Очередной безграмотный технологически автор, у которого капитан милиции в XI веке ухитряется воспроизвести револьвер, казнозарядное ружье, патрон, и даже нарезную артиллерию...
Трусливая Европа, которая воевать не умеет etc etc...
Вобщем, стандартный набор российского патриота :)
Интересно другое... Всегда читерство основано на использовании технологий, в свое время разработанных именно этой самой жуткой Европой. Это не смущает? :)
До прочтения данного произведения я относился скептически к подобным жанрам, особенно 18+. Но я был действительно приятно удивлён и две недели не мог оторваться от чтения. Наконец дочитав, решил написать отзыв. Чем больше думаю об этом, тем труднее выбрать точную оценку. Книга мне безумно понравилась, и я без угрызения совести могу сказать, что обязательно её перечитаю в будущем. Однако некоторые моменты испортили общее
подробнее ...
впечатление.
Первые две книги, даже третья, развивались хорошо и не спеша, держа интригу. Но потом что-то случилось: автор как будто пытался закончить как можно скорее, игнорируя многие моменты, что привело к множеству вопросов и недопониманий. Как Аксель выжил? Почему отступил Хондар и что с ним теперь? Как обстоят дела в Империи после победы, ведь один из главных членов Тайной Стражи оказался предателем? Что мешало Сикху сразу избавиться от Акселя, как только тот лишился части души? Что двигало Августом, что такого произошло между им и владыкой Грехов? Второстепенных вопросов у меня ещё больше. Несмотря на крутой сюжет и мир, многое написано словно на скорую руку и слишком скомкано.
Например, в Эльфийском лесу явно были недовольны браком, и однажды даже было покушение на ГГ. Почему попытки не продолжались, ведь Аксель действительно приносил много проблем эльфам, особенно после смерти их бога? Или встреча в нижнем мире с богом демонов, который сказал, что их встреча не последняя. Но в конце Аксель становится смертным и лишается своей силы, и они уже точно не встретятся. Почему были выкинуты Лилиш и Шальда? Если первую убили, то вторая жила в поместье и была действительно полезной, но что с ней по итогу случилось, не ясно.
Короче говоря, слишком много недосказанностей. Многие интересные арки начались, но такое чувство, что автору становилось лень их продолжать до логического конца. Самый яркий пример — бизнес Акселя в лице корабельной верфи. Он встретился в темнице с отцом одного из своих гвардейцев, поговорили о контракте, и на этом всё закончилось. А дальше что?
Теперь к другим вещам, которые подпортили впечатление. Эмоции всех девушек, боевые заклинания, эротика — почему всё это одинаковое? Каждая девушка "прикусывает губу", "мурлыкает". Эти слова повторяются слишком часто. Заклинания тоже разочаровали, они не менялись и застыли на уровне первого года обучения в академии. Аксель ничего не умеет, кроме воздушных стен и чёрных сфер. А про бедняжку Тирру вообще молчу: всё, что она могла — это создавать огненные шары. Где разнообразие? С эротикой всё точно так же. Местами она была в тему и действительно добавляла шарма, но иногда хотелось пропустить эти сцены, потому что они вставлялись в неподходящие моменты и были абсолютно одинаковыми.
Почему Акселя почти всегда окружают только девушки? И большая часть его гвардии — тоже девушки. Спасибо, что хоть Корал был, но его арка тоже не до конца раскрыта. Можно было бы много чего увлекательного с ним сделать, ведь он получился интересным персонажем.
Я мог бы написать ещё много чего, но боюсь, что отзыв выйдет слишком длинным. Единственное, что хочется добавить в конце, это про суккубу Тирру. В начале она была просто прелесть, умная, сильная, ценная единица в отряде. Но под конец она стала беспомощной обузой и вызывала раздражение, ведя себя как ребёнок. В начале за ней такого не наблюдалось, что обидно, ведь как персонаж она мне больше всех нравилась.
В общем, автору есть куда расти и стремиться. Потенциал хороший, и надеюсь, что когда-то будет продолжение этой увлекательной истории, которое расставит все точки над "и".
Те, кто сидел слева от соседки, – не явились ли они с ней вместе? Да, она вошла одна, но уйти может в компании. Уже только мысль о недоразумении угнетала меня. Однако люди в зале переговаривались между собой, а женщина молчала. Окрыленный, я начал новый штурм. Тогда сомнение вонзило свой кинжал с другой стороны. А вдруг она пришла с мужем, женихом или еще с кем-то, кто засел, невидимый, в дальнем уголке зала? В таком случае я рискую совершить ложный шаг и стать жертвой насмешливых взглядов этой парочки, издевательских замечаний, если не чего-нибудь похуже. Между тем оркестр заиграл. Мы проглотили изрядный кусок пения и музыки, и один я среди зрителей не следил за действием. Внезапно в глазах у меня потемнело, сердце заколотилось, по телу распространился сильный жар. Помню, я подумал: «Не может быть». Что произошло? На тонких губах соседки обозначилась улыбка, признававшая мое существование, приглашавшая к беседе. Беседа! Прямая или окольная – но дорога, ведущая к цели! Чтобы пуститься по ней, надо было дождаться, пока упадет занавес. Какая-то непобедимая уверенность – больше того: вера – придавала ожиданию прелесть. Я словно подчинялся по доброй воле правилам игры, смутно предугадывая, что выигрыш – за мной, а сами правила и временные трудности скоро станут частью награды. Затем я заметил легкий кивок головой, втайне от всех призывавший меня следить за действием. Не желая выглядеть упрямцем, я повиновался. Думая, что выполнить просьбу не составит труда, я быстро обнаружил свою ошибку. Мой взгляд бессознательно устремлялся на это белое, чистое, круглое лицо, кое-где покрытое нежными розоватыми пятнами. Бессознательно? На деле меня уже грызла новая тревога: не сидит ли рядом со мной, – как ни трудно в это поверить, – та, для которой любовь – ремесло? Подозрения обладают необыкновенной способностью находить доводы в свою пользу. Она пришла одна, рассуждал я, потому что ищет клиента. Вы спросите: если меня бесконечно привлекали чуть розоватая белизна ее лица, океанская глубина синих глаз, так ли уж важно, что они были доступны за деньги? Но каждый мужчина в глубине души – обитатель каменного века, исполненный грубого самодовольства, движимый низменными побуждениями: желанием выделиться, страстью к охоте и завоеванию… «Способна ли профессионалка играть так тонко? – подумал я, глядя на руки женщины в белом. – А впрочем, за границей – кто их знает!»
В антракте подозрениям настал конец. Мы проследовали беспечными шагами в разные стороны, чтобы вновь встретиться в углу фойе. Разговор завязался с непостижимой легкостью. Я покорился его течению, не желая ни наблюдать за новой знакомой, ни оценивать ее, ни даже следить за собственными успехами. Удача плыла мне в руки, и я предложил:
– Давайте поужинаем вместе.
– Когда?
– Прямо сейчас.
Она объяснила, что «Осуждение Фауста» – вещь редкой красоты:
– Не прослушать ее до конца – преступление. Останемся на третью и четвертую часть.
При этих словах тема продажной женщины снова пришла мне на ум, но по другому поводу. Это было воспоминание о полуразвалившемся кинематографе на площади Доррего, давно снесенном. Женщины, подстерегавшие клиента, никогда не досиживали до конца сеанса. Правда, и фильмы, исключая редкие порнографические сцены, показывали знакомую им неприглядную действительность: совершенно ничего про другую жизнь, способную завлечь, воспламенить… Противоположностью мрачному экрану был зал под шатким навесом, наполненный движениями, борьбой за кресла – удары звучали, как барабанная дробь, – и приглушенным смехом. Воспоминание облегчило душу и возымело практическое действие: я понял необходимость не выглядеть дураком и по возможности остроумными шутками скрывать то, чего жаждало мое самолюбие. Не хватало только отправной точки для беседы, – исключая слова тенора: «Маска, ты мне знакома».
Меня отвлекли комментарии девушки относительно деталей представления. Я также оценил их; но мысли все более спутывались, я не мог произнести ничего членораздельного, кроме восклицания: «Прекрасно! Прекрасно!» – и повторял его до изнеможения. Мое отупение все же не стало полным. Благодаря мощи своего голоса я завладел беседой. Признаться, я не помню сейчас, кто из нас двоих что говорил: кто, например, отметил достоинства строки (или действия, ее сопровождавшего):
Его я видела во сне.
Эти слова – совершенно точно – звучали в партии Маргариты: Мефистофель послал ей сны, в которых она видела Фауста, еще не зная его. Теперь тоска по тому далекому дню все перемешала в моей памяти: пассажи, слышанные до и после антракта, сказанное нами в театре и затем в других местах, той удивительной ночью. Не считайте, что я совершенно потерял голову. Я держался до конца. Пришлось приспособиться к обстоятельствам: когда девушка сообщила мне, что ее зовут Перла,[7] готовый вырваться наружу поток острот застыл у меня на губах. Я не собирался неуместными
Последние комментарии
24 минут 1 секунда назад
26 минут 2 секунд назад
13 часов 8 минут назад
15 часов 57 минут назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 11 часов назад