Прогулка к людям [Николай Валерианович Баршев] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Н. Баршев. Прогулка к людям
I.
Так началось с утра необычно и многозначительно. Прежде всего сломался передний зуб. Еще за утренним кофе он усердно работал над хлебной корочкой, но вдруг крякнул и вышел из строя. Тут подскочил к нему язык, пощупал и совсем изо рта прочь погнал. Хочешь — погляди. Андрей Прокофьевич повертел зуб в руках, подошел к зеркалу, оскалился и потрогал пальцем сквозное место. — Да, вот так и молодость и жизнь проходят, а что о них вспомнишь? Вспоминать было нечего и некогда: время было итти на службу. Когда оделся и пошел, приключилось второе событие. Вот уже семь лет одна дорога: по правой стороне Знаменской улицы до лавочки с чем-то пестрым в окнах. Здесь покупка газеты и переход на другую сторону. Однако нынче не поймешь — не то дом обвалился, не то мошенников ловили, только прохода по Знаменской улице не было — не пускали. Ежели летящему жуку подставить ладошку, тот непременно жикнет, выключит свой мотор и по отвесу вниз. И нисколечко не удивится, не беда, — сейчас куда-нибудь дальше тронется. Здесь было труднее. Как же так, если дом обвалился, можно и обойти его, а если преступники, до каких же пор ждать, ведь на службу надо. Был Андрей Прокофьевич инженер Воробьев робким и усердным, со скрипучими сапогами, с лицом потускневшим и мелким. Годов же ему было 35. А пропуска не было — пришлось итти в обход, и были странны и даже приятны другие чем всегда умытые осенью дома и другие утренние прохожие. И опять потрогала мозг непривычная мысль. — Да, вот так изо дня в день все то же, все то же, неужели навсегда, как зуб, отжую свое, расшатаюсь и пожалуйте прочь? Из-за всего этого газету не купил, а к утреннему докладу опоздал. И спокойно ждал его кабинет, такой знакомый, глаз забыл навсегда и цвет сукна на письменном столе, и глупого бронзового оленя, поставленного для авторитетности и украшения. На столе топорщились и тянули к себе непросмотренные бумаги. Служба, как приводной ремень, скользила в машине без остановки, плавно и торопливо. — Вас тут вагонный проводник Пострелкин дожидается, — доложил курьер. — Ах, Пострелкин, что ему нужно, пусть войдет. В слегка отворенную половинку двери тотчас же вошел боком и, оправляя пояс, встал у другой половинки, сильно усатый человек. — Здравию желаю, Андрей Прокофьевич! — Здравствуйте, Пострелкин, ну в чем дело? — Да вот, — отлепился тот от двери и подошел к столу, — нельзя ли отправить нас завтра с ускоренным. Говорил он по врожденной привычке нагибаясь конфиденциальным шепотком и при этом ласково шевелил усами. — Кого это вас? — Да доктора вот больного, как его фамилия-то все забываю, вот здесь и документики все, извольте взглянуть. Сухие, слегка дрожащие пальцы, привычно перелистали поданную пачку. Одна из бумаг, подписанная каким-то врачом, была прочитана до конца. Была она адресована заведующему Терским лепрозорием и значилось в ней: "Препровождая к вам больного доктора Деспиладо, сообщаю о нем нижеследующее. Д-р Деспиладо 37 лет, д-р медицины и хирургии Республики Куба, прибыл в колонию лепрозных Крутые Ручьи летом 1922 года, командированный для научных работ; признаки проказы стали у него появляться в конце 1922 года. В мае месяце сего года им была убита, из ревности, сестра милосердия колонии Чайкина, при чем д-р Деспиладо покушался на самоубийство, но был спасен принятыми мною мерами. Ныне переводится по постановлению Губсуда, во вверенную вам колонию. Д-р Деспиладо в течение своего пребывания в колонии оказался крайне осведомленным врачом, хорошим хирургом и акушером. Значительно потрудился в области бактериологии проказы. Психически врач Деспиладо вполне нормален и экспертная комиссия признала, что он страдает лишь истерией. Отличаясь мягким характером, врач Деспиладо обнаружил некоторую неуравновешенность в вопросах, касающихся его отношений к женщинам, при чем резко выступила его пламенная ревность, которая и довела его до преступления. Вследствие этого, требуется для предупреждения подобных случаев, внимательно следить, чтобы не появились у него любовные сношения с женщинами и для этого его необходимо вовлечь в усиленную научную работу, тем более, что эти занятия могут дать в будущем ценные данные для науки". — Куба, лепрозорий, убийство… Возле шевелил усами Пострелкин и когда решил, что чтение закончено, допустил сказать в виду старого знакомства. — Чудной доктор-то, все в окошки на женщин зарится, скучает, скажите какая болезть — проказа, упаси бог, а я и не знал! — Ладно, Пострелкин, распоряжение будет сделано. — Вот и хорошо, благодарю вас, до свидания! — Всего хорошего! Но, дойдя до двери, осмелел, воротился к столу и сообщил еще: — Хоть и фамилия моржовая, а по всей видимости приятный человек, жалко его, фельдшер пьяная морда такая, ушел до завтрого, так ему и совсем скучно. А я понятное дело неподходящий субъект. Андрей Прокофьевич рассеянно кивнул головой, и Пострелкин ушел. И было это третье и самое важное в часах суток, а может и в днях жизни инженера Воробьева. В затхлый кабинет вошла дерзкая жизнь и провела упруго-скрипучим крылом по пыльным мыслям. И прежде всего стало жаль себя и, когда глотал тревожную слюну, тронул языком во рту непривычно пустое место. И тотчас же подмигнул из бумаг и махнул чем-то ярким и пестрым д-р Деспиладо. Представлялся он мощным мужчиной в костюме торреадора, совсем как в давно виденной опере. И совсем неожиданно возникло неясное желание посмотреть на д-ра и боролось оно с робостью и деловито-бумажными мыслями. А приводной ремень скользил плавно и мягко и также мягко принес и поставил у стола свежую точно с морозного воздуха и шелковистую Тамару Петровну, делопроизводительницу стола учета. — Можно к вам? В глазах и голосе веселость и неистощимая надежда. — Самый неприятный элемент, еще потом сослуживцы подтрунят. — И, не взглянув, спросил нарочито грубовато: — Ну, что? Ах бывало, не раз бывало воплощалась она в воображении, покорная всем желаниям и теперь еще неловче смотреть на красивые открытые плечи. — Ну, что? — Вот тут ведомость подписать. И встала слишком близко, можно бы и подальше. Хочется подписать поскорей, но ведомость интересная, умело бегут глаза по графам и цифрам. — А почему здесь не показан средний оборот вагона? Низко заклубились томящие темные волосы и нужно поднять, только поднять голову и окунуться в ждущие глаза: инженер Воробьев — завидная партия. — Ах, подождать, не подписывать, пусть стоит возле, еще, еще! — Но больше нельзя, все разъяснено, ведомость подписана и нет уже Тамары Петровны. А кабинет манит к себе все новых людей. Здесь, пришел, зовите по телефону, делайте доклады, несите бумаги, здесь, здесь инженер Воробьев. И внимательно слушает бронзовый глупый олень, как торопливой походкой ходит по кабинету время, и верит инженер Воробьев, что идет оно скорее, чем дома. Но вот 4 часа — конец, до нового утра, можно обедать, любить, отдыхать, хлопотать. — До завтра! — Прощайте! Хлопает пружинистая дверь, считает все ли ушли, одного долго не не досчитывалась: Андрей Прокофьевич вышел, как всегда, на час позже всех. — А все же нужно бы посмотреть, какой вагон дали этому доктору. — Прошел на вокзал, отыскал и остановился, в окнах вагона никого не было видно. — Ага, жесткий Киево-Воронежский 4-го класса N 535; вот и все, вот и все, больше здесь нечего делать, нужно итти домой. А может войти? — и нерешительно вытащил из кармана вагонный ключ, постоял, оттягивая время, как тогда с Тамарой Петровной и повернулся уходить. Из вагона выскочил Пострелкин. — Любопытствуете, Андрей Прокофьевич, может зайдете, скучает доктор-то, — и наклонился к уху с шепотком доброжелательным, — других бы не пустил, а вас завсегда, потому старое начальство, знакомое, зайдите, поинтересуйтесь! Уже не раздумывая, Андрей Прокофьевич шагнул в вагон. Первая половинка была пуста. Пострелкин постучал во вторую, запертую, и сейчас же открыл дверь своим ключом. — К вам вот! — А-а Пострельки, Пострельки venez ici, venez! К двери торопился высокий, охваченный сумерками человек. Рукой он прикрывал лоб, словно от солнца. — Вот они хочут познакомиться, начальство мое. Я сказал, что вам скучно, они и зашли. — Ах, как я вас благодарю очень, очень, садитесь, пожалюста. Ви русски ingenieur? Но упрямая, сверлившая весь день мысль выскочила неожиданно. — Зачем вы приехали в Россию? — Зачем ви сюда приехаль? — словно для перевода повторил Деспиладо и вдруг отнял ото лба руку и улыбнулся всем бритым, тонким лицом. — А ви как сюда попаль? — и указывая на открывшиеся буро-красные пятна, сказал — это нужно бояться, я не дольжен вас принимать, но такая тоска, такая… — Я не боюсь, — перебил Андрей Прокофьевич, — мне хотелось поговорить с вами. — Ах вот понимаю, bien, хорошо. Зачем я приехаль? Я приехаль учиться смотреть etc. лепрозорий и революция, о какая революция! Я шель с вами, я стреляль вашу буржуа, я лечиль ваших женщин и вашу Lepro tuberosa, я сам привиль себе и сам захвораль… Андрей Прокофьевич смотрел на бугровато-бурые, лишенные волос, надбровные дуги и невнимательно слушал. Нужно уходить, как глупо, зачем все это? Он отвернулся к окну. Там в сером вечере, мимо вагона деловито маршировали с песнями и флагами, мальчуганы. Д-р тоже взглянул и черные без зрачков глаза стали задорны. — Вот, вот, вот ваша чюдни страна, она вся так идет по радиус и у вас нет окружность. Tout le monde, весь мир — вселенна, voila! Ваш инкубационны период прошоль. А вот я попаль в заразник. Какая пропасть, здесь и там… И неожиданно встал и пошел вдоль вагона. На одной из лавок была раскинута постель, над подушкой женский портрет, рядом на столике большая банка с водой и растениями. Доктор вытащил из-под подушки и надел фригийскую шапочку, и в том, что он вспомнил о ней и надел ее, — была детская утеха и безнадежность. — Доктор, не надо ли вам чего? — Мне? Non rien нитшего, merci я имею много книг, вот мой любимый Ростан — romanesque, какая тихая нежность "un peu de musique un peu de Watteau, скамейка, забор, два сердитых соседа и любовь, — и вдруг указал в окно, — отчего ви не там? Вам можно, а я буду кричать в крышу, окна, проказа с вами, с вами! А — а - а какая мука сидеть в заразник. Я сильни, я хочу любить, какая мука, жизнь ходит мимо стекля. C'est chose bien commune de soupirer pour une blonde, chataine ou brune maitresse. Ах я еще молод, хоть один раз вернуться к вам, последни раз. Monsieur помогите мне о, c'est tres simple — это у вас в руке. Дайте мне ваш ключ, этот ключ и я пойду погулять, я имею деньги, мы проведем хорошо время и apres я навсегда вернусь сюда в коробочку к этому мучительному портрету и моим водяным жукам. Он подошел к банке и постучал по ней перстнем. — Они воюют, наслаждаются и едят друг друга, это все что у меня осталось на память о мире… Дайте мне ключ, прошу вас дайте, ну, дайте… Пионеры давно прошли и с телеграфной проволоки просыпалась на навоз вспугнутая ими воробьиная стая. — Пожалуйста, если вам надо возьмите ключ, — не отрываясь от окна сказал Андрей Прокофьевич. — О, merci, merci, я буду вас ждать на вокзале в 10 часов. Пострельки уснет, он добри. Обещайте мне прийти, обещайте, ведь вы придете? И не Андрей Прокофьевич, а кто-то другой сказал: — Хорошо, я приду.II.
Сегодня обедалось плохо. — Нет, конечно, не пойду, чорт знает что такое! Набитый бумагами портфель думал так же. Андрей Прокофьевич подошел, вынул любовно бумаги и почувствовал: — Устал, вялость какая-то, нужно освежиться. — Оделся и вышел на улицу. Над часовым магазином часы показывали 7 ч. 45 м. — Еще осталось 2 часа, да нет же не пойду, нужно забыть это, — и остановился у зеленой вывески: "Пиво", — зайти, что ли? И тотчас подошел к нему какой-то хмельной с хриплым голосом и обрадовался, что слушателя нашел. — Гражданин, колебаться не стоит, входите! Ух и музыка же захлестывает сегодня, все больше "Дунайские волны", или еще что. Под такую музыку меньше дюжины, имени Стеньки Разина, никак не обойтись. Пьешь и вникаешь и опять это в пену губами, и такая-то жалость под самую фибру стелется, прямо со слезой не разделаешься. Замолчал и хотел открыть дверь, но вернулся, словно что вспомнил. — Здесь в самый раз ничто иное как горох моченый, тонкая это штука и мочить его с умом нужно, рецепт секретный иметь. И потом вообще, чтобы все по-буржуйному, иначе и начинать не стоит. Другой хозяин как ни старается, а все в дым работает, глядь-поглядь и в трубу, досвидания. Зато, коли додуматься до всего — золотое дно, нипочем мимо такого заведения без дрожи не пройти, омут привлекательный. Как это из детства "Дитя, подойди, подойди же, пока не проснулася мать". А подойдешь и кончено. Благороднейшее и любимейшее учреждение. Входите, гражданин, я за вами. Имею надобность в "Громе", папиросы такие великосветские. Андрей Прокофьевич слова не ответил, но и слушать не отказывался. — Стоит ли входить? — и когда подумал, то уже вошел. Уставился какой-то, глаза на выкате, и усы пивоточивые книзу. — Ах да, пива надо спросить! Послушайте, дайте, пожалуйста, бутылочку пива. К кому обратился, пробежал и не посмотрел. А перед столиком опять тот же, козырек почти оторван, в углу рта папироса слюнявая. — Разрешите, гражданин, присесть? Перед вами бывший офицер и притом из драгун. Ныне определился в хироманты, впрочем могу и по лицу. Если интересуетесь, угостите по усмотрению пивом или четвертаком. Я скромен и не навязчив, ясно вижу, что обнадежен пивом, а потому присаживаюсь. Отмечаю тотчас: вы или робкий мужчина или думаете о чем-то. Разве можно так пиво требовать? Словно честь имею покорно ходатайствовать. Разрешите за вас? "П-сс, т-товарищ дорогой, заказ: пара наихолодного и по возможности в кратчайший срок!" Пока принесут, позвольте немного истории. Степан Евстигнеевич, многоуважаемый хозяин, недавно перекрестил свое заведение. Раньше на вывеске значилось: "Встреча друзей". Но решил придумать поближе к современности и конкурс объявил: бутылка пива за лучшее название! — Совсем не хорошо в пивной накурено, грязно, какая чушь "Встреча друзей", а доктор-то поди уже собирается, тоже и с ключом ерунда, пока не поздно надо отобрать, еще в неприятность залезешь. — Да-с, так вот, вы изволите слушать? Все завсегдатаи тогда головы ломали. И вот сперва склонился он к мысли одного актеришки пивопийцы, предлагал тот назвать наше детище "Радостью новобрачных". Бездарно, сами посудите, при чем тут новобрачные? Спасибо жена его, высокообразованная женщина, вступилась и тогда взяли верх иные соображения. Благодаря им сидим сейчас в "Красном налиме", чувствуете как гениально и заманчиво? Полагаю, что автора угадать не трудно, хотя я и скромен и долго за одним столом не задерживаюсь. А, вот трудящийся товарищ и принес нам пива. Сознаюсь, одержим пивной страстишкой к тому же пиво, что надо. Не тревожьтесь, сейчас удалюсь, но прежде, согласно сделке, о вашем характере: в глазах нервность, все амурные устремления всегда оканчивались в ничью. Доброта и сдержанность — пример налицо. Военные, гражданские и прочие события, благополучно пройдены по окольной тропинке. Спешу отметить — думаете не то, что делаете и делаете не то, что думаете; загадка, но факт. Проживете до 72 лет, теперь позвольте откланяться и сердечно благодарить! — Постойте, — остановил Андрей Прокофьевич, — лучше вы оставайтесь и, если хотите, допивайте, а я уж пойду. — Чувствительнейше тронут, но куда же вы? Однако, не смею задерживать. Кстати вот вам доказательство — думаете не то, что делаете и т. д. Андрей Прокофьевич вышел, окончательно решив итти за ключом. — Боже, кого я вижу! Какая встреча! Это говорит Тамара Петровна, уже не делопроизводительница стола учета, а просто Тамара Петровна — шелковистая, влекущая к себе. Инженер Воробьев — завидная партия. Впрочем и он не инженер, а подогретый с непривычки пивом гражданин Воробьев, потерявший на 35 году своей жизни передний зуб. Сослуживцев нет, подтрунивать не кому, а итти в одну сторону. — Куда? Так же к вокзалу, мне нужно там в 10 часов повидать одного знакомого. Какие веселые, смазанные грязной жижей тротуары, и эти встречные, они тоже подогреты вечером, огнями кино и судьбой.III.
Если лечь на дно лодки и плыть с открытыми глазами, поплывешь прямо в небо, к белым дневным звездам и луне. Если же закроешь их будет то хмель и тоска. Может лодка на месте стоит и журчит у кормы мягкий плеск, а может плывет, пряча на дне человеческий мозг и волю без глаз… — Спасибо, мой друг, это последни раз на земле, прогулька к здоровым людям. Un peu de musique un peu de Watteau, это страшно конечно… — Ах доктор, я тоже сегодня в гостях у людей. — Да, да, я вижу, я знаю. Над землей, над смехом хмельным, над яркими пятнами чуть колышется дымный гамак. Подхватил в синие нити и качает, качает выше, все выше, трудно слушать, что говорит этот человек, прикрывающий брови. — Ах, вот что, такие же синие обои в служебном кабинете. Синева прилипла к зеркалам, перелилась в густой винный воздух и трепыхает, оседая синими хлопьями на пол. Хлопья топчут люди и сбивают их в мягкий развратный ковер. — Еще вина! — сверкает услужливый поднос. — Как хорошо, что ви встретиль вашу знакоми, она похожа на одну мою мертви дама. Она такая же добри, красиви, она вас любит. Смелей, смелей, мой инженер. О за вами много дней и ночей и еще блондинок и еще брюнеток, а у меня….. помолчал и прошептал, бросая от лица на стол руку, — эти брови, все боятся; идемте я устал, но я вас доведу. — Доктор, еще немного, слушайте, русская песня — гусляры… — Ах да, да, подюмайте, на рабство народ ответил песней, такой плявной, такой глубоки песней. Я знаю, плянета сбережет их, как драгоценность. Я рад, что у вас было рабство. Уголь падени равен уголь отражени — это закон. Я завидую вашему народу, у вас так просторно, страдания рождают велики действи. Ваша страна счастливи, живучи, не бойтесь ее, это не проказа. Помолчал улыбаясь, барабаня пальцами и вглядываясь. — И еще скажите вашей брюнетке, что я болен и что может у ней будет тоже, пусть плячет у зеркаля. А может и ви уже прокаженни? С чем ви войдете в заразник, несчастни молодой человек, у вас нитшего, нитшего нет, я знаю, я вижу. Но идем, пора. Вы верите в бога? Ах больше не за чем плыть на небо к белым звездам и лунам, пусть закрываются глаза и качает покойная лодка. У кормы мягким плеском бьется ленивый, текучий fox-trot. Это не скрипки, это ключицы поют у людей, которых зовут скрипачами. — Домой, домой, пора, я усталь!.. Если у плавунца — есть такой водяной жук — оторвать одну лапку, будет он обреченный грести одной и кружит, и кружит мелким кругом и путь его станет малым. А верит он еще в смелый плав и налет и хищный жучий разгул по водяным мхам. Но теперь только быстренько кружит на месте, на месте, на месте. Эх ты, никудышный, порченый жук-плавунец!IV.
Утром сегодня так трудно вставать, первый раз за 7 лет. А Знаменская свободна, можно итти по правой стороне до лавочки с чем-то пестрым, но только почему пестрым, ведь это обувь, мужская и дамская обувь, и пестрого в ней за все 7 лет ничего нет и не было. И так же плавно кружит приводной ремень и так же топорщатся бумаги. Подошел скрипучим шагом к столу, глаза скользнули по верхней бумаге. "Проезжая мимо сигнальных будок, оный машинист Григорьев обругал их, в том числе и меня, понося материнскими словами и выше". — Ах, какая тяжелая голова! Между строк подмигнули безбровые дуги с бугровато-бурыми пятнами. "Un peu de musique un peu de Watteau! Пострельки, Пострельки, какая тоска…" Стучит вагон, трепыхает звенящим телом белая плевательница. Вагонная топка сушит мысли и волю. По стеклу с крупными каплями ползет серое оплывшее небо и вялый лес. Когда поезд останавливается, осень мягко слетает на вагонную крышу и быстро, быстро долбит клювом по железу — говорят это дождь. — Да, нужно работать, работать и все срочно, пачки депеш, вот: "Сегодня выбросился из вагона и раздавлен на смерть больной проказой доктор Деспиладо. Больной достал вагонный ключ и им открыл выходную дверь". — Фу, какая у вас жара! Тон у Тамары Петровны другой, и в этом что-то обидное и приятное вместе. Подошла с ведомостью еще ближе, чем вчера. И сказал тихо Андрей Прокофьевич, чертя карандашом по оленю. — А знаете, этот доктор прокаженный приказал нам долго жить. Последнее слово, проскочив через пустой промежуток в зубах, вышло беспомощным и смешным.Совсем от себя. Послесловие автора. Я написал здесь правду, белую правду, и этот документ выдуман не мною, оттого здесь и ненужная мне Куба и Чайкина и многое другое. Идите, вымойте руки, — эти страницы быстро перелистали проказа, и горе, и робость, а теперь вот и вы, здоровые люди счастливой страны.
Последние комментарии
2 часов 30 минут назад
8 часов 53 минут назад
9 часов 1 минута назад
9 часов 29 минут назад
9 часов 33 минут назад
9 часов 34 минут назад