Свадьба Берсерка [Екатерина Федорова] (fb2) читать постранично, страница - 123

казалась рекой из огня.

Как бы не подпалили главный дом снова, мимоходом подумал он. Бросил Свальду через плечо:

— Посиди в зале до последнего человека. Присмотри, чтобы огня не подпустили, с пьяных глаз…

— Положись на меня, родич, — радостно рявкнул Свальд. — И еще раз — долгих лет, жарких ночей тебе с молодой женой.

Отважных сыновей он не пожелал. Как и все те, кто сегодня произносил здравницы.

Наставления Гудню и Тюры Забава помнила — и не посмела даже зажмуриться, когда в лицо начали брызгать кровью из огромной чаши.

Только моргала, когда капли падали на кожу уж слишком близко к глазам.

Брызгала на нее Гудню, как жена старшего брата, Болли — и самая старшая среди женщин из ее новой родни. Делала она это размашисто, щедро окатывая Забаву кровью, наполовину успевшей свернуться, со сгустками.

Рядом Кейлев точно так же окунал кисть руки во вторую чашу, брызгал на Харальда. Только кровь из пригоршни выплескивал аккуратнее, без широких замахов.

Пропало платье-то, думала Забава, чувствуя, как промокла на груди ткань одеяния — и капли со сгустками лениво и щекотно ползут по щекам, шее. Хорошо хоть красное, на нем бурые пятна застиранной крови будут потом не так заметны.

В опочивальню набился народ. Болли, Ислейв, Тюра, еще какие-то люди.

И все стояли, глазели жадно — на невесту в алом, залитую кровью, на ярла, по светлой рубахе которого расплывались багровые пятна.

Первой чашу опустошила Гудню. Отступила назад, к мужу. Кейлев, закончив, слил в ладонь последние капли, стряхнул их на Харальда. Объявил:

— Долгой, счастливой и богатой жизни вам обоим.

Затем добавил внушительно, посмотрев на Забаву:

— Я выдал тебя замуж хорошо, Сванхильд. Радуйся, что тебе достался такой достойный муж.

И тут же, развернувшись, шагнул к двери. Люди начали выходить, желая напоследок:

— Долгой и богатой жизни.

Вот и все, с замиранием сердца подумала Забава. Вот она и честная жена. И поступать ей следует, как жене.

Ее почти всю залили кровью. Хорошо хоть, в опочивальне было жарко натоплено — и намокшее платье не холодило тело. Только неприятно липло к коже.

Как только люди начали выходить, Харальд повернулся к Сванхильд. Глядел на нее и ждал.

Любопытно было, что она теперь будет делать. Слова Свальда всплыли в памяти…

Девчонка посмотрела на него, вскинула руку к своему лицу — но не коснулась его. Спросила серьезно:

— Можно кровь смыть?

Харальд качнул головой.

— Нет. До завтрашнего утра мыться нельзя. Иначе не видать нам с тобой ни счастья, ни долгих лет жизни. Придется потерпеть.

Она покивала, опуская руку. Замерла, глядя на него.

А качну-ка я лодку, вдруг подумал Харальд. И ощутил приступ веселья — которое, однако, не выпустил на лицо. Сказал строго:

— Теперь ты моя жена, Сванхильд. Поступай, как положено жене.

Его молодая жена снова закивала. И, взяв за руку, повела к постели. Замерла перед широкой — шире прежней — кроватью. Пару мгновений неуверенно смотрела на него.

Он кивнул, поощряя. Сванхильд протянула руку, положила ладонь на его грудь, надавила.

Харальд опустился на край кровати.

А следом ощутил, как брови сами собой поползли вверх. Сванхильд встала на колени у его ног. Взялась за завязки на сапогах.

Да она меня разувать собралась, с изумлением понял Харальд. Стаскивать сапоги с ног, как с немощного старика…

Сванхильд старательно распутывала узлы на завязках. Даже голову наклонила, чтобы высмотреть при тусклом свете светильников концы кожаных шнурков. На короткое мгновение отвлеклась от своего занятия, чтобы поправить венец, начавший сползать со склоненной головы…

— Сванхильд, — тихо уронил Харальд. — Что ты делаешь?

Она вскинула голову, робко сказала:

— Так положено жене…

— Я понял. Но вообще-то жене с мужа положено штаны стаскивать, а не сапоги, — Харальд вдруг фыркнул.

И подумал — Свальд все знал. Похоже, была у него славянская девка, успевшая выучить наречие Нартвегра и рассказать об их обычаях. Или у него — или у кого-то из его людей.

— Встань, — приказал он.

Сванхильд, растерянно глянув, поднялась. По пути чуть заметно покачнулась, ухватилась за его колено в поисках опоры…

Нога зажила не до конца, подумал Харальд, а она то бегает в рабский дом к Кресив, то бухается перед ним на коленки.

Сванхильд стояла перед ним, глядя сверху вниз. На серебряном клыке змея, вышитого на платье, повис сгусток крови.

— Тебе следует забыть обычаи твоей родины, Сванхильд, — медленно сказал Харальд.

И накрыл руками ее ладони, сейчас безвольно опущенные вниз.

Сладко и пряно пахло кровью. Он всем телом ощутил, что сегодняшняя ночь и впрямь будет жаркой. И долгой…

— Никогда не вставай на колени, жена ярла. Ни передо мной, ни перед другими.

А потом Харальд вдруг смолчал, потому что осознал — сейчас он обламывает девчонку под себя.

Но ни его живучести, ни его силы у нее нет. И неизвестно, что случится с ним самим