Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
мира.
— Потом твое, — хрипло пообещал он.
Забава вздохнула, погладила ему плечи — там, где по ним шли особо густые сеточки старых шрамов. Подняла колени, прогибаясь так, чтобы складки покрывала не терлись об чувствительные, едва поджившие рубцы на пояснице…
Харальд сверху с шипением выдохнул, довольно оскалился. Пробормотал, двигаясь в ней:
— Рада? Хорошо…
Его орудие скользило все более частыми рывками, по животу Забавы поползло первое тепло — тугое, трепещущее.
Но до сладкой судороги дело так и не дошло.
Потом Харальд рванулся в последний раз, придавливая ее к кровати. Замер сверху. Тут же с протяжным выдохом сдвинулся, перебрался на покрывала. Спросил:
— Больно не было? Я имею в виду, там, на спине.
Забава качнула головой, глядя на него. Хотя, по правде сказать, рубцы побаливали.
Следом она повернулась, прижавшись к его плечу, груди, животу — ко всему его телу сразу, горячему, пахнущему кровью. Бедром ощутила мужское орудие, сейчас опавшее…
Обняла.
— Сванхильд, — уронил Харальд. — Я назначил тебе утренний дар.
Она вскинула голову, посмотрела ему в глаза. Серебро во взгляде сияло, грело…
— Но ты можешь попросить что-нибудь еще. Только предупреждаю — это должно быть что-то для тебя. Не для других. Никаких "пожалей-помоги".
Забава задумалась. Погладила его грудь — твердую, поросшую белесыми жесткими волосками, среди которых попадались и редкие темные волосины. Сказала несмело:
— Я хотела… я хотела бы увидеть Ладогу. Не сегодня. Когда-нибудь. Потом.
Харальд шевельнул бровями. Объявил негромко:
— Если все будет хорошо, ты увидишь свои края снова. Когда-нибудь. Но увидишь только один раз, Сванхильд.
Забава, сглотнув, быстро и мелко закивала.
И не решилась попросить, чтобы Харальд до того дня оставил Красаву здесь, в крепости. Чтобы и ее потом отвезти в Ладогу. Заодно, по дороге.
Просьба Сванхильд была не такой уж и трудной. Если он победит Готфрида, то так и так надо будет сходить в его края с обратным визитом. А от германских земель до девчонкиной Ладоги рукой подать…
И все-таки утерпела, довольно подумал Харальд, подтягивая Сванхильд поближе к себе — и раздвигая ей губы в требовательном поцелуе. Не стала хныкать про Кресив, которую тоже можно было бы отвезти в Ладогу. Удержалась, уже хорошо.
Вкус крови таял в глубине рта девчонки, опьяняя сильнее эля. Он ощутил, как робко, неуверенно двинулся ее язык…
И как пробуждается снова его собственное тело.
Харальд приподнялся, отрываясь от нее. Сказал, уже вставая — и укладывая Сванхильд так, чтобы под ягодицами у нее очутился край кровати:
— Не хочешь попросить еще чего-нибудь? Украшения, два сундука платьев?
В голосе у него была едва заметная насмешка. Но ноги ее, свесившиеся с кровати, он раздвинул движением мягким, бережным. И сам опустился на колени между ними.
Сванхильд тут же вскинулась, села. Сказала неожиданно:
— А можно — штаны? В платье холодно…
Харальд, уже успевший наклониться, чтобы отловить губами сосок на одной из грудок, застыл. Заметил, усмехнувшись:
— Женщины, у которых есть в услужении рабыни, зимой по двору не бегают. Сидят дома, где можно обойтись без штанов. Значит, ты не хочешь сидеть дома, Сванхильд? Это хорошо…
— Ты велел гулять с Крысенышем, — пробормотала она.
Харальд нетерпеливо кивнул, соглашаясь. Велел:
— Бери из моих сундуков все, что захочешь. Плащи, рубахи, сапоги. Только оружие на стене не трогай.
Он наконец дотянулся до соска. Но девчонка сидела, а ласкать грудь, склонившись в три погибели, оказалось неудобно. Харальд ткнулся лбом в хрупкое плечо, заваливая Сванхильд на спину.
Та ойкнула — и растянулась по покрывалу. Он навис сверху, начал ласкать ее медленно, не спеша…
Багровых разводов от засыхающей крови на теле девчонки оставалось все меньше. Руки и губы Харальда стирали их.
И когда он вошел, раздвигая мужским копьем ее вход, ставший скользким, тугим от прилившей крови — Сванхильд прогнулась уже не так, как перед этим, когда он брал ее в первый раз. Более отчаянно, задыхаясь и цепляясь за него.
И судорогу удовольствия, прошедшую по ее телу, Харальд воспринял как награду. Ощутил своим копьем тонкое колечко, частым биением стянувшее вдруг ее вход, боками — шелковую кожу бедер, взметнувшихся и стиснувших его…
В зале продолжало пировать войско, празднуя свадьбу ярла.
До утра было еще далеко
Последние комментарии
12 часов 20 минут назад
19 часов 30 минут назад
20 часов 36 минут назад
21 часов 42 минут назад
22 часов 4 минут назад
22 часов 10 минут назад