквам и начал выдавать книги, поражаясь тому, какой из него прекрасный учитель.

Офелия сильно выделялась среди тех, с кем довелось познакомиться маркизу Бомонду Колеру. Она образована, умна, обладает задатками лидера, выделяется качествами полноценной женщины, вежлива с окружающими, никогда не переходит границы дозволенного, открывая рот, когда не спрашивают и ведет себя на порядок умнее взрослых графов, у которых на роду написано слово: правитель. Не зря на неё положили взгляд при дворе Леонида Гордона. Такую красивую и на редкость умную невесту стоит ещё поискать. Королева и та не способна выделиться своими знаниями, только и делает, что ведет себя как своенравная правительница. Офелия же достойный кандидат на роль королевы Шарджа. Бомонд надеялся на это, когда совершал побег ради этой девочки, а сейчас окончательно убедился, что ради неё готов пойти на многое. Даже отказаться от своего имени. Оставалось надеяться, что все пойдет по плану и вскоре он сможет исполнить задуманное.

Бомонд побрился, умылся, привел себя в порядок и оделся, на что потребовалось около двадцати минут, а Офелия продолжала крепко спать. Он собирался продолжить тренировки, поэтому обошел кровать и растолкал спящую девочку.

— Офелия, нам пора…

Она постепенно начала просыпаться, открывать глаза. Подняв голову, Офелия потянула на себя одеяло, чтобы прикрыться, чем вызвала улыбку у маркиза. Даже в этом качестве девочка превосходила многих его любовниц. Второй месяц к ряду ей приходилось спать голой в одной постели с мужчиной, а она продолжает соблюдать законы приличия и не позволяет на себя посмотреть.

— Опять тренировка? — сонным голосом спросила она. — Может, мы сделаем…

За окном послышалось ржание лошадей. Бомонд покосился на девочку, да и она обеспокоенно напряглась. В этой деревне нет верховых животных, поэтому напряжение усилилось, когда кони заржали снова. Маркиз скользнул к окну и бросил Офелии платье. Она юркнула под одеяло и начала одеваться, пока сам Бомонд осторожно выглядывал из окна.

Три всадника. Все трое в форме королевства Фрагиль. Трое мужчин, вооруженных мечами и щитами, выглядели очень воинственно, а судя по их выражениям лиц, они приехали сюда не для того, чтобы отдохнуть в трактире. Сюда вообще никто и никогда не приезжает без явной нужды. Один из них, что был лысым и самым старым, окинул взглядом округу и вытащил из походной сумки бурдюк. И пока солдат пил, Бомонд заметил, что гербовая накидка с нагрудным доспехом на спине порвана — словно мечом рассекли. Разрез был большой и выглядел весьма скверно. Если кому-то нанесли такую серьезную рану, он точно бы не выжил. Умер бы от потери крови за несколько минут. Сам себя с такой раной не залатаешь, а раз уж отряд маленький, то и на лекаря уповать не приходится. Было в этих людях что-то крайне подозрительное.

— Готова! — выглянув из-под одеяла, отчиталась Офелия. Она уже была одета в серое платье с зауженным подолом и слезала с кровати, заглаживая руками спутанные светлые волосы. — Это за нами?

— Я пока не уверен, — задумчиво разглядывая лысого человека.

Офелия тоже осторожно облокотилась на стол и краем глаза выглянула из окна. В мыслях возник знакомый образ, когда она увидела лысого человека. Сомнений быть не может. Она спрыгнула со стола и рванула к двери.

— Офелия! — бросил вслед Бомонд, помчавшись за ней следом.

В отличие от прошлого раза, когда она попыталась сбежать от маркиза на территории собора и не смогла, в этот раз ей удалось быстро промчаться по коридору, сбежать по лестницам, едва не упав лицом вниз, промчаться по залу трактиру, где людей толком не было и выскочить на улицу. Бомонд не успел, поэтому промедлил, рванул со всех ног на кухню и отобрал у трактирщика нож для разделки мяса, которым сможет воспользоваться и убить трех мужчин на улице, чтобы спасти непутевую королеву.

Офелия выбежала на улицу босиком, радуясь тому, что узнала лысого человека. Но стоило ей оказаться напротив него и увидеть холодный леденящий взгляд, с которым он хладнокровно убивал своих врагов, она застыла от ужаса и попятилась. В глазах этого мужчины кипела ярость ко всему живому. Казалось, он готов разорвать её голыми руками. Испытав страх за собственную жизнь, Офелия не спеша шла назад в трактир, глядя в жуткие глаза, пока не уткнулась в ещё одного человека, который заградил проход.

— Она? — спросил темноволосый мужчина, стоящий позади неё.

Тот, что устрашал одним своим взглядом, поморщился и протянул длинную костлявую руку. Офелия пискнула от страха и сжалась. На подоле серой юбки появилось пятно, которое стало разрастаться, по ноге на землю потекла моча. Она была так напугана, что намочила нижние юбки и вызвала ухмылку у рыжего мужика, стоящего рядом с лошадьми.

— Не двигайся! — приказал Бомонд, схватившись за волосы черноволосого мужика и приставив к его горлу острый нож. Сталь коснулась кожи и оставила неглубокую рану, из которой капнула капля крови. — Ещё шаг, убью!

Лысый человек поморщился ещё сильнее. Офелия на секунду закрыла глаза и услышала какой-то шум за спиной. Она припала к земле, зажмурилась, стараясь не вслушиваться в лязг стали над головой. Бомонд попытался справиться со всеми тремя, но эти были быстрее и намного опытнее генерала. Черноволосый мужик изловчился и ударил ему по запястью, выбив нож. Рыжий бросил в него кинжал и угодил прямо в плечо, из-за чего маркиза пронзила резкая боль. Завершающий аккорд выполнил лысый, который одним сильным ударом выкинутым вперед крепким кулаком выбил ему два передних зуба, сломал нос и, выполнив подсечку, повалил на землю рядом с напуганной девочкой. Когда Бомонд пришел в себя, вытащив из плеча кинжал, к его горлу приставили острие меча.

— Даже не думай, мальчик, — сплюнул на землю лысый. — Ты Бомонд Колер?

Маркиз поглядел на девочку и утвердительно кивнул.

— Что ж, спасибо за то, что сберег для нас королеву Шарджа. Можешь возвращаться в своё королевство. Хотя не думаю, что тебя там встретят так же радушно, как и мы.

Рыжеволосый мужик, сидя в седле, хихикнул, играя с кинжалом в руках. Его темноволосый друг уже забрался на коня и поехал в сторону большака. А лысый, убрав меч в ножны, схватил Офелию, взялся за поводья и на своих двоих пошел вслед за остальными. Бомонд покосился на лежащий рядом с ним кинжал, схватил оружие, крепко сжал в руке и, вскочив на ноги, побежал вслед за теми, кто забрал его королеву.

— Стоять! — крикнул он им вслед. — Вы не заберете Офелию!

Положив напуганную девочку на седло, лысый развернулся ровно в тот момент, когда маркиз попытался ударить его в спину. Но маркиз снова не ожидал такой прыти, и считанные секунды был обезоружен. Мужик выбил у него из руки кинжал, схватил за горло и сжал так, что Бомонд рухнул перед ним на колени. Он поднял взгляд и увидел леденящие до ужаса глаза, пропитанные голодом и жаждой убийства.

— Лучше не провоцируй меня, мальчик.

— Кто вы такие? — прокряхтел Бомонд, пытаясь вырваться.

— Меня зовут Карл Масур, а это мои верные люди. Мы забираем Офелию с собой, поэтому не стой на пути, иначе сдохнешь.

— Пошел ты! — маркиз нашел в себе силы вырваться из высохшей руки, изловчился на земле и попытался сделать подсечку.

— Баран… — тяжело вздохнул Карл. Пока глупый маркиз пытался совершать на земле кульбиты, герцог врезал ногой в грудь, потом по лицу, а чтобы этот идиот больше не лез, вскинул ногу и со всей силы ударил каблуком в область колена.

Бомонд завизжал от боли, схватившись за сломанную ногу. Перелом был настолько серьезный, что коленная чашечка сломалась, на землю хлынула кровь, а кости неестественно согнулись в другую сторону. Карл только улыбнулся и снова врезал маркизу ногой по зубам, из-за чего тот потерял сознание, не обращая внимания на сломанную ногу.

— Может, стоит его убить? — спросил Рыжий.

— Он тоже мог убить Офелию, — забравшись в седло, Карл поправил лежащую девочку и поехал вперед. — Раз он этого не сделал, у него должны быть мотивы. Меня волнует только эта девочка. Когда война закончиться, Алекса сама вправе разобраться со спасителем своей дочери. Может, она его убьет. Может, пощадит. В любом случае он не сможет за нами угнаться. Такой перелом уже никогда до конца не залечить, так что маркиз будет до конца жизни хромать. А раз в Дыре нет никаких лошадей, он отправится в погоню не раньше осени. Мы к тому моменту пересечем линию фронта, найдем клятые корабли и спрячем девочку.

— С ней точно все нормально? — темноволосый мужик обеспокоено посмотрел на девочку. — Кажется, она померла от страха.

Карл проверил.

— Она жива, — расхохотался он. — От страха обмочилась и потеряла сознание. Вот же королева…

***

Вечером Карл Масур устроил привал на опушке леса. Людям и лошадям нужен был отдых. Офелия всю дорогу притворялась, что потеряла сознание. Она лежала на седле весь путь, слушала редкие разговоры между людьми жуткого герцога и выжидала момент, когда сможет сбежать. В пути беседовали только двое. Карл молчал, словно готовился к нападению. Из тех слов, что Офелия слышала, ей довелось узнать, что рыжеволосого мужика называют просто Рыжий, а темноволосый человек герцога откликается на имя Грэг.

Сделав привал на небольшой полянки, Карл отправил своих людей в лес за провизией и хворостом, а сам прошелся по округе, собрал несколько сухих веток и развел костер. После разведения костра, который начал искриться, приятно потрескивать и согревать усталых путников, он расстелил на земле лежанки, уложил Офелию на землю, а сам сел рядом. Спустя какое-то время пришли его люди. Рыжий нес в руках трех зайцев, а Грэг притащил куницу и белку. Пока Карл смотрел на костер, его люди быстро свежевали ужин и принялись готовить. Грэг нарезал овощи для похлебки, а Рыжий мастерски делил пойманную добычу острым ножом.

Когда воздух наполнился вкусным ароматом похлебки с мясом, с овощами и приятными специями, Офелия услышала, как заурчал живот,прилипший к животу. Она не ела со вчерашнего вечера, всю дорогу притворялась, поэтому сейчас была не прочь полакомиться столь аппетитным ужином, приготовленным на скорую руку.

— Королеву кормить будем? — облизывая тарелку, спросил Рыжий. — Помрет ведь с голода.

Карл покосился на девочку с полным безразличием.

— Я похож на няньку? — спросил он своих людей холодным тоном.

— Нет, господин, — Рыжий расплылся в улыбке.

— Захочет поесть, перестанет притворяться и начнет себя вести, как положено.

Офелия быстро смекнула, что её раскусили. Притворяться больше не было никакого смысла. Она подняла голову и посмотрела на мужчин, что сидели вокруг костра. Рыжий продолжал облизывать тарелку, Грэг грыз кроличью косточку, а Карл смотрел на неё леденящим взглядом, вызывая какой-то ужас. Его глаза заставляли сердце биться быстрее. Всему виной страх.

— Куда вы меня везете? — обращаясь к людям герцога, спросила она.

— На восток, — ответил Грэг. — Там вы встретитесь с матушкой, Ваше Величество. Не бойтесь нас. Меня зовут Грэг, это мой друг и брат по оружию Лис, но все его называют Рыжим. А рядом с вами сидит герцог Карл Масур. Вы его незаконнорожденная дочь, госпожа.

— Ваша мать попросила вас отыскать, Ваше Величество, — сказал Лис.

Когда ей протянули тарелку с похлебкой, Офелия немного успокоилась и потянулась в ответ. Но получила по рукам и вскрикнула от обжигающей боли. Карл зачем-то ударил её ладонью и одарил таким взглядом, что она с трудом сдержала слезы.

— Королева, мать твою… — буркнул он. — Какая же ты королева, если сидишь в мокрых портках и тянешься к еде голыми руками? Лис, отведи Её Величество к воде. Пусть подмоется и приведет себя в достойный вид. Я всю дорогу нюхал запах мочи. Больше не собираюсь.

Лис поставил тарелку на землю, взял девочку за руку и повел в лес. Офелия шла рядом с ним, не оборачивалась, потому что чувствовала на себе строгий взгляд герцога. Через несколько минут они дошли до больших зарослей малины, за которыми текла небольшая речка.

— Простите его, Ваше Величество, — отправив девочку мыться, Лис развалился на травке и тяжело вздохнул. — Господин приверженец этикета, да и после долгого заключения в тюрьме стал совсем черствым.

— Он ужасен… — снимая платье, сказала Офелия недовольным тоном. — Когда стану королевой, прикажу отрезать ему руки.

Лис улыбнулся и поднял голову. Сквозь листву малины он увидел маленькую фигуру, и ему стало любопытно. Когда Офелия буркнула, что вода слишком холодная и осторожно ступила в реку, он подполз к веткам и уже собирался взглянуть на маленькую голую королеву, однако тут же получил тяжелым сапогом под зад и рухнул прямо в кусты.

— Ещё раз так сделаешь, кастрирую! — выпучив обезумившие от ярости глаза, прошипел Карл. — Иди отсюда!

Лис выбрался из кустов, поклонился и пошел к костру.

— Офелия, где книга? — спросил Карл.

Услышав жуткий голос, она от страха прикрылась руками и покосилась на кусты, но герцога не увидела.

— Сгорела, господин… — робко ответила она. — Королева Роксана Гордон совершила покушение на дядюшку Тобиса и его жену. Доказательства сожгли вместе с домом, чтобы скрыть следы убийства.

— Тобис мертв? — нахмурился Карл.

— К сожалению, да.

Ситуация на войне и без того была непростая. После того мертвого тела, которое представили Офелией, Алекса начала задумываться о предательстве. Она сама сказала об этом Карлу в день отъезда. Если она узнает о смерти брата, положение измениться. Видимо, король и королева Фрагиль не задумывались о том, что Офелия сбежит, поэтому поторопились и действовали наверняка.

Вернувшись к костру, Карл пнул под зад Лиса и толкнул Грэга.

— Вы немедленно едете на фронт! — приказал он своим людям.

Мужчины сразу вскочили с места и начали собираться.

— Что прикажете, господин? — укладывая вещи, спросил Грэг.

— Передайте жене следующее послание: «настал час бунта», — сообщил Карл. — Она все поймет. Если будет задавать вопросы, расскажите о том, что здесь случилось. Но сначала проследите, чтобы вас никто не подслушивал. Никто не должен знать, что Офелия жива. Если же моя жена будет размышлять, скажите, что король убил Тобиса. Это избавит от раздумий.

— А куда поедете вы? — спросил Лис.

— На юг, — ответил Карл. — Спрячу Офелию в городе Оран, прямо под носом флота.

— Это небезопасно.

— Обсудим после войны, — сказал Карл, когда его люди сели на коней. — Поезжайте, братья. Да присмотрят за вами всевышние силы.

— Они присматривают за всеми нами, господин.

Правила войны

***

Лето сменялось первыми осенними дождями, с востока задували холодные ветра, в последние летние деньки ударили морозы. Зима 992 года обещает быть ранней, самой холодной и снежной за последние несколько столетий.

Время близилось к полудню, а небо заволокло серыми, непроглядными тучами так, что казалось, будто бы ещё не рассвело. Всему виной клятый дождь, льющий третий день к ряду. В редкие часы небо светлело, но солнце не показывалось. От мерзких, вездесущих капель не было спасения. Если бы не плащи, изготовленные в землях северных кланов, вся бы армия давно промокла до нитки и заболела бы. Вот только этим северным мужьям холод и дождь были нипочем. Тысячи лодок шли по Тхеок слажено, гребцы налегали на вёсла день и ночь, экономили силы, сменяли друг друга и продолжали грести к намеченной цели. Огромная армада не расплескивала воду, а рассекала реку, не чувствуя ни преграды, ни препятствия.

Алекса сидела в одной из таких лодок, расположилась у носа, смотрела вдаль и изредка оглядывалась на пассажиров. У кормы отдыхал рыжеволосый конунг, который всю дорогу жрал мясо и пил пенное пиво. Но когда приходило время, он отталкивал гребца и налегал на вёсла с таким усердием, что остальные за ним не поспевали. Казалось, Бьорн бодрствует всю неделю, словно боится упустить момент атаки. Рядом с ним сидела дочь Ингрид. В кое-то веки воительница отпустила свою маленькую любовницу на другую лодку. Мина же за долгие месяцы войны сроднилась с северянами, стала частью одной большой семьи. Маленькая плакса преобразилась настоящим соколом, учила воителей всеобщему языку, а от них набиралась опыта в ратном деле. Ингрид была довольна всем, поэтому отдала любовницу своим людям, чтобы та познала мужскую ласку. Алекса не понимала их отношений, но была рада, что девочка нашла свой новый дом. Старый дом ведь уничтожили северные кланы, пришедшие из-за моря.

В первых рядах греб веслом Костин. Деревенский друг тоже приобщился к жизни северных кланов, хоть и не разделял их традиций. Он держался в стороне от остальных, но своё дело знал и работал исправно. Алекса смотрела на него и понимала, что время пришло. Нужно решить этот вопрос в ближайшие дни, иначе позже будет поздно.

Укутавшись в промокший до нитки плащ, она прошла от носа до кормы и села рядом с Бьорном. Ингрид встретила её улыбкой, а конунг так вообще потянул волосатые руки.

— Пришла, потому что соскучилась? — спросил он. — Иди ко мне, женщина. Сядь на колени. Я покачаю тебя на волнах своей любви. Это поможет согреться и поднимет боевой дух нашей армии.

Алекса посмотрела на воительницу, обратив внимание на то, что Ингрид была рада столь веселому настроению отца. Последнее время он только пил и буркал на всех, кто к нему подойдет.

— Ты ведь не забыла? — продолжал Бьорн, обращаясь к Алексе. — По глазам вижу, не забыла. Да и как ты могла это забыть, когда делила со мной постель долгие годы. Со мной, с великим Пепельным Бьорном! Помнишь, как я брал тебя по шесть раз за ночь? А помнишь, как сама прибегала ко мне, когда у тебя шла кровь? Что ты делала в этом случае, женщина?

«Ласкала тебя губами и языком, — вспомнилось Алексе».

Она все это прекрасно помнила. Как забыть мужчину, с которым четыре года занимаешься любовью по несколько раз за день? Но то была не любовь, а обычная страсть. Алекса признавалась себе в этом каждый раз, когда хотела мужчину. Она помнила, как приходила к нему по ночам, как будила его губами по утрам, как согревалась теплом сильного мужского тела холодными ночами. Такое невозможно забыть. Вот только Алекса не хотела больше давать Бьорну мнимую надежду, поэтому пресекала каждую попытку сближения.

— Придержи мужской нрав при себе, здоровяк, — улыбнулась Алекса. — Ты и твои люди регулярно отправляете на корабли награбленное золото, драгоценности и похищенных женщин. Я держу своё слово, да и баб у тебя в избытке.

— С тобой они не сравнятся, — подмигнул дочери Бьорн. Ингрид поморщилась и сплюнула за борт.

— Лучше ответь, что будем делать? — серьезно спросила Алекса. — Как я понимаю, зимой лодки не смогут пересечь реку из-за наледи льда. Тхеок единственная наша надежда пересечь материк, захватить важные экономические точки и добраться до твердыни Гордон. Что будет, когда лед встанет?

— До этого ещё далеко, — сказала Ингрид.

— Если никто не заметил, сегодня утром было холодно, — сказала Алекса. — Берега покрылись тонким слоем инея. Эта зима придет раньше прочих. Бьорн, мне нужно двигаться дальше. Я не собираюсь зимовать, терпеливо дожидаясь, когда Ивар отобьет все то, что мы захватили за лето.

Бьорн почесал густую бороду и уставился в глаза Предвестницы так, словно пытался найти в них ответ. К счастью для неё, той, которая во всем полагалась на конунга, он улыбнулся и осушил кружку с пивом.

— Мы пойдем genom sushi, — ответил он.

— По суши?.. — растерялась Алекса. — Как это? Ты собираешься плыть по земле?

— Что в этом такого? — улыбнулась Ингрид.

— Это невозможно! — вскочила с места Алекса.

Конунг расхохотался и никак не мог унять смех.

— У нас есть порох, Алекса, — пояснила Ингрид. — Много пороха. План отца в том, чтобы заставить ледники плавиться.

— О нас уже известно даже крысам в домах деревенщин, — сказал Бьорн, уняв хохот. — Две армии, что идут с запада и юга, сплавляются по реке Тхеок. Думаю, твой враг тоже это знает. А что если у нас будет не две армии, а три?

— Все равно не понимаю, — пожала плечами Алекса.

Бьорн схватил её за руку и усадил к себе на колени. Хоть Предвестница немного протестовала, он не собирался отпускать свою добычу. Краем глаза это заметил Костин, услышавший громкий смех. Языка северных кланов он не знал, а может, делал вид. В любом случае конунг заговорил вполголоса.

— Мы разделим наши армии, Алекса, — сказал он. — Тысяча моих лучших воинов пойдет вдоль берега, когда ударит мороз и река покроется толщей льда. Вторая группа из сотни человек будет идти по другому берегу и разведывать обстановку. Но идти они будут не с пустыми руками. Мы построим телеги, которые под отказ загрузим бочками с порохом.

— Так они будут расчищать нам проход, — добавила шепотом Ингрид. — Лед не успеет встать на реке, поэтому лодки будут идти вперед. Мы замедлим ход, ведь взрывы и пожары увидит каждая собака. Но раз уж у нас есть отвлекающий манёвр в размере тысячного войска, любой враг решит, что это основные силы. Они возьмут основной огонь на себя в случае необходимости и будут отступать на запад, где у нас есть армия генерала Маршалла. Отец считает, что от них прока все равно нет, поэтому будут помогать нам таким образом.

— Придется замедлиться, — продолжал Бьорн. — Сильно замедлиться. Но дальше нам все равно не пройти по суше. Нужны лодки. Только так мы сможем добраться до твоей твердыни.

— Хороший план, — улыбнулась Алекса. — Мне нравится.

Бьорн похлопал её по мокрой спине и прижал к себе. Алекса попыталась вырваться, потому что почувствовала похотливые руки конунга, которыми он впился в ягодицы.

— Твоя очередь, женщина, — сказал он. — Ты ведь нам доверяешь?

— Доверяю, конечно, — кивнула она. — А теперь отпусти меня.

— Мы с отцом хотим знать, что ты скрываешь, — Ингрид зачем-то вытащила из-за пазухи острый нож. — Наша армия хорошо заработала во время этого набега. Я тебе не доверяла, однако ты нас озолотила. И все же остаются нерешенные вопросы. Краденого золота и похищенных женщин у нас в избытке. Мы хоть сейчас можем вернуться на корабли и отплыть домой.

— Ты ведь это не серьезно? — нахмурилась Алекса. — Если вы уедете сейчас, кто мне поможет? К тому же все знают, как быстро северяне тратят своё золото. Последние месяцы мы только и грабили, но твой отец как-то ухитрился задолжать Костину пять тысяч рупий.

— Не о деньгах речь, женщина, — проговорил Бьорн. — Я пошел за тобой, потому что ты поклялась достать нам деньги, выпивку и самых красивых женщин. Задача выполнена. А ещё ты обещала делиться с нами всем, что происходит вокруг. Вчера к тебе подошли два человека мужа, ты с ними поговорила, а нам ничего не сказала.

— Если продолжишь скрывать информацию, мы уедем, — сказал Ингрид. — Я заберу с собой Мину, но сначала сниму с тебя несколько кусков кожи, чтобы ты навсегда запомнила этот урок.

Поглядев на нож, Предвестница одернулась в сторону, вскочила на ноги и отстранилась от конунга. Лодка немного покачнулась из стороны в сторону.

— Хотите знать, в чем дело? — спросила она, скрестив руки на груди. — Это касается Малых земель. Но раз уж вы так вежливо настаиваете, я поделюсь информацией. Помните ту телегу, на которой привезли мою дочь? Это была не Офелия.

Дочь с отцом удивлено переглянулись.

— Кто-то покушался на мою девочку, — продолжала Алекса. — Я скрыла эту информацию, потому что никому не доверяю.

— Даже нам? — нахмурился Бьорн.

— А сам как думаешь, здоровяк?! Я должна доверить свою жизнь людям, которые мне угрожают? Тем, кто продал меня в рабство девять лет назад? Или я должна довериться Флоки, человеку, который насилует и вешает маленьких девочек? Это моя война. Вы здесь только для того, чтобы разбогатеть.

— Как же, — сплюнула Ингрид. — Мы увязли в этой грязи по уши. Если не заметила или забыла, я была очень близка с Офелией. Она мне как младшая сестра. И мне больно, когда ты так говоришь. Что ты ещё от нас скрыла?

Алекса тяжело вздохнула, понимая, что пока муж в отлучке, может доверять только этим двум. К тому же есть ещё один вопрос, который она не сможет решить в одиночку.

— Вчера я узнала, что моего брата и его жену убили, — нехотя призналась она. — У них впереди была прекрасная жизнь, а тут пришла я и все испортила. Король скрыл следы убийства, сжег их дом, а на Офелию открылась охота. Не знаю всех деталей, но, как мне кажется, Леонид Гордон решил взять все в свои руки. Когда мы захватим королевство, убьем Ивара и уничтожим основную армию Шарджа, он добьет остатки того, что от нас останется. Разумеется, вы со своей армией можете уплыть, потому что это только моя война. Я не хочу вас впутывать.

— Ошибаешься! — заявила Ингрид. — Мы прибыли сюда ради золота, женщин и наживы. Мы подыхаем на твоей войне ради богатств. И кем мы будем, если после всего пережитого уедем, оставив тебя на растерзание неприятелям?

— Офелия и моя дочь тоже, Алекса, — сказал Бьорн. — Она была частью нашей семьи недолго, но я голыми руками вырву хребет любому, кто посмел обидеть эту чудесную девочку.

«План сработал! — скрывая улыбку, подумала Алекса. — Не ожидала, что все случиться так скоро. Эти северяне крадут все, что неправильно лежит. Насилуют всех, кого встретят на пути. И чести им не отнять. Жалко конечно, что пришлось приписать сюда Офелию, но только так я могла заручиться поддержкой этих варваров, чтобы разложить Тарлатан на камни. Держись, Леонид Гордон. Когда Ивар Остин сдохнет, я приду за твоей головой!».

— Раз вы все знаете, — промолвила она вслух, — у меня есть просьба.

— Чего ты хочешь? — спросила Ингрид.

— В дне пути отсюда есть деревня, — покосившись на Костина, сказала Алекса. — Я хочу сделать привал. Нужно разобраться с одной проблемой, иначе все может закончиться очень плачевно.

***

Небольшой поселок, в котором домов было не больше десятка, утонул в море северных кланов. Воители прошлись по этим землям, заняв каждый дом, каждый огород и собачью будку. Среди жителей не было никого, кто мог бы дать отпор. Эта деревня не могла предложить захватчикам ни крова, ни наживы. Одни старики, доживающие последние часы жизни со спокойной душой приняли смерть, чтобы армия Предвестницы могла отдохнуть несколько дней.

Проходя мимо старых лачуг, Костин слышал и видел все недовольство воителей. Видимо, северяне не были рады тому, что в этой деревне жили одни старики, которые могли предложить только теплый кров, где можно спрятаться от дождя и скудными запасами, приготовленными на зиму. Молодых в поселении не было.

Он прошел до самого старого одноэтажного дома, расположенного на краю деревни. Именно в этой лачуге отдыхает Алекса Масур. Она попросила его прийти. Похоже, хочет обсудить какой-то вопрос. Костин всегда был рад встрече с подругой, поэтому принял приглашение и вошел в избу, где его встретили хмурые лица северян.

Костин не знал их языка, однако воительница Ингрид, стоящая возле двери, выучила всеобщий язык и могла с ним разговаривать. Но она почему-то не говорила, а строго смотрела на него, держа в руках нож.

— Где Алекса? — спросил он у неё.

В попытке задать вопрос Костин был окружен со всех сторон. Воители его окружили, преградили дорогу в соседнюю комнату и путь на улицу. Он напрягся, не понимая причины, по которой они смотрят на него с презрением. Ингрид сплюнула на пол, а её отец, конунг Бьорн, отпил из бурдюка и кивнул в направлении стола. Тут-то все и случилось.

Воительница ударила его кулаком по почкам, из-за чего Костин потерял равновесие и разучился дышать. Удар был такой сильный, что он согнулся. Остальные северяне подхватили его за конечности, бросили на стол и связали. Он не смог сопротивляться. Ему с трудом удалось сделать вздох, а говорить все ещё не получилось. Видимо, удар был довольно крепкий.

— Что происходит? — подняв голову, спросил Костин, когда его в считанные секунды привязали к хлипкому столу. Он окинул всех взглядом, пытаясь вырваться, но путы, связывающие конечности под столом, были крепкие. Ему расставили ноги и связали щиколотки уже под дном. Руки оказались над головой, привязанные к ножкам, а перед лицом маячила воительница Ингрид, держа в руках нож.

— Слышал выражение кредит доверия? — выглянув из-за плотной шторки, Алекса вышла в зал с яблоком в руках.

— Что ты делаешь?.. — нахмурился Костин.

— Хороший вопрос, не правда ли, — сказала она, присев за столом. — Мы на войне, Костин. Правила войны порой меняются. Когда заканчиваются битвы, во время затишья начинается другое сражение. Командиры армий всегда должны доверять своим людям, но порой в стан союзников может закрасться предатель.

Костин положил голову на стол и тяжело вздохнул.

— Ты ведь знаешь, что я не предатель…

Алекса сказала что-то воительнице, после чего Ингрид подошла к столу, крепко сжала рукоять ножа и, скользнув лезвию по штанинам, разрезала одежду Костина от промокших ботинок до паха. Он выпучил глаза от удивления, но ещё больше растерялся, когда крупная женщина выбросила разрезанные тряпки и стала крутить лезвием возле мужского достоинства. Он так же заметил, что конунг положил к раскаленным углям несколько ножей и большого размера тесак.

— Что вы хотите со мной сделать?.. — проглотив, спросил Костин.

— Если решу, что тебе нельзя доверять, — спокойно сказала Алекса, — Ингрид отрежет яйца, мужское достоинство, а потом свежует.

Костин с ужасом посмотрел на подругу.

— За что?..

— Помнишь нашу первую встречу спустя долгие годы расставания? — Алекса сложила ногу на ногу и откусила яблоко. — Помнишь, что сказал в первую очередь, когда вошел в трактир?

— Я представил короля, — покосившись на неё, ответил Костин.

— Верно. Ты сказал, что я могу доверять этому человеку, — нахмурилась Алекса. — Я поверила тебе. Доверилась своему другу, который бегал за мной с самого детства. Ты вывел моего брата из осажденной твердыни. Ты помог ему выжить. Я доверилась тебе. Доверилась твоим словам, потому что была уверена, что ты никогда меня не предашь.

— Разве я предал?! — стиснул зубы Костин. — Хоть раз?

— По всей видимости, твой любимый король забыл рассказать о том, что случилось в Тарлатане, — промолвила Алекса. — Их нет, Костин. По приказу королевы моего брата и твою сестру приговорили к смерти. Их убили и сожгли.

Костин выпучил глаза и в ту же секунду обмяк. Он попытался вырваться из веревок, но ничего не получилось. Оказавшись в столь невыгодном положении, Костин на секунду закрыл глаза, а потом зарычал так громко, что его было слышно даже на улице.

— Кто?! — он вспыхнул яростью. — Кто убил мою сестру?!

Алекса встала, подошла к столу и коснулась его лица. Он на секунду успокоился.

— Твой король, — едва слышно сказала она ледяным тоном. — Именно ты поклялся, что Леониду можно доверять. И что я получила от твоей клятвы? Моего любимого братика убили, дочку изуродовали так, что с трудом узнать семилетнюю девочку, которую я родила и воспитывала. Это все из-за тебя, Костин!

Он положил голову на стол, словно смирился с участью.

— Убей меня, Алекса Масур…

— Обязательно убью, если решу, что ты заслужил смерти, — промолвила она. — Я хочу дать тебе ещё один шанс. Хочешь им воспользоваться? Хочешь отомстить за сестру? Или уже сдался и готов сдохнуть?

Взгляд Костина загорелся надеждой.

— Что я должен сделать?

— Будешь принадлежать мне до конца своей никчемной жизни! — твердо решила она. — А когда придет время, сделаешь то, что потребуется.

— И что же это?

— Ты убьешь для меня трех женщин, — сверкнув презрением, сказала Алекса. — Я хочу, чтобы ты убил Лилиану Рэнделл, Хлою Холл и Мирцеллу Гордон.

Мой милый друг

***

— Хочешь, чтобы я убил герцогиню, королеву и твою тетю? — прикрывая руками пах, Костин заглянул за занавеску.

Небольшая комната была отведена под спальню, где кроме одноместной кровати, стояла только тумбочка, расположенная возле маленького окошка, на подоконнике которого находился таз с чистой водой. Когда Алекса расшнуровала кожаную куртку, повесила её на крючок и принялась снимать обувь, Костин попятился назад. Он собирался оставить подругу наедине, чтобы она переоделась, но наткнулся на Ингрид. Воительница встретила его строгим взглядом и насильно толкнула обратно в комнату, после чего задернула шторку.

— Хочу рассказать тебе правду. — Алекса расстегнула верхние пуговицы взмокшей от пота рубахи и заметила, что деревенский друг явно занервничал. — Присядь, Костин.

Когда он сел с края постели, стараясь на неё не смотреть, Алекса повернулась спиной и бросила пропитанную потом рубаху на пол, а сама стала умываться в тазу. Костин краем глаза заметил старые рубцы, оставленные на спине женщины после того, как она в двенадцатилетнем возрасте выпала из окна.

Именно Костин нашел её на земле.

Он видел, как её вытолкнули из окна, как она упала на груду старого хлама и без единого звука потеряла сознание. В ту ночь она разбила голову и серьезно повредила спину. Позвав взрослых, Костин смотрел на то, как её, окровавленную с головы до пяток, осторожно поднял граф Роберт Холл, как он заботливо передал умирающую дочь в руки молодожена Джорджа Остина. Они понесли тело в дом, и в этот миг Алекса открыла глаза, громко заскулила от пронзившей боли и начала захлебываться кровью. Раненую девочку спрятали за дверью усадьбы, после чего дочь графа Карла Холл, ставшая в тот вечер Карлой Остин, побежала в дом травницы, матери Костина.

— Как спина? — поинтересовался Костин.

Алекса взглянула на него через плечо, обратив внимание, что он разглядывает её с огромным любопытством, продолжая прикрывать пах руками.

— Порой болит, — ответила она, умыв лицо, руки и подмышки в теплой воде. — В дождливую погоду кости ноют так, что хочется заползти на стену. Но ничего страшного. Как видишь, справляюсь.

— Рад, что ты выжила, — промолвил Костин.

— Я тоже этому рада, — Алекса взяла с кровати полотенце и, не оборачиваясь грудью к деревенскому другу, начала вытираться. — Костин, — она тяжело вздохнула и облокотилась на тумбочку, — я должна признаться, что совершала грех.

— Ты про Офелию? Алекса у тебя не было выбора. Если бы ты не спала…

— Я говорю не об этом, — перебила она, после чего обернулась. Костин мгновенно отвернулся, стараясь на неё не смотреть. Хотя желание впервые увидеть любимую женщину голой, теплилась в нем много лет. — Мой грех намного страшнее того, что я делала в империи. Честно говоря, я не знала, что грешила. Никто этого не знал. Дело в том, что мы с Карлом…. Мы семья, Костин.

— Вы муж и жена… — промолвил он, скрывая смущения.

— Нет, — едва слышно призналась Алекса. — Мы не только муж и жена. Карл Масур мой дядя.

Костин выпучил глаза и резко обернулся, позабыв, что перед ним голая женщина. Но Алекса завернулась в чистое полотенце и скрестила руки на груди, поэтому он не мог увидеть её грудь.

— Как это?.. — растеряно выдавил он.

— Мою маму звали Офелия де Месс, — спокойно сообщила Алекса. — Она была приемной дочерью врача, который забрал новорожденную девочку по приказу герцога Остина из твердыни Оран. Отец Карла, бывший герцог Дункан Масур, предпочитал девочек. Ему нравились маленькие девочки, Костин. Пока Карл с Эфроном были на войне, их отец изнасиловал маленькую служанку, которая в итоге от него понесла. Она вынашивала в чреве девочку, хотя сама ещё была ребенком. На роды вызвали Орлана де Месса, который смог спасти дитя, но мать все равно умерла от обильного кровотечения. Дункан Масур отказался от незаконнорожденной дочери, поэтому маленькая, недоношенная Офелия стала приемной дочерью Орлана и получила фамилию де Месс. Став немного старше, она вышла замуж за моего отца, родила сначала сестрицу Карлу, потом меня. Однако дар королевы никто не отменял, поэтому я попала в руки Карла Масура, который оказался моим дядей по линии матери.

Костин словно воды в рот набрал.

— Мы с мужем никому об этом не говорили, — продолжала Алекса. — Я наивно полагала, что он умрет во время заточения или будет убит Иваром Остином. Но он выжил. Этот человек переживет любую войну. Костин, по всем законам и порядкам королевства Шарджа он мой муж. Я принадлежу ему по праву. И меня устраивает это право. Я люблю его всем сердцем. Но мы не можем быть вместе, понимаешь? Как только война закончиться, Офелия займет трон, а я, если выживу, подамся в монастырь, чтобы замолить грехи. Не знаю, что решит архиепископ. Может быть, меня сожгут на костре, как богохульницу, пошедшую против всевышних сил. Если это случится, пусть будет так. Я не Остин. И никогда не стану такой.

— Все ещё не могу в это поверить… — растеряно промолвил Костин.

— Такова жизнь, — улыбнулась Алекса. — Я готова смириться с участью. Однако до окончания войны времени ещё много. Не знаю, когда она закончиться и увижу ли я этот конец.

— И что ты хочешь? — спросил он.

— Раз уж мне не суждено быть с мужем, которого я люблю, стоит обратить внимание на того, кто всегда был рядом. На того, кто любил меня все эти годы. Я говорю о тебе, мой милый друг.

— Алекса, — тяжело вздохнул Костин. — Ты же знаешь, что я не могу. Только не так.

— Это твоё право, — спокойно сказала она. — Но я женщина. Посмотрим правде в глаза и признаем, что рано или поздно все закончиться. Я могу умереть во время войны или после неё. Поэтому хочу прожить остаток времени так, как хочу, а не как уготовила судьба. Я женщина, Костин. А женщине нужен мужчина. Если откажешься, ничего страшного. Найду себе другого мужчину, который меня не отвергнет. В моей армии десять тысяч солдат и каждый из них мечтает возлечь рядом со мной. Я предлагаю это в последний раз. Останься подле меня, Костин. Позволь прожить закат жизни так, как я этого хочу.

— И ты хочешь, чтобы рядом с тобой был я? — спросил он с надеждой в голосе.

Алекса обернулась к окну и крепко сжала кулаки.

— Не хочу обманывать, — прошептала она. — Я бы хотела, чтобы рядом со мной был только Карл. Мне никто больше не нужен. Но выбирать не приходится. Этим мужчиной можешь стать ты, либо кто-то другой. Каждая женщина хочет верить и надеяться, что после тяжелого дня её всегда будет ждать мужчина, который любит всем своим сердцем. Мне тоже нужен тот, кто сможет согреть холодными ночами. Тот, кто подставит плечо, обнимет, поцелует, прошепчет что-то нежное и приласкает так, как я этого заслуживаю. Я ведь это заслуживаю, Костин?

«Что я делаю?.. — в растерянности задумалась она. — Какая женщина станет уговаривать мужчину? Это ведь они должны за мной бегать! Тогда почему я так зациклилась на этом Костине? Может быть, Карл был прав? Вдруг я и вправду влюблена в деревенского друга?».

Алекса собиралась обернуться, чтобы прогнать его из комнаты, но позади неожиданно возник Костин. Она почувствовала его теплое дыхание на шее, ощутила тепло и прохладу от влаги от одежды и затаила дыхание. Сердце стало биться намного чаще, дыхание застыло, потому что тело перестало слушаться и инстинктивно наклонилось назад. Ноги стали такие ватные, а руки непослушными, что Алекса не удержалась и облокотилась на грудь деревенского друга. Он коснулся теплыми руками талии и застыл.

— Если останусь, никогда не буду тебе принадлежать, — промолвил он.

— Будешь, — с трудом сдерживаясь на ногах, холодно сказала Алекса. Она понимала, если он отойдет, она просто упадет спиной на пол. Но все равно продолжала стоять на своём, словно на подсознательном уровне хотела от него избавиться. — Ты будешь принадлежать своей герцогине. Ты будешь все время подле меня, будешь любить меня, будешь ухаживать за своей госпожой, а если прикажу, постираешь мои нижние юбки.

Костин обозлился и сжал пальцы на талии. Не ухоженные ногти, под которыми скопилась грязь, впились в нежную плоть, из-за чего Алекса жалобно заскулила. Он ослабил хватку, потому что понял, что она очень чувствительная, нежная и ранимая женщина. Алекса хочет казаться сильной и независимой, потому что боится показать слабость. Ей, как любой другой женщине, рядом нужен сильный мужчина.

— Позволите остаться, госпожа? — спросил Костин.

— Позволяю… — застонала Алекса.

Он притянул её к себе, крепко обнял и отшагнул в сторону постели. Алекса побоялась открыть глаза, поэтому позволила уложить себя на мягкие шкуры в постели. Но желание перебороло и, почувствовав тепло меха, она подняла веки и увидела, что Костин снимает обувь, потом перебирается руками к куртке и медленно расшнуровывает куртку. Он больше не прикрывал пах руками, поэтому она смогла увидеть его желание.

— Нам ведь не помешают? — покосившись на тонкую шторку, спросил он, когда куртка и рубаха оказались на полу.

Алекса увидела красивое накаченное тело, поэтому застыла от предвкушения и не открыла рта. Она только осторожно облизнула верхнюю губу, разглядывая мускулы, обтянутые толстой кожей. Мышцы плеч, рук и груди были идеально обтянутой формы. Тело Костина было обточено так совершенно, что по сравнению с ним волосатый конунг выглядел настоящим кошмаром.

— Иди ко мне, — Алекса бросила на пол полотенце и протянула руку.

Увидев красивую грудь с изысканными розовыми сосками, Костин застыл и растерялся. По взгляду было понятно, что это первая женская грудь, которую он увидел в зрелом возрасте. Алекса догадалась, что у него не было женщины. Ей оставалось самой взять его за руку и потянуть на себя.

Когда он лег рядом, стало понятно, что кровать и вправду одноместная. Костин лежал боком, свисал на краю и так занервничал, потому что не знал, куда сунуть руку. Можно было бы убрать её назад, но тогда он бы упал, оставить её где-то в промежутке не получиться, а положить ладонь на грудь любимой женщины он застеснялся. Алекса это понимала, поэтому сама взяла его за руку и положила на живот.

— Ты так вкусно пахнешь, — глядя в глубокие голубые глаза, сказал Костин.

— Духами? — похлопала ресницами Алекса.

— Женщиной. — Он погладил живот и стал расшнуровывать пояс на её грязных, мокрых, порванных штанах. — Ты пахнешь так, как пахнут женщины.

— Я женщина, если ты не заметил, — не скрывая улыбки, хихикнула Алекса.

Пока он пытался расшнуровать пояс на штанах, она почувствовала пьянящий запах пота. От него тоже пахло не ребенком, как она помнила в детстве, а настоящим мужчиной. Карл пахнул кровью и смертью, от Диора постоянно воняло пряностями и духами, а Бьорн смердит пивом и жареным мясом. Никто из них не пах так, как Костин. Этот пьянящий запах сводил Алексу с ума.

— Поцелуй меня, Костин, — попросила она.

Он поцеловал и сделал это довольно неуклюже, подтверждая предположение Алексы, что у него не было женщин. Ей пришлось насильно отобрать инициативу, потому что все выходило из-под контроля. Она взяла его за руку и переложила её на грудь, чтобы Костин впервые потрогал сосок, потом самостоятельно развязала пояс и спустила штаны до бёдер.

— Так ничего не получиться, — проговорила она, отстранившись от губ.

— В чем дело? — расстроился Костин.

Алекса ему не ответила. Места на кровати было так мало, что ей пришлось приподнять ноги и самой избавиться от мокрых штанов, после чего лечь на бок, положить его на своё место, а самой, перекинув ногу, забраться на него. Костин ничего не делал, словно не участвовал, поэтому Алекса начала злиться ещё сильнее.

— Почему ты такой? — оседлав его, нахмурилась она.

Он открыл рот, но увидев грудь и почувствовав её тепло, когда она на нем сидела, ничего не сказал. Алекса закатила глаза и просто легла на него, прижалась к груди и стала слушать, как сильно и быстро бьется сердце.

— Я так ужасен? — принюхиваясь к грязным волосам герцогини, спросил он расстроенным голосом.

Алекса подняла голову и посмотрела на него с некоторым раздражением во взгляде.

— Костин, ты старше меня на несколько лет, — промолвила она. — Разве так можно жить? Ты ведь мужчина. Со мной все понятно. Я принадлежала, и буду принадлежать мужчине. Но ведь у тебя был шанс переспать с женщиной. Почему ты отказывался от того, чем нас наградили всевышние силы?

— Хотел, чтобы первый раз был особенным, — коснувшись волос герцогини, ответил он. — И только с той, кого я люблю.

— Ты так наивен… — мечтательно сказала Алекса.

— Это плохо?

— Не знаю, — смутилась она. — Сделай что-нибудь. Мне уже неловко.

— Что мне сделать?

— Поцелуй меня, прижми к себе. Сделай хоть что-нибудь, чтобы я могла почувствовать эту твою любовь.

Он прильнул к её губам, обнял руками и дал попробовать свои чувства, которые он копил на протяжении многих лет. Алекса приняла его любовь, обняла бёдрами и скользнула языком в рот, показывая на собственном примере, как нужно обращаться с женщиной, которую любишь. Желание, поглотившее Костина, избавило его от сомнений, от нерешительности, сбросило сдерживающие оковы и позволило насладиться тем, чего он так долго ждал. Губы сплелись в нежной страсти, языки закружились в пламенном танце, мысли быстро перемешались в нахлынувшем цунами чувств.

— Алекса.

— Да?

— Я хочу тебя.

Она похлопала ресницами, почувствовав, что к лицу прильнула кровь. Она покраснела от стыда, и он это заметил. Костин обвил хрупкое женское тело твердыми, крепкими мускулами, словно боялся вновь потерять, прижал к груди и стал ласкать губы, пробуя её на вкус. Она была прекрасна.

— Подожди… — позабыв о смущении, Алекса взяла твердый, горячий член в руку и направила его в нежную плоть. Когда мужское достоинство беспрепятственно вошло в горячее лоно, Костин ощутил влагу, какую не чувствовал никогда, нежность, о которой мечтал все эти годы и нежность, что захватила все его мысли.

— Всевышние силы… — тихо застонал он.

Чувствуя его в себе, Алекса улыбнулась, немного приподнялась на колени и, раздвинув ноги, приняла Костина всего без остатка. Он погрузился в неё целиком, подарил сладостные ощущения, из-за чего она сгорала от невообразимо прекрасного чувства любви.

— Поцелуй меня, мой милый друг, — пролепетала Алекса, сгорая от невыносимо сильного жара.

Костин вспыхнул желанием, поцеловал её в губы, потом начал целовать шею, стараясь как можно старательно отблагодарить за все, что она для него сделала. А Алекса не противилась его страсти. Она погрузилась в этот водоворот, потому что только рядом с ним могла показать слабость, расслабиться и стать самой обычной ранимой графиней, какой была много лет назад. Когда это было? Это уже не имеет значения. Он вернул все то, от чего она пыталась отгородиться. И показал ей то, что она забыла.

***

Рядом с ним время шло незаметно.

— Два? Три?

— Ты считаешь, сколько раз мы занимались любовью? — не удержавшись, Алекса расхохоталась. — Какой же ты глупый, мой милый друг.

Она прижалась к его груди. Так им казалось, что маленькая кровать была безграничная. Находясь в объятиях Костина, она не думала ни о чем, что может им помешать.

— Я ведь тебя не обидел? — обеспокоенно спросил он. — Мне показалось, тебе было больно.

— Это называется стонами удовольствия, Костин, — улыбнулась Алекса. — Если женщина громко кричит и просит не останавливаться, ей с тобой хорошо. Мне тоже было с тобой хорошо. Ты прекрасен в постели. Даже не верится, что у тебя не было женщины.

Костин откашлялся, поглядев на занавеску.

— Мы ведь повторим? — спросил он.

— Уже?.. — Алекса от удивления подняла голову. — Ты ведь только что излил в меня семя. Не насытился?

Он слегка покраснел от стыда.

— Я говорил не об этом, Алекса. Рано или поздно нам нужно будет вернуться к войне. Кем мы будем друг другу? Друзьями?

— Не знаю, — положив голову на теплую грудь, призналась она. — В одном я точно уверена. Мы не будем заниматься любовью на глазах у других. Если выпадет возможность побыть наедине, я пошлю за тобой. Любовь, страсть и уединение с тобой в маленькой комнате не должны отвлекать оттого, что нам предстоит сделать.

— Я помню. Все ещё хочешь, чтобы я убил тех трех женщин, чьи имена ты назвала?

— Да, — спокойно ответила она. — Ты сделаешь это ради меня?

— Алекса, две из них ждут ребенка… — нахмурился Костин. — Я не могу убить…

— Кого ты не можешь убить? — перебила Алекса. — Тех, кто забрал у тебя сестру? Тех, кто покушался на мою дочь? Костин, тут либо они нас убьют, когда все закончиться, либо мы их опередим. Хочешь умереть, так и не отомстив за сестру?

— Мне жаль Ливию, — тяжело вздохнул он. — Но я не стану посвящать всю жизнь мести.

— Это и не требуется. Я тоже этого не хотела, однако всевышние силы преподносят сюрпризы. Нам приходится делать то, что от нас зависят. Обещаю, когда все закончиться, ты поймешь, что это было правильное решение. Даю слово. Только убей их ради меня.

— Как прикажете, госпожа… — нехотя согласился он.

— Спасибо, — Алекса поцеловала его в грудь, а потом поднялась к губам. — Если отдохнул, можем повторить.

— Уже?..

— Следующая такая возможность выпадет ещё не скоро, — похлопала ресницами Алекса. — Если хочешь, можешь взять меня сзади.

— Очень хочу, — закивал Костин.

Королевский прием

***

Плащи хорошо спасали от холода и дождя, который то шел, то останавливался, чтобы потом пойти с новой силой. Они только вчера выехали на большак, а большую часть пути, занявшую несколько недель, скрывались в лесах, в рощах, объезжали крупные поселения, а если и останавливались, то только недалеко от маленьких деревень, где покупали припасы и ехали дальше. В лесах, где было особенно темно и страшно, они часто делали привал, набирали пресную воду, убивали попавшуюся в силки дичь, а наутро выезжали и снова продолжали путь.

Офелия привыкла к тому, что приходится все время сидеть на луке. Свыклась с тем, что большую часть пути приходилось спать в сидячем положении. И даже дождь не был такой серьезной проблемой, когда тело укрыто теплым и непроницаемым плащом. Главная проблема была в спутнике. Дело в том, что Карл Масур все время молчал. Он за весь день мог не проронить ни слова, что, стоит заметить, выводило Офелию из себя. Она привыкла к его обществу, даже смирилась с тем, что герцог бывает очень резок. Но всю дорогу ей приходилось говорить за двоих. Это раздражало их обоих. Однако лучше так, чем несколько недель ехать в полной тишине. Пейзаж почти не менялся, а скверная погода нагоняла тоску.

— Так вот… — продолжала она.

— Всевышние силы… — закатил глаза Карл. — Ты когда-нибудь заткнешься?!

Офелия сжалась, потому что невозможно привыкнуть к леденящему голосу герцогу. А когда он орет, это вселяет такой страх, что сводит зубы. Офелия в глубине души понимала, что он её не ударит. И все же старалась лишний раз не провоцировать. Следует немного подождать, пока Карл успокоится, чтобы потом снова с ним заговорить. Точнее, заговорить сама с собой, ведь он почти никогда не разговаривает.

— Скажи, дитя, кто твой отец? — неожиданно спросил Карл, когда они проехали небольшой мост, под которым течет ручей.

Офелия от удивления подняла голову, пытаясь увидеть строгий взгляд герцога.

— Моего отца зовут Дауд, а что? — ответила она в надежде получить развитие диалога.

— Ноги и руки бы оторвал этому ублюдку, — сплюнул Карл.

— Вы сердитесь из-за матушки?

— Я сержусь из-за тебя! — резко бросил он. — Как можно было воспитать такую болтушку? Ты ведь никогда не затыкаешься!

Офелия озлобилась и ткнула его локтем в живот.

— За что? — нахмурился Карл.

— За то, что вы оскорбили моего отца! — буркнула Офелия. — Вы его даже не знали. Не смейте оскорблять папу, иначе я снова вас ударю. Он был хорошим человеком.

— Ну, прости, — мягко промолвил Карл, чем ещё сильнее удивил маленькую спутницу. — Если обещаешь больше не бить, куплю запеченное яблоко на меду.

— Я вас прощаю, Карл Масур, — храня детскую обиду, сказала Офелия.

— Не называй меня так, — попросил он.

— Как же мне вас называть? Милорд? Господин?

Карл пересек перекресток и выехал на широкую дорогу. Казалось, они уже приехали. По крайней мере, Офелии эти места показались почему-то знакомыми, хоть она и ни разу тут не была.

— Послушай, дитя, — сказал он. — Я не собираюсь занимать место твоего родного отца. Думаю, ты этого тоже не хочешь. Ивсе же взрослые люди порой поступают так, как требуется. Мы отстраняемся от чувств, чтобы выполнить долг. Алекса остается моей женой, поэтому ты, Офелия де Оран, моя незаконнорожденная дочь. Как только война закончится, я официально объявлю тебя своей наследницей. Это поможет избежать ненужных проблем с бумагами и позволит тебе стать королевой.

— А книга? — задумалась она. — Доказательства ведь сгорели. Право наследование нужно подтвердить на бумаге. Я не смогу стать королевой, даже если вы признаете меня своей прямой наследницей. Пока вы с матушкой живы, я не могу претендовать на наследство.

— Какая ты умная, — усмехнулся Карл. — Книжки читаешь?

— Я люблю читать, — призналась Офелия. — Так как же быть? Матушка хочет сделать меня королевой, вы собираетесь признать меня своей дочерью. Только какой от этого прок, если люди…

Она умолкла, чем немного удивила герцога.

— В чем дело, дитя? — поинтересовался он.

— Оран… — вскинув брови, Офелия обратила взор на гору, за которой скрывалась твердыня. Окинув взглядом местность, где они проезжали в эту секунду, она вспомнила свой сон. Именно на этом месте произойдет финальная схватка. Именно здесь матушка настигнет и убьет Ивара Остина. Она помнила во сне огромного всадника с большим мечом, который убил двух мародеров. Поглядев на герцога, Офелия поняла, что этим всадником был кто-то другой. Тот, кто убивал не так хладнокровно, а делал это, чтобы остановить падальшиков.

— Говоришь так, словно была тут когда-то, — задумался Карл. — Мать тебя сюда приводила?

Офелия перестала крутить головой и села ровно. Герцог все равно не поймет, не поверит, что сны могут сбываться. Офелия сама перестала в это верить, потому что все изменилось. Во сне она была в другом месте. Она точно не знала, где была во время финального сражения, но точно не здесь. Если заговорить с человеком, который называет себя отцом о том, что она видела, он не поверит. Никто ей не верит. Только матушка, которая знает, что все это правда.

Почувствовав головокружение, Офелия схватилась за лицо и заметила, что из носа снова пошла кровь. Это плохо. Нужно срочно поспать. Она не спала уже несколько дней, поэтому начала сходить с ума. А ещё это место из сна. Карл не стал засыпать ребенка вопросами, а только дал платок и подогнал коня, чтобы они как можно скорее добрались до места назначения.

— Куда мы едем?.. — спросила Офелия, пытаясь удержаться в сознании.

— Отдохни, дитя, — ответил Карл. — Не бойся. Мы проедем мимо твердыни и направимся в небольшую деревню. Там у меня есть друзья, которые нас спрячут на время. Останемся здесь, пока не найдем корабли твоей матери.

— А потом?..

— Что-нибудь придумаем. Главное, мы оба в безопасности. Добро пожаловать домой, Офелия де Оран, королева Шарджа.

Она робко улыбнулась в ответ, закрыла глаза и сразу уснула.

— Алекса переоценила возможности дочери, — нахмурился Карл, прижав ребенка к груди, чтобы она не упала. — И слепой заметит, что девочка больна. Как долго будет править такая королева? Клятый Ивар Остин. Это так всевышние силы насмехаются над моими страданиями? Я потерял своего сына и должен воспитывать дочь чужого мужчины?

Герцог с трудом сдержал злобу и, одернув поводья, повернул в сторону небольшого поселения.

***

Офелия стала просыпаться от надоедливого скрипа и женских криков. Она с трудом раскрыла глаза и поняла, что на дворе поздняя ночь. Вокруг стояла кромешная темнота. По всей видимости, герцог доставил её туда, куда собирался. Вот только она не понимала, где очутилась, однако обратила внимание, что лежит в удобной кровати, окруженная теплыми подушками. Ещё она заметила, что запах изменился. Во время дороги она ни разу не приняла ванну, поэтому воняла так, как смердят свиньи. Но сейчас запах пота куда-то пропал.

Вытянув ватную руку, Офелия подняла голову с подушки и скрип прекратился.

— Проснулась… — едва слышно сказал женский голос.

Офелия покосилась на звук и заметила перед окном два силуэта.

— Кто вы? Где я? — сонным голосом спросила она.

Один из силуэтов толкнул второй, а сам подошел к её кровати и зажег на тумбе свечу. Когда комната наполнилась светом, Офелия увидела перед собой Карла Масура, стоящего перед ней в голом виде. Ещё она покосилась ему за спину и увидела на соседней кровати женщину.

— Как самочувствие? — присев на край постели, спросил Карл. — Ты меня напугала.

— Со мной такое случается, — робко призналась Офелия. — Простите, если на пугала. Скажите, я долго спала?

— Два дня, — ответил женский голос с соседней кровати.

Офелия уже поняла, что Карл и эта женщина занимались любовью, а она проснулась не в самый подходящий момент. Ей бы хотелось попросить прощения за свой поступок и снова лечь спать, но сон уже не вернется, а ей захотелось перекусить. Два дня в постели большой срок для той, кто последние несколько недель ехал в седле.

— Я погрею похлебку, — женщина встала с кровати, накинула халат и подошла к печи.

— Кто вы? — спросила её Офелия.

— Твоя тетя, — ответила она. — Меня зовут Хлоя Холл.

Почувствовав резкую боль в области висков и затылка, Офелия схватилась за голову и завыла от невыносимого ощущения того, что голова сейчас лопнет. Она ощутила каплю, вытекающую из носа. Похоже, снова пошла кровь. Но боль была такой ужасной, что она не могла больше думать. Ещё бы секунда и все бы закончилось. Но все неожиданно прошло, словно растворилось как страшный сон.

***

Офелия открыла глаза и резко вскочила.

— Выспалась? — спросил Карл.

Оглядевшись, она поняла, что попала в обычную деревенскую избу с высоким потолком и полом с узкими щелями, сквозь которые задувал осенний ветер. Откуда он брался под землей, она не знала, поэтому заметила, что рядом с её постелью, на которой она спала под теплым одеялом, стоял стол накрытый едой: хлебом, горячей похлебкой и подносом с запеченными яблоками; чуть дальше, прямо возле окна, стояла ещё одна кровать; у входной двери, на противоположной стороне помещения был шкаф, а в соседней комнате виднелась деревянная бадья.

— Это дом Хлои Холл? — поинтересовалась Офелия.

Карл от удивления нахмурился.

— Ты знаешь Хлою?

— Никогда её не видела, — поняв, что наговорила лишнего, Офелия пожала плечами. — Матушка говорила, что госпожа Холл, скрываясь под прозвищем любовницы короля, убила нескольких членов семьи Дракона, а потом сбежала из империи.

— Там горячая вода, — указав в соседнее помещение, Карл сел за стол и налил в тарелку похлебки. — Искупайся, и идем завтракать.

Придерживая одеяло, Офелия слезла на холодный пол и пошла в сторону бадьи, вызвав у герцога улыбку. Она скрылась от его взора за деревянной стенкой, сложила одеяло и залезла в теплую воду. Рядом стоял табурет, на котором оставили все необходимое: склянку с ароматным шампунем, мягкую мочалку и гребень расчески.

— Я долго спала? — спросила она.

— Мы приехали вчера днем, — ответил Карл.

Офелия поняла, что Хлоя Холл ей приснилась. Если это так, она сегодня придет и останется на ночь. А ещё сегодня ночью у неё пойдет кровь. Сны всегда сбываются, как бы она этого ни хотела.

Она приняла ванну, отмочив ноги и тело в теплой воде, обтерлась чистыми полотенцами, расчесала непослушные волосы, которые следовало бы подстричь, если они снова куда-то поедут, надела подготовленное кем-то голубое платье, оказавшееся ей в пору, и прошла к столу. Герцог встретил её обомлевшим взглядом. Видимо, увидел в ней свою жену, когда они с Алексой только женились.

— Отец… — Офелия сделала реверанс и села напротив.

— Ты так похожа на мать… — растерялся Карл.

Он собирался сказать что-то ещё, но его прервал незваный гость, вошедший в избу. Офелия обернулась и увидела Хлою Холл. Бледная кожа, морщины на лице, спутанные черные волосы, обрамляющие овальное лицо, строгий взгляд черных глаз, окаймленный пышными, черными ресницами, две подогнутые линии бровей и больше губы выдавали в ней ту, кто зовет себя любовницей короля. Это была она. Та, кто убил членов семьи Дракона.

— Завтракаете? — раздался леденящий голос Хлои, который невозможно было скрыть под гримасой улыбки. Она подошла к столу и села между герцогом и молодой королевой. — Здравствуй, Офелия де Оран. Меня зовут Хлоя.

— Добрый день, госпожа Холл, — скрывая тревогу, Офелия встала из-за стола, сделала реверанс и села на место.

— Всевышние силы, какие манеры, — улыбнулась Хлоя. — Впрямь будущая королева. Надеюсь, Ваше Величество оценило скромный королевский прием в этой избе. Я бы пригласила вас в твердыню, но боюсь, она стала непригодной для жизни.

Офелия посмотрела на герцога.

— Как давно вы сбежали? — спросила она.

Карл посмотрел на Хлою, тяжело вздохнул и отодвинул тарелку.

— Несколько месяцев назад, — нехотя признался он. — Госпожа Холл помогла устроить побег, но я на этом не остановился и освободил всех заключенных. Под покровом ночи мы убили всю стражу, а чтобы больше никто и никогда не смог занять твердыню Оран, устроили пожар на складе пороха.

— Да уж… — нахмурилась Хлоя. — Помогай после этого людям. Карл, ты ничего не забыл?

— Не стоит об этом за столом, — проговорил он.

— О чем? — спросила Офелия.

— Он меня изнасиловал, связал и уволок в лес, — цинично ответила Хлоя. — Мы несколько дней бродили по зарослям. Хотя нет. Он ехал на коне, а меня волокли какие-то грязные преступники. Вот только на этом герцог не остановился. Этот человек хотел получить информацию и начал меня пытать.

Офелия недоверчиво посмотрела на герцога, потом на любовницу короля и поняла, что Хлоя устанавливает новые правила игры. Женщина говорила не слишком серьезно, однако настрой беседы был сразу заметен. Она пыталась наладить отношение с будущей королевой, а заодно оттеснить Карла.

— Заткнись, Хлоя… — зарычал он. — Девочке об этом знать ни к чему.

— Мужчины… — закатила глаза любовница короля.

Карл так обозлился, что сломал деревянную ложку в руке. Сжал её так сильно, что та сломалась пополам. Офелия не стала провоцировать герцога, поэтому схватила со стола кусок хлеба и прошла на улицу. Стоило ей выйти, как он тут же вспыхнул яростью и начал орать на Хлою. Любовница пыталась что-то ответить, но гнев этого человека был несоизмерим.

Офелия решила пока не заходить в дом, а погулять по округе. К тому же изба, ставшая их временным прибежищем, находилась где-то в лесу, вдали от чужих глаз и непрошеных гостей. К этому дому не вела ни одна дорога, поэтому Офелия решила далеко не отходить, а побродить у порога, чтобы не потеряться и не вызвать ещё больше гнева герцога.

Она как раз проходила мимо окна и невольно заглянула в дом, заметив, что ни герцога, ни любовницы короля за столом уже нет. Прижавшись к стеклу, Офелия увидела их на своей кровати.

Карл бросил Хлою на кровать, вцепился в щиколотку и резко потянул на себя. Казалось, женщина не сопротивлялась, однако он на этом не успокоился и, задрав все юбки подола разом, ударил её по ягодицам. Семилетняя девочка за окном уже знала, что такое занятие любовью, но ничего в этом не смыслила. Офелия подумала, что герцог в ярости, поэтому начал бить любовницу короля. Однако его порыв сменился в тот момент, когда он стянул штаны и взял женщину сзади.

Он вошел так резко, что Хлоя громко вскрикнула от боли. Она даже попыталась вырваться, что-то кричала, но Карл не собирался отдавать инициативу, поэтому схватил её за запястье, скрутил за спиной руку и ткнул Хлою лицом в подушку, после чего начал двигаться очень сильно и грубо, из-за чего в избе раздались приглушенные крики.

— Если такова мужская любовь, я лучше останусь одна, — Офелия отошла от окна, продолжая слышать притупленные выкрики Хлои. Она прошла чуть вперед, остановилась возле рябины, вытащила из кармана платья кусок хлеба и стала кушать. — Как матушка могла полюбить такого ужасного человека? Как она могла променять его на отца? Не понимаю и не хочу понимать. Это отвратительно.

Офелия прошла ещё немного вперед. Она всегда оглядывалась, чтобы не потерять дом, но хотела уйти как можно дальше. Ей казалось, что она до сих пор слышит женские крики, хотя изба осталась далеко позади. Впереди показался яркий просвет, к которому Офелия не спеша прошла и оказалась на вершине склона.

Перед ней открылось бескрайнее море, прекрасный песчаный пляж и пасмурное небо. Оглядевшись, Офелия поглядела вперед и увидела на горизонте силуэт красного паруса. Дракон! Неужели это флот Предвестницы, что скрывался от кораблей Ивара Остина? Не похоже.

— Офелия! — у неё за спиной раздался громкий выкрик герцога, который, по всей видимости, закончил и потерял будущую королеву.

— Я здесь! — откликнулась она.

Вскоре к ней подбежал Карл Масур, который собирался её отругать. Но герцог подошел ближе и застыл. Он тоже увидел красный парус.

— Империя… — сжав кулаки, промолвил он. — Дракон…

— Они пришли за любовницей короля, — едва слышно сказала Офелия. — Я была права. Все закончится именно здесь.

Натянутая струна

***

В нескольких днях от твердыни Шубас был устроен привал. Замок казался неприступным, поэтому генерал Маршалл Рэнделл настоял на совещании. Предвестнице тоже было, что высказать этому человеку, напомнить, так сказать о том, что он забыл упомянуть смерть графа Тобиса Холла. В конце концов, этот разговор должен был состояться.

Они встретились в поле. Солдаты генерала подготовили шатер, под крышей которого можно спрятаться от надоедливого дождя. Под занавесом накрыли два стола. Первый столик накрыли яствами, угощениями и разного рода блюдами. В тарелках угадывались вареные устрицы, прожаренные в муке и на чесноке куриные крылышки, почищенные фрукты, а в кувшинах теплилось согревающее вино. На втором столе разложили карту континента, а рядом положили довольно дотошный рисунок твердыни Шубас, нарисованный с такой щепетильностью к деталям, что диву даешься.

Алекса пришла на собрание не одна. Раз уж её армия расположилась в низине, в часе пути от этого места, а солдаты генерала были в полдне пути отсюда, она взяла с собой только Костина, своего состоявшегося любовника, или, как говорят в королевстве Фрагиль, фаворита; следом за деревенским другом Предвестницы шел явно подвыпивший конунг Бьорн, который никак не мог оторваться от бурдюка с пивом; рыжеволосого воителя придерживала дочь Ингрид, понимающая, что от него всякого можно ожидать.

Маршалл тоже был не один. С ним приехала свита из сорока всадников, облаченных в латные доспехи. Среди воинов не было только той, с кем генерал скреплен узами брака. По всей видимости, Лилиана Рэнделл находится на том сроке, когда не может примерить латную броню. Кстати говоря, срок подходящий. Сейчас герцогиня на шестом месяце беременности.

— Надеюсь, нас вытащили не просто так, — Бьорн увидел кувшин с теплым вином и схватился за него обеими руками. Потом он заметил еду, выхватил из-под Алексы стул, которая собиралась сесть и сам развалился перед столом, подтянув к себе все угощения.

Маршалл закатил глаза, что-то буркнул под нос и предложил своё место. Но и он опоздал. Костин уже пододвинул табурет с высокой спинкой своей госпоже. Ингрид всыпала отцу подзатыльник и отошла в сторону.

— О чем будем говорить, генерал? — спокойно, с полным безразличием к конунгу спросила Алекса.

— Взгляните, миледи, — покосившись на рыжеволосого северянина с презрением, Маршалл собрался с мыслями и показал рисунок. — Это неприступная твердыня Шубас.

Алекса взяла листок и улыбнулась.

— Неприступная твердыня, говорите? Девять лет назад, когда я жила в столице королевства Шарджа и посещала балы королевы Роксаны Остин, этот замок принадлежал Фрагиль. Раз она такая неприступная, как вы заявляете, как же вы отдали её Ивару Остину?

— Я руководил этой твердыней, — нехотя признался Маршалл. — Я был тем, кто сдал её врагу. К сожалению, у меня не было выбора. Противник предложил сдать замок и спасти солдат, либо умереть от голода.

— Видите, генерал? Идеальных твердынь не существует.

Алекса посмотрела на добротный рисунок и отметила несколько деталей: большие стены, которые невозможно пробить тараном; одни единственные ворота, защищенные со всех сторон подхода двумя высокими башнями на стене; просторный гарнизон, построенный из камня и расположенный на противоположной стороне реки, протекающей сквозь твердыню; глубокий ров под стенами, где протекает река. Судя по тому, что нарисовал художник, эта твердыня и впрямь неприступная.

— Генерал, вы сказали про голод, верно? — спросила Алекса.

— Да, — кивнул он. — Видите ли, твердыня Шубас расположена в нескольких днях пути от города Бровер, откуда к нам поставляли провизию. Во время осады армия Ивара Остина лишила нас этих поставок, поэтому мои солдаты начали голодать. В самом начале у нас был доступ к воде и рыбе, однако через несколько месяцев враги построили дамбу, перекрыли доступ воды, из-за чего река пересохла, а еда закончилась.

— Мы не сможем построить дамбу, — вмешался Костин. — Даже если попытаемся, на это уйдут месяцы работы. В преддверьях зимы такую работу сделать ещё сложнее. Вода все равно будет поступать за стены. А там где есть вода, можно выжить во время любой осады.

— К тому же мы почти настигли пересечение реки Тхеок, — добавил Маршалл. — Прямо за ней находится армия Ивара Остина. Если осадим твердыню, он пошлет подкрепление. Под стенами Шубаса начнется кровопролитная схватка, и преимущество будет на их стороне. Миледи, ваша армия сможет незаметно проникнуть за стены?

— Незаметно? — нахмурилась Ингрид. — Мы не невидимки, генерал. Одна лодка ещё способна добраться. Вот только какой от этого прок? Двадцать солдат смогут отвлечь на себя внимание, но ворота опущены, а мост поднят. Пока воители будут умирать внутри, вы все равно не сможете пробить основную защиту.

— Я очень рада, что вы нашли общий язык, — улыбнулась Алекса. — Но, как я уже сказала, неприступных крепостей не бывает. Главная слабость Шубас в том, что она зависит от города и поставок, которые оттуда идут. А что бывает, когда приходит караван?

— Мост опускается, а ворота поднимают, — ответил Маршалл, догадавшись, куда ведет Предвестница. — Вы собираетесь захватить караван, и под предлогом поставки провизии открыть ворота? Но это не сильно поможет. Основной акцент идет на том, сколько людей можно будет отправить с караваном. В мирное время поставками занимаются двадцать вооруженных солдат, охраняющих обоз из пятнадцати телег. Если учесть военное время, охрану можно увеличить до ста человек. Этого недостаточно, чтобы удержать ворота настолько, насколько это возможно, дабы армия смогла ворваться внутрь.

Алекса покосилась на пьяного Бьорна и ударила его в бок.

— Что? — подняв голову, спросил задремавший конунг.

— Сколько людей тебе нужно, чтобы удержать небольшой коридор в узком пространстве? — спросила Алекса на языке северных кланов.

Конунг поднял голову, осмотрел рисунок и обратился к генералу.

— Что он спрашивает? — спросил Маршалл.

— Хочет узнать, как от ворот попасть к рычагам и как много там места, — перевела Алекса.

— Места там немного, — указывая на рисунок, Маршалл начал говорить так медленно и внятно, будто бы воитель его поймет. — Как только попадете за ворота, нужно будет пойти сразу налево. Там, прямо под каменной лестницей, есть деревянная дверь. Её можно выбить, если возникнут проблемы. Вот только внутри места немного. Это небольшая комната с колесом, которое натягивает цепь и рычагом, способным сорвать цепи с решеток. Если кто-то доберется до этого рычага, решетка опуститься. Вам придется держать и колесо и следить за тем, чтобы никто не попал внутрь. Как я сказал, места там немного, а вся площадь хорошо видна со стен.

— Если на стенах есть арбалеты, щиты станут бесполезны после нескольких выстрелов, — нахмурилась Ингрид. — Нас задавят количеством.

— Может, отвлекающий манёвр? — предложила Алекса.

— Тут помогут только лодки, — тяжело вздохнул Маршалл. — Нужно идеально подгадать момент нападения. Караван с людьми, способными продержать ворота открытыми, туман, который позволит лодкам подойти достаточно близко, чтобы вовремя подойти на выручку. И многочисленная армия, готовая нестись во весь опор.

— Сколько там солдат? — поинтересовался Костин.

— Твердыня обладает большой вместимостью. Если не вдаваться в подробности, за стенами может находиться около трех тысяч вооруженных и готовых вступить в бой солдат.

Пока Алекса переводила конунгу, Ингрид поглядела на карту и пожала плечами.

— План опасный, — сказала воительница. — Многое зависит от случая. Генерал, чего нам ещё ожидать за стенами?

— О чем вы? — уточнил Маршалл.

— Золото, выпивка, женщины, — перечислила Ингрид.

— Про выпивку не скажу, — ответил генерал, — а вот с остальным проблем не возникнет. Сразу же после захвата твердыни король Ивар Остин послал туда кровную сестру.

— Кто она? — заинтересовалась Алекса.

— Сандра Остин. Это младшая дочь герцога Остина, ставшая маркизой твердыни Шубас. Муж этой женщины давно умер, поэтому все бразды правления приняла она. У неё есть два сына и дочь, но они ещё не готовы править. К тому же твердыня очень большая. Когда там правил я, моя жена и жены многих высших чинов солдат жили и работали в отдельной казарме. Детей за стенами нет, потому что беременных жен сразу отправляли домой или в город, а вот женщин хватит, и золота там столько, что хватит построить дюжину кораблей.

«Ещё бы… — подумала Алекса. — Сама дочь герцога правит этой твердыней. Даже королю Оскару Остину приходилось считаться со своим младшим братом. Когда доберусь до Сандры Остины и её детей, нужно будет отправить Ивару весточку. Интересно, как он отреагирует на смерть той, с кем долгое время жил и рос в твердыне Гордон».

— Нам нужно захватить караван, — сказала она вслух. — Ничего страшного, если поставка задержится на несколько дней. Сообщим, что из-за армии Фрагиль и войны возникли кое-какие проблемы. Остается вопрос в том, где оставить армию, готовую в любую секунду рвануть к открытым воротам твердыни и выбрать тех, кто пойдет в авангарде, чтобы отстоять проход.

— У меня две сотни лошадей, — сказал Маршалл. — Могу отправить их. Но если в будущем придется сражаться в открытом поле, на всадников рассчитывать не придется.

— Без твердыни Шубас мы все равно далеко не продвинемся, — сказал Костин.

— Он прав, — согласилась Алекса. — Нельзя оставлять три тысячи солдат в тылу. У нас могут возникнуть проблемы с переходом Тхеок. А если Ивар Остин пойдет в лоб, отступать будет некуда. Впереди армия, сзади тоже. Поддержки ждать неоткуда. Я предлагаю закрепиться здесь, в двух днях пути от твердыни, выждать подходящего момента для нападения, захватить караван и подготовиться к битве. У нас один шанс, поэтому с этого момента будем работать одним целым.

— Дело твоё, но я бы ему не доверяла, — сказала Ингрид на языке северных кланов.

— Я им не доверяю, — сказала Алекса. — Из-за короля погиб мой брат и сестра Костина. Но выбирать не приходится. Доверься мне, Ингрид. Развязка близка.

— Что-то задумала? — спросил Бьорн.

— Скоро мы преподнесем псу Леониду приятный сюрприз, — улыбнулась Предвестница. — Это наша последняя твердыня на этой стороне реки, после которой останется захватить только город, пересечь Тхеок и ударить по твердыне Гордон.

— А остальные замки?

— Они мне ни к чему. Если Леонид хочет завоевать три оставшихся замка, пусть сам надрывается. После перехода через реку нам нужно будет пройти по реке, рядом с которой нет ни одного подходящего города.

— Лодки бросать нельзя, — заметил Бьорн. — Они нам ещё пригодятся.

— Именно поэтому мы плюнем на план и будем действовать по-другому.

— Как понимаю, генерал об этом не знает, — покосившись на Маршалла, Ингрид улыбнулась.

— Ему это знать ни к чему. Он все равно не доживет до окончания штурма твердыни Гордон. Честно говоря, если все пойдет по плану, его там и не будет.

***

Алекса оставила своих спутников, а сама предложила генералу прогуляться и поговорить наедине. Он принял приглашение, приказал своим людям остаться в стороне и пошел вслед за Предвестницей. Дождь прекратился, поэтому погода позволяла пройтись.

— О чем вы хотели поговорить? — спросил Маршалл Рэнделл, когда они поднялись на холм.

— Думаю, вы уже знаете, — Алекса остановилась и посмотрела ему в глаза. — Мой брат, генерал. Почему вы не сказали, что герцог Тобис Холл был убит?

Судя по взгляду генерала, он об этом знал. Обманывать было бессмысленно, поэтому Маршалл тяжело вздохнул и обратил внимание на рощу на севере, позади которой стояла его армия.

— Меня там не было, миледи, — промолвил он. — Вы и сами знаете, что я не имею никакого отношения к убийству вашего брата.

— Кто его убил? Король? Королева? Герцог? Только не пытайтесь обмануть, милорд. Я не в настроении.

— Простите, но я не знаю.

— Я ведь попросила, — нахмурилась Алекса. — Вы знаете, кто убил Тобиса. Знаете, но покрываете. Это ведь был король? Леонид приказал убить Тобиса, да?

Генерал сделал несколько шагов в сторону и остановился возле небольшого камня.

— Это была королева, миледи, — едва слышно сказал он. — За эти сведения меня могут приговорить к смертной казни, однако я должен защищать своего короля. Это был не он. На курок нажала Мирцелла Гордон.

— Офелию тоже она убила?

— Нет, миледи! — бросил Маршалл. — Клянусь честью. Никто до конца не понял, как погибла Офелия. Все винят маркиза Бомонда Колера. Он пропал сразу после пожара в соборе, поэтому король объявил его вне закона. Королева не имеет к этому никакого отношения. Честно говоря, Мирцелла хотела, чтобы ваша дочь осталась при дворе. Её Величество рассчитывала, что так сможет повлиять на будущую королеву Шарджа, сделать вашу дочь своей союзницей.

— Убийцы, шантажисты, лжецы и манипуляторы, — тяжело вздохнула Алекса. — Я пришла к вам с миром, а вы убили всех членов моей семьи. Тобис, невинная Ливия, которая не имела никакого отношения к политике и моя дочь. Как я могу вам доверять, милорд?

— Никак, миледи, — спокойно ответил Маршалл. — Окажись я на вашем месте, я бы тут же развернул армию и отомстил убийцам семьи.

— Возможно, так и стоит сделать.

— Будьте благоразумны. Мы на войне. Развернетесь сейчас, окажетесь в клешнях. Я все равно не позволю пройти к Тарлатану. Быть может, моя армия не сможет вас одолеть, но в этой бойне погибнут многие хорошие люди, а вы потеряете большую часть солдат, пока будете пытаться отомстить Фрагиль.

— И что вы предлагаете?

— Закончить войну, миледи, — решительно ответил генерал. — Давайте объединим усилия, свергнем Ивара Остина, а потом начнем междоусобицы. Это избавит от бесчисленных сражений. Вы ведь не глупы. Знаете, что он воспользуется нашей слабостью. Разумеется, вы, Алекса Масур, можете развернуть армию, уничтожить меня, уничтожить войско маркиза Бомонда Колера и даже захватить столицу королевства Фрагиль. Но кто вас защитит? У вас не хватит людей, чтобы отстоять захваченные твердыни, ни говоря о том, что вы не сможете защитить Тарлатан. И раз уж вы прибыли сюда ради мести, стоит задуматься о том, как действовать в данный момент.

Алекса была далеко не дурой и понимала, что её собираются использовать. По всей видимости, Леонид Гордон считает, что Офелия де Оран и вправду мертва. А когда Предвестница уничтожит Ивара Остина, некому будет занять трон Шарджа. Он использует её в своих целях, после чего сможет запросто избавиться. Когда северные кланы покинут земли, король Фрагиль без труда захватит всю власть на материке, провозгласит себя полноправным правителем континента и убьет всех неугодных.

— Он умен, — нахмурилась Алекса. — И убийство моей дочери сыграло на руку. Скажите, генерал, как мне вам верить? С чего мне доверять словам того, кто хочет меня использовать? Может быть, это Леонид убил мою дочь? Вы лишь прикрываете своего монарха, потому что знаете, что после смерти Ивара Остина, я единственное препятствие. Если меня не станет, королевство Шарджа исчезнет.

— Вашу дочь убил не король! — настоял Маршалл. — Клянусь жизнью своего ребенка, что находится в чреве жены, миледи! Это был не Леонид Гордон! Я готов поклясться чем угодно.

Предвестнице оставалось делать вид горюющей матери и сестры, а заодно притворится, что доводы генерала Маршалла Рэнделла на неё повлияли. Скоро все решиться.

— Мне не нужны ваши клятвы, — холодно сказала она. — Однако я не потерплю предательства. Кредит доверия вашего короля исчерпан, милорд. Если не хотите скорой войны, будете выполнять все мои приказы, иначе я плюну на свою месть и разверну армию в тот момент, когда вы этого не ожидаете.

Маршалл одобрительно кивнул.

— Чего вы хотите, миледи?

«Сработало! Этот глупец попал в сети. Может быть, Костину даже не придется пачкать руки», — подумала Алекса.

— Захватим твердыню и город, — сказала она вслух, — а после, когда будем пересекать Тхеок, вы и ваша армия пойдете в авангарде.

— Отправляете нас на бойню? — нахмурился генерал.

— Нет, конечно, — ответила Алекса. — От вашей смерти нет никакой пользы. Без вас я все равно не смогу захватить оставшиеся твердыни. Если основная армия Ивара Остина за рекой, в чем я не сомневаюсь, вы и ваши люди станете отвлекающим маневром, наживкой. Но обсудим это в другой раз. Сейчас следует заняться твердыней.

— Согласен. Всего доброго, миледи.

— И вам, милорд.

Под стенами

***

Обоз выглядел внушающим: двадцать телег под отказ груженные продовольствиями, насколько это позволяли крепкие колёса; впереди ехали пять всадников, остальные пятнадцать замыкали группу, вытянувшуюся в два ряда по два солдата; по бокам от припасов шли пешие воины, укутанные в теплые плащи.

Они ехали медленно, делая вид намеренной задержки продовольствия в твердыню Шубас. Кучер, управляющий передней телегой, груженной мехами и снаряжением, так устал, что клевал носом и засыпал. На самом же деле это был конунг Бьорн, который успел выпить перед началом штурма, но не настолько, чтобы пропустить самое интересное. Он так хотел ринуться в бой, что наплевал на все упреждения генерала Маршалла Рэнделла, который прямым текстом заявлял о том, чтобы северяне не шли напролом, ибо не знают языка малых земель. Конунга проблема с языковым барьером не пугала. Он обещал вести себя тихо. А раз уж Алекса и тощий Костин станут приманкой, чтобы удержать ворота и мост, он подавно не может остаться в стороне. Чуть позже он кое-что добавил лично Предвестнице. Когда они отошли, Бьорн намекнул, что не отпустит её с людьми генерала. Ей будет лучше, чтобы он находился всегда рядом.

Оглядевшись, Предвестница вспомнила слова этого рыжеволосого любовника. Ей и вправду было намного спокойнее от того, что Бьорн, сидящий рядом с ней на козлах и Костин, идущий немного впереди, находятся на расстоянии вытянутой руки. Наверное, глупо было идти в авангарде. С этой задачей бы справились и люди генерала. Но Алекса тоже не могла полностью довериться этому человеку. В отличие от воительницы Ингрид, которая вскоре ворвется в твердыню на лодках вместе с большей частью армии, Маршалл может что-нибудь учудить, подстроить какую-нибудь гадость, из-за чего все нападение полетит к чертям. Лучше уж самой рискнуть жизнью, за то все будет сделано правильно.

А чтобы точно никаких проблем не возникло, Алекса настояла, чтобы Маршалл тоже участвовал в нападении и удержании главных ворот. Вон он, едет впереди обоза на своём вороном коне. Генерал был далеко не трусом, поэтому взял на себя обязанности переговоров. Посреди ночи и проливного дождя мало шансов, что какой-нибудь солдат на посту признает в нем генерала враждующей стороны, а его ораторские качества и лидерские задатки однозначно помогут открыть ворота и попасть в твердыню.

Этот план рассчитывали и переделывали дюжину раз. Всегда находился кто-то, кто вставлял своё мнение и пытался навязать его остальным. В конечном итоге каждый солдат получил ответственную миссию. Одно дело добраться до ворот, скрывая свои намерения по доставки груза в твердыню, самый кошмар начнется, когда Алекса, Маршалл и их люди окажутся внутри. Придется действовать быстро, слаженно, ибо одна ошибка может стоить не только возможности захватить гарнизон, что, вроде бы не так страшно, но и жизней тысячи человек. Предвестница точно не собиралась умирать под стенами Шубаса.

Обоз добрался до рва и остановился. На высоких стенах показались факелы и силуэты людей. Слово взял Маршалл, поднявший руку и назвавший кодовое слово, из-за которого пришлось до смерти избить прошлого провожатого обоза. Солдаты услышали пароль и подвесной мост начал опускаться. Генерал продолжал держать руку поднятой. Когда мост под лязг цепей опустился и мягко коснулся промокшей от дождя земли, он подогнал коня и подъехал к решетке. Прозвучало второе кодовое слово, и завязался разговор.

Алекса не слышала, о чем говорил Маршалл. Судя по интонации и нытью солдат на посту в гарнизоне, они заждались провизию и теплой одежды. Генерал посетовал на то, что обоз задержался из-за внеплановой остановки и ему поверили. Остальные солдаты, в том числе и Костин, стали нервничать. Беседа явно затягивалась. Только один рыжеволосый конунг молча допивал пиво и не обращал внимания на то, что происходит вокруг.

Раздался протяжный скрип — настолько мерзкий и отвратительный, что по спине у многих пробежали мурашки. Это поднимали главные ворота твердыни. Решетка и механизмы от дождя окончательно проржавели с годами, работали из последних сил и поддавались с огромным трудом. Проход открывался так медленно и долго, что Бьорн успел доесть сочный кусок курицы, позаимствованный из телеги, выпить бурдюк теплого пива и рыгнуть так, что его услышали даже на городских стенах. В рядах солдат послышались бранные слова. Ещё не хватало, чтобы из-за отрыжки весь план полетел насмарку.

Но ворота все же открылись, а мост остался опущенным. Генерал дал отмашку, и обоз направился за стены твердыни Шубас. Первым въехал сам Маршалл, за ним последовали всадники, несколько телег и пешие солдаты. Как и было обговорено, Бьорн направил телегу левее и в этот момент Костин со всей силы одернул за толстый канат, подвязанный к колесу. Это было сделано намеренно, к этому были готовы все, но Бьорн, потеряв равновесие, все равно грохнулся на землю, а заодно повалил за собой Алексу. Она оказалась на грязной земле, повалилась на спину. К счастью, плащ и капюшон не спали, и никто не увидел её лица или волос, завязанных в конский хвост.

Костин подошел к ним, помог деревенской подруге подняться, а Бьорн, выругавшись отборным матом на всеобщем языке, которому его стала учить дочь, поднялся сам. Алекса приятно удивилась, что конунг выучил только бранные слова и проговорил их так, что ему поверили. Пока он вытирал лицо и бороду от грязи, ибо ткнул в землю сразу носом, к телеге подошли солдаты.

— Как я и сказал, держалась из последних сил, — сказал им генерал, пока Костин незаметно отвязал от колеса прочный канат.

— Да уж, — нахмурился караульный гарнизона. — Ничего не поделаешь. Ладно, отправляйте остальные телеги вперед, сразу к главному зданию, а эти мои ребята сами сейчас перетащат.

Костин бросил канат в грязь, посмотрел на Предвестницу и кивнул в сторону каменной лестницы, под которой была дверь в помещение, откуда можно получить доступ к воротам и мосту. Нужно было немедленно захватить это место, но до него двадцать шагов, не меньше. А на стенах и рядом с лестницей находятся солдаты.

— С тобой все нормально? — поинтересовался у конунга караульный гарнизона.

Бьорн покрыл его парочкой отборных фраз и, делая вид, что хочет умыться, пошел в сторону лестницы. Алекса, Костин и Маршалл были удивлены, однако конунг сработал так отменно, что можно только поаплодировать.

Обоз рассредоточился на главной площади твердыни, занял важные пункты и все были готовы начать штурм. Солдаты гарнизона ничего не подозревали. Пока конунг умывался в бочке, всего в двух шагах от нужной двери, Алекса и Костин делали вид, что проверяют колесо. Маршалл пытался до одури заговорить несколько солдат. И вскоре на реке, скрытый в сумраке высоких стен, появился нос лодки. Все было готово к нападению.

Алекса дала отмашку Костину и деревенский друг, поднявшись с земли, подошел к Маршаллу.

— Нам пора, — сказал он, что и было знаком для начала операции.

— Куда пора? — поинтересовался караульный гарнизона. — Мы думали вы…

Бьорн решил выступить на бис и, выхватив из-под плаща два малых топора, бросил их в тех, кто стоял на лестницах. Оба умерли беззвучно, но грохот тел, закованных в доспехи, услышал тот, кто стоял перед Маршаллом. Он пытался отреагировать, даже собрался выхватить меч, но Костин перерезал ему глотку и рванул к нужной двери. Алекса помчалась следом за ним.

Без какой-либо команды люди генерала начали рассредоточиваться по стенам твердыни. Начался хаос. На воде появились первые лодки северных кланов, под отказ заполненные воителями, жаждущими пролить кровь. Ингрид была в авангарде. Пока солдаты Маршалла вели сражение на южной стене, а Бьорн в одиночку убивал всех подряд на противоположной стороне, она отдала несколько указаний и отправила воителей на запад и восток. Главные ворота гарнизона подперли телегой, поэтому выход был только один — из конюшни. Туда-то и отправился сам Маршалл, возглавив нападение остальных северян.

Алекса с деревенским другом ворвались в нужное помещение, убили двух солдат и закрыли за собой дверь. Пока Костин держал тяжелое колесо, отвечающее за решетку ворот, сама Предвестница караулила дверь, изредка выглядывала и следила за тем, как проходит сражение.

— Шум битвы должен был настигнуть основную армию, — тяжело дыша, сказал Костин.

— Не волнуйся, — выглянув за дверь, сказала Алекса. — Бьорн своё дело знает. Он подаст сигнал, который увидят даже в Тарлатане.

— Хороший мужик, — констатировал Костин. — Ты поэтому с ним спала?

Алекса выпучила глаза и покосилась на него.

— Серьезно? Хочешь поговорить об этом прямо сейчас?

— Я бы не только поговорил, но и чем-нибудь ещё занялся, — расхохотался Костин.

— Что с тобой? — не скрывая улыбки, спросила Алекса.

— Прости, это от нервов. Всегда смеюсь, когда напуган.

Алекса не стала обращать внимание на странный панический смех друга, а снова выглянула за дверь. Главную площадь гарнизона озарила яркая вспышка пламени. У конунга получилось добраться до стены и поджечь там сигнальный костер, который оставляют там только в том случае, если хотят подать сигнал о капитуляции. Маршалл не думал, что армия Ивара Остина соберет его снова, поэтому эта часть плана была не самой идеальной. Алекса рассчитывала только на шум боя, однако костер будет виден издалека, что привлечет основную армию генерала и начнет полномасштабное вторжение.

В какой-то момент она обрадовалась, что все идет по плану, но радоваться было рано. Южная стена, на которую она смотрела, осталась за солдатами твердыни. Это означало, что люди Ингрид там не справились и погибли. Вскоре оттуда начали поливать арбалетными болтами. Ещё хуже стало в тот момент, когда телега у главных дверей не выдержала и упала под напором солдат. Из гарнизона хлынула река озлобленных воинов, готовых убивать все, что движется.

— Это плохо… — Алекса хлопнула дверью и вытащила из-под плаща два пистоля.

— В чем дело? — забеспокоился Костин.

— Ничего, — направив дуло на дверь, ответила Алекса. — Твоя задача держать это клятое колесо. Я справлюсь.

Снаружи раздался громкий выкрик, который был слышен так хорошо, что стало понятно: кто-то сражается в нескольких шагах от помещения, где стоят Костин и Алекса. Ещё через миг в дверь вонзился тяжелый топор конунга. Предвестница вздрогнула, не сдержалась и ударила в дверь ногой. Та распахнулась и она разрядила оба пистоля, после чего увидела, что в приступе паники застрелила солдата враждующей стороны, а Бьорн, расплывшись в улыбке, свернул голову второму.

— Молодец, женщина! — он громко расхохотался. — Когда все закончится, у тебя будет прекрасная ночь любви с Бьорном!

Алекса увидела, как к берегам подплыла ещё одна группа северян, а где-то вдалеке послышалось ржание лошадей. Помощь была в пути. Это ни могло не порадовать. Вот только радость быстро сменилась ужасом, когда Бьорн вскрикнул от боли и громко зарычал, а ей в лицо брызнула кровь. В плечо конунга попал арбалетный болт. Но он не собирался сдаваться. Хлопнул дверью, выхватил свой топор и, когда дверь снова открылась, Алекса увидела, как он побежал к южной стене, откуда в него попали. Он успел добежать до моста, как ему в бедро прилетел ещё один снаряд, прошивший кожу и мясо насквозь.

— Алекса! — закричал Костин, и она пришла в себя. — Дверь!

Понимая, что на войне может погибнуть любой, Алекса закрыла помещение и стала перезаряжать пистоли. Нужно было сосредоточиться на поставленной задаче. Конунг не маленький. К тому же, северяне принимают смерть с улыбкой и никогда не бояться умереть. Возможно, Бьорн умрет сегодня, а может быть, это случится завтра. Она должна сосредоточиться, чтобы самой не стать хладным трупом.

Перезарядив оружие, она снова открыла дверцу и увидела, как на площадь хлынули всадники генерала. Долгожданная помощь пришла. Помещение сразу окружили всадники, а пешие воины, ворвавшиеся в твердыню через миг, помчались к мосту, где проходила главное сражение. Один из солдат заменил Костина и вцепился в колесо, чтобы остальная армия прошла без особых усилий.

— Что дальше? — разминая затекшие руки, спросил он. — Ждем здесь?

— Остин! — Алекса сунула пистоли под плащ и пошла в самый пыл сражения.

— Куда ты? — крикнул Костин ей вслед. — С ума сошла? Тебя же там убьют!

Алекса его не слышала и не собиралась слушать. Она хотела попасть в твердыню раньше, чем это сделают северяне или генерал. Род Остин это её клеймо и только она приговорит каждого из них к смерти. С мыслями о кровавой мести онавыхватила шпагу и скрестила оружие с одним из солдат гарнизона.

Вокруг все кричали так, что кровь стыла в жилах. Громогласные вопли вызывали ужас и панику в глазах солдат. Некоторые нападали на неё не для того, чтобы убить, а только из-за страха смерти. Воздух вокруг наполнился запахом дерьма, крови и мертвечины. Солдаты, которые шли в бой, либо умирали, либо сначала пачкали портки, а уже потом подыхали. Алекса не ведала ни страха, ни жалости.

Она научилась сражаться за несколько лет проживания на севере империи, где её учителями становились: Иван, житель княжества Патус, что был по образованию историком, но владел пером не хуже меча; конунг Бьорн, рыжеволосый любовник, который был хорош не только в роли учителя, но и мастерски ублажал в постели; воительница Ингрид, чьи умения и навыки были намного лучше, чем у отца. Алексу учили очень многие. Каждый хотел внести свою лепту, из-за чего выковали совершенное орудие убийств.

Она ловко обращалась со шпагой, а когда оружие выбили из рук, убила напавшего из пистоля, схватила с пола грязный топор, бросила его в неприятеля, подобрала свой излюбленный клинок и тут же отразила атаку. В её движениях не было ни изыска, ни изящества. Алекса убивала как оголодавший зверь: без страха, без сомнений и жалости к врагу. Так дерутся только мужчины, которым она подражала, чем вызывала у противников ступор.

— ЭЙ! — крикнул кто-то из толпы.

Алекса обернулась и почувствовала, как холодная сталь коснулась лица. Хлынула кровь. Щеку пронзила резкая боль. Пытаясь понять, что произошло, она выхватила из-под плаща пистоль и убила того, кто её ранил. Этим человеком была Мина, любовница Ингрид. Маленькая девочка рухнула на землю с дыркой в голове. А Алекса, уронив шпагу, схватилась руками за лицо.

Сквозь пальцы сочилась кровь, которая текла под кожаный воротник куртки. Ей было так больно, что она потеряла равновесие и перестала ориентироваться в пространстве. Где друг? Где враг? Судя по тому, кто попытался её убить, эта грань размылась.

— Алекса! — Костин подхватил её подмышки и оттащил в сторону.

Предвестница рухнула на грязную землю, пытаясь понять, чем заслужила предательство.

— Она ранила меня… — держась за порезанное лицо, сказала она. — За что?!

— Ты про Мину? — увидев труп девочки, спросил Костин. — Ну, подруга. Ты ведь убила её семью.

— Это была не я! — вспыхнула яростью Алекса.

— Разве? — приложив к ране тряпку, Костин нахмурился. — Сама говорила, что твои люди сделали с той деревней. Если бы не ты, Алекса, эта девочка бы продолжала жить беззаботной жизнью. Я предупреждал…

— Пошел ты! — Алекса оттолкнула его в сторону и с большим усилием встала на ноги. — Мы на войне, Костин. Нам приходится делать то, что уготовили всевышние силы.

— Я не защищаю Мину, — бросил он вслед. — Но ты получила по заслугам. Я так не считаю, не думай, но в глазах девочки, потерявшей все из-за суровой Предвестницы, все выглядело именно так. Остановись, Алекса. Рано или поздно, за все придется заплатить.

— Обязательно заплачу! — направляясь в твердыню, огрызнулась Алекса. — Я буду платить кровью рода Остин!

Зализывание ран

***

— Отравление… — констатировал Маршалл. — Они выпили яд, чтобы не умереть ужасной смертью.

Алекса придерживала окровавленную тряпку у раны и разглядывала покои маркизы. Эта шлюха отравила дочь, двух сыновей и удавилась сама. Тела мирно лежали в кровати, в кресле, а служанка, попавшая под руки кого-то из северян, покоилась с отрубленной головой на полу.

— Вам нужно обратиться к врачу, — посмотрев на Предвестницу, спокойно сказал Маршалл. — Кажется, рана глубокая.

Алекса провела языком во рту и поняла, что правая щека от скулы до подбородка была рассечена насквозь. Да уж, такие раны мазью не замазать. Среди северян есть только один толковый врач — это Ингрид, которая сейчас оплакивает свою любовницу и отца. Предвестницу интересовал только один вопрос. Знала ли воительница о том, что маленькая шлюшка Мина все это время хотела убить ту, кто уничтожил ей жизнь?

— У вас много раненых и убитых, милорд? — спросила Алекса.

— Несколько сотен мертвы, ещё столько же раненых, — ответил Маршалл. — Если половина и выживет, до утра доживут единицы. Нас сильно потрепало, однако большая часть солдат обеих армий уцелела.

— Что с городом?

— Там есть вооруженные люди, даже найдутся солдаты. Но основная армия была в этой твердыне, а их тела складируют у реки, чтобы поджечь.

— Сможете в одиночку захватить город?

— Да, конечно, — подтвердил Маршалл. — Хотите разделиться?

— Нужно открыть проход к переправе, — ответила Алекса. — Обе армии нам все равно не прокормить в этой твердыне. Мы закрепимся здесь, а вам следует захватить город и искать подходы к реке. Так или иначе, мои люди пойдут по реке.

— Верно, — согласился генерал. — Мы выступим утром. Вам нужно отдохнуть, миледи. Мы завоюем Бровер, не волнуйтесь. И ещё кое-что. Моя супруга не в том положении, чтобы путешествовать. Я хочу оставить её здесь со своими солдатами. Как только мы отбудем к переправе, они доставят герцогиню в Тарлатан, где она сможет спокойно родить.

Алекса одобрительно кивнула.

— Пойду, — она вышла из комнаты и направилась по лестнице вниз. — Буду зализывать раны.

***

— Как я выгляжу? — покосившись на воительницу, спросила Алекса.

— Ну, — Ингрид пожала плечами, — мужское достоинство в рот пока не бери. А-то проделает дырку и вылезет из щеки.

Алекса попыталась улыбнуться, но швы натянулись и сделали больно. Ингрид дала ей маленькое зеркальце. Взглянув в него, Предвестница увидела разрез на правой щеке. Выглядел он скверно. Но больше всего ужаса вызывали кривые швы, сделанные из конского волоса.

— Это тебе, — Ингрид положила на стул стальную баночку с мазью. — Лицо красивее не станет, но хотя бы отек снимет и от заражения спасет.

Алекса продолжала разглядывать шрам.

— Послушай, — промолвила Ингрид, — я не знала.

— Ты о своей маленькой любовнице? — спросила Алекса. — Не переживай, Ингрид. Я тебя ни в чем не обвиняю. Хотя говорила, что эта Мина попытается от тебя сбежать.

— Следовало тебя послушать. Я была так слепа…

— Оставим это, — перебила Алекса. — Лучше скажи, как там твой отец. Держится?

Ингрид села на стул напротив.

— Сложно сказать, — тяжело вздохнула она. — Он поймал три арбалетных болта. Один пробил плечо и повредил нерв, второй и третий порвали суставы на левой ноге. Там было все так плохо. В общем, пришлось ампутировать. Теперь Бьорн особо не повоюет.

— Прости, — Алекса положила зеркало на кровать и посмотрела в глаза воительницы. — Мне очень жаль.

— Не стоит унывать, Предвестница, — улыбнулась Ингрид. — Мой папаша и с одной ногой ринется в бой. К тому же, когда война закончиться, он хотел бросить набеги и заняться семьей. Он даже как-то говорил, что похитит тебя и снова отвезет в империю.

— Боюсь, теперь я не попаду на невольничий рынок, — нахмурилась Алекса.

Ингрид понимала, что это не шутка, поэтому похлопала подругу по плечу и покинула комнату. Оставшись наедине с самой собой, Алекса взяла зеркальце, взглянула на себя в отражении и от злобы бросила его в стену. Зеркало разлетелось на сотни маленьких осколков, а она, почувствовав резкую боль в области щеки, легла на кровать.

— Можно? — постучавшись в дверь, Костин вошел в комнату с двумя вёдрами горячей воды. — Я решил, ты захочешь принять ванну.

— Спасибо, — скрывая лицо волосами, с безразличием сказала Алекса.

Он вылил два ведра, а через минуту принес из кухни ещё порцию воды. Сходив несколько раз, он наполнил медную ванну, положил рядом чистое полотенце, сорочку и купальные принадлежности. Понимая, что Алекса не рада гостям, Костин забрал вёдра и решил оставить её.

— Постой, — промолвила она. — Если хочешь, можешь остаться.

Костин не стал задавать вопросов, выставил пустые вёдра за дверь, закрыл комнату и подошел к кровати. Алекса больше не могла скрывать шрам, хотя и понимала, что это безобразие на лице спугнет любого мужчину. Но она хотела увидеть реакцию Костина раньше, чем начнет возлагать на своего любовника большие надежды. Если она ему разонравилась, в чем Алекса была уверена, лучше выяснить это здесь и сейчас.

Она встала с кровати, повернулась к нему лицом и загладила волосы.

— Что скажешь? — спросила она, боясь услышать осуждение.

На лице Костина не дрогнул ни один мускул. Он смотрел влюбленными глазами, словно не видел никакого шрама. А может быть, это была вовсе не любовь. Похоть и больше ничего.

— Швы немного кривые, — сказал он.

— Я спросила не об этом, — нахмурилась Алекса.

— Если речь о красоте, тут ничего не изменилось, — спокойно сказал Костин. — Меня не пугают шрамы, Алекса. Прости, если мои слова на улице задели тебя. Я лишь пытался достучаться до той Алексы, с которой провел детство. Внешне ты для меня не изменилась. Алекса Масур во всем своём очаровании.

Она робко улыбнулась в ответ и стала накручивать грязные локоны на указательный палец. Слова Костина, даже если они были ложью, приятно согревали и тешили женщину, которая хотела оставаться красивой. Шрам портил все ощущение красоты, однако Костин решил не думать о нём и просто наслаждался мгновениями, проведенными рядом со своей герцогиней.

— Поможешь раздеться? — спросила Алекса.

Костин ещё раз убедился, что дверь закрыта, подошел к ней и стал расшнуровывать испачканную в крови и грязи кожаную куртку. Сначала он снял верхнюю одежду: куртку, которую бросил на пол, потом кожаные ремни с ножнами для шпаги и стянул разорванные в клочья черные штаны. Длинная ночная рубаха сразу высвободилась от застежки на поясе и упала до колен. Алекса повернулась спиной и подняла волосы, чтобы он расшнуровал последнюю веревочку на спине. Он это сделал и, взяв её за руку, снова повернул к себе, взялся за нижние края рубахи и потянул скромный покров, скрывающий женскую красоту наверх. В области шрама стоило действовать осторожно, но Костин его словно не заметил и снял рубаху так легко и свободно, что Алекса ничего не почувствовала.

— Госпожа, — он совершил поклон.

Костин уже видел её голой. Но сейчас, благодаря шраму, Алекса с трудом справлялась со стыдом, нахлынувшим так неожиданно. Она опустила взгляд и собралась прикрыть шрам, но вместо этого скрыла грудь. Он улыбнулся, взял её за руку, почувствовал волнение и мягко, однако настойчиво, отнял ладони от груди и направил к медной ванне.

— Примите ванну, госпожа, — Костин помог ей залезть в горячую воду, помог сесть и, взяв в руку шелковый кусок ткани, смочил его и начал водить по плечам, смывая засохшую кровь.

Алекса лежала в горячей воде, но никак не могла унять дрожь. Ей бы расслабиться и лечь, как полагается герцогини, но она поджала ноги и обняла грудь руками. Костину, чтобы отмыть герцогиню, приходилось проявлять уйму терпения и сноровки. И он продолжал выполнять поставленную задачу. Сначала он вымыл грудь, спину, плечи, потом прошел по рукам, обтер каждый палец, выскреб из-под ногтей грязь, обошел ванну и взялся за ноги. Подошва была жесткая, шероховатая, поэтому Костин взял острую бритву и принялся скоблить пятку, после чего почистил и постриг ногти и стал массировать пальцы.

— Вам нравится, госпожа? — помассировав пальчики, Костин принялся их целовать.

Когда он взял большой палец в рот, Алекса задрожала от наслаждения, расслабилась и протяжно застонала. Отдавшись на растерзание блаженству, она почувствовала приятную тяжесть внизу живота, легкую истому и легла так, как ей было удобно. Тело герцогини погрузилось в воду по подбородок, руки больше не сковывали груди, а ноги расслабились, что позволило Костину провести ладонями по бёдрам и коснуться между ними. Алекса охнула, слегка вздрогнула от прикосновения, раскрыла ротик и с нетерпением посмотрела в его глаза. Он трогал её без стеснения: не проникал в нежную плоть лона, а мягко поглаживал нижние губы, касался особо чувствительных мест, теребил кончиками пальцев густую поросль волос и безотрывно глядел в удивительно красивые голубые глаза.

— Не торопись, — неожиданно для самой себя сказала Алекса и убрала его руку.

— Простите, — слегка разочаровавшись, промолвил Костин. — Мне не следовало…

— Следовало, Костин, — перебила Алекса. — Я не возражаю. Можем продолжить в любой момент, но сначала помоги с волосами, пожалуйста. У меня так болят руки, что не могу помыть голову.

Костин приободрился, обрадовался, что не оскорбил герцогиню и, выпрямившись, обошел ванну, взял несколько чистых простыней и постелил их под голову. Алекса приподняла голову, чтобы он полил на голову воды из черпака, и вспомнила, что однажды ей уже мыли так голову.

Став женой герцога Масура, она, двенадцатилетняя герцогиня, принимала тем вечером ванну перед сном. Стоило ей только погрузиться в горячую воду, чтобы согреться холодным вечером, в покои вошел Карл. Он прогнал служанок и сам принялся мыть волосы своей невесте. Алекса почти ничего не помнила из того, о чем они говорили, но тот вечер запомнился ей надолго.

Теперь место любимого мужа занимал другой мужчина. Костин не был так нежен и холоден, как жестокий герцог, поэтому Алекса не могла отпустить мысли о том, что теперь и ей приходиться довольствоваться малым. Ей пришлось пожертвовать чувствами, чтобы освободиться от оков любви. Только порой от таких сильных чувств невозможно избавиться. Может быть, Костин стал прекрасной альтернативой и смог подменить мужа, но он никогда не станет тем, кого Алекса сможет полюбить так же, как любит Карла Масура. Герцог всегда был особенным. Поэтому он накрепко засел в голове жены и занял место в её сердце.

Когда Костин не спеша вымыл волосы, Алекса умыла лицо и попросила у него мазь, которую оставила Ингрид. Она помазала рану, обработала швы и выпрямилась, после чего обернулась к деревенскому другу. Он укутал её в теплые полотенца, обернул в мягкую махровую ткань волосы и одним сильным движением взял на руки, словно она ничего не весила. Алексе было приятно столь прекрасно участие, поэтому она обняла его шею и прижалась к груди, позволив отнести себя на расправленную кровать и положить на мягкие простыни.

Он уложил её на кровать, подложил под спину гору подушек, чтобы она облокотилась на спинку просторной постели, высвободил от тряпок потемневшие от воды волосы и, взяв сухое полотенце, стал осторожно сушить каждый локон, избегая прикосновения к шраму на лице. У неё были длинные волосы, поэтому только сушка заняла много времени. Но и на этом Костин не успокоился и после всего проделанного взял с туалетного столика гребешок и принялся расчесывать госпожу. Она молча сидела, смотрела ему в глаза и позволяла сделать все, что он хочет, ибо сама получала от такого внимание только эстетическое наслаждение. Не каждый день мужчина так рьяно будет ухаживать за женщиной. Это можно поручить служанкам, привратнице, даже дочери, но уж точно не мужчине. Костин не жаловался и, по всей видимости, тоже получал от этого удовольствие.

— Ты тоже должен помыться, — сказала ему Алекса. — Если хочешь, можешь здесь искупаться.

Оглядев себя, Костин понял, что во время купания герцогини намочил рукава рубахи, грудь и живот кожаной куртки, а со штанов стекала вода. Он пожал плечами и начал расшнуровывать одежду. Алекса прикрылась мокрыми простынями, не отрывая от него взгляда. Вроде бы он просто раздевался, но это вызывало неподдельный интерес.

— Слышал, как ты прошлой ночью говорила во сне, — сбросив куртку, Костин снял через голову рубаху и начал развязывать пояс.

— Разве? — Алекса увидела его голый зад и облизнулась. Она проводила его до ванной, проследила, как он лег в воду и спросила: — И что я говорила?

— Два слова, — облокотившись на стенки, Костин посмотрел ей в глаза. — Алекса, что такое Бунт Предвестницы?

Не ожидая услышать эти слова, Алекса поморщилась и напряглась.

— Это ведь ты Предвестница, — задумчиво сказал он. — Что ты подразумевала под словом бунт, Алекса?

Понимая, что правду не скрыть, она расслабилась и разложилась так, чтобы было удобно уставшим ногам. Костин терпеливо ждал ответа, а она даже не знала, с чего стоит начать.

— Я долго об этом думала, — наконец сказала Алекса. — После родов, когда мне было совсем тяжко, я не могла встать с постели несколько дней. Рождение Офелии далось с большим трудом. К счастью, все обошлось. За все это время, пока я лежала в постели, господин Дауд крайне редко позволял вставать. Я не могла кормить ребенка, потому что это сказывается на красоте женской груди. В общем, чтобы избежать ненужных проблем, Дауд первое время приносил нашу дочь сам, следил за моими действиями и уносил. Мне приходилось лежать, вставать запретила привратница, поэтому я посвятила все это время чтению.

Костин терпеливо слушал, смотрел на неё и молчал.

— Однажды ночью, когда я все же смогла встать, потому что очень хотела увидеть ребенка, у двери Офелии караулили евнухи. Я знала, что Дауд запретил меня пускать в её комнату, поэтому решила немного перехитрить этих людей. Сказала евнухам, что иду в библиотеку господина за новой книгой, краем глаза заглянула в комнату, увидела там колыбельку и спустилась на первый этаж. Понимаешь, Костин, мать чувствует своё дитя. Мне хватило одного взгляда на кроватку, чтобы понять, что с моей девочкой все хорошо. Я смогла успокоиться и стала выбирать книги. У Дауда была очень большая библиотека, где мне довелось найти одну древнюю рукопись. Даже не знаю, кто написал этот кошмар.

— Что это была за книга? — поинтересовался Костин.

— Том войны черного Дракона, — ответила Алекса. — Книгу написал сам император, прославившийся тем, что любил свежевать людей. Его рукопись была написана черными чернилами, а бумагой послужила кожа наложниц, которых он любил свежевать для забавы.

— Мерзость… — поморщился Костин.

— Да, знаю, — согласилась Алекса. — Не представляю, как эта вещь попала в руки Дауда, но мне стало интересно. Я спрятала книгу под одеждами, пронесла её в спальню и прочитала за одну ночь. В ней говорилось о том, как черный Дракон получил власть, как он правил, убивал неугодных и справлялся с буднями правления.

Много столетий назад, во времена правления черного Дракона, нашлись те, кому было не по нраву служить столь кровожадному тирану. В империи начался заговор, благодаря которому многие приближенные черного Дракона решили использовать крупицы власти, свергнуть правителя, а на его место посадить достойного приемника. В те кровавые годы Драконы могли исчезнуть раз и навсегда. Однако император знал, что его влияние таит, сторонников остается все меньше и даже наложницы больше не способны утолить голод. До него дошли сведения, что вскоре будет переворот. Приближенные собираются устроить пир в честь рождения очередного наследника, во время которого собирались убить черного Дракона. Он об этом знал. Он решил обыграть все по-своему и созвал всех подданных за день до назначенной встречи, чем испортил все планы заговорщиков.

— В тот вечер он собрал всех врагов за одним столом, — продолжала Алекса. — И убил их. Сад Дракона захлебнулся в крови предателей, их наложниц, слуг и детей. В тот вечер черный Дракон убил всех, кто восстал и мог восстать против законной власти.

— Не понимаю, — промолвил Костин. — Какое отношение черный Дракон имеет к тому, что задумала ты?

— Я закон, Костин, — заявила она. — С самого начала мне было известно, что Леонид Гордон не станет делить территорию. Он собирался использовать меня, чтобы захватить материк. Ни один король не отдаст власть. Ему будет мало захваченных территорий, поэтому после смерти Ивара Остина он ударит по остаткам моей армии и свергнет то, что останется от королевства Шарджа.

— Хочешь его опередить? — догадался Костин.

— Участие Леонида Гордона в этой войне закончится на переправе Тхеок, Костин. Я самого начала собиралась использовать Маршалла Рэнделла в роли наживки. Мой флот уже должен был добраться до переправы. Когда две армии схлестнутся в той местности, я устрою им пышные похороны.

Слияние

***

Этой ночью Офелия не спала. Только притворялась. Перед сном она поужинала в компании Карла и Хлои, выпила бокал молока и легла в теплую постель. Потом ей больше часа приходилось слушать, как взрослые занимаются любовью на соседней кровати. Когда все стихло, она перевернулась на другой бок и в лунных лучах, падающих на кровать возле окна, увидела, как взрослые спят в обнимку. В доме стало пахнуть немного по-другому. Этот запах чем-то напоминал спальню матушки в доме Грез, когда у неё оставался отец.

Начало светать, когда Офелия поняла, что и сегодня не сможет уснуть. В преддверье прибытия корабля императора, она не могла закрыть глаза, потому что боялась узнать неизбежное. Флот Дракона стоит у берегов материка несколько недель, поэтому она уже знала, зачем они прибыли, кто управляет кораблем и к чему приведет вмешательство ещё одной стороны конфликта. Но дальше заглядывать было страшно. Сон прерывался на одном и том же моменте. Офелия ещё не знала, что случится в конце, но уже понимала, как нужно поступить.

Она тихонько слезла с кровати, взяла с собой платье и прошла за стенку, где не спеша переоделась, стараясь не разбудить герцога, который славиться чутким сном, надела маленькие сапожки и вышла из дома на улицу.

Свежий осенний воздух наполнил легкие. Неделю назад выпал первый снег. Он сразу же растаял, однако следы его появления были заметны на покрывшихся инеем ветках, на пожелтевшей траве, на дороге. Грязь и вода замерзли так, что повсюду были кочки. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь голые деревья, согревали шубу, пока лицо и руки обжигал утренний мороз.

Офелия отошла от дома, проверила спящего в стойле коня, прошла немного дальше и спряталась в кустах. Через мгновение из избы выскочил Карл Масур, который не соизволил прикрыть голый торс. У него изо рта шел теплый пар. Было заметно, что он замерзает в одних белых портках. Но Офелия, сидя в кустиках, молчала.

— Дитя, где ты? — спросил он раздраженным голосом.

— Я здесь, — тихонько отозвалась она. — Не подходите, отец. Мне нужно уединиться.

Карл увидел её силуэт, сидящий в кустах на корточках с задранным подолом, и выдохнул. Он не собирался тревожить девочку во время утреннего туалета, поэтому вернулся в избу и вышел в плаще в тот момент, когда она вышла.

— Опять не спала? — увидев темные мешки и усталый взгляд, спросил он. — Сколько?

— Я… — с трудом сказала Офелия.

— Сколько? — чуть повысив голос, спросил он.

— Шесть дней… — опустив взгляд, призналась она.

Карл нахмурился и тихонько выругался под нос.

— Нужно ехать в город и покупать травы, — сказал он. — Иначе ты так долго не протянешь.

— Идемте, отец, — Офелия взяла его за руку и повела к обрыву.

Она решила взять все в свои руки. Карл был прав, когда сказал, что она долго не продержится. Но жить в страхе больше нельзя. Офелия начинала понимать, как действуют сны, поэтому решила вступить в схватку.

— Матушка сейчас сражается на войне, — подведя герцога к краю обрыва, сказала она. — У меня тоже есть обязанности.

— Какие ещё обязанности? — пожал плечами Карл. — У тебя одна обязанность. Выжить и стать королевой. Если не будешь спать, умрешь. Ты это понимаешь?

— Поэтому нужно действовать, — указав на одинокий корабль, бросивший якорь рядом с берегом, сообщила она. — Я хочу попасть на этот корабль и поговорить с тем, кто командует флотом империи.

— Сдурела, девочка? — холодно бросил Карл. — Ты хоть знаешь, зачем они приплыли? Им нужна любовница короля, которая прячется в нашей избе. Если попадешь на корабль и совершишь ошибку, попадешь на нижние палубы, где тебя будут пытать. Они вырвут нам ногти и начнут снимать кожу, чтобы найти убийцу членов семьи. Это не игры, дитя. Мы там умрем. А сначала пройдем через настоящий кошмар.

— Это правда, — подтвердила Офелия. — Они пришли сюда ради любовницы короля. Вот только матушка ошиблась, когда полагала, что империя отдала весь свой флот. Армада империи находится в море. Они ждут, когда смогут нанести удар по королевству.

— С чего ты это решила?

— Я это видела во сне.

Карл расхохотался.

— Как ты могла видеть это во сне, если не спишь? Всевышние силы, чем Алекса забила твою дурную голову? Офелия, сны не имеют отношения к реальности.

— Только не в моём случае, — серьезно сказала она. — Господин Масур, я знаю, чем закончиться война. Вы об этом не говорили, но я уже знаю, почему мы прячемся в этом доме. Все дело в Иваре. Любовница короля убеждена, что король в случае поражение сбежит из столицы и направится сюда. Твердыня Оран, находясь в ужасном состоянии, способна отбить любое нападение врага. Это неприступная крепость, которую удалось захватить только однажды. Во время гражданской войны из-за предательства вашего брата. Вы это знаете. Это знает Ивар Остин. Он сбежит сюда. Поэтому мы сидим и ждем его прибытия. Когда матушка нападет на столицу, дороги будут закрыты солдатами, а порт возьмет в осаду флот. Но ведь короля нет в столице, да? Он уже сбежал, потому что решил перестраховаться.

— Ты нас подслушивала? — не растерялся Карл.

— Нет, конечно, — ответила Офелия. — Любовница короля права. И вы правы. Вам нужно, чтобы матушка захватила столицу, поэтому ничего ей не сказали. Эта война должна была с самого начала закончиться там. Но закончиться именно в твердыне Оран. Вы намерены сами убить Ивара Остина. Хотите ему отомстить так сильно, что обманули мою матушку. Это идеальная ловушка, господин. Вот только у вас не будет шанса его одолеть.

— Из-за империи? — догадался Карл.

— Этот корабль стоит тут не просто так, — едва слышно сказала Офелия. — В империи знают, что Ивар Остин уже сбежал из столицы. Они так же знают, что любовница короля находится где-то неподалеку. У них была возможность захватить твердыню, но лучше убить сразу двух врагов империи, чем довольствоваться одной женщиной. Поэтому корабль стоит и ждет, когда все закончиться. Вы ведь и сами это понимаете, господин. Это не случайность, а факт. В окружении короля есть предатель. Тот, кто доложил обо всем Дракону. Тот, кто остался в столице, надеясь, что война обойдет его стороной. Вы все друг друга перехитрили.

Карл Масур встал на корточки и посмотрел на корабль.

— Это плохо, — сказал он. — Ивар Остин сбежал и столицы и ждет, когда сможет добраться до твердыни Оран. Алекса захватит королевский дворец, истребит весь род Остин, но поймет, что главного врага в городе нет, и поведет армию сюда. Если ты права, флот империи высадится на берега, когда придет время, но столкнется в первую очередь не с королем, а с моей женой. Пока Ивар будет прятаться за стенами, Предвестница и Дракон вступят в бой, поубивают друг друга, а король тем временем будет жить и наслаждаться тем, как всех перехитрил.

— Да, — подтвердила Офелия. — Он с самого начала знал, что за ним шпионят и докладывают в империю. Таким образом, король избавится от всех своих врагов и снова выйдет победителем. Таков был его план. Ивар намерено отдает земли на западе, потому что знает, что только так избавиться от Предвестницы и окончательно уничтожит империю.

— Остается ещё Фрагиль.

— Разве? Господин, неужели вы не понимаете, чего они добиваются?

Карл Масур схватил себя за голову и зарычал.

— Всевышние силы! — громко крикнул он. — Как же я был слеп! Какой смысл Фрагиль и Шарджа враждовать, если после падения империи у них будет два материка? Ивар Остин собирается истребить свой род руками Алексы Масур, уничтожить остатки армии императора и отбыть в Шадаш-Тарза, чтобы самому стать императором. Фрагиль в этом случае получит сожженный после войны материк и объявит людям, что победа далась большой кровью, но теперь все закончилось. Леонид Гордон станет полноправным королем малых земель, а Ивар Остин именует себя последним Драконом. Два правителя просто используют людей, чтобы уничтожить род Остин.

Ивар понимает, что является бастардом самой могущественной семьи. Возможно, есть те, кто знает правду его рождения. Но это не имеет значения. Старый король нацелился на империю, потому что пожелал стать Драконом, получить в своё распоряжение огромный гарем, где все его дети будут равными, и при этом не будут иметь отношение к семье Остин. Нужно лишь избавиться от проклятого рода, чтобы после его отбытия никто не смог занять трон королевства Шарджа. Власть на материке перейдет Леониду Гордону, преданному вассалу императора. Фрагиль никогда не поднимала руку на Дракона, не осмелиться сделать это и после того, как власть получит преданный союзник в лице бывшего короля. А Алекса Масур, которая вознамерилась уничтожить всю семью, стала лишь идеальным оружием в руках двух могущественных правителей. Они использовали её в своих целях, чтобы выставить после войны чудовищем, возложить на неё всю вину за войну и избавиться, когда придет нужное время. Тут не имеет значение, когда именно короли объединились и решили воплотить столь кровавый план в жизнь. Предвестница, сама того не ведая, попала в ловушку.

— Матушку не остановить, — промолвила Офелия. — Грядет Бунт Предвестницы.

Карл покосился на девочку.

— Что такое Бунт? — спросил он.

— Не знаю, — Офелия пожала плечами. — Матушка говорила, что начнет действовать по плану на переправе реки Тхеок. Она задумала что-то грандиозное. Говорила, именно это событие позволит мне стать королевой Шарджа.

— Что же это может быть… — задумался Карл.

— Это уже неважно, — сказала Офелия. — Нам нужно поговорить с империей, господин Масур. Нужно остановить их, предотвратить бойню и помешать королю, воплотить план.

Она чувствовала неумолимую силу, что тянула её на корабль. Это было неосязаемое ощущение чего-то важного. Офелия никак не могла отделаться от мысли, что её место в империи, рядом с отцом. Но раз уж он мертв, ей стоит снова окунуться в тот мир, который она оставила по воли матушки.

— Ты права, — нехотя признал Карл. Он направился к крутому спуску. — Ступай в избу. Я попытаюсь поговорить…

— Нет! — Офелия рванула вперед и встала у него на пути. — Я тоже иду!

— С ума сошла?! — выпучив озлобленные глаза, зарычал Карл. — Ты хоть представляешь, что там делают…

— Офелия Аль Салил де Оран! — огрызнулась она. — Это моё имя! Не Офелия де Оран! Я дочь Дауда Аль Салила, господин. Вы можете называть меня своей незаконнорожденной дочерью, наследницей, королевой. Но я дочь песков! Я дочь своего отца! Мне ли не знать, что делают с женщинами в империи. Мы идем вместе. Это не обсуждается.

Лицо герцога обагрилось от ярости, глаза округлились до такой степени, что Офелия увидела покрасневшие капилляры. Карл Масур был не просто в ярости, он обезумел от бешенства.

— Выберемся живыми, высеку палками! — зарычал он.

Офелия от страха поморщилась, словно ей уже всыпали. Но отступать она не собиралась, кивнула ему в ответ и стала спускаться.

***

Когда лодка коснулась суши, гребцы осушили вёсла, а на берег вышел полнотелый человек в белых одеждах империи Шадаш-Тарза. То был палец. Алекса много раз говорила о том, кто служит Дракону. Стоило иноземцу заговорить, Карл растерялся. Он не знал их языка, поэтому собирался заговорить на своём родном наречии. Его опередила Офелия, которая затараторила так, что не остановить. Она говорила на языке империи свободно, без запинки, пытаясь объяснить Пальцу все, что нужно знать.

Иноземец почесал бритый затылок, кивнул в ответ и пригласил их на лодку. Как только Карл усадил девочку и залез сам, гребцы схватились за вёсла и начали грести в сторону корабля.

— Что ты ему сказала? — поинтересовался Карл.

— Это очень плохо, господин, — едва слышно ответила Офелия.

— В чем дело?

— На корабле тот, кто правит империи от имени молодого Дракона.

— И что?

Офелия посмотрела на него встревоженным взглядом.

— Вас не пустят в каюту правителя, — обеспокоенно ответила она. — К сожалению, мне в одиночку придется вести переговоры с империей.

Карл выпучил глаза, но быстро понял, что его волнение отразиться на семилетней девочке. Теперь от маленькой Офелии де Оран зависит судьба материка. Может быть, это ужасно. Хотя так оно и есть. Однако Алекса видела свою дочь королевой. Это прекрасный шанс показать себя во всей своей красе. Неудачное стечение обстоятельств, но тут уже ничего не изменить.

***

У Карла отняли оружие, несколько человек отвели его в трюм, приказали раздеться, облили холодной водой с ароматом роз и посадили в маленькую клетку, висящую в метре над землей, какие предназначены для перевозки будущих наложниц. Герцог чувствовал себя без одежды совсем некомфортно. Больше всего проблем создавала холодная сталь, на которую ему приходилось облокачиваться. Но все эти мелочи меркнут по сравнению с тем, что предстоит сделать Офелии.

Офелии повезло больше. Она прошла в отдельную каюту, где её ждало три евнуха и готовая ванная с бесцветной водой, которая пахла всеми ароматами империи. Эти слуги помогли ей раздеться и выбросили платье в море. Когда она залезла в воду, они начали стричь ей ногти, мыть волосы и приводить в должный вид. После купания Офелию уложили на лежанку, на которой один из евнухов обтер её маслами и сделал массаж. В конце оставалось только высушить волосы и сделать прическу. Перед выходом ей выдали тонкие белые шелка. Офелия обернула тканью паховую область, обмотала грудь и прикрылась тонкой вуалью.

На все это ушло больше часа. Офелия была готова к аудиенции, вышла из отдельной каюты и прошла к временному правителю империи. За ней следовала вооруженная стража. Но стоило добраться до нужной каюты, как они пригласили её внутрь, закрыли дверь, а сами остались снаружи.

— Признаюсь, когда услышал твоё имя, не поверил собственным ушам, — она покосилась на просторную кровать и увидела в окружении наложниц господина Кабыла, старшего брата Дракона. Он лежал в объятиях трех голых женщин, которые кормили его виноградом, поили вином и массировали спину. — Оставьте нас, — мягко приказал он, и Офелия увидела, как четвертая наложница вылезла из-под мягкого одеяла, облизнула губы и вместе с остальными девушками слезла с постели.

— Господин Кабыл, — Офелия низко поклонилась и сделала несколько шагов вперед.

Каюта, в которой отдыхал временный правитель империи, была самая просторная на корабле. Полы в углу помещения, рядом с просторной кроватью, были завалены подушками. Именно туда слезли все наложницы, присоединившись ещё к двум спящим женщинам. Седьмую и восьмую наложницу Кабыла Офелия увидела в ванной, девятая, которая, по всей видимости, являлась фавориткой, осталась подле своего господина и не думала слезать с мягкой постели. Она лежала с края и ничуть не мешала. Воздух был пропитан ароматными маслами, пряностями и духами, от которых у Офелии начала кружиться голова. Она соскучилась по этим запахам.

— Подойди, — подозвав к себе, Кабыл похлопал по подушки.

Офелия снова поклонилась и залезла на кровать. Он посмотрел на неё оценивающим взглядом, коснулся рукой пышных волос, показательно вдохнул их запах и улыбнулся.

— Ты ещё не пахнешь женщиной, — констатировал он. — Сколько тебе лет, Офелия? Семь?

— Два дня назад исполнилось восемь, — призналась она.

— Твоя красота опьяняет, — не скрывая улыбки, Кабыл взял со столика два кубка вина. Один он передал ей, а второй употребил сам. — Теперь я понимаю, почему покойный брат обильно пускал слюни на твою мать. Такое наследие…. Завидую.

— Рада, что угодила вам, — Офелия не стала пить вино, только улыбнулась. — Господин Кабыл, я прибыла, чтобы обсудить…

— Подожди немного, — улыбнулся он. — Мы кое-кого ждем.

В этот момент дверь распахнулась. Офелия повернула голову и уронила кубок с вином.

— Отец… — выдавила она.

Порванная струна

***

Он спустился в трюм и увидел голого человека в клетке. Карл, не скрывая израненного тела, смотрел в ответ. Перед ним стоял высокий, черноволосый и довольно худощавый черноволосый мужчина. Чуть вытянутый подбородок, остекленелый взгляд темных глаз и безжизненное лицо не выдавали признаков жизни или самых низменных чувств. Он был облачен в наряд евнуха.

— Кто ты? — спросил герцог.

— Меня зовут Дауд, Карл Масур.

Герцог пожал плечами, потому что не вспомнил имени.

— У нас есть кое-что общее, — сказал Дауд.

— И что же это? — поинтересовался Карл.

— Алекса.

Герцог сразу же вспомнил.

— Так это ты тот самый господин, который купил мою жену? Ты отец Офелии?

— Больше нет, — облокотившись на коробки с фруктами, ответил Дауд. — Благодаря твоей жене я лишился всего. У меня отняли честь, дом Грез, имя и мужское достоинство. Я стал обычным евнухом, который должен загладить грехи своей фаворитки.

— Алекса всегда умела портить жизнь людям, — улыбнулся Карл.

— Думаю, в этом есть истина, — спокойно сказал Дауд. — Из-за неё меня кастрировали, как и мою сестру. Шадида, моя младшая сестра и две оставшиеся наложницы, что жили в доме Грез, теперь ублажают Дракона. Он ещё юн, вот только мне от этого не легче.

— Послушай, — нахмурился герцог, — если пришел пожаловаться на жизнь, ты выбрал явно не того собеседника. Мне плевать на то, что с тобой случилось. Ещё больше мне плевать на твою сестру, которую тоже кастрировали. По правде говоря, без понятия, как можно лишить достоинства женщину, но мне наплевать на всю вашу семью.

Дауд воспринял слова герцога спокойно, даже улыбнулся.

— Знаешь, когда мы с Алексой занимались любовью, она часто выкрикивала твоё имя. Меня это очень злило. Однажды я ударил её по лицу, думал, что это поможет. Не помогло. Она стала выкрикивать твоё имя ещё чаще.

— Ты ведь о нас ничего не знаешь, — скривил губы Карл. — Вижу, что не знаешь.

— Я знаю достаточно.

— Рад за тебя. А теперь говори, зачем пришел. У меня от твоей болтовни голова болит.

Дауд подошел к решетке и заглянул в глаза герцога.

— Мне пришлось отказаться от семьи, понимаешь? — прошипел он. — Я не имею права быть частью семьи.

— Офелия… — догадался Карл.

— Я не ожидал, что встречу здесь свою девочку, — признался Дауд. — Не стоило тебе привозить её сюда. Господин Кабыл уже занимался любовью с Алексой. Не удивлюсь, если он заинтересуется Офелией. Я постараюсь ему помешать и сделаю так, что она больше никогда меня не искала. Хочу попросить тебя об услуге. Я не смогу рассчитаться, но ты единственный…

— Не переживай, — перебил Карл. — Мы с твоей дочерью познакомились недавно, но я уже рад, что Офелия появилась в моей жизни. Милый ребенок. У тебя чудесная девочка, Дауд. Можешь не волноваться. Рядом со мной Офелии ничего не угрожает. Я буду присматривать за ней до самого конца своей жалкой, никчемной жизни.

— Пусть тебе благоволят звезды, солнца и луна, — Дауд протянул руку, и герцог её пожал. — Я буду молиться за тебя каждый день, Карл Масур.

***

— Отец… — Офелия осторожно слезла с кровати, подобрала шелка и подошла к нему.

Дауд опустил голову и смиренно посмотрел на дочь.

— Ты меня не узнаешь? — едва не заплакав, Офелия обняла его. — Это я, отец. Твоя Офелия…

— Ты дочь неба, — сдерживая чувства, Дауд отстранился от дочери.

Офелия подняла заплаканные глаза, шмыгнула носом и вытерла слезы.

— Да будет так, — нехотя сказала она. — Скажи лишь, что рад меня видеть. Мне большего не нужно.

— Скажи это, — вмешался Кабыл. — Разве не видишь, как она рыдает?

— Я рад тебя видеть, дочь неба, — Дауд поклонился. — Позволь же помолиться за тебя солнцу, звездам и луне?

— Хорошо… — Офелия собиралась назвать его отцом, но не стала. — Я тоже буду за тебя молиться, евнух Дауд.

Проводив его взглядом, Офелия вздрогнула, когда он хлопнул дверью и скрылся в коридорах корабля. Она вытерла остатки слез и обернулась.

— Вот вы и попрощались, — спокойно сказал Кабыл. — Наверное, мне не стоило этого делать. Я хотел…

— Все хорошо, — перебила Офелия. — Теперь мой отец Карл Масур. Я рада, что евнух Дауд жив. Большего мне не надо. Господин Кабыл, мы можем поговорить о том, зачем вы прибыли к малым землям?

Временный император пригласил её на кровать и Офелия, приняв приглашение, забралась на постель, проползла мимо мокрого пятна с вином и легла рядом с господином. Кабыл подложил ей под голову подушку, лег рядом и взял за руку.

— Будь ты немного старше и опытнее, взял бы тебя без раздумий, — улыбнулся он. — Скажи, Офелия, ты уже думаешь о мужчинах?

— Только об одном, — призналась она, чувствуя тепло его крепкой руки.

— Ты про отца? — догадался Кабыл, заговорив тихим, спокойным голосом.

— Нет, господин, — ответила она. — Все мои мысли занял Ивар Остин.

Офелия почувствовала, как он крепко сжал её руку. По всей видимости, это имя следует называть с большей осторожностью. Как бы Кабыл не разозлился. Сейчас она защищена тем, что является ещё ребенком, девочкой, которая не стала наложницей. Он не посмеет её изнасиловать, потому что законами империи запрещено трогать девственниц. Нужна привратница, способная поправить эту мелочь. Но на корабль их берут редко. И все же есть шанс, что временный император бросит Офелию в клетку, отправит с каким-нибудь кораблем в империю, где её передадут в руки лекаря, обучат мастерству наложницы и вернут Кабылу, которого уже ничего не остановит.

Офелия понимала, что должна вести себя осторожно.

— Господин Кабыл, — сказала она, — я знаю, что рядом с вашим злейшим врагом находится шпион. Именно он сообщил вам о том, что короля нет в столице. Вы ждете его здесь.

Он посмотрел на девочку несколько удивленным взглядом.

— Продолжай, милая.

— Матушка рассказала, как вы потерпели поражение, — продолжила Офелия. — Я знаю, что случилось во время войны. Ивар Остин очень хитер. Вы сами знаете, что он вас уже обманывал, загонял в ловушку. Так вот, он подготовил ещё одну западню.

Кабыл перевел руку с ладони на запястье и сжал так, что Офелия поморщилась от боли.

— Сначала твоя матушка учила нас воевать, — процедил сквозь зубы Кабыл. — Ты тоже решилаповторить её подвиг? Помниться мне, Алекса убила моего брата, списав это на то, что он ничего не смыслил в войне. Попробуешь сказать то же самое, тебя ни один закон не спасет. Поняла меня?

— Мне восемь, господин Кабыл, — пытаясь освободить руку, сказала Офелия. — Я и во сне никогда не посмею учить вас воевать. У меня лишь есть сведения, которые нас с моим спутником удалось собрать. Клянусь, что не собираюсь идти после империи. Я лишь хочу остановить войну.

— Верю, — он отпустил её руку и взял кубок с вином. — А теперь говори.

Офелия посмотрела на дверь, никого там не увидела и начала рассказывать временному императору о том, что смогла узнать. Она рассказала от начала и до самого конца. Затронула тему с кровосмешением, с планом семьи Бомонда Колера, с предательством со стороны Леонида Гордона и добралась до плана, в котором используют Алексу Масур. Она говорила долго. Пыталась разложить каждую деталь, чтобы господин Кабыл остался доволен отчетом. Он внимательно слушал, продолжал пить вино, однажды воспользовался уборной и помял грудь спящей фаворитки, после чего вернулся на кровать и продолжал держать рассказчицу за руку, пока Офелия надрывалась и пыталась все объяснить.

— Теперь понимаете? — прошло часа три, когда она закончила. — Он использует всех вас.

Кабыл продолжал гладить её руку и нюхать волосы. По всей видимости, он уже напился. Офелия смотрела ему в глаза и ждала ответа, когда он, неожиданно даже для наложниц, коснулся её шелка и попытался раздеть.

— Нельзя! — вмешалась фаворитка, которая ударила его по рукам. — Вы ведь знаете, что не можете взять девственницу, господин!

Он несколько расстроено закатил глаза и повалился на спину. Офелия быстро заправила шелка, которые он попытался с неё стянуть и села перед ним на колени.

— Вы меня слышали, господин? — нахмурившись, спросила она. — Вам нельзя сходить на берег!

— Познавательная история, — подтянулся он. — Но, во-первых, у тебя нет никаких доказательств того, что это правда. Во-вторых, мои разведчики доложили о том, что на протяжении долгого времени ты жила в избе вместе с любовницей короля. Эта женщина убила моих братьев, Офелия. Так быть может, ты пытаешься спасти её шкуру?

— Зачем мне это делать? — повысила голос Офелия. — Я почти не знаю Хлою Холл. Если выбирать между этой женщиной, с которой спит герцог Масур и своей матушкой, я без раздумий расскажу, где скрывается любовница короля. Как вы не понимаете? Я хочу спасти только матушку! Она попала в ловушку, в которую угодите и вы, если сойдете на берег и вступите с ней в схватку за голову Ивара Остина. Пока вы друг друга убиваете, он будет смотреть на все это из окна твердыни Оран и улыбаться.

Кабыл до сих пор никак не реагировал. Поэтому Офелия решила воспользоваться последним козырем в рукаве. Риск велик, но только так она сможет спасти Алексу Масур и остановить назревающую войну между Предвестницей и империей Шадаш-Тарза.

Она встала с кровати, обошла и встала перед лицом господина.

— Думаю, вы мне не верите, — сказала она. — Считаете, что меня подговорил человек, сидящий в трюме.

— Именно это я и считаю, — подтвердил Кабыл. — Вы собираетесь отгородиться от империи, потому что уже проигрывали ей. Если мой флот подойдет к берегам, королевство Шарджа проиграет снова.

— Возможно, но вы кое-чего не знаете, — сообщила Офелия.

— И что же это? — заинтересовался Кабыл.

— В трюме сидит человек, которого зовут Карл Масур. Он герцог королевства Шарджа. Матушка сейчас истребляет род Остин. Дело в том, что по законам этого материка только член благородной семьи герцога может стать королем. После смерти Ивара Остина, таким человеком станет Карл Масур.

— Получается, что у меня в трюме сидит вероятный король? — улыбнулся Кабыл.

— Нет! — холодно бросила Офелия. — Он не в трюме, а перед вами. Карл Масур собирается отказаться от трона в мою пользу. Я, Офелия Аль Салил де Оран стану королевой Шарджа.

Все наложницы от удивления покосились на неё. Кабыл промолчал.

— В свете новых событий, — продолжала Офелия. — Я намереваюсь остановить войну между матушкой и империей. Как только Ивар Остин умрет, а я получу трон, мне остается собрать остатки сил и развязать очередную войну.

— С империей? — нахмурился Кабыл.

— С королевством Фрагиль, — поправила Офелия. — Леонид Гордон убил моего дядюшку и собирается придать матушку. Я свергну его с трона и стану полноправной королевой малых земель.

— Забавно, — расхохотался Кабыл. — И что же ты будешь делать потом? Нацелишься на империю?

— Зачем мне это делать? Я родилась в империи, господин Кабыл. Мне нравится культура Шадаш-Тарза. Я люблю запахи, масла, приправы и блюда того места, где родилась. После смерти Ивара Остина и гибели королевства Фрагиль, Дракон получит своего самого верного союзника. Мы ведь оба знаем, что молодого императора родила тетушка Жасмин Рема. Она тоже член нашей семьи. Можете это отрицать, но по законам малых земель Дракон был и остается моим дядей. Не родным, конечно, но все же дядюшкой и этого не изменить. Я никогда не пойду против члена семьи.

Кабыл серьезно задумался.

— И чего же хочет будущая королева Шарджа?

— Смерть Ивара Остина — вопрос времени, — ответила Офелия. — Я верю, что матушка его убьет. Поэтому я уже стала королевой, только люди об этом не знают. И мне нужна поддержка империи. Вы получите головы королей, можете забрать с собой любовницу короля, но помогите закончить эту войну.

Кабыл встал с кровати, позволил наложницам накинуть на свои плечи шелковый плащ и вышел из покоев. Казалось, он протрезвел. Офелия побежала следом. Они вышли на верхнюю палубу, и подошли к правому борту, с которого открывался вид на бескрайнее море.

— Как собираешься остановить войну? — спросил он.

— У меня есть план, — призналась Офелия.

— Рассказывай, королева малых земель.

***

В это же самое время где-то на северной стороне материка.

Алекса шла по опустевшему гарнизону Шубас. Все солдаты генерала Маршалла Рэнделла сейчас приближаются к переправе реки Тхеок, а армия северных кланов пересекает реку на лодках. Если кто и остался в твердыне, то только несколько личных солдат герцогини Лилианы Рэнделл, которая больше не могла путешествовать с мужем и собирается вернуться в Тарлатан, чтобы не родить во время дороги.

На площади повсюду валялись пустые бочки из-под пива. Рядом с рекой тлела огромная груда солдат, которых пришлось убить во время штурма. Запах паленого мяса все ещё витал в воздухе, и даже клятый дождь не способен его перебить. Куда ни глянь, везде виднелись следы битвы. Под ногами валялись использованные стрелы, арбалетные болты, брошенные мечи и топоры людей, которые до последней капли крови сражались за твердыню.

Алекса не спеша вошла в гарнизон, распахнула следующую дверь и увидела в главном зале дюжину солдат. Им приказали охранять герцогиню. Именно они должны доставить Лилиану в столицу. Хороша же охрана, раз генерал доверил этим пьяницам жизнь своей супруги. Они были пьяны. Допивали и доедали то, что оставили северные кланы.

Алекса им улыбнулась и прошла в коридор, где никто не сторожил дверь в покои герцогини. Она решила повременить со стуком и коснулась двери. Оказалось, что беспечная герцогиня Лилиана даже не закрылась. Неужели она настолько беспечна и так рьяно доверяет солдатам мужа, что не боится нападения? Зря, конечно, она решила, что здесь ей никто не сможет навредить.

— Разрешите? — Предвестница постучалась и открыла дверь.

Лилиана сидела в кресле с книгой в руках. Судя по переплету, книжка была детская. Алекса вспомнила, как сама читала во время беременности. Она прошла в комнату с позволения герцогини и обратила внимание, что та сидит в сорочке из плотной ткани.

— Миледи, а что вы здесь делаете? — удивилась Лилиана. — Я думала, вы должны сейчас сражаться за переправу Тхеок.

— Мы с вашим мужем решили, что следует спровоцировать армию Ивара, — Алекса села в соседнее кресло и улыбнулась.

— Всевышние силы, что с вашим лицом?.. — увидев шрам на правой щеке, зашитый конским волосом, спросила Лилиана.

— Пустяки, — погладив рубец, ответила Алекса. — Сами знаете, как это бывает. Увидела красивого мужчину, полезла целоваться, а у него меч.

— Да уж, — улыбнулась Лилиана. — Вашей красоте не позавидуешь. Как же вы теперь со шрамом?

— Не знаю, — пожала плечами Алекса. — Думаю, приударить за Бомондом Колером. Поговаривают, он самый красивый мужчина королевства Фрагиль.

— Вот как… — задумалась герцогиня. — Боюсь, вы немного опоздали. Маркиза объявили предателем. Он сбежал.

— Как жаль… — Алекса напыщенно развалилась в кресле. — А я как раз пришла поговорить о нём. Видите ли, много об этом думала и решила, что одного ребенка мне недостаточно. Бомонд достаточно красив, как я слышала. Да и славиться тем, что может осеменить любую женщину. Даже какую-нибудь пустышку, которая поклялась в верности другому мужчине.

Лилиана нахмурилась и убрала книгу.

— На кого вы намекаете?

— Ну, — Алекса перевела на неё взгляд, — на вас, миледи Лилиана Рэнделл. Или же мне стоит назвать вас Лилианой Остин?

Лилиана покосилась на раскаленную кочергу в камине. Алекса заметила её взгляд и улыбнулась. Стоило беременной женщине одернуться в сторону, как Предвестница вскочила с кресла, выхватила из-под куртки стилет и выкинула руку вперед. Сталь мягко вонзилась в горло. В разные стороны хлынула кровь, которая стала стекаться по оружию, и пачкать в красный цвет белоснежную сорочку.

— Красиво… — Алекса, оставив стилет в горле, положила умирающую женщину обратно в кресло, заглянула в потухающие глаза и выдернула нож. — Думаю, вы поняли, почему я это сделала.

Лилиана вцепилась руками в рану, пытаясь остановить кровь. Она начала медленно захлебываться, уже не могла дышать и харкала сгустками на себя. Ещё немного и жизнь покинет бренное тело. Алекса это знала, поэтому села к ней на колени и провела окровавленной сталью оружия по животу.

— Если бы ваш король изволил соблюдать мир, я бы, возможно, позволила вам родить, — призналась Алекса. — Я тоже мать и знаю, каково это лишиться ребенка. К сожалению, ваши близнецы умрут вместе с вами. И знаете что, миледи? Мне на них наплевать. Только не после того, что я услышала от дочери.

Покосившись на герцогиню, Предвестница удивилась такой целеустремленности выжить. Лилиана Рэнделл продолжала бороться за жизнь, хотя шансов пережить такую рану не было.

— Хочу, чтобы вы узнали об этом перед смертью, — едва слышно сказала Алекса. — Я узнала страшный секрет вашего рода. Признаюсь, мне довелось встречать безумцев. Но бессмертие? Неужели вы решили, что ваши дети будут бессмертными? Это глупо, миледи. Вы такие глупцы, что даже не поняли всего смысла. — Предвестница встала перед герцогиней и не спеша воткнула стилет в живот, из-за чего Лилиана больше не смогла бороться и умерла. — Жизнь скоротечна, миледи. И в этом вся прелесть. Я могу убивать и наслаждаться этим только определенный срок, который уготовили всевышние силы. К счастью, это относиться ко всем живым существам. Ваш срок истек сегодня, Лилиана Остин. Прощайте.

Алекса оставила стилет в животе мертвой герцогини, как послание всему роду Остин, не спеша вытерла руки о полотенце и вышла из комнаты. В главном зале её ждал Костин и Ингрид. Они вдвоем сдюжили и убили солдат герцога Маршалла Рэнделла.

— Все закончилось? — поинтересовался Костин.

— Настал час Бунта Предвестницы! — гордо провозгласила Алекса Масур.

Бунт Предвестницы

***

Много столетий назад эта низина была покрыта зелеными лесами, бескрайними холмами и устьем реки Тхеок, что вытекала в бескрайнее море. Сейчас переправа была лишь тенью. За многие годы правление королей, за вековую историю династий, именно на переправе Тхеок проходили значимые сражения между королевствами Фрагиль и Шарджа. Правители полюбили эти земли, а вот земля не могла ответить им тем же.

За годы кровопролитных сражений это место стало выжженной пустыней. Десять миль выжженной и уничтоженной войной земли. Здесь больше ничего и никогда не вырастит. Земля напиталась кровью врагов, деревья и листва сгорели непрекращающимися пожарами, даже река в этом месте отравлена смертью. В воздухе витал смрад, на полях былых сражений угадывались ржавые оружия, погнутые латы и кости, которые усыпали всю долину. Никто и никогда не хоронил здесь людей. Проходя по этой мертвой земле, нередки случаи, когда можно услышать хруст костей под ногами. Там покоятся тысячи тел, а этим дождливым вечером их станет ещё больше.

Переправа Тхеок — это граница между королевствами Фрагиль и Шарджа на севере материка. Именно здесь состоится последнее сражение, которое перевернет ход истории.

Алекса воспользовалась устьем реки и обогнула переправу с юга. Она со своей армией обогнула высокий холм, откуда идет прямая дорога к твердыне Гордон. Но впереди оставалось последнее сражение. Северные кланы оставили лодки в низине, а сами устроили привал на вершине холма. Их ожидание тянулось тем, что с запада должен был прибыть генерал Маршалл Рэнделл. С востока же виднелись костры и шатры солдат королевства Шарджа.

Алекса приказала поставить свой шатер на самом обрыве, откуда будет любоваться сражением. Разумеется, Маршалл полагал, что после его вступление в битву, она обогнет холм и ударит по врагу с тыла. Но Предвестница не собиралась этого делать. Рэнделл идет на верную гибель, а она, используя всё своё влияние среди северян, будет любоваться сражением с вершины холма.

— Все готово, Предвестница, — одернув шторку, Ингрид заглянула в шатер и увидела, как Алекса, лежа на мягких мехах с голой грудью и раздвинутыми ногами, держит Костина за голову.

Он ласкал её языком между ног, но попытался вырваться, когда услышал голос воительницы. Алекса удержала его за голову и облизнула губы.

— Нет, Костин… — простонала она, вцепившись в волосы. — Я хочу, чтобы ты продолжил.

Ингрид быстро поняла, что смущает мужчину и покинула шатер, оставив влюбленных наедине. Переломный момент близиться, а Алекса никак не может вылезти из постели и оставить своего фаворита в покое. Они сидят на холме уже несколько дней, а из их шатра только и слышаться стоны. По всей видимости, Предвестница после получения шрама стала ещё ненасытнее.

Алексу накрыла волна возбуждения. Она не хотела останавливаться и не хотела, чтобы останавливался Костин. Он целовал и сосал её нижние губы, проникал в горячее лоно языком, делал все, чтобы доставить удовольствие.

— Очень хорошо… — простонала Алекса.

Она потянула его за волосы на себя и, задыхаясь от возбуждения, прижала к груди. Их губы сплелись в нежном, долгом и довольно страстном поцелуе. Костина ин чуть не смущал шрам на щеке. Он врывался в рот герцогини языком, терзал его своими ненасытными губами, ведь страстная Предвестница отзывалась на все его ласки.

— Войди в меня, Костин… — умоляюще простонала Алекса, предложив шею для поцелуя.

Он впился в неё губами и одним решительным толчком ворвался в нежную плоть. Алекса выкрикнула и, извиваясь подобно змее, застонала от невыносимо сильного удовольствия, которое охватывало её с головы до ног. Она обхватила его голову руками, обняла ногами и стала гладить мокрую спину. Затвердевший член продолжал вторгаться в горячее лоно. Костину не мешали ни руки, обхватившие шею, ни ноги, обвившие талию. Он продолжал ускорять темп до тех пор, пока не извергнул семя в строптивую герцогиню.

***

Укутавшись в теплую медвежью шкуру, под которой не было одежды, Алекса сидела перед входом в шатер и смотрела на горизонт, откуда должны возникнуть её корабли. Костин натянул портки, налил герцогини теплого вина и сел рядом. Он обратил внимание, что воительница Ингрид сидит на мокрой земле в нескольких шагах от него.

— Как твой отец? — спросил он.

— С ним все хорошо, спасибо за заботу, — улыбнулась Ингрид. — Я отправила его со своими людьми. Думаю, они уже сели на Забытую мелодию и ждут, когда все начнется.

— Они придут оттуда, — показав на высокий утес на востоке, Алекса пригубила вино. — Этой ночью все закончиться. Если не хочешь смотреть, лучше ляг в постель. Я вернусь через несколько часов.

— Все нормально, — тяжело вздохнул Костин. — Ты ведь знаешь, что я служу только тебе.

— Не хочешь потерять мужское достоинство? — улыбнулась Ингрид. — Или не хочешь лишиться нашей Предвестницы?

Обе женщины посмотрели на него и увидели, как он покраснел.

— Какой милый мальчик, — расхохоталась воительница. — Моему первому мужчине было четырнадцать лет. Даже он так не краснел. Что с тобой, Костин?

— Оставь его, Ингрид, — улыбнулась Алекса. — В малых землях не привыкли, когда их покой в постели кто-то нарушает.

Костин решил промолчать. Его устраивал расклад в постели с Алексой. Было бы намного лучше, если бы никто не заглядывал к ним в шатер, когда они занимаются любовью. Но даже к таким мелочам начинаешь привыкать. Ему доводилось видеть, как несколько северян делили одну женщину, как Ингрид занималась любовью со своей маленькой любовницей, как конунг Бьорн тискал за столом молоденьких служанок, а после опрокидывал их на стол, задирал юбки и брал на глазах у тех, кто пришел поесть. К таким вещам сложно абстрагироваться, однако он понял, почему Алекса заключила договор именно с северными кланами. Эти иноземцы все до одного похотливые, их повадки и нравы сравнимы со свиньями, а поведение порой вызывает отвращение. Вот только эти люди живут по своим устоям, верят в золото, в насилие и власть тех, кто предоставляет им все дары этого, вне всякого сомнения, грандиозного набега на материк малых земель.

***

Наступила ночь. Дождь не только ни остановился, а начал лить с новой силой. В кромешной темноте, вдалеке на западе появились факелы. Это была армия Маршалла Рэнделла. Они шли неспешным шагом, и все выглядело так, словно огненная змея, извиваясь в разных направлениях, двигалась в сторону переправы.

На востоке активизировались. В рядах армии Ивара Остина поднялась паника, которая не спеша переросла в суету, а спустя несколько мгновений настала гробовая тишина. По всей видимости, командиры отрядов смогли сплотить своих людей, выстроить их в шеренги и после получения указаний, направили навстречу войску Маршалла Рэнделла.

Время тянулось долго. Было заметно, что люди, собравшиеся рядом с шатром Предвестницы, начали нервничать. Кто-то нервно стучал зубами от страха, кто-то от возбуждения. Большинство воителей замерли в предвкушении. Алекса уже сообщила, что они не вступят в схватку, поэтому её люди ждали, чем закончиться битва в низине. Костин, который, казалось бы, вообще не имеет отношения к войне, переживал больше других. Что им ведало? Страх перед гибелью генерала? Или он боялся, что рано или поздно армия, одержавшая победу, пойдет на них? Алекса прекрасно понимала, что этого не случиться.

— Подайте сигнал, — приказала она.

Несколько северян прошли в сторону, где были собраны сухие ветки для приличного костра. Они облили дрова легковоспламеняющейся жидкостью, насыпали пороха и подожгли. Пламя вспыхнуло моментально.

Яркий костер озарил вершину холма и подал сигнал Маршаллу. Но генерал не был в курсе того, что его жена так и не покинула твердыню, а сигнал получил не только он, но и флот Предвестницы, который скрывался за утесом. Это был верный ход. Именно об этом договорилась Алекса.

Когда в разные стороны полетели искры, воздух наполнился гарью, а пламя продолжало разрастаться с новой силой, генерал Рэнделл отдал своим людям приказ к наступлению. Сейчас все начнется.

Две армии выстроилось в два ряда друг напротив друга. Они приглядывались, присматривались к врагам на другой стороне переправы. Это заняло какое-то время, но вскоре раздался горн, разрывающий тишину, за ним последовал ещё один. Спустя мгновение армия Ивара Остина ответила наступающими сигналами и под вопли тысяч солдат, войска схлестнулись на переправе Тхеок.

Прогремел громкий хлопок, а потом все стихло. Только в тишине и мраке ночи до вершины холма доносились едва слышный лязг стали. Больше всего в тишине выделялись звуки. Две огненные змеи схлестнулись в битве, где нет, и никогда не будет победителя.

Алекса почти ничего не видела и не слышала. Оставалось только уповать, что флот успел добраться до нужного места. В этой темноте, в пылу сражения, нет никаких шансов, что армаду кораблей кто-то заметит. Но битва продолжалась, а флота все не было. Предвестница начала нервничать, озираться по сторонам. Казалось, весь план полетел насмарку. Нужно было что-то придумать. Неужели придется вести северные кланы в бой? Нет! Следует подождать ещё. Прошла всего минута, а Алекса так извела себя, что не могла никак успокоиться.

— Где корабли? — спросила Ингрид.

Алекса не знала, что ответить. Она не понимала, что там происходит. Если бы сражение произошло посреди белого дня, было бы видно, как проходит битва. Но этого нельзя было допускать. Армии не должны были увидеть флот. Только куда он делся? И кто побеждает в битве? Пытаясь продумать дальнейшие действия, Алекса вскочила с места, обернула тело мягкой шкурой и сделала несколько шагов вперед.

Она обернулась к людям и уже собиралась отдать приказ, как за спиной раздался пушечный залп. Флот со всей силы ударил по переправе реки Тхеок. Грохот был такой силы, что земля затряслась. Поглядев на горизонт, Предвестница увидела силуэты кораблей, извергающих железо и пламя. Пушечные залпы сметали все на своём пути: ядра и огонь крошили молодые деревья, уничтожали землю и сметали солдат противоборствующих армий.

Алекса не знала и не видела, что там происходит, но была искренне рада. План сработал.

***

— Мать вашу… — зажимая нос, воительница Ингрид шла впереди.

— Это неправильно… — прикрывая лицо, продолжал морщиться Костин. — Алекса, что ты наделала?!

Предвестница стояла посреди поля, оглядывалась по сторонам, смотрела под ноги и ужасалась тому, что совершила. В какой-то момент она не сдержалась, облокотилась вперед и срыгнула все, что было в животе. Она посмотрела на свои руки и поняла, что дрожит.

— Помогите мне, всевышние силы…

Небо потемнело от стай голодных ворон. В метре над землей все облепили мухи. Смрад огня, пороха, гнили и дерьма стоял такой, что даже северяне задыхались и не могли смотреть на весь этот ужас. Перекопанная пушечными ядрами земля, была завалена кусками мяса. Тел было немного. Повсюду валялись только оторванные конечности: руки, ноги, пальцы и части тел. Никто не знал, сколько людей здесь полегло. Одно было понятно точно: вся переправа почернела от крови и внутренностей мертвецов. Несколько миль земли завалило кусками тел и все выглядело ужасающе.

— Как думаешь, сколько их здесь полегло? — спросил кто-то из северян.

— Тысяч пятнадцать, не меньше, — кивнув на груду мяса, сказал второй.

— В армии Маршалла было около четырех с половиной тысяч, — вмешалась Ингрид. — Значит, ещё десять погибло со стороны королевства Шарджа.

Проходя по кускам мяса, ибо обходить и не наступать было практически невозможно, Костин прошел ещё дальше и подозвал к себе людей. Алекса подошла к нему и увидела на земле тело Маршалла Рэнделла.

— А ведь он нам ничего плохого не сделал, — сплюнул Костин.

От генерала осталась только голова и верхняя часть туловища, расплавленная под тяжелыми латами. Остальные конечности оторвало пушечными залпами. Алекса посмотрела в напуганные глаза Маршалла и сама сморщилась от боли. Костин сказал правду. Этот человек не заслужил такой участи. Он был отвратительным по характеру человеку, но не настолько, чтобы заслужить ужасную смерть. Понимая это, Предвестница возненавидела себя за то, что совершила.

— Насмотрелись, и хватит, — сжав волю в кулак, сказала она. — Война ещё не закончена. Если кто-то уцелел, Ивар Остин и Леонид Гордон вскоре об этом узнают.

— Все об этом узнают, Алекса, — заявил Костин. Он посмотрел на неё с презрением и раскинул руки. — Ты не сможешь скрыть того, что здесь случилось! Это ты их убила, понимаешь? Твой клятый бунт убил всех этих людей!

Алекса тяжело вздохнула. Она не снимала с себя ответственности за убийство, но и показывать слабость не собиралась. Нужно добраться до Ивара, чтобы смерть обычных солдат не была напрасной.

— Мы идем на восток! — холодно приказала она. — Нужно захватить твердыню Гордон.

— Ради чего? — вспыхнул Костин. — Чтобы устроить ещё одну бойню?!

Алекса посмотрела на него и увидела неодобрение в глазах северян. Было понятно, что репутация подмочена, а выходка уничтожила боевой дух. Одно дело, когда солдаты сражаются на равных и умирают в грязи и дерьме. То, что совершила она, можно назвать только бойней. Неоправданной жестокостью к людям, которые правят суровым королям. Именно Ивар сделал её такой. Он довел Предвестницу до того состояния, что она готова уничтожить все на своём пути, лишь бы добраться до убийцы своей семьи.

— Это война, Костин! — заявила Алекса. — Нравится тебе это или нет, мне плевать. Я с самого начала собиралась сэкономить силы на бой с бастардом. Будь Леонид чуточку покорнее, его бы солдаты уцелели. Тут либо мы, либо нас, Костин. И прекрати ныть, пожалуйста. Ты на войне, мать твою! Если думал, что все закончиться захватом нескольких твердынь, а потом мы обнимемся и пойдем пить чай с врагами, ты глубоко заблуждался. Побеждают ни армии, ни солдаты, а люди, готовые взять на себя ответственность и принять судьбоносное решение. И плевать, что погибло пятнадцать тысяч человек. Если бы не я, мы бы все здесь погибли, а Ивар бы так и продолжал править.

— Так нельзя, Алекса… — промолвил Костин.

— Разве? — она пожала плечами. — Кажется, ты так и не понял, что я буду мстить до самого конца. Пойми, Костин. Это мой единственный шанс одолеть Ивара Остина и дать дочери прекрасное будущее. Я не снимаю с себя ответственности за то, что совершила. Эти мертвые люди останутся на моей совести. И я отвечу за преступления перед той, кто имеет право меня судить.

— Королева… — догадался Костин.

— Именно! — утвердительно сказала Алекса. — После смерти Ивара, Офелия станет королевой и собственноручно решит мою судьбу. Если мне суждено умереть, я умру по приказу дочери. И не буду плакать о том, как несправедлива жизнь. Вы что, мать вашу… — она окинула взглядом воителей, — решили, что я собираюсь после всего этого жить? Это мой билет в один конец. Вы получите своё золото и вернетесь домой, а я отвечу за преступления. В этом заключался Бунт Предвестницы. Я самого начала знала, что погибну. Это случится либо во время битвы, либо от рук королевы, которой, стоит заметить, я сдамся без боя. Люди увидят, что я, Алекса Масур, принимаю власть Офелии Аль Салил де Оран. После моей казни королеву уже никто не остановит. Мир измениться.

Она отошла в сторону и посмотрела на Костина.

— На переправе Тхеок никогда не хоронили мертвых, — сказала Алекса. — И мы никого не станем хоронить. Оставьте этих людей. Они стали фундаментом будущего королевства Шарджа.

— Куда теперь? — поинтересовалась Ингрид.

— На юг, — ответила Алекса. — Перед столицей осталось захватить последнюю твердыню. Мы идем в твердыню Гордон.

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ: БУНТ ПРЕДВЕСТНИЦЫ

***

Ни Леонид, ни Ивар не ожидали, что потеряют большую часть армии на переправе Тхеок. Пока люди оплакивали погибших, Предвестница вела своих людей на восток, чтобы захватить последнюю твердыню Гордон. Офелия ещё не знала, что случилось. Однако маленькая королева собиралась вступить в схватку и с помощью поддержки империи Шадаш-Тарза начать свою войну.

Сила влияния

***

Похоже, опять будет снег. По небу блуждали темные снежные облака, на причале города работали грузчики, а в городе кипела жизнь. Тарлатан жил и цвел, как это было много месяцев назад, когда Офелия, потеряв дядюшку Тобиса и тетушку Ливию, была похищена Бомондом Колером.

Ещё никто не знал, что Офелия выжила и вернется. Однако она это сделала и пришла Тарлатан не одна. У неё была поддержка империи, временный император, своего рода отец в лице Карла Масура и охрана из сотни когтей Дракона. Все эти люди спустились по трапу на берег, где их встретил Ричард Дориан, не ожидавший увидеть дочь Предвестницы целой и невредимой.

— Где твой король, жалкий червяк?! — грозным голосом спросил временный император Кабыл.

Советник короля покосился на Офелию и, с полного недоумения, не сразу смог открыть рот.

— Во дворце, великий Дракон, — поклонился он.

— Я похож на Дракона? — нахмурился Кабыл.

— Нет, я…

— Довольно! Веди нас в королевский дворец!

Ричард Дориан поклонился и повел незваных гостей во дворец. Офелия опередила господина Кабыла и Карла Масура, подошла к советнику и поравнялась с ним.

— Вы уже нашли Бомонда Колера? — спросила она.

Ричард от удивления покосился на неё.

— Он был задержан и посажен в тюрьму, миледи. Король выбирает меру пресечения.

— Нельзя этого допустить, — бросила Офелия, после чего посмотрела на временного императора. — Как я и сказала, он здесь. Нужно освободить маркиза, пока не поздно. Только он сможет подтвердить факт богохульства.

— Все будет, Офелия, — сказал Карл.

— Простите, но о чем вы говорите? — спросил Ричард.

Офелия не ответила. Она спешила попасть во дворец, чтобы обсудить детали освобождения маркиза, а заодно поставить точку в вопросе того, чьей женой, по мнению королевы, она должна стать.

***

Она обнаружила короля и королеву в главном зале совета. Правителя королевства Фрагиль, монархи Тарлатан, влюбленные супруги, они сидели за столом рядом друг с другом, смотрели на маленькую девочку, вошедшую к ним с угрожающей свитой, а в их взглядах можно было прочесть тревогу, беспокойство, волнение. Больше мужа волновалась только Мирцелла Гордон, беременная королева, ожидающая ребенка от супруга. По всей видимости, она полагала, что больше никогда не встретит дочь иноземки. Офелия поспешила её в этом переубедить, прошла к столу и заняла место между временным императором Кабылом и самозваным отцом Карлом Масуром.

— У нас был договор, — взял слово временный правитель империи. — Король, ты поклялся своей жалкой шкурой, жизнью детей и всех членов семьи, что будешь до конца своих дней соблюдать заключенный мир с Драконом. Ты поклялся, что твои дети и дети твоих детей будут хранить верность империи. Как оказалось, ты подлый лжец и подстрекатель.

— Господин, — озираясь на дочь Предвестницы, Леонид не мог найти подходящих слов. Было заметно, что король не понимал причин, по которым его оскорбили в собственном доме. — Я поклялся в верности империи и соблюдаю эту клятву. Если вы в чем-то меня осуждаете…

— Клятва была зеркально чиста, король, — перебил Кабыл, стараясь не повышать голос. — Ты поклялся, что окажешь империи любую посильную поддержку и будешь принимать каждого жителя Шадаш-Тарза, пришедшего к тебе за помощью, как члена семьи. Ты глуп, король? Неужели имена империи для тебя ничего не значат? Офелия Аль Салил. Дочь неба, которая прибыла в твоё королевство вместе с матерью. Как мне известили, Алекса Масур попросила защиты для своей дочери. Это было, Офелия?

— Да, — подтвердила она, глядя на короля и королеву, — мама сказала, что не может взять меня на войну, поэтому попросила помощи у короля Фрагиль. Леонид Гордон пообещал меня защитить, но как только мама уехала, они с королевой собрались отдать меня замуж за маркиза Бомонда Колера, отправили в собор, где меня пытали и чуть не убили.

— Офелия Аль Салил, — снова и снова повторял Кабыл. — Король, неужели ты решил, что смерть Дракона аннулирует клятву? Думал, что империя забудет о том, как ты поклялся на крови своей семье? Хочешь развязать войну? Если так, ты сильно заблуждался, полагая, что у меня нет ни армии, ни флота. Стоит мне щелкнуть пальцами, как твоя прекрасная столица вспыхнет пламенем войны.

Леонид Гордон прибывал в полной растерянности. Он смотрел на девочку и понимал, что маленькая дочь Предвестницы ничем не отличается от своенравной мамаши. Кто мог подумать, что Офелия заручится поддержкой империи и вернется мстить за своего дядю? Он смотрел на жену и осуждал преждевременное убийство графа Тобиса Холла. Королева совершила опрометчивую ошибку, за которую придется расплачиваться кровью.

Офелия, временный император Кабыл и Карл этого ещё не знали, однако Леонид Гордон оказался не в том положении, чтобы враждовать с империи Шадаш-Тарза. Неделю назад до него дошли сведения о бунте Предвестницы, который произошел на переправе Тхеок, где, по примерным подсчетам, погибло около пятнадцати тысяч солдат. Король Фрагиль потерял армию, генерала, а теперь встал перед выбором в лице маленькой восьмилетней девочки, которая со своей матерью уничтожили весь труд его жизни. Положение усложнялось тем, что после предательства маркиза Бомонда Колера, любимца женщин и солдат, боготворящих своего командира, вторая армия, единственная сила, способная защитить королевство, начала рассыпаться с того самого дня, когда Бомонд совершил предательство. Войско стабильно теряет людей. Если раньше во время войны дезертировало несколько сотен человек за год, сейчас это количество многократно увеличивалось с каждым днем. По последним подсчетам оттуда сбежало порядка четырех сотен человек. Учитывая, что войско состоит из пяти тысяч, убытки колоссальные. А тут ещё временный император, угрожающий напасть на столицу. Леонид просто не понимал, что ему делать и как решить сложившуюся ситуацию.

— Господин, чего вы хотите? — тяжело вздохнув, спросил он. — Я готов попросить прощения у леди Офелии и сдержать клятву перед империей. Но у меня нет ни сил, ни возможностей выплатить дань. Королевство находится на краю гибели. Если Предвестница одержит победу, мои земли захватят эти варвары, что состоят в её армии. Если победу одержит Ивар Остин, королевство Фрагиль падет под натиском Шарджа.

Кабыл посмотрел на Офелию и пожал плечами.

— Это твои проблемы, король, — строго констатировал он. — Ты правишь своим королевством. Мне совершенно наплевать, как ты будешь выбираться из этой ямы, которую сам себе вырыл. Империя не станет тебе помогать после столь вероломного поступка по отношению к дочери неба. — Кабыл посмотрел на королеву, заметил положение, которое сложно было не заметить, и вопросительно посмотрел на короля: — у тебя уже есть двое детей, так?

— Да, господин, — с опаской ответил тот, покосившись на жену. — Оба сыновья, оба мои наследники.

— Эта женщина скоро родит третьего, — ткнув пальцем в Мирцеллу, продолжал свою мысль временный император. — Что ж, для короля маленького королевства детей в избытке. По законам вашего мира королем все равно сможет стать только один, а молодой Дракон только начал учиться и развиваться.

— Что вы хотите сказать? — поморщился Леонид Гордон.

— В назидание и в наказание за беспечное отношение к клятвам, глупый король, империя заберет одного твоего отпрыска на воспитание.

— Что?! Вы не посмеете!..

— Сам выбери, кто отправится в империю и станет хорошим другом Дракона, — продолжал Кабыл, невзирая на возражения короля. — Твой наследник будет жить подле императора. Может быть, станет другом. Может быть, телохранителем, либо советником. Если так решат звезды, молодой наследник королевства Фрагиль будет одной из наложниц молодого Дракона. Это не мне решать.

— Нет! — вспыхнул Леонид, вскочив с места. — Я не отдам…

— Так же ты выплатишь пять миллионов рупий за то, что так безалаберно отнесся к клятве, данной покойному Дракону. Пять миллионов рупий и пятьдесят молодых женщин не старше двадцати лет. У тебя два дня на принятие решения. Попрощайся с деньгами, с наследником и вероятными любовницами, а после отошли их в порт, как это уже случалось. Если до первого луча солнца порт окажется пустым, будет война, король. Я извергну на твой мир пламя, железо и гнев Дракона.

Кабыл не стал больше вести разговоры и засыпать короля угрозами. Временный император выдвинул требование, встал из-за стола и в сопровождении когтей Дракона покинул зал совета, не обратив внимания ни на Офелию, ни на короля с королевой, ни на Карла Масура все это время просидевшего за столом и уж тем более Кабылу не было дела до главного советника, который все это время стоял у окна и качал головой, прекрасно понимая, что в казне нет пяти миллионов рупий, а королевство Фрагиль больше не отдаст молодых женщин империи.

Как только дверь захлопнулась, Леонид Гордон вспыхнул ещё ярче: он вскочил с места, схватил стул и со всей силы сломал его о крепкий дубовый стол, после чего выбросил высокую спинку в сторону окон, а сам презрительно посмотрел на маленькую девочку, сидящую напротив. Офелия хладнокровно сидела и смотрела, как он выплескивает на неё всю накопленную ярость.

— Маленькая шлюха… — презрительно бросила Мирцелла Гордон.

— Заткнись! — Леонид крикнул на свою жену и со всей силы отвесил беременной женщине звонкую пощечину. Королева взвизгнула от боли, схватилась за щеку и презрительно посмотрела на него в ответ. — Ещё хочешь?! — пригрозил пальцем король. — Это из-за тебя, Мирцелла, мы оказались в такой ситуации. И знаешь что? Если не родишь мне сына за эти два дня, я тебя отправлю в империю! Только посмей меня подвести, шлюха!

Королева ничего не ответила мужу, а только встала из-за стола, позвонила в маленький колокольчик и в сопровождении двух фрейлин покинула зал совета, придерживая одной рукой живот, а второй покрасневшую щеку и заплывший от удара крепкой мужской руки левый глаз. Когда они вышли, Леонид Гордон приказал слугам принести вина, занял освободившийся стул жены и покосился на главного советника Ричарда Дориана.

— Герцог, сколько денег у нас в казне?

— Боюсь, корона уже задолжала моему банку два миллиона рупий с прошлого раза, Ваше Величество, — спокойно ответил Ричард. — Последние несколько лет дела были плохи, а вы, Ваше Величество, не отказывали себе в торжествах и развлекались за мой счёт.

— И сколько я тебе должен? — поморщился король.

— Порядка четырех миллионов, Ваше Величество. Если прикажете, я могу произвести полный подсчет.

— Не нужно, — Леонид сделал несколько глотков вина, чтобы сполоснуть горло. — Просто дай мне ещё один кредит.

Ричард посмотрел на монарха с пренебрежением, подошел к столу и хлопнул по нему ладонью.

— Боюсь, Ваше Величество, вы переоцениваете свои возможности.

— В каком смысле?

— В банке нет такой суммы, чтобы дать вам долг. Простите ещё раз, но если бы они и были, я бы их вам не дал.

— Ты что такое говоришь? — нахмурился Леонид Гордон. — Я твой король!

— Верно, — поклонился Ричард. — Вы мой король. Я буду верен вам до самого конца, Ваше Величество. Однако это не отменяет факта, что вы бедный король. У вас нет ни денег, ни армии. Если вы не заметили, ваша власть тает на глазах. Одна армия уничтожена, из второй стабильно дезертируют солдаты. Рассчитавшись с империи, вы, Ваше Величество, решите одну проблему, из-за которой возникнет сотня других вопросов. Как кормить солдат? Как охранять границы королевства? На какие деньги я, по-вашему, должен защищать город?

Леонид осушил кубок и бросил его за спину.

— Боюсь, ты меня не понял, Ричард, — поморщился он. — Империя выставила ультиматум. Если мы не рассчитаемся, тебе нечего будет защищать. Ты этого ещё не понял?

— Разве в словах господина Кабыла прозвучало слово королевство? — пожал плечами Ричард. — Угроза была адресована в ваш адрес, Ваше Величество. Можете это отрицать, однако люди не слепы. Выхода из этого положения нет. Никто второй раз не осмелиться отдать своё дитя империи. А это, если вы не заметили, только молодые женщины до двадцати лет. Мы в прошлый раз с трудом подавили восстание, во время которого вас собирались свергнуть. Тогда очень помогли вложенные средства. В этот раз денег нет.

— И что ты предлагаешь? Объявить войну империи? С ума сошел?!

Советник собирался открыть рот, но его прервал Карл Масур. Герцог положил на стол банковские реквизиты и стопку каких-то документов, в которых Офелия не разбиралась.

— Её Величество законная королева Офелия Аль Салил де Оран готова погасить долги короны на определенных условиях, — сообщил он.

Леонид и Ричард посмотрели на девочку, после чего главный советник начал копаться в квитанциях и показывать извещения королю.

— Мой счет в королевстве Шарджа и Фрагиль, — известил Карл. — Я сохранял деньги для наследников. По этим подсчетам можно с уверенностью сказать, насколько богата моя семья. Одни земли Оран, которые переходят в наследство Офелии стоят порядка ста миллионов рупий. Кроме этого у меня есть другая недвижимость и счета. До банка Шарджа я пока не могу добраться, однако, если управляющий банком Тарлатана выставит мои земли на торги, это поможет полностью погасить долг короны.

— И чего вы хотите, милорд? — недоверчиво спросил Леонид Гордон. — Корону?

Офелия поёрзала на стуле и решила, что пора выдвинуть требования.

— Вы откажетесь от трона Фрагиль в мою пользу, — заявила она. — Я полноправная жительница империи и уже доказала, что могу повлиять на императора. Если публично отречетесь от власти, Шадаш-Тарза оставит ваших наследников в покое и не станет забирать молодых девушек. Долг погасит герцог Масур, а вы и ваши дети будете живы. Один из ваших наследников получит титул маркиза и сохранит за собой право на владения, которые записаны на имя Гордон. Однако вы навсегда покинете королевство и больше никогда не ступите на эту землю.

— Моя жена?

— Будет приговорена к смерти за убийство графа Тобиса Холла и богохульства, совершенные с родственником.

— Чего?! — выпучил глаза Леонид Гордон. — Какие ещё богохульства, девочка?

— Об этом вам расскажет Бомонд Колер, — сообщила Офелия. — Простите, милорд, но все эти годы вас водили за нос. Если бы Мирцелла Гордон не сожгла бы мою книгу, где были подробные доказательства грехов семьи Остин, вы бы узнали, что она тоже из рода Остин.

— Бред…

— Её имя в спискеПредвестницы, — сказал Карл Масур. — И оно там появилось не просто так. Как рассказала Офелия, вы хорошо знакомы с моей женой и представляете, какую угрозу роду Остин несет эта женщина.

— Более того, — продолжила Офелия. — Вы тоже совершали грех, хоть и не знали этого. Дело в том, что ваш отец зачал маркизе Александре Остин дочь, которая в скором времени пошла по линии матери и в скором времени родила Мирцеллу, которую вы знаете, как королеву Фрагиль. Ваше Величество, вы все это время спали с сестрой.

— Вообще-то, с племянницей, — поправил Карл, почесав затылок от того, что в этом он недалеко ушел от короля Леонида, когда спал с Алексой Масур, со своей племянницей.

— Это полный бред! — расхохотался Леонид. — Вы выжили из ума?! Мало того, что привели в мой дом врага, который хочет окончательно обокрасть королевство, так ещё и обвиняете меня в связи с племянницей? Кто поверит в эту чушь? Вот что я вам скажу, милорд Масур. Ни вы, ни ваша незаконнорожденная дочь не получите мою корону. Я много лет правил Фрагиль. И не позволю, чтобы враги и иноземцы устанавливали тут свои правила и плели интриги. Никто не поверит в то, что я спал со своей племянницей. Черт возьми, я сам в это никогда не поверю!

— Это может доказать только маркиз Бомонд Колер, семья которого и готовила весь этот заговор, — сказала Офелия. — Можете нам не верить. Хотя вы всегда можете спросить Мирцеллу Гордон о том, почему она убила моего дядюшку без ведомой причины и почему она сожгла дом. Может быть, все дело в том, что она узнала правду и не собиралась отказываться от трона?

— В любом случае ваша власть подошла к концу, Леонид Гордон, — подытожил Карл. — Не отдадите трон нам, все будет ещё хуже. Не заплатите Шадаш-Тарза, временный император сожжет город и королевство. Если вы каким-то чудом сможете найти деньги, вам придется отдать своего наследника и пятьдесят молодых женщин империи. Люди с этим не согласятся, а защищаться вам нечем. Даже если сможете отстоять свою власть, подавите бунты и сохраните корону, остается Предвестница. Я знаю Алексу лучше прочих. Будьте уверены, она придет за головой Мирцеллы Гордон, а заодно убьет всякого, кто позволил её брату умереть.

— Справляясь с одной проблемой, вам придется решать другую, Ваше Величество, — сказал Ричард Дориан. — Рано или поздно, ваша власть померкнет, а трон и власть захватят.

— Если хотите выжить и защитить наследников, откажитесь от короны в мою пользу, — потребовала Офелия.

Леонид Гордон поморщился от ярости.

— Меня окружают лицемеры, предатели и падальщики! — зарычал он. — Убирайтесь с моих глаз, выродки! Я никогда не отдам корону! Слышишь меня, Офелия де Оран, или как тебя зовут на самом деле. Ты не получишь Фрагиль, поняла?!

— Пусть солнце, звезды и луна помогут вам и направят вас, Леонид Гордон… — тяжело вздохнула она. — Вы сами выбрали этот путь.

Особа королевских кровей

***

Слухи разнеслись быстрее ветра. Люди узнали, что империя снова собирается поживиться на глупости Леонида Гордона и хочет отобрать ни в чем неповинных женщин. До архиепископа дошли сведения, что король спит своей племянницей. А последний гвоздь в крышку гроба забил побег маркиза Бомонда Колера, который стал причиной массового дезертирства. Королевство Фрагиль лишилась армии. Солдаты бежали домой, по лесам, начали сбиваться в шайки и делать все, чтобы не повторить судьбу армии генерала Маршалла Рэнделла. В городе начались беспорядки. Обычный люд схватился за оружие, а в толпе все чаще выкрикивали слова ненависти в адрес короля.

Тарлатан начал захлебываться в крови. Обезумевшая толпа уничтожала все на своём пути. Первыми под руку попали придворные, живущие в купеческом квартале, куда люди вломились, пробив брешь в обороне городской стражи. Было убито порядка полусотни графов, дюжина маркизов и несколько герцогов. За время бунта сгорел весь квартал, посреди которого устоял только банк, куда чернь не могла вломиться из-за огромного количества солдат, оберегающих богатства герцога Дориана.

Понимая, что банк не захватить, чернь взяла на прицел королевский дворец, который, к огромному сожалению, охраняли куда слабее. Люди окончательно решили свергнуть короля, поэтому выжгли половину города, спалили несколько трактиров и направились во дворец.

Хаос и беспорядки продолжались больше недели. Временный император Кабыл не рисковал подходить к городу, потому что понимал, что Леонид Гордон не в силах остановить своих подданных. И он был прав. Люди с легкостью пробили брешь во дворце, поубивали королевскую гвардию, изнасиловали фрейлин королевы, а саму беременную Мирцеллу Гордон изнасиловали, выпотрошили вместе с плодом греха, после чего отрубили ей голову и посадили её на пику. За будущую мать не осмелился вступиться даже архиепископ, который хотел свершить все по закону. До короля чернь так не добралась. Понимая, что все закончилось, Леонид Гордон выпил яд и покончил с собой. Однако с этим никто не согласился. Толпа отрубила монарху голову, с которой ещё несколько дней баловались как с мячиком.

Ещё одна династия могла кануть в небытие. Однако Карл Масур, участвующий в бунте по приказу молодой королевы, смог спасти единственного уцелевшего наследника и бастарда короля, Адама де Дюпона. Восьмилетнего мальчика спрятал у себя сам маркиз Бомонд Колер, принимавший активное участие в свержении старой власти.

Спустя неделю бунты прекратились. Герцог Ричард Дориан, вышедший к толпе, попытался взять власть в свои руки, однако потерпел неудачу. Он с трудом смог избежать расправы и спрятаться с дочерью в банке. После него появилось ещё пять кандидатов. Кому-то повезло больше — их отпустили, кому-то не повезло совсем — их головы добавили к голове Мирцеллы Гордон, торчащей на пике. Никто не мог остановить обезумевшую толпу. Беспорядки вспыхнули с новой силой и продолжались почти месяц.

Когда все начало затихать, а мертвых проституток продолжали вылавливать из канав, герцог Карл Масур, маркиз Бомонд Колер и герцог Ричард Дориан стали собирать сторонников, который смогли уцелеть в восстании. Каждый преследовал свою цель, однако в итоге все выжившие придворные собрались в главном зале дворца, где уже начали убираться слуги. Трона не было, поэтому было решено использовать обычный табурет, с которого каждый желающий назовет имя претендента на трон.

Пока взрослые голосовали, Офелия сидела на лесенке рядом со своим другом шутником, Адамом де Дюпоном. Дети сидели тихо, потому что эхо в главном зале было громкое, а все эти люди, решающие судьбу королевства, говорили довольно тихо.

— Прости, Адам, — едва слышно промолвила Офелия. — Честное слово, я не хотела, чтобы все так закончилось.

— Ничего, — тяжело вздохнул бастард покойного короля. — Архиепископ и милорд Колер мне уже все объяснили. Я и не знал, что отец спит с моей кузиной. Как это может быть, Офелия? Разве он не знал?

— Никто этого не знал, — пожала плечами Офелия. — Мирцелла Гордон была родной сестрой Лилианы Рэнделл, а ведь они не были похожи друг на друга. Как в этом случае понять, кто с кем занимается любовью и от кого рождаются дети? Кажется, взрослые и сами перестали это понимать.

— Архиепископ сказал, что твой отец тоже спал со своей племянницей. Это правда?

— Наверное, я уже ничего не понимаю. Только Карл Масур мне не отец. Он так себя называет, но это не так. Я дочь неба.

— А что это значит?

— Это означает, что моим отцом был сам Бог, — улыбнулась Офелия. — Не по-настоящему, конечно. Так выражаются в империи. На самом деле у меня больше нет отца.

— Где же он? Ты вроде бы говорила, что он мертв.

— Похоже, так и есть.

Взрослые продолжали вести споры, переговоры, дебаты и выборы. В какой-то момент выборы нового короля переросли в жаркий день на базаре, где продают фрукты, овощи, мясо и вещи. Только дворяне торговали не вещами первой необходимости, а титулами, детьми и наследством. Один так вообще пытался занять трон посредством продажи трехлетней дочери и её пятилетней сестры бастарда. Весь этот балаган не мог длиться вечно, поэтому слово взял архиепископ.

— Решено! — громогласно пробасил он. — Если нам не удалось прийти к общему решению, ибо все предлагают свою кандидатуру, рекомендую пойти другим путем. Мы проголосуем по другому принципу. Каждый дворянин выдвинет кандидата, которого бы хотел видеть на троне королевства Фрагиль. Однако за себя голосовать запрещено. Нам уже известно, что несколько таких смельчаков попали под ярость толпы. Нужно принять конечное решение, а не разбрасываться титулами и должностями. Речь идет о троне, дамы и господа. Прошу подойти к вопросу со всей серьезностью.

Старого архиепископа в белой рясе и с длинной бородой послушали все. Вот что значит: говорить от имени всевышних сил. Так взрослые начали новые дебаты, и теперь расклад резко переменился. Тот, кто собирался стать королем посредству своих дочерей, начал активно жестикулировать и предлагать должность Ричарда Дориана, которому с радостью отдаст наследниц, если он сделает его герцогом и своим главным советником. Офелия, сидящая на скамейке, обратила внимание на Карла Масура. Герцог тоже яро принимал участие в решение этого вопроса, хотя не имел к королевству Фрагиль никакого отношения.

— Я бы не хотел становиться королем, — робко признался Адам де Дюпон.

Офелия посмотрела на него и заметила, что многие услышали бастарда покойного короля.

— Почему? — поинтересовалась она.

— Ты ведь сама все видела. Мой отец совершил столько ошибок, что теперь его голову до сих пор найти не могут. Какие-то дети решили поиграть с его головой как с мячиком. Я бы точно не хотел, чтобы из-за моей ошибки умирали люди. Лучше служить достойному королю, бегать каждый день в сад и не задумываться о том, что одна ошибка жены может вызвать такой хаос. Это ведь из-за королевы Мирцеллы, которая убила твоего дядюшку, начался весь этот хаос. Мне всегда казалось, что она очень странная. Но никогда бы не подумал, что из-за этой женщины начнется восстание.

— Это ты ещё с моей мамой не знаком, — закатила глаза Офелия. — Карл говорит, что она почти добралась до Ивара Остина, но при этом загубила много невинных жизней.

— Зачем он так говорит?

— Не хочет, чтобы я шла по её стопам. Карл до сих пор верит, что я стану королевой Шарджа. Если это когда-нибудь случиться, я не должна думать о мести, а в первую очередь задумываться о поступках, из-за которых может начаться война.

— А ты хочешь стать королевой?

— Да, наверное, — пожала плечами Офелия. — Матушка готовила меня к этому с самого рождения. Было бы глупо после всех уроков и нравоучений стать деревенской пастушкой.

— Я говорю не о твоей матушке, а о тебе. Ты сама хочешь стать королевой? Хочешь править королевством?

— Хочу, — закивала Офелия.

Адам де Дюпон встал с лестницы и подошел к взрослым. Офелия заметила, как он дернул за рукав Бомонда Колера, который и так хромал из-за сломанной ноги. Они о чем-то долго шептались и маркиз, воспользовавшись моментом, поставил на стул бастарда покойного короля.

— Меня зовут Адам де Дюпон! — громко сказал он. — Во мне течет королевская кровь Леонида Гордона. Я являюсь бастардом, однако право крови никто не отменял.

— Хотите предложить свою кандидатуру, милорд? — спросил у него архиепископ.

— Вы ведь сами сказали, что каждый должен выбрать того, кого считает достойным королем, — ответил Адам. — Я не стану королем, даже если вы меня зачем-то выберете. Я отдаю свой голос в пользу Офелии Аль Салил де Оран.

Офелия немного удивилась, но в большей степени растерялась. Адам же, как настоящий джентльмен, спрыгнул со стула, подошел к ней и поклонился. Все это заметили, но вскоре базарный день продолжился так, словно ничего особенного не случилось. А Адам сел рядом с подругой и пожал плечами.

— Не думаю, что мой голос что-то значит для этих людей, — промолвил он. — Но если тебя выберут королевой, не забудь, кто помог одержать победу.

— Серьезно? — поправив волосы, Офелия начала хихикать. — Ты меня шантажируешь?

— Просто говорю, что после твоей победы мы бы могли ещё раз потанцевать. И даже не смей заводить разговор о том, что я не мужчина! Я только что голос за тебя отдал.

— Спасибо… — Офелия зачем-то поцеловала его в щеку в знак благодарности.

— Фу! — поморщился Адам. — Ты зачем это сделала?

— Просто так, — хихикнула она.

***

Ссоры, переговоры и выборы нового короля длились несколько дней. После напряженных дебатов Ричард Дориан стал тем, кого дворяне хотели видеть своим королем. Высказывания Карла Масура, Бомонда Колера и голос бастарда не сильно помогли Офелии стать королевой. Остальные видели в ней только иноземку, мать которой начала весь этот хаос.

Офелия на этот счет не переживала. Главное, что массовые беспорядки в городе утихли, а Ричард Дориан, которого со дня на день должны короновать, вел себя довольно спокойно. Он решал вопросы по мере поступления и в первую очередь решил закрыть вопрос с империей. Никто не знал, как велись переговоры и о чем будущий король Фрагиль говорил с временным императором, но после этого совещания Ричард мало чем отличался от Леонида Гордона в последние дни своей жизни.

Как и требовал временный император Кабыл, Офелию разместили по высшему разряду. Ей выделили комнату в королевском дворце, приставили несколько служанок, а её покои оберегал сам Карл Масур, занявший соседнюю комнату. После переговоров с империей Ричард Дориан пригласил Офелию ни в зал совета, ни в тронный зал, а в свои покои, где их ждал весьма серьезный разговор. На эту встречу больше никого не позвали, поэтому Карл Масур и Бомонд Колер остались снаружи.

Войдя в королевские покои, Офелия увидела будущего короля на подоконнике перед открытым окном. Она сделала реверанс и прошла к нему, обратив внимание, что Ричард Дориан находится в довольно скверном расположении духа.

— Как вам это удается, миледи? — спросил он.

— Что удается, Ваше Величество? — Офелия села в кресло с высокой спинкой и большими подлокотниками, хоть ей этого и не разрешали.

— Прекратите меня так называть, — нахмурился Ричард. — Вам ведь с самого начала были известны планы Кабыла. Или я ошибаюсь?

— Ошибаетесь. Я лишь попросила у него помощи с Мирцеллой Гордон, из-за которой могли погибнуть люди. Покойная королева убила моего дядюшку, а ещё она была из рода Остин. Рано или поздно, матушка бы пришла в Тарлатан и устроила бы тут войну. Я хотела избежать именно этого.

— Значит, империя начала свою игру, — нахмурился Ричард.

— О чем вы говорите? — спросила Офелия.

— Я ездил сегодня утром на переговоры с временным императором Кабылом, — сев за стол, сообщил Ричард. — Хотел решить этот вопрос. Предложил ему золото, земли и попросил прощения от лица покойного короля. Знаете, что он сказал мне в ответ?

— Нет, — пожала плечами Офелия.

— Объявил войну, — прошипел Ричард. — Империя собирается напасть на Фрагиль. И она это сделает. Избежать кровопролития можно только одним способом. Уже догадались, о чем я говорю?

Офелия покосилась на окно, за которым виднелось бескрайнее море. Именно где-то там плавает корабль временного императора Кабыла, который зачем-то хочет видеть Офелию королевой Фрагиль. Она поняла это по взгляду герцога. Но не могла понять, зачем это нужно империи Шадаш-Тарза. Может быть, Ричард Дориан прав и император решил начать свою игру? Об этом Кабыл ничего не говорил. Он только пообещал помочь решить вопрос с королевой и поклялся, что не вступит в схватку с Алексой Масур, если ему в течение двух лет предоставят отрубленные головы Ивара Остина и Хлои Холл, так же известной как любовница короля. Офелия прекрасно понимала, что матушка закончит эту войну значительно раньше. Она так же знала, что эти двое погибнут во время войны, поэтому поклялась в этом временному императору. После всех этих клятв они обогнули материк с запада и прибыли на переговоры с Леонидом Гордоном.

— Если я не отдам вам трон Фрагиль, начнется война, — нахмурился Ричард Дориан. — Мне придется это сделать. В отличие от Леонида Гордона, который видел в своей власти только развлечения и похоть, хотя открыто заявлял, что решает вопросы, пока за него это делали другие, я пекусь о жителях королевства. Нет, конечно, я никогда не раздавал беднякам золото, иначе сам бы от этого обеднел. Но все мои принятые решения были на благо королевства.

Офелия промолчала.

— Я всю свою жизнь отдал служению королю! — встав из-за стола, Ричард подошел к окну, взял там кувшин с вином и сел обратно. — А теперь мне придется отдать трон иноземке, которую, возможно, даже не примут подданные. Как это назвать, миледи?

— Если вы хотите узнать, почему император выбрал меня, я вам не отвечу, — промолвила Офелия. — Меня это тоже беспокоит. Я никогда не рассчитывала на трон Фрагиль.

— Что ж, вы его получили, — Ричард снова встал и сделал женский реверанс в знак покорности. — Но если вы решили, что избавились от меня, как сделали это с королем, я развею ваши фантазии. Я не отдам трон просто так. И плевать, чего хочет империя. Все чего-то хотят.

— Чего хотите вы? — спросила Офелия.

— Во-первых, я много лет был в совете, — стал загибать пальцы герцог. — Мне известны все слабые и сильные стороны королевства. Пока вы в этом хаосе будете разбираться, люди снова начнут переворот. Титул главного советника останется при мне и это не обсуждается. Во-вторых, я требую компенсацию. Ваш дядя уже говорил о том, что у него достаточно земель, помимо твердыни Оран. На юг я не претендую, но раз уж вы его наследница, то отдадите мне все земли своего отца, которые не имеют отношения к замку на юге материка. В-третьих, я хочу…

— Если заговорите о замужестве, можете оставить свой трон себе, — резко перебила Офелия. — С меня достаточно решений Мирцеллы Гордон. Я уважаю религию всевышних сил, но больше никогда не шагну на территорию собора. И тем никогда не стану вашей женой.

— Это ещё почему? — поморщился Ричард, который, по всей видимости, был уже пьян.

— Вы старый! — заявила Офелия.

Герцог не сдержался и громко расхохотался.

— Хорошо, Ваше Величество, — продолжал смеяться Ричард. — Третий пункт мы временно оставим в покое. Станьте чуточку старше. Возможно, лет через пять вы пересмотрите мою кандидатуру. Достаточно того, что я сохраню пост главного советника и получу землю.

— Вы идеальный советник, — согласилась Офелия. — Однако с землями я не смогу вам помочь. Пока мой отец жив, именно он распоряжается всей землей и деньгами рода Масур.

— Мы успеем решить этот вопрос, — кивнул Ричард. — А теперь нужно сообщить решение остальным. Не думаю, что все пойдет так, как рассчитывает император Кабыл, но нам все равно придется убедить довольно многих. Теперь вы королева Фрагиль.

— Не совсем, — улыбнулась Офелия.

— В смысле?

— После смерти Ивара Остина я стану полноправной королевой всех малых земель.

Каменам

***

— Слышала, о чем говорят люди в деревне? — Костин осторожно лил горячую воду в деревянную бадью, в которой лежала уставшая герцогиня. — Кажется, король Леонид Гордон со своей женой погибли во время восстания черни. Поговаривают, будто бы в этом замешана империя. Как думаешь, зачем они прибыли на малые земли?

Алекса нежилась в горячей воде, отпаривала уставшие ноги и согревалась после долгого спуска по реке Тхеок. За две недели плавания её армия устала рыскать в этом горном регионе, где за все это время на пути не встретилась ни деревня, ни маленького города. Дорога была только одна. Река ведет в твердыню Гордон, откуда до столицы неделя пути. К счастью, перед штурмом твердыни им все же удалось найти небольшой поселок из десяти домов, где жили только старики и старухи. У жителей этого поселения нечего взять, однако они охотно приняли гостей, разместили их по домам и принялись угощать.

— Спишь? — выливая очередное ведро, спросил Костин.

— Немного устала, — призналась Алекса. — Думаю, воды уже достаточно. Если хочешь, можешь присоединиться.

Костин отодвинул ведро в сторону и стал раздеваться. Это заняло не так много времени, избавившись от грязной одежды, он оставил её на полу, а сам подошел к бадье. Алекса немного приподнялась, чтобы он сел позади неё, а она смогла бы лечь ему на грудь. Но стоило Костину погрузиться в горячую воду, как вода из бадьи хлынула на пол и намочила все его и без того грязные тряпки. На этом ничего не закончилось. Когда Алекса легла ему на грудь, погрузилась почти целиком, ещё больше воды хлынуло на пол. К счастью, она быстро стала уходить сквозь большие щели на полу, а грязную одежду все равно придется стирать, поэтому эта мелочь не имела значения.

Обняв свою герцогиню, Костин почувствовал тепло воды, нежность женского тела и смог за многие недели наконец-то расслабиться. Он лежал и старался не думать ни о переправе Тхеок, ни о слухах, ни о чем, что могло бы нарушить этот покой. Рядом с Алексой он мог почувствовать себя мужчиной, у которого есть красивая женщина.

— Алекса, давно хотел поговорить с тобой о том, что у нас происходит, — промолвил он.

— Думаешь, сейчас самое время это обсуждать? — сонливо спросила она. — Ну, если тебе это так важно, можешь обсудить.

— Я просто подумал…

— О чем ты подумал?

— Не боишься, что во время войны понесешь ребенка? — осторожно спросил Костин. — Мы ведь занимаемся любовью каждый раз, когда остаемся одни. И моё семя…. Вдруг, ты понесла от меня? Как это скажется?

Алекса поморщилась от злости, встала и вылезла из холодной воды.

— Можешь не переживать, — холодно сказала она, скрывшись за шторкой, где была печь. — Благодаря Ивару Остину я больше не могу иметь детей. Твоё семя не способно подарить мне ребенка.

Осознав, что почем зря открыл рот, Костин поспешил вылезти из воды и проследовать за Алексой. Он заглянул за занавеску и обнаружил, как герцогиня, растопырив бёдра, забирается на печку, где добродушные хозяева постелили теплую постель. Пока она аккуратно раскладывала теплые одеяла, как нужно, перекладывала пуховые подушки с одной сторону на другую, он, не отрывая взгляда, разглядывал, как покачивались в меру стройные ноги, обтянутые чуть бледной кожей, как подергивались округлые ягодицы идеальной формы, как длинные, скрещенные ноги, идеально подчеркивали стройную фигуру, но больше всего внимания приковывал выбритый лобок, за которым герцогиня тщательно следила и в удобный момент избавлялась от растительности. Нижние губки, выглядящие набухшими при сжатых бёдрах, вынудили Костина проглотить слюну. Упругие груди, идеально очерченной формой, качались при каждом движении, не позволяя разглядеть налитые розовые соски в таких маленьких ореолах, словно перед ним была не взрослая женщина, а какая-нибудь молодая дворянка лет пятнадцати, не больше.

Алекса заметила его похотливый взгляд. В такие моменты Костин был таким ветреным, что она не понимала, как себя с ним вести. Вроде бы разговор затронул весьма серьезную тему, а он разглядывает её промежность, что, кстати говоря, вообще-то нарушение всех норм и правил. Даже Карл, когда они с Алексой жили под одной крышей, не выпучивал глаза, чтобы с таким похотливым взглядом рассмотреть жену. Казалось бы, Костина нормы этикета и правил, которым почти несколько веков, никогда не волновали.

— Костин, — нахмурилась Алекса. Она легла на мягкие одеяла и укрылась, — ты хотя бы делай вид, что соблюдаешь рамки приличия. Нельзя вот так разглядывать женщин, понимаешь?

— Прости я… — смутился он.

— Довольно, — закатила глаза Алекса. — Потуши свечи в спальне. Если хочешь, можешь лечь сейчас. Но мы не будем больше возвращаться к теме с детьми, договорились?

Он кивнул и прошелся по этой части избы, чтобы затушить все свечи и собрать с пола мокрую одежду, которую он бросил вместе с вещами герцогини в ванную. С утра он все равно намеревался постирать, поэтому пусть грязное тряпьё отмачивается в горячей воде. Погасив везде свет, Костин вернулся за занавеску и коснулся печи — она была ещё теплая.

Им сильно повезло найти здесь деревню. Во-первых, на улице довольно холодно, а с запасами горячей еды на реке возникают проблемы. Никто в здравом уме не станет разводить костер прямо в лодке. Во-вторых, река Тхеок довольно широкая и протекает вдоль каменистой местности, что ещё сильнее усложняет перемещение. В какой-то момент хочется сойти на берег, чтобы размять ноги и добежать до кустов. Но всем приходилось терпеть до заката, когда воительница Ингрид, заменившая на поприще командира своего отца, давала время на привал, когда воители могли размять ноги, подогреть еду, поохотиться и просто сбегать в отхожее место. В-третьих, в горах, откуда спускалась армия Предвестницы, намного холоднее, чем в той же низине.

Оказавшись в поселении, где есть теплая еда, можно поесть горячей похлебки сразу из печки, поспать на этой самой теплой печи и укутаться теплым одеялом, Костин был рад, что выпала такая возможность. К тому же, северяне не особо заинтересованы тем, чтобы грабить, либо насиловать стариков. В этом поселении нет ни денег, ни красивых девушек, а местные жители, доживая свой век, охотно приняли незваных гостей, сразу объяснили, что у них нечего красть, и предложили кров. Это было идеальное место, где можно отдохнуть перед штурмом твердыни Гордон, которая, если верить историкам, пала только один раз. Костин там не бывал, однако Алекса уже успела рассказать, что эту крепость на склоне горы будет захватить ещё сложнее, чем ту же столицу.

Он забрался по скамейке на печь и понял, что в лежачем положении до потолка рукой подать. Пришлось изловчиться, чтобы забраться под одеяло и прижаться к герцогине, которая почему-то лежала к нему спиной. По всей видимости, Алекса была несколько расстроена разговорами о ребенке, поэтому Костин прижался к её спине грудью и обнял рукой, почувствовав, что тепло его окутало с ног до головы: печь снизу была горячей, одеяла тоже были довольно теплыми, да и голая герцогиня, успевшая согреться, охотно делилась теплом своего тела.

— Я никогда не думала о том, сколько у меня будет детей, — едва слышно призналась она. — В детстве, когда мы с сестрой много времени проводили вместе, а она ещё не бегала за каждым молодым парнем на деревне Яма, нянечка одним дождливым вечером усадила нас у камина и начала рассказывать истории. Наверное, ты этого не помнишь, хотя несколько раз оставался у нас на ночь, чтобы послушать её истории.

— Это те самые, где она нагоняла жути? — улыбнулся Костин.

— Ага, — ответила улыбкой Алекса. — Нянечка это умела делать. Но дело не в этом. Я точно не вспомню, сколько нам с сестрой было лет, однако Карла заинтересовалась вопросом о том, почему нас только две сестры. Кажется, она днем ранее ездила с отцом в столицу и наслушалась там довольно странных историй. Безумнее тех историй, что рассказывала нянечка. Это только сейчас я начала понимать, что отец возил сестрицу на смотрины. Показывал её как товар, который нужно кому-нибудь продать за приличные деньги. В общем, по возвращению Карла спросила нянечку о том, почему нас только две у отца. Она утверждала, что в остальных семьях графов детей намного больше. Нянечка сказала, будто бы это зависит от того, насколько счастливая семья. Потом сразу себя поправила и сказала, что только всевышние решают, сколько детей подарить женщине. Не знаю, о чем подумала сестрица, я же серьезно задумалась о том, какой счастливой стану женой.

— И что? — спросил Костин.

— Как я уже сказала, не помню точно, сколько мне было лет, — рассмеялась Алекса. — Однако в те годы я мечтала стать самой счастливой женой и родить мужу, по меньшей мере, двадцать детей.

— Ничего себе, — захохотал Костин. — Вот это тебя понесло. Какой-то рекорд решила поставить?

— Понятия не имею, — продолжала смеяться Алекса, а потом неожиданно стихла и добавила: — Не знаю насчет счастья и всевышних сил, но мне с большим усилием удалось родить единственного ребенка. Я прошла столько немыслимых испытаний и в награду получила Офелию. Она одновременно стала подарком и проклятьем, из-за которого я больше не могу иметь детей.

Костин промолчал.

— Карл как-то заговорил об этом, — продолжала Алекса. — Точно не помню, о чем мы беседовали, но я хорошо запомнила слова, которые бросила ему в лицо. Это было от злобы, конечно. Но от этих слов я не откажусь. Я ему сказала, что, будь у меня выбор, я бы без раздумий снова раздвинула ноги, чтобы родить такую прекрасную дочь. И тебе говорю то же самое. У меня не может быть больше детей. Если тебя это беспокоит, можешь больше со мной не спать. Я все равно не смогу подарить тебе ребенка. Если вдруг когда-нибудь захочешь стать отцом, придется найти себе другую герцогиню.

Костин тяжело вздохнул, обнял её и прижался ещё сильнее.

— Не знаю насчет ребенка, — промолвил он. — Но другая герцогиня мне точно не нужна. Я тебя никогда ни на кого не променяю, Алекса Масур. Ты моя госпожа до самого конца.

Она несколько неуклюже перевернулась на другой бок, посмотрела в его глаза и принялась целовать его губы. Костин собрался ответить на поцелуй, но губы герцогини выскользнули из его рта и добрались до шеи, потом к груди, где Алекса облизала ореолы его сосков и постепенно опускалась все ниже. Места на печи было не так много, поэтому, в конечном счете, ей пришлось задрать ноги, а Костину развести бёдра, чтобы она нашла место у него между ног.

Костин ничего не понимал и не видел, что происходит под одеялом, пока не почувствовал, как она, взяв в руку его слегка набухшее мужское достоинство, раскрыла головку и примкнула к нему губами. Тяжело дыша и причмокивая губками, Алекса непринужденно сосала пенис и делала это с таким удовольствием, что Костин, поплыв от блаженства, заметил, как она начала вилять ножками. Дрожа от удовольствия, она усердно работала ротиком, старательно ласкала член языком и поглаживала рукой, замечая, как от её действий достоинство напрягается, становится тверже и горячее.

Костин больше не плыл по волнам наслаждения. Он словно окунулся в этот омут с головой и понимал, что надолго его не хватит. Вскоре все должно было закончиться и Костин, оказавшись перед нелегким выбором, стал теряться в догадках, как ему поступить. С одной стороны, то, что делает Алекса, доставляет массу приятных ощущений, с другой же стороны он с трудом сдерживался и вот-вот был готов излить в неё семя.

Он с трудом смог найти в себе силы и, переборов удовольствие, поспешил сообщить, что скоро не сможет сдерживаться. Только не успел. Стараниями Алексы он сорвался, перестал себя сдерживать и изверг семя в желанный рот герцогини. В этот момент ноги Алексы застыли, и Костин с ужасом понял, что совершил ошибку. Но его так сильно охватило желание это сделать и после пика наслаждения, испытанного мгновением раньше, он начал мотать головой, смотреть в разные стороны, нервничать, не зная, как посмотреть ей в глаза.

Выбравшись из-под одеяла, она посмотрела на него с улыбкой и к тому же облизнула губы. Потом она заметила, что он ведет себя довольно странно. Костин был чем-то встревожен, и это было заметно.

— В чем дело? — спросила она.

Пытаясь подобрать правильные слова, Костин не нашел иного выхода и просто сказал одно слово:

— Прости…

— За что? — недоумевая, спросила Алекса.

— За то, что я сделал, — признался он. — Я не мог сдержаться. Это было так… потрясающе. Мне не следовало извергать семя…

— Ты об этом? — губ Алексы коснулась робкая улыбка. Она поправила одеяло и легла ему на грудь. — Костин, милый, какой же ты все-таки глупый. Я ведь сама этого хотела.

— Ты не злишься? — растерялся Костин.

— Нет, конечно. Почему я должна злиться?

Костин не знал, что и ответить.

— Послушай, — она стала гладить его грудь, — я много лет прожила на другом материке, Костин. Традиции империи Шадаш-Тарза координально отличаются от всего того, к чему мы привыкли в королевстве Шарджа. Там ценят и любят податливых женщин. Ты не представляешь, на что способны мужчины империи, когда они хотят женщину. Я не горжусь тем, что пережила. Но благодаря всем этим странствиям, мне довелось многое узнать. Я научилась многим премудростям любви и сейчас меня сложно чем-то удивить.

Алекса выдержала паузу, пока Костин пытался прийти в себя и продолжила.

— Сама не раз становилась свидетелем того, как занимаются любовью северяне. Я, пытаясь собрать армию, ездила по всему северу материка, встречалась с очень суровыми людьми. Сначала их обычаи и традиции пугали, вызывали отвращение и ненависть. Потом мне пришлось делать то, о чем любая уважающая себя женщина будет жалеть до конца дней.

— И что же ты делала? — проглотив, спросил Костин.

— Ты точно хочешь это узнать? — похлопав ресницами, уточнила Алекса.

— Да, — решительно сказал он.

Предвестница положила голову на грудь и тяжело вздохнула.

— На севере империи есть место, — промолвила она. — Его называют Каминам. Я не могу дать дословный перевод, потому что это слово очень старое и забытое. Воители называют тот дом обителей. Дело в том, что в обычное время конунги кланов воюют друг с другом, враждуют с соседями, совершают набеги и убивают за крупицы золота. Это очень суровый, жестокий и холодный край. Я пришла в те земли с предложением разбогатеть, а для этого попросила собрать армию. Вот только главная проблема заключалась в том, что армию может собрать только король. А короля у воителей давно не было, ибо никто не мог похвастаться силой и могуществом, за которым пойдут остальные конунги. Меня поставили перед выбором: пройти обряд на горе под названием Каминам и получить уважение конунгов, либо покинуть северные земли, но оставить Офелию.

— Серьезно? — нахмурился Костин.

— Они кажутся беззаботными, однако все их традиции будут страшнее наших законов, Костин. Не буду вдаваться в детали, а только скажу, что у меня был этот выбор. Если я начну обряд и в какой-то момент сдамся, меня выбросят с утеса, как лгунью и обманщицу, а Офелия, когда вырастит, попадет в руки самого слабого и больного воителя. Мне нужна была армия, поэтому я согласилась.

— И что же ты делала? — поинтересовался Костин.

— Скрепляла узы… — тяжело вздохнула Алекса. — Сначала я ходила по домам, потом ездила по поселениям и заходила в каждый дом, где жил воитель. — Она выдержала паузу и подняла глаза. — Они брали меня, понимаешь?

— Постой… — выпучил глаза Костин. — Хочешь сказать…

— Да, — кивнула Алекса. — Меня передавали из дома в дом, чтобы скрепить узы мира и получить благословение в войне. Некоторые воители отказывались, с некоторыми я просто пила вино и проводила ночь в беседах, но большинство этих людей, что называется армией Предвестницей, делили со мной постель. За три месяца я переспала почти со всем севером, чтобы отомстить Ивару Остину. Они не делали мне больно, однако каждый из них был по-своему особенный, и от каждого воителя я успела чему-то научиться.

Костин даже не смог открыть рта.

— Знаешь, — сказала Алекса, — занимаясь любовью с этими людьми, я в глубине души надеялась, что снова смогу стать матерью. Мне было наплевать на то, кто станет отцом. Ты не представляешь, как я хочу большую и счастливую семью, Костин. Не представляешь…

Холодная река

***

В том районе течение было довольно бурным. Спуск был таким крутым, что вода никогда не замерзала. Первая попытка пройти область на лодке, потерпела фиаско. Рулевой не справился с управлением и налетел на мелкое дно, из-за чего плавающее средство в секунды затопило водой. Гребцов и воителей вытащили из холодной воды, а попытать счастье вызвался ещё один отряд. В этот раз не спасли вёсла. Лодка ударилась бортом о камни и тоже ушла ко дну. Пройти этот сплав было невозможно.

Ингрид решила, что люди устали. Это было правдой. Все решили сделать небольшой привал, отдохнуть у берега, согреться и поесть горячей пищи. Пока опытные кораблестроители, плотники и мастера заговаривать зубы решали, что делать, остальные разводили костры. Несколько групп ушли на охоту. Не прошло и часа, как воители вернулись с богатым уловом. Эти леса были богаты на живность, поэтому людей ждало горячее мясо: зайца, кабана, косули, белки, оленя, а пара безумцев совладала с черным медведем, который ещё не успел лечь в спячку.

На закате дня роща, где отдыхала армия Предвестницы, наполнилась ароматом блюд, песнопением и громким хохотом. Воители северных кланов не пугались ни холодов, ни проблем с пересечением местности. Они пили, смеялись, многие занимались любовью, и, казалось бы, не ведали о проблемах, которые поджидают их впереди. Даже Костин, который поначалу видел в этих людях только угрозу, приобщился к нраву сурового народа и стал душой компании. Многие не понимали его языка, а те, кто все же понимал, переводили остальным. Мнение фаворита Предвестницы не оставляли незамеченным.

Когда Алекса ушла в шатер, Костин подсел к воительнице Ингрид и протянул ей бурдюк с вином. Это были последние его запасы, но он охотно поделился, хотя рассчитывал, что герцогини тоже что-нибудь останется.

— Щедро! — пригубив горлышко, Ингрид сделала несколько глотков. — С чего такой подарок? — Костин собирался открыть рот, но она его опередила: — Сразу предупреждаю. Если хочешь пригласить меня в свой шатер, до утра ты в моей постели не выживешь. Я не сплю с мужчинами и убиваю всякого, кто не способен удовлетворить мои потребности.

— Мне это ни к чему, — наконец сказал он. — Я вообще-то хотел только спросить тебя о том, что случилось в Каменам. Это правда?

Ингрид поперхнулась и сунула ему бурдюк.

— Ревнивец… — засмеялась она. — В чем дело, друг мой? Ты приревновал свою герцогиню к другим мужчинам?

— Я лишь хочу знать правду, — промолвил Костин.

— Правда? — задумалась Ингрид. — Вот она, правда, которую ты ищешь, друг мой. Ко мне домой пришли чужаки. Их было четверо. Лысый мужик, прибывший из незнакомого мира, что находится на самом краю пропасти; какая-то взрослая женщина на сносях; маленькая и весьма любопытная светловолосая девочка и твоя возлюбленная Алекса. Между тем, она сразу заняла спальню моего отца и вознамерилась собрать армию. Бьорн всегда был падок на женщин, никогда их не обижал, а в большинстве случаев потакал каждой прихоти. Я мирилась с пребыванием Алексы, однако чаша терпения наполнилась, когда эта иноземка начала гнуть линию и уже не просить, а требовать армию. Бьорн с моим дядей помогли, хотя ничем не были обязаны этой женщине. Они вызвали всех сторонников, друзей и врагов, кто хотел посетить Каменам и выслушать безумную женщину.

Костин молчал. Ингрид ткнула пальцем в конунга Флоки, которого Костин знал, как опытного воина и любителя насиловать маленьких девочек. Этот молодой воитель за месяцы странствия отрастил густую черную бороду, обзавелся несколькими шрамами и обрил голову. Теперь он выглядел не молодым двадцатилетним юнцом, а северным воином, который никому не уступает ни в силе, ни в нраве.

— Эй, Флоки! — окрикнула его Ингрид.

— Чего тебе, женщина? — поднял глаза тот.

— Скольких моих братьев убил твой отец?

— Двоих, — показав два пальца, гордо пробасил Флоки. — Он так же поимел твою младшую сестру, если забыла.

— Такое сложно забыть, — улыбнулась Ингрид. — А скольких твоих братьев убила моя семья?

— Шестерых, — пожал плечами Флоки, после чего громко расхохотался. — Кстати говоря, я всегда хотел спросить. Это ведь ты изнасиловала мою кузину, да?

— Вообще-то это была я, — раздался чей-то женский голос из шатра в нескольких шагах от костра.

Роща залилась громким хохотом. Воители стали вспоминать были битвы и считать, кто, сколько членов семьи отправил на тот свет. Казалось, это веселит людей, хотя Алекса, которая потеряла всю свою семью, была бы другого мнения и радости бы точно не разделила.

— Видишь? — едва слышно сказала Ингрид. — Мы несколько жизней были врагами, убивали друг друга, насиловали, сжигали поселение и довольствовались малым. А тут явилась твоя герцогиня Алекса, которая решила всех нас сплотить, чтобы собрать армию. Она пришла в священное место Каменам полная решимости это сделать, однако конунги и хозяева тех земель не были рады визиту иноземки. Многие хотели увидеть её смерть. Ещё больше мужчин и женщин мечтало увидеть её в своей постели. Никто не верил, что иноземка способна дать нам достойную награду, какую обещала, если мы к ней присоединимся. Меня там не было. Отец говорил, что Алекса не успокаивалась несколько дней. Все рассказывала людям о том, какие богатые края нас ждут за морем, если мы пойдем с ней. Красивые слова не возымели эффекта, и тогда слово взял мой дядя. Он схватил её за руку, на глазах у всех конунгов усадил на колени и спросил: «Зачем тебе это, женщина? Для чего тебе нужна армия на самом деле?». Она ответила, что хочет отомстить. И тогда у неё спросили: «Сильна ли твоя месть?». Она об этом не знала, но именно в ту секунду решалась её жизнь. Если Алекса промедлила бы, испугалась и попыталась сбежать, её бы участь была решена. Но твоя герцогиня не дрогнула, встала с колен моего дяди, с размаху влепила ему пощечину и сказала: «Я живу местью!».

— Как отреагировали люди? — не удержавшись, поинтересовался Костин.

— Рассмеялись, конечно, — улыбнулась Ингрид. — Конунгам было достаточно увидеть пощечину, чтобы понять нрав твоей герцогини. Но этого мало, чтобы доказать свою решимость. Ей предложили пройти древний обряд, а она, не спросив об условиях и традициях, согласилась сделать все, что нужно, чтобы получить армию.

Костин уже знал, что сделала Алекса, поэтому промолчал.

— Знаешь, я никогда не видела ранее, как проходит этот обряд, — призналась Ингрид. — Старики молвят, будто бы раньше женщина короля северных кланов, которую сам король выбирал из своих дочерей, принимали на себя эту обязанность с улыбкой, охотно хотели сплотить людей. Но спустя время в них что-то ломалось. Я бы точно не смогла разделить ложе со всеми этими воителями. В знак сохранения гордости и величия строптивой женщины, пришедшей из дальних земель, конунги решили, что она не должна никому показывать своих слез. Алексу отвели в соседнюю комнату, раздели, а лицо и голову обмотали льняными бинтами. В таком виде она странствовалапо деревням и предлагала себя каждому, кто готов был слушать. Можешь сам поспрашивать людей, Костин. Я их тоже спрашивала, ведь не делила ложе с твоей герцогиней. Никто из них не увидел сожалений в глазах этой женщины. Наша Предвестница не дрогнула, не испугалась и сплотила нас. Да, у нас с ней не все гладко. Мы пришли сюда ради богатств, а не для войны. Однако никто из воителей не посмеет назвать твою герцогиню слабой.

Пока Костин внимательно слушал, ему протянули большой мосол, обтянутый хорошо прожаренным мясом. Он вцепился в него зубами, оторвал сочный кусок и принялся жевать.

— Я видел, как хладнокровно она сражается, — проговорил Костин. — Это вы её научили?

— Твою герцогиню учил весь север, — сообщила Ингрид. — Женщины учили её жить, готовить, ухаживать за мужчинами. Воители обучали любви и воинскому делу. Старики рассказывали истории, забивали голову нашей историей и культурой, а на примере воспитания наших детей Алекса воспитывала Офелию. Она стала частью северных кланов, Костин. Для многих твоя герцогиня стала женщиной, сестрой по оружию, матерью, наставницей.

— А кто она тебе?

— Она моя Предвестница, — робко призналась воительница. — Теперь кушай, пока мясо теплое, набирайся сил и экономь энергию. Завтра утром выступаем.

***

Той же ночью воители поймали трех разведчиков, среди которых была женщина, по всей видимости, обычная служанка, пошедшая в эту темную, холодную ночь на встречу с любимым. Её не били, не пытали, не заламывали кости, пытаясь добиться своего. Она смотрела на воителей притупленным взглядом и ждала, когда они отнимут её жизнь. После споров и разбирательств женщину отправили в первый шатер, потом во второй, в третий и холодная ночь залилась красками похоти северных кланов. Двум мужчинам досталось. Одного воители сразу вздернули на дереве, ибо никто не любит шпионов, а второго избили палками и едва живого доставили к Предвестнице.

Алекса крепко спала в объятиях фаворита, когда в её шатер бросили избитого мужчину. Им с Костином пришлось проснуться, мужчина даже встал и достал меч, а Алекса, не желая замерзать, осталась под теплыми одеялами.

Она посмотрела на разведчика и обнаружила, что воители забрали у него меч, ремень, кожаную куртку с меховой подбивкой, меховые штаны и даже теплую обувь. Он лежал у входа в одной рубахе и портках, пропитавшихся кровью. На теле были заметны следы ударами палкой, лицо успело затечь от побоев, в глазах с трудом угадывался черный цвет, а волосы у него были только на голове. Это был далеко не воин и даже не мужчина, а какой-то четырнадцатилетний мальчик, у которого нашелся меч.

— Кто ты? — спросила Алекса, лежа в теплой постели.

Он мерз на холодной земле, замерзал от холодных ветров. Алекса слышала, как стучат его зубы, как дрожит избитое тело, и заметила, как пальцы на руках и ногах начинают синеть. Она посмотрела на Костина и тот, поняв герцогиню без лишних слов, бросил юноше теплую шубу, пошитую из шкуры медведя.

— Это ничего не меняет, — презрительно бросил молодой разведчик, охотно заворачиваясь в теплый мех. — Вы убили моего отца. Я пришел отомстить и сделаю это, даже если вы отрубите мне ноги и руки.

— Как же ты это сделаешь? — улыбнулась Алекса. — Перегрызешь горло зубами? А не постыдишься подойти к голой женщине? У тебя была женщина, мальчик?

— Я не мальчик! — огрызнулся молодой разведчик, бросив презрительный взгляд. Но, как Алекса и полагала, он никогда не видел голых женщин, поэтому сразу опустил голову.

Даже Костин не удержал улыбку и засмеялся вместе с герцогиней.

— Так кто ты? — спросил он. — Служишь господину? Это он послал тебя мстить?

— Господину, говорите? — нахмурился молодой разведчик. — Я всю жизнь был конюхом герцога Стивена Остина. Мой отец служил в его армии и защищал наш дом. Но теперь отца нет, а герцог даже встать с постели не может. Слугам приходится подтирать его зад и верить, что он их защитит. Вот только они слепы и глупы. Вся наша армия пала на переправе. Это вы их убили!

Алекса посмотрела на Костина, однако тот не мог простить её за убийство людей на той переправе. По правде говоря, она сама не могла себя простить.

— Говоришь, там был твой отец? — спросила она. — Он был солдатом?

— Куда там… — тяжело вздохнул молодой разведчик. — Обычным оруженосцем Эдварда Остина, наследника герцога. Однако мой отец умел сражаться и не мог проиграть. Если бы вы нас не обманули…

— Это война, мальчик, — перебила Алекса. — Хочешь обвинять меня в убийстве отца? Дело твоё. Я не стану просить прощения. Так зачем ты пришел? Раз ты служишь конюхом, значит живешь в твердыне Гордон. Разве туда не доходили слухи о том, что ваша армия была уничтожена? Я её уничтожила. И ты пришел ко мне, надеясь, что сможешь в одиночку убить? Ты так безумен? Глуп? Или же просто лжец, которому я могу отрезать язык?

Разведчик поморщился и с опаской поднял глаза.

— Да я вас даже не искал, — признался он. — Мы с друзьями бежали из твердыни, чтобы не погибать за стенами, как все остальные. Армии нет, герцог приказал открыть ворота, а люди сидят дома и ждут конца.

— Что ты сказал? — переспросила Алекса. — Ворота твердыни Гордон открыты?

— Вы разве этого не знали? Две недели назад герцог повесил на стены белый флаг, отверг предложение короля о сдачи и люди, которые могли бежать, уже сбежали в столицу. В городе остались только глупцы и те, кому некуда бежать.

Недолго думая, Предвестница вскочила с теплой постели, завернулась в одеяло, надела теплые сапоги и выбежала на улицу. Она собиралась проверить слова разведчика, а для этого следовало бы отправить группу людей, которая скорым шагом доберется до твердыни Гордон, проверит укрепления, а заодно подтвердит или опровергнет слова юноши.

Пока она бегала по роще с воительницей Ингрид, набирая подходящих людей, Костин следил за разведчиком, смотрел, как юноша согревается и улыбался. Тот мотал головой, по всей видимости, искал пути к отступлению.

— Даже не думай бежать, — сказал ему Костин. — Далеко босиком по снегу все равно не сбежишь.

Молодой разведчик поднял голову и бросил презрительный взгляд.

— Лучше попытаю счастье там, чем буду ждать, когда вы соизволите меня убить.

— Убить? — улыбнулся Костин. — Кого Предвестница и собирается убить, то только вашего короля Ивара Остина. Ну и род Остин заодно. Ей плевать на тебя, мальчик. И это хорошо. Может быть, доживешь до рассвета. А если сильно повезет, встретишь старость.

Разведчик ничего не сказал, только продолжал морщиться от переполняющей злости.

Закончив с делами, Предвестница вернулась в шатер и напоролась на мальчика, что сидел на пороге. Она прошла мимо него, легла в постель и укуталась теплыми одеялами. Он старался на неё не смотреть, однако любопытство в какой-то момент перебороло и его взгляд стал более ясным. Глаза были направлены на голую женщину, укутанную теплыми мехами, которая смотрела на него в ответ и улыбалась.

— Твоего друга уже повесили, — подытожила она. — Женщине, которая сейчас в шатре воителя я тоже не могу помочь. Она останется с нами. А ты, если хочешь попытать счастье в лесу, можешь идти.

— Вы меня отпускаете? — нахмурился молодой разведчик. — Не боитесь, что я вас убью?

Алекса понимала, что юноша перед ней даже не знает, чего он хочет. Ему некуда больше идти. Месть, возможно, имела место, однако где-то в глубине души юноша понимал, что не сможет отомстить за отца и искал смерти. Быть может, он не хотел умирать, но все равно пошел на запад, хотя, сбежав из твердыни, мог пойти в город, попытать счастье на востоке, либо ринуться на юг, где нет ни войны, ни голода, ни смерти. И все же он пришел сюда.

— В нескольких днях пути на запад есть деревня, — сообщила Алекса. — Мы там делали привал. В том поселении живут добрые и довольно милые люди, которые приютили нас, дали кров, поделились едой и одеждой. Они знали, что мы можем забрать все силой, сжечь дома и уйти. Но там живут только старики, которым нечего терять. Как и тебе. Костин, найди мальчику обувь и дай какую-нибудь одежду. Я не хочу, чтобы он сегодня умер. Если решит когда-нибудь умереть, он сам поймет, что этот час настал.

— Я не хочу умирать! — заявил разведчик. — Я собираюсь вас убить!

— Прости, но я умру не от твоей руки, — призналась Алекса. — У меня есть дела, которые более нельзя откладывать. Можешь попытать счастье и напасть прямо сейчас. Но ты этого не сделаешь, потому что понимаешь, что умрешь. А ты хочешь жить. Так живи, мальчик. Иди на запад. Найди новый дом. Возможно, когда-нибудь ты найдешь любовь, станешь старше и вспомнишь эту ночь, когда Предвестница дала тебе шанс начать все сначала.

— Идем, — Костин поднял юношу на ноги и вывел из шатра.

Перераспределение ценностей

***

Гора Гордон. Эта одинокая гора в нескольких днях пути от горных хребтов, которые оберегали столицу Шарджа. Под склоном этой горы, чья вершина была покрыта теплым покрывалом снега и устремлялась к облакам, находилась твердыня Гордон, обдуваемая западными ветрами, но прикрытая с востока. Кому в голову взбрело строить замок на склоне горы? На этот вопрос не могут дать ответ ни современники, ни историки, ни учебники. Кто-то очень сильный и могущественный захотел, чтобы непреступный замок находился на склоне горы. Кто это был? Сейчас это не имеет значения.

Это самая старая и величественная твердыня на материке. Даже когда великий путешественник Оран странствовал по миру и стал первооткрывателем малых земель, твердыня находилась на своём месте. Никто не знает, как она там появилась. Кто её построил на материке, где никогда не ступала нога человека? Главная загадка мира никогда не будет разгадана.

Гору, как и саму твердыню, переименовали много раз. Сначала гору назвали Оран, потом появились другие имена, а последние два столетия название Гордон закрепилось и держится по сей день. Быть может, после смерти рода короля Леонида Гордона, кто-нибудь захочет дать этому месту другое имя.

Алексу не волновала ни история происхождения твердыни, ни то, как её назовут в будущем. У неё были свои мотивы посетить твердыню и взглянуть в глаза очередному герцогу из рода Остин. Тому, кто видел и знает, как воспитывали Ивара Остина. Последний выживший свидетель смерти герцога Остина, его приемник и единственный официальный претендент на трон королевства Шарджа. Этого человека зовут Стивен Остин, младший сын герцога и сводный брат короля Ивара Остина. Предвестница намеревалась использовать этого человека в своих целях, а для этого нужно избавиться от лишнего балласта, от его семьи, с которой, как считала сама Алекса, он регулярно совершал грех.

***

Твердыня Гордон не была ни замком, ни крепостью в прямом смысле этого слова. На самом деле это был огромный город, окруженный высокими стенами. Этот город назвали Абрисам. Его так именовали в честь человека, спроектировавшего и построившего осадные укрепления вокруг твердыни таким образом, что ни один враг не сможет ворваться внутрь без должной осадной техники. Мало того, что город расположился на склоне горы, защищенной с востока, через которую не пройдет ни одна армия, так ещё с запада он укреплен огромной боевой мощью, скрывающейся в стенах, где и начинается фундамент укреплений, шириной в сорок футов и высотой более ста пятидесяти футов. Это ограждение, исполинских размеров, ничуть не уступает горным хребтам. А построена стена так, что внутри имеется пустое основание, служащие одним большим гарнизоном, с наружными выступами, с которых лучники и канониры залпом пушечных ядер запросто смогут уничтожить любую осаждающую армию до того, как те поступят к столице. Абрисам — архитектурный шедевр — центр мира людей, где в любое время суток жизнь не останавливается ни на секунду. Нет, и не было места в мире безопаснее, чем этот величественный город, построенный в тени суровой твердыни. Только здесь люди могут почувствовать себя в безопасности, под защитой огромных трехступенчатых стен и армии, ничем не уступающей войску империи Шадаш-Тарза. За все время существования города его сдали лишь однажды. Заметив на стенах реющие белые флаги, гонимые северными ветрами, Алекса поняла, что настал второй раз, когда твердыню сдают.

Вся эта боевая мощь и величие меркли, когда город и твердыню некому было защищать. Основная армия королевства Шарджа погибла на переправе. По всей видимости, защитники крепости либо бежали, либо были призваны королём. Все эти укрепления, усыпанные плотным слоем снега, казались безжизненными и не вызывали тревоги.

— Ты собиралась захватить это? — выпучив глаза, Ингрид подняла голову и пыталась охватить взглядом высокие стены.

Её примеру следовали многие воители, в глазах которых читался только один вопрос. По правде говоря, Алекса сама не представляла, как сможет захватить Абрисам. А ведь это только часть пути. За стенами города есть ещё одна стена, окружающая основную твердыню Гордон, которая не уступает ни в размерах, ни в огневой мощи. Алекса никогда не видела этих стен, поэтому готовила осаду только по чертежам и учебникам истории, где, честно говоря, немного неверно изложили факты.

Армия Предвестницы прошла по широкому подвесному мосту, который так врос в землю и покрылся снегом, что, казалось бы, его никогда не поднимали. Да и зачем это делать, если второй линии защиты являются огромные ворота, в которые без особого труда может влететь самый настоящий дракон. Абрисам превосходил по всем параметрам твердыню Оран. Вот эта крепость и вправду достойна самого короля.

Оказавшись в городе, на просторной площади, где стоял обледенелый фонтан, воители смогли немного успокоиться, потому что не попали под шквальный обстрел пушечных ядер, оберегающих твердыню. Похоже, тот юноша сказал правду. В городе почти никого не осталось. Узкие улочки, заваленные снегом дома, широкие базарные площади были пусты. Только в некоторых домах горел свет и были заметны очертания людей. Казалось, будто бы город умер. Не было слышно ни пения птиц, ни детского смеха, ни шума толпы. Стояла нагнетающая гробовая тишина, мороз, пробирающий до костей, а между домов насвистывал ледяной ветер. Магазины, бордели, дома купцов, ремесленников, трактиры и харчевни — все было закрыто. Все двери и окна покинутых жилищ были заколочены досками, а те здания, где ещё теплилась жизнь, не шибко выделялись во всей этой мрачной тишине.

— Проверьте каждый дом! — приказала Алекса. — Зайдите в каждый амбар, загляните в каждую собачью конуру, в подвал, на чердак, пройдите по стенам гарнизона. Обследуйте каждый шаг этого города. Пока никого не убивайте, не грабьте и не насилуйте. Кого найдете, ведите к воротам твердыни, что находятся вверх по главной улице. Я хочу понять, чего добивается герцог Стивен Остин и убедиться, не устроили ли нам ловушку, в которую мы уже попали.

Воители стали разбредаться по городу. Алекса шла к воротам твердыни и слышала, как ломают двери и окна, как разбивают стекла, посуду, как обследуют каждый дом, переворачивая всю мебель. Она не успела дойти до места назначения, как послышались женские выкрики. Все же в этом городе кто-то остался, что снова подкрепляет слова молодого разведчика. Вскоре воители начали вытаскивать оставшихся жителей из домов. Многие с приходом её армии спрятались на чердаке, кто-то зарылся в чулане, под кроватью или ушел к соседям. Какого-то грязного мальчугана вытащили из собачьей конуры, в которой он прятался вместе с маленьким щенком. Дворнягу сразу зарубили топором, а ребенка повели вместе с остальными.

Добравшись до главной площади твердыни Гордон, миновав открытые ворота, Алекса увидела у себя за спиной толпу перепуганных людей. В основном это были напуганные женщины, старики и дети. Мужчин среди них почти не было. Если кто-то и был, то от этих мужей не стоит ждать угрозы. По всей видимости, основная армия и защитники твердыни и вправду покинули свой пост, либо погибли на переправе. Так почему, если воины сбежали, они не забрали с собой семьи?

Алекса как раз намеревалась это выяснить, как высокие двери, обшитые стальными заклепками, распахнулись у неё перед носом. Две молодые служанки добровольно открыли двери твердыни и пригласили захватчиков внутрь. Предвестница поглядела на воительницу Ингрид, на Костина — оба пожали плечами и прошли внутрь.

— Добрый вечер, госпожа Масур! — раздался хриплый мужской голос.

После яркого снега на улице глаза Алексы не сразу привыкли к полумраку главного зала твердыни. Вместе с ней вошло полсотни воителей, которые разбрелись по залу, стали обходить столы, подниматься и спускаться по лестницам, заглядывать в каждую комнату. Всех, кого они находили, тащили на улицу. Алекса же шла по красному ковру к главному столу, за которым сидел старый герцог.

Когда глаза привыкли, ибо в главном зале не было окон, она увидела пожилого старика, занявшего стул с маленькими подлокотниками и высокой спинкой. Этот сморщенный герцог не внушал ни страха, ни уважения, только жалость. Он был укутан в теплые шубы, завернут в мягкие одеяла, и сидел на пышных подушках. А рядом с ним стояла семья — две женщины, маленькая девочка и грудной ребенок, что был на руках той, кто выглядел намного моложе.

Герцог был худощав, сморщен и немощен. Густые брови покрывали маленькие зрачки глаз, поэтому цвет радужки угадывать было бессмысленно. Он был невысокого роста и, когда дверь открылась, стало понятно, что он начал замерзать. В нем более не теплилась жизнь, кровь стала холодна, а сердце билось с огромным усилием.

По правую руку от герцога стояла зрелая женщина, в которой угадывалась герцогиня Элизабет Остин. Алекса много слышала о ней. Даже прибывая в империи, в доме Грез, куда слухи приходили очень редко, Алекса каждый год узнавала, что герцогиня Элизабет Остин рожала мертвых детей. В этой женщине ещё теплился свет надежды. Она выглядела лет на тридцать пять и была младше мужа лет на двадцать, может быть, даже на тридцать. Темноволосая герцогиня держалась гордо, сжимала в теплой ладони руку старого мужа, а когда осмелилась поднять глаза, Алекса увидела карие глаза, наполненные желанием жизни. Эта женщина многого натерпелась. Возможно, она заслужила смерти, как и весь род Остин. Однако Предвестница тоже была матерью и только в этом случае жалела герцогиню, которая потеряла так много детей, что им нет счета. Забеременеть, выносить и родить мертвое дитя — вот какая жизнь была у Элизабет Остин.

Слева от герцога стояла ещё более молодая особа, в которой угадывалась единственная дочь Стивена Остина. Алекса не знала её имени. Судя по взгляду, точечным чертам лица, выразительным карим глазам и каштановым волосам, она принадлежала роду Остин. Рядом с ней стояла девочка, более светлая, более чистая и обаятельная, чем остальные члены семьи. На младенца Алекса не стала смотреть, хотя в какой-то момент снова подумала о ребенке.

Предвестница прошла к главному столу, где было полно еды и алкоголя и села на место, которое, по всей видимости, специально подготовили для неё.

— Вы сдали город и твердыню, — спокойно заметила она.

— Да, — так же спокойно подтвердил Стивен Остин.

— Зачем? Хотите что-то взамен?

— Все чего-то хотят, — сжимая сухими пальцами руку жены, промолвил Стивен. — Госпожа Масур, я не стану просить пощады. И не буду ползать у вас на коленях. Если мы с вами поговорим, вы узнаете один важный факт. Когда узнаете, что я делал и совершал, я умру самой мучительной смертью, которую боюсь вообразить.

Алекса посмотрела на молодую женщину с ребенком в руках и заметила, как она занервничала, когда отец заговорил о смерти.

— Это моя семья, — сообщил Стивен. — Мою супругу вы уже знаете. Её зовут Элизабет Остин. Мы втроём как-то встречались на балу в те годы, когда правила Роксана. Слева от меня моя младшая дочь Роза. Это её дети Оскар и Мика.

— Так чего вы хотите? — спросила Алекса.

Герцог взглянул на герцогиню.

— Двое моих сыновей погибли на переправе, — промолвила Элизабет. — Муж Розы умер вместе с ними. До нас доходили сведения о том, как вы обходитесь с женщинами. Ещё нам известно, что вы делаете с членами рода семьи Остин. Мы открыли ворота, сдали город с твердыней, надеясь на ваше милосердие. Как вы видите, мы не выпили яд, как это сделали бы многие женщины. Я с дочерью готова оказать приём вашим солдатам. Взамен мы просим лишь о том, чтобы умереть быстро. Ещё мы хотим после смерти оказаться не в зубах собаки, а на кладбище, где были захоронены наши предки. Где могли быть похоронены мои сыновья.

— Окажите моим детям, внукам и жене такую милость, госпожа Масур, — попросил Стивен. — Элизабет и Роза не будут сопротивляться. Взамен вы узнаете правду.

Алекса поморщилась от злости.

— Правду? — зарычала она. — Я и так знаю правду, герцог. Даже за морем мне было известно, что ваша супруга из года в год рожает мертвых детей. Быть может, причина в том, что они априори были уродливы и умирали от связи с сыновьями? Или с кем герцогиня тут занималась любовью, что извратила все представление о материнстве?

— Понимаю ваш гнев, — спокойно промолвил Стивен. — Моя семья сплошь богохульники. Но на наш счет вы не правы.

— Я родила восемнадцать раз, — призналась Элизабет. — И все эти дети были от мужа. Причина их смерти была только во мне. Да, мы обманывали людей, говоря, будто бы я рожала мертвых детей. Однако это ложь. После рождения Розы у меня начались выкидыши. Я физически не могла выносить ребенка. В столице вы говорили о том, что учитесь медицине у Жака де Орана, госпожа Масур. Вам должен быть известен мой диагноз.

Во время обучения Алекса и вправду сталкивалась с таким феноменом. В этом случае герцогиня Элизабет Остин могла сказать правду. Есть женщины, которые физически не могут выносить детей. Врачи называют это своего родом бесплодием, во время которого беременная женщина под сильным стрессом или по причинам слабого здоровья не может выносить младенца до конца срока.

— Допустим, вы правы, — нехотя согласилась Алекса. — Это ничего не доказывает.

— Разве? — спросил Стивен Остин. — Любовь моя, дай ей книгу отца.

Герцогиня Остин вытащила из кармана небольшую записную книжку, очень похожую по переплету на ту, что читала Алекса. Это были записи покойного герцога. Открыв первые страницы и перелистав дневник, Предвестница с легкостью смогла подтвердить почерк. Она много недель неотрывно читала прошлую книгу, оставленную Офелии, поэтому не могла ничего перепутать.

— Шестая страница, — подсказал Стивен.

Алекса открыла запись и начала читать вслух.

— «Десятое июня. Моему блудному сыну исполнилось пятнадцать лет. В преддверьях знаменательного события и первой поездки на охоту я решил, что ему пора познать тепло женского тела. Любовь всей моей жизни не противилась и заверила, что сама поговорит с сыном, как делала это прежде». «Пятнадцатое июня. Все попытки донести до Стивена истину понесли полный крах. Он отвергает родную мать и вместо исполнения долга перед семьёй, долгие часы проводит в городе, в окружении шлюх». «Шестое сентября. После серьезного разговора с сыновьями, Стивен заявил, что сбежит из дома, если я ещё раз заговорю с ним о близости с матушкой. Он её любит, как сын должен любить мать. Я рассчитывал на большее, однако не могу потерять наследника. Не могу изменить нрав глупого сына. Что ж, он сам избрал свой путь. Мы с женой решили, что больше никогда не позовем его в наши покои». — Алекса перелистала следующие страницы и посмотрела на старого герцога.

— В отличие от рода Остин, который совершал грех, я чист перед всевышними силами, — гордо заявил он. — Можете мне не верить и убить, как подсказывает сердце. Но представ перед всевышними силами, я буду стоять с гордо поднятой головой, ибо никогда не грешил, госпожа Масур.

— Мы не занимались богохульством, — добавила Элизабет. — Наша кровь чиста, как белый снег. Я всегда была верна мужу. Мои сыновья погибли на войне, однако их жены перебрались в столицу по велению герцога и там, скрывшись от вашего взора, будут воспитывать наследников нашего рода. Моя дочь искренне полюбила обычного солдата. Хоть мы с мужем и противились её выбору сердца, она тайно обвенчалась с обычным деревенским мужиком и родила от него двух детей. Я Остин, но, как сказал любимый муж, мы предстанем перед всевышними силами с гордо поднятыми головами, ибо не совершали греха.

Алекса поверила этим людям и в какой-то степени обрадовалась, что не все идут по стопам богохульства.

— Герцог, если это правда, — сказала она, — почему вы заговорили о своей смерти?

— Поклянитесь, что дадите моей жене, дочери и внукам быструю, безболезненную смерть, госпожа Масур.

Алекса вздохнула полной грудью.

— Даю слово.

— Благодарю, — учтиво склонил голову Стивен. — Помните, вы поклялись.

— Я держу слово, господин Остин.

— Что ж, — он отпустил руку и с трудом встал на ноги. — Я готов принять смерть от вашей руки, Алекса Масур, ибо это я убил вашу сестру, племянника и отца.

ЧАСТЬ ТРИДЦАТАЯ: КОРОЛЕВА

***

Первые месяцы 993 года ознаменовали часом правления иноземки Офелии Аль Салил де Оран. Когда Ричард Дориан отказался от короны в пользу восьмилетней девочки, дворяне и архиепископ считали, что начнется новое восстание черни. Так и могло случиться, если бы не сама королева, которая заключила выгодный договор с империей Шадаш-Тарза. По королевству расползлись слухи, что королева не заплатила ни рупия, а открыла торговый путь и получила расположение самого императора.

Обычный люд не смыслил в политике. Однако все были рады, что казна быстро наполнялась, появились изменения в управлении и молодые девушки остались дома, а не были отправлены на другой материк. Чернь радовалась и начала верить, что монарх и впрямь заслуживает носить корону. Никто даже не задумывался о том, как происходят закулисные интриги. Офелия ещё не была коронована, но ждала этого дня и уже строила грандиозные планы.

Пока она постигала азы правления, кое-кто обмолвился, что с молодой королевой не все так гладко, как кажется на первый взгляд. И это было правдой. Офелия стала странно себя вести даже по меркам герцога Карла Масура, который стал одним из её советников.

Обязательства

***

И слепой заметит, что эти трое не выносят друг друга. Ричард Дориан ненавидел Бомонда Колера из-за старой обиды, а Карла Масура призирал, потому что герцог не имел отношения к королевству Фрагиль, однако всегда совал нос, куда не стоило. Бомонд Колер ненавидел Ричарда Дориана по той же причине, а вот Карлу Масуру он никак не мог простить тот вред, что причинил герцог, сломав маркизу коленную чашечку. Сам же герцог Карл Масур ненавидел этих двух только потому, что такова была его природа. Он всех ненавидел, поэтому мог открыто об этом говорить.

Перелистывая огромный булыжник свода правил военных действий, Офелия краем глаза смотрела на своих советников, сдувала со старых страниц пыль и старалась не порвать сухие листы бумаги, которые начали рассыпаться прямо в руках.

— Хватит… — тяжело вздохнула она, и все замолчали. — Сколько можно? У нас нет армии? И что? Ивар Остин не станет нападать на Фрагиль, ведь перед ним стоит армия Предвестницы. А с империей мы заключили, позвольте заметить, первый торговый контракт. Благодаря щедрости герцога Масура, который вложил в это мероприятие миллион рупий, скоро рынки и лавки города будут переполнены одеждой и приправами из Шадаш-Тарза. Господи Кабыл сказал…

— Дело не в этом, Ваше Величество, — перебил Ричард Дориан. Главный советник остался при своём и получил кое-какие пособия по возмещению ущерба из-за того, что не стал королем. Вроде бы, его это устраивало. А в зале совета он всегда говорил тихо, спокойно и с уважением. — Вы правильно заметили, что сейчас королевству ничто не угрожает. С чем герцог Масур не слишком согласен. Однако я поддержу его в этом вопросе и скажу, что королевству нужна армия. Особенно это касается мирного времени.

— Ваше Величество, у вас даже нет личной гвардии, — холодно проговорил Карл Масур. — Если никто не заметил, королевский дворец находится в плачевном состоянии. На кухнях работает десять слуг, двери в королевские покои охраняет один солдат, а перед входом вообще никого нет. К нам может войти любой чернь, стащить какой-нибудь гобелен и уйти. Это я ещё не сказал про городскую стражу, которой у нас тоже нет. Количество краж возросло.

— Я прошлым вечером прогуливался и слушал людей, — добавил Бомонд Колер, — так меня попытались избить и ограбить. И вы не поверите, кто это был. На меня напала толпа шлюх и детей! Их было человек двадцать. Все с палками. С трудом унёс ноги.

— Нечего ходить по сомнительным борделям, милорд, — усмехнулся Ричард.

Офелия закатила глаза и хлопнула книгой, подняв столб пыли.

— У нас есть дезертиры! — сказала она. — Милорд Колер, если бы вы не ходили по борделям, а зашли в тюрьму, например, вам бы стало известно, что дезертиры сбежали из армии после вашего побега из камеры. Покойный Леонид Гордон утверждал, что солдаты вас любят, ценят и уважают. Вы подали им пример, что прошлому королю не стоит доверять. Так в чем дело? Почему мы не можем сообщить о том, что вы вернулись к власти, были помилованы новой королевой, однако не можете больше сражаться из-за травмы ноги?

Бомонд хмуро покосился на герцога Масура.

— Вы правы, Ваше Величество, — согласился он. — Однако…

— Мы говорим о дезертирах, — перебил Карл. — Ваше Величество, вы ещё совсем юны и не знаете, как обстоят дела в армии. Солдаты сбегают по двум причинам: ужасные условия и отсутствие провизии. Ваша матушка и Леонид сделали все, что у людей появились обе эти причины, а сверху легло ещё несколько. Если солдат сбежал однажды, он сбежит снова. Мы можем завлечь этих дезертиров обратно в армию, предложив их хорошие условия и повысив плату за службу. Только это не поможет. Они заберут деньги и сбегут. Страх довольно сильное оружие.

— Страх перед Предвестницей? — уточнила Офелия. — Но зачем кому-то опасаться гнева матушки?

— Она уже уничтожила армию Маршалла Рэнделла, — сказал Ричард.

— Убила семью герцога и погубила пять тысяч жителей королевства Фрагиль, — добавил Бомонд.

— Все боятся её, потому что никто не знает мотивов Предвестницы, — подытожил Карл.

— Так скажите людям, что она моя мама! — настояла Офелия. — Матушка никогда не станет на меня нападать. Она пришла сюда…

— В этом вся проблема, — перебил Карл. — Люди знают, что Алекса Масур ваша мать, Ваше Величество. Это уже вызывает ряд проблем, ведь вину за убийство пяти тысяч солдат нужно на кого-то возложить. Боюсь, трон Фрагиль стал обоюдоострым мечом. Если Алекса явится сюда, вы должны будете забыть о том, что она ваша мать и действовать в интересах подданных. Пойдете на поводке у чувств, всю вину возложат на вас.

— А это грозит новым свержением власти, — нахмурился Ричард. — Для королевства Фрагиль и для вас, Ваше Величество, Алекса Масур представляет угрозу. Хотите вы этого или нет, вам придется защищать подданных от матери. Даже если угрозы не существует, людям нужно ощущение безопасности. Они должны знать, что королева сможет их защитить.

Офелия поморщилась от злости и ударила кулаком по столу.

— Я не стану сражаться против матушки! Вы мои советники. Придумайте, как нам выйти из этой ситуации, чтобы никто не пострадал. Матушка не станет нападать на Фрагиль, убийца дядюшки мертв, а меня она убивать не станет. Если вы ещё не поняли, благодаря Предвестнице я стану королевой малой земель. Я уверена, она убьет Ивара Остина и отдаст трон королевства Шарджа мне, своей дочери. Люди должны знать, что только благодаря маме мы скоро будем жить в мире, где больше не будет войны.

Советники переглянулись. Карл уткнулся лбом в стол, Ричард пожал плечами и вышел, а Бомонд тяжело вздохнул и похромал следом. Офелия осталась наедине с отцом, который, стоило двери закрыться, поднял голову и посмотрел на неё.

— Офелия, — промолвил он, — я понимаю, чего ты пытаешься добиться. Прости, но это не сказка. Тут никто не будет жить долго и счастливо. Алекса сама вступила на тропу мести. Знаешь, почему она с самого начала решила, что именно ты станешь королевой? Она понимала, что после всего этого люди её просто не примут. Убийство самого могущественного рода в мире, уничтожение армии, разрушения, которые она натворила и ещё натворит. В столицу приходят слухи о том, что Стивен Остин сдал твердыню Гордон. Это хорошо. Там не пострадали люди. Но теперь у Предвестницы на пути стоит только столица королевства Шарджа. Там живет порядка двадцати членов семьи Остин. Алекса спалит город, чтобы добраться до них и убить короля.

— И что я должна делать? — поморщилась Офелия. — Хотите, чтобы я приказала убить матушку?

— Надеюсь, до этого не дойдет, — тяжело вздохнул Карл. — Но если Алекса явиться в Тарлатан, ты должна будешь принять решение не как дочь, а как королева. Мне очень жаль, Офелия. К сожалению, она сама приговорила себя к смерти, когда начала кровавую месть. Алекса Масур должна быть объявлена вне закона. Это единственный способ. Это все, что мы сейчас можем сделать. Ты, как королева Фрагиль, должна уже сейчас вынести матери смертный приговор и доказать людям, что их защита всегда на первом месте. Если сделаем это сейчас, возможно, Бомонд Колер сможет собрать остатки сил, наберет тебе личную гвардию и будет восстанавливать армию.

Офелия встала из-за стола и прошла к окну.

— Она говорила, что люди её не примут, — едва слышно сказала королева. — Отец, а если я не стану королевой Фрагиль, что-то измениться?

— Нет, Офелия. Уже ничего не измениться. Шарджа сгорит и все беженцы, пытаясь сбежать от войны, побегут на запад. Они будут искать прибежища в Тарлатане. Как бы ты ни поступила, итог будет всегда один. Алекса Масур будет убита. Её убьет король Ивар, обычный солдат, либо ты приговоришь матушку к смерти. Итог не поменяется. Она умрет, как бы ты ни старалась её защитить.

Офелия промолчала.

— Дитя, — вздохнул Карл, — она сама этого хотела. Алекса мечтала подарить тебе мир без войны. Она сейчас сражается и проливает кровь, чтобы ты больше никогда не видела крови и убийств. Королям приходится принимать тяжелые решения. Твоя матушка поступила, как настоящая королева. Она возложила на свои плечи ношу, с которой никто больше не справиться. Теперь все зависит только от тебя. Если откажешься от власти, не станешь действовать так, как должна, все её старания будут напрасными. Я люблю её, Офелия. Мне тяжело, как и тебе, дитя. Но это решение должна принять ты.

Офелия продолжала стоять и смотреть в окно. Смотреть на бескрайнее море и вспоминать все свои сны. Она помнила тот сон, который ей приснился в три года. В том кошмаре Предвестница оставила свою дочь на воде, а сама села на корабль и поплыла за страшным человеком. Наблюдая за отблесками воды в окне, Офелия поняла, что сон сбылся.

— Когда меня коронуют? — спросила она.

— Архиепископ занимается последними приготовлениями к церемонии, Ваше Величество, — войдя в зал совета, Ричард и Бомонд вернулись за стол. — Вы получите трон и корону через несколько дней. Возможно, уже завтра вечером.

— Тогда готовьте приказ… — с трудом сдерживая слезы, промолвила Офелия. — И как только на мою голову возложат корону, которую так мечтала увидеть матушка, я приговорю Алексу Масур к смертной казни. Предвестница станет главным врагом короны, главным врагом королевства Фрагиль. Моим врагом.

***

Главный собор выглядел довольно большим и широким помещением с высоким потолком, с просторными окнами, в которые лился свет. Зал до отказа был забит послушниками, монахами и дворянами, а снаружи свою королеву поджидала толпа обычных людей, которые пришли, чтобы услышать вступительную речь и увидеть молодого монарха. Этот шанс дается не так часто. Обычно короли и королевы скрываются от взора обычных зевак, проводя время в королевском дворце. Возможно, для многих эта возможность будет единственная в жизни. По этому поводу народу собралось много.

Когда все было готово к церемонии, Офелия вышла из потайных комнат, где ей помогли принарядиться в знак этого события служанки. Она предстала перед подданными в белом венценосном платье, пошитый таким образом, что зауженная талия раскрывала весь аристократический стан, отсутствие рукавов демонстрировали утонченные руки, а сшитые тонкими слоями нижние юбки прикрывали ноги, однако выставляли королеву настоящей красавицей. В честь этого события Офелии пришлось украсить пальцы кольцами и перстнем с красным рубином, что подарил временный император, надеть серебряное ожерелье с россыпью бриллиантов, а над пышной прической слуги колдовали так долго, что королева боялась выходить на улицу, дабы волосы не сдуло ветром. Её накрасили помадой, тенями, тушью, напудрили так, что лицо стало белоснежно бледным, что, вне всякого сомнения, подчеркивало голубизну задумчивого взгляда больших голубых глаз. Слугам даже пришлось проколоть королеве уши, чтобы вдеть серьги. Процедура не самая приятная, однако, Офелия не сопротивлялась. Эта коронация знаменует не только начало новой жизни, в которой больше не будет ни переездов, ни сражений, ни блуждания по северным землям, но и эпоху процветания, где нет ни войны, ни бед, ни голода, как этого хотела Алекса Масур.

Увидев королеву, цокающую по каменному полу в длинных каблуках, дворяне охнули, будто бы никогда её не видели. Что уж говорить, сам Карл Масур, стоящий в первом ряду вместе с остальными советниками растерялся, увидев незаконнорожденную дочь такой красивой молодой леди. Сейчас Офелия напоминала ему Алексу, как никогда. Дочь пошла по стопам матери и с каждым часом становится все краше. Какой же она станет через год? Через пару лет? Ответ на этот вопрос сможет дать только время. Карлу оставалось надеяться, что он доживет до того часа, когда сможет отвести девушку к алтарю.

Пройдя часть зала, Офелия подошла к архиепископу. Поклонилась ему, повернулась к залу и поклонилась подданным, на что они ответили: мужчины поклоном, а женщины реверансом. Офелия не училась и не практиковала выходить к людям. Советники поверхностно объяснили, что нужно сделать, она и делала, хотя сильно нервничала и боялась что-нибудь испортить. Пока все шло по плану.

— На заре новой эпохи королевство Фрагиль встречает первую женщину королеву, — бодро начал архиепископ. — Офелия Аль Салил де Оран, клянешься ли ты перед взором всевышних сил править достойно?

— Клянусь, — поклонилась она, как учили.

— Клянешься ли ты перед взором всевышних сил править мудро?

— Клянусь.

— Клянешься ли ты перед взором всевышних сил править справедливо?

— Клянусь, Ваше Преосвященство. Я клянусь посвятить всю свою жизнь служению людям, ибо они будут служить в ответ. Я клянусь посвятить всю свою жизнь всевышним силам, ибо предстану перед ними после смерти. Я клянусь посвятить всю свою жизнь королевству, ибо мечтаю увидеть мир без войны, без тиранов, без несправедливости, как это было прежде. Я клянусь, что при моём правлении каждый человек найдет своё место в мире, а после смерти предстанет перед всевышними силами и не опустит стыдливый взгляд, а посмотрит на Богов с гордостью и покинет бренный мир с честью. Я клянусь, что подниму королевство после упадка, налажу торговлю и приведу нас в мир богатства и процветания. Я клянусь положить жизнь на благо, ибо только так мне хватит смелости предстать перед судом всевышним.

Архиепископ поклонился в ответ и двое младших послушников храма вынесли алую подушку, на которой была серебряная диадема королевы Фрагиль. Офелия сама настояла, чтобы золотые короны ушли в прошлое. Она намерено забрала бриллианты из банка Ричарда Дориана, которые ей достались от матери, попросила сделать чертеж и после вложения серебра ювелиру, новая корона была готова. Диадему изготовили из чистого серебра, сделали двадцать оправ, в которые поместили маленькие бриллианты. Ни одного скола, ни одного изъяна. Воистину корона достойная королевы.

Офелия встала лицом перед подданными и на её голову возложили диадему. В этот момент люди захлопали, и дали возможность перевести дух. Карл Масур сказал, что каждый монарх в истории каждого королевства после возложения короны на его голову говорил какую-то речь. Вот только Офелия не знала, что сказать. Она знала, чего от неё хотят услышать советники, но не могла так легко об этом заговорить.

Когда люди перестали хлопать и приготовились выслушать речь, Офелия потупила взгляд, опустила голову, пытаясь собраться с мыслями и вспомнить все счастливые моменты, прожитые вместе с мамой. Нужно было решаться. И она решилась.

Офелия подняла глаза, окинула людей строгим взглядом и нахмурилась.

— Многие считают меня узурпатором, — бросила она. — Многие не хотят видеть своей королевой. Меня зовут Офелия Аль Салил де Оран. С этого часа я королева Фрагиль. Возможно, в ваших глазах я все ещё иноземка, которая получила трон, ибо так захотела империя. Это наглая ложь. С этой минуты все наговоры в мой адрес будут пресекаться. — Офелия посмотрела на Карла Масура и увидела в его глазах недовольство. — Я не захватывала трон Фрагиль, — продолжала она. — Я родилась, чтобы стать королевой. Не по праву рождения, не из-за глупого родства, а только потому, что я это заслужила. Я не стану узурпатором. Никогда им не стану. При моей власти королевство расцветет как никогда. Старые традиции отмирают. Я, первая королева женщина, прямое тому доказательство. И настал час сплотиться. Мы вместе пойдем к процветанию. Вместе добьемся того, что называют мирным небом над головой. А чтобы это сделать, придется усердно работать и принимать судьбоносные решения.

Офелия глубоко вдохнула, собралась с мыслями и громогласно заявила:

— Я, Офелия Аль Салил де Оран, незаконнорожденная дочь герцога Карла Масура и герцогини Алексы Масур, королева Фрагиль, правительница города Тарлатан и наследница твердыни Оран, отрекаюсь от матери и приговариваю Предвестницу к смертной казни!

Королевские покои

***

Прошло меньше месяца, а жизнь постепенно налаживалась. На место стягам с волком пришел бурый медведь на белом поле, окрыленный двумя крыльями и белой диадемой, символизирующий дом Оран. Офелия долгодумала над гербом. У Карла Масура стяг символизирует свирепость: разъяренный медведь на задних лапах с выпущенными когтями на алом поле. Королева Офелия не была Масур, да и не хотела, чтобы её фамильный герб показывал жестокость, поэтому отдала дань уважения членам семьи, выбрала медведя, но на место суровости избрала мир и безмятежность, к которому она стремиться.

Время шло незаметно. Дни напролет Офелия постигала азы правления. Утром ей приходилось учиться, днем посещать зал совета и обсуждать насущные вопросы, а вечерами кропотливо работать над книгами. К удивлению подданных, которые внимательно следили за обучением молодой королевы, Офелия впитывала все как губка, училась и росла не по дням, а по часам. Взросление и столь резкие перемены в жизни вызвали ряд вопросов. Дело в том, что королева вечерами, перед самым сном, приглашала в свои покои служанок. У неё не было фрейлин, однако слуги задерживались до поздней ночи и уходили весьма задумчивые.

Пока Офелия училась, от её имени правили советники. После довольно грозного заявления в день коронации Бомонд Колер смог найти общий язык с солдатами, и армия королевства возвращалась к прежним распорядкам. Королева помиловала каждого дезертира, который не совершил преступления после побега из армии, и предложила им вернуться за более достойную плату. Маркиз смог собрать вокруг себя доверенных лиц, даже выбрал подходящих людей на должность личных гвардейцев королевы. Карл Масур всю жизнь прожил на войне, рядом с солдатами, поэтому его помощь оказалась как нельзя кстати. Он начал обучать командиров частей и лично тренировать каждого гвардейца дочери, чтобы они смогли защитить королеву в трудную минуту. Пока эти двое разбирались с солдатами и пытались найти общий язык, Ричард Дориан возложил на свои плечи все остальное. Главный советник отвечал за прислугу во дворце, за пополнение казны, за условиями соблюдения торговой сделки между империей и королевством Фрагиль, налаживал отношения с дворянами, которые никак не могли принять новую королеву, и при этом подбирал монарху достойных фрейлин, готовых скоротать досуг королевы. Он управлял городом и решал все насущные вопросы, с которыми было бессмысленно идти к Офелии.

Проблем хватало. Однако главный советник решал их постепенно, со знанием дела и в какой-то момент смог найти королеве достойную фрейлину. Офелия ждала этого больше, чем первой поставки товара из города Шадаш. Никто толком не понимал, почему королева так рьяно требовала отыскать фрейлину, но стоило такую найти, как её сразу же отправили в королевские покои.

Был поздний вечер, когда в дверь постучались. Офелия уже приняла ванную, привела себя в порядочный вид перед сном, надела белую сорочку и села за стол, чтобы немного поработать. Никто не знал, какие записи ведет королева. Бомонд как-то заглянул в королевские покои по делу и, пока королева переодевалась за ширмой, он заметил записи. Стоило ему подойти, как Офелия бросила в него вазу с цветами и под громкие вопли выгнала из комнаты. С того момента маркиз к ней больше не поднимался, а слуги так вообще боялись трогать её вещи без разрешения. Всем было интересно, что так рьяно охраняет молодой монарх, однако никто этого пока не узнал.

Время было позднее, настал час ложиться спать, однако Офелия была чрезмерно возбуждена мыслью о том, что у неё появилась фрейлина. Не представляя, что такое фрейлина и с чем их едят, королева позволила гостье войти и увидела на пороге рыжеволосую молодую женщину.

— Ваше Величество, — поклонилась первая фрейлина королевы. — Меня зовут Сара де Дюпон.

Офелия сразу узнала имя, но отложила вопросы, вышла из-за стола, подошла к ней, чтобы разглядеть эту женщину. Сара выглядела молодой и довольно высокой, выше многих женщин, каких видывала Офелия. Ещё немного и она бы могла поспорить ростом с самим Карлом Масуром, в котором почти шесть с половиной футов. Эта рыжеволосая графиня была стройна и бледна. Что Офелия поняла сразу, так это то, что в королевстве Фрагиль мужчины любят стройных и бледных молодых женщин. Ещё первая фрейлина выделялась широкими разрезами век, в недрах которых прекрасно гармонировали темно-зеленые широкие глаза, обрамленные густыми ресницами. Губы и рот Сары был маленьким, ничуть не выделялся, однако точечные черты лица вызвали у королевы улыбку.

— Ты красивая, — сказала Офелия. — Скажи, почему ты назвалась де Дюпон? Разве это не фамилия бастарда Леонида Гордона.

— Благодарю за комплимент, Ваше Величество, — не скрывая улыбки, Сара сделала реверанс. — И вы правильно подметили мою фамилию. Я тоже бастард. Только не короля, а герцога Дориана. В королевстве Фрагиль де Дюпон переводиться, как место брошенных детей. Это небольшой край, где нет ни деревень, ни поселений. Каждый бастард, от которого отреклись родители, получает фамилию де Дюпон. Нас, бастардов, чаще всего скрепляют узами брака, поэтому возможно, я когда-нибудь стану женой Адама де Дюпона, сына Леонида Гордона.

— Ричард не говорил, что у него есть взрослые дети, — задумалась Офелия.

— Боюсь, об этом мало кто станет говорить. Бастард — это ведь ошибка. Нас рожают в основном служанки, которые стали фаворитками знатных господ. Мне сразу указали на место и в возрасте пяти лет сослали прочь.

— И где же ты была все это время?

— Жила в городе. Меня приютил брат матери, который занимается ювелирными работами. Возможно, вы не знали, но именно он сделал вашу диадему.

Офелия пригласила фрейлину сесть в кресла, что стояли возле окна напротив друг друга. Королева налила молодой женщине вина, которое зачем-то приносили ей слуги, проследила, как Сара сделала несколько глотков и продолжила свой допрос.

— Сколько тебе лет?

— Почти двадцать.

— Ты уже была замужем?

— Да, Ваше Величество, — тяжело вздохнула Сара. — Мой муж был солдатом в армии Маршалла Рэнделла. Благодаря его службе и помощи дяди я смогла получить образование фрейлины. Ждала подходящего момента, искала достойную госпожу, но, признаться, не ожидала, что моей госпожой станете вы, Ваше Величество. Для меня это большая честь.

— У вас есть дети?

— Я два года назад родила девочку.

— И где она сейчас?

— С матушкой и дядей. Они присматривали за ребенком все это время, пока я работала.

— Как ты зарабатывала?

Сара невольно занервничала. То ли допрос, то ли правда начала её смущать. Она опустила взгляд и начала теребить платок, который все это время держала в руках. И все же Офелия хотела услышать ответ, поэтому молчала и ждала, когда ей скажут правду.

— Я зарабатывала телом, Ваше Величество, — нехотя призналась Сара. — Я этим не горжусь, но жить как-то нужно.

— Так ты шлюха, — поняла Офелия.

— Если угодно, — стыдясь, промолвила Сара. — Вообще-то нас называют проститутками, либо куртизанками, но для Вашего Величества я могу называться и шлюхой.

— Называй себя, как хочешь, — с безразличием сказала Офелия и прошла от кресла к столу. — У меня много вопросов, поэтому я хочу, чтобы ты везде ходила со мной, объясняла порядки города, устои королевства, а вечерами мы будем обсуждать мужчин и женщин.

— Ваше Величество… — растерялась Сара. — Я не могу ходить за вами везде. Мне запрещено заходил в зал совета, запрещено в ваши покои так поздно. И я не могу объяснять вам порядки и устои королевства. Этим должны заниматься советники, а не фрейлина. Да и женщин…. Ваше Величество, я не хочу показаться бестактной, но разве в девять лет обсуждают мужчин? Вы королева и я все понимаю, но этим должны заниматься…

— Во-первых, — нахмурившись, перебила Офелия, — ты будешь за мной ходить, потому что я так сказала. Ты служишь мне, королеве Фрагиль. Если я позову тебя ночью, потому что мне станет скучно, ты придешь. И не потому, что это запрещено, а потому что я хочу с тобой поговорить. Мне нравятся открытые люди. Матушка говорила, что скрытные люди почти не разговаривают и от них можно ожидать всего, чего угодно. Ты говоришь открыто. Мне это нравится. Во-вторых, советники управляют королевством. Я им за это благодарна, однако, сидя здесь и читая книги, я не смогу понять, как живет город, в чем нуждаются люди. Ты вообще слышала мою речь?

— Слышала… — робко улыбнулась Сара. — Вы хотите процветания.

— И я его добьюсь! — твердо решила Офелия. — Я не стану Леонидом, Иваром и кем-то ещё. Я хочу добиться всего сама, а не смотреть на предшественников и думать, как правильно сделать. Все эти книги, — указав на стопку учебников в углу, королева нахмурилась, — они не помогут мне стать достойной королевой. И, в-третьих, к разговору о мужчинах и о том, кто со мной должен это обсуждать, позволь напомнить, что во время коронации я приговорила свою маму к смерти. Как думаешь, она ещё сможет поговорить со мной о мужчинах и женщинах?

— Не сможет, Ваше Величество.

— Раз ты стала моей фрейлиной, будешь во всем мне помогать. Кстати, — задумалась Офелия, — а многие люди называют меня маленькой?

— Достаточно, — пожала плечами Сара.

Офелия поковырялась в носу, чем вызвала улыбку.

— Я права? — хихикнула она. — Наверное, люди думают, что восьмилетняя королева до сих пор ковыряется в носу.

— Простите, но это правда, — улыбнулась Сара. — Признаюсь, что сама не ожидала от вас такой прыти. У вас столько амбиций и стремлений. Для восьми лет это невероятно.

— Все дело в матушке, — тяжело вздохнула Офелия. — Мне было три года, когда я день проводила в играх, а вечерами садилась учиться. Она учила меня чтению и письму, вкладывала знания, подбирала подходящие книги. Когда мы жили на севере империи, она обменяла дорогие серьги на учебники. Матушка охотно прощалась с драгоценностями, чтобы я стала умнее. В пять я уже свободно говорила на четырех языках, к шести годам полностью выучила историю империи и княжества Патус, что находится на краю мира, где я никогда не побываю. Меня готовили стать королевой, поэтому я могу показаться немного странной. Пока остальные дети играли на заднем дворе, я изучала и разглядывала картинки пыток малых земель. Это было странное время. Но вот я стала королевой, а до сих пор так многого не знаю. Мне очень нужна помощь, Сара. И я прошу об этом свою фрейлину.

— Вы и вправду ходите добиться всего того, о чем сказали во время коронации?

— Это была мечта моей мамы, — робко призналась Офелия. — Однако я не могу все бросить. Так неправильно. Я тоже хочу увидеть то чистое, мирное небо, о котором она говорила. Быть может, у меня получиться его добиться. Может быть, люди больше никогда не возьмутся за оружия и начнут жить в мире и гармонии, как этого хочет матушка.

Сара подошла к столу и сделала реверанс.

— Я обычная шлюха, Ваше Величество. Но если вы считаете, что я стану достойным учителем, я с радостью вам помогу. Мне тоже захотелось увидеть это небо.

— Прекрасно, — расплылась в улыбке Офелия. — Теперь раздевайся.

— Что?..

***

Долгие дни и ночи напролет Сара оставалась в покоях королевы. Даже когда Офелия была в зале совета, вела совещания и решала какие-то насущные проблемы, фрейлина редко покидала королевские покои. А если это и случалось, то только по нужде, либо на время сна.

Разумеется, слуги, личная гвардия королевы и советники заметили это, поэтому начали нервничать. Больше всего переживал Карл Масур, который недоумевал от действий дочери. Первым делом герцог обратился к главному советнику, однако Ричард Дориан сам терялся в догадках. Он пытался расспросить обо всем своего бастарда Сару. Но фрейлина королевы молчала, выражая это тем, что королева запретила ей обсуждать все, что происходит в королевском дворце. Не дождавшись ответа от советника, Карл начал допрашивать слуг, одному мальчику пригрозил отрезать пипку, из-за чего служка обмочился и потерял сознание. Никто не понимал, что происходит в королевских покоях. Вот только даже слепой бы заметил, что молодая королева изменилась.

Карл сильно переживал, что кто-нибудь узнает о болезни дочери и даже нанял врача, который будет молчать о недугах королевы. Вот только доктор не пригодился. Королева ложилась спать поздно ночью, а просыпалась ближе к обеду. Аппетит у Офелии был зверский. Она питалась так, что взрослый мужчина позавидует. К тому же у королевы не наблюдались ни проблемы со сном, ни с лишним весом, ни с аппетитом. Переменчивое настроение, веселый и отзывчивый нрав радовал советников, но вызывал только вопросы.

Карл больше не мог оставаться в стороне. Раз гвардейцы, слуги и советники молчат, он решил напрямую обратиться к той, кто знает все секреты королевы. Как отец он был искренне рад, что у его дочери нет никаких проблем, а как советник королевы серьезно переживал. Влияние Сары могло плохо сказаться на действиях Офелии.

Чтобы решить этот вопрос, Карл пошел радикальным методом. Он обсудил все с советниками и все пришли к общему итогу, что тут что-то не так. Как-то вечером, когда Сара после полуночи покидала королевские покои, её схватили гвардейцы, которые накинули на голову мешок, скрутили руки и отвели в покои советника Карла Масура.

Было уже поздно, но герцог не спал. Гвардейцы завели в его спальню фрейлину королевы, сняли мешок и бросили молодую женщину на кровать. Сара, недоумевая от происходящего, стала вертеть головой и вскоре увидела перед постелью Карла Масура.

— Что происходит, милорд? — недоверчиво спросила она, обратив внимание, что у советника в руках кожаная плеть с жестким основанием.

— Мне нужны ответы, — холодно бросил Карл.

У любого человека от голоса герцога начинают бегать мурашки по коже. Сара не стала исключением. Во время их первого разговора, который случился в тот день, когда Сару назначили фрейлиной, он напугал её. Да так, что она старалась обходить этого человека. Сейчас она оказалась с этим жутким герцогом в одной комнате и до одури испугалась.

— Что вы хотите узнать? — едва слышно спросила она напуганным голосом.

— Это ты мне скажи, — Карл Масур встал и стал не спеша ходить по комнате, словно пытался измерить её шагами. — Ты все время проводишь в королевских покоях, почти не выходишь и как-то влияешь на королеву. Думаешь, я оставлю твоё пагубное влияние в стороне? Чем вы занимаетесь, Сара?

— Простите, — прижавшись к спинке кровати, промолвила она, — но королева запретила об этом говорить.

— Я абсолютно уверен, что несколько ударов плетью по спине аннулируют королевский запрет…

— Нет! — взвизгнула Сара. — Не надо.

Карл заметил по интонации, что фрейлина боится вовсе не плети.

— Почему? — спросил он.

— Она увидит… — едва слышно призналась Сара.

— Что увидит? Кто увидит? — быстро протараторил Карл.

— Её Величество.

— Ничего не понимаю… — задумался Карл. — О чем ты говоришь?

— Я и сама толком ничего не понимаю… — растеряно проговорила Сара. — Это так странно.

— Слушай, — тяжело вздохнув, Карл отбросил плеть в сторону, сел рядом с фрейлиной и взял её за руку. — Она моя дочь, понимаешь? Я ведь вижу, что что-то не так. Офелия никогда не была такой… веселой. Зная нрав Алексы, которая воспитывала не дочь, а королеву, Офелия всегда была замкнута. Да, она много болтала, но улыбалась настолько редко, что меня это начинает пугать. Скажи, что происходит в королевских покоях?

Сара покосилась по сторонам и прижалась к герцогу.

— Она смотрит, — промолвила фрейлина.

— На что? — спросил Карл.

— На меня, — призналась Сара. — Её Величество постоянно спрашивает о мужчинах и женщинах. Она хочет знать, как рождаются дети, как малышей кормят грудью, как люди занимаются любовью. Но это не самое странное.

— Куда уж страннее, — задумался Карл.

— Её Величество просит только рассказывать, но и показываться, — прошептала Сара.

— Серьезно?.. — растерялся Карл.

— Да, — закивала Сара. — Она запрещает слугам заносить еду в покои, потому что я все это время голая. Её Величество постоянно хочет на меня смотреть. Это какой-то ненормальный интерес, милорд.

— Разве… — Карл совсем потерял нить. — Я бы сказал, что это не то что ненормальный, а какой-то чрезмерно нездоровый интерес. Зачем ей это?

— Не знаю, — пожала плечами Сара. — Её Величество постоянно что-то записывает, делает какие-то зарисовки.

— Ты читала, что она пишет?

— Нет. Её Величество сразу расставила все по своим местам. Она сказала, что ударит меня, если я кому-то расскажу. А если посмею заглянуть в записи, она меня выгонит.

— Но ты ведь постоянно в покоях одна. Неужели не могла посмотреть…. — Карл растерялся. — Черт возьми! Теперь понятно, почему она попросила у Ричарда сундук с ключом.

— А ключ всегда при ней, — подытожила Сара.

Карл почесал лысый затылок, не понимая, что вытворяет восьмилетняя королева и почему она так заинтересовалась взрослой жизнью. Служанки регулярно меняют простыни. Если бы Её Величество расцвела, месячный цикл женского организма заметили бы все. Такое невозможно скрыть. Герцогу оставалось только гадать.

Кража

***

Весь королевский дворец содрогнулся от ужаса, когда одним холодным зимним утром в королевских покоях раздался громкий вопль. Гвардейцы, забежавшие в покои королевы, были в полном недоумении. Королева забросала их подушками и прогнала прочь. Той же участи добился главный советник.

— Что там происходит? — слыша приглушенный детский выкрик, Сара подняла голову и посмотрела на потолок.

Карл подтянулся и поднял голову следом. Пребывая в полусонном, слегка похмельном состоянии, он посмотрел на голую Сару перед собой, понял, что вчера после долгого разговора перебрал с вином и незаметно для себя переспал с фрейлиной королевой.

— Спи, — поднявшись с кровати, он взял с пола портки и стал собирать разбросанные вещи, которые валялись вперемешку с женскими одеяниями.

— Вы ведь ей не скажете, что между нами случилось, милорд? — понимая, что последний кувшин вина был лишний, спросила Сара.

— Ты о том, что мы занимались любовью? — натягивая штаны, спросил Карл. — Или о том, что ты мне рассказала об увлечениях восьмилетней королевы?

Сара скрестила руки на груди.

— Расслабься, — улыбнулся герцог. — Офелия моя дочь. Если я начну трепаться, что у неё появились такие увлечения, боюсь, власть королевы де Оран будет недолгой. А что до нас, то это только наше дело.

— Это была ошибка…

— Разве? — Карл резко посмотрел на неё холодным взглядом. — Хочешь сказать, что я ошибка?

— Нет, милорд… — растерялась Сара. — Я лишь хотела сказать, что недостойна…

— Чушь все это, — осушив кубок вина, Карл поправил ножны меча и прошел к двери. — Хочу, чтобы ты пришла ко мне сегодня вечером. Придешь?

Пребывая в некоторой растерянности, Сара похлопала ресницами.

— Наверное, — промолвила она.

— Это ещё что значит?

— Ну, я бастард герцога, милорд. Много лет работала проституткой, зарабатывала этим деньги, а ещё у меня двухлетняя дочь. Было бы странно забеременеть от герцога, родить очередного бастарда, чтобы и мой ребенок пошел по моим стопам.

— Ты дура, Сара, — бросил Карл. — Взгляни на меня и скажи, что ты видишь?

— Герцога, — пожала плечами она.

— Я обычный старик с мизерной долей власти, — сообщил Карл. — Моя жена сейчас воюет на востоке материка. На троне Фрагиль сидит незаконнорожденная дочь, которая после моей смерти получит твердыню Оран, а после смерти Ивара Остин, станет королевой малых земель. И, стоит отметить, эта маленькая королева просит свою фрейлину ходить по королевским покоям голой каждую ночь. Ничего не упустил? Ах, да! Мою жену приговорили к смерти, а архиепископ каждый день допытывает с расспросами о том, когда я подам на развод. Думаешь, мне есть дело до того, с кем я занимаюсь любовью? Думаешь, меня волнует то, кем ты была раньше и то, что у тебя ребенок? Бастарды, говоришь? Мне почти пятьдесят лет. Я готов мужское достоинство отрезать, если всевышние силы мне подарят ребенка.

Сара открыла рот, но не поняла, что только что случилось, и в итоге не успела ничего сказать, а герцог, выскочив из комнаты, так громко хлопнул дверью, что та чуть не слетела с петель. Фрейлина королевы так и осталась в полном недоумении, пытаясь понять, то ли ей не везет в жизни, то ли весь род Масур действительно очень уж странный.

***

Открыв дверь в королевские покои, Карл в последний момент уклонился от вазы, которая пролетала перед его лицом, вылетела в коридор и со звоном разбилась о каменный пол. Офелия была в ярости и выглядела весьма взволнованной. Она перевернула постель, вытащила все ящики стола, опрокинула каждую тумбочку и разбила все вазы.

— В чем дело, Ваше Величество, — спросил Карл, увернувшись от очередной книги, полетевшей в его сторону.

— Украли! — завизжала Офелия, размахивая руками. — Мои часы украли!

Подойдя к двери, Сара попыталась заглянуть внутрь, но Карл поймал ещё одну книгу.

— Что-то случилось? — взволновано спросила фрейлина.

— Королеву ограбили, — нахмурился Карл.

— Вот те раз… — растерялась Сара. — А что украли?

— Часы! — взвизгнула Офелия. — Сердце Дракона! Подарок императора! Моя единственная память о доме! Кто? Зачем?

— Часы-то дорогие? — едва слышно спросила Сара.

— Это не имеет значения, — ответил Карл. — Обокрали королеву. Ты хоть понимаешь, что это значит?

— Так дело вовсе не в этом. Я знаю скупщика краденого в городе. Он мать родную продаст, чтобы выручить деньги. К нему тащат все награбленное. Если часы и впрямь украли, стоит идти к нему.

— Схожу… — вздохнул Карл. — Посиди с нашей королевой, а я пока устрою проверку слугам и всем тем, кто имел доступ в королевские покои. Как зовут скупщика?

— Его зовут Дик. Он работает в трактире Весельчак, — ответила Сара. — Меня проверять не будете?

Карл вышел из комнаты и направился к лестнице.

— Тебя я прошлой ночи дотошно проверил, — улыбнулся он.

Сара смущено улыбнулась в ответ и прошла в покои, чтобы успокоить королеву.

***

Обыскав каждого слугу, который работает в королевском дворце, Карл оставил личную гвардию на маркиза Бомонда Колера, а сам пошел в трактир весельчак, где собирался отыскать украденные часы самой королевы. Такое нельзя спускать с рук. Если каждый вздумает красть, да и не просто у прохожего, а у самой королевы, власть Офелии ослабнет. Нужно было решить этот вопрос в быстрые сроки, наказать вора и сделать это публично.

Заведение, получившее репутацию худшего трактира, среди прочих таких же мест в городе, не зря назвали таким броским названием. Весельчак славится двумя забавами, находящимися на грани позволительных развлечений в королевстве Фрагиль. Первое развлечение — азартная игра в кости, которая имеет в городе особую ценность. В кости играют абсолютно все, даже дворяне, которые в этом не признаются. Каждое заведение этого направления переполнено игроками разного уровня и навыков, а ставки в трактире Весельчак находятся на достаточно высоком уровне, сравнительно относящимся к тем деньгам, которые водятся в карманах работников портового района. Поговаривают, будто бы в этом трактире один граф проиграл всё, что честно заработал за свою жизнь, отчего ему пришлось отдать титул, переписать всё имущество, перевести деньги со счёта в банке на другое имя, а ещё подарить жену тому, кто его обыграл. Однако немногие обладают удачей, благодаря которой можно выиграть жену и титул графа, коих в этот трактир ходить стало намного меньше. Видимо, из-за того случая. Для тех, кто не умеет играть, есть забава, которая очень уж нравится мужчинам, любящим размять кулаки. Бои на кулаках когда-то было запрещены, но в связи со смутами из-за Бунта Предвестницы, королева, а точнее главный советник, вернул эту забаву в обиход и позволил открыть кантору специально для дворян, любящих ставить на своих любимых бойцов. Те же личности, обычная чернь, неспособная заработать хорошие деньги кулаками, приходит в этот трактир, дабы размять руки, выбить все зубы оппоненту и хорошо на этом заработать. Впрочем, ставки, хоть и играют роль, но не имеют никакой ценности для дворян. Королевский двор, графы и маркизы предпочитают не связываться с такими злачными местами, а своих бойцов выставляют только на турнирах, которые устраивал прошлый правитель. Там общество было порядочнее, ставки намного больше, да и заработать можно столько, сколько и не снилось обычным работникам порта.

Пройдя в трактир, Карл сразу услышал глухие удары, сотрясающие зубы и челюсти мужчин. В дальнем конце просторного зала проходила кровопролитная драка двух крепких мужчин, находящихся в том состоянии, что у обоих уже были сломаны носы и выбиты передние зубы. У того бойца, что был немного моложе и не таким загорелым, как его оппонент, уже затек левый глаз и сильно почернели костяшки. Ещё один глухой удар сотряс челюсть молодому бойцу и тот, обмякнув до состояния мягкого сливочного масла, рухнул в ноги противника, распластавшись на полу.

— Весельчак! — восторженно зарукоплескали посетители трактира, поздравляя победителя.

Карл не был частым гостем в трактире, но даже он понял, что означает это слово на жаргоне бойцов. Дело в том, что весельчаком называют проигравшего бойца, потерявшего большую часть зубов. Теперь лежащий на полу мужчина, если и будет улыбаться, то только беззубым ртом, отчего его ещё долго будут подкалывать, называя весельчаком. В этом нет ничего оскорбительного, ведь принять бой это уже большое достижение, а бойцов, у которых есть целые зубы, можно на пальцах одной руки сосчитать.

Но герцог пришел сюда ни ради драк, ни ради ставок. Ему на входе сказали, что этот самый скупщик Дик, бывает только после полудня. Времени было ещё достаточно, ведь герцог пришел раньше положенного срока. Привлекать к себе ненужное внимание он не собирался, поэтому он прошел мимо нескольких столов, занятых азартными игроками в кости, дошел до лестницы, ведущей на второй этаж, где были спальные комнаты, и выбрал для себя одинокий столик, стоящий в шаговой доступности от задней двери и арены для боёв на кулаках.

Раз заведение находилось в портовом районе, имело не самую хорошую репутацию и люди приходили сюда не ради еды, а лишь бы заработать, блюда тут подавали простые, ибо сюда редко приходят вредные гурманы. Типов блюд было всего три: это похлебка уха, сваренная на рыбном бульоне с ломтиками картофеля и тонко порезанного репчатого лука, обваленная в муке и прожаренная на подсолнечном масле рыбка, а так же тушеная рыба с луком и другими овощами. Но больше всего здесь ценилось пиво, подающееся всегда в холодном виде. Разумеется, из-за скудного выбора еды дымка в трактире была пропитана готовой рыбой и с большим трудом перебивала запах пота и помоев.

Когда избитого бойца, лежащего без сознания на полу, решили вынести на улицу и привести в чувство, герцог обратил на себя внимание плотного трактирщика, одетого несколько скромно и в то же время очень даже для заведения. У него на груди красовался черный передник, на котором были заметны следы муки, как и в густой бороде, пропитанной пивом. Но больше всего внимания привлекала блестящая лысина, сверкающая под светом масляных ламп и свечей.

— Чего принести, милорд? — спросил он.

Карл собирался отмахнуться от него, как от надоедливой мухи, но поднял глаза и увидел в нагрудном кармане круглую выпуклость. Герцог видел эти часы «Сердце Дракона» у жены, поэтому схватил трактирщика за грудки и одним сильным толчком прижал к стойке, на которой сидел черный кот, зевающий каждый раз, когда хозяин куда-то бегал. Этот черный властелин стойки был настолько упитанным, что с первого взгляда было понятно, кого в этом трактире кормят больше остальных. К тому же пышные и довольно длинные усы делали этого домашнего питомца очаровательным и чуточку забавным. Гости особо не трогали его, а он не обращал внимания на них. Только когда трактирщика прижали, кот снова зевнул, свернулся в клубок и принялся заниматься своими кошачьими делами.

— Вы чего?

Карл сунул руку в карман и вытащил пропажу.

— Где ты это взял, сволочь? — прорычал герцог.

— А вам какое дело? — пытаясь вырваться, огрызнулся хозяин. — Купил, или выиграл, или на шлюху променял. Уже не помню.

— Не помнишь, говоришь? — ухмыльнулся Карл. — Сейчас напомню!

Он схватил трактирщика за бороду и со всей силы ударил лбом об стойку, что даже черный кот подпрыгнул и сбежал. Действия герцога привлекли внимания остальных отдыхающих.

— Ещё не вспомнил? — прошипел Карл, ударив трактирщика ещё раз, только намного сильнее.

Даже когда хозяин трактира полностью обмяк, герцог продолжал его бить головой об стойку трактира. Это продолжалось до тех пор, пока он полностью не отключился. Только когда злость и ярость отпустили, герцог отпустил избитого и мужик, словно по инерции, рухнул на скамейку перед стойкой, перевалился через неё, оставляя на полированном куске дерева приличную вмятину, лужу крови, стекающую на пол и большую часть зубов.

— Меня зовут Карл Масур! — забравшись на стойку, Карл показал часы. — Это было сегодня украдено из королевского дворца, у самой королевы. Стоит ли объяснять, что будет с тем, кто украл часы? Нет? Тогда объясню, что случится с тем, кто покрывал вора.

Окинув взглядом отдыхающий, герцог продолжал нагнетать.

— Если кто-то решил, что власти больше нет, и каждый может воровать, он глубоко заблуждается. После этого случая Её Величество собирается подписать новый указ, в котором будет сказано, как будут наказывать воров и скупщиков краденного. По новому закону больше никто не будет отрубать руки. Теперь воров будут заживо свежевать. Я лично сдеру куски кожи с рук ублюдка, который выкупил эти часы. Даю последний шанс признаться и избежать наказания.

Посетителя трактира стали оглядываться и вскоре к герцогу вышел какой-то маленький мальчик, который выглядел лет на двенадцать. Он был невысокого роста, однако выглядел довольно упитанным.

— Это я купил часы, милорд, — сказал он. — Каюсь, был без понятия, откуда стырили часики. Если бы знал, в жизни бы не купил. Я только за шмотками слежу и скупаю лишнее барахло, чтобы потом все это перепродать. В хозяйстве все пригодиться.

— Ты Дик? — слезая со стойки, Карл слега удивился.

— Мамаша так назвала, — мальчик вел себя довольно развратно и броско. Он говорил если не на воровском жаргоне, то с законами улиц был знаком не понаслышке.

— Кто тебе продал часы?

— Её лиса кличут, — ответил он. — Поговаривали, будто бы она сошла с этой тропинки и в люди выбилась, в королевский дворец пошла работать.

— Фрейлиной? Ты про рыжую даму говоришь?

— Ты с лошади упал, что ли? — расхохотался Дик. — Она? Фрейлиной? Обычная замызганная манда, которая горшки должна была убирать. Служанка она, усек?

— Как выглядит?

— Ну, — пожал плечами скупщик Дик, — она невысокая, рыжая, с веснушками на всю физиономию и хромает на правую ногу.

— Почему хромает? — не понимая почему, спросил Карл. Он уже узнал все, что хотел, однако хотел убедиться, что это точно не Сара.

— Так она деньги большие должна ростовщикам, — ответил скупщик Дик. — Ей уже вставляли в зад стальную арматуру. Походу, что-то повредили, когда пытались то ли запугать, то ли на кол посадить. Вот теперь она и хромает, ибо там ей что-то в заднем проходе повредили.

— Свободен, — сплюнул Карл, пройдя мимо мальчика. — Ещё раз купишь краденые вещи, я тебе чего-нибудь в заднем проходе поврежу.

— Да вы, милорд, мальчиками не там интересуетесь. Я слышал ваша королева довольно миловидная курочка. Странно, что такая влиятельная персона запала на мальчика, когда под рукой аппетитная девочка, — громко захохотав, скупщик Дик, юркнув в окно, пошел по закоулкам. Он знал эти улицы, как пять пальцев, поэтому пробежал довольно много и решил, что смылся. Но стоило ему зайти за угол, как там неожиданно возник герцог.

— Достал ты меня, щенок! — Карл Масур схватил его за волосы и одним сильным ударом размозжил лицо о ближайшую каменную кладку дома. От такого удара челюсть сломалась сразу везде, где это было возможно, нос сплющился, а глаз правый глаз, зацепившись за кусок железки, так и остался висеть на стене. Бросив мертвое тело там, где убил, герцог спокойно пошел в королевский дворец.

***

Карл обнаружил воровку в своих покоях, где она, убирая грязные простыни и застилая чистую постель, заинтересовалась парой позолоченных браслетов, оставленные прямо на столике. Герцог хотел подарить их дочери в знак церемонии коронации, но никак не мог найти подходящее время, а в конечном итоге понял, что девочки восьми лет глупо дарить браслеты. Он собирался подобрать что-то более подходящее, поэтому оставил золотые безделушки на столике, подозревая, что их никто не возьмет. Не в королевском дворце точно. Однако эта самая Лиса сначала обокрала королеву, а теперь тайком сунула браслеты в карман платья, даже не заметив, что под дверью стоит обозленный герцог, который несколькими минутами ранее размозжил голову болтливого мальчика.

— Кажется, это моё, — сказал он.

Рыжеволосая служанка вздрогнула и резко обернулась.

— Милорд, — улыбнулась она, — вы меня напугали.

— Я ещё страшнее могу, — вытащив часы из кармана, Карл открыл дверь, и в покои ворвалась гвардия.

Наследие Алексы Масур

***

Открыв крышку часов, Офелия покраснела от ярости, закипела и начала рычать. Карл не стал говорить, что это он мог стать причиной, по которой стрелки часов сломались. Хотя это вполне могло случиться по его вине. Он избил трактирщика, держа их в руках, потом впечатал в стену мальчика, а когда в руки попала Лиса, он и ей несколько раз врезал, продолжая держать самую главную драгоценность королевы в руках.

Возможно, об этом следовало сказать. Однако советники сошлись во мнении, что королева должна не только править и красиво жить, но и принимать серьезные решения, выносить приговоры. Офелия уже изучила все законы королевства Фрагиль, поэтому члены совета хотели узнать, как она поступит с той, кто украла у неё часы, которые в итоге сломались. Если следовать букве закона, ворам отрубают руку по локоть. Карл приукрасил факты в трактире, но тоже был заинтересован в том, что будет делать Офелия.

— Почини их, пожалуйста, — шмыгая носиком, она отдала часы Карлу.

— Как прикажете, Ваше Величество, — поклонился он. — Не волнуйтесь, скоро они будут как новые. Но у нас остался вопрос с воровкой. Как мне сказали, эта женщина уже не один раз избегала правосудия.

— Где она? — нахмурившись, спросила Офелия.

— Под замком.

— Она украла у меня, у королевы Фрагиль, — прошипела королева. — Хочу увидеть, как эта воровка будет молить о пощаде. Видите её сюда.

Советники переглянулись, но спорить не стали. Получив все распоряжения молодой королевы, они приказали привести воровку в королевские покои, а сами стояли в стороне. Офелия не желала слушать Лису. Она приказала высечь её палками, привязав к спинке задней кровати, а сама села в кресло.

Гвардейцы королевы — народ неприхотливый, поэтому положили воровку на заднюю спинку кровати, затянули узлы и задрали нижние юбки. Лиса все это время хохотала и гордилась тем, что украла у самой королевы. Карл же внимательно следил за дочерью, потому что хотел увидеть реакцию.

— Десять ударов! — приказала королева.

Два гвардейца, встав по обе стороны от кровати и схватив крепкие прутья, принялся выполнять приказ. Одного удара было достаточно, чтобы сбить с воровки самодовольную улыбку. Хохот резко обернулся протяжными криками. Солдаты хлестали её наотмашь. Каждый взмах прута оставлял красный отпечаток на женских ягодицах и бёдрах. Нанеся десять ударов, они переглянулись, полагая, что все закончилось.

— Десять ударов! — приказала королева.

Карл слегка напрягся, но не подал виду. Гвардейцы снова вернулись к исполнению приказа своей королевы. Они снова высекли воровку и теперь красных следов заметно прибавилось.

— Десять ударов! — не успокоившись, приказала королева.

Лиса больше не кричала, а вопила от боли. Каждый удар прута оставлял не только кровавый след, но и довольно большой темный кровоподтек. Её крики слышал весь королевский дворец, а Офелия, сидя в кресле, никак не могла пресытиться.

— Десять ударов!

Когда гвардеец, устав хлестать воровку, замахнулся со всей силы и прошелся по ягодицам, на пол хлынула кровь. Прут рассек кожу и вызвал неподдельную агонию у воровки. Она билась в истерики, молила о пощаде и пыталась вырваться из лап безжалостной королевы.

— С меня хватит, — бросила Офелия, чем успокоила отца. — Отвезите её в тюрьму и передайте тому, кто её будет пытать, чтобы он использовал плети с крюками.

— Офелия… — растерялся Карл. — Не нужно заходить…

— Я королева! — взвизгнула она, пока побитую воровку уносили из королевских покоев. — Меня обокрали! Пока вы правите и не даете мне вставить слово на совете, какая-то женщина украла мои часы! С этого дня больше ни одно решение не будет исполнено, пока я этого не решу. Все ваши предложения будут проходить через меня. Если решу, что меня что-то не устраивает, мы будем обсуждать это снова и снова, пока не примем верное решение.

— Ваше Величество, мы лишь не хотим нагружать вас пустяковыми вопросами, — проговорил Ричард Дориан.

Офелия слезла с кресла, подошла к нему и подняла голову, чтобы посмотреть в глаза.

— Товар из Шадаш задерживается, — сказала она. — Учитывая, что Карл Масур выложил огромное количество денег, а не ты, похоже, для тебя это пустяковая проблема, я правильно поняла?

— Нет, Ваше Величество, я лишь хотел сказать….

— У меня украли часы под носом у гвардейцев, которых нанял советник, — переведя взгляд на маркиза Бомонда, Офелия продолжила. — Вы, милорд, лично набирали этих людей, это так? Вы за них ручались? Или я что-то перепутала?

— Все так, Ваше Величество…

— Тогда почему меня обокрали? Гвардейцы должны все время стоять за дверью и охранять мои покои. Выйдя вчера ночью в отхожее место, я обнаружила, что ваши люди спят на посту. Один спал на подоконнике, второй разлегся прямо под дверью. Они даже не заметили, как я вышла и вернулась! Сегодня у меня крадут, а завтра что? Вы найдете моё мертвое тело?

— Офелия, это… — промолвил Карл.

— Я королева! — перебила она. — Отец, вы всю жизнь служили королям и королевам! Вам когда-нибудь позволяли называть их по имени? В книге написано, что называть меня по имени может только один человек: мой муж! Ни вы, ни Ричард Дориан, ни Бомонд Колер никогда не станете королями, понятно?!

Офелия загладила волосы на затылок и прошла к окну, чтобы открыть створку и вдохнуть свежего воздуха. Сделав глубокий вдох морского бриза, она обернулась и вопросительно посмотрела на советников.

— Я выполняла все ваши прихоти, милорды, — более спокойно сказала она. — Из-за вас мне пришлось официально, прямо во время коронации, приговорить к смерти матушку. Вы сказали, что это нам поможет! Из-за вас я, можно сказать, убила маму, которая родила и воспитывала меня все эти годы!

Советники молчали.

— В 787 году, в городе Тарлатан при правлении одного из королей началось восстание, — продолжала королева. — Советники и члены семьи короля сделали все, чтобы его власть больше не имела значимости. Король два года был марионеткой, а когда это перестало быть актуальным, его нашли мертвым в отхожем месте с перерезанным горлом. Как мне кажется, история повторяется.

— Это не так! — возразил Ричард Дориан. — Ваше Величество, мы не плетем против вас заговор.

— Я никогда не позволю вас обидеть, — заявил Карл Масур.

— Раз дело не в заговоре, получается, что вы мне просто не доверяете, — подытожила Офелия. — Восьмилетняя девочка, которая стала королевой. Чернь вешает на меня ярлык иноземки, а советники считают ребенком. Что ж, матушка полагала, что мне будут вставлять палки в колёса. Вы, милорды, не учли одного важного аспекта. Моя матушка Алекса Масур. Она Предвестница. И это не пустое слово, как многие из вас решат. Она предвидела, что совет будет мешать моему правлению, как предвидела то, что Леонид Гордон попытается меня убить. Это был не он, спасибо за это вам, маркиз Бомонд Колер, однако матушка ещё ни разу не ошиблась. Если вы не хотите принимать королеву так, как оно должно быть, я сделаю ответный ход.

Ричард собирался открыть рот, но решил промолчать.

— С этого дня вся ваша власть больше не имеет веса, милорды! — заявила королева. — Вы остаетесь в совете, но я лишаю вас полномочий говорить от моего имени! Я буду лично принимать все решения. Ни одна бумага, ни один документ с подписью советника королевы не будет иметь цены.

Офелия пошла к выходу, однако остановилась перед дверью.

— Пока вы тут решали внутренние проблемы, занимаясь этим втроём, никто из вас и не соизволил подумать о море, — бросила она.

— А что с ним? — спросил Карл.

— Флот Ивара Остина, милорд! Если кто не понял, нас снова обокрали! Деньги Масур были выброшены на ветер, а товары из империи так и не поступили. Я не пойду по стопам Леонида Гордона и не стану портить отношения с Драконом. Нам нужно найти пропавший груз, избавиться от флота и открыть торговлю с городом Шадаш. Ошибемся, временный император Кабыл не будет милостив, как в прошлый раз.

***

— Все так плохо? — укутавшись в теплую шубу, Сара сидела на скамейке в саду и смотрела, как падает снег.

— Это политика, — поглаживая рубец на затылке, сказал Карл. — Её Величество сделала довольно серьезное заявление, отняла у нас власть при дворе, а сама пытается восстановить все то, что, по мнению королевы, мы испортили. Бомонду приказали найти достойных гвардейцев, иначе он сам будет сторожить королевские покои. На Ричарда повесили вину за пропавший груз. Королева приказала либо отыскать груз, либо избавиться от флота Ивара Остина, иначе главный советник вплавь поплывет просить прощения у Дракона.

— А что она приказала вам, милорд? — улыбнулась Сара.

— Не лезть под ноги, заниматься каким-нибудь делом и перестать называть её по имени, — ответил улыбкой Карл. — Восьмилетняя девочка пытается меня воспитывать. Даже не знаю, плакать по этому поводу или смеяться.

— В оправдание королевы хочу сказать, что она давно не ребенок.

— В каком смысле?

— Разве она вам нерассказывала, как матушка готовила её стать королевой? Её Величество владеет четырьмя языками, превосходно знает историю Фрагиль и она умная давно не по годам. Боюсь, ни вы, ни я, недооценили королеву. Да, возможно, она выглядит, как восьмилетняя девочка. Может быть, вы, советники королевы, боитесь дать ей власть, потому что опасаетесь проблем. Я, встретив Её Величество в первый раз, увидела перед собой не королеву, а обычного ребенка. И сразу же пожалела о том, что так подумала. Работая проституткой, мне доводилось обслуживать многих высокопоставленных дворян. Среди моих клиентов были маркизы, графы, попадались даже герцоги. Не знаю почему, но в постели они казались глупыми до безобразия. Я и сама научилась читать и писать только в двенадцать лет. Не мне судить. Вот только Её Величество на порядок умнее многих из тех, с кем мне довелось познакомиться. Вы бы дали ей шанс, милорд. Она это заслужила.

Карл внимательно выслушал, хотя и сам об этом догадывался, отложил информацию на другой раз, а сам встал и протянул руку фрейлине королевы.

— Идем в мои покои, там намного теплее.

— Сейчас? — оглядываясь по сторонам, прошептала удивленная Сара. — Я не могу, милорд. Если Её Величество выйдет из зала совета, а меня не будет рядом, боюсь, она и меня вплавь куда-нибудь отправит.

— Поплывем вместе, — улыбнулся Карл.

***

Чуть ли не насильно затолкав Сару в свои покои, Карл закрыл дверь и со всем своим грозным видом направился на неё. Она не помнила, как все случилось прошлой ночью, а только под утро поняла, что ей безумно хорошо. Но сейчас, оказавшись под прицелом сурового герцога, её ноги подкашивались. Она продолжала пятиться назад, пока не уткнулась в постель, на которую сразу же упала.

— Вам не говорили, что вы порой пугаете, милорд? — спросила Сара, наблюдая за тем, как он расстегивает кожаный ремень, как бросает оружие на пол, как начинает расшнуровывать куртку. — Милорд, вы меня очень пугаете…

Он ничего не ответил, а только грозно смотрел ей в глаза и стянул куртку вместе с рубахой через голову, после чего расстегнул пуговицу на поясе и спустил штаны сразу с портками и ботинками. Сара обратила внимание, что его довольно большое мужское достоинство стало толстым и длинным.

Сара собиралась сказать, что у них ничего не получиться, однако герцог был настроен довольно серьезно и уже забрался на неё. Она пыталась сопротивляться, но и тут этот жуткий мужчина вцепился ей в подбородок, сжал щеки и повернул к себе лицом. Он заглянул в её глаза и сразу принялся ласкать нежные лепестки губ. Сначала фрейлина королевы сопротивлялась от страха, потом от бурного желания, а, в конце концов, не желая больше бороться с нарастающим чувством страсти, свободно отдалась ему.

Когда они сплелись в пылком, горячем поцелуе, Сара стала опасаться, что не сможет насытить герцога. Он был слишком голоден, поэтому поцелуй, на который она пыталась отвечать, казался чрезмерно настойчивым и импульсивным. Карл врывался в её рот языком, терзал рьяно и ненасытно, будто бы он пытается откусить язык. До этого доходило, когда он ласкал, сосал и целовал её губы, после чего мог запросто укусить губу или кончик языка. Ощущения были не самыми приятными, но Сара изо всех сил старалась.

Вдоволь насытившись губами, Карл вцепился в глубокий вырез на груди и рванул платье так, что разорвал его месте с корсетом. Сара от страха вскрикнула и не сразу заметила, как герцог принялся целовать грудь, шею и опустился ниже, где принялся мять грудь и измываться губами и языком над налитыми сосками. Саре стало безумно стыдно за свой внешний вид. Она бастард Ричарда Дориана, на которого главному советнику короля было наплевать. У Сары не было денег ни на образование, ни на кормилицу, поэтому она сама вскармливала дочь и не могла похвастаться красивой, пышной грудью, какие любят влиятельные мужчины, как Карл Масур.

Подняв глаза, он обнаружил, что фрейлина королевы шмыгает носом и плачет.

— В чем дело? — обеспокоенно спросил Карл. — Я тебя так напугал? Или сделал больно?

— Нет, что вы… — закрыв глаза руками, Сара продолжала шмыгать носом. — Я боюсь, милорд. Страшно боюсь, что я недостойна вас. Я торговала телом, являюсь бастардом, у меня ужасное образование, а моя грудь… Всевышние силы, она ужасна.

Карл приподнялся и сел рядом. Сара, когда появился шанс, прикрыла грудь руками и быстро вскочила с кровати. Но она не убежала из покоев герцога, а прижалась к дверце шкафа, чтобы он не видел ни заплаканного лица, ни ужасной груди.

— Не сейчас, так скоро, милорд, — промолвила она. — Я перестану вас интересовать. Не терзайте меня более. Мне больно от того, что умер мой муж, наш кормилец. Если же и вы бросите меня, мне больше не будет покоя.

Карл слышал, что западные женщины любят драматизировать. Однако никогда не думал, что станет свидетелем какой-то драматичной сцены. Он почесал рубец на затылке, встал с кровати и подошел к шкафу. Но желания заняться любовью у него больше не было, поэтому он отстранил фрейлину королевы и вытащил из шкафа вешалку, на которой висело темно-зеленое платье.

— Надень это, — сказал он.

— К чему все эти подарки? — тяжело вздохнула Сара.

— Прекрати! — чуть повысив голос, рыкнул Карл, и она вмиг успокоилась. — Разве я похож на того, на кого подействуют женские слезы? — Он обернулся к ней всем телом и бросил строгий взгляд. — Много лет назад, ещё до свадьбы со своей герцогиней, я выбрал себе достойную жену из семьи графа. Она будущая графиня, у которой даже приданого толком нет, а я герцог, правитель всего юга материка. Я попросил её руки, распинался перед отцом, хотя мог просто потребовать и мне бы сразу это дали. Я могу взять любую женщину, Сара. Не обманывай себя фантазиями, будто бы ты особенная. Самая особенная женщина в моей жизни была и остается Алекса Масур. Моё тело и сердце всегда будет принадлежать жене. И хватит на меня давить.

— Простите, — Сара сделала реверанс, вытерла слезы и, пройдя за ширму, стала одеваться. — Позволите задать вопрос, милорд? Вы говорили о свадьбе до женитьбы на герцогине Алексой Масур. Что сталось с той женщиной? Она вас отвергла? Вы её разлюбили?

Карл прошел к кровати и стал одеваться.

— Любил, наверное, — спокойно ответил он. — В том и была моя проблема. Я был молод, горяч и вспыльчив. Казалось, будто бы достаточно того, что я поклянусь в верности, попрошу руки, и каждая женщина будет моей. Я поклялся и сделал это совершенно искренне. Но в день нашей свадьбы, за час до брачной ночи, она отдала себя настоящему возлюбленному. Этот юнец был моложе и красивее меня. Но он был обычным кучером, с которым она изменила в нашу брачную ночь.

— Ужасно…

— Не ужаснее того, что я с ними сделал, — вздохнул Карл. — Все мои мечты, вся юношеская любовь была уничтожена. Я возлагал на невесту огромные надежды, строил планы, а она меня предала. Ладно бы сделала это после свадьбы, пока я был на войне. Так нет. Она отдала свою невинность обычному конюху. Я в пылу ярости обоих убил. Ей сломал шею, а его проткнул вилами и потом, прибывая в приступе ненависти, оторвал руки.

Сара поспешила одеться и сменить тему.

— Вы были молоды, — расправляя юбки, сказала она. — Скажите, а куда мы идем?

— В город, — ответил Карл. — С Её Величеством поговорю позже, а твоему отцу на тебя наплевать. Думаю, ты и сама это заметила.

Сара промолчала, хотя знала, что это правда.

— В общем, я решил, что ты достойна хорошей жизни, — продолжал Карл. — Пока будешь служить королеве, твоими покоями будут оставаться покои фрейлины на третьем этаже дворца. Но когда нам позволят взять выходной, мы будем жить в моём доме. Я купил себе небольшую усадьбу, уцелевшую во время погрома несколько месяцев назад…

— Постойте, — растерялась Сара. — Вы хотите, чтобы я с вами жила?! Но зачем?

— Не знаю, — пожал плечами Карл. — Можешь назвать это старческой глупостью, похотью, порывом страсти. Называй, как хочешь. Я решил, что ты будешь жить со мной. Сейчас посмотрим дом, а потом заберем твою дочь и спокойно переедем. С королевой…

— Нет! — возразила Сара. — Я не могу! Простите, но этого не будет…

Карл поправил шпагу, подошел к ней и без сожалений схватил за горло. Сара попыталась вырваться, однако скоро прижалась спиной к стене и уже не могла бороться с герцогом. Он был так силен, что в своём возрасте сжал ей горло. А ещё он поднял её над полом так, что она с трудом касалась камня кончиками пальцев ног. И при этом продолжала задыхаться.

— Отказы не принимаются, — спокойно сказал Карл, отпустив фрейлину королевы.

Сара стала громко кашлять, держась за горло, согнулась, пытаясь отдышаться и справиться с приступом страха. Он ведь запросто мог её задушить.

— Не будешь жить со мной, — добавил он. — Будешь жить подле меня. Я найду на тебя управу. Если придется, ударю, отберу дочь, выставлю из королевского дворца и отправлю дальше торговать своим телом на улицах. Либо ты будешь жить достойно, как подобает леди, либо продолжишь противиться, станешь сопротивляться, но все равно сдашься и окажешься у меня вне милости. Выбор за тобой, Сара де Дюпон. Хорошо обдумай свои слова и помни, отцу ты не нужна.

— Вы безумны… — откашлявшись, сказала она. — Кто же так признается в чувствах?

— О каких…

— Прекратите! — теперь уже нахмурилась Сара. — Я видела такое много раз. Вы будете угрожать, но никогда не станете ничего делать. У вас есть ко мне какие-то чувства. Может быть, это не любовь. Я и сама не собираюсь занимать место герцогини. Но таким обращением вы ничего не добьетесь. Если не можете проявить чувства, боитесь признаться, лучше скажите как-то иначе. Не надо….

Карл сорвался и влепил ей пощечину. Сара вскрикнула от боли, облокотилась на стену и с трудом удержалась на ногах. Щеку обожгло так рьяно, что ей на секунду показалось, будто бы зубы зашатались.

— Хотела чувств? — спросил Карл. — Ещё хочешь?

— Это тоже чувства, милорд… — несколько оскорблено промолвила Сара. — Я лишь прошу обращаться со мной достойно. У меня дочь. Нельзя, чтобы она видела мать в синяках.

— Поверь, я второй раз в жизни ударил женщину, — вздохнул Карл. — Ты сама напросилась. Я уже говорил, что люблю только свою жену. Я готов заботиться о тебе и дочери. Твоя девочка получит достойное образование, станет учиться на фрейлину, а ты больше не будешь думать о том, что она кушает. В доме будет прислуга. Я лишь прошу покорности. Это так сложно? Тебе обязательно нужно говорить о чувствах?

— Ответьте только, — поглядев в его глаза, спросила Сара. — Я вам хоть чуточку нравлюсь?

— Если бы не нравилась, — промолвил Карл. — Ты бы так и мерзла в том саду, дожидаясь королеву. А теперь идем. Если Её Величество выйдет, а тебя не будет рядом, на самом деле оба поплывем в империю вплавь.

— Как изволите, милорд, — сделала реверанс Сара.

— Меня зовут Карл. Можешь обращаться по имени, когда мы одни.

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ: ШАРДЖА

***

Алекса этого ещё не знала и до сих пор собиралась ударить по столице королевства Шарджа, однако Ивар Остин давно покинул королевский дворец. Он оставил советника Диора де Сатира, который тоже вскоре сбежал, свою королеву и единственного наследника трона, чтобы заманить Предвестницу в ловушку.

Истинный враг

***

— Вы поклялись, госпожа Масур, — поспешил напомнить герцог Стивен Остин.

— Я свое слово держу! — бросила она. Алекса поглядела на женщин, на детей и герцогиня Элизабет поняла, что им с дочерью и внуками стоит удалиться.

— Мы пойдем, — поцеловав руку мужа, она обошла стол и забрала у дочери грудного младенца. — Надеюсь, вы не причините вреда детям?

Алекса посмотрела на Костина, стоящего чуть позади неё. Он молча кивнул и прошел следом за женщинами, которые направились в сторону лестницы. Стоило им скрыться, к Предвестнице тихим шагом подошла воительница Ингрид. Она положила руку ей на плечо, словно попыталась поддержать.

— Оставьте нас с герцогом, — попросила её Алекса на языке северных кланов, которого герцог Стивен Остин не мог знать.

— Что делать с женщинами этого старика?

Алекса посмотрела на стоящего перед ней герцога и одним взглядом посадила его обратно за стол. Это решение было непростым, однако она верила словам герцога, верила словам его жене. Кажется, даже среди проклятого рода есть те, кто ставит на первое место здравый смысл, честь семьи и веру во всевышние силы, а не похоть, которой преисполнены остальные члены этого проклятого семейства.

— Не трогайте их, — заговорив на всеобщем языке, чтобы герцог понял, Алекса кивнула в сторону выхода и Ингрид, окинув взглядом старика, пошла на улицу. Стоило ей выйти, как во дворе началась паника. Все-таки приказ Предвестницы распространялся только на семью Стивена Остина, а остальные женщины и девочки города непременно пострадают. К сожалению, с этим Алекса ничего не могла поделать. Она не собиралась идти против своей армии, не хотела вставать на пути разъяренной толпы.

— Вот мы и одни, — проговорила она, поерзав на мягком сиденье стула. — Как вы заметили, господин Остин, я не всегда могу контролировать действия армии, которую наняла отомстить убийцам своей семьи. Обещаю, что за вашей женой, дочерью и внуками присмотрят. Возможно, им даже удастся избежать насилия и смерти. Тут все зависит только от вас.

— Хорошо, — понимающе кивнул Стивен. — Я рад, что вы родились именно такой, какой бы хотел видеть вас отец.

— Прошу, не надо… — сдерживая накопленную годами ярость в груди, попросила Алекса. — Вы не смеете говорить о моём отце так, будто бы были хорошими друзьями.

— Простите и вы совершенно правы. Я не знал вашего отца. Однако ж, каждый отец мечтает, чтобы его дети выросли и стали достойными людьми.

— Боюсь, у вас немного расплывчатое представление в этом вопросе. Вам ли ни знать, господин, что именно в вашей семье многие отцы мечтают видеть детей в своей постели, а на остальное им как-то наплевать. Скажите, хорошо ли вам спится по ночам, зная, что, возможно, какой-нибудь из ваших старых кузенов занимается любовью с племянницей, с внучкой, с сестрой?

— Семью не выбирают, госпожа Масур, — пожал плечами Стивен. — Я предпочитаю не думать об этом. Признаться, вы так заговорили с моей женой, будто бы наверняка знали, что она из года в год рожает мертвых детей. По правде говоря, мне уже надоело считать, скольких детей мы потеряли. За двадцать лет брака Элизабет беременела каждый год. Именно эта любовь к жене ограждала меня от того, чем занимаются остальные члены семьи.

— В этом вопросе вам многие мужчины позавидуют, — не удержавшись, улыбнулась Алекса.

— Я ведь мужчина. Раз уж мы остались наедине и я еще жив, можно говорить открыто. Думаю, хуже уже не станет.

— Лучше тоже.

Стивен улыбнулся, и его лицо будто бы разгладилось от морщин. Он налил себе теплого молока, хотя вино на столе тоже было, сделал несколько глотков и указал Алексе на кувшин. Она деликатно покачала головой.

— Боитесь, что я вас отравлю? — спросил он. — Что ж, право ваше. Так вернемся к нашему вопросу. Я мужчина, госпожа. Не буду лукавить и признаюсь, что порой Роза пробуждала во мне желание. Не знаю, как это переносят женщины, однако ж, я, наблюдая, как моя милая девочка цветет и благоухает, первым делом бежал к жене. По всей видимости, семейные устои с близостью с членами семьи как-то на меня повлияли. Однако ж, я бы никогда не посмел коснуться дочери. Та, кому я читал сказки на ночь, убаюкивал, пока жена крепко спала, холил и лелеял. Как я посмею сорвать этот прекрасный цветок? Остальные члены семьи не такие. Не буду вас обманывать и сразу раскрою небольшой секрет. Коли вы уже здесь, а на пути у вас остается только столица, там живут только грешники, госпожа Масур.

— Почему вы об этом так открыто говорите?

— Потому что мне больно.

— В каком смысле?

Стивен сделал ещё пару глотков и начал крутить кубок в руках.

— Вы бывали когда-нибудь на очень большом и очень пыльном базаре?

— Бывала, — кивнула Алекса. — Благодаря Ивару я много где побывала. Одним из таких мест стал невольничий рынок в городе Шадаш. Там продают рабов, евнухов и наложниц. Там же продали и меня.

— Как вам ощущения?

— Какие могут быть ощущения у женщины, которая стоит посреди большого зала, размалеванная, словно портовая шлюха в таких одеждах, что, боюсь, краткое описание наряда пробудет в вас жеребца, и вы ускачите к жене, где мужчины начинают торги? Только там покупают ни скот, ни продукты, а женщин.

— Приятно, что вы так печетесь о моей мужской силе, — улыбнулся Стивен. — Но моё время давно подошло к концу, поэтому вернемся к нашей увлекательной беседе. Вы отметили, как проходят торги, даже в какой-то степени приняли в них участие. Я прошу прощения, если мои слова вас оскорбляют, однако ж, получив примерное представление, вспомните дворянский квартал, где вы жили, когда герцог Масур возводил фамильный особняк. Прекрасное место, не правда ли? А теперь представьте, что в тени столь изумительно королевского дворца весь мой род занимается базарными делами. Они не торгуют, а обменивают. И речь далеко не о вещах, животных или даже наложницах. В этом дивном месте передают друг другу детей, внуков, братьев и сестер. Глядя, как милая тринадцатилетняя графиня Остин едет в экипаже, махает веером и улыбается прохожим, никому не придет в голову, что её сегодня подарили на ночь маркизу из рода Остин, а завтра вечером, когда она снова оденет свои лучшие одежды и сядет в экипаж, у неё будет назначена другая встреча. Только с другим человеком и на другом конце квартала.

— Вас это забавляет?

— Немного, — признался Стивен. — И дело вовсе не в том, что происходит в городе. Мне претит одна мысль о том, как члены моей семьи делят детей. Меня радует, что появилась та, кто сможет положить этому конец.

— Забавно, — промолвила Алекса. — Никогда бы не подумала, что кто-то из рода Остин будет с улыбкой на устах радоваться, что скоро вся его семья сгинет в анналах истории. Господин Остин, меня заботит вот какой вопрос. Я собираюсь поехать в столицу, ворваться туда армией с земли, флотом с моря. Все мои действия погубят тысячи людей, чтобы истребить пару десятков ваших родственников. Вас это ничуть не беспокоит?

— Вы интересуетесь моим мнением? Или ищите у меня одобрения?

— Стоит заметить, меня прельщает беседа с таким образованным человеком. Я так много лет жила вдалеке от цивилизации, что позабыла, как это делается. Разговор с вами греет мне душу. И все же ваше мнение находится далеко не на первом месте в списке моих малочисленных союзников, а одобрение, по правде говоря, вещь переоцененная. Меня интересует то, как вы ко всему этому относитесь. Стоит ли уничтоженный город, тысячи загубленных жизней того, чтобы покарать вашу семью? Они в любом случае умрут. Я лишь спрашиваю о плате.

— Если коснуться истории, я остаток жизни буду перечислять правителей и монархов, каких-нибудь жалких маркизов, которые построили власть на костях невинных. Были такие случаи, когда король решал проучить жалкого графа и сжигал целые города. Не сердитесь, госпожа Алекса, однако ж, ваша вендетта моей семье, по сравнению с тем, что делали куда более суровые люди, выглядит довольно жалким спектаклем. История написана кровью, как говаривал один мудрец, который лечил мой артроз. Скажу проще: не разбив яиц, омлета не приготовишь.

Он допил молоко и поставил кубок на стол.

— Зачем вы меня об этом спросили? Хотели потешить своё самолюбие? Или ищите оправдание своим деяниям?

— Затем, что из-за вас я стала такой, — призналась Алекса. — Вы меня создали. Вся ваша ложь, обман, коварство и жестокость сделали меня Предвестницей. Той, кто собирается покарать…

— Отнюдь, — перебил Стивен. — Предвестницей сделали себя вы сами. Это ваше непомерно высокое эго, простите меня за эти слова, госпожа Масур. Вы талантливый человек, а ещё и женщина. Родись вы в семье короля Гордона, и станьте вы его прямой наследницей, ваше правление бы непременно изменило ход истории. Кто-то учиться на своих ошибках, кто-то учится на ошибках других. Вы другая. Вы не только учитесь, но и извлекаете из каждой ошибки выгоду, которая помогает вам выжить в этом, вне всякого сомнения, суровом, но таком прекрасном мире.

— Если бы это было правдой, меня бы здесь не было.

— Ой, ли? Последние несколько месяцев Ивар говорил только о вас. По правде говоря, он дико достал меня своими письмами, в которых просил помощи, но при этом выставлял это вроде одолжения. Из его писем стало понятно, как вы манипулировали людьми. Взять, к примеру, Андре де Дижона, жалкого доктора, пожелавшего стать врачом королевской семьи. Он воспользовался вашей юношеской наивностью, перехитрил, однако ж, вы нашли в нем союзника, который помог вам пережить отравление и сбежать из осажденной твердыни. Как вам это удалось, госпожа Масур?

— Никак, — пожала плечами Алекса. — Андре сам избрал свой путь.

— Ивар говорил, будто бы он хотел вас. Это правда?

— Возможно. В пылу всех его бредней я не задумывалась о том, чего он хочет.

— Получается, вы очаровали его ни как женщина и прекрасная любовница, но как сильная и независимая личность, ради которой он умер. Все ещё считаете, что именно мы, Ивар Остин и весь наш род, сделал вас такой?

Алекса промолчала. Она в какой-то момент не выдержала и в пылу беседы налила себе вина. Было бы странно, что герцог, отдавший город и семью на растерзание захватчикам, сделал это все для отравления Предвестницы. Она сделала несколько глотков теплого вина, и ей стало легче.

— Мы так дотошно обсуждаем поступки моей семьи, — заметил Стивен. — Однако ж, вы так и не заговорили о своём отце. Почему, госпожа Масур? Вам больно говорить с убийцей вашего отца, сестры и племянника?

— Вы выполняли приказ короля, — сказала она.

— И вы в это верите?

— Если бы я в это не верила, этого разговора бы вообще не состоялось. Не провоцируйте меня, господин Остин. Быть может, вам уже нечего терять, ибо вы смирились со смертью. Быть может, вы твердо верите, что я сдержу своё слово. Но прекратите провоцировать того, в чьих руках находятся жизни вашей семьи. Я убью их быстро, как обещала. В этом моё решение не измениться. Вот только до смерти всякое может случиться. Моя армия, например. Эти суровые северяне, словно ненасытные животные. И порой бывает плевать даже на возраст любовницы.

— Хорошая у вас компания, — тяжело вздохнул Стивен. — Вы правы, я не боюсь смерти. И, отпустив солдат с людьми тех, кто готов был сбежать, я рассчитывал, что именно вы меня убьете. Раз я жив, позвольте рассказать, что случилось десять лет назад.

Алекса вновь промолчала. Она и рада услышать историю о том, как умерла её семья, но боялась, что не сдержится.

— Вижу, вам больно, — заметил Стивен. — Что ж, эта история уйдет со мной…

— Они страдали? — резко бросила Алекса.

— Нет, — без раздумий ответил герцог. — Я отравил вашу семью, а мальчика Жака придушил подушкой. Меня заверили, что яд подействует мгновенно. Так и случилось. К отрубленным головам и порубленным младенцам я не имею никакого отношения. Ивар лишь приказал убить и послать ему тела. Все остальное сделал он сам. Как поговаривали солдаты, собственноручно.

Алекса допила вино и встала.

— Спасибо за увлекательную беседу, господин Остин, — сказала она. — Я очень устала, поэтому хочу принять ванную и лечь спать. Если не возражаете, мы с людьми воспользуемся вашим щедрым гостеприимством.

Герцог Стивен Остин пребывал в полном недоумении. Возможно, как считала сама Алекса, он открыл ворота, полагая, что его сразу настигнет смерть. Именно поэтому он накрыл стол и созвал всю семью.

— Что будет со мной, госпожа Масур? — бросил он вслед.

— Мы обсудим ваше поведение на рассвете, — сказала она. — Настоятельно советую выйти на балкон и подышать свежим воздухом. Погода сегодня благоволит. Думаю, и ваша супруга не откажется составить вам компанию.

***

Алекса настрого запретила трогать женщин и детей герцога Остина. Северяне все равно заняли главный зал твердыни и начали опустошать кладовые, однако Ингрид лично решила проследить за тем, чтобы никто из пьяных воителей не поднимался на верхние этажи. В отличие от шума, что устраивали на первых этажах, выше было довольно тихо.

Оставив спящего Костина в постели, Алекса больше не могла ёрзать, поэтому она встала, накинула теплую шубу и покинула просторные покои. В коридоре было темно и почти что тихо. Факелы добротно освещали темные закоулки замка, поэтому Предвестница без особого труда прошла в дальний конец коридора, где спала семья герцога Остин.

Она заглянула за дверь справа и обнаружила, что леди Роза спит в одной постели с детьми. Прикрыв тихо дверь, стараясь не тревожить сон младенца, Алекса заглянула во вторую комнату, увидела в постели старого герцога и герцогиню и вошла. Она не спеша прошла в комнату и села в кресло перед кроватью.

Молча наблюдая за тем, как супружеская семья спит, Алекса заметила, что герцогиня Элизабет Остин стала крутиться в постели. По всей видимости, женщина почувствовала чей-то взгляд, открыла глаза, подняла голову и увидела незваного гостя. Она не паниковала, не напугалась, а лишь толкнула спящего мужа, и через мгновение герцог Остин тоже увидел Алексу Масур.

— Пришли меня убить? — спросил он сонным голосом.

— Завтра я покину твердыню, — спокойно сообщила Предвестница. — Но перед отъездом вы подпишите бумагу, чем сохраните жизнь себе и своей семье.

— Какую бумагу? — спросила Элизабет.

— Думаю, ваш муж уже догадался.

— Да, конечно, — кивнул Стивен. — Вы хотите, чтобы я отрекся от семьи.

— От семьи, от прав на трон королевства Шарджа и на все богатства рода Остин, что хранится в казне.

— И кто будет править?

— Моя дочь, Офелия Аль Салил де Оран, наследница юга. Она станет полноправной королевой малых земель, когда я убью Ивара и заберу голову Леонида Гордона. Если хотите жить и сохранить хоть что-нибудь своей семье, вы подпишите все бумаги, а после войны, если будете живы, прилюдно отречетесь от прав. Думаю, Офелия оставит за вами и вашей семьей право на какой-нибудь особняк в столице, если от неё что-нибудь останется. А до окончания войны можете жить здесь.

— Подпишу! — твердо решил Стивен.

Алекса встала с кресла, обошла кровать и протянула руку герцогини.

— Куда вы меня поведете? — недоверчиво спросила Элизабет.

— Моим людям внизу одиноко, — ответила Алекса. — Вы ведь сами сказали, что окажете прием, и не будете сопротивляться.

Поглядев на мужа, Элизабет Остин не стала устраивать истерик и драмы, а довольно спокойно встала с кровати и последовала за Предвестницей. Они вышли в коридор, но когда герцогиня молча направилась к лестницам, Алекса схватила её за руку и резко обернула к себе.

— Ваш муж очень стар, — едва слышно сказала она. — Ему осталось недолго. Но если я узнаю, что вы вели какую-то игру и все ваши слова были ложью, пеняйте на себя, госпожа Остин.

— Зачем нам это делать? — нахмурилась Элизабет.

— Мне плевать. Проследите, чтобы герцог подписал все бумаги. От этого зависит ваша жизнь, понимаете? Когда он умрет, вы либо разделите его участь, либо подарите дочери и внукам хоть какую-то надежду на будущее.

— Мы все подпишем, госпожа Масур.

Алекса направилась в комнату.

— А теперь вернитесь к мужу. Внизу и без вас весело.

Море огня

***

Алекса отправила весточку на корабль, обозначила время нападения на столицу королевства Шарджа, получила ответ и начала детально планировать нападение. Тем же днем, когда её армия остановился в двух днях пути от расщелины в горе, ведущей в дворянский квартал, до неё дошли сведения, будто бы некая светловолосая девочка, воспользовавшись помощью империи, свергла короля Леонида Гордона, устроила в городе Тарлатан массовые беспорядки и выдвинула свою кандидатуру на трон. Как мать, Алекса была искренне рада и в тот же время обозлена, что Офелия действует безответственно, подставляет себя под удар и заключает сомнительные союзы с императором. Как Предвестница, она мысленно благодарила дочь, что именно Офелия, ставшая причиной смерти Тобиса, свершила месть и отомстила за дядюшку.

В последние дни Алекса сама не находила себе угла. Она колебалась. Даже близость с фаворитом Костином не вызывали наслаждения, как это было раньше, а скорее было неким обязательным ритуалом, чтобы не замерзнуть в холодную ночь. В эти часы Алексу терзали сомнения. После твердыни Гордон, после разговора со старым герцогом Стивеном Остином в голове все перемешалось. Она уже не могла определить, что правильно, а что нет. На одной чаще весов были невинные люди, которые погибнут во время штурма столицы: крестьяне, купцы, не в чем неповинные дворяне, дети, женщины, старики. И все же вторая чаща перевешивала, когда речь заходила о том, что сделал проклятый род. И что они ещё сделают, если их не остановить.

За несколько часов до нападения Алекса сместила армию дальше на восток, на земли Ямы, бывшие владения Роберта Холла. Прошло всего десять лет с того дня, как она бывала тут в последний раз. К сожалению, деревня исчезла с лица земли. Та старая мельница, казавшаяся непомерно огромной, была единственным уцелевшим зданием на широком поле. Колесо более не крутилось, не использовалось в работе, а стояло безжизненно, как и все вокруг. Пепел сгоревших домов давно унес ветер. То, что осталось, было погребено под сугробами, а усадьба Холл, которая вроде бы когда-то существовала, и в ней жили люди, испарилась в анналах времени. Даже храм и тот был разобран на камни.

В отличие от Костина, который воспринимал изменения нормально, Алекса не могла найти себе места. Полагая, что дом даст ответы, наделит мужеством и придаст уверенности, Алекса побудила в себе воспоминания давно забытых лет. Она больше не могла смотреть на свой дом глазами ребенка. Её терзала боль утраты. Ни семьи, ни дома, которого больше не существовало. Осознав, что время летит, люди становятся старше, а в мире не существует ничего долговечного, Предвестница помолилась у разрушенного храма, хотя давно перестала верить в Богов, отдала распоряжения и пошла маршем в столицу.

— Настал час возмездия, — говорила она себе, стоя на перепутье двух дорог ведущих в два совершенно разных мира. Она крепко сжимала в руке рукоять шпаги, свободной рукой поглаживала рубец на правой щеке и уже представляла, что сделает с Иваром Остином.

Раздался пушечный залп. Столица королевства Шарджа, пребывая в некой дреме, проснулась ото сна. Люди не сразу поняли, что случилось. Только со вторым пушечным залпом стало понятно, что война Предвестницы добралась до их дома. На кораблях флота знали, как нужно действовать в этой ситуации. Возникнув посреди ночи, корабли Предвестницы первым делом нанесли холостой выстрел, а после этого начали крушить остатки флота, что были в порту столице. Когда на пристани вспыхнуло пламя, прогремел громкий взрыв, а флагман корабля короля превратился в груду щепок, люди, используя подаренный шанс, обернулись обезумевшими животными, которые начали метаться из стороны в сторону, пытаясь спасти себя, детей, нажитое имущество и отыскать в этом мире место, где можно спрятаться от войны.

Наблюдая за всем со стороны, Предвестница видела, как обычные люди выбегали из домов, порой они выскакивали в чем мать родила и неслись по узким улочкам, затаптывали холодную землю босыми ногами, сметали все на своём пути, чтобы найти шанс на спасенье. В этой толпе не повезет тому, чьи ноги не удержат на твердой поверхности. Напуганная толпа сметала прилавки, топтала людей, которые запнулись и упали под ноги, били соседей, прогрызали себе путь к свободе и уже начали грабить. Вся эта орда перепуганных людей бежала прочь из города. Алекса стояла у них на пути.

Первые добежавшие до выхода из ущелья увидели, что перед ними встала бескрайняя армия суровых воителей с топорами. От жутких взглядов многие люди рванули обратно в город, чтобы найти прибежище где-то ещё. Алекса смотрела на темноволосого юношу перед собой. Ему едва ли исполнилось пятнадцать, а он уже вооружился кухонным ножом и готов убивать, лишь бы выжить. Когда позади него, прямо в порту, прогремел очередной взрыв — это взорвался склад пороха, а небо озарилось вспышкой света и стало светло, будто бы днем, он бросил нож на снег и побежал в город.

— Стой! — крикнула ему и многим другим Алекса.

Многие не услышали, а бежали со всех ног домой. Некоторые остались и с опаской обернулись, чтобы услышать, что скажет по-своему красивая и жутко опасная светловолосая женщина, подвязавшая светлые волосы в конский хвост. Тот юноша тоже остался.

Окинув взглядом напуганные глаза, Предвестница подняла руку и указала воителям направление. К большому удивлению обычной черни, армия суровых мужей прошла в ущелье и направилась в дворянский квартал, где был храм и королевский дворец.

— Мы пришли за королем, — Алекса смотрела на напуганных людей, наблюдала за тем, как воители ворвались в дворянский квартал и начали сметать городскую стражу.

Алекса пошла вместе с остальными и напуганные люди, наблюдая за действием Предвестницы, посмотрели в сторону порта. Там горели пожары. Казалось, горит само море. Вода обернулась огнем, и стало светло, как во время кровавого заката. В небо поднимались клубы дыма, в городе продолжалась паника, но корабли Предвестницы стояли в нескольких милях от берега и больше не стреляли.

***

Прорываясь сквозь толпу малочисленных солдат города, воители врывались в богатые дома, особняки и делали все, что душе угодно. Они крали все то, что блестит, срывали дорогие картины, не подозревая об их первоначальной цене, отбирали драгоценности и уже опускались до уровня животных, в котором важен только один низменный инстинкт — похоть.

Дворец, к которому они направлялись, находился на другом конце огромного поля, усыпанного усадьбами герцогов, маркизов и графов. Сравнивая свою жизнь с бытом дворян, Алекса стала осознавать, чего лишилась из-за дара королевы. Она могла жить в одном из этих особняков, холить себя до конца своих дней, кушать дорогие блюда, пить самые лучшие вина, носить самые совершенные платья. Да и плата, если подумать об этом сейчас, была не столь велика. Отдать ребенка королеве, чтобы тот стал королём. Невольно задумываясь о том, что случилось со дня знакомства с королевой Роксаной Остин и к чему все это привело, Алекса начала себя ловить на мысли, что в какой-то момент совершила ошибку.

Возможно, старый герцог был прав и всему виной непомерно раздутое эго, из-за которого Алекса потеряла связь с миром. Если бы она не полезла в политику, и не взбунтовалось, все сложилось иначе. Она бы родила мужу ребенка, отдала бы первенца королеве, немного поплакала бы в подушку и начала все сначала. Возможно, боги бы наградили её ещё одним, а может быть, даже несколькими детьми, которых она бы любила до конца своих дней. Никто бы не узнал о том, что они с Карлом родственники. Они бы просто жили в счастливом браке, где-нибудь в особняке, а может, в твердыне Оран, где по холодным коридорам бегала бы веселая орава кричащих и визжащих детишек.

Вместо волшебных иллюзий, от которых Алекса улыбалась как дитя, она ударялась лицом о жестокую реальность, где ей приходится спать на холодной земле, заниматься любовью с нелюбимым мужчиной и убивать, убивать, убивать. Она мечтала о большой семье, но уже потеряла мужа и теряет ребенка. Она мечтала о красивой жизни, а питается холодным мясом, спит в шатрах и несколько дней к ряду бредет по сугробам, чтобы во время привала лечь в теплую постель и понять, что ноги насквозь промокли, одежда воняет помоями, а в двадцать шесть лет кости ноют так, будто бы она давно не молодая женщина, а старуха, вечно недовольная жизнью и телом, которое начинает отвергать саму сущность.

Даже в сумраке ночи двенадцать башен королевского дворца, увенчанных золотом, переливались всеми оттенками драгоценного металла. Крытые колоннады окружили его со всех сторон, словно оберегая под своим пристальным взором двуглавых львов, которыми украсили их из чистого мрамора. Каменные мосты повисли над землей, проводя путь от одной башни к другой, а всем великолепием стал огромный купол с большими окнами, которые Алекса смогла увидеть даже на таком большом расстоянии.

Это была конечная цель её долгого и мучительного путешествия. Ещё один шаг, ещё одна смерть, последний рывок и все будет кончено. Она сможет вернуться к нормальной жизни, стать простой герцогиней. Даже сейчас столь величественный титул, каким награждены только избранные люди, кажется таким незначительным, что Алекса была рада стать хоть фрейлиной королевы, выносить по ночам горшки монарха, лишь только все это закончилось. Сил больше не было.

Шаг за шагом они приближались к дворцу. На прошлом собрании, когда она объясняла стратегию битвы, а воители по своей безразличной манере пили, ели, подтирали зад и ковырялись в носу, было решено, что первым делом всех дворян следует собрать в главном зале королевского дворца, где сама Алекса отсеет членов рода Остин, которых хочет убить лично. Пройтись по всем особнякам и собрать всех дворян — вроде бы ничего сложного. Но даже с этой простой задачей воители справлялись лениво. Время было позднее, поэтому многие графы и маркизы уже грелись в теплых постелях. А мужчина до самого конца остается животным. Увидев какую-нибудь красивую даму в ночных одеждах, воители плевали на приказ Предвестницы, чтобы заняться утолением низменных желаний. Все это сильно раздражало Алексу. К счастью, во всей этой суматохе находились те, кто исправно подчинялся приказу. Вломившись во двор двухэтажного особняка, Костин и ещё несколько воинов северных кланов без особого труда вломились внутрь и уже через мгновение вытащили на освежающий холодный воздух хозяев дома, которых, по всей видимости, вытащили из постели.

Штурм дворянского квартала продолжался и через несколько часов, делая все наобум, воители выволокли всех придворных из домов, обчистили ни одну кладовую, выгребли сундуки с золотом и драгоценностям и волокли по холодному стену полуголых графов, графинь, да маркизов. Среди гущи толпы было несколько баронов.

Добравшись до конечного пункта назначения, Предвестница приказала выбить позолоченные двери. Когда проход во дворец распахнулся, Алекса, промедлив лишь на миг, первая вошла внутрь и увидела, что королевская гвардия бросила оружия, подняла руки в знак капитуляции и выстроилась в два ряда перед троном короля Шарджа, на котором восседала женщина с трехлетним ребенком на руках.

— Заводите их! — приказала Ингрид, и воители стали загонять в тронный зал дворян.

Помещение с большими окнами и высокими потолками заполнилось до отказа. Теперь там собрались сдавшиеся солдаты, воители северных кланов, дворяне, которых вытащили из постели в нижних одеждах, сама Алекса Масур и королева с наследным принцем. Предвестница прошла к трону и взглянула на эту женщину вблизи.

Все внимание короля приковала к себе королева, но не ребенок. Взгляд цеплялся за миловидное личико, обрамленное пышными светлыми волосами, колосящимися от дуновения ветра из окна, как золотистая пшеница на полях. Большие зеленые глазки, заключавшие в себе буйство диких лесов королевства Шарджа, были окаймленные пышными ресницами и подчеркнуты двумя тонкими, слегка вздернутыми линиями бровей на белом высоком лбу. Маленькие, четко очерченные губки скрывали в своих недрах острый язычок и белоснежные, ровные зубки. Жена Ивара не могла отметиться ни высоким ростом, ни хорошим телосложением. Она выглядела хрупкой, однако было заметно, что о ней хорошо заботились, изрядно кормили, доставляли зимой фрукты и делали все, чтобы Её Величество оставалась прекрасной в глазах короля.

— Я Дороти де Пинас дю Оран Остин, — гордо сказала королева.

— Дю Оран? — поморщилась Алекса. — Я так не думаю.

— От чего же? Ваш муж предатель, вас больше восьми лет считали мертвой. И говоря вас, я лишь отмечаю перед собой сильную женщину. По итогу вы никто, обычная деревенщина, осмелившаяся поднять руку на власть.

«Вот у кого чрезмерно раздутое эго», — подумала про себя Алекса.

— Чувствуется твердая рука и воспитание Ивара Остина, — Алекса схватила королеву за руку, стараясь не потревожить спящего принца, одернула рукав и увидела на запястье следы колодок. Дороти де Пинас поморщилась от презрения и отмахнулась. — Вы так строптивы, Ваше Величество, потому что вашего мужа нет рядом, да? Кто бы мог сомневаться, что этот садист сможет проявлять чувства любви.

— Убирайтесь! — крикнула королева. — Вон из моего дома!

Алекса улыбнулась, вытащила из-под теплой куртки пистоль и приставила дуло к голове наследного принца.

— Где Ивар Остин? — выпучив озлобленные глаза, спросила она. — Мне плевать, что наследник ещё ребенок! Я выстрелю, королева, ибо вы все равно уже мертвы, хоть и не знаете этого.

По всей видимости, Дороти не поверила, что Предвестница выстрелит и ухмыльнулась. Алекса улыбнулась в ответ и без сожалений нажала на курок.

Раздался громкий хлопок, дуло пистоля изрыгнуло сталь, железо и искры. В просторном зале появилось оглушающее эхо, от которого у всех зазвенело в ушах. Королева, которая ещё секунду назад не верила, что Предвестница выстрелит, выпучила обезумевшие глаза, увидела у сына в голове зияющую дыру, почувствовала, как кровь стала медленно вытекать из раны на её дорогие одежды, на трон, на полированные полы и завизжала от ярости. Крики, вопли и ярость вмиг заглохли, когда раздался очередной громкий хлопок. В зале снова раздался оглушающий звон, после чего последовал грохот. Мертвая королева с сыном были сброшены с насиженного места, которое без страха и сожалений заняла сама Алекса Масур.

Она сидела, молча заряжала пистоли и смотрела на людей перед собой. В глазах воителей и усталых лицах воинов читалась ухмылка. Наконец-то их Предвестница пролила королевскую кровь, думали они. В глазах сдавшихся солдат читался страх, в лицах перепуганных дворян презрение и ужас, а Костин и Ингрид никак не реагировали на происходящее, ибо они оба знали, чем все закончиться.

— Где Ивар Остин? — зарядив пистоли, Алекса стала тыкать пальцем в толпу дворян и воители, начав громко хохотать, подводили кней новую и новую жертву.

Первой стал какой-то вшивый граф Остин, у которого Алекса да не стала ничего спрашивать, а выстрелом из пистоля уложила его рядом с королевским отпрыском. Дальше ей выводили и остальных членов этого проклятого рода. Дворяне думали, что она выбирает наугад, однако после долгого и очень серьезно разговора со старым герцогом, который состоялся после подписания всех документов, Алекса сделала уйму записей о том, как выглядят члены семьи Остин, в каких домах они живут и что из себя представляет.

Убив очередного члена семьи Остин, Предвестница заметила суету. Сначала она решила, что кто-то собирался сбежать, однако потом заметила, как к ней пытается прорваться молодая особа.

— Пустите, — позволила Алекса.

Когда молодую бунтарку подвели, Предвестница, окинув взглядом черные, как смола волосы и заглянув в глубокие черные глаза, слегка удивилась. Эта молодая особа помнилась ей маленькой фрейлиной из семьи жалкого барона, которая пришла к ней посреди ночи в розовом платье с красивыми кружевами, чтобы попроситься на службу.

— Вы помните меня, госпожа? — спросила немного взволнованная Андриана.

— Помню, — убрав пистоли, Алекса улыбнулась. — Ты Андриана Куик, моя маленькая фрейлина. Поговаривали, будто бы тебя забрали в империю в качестве наложницы императора.

— Это пустые сплетни, — призналась Андриана. — На самом деле после вашего отбытия и окончания войны с империей меня насильно отдали замуж. Я стала графиней Андрианой Остин.

— Вот как… — нахмурилась Алекса.

— Всевышние силы не подарили мне детей, госпожа, — призналась бывшая фрейлина. — Но я видела и знаю, что вытворяли эти ужасные люди. Это столь омерзительно, что я больше не могла молчать…

Андриана сняла туфельки и показала, что у неё на ногах недостает нескольких пальцев. На правой ноге отсутствовали почти все, кроме большого пальца, а на левой остался безымянный и мизинец.

— Ивар Остин сбежал! — заявила Андриана. — Он знал, что вы придете, поэтому подготовил ловушку. Я сама слышала, как они обсуждали это с моим мужем.

— Твоим мужем? — уточнила Алекса.

Андриана ткнула пальцем в одного из графа, что лежал трупом в сторонке от трона.

— Госпожа Масур, это ловушка! — продолжила она.

— Что за ловушка? — пожала плечами Алекса.

— После смерти прежнего архиепископа король Ивар Остин отдал место преосвященства одному из членов своей семьи. Теперь религия знает и скрывает все, что происходит в спальнях этой семьи. Ивар знал, что вы придете и уже сообщил людям, будто бы вы вышли замуж за своего дядю. Архиепископ и король покинули столицу. Они отбыли на восток, а оттуда на юг в какую-то твердыню, где собираются все последователи.

— Оран… — догадалась Алекса.

— Что они собираются делать? — спросил Костин.

— Крестовый поход, — обернувшись, ответила Андриана. — Король и архиепископ собрали армию, чтобы пойти крестовым походом на одного человека. Эта армия была создана, чтобы уничтожить Предвестницу. Они говорили о немыслимо огромной армии. Говорили, будто бы под их знамена встало около тридцати тысяч человек. Там нет ни воинов, ни опытных солдат. Это обычные люди, которые вооружены вилами и серпами. И они будут защищать своего короля до самого конца, ибо ослеплены верой и словами из писаний всевышних сил.

Слушая бывшую фрейлину, Предвестница ещё держалась. Но когда Андриана закончила, Алекса больше не смогла сдерживаться и громко захохотала.

— Крестовый поход? Против меня? Это забавно!

— Алекса, здесь нет ничего смешного, — нахмурился Костин. — У короля нет армии, поэтому он окружил себя обычными людьми. Мы не можем…

— Да мне плевать! — Алекса вскочила с трона и направилась к двери. — Чтобы убить клятого короля, я буду сражаться хоть со всевышними силами!

Провожая Предвестницу взглядом, дворяне, солдаты и воители слышали неудержимый хохот.

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ: КРЕСТОВЫЙ ПОХОД

***

Сначала их было двое, но через час стало двести, а до конца дня уже три тысячи. За несколько недель Ивар Остин собрал под свои знамена, окрашенные красным крестом, тридцать тысяч и число с каждым днем увеличивалось. Обычные люди, гонимые словами из писаний, взялись за вилы, чтобы защитить своего короля и истребить заразу малых земель. На юг шли со всех краёв света, даже оттуда, где побывала армия Предвестницы. Чернь, поверившая в проповеди архиепископа и потерявшая на войне все самое дорогое, готовилось выступить в священный крестовый поход. Это армия была создана для одной цели: захватить власть. Даже в королевстве Фрагиль понимали, что после смерти Алексы Масур, Ивар Остин, мечтающий захватить весь мир, ударит по незащищенному городу Тарлатану, а потом поведет скот в империю. Бастард создал идеальные условия, собрал совершенную армию и почти достиг желаемой цели, не потеряв при этом ничего ценного.

Омовение

***

— Крестовый поход? — растеряно проговорил Ричард. — Ваше Преосвященство, вы уверены?

Архиепископ королевства Фрагиль, приглашенный на королевский совет и занявший почетное место за столом, вытащил из маленькой кожаной сумки связку бумаг. Развязав веревку, он рассыпал их на столе.

— Это письма из соборов, — известил он. — Порядка пятнадцати домов всевышних сообщили, что паства не пришла на службу. Многие деревни опустели. Я получил донесение из города Бровер. Целина, насчитывавшая порядка десяти тысяч человек, собралась и ушла. Город почти опустел. Боюсь, настали темные времена, милорды. До меня дошли сведения, что многие соборы тоже были закрыты. Люди, поверившие в лжепророка Ивара Остина, бросили дом, кров и направились на юг. Среди этой паствы есть и мои люди, которые пытаются вразумить людей. Они утверждают, что в Оран каждый день приходят новые лица.

— Это правда, — Карл вытащил из кармана два письма. — У меня есть сторонники в городе Оран. Неделю назад пришло донесение, что там собралось порядка тридцати тысяч человек, сегодня утром пришло второе письмо, где указано тридцать три тысячи. Армия растет по часам.

— Ивару Остину стоит отдать должное, — тяжело вздохнул Бомонд. — Он использовал смуту, войну Предвестницы, гибель людей на переправе Тхеок и созвал всех людей под свои знамена. Король очень умен.

— Ум в этом деле не самое главное, милорд, — заверил архиепископ. — Нужен превосходный оратор и горе, которое сплотит людей. Король Шарджа предложил людям кров, цель в жизни, а сам прикрывается ложными пророчествами. Мне больно знать, что к этой войне приплели всевышние силы. Боюсь, даже я не смогу ничего сделать. Эта паства хочет крови. Если Предвестница каким-то образом передумает нападать на твердыню Оран, король поведет людей сюда. Этот крестовый поход не остановить, пока все зачинщики живы.

— И что же делать? — спросила Офелия.

— Вы уже сделали достаточно, Ваше Величество, — сказал Карл. — Благодаря вам временный император вернулся в Шадаш-Тарза. Если бы господин Кабыл стоял на своём, эта война обернулась бы настоящей бойней. Так мы хотя бы сохранили мир с империей и предотвратили ненужные жертвы. Теперь все в руках Алексы. Мы все равно не сможем вступить в бой, даже если бы захотели. У нас нет армии, ни на битву с Предвестницей, ни на бой с армией крестового похода.

— И что же вы предлагаете, милорд? — спросил Ричард. — Сидеть без дела? Город Бровер был третьим по численности населения в королевстве Фрагиль. Если донесения Его Преосвященства верны, там никого не осталось. Десять тысяч человек просто встали посреди обеда, и пошли на войну. А что если и жители Тарлатана решат, что нужно взять все в свои руки? Мы и их отпустим на войну?

— На этот счет не переживайте, — сказал архиепископ. — Я удвоил количество месс. Священники ходят по улицам и несут благие вести. Мы уже отправили все имеющиеся силы на то, чтобы остановить людей от глупости. Малые города и деревни Фрагиль услышат мольбы и не станут ввязываться в войну. Только ситуация не изменилась. Армия есть, и она готовится к войне. Вам, совету Её Величества, нужно придумать, как предотвратить бойню на нашей земле.

Офелия никому не говорила, но два дня назад ей приснился самый странный и глупый сон, какой только можно представить. Она видела белого коня, окрашенного в красный крест, на котором восседал какой-то человек в белой рясе архиепископа. В этом сне человек в белом тоже окрасился в красный свет, а конь, зашедший в море и смыв с себя краску, вернулся на пастбище, где его встретила сама Офелия. Это мудрое животное позволило себя оседлать и маленькая королева, заливаясь смехом, поскакала по облакам.

— Пусть приходят! — хлопнув по столу, Офелия встала и прошла к окну. — Мы не можем остановить эту армию. Сражаться с ней тоже глупо. Когда зима закончиться, люди должны будут засеять поля. Если всех убить, кто будет работать? Королевство Фрагиль просто умрет от голода? Этого нельзя допускать.

— Каково ваше решение, Ваше Величество? — спросил Ричард.

— Советник Карл Масур знаком с теми местами, — ответила королева. — Вы, милорд Масур, должны отправиться в Оран, чтобы докладывать о каждом передвижении армии крестового похода. Если Предвестница вступит в схватку и погибнет, мы об этом узнаем прежде, чем армия пойдет на Тарлатан.

— Предлагаете просто следить? — спросил Бомонд.

— У вас есть другие идеи? — спросил его Карл. — Возможно, мне удастся вразумить хоть кого-то и начать смуты в рядах людей. А ещё я буду регулярно писать доклады. Так вы хотя бы узнаете, когда армия пересечет Тхеок.

Офелия отошла от окна и прошла к столу.

— Это ещё не все, — промолвила она. — Ваше Преосвященство, я родилась в империи, где поклоняются иным богам. Не скажу, что религия так важна для меня, однако, прочитав несколько священных писаний, я узнала, что были короли, которых записали в анналах истории, как священных людей. Это правда?

— Да, Ваше Величество, — подтвердил архиепископ. — За долгую историю малых земель находились те, кто посвящал всю жизнь всевышним силам. Были и пророки.

— Кто это?

— Те, кто слышал и разговаривал с всевышними силами при жизни. Их было так мало, что я и не упомню, когда рождался последний пророк.

Офелия серьезно задумалась о своих снах. Орлан де Месс нашел этому феномену научное объяснение. Королева задумалась о том, что пророки тоже были своего рода сновидцами, которые верили в разговор с богами. Она точно не собиралась становиться пророком, да и вера не сильно её волновала. Когда речь заходит о благе людей, религия и вероисповедания отходят на другой план. Однако это можно использовать в своих целях.

— Хочу, чтобы меня омыли! — заявила она, чем вызывала удивление у членов совета.

— Боюсь, это невозможно… — растерялся архиепископ. — Вы…

— Я королева, — перебила Офелия. — Если королева, рожденная в империи, отречется от старых богов и примет веру всевышних сил, люди увидят в этом знак. Я надеюсь, что стану для людей примером. С моими амбициями и целями заключения мира мы сможем использовать это на благо жителей королевства.

— Ваше Величество, это ответственный шаг, — сказал Карл. — Возможно, омовение поможет, но сильно усложнит вам жизнь. Вам придется изменить самой себе, подстроиться…

— Ваше Величество, — перебил архиепископ, — мы, люди веры, держим пост три раза в год. Если вы пройдете омовение, вам придется голодать во время поста, питаться только один раз и кушать кусок хлеба. Вы уже были в соборе и знаете, что это такое. Только посты длятся месяцами. В храмах не бывает искушения выпить вина, съесть яблоко, а в королевском дворце соблазн будет велик. К тому же вам придется каждый месяц проходить обряд очищения. За все мои годы служения всевышним силам ни один дворянин не проходил обряд омовения.

— Меня это должно напугать? — пожала плечами Офелия.

— Нет, но…

— Приготовьте все необходимое и омойте меня, Ваше Преосвященство. Я желаю этого. Я хочу посвятить жизнь миру. Что такое мир без всевышних сил?

— Тут вы правы… — робко улыбнулся архиепископ. — Что ж, я все подготовлю и помолюсь за вас, Ваше Величество.

***

Карл собрал все необходимое в дорогу: чистое бельё, постельный мешок, лежанку, запасные рубахи, два стилета, а шпагу вложил в ножны и вышел из комнаты. Прямо на пороге он столкнулся с Сарой, фрейлиной королевы.

— Почему ты здесь? — спросил он, по обыкновению холодным тоном. — Королева готовится к обряду омовения. Ты должна быть рядом с ней.

Сара несколько нервничала, боялась поднять глаза, а в руках теребила платочек.

— Слышала, вы покидаете дворец, — промолвила она. — Хотела с вами поговорить, пока…

— Мне некогда, — Карл отстранил женщину и собирался пройти мимо, но она схватила его за рукав.

— Постойте, милорд, я должна вам кое-что сказать, — призналась она.

Карл обернулся и поправил походный мешок.

— Говори.

— Дело в том…

— В чем? — спросил он, когда она замолчала. — Сара, у меня нет…

— Милорд, я жду ребенка… — едва слышно призналась она.

Карл вроде бы расслышал, а вроде бы и нет. Он растерялся и не до конца понял, что она сказала.

— Повтори…

Она подняла глаза.

— Я жду ребенка, милорд, — похлопав ресницами, сказала она.

— Как? Когда?

Сара впала в недоумение от слов герцога.

— Что значит, когда? Милорд не знает, откуда берутся дети?

— А ты уверена… — погладив рубец на затылке, Карл был смущен. — Это точно мой ребенок?

— Ваш ребенок, конечно, — недоверчиво ответила Сара. — Почему вы об этом спрашиваете? Хотите прогнать меня?

— Нет, нет! — пребывая в растерянности, пробубнил Карл. — Я просто удивлен.

Подумав, что герцогу ребенок ни к чему, Сара отстранилась.

— Если прикажете, мы дочерью сегодня же съедем из усадьбы, — сказала она.

— Не прикажу, — улыбнулся Карл. — Прости, если кажусь странным. У меня было столько женщин и с женой мы много раз занимались любовью, а она понесла только однажды. Признаться, я не ожидал, что на старости лет стану отцом.

— Я говорю правду, милорд, — настойчиво подтвердила Сара. — Это ваш ребенок. У меня никого не было кроме вас в последнее время.

— Верю, — Карл взял её за руку, стараясь удержать тяжелый походный мешок за спиной. — Послушай, Сара. Я никогда не умел проявлять чувств, да и ты должна была заметить, каким черствым я бываю. На самом деле я очень и очень счастлив. Теперь, когда у меня появился шанс стать отцом, я никогда тебя не отпущу.

— Правда? — с надеждой спросила Сара.

— Клянусь честью, — поцеловав её руку, сказал Карл. — Сейчас мне нужно выполнить приказ королевы. Меня не будет какое-то время в городе. Но когда вернусь, мы обязательно об этом поговорим ещё раз. Слуги в доме получили все необходимые распоряжения. Живите с дочерью там. Вас никто не прогонит.

— Долго вас не будет?

— Не знаю, — тяжело вздохнул Карл. — После этих новостей я бы не хотел уезжать, но приказ есть приказ. Может, пройдет несколько месяцев. Может быть, это займет полгода. Я не могу сказать, потому что сам не знаю. Но ты будешь подле королевы. А если что-то случиться, живи в доме до моего возвращения. Я обязательно вернусь, даю слово.

Сара глубоко вдохнула и с трудом улыбнулась.

— Пусть за вами присмотрят всевышние силы, милорд.

— За тобой они тоже приглядят, — он поцеловал женщину в лоб и помчался по лестнице на первый этаж, откуда выскочил на улицу, окрыленный прекрасными новостями, запрыгнул на гнедого коня и помчался во весь опор на юг.

***

— Признаться, вы меня удивили, Ваше Величество, — сказал архиепископ.

Офелия шла в тапочках с тонкой подошвой по снегу, с трудом балансировала на дороге, стараясь не упасть. На улице было довольно холодно. Люди, которые сопровождали королеву и архиепископа к пруду, были одеты в теплые меха, пока сама Офелия шла в одной плотной белоснежной сорочке. Под довольно приятную ткань задувал ледяной ветер, от которого кожа белела и покрывалась гусиным слоем, пальцы на руках королевы уже замерзли, а ноги промокли.

От собора до пруда нужно было сделать всего двадцать шагов. Однако, выйдя в такой легкой одежде, Офелия насквозь промерзла, но старалась не показывать виду. К счастью, позади неё шли советники, фрейлина, гвардейцы и служанки. Королеве нужно будет только пройти обряд омовения, после которого её отнесут в теплое помещение, где оденут в теплые одежды, согреют горячим вином и разотрут согревающими припарками.

— Если хотите остановиться, сейчас самое время.

Стуча зубами, Офелия улыбнулась архиепископу и подошла к пруду, где мужики посредством топора сделали лунку. Она сделала шаг вперед и небольшая волна, хлынувшая на ногу, намочила обувь, из-за чего королева вздрогнула. Понимая, что девочка не остановиться, архиепископ взял у гвардейцев толстые путы и стал привязывать запястья королевы.

— Что вы делаете? — спросила Офелия, дрожа от холода.

— Омовение означает ритуал мученика, Ваше Величество, — крепко привязав веревку к одному запястью, архиепископ взял вторую веревку и стал связывать другую руку. — Я обойду пруд, держа один конец веревки в руках, и потяну вас на себя. С этой стороны вас будет держать кто-то другой. Вы должны будете пересечь пруд и выйти на другой стороне.

— Со связанными руками? — недоумевая, уточнила королева.

— Таков обряд, — архиепископ связал руки, потянул на себя веревку и сильно дернул.

Офелия даже вздрогнула и начала думать, что эта не самая хорошая идея.

— Там глубоко?

— Вам этого лучше не знать. — Архиепископ, натягивая веревку, обошел широкий и, по всей видимости, весьма глубокий пруд, а с этой стороны за другой конец веревки схватился Бомонд Колер.

Офелию начали дергать из конца в конец, и в итоге архиепископ подал знак и дернул так, что она пошатнулась в сторону, по колено вошла в пруд и вскрикнула, ибо вода была ледяная. Однако раз обряд омовения начался, главный священник решил не затягивать и продолжил тянуть королеву на себя. Понимая, что выхода нет, Офелия попыталась вспомнить что-нибудь теплое, горячее, пока её все глубже и глубже затягивали в воду.

Вода была такая ледяная, что тело королевы сразу онемело. Она почти ничего не чувствовала, кроме ужасного холода, из-за которого дрожала, пытаясь согреться. Её утянули на середину, где дна уже не было. А если бы оно и было, то Офелия бы просто не могла на нем стоять. Слишком скользко, слишком холодно. Она была по подбородок воде, дергалась руками, бултыхала ногами, пытаясь согреться, пока архиепископ читал какую-то чрезмерно долгую и невыносимо бесконечную молитву.

Только, когда все закончилось, Офелия считала, что пробыла в воде несколько часов, хотя на самом деле прошло всего пару секунд. Архиепископ быстро потянул её на себя, а Бомонд бросил свой конец веревки и вместе со всеми перебежал на другой конец пруда. Стоило королеве выйти из воды, как её тут же закутали в теплые шкуры, Ричард Дориан подхватил на руки, а служанки и фрейлина стали заворачивать ноги в меха и растирать пальцы каким-то бальзамом.

***

Через несколько минут Офелия уже сидела в месте, которое в королевстве Фрагиль называют баней. Тут её положили рядом с печью и чаном горячей воды, начали обтирать бальзамами, чтобы она быстрее согрелась. Благодаря тщательному массажу, пальцы стали двигаться, было немного прохладно, но этот пустяк не особо волновал. Офелия лежала на доске, вдыхала горячий воздух и чувствовала себя так, словно родилась заново. Для маленькой девочки столь невероятное событие показалось вторым рождением.

— Оставьте нас, пожалуйста, — войдя в жаркое помещение, архиепископ прогнал служанок и, поправив полотенце на поясе, которое прикрывало его мужское достоинство, сел на скамейку.

— Разве вам позволено тут находится? — спросила его Офелия, прекрасно понимая, что она лежит голая, а на нём нет ничего кроме полотенца.

— Ох, не волнуйтесь, Ваше Величество, — проговорил он, не стыдясь ни внешнего вида, ни голой королевы. — Я всю жизнь посвятил служению всевышних сил. Меня никогда не интересовали плотские утехи. Лучше скажите, как себя чувствуете? Вы испытали второе рождение?

— Да, — улыбнулась Офелия. — Это восхитительное чувство. Благодарю, Ваше Преосвященство.

— Я рад, — промолвил он.

Офелия приподнялась, завернулась в полотенце и спустилась на нижнюю полку, где ей поставили кувшин с теплым вином. Служанки говорили, это должно согреть намного быстрее, но королева пить не стала, а наполнила кубок и протянула его архиепископу.

— Раз уж мы в бане и оба почти голые, — сказала она. — Думаю, нам следует поговорить.

— Вы правы, — сделав глоток вина, согласился он. — Итак, Ваше Величество, зачем вы это сделали? На моей памяти ни один король не делал что-то просто так. Вы рискнули и решили пройти обряд омовения, что, стоит заметить, делает вас смелым человеком. Какова цель? И не слишком ли высока цена?

— Не хочу показаться странной, — ответила Офелия. — Хотя это прозвучит крайне странно. Дело в том, что с детства все мои сны сбываются. За шесть лет, как начались эти сны, каждый из них сбылся. Не фигурально. Порой мне сниться что-то замысловатое, какие-то символы, которые невозможно понять, пока оно не случиться.

— И вы решили, что являетесь пророком? — догадался архиепископ.

— Нет, конечно, Ваше Преосвященство. Но раз уж все мои сны сбываются, этому должно быть какое-то объяснение. Врачи говорят одно, вы можете сказать другое. Я решила, что все это не просто так. Возможно, мне посылают знаки. Пройдя обряд омовения, я лишь хотела поблагодарить всевышние силы за дар, которым они меня наградили.

— Не хотите это использовать? Многие бы на вашем месте нашли бы в этих… знаках какую-нибудь корысть.

— Мне это ни к чему, — улыбнулась Офелия. — Я отдала дань уважения вашему богу, показала пример людям, а пророки и знаки каждый может трактовать по-своему. Я такая, какой появилась на свет. Ни больше, ни меньше.

— Выпью за ваше здоровье, королева, — произнеся тост, архиепископ высушил кубок и улыбнулся. — Вы воистину самая достойная королева из всех, кто мог бы занять трон королевства Фрагиль. Не разочаруйте меня, Ваше Величество.

Лицо врага

***

Пыли, паутины и крыс в потайных коридорах твердыни было так много, что Алекса только и успевала убирать с волос паутину, давить мышей и с трудом сдерживать чих. Было заметно, что твердыня Оран была лишена своего величия. При правлении Масур каждый угол этой величественной крепости был чист, суров и по-своему прекрасен. Теперь, спустя почти десять лет, никто больше не следил за чистотой, а хозяин твердыни предпочитает упиваться вином, да заниматься любовью со служанками.

Предвестница добралась до нужной потайной двери, вся испачкалась, однако не стала скрывать своё присутствие от заклятого врага и без страха потянула за рычаг. Стена поддалась, поэтому Алекса толкнула её вперед, и перед лицом разверзся проход в покои.

В щели проникал тусклый свет, однако его было недостаточно, чтобы король сразу понял, что случилось у него перед носом. Ивар сидел за столом, пил вино, пока очередная его любовница тихонько сопела в постели, а тут разверзлась стена и оттуда вышла какая-то женщина. Он и не сразу заметил, что эта та сама Предвестница, из-за которой ему пришлось покинуть королевский дворец, собрать все это стадо паломников под окном, и каждый день терпеть песнопение святых текстов.

— Я не помешала? — Алекса прошла в покои, не спеша подошла к столу и села в кресло напротив. — Бастард…

— Шлюха! — презрительно бросил Ивар. — Так и знал, что тут повсюду потайные ходы. Пришла убить меня?

Алекса кивнула на кувшин с вином.

— Может, нальешь выпить? — улыбнулась она.

Он улыбнулся в ответ, наполнил два кубка вином и предложил ей чокнуться за благополучие королевства и смерть заклятых врагов. Теплый напиток приятно оттенял на языке, поэтому Алекса просмаковала вкус и признала в вине любимый сорт мужа. Она поставила кубок на широкий подлокотник и посмотрела на кровать, где лежала служанка. Стройная фигурка угадывалась под одеялом, а ещё стало понятно, что у короля особые вкусы. Светловолосая служанка выглядела довольно юной.

— Сколько лет твоей любовнице? — спросила Алекса.

— Заинтересовалась женщинами?

— Нет, — пожала плечами Алекса, сделав ещё несколько глотков. — Решила начать с чего-то разговор.

— Недостаточно, — улыбнулся Ивар. — Королям и пророкам всевышних сил невозможно отказать. Вот и эта милая особа не отказала. По правде говоря, меня весьма тронула твоя свадьба. В двенадцать лет вышла замуж за сурового герцога. Я был так очарован, что решил попробовать свежую кровь. И мне это понравилось.

— От тебя как всегда несет безумием, — подытожила Алекса. — Чтоб ты знал, мы с мужем не занимались любовью до четырнадцати лет.

— Масур многое упустил.

— Возможно, но ты и ногтя моего мужа не стоишь. Он лучше тебя во всем.

— Разве? Твой муж проиграл мне войну, шлюха. Стоит задуматься о том, что ты выбрала не ту сторону.

Когда глаза Алексы привыкли, она посмотрела на короля и заметила, что её злейший враг стал старым, немощным и щепетильным в вопросах выбора любовницы. Взгляд Ивара сделался достаточно остекленелым, однако в глазах читалось безумие и любовь к жизни. Волосы, зачесанные на затылок, изрядно поседели, а лицо покрылось толстым слоем морщин. Но эта ухмылка, это выражение лица, этот дикий взгляд делали его тем, кем он и являлся на самом деле — чудовищем, способном изнасиловать девочку, убить новорожденного ребенка и наплевать на всех вокруг, лишь бы добиться своего.

— До меня дошли сведения, что ты убила мою королеву и наследница, — нахмурился он.

— Вот только не устраивай спектакли, бастард, — закатила глаза Алекса. — Мы оба прекрасно понимаем, что тебе плевать на королеву и на детей. Ты не создан быть заботливым мужем, отцом, правителем. Ты просто опьянен славой и хочешь, чтобы твоё имя навсегда запомнили люди.

— Они меня запомнят, — улыбнулся Ивар. — Даже если ты убьешь меня, они меня запомнят.

— Убить? — не удержавшись, Алекса тихонько засмеялась. — Думаешь, я собираюсь сделать из тебя мученика, которого настигла большая и страшная Предвестница? К тому же…

— Что? — спросил Ивар, когда она замолчала.

Алекса стала подтягиваться.

— Без тебя будет так скучно, — призналась она. — Знаешь, я много лет жила местью и ждала, когда смогу тебя убить. Но сейчас…

— Передумала?

— Нет, но без тебя будет скучно, бастард, — хихикнула Алекса. — Ты словно стал частью меня. Я последнее время и думаю только о том, кем бы мы были друг без друга? Как ты думаешь? Смог бы ты всего этого добиться, если бы не я?

— Хочешь сказать, я всему обязан тебе? У тебя и впрямь чрезмерно раздутое эго, шлюха.

— Сам подумай, бастард. Я довела Роксану Остин до того состояния, когда ты смог её убить. Я родилась на свет, чтобы стать мужем дядей. Если бы не этот неоспоримый факт, Карл, вне всякого сомнения, служил бы тебе, однако ты бы видел в нем угрозу. Признайся, что мой муж тебя пугает. Он всех пугает. И этот человек был бы рядом с тобой. Только у тебя бы не было шанса его убить. Возможность избавиться от герцога появилась тогда, когда он решил сделать меня королевой. Так началась гражданская война. Но посмотрим на то, что мы имеем сейчас. Я уничтожила твою жалкую армию, а взамен дала всю эту орду фанатиков под окном. Ни один король не мечтал о столь огромной армии, готовой пожертвовать собственным благополучием, чтобы избавиться от меня. Ты стал тем, кем являешься, из-за меня.

— Это то же самое, если бы я был бы деревенщиной, который хвалит курицу за то, что она несет яйца. Я понимаю, что ты хочешь. Все хотят показать свою значимость, оставить свой след в истории, погреться в лучах великого человека. Жаль тебя разочаровывать, но ты обычная шлюха, рожденная в грязи и созданная только для того, что бы я, великий Ивар Остин, стал знаменит на века. Так что, прекрати себя переоценивать, ладно. Ты никто. Люди о тебе забудут, когда ты умрешь. Никто не вспомнит какую-то жалкую герцогиню, посмевшую пойти против короля и императора Ивара Остина, завоевателя всего мира. А я им стану. Скот на улице этого ещё не знает, но когда с тобой будет покончено, я обращу весь гнев этой толпы на твою маленькую шлюху дочь, а потом удавлю и вырву крылья клятому дракону. Дракон, мать его! Кто так назвал идиота, который почувствовал крупицу власти? Ты не знаешь?

— Так и знала, что что-то забыла… — задумалась Алекса. — Надо было у него спросить, потешить твоё самолюбие, а уже потом нажать на курок.

— Убила императора! — наиграно захлопал Ивар. — Выпей ещё немного вина, заслужила. Этот глупец и так был покойником, просто я не успел ему об этом сказать. Он так быстро удрал, что мы так и не поговорили.

— Видишь? — улыбнулась Алекса. — У нас все-таки есть кое-что общее. Мы осадили «страшного и великого» Дракона.

— Говорю ведь, прекрати себя переоценивать, шлюха, — вздохнул Ивар. — Ты мошка, на которую у меня нет времени. Говори, зачем пришла и выметайся.

Алекса допила вино и встала.

— Нет времени, мошка, шлюха, — перечислила она. — Столько бравады и дерьма от одного человека. Ты настолько себя переоцениваешь, что не можешь признать истину. Ивар, — облокотившись на высокую спинку, Алекса посмотрела ему в глаза, — ты можешь и дальше распускать хвост как павлин, однако теперь все в моих руках. И знаешь, что я собираюсь сделать?

— Удиви меня.

— Ни-че-го, — по слогам сказала Алекса. — Я ничего не буду делать. И это самое забавное. Я могу уехать на запад, найти какое-нибудь уединенное место, начать выращивать баклажаны, построить курятник и жить в своё удовольствие.

— И какой в этом смысл? — нахмурился Ивар.

— Ты глуп, бастард. Ты самый никчемный человек в мире. Я столько лет жила местью, но в итоге поняла, что играю по чужим правилам. Знаешь что? Отправляйся на тот свет, ничтожество. Ты не станешь великим, не сможешь захватить материк, никогда не будешь императором, ибо теперь я держу тебя за яйца. Твоя армия и с места не сдвинется, пока я этого не захочу. Ты стар, бастард, а я молода и прекрасна. Я буду такой ещё много-много лет. В отличие от тебя, ничтожества, который доживает последние годы своей жизни, я проживу остаток жизни с улыбкой. Я буду знать, что ты, спрятавшись от меня в этой твердыни, умрешь старым, никому не нужным жалким человеком. Ивар, ты не прославишься, потому что я этого не позволю.

Король покраснел от злости.

— Весь твой род мертв, Остин, — подытожила Алекса. — Остался только никчемный архиепископ, которому запрещено иметь детей. Ну и ты, «великий король», который не имеет отношения к семье Остин. У тебя нет наследников, и больше никто не вспомнит труса, который остаток жизни прятался за спинами обычных крестьян, занимаясь любовью с маленькой девочкой. Все твои подвиги никому не нужны. А я, Предвестница Алекса Масур, устроившая бунт и уничтожившая одну из самых могущественных семей, прославлюсь, как ночной кошмар. Люди будут говорить обо мне, содрогаться от одного имени, а имя Александра станет внушать ужас тем, кто посмеет заняться инцестом. Так что, курочка уже прославилась, король, а ты сиди, сиди, бойся. Мало ли, вдруг я передумаю и захочу тебя убить.

— Шлюха… — презрительно прошипел Ивар.

Алекса пошла к потайному выходу.

— Ты прославился только тем, что испугался женщину, от которой остаток лет будешь прятаться в этих стенах, — бросила она. — Прощай, самый ничтожный король. Прощай, бастард.

Через несколько минут она выбралась из твердыни и оказалась в нескольких милях от стен замка, где и находился один из потайных выходов, которым воспользовался Костин, когда много лет назад вывел Тобиса и свою сестру Ливию из стана врагов. Алекса сделала глубокий вдох, и легкие наполнились приятной прохладой.

Вокруг была кромешная тьма. Сумрак поселения оставлял желать лучшего, однако в этой темноте никто из посторонних не сможет отыскать скрытый лаз. Если у Ивара и была армия фанатиков, готовых вступить в бой, в крестовый поход ради своего короля, то вот особых проблем с ними не было. Среди этих людей нет воинов, нет опытных солдат и стратегов, которые смогли бы использовать эту область в своих целях. Это обычные люди, у которых не было другого выбора.

— Так и знал, что сделаешь какую-нибудь глупость, — Предвестница поглядела в сторону и заметила, что к ней, ступая по глубокому снегу, идет Костин.

— Зачем ты пошел за мной? — нахмурилась Алекса. — Я ведь говорила, чтобы ты оставил меня одну.

***

Двадцатью днями ранее.

Костин, сидя на сундуке с драгоценностями, наблюдал, как Алекса прощается с воителями. Эти бравые северные мужи целовали, обнимали и без стеснения тискали за мягкие места свою Предвестницу. Все закончилось. Война для них подошла к концу.

Алекса заключила выгодный договор с конунгами северных кланов. Она пообещала им золото, драгоценности, женщин и славные сражения, если они пойдут за ней. И они помогли захватить столицу королевства Шарджа, где, как она сама думала, она сможет убить Ивара Остина. Король сбежал на юг, собрал вокруг себя армию, но это не отменяет договора. Воители с другого материка сдержали клятву, хорошо на этом заработали, ограбив несколько городов, твердынь и богатых семей, а заодно подчистив королевскую казну. Золота у них было столько, что корабли, возможно, даже не доберутся до материка империи. Трюмы, под завал загруженные награбленными сокровищами, трескались по швам. На этом воители не остановились. Их нравы неисправимы. Многие из них были настолько жадные, что не отказали себе в удовольствие и похитили женщин. Один украл сразу двух маркиз. Наверное, одну хочет продать на невольничьем рынке, а вторую оставит себе, чтобы та, живя под его крылышком, согревала холодными ночами.

Костин наблюдал, как грузили товары, как радуются наживе воители и как горестно Алекса прощается с друзьями. Она обнимала каждого, кто к ней лез. Целовала, кто тянулся губами, позволяла потрогать ягодицы, грудь и хихикала, словно для герцогини это какой-то пустяк.

— Мы благодарим тебя, Предвестница, — говорили ей воители. — Ты всегда желанный гость в наших краях. Приезжай к нам, Предвестница.

Она была в центре внимания и не стыдилась своих чувств. Костин, который до сих пор не до конца понимал этот народ, переживал по-своему. Чувства расставания всегда одинаковы. Эти люди чрезмерно безумны, жестоки, похотливы и жадны на драгоценности. Но Костин, сражавшийся бок о бок, плечом к плечу с этим народам, прочувствовал их нравы, обычаи, цели в жизни и проникся к ним, как братьям по оружию, как к друзьям, которых ему будет не хватать.

— Ты неплох, воитель малых земель, — Ингрид хлопнула его по плечу. — Будешь скучать, мальчик?

— Ингрид, — подняв глаза, Костин улыбнулся, — очень буду. Только прекрати называть меня мальчиком.

— Как скажешь, — расхохоталась воительница.

— Я буду по тебе скучать, — поднявшись, он обнял её так крепко, как только мог. И она ответила взаимностью. — Не знаю почему, но, по всей видимости, вы стали весьма странными членами моей семьи. Звучит глупо, знаю, однако по-другому я назвать вас не могу.

— В этом нет ничего странного, малыш, — улыбнулась Ингрид. — Мы вместе боролись, сражались, плакали и смеялись, делили добычу и спали на холодной земле, радовались победам и оплакивали погибших друзей. У нашего народа есть славная поговорка. «Если вместе пролили кровь, стали братьями». Теперь ты мой брат по кровопролитию, Костин. Я рада была встретить тебя.

— Это взаимно, Ингрид, — закивал он. — Спасибо за помощь.

— Нужна будет помощь, обращайся, — она ткнула его в плечо и пошла к герцогине. — Я приму тебя как брата, Костин. Не забывай того, что мы пережили. Возможно, это не раз спасет твою шкуру.

Попрощавшись с воительницей, он заметил, что северные кланы погрузили корабли, а Алекса, простившись с подругой, подошла к Бьорну, который, опираясь на своих людей, стоял на одной ноги. Вторую ногу конунг потерял в битве. Она посмотрела на своего рыжебородого друга, улыбнулась и поцеловала его в губы, не стыдясь ни чувств, ни того, что им довелось пережить.

— Спасибо тебе, — промолвила она, не скрывая робкой улыбки. — Мы сдержали клятвы, данные в тот снежный день на корабле Забытая мелодия, когда ты вез меня в империю, чтобы продать на невольничьем рынке.

— Сдержали, женщина, — кивнул он. — Однако мне кажется, что твоя война не закончилась. Может быть, нам остаться и закончить то, что началось девять лет назад?

— Нет, Бьорн. Наши клятвы исполнены. Здесь, на берегу города без названия, мы навсегда прощаемся. Но я тебя никогда не забуду, рыжий конунг. Не забуду, что ты сделал мне, сделал для меня. Не забуду, каким прекрасным человеком, мужчиной и отцом ты стал нам с Офелией. Думаю, она бы тоже сказала спасибо. К сожалению, это невозможно. Но ты и вправду на какое-то время занял место отца для моей дочери. И этого я никогда не забуду.

— Тогда прощай, Предвестница Алекса, — промолвил Бьорн. — Если у меня до конца жизни родиться дочь, я назову её твоим именем. А может быть, и не назову, — добавил он, пожав плечами.

Алекса рассмеялась, ткнув конунга в грудь.

— Убирайся с моей земли, ублюдок! — бросила она, после чего оставила воителей в порту, а сама пошла в город.

Через час флот северных кланов скрылся за горизонтом. Они поплыли домой. И Костин, почувствовав себя немного сломленным, осознал, что после смерти сестры и ухода суровых воителей, у него никого не осталось. Только герцогиня Алекса Масур, за которой он следовал.

Они покинули город на лошадях, оставив после себя только кровь, боль и разрушение. Добравшись до большака, где было пересечение четырех дорог, Алекса остановила коня, поправила теплую попону и посмотрела ему в глаза.

— Тебе тоже пора, Костин.

— Не понял… — нахмурился он. — Ты меня бросаешь?

— Нет, конечно, глупышка, — улыбнулась Алекса. — Хочу, чтобы ты поехал в Тарлатан, и помог Офелии править. Можешь стать её другом, телохранителем, гвардейцем. Это не имеет значения. На этом наши пути расходятся.

— Постой, постой, — бросил он. — Война ещё не закончилась, Алекса. Ивар Остин жив. Он собрал армию, готовит крестовый поход. Разве ты забыла слова той графини Андрианы?

— Именно поэтому я поеду в Оран, а ты вернешься на запад, — решила она. — Это моя битва, Костин. Ни твоя, ни воителей, а только моя битва. Я за месяцы войны кое-что осознала и хочу закончить так, как этот бастард заслуживает. Не знаю, получиться ли у меня. Однако я сделаю это в одиночку.

— Нет! Я тебя…

— Все уже решено, Костин, — перебила Алекса и помчалась вперед. — Прощай, друг.

Рандеву

***

Вечерами в трактире «Покусанный герцог» яблоку некуда упасть. Это самое популярное заведение у жителей города Оран. Днем здесь заключаются сомнительные сделки и выпивают местные жители. С приходом сумерек постоялый двор переполняют уставшие путники, любители помахать кулаками и азартные игроки, сходящие с ума от игры в кости.

Весь этот вечер, пока за окном падал обильный снегопад, дверь трактира была распахнута, и в помещение задувал холодный сквозняк. Посетители, обычные путники и постояльцы ходили взад-вперед, пытаясь найти себе укромное место, свободный столик, достойного соперника, с которым можно провести время, побеседовать, сыграть в кости. Народу скопилось так много, что две служанки — жена и дочь хозяина заведения, с трудом могли протиснуться, чтобы взять заказ и принести еды к нужному столику. Обе не были ни полнотелыми, ни жирными бабами, но всё же с большими усилиями могли выполнять свои обязанности. Разумеется, в этой шумной толпе их обязательно хватали за зад, щупали бедра, наминали ягодицы и задирали длинные подолы юбок. Та, что была постарше, — ей уже давно перевалило за тридцать, — сдержано относилась к такому наглому обращению. Хоть и в трактире хватало женщин самого низкого происхождения с недостойным родом деятельности, посетители продолжали приставать к недоступным и порядочным дамам. В отличие от матери, работающей на износ, девятнадцатилетняя дочурка старалась отмахиваться от озабоченных мужчин, пытаясь сберечь свою честь ради того, за кого она выйдет замуж. Получалось плохо. И всё же она стремилась к тому, чтобы избавляться от рук, хватающих её за всё, куда дотянуться.

Народ продолжал прибывать. А в это время на кухни кипела работа. Сам хозяин трактира — усатый мужчина с широким животом — работал не покладая рук. Он бегал от печи к столу, пытаясь поспеть за каждым заказом и не испортить блюдо, чтобы не потерять репутацию. Ловкие руки этого человека успевали: посолить воду, замесить тесто, обвалять маленьких окуней в муке, зажарить лук для похлебки, нарезать тонкими ломтиками картофель, вытащить ароматных хлеб из печи и мелко покрошить в тарелки куски отваренной курятины. Он успевал сделать всё и за этого его любили. Такому мастеру место на кухне самого короля, но хозяин трактира продолжает прозябать в небольшом поселении на юге королевства Шарджа.

Пока трактирщик готовил, а его жена и дочь обслуживали посетителей, на небольшой арене, в самом дальнем конце трактира, окруженной столами и натянутым канатом, продолжала кипеть битва. Два мужика столкнулись в ратном поединке на кулаках. Они оба оголились по пояс, оставили у распорядителя одежду, походные вещи и оружие, чтобы сразиться за деньги, поставленные на кон. Тот, что выглядел молодым и более привлекательным для женского взгляда, ловко перебирал ногами, наносил точечные удары хуком в лицо оппонента и при каждой удобной возможности вскидывал руки, требуя у зрителей поддержки в свою честь. Второй боец — темноволосый мужчина с густой бородой — старался защищаться руками, пытаясь совладать с молодостью и энергичностью соперника. Всё выглядело так, словно старик, чья кожа уже обвисла подмышками, а лицо заплыло от ударов, в любой момент рухнет на грязный пол. Выглядел он очень уж скверно и к этому моменту успел пропустить десятый хук в челюсть.

Многие зрители успели поставить на молодого бойца, терпеливо выжидая,когда тот наиграется с добычей и отправит старика в нокаут. Но молодая кровь продолжала бурлить в светловолосом бойце. Ему хотелось повеселиться и всласть поиздеваться над своим оппонентом. Если бы его кто-нибудь спросил о том, сколько раз он проигрывал, молодой боец с радостью бы ответил. Ему ещё не приходилось проигрывать, а избиение такого старого противника вызывает у него только ухмылку. Вот только радость длилась недолго.

Когда дверь резко распахнулась, а на пороге появились люди в белых одеждах, старик на ринге воспользовался тем, что все зрители обратили внимание на гостей и провел такую молниеносную серию ударов, от которой светловолосый хвастун тут же обмяк и рухнул на пол, лишившись половины зубов и автоматически записавшись на прием к лекарю. Теперь блондину придется искать деньги на новые зубы и лечение сломанного носа и челюсти. Вот только победа выдохшегося старика более никого не интересовала. Все продолжали смотреть на незваных гостей, пришедших в этот непримечательный трактир.

Совершив мощный апперкот в челюсть, старик забрал деньги со стола, высчитал часть того, что задолжал за выпивку и, накинув теплый плащ, поспешил удалиться через заднюю дверь. Через несколько минут он уже покинул город и шел по дороге в сторону твердыни Оран, которую со всех сторон окружили фанатики. Их было так много, что все поля были усыпаны шатрами, какими-то халупами собранными наспех, везде велись разговоры о том, когда начнется война, куда делась Предвестница и прочие беседы, которые старика особо не волновали. Ещё через час он добрался до переправы, вошел в лес, где не заметил следов чужаков и неспешным шагом дошел до избы, в которой не было ни света, ни уюта.

— На этот раз ты долго, — сказала Хлоя, когда он вошел и принялся отдирать прилепленную бороду. — Что слышно?

— Ничего нового, — буркнул Карл, бросив выигранные деньги на стол.

— Послушай, — с безразличием поглядев на медяки, Хлоя тяжело вздохнула. — Ты ведь герцог. Так зачем постоянно драться за деньги? Какой в этом смысл?

— Такой, что именно так я остаюсь незамеченным и могу собрать информацию, — огрызнулся он. — Прошло почти полгода, как я вернулся, а ничего не изменилось. На дворе июнь, а под окном снег, Ивар Остин продолжает прятаться в моей твердыне, а Алекса, словно сквозь землю провалилась. Ещё эти клятые фанатики принарядились в белые одеяния монахов, пришили красные кресты на грудь и возомнили себя праведниками всевышних сил.

— Да уж, — поглядев на снег за окном, Хлоя призадумалась. — Зима в этом году какая-то долгая.

— Тебя только это волнует? — нахмурился Карл. — По всей видимости, только я один…

Надевая кожаную куртку, он услышал за домом шаги. Хлоя никогда не была бойцом, поэтому юркнула под стол, а Карл, схватившись за шпагу, направился к ближайшему окну. Снаружи было двое в этих облачениях. Ещё и в капюшонах. Так что герцогу оставалось уповать, что у них нет странной штуковины, которую прозвали свистком. Если засвистит, изба окажется в поле зрения остальных фанатиков, а это плохо закончиться. Каким бы Карл ни был сильным воином, он не сможет справиться со всей армией Ивара Остина, коих к июню 993 года набралось свыше сорока пяти тысяч. Эта орда сметает все на своём пути.

— Говорили здесь, — послышался мужской голос за окном.

— Ты уверен? — уточнила женщина.

— Так говорили в городе: какой-то старик с густой бородой, который всегда выигрывает в боях на кулаках, почти не разговаривает, а пьет пива столько, что какие-то там верблюды позавидуют.

Незваные гости обошли халупу и Карл, пригнувшись, устроил засаду перед входом. Как только дверь распахнулась, он замахнулся шпагой, но застыл и лезвие, остановившись в дюйме от горла, коснулась кожи женщины, которая сняла белый капюшон.

— Убить меня хочешь, любимый? — буркнула Алекса.

***

Было давно за полночь, когда Хлоя накрыла стол и принялась угощать горячей похлебкой, зажаренным зайцем, запеченным хлебом и теплым вином. Все сели за стол, начали ужинать и смотреть друг на друга.

— Давно ты здесь? — холодно спросил Карл.

— Хороший вопрос, — так же холодно ответила Алекса. — Я и Костин прибыли сюда сразу, как уничтожили всех членов семьи Остин в столице и отпустили северные кланы. Прошло почти полгода, за которые мы смогли добраться до оставшихся членов этого проклятого рода. Мы прятались, скрывались по лесам, а в какой-то момент слились с толпой. Оказалось, что все хотят убить Предвестницу, однако даже архиепископ не в курсе, как я выгляжу. У меня встречный вопрос. Какого чёрта ты тут забыл, Карл Масур?

— Я выполняю приказ королевы…

— Ту королеву, которую поклялся защищать, — перебила Алекса. — Ты дал мне слово, Карл! Ты поклялся, что защитишь Офелию.

— Так она под защитой! — ударив кулаком по столу, крикнул герцог. — Чего нельзя сказать о тебе. Алекса, что ты надела? Зачем ты устроила бойню на переправе? Ты хоть знаешь, что Офелия уже приговорила тебя к смерти? Зачем? Зачем все это?

— Ты знаешь ответ, — спокойно ответила Алекса.

— Ивар Остин, — закатил глаза Карл. — Из-за него весь этот хаос. Но ведь нельзя всю жизнь жить местью, Алекса. Ты могла уплыть вместе со своей армией, могла спрятаться на краю света. Почему ты до сих пор здесь?

Карл откусил кусок мяса, прожевал и запил. Алекса промолчала.

— Послушай, Алекса, — продолжил он, пока остальные слушали. — Даже если ты каким-то чудом убьешь его, тебе не выжить. Малые земли восстали против тебя. Все хотят твоей смерти. Каждая вшивая дворняга мечтает тебя убить.

— Мне ли не знать. Неделю назад какая-то светловолосая женщина сказала, что в какие-то моменты Предвестница делала хорошие вещи. Так её сразу приняли за меня, колесовали и сожгли.

— Тогда для чего все это? Убийство Ивара не вернет родителей. Король и так покойник, Алекса. Мы оба старые. Ещё несколько лет и он помрет. А раз уж остальной род уничтожен, все закончилось, можно уйти на покой, спрятаться где-нибудь и переждать. Хоть ты ей скажи, баран, — покосившись на Костина, буркнул Карл.

— Простите, господин, — промолвил тот. — Я бы тоже рад сбежать, но не могу бросить герцогиню.

— За юбкой увязался, — закатил глаза Карл. — И как? Нравится спать с моей женой?

— Даже не думай… — стиснула зубы Алекса. — Ты сам сказал, чтобы я избрала себе достойного мужчину. Мы не можем быть вместе, Карл. Не смей терзать меня более, ибо я уже достаточно натерпелась от нашей любви.

Герцог быстро понял, что из-за злости и ревности сказал что-то лишнее. Он решил больше не говорить с женой о чувствах. Ситуация и так накалена до предела. Не хватает, если они начнутся грызться друг с другом.

— Что будем делать? — поинтересовалась Хлоя. — Мне идти некуда. Император требует мою голову у королевы Фрагиль. Ивар Остин записал меня в изменницы, а тут я жить больше не могу. Рано или поздно, на меня кто-нибудь выйдет.

— Я видела его, — сказала Алекса, чем изрядно удивила герцога. — Воспользовалась потайными ходами, проникла в твердыню и нашла нашего короля в моих бывших покоях. Он продолжает спать на моей постели, сидеть за моим столом и править от нашего имени, хотя не заслужил власти.

— Почему ты его не убила? — едва слышно спросил Карл, недоумевая от поступка жены.

— И сделать его мучеником? — нахмурилась Алекса. — Дорогой, ты на старости лет совсем мозги растерял? Выйди на улицу, послушай, что говорят люди. Они боготворят Ивара. Считают его посланником всевышних сил. Если его убить, он станет мучеником, тем, кто положил жизнь, чтобы остановить Предвестницу.

— А без пастуха скот станет неуправляемым, — добавил Костин. — Я тоже спрашивал об этом герцогиню, господин. И она говорит верно.

— Согласна, — проговорила Хлоя. — Ивар с ранних лет страдал необычной тяготой к вниманию. Отец говорил, он всегда привлекал внимание слуг какими-нибудь пустяками, пытался быть первым во всем, ждал похвалы в свой адрес, потому что был помешан на себе и своих достижениях. Пока герцогиня жива, он не может дать людям новую цель. Но старость — понятие растяжимое. Он может прожить и год, и пять, и десять лет. После смерти люди все равно продолжат восхвалять его. Это не трон империи, однако, он своего добьется.

— Поэтому я здесь, — сказала Алекса. — Хочу сделать так, что весь этот крестовый поход закончился. Нужно его уличить. Показать людям, что они выбрали себе не того спасителя. У меня пока нет плана, но я работаю над этим, слежу за тем, что происходит вокруг и жду подходящего момента.

Карл тяжело вздохнул. Пока он искал следы жены и наблюдал за действиями армии, она собирала сведения. Если бы они с самого начала встретились и начали работать сообща, сейчас бы у них был хоть какой-то план действий. Карл был согласен с мнением Алексы. Ивара бессмысленно убивать скрытно. Это только раззадорит толпу. Не получив Предвестницу, кто-нибудь из толпы скажет, что её можно выкурить, если захватить дочь. Офелия королева, однако, в этом и кроется вся проблема. Люди знают, где искать дочь Предвестницы — в Тарлатане, в королевстве Фрагиль, где толком нет ни армии, ни людей, способных отбить нападение сорока тысячной армии, которую собрал Ивар Остин.

— Что у нас есть на данный момент? — спросил герцог.

— Ивар никогда не выходит из твердыни, — сообщил Костин. — Он даже не спускается. Лестницы и весь первый этаж, где всем заправляет архиепископ, находится небольшая армия приближенных. Эти люди носят на плечах красные повязки, выделяющие их из общей толпы. Они вроде ораторов, которые несут благую весть людям.

— Короля кормят отменно, — продолжила Алекса. — Пока в армии едят сухари, кашу и воду, соблюдают пост и ведут благочестивую жизнь, их мессия питается мясом, пьет вино, занимается прелюбодейством. Попав в его покои, я увидела в постели служанку. Судя по телосложению ей лет десять, может быть, даже восемь. У короля появились пристрастия к маленьким девочкам. Кстати говоря, Карл, он этому научился от нас. По всей видимости, его окрылил тот факт, что я стала твоей женой в двенадцать лет.

— Да, но мы не занимались любовью… — нахмурился герцог.

— Ты ему это попробуй объяснить, — пожала плечами Алекса.

— Мерзость…

— Может, нам воспользоваться этим? — предложила Хлоя. — Сказать людям, что он…

— Мы об этом уже думали, госпожа, — перебил Костин. — Мясо и вино поставляют через потайные ходы. Любовница на протяжении всех этих шести месяцев у него была одна. Он запрещает ей покидать покои. Проблема в людях с повязками. Они не подпускают никого к королю. Все время находят отговорки. Чаще всего говорят, что он молиться, читает молитвенные книги, отдыхает после тяжелой ночи молитв. Если мы и сможем посадить первые корни сомнения, пока до людей дойдет, Ивар либо помрет, либо нас поймают.

— Получается, что у нас серьезные проблемы, — улыбнулась Алекса. — Убить мы его не можем, ибо он станет мучеником. И позволить умереть от старости тоже не должны, ибо скот станет неуправляемым. Обязательно найдется какой-нибудь идиот, который решит возглавить крестовый поход.

— Отдавать тебя им тоже бессмысленно, — погладив рубец на затылке, сказал Карл.

— Как мило, что ты об этом подумал, — буркнула Алекса. — Простите, господин Масур, я вообще-то не собираюсь умирать. Да и не даст моя смерть ничего. Для Ивара моё убийство будет отправной точкой. Черт знает, что он успеет сделать до кончины. Завоюет только малые земли, или же станет императором и исполнит свою самую больную фантазию.

Костин выглянул в окно и увидел небольшой свет вдалеке — там жгли костры и согревались люди. Он посмотрел на печь, и в голове зародилась идея.

— Кажется, я знаю, что нужно делать, — не скрывая улыбки, сказал он.

— Выслушаем любое предложение, — заинтересовался Карл. — Что придумал, малыш?

— Все мы верим во всевышние силы, так? — облокотившись на стол, сказал он. — Мы верим, но до конца не знаем, существуют ли они на самом деле.

— Костин, сейчас не время богохульствовать, — промолвила Хлоя.

— Я к тому и веду, — улыбнулся он. — Всем в детстве рассказывали притчу о мальчике, который кричал: волки, волки! Люди суеверны, доверчивы и очень ранимы, когда речь идет о всевышних силах. Мы можем этим воспользоваться.

— Как? — спросила Алекса.

— Человек особо рьяно реагирует, когда слышит слова пожар, даже если не видит огня и не чувствует дыма, — продолжал Костин. — Что если мы используем это? Я предлагаю поднять сумасброд в рядах армии. Мы будем подкидывать людям сведения о том, что Предвестницу видели в каком-то месте. Не все, но кое-кто отреагирует. Такая большая толпа пойдет нам на руку. Заставим их побегать, подумать, напрячься. Пусть решат, что все их посиделки возле костра не что иное, как притча про мальчика.

— Я немного не поняла, — задумалась Алекса. — Чем нам это поможет?

— Мы ударим по самому больному месту: по вере, — понял Карл. — Спровоцируем людей, заставим их гоняться за призраком. Рано или поздно, некоторые начнут задумываться о том, что Предвестница это миф. Возможно, тебя кто-то видел и знает о твоём существовании, Алекса. Однако посиделки у костра ничем хорошим не закончатся. Пока они сидят, им в уши льют проповеди. Но если мы лишим их этой возможности, заставим бегать по материку, это начнет вносить разлад. Сначала кто-то задумается о том, что тебя не существует. Потом люди начнут задаваться вопросом о том, а за тем ли мессией они пошли. И что, черт возьми, вообще тут делают.

— Именно! — подтвердил Костин. — Пробежка позволит проветрить мозги и задуматься о том, к чему все это ведет. Пусть на это клюнут единицы. Однако зараза начнет распространяться. Ивар сам не заметит, как из его рядов будут уходить люди, которым стало либо скучно, либо их вера дала трещину.

— Это поставит жирную точку на крестовом походе! — улыбнулась Алекса. — Мне нравится этот план. Никогда ещё не была в роли наживки.

Хлоя Холл

***

— Ты знала? — оглядываясь на мужчин, которые легли спать, Алекса сидела за столом и смотрела на маленькую свечку. Пламя то почти потухало, то разгоралось с новой силы. Это завораживало. Как и разговор с тетушкой, с которой она очень хотела поговорить.

— О том, что Кларк выбросил тебя из окна? — уточнила Хлоя. — Да, Алекса, я знала.

— Почему ничего не сказала?

Графиня тяжело вздохнула.

— У нас с твоим дядей всегда были натянутые отношения, — едва слышно призналась она. — Стоило выйти за него замуж и стать Холл, как я поняла, что он ко мне будет холоден до конца жизни. Алекса, мы много лет жили с ним под одной крышей, спали в одной постели, ели с одного стола. Вот только я его никогда не интересовала. Твой отец часто говорил брату о том, что нам нужно завести детей. А мой муж всегда отшучивался, придумывал отговорки. По правде говоря, мы с ним даже никогда не занимались любовью. У нас не было близости, понимаешь?

— Как же ты… — задумалась Алекса.

— Другие мужчины. Кларк не возражал. Он говорил, что я женщина и мне нужно мужское внимание, какое он не сможет дать. Он сразу расставил все по своим местам. Сказал, если я понесу от кого-то ребенка, он признает его своим наследником. Это избавит от проблем с бумагами.

— Допустим, вы не занимались любовью. Это все равно не отменяет факта того, что ты покрывала его.

— А вот это, милая, обратная сторона нашего брака. Твой дядя меня пугал. Знаю, что ты достаточно натерпелась, когда поехала в двенадцать лет в твердыню Оран с человеком, который пугает. Карл Масур способен запугать любого, потому что этот взгляд убийцы, это жуткий голос и характер делают его жутким монстром. Кларк Холл не был монстром. Он был настоящим чудовищем. Этот человек был помешан на медицине, а на ком стоит проверять новые реагенты? Разумеется, для этого подойдет любимая жена.

Алекса поморщилась, но промолчала.

— Не знаю, помнишь ты это или нет, но мы часто куда-то уезжали. Дело в том, что у него в столице была лаборатория, где он ставил опыты на крысах, на лягушках и прочих тварях. Если опыты показывали положительное воздействие, как любил выражаться Кларк, их следует провести на человеке. Он вкалывал в мой организм жуткие смеси, а мне оставалось молиться, чтобы не умереть в страшных муках. Порой, лекарства вызывали такие жуткие эффекты, что просто кошмар. Я теряла сознания, из памяти пропадали дни, недели, месяцы. Всевышние силы, я не знаю, что делала, когда мне было двадцать три. Я до сих пор не помню тот год.

— Прости, тетушка, — промолвила Алекса. — Я этого не знала.

— Твой дядя был помешан на медицине. Я ложилась спать и боялась, что никогда не проснусь. Он столько раз обследовал меня, что можно сбиться со счёта. Разумеется, когда ты упала, я попыталась с ним поговорить. Кларк ничего не сказал. Только посмотрел на меня так, словно хотел препарировать как лягушку, а потом сделал вид, будто бы ничего не случилось.

Алекса снова промолчала.

— В ту ночь, когда твоя сестрица вышла замуж, они с графом занимались любовью, а я читала книгу в кровати, до меня донесся крик, за которым последовал глухой хлопок. Кричал Костин, а хлопком была ты. Ты выпала из окна, Алекса. Я вышла из комнаты, пытаясь понять, что случилось, и увидела мужа твоей сестры без одежды. Он быстро спрятался в комнате, а я, поправив халат, пошла вниз и увидела, как Кларк ведет нянечку в спальню. Эта милая женщина подняла голову и посмотрела на меня остекленелым взглядом, словно из неё высосали душу и забрали сердце. Потом в дом вошел Костин. Он орал до безобразия громко, однако я видела, как Кларк смотрел. Когда Роберт занес тебя в комнату, всю окровавленную и поломанную, как тряпичную куклу, все были в ужасе, а Кларк смотрел так, словно находился на пике удовольствия. Будто бы он смотрел не на израненную девочку, а на голую женщину, с которой хочет заняться любовью.

— Он мог мне помочь, — сказала Алекса. — Я много раз об этом думала. Он мог бы меня не убивать и в любой момент мог спасти жизнь. Пока я жила в доме Грез, до меня доходили слухи о том, как Орлан де Месс проводит операции. Он спасал людей с такой легкостью и изящностью, с которой танцуют на балах. Странно конечно. Он спас столько жизней, а мою жизнь чуть не загубил.

— Это так, — подтвердила Хлоя. — Пока Роберт бегал за единственной знахаркой в округе, мы с твоей сестрой пытались снять с тебя одежду, промыть раны, сделать хоть что-нибудь. Карла рыдала, пыталась разбудить нянечку, полагая, что женщина изрядно выпила, а я смотрела на мужа и взглядом умоляла его помочь тебе. Он ничего не сделал. Утром, когда за тобой присматривала мать Костина, я уже с трудом держалась на ногах, падала и хотела спать. Роберт сказал, что все будет хорошо, хотя в душе тоже плакал, но все равно верил в лучшее. Именно в то утро, когда мы с мужем пошли спать, случилось необъяснимое. Я хотела с ним поговорить, а он вытащил какой-то футляр и посмотрел мне в глаза. Я побоялась открыть рот. Он сказал, что никогда меня не любил, и не будет любить так, как любит науку и самую красивую женщину на земле. Сказал, если я буду хорошо себя вести, проснусь, а через несколько дней мы уедем. Сказал так, чтобы я поняла. И я поняла, что если начну говорить, больше никогда не проснусь. Я так и ничего не сказала.

— Да, — кивнула Алекса. — Мне он об этом тоже сказал. Кларк, или точнее, Орлан де Месс полюбил маленькую графиню Анну Стариц. Он был от неё без ума. Так любил, что убил остальные дары королевы, дабы спасти беременную возлюбленную.

— Я об этом не знала, — задумалась Хлоя. — Эта Анна Стариц была беременна? От Кларка?

— Он сам так сказал. По всей видимости, ей было одиннадцать, когда он начал проявлять к ней знаки внимания. По правде говоря, встретив эту девочку в трактире, где состоялась моя первая встреча с Роксаной Остин, я невольно задумалась о том, как все мы похожи. Светлые волосы, голубые глаза, почти гармоничные точечные черты лица. Королева искала идеальное чрево для будущего наследника и выбирала его по своему образу и подобию. Не знаю, может быть, это глупое совпадение. Вот только меня давно не покидает мысль, что Кларк был влюблен в мою маму. Офелия де Месс ведь тоже была прекрасной светловолосой женщиной с голубыми глазами, как у меня. Возможно, дядюшка тоже положил на неё глаз, но не мог пройти против родного брата.

— Это бы объяснило, почему такой образованный человек начал спать с маленькой девочкой, которая даже для любви не созрела, — задумалась Хлоя. — Кларк был очень педантичен в этом вопросе. А ещё довольно брезглив.

— В каком смысле?

— Ну, он ложился на пол, когда у меня начинался месячный цикл. Как и любая другая женщина, я следила за собой, подкладывала тряпки и регулярно мылась. Но Кларк относился ко мне с брезгливостью. Если на людях он порой делал вид, что у нас все хорошо, то в такие моменты его одолевало отвращение. Он не хотел меня касаться. Это было весьма неприятно и больно. Меня словно отвергали, как какое-то животное, которое прогоняют из стаи, когда начинается месячный цикл. Неужели в его глазах я была так ужасна?

Алекса тоже заинтересовалась этим вопросом.

— Возможно, дело не в тебе, тетушка, — промолвила она. — Ты ведь тоже Остин, да?

Хлоя тяжело вздохнула и выдавила робкую улыбку.

— Вот мы и подошли к главному, — сказала она. — Да, Алекса. Я Хлоя Остин, дочь короля Оскара Остина VI, младшая сестра Роксаны Остин и, похоже, последняя претендентка на трон королевства Шарджа.

— Как официально, — улыбнулась Алекса.

— Нервы, — ответила улыбкой Хлоя. — Я сижу перед убийцей своей семьи. Ты истребила всех моих родственников. Думаю, скоро настанет и мой черед.

— Ты спала с членами семьи? — серьезно спросила Алекса.

— Да, — кивнула Хлоя. — Отец взял меня, когда я расцвела, а потом отдал порченую Кларку Холлу. Я выродок, Алекса. Из-за того, что во мне была намешана всякая кровь Остин, у меня возникли серьезные проблемы. Я родилась бесплодной. Думаю, Кларк знал это, но молчал.

— Возможно, поэтому он и не любил тебя до конца, — предположила Алекса. — Скажи, как же так вышло, что я этого не знала?

— Ну, тут все довольно просто. Мой отец всегда боготворил Роксану, потому что она родилась такой чистой и светлой. Ты должна была заметить, что весь род Остин выделяется своими темными волосами. Меня родила графиня, член семьи, а Роксана появилась на свет чистым путем. Её родила законная королева. Я этого не застала, ведь королева умерла после родов, однако слуги говорили, будто бы она была невероятно красивой. Разумеется, король не мог игнорировать безумное сходство матери и дочери. Так зачем ему темноволосая наследница, каких в роду уже в избытке, когда рядом есть белокурая красавица Роксана? Я осталась в стороне. А чтобы не мешалась под ногами, король отдал меня на воспитание Диору де Сатиру, от которого я попала к ещё менее примечательному семейству. Прожив вдалеке от дворца несколько лет, отец решил, что мне пора выйти замуж. Меня отправили ко двору, где я провела с отцом несколько ночей, пока Роксана вынашивала первого ребенка, а уже оттуда попала в руки Кларка. Отец не хотел афишировать свои темные дела с членом семьи, от которого я появилась на свет, а раз уж Кларк был в курсе симпатий короля, потому что узнал об этом от учителя, они нашли общий язык и заключили сделку. Кларк Холл скажет, что взял себе в жёны обычную графиню, не имеющую отношение к короне, а король сделает его королевским лекарем.

— И тут появился Андре де Дижон, — догадалась Алекса.

— Андре много лет занимал этот пост, однако не был посвящен в некоторые детали, — подтвердила Хлоя. — Тут его взяли и сместили, из-за чего он начал дико протестовать и конфликтовать с Орланом де Мессом, твоим дядей. На этой почве два врача схлестнулись, а под удар попала ты. Кларк собирался тебя убить, чтобы спасти Анну, как ты сама об этом сказала, а Андре решил тебя спасти, чтобы вставить коллеге палки в колёса. Только Андре не был в курсе того, что происходит. Кларк доходчиво объяснил, вот только было уже поздно. Ты выжила, я оказалась заперта в лаборатории под землей, а эти двое вцепились так, что никто даже не понял, как короля отравили. Кстати, ты знаешь, что…

— Знаю, — кивнула Алекса. — Твоего отца убил мой отец. За это можно сказать спасибо Карлу Масуру, который сейчас мирно храпит в постели. Он впутал моего отца во всю эту авантюру, избавился от Дункана Масура, своего отца, а потом и от твоего отца.

— Ох, уж, — тяжело вздохнула Хлоя. — Вся эта политика и заговоры так выматывают.

— Тут я с тобой согласна, тетушка.

Женщины тихонько захихикали, стараясь не разбудить мужчин. Однако ни Карл, ни Костин в этот момент не спали. Они лежали в разных постелях, ждали своих любовниц и с большим любопытством слушали разговор. Если Карл и догадывался о некоторых деталях, то для Костина вся эта информация стала снежным комом, в котором он оказался и скатывается с вершины горы Гордон, оказавшись в довольно невыгодном положении. Обычный деревенский мужчина, рожденный и воспитанный в деревне Яма, никогда раньше не думал ни о заговорах, ни о политике. Только теперь, оказавшись посреди бури, в центре которой находится Предвестница, он понимал, что обратной дороги уже не будет. Его затягивало в эту воронку все глубже и глубже. Стало казаться, будто бы выхода из неё нет. Может быть, когда-нибудь он сможет вернуться к обычной жизни простого солдата, возможно, даже фермера. Но сейчас прошлая жизнь осталась на суше, пока его затягивает в болото королевских интриг. Сестра была убита, дома у него больше нет, а единственная любовь, с которой он бы хотел прожить до конца жизни, сейчас находится в избе с законным мужем.

— У тебя удивительная дочь, — не скрывая гордости, сказала Хлоя. — Офелия, верно? Мы с ней пожили здесь какое-то время. К сожалению, Карл быстро покинул эти места, оставив меня здесь совершенно одну. Но это ничего. Я была рада познакомиться с такой умной девочкой. Надо же, восьмилетняя королева, правящая королевством после восстания.

— Она и вправду чудо, — подтвердила Алекса. — Я невероятно счастлива, что у меня родилась такая удивительная девочка. У неё все задатки королевы. Может, мы были воспитаны по-разному, однако каждого ребенка учат одинаково. Я тоже начала учить Офелию, когда той было чуть больше трех лет. В то время я все ещё думала только о мести, а потом, обратив внимание, что моя дочь весьма способная ученица, начала задумываться о будущем. Офелия оказалась умна и развита не по годам. Ей нравилось играть, веселиться, как и всем детям. Но когда речь заходила об учебе, её словно подменяли. Мы за месяц выучили все буквы. Научились читать и писать.

— Это нормально…

— На двух языках? — улыбнулась Алекса. — К четырем годам Офелия свободно читала, говорила и писала на двух совершенно разных языках. Ты тоже была в империи и знаешь, насколько тяжел в освоении этот язык. Я сама училась у того чернокожего мужчины, что жил в Яме. У меня ушло больше года. Офелия выучила за месяц. И не один, а сразу два языка.

— Потрясающе! — приятно удивилась Хлоя.

— Но и это не все, — продолжала Алекса. — У Дауда была просторная библиотека в доме, где книг было в избытке. Разные жанры, начиная от детских сказок и заканчивая историей. Однажды я решила посмотреть, что из этого выйдет и дала Офелии вместо сказок о рыбке, здоровый кирпич на тысячу страниц истории. Так меня ждал шокирующий сюрприз. Мало того, что Офелия в четыре года начала без особых сложностей вникать в историю, так ещё больше не нуждалась в сказках. Я пыталась ей подсунуть детскую книжку, но стоило уйти, как она возвращала сказки на полку, а оттуда брала что-нибудь историческое. Она хотела знать факты. В этом её отличительная черта. Офелию не интересовали истории о том, как мишка строил лестницу, чтобы достать мед. Она познавала истории правления императоров, которые совершали ошибки, правили и умирали. А стоило нам сбежать и отправиться на север, где мы познакомились с иноземцем Иваном, который тоже был историком, Офелия привязалась к этому человеку, без моего участия выучила язык какого-то княжества Патус, в шесть лет начала вести дискуссии с взрослым мужчиной, пока остальные дети играют в снежки. Я быстро поняла, что моя дочь достойна не только красивой жизни, но и власти.

— Теперь она королева, — сказала Хлоя. — Ты уже можешь ей гордиться.

— Я горжусь, — кивнула Алекса. — Но одного королевства мало. Офелия будет править малыми землями, тетушка. Отсюда мы переходим к главной проблеме вечера. К тебе.

Хлоя опустила взгляд, понимая, что все вело именно к этому моменту.

— Я тоже заслужила власть, Алекса, — сказала она. — Я очень тебя люблю, племянница. Не хочу обижать, правда, но в отличие от Офелии, по моим жилам течет королевская кровь. Твоя же дочь иноземка, незаконнорожденная девочка, которая не имеет никаких прав на трон Шарджа. Возможно, она умна и образована. Только это не отменяет факта, что мой отец король.

Алекса тяжело вздохнула.

— Можешь убить, если хочешь, — добавила Хлоя. — Я в любом случае не откажусь от трона.

— Не надо, тетушка… — промолвила Алекса.

— Надо. Ещё как надо. Я много лет живу в этой избе, дожидаясь момента, когда смогу убить Ивара Остина. Если ты считаешь, что только тебе бастард причинил боль и страдания, я поспешу тебя разубедить. Возможно, мы с сестрой были разными, но я любила Роксану. Она была вспыльчива, самонадеянна и чрезмерно заносчива, но мы были сестрами. Знаю, что ты мечтала её убить. Мне об этом известно. Только никто из вас не знал её так, как знала я. Она была слабой и крайне ранимой. И отец этим пользовался. Если считаешь, что все в семье Остин богохульники, которые идут на это по своей воле, я снова поспешу тебя переубедить. Отцу нельзя было отказать. Он брал Роксану, потому что считал, что у него есть на это право. Ты хоть знаешь, сколько детей она похоронила? Хоть представляешь, что она чувствовала?

Алекса промолчала.

— Все вы заблуждались! — ударив кулаком по столу, Хлоя вскочила с места. — Ты ведь тоже женщина, племянница. Скажи, что ты почувствовала, когда у тебя отняли ребенка? А что бы ты испытала, если бы кто-то посмел обидеть Офелию? Ты развязала войну, чтобы отомстить за сестру, за отца, за племянника и ребенка. Роксана страдала молча, потому что боялась отца. А я три года просидела в этой халупе, надеясь, что когда-нибудь у меня появится шанс отомстить. Я не такая сильная как ты, Алекса. У меня не было шанса собрать армию, повести их в бой и сделать все по совести. У тебя он был. И ты, не подумав ни секунды, почему-то решила, что вся моя семья заслужила смерти. Ты всех их убила, Алекса! Весь мой род погиб из-за тебя. Я осталась последней. Несу на себе клеймо любовницы короля. И если ты думаешь, что это прозвище мне дал Ивар, ты и тут заблуждаешься. Впрочем, как и всегда. Я была любовницей отца, а не бастарда. Став женой Кларка Холла, я ходила к отцу. К своему королю. Он был моим любовником. Но и это у меня отнял Ричард Холл.

— Тетушка… — промолвила Алекса.

— Если считаешь, что весь мой род проклят, ибо Остины стали причиной гибели твоей семьи, что я должна думать о твоей семье, Алекса?! — вспыхнула яростью Хлоя Холл. — Твой отец убил моего отца. Ты погубила мою сестру. Карла загубила мужа одним своим существованием. Но и на этом вы не остановились. Тебе было мало. Поэтому ты стала Предвестницей и забрала у меня все, что я любила. Хочешь мою корону? Закончи начатое. Убей меня, Алекса Масур! Ибо пока я жива, твой бастард никогда не займет трон Шарджа. Я слишком много потеряла, чтобы отдавать трон безродным бастардам. Сначала Ивар, теперь Офелия. Нет, Алекса Масур! Ты не получишь трон. Никогда не получишь.

Когда Алекса собиралась встать, Карл почувствовал, что пора вмешаться, пока она не убила Хлою, и вскочил с постели. Его примеру последовал Костин. Однако Алекса только встала и вышла из дома.

— Этого ты добивался, выродок? — скрестив руки на груди, Хлоя зашипела на герцога Масура. — Я освободила тебя из тюрьмы, много лет помогала выживать, искала врачей, когда ты болел, и серьезно рисковала головой ради тебя, Карл. А ты привел на мой порог змею, которую пригрел у самого сердца. Разве я просила убивать весь мой род, Карл? Я хотела искоренить заразу, но не таким же способом, мать вашу! За что вы так со мной?!

Карл отреагировал весьма хладнокровно.

— Весь твой род уже мертв, Хлоя, — сказал он. — Можешь начать мстить, если хочешь. Только давайте сначала решим проблему с настоящей угрозой.

— Мстить? — ухмыльнулась Хлоя. — За местью обращайся к Предвестнице, любимый. Она специалист в этой области. Я же жалкая любовница короля, которая выбрала в любовники родного отца!

Плюнув на пол, она вышла из дома вслед за Алексой, но воспользовалась другой дверью.

— Что? — заметив взгляд Костина, спросил Карл.

— Любимый? — окинув старого герцога взглядом, Костину оставалось пожать плечами. — И что только женщины в вас находят?

Закатив глаза и плюнув на пол, Карл завалился спать.

Дым

***

Женщина не станет кричать «насилуют», если ей грозит такая опасность. Люди устроены так, что реагируют на любую угрозу собственной жизни, однако плюют на окружающих. Каждая женщина малых земель, да и всех материков знают, когда насилуют, нужно орать «Пожар!». Именно этим способом решили воспользоваться Алекса, Карл, Хлоя и Костин, чтобы лишить Ивара Остина армии.

Они добыли белые одежды, надели капюшоны и стали ходить средь толпы паломников, собравшихся на крестовый поход, чтобы начать смуту. План был прост до безобразия. Они собирались использовать Предвестницу в роли наживки и направлять людей по ложному следу. Дабы не вызвать подозрения, следовало использовать метод слухов, который работал весьма эффективно.

— Ходил сегодня в замок, — ковыряясь пальцем в земле, говорил Костин. Он делал это так искренне, чем не вызывал подозрение. — Там поговаривают, будто бы появились сведения о том, что её видели где-то на востоке.

— Серьезно? — заинтересовался кто-то из шатра. — И что? Откуда сведения?

— Точно не знаю, — сделав задумчивую интонацию, промолвил Костин. — Архиепископ говорил что-то про провидение. Говорили очень тихо, поэтому я толком ничего не слышал.

— Я говорил! — заявил другой. — Говорил ведь, да?! Его Величество послан нам самими всевышними силами! Они подают ему знаки! Ну, ничего, скоро мы её поймаем!

— Как? — заинтересованно спросил Костин. — Мы тут сидим и непонятно чего ждем. Эта тварь убила моего брата. Не знаю, как вы, а я завтра утром пойду на запад.

— И куда ты собрался? — спросил третий, не скрывая ухмылки. — Запад огромен.

— Это ведь лучше, чем здесь сидеть.

— Ну, не знаю, — сказал четвертый. — Его Величество не одобрит. Он ведь сказал, что она сама явится.

— Его Величество мне ещё спасибо скажет, когда я её приведу! — Костин показательно встал и пошел в чащу, что находилась на западе. — Вот увидите. Я стану тем, кто её поймает.

План был хорош во всем. Возможно, никто не клюнет на уловку, однако слухи расползаются быстро и это представление, рано или поздно, повлияет на конечную судьбу крестового похода. Костин одного не понимал. Раз это крестовый поход, почему люди никуда не идут? Он решил пройтись по лагерю и поговорить с другими людьми, авось начнут шевелиться.

***

Через два дня эту роль взяла на себя сама Предвестница.

— Носила вчера вечером воду Его Преосвященству, — вздыхая, говорила Алекса. — Так устал, бедный. Весь в трудах, в молитвах.

— За нас он молиться, — отвечала старая женщина.

— Да, это правда.

— Там ничего не слышно? — спросил молодой человек, сидящий рядом со старухой.

— Вообще-то поговаривают, будто бы её на севере видели, — продолжая вздыхать, сказала Алекса. — Его Преосвященство вроде как людей туда направил, да мало их. Я хотела вызваться, только не позволяют. Боятся, что пострадаю.

— И правильно! — схватившись за топор, заговорил лесоруб. — Бабы дома должны быть, детей воспитывать. Что скажете мужики? Станем подспорьем Его Преосвященству?

— Ты где её там искать собрался? — нахмурился кто-то в толпе мужиков.

— Так про столицу ведь говорят, — невзначай сказала Алекса. — Говорят, будто бы она туда вернулась. Пьет, ест, мужиков соблазняет и ничего не бояться.

— Вот сука! — вскочил ещё один. — Пока мы тут на холоде мерзнем, она ляхи раздвигает?! Вот сука!

«Да ты это уже говорил, — подумала про себя Алекса. — Сука, сука. Других оскорблений не знаешь, что ли?».

***

Через неделю на вылазку пошел Карл Масур.

— Вот сука! — бросил он.

— Ты чего, старый? — спросили его хором мужики.

— Его Преосвященство считает, что Предвестница на востоке, — заявил Карл.

— То север, то запад, теперь восток, — зевнул кто-то. — Чушь все это.

— А если нет?! — вскочил Карл. — Она ведь уже побывала на западе, потом на север пошла, а сюда идти боится, поэтому на восток направилась. У меня там семья и дети…

— Нечего ей там делать.

— Так уж и нечего? — задумался другой мужик. — Как мне кажется, Его Преосвященство правильно считает. Господина Диора де Сатира в столице ведь не было, так? Так может быть, Предвестница его собирается убить, ведь до Его Величества ей все равно не добраться.

— В этом есть смысл, — согласились некоторые.

— Так у меня тоже там семья! — вскочил ещё один.

Понимая, что тут без него разберутся, Карл погладил рубец на затылке и пошел восвояси.

***

Возможно, план работал. Действия диверсии были так незначительны, что, казалось, армии крестового похода не было конца. Карл, Алекса и Костин сами видели, как после их слов люди собирались и уходили, чтобы собственноручно найти Предвестницу. Уходило десять, двадцать, порой пятьдесят человек. Все только и говорили о том, что Предвестница стала дымом, который подобно призраку перемещается по материку. Однако уход людей был столь незначителен, что это возымело обратный эффект. Поползли слухи, будто бы Алекса Масур ведьма. И это только укрепило веру в то, что от неё нужно избавиться.

В конце июня снег все же растаял, в июле началось довольно жаркое, но весьма скоротечное лето, в августе снова начались дожди, а ближе к концу месяца задули северные ветра. Сама погода отвернулась от малых земель. Урожая не было. Армию крестового похода поразила сильный недуг, от которого начали умирать люди. В этом тоже обвинили магию Предвестницы. За последние две недели погибло порядка двух тысяч человек. Тела собрали возле города Оран, благословили и подожгли. В какой-то момент стало понятно, что все летит под откос. Алекса понимала, что натворила бед и погубила всех этих людей, поэтому взяла все в свои руки и начала действовать.

Как бы Карл ни старался, ему не удалось остановить жену. Алекса почувствовала груз ответственности и решила просто остановить весь этот хаос. Она решила остановить его на своих условиях. Сделать так, чтобы все это закончилось. Если крестовый поход затянется, к приходу зимы весь регион Оран будет усыпан трупами людей. Она и так убила достаточно. Ей больше не хотелось отмывать руки от крови.

Сбросив в себя белое одеяние с красным крестом, она облачилась в голубое платье, в каком была во время штурма поселения Дубки. Без оружия, без шанса на выживание, Алекса вышла на рассвете из избы, оставила Костина, Карла и Хлою, а сама пошла к твердыне Оран, чтобы поставить конечную точку в этой войне. С неё было довольно боли и страданий, которые она принесла своими поступками, бунтами и ошибками. Это должно было прекратиться.

Алекса вышла на поле, где стояли шатры и отдыхали люди. Запах дыма и искры тлеющих костров продолжали клубиться над местностью. Люди кашляли так громко, что сводило челюсть. Тысячи и тысячи людей загибались из-за своенравного короля, пирующего в теплых покоях.

Она возникла словно дым, прошла мимо одного шатра, мимо другого, обошла группу людей, обращая внимания, что все с ужасом и удивлением смотрят на неё. В их глазах она была иллюзией, посланной жутким колдовством. Возможно, кто-то узнал её в лицо, некоторые же недоумевали от того, что какая-то женщина пришла в их вотчину в синем платье. Заметив молодую женщину, задыхающуюся от кашля, Алекса подошла к ней, черпнула из чана теплой воды и поднесла ей кружку, чтобы напоить умирающую.

— Спасибо, — откашлявшись, молодая женщина подняла глаза и удивилась. — Кто вы?

— Всего лишь тень, — Алекса поцеловала её в лоб, помогла лечь на лежанку, укрыла теплым одеялом и пошла дальше.

Она шла по полю, усыпанному шатрами, помогала тем, кому могла помочь и говорила людям, что хочет им что-то показать. Обойдя низину, она не стала называть своего имени, а под воздействием дурманящих слов и своей легенды смогла найти тех, кто захотел пойти к воротам твердыни Оран. Казалось, что этих уставших людей больше не заботит крестовый поход. Люди просто умирали и не знали, что тут делают. Среди сотен заболевших, она видела нескольких здоровых. Для такого огромного войска это сильный удар. Уже было понятно, что немногие переживут зиму.

Алекса поднялась по склону, прошла в открытые ворота и оказалась на главной площади твердыни. В замке жили только те, кто носил красную повязку на рукаве и эти люди точно знали, зачем сюда пришли. Стоило Предвестнице появиться, все напряглись, схватили палки и приготовились мстить.

— Во все времена у преступника, приговоренного к смерти, было и остается право на последнее слово, — спокойно сказала она. — Вы успеете отомстить. Я пришла и никуда не уйду. Но прежде, я войду в твердыню и сделаю это не одна.

— Войдешь! — Алекса посмотрела в сторону того, кто на неё зарычал и увидела молодого разведчика, юношу, которого она отпустила рядом с твердыней Гордон. Он должен был уйти на запад, но вернулся и вступил в армию. — Это Предвестница! — указав на неё палкой, заявил он.

— Думаю, все уже в курсе, — пожала плечами Алекса. — Люди внизу так больны и устали, что им совершенно наплевать на этот крестовый поход. Я прошла сюда и никто мне ничего не сделал.

— Да потому что ты ведьма! — заявил этот же юноша, крепко сжимая палку.

— Позвольте попасть в твердыню, — попросила Алекса. — Я имею право сказать последнее слово и скажу его…

Она не успела договорить, как ей по голове ударили палкой. Алекса рухнула на грязную землю и толпа разъяренных фанатиков накинулась на неё. Её били палками, ногами,тыкали лицом в землю и швыряли из стороны в стороны. Это продолжалось до тех пор, пока на ней не разодрали всю одежду, после чего бросили совершенно голую в лужу.

Захлебываясь кровью, она перевернулась на спину и улыбнулась. У неё были отбиты рёбра, возможно, было несколько переломов, разбиты губы и сломан нос. Глаза заплыли от синяков и побоев, но Алекса все равно видела и чувствовала, как на лицо капают капли дождя. Тело стало грязным, побитым, да и выглядела прежняя герцогиня так, словно была уже мертва.

— Отведите меня к королю, — не скрывая улыбки, попросила она.

Последнее, что она увидела, было подошвой тяжелого сапога.

***

— Алекса Масур…

Приходя в себя, она открыла глаза и увидела самодовольную улыбку Ивара Остина. Алекса попыталась встать, но была скована болью в груди. Резкая боль отдалась от ребер по всему телу так резко, что, казалось, будто болели даже волосы. Она открыла глаза и поняла, что находится в тех же самых покоях, что и раньше. В этом же самом месте у неё вырезали из чрева ребенка.

— Назвал меня по имени? — она положила голову на подушку и улыбнулась. — Как это мило. Почему не шлюха?

— Решил отдать дань уважения, — признался Ивар. Он сидел на краю постели, а вокруг никого не было. — Мы вернулись к тому с чего начали.

— Ага…

— Признаюсь, я уже думал, что ты и вправду не придешь. Но все же совесть у тебя есть и я этому очень рад, — он продолжал улыбаться. — Люди — вот твоя главная слабость. Ты привязана к дочери, привязана к любимому мужику, а после своего маленького восстания стала мучиться совестью. Я все же смог тебя выкурить из лесов.

— Вот в чем дело… — задумалась Алекса. — Так это был ты, да?

— Да, — закивал Ивар. — Пришлось воспользоваться грязными уловками. Хотя какая к чёрту разница, правда? Это всего лишь люди. Стоило добавить в воду один занятный препарат, который для меня изготовил покойный Андре, как всех их поразила болезнь. И знаешь, что во всем этом самое забавное? Они винят во всем тебя. Это был отличный ход с архиепископом. Ну, разве я не молодец, Алекса? Я убил одного старого дурака, посадил на его место родственника, который возомнил, будто бы и вправду мне полезен и благодаря слепой вере собрал весь этот скот.

Пока король хвалился своими заслугами, Алекса окинула взглядом покои и увидела, что на столе стоит теплая похлебка, кусок курицы и два кувшина вина. Ивар продолжал рассказывать, как воплотил план в жизнь, как сделал все сам и как добьется ещё больших успехов. По его извращенной логике стало понятно, что даже больные люди захватят ему королевство Фрагиль.

— …многие умрут, но плевать, — продолжал он. — Главное, что вскоре я доберусь до твоей дочери. И знаешь, что я решил?

— Что? — спросила Алекса, поглядев ему в глаза.

— Карлу Масуру повезло, — Ивар взял локон грязных волос герцогини в руки и стал его гладить. — Ты хороша собой. Такие глаза, такая прыть. Думаю, твоя милая дочурка станет прекрасной любовницей. Скажи, она хороша собой?

— Налей мне вина, — попросила Алекса.

— Хочешь вина?

— Хочу, — кивнула Алекса. — Ты ведь празднуешь. Почему бы не угостить врага? Думаю, я заслужила глоток.

Ивар вскочил с кровати и подбежал к столу. Он был так окрылен успехом, что даже не заметил, как Алекса вывихнула себе запястье на правой руке, как учил конунг Бьорн, ослабила веревку, которой была привязана к спинке кровати и приготовилась нанести удар. Король наполнил кубок, подошел к постели, но не стал поить женщину, а просто вылил ей вино на лицо.

— Напилась? — улыбнулся король.

— Напилась, — поморщившись, Алекса улыбнулась в ответ и плюнула ему в лицо.

Ивар от ярости закипел и попытался её ударить, однако Алекса высвободила руку и одним точным ударом ткнула ему глаз кончиками указательного и среднего пальца. Король вскрикнул и вскочил, схватившись за лицо, что позволило ей развязать вторую руку, оттолкнуть немощного старика в сторону и начать развязывать ноги.

— Шлюха! — заорал Ивар, схватив стул.

Он замахнулся, но промазал. Стул ударил по мягкому матрацу, сломалась одна ножка. Стоило ей освободиться, как она схватила кусок деревяшки и зарядила им в глаз королю. Ивар снова заорал хриплым голосом и пока пытался прийти в себя, Алекса отобрала у него стул, замахнулась и, проигнорировав боль в области груди, ударила так, что предмет мебели развалился о спину короля. Ивар грохнулся на пол и начал протяжно что-то орать.

На вопли короля отозвались последователи. Они начали биться в закрытую дверь, ибо Алекса догадывалась, что эти покои никто и никогда не приходил. Ивар скрывал все свои секреты от людей, что, разумеется, должно сыграть на руку. Она, держась за побитые рёбра, дернулась в сторону стола, обошла его и, пока Ивар пытался встать с пола, чтобы сбежать, нашла коробку с препаратами Андре де Дижона. Это был деревянный ларец под отказ забитый пробирками. Два стеклянных флакона были пусты.

— Вот и все, — Алекса прошла к камину, взяла оттуда кочергу и, покосившись на дверь, поняла, что времени у неё не так много. — Бастард, ты меня слышишь?

Ивар перевернулся на спину и увидел перед собой грязную, уставшую, избитую, но жуткую женщину, у которой в руке была раскаленная кочерга. Она держала её голыми руками, обжигала руки и смотрела на него с такой яростью и гневом, что королю стало плохо. Его сердце стало биться в два раза быстрее и при этом резко останавливалось. Дыхание стало сбитым, а в глазах потемнело.

Замахнувшись кочергой, Предвестница заметила остекленелый взгляд и прыснула. Алекса с трудом удержалась и так громко захохотала, что людей за дверью пронзил ужас.

— Твою мать! — продолжала смеяться Алекса. — Я десять лет ждала этой минуты, а ты, клятый бастард, так испугался, что сдох от страха?! Серьезно?!

Предвестнице оставалось выбросить оружие, покачать головой перед телом мертвого короля и найти в ящике шкафа длинную рубаху, в которую она облачилась, чтобы прикрыть голое тело. Одежда опустилась ей до бёдер.

Когда дверь распахнулась, она сидела на кровати, скрестив ноги, и держала в руках коробку с препаратами Андре. Люди, ворвавшиеся в покои, увидели мертвого мессию, на котором не было никаких следов побоев.

— Ведьма! — зарычал юноша.

— Нет, глупец, — ответила Алекса. — Ведьм не существует. Есть только правители, которые презирают обычный люд. Ивар Остин на протяжении долгих месяцев отравлял воду и убивал вас, чтобы выманить меня. Он никакой не мессия, а я никакая не ведьма. Отправьте людей к озеру на севере, больным людям нужно пить чистую воду, чтобы справиться от отравления.

— Отравление?..

— У меня есть яд, — показав коробку, сказала Алекса. — Дайте мне немного времени, чтобы я смогла приготовить противоядие.

— Ты нас всех погубишь! — зарычал юноша.

— Я могу работать в тюрьме, на цепи и сама принять первую порцию, — сказала Алекса. — Я не прошу меня простить. Можете пытать, бить, насиловать. Делайте, что сочтете нужным. Только позвольте помочь тем, кому ещё можно помочь. Перед смертью мне хочется загладить вину за совершенные ошибки.

— Не сможешь! Ты ведьма! Чудовище!

— Пусть будет так. Позвольте помочь, чтобы после смерти я смогла встретиться перед всевышними силами и попросить у них прощение за все, что натворила. У каждого человека ведь есть право предстать перед Богами. Короли, тираны, диктаторы, все представали перед взором всевышних сил. Я не хочу быть исключением. Прошу, позвольте помочь.

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ: ДОЛГИЙ ПУТЬ

***

Смерть Ивара Остина прошла незаметно. Его крестовый поход закончился, не успев начаться. Люди были слишком больны, чтобы восхвалять своего пророка. А после приготовления первой микстуры с лекарством, кто-то начал поговаривать, что король отравил людей. К сожалению, большинство продолжало верить, что все это происки ведьмы Предвестницы, которая пыталась замолить грехи и предстать перед всевышним судом.

Белый конь

***

— Костин, передай герцогу, что вода заканчивается, — сказала Алекса. — Пусть снарядит ещё группу.

— Они уже уехали, — промолвил он. — С тобой точно все нормально? Ты об этом говоришь в пятый раз за час?

— Разве? — облокотившись на стол, Алекса с трудом держалась на ногах. — Прости, видимо, забыла.

— Когда ты последний раз спала?

— После похорон высплюсь.

Алекса несколько дней стояла на ногах. Она ни разу не села, не легла. Её тело ныло от боли, хотелось кушать и хотя бы немного поспать. Однако Алекса продолжала работать и лечить людей.

За последние три дня она вылечила больше, чем убила. Многие из тех, кто быстро пошел на поправку, сняли белую рясу, и пошли домой. Были и те, кто решил остаться, чтобы увидеть казнь Предвестницы. Пока жизнь перед твердыней кипела, Алекса, сидя в камере, изрядно работала. Ей не позволяли видеть солнечного света. Но благодаря помощи знахарей, кто хорошо разбиралися в лекарственных травах, у неё под рукой было все необходимое, чтобы готовить новые порции антидота, которые Костин и Хлоя распределяли между больными.

Пока Алекса лечила людей, работая на износе, пытаясь получить прощения хотя бы перед богами, архиепископ и кузен покойного короля продолжал свои проведи. Он говорил людям, что одним благим поступком невозможно добиться прощения. Он говорил, что во всем виновата магия ведьмы, а король был пророком, который вел людей к вере. И люди слушали его проповеди.

***

За месяц Алекса смогла вылечить всех, на кого подействовал антидот. К сожалению, старики и слабые люди умирали от яда, потому что лекарство не мог победить эту заразу. В октябре, когда многие люди поправились и ушли домой, рядом с твердыней оставалось ещё больше половины армии покойного короля Ивара Остина. Им было наплевать на пророка. Король, который умер от страха, больше не заботил людей. Чернь, пережившая горечь утраты, просидев полгода на холодных камнях перед твердыней и переборов болезнь, мечтали только об одном. Все хотели увидеть смерть Предвестницы.

Казнь была назначена на утро следующего дня. Те, кто видел покои короля и стал свидетелем того, как жил монарх, взяли на себя ответственность и пообещали Предвестнице, что не позволят людям устроить самосуд. Для неё приготовят костер, в огне которого сгорят все грехи, как Алекса этого и хотела.

Алекса не рассчитывала, что её отпустят, поэтому последнюю ночь не спала. Ей предложили помолиться или провести эту ночь с тем, кого она любит. Но оказавшись перед выбором между мужем и деревенским другом, она решила отказаться. С Карлом ей нельзя спать, хоть она об этом и мечтала, а Костин был обычным любовником, которого она никогда не любила. Поэтому Алекса решила провести эту ночь одна.

Сидя на холодном полу, прижав колени к груди, Алекса не скрывала улыбки. Она была рада, что скоро воссоединиться с семьей. Проклятый род уничтожен, за исключением графини Хлои Холл, которую Алекса не хотела убивать. Ивар Остин умер самой постыдной смертью. Король, возомнивший себя богом, умер перед лицом страха. Возможно, от ужаса перед лицом смерти у него случился сердечный приступ, что было вполне вероятно. Однако Алекса тешила себя мыслями о том, что король все же сдох от страха. Она была рада, что жизнь бастарда закончилась таким жалким финалом. Семья была отомщена, война подошла к концу, а люди, люди всегда найдут повод развязать очередную бойню. Скоро Предвестницу забудут, как уже начали забывать короля, как забыли Орлана де Месса, как забыли о том, что был такой род, который занимался любовью с членами семьи. Время расставит все по своим местам.

Алекса догадывалась, что все закончиться смертью и даже не подозревала, какие испытания ей ещё предстоит пережить, чтобы встретиться перед всевышними силами. Пока она тихо сидела в камере и думала о том, что ей довелось пережить, снаружи стали раздаваться громкие голоса. Полагая, что смерть наступит чуть раньше и будет намного ужаснее, чем ей обещали, она смерено встала и отошла к заколоченному досками окну.

Дверь распахнулась, её ослепила вспышка яркого света. Пытаясь понять, что происходит, она увидела хромого человека, который выглядел довольно привлекательно для мужчины со сломанным коленом.

— Алекса Масур? — спросил он.

— Да, — подтвердила она, прикрывая глаза.

— Её Величество Офелия Аль Салил де Оран приговорила вас к смертной казни, — сообщил он. — Меня зовут Бомонд Колер. Я советник королевы Фрагиль. Мне велено доставить вас в Тарлатан, где вы смоете грехи кровью на глазах у тех, кому причинили столько боли.

Алекса искренне обрадовалась и не смогла сдержать улыбки, когда услышала имя Офелии в таком ключе. Какая мать не возгордиться от того, что её дочь величают королевой?

— Не стоит радоваться, — Бомонд шагнул вперед. — По приказу Её Величества вас доставят в Тарлатан, а во время плавания обреют наголо и выдернут ногти.

— Что?.. — растерялась Алекса. — Это приказала Офелия?

— Именно она вынесла смертный приговор и отдала приказ, — подтвердил Бомонд. — Её Величество решила, что вы должны в полной мере ответить за свои грехи. Вас свежуют, колесуют, а останки сварят в масле. Публично.

Алекса поморщилась от ужаса, но сохранила остатки гордости и протянула руки.

— Ведите, милорд…

Когда её вывели из тюрьмы и повели к тюремному экипажу, Алекса услышала душераздирающие вопли тетушки Хлои. В отличие от Предвестницы, которая не сопротивлялась, солдаты выволокли тетушку за волосы и швырнули на грязную землю. Женщина билась в истерике, сопротивлялась, но несколько ударов палками угомонили и вырубили графиню, возомнившую себя королеву. Хлою погрузили в соседнюю тюремную карету, куда следом затолкали архиепископа. Следом за солдатами из твердыни вышел Карл Масур и Костин.

— Что происходит? — вопросительно спросила Алекса.

— Архиепископа обвинили в заговоре, — ответил Костин. — Её Величество Офелия Аль Салил де Оран и архиепископ королевства Фрагиль нашли неопровержимые улики заговора против всевышних сил. Оказалось, король со своим кузеном отравили прошлого архиепископа, чтобы занять его место. Его везут в Тарлатан, где придадут огню.

— А Хлоя?

— Её тоже приговорили к смерти, — ответил Карл. — Её Величество дала клятву Дракону. Империя по окончанию войны должна получить голову Ивара и любовницы короля, которая убила несколько членов семьи императора. Хлою отвезут в Тарлатан, а там передадут временному императору Кабылу.

— Стоит задуматься о себе, миледи, — Бомонд подтолкнул Алексу в тюремный экипаж и закрыл дверь.

***

Предвестницу доставили в трюм корабля, на котором она обогнет материк и попадет в Тарлатан, где родная дочь приговорит её к смерти и публично казнит. Для герцогини это был последний шанс надышаться жизнью, перед самой кровавой казнью, какую для неё уготовила королева.

Её отвели в трюм, где сорвали одежды и приковали цепями к столу. Прошло несколько часов, когда к ней спустился сам Карл Масур. Он прошел в дальнее отделение корабля и закрыл дверь на ключ.

— Где палач? — подняв голову, спросила Алекса.

— Он перед тобой, — Карл расшнуровал куртку, положил её на соседний стол и засучил рукава рубахи. — Я сам вызвался.

— Будешь меня пытать? — нахмурилась Алекса. — Ты всегда был болен, Карл. Твои предпочтения в постели, твой нрав. Не понимаю, почему полюбила такого безумца.

Карл обошел стол, на котором лежала его жена, подставил под голову ведро и взял мыло. Алекса невольно вспомнила, как он мыл её роскошные волосы через несколько недель после свадьбы. Ситуация повторялась и это вызвало улыбку.

— Хлоя находится на другом корабле, — посмотрев в глаза жены, неожиданно сказал Карл. — Я знал, что империя довольно жестока в своих истязаниях пленников, но чтобы так.

— Что с ней?

— Её сейчас пытают. Палач уже обрил голову, вырвал ей ногти, но не остановился, а пошел дальше. Кабыл решил не ждать и в полной мере наказать любовницу короля.

— Как? — уточнила Алекса, когда Карл начал мылить ей голову.

— Любовнице короля вырвут язык, сошьют губы, вынут глаза и зальют в уши какой-то имперский состав, — спокойно сказал он. — Хлоя прибудет в Тарлатан глухая, слепая и немая.

— Ужасная участь… — тяжело вздохнула Алекса. — Ладно, Карл, делай своё дело.

Он посмотрел ей в глаза.

— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, Алекса?

— Знаю, — улыбнулась она. — И я тебя люблю, любимый. Не знаю за что, но все равно люблю и буду любить. По всей видимости, ты произвел на меня…

Карл отбросил все рамки и впился ей в рот. Их губы сплелись в жадном поцелуе, на который Алекса ответила так, как не отвечала ни одна женщина герцога. Она не уступала ему в желании, от чего Карл стал сходить с ума. Задыхаясь от любви, он с трудом смог оторваться от губ жены.

— Надо же, — облизнув губы, Алекса улыбнулась. — Они все так же прекрасны.

— Кто? — поглядев на жену, спросил Карл.

— Твои губы. Они до сих пор сводят меня с ума…

***

Месяц спустя…

— Мы договорились? — с надеждой спросила Офелия.

Сидя за столом, Кабыл закинул на него ногу и пил теплое вино. Кроме королевы и временного императора в зале совета никого не было. Было решено, что правители будут говорить за закрытыми дверями.

— Что империя получит взамен? — спросил Кабыл.

— Я не знаю, — пожала плечами Офелия. — Назовите свою цену, господин. Думаю, мне хватит…

— Из-за войны у вас нет армии, — перебил Кабыл. — Из-за крестового похода вы лишились урожая. Ваши люди голодают, умирают и все ещё пытаются найти крайнего.

— Не делайте вид, будто бы вас интересуют люди, — заявила Офелия. — Вам плевать на наши горести, господин. Вы прибыли сюда не за урожаем, которого у нас нет. Что вам нужно? Земли? Золото? Молодые женщины? Я заплачу любую цену, если мы сможем договориться.

Кабыл поставил кубок на стол.

— Связи, — ответил он.

— Не понимаю.

— Вам известен такой материк, где всем правит княжество Патус? — спросил временный император.

— Да, — подтвердила Офелия. — Я встречала историка из тех мест. Знаю их язык, обычаи, законы и традиции. Это очень жестокий мир. Настолько жестокий и ужасный край, что даже северные кланы кажутся детьми. Патус находится на краю мира.

Временный император был приятно удивлен познаниями королевы.

— Для девятилетней девочки вы довольно умны.

— Мне уже десять, — поправила Офелия. — Вернемся к княжеству. Чего вы хотите?

— До императора дошли сведения, — зевнул Кабыл. — Что в конце года, в день праздника какого-то ваше святого вас коронуют во второй раз. Это правда?

— Да, — подтвердила Офелия. — После долгих переговоров был вынесен окончательный вердикт. Два наследника, претендовавших на трон Фрагиль, остались с пустыми руками. Хлоя Холл, она же Хлоя Остин, она же любовница короля, находится в темнице королевства Тарлатана. Диор де Сатир, герцог королевства Шарджа, умер две недели назад. Его поразила старость. Герцог Карл Масур, который приходится мне приемным отцом и уже передал мне в наследство всю законную власть. Он остается герцогом твердыни Оран и всего юга, однако его власть перешла ко мне. В Шарджа больше нет достойных претендентов. Рот Остин был уничтожен. Герцог Стивен Остин, почивший два месяца назад, отказался от притязаний на трон. Его жена, дочь и два внука перебрались из твердыни Гордон в город. Вдова лишилась права носить титул герцогини после подписания отказа мужем. Она стала маркизой и сменила фамилию и зовется Элизабет де Шарад. Остальные графы и маркизы быстро поняли, что я не откажусь от трона и могу развязать войну. Во время голода и бедствий, что принесла на малые земли Предвестница, им остается только принять меня как свою законную королеву.

— Потрясающий экскурс в тактику ведения политики, — улыбнулся Кабыл. — Как-нибудь воспользуюсь приемом, если захочу свергнуть Дракона.

— Мы говорили о княжестве Патус, господин, — сохраняя терпение, сказала Офелия.

— И верно. Дракон желает открыть торговый путь с княжеством Патус, — сообщил временный император. — Мы с вами уже заключили выгодный контракт, по которому в империю идут поставки железа, а от нас вы получаете приправы и фрукты. До конца года в Тарлатан придет большая порция вина. И раз уж вы стали полноправным правителем малых земель, Дракон задумывается об увеличении поставок в три раза. Это ускорит процесс наполнение казны королевства, а у нас пропадет нехватка железа.

— Допустим, — промолвила Офелия. — При чем тут Патус?

— Торговля, Ваше Величество, — ответил Кабыл. — В княжестве Патус нет ни флота, ни связей с внешним миром. Дракон хочет это исправить. Поговаривают, будто бы Патус славиться сильными мужчинами, самими красивыми в мире женщинами и расположилось на огромной плите золота. По нашим сведениям золота там столько, сколько нет ни у вас, ни у нас, Ваше Величество. Этот край, расположенный на краю света, золотая жила. К сожалению, княжество слишком уступает в технологиях. Золото там добывают мало, оно почти не тратиться и никогда не покидает пределы материка. Если мы сможем заключить с ними выгодный союз, какого империя не предлагала малым землям, королевство Фрагиль и Шадаш-Тарза разбогатеет так, что нам и не снилось.

— Хотите, чтобы мы вели переговоры? — уточнила Офелия.

— Если выйти на корабле из южного города Оран на вашем материке, до княжества можно добраться за десять месяцев, Ваше Величество. Это долгий срок. Во время такого плавания может случиться любая беда. Прибавьте сюда разницу с империей. Нам невыгодно отправлять корабли в Патус, поэтому Дракон желает, чтобы именно вы начали вести активные переговоры с князем. Если вам удастся заключить торговый договор и совершить несколько сделок, империя внесет в это мероприятие свой вклад.

— На это уйдут годы, — заметила Офелия. — Даже если я отправлю посла сегодня же, он вернется не раньше, чем через несколько лет. У меня не будет возможности с ним связаться и остается надеяться только на то, что это не развяжет ещё одну войну.

— Именно поэтому мы поручаем это вам, — улыбнулся Кабыл.

— Понятно… — нахмурилась Офелия. — В случае провала империя ничего не лишиться, а вот королевство Фрагиль обзаведется новым врагом. Вы решили использовать нас, чтобы прощупать вероятного союзника. Умный ход, господин Кабыл.

— Это моя цена, — сказал он. — Если согласитесь, получите желаемое уже сейчас. А взамен отправите посла в княжество Патус, скажем, до конца следующего года. Этого времени хватит, чтобы научить посла языку, традициям и всему тому, что нужно в этом мероприятии. Если заключите этот мир, озолотите королевство так, как никто другой.

Офелия промолчала.

— Пятнадцать лет назад, — продолжал временный император, — никто не знал про империю Шадаш-Тарза. В малых землях было шесть королевств, шесть королей и регулярные войны. Наше появление изменило ход вашей истории. Теперь всем правит одна могущественная королева. До конца первой эпохи у нас осталось чуть больше шести лет. Что нас ждет впереди, Ваше Величество? Я абсолютно уверен, что вы координально измените представление о власти. Вы уже стали королевой малых земель, заключили крепкий мир с империей. И Дракон клянется, что этот мир продержится долгие годы. Вы добились того, чего не мог добиться никто другой. Я верю, что вы добьетесь ещё большего. Пока глупцы вроде Ивара Остина мечтали о славе, а идиот Леонид Гордон сам не имел понятия, как нужно править, вы, Ваше Величество, не стеснялись и делали шаги, пытаясь добиться своего. И вы этого добились. Задайте вопрос. Разве вам этого достаточно?

— Весь мир не завоюешь, — сказала Офелия. — Мои подданные голодают. В первую очередь я должна подумать о них.

— Я все понимаю, — согласился Кабыл. — Однако вы можете отправить несколько кораблей в княжество Патус. Этого будет достаточно, чтобы открыть путь к новым горизонтам. Пока вы будете заниматься королевством, ваш поверенный сделает все, чтобы заключить контракт с одним из самых богатых и суровых народов мира. В Патусе скрывается ключ к нашему величию, Ваше Величество. Нужно лишь руку протянуть.

Офелия встала и протянула руку.

— У меня все равно нет иного выхода, — сказала она. — Мы договорились, господин Кабыл. Выполните вашу часть сделки, и до конца следующего года я отправлю в Патус посла. Возможно, нам удастся найти способ связи. В этом случае империя будет в курсе переговоров.

— Патус ждет, — Кабыл встал и поцеловал руку королевы. — Успехов вам, Ваше Величество. Я буду молиться за ваше благополучие.

— Всего доброго, господин, — улыбнулась Офелия. — Пусть Боги приглядывают за вами в вашем нелегком деле.

Дочки-матери

***

Когда с головы сняли мешок, Алексу ослепил яркий свет. Она ещё не пришла в себя, но уже успела уловить аромат душистого мыла, парфюма и домашнего уюта. А когда глаза прозрели, она увидела комнату, где была просторная медная ванная, туалетный столик, большая кровать накрытая белым балдахином, шкафы забитые одеждой и ширма, на которой висел пеньюар.

— Где я? — недоумевая, спросила Алекса.

Карл подтолкнул её в комнату.

— Это мой дом, — сказал он. — Ты в Тарлатане.

— Не понимаю… — оглядывая светлые покои, Алекса пребывала в полной растерянности. — Мы ведь были на корабле…. Ты хотел…. — она коснулась головы и поняла, что прекрасные волосы были при ней. Алекса дернулась в сторону туалетного столика и посмотрела на себя в отражении. — Всевышние силы…. Что ты со мной сделал?

Пока она прибывала в неведении, кто-то разрезал шрам на щеке, дренировал скопившуюся кровь и перешил так, что след был заметен, но уже не так бросался в глаза. На ней была надета только нижняя сорочка и какая-то потрепанная обувь.

— Карл, что происходит? — резко обернувшись, спросила она. — Я ничего не понимаю. Как же казнь? Офелия же приговорила меня….

— Казнь уже состоялась, — перебил герцог. — Герцогиня Алекса Масур была казнена вчера на закате. Твою казнь видел весь город.

Алекса лишь пожала плечами, пребывая в полном недоумении.

— Послушай, — вздохнул Карл. — Офелии пришлось заплатить немалую цену, чтобы спасти тебя, Алекса. Твоё место заняла графиня Хлоя Холл, которую во время плавания изуродовали так, что она и на человека перестала быть похожа. Твоя тетушка прошла через все муки боли, а под конец сошла с ума. Она обезумела от боли. Вчера в городе творился настоящий хаос. Солдаты до сих пор не могут остановить беспорядки, что происходят на центральной площади. Но это не имеет значения, ведь ты мертва.

— Как скажешь… — Алекса сожалела, что любовница короля прошла через муки, которые были предначертаны Предвестнице. По всей видимости, Офелия и вправду заплатила очень высокую цену, чтобы спасти мать.

— С этого дня тебя зовут Александра Воробьева, — сообщил Карл. — Так пожелала королева.

— Патус… — догадалась Алекса. — Офелия хочет отправить меня в княжество?

— Ты поплывешь через неделю, — подтвердил Карл. — Её Величество приказала вытащить тебя из тюрьмы Орана, что мы с Бомондом и сделали. Пока ты лежала в трюме, я накачал тебя лекарством, которое было изготовлено специально для этого случая. Нам оставалось только подменить тебя на Хлою, что мы и сделали три дня назад, когда доставили вас в тюрьму Тарлатана. Пока ты спала, палач продолжал пытать любовницу короля. После смертной казни, когда стало ясно, что за Хлоей Холл никто не придет, её было решено похоронить. Но раз Хлоя была казнена, мы похоронили тебя. Те, кто знали, что был совершен обмен, помогли вырыть гроб и доставили тебя сюда.

— Потрясающе… — закатила глаза Алекса. — Я месяц спала, потом успела полежать в гробу, а теперь меня зовут Александрой Воробьевой. Почему вы мне об этом ничего не сказали?

— Так пожелала королева. Переодевайся, Александра. Прими душ, приведи себя в порядок. Мы будем ждать тебя к обеду внизу.

Когда Карл вышел и закрыл дверь, Алекса коснулась теплой воды в ванной, осторожно прошла к шкафу и открыла дверцы. Богатый выбор платьев всех цветов будоражил. Алекса так давно отвыкла от дворянства, что немного растерялась. Ну, раз уж началась новая жизнь, нужно влиться в образ жительницы Патус. Хорошо, что ныне покойная герцогиня успела выучить язык княжества.

Алекса сняла грязную сорочку, в которой успела побывать в гробу и залезла в теплую воду. После купания она вытерлась нежными полотенцами и села за туалетный столик, чтобы снова попробовать себя в роли придворной дамы и воспользоваться косметикой. Выбор был столь богат, что она от стеснения захихикала. Ей было странно чувствовать себя мертвой. Это какое-то неотвратимое ощущение, вызывающее приятную теплоту в груди, мешало нормально расчесать волосы, воспользоваться тушью и тенями, накрасить губы ярко-красной помадой. В первый свой день рожденья она решила надеть черное платье. Даже Карл говорил, как ей идет похоронный цвет. Вытащив подходящее платье из шкафа, она ощупала приятный шелк, погрузилась в прохладную ткань, зашнуровала наряд, поправила зауженную талию, зону выреза на груди, открытые плечи, поправила короткие рукава и подолы юбки.

***

Костин, Карл и Сара сидели за столом, когда по лестнице спустилась преображенная Александра. Она спустилась в главный зал, окинула взглядом всех сидящих за столом, сделала реверанс и приняла приглашение. Она решила сесть рядом с любовником. Мужа у неё больше не было, а по правую руку герцога сидела другая женщина.

— Это Сара Масур, — сообщил Карл. — Моя жена.

Алекса улыбнулась, почувствовав нестерпимую боль в области сердца.

«Жена? Меня похоронили вчера, а сегодня ты уже женился во второй раз, — подумала она про себя. — Вот она прелесть загробной жизни. У меня не осталось ни имени, ни мужа, ни титула герцогини. Я никто».

— Приятно с вами познакомиться, миледи, — улыбнулась Сара. — Я так много хорошего о вас слышала. Ну, еще до того, как вы стали….

— Понимаю, — сказала Алекса. — Я тоже рада знакомству. Не ожидала, что Карл так быстро найдет замену. Впрочем, на что может жаловаться покойник, правда?

— Прекрати, — нахмурился Карл. — Ты сама все прекрасно понимаешь.

— Да, да… — с безразличием бросила Алекса. — И как вы тут поживаете, пока я мстила? Уже задумывались о детях?

— Вообще-то, — несколько смутилась Сара, — я недавно родила.

Костин поперхнулся, словно не знал об этом.

— Вот как, — улыбнулась Алекса. — Примите поздравления. Мальчик или девочка?

Сара покраснела ещё сильнее.

— У нас родилась тройня… — призналась она. — Два мальчика и девочка.

Алекса больше не могла этого слушать. Она вскочила, бросила тарелку в стену и, переполненная яростью, прошла к лестнице. Её переполняла злость и отчаянье. Она отдала всю себя герцогу, когда ей было двенадцать. Сейчас ей почти двадцать семь и за все это время брака она так и не могла подарить мужу сына. А тут появилась какая-то рыжеволосая дрянь, которая так разродилась, что подарила ему за раз сразу троих. Алекса не могла смириться с тем, что её любимый мужчина теперь любит и принадлежит другой.

***

За день до отплытия корабля, когда солдаты смогли подавить беспорядки в городе Тарлатан, Александре позволили покинуть усадьбу. Под сопровождением герцога Масура и двух гвардейцев королевы, которые заковали её в цепи, она накинула плащ и поехала в экипаже в королевский дворец.

Вечерняя встреча с королевой и советниками должна была состояться в зале совета, однако этого решили не делать, ибо такое событие может вызвать ненужные слухи. Александру сопроводили до королевских покоев, где она и Карл вошли в комнату королевы.

Александра вошла в комнату и впервые за долгое время увидела дочь. Офелия сидела за большим круглым столом, стоящим в центре просторного помещения, в окружении десяти гвардейцев и советников. За это время девочка стала выше и ещё краше. Мать, которая не видела дочь так долго, не могла поверить своим глазам. Она хотела броситься к ней, растолкать солдат и обнять любимую дочь. Но законы и рамки приличия стоит соблюдать.

— Ваше Величество, — Алекса сделала реверанс на пороге и прошла к столу.

Офелия улыбнулась.

— Рада, что вы добрались, — сказала она. — Прошу прощения за меры предосторожности. Совет вам не доверяет.

Алекса узнала за столом Бомонда Колера, который сопроводил её из твердыни Оран в Тарлатан, ну и, разумеется, узнала герцога Ричарда Дориана. Теперь эли люди советовали дочери и помогали принимать решения. Слова матери тут больше ничего не значат.

— Известите нас, советник Дориан, — приказала Офелия, когда все заняли места.

Ричард Дориан встал и стал читать приказ:

— Её Величество, Офелия Аль Салил де Оран, законная королева малых земель, постановила следующее. Предвестница, больше известная, как герцогиня Алекса Масур, была казнена за измену. Останки были выброшены со скалы. В знак окончания войны, Её Величество распорядилась, чтобы в Тарлатане возвели мраморный памятник в память о тех, кто погиб на переправе Тхеок и во время всего бунта Предвестницы. Со дня смерти преступницы имя Алексы Масур и прозвище Предвестница будет находиться под строгим запретом. За попытку обосновать культ в честь зачинщицы все участники будут приговорены к смерти. За произнесение слова Предвестницы и попытки навязать своё мнение в городе Тарлатан, зачинщик будет наказан двадцатью ударами палкой. За попытку выставить Предвестницу мученицей, избранницей всевышних сил, архиепископ придаст зачинщика очищающему огню.

Алекса терялась, поражалась и недоумевала. Но делала это молча.

— Годы войны, — продолжал главный советник, — было решено окрестить Бунтом Предвестницы. В анналах истории Алекса Масур будет выставлена чудовищем, зачинщицей и предателем короны. Любые другие записи запрещены. Это будет караться смертной казнью. Попытка назвать ребенка Алексой, Александрой, Предвестницей и любым другим именем, связанным с зачинщицей, будет караться кастрацией.

— С ума сойти… — выдохнула Алекса, когда главный советник сел. — Александра не такое распространенное имя в малых землях. И вы решили кастрировать родителей, которые назовут дочь этим именем?

— Вам это кажется забавным? — нахмурился Бомонд. — Вы хоть понимаете, что чуть не уничтожили малые земли? Все ваши труды и жажда мести забрала десятки тысяч жизней. Только двадцать тысяч погибло на переправе Тхеок. Ваши варвары убили и изнасиловали шестнадцать тысяч женщин, среди которых почти половина детей. Детей! Они насиловали все, что движется. Ещё этот крестовый поход, который ударил по экономике. Под стенами твердыни до сих пор ведут подсчеты погибших. А сколько людей умерло из-за голода, потому что никто не мог возделать урожай?

— И вы туда же? — буркнула Алекса. — Так обвините меня в том, что зима в этом году была длинная. Это же я виновата, что снег шел даже в июне. Может быть, вы, советник Колер, тоже один из тех, кто решил, что я ведьма? Повесьте на меня смерть Леонида Гордона сверху. А что? Я уже мертва, мой бывший муж плодит детей другой женщине, а я должна покинуть королевство в полном одиночестве, ведь у вас не хватило смелости бросить меня на растерзание толпы.

— Я не хотела, чтобы ты умерла, мама, — промолвила Офелия.

Алекса сразу смягчилась. Глядя на дочь, она с трудом могла представить, через что пришлось пройти Офелии, чтобы спасти свою мать. Для десятилетней девочки это было одно из самых серьезных испытаний.

— Простите, Ваше Величество, — проговорила Алекса. — Я так устала от войны, от боли. У меня ничего не осталось, даже жизни. Я все отдала ради мести роду Остин, ради мести Ивару Остину, а теперь даже не знаю, что мне делать. Всевышние силы… — она опустила голову, и тушь потекла по щекам, — я так устала.

Офелия тоже с трудом сдерживала слезы.

— Завтра в полдень отбывает корабль, — сдержано сообщил Ричард Дориан. — В планах королевы Фрагиль намечается заключение сделки с княжеством Патус. Эту экспедицию возглавит маркиз Бомонд Колер. Вы мертвы, Александра, однако это не избавляет от ответственности за ущерб, который вы нанесли малым землям. Её Величество решила изгнать вас с материка. Вы больше никогда не вернетесь. А если посмеете ступить на земли, королева, члены королевской семьи, либо советники воспримут это очередной изменой, очередным бунтом. В следующий раз вас непременно казнят.

— В княжестве вы сможете начать все сначала, мама, — сказала Офелия. — Больше никаких войн, политики, мести. Советник Масур изъявил желание помочь в ваших начинаниях. Он дарит вам сто тысяч рупий, на которые вы сможете построить дом и начать новую жизнь. К сожалению, вы больше никогда не сможете увидеть друзей и детей, что проживают на малых землях. Это наш последний разговор.

— Как скажешь, Офелия, — шмыгнув носом, Алекса вытерла глаза. — Простите, милорды, если я прошу слишком многого. Но я бы хотела проситься с дочерью. Вы бы не могли нас оставить? Можете не снимать цепи, и пусть остаются солдаты. Я лишь хочу проститься с единственным ребенком.

— Оставьте нас! — приказала Офелия.

Советники и несколько гвардейцев направились к выходу. Мать и дочь остались под пристальным надзором двух солдат, но даже это не помешало им пересесть на кровать и взяться за руки.

— Ты стала такой красивой, — не скрывая гордости, сказала Алекса. — Дочка моя. Я горда, что у меня родился такой прекрасный ребенок.

— Матушка, простите, — не удержав слезы, Офелия обняла маму и громко разрыдалась. — Я не хочу, чтобы вы уезжали. Не хочу, чтобы вы плыли в княжество. Я без вас не справлюсь.

— Ты уже справилась, — гордо сказала Алекса. — Ты была рождена, чтобы стать королевой. И тебе удалось добиться того, чего не смогла дать я. У меня ничего не вышло.

— Это не так, матушка. Именно вы сделали меня королевой. Все наши уроки, разговоры сделали меня королевой. Я никогда не подведу. Буду бороться за мирное небо над головой, которое мы хотели увидеть. Пусть это будет сложно, тяжело и больно, но я добьюсь этого. Вы будете мною гордиться.

— Я уже горжусь, Офелия. — Алекса заглянула в заплаканные глаза дочери. — Послушай, это очень важно. То, о чем мы говорили на корабле. Если пойдешь до конца, у тебя появятся враги. Их будет много. Все они захотят твою корону. Если будешь доверять всем подряд, не сможешь удержать трон. А это самое главное. Ты королева, Офелия Аль Салил де Оран. Сделай так, чтобы о тебе говорили даже в княжестве Патус.

— Я понимаю, — шмыгнув носиком, королева улыбнулась.

— Никогда не совершай моих ошибок, Офелия! — потребовала Алекса. — Я только сейчас начала понимать, что месть забирает у человека все без остатка. Я стала существом без прошлого, без будущего, без права любить мужчину, которого любила всю жизнь. Будь решительной, но мягкой. Будь милосердной, но справедливой. Ты должна стать той, кем никто не смог стать.

— Кем же? — задумалась королева.

— Офелия, — улыбнулась Алекса, — каждый дурак может назвать себя великим, если получит корону. Ты уже видела, что делают безумцы, готовые на все ради власти. Но только избранный может назвать себя королём. А раз уж ты стала королевой, впереди у тебя самое тяжелое испытание. Оно меркнет перед тем, что пережила я. Тебе нужно удержать корону и доказать людям, что ты королева. Когда настанет время, взгляни в зеркало. Ты сама поймешь, когда наступит этот час. И когда это случиться, ты увидишь не Офелию Аль Салил де Оран, а королеву. Самую достойную королеву, которую заслужили малые земли. Этот момент обязательно наступит. Но чтобы он наступил, придется приложить немало усилий.

— Я поняла, — закивала Офелия. — Спасибо, матушка. Я вас никогда не забуду. Пусть люди говорят, что думают. Вы моя мама. Я всегда буду вас любить.

Обе понимали, что это их последняя встреча, последний разговор. Прощание затягивалось, потому что мать не хотела оставлять дочь, а дочь никак не могла отпустить самого важного в жизни человека. Они общались весь день, вспоминая, как хорошо, как тяжело, как больно порой им было. Это удивительно долгое и прекрасное десятилетнее путешествие сделало их такими, какими они должны были стать. Все встало на свои места. Офелия заняла трон малых земель, стала полноправной королевой огромного материка, и до конца своих дней будет гордо носить титул королевы. Алекса добилась того, чего хотела, о чем мечтала. Она уничтожила заразу, искоренила зло и отомстила за семью. Вот только все было не так просто.

— Мам?

— Да?

— Я люблю тебя…

Алекса похлопала ресницами и улыбнулась:

— Вот теперь можно уезжать. Теперь я буду знать, что меня любят.

Покидая королевские покои, Алекса одновременно испытывала гордость и боль от одиночества. Она отомстила, но стоило ли это такой цены? Она шла по лестницам и с трудом сдерживала слезы, спустилась на первый этаж, где стоял трон достойной королевы и зарыдала, а на улице её ничто не сдерживало, поэтому она отбросила все сомнения, сделала глубокий вдох, давшийся с большим трудом, посмотрела на горизонт и рассмеялась, пока по щекам продолжали течь боль и сожаления.

Чувства любви

***

Это была последняя ночь, которую Алекса проведет на малых землях. Завтра ей предстоит долгое и невыносимо одинокое путешествие в княжестве Патус. Ей придется пересечь бескрайнее море, добраться до края света, где нет ни друзей, ни членов семьи, ни тех, на кого можно положиться. Тяжело было это признать, однако именно жажда мести забрала все то, ради чего Алекса сражалась.

Карл Масур предал их любовь и после похорон жены сразу женился на другой женщине. Он заделал обычной фрейлине королевы и бастарду главного советника трех детей, отвернулся о той, кому поклялся в верности, кого забрал в двенадцатилетнем возрасте из родной усадьбы, отнял у семьи, у отца. Возможно, герцог и вправду хотел помочь другу, спасти молодую графиню. Но это не отменяет того факта, что Алекса отдала мужу лучшие годы жизни, полюбила его всем сердцем, даже собиралась родить наследника, а в итоге осталась с пустыми руками.

Офелии тоже придется остаться. Милая дочь стала королевой, и теперь будет править огромными землями, разрушенными и разореннымивойной, которую устроила её непутевая мать. Маленькой королеве предстоит пережить множество испытаний, ибо только так становятся достойными правителями.

Алекса никак не могла смириться с тем, что завтра навсегда покинет малые земли и останется в полном одиночестве. Больше никакой войны, боли, сожалений и страданий. Как и людей, без которых она не сможет прожить. Ей предстояло последнее путешествие, вот только конечным пунктом служит одиночество в месте, где нет тех, кого она любит всем сердцем. Там не будет ни любимого мужчины, ни любимой дочери.

Избежать этой участи было невозможно, поэтому Алекса весь вечер и большую часть ночи провела возле окна, откуда открывался вид на главную площадь. По приказу королевы скоро там поставят мраморный монумент в знак храбрости и уважения людям, солдатам, героям, погибшим во время войны. Область уже огородили невысокой изгородью, поэтому строительство оставалось вопросом времени. Вскоре Тарлатан станет местом скорби.

Как раз в это время, уже после полуночи, пока Алекса размышляла о неизбежной судьбе, к ней в комнату вошел герцог. Он не стал стучать, а прошел в покои, закрыл дверь и подошел к кушетке, на которой сидела его бывшая жена. Она его видела, даже краем глаза обратила внимание, как он наполняет два кубка вином, как пододвигает стул и садиться рядом.

— Выпьем? — протянув кубок, спросил он.

Алекса без лишних слов пригубила напиток, а полупустой кубок поставила на подоконник, при этом, не поглядев в глаза бывшего мужа. Его этот факт немного расстроил, но начинать разговор со скандала было глупо. Поэтому Карл поставил свой кубок на туалетный столик и пододвинулся вместе со стулом.

— Распорядился насчет денег, — сообщил он. — На корабль погрузили несколько сундуков с платьями и золотом. Денег немного, но на первые несколько лет хватит. Я не знаю, каковы расценки в княжестве, однако, если нужны будут ещё деньги, можешь продать кое-какие драгоценности.

Герцогиня, объявленная мертвой, решила сохранить прежний настрой и промолчать.

— Алекса, я… — Карл глубоко вдохнул и взял её за руку. — Послушай, мне вправду очень жаль, что все так вышло. Если бы у меня была возможность все изменить, исправить ошибки, я бы воспользовался этим шансом. К сожалению, все вышло так, как случилось. Тут уже ничего не изменишь.

— Прекрати… — отмахнувшись от его руки, сказала Алекса. — Твои слова, попытки оправдаться, отговорки выглядят жалко. Они ни к чему не приведут. Я бы хотела сказать, что сама во всем виновата, только это будет ложь. Мы оба сделали так, что уничтожили жизнь. Ты вознамерился завоевать трон, сделать меня королевой и потерпел неудачу, из-за которой я потеряла семью, потеряла нашего ребенка. Меня поглотила месть, забравшая все то, ради чего я жила, к чему стремилась. Теперь у меня нет ни семьи, ни ребенка. Я больше не смогу стать матерью, не смогу обнять любимую дочь и увидеть, как она растет. Все это было упущено рядом ошибок, на которые мы друг друга подталкивали. Этого ни изменить, ни исправить. Остается смириться с участью.

— Нам придется это сделать.

— Нам? — Алекса ухмыльнулась. — Как мне кажется, ты уже смирился. Женился во второй раз, обзавелся детьми. Чего же тебе ещё надо? У тебя есть красивая жена, трое детей. В твоём возрасте мужчина только об этом и мечтает. Тебе удалось исполнить мечту, так о чем же ты сейчас жалеешь?

Карл тяжело вздохнул.

— Жалею только о том, что остаток жизни проведу вдали от женщины, которую люблю…

— Так уезжай! — холодно бросила Алекса. — В чем дело, герцог? Не можешь? — она встала с кушетки и прошла к кровати. — Вы, мужчины, только говорить умеете. Если ты меня так любишь, Карл, бросай свою жену, детей и поезжай со мной. Ты ведь мужчина. Ты можешь принять такое решение. Можешь ведь? Или просто не хочешь?

— Сама знаешь, что не могу.

— Так я и думала.

Алекса прошла от одной стены к другой и остановилась рядом с креслом, бросив взгляд в бывшего мужа.

— Ты погубил меня, герцог! — сдерживая злобу, сказала она. — Ты погубил наше счастье, объявив гражданскую войну, из-за которой погибли все, кого я любила. Ты уничтожил наш брак, тем, что занимался любовью с другими женщинами, пока я собирала армию, служила господину и проливала кровь ради будущего королевства. И в конце, когда я попросила тебя о самой обычной услуги, ты проявил слабость, струсил. Жалкий герцог Масур струсил и не смог убить женщину, которая умоляла его о смерти. Я хотела умереть, Карл. Ты это прекрасно понимал.

— Я не мог, — поднявшись со стула, сказал он. — Ты ведь понимаешь, что я не мог тебя убить!

— Понимаю, конечно, — улыбнулась Алекса. — Хладнокровный, жестокий, расчетливый генерал армии, не знавший поражений, не смог поднять руку на женщину, чем обрек её на бесконечные страдания в полном одиночестве, вдали от семьи, от дочери, от самого себя. Твоя слабость обрекла меня на муки, которых я вдоволь натерпелась. Ты должен был сделать одно единственное поручение, отдать меня на растерзание палачу. Но и здесь ты подвел ту, кому поклялся в верности.

— Я люблю тебя, Алекса.

— Нет, не любишь. Если бы любил, не стал совершать столько ошибок. Ты ведь был моим мужем. Одного твоего слова было достаточно, чтобы остановить меня. Ты ведь генерал, который убивал. От твоих рук погибла прошлая невеста. Помнишь, как ты рассказывал о той женщине, убитой вместе с любовником на сеновале? В тот раз тебе хватило храбрости принять решение, а сейчас нет.

— Этого хотела королева.

Алекса покачала головой.

— Не ищи оправданий, Карл. Офелия ещё ребенок. Не смей прикрываться моей дочерью.

— Я бы никогда не посмел, — заявил он. — Ты жива только потому, что этого хотела твоя дочь. Мне пришлось выполнить приказ, ибо только так я мог защитить девочку от ошибок. Ты сама хотела, чтобы я её защищал. И я защитил. Сделал все, чтобы остаться рядом с ней. Думаешь, она бы простила меня, если бы я убил её мать?

— Меня это должно утешать? — нахмурилась Алекса.

Карл развел руки в стороны, встал и собирался покинуть комнату. Но Алекса встала у него на пути и преградила путь.

— Сбежишь? — спросила она.

— Тебе стоит отдохнуть…

— Вот только не надо, ладно?! — прошипела Алекса. — Ещё не понял, что это наш последний разговор. Утром я уплыву, Карл.

— И что ты предлагаешь?

— Не знаю, — глядя в глаза, Алекса пожала плечами. — Если ты меня любишь, мы бы могли…

— Нет, — перебил Карл. — Этого не будет.

— Боишься изменять жене? Мне ты изменять не боялся.

— Хватит, Алекса, — вздохнул Карл. — Мы оба знаем, что не можем заниматься любовью. Ты моя племянница.

Закипев от ярости и безысходности, Алекса не сдержалась и влепила герцогу звонкую пощечину. Ладонь обожгло, словно проткнуло тысячью маленьких иголок, а Карл при этом ничего не почувствовал, не дрогнул, даже не пошевелился.

— Прекрати! — пригрозив пальцем, прошипела она. — Я почти три года исполняла обязанности, была верной женой, пока ты боялся меня взять! Мне приходилось изнывать без любви, пока ты боялся, что причинишь мне вред. Даже наша первая брачная ночь до сих пор вызывает у меня отвращение. Но я люблю тебя, Карл! Всегда любила. Проклятый род Остин занимался этим на протяжении многих веков, наслаждаясь похотью и рождая выродков. У меня не может быть детей. Не отнимай то единственное, на что я ещё могу рассчитывать! Останься сегодня со мной, позволь почувствовать твою любовь. Я ведь вижу, что мечтаешь об этом больше всего на свете. Давай отбросим рамки, проведем эту ночь, чтобы завтра навсегда расстаться. О большем не прошу…

Карл коснулся её лица, провел рукой по шраму, почувствовав то тепло, то желание, которое ему было недоступно все эти годы. Оставалось только отбросить все лишнее и взять. Но он мог этого сделать. Не мог, потому что любил. Алекса прочла это в его глазах, во влюбленном взгляде, осторожно отстранилась и позволила пройти.

Все было кончено. Скрепленные узами любви, они простились, не сказав друг другу ни единого слова. Они остались друг для друга семьей, но не той, на которую рассчитывали. Это был конец, финал, окончание их трагического пути, где нет ни победителей, ни проигравших. Герцог и герцогиня остались ни с чем.

Легенда о драконе

***

Следующим днем Алекса покинула малые земли. За ней увязался Костин. Она стояла на верхней палубе и провожала взглядом прекрасный город Тарлатан. В те дни, когда она прибыла в этот город, чтобы отомстить, она и не заметила, сколь прекрасно это место. Алекса давно не замечала красоты, которая её окружает.

— Мне жаль, — промолвил Костин.

Алекса посмотрела на него и улыбнулась.

— Хватит жалеть мертвых, Костин. Лучше помолись за живых.

— Что будем делать?

— Понятия не имею, — пожала плечами Алекса. — Я мертва.

— Я ведь серьезно.

— Я тоже. Если думал, что у меня найдутся ответы на все вопросы, лучше возвращайся. Сама не знаю, чем себя занять. Месть свершилась, род мертв, семья отомщена, а дочь стала королевой. Чем мне заняться? Буду выращивать баклажаны.

— Очень смешно, — закатил глаза Костин. — Помню, как ты мечтала увидеть дракона. Жаль, что их не существуют. Я бы тоже хотел его увидеть.

— Мир велик для меня одной, — облокотившись на перила, Алекса продолжала смотреть на то, как Тарлатан становиться меньше и пропадает из вида. — Возможно, в нём все же существуют настоящие драконы. Только это не имеет значения. Моя детская мечта, фантазия, надежда рассыпалась в прах. Люди, которые совершают великие поступки, прославляются на века. Они по праву могут называться теми, кого воплощают эти прекрасные создания. Я верю, что моя милая девочка тоже станет одной из тех, кто станет живым воплощением дракона.

— И кем же? — заинтересованно спросил Костин.

Алекса выпрямилась, взяла его за руку и, продолжая улыбаться, пошла в каюту капитана.

— Легендами, Костин… — прошептала она. — Эти люди становятся легендой…

Конец!

Эпилог

Этот невысокий человек спустился в подвал, где на столе горела одна свеча. У него при себе не было ни шпаги, ни пистоля, однако леденящий взгляд ярко-голубых глаз мог свести с ума любого, кто будет смотреть в них слишком долго. За столом сидел ещё один человек. То был старик со спутанными темно-каштановыми волосами и опущенной бородой.

— Где она? — спросил голубоглазый.

Старик кивнул в темноту. Там оказалась едва различимая дверь. Человек с голубыми глазами подошел и отворил дверцу. За ней, лежа на сене, была лысая женщина с уродливым шрамом у виска. Она выглядела исхудавшей, больной и, кажется, мертвой. Смрад в комнате был такой, что дохли мухи.

— Вставай! — приказал голубоглазый.

— Бесполезно, — зевнул старик. — Она безумна.

Человека с ярко-голубыми глазами этот ответ не устроил. Он вошел в комнату и попытался дернуть её за руку. Но жуткая женщина резко вскочила и начала махать руками.

— Я дракон… — запела она. — Дракон с крыльями…

— Прекрати, дура!

— Дура? — склонив голову, она выпучила обезумевшие глаза. — Теперь ты мой папа?

— Какой ещё папа? Я твой сын! Ты меня не узнала?

— Сын… — женщина снова начала бегать по комнате и размахивать руками, подобно крыльями. — Моего сына забрали. Но его вернут. Обязательно вернут. Хотя… — она резко застыла и рухнула на пол. — Так много лет прошло. Уверена, она сам ко мне придет. Он придет на своих маленьких кривых ножках. Топ… топ… топ….

Голубоглазый человек закатил глаза.

— Ты слышал, как капает кровь? — спросила она его. — Она делает кап, кап, кап. А если будешь себя плохо вести, кровь пойдет и у тебя. Да, я знаю. Я сама это видела, когда обидела папу.

— Мам, отец давно мертв! Ивар Остин тоже. Даже эта шлюха Предвестница…

— Нет! — женщина вскочила с пола и схватилась за голову. — Не называй этого имени! Она придет! Она найдет нас! Спрячь! Спрячь меня, умоляю!

— Она уже мертва, мам! — не успокаивался человек с голубыми глазами.

— Мертва?! — склонив голову, она выпучила глаза. — Это хорошо…. Я рада, что она мертва. Сегодня мой день рожденья? Ты принес мне славный подарок. А ты точно не мой папа?

— Я не твой отец! Ты помнишь, как тебя зовут? Помнишь, кем была?

— Нет… — пожала плечами она.

— Тебя зовут Роксана Остин, мам. Ты королева. Теперь, когда Предвестница мертва, а весь наш род уничтожен, мы должны вернуть то, что потеряли. Мне нужна твоя помощь. Ты хочешь домой? Хочешь поехать домой?

— Дом… — задумалась она. — Я так давно не была дома.

— Идем, — он взял её за руку и повел к двери.

Когда они прошли мимо старика, тот вскочил со стула.

— А что будет со мной?

— Ты исправно служил мне и моей семье, — сказал голубоглазый. — Как король малых земель и последний наследник рода Остина я нарекаю тебя Орланом де Мессом.

— Ну, наконец-то, — облегчено выдохнув, старик сорвал волосы и бороду. — Что прикажете, Ваше Величество?

— Не задавай глупых вопросов. Ты уже знаешь, что должен сделать. И прилепи клятые волосы и бороду обратно. Орлан всегда носил парик.

— Ангелы… — расплывшись в улыбке, сказала Роксана. — Ангелы уходят в небо…

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Здравствуй, дорогой читатель! Меня зовут Клик Квей. Я автор первого цикла романов Судьба герцогини. Два года назад в моей голове зародилась идея. Я загорелся мечтой написать историю сурового мира, неразделенной любви, боли утрат и страданий. Работа кипела полным ходом, однако каждый раз я натыкался на проблемы. Когда пишешь большую историю, где много действующих лиц, а героиня по-своему уникальна, каждый автор сталкивается с рядом проблем. Сухие персонажи, не прописанные истории, мотивы и прочие мелочи жизни.

Я мечтал написать сильную историю любви, и открыто признаю, что получилось далеко не все. Если посмотреть на все, с моей точки зрения, вот те моменты, которые и вправду удались.

Никто не возразит и думаю согласиться, что герцог Карл Масур получился довольно живым персонажем. Хладнокровный, жестокий мужчина, вскормленный войнами и убийствами. Его чрезмерная жестокость и ярость, с которой он отрывал людям конечности, а такое вполне возможно, если человек находится под действием адреналина, передалась и в постель, где Карл просто не мог контролировать свою сущность. Его возбуждал сам момент причинения боли. Леденящий голос, гримаса убийцы и власть, которой он был наделен, не помогала ему обрести самого себя. Отсюда первая несостоявшаяся свадьба, во время которой он убил невесту и её любовника на сеновале. Разумеется, когда герцогу навязали Алексу, а это было не что иное, как помощь другу Роберту, он начал колебаться, потому что в глубине души боялся навредить невесте, боялся снова стать отвергнутым. Отсюда все эти сложности во взаимоотношении.

Вторым и самым нехарактерным героем я бы отметил Орлана де Месса, человека без лица. Самая загадочная личность была создана так, чтобы даже после прочтения книги у читателя возникали вопросы. Чьё тело Алекса нашла в подвале разрушенного замка рядом с домом? Почему личность Орлана де Месса так важна малым землям и почему его облик примеряют на себе другие люди? Мотивы этого существа, не побоюсь этого слова, с самого начала были скрыты ореолом тайны. Возможно, мне не удалось передать всю атмосферу загадочности, однако персонаж получился неординарным. И с этим сложно поспорить.

Кто-то может сказать, что Предвестница была написана под вдохновением ПЛИО, Джорджа Мартина, кто-то укажет пальцем на Анжелику, Анн и Серж Голона, найдутся те, кто найдет в романе отсылки к Унесенными ветром, Маргарет Митчелл. Я не стану ни подтверждать, ни опровергать факт того, что эти книги как-то повлияли на моё творчество. Во время работы над первым романом Предвестницы, которая заняла у меня почти два года, ведь постоянно приходилось что-то менять и переосмысливать, я читал этих авторов и искал в них какое-то вдохновение. Но говорить, что роман Предвестница был скопирован с этих работ, стал какой-то жалкой тенью довольно глупо. Я всю жизнь читал. И за все это время прочитал довольно много известных и никому не нужных авторов. Стивен Коллинз, режиссер и довольно известная личность в узких кругах, с пера которого вышел роман Притяжение. Этот роман может показаться довольно странным, ведь главной героиней выступает женщина, которая любит секс. Но это далеко не эротика, не любовный роман и даже не детектив, на который намекает сам автор. Однако именно с этого романа я стал задумываться о Предвестнице. Остальные авторы стали идейными наставниками в войне, в любви, в жизни.

Я написал историю не человека, но мира. Мне хотелось наполнить этот мир и показать многие больные темы: войны, расовые предрассудки, инцест, религиозную составляющую, политику, заговоры, на которых я больше всего акцентировал внимания и трагичную историю любви. История малых земель не закончилась. Думаю, ни для кого не станет сюрпризом, что именно Офелия, королева малых земель, станет главным действующим лицом второго цикла.

Продолжение, которое я собираюсь написать в ближайшее время, нечем не уступит Предвестнице. В истории наследницы будут затронуты куда более серьезные темы. Равенство полов, место женщин в мужском обществе, взгляды на любовь. Я намешаю коктейль, где на первом месте будет Офелия. Она королева и в первую очередь должна задумываться о благе своего народа. Но что делать, когда сердце выбрало того, с кем ты не можешь быть по ряду многих причин?

Я никогда не любил скрывать факты. И сейчас не буду этого делать. Главной задумкой второго цикла будет любовь к женщинам. Офелия, предпочитающая женское общество, не будет скрывать свой интерес, а отнюдь, начнет выдвигать это в массы, бороться за равенство женщин в обществе мужчин, где им не дают вставить слова, вмешиваться в разговоры и вести беседы о торговле, политике и будущем королевства. История будет строиться на трех главных аспектах. Сама Офелия прошла обряд омовения, она отдала себя служению всевышним силам, поэтому не может нарушать священные обеты. Отсюда вырастают ноги конфликта с религией. Она королева и должна выйти замуж, чтобы у королевства был достойный король. Отсюда появляется личный ряд проблем самой героини. Она не любит мужчин, ей не претит мужское общество, но любовь к женщинам остается на первом месте. Пока совет настаивает на свадьбе и все это перерастает в политику. Ну и третий столб сама любовь. На любви будет акцентировано больше всего внимания.

Возможно, я пишу довольно размазано. Как сказал один из читателей первой книги, сделавший акцент на том, что я написал предисловие, в котором отметил главные моменты, но ничего из этого не воплотил в жизнь. Однако предисловие имело отношение ко всему циклу, и тут задача была выполнена.

Вы, дорогой читатель и только вы мой главный источник вдохновения. Я рад, что вы прошли весь этот путь, прочитали историю Предвестницы и составили своё мнение о цикле. Мне важно мнение каждого читателя, ибо только от вашего мнения зависит моё будущее как автора. Я всегда буду идти вперед, двигаться маленькими шагами, чтобы и дальше рассказывать истории.

История Предвестницы подошла к концу. Алекса Масур больше не появится ни в одной последующей работе. История герцогини закончилась с местью, поэтому можно проститься с персонажем и пойти дальше. Стоит заметить, идти есть куда.

В моих планах написать ещё два цикла об истории малых земель и есть уже намеки на то, как будет называться следующая. Следующие книги будут связаны с королевой, поэтому цикл будет называться Судьба Королевы. У меня много планов на малые земли, история не успела отжить себя. Я, как автор романов, хочу над ним работать. Впереди будет много изменений. Я успел вырасти над собой, почерпнуть что-то новое, поэтому следующий цикл будет выстроен немного иначе. Работа над вторым циклом может занять ещё два года, может быть, даже больше, не знаю, но в планах разрабатывается третий цикл, но об этом позже.

На этом все!

Оглавление

Предупреждение!

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ: ПЕРВЫЕ РОСТКИ

Оправданная жестокость

Огонь для предателей

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ: РАДИ БУДУЩЕГО

Дети и дети детей

Брат и сестра

Тарлатан

Семья

Несправедливость

Две комнаты

Компромат

Записи

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ: ТРИ АРМИИ

Планирование войны

Аудиенция

Смерть на опережение

Маска шутника

Карл Масур

Положение дел

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ: В МИРЕ ДВОРЦОВЫХ ИНТРИГ

Вокруг только смерть

Время взрослеть

Молитвы

Покорность

Союзник

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ: ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ

Осада

Горе побежденным

Обезображенное тело

Дыра

Правила войны

Мой милый друг

Королевский прием

Натянутая струна

Под стенами

Зализывание ран

Слияние

Порванная струна

Бунт Предвестницы

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ: БУНТ ПРЕДВЕСТНИЦЫ

Сила влияния

Особа королевских кровей

Каменам

Холодная река

Перераспределение ценностей

ЧАСТЬ ТРИДЦАТАЯ: КОРОЛЕВА

Обязательства

Королевские покои

Кража

Наследие Алексы Масур

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ: ШАРДЖА

Истинный враг

Море огня

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ: КРЕСТОВЫЙ ПОХОД

Омовение

Лицо врага

Рандеву

Хлоя Холл

Дым

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ: ДОЛГИЙ ПУТЬ

Белый конь

Дочки-матери

Чувства любви

Легенда о драконе

Эпилог

ПОСЛЕСЛОВИЕ