Ошибка уравнения (СИ) [Соня Нельсон] (fb2) читать онлайн

========== I: Два мертвеца по цене одного ==========

Каждый твой вздох, каждый твой взгляд несет последствия…

Девушка перебирала свои вещи и тут же складывала их в чемодан. Она пыталась растянуть это мгновение как можно дольше, лишь бы не возвращаться в Академию, которая давно не впускала в себя Алису. Она прекрасно понимала, что прибудет не одна из младших Харгривзов, но у неё нет выбора. Просто не может не приехать после известий о смерти отца. Да, отца не любили, точнее сказать, ненавидели и проклинали его же дети, желающие ему скорейшей смерти, что в итоге и случилось, правда, уже не в подходящий момент. Номер Семь с радостью не приехала бы туда. Для неё казалось, что лучше она сломает себе ноги, чем переступит ими порог бывшего дома, но что-то внутри, не давая спокойно дышать, заставляло идти туда. Она осматривала свою квартиру, которую решает оставить на ближайшее время пылиться. Три гудка сотового и вот она уже диктует свой адрес такси. Жила она лишь в противоположном конце города от Академии, но даже это не помешало ей больше не встречаться с другими членами бывшей чудо-семейки.

Она до сих пор помнит, как почти семнадцатилетняя Лиса сбежала из своего гнезда, который больше смахивал на терновый венок. Венок, который на протяжении семнадцати лет впивался в кожу своими шипами, высасывая всю силу из неё. В конце концов, она не выдержала и сбежала, бросив братьев и сестру с Моноклем, включая тех, кто ей был дороже жизни.

В машине неприятно пахло сильным запахом одеколона и дымом сигареты, которую выкуривал водитель, из-за чего голова начала немного кружиться, заставляя сдерживать порывы рвоты. Харгривз чуть приоткрыла окно машины, непроизвольно дыша через край тонкого шарфа. Девушка бросила взгляд голубых глаз на такого же цвета чехол телефона. «11:47» гласил экран заблокированного мобильного. Внутри что-то беспощадно, настойчиво кричало, пытаясь выбраться наружу. Даже назойливая песня, которая играла из радио машины не могла успокоить расшалившиеся нервы.

Сердце то и дело бешено билось. На миг ей показалось, что ещё немного и оно не выдержит и взорвется. С каждым преодолённым метром она стала всё больше и больше уверять себя, что приезжать сюда было самым последним решением, которое она только могла сделать. Проклиная тот момент, когда машина остановилась около назначенного места, она протягивает пару купюр водителю. Как только Алиса вышла из машины, она сразу ощутила на себе пасмурную погоду. Облака сгустились светло-серой массой, не давая шанса солнцу излить ни одного луча.

— До свидания, – девушка захлопнула дверь, поле чего машина вновь тронулась с места. Она укутылась глубже подбородком в шарф. — Погода дерьмовая, впрочем, как и день, – озвучив свои мысли в слух, она повернулась лицом к входу в здание.

Перед ней предстала та самая знаменитая Академия Амбрелла, ранее хранящая в себе невероятных экземпляров человечества. Космобой, Кракен, Слух, Сеанс, Пятый, Ужас и Грань. Семерка бывших супергероев, которые выросли не боготворенными спасателями, а обычными людьми. Они так долго ждали обычной жизни, что она подкралась незаметно, одновременно со взрослой серостью, хоть не все из них полностью повзрослели. Ей стало страшно. Больше десяти лет назад она оставила здесь любимых людей, из-за чего сильно жалеет. Тогда она была слишком эгоистична. Думала о себе, не хотела больше переживать тренировки отца, не могла смотреть каждый день на портрет Пятого, ведь до сих пор корит себя за то, что не смогла остановить его.

Как бы сильно она не была привязана к Клаусу, Бэну и Диего, тогда её переполняли гормоны. Подростковый период дался ей вечным молчанием, чтобы в один момент взорваться и сбежать. Её рука замахнулась для того, чтобы постучаться, но неожиданно застыла в воздухе. Это её последний шанс на отступление. Последний шанс оставить себя в тени, лишний раз не попадаясь на глаза тех, для кого она мертва. Девушка закрыла глаза, считая в уме до двадцати, как учила когда-то Грейс. Она сделала три мучительных стука, которые навсегда перевёрнут её жизнь. Словно летучая мышь, которая вышла полетать днем, будучи слепой. Она не знает, что её ждет. Может быть свободный полет, но скорее всего, она с болью упадет на асфальт, не успев даже пролететь пару метров. За дверью послышались громкие шаги, явно кого-то тяжелого. В голове Алисы прокралась догадка кто же это мог так громко ходить, но это слишком очевидно.

— Что нужно? – дверь приоткрылась, и она встретилась взглядом с здоровяком. — А… Алиса?! – от удивления парень встал в секундный ступор, но лишь секундный. — Тебе не следует заходить сюда, – от резкой перемены настроения брата по её телу пробежался электрический разряд, но не успела та ответить, как за широкой спиной Первого послышался до боли знакомый голос.

— Алиса? Это вы? – это был приятный и ни капли не изменившийся за столько времени голос. — Лютер, живо пропустите свою сестру, – Первому ничего не остается, поэтому он отодвинул свою тушу с прохода, давая пройти девушке.

— Пого, я скучала, – улыбнулась всеми зубами блондинка, крепко обнимая дворецкого. Он никак не изменился, что только порадовало её.

— Погодите, я скажу Грейс приготовить вашу комнату, – он ушел быстрым шагом, чуть ли не бежав.

— Эй, – послышался сзади насмешливый голос, заставляя Лису обернуться. — Что ты тут забыла? – её тут же толкнули, прижимая руками её плечи к холодной стене, от чего у неё сперло дыхание. — Я то думал, что после того, как ты херакнула меня ножом, ты больше не появишься здесь, – холод от его рук подкрался под кожу, из-за чего мелкая паника начала сковывать её тело и разум. — Чего молчишь, а? Язык в задницу затолкала? Сохранилась я вижу хорошо, – от его перегара голова вновь закружилась, поэтому Алиса не придумала ничего лучше, чем раствориться в воздухе. — Трусиха ебаная! – шикнул в воздух Клаус, облизывая пересохшие губы.

Громко дыша, она с удивлением посмотрела на медиума, который пошел в сторону отцовского кабинета. Его кулаки были сжаты до побеления. Глаза невольно увлажнились, в то время как земля ушла из-под ног вместе с надеждами. Клаус, с котором они были лучшими друзьями ненавидит её. Девушка закусила губу и направилась в свою комнату, уже вернувшись из грани. Нахлынувшие воспоминания окутали её разум, что она не могла поверить своим глазам. Грейс, которая ни капли не изменилась, заправляла и так ухоженную кровать. Её уложенные волосы и платье было как всегда прекрасны. Грейс была тем, кого они называли матерью, наплевав на то, что это лишь очередная работа отца. Всё те же светлые волосы, приятный голос, который напевал незамысловатую песенку, но также тепло от этой бессмертной женщины нельзя описать словами. Грейс слишком сильно контрастировала с отцом, чей характер был эксцентричным, жестким, властным. Она машина, но слишком родная для неё, чтобы думать о ней так. Не в силах совладать с желанием, Седьмая плюхнулась на кровать.

— Грейс, можешь выйти, пожалуйста? Нужно проветрить мысли, – ласково попросила девушка, прикрывая веки.

— Конечно, Алиса. Ты осталась по прежнему красивой, – бросив ей свою очаровательную улыбку, она с идеальной осанкой скрылась за дверным проёмом.

Оглядывая сиреневые обои, Лиса пыталась отогнать страшные воспоминания. Ей не верится, что она здесь и сейчас, но это так и есть. Она вернулась туда, куда обещала сама себе не возвращаться. Ещё страшнее представлять себе предстоящее время нахождения здесь вместе с остальными. Судя по первой встрече, её здесь не жаловали. Сейчас она чувствовала себя загнанной в клетке вместе с хищниками, желающие ей уж точно не добра.

— И зачем я только пришла? – закрыв руками лицо, она тихо застонала от усталости.

Она услышала, что кто-то поставил в её комнату какую-то вещь и ушел, не позабыв закрыть за собой дверь. Алиса приняла сидячее положение, стаскивая с себя верхнюю одежду. Видимо, Пого поставил чемодан в комнату и ушел, не смея тревожить девушку. В этом был весь Пого. Спокойный, чуткий, до жути мудрый и добрый. В детстве она не раз любила засыпать на руках этого теплого чуда, чьи сказки утаскивали в сон с первых слов.

Девушка спустилась вниз, ожидая принять на себя летящую утварь, но Второй лишь бросил на неё недолгий взгляд, когда Четвертый же улегся на диване, делая очередную затяжку своего косяка. Она застыла на некоторое время, смотря на изменение своих сводных. Эллисон она пару раз видела по телевизору, но в жизни она точно такая же женственная, местами элегантная и аристократичная. Обе девушки покрасили свои раньше темные волосы в светлый. Кракен стал намного мужественнее, что от одного его грозного взгляда хочется провалиться под пол. Его “игрушки” как обычно с ним, что порой кажется, что он им готов заменить всё своё общение.

Четвертый… Он несомненно вырос, отрастил себе всё те же неизменные кудри. Под зелеными глазами находились синие пятна от недосыпа. Он встал, что-то хмыкнув брату и прошел к выходу, несмотря на девушку. Сердце кольнуло от такого отношения к себе. Он повзрослел, стал жестче и озлобленнее. Лиса прошла в гостиную, усаживаясь на кресло. Диего же начал метать в стену свои оружия. Она прекрасно помнит, как сильно его ругал отец за дыры в стенах, но он продолжал это делать, будто специально выводя Монокля из себя. Её взор устремился на картину, висящую на самом видном месте.

— Сколько лет прошло? – тихо спросила девушка, привлекая внимание Диего.

— Шестнадцать или семнадцать. Точно не помню, когда он сбежал, так что… – он замолчал, поворачиваясь лицом к сестре. Ей было приятно, что в его взгляде не считалась злоба или ненависть, что заставило её спокойно выдохнуть.

— Всё не было возможности отдать, – она смотрела в пол, доставая из кармана кинжал. — Это твоё.

Алиса протянула оружие, не имея сил взглянуть в карие глаза Кракена. Он взял свою вещь, странно ухмыльнувшись.

— Постарайся больше не красть мои вещи, сестричка, – наигранно улыбнувшись, он покинул её компанию.

Не промолвив и слова, голубоглазая пошла на кухню, которую знает как свои пять пальцев. Она открыла последний настенный шкафчик, заглядывая на вторую полку. Усмехнувшись неизменностью этого здания, она достала баночку растворимого кофе. Алисе никогда не надоест наслаждаться его запахом и вкусом. Когда-нибудь кофе добьет её, но сейчас ей катастрофически нужно расслабиться. Она уже попыталась сделать свой первый глоток, но её прерывают какие-то крики со двора.

— Здесь никогда не было спокойно, – выдохнула девушка, все-таки сделав свой первый глоток, наслаждаясь теплотой, которая распространяется по всему пищеводу, согревая изнутри.

Но ложка в её кружке начала трястись в конвульсиях, что заставило девушку с опаской положить напиток на стол. Ложка продолжала своевольничать, пока не влетела в стену. Вслед за ней последовали ножи, которые чудом не задели Лису, из которой вышел испуганный вздох. В этом доме происходило множество странных вещей, но такое она встречает впервые. Но ложка со звонким звуком встретилась с полом, после сего помещение на секунду осветило голубое сияние.

— Твою мать! – чуть ли не подскочив, девушка увидела перед собой какого-то парня, но тут же узнает в нём своего брата. — Пятый? – парень без слов забрал у девушки её кружку, сделав пару глотков.

В тот момент она забыла как дышать. Перед ней предстал парень, чьи зеленые глаза с интересом смотрели на неё сверху вниз. Она была уверена, что если бы кружка находилась в её руках, то тут же встретилась бы с полом. Девушка застряла в ступоре, смотря пустым взглядом на пропавшего брата, пока тот не заговорил, вмиг развеяв видимость иллюзии.

— Ты еще кто такая? – подросток нахмурил свои брови как обычно, метнув на неё одобрительный взгляд. — Кофе делаешь лучше всех в доме, – отхлебывая еще пару глотков, он с громким стуком поставил вещь на стол. — Так кто ты?

— Что? – чего-чего, а встретить своего пропавшего без вести брата она точно не ожидала. — Я… Ты не узнаешь меня? – у ее удивления не было предела, но она тут же стала серьезней, когда на кухню ввалились остальные члены семьи. Значит ей не мерещится. — Я не так изменилась, по сравнением с ними.

— Матерь божья, – задорно хлопнул в ладоши Клаус. — Два живых мертвеца по цене одного бати, – он громко хохотнул, что заставило всех сморщиться. — И оба пропавшие, пхах. Не день, а сплошное веселье! – парень, почему-то одетый в юбку, уселся на столе, скрестив ноги. — Ну, рассказывайте, как с того света вернулись.

— Бред какой-то… – тихо шикнула девушка, чья голова стала в три раза тяжелее.

— Так кто ты? – всё так же спокойно говорил Пятый, выжидающе смотря на неизвестный ему объект.

— Я Алиса, твоя сестра, Номер Семь, – будто на автомате проговорила та, продолжая не верить своим глазам.

— Что? – парень явно ожидал услышать не это, но после минутной гробовой тишины. — Твою мать… – он схватился за волосы, а на его лице появилась улыбка сумасшедшего. — Где Ваня?

— Кто? – Диего, наблюдавший за этим разговором, мало что мог понять.

— Охереть и не встать… – прикрыв рукой рот, он завороженно уставился на светловолосую, засмеявшись ненормальным голосом, заставляя дрожь пойти по всем телам присутствующих. — Скачки так расшатали этот мир до такого состояния, что реальность просто полетела к ебеням, хах, – темноволосый резко встал, преодолевая расстояние между ним и его новой сестрой за два шага. Он схватил её за шею, чтобы притянуть и стал осыпать её лицо поцелуями, не сдерживая своих эмоций. — Это самый лучший день!

Все встрепенулись, а Клаус без всяких слов оттолкнул только что пришедшего из будущего брата. Харгривзы видели, как тело девушки бросило в мелкую дрожь, когда внутри неё всё очерствело. Все прекрасно знали что вызвало эту реакцию, но это не изменяло того факта, что вопросов становилось с каждой секундой всё больше и больше.

***

Пятый рассказал семье, что путешествовал во времени множество раз, что несказанно повлияло на реальность. Она потрескалась, а её осколки образовали еще больше альтернативных реальностей. Из-за того, что Вани здесь нет и не было никогда, Конец Света отменяется. Подросток просто не перестает хохотать, при этом допивая с горла бутылку виски, которую позаимствовал у бара. Смотреть на это можно было вечно. Их шестнадцатилетний брат, опьяневший в хлам, что-то бормочет себе под нос, не переставая при этом улыбаться.

— Сколько мне уже лет? Сто восемьдесят? Хотя подождите, вроде уже двести, – язык парня начинал постоянно заплетаться, пока тот потихоньку засыпал.

Все разошлись по своим делам, пока Алиса сидела на кожаном кресле в гостиной, где рядом на диване уже сопел пьяный подросток. Пятый лежал на животе, а его рука свисала вниз, кончиками пальцев касаясь пола. Его темные волосы падали на глаза, но это его никак не смущало. Алиса сидела, не отрывая взгляда от спящего, вспоминая то, как он недавно расцеловал её лицо. Только от этих воспоминаний её бросило в жар, но то странное чувство внутри затмили картинки перед глазами. Это не то чувство, которое могли вызвать резкие прикосновения. Чертов осадок, бравший начало еще в далеком детстве, но сейчас все не так.

От нежных, мимолетных прикосновений тонких губ брата, до тех холодных пальцев, которые до боли сжимали шею, или же те ночные кошмары, когда маленькая девочка просыпалась в поту. Лис никогда не забудет тот день, когда сбежала из дома. Не забудет парня, который вытащил её из могилы, чтобы позже заставить самой же и вырыть её. Она доверилась не тому человеку, но теперь это резко потеряло смысл. Её далеко не младший брат сказал, что Алисы не существовало. Она просто иллюзия, ошибка.

Вся её жизнь была прожита за кого-то, а от этих мыслей её тело одолевал холод, которого она боялась больше всего на свете. Руки дрожали, а глаза наполнялись слезами, пока нос неприятно щипало. Она не хочет вспоминать те дни, которые показали ей то, что даже в доме с отцом не было так тяжело. Несмотря на все болезненные тренировки, на побег Пятого, на всё дерьмо, которым пропитан этот дом. Несмотря на всё это, там она не боялась так сильно, хотя и туда она не вернулась бы. Не вернулась бы в своё прошлое, да и настоящее тоже.

— Если бы меня не было, было бы легче, – выдохнула дрожащим голосом Алиса, прикрывая глаза.

— Мы бы тогда все подохли, – голос брата заставил девушку вздрогнуть, которая начала быстро вытирать свои слёзы. — Ты будто ангел. Заставила всем моим страданиям закончиться, – мальчик принял сидячее положение, запуская руку в свои волосы. — Прости за то, что было на кухне. Я был на эмоциях, так скажем, – хмыкнул парень, поворачиваясь к девушке. — Как я полагаю… Я просто в другой вариации времени. Значит у нас было общее детство?

Ты будто ангел…

— Эм… Да. Правда, оно было тем еще дерьмом, – на девушке появилась грустная улыбка. — Из светлого могу вспомнить только… Как мы устроили гонку по поеданию пончиков. Ты тогда облевал мою юбку.

— Прости, – извинился тот, но девушка лишь отмахнулась, продолжая свой монолог.

— Мои тренировки проходили после ваших, но вас не пускали на мои, впрочем, как и меня на ваши. Я не знаю что у вас там происходило, – в кромешной тьме освещением осталось лишь несильное сияние луны, но этого хватило, чтобы девушка разглядела зеленый цвет его глаз, которые блестели из-за света. — Ты сбежал, потом пропал. Через три года сбежала и я, – хлопнула в ладоши девушка, но от улыбки и не осталось от следа. — Я сболтнула о побеге. Естественно, все не хотели потерять еще одного члена семьи и мне пришлось… сопротивляться. Оставила предсмертную записку, а также некоторым шрамы. Написала, что пойду на дно и буду подыхать там вновь и вновь, лишь бы не приходить сюда, – из неё вышел истерический смешок, но она тут же заткнулась, вспоминая маленькое по площади озеро.— Дебильное совпадение, – тихо прошептала себе под нос.

— А что тебе отец сделал? – вопрос, от которого кровь в венах застыла. — Даже в этой реальности его ненавидят, и ты тоже, – он тихо встал, направляясь к бару. — За тебя, – тот символично приподнял в воздухе новую бутылку и тут же примкнул губами к горлышку.

— Тренировки были просто убийственные, – плохо пошутила девушка, поднимая тем же жестом в его сторону кружку с горячим кофе. — За тебя, – голубоглазая сделала пару глотков. — Если честно, то мы в детстве столько не разговаривали. Это рекорд, – подняв брови возгласила девушка. — Обычно ты меня нахер посылал, потому что я тебе мешала читать своей игрой на барабанах.

— Необычный выбор для инструмента, – скривил губы подросток, направляясь обратно на диван, только уже с новой порцией алкоголя. — Девчонкам обычно пианино, скрипка нравятся. Чаще всего гитара. Но да, я бы уже придушил бы тебя, – усмехнулся парень, устраивая свои ноги на кофейном столе. — Расскажи еще что-нибудь.

Алиса чуть не уронила свою кружку. Они раньше всё время цапались, но если бы ей кто-нибудь сказал, что Пятый попросил бы это, то девушка бы просто рассмеялась.

— Например, почему ты выглядишь на двадцать? – развел руками зеленоглазый.

— А ты почему малявка? – колкость, которую она не могла не сдержать.

Но он даже не повел бровями. Не нахмурился, как делает это сто раз в день. Ни одна мышца не дернулась на его лице, будто он уже наслышался этих насмешек, но так оно и есть. Увы, Клаус никак не менялся, сколько бы раз тот не возвращался на похороны отца.

— Почему тебе не за тридцать? – уже серьёзнее спросил парень.

— Долгая история. Ладно, спать пора, – но не успел брат что-то сказать, как девушка растворилась в воздухе, заставляя того закрыть приоткрытый рот.

Но она не двинулась с места. Алиса продолжила сидеть в кресле, наблюдая за пьющим Пятым, искоса поглядывая на Шестого, который продолжал сверлить сестру взглядом.

— Даже не думай говорить Клаусу, понял? – не выдержала та взгляда. — Ты же ему ничего не сказал?

— Ты должна сказать им, – Бен подошел к ней поближе, усаживаясь на столе рядом с ногами “младшего”.

— Какой же ты правильный. Иди обними уже меня, – долго уговаривать не пришлось и она уже была в крепких руках брата. — Позже расскажу. А пока молчи.

Седьмая точно не знает сколько так таращилась на Пятого. Может всего пару минут, а может целых два часа. Бен прекрасно понимает, что чувства за все эти семнадцать лет не исчезли. Даже если она будет тонуть, захлебываясь ледяной водой, даже если её застрелят из дробовика, если её будут пожирать мертвецы изнутри… Даже тогда все тайные чувства останутся с ней, как на протяжении всей жизни, не покидая её. В глубине души на подсознательном уровне девушка понимает, что рано или поздно ей придется раскрыть все её карты.

Конечно, понимает и то, что может с легкостью порезаться об эти карточки.

Комментарий к I: Два мертвеца по цене одного

У меня 11.01 был день рождения, так что решила, что самое время выложить этот фанфик. Надеюсь на отзывы.

Спасибо за прочтение, мои птенчики☆彡

========== II: Ошибка ==========

Порой жизнь издевается над нами, чтобы мы стали сильнее, а порой просто плюет в лицо ради забавы…

Настало утро, встретившее членов семьи своей непогодой. Осень ощущалась всеми своими красками в виде раскрашенной листвы деревьев, которую так усердно пытался сбить разбушевавшийся ветер. Косой дождь добивал ситуацию, преобразуя, итак, херовое утро в ещё более херовое. Харгривзы готовились к похоронам отца, чтобы развеять его прах по ветру, как это делают в фильмах. Все нарядились в темную одежду, лишь Клаус взял с собой причудливый зонт, обрамленный ядовито-розовым цветом. Во второй же руке он держал сигарету, которая уже несколько раз успела потухнуть, что тот не обошелся без ругательства. Каждый мог со спокойной душой заявить, что забудут этого старика и, скорее всего, не будут вспоминать. У этих ребят не было никаких сожалений о том, что они покинули когда-то этот дом. Космобой был исключением, но никто не был удивлен. Парень, носящий на себе звание Первого, будто клеймо, готовый полететь на Луну, лишь бы его похвалил отец. Именно из-за этой черты Алиса недолюбливает своего брата, но порой она мучает себя вопросами. Может у этого была причина? Седьмая никогда не пыталась поговорить с ним, но после того, как она отбивалась от всех во время побега, успев покалечить многих, вряд ли с ней захотят поговорить по душам. Но она стоит вместе с ними во дворе, как член их семьи. Семья, которую никогда нельзя было назвать обычной.

Наблюдает за тем, как Лютер переворачивает сосуд с прахом отца. Он лишь жалко посыпался на землю, образуя небольшую кучку. Это выглядело настолько жалко, что многие представляют, как Реджи бьёт ладошкой по лбу, увидев это зрелище. Лиса понимает, что отец хотел бы роскошные похороны с гробом из дорогого дерева, но увы, его детям было плевать на это “торжество”. Пого начал рассказывать свою речь, чтобы хоть как-то устранить некую неловкость, повисшую в воздухе. Его слова Седьмая предпочла пропустить мимо ушей, а невольный зевок давал знать о том, что прошлой ночью она почти не выспалась. Опираясь плечом об статую Бена, она вяло наблюдала за тем, как между Диего и Лютером возникла перепалка. Девушка осознает, что даже спустя многие годы они оставались всё теми же детьми, которые выросли в этом доме. Люди не меняются. Дворецкий сразу же ушел в дом, бормоча что-то себе под нос. Даже на похоронах отца здесь происходит очередной кошмар.

— Время идёт, но ничего не меняется, – девушка покрепче сжала в руках рукоять зонта и направилась к этим неугомонным. — Ребят, может хотя бы сегодня без ссор?

— Свали вообще отсюда, – сквозь зубы процедил Второй, нанося удары по спине брата. — Тебя здесь быть не должно.

Алиса остановилась, приоткрыв рот. Даже Диего, которого она считала своим другом, думает так о ней. Удар в самое сердце, дающий в очередной раз понять, что приходить сюда было ошибкой. На секунду её переполнило возмущение, но в следующее мгновение она поняла, что брат где-то прав. Но всё же это её дом, это её семья, это похороны её отца. Она носит вместе с ними одну фамилию, имеет общее детство, имеет право здесь находится.

— Никогда не досматривал до конца, – хмыкнул Пятый и сел на лавочку, а за ним и Четвертый, поощряющий данную картину.

Звуки ударов парней, звуки ударов дождя, звуки ударов сердца. Эллисон ушла, не смея оставаться здесь хотя бы на секунду. Алиса стояла, с волнением смотрела на драку со стороны, совсем не замечая на себе пристальный взгляд Пятого, которого больше интересовала новоиспеченная сестра, носящую на себе номер Белой скрипки. Её губы множество раз приоткрывались, но по итогу она вновь смыкала их, будто хотела что-то крикнуть братьям, но тут же одумывалась. Ей приходится испуганно отскочить, когда следующий удар был нанесен памятнику Бэна, от чего конструкция не выдержала силы силача. Теперь же Седьмая представляла удручающий взгляд покойного брата. Алиса прекрасно помнит, как эти два придурка в детстве чуть не убили друг друга вилками, когда Диего без спроса съел порцию Лютера, не дождавшись его. Тогда им было по семь лет, но со временем они не изменились, только дернуться уже с полной уверенностью, что готовы на убийство. Даже во время их миссий эти двоя цапались, меняя их первоначальный план действий в никуда.

— Черт, Диего! – блондинка увидела, что Кракен потянулся за своим кинжалом, тут же действуя машинально.

Лис встала между этими двумя, не заметив как зонт выпал из рук. Холодные капли дождя разбивались об её тело, заставляя тут же понять происходящее. Кинжал прилетел прямо в плечо, из-за которого она непроизвольно сделала шаг назад. Её глаза, смотрящие в пустоту, расширились от удивления. Внутри начался бушующий шторм, когда плечо отдавало болью. Вода стекает с её тела вниз, смешиваясь с кровью, которая немного согревала. Она хваталась за это тепло, заставляя себя сконцентрироваться на нём. Было страшно взглянуть вниз и увидеть торчащий из тела инородный предмет. Схватившись за рукоять оружия, она болезненно застонала.

— Алиса, мать твою, зачем под огонь лезешь?! – обеспокоенный Клаус вскочил с места, выкидывая свой косяк куда-то в сторону. — Дай достану, – кудрявый взял холодное оружие двумя руками и резким движением вытащил его из тела сестры, которая вскликнула от боли. — Мы сейчас не на задании. Лучше бы в Лютера попало, чтобы потом не дрались на следующих похоронах нашего папаши.

Клаус продолжал держать её за плечи, но уже не так злобно, движения которого были пропитаны не ненавистью, как это было в первые минуты пребывания здесь. Он обеспокоен состоянием сестры, которая отмахнулась от его рук. Расшатанной походкой девушка направилась к дому, чтобы покинуть этот балаган.

— Я в дом, – она шла быстрым шагом, обойдя Диего, который хотел что-то сказать.

Быстро оказавшись в ванной комнате, девушка дрожащими руками включила кран с горячей водой. Подставляя под него ладошки в виде ковша, она тут же хлестнула её в лицо. Придерживаясь ритмичному дыханию, она подбежала к полотенцу. Вдох. Она стала стягивать с себя пальто, отбрасывая его в ванну, оставаясь только в синей майке. Выд…

— Что с тобой? – в метре от неё появилась голубая вспышка, а за ней и Пятый. — У тебя кровь синяя. Это нормально? – он стал вглядываться на то, как углубление на оголенном плече стало срастаться, перекрывая проход крови. — Регенерация? Славно, – парень скрестил руки у груди.

Только сейчас Алиса заметила, что из-за кинжала порвалась лямка майки, оголяя часть её бюстгальтера. Девушка смущенно прикрыла открытую часть тела рукой, отворачиваясь, чтобы спрятать легкий румянец на щеках.

— Ты вчера не ответила на мой вопрос.

— Просто я не настолько старая, если что. Просто повезло, – она вышла из ванной комнаты, направляясь к своей, но парень не отставал от неё. — И чем тебя это так заинтересовало? – резко обернулась блондинка, из-за чего брат чуть не врезался в неё.

— Я два века потратил на то, чтобы предотвратить конец света и смерть всех моих близких, – на его лице появилась озлобленная улыбка. — Сейчас я в этом мире, и теперь моя цель — разузнать эту Вселенную поподробней.

— Ты не попробовал просто жить?

— Ты не ответила на вопрос, – зеленоглазый понял, что она лишь хотела перевести тему, но это никогда с ним не срабатывало. А может парень просто слишком мало разговаривал с людьми, чтобы кто-то мог его провести.

— Выйди, я переоденусь, – но не успел тот ответить, как перед ним закрылась дверь. — Телепортируешься, я тебе телепорталку оторву! – крикнула девушка в дверь, быстро переодеваясь.

Когда на ней свежая и сухая красная рубашка и темный джинсы, она с большей уверенностью открыла дверь, где уже никого не было. Отмахнувшись, девушка решила пойти на чердак. Лестница не щадила слух, жалко стонав под тяжестью Алисы. Не успела та сделать и вздоха, как пыль заполнила легкие.

Громкий кашель послышался сверху, но Пятый не обратил на это должного внимания. Он лишь смотрел на свои учебники о квантовой физике и старые записи. Теперь для него это всё не имеет смысла. Конца света не будет, а силу перемещаться во времени он, кажется, потерял. Он не думал о жизни с той стороны, что теперь ему не нужно бороться. Он может просто жить. Ему больше не грозит увидеть трупы своих родных, погребенные под бетоном и обломками здания. Вся эта суета, весь этот сущий кошмар закончился. Но все мы прекрасно понимаем, что парень не может жить без какой-либо цели. Он просто не знает как по-другому. Сейчас он поставил себе задачу разузнать побольше о его новой загадке по имени Алиса.

— Что-то с ней явно не так, – крутя в пальцах монету, он улегся на свою кровать. — Что-то не так…

Все жители дома чертыхнулись, когда откуда-то сверху послышались струны гитары. Какая-то незамысловатая мелодия, вслед за которой и пошло красивое мычание. Парень вычеркнул из списка подозреваемых всех, кроме Алисы, которая, видимо, нашла на чердаке свою вещь. Играла она спокойную мелодию, которая помогала сонливости одолевать верх над разумом темноволосого, но девушка замолкает, так же, как и её инструмент. Какие-то громкие шаги, а после и ругательство. Сон тут же ушел, так что Пятому придется узнать что же там происходит.

— Это гитара Бена. Ты не имеешь право играть на ней, – на шум пришла практически вся семья, наблюдавшая за Четвертым и Седьмой. — Поставь её на место!

— Бэн не против. Сам спроси у него, медиум, – Лиса же поставила инструмент у стены, понимая, что разговор начнется не из легких. — Ты тут не один с мертвецами разговариваешь. Дай спокойно поиграть, – девушка устало потерла переносицу. — Я же никому не мешаю.

— Ты мешаешь мне медитировать в тишине! – выплюнул Клаус, интенсивно размахивая руками. — Может Бен и не против, но против я.

— Правильно отец говорил, что от тебя больше шума, чем дела, – прошептала голубоглазая, но её все прекрасно услышали. — Увидел бы нас, то ни капли не удивился, что ты не изменился.

— О, поговорим о покойном папочке? Ну что ты, тогда моя очередь. Меня он в склепе закрывал, но не пристреливал при всех, – он вытянул руку в виде пистолета и ткнул двумя пальцами “дула” ей в лоб. — Паф. Вот так.

Все застыли, не смея даже двинуться с места. Они не хотели вспоминать тот вечер, они дали обещание. Это был запрещенный приём, случай, который они обещали больше никогда не разглашать. Даже для такого как Клаус этот поступок был слишком подлым, не учитывая того факта, что в прошлом они были лучшими друзьями. Никто так и не мог понять ту злобу, возможно, даже обиду медиума на Грань. Каждый из них хотел лично подойти и хорошенько ударить брата по лицу, но только один Пятый не понимал происходящего.

— Ладно склеп, но убивать дочь чуть ли не каждый день, серьёзно? Хотя в этом и весь наш папусик, – улыбнулся медиум своей дурной улыбкой, поворачиваясь к сестре спиной, понимая, что утоптал её по уши в грязь.

Он ушел, совсем недовольный этим происшествием. Клаус хотел просто начать разговор, но, как всегда, испортил всё, что начинает. Покинул эпицентр сего представления, оставив девушку позади со своими переживаниями.

— Разве… – её дрожащий голос заставил его замереть, а сердце пропустить тяжелый удар. — Я заслужила такое обращение к себе? Клаус… – все с интересом смотрели за этим спектаклем, пока Четвертый пытался сдержать эмоции, которые огромным пламенем вспыхнули внутри него. Совесть.

Он уходит, затолкав свои чувства себе же в задницу. Медиум не отдавал отчет своих действий, зажимая в губах новый косяк. Он не сможет повернуться и посмотреть в её лицо… Громкий хлопок двери, и все расходятся, бросая на брата неодобрительные взгляды, которые еще больше закапывают его.

— Идите вы все к черту! – закричала девушка за стеной, что-то разбрасывая. — Будто вы не хотели сбежать. Пятому выдалась участь первого, так что вы хотели от меня?! – еще один грохот.

Пятый переместился в комнату Лисы, устраиваясь на кровати, наблюдал за заплаканной девушкой. Она то и дело шептала себе под нос что-то неразборчивое, но потом парень понял её речь.

— Это всё ошибка. Ошибка ебаного уравнения. Ошибка… – блондинка схватилась за волосы, громко дыша.

— На, полегчает, – парень протянул ей свою флягу с коньяком.

— Нет, спасибо, – она ни капли не удивилась, что брат влез в её личное пространство. — Выйди пожалуйста, – спокойно попросила сестра, усаживаясь рядом с ним. — И без тебя хреново. Зря я вообще приехала.

Номер Пять без слов исчез в голубой вспышке, за что она была благодарна ему. Ей действительно не стоило приходить сюда, ведь та прекрасно знала, что ей здесь будут не рады. Это всё одна сплошная ошибка. Даже она сама ненастоящая, а лишь замена какой-то Вани. Вся её жизнь ошибка. Всё детство, все падения, все чувства. Это не должно было быть. Она бы не была рождена со способностью, не пережила бы столько дерьма, не влюбилась бы в Пятого еще в детстве. Кто бы мог подумать, что такая хрупкая девушка будет пользоваться парнем, чтобы хоть как-то закрыть всю свою душевную боль? Как бы они не играли в супергероев, они не являлись таковыми. Сейчас кто они? Потерянный Лютер, безработный Диего, Эллисон, ощутившая на себе все прелести развода, наркоман Клаус, подросток Пятый, мертвый Бен и девушка, которая то и делает, что бежит от всего. Но за ней тоже бегут…

С каждой такой мыслью на душе становилось тяжелее, а перед глазами проходила вся её жизнь. Холодная вода, которую она глотала, не имея возможности вдохнуть воздуха. Это страшное чувство, когда ты ничего не можешь поделать, даже использовать свою силу. Но в тот страшный день Алиса ни о чем не думала, кроме как о Пятом, по которому невероятно скучала всё это время. Вспоминая ту самую ямочку на левой щеке, совместимая с обаятельной улыбкой тонких губ, внутри девушки будто что-то расцветает, приятным ощущением заполняя каждую клеточку тела. Даже под водой, наполняющая легкие, эти зеленые глаза не дадут и минуты, чтобы она не вспоминала их. Короткие взгляды, язвительные слова, высокомерное поведение, но только от лишнего внимания внутри неё взрывались петарды, разбивая грудную клетку вдребезги.

В детстве каждый раз, когда она брала барабан, перед глазами всплывает надпись, написанная красным цветом: «Опасно». Но это не останавливало её. То, как он прибегал на первые удары, выхватывал из её рук палочку и больно ударял сестру по голове, чтобы та перестала мешать ему читать. Но каждый раз, когда темноволосый ударял слишком сильно, он робко извинялся, но все-таки ругал Алису. Жалкая попытка привлечь внимание, но когда он прибегал, виновато гладил макушку темных волос, когда его глаза цвета травы в их саду смотрели ей прямо в душу, то она была готова вознестись на небеса. Жаль, что она не могла помешать подростку сбежать. Она день напролет искала его, заставив присоединиться и других членов семьи, но никто не смог его найти. Кажется, что все в доме видели её чувства к нему, кроме самого Пятого. Очевидней были только отношения Первого и Третьей, которые все время сбегали в своё тайное местечко.

— Алиса, ты же ни на что не надеешься? – обратилась светловолосая сама к себе. — Вилу, ты мне сейчас нужна…

Надевая на себя теплую длинную куртку, она отыскала в шкафу шапку и шарф. Волна каких-то чувств нахлынула на неё, заставляя делать всё машинально. Спускаясь по лестнице, она уже почти добралась до выхода, но на её плечо упала чья-то не тяжелая рука, так что девушка сразу поняла кто это.

— Алиса, ты прости Четвертого, – осторожно говорила Эллисон, почему-то боясь спугнуть сестру. — Со временем он стал тем еще куском дерьма.

— Не называй его так. Все мы стали такими, – выплюнула блондинка, мечтая, чтобы её не спросили про возраст.

— Ты куда собираешься?

— Умирать, – хмыкнула девушка, уже почти дотягиваюсь рукой до дверной ручки, но её плечо сжали еще сильней. — Да брось. Будто тебе не всё равно, – но Третья не разжимала свои пальцы.

— Там же ужасно, – Элис наклонила свою голову, чтобы находиться с ней на одном уровне. — Если тебя что-то беспокоит, то…

— Ты всегда была плохой актрисой, – злобно процедила сестра, перебивая. — Хотя бы сейчас не ври. Вы все меня ненавидите, – девушка сбросила руку с плеча и вышла из дома.

Конечно же Седьмая не собиралась целенаправленно совершать самоубийство. Максимум что она может сделать, так это сломать себе конечности. Уверенными шагами она шла вперед, не имея ни единого предположения на то, что собирается делать. За последнее время она так устала, что решила злоупотребить своей способностью. От этих мыслей внутри неё всё перевернулось, вывернулось, а после вернулось обратно.

Кто бы мог знать, что с самого её рождения ей предстоит пройти этот путь? Сначала Академия, после скитания в поиске себя, а потом новый побег от… Алиса тряхнула головой, чтобы лишний раз не вспоминать тот кошмар. В кармане, как всегда, был перочинный ножик, который она крепко сжимала. Лиса приобрела таких пятнадцать штук и разложила по карманам, чтобы оружие всегда было с собой. Её поведение можно было бы сравнить с паранойей, но после того, что она пережила только и остается ножи раскладывать.

— Чертов мир, – с резкой злобой процедила сквозь зубы девушка, направляясь к задней части какого-то заведения.

Сейчас только одиннадцать часов утра, так что вряд ли кто то сюда придет. Блондинка уселась на одну из пустых картонных коробок, которая жалко развалилась под тяжестью Харгривз. Засучив свой рукав левой руки, она вытащила свой нож, но застыла. Взгляд пал на татуировку зонта, который был заточён в круге. Сколько бы она не ломала голову, она не может понять почему их больной папаша выбрал именно этот знак, который останется с ними на всю жизнь. Проведя большим пальцем по контуру рисунка, девушка горько улыбнулась, вспоминая те дни в Академии. Она, видимо, совсем двинутая, если любила отца. Снова стряхнув головой, Седьмая неглубоко ткнула лезвие в кожу, не видя, но точно зная, что сейчас Вилу неодобрительно смотрит на неё.

Синяя кровь начала стекать маленькой струей, капая на картон. Закусывает губу от боли, но терпит её, продвигая лезвие на себя, оставляя дорожку крови. Синей жидкости становилось всё больше и больше, когда из глаз начался сыпаться град слёз от боли. Рука стала с невыносимой болью отзываться в сознании. Ещё чуть-чуть и она станет кричать, но сдерживать себя из последних сил. Голубоглазая бьет правой рукой по асфальту, лишь бы заглушить ту боль и сосредоточиться на другой, менее сильной, но ничего не помогает. Она чувствует, как что-то намного большее, чем кровь покидает её. Ещё немного и она потеряет сознание, но ухватывается за ту легкость, которая обволакивает больное место. Из-за слёз она не видит, но чувствует, как её ткани срастаются вновь, будто кто-то сшивает её, но без иголки. Горячая жидкость перестает сочиться, но её металлический запах остается в воздухе, дурманя сознание.

Хочет встать, но слабое тело падает обратно, прямо в лужу синей крови, разбрызгивая её повсюду. Её тело дрожит, а сознание уже готово покинуть её, но Алиса не позволит себе упасть в обморок. Она поднимает с асфальта свой ножик, который до этого уронила, пряча лезвие в рукоять. Девушка прекрасно понимает, что это всё неправильно. Это всё ошибка…

========== III: Кофе, изюм, разговор ==========

… человек должен платить за то, что получает в этом мире. Может быть поэтому Господь сперва делает нас детьми и ставит к земле поближе, ибо знает: вам предстоит много падать и истекать кровью, прежде чем вы выучите этот простой урок. Платить за то, что имеете, обладать тем, за что платите… и рано или поздно, чем бы вы ни владели, все возвращается к вам домой.

© Стивен Кинг

«День рождения всех шестерых Харгривзов, которым исполнилось пятнадцать лет. Каждый год этот треклятый день для них самый настоящий праздник и сущий ад одновременно. Каждый должен подарить друг другу подарки, но далеко не каждый был лучшим другом для брата или сестры. Алиса прекрасно дружила с половиной её семейства, но с остальными же общение было натянуто. Клаус сидел у окна, наблюдая за необыкновенно солнечной погодой в этот осенний день. Сжав в руках записную книжку, он посмотрел в сторону лестницы. Блондинка с громким топотом спускалась по лестнице, после чего сказала Бену открыть глаза.

— Гитара, серьезно? – удивился брат внезапному подарку. — Я же играть не умею.

— А я научу, – улыбнулась, оголяя свои зубки, блондинка, вручив в руки брата подарок. — Я видела, как ты играл на невидимой гитаре в детстве. У тебя талант, – прошептала девушка, не скрывая своей усмешки.

— Да хватит, мне было восемь, – взвыл Шестой, но все-таки не сдержал улыбки.

Между ними проскочила телепатическая связь. Они оба вспомнили веселые моменты из прошлого, которые они пообещали хранить в секрете от других, даже от Четвертого. С ним Алиса бы поделилась всем, но она знает, что мальчишку Бену часто бывает стыдно, но с Седьмой ему нечему стесняться.

— Ну да, ну да. Пошел я нахер, – обижено прошептал Клаус, который всё это время стоял рядом. — А я вот тебе подарок сделал, в отличии от тебя, – парень протянул сестре записную книжку сиреневого цвета с позолоченными инициалами. — А ты мне даже ничего не сделала, – он театрально надул губы.

— Ну прости дурочку сестру, – девушка обвила его шею руками, крепко обнимая. — Прости, прости, прости, – тараторила она, после каждого слова оставляя поцелуй на щеке брата. — Прости, прости… – Четвертый еле как отцепил от себя сестру, которая не переставала извиняться.

— Ладно, прощаю. Ведешь себя будто нам только двенадцать исполнилось, – кудрявый уселся на кресле, наблюдая за тем, как сестра разглядывала свой подарок. — Можешь туда свои стихи писать, мисс Эль, – выделив интонацией её псевдоним, он взглянул на то, как Диего радовался новому кинжалу, который ему вручила Грейс. — Сегодня я прощаю твою милую мордашку, но в следующий раз поцелуйчиками не отделаешься.

— Ну прости, я не знала что подарить. Вот что мне для тебя сделать? Может… – в её голову пришла идея.

Девушка одолжила подаренную гитару и села за стул, кладя ногу на ногу. Настраивая инструмент, она стала подзывать остальных членов семьи. Естественно, отец в это время был занят в кабинете. Голубые глаза сверкнули, как только пальцы тронули несколько струн, которые мелодично отозвались на прикосновения. Все именинники в ту же секунду обратили внимание на свою сестру, которая начала петь всеми известную песню “С днем рождением”. Все стали дружно подпевать, пока Пого стоял неподалеку и наблюдал за этим с улыбкой. Ему не часто предстает случай наблюдать за ребятами, которые позабыли о миссиях, веселясь. Алиса прикрыла глаза, наслаждаясь моментом, когда их голоса сливались в один, спокойный и мелодичный. Даже Диего, который не любит эти забавы присоединился.

— Был бы Пятый с нами, – тихо вздохнула Грейс, из-за чего Алиса на секунду замерла, прекращая играть. — Пойду подготовлю стол, – робот ушла, покрутившись на своих каблуках.

В тот момент все молчали, не имея предположения как избавиться от этой внезапно нагнетающей обстановки. Укол прямо в сердце Седьмой, которая хотела не затрагивать эту тему. Словно кто-то засунул руку прямо в её грудь и сжал сердце, хоть это делает обычно Алиса. Все прекрасно знают о её чувствах к пропавшему брату. Язык в такой момент был парализован. Тишина, в которой можно было услышать дыхание другого человека, который находится в другой части комнаты. Может не все были дружны с ним, а точнее, никто из них, но он был их членом семьи. Он был их братом, высокомерным, может схожим характером с их эксцентричным отцом, но братом. Они выросли вместе, чтобы так рано попрощаться с ним…

— Он мне на тот день рождения подарил каталог кинжалов, – хмыкнул Диего, разрезая тишину.

— А мне бутылку виски, украденную из отцовского бара, – прыснул со смеха медиум, пытаясь разбавить обстановку. — Я его долго уговаривал.

Пого, который до этого момента спокойно стоял, встрепенулся.

— Нам только тринадцать исполнилось, – возмутилась Третья, представляя бухающего братца.

— А мне розовую розу, – голос светловолосой дрогнул, но она тут же отмахнулась от своих эмоций.

— Ты же ненавидишь розовый, – Бен прекрасно помнил, как в детстве она чуть ли не устраивала скандал, потому что не хотела надевать розовое платье, которое ей прекрасно шло.

— А Пятый это знал, – грустная улыбка появилась на её лице, а в носу неприятно защипало.

— Ребят, а у меня есть кое-что, – загадочно хмыкнула Слух, доставая из шкафа что-то продолговатое. — Хлопушка!»

***

— Тогда мы ещё умудрились повалить шкаф, – внезапно влез в разговор Клаус, прерывая историю, которую Лютер рассказывал Пятому. — А чего это вы вспомнили этот день? Нас знатно наказали, – зеленоглазый уселся на подоконник, разглядывая окно. — Тот еще день. Мне даже подарок никто не подарил…

Все замолкли, когда услышали звук закрывающейся двери. Пара усталых вздохов, а после медленные шаги, направленные к лестнице. Харгривзы увидели Седьмую, чья одежда была в синей крови. Все хотели бы поинтересоваться таким видом девушки, но она бросила на них взгляд с мольбой, что расскажет позже, но сейчас ей не до этого. Алиса пошла дальше к лестнице, медленно моргая. Каждый мог увидеть её по больному бледную кожу, но они помнили про способность девушки, а это был лишь побочный эффект.

После “выпуска” из Академии, она редко тренировала себя. В те дни её больше заботили деньги и моральные принципы, которые заставляли её разрываться надвое. Либо ты голодная бездомная, но с чистой душой, или же ты живешь нормально, но с грузом плохих деяний на плечах. Она долго разрывалась, пока не поняла, что они все черны до последней капли после своего рождения. Возможно, этому поспособствовал сэр Реджинальд, ну а может детишки, не подозревая об этом, выбрали такой путь. Спасать людей на камеру, а внутри семьи ненавидеть друг друга.

— Может помочь ей? – неуверенно произнесла Номер Три.

— Не знаю что с ней случилось, но она и похуже переживала, – Диего взял один из своих кинжалов и кинул им прямо в голову бедного животного, которая висела на стене. — Клаус нам недавно напомнил об одном случае, – шикнул брат в сторону Четвертого.

Все ожидали волну ругательств или шуточек от медиума, но тот на удивление всех молчал, продолжая вглядываться в проезжающие машины на улице. Он сам понимал, что лучше бы не говорил это. Остатки его, оказывается существующей, совести исцарапывали его прогнившую душу. Сколько раз его избивали за скверный язык? Уже не сосчитать, но сейчас темноволосый сам мысленно пристрелил себя пару раз. Когда он будет думать перед тем как говорить? Кажется, что не в этой жизни точно.

— А что за случай? – задал вопрос подросток, который не очень сильно улавливал смысл разговора.

— Ничего такого, – прозвучал голос у входа в гостиную.

В комнате все застыли, когда в воздухе появилась их сестра, переодевшая одежду в который раз за день. Щелкнув костяшками пальцев, она направилась на кухню, пытаясь натянуть как можно больше непринуждённости на лицо.

— Где ты была? – слова сестры заставили Алису остановиться.

—…Воздухом подышать ходила, – ответила светловолосая после небольшой паузы, не смея больше находится в гостиной. — Вены резала, – сказала она, уже скрывшись за поворотом.

У всех будто закончился воздух в легких, а Клаус и вовсе поперхнулся им. Четвертый спрыгнул с окна и быстрым шагом последовал за сестрой, которая что-то пробурчала себе под нос, явно недовольная происходящим. Понимая, что парень явно не отстанет от неё, Седьмая берет две кружки из шкафа, громко поставив их на стол. Ловкими движениями она готовила свой излюбленный кофе, когда её назойливый брат сел за стол и молча наблюдал. Лиса молча нарезала булочку, после чего поставила тарелку с ломтиками по середине стола. Она села напротив него, уже полностью подготовленная к разговору. Девушка поставила перед ним кружку кофе, из которой дымился пар. Отпив пару обжигающих глотков, она подняла взгляд на его шею, не смея поднять выше.

— Спасибо, – он неуверенно улыбнулся.

Они молчали, смотрели друг на друга, и всё так же молчали. Клаус пытался подобрать слова, каждый раз приоткрывая рот, но в ту же секунду прикусывал язык.

— Алиса, ты прости меня… – внезапно тихим голосом проговорил парень. — Знаешь, я порой язык за зубами держать не умею. И я не в обиде, что ты херакнула меня кинжалом Диего в бок.

Она замерла, когда её глаза метались по столу. Сглотнув, Алиса всё же ответила.

— Я не обижаюсь. После того, что я пропала можно было ожидать, что мне будут не рады, – грустно улыбнулась она, беря в руки ломтик мучного, а брат последовал её примеру.

— Вот за то, что ты меня бросила в этом доме мне было обидно, но после понял, что поступил бы так же. Как поняла, я тоже сбежал, но Алиса… Ты всё еще моя сестра, – нехарактерно мягко сказал бунтарь их семейства. В детстве он только с Седьмой так мог позволить себе разговаривать.

— Клау… – она наконец подняла на него свои глаза, которые в ту же секунду увлажнились еще больше. — Прости, что не появлялась. Я скучала, правда.

Девушка не выдержала и встала из-за стола. Преодолев расстояние между ними за пару шагов, она прижалась к нему, обвивая руками шею. Четвертый лишь пару раз несильно похлопал её по спине, обнимая в ответ.

— Просто… больше не калечь себя специально. Боюсь, что ты это сделала из-за меня.

Седьмая сама удивилась своему порыву, но было слишком приятно находиться в объятиях. Слишком хорошо, что хочется умереть, оставаясь в этом состоянии. Они слишком долго не виделись, когда в детстве не могли оставить друг друга на час. Половину своей жизни они провели под одной крышей, засыпали на одной кровати. Они были готовы умереть друг за друга.

— Фу, это изюм? – в ту же секунду Алиса недовольно отстранилась от брата, который одной фразой испортил интимный момент для обоих. Она стреляла в него молниями из глаз, но Сеанс вспомнил, что сестра просто обожает этот сухофрукт и извиняется. — Прости, прости. Иди ко мне, коротышка. Давно я тебя не обнимал, – вот он Клаус, который вел себя так только с ней. — Может расскажешь почему я по сравнению с тобой выгляжу как дед?

— Наверное, потому что мой рост прекратился еще в пятнадцать, – саркастично предположила она, садясь на свое место. — Как бы объяснить, – девушка стала по привычке хрустеть своими пальцами. — Когда я за гранью, то время там не властвует надо мной. Все проведенное там время я не взрослела. Мне приходилось проводить там много времени. В шестнадцать трудно найти деньги без дома, вот и с помощью способности воровала порой. Потом нашла работу и была официанткой в ночном баре, а после пела в маленькой группе в кафе.

— Как ты смогла там работать? Я, как человек, который посещает ночные бары, частенько, так скажем, знаю, что там ко всем пристают. Бывало, что и к старым уборщикам.

— Ну… – перед глазами всплывали моменты из жизни, когда пьяные тела лезли к ней, но только благодаря способности её не тронули эти искатели веселья. — Мне нужны были деньги, – уже не таким уверенным голосом проговорила она, отпивая еще пару глотков остывающего кофе.

Они молчали, буравя взглядом стол. Они молчат, но в их головах вспыхивают разные моменты из жизни. На лице кудрявого появилась улыбка, когда в голову пришло воспоминание о том, как он заплетал волосы Алисе. Тогда что-то пошло не так и расческа застряла в бедных волосах, которые пришлось отрезать. Потерпевшая очень сильно злилась на него, но не смогла долго дуться на одного из любимых братьев.

По лицу Седьмой же в это время можно было с легкостью понять, что она скоро заплачет. Нос больно защипало, а в груди будто что-то застряло, не давая вздохнуть полной грудью. Резкий выдох, который она держала в себе выдает девушку, заставляя брата тут же напрячься. Словно вот-вот внутри неё сломается стена, и весь тот груз внутри просто высвободится наружу.

Лиса наклоняет свою голову, закрывая лицо волосами. Она не хочет, чтобы Клаус видел её заплаканное лицо. Глотая воздух, она понимает, что не выдержит всех нахлынувших, словно шторм, эмоций. Стена потрескалась, после обломками разбивая грудную клетку. Темноволосый вскочил к сестре, без слов прижимая к себе. Громкие всхлипы обрушились на тишину кухни. Парень шептал успокоительные слова, но девушка не прекращает вздрагивать и кричать, но её голос заглушает собственное запястье, которое она кусает. Лицо горит от слез, которые уже холодной дорожкой продолжали свой путь на голом торсе медиума. Лиса сама не понимает, что царапает спину брата, но ему не было больно.

— Ну же, ты чего? Тише, тише… – он мягко гладил белокурые волосы, не обращая внимания, что стоять на коленях было неудобно.

Но от этих ласковых слов, по которым она безумно соскучилась, её грудь разорвало на части ещё сильнее, что та боль уже казалась невыносимой. Она правда мечтала о этих родных объятий, вечно помогающие ей успокоится, но не сейчас. Сейчас она не могла прекратить ронять обжигающие слёзы.

— Мне было так одиноко, Клау. Мне так не хватало вас, – девушка сильнее прижалась к родному телу.

После этих слов Пятый решил, что услышал достаточно. Отойдя от соседней стены, он направился в свою комнату.

Вспоминая все эти года без родных людей, она пыталась как можно сильнее прижиматься к брату, по которому невероятно скучала. Да, когда она пришла в этот дом все эти чувства были запечатаны где-то внутри, но сейчас без всякой преграды она может снова быть в руках брата. Брата, которого она все время называла старшим, впрочем, как и всех Харгривзов.

Конечно, Четвертый был в замешательстве, но понимал, что тоже скучал по этим светлым волосам. Уголки его губ на мгновение поднимаются при мысли, что в детстве они точно так же обнимались и плакали, жалуясь на отца и способности, которые они им не сдались. Он чувствует биение её сердца, когда она сама думает, что еще чуть-чуть и оно разорвется.

Сеанс без всяких слов аккуратно поднял девушку на руки, поцеловав при этом её в лоб. Грань обвила его торс руками, опаляя его обычно холодную кожу своим горячим дыханием, что заставляло пройти по его телу табун мурашек. Словно брат и его маленькая сестренка, хоть для этих двоих так оно и было. Шаг за шагом они пришли в комнату Клауса, где тот в свою очередь уложил сестру на свою кровать, которая неприятно скрипнула, прогибаясь под её тяжестью. В комнате был сущий погром, вихрь вещей, одежды и каких-то бумажек, но в этом и был весь медиум. Он переносить не мог эту тошнотворную чистоту, которая обычно могла бы встретиться в комнате Эллисон или Пятого.

Утирая свои мокрые щеки и заплаканные глаза, она подвинулась, давая место для темноволосого. Клаус принял предложение и улегся рядом с ней. Теплота родственных тел с головой накрывает их ностальгией.

— Помнишь тот день?

— Не начинай, – прервала сестра брата, поддаваясь сонливости, прикрывая глаза. Она не хотела ворошить прошлое, которое и так ходит за ней по пятам, как неотъемлемый груз её жизни.

Впервые за долгие годы ей было настолько спокойно, хоть обстоятельства каждый раз хотят добить её жалкую душу. Обнимая брата, который для неё всегда был родным, она была готова продать душу дьяволу, чтобы Клаус всегда был с ней рядом, ведь он стал ей последней опорой, когда пропал Пятый. Но она сбежала от него быстрее, чем Четвертый бросил бы её…

========== IV: В целях воспитания ==========

Один из самых наиглупейших факторов человека — это сбегать в любой непонятной ситуации.

Пятый спокойно читал книгу о том, как брат и сестра пошли поплавать в лодке, но она перевернулась и Блоссом утонул. Очередной драматический детектив, которым парень пытался отвлечь себя от этой сумасшедшей семейки, поглядывая в окно на вечернюю улицу. Размышлял о том, кто же совершил убийство брата Шерил в книге и о Долорес. Он давно с ней не виделся, но у этого есть своё, не совсем логичное, но объяснение. Харгривз просто поссорился со своей уже бывшей подружкой, а гордость не позволяет вновь прийти и “одолжить” её у торгового центра.

Темноволосый и дальше бы так сидел, попивая остывший кофе, но громкий звук распахнутых дверей отвлек его от дела. Послышался незнакомый женский голос, а после голос Второго. Взгляд зеленых глаз пал на девушку, которая показалась в проеме, чью талию обвивала рука Диего. Было не сложно догадаться, что это была его девушка. В то же мгновение парень узнал гостью. Это была Юдора, которая когда-то в другой реальности погибла от рук Чача. В груди что-то торкнуло при виде улыбки Кракена.

***

Не по своей воле Пятый сидел за столом вместе с Лютером и Эллисон, но главными были Диего и его спутница Петч. По сравнению со всеми, “младший” не пытался натянуть на себя дружелюбное лицо, а просто с недовольством поедал оладьи, которые до этого приготовила Грейс, стоящая сейчас за их спинами. Он был рад, что его брат счастлив со своей девушкой, но он терпеть не может такие мероприятия. Нервозность волнами охватывала его тело, когда он еле сдерживался, чтобы не выйти из-за стола в эту же секунду.

— Я думала, что вы родились в один день, – донеслось до ушей Пятого, который понимал, что речь идет о нем. — Разве не так?

— Извини, но я тебя где-то в шесть с половиной раз старше. Ты мне в пра-пра-пра-правнучки годишься, – с озлобленным оскалом проговорил парень, возвращаясь к своей еде.

Юдора сглотнула, понимая, что не все здесь рады ей, но Диего предупреждал её о своей специфичной семье. Продолжая разговор с остальными членами семейства, Юдора немного начала находить общий язык с Харгривзами, но в проходе появились недостающие члены семейства. Клаус и Алиса пришли, зевая и не понимая происходящего. В ту же секунду Эллисон усадила этих двоих, знакомя с гостьей. Клаус сразу плеснул себе в стакан из фляги янтарной жидкости, скорее всего коньяка.

Петч явно не была удивлена, потому что была наслышана о семье достаточно много. Конечно же, ее спутник не раз жаловался ей на счет того, как ему надоело вытаскивать Четвертого из всяких передряг, в которые попасть казалось невозможно.

— Алиса, здравствуй. Диего мне рассказывал о тебе, – мило улыбнулась темнокожая, протягивая руку, которую блондинка пожала в ответ. — А ты еще красивей, чем я себе представляла, – сделав комплимент, она убрала свою руку.

Седьмой оставалось только смущенно улыбнуться в ответ, потому что она даже не имела представления что ответить. Грейс подошла к опоздавшим и поставила еще пару тарелок с оладьями, а после ушла с привычной улыбкой алых губ. Голубые глаза встретились с зелеными, но Лиса сразу же отвела взгляда от Номера Пять, который, почему-то не переставал глазеть на неё.

От его действий внутри неё всё съеживается, будто она сейчас сидит напротив него обнаженная. Еще немного и он прожжет в ней дыру взглядом, а светловолосая уже начинает чувствовать, как место, куда он смотрит начинает жечь. Самому же Пятому будто было всё равно, что он смущает её. Кажется, что он только этого и добивается. Хочет увидеть её реакцию. Останется прежней, или же взорвется? Стараясь не обращать внимание на странное поведение брата, она положила в рот кусочек еды, но тут же чуть ли не выплюнула его из-за внезапного вопроса.

— У тебя есть парень? – решила разбавить обстановку гостья, но в итоге подожгла фитиль внутри голубоглазой.

— Нет, я… был парень, но… – Пятый, сидящий слева от неё, заметил как пальцы её рук пробила дрожь. В ту же секунду она стала нервно щелкать ими по привычке. — Ничего такого, – она спрятала руки под стол, сжимая их в кулаки.

Но подняв глаза выше, парень видел совсем непринужденное лицо, правда, немного растерянное.

— Серьезно? С такой внешностью возле тебя должны все парни города толпиться, – не переставала Петч, хоть Второй шепнул ей прекратить так себя ввести. — Я, правда, не помню твою способность.

— Путешествие за грань, регенерация, – быстро ответила Алиса, пытаясь перевести тему как можно быстрее.

— Стоп, у тебя был парень? – только дошло до Четвертого. — И кто же это? – на его лице сразу появилась игривая улыбка. — Богатенький?

— Да ничего такого. Просто пару свиданий и разошлись, – она вцепилась в стул, пытаясь утихомирить себя. — Правда.

— Я то думал, что после Пятого ты станешь шестидесятилетней кошатницей–девственницей, – хмыкнул кудрявый, наливая в свой стакан еще алкоголя.

Все замолкли, прожигая взглядом свои тарелки. Алиса тихо пнула Четвертого под столом, принимаясь поедать свои оладьи, но Петч снова подала голос. После этого светловолосая больше и больше начинала недолюбливать гостью.

— А можешь показать свою способность?

В тот момент Лиса бы с радостью вскрыла свои вены при ней, потому что испорченное настроение способствовало этому. Но она понимала, что позже Грейс придется стирать бедную скатерть от её крови, да и одежду пачкать не хочется, поэтому она тут же растворилась в воздухе. Вилка, которая находилась в её руке со звонким звуком упала на пол.

От этого зрелища у Петч задержалось дыхание. Харгривз бы вернулась обратно, но какое-то странное чувство зародилось внутри неё, заставляя встать и пройти сквозь Клауса, по которому прошелся рой мурашек. Приближаясь к цели, она протянула руку к белому огоньку, находящиеся в груди гостьи. Сжав этот огонёк, она стала вспоминать море, огромный океан, представляя каждую волну до мельчайших подробностей. Каждый всплеск воды, каждый её мучительный вздох, каждое мгновение.

Внутри всё становится легче, будто она сейчас взлетит и станет единым целым с воздухом. В голове появилась картина маленького озера, но она тут же развеяла свои воспоминания, когда увидела дорожки слёз на щеках темнокожей. Седьмая с дрожащими руками вернулась обратно. Сделав пару неосознанных шагов назад, она увидела на себе странные взгляды членов семьи.

— Прости, я перестаралась, – её голос дрогнул при виде того, как Второй начал успокаивать свою спутницу. — Прости, я…

— Как ты это сделала? – вытирая мокрые дорожки слез с лица, спросила Юдора. — Меня чуть ли паническая атака не охватила.

— Я не хотела, я… – она пыталась унять дрожь в руках, что не сильно получалось. — Я лучше пойду, – девушка повернулась и побежала к выходу, но исчезла в воздухе прежде, чем Клаус схватил бы её за руку.

Выйдя из грани на секунду, чтобы схватить с вешалки свою верхнюю одежду, она покинула этот дом с тяжелым осадком внутри. Сильный порыв ветра ударил в лицо, из-за чего та подавилась воздухом. Ноги вели её в неизвестном направлении. И снова она бежит в любой непонятной для себя ситуации. Где бы она не была, она вновь и вновь сбегает, будто никакого другого решения не существует.

Пиная ни в чем неповинный камень, она в который раз проклинает саму себя. Игнорируя свои волосы, которые извивались в своем танце с ветром, девушка села на близстоящую скамейку, вновь щелкая пальцами. Долбанная привычка, которая к ней приелась еще с шестнадцати. Алиса прекрасно понимала, что ей опасно так долго находиться на улице, но ей необходимо развеять мысли.

Потерев лицо ладонями, она томно выдохнула. Взглядом оглянув местность вокруг, её заинтересовал котенок, который гулял на другой стороне от дороги. Прикрыв глаза, она успокоилась. Лиса вернулась за грань, игнорируя пристальный взгляд Виолетты. Она направилась обратно в дом, наблюдая за котенком, пока он не скрылся с её поля зрения.

***

Все продолжали есть, а Клаус опустошать запасы своей фляги. Испорченное настроение, которое, казалось нельзя было еще больше испортить, было испорчено. Даже это хрупкое состояние покоя решил добить до конца, именно Пятый, который не первый раз задает ребятам и себе вопрос.

— Так что за инцидент случился с Алисой?

Конечно же никто не хотел вспоминать тот день. Каждый обещал не вспоминать это происшествие, но Пятый не останется без ответа. Самый назойливый член семейства решил взять эту ношу на себя, раз сам же и напомнил всем о том случае. Глубоко вздохнув, он нехотя стал вспоминать этот чертов день.

— Ну, дело было так…

03.12.2001г.

Холодный зимний день, когда в доме не обойдешься без пиджака. Заплетая свои темные волосы в две косички, Алиса напевала незамысловатую песенку себе под нос, пытаясь отвлечься от того нарастающего нервного кома, который находился где-то под ребрами, поднимаясь до самого горла. Страх того, что сегодняшний день запомнится всем надолго из-за того, что Седьмая решиться подать свой голос, который всё время пропадает при виде строгого отца.

Чувство, что внутренности хотят вывернуться наизнанку, лишь бы отсрочить этот момент. Когда мелодичный голос превратился в дрожащий, Пятый обратил на неё внимание, отвлекаясь от учебника истории за восьмой класс. В гостиной было достаточно холодно, поэтому эти двое сидели под пледами.

— Что с тобой? – его голос был немного уставший из-за недавней тренировки, но свисток отца не дал ответить девушке.

По рефлексу они встали, а остальные Харгривзы прибежали к ним через пару секунд, словно дрессированные собаки. В комнату зашел Реджинальд, а за ним и холодок, который веял от этого мужчины всё время. Пройдясь взглядом по всем своим детям, он остановил свой взгляд на Седьмой, пальцы которой не переставали дрожать.

— Номер Семь, на тренировку, – прозвучал его голос, который приучил их с детства повиноваться на любой его приказ. — Номер Семь, чего застыла?

— Я… Я не хочу, – её обычно громкий голос, который всегда пытался развеселить своих родных сейчас был тише пищания той мыши, которую Клаус однажды привел в дом.

— Громче, Номер Семь, я тебя не слышу, – его высокий тон заставил её вздрогнуть и неосознанно сжать двумя пальцами край пиджака Пятого, который стоял справа от неё.

Внутри парня вспыхнуло негодование от слов, которые он мог расслышать в шепоте сестры. Прямо сейчас она подписывает себе смертельный приговор.

— Я не хочу идти на тренировку, – уже чуть более громко произнесла голубоглазая девочка дрожащим голосом, но отец вновь приказал ей повысить тон. — Я не пойду на тренировку! – зажмурив глаза, она схватила в кулак ткань от одежды Пятого, который даже на расстоянии чувствовал её страх.

Все дети были шокированы выпадом сестры, ведь эти слова были сравнимы с самоубийством. Она медленно открыла глаза, но на лице седовласого не двинулась ни одна морщинка. Каждый удар сердца был сильнее предыдущего, а тело немного дрожало, но далеко не от холода. На здание нависла тяжелая пауза, что никто не мог себе позволить даже спокойно вздохнуть. Воздух стал тяжелее, а градус нервозности поднимался.

— Что ж… – разрезал тишину Реджи.

Он сделал шаг навстречу девушке, которая была бы не прочь провалиться под пол или раствориться в воздухе, но страх не позволял.

— Никак не ожидал от тебя, Номер Семь, но… Как ваш отец, я не могу допустить такого, понимаешь? – еще один шаг. — Если ослушаешься ты, то это понесет за собой цепную реакцию и остальные тоже захотят ослушаться моего приказа, ведь так? – он окинул взглядом всех присутствующих, у которых замерло сердце.

Они не смеют шелохнуться, когда Пого в это время неуверенно стоял в другом конце комнаты. Даже он не имел возможности как-то остановить Монокля.

— Значит твой поступок не должен остаться безнаказанным, иначе другие тоже ослушаются меня, – он вытянул руку из-за спины, направляя дуло пистолета в область лба девушки. — Прости, но это в целях воспитания, – oна отпустила его пиджак…

Выстрел.

Все расширили глаза при этом устрашающем звуке. Пятый продолжал смотреть вперед, пока боковым зрением не увидел, как с левой стороны тело сестры падает на колени, а после безмолвно на пол. Глухой удар тела об ковер отразился эхом в сознании каждого. Отец ушел, оставляя остолбеневших детей и Пого одних. Каждый из Харгривзов будто забыл как дышать, а что-то внутри поднималось тревожным комом наружу, пока эту мертвую тишину не разрушил громкий и судорожный вздох Эллисон, которая стояла где то в конце строя. Каждый из них не смел перевести взгляда, но Пятый решил первым посмотреть вниз.

Темно-синяя жидкость подступала к идеально полированным туфлям зеленоглазого, который непроизвольно сделал шаг назад. Его сестра, которую он порой грозил убить из-за того, что она постоянно его отвлекала, сейчас лежит в огромной луже крови лицом вниз. Её одежда впитывает эту жидкость, когда незавязанные косички распускаются. Не веря своим глазам, парень упал назад, опираясь на руки.

Через пару мгновений очнулся Клаус, который подлетел к сестре, падая коленями в теплую жидкость, из-за чего по его телу в сотый раз прошлась дрожь. Шепча себе что-то под нос, он перевернул сестру, но тут же отпрянул от неё, отползая на несколько метров. Каждый теперь мог видеть её испуганное лицо и дыру во лбу, из которой продолжала течь кровь. Только крик Номера Три заставляет полностью понять, что это реальность, а не какой-нибудь слишком реалистичный кошмар.

В гостиную прибежала Грейс, легко поднимая на руки Лису, унося куда-то вглубь коридора. Все настолько оцепенели, что даже не заметили, как Бен свалился в обморок. Клаус обнял свои колени, запустив руки в волосы, продолжая шептать что-то себе под нос, когда Пятый пытался поверить в происходящее. Лютер зажал рот, останавливая порыв рвоты, когда Эллисон глотала свои слезы, тихо плача. Тем временем Диего, словно вовсе выпавший из Вселенной, продолжал стеклянными глазами вглядываться в синее пятно на ковре…

========== V: Чертов Пятый ==========

Первая любовь словно огонёк, который вряд ли когда-нибудь угаснет, но может заставить тебя гореть изнутри.

Алиса лежала в своей комнате, буравя потолок своим взглядом, хотя в темноте комнаты она почти ничего не видела. Она слышит, как Четвертый снизу рассказывает о том самом дне, который запомнился каждому по своему. Кому-то как очередная жестокость отца, кому-то как наказание, которое перешло все границы, а кому-то до сих пор страшно вспоминать то неживое лицо сестры, во лбу которой находилась дыра от выстрела. Её испуганное лицо, которое застыло. От одних только воспоминаний по телу прошелся холод, который Лиса в свою очередь ненавидит. Сколько раз она будет вспоминать этот кошмар?

Когда за гранью ты видишь свое тело, понимая, что ты мертва. Твоё сердце остановилось, клетки начинают отмирать и только благодаря способности ты жива, а не разлагаешься в земле. Каждая смерть для неё как первая и последняя. Все время ходит по острию ножа, балансируя между жизнью и смертью. Кажется, что небеса покорят её за каждый шанс на жизнь, но Алиса не верит в карму или в Бога. С их способностями верить в это невозможно, хотя о невозможности речи и нет. Кто-то называл их знаком с небес, а кто-то называл их исчадием ада, детищем Сатаны.

Прикрыв глаза, девушка подняла руки вверх, пытаясь ощутить воздух на ощупь. Хочет понять какого это быть везде, но одновременно и такой легкой. Невольно в голову просачивались воспоминания, которые она просто не была в состоянии игнорировать, сдаваясь.

Какое-то время назад…

Грейс укрыла одеялом свою дочь с головы до ног, чтобы никто из детей не смог лицезреть свою сестру в таком состоянии. Робот-няня ушла, цокая своими каблуками по полу. Когда звук каблуков исчез, то дверь в медицинский пункт тихо приоткрылась, будто кто-то за ней не был до конца уверен в своих действиях. Клаус тихо зашел, из-за чего Алиса спряталась в шкаф, чтобы медиум не увидел её. Вздохнув, парень сел на край койки, на которой и находилась его сестра. Запустив руку в темные волосы, он разрушил тишину своим шепотом. Он говорил тихим и хриплым голосом, по которому можно было легко понять, что этот разговор с сестрой для него тяжелый. Тяжело разговаривать в тишиной, не будь до конца уверенным в том, что слова дойдут до адресата.

— Знаешь, а я серьезно пересрался, – хмыкнул Четвертый, но улыбка не задержалась надолго. — Возможно, отец это сделал для воспитания, но я возненавидел его еще больше, – Клаус сжал торчащую из-под одеяла руку сестры, игнорируя страх в груди.

Её обычно теплая и нежная кожа больше не являлась таковой. Холод подкрадывался под его кожу, доходя до его душонки. Его пробила дрожь, которую он не мог контролировать. Собрав свою волю, он продолжив говорить, облизнув пересохшие губы. Внезапная злоба вспыхнула в его груди при воспоминании об отце.

— Я не знаю что сделаю с нашим папашей, если ты не вернешься, – его ладонь сжала белую простынь. — Помнишь тот день?

Перед зелеными глазами вспыхнули фрагменты из жизни. Тот самый день, который впечатался в сознание парня. Он не мог представить себе, что кому-то не все равно на него, кроме Грейс, но она запрограммирована быть их любящей матерью. Алиса была его защитницей, той, которая заступиться за него, даже если после её будет ждать наказание.

— Тогда я понял, что в мире не все конченные уроды. Ты не такая… – он сильнее сжал руку, продолжая стараться не думать о том, что кровь в ней застыла. — Ладно… Я пойду, а то скоро комендантский час. Удачи там, что ли.

Клаус старался не смотреть на неё. Если он и будет смотреть в её глаза, то только в живые, наполненные радостью и родные. Если будет смотреть на её лицо, то только с легким румянцем на щеках и с невероятно заразительной улыбкой. Она его сестра, а значит он обязан обеспечивать её этим. Каждой своей шуткой заставлять её улыбаться, но конечно не упускать момента для колкости на счет их заумного братца. Да, они не рождены от одной матери, да и отцов у них так таковых нет. Их не связывает ни кровь, ни место рождения, но они настоящие брат и сестра, которые любят друг друга по-своему.

Никто даже не мог предположить, что эти дети не были дружны с рождения. Клауса не устраивала её милая внешность и слишком высокий голос. Он недолюбливал малышку, пока эта темная макушка не спасла его на миссии, прикрыв собой. Осколок стекла летел в него, точно оставив бы шрам на груди, но Лиса встала перед ним. Тогда они все впервые увидели необычный цвет её крови. Осколок, торчащий из её плеча, чуть не ввел парня в панику, но то маленькое ограбление дома они предотвратили.

Клаус направился к двери, чувствуя, что что-то упускает. Упускает тот самый шанс, который ему не выпадет больше никогда, потому что он знает себя. Знает, что он никогда не решиться.

Аккуратно закрывая дверь, номер Четыре засунул руку в карман и направился в свою комнату. Он махнул рукой своему брату, тем самым давая знать, что можно заходить. Встретившись с зелеными глазами умника, он грустно улыбнулся, проходя мимо него. Брат не увидел, что Клаус больно закусил свою губу, сжав кулак в карманах. Та тревожность медиума осталась в комнате вместе с телом сестры, но сейчас его внутренности с невыносимой болью начинал разъедать яд обиды. Да, Лиса любит его как брата, но Клау её больше, чем дозволено брату любить сестру. Он видит, как её лицо изменяется при виде Пятого. Это разрывает его, но понимает, что ничего не сможет с этим поделать.

Но в это же время чертов Пятый пытается игнорировать все эти пристальные взгляды, делая вид, что не замечает эту дурочку.

Зайдя в комнату, он сжал в руках пустой стакан для воды, который Грейс всем оставляет на ночь, но стекло разбивается, впиваясь в ладонь темноволосого. Слишком тяжело держать в себе эти чувства, но он понимает, что для Алисы он только брат, ничего больше. Пятый же просто счастливчик, но упускает её, когда Четвертый продал бы душу дьяволу за такую возможность. Клаус ненавидит себя за свою никчемность. Сколько бы раз он не пытался признаться этой девчонке в своих чувствах, он переводил тему разговора, сжимая руки в кулаки. Каждый раз на улице, заглушая горечь обиды к себе, он закуривал новую сигарету, в тайне от всех.

Он ненавидит себя, ненавидит дуру Алису, которая влюблена в Пятого. Пятого, который не достоин её, но не может высказать это. Он жалкий Клаус, который будет находиться у неё на втором плане, не имея возможности стать для неё чем-то большим… Чертов ярлык, который он сам же на себя и повесил.

Пятый держал металлическую ручку двери, взвешивая все за и против. Когда подросток все-таки зашел в комнату, в его нос ударил запах различных медикаментов, из-за чего голова слегка закружилась. Сглотнув, Пятый сел на койку рядом с накрытым телом сестры, где он мог различить знакомые очертания. Никогда в жизни он не испытывал таких чувств, которые сейчас бушевали в нём смертельным штормом. В голову сразу приходят картинки, как волны с силой разбиваются о скалы. Внутри он чувствовал что-то похожее. Отец им рассказал о способности Алисы, так что через час она вновь вдохнет воздух, её сердце вновь забьется, а тело станет живым, но почему-то это не дает сердцу брата успокоиться.

Естественно, если бы он знал, что сейчас Лиса наблюдает за ним за гранью, он бы не пришел. Пятый поставил себе статус высокомерного брата, который всегда читает, которому некогда играть в детские игры, но порой даже он дает сбой.

Алиса мертва, но это не значит, что она не чувствует весь огонь, который выжигает её изнутри при виде того, как одинокая слеза сверкнула в зеленых глазах и скатилась по его щеке, продолжая свою путь по шее. Вслед за ней вторая, третья, но дальше он не смог позволить поддаться слабости, но через секунду он не был в состоянии сдержать нарастающие слёзы. Слезы, которые копились в глазах и в любую секунду могли бы спуститься мокрыми дорожками, но темноволосый поднимает голову вверх, усердно моргая. У этих двоих смешанные чувства, но от этого их внутренности могли разорваться изнутри.

Тяжело вздохнув, Пятый дрожащими пальцами опустил одеяло, открывая вид на бледное лицо сестры, на лбу которой была тряпка, что сильно облегчало задачу Пятого. Придвинув стул еще чуть ближе, он стал вглядываться на её закрытые веки, аккуратно положив свою ладонь на её щеку. По его руке прошелся электрический ток от еще теплой кожи. Он прикрыл глаза, непроизвольно задержав дыхание. Пятый приподнялся, чтобы аккуратно прикоснуться губами к её скуле, оставляя легкий поцелуй. В тот момент земля из-под ног ушла, оставляя чувство секундной невесомости внутри Лисы. Как бы она хотела почувствовать это недолгое прикосновение его тонких губ, но ей оставалось наблюдать за этим со стороны. Парень ушел, перед этим накрыв сестру обратно одеялом. Ушел, оставив Седьмую со странным осадком внутри.

За окном уже ночь, но это никак не помешало зародиться в её голове мысль походить по дому. Открывая дверь, которая неприятно заскрипела, её взор невольно пал на приоткрытую дверь в комнату Пятого, где почему-то горел свет. Седьмая сжала свою футболку в районе груди из-за нехватки воздуха в легких. Шагая дальше, она почти ничего не видела, но помнила дорогу в нужное место. Несколько поворотов и она уже стоит у двери.

POV Алиса:

Пару телодвижений и я уже могу почувствовать знакомый запах медикаментов. От волны ностальгии внутри всё встрепенулось, а кончики пальцев стало покалывать. Здесь я впервые увидела другого Пятого, который не огрызался на каждое моё слово, не бил меня по голове, не кричал на меня… Мне в голову ни разу не приходила мысль, что он может заплакать, а тот поцелуй… Да, может он длился мгновение, но я всегда хотела почувствовать это. Его близость, его оказывается существующую нежность, от которой внутри всё сжимается и расцветает. Узнать жар его дыхания, увидеть вблизи его невероятно красивые глаза. Насколько глупая эта первая любовь. Такое чистое, но порой убийственное чувство. Будто что-то с невероятной силой пытается выпрыгнуть из груди, но мешает барьер.

Стоило мне лечь на койку, как она негромко заскрипела под тяжестью моего тела. Сколько уже можно заполнять свою голову мыслями об этом парнишке?! Он вырос, но все равно меньше меня на два–три сантиметра. Пропал тринадцатилетний Фитс, но вернулся шестнадцатилетний Пятый, но…

Он не тот Пятый из моего детства.

Это он, но не он. Господи, как же всё сложно. Мы не росли вместе, не знаем толком друг друга. Это не он тогда поцеловал меня. Но почему при его виде моё сердце хочет взорваться? У него его глаза, его ямочка на левой щеке, где находятся родинки в виде знака деления. У него его голос, характер, способность. Его волосы, до которых я всегда “нечаянно” касалась. Возможно моё сердце не выдержит этого, потому что я сама слабо справляюсь с тем, чтобы перестать о нём думать. Чертов Пятый. Все те мгновения моей радости и печали остались лишь воспоминаниями. Воспоминания, которые сейчас не имеют значения, потому что он не разделяет их со мной. Да я, мать его, незнакомка для него. Почему так больно и хорошо? Почему? Какого черта мне надо было влюбиться в него в одиннадцать, чтобы потом на протяжении всей жизни мучаться из-за того, для кого я никто?!

Чертов Пятый.

Чувствую, как слеза стекает с уголка глаза вниз, но только одна. Я уже успела несколько сотен раз порыдать из-за Пятого, который ненавидел прозвище “Фитс”. Конечно, дебильное прозвище, но в детстве оно казалось хорошим. Ласково произносить его имя перед сном было невероятным кайфом, после которого я с красными щеками хохотала в подушку. Смеялась от своих же детских мыслей и фантазий, но жаль, что это веселье сопутствовало мне не всегда. Алиса, ну и сколько ты уже будешь прекращать думать о прошлом? Может начать уже жить без оглядок на трудные моменты? Но я не в состоянии. Я просто жалкое отродье Харгривз, которое пытается бежать от своих проблем и постоянно жалеть себя. Какое ты ничтожество, Алиса.

Я вскочила с кровати, когда окно разбилось с громким звоном стекл об стекло. Перестав чувствоватьреальность, я устремила взгляд на кирпич, который находился у моих ног. Не успев даже осознать происходящее, как я встретилась взглядом с знакомым лицом, от которого всё внутри замирает. Не могу пошевелиться, что-то мешает, но в следующую секунду слышится выстрел и невыносимая боль в груди. Я… я умираю.

========== VI: Звонок ==========

Интерес провоцирует на действия, но их итог не всегда выходит хорошим.

POV Пятый:

Вряд ли это утро можно было назвать спокойным, потому что сквозь расщелины сознания я услышал женский крик, который заставил меня проснуться. Еле как разлепив глаза, которые сопротивлялись мне, я встал, потерев лицо. За окном небо только начинало светлеть, так кто же проснулся в такую рань, да еще кричит? Чертова голова не может соображать спокойно.

Быстро напялив на себя одежду Диего, я взглянул на часы, которые показывали только пятый час.

Почему я в форме Диего? Потому что моя мне стала мала. Я до сих пор не могу устранить погрешности этих долбанных уравнений, но сейчас мне хотя бы не тринадцать, что уже радует. Спокойно вспыхнув голубой вспышкой, я оказался в коридоре первого этажа, ища сонными глазами источник шума, но все равно готовый к драке, если это понадобится. Но не успел я сделать пару шагов, как тот самый источник вышел из медпункта. Алиса, чьи руки бешено дрожали, а глаза были наполнены ужасом, меня не сразу заметила. Она сжимала в руках футболку у груди, будто боялась чего-то.

— Что случилось? – кажется, что она немного вздрогнула от моего вопроса.

— Сон приснился… – взяв контроль над своим сознанием, она опустила свои руки, часто моргая, чтобы уж точно прийти в себя. — Не переживай, – я молчал, не зная что ответить.

Мы стояли, смотрели друг другу в глаза, но кажется дольше, чем это положено. Она не переставала смотреть на меня, а я почему то не хотел отвести свой взгляд, пытаясь предугадать её действия, но она продолжает смотреть на меня. Из-за чего-то внутри меня что-то сжалось. Что она хочет? Странно, я раньше не замечал, что она достаточно привлекательная. Её голубые глаза и светлое лицо, которому так подходили светлые волосы. Чем-то даже напоминающая Долорес, но в оживленном виде. На макушке виден сантиметр темных волос, который являлся её натуральным цветом. Четкие очертания губ и…

Пятый, о чем ты думаешь?

Неловкий кашель вышел из меня, который будто вывел девушку из транса. Она тихо извинилась и растворилась в воздухе прежде, чем я что-то бы ответил. Может Вани здесь нет, но они чем-то схожи с Алисой. Та же скромность и замкнутость. Тот же седьмой номер. Число, которое было моим любимым, но жаль, что Белой Скрипки здесь нет. В детстве я любил читать под её игру. Мы часто сидели вместе, отстранившись от этих балбесов, которые норовились разрушить этот дом к чертям во время игры. Она казалась мне единицей общества, которая могла спокойно выслушать меня, не перебирая. Но… возможно, оно и к лучшему?

Благодаря её отсутствию я могу жить спокойно, а не в очередной раз бояться встретить трупы своих родных. Придурков, но родных. Да, скорее всего я проживаю жизнь вместо другого Пятого, как и Алиса вместо Вани. Я даже представить не могу, где находится другой я. Возможно, я вытеснил его из этой реальности, и теперь он находится в моей. Не хочу об этом думать. За последние два века я катастрофически устал от спасения этого мира, который уже успел умереть не один раз. Наверное, я заслужил отдых? Хотя, я совершил столько деяний за которые уже должен гореть в аду. Вздохнув, я принял решение, что пойду попью кофе.

Алиса заперлась в комнате, громко дыша. Уже как месяц её перестали преследовать ночные кошмары, но эта ночь стала исключением. Она помнит это лицо. Небритая щетина острее лезия, его безумный взгляд и желание довести до животного страха свою добычу. Закрывая глаза, она упала на кровать, а после укрыла себя одеялом. Чувствуя, как ткань начинает нагреваться, её снова начало клонить в сон. Как бы сильно она не хотела бы вновь встретить его ужасающий до дрожи в коленях силуэт, нужда во сне переодолевала всё её желание больше не засыпать. Не переставая твердить себе, что это лишь кошмар и ничего больше, Седьмая начала медленно впадать в сон. Она ощущает, как тело перестает чувствовать реальность.

Обжигающий кофе стал для меня как вода, ну, или виски. До сих пор удивляюсь, как моя печень ещё жива и способна нормально функционировать. Видимо, я тот ещё счастливчик. Но что-то явно не дает мне покоя. Последнее время, которое стало для меня свободным, я настолько растерян, что порой даже кофе начинает раздражать. У меня была четкая цель, задание, даже в Комиссии у меня были поручения, которые я выполнял. Сейчас же я свободен, но тошнотворная погоня за целью не дает мне покоя. Этот мир отличается от моего. Мне нужно разузнать о нем побольше, но с чего же начать?

***

Час дня, когда меня в который раз уже будит чей-то громкий голос. Почему в этом доме никогда не бывает спокойно? Даже в параллельной вселенной ничего не меняется. Томно вздохнув, я встал с кровати и вошел в голубую вспышку, находясь уже в кресле гостиной, где и происходит большая часть всего пиздеца в нашей чокнутой семейке.

— Алиса, чего скромничать? Мы же сестры, – Номер Три явно докапывалась до Седьмой, которая заметила моё присутствие.

Порой я поражаюсь, что в мире семь миллиардов людей, но родиться мне было суждено в окружении этого балагана. Взглянув на картину, висящую на стене, я продолжил слушать этот разговор. Вижу, как точка соприкосновения Лисы и злости приближается, но наша неугомонная сестра пристаёт ко всем Ваням и её заменам.

— Эллисон, я с тобой тогда не сильно хотела общаться, так и сейчас не хочу, – спокойно отвечала светловолосая, но я прекрасно чувствовал всё раздражение, которое так и исходит от неё, но актриса этого явно не замечала.

— Ну ответь. Что это за парень? – в комнату зашел Лютер, но его покой тут же нарушили,— Лютер, скажи же, что тебе тоже интересно!

Первый лишь потерянно взглянул на этих двоих, а после кивнул, потому что понимал, что просто так от него не отстанут. В его руках была кружка чего-то горячего, что я невольно вспомнил про банку кофе, которая ждет меня на кухне.

— Эллисон, прошу, отстань от ме…

— Ты же знаешь, что одной фразой я могу заставить тебя сделать всё, что захочу? – на лице темнокожей появилась доброжелательная улыбка, которая не сочеталась с видной угрозой. Правда, она не могла подозревать, что сестренка может взорваться.

— А я могу заставить тебя мучаться в агонии, из-за которой будут лопаться твои капилляры, – злобно процедила сквозь зубы светловолосая, за два шага приблизившись к её лицу. — Прости, но я не расспрашиваю тебя о твоем кобеле и дочурке, – в воздухе вспыхнуло пламя напряжения окружающих и внезапной злости, которая в данный момент выжигала Алису.

Я никогда прежде не видел Лису в таком состоянии, хоть и знакомы мы пару дней, но она со мной проводила гораздо больше времени. Вся её злоба контрастировала с её обычно пугливым, а порой потерянным характером. Третья застыла, проглотив язык, не зная что ответить на эти резкие слова. Судя по перемене в лице голубоглазой, она осознала смысл только что сказанного. Неловкое молчание повисло в помещении, а я не собираюсь встревать в эти разборки. Лучше посижу и посмотрю за продолжением событий.

— Не влезай в мою жизнь, а я не буду в тв… – но телефонный звонок перебил её на полуслове,— Алло? – девушка отошла на пару метров, а её лицо стало более спокойным, в то время как уголки её губ на секунду поднялись. — Хорошо, скоро буду.

Она растворилась в воздухе прежде, чем кто-либо спросил бы её. Кажется, что это у неё засело в привычке. Впрочем, я ничем не отличаюсь. Если мне что-то не нравиться, то я сразу телепортируюсь куда-нибудь получше. Например, библиотека, находящаяся в полной тишине, но только звон ложки об кружку резал слух, но это стоит того. Кофе и книги всегда помогали успокоить меня с самого детства, а вывести меня из себя может любой писк. Моя меланхолия содержится из кофе, книг и алкоголя, но этого спокойствия катастрофически мало в моей долгой жизни.

Но от моих раздумий меня вывели шаги сверху, будто кто-то носился туда-сюда в поисках чего-то. Не удивлюсь, если это Клаус забыл где посеял свою дурь.

Оказалось, что это был не Клаус. Алиса, чьё лицо было ярко накрашено в спешке и… рыжие волосы? Она надела на себя парик, а вместе с ним и черное платье чуть выше колена. Из кухни вышел Четвертый, который присвистнул при виде сестры.

— О-го-го, сестрюля. Да ты ходячая приманка, – от неудачного комплимента она злобно посмотрела на него, но не удержала смешка. — Куда это ты? Пошла наконец находить себе богатенького мужичка?

— Мне кроме тебя никто не нужен, – она чмокнула брата в щечку, немного поморщившись от малой щетины и начала обуваться. — На работе нашлось дельце для меня. Вот и сменила имидж. Я попросила Грейс сделать кексы. Пока, – она скрылась за дверью, не дождавшись ответа.

Кудрявый лишь радостно отправил воздушный поцелуй в сторону выхода, а после направился куда-то вглубь коридора, видимо, за теми самыми кексами. Удивительно, что даже здесь он их любит. В голову сразу приходит воспоминание о летнем дне, когда Клаус совершил свою первую кражу. Кто бы мог знать, что ради этого десерта он может пойти на такое? Хотя, это же Клаус. Не факт, что он сам знает о том, что происходит у него в черепной коробке, не говоря уже о других.

Внутри что-то щелкнуло. От этой однообразной жизни спасения человечества хочется что-то еще. Есть что-то, что я еще не разгадал в этой реальности. Я не я, если не займу себя каким-нибудь делом. После недолгих раздумий, я пропал в голубой вспышке, оставляя унылую Третью и Первого.

POV Автор:

Придерживая шапку на голове, она старалась не обращать внимание на сильный ветер, который так и хотел сбить с ног бедную девушку. Немного шатаясь, Лиса начала приближаться к бару, но замерла. Странное чувство появилось внутри неё, но вспомнив про бар, она возобновила шаг. Её не переставало покидать ощущение, что кто-то за ней следит. Каждый раз, когда она оборачивалась, её встречали только заинтересованные взгляды незнакомцев. Алиса зашла в здание в сопровождении звона маленького колокольчика. Тепло обволакивало тело, из-за чего из нее вышел выдох наслаждения.

Помахав рукой темноволосой девушке через толпу людей, она быстро скинула с себя пальто вместе с шапкой, направляясь к сцене. Сегодня в баре много клиентов, поэтому они могут выручить много чаевых. Конечно, Алисе меньше всех отдают долю заработка из-за того, что она редко с ними выступает, но ей много и не надо. Она привыкла с помощью способности красть вещи. Каждая её кража была борьба совести, которая пожирала её, но после сделанного, что-то кололо её, и это чувство постоянно преследовало её. Тогда она полностью понимает понятие угрызения совести.

Сев на стул, она поправила свои огненно-рыжие волосы, беря в руки гитару. Через пару секунд все участники их неизвестной группы, у которой толком названия нет, собрались на сцене, куда периодически поглядывали заинтересованные посетителей. Минута полной тишины, после которой на бар обрушились первые аккорды. Медленное, размеренное начало симпатизировало обстановке бара. Тускло лился янтарный свет, а интерьер, выполненный из темного дуба только дополнял его. Первые удары барабана, который образовал четкий ритм, после чего под эту мелодию подстроились и остальные музыканты. Пятый стоял в темном месте, наблюдая за сосредоточенным лицом Седьмой, которая умело переставляла свои пальцы.

Главная вокалистка начинает мелодично произносить первые строки уже изученного текста, после чего ей подпевать стала Алиса, закрывшая глаза. Она обожает этот момент. Когда можно забыться, не думать ни чем, кроме как о ритме и струнах. Поёт, не сильно вдаваясь в подробности о том, что происходит вне её сознания. Она не умеет красиво рисовать как Бэн, не имеет долбанной харизмы как у Клауса, не сильная как Лютер, не имеет актерского мастерства Эллисон, не храбра как Диего и не умна как Пятый, но у неё есть пение, которое доставляет ей удовольствие. В такие моменты создается ощущение, что она не пустое место на незаконченном рисунке, а одна полноценная картина.

Может она и не такая опытная певица как звезды, но ей всё равно. Она может отдаться этому делу, позабыв обо всем. Время ускользало из-под пальцев, которые перебирали струны. Пятый лишь мог молча наблюдать за тем, как её лицо менялось при каждом слове. Завороженный этим зрелищем, он сам не заметил, как подошел ближе к сцене. Алиса по-настоящему получает удовольствие от этого. Всякий раз, когда она поёт на сцене, она не поёт. Это лишь маленький крик её души, которой давно нет места в этом мире.

Слишком огромном мире для неё, её натуре, которая даже в тридцать не может найти успокоение в чем-то, или же в ком-то. Да, она ненавидит себя, она не прощает себя, она с каждым днём тонет в чертовом болоте своих же эмоций, продолжая думать не о том. Она уже взрослая, но не может осознать весомость своей жизни. Алиса знает, что трудно понравиться кому-то, если ты сама себя не любишь. Эта сцена лишь маленький крик, на которую способна её слабость.

Когда инструменты затихли, Алиса открыла глаза, но не заметила Пятого, потому что её внимание привлекло до дрожи знакомое лицо. То самое, которое этой ночью приснилось ей в кошмаре. Сглотнув, она стала поспешно отмахиваться от воспоминаний, из-за которых к горлу начинала подступать самая настоящая паника. Придя в себя, она поспешно спустилась со стула, делая вид, что не увидела его. Взглянув вниз, она встретилась с парой зеленых глаз, которые с интересом наблюдали за ней. Схватив Пятого под локоть, она быстро нагнулась, пока их скрыла маленькая группа людей.

— Телепортируй нас в дом, умоляю, – попросила девушка с мольбой, сжав в ладонях его плечи.

Темноволосый слегка смутился, но все-таки решил послушаться сестру, входя вместе с ней в голубую вспышку, но за мгновение за их исчезновение, он встретился с взглядом взрослого мужчины.

— Погоди, это же…

========== VII: Вкус алкоголя ==========

Скольких погубили необдуманные решения? Но порой на мысли не хватает сил, времени, а порой здравого смысла и желания.

Упавшая на пол девушка, не привыкшая к скачкам через пространство, чувствовала, как её легкие чуть не вывернулись. Останавливая рвотный порыв, она стянула с себя парик, бросая на пол. Голова немного кружилась, тем временем, когда Пятый остался в том же положении, смотря на неё сверху.

— Это побочный эффект. Первые дни тренировок я то и делал, что обнимал унитаз. Глубоко ды… – но он остановился на полуслове, подскакивая с места.

Пятый в последний момент успел спасти руками её голову от встречи с полом. Алиса потеряла сознание от нахлынувшего страха, который она не могла контролировать. Встреча с этим человеком сравнима со стихийным бедствием, ядерной бомбой, концом света, апокалипсисом и так можно перечислять бесконечно. От его холодного взгляда кровь в жилах застывает, а сердце и вовсе перестает биться. Сколько бы лет она не скрывалась, он, словно ищейка, нашел её по следу. Лиса не верит в бога, но молиться всем, кого они изучали на уроках истории. Молиться, чтобы он не узнал её. В итоге она не выдержала. Поддалась этой возможности выпасть из мира, потерявшись в пустоте своего разума.

Пятый же, который поднял на руки девушку, не знал что делать в такой ситуации и не придумал ничего лучшего, чем положить её на кровать и оставить отдыхать там. Он никогда не увлекался медициной, хотя не раз приходилось зашивать самому себе рану. Это не удивительно после их одной детской игры. Когда ребятам было по семь лет, то они решили поиграть в врачей, пока Грейс была занята приготовлением ужина. Харгривзы выкрали пару шприцов, решив залить в них воды. Еще чуть-чуть и Клаусу сделали бы укол, если бы Пого вовремя не пошел проведать детишек. Выключив свет, парень покинул её комнату. В голову невольно начали приходить воспоминания его первых тренировок. Вестибулярный аппарат трещал по швам, так же, как и состояние после пяти перемещений.

***

Мысль, за ней действие, а за ним и пробуждение. Свинцовые веки открылись, но перемены в свете не были замечены. Она упала с кровати, из-за чего голова начала гудеть, но вскоре всё пришло в норму. Ощутив на себе силу Всемирного тяготения, Лиса почувствовала реальность, которая отрезвила её в ту же секунду. Встав на негнущихся ногах, светловолосая подошла к шторам расшатанной походкой. Резким движением она открыла занавески, впуская в комнату лучи желтого солнца. Зажмурившись от света, она поспешила отвернуться от окна. Судя по часам, она спала три часа, но её больше интересовала бутылка с янтарной жидкостью. Ей не стоило долго думать, чтобы понять, что это алкоголь. Рядом с ней был вырванный лист бумаги, который и привлек внимание девушки.

“Самое лучшее лекарство”, – гласила запись.

Усмехнувшись смайликом, оставленным в середине предложения, она сразу поняла, что это был Клаус. Раньше на уроках он изрисовывал край её тетради именно этим знаком.

“Я пошел в клуб неподалеку. Познакомился с отличным парнем, так что прибуду завтра. Покусики”.

Девушка не могла не сдержать улыбки. Она нескончаемо рада тому, что они с Клаусом снова близки. После пропажи Пятого у неё оставался только Четвертый и Шестой, но с Клаусом у них всегда была особая связь. Она каждый раз вытаскивала его из темноты, а он скрашивал её жизнь весельем и заботой. Они были в прямом смысле готовы умереть друг за друга, но в итоге она сбежала. Если бы она знала, что он не таит на неё зла, то каждый бы день проведывала бы его. Это бы изменило их жизни, но жаль, что способность перемещения во времени только у Пятого, который потерял её. Глубоко вздохнув, она взяла бутылку и направилась в гостиную. Если и напиваться, то только там. Там, где всегда происходил полнейший кошмар. Конечно, в тренировочный зал она никогда не придет, наверное, как и остальные Харгривзы.

У каждого из них есть воспоминания, о которых лучше не вспоминать. Плюхнувшись на диван, она откинула голову назад, чувствуя, что сознание всё четче и четче приходит в норму. Сегодня Алиса хочет это исправить. Никогда в жизни она не отказывала себе в алкоголе, который убивал её организм и сознание, но давал время на отдых. Отдых от мыслей, решений и вечных раздумий. Выпивает она не часто, но сегодня будет исключение. В голове она уже представляет, как родные найдут её тут пьяной, но это уже не сильно волновало. Алкоголь был единственным холодным напитком, который она может с легкостью пить. Вот она делает свой первый глоток жидкости, которая жаром отозвалась внутри.

За первым идет второй, а за ним и третий глоток. Прекрасно понимая, что за ней наблюдает пара недовольных глаз, Седьмая продолжала пить. Взяв одну из влажных салфеток, которые она хранила в кармане джинс, она вытерла своё лицо, наблюдая за тем, как белый цвет за секунды превратился в черный от броского макияжа. Оттерев лицо до боли, она кинула её куда-то на пол. Всю свою жизнь она не любила краситься, но в такие моменты ей приходится, потому что боится, что кто-то заметит её, но её все-таки отыскали. Позабыв о всем мире, для неё существовала только она, да виски. Прошло полчаса разговоров в пустоту, когда сосуд был на половину пуст. На щеках чувствуется жар, как и во всем теле, из-за чего становиться невероятно душно. На лице придурковатая ухмылка, когда на глаза наворачивались слезы. Ей хорошо, но одновременно плохо. Она вот-вот расхохочется, но может в любую секунду разрыдаться. Внутри опять стало тесно органам, будто кто-то сжал их.

— Нужно спа-а-ать, – протянула девушка, вставая с дивана, но немного пошатнувшись. — Пизде-е-е-ц, – она немного посмеялась, но в ту же секунду забыла, что именно вызвало её смех.

Утирая слезы, чтобы лучше видеть путь, Лиса на память ориентировалась в здании, но самое страшное ждало впереди. Встав на четвереньки, она начала подниматься по лестнице, но сдалась на полпути, расположившись на ней. В спину больно впивались ступеньки, но подняться уже не было сил. У Лисы было впечатление, будто воздух стал тяжелее, не давая девушке даже шанса встать, припечатав её вниз.

— Что здесь твориться? – входная дверь отворилась, а за ней и послышался знакомый голос. — Алиса? Когда ты очнулась?

— Пятый, я так рада тебя видеть, – но она разглядывала потолок, махнув рукой в воздухе. — Ложись рядом, тут прикольно.

Темноволосый без слов подошел к девушке и сел на одну из ступенек, различая в тени её красное лицо.

— Давай вставай, – он взял её руку, чтобы поднять Седьмую, но она сжала в ответ его запястье. — Что ты делаешь?

— Знаешь как я себя ненавижу? – она взглянула на него своими голубыми глазами, которые заблестели от нахлынувших слёз. — Я так сильно себя ненавижу, и тебя ненавижу.

Кажется, что она не отдает отчет своим действиям, все еще не отпуская руку брата. На грудь что-то начало давить, из-за чего дышать стало тяжело. Алкоголь расплел её вечно молчаливый язык, так что девушка продолжила говорить.

— Так больно. Знаешь, вот тут? – свободной рукой она начала бить себя по груди. — Так больно, что хочется сдохнуть. Умереть, чтобы больше не чувствовать это чертово чувство, – сильнее сжимая руку, она посмотрела на него взглядом, в котором можно было прочитать боль. — Почему так больно, Пятый? Почему из-за тебя? – её горячие слезы скатывались по щекам, оставляя мокрые дорожки.

Парень был растерян. Он не знал что делать, куда деть себя, поэтому просто продолжал выслушивал пьяный монолог девушки.

— Ненавижу себя, ненавижу тебя. Но почему именно ты? – она потянула его за руку, притягивая к себе.

Он опешил, хотел было отстраниться, но Алиса не отпускала его, вглядываясь в зеленые глаза. Она плакала, порой всхлипывала, но не желала отводить взгляда от него. Ей больно смотреть на него, но она слишком слаба, чтобы противиться этому. Она взрослый человек, но в душе остаётся той самой девочкой, которая осталась в медицинском пункте, обнимая колени. Она как и Клаус знает каково находиться в окружении мертвецов. Её спасает лишь такая же девочка, которая не уходит от неё ни на шаг. Виолетта, которая будет ждать её за гранью, но детское сознание до сих пор трещит по швам, когда эти неупокоенные души тянут к ней свои руки с мольбой о помощи. Страшно оставаться с ними, но еще страшнее оставаться со своими мыслями, которые пожирают изнутри. От этий размышлений слезы вновь опалили кожу на щеках, а рот приоткрылся.

— Алиса, что… – но его затыкают.

Резко приподнявшись, девушка прикасается своими губами к губам Пятого. Нежно целуя парня, которого она любит больше, чем жизнь. Больше чем сиреневый цвет, больше чем кофе или изюм. Слишком долго она хранила это в себе. Двумя руками сжав его воротник, она припечатала Пятого спиной к стене, продолжая сминать такие желанные губы. Тонкие губы, которые она не могла забыть. Пятый не понимал почему не оттолкнул девушку, почему не телепортировался, но ему было приятно. Жар её дыхания, влага на щеках и тихие стоны, которые невольно выходили из неё. Её руки притягивали его сильнее, прижимаясь к нему всем телом, когда он взял её лицо в руки, чувствуя насколько её кожа горячая.

Здравый смысл и разум покинули их, оставляя лишь смешанные чувства. Все звуки исчезли, но оставались лишь бешеные удары сердца, которые отдавались в виски. За пару секунд температура вокруг них поднялась, не давая шанса остановиться. Алиса продолжала плакать через поцелуй, когда парень чувствовал новые для него ощущения. Вкус выпившего ею алкоголя передавался ему, дурманя голову, а понятия “рассудок” уже не существовало. Ему нравилось чувствовать её вкус, а она не могла насытиться им. Вся эта неправильность кружилась в голове, создавая вихрь из внутреннего голоса, но тот пожар, в котором они сейчас горят, перекрывает все голоса. Ей было плевать на разницу в их возрасте, хоть Пятый и был старше её более чем на век. Со стороны она может казаться педофилкой, но Лиса не в состоянии дальше держать это все в себе, теряя контроль, когда нетрезвое состояние только способствовало этому.

Двадцать лет она терпела это невыносимо прекрасное, но и одновременно ужасное состояние любви. Даже когда он исчез, она не могла забыть его надменный взгляд зеленых глаз и ямочку на левой щеке.

Светловолосая отстранилась на пару сантиметров, разрывая поцелуй, но всё также находилась в катастрофической близости с парнем, томно дыша. Её грудная клетка часто приподымалась, так же, как и опускалась. Они еще не осознали тот факт, что поцеловались.

— Ненавижу за то, что люблю… – прошептала Седьмая, упираясь лбом об плечо брата. — Почему именно ты? – она вновь сжала чужой пиджак, не в силах совладать с эмоциями, которые бились за края. — Ты даже не Пятый из моего детства, но почему же ты заставляешь меня чувствовать это? – светловолосая подняла голову, вновь накрывая такие любимые губы, оставляя на них недолгий, аккуратный поцелуй.

Это всё неправильно, чертовски неправильно, но эта была одной из самых лучших ошибок в её жизни. Может она и будет жалеть об этом завтра, но Седьмая не в состоянии больше держать это в себе.

— Ты даже не знаешь меня, а я готова со скалы спрыгнуть ради тебя, – слезы вновь начали безмолвно скатываться с её щек, накапливаясь на подбородке, после чего падали, впитываясь в одежду. — Но ты не виноват. Это я полная дура, – она отстранилась, опираясь спиной об перила.

Пятый без слов взял её за руку, пропадая вместе с ней в голубой вспышке. Она оказалась на кровати Алисы. Она чуть не упала с её края, но парень сумел перехватить её руку в воздухе, притягивая обратно. Он уложил её голову на подушку, а тело укрыл одеялом.

— Спи давай, – его холодный голос разбил все её внутренности в одно мгновение. — Завтра тебя будет ждать похмелье.

Войдя в голубую вспышку, он оказался в своей комнате, судорожно схватившись за своё сердце, которое не характерно себя вело. Оно, обливаясь кровью, заставляло внутри что-то вспыхнуть. Воздуха будто не хватает, как и осознания реальности, которое затуманилось. Он чувствовал что-то похожее, но с Долорес, только сейчас чувства обострены до предела. Вся маска хладнокровности и безразличия трещит по швам, норовясь расколоться. В голове вихрь мыслей, за которые он не мог ухватиться, потому что как только он приближался к одной, то её вытесняла другая.

Вкус алкоголя до сих пор на его губах, а галстук стал неимоверно сдавливать горло, после чего эта вещь полетела в сторону двери. Он слышит в тишине здания ритмичные удары сердца и тиканье часов, которые вместе с уходящим солнцем говорили о наступление вечера. Расстегнув пару верхних пуговиц рубашки, он скинул с себя фирменный пиджак Академии. Падая на мягкую кровать, в глаза сразу бросаются эти чертовы вычисления на стене, которые и стали началом его новой жизни. Если бы он не был так увлечен временем, если бы он не был упрямым козлом, его бы здесь не было. Так же, как и Алисы. Она бы не появилась, а он бы умер во время апокалипсиса вместе со всеми. Сейчас же это ему не грозит, но вместо одной волны пришла другая. Остается загадкой, утонет ли он в ней, или же выйдет из воды сухим? Но он уже начинает захлебываться синевой её глаз, которые впивались в сознание.

— Почему всегда происходит какая-то херня? – спросил парень у тишины, которая ничем не ответила.

Прикрыв глаза, он хотел бы успокоить себя, но в голову приходит красное от выпивки лицо, голубые глаза и светлые волосы, которые красиво выглядели во время захода солнца. Её мягкие губы, её жар, её слова и то, как ему было приятно. Он не может признаться себе в этом, но ему понравилось. Он ответил на поцелуй, наплевав на все рамки приличий, сминая губы пьяной сестры. Сейчас ему останется только молиться, что она всё забудет, как и он, но все мы прекрасно знаем, что наши желания не всегда согласовываются с жизнью.

========== VIII: Мисс Эль ==========

Трудно жить в мире несоответствий, когда ты не можешь разобраться даже в себе.

В минуты спокойствия подкрадываются трещины внешнего мира, заставляя сознание вернуться, а с ними и покинуть сон. Разлепляя свои веки, Алиса поняла, что она вся покрыта потом, из-за которого одежда и волосы неприятно прилипали к телу. Каждое движение сопровождалось мгновенной усталостью, пока девушка не рухнула с кровати на пол. Её пробила тупая боль, которая распространилась по всему телу, не щадя Алису. Она разлепила глаза, обнаружив себя в кромешной темноте, из-за чего она на секунду потерялась в пространстве. С небольшим трудом ей удалось подняться, останавливая рвотный порыв.

Ориентируясь в пространстве на ощупь и память, она смогла отыскать выключатель, и в ту же секунду её ослепил свет. Она открыла запотевшие окна, впуская свежий воздух в комнату. Покинув её, она не забыла захватить с собой вещи и направилась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Девушка оперлась руками об раковину, взглянув на себя в слегка запотевшем зеркале.

Её волосы хаотично спутались на голове, а пересохшие губы только сейчас отозвались лёгким покалыванием. Голубые глаза расширились, позабыв о сонливости. Она вспомнила вчерашний вечер, из-за чего руки непроизвольно сжали раковину сильнее. Вечер, за который стало невероятно стыдно. Будто из-за этих воспоминаний губы загудели ещё больше.

Лиса помнит всё, каждый момент от пьяных разговоров с пустотой до того, как сжимала в руках пиджак парня, но в голове закралась надежда, что это всё ей почудилось. Лишь галлюцинация, спровоцированная алкоголем, к которому она уже никогда не притронется. Хочется, чтобы это был лишь пьяный сон, но нет. Она помнит, как всю ночь искусала свои губы, пытаясь наказать себя за тот поступок. Воздух казался тяжелее, а реальность ещё более удручающей.

Открыв кран с горячей водой, она смотрела на то, как вода наполняет ванну. По телу вновь прошлись мурашки, но она просто не может отказаться от ванны из-за своего страха. Лиса сняла с себя одежду, сложив её в корзину для белья. Когда девушка опустила своё тело в воду, из которой поднимался пар, у неё сперло дыхание. Сколько бы раз она не желала перебороть свой страх, он всё же овладевал ею с ног до головы. Это не тот страх темноты в детстве, который со временем исчезает, давая понять, что это лишь твоё богатое воображение. Это настоящий ужас того, что в любой момент твоё телодвижение станет последним.

Когда ты хочешь сделать вдох, но ледяная вода не позволяет тому свершиться. Она сковывает тебя, заставляет зажмуриться, чтобы не встретиться со смертью с глаза на глаз. Сейчас она в горячей воде, которая обжигает бедную кожу светловолосой, которая старалась не касаться гладью воды подбородком.

Пятый зашёл в голубую вспышку, очутившись в комнате недавно ушедшей. Он вслушивался в звук наполняющейся воды, оценивая примерное время, которое не будет Алисы. Он принялся осматривать комнату в поисках того, чего сам не знает. Хочет найти больше сведений о ней и их совместном прошлом. Парень обыскал прикроватный шкафчик, но кроме блокнота ничего не нашёл. Его внимание привлекли инициалы, отмеченные на обложке. ”А.Х.” — Алиса Харгривз. Он открыл предмет с помощью закладки, наткнувшись на запись, по дате которой можно было понять, что написана она была полгода назад.

Её тело, покрытое множественными шрамами, мгновенно покраснело от жара. Даже способность не может помочь ей избежать этих местами устрашающие отметены, но только благодаря этому дару она сейчас не разлагается, погребенная в земле. Так бы Грань встретилась бы с Бэном, а после и с отцом-тираном.

Все Харгривзы его так называли, но не Алиса, хоть прав на это у неё было предостаточно. Она знает его секреты. Знает то, что он хранил от них под оболочкой строгого отца, который со своей жестокостью заходил за рамки здравого смысла. При каждом воспоминании о сэре Реджинальде, у Седьмой смешанные эмоции. Злоба, ненависть, обида, но порой… Что-то теплое, что придает чувства неправильности. Она должна желать ему вечной муки в адском огне, но она не может.

Сирень

Расцветает сирень под окном,

Капли с силой бьются об крышу.

Ничего, небо, мы подождём.

Топот дождя над собой слышу.

Смотрю на сирень за окном.

Вот она, непогода пришла,

А на море бушует шторм.

Сколько дней провожу я лежа?

Что такое мир? Что такое свет?

Капли падают прямо вниз.

И никто не даст ответ,

Рисую сирени эскиз.

Я могу лишь на кровати сидеть,

И нет для меня лучшего рая,

Как на дождь со стороны глядеть

Наедине с мыслями в кружке чая. Мисс Эль.

Номер пять присел на кровать, перелистывая листы, вчитывался в новые стихотворения. Он разглядывает её почерк. Крупный, но в тоже время мягкий.

Когда тело было погружено в воду, то Алиса лишь пыталась занять свою голову мыслями о прошлом, но только не проклятым озером, которое вспоминать было хуже смерти. В сознании всплыло лицо отца. Покойного отца. По экранам гласили, что его бездыханное тело обнаружили в полном одиночестве. Не задолго до приезда всех Харгивзов в поместье обнаружили предсмертную записку. Точнее, завещание. Монокль был готов к смерти.

Реджинальд Харгривз, человек с набитыми карманами денег, обучивший особенных детей самообороне, создал искусственный интеллект и мутанта… просто так умер? Человек, о котором неисчисляемое количество раз печатали в газетах, как о эксцентричном богаче с невероятным умом, пал перед передозом таблеток? Была бы его воля, он бы сделал из себя киборга, но всё же… Он не был таким, каков он кажется на первый взгляд. Алиса знает его секреты. Знает, что под маской жестокости есть что-то другое, неизвестное даже самому покойному.

Но Седьмая молчит, боится рассказать всё ребятам. Реджи успел всем испортить детство, так какая же будет реакция, что это всё не так? Наверное, именно из-за этих знаний её отношение к нему отличается от остальных, но это только и разрывает её на две части. Ей бы хотелось ненавидеть его как и все, ведь это намного проще, чем чувствовать всю эту неправильность. Алиса должна желать ему гореть в адском огне, но не может. Что-то непонятное заставляет отречься от этих мыслей, и это её пугает.

Лицом вниз

Спаси меня, сможешь это только ты.

Вытащи меня из мира темноты.

Спаси меня, не могу больше это терпеть.

Заставь меня жить, заставь меня умереть,

Заставь моё сердце биться или застыть навечно.

Напишу письмо любви чистосердечно.

Поцеловать тебя или же дуло пистолета?

Задам вопрос, ты не дашь ответа.

Заставь взглянуть на синеву неба,

Устрой мне любовный круиз,

Но если это для тебя проблема…

Похорони меня лицом вниз. Мисс Эль.

Смыв с себя всю грязь, но так же и пару воспоминаний, которые все равно вернуться в её черепную коробку, заполняя собой весь разум. Алиса переоделась в свежую одежду. Внутри всё сжимается при осознании того, что ей придется выйти и встретиться глазами с Пятым. Страх овладевает ей. Снова этот страх, который всю жизнь мучает её. Ей надоело бояться, но ей будто дали призвание жертвы. Ярлык, который вжился под кожу. Каждое лишнее движение, выход из дома, работа. Это страх быть рассекреченной, быть уязвимой.

Да, у неё есть способность, которая спасала её физиономию не один десяток, а может и сотню раз, но это ничего не меняет. Каждую прожитую смерть, каждую победу над этим уходом она чувствовала как душа покидает её физическое тело. Запах той самой смерти, которая выбивала воздух из легких. Всегда страшно, что эта твоя окончательная смерть.

— Какая я дура, – прислонив лоб к двери, она сжимала кулаки, впиваясь ногтями в бедную кожу.

Она слишком слабохарактерная, слишком многого боится, слишком много бежит от проблем, слишком много накручивает себя. Если бы трусость была бы восьмым грехом, то она давно уже горела бы в аду за свою слабость.

— Какая же я дура, – ещё один удар, но сильнее. — Дура, дура, дура.

Как она могла всю жизнь быть трусихой, но после выпитой половины бутылки виски поцеловать Пятого? Не того Пятого, которого желала хотя бы обнять. Что с ней твориться? Ей почти тридцать, но ведет себя так, будто это ей сейчас шестнадцать. Осознание того, что Лиса совершила этот проступок с подростком, забыв о здравом смысле, дошло до неё слишком поздно. Хочется смеяться, кричать и рыдать одновременно. Слишком тяжело не понимать свои же чувства. Внутри спутанный маток ниток, который ты не в состоянии распутать. В который раз Седьмая понимает, что не понимает саму себя.

Как бы она не старалась скрыться от воспоминаний событиях прошлого вечера, они с большей силой, словно по накатанной, снежным комом врывались в сознание девушки. Стараясь не касаться подбородком водной глади, она закрыла глаза, и мозг уже сам построил вчерашнюю картину. Дыхание сперло только об одной мысли, что она поцеловала несовершеннолетнего. Ложь. У неё сперло дыхание только об одной мысли, что она поцеловала Пятого.

Старается воссоздать всё до мельчайших подробностей. Его глаза, обрамленные слишком длинными ресницами. Его родинки в виде математического знака, знака деления и… Теплота его тела, жар дыхания. Тонкие, но до невозможности любимые губы, к которым она прикоснулась. Невольно пальцы сами дотронулись до искусанных губ, очерчивая их контур. Помнит, помнит всё, даже её слова. Она ненавидит себя за свои мысли, за свои поступки, за свою зацикленность. Становится стыдно, что ему всего шестнадцать, а она чувствует, как сердце танцует обжигающе танго, норовясь разбить грудную клетку к чертям. Но она медленно открывает глаза, возвращаясь в настоящее, которое ей кажется невыносимо сложным.

Первая любовь

В этих зелёных глазах вижу пылающий лёд.

Твоя ямочка с улыбкой слаще чем мёд.

Моё детство ушло вместе с первой любовью,

Которую вспоминаю с теплотой и болью.Мисс Эль.

Короткое стихотворение, заставляющее парня замереть на несколько секунд. Впервые в жизни он кому-то настолько дорог. Впервые он тот человек, который не был забыт, чей побег не был смирен. Внутри что-то надломилось, что-то перевернулось. Что-то…

В комнате стало нечем дышать, поэтому Харгривз решила покинуть ванную. Новый глоток воздуха, дающий понять, что она жива. Она здесь и сейчас, к сожалению или счастью. В коридоре никого не было, и только открытая дверь в комнату Пятого привлекла её внимание. Её будто манило туда подойти, отключив здравый смысл вновь. Словно ловушка с приманкой, но она приближается, ступая маленькими шагами. Девушка оказалась за гранью, уже спокойно заходя в пустую комнату.

Повсюду находились грязные кружки, которые она когда-то искала. Уголки её губ поднялись, когда та вспоминала прошлое. Они могли разыграть настоящий скандал из-за исчезнувших кружек. Но Пятый не знает этого прошлого, так что девушке придется его хранить в своей голове за двоих. Она улыбнулась призраку девушки, которая улыбнулась той в ответ. Вернувшись в мир живых, она направилась в свою комнату.

Парень услышал приближающиеся шаги, но всё же успел прочитать последнее, что привлекло его внимание. Этот стих, который отличался от всех, а название задавало больше вопросов, но ответов как всегда не было. Вернув все вещи обратно, он скачком в пространстве оказался на первом этаже.

Клаус

В минуты трудной жизни я вспоминаю те дни, когда были вместе, когда были одни. И не нужны нам сказки, рассказы. Мы тогда сияли, словно стразы. И может как дети глупы, а может любовью больны, но может… Мы всё-таки львы? Без клеток, мы в дикой среде, но ярче звёзд сияем во мгле. Но время прошло, как наш звездный час, но скучаю по нему даже сейчас. Его не вернуть, хоть в слезах утопить. Перед падением взлетали мы ввысь. Мы, мы, мы, но теперь без тебя. Львица, помнящая его слова. Наедине со столами, стенами, его словами. Слова, которые любила, которые сломали. Но даже сейчас… В минуты трудной жизни я вспоминаю те дни, когда были огнем, сгорали изнутри. Мисс Эль.

Пятый, про чью жизнь можно снимать документальный фильм, осознал всю контрастность этого мира с его. Произошла замена всего-то одного человека, но кто бы мог знать, чего будет стоить эта замена. Человек, который никак не развит в социальном плане, решается разузнать человека получше. Но если он на протяжении десятков лет был наедине с Долорес и родными, собираясь спасать мир множество раз, сможет ли он не потерять рассудок и найти новый смысл жизни?

Сделать вид, что я ничего не помню?

Самая заезженная тема, но порой самый осуществимый выход из ситуации. Она не сможет спокойно смотреть в глаза брату, которого она вчера чуть ли не изнасиловала, а это уже совращение несовершеннолетних. Когда волосы были высушены и расчесаны, предстояло самое сложное. Ей нужно позавтракать. Спускаясь по лестнице, Лиса пыталась натянуть на себя самое непринужденное лицо на планете, хоть внутри неё был лишь комок нервов, который она хотела выплюнуть вместе с легкими, но к сожалению, такой возможности у неё нет.

Шаг за шагом она приближалась к кухни, откуда уже доносились знакомые голоса. Глубоко вздохнув, она оказалась в комнате, где Клаус что-то шептал в пустоту, тем временем поджигая сигарету. Не так далеко от негосидел Пятый, намазывающий на хлеб арахисовую пасту, но как только он заметил Седьмую, парень застыл. Они смотрели друг на друга, пока Четвертый не мог понять причину такого поведения.

Эти двое и дальше продолжили бы прожигать друг друга взглядом, если бы Алиса не очнулась первой, направляясь к настенным шкафам, открывая дверцу одного из них. Уже машинальными движениями она делала для себя кофе, замечая, что Сеанс косо посматривает на неё, вновь шикнув в пустоту. Девушка сразу поняла, что её брат ведет свою беседу с умершим Бэном, но на своё удивление на секунду застыв.

Она давно не общалась с Ужасом, из-за чего укол совести вонзился в её душонку, ставя уже вторую цель на сегодня. Лиса чувствует себя настоящей эгоисткой. Она слишком много сосредоточенна на своих эмоциях, на себе, но не на родном общении, о котором мечтала больше десятка лет. Внутри неё сплошной диссонанс эмоций, опять этих чертовых эмоций.

— Черт, – тихо шикнула девушка, разлив немного кипятка себе на руку.

Клаус лишь наблюдал за ней, понимая вместе с Бэном, что что-то здесь не так. Его взгляд зеленых глаз переместился на “младшего”, который стал поправлять свой галстук, который тому резко стал сжимать его горло. Переглянувшись с умершим, он покинул кухню, оставив ребят наедине, зная, что Лиса прокляла его пару раз. Кофе был готов, так же, как и её нервная система к скорейшему срыву.

— Ты… – обратился брат к ней, не поворачиваясь,— Помнишь что было вчера?

— А что-то было? – ложь. — Я вчера переборщила чутка, ничего не помню, – и снова ложь.

— Ничего, забей, – Пятый пропал в голубой вспышке, оставляя девушку одну.

========== IX: Ловушка ==========

Не страшно быть безумцем в безумном мире.

Лиса смутилась, начиная жалеть о своём решение прийти к Сеансу, которого такие провокационные темы сводили с ума. Но ей тяжко носить эти смешанные чувства, когда в её жизни вновь появился Клаус, которому она готова раскрыть всю свою душу, конечно, только то в ней, что им всем можно знать. Нет, у неё нет тузов в рукаве, у неё нет королей или дам, но есть человек, у которого они есть, так же как и Джокер. Девушка развеяла ненужные мысли, начиная свой рассказ.

Клаус вслушивался в историю Алисы, еле сдерживая себя от шуток или подколов, что давалось ему с трудом. Он видит, как к её щекам приливает кровь, делая её лицо ещё милее. Конечно, его ударили ниже пояса, но Клаус уже привык, что все лавры достаются кому угодно, но не ему. Ему остаётся только радоваться, что остался ей братом, а не просто соседом-сводным. Кажется, что своё счастье он может найти лишь в клубах и часах под кайфом, но может в другой реальности ему повезет больше. Четвертый потушил окурок сигареты об стол, продолжая глазеть на то, как смущенная сестра пытается подобрать слова. Зеленые глаза наблюдали за изменением в её лице, будто боялись пропустить любую эмоцию. Когда рассказ был закончен, то она решила задать ему вопрос, на который хотела бы узнать ответ.

— И что дальше? В смысле… Как дальше поступать? – Клаус не самый лучший советник, но ей не к кому обратиться.

Комок стыда уже залёг под ребра, из-за чего дышать становится труднее чем обычно. Девушка запустила руки в волосы, несильно сжимая их у корней.

— Не переживай, – махнул рукой тот, после чего положил её на плечо сестры. — Будто в пятом классе поцеловалась. Придумаю что-нибудь… – девушка не видела, но медиум ехидно улыбнулся, выстраивая свой коварный план, который вскоре воплотит в реальность.

В те дни, когда Клаусу становится скучно, можно ожидать всё что угодно, начиная с поджога дома, заканчивая его же и потопом. В его кудрявой голове столько странных, а порой и устрашающих идей. Ему самому страшно посещать свои же чертоги разума, боясь найти там что-то невероятно отвратительное, страшное, катастрофическое, потому что он знает себя и знает, что ему это понравится. Понравится эта чертова идея как и сейчас. Каждая частичка его жалкой душонки хотела сделать что-то для своей сестренки, которая скоро сломает свои пальцы этой привычкой, каждый раз щёлкая ими.

Он видит, что с того далекого прошлого мало чего изменилось. Лютер ухлестывает за Эллисон, Диего как всегда слишком вспыльчивый, а Алиса до сих пор не может совладать со своими эмоциями. А Клаус… Он как всегда наблюдает за Седьмой и её взглядами в сторону заумного братца.

Сегодня эти двое не пересекались, а если это и происходило, то они старались избегать встречные взгляды. Четвертого до сих пор удивляет, что все Харгривзы находятся в этом проклятом домишке, но где-то глубоко он понимает, что вызвало их задержку. Они боятся. Боятся вернуться в свои прогнившие одиночеством квартиры, где их не будут ждать братья и сестры, не будет ждать балаган, окружение из родных людей. Сейчас создаётся ощущение, что они вновь стали той самой семейкой, о которой писали газеты, но это рано или поздно должно было закончиться. Им страшно окончательно обрывать эти и так слабые узы. Они прекрасно понимают, что если вновь покинут этот дом, как это уже случилось когда-то, то больше вернуться никогда.

Прошло уже около часа, и Клаус не придумывал никаких секретных миссий, никакого продуманного плана о похищении этих бедолаг под покровом ночи, накачав их наркотиками, а после сковать цепями. Нет, он не любит заморачиваться. Он всего-навсего “одолжил” денег у Диего и купил на них сильного снотворного у знакомого. Сеанс не задавал Тому никаких лишних вопросов насчёт этих вещичек, а он же в ответ не задавал вопросов зачем же они понадобились ему. Равноценный обмен, к которому Четвертый уже привык. Пятый и Алиса дня не могут прожить без своего кофе, что он не удивиться, если в скором времени они начнут употреблять его внутривенно.

— Внутривенно… – вслух повторил последнее слово, но заткнулся, как только на него пал грозный взгляд Шестого. — Шучу. Я пока в завязке.

— Пока? – изогнул бровь призрак.

— Как дело пойдет. Ладно, сейчас будет магия, – парень зашевелил пальцами, представляя себя на месте волшебника, но больше был похож на сумасшедшего. Чтобы не вызвать подозрения, он с помощью пищевого красителя окрасил белый порошок в коричневый. — Их же страсть – их же погибель, – хмыкнул медиум.

Коварства в его голосе больше, чем в улье сот, но предвкушение будущего заставляло чертей в его зеленых глазах танцевать макарену. Под взором карих глаз умершего, он наклеил на банку наклейку элитного кофе. Бен не стал задавать лишних вопросов, ведь хорошо понимает, что ответ ему лучше не знать. И вот ловушка готова. Остаётся лишь терпеливо ждать, когда кофеманы попадут в капкан.

— Тебя после этого грохнут, – скрестил руки на груди Ужас.

— Тогда по завещанию ты пойдешь к Алисе. Не забудь ей сказать, что я предпочитаю черный мрамор и лилии.

Бен лишь усмехнулся, но ничего отвечать не стал. Спорить с Клаусом не имеет смысла. Сколько он бы не ходил за этим ходячим безрассудством, словно совесть из одной сказки, все слова нравоучения он пропускал мимо ушей. Таков уж Клаус.

Решив проверить как поживает его сестра, Бен оставил братца наедине с его мыслями. Найти её в комнате было легко, но вид девушки явно озадачил его. Она смотрела на потолок, её глаза были красными, наполненные слезами. В руке она держала телефон, но когда она перевела взгляд с потолка на него, то на лице появилась грустная улыбка. В ту же секунду зубы вцепились в нижнюю губу, до боли закусывая ее. Лиса дышала глубоко и размеренно, пытаясь утихомирить вспыхнувшие эмоции. Шестой же в свою очередь продолжал смотреть на неё, не смея тревожить такой интимный момент.

— Она поговорила с Пого, вот опять раскисает, – появилась рядом с ним темноволосая ровесница.

Виолетта, которая всегда была бестактна, но эта черта характера никогда её не заботила. Она всё равно мертва.

— Вилу? – девушка быстро вытерла свои слезы, переступая грань. — Бен?

Без всяких слов Алиса подбежала к брату и втянула в крепкие объятья. Рядом стоящий призрак девушки ушел, почувствовавший себя лишним. Седьмая же благодарила свою способность за то, что способна касаться с мертвецами, как бы это до жути не звучало. Рада, что может обнимать родного ей человека, который всегда был серьезнее, но тише её с Клаусом. Но ей больно от того, что каждое прикосновение отзывается холодом, словно она обнимает кусок льда, но она прекрасно знает, что это её брат. Видимо, это плата за такое великое дарование.

Но позже ей придется столкнуться с этим холодом вновь, который будет в сотню раз больнее проникать под кожу, пробравшись до самого сердца.

Но она прекрасно знает, что за этим холодном кроется её один из любимых братьев. Брат, с которым они слишком мало провели время при жизни, что сердце невольно защемило от секундной слабости. В это же время парня разрывают сомнения. Стоит ли рассказывать ей о планах их чудного брата? Стать ли самым настоящим соучастником сего представления? Но… Умалчивать не значит врать?

***

Разлепляя глаза, Алиса поняла, что лежит на чем-то твердом и холодном. Лопатки больно упирались в пол. Она тихо застонала от спазма в спине, но в ту же секунду по ней прошёлся электрический ток. Седьмая почувствовала на себе чей-то взгляд. Когда она поднялась на локтях, то заметила рядом стоящего Пятого. Пара серьезных зеленых глаз смотрели на неё пустым взглядом. Как всегда этот взгляд трудно прочесть, а порой и вовсе невозможно выяснить, что таится внутри его черепной коробки. Он зол, устал, а может заинтересован? Он одарил её своим холодным взглядом, но после перевел его куда-то в сторону. Только сейчас Лиса поняла, где они находятся. Та самая клетка наказаний, которая была страшным местом для многих из них.

Дыхание сперло от воспоминаний детства, которые оставили свой отпечаток на каждом из Харгривзов. Алиса в ту же секунду вытащила телефон из кармана, чтобы позвонить кому-то, но её внимание пало на сообщение от неизвестного номера. “Сестрюля, я лишь подтолкнул вас к действиям, так что действуй, пока есть возможность!. В тот момент она поняла, что они обречены, ведь находились внизу под зданием, где тебя никто не услышит, сколько бы ты не старался, а торчащие из стен шипы только еще больше давало понять, что ты в капкане. Алиса только позабыла о тех самых днях, но прошлое будто само не отпускает её.

Пятый, в свою же очередь, продолжал стоять рядом с ней, вглядываясь в вид из окна, который выглядел так же жалко, как и данная ситуация. Тишина наполнила эту клетку, которая освещалась лишь неоновыми лампами, которые были так любезно вставлены отцом. Если бы они отсутствовали, то детская психика этих ребят попросту не выдержала, но никому же не хочется встретиться с психопатом со сверхспособностями? Но Клаус был исключением.

Даже в этом бункере* они не могли вымолвить и слова после того инцидента. Они находились в полнейшей тишине, которую порой прерывали тяжелые вздохи, но даже в этой тише их мысли не давали им покоя. Мысли были слишком громкими, что ребята порой не до конца понимали, дышат ли они.

Алиса проклинала братца, но после осознала, что просить помощи в этом деле этого любителя представлений лучше не стоит, если ты дорожишь собой. Может, Пятый и как-то и обзывал Четвертого, всё же его голова была более пустой. Он мало о чем рассуждал в голове, мало думал о ситуации, в конце концов он вовсе ни о чем не думал. Он не знал что делать, о чем мыслить, что сказать. Раньше он не горел желания общаться с кем-то кроме его Долорес. Бывшей Долорес. В голове лишь пару раз промелькнули картинки из прошлого в виде Алисы, но он не хотел морочить себе голову мыслями, из-за которых всю ночь не мог сомкнуть глаз.

— Ты… – разрушила эту долгую паузу Лиса. — Ты не можешь телепортироваться и открыть дверь? – девушка сама не заметила как стала щелкать пальцами, из-за чего неприятный звук хруста заполнил пространство.

— Я уже так сделал, – пробурчал в ответ парень, скрещивая руки у груди. — Я не могу повернуть вентиль. А ты не можешь за гранью выбраться? – он резко посмотрел на сестру, от чего по его телу прошлись мурашки.

— Я хоть и растворяюсь в воздухе, но через стены и крупные предметы не могу проходить. Правила того мира я так и поняла, – вздохнула она, поднимаясь с пола.

Седьмая прислонила ладонь к холодному окну, который был сделан из бронированного стекла, или чего прочнее. От тепла её тела окно запотело, а Пятый всё так же продолжал следить за её действиями. Они без понятия как им поступить. Будто им всего тринадцать, они продолжали избегать прямых взглядов, но сами не знали почему. Им нечего сказать, нечего сделать. Остается ждать, когда Клаус успокоится и освободит их, но это произойдет не скоро. Воздух был пропитан неловкостью, заставляющей задержать дыхание, чтобы хоть как-то избежать контакта с ним, но не только в воздухе обитала эта скверна, но и внутри их самих.

Нагнетающая обстановка заставляла минуты превращаться в часы, а те в самый настоящий ад. Уныние и усталость накрывала их с ног до головы, но щепетильное чувство между рёбер не оставляло в покое. Они не умеют врать, а особенно самим себе, сколько бы того Харгривзы не пожелали. Если парню удавалось успокоить себя внутри, то Алиса же не может нормально вздохнуть, находясь с ним в одном помещении. Её рот уже не раз приоткрывался для начала разговора, но всё же она сжимала губы. Нет, ей не тридцать, хоть паспорт скажет об обратном.

Она всё та же Алиса, которая не может мыслить здраво. На секунду закрылась мысль, что он мог телепортироваться и уйти, бросив её здесь одну, но он остался. Только для чего? Неужели этот парень, который всё время ставил свои предпочтения выше других, внезапно остался разделять эту участь вместе с ней? Несмотря на эти размышления, холод, находящийся в этой ловушке вместе с ними, накатывал все сильнее с каждой волной, заставляя девушку пару раз вздрогнуть, пока она не сдалась ему. Лиса приобняла себя за плечи, в надежде хотя бы приостановить распространения мороза, но кожа в ответ стала покрываться мурашками.

Она так усердно прожигала пол взглядом, что не заметила, как кто-то приблизился к ней, но был лишь один человек, находящийся вместе с ней.

Но не успела она поднять взгляд, как пиджак накрыл её плечи. Ей стало невероятно приятно из-за теплоты и запаха кофе, которым была пропитана одежда. Укутываясь сильнее, Алиса всё же посмотрела на парня, который остался в рубашке и галстуке. Он ещё стоял рядом, смотрел в её глаза, от чего то чувство между ребрами только увеличивалось. Сердце бешено забилось, когда Пятый приблизился к ней на пару шагов. Дыхание участилось, а изо рта выходил белый, еле заметный, дым.

Девушка вжалась в дверь, не имея возможности на отступление, но парень не переставал приближаться. Он был на несколько сантиметров ниже неё, но это не помешало ему опереться руками об дверь, тем самым заточив её в свою ловушку. Пристальный взгляд зелёных глаз так и прожигал её насквозь, но она держала непринужденное лицо, когда внутри бушевал вихрь.

— Я тебе нравлюсь? – вопрос, из-за которого Алиса на секунду забыла как дышать. — Лис, я же тебе нравлюсь?

Только сейчас она поняла, что этот Пятый ещё ни разу не произнёс её имя до этого момента, но сейчас её больше волновал вопрос. Дар речи пропал, а сердце и вовсе будто застыло от шока. Пятый начал сгибать локти, тем самым еще больше приближаясь к смущенной девушке. От такой близости она почувствовала лёгкий запах алкоголя, что объясняли его затуманенные глаза. Но от алкоголя ли это?

— Да… – прошептала Седьмая, но ответ дошел до адресата.

— Это любовь? – он ещё больше приблизился к ней, позабыв о всех правилах личного пространства.

Она кивнула, пытаясь уследить за каждым его движением, но всё же была заставлена врасплох вновь. Пятый приблизился к её лицу, оставляя лишь сантиметры между их губ. Они чувствовали обжигающее дыхание, а также запах лаванды, смешанный с кофе. Алиса была готова раствориться в воздухе, но что-то не позволяло ей даже пошевелить пальцем. У Пятого же был настоящий диссонанс внутри. Он не может понять свои же чувства, свои же мотивы. Внутри что-то горит, кричит ему, но он не разбирает слова. Он теперь точно знает, что небезразличен ей, но нравится ли она ему? Можно ли то чувство, обжигающее грудную клетку, которое заставляет покалывать кончики пальцев, назвать любовью?

Он уже думал об этом ночью. Не хочет себе это признавать, но ему хочется вновь почувствовать её вкус, её запах, её жар.

Пятый отстраняется, хочет уже повернуться, но его схватили за запястье. Лиса сама не отдает отчёта себе, но уже притягивает парня к себе, накрывая его губы своими. Они замерли, но через секунду парень начал отвечать на поцелуй, поддаваясь соблазну. Он сминал её губы, пробуя на себе то, что за свою долгую жизнь ещё не испытывал. Руки сами пали на её талию, в то время, когда девушка сжала рубашку на его спине.

— Пятый, это не… – но её оборвали на полуслове.

Дверь со скрежетом отворилась, а за ней появились и Клаус с Лютером. У Первого выпала челюсть от увиденного, в то время когда медиум ослепил заточенных вспышкой камеры.

— Я не вовремя, но кадр удачный! – вскликнул Клаус, забирая фотографию из полароида.

Девушка готова была тут же растерзать своего брата, но её мысли прервало голубое сияние рядом с ней, но когда она повернулась, то уже никого не увидела.

Комментарий к IX: Ловушка

Бункере* Я не знаю как это точно описать.

Хотела бы вас попросить поставить “жду продолжение”, если вам нравиться моя работа. Хочется знать точно для кого я пишу фанфик.

Всех девушек хочу поздравить с праздником. Надеюсь, что вы проведёте этот день со своими родными, любимыми. Но если вы сегодня одиноки, то знайте, что я с вами в одной лодке. Женщины, не унывайте! <3

========== X: Cорок четвертый ребенок ==========

Вы знаете о человеке ровно столько, сколько он позволит.

Детям перед сном читают сказки, родителям читают нотации о воспитании, но для чего? Сказки нужны для того, чтобы дети могли различать добро и зло, но со временем каждый ребенок вырастет и поймёт всё наглядно. Так для чего нужны эти сказки, если можно подготовить новое поколение ко всем преградам сразу? Чтобы у них было детство, но к сожалению не у всех оно было радостным и счастливым, как в тех же сказках, но даже там главные герои проходят через преграды в виде чар злой ведьмы, бедность, смерть близких. Сколько бы родители не читали детям истории о борьбе добра и зла, рано или поздно из них и вырастает это зло. И кто же виноват? Трудно сказать. Так же трудно, как и Харгривзам отличить, что хорошее, а что плохое.

Пятый и Алиса уже по уши погрязли в этом болоте, не имея при себе спасательного круга. В последнее время девушка всё чаще и чаще жалеет, что всё-таки переступила порог чертовой Академии, носящую на себе звание зонта. С поступком Клауса дела обстоят сомнительные. Да, он хотел сделать как лучше, но в итоге загнал их в тупик огромного лабиринта их же извилин и серого вещества. Скрыться от настоящего уже никак не удастся, как бы сильно они того не желали. Парень смотрел на вид скрывающегося солнца за зданиями Торонто за окном, но когда огромная звезда полностью скрылась, он перевел взгляд на руки, которые вытянул вперёд.

В нём невероятная способность, с помощью которой возможно предотвратить войны, смерти великих людей, вымирание различных видов животных и растений, но с него довольно. Он слишком устал, а сила не подвластна ему полностью. Кроме Вселенной, его сознание трещит по швам.

Отец твердил ему о всей опасности путешествий во времени, но самонадеянный подросток пропускал его нотации мимо ушей, но только после ошибок он осознал весомость его слов. Перемещение в пространстве сравнимо с катанием на коньках, но во времени же сравнимо с плаванием подо льдом с закрытыми глазами. В итоге парень не только множество раз мог захлебнуться, но сейчас выплыл на другой берег, неизведанный ему. Но от путешествий страдает рассудок, который Пятый старается сберечь, чтобы окончательно не сойти с ума, ведь он так и не прожил обычную жизнь подростка. Но сейчас он готов выйти на улицу и расстрелять пару тройку людишек из пулемета, чтобы хоть как-то расслабиться и опустошить голову.

Раньше всё было до боли просто и по плану. Разъяснить семье ситуацию, поболтать с Долорес, спасти мир, но это не выходит, и приходится вновь бродить по руинам города, чтобы дождаться способности. Но сейчас нет никакого плана, нет никаких догадок, что же будет дальше.

Но в дверь постучали, прерывая поток его мыслей. В дверях появилась Алиса, опирающаяся плечом об стену. Её глаза бегали по полу, всё никак не хотя встретиться взглядом с хозяином комнаты. Она не переставала щёлкать пальцами, пытаясь подобрать нужные слова, но вся её подготовленная речь вылетела из головы, как только Пятый поднял на неё взгляд.

— Фитс, – она осеклась, — Пятый, нам нужно поговорить.

Парень жестом указал на стул, стоящий напротив него. Седьмая села, стряхивая со своих штанов несуществующую пыль. Она глубоко вздохнула, успокаивая себя перед обсуждением насущного. Ей до сих пор сложно поверить, что она собирается это сделать. Между ребрами вновь зародилось чувство опасности, скованности и сомнения, но Седьмая уже устала ходить на поводу у своих же чувств.

— Прошла почти неделя, а кажется, что всего час, – на секунду усмехнулась девушка, заправляя выпавшую прядь волос за ухо. — Думаю, что будет лучше, если мы сделаем вид, что ничего не произошло, – в одно мгновение её лицо стало мрачнее. Ей тяжело говорить эти слова, но иначе она не может. — Как считаешь?

— Думаешь, это так просто? – парень свёл брови к переносице, не понимая до конца гостью, и скрепил пальцы в замок.

Он видит, как меняется выражение её лица. Алиса часто моргает, прерывисто дышит и не знает куда деть свои руки. Она нервничает.

— Да дело в том..! – чуть ли не крикнула Седьмая, но тут же снизила тон, — Дело в том, что это слишком сложно. Сложно разобраться в себе, – тяжёлый и горячий комок внутри начал разрастаться, а нервы закипать.

— И почему же это сложно? – он не хотел отставать в тот момент, когда наконец-то может выжать из неё больше одной фразы за один разговор, но также видит, что она сжала кулаки до побеления костяшек пальцев.

— Ты же не тот Пятый, в которого я влюбилась. Я… забудь этот разговор, – Алиса прикрыла веки, готовясь раствориться в воздухе. Она рассказала больше, чем собиралась, но её запястье сжали, от чего она удивлённо распахнула глаза. — Что ты…

— Может хватит сбегать и просто расскажешь мне всё? – он не отпускал её руку, а его взгляд был как никогда серьёзен. Ему надоели её загадки и внезапные исчезновения, которые начинали злить Пятого.

Девушка смотрит на его сжатую ладонь, держащую её. Он настроен решительно, но она же пыталась унять эмоции, которые как всегда не слушали её. Когда она начала говорить, Пятый аккуратно отпустил руку, усаживаясь обратно на кровать.

— Ты слишком похож на моего Пятого, – на секунду уголки её губ поднялись, но с новой фразой она вернула своё поникшее лицо обратно. — На Пятого из моего прошлого, который без вести пропал. Ты похож на него, поэтому складывается ощущение, что ты – это он, хотя таковым не являешься, – она опустила взгляд в пол, рассматривая свою обувь. — Я была обманута иллюзией своего же разума, что тот Пятый вернулся обратно. Я… – неожиданно её голос дрогнул, из-за чего девушка зажала рот ладонью. В носу неприятно защипало, а сердце сжалось от факта, которого оно не хотело принимать. Ей тяжело, но Пятый ждал ответа, — Я скучаю по нему, – хрипло прошептала девушка, осознав это только сейчас.

Она так долго обманывала сама себя. Верила, что тот самый Пятый вернулся, что всё пойдёт своим чередом, но это ложь. Седьмая до сих пор скучает по тому самоуверенному парнишке, который растопил когда-то её сердце. Они хранили его портрет в память о пропавшем брате, считали его мертвым, но Лиса никогда не хотела верить в это. Она не видела его за гранью, обчесывая весь город, поэтому не верила в тот факт, что Пятый умер. Ей нужно увидеть его безжизненные глаза, чтобы поверить, но может ещё есть время?

— Я тоже Пя… – но ему не дали закончить фразу.

— Поэтому это так сложно! Но всё же… – она вытерла непрошенные слёзы на лице, поднимая взгляд на парня, — Всё же ты не тот Пятый. Поэтому, умоляю, оставим это всё, будто бы нам приснился сон? – но они оба понимали, что этому не бывать.

— Хорошо, – прошептал тот, закусывая губу.

Алиса исчезает, не способная больше находиться здесь. Тяжело снимать ту защитную пленку, которая защищала незажившие раны от внешней жестокости. Пятый остаётся один, погруженный в эпицентр вихря собственных мыслей. Раньше он не задумывался о том, что чувствует Алиса на самом деле, но так же раньше он не мог подумать, что даже в параллельной реальности по нему так долго тосковали, не отпуская той надежды, что он вернётся. ” А тот Пятый везунчик…”— подумал парень, откинувшись на кровать. Как всегда он не думал о чувствах других, зациклившись лишь на поиске того, чего сам не знает.

Она начала его интересовать, но всё слишком сложнее, чем начать общаться с манекеном. Сам того не подозревая, Пятый разрушил что-то внутри Алисы, но в том числе и внутри него самого. Тяжко знать, что так сильно любят не именно его, а другого Пятого, но он же ничего не может с этим поделать. Он уже смирился, что его жизнь никогда не сможет стать нормальной, ведь с самого его появления на свет было ясно, что его будет ждать долгая и тернистая дорога. Конечно, на этой дороге множество препятствий, которые будут продолжаться встречаться на пути до самой его смерти, но хуже встретить перекресток.

Нужно выбрать куда идти, когда некоторые пути ведут прямиком к Смерти с косой, которая уже заждалась Пятого. Его борьба с этим явлением, которое приходит за всеми, длится уже более века. Борьба, схожа с игрой в шахматы, но времени на обдумывание практически нет. Каждый неверный ход означал свержение короля. Но одно парень знает точно. Он не смирится с тем, что ему нечего делать в этом мире. Не одну ночь в новой Академии Номер Пять обдумывал возможность нового Конца Света. Да, Вани нет, но есть Алиса. Есть ли вероятность, что и она будет причиной чего-то устрашающего? Правда, чего именно можно ждать от этой тихой Лисы?

Голова начала трещать, а в висках болезненно пульсировать, из-за чего биение сердца заполонило всё пространство. Гул в голове никак не хотел уходить, а только лишь становится громче и громче, но… В одно мгновение всё затихает, и парень может спокойно открыть глаза.

Девушка сидела в комнате и пыталась сосредоточиться на новом стихотворении, но ничего не приходило в голову. Абсолютно всё начинало раздражать: каждый лишний звук, каждая лишняя мысль, даже слишком тусклый свет, исходящий из лампы. Она бы и дальше продолжала закипать, но темную комнату осветил экран телефона, на котором высветилось сообщение от неизвестного номера. « Семейное собрание в гостиной. Срочно. От Элиссон ». Алиса вновь сталкивается с тем, что кто-то узнал её номер телефона, но видимо от их сестры не скроется никто. Через пару секунд все находились в назначенном месте, но Пятый ещё не пришел. Все молчали, ждали его, пока Лютер не выдержал и крикнул:

— Пятый, спускайся, общий сбор.

— Ага, скорее сброд, – подумал Клаус, но промолчал. — Ну и зачем мы все здесь? – хмыкнул медиум, сидящий в кофте, которая больше напоминала рыболовную сеть. Никто не удивится, если это она и есть, ведь Четвертый одевался как тот ещё фрик.

Гостиную на секунду осветила синяя вспышка, а за ней и надменный вздох Пятого со стороны кресла. Пятый пришел лишь потому, что ему интересно что здесь будет происходить, но никак не участвовать в этом представлении. Закинув ногу на ногу, он с интересом смотрел за Номером Три, а та же косо поглядывая за другой сестрой.

— Я решила, что нам стоит расставить все точки над “i”. Мы с вами не самая обычная семейка, – Диего, сидящий рядом с кудрявым, фыркнул, но Слух сделала вид, что не заметила этого выпада, — Но есть возможность всё исправить. Сегодня мы устроим вечер откровений, чтобы наконец… стать родными, – весь голос, пропитанный энтузиазмом, поник на последних словах. — Кто будет первым?

Каждый из присутствующих считал, что это идиотская идея, но никто не мог встать и уйти. Да, они ненавидят такие откровенные посиделки, которые вряд ли закончатся чем-то хорошим, но тихий, словно шелест листьев на зеленеющих деревьях голос шептал им, что это не просто одна из идей их неугомонной сестры. Это возможность стать той семьёй, о которой они все хоть раз мечтали без исключения. Представляли себе как бы сложилась их жизнь при других обстоятельствах, и каждый так делал, ведь это нормально. Людям присуще мечтать, также как и спать, есть, дышать. Все хоть когда-то мечтали, как и сумасшедшая семейка Харгривзов мечтала о лучшей жизни.

Возможно слишком поздно восстанавливать родственную связь, но… Лучше поздно, чем никогда?

— Раз так, то пусть по номерам, – вновь подал голос Клау, который поставил ногу на стол, но Диего тут же скинул её.

Лютер, который старался сесть поудобней, расширил глаза от неожиданности. Он молчал, не зная что рассказать его семье. Каждый понимал, что тяжело открывать душу перед теми, кого когда-то называл семьёй только из-за того, что они были таковой по документам. Тишина дополняла обстановку вечера, но всё же Первый смог начать свою историю. Самое сложное осталось позади.

— Я недавно узнал, что отец даже не читал мои отчёты за последние четыре года. Я чуть не рехнулся, находясь в открытом космосе в полном одиночестве, но всё это время было потрачено зря… – те габариты его тела никак не сочетались с его разочарованием на лице. Элиссон погладила его по спине, когда внутри Алисы вновь случился диссонанс.

В этот момент она почувствовала укол в самое сердце. Это… совесть? Да, это точно она, впервые проснувшаяся за последнее время. Раньше её не заботил Космобой, и относилась она к нему как к соседу. Ей всегда казалось, что вся его правильность и послушание было наигранным, лишь бы оставаться для всех лидером, но сейчас она понимает, что не только у неё жизнь дерьмо. Этот эгоизм, который только что был осознан девушкой, заставил её сжаться. Ей стыдно за свои мысли и отношение к брату, ведь сейчас ей жаль его. Она бы и полугода не смогла бы выдержать на Луне в полном одиночестве, а всё из-за отца. Лиса непроизвольно начала щёлкать пальцами, но благодаря Диего она смогла успокоить себя.

— Я всё продолжаю носить эту чёртову маску в память того, что когда-то мы были нужны этому городу. В память о тех днях, когда мы спасали жизни, но после превратились в ничто. Но в моей жизни появилась Юдора, которая означала новую ступень моей жизни. Я даже не знаю как это сказать но, – на его лице появилась счастливая улыбка, которую Хагривзы смогли лишь видеть пару раз за всю прожитую совместную жизнь, — Мы ждём ребенка.

Все будто забыли о негативе, раскрыв свои рты. Визги, крики и обнимашки со стороны женской линии наполнили пространство. Сам же Кракен смущенно улыбался, запустив руку в волосы.

— Видимо, это будет единственная радостная новость, – вздохнула Третья, но это означало новую историю, из-за чего все замолкли. — Я же хочу сказать, что тот соблазн воспользоваться силой слишком велик, что порой я не могу это контролировать, – Эллисон глубоко вдохнула воздух, настраиваясь на речь. — Я заставляла мужа забывать все наши ссоры, а так же внушила ему, что тот влюблен в меня.

Она взглянула на Клауса, давая понять, что настал его черед открывать душу.

— Ой, да ладно. А нет функции, типо пропуск хода? – взвыл кудрявый, но суровые взгляды заставили ему понять, что просто так от него не отстанут. На секунду сердце дрогнуло. У него есть возможность рассказать о своих тайных чувствах. — Я… – его голос был намного тише, чем секунду назад, — Я множество раз чуть не подыхал от передозов, но однажды побывал в том мире на пару минут, – трус.— Нет, я был не за гранью. Всё было чёрно-белое, как в старых фильмах. В общем, тут и там всё скучно.

Настал черёд Пятого, которому было не свойственно рассказывать слишком многого о своей личной жизни. Он знает слишком много, что лучше не знать его семье, чтобы остаться для них всё тем же братом, а не убийцей. Они не знают через что ему пришлось пройти, и лучше никогда не знать всё его путешествие.

Номер Пять убивал не одну сотню людей, но даже если он убьет кого-нибудь ещё, то ему не будет жаль. Он конченный сумасшедший, который может совладать со своим рассудком большую часть времени, но если увидеть его при исполнении заданий от Комиссии, то лучше перед этим посоветоваться с психотерапевтом. Да, он в своём уме, но тот осадок от всего остался, и его уже ничем не стереть. Лучше не видеть его маниакальный взгляд, ведь это будет последнее, что вы сможете увидеть. Но Пятый слишком долго молчит, так что Седьмая начинает первее, чем тот раскрывает рот.

— Никто не знает об этом. Даже от отца я смогла скрыть это, – она на секунду взглянула на Пятого.— У меня нет способности регенерации. Тогда, первого октября вместе со мной на свет должна была появиться близняшка, но она умерла при родах. Это она всё время ходит за мной, Бэн с ней уже знаком.

— Что? И ты мне об этом молчал!? – крикнул Клаус в пустоту. — Ой, и сколько же тогда у вас ещё секретов от меня? – прошло несколько секунд, но за это время его лицо изменилось со вспыльчивого до негодования. — Как это? Вы специально выпустили из дома Гарри!?

— О черт, – выдохнул Диего, вспоминая ту крысу, которую брат пронес в дом.

— Я хоронил вас, – внезапно заговорил Пятый, привлекая внимание всех к себе, тем самым разрушил итак натянутую обстановку, — Я хоронил вас четыре раза. Спасал мир четыре раза, побывал в руинах мира четыре раза и хоронил вас четыре раза. Четыре, блять, раза я проигрывал Концу Света и каждый проигрыш я закапывал вас в землю, – он оскалился, со злостью вспоминая те страшные дни. — И каждый раз винил в этом себя, ведь я не могу победить чертов апокалипсис! – он со всей силы ударил кулаком кофейный столик, из-за чего пара кружок, раньше спокойно стоящие на нём, жалко затрезвонили.

По всем прошлись мурашки от понимания, что когда-то и где-то они умирали неоднократно, кроме Алисы. Под кожу подкрался холод, а за этим следовала тишина, которую никто не смел потревожить. Лишь Седьмая, пропитанная сомнениями, сминал края своей кофты. Она решалась. Решалась сказать о своём страхе, о своих чувствах и тайнах, которые девушка никогда не озвучивала при ком-то.

Нервный комок застрял в горле, парализуя язык, но она прекрасно понимала, что ей выдалась возможность наконец-то рассказать свою историю, которую последние годы усердно пыталась забыть. Ей нужно лишь начать, дальше будет легче, только набраться храбрости она не способна.

— Где-то три года назад, – разрушила тишину девушка, разглядывая пальцы, — В кафе я познакомилась с хорошим парнем. Он пригласил меня на пару свиданий, ну я и не смогла отказаться, – она сглотнула, когда воспоминания нахлынули словно волной на неё. — Оказалось, что он не был таким славным, каким казался, – она закусила губу, понимая какой была тогда дурой. — Он как-то узнал, что в нетрезвом состоянии я не могу пользоваться способностью. Мы приехали в лес на пикник, но он… Он накачал меня наркотиками.

Девушка собрала волосы в хвост, открывая вид на следы от иглы на шее. Клаус, сидящий до этого времени спокойно, до боли сжал кулаки. За одну секунду в нем вспыхнул пожар при представлении того, что его сестру мог кто-то тронуть. Остальные лишь заворожённо слушали продолжение, представляя себе худшее.

— Из-за наркотиков я не могла исчезнуть и сбежать, и он неделю издевался надо мной. Он… резал меня, топил в озере, которое находилось рядом с его хижиной, – голос дрожал, но никто не смел прерывать её рассказ. — Те дни для меня были сущим адом. Но когда он ушел по делам, я смогла сбежать. Связанная к стулу, я разбила головой окно, после упала и смогла осколком разрезать верёвку.

— Кто этот ублюдок? Я из него всё дерьмо вытрясу, – подскочил Четвертый, но никто не ожидал от него такой серьезности и злости.

— Я пошла в полицию. Его звали Леонардом Пибоди, но такого человека в городе нет.

— Харольд Дженкинс, – сквозь сжатые зубы процедил Пятый. — Даже здесь не сидится ему на месте, херов триггер.

Он подскочил на месте, но сразу же пожалел об этом. Внезапная головная боль вновь нахлынула, заставляя в очередной раз схватиться за волосы. В глазах начинает темнеть, а голоса родных становились всё тише и тише, пока в голове не остался один сплошной писк.

***

Может тогда, когда слезы смешивались с кровью, они до конца поняли цену этой жизни, которая казалась слишком короткой, чтобы так заканчивать их путь. Когда оставались последние минуты, когда он даже не мог прикоснуться к ней, им остаётся лишь смотреть. Смотреть, не веря в происходящее. Смотреть на их конец…

Комментарий к X: Cорок четвертый ребенок

Глава — сплошной диалог, но мне от них не скрыться.

Хочу попросить вас подписаться на группу о новостях и дополнительной информации этого фанфика. (Например, как я вижу семнадцатилетнего Пятого в одежде Диего) Буду очень рада.

https://m.vk.com/aftoreptafanficof?own=0#wall

¯\_(☯෴☯)_/¯

========== XI: Реджинальд ==========

Без добра не существовало бы понятия зла, так же наоборот.

1999 год.

Десятилетняя Алиса, стоящая за одним из книжных шкафов, вслушивалась в каждый звук в здании. Стало так тихо, что порой девочка забывала что дышит, но цоканье каблуков Грейс начинало приближаться. Позже она поняла, что не сразу услышала ещё чьи-то шаги. Седьмая понимала, скоро её ждёт конец, но надежда не покидала её детскую душу. Прижавшись к стене, она закрыла рот ладонью, чтобы не выдать своё участившееся дыхание.

Она играла роль жертвы, когда её хищник ходил слишком рядом, норовясь найти убежище бедолаги. Шаги приближались, но девочка не могла определить точное местонахождение искателя, но точно знает, что сейчас у Клауса обстановка обстоит похуже, чем у неё. Он прятался за идентичным шкафом, но был катастрофически близок к “хищнику”.

— Попался! – крикнул Кракен, видимо нашедший Четвертого.

Будто бы в доказательство этому огорчённо взвыл Клау, явно расстроенный тем, что следующий искатель — он. Детишки Академии любят играть в прятки, но сегодняшнюю игру ребята проводят без Пятого. Он решил, что в этой игре нет смысла как и во всех остальных, в которые они играют, но Харгривзы прекрасно понимают, что когда книжки закончатся, то он вернётся к ним, будто ничего и не было. Им всего десять, они ещё дети, но даже в таком возрасте готовятся на тренировках спасать город от бедствий.

Но факт остается фактом. Они дети, им нужно играть и веселиться, пока у них есть ещё время на детские забавы.

Лиса знает, что рядом с ней прячутся и остальные Харгривзы, но вмиг все затихли, даже ранее ворчавший Клаус. Что-то неладное происходит вне её поля зрения, но всё сразу становится ясным. Осознавшая происходящее девочка сжалась, обняла себя руками и молилась о милости, только небеса не услышали её.

— Номер Семь, тренировка началась восемь минут назад, так почему же ты заставляешь меня ждать?! – громкий, частный голос, заставляющий почувствовать дрожь пальцев всех присутствующих. — Номер Семь, хватит играть и иди за мной – приказал отец, в то время как Лиса не могла ослушаться его.

Девочка вышла из своего временного укрытия, сжимая в руках края пиджака. Рядом стоящим Диего и Клаусу не по себе находится в одной комнате вместе с озлобленным отцом, не говоря уже о самой Алисе, которая мечтала сейчас попасть куда угодно, лишь бы не находиться здесь и сейчас. Ей страшно. Она знает, что ей несдобровать, но как же сильно тогда она ошибалась. Её ждало нечто хуже.

— Номер Семь, за мной! – вновь приказал отец.

Она прошла мимо братьев, которые одарили её взглядом, полным жалостью и состраданием. Девочка натянуто улыбнулась парням, тем самым обещая, что она вернётся к ним и продолжит игру. Скрывшись за поворотом, она услышала шепот вышедших из укрытия остальных Хагривзов, по голосу которых стало ясно, что игру они продолжать не собираются. Через несколько минут они находились в середине тренировочного зала, чьи стены были испачканы в крови, что девочка невольно перестала дышать.

Её тренировки проходили после Бэна, но ей лучше не знать о происходящем в этом месте до этого прихода. По велению Реджинальда, Седьмая закрыла глаза, пытаясь прослеживать его движения по звуку. Страшно находится в большом пространстве в темноте, особенно когда рядом есть личность, которая может появиться из ниоткуда. Она ждала, вертела пальцем кончики косичек и снова ждала, пока сзади не послышался голос.

— Алиса, мне жаль. – но девочка даже не успела осознать смысл произнесенных слов.

К её лицу была прижата тряпка, пропитанная неизвестной жидкостью. Седьмая вцепилась тоненькими ручонками в хватку Монокля, но каждая попытка на сопротивление отзывалась лишь усилением головокружения. Едкий запах затуманивал голову, земля уходила из-под ног. Силы покидали юное тело, пока оно вовсе не повисло в крепких руках Реджинальда, словно тряпичная кукла. Он не мог опустить взгляд вниз, не мог посмотреть надевочку, которой не повезло родиться с даром, но он сделает всё, чтобы узнать полную силу Номера Семь. Закрыв глаза, он медленно опустил ладони к её шеи.

Наверное именно тогда, когда Алиса увидела со стороны своё бездыханное тело, её детство перестало вспоминаться одними только спасениями города или играми в саду. Рядом с её телом стояла Виолетта, из чьих ладоней появлялись белоснежные нити, устремившиеся прямиком под кожу мертвеца. Близняшка лишь сочувственно посмотрела на сестру, после чего вернулась к своему делу. Она поняла, что находится на границе между жизнью и смертью — за гранью недосягаемого обычными живыми.

Здесь не чувствовалась температура, тяжесть своего же тела и воздух, раньше наполняющий её легкие, будто бы она и являлась им. На тренировках всё чувствуется иначе. Будто ты проходишь через завесу, но продолжаешь дышать, слышать биение сердца, только запах смерти исчез.

Тот запах, к которому можно было привыкнуть за некоторое время, но его отсутствие пугало. Впервые ей стало страшно от того, что нет леденящего душу присутствия смерти, которое была везде, но одновременно нигде. Алиса всегда знала, что ей не рады в этом месте. Не рады живой незваной гостье, чье сердце билось в царстве неупокоенных душ, но эта ненависть со стороны сил извне пропала. Может, потому что смерть взяла своё?

Ей снова страшно. Страшно допускать мысль о собственной смерти в столь юном возрасте, страшно осознавать, что по её щекам уже давно стекают непрошеные слёзы, но она не ощущает их жар или холод. Тот настоящий ужас наполняет её изнутри вязким болотом, который постепенно подползает к самому горлу, чтобы утопить бедную девочку. Она захлебывается, тянет руки к шее, чтобы распутать несуществующие лианы, охватившие шею, но ничего не помогает.

— Папа, Мама… – тихо проговорила Седьмая, не способная говорить громче, — Клаус, Бэн, – вновь пытается найти помощи вокруг, но оглушающая тишина только сильнее надавливает на горло, — Диего, – хрипит девочка, после чего падает на колени. Её же страх накрывает её непробиваемым куполом, что она уже не слышит слова Виолетты. — Пятый, помогите..! – выкрикивает из последних сил, сжимая в кулаках одежду.

Тишину разрезает детский плач, который она не смогла сдержать. Машинально Лиса прикрывает рот ладонью, но после начинает рыдать ещё громче, отбросив руку подальше ото рта. Она хочет, чтобы её услышали, чтобы кто-то пришел на помощь и забрал из этого места.

— Не кричи. Здесь тебя услышат только я и те, кого ты не хочешь встречать, – строго проговорила Вилу, не отвлекаясь от своего дела. — Если я отойду от твоего тела хотя бы на минуту, то возможно не смогу оживить. Либо молчи и не привлекай внимание потерянных, либо оставайся здесь навечно.

— П-п-потерянных? – заикаясь спросила Лис, всё еще шмыгая носом.

— Я их так обычно называю. Это же грань между жизнью и смертью. Тут обитают души, чьи дела не были закончены при жизни, но после долговечного скитания по этому миру они теряют себя, забывают свою цель, а после и вовсе застревают тут и пристают к каждой душонке, будто бы она ему поможет. Обычно к Клаусу пристают, но его я обхожу стороной по договоренности. Испытаний от твоего отца мне еще не хватает, – быстро выпалила сестра, что девочке понадобилась еще минута, чтобы успокоится и переварить информацию.

— Я их порой видела… Меня они не трогают. Почему?

— Принимают за меня, – на секунду Виолетта повернулась к сестре, чтобы увидеть её спокойное лицо. — Так что лучше не привлекай внимание, иначе я не смогу их прогнать от тебя. Если увидишь их, то иди к свету. Многие из них не выдерживают его.

Спустя два дня

За последние сорок восемь часов Алиса успела обойти всё здание, узнав новые комнаты и места для последующей игры в прятки, в которую девочка надеется сыграть. На койке в отцовском кабинете покоилось её всё ещё бездыханное тело, за которым до сих пор следила Виолетта. Монокль объявил детям весть о болезни Седьмой, когда внутри него уже несколько сотен раз сердце сжималось от страха.

Он боялся ошибиться в способностях Алисы, боялся потерять полезного ребенка, но что-то ещё заставляло его душу вздрагивать от каждой мысли о ней. Девочка чувствовала его ауру, видела яркий огонек внутри него, но приближаться к отцу даже в другом мире она не собиралась. Седьмая никогда не забудет его поступок, не забудет чересчур страшные ночи, да и дни тоже.

Остальные Харгривзы волновались, ведь столь неожиданное исчезновение и запрет приближаться к Алисе напрягало их. Ребята гадали что же с ней, не зная, что всё это время она была рядом с ними. Её детская душа не могла выдержать того, что они не видят её, сколько бы она не пыталась докричаться до них.

Когда она хотела вновь почувствовать тепло объятий, она проходила сквозь них, будто её и нет вовсе. Она надеялась, что это просто её долгий кошмар, но к сожалению это не так.

Алиса стояла рядом с комнатой Клауса, по привычке сжимая края пиджака с фирменной эмблемой Академии. Всё это время она избегала брата, боялась его реакции на вид призрака своей сестры, но больше она не выдержит этого одиночества среди мертвецов. Ей необходимо поговорить с кем-нибудь из мира живых, иначе её психика не выдержит этого. Собрав всю волю в кулак, она зашла в комнату, но перед ней предстал лишь спящий мальчик, чьи кудрявые локоны падали на лицо. Всё то волнение, которое переполняло её ранее исчезло. Она могла спокойно подойти к его кровати и осмотреть комнату.

На стенах находилось множество надписей, сделанные черным маркером. Несмотря на беспорядок, который вечно находился в его комнате, сколько бы раз Грейс не убиралась, его почерк был аккуратен и красив, будто он выписывал каждую букву по минуте, но некоторые слова были написаны небрежно, будто Четвертый писал это на эмоциях. “Я не смогу помочь”, “Простите меня”, “Пожалуйста, прекратите влезать в мою голову!”, “Я не тот, кто вам нужен”, “Замолчите”.

Тогда Седьмая еще не понимала, что это обращения к тем мертвецам, просящих его о помощи. Со временем она поймет, что не только её жизнь была тяжела, но сейчас она пытается найти опору в виде Клауса, ведь только он сможет помочь ей избежать одиночества.

— Клаус, – шепнула девочка, пытаясь разбудить брата. — Клаус, это я. Кла-а-аус, проснись.

— Алиса, дай поспать, – отмахнулся тот, переворачиваясь на противоположный бок.

Вмиг внутри неё всё встрепенулось, когда впервые за долгое время с ней кто-то заговорил, кроме Виолетты. Она была готова закричать и упасть в объятия, но крик снизу заставил её замереть.

— Лис, скоро твое тело оживет! – что есть силы крикнула Вилу.

Сначала она не поняла смысла её слов, но уже через секунду бежала по лестнице. Она уже стояла рядом с близняшкой и своим физическим телом, но рядом с ними стоял… Реджинальд. Он смотрел на свою дочь с волнением, будто чувствовал, что скоро она вновь откроет глаза. Он убил её, заставил пробыть мертвой два дня, заставил почувствовать то, что не пожелаешь другим, но всё еще волнуется.

Оставалось не так долго, поэтому Алиса воспользовалась возможностью и дотронулась кончиками пальцев яркого огонька, находящегося внутри отца, но даже этого мелкого прикосновения хватило, чтобы обрушить на неё волну чужих эмоций. Она чувствует его нерешительность и страх, которые неприятно сковали её тело, но внезапно что-то кольнуло. Это была скорбь отца, который не мог поверить, что убил своё дитя просто так. Перед голубыми глазами проскакивали его воспоминания. Он играл с маленькими детьми, смеялся и щекотал этих крошек. За эти секунды Седьмая смогла понять, что они для Монокля не просто дети со способностями, а его дети.

Но с их взрослением он начинал скрывать это, пока вовсе не стал для них отцом-тираном. Она бы хотела узнать большего, но внезапная темнота окутала её, пока и вовсе не заполнила весь разум.

Комментарий к XI: Реджинальд

Эм… Я жива..!

Глава задержалась надолго, а в итоге вышло сыровато. Это я уже такая жепа деградирую на карантине и смотрю мафию на Твиче. Честно, очень сильно не люблю эту главу за то, что трудно писалась(больше трех часов, но и итог ясен). За время её написания я написала двенадцатую и скажу, что вот там то и начнется весь сок(^◇^;) Она выйдет где-то на выходных, и вы обязаны её прочесть, ведь именно с той главы начнётся жэсть.

========== XII: У нас проблемы ==========

Комментарий к XII: У нас проблемы

Ура, я здесь. Надеюсь, что вновь не пропаду. За первый день публикации прошлой главы у меня 4 ждущих и три оценки нравится. Ребята, что вы делаете со мной? Ладно, не буду вас задерживать, а просто оставлю фотографию для главы (с группы, где все новости, алло, почему вы еще не там?)

『 https://vk.com/wall-190331479_25 』

У всего есть начало и конец.

Было непривычно разгуливать по ночному городу вместе с членами необычной семьи, которой ночью было запрещено гулять. Алиса всегда любила ночную загадочность больше дневного света. Помнит, как забиралась на самую крышу с Клаусом, который вечно жаловался на холод, и смотрела вместе с ним на темное полотно, усыпанное яркими жемчужинами. Девушка не знает созвездий, но выдумывала свои, пока детские забавы незаметно переросло в настоящее влечение к завораживающим звёздам. Она готова разорваться от красоты обычных вещей, на которые мало обращают внимание. Алиса не смотрела на дорогу, лишь на небо, но Лютер не разделял её увлечение, ведь на звезды он уже насмотрелся. Не так часто она позволяла себе взглянуть на ночное небо, обычно ложась спать, когда не зажглась даже первая звезда. Клаус шел позади неё, ухмыльнувшись старым повадкам девушки. Он никогда не перестанет обожать свою младшую сестру, которая всегда выручала его, даже когда получала выговоры отца.

После откровенного застолья у всех было облегченное чувство внутри, которое разливалось по телу родным теплом. Клаус осознал, что это его настоящая эйфория. Лучше всяких наркотиков, ночных клубов или секса с едва знакомым человеком под теми же наркотиками. Ему по-настоящему хорошо, как и остальным, что взаимосвязано. Им было плевать на холодный воздух, на безлюдные улицы, странных взглядов редких прохожих. Прикрыв веки, Четвертый пытался не отставать от остальных с легкой улыбкой на лице.

— С тобой всё в порядке? – едва слышим голосом спросила Лиса, всё так же продолжая смотреть на звёзды.

— Да, – кратко кивнул Пятый, который в отличие от Седьмой разглядывал сырой асфальт, порой пиная встречавшиеся камешки. Видимо недавно был небольшой дождь.

Сколько бы они не продолжали делать вид, что всё хорошо — каждый скрывал тревогу, спрятанную куда-то вглубь, чтобы не испортить донельзя прекрасный момент легкости и свободы, которые давно не сопутствовали Харгривзам. Именно сейчас они все-таки смогли с необычайной легкостью вдыхать свежий воздух, чувствовать поддержку от окружающих и отсутствие той стены, которая за долгие годы стала практически непробиваемой. Но она дала слабину, треснула, сломалась. Не до конца, но сейчас им этого хватает, чтобы насладиться ночным Торонто.

Уличные фонари льются янтарным светом, окна в многоэтажных зданиях одни за другими угасали, давая ощущение полного отсутствия чего-либо вне их разума. Эллисон взглянула на наручные часы, после чего затормозила, привлекая всеобщее внимание.

— Ребята, поздравляю с днём рождения! – воскликнула Номер Три и радостно вытянула кулаки вверх.

Все улыбнусь тому факту, что забыли этот чертов день рождения. Они не сильно любили этот день, в отличии от всех остальных детей, ведь это день только именинника, делающий его особенным. Но им приходится делить этот праздник вместе с другими Харгривзами, что детская зависть заставляла их недолюбливать семью. Сейчас же они не дети. Им далеко не десять, а кому-то из них вообще больше века. Чудо-семейка выросла, оставив все обиды прошлого позади. Этот по ненастоящему сказочный момент каждый отметит в календаре красным кружочком, запомнив по своему.

Кто-то как самую спокойную ночь за последние годы, кто-то как за первые тихие раздумья, из-за которых голова не превращалась в тяжелую наковальню. Может быть кто-то так и запомнит этот момент как смотрящий за всеми со стороны, а кто-то как ночь откровений и правды. Эту ночь Харгривзы запомнят надолго, ведь больше такого события им не будет суждено встретить. Клаус вырвался вперед всей группы, направляясь в сторону кинотеатра, и все тут же поняли мысль кудрявого братца. Одолжив денег у Диего, который уже понимал, что денег обратно ему не вернут, Четвертый раздал всем билеты, радостно захлопав в ладоши.

— Все же любят кино! – игриво произнес кудрявый, опасно сверкнув зелеными глазами.

Смирившись с натурой их брата, все зашли внутрь. Конечно, кудрявый выбрал всем места по парам, чтобы добавить этому моменту искры, а сам устроился в уголочке зала вместе с Беном и Диего. Устроившись в самом конце зала, Алиса надеялась, что Клаус в этот раз её вновь не подставит, но давать ему выбор билетов была не самой лучшей затеей. Рядом с ней сел Пятый, который всё так же продолжал смотреть себе куда-то на ботинки. Может он нашел там что-то интересное?

— Ты что-то умолчала, – прошептал подросток, из-за чего на них пали осуждающие взгляды со стороны других зрителей. — На счет Хар… Леонарда.

Алиса ничего не ответила, устремив свой взгляд на огромный экран, по которому шла реклама. Она сделала вид, что ничего не услышала из-за громкого звука, а парень же в ответ не стал ничего говорить. Он всё не забывал того факта, что пообещал Лисе забыть все те выходки, но как такое забыть? Это были чертовы ошибки, да и как все вокруг, но они заставили его задуматься. Седьмая не может справиться с пропажей настоящего брата, что заставляет её идти на такие поступки, но что же делать ему?

Он сам согласился притворяться лишь из-за того, что девушка устала от всего этого, но Пятому не понять всю полноту её чувств и ясность мыслей. Что же делать, если ему не хотелось прекращать ту игру, которые они сами же и начали? Будто застряв на очередном сложном уравнении, он пытался найти неизвестный корень, когда ответ был слишком близко, но находился в слепой зоне его разума. Сам того не замечая, он уже несколько минут смотрел на девушку, которая не выдержала этого пристального взгляда, прожигающего в ней дыру. Алиса опустила на него взгляд, в который раз поражаясь его изменением. Да, он остался всё тем же Пятым, но он был старше на несколько лет.

Он вырос, его взгляд стал еще более серьезным и проницательным, но в груди неожиданно кольнуло. Она не ожидала этого чувства, от чего парень заметил, как дрогнула её бровь. Ей стало грустно от того, что она не увидела его взросление. Седьмая тихо вздохнула, развеивая ненужные мысли, чтобы не испортить эту ночь новым погружением в себя. Она улыбнулась брату, после чего вновь вернулась к просмотру неизвестного ей фильма.

— Ты прав… – прошептала девушка, но больше ничего не произнесла.

Вступительные титры были пройдены, после чего Пятый уже не вникал в сюжет. Он продолжал вглядываться в лицо сестры, но кроме пустых голубых глаз, в которых отражался экран, он ничего не смог уловить. Впервые за долгое время он не способен прочитать эмоции этой девушки, когда обычно они выдают её.

Сейчас она была спокойна, она поймала свою меланхолию и даже не вникала, а просто смотрела в пустоту. Никто не мог сказать точно сколько прошло времени, но все поняли, что фильм был несильно интересный, потому что Клаус, Алиса и Лютер уже мирно спали, пока остальные продолжали держать свои веки открытыми, не сдаваясь перед желанием спать. Возможно, даже не фильм так на них подействовал, а позднее время, но это мало что меняло.

Пятый всё так же продолжал смотреть уже на спящую девушку, будто бы так он выбьет из неё больше информации, но в ответ она лишь спокойно посапывала, порой просыпаясь из-за неудобной позы. Парень знает, что если она и дальше продолжит спать, склонив голову чуть ли не на девяносто градусов, то с пробуждением её шея будет больно отзываться спазмом. Закусив губу, Пятый одной рукой прикоснулся к щеке Седьмой, нечаянно задев светлые волосы. Она в ответ что-то промычала, но продолжала разглядывать сны, в то время когда Пятый уложил её голову на своё плечо.

Он стал убеждать себя, что сделал это в бескорыстных целях, но обманывать самого себя не удалось. Ему захотелось почувствовать ту тяжесть её головы на своём плече, чувствовать её тепло и размеренное дыхание, но кто бы мог подумать, что девушка уляжется поудобней на парне и обнимет левой рукой его вокруг торса? У парня пропал дар речи, дыхание сперло, а в голове на секунду появилась пустота, но позже он накрыл её руку своей. Было слишком приятно находится рядом с ней, хоть чувствует неправильность своих действий, но соблазн слишком велик перед девушкой, которая является для него открытой книгой, но одновременно и недосягаемым ответом того самого уравнения. Окутанный теплом чужого тела, Пятый медленно засыпал.

Веки становились тяжелее обычного, звуки динамиков уже не были такими громкими, а едва ощутимое биение сердца девушки только сильнее заставляло закрыть веки и отдаться желанию.

Прошел примерно час, после которого яркий свет заставил раскрыть слипшиеся веки. Кто-то усердно тряс Алису за плечи, но первые пару секунд она не могла сфокусировать зрение на нарушителя такого сладкого сна.

— Алиса, либо ты проснешься, либо я оставлю спать тебя в кинотеатре, – знакомый голос послышался над ухом, видимо, принадлежащий Диего. Но Седьмая лишь что-то недовольно пробурчала себе под нос и вновь заснула. — Черт.

Со стороны остальных зрителей, раньше сидевших вместе с ними в зале, было странно смотреть на то, как огромных габаритов человек нес на руках семнадцатилетнего парнишку, спокойно посапывающего во сне. Позади них шел парень со шрамом, на руках которого была бессознательная девушка, чья голова свисала вниз вместе с её белокурыми волосами. Всю эту картину дополняла Эллисон, пытающаяся до конца разбудить Клауса, который еле плёлся позади всех, раскрыв свою пасть в зевке. Вот и вся семейка Харгривзов в полноценном составе.

Никто не мог сомневаться, что каждый из них будет спать этой ночью самым спокойным сном, но это не продлится долго. Пятый, уже давно принесенный в свою комнату, скинул одеяло на пол. Он поворачивался, пытался найти удобную позу, но что-то продолжало нарушать его покой царства Морфея. Какие-то голоса, смешанный в один непонятливый, слышались со всех сторон, но мало напоминали очередной сон. Звуки становились отчетливей, но ощущение заложенности ушей, будто он находился под водой, не покидало Пятого. Он пытался связать отрывки слов в предложения, но только смог на секунду уловить знакомый тембр.

— С ним … … будет в пор..? Он … … не просыпался, – послышался где-то сверху голос Лютера.

— Мы не … … отправить … в больницу, – в ответ сказал Диего, — Эй, Пятый, ты как? – прозвучало слишком громко и разборчиво.

Но как только парень открыл глаза, он заметил вокруг себя лишь темноту, и только лунный свет, пробившийся через окно, освещал маленькое пространство посередине комнаты. Лоб был покрыт испариной, в то время когда пальцы немного дрожали. Обычно равномерное дыхание сбилось, стало более прерывистым, а в горле внезапно пересохло.

Пятый не понял, что это было, но смахнул всё на неудачный сон. Он устало оглядел комнату перед тем, как вновь упасть на кровать, моментально проваливаясь в желанный отдых. Сознание покинуло тело, оставляя его парить в невесомой пустоте, которая была так необходима. Жаль, что его спокойствие не продлится долго.

Алиса просыпается, чувствуя как её тело покрылось мурашками от холода. Ей понадобилась полминуты, чтобы сфокусировать своё зрение. В комнате было слишком холодно, тому подтверждение полностью открытое окно, из-за чего шторы танцевали танец с ветром, сочившегося с улицы. Девушка укрылась одеялом, чтобы после закрыть окно. Когда Седьмая включила свет, не хотя ненароком сбить по пути какую-нибудь вещь, всё внимание с окна ушло на предмет, лежащий на полу. Тиара сверкнула парой своих страз, но девушку это никак не порадовало. Это не был подарок от Клауса, это не могла подложить Эллисон, ведь она и так прекрасно понимала что это за тиара. Дыхание сперло, будто бы Алиса и вовсе забыла как дышать.

Застыв в непонимании, она сразу и не заметила, как одеяло давно сползло с её плеч, упав на ноги. Перед глазами невольно проскакивали моменты из прошлого, заставляющие губы задрожать в немом крике. Последний раз так сильно страшно ей было после недавней встречи с Леонардом в баре, но сейчас же от вида постороннего предмета ощущение его близости было катастрофическое, хоть самого мужчины не было поблизости. Выброс адреналина в кровь отогнал весь сон, а холод в комнате всё не покидал комнату, а лишь прокрадывался прямиком под кожу.

— Ребята, с-сюда! – практически задыхаясь прокричала Алиса. — Пожалуйста, подойдите! – начала умолять девушка, пытающаяся унять дрожь.

На мгновение комнату осветило голубое сияние, после которого можно было узнать появление Пятого.

— Что случилось? – послышался вялый голос рядом. — Алиса? – парня насторожило её молчание, только девушка всё никак не собиралась отвечать, а точнее, не могла.

Страх окончательно сковал её тело, заточил в железобетонную клетку и запер на три замка, предварительно не дав ключа. Перед глазами выстраивалось прошлое, которое девушка мечтала забыть навечно.

Дружелюбный, милый мужчина с добрыми глазами предстал перед ней маяком к новой жизни, помогший бы отбросить все беды к черту. Он казался ей шансом начать всё с чистого листа, но всё вмиг изменилось, когда его приятный голос не стал рычать над ухом каждый раз, когда приближался. У него были настоящие руки мастера. Он был способен делать красивые изделия из дерева, что поражало Алису, но однажды эти руки начали сдавливать её шею, оставляя фиолетовые отметены. Она не забудет, когда игла вонзалась в её тело, после чего выпускала едкую жидкость.

Седьмая не могла сбежать, не могла смириться, не могла забыть. Его бешеный взгляд, наполненный животной злобой, будто еще секунда и он набросится на неё с когтями. Больше всего её пугала неизвестность его границ. Как далеко он готов пойти ради мести и ненависти на мир? Готов ли был он переступит черту невозврата, если бы она не сбежала? Если бы не удачный случай, Харгривз бы не вернулась в Академию, не встретила бы Пятого, не помирилась бы с Клаусом.

Но её не оставляет в покое страх перед холодной водой. Было невыносимо смотреть в темное дно озера, будто там поджидали костлявые руки самой Смерти, чтобы в один момент утащить тебя в самую бездну. Она кричала, но её крик всплывал лишь воздушным пузырем, чтобы безмолвно пропасть на поверхности. Когда девушка не чувствовала лица, а губы были синими. Когда горло разрывается в кашле, а легкие не могли насытится воздухом, она мечтала умереть, ведь это было бы намного легче. Умереть и не возрождаться, чтобы не проживать этот кошмар в очередной раз.

Но так же её устрашал его маниакальный взгляд, когда он смотрел на то, как она ест, спит, существует. Каждый день он расчесывал её волосы, одевал на голову тиару и целый час смотрел на неё. Но самое страшное было в том, что Леонард развязывал её руки, даже порой давал какое-нибудь оружие в виде ножа, но Алиса не могла встать и уйти. Её тело было ослаблено, мысли были затуманены из-за наркотиков, но даже если бы она и встала, но только не перед его взглядом хищника на добычу.

Он прекрасно знал, что она не сможет осмелиться, поэтому играл с ней в свою игру. Его веселила её беспомощность, завораживал вид заживляющих ран, из-за чего порой любил царапать её кожу кончиком ножа и наблюдал, будто за лабораторным экспериментом. Пибоди — человек с такой обманчивой внешностью, который нашел легкую мишень для своей второй расправы.

— Алиса, черт возьми, ответь! – Пятый кричал ей прямо в лицо, несильно потрясывая за плечи.

Только сейчас она заметила, что почти все уже пришли и непонимающе смотрели на неё. Голубые глаза осмотрели всех присутствующих, но не нашли родных зеленых и всегда веселых глаз.

— Где Клаус? – тихо произнесла Алиса, но за секунду её глаза шокировано расширились.

Она растворилась в руках Пятого, который как и все мало чего понимал. Лиса встретилась с тревожным Бэном, который, видимо, уже долгое время пытался вызвать сестру.

— Черт, Алиса, я не знаю где он. После кинотеатра он ушел в магазин. Я думал, что он догонит вас, поэтому и пошел с вами. Я волнуюсь, Лис, – слишком быстро произнес запыхавшийся Бэн. Как бы он не хотел этого признавать, но Шестой сильно переживает за несносного брата.

— Алиса! – выкрикнул Пятый, из-за чего девушка машинально перенеслась обратно.

— Что? – испуганно взглянула Алиса на парня, но тот непонимающе взглянул на неё. — Ты звал меня? – но в ответ она получила еще более недоумевающий взгляд.

“Странно, я отчетливо слышала его голос.”

— Ради чего ты всех собрала? Я спать хочу, – подал голос Диего, который уперся плечом в дверной проём.

— У нас проблемы, – серьезно сказала Седьмая, пытающаяся не впасть в истерику. — Леонард. Он скоро придет за кем-то.

И даже если это его последняя минута жизни, он хочет провести её вместе с ней, в последний раз взглянув в голубые глаза.

========== XIII: Безумие ==========

Первое октября, шикарная ночь, их день рождения, ужасная ночь. И тот бывалый сладкий сон угнался прочь, затерявшись в мысленном вихре. И где-то в голове прячутся жуткие мысли, внутри их в собственном мире. У каждого встречались бессонные ночи, даже если завтра рано вставать. Все дела канут в забвение Леты, задев водную гладь. На вас набежит сама Смерть, пронесёт через царство Аида. Взмахните уже красную ткань, это коррида.

Харгривзы, чьи веки казались с каждой секундой тяжелее и тяжелее, выслушали рассказ Алисы, но толком мало чего поняли. Сколько бы она не уговаривала пойти на поиски Клауса, они все отмахнулись, мол, опять где-то шляется. Возможно так оно и есть, но что-то все равно не даёт ей покоя. Все разошлись, решив всё обсудить днём на здравую голову, только Алиса не может успокоить себя. Казалось, что этот день ничего не сможет испортить, но чертова тиара, к которой она даже подойти не может, будто смотрела на неё, знала её страхи. Словно запуганное животное, она сидела с включенным светом в углу кровати, не отрывая взгляда от тревожащего предмета. Что-то мешает дышать полной грудью, когда в голове прокручиваются предположения, и одно страшнее другого. \

Именно от этого она и бежала. Прожужжать уши Леонарду про мечтательную Калифорнию, чтобы не заставить искать её в Торонто. Она прекрасно помнит день её приезда. Помнит её последний шанс оставить себя в тени, лишний раз не попадаясь на глаза тех, для кого она мертва. В итоге она перешла порог Академии, невольно загнав себя в ловушку. Ей не стоило приходить, ведь из-за неё может пострадать её семья. Впервые за долгое время она может назвать это сборище абсолютно разных людей семьей. Казалось, что они только что стали одним целым, чтобы после этого всё рухнуло в небытие. Её глупая ошибка была чревата опасностью последних родных ей людей. Вмиг она принимает решение, что ей нужно сбегать. Седьмая на скорую руку собирала чемодан, выбирая только теплую одежду. Одержимая своими мыслями о побеге, она не замечает появившуюся тень рядом с ней, вслед за которой послышался голос Пятого.

— Мы вроде обсудили, что всё будем решать утром, – как обычно серьезный и сконцентрированный, смотрел на неё сверху.

— Пять, ты не понимаешь. Он — псих, – нервно жестикулируя, она попутно застегивала молнию чемодана. — Он придёт за всеми. Эта херь, – она указала на тиару, всё еще лежащая на своем месте, — Эта херь не есть хорошо. Он знает где я, следил за мной всё это время. Он чего-то ждал… — неожиданно тихо произнесла девушка последние слова.

Только сейчас до неё дошел весь смысл действий Харольда. Он выжидал момента, когда она сблизится с Харгривзами, что рано или поздно бы случилось. Ждал до последнего момента, чтобы неожиданно отнять у Алисы последнее, что у неё осталось. Из-за новой волны будоражащих эмоций, ее руки вновь начали трястись. Только сейчас она поняла, что паника накрывает её с головой.

— Эй, эй, эй, – парень сел на колени, чтобы находиться вместе с сестрой на одном уровне. — Послушай, сейчас ты в безопасности. Здесь Лютер, чей подзатыльник может тебя убить. Даже Диего с его ножами и Эллисон, которая заставит любого подчиняться, – он аккуратно положил свои руки на её плечи, несильно сжимая их. — Здесь я, так что никто тебя не тронет, – его тихий и спокойный голос заставлял немного успокоится, а его пронзительный взгляд на секунду начал гипнотизировать её. — Поверь, мне приходилось убивать множество раз, так что защитить тебя от какого-то психопата будет для меня легче легкого. Если тебе будет спокойнее, то я лягу спать здесь на полу.

— Но он не просто псих, у него… – но ей не дали договорить. Возможно, если бы он дослушал, то не допустил бы дальнейшего исхода.

— Я буду здесь, и никакой Леонард Пибоди или Харольда Дженкинс не тронет тебя. Хорошо? – он улыбнулся ей, после чего та не смогла отказаться. — Вот и славно.

Алиса успокоилась, смотрела в его зеленые глаза, которые впервые посмотрели на неё с какой-то теплотой и переживанием. Ему не так просто дается познавать все прелести социума, но по всей видимости его речь смогла помочь ей. Парень не отпускал её, забыл или же вовсе не хотел. Смотрел, а она в ответ, не зная что ответить. Пятого… Пятого тянет к Алисе. Он не может полностью описать это чувство словами, но что-то заставляет его совершать такие несвойственные ему поступки. Прекрасно понимает, что она явно дала понять, что не хочет продолжать этот обман самой себя, но Пятый уже вовлечен в это. Он приближается к её лицу, минуя полуметровое расстояние. Не сдерживает себя, хочет вновь ощутить соприкосновение их губ, но замирает перед точкой невозврата.

Он видит её непонимающий взгляд, понимает, что это далеко не самая лучшая ситуация, после чего пропадает в голубой вспышке. Он оказался в своей комнате и накрыл лицо ладонями.

— Дурак, дурак, дурак, – шептал себе под нос парень, попутно резкими движениями собирал одеяло, — Дебил.

Когда все нужные вещи еле умещались в его руках, он вернулся обратно к Алисе, как и обещал. Она уже убрала ранее собранные вещи. Девушка сидела на кровати, не придавая особого значения выпада Пятого, ведь её голова была всё так же забита мыслями о кудрявом братце. При виде Пятого она спрятала что-то в карман, после чего выключала свет, автоматически погружая комнату во мрак. Не было сомнений, что она сильно привязана к этому ходячему безумию, хоть их первый разговор за её приезд был неудачен. Тогда Клаус с силой прижал сестру к стене, его голос был пропитан злобой, но… Он сказал, что не злится на неё.

Будто по телепатической связи в этот же момент Четвертый тоже вспоминал свой самый необдуманный поступок. Как бы сильно он не был привязан, как бы сильно он не любил её, он был зол. Злился на неё, когда та не видела его настоящих чувств. Безумно злился на её любовь к чертовому недоноску с той ямочкой. Ненавидел разговоры о нём, ненавидел себя за такие мысли. Но он полностью обезумел, когда Алиса бросила его в этой Академии. В те дни он впервые задался вопросом: “А зачем мне, собственно, просыпаться?” Он не увидит её голубые глаза, ослепительную улыбку и не сможет перебирать пряди волос, когда о чем-то задумался.

Это же он помог ей покрасить волосы, чуть не сжег их, но в итоге получилось неплохо. Обожал засыпать с ней в обнимку, увлеченные слишком поздним разговором. Никогда не забудет её защиту внутри и за пределами дома. Боялся каждый раз, когда Алиса прикрывала остальных на заданиях, боялся увидеть её слезы, которые разрывали его нутро на части. Парень был влюблен в её смех, который заставлял внутри него зажигаться бенгальские огоньки, но наступил момент, когда эти искры потухли.

В итоге же зажглось настоящее пламя, которое сожгло его изнутри. Будто обиженный миром, он стал всё чаще и чаще пить спрятанный под кроватью алкоголь, но уже не из-за неотступных мертвецов. Словно захлебываясь в своих же сожалениях, он добивал свой организм сильнее, в последствии чего это превратилось в настоящую зависимость. Больше всего он ненавидит себя за столь хуёвое обращение к самому же себе. Забылся, потерялся, раскололся. Сейчас же ничего не изменить. Ему остается лишь закрыть глаза, поддаваясь внезапному желанию спать. А ведь ему просто хотелось вновь услышать ласковое: “Клау, сладких снов…”

— Обещай, что завтра же пойдём на поиски Клауса, – прошептала девушка, уставившаяся на потолок.

— Обещаю, – так же тихо ответил парень, сильнее укутываясь в одеяло.

Ночная тишина, в которой были слышны только редкие порывы ветра, дошла и до них. Темнота поглощала поле зрение, если вовремя не образумить себя. Каждый из них не спал, думал о своём. Алиса отгоняла ненужные переживания, порой вслушивалась в дыхание Пятого, который лежал рядом на полу. В его окружении всё не казалось настолько страшным, и если бы он не остался с ней, то она бы уже давно начала задыхаться от собственного страха. Парень же старался успокоить уже себя. Он не мог понять причину своих действий. Зачем он приблизился к ней, ради чего? Неужели, он хотел поцеловать её?

— Блять, Пятый. Только не говори, что ты запал на неё? – обратился тот сам к себе. — Ты же понимаешь, как это смешно? Она сама поцеловала тебя, после отшила, а теперь сам же наступаешь на эти грабли? – внутренний голос был холоден, безжалостен к своему хозяину. — Эти ебанные годы, нет, десятилетия в руинах не научили тебя, что лучше не привязываться, иначе терять то больно?! – внутреннее “я” начало кричать громче, жестче, пропитанным презрением голосом. — Не вздумай, поживи для себя. Помни, либо ты, либо тебя.

Чертова фраза, заставляющая его когда-то совершать страшные поступки. Сейчас убийство считается для него не таким уж и большим грехом, но каково ему было взглянуть в глаза своей первой жертвы? А ведь правда, он давно не вспоминал переломные моменты. Тогда ему пришлось перерезать некоторые провода в машине, чтобы спровоцировать аварию женатых политиков. Повторяя эту фразу, он пытался не задумываться об этом, но на протяжении месяца ему снились наполненные слезами глаза их дочери.

Она была одета в черное платье, на котором сверкала золотая брошь в виде феникса. Дрожащими руками девушка брала в руки лопату и закапывала своих же родителей. Он толком не знает, что произошло с ней дальше, но чувство совести не покидало его до тех пор, пока эта фраза не стала его путеводителем в несладкий мир. С каждой новой жертвой становилось тяжелее найти в себе чего-то человечное, пока он не вбил себе в голову, что это уже не изменить. Можно лишь только предотвратить, но, к сожалению, к этому времени за его плечами стекали багровые реки, стекающие к его ногам, полностью запачкав ранее белые гольфы. Поистине настоящее море жертв.

Дети боятся монстров, прячущихся за их спинами. Взрослые мало чем отличаются. Их страхи пропитаны неуверенностью в себе, мысленных пороков, а также рамок и запретов, но на то мы и люди, чтобы испытывать страх, голод, усталость, боль, счастье, грусть, любовь. Чувств на самом деле более тысячи, просто мы не можем их четко описать, и даже не хватит всех языков мира, чтобы описать хотя бы половины. Прямо сейчас ребята спали тревожным сном. Пятый еле различал чьи-то голоса, которые звучали до боли знакомо.

Он ухватывался за фразу, но её тут же уносило потоком неразборчивого говора. Жаль, что он был слишком сильно увлечен сном, а не тем, что происходило вне его черепной коробки. Часы показывали номер Алисы, чьи брови были тревожно сведены у переносицы. Возможно, при пробуждении она бы сразу пошла на поиски Клауса, как когда-то давно искала пропавшего Пятого, но планы были разрушены при самой первой ноте голоса, эхом разносящимся в сознании девушки, но настолько громко, что та подскакивает на кровати, с опасением повернула голову в сторону. В эту же секунду все опасения резко потеряли смысл, ведь они переросли в явь. Даже в темноте комнаты она узнала его.

— Алиса, давно не виделись, но прежде чем ты хоть двинешься, знай, что я тут же выпущу его мозги подышать свежим воздухом.

Он мягко улыбнулся, в то время как пистолет в его руке был направлен на спящего парня. Указательный палец опасно зажат у курка. Ей было страшно смотреть в его карие глаза, а еще больше страшнее осознавать весь вес настоящего. Страх за свою жизнь переродился в страх за жизнь Пятого, который всё так же спал, его дыхание было размеренным, в отличие от Седьмой, чьё сердце и вовсе застыло. Леонард, не открывая рта, вновь пронзительным эхом разнесся по закоулкам разума.

— Вижу, что ты нашла себе компанию. Дура, я думал, что ты сразу куда-то сбежишь, как обычно. Вновь бросишь свою родню наедине с сумасшедшим. Как и ожидалось, твоя привязанность только увеличилась к этим недоумкам. А теперь, подойди, но без всяких фокусов, иначе…

— Не трогай его, – голос предательски дрогнул, выдавая переполненные чувства. Она встала, с опасением следила за дулом огнестрельного, но Дженкинсу это не понравилось, судя по в тот же момент снятому предохранителю. — Стой, – девушка подняла руки вверх, стараясь унять дрожь во всём теле, — Дай… дай попрощаться с ним, – она прикрыла глаза, глубоко наполнив легкие воздухом.

Лиса знает, что не победит его, а смерти Пятого она никак не должна допустить, даже если нужно вернуться в его капкан, вонзающийся в её конечность. Всё происходит слишком быстро, что она не в состоянии придумать план. Ей остается ждать его кивка, чтобы после аккуратно сесть на колени рядом с парнем, чья грудная клетка равномерно вздымается. Глаза наполнились слезами, то ли от страха, то ли от горечи осознания того, что это конец истории Алисы и остальных Харгривзов. Она больше не увидит Пятого, никогда не узнает всей его истории, больше не ляжет спать в объятиях Клауса, вряд ли заговорит с Бэном и Виолеттой, разве что только после смерти.

В один момент ей стало катастрофически мало времени. Больше никаких спокойных разговоров с Диего, больше никакого кофе с любимыми кексами Четвертого, никаких минут успокающего молчания с Грейс. Она не узнает получше Лютера и Эллиссон, которые так и остались для неё закрытой книгой. Казалось, что её жизнь только началась в этом доме, но тут же обрывается. Смотреть на брата стало невыносимо больно. Внутри неё появилась дыра, пожирающая её изнутри. Больно от осознания того, что их ждала возможная лучшая жизнь. Ей страшно, грустно, больно, обидно. Её ошибки доверия привели врага в дом. Теперь ей остается склониться над Пятым, пряча выбившуюся прядь волос за ухо. Она чувствует на себе пристальный взгляд карих глаз, поэтому как можно аккуратней вытаскивает из кармана скомканный кусочек бумаги. Седьмой тяжело сдерживать слезы, а больше сложнее не разбудить брата своим дыхание.

Она оставила на его щеке легкий поцелуй, точно такой же, как однажды другая его личность поцеловала её в медпункте. Девушка никогда не умела прощаться, а сейчас у неё отсутствует возможность взглянуть в его зеленые глаза. Ужасающая смесь эмоций проверяла её на прочность, но ещё чуть-чуть и она прогнётся под тяжестью реальности. Стараясь запомнить это мгновение на всю оставшуюся жизнь, она со скрежетом в груди отстранилась от него. Её ждал всё тот же холодный взгляд, но улыбка сползла с лица.

— А теперь подойди ко мне.

Девушка глубоко дышала, старалась не потерять сознание, но всё же пошла в сторону Леонарда. В слабом свете луны сверкнула игла в свободной руке Пибоди, что означало ничего хорошего. Каждый шаг приближал её к тому, кого боится больше смерти. Стоять и смотреть ему прямо в глаза — внутреннее самоубийство. Его ледяная рука соскользнула к её шее, чтобы убрать светлые волосы, всё ещё держа оружие. Скованная его аурой, ей оставалось закрыть глаза, до последнего надеясь, что это лишь сон.

Но проникновение инородного предмета в шею было слишком реальным для кошмара. Он делал всё слишком медленно, что она чуть ли не сходила с ума. Впервые Алиса задумалась, что это того стоило. Пройти через этот путь, чтобы вновь увидеть не своего, но хотя бы другого Пятого. Помириться с Клаусом, вновь обнять его. Вернуться в семью после столь неудачного расставания, сыграть на гитаре Бэна, узнать, что с остальными тоже всё в порядке. Возможно, эта ночь и была настолько прекрасной, чтобы закончить на красивой ноте. Уйти в небытие, раствориться в помутнении рассудка, и желательно, не возвращаться обратно.

***

В блаженной темноте появляются трещины, впускающие во мрак ослепляющий свет. Легкость и удовольствие, которое она давно не чувствовала, покинуло её. Ей стало мало, слишком мало, как вдруг девушка узнала это чувство. Она открыла свои покрасневшие глаза, и перед ней предстало кафе, в котором они когда-то семьей посещали в детстве. Она сидела на стуле и из-за неудобного положения шея неприятно хрустнула. В углу заведения лежала спящая официантка, чей рот был перевязан белой тряпкой. Окна закрыты железными ставнями, что нельзя было определить день сейчас или ночь. Дышать стало гораздо труднее, а в горле царила настоящая пустыня, и каждый глоток слюны больно отзывался. Алиса неосознанно начала хрустеть пальцами пока не поняла, что её руки привязаны заспинкой стула. Это паршивое чувство всё никак не покидает её, и вряд ли покинет в ближайшее время.

Лиса понимает, что у неё ломка. Слишком долго она была под завязкой этих веществ, чтобы вновь вкусить их незабываемый, но недолговечный эффект. Трудно принять факт того, что наркотики дарили ей спокойствие на пару мгновений, даже если их вкалывал тот, кого она невероятно боится. Лицо замерзло из-за высыхающих слёз.

— Для тебя у меня есть подарок

Сзади неё послышались шаги, что она невольно сжалась. Семь чувствует его, слышит чужое дыхание. В этот момент веревка теряет свою хватку, пока вовсе не сползает с её запястий на пол. Леонард указал на дверь, ведущую в кладовую, давая указание. Девушка медленными движениями приближалась к двери, будто ждала подвоха. Плохое самочувствие увеличивалось с каждым шагом, словно отчитывая секунды до её потери сознания. Когда она зашла в комнату, то дверь сильным хлопком закрылась за её спиной. Окна были защищены железными прутьями, так что в этот раз она не сможет сбежать от его плена. На стульях висели платья, а рядом с ними надпись: “Надень меня”. Белое платье, чей шлейф был слишком длинным, короткое розовое и легкое голубое.

Она поняла, что этот психопат вновь придумал свою игру, а она же в ней пешка, которой тот управляет. Оставив свой вариант на последнем платье, она переоделась. Ей неизвестны правила, неизвестно есть ли в этой игре конец, или же она будет продолжаться до бесконечности. Но, как и все пешки, ей остаётся лишь идти вперёд.

Она вернулась, уже смирившаяся с началом её второго круга ада, но кто бы мог подумать, что разум короля намного извращенней? Простая игра в шахматы, в которой он в любом случае в преимуществе, ему скучна. Нужно продлить этот момент победы на максимум, чтобы в итоге его задержала полиция, но перед этим он желает насытить свою конченную потребность разрушить семейство Харгривзов. Это его лучший подарок на день рождения. В ранее пустом кафе появился дополнительный стул, на котором сидел связанный Клаус. Его кудри были спутаны пуще прежнего, даже для него. Бровь была рассечена, в следствии чего на его лице засохла струя крови. Когда он посмотрел на сестру уставшими и такими же покрасневшими глазами, то будто проснулся после долгого сна.

Медиум начал вертеться на стуле, чтобы высвободиться, но его попытки были тщетны. В одно мгновение в нём разжегся огонь. Ненависть к Харольду росла со скоростью света только об одной мысли, что тот вновь навредит одному из членов семьи. Не так давно, когда Бэн ночью смог отыскать брата в одиночку, брат сказал, что именно Леонард убил его. Клаус хотел вырваться из его хватки, разбить лицо к чертям, а после избить до смерти, но он его опередил, вонзая иглу в шею. Его уже бешеные зеленые глаза посмотрели на мужчину, который смотрел на это со стороны с игривой улыбкой. Кудрявый продолжал брыкаться на стуле, когда девушка сделала первый шаг к брату, но виновник торжества вытащил уже знакомый пистолет из-за спины.

— Ещё один раз брыкнешься, – он направил дуло в сторону Алисы, — И я ей бошку снесу.

Четвертому остаётся лишь с силой сжать кулаки. Он не может допустить такого исхода, даже если девушка сможет возродиться. Алиса вздрогнула, когда звонкий голос в её сознании приказал сесть на место, что та и сделала. Седьмая сидела параллельно брату, сдерживая слёзы. Из-за неё в эту историю ввязался Клаус, который стал для неё одним из самых родных людей.

— Ох, как же ваш отец ошибался, – усмехнулся Пибоди. — Я не просто так родился в один день с вами. Если бы не он, то я бы тоже спасал город от нападков, может стал бы для вас хорошим братом, но в итоге мы здесь, – он весело взмахнул руками. — Ну а сейчас, прошу прощения, я отлучусь, – он достал из кармана две дозы сильного снотворного. — У меня ещё остались дела с Харгривзами…

Комментарий к XIII: Безумие

Спасибо за резкий актив. У этого фанфика впервые девять ждущих.

P.S. Если кто не понял(просто я плохо описываю), то у Леонарда есть способность. Он, так скажем, может внедряться в чужое сознание. Просто моя бета призналась, что ничего не поняла, вот я и стараюсь объяснить.

P.P.S. Честно, писать по шесть страниц так геморройно, но оно само так вышло.

========== XIV: Клаус ==========

Детство не заканчивается определенным количеством прожитого времени. Человек может его лишиться даже в самом раннем возрасте, в то время как пожилые люди отправляются на покой с той же невинной, детской душой.

2004 год. Им всего пятнадцать, но уже оба ясно понимали, что они части друг друга. Её теплые руки согревали его зимними ночами, обнимали перед сном, чтобы не снились те кошмары, которые мучают его на протяжении многих лет. Её голубые глаза заменяли ему синеву неба, а смех от его шуток согревал изнутри сильнее любого огня. Алиса была его музой, вдохновителем, лучшим другом, защитником на заданиях и, в конце концов, недосягаемой звездой, сияющей среди тех, на которые они ночью засматривались, променивая сон на мгновение уединения самим с собой в окружение любимого тебе человека.

Клаус не знает, когда это началось, но будто длится больше вечности. Прямо сейчас он обнимает себя за колени, прижавшись спиной к ледяной стене ненавистного склепа, который убил в нём большую часть счастливого детства. Крики мертвецов, зовущих о помощи, разносятся эхом по всей черепной коробке. Они просят его о помощи, зовут по имени, а их уродливые тела будут уже не первую ночь снится в кошмарах. Ему остаётся лишь сжать темные волосы и молить о помощи отца, который уже давно ушел по делам. Медиум ненавидит свою способность, ненавидит мир за то, что ему далась эта чертова способность.

Он не метает ножи, не может заставлять людей подчиняться себе. В этой судьбоносной лотерее ему достался несчастливый билет, который вжился в него и не отпустит вплоть до самой смерти. Порой его сжигает изнутри горечь обиды и зависти за других Харгривзов, которые сейчас, наверное, едят оладьи, приготовленные Грейс. Разрывая глотку, он кричит. Пытается выместить хотя бы малую часть всего того, что так усердно накапливалось внутри. Может быть, так он спугнёт призраков, но на его голос приходят всё больше и больше духов, окружая бедного медиума. Кажется, что он не выдержит этого.

Умрёт от сердечного приступа, повеситься от этой невыносимой способности, или как минимум поседеет в двадцать. Но больше всего его мучает неспособность помочь им. Каждый раз, когда он хочет помочь и поднимает на них глаза, то тут же упирается головой в колени, чтобы вновь не взглянуть на них. Ему надоело переживать это раз за разом. Он бы давно не выдержал бы этого мучения, если бы не она.

Теплые руки обняли парня, что тот невольно вздрогнул, но тут же расслабился. Девушка прижалась к брату, начиная шептать успокоительные слова. Клаусу нужна была одна секунда, чтобы прижать сестру к себе, вдыхая запах её волос. Слёзы облегчения впитались в её пиджак, но её это никак не смущало. Алиса казалась ему спасательным кругом в этом конченном мирке. Он чувствовал её запыхавшееся дыхание, а сердце было готово вот-вот взорваться. Её руки поглаживали его спину, а он же уперся лбом к её плечу.

— Прости, что опоздала. Тренировки… задержались, – она аккуратно отстранилась, беря его лицо в ладони. — Всё хорошо, я рядом. Не смотри на них, смотри лучше на меня. Смотри, я из кухни кекс стащила.

Она достала выпечку, закутанную в салфетки, чтобы не испачкать ничего ненароком. Седьмая пыталась улыбнуться, но по её взгляду было видно, что она скоро заплачет от сильных переживаний. Ей безумно жаль, что не смогла прийти раньше. Ей не понять чувств брата, когда тот часами находится один на один со своим страхом.

— Времени не так много. Отец может увидеть пропажу ключей, – она вновь прижалась к брату, оставляя долгий поцелуй на его лбу, вкладывая всё тепло, которая та может подарить ему. — Обещаю, что больше такого не повторится.

В её нежных руках, крепких объятиях, он чувствовал себя в безопасности. Будто никакие мертвецы не окружают их, а только они вдвоём находятся здесь. Ему кажется, что не выжил бы без её поддержки. Только она может понять его страх, его ужас при виде изуродованных ходячих тел, чьи глаза были пустыми, будто там находились обычные стеклянные шарики.

Алиса видела их, она была одной из них, хоть и на пару часов в неделю. Клаус общался с ней, когда та была мертва. Он общался с ней в маске, под одеялом, порой даже за шкафом. Она не разрешает посмотреть на себя, ведь тоже боится. Вдруг он начнет бояться её, вдруг не сможет больше посмотреть в её глаза, но больше всего ей страшно, что она будет сниться в его кошмарах, из-за которых он просыпался в холодном поту. Нет, она не должна позволить брату мучаться ещё больше. Когда ей грустно, он веселит её своими шутками, глупыми затеями. Наряжается в яркую одежду, устраивает модельный показ, чтобы отвлечь себя и её от предстоящих трудностей. Когда же пропал Пятый, он не отходил от неё. Чуть ли не каждую ночь навещал её, чтобы вновь утереть горячие слёзы.

Им пятнадцать, они еще совсем юны. Им нужно веселиться, заводить новых друзей, познавать мир. Они должны увидеть все прелести их недолгой жизни, чтобы перед смертью им не было жаль. Должны увидеть и пережить трудности взросления, чтобы быть готовым к другой стороне веселой жизни. Они должны расти как все обычные дети. Рости, спотыкаться, вставать, чтобы вновь упасть в грязь лицом. Как и все они должны закалять свою личность, становиться сильнее. Но это не их путь, да и никогда не будет.

Они необычные подростки, что является их величайшим даром, но также и вечным проклятьем. Быть может когда-нибудь Харгривзы примут эти дарования, но сейчас они отдали ли бы всё, чтобы вновь родится уже в нормальной семье, без обезьяны-дворецкого, без робо-няни, без пришельца отца и без чертовых способностей. Не может, но даже если им выпадет встать между выбором обычной жизни и той, что они имеют, то… Наверное, они бы засомневались, в особенности Сеанс.

Его участь в Академии одна из самых сложных. Ему хочется напиваться раз за разом, агрессивно выписывая новые строки на стенах. Всё его нутро переполняет яд обиды и зависти к более счастливым сводным, но… Если бы он не родился первого октября 1989 года, если бы не родился с клеймом на фамилии, он бы не встретил Семь. Возможно, если бы у него был выбор, то он решил бы оставить всё как есть. Он не хочет терять ту близость с ней, которая заставляет вспыхивать, нет, гореть в этом приятном чувстве, которое вызывает эта дурочка. Девушка, считающая его своим братом, не замечает чувств. Думает, что он испытывает к ней тоже самое, но сильно ошибается. Когда она спит, он молчаливо смотрит на её спокойное лицо. Так горячо внутри, что скоро от него останется лишь маленький уголек.

Прижимать её к себе — умирать от любви.

Хочется заплакать, и плевать, что он парень. Хочется прижать с силой подушку к лицу, а после разорвать глотку от выброса малой части накопленного. Но как же невыносимо приятно засыпать с ней в обнимку. Наверное, только это она позволяет ему делать. Седьмая не любит прикосновения чужих людей, но его же с легкостью впускает в своё личное пространство. И даже если она никогда не полюбит его, ему хватит этих отданных эмоций, которые каждый раз заставляют его одуматься от плохих идей. Она горячо дышит ему в шею, заставляя нервно сглотнуть. Около трехсот мурашек пробежалось по его телу, но она продолжала это делать, ничего не подозревая.

Аккуратно, боясь сделать резкое движение, его руки сползли к талии сестры, не сильно сжали её, чтобы после отстраниться. Она непонимающе на него смотрит, пытается понять его затуманенный взгляд, который продолжал долго смотреть на неё. Сеанс приближается, тянется к ней, но тут же со страхом замирает, когда склеп осветили солнечные лучи, сочившиеся с улицы.

У порога стоял озлобленный отец, который слишком глубоко дышал, будто пытался успокоить внутренний гнев, но чувства одолевают вверх над ним. Одним жестким движением он схватил девушку за локоть. Клаус просит отпустить её, но на Монокля это никогда не действовало. Отец приказал ему сидеть здесь, иначе заставит его находится в склепе неделю. Его разорвало от сомнений. Он делает один шаг в сторону открытого выхода, чтобы забрать Алису, но отступает назад. Как бы сильно он её не любил, как бы сильно не хотел помочь ей, он всё ещё оставался трусом.

— Клаус, со мной всё будет в порядке! – крикнула Седьмая, пока полностью не исчезла из поля зрения зеленых глаз. Правда, она не верила своим словам.

Клаус вновь сел на грязный твердый бетон, но мертвецы его больше не окружали. Он их не видел, а замечал лишь открытую дверь, ведущую на свободу. Была бы она заперта, было бы намного легче, но прямо перед ним была свобода, спасение, но он выбирает сидеть и ждать, пока отец не разрешит ему выйти. Сердце тревожно колотится, будто бы он пробежал настоящий марафон. Кончики пальцев покалывает, в то время как дыхание участилось. Он переживает за Алису, что каждая минуты была для него длинною в час, если не в вечность. Нервно закусывая губу, медиум продолжал ждать, не обращая внимания на холод.

Слишком долгий зрительный контакт с выходом морально убивал его. Парень отвернулся, сжал кулаки и продолжал ждать, словно верный пёс, но чувства вины распирали его изнутри. Она считает его старшим братом, но как старший брат не может защитить свою сестренку? Он никогда не поймет почему она так привязана к нему, не поймет почему каждый раз прощает его поступки, каждую шутку, каждый промах. Складывается впечатление, что это она его старшая сестра, а он лишь её ненужный груз, но… Если бы это было бы так, то она бы не пришла сегодня к нему, не принесла бы этот чертов кекс, который уже где-то час валяется рядом с ним. Если бы он был бы для неё обузой, то Алиса не стала бы каждый раз обнимать его, чтобы успокоить.

— Блядство, – шикнул себе под нос Четвертый, сжав в руках волосы, — Блядство, блядство, блядство…

— Клаус? – тихий, дрожащий голос заставил его вздрогнуть. Когда парень понял, что это голос Алисы, то сразу же повернулся. — Стой, закрой глаза, – испуганно вскликнула девушка, и Клаус подчинился. — Не смотри на меня. Только не в глаза.

Он судорожно вздохнул и приоткрыл глаза. Он видел только малую её часть, но прекрасно понимал, что перед ним призрак Алисы. Сердце вновь сжалось от уже невыносимой обиды и вины. Слишком горячо внутри из-за нахлынувших эмоций. Зажав рот ладонью, он не сдержался. Горячие слезы градом падали на пол, разбивались об него. Они обжигали лицо, заставляли всхлипывать, солёными дорожками стекали к раннее искусанным губам, из-за чего те неприятно отозвались.

Алиса испугалась, приблизилась к нему, хотела как обычно обнять и успокоить, но руки растворились, как только та прикоснулась к нему. Она говорит ему успокоительные слова, твердит, что она не винит его в этом, но он не слышит. В ушах оглушающая тишина, в которой он спокойно утопает в своих же сожалениях. В такие моменты он хочет умереть, лишь бы перестать чувствовать. Он хочет прекратить эти мучения, но сам же причиняет себе боль. Он не может помочь живым, не может помочь мертвым, не может помочь себе. Клаус не слышит её криков. Он застрял в мертвенно тихом аду своего разума.

На рассвете

И нет жизни лучшей на свете,

Чем быть за решеткой, быть в клетке.

И нет жизни лучшей на свете,

Умирать каждый день на рассвете.

Может я сумасшедший, может я мазохист,

Но в красных чернилах исписан мой лист.

Я пишу стихи никому, я пишу стихи в пустоту,

И пусть они найдут свой путь, войдут в темноту

Этой бездны безмолвной и мерзлой.

И каждой строкой бессмысленно дерзкой

Повторяю я, сжав меж палец крестик,

И не спасёт молитва от всех мыслей мерзких.

Грехи вылетают с моих пересохших губ,

Как бы сильно не был бы прост или глуп,

Уничтожу живое, отдам честь Смерти.

Нет, не ради наживы или какой-нибудь мести.

Я просто хочу, чтобы мертвецы все вместе

Встретили жизнь на багровом рассвете.

Комментарий к XIV: Клаус

Если что, то именно об этом дне говорил Клаус в конце третьей главы.

Эх, я снова пришла с новостями. Эта глава вышла рано из-за того, что она очень мала (но так и предполагалось, как и с Реджинальдом), а ещё из-за того, что… Я снова пропаду. Нет, не болею, нет, не забрасываю работу. Следующая глава обещает быть сложной для меня, что я не уверена, что достойно её напишу. Ещё есть вероятность, что следующая глава будет концом фанфика, но это малая вероятность, ибо продолжение придумано. Это уже как мне в голову взбредёт. Надеюсь, у меня всё выйдет, а вам понравится.

========== XV: Конец? ==========

Комментарий к XV: Конец?

Soldier — Tommee Profitt feat. Fleurie, Will I Make It Out Alive — Tommee Profitt feat. Jessie Early

Эти песни мне очень помогает в писательстве. Если пожелаете, то можете включить их перед прочтением главы.

Жизнь обретает новый смысл, когда тебе есть за кого бороться, ради кого жить, из-за кого дышать и, в конце концов, умирать.

Солнечные лучи сочились через окно, падали прямо на Пятого, из-за чего кожа начала неприятно нагреваться. Парень спрятался под одеяло, но в укрытии так же становилось жарко, что тому остаётся смириться и открыть глаза. Ему безумно не хотелось вставать. Хотелось заснуть самым долгим сном, чтобы перестать волноваться об настоящем, но когда он вспомнил вчерашние события, то тут же вскочил с пола. Он оглянулся, но девушки в комнате не было, лишь не заправленная кровать.

— Черт возьми, – шикнул парень. — Неужели сбежала?

За одно мгновение он оказался в комнате, где находились записи с камер наблюдения, следящие за зданием. Ему хватило пять минут, чтобы найти нужную запись и перемотать её в нужное время. Он наблюдал за спящей девушкой, что спокойно спала, мило свернувшись калачиком, но её вид не был похож на человека, который решает сбежать из дома. В комнате было темно, но даже так он мог спокойно различать общие очертания. Его глаза метались по сторонам, пытались засечь любое лишнее движение. Пару минут он неотрывно смотрел на экран, уперевшись руками об стол, но так сильно сжимая его края, что на ладонях остались красные отметены. Каждая мышца была напряжена, но он не мог понять почему. Ему слишком сложно осознать, признаться самому себе, что всё же он переживает за неё. За девушкой, которая внезапно появилась в его жизни. Он прекрасно помнит, как назвал её при первой встрече ангелом, ведь так оно и есть.

Алиса стала причиной конца его мучений, стала для него новой загадкой, она сделала невозможное. Этой девушке хватило лишь существовать, чтобы зажечь в нем что-то новое. Это сбой выученной системы, нарушение привычных правил, ошибка очередного уравнения, которая предназначала ему новую неизведанную жизнь. И сколько бы он не откатывал время назад раз за разом, он находил лишь пустоту, руины, конец.

В буквальном смысле он вновь и вновь возвращался обратно в никуда, находил там абсолютно ничего. Десятки лет полнейшего одиночества, когда ты чувствуешь, как постепенно сходишь с ума. Только поставленные цели не довели его. На нём слишком большая ответственность спасти планету от катастрофы. Но, как бы это не звучало эгоистично, ему было плевать на людей, которые когда-нибудь, да умерли бы. Было плевать на все жертвы, ведь люди итак каждый день убивают себя и планету, а защитники природы проигрывают в дисбалансе количества. Если эти люди не могут помочь даже самим себе, то может стоит освободить планету от лишних вредителей? Такие мысли ходили, преследовали Пятого. Поджидали и нападали в самые неподходящие моменты, пытались добить его шаткое состояние.

Ночью, когда твоим светом были звезды и слабый огонь костра, который через час всё равно потухал, сколько бы ты не сжигал в них страницы книг, он вспоминал жизнь. Перед сном повторял имена всех знакомых, перебирал математические примеры, повторял план завтрашнего дня. Старался сделать всё, чтобы не забыть для чего потратил всю свою жизнь.

Но когда он уже был на грани отчаяния, когда руки опускались, а смирение тихо подкрадывалось к нему, он вспоминал о них. О своей семье. Как бы ему не было смешно от этого, но он делал это ради родных. Да, для тех самых балбесов, которые даже сейчас не совсем знакомы со взрослой жизнью. Пять прекрасно помнит все похороны своих родных. Каждый раз, закапывая их в землю, он винил себя. Каждый провал чередовал смертью тех, по ком скучал больше, чем о крепком кофе. Он прожил не мало времени, но слишком быстро потерял детство. Ему было всего тринадцать, но именно тогда и начался весь его тернистый путь.

Это был всего лишь мальчик, чья самоуверенность довела его до этого. Ему более ста лет, но даже сейчас он мечтает вернуть всё обратно. Вернуться в его самое первое путешествие во времени и откатить время назад. Остановиться и не встречать несчастливое будущее, что каждый раз испытывало его на прочность. Продолжить жить обычной жизнью, пусть и не долгой, пусть если даже его прибьёт упавшая на Землю Луна. Ему хочется вернуться в то время, когда его не заботили вопросы о спасения мира. В то время, когда они играли во дворе в прятки, ходили за пончиками в кафе. Боже, ему было всего тринадцать.

Пятый не познал детство, не вкусил жизнь по-настоящему. Он не смог узнать невинность детской любви, не объедался пончиками за всю неделю за один ужин, он не знает другой жизни, как неделями экономить чудом найденные консервы, а также придумывать изощренные планы убийства жертв, чьи имена были вписаны в задание Комиссии Времени. Не знает, как дальше росли его родные, не узнал каково быть свободным, не сбежал от отца в поисках себя, не нашел себе друзей, кроме манекена, найденного в куче мусора.

Слишком мало времени было отдано Харгривзам, нежели учебникам. И пусть у него одна из самых могущественных способностей, он не такой сильный, каким хочет казаться, разбрасывая грубиянство и агрессию в разные стороны. Ему просто хочется вернуться в семью, вернуться к вечерним посиделкам у камина и слушать страшилки Диего. Как бы сильно он не пытался это скрыть, но ему нужна поддержка.

Алиса же стала для него новой задачей, стала новым феноменом. Ведь она единственная не была смирена его пропажей, единственная продолжала таить в себе надежду, что он вернётся. И даже если она ждала не того Пятого, то ему всё равно тяжело с этим свыкнуться. Всё-таки он был кому-то важен. Это не дает ему покоя, из-за чего каждая мысль о ней приводила к следующей, а та к следующей, пока он сам же не запутается в своих же мыслях. Она стала его семьёй, ради которой он прошел весь этот путь.

И, возможно, не зря.

Вновь сосредоточившись на камерах, он увидел то, чего опасался. Словно по накатанной, гнев обрушивался на него, каждым своим действием разжигая огонь. Опираясь руками об стол, он приблизился к экрану, боялся уловить что-то неладное. Пятый понимает, узнаёт чувство, которое сейчас переполняло его. Тот прежний убийственный взгляд потемневших глаз, брови, состроившие форму молнии, вернулись к нему. Желание, которое затихло за эту неделю, но вернулось с большей силой. Животный оскал, готовность в любую секунду напасть на кого-то. Да, это желание убивать. Как бы не старался, как бы не утешал себя, но года практики убийств оставили след на нём. Руки настолько напряжены, что они начались трястись, а вены уже давно взбухли.

Только при виде Харольда в нём просыпается монстр, желающий вновь ощутить на себе обжигающую руки кровь. Но когда он понимает, что этот урод причинил вред его семье, то былая человечность блекнет со скоростью его мгновенной телепортации. В голове уже перебираются места, где можно отыскать винтовку. Он уже предвкушает запах выстрела, представляет его мертвенно пустой взгляд, что в жилах закипает кровь.

Пять уже приготовился телепортироваться, чтобы отыскать Алису, а с ней и ненавистного Леонарда, но внезапно замер. Парня окутала пустота, что ранее вспыхнувшие пожаром чувства стихли, оставили ему лишь мгновенный ступор. Он смотрел на то, как Алиса мягко поцеловала его на прощание. Сердце замерло, дыхание сперло, а в голове всё та же пустота сознания. Медленно подняв руку, он кончиками пальцев прикоснулся к месту поцелуя, будто пытался почувствовать это мимолётное прикосновение. Девушка встаёт, направляется в сторону Пибоди. Пятый видит, как она нервно хрустит пальцами, встаёт прямо перед психопатом.

Его нутро дрогнуло, когда Седьмая посмотрела прямо в камеру, будто смотрела прямо ему в глаза, но через мгновение впадает в бессознательный сон. Алиса предугадала исход событий, приготовила послание, а после исчезла. Ему нужно, нет, он обязан найти её. Он обещал ей защиту, обещал, что никто её не тронет. Она ему доверилась, но тем самым захлопнула капкан, вновь заточивший её в плен.

Грохот, звук разбивающегося стекла, доносившийся с первого этажа. Машинально он вошел в голубую вспышку, оказался в гостиной, а за ним спустились и остальные Харгривзы, желающие узнать причину грохота. На полу валялись осколки, что сверкали, отражая солнечные лучи, а рядом с ними и кирпичи, видимо, разбившие те самые стёкла. Ветер с улицы окутал каждого, из-за чего по телам ребят пробежались мурашки. Всё происходило слишком быстро, Пятый судорожно оглядывал дом, с опасением ждал врага.

Он отвернулся от окон к семье, хотел спросить их о чем-то, но в итоге это и стала его ошибкой. Он не заметил, как к его ногам прикатился странный предмет, но, прежде чем он поймет свою ошибку, из него выйдут дымовые клубки. Один лишь вдох проложил им путь к темноте. Встреча с твердым полом было последнее, что Пятый почувствовал перед тем, как едкий дым обволок его сознание полностью.

***

Алиса не хочет открывать глаза, хочет вернуться в сон, но боль в руках заставляет её открыть глаза. С каждым мгновением боль начинала усиливаться, будто её скоро разорвет на части. Руками невозможно пошевелить, в голове осталась туманность сознания, а ноги не чувствовали опоры. Испугано распахнув глаза, она посмотрели вниз. Девушка весела в воздухе, кончики обуви мимолетно касались пола, в то время как руки были крепко привязаны веревкой, прикрепленной к потолку. В горле до сих пор сухо, а желание ощутить новую дозу запретных веществ возрастало с каждым тяжелым вздохом. В одном лишь легком платье было холодно, что по телу пробежалось около трёхсот мурашек.

Тихое, еле слышимо мычание донеслось до её ушей. Сначала она не поняла, кто издаёт эти звуки, слишком увлеченная своим положением, но машинально повернула голову в сторону привязанного к тому же стулу Клауса, который пытался тихо привлечь её внимание. Только от его до боли уставшего вида, ещё больших, чем прежде синяками под глазами, её словно ударили тяжелым предметом в солнечное сплетение. Удар за ударом, будто она являлась бойцовской грушей для битья, её избивали изнутри. Засохшая, но относительно свежая кровь, оголенный торс, покрытый холодных оттенков отметинами, пересохшие губы. Один вид родного человека заставил в страхе задержать дыхание, смаргивать поступившие слёзы. Это всё из-за неё. Ей страшно представлять всю боль, которую он испытал из-за неё, все побои, весь страх.

Словно кто-то вцепился в её сердце когтями, сильно сжимали, но не ослабляли мертвую хватку. Но ему было плевать на это, он пытался негромко, чтобы не вызвать похитителя, привлечь внимание сестры. Сейчас для него важнее заставить её посмотреть в другую сторону. Указывая взмахами головы в левую сторону, она увела свой взгляд от брата, но замерла.

Боль, переживание, страх, волнение. Все чувства отказали, испарились, так же, как и биение сердца. Оно замерло, было почти навсегда, но вскоре с большей силой начало качать кровь. Каждый его удар отзывался в висках, в ушах. Девушка ещё больше и больше начинает верить в то, что не выдержит этой пытки и дня. На втором стуле сидел спящий Пятый, чьи руки были скреплены наручниками. Позади него на полу лежали такие же бессознательные Харгривзы, предусмотрительно скованные наручниками.

Седьмая перестала сдерживать слёзы, которые горячими дорожками спускались к подбородку. Она вновь причинила всем вред, вновь попала в ловушку Леонарда, вновь винит во всем себя, что стало уже привычкой. Ей надоело чувствовать всё это, ей надоело каждый раз подчинятся, словно она марионетка в извращенных руках кукловода.

Осмотрев кафе, она заметила разбросанные по полу небольшие коробки, измотанные черной изолентой. Вскоре её одолел холод, а вместе и с ним ещё больше участившееся биение сердца. С ужасом на глазах Седьмая поняла, что это взрывчатки.

Клаус начинает мычать всё громче, но было сразу понятно почему. Человек, который дергает ниточки, заставляет двигаться под его направлением, пришел. Медленными, размеренными шагами он расхаживал из стороны в сторону, смотрел на всё это со стороны с удовольствием, с прежним безумием в глазах, от которого по телу не раз пробежала дрожь. Он улыбается, усмехается от всего этого, после чего и вовсе смеется, настораживая Алису с каждым его чертовым шагом.

Смеётся от того, как с лёгкостью поймал чудо-семейку. Смеётся, что всё же успел запечатлить этот момент. Смеётся от того, то это его последний день на свободе, поэтому пытается насытиться им сполна. Всё теми же шагами, разнося в мертвой тишине стук его обуви, приближается к спящему парню. Девушка уже кричит ему, умоляет не трогать, но один удар заставил Пятого проснуться.

— Не трогай его, – продолжает кричать уже охрипшим голосом Лиса, — Не трогай…

Она не смогла сдержать слёз, которые так усердно копились. Страшно осознавать, что это ещё начало. Ещё один удар по лицу и парень уже полностью пришел в себя. Он быстрым взглядом оглядел место, увидел родных, а та ненависть вновь вернулась к нему за секунду. Ещё секунда и он бы телепортировался, чтобы забрать всех в безопасное место, а после убил бы этого урода, который даже в этой реальности портит его жизнь. Встает, хочет использовать способность, но замирает, когда Леонард вытягивает руку вперед, в которой находился предмет, легко узнаваемый Пятым. Детонатор.

— Ещё одно лишнее движение будет равное смертью всех, – улыбка с его лица сползла, открывая вид на серьезный вид и глаза, в которых всё ещё видны огоньки азарта, — Если подумаешь, что я блефую, то ты ошибаешься. Уже в любом случае я буду гнить в тюрьме, так что умереть вместе с вами для меня не проблема. А для тебя это проблема? – и вновь его ухмылка, заставляющая Пятого сжать челюсть.

Парень садится на место. Между ними начался тихий дуэль, они пускали из глаз молнии, что напряжение можно было ощутить в воздухе. Убийственный, озлобленный взгляд Пятого прожигал оппонента, но его ответный холодный никак не дрогнул. Он понимал, что идет против сильных Харгривзов, но даже если это его последний день, то он обязан повеселиться на всю оставшуюся жизнь.

Пока они соревнуются взглядами, Алиса пытается переступить свою боль, забыть о ломке, которая всё больше начинало испытывать её на стойкость. Ей тяжело понять, как это переживает Клаус. Даже сейчас она помнит, как соблазн одолевал её сознание, голос в голове твердил, что от маленькой дозы ничего плохого не случится. И это желание ходило за ней, наступало на пятки, заставляло просыпаться глубокой ночью в холодном поту, напоминало прошлое. Но была Виолетта, напоминающая каждый раз, что эти вещества загонять в тот же плен, из которого она так старательно сбегала. Как Бэн помогал Клаусу, Вилу помогала ей справиться, словно ангел-хранитель, хотя так оно и есть.

Глубоко и размерено дыша, она сосредоточилась на чувстве легкой тяжести в обуви, а из-за лишнего предмета в правом ботинке было тесно. Эта тяжесть немного успокаивала, но связанные руки настораживали её. Дженкинс совершил ошибку, что не обыскал Алису, ведь её привычка таскать с собой складные ножи впервые может спасти ей жизнь. Волнение перед задачей о спасении перекрыло все чувства. Девушка начала качаться из стороны в сторону, игнорируя боль, ведь сейчас не время обращать на неё внимание. В любой момент по желанию психопата они могут разлететься по кусочкам. Пятый, что так увлеченно вел молчаливую войну с похитителем, на секунду обратил внимание на движении Семь. Уловив момент, она как могла отчетливей прошептала ему слова.

—”Отвлеки”, – смог прочитать по губам парень, принимая задачу.

— Ты можешь хотя бы объяснить ради чего это всё? – Пять включился в роль, на этот раз изображая надменность в голосе, но боковым зрением наблюдая за семьей.

— Я уже думал, что ты и не спросишь, – он попал в ловушку, начиная рассказывать ему свою историю, которую на самом деле его слушатель уже знает.

Вся надежда оставалась на остатках трезвости в её и кудрявой голове брата. От непрекращаемого покачивания в воздухе ей становилось нехорошо, но перед ней впервые появилась задача спасти не только свою жизнь, а всех Харгривзов, которых однажды бросила в Академии. Пока объект опасности не следил за ними, она как можно тише пыталась объяснить брату план, сдерживая внутри себя стон боли. Но Клаус был сосредоточен как никогда, но даже так она видит в нём свои же симптомы. Сердце защемило, но сейчас не время обращать внимание на внутренние переживание, что так желало вырваться наружу. Когда время летит слишком быстро, ей остается лишь лихорадочно придумывать план спасения. Пальцы связанных рук посинели, но продолжали дрожать от страха их возможного провала. Как оказалось, не зря.

— На счет три громко кашляй, а я сниму обувь, хорошо? – в ответ девушка получила одобрительные кивки. Прикрыв глаза, она уперлась носком левого ботинка в заднюю часть правого, готовясь снять его, вместе с ножом. — Раз… Два… Т…

— Я не помешал?

От испуга нога соскользнула, а вместе с ней и обувь, что вместе с ножом со звоном встретилась с кафелем. Именно в тот момент она поняла, что им конец. Чертов Леонард и его чертова способность только что поставила им смертельный приговор, где Алиса, того не желая, расписалась. Девушка со страхом сжимает глаза, слышит приближающиеся шаги, а вместе с ними и голос Пятого, но шаги затихают, оказавшись слишком близко к ней. Сеанс мычит, а Пять пытался понять как можно за пару секунд устранить где-то десяток взрывчатки, обезопасить семью и избавиться от Харольда, что являлось практически невозможным. Семь не открывает глаза, боится увидеть озлобленного Леонарда, но его тишина в ответ пугала еще больше. Три оглушающих выстрела над её головой, и она уже с силой встречается с полом, болезненно ударившись коленками с полом. Невольно открыв глаза, она увидела над собой дуло пистолета, секунду ранее освободившее её. Пару голубых вспышек позади парня, а после и вовсе появление Пятого в метре от Харольда.

— Эй, олух. Стреляй в меня, – провоцировал Пять, видимо, потеряв инстинкт самосохранения.

Леонард, он был на взводе. Его игра идет не по правилам, его марионетки перестали его слушаться. Кровь закипала внутри, а желание поскорее прикончить всё их семейство только возрастало. Он поворачивается, решает начать играть уже по их правилам, всё ещё сжимая в руке детонатор. Азартная улыбка на лице подростка сильнее выбивало его из колеи. Всё идет не по плану, который рушится на глазах. Его озлобленные карие глаза прожигали в подростке дыру, но тому было плевать на это.

Его больше интересовал Клаус, которого он минуту назад освободил. Сейчас всё лежит на плечах медиума, что тихо крадется к Леонарду с тем самым складным ножом. Алиса видит это, тихо отползает подальше в сторону спящих родных. Видит, как Клаус замахивается, а после лезвие ножа пропало в спине противника. Кафе наполнил крик боли и звук выпавших предметов, подкатившихся к ногам девушки. Пистолет и детонатор.

Она машинально оттолкнула второе в сторону, чтобы никто не мог взять слишком опасный предмет. Она взяла пистолет в одну руку, неудобно держа его из-за веревок, но когда поднялась, то вновь встала в ступор. Между Пятым и Леонардом шла настоящая драка, в которой Пятый использовал свою способность, каждый раз нанося удары в изученные практикой места.

Сеанс развязывал Харгривзов, шепча себе под нос неразборчивые фразы, скорее всего, чтобы хоть как-то не потерять связь с миром от недавно принявших наркотиков. Руки трясутся, она не может прицелиться, когда Пять скачет из одного места в другое. Он выдыхается от слишком частого использования способности, по лбу скатываются первые капли пота, а вместе с этим Дженкинс всё никак не хотел сдаваться, даже с ножом в спине. Пять с силой вытаскивает предмет из спины, вновь болезненный крик.

Столкнувшись один на один, он со всей злобой воткнул оружие в шею соперника, после чего кровь растеклась горячим ручьем от шеи по руке парня, продолжающего смотреть ему в лицо. Пятый хочет увидеть его смерть больше, чем никогда. Он вновь отомстил, спокойствие накрывало его с головой только от одного вида захлебывающегося Леонарда своей же кровью, он…

Выстрел

Два пистолета столкнусь с полом, но только один из них произвел выстрел. Но из-за связанных рук Алиса не могла даже толком дотянутся до курка, что означало её непричастность. Харольд предугадал свой провал, взял с собой запасной план в виде второго пистолета. Сейчас его тело падает, испытывает последние вдохи. Но сейчас никого не волновала смерть Пибоди. Сейчас нужно было узнать в кого попала пуля.

Пятый прижимает руку к животу, но когда смотрит на пальцы, то видит на них кровь, но уже не Леонарда. Это его кровь. Теряя контроль над равновесием, он падает, до сих пор не веря своим глазам. Седьмая осознаёт, сжимает ладонью рот, а после подбегает к брату.

Может он был наёмным убийцей, может он уже сто раз отвергал помощь родных, обижал их, посылал нахрен. Может он и заслужил подохнуть от рук какого-то психопата, может уже несколько десятков лет назад, но каждый раз сбегал от своей смерти. Да, может так оно и есть. Но именно в эту чертову секунду, именно в этот чертов момент он не хотел умирать как никогда.

Слишком сильно Пятый старался найти тот мир, где он сможет нормально жить вместе с семьей, желая вернуть себе спокойную жизнь.

Он бы мог подохнуть в пустошах города, умереть от рук работников Комиссии Времени. Когда его тело покидает сила с такой же скоростью, как кровь распространялась багровым пятном по белоснежному кафелю, он посмотрел в глаза Алисы. Она стояла на коленях, прижимала всё ещё связанные руки к кровоточащей ране и плакала. Голубые, чистые глаза, переполненные слезами. Наверное, только на пороге жизни и смерти он осознал, что хотел бы неоднократно видеть их каждый день в Академии.

Пять мечтал о такой жизни, которую приобрел. Как оказалось, за спокойные дни своей уже угасающей жизни пришлось заплатить. Ему хотелось бы хоть раз увидеть её настоящую, искреннею улыбку. И даже, чтобы она улыбалась из-за него. И даже, если это его последняя минута жизни, он хочет провести её вместе с ней, в последний раз взглянув в голубые глаза.

Может тогда, когда слезы смешивались с кровью, они до конца поняли цену этой жизни, которая казалась слишком короткой, чтобы так заканчивать их путь. Когда оставались последние минуты, когда он даже не мог прикоснуться к ней, им остаётся лишь смотреть. Смотреть, не веря в происходящее. Смотреть на их конец…

Пока сознание не покинуло его полностью, в голову пришел безумнейший план. Его конец уже слишком близок, но он не может так просто сдаться.

— Отойди на пару метров, – еле слышимо прошептал парень, но девушка его будто бы не слышала. — Отойди! – уже крикнул он.

С растерянным видом она отошла, захлебывалась слезами. В тот момент каждый из них понимал, что шансы выжить катастрофически малы, но даже в руках самой Смерти он попытается спастись вновь. Один вид заплаканной Седьмой заставляет его решиться на отчаянный поступок. Собирая все оставшиеся силы, он решается. Вокруг парня появляются голубые волны, что всё сильнее сгущаются вокруг него. Из него выходит рык, который он не сможет сдержать. Он разрывался на части, что в один момент ему показалось, что ничего не выйдет.

Когда через магнитные волны было уже слабо видно, он всё-таки увидел в них очертания той девушки, что стала для него феноменом, изменивший жизнь. Проваливаясь сквозь пол, он с силой падает на землю.

— И это мой конец? – прохрипел Пятый, чувствуя во рту металлический привкус крови.

Его окружали деревья, пение птиц и чистое небо. Это было последнее, что он смог запечатлеть перед своей смертью.

========== XVI: Виновна ==========

— Ты будто ангел. Заставила всем моим страданиям закончиться.

Прошла неделя. Самая долгая неделя в её жизни, не считая времена, проведенные наедине с Дженкинсом. На часах уже глубокая ночь, но девушка сидела на краю кровати Клауса, где рядом лежал хозяин комнаты. После того дня она не может спокойно заснуть. Как только она закроет глаза, перед ней всплывают события прошлого. Он — парень покоривший когда-то её детское сердце. Он — первый сбежавший из поместья Харгривзов. Он — пропавший навсегда брат. Это был Фитс. Но даже когда он пропал без вести уже как семнадцатый год, Алиса потеряла его вновь, вроде бы только приобретая прежнюю жизнь.

Семь, яро желающая избавиться от тяжелого прошлого, вновь погружается в уже изученное вдоль и поперек болото, затягивающее глубже и глубже, пока оно полностью не заполонит пространство в легких. Её пустой взгляд стеклянных глаз был устремлен в окно. Небо, усыпанное звездами, больше не вызывало былое чувствоблаженства. Нет, только от одного вида ранее обожаемых звезд в ней начинает закипать злость, которую даже она не может полностью объяснить. Ей хочется кричать, метать вещи в разные стороны, но одновременно и лечь, спрятавшись под одеяло, чтобы её больше никто не нашел. Каждую, мать его, минуту она постепенно умирает изнутри, теряет самоконтроль, теряет себя. За всё это время она вышла из комнаты медиума максимум пять раз.

Если бы не он, то Алиса уже давно бы сошла с ума, но даже так она не может умереть, хотя неоднократно желала совершить с собой что-то.

Резко встает, бежит в ванную комнату, чтобы склониться перед раковиной. Сдерживая рвотные рефлексы, она старалась глубоко дышать. Седьмая устала чувствовать всё это, хочет поскорее закончить это мучение, что пытается убить её состояние раз за разом. Сползает вниз, падает на колени, не обращая внимание на холод кафеля. Она чертовски устала терять близкого ей человека, устала терпеть всё это. Горечь обиды заставляет её глаза наполнится уже ненавистными слезами, горло тихо кричать, а язык жечь из-за не всех сказанных слов. И сколько бы ей не твердили, что ранение было слишком серьёзным, сколько бы ей не твердили, что он не выжил, она снова таит в себе надежду, что он также внезапно вернётся, как и вернулся в день похорон отца.

Даже спустя столько времени Алиса не в состоянии перейти через грань. Она боится встретить его глаза, боится увидеть не тот ярко-зеленый блеск, а белые глазницы потерянных.

А Клаус молчит, не говорит ей правду, которая может окончательно добить сестру. Он не говорит ей, что видит Пятого. Ищет подходящий момент высказаться ей, но, как всегда, прикусывает язык. Академию настиг траур смерти их младшего брата. И даже если они знакомы с ним только неделю, он пожертвовал собой, пытаясь защитить родных. Он мог просто телепортироваться, бросить их, но не в этот день.

Это был их чертов день рождения.

Сеанс уже давно проснулся, смотрит на то, как Алиса сидела в той же позе, в которой когда-то давно сидел и сам Клаус в ненавистном склепе. Смерть брата постепенно опустошает каждого, но его любимую сестру больше, чем всех взятых Харгривзов. Ему больно смотреть на Лису, что с каждым днём блекнет, словно растворяется в воздухе, но уже без способности. Его сердце не выдерживает, когда они собираются заснуть, девушка с силой прижимается к нему и плачет. И ему плевать на царапины, оставленные на спине, плевать на мокрую от слез подушку, плевать на недосып. Единственное, что его убивает день за днём — извинения.

Каждую ночь, каждое утро, каждый день она просит извинения за всё. Он чувствует, что это хотя бы чуточку помогает ей справиться, поэтому каждый раз твердит ей, что не в обиде. Он лишь желает вновь увидеть её заразительную улыбку, которая когда-то помогала ему просыпаться по утрам. Когда пропал брат, она долго отходила, но после старалась как можно больше смеяться, стараясь не потеряться в утрате чего-то большего, чем просто человека. Сейчас же он надеется, что в скором времени она сможет вновь выйти на улицу, посмотреть вместе с ним на звёзды.

Клаус садится на колени рядом с ней, мягко обнимает и целует в лоб. Она обнимает его в ответ своими слабыми руками, что ему на секунду показалось, что только от одного прикосновения к ней она сломается. В груди вновь защемило, но он обнимает как только возможно тепло.

— Давай спать. У нас еще впереди трудное утро, – тихий, хриплый голос, обжегший её шею. — Хорошо?

— Спасибо, – неожиданно для него прозвучало это, казалось бы, простое слово, — Спасибо, Клау, что ты есть рядом.

Он ненадолго улыбнулся, после чего одним движением поднял сестру на руки, но она не возражала, а лишь окольцевала его шею руками. Клаус прекрасно помнит, как раньше любил таскать её на руках, а после кружить с такой скоростью, что оба падали на специально выложенные подушки. Сейчас же такое уже не повториться, сейчас он несет её на кровать, чтобы поспать хотя бы ещё пару часов перед грядущим утром.

Когда рядом с ней остался только Четыре, она пытается как можно больше проводить время вместе с ним, а он старается дать ей всю возможную поддержку. Алиса боится просыпаться по утрам и не находить брата рядом с ней, боится ночью не почувствовать тепло его тела. Она боится, что потеряет и его. Если из её жизни пропадет и Клаус, то она уже вряд ли сможет начать новую жизнь. Он остался единственным, кто может ей сейчас помочь. Она не самый лучший человек, возможно она не заслужила иметь рядом с собой такого человека. Но он есть, за что она ему благодарна.

Чувство смирения накатывало к ней сильнее, чем в первые дни осознания того, что случилось казалось секунду назад. Голова раскалывается от размышлений о том, как нужно было правильнее поступить, что было бы при другом раскладе событий. Синие отметины под глазами подтверждали её бессонницу. Но больше всего её убивает то, что он считал её своим спасением. Пятый прямо говорил, что она спасла его жизнь, заставила прекратить переживать конец света раз за разом. Но даже если так оно и есть, он не успел толком вкусить новую жизнь. Грань не хотела убеждаться в том, что в его смерти есть её вина.

Она надеется, что он жив, придумал план спасения. Он же чертов Пятый. Самый умный, способный, даже взрослый из всех её знакомых. Да, это не Пять из её детства, да, это не к нему она испытала на себе чувство первой любви, да, он другой человек. Если бы не он, то её не существовало. Мысли о том, что если бы он попал бы в другую реальность, ему повезло было бы начать по-настоящему спокойную жизнь, но он попался именно ей и именно её прошлому, что вернулось и забрало с собой его. Семь вряд ли прекратит винить себя в этом, но возможно через некоторое время боль в груди утихнет, перестанет так сильно колоть в сердце, но не сегодня.

Не в день его похорон.

POV Алиса:

Впервые за долгое время я оказалась в своей комнате совершенно одна, разве что наедине с тиарой, что продолжала находиться на том самом месте, заставляя воспоминания вспыхнуть словно спичкой перед глазами. Пятый до конца пытался защитить меня, даже остался вместе со мной на ночь, но итог стал не таким, на какой надеялись. Мне казалось, что совершенно скоро всё закончится, я смогу вновь очутиться в окружении семьи, но по иронии судьбы, наш первый за долгие годы совместный день рождения оказался отправной точкой новой трагедии семьи Харгривзов. И если ранее я смогла хоть немного свыкнуться с тем, что он пропал навсегда, то сейчас я готова вырвать все свои волосы, только лишь раздумывая о том, что всё могло бы быть по другому.

Я прекрасно помню, как сомневалась заказывать такси, помню, как не хотела стучать в дверь, что уже почти оступилась. Но я переступила через порог бывшего дома. Привлекла внимание Леонарда и запустила механизм, была его марионеткой на протяжении всего этого времени. И если раньше не только я верила в то, что Пятый ещё жив, то сегодня так думает никто, кроме меня. Да, может это лишь моя наивность, глупая надежда, что есть хотя бы малая вероятность того, что он жив. Но я не могу окончательно поверить в то, что всё должно было так закончится. Это не конец.

Сжав в руках порванную кофту, которую я надевала на похороны отца, я вспоминала эту чертову неделю. Может обжигающая боль немного утихла, я всё равно не могу свыкнуться. Мне страшно переходить грань. Всю свою жизнь я была скована цепями своего страха, как и сейчас. Боялась ослушаться отца, боялась заговорить с Пятым, боялась Харольда, после чего скрывалась от него на протяжении пяти лет. Кажется, что в последнее время я боюсь жить.

Мне трудно вдохнуть воздух полной грудью, а во снах я вижу то, что всегда хотела забыть. И когда повода бояться нового прихода Леонарда уже нет, осадок с той встречи остался и скорее всего останется надолго. Рядом со мной есть поддержка, но с каждым днём я чувствую себя якорем, который тащит их на самое дно.

В глубине души я понимаю, что он потерял много крови, которая тогда засохла на моих руках. Никто не говорит это при мне, но я не глухая. Я слышу, как они разговаривают на первом этаже. Они считают, что совсем скоро я впаду в настоящую депрессию, и только дар Виолетты заставляет их спокойно дышать. И даже если это потребуется, чтобы не потерять ещё больше близких мне людей… я отпущу Пятого.

И страшно представлять Пятого, умирающего неизвестно где. Страшно до такой степени, что я боюсь засыпать. Страшно осознавать то, что весь долгий путь, что проделал Ф… Пятый, должен закончиться именно так. Я должна его отпустить, должна прекратить мучить себя и близких. Но, черт возьми, это слишком тяжело.

— Прости меня… – жалко всхлипываю я, уже не сдерживая новые слёзы.

Пять, я не смогла обеспечить тебе ту самую спокойную жизнь, о который ты так мечтал. Пять, прошу, прости. Не сдерживаюсь, вновь обнимаю себя за колени и с силой сжимаю в руках порванную кофту. И даже если я могу стерпеть боль от вонзающихся в ладонь ногтей, то тот вакуум, что разрастается во мне невозможно игнорировать. Сердце готово в любой момент вывернуться наизнанку. Пять, умоляю, прости меня. Ты был так рад, когда узнал, что апокалипсис не случится.

Ты был рад тому, что сможешь наконец-то спокойно вздохнуть, позабыв все проблемы спасения человечества. Я не была с тобой в это время, не знаю через что тебе пришлось пройти и, скорее всего, никогда не узнаю. Я могу только представлять как тебе было ужасно каждый раз закапывать в землю родных, вновь проиграть, вновь начать всё заново. Ты — долгожитель в теле семнадцатилетнего, но толком не успел нормально пожить.

Когда мой взгляд падает на клочок бумажки, который был адресован тебе той ночью, моё сердце сжимается ещё сильнее, если это вообще возможно. Я не знаю смог ли ты прочесть моё послание, но даже если и прочел, то это никак тебя не остановило. Ты спас нас, но я же для тебя ничего не сделала. Я лишь обрекла тебя на смерть. Господи.

Помню первые дни нашего знакомства, когда я была слишком уверена в том, что ты тот парнишка из моего детства. Уж слишком уверена. Но к чему же это привело? Я наделала много вещей, за которые мне до сих пор стыдно. Но где-то на подсознательном уровне я понимаю, что так мне было бы легче, чем принять тот факт, что я больше никогда не встречусь с Фитсом.

Может ты не мой настоящий брат, может он уже давно потерялся в пустоте измерений. Я потеряла двух Пятых, но именно ты создал ощущение, что он всё ещё рядом со мной. Ложное, но заставляющее меня поверить в то, что он не пропал. Я мечтала увидеть его вновь. Может не тем способом, которого я хотела, но я встретилась с теми зелеными глазами, с теми ямочками, с тем характером Фитса, даже если это не совсем он. Черт возьми, я стараюсь перестать думать об этом, но тело и разум уж давно перестали слушаться меня. Пятый, спасибо тебе. Но я всё равно считаю себя виновной.

— Алиса, через десять минут мы должны собраться, – приглушенный голос Диего за дверью, будто тот боялся повысить голос хотя бы на тон. — Мы поймем, если ты не придешь. Мы вместе, так что… – даже через стену я прекрасно понимала, что Кракен не специалист в успокоительных речах, но он старался поддержать меня.

Порой я думаю, что слишком мало говорю “спасибо” людям, которые искренне пытаются мне помочь.

— Всё хорошо. Я скоро приду.

Наверное, мне понадобилось половина положенного времени на подготовку. Только покрасневшие от слёз глаза могли выдать меня. Я уже подходила к назначенному месту, где до сих пор валяются куски поломанного памятника Бэна, но замерла у самого входа, как и моё дыхание. Был построен небольшой алтарь, состоящий из искусственных цветов, свечей и фотографий. В этот момент каждый из нас мог осознать сам факт того, что мы вновь хороним брата без тела. Именно, мы хороним Пятого. Да, так оно и есть. Мы хороним Пятого.

М ы е г о х о р о н и м

Наверное, сейчас что-то внутри меня сломалось.

Может быть уже давно, просто я этого не замечала.

До меня слишком долго доходило то, что он умер.

Он умер.

Он умер…

И при виде этого алтаря вся надежда будто бы исчезла, её унес порыв ветра, который уронил пару свечей.

Я вижу, как его фотография темнеет, её пожирает пламя, забирает с собой и его очертания.

Уже не понимаю почему бегу, не понимаю куда и как долго.

Но кто-то хватает меня за плечи так сильно, что я непроизвольно перехожу грань.

И как бы сильно я бы не отрицала ранее возможность его смерти,

Прямо сейчас я замечаю знакомые зеленые глаза, которые обеспокоенно смотрели на меня.

Это был он.

Призрак Пятого.

========== XVII: За гранью ==========

Есть вещи, которые мы никогда не забудем. Даже после смерти.

Да, это наконец-то свершилось. Я мертв. Прямо сейчас я нахожусь в неизвестном мне месте. Вокруг сплошь деревья, да птицы, что уже надоели щебетать, но больше меня привлекают внимание безжизненные взгляды абсолютно пустых глаз прохожих. Да, я умер, как и эти прохожие когда-то. А ведь если бы не моя способность, то я бы уже давно отдыхал себе в мире ином, но нет. Сейчас мне нужно найти выход из леса. Где-то недалеко слышны звуки проезжающих машин, следую за ними. Мне нужно бежать, я могу опоздать.

Я не знаю на какой промежуток времени меня откинуло назад, но если учесть тот факт, что я совершил скачок во времени полуживым, то значит не так уж и далеко. Мне нужно торопиться, иначе я всё же останусь здесь. Останусь и стану таким же, как другие умершие, от чьих белых глазниц по мне становится не по себе. Одна только мысль, что я могу стать таким заставляет меня прибавить шагу. Слишком долго я хранил свой рассудок, чтобы превратиться в ходячее неживое… что-то. Я толком не могу объяснить этих существ, которые ранее были обычными людьми. Увы, видеть их мне приходится впервые. Так же, как и умирать.

Но я тот ещё живучий жук, что так просто сдохнуть я себе не позволю. Нет, не от рук этого мудака, что вечно портит мне жизнь. Но в этом мире он будто стал более безумнее, в то время как я дал слабину, позволил себе расслабиться. Забыл чертово правило, что раньше повторял себе каждую минуту. Либо ты, либо тебя. И что в итоге? Я оказался в зоне комфорта, позабыл, что опасаться нужно всегда. Даже если за тобой гонится команда киллеров из Комиссии Времени, даже если с тобой в одном городе находится обычный на вид парень, ставший причиной конца света. Но как бы сильно я ненавидел бы Харольда, не только он стал причиной конца. Всё семейство Харгривзов стало тому причиной. Но… если бы в нашей семье была бы Алиса, это произошло бы? Я не знаю, да и не узнаю никогда.

Как бы сложно не было это принять, но я в очередной раз проиграл. Подох как полный неудачник. Пять, ты же не был таким. Убивал людей по щелчку пальца, ну, или от нажатия курка. Суть не важна. Я должен успеть, должен предупредить всех. Я не могу так просто умереть. Кто-кто, но уж точно не я. Наверное, я слишком сильно избалован жизнью, что так сильно не могу принять собственную смерть.

Блять.

Меня подстрелил этот мудила, но даже перед самой смертью я не успокоился. Я же отчетливо помню вид Алисы. Испуганные глаза, из которых не прекращали скатываться слёзы. Дрожащими руками она прижимала мою рану. Может… мне стоило остановиться на том моменте? Я мог просто попрощаться со всеми. Мог со спокойной душой покинуть этот мир в окружении своих любимых, как когда-то мечтал. Но вместо того, чтобы нормально попрощаться со всеми, я крикнул, чтобы Алиса отошла. Не стал благодарить родных, прощаться, а, черт возьми, прогнал её подальше. Какой я придурок. Только спустя час как я брожу по этому лесу, я начинаю медленно убеждаться. В чем именно?

Нужно было сдаться и умереть себе уже.

Нужно торопиться, иначе я и вовсе потеряюсь в сумраке этого леса, чьи кроны были настолько велики, что их зловещий вид заставил меня напрячься. Чертовы деревья не пропускают свет с города, который должен быть где-то рядом… Я надеюсь. Уже потрачена половина дня на поиски выхода. Нервы начинают закипать, что я бы с радостью повалил бы эти деревья, чтобы наконец-то найти выход из леса, который навевает не лучшие воспоминания.

Может быть я и тот киллер, способный без малейшего сомнения нажать на курок пистолета и попасть в цель в восьми из десяти случаев, но это не исключает наличие кошмаров. Я же не всегда был таким. Страх за свою жизнь приводил к тому, что эти зловещие сны снились мне практически каждую ночь, после чего я просыпался в холодном поту, схватывал мертвой хваткой оружие и всматривался во мрак, что окружал меня повсюду, даже изнутри. Наверное, это выработанный рефлекс моего организма — опасаться всего. Только вот в данном случае он меня не спас. Снилось тогда все, что только могло присниться. Устрашающие мертвецы, чьи внутренности вываливались наружу; звуки стрельбы; тела родных, погребенные под обломками здания; Долорес, чья фигура таяла, словно зажженная свеча. Я чудом не сошел с ума.

Возможно, я даже чем-то благодарен Куратору, хоть и до сих пор не жалею, что эту стерву пристрелили. Но даже так, благодаря вакансии в Комиссии я научился стрелять, мне дали временный дом и еду. Я до сих пор не верю в её брехни про пенсию, которая ждала каждого прилежного рабочего. И как бы я в это не верил, какая-то надежда на лучший исход заставляла слушаться её. Но когда это вера пропала так же быстро, как и пуля из дула пистолета с моего последнего задания, я решил бросить эту затею и найти свой лучший исход другим путем. В итоге я… Стоп. Погоди… мне показалось? Там свет. Это свет от уличного фонаря. Это свет от чертового фонаря!

Бегу настолько быстро, насколько мне позволяет мое нефизическое тело. Ощущения совсем другие. Я не могу вдохнуть воздуха, как и не чувствую ветра, что сегодня разбушевался. Я вышел на улицы города, вроде бы мне знакомы эти здания. Академия не так уж и далеко. Странно. Не чувствую усталости, но могу ясно мыслить. Ни запахов, ни температуры, ни ощущения себя в этом пространстве. Будто в любой момент меня подымет в воздух, но почему-то продолжаю бежать по асфальту. Даже не чувствую трения подошвы об поверхность. Здесь меня остановили лишь воспоминания и внутренние чувства. Немного замедлил шаг, пытаюсь сосредоточиться на чем-то другом. Да, как и ожидалось. Биение сердца отсутствует.

Возвращаюсь к старому темпу, вроде вижу знакомую улицу недалеко. Наверное, прошло около пяти минут, после чего я добрался до дома. Уже сбился со счету в который раз я так яро желаю оказаться в доме. Подхожу к двери, хочу пройти сквозь неё, но замираю. Я слышу крик Алисы, которая зовет всех. Твою мать.

Уже машинально срываюсь с места и бегу дальше. Я должен успеть, должен успеть, я должен! Поднимаюсь на следующий этаж и вижу столпившихся у входа в комнату Алисы Харгривзов. Этот день… Это начало дня нашего рождения. Лиса стояла вместе с еще живым мной, а рядом с ней стоял Бэн, который что-то говорил ей. Она за гранью.

— Алиса! – выкрикнул я, берясь за последний шанс, способный изменить все.

Но вся надежда, с которой я так спешил в поисках дома рухнула именно в тот момент, когда Алиса перешла грань, не заметив меня.

— Что? – испуганно взглянула Алиса на живого Пятого. — Ты звал меня?

Черт, черт, черт, черт, черт, черт, черт,черт, черт, черт.

Я помню этот момент. Но кто бы мог знать, что так всё произойдет? Я опять опоздал. Внутри разбушевались эмоции, хоть обычно я не позволяю им так разгоняться, но уже слишком поздно. Гнев, боль, истерика. Что-то сжимается внутри меня, хоть там абсолютная пустота. Хочу вырвать это из себя, но ничего не выходит. Я будто бы вновь проживаю свою смерть, но уже более серьёзную. Не смог защитить Алису, не смог защитить себя, когда спасение было так близко. Они продолжают говорить, а непонимающий взгляд Бэна и какой-то девушки метаются с меня до другого меня. Но мне уже плевать. Вот так и получается, что я так запросто подохну.

Да, это наконец-то свершилось. Я мертв.

И ведь больше это никак не изменить. Я способен в этом мире только ходить, мать его. Больше ничего. Так хочется взять и разбить что-то, даже собственное лицо. Но нет, я же ебанный призрак.

— Пятый, что за… – Шесть медленно подошел ко мне, будто боялся чего, или же ему показалось.

— Ты будто призрака увидел, – шикнул в ответ. — Можешь отдохнуть, помру только я.

***

Как бы это не звучало, но Пять смотрит со стороны на свою же смерть. Прошел примерно день, как парень привыкает к своему новому статусу мертвеца. Он смотрит на тот момент, когда еще не мог знать, что буквально через несколько минут его пристрелят. В некоторых моментах ему даже смешно. Бэн держал за руку Виолетту, которая сильно волновалась, даже зная его информацию о недалеком будущем. Но внутри него смешанные чувства. Да, он умер. Да, он пропустил свой последний шанс, хоть казалось, что у него все было под контролем, не то, что у Леонарда. Уже во второй раз его самоуверенность кинула бумеранг, который быстро нашел свою цель. Звук выстрела заставил Пятого вздрогнуть. Словно его ударила волна Ледовитого океана, хотя секунду назад он был невозмутим. Смотреть на себя со стороны было очень странно, но сейчас его волновало не это. Ему вновь приходится переживать это дерьмо.

Черт. Будто бы уже неживое сердце сжалось, эти чувства намного сильнее отзываются, нежели в живом теле. Словно он и есть ходячая масса чувств.

Еще никогда он так сильно не чувствовал потребности жить, после того как умер. Алиса снова падает на колени, пачкая платье в лужи крови, и прижимает ладонями раненое место. Ему же приходится сидеть на полу рядом с происходящим, периферическим зрением замечая, как Клаус будит остальных. Алиса… она судорожно что-то шепчет себе под нос, успокаивая либо умирающего брата, либо себя. Её руки все в крови, дыхание сбито пуще прежнего. Пятый еще не чувствовал это раньше, в другом мире точно. Ему хочется обнять её, спрятать от этого места, чтобы ей не приходилось видеть это. Понятия не имеет, что происходит у неё в голове, но может предположить, что она еще не верит в происходящее. Так же, как и он.

Как только все Харгривзы пришли в сознание, Клаус побежал к сестре, которая с силой упала на пол, из-за чего коленки болезненно встретились с кафелем. Зажав рот ладонью, она обессилено уперлась свободной рукой в пол, не сдерживая своих эмоций. Горячие слезы не прекращали падать вниз, чтобы разбиться об окровавленную руку, смешиваясь с багровой жидкостью. Она не может поверить в это. Не может поверить, что всё так быстро должно было закончиться.

Пятый продолжал вглядываться в неё, мечтая, чтобы это был всего лишь сон. Но та боль, что пожирает их всё сильнее и сильнее, словно внутри них образуется черная дыра, не давала и малейшего шанса на хотя бы крошечную надежду. Пятому предстоит продолжать смотреть на это, прислонив руку к груди, где должно было быть биение сердца. Но даже его отсутствие не помогает справиться с мыслью, что ему приходиться смотреть на продолжение. Продолжение их конца.

Диего помогает полностью прийти в сознание Эллисон и Лютеру, которые не могли понять происходящее. Сеанс же в это время крепко прижал к груди сестру, заставляя отвернуться от кровавой лужи. Но она не прижалась к нему в ответ, а лишь обмякла в его объятиях, не в силах поднять даже руку. В этот день не одно сердце покроется трещинами, из которых не перестанет сочиться кровь, став уже слишком горячей, обжигая область груди. Алиса, потерявшая уже во второй раз брата; Умерший Пятый; Клаус, которому предстоит видеть мучения своей сестры. Три члена бывшей чудо-семейки, которые уже и вовсе стали лишенными счастья. Детство в Академии, поиск жизни, возвращение в Академию. Всё будто повторилось, замкнулось своим кругом и вновь принесло боль, которая уже разъедает их изнутри.

Это чувство невозможно описать словами. Оно помещается внутри тебя, но размерами чуть больше Вселенной. Разжигает пламя, что одной вспышкой оставляет от тебя лишь пепел. Наверное, это и есть та черная дыра, которая поразила эту семью. И если раньше каждый из них думал, что это конец всему плохого, то сейчас они готовы отдать всё, чтобы вырвать собственное сердце, только бы прекратить чувствовать всё это. На мгновение до их ушей донесся звук сирен машины.

— Это полиция, – привлек внимания у Седьмой и Четвертого Диего, позади которого стояли остальные.

— Что мы им скажем? – встрепенулся Клаус, но не шелохнулся, будто бы охраняя сестру от окружения.

— А что слу… – но Лютера перебивают.

— Скажем правду. Мы только жертвы, но если что, Петч поможет нам.

Медиум одним движением поднял на руки Грань, но её вид его встревожил ещё сильнее. Слезы засохли солеными дорожками на лице, а глаза были абсолютно пустыми, не выражали ни одной эмоции.

Комментарий к XVII: За гранью

Да, я пропала почти на месяц. Могу только сказать, что у меня пока проблемы внутри семьи, да и настроение у меня немного подавленное. У меня закончилась учеба, поэтому надеюсь, что писать я начну намного чаще. (Последнее время моя голова забита больше новыми идеями для фанфиков, и немного продвигаю их. Короче говоря, я задумываюсь над ещё одними работами. Если вам нужны идеи для фанфиков, обращайтесь. Из-за них у меня голова раскалывается.)

========== XVIII: Запах крови ==========

…

Минуты ожидания в коридоре здания полиции были невыносимо долгими, даже если прошло только десять минут. Все молчаливо сидели на скамейках, которые казались удобными только на вид. Лишь Диего решил от них отказаться, прислонив спину к стене, он стоя ждал Юдору. Никто не был в состоянии сказать хоть что-то. Каждый из них был занят распутыванием своих же мыслей, что собрались в неразборчивую однородную массу. Особенно Клаус, который переживал за Алису, всё ещё оставшуюся в окровавленной одежде. Её помутненный взгляд, направленный в пустоту, не давал ему покоя. А сама Номер Семь находилась в неком трансе, где она вроде и осознает суть происходящего, но мозг начинает блокировать, отрицать поступающую ей информацию. Она не может принять тот факт, что тот выстрел был летальным.

Пятый же сидел на скамейке, стоящей параллельно от Харгривзов, по ту сторону жизни, но будто бы находясь среди родных. Правда, дела обстоят иначе, и он это прекрасно понимает. Пять начинает привыкать к мысли, что он больше не сможет почувствовать биение сердца. Но даже так, его нутро начинает с болью отзываться, когда он понимает, что больше не сможет делать самые обычные мелочи при жизни. Мелочи, которые сейчас для него обретают бесценность. Та же самая кружка кофе, помогающая сосредоточиться или же расслабиться. Только сейчас он понял, что только несколько раз в жизни обнял своих сводных, хоть всегда так яро пытался их спасти от Конца Света. Обычные вещи, которые сейчас для него невыполнимы. Пять не такой черствый кусок хлеба, которого уже ничего не спасет. Нет, всё далеко не так.

Он остается тем же ребенком, который обожал есть пончики с семьей.

Прошло уже около часа, когда пришла очередь Алисы проходить допрос. На негнущихся ногах она дошла до назначенного места, но уже забыла, как там оказалась. Клаус проводил её встревоженным взглядом, перед тем как её силуэт исчез за дверным проемом. Семь села, положив свои дрожащие руки на стол. Её сил не хватало, чтобы поднять глаза. Тело продолжало гудеть от боли после долгого подвешенного состояния, а засохшая кровь на коже будто бы въедалась всё глубже. Она не в силах смотреть на руки, потому что они в его крови. Сжав кулаки так, что ногти болезненно впивались в ладони, ей пришлось отвечать на вопросы. Только через пару ответов она поняла, что с ней общается Пэтч.

— А где Пятый? – очередной вопрос, но уже без ответа. — Алиса?

— Я не знаю, – хриплый и почти неслышимый шепот.

Именно на этом вопросе горло запершило, что она уже не была в состоянии продолжать этот диалог. Её отпустили, но дальнейшую дорогу Лиса едва ли помнит. Она лишь чувствует, как чьи-то холодные руки придерживают её за плечи. Но когда она обнаружила в этих руках такую же дрожь, как и у неё, то в голову пришел лишь один человек, у которого тоже может начаться ломка. Это был Клаус, который как и она вновь ощутил запретные вещества, которые оставили в их организмах послевкусие, начинающее поражать каждую их клетку в желании избавиться от этого ужасного чувства, но лишь бы испытать это снова. Эти двое проходили через это, но они также и знают как же тяжело справиться с этим.

Весь путь до дома был в тумане. Вот они переходят дорогу, где заинтересованные водители пялились на их внешний вид. Пустота в груди лишь разрастается, когда в голову приходят моменты их последней прогулки с Пятым. Они проходили мимо того самого кинотеатра, где многие из них заснули посреди фильма. Алиса не может сдержаться, сжимает платье в области груди, внутри которой что-то разрывается. Наносит себе слабые удары, на которые способны её ослабшие руки, но продолжает. Она думает, что это хоть немного поможет ей справиться с этой болью от мысли, что тогда она лишь делала вид, что заснула на плече Пятого.

Тогда ей было слишком приятно находиться рядом с ним, чувствовать его тепло, которое со временем заставило её забыть обо всём. Да, это не хороший поступок, но ей было слишком приятно засыпать, обнимая его. Но теперь каждое такое воспоминание обвивает шипами её горло, сжимая всё сильнее и сильнее. Каждый удар сердца, каждый вдох, каждый миг нёс за собой нечто большее, чем просто боль.

Сейчас они уже в доме, но почему-то ей до сих пор холодно. Повернув голову в сторону, она заметила разбитые окна, которые не спасали от леденящего душу ветра. Клаус продолжал вести свою сестру, пока в одно мгновение она не перестала чувствовать его рядом, после чего за ней закрылась дверь.

Только спустя несколько минут Грань поняла, что находится в ванной комнате, которая наполнилась звуком разбивающихся об дно ванны капель душа, которые мигом стремились к сливу. Девушка не могла продолжать терпеть это, после чего шагнула в поток горячей воды, которая разом охватила её кожу. Будто бы проснувшись, она распахнула свои глаза. Как бы сильно мозг не блокировал бы всё, но её глаза видели, как чистая вода начала окрашиваться в багровый цвет. Она вновь посмотрела на руки, но словно впервые увидела на них засохшую кровь, которую захотелось поскорее смыть с себя.

Её тело пронзила новая волна паники, как только до неё дошел металлический запах крови, впечатавшийся в её сознание. Она начала судорожно смывать с себя всю кровь, покрывая царапинами руки. Даже когда на ней ничего не осталось, она не переставала чувствовать на себе всё то, что хотелось бы забыть. Глаза уже наполнены слезами, но она продолжала сдирать свою кожу ногтями, пока в один момент она не увидела, как вода начала окрашиваться в синие оттенки. В тот момент она почувствовала, как что-то внутри неё начало ломаться.

Всхлипывая, Алиса вспоминала окровавленную рубашку Пятого. Она была слишком рядом, она могла выстрелить в Леонарда до того, как это произошло бы. Её одолевает настоящий холод, и плевать, что её царапины начинает щипать из-за горячей воды. Хочется закричать, чтобы избавиться от той дыры, которая начинает пожирать её изнутри, засев где-то между ребрами. Чувство, заставляющее её панически глотать воздух, которого стало катастрофически мало, не покидало её. Тело перестаёт слушаться, Семь не может прекратить сдирать собственную кожу, когда уже её кровь оставляет ультрамариновые струи на стенах ванны.

Выйдя из потока падающих капель, она схватилась за больное место. Но больше всего она хотела перестать чувствовать ту надвигающуюся бурю, которая в любую секунду может полностью разбить её грудную клетку. Алиса нашла у раковины чистую одежду, которая быстро оказалась на ней. Она желала поскорее покинуть эту комнату, наполненную запахом крови Харгривзов, но когда она взглянула в зеркало, то застыла на мгновение.

Под глазами находились пятна зеленных оттенков, а на шее остались синяки от холодной хватки Леонарда. Но сейчас ничего из этого не могло заставить её забыть, как дышать, нежели воспоминания. Она помнит, как в один из первых дней приезда в Академию здесь Пятый встретил её. Точно такую же Алису, которая, как и сейчас пыталась глубоко дышать. Казалось, что всё в этом чертовом особняке сдавливало её горло моментами из прошлого, которые именно сейчас могли избить её до полусмерти. От этих воспоминаний сердце пробил тяжелый удар, будто бы специально напоминая, что она жива.

***

Клаус стоял рядом с разрушенным памятником Бена и глубоко дышал, пытавшись сконцентрировать мысли, но тело не позволяло. Оно вспоминало вид иглы, из которой вытекали заветные вещества. И как бы глубоко он не дышал, в голову приходило лишь то дурманящее сознание желание вновь почувствовать то расслабление. И даже обычные сигареты после этого вызывают отвращение, как бы он не хотел заглушить ими это поганое чувство. Те же самые шприцы, веселые таблетки или же хотя бы одна затяжка. Но Сеанс прекрасно знает по своему опыту, что за одним придёт и что-то большее, что уже до конца добьет его итак полуразрушенный организм. Где-то пять раз его еле откачивала машина скорой помощи, но в следующий раз может не повести.

Сейчас ему есть ради кого жить.

Он понимает, что свежий воздух ему ничем не поможет, поэтому возвращается обратно в здание. Алиса уже скорее всего приняла ванну, поэтому ему нужно поддержать её. Какой бы их брат не был смышленым и сильным, Клаус не верит, что он смог бы выжить. Четвертый уже почти вошел в свою комнату, но Лютер внезапно кладёт ему свою руку на плечо.

— Туда пока что не нужно, – шепчет брат, пытаясь не шуметь. — У неё с Диего серьезный разговор. Лучше их не трогать.

— Окей, Биг Лютс, – поднимая руки вверх, обратился тот к Первому по прозвищу, которое тот сам же и придумал.

Первый пропустил это мимо ушей, не желая спорить с несносным братом в такое время, когда каждая нелепая фраза Клауса уже не вызывает никакой эмоции. Им приходится обоим спуститься в гостиную, где Грейс спокойно подметала пол. Окна так и продолжали впускать через дыры холодный воздух, но этот холод был для них всех безразличен на фоне недавних событий.

Тем временем Кракен с серьезным видом стоял перед сестрой, которая явно не ожидала кого-то увидеть. Она сглотнула, понимая, что её ждет разговор, которого она всем сердцем не желала. Она положила поясную сумку Клауса обратно на стол, опуская свой взгляд вниз. Ей стыдно за это, особенно перед одним из братьев. Диего не знал, что именно Алиса искала, но где-то осознавал то, во что не хотел верить.

— Что ты искала? – вновь повторил вопрос Диего, обращаясь к сестре, которая в одно мгновение проглотила язык. — Ответь.

— М-мне нужны они… – выпалила девушка, начиная хрустеть пальцами. — Ди, это сложно, – она закусила губу, унимая дрожь в теле, — Сложно, понимаешь?

Она взглянула в карие глаза брата, но всё продолжала сжимать свои пальцы. Семь не хочет признавать, что она вновь проигрывает своему желанию отстраниться от мира именно этим путём, когда она уже и позабыла вкус наркотиков. Но сейчас ей кажется, что именно они смогут помочь ей.

Диего же продолжал смотреть на мокрые волосы девушки, которые закрывали её лицо. Он не мог поверить, что та девочка из его детства могла подсесть на наркотики. Девочка, которая всё время любила раскладывать его кинжалы по местам. Девочка, которая не стыдила его за заикание, а наоборот ругалась с теми, кто мог его обидеть. И всё равно, если это был тот же самый Клаус, с которым она была неразлучна. Алиса была немалой поддержкой в тяжелые времена, несмотря на собственные проблемы. Он помнит тот зимний вечер, когда отец прострелил её лоб. Он помнит всё, но от этого что-то защемило в груди. Грань была рядом, пыталась помочь им, но он же в ответ сделал практически ничего.

— Со мной ничего не произойдет. Я не смогу умереть, так что бояться нечего. Мне просто нужно на секунду расслабиться, – начала твердить Лиса, но так и не поняла кому именно. Второму, или же самой себе.

Её вид вызывал жалость, но только к самому себе. Диего же скучает по тем временам, когда она у камина играла на гитаре, а он рассказывал разные страшилки, которые выдумывал на ходу. Если Клаус был весельем и безрассудством их семейства, то Алиса — душой. Может она дружила не со всеми, но у Эллисон и Лютера были они сами, и им этого вполне как хватало. То Алиса же пыталась не обделять вниманием никого из их компании. И что же вышло? Как бы она не заботилась о нём, он же не может даже что-то сказать, чтобы успокоить её.

Перешагнув через невидимую стену, он обнял девушку. И вновь что-то защемило, когда он почувствовал дрожь в её теле. Она обхватила его в ответ, прижимаясь к телу брата. Алиса понимает, что сейчас она зависима от своих братьев, потому что кроме их у неё больше никого нет. Ей не верится, что сейчас их стало на одного меньше. Ей тяжело осознать то, что теперь она потеряла Пятого уже навсегда.

Тогда она ещё не могла знать, что это не конец всего этого пути. Она будет готова пожертвовать всем ради того, кто смог бы помочь ей. Её ждут долгие годы почти одинокой жизни, которые пройдут в поисках неизвестного ей человека. Человек, который возможно и не родился.

Комментарий к XVIII: Запах крови

Надумываю после окончания фанфика начинать его немного переписывать, ибо в некоторых моментах написание режет глаза.

========== XIX: Сквозь время 1/2 ==========

Алиса вновь в такси, которое за последнее время возненавидела. Этот едкий запах одеколона и надоедливые взгляды водителя, которые только для него кажутся незаметными. Но до дома слишком далеко идти, так что ей остается лишь ждать своей остановки. Она усталым взглядом провожала мелькающие картинки через стекло, прекрасно зная, что рядом с ней находится ещё один пассажир. По привычке тыкнула указательным пальцем в пустоту по левую сторону от неё, и ей плевать, что же может подумать водитель. Оставалось пару метров до назначенного места, как вдруг мужчина примерно такого же возраста подал голос.

— Это же вы? Вы мисс Эль?

Она спокойно кивнула, протягивая водителю купюры. Выйдя из машины, она встретилась с холодным, но до боли чистым воздухом, что в легких на секунду заболело. Чистые и нетронутые снежинки медленно падали вниз, прямиком в остальную кучку грязного снега, где в некоторых местах можно было заметить торчащие окурки сигарет. В какой-то момент ей стало смешно, что в технологических планах мир не перестаёт двигаться, когда бытовые проблемы всегда останутся насущными. Недавно Грань надумывала создать фонд для поддержки чистоты хотя бы внутри города, но это всё ещё остается мыслью. Если она идёт к верной целе, то нет смысла ничего делать, если в итоге все её действия за последние пять лет обнуляться.

Ей не стоит задумываться, что весь этот путь был проделан зря. Она обязана закончить то, что начала. Иначе во всём этом пропадёт смысл.

Алиса старалась быстро подниматься по лестнице, на сколько это было возможно сделать на каблуках. Она старалась сделать это незаметно, чтобы никто ненароком не заметил её, но звук ударов обуви об металлическую поверхность эхом отзывалась от стен серый, местами побитых, домов. Она стояла у своего окна, перемещаясь за грань. В таком состоянии она прыгнула в закрытое окно, но в итоге больно встретилась с полом, даже если он и покрыт шерстяным ковром. Но ей не привыкать, ведь путь через заднюю часть дома не так многолюден, чем парадный.

— Ну и как? – обратилась она к парню, даже не смотря в его сторону.

— Я уже перестал вести счет, но ты уже где-то шестнадцатый раз подряд не попадаешь. Я сидел на передних сиденьях.

Девушка закатила глаза, ожидая результата их недавнего спора. Ей пришлось обернуться, чтобы вновь встретить подростка, который оставался всё в той же одежде Академии, от которой остались лишь старые заголовки пожелтевших от времени газет. Но они остались с ней, спрятавшись в одной из коробок, которые находились в шкафу. От внезапных воспоминаний пониженное настроение упало ниже плинтуса, но ей всё равно приходится подставить лоб этому парню, который как на зло сделал сильный щелбан. Лиса потерла лоб ладонью, который отозвался не только болью, но и холодом, которое исходит от каждого прикосновения мертвеца до неё. Она сглотнула комок, который не давал ей спокойно дышать, после чего вернулась в её родной мир.

Правда, она уже готова поспорить с этим.

Она проводит в том мире восемьдесят процентов своей жизни, трача время на разговоры с Пятым. Ей тяжело справиться с грузом прошлого, но только он остался с ней. Других же попросту нет. Семь не хочет ворошить прошлое, ей нужно поскорее избавиться от надоедливых каблуков, что уже начали натирать ей мозоли. Ей нужен отдых. Это тот термин, потерявший смысл в её жизни. Она проводит своё свободное время лишь рысканием по интернету в поисках человека, о котором ничего не знает. Она даже не знает существует ли он на самом деле, но продолжает заходить на все сайты подряд по уже изученным запросам в поисковике.

Пять уже устал сориться с ней из-за этой темы, пытается смириться с этим, но бывают дни, терпение которых исчезает мгновенно. И этот день не был исключением.

Ей стояло потратить пять минут, как она уже сменила своё персиковое платье на домашнюю одежду, а тот былой макияж остался на её лице еле видными разводами подводки у глаз, которую Лис стирала с особым усилием. Она стала прежней Алисой, а не той, что снимают на камеру. После нескольких процедур она переместилась за грань, чтобы у неёбыла возможность разговаривать с Пятым. Только с первой же фразой она поняла, что лучше бы этого не делала.

— Только не говори, что ты опять будешь искать его… – выдохнул парень, устаиваясь на белом диване. — Это бессмысленно.

В ответ лишь молчание со стороны компьютерного стола, но он ожидал его. В сотый раз он усмехнулся, но внутри него вновь началось разгораться пламя злости с помесью усталости растолковывания того, что уже достало его по самое горло. Одна лишь тишина от его вопроса заставляет его сжать кулаки. А звук нажатия клавиш только подкидывал масло в огонь. Пятый не мог видеть, что именно она печатает, но по звукам мог определить какие именно слова были внесены в запрос.

Пятый всегда был не властен над своими эмоциями. А именно — в гневе. Да, эта уже изученная наизусть ситуация выбешивает его не первый день. И даже не первый год. Да он, черт возьми, готов разорвать на куски тот же самый диван, на котором сидит, если был на это возможен. Но он остаётся всё тем же мертвецом, способным лишь открывать и закрывать свою пасть. Ему так и не удается понять как же Бэн смог спокойно находится в этом мире и справляться с Клаусом, если его самого выбивает из колеи простое молчание.

Харгривз не справляется с вновь нахлынувшими эмоциями. Встав с дивана, он направился к девушке. Он уже был готов накричать на неё, приготавливал свою речь, расхаживая из стороны в сторону, после чего зашел в комнату девушки, но застыл прямо перед тем, как начать разговор.

Алиса уперлась лбом об край стола, и ей плевать как это не удобно. Она прерывисто дышала, сжимая в руках кофту в районе груди. Он не мог видеть, но мог догадываться, что она плачет. Так и есть. Она уже не в силах сдерживаться и пытаться налаживать свою жизнь. Слишком сложно смириться со всем этим, если есть шанс, что всё можно изменить. Алиса пытается подавить внутри себя это чувство разорванного сердца, пытается как можно тише дышать, чтобы не привлечь к себе внимание Пятого.

У неё есть то, о чем она так долго мечтала. Она стала певицей, у неё есть восемь миллионов поклонников, но у неё нет родных, которые смогли порадоваться за неё. И даже Пятый, который рядом с ней, всё же мертв.

— Алиса… – весь тот пыл, весь гнев исчез только от одного его вида. — Алиса, я… – он тихонько подошел к ней, после чего положил руку ей на плечо, но она тут же отскочила от него из-за внезапного холода. — Прости.

— А ты думаешь, что я не устала искать его!? – она не выдержала, крикнула и ей плевать на соседей. — Твою мать, я уже пять лет ищу его. Думаешь, что я не отчаялась? – её голос надорвался, Семь начала стирать с лица поступающие слёзы, но эмоции перестали слушаться тело ещё десятки лет назад. — Я… Я не могу поверить, что только у тебя была такая способность. Должны же быть ещё одни путешественники во времени, кроме этой Комиссии. Пять, я не верю в это, – девушка отчаянно развела руками, когда по красному лицу спустилось пару непрошенных слёз.

— А думаешь мне легко? – теперь уже завелся тот, который все те пять лет жил вместе с ней. — Меня конкретно заебало, что ты не прекращаешь спускать все свои ошибки на тот шанс, что всё можно исправить. Когда ты уже начнешь, блять, понимать? Этот твой человек может быть и был, но сдох давно, а может и вовсе не хочет показываться на свет! – его скулы начало сводить, но он и не думал останавливаться. — Даже Виолетта перестала терпеть это и ушла вместе с Бэном на тот свет.

— Не начинай… – Грань с опаской отошла, чувствуя новые порывы эмоций, которые будто волнами бились об её грудь.

— Клаус сдох от рака легких, а ты до этого не пыталась его заставить бросить чертовы сигареты.

— Заткнись! – она отошла ещё дальше, но он как на зло медленно приближался, в то время как в его глаза привлекли только большее внимание. — Я пыталась, но он всё равно к ним возвращался. Но а ты…

— Что я? – парень сам не заметил, как встал в его обычную позу, которая означала, что он не перестанет. Руки в карманах, спина немного сутулилась, а наги расставлены врозь.

Она осеклась, сжала руки в кулаки, продолжая молчать. Она не хочет говорить это. Каждое его слово пожирало её изнутри, обижало, что в итоге она сболтнула лишнего. Но Пять знает, что затронул тему, о которой лучше надо было промолчать. Он понял это только после того, как это всё словно комом обрушилось на блондинку. Но останавливаться слишком поздно. Они должны поставить точку на этом моменте.

— Я ищу человека, который вернёт меня в прошлое не только из-за Клауса, но и из-за тебя, – не имея сил кричать, она шептала, будто бы боялась говорить это. — Ты остался со мной, больше никого нет. Бэн и Виолетта покинули этот мир, а Клауса я никак не могу найти за гранью. У Диего итак много забот с дочкой, а Лютер и Эллисон устраивают своё гнездышко в другой части страны. У меня остался только ты, но… – Алиса судорожно выдохнула, понимая к чему идёт её речь. — Ты же знаешь как устроен этот мир. Если ты теряешь свою цель, то становишься потерянным. И думаешь, мне легко наблюдать за тем, как единственный оставшийся со мной человек начинает превращаться в них?

Пятый замер, расширив на секунду глаза. Его брови по привычке свелись к переносице, в то время как он сам не мог осознать слова Седьмой.

— Уже как полгода твои глаза начинаю постепенно менять свой цвет, – она выдохнула, не смея поднимать взгляд на него. — Я пытаюсь найти этого человека раньше, чем ты станешь одним из них.

Пространство наполнилось тишиной, которая длилась вечность. Пятый пытался осознать её слова, а Алиса пыталась унять дрожь в теле, которая не хотела покидать её. Никто не мог подобрать нужных слов, если они вообще уместны. Каждый из них проглотил язык, а те градом нахлынувшие чувства заменились пустотой, которая заполнила всё их нутро. Они бы и дальше продолжали так стоять, застыв на своих местах, если бы не уведомление от сообщения, которое словно эхом отразилось от стен квартиры.

Комментарий к XIX: Сквозь время 1/2

Фотография к главе в группе ВК

========== XX: Сквозь время 2/2 ==========

Пятый не чувствовал усталости в этом мире, но всё же еле поспевал за девушкой, которая на ходу натягивала на себя пальто. Пару раз она роняла ключи и телефон, пару раз она их поднимала. В одних лишь кроссовках, внутрь которых попал снег, она продолжала бежать, вглядываясь в номер домов. Алиса, одержимая мыслью о том, что она может всё исправить, даже не думает остановиться на передышку. Даже если она сейчас задохнется, если споткнется об собственные ноги и разобьет голову, она всё равно продолжит бежать. Уж слишком долго она искала спасения, чтобы хоть на секунду остановиться перед долгожданной целью.

Ей всё равно на свой внешний вид, всё равно что люди на улицах тычут в неё пальцами, а некоторые прохожие и вовсе снимают её на камеру и кричат в след. Ей всё равно, но вот внутри Пятого вновь проснулась злоба, только уже на этих людей. При жизни он бы уже давно телепортировал их в жерло вулкана, или же скинул бы их с небоскрёба этого же Нью-Йорка. Но он сдерживается, пытается унять свой пыл.

“Сейчас не до этого”, – шикнул Пятый сам себе. — “Впервые вижу, чтобы она так быстро бегала.”

Оставалось всего пару жалких кварталов, которые Алиса пробежала на одном дыхании. Она не верила глазам, не могла поверить, что всё реально. Но она чувствует несильную боль, когда открывает парадную дверь здания плечом. Чувствует спазмы в легких и видит пар, исходящий из её рта. Это не её сон, не какая-нибудь фантазия перед тем же сном. И плевать, что ей нужно пару минут, чтобы успокоить разбушевавшееся сердце, чтобы хоть немного отдышаться. От внезапного бега ноги подкосились, но она смогла устоять на ногах.

“Она так когда-нибудь…” – но он осекся. — “Нет, я не позволю себе такое допустить”.

Седьмая нашла свою цель, смогла отыскать то, во что уже перестала верить. Но почему-то парень не радуется, а лишь прикусывает губу. Он должен быть рад, по крайней мере хотя бы за неё, но его странное чувство не покидает. Лиса совершенно не знает что её может ждать. Он не понимает, как она так спешила на встречу к неизвестности. Есть великий шанс, что когда она перешагнет порог квартиры, то найдет совсем не то, чего искала. И что тогда? Ему вновь придется увидеть её разочарование, или же Алиса не выдержит этого груза лживой надежды. Этого он никак не должен допустить. Пять усердно пытался переубедить её, и когда она всё же отыскала весь её смысл последних пяти лет, его нутро пробивает двоякое чувство.

“Я хотел, чтобы она жила дальше, а не искала этого незнакомца”, – продолжал сжимать кулаки парень, незаметно для себя нахмурив брови. — “Черт, она даже не спросила, кто ей написал. Дура.” – Пятый пользуется моментом, когда Семь не слышит его. — “Ты должна была начать новую жизнь со мной. Но разве оно того стоило?”

Он не знает у кого спрашивает. Может у себя, возможно пустоте, но большая его часть склоняется к тому, что это он адресовывал именно ей. Да, она наконец-то нашла свою цель. И Пятый не может с этим поспорить, но… Он не хотел этого. Столько времени она изматывала себя поисками, не имела личную жизнь, а когда ей приходилось светиться в камере, то вечно натягивала улыбку, от которой его тошнило. Нет, не потому что на ней чертова помада яркого цвета. Потому что это была не Алиса.

Он хотел спокойной жизни для неё, чтобы она забыла про их прошлую жизнь. Но её упорство уже вымотало все его нервы. Ему лишь остается смотреть на то, как девушка с опаской входит в незапертую дверь.

Парень видит, как она достала из кармана перочинный нож. В такие моменты он благодарен всему свету, что у неё остались хотя бы остатки здравого разума, но всё же не прекращает материть другую часть её сознания. Она не знает чего ожидать. Только сейчас, когда она загнана в потенциальную ловушку, она задумалась, как же этот человек нашел её номер. Как он узнал, что его ищет именно она? Её застила слепота долгожданного спасения, но в итоге раннее бежавшая сюда со всех сил Алиса, теперь уже передвигается пропитанными неуверенностью шагами.

— “Твою мать, Лиса. Я тебе все мозги вышибу щелбаном”, – кричал тот ей у уха, прекрасно зная, что она не слышит.

— Пять, – обратилась девушка к брату, который на секунду испугался, что она всё же услышала его, — Не переживай, я смогу зайти за грань в любую минуту, – она улыбнулась в пустоту, и на его удивление посмотрела прямо на него.

“Ты меня убиваешь…” – даже будучи мертвецом он любил повторят это раз за разом. — “Дура, забыла как тебя Дженкинс ловил?”

Но только от одного его упоминания все внутренности, если они конечно имеются, сжались внутри него.

Он всё прекрасно помнит. Каждую секунду того дня, когда этот ублюдок пристрелил его. Но сейчас не время вспоминать старые раны, сейчас нужно сосредоточиться на шумном дыхании, которое было слышно за дверным проёмом. Хоть Пятому и не грозила вторая смерть, но тот комок под печенью заставлял всю его мертвую душу нервничать. Кто знает, может быть там спятивший с ума фанат, решивший взять в плен свою певичку. В полне возможно, что её соперники подкинули ей киллера, а может быть там серийный убийца, который любит коллекционировать звезд.

Прошло пару секунд, но мысли уже успели спутаться неразборчивым клубком где-то в голове, но все сомнение тут же испарились, как только Пятый смог увидеть знакомое лицо. Тучное тело, которое было сравнимо с его же силой, в придачу чему ещё и видная щетина, ставшая чуть длиннее, чем он видел её в последний раз и… Добрый взгляд когда-то бывшего как и он киллера.

Это был Хейзел, по которому он даже соскучился, хоть и не допускал, что такое возможно.

— Кто вы? – с опаской спросила девушка, сжимая в кармане наспех надетого пальто рукоять ножа. — У вас есть то, что мне нужно?

Но все её слова пролетали мимо ушей Пятого, который не мог поверить своим глазам. Удивляясь самому себе, внутри него зародилось желание обнять раннее охотившегося на него же мужчину.

— Ты меня не знаешь, но я недавно узнал про тебя, – начал разговор мужчина, не ответив на её вопросы. Но он казался чересчур спокойным для Алисы, и где-то её это пугало. — Не бойся, чувствуй себя как дома, – он хлопнул себя по укрытому халатом животу. — Я дружил с Пятым в одной из Вселенных, если наше времяпрепровождение можно было таковым назвать.

Хейзел указал ей на диван, стоящий параллельно от него, а на кофейном столе, который разделял пустующее между ними пространство, стоял чайный сервиз. Грань вмиг вернулась к Пятому, который без всяких причин кивнул сестре.

Пятый не хотел, чтобы она начала его спрашивать, что она к счастью для него не стала делать и села пить чай. Тогда, когда он говорил в первый день, что работал на Комиссию, он не уточнил кем именно, чтобы не пугать семью. Нет, он не соврал. Он просто кое-что утаил, как по крайней мере твердит подросток сам себе.

— Хотите сказать, что вы сможете мне помочь? – Харгривз сделала вид, что сделала глоток обжигающего чая, но всё равно не сильно доверяя, лишь пригубила его.

— А чего именно желает от меня юная леди? – ответил вопросом на вопрос мужчина. Казалось, что он ни о чем не думал, а лишь плыл по течению.

— Мне нужно вернуться обратно, пять лет назад. Нужно предотвратить пару смертей, – выдохнула та, уже скрыв лезвие обратно в рукоять.

Он спокойно сложил руки, размеренно кивнул, после чего спросил когда именно нужно будет приступать к делу. Девушка окинула взглядом его квартиру прежде, чем задать новый вопрос. Везде всё казалось до боли примитивно, что сразу и не подумаешь, что здесь живет бывший работник Комиссии. Уютный свет ламп, недорогой телевизор, совместные с милой женщиной фотографии на комоде, рядом с которым лежал чемодан. А самого хозяина и вовсе ничего не смущало, будто бы он и не предлагал ей помощь в перемещении во времени, ради спасения её братьев.

— Ради чего вы это делаете? – почему-то прошептала девушка, засмотревшаяся на счастливые лица на фотографиях.

— Пятый помог мне стать тем, кем я являюсь. В том мире он пропал, а я так и не смог его должным образом отблагодарить. Благодаря некоторым людям я стал более… слащавым? – неуверенно сказал мужчина, почесав щетину. — В том мире Пятый делал всё, чтобы спасти своих родных от Конца Света…

Алиса молчала, не смея прерывать возникшую паузу его рассказа. Она могла прекрасно чувствовать, что Пятый застыл где-то рядом с ней, даже если она находилась не за гранью. Так и было. Парень не мог пошевелиться, он хотел знать что же произошло в мире, который он нежелательно покинул.

— Из-за всей этой херни по реальностям разбросало не только парнишку, но и всех, кто был рядом с ним во время последнего перемещения. Я смог отыскать Диего и Эллисон. Ну, и вас конечно, – он ухмыльнулся, выдерживая слишком длинную для нерв Харгривзов паузу. — Они нашли свою лучшую жизнь. Слух живет с прекрасными близнецами, а Диего со своей подружкой раскрывает дела. А Пять, – на этот раз уже Хейзел с нетерпением посмотрел на гостью, — Как он?

В груди что-то сжалось на пару мгновений, в то время как взгляд тут же соскользнул на пол. Она делала вид, что её заинтересовал зигзагообразный рисунок ковра, но на самом деле проснувшееся чувство не могло позволить ей взглянуть на собеседника. Ей стало стыдно, что она не смогла обеспечить Пятому нормальную встречу с давним другом. В живую.

— Он мёртв, – два чертовых слова, которые дались ей крайне тяжело. Но не тяжелее, чем следующие. — Я пытаюсь вернуть его и Клауса к жизни, чтобы исправить ошибки прошлого. Он говорил, что я была его спасением, – на ней расплылась мечтательная улыбка, когда в носу защипало из-за поступающих слёз. — Я надеюсь, что он был счастлив.

Ей удалось на секунду поднять свой взгляд на нового знакомого, в тот же момент устало опустить голову, сцепив ладони в замок. Никогда она ещё не говорила это вслух, но слова сами вырвались из её уст. Алиса не знает, как на это отреагировал Пятый, и надеется не узнать. Закусив губу, она позволила себе простить пару мокрых дорожек на лице.

Но как бы это не звучало, она правда желала этого.

Всё то время, которое она провела с ним за гранью были испытанием. Особенно первые дни, которые и вовсе казались невыносимыми. Но она желала для него лучшей жизни, а не то, что произошло. Её сердце уже успело пережить множество нападок, только при виде того, как с каждым разом глаза некогда любимого человека теряют свою ясность, всё больше напоминая взгляд потерянного. И она правда мечтает, что он был счастлив в мире вместе с ней. Может это её наивность, может так оно и есть, но язык никогда не мог спросить это у него на прямую.

И Семь вспоминает его улыбку, смех и просто счастливое лицо, когда он только ворвался в поместье их семьи. Хочется верить, что он не лгал ей, когда ассоциировал её со своим ангелом. Но каждое воспоминание о его неприкрытой надежде на новую жизнь не приносит ей желанного успокоения, а лишь больше вбивается в сердце колкими ударами.

“Дура”, – шикнул парень по ту сторону. — “Может я не тот брат из той жизни, но я не могу не благодарить того, кто подарил мне новый глоток, может и обреченной на конец, но жизни. Не смогу винить того, кто мне небезразличен.”

— Можно ли сейчас отправиться в прошлое? – внезапно подняла голову девушка, на что получила в ответ утвердительный кивок. — Тогда мне нужно поговорить с кое-кем.

Она безо всяких слов растворилась в воздухе, но мужчина даже не двинул бровью, наливая себе в кружку новую порцию чая. Пятый молчал, смотрел в её покрытые пеленой слёз глаза и удивлялся. Он никогда не перестанет удивляться глупому упорству Алисы, её желанию всё исправить, её желанию спасти его измученную временем душу. Она никогда не думала сдаваться, или же попросту не могла себе позволить опустить голову. И Пять это прекрасно понимал, когда вновь закатывал ссору с неисправимой сестрой.

Алиса же не могла сказать и слова, хотя секунду назад хотела выпалить ему всё, что у неё сейчас вертится на уме. Мысли испарились, когда она впервые за долгие годы увидела его истинные зеленные глаза, их прежний цвет, ставший для неё слишком родным. Все эти годы, все пять с лишним лет он не оставлял её, хоть любил в любое время завести скандал. Но он был рядом.

Когда на крыше Академии она не могла заснуть, он пытался успокоить её. Они смотрели на звезды, которые со временем стали казаться всё более недосягаемыми, чем раньше. Когда она только начала свою карьеру, пытаясь занять себя музыкой, он не врал ей. Даже если она только начинала записывать первые песни, он всегда указывал на каждый недочет. Не как все обычные друзья, которые скажут лишь обычное “Классно”, означающее на самом деле “Сыровато”.

Когда у Клауса только обнаружили рак, начался уже третий по счету Конец Света для Седьмой. Было слишком тяжело смотреть на улыбающееся лицо твоего лучшего друга детства, когда они оба знали, что осталось слишком мало времени. Она мечтала, чтобы он начал лечиться, начал бороться с этим недугом, но его кудрявая макушка всё время отнекивалась. Клаус — человек, способный развеселить её лишь одной гримасой. Человек, спасший её от мрака этого мира, который обошелся с ним так. Человек, которого остановить не смогла даже скорая смерть. Он не был законопослушным человеком. Кем-кем, но он уж точно не был из послушных. Правила всегда подстраивал под себя, и даже когда его легкие черпали свои последние вдохи, он не пытался хоть что-то изменить.

Чертов год этот ходячий ураган пытался заполнить свои последние дни как только мог. Ходил в парк аттракционов, слетал в Нью-Йорк, еле как смог незаметно прокрасться на крышу высотки. И это только самая малая часть всего. Лиса пыталась сделать всё, чтобы это время он провел не зря. Зная, что завтра он сможет не проснуться, Клаус продолжал смеяться во весь голос, чтобы позже в тишине засыпать в её объятиях. Каждый день без лечения становилось только хуже. Худощавое тело напоминало лишь кости, плотно обтянутые кожей. Ночью он просыпался от сильного кашля, выплёвывая сгустки крови. И если факт его скорой смерти хоть как-то можно было понять, то его веселое настроение никак.

И однажды он уехал куда-то ночью, оставив одну записку.

” Запомни, я ни о чем не жалею. Надеюсь, что ты проживешь эту жизнь так, как когда-то мечтала. Ведь каждый твой вздох, каждый твой взгляд несет последствия. Проживи эту жизнь не зря, учись на моих ошибках, которых было полно. Проживи эту жизнь за меня. Прощай. Твой верный друг — Клаус~”

Это было последнее, что от него осталось.

Это были слишком жестокие дни, каждый из которых хотел разнести её сердце в клочья. Собирать разбитые его остатки слишком тяжело, когда ты остаёшься в смертельной тишине мегаполиса. А может, в тишине своего же сознания.

Пятый остался последним, кто был с ней рядом. И стоя прямо перед ним, перед меняющим всю её историю жизни шагом, она не может и пальцем пошевелить. Она устала, сил не хватает как сильно ей хочется вернуться в детство, когда Грань даже и представить не могла через что ей придется пройти. На губах появляется улыбка, она протягивает руки к парню, который ниже её ростом всего на пару сантиметров, после чего притягивает его в крепкие объятия. Пятый опешил, не зная как поступить в этой ситуации, потому что прежде Алиса никогда к нему не прикасалась так близко за гранью.

Девушка сжимала его пиджак, уперлась носом в его плечо и пыталась не обращать внимание на всепоглощающий холод, из-за которого уже спустя пару секунд она перестала чувствовать свои руки. Но как бы ей не было больно прижиматься к мертвой душе Пятого, её сердце вспыхнуло огнём, который сильно контрастировал с её чувствами. Горячий поток слёз заставлял парня вздрогнуть, ведь он мог его почувствовать. Она уже не могла понять из-за чего плачет. Из-за сильной боли, связанной с контактом с мертвым, или же из-за чего-то другого. Но ей было ясно, что отступать было некуда.

— Надеюсь, что всё выйдет, – прошептала девушка у его уха, после чего покинула его мир. — Как вы сможете переместить меня? – обратилась та уже к заждавшемуся мужчине.

— Ну… так скажем, не только Пятого взяли в Комиссию со способностью, – усмехнулся Хейзел, отложив свой чай. — Я бы с радостью подкинул тебя с чемоданчиком, но увы, даже они не долговечны. Комиссия всё время экономит на сотрудниках, – прошептав последнее предложение, он продолжил, — Мне нужна твоя фотография. Тогда я смогу отправить тебя в тот момент, когда эта фотография была сделана. Мне нужен лишь кадр из твоей жизни.

Алиса достала свой мобильный, который к счастью не оставила дома, после чего начала листать свою галерею. Ей нужно найти определенный снимок, больше шанса она вряд ли встретит. Нужно хорошо подумать, прежде чем выбрать одну из них. Но она знает лишь одну фотографию, сделанную в Академии с живым Пятым.

Дурацкий снимок, сделанный собственноручно Клаусом, который запер их тогда в ловушке. В голове вертятся моменты из прошлого, которые казались мечтательно близко к ней. Это её шанс всё исправить.

***

— Было приятно познакомится, Алиса Харгривз, – слова мужчины эхом отозвались в её сознании, погрузившемся во тьму.

Комментарий к XX: Сквозь время 2/2

Тем временем фанфик спешит к завершению.

========== XXI: Лютер ==========

Не все люди таковы, как вы думаете.

Лютер никогда не казался Алисе другом, а тем более братом. Слишком много времени было потрачено на остальных братьев, слишком мало времени потрачено на разговоры с блондином, который на самом деле хотел с ней подружиться. Но он знал, что сестры Харгривзов недолюбливают друг друга. Причиной тому стала зависть или взаимное отторжение общения друг с другом, Лютер так и не смог понять. И если он примкнул на сторону Третьей, к которой не ровно дышал, то Алиса ему же казалась идеальным другом, даже если и не дружил с ней напрямую. Первый наблюдал на всё это со стороны, но если его уже и звали поиграть вместе, то тогда его детское счастье невозможно было описать словами.

И даже сейчас, когда им всем почти тридцать лет, у каждого из них многолетний опыт в общении с обычными людьми, он так и не смог найти настоящего друга. Как он недавно выяснил, отцу было наплевать на его службу вне Земли, но он уже был к этому готов. Каждый отчет был написан с полнейшим безразличием, в некоторых случаях он присылал пустые бланки, так что эта новость не стала для него сенсационной.

Оставалось ждать дня, когда ему будет велено отправится обратно. Он до сих пор помнит, в каком шоке находился при вести о смерти отца. Вот эта новость и стала для него неожиданной. Но, как выяснилось позже, отец совершил самоубийство, наглотавшись таблетками. Всё наследство перешло ему. Пого вряд ли возможно что-то завещать, потому что он мутант, а Грейс и вовсе робот. Только от этого Лютеру не становится легче.

В последнее время в голове одно сплошное разногласие с желаниями и реальностью. Как бы сильно он не желал обычной жизни, он продолжает находится в доме, подобном цирку. Уже не сосчитать сколько раз он молил Клауса перестать брать чужие вещи под предлогом, что он их просто одалживает. И если он хотел найти утешение в Диего, который должен был его понять, то тот же был занят своей любовью.

В то время как он не может спокойно поговорить с Эллисон, будто какой-то подросток.

Первый расхаживал по ночному поместью Харгривзов, когда воспоминания нахлынули красочными картинками в голове. Может так на него действует полнейшая тишина в здании, а может, потому что он встал с кровати только несколько минут назад. Да, последнее время он страдает от бессонницы, если вечно мешающий спокойно спать поток мыслей можно было так назвать. Приход Пятого из альтернативной Вселенной, появление всех псевдо-родственников, а также желание наладить контакт с первой любовью. Он не спец в таких делах, особенно если учитывать то, что он четыре года прожил в полном одиночестве, каждый день которого сопровождался смертельной тишиной космоса.

Шаг за шагом, коридор за коридором, пока он и вовсе не решил вернуться обратно. Он не видел смысла в этом пройденном пути, но почему-то продолжал заворачивать туда-сюда, чтобы потом забыть, где он уже проходил, а где нет. Ему нужно развеять мысли. Нет, ему это необходимо.

Но когда он проходил мимо одного из коридоров, где находились их спальни, то внезапно для себя скрылся за поворотом, выглядывая из-за него только своей головой и плечом, размеры которого уже не спрятать. Подглядывать не хорошо. Да, но жутко интересно.

— Почему происходит какая-то херня? – спросил Пятый у тишины, которая ничем не ответила.

Лютер видел силуэт своего немного повзрослевшего брата, схватившегося руками за корни волос, немного оттягивая их. Парень расхаживал из стороны в сторону, будто не находил себе места. Даже в темноте он мог заметить его взгляд, который не мог устоять на одной точке и секунды. Он явно был чем-то озадачен. Чем именно брат не мог и предположить, если этот мальчишка прошел вековое выживание в руинах планеты, то что же могло вызвать такие эмоции он понятия не имеет. Но на расстоянии десяти метров от него были слышны усталые вздохи и неразборчивое бормотание.

Космобой уже почти сделал ему шаг на встречу, чтобы выяснить происходящее, но в это же время Пятый широкими шагами начал приближаться в его сторону. На секунду Первый даже испугался, но стоило ему моргнуть, как брат уже стоял возле двери Алисы. Он смотрел на что-то, расставив руки на поясе.

Но сейчас, когда его взгляд зациклился на одном объекте, он успокоился. Глубоко дыша, парень не отрывался от своего занятия. Если во время его прихода в поместье он вел себя совсем невозмутимо, то сейчас только по его виду можно было видеть резкие перемены в этом непредсказуемом парнишке. Если секунду назад он чуть ли не рвал на себе волосы, то сейчас будто смотрит на одну из картин, которые развешаны чуть ли не на каждой стене дома. Так же спокойно, так же безразлично.

В конце концов, Харгривз не выдержал и решил всё-таки узнать о происходящем. Лютер сделал пару шагов назад, после чего спокойно направился к брату, по пути делая вид, что зевает.

— Что случилось? – спросил Первый, будто минуту назад не подглядывал за ним.

Подросток явно опешил, не ожидал встретить кого-то кроме себя. Первый бросил взгляд в сторону, куда ранее смотрел Пятый. Дверь в комнату Седьмой была полузакрытой, так что он мог увидеть свернувшуюся калачиком спящую сестру. Но… что здесь делает Пятый?

— Она н-напилась и мне пришлось переместить её в комнату. Будто бы мне нечем заняться, чем возиться с бухой сестрой, – резко выпалил Пятый, после чего телепортировался в свою комнату, не забыв закрыть за собой дверь.

Вновь резкая смена поведения, которая для Люта останется загадкой.

Если ранее он желал поскорее лечь в постель и наконец-то найти желанный сон, который в последнее время тщательно его избегает, то в данный момент его ноги сами ведут его в комнату когда-то сбежавшей сестры. Харгривз стоит у входа, не смея тревожить личное пространство девушки, даже если уже и нарушил его. В комнате пахло то ли виски, то ли другой жидкостью, которую обычно распивает Четвертый. Алиса и правда пьяна, как и сказал Пятый.

Но почему же он был таким раздражительным даже и думать не стал. Легче уже самому овладеть даром перемещения во времени, нежели понять хотя бы одного из члена его сумасшедшего семейства.

И, продолжая смотреть на Грань, он перестал отбиваться от воспоминаний о прошлом, даже если уже пытался похоронить их с отцом. Как уже стало ясно — неудачно.

***

Первый, несшийся со всей дозволенной собой скоростью, ворвался в кабинет Монокля, который даже на этот выпад одного из самых прилежных сыновей не повел и бровью. Парень держался за грудь, пытаясь хоть как-то успокоить расшалившееся сердце, но оглушительные удары всё не переставали заполнять эхом его голову.

— Алиса сбегает, – как можно четче пытался произнести Лютер эти два слова.

— Пусть делает всё, что хочет, – хмыкнул отец, но этот холод поверг парня в ступор. — Если она готова отказаться от еды, крова и умереть на улице от холода, то такие дети в моей Академии не нужны.

— Но как же…

Он сомкнул губы в тонкую полоску, уже предполагая его дальнейший ответ. Ладони уже по привычке сжались в кулак, когда парень сам понесся в обратную сторону к куче обескураженных братьев, столпившись рядом с сестрой.

Может так и не скажешь со стороны, но Лютер не хотел, чтобы их дом покидал кто-то как Семь. Может он не дружит с ней как Клаус, не пытался заговорить по душам с ней, зная их натянутое с Эллисон отношение. Но само её нахождение рядом давало ему надежду, что когда-нибудь и у него появится такой же друг. А может и она сама.

Их особая связь с Клаусом внушала ему, что настоящая дружба существует. Алиса была его вдохновителем.

И даже если она сбегает, даже если он ей никто, он не хочет этого допускать. Возможно, он придурок, может он себе преувеличивает, может он эгоист, но он не хочет, чтобы их дом покидала она. И если Лютер осознаёт, что она больше не в силах жить в Академии, которая не раз разбивала ей сердце, почему-то всё же держит её в цепких объятиях.

Она пытается сопротивляться, хоть знает, что его сила в разы превозвышает её. Кусает его ладони, но для него это будто укус от сбежавшей крысы Клауса. Но руки моментально слабеют, когда возле его уха слышится хриплый голос.

— Лютер, я задыхаюсь.

На лбу выступил холодный пот только от мысли, что он причинил ей боль. Может он и самый сильный, но со своей могущественностью сдерживаться практически невозможно, когда происходят непредвиденные ситуации. Алиса падает на колени, руками обнимая свои ребра, которые отразились резкой болью.

Клаус без сомнений сел рядом с ней, пытался дотронутся до её плеча, но Грань отскочила от него со страхом в глазах, снимая чехол с украденного у Диего кинжала.

— Не подходи ко мне… – судорожно проговорила девушка, словно испуганный щенок. — Клау, пожалуйста.

Она с мольбой посмотрела на брата, зная, что она разбивает сердце им обоим. Но она больше не в силах вытерпеть и дня в здании, когда ей нужно беспокоится не только о своём благополучии, но и за Сеансом. Она пыталась его уговорить, но в этот день Амбрелла потеряет только одного ребёнка.

Словно загнанное животное, она отползает от всех подальше, выставляя перед собой лезвие ножа, остриё которого сверкало при янтарном освящении здания. Все смотрят на Эллисон, стоящую в дальней части коридора, но она не желала вмешиваться в её побег. Им остаётся переубеждать её самим, даже не представляя, что происходит на душе у девушки.

Когда Алиса пытается встать, всё так же придерживаясь свободной рукой за больное место, медиум срывается с места, чтобы застать её врасплох, но в момент замирает в метре от неё.

— Кл… – но она замолкает.

Алиса рефлекторно выставила руку вперед, даже не зная кто, на неё надвигается. В тот момент все из присутствующих задержали дыхание.

Клаус сделал пару машинальных шагов назад, открывая её взору окровавленных кинжал. Тело пробила дрожь, а прежняя боль в рёбрах отошла на задний план. Нет, она не могла этого сделать. Это кто-то другой, но уж точно не она. Алиса не могла поранить медиума. Нет, это не правда.

— Алиса… – удивленно прошептал парень, взглянув на неё зелеными глазами, покрывшимися пеленой слёз.

Она знала, что нужно было всё делать за гранью. Знала, что обычное прощание добром не кончится. Знала, что нужно было спокойно покинуть их, но нет, она не могла уйти, не сказав и слова своей семье. Сейчас, когда все держали Четвертого в руках, который хотел наплевать на рану и побежать к ней, Грань застыла на месте, словно статуя. Девушка знает, что Виолетта поможет ему, но сам тот факт, что она его ранила, не давал ей спокойно вдохнуть воздух.

Лютер медленно приближается к ней, пока она смотрела пустым взглядом на брата. Почти было дотронулся до неё, но внезапно та срывается с места и убегает к выходу.

Он бежит за ней, но на удивление девушка оказалась быстрее, чем он предполагал. В момент в него уже летит ваза, которая разбивается об его выставленные вперед руки.

— Я не хотела этого, – доносится до него голос сбежавшей.

Перед самым выходом, она бросает на него взгляд, от которого по его телу проходят мурашки. Раннее голубые глаза были заполнены лишь стеклянной белизной, которую он мог видеть раньше. Когда Лютер уже догнал свою сестру, она растворяется в воздухе раньше, чем он дотронулся бы до неё.

— Прости, – это было последнее, что донеслось до него, после чего он уже вышел на безлюдную улицу.

Лютер понял, что Эллисон помогла ей сбежать. Наверное, это был единственный раз, когда они помогли друг другу. Только не сплотится вместе, а избавить друг друга от совместного существования.

***

Я бегу, не знаку куда, не знаю за чем. Дыхание сбито, а воздействие от слуха давно улетучилось, из-за чего я больше не “бегу, словно это чемпионат мира по бегу”. Должна буду отдать ей должное, но сейчас голова забита лишь видом Клауса. Я до сих пор не могу выкинуть чертов кинжал, он будто прирос к моей руке. Горло начинает жечь, в легких спазм, в голове полный беспорядок. И если я в школьном пиджаке, сейчас мне холоднее, чем обычно. Тело дрожит, а само сердце будто тоже вот-вот остынет.

Это вышло случайно, я не могла специально это сделать. Это рефлексы, нас так учил отец.

Даже если мне больно это делать, если от каждого вдоха мне становится только больнее, а рёбра до сих пор болят от сильной хватки Лютера, я продолжаю глубоко дышать. Кажется, что если я прекращу это делать, то умру. Это была лишь самооборона. Я даже не знала, что это Клау. Если бы я знала, то точно не стала бы этого делать. Да и Виолетта ему сейчас помогает. Точно, я не задела важные органы, я же не могла так поступить. Да, точно. Это сделала не я. Это не я, не я. Случайность.

Смотрю на кинжал, от металлического запаха крови сознание туманится, а от понимания того, что это кровь родного мне человека, сердце защемило. Почему-то я не в состоянии хоть немного расслабить руку, которая продолжает с силой сжимать рукоять. Твою мать, я его могла убить!

Я же не стану убивать собственного брата ради побега… Так ведь?

Не знаю зачем, но расхаживаю из стороны в сторону быстрыми шагами, будто сумасшедшая по среди ночной улицы. Холодно. Больно. Страшно.

Нет, нет, нет. Алиса, всё в порядке. Виолетта поможет ему, а ты на свободе, как и хотела. Я же этого хотела? Я не взаперти, могу пойти в любую сторону, и никто мне не запретит. Больше не нужно бояться новых смертей, Клаус уже большой, сможет и без меня. Если бы отец хотел бы меня вернуть, я бы уже давно была бы им застрелена. Так что я свободна. Я же этого и хотела.

Отец не ищет меня, значит я ему… не нужна.

Даже не замечаю, как при этой мысли замираю. Но что в этом таково? Да, не нужна. И что? Мне плевать. Теперь я на свободе, я могу начать жить своей жизнью, обычной жизнью. Даже если без Бэна, Клауса, Фитса.

Это же то, на что я завороженно смотрела в фильмах. Независимость, самостоятельность. Впереди столько всего, что я хотела бы попробовать. Это сейчас мне больно, только сейчас. Я же не всегда буду это чувствовать. Комок между рёбрами, боль в груди, чертовы сомнения. Это пройдёт, я верю. И эти дурацкие слёзы, которые лишь на мгновение согревали лицо, чтобы потом остаться ледяной дорожкой на лице. Это свобода. Так ведь?

***

Лютер остановил Клауса перед входом в его комнату, зная, что сейчас там находятся Алиса и Диего. Он осознавал, что там происходит не из легких разговоров и лесть туда не стоит.

— Туда пока что не нужно, – шепчет брат, пытаясь не шуметь. — У неё с Диего серьезный разговор. Лучше их не трогать.

— Окей, Биг Лютс, – поднимая руки вверх, обратился тот к Первому по прозвищу, которое тот сам же и придумал.

Первый пропустил мимо ушей слова несносного брата, выдумавшего для него очередное прозвище. Ему нужно научиться терпеть Сеанса, если он хочет научиться находится в его обществе. Хоть трепать нервы тот умел лучше, чем разговаривать с мертвецами.

Комментарий к XXI: Лютер

Еще одна арка персонажа перед финалом. Думаю, что после завершения фанфика я позже напишу и про Диего. Прошу прощение за множественное “***”. Увы, не смогла без них.

========== XXII: Конец, который должен быть ==========

Алиса ненавидит сигареты хотя бы за то, что когда-то они убили Клауса. Ненавидит из-за столь сильную привязанность, которую однажды она смогла одолеть. Но сейчас делает затяжку уже третьей по её счету сигареты. Ненавидит так же сильно, как думать о том, что всё может повториться. Пальцы уже болят из-за множественных попыток ими хрустнуть, и даже если это не выходило, она продолжала до боли сжимать их. Семь терпеть не может ожиданий, а также мысль, что она не сможет ничего изменить. Уже нет той, казалось бы, ранее мечтательной жизни начинающей карьеры певицы, нет дома в приличном районе Нью-Йорка, вновь появился страх встретиться с Леонардом. Но когда появилась возможность бросить это ради спасения двух важных для неё человеков — она, не обдумывая, согласилась.

Если даже она всеми силами пыталась отречься от угнетающих мыслей, они сами вновь и вновь появлялись жирным шрифтом у неё перед глазами. Она всегда была слаба перед навязчивыми мыслями, сдержать которых практически невозможно.

Пятый тоже пытался спасти свою семью, тоже пожертвовал своей жизнью, даже намного больше, чем Алиса. Но как бы сильно он не старался, апокалипсис наступал вновь и вновь, как единственный конец его существования. Если Пятый не смог, то сможет ли Грань пройти через это каждый раз, чтобы всё же встретить лучшее из возможного будущего, или же она потеряет надежду? Она не знает и проверять не желает. Ей осталось собрать трясущуюся по швам веру и сделать всё, чтобы Пятый и Клаус смогли ощутить другой финал.

Скоро на неё нахлынет неописуемая паника, присутствие которой словно комом накатывает на неё. Самое главное, что она не может объяснить это. Поперёк горла встал несуществующий комок, в то время как в груди осел груз предстоящего будущего. Она спасёт их. Она обязана, если она Алиса Харгривз. Алиса никогда не была храброй, никогда не была самоотверженной. Скорее всего, ей всегда овладевал страх, которому та всегда повелевалась.

Если она прикрывает семью своим же телом на задании, то это не самоотверженность, а страх за здоровье немаловажных ей людей. Она осталась дома с Пятым, когда могла сбежать? Она боялась оставлять его одного. Каждый её взгляд, каждый вдох, каждое действие сопровождаются инстинктами. Даже сейчас она не может заснуть, потому что боится нового возвращения Леонарда.

Оперившись локтями на периллах, она уже стала игнорировать прожигающий сзади взгляд зеленых глаз. Смотрит на ночное полотно, звезды которого уже перестали быть завораживающими огнями. Они стали для неё тусклыми блестками среди всех этих событий, но она мечтает вновь посмотреть на них на крыше Академии, взявший за руки с Клаусом, как они любили делать это раньше. Только после того, как она разберется с Дженкинсом.

Ночной легкий ветер только сильнее создавал ощущение ностальгии о той ночи, когда она покинула Академию. Воспоминания неоставили никого в покое, даже некоторых Харгривзов, через чьи окна был виден тусклый янтарный свет. Не только они сейчас не могут спокойно заснуть.

— Почти четыре утра, – устало выдохнула девушка, выпуская изо рта новый клубок дыма. — Тебе не пора спать? – она обратилась к брату, даже не посмотрев через плечо.

— Могу задать тот же вопрос к тебе, – парень скрестил руки у груди.

Он безмолвно встал со скамейки и расположился рядом с ней, в то время как Алиса же стала смахивать подальше от него дым от сигареты. Пятый не стал говорить ей, что уже когда-то пробовал их, решил, что сейчас это будет не к месту. По привычке руки сами оказались в карманах, глаза прищурились, но что-то в его привычной позе было не так. Закусив губу, он невольно вспомнил ту ночь, когда Алиса сидела с той же стороны в кинотеатре. Как бы он не пытался это отрицать, только от этих воспоминаний его сердце забилось чаще.

— Нужно будет дать Хейзелу должное. Не знал, что у него есть способность, – он поднял взгляд на Семь, но тут же отвел его, когда внезапно встретился с голубыми глазами. Она это заметила.

Но решила промолчать, лишь в очередной раз примкнула губами к фильтру. Он видит, как она нервничает даже при тусклом свете неоновых ламп мотеля, которые порой начинали настораживающе мигать, будто в любой момент и вовсе погаснут. Лиса вытянула в его сторону свою ладонь, задавая немое предложение.

Пятый встал в ступор, впервые за долгое время ему представился такой до боли простой выбор, но почему-то настолько сложный, что рука стала словно скованная чугунными наручниками. Прошла примерно минута, когда парень смог осознать, что подозрительно долго стоял без действий. На одном дыхании накрыл её руку своей, ощутив щекотливое тепло её тела. Теперь же его неугомонное сердце игнорировать стало невозможно.

Грань скрестила их руки одним движением, из-за которого Харгривз еле смог не вздрогнуть.

— Чувствуешь? – внезапно с теплотой проговорила девушка, выбрасывая вниз уже выкуренную до корня сигарету.

И он чувствовал, правда то, что он за всю свою долголетнюю жизнь не мог разобрать. Если же он ручался жизнью за Долорес также как и за Алису, то от обычного прикосновения пластмассы к телу он не мог ощутить тепло, заставляющее кончики пальцев покалывать, а область груди разорваться от трепыхающегося чувства.

Он не мог знать, что именно она имела в виду, поэтому просто кивнул, пытаясь сделать вид, что его сильно заинтересовала парковка на первом этаже. Остальные же члены семьи сейчас спокойно спят в бронированных на два дня номерах мотеля. Сейчас Пятый мог им позавидовать, потому что то, что он сейчас испытывает для него кажется нездоровым.

— Да, ты чувствуешь. Ты живой, – она пыталась разомкнуть веки, которые в блаженстве сомкнулись от желания поскорее пойти спать. — Надо бы и дальше тебе оставаться живым, – Алиса внезапно потянула его за собой на скамейку, вероятнее всего, просто забыв отпустить его руку, — Так было бы намно-ого лучше, – она с великий усердием открыла глаза и с усталой улыбкой посмотрела на него.

Пока Пятый пытался утихомирить хлынувшие на него волной эмоциями, Алиса сама заметила за собой, что ощутила мелкую дрожь в теле. Было ли это очередным приходом ветра или… она слишком давно не чувствовала живую плоть брата. Раньше она могла обойтись только смертельно-леденящим прикосновением кончика указательного пальца, когда тот делал ей щелбан.

Только от одного разговора с ним ей стало намного спокойнее, в то время как с Пятым всё же было наоборот. На этот раз он не пытается отвести взгляд, а лишь продолжает смотреть в по усталому счастливые голубые глаза, за которыми скрывался животный ужас потерять родных, и он видел это лучше, чем кто-либо другой. Он прожил с ней более пяти лет, мог всё это время наблюдать за ней, даже когда она этого и не подозревала. Ночью, отвернувшись к стене, тихо плакала, но призраки не спят. Будь то малейшее вздрагивание, подступающая истерика или дрожь в руках — Пятый всё видел.

Может он не мог с ней встретится до этого, но те разговоры бессонных ночей спасали его от подступающего к горлу комка отчаяния после смерти. Если же Алиса не могла справится с тем, что он умер по её вине, то Пятый же продолжал жить даже за гранью благодаря ей. И как бы она не спорила, она остаётся его ангелом. Именно, она помогает ему и сейчас, когда увела всю семью в мотель на первых секундах возвращения в прошлое.

Он привык к ней, привык к её окружению, что он уже мало представляет жизнь без неё. Настолько сильно он успел к ней привязаться.

И сейчас при виде засыпающей возле него Алисы, его сердце закололось в приятной истоме, которая заставляет его на секунду задержать дыхание. Нет, он врёт самому себе. Ему известно, что означает это чувство. Знает, но не признаёт. Почему именно? Потому что для Алисы он не тот Пятый, которого она хотела бы видеть. Он никогда не произносил этого вслух, но тогда у лестницы и в бункере она поцеловала не его, а Фитса. Он буквально не вписывается в её жизнь хотя бы гранями Вселенной, но, а что это судьба, он не верит. Пятый забыл значение этого слова с тех пор, как устал закапывать изуродованные тела своих близких.

— Ты мне… нравишься, – еле слышимо прошептал парень, устремив взгляд куда-то в небо.

Завтра им нужно поговорить с Юдорой и придумать хоть какие-нибудь доводы на поиски Леонарда. В брехню о путешествиях во времени мало кто сможет поверить, поэтому придется опираться на давнее дело о похищение Алисы. Тогда уже ей вновь придется встретится с ним только уже в суде. Придется вновь ворошить старые раны и пытаться доказывать его виновность. Но учитывая, что есть хотя бы малейшая вероятность провала, парень готов вновь убить его, даже если Алиса категорически против этого.

Пять поворачивает голову, но видит перед собой уже во всю спящую девушку, что вызвало у него смешок. Без лишних слов он накрыл её руку своей, в то время как второй рукой придержал её за затылок, чтобы в следующее мгновение телепортировать их двоих на кровать и аккуратно уложить девушку. Пока его голова ещё не совсем забита мыслями о ней, он решил тоже пойти спать. В конце концов он уже забыл каково это не быть мертвецом и чувствовать потребность во сне.

Он остаётся на плаву только из-за неё, ведь если бы она не пыталась его так усердно спасти, он давно бы уже отправился со спокойной душой на тот свет. Как бы сильно он не хотел бы отправится туда и наконец-то попрощаться с этим миром, он продолжал те ночные разговоры на крышах гаражей. Продолжал наблюдать за девушкой, каждый раз напоминал ей поесть или поспать. Продолжал указывать ей на вещи, которые были слишком теплые или легкие для погоды.

Он не мог покинуть грань, что-то продолжало его там держать. И, скорее всего, это была Алиса. Из-за неё он здесь, из-за неё он вновь жив, из-за неё… Всё произошло по вине этой белокурой макушке, к которой он в последнее время всё чаще и чаще хотел прикоснуться. Будь то случайное касание, будь то умышленное трепание волос. Со временем он привыкнет к тому, что уже давно перестал ровно дышать к ней.

***

Утро, которое могло начаться с теплых лучей солнца и бодрящего кофе. Утро, которое началось с тревожного зова Диего. Только от его зова, пропитанного явно плохой вестью, Алиса встала на ноги и пошла в его номер, игнорируя только просыпающихся Харгривзов. Нет, она бежит. Семь не может пропустить хоть какую-нибудь весть, в особенности от Диего, связанного с Юдорой уже больше, чем просто связью. Как никак, у них будет ребенок.

— Диего, что-то случилось? – она попыталась сфокусировать свой еще сонный взгляд на разочарованном лице брата. — Пожалуйста, скажи, что всё в порядке.

— Мне жаль, – одна лишь фраза, заставляющая её сердце замереть на мгновение. — Дора сказала, что вчера его видели в аэропорту. Скорее всего он улетел в Австралию. Его поиски продляться.

Семь не знала как на это реагировать. С одной стороны причина её кошмаров сейчас находится далеко от неё, но она не может этому быть рада. Он всё ещё на свободе. Всё ещё может убить их. Но, на сегодняшний день она может перестать беспокоится о безопасности своей семьи.

— Я могу отправится туда за секунду и… – но мысль Пятого была прервана холодным взглядом девушки, — Да, да. “И шагом к нему не приближусь”.

Он знал, что каждая такая фраза выводила её из себя. Она чувствует ответственность за их жизни, что порой перегибает палку в опеке над уже взрослыми людьми, хотя на счет Четвертого каждый из них поспорил бы. Но порой от такого чувства опеке над собой Пять невольно улыбается, что только сильнее смущает его. Какого черта он улыбается?

— Уверен, что они найдут этого гада, – с обнадеживающей надеждой улыбнулся Клаус, раскручивая в руке косяк.

Алиса лишь устало закатила глаза и одним жестким движением лишила Сеанса его вещи. Ей ничего не стоило раздавить предмет ботинком, вслушиваясь в мучительный стон брата. Даже если его предупредили о мучительной смерти в будущем, он не мог взять и просто избавиться от своей пагубной привычки. Клаус промолчал, зная, что не в его интересах сейчас спорить о вредных вещичках. Если у него есть шанс прожить хоть чуточку больше в мире вместе с Алисой, то он бросит это дело. Не с первого раза, да и не со второго, но обязательно бросит.

***

Лежать и чувствовать тепло родного тела невероятно приятно, даже если они делали это неоднократно. И даже если они сейчас все в гостиной, а их тела заполнили весь диван, они продолжают лежать. Ещё никогда в доме не царила такая уютная атмосфера. Алиса и Клаус лежат в обнимку, Диего со своей спутницей ведут спокойную беседу с Пого, когда даже Лютер сейчас рассказывает о своих чувствах Эллисон, а Бэн и Виолетта наблюдают на это со стороны.

Только Пятый сейчас сидит на кухне наедине со своими мыслями на дне терпкого кофе. Он продолжает размышлять о своих чувствах, совсем не подозревая, что Алиса тогда слышала его слова. Не подозревая то, что в соседней комнате Алиса тоже не переставала думать о нём.

Девушка внезапно встаёт, говорит брату, что скоро вернется и направляется в сторону кухни. Она не может больше молчать. Слишком долго Семь держала в себе палитру неописуемых эмоций. Начиная с горя и заканчивая тем самым трепетным чувством, всё оставалось только с ней, и может только частью этих чувств та делилась с медиумом.

Алиса устала держать всё в себе, настал момент вылить все свои чувства, пока есть момент, а уже только потом жалеть о содеянном. Но не успела она и покинуть комнату, как сзади неё появилась секундная голубая вспышка, которую она не перепутает ни с чем другим. Ей потребовался лишь миг, чтобы повернуться и посмотреть на спину парня, к которому она раннее так спешила.

По его движениям можно было понять, что он кого-то ищет. Она почти позвала его, но та решимость внезапно исчезла, когда парень повернулся к ней лицом. Его зеленые глаза лихорадочно пробежались по её лицу, после чего он сделал один уверенный шаг навстречу, но на второй уже смелости не хватало.

Девушка приблизилась на пару шагов, один пропитаннее неуверенности другого, но Харгривз уже остановились в полуметре. Это расстояние казалось слишком большим, но в тоже время настолько тесным, что в какой-то момент они могли были поклясться, что слышали сердцебиение друг друга.

— Нам надо поговорить, – одновременно произнесли Харгривз, после чего уголки их губ приподнялись.

Комментарий к XXII: Конец, который должен быть

Это завершение фанфика. У меня нет слов. Эту работу я писала больше полугода, и она займет в моем сердце отдельное место. Это мой первая законченная работа (не считая нескольких мини). За написание Ошибки многое поменялось. Первая глава выпущена в день рождения моего брата, т.е. через день после моего. Честно, мне не хочется отпускать эту работу, даже если она подошла к завершению. У меня слов нет как это описать. Внутри этой работы есть что-то, что взято из моей жизни, некоторые моменты, или даже некоторые мелочи. За написание этой работы менялось мое окружение, эмоции, кумиры. Процесс создания фанфика для меня как отдельный период жизни. Кто-то появлялся, кто-то уходил, кто-то умирал, к кому-то ранее хорошему человеку испытываю неприязнь чистой воды. И невероятное количество ностальгии. Может это просто второсортный фанфик, но я бы с удовольствием поделилась с вами эмоциями при его написании. Я бы хотела написать его еще раз.

Даже если у фанфика будет стоять статус “завершен”, знайте, что это не совсем так. Я напишу другие финалы моей истории, которые были первоначальны. Этот финал пришел мне в голову, когда я писала двадцатую главу. Позже вы сможете выбрать для себя другой финал, а также я собираюсь написать главу про Диего. Мы не прощаемся)

Всем огромное спасибо за то, что вы хоть как-то помогли мне в продвижении, будь то отзыв, будь то оценка. Для меня это больше, чем просто фанфик, даже со всеми его минусами, которых достаточно много.

========== XXIII: Конец, которого не было ==========

I

Каждый…

Алиса сделала первую за долгие годы затяжку, втягивая в себя расслабляющий дым. Казалось, что более неспокойного дня в её жизни никогда не было. И даже если те яркие звёзды, ранее заставляющие внутри неё вспыхнуть бенгальские огоньки, уже стали для неё безразличными бликами, она может спасти жизни двум дорогим ей людям. Сейчас, облокотившись локтями об перила, она пыталась успокоить себя. Грань ненавидит сигареты за то, что из-за них умер Клаус. Ненавидит их из-за осознания того, что ей будет после тяжело избавиться от них, но делает новую затяжку.

В любом случае это лучше, чем вновь подсесть на наркотики.

Её бесит своя же нога, которая не прекращает трястись, как бы сильно она не пыталась бы расслабиться. На втором этаже мотели, мотеля, где в нескольких номерах находится её семья. Её переполняют сомнения и страхи. Пятый тоже пытался спасти мир от Конца Света, но каждый раз апокалипсис возвращался с новой силой. Алиса правда не понимает, как он не потерял надежду хоть на какое-то спасение, когда она же не может и глаза сомкнуть.

— Четыре утра, – выдохнула девушка, зная, что сзади её буравит пара зеленых глаз. — Тебе то чего не спиться?

— Хотел бы больше узнать о том, как я сдох.

По коже девушки прошла волна мурашек от его слов, будто окатившие её холодной водой. Он ничего не помнит, абсолютно. Ей снова приходится делить их совместные воспоминания только с собой, столько лет совместной жизни останутся только в её воспоминаниях. И от одной мысли, что это может повториться, её тело пронзает холод.

Одно только упоминание может взорвать в ней атомную бомбу. Настолько сильно она хочет оставить всё это в уже несуществующем будущем и всё исправить.

— Не говори так, – девушка сжала кулак от самого упоминания его еще возможной смерти. — Лучше пойди спать, завтра придется разговаривать с Юдорой. Возможно Леонард уже знает, что мы здесь.

— Тогда я должен быть на сторож…

— Пять, – неожиданно холодно и резко её голос разрезал ночную тишь, — Если что-то и случится, то я буду здесь и всех предупрежу, – она повернулась в его сторону, делая очередную затяжку перед тем, как продолжить, – Это не сравнится с твоим апокалипсисом, но я не вынесу, если мне вновь придется воскрешать вас. Поэтому, умоляю, выспись.

— Ты вроде не Грейс. Не понимаю твои излишнюю заботу, – парень скрестил руки у груди, кладя ногу на ногу на скамейке.

— Я буду чувствовать себя легче, если ты будешь живым и выспавшимся. Моя голова забита только о твоей жизни. Мне тяжело принять то, что последние пять лет стерлись из твоей памяти, – Алиса рухнула рядом с ним, выдыхая дым в противоположную сторону от подростка.

— А что тебе больше всего запомнилось? Я имею в виду те пять лет, – он невольно вспомнил ту ночь, когда Семь сидела с той же стороны и заснула в его объятиях. Пятый не хотел этого осознавать, но от этих воспоминаний его сердце забилось сильнее. Обычно умиротворенная душа затрепыхала от близости с Лисой.

Парень видел, как её тело напряглось, и он мог предположить почему. Кроме свободной жизни певицы ей приходилось нести за собой тяжесть двух умерших братьев, в то время как Виолетта покинула её. Он не знает, что там происходило, но хотел бы иметь при себе воспоминания о каждом моменте. Пять более чем уверен, что за те прожитые совместные года, его непонятные чувства там стали для него яснее, чем лазурное небо. Сейчас он бы всё отдал за то, чтобы понять их именно сейчас.

— Было тяжело, – грустно выдохнула Грань. — Мы много ссорились, ругались. Откровенно говоря, орали друг на друга почти раз в неделю после второго года.

Устремив взор на ночное полотно, она не переставала рассказывать ему моменты из жизни, которые исчезли с временной хроники навсегда. Харгривз смерилась с тем, что он никогда её не послушается и не пойдёт спать, даже если это станет её последним желанием. Перебирая фрагменты из жизни, сердце девушки невольно сжалось. Больше нет той славы, нет любимых песен, но сейчас она может увидеть пар, исходящий из его уст. Она попыталась как можно незаметней сжать кончиками пальцев пиджак брата, чтобы разуверить себя в том, что это не сон. Это правда, она чувствует его шероховатость. И если это чувство не имеет в себе столь огромного значения, то для неё это спасательный круг в сомнениях той реальности, правдивость которой слишком трудно обнародать.

— Это же правда ты? – она перевела взгляд с неба на него, неожиданно для себя замечая влагу в глазах, — Должно быть, сейчас я настолько рада, что не могу полностью поверить в это.

Пятый слышит, как её голос дрожит. Видит, как пепел от её сигареты скоро рухнет от долгого игнорирования. Чувствует её горячее дыхание где-то рядом, но не может толком ухватится за него. Хочет крепко обнять её, удивляясь своим же желаниям.

Алиса хочет встать с места, вытереть слезы слабости, но её руку перехватывает Пятый, который попытался несильно сжать её запястье. Если раньше он всегда продумывал ход своих действий, то с ней он всегда импровизировал. Даже сейчас, когда они оба замерли, не смея нарушать тишину, он не мог придумать хоть какое-то продолжение событий, пока не понял, что любая попытка хоть что-то обдумать — провал.

Делает первое, что приходит ему в голову только после минутной паузы. Непривычно для себя гладит её кожу большим пальцем, разогревая область груди сильнее. Поднимает на неё на удивление уверенный взгляд, а она замечает, как его зеленые глаза сверкнули при свете неоновой лампы. Он улыбается, подавляя в себе желание встать и прижать её к себе.

— Спасибо, – прошептал парень, но он прекрасно понимает, что она услышала его.

Каждый её взгляд, каждый её вдох заставлял его задержать дыхание. Он не узнаёт самого себя, а времени на обдумать и объяснить катастрофически не хватает. Он был готов почувствовать, как она вырывает свою руку, готов был сам её отпустить и пойти уже наконец спать, но точно не был готов к тому, что Алиса потянет его к себе. Чувствуя, как она с силой прижалась к нему, Пятый потерял дар речи. Она сжала в руках его пиджак, пропитанный таким родным запахом. Она больше не ощущает смертельный холод только от одного прикосновения к нему, тело больше не ломит от проникающего в душу страха. Её разрывает только от одного тепла, исходящего от его тела. Даже если они редко соприкасались, Семь невыносима скучала по его слегка видному румянцу и вздымающегося груди, означающая, что он дышит.

Пятый обнимает её в ответ, не представляя происходящее в её голове. Он понятия не имеет как прожил вместе с ней пять лет в виде мертвеца, но пытался успокоить сестру, которая уже не скрывала своих слёз. Наверное, Алиса мечтала только об этом. Вновь обнять его, ощущать еле слышимые удары сердца то ли его, то ли её. Семь заблудилась в лабиринте мыслей, закрыла глаза и полностью отдалась своим эмоциям, которые всегда били через край. Область груди кричит, нос горит, в то время как в горле засел комок несказанных слов. Он обнимает её в ответ, воспользовались возможностью с несвойственной тому нежностью провести рукой по её вздрагивающей спине. Он мог только предполагать её чувства, мог только сам ощутить мгновенную пустоту, как только у его уха произнёсен первый всхлип. Казалось, что именно когда Лиса плакала, Пять не мог спокойно дышать, если вообще дышал.

— Спасибо, – хриплый шёпот, заставляющий пройтись по его телу около трёхсот мурашек, — Спасибо, что ты есть рядом.

Он аккуратно берет её лицо в свои ладони, после чего мягко отстраняется, чтобы взглянуть на её заплаканное лицо, способное одним своим видом вызвать скребущих душу кошек. Медленными движениями, словно боясь её отпугнуть, парень вытирал влагу с её лица большими пальцами, но уже только размазывал её ещё больше. Но всё же он смог вызвать у неё улыбку.

Пятый тянется к ней. Если раньше он был уверен практически во всех своих действиях, то сейчас боялся даже лишний раз моргнуть, не то, чтобы поцеловать её. Но он сделал это. Мимолетно, еле касаясь её губ, но не отрывая от неё глаз. Нет, ему не более полсотни лет. Он всё ещё мальчик, который боится узнать ответной реакции.

Он готов был к всему угодно, но не к тому, что девушка спокойно прикроет глаза. Уже с меньшими сомнениями накрывает её пунцовые губы своими, будто впервые пробуя их на вкус. Это не было как на лестнице, не было как в ловушке Клауса. Пять сам поцеловал её, совершая каждое действие как можно дольше. Его дыхание больше щекотало Грань, когда её же уже давно обжигаешь его кожу у щеки. Продолжая придерживаться одной рукой за скамейку, девушка прикоснулась подушечками пальцев к его скуле. Кажется, что она уже не в состоянии противится этому дурманящее сознание чувство.

Чувствовать его живого, чувствовать его теплоту и каждое пропитанное некой невинностью действие — слишком большая награда, которую та могла бы пожелать. Он продолжает всё также мягко смыкать их губы, а после ненадолго отстраняется, заглядывая в затуманенные глаза. Ему казалось, что с каждой секундой он влюблялся в неё вновь и вновь. Он наконец понял это чувство. Он влюблен в неё.

— Алиса…

— Ты мне тоже, – всё с таким же шёпотом произносит она слова, после которых оба озаряются улыбками. — Если ты ничего не помнишь, то я обязана помнить всё, – она позволила себе запустить руку в его волосы, перебирая пальцами каштановые пряди. — Если ты не Пятый из моего прошлого, то ты Пятый из моего будущего. Если ты захочешь, я сделаю всё.

— Я хочу, чтобы мы пошли спать, – лаского проговорил Номер Пять, замечая усталость в его голосе.

II

Девушка перебирала свои вещи и тут же складывала их в чемодан. Она пыталась растянуть это мгновение как можно дольше, ведь только от одного осознавания того, что всё вновь повторится, внутри неё вспыхивают бенгальские огоньки, нервно щекочущие изнутри. Она прекрасно понимала, что прибудет не одна из младших Харгривзов, но у неё нет выбора. Она обязана прийти, иначе никак не поступить. Номер Семь с радостью не приехала бы туда в любой другой день, но эта дата уже слишком долго была обведена кружочком в календаре. Для неё казалось, что лучше она сломает себе ноги, чем переступит ими порог бывшего дома. Сейчас же Грань понимала как сильно ошибалась.

Три мучительно долгих гудка сотового и вот она уже диктует свой адрес такси. Уже находясь в машине, она не переставала хрустеть пальцами. Дышать было слишком тяжело, когда где-то в районе солнечного сплетения завязывался крепкий узел. Нервы сдают уже на протяжении месяца, в ожидании этого чертового дня.

Она до сих пор помнит, как почти семнадцатилетняя Лиса сбежала из своего гнезда, который больше смахивал на терновый венок. Венок, который на протяжении семнадцати лет впивался в кожу своими шипами, высасывая всю силу из неё. В конце концов, она не выдержала и сбежала, бросив братьев и сестру с Моноклем, включая тех, кто ей был дороже жизни.

Благословляя тот момент, когда машина остановилась около назначенного места, она протягивает пару купюр водителю. Как только Алиса вышла из машины, она сразу ощутила на себе пасмурную погоду. Облака сгустились светло-серой массой, не давая шанса солнцу излить ни одного луча. Несмотря на сырость вокруг и холод, эта погода казалась ей идеальной.

— До свидания, – девушка радостно захлопнула дверь, поле чего машина вновь тронулась с места. Она не пыталась укутаться глубже подбородком в шарф. Наоборот, только подставляя лицо очередному порыву ветра.

Перед ней предстала та самая знаменитая Академия Амбрелла, ранее хранящая в себе невероятных экземпляров человечества. Космобой, Кракен, Слух, Сеанс, Пятый, Ужас и Грань. Семерка бывших супергероев, которые выросли не боготворенными спасателями, а обычными людьми. Они так долго ждали обычной жизни, что она подкралась незаметно, одновременно со взрослой серостью, хоть не все из них полностью повзрослели. И почти у самого входа ей стало страшно.

—Вдруг не выйдет? – испугано прошептала девушка, в очередной раз застыв с поднятой рукой.

Девушка закрыла глаза, считая в уме до двадцати, как учила когда-то Грейс. Она сделала три мучительных стука, которые навсегда перевёрнут её жизнь. Словно летучая мышь, которая вышла полетать днем, будучи слепой. Она не знает, что её ждет. Может быть свободный полет, а возможно она с болью упадет на асфальт, не успев даже пролететь пару метров. За дверью послышались громкие шаги, явно кого-то тяжелого. В голове Алисы прокралась догадка кто же это мог так громко ходить, но это слишком очевидно.

— Алиса? – из двери появилась блондинистая голова Лютера, который в следующую секунду дал девушке пройти внутрь. — Как ты?

— Чувство, что скоро задохнусь, – на что брат только усмехнулся.

***

Новое перемещение во времени, новая попытка спасти уже в какой-то степени ненавистный мир от конца света. Может это уже стало его хобби, может он, сам этого осознавая, попал в замкнутый круг, в некую воронку нескончаемого апокалипсиса, а возможно он просто неудачник. Молния не бьёт в одно место дважды? От этой фразы Пятому только смешно. Ему порядком надоело тратит свои силы на то, что в своем завершении вновь понесёт за собой всемирную гибель. Но если есть хотя бы малый шанс того, что в этот раз он сможет всё изменить, он не отступит.

И если он всё время возвращался в вечную для него весну, то по какой-то причине он вернулся в прохладный двор, где его уже не встречала привычная группа Харгривзов. Нет, что-то явно было не так, и Пятого это пугало.

Он не мог терпеть какие-то отклонения от плана, не переносил сюрпризов и другую неизвестную ерунду. Он сжимает кулаки и, словно подозревая каждый камень, продолжал идти к входу. За стенами слышится шум, состоящий из быстрых шагов и смешанных в один гул голоса близких. Прихватив на всякий случай валяющеюся палку, парень за мгновение оказался в гостиной, которую успел увидеть разрушенную не один десяток раз. Он замер, не веря собственным глазам.

Его глаза не могли устоять на одном месте, все время скакая между живым Бэном и незнакомой девушкой, которые сейчас встали в строй вместе с остальными. Вокруг свисают шарики, прикованные нитками к потолку, в то время как вместо дивана стоял стол, наполненный разными сладостями. Огромная банка кофе сразу бросилась в глаза, затем уже банка оразисовой пасты и упаковка зефира.

Он замечает отсутствие Вани, что заставляет его сердце забиться ещё чаще.

— С прибытием, Номер Пять, – мило улыбнулся Клаус, продолжая сжимать в руке дрожащую ладонь Алисы. Если её лицо ничего не выдовало, медиум всё равно мог почувствовать её переживание за километр, не имея при себе способности сверх-чутья.

— Я ждала тебя, – выдохнула девушка, ожидая второго знакомства с братом.

***

— Мне нужен лишь кадр из твоей жизни, – Хейзел поправил свои очки в ожидании девушки.

Грань зашла в галерею, чтобы отыскать нужную ей фотографию, но застыла только от возможности исправить абсолютно всё. Перед ней предстала возможность спасти Бэна от смерти, а также вернуться к Клаусу, который не был до конца зависим от психотропных веществ. От возможной власти над своей и жизнями родных дыхание сперло. Она может не встретиться с Леонардом, помочь семье, прекратить эти вечные страдания их неидеальных жизней. Если раньше её не сильно волновало будущее, то изменение прошлого слишком сильно давит на её плечи своей силой.

Она может подарить Пятому спокойную жизнь.

Снимая чехол с телефона, ей в руки упала фотография, сделанная в их пятнадцатилетие. На нём видны весёлые лица Харгривзов, когда шкаф за их спинами рухнет через пару секунд. Алиса помнит этот день также ясно, как и свои намерения.

— Было приятно познакомится, Алиса Харгривз, – слова мужчины эхом отозвались в её сознании, погрузившемся во тьму.