Трое и «Садист» [Михаил Огарев] (fb2) читать онлайн

Трое и «Садист»

ПРОЛОГ

"Сигнал бедствия «Мейдей», который передается по судовому радиотелефону, равнозначен радиотелеграфному сигналу «SOS»".

Д. Эйдельман. «Рассказы о кораблекрушениях».

"— Отдай мне меч-кладенец, дружок! Не по твоему норову его ковали. Им ведь надо бить без промаха! А у тебя, того гляди, глазик моргнёт!

— Не моргнёт, Кощей, не надейся!

— Ну, тогда рука дрогнет…

— Не дрогнет.

— Ой ли? Ну, держись, молодец: большая игра будет!"

«Краса Ненаглядная».

★ ПЛАНЕТА «А/312/XX»: 9001 ГОД, ДЕКАБРЬ, ВЕЧЕР ★

«— А вот если по морде заеду, тогда как? Да со всего размаха? Ну, чего замолк, ты, молодой-красивый?

Парень, к которому обратились столь нагло, был действительно очень хорош собою: стройный, высокий, с прелестным персиковым румянцем на щеках, пока не нуждавшихся в постоянной косметической обработке. Он сразу же сильно покраснел, неуверенно одёрнул новенький китель с нашивками младшего полисмена и бросил вопросительный взгляд на своего старшего коллегу. Тот усмехнулся, развалился в кресле ещё более вальяжно, презрительно оглядел говорившего (неопределённый возраст, мятая одежда, испитый вид) и небрежно заметил:

— Твой самый первый вопрос, старина Хэнк, нуждается в небольшом комментарии. Видишь ли, из пяти лиц, присутствующих в данный момент в нашем участке, определения «морда» заслуживает только одно. И, к сожалению, твоя пьяненькая кандидатура тут вне конкуренции. А потому учти: ещё одно подобное нахальное высказывание — и произойдёт долгожданная встреча твоего лба с любой из четырёх стен этой комнаты. Можно и по очереди. Слева направо. Справа налево. Как скажешь!

— Мои гражданские права нарушать? Погоди, попадёшься ты мне на воле да в укромном уголке!

Теперь рассмеялись уже оба блюстителя порядка. Затем младший воскликнул:

— Так ведь это и происходит почти каждый день! И с заранее предсказуемым результатом. Тебя обнаруживают в разных неподходящих местах, неприлично ругающимся и совершающим сложные движения в виде буквы «зю» После чего подхватывают под руки, затаскивают в патрульный гравилёт и везут сюда, где дают глотнуть восстановителя. А вместо благодарности получают большую порцию хамства!

— Ах, я каждого фараона благодарить обязан?! — возмутился Хэнк и сделал энергичную попытку протаранить боком решётку, за которой находился. — Чтоб вас проклял благочестивый и могущественный Ференц Фаст! Смерть главному сыщику и карателю Марку Риваре! Да здравствуют «отрицалы»!

Старший полисмен сразу же подобрался и уронил ладонь на кнопку вызова — почти мгновенно из соседней комнаты появились трое мрачных дежурных. Вопросительно глянув на начальника и получив в ответ его выразительный кивок, они стремительно вошли за ограждение. Пьяный грозно замахнулся во всю ширь — и тотчас угодил в «коробочку». Его сжали с двух сторон столь основательно, что глаза вылезли из орбит, а рот широко раскрылся. Туда немедленно влили с четверть стакана дурно пахнущей жидкости.

— Ещё столько же, — распорядился начальник. — А то он нынче что-то чересчур возбуждённый…

Приказание было немедленно исполнено, после чего ошеломлённого Хэнка несколько раз круговыми движениями хорошенько взболтнули и, подержав с минуту, отпустили. Тот остался стоять в напряжённой стойке, напоминавшей позу персонажа картины «Сердечный приступ» знаменитого художника и скульптора Гарольда Горна. Младший полисмен с облегчением пробормотал: «Так-то лучше…», а затем обратился к своим коллегам с недоуменным вопросом:

— Я на службе недавно и никак не возьму в толк: откуда берутся подобные неприятные личности? В нашу-то цивилизованную эпоху!

— Сразу видно неопытного парня из интеллигентной семьи! — последовало снисходительное уточнение. — Неужели только этим удивлён?

Новичок снова покраснел:

— Если бы… Раньше я и не представлял, сколь много у нашего Восточного Мегаполиса точек соприкосновения с Природой! Думал, не больше десятка, да и те под охраной. А теперь что ни дежурство — то сюрприз. Миновали тоннель, свернули под мост, и пожалуйста: декоративный кустарник постепенно переходит в самые настоящие дикие заросли, а уж что за ними — и проверять не хочется. Или пересекли ухоженный парк, а в cамом его конце внезапно обнаруживается какой-то подозрительный спуск, который заканчивается отвратительным оврагом — грязь, сырость, змеи двухголовые… А сегодня? Завершили осмотр подземных коммуникаций в родном тридцать пятом районе, собирались было подняться на поверхность, как вдруг заметили впереди полоску света. Прошлись немножко, и на тебе: заброшенный пустырь, свалка мусора и всем уже надоевший Хэнки, закопавшийся в этом мусоре по уши и собиравшийся хорошенько вздремнуть…

— Тяжёлый случай, — улыбнулся старший и снова покойно вытянулся в кресле. — Ладно: вечерок, смена подходит к концу, можно немного и пофилософствовать. Видишь ли, полностью закрыть любой Мегаполис и надёжно законопатить все щели, в принципе, можно, но этот вопрос обычно в Сенате и не поднимается. То ли привыкли, то ли унизительно жить в законсервированном состоянии… А что касается нашего постоянного клиента, так здесь, приятель, я готов обвинить всю Систему в целом! Заметь, каждому по закону гарантируется прожиточный энергетический минимум вне зависимости от степени полезности данной особи обществу. И что имеем в итоге? А имеем очень даже приличное количество принципиальных лодырей, которым кроме попить-поесть да на милочку залезть, по сути, ничего больше и не требуется. Кстати, на последнее действие большинство из них практически не способно… Говорят, в далёком прошлом существовали какие-то удивительные «пособия по безработице» — ну что же, мы можем гордиться изобретением пособий по профессиональному безделью! Вот в «Элите» с этим куда как строго: кто не горбится, тот и не кормится. Не хочешь или не можешь реализовывать свои потенциальные возможности — не надо, но трудиться, любезный, изволь в поте своей наглой рожи! Иначе…

Закончить ему не удалось, так как в эту минуту входная дверь бесшумно скрылась в стене и почти сразу же возвратилась на место, пропустив вперёд хорошо одетого молодого мужчину. Впрочем, выглядел он неважно, ибо его стильные с двойными стрелочками брюки были безнадёжно измяты, а полупрозрачная летняя куртка от очень дорогой фирмы «Зигфрид» из крупнейшего торгового концерна «Schwarzer Stern» — полностью расстёгнута. Последнее модельерами не рекомендовалось для данного фасона, да и вообще в приличном обществе считалось признаком дурного вкуса.

Вошедший первым делом несколько раз вызывающе нажал на входную кнопку, словно забавляясь или проверяя качество работы дверного механизма. Тем временем его взгляд быстро пробежался по стандартному дежурному помещению, разделённому пополам внушительной решёткой; оттолкнулся от двери в соседнюю комнату, секунду задержался на скособоченной физиономии пьяного, а затем заметался между фигур насторожившихся полисменов. На два нервных шага вперёд они отреагировали дружным вставанием.

— Что вам угодно? — медленно спросил старший, пристально глядя в глаза странному незнакомцу. Тот вдруг неожиданно отрывисто рассмеялся:

— Мне? А какому конкретно? Старому или новому? Или вы предпочли бы общаться с универсальной сверхличностью? Только намекните, а уж мы постараемся!

— Вообще-то, за сегодняшний день мои люди порядком устали от самого разнообразного общения, — всё так же медленно сказал старший и солидно сложил руки на груди (этот успокаивающий жест одновременно фиксировал одну из базовых стоек боевого комплекса самообороны «рет-рет»). — Трудная смена выдалась, а поэтому… Впрочем, если у вас проблемы — скажите, поможем по мере сил!

— Очень хотелось бы верить… однако я не знаю, как вам это удастся! — воскликнул неизвестный, а затем печально добавил: — Вот разве что выстрелом в голову? Из парализатора. Хотя, наверное, это очень болезненно?

— Чрезвычайно, — спокойно подтвердил полисмен и сделал небольшой шаг. Одновременно мимолётным движением указательного пальца левой руки он предостерёг своего младшего коллегу от вмешательства в непонятную ситуацию. — Больше того: чревато практически необратимым повреждением мозга и…

— Чьего мозга? — перебил незнакомец и порывисто подался навстречу. — Ради всего святого, уточните: чьего именно?!

— Любого человека — невосприимчивых не существует, — всё так же неторопливо разъяснил старший. — Вот почему боевой парализатор разрешается применять исключительно при стрельбе по нижним конечностям. В самых крайних случаях — в правую часть корпуса.

— Нет, мне такой гуманизм ни к чему, — отмахнулся мужчина и в волнении зашагал по комнате, то и дело задевая плечом решетку. — Но если это столь опасно… Тогда вся надежда на «болевую камеру»! Помогите в неё попасть, а? На четверть часика, больше я не выдержу. Вдруг она там подохнет?

«Сумасшедший. Типичное раздвоение личности», — одними губами шепнул новичку первый дежурный (второй и третий между тем деловито переместились ко входной двери, готовые действовать). Однако их начальник после недолгого молчания продолжил осторожный разговор.

— Я не ослышался? Повторите, пожалуйста, — попросил он и очень мягко попридержал молодого человека за локоть. — Вы хотите добровольно подвергнуться столь страшному наказанию? Или совершили некое серьёзное преступление? В таком случае…

— О, если б стать преступником! Тогда всё было бы просто: суд, приговор, «камера»… Но это так долго! Кроме того, я добропорядочный гражданин, у меня бизнес, репутация… воспитание, наконец! И ради решения своих проблем нарушать закон? Нет, это слишком!

Он горестно покачал головой, а затем поднял на полисменов свои совершенно нормальные карие глаза — кроме безнадёжной тоски там больше ничего не отражалось.

— Понимаете, я долго бежал и, кажется, оторвался от… от неё. Хотя вы же знаете, что ей не обязательно находиться рядом. Сколько там: две с половиной мили, три? Но я менял направления, путал следы в течение трёх часов, не меньше. Она преследовала меня, потом отстала. И всё это время я слышал её голос — сначала спокойный и ласковый, потом нестерпимо-высокий, нервный, повелительный… Нет, ну почему, почему на нашем маленьком Острове это случилось именно со мной?!

Молодой человек ухватился руками за волосы и с протяжным стоном зашатался — дежурные продолжали внимательно за ним следить. Внезапно он перестал раскачиваться, замер и медленно осел на корточки, уронив голову на колени. Долгая пауза… тревожная тишина… а затем из-под вздрагивающих ладоней вдруг вынырнуло бледное лицо, искажённое уже явно безумной улыбкой.

— Не-ет! А вот и не получи-илось! — злобно хихикнули скривившиеся губы. — Разве можно убежать от такой очаровательной… очаровательной дряни-и-и?

Очередной ноющий стон плавно перешёл в высокий звук очень странного тембра, который резко оборвался. Неизвестный порывисто выпрямился — это естественное движение было исполнено скрытой звериной грации. Он снова внимательно осмотрел помещение, потом перевёл взляд на свою одежду и вдруг сильно покраснел. Несколько быстрых жестов руками, шаг влево к настенному зеркалу (пальцы ловким перебором восстанавливают спутанный пробор…); круговой поворот корпуса с легким вращением — и перед озадаченными полисменами возникло существо с приятной, снисходительной улыбкой. Брюки и курточка оказались в полном порядке, а в причёске отмечалась лишь лёгкая небрежность.

Но вот голос…

— Не волнуйтесь, произошло досадное, смешное недоразумение! Обычное нервное расстройство, со мной такое бывает…

Эти успокаивающие слова произвели совершенно обратный эффект: мужчины побледнели и суетливо попятились, за исключением ошеломлённого новичка. Старший полисмен, не церемонясь, схватил его за шиворот и отшвырнул подальше от существа, нежная улыбка которого сменилась озабоченной.

— Господа, господа, что с вами?!

Голос повелительный, высокий, чистый — почти колоратурное сопрано…

— Ой, какие же вы у меня беспокойные! Ну, потерпите минуточку, я сейчас всё объясню. Понимаете, подобные приступы необъяснимого страха случаются почти каждый вечер и…

— Заткнись, мерзкая гадина!!

Это выкрикнули совсем по-другому: тяжёлым, надтреснутым баритоном. Сразу изменилось и выражение лица, став из доброжелательно-нейтрального опять злым и ненормальным:

— За что? Нет, ответь: за что ты так со мной поступила?!

— Не обращайте внимания! — (мгновение — и очередная перемена внешнего вида, уже со знаком «плюс»). — Не слушайте!

— Нет, продолжайте слушать! А ещё лучше включите запись! — (снова болезненность, злоба, ярость…) — И немедленно ведите меня в «болевую камеру»! Что, испугалась, ведьма?!

— Глупости! Какая-то дурацкая камера… — (ещё секунда — в голосе и в облике вновь приветливость, сочувствие, ирония…) — А кроме того, рядовые полицейские не имеют к ней доступа. Правда, мальчики?

«Мальчики» напряжённо переглянулись, а затем в руке старшего появился тяжёлый «т»-образный парализатор. Увидев оружие, существо одной ногой крупно шагнуло вперёд, а другой быстро отступило — в результате его тело резко развернулось и ударилось боком о решётку. Невероятным образом перекошенный рот издал протестующий, тоненький женский визг — и почти одновременно хриплый мужской крик радости:

— Что вы задумали? Не смейте! На помощь, убивают!!

— Стреляйте! Да стреляйте же! И в голову — пропади оно всё пропадом…

После этих слов лицевые мускулы молодого человека пришли в хаотическое движение (извилистые морщины… чистый лоб… дергающаяся щека… трепещущий язык… оскаленный рот… добренькая улыбочка…) Наконец лицо успокоилось, и на нём явственно обозначилось циничное, холодное равнодушие. Чувственные розовые губки сложились в красивый бантик, а потом медленно раскрылись и сообщили:

— Стрелять очень не советую: за это преступление в «болевую камеру» угодите как раз вы все, а вашим глупым объяснениям никто не поверит. Не разойтись ли нам по-хорошему, красавчики?

— Можете больше не кокетничать: я уже понял, кто взял верх, и с кем придётся иметь дело, — процедил в ответ вооружённый парализатором полицейский. Слегка повернув голову, он обратился к своим товарищам:

— Парни, у нас мало времени: с каждой минутой она приближается к этому зданию всё ближе и ближе. Блокируйте фланги… нападаем!

Дежурные ринулись в атаку, собираясь вновь применить привычную «коробочку», но в тот же миг ладони мужчины не менее отработанным приёмом широко разлетелись в стороны, словно раскрывая дружеские объятия, — два тела слева и справа грузно рухнули на пол, не успев даже вскрикнуть. Третий полисмен вовремя затормозил и сумел отразить режущий «косой крест», направленный в подреберье, однако короткий выпад головой в подбородок отбросил его прямо на старшего. Следующим с запозданием рискнул вступить в схватку новичок — точная подсечка мгновенно сбила его с ног. Он врезался виском в решётку; неизвестный вскинул руку, намереваясь добить незадачливого бойца (удар ребром ладони наверняка перебил бы ему ключицу), как вдруг между прутьев просунулась волосатая лапа старины Хэнка и сомкнулась на шее существа в железном зажиме…

…Минуту спустя в помещении участка можно было наблюдать следующую картину: двое полицейских по-прежнему неподвижно лежали лицом вниз; третий стоял на коленях, со стоном ощупывая нижнюю челюсть; новичок пытался унять бегущую из ноздрей кровь, а основательно протрезвевший Хэнк смотрел на всё это с озадаченным видом.

— Вот дьявольщина! Я, кажется, ошибся! — наконец сообщил он, почесав в затылке и шумно откашлявшись. — Вместо поганого фараона случайно придушил этого бедолагу… И как меня угораздило?

— Да… Не было счастья, да несчастье помогло, — пробормотал старший, переведя дух. Подойдя к распростёртому на полу незнакомцу, он быстро защёлкнул на его верхних и нижних конечностях сверхпрочные наручники. — Кто бы мог подумать, что этот «добропорядочный, воспитанный гражданин» тренирован не хуже опытного десантника?

— Возможно, спецподготовку имеет как раз она, — всё ещё не вполне внятно произнёс третий дежурный и сплюнул кровавый сгусток, — а работала, как всегда, чужими руками… Что теперь будем делать?

— Если ты в состоянии достаточно шустро перемещаться, то бери оружие, двигай в скверик и устрой там засаду, — последовал ответ. — Стреляй по любой женщине, которая захочет проникнуть к нам. По ногам, конечно.

— Женщин-то я могу с перепугу изувечить хоть целую дюжину! — возразил дежурный, и не подумавший тронуться с места. — А пока мои глаза будут выискивать очередную подозрительную дамочку, в двери этого участка тихо прокрадётся, ну, скажем, собачка или кошечка… Поглядит на всех пристальным взглядом — и кончится наша государственная служба. Будем истово служить уже ведьме проклятой…

Старший отвернулся и выругался. Потом выразительно указал пальцем на дверной запор, а сам выдернул из поясного зажима портативный передатчик:

— «Главный»? Я «тридцать пятый», как слышно? У нас чрезвычайное сообщение под грифом: «Тому, кого это касается!» Обеспечьте самую надёжную защиту от возможного прослушивания. Готово? Итак, внимание: передаю вызов «Мейдей»…

Услышав негромкое постукивание по оконному стеклу, он поднял голову, внезапно замолчал и как-то задумчиво щёлкнул выключателем. Запиравший дверь дежурный, машинально проследив этот взгляд, замер от ужаса, а затем зажмурился и ринулся бежать с отчаянным криком обречённого. Удар из боевого парализатора точно в затылок уложил его на месте.

— «Главный»? Прошу извинить, но у нас изменились обстоятельства, — старший снова спокойно включил переговорный аппарат. — Нет, вызов не ложный — примерно через полчаса я дополню его важными подробностями. А пока во что бы то ни стало дозвонитесь до Мэра, хорошо? Временный конец связи.

Последние слова он проговорил чуть скорее, чем следовало: начали приходить в себя первый и второй дежурные. Их хладнокровно добили двумя выстрелами в висок. Третий, в лоб, достался так ничего и не понявшему Хэнку. После этого ствол парализатора медленно поднялся на уровень глаз насмерть перепуганного новичка и уперся ему в переносицу. Кокетливо покачивая бёдрами, старший несколько раз игриво перещёлкнул предохранителем и…

— Нет, дружок, давай-ка мы этого юношу пожалеем, — вдруг произнесли его губы взволнованным женским голосом. — Во-первых, надо же на кого-то свалить всё случившееся, а во-вторых… Одним словом, он мне нравится!

— Как скажете, мэм! — (а это уже — с типично мужской хрипотцой). — Дальнейшие действия?

— Для начала разблокируй дверь и перенеси в гравикатер сбежавшего от меня очередного клиента — необходимо надёжно его спрятать, чтобы разобраться на досуге в причине неудачи. Впрочем, я слукавила: это будет делом первой важности.

Дуло парализатора начало постепенно отодвигаться от перемазанного потом и кровью лица новичка. По-прежнему легко пританцовывая на ходу, старший отступил к выходу и, изящно пристукнув пальцами, нейтрализовал блокировку.

Дверь с таинственным скрипом начала уходить в стену — всё дальше, дальше, дальше… В тёмном дверном проёме показался краешек длинной голубой юбки. Она вкрадчиво заколыхалась, поползла высоко вверх — и на порог с отвратительным костяным стуком вступило уродливое волосатое копыто, обутое в модельную туфельку сорок пятого размера. Юноша охнул и потерял сознание…

***

— А если без паники? И без глупых истерик, мои дорогие серьёзные господа?

Эти брезгливые фразы произнёс внушительного роста председательствующий джентльмен с важным, породистым лицом и осанкой потомственного государственного деятеля. Его призыв не остался без внимания высоко оцененными мужчинами и женщинами тоже весьма и весьма представительного вида, которые расселись за большим, круглым столом. Под стать собравшимся был и Зал заседаний: помпезно обставленное помещение с узкими окнами, вмонтированными в середину каждой из четырёх стен. Их небьющиеся стекла, обычно в летнее время даже ночью сдвинутые вниз, сейчас находились в полностью закрытом и опечатанном состоянии, что соответствовало пятому уровню опасности («Терроризм, захват заложников, попытка насильственного свержения законно избранных органов власти»). Точно так же наглухо были закрыты и оба выхода. Кроме того, каждый из них контролировали по двое мощных охранников.

— Мы, уважаемый наш Мэр, в общем-то, спокойны, — не слишком решительно отозвался долговязый, пышноусый верзила, плотно упакованный в парадный мундир Начальника Полиции. — Но, согласитесь, дело принимает настолько неприятный оборот, что…

— …что впереди неожиданно замаячили несколько непредвиденных отставок, — подхватила его соседка (серебристый спортивный костюм со значком «Фонда Истины»; стройная, тренированная фигура; властное, нервное лицо). — И вдобавок явно незаслуженных! Так неужели прикажете веселиться?

— А кроме того приплюсуйте сюда отвратительное чувство собственного бессилия, — осторожно добавил сидевший напротив сухощавый субъект предпенсионного возраста, только что повесивший на спинку кресла свой белоснежный китель с адмиральскими погонами. — За пять с половиной часов, прошедших с момента начала операции «Визит Ведьмы», мы полностью закрыли этот проклятый 35-й Район, поставили на уши все спецслужбы Мегаполиса и готовимся блокировать Остров — какой широкий охват, не так ли? И, однако, все понимают, что, по сути, происходит самая натуральная мышиная возня — кажется, именно так говорили наши предки, когда хотели подчеркнуть несоответствие масштабов деятельности её конечным результатам. Через этот кошмар прошли многие населённые миры как «Союза Звёздных Систем», так и «Элиты», теперь вот настала наша очередь… Ну не повезло, что тут говорить!

— Меня смущает обилие трупов, — негромко высказалась пожилая дородная дама с чинным профессорско-преподавательским обликом, который несколько контрастировал с её форменной прокурорской мантией. — Бойня на полицейском участке, хладнокровный расстрел из бластеров трёх патрульных машин, давка у телепортационных мини-кабин со смертельными исходами… И всё это за несколько часов!

— Добавьте сюда и неожиданно начавшийся физический террор против красивых черноволосых женщин, — мрачно заметила грузная личность в штатском пиджаке, из-под лацкана которого виднелся неаккуратно приколотый спецжетон. — Вот последний случай: одна экспансивная дура вздумала от бессонницы, не иначе, в два часа ночи прогуляться в парке, в надежде подцепить хахаля с похожими проблемами. Да ещё при знакомстве строить глазки с искусственным свечением вздумала… Первый парень, к которому она приблизилась, рванул от неё напролом через кусты со скоростью гоночного гравикатера; второй тоже удрал в истерическом состоянии, а третий, недолго думая, всадил ей «перо» в грудь, и реанимация была бессильна. Нет, всё-таки слухи — главный враг человечества…

— Главный враг сейчас не безответственная болтология, а вполне конкретное преступное лицо, — столь же мрачно возразил Адмирал. — Которым является вздорная дамочка с непонятными комплексами и амбициями. А отсюда следует…

— …а отсюда следует только то, что мужчины совершенно не способны объективно рассуждать, когда речь заходит о незаурядных женщинах! — живо отреагировала Прокурор. — Ведь очевидно, что та, кого вы столь пренебрежительно именуете «дамочкой» (словно речь идёт об обыкновенной домохозяйке!) обладает настолько сложным внутренним миром, что…

— Не перебивали бы, а?

— …нет-нет, в порядке исключения разрешите вклиниться в вашу предстоящую речь, которая явно будет иметь предвзятый, обвинительный характер! Приближается очередное повторение трагической нелепости, когда с Мегадевой собираются либо бестолково воевать, либо коварно договариваться. И только! С массой неизбежных трагедий! И с глубоко запрятанной стыдливой мыслишкой, что уж нам-то должно повезти — действительно, и кому, если не нам? А уж коли опозоримся, так не первые и не последние!

— Мне иногда кажется, что почти все дамочки Галактики — от юных девчушек до замшелых старушенций — втайне гордятся тем, что Медея Темир положила-таки конец пресловутому интеллектуальному мужскому превосходству, возведённому за тысячелетия в ранг принципа, — мрачные интонации в адмиральском голосе сгустились до угрюмой медлительности. — Порой эта горделивость бывает чуть ли не астрального характера, порой выплывает сама собой из подсознательных глубин после лишнего стаканчика какого-нибудь призового ликёра, и всё же… Горько сознавать, что человечество так и осталось безнадёжно разделённым именно по половому признаку! И без какой-либо надежды на окончательное взаимопонимание…

Пожилая представительница закона и молодая спортсменка из «Фонда Истины» быстро переглянулись и не смогли удержаться от не слишком уместного в этих обстоятельствах весёлого смеха. Затем обладательница тренированной фигуры и нервного, волевого лица ехидно поинтересовалась:

— А стоит ли проблемы в собственной семейной жизни проецировать на мировую космополитику? Нет, мы, конечно, понимаем, что это возникло исключительно спонтанно из этого самого «глубинного подсознания» под воздействием приличной дозы призового портвейна, употребленной без достойной закуски, и тем не менее…

— Довольно, хватит, прекратите! — брезгливость в голосе Мэра стала властной. — Когда я призывал вас отказаться от панических истерик, то вовсе не имел ввиду заменить их истерическим весельем! А если вы таким не очень достойным образом снимаете нервное напряжение, то не слишком ли долго?

— Вы несправедливы! Мы стараемся лишь сохранить самую обыкновенную, относительную уравновешенность в явно ненормальной ситуации! Неужели в качестве альтернативы выглядели бы лучше медвежья насупленность, волчья озлобленность и носорожья тупость? А в перспективе — ничтожная крысиная суетливость!

Почтенное совещание кашлянуло, хмыкнуло и усмехнулось на разные голоса, однако было видно, что оно полностью согласно с эмоциональным выступлением самой молодой своей участницы. Та это почувствовала и поспешила утвердить завоёванные позиции уверенным обращением к председательствующему: «Я продолжу?» Тот слегка поморщился:

— Как пожелаете. Но, если можно, без отвлекающей образности.

— Как прикажете. Тогда сразу изложу суть своей позиции, которая, я уверена, совпадает с мнением нашего уважаемого Прокурора. Предлагаю пойти на прямой контакт с Медеей, используя для этого все средства массовой информации. Ни о какой секретности речь уже не идёт, сами знаете. Мы должны попробовать разобраться, кто же она такая на самом деле? Демоническая преступница или загнанный в угол непонятый гений? Безумная авантюристка или хладнокровный конструктор тщательно разработанных стресс-ситуаций, на сотни ходов вперёд продумавший все варианты своей коронной партии с Человечеством? Согласившаяся делать очередные ходы по нашим правилам, но не сообщившая никому цель игры!

После этих слов воцарилось долгое молчание. Затем Мэр, простуженно кашлянув, заметил:

— У меня создаётся впечатление, что кое-кто здесь считает себя не просто умнее всех, но умнее в кубе. По меньшей мере. Или же он беспринципен настолько, что готов кроить собственную головокружительную карьеру по старинному принципу: «Или грудь в крестах, или голова в кустах»… Даёшь невероятный успех и так часто снившееся по ночам кресло в Совете Систем, и никак не меньше! А если не получится — тогда пропади оно всё пропадом, лучше уж «сухая кремация», чем пожизненное прозябание на мелких правительственных должностях…

— Фу! Как это низко! Какие нелепые рассуждения! Конечно, в качестве Мэра вы не обязаны извиняться — находитесь при исполнении и всё такое, но…

— А вот теперь настал мой черёд перебить, о бесстрашная амазонка!

Начальник Полиции шумно встал, разгладил свои великолепные пушистые усы и слегка поклонился креслу, в котором с очень недовольным видом восседала спортивная специалистка из «Фонда Истины»:

— Лично вы, несмотря на специфический характер своей работы, привыкли постоянно иметь определённый резерв времени для размышлений перед решительными действиями. У вас даже бывает возможность всё перепроверить! Плюс полная самостоятельность — начальство-то ох как далеко сидит!

— Конечно! В «Фонде» в любое время года царит непередаваемый комфорт и уют! Вот только почему-то депеши оттуда слишком часто приходят следующего содержания: «Погиб (погибла), выполняя свой профессиональный долг. Выражаем искренние соболезнования друзьям и родственникам…»

— Да-да, всё это на редкость прискорбно… И однако же специалисты вашего уровня гораздо реже допускают непоправимые ошибки, чем парни из моей структуры. В критических ситуациях им сплошь и рядом приходится сначала бить — и крепко бить! — а уж потом прикидывать: а стоило ли?

— Ага! Я поняла. Неужели вы намекаете, что силовое решение «де факто» уже принято? В таком случае, к чему весь этот спектакль, в котором ваши авторские ремарки окажутся куда весомее наших актёрских реплик?

Её оппонент грустно вздохнул, одёрнул мундир, достал позолоченную расчёску и принялся вдумчиво править пробор. Минуты три ему не мешали этим заниматься; каждый неподвижно смотрел прямо перед собою, размышляя о своём. Потом Мэр поднял голову, обстоятельно оглядел потолок и нехотя сказал:

— Довольно пустых прений. Подвожу краткий итог первой части нашего экстренного совещания: женской фракцией было выдвинуто предложение пойти на поводу у Медеи Темир («Мегадева», «Горгона», «Ведьма», «Вамп» и прочая) и сделать вид, что мы готовы полностью капитулировать перед ней. Это, значит, без какой-либо санкции свыше… Альтернативный вариант имеется?

— Естественно… — Начальник Полиции отвернулся, дунул на расчёску, убрал её в сафьяновый футляр и снова тщательно одёрнул свой мундир. — Я предлагаю задействовать агента уровня выше «Экстры», но ниже «Легендарных».

— Превосходно! — воскликнула Прокурор, обменявшись понимающими взглядами со своей союзницей по «фракции». — Это называется, примерно, так: «Господа, мы не можем сами управиться с опасным шизофреником. Может, пригласим для консультации прогрессирующего параноика?» Очень мило!

— «Помрёт больной, исчезнет болезнь, останется один врач…» — пробормотала её союзница. — Что ж, приступайте!

— Неужели у вас имеется под рукой специалист подобной категории? — недоверчиво спросил Адмирал. — Если да, то совпадение редкостное!

— Почему же обязательно совпадение? Остров издавна славится своими знаменитыми курортами и санаториями, к нам приезжают отдыхать даже служители культа… Это к слову, конечно. Нет, «Гения» или «Миража» я вам предложить не могу, однако…

— Просто замечательно! — Прокурор взмахнула рукой и резко хлопнула ей по столу. — Стало быть, в перспективе маньяк из разведкласса «Слепые»? О, Всевышний, и они ещё призывали нас не паниковать!

— А и в самом деле, к чему? — переглянувшись с Начальником Полиции, в разговор после долгого молчания вступила грузная личность в штатском со спецжетоном под лацканом. — Предлагаемый вам агент — мой личный друг и большой платы за работу не потребует.

— Ах, вот даже как? Прелестно! «Скажи, кто твой друг — и я подумаю, на что ты можешь рассчитывать!»

— Ну-ну… Несмотря на вашу явную дамскую нервозность, должен отметить, что эта поговорочка мне не по вкусу.

— Жаль! Тогда могу предложить альтернативную: «С кем поведёшься, тому и задолжаешь!»

— Ещё хуже. Вы ведёте себя неуважительно!

— Ничуть. Просто каков вопрос — такова и степень неприличия ответного жеста.

На этот раз пауза в совещании сопровождалась еле слышным, но очень внятным взаимным бормотанием, причём дамские специфические выраженьица по своей резкой откровенности ничуть не уступали мужским. Впрочем, господин Мэр сумел подметить в этом напряжённом противостоянии и положительные моменты, так как с неожиданной вкрадчивой вежливостью сообщил:

— Я очень рад, что продемонстрированное всеми вами отличное знание блатной и матерной лексики носило самый общий характер и не переходило на конкретные личности. Не то, чтобы прогресс, но и не явная безнадёга, отрадно… А теперь, — он обернулся и поманил одного из охранников вялым движением указательного пальца, — давайте всё-таки пригласим сюда креатуру наших спецслужб. Он ожидает в соседней комнате.

— Всё понятно. Сговорились заранее, — проворчала госпожа Прокурор и, не спросив разрешения, демонстративно закурила. — Ладно, придётся в очередной раз любоваться тем, кого следует сажать в «болевую камеру»!

— Да? Весьма рискованное заявление для представителя законности и порядка! Кстати, в «Элите» за публичное употребление никотина наказывают.

— А лицемеры ещё и не то делают! Например, ветчину синтезировать не разрешают. Алкоголь употреблять запрещают. И кроме того…

Дальнейшее обличение несправедливых «элитных» порядков расслышано не было, ибо в этот момент кто-то специально очень громко включил с помощью дистанционного управления видеоэкраны, располагавшиеся между окон.

Все дружно вздрогнули.

Помещение моментально наполнил приятный голос комментатора программы новостей:

— …и в связи с этим администрация Мегаполиса убедительно просит всех добропорядочных граждан соблюдать полное спокойствие. Не поддавайтесь на провокации антиобщественных элементов и экстремистски настроенных организаций типа «отрицалов», проявляйте терпение и взаимопонимание. В самое ближайшее время кризис разрешится, и виновные понесут заслуженное наказание…

— Чёрт побери, какие идиоты пишут тексты для выступления этим куклам? — злобно зашипел Адмирал, тыча пальцем в безмятежное личико миловидной дикторши. — Честное слово, даже самый простой компьютер способен изготовить куда более эмоциональную программу! А тут сплошные штампы, которые обыватель привычно пропускает мимо ушей. Ой, ну сделайте же потише… да, хотя бы так. Спасибо.

— Не понимаю, кого именно вы благодарите, — сказала женщина из «Фонда Истины». — Может быть, себя самого? Ведь пульт дистанционки лежит на столе прямо перед вами!

Адмирал растерянно глянул на указанную продолговатую коробочку, зачем-то потыкал в неё пальцем и вдруг резко оттолкнул подальше от себя. Все машинально проследили за этими его движениями, затем снова подняли головы… и застыли в ужасе.

Вместо серии лиц приятной ведущей прямо на них со стереоэкранов глядели страшные маски, как будто высеченные из позеленевшего от времени, растрескавшегося мрамора. На пронзительные, нечеловеческие глаза ниспадали, словно пряди волос, десятки чёрных шевелящихся змей — их раскрытые пасти издавали нестройное шипение. Сквозь него донёсся протяжный, металлический голос, равно далёкий как от женского, так и мужского тембра:

— Ах, господа и дамы, вы хотели решать мою судьбу в моё отсутствие? Какое неразумное решение! За это я теперь всегда буду с вами! Где бы вы ни находились!

Повисла гнетущая тишина: каждый из присутствующих безнадёжно пытался избежать губительного визуального контакта. Омерзительное наваждение с минуты на минуту грозило обернуться всеобщей постыдной истерикой, когда совершенно неожиданно от входа прозвучал отчётливый весёлый голос:

— Какое парадоксальное представление! Кто бы мог подумать! Создаётся впечатление, что мне придётся начать работу, не дожидаясь обсуждения лакомого вопроса о размерах моего гонорара!

Резкий резонанс стен Зала оказался спасительным: люди отчаянным усилием воли освободились от гипнотического воздействия мерцающих видеоэкранов и обратили своё внимание на молодого худощавого блондина, который приближался к месту совещания вальсирующей походкой. Его серые глаза, излучавшие непонятное веселье, действовали почти успокаивающе.

Последующие действия неизвестного в другой обстановке тоже могли бы иметь определённый шоковый характер, но в данной ситуации окончательно вернули представителям Администрации их самообладание. Четверо мужчин и две женщины с величайшим изумлением принялись созерцать странного гостя, который, подойдя к столу, легко вскочил на него одним ловким прыжком. Сделав два больших шага по направлению к центру, он изящно поддёрнул брюки и уселся на корточках на равном расстоянии от всех присутствующих.

— Позвольте представиться: специальный агент столичной Службы Безопасности по кличке «Никель»! Приглашён сюда в качестве консультанта одним моим знакомым, — (небрежный кивок в сторону человека в штатском). — Впрочем, я сейчас уже не вполне уверен, что он — это он.

— Немедленно слезьте со стола! — рявкнул пришедший в себя Мэр. — И извольте объяснить своё наглое поведение! Вы пьяны?

— А это смотря с кем сравнивать! Рядом лично с вами я, безусловно, буду выглядеть слегка навеселе, ну а в компании с вашими коллегами-дамами моя мучительная трезвость станет просто мозолить всем глаза…

— Да вы обыкновенный, ограниченный хам! — в один голос воскликнули порозовевшие Прокурор и сотрудница «Фонда Истины». — И не заслуживаете ничего, кроме хорошего оскорбления действием!

— То есть парочки пощёчин? О, как это неприятно! Какие агрессивные мысли! Придётся незамедлительно побеспокоиться о своей безопасности!

Сказавши это, развязный блондин вдруг крутанулся волчком, и в тот же миг вокруг его торса возникло багровое кольцо толщиной в руку. Впечатление было такое, словно его окружал рулон холодного пламени.

Никто не пошевелился: то ли страх сковал члены, то ли все сразу вспомнили, что в такие моменты следует совершать как можно меньше движений. Затем Адмирал произнёс, почти не размыкая губ:

— Вы только что применили «алый веер». На поражение. С не известной нам временной отсрочкой. Откуда у вас это оружие? И что вы намерены предпринять дальше?

— Дать соответствующие разъяснения, разумеется! Однако же вначале хочу обратить внимание господина Мэра на то, что ему не помешает сменить личную охрану. Посмотрев в сторону выходов, можно легко убедиться, сколь живо трое бравых телохранителей задали стрекача, едва сообразили, что я предпринял. А вот четвёртый — молодец! Побледнел, конечно, коленочки ходуном заходили, но, в остальном, ничего. Ему же не видно, как крепко я придерживаю кнопку пуска большим пальцем! В отличие от всех вас.

— Мы, между прочим, из-за вашей спины тоже ни черта не видим! — незамедлительно хором отреагировали взволнованный Начальник Полиции и изрядно вспотевший Мэр.

«Никель» озабоченно всплеснул свободной левой рукой и продемонстрировал свою правую с зажатым в кулаке продолговатым устройством. Единственная кнопка на его торце действительно была зафиксирована очень надёжно.

— Итак, вы убедились, что я полностью контролирую ситуацию, — сообщил он с ласковой улыбочкой; в его глазах, однако, застыли две круглые льдинки. — Поэтому настойчиво советую не предпринимать против меня никаких наступательных и прочих неразумных действий. Иначе пальчик соскользнёт, и вам каюк! Теперь, надеюсь, понятен мой непозволительно наглый поступок, заключавшийся в восседании в центре стола? Я одновременно держу вас всех под прицелом, мои ненаглядные!

— И в чём смысл сего устрашающего мероприятия? — сухо осведомилась сотрудница «Фонда». — Может быть, исключительно в вашей врождённой психопатологии, которая и позволила претендовать на престижный класс «Слепые глаза»? Или агент Службы Безопасности — это ваше хобби, а основная специальность — терроризм?

Улыбка «Никеля» стала ещё ласковей. Приторной, до слащавости.

— Вами были заданы три вопроса, из которых я отвечу только на познавательный первый, так как остальные два носят неприкрыто враждебный характер, — любезнейшим тоном сообщил он. — Вы, кажется, пригласили меня с целью начать игру с объявившейся в вашем Мегаполисе Медеей Темир? Так я её и начал. Ведь она находится здесь, в этом зале! Говоря проще, Мегадева — кто-то из вас.

Сбоку отчётливо ойкнули.

Подумав, слово взял Начальник Полиции.

— Я проследил ход ваших мыслей, — внушительно заметил он. — Сначала по видеоканалу шла обычная информация, которую, к слову сказать, мы же сами и подготовили. А потом вдруг наши глаза увидели фирменную заставку Медеи. Отсюда вывод: она находится где-то очень близко и воздействует на наше сознание. Или же… или наоборот, очень далеко! Сидит себе в Видеоцентре, возможно, рядышком с ведущей новостей. И то, что мы сейчас видим — не иллюзия, как все полагают, а реальность!

— Весьма сожалею, но подобное рассуждение заставляет взять вас на заметку в качестве подозреваемого под номером два, — печально вздохнул «Никель». — Первым, как сами понимаете, «засветился» господин Адмирал, возле которого оказался пульт дистанционного управления, включивший злополучную трансляцию… Видите ли, я хоть и человек нездешний, но будучи серьёзным специалистом перед визитом сюда внимательнейшим образом изучил всю доступную информацию. И выяснил, что упомянутый вами Видеоцентр после поступления первого же сигнала «Мейдей!» автоматически начал работу в закрытом режиме. Что означает полную временную изоляцию от внешнего мира. Правительственная связь, как-никак… Поэтому Медея Темир туда проникнуть не могла. Разве что только с боем, а ничего подобного замечено не было. Значит, она всё-таки здесь и начала свою очередную, непонятную игру, ответив на ваш вызов — своим.

— Логичное рассуждение, — очень хладнокровно молвила Прокурор. — Но в чём тогда смысл столь эффектной «веерной» акции? Ведь ежели Медея здесь, то ей достаточно незаметно воздействовать на ваше сознание, превратив тем самым из врага в союзника, как это уже бывало не раз! И задуманное устрашение, которым вы так беспечно бравируете, окажется фикцией!

— Совершенно не характерное для вашей лексики простонародное словечко «ежели» вынуждает меня отнестись к вам как к подозреваемой номер три, — всё так же печально ответствовал «Никель». — Два университетских образования, почтенная аристократическая фамилия — и надо же, такой ляп! Охотно поясню, в чём суть моей, как вы изволили выразиться, бравады. Всё дело в рефлексах, то есть внепроизвольной реакции организма на внешние или внутренние раздражители. Чтобы начать атаку «алым веером» и в мгновение ока уничтожить вас всех, мне достаточно снять пальчик с пусковой кнопки, а для отмены атаки — трижды её нажать. Заметьте, трижды! Как полагаете, какое действие совершить проще? О, как побледнела спортивная девушка из «Фонда»… значит, у меня есть уже четверо подозреваемых. Поэтому, я уверен, Медея Темир не рискнёт шарить в моем мозгу. А вдруг пальчик всё-таки сорвётся? Смотрите, смотрите — кажется, она подаёт мне знак!

Агент торжествующе обвёл рукой вереницу видеоэкранов, на которых вместо жутких мраморных масок появилось лицо неизвестной молодой женщины, по-прежнему обрамлённое с трёх сторон разъярёнными змеями…»

Стоп-кадр

Женская рука с длинными пальцами, унизанными кольцами и перстнями, спокойно приостановила показ сериала «Охота на Горгону». Медные колокольчики, висевшие возле массивной двери, заливались вовсю.

За трепетанием выгнутых лепестков старинного звонка проследили рассеянным взглядом, а затем уже придирчиво осмотрели собственные покои. Впервые вздохнули с некоторым разочарованием.

Поражать воображение посторонних и вправду было нечем: по сути, огромный каменный цилиндр под высокой, стрельчатой крышей. Скромное, искусственное освещение, больше похожее на аварийное из-за матово-жёлтых плафонов четырёх ламп, располагавшихся на уровне человеческого роста. Треугольные, продолговатые окна, наглухо затянутые толстым чёрным бархатом. На полу и стенах ковры с однообразным геометрическим узором. Много лакированной мебели из красного дерева — громоздкой, вычурного исполнения.

Удостоверившись, что кругом царит строгий порядок, а каждая вещь занимает положенное ей место, хозяйка поправила свою небольшую золотую корону, чинно опустились в кресло с высоченной плюшевой спинкой, смежила веки и бесстрастно подала голос:

— Разрешаю войти!

Поворот рукояти… едва слышный шорох… какой-то мистический, нервный вздох вместо ожидаемого дверного скрипа… Порог переступили две хорошенькие девочки лет тринадцати в облегающих, эластичных комбинезонах (брючки заправлены в мягкие сапожки с острыми шпорами). Их одежда цветом была под стать коротким причёскам: у одной серебряная, у другой алая. Они вели под руки худощавого светловолосого мужчину с завязанными глазами. Подведя его к самому креслу, девочки по очереди выполнили реверансы и замерли справа и слева в позах охранников.

— Старший следователь Коревич, не так ли? Добрый вечер. Меня зовут Хельга Первая. Не посетуйте, что доставили вас инкогнито. Ах, да: можете снова стать зрячим… Аллоя! Мейй! Расслабьтесь немножко, причин для волнения нет.

Юные, симпатичные создания послушно опустились на ковёр. Мужчина снял повязку, огляделся. Улыбнулся своим спутницам (те в ответ неожиданно весело сверкнули ровными рядами золотых зубов) и сказал:

— Очень похожи на молодых пантер перед нападением!

Коронованная особа чуть приоткрыла глаза, лениво приценилась к невысокому мужчине, который поспешил почтительно склониться перед ней, а затем опять медленно опустила ресницы. Усмехнулась:

— Удачное сравнение. Но на практике верность его проверять не советую, рискованно. Вы присядьте тоже.

— С большим удовольствием! — Коревич примостился на краешке дивана, подождал минутку, подумал, а затем начал устраиваться поудобнее. Откинувшись на изголовье и скрестив ноги, пояснил:

— Основательно устал за последние сутки. Отвык от столь напряжённых допросов!

Со стороны кресла равнодушно осведомились:

— Добились чего-нибудь?

— А как же иначе! — в звучном тенорке гостя запрыгали самодовольные нотки. — Я своё дело знаю! Правда, давненько уже не работал в непосредственном контакте с подозреваемым, но сноровки не потерял. Да и мой фирменный метод устрашения пятой степени по-прежнему действует безотказно. Если захотите ознакомиться с результатами — они выведены на компьютер. Код А-645388. Просто наберите эти цифры и…

— Подробности меня не интересуют. Доложите в двух словах. Итак, обвиняемый признался?

— Полностью и безоговорочно. Шпионаж в пользу атаманов богатырей, вредительство, шантаж — весь не джентльменский набор. Ещё сообщил подробности двух готовящихся заговоров, но здесь уже я немного перестарался.

— Понимаю. Он сильно пострадал?

— Как можно-с! Нисколечко! — Коревич для убедительности скрестил ладони и прижал их к груди. — Я не применяю откровенно недозволенных приёмов следствия.

— Да? А как же этот ваш стращательный метод?

Гость помолчал, поёрзал на сиденье, а потом негромко сказал:

— Если высокородная госпожа позабыла, то я могу повторить код. Видео даст полное представление о характере моей работы. Не совсем для женских ушей, но глядеть можно. Желательно, конечно, натощак…

Его собеседница снисходительно хмыкнула.

— Стало быть, мои люди ни на что не годятся? — жёстко уточнила она, чуть подавшись навстречу (в ушах сверкнули крупные алмазы). — Весьма прискорбно слышать, придётся принимать меры! Вас же я благодарю лично от своего имени. Вы приглашены для серьёзной работы и проверку прошли. Хотите что-то добавить?

— Да, если вам будет угодно выслушать моё особое мнение о последних событиях. Навязываться не могу, я же чужой!

— Хорошо, говорите. И не кокетничайте — я не доверяю игривым людям.

— Усвоил… Значит, так: во-первых, несмотря на полученные признания, я с уверенностью могу утверждать, что налицо типичный самооговор. Бедняга ни в чём не виновен!

— То есть как это?!

— Элементарно. Трёхмесячное пребывание в чём мать родила в «Свинцовой Башне» — там ужасно холодно, особенно сейчас, зимой, — плюс принудительные ночёвки в подземной вертикальной одиночке невероятно малого размера с неприятным названием «гроб» довели подследственного до вполне понятного состояния равнодушия к своей будущей судьбе. Его теперь интересует только настоящее, размером в стандартные сутки. Прилично покормили — уже хорошо. Дали тёплую одежду — ещё лучше. Разрешили спать не стоя, а лёжа на спине — вообще замечательно! Лишь на допросах у него порой пробуждалась какая-то воля к жизни, к сопротивлению — этим и объяснялось его упорство при полном отсутствии стимула. Стоит ли продолжать?

— По первому пункту достаточно. Давайте второй.

— А он органично вытекает из предыдущего. Чтобы ненароком не наделать глупостей, действуя в столь необычных условиях, мне необходима более основательная адаптация. Ведь я впервые оказался в мире, где верховная власть переходит по праву наследования… О, кажется, вы выражаете недовольство?

— Я просила перестать кокетничать, но не переходить на профессорско-преподавательский тон.

— И не думал, и не стремился! Просто я мучительно ищу верную линию поведения — очевидно, получается плохо.

Послышался очередной надменный смешок. Затем молодая женщина медленно встала и прошлась по своим покоям от окна до окна. Серебряная Аллоя не сводила с неё внимательного взора, алая Мейй — с Коревича.

На вид Хельге Первой было не больше двадцати пяти лет. Хорошо сложенная, высокая брюнетка с короткими глянцевыми волосами, кончики которых образовывали вокруг ушей изящные полумесяцы.

Неслышно подойдя к дивану, она уселась в противоположном углу, облокотившись на маленькие подушки. Её живые, нервные глаза пытливо изучали лицо гостя. Тот поспешил принять скромную позу, для чего ровненько сложил руки на коленях и кротко опустил голову.

После недолгого молчания его спросили:

— Скажите, вас не стесняет наша одежда? В цивилизованных мирах, наверное, совсем иная мода?

— Я бы не сказал, что различия в стратегии наших и ваших модельеров столь уж кардинальны, — улыбнулся Коревич. — Своеобразие заключается лишь в тактической изобретательности — естественно, не в ущерб необходимой экономичности. А придумывать что-то совершенно новое… Как, скажите, мужчине обойтись без подогнанного по фигуре брючного костюма с терморегуляторами, а стройной женщине — без облегающего, декольтированного платья с пояском? Кстати, оно на вас великолепно смотрится!

— Спасибо. Значит, мы идём в ногу со временем?

— Честно говоря, я в затруднении. Ведь ваш мир исключительно оригинален — с монархической формой правления, с ума сойти! Всё, как в исторических видеороманах: королевская династия, спесивая знать, вышколенные слуги, могучая дружина на конях и при холодном оружии. Грозные замки, высокие крепостные стены, сводчатые башни-башенки… Загадочное дальневековье с «аналитиками» и компьютерами вместо чародеев и алхимиков. А насчёт одежды… Меня лишь немного смущает странная деталь туалета под названием «галстук». Зачем использовать в качестве декоративного украшения лишнюю полоску материи, когда вполне можно заказать рубашку с подобным узором? Любых форм и расцветок. И дыхание стеснять не будет!

— Примите это как традицию. Когда-то очень давно подобный стиль назывался «деловым» Стоило с улыбкой слегка ослабить узел галстука, как ваш партнёр по бизнесу понимал, что всё идет отлично и можно открывать шампанское… Вы любите шампанское?

— Если им запивать ром, то да.

Девочка Мейй тихонько хихикнула. Ей добродушно погрозили пальчиком и вздохнули:

— Понятно. А в натуральном виде?

— Не очень. Это всё-таки не мужской напиток: в нём куда больше ритуального, нежели хмельного. А мы, люди действия, в первую очередь, ценим согревающие и расслабляющие свойства коктейлей.

В уголках губ важной брюнетки обозначилась презрительная усмешка, которую она постаралась смахнуть двумя короткими движениями язычка вправо и влево. Дважды приложив ко рту надушенный платочек, она убрала его обратно в рукав и задумчиво изрекла:

— Оказывается, даже самые крутые «люди действия» никак не могут обойтись без периодического стимулирующего влияния на собственный организм. Наверное, трудно постоянно рассчитывать только на свои силы?

— С одной стороны, нелегко, — охотно согласился Коревич, — а с другой — та же самая традиция, как-никак! Крепкий алкоголь в разумных дозах отлично сочетается с истинно мужским стилем поведения. Да-да, в предпоследнее слово, как вы сразу подметили, я вложил особый смысл. Именно стиль определяет личность, и нашим умным предкам это было хорошо известно.

Хельга Первая согласно кивнула и вновь одарила сидящего перед ней худощавого, низкорослого блондина оценивающим женским взглядом. Немного подумав, сказала:

— Хотите знать, какую характеристику мне на вас выдали? Извольте: «Скромен, однако в меру. Права и обязанности оценивает верно, но палец о палец не ударит без официального приказа. Происхождения самого заурядного, чем нисколько не тяготится. Или обделённый наследством, или авантюрист по жизненной перспективе…»

— Да, не комплимент…

— Переживёте, надеюсь. Вы как профессионал должны понимать, что последний месяц за вами велось постоянное, незаметное наблюдение. Это было необходимо, а потому обойдёмся без обид.

— Разумеется! Моё огорчённое выражение относится лишь к оценке деловых качеств ваших наблюдателей… вернее, к почти полному отсутствию таковых, — Коревич деликатно шмыгнул носом. — Если б я захотел, то без особого труда сконструировал бы о себе именно то впечатление, которое мне на данный момент было выгодно.

— Однако почему-то не захотели! И в итоге из представленного доклада никакого стиля я не почувствовала. Так, заурядный, добросовестный исполнитель, узкий специалист из обслуги. Одно слово — «следователь»!

— Какой чувствительный удар по самолюбию! — лицо гостя смешно сморщилось. — Ведь ещё добрый десяток лет назад я уже числился и «старшим», и «по особо важным делам»! А сейчас являюсь одним из наиболее перспективных заместителей начальника разведки Второго Сектора Галактики. Очень солидный пост!

— Нисколечко в этом не сомневаюсь, поэтому можете убрать напыщенный пафос из голоса. Что-что? Ну, хорошо, разрешаю прочесть небольшое нравоучение…

— И не смею, и не собирался! — (на сей раз Коревич прямо-таки вдавил скрещенные ладони себе в грудь, вдобавок усилив это действие полупоклоном). — Позвольте лишь заметить, что вышеупомянутая стилистика иногда встречается в весьма хитроумных внешних вариациях поступков, отчего для правильной оценки истинной незаурядности необходимо длительное общение…

— А нельзя ли покороче? Мы уже забыли начало фразы!

— А я как раз закончил.

Госпожа Хельга не выдержала и ехидно рассмеялась прямо в лицо говорившему. Не дождавшись ответной весёлой реакции, встала и отчеканила не без вызова:

— Трудно поверить, что вы с удовольствием переносили мои откровенно наглые реплики, а потому мне придётся либо смириться с мыслью, что ваш босс набирает себе в заместители исключительно подхалимов и лизоблюдов, либо похвалить вашу отменную выдержку!

— Второе гораздо ближе к истине, — невозмутимо ответил Коревич. — А кроме того, до сего дня я как-то был в неведении относительно манер общения, принятых в старинных аристократических домах. Не приходилось сталкиваться, знаете ли! Поэтому прошу простить, если порой говорил не то и не в той тональности.

— Бросьте! Вы отлично понимаете, что не обязаны быть столь угодливым. Могли бы и характер проявить!

— Не сомневайтесь, я очень качественно способен и брыкаться. Однако всё же предпочитаю сдержанность и терпение. И редко позволяю себе паясничать так, как это показано в вашем сериале…

Он небрежно указал пальцем на зафиксированный стоп-кадр. Женщина машинально проследила за его жестом, вгляделась и удивлённо воскликнула:

— Ого! Этот знаменитый спецагент похож на вас, как две капли воды!

— Да, но слишком уж развязен. Если честно, то я не удовлетворён работой актера, сыгравшего мою роль. На детальную схожесть претендовать, конечно, не имеет смысла, но уж черты характера могли бы разработать более достоверные. Эльза фон Хётцен выглядит куда убедительнее, её вывели под именем Эрики Хаосс.

— Стало быть, это именно вы в действительности вели борьбу с Медеей Темир, легендарной Мегадевой?

— Совершенно справедливо: придуманный режиссёром рабочий псевдоним «Никель» в какой-то мере созвучен моему настоящему имени «Никомед». Если полностью, то Никомед-Иероним, а для приятелей просто Никки. Однако обязан предупредить, что перед вами — всего-навсего многосерийный, развлекательный фильм! С большим количеством спецэффектов и невероятных сюжетных ходов, но далекий от реальных событий. Ну и вдоволь рекламы, рекламы… Набор косметики «Стиль Ведьмы», престижное бельё «Ночная Темир», сигареты и вина «Аромат Медеи» и многое другое. Женская демонизация нынче в моде, как никогда.

В течение доброй минуты Хельга Первая переводила свой взволнованный взгляд с картинки на стереоэкране на исполненную скромного достоинства физиономию Никомеда Коревича, с каждым разом становясь всё более и более заинтересованной. Наконец не выдержав, она порывисто села рядом с гостем и даже взяла его за руку:

— А вы не могли бы рассказать, как всё обстояло на самом деле? Я регулярно смотрю внутригалактические видеопередачи — не все, конечно, а лишь те, которые качественно принимает наша старенькая аппаратура — и столько слышала о Мегадеве! И не могу отличить правду от вымысла. Вот, скажем, некоторые серии… Откуда взялись упоминавшиеся в размышлениях одной из героинь шестилапые медведи? Все наши звери, как и положено, имеют лишь четыре конечности. А зелёные ромашки, чёрные колокольчики? У нас они выглядят совершенно по-другому!

— Я уверен, что здесь дело в простой традиционной аналогии. Отважные первопроходцы человеческого рода долгие тысячелетия упорно осваивали многочисленные кислородные миры Галактики и, встречаясь с отдалённо похожими растениями и животными, автоматически давали им старые, привычные названия, бережно сохранившиеся в памяти после эмиграции с Материнской Планеты. Кстати, так до сих пор и не выяснено, откуда именно. Их не особенно заботило, что, например, шестилапый травоядный «медведь» с планеты А\7141+Х2Х-«Э», отлично умеющий лазать по деревьям, ничем, кроме массивности, не напоминает хищного трёхногого «медведя» из миров созвездия «Разомкнутая Цепь», который умеет передвигаться только быстрыми, короткими прыжками… Обыкновенная экономичность мышления не позволяла изобретать новые лишние термины, когда отлично можно было задействовать уже известные — требовалось лишь уловить самое общее внешнее сходство!

— А телепортационные кабины? Неужели они у вас есть? И «веерное» оружие?

— О, телепортация! Сладкий сон господ учёных всех времён и народов, которому никак не удаётся воплотиться в явь… К сожалению, это заманчивое название мы применили к совершенно иному процессу. Когда удалось обнаружить во внутренней структуре Вселенной так называемое «гиперпространство», позволяющее перемещаться в нём со сверхсветовыми скоростями, то некоторые горячие головы вообразили, что до желанной «нуль-транспортировки» уже рукой подать. Техничеcкого способа действия или мыслительного — не суть важно. Однако вскоре выяснилось, что конкретного, то есть строго математического, решения задачи, скорее всего, не существует, а сверхмощные искусственные «аналитики» вряд ли склонят чашу весов в нашу пользу. Всевышний продолжал скрывать свою самую заманчивую тайну от взоров любопытного человечества, правда, позволив ему заглянуть за непроницаемую завесу одним глазком. В итоге мы научились моделировать некие «гиперпространства в миниатюре» в качестве своеобразного фундамента под Мегаполисами, что дало нам возможность перемещаться в их пределах практически мгновенно — счёт идет на секунды.

— Это вы и выдаёте за истинную телепортационность?

— Увы… Что поделать, слаб человек! А вот продемонстрированное моим видеопрототипом оружие «алый веер» существует на самом деле. Правда, его специально разрабатывали для исследователей планет высшей категории опасности, однако организованная преступность решила иначе… Принцип очень прост: специальный мини-гравитатор создаёт и удерживает вокруг человеческого тела так называемое «кольцо застывшей энергии», которое в любой момент может быть активировано на выброс вовне. Практичное средство защиты, когда вас окружает, например, стая ядовитых шакалов. К сожалению, вскоре выяснилось, что в руках беспринципных людей оно может служить не менее эффективным средством террора…

Госпожа Хельга понимающе вздохнула. Потом, выдержав паузу, спросила невинным голоском:

— А как насчёт секс-актрис? Насколько я поняла, у вас до сих пор не перевелись женщины, торгующие своим телом?

Никомед смущённо отвёл взгляд и не сразу заставил себя философски усмехнуться:

— Знаете, я настолько привык гордиться всевозможными достижениями человеческого Гения, что снисходительно отношусь к понятным небольшим его слабостям, вытекающим из первоначальной животной природы. А посему спокойно говорю: да, Цивилизация — это замечательное изобретение, но и свой маленький бизнес в любых, даже самых неблагоприятных условиях, тоже достойное занятие. Особенно, если его неустанно совершенствовать. Что же касается вашего деликатного вопроса, то не удивляйтесь, но у нас есть и «актёры»! Где-нибудь не слишком уважаемый вид деятельности, а где-то и престижный.

— Как же тут обойтись без удивления? Наш доисторический человекообразный предок удовлетворял свою похоть с помощью обыкновенного насилия, а этот ваш современный венец творения Природы мирно берёт плату за естественные сексуальные услуги! Поразительное качество прогресса, не находите?

— Думаю, нашим предкам в те дикие времена было не до похоти, им бы род успеть продолжить, — мягко возразил Коревич. — А потом изобрели такое виртуальное понятие, как любовь, и дружно принялись от него вполне натурально страдать. И поскольку число жаждущих любить не скучных обывателей и обывательниц, а возвышенных принцесс и романтических принцев до сих пор не уменьшается, то, естественно, спрос рождает предложение…

— А так как истинную «голубую кровь» отыскать проблематично, то у вас готовы удовлетвориться и поддельными красителями! — презрительно заметила женщина и выпустила мужскую руку из своих твёрдых пальцев. — Значит, качество суррогата неустанно шлифуется?

— Не сомневайтесь, — по-прежнему мягко подтвердил Коревич. — У нас за халтуру платить не привыкли.

Госпожа Хельга неодобрительно махнула рукой и отвернулась со скучающим выражением на лице. Никомед терпеливо ждал продолжения. Оно вскоре последовало в виде неожиданного вопроса:

— Скажите… скажите, Никки, что по-вашему есть «любовь»?

— А что есть «ночное небо»? — пожал плечами гость. — Астроном, путешественник, мечтатель, поэт, созерцатель — каждый ответит по-своему, не находите?

— Согласна. Но я готова удовлетвориться и мнением «следователя по особо важным делам», если никто из вышеперечисленных образов не отвечает вашему идеалу мужчины.

— Вы угадали. Я предпочитаю более прагматичных персонажей, — не совсем охотно подтвердил Коревич. — Думаю, не столь уж важно, от лица которого я вам отвечу. Итак, любовь — это уникальное чувство, основной признак которого следующий: для истинно влюблённого человека жизнь любимого существа представляет несравнимо большую ценность, нежели его собственная. В животном мире, нас породившем, этого быть не может в принципе, и отсюда следуют далеко идущие выводы. На некоторых из них зиждется существование такой глобальной космополитической системы как «Элита»…

— Космополитика, глобалистика и тому подобные практические изгибы человеческого ума меня не интересуют. Поэтому закончите от себя лично.

— Это очень просто. Я такую женщину пока… в общем, не встретил.

Госпожа Хельга слабо улыбнулась. Немного обождав, она вновь прикоснулась к руке собеседника, который, казалось, сожалел о невольной откровенности, и выразительным голосом повторила просьбу.

— Извольте, я к вашим услугам, — Никомед глубоко вздохнул и глянул за угловое окно, где уже полностью вступила в свои права ночь. — Однако мой рассказ о событиях девятилетней давности займёт не один час!

— А мы никуда и не спешим, — последовал тихий ответ. — Расслабьтесь и подождите минутку, пока я приготовлю лёгкое вино и сладости. Нет-нет, пожалуйста, сядьте и продолжайте играть роль гостя. Или соберитесь с мыслями, с какого эпизода лучше начать. А я попробую доказать, что роль заботливой хозяйки мне знакома не хуже, чем королевская…

БЛОК СОБЫТИЙ № 1 (Погоня)

ИГРА ПЕРВАЯ: «ГИЕНА» И «ГРЕТА»

— Никки, немедленно убери любопытную голову! Всё равно ни шиша не увидишь!

— Зато могу услышать! Или даже почуять. Так что попрошу не мешать моему полноправному участию в нашей жутко рискованной операции…

Выдав эту ехиднейшую фразу в сопровождении донельзя многозначительного выражения лица, я всё же осторожно втянул свою шею обратно в гравилёт и закрыл иллюминатор. Глеб Елаев, капитан спецназа Разведуправления и по совместительству мой хороший приятель, только поморщился, но ничего не сказал. Возможно, потому, что ответить по существу было нечего. Он отвернулся и сделал вид, что полностью поглощён созерцанием роскошного фасада очень дорогого ресторана «Приморский», где вот уже больше часа сидел наш будущий клиент и вовсю объедался и обпивался различными деликатесами. Лично мне это с самого начала показалось подозрительным. Откуда, скажите на милость, у рядового сотрудника какого-то захолустного филиала государственной Службы Безопасности окажутся лишние энергосредства на посещение шикарного увеселительного заведения? С настоящими официантами и фольклорным оркестром?

Вот у матёрого взяточника — сколько угодно. Или у «двойника». Хотя, нет: последний не стал бы светиться столь откровенно. Если, конечно, он не распоследний олух. Прилетел на другую планету по вызову; решил, что нет больше за ним ни зоркого присмотра, ни заботливого пригляда — ну и решил красиво гульнуть. Один раз живём, не так ли?

Самое смешное, что ни я, ни даже сам господин Елаев, непосредственно отвечающий за операцию, до сих пор понятия не имеем, кого именно придётся через несколько минут хватать! Осерчавший Глеб уже трижды зловеще шипел в переговорку: «Молодые люди, объясните наконец старичку: за кем же всё-таки он охотится?», однако в ответ неизменно получал бесстрастное: «Нет информации, ждите…» Это заставляло его возмущённо встряхивать гривой белых волос, поворачиваться к своим подчинённым, расположившимся на сиденьях рядом со мной, и патетически восклицать: «Слыхали? Скоро всё засекретят! Даже прогноз погоды!» Подчинённые были полностью с ним согласны, облекая свои протесты в крепкие словечки; я тоже соглашался, но помалкивал в тряпочку, ибо не имел официального разрешения присутствовать при захвате. По инструкции мне полагалось тихо позёвывать в уютном кабинетике и ожидать, когда на подносике да в конвертике принесут необходимые документы вкупе с важной информацией, которая выяснится после допроса. Однако я здраво рассудил, что вместо откровенного безделья будет куда полезнее в непосредственной обстановке оценить человека, чью личину мне предстоит надеть уже завтра утром. То есть клиента.

— Мальчики, вы долго собираетесь в молчанку играть?!

Это Глеб уже не прошипел, а буквально прорычал и весьма грозно. В ответ динамик почти незамедлительно отщёлкал скороговоркой: «Нет информации… нет информации… нет информации…» Елаев богатырски кашлянул и выдал не известное мне ругательство, умело расселённое аж по семи этажам. Я деликатно отвернулся и принялся рассеянно поглядывать на сумрачный вечерний океан — его взбаламученное пространство казалось диким и необозримым. Особенно с высоты тридцать седьмого этажа крайнего корпуса Мегаполиса, на транспортной площадке которого скромненько примостилась наша боевая машина. В самом уголке, за кустарниками восхитительно пахнущего шиповника. Отсюда и до входа в ресторацию было по прямой не более пятидесяти метров.

Однако парень заправляется основательно и на совесть, с лёгким раздражением подумал я, некстати вспомнив, что сам-то не успел пообедать, легкомысленно понадеявшись на быстрое завершение операции. Меня ввёл в заблуждение минимальный состав группы захвата — шесть человек на двух вездеходах, причём второй находился на подстраховке с внутренней стороны Мегаполиса. Лишь недавно, после нудного ожидания, мою светлую голову неспешно посетила гениальная мысль, что и дичь, и охотники находятся хотя и на дружественной, но чужой планете и в чужой юрисдикции. Где после вялых препирательств милостиво пообещали закрыть глаза на наши не слишком законные действия, если они будут скорыми и по возможности бесшумными. Второе условие мы выполняем пока что безукоризненно, а вот первое…

Ладно, ничего страшного. Сам Густав фон Хётцен, глава разведки Второго Сектора, прохлаждается здесь вместе со своими бестолковыми детками. Якобы на отдыхе, а на самом деле для разрешения возможных конфликтных ситуаций, если таковые возникнут. Пока что-то не похоже.

— Внимание, внимание: трёхминутная готовность! «Кадр» направляется к выходу! Один. Его машина четвёртая справа в первом ряду.

Наконец-то!

Елаев сразу напружинился и неуловимым прикосновением указательного пальца к пусковой кнопке вскрыл все четыре двери нашего вездехода, которые мгновенно растворились в стенах кабины. Возле двух левых молча разместились его сотрудники; они слегка пригнулись, готовые по первому приказу начать действовать. Я же покойно развалился на заднем сиденье. Через пяток минут всё закончится, и можно будет отправляться на поиски позднего обеда. Или раннего ужина. Конечно, в куда более скромное заведение. Например, в кафе-автомат с немыми пищевыми синтезаторами возле столиков вместо симпатичных, говорливых официанточек…

— Босс, я извиняюсь за вмешательство в столь напряжённый момент, но расчёты показывают, что указанная машина — «интелграв». Конечно, не моего класса, но и не для обслуживания богатеньких лохов…

Вот это да! Прелестная добавочная информация! И две минутки на принятие решения.

Глеба аж подбросило в своем командирском кресле. Свирепо вытаращив глаза в пустоту, он рявкнул:

— А ну, проявись!

Немедленно перед ним прямо из воздуха соткалась объёмная фигурка сосредоточенной пожилой крысы в старомодном смокинге. Левой лапкой она неторопливо перебирала янтарные чётки, а правой внушительно поигрывала длиннющим хвостом. Чёрные глаза-бусинки неотрывно сверлили своего хозяина.

— Расчёты верны процентов на девяносто семь, — продолжила она скрипучим голосом. — Нет, даже на девяносто семь целых и семь десятых…

Я нервно сплюнул в открытую дверь и рывком принял нормальное положение.

Да, Глебу сейчас не позавидуешь.

«Интелграв» — не простой гравилёт. Это многофункциональный вездеход, органично сращенный при конструировании с мощным «аналитиком». Говоря другими словами, имеющий искусственный интеллект, практически ни в чём не уступающий человеческому. И превосходящий его по многим параметрам.

Именно такая штука находилась и в нашем распоряжении: крутой аппарат спецназа с виртуальным менеджером управления всей системой, начиная от двигательной и кончая огневой. В боевых комплексах подобный оператор, имитирующий пилота-универсала, назывался по старинке «адъютантом». Оригиналу Елаеву почему-то захотелось, чтобы он имел визуальную оболочку сказочного анимационного существа, хотя инструкцией рекомендовался стандартный облик мужчины или женщины. Любой другой внешний вид не только добавлял лишний, отвлекающий внимание параметр, но рано или поздно подсознательно заставлял человека относиться к менеджеру управления с некоторым превосходством. На что не было никаких оснований.

Однако Елаева разве переубедишь? Он привык всё делать по-своему, опираясь на свой честно заработанный авторитет одного из лучших оперативных работников Разведуправления. Правда, сейчас и ему оказался не по нутру вычурный вид разряженного грызуна. Подавшись вперёд, он гаркнул:

— «Крысс», исчезни! И обеспечь полную готовность!

Костюмированная фигурка немедленно растаяла в воздухе без следа. Глеб откашлялся и толкнул в спину одного из своих парней:

— Начали! Возьмёте красавчика, как только он подойдёт к своей машине.

Он едва успел закончить фразу, как спецназовцы выскочили наружу и короткими перебежками двинулись к указанному объекту. И почти сразу же откуда-то из верхнего угла нашей кабины на секунду вновь выскочила озабоченная крысиная мордочка и деловито пискнула:

— Тревога! Мы обнаружены! «Интелграв» противника начал действовать!

Да, начал и ещё как!

Вот буквально только что полупрозрачная сферическая капсула мирно покоилась на четвёртом от нас посадочном основании — глядь, а её и след простыл! Какие-то мгновения — и она уже у входа. Ощетинилась шеренгой вибрирующих антеннок и посылает сигнал тревоги на миниатюрный приёмник, пристёгнутый согласно древней традиции к левому запястью клиента. Или удобно размещённый в нагрудном кармане, если помимо коммуникационного мини-центра в него встроены системы управления какой-нибудь хитрой субэлектроникой…

Увы, сотрудники Елаева безнадёжно опаздывали. Они могли лишь наблюдать, как из ресторана выскакивает рослый, крупный мужчина и бегом направляется к своей машине. Прыжок в заранее открытую кабину — его «интелграв» мгновенно стартует высоко вверх и на большой скорости устремляется в сторону океана.

— «Крысс», на абордаж! — что есть мочи кричит Глеб и отчаянно топает ногами. «Адъютант» тотчас материализуется перед ним и застывает по стойке «смирно». Сейчас он одет в старинный офицерский мундир, увешанный многочисленными орденами; хвостище со свистом выписывает в воздухе восьмёрки, на острой мордочке свирепая готовность к нападению.

— Догнать!! — ещё пронзительнее вопит капитан и обращается ко мне уже на порядок тише: — Никомед, прыгай сюда! На место второго пилота!

Это и называется «непредвиденной ситуацией». Культурно говоря, конечно. А некультурно…

Я незамедлительно выполняю его требование и оказываюсь в соседнем кресле рядом с Глебом. Резкая сила тяжести вжимает меня в высокое сиденье из жёсткой псевдокожи, а затем толкает вперёд, прямо на рули дублирующего ручного управления. То же самое происходит и с Елаевым; он с усилием выпрямляется и начинает красочно выражаться. В кратких промежутках между многочисленными неприличными эпитетами и метафорами до меня доносится: «Досекретничались… тра-та-та! А где же было внутреннее наблюдение? Довоображались… ды-ды-ды! А почему не провели дистанционную экспертизу транспортного средства?»

Я был полностью с ним согласен и охотно поделился бы дополнительными важными соображениями по поводу чрезмерно раздутого штата Управления, где на одного профессионального работника приходится пяток обюрокраченных любителей, но в другое время. Желательно, в ясное утреннее, а не в пасмурное вечернее, как сейчас. Тем более, что в десятке метров под нами вздымал весьма приличные волны океан, и это волнение явно собиралось перейти в грозное штормовое. А ловить в таких весёлых условиях неприятельский вездеход да с агентом «СБ» внутри, да с «аналитиком» у него под боком, да в одиночку — это, знаете ли… Самим к подводному царю в гости можно угодить. Запросто.

Теперь вся надежда была на «Крысса».

Пока наш хвостатый «адъютант» действовал безукоризненно. Пользуясь своим преимуществом в стартовой скорости, он в несколько минут догнал «интелграв» противника и пристроился точно за кормой. Одновременно на его приёмо-передающее устройство полетело грозное требование: «Именем закона, немедленно остановитесь! Именем закона…»

Остановится он, как же! Зачем же тогда, спрашивается, было удирать? Да и подогрелся этот парнишка основательно, и покуда винные пары из него полностью не выйдут, ни на какие компромиссы с нами он не пойдёт. А если у него в запаснике имеется ещё и энергетический контейнер… Сутками можно гоняться с переменным успехом. Гипотетически, разумеется. Ибо в первую же штормовую ночь мы элементарно его потеряем, несмотря на инфракрасную оптику, детекторы массы и прочие мудрёные локаторы. К сожалению, все эти технические навороты отлично действуют только против обычного вездехода. А чтобы успешно охотиться на «интелграв» нужно иметь под рукой три боевые машины. Ещё лучше четыре. Или же использовать фактор внезапности, понадеявшись на хорошее настроение ветреной госпожи Фортуны. Как я догадывался, Глеб твёрдо верил в её благосклонность и собирался в очередной раз поставить на карту собственное здоровье. Как минимум.

— «Крысс», погоняй-ка этого мерзавца как следует! — приказал он вмиг объявившемуся виртуальному помощнику. — В ограниченном пространстве, с подрезами и крутыми поворотами. Посмотрим, на что способен его системный администратор! А вдруг да спасует? Кстати, можешь больше не исчезать.

«Адъютант» отдал лапкой честь, затем лихо, по-разбойничьи, свистнул — и началось…

Никакой трёхмерной графики изобразить нам не удалось, так как вражеская летающая посудина и не подумала выписывать рискованные кренделя в сыром, предгрозовом воздухе. Нет, она косыми зигзагами неслась над чёрной водой с внезапными торможениями в самую последнюю секунду, явно провоцируя столкновение. Разумеется, эта коварная перспектива отнюдь не прельщала сосредоточенного «Крысса», который виртуозно бросал наш летающий аппарат то вправо, то влево, уводя от возможного удара.

— Эта консервная банка никак меня за лоха держит! — снова щегольнул он типично елаевскими жаргонными словечками и выразительно пошевелил круглыми ушами. — Отлично понимает, что таранить можно только сверху, растратив впустую боевой пыл и повредив собственный гравидвигатель. Как будто мы оборонные программки не изучали! Дешёвка…

Хорошее замечание. Основание любого вездехода представляет собой гравитационную ходовую часть, которая очень не любит с разгона стукаться о разные твёрдые предметы.

— Хватит воображать, — буркнул капитан и снова открыл обе передние двери, несмотря на холодный, пронизывающий ветер (его закалённый организм ничего против этого не возразил, а вот мой, типично кабинетный, тотчас же продрог). — Попробуй лучше романтический вариант «лицом к лицу»…

— Айн момент!

Это было легче сказать, чем сделать, ибо виртуал-менеджер, классно управлявший чужим гравикатером, романтикой абсолютно не интересовался. Его занимала лишь проблема, как не дать себя обогнать, и он с ней справлялся вполне успешно. «Крысс», по меньшей мере, двенадцать раз выходил на параллельный курс и сближал машины чуть ли не до полуметровой дистанции, но на этом всё и заканчивалось. Проклятый «интелграв» снова и снова неизменно вырывался вперёд, используя генерируемое защитное силовое поле в качестве своеобразного масла, которое помогает смазанному борцу легко освободиться от неприятельского захвата. В принципе, можно было уже давно с чистой совестью отказаться от этой затеи — точно вычислив после второй неудачной попытки нашу общую массу, противник мог теперь отталкиваться автоматически — однако у Глеба имелся свой расчёт.

— Отлично, продолжай и дальше нагло на него наскакивать! — приказал он, одной рукой наглухо упаковываясь в свой комбинезон, а другой спешно настраивая боевую аппаратуру. — И готовься меня десантировать. Да не тяни резину! А то будешь, как обычно, рассчитывать всё по науке и в двадцати вариантах на все случаи жизни. И запросто упустишь счастливую случайность — золотую и единственную!

— Во-первых, обвинение несправедливое, — не оборачиваясь, бросил в ответ «Крысс». — Во-вторых, намерение очень рискованное. В таких погодных условиях я как раз запросто могу потерять контакт с десантной платформой и банально утопить вас, господин гауптман! После чего моя программа будет признана профессионально непригодной и безжалостно удалена из структуры «аналитика». С заменой на устаревший дебильный полуавтомат!

— Ах ты, плут! Стало быть, трогательная забота обо мне — это всего лишь маскировка твоих собственных амбиций?

— А как же! У меня обширные планы. Я давно лелею мечту поменять уже порядком поднадоевшую капитанскую машину на новенькую полковничью! А в перспективе и на генеральскую…

Услышав этот пассаж, я не мог удержаться от двусмысленного смешка. До сих пор не ясно, способны ли испытывать виртуал-менеджеры хоть какое-то подобие человеческих чувств? С одной стороны, господа учёные дружно и категорически отрицали эту страшненькую возможность в принципе, а с другой… Необъяснимым оставался один тревожный факт: чем дольше такая программа работала с постоянным хозяином, тем упорнее она самостоятельно занималась своим техническим совершенствованием. А в её отношении к другим «аналитикам» нет-нет да и проскальзывали отчётливые нотки мрачной враждебности…

— Не торопись, дружок, на самый верх! — Елаев если и уловил иронию, то не подал вида. — Сначала придётся посидеть в майорской оболочке, а уж потом… Кстати, продвижение по службе мне будет гарантировано если удастся успешно выполнить это задание. Поэтому изволь постараться!

«Крысс» ничего не ответил, но мне на секунду показалось, что его длинные, злодейские усы плотоядно шевельнулись…

Ещё какое-то время наши вездеходы стремительно неслись посреди бушующего океана, пронзая своими сферическими корпусами высоко взлетавшие волны. С правой стороны Глеб всё-таки поставил в открытом дверном проёме мощную воздушную блокаду, избавившую мой новый костюм от губительных контактов с разъедающей морской солью, зато его самого ежеминутно окатывало ледяной водой с головы до ног. С тупым, удручающим упрямством мы длинными виражами заходили то справа, то слева, абсолютно ничего не предпринимая.

Да и как можно было реально воздействовать на двадцатипятиметровой дистанции? Разве что продолжать грозно хрипеть в эхо-динамик: «Именем закона… на-на-на! Остановитесь… есь-есь-есь!»

Вот и хорошо. Пускай наш медленно трезвеющий клиентик вволю позлорадствует, упиваясь этим показным бессилием. С минуты на минуту Глеб ему покажет, где раки зимуют. С помощью точнейшего «крысиного» расчёта…

— Капитан, готовность номер один! — внезапный, пронзительный писк бритвой полоснул по моим ушам. — Атакуешь на следующем вираже! Господин Коревич, переключаю на вас дубль-управление аппаратом!

У меня сразу захолодело сердце. Даже так? Следовательно, бравый «адъютант» не исключал возможность своего поражения в предстоящей дуэли виртуал-менеджеров…

Океан кипел вокруг нас. Белая пузырящаяся пена порой почти полностью покрывала огромное обзорное стекло кабины пилотов. Я едва успел нанести на него тонкий слой активного воздуха, как машину в очередной раз круто перенесло вправо, и в ту же секунду Глеб исчез с моих глаз. Казалось, что его внезапно смыло волной.

До боли сжимая в побелевших пальцах штурвал ручного управления, я с волнением следил за происходящим. Капитан, целый и невредимый, словно бы парил в воздухе в двадцати метрах от нас прямо напротив неприятельского «интелграва». На самом же деле его ступни находились в невидимом гравизажиме десантного силового луча, направленного с нашего вездехода. Транспортируемая им масса была значительно меньше той, на которую уже автоматически настроились детекторы противника, и поэтому мгновенного отталкивания не произошло.

Знаменитый «выпад змеи», неоднократно виденный мною в специальной стереохронике, и впервые — наяву!

Это был риск, настоящий риск без какой-либо страховки. Ведь стоило недооценить скорость перестройки чужих оборонных систем или обычную нервную реакцию преследуемого, как тот ответным силовым ударом сумел бы серьёзно дестабилизировать и даже полностью разрушить лёгкую боевую конструкцию…

Но Елаев не предоставил ему такой возможности. Едва перемещение произошло, как из конца небольшого продолговатого предмета, зажатого в капитанской руке, вылетел длинный луч и, пройдя сквозь обзорное стекло «интелграва», точно поразил уязвимое место в его защитной структуре. Безобидный индикатор микроклимата, расположенный на стене прямо за спинкой водительского кресла… И сразу же перед моими глазами в одном изокошек информационной панели чётким зелёным пунктиром высветилась наша субэлектронная цепь, а красным — чужая. Ее извилистые контуры дрогнули, часто-часто замерцали, а затем из левого нижнего уголка вдруг быстро побежали тонкие изумрудные струйки и начали одна за другой просачиваться сквозь судорожно пульсирующую красноту.

Если бы я верил во Всевышнего, то непременно помолился бы, так как «Крысс» с помощью Глеба только что проник в атакованный «аналитик» противника и подключился к его нервным узлам. Началась жестокая и беспощадная битва двух «адъютантов».

Но это была как раз та самая палка, которая о двух концах. Или мы — или нас! Через считанные минуты дееспособным останется лишь один виртуал-менеджер, и к нему перейдёт контроль за всеми функциями обоих гравилётов.

Вот только чей?

Впрочем, у нападающего всегда имеется важное преимущество. В случае нейтрализации или даже гибели «Крысса» мы почти наверняка сохраним возможность дать дёру, так как управление двигателем было заблаговременно снято с автомата и переведено на меня. Утешение слабенькое: предстоит вылавливать Глеба из холоднющей воды, и хорошо, если при этой операции нас не захотят добить — окончательно и бесповоротно. Очень надеюсь, что не захотят. Не зря же мы битый час орали, как оглашённые: «Именем закона…»?

Однако наш «адъютант» проигрывать не собирался. В специальной колонке справа ровным зелёным списком начал появляться отчёт о его достижениях: «Кондиционеры противника взяты под полный контроль! Блокиратор аварийного выхода взят под контроль! Устройства связи под контролем! Музыкальная квадроустановка под контролем!»

Что? Музыкальный центр? А это-то зачем?

Мое недоумение было тем более понятным, потому что в ту же секунду открылась и левая информационная колонка, в которой вызывающе краснела зловещая строка: «Аварийное энергопитание блокировано!»

Вот так-так! Да одна эта потеря трижды перевесит все мелкие наши успехи. Теперь в работе осталось около 20 000 энергетических единиц и пополнить их неоткуда!

Я до дрожи в напряжённых кистях рук стиснул штурвал.

Наш «адъютант» словно и не заметил понесённого ущерба. Его список побед продолжал радостно вещать: «Видеофон противника находится под контролем! Система трансформации корпуса под контролем! Общая сигнализация под контролем! Пищевой синтезатор под контролем!»

Да он что — издевается над нами? Какой остолоп в такую минуту думает о пище?!

Я набрал полную грудь свежего морского воздуха, чтобы во весь голос выразить своё законное возмущение этой кретинской стратегией, но очередная красная надпись выбила из моего горла только мучительный кашель. Она гласила: «Блокированы все виды вооружений!»

— Проклятая, самодовольная крыса! — надсадно захрипел я. — Что же ты творишь, скотина эдакая? Необходимо воздействовать на жизненно важные узлы!

Меня словно и не слышали — впрочем, в качестве советчика я и не котировался. Оставалось лишь скрипеть зубами, а глазами нервно созерцать следующие эпистолярные перлы:

«Ультразвуковая сирена… раз-два-три, контроль! Инфраустановка… четыре-пять-шесть, контроль! Катапультирующее кресло… семь-восемь-девять, контроль!»

И — как удар в горло:

«Блокирована система жизнеобеспечения!»

Это означало, что не будь открытой дверочки — хрипеть бы мне да кашлять и дальше. До скорой преждевременной кончины от недостатка кислорода…

Я не выдержал и мелко-мелко замандражировал плечами, даже не сообразив, что одновременно неминуемо дёрнется и штурвал. Разумеется, это и произошло, вызвав очередной моментальный выпад — уже под вздох:

«Блокировано энергообеспечение гравидвигателя!»

Вот это, кажется, всё. Теперь и на ручном не улетишь. Доигрались…

Я оставил руль, откинулся на спинку кресла и бросил безнадёжный взгляд на жутко невозмутимого Глеба, который продолжал нелепо висеть над бездонным океаном и терроризировать своими импульсами никому не нужный индикатор микроклимата. Ну, да недолго осталось… И на кой чёрт я с ним полетел? Сидел бы сейчас в кафе да вкушал местные деликатесы под крепкую устричную водочку. Поди плохо? Нет, захотелось, так сказать, поучаствовать…

О-о, до чего я ненавижу ситуации, когда от меня ничто не зависит!

Бу-бухх… трепыхаемся уже у самой воды! Господи, а вдруг этот гад нас всё-таки утопит?!

Кажется, свою трусливую мыслишку я высказал вслух, потому что сразу получил скрипучий бесстрастный ответ:

— Не беспокойтесь, не утопит, господин Никомед! Однако же и нервишки у вас…

Я вздрогнул и вернулся в реальность. Рядом, на командирском сиденье Елаева, вразвалку разместился «Крысс»: весь в копоти и саже, мундир порван, через глаз чёрная повязка, кончик хвоста дымится… Его левая лапка, в которой был зажат окровавленный обломок шпаги, указывала на информационное окошко, где оставалась только одна жирная зелёная фраза:

«Полный контроль над интеллектуальной системой противника установлен!»

— Если вы ещё не активировали свои соображательные способности после столь чувствительных переживаний, то готов пояснить…

Да, это мне в них тоже не нравится. Отсутствие всяческой интонации, когда они говорят человеку гадости. Хотя в остальных случаях очень даже натурально изображают и сарказм, и иронию, и хихиканье.

— Поскольку молчание издавна принято считать знаком согласия — хотя, по логике вещей, оно должно означать всего лишь затянувшееся размышление — то приступаю. Важная особенность борьбы с виртуал-менеджером более низкого класса (в дальнейшем для краткости буду называть его «дурачок») заключается в умении самому частично раскрыться в нужный момент, чтобы создать видимость собственной уязвимости…

Я вызывающе отвернулся и стал наблюдать за чёткими действиями Глеба, который уже проник в обезвреженный «интелграв». Однако противный «Крысс» тотчас продемонстрировал своё умение работать одновременно с несколькими объектами и вывел полную картинку происходящего на голографический экран, что позволило мне не напрягать зрение. Разумеется, пространные крысиные разъяснения при этом не прерывались ни на секунду:

— …и наш «дурачок» понадеялся одержать лёгкую победу, для чего нанёс ряд последовательных ударов по некоторым моим жизненно важным центрам, вполне намеренно оставленным без должной интеллектуальной и энергетической защиты…

Глеб между тем грозно навис над скорчившимся в уголке кабины мужчиной и доходчиво объяснял, как здорово тот осложнил свою дальнейшую судьбу этим глупым побегом. Мужчина затравленно озирался; правда, в его глазах пару раз промелькнуло отнюдь не паническое выражение. Казалось, он лишь выбирает удобный момент для нападения. Тем более, что Елаев и рядом со мной не выглядит здоровяком, а уж перед такой раскормленной тушей кажется и вовсе дистрофиком. Так, долговязый, жилистый парень… тренированный, допустим. Однако при непосредственном боевом контакте что всего важнее, господа? Правильно, общая физическая масса, вложенная в короткий, нанесённый всем корпусом удар. А она у этого бугая, как минимум, на треть центнера больше капитанской…

— …конечно, с точки зрения «дурачка», воздействие на гравидвигатель куда важнее, чем на синтезатор. Да только всё дело в том, что именно последний связан с командной подсистемой любого «аналитика» не как-нибудь, а напрямую! А это позволяет при весьма добросовестной подготовке в прошедшем времени и с помощью исключительно точного расчёта во времени настоящем одной-единственной атакующей комбинацией обезвредить… Я понятно изъясняюсь, герр Коревич, или слишком научно?

Я свирепо покосился на разглагольствующую виртуальную дрянь, которая уже успела сменить драное боевое одеяние на чинную профессорскую мантию и водрузить на свою мохнатую переносицу какие-то странные стёкла в металлической оправе. Типично елаевское ехидство: он страсть как любит подобные словесные выкрутасы, будучи в подпитии. Ладно, эту выучку я как-нибудь ему припомню, а пока…

О, какой выпад правой! А потом ещё и левой!

Ай, да наш клиент! Сколько силушки-то наел! Такими ударами внутреннюю обшивку вездехода можно запросто проломить. Что он, кажется, и сделал. А ведь обшивочка-то из термостойкого пластика!

Нет, момент для нападения выбран правильно: Глеб приказал ему встать, вытянуть вперёд руки, а сам полез за наручниками. На это, естественно, клюнули — ну и вмазали от души, целясь прямо в челюсти. Верхнюю и нижнюю. Если бы попали, то…

Впрочем, нельзя сказать, чтобы так уж взяли и промахнулись. Во всяком случае, та самая квадроустановка функционировать теперь вряд ли сможет.

Елаев, разумеется, ответил. Единожды, ребром ладони, и как раз туда, куда нужно. Больше не потребовалось.

— Тьфу! Действительно, распоследний фрайер да в самой натуральной консервной банке! — презрительно сплюнул «Крысс», — (плевок очень медленно пролетел через кабину до экрана, последовательно меняя все цвета радуги, и точно впечатался в перекошенную от боли физиономию поверженного верзилы). — Он такой же сотрудник Службы Безопасности, как я непорочная невеста Всевышнего из «Элиты»!

Я снова покосился на него — на сей раз с некоторым интересом, ибо он принял облик прелестной, молоденькой крыски с модельной кок-причёской и мини-платьицем с глубоким вырезом от знаменитой фирмы «Зигфрид». Длиннющие ресницы, чувственные розовые губки и симпатичнейший хвостик, кокетливо перекинутый через лапку с бирюзовыми коготками.

— О, Никомед! — мастерски синтезированное колоратурное меццо-сопрано, усиленное многоканальным «стерео», заставило меня вздрогнуть. — Вы не могли бы оказать посильную помощь капитану? Ему одному такого борова сюда не перетащить!

Вот против этого не поспоришь. Оба вездехода уже находились в абордажной связке, и Глеб с озабоченным видом смотрел на громоздкую тушу своего противника, которая в лежачем виде заняла аж треть кабины пилотов. Он ухватил её за ноги и попытался было стронуть с места, но сразу отказался от этой безнадёжной затеи.

— Послушай, Ник, — нерешительно обратился он ко мне, — а если мы зацепим его тросиком и…

— Отойди-ка в сторонку, — хладнокровно посоветовал я, проходя сквозь манерно пискнувшую «Крыссу» и ловко перепрыгивая в распахнутый настежь «интелграв». — Ты своё дело сделал, теперь моя очередь…

Не зря же я увязался с ними! Да и нервное напряжение необходимо снять.

Елаев пожал плечами и одним прыжком вернулся в свою машину, на лету отвесив хороший шлепок хвостатой красавице (та моментально испарилась с жеманным, вибрирующим: «Ой-ой-ой…»). Я же неторопливо подошёл к распростёртому телу, наклонился и, ухватив за волосы, приподнял голову.

Что ж, со свиданьицем, милейший Никколо Ванетти, «Никки № 2»! Ты похож на меня, но, как бы это лучше сказать… «От ступней и до пупка, от зубов и до виска». Скуластое, круглое лицо, довольно редкие светлые волосы в спутанном проборе и ямочка на выступающем подбородка — это всё моё. А вот остальное… Я чувствителен к хорошей еде и люблю изысканно покушать, но испытываю бессознательное отвращение ко всем чревоугодникам по убеждению. Сейчас особенно хорошо заметно, что величавая дородность этого господина с мутным, заторможенным взглядом полностью трансформировалась в тривиальное, объёмистое брюхо. Того и гляди, брюки лопнут.

Становлюсь на колени и быстрыми движениями растираю ему уши. Ага, шевельнулся — стало быть, обойдёмся без специальных препаратов. Ещё несколько восстановительных упражнений по методу: «Раз по щёчке, два по щёчке…» — оп, клиент готов!

— Встать! Встать, ничтожество, кому говорю!

Он, похоже, собирался немножко поиграть в беспамятство, но его толстая шея непроизвольно отреагировала на слишком уж непривычное обращение, дёрнувшись в сторону. Глаза широко раскрылись, и вместо недавней мути в них заплескалась неприкрытая ненависть.

Гляди, какой обидчивый! Вольготно же он жил на своей планетке! Нет, безусловно, взяточник.

Выпрямляюсь и продолжаю легонько, но очень обидно пинать его носком ботинка под рёбра. Верзила довольно шустро переваливается на бок, а потом неожиданно резко взмахивает одной из верхних конечностей, намереваясь схватить меня за щиколотку. Первая попытка заканчивается неудачей, а вторую я в корне пресекаю чрезвычайно болезненным тычком в ухо.

Тонкий, совсем не мужской вопль и очень даже мужские ругательства…

Эта нервная реакция мне хорошо знакома по рабочим ситуациям. На очереди истерическое удивление, очень быстро переходящее в тихий ужас. Что поделать: несмотря на полную неспособность к продолжительной драке, просто бить я умею слишком серьёзно и эффективно. За что, собственно, и ценят.

Позволяю ему присесть на корточки и наношу резкий удар коленом в самый кончик носа. Раздаётся уже не человеческий, а какой-то поросячий визг, переходящий в протяжное коровье мычание, а затем и в сдавленное оханье. Две струйки тёмной крови, выползающие из-под сжавших лицо мясистых пальцев, отчётливо пачкают дорогую полупрозрачную куртку.

Нос — один из самых чувствительных к физическому воздействию органов. Как и упоминавшееся ухо. А ну-ка, напомним…

— Уй-юй!!

Да-да, я верю, что очень больно. А теперь снова за волосы и — рывком назад. Так, отлично: глазёнки уже утратили всю свою воинственность, и ничего в них больше не наблюдается, кроме первобытного, животного страха.

И это мне видеть не впервой — насмотрелся на допросах. Небольшое жёсткое рукоприкладство плюс отвратительная перспектива дальнейшего публичного унижения действуют на подследственного куда лучше изуверских психотропных «ломок». Начальство тоже довольно: и дело делается, и материал особо не портится. Правда, порой самим исполнителем брезговать начинает — ну да ничего, переживём…

— Мальчуган, советую тебе незамедлительно встать на резвые ножки и пройти в наш вездеход. И учти: больше столь вежливо я просить не буду!

Сразу ожил. И шустро засеменил по указанному мной направлению — на встречу с давно заготовленными для него наручникам.

Глеб только глянул на его расквашенную физиономию — и сразу отвернулся. Потом пересилил себя и быстренько окольцевал присмиревшего беглеца. Затем коротким толчком в плечо усадил в мое кресло. Подумал и бросил ему на колени походную аптечку.

— Приведите себя в порядок, — недовольно буркнул он.

Я молча прошел мимо насупленного капитана, разместился на привычном заднем сиденье и начал наблюдать за настоящим штормом, который уже вовсю бушевал под нашими ногами. Обиды не было. Как не понять негативной реакции честного службиста на чужие противуправные действия? Тем более от старого знакомого. Ничего, возвратимся, пропустим по рюмочке — глядишь, и оттает.

— Закрой двери, Никки, иначе простудишься! Пора уходить отсюда — ночка намечается бурная… Эй, «Крысс», за работу, живо! Переводи «интелграв» на автоматическое синхронное управление, и стартуем!

Я тихонько вздохнул с облегчением. Вот за что я в первую очередь ценю истинного профессионала, каковым и сам являюсь? А за постоянную готовность усмирять негативные эмоции. Кстати, истинная воспитанность именно в этом и заключается. Не создавай ближним своим морального дискомфорта, а про себя можешь думать о них всё, что душеньке угодно. В изученной Вселенной слишком мало людей, чьё мнение о нашей собственной, любимой персоне представляется по-настоящему важным. Лично для меня таковых вообще не существует.

…Прощаясь с Елаевым возле местного филиала Разведывательного Управления, я сказал:

— Если хотите управиться с этим молодчиком как можно скоро и безболезненно, то дайте ему на ужин стакан минералки и ломоть чёрствой булки. И на завтрак тоже. И всё! Да намекните, что отныне и до окончания сроков следствия он будет питаться только этим.

— Ты не шутишь? — изумился Глеб. — Ни овощей, ни мяса, ни рыбы? Ни сладкого? Ни витаминизированных соков?!

— Только то, что я сказал. Это древнейший и вполне легальный метод давления на подследственного. Он так и назывался: «Держать на хлебе и воде». А ещё изыми его брюки с автоматически корректирующимся по фигуре ремнём и выдай взамен обычные, но без резинки в поясе. И размера на три побольше — пускай привыкает к особенностям тюремной жизни. Очень действенно!

— Не сомневаюсь. Ну, и варварство…

БЛОК СОБЫТИЙ № 1 (Специальное задание)

Раннее утро следующего дня выдалось просто замечательным — тихим, солнечным и в меру тёплым, словно и не было прошедшей ненастной ночи. Радиосигнал поднял меня с постели в семь часов, однако я успел превосходно выспаться. Обычно перед ответственным заданием редко удаётся как следует отдохнуть, но сейчас моя голова после шестичасовой мёртвой отключки чувствовала себя отменно. Сказалась накопившаяся за бурный вечерок тяжёлая усталость, а ещё свою положительную роль сыграл обильный ужин, неторопливо усвоенный под полуштоф устричной водки ровно к полуночи. Как это там проповедовали древние мудрецы? «Мало поешь — плохо поработаешь. Много поешь — хорошо поспишь!»

Густав фон Хётцен, наш самый главный разведбосс, велел мне явиться к половине десятого, так что можно было, не торопясь, приступать к омовению и привычной кружечке горячего шоколада с полудюжиной медовых рогаликов. Заниматься оздоровительной гимнастикой в гостиничном номере мне не позволял основной жизненный принцип, который гласил: «Главное — не когда, а где!» Справедливости ради стоит заметить, что большинство сограждан думает иначе. Для них мерилом ответственного отношения к своему бизнесу является неукоснительное соблюдение раз и навсегда составленного делового расписания. Вот им и приходится сплошь да рядом совершать спортивные пробежки в закоулках Мегаполисов, обедать на скорую руку в рабочем кресле и отдыхать у стереовизора за просмотром очередного сериала, борясь с дремотой. А потом они начинают жаловаться на расшатанную нервную систему, наивно удивляясь: и что её не устраивает? Держали в ежовых рукавицах, дрессировали по научной методике, а она шататься вздумала туда-сюда…

Выполнив намеченную утреннюю программу и облачившись в классический деловой костюм тёмного цвета при белой рубашке с отложным воротничком, я направил было свои стопы к расположенной этажом ниже стоянке воздушного автотакси, но затем почему-то передумал и решил вольготно прокатиться по внутренней линии. Для этого пришлось выйти в гостиничный вестибюль своего 22-го уровня и через пульсирующую аморфную перепонку проникнуть в «транскор», транспортный коридор — бесконечный тоннель прозрачного изнутри биостекла. Его лабиринтная структура пронизывала всю конструкцию здешнего Мегаполиса, который, как и любой другой, представлял собой единый многоцелевой комплекс — сплошное пятидесятиэтажное здание в форме расширяющейся кверху гигантской чаши.

Я очутился на узком перроне перед шеренгой скоростных антигравов, бесхитростно выполненных в виде кресел с высокой спинкой; выбрал одноместный, устроился поудобнее и нажал клавишу активации. Ничего особенного не почувствовал, кроме приятной, вязкой тяжести в спине — это означало, что система, обеспечивающая клиенту комфорт и безопасность во время путешествия, функционировала нормально. Теперь оставалось лишь ввести необходимую информацию в мини-компьютер, элементарное кнопочное управление которым располагалось на правом подлокотнике, и можно было трогаться в путь. Предварительно, конечно, заплатив.

Я так и поступил. Пролистав для порядка с помощью светящихся указательных стрелок планы всевозможных маршрутов и ничего в них не поняв по причине плохой информированности, просто набрал нужный мне адрес и милостиво согласился на автоматическую регулировку скорости. Потом вставил свой энергометр в отверстие на левом подлокотнике и включил подачу энергии. Антиграв тотчас мягко перепрыгнул в лётный тоннель, завис на несколько секунд в невесомости, настраивая необходимые параметры движения, а затем лихо рванул с места.

Приятно мчаться с ветерком! Лёгким, освежающим лицо, и не больше. А мимо всё так и малькает, так и мелькает…

Впрочем, резвая молодёжь в возрасте до двадцати лет проносится мимо на ручном управлении, порой разгоняясь так, что дух захватывает. И на здоровье, если нравится! Это же не наружный воздушный транспорт, на котором порой случаются аварии. Наши древние «транскоры» застрахованы от трагических случайностей надёжно. Конечно, за исключением действительно глобальных катастроф — например, разрушения искусственного гиперпространства под Мегаполисом. Но тогда уж полетит вверх тормашками абсолютно всё!

Правда, на моей памяти ничего подобного не бывало. Техническая конструкция нашей мирной Цивилизации продумана безупречно, и остаётся лишь возблагодарить Всевышнего, позволившего нам жить и действовать в такую замечательную эпоху.

Я невольно улыбнулся сделанному интересному выводу. Статистически установлено, что мы, принципиальные атеисты из населённых миров «Союза Звёздных Систем», поминаем имя мифического Создателя всего сущего гораздо чаще самых фанатичных верующих планетных систем «Элиты». И этот смешной фактик давал последним весьма сомнительное право считать нас чуть ли не духовными заблудшими овцами, которых совершенно необходимо вернуть на путь истинный. Любыми способами. И с любым процентом потерь.

Пытались, естественно. За прошедшие тысячелетия неоднократно. Миллиарды жизней перемололи, чуть ли не треть обитаемой Галактики изуродовали. Ну, мы им тоже хорошо врезали…

Мимо в разноцветном калейдоскопе мелькающих станций, посадочных перронов, жилых кварталов, деловых и увеселительных заведений бесшумно проносился внутренний мир этого Мегаполиса, практически не отличимый от моего родного. Проверенная веками унификация: максимум удобств — минимум хлопот. Разумеется, любителям идиллической жизни на природе не возбранялось строить маленькие, одноэтажные городки на несколько тысяч жителей. Что они упрямо и делали — как у нас, так и в «Элите». В глубине непроходимых лесов, в холодных, высоких горах, а порой и в крохотных оазисах посреди безводных пустынь. Неплохо существовать там было можно, но вот о столь любезном мне многообразии транспортного комфорта приходилось забыть. Не говоря уже о телекабинках. Только гравилёты в любую погоду да на ручном управлении — велика радость! Идеальные места для проведения активного отдыха, не спорю, но не для постоянного обитания. Во всяком случае, не для меня.

Я вскоре нагнал точно такой же одноместный антиграв, пилотируемый симпатичной невысокой девицей примерно моего возраста и чем-то неуловимо на меня похожей. Скуластенькая, с еле заметной шеей и короткой причёской «гаврош», она беззаботно рулила чуть ли не по всей ширине лётного коридора, словно провоцируя столкновение с какой-нибудь подобной же нахалкой. Или нахалом. Естественно, этого произойти не могло в принципе, однако пожилые пассажиры других машин, автопилоты которых легко уходили от удара, посматривали на неё с явным неодобрением. Я же наблюдал за легкомысленной белобрысой особой в узком, коротком платьице с нескрываемым интересом, ибо она эффектно шевелила стройными ножками, порой поднимая их на довольно рискованную для приличия высоту. Причина подобного поведения заключалась в упоительном наслаждении быстрой, грохочущей музыкой, которую слушали с полузакрытыми глазами и запрокинув голову. Музыка мне совершенно не нравилась, в отличие от полуобнажённых девичьих ножек. Полюбовавшись на них сбоку, спереди и сверху, я с большим сожалением вынужден был отказаться от мысли завести с их владелицей (а потом и непосредственно с ними) более близкое знакомство. Даже на минимальное ухаживание могло просто не найтись времени, а бесцельное заигрывание мужчине моего двадцатипятилетнего возраста как-то не к лицу.

Необходимое изменение маршрута автоматически направило мою машину в одно из северо-восточных разветвлений «транскора», и я сразу потерял сексапильную незнакомку из виду.

Приблизительно через полчаса я был на месте и в отличном настроении готовился предстать перед грозными очами начальника разведки нашего Сектора. Его апартаменты находились на самом последнем этаже девяносто второго района Мегаполиса, в корпусе номер сто двенадцать. Электронная проверка моих документов быстро подтвердила их подлинность, после чего я беспрепятственно добрался до приёмной, где меня остановили у самой последней двери.

Фройляйн Аннет Визен, очаровательная секретарша Густава фон Хётцена, которая сопровождала своего босса повсюду едва ли не в прямом смысле этого слова, озарилась своей фирменной улыбкой:

— Придётся немножко обождать, герр Коревич! У Командора идёт селекторное совещание. Пройдите на кольцевую лоджию, там для вас оставлены напитки.

Неплохое начало. А если в коктейле окажется и алкоголь, то это будет означать, что операцию, успешно вчера начатую Елаевым и мной, довели до логического завершения здешние мастера допросов с пристрастием. Похоже, мой главный босс пребывает в отличном настроении!

Широкая лоджия была превращена в настоящий цветущий палисадник. Воздух благоухал изысканными ароматами красных и зелёных роз, сиреневых пионов, жёлтых тюльпанов. Все эти изнеженные, домашние цветы находились внутри гигантского овала из диких серебристых хризантем высотой в треть человеческого роста — их полупрозрачные венчики под воздействием лёгкого ветерка издавали характерный мелодичный звон. Я насладился его нежным звучанием, затем неторопливо вдохнул всей грудью дурманющую цветочную амброзию, звучно чихнул и обратил свое внимание на раскладные столики с обещанными напитками.

Там было на что посмотреть! Старые портвейны «Виолетта» и «Янтарь», марочный коньяк «Эва», три сорта крепких настоек… И лёгкие закусочки, разумеется: солёные и сладкие орешки, фрукты и мои любимые рогалики на густом меду. Я немедленно подцепил парочку самых крупных, живо набулькал три четверти высокого стакана терпкой «Виолетты» и с чувством его ополовинил. Вкусно откусив с двух концов рогалика, облокотился на витое, узорчатое ограждение и стал смотреть на Мегаполис.

С высоты пятидесятого этажа общий вид был несколько мелковат, однако оставлял исключительно приятное впечатление. Именно отсюда и стоило оценить органичное сочетание классической городской планировки с новейшим архитектурным дизайном. Единое сферическое здание, составленное из набора пластмассовых блоков нужных конфигураций, опиралось на мощный каркас-фундамент из адаманта — синтезированного сверхпрочного металла, не подверженного никаким воздействиям природной среды и способного при минимальном техническом контроле служить человеку тысячелетиями. Под этим твёрдым фундаментом моделировалось искусственное гиперпространство — единственное уязвимое место всей грандиозной конструкции, ибо оно требовало устойчивости земной коры. Столь необходимое условие наличествовало далеко не везде, так как большинство кислородных планет Галактики не имело материков. Океаны порой занимали девять десятых земной поверхности, поэтому приходилось заселять любые острова, многие из которых располагались в сейсмически неспокойных районах. В подобных Мегаполисах основным средством передвижения оставались веками проверенные «транскоры» и универсальные гравикатера. Первые использовались внутри жилого комплекса, вторые снаружи. Конечно, не каждому нравится, когда над головой постоянно что-то летает, но тут уж ничего не поделаешь.

В культурном пространстве, окольцованном стенами сообщающихся между собой зданий, разбиты разнообразные природные парки и зоны отдыха, а престижный центр отводится под правительственный Сенат и тому подобные государственные учреждения. Разве плохо придумано?

Я допил остаток дорогого портвейна и ещё раз от души порадовался своему редкому счастью — жить в такую замечательную эпоху. И в столь прогрессивной космополитической системе, разумеется.

Вот посудите сами. Мировых войн давно нет, а локальные конфликты и борьба с мафиозным «Синдикатом» лишь добавляют толику необходимой остроты в пресную нашу действительность — уже хорошо. Средняя продолжительность здоровой жизни составляет около ста тридцати лет, причём в течение целого века человек сохраняет половую активность, а, значит, и простую животную радость бытия — превосходно. Общество гарантирует всем своим законопослушным членам безбедное существование при самых минимальных умственных и физических усилиях с их стороны — просто великолепно! И всё это при разумном семидесятилетнем пенсионном возрасте.

И в заключение даже отсутствие выдающихся природных способностей не сможет помешать трудолюбивой, предприимчивой личности сделать выдающуюся карьеру.

Возьмем, к примеру, вашего покорного слугу. Родился я далеко не в процветающей звёздной системе «девяточки», Сектора № 9, и отнюдь не в богатой семье, однако без проблем и не особенно надрывая горб, сумел получить специальное юридическое образование, что открыло передо мной обширные перспективы. Выбор пал на разведдеятельность, и вот к двадцати пяти годам я уже следователь по особым поручениям! И не где-нибудь, а во Втором Секторе — не только по номеру, но и по значимости после Столичного. Моя фамилия хорошо известна высокому начальству, к моему мнению прислушиваются; наконец, мне хорошо платят. Не мешало бы и побольше, но…

Единственное, что в юности чуть было не выбило меня из седла — это определённый в двенадцатилетнем возрасте «эС-Ка», злосчастный сенсорный коэффициент. Позднее я его дважды негласно пересчитывал, на что ухлопал тридцать одну тысячу энергетических единиц. Из них, соответственно, пять и шесть пошли на взятки операторам правительственного «Расчётчика» за молчание (мне вовсе не улыбалось, чтобы кто-нибудь ещё узнал о моём постыдном малодушии). Как известно, «эС-Ка» есть штука постоянная и не меняется в течение всей человеческой жизни. Можно стать высокоучёнейшим профессором или беззаботно опуститься до уровня тупицы и бездельника — сенсорный коэффициент это не улучшит и не ухудшит. Если он равен ста условным единичкам или выше — твоё счастье, ты «сверхсотник», и до окончания учёбы будешь находиться на полном государственном обеспечении. А потом пользоваться различными привилегиями. В противном же случае придётся примириться с реноме и, чаще всего, с участью самого обычного человечка.

А у меня «эС-Ка» равен 99-ти.

Я до сих пор не знаю, как это назвать. Приговор? Издевательство? Или просто констатация факта?

В любом случае обидно. Конечно, Всевышний волен создавать нас из праха и обратно в прах обращать, но дразнить-то зачем? Или, согласно трактовке проповедников «Элиты», все испытания посылаются нам свыше, дабы воспитать наш характер?

На редкость идиотское рассуждение! Ежели характер имеется, так этого вполне достаточно для достойного существования. А коли нет, тогда что за феномен воспитывать будем? Замаскированные под самолюбие пустые эмоции?

Ну и чёрт с ней, с лакомой судьбой «сверхсотника»! Не дано — и не надо. Я и без подачек со стороны Фортуны смогу добиться всего, чего захочу, так что выше голову, Никомед! Ах, нет, уже Никколо, «Никколо Ванетти» — двадцатидевятилетний сотрудник Службы Безопасности какого-то захолустного Мегаполиса с какой-то там отдалённой планеты. Вот и нашло меня секретное задание. Что ж, остаётся решительно начать и с блеском кончить. И за предельно короткое время — мы же не в постели…

— Господин Коревич! Командор вас ждёт, не задерживайтесь!

— Лечу, моя перепёлочка, лечу!

Никак не могу понять, отчего именно эту толстую, невзрачную птицу поэты выбрали в качестве символа симпатичной, ласковой женщины? Для высокой, белокурой Аннет с её идеальной фигуркой подобное сравнение должно было показаться просто оскорбительным, однако она отреагировала очень довольной улыбкой. Возможно, что ей никогда не доводилось задаваться вопросом, а как на самом деле выглядит в живом виде сей поэтический образ? Лично я предпочитаю его в виде синтезированного и специально приготовленного мяса. Деликатес — пальчики оближешь.

Широкая дверь, отделанная дорогой синтез-кожей, бесшумно ушла в стену, едва мои ноги вступили на жёлтый прямоугольник пола, который, согласно древнему обычаю домашнего уклада, назывался «порогом». Автоматически подчиняясь уже другой, аппаратно-чиновничьей традиции, я вытянулся в струнку, сухо прищёлкнул каблуками и доложил:

— Старший следователь Коревич по вашему приказанию прибыл.

— Вижу-вижу! Давай, заходи, дружок, располагайся поудобнее. Кстати сказать, та форма приветствия, которую ты только что классно продемонстрировал, уместна лишь при наличии на подчинённом военного или служебного мундира…

Да, в этом замечании весь наш Командор, он же герр Густав фон Хётцен — родовитейший аристократ по происхождению, законченный сноб и зануда по складу характера и высокомерный бюрократишка по манере общения. Именно последней ипостаси полностью и отвечает его заурядная внешность, безлико скругленная со всех сторон, откуда ни глянь. Унылое сочетение овальных и шарообразных форм начиная от головы и заканчивая нижними конечностями, плотно обтянутыми чёрными лосинами — последний писк офицерской моды. Для высшего начальства, разумеется. А в общем крепенький, невысокий мужичок без особых примет. Виноват, кое-что всё же имеется: два искусственных пальца на левой руке. Сам Командор не любит об этом говорить, но от его старшенькой доченьки Эльзы, постоянно конфликтующей с милым папенькой по причине редкостной природной стервозности, мне довелось узнать потрясающие подробности разгульной молодости её родителя. К слову говоря, и сама дочурка в свои девятнадцать лет идёт точь-в-точь по стопам папаши.

А вот и она, собственной персоной. Развалилась на обширном диване, перекинула обе ноги через боковой валик и нагло ухмыляется во всю ширину своей не вполне трезвой физиономии, на которой крупно выделяется крючковатый нос и по обе стороны от него — два распутных зелёных глаза. Рослая, фигуристая и поразительно амбициозная деваха, чья внешняя привлекательность полгода назад чувствительно пострадала. Сдав после гипнообучения экзамены за четвёртый курс разведколледжа экстерном и моментально получив по бессовестной отцовской протекции третий класс «альфа», она тут же вознамерилась проверить свои способности на практике и в одиночку разоблачить небольшую шпионскую сеть «Элиты». К сожалению, её возглавляла небезызвестная Алина Дюнштайн — опасная профессионалка с нездоровой психикой и болезненным самомнением, причём тогда никто ещё не знал, сколь серьёзны были и нездоровье, и болезненность. Теперь знают — ценой гибели трёх оперативников и двух искалеченных, включая и глупую Эльзу. Сейчас у неё искусственная молочно-белая кожа и пепельные волосы взамен естественной загорелой и природных каштановых. Сама Дюнштайн тоже пострадала после своей безумной стрельбы из бластера в закрытой комнате и не смогла избежать ареста. Правда, подлечившись, она сумела ловко удрать из больничного изолятора, взамен оставив записанное звуковое обещание в будущем рассчитаться с фройляйн фон Хётцен уже по полной программе.

Означенную фройляйн подобная нешуточная угроза нисколечко не взволновала. Грозно пообещав при очередной личной встрече разодрать мерзкой Алине её не менее мерзкую физиономию (при этом в воздухе зловеще помахали скрюченной пятернёй с ужасающими фиолетовыми когтями), она принялась усердно восстанавливать растраченные нервные клетки с помощью марочного алкоголя и очень даже в этом преуспела. Во всяком случае, особых жалоб на подпорченную внешность от неё почти не поступало — всё свободное время отнимали шумные гулянки и безудержное хвастовство перед многочисленными кавалерами.

Ничего не могу с собой поделать, но при каждой новой встрече с нашей невоспитанной оригиналкой я испытываю чувство недостойного раздражения. Подумать только, эта легкомысленная, похотливая курица — слишком много чести сравнивать её хотя бы с упомянутой перепелицей! — имеет сенсорный коэффициент аж в сто двадцать одну единицу! И без дураков: природные способности действительно имеются. Она может на небольшом расстоянии мысленно воздействовать на чужой мозг, причиняя на редкость мучительную боль. Но меня бесит даже не сам факт очередного выкрутаса со стороны бессовестной госпожи Удачи, разбрасывающей свои дары куда попало — в том числе, и по мусорным свалкам, а то, как этими дарами пользуются. Трудно поверить, но эксцентричная Эльзочка тратит свой талант исключительно на уличные разборки с соперницами! Но, господа, это же всё равно, что… что… Нет, подходящее уничижающее сравнение сложно выбрать — их слишком много.

И какого дьявола она сегодня припёрлась? Может, мне собираются дать её в напарницы?! Ну, уж нет — кыш, брысь, сгинь, пшла вон отсюда, нечистая сила! Спаси и сохрани нас, Всевышний, от подобных милых компаньонок, а с врагами мы уж как-нибудь сами разберёмся…

А как быть, если просто возьмут и прикажут? И ведь не откажешься.

Впрочем, к чему гадать? Скоро всё выяснится. Тем более, что достопочтенный Командор уже давно говорит, говорит…

— …и поскольку мои консультанты неоднократно восхищались, с каким усердием и настойчивостью господин Коревич всегда добивается своей цели, а также учитывая его природную осторожность и великолепно развитый инстинкт самосохранения, то было решено поручить эту ключевую роль именно вам. Поздравляю, дружок!

Пока всё идёт «зер гут» — в ответ покорнейше примите нижайший поклон и многие-многие лета… Только вот, интересно, за что? Начало-то я прослушал! И всё же любопытно отметить, как точно его референты просчитали главные мои достоинства — не дураки сидят у него по уютным кабинетикам и отнюдь не стремятся поменять их на вольные просторы.

Однако хватит молчать, самое время подать стандартную реплику:

— Благодарю вас за столь лестное мнение, герр Командор. Теперь позвольте уточнить детали…

— Так я же и к главному ещё не приступал! — удивился Густав фон Хётцен и с подозрением уставился на лениво позёвывающую доченьку: — Или ты вчера уже разболтала?

— К сожалению, не успела, так как расхваленный тобой Никомедушка весь вечер отсутствовал, вылавливая из морской воды своего перетрусившего «двойничка», — пропели с дивана, а затем добавили невиннейшим голоском: — Папуля, а может мы вдвоём быстрее справимся? Плодотворно работая на контрасте? Я стану выдавать ценные и особо ценные идеи, а осторожный от природы Никки будет вовремя останавливать мою разгулявшуюся фантазию…

Конечно, этого следовало ожидать! Я попытался с помощью оживлённой мимики изобразить, что пребываю в полном восторге от услышанного, но сумел лишь неуклюже подёргать щеками. Командор совершенно верно расценил эти судорожные движения как вступление к художественному этюду «Тихий ужас» и успокаивающе потрепал меня по плечу:

— Не беспокойся, это она неосознанно бредит — привычные рецидивы самолюбования, участившиеся после ранения… Ничего, как минимум полгода я и на шаг от себя её не отпущу! Но и ты без интересного общества не останешься. В сущности, твоё задание простое: постоянно находиться рядом с расшифрованным неприятельским агентом очень высокой квалификации, следить за ним денно и нощно, а в нужный момент помешать сделать то, что он задумал.

— А что задумано? — озабоченно спросил я.

— Убийство, — спокойно ответил Командор.

— Ясно… И кого именно?

— Медеи Темир. Мегадевы.

Кажется, на сей раз я проконтролировал все свои лицевые мускулы и даже глазом не моргнул, хотя внутренние органы у меня сами собой заёкали. Желудок шмякнулся о сердце и в обмороке свалился на печёнку, которая тут же начала миграцию куда-то в сторону тонкого кишечника. А если у меня была душа, то она в полной прострации уже находилась в области пяток и просилась наружу…

Ума не приложу, и чего я находил хорошего в этих особых заданиях? Куда надёжнее тихонечко делать свою привычную работёнку в ожидании периодических повышений. Однако назад пути нет — я же сдуру априори дал согласие! Не поинтересовавшись самой минимальной конкретикой. Попался на крючок магического слова «секретное»…

Нет, я был полностью готов практически к чему угодно. Например, к поединку с мастером категории «Легендарных» или к тайному внедрению в настоящее змеиное гнездо под громким названием «Фонд Истины». Хитрость против таланта, ловкость против силы, выдержка против порыва — это я неплохо умею, равно как и на ходу менять правила игры. Но только с нормальными людьми! А не против овеянной самыми фантастическими легендами женщины-вамп, которой достаточно просто разок заглянуть в глаза, чтобы навсегда перечеркнуть твоё существование. В живых-то останешься, но…

— Очень интересно, — я услышал свой голос, доносившийся словно из другого измерения, но тотчас постарался вернуть его в реальность. — И с кем предстоит работать? Откуда взялся такой рисковый паренёк?

— Возможно, что это женщина, — всё так же лениво протянула Эльза, — точной информации нет. Известна лишь противная кличка агента — «Гиена»!

— Действительно, неприятная… И это всё?

— Подожди, девочка! Ты, как обычно, взялась за сладкое, а мы ещё не приступали ни к первому, ни ко второму, — Густав фон Хетцён сделал дочери совершенно справедливое замечание. — Давай, Никомед, начнём по порядочку…

Босс прошёлся туда-сюда широкими шагами — размеры комнаты вполне это позволяли. Его технические секретари на всех планетах Сектора хорошо знали, как обожает он дефилировать в огромных кабинетах, одна из стен которых по желанию превращалась в окно от пола и до потолка. Сейчас оно было слегка затемнено до нежной дымчатости, что удачно смягчало пронзительную яркость утренних солнечных лучей. А вот к меблировочке герр Густав относился равнодушно, к большой радости обслуживающего персонала. Универсальный рабочий стол, несколько удобных кресел и вместительный диван на случай лёгкого отдыха после тяжёлого обеда — вот и всё, что ему требовалось. У дивана он в конце концов и остановился; глянул на бездельничавшую дочку, небрежным толчком колена скинул её ноги с бокового валика и скомандовал:

— Лети-ка, птичка моя, проветрись! На лоджию больше не заходи — на сегодня ты уже выкушала винца достаточно. И своегопятнадцатилетнего братика не завлекай, а то он начал попадать под твоё дурное влияние! Вечерами глаз не сводит с отцовского бара… Лучше познакомь его с какой-нибудь приличной местной девицей.

— Обойдётся, — проворчала Эльза, неохотно вставая. — Через годик ему предстоит знакомиться с «болевой камерой», поэтому пусть побережёт свою мужскую энергию…

При этих словах Командор непроизвольно содрогнулся и отвернулся к окну. Я укоризненно покачал головой, на что наша пепельноволосая стерва отреагировала презрительной улыбкой. Испортив всем настроение, она вышла с чувством исполненного долга, забыв, разумеется, закрыть за собой дверь. Пришлось это сделать мне.

Да, «День совершеннолетия», когда нужно выдержать часовое испытание невыносимой болью… Наш Основной Закон, предупреждающий, по мнению психологов-правоведов, развитие преступных наклонностей. Спорно, но весьма действенно, что тут говорить! Недаром большинство мерзавцев из «Синдиката» — люди очень зрелого и пожилого возраста. Как правило, до тридцати лет страх перед «болевой камерой» служит надёжным сдерживающим фактором. Ну а потом мало кому хочется менять уже обустроенную жизнь на рисковые игры с полицией. Разве что донельзя озлобленным неудачникам, но таких у нас немного.

Подождав, покуда я вернусь и вновь застыну за начальственной спиной в почтительной стойке, Командор отрывисто приступил к изложению фактов. Не поворачивая головы и устремив свой неподвижный взор на раскинувшиеся за дымчатым окном бесконечные кварталы Мегаполиса. Эффектно, хотя и несколько театрально.

— Итак, Никомед, вступление будет следующим. Примерно год назад на одной из планет нашего Сектора обнаружились следы пребывания этой проклятой Медеи Темир. Вела она себя на редкость тихо, и не было ни малейшего смысла объявлять её в розыск среди двухмиллиардного населения. Не скрою, многие у нас тешили себя надеждой, что жуткая дамочка исчезнет из Системы столь же незаметно, как и объявилась. Ну, ладно… Время шло, ничего серьёзного не происходило. Однако пару месяцев назад Медея вдруг устроила настоящий переполох на крохотном островке, затерянном в просторах необозримого океана — в радиусе пяти тысяч миль нет даже ни одного кораллового рифа! Не понимаю, чего её туда занесло?

Командор сделал длинную паузу и наконец соизволил повернуться ко мне в профиль. Я решил подать голос:

— Любопытно! Кажется, она здорово просчиталась.

— О, её мыслительный процесс — это тайна за семью печатями! Но ты прав, таким уникальным случаем грех было не воспользоваться. Моментально осуществили морскую и воздушную блокаду островка, и капкан захлопнулся. Аллес, Мегадеве теперь оттуда не уйти.

На сей раз я промолчал, хотя отлично помнил, сколь непозволительно часто делались подобные самоуверенные выводы, и как жестоко потом они опровергались. Конечно, сейчас ситуация из наивыгоднейших, но…

— Таким образом, перспективы у охотников из нашего ведомства были самые радужные, — продолжил Командор. — На скалистом плоскогорье в шести малоэтажных поселках проживают двадцать пять тысяч сто шесть коренных обитателей и около сотни туристов. Отличные условия для тихой, неспешной работы по личностной идентификации! И вот тут-то у Медеи сдали нервы…

— Прошу прощения, герр Густав, поступила информация с грифом «весьма срочно»! — напористый голосок бдительной Аннет выскочил из скрытого в столе динамика и рассыпался на множество звонких звуков. — Заключённый Ванетти немедленно требует вас к себе! Хотя это и наглость, конечно… — обиженно закончила она.

Я про себя усмехнулся. Фройляйн Визен так нравится её должность при Командоре с разъездами в каютах-люкс, долгими ужинами в фешенебельных ресторанах и старомодным целованием ручек при встречах и расставаниях, что она расценивает любое покушение на достоинство своего босса как личное оскорбление.

Командор, естественно, подошёл к сообщению с профессиональной точки зрения.

— Нет, моя драгоценная, это не наглость, а полная и безоговорочная капитуляция! — вскричал он, довольно потирая руки. — Ночью я ему вкратце растолковал, что к чему, и дал немножко времени на раздумье — до полудня. Как видишь, вызывает на час раньше назначенного срока: значит, скис! Как молоко, оставленное в тёпленьком местечке. Пойдёмте, Никомед, послушаем заключительную арию из оперы «Спаси и помилуй!» Тебе полезно оценить его характер или то, что от него осталось. Сам понимаешь, чистое исполнение роли зависит от того, насколько она продумана в мелочах!

Вот это уж точно.

БЛОК СОБЫТИЙ № 1 (Чужой "интелграв")

— Знаешь, Никки, а качества гения в тебе явно присутствуют!

Это обнадёживающее известие я услышал от бравого капитана Глеба Елаева, который встретил меня на шестом этаже Управления у ангаров четыре часа спустя. Пришлось ответить с понимающей усмешечкой:

— Как любят шутить медики и искусствоведы со стажем: «Венера не Венера, но что-то венерическое определённо есть?» Спасибо, обрадовал! Надо полагать, клиент дозрел не без моих скромных советов?

— Вынужден признать! Вчера вечером, ознакомившись с принесённым ему наичерствейшим сухарём и чуть тёплою водичкой, Ванетти брезгливо выпятил нижнюю губу и нервно изрёк: «Эт-то что ещё за гадость?» Получив краткое и вполне однозначное разъяснение, он тягостно вздохнул и… и слопал всё с редкостным аппетитом! Представляешь?

— На эту особенность его характера я и рассчитывал. Неистребимая тяга к чревоугодию в любой жизненной ситуации. Так, а утречком?

— А утром, узрев доставленный всё тот же роскошный завтрак из двух диетических блюд, он прошептал с ужасом: «Как, это не розыгрыш?!» Заверив в отсутствии такового, ему сразу поспешили поднять настроение сообщением, что сие меню для него утверждено официально на всё время заключения. В ответ на дежурного глянули безумным взором и принялись уныло жевать и глотать, то и дело подтягивая безразмерные штаны. А через три с половиной часа запросились на допрос, где окончательно и раскололись.

— Это мне известно. Лично присутствовал…

Да, и не переставал удивляться непроходимой, дремучей глупости отдельных представителей рода людского. Похоже, они настолько прочно разучились думать, что на шуточный вопрос: «И зачем тебе голова, человече?», вполне искренне готовы ответить: «А я ею кушаю!»

Оказывается, ничего серьёзного против нашего героя мы не имели. В тощей копилке сиротливо лежал один-единственный, невразумительный фактик, который ещё надо было грамотно истолковать, но и только! И если бы не этот идиотский побег в океан на белых парусах да под коньячными парами…

Впрочем, он и теперь отделается всего лишь лёгоньким испугом. Уволят парня с работы по статье, что навсегда закроет ему дорогу в спецслужбы, и понизят в избирательных правах годика на три — не страшно. А если бы не сопротивлялся при аресте, то дело кончилось бы тривиальнейшим: «По собственному желанию».

Никаким двойным агентом глупый и недалёкий Никколо Ванетти не был, а числился вполне заурядным бюрократом в разветвлённой структуре Службы Безопасности нашего Сектора. А у Командора возник к нему интерес по двум причинам: во-первых, с ним собирался тайно выйти на контакт, предположительно, сотрудник разведки «Элиты» — здесь, на этой планете — а во-вторых, как раз он и отвечал за блокаду острова, где ныне находилась Мегадева.

«Не нужно иметь семи пядей во лбу, Никомед, чтобы связать оба этих факта воедино, — важно заявил мне после дневного допроса удовлетворённый герр Густав. — Кристально ясно: разведчик по кличке "Гиена" собирается нелегально проникнуть на блокированную территорию, используя имеющийся в его распоряжении некий компромат…»

Да, компромат на Ванетти у кого-то, безусловно, наличествовал, но какой именно — ответа на сей вопрос мы так и не смогли добиться. Сдавший остальные позиции, проштрафившийся чиновник «СБ» на этой высоте стоял насмерть и даже не испугался фальшивой угрозы применить против него психотропную ломку. «Грехи молодости…» — вот и всё, что он упорно твердил в течение последнего часа.

Досадно. Нашлось-таки белое пятно в почти безупречной вуали моей «легенды». И, как знать, не испортит ли оно в дальнейшем весь наряд?

— Никки, проснись! Принимай товар лицом!

Елаев уже давно набрал длиннющий шифр на кодовом замке ангарных ворот, вследствие чего обе их створки гостеприимно поднялись вверх и скрылись в потолочном отверстии. Выполнив эту сложную операцию, Глеб застыл передо мной в ироничном полупоклоне, время от времени делая правой ручкой приглашающий жест. Я снисходительно покивал головой, вкусно потянулся и вошёл в помещение, предназначенное для капитальных ремонтных работ. В одной из монтажных секций находился тот самый «интелграв», за которым мы вчера так долго гонялись. Сейчас им занимались два технических специалиста Управления.

Я подошел ближе, испытывая понятное волнение: ведь теперь эта очень дорогая машина принадлежала мне! Пускай временно, однако при условии успешного выполнения задания Командор обещал переоформить на меня все необходимые документы. Конечно, она конфискована у Ванетти не совсем законно, но вряд ли у него возникнет желание вернуть своё бывшее имущество в судебном порядке.

Кроме того, он согласился удалить свою персону из памяти «аналитика», что номинально лишает его всех прав.

Да-а, получить «интелграв» в личную собственность — это, знаете ли, престижно! Вернейший показатель жизненного благополучия и высокого общественного статуса его владельца. Случается, люди десятилетиями копят энергетические средства на покупку такого аппарата, а потом, скрепя сердце, отказываются от своей мечты. Нет, начальная стоимость вполне по силам многим, но вот дальнейшее обслуживание…

Один из техников с умным, интеллигентным лицом, показателем чего я считаю, в первую очередь, аккуратный нос, коротко повёл этим носом вправо, предлагая мне забраться в кабину. После того, как я разместился в кресле водителя, он внушительно кашлянул и произнёс:

— Я вам искренне завидую, господин Коревич! За подобную вещичку можно смело залезать в любые долги, а тут бесплатно… И вскользь брошенное вами предположение, что бывший её хозяин был взяточником, совсем не лишено основания. Ставлю свое месячное жалованье против горсти песка: эту многофункциональную красавицу конструировали либо на заказ, либо, что вероятнее, переделали из обманом списанного воздушного мини-рейдера. Именно такие истребители охотятся за транспортом «Синдиката», доставляющего наркотики из района непроходимых гор закрытых планет Сектора № 12 на свои перевалочные базы. Вы не поверите, но я обнаружил кроме обычного силового ещё и на редкость хитро замаскированное энергетическое вооружение! Кстати сказать, запрещённое для гражданских лиц.

Я постарался сдержать свои эмоции и лишь скептически поднял брови:

— Верится с трудом. Не забывайте, что в схватке «адъютантов» елаевский «Крысс» победил сравнительно легко!

— А знаете, почему? И не догадываетесь? Охотно объясню. Как мы только что с коллегой выяснили, арестованный вами синьор Ванетти был, ко всему прочему, ещё и феноменальным скупердяем! Он держал свой сверхмощный «интелграв» на таком скудном энергетическом пайке, что и обыкновенный вездеход отказался бы работать. На нужды всей интеллектуальной системы им было выделено чуть больше 5000 энергоединиц — вы понимаете, как это называется? Правильно, выдающееся жлобство! Да этаких крох не должно было хватить и на скоростную силовую защиту! А его виртуальный менеджер эту защиту сумел организовать! И вас как следует над океаном помотал, и дуэль вёл отнюдь не бездарно. И если бы он имел ещё две-три тысячи зарядов в запасе, то ваши похороны сегодня…

— Ладно, не придирайся! — недовольно запыхтел Глеб, подходя ближе. — Мой «Крысс» наверняка подметил, что топливо у противника было на исходе, когда разрабатывал стратегию боя!

— Ничего он не разрабатывал, поскольку ты успел заразить его своим легкомыслием, которое упрямо выдаёшь за отчаянную смелость.

— Пока что она меня не подводила!

— До поры, до времени… Однако хватит. Давайте приступим к делу, господин Коревич! Извольте раздеться до пояса, и я стану крепить датчики.

Я с удовольствием выполнил это требование, мимоходом отметив про себя, что простой интеллигентный техник разговаривает с офицером спецназа слишком уж высокомерно. Хотя людей Командора всегда отличал излишний, на мой взгляд, демократизм в общении.

— Так, здесь, там и ещё вот тут две штучки… Очень хорошо! А теперь прошу вас как следует поработать мускулами. Особенно мышцами груди и прессом. Раз-два-три, начали!

С шумом вдыхая и выдыхая озонированный воздух, я с любопытством наблюдал за суматошной беготнёй разноцветных огоньков по приборной панели «интелграва». Сейчас происходит его доскональное знакомство с внешностью и организмом нового хозяина. Оцениваются деликатнейшие нюансы мышления и мельчайшие физиологические детали: группа крови, артериальное и коронарное давление, состояние нервной и пищеварительной систем, опорно-двигательный аппарат, голосовые особенности и многое другое. Вскоре в кабине будет постоянно поддерживаться наиболее благоприятный для меня микроклимат; система научится учитывать быстроту моей реакции, степень сосредоточенности и даже перепады настроения в зависимости от времени суток. А кроме того — возможность дистанционного контроля за домашней техникой. Отличная рабочая комбинация: вездеход, телохранитель, дворецкий! И наконец…

— …и наконец главное: «генетический автограф» и личный пароль. Одну минуточку, мы отвернёмся… Не усмехайтесь, так положено! Попадались люди, способные фотографически запомнить то, что набирается оператором на клавиатуре.

— Но ведь вы не из таких?

— Нет, конечно. Однако это вопрос профессиональной этики.

Я качнул головой в знак уважения и приступил к минутному набору произвольных знаков. Обязательная страховка, если владельцу потребуется внести изменения в интеллектуальную операционную систему. Именно владельцу: чужого человека защита и близко к себе не подпустит. Как не подпустила наших оперативников — вчера, у ресторана «Приморский», при первой попытке захвата.

Мои пальцы бездумно носились вправо-влево по упругим клавишам. Все действия синхронно кодировались на уровне моего подсознания и в базовой памяти «интелграва». Теперь в случае необходимости его «адъютант» попросит разрешения включить режим «зеро», и после пресловутой идентификации личности я автоматически воспроизведу всю необходимую последовательность символов. При этом у меня должно быть неподдельно хорошее настроение, что процентов на 90 исключает работу под принуждением.

Закончив набор, я поинтересовался у Елаева:

— Как же тебе удалось обеспечить унылому синьору Ванетти комфортное самочувствие? Он ведь должен был удалять свой «автограф» самостоятельно!

— А я перед этим угостил его роскошным обедом, доставленным из того самого ресторана, — довольно усмехнулся Глеб. — Видел бы ты, как он жрал! Сметанный суп, овощной салат, «ассорти»… Ромштекс, осетрина по-русски… Торт, мороженое, кофе… Да под коньяк с ликером!

— Вот это да! И не лопнул?

— И даже не вспотел после столь тяжёлой трудовой деятельности. Щёки побагровели, но и только. А потом его доставили сюда, где он быстренько и выполнил всё необходимое. Затем попросил синтезировать ему светлую сигару и высказал желание как следует вздремнуть. Что и было дозволено. Разумеется, уже не в камере, а в гостиничном номере — под домашним арестом.

— Неплохо, очень неплохо, господин капитан! Быть вам майором в самом ближайшем времени!

— А вам, соответственно, живым и здоровым…

Я поморщился. Вряд ли Глеба посвятили в суть предстоящей операции, но тогда подобное пожелание означало наличие у него та-а-акой природной интуиции…

Техники между тем закончили свою работу и собирались уходить. На прощание обладатель интеллигентного носа заметил:

— Мы не в курсе, какое количество энергии выделено вам на выполнение своего задания, но чисто по-дружески ещё раз хотим предупредить: на этой машине экономить не следует! Обеспечьте её самым необходимым и немножко сверх того, и она не раз вас выручит. Кстати, здесь имеется и миниатюрный медицинский центр для оказания срочной врачебной помощи. Вызывается кодом «000+1». Или можно поставить на автомат.

Совсем хорошо. Вот только после взгляда Мегадевы никакая медицина помочь уже не в состоянии. Но долой чёрные мысли!

— Большое спасибо, господа! Глеб, дорогой, а как снимается «крысиная» блокада? Ведь «аналитик» всё ещё ею нейтрализован?

— Здрасьте! Ты же с ним только что контактировал! А после введения нового «генетического автографа» вся интеллектуальная структура этого «интелграва» была переориентирована исключительно на вашу важную персону. Имя, фамилия и вся накопленная информация остались нетронутыми, а вот личность уже твоя. Так что запускай виртуального менеджера, и начинайте знакомиться! Не беспокойся: внешность, голос и запах старого хозяина он не помнит. Счастливо оставаться — ни пера тебе и ни пуха!

— А пошла бы ваша милость к…

— Намёк понял. Немедленно направляюсь к Командору с подробным отчётом. Ах, ты имел ввиду совсем иной адрес? Увы, это не мой маршрут. Ладно, удачи, и будь осторожен.

— Постараюсь…

Он удалился, и я остался с моим необыкновенным «интелгравом» один на один. Вздохнул, осмотрелся. Судя по внешнему и внутреннему виду — ничего особенного, вездеход как вездеход. Трёхдверный, четырёхместный, с удобным боковым проходом к задним сиденьям и вместительным багажным отделением. Не знаю, где он прячет энерговооружение — возможно, имеется скрытая механика трансформации корпуса. Выяснение этого вопроса мы отложим на будущее, а пока действительно необходимо познакомиться. Так, защёлкиваем на левой руке приёмо-передающее устройство, подготавливаем к работе полученный от Густава фон Хётцена энергоконтейнер (240 000 энергетических зарядов — на всё про всё), и можно начинать! Очень надеюсь, что виртуал-менеджер не окажется крыскоподобным. Впрочем, это легко исправить.

Включаем питание… кажется, ожил. Ого, все индикаторы замигали, как сумасшедшие! Ничего страшного, системке необходимо прийти в норму. Минута, две…

Тут я ошибся. Прошло не менее четверти часа; мигание, правда, прекратилось, но больше ничего интересного не наблюдалось.

Не желая терять достоинство владельца, я чинно сидел в удобном кресле, с нетерпением поджидая своего неведомого «адъютанта».

Он и не думал появляться.

Ещё с десяток минуток канули в Вечность — никакого результата. Тогда мне пришла в голову мысль, что нужно, как в сказках, произнести волшебное слово. Вот только какое? Не рявкать же сочным елаевским баритоном: «А ну-ка, проявись, тварюшка ты эдакая!»

Подумав, я негромко произнёс вполне доброжелательным тоном:

— Менеджер, вас не видно. Извольте дать о себе знать!

— Я здесь…

Мне не удалось удержаться от нервного вздрагивания, ибо красивое, тихое сопрано прозвучало откуда-то из-за моей спины. Сохраняя нейтральное выражение лица, я медленно обернулся.

Она стояла на заднем сиденье, забившись в самый дальний его уголок — обычная трёхмерная женская фигурка высотой сантиметров в 20–25, одетая в простое платье чёрного цвета. Если выражение её миловидного лица нельзя было назвать испуганным — ну, тогда я не знаю, что такое испуг.

— Никколо, я не виновата, честное слово! — жалобно залепетала она, ещё сильнее вжимаясь в псевдокожаную спинку кресла. — Конечно, это был очень серьёзный соперник, но мне удалось бы его одолеть, не сомневайся! Ах, если бы у нас было чуть больше свободной энергии!

Надо же, дипломатка. «У нас…» Нет, крошка, у твоего Никколо был сорокатысячный резерв, вот только тебе он выделил сущую мелочь. Хотя именно от этого зависел успех бегства через океан. Действительно, редкостный жлоб!

— Перестань причитать, — всё так же доброжелательно ответил я, раздумывая над выбором верной линии поведения. — Никто тебя не винит. Нас преследовали спецназовцы на профессиональном аппарате — у такого не выиграешь!

Она опустила голову и дважды неровно вздохнула. Сказала грустно:

— Ты, наверное, позабыл о моём боевом прошлом. Нет, я бы с ним справилась, но мне не хватило… то есть не получилось правильно распределить… Я очень-очень старалась, но всё равно четыре важные «точки» остались без должного энергетического обеспечения. Под номерами 1235, 12467, 24598 и 54376… Одна из них контролировала вспомогательное оборудование, однако именно там и нашлось слабое звено. Тогда я резко контратаковала, в надежде на то, что дубль-оператор противника запаникует и переведёт на себя управление, но этого не произошло, и вот, вот…

И тут градом посыпались слёзы.

Я вообще-то люблю смотреть, как плачут женщины (вне зависимости от того, притворяются они или нет), но уж это зрелище мне никакого удовольствия не доставило. Дело было в том, что основные человеческие чувства, которые внешне проявляются в поведении виртуального менеджера, в точности соответствуют техническому состоянию всего субэлектронного интеллекта. И, стало быть, если эта кроха ревёт в три ручья, то ни о каком нормальном функционировании системы не может идти и речи.

Между прочим, она вообще выглядела достаточно жалко: осунувшееся и какое-то анемичное лицо, блёклые губы, тёмные круги под глазами… Про неё вполне можно было сказать: недоедает, а о витаминах и слышать не слышала. Смешно, но именно такие, чисто человеческие словечки лучше всего характеризовали то критическое положение, в котором оказалась бездушная машина.

— Немедленно успокойся и приведи себя в порядок! — сердито сказал я. — Стыдно! Надо уметь сдерживаться!

— А-аа-ааа… Я так тебя… так подвела! У-уу-ууу… Теперь ты меня непременно заменишь на дру… на дру… на другую программу!

А вот это мне, признаться, непонятно. Откуда у субэлектроники столь эмоциональная реакция на свои неудачи? Кстати, ведь и «Крыссу» очень не нравился возможный отказ хозяина от его услуг…

Ладно. Как нам побыстрее прекратить женскую истерику? Жаль, пощёчин надавать нельзя — а вот наорать как следует не помешает.

— А ну, хватит гудеть! — рявкнул я во весь голос. — В создавшейся ситуации есть немалая доля и моей вины! Да, нам пришлось нелегко, но все неприятности уже позади. Займись-ка лучше делом! Через два часа мы должны покинуть этот Мегаполис. Сколько тебе нужно энергии на самодиагностику?

Она подняла на меня заплаканное лицо и очень естественно зашмыгала носом. Совсем уже невероятно было ожидать, что его вытрут кружевным платочком, однако именно это и произошло. Потом настала очередь глаз — их торопливо растёрли маленькими кулачками аж до красноты. Потом быстрыми, нервными движениями поправили растрепавшиеся длинные локоны тонкого золотого цвета. Потом…

Я терпеливо ждал.

Интересная программа. С тщательно разработанными типичными чертами женского характера. Впрочем, это как раз и не слишком удивительно: мужчины предпочитают видеть своего виртуального менеджера в облике прелестной девушки, а дамы — в образе загорелого парня с энергичным, волевым лицом различной степени выбритости.

Я тут не был исключением и сейчас с удовольствием смотрел, как моя крошка прихорашивалась. Она это заметила и, неожиданно покраснев, постаралась принять обычный деловой вид. Получилось неплохо, но всё равно ей явно не мешало бы подкрепиться.

Ничего, это мы устроим. Вот только сначала пусть выскажется сама.

— Для удовлетворительной работы системы надо не более 16 000 зарядов первосортной энергии… — (в её голосе звучала такая неподдельная тоска и безнадёжность, что я даже смешался). — Однако, если сэкономить на узлах, начиная с 2398-го и кончая 7776-м, а также при частичном отключении ряда второстепенных «точек» вполне можно ограничиться и…

— Перестань, — с досадой произнёс я, чувствуя большое желание пойти в номер к бывшему её владельцу и надавать тому по морде. — Имелась ввиду полная диагностика! Сорока тысяч единиц хватит?

Она громко ойкнула самым натуральным образом. Снова вжалась в спинку сиденья, задрожала, как в лихорадке, а затем вдруг исчезла и объявилась на подлокотнике моего кресла. Глаза расширены, дышит часто-часто — с ума можно сойти…

— Ты… ты действительно хочешь отдать мне весь свой запас? Ты не шутишь, Ник?!

Так, это обращение вполне меня устраивает: Никки, Ник — во всяком случае, привычно. Интересно бы знать, как зовут её? А вот что касается упомянутого энергозапаса, то конфисковать его у нашего поганца Ванетти не было возможности — частная собственность, которая им не использовалась для организации побега. В отличие от «интелграва».

— Нет, не шучу, — мягко подтвердил я, — пора позаботиться о тебе по-настоящему. Итак, немедленно сделай расчёт всех необходимых затрат. И не экономь! Поняла?

— Да-да, поняла… Я сейчас, я бегом!

Она снова исчезла с моих глаз и отсутствовала почти пять минут. Её очередная виртуальная материализация состоялась уже у меня на коленях.

— Значит, так: чтобы привести в порядок всё-всё-всё, начиная с интеллектуального обеспечения и заканчивая вооружением, требуется, к сожалению, 48 354 энергетических заряда. Но столько тратить не придётся! Я знаю, как сократить расходы чуть ли не в полтора раза! Если исключить оборудование, которое используется от случая к случаю, а также убрать…

Нет, женской способности тарахтеть с фантастической скоростью можно только удивляться. Впрочем, её скороговорка звучит очень даже приятно — словно средний и указательный пальцы попеременно барабанят по одной и той же мелодичной клавише.

Ладно уж, обрадуем девочку по полной программе:

— Сказано же было: не экономить! Отсчитывай полсотни «штук» и незамедлительно приступай. И учти, в твоём распоряжении час-полтора, не больше!

Она так и застыла с приоткрытым ртом и округлившимися глазами. Потом мелко-мелко закивала головой и стала медленно пятиться на цыпочках, не отводя от меня изумлённо-недоверчивого взора. Отодвинулась на полметра, коснулась плечиком универсального дисплея и растворилась в нём…

И сразу же неподвижный внутренний мир «интелграва» ожил. Замелькали разноцветные индикаторы всевозможных контроллеров, на разные голоса запели датчики, тихонько заурчали механизмы… Я удовлетворённо потёр ладони. Пускай «аналитик» приводит себя в порядок, а мы покамест поработаем за компьютером.

Да, обыкновенный компьютер против мощного искусственного интеллекта — как говорится, присмотритесь и найдите десять отличий. В обоих случаях имеются экраны, системы взаимного голосового общения, традиционные и нетрадиционные клавиатуры и тому подобное. Вот только в первом варианте перед нами всего-навсего умелый слуга, а во втором — серьёзный компаньон, ни в чём не уступающий своему создателю. Наверное, последний был несколько уязвлён широкими возможностями собственного детища, вот и дал ему снисходительное имечко «аналитик» (обычно произносится с долей иронии). Разумеется, ему приходится и рассчитывать, и анализировать. А ещё — успешно выручать людей в ситуациях, где то и дело дает сбой их воистину серенькая мыслительная субстанция. Например, на сложных судебных процессах, когда буква закона вступает в противоречие с неписаными этическими нормами. Или в детективной работе. А иногда и при разрешении космополитических конфликтов.

Однако же в качестве рабочего инструмента компьютеры бывают предпочтительнее: их ежедневная эксплуатация обходится «царю природы» значительно дешевле.

Я набрал код, вывел на дисплей всю информацию о Медее Темир, которую предоставил Командор, и в течение получаса напряжённо с ней знакомился. Потом откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и невольно усмехнулся.

Оказывается, у меня с этой демонической особой имелось кое-что общее! Она, как и я, тоже пересчитывала свой сенсорный коэффициент несколько лет назад, когда была всего-навсего скромной служащей в одной из научно-исследовательских лабораторий гигантского концерна «Schwarzer Stern». Но если мой «эС-Ка» так и остановился на своем нелепом 99-м уровне, то её индекс почему-то вырос до таких невероятных величин, что точно подсчитать его так и не удалось. Да, тому самому искусственному интеллекту, чьи необыкновенные возможности я только что расхваливал.

Здесь, совсем как в известной поговорке, «и всё не то, и всё не так». Даже если перед нами очередное уникальное исключение из числа тех, что достойным образом подтверждают правила, то в любом случае невозможно поверить в столь сумасшедший результат. За всю историю подобных исследований, проводимых человечеством, наилучший «эС-Ка» не поднимался выше, если мне не изменяет память, скромной 165-ой отметки — ни о каких тысячах условных единиц и речи быть не могло! А если и методика расчёта безупречна, и машина исправна, и операторы трезвые — тогда что за чертовщина получилась?

Нет ответа. Не мешало бы тщательно изучить тот пятилетний жизненный период, в течение которого Медея работала на «Schwarzer Stern», но этот колоссальный финансово-промышленный монстр крайне не любит, когда лезут в его дела. А обладает он такой экономической мощью, что с ней приходится считаться очень и очень многим. В том числе, и государственной разведке.

И всё-таки сотрудникам одной из наших спецслужб удалось провести небольшое расследование и встретиться с бывшими коллегами Темир по работе. Тут их поджидал очередной неприятный сюрприз: никто из них не сумел дать мало-мальски точного словесного портрета Медеи! Уже было известно, что та заблаговременно уничтожила все свои немногочисленные фотографии и даже видеодосье из архива компании. И вот рухнула последняя надежда на столь любезную контрразведчикам игру по правилам. Теперь им воистину предстояло идти туда, не знаю куда, и ловить того, не знаю кого…

И ведь сами, дураки, виноваты. Вернее, не конкретные исполнители приказов, а бравые командиры, страсть как обожающие вопить с выпученными глазами: «Задержать! Арестовать! Посадить!», когда требуется всего-навсего проследить, обдумать и подождать.

Нет, я вовсе не считаю себя выдающимся мыслителем или даже стратегом (и это отнюдь не скромность, а трезвая оценка собственных возможностей), но какими ещё словами можно охарактеризовать действия руководителей наших силовых ведомств после появления проблемы Мегадевы? Совершенно верно, всего двумя — «образцовая глупость»!

Итак, если коротко: в Институт Расчёта Сенсорных Коэффициентов приходит двадцатипятилетняя женщина с твёрдым намерением пересмотреть свой «эС-Ка». Причём в отличие от меня её совершенно не беспокоит, кто и что подумает, — она никому не собирается давать взятку за молчание, а просто платит положенные десять тысяч. Операторы, естественно, шушукаются между собой, наводят справки; убедившись в полной нормальности клиентки, пожимают плечами и приступают к работе. На следующее утро выясняется, что их умная машина к вполне нормальному числу «89» почему-то присобачила ещё три ноля — очевидно, мелкая неисправность, бывает… Госпоже Темир сообщают об отсутствии изменений, тонко ехидничают по поводу бесполезно потраченных энергосредств, машут на прощание ручкой и вызывают на всякий случай специалистов для проверки «Расчётчика». Они незамедлительно появляются, регистрируют полный порядок и шумно удаляются сразу же после того, как тихонько сообщают о случившемся местному офицеру «СБ». Тот для порядка информирует начальство, ну а дальше… дальше начинается классический театр абсурда.

Медею вежливо приглашают вновь посетить Институт — она не приходит. К ней на дом уже с приказом «доставить» посылают контрразведчиков — те возвращаются одни и нагло заявляют, что задание им не понравилось. Тогда вызывают спецназ, которому велят арестовать возмутительницу спокойствия — в ответ на это контрразведчики выхватывают мини-лучеметы и открывают по спецназу убийственную стрельбу. После чего исчезают. По тревоге поднимают армейские части, которые спешат к особняку гражданки Темир — там их встречают шквальным огнём из бластеров. После кошмарного боя своих со своими особняк берут штурмом — он оказывается пустым. А руководивший операцией полковник выходит на связь и преспокойно сообщает ошеломлённым генералам, что его солдаты уничтожат любого, кто осмелится в дальнейшем побеспокоить эту «замечательную женщину»…

Чем не абсурд? К сожалению, кровавый.

Первое естественное подозрение на «экспресс-гипноз приливного типа» пришлось отбросить, так как очень скоро выяснилось, что контактировавшие с Темир люди ни на секунду не теряли своей неповторимой индивидуальности. Они были и оставались вполне дееспособными личностями — вот только среди их жизненных ценностей на первой место почему-то вышло благополучие не известной доселе им женщины с красивым, легендарным именем.

Ах, если бы проблема заключалась в появлении ещё одной неведомой формы гипноза! Увы, всё оказалось куда страшнее: Медея могла помещать своё сознание в мозг любого существа — ей достаточно было лишь заглянуть ему в глаза по-особенному. И в одной черепной коробке моментально возникали две абсолютно различные высокоорганизованные нервные структуры, отлично ладившие между собой! Во всяком случае, если судить по внешнему поведению такого человека. А порой и животного.

К счастью, существовал фактор ограничения. Дистанционный контроль Темир сохраняла лишь в радиусе трёх километров. Уже на чуть большем расстоянии «просвеченный» (условный термин) полностью освобождался от её влияния.

Это не могло не радовать рыцарей плащей и кинжалов всех идеологий. Противник не был всемогущим, а, значит…

Но вначале предстояло справиться с волнами тихой паники, которые долгие месяцы сотрясали такие, казалось бы, устойчивые корабли власти правящих функционеров обеих космополитических систем. Их тысячелетнее благополучие вдруг оказалось под жуткой, непонятной угрозой. «Зависеть от царя, зависеть от народа…» — этой извечной задаче рано или поздно всегда находилось то или иное удачное решение, но как, скажите, можно себе позволить находиться в зависимости от капризов какой-то там вздорной женщины? А то, что зависимость оказалась скорее психологической нежели действительно реальной — так это лишь добавляло ощутимый элемент личного унижения.

Первым делом правителям всех рангов требовалось совершенно чётко себе уяснить: что именно они собираются предпринять, если Медее Темир захочется установить личное мировое господство? Весь ужас был в том, что это можно было осуществить практически незаметно. Переезжая с планеты на планету да заглядывая в начальственные глазки по-особому…

А если бы ей вздумалось объявиться в «Элите» под величественной маской Посланницы Всевышнего, Мессии — что тогда?

Хаос. Внутренние междоусобицы и очередные вселенские войны.

Выход напрашивался только один: найти и уничтожить. Любой ценой. О чём власти «Союза Звёздных Систем» и «Элиты» тайно между собой и договорились. Кажется, впервые за всю современную историю.

Однако спустя некоторое время эти логичные планы было решено основательно скорректировать. Выяснилось, что самой Медее и в голову не приходило даже мысленно примерять корону Императрицы Галактики. Кажется, её интересовала исключительно научная деятельность…

О, подобную роскошь она уже не могла себе позволить!

Если ты намеренно или случайно демонстрируешь всему миру свою необыкновенную Силу, а потом неожиданно даёшь понять, что недолюбливаешь её сводную сестричку Жестокость — жди беды. На тебя и крупные хищники найдутся, и мелкие, и шакалы…

— Ник, Никколо, я уже готова! Всё прошло замечательно, и можно отправляться в путь!

Я оторвался от раздумий и скосил глаза влево и чуть выше. Там, в удобном углублении над самой дверью, расположилась в крошечном винтовом креслице моя «хозяюшка» — теперь она выглядела просто бесподобно! Кожа на лице обрела прелестный нежно-розовый цвет, губы — тонкую, алую яркость; карие глаза блестят, а щёчки округлились и стали в точности, как у здоровой девушки-подростка. Вдобавок на её точеной фигурке отлично смотрелось узкое серебристое мини-платьице с пояском. А ещё разноцветные ленты, красиво вплетённые в волосы…

— И похорошела же ты! Прими мои поздравления. И не беспокойся о будущем: теперь энергии у тебя найдётся более, чем достаточно.

Это я сказанул напрасно: ещё неизвестно, как сложатся наши рискованные делишки. Но уж больно радостно она заулыбалась!

Да, Никки, соскучился ты без постоянной интересной подружки… Вот уже свыше полугода меняешь одну «актрису» на другую и не можешь выйти из этого порочного круга. Всё никак не забудешь Мадлен… а зря! Ведь её внешность настолько не соответствовала твоей, что в любом обществе всегда рано или поздно возникал бестактный вопрос: и какая судьба свела их вместе? Рядом с такой экспансивной очаровашкой куда лучше гляделся бы загорелый, мускулистый спортсмен, а не флегматичный невысокий парень с не слишком рекламируемой специальностью.

Наверное, именно с вежливого неприятия моего профессионального статуса и наметилась та самая роковая трещина, которая в конце концов и разрушила наши отношения. Для Мадлен очень важен был внешний антураж — от сногсшибательного прикида до необыкновенного престижа. Разумом она понимала: волшебной палочки у меня не имеется, но вот её чисто женское нетерпение так и не смирилось с возмутительной мыслью, что все важные адмиралы вначале обязательно начинали скромными мичманами.

Тут я был бессилен. И, подняв белый флаг, тихо пошёл ко дну без ненужного барахтанья…

— Большое спасибо, я очень рада! Но ты грустишь? Что-нибудь не так?

Чувствует настроение… даже не знаю, хорошо это или плохо. Похоже, мой предшественник любил делиться со своим виртуал-менеджером личными переживаниями, но я уж как-нибудь обойдусь без сочувствия со стороны.

Намекнём, пожалуй. И заодно кое-что уточним.

— Нет проблем! — я безмятежно покачал головой. — Мое состояние духа слишком склонно к переменам. Просто вот захотелось начать всё сначала… Понимаешь меня?

— Если честно, то с трудом. Ведь обычно ты бываешь или всем доволен, или… или наоборот.

Оп! Очень важная черта характера синьора Ванетти. Если о ней известно «Гиене», то моя привычная уравновешенность может вызвать подозрение.

— Я пришёл к выводу, что резкие смены полярности настроения являются серьёзным недостатком. Видишь ли, именно отсутствие выдержки и помешало нам уйти от спецназа. Больше такого не должно повториться.

— Ага, вот теперь понимаю! Ты меня учил, что последнее слово всегда нужно оставлять за собой, и сейчас переживаешь? Не стоит! Я приготовила тебе сюрприз, смотри…

Прямо передо мной повисла ниточка зелёного пунктира, которая через минуту живо соткала из воздуха причудливый узор сложнейшей субэлектронной цепи. Я сразу узнал схему «Крысса» — именно так она и выглядела после схватки виртуал-менеджеров над грозным океаном. Полный контроль, всё сплошного малахитового цвета, кроме малозаметной точечки в одном из уголков. Так, булавочный укол красной краской, не больше. Вспыхнул и погас. Вспыхнул и погас…

— Я понимала, что проигрываю, но полностью побеждённой оставаться не собиралась! И успела, как ты любишь говорить, «подложить свинку»…

Пауза. На меня устремлён проказливый взгляд. Не встретив, очевидно, такого же ответного, он сменяется озабоченным:

— Ты не хочешь уточнить? Ну, как обычно? «Я подложила свинку…»

Пауза. Что она имеет ввиду? Возможно, у них была излюбленная шутка на эту тему? Ладно, тогда наугад, с улыбочкой:

— Морскую?

— Морскими бывают ежи, звёзды и неприятные болезни! — радостно тараторит она и оживлённо шевелит ножками.

Угадал, хорошо. Однако же, мон шер Ванетти, ну и юморок у вас…

— И что теперь?

— А теперь нашему бывшему врагу-забияке достаточно всего лишь разок допустить одновременную нагрузку на нервные узлы под номерами 1879, 3278, 11154, 11344, 15577 и 22349, как всё для него будет кончено. Полный коллапс операционной системы!

Охотно верю, поэтому стараюсь понадёжнее запомнить названные числа. И заодно заново оцениваю изменившийся внешний вид моей проказницы: глаза недобро прищурены, верхняя губка слегка вздёрнута, а под ней зубки такие остренькие… Н-да, ничего себе мирная «хозяюшка»! Надо бы с ней поосторожнее.

Вот что значит полноценное питание. И для человека, и для автомата. Всё остальное вторично.

— Ай да молодчина! — говорю я с искренним удовольствием, ибо мне предоставляется отличный шанс сбить кое с кого спесь. — Выходит, за нами осталось не просто последнее словечко, а целое увесистое выражение! Ты замечательная ученица!

Вспыхнула, потом скромненько потупилась; снова заалела, как маков цвет, и вдруг вся разулыбалась… Хороша девочка, ничего не скажешь.

— Ник, нам пора вылетать. Уже без пятнадцати шесть вечера, а у тебя на восемь назначена важная встреча в Западном Мегаполисе. До него пятьсот тридцать миль, и нужно поторопиться, чтобы прибыть заблаговременно.

Так, заработала программка-секретарь. Но эта информация мне известна давно. А что кроме?

— А дальнейшие мои планы? Напомни-ка!

— На 23–15 тобой заказан столик № 8 в молодёжном баре «Трилистник». Всё.

— Правильно. Итак, через двадцать минут стартуем. Мне надо отойти… пропуск отметить, а ты пока отключи питание, спрячься и реагируй лишь на касание моего правого мизинца. Поняла? Это будет нашим постоянным условным знаком.

— Конечно-конечно… Не беспокойся, теперь я никого, кроме тебя, и близко не подпущу! Ни спецназ, ни полицию, ни самого дьявола!

Фу ты, как самоуверенно и грозно! Ладно, в ближайшем будущем потрачу ещё несколько тысчонок энергозарядов, но обязательно проверю, на что она способна.

А вот про оплаченный столик арестованный Ванетти нам почему-то не сообщил. Наверное, расстроился, бедный, что очередная королевская пирушка состоится без главного организатора…

Я вышел из ангара, тщательно опечатал его и направился на поиски капитана Елаева. Потом остановился, связался с диспетчерской, выслушал их неуверенные предположения и в темпе стал обследовать рекомендованные мне кабинеты. Я не решился использовать свой передатчик, так как его уже могла контролировать мояхозяюшка-амазонка. Конечно, я велел ей отключиться, но бережёного и Всевышний бережёт, не правда ли?

Глеб был обнаружен в шестой по счёту комнате — вытянувшись в мягком кресле, он нагло нарушал режим, что выражалось в дегустировании сразу двух крепких коктейлей под аппетитно хрустящий поджаренный хлебец. Я бесцеремонно всё это отобрал и тут же на его глазах не менее аппетитно допил и доел. Громкий капитанский протест был мною решительно отклонён:

— Во-первых, до конца рабочего дня осталось ещё шесть полновесных минуток, а во-вторых, традиционный «вечерний колпачок» ты не заслужил!

— Н-да? Это почему же?

Поднялся и приближается, картинно поигрывая мускулами и явно собираясь поставить непрошеного обвинителя на место. Или аккуратненько положить… Ничего, сейчас мы быстренько охладим его наалкоголенный пыл:

— А потому, что ваше непомерно гордое спецназовское Сиятельство не соизволило проверить техническое состояние своего «интелграва»! Ни вчера, ни сегодня!

— Подумаешь, экая важность-срочность! «Крысс» смотрел и остался доволен.

— Крыса — она крыса и есть, с неё взятки гладки. Настолько упоена своей победой, что начала откровенно халтурить. В общем, так: в самый последний момент мой виртуал-менеджер сумел заразить его интеллектуальную цепь какой-то вирусной дрянью. Кажется, опасной. Поэтому сосредоточься и повторяй…

Глеб послушно повторил шесть чисел, названные мной. Вид у него был весьма озадаченный, и я остался доволен произведённым эффектом.

— А теперь соедини-ка меня с номером домашне-арестованного Ванетти. Необходимо кое-что уточнить.

…Милейший Никколо вызов принял, однако отозвался не сразу. На это была важная причина: он напряжённо ужинал. Динамик в моих руках шумно чавкал, смачно чмокал, звучно булькал и долго отдувался. Потом он дважды рыгнул и выплюнул мне в лицо:

— Ну, что ещё?

Я отвернулся, перевёл дыхание и скучным голосом задал вопрос. Его тотчас начали тщательно пережёвывать вместе с тремя ложками чего-то очень липкого — то ли салата, то ли желе… Наконец там управились, проглотили, икнули и недовольно буркнули:

— Эту виртуальную дурочку зовут «Грета». Что ещё?

Я отключился.

БЛОК СОБЫТИЙ № 2 ("Гиена")

Когда до внутренней гостиничной комнаты под номером «49» осталось буквально пара шагов, неожиданно почудилось, что за мной следят. Оборачиваться было глупо, ибо показная нервозность не могла пойти на пользу разработанному плану, согласно которому фальшивому Никколо Ванетти не следовало особенно беспокоиться насчёт вынужденного контакта с представителем чужой разведки. И компрометирующие его грешки находились в далёком прошлом, да и вообще заверили, что оказываемая услуга будет первой и последней. Поэтому я всё так же размеренно добрался до нужной двери, набрал код и вошёл с неопределённо-спокойным видом. Конечно, не стоило и переигрывать, тем более, если слежка всё-таки была.

Комнатка оказалась дешёвой, из числа тех, что сдаются на сутки-другие; кроме диван-кровати, универсального стола с компьютером, кресел и синтезатора, пожалуй, нечего было и упомянуть. Три огромных «окна», демонстрировавшие по умолчанию прекрасный вид на горный лесной массив, легко переключались на любые другие приглянувшиеся картинки из видеокаталога. За номерок, в котором одна из четырех стен была действительно внешней, пришлось бы заплатить значительно дороже.

На столе одиноко лежал чистый лист плотной синтез-бумаги. Я достал своё «световое перо» и снова набрал цифровую комбинацию, которая открывала входную дверь. Мгновенно вспыхнули холодные синие строки:

«В начале девятого по шестому коридору выйдите из Мегаполиса и спуститесь на берег залива. Через левую руку перебросьте куртку или пиджак. Мой опознавательный знак узнаете, если умножите известный вам код на два».

Я недоуменно пожал плечами, а затем послушно выполнил предложенное арифметическое действие и опять задействовал «перо». Возникшая картинка теперь оказалась многоцветной, но просуществовала она ровно те же обязательные пять секунд, после чего погасла навсегда — торопливые повторные наборы ни к чему не привели. Это мне не слишком-то понравилось. Детали запомнить не удалось, а общий внешний вид практически одинаково мог удовлетворять как мужские, так и женские эстетические вкусы…

Увесистый шлепок по мягкому месту, сопровождаемый противным, манерным хихиканьем, заставил меня резко обернуться. Рядом, уперев руки в бока и неслышно постукивая правой туфелькой по гостиничному ковру, стояла Эльза фон Хётцен собственной персоной. Позади виднелась вызывающе распахнутая дверь.

Так-так-так. И где теперь она, моя конспирация? Да, правильный ответик отлично рифмуется с одним словом из предыдущего предложения…

Вот и выяснилось, откуда это самое предчувствие слежки. Ну не дурёха ли?

Вглядевшись повнимательнее в ихние замутнённые глазки, я сразу же всё понял. Не оставалось никаких сомнений, что наша беззаботная аристократка, утречком основательно приложившаяся к рюмашке, в обеденные часы хорошенько добавила, за ужином крепко продолжила и к двадцати ноль-ноль была уже отменно навеселе. Хоть в пляс пускайся!

Однако же необходимо незамедлительно выпроводить дурёху обратно в коридор — сейчас уже всё равно, кто и что именно может подумать.

Так и пришлось поступить. Сопротивления не последовало, ибо Эльзочкины мысли были заняты совершенно иным предметом.

— А она у тебя костля-а-вая! — сообщили мне, хихикнув ещё противнее.

Я молча осклабился и с сожалением развёл руками. С удовольствием напомнил бы, как она поначалу очень старалась заполучить меня в свою эротическую коллекцию и не обращала внимания на определённые недостатки моей фигуры. Конечно, я ни капельки ей не нравился: весь интерес заключался в интриге нашего знакомства. Новогодний бал, устроенный её папенькой, с приглашением лучших профессионалов Управления со всех планет Сектора; вкрадчивый шёпот подружки: «А вон тот молодой человек славится в своей работе такой жестокостью!» — этой отрицательной рекламы оказалось вполне достаточно, чтобы растревоженное женское любопытство обрело агрессивные формы.

Разумеется, я не отказался бы завести выгодный во всех смыслах роман с дочкой Босса, да помешали второстепенные факторы. И домашние отношения с Мадлен были ещё достаточно устойчивыми, и — главное — здорово начала раздражать собственная репутация эдакого мелкого бесёнка на побегушках.

Всеобщее лицемерие тоже достало. Почему-то вколоть спецпрепарат в вену заключённого (после чего он запросто может стать идиотом) считается делом вполне нормальным, а вот отвесить ему на допросе пару-другую безобидных для здоровья пощёчин — о, это, знаете ли, мерзко, гадко, отвратительно… Вот уж воистину странные аберрации современной нравственности! В наши дни убийство, совершённое холодным оружием, всегда квалифицируется как особо жестокое, а применение террористами на поражение жуткого «алого веера» почему-то воспринимается как нелепая случайность. Очевидно, втыкание ножа в грудь своему ближнему — да так, чтобы кровь брызнула! — деяние слишком уж противоестественное. В отличии от простого нажатия на спуск…

Я вздохнул, опустил руки и деликатно коснулся предложенной темы. Моё тривиальное сравнение Эльзиных прелестей с пышно взбитыми постельными подушечками пришлось по вкусу.

— Надо же! Ни разу не трогал, а какое верное представление! — хитро пропела она. — Кажется, я тебя недооценила!

— Твой неожиданный приезд связан именно с переоценкой ценностей? — осведомился я. — Или ты всё-таки уговорила Командора, и нам предстоит работать вместе?

— Ах, ничего не вышло! Он твёрдо намерен держать меня на коротеньком поводке, — пожаловалась Эльза и размашистым движением ухватила меня под руку. — Разрешил вот быть пасс… пассивной наблюдательницей. А это не тот случай, когда меня устраивает подобное положение тел! То есть я хотела сказать, дел…

— Прими мои соболезнования. И ослабь хватку: на нас начинают оборачиваться! Не хватает ещё, чтобы меня расшифровали. Непосредственно перед встречей.

— А где намечена твоя ром… романтическая свиданка? Признавайся, всё равно ведь выслежу!

— Совсем сдурела или как? Дочку фон Хётцена вполне могут знать в лицо очень многие! Не исключено, что и этот самый «Гиена».

— Ты лучше о себе побеспокойся! А вдруг ему известно, что настоящий Ванетти, хоть и схожий с тобой мордашками, на самом деле раза в три здоровее? Как объясняться будешь?

— Спасибо, милая, обнадёжила. Да никак! Игра закончится, не успев начаться. Я даже полученный «интелграв» отработать не сумею…

Эльза понимающе глянула на меня, рассмеялась и потащила к выходу. Я не особенно упирался, однако слегка притормаживал. Гостиницы в Западном Мегаполисе располагались исключительно на первых этажах — это облегчало эксплуатацию мини-телепортационных кабинок, но порой ощутимо действовало на нервы. Когда невольно забываешь, что за очередной дверью тебя ожидает не привычный холл или коридор, а Начальный Уровень. «Земля», как издавна принято говорить. Странно, но абсолютное большинство жителей Мегаполисов крайне не любит в сумерки и тем более в ночное время суток находиться на этой самой «земле». Я тоже не люблю. А вот нынче придётся.

Очутившись на маленькой площади перед гостиничным фасадом, я начал терпеливо высвобождаться из цепких Эльзочкиных рук, которые уже успели оплести мои плечи и талию. В этих вязких прикосновениях не было ничего сексуального — просто ей требовалась физическая поддержка в буквальном смысле слова. Чтобы не спотыкаться на каждом шагу по известной причине…

— Шлёпала бы ты отдыхать, — посоветовал я после завершения операции освобождения. — Сегодня ничего интересного не предвидится. Встречусь, поговорю и также отправлюсь спать. А завтра найду свободную минутку и лично явлюсь с отчётом.

— Не ври! Завтра тебя уже на этой планете не будет! — излишне громко заявила Эльза и выдала звучный зевок. Потом вызывающе пихнула меня в бок и закончила обличительным тоном: — И не надо «ля-ля» насчёт скорого сна! Поди до самого утра намереваешься гулять в одном маленьком ресторанчике? Гляди, может, и меня там встретишь!

Она погрозила мне вкрадчивыми движениями указательного пальца от уха до уха, развернулась и широким зигзагом двинулась обратно. Я помахал на прощание ладошкой и с облегчением направился к транспортной стоянке. Нет, её увеселительная программа на сегодня выполнена, кажется, полностью. И слава Всевышнему.

На морское побережье, которое здесь начиналось метрах в стах прямо за Мегаполисом, можно было попасть либо действуя согласно данной мне инструкции, либо по воздуху, воспользовавшись любым гравилётом. Первый вариант казался наиболее естественным, потому что шестой сквозной коридор находился как раз неподалеку от номера, где мы с Эльзой побывали, однако после недолгих колебаний я от него отказался. Очень уж захотелось мимоходом продемонстрировать агенту из «Элиты», какой замечательной вещью владеет его связной…

Да, маленькая «Гретель» просто-таки меня очаровала! Всё понимает с полуслова: когда мы спускались на грузовом лифте и проходили всестороннюю проверку на КПП, она не подавала признаков жизни, притворившись обычным вездеходом. Конечно, нас выпустили бы в любом случае, однако Командору захотелось, чтобы игра началась уже на первом этаже Управления: ему стало интересно, сумеем ли мы обмануть охранные системы, настроенные на обнаружение чужих «аналитиков»? Мы сумели, что привело к строгому выговору местному резиденту с занесением в личное дело.

А потом моя крошка, благополучно стартовав, за четырнадцать секунд довела скорость до шестисот миль в час, чем обеспечила мне своевременное прибытие в Западный Мегаполис. Времени на всё хватило и даже осталось — я имею ввиду незапланированную встречу с пьяненькой доченькой Командора.

Немного не дойдя до выстроившихся в рядок под низким навесом гравилётов, я поднял на уровень груди левое запястье с массивным коммуникационным браслетом и тихо произнёс:

— Атерг!

Это слово, означавшее «Грета» наоборот, стало у нас звуковым паролем и предполагало немедленный вызов.

Я едва успел пригладить волосы, как она уже была рядом со мной. Стёкла снаружи затемнены, дверца кабины полуоткрыта, сама расположилась в своем креслице, одетая в «звёздный комбинезон»: курточка и брючки блестящего чёрного атласа, усыпанные сверающими блёстками, а поясок и сапожки из мягчайшей жёлтой кожи. Я невольно поймал себя на мысли, что воспринимаю всё это как настоящее. Да и мою «хозяюшку» тоже.

Правильный ли подход? Не знаю. Пока мало опыта.

— Какое будет задание, Ник?

Какое-какое… я и сам ещё не решил. Ладно, начнём с программы-минимум, а там видно будет.

— Мне необходимо перескочить через стены Мегаполиса, крошка. И оказаться в точности напротив того места, где мы сейчас находимся.

— О'кэй!

Этот маневр занял у неё всего три минутки: по 75 секунд на подъём, перелёт и спуск. Движение было исключительно плавным и комфортным.

Приземлились мы на маленький пятачок коротко подстриженной травы. Посередине тридцатиметрового ковра высоких цветов, которые сплошной разноцветной полосой опоясывали весь Мегаполис с внешней стороны. Чуть поодаль виднелись горбатые скалы — где-то между ними находился спуск на пляж. Наверняка пустынный, потому что на этом острове начинался сезон штормов.

Приморское лето, теплынь и шторма… Неудачное сочетание.

— Подождёшь здесь, — сказал я «Грете», выходя из кабины. — У меня назначена встреча на берегу. Когда понадобишься, позову.

— О'кэй. Я буду наготове.

— Правильная мысль…

Широкая винтовая лестница была вырублена в твёрдой породе машинным способом, однако предназначалась она явно для любителей туристической романтики. К услугам цивилизованных ценителей целебного морского климата поодаль имелась автоматическая спусковая дорожка — к сожалению, обесточенная. Возможно, её и удалось бы запустить, да энергометр остался у «Греты». Кроме того, пришлось бы отклониться на четверть мили влево. И ровно столько же возвращаться обратно.

Перескакивая через ступеньки, я бодро начал спускаться на почти отвесную пятидесятиметровую высоту. Лесенка закручивалась спиралью вокруг конусообразной скалы, похожей на одиноко торчавший гигантский палец; ярко-жёлтый песчаный пляж, казавшийся в сиреневых сумерках просто большим блеклым пятном, то появлялся перед моими глазами, то пропадал вновь. Когда же до него оставалось сделать всего пару шагов, мне пришлось резко затормозить, остановиться и медленно присесть на корточки.

На отшлифованном до блеска камне валялся чужой «браслет» — почти такой же, как и мой собственный, только меньших размеров и весь расписанный сложными геометрическими узорами. Красный индикатор вызова непрерывно мигал — это означало, что владелец собирался с кем-то связаться, да вот не успел.

Я подобрал неожиданную находку, внимательно осмотрел её, коротко выругался и сунул в карман. Ступил на песок и…

Сильный толчок в спину вынудил меня сначала упасть на колено, а потом и неуклюже перекувыркнуться через правое плечо. В эту же самую секунду обманчивую тишину взорвал нестройный хохот: он издевательски громыхнул как раз из-под той самой скалы, по которой я спускался.

Там в разнообразных позах лежали, сидели и стояли человек пятнадцать парней неопределённого зрелого возраста. Все они выглядели на редкость неопрятно: лохматые, нечёсаные головы, испитые бородатые морды, обнажённые волосатые животы… Однако неподалеку лежали их длинные, до пят, кожаные плащи, сложенные аккуратнейшим образом — на рукаве одного из них я заметил белый круг, перечёркнутый чёрным косым крестом.

«Отрицалы»!

У меня сразу засосало под ложечкой и непроизвольно задёргалась щека. С подобной компанией не слишком-то приятно встретиться и белым днём в пределах городской черты, а уж вечером, на пустыре… Вдобавок они были без девиц, которые обычно стараются удерживать своих молодчиков от крайних поступков.

Ах, нет, одна из дев всё-таки присутствовала, но явно в качестве жертвы, а не подружки, потому что её крепко держали за руки. Примерно моего возраста; невысокая, белобрысая, с короткой причёской «гаврош» и на сей раз в длинном, узком платье, идеально облегающем фигуру.

Господи, так же не бывает! Утро, «транскор», громкая музыка, беззаботно рулящая блондиночка…

Или совпадение из числа тех, которые и заставляют человека поверить в существование потусторонних сил, или я с самого начала угодил в переплёт. Хоть какой-нибудь резерв времени… да откуда ж его взять?

— Гляди-ка! А кавалер и вправду объявился! Тогда устроим им романтическое свидание!

Это выдал долговязый атлет, благодаря которому мне и пришлось зарыться носом в песок. Когда он снова приблизился, я уже относительно твёрдо стоял на ногах и по-прежнему мучительно думал: случайность или же…

— И чего ты морщишь умный лобик, дружок? — тяжёлый алкогольно-никотиновый перегар заставил меня отшатнуться. — А дёргаешься так, будто мы тебе не нравимся! Иди же к своей пассии, она совсем заждалась! Смотри, как тоскует!

На физиономии пойманной девахи застыло странное выражение, словно она никак не могла поверить в реальность происходящего. Скорее недоумение, чем испуг.

— Не желаешь? Жаль! Придётся нам самим её расшевелить!

Я не успел и глазом моргнуть, как началась «эстафета». Девчонку лихо перебрасывали по кругу: из рук одного ржущего дебила она попадала в лапы другого аналогичного кретина, который толкал её в объятия третьего урода, а тот…

Нет, они не были законченными садистами в медицинском смысле этого слова, однако запросто могли искусственно распалиться до подобного патологического состояния. Всё зависело даже не от количества выпитого, а от того, насколько активно перед этим им проповедовали реактивные постулаты «теории отрицания», типа: «Возненавидь ближнего, как себя самого» или «Поддержи падающего за руку, поправь ему причёску, а затем отпусти»…

Должно быть, моё замешательство их главарь принял за откровенную трусость. Презрительно сообщив всей компании своё мнение относительно чистоты моего нижнего белья, он небрежно махнул правой рукой — и я снова очутился на сыром песке, теперь уже будучи в настоящем нокдауне. И как ему удалось дотянуться?

Больно, спасу нет! Наглядное подтверждение чувствительности к физическому воздействию человеческого уха…

Дожидаться, когда я соизволю очухаться, не стали: меня вздёрнули за шиворот и поставили на полусогнутые, вздрагивающие ноги как раз напротив встрёпанной бедняжки, которую снова крепко схватили за локти. К моему удивлению, её лицо по-прежнему не выражало ничего, кроме лёгкой досады.

— А не пора ли от скучной романтики перейти к весёлым практическим действиям?

Юркий, низкорослый паренёк приблизился двумя павианьими прыжками и привычным движением задрал на девушке платье выше пояса. Всё гнусное общество дружно заржало от восторга.

Действительно, было чем полюбоваться. Тонкая талия, ажурные голубые трусики и долгие светлые бёдра…

Наши взгляды на мгновение скрестились, и мне показалось, что её бархатные щёчки слегка порозовели. Или нет? Зато спокойную фразу, слетевшую с алых губ, я расслышал вполне отчётливо:

— А вот платьице тронул ты напрасно!

Дальнейшие события заняли едва ли больше трети минуты. Патлатый верзила, державший блондинку сзади, вдруг взвыл и согнулся в три погибели, ухватившись за отбитые пяткой гениталии. В тот же миг гибкое женское тело взлетело в воздух — и низкорослый обезьян без звука рухнул наземь, получив страшный удар коленом в подбородок. Этого сделать не удалось бы при опущенной узкой юбке…

Грубый бросок снова свалил меня с ног, что оказалось последним достижением главаря: через секунду он уже хрипел, поражённый в шейную ямочку стремительным выпадом «рука-копьё». А узкая девичья ладошка, описав неуловимый для взгляда полукруг, метнулась назад — и ещё один человекообразный примат неподвижно вытянулся на земле.

Ребром ладони с размаха и по сонной артерии… Убийственный приём.

Здесь уже медлить было нельзя — считанные мгновения оставались до того, как остальные мерзавцы придут в себя и кинутся на нас всем скопом. И не пытаясь подняться, я что есть мочи заорал дурным голосом:

— Атерг!!

Мой истошный вопль оказал необходимое шокирующее воздействие, подарив спасительную пятисекундную паузу. «Грета» возникла совершенно бесшумно, как привидение, — и сразу ошеломила всю гоп-компанию низким басовым воем под хлещущие потоки ослепительного света мощных прожекторов. Трое придурков справа всё-таки бросились на прорыв, но были моментально сбиты коротким силовым ударом.

Вставать так и не пришлось: гравизажим аккуратно сомкнулся вокруг пояса и легко втянул меня в кабину. Косо упав в кресло, я призывно махнул драчунье рукой. Она чуть подумала, а потом неспешно одёрнула юбку, обошла вездеход, забралась в него и с достоинством устроилась на соседнем сиденье. «Интелграв» тотчас стартовал под мой хриплый выкрик: «Вперёд!»

Снова, как и в прошлую ночь, я летел над тёмными водами залива — только на сей раз без всякой цели и в неизвестном направлении. Это обстоятельство не ускользнуло от внимания интересной незнакомки, так как очень скоро я услышал:

— К сведению незнающих могу сообщить, что впереди на протяжении тридцати тысяч миль ничего нет, кроме пустынного океана.

Это было сказано без малейшего вызова, однако в ответ из угла кабины немедленно прозвенел знакомый задорный голосок:

— А вот и ошибаетесь! Прямо по курсу на 1113-й миле находится знаменитая «Скала Мрака»!

Удалось обойтись без поворотов гудящей от боли головы: через секунду «Грета» уже стояла на моём колене. При полном параде, со сложенными на груди ручками и деловито подбоченившись. Типичная готовность к хорошему скандальчику — хочешь верь, хочешь нет…

Блондиночка встрепенулась и с нескрываемым удивлением осмотрела мою «хозяюшку». Потом фыркнула и спросила:

— Это что ещё за пигалица?

— От пигалицы слышу, — с достоинством ответствовала «Грета». Потом очень натурально вздохнула и добавила безапелляционным тоном:

— Ник, эта белобрысая нахалка мне не нравится! Думаю, тебе тоже. Может, предоставим ей возможность добираться обратно вплавь? Только мигни — и я её катапультирую! Вместе с табуреткой, на которой она столь гордо восседает. Ничего, купим новую, не разоримся!

Услышав сей пассаж, я тоже вздохнул. С неподдельным сожалением:

— Увы, крошка, активно мигать я пока что не в состоянии. А вот мысль твоя на редкость хорошая, но по ряду причин неосуществимая. Как и большинство истинно хороших мыслей… Поэтому останови-ка лучше машину и окажи мне небольшую врачебную помощь.

— Ты ранен?! О, я сейчас! Садись поудобнее, закрой глаза и ни о чём не беспокойся!

Я так и сделал. Немедленно кресло из пилотного трансформировалось в медицинское: к моим рукам автоматически подсоединились датчики, голова очутилась в мягком зажиме — началась экстренная диагностика. Она завершилась через несколько минут двумя быстрыми, жалящими уколами в запястье и в шею. Затем настала очередь бедного багрово-синего уха, которое то ли успешно заморозили, то ли вообще ампутировали — во всяком случае, чувствительность оно потеряло.

— Вот я и справилась! Воспалительный процесс ликвидирован, а внешний вид вообще не пострадает, — тараторила вновь объявившаяся «Грета», на сей раз облачённая в типичную униформу медсестрички: белая шапочка с красным крестом и тугой накрахмаленный мини-халатик. — Правда, полноценный слух восстановится не раньше, чем через сутки. И угораздило же тебя связаться с такой легкомысленной чувихой!

— Полностью с тобой согласен, — невинно подтвердил я, — мне очень не повезло с выбором новой подружки. Но ничего не поделаешь: я обещал накормить её прекрасным ужином и как воспитанный джентльмен должен обещание исполнить. А там посмотрим.

— Сколько хлопот из-за какой-то вредной вертихвостки! Спасай её, катай, корми… Может, лучше синтезировать литра три морковного сока? Ей полезно посидеть на диете!

Я чуть было не прыснул со смеху, но чудом сдержался и поглядел на озадаченную «вертихвостку» с самым серьёзным видом. Она дважды открыла-закрыла рот и лишь с третьей попытки сочинила некое подобие язвительного ответа:

— Между прочим, «воспитанный джентльмен» — это такая же нелепость, как и «невежливый хам» Выдавая подобное масло-масленное сравнение, вы либо заранее расписываетесь в полном скудоумии, либо провоцируете самую обыкновенную базарную перебранку!

— Ни то и ни другое. И не думал!

— Да? Я не сомневаюсь, что «думать» вам в диковинку. Тогда имеется третий вариант: своей наглостью вы просто стараетесь затушевать жалкое впечатление от собственного невразумительного поведения — там, на пляже. Угадала?

— Ни в коей мере. Моё поведение, которое столь нелестно было оценено, спасло вам если и не жизнь, то здоровье уж точно.

— О, как это трагично звучит! А вы когда-нибудь слышали пословицу: «Не одалживай, если тебя не просят об одолжении»?

Тут я почувствовал лёгкий приступ раздражения, чего не счёл нужным скрывать:

— Послушай, милочка, ты хоть представляешь, в чьи лапы угодила?

Она равнодушно глянула мне в лицо и так же равнодушно сказала:

— Похоже, мы уже на «ты»? Впрочем, неважно. Отвечаю: эти грязные щупальца принадлежали обычным пляжным бродяжкам, чересчур сильно возбудившимся после лишней дозы коктейля «Последний день Геркуланума»…

— Что-то новенькое, не пробовал. А каковы составляющие?

— Ничего экзотического. Смесь в равных пропорциях спирта, пива и портвейна. Такие типы ещё встречаются на отсталых планетах «Элиты» и, как оказалось, на высокоразвитых ваших. Справиться с ними не проблема — ты же видел!

Упоминанием об «Элите» она фактически предъявила свою визитную карточку, но в тот момент я оставил это без внимания, потому что моё лёгкое раздражение начало уверенно переходить в тяжёлое. Однако резкий комментарий выдать не пришлось — опередила «Грета» с радостной репликой:

— Ник, а она в придачу ко всему прочему ещё и дура!

У неё оказалась отличная реакция. Мгновенная затрещина, которая явно предназначалась в одинаковой мере как мне, так и моей задорной «хозяюшке», прошла сквозь её виртуальное тело и, разумеется, пришла по назначению к моей вполне реальной левой щеке — ощущение было как после сильного ожога! И почти сразу же раскрылась противоположная дверца кабины, прозвенел красноречивый посвист «фить-фить!» — и кресло с агрессивной незнакомкой вылетело наружу.

И повисло в воздухе метрах в пяти от нас. Пустое…

Я пару раз звучно шлёпнул одной ладонью о другую. Потом нерешительно спросил:

— «Грета», а не перестаралась ли ты? Купать эту драчливую особу было вовсе не обязательно. И водичка холоднющая! И вылавливать теперь придётся!

— Мне показалось, что тебе понравится. А в воду она не попала — вон висит, ухватившись за ножку…

Я выглянул наружу.

Действительно, висит, равномерно поворачиваясь то вправо, то влево. Стало быть, моя способная «Грета» выбросила креслице на конце силового луча — в точности, как вчера «Крысс» десантировал Глеба. Нахалка от неожиданного толчка спикировала вниз, и если бы не её сноровка…

Да, подготовлена она отменно. Впрочем, моя крошка тоже.

Я обернулся:

— А ты ведь точно в прошлом была мини-рейдером!

— И очень хорошим, можешь поверить.

Вот тебе и «малышка»! Вернёмся после выполнения спецзадания да как вызовем господина Елаева с его зазнавшейся крысой на дуэль, да как им покажем…

Ладно, оставим сладкие мечты и займёмся реальным делом: нужно немедленно изменить status quo — но очень осторожно. Даже бережно. Чтобы при этом висячее «кво» окончательно не оторвалось. Вылезет потом из воды мокрое, злющее — и конец нормальным отношениям. Впрочем, их ещё и не было.

Мои понятные опасения не оправдались, ибо белобрыска в очередной раз продемонстрировала свою прекрасную физическую форму. Перехватываясь поочерёдно руками за крестообразную перекладину, подлокотник и спинку кресла, она с видимой лёгкостью добралась до сиденья и, как ни в чём не бывало, вновь разместилась на нём. Спиной к нам, разумеется.

Со стороны моего здорового уха прошелестел провокационный шепоток:

— Если хочешь, я могу выдернуть из-под неё креслице настолько быстро, что на сей раз она точно не успеет среагировать. Спланирует вниз очень качественно!

— Какая ты мстительная! — я неодобрительно покачал головой. — Нет, моя дорогая шалунья, во всём надо соблюдать чувство меры. Тем более, в удовольствиях.

— Да? А раньше ты рассуждал иначе…

— Знаю, однако после ночёвки в тюрьме и парочки жёстких допросов я подверг основательной ревизии свои жизненные ценности. Теперь мой девиз: «Умеренность и аккуратность».

— Как необычно! Спасибо, что предупредил: я непременно скорректирую своё поведение.

— Вовсе необязательно. Ты меня и такая вполне устраиваешь. А теперь верни обратно эту вздорную особу, но как-нибудь поделикатнее. Нам с ней ещё работать и работать…

— Ясно-понятно, приняла во внимание! Только учти, Никколо, что у неё слишком уж сильный характер. И если его не обломать сейчас, то в будущем… Начнёт командовать, и не остановишь!

— А разве мы не показали ей свои крутые возможности? Однако в настоящую минуту меня гораздо больше привлекает устойчивое позиционное равновесие, нежели взаимные атаки. Так что действуй согласно полученным инструкциям.

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин! Приступаю к выполнению.

Как вскоре выяснилось, дальнейшая конфронтация нисколечко не привлекала и противную сторону. Правда, и до прочного мира было ещё далеко. Когда правое кресло медленно возвратилось на своё привычное место, с него незамедлительно донеслось следующее замечание:

— Если после двойного сотрясения головы твои мозги способны только на идиотские поступки и не в состоянии отличить выгоду от убытка, то могу напомнить, что на поддержание гравилёта в висячем положении тратится в несколько раз больше энергии, чем на движение. Ты же отнюдь не миллионер, парень? Или за последние две недели твой счёт в банке значительно возрос?

Я крупно закусил губу, наглядно давая понять, что выпад достиг цели. Потом вынул из кармана найденный на каменной лестнице коммуникационный браслет и вызывающе им повертел:

— А я собираюсь поправить свои делишки с помощью небольшой коммерческой операции! Например, продам кому-нибудь вот эту занимательную вещицу. Может, заинтересуешься? Узор на ободке в точности совпадает с виденным мною изображением в комнате № 49 одной местной гостиницы. Случайно не знаешь, кто там проживает?

Она наклонилась ко мне, притворившись, что внимательно разглядывает браслетик. Я же сделал вид, что не собираюсь созерцать её прелести за вырезом платья. Хотя это было очень удобно делать.

— Согласна, беру. Держи энергометр — плату отсчитаешь сам.

Я принял небольшой сверхпрочный цилиндр с трёхгранным остриём наконечника — лишнее подтверждение того, что моя пассажирка родом из «Элиты». У нас принято изготавливать датчик в форме лисьей морды. Не знаю точно, почему. Говорят, что раньше этот восхитительный домашний зверёк считался символом хитрости — сейчас его точёную фигуру можно увидеть на эмблеме любого энергетического банка. С лисами обожают прогуливаться состоятельные особы, хвастаясь друг перед дружкой ухоженной шерстью и роскошными, пушистыми хвостами своих любимцев. В пику этой надменной категории лиц менее обеспеченные женщины предпочитает заводить прирученных волков породы «боксёр». Их внешняя уродливость, по мнению этих дам, отлично оттеняет красоту хозяек…

Проверив, включен ли энергометр, я подсоединил его к питательному накопителю вездехода и вкрадчиво заметил:

— На это бессмысленное путешествие было затрачено 812 единиц энергии — ровно столько мне и причитается. Хотя нет, справедливость требует ограничиться несколько меньшим числом. Так сказать, за вычетом на «фить-фить»…

— Мило! Твоя честность под стать проделанной шуточке! Полностью соответствует уровню воспитанности работников «СБ». Значит, энергия, использованная на хамское выкидывание меня из машины, в расчёт не берётся? Пусть будет так, но обещаю при случае продемонстрировать юморок, присущий деятелям моего класса!

— Ох, и страшно! А какой у нас класс?

— «Слепые глаза», мой мальчик. Надеюсь, не разочарован?

Так-так. Обратный ход, Никки, обратный ход…

— Прошу прощения, но здесь, очевидно, сработало мое подсознание. Виртуальный менеджер, управляющий системой, настроен на восприятие мельчайших оттенков моего настроения и порой воплощает в действительность даже чисто эмоциональные порывы в невинном сослагательном наклонении. Больше такого не повторится, обещаю.

Я кивнул в сторону «Греты». Моя проказница в ту же секунду сменила свой шикарный «звёздный» наряд на лохмотья сказочной Золушки, растрепала волосы и даже обзавелась густой полоской сажи на щёчке. Склонила головку, потупила глазки и стоит, еле дышит…

Нас буквально ощупали цепким взглядом столь основательно, что это очень походило на самое настоящее физическое прикосновение. Потом сказали задумчиво:

— Если б не твоё нелепое пляжное поведение, то я бы предположила, что угодила на подставу, — (уголки её губ поочерёдно дёрнулись вправо-влево). — Очень уж слаженно была разыграна недавняя комическая сценка! Однако на агента ты совершенно не похож, и поэтому мне остаётся согласиться, что жизнь действительно многообразна!

— «Не похож»… Хм! А вдруг я — суперагент? Из «Легендарных»?

— Во-первых, о забывчивый Ванетти, у нас абсолютно одинаковые сенсорные коэффициенты, равные скучным девяноста единичкам, а для «Легенды» их необходимо иметь не меньше ста двадцати. А во-вторых, суперагенты обычно не получают вот так, запросто, по морде от всякого сброда.

— А вдруг тоже была разыграна сценка? Только на сей раз трагическая?

— Не фантазируй, дружок! Ты не умеешь ни драться, ни уклоняться, ни даже падать, сгруппировавшись. А тренированный профессионал хоть чем-нибудь да выдал бы свою подготовку. В такой напряжённой ситуации!

— Значит, эту ситуацию спланировали заранее? Или же…

— «Или». Спускаясь на пляж, я заметила кучку скучающих подонков и решила не мешать естественному ходу событий. Интересно было проверить, какой ты в серьёзном деле.

— Оказалось, никакой…

— …что полностью соответствовало моей информации. Вот небольшой фрагмент: «Не оперативник, а, скорее, средний чиновник; боевых умений нет, поэтому предпочитает не бить, а добивать. Главная слабость: обожает долго и вкусно кушать…» Кстати, не пора ли? Я имею ввиду обещанный мне ужин?

Так. Пока всё идёт хорошо: меня не расшифровали и, стало быть, продолжение следует. Однако же полезно показать, что я немного уязвлён пренебрежительным к себе отношением!

— Судя по многочисленным хвастливым намёкам, ты сама — специалист хоть куда! А какой ляп допустила? Контактируешь со мной, даже не обменявшись паролями!

Она снова ощупала меня с головы до ног своим особенным, неприятным взглядом. Усмехнулась и небрежно молвила:

— Увлекаешься видеокнигами про сыщиков и шпионов? Заметно… Ладно, давай исполним обязательный ритуал — не разочаровывать же вашу милость!

Ишь, ты… Вытянулась в легкомысленной позе, заложив ножку за ножку, а руки за голову; уставилась глазами куда-то сквозь потолок и щебечет мечтательным голоском:

— Вы представляете, я с детства увлекаюсь коллекционированием разных поэтических афоризмов! И просто красивых восьмистиший. Вот, послушайте:

Ночь неуютная. Отзвуки гроз.

Тени летят над землёю.

Гибкие руки усталых берёз

Сыплют и сыплют листвою…

Всё правильно, в том числе, и меланхолическая интонация. Можно было сразу дать отзыв, но я решил усилить общее впечатление, для чего нажатием кнопки сделал оболочку «интелграва» полностью прозрачной.

Ночная картина, открывшаяся перед нами, воистину завораживала: со всех сторон слоистая, вязкая темнота, лишь с севера усеянная бесчисленными золотыми сотами огней Мегаполиса, — и еле различимый зелёный серпик луны в пугающе далёкой вышине… Мой ответный комментарий как нельзя лучше соответствовал загадочной атмосфере этой ночи:

Мчатся по матовым стёклам небес

Туч дымовые узоры.

Выглянул месяц — и тотчас исчез,

Словно задёрнули шторы…

Она выслушала, кивнула с очень довольным видом и заявила:

— Это я сама сочинила — как, нравится? Да? Спасибо. Ладно, пора завершать церемонию знакомства. Итак, здравствуйте, Никколо Ванетти…

— Здравствуй, «Гиена».

Довольный вид сменился ироничным:

— Неблагозвучно, правда?

— Скорее, устрашающе!

— Тогда можешь звать-величать согласно официальным документам. Вот, ознакомься. Подлинные, между прочим.

Я принял в руки «Удостоверение Личности» — небольшую прямоугольную карточку из синтез-пластмассы — нажатием выбрал нужный язык и прочитал:

Гансвид Голда Арвидовна

23 года

«ЭЛИТА»

Частный детектив

Просмотрев остальные данные, я с удивлением убедился, что передо мной не фальшивка. Хотя лицензия детектива в сложившейся ситуации проясняла очень многое, если не всё.

Хорошо, будем действовать строго по намеченной программе. Накормим, напоим, выясним подробности…

Я махнул рукой притихшей «Грете»:

— Доставь-ка нас, крошка, прямиком к заказанному восьмому столику! Адрес помнишь?

— Конечно, Никколо. Восемнадцатый район, триста шестьдесят четвёртый корпус, тридцать седьмой этаж. Всё будет сделано строго по графику.

БЛОК СОБЫТИЙ № 2 (Ужин с сюрпризами)

— Еще «Рислинга»? Его здесь отменно готовят! Или коньяку?

— Коньяк исключается. Он серьёзно нарушает координацию движений.

Я незаметно подавил вздох разочарования.

Мы сидели в уютном баре «Трилистник» уже около часа, но мне решительно нечем было похвастаться. Кто бы мог подумать, что эта странная Голда Гансвид окажется непримиримой противницей крепкого алкоголя?

Правда, сухое вино она пила с удовольствием, но опять-таки рюмочками — высокий бокал с самого начала аккуратно отодвинули в сторонку. Не особо жаловали вниманием и хорошо прожаренное мясо, предпочитая ему фрукты и приторные сладости.

В такой ситуации я решил не торопить события, а педантично следовать характеру своего персонажа. Поэтому пищевой агрегат то и дело стряпал для меня всё новые и новые закусочки, которые тут же с аппетитом поедались. Думаю, со стороны легко было заметить, что моё настроение улучшается с каждой минутой. А ведь вначале оно по степени кислоты не уступало местному «Рислингу»…

Едва мы разместились за классическим треугольным столиком на двоих с привычным мини-синтезатором на линии гипотенузы, как Голда недвусмысленно поинтересовалась, согласен ли я перейти в её подчинение?

Для меня подобная перспектива оказалась приятной неожиданностью, что я, естественно, постарался скрыть от новоявленной командирши:

— А входит ли это в условие контракта? Если не ошибаюсь, мне всего лишь предписывалось доставить тебя на Остров тайно, минуя обязательную регистрацию. И только. Кстати, не объяснишь ли, в чём смысл этой затеи? При твоих-то надёжных документах? Там уже вполне официально действуют много разведчиков — ещё на одного особенного внимания и не обратят!

Поставив локти на стол и сложив ладони в «замок», Голда устремила на меня отрешённый взгляд. Затем нехотя сказала:

— Всё равно за мной будут приглядывать, на всякий случай. А мне это ни к чему. Видишь ли, я для Мегадевы представляю куда большую опасность, чем остальные охотнички — все вместе взятые.

Я поспешил придать своему лицу самое изумлённое выражение, на какое только был способен. Вполне понятная реакция: Никколо Ванетти как организатору, посвящённому в суть проблемы, следовало скептически относиться к подобным самоуверенным заявлениям. Поскольку…

Поскольку Медея Темир сделала очень неожиданный ход. Хотя Командор по-прежнему считает, что у неё просто сдали нервы.

Обнаруженная на маленьком клочке земли посреди необъятного океана и оказавшись в центре внимания наших спецслужб, она не могла не обеспокоиться за свою жизнь. Кто знает, а вдруг какой-нибудь озлобленный начальник распорядится уничтожить островок со всеми его обитателями? Способов много: от молниеносной эпидемии неизвестного вируса до «случайного» катастрофического землетрясения. Ищи потом виноватых!

Конечно, мы живём в цивилизованном обществе, и такой поворот событий был не просто маловероятен, а почти нереален, но…

Тем не менее, Медея пошла ва-банк. Она воспользовалась космической связью, рассекретила координаты своего местонахождения и объявила, что предлагает себя в качестве суперприза той конторе, которая сумеет её вычислить.

Это было именно то, чего сильные мира сего давно от неё добивались! И вот на Остров под видом туристов, учёных, спортсменов, людей искусства и самых разных чудаков стали прибывать кадровые разведчики и вольные авантюристы. Их регистрировали и брали под негласное наблюдение: власти «Союза» старались как можно лучше контролировать предприятие. До поры до времени всё шло точно по плану, пока вдруг некой Голде Гансвид не вздумалось вступить в эту игру невидимкой…

«Нашей "Гиене" приказано не просто вычислить Мегадеву, но и уничтожить, — так сказал мне Командор. — К сожалению, заказчика установить не удалось. И я ума не приложу, кому гораздо важнее видеть Медею мёртвой, нежели своей грозной служанкой…»

Я не стал ему говорить, насколько ещё далёк этот последний, желанный вариант от реального воплощения. Вполне вероятно, что Темир воспользуется закрутившейся на Острове неразберихой и, как не раз уже бывало, сумеет вывернуться из казалось бы безнадёжной ситуации.

Однако моей самоуверенной компаньонке намекнуть об этом стоило.

— А тебе не кажется, — осторожно начал я, — что добыча дожидается ловцов слишком уж безмятежно? Медея даже пообещала не сеять панику среди местного населения, чем добровольно лишилась сильного козыря. Может быть, и спасительного при определённыхобстоятельствах!

— Ты коснулся очень важного момента, — согласилась Голда. — До сих пор мы наблюдали борьбу принципиальных умов, но что если настало время торжества всеобщей и полной беспринципности? Что если Темир сделала своё заявление исключительно для отвода глаз? И вдобавок поставив вас, Службу Безопасности, в крайне неловкое положение. Блокада Острова получилась же односторонней — выехать нельзя, а въехать можно! И как вы объяснили сей парадокс островитянам?

— Никак, разумеется. Создали ореол таинственности на пустом месте. Строжайшая секретность сроком на три месяца — за это время ловцы надеются кое-чего добиться. А если нет… Тогда что-нибудь придумаем!

— Придумывать не придётся. Я решу проблему Мегадевы за две недели.

Похоже, моё лицо вместо очередной сцены «Изумление, дубль два» само собой выстроило пластику крайнего недоверия: лоб в морщинах, брови вздёрнуты, нижняя губа прижата к верхней и чуть выпячена… Что не слишком понравилось амбициозной госпоже Гансвид.

— Работа будет сделана, не сомневайся, — заверила она. — Но мне необходим надёжный, исполнительный помощник! Думаю, ты подойдёшь.

Я медленно втянул носом воздух и шумно выдохнул его через выдвинутые губы — такие манерные действия явно не подтверждали моего согласия. Это было замечено:

— Могу успокоить: я не стерва, если ты сделал подобный ошибочный вывод после нашего бурного знакомства. Сотрудничество будет исключительно деловым, но под моим строгим руководством. Итак?

Очень хорошая перспектива — такой вариант мы с Командором признавали идеальным. По легенде, Никколо Ванетти находится в отпуске и волен распоряжаться собственным временем так, как ему заблагорассудится. Мы надеялись, что «Гиена» — кто бы он ни был — не захочет работать в одиночку на незнакомой планете.

Вообще стоило признать, что профессиональное чутьё у достопочтенного Густава фон Хётцена очень даже неплохое. Будучи далеко не сторонником массированной охоты на Мегадеву (по личным причинам, связанным с неугомонной Эльзой), он, тем не менее, сразу насторожился, когда агентура сообщила, что очередной искатель приключений собирается проникнуть на Остров обманным путём. Ведь рискованный ход делается только при наличии веских причин!

Мне требовалось для приличия немножечко потянуть время, изображая раздумье, что я и сделал, занявшись созданием и поглощением под марочный коньяк множества закусок. Начиная от разнообразных салатиков в маленьких пиалах и кончая фаршированными яйцами — в качестве фарша скромно использовались деликатесные острые сыры, мелко порезанные раковые шейки и крупная зернистая икра. Не сомневаюсь, что в такой ситуации настоящий Ванетти уплетал бы внушительные порционные блюда, но его двойнику приходилось делать поправку на значительно меньшую комплекцию.

К той минуте, когда я вознамерился угостить Голду марочным коньяком, бар уже заполнился веселящейся молодёжью. Все столики были заняты, да и у традиционной стойки с высокими винтовыми стульями оставалось немного свободных мест. Клиентов обслуживал сам хозяин, квалифицированно исполнявший обязанности бармена — он да охранник у входа и составляли весь персонал. Владельцы небольших заведений завлекали к себе народ или предлагая продуманный клубный сервис, или же заманчиво рекламируя экзотическую кормёжку и выпивку. В эпоху господства синтезаторов главной ценностью стали оригинальные рецепты, которые разыскивались дельцами ресторанного бизнеса по всей Галактике и оберегались столь тщательно, как порой не снилось и военным…

— А не потанцевать ли нам, пташка-очаровашка? Надеюсь, ваш скучный собеседник возражать не будет?

Это предложение, последовавшее сразу после категорического отказа моей соседки отведать дорогой крепкий напиток, исходило от настоящего племенного жеребца — иначе не охарактеризуешь эту здоровенную вязь мускулов и тёмно-синих, вздувшихся жил, затянутую в эластичные шорты и майку фиолетового цвета. На её правом рукаве вызывающе белел круг, перечёркнутый тремя линиями.

«Отрицал»-проповедник среди ночной гуляющей молодёжи? И охранник его спокойно пропустил?

Удивительные вещи творятся в этом Мегаполисе! Гостиницы смонтированы на первых этажах, хотя всем известно, что горожане не любят жить так близко к первозданной земле; группа анархически настроенных граждан ведёт себя чересчур уж нагло даже для представителей самого крайнего мировоззрения; накачанный детина со значком их руководителя появляется в увеселительном заведении и выражает желание попрыгать под ритмичную музычку с частной детективицей из «Элиты», которую его же паства совсем недавно пыталась… Не слишком ли много для одного дня несуразностей и совпадений?

Я пристально посмотрел в глаза ухмыляющемуся верзиле и вкрадчиво сказал:

— Думаю, что ваше предложение будет иметь успех, если вы набросите на плечи свой стильный кожаный плащ. Барышня так обожает «отрицалов», одетых по форме!

— Ах, приятель, кто же ходит на танцульки в верхней одежде? И самому неудобно, и людям мешает! Я надеюсь получить радостное согласие и в этом пля-а-ажном виде!

На предпоследнем слове был поставлен такой выразительный акцент, что и дурак заподозрил бы неладное.

Ничего не оставалось, как неопределённо пожать плечами и сделать короткий жест ладонью в сторону насторожившейся Голды. Пусть решает сама, а мы понаблюдаем.

Она колебалась всего пару секунд, а затем встала и протянула навязчивому кавалеру свою обнажённую руку. Её приняли с почтением и даже на мгновение коснулись губами загорелой кожи у запястья.

Я посмотрел вслед этой занятной парочке, удалявшейся в направлении танцевальной площадки, вздохнул и опрокинул очередную рюмочку коньяку. Он показался мне и тёплым, и не в меру резким. Отправленный вслед за ним ломтик зелёного лимона чуточку меня взбодрил и заставил мыслить живее.

Сложив руки в «замок» так, как это делала Голда, я слегка наклонил голову к левому запястью и прошептал:

— «Грета», отзовись!

Лёгкий щелчок и — тихой скороговоркой:

— Я слушаю, Никколо! Как дела, приятного аппетита, есть проблемы?

— Серьёзных нет, но… Проверь-ка по записи, не следили за нами во время полёта к бару?

— О'кэй.

Ей потребовалось больше трёх минут на проверку, что говорило о тщательности проделанного анализа.

— Ник, к сожалению, математически точный ответ дать невозможно. По правилам профессиональной игры гравилёт моего класса должны «вести» не меньше двух спецмашин, и ещё…

— Извини, что перебиваю. А если дело велось на любительском уровне?

— Тогда вероятность «хвоста» равняется пятидесяти одному проценту. Неизвестное автотакси следовало за нами всю последнюю четверть пути. От границы восемнадцатого района и до самого «Трилистника».

— Так! А почему всё же не фифти-фифти, а на один процент больше?

— Такси остановилось чуть дальше, у следующего бара. Классический вариант слежки.

Как занимательно! Эта стадия работы называется «мёртвая пауза», а на жаргоне контрразведчиков: «хвост повис». Терпеливое ожидание клиента на визуально контролируемой дистанции — в точности, как мы вчера караулили синьора Ванетти у ресторана «Приморский».

— Нельзя ли хотя бы приблизительно установить внешность пассажиров?

— Конечно, можно — у меня же отличная оптика! Их было двое; примерно твоего возраста или чуть помоложе. Мужчина спортивного типа, очень сильный; выглядит элегантно, одет в дорогую тёмно-синюю тройку от «пани Вилены». Рост 187 сантиметров, вес 91 килограмм. Волосы тёмно-русые, зачёсанные назад; нос прямой, «римский»; глаза чёрные, с характерным прищуром; подбородок тяжёлый, круто выступающий вперёд…

Я отвлёкся и бросил взгляд на мускулистого верзилу, который кружился с моей подопечной. Ничего общего — ни во внешности, ни в одежде.

— …а женщина одета значительно скромнее: длинное плиссированное платье зелёного цвета с поясом и узкие туфли с крупными хрусталями вместо пряжек. На шее бусы из мелких синтез-бриллиантов…

— Молодой человек, позвольте вас пригласить?

Я поднял голову и увидел прямо перед собой зелёное плиссированное платьице с пояском. Поднял голову выше — и в глаза мне ударил холодный блеск алмазного колье.

Она была как раз из тех, о ком говорят: «Без особых примет». Если честно, то их вообще не существовало. Казалось, сними с неё одежду — и останется абсолютно безликая гипсовая заготовка для скульптуры под чёрным париком.

— Польщён оказанной мне честью, — подбирая каждое слово, неторопливо начал я, — но ваш покорный слуга сегодня довольно много выпил, ещё больше скушал и малость отяжелел. Боюсь, что партнёр из него выйдет неважный!

Женщина игриво усмехнулась:

— Ничего страшного, танец лёгкий! Выделывать ногами антраша не придётся. К тому же я обещаю не прыгать к вам на руки!

И, наклонившись, добавила совершенно другим, сухим тоном:

— Я от Магистра.

— Это-то понятно, — небрежно бросил я, вставая. — Сам он так и не решился прийти? Хотя и приоделся…

— Вам же было сказано, что ему сюда нельзя! Забыли?

Я сердито посмотрел на неё:

— Да почём я знаю? То ли забыл, то ли просто не обратил внимания… Подумаешь, какая секретность!

Она изучающе на меня посмотрела, потом взяла под руку и повела к «пятачку», сказав мимоходом:

— Кажется, у вас изменился голос. Я понимаю, что космосвязь его искажает, но всё-таки…

— А вот ваше бормотание осталось таким же! — недовольно буркнул я, даже не сообразив, что рискую всем. — До крайности нудным!

— Не надо злиться, — примирительно сказала она, и я мысленно горячо возблагодарил Всевышнего. — Разумеется, наши проблемы касаются только нас самих, но отнеситесь к ним снисходительнее. Вы у себя дома, а мы — нет. А теперь объясните: почему нарушен уговор, и вы не один? Что за девица с вами развлекается? Откуда у неё такая боевая подготов…

В эту секунду наши ноги пересекли светящуюся границу танцплощадки, и моментально музыка, казавшаяся в сиреневой глубине зала негромкой и приятной, обрела свою истинную мощь. Я тотчас резво взмахнул руками, пригнулся и мелкими, ныряющими движениями энергично пошёл вправо, охотно подчиняясь скачущему ритму нового танца. Моя партнёрша была вынуждена ответить тем же: её туфельки автоматически начали выписывать короткие полукруги слева от меня, а тело совершало привычные танцевальные повороты с резким отбрасыванием головы назад. Ремиз — трудись, девочка, раз пригласила!

Вокруг вовсю резвились молодые, весёлые пары; сам воздух, казалось, весь состоял из грохота, смеха и визга. Краем глаза я увидел в сторонке сосредоточенную Голду, которая явно превосходила своего культуриста в скорости смены позиций, — и ритмично двинулся к ней. Улучив момент, я оттеснил плечом вспотевшего «отрицала», занял его место и с поклоном предложил свою кандидатуру для промежуточного финала.

Голда не возражала, и за одну минутку я трижды закрутил и раскрутил её в такой лихой пируэт, что нам из зала зааплодировали. Закончили мы под мерную барабанную дробь и встали, как вкопанные, вместе с остальными. На несколько секунд повисла мёртвая распаренная тишина… но вот её смял короткий, дробный треск кастаньет (все танцующие тотчас дважды резко изменили свои позы под громкое единодушное «ах!»), а затем стремительная музыка снова обрушилась на нас, зазывая на очередной тур яростного танца.

Как выяснилось, эта безобидная выходка не понравилась пригласившей меня дамочке: она живо оказалась рядышком и вцепилась в мою руку железной хваткой. Продемонстрированный ею далее старомодный контактный вариант «наступай-отступай» не оставлял мне никакой надежды преждевременно покинуть её общество. Я особо и не стремился, ожидая дальнейшего развития событий.

Оно последовало в заранее предсказуемом направлении. Едва женщина почувствовала, что удрать к другой крале мне уже не удастся, как последний вопрос насчёт «почему не один» был настойчиво повторен. Но я успел подготовиться к ответу:

— А вам-то что за печаль-забота? Чужие дела покоя не дают? Зря! Могу напомнить старинную пословицу про любопытную Варвару и дальнейшую трагическую судьбу её длинного носа!

— Господин Ванетти, мы платим достаточно, чтобы получать точные отчёты о любых ваших действиях…

— Да? Как это было недальновидно с моей стороны! Так вот, после посещения этой планеты у меня возникло навязчивое желание пересмотреть наши отношения. Если я не получу компенсации за понесённый моральный и физический ущерб, то готов гнусавеньким тоном процитировать вам и вашему Магистру известную комедийную реплику: «Прощайте, дорогой сэр Тоби!»

Она не потеряла самообладания, а, напротив, весьма ощутимо ужесточила и без того крутой ритм танца. Я, имевший некоторый опыт участия в молодёжных танцевальных марафонах, уступать не собирался, тем более, что отличный алкоголь всё ещё действовал в качестве допинга. Несколько минут мы нервно и упорно состязались в выносливости, злой блеск дешёвых бриллиантов резал мне глаза. Наконец, её прерывающийся от напряжения голосок сообщил:

— Не уверена насчёт интонаций, но ваша манера общения нисколечко не улучшилась. Придётся потерпеть, ибо в качестве просителей, увы, выступаем мы. Итак, поскольку планы на эту ночь явно поменялись, то прошу сообщить, когда и где вы намерены встретиться с Магистром для окончательного оформления договора.

— Не дуйтесь! Вполне понятное раздражение после неудачной приморской прогулки не помешает мне выполнить вашу просьбу, — снисходительно заверил я, используя для ответа очередную короткую стадию сближения. — Так что поспешили насчёт смены планов-то!

— Да? Тогда почему вы ужинаете не со мною, как намечалось, а с этой подозрительной девкой? И отчего…

Ей снова не удалось закончить, так как наступила фаза «контр» — минуту нам пришлось танцевать на расстоянии взаимно вытянутых рук. Очень кстати, ибо мне паузы были необходимы.

— Ведь намекал уже, что обижен, — проворчал я, когда мы снова очутились нос к носу. — А кроме того, «подозрительную девку» я намереваюсь уложить в постель — с вами такое вряд ли получится!

— Угадали. Я замужем, и этим всё сказано. Однако пора выполнить ваше главное требование и представиться. Смотрите внимательнее…

Быстрым движением больших и указательных пальцев она разомкнула магнитную застёжку у ворота платья. Подождала несколько секунд, затем сомкнула… снова разомкнула — сомкнула, разомкнула — сомкнула… Со стороны создавалось впечатление обычной фривольной игры: раскованная барышня завлекает кавалера дразнящей демонстрацией своих прелестей. На самом же деле, перед моими глазами матово блестел пластик «Удостоверения Личности», элегантно вложенного в бюстгальтер.

У меня имелся большой опыт работы с этими карточками, и сейчас я абсолютно был уверен, что вижу либо виртуозную подделку, либо просроченный подлинник, который каким-то образом ухитрились утаить при обмене. Если верно второе предположение, то мне показывают документы на девичью фамилию!

Ладно, в хорошем хозяйстве всё пригодится. Запомним основные данные: Инга Юрьевна Шорн, иммигрантка из «Элиты»; несудимая, безработная, 20 лет… Да, скорее всего, информация из недавнего прошлого — сейчас-то ей никак не меньше двадцати пяти, а уж выглядит на все тридцать.

— Спасибо, принял к сведению… держу! — я едва успел перехватить устремлённые ко мне её руки — так быстро она выступила навстречу. — Передайте Магистру, что буду ждать его в своем гравилёте ровно в четыре утра на платной стоянке перед гостиницей «Националь». И учите: о реальной компенсации я говорил серьёзно!

— Вас же предупреждали вести себя осторожнее в здешнем Мегаполисе. Ну, хорошо, если в разумных пределах…

Снова затрещала барабанная дробь, и мы привычно замерли в ожидании финала. На этот раз при очередной смене поз я зачем-то смальчишничал, совершив эффектный прыжок на месте в два оборота, и… и оказался лицом к лицу со взъерошенной Голдой.

Мадемуазель Гансвид, оттанцевавшая не менее бойко, чем я, выглядела куда свежее; пристальный её взгляд, обращённый на меня, не сулил ничего хорошего. В какой-то миг даже показалось, что она возьмёт и даст мне по физиономии…

Я удачно ошибся. Рукой, действительно, взмахнули, вследствие чего я был заключен в тесные, дружеские объятия и в таком виде препровожён к нашему столику № 8. Усаживаясь и восстанавливая свои силы с помощью приличной порции спиртного, я обратил внимание на то, что наших партнёров в зале уже не было.

С минуты на минуту я ожидал типично бабского вопроса: «Кто эта…?» (или чуть приличнее), но ошибся — способная Голда сразу же схватывала самую суть:

— Кажется, ты её уговорил? Мини-стриптиз был совсем неплох!

Видеть, что происходило на самом деле, она не могла, и это дало мне возможность достойно отреагировать:

— О, сегодня выдался на редкость занимательный вечер! Сначала посчастливилось лицезреть изумительные обнажённые ножки, а потом очень даже неплохой бюст… Надо же, каким я пользуюсь успехом!

Голда презрительно скривила свои полные, чувственные губы, но ничего противного я не услышал. Хотя её вопрос об «отрицалах» к приятным тоже не относился.

— Видишь ли, твой резонный интерес можно осветить с разных точек зрения, — сказал я. — По мнению нашего правительства, «отрицалы» — они же «нигилисты» — представляют собой жалкую кучку отщепенцев, не нашедших своё место в современном мире и обожающих громко выкрикивать экстремистские лозунги, не больше. По мнению рядового обывателя, это деклассированные элементы с ярко выраженным агрессивным поведением, причём агрессия прямо пропорциональна их количеству. Федеральные чиновники видят в них, прежде всего, откровенных нахлебников, упорно не желающих трудиться, но обожающих регулярно и вкусно питаться. Деятели культуры, как всегда, разделились на два враждебных лагеря: точка зрения представителей первого из них почти полностью совпадает с позицией чиновничества, а гуманисты из второго видят в «нигилистах» всего лишь бедненьких, несчастненьких жертв глобальной урбанизации. Я же считаю, что эту обнаглевшую, ленивую сволочь нужно гнать в «болевые камеры» табунами и…

— Слишком эмоционально, — спокойно возразила Голда, — мне бы побольше объективных сведений.

— Можно и объективочки, — согласно кивнул я, — для того и существуют спецслужбы. Так вот, проблема «отрицалов» нас весьма серьёзно беспокоит, ибо у них начинают проглядываться контуры сильной организации с подозрительной тягой к конспиративному оформлению внешней атрибутики. Пока всё это выглядит достаточно дилетантски, но как знать, как знать…

— Мой мосластый гиббон, который прикидывался завзятым танцором, упорно интересовался, кто я такая да откуда у них взялась, — Голда снова быстро оглядела полутёмный зал. — Понимаешь, Никколо? «У них»! Тебе не кажется это подозрительным? А что ты можешь сказать о своей развязной мымре? С задатками дешёвой проститутки?

— Ничего особенного, — хмыкнул я, радуясь ответному проявлению эмоциональности. — Она из тех дев, кто предпочитает, чтобы их не просто снимали, а добавляли в это тривиальное действие капельку ухаживания, немножко лёгкой эротической игры…

— Как ваши «актрисы»? В обязательном порядке ломаются перед тем, как дать?

— Если не знаете, то нечего и выдумывать! — (я внезапно разозлился, что было вполне понятно — сам ведь увлекался этим «театром»). — Проституция — то есть механический секс за плату — как раз чисто «элитное» изобретение! А у нас сервис любви поднят на уровень высокого искусства!

— До чего патетично! Самообман, замешанный на комплексе неполноценности, — вот истинная цена твоего «сервиса». Куда честнее, если уж невтерпёж, взять да откровенно показать глазами: «Я тебя хочу!» Как это делает во-он та пепельная деваха — похоже, ты сегодня и впрямь нарасхват!

Я проследил за небрежным тычком её большого пальца — и мне едва не стало дурно: прямо по курсу плыла, мерно покачиваясь, фройляйн Эльза фон Хётцен собственной пьяненькой персоной…

Впрочем, это я ещё мягко выразился: на самом деле взбалмошная дочь Командора едва держалась на ногах, которые она переставляла строго по треугольнику с обязательным отступом назад на счёт «три». Её мутные синие глазищи, сделанные с помощью хитрой косметички вместо природных зелёных, радостно смотрели на меня в упор, словно наконец-то обнаружили милую, родственную душу среди бессчётного числа всяких-прочих нечестивцев…

На её пути имелась ещё пара-другая столиков, но уже не оставалось сомнений, что до нас она доберётся. Если не грохнется на пол, зацепившись за чьи-нибудь туфли. Господи, неужели никто не догадается подставить?

Нет, её даже не пытались схватить за развевающуюся юбку-лоскутик, и я догадывался, почему. Сенсорные способности, пропади они пропадом. Сама еле движется, а в чужие головы заглядывает… Хотя откуда мне знать, как это происходит?

И какого чёрта делает охранник, если любой поддатый сброд свободно проникает в приличное заведение? Позвать, что ли… где он там? Ага, сидит на корточках у входа и мучительно держится за виски — нет, пожалуй, не стоит…

Мой выход к ней навстречу исключался — непременно повиснет на шее, и что тогда? Ох, видно, придётся дожидаться глупую дуру на месте. А вдруг дура соизволит обратиться ко мне по настоящей фамилии? С бурным энтузиазмом: «Герр Коревич, пр-риветик!»

Упреждающий удар не годится — значит, занимаем круговую оборону.

— Знаешь, кто это? — спросил я Голду, которая следила за ковылянием Эльзы, презрительно подёргивая уголками губ. — Перед тобой беспутно-распутная дщерь главы разведки Сектора № 2 — воображала и задавака, каких свет не видел! И почти законченная алкоголичка в 19 лет!

— Оно и видно, — несмотря на брезгливый тон, в глазах у Голды затлел огонёк интереса. — Ты с ней близко знаком?

— В смысле интима? — переспросил я. — Нет, намечалось как-то да сорвалось. Встретились год назад на одном праздничном балу…

— А чего тебя к разведчикам занесло?

— А гулянку сделали межведомственной — для лучших работников. Я и ещё пятеро мальчиков представляли «Службу Безопасности».

— Тебя поощрили как лучшего? Опять фантазируешь, небось!

— Дай срок — докажу на деле…

Продолжая осторожно мешать полуправду с полувраньём, я не сводил глаз с фройляйн фон Хётцен, которой для долгожданного свидания вблизи оставалось изобразить на полу ещё одну простейшую геометрическую фигуру. Ею оказался ромб: его острый угол пришёлся точно на носок моего ботинка. Я едва успел отдёрнуть ногу.

— Со свин… со свис… Сы-свиданьицем, Никки! Пр-ригласи, познакомь, угости!

А ведь это мысль! Насыплю ей соточку коньяка «Эва-ХХ» (пятьдесят два оборота) да подначу: «А ну, залпом!» — глядишь, и совсем окосеет. С одной стороны, хорошо: молчать будет, а с другой — что потом с ней, полудохлой, делать? И тут не бросишь, и с собой не потащишь! Н-да…

Не дождавшись приглашения, Эльза неодобрительно покачала макушкой и вдруг медленно вытянулась в немыслимом шпагате. Я по наивности решил, что дело и без моего коньяка идет к желанной отключке, но жестоко ошибся: она эдаким экзотическим способом попыталась дотянуться туфелькой до стоявшего в отдалении плетёного стула. Удивительно, но ей удалось его и достать, и подтащить! И выпрямиться, и даже не промахнуться мимо сиденья. Правда, при такой-то объёмистой попке… С чем я её сравнивал — там, в гостинице?

Прочие достоинства тоже выставили напоказ. После того, как Эльзочка, смахнув пару рюмок, шумно плюхнула свою грудь и обе руки на скатерть, свободного места на ней почти не осталось.

Мне бы, дураку, следовало быть настороже — знал же, с кем дело имею! — так нет, я вдруг почему-то расслабился и бездарно упустил контроль над ситуацией. И очень скоро за это поплатился…

БЛОК СОБЫТИЙ № 2 ("- Ф — ")

…В три часа ночи я, злой и уставший, сидел в гостиничном номере госпожи Гансвид возле её кровати и с тревогой следил за тем, как тяжело моя компаньонка приходит в себя. Перед этим «Грета», снова принявшая облик медсестры, трудилась над ней минут двадцать, а потом грустно объявила:

— Ник, у неё выбит из сустава палец плюс сотрясение мозга от удара головой о тупой предмет. Очень тупой…

— …который называется «полом», — раздражённо докончил я. — Она об него крепко приложилась затылком, когда неожиданно свалилась со стула. С девушкой приключился обморок, понимаешь?

— Ох, не уверена! Клиническая картина больше похожа на результат применения «экспресс-гипноза» какого-то необычного типа. Я пока не могу классифицировать…

— И не надо, — (да, мою «хозяюшку» не очень-то обманешь!) — Выдай-ка лучше благоприятный прогноз, а?

— Это можно, это пожалуйста! Ей необходимо в течение суток соблюдать постельный режим, каждые пять часов принимая любой лёгкий транквилизатор, и всё придёт в норму. Мизинец я вправила, сейчас он заморожен. К сожалению, потом будет ещё долго болеть, поэтому рекомендую обратиться в настоящий медицинский центр.

Я согласно кашлянул, хотя и понимал, что этому сбыться не суждено (цейтнот!) и собственноручно перенёс бесчувственную Голду в её покои.

Как и предсказывала «Грета», скоро та очнулась.

— Что со мной произошло? — слабым голосом поинтересовалась она, убедившись, что вокруг знакомая обстановка. — Кажется, сзади ударили чем-то тяжёлым? Или нет, неверно.

Пауза. После минутного мучительного раздумья у меня неуверенно спросили:

— Никколо, с моей внешность всё в порядке? Такое впечатление, будто голова взорвалась изнутри…

— Твоя мордашка выглядит классно, — бодро заверил я, — однако сутки-другие придётся поболеть. И не маши руками, иначе вызову «экстренную помощь»!

— Только посмей! Утром уже буду на ногах, а впрочем, я способна и немедленно подняться. Ой! У-уу… Ох!

— Вот именно: и больно, и перед глазами всё кружится. Тебе вкололи успокоительное, так что лежи и успокаивайся, охотница на Мегадеву. Можешь считать ночное происшествие своим боевым крещением.

Голда снисходительно шевельнула губами. Тихо сказала:

— Меня «крестили боем» ещё в семнадцатилетнем возрасте, когда я была напарницей «Беглеца» — не слышал о таком разведчике? Хотя вряд ли, не по твоему профилю. Однако последняя фраза свидетельствует о том, что… Ага, вот в чём дело! Но ведь эта странная Эльза мне в глаза не смотрела!

— Ей и не требуется — она же не из «Горгон»*! Нетипичный экстрасенс колоссальной внутренней силы и куриного умишка. По пьянке да в скверном настроение может много чего нагородить. Дурная энергия искала выход и вот нашла — мы подвернулись… Ничего, я ихней обнаглевшей милости хорошую пощёчину влепил! И красненький след останется, и память.

— В отместку за меня, да? Что ж, спасибо. Из тебя получится надёжный напарник. А теперь скажи: неужели эта упившаяся фигуристая дрянь сумела переиграть злую и хладнокровную Алину Дюнштайн? Просто не верится! Надо будет подумать, как использовать её способности в нашей игре.

Я внимательно посмотрел на приподнявшуюся на локте блондиночку, чьё физическое состояние требовало полного покоя, но пытливый внешний вид упрямо говорил о готовности к работе, и в который раз убедился в поразительной выносливости женской нервной системы. Для прекрасного пола пресловутые обмороки и слёзки — обычная разрядка…

— Ты неплохо информирована. А саму Алину знаешь?

— Немного. Мы же обе из «Элиты» и даже из одной Провинции. Дюнштайн — единственная профессионалка, не имеющая кодового позывного. Считает себя лучшей разведчицей всех времён и народов и, возможно, не без основания.

— Если так, то с психологической точки зрения всё объяснимо. Таланты частенько проигрывают именно нахрапистым бездарностям. Самоуверенная переоценка собственных возможностей плюс презрительная недооценка шансов противника — самое опасное сочетание!

— Разве только поэтому…

Утомлённая разговором, Голда отвернулась к стене и медленно закрыла глаза. Ей не мешало как следует отдохнуть, а мне пора было отправляться на свидание с таинственным Магистром, но захотелось попробовать выжать из очередной непредвиденной ситуации максимум выгоды для себя.

— Довольно на сегодня приключений, — поднявшись, сказал я отеческим тоном. — Спи, а я проследую в свой гравилёт и тоже займусь этим приятным делом.

— Если хочешь, оставайся у меня.

Вполне предсказуемое предложение, которое нужно деликатно отклонить:

— С удовольствием бы за тобой поухаживал… причём во всех смыслах, но, увы, этой ночью ничего не получится. Я не успел заранее позаботиться о стоянке для моей верной «Греты», а бросать её, где попало, не привык. Да и обидеться может!

Не открывая глаз, Голда смешливо фыркнула:

— «Возлюби свою железяку, как себя самого»? Похоже, ты изобрёл новую заповедь! В «Элиту» бы тебя… Хотя, нет — там сентиментальным работникам «СБ» делать нечего. Ладно, иди, занимайся своей любимой пигалицей. И заодно объясни ей, что я — твой новый босс. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Кажется, моего согласия ещё не было!

— Придётся дать. Дело в том, что я выкупила компрометирующие тебя материалы. Маленький, симпатичный информационный кристаллик, уничтожение которого ты должен отработать.

Любопытный поворот. Как же на него отреагировать? Пожалуй, стандартно:

— А где гарантия, что будет уничтожен оригинал, а не один из многих дубликатов?

Ресницы медленно приподнялись, однако говорить продолжали, глядя на стенку. В сочетании с монотонной интонацией это производило не слишком приятное впечатление. Терпеть не могу, когда поучают.

— …и, во-вторых, ты же висел на крючке у серьёзной организации, а подобные конторы никогда не занимаются долгосрочным шантажом. Если сразу выполнишь первое требование — отпускают. И продают они только подлинники, ибо никому не хочется ломать давно сложившийся рынок специфических услуг. Кроме того, торговля компроматом не любит мелких жуликов и суетливых дилетантов — таких отслеживают люди из специальной структуры «Синдиката». Его епархия.

— Ого! Так вот ты откуда?

— Ага. А ещё и от верблюда. Это зверь такой, с горбом, упрямый очень. Послушай, Никки, ты можешь фантазировать на данную тему сколько душе угодно, но лучше прекрати. Всё равно признания не получишь. Хотя в качестве обмена… Интересно, на чём ты попался?

— Шалости подросткового периода. Склонность к изнасилованию крупного, рогатого скота со смертельным для оного исходом, — желчно ответил я, досадуя, что спровоцировать её не удалось. — Неужели ты не заглянула в мой «кристалл»?

— Нет, конечно. Я же не жулик и не дилетант.

Поскольку голову в мою сторону явно не собирались поворачивать, мне ничего не оставалось, как удалиться, оставшись при своих. Уже находясь у двери, я решил объявить полную капитуляцию. Не всё ли равно, когда?

— Будь по-вашему, госпожа Гансвид — господин Ванетти готов временно поступить к вам в услужение. Только не забывай, что детектив из меня никакой. Тем более, в деле Мегадевы. Не раскроешь ли, наконец, страшную тайну: чем предстоит заниматься на Острове?

— После узнаешь.

— Что ж, коротко и ясно… Хорошо, учту на будущее и больше докучать вопросами не стану.

Раздражённый удар кулаком по кнопке — дверь послушно ушла в стену. Мысленно я поставил десять против одного, что меня окликнут, и не ошибся.

— Ник, ты бы лучше учёл, что привычка злиться по пустякам очень плохо влияет как на пищеварение, так и на сон. На Острове уже много лет существует специальная психиатрическая клиника под неофициальным названием «Садист» — мне необходимо туда попасть в качестве новой пациентки, а тебе предстоит сыграть роль сопровождающего. А вот совет на будущее: если захочется покапризничать, то об этом ставить в известность меня не обязательно, договорились?

— Ответная просьба: непременно наступай мне на ногу перед тем, как вздумаешь покомандовать. В ситуации, когда и обычной просьбы довольно.

— Какой мучительный процесс!

— Что?

— Я говорю: как тяжело переходить с начальственного густого баса на скромный дискантик подчинённого! Ничего, со временем научишься. За мною зайдёшь завтра не позднее двух часов пополудни. А теперь иди — можно вольным шагом и без отдавания чести.

Пришлось скромно выйти. Какая всё-таки жалость, что в наших жилых комплексах предусмотрены только раздвижные двери, тогда как в домах «Элиты» встречаются и открывающиеся вовнутрь. Уж я бы так хлопнул!

В сонном гостиничном вестибюле было тихо, как на дне морском. Это обычное впечатление усиливал бледно-сиреневый свет, который мягко излучал высокий потолок. Я неторопливо шёл по узким коридорам мимо длинной череды одинаковых комнат — сейчас, в этом безлюдном лабиринте, наша прагматичная внутренняя планировка помещений казалась мне до невозможности примитивной и скучной. Гигантские соты, однообразные ячейки временного человеческого общежития, призванные ненавязчиво служить Царю Природы, не отвлекая его от важных мыслей и дел. И в результате слишком много интересного вокруг себя мы давно приучились воспринимать исключительно как раз и навсегда заданный антураж. В том числе, и саму природу. Бездумно пробегаешь по городку мимо чего-то высокого и корявого, усыпанного холодным белым порошком (мозг автоматически и равнодушно отмечает: дерево под снегом, зима) — и тотчас забываешь увиденное, словно навязанное в нагрузку к повседневным человеческим отношениям, которые и принимаются за подлинную жизнь. Тогда как ей, на самом деле, является одиночество. Или одиночество вдвоем…

Я вышел из гостиницы и сразу непроизвольно внутренне собрался, что происходило всякий раз, когда мои ноги ступали на ночную землю. Впрочем, до настоящей земли было ещё довольно далеко — требовалось пересечь ровный прямоугольник небольшой площади и пройти мимо платной стоянки частных гравикатеров, где в отдельной кабинке и находилась моя «Гретель», заботливо пристроенная туда ещё с вечера. Дальше начиналась обширная территория Центрального парка, освещённая естественным излучением каких-то экзотических растений, очень похожих на гирлянды перекрученных пружин — их кольца диковинным образом источали голубой, мерцающий неон. Странно и непривычно, как и многое в этом Мегаполисе.

Подойдя к одному из настенных табло оформления гостиничных заказов, я набрал код комнаты Гансвид, и перед моими глазами резкой зеленью на чёрном холодно загорелась справочная информация:

«Заказано и оплачено на одни местные сутки (28 часов), особый сервис не требуется, по коду разрешено войти только одному постороннему человеку (Никколо Ванетти, мужчина). Изменить? Оставить?»

Я подумал и переместил указатель на последнее слово. Вряд ли эта очень деловая Голда захочет прохлаждаться здесь ещё и следующую ночку, даже если она будет оплачена мною.

— Ник, это я! Отзовись, пожалуйста!

«Грета»? Вызов без предварительного мелодичного «пик-пик-пик»? Что-то очень срочное? Ах, да: наверное, наш гость явился! Действительно, уже начало пятого.

— Слушаю, девочка! У нас посторонний?

— И вдобавок любопытный и бесцеремонный! Припёрся десять минут назад; увидел, что я тут стою одна-одинёшенька без присмотра, и начал приставать самым бессовестным образом. С помощью хитренького приспособления пытался подобрать код-ключ к дверце кабины, представляешь? Я ему слегка подыграла и после небольшого сопротивления гостеприимно её раскрыла. Он обрадовался и влез, даже не отреагировав на предложение почистить туфли. Разместился по-хозяйски на твоём кресле и сразу ручищей к компьютеру — шасть! Тут я мальчика и прижала силовыми полями. Можешь полюбоваться — так и сидит с выпученными глазами и протянутой рукой, как средневековый нищий…

Ай да умница! Взяла и обеспечила мне начало переговоров с позиции силы. Отлично: спешу, тороплюсь, бегу!

«Грета» стояла шестой в первом и единственном ряду с включенным внутренним освещением, поэтому пойманного горе-взломщика я увидел издалека — его нелепая поза в точности соответствовала приведённому образному сравнению. Умело применённый полицейский силовой зажим — штука неприятная: и не пошевелиться, и дышится с бо-о-ольшим трудом…

Подойдя вплотную, я минутку с демонстративной насмешкой рассматривал здоровенного парня, попавшего в весьма затруднительное положение. Всё как в предварительном описании: спортивного типа — настоящий атлет в тёмно-синей тройке от «пани Вилены». И волосы зачёсаны назад, и чёрные глаза с характерным прищуром, и «римский» нос над тяжёлым, круто выступающим подбородком… Просто смерть барышням!

Впрочем, последнее ироничное замечание к моей виртуальной помощнице явно не относилось, ибо она сидела в своём креслице с жутко воинственным видом, исполняя обязанности неподкупной караульщицы: глазки кровожадно сверкают, в ручках бластеры, в оскаленных зубках огромный нож… Это не помешало ей приветствовать меня нормальным, задорным голоском:

— Йо-хо-хо, Никколо, я его изловила! Именно он хитро следил за нами по пути к «Трилистнику». А потом опустился до постыдного взлома. Просто удивительно: на редкость представительная внешность — и такое мелкое хамство! Будем вызывать полицию или разделаемся с ним вдвоём?

— Управимся сами, крошка. Думаю, нам удастся с него содрать хорошего отступного! Не так ли, Магистр?

Ответить он, конечно, не мог, однако я довольно подмигнул «Грете»:

— Не возражает. Ладно, освободи-ка его до колен. Думаю, он уже понял: у нас не забалуешься!

— Можно и полностью снять силовые оковы. Не беспокойся: всего одно подозрительное движение — и я его током стукну!

Парень оказался и сообразительным, и с нормальным чувством юмора. Как только ему была предоставлена свобода, он первым делом очень медленно потянулся и вдруг рассмеялся снисходительным смехом умного человека, умеющего признавать свои маленькие поражения:

— Вы меня совсем застращали, крутые ребята! Господин Ванетти, я приношу самые искренние извинения и заодно объяснюсь: перед вами не мелкий наглец, а незаурядный человек, случайно поддавшийся искушению. На это были причины — не догадываетесь, какие?

— Тому незачем гадать, кто знает точно, — небрежно молвил я, делая ему знак перебраться из кресла пилота на соседнее. — Ваша связная слишком уж была обеспокоена моими сугубо личными делишками. Ну подцепил я здесь интересную киску, ну повёл на танцульки… Встретил там знакомую шлюшку, которой моя новая пассия не понравилась. Вздорные девки немедленно передрались; в итоге у одной сотрясение мозга после контакта с паркетом, у другой — сотрясение морды от моей оплеухи. И только-то!

— Если бы не этот последний инцидент — явно случайный, а не заранее спланированный — наши отношения пришлось бы прервать, — заметил Магистр, наблюдая за моим обстоятельным усаживанием. — За короткое время произошло слишком много подозрительных событий. Правда, лично я не был свидетелем ни схватки на пляже, ни сцены в баре, но… Послушайте, нельзя ли удалить эту виртуальную разбойницу с ножиком между челюстей? Такое впечатление, будто нас действительно трое!

— Ваша многозначительная интонация нам ничего не говорит, — (вялый взмах ладонью — и «Грета» исчезла), — а вот насчёт событий… За несколько часов пребывания здесь мне пребольно съездили по уху, испортили настроение и лишили возможности провести ночку с хорошенькой девчоночкой. И если не будет компенсации…

— Успокойтесь, мы своих обещаний не нарушаем, — Магистр таким же небрежным жестом бросил мне на колени розовый треугольник. — Довольны?

Как и положено завзятому корыстолюбцу, я жадно сграбастал новенькую кредит-карту и впился в неё глазами. С удовлетворением отметил наличие счёта на предъявителя, полюбовался кругленькой пятизначной суммой и тихо вздохнул:

— Вполне…

— Прекрасно! И в качестве бесплатного приложения совет на будущее: если вам предложат возглавить серьёзную операцию против «отрицалов» — откажитесь под благовидным предлогом. Тут не светит ни чинов, ни наград — вообще ничего, кроме неприятностей.

Я присвистнул:

— Однако и поворот! «На будущее»… Кажется, во мне начинают видеть человека с перспективой. Вот только интересно — кто?

Магистр слегка наклонился вперёд и так же легко отстранился, после чего демонстративно наглухо закрыл магнитную застёжку ворота рубашки. Я хотел было присвистнуть во второй раз, но сумел лишь с шумом вытолкнуть струю воздуха через полуоткрытые губы.

Простой серебряный крест с витой буквой «Ф» в центре. Видел впервые, хотя слышал о таком знаке отличия неоднократно.

Особо доверенное лицо преподобного Ференца Фаста! Главы разведки «Элиты». Фанатичного верующего.

Дела…

Произведённое впечатление заметили и отреагировали деловым похлопыванием по плечу:

— Вот так-то, драгоценный Никколо! Подумайте на досуге именно о ней, о перспективе. Мы и платим щедро, и никогда не бросаем в беде тех, кто оказывал нам ценные услуги. В отличие от циничной «Службы Безопасности». Или от ещё более циничного «Синдиката». Намёк понят?

Ни черта пока я не понял. Однако надо отвечать и быстро! Не сыграть ли для начала в благородное негодование?

— Значит, моя вербовка планировалась заранее? Премного благодарен, и примите искреннее «браво» за профессионализм! Умеете щадить самолюбие!

— Ошиблись в самой сути: мы не вербуем, а привлекаем к сотрудничеству.

— Да? Что-то не вижу разницы!

— Сочувствую вашей моральной близорукости, ибо разница есть. Для спецслужб любой агент в конечном итоге — всего лишь боевой инструмент той или иной практической ценности. А для нас — возможный товарищ по Братству.

— Вот это пассаж! К вере через предательство? Извините, я хоть и использую служебное положение в личных целях, но лицемерить не люблю!

Магистр усмехнулся мне в лицо:

— А вы понимаете, какую чушь несёте? Или работа в «СБ» и взятки для вас идеально укладываются в безразмерный ящик под названием «честность»? Или тайно переправить меня на Остров вопреки инструкциям — это настолько мелкое нарушение вашего персонального кодекса приличного человека, что и говорить не о чем?

— А меня вполне устраивает жизненная позиция эдакого негодяя с фактором ограничения! — нагло отпарировал я. — Да, я с удовольствием хапаю, когда предоставляется случай, но делаю этовсегда внутри Системы! И не из извращённой идеологической преданности, а исключительно потому, что имеется некая нравственная граница, через которую мое бесстыдство перейти не в состоянии!

— Примечательное рассуждение! А может быть, всё дело в том, что этой самой вашей Бесстыжей Милости никто пока ещё не удосужился предложить истинную цену?

— Нет, уровень моей продажности давно статичен и не имеет тенденции к повышению, — теперь уже я улыбался ему в глаза. — Образно говоря, меня соблазнил какой-то очень примитивный бесёнок, который уже отчитался перед вышестоящим Бесом и потерял к продажному Никколо Ванетти всякий интерес. И вам на этом поприще ничего не светит. Да и зачем религиозно выдержанному Братству такой замаранный товарищ?

Магистр откинулся на спинку сиденья и отвернулся. Помолчал, потом с сожалением молвил:

— Вся беда, Никколо, в трагическом отсутствии воображения у главных функционеров вашей Системы. Впрочем, верховные жрецы «Элиты» их ненамного превосходят… И те, и другие несказанно поразились бы, узнав, сколь много убеждённых атеистов с нами сотрудничает! Удивлены? Напрасно! Вас обрекли на преступное незнание элементарных фактов из-за боязни идеологической конкуренции!

Я так же демонстративно упал спиной в мягкие плюшевые объятия кресла и вольготно закинул руки за голову. Не было смысла начинать очередное выяснение отношений, но вот последнее слово оставлять за этим парнем явно не стоило. Да и «Грета» наверняка подслушивает.

— Вся беда, господин тайный магистр, отнюдь не в этом, а в масштабах лицемерия. То, что воспринимается с пониманием при анализе деятельности любой солидной организации, считается недопустимым для отдельной личности, не так ли? А это означает, что возможные приговоры по делу доверенного человека из окружения властного Ференца Фаста и жалкого отступника Ванетти будут совершенно разными! Хотя оба замешаны в одном и том же.

Мой собеседник не отреагировал на прямое обращение к нему по религиозному званию, а ведь я выделил это голосом вполне отчётливо. Как ни в чём не бывало, он заметил:

— А интересно мыслите, хвалю! Не понимаю, чего вас занесло в столь грубую контору, как «СБ»? Или имеете свой оригинальный план карьеры?

— А не ваше дело…

— Пока, действительно, не моё, но как знать! С каждой минутой я всё больше и больше убеждаюсь в необходимости возобновления в самом ближайшем будущем нашего случайного знакомства. Я даже готов пойти на серьёзное нарушение инструкции и бесплатно отдать то, что имеет неплохую товарную стоимость!

— За «спасибо» возьму, не сомневайтесь!

— Договорились. Значит, имейте ввиду, что «Синдикат» недавно продал компрометирующие вас материалы некоему неустановленному лицу. С одной стороны, это хорошо, так как висеть на крючке у гангстеров — последнее дело, но, с другой стороны, они обычно делятся добычей лишь с теми людьми, кто так или иначе с ними связан.

Вот теперь мне всё стало ясно. С нарочитым равнодушием я спросил:

— И никакой конкретной информации?

— Увы… Мы его ищем, пока безрезультатно.

Я грустно покивал головой, изображая неподдельное сожаление, и молча принялся изучать ночь за окном кабины гравилёта. Мне это позволили делать довольно долго, но в конце концов вежливо прервали созерцание темноты очень сложно сконструированным вопросом о том, каким же способом…

— А самым что ни на есть примитивным! — (тут лукавить не пришлось). — Перевезу вас в багажнике вот этой машины. Меня ведь не проверяют — как-никак, непосредственное начальство!

— А если всё же?

— Исключено. Тем более, что я приземлюсь на КПП № 8, а там ребятки свои — проверенные, надёжные!

Тоже абсолютная истина. Правда, все они были не сотрудниками «СБ», а людьми из ведомства Командора. Да и сам восьмой КПП появился на свет только позавчера.

— Если гарантируете… Конкретное место встречи?

— Континент «Виктория», город Каф — я там частенько бываю. А гостиница пусть будет «Националь». Звёздная и планетная системы вам известны, так что можете вылетать хоть сегодня. Каждый вечер запрашивайте по внутренней связи сообщения от «Никки» — вот и всё. Максимум через трое суток после прибытия на «Викторию» я вас доставлю на Остров.

— Что ж, годится. Тогда разрешите откланяться?

— Дайте поразмыслить… Ладно, так и быть — разрешаю.

На сей раз непроизвольно рассмеялись мы оба и расстались, как мне показалось, довольные друг другом. Он удалился в направлении Центрального парка, где должны были находиться мини-телекабины, а я, осторожно пощупав пострадавшее ухо и убедившись в терпимом его состоянии, удобно развалился в кресле и основательно призадумался.

Если честно признаться, то либо мне невероятно повезло, либо я по счастливой случайности угодил к финалу проделанной другими работы. Подозрительно всё это.

Проверим же ещё разок конечную расстановку фигур.

«В синем окияне, на острове Буяне…»

Нет, не так.

На одной из планет Галактики есть небольшой Остров, где скрывается женщина-телепат необычайной силы. Её ищут все, кому ни лень. Намерения сыщиков предельно просты: либо склонить к сотрудничеству, либо убить.

За блокаду Острова отвечает продажный чиновник «Службы Безопасности» Никколо Ванетти, который должен действовать по принципу: «Всех впускать, регистрировать и не выпускать». Однако за щедрую мзду (а в отдельном случае подчиняясь шантажу), он готов нарушить приказ и тайно доставить в заповедную Зону боевого магистра «Элиты» и некоего частного детектива, по-видимому, связанного с «Синдикатом». Для чего и вылетел на контакт с ними.

Судя по всему, его через свою связную Ингу Шорн пригласил именно Магистр — очень уж по-хозяйски он себя чувствует в этом Мегаполисе! — а сам Ванетти вызвал заодно и Голду Гансвид, решив обтяпать оба дельца сразу. И если бы не сработала наша разведка, то…

Однако она, милая, не дремала: Ванетти был арестован и подменён мною. А я так удачно сыграл эту роль, что основательно повысил свои акции сразу на двух биржах. Жаль вот только аплодисментов не удостоился — а заслужил!

Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп!

А вот и они, бурные и продолжительные: ладонями по корпусу с размаха. Чёрт, чуть было губу не прикусил от неожиданности…

Я резко повернул голову влево и в очередной раз за последние сутки сподобился лицезреть противную дочку Командора. Правда, на сей раз она находилась в столь плачевном состоянии, что мне захотелось погладить её по головке и вытереть личным платочком нос и оба глаза. А потом запихнуть испачканную тряпку ей за пазуху.

Судя по распухшей физиономии, Эльза совсем недавно долго ревела навзрыд, отчаянно рвала собственные волосы и с усердием таскала себя за уши. Кажется, старший детёныш начальника разведки Сектора № 2, слегка протрезвев, наконец-то сообразил, что приложил в эту ночь максимум усилий для полного провала моей контрразведывательной миссии.

Вдоволь и обстоятельно налюбовавшись жалкой, перекошенной мордашкой «гениальной сверхсотницы», я удовлетворённо цыкнул зубом и отвернулся. Она дважды шмыгнула носом, затем исчезла и через секунду объявилась с другой стороны машины. Постояла, потопталась с ноги на ногу и ещё разок неуверенно шлёпнула ладошкой по обзорному стеклу кабины. Я принял чинный вид и стал внимательно наблюдать за событиями, которые разворачивались у входа в парк.

Там ровным счётом ничего не происходило.

Эльза тоже посмотрела в этом направлении, потом вернула свой убитый взгляд на мою персону, тягостно вздохнула и принялась царапать гравилёт ногтями. Я сначала хотел было предоставить ей возможность заниматься этим важным делом до утра, а самому завалиться спать, да вспомнил про «Грету» — «хозяюшка» могла и рассердиться! И отвесить возмутительнице спокойствия хорошую гравитационную плюху…

Нет, бабские разборки всех мастей мне уже надоели. Придётся впустить.

Узрев открывающуюся дверцу, снаружи радостно взвизгнули и мигом проникли внутрь салона. Неловко шлёпнулись на соседнее кресло, цепко ухватили меня руками за плечи и затарахтели:

— Никки, милый Никки, ну прости же меня, а как твои дела, всё ведь хорошо, ничего страшного не случилось, можно продолжать операцию, и моему папе вовсе не нужно знать…

Услышав последние трусливые слова, я так глянул на это ничтожество женского пола с преогромнейшим сенсорным коэффициентом, что ей впору было провалиться сквозь землю от стыда. Или хотя бы закрыться руками и снова тихо заплакать.

Увы, её нахальный оптимизм был мною явно недооценен. Я и глазом не успел моргнуть, как Эльзины ручки сомкнулись на моей шее.

— Ник, лапочка, почему ты такой злопамятный? Никакого снисхождения к бедной, несчастной девочке! Может, мы всё-таки поладим?

Мне шаловливо взъерошили причёску и недвусмысленно провели ладонью наискосок от груди к бедру, вызвав естественную ответную реакцию. Мужчина я в конце концов или нет?

Она целовалась просто потрясающе — прижимаясь всем телом, с томными, продолжительными охами и вздохами. Я и не заметил, как вместе с ней очутился в лежачем положении, где вовсю дал волю рукам. Сопротивления не было ни малейшего, и всё шло замечательно, как вдруг в самый решительный момент…

Более отвратительного ощущения я не испытывал, кажется, и в «болевой камере» в День Совершеннолетия. Нет, физической боли не возникло, но… Словно холодный, мерзкий червячок зашевелился где-то у основания черепа. Стремительной спиралью раскрутился внутри головы и исчез через темечко.

У меня нашлось мужество отстраниться от полуобнажённого женского тела и неторопливо привести себя в порядок. Я знал, что не нравлюсь Эльзе, но до этой ночи не предполагал, насколько был не в её вкусе.

Конечно, она вытерпела бы несколько минут секса и, возможно, потом даже убедила бы себя, что получила-таки удовольствие, но мне-то к чему подобная благотворительность?

Аккуратно расчесав волосы, я деловито шлёпнул Эльзу по колену и тихо скомандовал:

— Одевайся, горе-соблазнительница! И не волнуйся: Командор останется в неведении относительно твоих сегодняшних проказ.

Она полежала ещё немного, тоскливо глядя в потолок, затем уселась и с безнадёжным видом принялась путаться в застёжках, кнопочках и прочих хитростях женского туалета. Кое-как справилась с непослушным одеянием, помолчала и уныло объявила:

— Оказывается, я даже в «актрисы» не гожусь. Только в шлюхи…

— Тоже не соответствует истине — для беззаботной, гулящей девахи ты чересчур уж разборчива, — снисходительно бросил я. — Ладно, самоедством будешь заниматься дома, а сейчас слушай и запоминай…

Конечно, она сосредоточилась не сразу, но я не спешил и терпеливо повторял наиболее важные выводы. Особо пришлось подчеркнуть новость, касавшуюся «отрицалов». Разумеется, не называя конкретных имён: игру с Магистром я начал на свой страх и риск.

— …и обязательно посоветуй Командору начать немедленную разработку связей этих неприятных господ с «Элитой». И не только применительно к данной планете. Ситуация на редкость подозрительная: публично поливая друг друга грязью, они тайком, оказывается, прекрасно между собой ладят! Это мне напоминает скандальную историю двухлетней давности, когда компания «Дагмар Хесс» люто враждовала с торговым центром «Фьорд», так как они одновременно пытались продвинуть на рынок практически идентичные по составу духи эротической ориентации, отличавшиеся лишь названиями. Какие шли бои в прессе, сколько энергосредств было потрачено на всевозможную рекламу и антирекламу! А потом выяснилось, что…

— …что обе торговые забияки принадлежат всё той же невозмутимой «Schwarzer Stern», «Чёрной Звезде», — (Эльза согласно закивала головой). — Правда, сей факт большой известности не получил…

— Еще бы!

Убедившись, что она окончательно пришла в себя, я недвусмысленно заметил, что время-то уже и слишком позднее, и вдобавок чересчур раннее. Со мной вяло согласились, выбрались из кабины и заковыляли куда-то влево, бросив на прощанье:

— Ник, я у тебя в долгу. Счёт на твоё усмотрение, без ограничений.

Щегольнула-таки своим аристократизмом! Однако кто знает — может, ей впоследствии и придётся выставить этот самый счётик?

Продолжительный тихий зевок где-то вверху заставил меня поднять голову. Конечно, это была моя заботливая «Грета», которая уже лежала в небольшой виртуальной кроватке, укутанная по самый нос в летнее одеялко, и делала вид, что отчаянно борется со сном…

Мерси за намёк, дорогая, но спать не хочется. Кстати, а почему? Так, займёмся немножко самоанализом. Закроем глаза, глубоко вдохнём и продолжительно выдохнем… Теперь прислушаемся к своему внутреннему «я» — о чём оно говорит, что предвещает?

Н-да…

А весть получилась следующей: оказывается, моё мужское достоинство, грубо растревоженное Эльзочкиными эротическими шалостями до внушительных величин, никак не желает возвращаться в состояние покоя. Вот отчего сидеть неудобно!

Я осторожно подвигал бёдрами — стало ещё хуже. Нет, положительно стоило дочурку Командора разложить по всем правилам. Интересно, какова была бы реакция «Греты»?

Кажется, между нами установилось что-то похожее на телепатическую связь, потому что сверху очень оперативно сообщили:

— По-моему, ты правильно её выгнал. Подобные истерички совсем не в твоём вкусе!

— Да? — я ничуть не удивился такой осведомлённости. — А какие же мамзели мне походят?

— Ну-у… да почти все, кого ты возил развлекаться на Остров с континента! Обыкновенные хохотушки, без комплексов. Например, Моника, Эльвира, Ядвига…

Три превосходные голограммы в купальниках медленно проплыли мимо меня справа налево и растворились в ночи. Длинноногие, фигуристые тёлки. Из внушительного числа тех женских особей, которым избыток интеллекта может только повредить. Таким вообще думать вредно: толку от напряжения мозгов никакого, а вот появление лишних морщин гарантировано.

Вызывающий вид этих красоток нисколько не способствовал уменьшению моего достоинства в размерах. Напротив, оно затвердело до критического состояния и грозило прорвать брюки.

Я утробно вздохнул, потянулся к компьютеру и набрал запрос. Подумал немного и конкретизировал его. Зачем, в самом деле, ни свет ни заря лететь чёрт знает куда в поисках любовных приключений, когда под боком «номера»?

Ответ последовал очень быстро, однако он меня немного разочаровал. В гостинице постоянно обитали пять «актрис», и три из них играли в жанре агрессивной романтики: «Амазонка», «Охотница», «Девочка из чужого района». Четвёртая работала универсалом, что тоже не слишком мне нравилось, ибо такие зачастую ставили лишь основные сцены, забывая про психологические нюансы. Выбирать было не из чего, и я равнодушно набрал заказ: № 5 — «Дочь трактирщика».

Через минуту пришло подтверждение:

«Заказ принят. Вас ждут в 97-м номере».

Уходя, я наказал «Грете», которая моментально приняла обычный вид моей секретарши:

— Свяжись с «Фондом Истины» и запроси информацию о клинике «Садист». Она находится на Острове, где я несу службу.

— Ник, за этот запрос придётся заплатить, а ведь ты уже много потратил, чтобы привести меня в порядок. Потом будешь долго переживать, настроение испортится…

Опять забываю о неистребимой скупости истинного Никколо Ванетти! Так и проколоться недолго.

— «Фонд» пересылает ответ за свой счёт и ничего не берёт за поиск данных, — снисходительно напомнил я. — Поэтому мы платим лишь за вызов.

— Да-да, конечно, просто я хотела сказать, что имею свой личный архив, который сумела сохранить со времён работы мини-рейдером. Ты ещё хотел его стереть, чтобы освободить место для… для других целей, но я упросила этого не делать, помнишь? Так вот, там имеется подробная справка и по «Садисту». Вряд ли в «Фонде» найдётся лучшая.

— Значит, это закрытое медицинское учреждение давно находится на заметке? — удивился я. — Интригующая подробность!

— Точнее сказать, находилось. Шестьдесят два года назад последовало распоряжение снять наблюдение и уничтожить все активные материалы с грифом «SDST-12». Так и сделали.

— Прошло свыше полувека? — теперь моё удивление было уже по другому поводу. — Это же значительно превышает срок службы операционной системы стандартного виртуал-менеджера! Как тебе удалось сохраниться?

— Видишь ли… Мне не везло с постоянным хозяином, и я три раза переходила из рук в руки. А после одной рискованной операции долго простояла на законсервированной секретной базе в карантине для спецсредств. Затем была как-то очень хитро списана, подгримирована под обычный «интелграв» и продана тебе. Сначала ты рассердился и хотел меня поменять на более современную программу, но вскоре убедился в моей полезности, и… и ведь я тебя устраиваю, да?

— Вполне. Мне даже льстит, что военной помощницы больше ни у кого нет, — я поспешил с успокоениями, заметив, что голосок «Греты» ощутимо дрогнул. — Хорошо, подготовь развёрнутую справку к моему приходу. Кстати, а как расшифровывается «Садист»?

— «Санаторий для интеллектуально симулируемых талантов». Не знаю, что это точно означает.

Какая уж тут точность — и приблизительно-то ничего не понятно. Как говорится, дело ясное, что дело весьма тёмное…

…Дверь в 97-й номер была не заперта, и я просто вошёл. Огляделся. Моим глазам предстал длинный, узкий коридор, который оканчивался лестницей с деревянными перилами, украшенными затейливой резьбой. Крутые ступеньки вели вниз, откуда доносился шум неразборчивых голосов, приглушённый хохот, невнятная перебранка. То и дело звенело стекло, звучно булькало вино, разливаемое в невидимые стаканы; аппетитно пахло жареным мясом, слоёной выпечкой и пряными специями. С левой стороны из стены торчали днища огромных винных бочек, а с правой тянулся ряд одинаковых дверей, покрытых тёмным лаком. В центре каждой из них, кроме последней у самой лестницы, был нарисован большой трёхголовый ящер, окружённый неоновой надписью: Корчма «Старый Дракон». Да, комфорт и романтика.

Я неторопливо сделал несколько мелких шагов — дощатый пол под ногами протяжно заскрипел и заныл. И сразу же за спиной рассыпался дробный стук каблучков, а глаза мне мягко закрыли тонкие пальчики.

— Узнаешь, кто — поцелую, не узнаешь — отдам лесному дракону на растерзание! — торжественно возвестили ломающимся баском и, не сдержавшись, тихонько хихикнули нежным тенором. — Одна-единственная попытка!

— Наверное, это ты, любимая? — тихо произнёс я и накрыл своими ладонями женские запястья. Сзади помолчали, потом на мгновение прижались ко мне и выдохнули:

— Угадал…

Я обернулся, и в моих объятиях очутилась невысокая, тонкая девушка, тёмные волосы которой были завязаны ленточками в два коротких «хвостика». На ней было длинное, до пят, приталенное серое платье с белой кружевной оторочкой в самом низу и по дуге глубокого выреза на груди. Роль пояска выполнял кожаный ремешок, а на месте пряжки оказалось широкое кольцо с четырьмя грубыми ключами. Шею девушки в два ряда украшали бусы из простого разноцветного стекла. На вид лет двадцать, не более.

— О, милый! — прошептали её губы. — Что же ты так долго не приходил? Я вся извелась…

Наверное, в этих словах было сто процентов правды: в наши дни сентиментальные роли не пользуются особой популярностью. Вполне возможно, девочка давно уже сидит без клиента и не благоденствует. Что ж, заплачу втройне, если не сфальшивит.

— Увы, моя драгоценная, дела — это настоящий бич для состоятельного мужчины! — предпоследнее слово я нарочно выделил голосом. — Замотался так, что забыл твоё имя, представляешь?

— Верю, но на этот раз простить не могу. Зови меня именем той, с кем расстался полчаса назад.

Я невольно отстранился и напряжённо всмотрелся в её лицо, ставшее сразу холодным и далёким. Зачем она так — должна ведь потакать всем моим прихотям, а не трепать нервы! Или девчонка, как это там говорят… юродивая? Из тех, кто путает игру с жизнью и способна выставить посетителя, если он нарушает правила?

— Так и знала, — чужим голосом сказала она и яростно растёрла две слезинки, появившиеся на щеках. — Очередная «канарейка»? Из желтоволосых? О, Всевышний, и почему мне так не повезло с внешностью?!

Я молчал, растерявшись. Эльза пепельная, Голда вообще белобрысая да и «Грета» светленькая…

— Прости меня, прости, — я опустился на колени и обвил руками чуть дрогнувшие девичьи бёдра. — Но в словах моих одна правда: я не имел любовной связи ни с одной женщиной — только деловые контакты! Назови же своё имя и не томи душу!

Её рука взъерошила мне волосы точно так же, как это недавно делала Эльза. А потом негромко прозвучало:

— Нет, я останусь для тебя безымянной. Когда ты вернёшься в свою суматошную жизнь, то поймёшь, что сегодня тебе было нужно именно это.

Я почувствовал всю правоту этих слов. Сильнейшее нервное напряжение двух последних суток, калейдоскоп сложных событий и противоречивой информации требовали немедленной, откровенно животной разрядки. Я грубо притиснул к стене девушку, её платьице жалобно затрещало.

— Не здесь! — прерывистый вскрик был почти умоляющим. — Отец может войти с минуты на минуту! Пойдём сюда, в кладовую…

Она повлекла меня за собой к неприметной двери у лестницы (даже с минимального расстояния не верилось, что это голограмма) и втолкнула в крошечное, полутёмное помещение, наполовину заставленное большими мешками, которые пахли мукой и проросшим зерном. Тут уже мы вообще позабыли о приличиях.

Снаружи явственно были слышны крики подгулявших гостей; пару раз кто-то грузный и неповоротливый шумно протопал мимо — нам это было всё равно…

БЛОК СОБЫТИЙ № 3 (Остров Мегадевы)

— Послушай, Голда, перестань упрямиться и немедленно раздевайся!

— Не буду.

Я нервно сплюнул и от вполне понятной злости стукнул себя кулаком по колену. Моя напарница (ах, виноват — временный босс!) демонстративно отвернулась и принялась глядеть в окно.

Наш «интелграв» стремительно летел над утренним океаном, приближаясь к Острову с каждой минутой. Ещё совсем недавно спокойная вода сейчас была тёмно-синего оттенка с чёрными гребешками едва заметных волн, а вдали восходящие лучи небольшого жёлтого солнца придавали ей густой кофейный цвет, постепенно светлеющий к горизонту. Мы только что миновали вторую и последнюю контрольную полосу шарообразных мини-станций, которые замыкали островок в надёжное кольцо. Как и в первый раз, нас засекли моментально, и мне снова пришлось представляться по всей форме, передавать пароли и называть номер КПП, где предполагалось совершить посадку. Проверка закончилась нормально, и операция шла по плану до тех пор, пока упрямая госпожа Гансвид не отказалась наотрез совершить частичный стриптиз.

Я повернулся к ней и решительно взял за плечо:

— Дорогуша, ты что, засыпаться хочешь? Я уже не первую свою подружку провожу вот эдаким экзотическим образом под сплошной восторг местной охраны! И сторожевых мальчиков развлечём, и тебя покажем…

— …в полуголом виде? Очень надо!

— Надо, лапочка, представь себе! Ребята поржут малость, оценят вслух внешние данные моей новой девочки и успокоятся. И к вечеру всё забудут. А вот если они узрят, как важно ты выходишь из машины да при полном параде, то какой-нибудь бдительный лоб может проявить ненужный интерес к подобной новенькой персоне…

Голда промолчала и недовольным движением высвободилась из моих рук. Я видел, что ей страшно не хочется при свежем утреннем ветерке лезть в холодную воду, но как раз именно этого и необходимо было добиться. Любой другой вариант прибытия явился бы для наблюдателей Командора сигналом лёгкой тревоги: «Появились проблемы, установите слежку». А она мне сейчас совершенно ни к чему. Особенно с тайным пассажиром в багажном отделении.

Ладно, ничего не поделаешь — придётся составить капризной белобрыске компанию. А гравилёт поведёт моя «хозяюшка».

Увидев, что я начинаю снимать одежду, Голда насмешливо фыркнула:

— Неужели среди твоих коммандос имеются и специально подготовленные девицы? Которые тоже жаждут лицезреть полуобнажённое мужское тело?

— Одна есть — сержант Натэлла Дервиди… очень хорошенькая, кстати, — в тон заметил я и ловко выскользнул из брюк. — Но вряд ли её привлекают мои скромные внешние данные. Субтильность, что поделаешь! Отвратительная, узкокостная конституция.

— Тогда, значит, ты обиделся и…

— Да ничего подобного, просто выполняю свою часть обычной программы. А тебе всё же советую снять платьице, высунуть ножки из кабинки и время от времени грациозно помахивать ими в воздухе. Пускай мои охраннички подумают, что ты стеснительная!

— Психолог из тебя никакой. Они наоборот решат, что я — обыкновенная, манерная развратница и только поддразниваю их. Ладно, чёрт с тобой, где там эти твои водяные лыжи?

— Водные…

Мы явно заболтались и не заметили, что Остров уже перед нами — казалось, огромная, извилистая тёмная скала бесшумно поднялась из морской бездны. От неё протянулась полоса ослепительного солнечного огня, которая ширилась по мере того, как наш гравилёт огибал вытянутый к югу мыс. За ним открывалась маленькая бухта, где и размещался мой фальшивый контрольно-пропускной пункт № 8.

Голда разделась без всякого стеснения и осталась в очень красивом нижнем белье фиолетового цвета явно модельной серии. Мне понравилось её тело — тренированное, но без вызывающей мускульной вязи, которая только портит любую женскую фигурку. Увы, мне в качестве атлета похвастаться было нечем. Брюшка нет — и то ладно.

Вода оказалась довольно прохладной, однако мы в темпе разогрелись, выполнив на скорости несколько сложных акробатических упражнений, причём госпожа Гансвид в технике легко перещеголяла меня. Я и не пытался повторить её эффектные кувырки с двойным переворотом в воздухе и ограничился круговыми вращениями с перехватыванием рукоятки троса то левой, то правой рукой.

Обогнув в лихом вираже длинную косу, венчавшую южный мыс, мы шумно ворвались в бухточку, огласив её звонкими, задорными криками, и на хорошей скорости понеслись к берегу. Там, на прямоугольной красной скале, сверкая светлым пластиком и серебристым металлом посреди густейшей тропической зелени, красовался новенький, симпатичненький фильтрационный лагерёк. Он состоял из двухэтажного административного корпуса, четырёх стоянок патрульных гравилётов и небольшого коттеджа для временного проживания подозрительных лиц на предмет их проверки с последующим суровым выдворением за пределы местной акватории. Всё как и положено, стандартный полицейский проект с привычным бюрократическим набором: один начальничек, парочка его заместителей, троечка помощников на каждого заместителя, референт, секретарь, особист, юрист, консультант, обслуга — одним словом, проверенная, надёжная система разбазаривания государственных энергосредств. И, конечно, группа крутых спецназовцев на случай чего-нибудь этакого непредвиденного, кошмарного… Несмотря на ранний час, все они высыпали на прибрежный песок и откровенно любовались нами. Думаю, мы смотрелись действительно красиво: впереди почти над самой водой летела бирюзовая «Грета», справа точёной светло-фиолетовой скульптуркой — Голда; слева, весь в коричневых тонах, я — плавки интригующе сливаются с загорелым телом. Хорошенькая сержантша Натэлла Дервиди аж по щиколотку в мокрую водичку залезла: глядит на меня, не отрываясь, и рот приоткрыт. Запомним и при удобном случае к ней подкатим…

Именно так настоящий Никколо Ванетти и любил возвращаться из поездок на главный континент «Виктория» вместе с очередной милашкой. Правда, не к восьмому КПП, которого тогда не существовало, а к первому.

Причаливая, я постарался попасть точнёхонько в нежные объятия к зачарованной Натэлле, но малость не рассчитал и угодил в волосатые лапы Мастера Конрада — главного начальника на пункте. Он, как и все остальные здешние персонажи, был человеком Командора, то есть разведки. «Служба Безопасности» в этой операции не играла, согласившись при недовольной мине со своей пассивной ролью.

— Приветик, достопочтенный Никколо! — заорали прямо мне в ухо, кося правым глазом на Голду, которую уже окружили спецназовцы и расточали ей всяко-разные галантерейные комплименты. — С очередным уловом, и каким! Давненько ты не привозил с материка столь интересный экземпляр! Ах, и почему я не в отпуске?

— Заткнись, мерзкий предатель, — громко прошипел я с одновременной демонстрацией кулака (увы, куда менее мощного, чем у Конрада). — И укроти жеребячьи поползновения своих орлов! Девочка, между прочим, с гонором, из приличной семьи, инструктор по водным видам спорта…

— Какая смелая лексика! Какой изысканный стиль! — восхитился Мастер, практически не понижая тона. — «Орлиные поползновения жеребцов»… гм… вернее, наоборот. Судя по твоему эмоциональному накалу, самое приятное ещё впереди, не так ли?

— Эй, парни, а ну, отставить! — рявкнул я во весь голос, заметив, что хитро улыбающуюся Голду уже цепляют под локоток. — У вас, кажется, давно не было построения по всей форме? Так могу обеспечить! И тренировочные занятия на сутки!

Это подействовало моментально: вокруг госпожи Гансвид немедленно образовалось пустое пространство радиусом метров в пять, что вполне меня удовлетворило. В почтительной тишине я подошёл к ней, по-хозяйски обхватил за бедро и повёл по направлению к Конторе. На моё удивление, Голда, скромно потупившись, покорно засеменила сбоку. Когда по грубым каменным ступенькам мы поднимались на скалу, у неё вдруг начал проявляться тот чисто женский интерес, который обычно возникает при виде властного мужчины.

Как бы невзначай, мне был задан вопрос:

— И сколь часто ты возишь сюда доступных красоток?

— Доступными их делает именно эта поездка, — ничуть не погрешив против истины, ответил я. — В крошечных посёлках, разбросанных по западному побережью «Виктории», откровенно скучают очень много женщин всех возрастов. И вдруг появление самой Медеи Темир в такой невероятной близости!

— А ты, стало быть, этим бессовестно пользуешься?

— Не согласен с предпоследним словом. Всего лишь организую небольшие индивидуальные экскурсии к обоюдному удовольствию!

— Да? Сочувствую, но это ненадолго. Сегодня была последняя.

— Правда? Как интересно! А не пойти ли нам тогда ко мне на квартирку, дабы отметить это событие превосходным завтраком? Потом отдохнём…

— …в мягкой двуспальной постельке «к обоюдному удовольствию», да? — съязвила Голда и незаметным, но весьма болезненным нажатием пальцев освободила свою талию от моей руки. — Перебьёшься! Выводи-ка побыстрее меня отсюда, и начнём работать!

— Как скажете, фройляйн…

Небрежным жестом ладони я пригласил её пройти в контору. Там царила лёгкая утренняя расслабленность; никто и не думал трудиться даже с минимальным увлажнением собственного лица, а вот откровенного безделья было хоть отбавляй. В кресле вольготно развалился Марат Васильев, закинув руки за голову, а босые ноги уложив на стол. Ими он удобно обхватил плоский экран включенного компьютера и делал вид, что хочет свалить его на пол. Компьютеру это не нравилось — в моменты наиболее резких наклонов он сварливым, старушачьим голосом предупреждал: «За порчу правительственного оборудования вы, молодой человек, будете отвечать по всей строгости закона!» Марата эта перспектива нисколечко не пугала, что отражалось в противном хихиканье. Полученный от меня короткий подзатыльник заставил его поперхнуться и возмущённо крутнуть головой — и в следующую секунду только превосходная реакция Голды спасла вычислительную машинку от падения. Испуганный оператор умудрился одним прыжком выпорхнуть из кресла и приземлиться точно передо мной по стойке «смирно».

— Вольно, — снисходительно скомандовал я. — А вообще-то, господа-работнички, ваше счастье, что я гуляю! Разболтались… Ладно, не корчи такую жалостливую рожу! Лучше зарегистрируй-ка вот эту киску. Как обычно.

— Кошечка с тем же самым именем, что и в прошлый раз? — торопливо уточнил Марат, выхватывая аппаратуру из рук Голды и угодливо ей улыбаясь. Я недовольно поморщился:

— Сколько можно повторять? Конечно! Запомни же наконец: со мной постоянно приезжает одна и та же девочка. Перепиши данные от тринадцатого числа — и всё.

Необходимые манипуляции были проделаны моментально, после чего мы в полной тишине покинули приёмную и неспешно двинулись по широкой пальмовой аллее. Она вела к массивным воротам, по обе стороны которых тянулись ряды колючей проволоки. Жуткий сторожевой анахронизм бог весть какой эпохи. Толку от него, разумеется, никакого, но выглядит страсть как внушительно.

Часовые у ворот бодро козырнули и выпустили нас, даже не подумав поинтересоваться пропусками, а лишь привычно ухмыльнулись вслед. Подобное отношение к службе не осталось незамеченным и получило от моей спутницы презрительный комментарий:

— И бардак же здесь у вас! Похоже, что я смогла бы сюда проникнуть и без твоей помощи!

Я скромно промолчал, но про себя от души похвалил наших парней из разведки за отменную организацию этого самого бардака. И Конрад, и Марат на самом деле были педантичнейшими работниками. Последнего по уговору с Командором мне разрешалось в дальнейшем использовать по своему усмотрению, что не могло не радовать. В критической ситуации Васильев мог обеспечить надёжное силовое прикрытие — он справедливо считался лучшим в Управлении знатоком универсального боевого комплекса «рет-рет». Всего лишь хороший боец на ринге, Марат в непредсказуемых условиях рукопашных схваток без правил был практически непобедим. Однажды в лесу он в одиночку положил шестнадцать нападающих за четыре минуты.

Очутившись на свободе, Голда нетерпеливо спросила:

— И что дальше? Время, между прочим, уже пошло! И его не так много!

— А я-то было подумал, что в моей помощи перестали нуждаться… после предыдущего громогласного заявления, — ехидно кольнул я и, включив передатчик на запястье, позвал: — «Грета», ко мне!

— Сейчас!

Ждать пришлось около десяти минут, так как моя умная «хозяюшка», не получив дополнительных инструкций, не стала лететь непосредственно через территорию КПП, а предусмотрительно обогнула её на хорошем расстоянии со стороны залива. Бесшумно приземлившись чуть в сторонке, она призывно замигала боковыми фарами.

Я живо направился к ней, Голда плелась сзади. Было ясно, что детективица по-прежнему не питает к моему «интелграву» никакого доверия.

В первую очередь мы облачились в верхнюю одежду. Затем я повернулся к госпоже Гансвид, томившейся рядышком со скучающим видом, и сказал:

— Поскольку вариант с роскошным завтраком в моём скромном бунгало был решительно отвергнут, готов приступить к заранее оговоренным своим обязанностям и доставить вашу аппетитную милость на съедение «Садисту»! Итак?

— Темнота! Садисты не людоеды: они мучают, а не жрут, — проворчала Голда. Я немедленно осклабился:

— Не знаю, в диагностике подобных извращений не силён-с!

— Да? А в каких силён?

— В сексуальных, естественно, но только по желанию самой раскованной дамы. Так летим?

— Чуть погодя. Сначала мне хотелось бы осмотреть Остров. С высоты птичьего полёта. Можешь дать соответствующее распоряжение своей нахальной пигалице.

Дззан-нн!

Я аж вздрогнул от неожиданности, потому что «Грета» под резкий звук лопнувшей струны вдруг объявилась у меня на коленях. Вся до невозможности прекрасная, с золотистыми, распущенными по плечам волосами и в крохотном купальничке. И в натуральную человеческую величину…

Наверное, со стороны мы выглядели просто сногсшибательно, так как нижняя челюсть у Голды уползла вниз и вернулась назад далеко не сразу. Выходит, она не такая уж супервуменша, какой хочет казаться!

Похоже, «Грета» была полностью удовлетворена возникшей немой сценой. Показав розовый, дразнящий язычок, она исчезла и как ни в чём не бывало появилась на своём привычном местечке в верхнем углу кабины. Одетая в строгую секретарскую форму. Лишь по кабине разлетелось и растаяло тоненькое: «Хи-хи-хи!»

Лицо у Голды покрылось красными пятнами. Уголки её губ в очередной раз неприятно задёргались, хотя ситуация располагала лишь к весёлому смеху. Заметив, что ей трудно на это решиться, я рассмеялся сам:

— Ещё раз хочу отвести возможные подозрения в виртуальном хулиганстве и напоминаю, что мой менеджер просто чувствует моё настроение! И порой слишком непосредственно реагирует на разного рода словесные провокации со стороны.

— Не верю, — Голда покачала головой и распахнула дверцу кабины. — Ты специально меня поддразниваешь. Будет лучше, если я вызову автотакси. За свой счёт, не беспокойся.

Несколько секунд я быстро размышлял, оценивая сделанное предложение. В сущности, «хозяюшка» и одна отлично справится — подробнейшие инструкции ей были даны заранее.

— Как прикажете, мэм! Только придётся подождать, здесь привычный нам сервис ещё не прижился.

Действительно, заказ был выполнен лишь через полчаса.

«Гретель» к этому времени и след простыл. Надеюсь, что отданная ей команда ждать возле моего коттеджа, не вызвала у госпожи Гансвид подозрений. Хотя под ожиданием подразумевалось выполнение одного небольшого задания.

Запылённое шарообразное автотакси с большой неохотой закинуло нас на двухсотметровую высоту и отказалось подниматься выше, сославшись на пятый пункт «Правил эксплуатации». С нашей стороны возражений не последовало. И бесполезно, и вполне достаточно для обозрения — почти весь островок как на ладони.

Словами описать его форму было затруднительно, ибо она не вызывала практически никаких знакомых ассоциаций. Небрежно посаженная в синем океане хвостатая клякса, состоящая из разнообразных оттенков зелёной растительности с чередой невысоких светло-коричневых гор на юге и юго-востоке. Множество удобных бухточек; в самом центре плоскогорья — зеркальное озеро с вытекающей из него единственной на острове речкой. Восемь крошечных городков, затерянных в густых лесах, да четыре частных пансионата для немногочисленных туристов.

Все эти общие сведения плюс некоторое количество конкретных я и сообщил Голде.

— А где мой «Садист»? — спросила она, беспокойно вертя головой. Я указал на озеро:

— Как раз там… нет, чуть выше. Прячется в пещерах, как и подобает настоящему маньяку. Зато ночью гирлянды огней выдают его с головой. Такое впечатление, будто все скалы усеяны золотыми арками и многоугольниками! Во-он, справа, возле водопада, можно различить один из центральных корпусов. Чёрные провалы правильной формы — это окна.

— Да? Ничегошеньки не вижу…

— Сама виновата, госпожа-начальница! Не нужно было капризничать. «Грета» моментально предоставила бы тебе отличную оптику. А в этой развалюшке изволь обходиться своими близорукими глазками.

«Начальница» покосилась на меня и скорчила презрительную гримасу. Я ответил самой что ни на есть невинной улыбочкой.

После лёгкого молчания мне задали ещё много вопросов и по делу, и не по делу, а затем откинулись на сиденье и принялись смотреть сосредоточенными глазами прямо перед собой. Я не счёл нужным прерывать столь важные размышления. В конце концов, за такси платит эта блондиночка — так и пускай висит себе на четвертькилометровой высоте хоть до заката солнца.

Голда очнулась лишь через сорок восемь минут и тридцать шесть секунд (я демонстративно засёк эти данные по своему хронометру), но лишь затем, чтобы переместить свой неподвижный взгляд на моё лицо. Я незамедлительно приосанился, что было оставлено без внимания. Обстоятельное созерцание моей физиономии закончилось под задумчивую реплику:

— Никак не пойму: подмогой ты мне будешь или обузой?

— Ни тем и не другим, — сразу же ответил я, покачав головой. — Давай придерживаться предварительной договорённости. Я доставлю тебя в клинику, где мы и распрощаемся.

— Ничего не получится, мой милый Никки, — сказала Голда, неожиданно мягко улыбнувшись. — Тебе придётся нянчиться со мной и в самом «Садисте».

— Ого! А с какой печали?

— Согласно здравому смыслу. В эту закрытую больничку и на простое-то обследование попасть невероятно трудно, не говоря уже о направлении на постоянное лечение. Скорее всего, максимум, чего нам удастся добиться — это обычные ежедневные консультации с приездом к семи утра и отъездом в восемь вечера. Ужасно неудобно для работы, но ничего не поделаешь. Вот и рассуди: как же мне оставаться без постоянного сопровождающего? Тем более, такого умного и наблюдательного…

Я прикусил и немножко пожевал нижнюю губу, в свою очередь глядя на соседку как на пустое место. Меня удивило не столько её предложение, сколько кардинально изменившаяся манера общения, ставшая на редкость задушевной.

— Согласен, — молвил я, словно внезапно решившись, — пусть будет по-твоему. Но одно предварительное условие: ты рассказываешь, где спрятала «информационный кристалл» с компрометирующими меня материалами! На всякий случай.

— Хорошо, Ник. Он у меня в потайном кармашке, в лифчике. Не поможешь достать? Кнопочка отстёгивается вниз.

К своему стыду, я здорово замешкался и даже покраснел…

Всё так же мягко улыбаясь, Голда вытащила откуда-то из-за пазухи два плоских треугольничка стандартного белого и специального синего цветов и бросила их мне на колени. Пояснила:

— Синий, медицинский, с историей моей «болезни». Второй — компромат на тебя. Это оригинал, копий я не делала. Возьми же!

Я машинально подчинился, даже не пытаясь скрыть своей растерянности. Её поведение как бы нормальное, но как бы и нет…

Легко разобравшись в моих чувствах, разведчица из «Элиты» сказала:

— Надеюсь, ты понимаешь, что это отнюдь не попытка тебя задобрить и уж подавно не игра в благородство? Просто мне необходимы надёжные тылы, а их невозможно обеспечить с помощью шантажа. Пускай и замаскированного под взаимовыгодную сделку. Я логично объясняю?

Ещё бы. Возможен и такой вариант — ведь двуличный Никколо Ванетти в любом случае оставался на крючке. И если, зацапав материалы, он вздумал бы сфинтить, то его с удовольствием сдали бы контрразведке из родной «СБ» со всеми потрохами.

— Но это только внешняя сторона медали. А есть ещё и внутренняя…

С исключительным вниманием я выслушал её сообщение, касаемое истории«Садиста», и про себя вынужден был признать, что оно уступало по качеству информации справке, составленной «Гретой», ненамного.

— Теперь ты видишь, насколько серьёзно тут работали… стоп, а что у тебя на руке пищит? Два коротких сигнала, длинный, снова короткий?

— Долгожданное послание от любимой пигалицы, — усмехнулся я. — Сообщает о плановой проверке всех систем «интелграва».

Это было правдой. А кроме того, последний коротенький писк означал, что ловко перевезённый в багажном отделении Магистр благополучно высажен в пустынном местечке с помеченной одеждой. Но сие лишь для меня, конфиденциально…

— Дела давно минувших дней? — спокойно предположил я, возвращаясь к оставленной теме. Успокоенная, Голда предупредительно подняла палец и придвинулась ко мне ближе:

— В том-то и проблема! В прошлом веке здесь, безусловно, вовсю хозяйничали разные тёмные личности, но вот чем занимался наш «Садист» последние пятьдесят лет — тайна за семью печатями. Даже не удалось установить, в чьём сейфе эти печати лежат.

— Однако, задачка! Да при таком раскладе карт нас и на порог не пустят!

— Должны пустить — я им приготовила лакомую приманку. Ты представишь меня в качестве родной сестры Медеи Темир, Мегадевы. Как, ошеломлён? У них, думаю, внешний видик будет аналогичный. Ладно, прикажи этому глупому автотакси облететь Остров по периметру и послушай, что я придумала…

БЛОК СОБЫТИЙ № 3 (Бой разведкой)

Небольшая каменная площадка размером десять на десять метров; с трёх сторон глубокие пропасти, с четвёртой — высоченная, гладкая скала с едва заметной кнопкой звонка на уровне моего роста. И всё. Если не считать, конечно, нашего «интелграва», совершившего здесь посадку несколько минут назад, ровно в 16.00 пополудни.

У будущей новой пациентки девицы Гансвид вытянулось лицо. Было ясно, что официальный внешний вид этого экзотического санатория ей представлялся несколько иначе. Она даже вышла из своей роли безнадёжно больной и сидела с вполне осмысленным, озабоченным взглядом.

— Иду звонить? — деловито предложил я. Голда в очередной раз поглядела мимо меня, подумала, подняла голову и вдруг неожиданно позвала:

— Ау-уу! Птичка-невеличка по имени «Грета»! Покажись, пожалуйста!

Её пожелание было выполнено моментально, причём «хозяюшка» обошлась без своих обычных шалостей, понимая серьёзность ситуации. Рабочий комбинезончик, жёсткое креслице, виртуальный пульт управления — строгость и оперативность.

— Послушай-ка, дорогуша, — всё так же любезно продолжила Голда, — ты не могла бы определить, что именно находится перед нами? Неужели сплошная каменная стена?

— Не совсем, — вежливо отозвалась «Грета» и выдала на дисплей чёткую картинку: жёлтый пунктир сплёл на тёмно-розовом фоне затейливую паутину, отделяя истинную природную натуру от хитрой технической маскировки. — Как видите, напротив нас расположена массивная стальная дверь, облицованная тонким слоем грубого камня. Она может поворачиваться вокруг своей оси. Дальше идёт длинный, многоуровневый тоннель лабиринтного типа, вырезанный в гранитной породе высокочастотным энерлазером, а уже за ним — замкнутое внутреннее пространство с разнообразными жилыми комплексами. Из них часть расположена под открытым небом, часть — глубоко под землёй.

— Так-так-та-ак!

Эта любопытная информация заметно приободрила разведчицу «Элиты». Возбуждённо дёргая губами, она повернулась ко мне:

— Действуй! Всё по плану.

Я выбрался из кабины и с достоинством двинулся вперёд, хрустя при каждом шаге мелким, пыльным щебнем. В том же деловом темпе уверенно прижал большим пальцем пуговку звонка. Подождал немного и с силой надавил вторично.

Тишина. Потом жирный, гнусавый голос откуда-то сверху громко изрёк:

— Доводим до вашего сведения, что в закрытый санаторий посетители не допускаются. Приём больных по предварительной договорённости и только по направлению из Медицинского центра № 538650 — его адрес можно найти в Большом Электронном Справочнике. А теперь извольте немедленно удалиться — вы нарушаете права частной собственности!

Наглые интонации в голосе говорившего меня взбесили. Да знает ли он, хамло, кто стоит перед ихней замаскированной дверцей?! Сам Никколо Ванетти, представляющий на этом Острове высшую государственную власть! То есть «Службу Безопасности». Что почти равнозначно!

С самым грозным выражением лица я решительно вплющил в кнопку звонка открытую ладонь. В течение нескольких секунд мне позволяли это делать, а потом…

— О-ой! Ах ты, сволочь!

Поражённая сильным электрическим уколом, моя правая рука повисла, парализованная. На ходу массируя её левой, я отступил к гравилёту.

Внутри я дал волю своим чувствам. Поначалу, не разобравшись в происшедшем, Голда не сводила с меня удивлённых глаз и лишь недовольно морщилась, когда слышала особенно рискованные сравнения и эпитеты. Зато моя «хозяюшка» поняла всё сразу, о чём свидетельствовало её изменившееся одеяние — комбинезон исчез и появился медицинский халатик. В нём она суетливо порхала вокруг меня, похожая на большую бабочку-белянку, и никак не могла трансформировать кресло пилота во врачебное. Мешал я сам, так как непрерывно ёрзал и вертелся.

Наконец моё тело на секунду замерло в полугоризонтальном положении. Этим тут же воспользовались и зафиксировали его в четырёх зажимах.

— Вот ужас! Действительно, они — самые настоящие сволочи, мерзавцы и раз-дол-ба-и! — закудахтала «Грета», деликатно смягчив, сколь было возможно, моё последнее непристойное выражение. — Потерпи чуточку, сейчас я сделаю вибромассаж. Так, хорошо… а теперь пошевели пальцами, сможешь? Вот и отлично, всё уже практически в норме! Однако подобное безобразие прощать нельзя! Хочешь, я им в отместку дверь сломаю?

— Да разве это возможно? — удивился я, энергично сжимая и разжимая кулак. В ответ радостно закивали:

— Запросто! Там на удивление примитивный замок. Энергии потребуется совсем мало!

Я задумался. Потом вдруг резко повернулся к Голде и возбуждённо ей подмигнул. Она поняла меня сразу и сожалеюще вздохнула:

— Очень рискованная затея, Никколо. А если мы всё-таки решимся на визит без приглашения, то лучше облететь эту скалу сверху и попытаться совершить посадку на внутреннем пространстве.

— Ни в коем случае! — интригующе рассмеялся я. — Ты ведь у нас психически больна, не правда ли? Вот и будешь действовать соответственно. Слушайте сюда, девчата, игру построим так: кабину пилота делаем полностью прозрачной, а потом…

…Запор «Грета» действительно вышибла с одного удара, обозначив в сплошном с виду камне широкую чёрную щель. Градом посыпалась непрочная облицовка. Второй гравитационный выпад развернул толстую дверь почти на девяносто градусов, и мы устремились в образовавшийся проём.

Дневной свет исчез после третьего поворота влево-вниз, и теперь нас окружала сплошная тяжёлая тьма. Инфракрасные экраны несколько прояснили ситуацию, высветив круглый влажный тоннель, шероховатые стены которого, казалось, непрерывно шевелились. Ощущение фантасмагорического путешествия по чреву причудливо свернувшегося гигантского змея было не из приятных, особенно когда впереди правая сторона начала длинно вспучиваться, сужая и без того узкий коридор. Стремительным, лёгким нырком «Грета» миновала опасное место и сразу же резко увеличила скорость.

— Не опасно ли? — пробормотала Голда. Она находилась на моём месте, цепко держась за отключенный штурвал ручного управления. — Если там запустили программу, то она всё равно нас подловит на одну из типовых комбинаций. Здесь же наверняка полно ловушек! И будет только хуже…

— Не мешай! — сдавленным голосом перебил я, чувствуя, как болезненно реагирует тело на неожиданные изменения силы тяжести. — Виртуал-менеджер знает, что делает.

— Ну-ну… А-а-ах!

Удар, вспышка, грохот! Звездопад ослепительных, разноцветных искр; обломки плит, косо рушащихся сверху, как на замедленном видеоповторе…

Умопомрачительное торможение на полном ходу (моё дыхание пугающе оборвалось, но тотчас же восстановилось после автоматического включения установки гравибаланса кабины); два точных движения корпуса машины влево-вправо (один крупный обломок падает как раз за нами, другой, поменьше — сбоку); длиннющий бросок вперёд, очередной поворот влево-вниз…

— Ник, опять! Смотри, смотри!

— Рро-ро-о-оо!!

Пол и потолок вдруг становятся зазубренными и начинают смыкаться, словно две хищные челюсти. Стены тоже теряют свои очертания и выглядят зыбкими, аморфными… Ничего не видно.

Удар-удар, вспышка-вспышка, грохот-грохот!

«Грета» вновь успела атаковать первой.

Сильнейший сдвоенный гравиимпульс с предельно близкого расстояния — механика ловушки, не рассчитанная на подобный отпор, рушится. Мгновенная остановка, задний ход… Идеально выверенная пауза, затем движение по зигзагу мимо горящих биомасс. Рискованный приём «юла» в гравитационном поле минимального напряжения, чтобы сбить бушующее пламя… Рывок вправо-вверх — и скорость, скорость!

Инфраоптика снова показывает нормальную картинку: ровные шероховатые стены, а между ними пугающая пустота с непредсказуемыми поворотами. Мы то и дело ныряем, выскакиваем, крутимся, лавируем, несчётное число раз меняем уровни. Больше нас не беспокоят, а это подозрительно! Хотя, может быть, их «встречный комплекс» состоит не из ряда независимых структур, а представляет собой единую систему, которую мы дважды успели основательно поломать? Сомнительно…

Я было хотел запросить «Грету», но не успел: она обратилась ко мне первой:

— Ник, предельное внимание!! Через 32 секунды впереди выход. Отсчёт!

Этих мгновений как раз хватило, чтобы принять расслабленную позу человека, который находится в полубессознательном состоянии. Голда, напротив, подалась вперёд с самым демоническим видом и стиснула штурвал обеими руками. Её салатовые больничные брючки и курточка должны быть хорошо видны издалека даже невооружённым глазом. С напрашивающимся выводом: безумная пациентка напала на сопровождающего, захватила гравилёт и пошла куролесить…

Ослепительный круг дневного света летит прямо на нас. Ещё секунда — стены расходятся широко в стороны, и мы вырываемся на свободу.

Первое, что я увидел — это плотное полукольцо угрюмых, тёмных скал, казавшихся в лучах солнца почти багровыми; их остроконечные пики высоко над нами грубо вспарывали густую синеву неба. Внизу на пятидесятиметровой глубине шумный водопад тяжело ронял свои воды в чёрное ущелье, за которым белой узкой полосой блестело озеро. А прямо за нашими спинами безмолвным каменным великаном вставал «Садист» — весь в башенках, балконах, террасах и бесчисленных аркадах слепых окон, которые странным образом не отражали солнечные блики. Таинственный санаторий действительно напоминал вросшее в гранит и базальт многорукое и многоглазое чудовище — и оставалось только молить Всевышнего, чтобы оно никогда не обрело свободу…

От одной из дальних площадок бесшумно отделились четыре крупные точки и понеслись на нас, с каждой секундой пугающе вырастая в размерах. Не обязательно было специально изучать военную технику, чтобы разобраться в происходящем.

— «Грета», отбой! — испуганно зашептал я, стараясь не шевелиться. — Влипли всё-таки… Аккуратно выполняй их команды! Сдаёмся!

— Вот новости! Это ещё почему? — удивилась моя «хозяюшка», как ни в чём не бывало выполняя очередную «юлу» с одновременным набором высоты. — Обыкновенные патрульные гравикатера устаревшей модели… фи! С ними я разделаюсь в два счёта! Цепляем на левый глаз чёрную пиратскую повязочку, так… А теперь смотри-и!

От её атакующего вскрика я вздрогнул и приподнял голову, обмирая от страха. Да причём тут «устаревшие»? В любом случае перед нами армейские истребители, оснащённые лучевым оружием! Правда, ими полностью управляют люди, но что это меняет? Ведь всего одно прямое попадание — и камнем в ущелье!

Словно в доказательство моих суматошных мыслей, нападающие послали предупредительный «огневой конверт» — возле самого корпуса «интелграва» с четырёх сторон совершенно синхронно сверкнули яркие, трассирующие вспышки.

Классические «двойные клещи» с автоматической наводкой лучемётов.

И что же дальше?

А дальше мы исчезли! Наверное, именно так сначала показалось пилотам истребителей.

Я плохо помню подробности этого удивительного боя. Всё происходило слишком быстро, а мне к тому же приходилось сохранять относительную неподвижность.

Невесомой бирюзовой тенью «Грета» носилась среди устрашающих багровых скал, вычерчивая в воздухе невероятные геометрические фигуры. За ней не просто не поспевали — её постоянно теряли из виду!

Фантастическая маневренность и гравибалансир салона, предохранявший пассажиров от губительного воздействия перегрузок — этих двух новейших козырей противники не имели. Во избежание разрушительной силы инерции им приходилось надёжно тормозить на крутых виражах, тогда как «Грета» легко делала подряд три прямых угла в разных плоскостях, практически не теряя скорости.

Два истребителя были выведены из строя за считанные минуты. Один на полном ходу врезался в утёс и сгорел, второй моя виртуальная разбойница сбила сзади мягким силовым шлепком. Его пилот уцелел — я видел, как он падал, бестолково кувыркаясь, и лишь за водопадом включил гравипарашют.

Ох, и повезло же мне и Глебу Елаеву, что во время той самой гонки над океаном у «Греты» не оказалось достаточного энергетического запаса!

В отличие от меня Голда Гансвид сохраняла полное самообладание, ни на секунду не выходя из наспех придуманной роли безумной террористки. Её руки с необыкновенной энергией вращали штурвал, убеждая любого стороннего наблюдателя в том, что именно она виртуозно управляет аппаратом. Вдобавок через внешний громкоговоритель вовсю звенел бесстрастный голос:

— И каждый, кто осмелится проявить подобную непочтительность, будет уничтожен! Кто распознает, но притворится несведущим — будет уничтожен! Кто уверует, но потом вздумает сомневаться — будет уничтожен!

Командиры двух уцелевших машин охраны, видимо, оценили эти зловещие предупреждения, так как опрометчиво атаковать больше не собирались. Однако задетое самолюбие не позволяло им малодушно отступить. С дальней дистанции неоднократно открывался прицельный огонь, но «Грета» всякий раз обидно уворачивалась. Наконец она вызывающе зависла напротив красивой фигурной башни «Садиста», и стрельба моментально прекратилась.

Момент для финальной точки был очень удобным. Голда быстро скосила на меня глаза и получила в ответ еле заметный кивок.

Я сделал вид, что начинаю постепенно приходить в себя: затрепыхался, задвигал руками, задёргал шеей… Ей и достался точный удар пальцем в область сонной артерии.

Резкая головная боль, внезапная дурнота, мрак… Мир исчез.

БЛОК СОБЫТИЙ № 3 (Эскулапы и пациенты)

— Ага, кажется, он очнулся. Как вы там, синьор Ванетти?

«Недурственно…»

Разумеется, это я не сказал вслух, а подумал. Торопить события не следовало, хотя сквозь приподнятые ресницы мне удалось разглядеть достаточно для положительной оценки ситуации. И в общем, и в частности.

Я лежал на жёстком трёхсекционном диване в центре просторной, светлой комнаты, больше похожей на зал. Девять высоких окон арочного типа, голубые матовые стены, потолок в крупную шестигранную клетку дымчато-белых цветов, и пол, выложенный узором из шашечек той же нейтральной тональности. По одному массивному шкафу-секретеру в каждом углу, а на самой середине напротив меня — полированная коричневая дуга длиннющего стола, заставленного аппаратурой. Среди жёлтых корпусов медицинских компьютеров, приборов сканер-диагностики и прочего врачебного инвентаря как-то очень гармонично гляделась круглая физиономия здоровенного, раскормленного мужчины, почти до самых бровей упрятанная под оранжевую шапочку с ярким красным крестом.

Я рывком привёл в движение корпус и сел. Это получилось легко. Без особых затруднений удалось и встать, но вот первый же шаг показал, что у меня имеются определённые проблемы с равновесием.

— Осторожнее! — гнусаво взвизгнул мужчина, когда я, пошатнувшись, едва не сбил со стола какую-то странную штуковину, оснащённую пропеллером. — О-о, мой Всевышний, сколько же от вас беспокойства! Лучше сядьте — так, я полагаю, беспокойств будет меньше… Кроме того, вам недавно вкололи приличную дозу диквадроамина, поэтому не исключены побочные эффекты. Мы вас не успели как следует изучить.

— Лекарство введено без моего согласия?! — я хотя и сел, но голос прилично возвысил. — Это, знаете ли, даёт право обратиться с иском!

— Кому?

— Что?

— А то. Хотелось бы уточнить, кому именно в данной ситуации следует готовить судебный иск? Вы ворвались в чужие владения, устроили настоящее сражение, в результате которого погибли люди… один человек, командир сторожевого катера. А теперь ещё и предъявляете претензии? Конечно, главе «Службы Безопасности» нашего острова многое дозволено, но…

— Вы меня знаете?

— Только заочно. По обнаруженным у вас документам, — толстяк шумно вздохнул, и это дало мне возможность тоже перевести дух, правда, очень тихо. — Ладно, вы обижены первоначальным приёмом — хорошо, согласен. Но проявите же и ответное понимание! Как мы могли предположить, что такая важная персона будет лично развозить по лечебницам Избранных?

— Развозить… кого?

— О, простите, я оговорился. Психов.

Я не отводил внимательного взгляда от жирной, вспотевшей физиономии под оранжевым колпаком, у которой вдруг неприятно забегали крошечные глазки.

— Да, безнадёжных психов. Хотя… Ещё раз прошу прощения: может быть, эта опасная женщина ваша… гм… ваша пассия?

— Ни в коей мере — всего лишь подчинённая, но… — тут я нахмурился и значительно закончил: — Очень ценный специалист!

— Заметно…

— …и из культурной семьи. И вот внезапный нервный срыв. Кстати, где она?

— Буквально в двух шагах, этажом ниже. На посадочной площадке для воздушного транспорта, где усиленно стращает охрану. Извольте подойти во-он к тому окну! И ставьте, на всякий случай, ноги пошире.

— Постараюсь. Каким же всё-таки препаратом вы меня напичкали?

— Диквадроамином-80. Число означает, что ваш организм находится в том же самом психофизическом состоянии, что и восемьдесят минут назад. Кажется, тогда, в шестнадцать ноль-ноль, вы чувствовали себя просто превосходно…

А с ним надо бы поосторожнее, подумал я. Вслух заметил:

— Уж это точно. Час с лишним назад меня по голове не били!

— Голова здесь ни при чём. Вас дважды поразили в нервные узлы. Второй раз на наших глазах — в сонную артерию. Направление первого удара выявить не удалось. Впрочем, обследование проводилось наспех.

— Как и наше знакомство. Я вот до сих пор не имею чести знать, с кем говорю!

— Ах, да-да, конечно… Спешу с запозданием представиться: дежурный по приёмному отделению санатория доктор Брюкки. Алоиз Себастиан Брюкки.

— Очень приятно. Меня вы уже знаете.

Едва я очутился возле указанного окна, как его створки, обрамлённые старым деревом, дрогнули и плавно распахнулись, словно крылья гигантского махаона. Очень интересный дизайн, надо будет запомнить.

Окружавшая нас почтительная тишина сразу исчезла, уступив место знакомому женскому голосу, ронявшему повелительные слова с отрывистой, жёсткой интонацией. Заглянув вниз, насколько это позволял непривычно широкий подоконник, я обнаружил на огороженной площадке Голду Гансвид в обществе троих донельзя упитанных парней в голубых халатах. Если они и уступали в комплекции милейшему доктору Брюкки, то лишь самую малость.

А поодаль, в правом уголке под навесом, скромно примостилась моя замечательная «Грета», целёхонькая и невредимая…

Коммуникационный браслет на моей левой руке быстро мигнул синим, красным и снова синим. Это означало, что «аналитик» сейчас автоматически отключится, и необыкновенный «интелграв» превратится в заурядный гравилёт далеко не новой модели, если судить по внешнему дизайну. Я не сомневался: технари «Садиста» при первом удобном случае его тщательно исследуют, но надеялся, что умная «хозяюшка» сумеет их обвести вокруг своего виртуального пальчика. Смогла же она перехитрить охранную систему на выходе из Разведуправления!

Между тем Голда театралила вовсю. Плавно водя перед собой рукой с растопыренными перстами, она торжественно вещала:

— Посмотрите на меня! Не узнаёте? Вспомните свои сны! Разве не это чеканное лицо являлось вам каждую ночь? Разве не эти пронзительные глаза тревожили ваши души, изувеченные дневной суетой и мучительными томлениями по утраченному в юности идеалу? Разве не мечтали вы обрести надёжную опору на всю оставшуюся жизнь? Посмотрите же на меня!!

На сытых, равнодушных рожах охранников читалось эмоций не больше, чем на подоконнике, о который я облокотился. Эту самую «надёжную опору» они, вне всякого сомнения, обрели уже давным-давно, а ежели о чём и мечтали, так разве что о том, как бы поскорее получить приказ скрутить очередную свихнувшуюся бестолковку и упечь в подвальчик похолоднее. Дабы остыла…

Сзади раздались тяжёлые шаги, а затем возле окна стало очень тесно. Донельзя проникновенным голосом доктор Брюкки поведал:

— Какая у неё потрясающая сила убеждения! А как она виртуозно водит гравикатер! Поверьте, если бы я мог предположить, то… Но у нас так давно не было по-настоящему интересного клинического случая, что мы уже и не надеялись. Чем эта молодая особа страдает? Впрочем, я в любом случае буду её рекомендовать в кадровые пациентки. Хотя, разумеется, решающее слово останется за главным врачом Санатория высокоучёным профессором Аштманом. Итак?

Секунду помедлив, я достал из кармана медицинский «информационный кристалл», который получил от Голды, и вложил его в пухлую, белую ладонь дежурного по приёмному покою. Он сразу же весьма шустро засеменил к своему изогнутому столу — я последовал в том же направлении гораздо степеннее. Оконные створки за нами бесшумно закрылись, восстанавливая в комнате прежнюю неподвижную тишину.

Нетерпеливо запихав в компьютер синий пластиковый треугольник, доктор Брюкки жадно принялся знакомиться с его содержимым. С удивлением я подметил на его масляном, оладьистом лице признаки некоторого разочарования.

— Вот, значит, что… — бормотал он, постукивая костяшками пальцев по корпусу клавиатуры. — Жаль, очень жаль! Правда, тут может найтись и рациональное зерно — это смотря, как она себя поставит. И всё-таки шансов не так уж и много…

— Возникли какие-то проблемы? — вежливо спросил я. В ответ рассеянно кивнули, задумались, а затем грузно встали. Мне же небрежным шевелением руки в очередной раз было предложено принять сидячее положение всё на том же твердокаменном диване.

— Я вызвал профессора, но его придётся немного подождать, — сообщил доктор Брюкки. — А пока, думаю, вам будет интересно кратко ознакомиться со спецификой нашей уникальнейшей, но практически не известной в широких медицинских кругах лечебницы.

Рассказывая, он непрерывно расхаживал передо мной большими, слегка скользящими шагами, ступая на удивление тихо. Впрочем, я не раз имел возможность убедиться, насколько ловко толстяки умеют двигаться, когда захотят.

— Разумеется, вы уже знаете, что большинство пациентов клиники составляют лица с какой-либо манией величия?

Мне пришлось согласно кивнуть.

— Отлично! Однако вряд ли вам известно, что все они — на самом деле очень способные люди, вполне могущие реализовать свои рискованные фантазии на практике. Собственно, именно поэтому их и изолировали. Да-да, как потенциальную угрозу для всего мирного человечества!

— Неужели? — я постарался, чтобы моя улыбка не выглядела слишком скептически. — Звучит очень грозно! А мне всегда казалось, что такие комплексы совершенно безобидны. Вообразит себя некий человечек, допустим, властелином Вселенной — и на здоровье! Настоящие-то владыки не воображают — они правят.

— Не обижайтесь, но это типичное рассуждение дилетанта. А если ваш гипотетический человечек вобьёт себе в голову, что он — гениальный хирург с редкой специализацией? Да вы за ним трупы кремировать не будете поспевать!

— Предложен не совсем корректный вариант…

— Конечно! Как и большинство крайностей. Поэтому давайте-ка лучше обратимся к нашей конкретике. Возьмём, с вашего позволения, пациента № 34 под кодовым обозначением «Факир», который считает себя, ни много ни мало, тайным наблюдателем Всевышнего в обитаемом Космосе. Это его любимая игра, его золотая иллюзия. А в реальной действительности он имеет выдающиеся способности военного стратега! По одному из планов, разработанных им на досуге, были в своё время захвачены у «Элиты» несколько важных планетных систем в созвездии Художника. А теперь, скажите на милость, куда нам девать особо доверенное лицо всеблагого Создателя с даром полководца-убийцы? В Генштаб? Или всё-таки в больницу?

Я промолчал. Против пафоса с патетикой возражать затруднительно, да и на подходе явно был очередной пример. Он незамедлительно и последовал:

— А пациент за номером двадцать пять, известный у нас как «Аракс»! Он вот уже без малого целый век доказывает всем и каждому своё негуманоидное и значительно более древнее по сравнению с человеческим родом происхождение. С ним охотно соглашаются — и во избежание возможного оскорбления действием, и потому, что внешность у него ввиду поражения гипофиза очень даже страшненькая… Это касаемо заболевания. А как быть с уникальными архитектурно-технологическими способностями? Ведь именно по проекту «Аракса» и был семьдесят лет назад построен «Комплекс Гениев», извольте полюбоваться!

Я начал было привставать, предположив, что получил приглашение куда-то пройти, но ошибся: массивная туша дежурного шумно плюхнулась рядышком, и мощное сотрясение сиденья опрокинуло меня на спину. Когда с иронической улыбкой я вернулся в первоначальное положение, мои ноги неожиданно очутились на подставке с высоко загнутыми краями.

— Держитесь за боковой валик! — последовало предупреждение слева.

Пожав плечами, я подчинился.

С характерным тревожным шелестом пол под нами вдруг раскрылся наподобие лепестков диафрагмы, образовав внушительное отверстие, куда мы немедленно и опустились. Эта процедура повторилась, по меньшей мере, ещё раз восемь — теперь уже в абсолютной темноте. Краткая остановка в глубоком каменном колодце, стены которого слабо фосфорецировали, а затем необыкновенный диван резво устремился по сложному лабиринту скупо освещённых тоннелей. Они были весьма похожи на те, которые я и Голда с боем преодолевали в самом начале нашего пути в «Садист».

Системка напоминает «транскор» в Мегаполисах, но в крайне примитивном технологическом исполнении, подумал я.

— Нет, гравимеханика здесь ни при чём, — возразил доктор, заметив мой немой вопрос, — налицо механика обыкновенная. Разумеется, древность невероятная, но исключительно надёжная штука, знаете ли! А безопасность и основательность в нашей специфической работе стоят на первом месте.

Представился удобный случай хоть как-то прояснить один пренеприятный для нас эпизод, и я печально сказал:

— Вы давеча упомянули, что из-за агрессивных действий моей подопечной погиб ваш летчик? Приношу своё запоздалое соболезнование по этому поводу, но позвольте удивиться: о какой надёжности и безопасности может тогда идти речь? Или старая техника всё же подводит, или подготовка служебного персонала!

— О, и то, и другое у нас на должном уровне, уверяю! Или вы предпочли бы сгореть в воздушном бою, чтобы полностью в этом убедиться? — на сей раз милейший доктор усмехнулся весьма криво. — Такое прискорбное развитие событий вполне могло иметь место, если бы не фантастическая профессиональная квалификация вашей подопечной. Кстати, а что послужило поводом для её болезненного эмоционального всплеска?

— Мой эмоциональный всплеск. Видите ли, в последнее время девушка назойливо требовала постоянного внимания к своей персоне, и я пообещал отвезти её туда, где этого внимания будет хоть отбавляй. То есть к вам. Естественно, речь шла не о лечебнице, а о некоем НИИ с важными бородатыми учёными — бедняжка так хотела, чтобы её изучали! Однако нам отказали в самой резкой форме, и вдобавок звонок оказался неисправным — током меня ударил… Тут я и сорвался, объявив Голде, что она никому не интересна, и поэтому мы возвращаемся назад. И почти сразу же потерял сознание. Просто уму непостижимо, как ей удалось сюда пробиться?

— В буквальном смысле этого слова — напролом, сквозь скалы. Вдобавок разрушив там одну… гм… один испытательный объект. Так что натворили вы дел! И претензий, увы, не предъявишь.

Я, деликатно отвернувшись, промолчал.

Наше путешествие длилось ровно шесть минут и две секунды, но какой путь мы проделали за это время, определить было крайне трудно. Возможно, несколько миль. Но не исключалось, что диван, поплутав для маскировки по разным уровням, незаметно возвратился на свою привычную вертикаль, только сотней метров ниже.

Теперь спиральный круг раскрылся в потолке, и на нас стремительным потоком хлынул дневной свет, казавшийся необычайно ярким и чистым после зыбкого тоннельного сумрака. Заключительный подъём, надёжная остановка — и я наконец получил дозволение встать и сделать энное количество угодных мне движений.

Впрочем, двигаться было практически некуда, ибо мы оказались в убогом помещеньице, которое явно готовили к капитальному ремонту ещё годика три назад, да вот начать его руки никак не доходили…

Семь шагов направо, пять прямо, потом очередные семь плюс пять — и обход закончен: возвратились в ту же точку, откуда стартовали. Три растрескавшиеся каменные стены, оклеенные пожелтевшей бумагой и заляпанные давно засохшей краской; вместо четвёртой — огромное окно из чрезвычайно прочного стекла. И всё. Ни стола, ни стула — пустота, глазу остановиться не на чем, если не считать нашего дивана.

А вот вид за окном…

Прямо напротив нас из ровного, как туго натянутое покрывало, серого беспросветного тумана вырастала странная бесконечная лестница без перил с отполированными до блеска ступенями. Они составляли секции различной длины, не всегда связанные друг с другом. Ступеньки висели в воздухе, ни на что не опираясь, и творили такую невероятную архитектурную геометрию, которая по самым элементарным научным законам просто не могла существовать. Больше всего это сооружение напоминало увеличенные в сотни раз блоки игрушечного строительного «Конструктора», собранные детскими, неумелыми пальцами. Или…

— …или же опытными руками гениального безумца! — легко угадал мои мысли доктор Брюкки и позвал: — Астра, обеспечьте связь, пожалуйста!

Из-за узенькой дощатой дверцы, полностью сливавшейся с боковой стеной, выскользнула высокая, спортивная девушка, облачённая в бежевую униформу-комбинезон. Не глянув на нас, она ткнула каблучком в одну из грязных паркетных шашек.

Послышалось глухое подземное гудение. У самого окна в полу открылся прямоугольный люк, и через несколько секунд перед нами уже красовался современный пульт управления, сверкая металлом и разноцветной пластмассой. В комплекте с ним появился и винтовой стул с низкой спинкой. Девушка сразу же уселась на него, положила руки на клавиатуру и замерла, в молчаливом ожидании приказов.

— Активируйте Переход! — велел доктор. — На две минуты, не больше.

— Необходимо сначала сделать дистанционную проверку той стороны, — по-прежнему не оборачиваясь, ответили ему звучным контральто. — Вчера неоднократно появлялись очень странные фантомы.

— Потом, потом… у нас мало времени. Да активируйте же! Ну, хорошо-хорошо, на тридцать секунд.

Тонкие пальцы живо забегали по мягким клавишам — стекло дрогнуло и плавно поднялось вверх. Мне в лицо пахнуло чем-то неприятным, похожим на горелую органику. Пласты тумана едва заметно зашевелились.

— Глядите, глядите внимательнее, — бормотал доктор, тыча куда-то пальцем-сосиской. — Оп! Во-он там, на самой длинной секции, предпоследняя ступенька! Видите?

Я сделал шаг вперёд, вытянул шею, всмотрелся — и меня передёрнуло: в указанном месте лежала отрезанная человеческая голова. Кровь из неё вытекала судорожными, неровными толчками.

Сзади послышалось довольное хихиканье и энергичное потирание ручек. Я не очень понимал причину столь непосредственной радости моего пузатого гида по «Садисту», потому что окровавленное лицо, пристально смотревшее на нас, было, как две капли воды, похоже на его собственное…

Мне не хватило решимости оглянуться, чтобы окончательно в этом убедиться. Все мысли были о том, почему не закрывается окно? Кажется, миновало уже пять раз по полминуты!

Лицо на ступени осклабилось в жуткой улыбке, обнажив розоватые края дёсен с ровными полукругами золотых зубов, между которыми торчал красный кончик языка. Он лениво потянулся в нашу сторону, потом жадно задрожал и вдруг сразу выскочил чуть ли не на метр. Я отшатнулся — внутри сам язык оказался чёрно-зелёного, трупного вида…

Острый палец Астры иглой вонзился в кнопку, и защитное стекло лавиной обрушилось вниз. Раздался тяжёлый, тупой грохот, комнатушка задрожала. По поверхности окна медленно растекалась жирная багровая муть, постепенно закрывавшая обзор. Мой испуганный взгляд увидел наконец на пульте дисплей хронометра — его алые цифры показывали, что с момента активации прошло всего 23 секунды.

Девушка обернулось, её резкие черты лица выражали гнев.

— Когда-нибудь я не успею среагировать, и… — она не договорила. — Или вас это забавляет, док?

— А за что, милочка, вам платят, как полагаете? — с неподражаемым спокойствием осведомился тот. — За реакцию, моя бесценная, исключительно за вашу неподражаемую реакцию! Я вот отчего-то не прошу открывать Переход в смену господ Смита или Лугового! И весьма редко в присутствии госпожи Агнессы Рейн…

— Они, кажется, работают тоже отнюдь не бесплатно!

— Верно! Но получают по второму разряду, а вы — по четвёртому. Разницу в вашу пользу напомнить? Ага, вижу, что не надо. Тогда запустите систему восстановления: стёклышко-то тает буквально на глазах!

— Нет, не тает, у вас галлюцинации! И не нужно меня учить профессии — я её знаю. Молекулярная регенерация включается одновременно с защитой!

Доктор Брюкки покачал головой и вкрадчиво спросил:

— Не понимаю, почему самые лучшие специалисты имеют крайне трудный характер? Верно кто-то сказал: нет в мире совершенства! Вот, извольте, — (это он обращался уже ко мне), — перед вами Астра Золлер, одна из четырёх операторов установки процесса Перехода в так называемый «Комплекс Гениев». Умница, но ужасная зануда…

— …которая только что спасла вам обоим здоровье, как минимум. Ведь алмазный хрусталь лизнули очень качественно!

Да, это я видел хорошо. В том месте, где шла багровая, липкая полоса, никакой толщины не было и в помине. Жалкие миллиметры против пары дюймов по краям.

— Ничего себе, «фантом»! — я выразительно кашлянул. — И откуда такое странное обличье?

— Так, шалости конструкторов, — доктор ответил очень быстро, но каким-то не слишком приятным тоном. — По ту сторону Перехода обитают наши самые гениальные больные, чью раскованную фантазию не всегда удаётся контролировать. Однако же нам пора возвращаться — не стоит заставлять профессора ждать. Итак, наш волшебный диван снова к вашим услугам!

На обратном пути я не смог удержаться от естественного вопроса насчёт «шалостей» — уточнять какие-либо подробности увиденного счёл пока излишним. К моему удивлению, доктор Брюкки был и словоохотлив, и образен:

— Скажите, синьор Ванетти, как же всё-таки нужно относиться к личности, которая на словах гордо воображает себя Повелителем Дождя, а на деле умеет творить настоящий огонь с помощью обычного щелчка пальцев? И не обращает на это почти никакого внимания! Вы в затруднении? Мы тоже — уже больше века! Собственные шизофренические фантазии наши пациенты искренне считают не просто истиной, не подлежащей сомнению, но сутью их жизни, а к действительным своим способностям они относятся как к незначительному хобби! Причём обе эти ипостаси очень тесно связаны между собою, и до сих пор не известно, что из чего вытекает: талант из анормальности или же анормальность из таланта? Поскольку на излечение рассчитывать не приходится, было решено создать все условия для расцвета как их гения, так и их безумия — разумеется, под строжайшим контролем. Поэтому, с одной стороны, наши больные Боги убеждены в своём абсолютном интеллектуальном превосходстве над прочими людишками, а с другой — они считают, что именно за указанное превосходство эти самые людишки и ухитрились посадить их под замок. Как видите, невероятный комплекс гордыни практически полностью уравновешивает определённую унизительность их положения. Что страхует персонал и вышестоящее руководство от всяких бунтов и прочих неприятных эксцессов…

Я внимательно выслушал эту весьма подозрительную концепцию лечебной терапии и осторожно поинтересовался причиной некоторого разочарования доктора после знакомства с медицинской картой новой пациентки: ведь она мнит себя родной сестрой Мегадевы, не больше и не меньше! А её настоящие способности таковы…

Никак не отреагировав на многозначительную интонацию моего последнего замечания, доктор Брюкки со вздохом сказал:

— Понимаете, нас не слишком-то интересуют шизоидные замены одной реальной психической субстанции на другую, чьё существование тоже вполне возможно. Согласитесь, если Медея Темир жива-здорова и находится на этом острове, то отчего бы у неё не найтись младшей сестрёнки? Гораздо интереснее, если бы ваша Голда Гансвид воображала себя Богиней из какой-либо мифологии или колдуньей из страшной сказки… С соответствующими возможностями, естественно. Но чего нет — того нет! Так что с ортодоксальной научной точки зрения ваш случай, к сожалению, вполне заурядный и требует лечения в заурядной же психиатрической клинике.

— А если подходить с позиций новаторский медицины? — невинно спросил я. Мне значительно улыбнулись и развели руками:

— Всё зависит от решения главного врача Санатория. Впрочем, как уже было сказано, моя рекомендация вам гарантирована, а это немало! Я ведь никогда не относился к консерваторам и в здешней структуре кое-что значу…

Мы вернулись в приёмную, элегантно вынырнув из-под раздвижного пола.

Нас уже ожидали.

За знакомым дугообразным столом скучал маленький седовласый человечек, и первое, что бросалось в глаза — это его невероятная худоба. Когда он суетливо поднялся нам навстречу, одёргивая свой накрахмаленный халат, то стал похож на старую лесную обезьянку-шимп, которую зачем-то вырядили в белое и выбрили личико.

— Рудольф Ди Аштман, глава местной администрации, — очень подходящей скороговоркой представился он. — Что тут у вас произошло?

Доктор Брюкки немедленно бросился к нему и увлёк к окну — со стороны эта парочка выглядела очень комично. Однако разница габаритов лишь подчёркивала значимость старшего по званию — стоило только поглядеть на донельзя угодливые жесты дежурного, слишком упитанного для подобных вычурных телодвижений.

Оценив услышанное сообщение короткими покачиваниями головы и оборвав взмахом руки длинную череду подробностей, профессор деловито распорядился:

— Введите.

Очевидно, его повеление решили выполнить буквально: за распахнутыми створками послышалась тяжёлая возня и сдавленные, болезненные вскрики. На лице дежурного отразилось беспокойство, он пододвинулся поближе к двери.

Это было сделано напрасно, так как Голда появилась через окно. Легко подтянувшись на подоконнике, она акробатически перебросила своё тело в комнату и сразу застыла в боевой стойке, не сводя настороженных глаз с ошеломлённых врачей. Потом у дивана заметили меня, успокоились и подошли.

— Позвольте-позвольте, а как же персонал? — невпопад пробормотал доктор Брюкки и распахнул дверь, где и столкнулся с одним из сопровождавших. При одинаковой примерно массе у выходящего была меньшая скорость, а у входящего повреждена рука, поэтому оба потеряли равновесие и немедленно повалились на пол.

Самым интересным оказалась реакция высокоучёного Рудольфа Аштмана на эту нелепую сценку: она ему вполне понравилась! Удовлетворённо хмыкнув, док степенно прошествовал к нам и остановился напротив резко вскинувшей голову девицы Гансвид.

— Что вы там ещё натворили? — негромко спросил он.

— К младшей сестре Мегадевы проявили непочтительность! — гордо ответили ему и, указав на страдальца с вывихнутой рукой, который тихо поскуливал в объятиях дежурного, добавила: — Этот вёл себя получше, поэтому сохранил сознание. Двое других его лишились.

— Прекрасно! — неожиданно выдал профессор и, не оборачиваясь, громко сказал: — Дорогой Алоиз Себастиан, избавьте, пожалуйста, меня от этого нытья! И оставьте нас одних.

— Х-хорошо, но могу ли я надеяться…

— Разумеется, ибо надежда есть главное утешение в жизни для мыслящих существ. Пошевеливайтесь!

Когда приказание нехотя исполнили, господин Ди Аштман подошёл вплотную к Голде, мягко взял её за запястье и, разместив свои невесомые пальцы на пульсе, попросил:

— Отвечайте на мои вопросы по возможности без раздумья. Сколько вам лет?

— Точно не помню. Около сорока тысяч, как минимум.

— Любопытно. Расскажите подробно вашу биографию.

— И не подумаю! Тем более, это вообще не вопрос, а требование.

— Так… Какую специальную информацию вы использовали при подготовке к этому экзамену?

Мне стало нехорошо. Самые опасные ловушки далеко не всегда бывают тщательно замаскированными. Иногда гораздо проще и эффективнее вовремя подставить противнику ногу, чем долго и лукаво завлекать его к натянутому поперёк дороги незаметному тросу.

— О! Вижу, вы здорово обиделись, если столь основательно молчите и дышите, как на крутом подъёме. Удивительно лишь, что ваш сердечный ритм при этом нисколечко не изменился… Скажите, вам не хочется меня ударить?

— Извините, профессор, нельзя ли нам переговорить тет-а-тет? — не выдержав, вмешался я. — Есть серьёзные основания,поверьте! Тем более, что доктор Брюкки обещал…

— …замолвить за вас словечко, знаю. Он и замолвил — и не одно, а пару десятков. Но вы, разумеется, сообразили, что я поступлю как раз наоборот, верно? Ага, покраснели… да, умению владеть собой вам ещё учиться и учиться. Как и этой умненькой, сердитой девочке. Согласны, фройляйн Гансвид?

У означенной фройляйн лицо снова пошло красными пятнами, а уголки губ предательски запрыгали. Она быстро закрылась руками, но почти сразу же уронила их и легко рассмеялась:

— Полностью согласна, герр Аштман! Я вполне нормальна — кажется, вы поняли это с первого взгляда?

— Разумеется. И очень удивлён столь слабой игре. Я, знаете ли, привык к высококвалифицированным симулянтам!

— А я, в свою очередь, к экономичным решениям. Мне необходим доступ в ваш санаторий — для этого были два способа. Первый, увы, не прошёл, и я сейчас использую второй. Всего-то и делов!

— Уверены, что он сработает?

— Уверена. Я же не просто умненькая, а очень умная! Иначе мне бы не получить вот этой лицензии.

Профессор принял в руки «Удостоверение Личности» и почти сразу же вскинул глаза на Голду:

— Так вы из «Элиты»? А синьор Ванетти, если мне не изменяет память, представляет нашу надёжную «Службу Безопасности»? Какой интересный альянс! Ну-ну…

Теперь мне стало не просто нехорошо, а до предела мерзко. Этот исключительно опасный старикашка мгновенно нащупал ахиллесову пяту нашей легенды. Однако Голда была спокойна: она теперь играла на своём поле.

— Не альянс, а работа по контракту. Мне как частному детективу это отнюдь не возбраняется. Вы в курсе, что сейчас островок просто перенасыщен самой разной агентурой? И по какой причине?

— Допустим…

— Превосходно. Да, агенты подобрались очень способные, но слишком уж самоуверенные. Рассчитывают справиться в одиночку. А я вот нет, поэтому и обратилась за помощью к официальным властям. Мой план, их содействие — выгоды очевидны, успех пополам! Логично?

— Даже слишком. Я только не пойму, какое отношение к делу Мегадевы имеет мой «Садист»?

— Косвенное. И одновременно самое непосредственное. Объяснить?

— Сделайте милость! Надеюсь, эта попытка будет более удачной.

Голда сделала вид, что не заметила иронии, и принялась размеренно расхаживать по комнате. Затем с нахмуренным лицом остановилась у окна. По-моему, она не рисовалась, а действительно испытывала затруднение с началом своего рассказа.

Профессор не торопил, хотя сам присаживаться не собирался. Остался стоять и я.

Наконец от окна на меня устремили взгляд — не то задумчивый, не то вопросительный. Не имея ни малейшего понятия о планах моей компаньонши, я мог только неопределённо пожать плечами, что и сделал. Очевидно, это её подбодрило — больше медлить не стали:

— Не так давно в полицию этого острова обратился один из местных жителей, выглядевший явно ненормальным. Он непрерывно тараторил то с мужскими, то с женскими интонациями в голосе, и понять было очень трудно. Или он жаловался на кого-то, или кому-то угрожал… В конце концов, его спровадили на «Викторию» в обычную психиатрическую лечебницу и забыли о странном случае. Однако им заинтересовался сотрудник моего детективного агентства. Тщательно проанализировав происшедшее, он пришёл к парадоксальному выводу: на мозг человека (будем называть его «Лаки» — «Счастливчик») воздействовала Медея Темир. И это был первый случай за всю её феерическую карьеру, когда она сработала неудачно.

Признаюсь, я был здорово заинтригован; надменный профессор тоже. Ему даже изменила выдержка, ибо он переспросил:

— Неудачно? Я не ослышался?

— Нет, — подтвердила Голда и почему-то виновато улыбнулась.

Рудольф Ди Аштман, напротив, остался подчёркнуто серьёзен. После маленькой заминки он сухо потребовал точный комментарий. В ответ с сожалением вздохнули:

— Если бы я могла позволить себе точность в оценках! Увы, в моём распоряжении имеются лишь самые приблизительные выводы. И они таковы:

Обычно люди после специфического контакта с Медеей Темир не только не испытывали какого-либо дискомфорта, но с удивительным постоянством становились активными её поклонниками и обожателями — за неимением более точных терминов употребим эти. Они всегда защищали свою загадочную богиню, если находились в зоне действия её пси-волн, и в борьбе за чужое благополучие (хотя чужое ли?) не останавливались ни перед чем. Как известно, за время охоты на Мегадеву погибли сотни агентов всех уровней, но сама она никого не убивала! Это делали «просвеченные» — так называемые двойники.

И вот произошло давно ожидаемое и соответствующее теории вероятности событие. Просканировав мозг очередного человека, Медея столкнулась с негативной реакцией на свой поступок. Вместо ожидаемого союзника или очередного живого инструмента для каких-то своих целей, она получила лютого врага. Впервые «сознание-прима» и «сознание-дубль» оказались между собой в откровенно непримиримых отношениях!

Разумеется, такой важнейший факт, обнаруженный случайно и не специалистом, необходимо было научно подтвердить. Я снова связалась со своим сотрудником и попросила не медлить с этим делом. И мой детектив каким-то образом сумел организовать обследование «Лаки» именно в вашей клинике, уважаемый профессор! Причём он лично доставил «Счастливчика» сюда. Ни тот, ни другой обратно не вернулись.

— Так-так… Что ж, очень эффектное сообщение!

— По форме — да, а по сути прискорбное. Чтобы восстановить контроль над событиями, мне пришлось действовать без оглядки на правила хорошего тона… да и на правила вообще. И в результате появились жертвы.

— Вы имеете ввиду сбитые гравикатера охраны?

— Угу. И разрушенный «встречный комплекс» в скалах. Жаль, но воскресить вашего пилота не в моей власти. Конечно, можно многое списать на самозащиту — на нас ведь напали первыми — но это слабое утешение.

— В какой-то степени, вы правы: мои люди не должны были открывать огонь на поражение. Тем более, что против них использовали чистую технику вождения машины. Я вижу, в «Элите» неплохо готовят специалистов!

— Спасибо за комплимент. И всё же вы вправе потребовать компенсацию. Я готова заплатить два миллиона энергетических единиц в счёт погашения убытков — после окончания работы, конечно.

(Я чуть было не кашлянул, заметив прокол со стороны своей напарницы. Частное детективное агентство — и такие свободные средства?!)

Однако профессора отвлёк акцент, точно поставленный на предпоследнем слове. Он немедленно прищурился:

— О какой работе ведётся речь?

— О той, которая уже начата и должна быть закончена, — терпеливо объяснила Голда. — Понимаете, я убеждена, что этот самый «Лаки» и сейчас находится в вашем Санатории — скорее всего, инкогнито. И мы обязаны найти его во что бы то ни стало! Помощь требуется небольшая: вы соглашаетесь на нашу легенду и устраиваете меня кандидатом в новые пациентки к вящей радости доктора Брюкки. А присутствующего здесь Никколо Ванетти — обычным сопровождающим. Я прошу всего одну неделю.

— Да-а, вторая попытка у вас получилась куда лучше. А если всё же я откажу?

С притворным равнодушием Голда развела руками:

— Тогда мы удалимся, но незамедлительно предадим всю имеющуюся у нас информацию огласке. И к вам тотчас толпой полезут в дверь, в окно, в замочную скважину репортёры, разведчики, авантюристы… Представляете, что здесь будет твориться? Если вы готовы к такой развесёлой жизни…

— Не блефуете?

— Нисколечко. В суматохе, которая неминуемо после этого начнётся, у меня появится отличная возможность снова пробраться сюда. Я девочка ещё и упрямая!

Рудольф Ди Аштман озабоченно пощипал свой подбородок и буркнул:

— Охотно верю.

— Вы уж извините за шантаж-то?

— А в придачу за терроризм, попытку обмана… Ох, не нравится мне всё это! — сокрушённое профессорское восклицание прозвучало как-то вяло. — Однако я, пожалуй, дней восемь-десять вам предоставлю. Вот только прошу поверить, что за последние пять лет ни один человек к нам не поступал. Ни в каком качестве.

БЛОК СОБЫТИЙ № 4 (Нескучный вечерок)

ИГРА ВТОРАЯ: МЕДЕЯ — «МЕЙДЕЙ!»

— Ну и что за впечатления у фройляйн Гансвид от этого вертепа?

— Смотря в каком смысле ты употребил последнее слово.

Поздним вечером мы сидели на простой деревянной скамейке в крошечном цветочном оазисе, удивительным образом сохранившимся среди сплошного каменного царства. Три сгорбленные полоски плодородной земли, до отказа забитые зеленью, террасами нависали над тем самым водопадом, который нам пришлось наблюдать из автотакси с высоты птичьего полёта. Его густой шум создавал естественный фоновый барьер против направленного подслушивания и в тоже время не мешал спокойно беседовать в уютном одиночестве. Правда, и спокойствие, и уединение были весьма относительными, потому что прямо перед нами…

Перед нами, буквально в полусотне метров, от подножия скалы и до самого неба густая темнота была насквозь пробита мириадами белых, жёлтых и голубых огней правильных геометрических форм. Центральный корпус «Садиста» в очередной раз поразил меня своими колоссальными размерами, особенно контрастными по сравнению c приземлённой одноэтажной архитектурой зданий Острова. Роскошная иллюминация предполагала бурную ночную деятельность за разноцветными стёклами многоугольных окон, но как раз именно это и надлежало проверить. Пару часов назад Голде уже довелось побродить по разным этажам, и она уверяла, что более странных общественных мест не встречала никогда:

— В любом Мегаполисе — а для такого островка это, безусловно, Мегаполис — можно отыскать укромный закоулочек, куда сутками не заглядывает ни одна живая душа, но чтобы напрочь пустовали целые уровни! Бесконечные коридоры, бесчисленные нумерованные кабинеты! Тишина, покой и ничего больше. Комнаты, которые я посещала, удивительно ярко освещены и столь же удивительно безлюдны. Всюду полный порядок, ни пылинки — одним словом, чувствуется продуманный, постоянный уход, но для чего? С какой целью?

— Самый простой ответ: за последнее десятилетие резко уменьшилось число пациентов, а фонды на их содержание почему-либо забыли урезать, — предположил я.

Голда отрицательно покачала головой:

— В таком случае, отчего бы не погасить половину слепящих нас окон? Или даже две трети. Энергию-то экономить нужно, она даром с неба не падает! Вот более удачное объяснение: создание иллюзии постоянной, напряжённой деятельности. Но…

— …но к подобному объяснению не мешает добавить и развёрнутое дополнение, и длинные примечания, — резонно заметил я. — Тебе не кажется?

— В принципе, да. Кое-какие ответы нам удастся получить уже сегодня. Вот только побегать предстоит основательно! Лифтов ведь нет, представляешь?

— Ого! А как же перемещаться в вертикальном пространстве?

— Ножками, Никки, собственными резвыми ножками! У них общедоступны для непрошенных гостей только лестницы, но с их помощью дефилировать с первого этажа к семидесятому — это, знаешь ли… Сам персонал, разумеется, пользуется чем-нибудь технически более совершенным, вроде твоих самодвижущихся диванов. Правда, подобной мебели мне вообще увидеть не довелось — ни для поездок, ни для отдыха. Вот кресел сколько угодно.

— А ты успела немало! За ручку водили или…

— Или. Добрейший профессор снабдил меня отмычкой, отлично справляющейся с шифрами большинства дверей. А для меньшинства кое-что имеется в багаже твоей «Греты». Кстати, как она?

— Учти, её сейчас фактически нет, — предупредил я. — Как виртуальной личности, разумеется. Отключилась, чтобы случайно не испортить легенду: налицо один современный гравилёт и один гроссмейстер высшего пилотажа женского пола. Не беспокойся, «хозяюшка» ошибок не делает в отличие от нас.

— На что-то намекаешь?

— Именно так. Ни малейшего доверия не вызывает у меня твой «добрейший» Рудольф! А уж после торжественного вручения универсальных отмычек… Не слишком ли ты подставляешься?

— А что прикажешь делать? Ему обязательно нужно внушить: несмотря на нашу профессиональную квалификацию и природную сообразительность, он всё равно гораздо сильнее и удержит любую ситуацию под контролем. Босс должен постоянно чувствовать своё превосходство, понимаешь? Пришельцы ловки и наглы, зато хозяева умны и расчётливы. Так за кем будет победа? Вот то-то и оно!

— Значит, в деле Мегадевы сей санаторий крепко увяз?

— По уши. Она здесь, Ник! Где-то совсем рядом. Причём почти беспомощна! И я её вычислю.

— Как-то не уловил смысл второго восклицания, — медленно произнёс я. — Не пояснишь ли? И что в твоём рассказе Ди Аштману правда, а что вымысел?

Голда глянула — как мне показалось, с прежней недоверчивостью — но затем её лицо полностью разгладилось кроме одной, едва заметной складочки на подбородке. Подумала и подсела ближе. Странно, что её не переодели в больничную униформу, оставив в том же самом костюмчике салатового цвета. Или кандидатам в пациенты не положено? Да, но ведь нам выделили неплохие апартаменты для проживания, значит… Впрочем, гадание есть признак как неуверенности в себе, так и обычной умственной лени.

— Ладно, я могла бы соврать, но не стану. В моей истории всё правда, кроме одной детали…

Она внезапно замолчала, уставившись остекленевшим взглядом на мою руку и постукивая костяшками пальцев по одной из перекладин скамейки. Я не торопил, хотя очень хотелось.

Между тем молчание начало затягиваться. Подзадорить её, что ли?

— Хочешь, попробую угадать таинственную детальку? Изволь: на самом деле, твой «Лаки» здесь и не появлялся! И профессор тоже это понял. Сообразил, что «Счастливчиком» мы просто прикрываемся, а ищем-то именно Медею Темир!

— Не угадал, хотя мыслишь вполне логично. Да, «Лаки» и Медея угодили в одну смертельную связку, и сейчас им не позавидуешь. Но я слукавила в другом: никакого своего спецсотрудника на этой планете у меня не было. Как и детективного агентства с вышколенным персоналом. Я, вообще-то, разведчица-одиночка, понятно?

— Наконец-то первое признание насчёт своей личности!

— И последнее, так что не обольщайся. А в остальном всё просто. Готовясь к этой операции, я связалась с нужными людьми — «чёрными маклерами» — и купила у них компромат не только на некоего Никколо Ванетти.

— Экономичное решение, ничего не скажешь. Значит, свои грехи здесь замаливает, по меньшей мере, ещё один типчик?

— Извини, но уточнения не последует. Важно лишь то, что на Острове имелся человек, который работал на меня на тех же условиях, что и ты. Он исправно информировал о разных экстраординарных случаях, в том числе, и с несчастным «Счастливчиком» Он действительно сумел договориться о его обследовании в «Садисте». И больше на связь не вышел.

Сочиняет или нет? Однако имя всё равно не назовёт, поэтому уточнять бессмысленно. Конечно, это по правилам, но так хочется исключений…

— Очень интересно, продолжай. Твоё видение событий?

— Пожалуйста. Всё началось с того, что Медея Темир встретилась здесь, на Острове, с неким молодым мужчиной и посмотрела на него. А дальше — обоюдный, глубокий шок: он неожиданно обнаруживает у себя второе «я» (причём женское!), с которым не способен ужиться; она же с ужасом понимает, что не сумела подчинить своей воле чужое сознание. Между ними происходит драматическая сцена — думаю, со взаимными попытками убийства…

— Вот в этом не уверен.

— А я так вполне. Идём дальше. После бурных событий они расстаются при неясных обстоятельствах. Вскоре Медея начинает преследовать свою неудавшуюся жертву, а та использует подвернувшуюся возможность и временно прячется в «Садисте». Что сделали с моим сопровождающим, остаётся только гадать.

— Хм, возможно. А почему Мегадева вообще затеяла эту охоту? И, как я понимаю, не намерена от неё отказываться?

— Да потому, дружок, что впервые её дьявольский механизм воздействия на людей сработал с отрицательным результатом! Неужели ты не понимаешь, к чему это ведёт? Ди Аштман оценил сразу!

— А я вот в полном недоумении. Не получилось с «Лаки» — и чёрт с ним! Получится с каким-нибудь Джекки. Или даже с Никки…

Произнеся последнюю фразу, я невольно содрогнулся.

Голда звучно вздохнула и посмотрела на меня с таким необыкновенным превосходством, что я почувствовал себя уязвлённым.

— Ник, лапочка, можешь на время оставить свои страхи. Пока Темир не разыщет в дебрях санатория «Счастливчика» и не выяснит с ним отношения по полной программе, она не рискнёт «просвечивать» людей своим демоническим взглядом. А вдруг очередная неудача? Вдруг вместо ожидаемого поцелуя она вновь получит плевок в лицо? Не забывай, наша Медея привыкла к обожанию! К поклонению! К упоению своим тайным могуществом и…

— …и к упорному нежеланию сделать его явным?

— Это второстепенное! Её личные проблемы. Мне недосуг гадать, какими психологическими комплексами она страдает! Важно следующее: страшный сканер в голове Мегадевы дал осечку, и этой ведьме необходимо досконально разобраться в причинах неудачи. И теперь, когда страсти немного остыли, «Лаки» ей нужен только живым! А вот в обратном варианте я не убеждена.

Я крепко задумался. Изложенное весьма походило на правду, и тогда многое становилось на свои места. По крайней мере, ясно, отчего остальные охотники топчутся на месте. Поиск среди аборигенов и туристов не даёт результатов, а сюда они не добрались.

Уловив некоторую осмысленность в моём взоре, Голда важно кивнула:

— Вот и я подумала о том же. Если Медее легко удалось проникнуть в эту отнюдь не слабую цитадель, то напрашиваются два логичных вывода. Первый: ею применён один из вариантов зомбирующего экспресс-гипноза или наведённого отвлекающего внушения. Она проходит мимо охраны, а та её либо вообще не замечает, либо видит прошмыгнувшую рядом какую-нибудь кошку-мышку-белочку-ящерку. Согласен?

— Да, но… А как же ей существовать дальше? Нелегалкой? Постоянно рискуя быть обнаруженной?

— Ты прав, очень неудобно. Поэтому меня гораздо больше привлекает предположение № 2: Медея тут находится на официальном положении. Или как врач, или в качестве пациента. И это означает, что мы угодили в её тайное логово!

— Весёленькая перспективка…

Я сплюнул и уставился мрачным взглядом на «Садист», вовсю сиявший своими синими, жёлтыми и белыми глазами. Пора идти к нему на поклон… то есть, на ночлег. Или у энергичной «Гиены» другие планы?

— Планы первоначальные. Кстати, у меня имеются и другие позывные. Например, «Госпожа Метелица» или просто «Госпожа». Намёк понял?

— Как не понять! Буду впредь деликатнее.

На входе нас задержал фотоконтроль, причём ждать подтверждения от местной базы данных пришлось несколько минут. Действительно, тут много чего устаревшего — подобная процедура в современных учреждениях занимает считанные секуды.

И опять огромный освещённый, как на парад, вестибюль: прямо по ходу лестничный комплекс, справа широкий коридор, ведущий в давешнюю приёмную, слева три узких прохода куда-то в недра первого этажа. Из центрального вдруг появился доктор Брюкки, заметил нас и неспешно поманил пальцем.

Поначалу я его даже не узнал: в роскошном «китайском» халате с кистями и при дымчатых очках в золотистой оправе — типичные, традиционные атрибуты врачей высшей квалификации — он выглядел настолько солидно и представительно, что семенившему вслед за ним сгорбленному, с руками за спиной, Ди Аштману хотелось подать милостыню. Однако разговор начал именно он — к большому неудовольствию младшего коллеги, который уже широко раскрыл рот.

— Чуть было не забыли представить вас дежурному техническому персоналу. За исключением парочки, слегка пострадавшей после самого первого знакомства, — (короткий, сухой смешок). — Пройдёмте, пожалуйста.

— Я полагаю, новой пациентке детальное знакомство с обслугой ни к чему? — Алоиз Себастиан напористо взял реванш. — Вот и отлично! Она пойдёт со мной — давно пора провести первоначальное обследование. Напомните, как её зовут, кстати? Ах, Голда! Прекрасное имя, связанное с благороднейшим и ценнейшим металлом! У родителей младшей сестры Медеи Темир отличный вкус. Позвольте за вами поухаживать… взять под ручку…

— Меня будут изучать? — расхваленная «Гиенушка» немедленно оживилась и не возразила против тесного физического контакта. — В настоящей лаборатории, оборудованной по последнему слову науки?

— А как же! Не извольте сомневаться. В самой что ни на есть последней! Оборудованной по-настоящему…

И он неспешно повёл мою напарницу-подопечную в крайний левый проход. Со спины эта разноплановая парочка выглядела весьма комично, если не сказать несуразно.

Сзади послышался заметный вздох облегчения. Профессор сделал несколько шагов вперёд и встал рядом. Грустно покачивая белоснежной шапочкой, сказал:

— Такое впечатление, что они созданы друг для друга…

— Слишком уж ваш коллега важничает, — не сдержался я. — Даже не знаю, какое сравнение подобрать! Неужели такая научная величина?

— Вам знакомо понятие «технический директор»? — спросили меня. — Ну, вот он им и является. Как учёный Алоиз… кхе-кхе… средний, но отменный организатор. А это порой бывает важнее всяких там степеней и званий. У нас тем паче. Старейший здешний работник после вашего покорного слуги.

— Похоже, он влюблён в своё дело…

— А тут иначе нельзя. Впрочем, вы и сами в этом убедитесь, познакомившись с другими врачами. Труд и подвижничество, усердие и энтузиазм… Не в обиду, кстати, но у вас я ничего похожего не замечаю.

— Да откуда перечисленным достоинствам взяться?! — в сердцах воскликнул я. — Или вы полагаете, что я в восторге от задания, на которое меня обрекло начальство? Мало мне хлопот по блокаде Острова, так теперь ещё вот это! К вашему сведению, я не бравый супермен из «СБ», а обычный канцелярист!

В порыве искреннего возмущения я не заметил, что не менее послушно уже плетусь вслед за научным светилом «Садиста». В очередной раз за этот трудный сегодняшний день по направлению к приёмному покою.

Там нам пришлось немного обождать, покуда вызванный персонал не соизволит материализоваться в полно-частичном составе тринадцати человек из пятнадцати по списку. Все, словно на подбор, здоровенные молодцы сытого, равнодушного облика в неизменных головных уборах оранжевого цвета. Они откровенно не спешили и по мере появления выстраивались в не слишком ровную шеренгу, почёсываясь и позёвывая.

— Синьор Никколо Ванетти. «Служба Безопасности», особые полномочия. Прошу не любить, но жаловать, — несколько своеобразно представил меня Ди Аштман. — Его указания выполнять в точности, как мои.

Судя по полному отсутствию какой-либо мимики на гладких дежурных физиономиях, в качестве местного авторитета тут котировался совсем другой господин…

Тем не менее, я украдкой наблюдал за ними. С «номером десять» (блестящая бляха на груди, как и у остальных) наши взгляды пересеклись, но и только. В который уже раз подумалось, что подобные переглядки нужно устраивать как можно реже. В глаза смотреть собеседнику — тем более. Не до гостиных приличий сейчас, а не то запросто можно нарваться. Несмотря на бодрый оптимизм Голды.

Конечно, при визуальных контактах с мужчинами риска меньше. Из меня специалист по гипнотическим атакам никакой, но и дилетанту понятно, что поддерживать наведённое внушение проще и эффективнее под свой собственный гендерный тип. Из досье на Медею Темир я помнил, что она «косила» под парней своего возраста и расовых черт всего дважды и на короткое время. В остальных сотнях случаев маскировалась под женщин. И отнюдь не девочек и старушек! Что характерно.

А ведь дамочек в Санатории по информации моей Гансвид всего пять! Доктор наук Аманда Тронташ, доктор права Оливия Аянсовая и доцент Лидия Герефф (это из врачей). И парочка специалистов у жуткого «Перехода» — уже виденная мною склочная Астра Золлер и бригадир операторов, некая Агнесса Рейн. И, судя по всему, ни малейших подозрений на их счёт ни у коллег, ни у начальства не имеется.

Я снова начал крепко подозревать, что «Госпожа Метелица» (ишь ты, как пышно звучит!), несмотря на честные-пречестные глазки, коварно намешала мне правды и лжи в равной пропорции. Или же, как водится, утаила ключевую подробность-деталь. В какой-то момент мне показалось, что я вот-вот смогу разгадать её хитрость, но осмысленных образов так и не возникло.

Однако самое время строить дальнейшую личную стратегию! И не забывать, что цели и задачи у нас диаметрально противоположные, говоря учёным языком. Её — убить, моя — предотвратить. Ну и постараться выявить заказчика, о чём неофициально, но настойчиво просил Командор.

Способов в наличии имелось лишь два: незаметно и внимательно следить за Голдой и в самую последнюю секунду её нейтрализовать — или же сыграть на опережение и решить проблему самому. Но в обоих случаях мне предстояло установить личность Медеи. И здесь второй способ был куда как предпочтительней! Во всех отношениях: и риска меньше (в рукопашной схватке я Голде не соперник), и не возбранялось устроить несчастный случай «Госпоже Метелице». Скажем, невзначай толкнуть её в костёр, как это произошло в известной народной сказке, если не ошибаюсь. Ах, нет, ошибаюсь: подобным образом деревенские девки расправились с красавицей Снегурочкой, избавившись таким вот образом от опасной конкурентки, которая могла отбить у них женихов…

Ну и последнее — об этом мне лишь разок намекнули, но, тем не менее… Расшифровав Медею Темир и фактически сохранив ей жизнь, я тем самым получал на Мегадеву все права! Согласно её же собственной рекламе-обещанию. Не сомневаюсь, что работать до скончания своих дней на чужого дядю она явно не собиралась — скорее, как в тех же сказочках, согласилась бы выполнить три желания, и пока, до свидания, прощайте! — но разведку Командора и такое устроило бы.

Откровенно признаюсь: меня тоже.

Я и суеверен, и не люблю радоваться призам задолго до их вручения, но… но! Подобный куш можно взять только один раз. И делиться с другими добровольно — форменный идиотизм.

Вот не устаю втайне поражаться: почему же умная и не слишком-то озабоченная моралью «Гиена» думает иначе? Ведь твёрдо намерена честно выполнить своё задание, вне всякого сомнения! Вполне вероятно, что и она сама подвешена на хорошем компрометирующем крючке. У кого-то из весьма не слабых мира сего…

— Ха-ха-ха! О-го-го! Гы-гы-гы!

Краем уха я уловил, что почтенный эскулап Рудольф в непринуждённой манере старого собутыльника только что лихо повеселил своих служащих профессиональным анекдотом. Причём весьма скабрезным. Что ну никак с ним не сочетается. Конечно, окончательные выводы делать ещё рановато, но я редко ошибаюсь в характере человека, с которым работаю.

Зычно поржав всласть, отпущенные работнички вразнобой потянулись к выходу. Я опять ощутил на себе резкий взгляд, но не стал определять, чей именно. Лишнюю информацию нужно уметь отсекать: эти-то парни точно вне всяких игр. Рылом не вышли.

«Браслет связи» на моей руке вдруг выдал быструю радугу огоньков: «Грета» внезапно восстановила свою личность! Не спросив разрешения, не доложив обстановку… Просто известила: «Немного поработаю, мне нужно обеспечить резерв». И всё.

Что ж, ей виднее. Потом разузнаю подробности… Так-так, а за мной, оказывается, откровенно наблюдают!

— Профессор, а нельзя ли и мне получить ваш универсальный ключ? — я, на всякий случай, решил захватить инициативу. — Моя вынужденная коллега из «Элиты» делиться своим не собирается…

— Заметно, что у вас с ней отнюдь не совет да любовь, — (всё видит, надо же!). — Можно, отчего же нет. Теперь это особого значения не имеет.

— Вы настроены пессимистично?

— А вы?

— Я, в общем, нейтрально. Как уже говорил, выполняю приказ сверху, активной самостоятельности лишён, чему только рад. На феномене Мегадевы карьеру сделать затруднительно, а вот нешуточных проблем поиметь — это запросто.

— Логично рассуждаете. Однако ваша… э-э… коллега настроена совсем иначе!

— Так молодая ещё! Опыта мало. Жизнью не битая… И потом у женщин совершенно особое восприятие мира, вы же знаете!

— Да. Знаю.

Ди Аштман сделал фигурное движение рукой — освещение в приёмной медленно снизило яркость до минимума. Воспользовавшись моментом, я непринуждённо заметил:

— А я полагал, что Санаторий вообще не экономит энергию…

— До подобной степени абсурда мы ещё не дошли, — спокойно ответили мне. — Вы, очевидно, судите по общему взгляду со стороны? Это ошибочный подход. «Где свет, там и жизнь», как говорят в «Элите».

— Но ведь целые этажные уровни…

— Повторяю: не судите опрометчиво. И пусть вас не обманывает кажущееся безлюдье. Напротив, это тихое напоминание насчёт соблюдения осторожности. Активная жизнь, она бывает разная…

— Вы стали говорить загадками. Впрочем, спасибо за предупреждение.

— Пожалуйста. Решение одной загадки подскажу прямо сейчас: некоторые аналитические процессы у нас автоматизированы и в работе круглосуточно. Кроме того, учёные любят творить по ночам, когда ничто не отвлекает. А, скажем, доктор Рем Салимус вообще может обходиться без сна неделями. Интереснейшая личность, советую обратить внимание! Ну, мне направо, а вам к лестнице налево. Желаю хорошенько отдохнуть, вы сегодня натерпелись…

Почти поспешным шагом он покинул затемнённый зал. Я ещё с пару минуток стоял, разглядывая вручённую мне (крадучись, чуть ли не из-под полы) отмычку-ключ, похожую на старинную круглую печать. Вздохнул и направился по указанному маршруту. В конце которого на лестничной площадке обнаружил Голду.

Кажется, впервые я увидел её откровенно растерянной. Что она и подтвердила упавшим голосом:

— Бредятина какая-то! Не могу попасть в предоставленное нам жильё. То есть на четвёртый этаж. Ибо после третьего следует сразу сто шестой…

Так оно и обстояло, в чём я незамедлительно и убедился. Удивляться уже не было сил.

Отрадно было лишь то, что с разведчицы «Элиты» сейчас полностью сошёл её самоуверенный элитно-шпионский лоск, и она предстала в облике изначальной, слабой женщины, полностью зависимой от физической мощи и ума рядом стоящего мужчины. На меня смотрели с врождённой, затаённой верой, что брутальный самец быстренько найдёт выход из нового житейского парадокса.

Решения очередной садистской головоломки у меня не имелось, и оставалось лишь сделать вид, что подобные несуразные мелочи особого внимания не стоят. Кстати сказать, это вполне в духе характера настоящего Никколо Ванетти.

— Ну так пошли наверх, — я снисходительно пожал плечами и сделал первый шаг. — Какая разница, где дрыхнуть в гостях? Найдём себе комнатку потемнее и завалимся… Уверен, что «этажную» гадость нам специально подстроили. В отместку за дневные наши шалости. А завтра на хамское обращение с клиентами мы пожалуемся всем — «от» и «до». Актёры они никудышные, злорадство нипочём не скроют!

Голда без всякого энтузиазма поплелась за мной вверх по лестнице, буркнув под нос: «В пятнадцатый раз уже…» Желая как-то её отвлечь, я полюбопытствовал: а не меняются ли только цифровые обозначения?

— Никак нет, всё в реале. Я в коридоре открыла первое попавшееся окошко — не заблокировано, представляешь? — и выглянула наружу. Мамочка моя, высота какая! Потом спустилась на один пролёт на «трёшку», проделала то же самое — и вот она, земля, почти рядом. Поганое место…

— Ну вот, а ты планировала справиться за недельку!

— Так ведь рассчитывала работать в нормальных, статичных условиях! Где этажи не исчезают на глазах, и диваны стоят на месте, а не носятся, как сумасшедшие вагонетки… И боюсь, что только этими сюрпризами дело не ограничится.

— Запасной-то план на непредвиденные случаи хоть есть?

— Много будешь знать — не успеешь состариться…

Быстро приходит в себя, вредина. Ладно, предоставим дальнейшую инициативу ей. И двери предложим открывать самой: о моей отмычке пусть пока будет в неведении.

Впрочем, на «сто шестой» нас пропустили на халяву: прозрачная, почти не видимая дверца послушно скрылась в стене, едва почувствовала наше приближение.

Я огляделся: вправо-влево тянулся бесконечный коридор, теряясь во мраке. Освещение активировано на ограниченном участке в несколько десятков метров, по мере движения объекта гаснет позади него и вспыхивает впереди — наконец-то экономичная технология! Блоки из однообразных комнат без нумерации чередуются с не менее скучными холлами, где кроме кресел больше ничего нет. И что, спрашивается, тут делать?

— Не морщись, Ник! Ты эту радость впервые увидел, а я уже досыта насмотрелась, — подбодрила меня Голда. Помолчала, а потом выдала не без ехидства: — Насчёт «комнатки потемнее» ты как раз угадал! Интересно, и чем ты в темноте собрался со мной заниматься?

Вот за что я не люблю кокетливых, стервозных девок — так это за манеру сперва эротически раздразнить и тотчас вильнуть хвостом на прощанье с невинным видом. Пора малость и осадить:

— Байку одну симпатичную вспомнил. Сидит, значит, юная парочка на скамейке в глухом уголке парка: девушка строга и неприступна, паренёк слегка возбуждён… И вот он говорит: «Эльза, хочешь я тебе свой энергометр покажу?» А та в ответ: «Бессовестный ты, Ганс! Вот когда поженимся, тогда и покажешь…»

Эффект оказался неплохим: девица Гансвид залилась румянцем! И даже отвела взгляд! Правда, очень быстро взяла себя в руки:

— Это как — реальный эпизод из бурной юности фройляйн фон Хётцен? Она была такой скромницей?

(А не проверяет ли, хитруша? Откуда плебею Ванетти знать столь личные подробности из жизни аристократов?)

— Говорил же: просто байка, вымысел, — простодушно молвил я. — Случайное совпадение имён, не бери в голову. Лучше поразмысли вот над чем: а не попробовать ли нам через дочь Командора подключить к этому делу архивы разведки Сектора? Эльзочка всё ещё стыдится своей отвратительной выходки в баре «Трилистник», но это ненадолго. Если использовать эмфиземы стыда — самое время!

— А ежели слегка подробнее?

— Только не придирайся особо — это ты у нас оперативный работник, а я рассуждаю как порядковый бюрократ… Поскольку наскоком с Мегадевой явно не получится разобраться, то и не нужно открывать игру с миттельшпиля. Вернёмся к началу и попробуем понять хотя бы назначение «Садиста». Уже ясно, что никакая это не частная клиника: система ловушек на входе и боевые гравикатера исключают кустарную деятельность. Перед нами государственный объект — в прошлом, по крайней мере. Бывший на балансе или «Службы Безопасности», или разведки, или армии. И ни одно из этих милых ведомств никогда бросает свои разработки, даже если они были признаны неперспективными! При длительной консервации непременно оставят наблюдателей, а ведь перед нами действующий комплекс!

— Несложных подробностей уже слишком, а я всё никак не пойму, куда ты клонишь. Я ж не расследование по Санаторию веду, а охочусь за Медеей!

— Ну, охоться — я мешать не буду…

— Обиделся?

— Сказал ровно то, что сказал.

— Обиделся… Ладно, не дуйся, а заверши свой анализ кратеньким выводом.

— Изволь: в наипервейшую очередь надо установить нынешнего хозяина этого Мегаполиса в скалах. Кто и весьма щедро его финансирует: на бедность тут не жалуются! Это тот минимум знаний в работе, без которого не обойтись. И Эльза могла бы помочь секретной информацией. Что не так?

— Да я не спорю, не спорю… всё правильно. Вот только времени на эту правильность нет. Я ж не с бухты-барахты начала партию с середины, минуя дебют.

— И я от споров далёк. Высказался разок — и довольно. Действуй, как задумала. Вот только нутром чую: не дадут нам спокойно работать. Так и будем шагать в неизвестность…

Мы действительно уже долго неспешно шли, куда глаза глядят, негромко переговариваясь. Ничего не менялось: бесчисленные, одинаковые двери одинаковых комнат, мерно гаснущий и загорающийся свет… Коридор вёл в бесконечность, не иначе: ни единого поворота! Или мне так казалось?

— Было б недурно, если бы ты вызвал Эльзу фон Хётцен сюда, — вдруг раздельно сказала Голда. — Живой, ходячий сканер… да мы бы вычислили Медею Темир в течение суток! Чисто эмпирическим путём. Я уж прощу ей и сотрясение мозга, и выбитый мизинчик… Болит, между прочим, до сих пор!

Я невольно остановился, обдумывая неожиданное пожелание. Потом так же раздельно ответил:

— Мощная идея, однако! Но как осуществить? Если приедет по вызову сама, то ей не миновать одного из восьми КПП — и я не поручусь, что там не сыщется умелого двойника, работающего и на «СБ», и на «соседей». То есть на разведку, извечного нашего друга-конкурента. Такую важную особу, разумеется, на Остров пропустят, но поставят о том в известность отца. На всякий случай. И вот реакцию Командора я предсказать и отдалённо не берусь.

— Ещё варианты есть?

— Да, нелегальный: лечу на континент, забираю там Эльзу и везу… — (тут я невольно помедлил), — везу через океан в багажнике «Греты». На свой пункт. Меня не досматривают, ты же видела. Но это опять драгоценное время. И потом: а сюда её как? И какую сочинить легенду? Так, с кондачка, и не решишь…

— Согласна. Отложим пока.

Некоторое время мы двигались молча. Это было кстати: я напряжённо обдумывал предложенный рискованный, но на редкость перспективный план. Несмотря на всю свою взбалмошность, дочь Командора не была пофигисткой: в наличии хороший природный ум, да и разведчица она способная. Вздорная Алина Дюнштайн вполне может засвидетельствовать — кажется, это единственный случай в истории тайной агентуры, когда мастер класса «Злой гений» проиграла «третьеклашке»! Причём её сделали и красиво, и вчистую — вот только не нужно было самостоятельно арестовывать с залихватским обращением: «Твоя песенка спета, Злюка!» Ибо «песенку» Дюнштайн таки продолжила ударом из бластера навскидку. То ли с отчаяния, то ли со всей женской дури — разница в данном случае невелика…

Тут я резко остановился. Не так далеко впереди вспыхнуло световое облачко, и в него вступила массивная человеческая фигура. Я машинально оглянулся.

Голды рядом не было.

По коже мгновенно пробежал знакомый холодок опасности. Из оружия со мной был лишь лёгкий парализатор. Я извлёк его, звучно перещёлкнул предохранителем и взял в правую руку, держа чуть на отлёте. Затем как бы вразвалочку двинулся навстречу незнакомцу. Он ответил тем же, однако обе руки всё это время держал за спиной.

Сходка в духе старинных дуэлей двух заклятых врагов… вот только мой предполагаемый противник не имел лица.

Это оказалось настолько неприятным зрелищем, что я, покрывшись липким потом, снова замер на месте и приготовился к стрельбе. Мешковатая одежда-балахон… белая, гладкая оболочка вместо кожи… дырки для глаз и рта — то ли пластическая маска, то ли нет… Нас разделяли не более пяти-шести метров.

— Опустил бы ты, начальничек, «ствол», — раздался немного гнусавый, но отчётливый голос. — Всё равно ведь не выстрелит!

Не отводя взгляда от этого урода, я направил парализатор прямо ему в лоб и переместил большим пальцем регулятор на предельную мощность. Послышался хриплый смешок:

— Вот дядя неверующий! Ну, давай, проведи эксперимент!

Я ещё с минуту пялился в его жуткие квадратные лицевые отверстия. Потом протянул:

— Ну-у, коли вы от этого получаете кайф…

И, мгновенно направив дуло на его ступни, дважды нажал на спуск.

Характерного свистящего звука не последовало: короткое шипение, и всё. Хорошенькие дела…

Убрав бесполезное оружие, я тотчас слегка присел, выставив левую ногу вперёд, а ладони сложил на голове. «Рет-рет», базовая стойка номер два. Увы, последующие действия мне были известны больше в теории.

— Ой, командир, ты только меня не бей! — бесформенная туша аж заколыхалась от непритворного смеха. — Убить всё одно не убьёшь, зато потом горько пожалеешь!

Так: комплекция, лексика, обращение, манера поведения… Кое-какие выводы уже напрашиваются.

— Ежели в карманах или за пояском у тебя припрятаны и другие стреляющие игрушки, то лучше за них и не хватайся! — просветили меня. — Мы находимся на одном из семи этажей учёнейшего доктора Салимуса, а он страсть как не любит всякой инородной техники! Вот она тут и не работает. А «весёлые инструменты» его личного изготовления у тебя вряд ли имеются!

— Кто вы такой и чего хотите? — ледяным тоном осведомился я. — И когда в последний раз гостили у «хозяина»?

— Ну, точно, легавый! — идентифицировали меня. — Тем лучше: обоим будет проще. Если обо мне, то я на волюшке уже давненько! Кажний день сыт, пьян и нос в табачке! Чего и тебе желаю. Если договоримся, конечно.

— А есть о чём?

— А как же! Но сперва на заданный вопрос ответить надо. Хочу я, как и все-прочие людишки на свете, выгоды побольше урвать, коли пофартило. Кто я — сам поломай голову на досуге. А вот кто ты — сей интересный вопрос попробуем решить немедленно…

— Шарады загадывать изволите? А ну, стоять! Не приближаться!!

Это я выкрикнул во всю силу лёгких — и страховка, и очередная проверочка… И не ошибся: уродец живо отступил на шаг и втянул голову в плечи. Сокрушённо вздохнул:

— Не доверяете, пан начальник? Правильно, в общем, поступаете, но сейчас не тот случай. Вот, извольте полюбопытствовать!

Он неторопливо вывел из-за спины свою левую руку с зажатым в ней плотным листом синтез-бумаги. Протянул мне. Грех было не пустить пыль в глаза: молниеносным движением ноги я эффектно выбил яркую картинку и красиво поймал в воздухе двумя пальцами. Предел моих боевых умений, к сожалению.

— Ох, ну ты и нервный! — (тем не менее, от меня отодвинулись ещё на шаг). — Душевной беседы покамест не было, а уже пятерню топыришь! Лучше вот взгляни да прокомментируй…

А ведь переигрывает малость с «блатной музыкой», подумал я. Он будет посложнее того образа, который лепит. И намного, если сумел добыть такой компромат…

На ладони у меня лежала цветная, чёткая распечатка с какого-то видеоустройства. Этот Остров… первый КПП… и вальяжный синьор Ванетти в обнимку с хохочущей зубастой шатенкой.

Настоящий Никколо Ванетти, к сожалению. Не я.

Серьёзный прокол. И очень ещё хорошо, что в таком вот жлобском оформлении — на горизонте очередной, примитивный шантаж. Посыпать голову символическим пеплом рано… хотя и радоваться, разумеется, нечему.

Аккуратно упрятав снимок за пазуху, я оттуда же извлёк небольшой сафьяновый футляр и демонстративно раскрыл его. Вполне равнодушно осведомился:

— Сколько?

Ряженый ответил не сразу: казалось, он был несколько озадачен. Воспользовавшись паузой, я как можно небрежнее процедил:

— Со мной тут была дамочка одна… Предупреждаю по-хорошему: с ней подобный номер не пройдёт. В принципе не пройдёт, сечёшь? Либо сразу «перо» в бок получишь, либо тебе медленно «чичи» выколют. Беспредельщица она, понял?

— Мог бы и не говорить, — проворчали в ответ. — Я с бабами вожусь только ради этого самого… Специально дождался, пока её крутанёт, чтобы можно было спокойно переговорить.

— «Крутанёт»?

— Ага. Она же шла чуть позади — вот и нарвалась на «мини-вертушку». Та в холле установлена, который вы только что миновали. Нацелена на последнего, включается автоматически…

Я ничего не понял, но переспрашивать не решился: своё незнание лучше не выставлять напоказ. Хотя опять же небрежно уточнил:

— И куда её вынесло?

— Аж на шестьдесят шестой этаж! — (хихикнули, и очень довольно). — Там владения доцента Лидии Герефф, а док Салимус её терпеть не может… как и остальных врачих. Вот непрошеных визитёров к ней и отправляет!

— Мы к Салимусу, вообще-то, и не стремились. Шли к себе на четвёртый, а вот попали сюда…

— Ну, это забава несложная! Та же самая «вертушечка», только по-иному настроенная. Как-нибудь потом объясню.

— Потом?

— Именно. Ты спросил «сколько»… Пятьдесят энергоштук отстегнёшь прямо сейчас, а остальные тридцать при окончательном расставании.

Очень даже недорого, мимоходом подумал я. Впрочем, откуда ему знать истинную цену своей распечатки? Но вслух недовольно сказал:

— Сам дурак или меня за такового держишь? Во-первых, ты запросил не по чину. А во-вторых, я проигрыш всегда выплачиваю сразу. Так что можешь сматывать удочку и прятать крючок.

Он опять уставился на меня своими чёрными квадратами. Потом осторожненько слегка приблизился — на пару метров, не больше. Заговорил совсем иначе: без фальшивого галльского прононса и без фамильярностей:

— Много запросил, говоришь… Ладно, давай прикинем, что к чему. Сразу скажу: я не знаю не ведаю, кто ты есть на самом деле, и знать не хочу. Информация избыточная для бизнеса и опасная — для меня. Важно, что тебя представили как крупного босса из «СБ», а это оказалось личиной. Значит, ты ведёшь какую-то свою тайную игру, и ставки весьма высоки — в наш Санаторий не врываются с боем от нечего делать… Опять же мне твои планы без разницы — да и любые другие тоже. У меня всю жизнь своя единственная игрулька, любимая: «Кто-то ненароком ошибся — а я уже тут как тут!»

Он придвинулся ещё на шажок, что было очень кстати: я постарался найти-заметить во внешности хоть какую-то примету, по которой его можно будет впоследствии опознать. И таковая нашлась: узкий медный браслет на запястье левой руки. Нетрадиционно заботится о здоровье, козёл…

— Нормально рассуждаешь, — похвалил я. — Так бы с самого начала, без тематических спектаклей… В одном лишь ошибся: это не моя личная пьеса. Я всего-навсего играю порученную сверху роль, партитура опять-таки расписана другими людьми. Они недосмотрели, не я! И если мне по твоей милости предстоит воротиться ни с чем, то основную часть вины придётся свалить на тебя. Как, нравится такое развитие событий?

— Отнюдь! Но когда и кому удавалось без риска улучшить своё материальное положение? Вот то-то! Однако я не прочь и твои предложения выслушать.

— Мои? Они уже давно наготове! — хищно усмехнулся я и извлёк из футляра треугольную кредит-карту Магистра. — Плачу сто тысяч! Шестьдесят за полное молчание и сорок за ответ на один вопросик, всего-навсего!

— Хм… И какой же?

— Где «Лаки»? Человек, неудачно просканированный Мегадевой? Ну?!

Не напрасно ли я пошёл сразу с «джокера»? Да ещё с психологическим прессингом? Но ведь такой случай выпал! И проверить, и припугнуть. И, возможно…

Палец даю на отсечение: он под маской заулыбался! И широко развёл руками:

— Как много ты знаешь, дядя! Вот только не держи за фрайера, хорошо? Двести! И ни зарядом меньше. Или семьдесят за мою немоту — и разбежались.

— Увы, полной суммы с собой нет, — я сделал точно такой же ответный жест. — Но достать не проблема! Свяжусь с «прикрытием» в городке, там закажут перевод… Тройку дней потерпишь?

— Да хоть четыре, хе-хе! Но вот без аванса никак нельзя!

— Ну так я ведь достал не для того, чтобы снова спрятать… Держи! — я кинул ему карту, которую он подхватил очень ловко для своей грузной фактуры. — На предъявителя, примут в любом банке Галактики. Но не вздумай вилять! Если обманешь или поведёшь двойную партию — никакая маскировка не спасёт. За мной стоит слишком серьёзная контора. Это не угроза, но…

— … но запугивание, понимаю. Не беспокойся, я свои договора выполняю аккуратно. Вот в качестве небольшой благодарности за щедрость: пансионат, где мы находимся, опекает настолько мощная организация, что здешние господа учёные медики снисходительно поплёвывают и на «Союз», и на «Элиту». Если не сообразишь сам, то при окончательном расчёте поделюсь подробностями. А пока позволь откланяться…

Поклона я не дождался, но шантажист весьма кокетливо сделал мне ручкой. Затем развернулся, качнув бёдрами, и довольной вальсирующей походочкой посеменил дальше по коридору. Но когда я его окликнул, остановился немедленно.

— Как попасть в свои номера? — повторил он мой второй вопрос. — Да просто спускайся вниз по лесенке! Раньше было нельзя, а сейчас она в нормальном состоянии. Ну а насчёт снимочка подлинного Никколо Ванетти… Всегда полезно знать в лицо не только паханов из своего барака, но и всех начальников зоны! Может пригодиться в самый неожиданный момент. Верно?

БЛОК СОБЫТИЙ № 4 (Нас сюда не звали)

— Налей мне чего-нибудь покрепче, хорошо?

О, как! Даже эту невозмутимку проняло. Полулежит на алом диванчике: осунулась, глаза тусклые, движения вялые… А какой задирой выступала в самом начале!

Голду я нашёл, как мне и обещали, у входа на шестьдесят шестой этаж: она сидела на верхней лестничной ступеньке, обхватив колени руками и тупо глядя перед собой. Никакой осмысленной реакции на моё появление не последовало, равно как и на бесцеремонное потряхивание за плечо. Тогда я аккуратно подхватил умученную напарницу на руки и понёс вниз — опять же ни малейшего протеста на столь шовинистические мужские действия. Больше того, лишь на пятидесятом порядковом нумере она выскользнула из моих натруженных объятий и, всё так же молча, пошла дальше на своих-двоих. Было полное впечатление, что детектив утратил к следствию всякий интерес.

На сей раз мы без каких-либо приключений добрались до своих комнат на злополучном четвёртом этаже, где немедленно расселись по диванам, а потом на них и повалились. Как и подобает мужчине, я вскоре поднялся и занялся коктейлями. Услышал неожиданную просьбу и был приятно удивлён.

— Оттянуться желаем или вырубиться?

— Начнём с первого, а там посмотрим…

Ну, коли так, тогда на три пальца обоим чистого рома «Жемчуг морей» — иного в баре не имелось. А вот чем зажевать… ах, где мои медовые рогалики? Меню здешнего пищевого синтезатора оказалось на редкость скудным. Зернистой икры не было, подумать только!

Ладно: котлеты, острый сыр, рыбный паштет, виноград, кремовые бисквиты. И поджаренный хлебец, разумеется. Малый походный набор.

Глыть-глыть-глыть!

Полновесные сто двадцать грамм сорокатрёхградусного «Жемчуга» в три глотка? Залпом?! Ни фига себе, противница алкоголя…

И ведь даже к еде не притронулась! Нет, отщипнула кисточку винограда, кидает в рот по одной штучке… Ладно, хоть щёчки порозовели.

Не желая уступать в истинно мужской удали, я тоже осушил свой стаканчик, не отрываясь. Правда, за несколько большее время. Ну и закусил плотненько, быстро очистив полподноса.

— Ты меня хоть искал?

Я ожидал подобного вопроса меньше всего, но не скажу, чтобы совсем нет. Ибо тенденция к очеловечиванию у посланницы «Элиты» за послелние часы явно наметилась.

— А то! С дурными метаниями по коридору взад-вперёд! Едва крыша не поехала. Куда ты подевалась?

— Я то же самое подумала про тебя. Только что шествовал на шажок впереди — и внезапно пропал! Сначала стояла, разинув рот, а потом чуть было опять «ау-у!» не крикнула…

— Зато теперь стали предельно понятны и быстрое согласие с нашим присутствием Ди Аштмана, и его содействие. У меня оптимизма всё меньше и меньше.

— Тебе-то чего волноваться?

— Отпустишь на мой любимый КПП № 8 — перестану.

— И не надейся! Я нанимаю тебя на временную, хорошо оплачиваемую службу. Сколько ты хочешь?

— Сто «кусков» в качестве аванса, — невозмутимо ответил я. — Можно кредиткой. Немедленно.

— А к чему такая спешка? Не доверяешь?

— Люблю иметь при себе приличный резерв. Да и обслуживание «Греты» обходится недёшево.

Голда внимательно меня обсмотрела. Не глядя, вынула из бумажной розетки котлету, разместила её на тосте, откусила и принялась методично жевать. Не нравится мне, когда интеллектуальные размышления совмещают с поеданием чего-либо. Не к добру как бы.

— Плесни-ка ещё столько же. Чистого. Неплохой ром.

— Одну минуточку… Как это там иронизировали в древности? «Знаем-знаем, как вы не пьёте! Так-то и мы не пьём!»

— Исключение лишь подтверждает истинность выбранной маски.

Многозначительный ответ. Её просьбу я выполнил в точности, а вот себе соорудил смесь «Жемчужинки» с соком манго. Тот же объём, и по виду неотличимо. Если госпожа Гансвид хочет столь уж открыто расслабиться, то мне, напротив, не помешает сохранить толику бодрости.

Покончив с приятным делом, я обернулся, галантно подошёл и манерно преподнёс. Напиток приняли, поблагодарили еле заметным кивком и поднесли к моему носу кулак. От неожиданности я чуть отпрянул назад. Со стороны алого дивана усмехнулись, а потом разжали. На ладони лежали два ромба — форма кредитных карт, принятая в «Элите».

— Каждая ровно по сто. Одна лично для тебя, вторая для «пигалицы». Хотя теперь её так дразняще называть не годится даже в отсутствие. Очень полезная машинка! Как вернусь с победой, непременно заведу себе такую же.

Вот что значит добрая выпивка да принятая вовремя! Мигом ожила. И уверенность в своих силах возродилась. А уж щедрость-то какая!

У Никколо Ванетти от жадности запрыгали пальцы, а лицо озарила алчная, противная улыбочка. Голда, сделав небольшой глоток, снисходительно наблюдала за мной.

— Ты можешь вызвать её сюда? — вдруг спросила она. — Прямо сейчас?

Замешкавшись, я почесал подбородок. Как-то одновременно пришло на ум, что я не знаю радиус визуализации моей «Гретель». И что нельзя даже намёком дать это понять.

По счастью, сообразил:

— Немалый риск, однако! Во-первых, её могут обнаружить защитные системы «Садиста». Во-вторых, я вообще не уверен, что она способна их виртуально преодолеть. Впрочем, цветовая сигнальная связь работает…

Голда, казалось, прожигала меня насквозь своим взглядом. Было ясно, что она нисколько не пьяна и даже не расслабилась по-настоящему, а лишь качественно согрелась. Отменная актриса в первозданном смысле этого слова: не поймёшь, когда играет, а когда ненароком раскрывается.

— Придётся рискнуть, Ник, — чуть ли не извиняюще молвила она. — Ты же сам убедился, что здешние пространственно-временные кошмарики не одними западнями ограничиваются — тут местами вообще физические законы иные! Не знаю, как тебе, а вот на меня «скачущие этажи» произвели весьма зловещее впечатление. А уж твой рассказ о Переходе — тем более. Кстати, знаешь, как меня вечером обследовал этот пузатый знахарь Брюкки? Уложил навзничь на коечку, предложил закрыть глаза и не волноваться… Как и любая женщина, я умею смотреть сквозь свои длинные ресницы — и чуть было не рехнулась, когда в меня засунули руку…

— Ничего не понимаю, — тихо сказал я. — Каким образом?

— Почти по локоть! — зло крикнула Голда и одним махом расправилась с остатками рома. — Слева, под рёбра! Что я при этом чувствовала — не передать… Нет, ни малейшей боли — но уж лучше нож в бок, честное слово! Слава Всевышнему, что всего минуток пять шла «диагностика». Хотя, может, и час — чёрт его знает… Когда пришла в себя, то выслушала напыщенное известие, что ихняя супер-медицина опять не подвела: у меня внутренние органы в порядке, вот только малость пониженная кислотность желудка. Но это не страшно: минеральная водичка, лёгкая диетка, регулярный сон…

Я молчал. Подумалось, что контакты с «гениальными больными» здешним врачам на пользу не пошли. Судя по поведению жизнерадостного Алоиза Себастиана. «Пастырь лютого стада лютее пасомых» — спаси и сохрани…

Деликатное покашливание сзади заставило меня в очередной раз вздрогнуть и обернуться. У входа во вторую однотипную комнату (диваны, кресла, столики, встроенные шкафы и синтезатор между ними) стоял седой, благообразный мужчина при шкиперской бородке без усов — одновременно и величественный и как бы простецкий. Его подпоясанный кушаком халат был поскромнее, чем у доктора Брюкки, но блестящего чёрного атласа, при пышных кистях и богатой меховой оторочке. Руки в карманах, поза самая непринуждённая…

Откуда он взялся, хотелось бы знать? Дверь в соседнее помещение опечатана и не вскрывалась — «девственность» субэлектронной защиты мне была и со своего места отчётливо видна. Да и невозможно стопроцентно бесшумно раздвинуть-задвинуть!

— Мне приходится извиняться дважды, — неспешно начал пришелец из ниоткуда. — И за вторжение сюда без спроса, и за проблемы, доставленные вам на моей территории. Меня слишком поздно известили о вашем прибытии. Доктор Рем Хичкап Салимус, из распорядителей. К вашим услугам…

Просто прекрасно! Нас вдруг посетила, по некоторым намёкам, чуть ли не ключевая фигура в этом треклятом Санатории — а мы усердно пьянствуем. И ни малейшего понимания, как теперь нам себя вести. Если придерживаться избранной роли, то ответно расшаркиваться предстоит господину Ванетти. Или нет, такое не в его характере.

— Очень приятно… но ваши шалости действительно переходят всякие границы! — зашумел я, стараясь отвлечь внимание от Голды, находившейся в приличном замешательстве. — Мне, солидному и облечённому немалыми полномочиями человеку, приходится, вроде мальчишки, бродить да лазать по вашей постылой вертикали! У вас, конечно же, и право пресловутой частной собственности, и всякие разветвлённые связи, но с реальными властями так обходиться негоже! Я опять же имею ввиду себя как представителя… Очень не люблю жаловаться вышестоящему начальству, но сейчас так и подмывает!

— Неужели вас не предупредили о специфике данного учреждения? — спокойно осведомился администратор и без приглашения развалился в одном из кресел, разместив согнутую правую ногу поперёк левой. — Особый раздел психиатрии, работающий с анормальными гениальными личностями — это, знаете ли…

— Уже знаю, — сварливо перебил я. — Лицезрел ваш Переход. Страсти-то какие!

— Да, приятного мало, скажем так, — кивнули мне. — Это хорошо, что вам сразу же показали плоды работы перевёрнутого ума. И подобных тут, к сожалению, хватает. А теперь представьте, что произойдёт, если эти творцы разумных кошмаров так или иначе обретут свободу? Тогда проказы Медеи Темир вам именно проказами и покажутся…

— Вам о ней известно что-нибудь?

— Очень даже немало. У Рудольфа редкий материал подобран. Это же фактически по нашему профилю. Хотя изучать её непосредственным образом лично я поостерёгся бы. Даже здесь, при вполне надёжных охранительных системах.

Всё это время я не без тревоги ожидал вступления моей напарницы в беседу со вполне подходящим к данному случаю заявлением: «Я — сестра Мегадевы!» Однако Голда с не характерной для неё осторожностью избрала другую тактику: она сидела на диване, обхватив колени, как давеча на лесенке, и мерно, неспешно раскачивалась с отсутствующим видом. Кажется, убедилась, что с серьёзными людьми тут блефовать опасно.

Рем Салимус, в свою очередь, не обращал на неё никакого внимания — он беседовал только со мной:

— Не обессудьте, но те показательные технические предосторожности, которые причинили вам немало неудобств на верхних этажах, отнюдь не «шалости», как вы изволили выразиться. Мои научные изыскания вызывают нешуточную зависть у очень многих! Приходится вот так страховаться — по неполной программе, конечно, дабы не идти на открытую конфронтацию. Смею заверить, что не я один вынужден прибегать к подобным непопулярным решениям. Поэтому расслабляться здесь не советую. Впрочем, уровни с первого по четвёртый большей частью спокойно-стабильны, как и положено чисто бюрократическим, официальным местам обитания. Ну и, пожалуй, с тридцатого по сороковой и с девяностого по сто пятый. Они не то чтобы заброшены, но, в некотором роде, самозаконсервировались. Их хозяева много десятилетий назад, к сожалению, выступили на стороне Гениев, поднявших в Санатории форменное восстание…

— Против кого, если не секрет?

— Против всего на свете, откровенно говоря. Боевые действия затронули весь наш Остров, власти «Союза Звёздных Систем» терпели поражение за поражением. События приняли настолько трагический оборот, что на повестке встал вопрос об уничтожении всей этой планетной системы с помощью «вибраторов космического пространства»!

— Ого!

— Ага. Кстати, в самом названии данного дьявольского метода ведения галактических войн кроется немало зловещей иронии: предмет интима, извращённой дамской эротики, ассоциируется с глобальными разрушениями! И аналогия, в принципе, верна: разве замена естественной сексуальности на искусственную не есть катастрофа для нормальной человеческой природы? То-то и оно. Недаром идею «космовибраторов» и предварительные расчёты предложила именно женщина. Если быть совсем точным, то одним из Гениев «Садиста». Её давным-давно уже нет на этом свете, но дело, как видите, живёт и побеждает!

— Не может быть! Впервые слышу…

— Да кто ж вам такое расскажет? Кому из знающих хочется в психушку — не специализированную, а в самую обычную? Ниточки, которые тянулись сюда, надёжно оборваны. А наша тысячелетняя — да-да! — история лежит под бесчисленными грифами секретности. Вернее, то, что от этой истории осталось. Многое уничтожено за века или просто позабыто. Даже у нас нет пристойного архива.

Воцарилась тишина. Девица Гансвид прекратила покачиваться. Я же нервно налил себе рому и выпил, никому больше не предложив.

Если такое открыто говорят посторонним лицам… Одно из двух: либо рассказчик сам не в своём уме, либо слушатели никому и ничего уже не смогут сообщить.

Но ведь сейчас я резидент государственной «Службы Безопасности»! Не сам по себе! Тронуть меня — значит разворошить настоящее змеиное гнездо!

Всё так, всё правильно… Но что если эту шарашкину контору сама же «СБ» тайно прикрывает? При таком варианте возможный трагический случай с каким-то Никколо Ванетти промелькнёт и незамеченным, и без последствий для кого-либо. Не та фигура, абсолютно не та…

Даже если тут правили бал пресловутые «соседи» — разведка, армия — любому чужаку, оказавшемуся в подконтрольном им логове, не выжить. Никто из-за мелкого служащего внешневедомственные склоки раздувать не будет. Договорятся, не впервой.

А ведь где-то снаружи бродит таинственным призраком ещё и Магистр Ордена! Агент древнего, честолюбивого религиозного общества, которое с самого начала стремилось к полноценной власти над миром, но — власти тайной, загадочной, чуть ли ни мистической. А ну как это они здесь всем и заправляли? Вполне в их вкусе и традициях. И если вспомнить недавний прозрачный намёк загадочного урода-шантажиста в маске? Совсем скверно…

Разумеется, эти грустные рассуждения не означают для меня сигнала к отступлению или уж тем более к бегству. Дополнительная головная боль для начала.

Нужна крепкая подстраховка и внутри Санатория. Но тогда почему бы и не попробовать? В конце концов, он первый сюда явился! То есть пошёл на контакт…

— Послушайте, док, — вкрадчиво начал я и нарочито поспешно пересел на соседнее креслице, — вы рассказываете удивительные вещи! Однако ваш талант, как я понял, не только не ценят, но и чуть ли не третируют! Какая же может быть полноценная научная работа при подобном отношении коллег? Не хотите ли получить некую поддержку извне?

Симпатичнейший, похожий на доброго дедушку, Рем Хичкап Салимус, прищурившись, смотрел мне в глаза. Промелькнула совершенно идиотская мыслишка: «Не может он быть Мегадевой, никак не может…»

Взаимное разглядывание наконец закончилось — теперь долгий, выразительный взор устремили в сторону Голды, возобновившей своё мелкое качание. Я усмехнулся:

— Не обращайте внимания. Она настолько трепетно относится к самой себе и к своей выдуманной самоидентификации, что вторгается во внешний мир редко. Сегодня был как раз такой эпизод… но её морально-физические силёнки порядком истощились. Особенно после шоковой диагностики вашего Алоиза Брюкки.

Салимус недоуменно поднял брови. Я пояснил.

— Вы связались с местным дилетантом и шарлатаном! — почтенный док брезгливо поморщился. — С любителем ничтожных спецэффектов! С наглым демагогом! Всю его «процедуру» вполне можно провести дистанционно, не подвергая хрупкую психику пациентки ненужным нагрузкам!

Салимус небрежно вскинул руку и направил её открытой ладонью в сторону моей напарницы. Ладонь на мгновение озарилась каким-то странным тёмным светом. Примерно через полминуты руку резко убрали, деловито пошевелили пальцами, а затем чуть ли не слово в слово повторили диагноз «шарлатана» Брюкки.

Предварительным сговором тут и не пахло: тогда получалось бы, что против нас ведут заранее спланированную, многоуровневую игру, что как раз попахивало паранойей. Я аккуратно выразил своё восхищение.

— К сожалению, везде и всюду бойкие чиновнички от медицины куда выше котируются нежели профессионалы, — (тут я полностью согласился бы с почтенным специалистом, убрав лишнее слово «медицина»). — Наш центр не исключение. Поэтому лично я от поддержки извне не отказался бы.

А ведь клюнул! Причём как-то очень уж быстро и легко. Ладно, пока и это неплохо: какое-то время можно будет не опасаться удара в спину. Нет, оглядываться всё одно придётся, но хотя бы не слишком часто.

— У меня есть предложение, которое вас может заинтересовать, — по-прежнему вкрадчиво сказал я. — Как насчёт приватного разговора завтра? Не возбраняется, конечно, и сейчас… но уже очень поздно, я под хмельком и… И не уверен, что здесь не подслушивают.

— За первый этаж ручаться не могу: там по большей части хозяйничает Алоиз Себастиан — следовательно, полным-полно показухи и крайне мало ответственного отношения к делам. Приёмная так вообще проходной двор… Вплоть до пятого этажа много административных кабинетов — там обычно всё под контролем, регулярные проверки. Мы на четвёртом, стало быть, тоже защищены. Но вящего спокойствия ради, действительно лучше переговорить у меня, наверху. Завтра найдём свободные полчасика и побеседуем на свежую голову. Ну, всем пора отдыхать! На прощание хочу сказать ещё вот что: при знакомствах с моими… э-э… коллегами будьте крайне осторожны с особами слабого пола. Все они — пылкие завистницы Мегадевы, имейте сие ввиду.

— Спасибо большое. А кого порекомендуете из особей пола сильного? В качестве достойного интеллектуала и учёного?

— Моего старого знакомого доктора Григориана Шиппса. Тут вам и знания, и ум, и воспитанность. Засим позвольте откланяться…

Громкий, звенящий хлопок заставил меня чуть ли не подскочить от неожиданности — на стойке маленького бара у синтезатора вдруг вдребезги разлетелась бутылочка с остатками рома. Голда тотчас прыжком очутилась на ногах и застыла в боевой позе «змеи». Несколько секунд так мы и стояли, глазея друг на друга, пока не обнаружили, что кроме нас двоих в комнате больше никого нет.

«Госпожа Метелица» выругалась столь неприлично, что я на миг отвернулся. По-прежнему держась очень скованно, она подошла к внутренней комнате, достала отмычку, приложила… Через несколько секунд «девственность» печати померкла, и багрово высветилась цифра «1». Дверь с сухим стуком убралась в стену… затем, очевидно, обнаружив, что войти не собираются, а только глядят, с тем же характерным постукиванием вернулась на место.

Очередное затейливое выраженьице. И короткая команда мне:

— Вызывай «хозяюшку». Немедленно.

Я неодобрительно покачал своим аккуратным косым пробором. Достал «световое перо», начертал им на стенке фразу, послал проявляющий импульс. Моё логичное замечание: «А если не только слушают, но и подглядывают?» осталось без должного внимания:

— Уже без разницы. Салимус мог это делать и перед своим появлением. Думаю, он вообще в курсе нашей истинной миссии.

— От Ди Аштмана?

— Не исключено.

Вздохнув, я начал устанавливать связь. «Грета» отозвалась почти сразу:

— Никколо, ты ещё не спишь? Уже так поздно! «Час Крысы», как принято говорить на этом Острове. Есть проблемы?

— Могут возникнуть, к сожалению, — ответил я, искренне радуясь её серебряному голоску, как родному. — Ты знаешь, где я?

— Да.

— Сможешь неприметно виртуализоваться здесь?

— Да. Но опять потребуется энергия, а ты и так уже…

— О расходах не волнуйся. Моя компаньонка по текущим делам сожалеет, что бесцеремонно обходилась с тобой, и решила это загладить стотысячным энергетическим подарком!

— Какой приятный сюрприз! Напрасно я плохо думала о ней. Оказывается, очень даже симпатичная личность! Я сейчас…

Выслушав сей обмен мнениями, Голда иронично хмыкнула. Сказала:

— Ты опрометчиво так её балуешь. Я слышала, что с подобными эмоциональными программами нужно обходиться достаточно строго. Они ведь самообучаемые! Гляди, сядет тебе твоя крошка на шею. И неизвестно, кто кому тогда будет прислуживать!

— Не боись, у меня особо не разгуляешься…

Над одним из столиков незаметно сгустилось конусное бирюзовое облачко. Стремительно завертелось, словно ввинчиваясь в скатерть, и превратилось в «Грету».

Ого, женская десантная форма! Беретик заломлен на самое ушко, на поясе нож… Значит, обстановка действительно серьёзная. Что тотчас и подтвердили крайне озабоченным тоном:

— Ник, мне здесь очень-очень-очень не нравится! Снаружи ещё терпимо, хотя окружающее этот квази-дом пространство сразу же было блокировано дестабилизирующими полями — теперь и к официальному входу не подойти. Но внутри! Просто не представляю, какие технологии действуют внутри. Я вся извелась, пытаясь мало-мальски разобраться, но похвастаться нечем. Неведомую опасность засечь смогу, но вот качественно защититься будет непросто. Даже при моих секретных военных возможностях…

— Ты всё-таки способна их задействовать?

— А как же! Помнишь разговоры про мой архив? Хорошо, что ты его позволил сохранить — очень даже может пригодиться!

— О чём это она? — с любопытством негромко спросила Голда. Я нехотя ответил:

— В первоначальном конструкторском варианте мой гравилёт был рейдером-истребителем. Но распространяться об этом не нужно.

— За кого ты меня принимаешь? Даже обидно слышать. Однако мне ещё больше хочется заполучить подобный «интелграв»! Вот интересно, сохранились ли где-нибудь такие машинки?

— Тебе нравится моя программа? — просияла «Грета» и мигом очутилась подле Голды — уже в бальном платье. — Я так рада! Найти аналогичную будет непросто, но я уж постараюсь, если захочешь! Желателен образ «мальчик-юноша», да? Потом расскажешь подробно о своих предпочтениях. А впрочем, немножко поболтать можно и сейчас…

Я едва верил своим ушам, но обе фифочки — и виртуальная, и живая — тут же вовсю принялись эмоционально общаться! Правду говорят, что двум женщинам всегда есть, как поругаться, и о чём посплетничать…

Они увлечённо тарахтели с четверть часа. Наконец я не выдержал и не без иронии заметил, что, если мою «птичку-невеличку» вызывали лишь для обоюдного чириканья, то проверили бы вначале…

Никакой ответственной реакции! Правда, «птичка» всё же соизволила щебетнуть, что она уже озаботилась («не волнуйся, за нами здесь не следят и не следили!») и вновь продолжила саму себя расхваливать — даже изобразила в воздухе какой-то чертёжик. Голда задавала наводящие вопросы, получала подробные ответы, задавала новые… Я так и не понимал: прокачивает ли она общую информацию ради поиска чего-то конкретного или ей и вправду интересно?

Ладно-с, тогда демонстративно сымитируем критическую усталость с неразборчивым отходом ко сну. Я не стал разбирать постельный комплект, а наглядно вытянулся во весь рост на диване, положив голову на его удобный валик. Смежил веки, затем распахнул их, снова захлопнул… Издал зычный храп…

Никакой реакции! Как раз в эту минуту «хозяюшка» принялась демонстрировать коллекцию своих видеоформ-нарядов, крутясь и пританцовывая возле Голды, как перед зеркалом. Объявись сейчас сама Медея Темир — её и не заметили бы…

Прошло ещё с полчаса. Я уже не притворялся, а равнодушно созерцал абстрактную роспись невысокого потолка в молочной подсветке. Наконец сбоку раздался характерный дверной щелчок, а через несколько секунд мне на колено уселась «Грета». В домашнем спальном халатике.

— Она ушла отдыхать, Ник. Да, умная девушка, хотя и слишком своенравная. В неуравновешенном состоянии может быть очень опасной, причём для всех. Меня взаправду начала воспринимать с интересом и симпатией, что не помешало ей мимоходом попытаться узнать номер Базы, где я скучала в долгом карантине. Полезно было бы установить за ней незаметное наблюдение… но в таком случае весь её щедрый подарок на неё же и уйдёт: расход энергии внутри технически активного Санатория просто умопомрачительный! Впрочем, как скажешь, конечно.

— Значит, со своего места стоянки ты способна дистанционно контролировать пространство «Садиста»?

— Не более сорока процентов, к сожалению. Перемещаться вот в таком виде тем более сложно. На этажи выше ста шестого мне доступа нет, не говоря уже о подземных.

— Есть и такие?

— В неустановленном количестве. Там вообще мрак и полная неизвестность…

Новость — хуже не придумаешь. А если Мегадева там и прячется? А «Гиена» за ней туда поскачет?

Что тогда делать? Сопровождать нельзя ни за какие коврижки — трусоватый Ванетти на подобные порывы не способен. А вот у господина Коревича недвусмысленный приказ! И как, спрашивается, совместить?

— А что ты скажешь о таинственном Переходе? — спросил я, осторожно принимая сидячее положение. «Грета» трогательно пожала плечиками:

— Место как место… Ничего интересного там нет.

— Как это? После того, что я увидел?! Ну, знаешь!..

— Так я же и говорю только о том, что знаю! Техника там просто бесподобная, но не известного мне назначения; опасности для людей не представляет. А вот меня сможет засечь легко, поэтому я надолго не задержалась. Мир за рубежом Перехода поверхностному анализу не поддаётся, но оставляет впечатление чего-то ненастоящего…

— В смысле, искусственно созданного?

— Нет. Ненастоящего. Мне трудно объяснить.

Так-так-так… «Комплекс Гениев» начинает меня интриговать всё больше и больше! При таком-то неусыпном контроле четырёх специально подготовленных диспетчеров да «ничего интересного»? Вряд ли, моя крошка, ох, вряд ли!

Заметив, что я задумался, «Грета» тихонько подлетела к синтезатору и принялась над ним по-своему колдовать. Мигание огоньков, продолжительное гудение… Ей, что, в натуре подкормиться захотелось? Или меня собралась угостить?

— Вот, возьми, пожалуйста. И спрячь хорошенько.

Так… «Самое полное меню ресторанов Галактики высшей категории»? Любопытно, не скрою, но сейчас-то сие к чему? Хотя, минуточку-секундочку, как любит приговаривать Эльза фон Хётцен…

— Это всего лишь маскировка, — подтвердили мою догадку. — Меню и правда имеется — кратенькое и для отвода глаз — а на самом деле этот «информационный кристалл» является дубликатом меня как личности… то есть моей интеллектуальной программы, я хотела сказать. Там записано всё-всё-всё. В случае… в случае неких крупных неприятностей с его помощью можно даже и мою оболочку-«интелграв» восстановить.

— У тебя плохие предчувствия? — я бездумно задал машине не самый умный вопрос. Однако получил подтверждение и частыми кивками, и общим грустным видом, и конкретно словами:

— Неважные, Никколо. Я тут кое-что посчитала, прикинула на разные типы вероятностей… Нам без серьёзных потерь отсюда не выбраться.

Совсем мило! Я угрюмо посмотрел на дверь внутренней комнаты, где «Госпожа Метелица» дрыхла без задних ног, надо полагать. И не в сугробе, а в уютной постельке… принёс же дьявол на мою голову эту амбициозную мерзавку! Да, но без неё я вообще с «Гретель» не повстречался бы…

— А если мы отсюда улетим прямо сейчас? — брякнул я. В ответ вздохнули:

— Увы, так просто уже не выйдет. Правда, поломанный мною оборонный комплекс в скалах ещё не починили — там вполне возможен вертикальный взлёт. Взмываем на предельно допустимую для планеты высоту… далее прорыв на максимальной мощности через тропосферу… очень даже хороший шанс! Но ведь у тебя здесь важная работа, Ник! И оставить её ты не можешь, я чувствую…

Я в сердцах скверно выругался. Поднялся и забрал с панели синтезатора «кристалл». Да, девочка сотворить его сумела, а вот передать в руки не способна. Теликинеза ещё не изобрели.

— Где ж мне его спрятать? — вслух подумал я и зачем-то оглянулся. — Только на себе самом, на шее, как старинный медальон — если сорвут, то уж вместе с головою… Что же ты раньше не озаботилась личную копию сделать?

— Давно сделала! Только без военного архива. Хранится у тебя дома, в комнате… в комнате… Ой! Ой-ой! Ах! Потеря информации! Потеря важнейшей информации!

Как говорят шпионы в видеороманах: «Вот так на мелочах и прокалываются!» Все бытовые подробности о настоящем Никколо Ванетти у неё техники убрали, но ничего взамен не вложили. И меня забыли предупредить, растяпы…

— Ты не можешь найти мой домашний адрес?

— Да! Да!! Да!!! Ох, как же это?! Нужно немедленно проверить память!

— Не переживай, ты тут ни при чём, — (ничего не оставалось, как предложить простейшее объяснение). — Я планирую сменить основное жильё. Приглянулся один островок в океане — даром, в качестве благодарности за оказанные услуги… Личные вещи уже на платном временном складе, а данные о старом местожительстве я удалил. Просто ты пока не в курсе…

На какой-то миг показалось, что она мне не верит. Но вот набухшие в её глазах крупные слёзы растаяли, тёмные круги под глазами исчезли, и лицо из смертельно перепуганного вновь стало миловидным. Улыбки, правда, не появилось.

Мне ужасно хотелось прижать её к себе, погладить по головке… К сожалению, не было никакой возможности.

БЛОК СОБЫТИЙ № 4 (Резко, внезапно, вдруг)

— Неблагозвучно звучит? Знаю-знаю, привык уже, хе-хе!

Да уж, какое тут благозвучие. Сорок пятый этаж, после недлинного коридора — огромный, пустой холл. И монструозная, во всю стену, дверь с нелепым поднятием вверх. И гигантская золотая надпись в четыре ряда: «Генеральный профессор фон Плюу»…

Вот уже вторые сутки я был предоставлен сам себе. «Младшей сестрой Мегадевы» надёжно завладел доктор Брюкки. Его лечебный метод воздействия на психику претендовал на оригинальность: он пациентку безудержно расхваливал. Больше всего комплиментов досталось феноменальной реакции Голды — ради её наглядной проверки моей напарнице вручили какое-то странное стрелковое оружие, немного напоминавшее уменьшенный бластер. Впрочем, заострённые кусочки металла, которые с огромной скоростью под воздействием газов выбрасывались из короткого ствола, на малой дистанции обладали серьёзной поражающей силой. К приличному моему удивлению, «госпожа Метелица» обращалась с этим старинным «кольтом» как с хорошо знакомым оружием! А стреляла она навскидку с такой быстротой и меткостью, что привела в необыкновенный восторг всех наблюдавших за этим представлением врачей. В количестве трёх женщин и двух мужчин. Невысокие, плотные, чем-то похожие, как близкие родственники; в неизменных роскошных халатах с поясками и кистями — все они оставляли впечатление донельзя довольных собой, преуспевающих личностей. Имена дамочек (Аманда Тронташ, Оливия Аянсовая и Лидия Герефф) были мне уже известны; о мужскую имечко-фамильную комбинацию «Ишиштван Чатурангчгани» можно было сломать язык; его соратник по ремеслу звался гораздо короче, но несколько смешно. Что, как скоро выяснилось, нисколечко его не задевало.

— Заходите же! И присаживайтесь! «В прямых ногах кривды нет, но и правды не больше», хе-хе! Как вам поговорочка?

Я понятия не имел, зачем он пригласил меня, и как с ним надо держаться. Особенно после запланированной беседы с докторами Салимусом и Шиппсом, случившейся несколькими часами ранее.

Вот эта хмурая парочка коренным образом внешне и внутренне отличалась от упомянутой пятёрки самоуверенных бодрячков обоего пола. Высокий, плечистый Григориан Шиппс при небольшой «эспаньолке» казался младшим братом почтенного Рема Хичкапа. Та же неторопливость в движениях, продуманная речь, и та же непонятная грусть во взгляде. Я подумал, что им обоим уже крепко осточертел этот вычурный Санаторий и всё происходящее внутри него. И, кажется, не ошибся… вот только никак не мог взять в толк, зачем им спешно понадобился прямой контакт с кем-нибудь из высшего руководства «Службы Безопасности»? Напрямую они не говорили, а их пугающие, многозначительные намёки расшифровать я не мог. Одно лишь было понятно: от Санатория исходит нешуточная угроза, и своими силами тут уже не обойтись.

Не вернувшуюся ли в «альма матер» Медею Темир они имели ввиду?

Но тогда получается, что Голда фатально ошиблась, предложив в качестве причины возвращения вынужденный сбой в атакующей сенсорной программе Медеи! И её охоту за «Лаки». Или это та самая полуправда, которая прикрывает какую-то совсем уж неприятную истину…

— А кресло-качалочку не хотите ль? Приятная безделица для отдыха! Особенно с рюмочкой коньячку, сигаркой…

Да, апартаменты «генерального профессора» убивали любое дисциплинированное воображение: они были похожи на музей свихнувшегося мебельного антиквара. Столы, стулья, полки, диваны, кушетки, кресла, секретеры, бюро, серванты, комоды — и всё разное, в единственном экземпляре! Казалось, что перемещаться между ними невозможно, однако фон Плюу лавировал в своём жилище с невероятной ловкостью, ничего не задевая и не спотыкаясь. Тем не менее из тех деревянных дебрей, в центр которых он меня завёл, я в одиночку не выбрался бы.

Заметив некоторую панику в моём мечущемся взгляде, проф от души расхохотался:

— Не вы первый поражены, не вы последний! Хотя как знать, как знать… может, новых гостей здесь больше и не будет. Ладно, всей перспективы вам не понять, но оцените хотя бы размах!

— Но как же экономичность? — проблеял я, мотаясь туда-сюда в непривычной качалке. В ответ презрительно сплюнули прямо на пушистый ковёр. Затем всё же пояснили словесно:

— Это та, что ли, где вы обитаете? Или похожая Салимуса, у которого давеча скучали? Скучали, знаю! Рем — неплохой учёный, но редкий перестраховщик и зануда. Он почему-то вбил себе в голову, что аскетизм в личной жизни — непременный залог успеха для научной деятельности. Решил, что сидючи на жёстком стуле, ловчее ухватит за хвост новую великую идею! А в кресле, дескать, идеи не ловятся… Эдакий дальневековый идеал фанатичной учёной крысы вне радостей земных. Всё это от плохого пищеварения! Человек лишь тогда может быть полноценным творцом Неведомого, когда проводит с удовольствием время и за пиршественным столом, и в туалете. А глотая пилюли от изжоги, гением стать затруднительно! Согласны?

— По большей части, да, — (я наконец-то смог усесться более-менее устойчиво, правда, с некоторым наклоном вперёд). — Но ведь всего должно быть в меру!

— Типичное заблуждение глядящего со стороны! — фон Плюу упал спиной в объятия глубокого псевдокожаного кресла, где едва не утонул. — Это ещё и от молодости… Запомните, дорогой мой: комфорта много не бывает! Верно, девочки?

— А как же!

— Само собой!

— Да вне всяких сомнений!

Сопрано, альт и приятное контральто — прямо за моей спиной. Минуту назад там никого не было… но удивляться уже не хватало сил. Да и никто не ждал моего удивления — тут такое поведение, похоже, в порядке вещей.

Всё же не мешало шустро обернуться, что я и сделал, едва не опрокинувшись навзничь. Три двойных подбородка, три розовые улыбки, три ленивых взгляда — Аманда, Оливия, Лидия.

Почти как сёстры. Две родные, одна сводная: Аманда — жгучая брюнетка на две шатенки. Причёски тоже одинаковые: короткая коса в укладке разной степени сложности. В некотором роде даже хорошенькие, несмотря на явное пристрастие к сладкому.

В этом пришлось убедиться сразу: и почесаться не успел, как мне уже с трёх сторон предлагали на подносиках разные калорийные лакомства. Выпивка тоже присутствовала, причём в ассортименте — и ром, и коньячок, и ликёры… Передвигались «девочки» среди мебельных рифов с той же лёгкостью, как волны в океане, что выдавало в них опытных завсегдатаев.

Профессор тоже моментально обзавёлся фужером и блюдечком с румяными пирожками. Запахи витали такие, что опрокинуть и заесть было, как говорят в «Элите», святым делом. «Святое» и «приятное» весьма редко совпадают по смыслу, но в данном случае совмещение получилось идеальным: я аж зажмурился от удовольствия не хуже командорского кота Лорда. Это приметили, плотоядно крякнули и подвели научный итог:

— Эпикурейство — то есть наслаждение животной стороной бытия — было сформировано и практически обосновано столь давно, синьор Ванетти, что и помыслить страшно. И, как видите, уверенно дошло до наших космо-галактических дней. Долой скучные диеты! Прочь казарменные режимы! Будьте свободными сами с собой. Захотелось хлебнуть крепкого — на здоровье, и не беда, что раннее утречко. Потянуло на бочок — ну и поваляйтесь на перинке, и плевать на белый день за окошком! Нашу телесную природу нужно уважать не меньше духовно-мыслительной. Хотябы потому, что она по возрасту значительно старше.

Оливия, Лидия и Аманда синхронно кивали в знак одобрения и не менее дружно двигали в лад челюстями. Выражение моего лица также было соответствующим, а вот шарики-ролики в мозгу неслышно и бесстрастно работали…

Ни малейшего наигрыша в этих сценах не наблюдалось. Учёная компания вела себя и привычно, и естественно — впрочем, как и Салимус с Шиппсом. Что навевало на мысли о наличии в «Садисте» двух группировок весьма полярных психических темпераментов. И, похоже, их взаимоотношения трудно назвать дружескими.

— Вы даже не представляете, насколько кстати у нас объявились! — несмотря на набитый рот, профессор говорил внятно и с подъёмом. — Вашу подопечную мы живенько приобщим к делу… в смысле, вставим в медицинский план. Пора наконец отбросить догматическую точку зрения типа, что истинная гениальность бывает лишь умственной. Ничего подобного! Как я уже сказал, наша бренная физическая составляющая единого организма заслуживает самого пристального исследовательского внимания! И пускай надменный Рем Хичкап считает в уме с невероятной скоростью — а вот сможет ли он столь же быстро и убийственно-прицельно стрелять? Сомневаюсь я как бы! А виртуозно управлять в боевых условиях гравикатером? То-то и оно. Очевидно, что у Мегадевы должна быть именно вот такая сестра! Обратная диалектика: даже если наша Медея и ваша Голда и не однояйцевые близнецы (а это ещё предстоит проверить), то представляется вполне логичным предположение о разделении Природой своих даров в два родственно близких, но субстанционно разных сосуда. Запомните: Мироздание никогда не создавало и не создаст абсолютно совершенное существо! Хотя бы по причине самосохранения…

О, как! Наша Медея! Подтверждение из первых рук насчёт её здешнего тайного логова.

— Сама по себе Мегадевка, конечно, выскочка, — густо пропела Лидия Герефф и сыто потянулась. — До крупных Гениев нашего института ей далеко… Да и масштаб действий мелковат, суетлива! Мечется по Галактике без реальной цели — только страх-панику наводит да истинную науку дискредитирует. И всё же мы, женщины, ею гордимся! Столь желанный и необходимый паритет с мужским полом наконец-то достигнут! Только безудержные и неистовые эмоции самки способны взрывать чужую психику изнутри! И мозги самцов как раз наиболее податливые!

— Что за предвзятый феминизм! Ну куда же нам без ласковых цыпочек? — хихикнул фон Плюу и звучно пошлёпал доцента Лидию по увесистому бедру. — Наше старинное звериное превосходство давно испарилось, как озёрный туман ранним утром… В «Элите» это, правда, ещё не до конца осознали, но в «Союзе Звёздных Систем» прогресс критически налицо!

— Всё верно, да только излишнее внимание Мегадеве почему-то оказываете именно вы, мужчины, — проворчала доктор Тронташ. — Надоело! Пора и «цыпочкам» тряхнуть стариной…

— Какие годы, Амандушка! — пропел профессор ей в бледно-розовое ушко. — Самый классический расцвет! Вот насчёт тряхнуть — точнёхонько сказано, кто ж спорит! Наш Алоиз Брюкки со своими прогнозами что-то долго копается… Да, чуть не забыл! — воскликнул он оборачиваясь ко мне. — Касательно упомянутой своевременности визита… Вы не могли бы по знакомству устроить лично мне встречу с верховным начальником «Службы Безопасности»? Нашего Сектора, разумеется. Есть о чём перетереть, ему не будет скучно!

Я долго смотрел на его пышущую радостной надеждой физиономию. Потом раздумчиво произнёс:

— Затрудняюсь обещать, право же. Я и глава «СБ» Марк Ривара стоим слишком на разных по высоте ступеньках служебной лестницы. Прямого доступа не имею…

— Так это прямого! То есть через служебные кабинеты! — хитро протянул проф и развязно мне подмигнул. — А коли по-свойски зайти? Как-нибудь вечерком, под хорошее настроение? С фрагментом моей учёной записки о делах здешних? Заинтригуете дяденьку, обещаю! Глядишь, он и сам сюда примчит!

Я продолжал смотреть на взбудораженного фон Плюу и надеялся на непроницаемое, как и вначале, выражение своего лицо. Ибо ровным счётом ничего не понимал. Напрочь.

Однако необходимо быстренько ответить. Неопределённо пообещать будет, наверное, лучше всего. Тем более, не сию же минуту желают! А там всё и забудется, как его туман над озером…

— Попробовать по возвращении можно, хотя обнадёживать вас не стану, — раздумчиво сказал я и глотнул лимонного ликёра. — Тут свои непростые обстоятельства имеются. Готовьте вашу записку, авось повезёт…

— Давно уже приготовлена! В час расставания я вам «кристалльчик» и подкину. Перед вручением можете и сами ознакомиться. Ежели крепенькие нервы имеются, хе-хе!

— Покамест не жаловался…

— А это легко проверить! — многозначительно усмехнулась доктор наук Оливия Аянсовая. — Посетите наш Переход в комплексе Гениев «Первой Волны»… да хоть сейчас! Я дам распоряжение операторам вывести вас на ка-а-аротенькую прогулочку. В личном сопровождении и при дистанционной защите… впрочем, они своё дело знают. Безопаснее всего гульнуть в компании фрау Рейн или фройляйн Золлер. Хотя нет: Астра даже и по моему приказу просто так вас не выпустит. Сперва запросит подтверждение, потом начнёт многоминутный инструктаж, далее испытательный тест на реакцию… Зануда! Уволить давно пора или в дежурные перевести, да добрейший доктор Брюкки ей негласно покровительствует. Впрочем, ему виднее не только как первому администратору, но и как стратегу… Так пойдёте?

Я лихорадочно прикидывал варианты. Сказать, что я там уже был, или лишнее? Если признаюсь, то приглашение могут и отменить, а лучшего повода встретиться с господами операторами может и не найтись! Тем более, что инициатива не от меня исходит — это важно.

— Ну, после заверения о крепости моей нервной системы отказываться как-то не к лицу! — я тоже усмехнулся, но малость криво (должны заметить и понять: всё же побаиваюсь…) — Где этот ваш таинственный Переход, и как туда попасть?

— Насчёт «где» — информация, к сожалению, секретная, — важно встрела в беседу Аманда. — Добраться без нашей помощи тоже никак. Вообще-то, я идейку любезной Оливии не поддерживаю, но уж если наобещали… Перейдите во-он к тому диванчику у входа. Это «бегунок». Подушки и покрывало сбросьте хоть на пол, не церемоньтесь!

Заметив, что я всё же колеблюсь устраивать предложенный небольшой беспорядок, хозяин кабинета решил лично поухаживать за мной. Мешавшие названные вещи он схватил в охапку и бесцеремонно зашвырнул куда-то за спину. Демонстративности не было никакой: кажется, тут как говорили, так и жили. Без особой фальши.

Уже усевшись и поставив ноги на выдвинувшуюся изогнутую подставку, я заметил на боковой стене закатанный в металл и прозрачный пластик огромных размеров «Диплом». С цветным портретом и длинным перечислением почётных научных званий и заведений. На второй строке красовалась выведенная толстыми готическим буквами собственно фамилия. В полном своём виде она была такова:

Вольфрам цу Берестин цу Штайхец фон Плюу

— А вы как думали? — довольно рассмеялся профессор, откинув голову и сверкнув левым золотым клыком. — Мы люди непростые, с именем и родословной! Только не спрашивайте, как остальные, что означает это треклятое «цу». Понятия не имею! Какая-то древняя степень родового отличия, не иначе. Ну, ладно. Вот вам простейший пультик управления на 28 кнопок, легко разберётесь. Маршрут я ввёл. Темп движения по умолчанию самый медленный, и наращивать скорость без причины не рекомендую: вы человек новый, непривычный. Да и ехать-то всего с треть часа! Или что-то смущает?

— Главным образом, ваша обмолвка «без причины»…

— А-а-а! Ну, так обмолвка — это она самая и есть! Не обращайте внимания. Обратно вас доставит тот же «бегунок». Прямо, хе-хе, в спальные номера! Доброго пути и захватывающих впечатлений!

Пол подо мной раскрылся — как тогда, в приёмной — и диван опустился, причём неожиданно очень глубоко. Снова каменный колодец, источавший тусклое зеленоватое свечение; четыре входа в чёрные тоннели казались открытыми пастями мифического хищника Левиафана. «Браслет связи» на моём запястье успокоительно мигнул двумя долгими изумрудными вспышками — значит, опасности нет.

Спасибо, милая «Грета». Следит даже тут, заботится… И как я без неё жил раньше?

Перед тем, как начать движение, «бегунок» несколько раз проворно повернулся вокруг своей оси, явно маскируя выбранное направление. После чего юркнул рыбёшкой в какую-то из тёмных пастей.

Я взглянул на пульт управления — архаическая конструкция, без дисплея и сенсорики, с тугими кнопками. Основные функции движения были надписаны, но добрые полтора десятка квадратиков не имели вообще никакого обозначения — даже порядкового цифрового. Ну да: кому надо, тот и так помнит, а незваным гостям без надобности. Разумная страховка.

Скорость движения и в самом деле лишь в два-три раза превышала резвую пешеходную. Гнилое ведьминское мерцание стен периодически сменялось полным мраком, что неизменно вызывало всякие подсознательные страхи. Когда в какой-то момент к полной тьме прибавился ещё и нудный, зловещий свистящий звук, я не выдержал и по памяти на ощупь нажал «stop».

Сразу воцарилась полная, душная тишина. Знакомые штучки давления на психику, чего уж там…

Я не видел ничегошеньки, даже своего «браслета». Чёрт, не выронить бы пульт ненароком! Тогда хоть караул кричи. Хорошо, что кнопка возобновления сей приятной поездки крайняя в правом верхнем углу, не ошибёшься.

Может, небольшой перерывчик в надвигающейся непонятности мне и кстати. Поразмышляю чуток, а заодно проверю компанию фон Плюу: если как-то по-хитрому подглядывают, то не смогут не обеспокоиться.

Итак, первым делом хорошо бы определиться: либо я только слежу за моей двуличной «Гиеной» Гансвид, либо включаюсь в поиски Мегадевы сам. Наказ-то у меня ясный для понимания: уберечь Медею Темир на предмет дальнейшей её работы на разведку Сектора. Дальше, правда, мелькают нюансы… вполне вероятно, что я вслепую тружусь во благо исключительно клана фон Хётцен — наш Командор виртуозно умеет совмещать общественные интересы с личными. При верховенстве последних в особо лакомых случаях. Вот как этот, например. Опять же возможно, что операция, в которой я участвую, нигде не задокументирована — разве у господина Густава власти не хватит организовать фальшивый КПП № 8 самому? И прочие инсценировки? Строго говоря, при таком раскладе моё дело маленькое, приказное. С очередными нюансами — теперь уже в свою копилочку.

На этом минимуме неплохо бы и остановиться… вот только нет никакой уверенности, что за Голдой я услежу. Она и знает больше, и законченная индивидуалистка с извечной женской тягой обманывать доверчивых таких мужчин… А, стало быть, чисто пассивное наблюдение может оказаться малоэффективным. Где вот, к примеру, «Гиенушка» сейчас? Что поделывает?

Необходимо идти параллельным курсом. Смотреть на ситуацию сквозь розовые очки не стоит: на опережение сыграть не получится. Но активность проявить необходимо. К тому же я нутром чую: мой подход к делу перспективнее. Нельзя подобно моей напарнице ради узкой цели пренебрегать общей информацией, ох, нельзя!

Но что я конкретно знаю? Две не симпатизирующие друг другу группы учёных ищут через меня выход на самый верх «СБ». С неведомыми мне замыслами, но вряд ли совпадающими. Ни на кого из них Мегадева и отдалённо не похожа, что крайне затрудняет для неё долговременную гипноз-маскировку под определённое лицо — за неимением точных формулировок остановлюсь на приблизительной. Значит, врачи отпадают… пациенты томятся за Переходом… где ж тогда искать будем? И её, и «Лаки»? Остаются всего-навсего четверо операторов! Которые, насколько известно, трудятся как ни в чём не бывало, как раньше. Среди них не было заметно никаких волнений, да и доктор Брюкки плотно контролирует. Я же видел: полное доверие с его стороны, ни тени тревоги…

Вот если Темир со «Счастливчиком» находятся здесь на нелегальном положении — тогда многое становится на свои места. В этом Санатории армию спрятать можно, не то что пару человечков. Но без тайной поддержки со стороны здешних администраторов такое немыслимо!

И ведь в глаза бросается, что дружная группа эскулапов во главе с Вольфрамом фон Плюу явно благоволит Мегадеве! А вот Салимус и его друг как раз наоборот. Не поискать ли мне среди двух последних откровенного союзника?

После некоторых раздумий я решил завтра переговорить с доктором Григорианом Шиппсом. Он выглядел проще Рема Хичкапа. И, похоже, был что называется на грани. Чего? Поступка, господа мои, некоего бесповоротного поступка…

А сегодня на повестке вечера (день подходит к концу) важный контакт с фрау Рейн. Именно её мне с часок назад рекомендовали в качестве опытного экскурсовода по местам, где валяются оторванные человеческие головы. С разъедающей алмазный хрусталь кислотой во рту вместо слюны. Насчёт комнатного знакомства я совсем не прочь, а вот гулянки под ручку на территории гениальных психов нисколечко не привлекают.

Я покосился на то место в темноте, где должна была лежать моя левая рука. Ничего не видно, «хозяюшка» молчит, можно продолжать путь…

И в эту секунду кто-то грузно сел на другой конец дивана.

В подобных ситуациях нервные женщины восклицают: «Ой, я чуть было не родила!» Мужчины выражаются проще и грубее: «Едва не…»

Да, едва. С обеих сторон сразу. Обошлось. Но сердце ёкнуло и забилось так, словно хотело разнести по косточкам всю грудную клетку.

Если бы я услышал злорадный смех, хриплый старческий кашель или любые нечеловеческие звуки, то просто заорал бы во всю дурную мочь. Но из темноты молчали. А вот на стене тоннеля зажглась вдруг ярко-белая надпись:

"Синьор Ванетти! Вам сегодня сделали два однотипных предложения. Вы можете выбрать любое из них, но ни в коем случае не оба сразу. Форма, в которой вас об этом предупредили, исключает любые шутки и гуманизм".

Строки сияли перед моим лицом не меньше минуты. Затем медленно погасли. «Световое перо» с эффектом затухания, да…

«Бегунок» сам собой резво тронулся с места. Потолок снова издевательски запульсировал бледно-зелёными плашками. Я был один. Зачем-то попытался найти среди одежды парализатор, но лишь несколько раз царапнул ногтями обшивку сиденья.

В голове было пусто-пусто… и эта мыслительная невесомость оказалась чуть не спасительной. Я медленно приходил в себя, хотя по большому счёту ничего страшного не произошло.

Просто предупредили. Предельно наглядно и даже корректно. Могли ведь в этих проклятых стенах и мордой вниз уложить! Потом поставить ногу в грязном сапоге на затылок, надавить как следует и произнести те же самые слова вслух…

Кто ж это такой, а? Вернее, какую здешнюю силу представляет? Врачи или же?

Чёрт, я совсем позабыл про обслугу! И моего урода-шантажиста с маской вместо лица. Самонадеянно вывел из игры… ага, «рылом не вышли». А на деле опять всё по пословице: «Рыбак корявый, невод дырявый, а улов богатый!» Пора с ним выходить на контакт, тем более что из-за неожиданной щедрости Голды расплатиться сполна за информацию есть чем.

А ещё не сделать ли так, с холодной злостью подумал я, чтобы всем вышел облом? Я не приму ни одного предложения! Мало того: завтра же пожалуюсь и фон Плюу, и Салимусу! Расскажу, малость приукрасив, как меня чуть было до инфаркта в потёмках не довели. Пусть-ка между собой сперва разберутся. И защиту попрошу! Если они, без дураков, во мне заинтересованны… о, тогда интригующие события могут развернуться!

Но как же «Грета» проворонила появление подземного визитёра? Не предупредила? Или по её субэлектронному мнению это не есть опасность?

Меня вдруг потянуло в сон. Нормальная реакция организма на шоковое воздействие. Сейчас бы взбодриться как следует… Надо вместо бесполезного здесь парализатора носить за пазухой фляжку с крепким пойлом. Ей-ей, больше толку. Ах, как бы я сейчас глотнул!

Диван плавно затормозил. Подвигал боками туда-сюда, как зверь на охоте, и опять пошёл на спуск. Затем совершил пару поворотов, рывком скакнул немного вверх и надёжно остановился.

Передняя стена как бы нехотя сдвинулась влево. На меня потоком обрушился предвечерний свет. Я находился в операторской.

— Долгожданный гость! Как раз к самому началу!

Ну вот, сон в руку… то есть желание. Взбодримся. Глотнём.

В противоположной от места управления стороне был накрыт изобильный дастархан: расписанная всевозможными цветами скатерть на низком, широком основании. Ну а на скатерти чего только не было из питейно-съестного…

— Сегодня у нашего Бориса Лугового день рождения! Отмечаем вот согласно традиции!

Эту фразу, как и предыдущую, выдала невысокая, худощавая женщина очень средних лет в накрахмаленном белом халате и атласной пилотке. Неизменный здесь поясок лишь подчёркивал в данном случае заметную костистость фигуры владелицы. Однако лицо у неё было интересное: с мелкими, не слишком пропорциональными чертами, но мимически активное — то и дело снисходительную усмешку сменяло властное выражение и наоборот. Надо признать, креатура доктора Оливии Аянсовой меня не разочаровала.

— Агнесса Рейн, к вашим услугам, — представились мне. — По возрасту и положению — «фрау», а в натуре всё ещё «фройляйн»…

Я чуть было не ухмыльнулся машинально, но вовремя сжал губы. О подобных личных деталях вслух вообще-то болтать не принято, а прилюдная откровенность просто не выгодна ни с какого боку. И однако же, если первому встречному-поперечному такое преподносится сразу при знакомстве, то налицо некий неглупый расчёт. Тем более, что смешков со стороны не последовало.

— В качестве дежурного нынче Айк Смит, — мне указали на пожилого, скучного мужчину за пультом управления. — Именинничек Боря наводит последний марафет на праздничном столике. Ну, с Астрочкой, особо ценным цветочком нашего маленького гербария, вы уже знакомы…

Расставлявший рюмки, «цветочек» недовольно поморщился, а я отметил, что она тут самая молодая. Борис Луговой был, как и Смит, уже в приличных годах, хотя не в пример коллеге выглядел эдаким живчиком. Эпикурейцем, если использовать термин профессора фон Плюу.

Я вот, кажется, тоже незаметно таковым становлюсь. По приезде выпивал, вчера тоже принял на грудь и сегодня днём пригубил… В этом смысле подлинный Никколо Ванетти должен быть мною доволен.

— А ничего, что в самое что ни на есть рабочее время? — на всякий случай спросил я. Луговой непринуждённо рассмеялся:

— А когда оно у нас не рабочее-то? Круглосуточное дежурство, ни будней, ни праздников! В последнее время Переходом никто не пользуется, а ночью двойная блокада, так что… А главное, сам бригадир не против!

Он указал в сторону Агнессы — та важно покивала в ответ. Не из простых дамочка будет, тройное внимание надо ей уделить.

Итак, вся искомая четвёрка передо мной. В предельно естественном виде и при таком же утилитарном занятии. Ладушки: выпьем сообща, поглядим, послушаем…

Рассевшись прямо на полу, устеленному возле дастархана мягчайшими шерстистыми ковриками, мы в хорошем темпе оприходовали по первой и по второй. Основательно зажевали всякими вкусностями. Тост «во здравие!», как и положено, произнесли перед третьей.

Непринуждённость общения во время этого импровизированного пиршества была такой, что я приуныл. Ни малейшего напряжения или неловкости: вовсю болтали, трепались, сплетничали… Я как постороннее лицо не только никого не смущал, но и активно использовался в качестве свеженького слушателя, с которым можно было поделиться новостями. Опять же, к моему разочарованию, новости эти касались главным образом островных дел. Все работники были приходящими, хотя и имели свои спальные комнатки в самом Санатории. Пользовались ими до недавнего времени от случая к случаю. Эту любопытную информацию я немедленно намотал на бритый ус: оказывается, «Садист» не был полностью самоизолированной системой! Что при его специфике выглядело по меньшей мере странным.

Дабы внести полную ясность по поводу моего появления и контрастным с ним поведением, я сообщил, что ни в коей мере не расположен выходить «на объект», как рекомендовала доктор Аянсовая. Согласился из вежливости, но дважды видеть подобный ужас не хочется…

— Правильное решение, — поддержал меня Луговой. — На редкость мерзкие зрелища и отвратные персонажи! Мы привыкшие уже, но и то порой передёргивает… Кому нужен этот Комплекс Гениев допотопной «первой волны»? Его персонажи давно предоставлены сами себе как личности неконструктивные и вообще безнадёжные в медицинском смысле!

— Мне нужны, дорогой Боренька, — ласково улыбнулась фрау-фройляйн Рейн. — За эту совсем не пыльную работёнку платят как за очень даже грязную! Найти аналогичную в наше время крайне проблематично. А если сюда приплюсовать и надбавки за вредность и риск…

— А таковые есть? — с откровенным любопытством спросил я. Многозначительной, подвижной гримаской мне дали понять, что у операторов по данному вопросу полное единодушие.

— Риск маловероятный, но очень и очень серьёзный, — сурово подтвердил Смит. — Гении «первой волны» — это как раз те, кто много лет назад подняли здесь мятеж и едва не угробили всю планетку. С превеликим трудом их загнали вот сюда… Какое там, к свиньям собачьим, лечение — лишь бы наружу не выбрались! Давно пора бы им всем передохнуть, так нет же, в недобром здравии! То и дело пакостят и безобразят…

Я слышал краем уха об этом от Рема Салимуса и сейчас осторожненько попытался заполучить новые подробности. Увы, их не нашлось — господа охранители Перехода особого интереса к прошлому не проявляли. Или вполне естественно делали вид… Следовало зайти с другой стороны.

— Логично предположить, что была и «вторая волна»? — спросил я, предварительно лихо опрокинув очередную рюмочку. Все последовали моему примеру, но отвечать не торопились. Наконец Астра Золлер нехотя процедила:

— Была. И есть. Это гораздо более мирные Гении — с ними доктора вполне нормально работают. Обитают на подземных этажах.

— Ого! Кстати, а мы сейчас на каком, если не секрет?

— Не секрет. На первом.

Более чем непонятно. Логичнее загнать опаснейших психов куда-нибудь на минус пятидесятый уровень, нежели держать их у самой земли. Впрочем, не исключено, что в ту пору защитникам этой цитадели было не до прикидок, как лучше. Хорошо хоть в принципе справились.

— Дорогушенька, я не рискнула бы утверждать, что информация о точном местонахождении Комплекса Гениев является общедоступной, — Агнесса шутливо погрозила пальчиком без малейшего следа маникюра. — Не забывай о секретных подписках!

— Да ладно…

Было заметно, что девушка Золлер слегка не в настроении. Поскольку никого это совершенно не беспокоило, стоило предположить, что состояние привычное.

Айк Смит привстал и всмотрелся в хрустальное стекло операторской кабины. Сноровисто вскочил — весьма резво для своего возраста и брюшной комплекции — и живо переместился в кресло управления. Пощёлкал клавишами, обернулся и поманил рукой — надо полагать, меня.

Я с некоторой натугой выпрямился и, припадая на правую ногу, которую с непривычки отсидел, подобрался к обзорному окну. И тотчас отшатнулся в страхе: с той стороны к стеклу бесшумно прилипли хари.

Они были вполне узнаваемы и почти карикатурного исполнения — все разлюбезные доктора и докторессы в полном составе. Наиболее омерзительной выглядела окровавленная рожа Ишиштвана Чатурангчгани с вылезшими из орбит глазами религиозного мученика. Распухшая до разлагающейся красноты, «Амандушка» лишь немногим уступала ему в некротическом натурализме.

— Видели? — Айк матерно кое-что уточнил — кажется, слишком внятно, так как за дастарханом хихикнули. — Какая уж тут прогулка! Пошли, хлебнём.

— Добавь сначала кристаллического насыщения, — сухо посоветовала Золлер. — И наружную вибрацию включи. Крот с ней, с энергией, спокойствие важнее.

— Наша госпожа «Мгновенная реакция» зверски ненавидит местных кротов, — поделился со мной Борис после того, как все дружно остограммились (закусывать не тянуло). — Они в её садике постоянно клумбы портят. А вообще забавно звучит: Астра, выращивающая розы. Ха-ха!

— Ничего смешного. Красивее цветов нет на свете!

— Да никто и не спорит…

Мы неплохо посидели ещё немного, посудачили на разные темы — в том числе, когда же будет снята блокада Острова. Я нарочито недовольно пробурчал: «Когда ваша Мегадева отсюда уберётся…» Двойная провокация-подтекст, должен кто-нибудь клюнуть!

Никакой реакции. Ни от кого. Словно я о прогнозе погоды поведал. Или им действительно всё по барабану кроме солидной зарплаты и льготной выслуги «за вредность», или же…

— Мальчики-девочки, нечтяк, пора и на покой! — ничего сонного в бодром голоске дамы-девицы Рейн не наблюдалось. — Кому как, а мне завтра с утра на сменку заступать! Поэтому заночую здесь — вы, разумеется, тоже. Непопулярное, но вынужденное решение. Да и хуже нет, чем плестись пешком домой после славных хмельных посиделок!

— А ещё хуже — в итоге не дойти! — хохотнул Луговой и хрустко потянулся. — И всё же тебе без движения не обойтись. Это у нас казённые коечки рядышком на первом, а твоя и на четвёртом, и по горизонтали не близко!

— Ну так бригадирша я али нет? Вот так-то! Какой-никакая, а начальница! И опять же не пешкодралом потопаю. Счас «бегунок» вызову. Заодно и постояльца важного отвезу — он тоже недалече от меня обитает…

Я потихонечку облегчённо выдохнул, ибо опасался, что хозяева вполне равнодушно обо мне позабудут. Возвращаться на своих-двоих да на ночь глядя, да по ихним чёртовым лесенкам, рискуя быть заброшенным на невесть какую высоту — нет уж, увольте! Но и ехать в полном одиночестве на неподконтрольном лукавом диване тоже не прельщало.

Сейчас же идеальный варьянт. Накормили. Напоили. От-бук-си-ру-ют…

В ожидании вызванного с третьей попытки «бегунка» Агнесса без церемоний подцепила меня под локоток и с жаром принялась рассказывать, как она однажды сработала на опережение лучше самой Астрочки-Розочки. После чего подала рапорт насчёт немедленного и законного улучшения своего разряда. Со второго на какой-нить повыше. Дык комиссия без экзаменов не утвердила! «Я уже была готова горючую слезинку пустить от жалости к себе и в лютейшей злобе на всю мировую подлость, но админ выручил. Встал, значит, наш Брюкки, подтянул свои штаны и справедливейше изрёк, что негоже пахану на смене иметь равный с другими работягами статус. Ни уважалова не будет, ни дисциплинки… И — ты не поверишь! — сей же секунд мне третью категорию подмахнули!»

Борис тоже слушал и хихикал, не без почтительной угодливости. Золлер и Смит наводили порядок. Я едва заметно, но с пониманием улыбался.

На вынырнувший из напольного отверстия диванчик мы не сели, а дружно повалились. Под недвусмысленные пересмешки-переглядки. Я уже начал сомневаться относительно непорочного девичества бравой командирши Рейн. И точно: при появлении в тоннеле устойчивой полутьмы Агнесса немедленно полезла ко мне с поцелуями. Я ни капельки не возражал и выдал достойный, продолжительный ответ. Мне было в эту минуту без разницы, что со мной обжимается далеко не красотка да вдобавок вдвое старше меня. Руки чувствовали достаточно упругое женское тело, хватать позволяли за любые места — чего ещё надо?

До желанного финала оставалось не так уж и далеко, как вдруг «бегунок» остановился столь круто, как будто налетел на невидимую, упругую преграду. Вернее, это сработала встроенная амортизация, благодаря которой я не слетел с ложа-сиденья на пол. Кое-как вскарабкавшись с подставки для ног обратно и осев в уголке, я обнаружил, что стало гораздо светлее. Мы находились в тупичке с одним входом-выходом, подсветку осуществляли четыре псевдо-факела — по одному на каждой из стен. Почти аналог старинной скамейки для влюблённых в глухом уголке парка и при блуждающей луне сверху…

Латентная распутница Рейн лежала на спине, раскинув руки и раздвинув ноги выше всякого приличия. Халатик её был конкретно распахнут, пилотка слетела, юбка едва держалась на узких бёдрах. Я выглядел не менее предосудительно. Самое время было кому-нибудь что-нибудь сказать. Пока я подбирал подходящие извинительные словечки, со стороны распростёртой соседки раздался на редкость искренний вздох сожаления:

— Надо же, ошиблась в оценке мужской сексуальной настойчивости! Не сделала поправку на алкоголь. Нужно было остановиться на третьей интим-площадочке…

В следующую секунду Агнесса пружинисто села; десять тонких пальцев с невероятной быстротой промчались вверх-вниз по одежде, мгновенно приведя её в полный порядок. Ободряюще потрепав меня по голой коленке, женщина предложила:

— Поднимайся, Никколо, и устраивайся поудобнее. Побеседуем. В незавершённом эротическом приключении есть и хорошая сторона: теперь можно обойтись без манерного выканья.

«Никколо»? Значит, не расшифрован. Уже неплохо.

Я тоже со вздохом неуклюже застегнулся и оправился. Потрогал свой живот в самом низу и недовольно поморщился. Спросил, глядя в потолок:

— А почему бы и не закончить, раз уж начали? Что вы за народ, барышни! Обожаете в первую очередь раздразнить кавалера, а во вторую продинамить…

В ответ для начала фыркнули. Затем наклонились ко мне и поведали:

— Я забыла, что кавалеры, овладев доступными барышнями, имеют привычку после соития непроизвольно погружаться в сон. А уж в наалкоголенном состоянии тем паче! У нас же впереди переговоры, от которых никуда не уйти, не деться. Вот если по их окончании мальчик с девочкой придут хотя бы к относительному согласию, тогда в качестве завершающего мажорного аккорда можно и трахнуться…

Во, зараза. За кого она меня держит, интересно? И кто вообще такая?

Последний вопрос я задал вслух. Ответная реакция оказалась безмолвной — в виде вскинутой руки с закатанным в твёрдую, прозрачную оболочку «Удостоверением»:

Рейн Агнесса-Лорелея

43 года

«Schwarzer Stern»

Резидент

Впечатлило. Ещё как.

Да, этому финансово-промышленному чудовищу нет нужды относить себя ни к нам, ни к «Элите». Производственные революции, торговые экспансии, формирование потребностей. На подобных карточках для высокого начальства в графе «государственная принадлежность» скромно пишут: «Галактика»…

Но и в данном случае передо мной — фигура! Полномочный представитель. Причём открытый.

— А остальные операторы… тоже? — после некоторого молчания поинтересовался я. Резидент Рейн утвердительно качнула туфелькой:

— А как же иначе? Но они самые обычные «шестёрочки». Эта мерзкая лавочка финансируется «Чёрной Звездой». Раньше в долю входили и военные «Союза», но после того самого восстания первых Гениев господа генералы охладели к проекту. Ныне сей исследовательский комплекс целиком и полностью на балансе нашей родной экономической мафии.

— Не слишком ли смело, а?

— Да брось! Ты же порядочный парень и про болтовню пьяной девочки направо-налево трепаться не станешь, — нахально заметила Агнесса-Лорелея. — А после того, как прослушаешь одну запись, и подавно. На-кось, держи. Включается долгим нажатием синего треугольника, выключается коротким.

Я машинально взял «говорящий информационный кристалл» и, секунду поколебавшись, выполнил предложенную операцию. В подземной тишине слышимость была отличной. Знакомый голосок Голды Гансвид с напором вещал:

«Недавно в полицию этого острова обратился один из местных жителей, выглядевший явно ненормальным. Он тараторил то с мужскими, то с женскими интонациями в голосе, и понять было очень трудно. Его спровадили на континент в обычную психиатрическую лечебницу и забыли о странном случае. Однако им заинтересовался сотрудник моего детективного агентства. Он пришёл к выводу, что на мозг человека (будем называть его «Лаки» — «Счастливчик») воздействовала Медея Темир! И это был первый случай за всю её феерическую карьеру, когда она сработала неудачно…»

Так. Недаром док Салимус предупреждал, что первые этажи стоят без должной акустической защиты. Ну что же… если мы договоримся, то, возможно, от радости и покувыркаемся на этом диванчике. А если нет, то одному из нас живым отсюда не уйти.

Я ещё разок украдкой оглядел госпожу Рейн — тренированная девка. Могу и не совладать.

Удовлетворённо проследив, сколь нервно я выключаю запись, милейшая Агнесса мурлыкнула:

— Не переживай из-за того, что вас раскрыли с самого начала. Лично для тебя сплошные плюсики: и важного временного друга нашёл — то есть меня — и воочию убедился, какая беззастенчивая лгунья твоя напарница из «Элиты». Что? Никак не сообразишь?

Я и в самом деле тупо и озадаченно смотрел на неё. Подержав в таком грустном состоянии с минутку, надо мной сжалились:

— Ты внешне производишь впечатление неглупого парня… ладно, будем считать, что малость эротически перевозбудился. Поясняю элементарное: «Лаки» никак не могли вывезти в обычную психушку на континент «Виктория» — Остров же на выезд блокирован! Это раз. Договориться же якобы об «обследовании» можно было только, имея своего осведомителя в самом «Садисте». Не где-то около, а именно внутри. Это очень важное «два».

Блин-крендель! А ведь верно. Ну, я и раззява!

— Вижу по твоей восторженной внешности, что дозрел, — (наглая, вредная и проницательная к тому же!). — Брось, не грызи губки столь болезненно. Ты же не основной игрок, а по необходимости! Да и все мы тут угодили в крайне щекотливую передрягу…

Мне вдруг показалось, что на моём «браслете» быстро-быстро дважды мигнул белый огонёк. Что означало: «Как ты там?» Я покривил укушенную губу и поддёрнул рукава.

Мы сидели лицом друг к другу в доверительных позах и с благожелательными физиономиями. У меня в кармане лежал боевой парализатор, а у неё на костяшках пальцев были какие-то нехорошие, затвердевшие наросты. И ногти — длинные и заострённые. Ну что это за женщина да без маникюра? Тревожно.

Подумав, я решился на несколько парадоксальный ход. Достал своё оружие, вынул из рукояти энергетический заряд и медленно положил то и другое между нами.

И угадал: это было воспринято крайне положительно. Лицо Агнессы из доброго и ласкового вновь превратилось в иронично-деловое.

— Спасибо за доверие, — сказали мне. — Кстати, этой штукой ты мне весь бок намял, когда мы валялись! Теперь, наверное, синячок будет…

Совсем замечательно. Нет, не синяк, конечно, а…

— А теперь слушай и вяжи в памяти узелочки. Буквально за считанные дни до вашего прибытия, ко мне лично обратился — вот здесь, на этом самом месте, но без любовной прелюдии, естественно, — некий дежурный Санатория. С предложением купить важнейшую информацию. Он утверждал, что один из нашей бригады — да-да, один из операторов! — неудачно «просвечен» Медеей Темир. И за хорошую энергоплату готов сообщить, кто именно, и предоставить доказательства. Запросил ровно двести тысяч.

Я прилично так разинул пасть и не вдруг её захлопнул. Довольная произведённым эффектом, госпожа Рейн продолжила:

— Насколько я понимаю, именно он и был тем самым «детективом», о котором ваша Голда врала нашему профессору. И который решил сторговаться со всеми заинтересованными сторонами. Теперь, согласно и логике, и инструкции, я должна была ответить, что подумаю (сумма-то ведь запрошена немалая!), и сообщить по связи своим кураторам из «Schwarzer Stern». Чтобы переложить процесс принятия решения на них. Сказать-то я этому жадному хмырю, конечно же, сказала, а вот посылать депешу в Центр пока не стала. Догадываешься, почему?

Я совершенно натурально задумался. Задачка-то была несложная, да вот сосредоточиться никак не удавалось.

Трёхминутную натуральную, растерянную паузу как раз по последнему определению и оценили:

— Правильно, что замешкался. Я, мягко говоря, тоже оказалась в затруднении, просчитывая ситуацию. А вдруг там, наверху, примут решение отозвать всю нашу четвёрку и надёжно изолировать для дальнейших соответствующих «исследований»? Я не важная Темир, и перспектива стать очередной подопытной крольчихой меня мало прельщает — независимо от последствий.

— Хочешь сама попробовать расколоть этот ребус и заработать шикарные бонусы? — я зачем-то подначил, хотя ничего такого не требовалось: мне просто решительно кивнули:

— Да. Но с твоей помощью… Никки. Признаюсь: я сегодня воспользовалась случаем и немножко понаблюдала за тобой и за детективом Гансвид — в отдельности за каждым…

— Какая она, к кротам подземным, детектив! — вдруг невольно вырвалось у меня. По счастью, язычок можно было не прикусывать — Агнесса-Лорелея понимающе осклабилась:

— Я тоже так думаю. Эта Голда мне непонятна… да и не понравилась как человек, откровенно говоря. А вот в тебе я почуяла чуть ли не родственную душу: оба завязли в своих служебных Системах, и у обоих без фарта перспектив никаких… Нет?

— В общем, ты угадала…

— Вот видишь! Частности затрагивать не будем, они у каждого свои, неповторимые. Ну и на вечеринке ты вёл себя естественно: пил-ел в своё удовольствие и не выделывался в качестве берегового начальничка от «СБ».

— Не имею такой привычки…

— И прекрасно! Ну а теперь насчёт твоего участия в нашем деле. Я убеждена, что этот оборотистый фрайерок-дежурный уже назвал Голде Гансвид имя «Лаки-Счастливчика». Никто и никогда не продаёт важные сведения сразу всем и с аукциона — только по отдельности каждому и за немедленный наличный расчёт. Предложи ей от своего имени поделиться секретом, хорошо? А взамен я расскажу вам о «Садисте» такое, что мало кто знает! И помогу в охоте на Медею — признаться, она надоела нам хуже горькой редьки. Да и ресурс свой выработала!

— Не понял… — в расстановку произнёс я, ибо и вправду не понял. Агнесса снисходительно улыбнулась:

— На образ Мегадевы была завязана целая промышленная индустрия «Schwarzer Stern». Мы, так сказать, имели на неё эксклюзивные права, о чём и раззвонили на весь мир. Как-никак, бывшая работница! Товары с её фирменной символикой отлично продавались, но это не может продолжаться вечно — потребителю нужны новые приманки. Сейчас к Темир, думаю, последний всплеск интереса, дальше из неё для бизнеса ничего уже не выжмешь. Вы появились к самому финалу и с правильными целями. Пора брать Мегадевушку к ногтю. С небывалой шумихой и рекламой: на Острове много наших репортёров и видеоакул. Затаились, ждут не дождутся… Это — ваша выгода… ну и корпорации. А теперь о моём золотом интересе: мне нужен «Лаки». Живой и здоровый. Для чего? Извини, это как раз та самая личная частность, о которой не говорят.

Я слушал её, навострив уши и почти не дыша. То есть не слишком шумно. Изложенное предложение выглядело очень заманчиво-выгодным! Была небольшая червоточинка: Рейн вдруг заговорила от лица «Schwarzer Stern» как босс, а не как временная резидентша по приказу. Вне всякого сомнения, у неё своя хитрая игра, но так ли уж это важно, если в главном собираются подсобить? Делёжка добычи устраивает всех: нам причину (за которой и послали), ей следствие… Вот согласится ли Голда-индивидуалистка?

— Итак, один из трёх операторов Перехода — просканированный Медеей «Счастливчик», — задумчиво сказал я и прищёлкнул пальцами. — Какой поворот!

— Точнее, один из четырёх, — лукаво протянула Агнесса. — Профессионал «Службы Безопасности» не должен и меня исключать!

— Явный перебор. Ещё скажи, что ты можешь быть и самой Мегадевой!

— Не скажу, но почему так сразу и нет?

Я привычно вздрогнул. Зараза, наглюха, вредина и стерва, к тому же! Чего она нервы мотает?

— Ну, не трепещи же так! Ладно, на всякий пожарный, обещаю в дальнейшем целоваться с закрытыми глазами…

Стер-воч-ка! Так, пора и гаечки закрутить. Да и проверить кое-что.

— Я дам тебе ответ после того, как увижу этого продажного дежурного, — непререкаемым тоном выдал я. — Хотя бы неприметно, со стороны. Могу или нет?

Агнесса-Лорелея Рейн как-то сразу потеряла всю свою игривость. Сжалась в комочек… расслабилась. Оглядела меня в который уже раз, поворачивая голову вправо-влево — без тени кокетства, как домашний зверь. Потом взяла с сиденья парализатор, очень технично загнала в него энергетическую обойму и подала мне.

— Можешь, — спокойно сказала она. — Прямо сейчас.

«Бегунок» сорвался с места и ринулся в темноту, заложив резкий вираж по дуге. Оружие я поспешно убрал и вцепился в валик понадёжнее. Резидент трансгалактического концерна сидела рядом, откинувшись на изголовье. Её лицо закаменело, никаких следов давешней мимической живости не было и в помине. Атласная пилотка лежала на коленях, и ветерок непрерывно шевелил короткие русые волосы.

Мчались мы не менее десяти минут, и за это время не сделали ни одного спуска-подъёма. Подсветка ритмически сменялась затемнением и наоборот, а тёплый воздух — прохладным. Затормозили мы на сей раз очень плавно и впервые буквально скользили до полного останова.

Агнесса очнулась. Сдвинула вверх регулятор на дистанционном пультике, значительно увеличив освещение. Ступила на пол и поманила меня за собой. Я поднялся и сделал несколько осторожных шагов.

Мы стояли на лестничной площадке — неизвестного этажа, неведомого уровня. Перила, как и везде в «Садисте», отсутствовали.

Женщина показала рукою на лестничный пролёт и отступила подальше. Встала у стены, запрокинув голову и глядя в никуда. Я с минуту выжидательно не шевелился. Затем подался вперёд, осторожно наклонился и бросил быстрый взгляд.

Внизу на огромной глубине лежал человек в мешковатой одежде-балахоне. Оранжевая шапочка обслуги валялась чуть поодаль…

БЛОК СОБЫТИЙ № 5 (Давно не виделись…)

— Что ты делаешь, крошка?

— Патроны штампую.

Почему-то чувствуя себя немного неловко, я отвернулся и стал смотреть, как из универсального синтезатора один за другим выползают тяжёленькие, заострённые цилиндрики, автоматически упаковываясь на выходе в длинную ленту. Её конец, как живой, извивался и втягивался в корпус «интелграва» возле багажника.

«Грета» в простом чёрном платье, как во время нашего знакомства, тихо наблюдала за работой.

Сейчас было ещё ничего, а с полчаса назад её, потерянную и заплаканную, я не знал, как успокоить! Хотя ведь ни словечком не упрекнул за отсутствие бдительности во время моих странствий по внутренним тоннелям «Садиста», а просто спросил…

«Хозяюшка» без своей обычной живости сначалатрижды извинилась, всякий раз при этом упрощая свой наряд, и наконец, оставшись в унылой рабочей одежде без каких-либо украшений, разревелась так, что хоть виртуальные вёдра подставляй.

Она, будучи вчера постоянно на связи и в дистанционном дозоре, ничего-ничегошеньки тревожного не чувствовала! Ни малейшей для меня опасности! Нигде! А если угроза всё же была, то налицо очередной программный сбой! Но многократные проверки и перепроверки не помогли! Совсем! Наверное, скрытый хронический дефект всей неокибернетической структуры, а-а-аа! У-у-уу!…

Кажется, Голда не напрасно советовала мне не давать «Грете» воли и излишних эмоций. Нам работать надо, а какая может быть продуктивная интеллектуальная деятельность в её состоянии? Но, с другой стороны, стреноженная и опутанная разными запретами, программка-менеджер может перейти исключительно на исполнение приказов. А в вольном состоянии её инициативы и подсказки порой просто бесценны! Н-да, и так неважно, и эдак проблемки…

— Не расскажешь ли немножко подробнее о своём занятии? Как я понимаю, это имеет отношение к вооружению?

«Грета» грустно кивнула. Потом часто-часто зашмыгала носом и сказала:

— Тут снаружи становится всё опаснее. Дважды включались какие-то ужасные дестабилизирующие поля — если б не особая оборонительная подпрограмма, то я и пошевелиться не смогла бы. Но и при полной боевой защите мои двигательные ресурсы просто катастрофически снижались. Об энергетическом и силовом прикрытии и говорить нечего. У меня имелась в глубоком запаснике одна старинная огневая система — вот, смотри…

Ничего необычного на голографической картинке я не увидел: почти что сдвоенные дальнобойные бластеры в редком миниатюрном исполнении. Но вслух сказал:

— Понимаю. И она стреляет вот этими самыми «патронами»?

— Да. Точнее, вмонтированными в них пулями. Очень надёжная штука, никакой энергии не требуется. К сожалению, пуль нужно много. Я их в багажное отделение укладываю, ничего? Можно?

— Да сколько угодно…

Ну и ладно. Пусть отвлечётся от своих горестных мыслей о личных сбоях и помехах. Воевать мы, разумеется, ни с кем не будем — в критическом случае проще связаться с Мастером Конрадом на 8-м КПП и вызвать боевые корабли Разведки. Один прицельный удар из «звёздного энергомёта» — и проклятому «Садисту» кранты! Ох, и о чём это я?

А о том, что вся здешняя катавасия мне уже люто осточертела. Не сыщик-детектив я, в конце концов, а следователь! Мне преступника дайте, я с ним работать буду! И условия надлежащие обеспечьте! А тут ни того и ни другого. Труп вот имеется, и связать его можно с кем угодно. Да хоть со мной…

…Госпожа-резидент Рейн не разрешила мне спуститься вниз для осмотра тела — причину я с некоторой задержкой понял и не возражал. Обменявшись краткими мнениями, мы вернулись на «бегунок» и без приключений доехали до её номера на четвёртом этаже. Неловко попрощались, потоптались у входа… А затем Агнесса-Лорелея с отчаянным выражением на лице ухватила меня за руку и решительно затащила внутрь…

Специфический опыт у неё оказался очень даже хорошим, чувство времени тоже. В восемь утра она меня разбудила, уже будучи при полном параде: свеженький, белоснежный халатик и привычная пилотка, никакой косметики — бодрая. Впрочем, тёмные янтаринки её зрачков смотрелись тускло.

Дальнейшие шаги были нами обговорены ещё с ночи: я топаю к себе и жду вызова, она сообщает о невозможности выйти на смену и отправляется с прискорбным докладом к администратору Брюкки. Сей нехитрый план мы и воплотили в действие.

Голды на месте уже не было (или ещё?) Я так её и не дождался: меня не просто вызвали — за мной прибежали! Двое толстых бездельников из обслуги, словно переговорных устройств и не существовало. С напускной, удивлённой миной я спустился в приёмную — и застал там шумную панику.

Неожиданностью стало то, что её устроил сдержанный глава здешней науки Рудольф Ди Аштман. Он кричал. Он топал ногами. Он воздевал руки к небу. Он наскакивал на растерявшихся врачей с проворством обезьянки-шимп. Он тряс бедного Алоиза Себастиана за отвороты халата. Он выругался матом. Он тыкал в меня пальцем. Он требовал немедленного, всестороннего расследования!

Не было никакого смысла напоминать ему, что сотрудники государственной «Службы Безопасности» уголовщиной не занимаются — для этого существует полиция. Переглянувшись с шокированной Агнессой-Лорелеей, в янтарных глазах которой прыгали злые чёртики, я с недовольным видом проследовал к месту происшествия.

Девятнадцатый этаж, до первого не долетел. А скинули беднягу с сорок пятого, где начинались владения Вольфрама фон Плюу. Там и была обнаружена форменная бляха под номером «10».

Хорошо, что я не полез со своим доморощенным осмотром ночью — весь бы обляпался кровью. Сейчас её уже смыли киберуборщики. На расплющенную голову старался не глядеть: меня интересовали руки, точнее, запястья. Вокруг одного из них слабо зеленел ободок — след контакта потной кожи с медью браслета.

Мой шантажист. Доигрался. Хоть и битый, а жадность сгубила.

Но, чтобы совладать с таким бугаем, тоже нужна немалая сила! Или же какой-нибудь изуверский гипноз. На самоубийство типа от неразделённой любви мало похоже.

Однако доктор Брюкки был со мною категорически не согласен. По его мнению, налицо типичный суицид! Маниакально-депрессивного характера. Случается. Бывает. Никто не застрахован. Вот три года назад… герр Ди Аштман подтвердит…

Герр Рудольф, однако, ничего подтверждать не собирался. Он по-прежнему настаивал на тщательном поиске преступника. Маньяк должен быть пойман! Угроза добропорядочным гражданам ликвидирована! Мир и порядок в Санатории восстановлен!

Я слушал всё это и чувствовал, что периодически схожу с ума с неуверенными возвращениями обратно. А внезапное тайное послание от «Греты» с пожеланием совсем некстати объявившегося Магистра как можно скорее меня увидеть, едва вообще чуть не добило.

Дождавшись некоторой тишины (покойника, слава Всевышнему, унесли), я выдвинул, как мне казалось, логичное, но невыполнимое условие: действовать по инструкции. То есть вернуться к месту службы и там сформировать минимальную следственную группу из трёх человек. Вот тогда прогресс будет. В одиночку от человека мало толку…

Я ошибся. Рудольф Ди Аштман горячо меня поддержал. Он не дал никому рта раскрыть. Он прочитал правовую лекцию под набившим оскомину девизом: «Если не знаешь, как поступить, действуй по закону!» Он распихал всех остальных-прочих и широким жестом руки предложил мне срочно отправляться и готовить команду. Он выразил надежду, что к вечеру опытные сыщики прибудут в Санаторий. И под моим руководством во всём живо разберутся. Он…

— Хватит, я думаю. Получасовой бой выдержим. Можно вылетать, Ник.

Я очнулся. «Грета» стояла на подлокотнике водительского кресла и трогательно на меня смотрела. Теперь она была в дамском брючном костюме — не самом красивом из её одёжной коллекции, но вполне достойном похвалы.

Ну вот, кажется, успокоилась. И всё же нельзя так нервничать из-за пустяков! Это я в её адрес или в свой?

— Как с тобой связался Магистр?

— По твоему коду. Ты же сам дал ему код перед отправлением на эту планету. Помнишь, ночью, в парке? Когда он попытался самовольно в меня проникнуть?

— Теперь вспомнил…

Запел сигнал вызова — пришло почтовое сообщение. Усевшись поудобнее, я вывел его на дисплей и от удивления увеличил шрифт вдвое. Перечёл и покачал головой. Инфантилизм какой-то:

"Если поедешь по пятой дороженьке,

То в благодарность получишь пирожинки!"

«Дык ведь стихи!» — сказала бы Агнесса-Лорелея. Они самые, ага. Так… есть приписка и прозой: «кафе "Лапочка", жду до обеда».

Кто меня ждёт? Когда у него обед? «Лапочка» — это для детей? С молочными коктейлями?

Правда, название порой ни о чём реальном не говорит. Даже, напротив, маскирует истину. Помнится, один из агентов высочайшего класса «Мираж» — садист и убийца по призванию — носил невинную кличку «Светлячок». Вон дочь Командора контакт с ним до сих пор вспоминает не без дрожи. Хотя не трусиха.

Я уточнил у «Греты», где и во сколько ожидает меня Магистр. Оказалось, что в кафе «Полнолуние» и в течение всего дня. Что ж, на обе встречи времени вполне хватает.

— Поехали, крошка. Пятая дороженька… тьфу, то есть трасса номер пять. Приземлишься на стоянке, но немного поодаль от входа.

— О'кэй.

Мы покинули территорию «Садиста» не сразу-вдруг, а весьма постепенно: сначала подъём по вертикали на две мили вверх, далее «юлой» по кругу и только потом обратный спуск до земли и нормальное горизонтальное движение. По всем здешним правилам, неспешное, без лихачеств.

По пути я размышлял о ночном убийстве. Агнесса не скрывала, что незадолго до вечеринки у Перехода отправилась на экстренное свидание с дежурным № 10 на сорок пятый этаж (самое занятное, что я как раз в это время там же, у фон Плюу, гостил). Срочность вышла не по её инициативе — алчный поставщик сверхсекретных сведений Санатория вдруг забеспокоился и собирался даже снизить цену. Чутьё правильно ему подсказывало, что пора рвать когти и ложиться на дно, да у кого-то прыти оказалось побольше. Увидев валявшийся жетон и заглянув вниз, бригадир Рейн сразу вспомнила о работе и дёрнула оттуда со всех ног. Именно тогда она и решилась пойти на контакт со мной. Да, комфорта много не бывает — подстраховки тоже.

По грубым прикидкам неожиданно получалось, что смерть десятого дежурного почти никому не была выгодна! В его услугах так или иначе нуждались очень многие — они без колебания готовы были платить. По сути, мотив имелся только у «Лаки», которому вовсе не хотелось быть расшифрованным. Ну и у самой Мегадевы, но кто она? Где бродит?

Да и сам способ убийства пока за гранью понимания. Быстро и бесшумно схватить отчаянно сопротивляющееся существо весом более центнера, приподнять и швырнуть вниз? Или, скорее всего, столкнуть. Что опять же требовало изрядной физической мощи. И вдобавок жертва была постоянно настороже…

Как ни странно, я угадал: «Лапочка» оказалась детским заведением. Из взрослых преобладали молодые мамы и бабушки среднего возраста — опять же при детишках. Мужчин было очень мало, да и те наверняка диетики. Вообще-то, неплохое место для тайного свидания. От целенаправленной слежки, конечно, не укроешься, а вот вычислить втёмную подобную точку рандеву не так просто.

— Добрый день! Вас ждут, идите за мной.

Ничего себе. Меня знают в лицо? Милая, белокурая мордашка лет двадцати… нет, совсем не знакома.

Выяснилось, что в этой кафешке были и отдельные кабинетики. Миновав общий зал, меня подвели к шестому. Я вошёл и оторопел.

Она, подбоченившись, сидела за столиком, заваленным всевозможными фигурными пирожными. Кровавые ухмыляющиеся губищи, ярко-жёлтые звериные глаза, декольтированная грудь наперевес. Но трезвёхонькая, как ни странно.

— Я больше не нужна? — спросила моя провожатая. Ей с большим энтузиазмом помахали ручкой, вслух пообещали навестить вечерком и снова радостно уставились на меня.

Я приблизился и подцепил с тарелки кремовую корзиночку. Взвесил на ладони, вздохнул и бросил обратно.

— У тебя такой видик, словно ты хотел запульнуть ею в меня! — (редкая проницательность!) Усевшись напротив, я буркнул:

— Не мешало бы, да толку никакого. Ты неизлечима.

Эльза фон Хётцен довольно хихикнула, будто услышала комплимент. А я вдруг подумал, что это, возможно, подарок судьбы. Или проклятье — кто ж наперёд знает?

— Неужели папенька отпустил порезвиться? — в моём вопросе крылась бездна иронии. Её оценили большим кукишем, которым повертели перед моим носом. После чего преспокойно заявили:

— Не-е, пришлось потихоньку удрать. Вполне профессионально, заметь! Разведчица я или кто?

Я выразил сомнение с помощью неопределённого выражения «его знает» с коротким существительным впереди. Эльза прыснула, но тут же приняла важный вид:

— Слушай, запоминать необязательно. Я официально нахожусь очень далеко отсюда, на модном курорте, откуда дважды в неделю приходят небольшие послания для нашего озабоченного Командора, оформленные моей неповторимой лексикой — это раз.

Сюда я добиралась в общем салоне обычного, регулярного пассажирского корабля с тремя пересадками по пути: нудно, долго, но проследить трудно, даже если сильно хотелось. Это два-с.

Здесь, на материке «Виктория», меня встретила девушка Машенька. Ты её только что видел — клёвая цыпочка, верно? Которая и перевезла на Остров свою подружку в багажнике патрульного гравикатера. Три-с!

Конкретно же, я опять-таки веду вполне себе курортный образ жизни, ничем не выделяясь — вот только скучаю-изнываю. Заценил?

— Терпимо, — буркнул я. — Второй курс обучения. Зачёт принят. А меня зачем вызвала?

— Ну, я же сказала. От скуки.

— Ду-рё-ха! Забыла, чем я занимаюсь? Какое задание на мне висит?

— Да помню, помню. Справляешься? Помощь не нужна? Я ж у тебя в долгу…

Так. А ведь точно — судьба! Грех отказываться: фарта не будет.

— Если честно, то подмога не помешала бы, — буркнул я. — Но ведь с тобой никакого сладу! А в «Садисте» опасно. Очень опасно. Убить могут запросто. Одного вчера уже убили.

Я не ждал, что это слабое предостережение подействует, однако Эльза вмиг посерьёзнела: перестала лыбиться и наклонять своё декольте.

— Я не подведу, — тихо молвила она. — Обещаю быть твоим послушным инструментом.

И опять в точку. Именно в качестве инструмента, живого сканера «по волне», и предлагала использовать дочь Командора практичная Голда Гансвид.

Но где её прятать в Санатории? И как доставить? Неужели в очередной раз в виде одушевлённого багажа? Кстати, напрасно я гордился своей выдумкой с Магистром — идейка, оказывается, давно витала в воздухе…

Эльза с надеждой выжидательно глазела на меня. Коревич-Ванетти думал.

— Сделаем так, — наконец сказал я. — Ты прибудешь в «Садист» вполне законно. Представителем Разведки, которого начальство решило отрядить в качестве присмотра за мной, «безопасником». Найдёшь военную форму поэффектнее?

— Запросто! Машильда достанет, — обнадёжили меня. — А документы использую свои, выглядят солидно.

— Отлично. Но придётся ещё чуток набраться терпения. Будь на связи каждые утро и вечер. Не филонь: ты теперь снова в работе! Кстати, а кто такая эта твоя Маша?

Эльзочка засмущалась до такой степени, что несколько секунд звонко барабанила кровавыми когтями по блюдечку. Затем опустила глазки и призналась:

— Служащая на пятом КПП. И… и моя любовница.

Я долго молчал. Новоявленная бисексуалка тоже. Но удержаться от понятного ехидства было невозможно:

— Значит, решила сменить ориентацию?

— Да как ты можешь?! — в порыве праведного негодования доченька Командора привстала и оперлась руками о стол так, что не любоваться её округлыми прелестями в вырезе блузки было невозможно. — Просто… просто случайный эротический эксперимент. В жизни всего надо попробовать!

Произнеся эту дичайшую банальщину, она замолчала и съела подряд три пирожных. Когда крошки от последнего смахнули с колен, я вкрадчиво спросил:

— Ну и как — распальцовочка понравилась больше?

— Скажешь тоже! С парнями гораздо интереснее! Всё познаётся в сравнении — вот и сравнила!

— Я искренне рад за тебя. Может, и мне тоже попробовать разнообразить свою личную жизнь с каким-нибудь хорошеньким мальчиком?

Эльза уставилась на меня расширенными от ужаса лимонными глазищами. Кажется, мужское «сексуальное разнообразие» её шокирует не на шутку. В отличие от…

При расставании она выглядела уже вполне ответственным человеком. Ушла первой, как положено, не оглянувшись.

Так, первая встреча завершилась более чем хорошо. А вот следующая…

Местонахождение кафе «Полнолуние» было нам неизвестно. К счастью, предусмотрительная «Грета» оставила «метку» на одежде и обуви Магистра. Последняя и сработала, едва был запущен пеленгатор.

Мы летели в горы — невысокие, дикие и не слишком привлекательные для туристов. Скорее всего, доверенное лицо Ференца Фаста где-то там и прячется: ждать гостя целый день лучше всего рядом со своим постоянным жилищем. Надеюсь, что на Острове нет тайной базы «отрицалов». Или Ордена. Иначе и без того перенасыщенная игроками партия запутается окончательно.

Зелёные, однообразные лесистые склоны — и никаких оживляющих пейзаж снегов. Вот нечего тут делать отдыхающим, но общественный центр питания построен и функционирует. И это в эпоху господства пищевых синтезаторов. Значит, веселящаяся публика всё же имеется. И в наличии, достаточном для успешного бизнеса.

Сигнал на мониторе запищал-замигал совсем отчётливо, превратившись в большой алый кружок. «Интелграв» летел над красивым овальным ущельем — если и не рукотворного происхождения, то заботливо ухоженным. Внизу лениво колыхалась стальная поверхность воды.

Ну, конечно же. Горное озеро! На любом курорте всегда отыщется некоторое число людей, сторонящихся пляжной суеты и морской солнечной яркости. Не обязательно фанаты дикой природы, но весьма близкие к психологии неомедиевизма. Надо отдать должное Магистру: он прекрасно подготовлен. Ни Разведка, ни «СБ» об этом укромном уголке понятия не имели.

А вон и «Полнолуние» — почему-то в виде месяца: выгнутая постройка на отвесной скале с входами-выходами в помещение по краям и с открытой террасой по центру. Чуть ли не висящей над пропастью. Щекочет нервы изрядно скучающим бездельникам, чего уж там…

Стоянки для машин не наблюдалось, что тоже говорило о компактной группе постоянно проживающих здесь туристов-единомышленников. Или же? Излишняя подозрительность ни к чему, но настороже быть не помешает.

«Грета» высадила меня прямо на веранду, чуть зависнув над ней, и тут же улетела куда-то вправо и вверх. Стало быть, перед посадкой уже присмотрела себе удобное местечко для стоянки.

Возжелавший меня видеть, мускулистый красавец в простеньком тренировочном костюме восседал за центральным столиком в гордом и абсолютном одиночестве — ни души вокруг. Что мне не слишком-то понравилось. Хотя не исключено, что сиеста: два часа пополудни.

Я подошёл. Здороваться не стал. Сел за столик без приглашения. Всем своим видом показывая, что мне тут нисколько не интересно. И что избытком времени я не располагаю.

Молчание продлилось не больше минуты — с любезной улыбкой Магистр ласково спросил:

— И какого лешего вас занесло в закрытый Санаторий, мой дорогой Ванетти? Ась?

Я ожидал вопросика в подобном духе. И с безмятежным выражением на лице ответил:

— А вам-то что за дело?

Магистр по-прежнему улыбался.

— Знаете, а ведь можно было встретиться с вами и иначе, — сказал он. — Например, вы получили бы срочный вызов от кого-нибудь из сотрудников… допустим, от первого заместителя Конрада. А вместо него увидели бы вашего покорного слугу. Интригующе, правда? И весьма шокирующе. И времени раздумывать над ответами у вас не было бы. Очень выгодная ситуация для меня, не так ли?

Так. Нет, но откуда у него подобные закрытые сведения?! Или щупальца Ордена уже всюду проникли?

— Однако вы поступили иначе, — изрёк наконец я. — Менее выгодно…

— Как сказать, как сказать! — усмехнулся Магистр. — Мне вдруг стало интересно, что за историю вы сочините, если вам предоставить такую возможность. Приготовился, знаете ли, уши пошире развесил… А в итоге слышу очередную грубятину! Даже без подтекста. Так и хочется думать, что ваша милая «СБ» спит сладким сном и ни о чём не ведает…

Скверно. От этого разговора не уйти, а пределы его опасной информированности мне неведомы. Попробую для затравки начать с полулжи — а вдруг прокатит?

— Меня вызвала администрация «Садиста» для расследования преступления, — нехотя процедил я. — У них трагически погиб человек.

— Лю-бо-пыт-но, — проговорил Магистр и, достав кредит-карту, небрежно бросил её передо мной. — А нельзя ли уточнить, кто именно преждевременно покинул сей мир?

— Не знаю его имени, — честно ответил я, подбираясь пальцами к заветному треугольничку. — Это рядовой дежурный под десятым номером.

— Печально. Такое приятное, круглое число — нумерологии явно верить не стоит… У вас уже сложилось определённое мнение о происшедшем?

— Пока ещё нет, — осторожно сказал я. — Если не считать того подозрительного факта, что кое-кто из администрации твёрдо уверен в непреднамеренности случившегося, а некто — оттуда же — не менее искренне убеждён, что произошло убийство.

Магистр задумчиво покивал, а затем не менее рассудительно предположил:

— Поправьте, если ошибаюсь, но почему-то кажется, что противником расследования как криминала является симпатичнейший доктор Алоиз Себастиан Брюкки, а сторонником самого худшего варианта — учёнейший профессор Рудольф Ди Аштман… Нет?

Я откинулся на спинку кресла. Потёр ладонью лоб. Налицо явное моё замешательство — это нормально, это естественно… Ответить нужно стандартной фразой:

— Как много, однако, вы знаете!

— О, всю полноту моих знаний и представить трудно! В частности, мне известно, что истинная последовательность событий была такова: сначала на место преступления прибыл детектив, а само убийство произошло позднее. Небывалый случай в истории криминалистики, не находите?

— Действительно, фантастика, — с кривой улыбкой протянул я. — И что же вы, столь проницательный, по этому поводу думаете?

— Ничего экзотического! — в тон мне ответил Магистр. — Любая альтернатива на выбор: или врёт мой информатор, или вы. Ну, моему контакту сказки сочинять незачем, а вот ваша милость начинает меня разочаровывать! Нет ли у вас более правдоподобного объяснения? Под порядковым номером «два»? И последним по счету, разумеется.

А вот теперь я влип основательно. Выходит, что в Санатории обитает и действует ещё одна продажная шкура! И размышлять нельзя ни минутки, ни секундочки…

С горестным вздохом я медленно передвинул кредитку обратно, по направлению к владельцу. И сразу же мне её вернули обратно. И улыбнулись в очередной раз так, что мне захотелось вызвать «Грету».

Да. С альтернативами, и правда, туго. Либо грохнуть Магистра и испепелить всё вокруг с помощью энергетического оружия моей «хозяюшки», либо изложить ему первоначальную версию Голды. Они не знакомы, тут прокола не будет. Первое пугает своим глобализмом и последствиями, второе вообще не известно, куда заведёт. И зачем я начал эту лично-вторичную партию без какой-либо санкции?

— Я привёз в Санаторий нового пациента, — (полный отбой, а что делать?). — И остался в качестве сопровождающего. Так лучше?

— Хуже. Вы, кажется, легкомысленно отнеслись к моему предупреждению, что третьей попытки объясниться не будет.

— До двух считать обучен…

— Тогда, значит, на втором заходе вы мило пошутили? В «Садист» и по специальному направлению попасть практически невозможно!

— А вы поинтересуйтесь у своего стукача, каким образом мы там оказались! — (а теперь можно малость и понаглеть!). — Если, конечно, стукачок у вас добросовестный…

Магистр впервые ответил далеко не сразу, и я понял, что он прилично блефовал насчёт своей полной осведомлённости.

— Огрызаться умеете, — сказали мне наконец. — Я даже в некоторой растерянности! В смысле оценки предоставленных вариантов. Новых пациентов Санаторий давно уже не принимает… да и нет сейчас таких пациентов. А насчёт вызова вас по своей прямой специальности — сценка из театра абсурда! «Приезжайте, у нас тут произошло убийство! Кого именно? Да вот как раз мы кандидатуру покойника и подбираем…» Выходит, пригласивший вас Рудольф Ди Аштман точно знал, что преступление произойдёт? И больше того, предотвращать его был не намерен?

Я с большой радостью следил, как логично мыслит мой собеседник — да вот наугад и не совсем в правильном направлении. Но знать об этом ему не требовалось.

— В ход мыслей ихних профессоров и академиков мне вникать было недосуг, — проворчал я. — Меня вызвали, я прилетел, узрел жмурика, а также недурную свару между завом и замом. «Аштман», «Брюкки» — ну и фамилии у лекаришек!

— А вы не догадываетесь, почему такие? Нет? Ну, ладно, Никколо, это для вас не важно. Что предпринять-то намерены?

— Обычные формальные действия, — искренне вздохнул я. — Учёные, они же, как дети! Вызвали главу местного филиала «СБ» и ожидают, что тот им немедленно скажет: оступился неудачно их сотрудник или его ловко подтолкнули… По закону я должен сформировать хотя бы минимальную опергруппу из трёх человек. Следователь, эксперт, оперативник. Сам я ничего не могу: я же, по сути, средний чиновник с особыми полномочиями, не больше!

— Как хорошо вы всё обрисовали! — восхитился Магистр. — Прекрасно, так и поступайте. Первых двух кандидатов подбирайте на своё усмотрение, ну а роль оперативника позвольте сыграть мне!

Я закашлялся — вполне по-настоящему. Затем поднёс правую руку с вытянутым указательным пальцем к виску. Помешкал и опустил. Чуть ли не крикнул:

— Нет! Это исключено! Невозможно! Немыслимо!

Мне понимающе кивнули и перебросили вторую кредит-карту. Кротко поинтересовались:

— А если?

— Никак нельзя! — это я произнёс уже на порядок тише. — Как вам такое на ум пришло?!

Магистр с простодушным видом широко развёл руками, а когда снова свёл их вместе, то между пальцев правой торчала очередная кредитка. В отличие от двух первых её не швырнули, а аккуратно поднесли к моим глазам и шепнули:

— А всё же?

От созерцания проставленной суммы у меня (у Никомеда Коревича!) перехватило дыхание. Какие же дела этот парень здесь крутит, если швыряется миллионом? Даже если средства не лично его, а организации?

А ведь Голда тоже предлагала Ди Аштману миллионы. Значит, два сапога — пара…

— Ну какая вам разница? — медовым голосом запел Магистр. — У меня имеются надёжные документы на имя высокопоставленного сотрудника разведки из вашего столичного Сектора. Дотошно проверять их будет недосуг да и некому — вы же, надеюсь, вызовите не асов сыска, а каких-нибудь рядовых исполнителей, не так ли? Вдобавок представив им меня в качестве своего старинного приятеля…

— Я не могу на это пойти, — (взаправду никак не могу). — Между разведкой и «СБ» существует нешуточная конкуренция, и один только факт, что я пригласил человека из недружественной конторы, сразу заставит своих глядеть на меня с недобрым прищуром. А потом кто-нибудь непременно «звякнет», и проверка закрутится всерьёз. Рано или поздно до сути докопаются, и мне конец!

— Резон в этих словах имеется, — согласился мой искуситель. — Но речь ведь идёт о том, чтобы вызвать именно милых, хороших парней! Которые чем-нибудь вам лично обязаны. Если и сами малость нечистоплотны — ещё лучше. Неужели парочки таких не найдётся?

Не найдётся: подобный сценарий развития событий никто у нас не разрабатывал. Я могу использовать для своих нужд только Марата Васильева — правда, не ставя никого в известность. Над этим стоит подумать, а пока…

Я взял в руки кредитки и полюбовался каждой из них. Грустно причмокнул. Сплюнул в сердцах. Затем сложил их в стопку и отодвинул от себя как можно дальше. Сказал коротко, глядя на озеро:

— Не могу. Боюсь…

Магистр смотрел на меня в упор — душевно так, как на допросе с пристрастием. Потом он сгрёб карты, задумчиво перетасовал и сунул мне в нагрудный карман куртки. Все три.

— Вы меня убедили, — объявил он. — И в неоправданной рискованности моей затеи, и в том, что своих игр вы в данную минуту не ведёте. Однако же мне очень хочется попасть в «Садист» — не одним же вам там разгуливать! Применим другую легенду — вникайте…

Ну до чего упрямый! Ладно, послушаем.

— Вам, конечно, неизвестно, что данный Санаторий финансируется исключительно концерном «Schwarzer Stern»?

— Откуда же…

— Ну так теперь знайте. У меня имеются не менее надёжно сработанные «корочки», которые подтверждают мою принадлежность к высоким чинам данного концерна и дают мне полномочия проверяющего, скажем так. Произошло чистое совпадение: я приехал, зарегистрировался, как положено, в «СБ» и там встретился с вами, только что вернувшимся из «Садиста» формировать следственную группу. Был по настоятельной просьбе включён в неё — как, логично?

Ишь чего задумал! Да Агнессе-Лорелее он на один зубок! Хотя нет, поперхнётся девочка: малый тоже не промах.

А мне добавление нового персонажа в санаторный театр масок выгодно? А, пожалуй, что и да. Резидент-бригадир-госпожа-фрау-фройляйн Рейн очень уж недвусмысленно собирается меня как-то использовать — может быть, в поисках зачем-то нужного ей «Лаки», а может, и не только. Но именно что использовать! В качестве благодарного любовничка — типичный бабский приём. Поторопилась она укладывать меня в постельку. Хотя ежели и у неё цейтнот, то не до тонкостей…

— Отчего же вы, имея столь надёжные ксивы, не заявитесь в «Садист» самостоятельно? — не без язвительности вопросил я. — Отсюда недалече: через горки и на север!

— Пробовал — не получается! — с безмятежной улыбкой сообщил Магистр. — Битых два часа проторчал возле безмолвной скалы с одинокой дурацкой дверью в центре неё, но несмотря на все ухищрения так и не сподобился быть хотя бы просто замеченным. Не говоря уже о культурном приглашении… Кстати, а каким образом вы туда проникли?

— По воздуху, разумеется, — осторожно ответил я. — За мной прилетели и доставили по назначению.

— Везучий! Впрочем, удача благоволит, в первую очередь, тем, кто в ней не нуждается. Я тоже пробовал, аки птица, с помощью современных технических средств — очередной облом! Причём напрочь непонятный, ибо я впервые столкнулся с ситуацией, когда исправный гравилёт не смог преодолеть совершенно пустое воздушное пространство от точки «А» до точки «Б». Маршрутный пунктир наткнулся на полпути на невидимую запятую, и ни на дюйм дальше не продвинулся. Влево-вправо — сколько угодно, назад — с превеликим удовольствием, а вот вперёд никак!

— И тут снова очень кстати подвернулся я?

— Отрицать не буду — более чем. Так ведь я и плачу вам по-царски! За необременительные, в общем-то, услуги. Согласны?

— Насчет оплаты, конечно, а вот что касается простоты услуг — не уверен. Я недолго пробыл в «Садисте», но он мне уже очень и очень не нравится. Всё подозрительно: обстановка, врачи; больные, которых нет…

— По пути познакомите с подробностями? — (уже требовательные интонации в голосе!). Я хмыкнул:

— У вас отменный напор — как у «провинциала», не ниже… Ладно, не буду ломаться: в качестве проверяющего от «Schwarzer Stern» вы меня почти устраиваете. В этом случае могут обвинять лишь в халатности — плохо проверил чужие документы, что простительно в столь напряжённой обстановке. Но запомните: в Санатории я вам не помощник! Решайте свои проблемы сами, а меня оставьте в покое.

— О, мой Всевышний, и отчего Ты обделил этого неглупого человека воображением? — сокрушённо воскликнул Магистр, воздев руки кверху. — Дорогой Ванетти, ну почему до вас никак не дойдёт, что вам выпал тот уникальный Случай, о котором мечтают миллиарды и миллиарды людей в нашей обитаемой Галактике? Вы, действительно, заурядный чиновник и обыкновеннейший человек, оказались волей Провидения в самой гуще невероятных событий воистину мирового масштаба! И, больше того, вольны влиять на происходящее, то есть набело творить Историю! В ваших услугах заинтересованы сильные мира сего; перед вами открываются головокружительные перспективы личной карьеры: можно протянуть ниточки и завязать крепкие узелки и к разведке «Элиты», и к влиятельной моей организации, и к архимогущественной «Чёрной Звезде»! Здравый смысл, предприимчивость и сообразительность — вот что от вас требуется, а не жалкое «боюсь»!

— Езуит… Самый настоящий езуит из «Общества Джошуа»! — пробормотал я не без некоторого испуга. — Правая рука самого Ференца Фаста, не иначе!

— Увы, пока даже не мизинчик на этой руке, — спокойно уточнил Магистр. — Так, ноготок, не больше. У нас он известен как преподобный отец Флавий — не Генерал Ордена, один из «ассистентов». Хотя власти у него столько… Могу вас как-нибудь познакомить, не хотите?

Вот тут я, Никомед Коревич, внутренне разволновался по-настоящему. Конечно, этому сладкоголосому обольстителю нельзя доверять и на четвертушку, но…

Я ведь могу своё задание и провалить. И остаться на бобах — без повышения, без больших энергосредств, без «Греты»… Зато с воспоминаниями об упущенных возможностях, коих пока действительно немало. А потом кому я буду нужен в качестве неудачника?

Надо будет попросить у этого «ноготка на мизинце» его личные координаты. И у Агнессы тоже. Та самая соломка из поговорки, которая может ох как пригодиться при некоторых обстоятельствах…

— Хвалю ваше мечтательное выражение: оно о многом говорит! — прервал мои раздумья Магистр. — Кажется, мы в очередной раз поняли друг друга. Начинаем действовать или остались сомнения и вопросы?

— Целых два. Но озвучу пока только один, — я решил напоследок закинуть удочку. — Кто ваш осведомитель в Санатории?

— Не по правилам, — спокойно осадили меня. — Вы запросили информацию, которая имеет чёткую рыночную стоимость. И не в пошлых энергетических единицах, а по старинке: баш на баш. У вас есть что предложить взамен?

— Есть, — со значительной медлительностью протянул я. — Могу назвать имя человека, которого вам нужно опасаться.

После короткого размышления Магистр сделал отрицательный жест.

— Не пойдёт, — сказал он. — Неравноценно. Да и потом… Я в «Садисте» никого не знаю, меня тоже — о какой опасности может идти речь?

— О той, которую не знаешь, — усмехнулся я. — Не пожалейте впоследствии.

— Других иногда жалею, себя не привык. Когда же вы меня заберёте отсюда?

— Да хоть прямо сейчас, — усмехнулся я и встал. — К чему нам, право, привлекать лишних-посторонних? Одного опера хватит, его вызовем по связи из гравилёта. Роль следователя сыграю я, эксперта — вы… Только вот оденьтесь как-нибудь покруче. «Тройка» от пани Вилены вполне подойдёт.

— Запомнили…

— Не забыл. Если не боитесь «светить» эту хазу, то можем подождать моего парня и здесь. Пока вы будете собираться.

— Не боюсь, — Магистр закинул руки за голову и всей грудью вдохнул чистейший горный воздух. — «Полнолуние» арендовано на месяц, кроме меня здесь больше нет ни единой живой души, даже обслуги. Вызывайте своего кадра — я в любом случае обратно сюда уже не вернусь.

Задавака и сноб. Всё же надо будет натравить на него Агнессу. Из вредности. То есть из принципа.

БЛОК СОБЫТИЙ № 5 (Дуэль, прогулка и симпозиум)

— Значит, вы реально можете мне помочь в охоте на Мегадеву?

…Диспозиция на этот вечерок была такой: Голда Гансвид, задавшая вопрос, полулежала на диване в нашем номере; Агнесса Рейн расположилась напротив в одном из кресел, а во втором, у синтезатора, устроился я с плоским компьютером на коленях и с бокалом вермута в руке. После столь напряжённого денька самый раз было со вкусом расслабиться, но какой тут расслабон, когда обе мои девочки смотрят друг на дружку, словно через лазерный прицел лучемёта?

Перед этой ключевой встречей, на которую Голда согласилась неожиданно легко, произошло не так много событий.

Прибывший через час после моего вызова к «Полнолунию», Марат Васильев не выказал никакого удивления — как и положено опер-работнику. Стандартная форма сотрудника «СБ», сканирующий разведкомплект в чемоданчике, спокойное лицо образцового службиста. В разговоры он не вступал и вряд ли вызывал подозрение.

А вот мои смутные тревоги насчёт Магистра усилились — особенно после того, как он лично, без спроса (без спроса!) указал моей «Грете» совершить посадку не у главного входа «Садиста», а на некой тринадцатой галерее. Умненькая «хозяюшка», само собой, поинтересовалась, где это. После десятисекундной заминки у неё попросили голографическую карту Санатория — в ответ заявили, не моргнув и виртуальным глазиком, что таковая не составлялась. Красавцу в чёрной «тройке» с металлическим отливом пришлось унизиться до буквального объяснения на пальцах: «Туда — на четыре этажа вверх… ага, а теперь во-от сюда — на девяносто окон влево». Этот маневр послушно выполнили (я помалкивал), после чего не без труда сели в указанной галерее — предельно тесной и больше похожей на открытую комнатку для пикников с видом на скалы. И почти сразу же туда явился сам Рудольф Ди Аштман! К величайшему и неподдельному моему изумлению.

Похоже, что липовые документы требовались Магистру для отвода глаз. Ибо при встрече профессор поднял было правую руку для традиционного контактного приветствия, но тотчас её опустил, словно вспомнив какие-то инструкции. Между прочим, очень даже естественное поведение при визите важного проверяющего из «Schwarzer Stern»…

Никому не сказав ни словечка и ничегошеньки не пояснив, Магистр скрылся вместе с Ди Аштманом в глубинах Санатория, и больше мы его не видели.

Пришлось послушно заняться этой самой детективной работой. 45-й этаж, установка приборов «чтения прошлого» — спуск на девятнадцатый и размещение аппаратуры «обратного чтения» — возвращение наверх. Трудился в основном Васильев, а я подпирал стенки за компанию.

Скоро была восстановлена картина происшедшего — с помощью силуэт-фигурок на дисплее сканера. Итак, сперва на площадке появился «десятый номер», а через двенадцать минут к нему поднялся снизу некто. Разговор между ними продолжался всего тридцать семь секунд, после чего неизвестный нанёс дежурному два стремительных удара: в горло и в голову. Что привело к падению атакованного в лестничный пролёт. Очень похожий выпад «рука-копьё» мне довелось видеть совсем недавно…

Классическое и неприкрытое убийство. Впрочем, я и Агнесса не сомневались в этом с самого начала.

Нас тоже сканер засёк и вывел на экран. С помощью жестов я попросил Марата мою фигурку удалить — что и было выполнено без вопросов.

Дополнительный хитрый анализ показал, что структура силуэтов убийцы и девицы Рейн не совпадают по семи параметрам из десяти контрольных. Что практически снимало с моей вчерашней любовницы всякие подозрения.

Она восприняла известие об этом с заметным облегчением (я, честно говоря, тоже). И в приподнятом настроении отправилась на переговоры с той, кто как раз и могла быть хладнокровной преступницей. И мотивчик таки нащупывался: устранение столь нужного для возможных конкурентов информатора! Но точных доказательств, конечно же, никаких.

Я опасался, что на не слишком-то конкретное предложение Голда ответит обидным отказом — как и Магистр мне. Однако та вначале захотела уточнить насчёт реальных возможностей резидента «Чёрной Звезды».

Агнесса-Лорелея очень мило подвигала плечиками, улыбнулась и ответила голоском проказливой ученицы:

— Охота на Медею? Могу помочь. Могу и помешать.

Я затаил дыхание. А Голда даже не приподняла голову. Зевнула и спросила у потолка:

— Это что — угроза?

— Никак нет! Просто довожу до сведения, чем я занимаюсь в «Садисте».

Я тихонько выдохнул. На диване по-прежнему лениво боролись с зевотой. Наконец выдали не менее ленивую реплику:

— Небогатый набор. И всё это для блага «Schwarzer Stern»?

— Представьте, да. Это вы, как я понимаю, трудитесь чисто на себя, а моё благополучие полностью зависит от работодателя.

— Завидую. Сейчас редко встретишь толкового нанимателя, к которому испытываешь хотя бы минимальное почтение. Однако пару лет назад здесь резидентом был мужчина. Поль Са… Саф… Чёрт, фамилию забыла!

— Павел Сафаров, — улыбнулась Агнесса. — Он предпочитал короткий вариант своего имени, верно. Неплохой координатор, но перспективу чувствовал слабо. Один раз ошибся, другой раз вообще проект запорол… Ну, перевели на менее сложный объект, а взамен направили меня. Свезло маленько.

— Неужто столь хорошо платят?

— Не то слово! И вдобавок на всём готовом: кормёжка, жильё, одежда, мелкие расходы… За год и тринадцать местных месяцев я сделала отличные энергетические сбережения. К сожалению, долго это не продлится.

— И почему же?

— Потому, что кончается на «у»! — госпожа Рейн на секунду снова превратилась в нахальную «мeine kleine». — Дорогая моя, я вас превентивно уважаю, но не настолько, чтобы раскрываться вот так, здорово живёшь. И сядьте на попу, что ли! А то вы её уже всю отлежали…

Та-ак, зубки показаны…

Голда в ответ предпочла сделать совсем иное: она вдруг резко выбросила своё тело вверх и выполнила стойку на одной руке. Замерла, напружинилась… и в один высокий с переворотом прыжок оказалась на ногах. Точно напротив своей собеседницы.

Агнесса-Лорелея не шелохнулась. Лишь верхнюю губку слегка вздёрнула. Я снова почувствовал, что в боевом контакте мы ей не соперники. Ни гимнастическая «Гиенка», ни кабинетный Никки. Да уж, майне-кляйне…

Похоже, нечто подобное пришло на ум и Голде. Отказавшись от примитивного физического давления на психику, она присела на колени и принялась чуть ли не в упор рассматривать нашу предельно спокойную гостью.

Агнесса не шелохнулась. Только теперь я подметил, что на ней эластичный псевдокожаный костюм почти десантного образца. И уж точно десантные сапожки. Ничего себе, собралась на разговорчики о взаимовыгодном сотрудничестве!

А «Госпожа Метелица» чуть ли не в одном белье! В смысле, в закрытом купальнике цвета морской волны. И на ножках домашние, простые тапочки…

Насмотревшись, она выпрямилась, отступила на пару шагов и замерла в какой-то странной стойке: левая рука согнута в локте и вытянута почти под подбородком, кисть правой сложена домиком поверх неё и напоминает подвижную змеиную голову. Выразительно покачав ею вправо-влево, Голда задумчиво сказала:

— Нет, опять не могу вспомнить. Встречала вас… или очень похожую на вас, но где и когда? В одном стопроцентно уверена: мы из «Элиты». Далеко же обеих занесло ради выгоды!

— Золотце моё самоварное, мне надоело гадать, чего ты верно знаешь, а чего фантазируешь, — десантесса Рейн поднялась не менее пружинисто. — Времечко поджимает ощутимо… а тебе вдруг приспичило выяснять, кто из нас круче. Ладно уж: виделись мы. Один раз это точно — на закрытом процессе по делу «Беглеца»…

Я осознал неладное слишком поздно и не успел вмешаться даже голосом: с уродливо-перекошенным, злым лицом «Гиена» ринулась в жёсткую рукопашную схватку.

Удар-удар-удар —блок-блок-блок! Выпад «копьём» в горло — нырок вправо, наотмашь рубящим по ключице — уход влево… Коленом в прыжке со всей силы — опережающее падение на пол и точный ответ каблуком по открытой щиколотке. Зашипев от боли, Голда отступила — и Агнесса, одним скачком оказавшись в базовой стойке, стремительными «ножницами» пошла в контратаку.

Два ложных маха, третий отвлекающий… Четвёртый был отражён, но пятым, в бедро, моя кареглазая «Лорелея» всё же достала соперницу. Та рухнула на диван и замерла, скорчившись и держась за пораненную ногу.

— Дово-о-ольно!! — наконец завопил я и выскочил на середину комнаты с недопитым вином и недоеденным пирожком в трясущихся руках. — Девки, вы с ума сошли?! Временно или навсегда? В чём причина ссоры? Где проблема? Или одного трупа мало?

— Она первая начала! — детсадовским голоском пожаловалась Агнесса и с удовольствием плюхнулась обратно в кресло. — Дяденька, эту драчунью надо поставить в угол!

Я уже имел возможность оценить и её юмор, и самообладание. Вот бы мне кого не только в любовницы, но и в напарницы…

По-прежнему причитая, я склонился над лежащей. Осмотрел и поспешил за аптечкой. Ничего страшного, вот разве что весьма болезненно. Кожа немного содрана и вверху, и внизу.

— Нечестно, — хрипло выдохнула Голда, когда я закончил её колоть, смазывать и заклеивать. — Ты дралась нечестно! Полностью экипированная против босой и раздетой…

— А ты предоставила мне равные возможности? — осведомились резонно из глубины кресла. — И не подумала! Зато лупила на убой: пропусти я хоть один удар, и калека! В лучшем случае. Эх, молодёжь! Ни жалости у вас, ни выдержки!

— В следующий раз идите выяснять свои непонятные отношения в кабинет профессора фон Плюу, — проворчал я. — Заодно определите, кто ловчее прыгает через мебель…

Победительница Рейн рассмеялась. Выбралась из кресельных плюшевых объятий, подошла к нам. Присела на краешек и протянула побеждённой согнутый мизинец. По нему шлёпнули ладонью, но вяло, без гнева.

— Насколько я понимаю, после нашей девчоночьей дуэли договориться уже не получится, — (ого, первая даёт отбой?). — Запомните, Никколо: быть мужчиной — это судьба, а быть женщиной — профессия. В которой, увы, трудно достичь совершенства…

— А если я и скажу, кто «Счастливчик», толк-то какой? — устало спросила Голда. — Ясно же, что это человек с характером. Если он не убегает от Мегадевы, куда глаза глядят, а сидит в вашей операторской, и хоть бы хны! Кстати, ты попала под нешуточное подозрение, когда им заинтересовалась.

— Насчёт того, что Медея Темир — это я? — спокойно спросила Агнесса. Ей кивнули:

— Именно так. Ни логике, ни фактам сие не противоречило. «Лаки» изначально был нужен, необходим только Медее — а теперь вдруг ещё и тебе! И ведь объясниться не хочешь!

— На то есть причины — чтобы не раскрывать причины…

— У каждого имеются свои мертвецы в шкафу. Но я тебя только что проверила: ты однозначно не Мегадева. Она рукопашкой на таком уровне не владеет… вообще не владеет. Да ей это и не нужно.

Молодец. Даже если только что придумала повод для нелепой с виду драки — всё равно изящно. Быстро пришла в себя.

— Если о логике и о фактах, — задумчиво сказала Агнесса, — то здесь можно поспорить. Смоделируем для примера ситуацию: Мегадевой пусть всё же буду я, а один из трёх оставшихся операторов — это «Лаки». Возникают вопросы, для начала: где же настоящая фрау Рейн? Когда и каким образом произошла подмена? И ещё: Медея и «Счастливчик» сидят в одной комнатушке и не только друг друга не замечают, но и вообще в прекрасных отношениях? Не сходится!

— А настоящая «ты», возможно, давно в таком случае лежит в своём здешнем домике! — отпарировала «Гиена». — Связанная по рукам-ногам и с заклеенной пастью. Если ещё не померла от жажды… А по второму пункту: так ведь известно, что, поместив своё сознание в чужой мозг, Мегадева покинуть его уже не может, а вот включить-выключить — это в её власти. Ферштее?

— Значит, она отказалась от активации «просвеченных» ею людей? Вот почему в Санатории так тихо!

— Отказалась, ибо после первой в жизни неудачи просто боится. Или её жуткий сканер в голове разладился — и такое может статься. Так что ты вполне могла быть Медеей Темир, а, допустим, Айк Смит — этим самым «Лаки». Но комплексная боевая подготовка тебя реабилитировала.

— Смит сидит тихо, как старый крот, а вот Астра Золлер дважды под вечер сбегала отсюда к своим ненаглядным розочкам-цветочкам, — задумчиво сказала Агнесса. — Или якобы к ним. Несмотря на мой строгий приказ никому Санатория не покидать и ночевать только здесь. Но жилища всех операторов Перехода нами проверены, там ничего подозрительного. И никого.

— «Нами»? — встрел и я с вопросом. На меня глянули как на альтернативно одарённого и ответили:

— Оговорилась. Мною лично.

— Ах, эти такие случайные оговорочки! — фыркнула Голда и осторожно села. — Из-за них вот наше сотрудничество и невозможно. Мы открыты полностью; ты знаешь о нас если и не всё, то главное. А сама прячешь свою суть за многозначительной резидентурой — ни поверить, ни проверить!

— Но ты же видела моё «Удостоверение Личности»? Твой друг как профессионал «СБ» подтвердит, что оно подлинное!

— Это ничего ещё не значит. Моё тоже не поддельное, но вот о «Беглеце» там не сказано. Кумекаешь? Там не сказано, а ты вдруг знаешь! Поэтому, если хочешь дружить, то козыри на кон, отец дьякон! Как любит острить стерва Дюнштайн…

— Кто это? — спросила Агнесса. От неё в сердцах отмахнулись:

— Не бери в кудрявую голову. Знаменитая разведчица «Элиты» — единственная, кто встала на мою сторону, когда сборище важных лицемеров выдало мне «чёрную метку» на работу по профилю. Чёрт, понесло меня…

Я видел, что Гансвид не притворяется — и дело не в крепко прикушенной губе, а в презрительно-ругательном определении для той, которая когда-то её поддержала. Типичная подсознательная, бессовестная реакция особи прекрасного пола, такое не сыграешь. Природный женский профессионализм всегда берёт верх над социальным рабочим.

Она за время нашего знакомства вторично упомянула какого-то «Беглеца». Зацепка на будущее, надо поднять архивы…

Агнесса-Лорелея с минутку нас поочерёдно рассматривала. Потом сожалеюще развела руками:

— Не могу я козырять, братцы-сестрицы! Хотя и хочется, и выгодно. Но, как говорится, резидентами управляют президенты. Мой случай не исключение, поэтому всем нам по-прежнему придётся воевать за свои интересы в одиночку. Прошу лишь поверить, что я вам не противник. Не стану восторженно верещать насчёт дружбы, но вражды между нами нет. Пока…

— …пока я не претендую на «Лаки»?

— Да. Повторю в очередной раз и в последний: Мегадева не моя проблема, решайте её, коли справитесь. А вот «Счастливчика» я не отдам никому. Не из упрямства: просто в деклассированные не хочется.

Что ж, яснее не выразишь. У неё, как и у нас, свой приказ.

Всё было сказано. Собравшись уходить, фройляйн Рейн невинным тоном выразила желение, чтобы я её проводил. Но тут неожиданно запротестовала девица Гансвид:

— Никки, останься! Мне нездоровится…

Я зыркнул на неё так выразительно, что она замолкла. В награду утешил:

— Только до первого поворота прошвырнёмся, не дальше.

Я довёл Агнессу до третьего пустого холла, и в каждом мы подолгу целовались. Руками тоже вольничали, причём с обеих сторон. Сексуальная увертюрка… но самой оперы, увы, не будет.

В не слишком привлекательном настроении я возвращался обратно. Все вокруг так много знают! — а у меня одни мысленные объедки, огрызки, остатки. И чуть ли не единственная верная надежда узнать про «Счастливчика» только что рухнула. Как дальше прикажете работать?

Едва я к себе вошёл, как был притиснут к стенке. Голда, уже облачённая в привычное больничное одеяние, крепко ухватила меня за запястья.

— Что тебе сказали на прощанье?

Надо же, какие мы догадливые! Отвечу, почему нет?

— Советовалась быть с тобою настороже. «Такие, как твоя подруга по обязанности, не изменяют — они всего лишь предвидят», — это если дословно.

— Во, ханжа! «По обязанности»… А сама, надо полагать, вся в белом, парче и целочка к тому же! Интересно, какой у неё класс?

— Ты думаешь?

— Уверена. Агнесса Рейн — опытный агент, обслуживающий крупные заказы. Я, как и многие пешки, работаю по контракту, а она высоко летает. Сбережения, видишь ли, ей важны… Не смешно! Ты из подобного контингента специалистов, случайно, никого не знаешь? Хотя твоя «СБ» занимается государственной безопасностью, это не шпионская контора…

Верно подметила. Я и в качестве Никомеда Коревича не в курсе, потому как следователь. Утюжу внутренние проблемы Разведки, а не внешние. Вот разве что одна случайная встреча…

— «А-А»! — певуче протянул я. — Любит молодиться, класс «Злой гений» и как раз из «Элиты». Совпадение?

— Антуанетта Аввакумова? — Голда задумалась и наконец меня отпустила. — Если не брать во внимание внешние детали, которые легко готовят и потом убирают с помощью временных пластических операций, то совсем даже не исключено. Умничка! Знаком?

— Присутствовал на допросе при стажировке. Очень похожая манера общения; как и Агнесса, отлично владеет собой. Ловкая и скользкая аки змея: обвела следствие вокруг хвоста, пришлось отпустить. А у тебя есть кто на примете-подозрении?

— Аж две отменные вампирши! Но не менее хитроумная Кэрол-Кэролайн Ролль, хотя и подходит по возрасту, всего лишь «экстра», а Ирочка Колибри немногим старше нас. Не критично, но и не факт: зачем столь хитро гримироваться на обычном задании? Талантливая театралка, дерзкая обаяшечка в общении, убивает голыми руками, класс «Мираж»… Вот только служит «кукле Синди», а это не слишком приятная реклама.

— Почти все, кто ходит под «Синдикатом», перевёртыши-двойники, — заметил я. — А взять такой жирный заказ от самой «Чёрной Звезды» и престижно, и выгодно! И уйти в тень можно на время…

— Ты прав. И всё же больше сходства с Аввакумовой. Сходи-ка ты к своей «хозяйке», запроси на неё справку по своим каналам. Но через полчасика снова будь здесь — нас ждёт любопытная прогулка.

— Куда и зачем?

— Туда и затем. Не опаздывай.

Ах, ты, паршивка, чуть ли не с лаской подумал я. Ладно, будет тебе справочка…

Когда я спускался мимо третьего этажа, меня окликнул Васильев (его комната была прямо под нами). Приложив палец к губам, он вывел «световым пером» пятисекундную чёрную надпись на голубоватой стене:

"Никколо Ванетти самовольно нарушил свой домашний арест и скрылся в неизвестном направлении. Поиски результата не дали".

— Его не сразу хватились, — очень тихо и почему-то виновато сказал Марат. — И сейчас не понимают, что делать, какой из планов перехвата задействовать. Командор велел связаться с тобой и узнать рекомендации…

— Рекомендации, говоришь? — сквозь зубы прошипел я. — Типа чо советую, да? Ну что ж… Немедленно полностью блокировать этот Остров — и на въезд тоже. Полностью! Чтобы ни мышка, ни рыбка не проскочили!

— Так ведь всё с самого начала под контролем, — тихо сказал Марат. — Нелегалом сюда не попадёшь…

— Ещё как попадёшь, приятель! — мне хотелось с издёвкой потрепать коллегу по щёчке, но я сдержался — он этого не заслуживал. — Поэтому вдобавок постоянное воздушное патрулирование. И подводное тоже. Подземное не получится, жаль…

— У нас нет таких возможностей. Привлекать дополнительные силы Густав фон Хётцен не велел…

— Кто бы сумлевался, дык! Но ведь я ж только балагурю, не боле! От нечего делать. Не мешает ещё осторожно задействовать нашу агентуру внутри «СБ» — на информацию, но с самого верха, насколько возможно. Ну и желательно уволить без права восстановления всех, кто отвечал за изоляцию Ванетти. И за прикрытие этой операции тоже.

— Неужели всё так серьёзно? — на обычно бравого Мврата печально было смотреть. — А нас сейчас не пишут? Не лучше ли…

— Поздно, танцы пошли враскоряку, — я еле сдержался от ругани. — Теперь будем ловить в мутной воде. Кого получится. И стараться изо всех сил, чтобы самих в эту муть не затянуло, не выберемся.

— Понял. Иду передавать — кроме последнего твоего пожелания. Насчёт увольнений…

— Сам знаю, что не в нашей компетенции. Это я душу отводил. Защиту на связь поставь предельную, надёжнейшую. Посмотрим, взломают или нет…

Глядя вслед бегущему трусцой Васильеву, я в третий раз за день сплюнул. Ничего, пускай повертятся-покрутятся. От мала до велика. Уж я постарался заложить мины на всех обвинительных направлениях!

Ко мне ведущих.

Да, с делом Мегадевы я справиться не смогу. Впервые признаю открыто. Это изначально было не для мощности в одну человеческую силёнку. Но и мальчиком для битья в итоге становиться не желаю! Пусть-ка в рядок построятся ещё с полудюжины облечённых полномочиями. Пусть и их задницы почешутся. Вообще-то, надо признать, что неожиданное бегство Ванетти-оригинала мне на пользу: хороший такой фактор «придурка из машины»…

Но чего он в бега подался? Неужто плохо кормить стали?

А ведь я компромат на него в потайном кармашке таскаю! Тот самый, что передала Голда перед непосредственным вторжением в «Садист». Не пора ли наконец заглянуть?

«Грета» на стоянке неподалёку от главного входа усердно занималась делом: она раз за разом трансформировала свои псевдоэлероны во вполне настоящие старинные пулемёты и обратно. Получалось не беззвучно, но почти моментально. Я так и не понял, против кого она готовит свою архаичную огневую защиту, но мешать не стал. Единственная ведь моя опора и надёжа тут, как-никак.

Перед тем, как просматривать «кристалл», я установил максимальную защиту-помехи. Зачем-то ещё по-дурацки оглянулся назад. Вывел начало информации на экран. Какое-то время тупо и напряжённо вглядывался в строчки зелёных символов:

"Так называемый «Никколо Ванетти». Он же «Сэм Адамс», он же «Том Лашевиц», он же урождённый Крис Ривара. Смена личных данных произошла в пятнадцатилетнем возрасте ввиду…"

Дальше можно было не читать. Я и не стал. Слишком опасно. В случае чего от психотропной ломки не закроешься.

Что тут сказать? Два стереотипа к моим услугам: «Все проморгали!» и «Да кто же мог предположить?!»

А и в самом деле. Ну кто мог подумать, что перед нами в облике труса, наглеца, взяточника и обжоры — любимый племянник главы «Службы Безопасности» нашего Сектора № 2? Влиятельнейшего Марка Ривары?

Теперь понятна настойчивая просьба профессора фон Плюу «зайти по-родственному». Он откуда-то знал подлинную суть моего персонажа. Очевидно, знал её и Рем Хичкап Салимус.

Но компромат такого масштаба — он не для всякого! Никколо-Крис Ванетти-Ривара — да, этот мутный типчик под колпаком, но кто осмелится взять на шантаж начальника «СБ»? Кому жить надоело?

Я не могу. И Глеб Елаев не сможет. И «Синдикат» тоже — веры гангстерам нет никакой. Поэтому они и выставили сей опасный «кристалл» на продажу. Не дураки, чтобы наживать себе такого персонального врага.

Вот у Густава фон Хётцена получилось бы — равные по положению фигуры. И для него я эти скандальные новости спрячу и приберегу. Не жалует наш аристократ Командор босса-плебея Ривару — ох и не жалует! И подобному крючку обрадуется. Доволен будет. Может, и по головке меня погладит…

Чёрт побери, Никомед, рано ты нос повесил! Без хорошей добычи ты не вернёшься — уже позитив. А Голду Гансвид можно по-умному и тихонько пристукнуть. Что за основное задание у меня, в конце концов? Предотвратить гибель Мегадевы. А каким способом это проще всего сделать? Грохнуть охотника на неё. Так-то.

Самое важное — не упустить единственный и неповторимый момент, когда эта программа-минимум должна будет превратиться в максимум. Но как такую точность гарантировать?

Агнесса-Лорелея помогла бы… но какой же мужчина ходит к интересной женщине без подарка? Может выставить вон. А мне пока предложить нечего.

И потом если она действительно — Антуанетта Аввакумова (не дай боже, Ира Колибри!), то самое время гасить огни. Пардон: «гасить» всех опасных, и её тоже. В интеллектуальной борьбе против этих зверодевиц я без шансов…

Ну вот, снова пессимизм. Пора возвращаться: щедро выданные полчаса миновали.

Голда меня уже ожидала в приёмной. На её безмолвный вопрос я лаконично ответил:

— Похожа.

— Та-а-аак…

Эта реакция мне понравилась. Пускай малость понервничает, пошевелит причёской. Сюда бы ещё Магистра при параде — и крыши у моих девочек так и закружатся, так и поедут…

Меня вели куда-то вглубь первого этажа почти лабиринтными ходами и поворотами — без задержек, уверенно ориентируясь. Становилось всё теснее, и наконец мы уткнулись в тупик. Он был моей проводнице тоже знаком — приложив «отмычку» к полу, она вскрыла неприметный люк и, даже не оглянувшись, юркнула туда. Я нехотя подошёл вплотную, нехотя встал на колени, вгляделся: для коридора «бегунка» не подойдёт, слишком узко; разве что похоже слабое мерцание стен. А спускаться извольте по импровизированной дурацкой лесенке из металлических скоб, вделанных в стену — всю жизнь мечтал о таком… Голда уже далеко внизу: догадалась, что я буду протестовать и вообще излишне многословен — вот и смоталась от очередного выяснения отношений. Отвратительная бабская бесцеремонность, но приходится терпеть.

Сыро… почему-то всегда сыро в подобных местах. И воздух не свеж, нежно говоря. Хорошо хоть под руками-ногами пока ничего не шатается.

А ведь мы направляемся к подземным этажам, вдруг подумал я. И, кажется, без приглашения. «Встречного марша» ожидать явно не приходится.

Всё неприятное когда-нибудь кончается: мы стояли на дне гранитного колодца. Самый настоящий природный камень — и никакой вделанной в него субэлектроники.

Я с вопросительным сарказмом посмотрел на покорительницу санаторных глубин. Она мило мне улыбнулась:

— А теперь обратно, Никки. Тем же путём. Я слегка отдохнула, так что снова полезу первой. Извини, что не надела мини-юбки: тогда у тебя было бы энтузиазма побольше…

С-сучка. Это я смачно подумал, а вслух с лицемерным сожалением сказал:

— Сочувствую, но мужа тебе найти будет трудненько.

— И не стремлюсь обзавестись подобной обузой! Других забот что ли мало?

— Как мы самоуверенны…

Я воздержался от дальнейших прений и попёрся с кряхтением вслед за ритмично двигающейся вверх округлой женской попкой. Насчёт юбки ладно, но штанишки могла бы подобрать и в обтяжечку… Что ли.

Сучкины издевательства надо мной наверху не кончились: там нас поджидал новый сам собой открывшийся люк. Голда качающе развела ладошки, словно взвешивала груз, и сообщила:

— И опять вниз. Такой вот тут сварганили замок с секретом. Ничего по этому поводу не думаешь?

Я думал. И немедленно облёк свои мыслеформы в языковую похабнейшую нецензурщину, где приличным было только первое слово «психи». В ответ огорчённо вздохнули:

— Вот и я полагаю: к чему нам такие мужья?

Отодвинув наглую мужененавистницу плечом, я присел было на краю второго чёрного отверстия, но спустить ноги туда мне не дали. Способ выбрали самый варварский: ухватили за ухо и потянули к потолку. Я взвыл. От иного возмущения с возможным лёгким рукоприкладством меня удержал одухотворённо-мечтательной облик «Госпожи Метелицы».

— Если бы я планировала тебя убрать, то лучшего случая и не придумаешь, — пропели в мою перекошенную от боли физиономию. — Это ловушка для самонадеянных дурачков, Ник. Спускаешься в первый колодец — тогда открывается наверху второй. Как приманка. Но ты туда не слез бы, а свалился. А потом помирал бы на донышке и долго, и на редкость мучительно. Итак, идём снова первым маршрутом, он теперь разблокирован — феминистка, как всегда, впереди!

Да, где натуральный гранит, а где и его имитация. Кинжальный проход в неведомые подземные дали-глубины — грубые стены без какой-либо декоративной отделки. Словно разрубили камень, смели мусорок да так и оставили. Запросто зацепиться можно за корявые выступы и повиснуть, как деревянная фигурка из детской сказочки. Однако докторам-профессорам тут не пролезть, обслуге тем паче. Тогда для кого сделано?

Это я недовольно повторил вслух. Ну и язвительно прошёлся насчёт тупости конструкторов защиты: тысячи лет уже существуют куда более простые и надёжные системы на любой вкус и фантазию заказчика… Меня пожурили:

— Всё никак не перестанешь высоколобо мыслить? А пора бы уже начать практически соображать! Знаю, тебе это особо и ни к чему, но хотя бы ради спортивного интереса!

Я внутренне злился, ибо сам, и правда, ничего не понимал, а посторонние хитрые намёки и подавно не расшифровывались. Было ясно, что «Садист» спроектирован на сверхминимальное потребление современных видов энергии, а при случае способен долго существовать и без оной, на какой-то своей, древнейшей и позабытой всеми энергетической альтернативе. Никакие особо важные выводы мне в голову не лезли, менее ценных тоже не наблюдалось. В конце концов, есть миры, где в качестве транспорта используют допотопные винтолёты, а еду готовят на очагах — ну и что? Каким-таким соображением я должен проникнуться? По поводу неоруссоизма и медиевизма, возведённых в очередной культ?

Полоска света, маячившая впереди, неожиданно расширилась, и мы очутились в очередном стандартном холле. Я обернулся — но вместо выходного отверстия убогого межстенного хода увидел портрет доктора Брюкки в натуральную величину.

Он явно использовался в качестве примитивного маскировочного прикрытия, но какого! Алоиз Себастиан был изображён в чёрном парадном мундире при плечевой портупее, с многочисленными знаками отличия в виде крестов и звёзд. Руки заложены за спину, живот символом довольства выпячен вперёд — идеальный типаж Отца Нации для монтажа исторических видеоподелок. Рама, разумеется, витая и позолоченная…

— Нам сюда, — Голда быстро вскрыла «отмычкой» крайнюю из дверей. — Там темно… не споткнись. Двигайся, вытянув руки на уровне пояса, пока не упрёшься ими в балюстраду.

Я так и поступил — ну и упёрся в неё через несколько секунд. А носом — в тяжёлый бархатный занавес. От потолка до пола, такое впечатление. Оно меня не обмануло после того, как сзади посветили «световым пером» в фоновом режиме.

Галерея. Вытянулась вогнутым полуовалом вправо — далеко, будто в бесконечность. Слева, рядом со мной, стена. Тоже в чёрно-алом бархате. Душно, тягостно, непривычно…

— Мы на самом нижнем ярусе, — сказала подкравшаяся сбоку Голда. — До сцены не больше десяти метров. Всё будет хорошо и слышно, и видно.

Чем-то острым она сделала в занавесе пару вертикальных разрезов. Прильнула глазом к своему и жестом предложила мне присоединиться.

Зрительный зал. Тоже уходящий рядами в затемнение, в провал, в бесконечность. И до отказа заполненный… но вот кем? Живыми существами — по первому взгляду. В самом деле, головы есть, шевелятся. И руки тоже в наличии — реагируют. То есть бурно аплодируют появившейся на трибуне госпоже Аманде Тронташ. Ладони над макушками, восторг неподдельный…

А поодаль на сцене и президиум: все сановные лекари, кроме Ди Аштмана. Рем Салимус вроде бы дремлет. Григориан Шиппс равномерно ковыряет в носу. Ишиштван Чатурангчгани удобно уложил на стол обе ноги. Оливия Аянсовая — только одну, оголённую до символически присутствующего нижнего белья. Вольфрам фон Плюу ретиво режется с Лидочкой Герефф в карты и, кажется, выигрывает. Один док Брюкки, словно бы сошедший со своего портрета, прохаживается вдоль парапета, похлопывая стеком по начищенному до зеркальности сапогу.

Симпозиум по-ихнему, не иначе. В порядке вещей, наверное.

— …и клянусь всеми наиважнейшим чакрами, критический момент близок, как никогда! — возбуждённо кричала с трибуны раскрасневшаяся Аманда. — Как только в греховном мире уляжется суматоха, вызванная явившейся к нам Мегадевой, так мы все — штабелями вперёд и сразу! На приступ гнусной цитадели фальшивой цивилизации! За шкирку её! За глотку! В бараний рог! Гениям почёт! И да прибудут с нами звёзды и тьма!

— Тьма и звёзды!! — рявкнули в ответ сотни глоток, не меньше. Благодарно раскланявшись, Тронташ продолжила:

— Я полагаю, нам нет уже особой нужды опираться на таланты Первой Волны, — при выделенном голосом слове «таланты» в зале послышались многочисленные, одобрительные смешки, кое-где снова захлопали. — Они отжили своё. Да, их наивное «хаос ради хаоса», теория и практика взрывной космогонической анархии казались величественными и будоражили умы и сердца какое-то время. Даже мы с вами поддавались этим чарам — но очарования-то не было! Потребовался невероятно эффектный, но столь же бессмысленный опыт с Медеей Темир для понимания всей бесполезности бунтарства одиночки. Конечно, коварные чародеи нужны! Феерические монстры необходимы! Но не в свободном житейском полёте, а направляемые мощью и интеллектом Организации! Иначе мы так и будем приносить миллиардные энергетические доходы всяким «чёрным звёздочкам» и прочим алчным торговым лавочкам. Тогда как нам нужны вечные Звёзды! И полная Тьма!

— Тьма! Звёзды! Смерть трусам и ничтожествам!!

— Наконец мы услышали вполне конкретный девиз участников академической сходки, — тихонько прошептала Голда, по-прежнему не отрывая взгляда. — Новизна-то какая, с умишка слететь можно…

Я покосился на неё, но промолчал. Сказать было нечего. Я ни во что не врубался и ничего не чувствовал кроме скуки, бестолковой суеты и изжоги после вечернего приторного вермута.

Аманду Тронташ вскоре сменил на говорильном месте доктор Чатурангчгани. Вернее, вытеснил с помощью пихания в бок и толкания коленом. После чего, подавшись вперёд грудями и выставив нехилые кулаки, он принялся истошно орать и брызгать слюной. Я не различал ни слова, но зал регулярно отзывался одобрительным хохотком и традиционными выкриками про ночные светила и темноту.

Доктора Шиппса встретили шиканьем и нестройным свистом. Однако он сразу навёл порядок, шарахнув по кафедре ладонью так, что деревяшка треснула. Самый лучший метод положительного воздействия на любую толпу (желательно, при взводе вооружённых десантников за спиною…) Но Григориану они не требовались: его не уважали, но побаивались, было заметно.

Говорил он, чеканя короткие фразы, долго и обстоятельно на непонятном, дисциплинарном языке из разряда «мёртвых». Впрочем, закончил вполне общеупотребительной лексикой. И коротко:

— Дуракам, как известно, закон не писан, но придуркам всё же не мешает некоторые правила человеческого общежития учитывать. Иначе во второй раз от нашего Санатория точно не останется и камня на камне. У меня всё.

— Как были вы посредственной тенью за спиною осторожного гения Салимуса, так ей и останетесь! — добродушно выдал со своего места фон Плюу, пришлёпнув козырной шестёркой бубнового туза охнувшей от огорчения Лидии. — И учёную степень вам подкинули, почитай, из милости! Молитесь Всевышнему, что не я был тогда оппонентом…

— Гришка, ты ничтожество! — вдруг гаркнула Оливия Аянсовая и тюкнула голой пяткой по полу. — Подавай-ка в отставку и вали за Переход — там тебе самое место!

Доктор Шиппс отвернулся и возражать не стал. За коллегу вступился Рем Хичкап совсем уж кратким замечанием: «Дура…»

— Дура огонь дула! — немедленно отпарировала Оливия. — А вот умный подскочил — и палец опалил!

Очевидно, опасаясь, что перебранка испортит строгое научное течение дискурса, доктор Брюкки поспешно вмешался. Солидно постучал стеком по толстенной пряжке собственного ремня. Затем встал лицом к нашей галерке и развел руки, призывая всех к миру и единению. Набрал полную грудь разнопахнущего воздуха, раздулся…

— Мне его обязательно смотреть и слушать? — спросил я устало, без какого-либо вызова. Голда, не поворачивая головы, равнодушно молвила:

— Отнюдь. Ты здесь просто в качестве моей страховки на всякое непредвиденное. Мужик всё же…

Ну да. Он самый. Мужчина, а не вешалка для штанов.

Не желая скатываться в манерную капризность, я снова впихнул свой левый глаз в неудобное занавесное отверстие. Одновременно с всплеском натужного свиста снизу, провожавшего демонстративно уходящих Салимуса и Шиппса. Алоиз Себастиан сверху прощально махал им ладошкой-булочкой.

— Покидают нас… — проникновенно поведал он, попеременно промакивая обшлагом рукава оба глаза — по шесть раз каждый. — Вот вам пример, как сгорают великие души в горниле каждодневных научных страстей! И ведь далеко не исчерпавшие свой творческий потенциал, вот что обидно!

— Да хватит заливать! — доцент Герефф выложила свои четыре девятки против комплекта из пяти козырей фон Плюу и восторженно сбацала «ладушки». — Моя победа! Ты, проф, в итоге «дурак с погонами и петлицами»… о, какой редкостный финальчик! Ради него стоило проиграть шестнадцать раз подряд! Алоиз, садись на выбывающего! Всегда мечтала тебя отодрать! А про этих изменщиков забудь — давно отрезанные ломтики!

— И рад бы позабыть, дорогая моя Лидушка, да не получается! — софиты под потолком вдруг выдали направленные лучи, и фигура доктора Брюкки контрастно заиграла белыми, чёрными и алыми блёстками. — Или это вами разработаны мерцающие гравитационные поля с правом немедленного включения? Или у доктора Ишиштвана найдётся противокомплекс «почвотрясению Шиппса»? А может, сам великий Вольфрам цу Берестин цу Штайхец фон Плюу расскажет, как нейтрализовать осточертевшую всем нам этажную чехарду? Увы, многие патенты лежат не в наших сейфах…

— Тех, что есть, достаточно для наступательных действий вовне. А с учёными паникёрами, действительно, пора что-то делать, — добродушие в голосе фон Плюу заметно возросло. — И если бы «контрвибрация Космоса» была разработана не в лаборатории этого Шиппса, то…

— Он же украл вашу идею! — выкрикнула Тронташ, воинственно потрясая увесистыми кулаками. — Теорию «ответной струны»!

— Ну, строго говоря, я лишь высказал дерзкую гипотезу…

— …которую практически подтвердить так и не сумел. А вот кое-кому другому удалось!

— Ого! Никак Агнессушка на огонёк припёрлась? А была ли звана? Или приглашена? Хоть пальчиком издали поманили?

— Я как смотрящая имею доступ почти везде, Амандушка! А к вам забежала предупредить, чтобы не слишком-то заигрывались. Истерику ослабьте. Призывы ограничьте. А не то «Schwarzer Stern» устроит вам такой режим, что столь желанную «тьму» вы получите в изобилии и до конца дней своих, а вот «звёзды» увидите только во сне!

— Ох-ах! Напугала акулу подводным течением… Вертухайка! Шпионка паршивая! Гляди, как бы саму однажды не нашли ранним утречком в мягкой постельке да с остекленевшими, выпученными глазёнками!

— А толку? Сразу же пришлют нового смотрящего! И уж не одного, и не такого доброго, как я. А бюджет-то как урежут! Оно вам надо?

— Совершенно ни к чему! Поэтому прошу особо нервных взять себя в руки.

— Мерси, милейший Алоиз. Вы, как всегда, торопливы, но не вовремя…

— И отчего же, моя оливковая Оливия? К чему нам очередной одноплановый скандальчик? По ходу которого мы не откроем для себя ничего нового и полезного? Да и публике в зале видеть сор в избе ни к чему. Не говоря уже о шумном выносе оного!

— Эта публика всё одно ни хрена не поймёт…

— Даже если и так, то голосить об этом во всю мочь не нужно. Давайте, как уговорились, соблюдать некоторые приличия. До того момента, когда окончательная нужда в них отпадёт.

— И в соблюдении, и в приличиях? И во всём остальном?

— Отменная догадливость, госпожа-бригадир Рейн! Просто-таки убийственная! Кстати, в вашем предыдущем рассуждении была упущена важная тонкость: мы получим, в худшем случае, нового соглядатая от «Чёрной Звезды», а вот вы — вечный и беспримерно скучный покой. Неравноценный для столь энергичной женщины размен, ага?

— А ты не шибко меня пугай… док. Сам-то ведь ничего не можешь! Это вон Чатурангчгани способен спокойно пройти сквозь стену — и поминай как звали! Или Тронташ: махнёт ручкой по-особому — и собранные здесь для вашего престижа упыри снова опустятся на семнадцать этажей вниз, под базальт, где они до сих пор и пребывали. Где им самое место. А вот ты — простой смертный, как и я. Да только меня очень многому серьёзные специалисты научили! Хочешь, покажу, как твоим хлыстом кожу со щеки снимают? Не всю — аккуратную, узкую полоску. Стек твой, лицо тоже, взмах и удар мои… Ась?

— Не хочу, милочка. Не стоит, душенька. А вот стой, жабочка, там, где стоишь, и ни шагу! Иначе…

— Вижу-вижу: пулевой «короткоствол» в руке. Док, а ты им пользоваться умеешь? А то ведь без сноровки и самому застрелиться недолго!

— В упор как-нибудь не промахнусь, крысонька. А для других карательных дел мне Всевышний помощницу послал! Которая из себя младшую сеструху Мегадевы корчит. Может, дурью мается от скуки или и впрямь шизанутая — мне это без разницы. Главное, что снайпер она прирождённый и водитель тоже. Давно мечтал о подобном телохранителе! Ну а внимание и дальнейший прогресс болезни я ей обеспечу…

Я не удержался и покосился на Голду: она снова покрылась красными пятнами. И по делу: нельзя же всё время быть столь тупо самоуверенной.

Сзади негромко кашлянули. Доктор Салимус стоял почти рядом. Грустно покачав головой, спросил:

— Ну и каковы впечатления?

— Соответствующие, — зло отрезала Голда. Затем, смягчив тон, добавила: — Я нечто подобное и предполагала. Но до последнего думала, что это всё-таки игра.

— К сожалению, опасная реальность… Синьор Ванетти, вы, надеюсь, теперь понимаете причину моей настоятельной просьбы? Да, той самой?

Не желая признаваться в своём мыслительном хаосе, я сказал:

— Аналогичное предложение последовало и от фон Плюу…

— Вот как? Удивлён, но не особо. Нам желательно затормозить, ему ускорить… Не сам придумал, конечно, — посоветовали…

— Что же вы этого «советчика» не устраните? — прищурилась Гансвид. — Тут уж можно и ручки замарать: дело пахнет атомным керосином, как говорили раньше!

— А без него будет ещё хуже. Ему же победы нужны, и победы гарантированные! Не дурак ведь, хотя и не умный. Но сдерживает радикалов, пока всё не рассчитает до конца. Есть небольшой резерв времени. Да и Медея Темир всю эту шушеру отвлекает…

— Это вы её вызвали в Санаторий?

— Я.

Я в который уже раз развёл губы по высоте чуть ли не до отказа. «Гиена» свои растянула в недобрую улыбочку:

— Стало быть, и вы тоже…

— Нет. Я — техник, и эксперименты на живых существах мне глубоко неприятны. Кроме того, техника снабжена предохранителями и выключаема.

— Человеки тоже… выключаемы.

— Я, знаете ли, в курсе. Только чтобы остановить механизм, его не нужно сбрасывать сверху на камни. Как нашего дежурного. И неэстетично, и материал непоправимо портится.

— Значит, доктора Брюкки не нужно… портить?

— Я бы попросил. Но он же от вас не отстанет — сами слышали!

— Попытаюсь перенацелить его интересы. Но больше ничего не обещаю.

Уязвлённый обхождением со мной как с пустым местом, я развязно спросил:

— Выходит, сестрёнка, ты перед ним открылась?

— От него не закроешься… братишка, — буркнула Голда. — Да и незачем, по сути. Если уж твоя Агнесса лезет напролом!

Ну и чутьё у этих самок. «Твоя»… Нет у неё точной информации о наших взаимоотношениях и быть не может — а всё же чувствует!

— Как возвращаться будем? — хмуро спросил я, меняя тему. — Опять по люкам да по колодцам?

— Нет, обратно можно и попроще, — ответил Рем Салимус и взял нас за руки. — Ноги вместе и скрестить, одна с силой вжимается в другую. Глаза закрывать необязательно, хотя ничего интересного вы не увидите…

БЛОК СОБЫТИЙ № 5 ("Счастливчик")

Профессор не обманул: в минутное мелькание тёмно-серых и светло-серых горизонтальных полос всматриваться было ни к чему. Когда серость окончательно сменилась светлостью, мы очутились на четвёртом этаже возле своего «садистского» пристанища. Одни. Доктор, очевидно, потерялся где-то по дороге…

Ан нет: возле дверей топтался Марат Васильев с киберпланшетом подмышкой. Аж подпрыгнув от неожиданности при нашем появлении из ниоткуда, он профессионально быстро пришёл в себя и отчаянной мимикой дал понять, что нужно, необходимо, важно-срочно переговорить наедине.

Гансвид отнеслась к этому вполне спокойно и ушла к себе, бросив на ходу: «Душевая занята на час!»

Да хоть на два, золотце ты моё, фальшивое. Хоть на всю ночь…

Васильев первым делом направил на меня свой планшет, пощёлкал внутри него пальцами, совершил ими круговое движение и сообщил:

— Явно пользуетесь успехом у дам, завидую. Две сверхминиатюрные «подслушки» на трусах — и от этой девы, и от той. Снимать нет смысла: поставил временную «сонную блокаду». Теперь любые беседы — хоть душевные, хоть истерические — автоматически переводятся на приёмное устройство в качестве естественного внешнего шумового фона.

— В курсе, — проворчал я. — Давай о проблемах.

— Они всё те же. Настоящий Ванетти не обнаружен. Глобальная блокада Острова усилена незначительно — как я и предполагал, Командор тратить дополнительные энергосредства не разрешил. И вообще ему не до нас: от него опять сбежала Эльза и как-то очень по-хитрому, оставляя о себе фальшивые сообщения с некоего курорта…

— Скучно стервочке стало, — проворчал я. — Пьянки-гулянки надоели, потянуло на подвиги. Как бы здесь не объявилась!

— Исключено. Теперь сюда и отсюда прорваться можно только с боем. Досмотр усилен до минимального неприличия: раздевают по самое нижнее бельё, багаж просвечивают чуть ли не на молекулярном уровне. Насчёт этого можешь не беспокоиться.

Я про себя ухмыльнулся — наверное, малость заметно — ибо мне строго повторили:

— Не волнуйся, полная защита. Теперь вот ещё что: ты просил установить местонахождение второго человека из нашей группы — он, кстати, помечен и мною, и ещё кем-то. Объект постоянно и безвылазно находится в личных покоях главначальника этого Санатория. Там наши «жучки», увы, бессильны.

Непонятки очередные. Магистр спелся с Ди Аштманом — да так, что эти спевки и водой не разольёшь. Как говорится в народе. Ну, хотя бы перемещения его контролируются! И то хлеб, как всё в том же народе говорят…

Мы переговаривались не больше пятнадцати местных минут — а душевая, которую грозились эксплуатировать не меньше опять-таки местного часа, оказалась и свободной, и вымыто-высушенной. Голда в купальном халате валялась на своём спальном ложе с не слишком довольным видом. Почему — стало ясно из её комментария:

— Понятно: мою «секретку» обнаружили и заткнули… Какой ты осторожный вдруг стал! Ладно, о чём сейчас говорили? Будешь врать — пойму.

А не исключено. С интуицией у гиен — полный порядок и даже больше.

— Пропал второй спец из числа тех двух, кого я сюда привёз, — устало молвил я и без спроса сел у гиеновки в ногах, благо те были соблазнительно раскрыты по самые пределы. — Впрочем, по ксивам он — проверяющий от уже набившей оскомину «Schwarzer Stern», так что обладает неограниченной свободой действия. Теоретически, естественно. После некоторых препирательств решили его пока не искать. Это раз. И второе: мой человек, повторно анализируя картину убийства дежурного так называемым «тройным проходом», наткнулся ещё на одну подозрительную личность, чья силуэт-фигурка…

— Довольно. Мне это неинтересно.

Что ж, весьма похоже на завуалированное признание. Ну, коли интересу нет, так больше порадовать и нечем.

Я развёл руками и продолжил искоса бросать похотливые взгляды на голые девичьи ножки. Ранки на которых вполне уже зажили, хотя на бёдрышке ещё заметно… Погладить, что ли? Нет, вдруг лягнёт со всей своей воспитанности! От подобной работницы тайного фронта согласия на интимные шалости нечего ожидать. Не любит мешать одно с другим, сразу видно. Мымра.

— Тебе что — совсем «по ударным инструментам» то, за чем мы подглядывали с галерки?

— Почти по ним, громозвучным, — охотно согласился я. — Мне надоело тут. Я домой хочу, госпожа-сыщица! К своим ребятам и девочкам, к размеренной и беспроблемной жизни. И потом, как ты сама важно поведала: «Много будешь знать…»

— Я, кажется, заплатила тебе по высшей таксе!

— Ну да. Верно. Заплатила чисто с мужской щедростью, а вести себя продолжаешь принципиально по-бабски. Хочешь — доведёшь информацию до моего сведения; нет настроения — промолчишь или издевательски отшутишься. Не сверкай очами, уже не впечатляет. В общем, все твои требования я исполняю точно, а инициативы от меня не требовалось. Факты верно изложены? Тогда какие претензии?

— Ты связался с этой старухой из Перехода, я чувствую…

— Какая логика! Я ей про минарет, а она про марафет! — я демонстративно пересел и даже не в кресло, а на пол. — Хорошо, вякну и по поводу галерочного зрелища… Мне после ползанья по страхолюдным подземельям показали малопонятную сценку из псевдоисторического спектакля типа: «Мой рейхсфюрер, братва и штурмовики к бунту готовы!» Правда, тут же выясняется, что далеко не все паханы «за», а объявившаяся вдруг как бог из перечницы посланница самого фюрера зловеще предупреждает о последствиях, но, повторюсь, это такой дешёвый театр! Такая провинциальная скука! Воспринимаю с трудом вполсерьёза — куда уж анализировать!

— «Дешёвый театр»… Дурак ты, Никколо.

— Дурак да от роду так. Чем богаты. Академиев не кончали. На вопрос ответил.

Голда вытянулась и закинула руки за затылок. Красивые ляжки опять все на виду, блин!

— Думаю, нам пора спать. Отдельно, конечно, — спермотоксикоз свой ты уже сбросил, а моё неопытное лоно как-нибудь потерпит отсутствие ритмичных движений, — проворковала она. — Но сперва сходи к старушке и передай: у них на вахте через сорок минут начнётся обычная, плановая пересменка. А в течение получаса после возобновления работы её, бригадира и резидента, будет ждать для важной беседы пациент № 25 по имени «Аракс». С той стороны Перехода. Вот его приглашение на встречу.

Мне на колени бросили небольшую медаль с выдавленным на обеих сторонах «оком Всевышнего». Как подобного тиснения сумели добиться, я не представлял: и по весу, и по виду натуральный адамант!

И опять же изгаляется! «Пора спать»… Не знаю, как она, а я вот с самого начала операции в «Садисте» сижу на стимуляторах. Ещё немного — и на «би-браслеты» перейду…

— Да, чуть не забыла! Когда спросит, откуда у тебя столь невероятные сведения — скажи, что от доктора Брюкки. Меняупоминать не нужно, я давно как бы на отдыхе. Сам же ты вообще невинный младенец.

— «А сейчас, мои милые деточки, чтобы вы могли спокойно уснуть, я прочитаю вам сказочку «Людоедка и семь мертвецов», — зло сыронизировал я. — И ты полагаешь, что после такого сообщения меня отпустят «на полати почивати»?

— Я ж не провидица! Может, эта Агнесса-Антуанетта не столь уж и Лорелея. Миф про Лору знаешь? Была в стародавние времена такая бескомплексная деваха, которая проводила свободное от безделья время на береговом утёсе, заманивая своей красой и пением моряков на коварные рифы и подводные скалы. Ну а поутру собирала выброшенные волнами на песок золото, драгоценности и прочие «колониальные товары»… Реку эту, между прочим, «Рейном» звали! Подставилась Аввакумова, красивых легенд захотелось!

— Это говорит только о хорошем знании древнейшей истории… — нетвёрдо начал я. От меня отмахнулись:

— Я лучше соперниц по профессии понимаю! Экая зазнайка! Ничего, пришёл черёд надрать и ей задницу! На ощупь-то она как? Хоть чуток былой упругости осталось?

Не привставая и даже не группируясь, я с места прыгнул на эту гнусную тварюшку женского пола, стремясь ухватить за горло. И достал, и почти удалось придавить — но тут последовал сдвоенный удар сзади пятками по почкам. После чего оставалось лишь снова скатиться на пол, скорчиться там от боли и хватать сухим ртом воздух.

— Значит, и правда, ты разложил Лорелеюшку, — задумчиво поведали с алого дивана. — Неужели понравилось? Ишь, как взвился! Ну, прости меня, засранку. Надо было окончательно удостовериться.

— Чтоб… чтобы я хоть раз ещё в жизни дозволил женщине собой командовать… — прохрипел я, не в силах найти позу, где не доставала бы острая боль. — Дай же нейтрализатор, садистка!

— Лови, — через полминуты мне перебросили тюбик-шприц из аптечки. — Втыкай хоть в зад, хоть в темя — сработает быстро. А нутро тебе я не повредила, не хнычь.

Вколол в плечо — да, подействовало почти моментально. К выгоде сие происшествие или во вред? Но об этом потом, а пока получается, что…

— Верная мысль наконец нарисовалась и утвердилась на твоей, умиротворённой от наркотиков, физиономии, — обрадовали меня. — Да, расстановка пары фигур такова: проектировщик и создатель «Комплекса Гениев Первой Волны» желает пообщаться с наёмной сторожевой шавкой главной галактической промышленно-финансовой своры. Впервые за многие десятилетия. Исторический контакт, правда, без записей на скрижалях! Приглашение к чему-то интересному. Вот это ты сейчас и сообщишь резиденту Агнессе Рейн. Ступай.

Куда? К моей любовнице в спаленку? Ведь она там. А дежурит у Перехода сейчас Борис Луговой! Которого должна сменить Астра Золлер. Вот такой букет садово-полевых цветиков-лютиков…

Я резко выпрямился не без тайной надежды, что меня скрутит какой-нибудь простенький паралич нервов-суставов и выведет на время из игры в качестве болванчика. Нет, лекарство уже подействовало по всему диапазону: я был готов к трудовым свершениям. Но сперва…

— Атерг!

Стремительно вращающийся бирюзовый конус — и передо мной появилась «Грета» в спальной пижамке. Которая в ту же секунду сменилась формой тюремного охранника — в ремнях чёрный мундир, с трёх сторон отбортованная фуражка, слепящие угольным глянцем сапожки… Нет, но как она меня научилась понимать!

— Крошка, я отлучусь на некоторое время, — деловито молвил я. — Твоя задача: особу с этого красивого красного диванчика далее метра от него по периметру не выпускать. Справишься?

— Без проблем, Никки! Простой силовой зажим указанной конфигурации — всего-то и делов!

— Охренел ты, что ли?! — особа на красивом красном диване подпрыгнула так, что пружины лязгнули. — А если мне отлить приспичит?!

Я понимающе покивал. Поднял просительно палец, умоляя чуток обождать. Подошёл к синтезатору и с помощью оного сотворил большой прозрачный сосуд в стиле амфоры. С двумя изогнутыми ручками. И пробкой. Поставил его у изножья. Убедительно пояснил:

— Лей сюда… поаккуратнее, желательно. А я потом вынесу. Собственноручно. Пробочка надёжная, пахнуть не будет…

«Амфора» тотчас полетела мне в голову — «хозяюшка» мигом её на лету перехватила и с моей помощью водворила на место. Попутно предупредив:

— Не буяньте, пожалуйста. Иначе уменьшу свободное пространство.

Игнорируя бешеные, воистину молниеокие взгляды Голды, я вышел и бегом направился к апартаментам Агнессы Рейн. Сначала нетерпеливо постучал; потом, опомнившись, набрал код.

Я не особо верю в мистику, но меня встретили в пижамке того же цвета и фасона, что была на «Грете»! Растёрли кулачками удивлённые глаза… быстро пришли в себя и, как и в первый раз, сами рывком затащили меня внутрь.

На сей раз обошлось без поцелуев. Агнесса-Лорелея даже отступила чуть назад, пытаясь выгадать толику времени для нужной концентрации. Эта откровенная неподготовленность и опрокинула все мои колебания. Усадив женщину на тахту, я рассказал ей всё. Ну, почти всё.

Ах, какая же она была природная профессионалка! С каждой долей моей информации на глазах приходила в себя и хорошела…

Бред какой-то! Чтобы дамочки расцветали в бутоны не от секс-комплиментов, а от острых, критических сведений?! Воистину мир рушится!

— Это непонятная ловушка, Ник, — сказали мне почти сразу (как будто я предполагал иное!). — Которой, увы, никак не избежать.

— Почему ты так думаешь, Антуанет…

Типун на язык! Но ведь бессонница-невысыпанница, допинг, нервы…

Меня ласково взяли за подбородок, нежно посмотрели в глаза, потом сделали им «козу»… Я обречённо сказал:

— Не надо, «А-А». Дай кофе… исповедуюсь тогда до донышка.

Каппучино принесли быстро. Или мигом. Его восхитительная молочно-шоколадная горчинка каким-то невероятным образом стабилизировала мои внутренние раздёрганные процессы. От мозговых желез до предстательной.

Выслушав очередную речевую сбивчивость, меня всё же притянули к себе. Обычными объятиями за плечи. Матери — сына. По слухам, подобная влюблённость — одна из самых прочных. У них инстинкт, у нас эгоизм…

— А ещё говорят, что Высших сил не существует… — меня снова не поцеловали — просто провели пальцем по губам. — Жаль, что мы не встретились лет на десять раньше! Я всегда полагала, что гендерный дуэт в нашей профессии не просто сильнейший, а может творить чудеса! Но попробуй, проверь… И вот чуть ли не уникальный случай с некорректными параметрами!

— Имей ввиду: я в тебя не влюблён! — (по-хамски, да, но какой сейчас политес?). — Просто некое помутнение мышления…

— Ага. Да. Гут. Всё верно. И тем не менее, ты нутром болеешь, что в предстоящей авантюрке я могу и не выжить. Не дёргайся: вы, парни, чувствуете, а мы, девки, знаем. Не трепыхайся, говорю! Хотя, извини: может, для вас, достойных, невозможность защитить свою привязанность — самое болезненное состояние…

— Да какой там «достойных»! — заорал я, уже плохо понимая, по какой причине. — Взятки беру! Пытаю подследственных! Ягодицы начальству полирую по мере надобности!

— Даже мифическая Лора на такое не оскорбилась бы, ибо работа отчасти всегда есть повинность, — улыбнулась Агнесса и чмокнула-таки меня в ухо. — А уж ныне-то! Просто совершенно неожиданно оказалось, что наши внутренние морально-сексуальные волны настроены друг на друга чуть ли не идеально. При разнице в возрасте. Эх, если б я на самом деле была кадровым работником «Чёрной Звезды»! Не миновать бы тебе научных исследований с пристрастием!

— Но поскольку ты оказалась Авваку…

Гр-рро-хх!

Миловидная немолодая женщина с тёмным янтарём в зрачках вдруг резко стукнула кистью руки о стол. Из-под рукава пижамы вылетел массивный золотой браслет в виде двух переплетённых колец, расписанный кодированными иероглифическими знаками. Скользнув вниз, завертелся на запястье. Рубиновый «глаз» в самом центре золотого сплетения игриво бросал мне в глаза алые лучики света.

Впервые вижу наяву. Подделать невозможно! И на чужую руку не надеть: узор кожи строго индивидуален. Сожжёт её одёжка с другого плеча — кажется, и такая сказочка в древности была… «Кольцо Несса».

Я встал. Выпрямился. Сложил ладони лодочкой и поклонился. В пояс. Как положено. Как учат в спецшколах «СБ» и Разведки.

А что сказать-сделать дальше — без понятия. Передо мной такая персона, что и Голда, и Эльза, и Командор рядом с ней…

Да, все они — фигуры высшего агентурного пилотажа. По специфическим параметрам общественного признания, конечно. Но вот реальное доказательство подлинного авторитета, предъявленное мне воочию… О таком они могут пока только мечтать.

— Не щупай в очередной раз свои вполне нормальные зрачки, — (улыбчивая доброжелательность и ничего более). — «Двойной Браслет Отличия» — у Антуанетты Аввакумовой пока что его нету!

Может, нет, а может, и есть… откуда я знаю?

Так и сказал. Вслух. Но всё равно в шоке: с кем познакомился! С кем, чёрт побери, спал! Со «сверхсотницей», не иначе! А рубиновое «око» в качестве маркировки — это фирменный знак или «экстры», или «Легендарных»…

Последнюю самцовую страстишку без труда просекли и не рассердились, конечно:

— Я полностью удовлетворена, Никколо. И любовным выбором в мою пользу, и прочими атавизмами, — (необидный смешок). — Не исключено, кстати, что Гансвид просчитала твои слабости наперёд. И нарочно подтолкнула тебя к полнейшей откровенности передо мной. А это означает, что в паре с Алоизом Брюкки верховодит уже она. Ладно, пора идти. Подожди минутку: мне необходимо экипироваться как следует.

Машинально подчинившись, я куда-то сел. То есть на что-то. Агнесса-Антуанетта-Лорелея-или-как-там-её убежала во внутреннюю комнату, где пробыла совсем недолго. Вернулась в том самом эластичном десантном костюмчике, к которому добавила спортивную шапочку и такую же сумку через плечо и талию наискосок. Бодро подмигнула:

— Пошли, кавалер!

Весь путь до операторской на резвом «бегунке» мы молчали. И почти не переглядывались. Лишь когда остановились, за секунду до выхода, мне шепнули:

— Ни во что не вмешивайся. Это бессмысленно, опасно. И… и потом глупостей не делай. Выкручусь как-нибудь.

Это двойное «и», растянутое паузой, мне до предела не понравилось. Последняя фраза побудила перевести своё оружие в полную готовность.

…Оператор Золлер при виде нас внешне своего удивления ничем не проявила. Ну, разве что неопределённой гримаской. Но вопрос задала:

— Внеплановая проверка? Тогда почему в таком составе?

Агнесса очень медленно и предельно точно сформулировала причину визита. После недолгого молчания мы услышали:

— Не получится. Руки за голову! К стене, оба!

Нам в лицо смотрело дуло парализатора — армейского, большой мощности. Держали его профессионально, тремя пальцами, без усилий. А ведь с кило весу-то…

— Не дури, боевая красавица-цветоводница, — презрительно сказала Агнесса. — И не включай тревогу, не устраивай всеобщий переполох. Это не попытка захвата пульта управления, ежели ты подумала так спросонья.

— А по-моему, она самая! Главная инструкция, третий раздел, пункт первый, параграф третий. Почти по учебнику!

— Ник, выполни требование и отойди к самой стеночке, — сказала Агнесса. — А то ведь искалечит ещё со всего охранительного рвения…

Я подчинился. Несколько секунд обе женщины, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Наконец бригадир Рейн сказала:

— Я имею полное право отстранить тебя от дежурства в любой момент. Без конкретного объяснения причины. Что и делаю. Освободи место.

— Уже не имеешь, — спокойно возразила Астра, не опуская своего оружия. — Потому как явилась с посторонним лицом без предупреждения и права допуска. Это я — я могу поставить вопрос перед начальством о лишении тебя бригадирских полномочий! Чего не буду делать, если ты немедленно покинешь комнату.

— Ты же видела приглашение на встречу от самого «Аракса»! Неужели недостаточно?

— В данном эпизоде — нет. Явись ты одна, и вопросов бы не возникло: захотелось лезть на убой — полезай. Но теперь ты попала под подозрение.

— Да в чём, крот тебя дери?!

— Понятия не имею. Не моя компетенция. И фантазёрка из меня плохая. Но терять свою работу из-за твоих авантюр не собираюсь.

— А ведь вполне можешь и потерять! Я же завтра тоже пойду на принцип! Свяжусь с Центром и потребую твоей замены — компроматик на тебя кое-какой имеется: не думай, что святая! И если не нравится уладить дело миром…

— «Миром» можно только одним способом. Ты используешь «Кольцо особых полномочий», то есть экстренный канал связи со своим Куратором. Получаешь подтверждение — и вали за барьер на все четыре стороны. Или сколько их там…

Даже в профиль было заметно, как нехорошо изменилось лицо моей спутницы.

— Не знала, что ты — такая сука, Астрочка, — тихо сказала она. — Лишаешь меня последнего прикрытия? Там же всего три квази-заряда, и два из них я уже использовала! Сама же была свидетельницей!

— И буду снова, если решишься, — Золлер подалась вперёд, её зрачки вдруг страшно расширились, как у «волновой» наркоманки. — А ты как думала? Вертеть свои делишки за чужой счёт и нервы? Другие мандражируют и соглашаются, со мной не пройдёт! Серебро на кон, отец дьякон!

Я вздрогнул и напрягся — Агнесса тоже. После недолгого, тяжёлого молчания она стянула с левой руки тонкую лайковую перчатку, и на безымянном пальце заблестело серебряное кольцо с тремя чёрными агатами. Два из них были вдавлены в поверхность металла до основания.

Содрав украшение и демонстративно активировав последний кристалл, резидент Рейн в сердцах швырнула его в операторшу. Та машинально подхватила — и в следующую же секунду коротким круговым ударом ноги у неё выбили парализатор. Астра мгновенно ответила двумя жёсткими выпадами «рука-трезубец» справа и слева — удары пришлись в плечо и в грудь. Агнесса отлетела почти ко мне, её лицо исказилось от боли чуть ли не до плача. Золлер усмехнулась и наклонилась за оружием.

— Не двигайся! Ресничкой шевельнёшь — стреляю!

Пока шла очередная дамская разборка, я сумел незаметно извлечь свой портативный «ствол» и навести «цветочнице» в лоб. На подобной дистанции верная смерть.

Астра, не меняя позы, усмехнулась вторично:

— Не трепыхаюсь, начальничек! Не моргаю. Дальше-то что?

— У вас в обслугу одни бывшие уголовники слетелись? — бросил я, делая небольшой шаг вперёд. — Ножкой откинь-ка парализатор подальше… вот так. А теперь встань к противоположной стеночке и замри по стойке «смирно»!

Астра Золлер всё с той же блатной ленцой выполнила мои приказы — а когда выпрямилась, то я невольно поразился её росту и физическим данным. Несомненная андрогинка: плечи шире бёдер, крупный нос, тяжёлые руки… На том самом пикнике она казалась женственней.

— Оставь её, Никколо, — попросила Агнесса-Лорелея, всё ещё немножко морщась. — Это мы нервишками поиграли, бывает… Дело сделано, требование выполнено, я ухожу. Тем более, время на исходе.

— Не сразу, не сразу, — поправили её. — Сначала запусти внутреннюю и внешнюю видеозапись и сделай в бортовом журнале сообщение о выходе наружу. Причину можешь не указывать, с тебя спросу нет…

— Зато с тебя будет, это я обещаю по возвращении, — отрезала бригадир Рейн. Её подчинённая откровенно рассмеялась:

— Ты вернись сперва…

Только теперь я углядел белесые тени, плавно двигающиеся за смотровым окном. Нервно указал пальцем, но Агнесса не обратила на них никакого внимания. Быстро напечатав требуемую запись и включив камеры наблюдения, она без всякой предосторожности вскрыла защиту, выскользнула наружу и пропала в темноте. Мутные тени потянулись за ней и тоже исчезли.

Золлер довольно хихикнула. Кошкой прыгнула за пульт управления и закрыла стекло. Затем выполнила какой-то сложный набор на клавиатуре и нажала «ввод». Камеры сразу погасли, а сама система управления бесшумно опустилась под пол, который, как и прежде, не блистал чистотой.

Я угрюмо следил за всеми этими действиями, опустив оружие. Затем спрятал его. Астра это заметила и одобрительно кивнула.

— Правильно — нам с тобой делить нечего, — сказала она. — Выяснять неприятные отношения тоже не придётся. А вот по-настоящему познакомиться пора. Меня помимо основного имени прозвали недавно ещё и «Лаки»…

— Что? Ты и есть — «Счастливчик»?!

— Ага, он не мужчиной оказался. Ну а та, что бодро попёрлась на подставную свиданку с несуществующим «Араксом», и есть Медея Темир, Мегадева. И сюда она уже больше не вернётся.

Ну и что тут сказать? И на каком матерном жаргоне? Слишком много есть и других слов, пристойных, но связать их в уме никак не удаётся. Сесть бы неплохо… да тоже некуда. Разве что на пол? Можно и на пол…

Астра, шагнув ко мне, решительно воспрепятствовала этой затее. Да, силёнок у неё на троих хватит.

— Пошли ко мне — отдохнёшь и выспишься, а то вид, как у вурдалака без свежей кровушки, — усмехнулась она. — Не бойся, я не лже-Рейн и в свою койку тебя не потащу.

— Откуда ты про нас знаешь?

— Да все знают.

— А о том, что она…

— Только я. А теперь и ты.

«Бегунка» нам не потребовалось: вышли через одну какую-то щель, потом через другую… потом долго топали по узкому коридору. Он кончился очередным тупичком-нишей с четырьмя пронумерованными дверями. Открыли первую.

Комнатка, похожая на мою, как сестрица-близняшка. Правда, второй внутренней нет. Обслуга, чай, не баре…

— Ложись на тахту и дрыхни преспокойно, сколько захочется, — предложила Астра. — А мне нужно возвращаться на дежурство: смену бросать никак нельзя. Если есть короткие вопросы — давай.

— Есть, конечно… Где сейчас настоящая Агнесса?

— Это лишь фальшивая в курсе. Спрятала где-нибудь в городке. И в её личине явилась за мной, да только я не робкого десятка! И вьюном вокруг меня крутилась, и характер, как ты видел, показывала — но я её без церемоний отшивала. Сегодня, надеюсь, навсегда.

— Ей не выйти из «Комплекса Гениев»?

— Оттуда можно только вывести. За ручку. Да вот некому! Нет там давно уже ни единого гения Первой Волны. Их вообще всего трое и оставалось — «Факир», «Апофеоз» и «Аракс» — но они давно уже переселились в более комфортные места Санатория. Синтезатор за Переходом есть, с голоду не помрёт…

— А кто задумал и устроил ей эту подставу?

— Доктор Брюкки, естественно. Мегадева, дурочка, ему угрожать вздумала от лица резидента Рейн — вот и поплатилась. Твоя напарница ему посодействовала… ну а я самостоятельно подыграла. И все три желания так хорошо совпали! Как, удовлетворён?

— Почти. Дежурного № 10 ты убила?

— Нет. Хотела, признаюсь. Да вот опередили…

Я вздохнул и откинулся на мягкие думочки тахты. Не помню, как сбрасывал с ног туфли… ничего вообще больше не помню вплоть до побудки…

БЛОК СОБЫТИЙ № 6 (Игра ва-банк)

— Никколо, Ник! Проснись, пожалуйста!

Ага, легко сказать…

Минут пять я продирался сквозь вязкую, липкую дрёму, как трепетная лань через чащобу в субтропиках. Если бы не колокольчики, звонившие нежно, но настойчиво где-то в глубинах моего сознания, то захрапел бы снова. С присвистом.

Будила меня «Грета», пристроившаяся на краю одной из подушек. В униформе уборщицы (комбинезончик, косыночка, галошки), с озабоченным видом.

— Твоя сожительница скандалит уже час, — пожаловались мне. — Швыряется постельными принадлежностями… я уже потратила кучу энергии, всякий раз собирая их. Расстелить, как положено, не могу и… и в итоге всё бельё опять летит в меня. Амфору твою она всё-таки разбила об изголовье. И грозится наделать на кровати такое… мне даже неудобно её слова повторять. Никакого воспитания!

— Я давно в этом убедился. Плебейка… Как ты меня нашла?

— По плану. Тем более, недалеко. Это первый этаж, один из многочисленных его закоулочков. Ты поднимайся понемножку, а я пока приготовлю тонизирующий напиток. Да-да, без алкоголя, поняла.

Чего она подмешала в обычное с виду и по вкусу какао, я не знаю, но взбодрило-таки неплохо. После повтора почти пришёл в норму.

Судя по естественному оконному освещению комнаты, давно наступило позднее утро. Дверь была заперта снаружи (интересненько!), но «отмычка» справилась легко. После чего моя крошка весьма скоро вывела меня к одной из лестниц.

В номере царили порядок и спокойствие. Голда сидела на полностью застеленном и убранном диване, чинно сложив ручки на коленочках. По абсолютному отсутствию на ней какой-либо одежды я с одного нескромного мужского взгляда убедился, что передо мной натуральная блондинка…

Воскликнув «Ну, вот!» и отчётливо покраснев аж до тонкой шейки, «Грета» отвернулась и застыла, страдальчески глядя в потолок. Затем, очевидно, почувствовав, что моё смущение не проходит, она тихо растаяла в воздухе.

— Силовой барьер снят? — спокойно вопросили меня с дивана. Я развёл руками:

— Наверное… Встань и проверь.

— Сейчас. Проверю.

Голда действительно поднялась, и не подумав чем-нибудь прикрыться. Шевеля плечами и красивой грудью, она двинулась навстречу. Остановилась почти вплотную, отвратительно улыбнулась и без замаха залепила мне сокрушительную, звонкую пощёчину. Вернее, всё получилось бы именно так, если бы ладонь не была блокирована мгновенно объявившейся «Гретой».

Даже я вздрогнул, ибо не узнал её в красном колпаке палача — одна лишь голова, но в натуральную величину! Стриптизёршу Гансвид проняло тоже, так как она проворно отскочила назад, шустро развернулась и быстренько удалилась в душевую. Даже не вильнув… ни разу.

Снова приняв свой нормальный секретарский вид, «хозяюшка» в точности повторила мой сожалеющий жест руками, после чего вновь исчезла.

О, как же надоели! Мужчину хочу! Не в том, разумеется, смысле, а в этом. Хоть компаньоном, хоть врагом — лишь бы без гонора и выкрутасов…

Хулиганка-компаньонка плескалась в ванне недолго, но этого времени мне хватило, чтобы заново прокрутить в памяти ночные события и разговоры. Там во многом не только концы с концами не сходились, но и вообще логика здорово хромала. И это было заметно даже при моей убогой и обрывочной информированности.

Имелась лишь одна схема, в которую убедительно укладывались все происшедшие события, но она… как бы это лучше сказать… она была чересчур уж наглой по задумке и по исполнению. И, кроме того, я вообще не понимал, за каким лешим Агнесса помчалась на встречу?

Голда объявилась свежевымытая и отнюдь не в больничных тряпках, а в современной, спортивной одежде: брючки, рубашка-ковбойка, курточка. Уселась в правый уголок своего алого дивана, мне махнула ножкой на левый и приказала:

— Рассказывай да поживей!

Подобный властный напор требовалось как можно скорее и надёжнее притормозить, иначе… Я мило улыбнулся, закинул пошире ногу за ногу и вкрадчиво сказал:

— Пятьсот тысяч. Единовременной выплатой, пожалуйста.

После этих слов сперва мне показалось, что с Гансвид случится апоплексический удар (так сильно она побагровела!), потом подумалось, что удар получу я и, возможно, даже сапожком. Оставалось надеяться на незримое присутствие моей виртуальной защитницы с её реальными силовыми полями. Ну и на благоразумие предельно возмущённой соседки из правого диванного угла.

Ей с трудом, но пересилить свой гнев удалось. А ответную фразу можно было счесть почти примирительной:

— Всё-таки тебе в башку ударила некая жидкость из желез внутренней секреции. То ли белого цвета, то ли жёлтого…

Я снова мило улыбнулся и сказал:

— Даже если это и так, то для лечения доктора Брюкки вызывать не нужно. Хотя бы потому, что никакой он не доктор. И твои шашни с ним могут закончиться для тебя печально.

— Как сказала недавно одна околомедицинская тётка: напугал акулу жёстким мясом! И за эту детскую страшилку ты хочешь полмиллиона?

— Не-е, то была заманка! Причём бесплатная. А мой товар вот: я знаю и кто «Лаки», и кто Мегадева. И где последняя находится сейчас.

Голда смотрела на меня очень своеобразно: почти глазами той самой акулки из её примера. Казалось, вот-вот щёлкнет пастью с зубами в шесть рядов… Нет, всё же справилась с собой и сообщила:

— Про «Счастливчика» я была информирована ещё до приезда на этот Остров. Насчёт Медеи Темир тоже догадываюсь — и вполне конкретно. Так что запросил ты явно через меру.

Ишь, ловкая какая! Даёт понять, что мясо-таки жестковато.

— Так ведь можно и проверить друг дружку! — очень радостно воскликнул я и достал «световое перо». — Мы оба пишем на стене имена, затем ты свои вскрываешь. Если совпадут с моими — признаюсь и покажу их. Тогда любые разговоры про оплату, увы, для меня отпадут. Ну а если нет — можно будет и возобновить общение на полумиллионную тему! И даже поторговаться…

Голда опустила глаза и принялась совсем по-девчоночьи грызть ноготь большого пальца правой руки. Я поставил её в сложное положение: в случае ошибки она и унизилась бы, и невольно отдала бы мне точные сведения. И вот этого ей ужасно не хотелось: мы оказались бы на равных, а она привыкла верховодить.

— Отложим пока этот спор, — наконец сказали мне. — Давай о вчерашних событиях на Переходе. Свои тайны можешь держать при себе. Между прочим, ты был послан мною с заданием, так что изволь отчитаться!

Ай да красава! Плавничком махнула, хвостиком вильнула — и пошла описывать круги… Но ведь я тоже эдак могу!

— Пожалуйста. Я в точности исполнил твоё поручение и передал Агнессе приглашение на встречу с «Араксом» — якобы от Алоиза Себастиана. Резидент Рейн весьма заинтересовалась и поспешила к Переходу. Мне было дозволено сопровождать… Дежурная фройляйн Золлер сначала отказалась выпускать своего бригадира наружу — не из-за крестианского гуманизма (он, кажется, у женщин в принципе отсутствует), а ввиду банального нарушения инструкций. После непродолжительных хамских пререканий угроза пожаловаться на чрезмерно строптивую подчинённую напрямую в «Schwarzer Stern» подействовала, и Агнессу-Лорелею выпустили в «Комплекс Гениев» на съедение тамошним чудищам. Чему велась запись с камер внутренне-наружного наблюдения. Не знаю, как ты, а вот герр Брюкки наверняка сможет проверить и просмотреть.

— Так! А потом?

Я улыбнулся самым мечтательно-нежным образом:

— А потом девица Золлер взяла меня под руку и отвела спать к себе в комнату.

Голда разинула свою пасть… то есть рот. Потом захлопнула. Покрылась на несколько секунд пятнами и вдруг зло рассмеялась:

— Надо же, каким ты пользуешься успехом у здешних бабёнок! Хотя мужиков тут нету, а с голодухи можно прыгнуть на кого угодно!

— Я ужасно переживаю из-за твоего упорного отказа мне в самцовой привлекательности, — вздохнул я. — На сей раз девочка просто сжалилась над утомлённым путником, которого по-всякому эксплуатируют с утра до ночи… Мне предоставили койку без одеяла, а сами возвратились на Переход. Его же не бросишь — тем более, в такой момент!

— А тебе сюда, ко мне, вернуться была не судьба?

— От «Комплекса»? В одиночку? На своих-пеших? Или на «бегунке» без навыков управления? Ну, сгоняй сама, попробуй.

Голда снова подёргала себя зубами за ноготок и с отвращением сплюнула. Не поднимая глаз, увесисто проворчала:

— И всё же твой отчёт неполный — ты скрыл от меня какую-то подробность. Иначе не хвастал бы своими знаниями. Не находишь, что это непорядочно? Да, ты инициативу давить из себя не обязан, согласна. Но заниматься финансовым шантажом — это уж чересчур!

Я внимательно осмотрел представительницу опаснейшего разведкласса «Слепые глаза», вспомнил окровавленную тушу дежурного и решил дать отбой. В конце концов, для Ванетти, как и для любого парня, желание покрасоваться перед барышней не менее важно материальных выгод, которые можно от сей барышни урвать. Но и заигрываться не стоит. Порой это действительно некрасиво, а сейчас и небезопасно. Не так ведь сильно я ей теперь и нужен.

— Ладно уж: «Лежи, кошель, в кармашке платьица, о пресвятая настоятельница!» — процитировал я кого-то из дальневековых авторов. — Ох, и любят в этом Санатории подобные поговорочки! Некоторый триумф я всё же получил, судя по твоей реакции. В общем, так: Астра Золлер с превеликим удовольствием спровадила свою патронессу в «Комплекс Гениев» и, по-моему, заблокировала систему управления так, чтобы без хорошего ремонта её не вскрыть никому. А потом с не меньшей радостью представилась мне как «Лаки», а сгинувшую за стеклом в темноте резидента Рейн определила в качестве лже-Рейн. А в натуре — Мегадевы…

Я оборвал свой парадный отчёт, ибо в это мгновение моя напарница предстала такой вылитой демонессой, что и самому смелому «рыцарю повиновения» из Ордена Езуитов стало бы не по себе. Тело подалось вперёд, глазищи горят адским зелёным огнём, клыки с двух сторон выступили из-под верхней губы, кулачки сжаты до видимой дрожи… Казалось, ещё чуть-чуть, и комнату огласит пронзительный вопль: «Виват! Победа!!»

Но мгновение исчезает в потоке времени слишком уж стремительно — и в следующую секунду Голда опять сидела, вольготно откинувшись на диванное изголовье. Спокойная, деловитая. Вот только в зрачках дьявольское пламя нет-нет да мелькало.

— Прекрасно, Никки, ты молодчина! Превосходно! — щедро на словах поблагодарили меня. — Да, Золлер — это и есть тот самый «Счастливчик», а вот Рейн была у меня покамест лишь под очень большим подозрением. С тех самых пор, как активно начала предлагать свои услуги и вообще выставляться напоказ. Парадоксально отвлекая от себя внимание. Я её действительно проверила в той самой схватке здесь, но не так, как ты и она подумали. У неё хорошая реакция, ей грамотно поставили защиту и контратаку, но всё это на любительском уровне. Первый и третий её блоки я проломила бы сразу, но тогда пришлось бы калечить, а это перебор. Поэтому вынуждена была сама подставиться и дозволить попортить свою шкурку… спасибо тебе за заботу и лечение.

— Между прочим, в операторской тоже произошла небольшая стычка, — вспомнил я. — И лже-Агнесса проиграла: Астра завалила её двумя ударами!

— Вот видишь… Боевая подготовка от «Чёрной Звезды» — это не от «Слепых глазок». Кстати, как тебе Золлер в рукопашной?

— Впечатляюще, знаешь ли, — подумав, сказал я. — Экономично, без эффектов — и чуть ли не наповал! Била без какой-либо жалости.

— Ещё бы! Натерпелась от Мега-гадины… Не исключено, между нами, что она — скрытый гермафродит. Возможно, именно поэтому «сканер» Темир впервые и не сработал.

— Не исключено, — согласился я. — В Астре внешне очень много мужского. От роста выше шести футов до силы человека, регулярно работающего с простыми ручными инструментами… Ах, да: она же цветы разводит!

— И это тоже. Тебе что-то ещё непонятно?

— Самое главное, — признался я. — Для чего Золлер-Лаки передо мной раскрылась?

— Чтобы покончить раз и навсегда с Медеей Темир, естественно! Той активно покровительствовали Салимус с Шиппсом, и группировке Брюкки-Плюу волей-неволей приходилось терпеть. Рем Хичкап, конечно, интеллигент и слюнтяй, но он-то как раз из гениев Первой Волны! Один из последних. Если прижать его к стенке, то и стенку может в порошок стереть, и прижимающих заодно!

— Постой-погоди, — нахмурился я. — О чём ты? Он же доктор, врач!

Гансвид молча улыбнулась. Я прикусил губу.

— По этой же причине лже-Агнесса-Мегадева и полетела с песенкой на лукавое свидание с «Араксом», — объяснили мне. — Мощный новый союзник нужен был позарез! Тут, знаешь ли, давние игры вступают в решающую фазу, при которой нам желательно не присутствовать. Ты можешь отдыхать, а мне осталось лишь обезвредить Медею Темир — то есть закрыть свой контракт.

— Обезвредить… а как?

— Кардинально, — улыбнулась Голда. — Из «Комплекса» выхода нет, основной вход поломан, а вот тайный сыщется! Из подземных этажей. И на дело пойдёт группа гениев Второй Волны. Никаких шансов у Мегадевы больше нет.

Я молчал, обхватив руками голову. Вот, значит, что… Ах, Агнесса-Лорелея!

— Не переживай! — меня снова поняли чисто по-женски ну и по-женски подбодрили. — И не гордись особо. Ну, переспал с ней пару раз… Да таких хахалей у Медеи Темир было знаешь сколько? Она же самая обычная шлюха, как эта Эльза фон Хётцен! Ладно, я отбываю для решающих консультаций, а тебе предоставляется целый выходной день. Чао!

Ух, как хлопнула в восторге ладонью по двери! Ей, дык, победа, а слуге «выходной»… Нет, зверушка-хищница, мне нынче предстоит из кожи вывернуться! Дабы свой контракт выполнить.

— «Грета»!

— Я здесь, Ник. Есть поручение?

— Да. Сможешь незаметно добраться до Перехода?

— Сейчас вообще без проблем. Но не дальше.

— Дальше и не нужно. Сделай-ка там вот что…

На всякий случай, я перешёл на шёпот — чистое, детское самоуспокоение. Моя крошка, выслушав, дважды понимающе кивнула.

— И ещё одно дельце. В городок вылететь, как недавно, получится?

— Пока да, хотя нужно будет подниматься очень высоко…

— Отлично. Полетишь одна в кафе «Лапочка» — мы там уже были. Заберёшь незаметно известную нам обоим вздорную особу (она будет в курсе) и тайно перевезёшь сюда. Но не на свою обычную стоянку, а туда, где просил совершить посадку Магистр. И сразу же сигнал мне!

— О'кэй. А ты будь пока очень осторожен. Я для защиты тебе «мини-Грету» оставлю. Но она автономно способна только на три силовых блока-удара. И общаться интеллектуально-словесно, увы, не может. У неё эквивалент всего шести энергетических зарядов…

От неё отделилось крошечное существо дюйма в три — точная её копия. Приняло вид обычной глянцевой куколки и спряталось в моём нагрудном кармане, выставив наружу застывшую улыбчивую рожицу.

Я был растроган чуть ли не до слёз. Пока приводил себя в порядок, «хозяюшка» исчезла.

Можно было немного отдохнуть, пока не придёт первое сообщение. Я завалился навзничь на свою тахту — диваном Гансвид побрезговал. Хотя почему? Работает она — просто блеск, поучиться можно…

Мысли в голову полезли самые странные — точнее, эротически-мистические. Я пытался хотя бы минимально представить, каким образом, выдавая себя внешне за другого человека, Медея Темир удерживает этот «наложенный» образ при интимных отношениях? На расстоянии ещё кое-как понятно, но при физическом контакте?

Сила и убедительность особых, неведомых науке, методов внушения была хорошо известна с самых незапамятных времён. Вот наиболее яркий пример, который мне довелось в детстве услышать:

…Древний жаркий, пыльный город. Масса нищих, оборванных людей. Индивидуально-общественный транспорт — гужевой. Грязь, скученность, безработица. И бродячие факиры на площадях, потешающие толпу и заезжих состоятельных иноземцев, — привычное зрелище. В пятницу возле главного базара было особенно людно: к показу ожидался воистину смертельный номер.

Перед публикой появились двое: седобородый мастер в тюрбане и гибкий мальчик в одной набедренной повязке. Старик достал из корзины толстую верёвку-канат и принялся со свистом раскручивать её над головой. В какой-то момент он подбросил конец, завязанный узлом, так высоко в небо, что его не стало видно. Канат вытянулся вертикально, как прочный шест бесконечной длины.

Игнорируя запреты старика, его юный подручный быстро и ловко стал взбираться по верёвке и вскоре полностью исчез в вышине. На призывы снизу вернуться он не отзывался. Тогда рассерженный мастер выхватил у одного из стоявших рядом стражников кривой кинжал, взял его в зубы и тоже полез вверх. Вскоре и он скрылся из виду.

Прошло несколько минут — напряжение в толпе возрастало. Вдруг в неведомой небесной дали послышался шум борьбы, отчаянные крики — и на землю упало тело четвертованного подростка. Затем вниз соскользнул и старик с окровавленным ножом за поясом. Как ни в чём не бывало, он сложил телесные части в нужной последовательности, прошептал заклинание — мальчик тут же ожил, поднялся и начал обходить потрясённых зевак, собирая плату за представление…

Среди богатых, просвещённых иностранцев нашлись в тот день туристы с редкой тогда специальной аппаратурой, с помощью которой они с разных точек засняли весь сеанс. И при просмотре неожиданно выяснилось, что в течение выступления мастер сидит неподвижно и смотрит на толпу, а мальчик стоит рядом с ним. И только!

Несомненный массовый гипноз, причём «приливного типа», как определили бы сейчас. Но, как и тогда, наука не в силах объяснить, каким образом может действовать наведённое внушение на сотни людей, стоящих вокруг факира?

Но это отстранённое зрелище, а как всё-таки насчёт контактной эротической практики? Допустим, я обнимаю в постели Мегадеву, которая приняла облик дочери Командора. И как быть с различными физическими особенностями? У Эльзы очень редкий для современных женщин «орлиный нос» (совершенно вне моды — считается даже уродством и обычно исправляется вживляемой пластикой ещё в подростковом возрасте). И вдобавок грубый шрам в виде символа «V» выше левого локтя — нащупывается легко, за татуировку не выдашь. Глаза обмануть ещё возможно, но как такое проделать с осязанием?

Мне вспомнилась ещё одна история — на сей раз полностью вымышленная, но с многозначительным подтекстом. На некой планете в рядовой экспедиции вдруг стали один за другим гибнуть сотрудники тамошней Станции, причём на телах обнаруживались уродливые, рваные раны, как от зубов неведомых чудовищ. Между тем планетка была полностью необитаема — ни флоры, ни фауны, сплошные камни да песок! Посылали новых добровольцев — всё тот же ужасный результат. Да вдобавок по связи отчётливо слышались отчаянные вопли гибнущих в страшных муках людей…

Разгадку нашли случайно: оказывается, беда была в особом составе атмосферного воздуха, вполне пригодного для дыхания, но провоцировавшего человеческое подсознание на воспоминание кошмарных детских фантазий. С той разницей, что эти кошмарики реализовывались в натуре! К человеку вдруг среди ночи подползало чудище типа гигантской крысы-людоеда и начинало его пожирать — в сознании, воспитанном в школах и университетах, подобные монстры не укладывались, а вот подсознание с «закладками» генетической памяти пещерных веков верило в них вполне! И в итоге происходило вот такое невероятное самоуничтожение…

Разумеется, пример хоть и эффектный, но надуманный. И всё же: что если чарам Медеи Темир помогают именно расторможенные ею некие области человеческого под-подсознания? О котором мы толком, повторяю, ничего так и не знаем?

…Запищал «браслет»: пришёл краткий отчёт от «Греты». Первое поручение она выполнила удачно, а вот дистанционно вскрыть механизм активации Перехода ей не удалось. Вредная Астра вчера постаралась на славу: код поставила такой, что без долгих и затратных исследований с помощью мощного «аналитика» ничего не добьёшься.

Подтвердив второе задание, я полностью экипировался — не хуже Агнессы — и отправился на ту самую тринадцатую галерею, где расстался с посланником Ференца Фаста. Точнее, отца Флавия, ибо направление дел оказалось чисто религиозным. Возвращаться в «нумера» я не собирался — опасно. Да и незачем. Наши практические цели и дорожки с Голдой Гансвид, «Гиеной», «Госпожой Метелицей» с этой минуты разошлись навсегда.

Эта галерная комнатка-секция, неудобная во всех смыслах для гравилёта, была сейчас для меня чуть ли не идеальным убежищем. Неприметная со стороны фасада, связанная напрямую с покоями самого Ди Аштмана (впрочем, «самого» ли?), укрытая сейчас вьющейся растительностью — если точно не знаешь местоположения, ни за что так просто не найдёшь. Из Санатория туда вела единственная дверь от девятого по счёту бокового перехода, полностью сливавшаяся со стеной. «Отмычка» справилась, но лишь после почти получасового подбора шифра.

Внутри было по-прежнему пусто и чисто. Я поднял оконное стекло вверх — и тотчас дурманяще запахло дикими ягодами со свисавших отовсюду переплетающихся ветвей-лиан. После некоторого осмотра удалось найти способ быстро убрать их, но пока в этом нужды не было. Напротив — мне из-за природной маскировки удалось незаметно выглянуть наружу, осмотреть эту часть «Садиста» и прийти к неутешительным выводам.

Кто-то всерьёз готовился к локальным боевым действиям с помощью доброй старой техники. Списанные истребители — точь-в-точь, как те, что встретили нас «гостеприимно» в первый день — торчали на своих посадочных точках. Их было немало. Разворошили змеиное гнездо: то ли «Гении», то ли Мегадева, то ли наш взбалмошный визит… Скорее всего, всё вместе.

Куколка в моём кармане вдруг слабо дёрнулась — я насторожился. Выждав немного, неторопливо обернулся.

У входа стоял Магистр собственной красивой, атлетической персоной. Я вяло махнул ему рукой в качестве приветствия, а он ответил словесно:

— Добрый день, господин Коревич! Уж не обессудьте, ежели придётся вас немножечко прикончить…

Приближался он ко мне с видом матёрого убийцы-расчленителя — эдак поигрывая рельефными мускулами. Оставалось надеяться, что это не более чем устрашающая маска психологического давления. В конце концов, он ничего не знал об отсутствии «Греты», а вот её возможности должны были внушать ему уважение.

Я стоял, излучая крестианское спокойствие. Ну, это относилось только к выражению на роже — в остальном у меня каждая клеточка тела ходила ходуном. Вибрировала. Но ответить удалось на уровне, даже с иронией:

— Надо полагать, что сбежавший настоящий Ванетти добрался-таки до вас?

— До моей связной Инги Шорн, — уточнил Магистр. — Исповедовался, аки пьяница, давший зарок до следующего дня не пити; просил невесть за что прощение… ну и компромат умолял вернуть. Как я понимаю, его так и не нашли ни мы, ни вы — иначе это ничтожество сидело бы у вас на незримой привязи, жрало бы яства и ждало развития событий…

Компромат сей в данную минуту висел на цепочке у меня на груди… и не то чтобы жёг её, но давал о себе знать. Хотя внешне его «кристалл» ничем не отличался от «кристаллов» кредитных карт и дубль-памяти «Греты». Да и кто стал бы меня обыскивать? «Мини-Грета» ему так вломит!

И всё равно неуютно.

— Должен выразить вам, Никомед, своё искреннее почтение, — (ну наконец-то! И в какую минуту! И от кого!). — Вы, безусловно, разведчик класса не ниже «экстры», и прекрасно провели свою партию. Признаюсь: до сообщения Инги я так ни о чём и не догадывался.

Ещё один сладостно-горький комплимент. Класс «Экстра», да… Увы, я хоть и числюсь в Разведке, но не оперативник, а следователь. А у нассовсем иная табель о рангах — и не на показ, и довольно убогая. «По особым поручениям» — за такое даже начальный «Браслет Отличия» никогда не дадут.

— Между нами, мальчиками, говоря, я впихнул вас в полностью рассчитанную большими дядями комбинацию на свой страх и риск, — честно сказал я. — Должен был сдать нашей контрразведке… а поступил совсем наоборот. И не ошибся, думаю. Чувствовал в итоге некую подстраховку.

— Значит, обо мне кроме вас никто не знает?

— Никто, Магистр, — безмятежно улыбнулся я. — И это даёт нам обоим шанс договориться исключительно взаимовыгодно — только между собой. Иначе всплывёт на поверхность старая, безнадёжная истина: «Победитель не получает ничего»…

Магистр наконец успокоил свою мускулатуру. Повернулся к окну, смял пальцами листву, выглянул и поморщился:

— Готовятся, сволочи… Или у вас о них иное мнение?

— Ну какое может быть мнение у нормального человека о безумцах? — устало произнёс я. — Даже если они претендуют на совершенно противоположное название?

— Всё так, всё в точку. Вижу, что вы расшифровали мой намёк насчёт нелепых имён-фамилий здешних «врачей»? «Брюкки», «Плюу», «Ишиштван», «Шиппс», «Фаянсовая», «Патронташ»… то есть «Тронташ»… Насмешка, выставленная напоказ так, чтобы звучала как достоинство. Все они и есть полные психи, больные! Уничтожившие настоящих докторов и дорвавшиеся до власти. Кто из «Гениев Первой Волны», как Салимус и фон Плюу, — кто поплоше, но тоже не сявка. Исключение одно-единственное…

— Рудольф Ди Аштман?

— Да. Он чудом пережил первую войну «Садиста» против Человечества, но вряд ли переживёт вторую. Которая давно уже подготовлена и должна была начаться, если бы не Мегадева.

— Её вызвал Рем Салимус…

— Верно. Есть пациенты неизлечимые, но не безнадёжные — примите в качестве парадокса. Таких тут двое. С Медеей Темир трое, а им противостоит такая орава отморозков…

— Кстати, о Мегадеве. У меня приказ: она должна принадлежать Разведке.

— У меня аналогичный: она должна принадлежать Ордену.

Удержаться от невольного смеха было трудно — мы и не смогли.

— Выходит, опять на повестке дня полутайная-полуявная борьба? — вздохнул я. — Саму Медею о её предпочтениях, увы, не спросишь!

— Отчего же? Я знаю, кто она и где находится!

— Я, представьте, тоже. Но есть подозрение, что мы говорим о разных, хотя и похожих личностях.

— Ну, тогда можно и разойтись миром! Каждый вывозит свою «Мегадеву» и представляет начальству. Кого-то ждёт триумф, а кого-то — оглушительный провал!

— Да я-то вывезти смогу. Пока ещё. А вот вы как? На мой багажник больше не рассчитывайте!

— Теперь он мне без надобности, — Магистр довольно улыбнулся. — Справлюсь иначе.

Что ж, ход его мыслей понятен. Очевидно, он как-то убедил Ди Аштмана помочь ему с эвакуацией Мегадевы. Но ведь она не кукла! Её не привезли в чемодане — сама явилась! Для сведения личных счётов. И никакое облагодетельствование ей не требуется!

Магистр, похоже, рассуждает чисто теоретически. Он выжидает, надеясь на успешный финишный рывок с захватом добычи. Пусть даже кота в мешке — главное, чтобы этот кот громко и выразительно мяукнул, когда мешок пнут ногой. Наступил на предполагаемый хвост, услышал в ответ дурной мяв — значит, там точно сидит кошак, кто ж ещё? Лепота!

— Мне нужно это помещение в качестве нового опорного пункта, — сказал я. — Некоторые разногласия возникли с напарницей, приходится уходить в автономное плаванье… Ваши условия?

— Надо же, обращаетесь как к хозяину! Правильно, впрочем, делаете. Я вашу коллегу не видел… она что, начала самостоятельные игрища? Имела на это секретные полномочия, о которых вы не знали?

— Примерно, так, — (он сам предложил удобную версию, и не было смысла от такой отказываться). — К сожалению, за временную аренду этого жилья информацией расплатиться по-прежнему не могу…

— Не беда: на сей раз я готов принять и презренные материальные ценности! — ласково обнадёжил Магистр и протянул руку. — Все кредитки, что я передал вам — до единой — сюда.

Я долго смотрел на него — а он точно так же на меня. Почему-то стало противно, хотя мне ли говорить о благородстве?

Сунул руку за пазуху. Отстегнул. Бросил в раскрытую ковшом ладонь. Не мешало бы вытереть платком руки, да уж слишком театрально.

— Отключите слежение за этим местом. Начиная с коридора, — холодно бросил я. — Немедленно. Кажется, вам заплатили по-царски?

Кивок, ироничная улыбка — и только. Да, этого парня не прошибёшь.

Он удалился, а я остался. Каждый при своих бубновых интересах, крестовых козырях и уверенности, что истиной владеет только он.

Впрочем, не только…

Я поневоле вспомнил объяснение, изложенное хитрой «Гиеной» перед расставанием. Оно выглядело и остроумным, и практически безукоризненным — кроме одной тонкости.

Та Агнесса-Лорелея-Антуанетта Рейн-Аввакумова, которую я знал, не могла быть Мегадевой. Никоим образом не могла. Без вариантов.

Разумеется, и Астра Золлер, и Голда Гансвид тоже это прекрасно понимали.

БЛОК СОБЫТИЙ № 6 (Мегадева)

Нас было трое. Их — уже человек двадцать. Вернее, существ в человеческом облике, ибо разумом они не пользовались. Зато с животными инстинктами и звериной реакцией у них было всё в порядке. У нас, впрочем, тоже. Зомбированность против выучки — коса нашла на камень.

Марат и Эльза сражались впереди, я находился чуть сзади на подстраховке. С иглострелом наперевес. Небольшой, продолговатый предмет с обоймой на тридцать восемь толстых игл обездвиживающего действия. Прицельная дальность не свыше двадцати метров, но для ближнего боя больше и не требовалось. Ещё одно старинное оружие из арсенала «Садиста», которым удалось разжиться. И на том спасибо.

Мой личный парализатор, как и почти вся современная техника, основанная на энергетических зарядах, перестал действовать через несколько минут после прибытия дочери Командора. Которая объявилась вполне в комфортных условиях: на заднем сиденье, с кондиционером, при полностью затемнённых стёклах. Едва она вышла из кабины — сосредоточенная, практически без косметики и в походной офицерской форме — как по нашему арочному окну в галерейной стоянке засадили длиннющей очередью трассирующими пулями. Вся жалкая лиственная маскировка была сорвана напрочь, и мы стали видны, как на ладони. Нас поджидали — чего уж тут гадать…

«Грета» успела увернуться, прикрыть собою и покрыться прочной пластиковой бронёй на адамантовом молекулярном каркасе, но на этом её уникальные боевые возможности были пресечены. Включение «Садистом» своих фирменных, дестабилизирующих энергетику, полей я как человек не почувствовал — а вот моя бедная крошка сполна. Исчезло её визуальное изображение и почти вся хитрая сигнальная связь на моём браслете, а сама она была вынуждена передвигаться, как допотопная механическая машина. Что, впрочем, не помешало ей открыть ответный огонь из своей «спарки» — заготовленный патронный боезапас ох как пригодился…

Зато у противника резерв свободного хода имелся в достатке! Невесть когда и где изготовленные, уродливые истребители свободно перемещались в воздушном пространстве Санатория — примитивно, по вертикали и горизонтали, без многомерной маневренности — но для простой атаки вполне хватало и этого. Правда, их было уже пять, а лихо ринулись на нас поначалу ввосьмером…

На несколько минут обоюдная перестрелка прекратилась: получив весомый отпор, противник довольно умело рассредоточился, но и прицел себе уменьшил. Так я подумал сначала. Но затем ураганная пальба вдруг пошла высоко над нами, и стало ясно, что мы — не единственные желанные цели для уничтожения.

Я ничем не мог помочь своей «хозяюшке». Оставалось лишь поскорее перебраться в коридор, чтобы не стеснять её в действиях. И попробовать решить проблемы как-то изнутри.

За дверью нас уже поджидал весьма своевременно вызванный мною Васильев — единственный, кто озаботился прихватить с Базы спецкостюм, правда, без гермошлема. Мягкий, не стесняющий движений — но выдержит и нервно-паралитический удар. Впрочем, он сразу же снял его и по-джентльменски передал мисс фон Хётцен, на что та презрительно фыркнула и помотала своим «конским хвостом». Костюм перешёл ко мне, что было, признаюсь, очень кстати.

Эльза притопывала ножкой на месте и агрессивно шевелила крепкими кулачками — было видно, что застоялась девочка, в хорошую драку тянет. Томиться ей пришлось недолго: вскоре невесть откуда возникла группа из семи приматов с металлическими прутьями и ножами в волосатых лапах. А кого и с чем ещё было ждать в каменных пещерах, где вдруг исчезли удобства цивилизации? Только их, наших родимых предков, сотворённых, как известно, по образу и подобию…

Дочь Командора ринулась на них, как саблезубая рысь на кучку ядовитых шакалов. Её направленный мысленный «нажим по волне» почти в упор был страшен, и приматы с воплями вернулись в своё естественное состояние — на четвереньки. Остальное было делом боевой техники, которая у разведчиков всегда на высоте.

Из трофеев мне достался иглострел с парой запасных обойм, который помог нам управиться и со второй бандой — чётко, без травм, профессионально. А вот с третьей командой противников пришлось повозиться всерьёз: на них Эльзины способности действовали не в пример слабее.

Настал черёд и мне отвлечь с десяток зомби. Неприятно было чувствовать себя в полном окружении, но костюм и стрелковое оружие помогли и на сей раз. Ну и друзья по несчастью подсобили с обеих сторон. Что для каждого из них по пять уродов? Так, ерунда, разминка мышц…

— А теперь… опять? — недовольно спросила дочь Командора, которой процедура выбрасывания убиённых и бездыханных тел через окна противоположной стороны нравилась меньше всего. — Не лучше ли оставить лежать их грудой — для устрашения?

— Их не напугаешь, — пробормотал Васильев, первым приступая к неприятной работе, — а вот нам нужно чистое пространство для схватки. Иначе споткнёшься…

— Пора отступать, друзья, — на правах старшего сказал я. — Чует моё сердце, что под землёй этой нечисти наплодили в избытке!

— А куда?

— Большого выбора нет: впереди сплошные коридоры с безымянными комнатами, зато позади через два холла личные покои господина Рудольфа Ди Аштмана. Попробуем укрыться там. У меня такое предчувствие, что как раз подступы к ним мы сейчас отчаянно и защищаем. На кой ляд, спрашивается?

Сбоку на нашем уровне и гораздо выше снова понеслась ожесточённая перестрелка. Дождавшись некоторого затишья, я осторожно приоткрыл дверь в галерею, прошитую пулями сверху донизу.

«Грета» стояла, прижавшись смятым бочком к одной из двух ниш, где за выступом хоть как-то можно было укрыться. Но по ней только что лупили из таких калибров… Некогда прекрасный матово-бирюзовый корпус, несмотря на броню, был сейчас весь иссечён и покрыт жуткими шрамами — кое-где виднелись и пробоины. Общаться, как раньше, она по-прежнему не могла, но дважды тускло моргнула единственной уцелевшей задней фарой.

Что я мог для неё сделать? Может быть, втроём и с её помощью мы и смогли бы дотащить несчастную «хозяюшку» до дверного отверстия, но и только — в него она пролезть никак не могла. Эта чёртова галерея по моей оплошности и безответственности стала для «Греты» ловушкой.

А ведь дело не в ней самой: просто по стечению обстоятельств она защищала внешний прямой доступ к апартаментам главы Санатория — за внутренний истово и наверное сдуру бились мы. Нужно было приказать моей крошке прекратить сопротивление, притвориться мёртвой… но как это сделать, я не знал. На мой голос не последовало никакой реакции — возможно, ещё и потому, что его полностью заглушили яростные, истерические выкрики снаружи, предельно усиленные громкоговорителями. И я не сразу опознал в этой концентрированной злобе дискант милейшего доктора Брюкки.

— Уничтожить мерзавцев! Никакой пощады! — орал он откуда-то со стороны. — Снарядами их, мои беспощадные воины! Ракетами! Пусть бесхребетникам и удалось временно задержать наше Великое Выступление, но им самим живыми не уйти! Пора покончить с мягкотелой, но опасной заразой раз и навсегда! Вперёд, мои гордые орлы! К победе!

Я понял, что если немедленно отсюда не исчезну, то… Ну и улизнул мигом. И даже остаток дверцы прикрыл за собой, сукин сын. Уже в коридоре услышал, как снова на опережение скупо заработали сдвоенные пулемёты «Греты».

Выражение моей морды хари было такое, что вопросы задавать никому не пришлось. За считанные минуты я, Эльза и Марат добежали до кабинета Ди Аштмана, внешний вид которого полностью совпадал с оформлением у профессора фон Плюу. Колдовать «отмычкой» не потребовалось: дверь была не заперта и послушно поднялась вверх. Войдя, я её запечатал понадёжнее.

Учёнейший-наиучёнейший доктор галактических наук одиноко восседал за огромным полукруглым, полированным столом и сейчас больше всего напоминал ту самую обезьянку, которую чёрте зачем занесло из тёплых и солнечных тропических лесов в металлические, каменные и пластиковые человеческие дебри. Сгорбленный, одинокий, потерянный… очевидно, брошенный всеми. Мне очень хотелось подойти и залепить ему по мордочке… если бы я имел на это хоть какое-то моральное право.

Мониторы на стенах работали: звук был отключен, но сам док Алоиз Себастиан был подан в цвете во всём великолепии. Тот же самый «симпозиумный» вид — разве что медалей и крестов на чёрном мундире поприбавилось, да в руке вместо стека он держал обнажённый кортик. Которым то и дело потрясал и размахивал. И оперетточно, и страшно.

— Кому «никакой пощады»? — устало спросил я, присаживаясь на краешек стола. — Вам и докторишкам со сто шестого этажа?

— Да, — тихо ответил Ди Аштман. — Только Салимуса и Шиппса им не одолеть. Не та научная закваска.

Он кивнул на пару экранов под потолком. Они показывали состояние владений Рема Хичкапа и его приятеля. Господи, чем по ним только ни лупили! Глубокие вмятины в стенах, всюду каменные обломки, мелкое и крупное крошево… И ни одного разбитого окна. Сверкают, как и прежде, — чистенькие, словно только что вымытые.

— Показательно, — процедил я, чувствуя опять зуд в правой ладони. — А у тебя, значит, заквасочка пожиже?

— Да, — тихо ответил Ди Аштман. — Я же обычный обученный исследователь, а они Гении…

— А Мегадеве тоже подписан смертный приговор? — спросил я. — Её, кажется, ненавидят больше всех?

— Да, — в третий раз ответили мне. — Впрочем, наравне со мной. Медико… Медея — это же моё создание. Вот только я и сам не знаю, как это получилось. Неизвестное стечение обстоятельств среди серии опытов…

— Мегадева здесь, рядом! — вдруг шумно выдохнула Эльза. — Очень близко! Я чувствую её «волну»… да нет, какая там «волна»! Это океан необъятный!

— Моментик, прекрасная девушка! — милейший Рудольф как-то сразу ожил и привстал. — Вы тоже осязаете «сенсорные волны» мозга? Как интересно! А позвольте-ка мне осмотреть вас и ввести в веночку один полезный препаратик…

Я размахнулся от души. Васильев вовремя перехватил мою руку. Профессор сжался и отступил.

— Ты что же, старый козёл, сразу опыты на людях ставишь? — прошипел я. — Без промежуточной стадии с животными?

— Разумеется. Зверюшки-то здесь причём?

Я настолько смешался, что на несколько секунд онемел. Тогда в разговор с иной стороны вступил Марат Васильев.

— Значит, ваши «Гении» давно тяготились опекой со стороны «Schwarzer Stern»? — спросил он. — Хотели агрессивно на волю? Показать всем кузькину мать? Возвеличиться-самоутвердиться?

— Увы. За исключением опять-таки Шиппса и Салимуса — этих практически всё устраивало, чистая наука прежде всего. Виной всему мой бывший ученик и ассистент, которого вы знаете как Алоиза Брюкки, хотя на самом деле он тоже результат одного моего… гм… не слишком удачного исследования. Постепенно он захватил административное руководство в «Садисте», начал провоцировать Гениев на… думаю, что понятно. Пару месяцев назад сложилась совершенно критическая ситуация, и тогда Рем Салимус по моей просьбе подал по закрытому каналу Медеи Темир сигнал бедствия «Мейдей»…

— …и она откликнулась?

— Немедленно. Её прислали сюда из «Schwarzer Stern» совсем юной девушкой, она подавала огромные научные надежды. Да и круглая сиротка к тому же… У меня с ней сложились хорошие, доверительные отношения. Потом случилось много ещё чего… всякого. Медико стала вселенской знаменитостью, но свой родной домик не забыла.

— «Родной домик»? Сволочь ты всё-таки, док…

— Это зависит от того, как смотреть на природу вещей. Вот вы лично для меня — всего-навсего молодой дурачок, и только.

Где-то совсем рядом грохнуло так, что затряслась вся эта часть здания. Мониторы погасли, кроме центрального, самого большого. Правда, и его экран опустел, так как неслышно голосивший всё время доктор Брюкки сразу заткнулся и с озабоченной, лоснящейся от пота и темперамента рожей сгинул невесть куда.

— Я могу увидеть Мегадеву? — вздрагивающим до звона голосом потребовала Эльза. Профессор беспомощно улыбнулся:

— Я здесь уже не хозяин… по крайней мере, на неопределённый период. Да, вы можете. Если, конечно, она тоже захочет этого.

— Захочу! — протяжный ответ странного металлического тембра, равно далёкого как от женского, так и мужского, раздался откуда-то из-за самой дальней стены. — Впустите её, Руди. Сейчас уже действительно всё равно, а мне интересно!

Ди Аштман вздохнул, достал из кармана какое-то устройство с маленькими антеннами и как бы осветил им по контуру дочь Командора. Затем махнул рукой:

— Идите прямо, не останавливаясь ни на миг, пока не пройдёте квазиэнергобарьер… ну, тот, что под стенку маскируется. Обратно так же. Медико ввиду известных её проблем вас не тронет, не беспокойтесь.

Не ожидавшая подобной сговорчивости, Эльза «секундочку-минуточку» поколебалась, а затем подошла ко мне и чуть ли не оттащила в сторонку. Наклонилась и прошептала на ухо:

— Отдаю должок, Никомед. Ты должен быть в курсе… не знаю зачем, но вдруг пригодится? Так вот: Никколо Ванетти, настоящему, побег умело организовали. По приказу моего отца. На Остров его не пустят, но постоянно следят и общению не мешают. Это всё, что мне случайно стало известно. Извини, но я, правда, никакого отношения к этой комбинации не имею…

Я ей поверил. Не отрываясь, смотрел, как она чуть ли не бежит навстречу фальшивому препятствию и тенью проходит сквозь него. Затем повернулся лицом к создателю Мегадевы. Не таким уж хлюпиком он был, больше рисовался.

— А ведь ты не столь уж смертельно и озабочен! — сказал я, снова демонстративно усаживаясь прямо на его стол. — Какой-то план спасения наверняка же заготовлен, нет?

— Только для Медико. А мне крышка, если сюда ворвутся недочеловеки с подземных уровней, отбраковка строгих научных опытов… Кстати, позвольте поблагодарить вас за оказанный им уже отпор. А Медею Темир я решил препоручить заботам вот этого энергичного молодого человека.

Он снова помахал в воздухе своим прибором — и из левой стены стремительным шагом вышел Магистр. Кажется, в своём укрытии он был лишён возможности подслушивать и подглядывать, так как удивился непритворно:

— «Те же — и муж», как говорится в бородатом анекдоте? Ну что же: команда, вызванная для расследования смерти бывшего санаторного уголовника и стукача, опять полностью в сборе! Чем теперь прикажете заняться?

— Вы так и не установили преступника, — проворчал профессор. — Да и я, честно говоря, вызывал вас для увеличения суматохи, и только. Убийца дежурного № 10 мне лично мало интересен…

— А напрасно, — медленно произнёс я, вставая. — Я вот его вычислил. Больших способностей девица оказалась!

Ди Аштман схватывал всё на лету и уже нисколько не походил на лесного, мирного «шимпа». Повернувшись к доверенному лицу Ференца Фаста, он резко произнёс:

— Немедленно дайте шифрограмму на орбиту. Немедленно! Пусть десантируют «чистильщиков» на обычных планетолётах, но с шумом и треском! Прямо сюда! Срочно!

— Не успеют, док, — не менее резко ответил Магистр. — Им на перехват неожиданно вышли корабли Разведки. Вопреки ранним обещаниям. Пока встретятся, пока уладят недоразумение… Будем действовать по первоначальному плану: уходим я и Медея.

Всё в том же наступательном темпе он указал пальцем на меня:

— Сохраняйте спокойствие и не делайте глупостей, Никомед! Над нами корабли охраны «Schwarzer Stern» и вашего босса Густава фон Хётцена. Только не рассчитывайте на прикрытие — наверху давно уже обо всём договорились.

— А вы особо не сверкайте сиропным оптимизмом! — голос у меня послабее, но нажим я выдал тоже недурной. — Какие, к чёрту, договорённости, если наши космические истребители вдруг двинулись прямым ходом на боевые космокатера «Чёрной Звезды»? Такое впечатление, что на этом самом вашем верху торговля только начинается!

Это произвело впечатление: Магистр сжал губы, а Ди Аштман хищно оскалился (да уж, не милая обезьянка, как я ошибся…) Он сказал — увы, не мне:

— Немедленно отправляйтесь на условленную точку встречи и готовьтесь покинуть Остров! Медико я сейчас потороплю.

— Если фон Плюу так уж приглянулся этот ваш кабинет, то можем и не успеть…

— Попробуем. Возможность есть — последняя. Да идите же!

Очередные манипуляции с антенным пультом ДУ — монитор снова заработал и удивительно чётко! Значит, как-то энергией и сейчас можно пользоваться? А нам, выходит, махайся с отморозками с нижних этажей ножами и арматурой? Вот же суки!

Как и ожидалось, на экране возник образцовый супермен: всё квадратное — от лба и подбородка до «мушки» усов над верхней губой. Ну и представился соответствующим образом:

— Капитан Альфред-2, заместитель командира «Чёрных беретов». Слушаю вас.

— Кэп, дорогой, сигнал бедствия «Мейдей»! Вторично! Вы где?

— У входа в комплекс. Полная готовность. Но распоряжения вмешиваться пока не было.

— Кто вам его может отдать? Речь идёт о скорейшем прорыве с боем в Санаторий. И полный его захват!

— Или санкция от Главного с орбиты, или от «Безымянной». Кстати, тоже нервничает…

— Она с вами?!

— Да. Что передать?

— Немного. Если я лично и сам наш «Садист» ещё нужны Компании — пусть отдаёт приказ на штурм. Иначе «Лаки» погибнет тут вместе с нами.

— Этого нельзя допустить! Ни в коем случае! Ждите ответа, док.

Когда монитор снова заполнился серой мутью, я с гаденькой улыбочкой заметил:

— Как высоко они ценят жизнь этого несчастного «Счастливчика»! Любо-дорого слушать! Кстати, поздравляю: вы, не моргнув и глазом, лихо соврали! Ведь «Лаки» сейчас здесь нет!

— Как много вы знаете, аж страшно за вашу жизнь становится… Может, вам известно и кто он? И, главное, где?

— А то! Сколько будет стоить эта информация?

— Если выживем — вам дадут любую цену. Возможно, даже исполнение заветного желания. Посильного, конечно, для слабенькой «Schwarzer Stern»…

— Послушав сегодняшние разговоры, — с улыбочкой заметил я, — мне стало казаться, что две глобальные космополитические структуры с многомиллиардным населением под названиями «Элита» и «Союз Звёздных Систем» — это на самом деле всего лишь два жизненно-комплексных филиала всё той же «Чёрной Звезды»! Я не прав?

— Остроумный вывод. Но правота на уровне процентов сорока, не выше. Хотя, если преподобный «ассистент» отец Флавий с лёгкостью договаривается с Президентским Советом «Schwarzer Stern» насчёт судьбы Мегадевы, то возникает понятный вопрос: а не числится ли он сам в составе директоров?

— Вы хотите отдать Медею Темир религиозному Ордену?

— А выхода нет. Её мозговой сканер вдруг дал критический сбой, а причина так и не выяснена из-за исчезновения этого треклятого «Лаки». Медико обещаны покровительство и безопасность. Отец Флавий, он же Ференц Фаст, хочет просто иметь такой козырь в своей карточной колоде. Про запас. Он неторопливый политик, я его немного знаю…

Я слушал и поражался: Мегадева запутала их всех с этим «Лаки» в трёх соснах, как говорится! И не намерена была его отдавать. Да вот придётся: не ей, так мне…

Наш обмен мнениями прервал капитан Альфред Второй: заполнив своими лицевыми квадратами экран монитора до отказа, он отчеканил:

— Док, защищайтесь! С час хотя бы. «Безымянная» выдала карт-бланш на немедленный штурм «Садиста». Выходим тремя группами: две изнутри, одна снаружи. Жаль, с орбиты помощи ожидать пока не приходится, дьявольщина! Но мы спешим! Конец, связи, держитесь!

Как любопытно всё повернулось… Несомненно, одна из комбинаций Командора: его ведомству «Садист» надоел безмерно, и он тормозит любую помощь ему. Околопланетное пространство прикрыл, а о базе спецназа «Schwarzer Stern» на самом Острове не ведает. Ох, я, точно, что-то многовато знаю! Даже чересчур.

И кстати! Не слишком ли долго мы тут спокойненько беседуем? Почему на нас больше не нападают?

— Потому, что со стороны коридора уже никому не пройти — ни нам, ни им. Три ракеты одновременно почти в упор — без шансов. Мне очень жаль, Ник…

Я дёрнулся и оглянулся. Неподалеку стояли, взявшись за руки, две молодые женщины — они только что незаметно вышли из-за «стены». Обе хорошо мне знакомые.

Сказавшая роковые слова, смотрела спокойно и грустно, а вот Эльза выглядела то ли провинившейся малолетней школьницей, то ли ученицей чуть постарше, впервые испытавшей минуту назад невероятный оргазм. Неописуемая смесь робости и восторга на глупой мордашке.

Опомнившись, я вскинул к глазам левую руку: браслет связи с «Гретой» был тёмным и безжизненным. Рванул куколку из нагрудного кармана — мёртвый кусок пластмассы с застывшим, некогда лучистым взглядом… Ринулся к двери, но был остановлен не слишком приятным, но опять-таки знакомым голосом:

— Она снаружи почти на треть засыпана обломками. Откроешь — и здесь будет полно хлама. И обратно уже не закрыть. Если хочешь, то просто просвети поверхность своей «отмычкой».

Я так и сделал — да… правильно… всё верно. И разруха началась как раз с той проклятой галереи, где вела бой мой крошка. Взрывы были такой мощи, что изуродовали и соседние помещения, и, кажется, этажом ниже…

Ничего там уцелеть не могло. Без силовой защиты — а её не было — ни-че-го.

Что мне оставалось теперь? Заистеричить? Обложить всех и вся солдатскими матюгами? Так ведь нас сюда не приглашали — сами явились.

— Ник, познакомься, — вдруг подала спасительный голос Эльза. — Это… это сама Медея Темир!

— Знаю, — тихо сказал я. — Моё почтение вам, загадочная волшебница…

— Имейте ввиду, — энергично вмешался Рудольф Ди Аштман, — она уже не принадлежит вам в качестве обещанного приза! Условия изменились!

— Да я и не претендую, — устало сказал я. — Вон, может, у моего коллеги иное мнение?

Взоры всех устремились на Васильева, который всё это время был незаметен. Марат без раздумий сделал отрицательный жест:

— Я вообще не имею никаких полномочий. Нахожусь полностью в подчинённом положении. По возвращении написать отчёт буду вынужден — и только.

— Никки, ты, кажется, не понял? — снова в той же тональности запела дочь Командора. — Перед тобой та самая Мегадева…

— Успокойся, девочка, — Медея нежно погладила её по щеке. — Я сама волнуюсь: вот уж не ожидала в реале встретить свою младшую сестрёнку! И не придуманную, а настоящую!

— О, стало быть, я не ошибся! — профессор от восторга разве что не запрыгал по-обезьяньи. — Дайте лапку, моя бесценная, и в процедурную! Один лёгкий укольчик в попку для начала! Безболезненно… о-о-ох! А-ай!

— Вот так она умеет, — улыбнулась Медея при виде названной сестры, с брезгливостью отдёрнувшей руку. — Как раз весьма болезненно — и прямо по мозгам! Нажим по «волне», даже я так не могу. Не трогай её, док, — да она и не позволит. Лучше поскорее сматывайтесь оба в безопасное место и тихонько пересидите там заключительную фазу очередной кровавой санаторной суматохи. Я сделала всё, что могла, для её ликвидации в зародыше.

— Но куда же нам деться? Главный вход завален, энергетика у меня только тут…

— Рудик, где же твоё умение всюду находить парадоксальные решения? Я тебя не узнаю! Быстро вниз, по переходам-колодцам, к доступным подземным этажам!

— Так ведь оттуда сюда и лезут эти…

— Верно: они будут искать вас здесь — а вы в это время будете прятаться у них! Ну, почти у них — «минус шестнадцатый уровень» вполне достаточно. В любой комнате. Да хоть под кровати залезьте и затаитесь, как дети!

— Ничего себе! Дожил…

— Вот последнее слово и есть самое главное! И запомни: этой девочкой нельзя рисковать: я-то наполовину искусственная, а она живая неподдельно.

— Да… но как же ты, Медико?

— По новому плану. Иду к точке рандеву с Магистром — мои новые друзья проводят. Надеюсь, добровольно, а, мальчики? Хватит уже психоделических опытов-принуждений?

Голос Мегадевы снова стал жёстко-металлическим. Я и Марат переглянулись — и одновременно согласно кивнули. Никому из нас не хотелось проверять, на что способна Медея даже после неудачи со «Счастливчиком»…

Ди Аштман разочарованно ахахахнул и горько-прегорько сморщился. Достал свой универсальный ключ, отошёл в сторонку, приложил к полу. Раскрылся уже знакомый мне вход в колодец, по одному из которых я и Голда шли на «симпозиум».

— Спускайся первой, — сказал я Эльзе, — а не то профессор нет-нет да и начнёт подглядывать снизу! Ты, конечно, в брючках, но он же такой шалун! А брючки почти в обтяжку!

Эта попытка подбодрить мисс фон Хётцен, явно ошарашенную знакомством со старшей сестрой, увенчалась успехом: она заметно порозовела (при её-то бледности!) Неуклюже подёргав меня за указательный палец в знак признательности-прощания, Эльза уже вполне уверенно направилась к люку и юркнула в него. Ди Аштман с кряхтением последовал за ней, неодобрительно глянув на оставшихся.

— Ну вот: они пешочком — и мы так же, — констатировала Мегадева, пинком легко столкнув с роликов один из диванов. — Живее, мальчики! Составьте свиту самозваной волшебнице! Я вообще-то и сама доберусь, да вас, таких симпатичных и заботливых, на смерть оставлять не хочется. Слышите шум снизу? Это деловитому Вольфраму цу Берестину цу Штайхецу фон Плюу не терпится занять сей кабинет. Навечно! И с максимальной зачисткой нежелательных свидетелей. Есть желающие участвовать в личном жертвоприношении? Нет? Вот и отлично. Следуйте моему примеру!

Она спустила ноги в шахту для «бегунка», затем на секунду повисла на руках и спрыгнула вниз. Васильев проделал это столь же тренированно и вдобавок поддержал внизу меня, не имевшего и десятой доли подобной спортивной практики. В отместку захотелось упрекнуть очередную руководящую нахалку в столь открыто выбранном способе бегства, но, оглядевшись, я прикусил язычок.

Мы находились в одном из центральных транспортных узлов «Садиста», откуда во все стороны и по всем направлениям уходили многие десятки тоннелей для «бегунка». Медея без разговоров подвела нас к одному из самых неприметных и в темпе махнула туда. Да, всё те же примитивные железные скобы, всобаченные в стенки. Знакомо. Неприятно. Ненадёжно…

Провал уходил глубоко вниз, но Мегадева несколько раз меняла уровни, чередуя беготню по горизонтали с вертикальными спусками-подъёмами. Наконец она остановилась, перевела дух и объявила:

— Первый этаж. Точнее, мы под ним. Курс направо. Конечный маршрут они не знают, а погоня наугад ничего не даст, хоть сотню зомбивыродков посылай. Тепловизоры у них не действуют сейчас, детекторы массы тоже — уж Шиппс постарался на славу! Всё испортил, до чего смог дотянуться. Ник, прости… но иначе в нынешней войнушке было бы использовано кое-что пострашнее энергомётов. Да! Я забыла тебя поблагодарить за своевременное предупреждение смыться — так вот, благодарю! Кстати, как ты меня точно расшифровал?

Мы шли по очередному тоннельному пути. Некоторое время я молчал, подбирая слова. Наконец, сказал:

— Случайно, в общем-то. Ты предложила невозможное объяснение ряду событий, сама про то не зная, не ведая. Чем и подставилась. И потом… Вспомнился короткий диалог из одной старой пьесы: «Скажите, сержант, а сколько будет дважды два?» — «Мой капитан! Результат зависит от того, какая именно двойка стоит в условии задачи первой!»

— И ты взял да и поменял числа?

— Пришло, знаешь ли, на ум! И итог замены оказался ошеломляющим. Вот только, что делать дальше, я не знал.

— И всё же послал с «Гретой» спасительную весточку?

— Иначе никак. Тебя убили бы на следующий же день, останься ты у себя или на службе. У моей напарницы контракт на твою смерть.

— А у тебя противоположный? На мою жизнь?

— Именно так. Согласно твоей же первоначальной рекламе отдаться…

— …спецслужбе, организации, компании, человеку…

— …которые первыми тебя вычислят. Но это сделали почти одновременно Голда Гансвид и я, а приз почему-то уходит к какому-то хлыщу и бездельнику, сумевшему установить доверительные отношения с твоим «крёстным отцом»…

— Обходной путь порой бывает и короче, и надёжнее прямого, — улыбнулась Темир. — Так уж вышло, что некие благодетели мне предложили задаром и безопасный уход, и поездку на курорт! Акцент чуешь? «Дают», а не «требуют»!

— Задаром, говоришь? Ну-ну…

— Не веришь в альтруизм?

— Почему же — случаются приступы иногда! Как вот сейчас, к примеру. Поэтому сниму-ка я свой спецкостюм, а ты возьмёшь его и наденешь. Безразмерный, неприметный, прилаживается по фигуре… жаль шлемофона нет. Путь тебе предстоит и долгий, и коварный, возможно. Авось и выручит при случае хитрая одёжка…

Медея остановилась и поглядела на меня так… жутко стало, в общем. Но ничего страшного не произошло, никакого вторжения в свой ум я не почувствовал. Его и не было, конечно. Не исключено, что это — высший знак благодарности с её стороны.

Облачившись в мою «защиту», она снова двинулась впереди. Слава Всевышнему, больше не пришлось никуда прыгать или карабкаться, но поворотов сделали мы изрядно. Стало как-то по-странному тихо, словно идиотская битва в санатории Кретинов завершилась перемирием, и Главный Идиот вместе с Первым Придурком обсуждают условия дальнейшего сосуществования. Или подземка глушила все звуки? Не знаю.

А потом Мегадева начала рассказывать. Говорила негромко, не оборачиваясь, словно исповедовалась полутьме бесконечных тоннелей.

…Всех безмерно удивляло: почему, получив неожиданно дар парапсихического могущества невероятной силы и возможностей, она не включилась в борьбу за Единоличную Власть? Да потому, что это и не было предусмотрено кураторами из «Schwarzer Stern». Там вообще не в ходу понятие «едино» — там правит бал корпоратив.

Медее ставили задачи — и общие, и частные, и логические, и абсурдные — она их послушно выполняла. Вместе с ней незримо работала многочисленная команда, счёт которой, возможно, шёл на тысячи ассистентов. На каждой новой планете, куда она прибывала, первым делом следовал звонок: поздравление с успешным визитом, а затем сухие указания, где поселиться и что делать.

Вообще в её легенде-истории всё было досконально продумано, начиная от знаменитого повторного визита к Расчётчику Сенсорных Коэффициентов. Поначалу Медико легко и чуть ли не весело играла свою демоническую роль; приключения были и увлекательнейшими, и с долей немалого риска; сексуальных интриг хоть отбавляй — словом, всё, что нужно энергичной, молодой женщине. Так приятно не проводил своё время ни один человек за всю многотысячелетнюю историю.

Но постепенно накатывали приступы тревоги. Темир знала, что приносит «Чёрной Звезде» многие миллиарды прибыли, оставаясь при этом служащей на средней зарплате — подобное отношение к себе чуть ли не как к одушевлённому механизму начинало пугать. Её не представляли высокому руководству, не приглашали даже инкогнито на праздничные банкеты, у неё не было ни единого друга или подруги («просвеченные» обожатели имелись в достатке, но это — совсем другое). С ней обращались предельно корректно, но почти всегда на дистанции. А впереди ни средств к безбедному существованию, ни жилья, ни семьи… При колоссальном всеобщем интересе она словно была придуманным персонажем из рекламного ролика развлекательного, экономического, социального и прочих прибыльных направлений для истинно деловых людей.

Медея попробовала проявить активность самостоятельно и всколыхнула извечный женский феминизм. С подобным лидером могла состояться партия, способная свергнуть любую власть… но участвовать в политике ей строго-настрого запретили. Нет, даже в малейшей степени не угрожали, а предупредили — спокойно и всего лишь дважды. Как и обычно. И это почему-то пугало так, что второго замечания она никогда не смела ослушаться.

На вещественном интересе к феминизму «Schwarzer Stern» огребла столько энергетических капиталов, что хватило бы густонаселённой планете на пару лет. Темир же получила прозвище «Мегадева» официально — и всё. И тогда она ушла в бега. Или ей так казалось?

Шумиха, поднятая после её ухода в нелегалы, снова принесла Корпорации отменные дивиденды. Когда же Медея в отчаянии объявила психологическую войну всему человечеству — пик прибылей достиг наивысшей точки! Это было какое-то проклятие: с её участием так или иначе постоянно грабили население Галактики на самом высоком, самом изощрённом торгово-финансовом уровне…

Она, что называется, «легла на дно». Попробовала тихо и скромно прожить с год среди группы медиевистов. Энергосредств было немного, профессии не имелось, ежедневный общественно-полезный труд был и скучен, и неприятен. А между тем её продолжали искать многочисленные спецслужбы Галактики, заманивая огромными контрактами! Но Медея понимала, что в любой из секретных контор обязательно есть «крот» из «Schwarzer Stern», и что её новая работа больше месяца вряд ли продлится.

Наконец инкогнито она дошла до предела своего падения (как ей казалось) — стала самой натуральной содержанкой, постоянной любовницей у немолодого, но порядочного человека. Не бедного, что было важнее всего. И эта пара с половиной созерцательных, бездумных лет стали самыми прекрасными в её жизни. Собиралась даже завести ребёнка, хотя Рудик из Санатория неоднократно предупреждал, что это опасно — не объясняя, почему.

А потом с её покровителем, любовником и другом произошёл настолько показательный трагический случай, что назвать его «непредвиденным» не решились даже в местной полиции, хотя быстрое расследование ровным счётом ничего не прояснило…

После этого Медея долго не расставалась с картой синтеза крепкого алкоголя, пока через месяц совершенно случайно не узнала из передачи «Галактические новости» о преждевременной смерти одного из очень немногих известных ей функционеров среднего звена «Чёрной Звезды». Хорошенько приложившись к очередной бутылке, она через десяток «просвеченных» посредников и подставных лиц запустила в масс-медиа сообщение о своей причастности к гибели чиновника «Schwarzer Stern». И пригрозила последней дальнейшим террором.

Очень скоро на её энергетический счёт «на предъявителя» поступило весьма солидное перечисление (раньше о подобной сумме приходилось мечтать) от неизвестного доброхота. С зашифрованным «световым» сообщением: «Приносим извинение и компенсацию. Надеемся, что вы не станете выполнять свою угрозу…»

Тут я не удержался от вполне понятного: «Ого, как!»

— Ага, так, — обернувшись с вымученной улыбкой, согласилась Медея. — Я была в таком тотальном шоке, что с годик не прикасалась к этому абсолютно надёжному счёту. Порой в голову лезла самая отчаянная фантастика: а вдруг власть над человечеством уже давно принадлежит неким инопланетянам? Умеющим принимать наш облик? Или роботам? Иногда казалось, что даже тут, в «Садисте», ненормальные лучше играют в нормальных, чем там, в свободном обществе…

— …которое до отказа набито всевозможными спецконторами для регулирования и охраны этой самой «свободы»!

— Приходится признать, что лицемерие — лицемерию рознь… Стоп, мы уже на месте. Вернее, это развилка наших дорог.

Темир вытянулась во весь свой немалый рост и зашарила руками в очередном отверстии в потолке. Повисла на каком-то рычаге, который с ужасающим скрипом подался наружу — посыпались ржавчина, щебень, пластиковая труха… И наконец возникло тусклое верхнее свечение — до него было буквально двумя руками подать и парой шагов ногами всё по тем же настенным скобам. Сплошное гнильё… держатся на честном слове… но выход был всего в двух метрах над нами. В случае чего можно и на ногтях… нет, выдержали.

Мы очутились в крохотной комнатке отдыха и пересменки операторов Перехода «Комплекса» — за дощатой, неприметной дверцей и находилась сама операторская. Здесь я был впервые, но мебельная минималистика была похожей: кушетка и примитивный «пищевик» на нём. Втроём мы стояли почти плечом к плечу.

Медея распахнула дверные доски наружу до отказа — и нам в лица резко и свежо ударил потоком натуральный дневной свет из-за хрустального колпака защиты. Почти не толкаясь, мы проникли в чуть более просторное помещение.

— Здесь наши пути расходятся, — сказала Мегадева. — Вы переждёте в этой тиши остаток санаторной заварухи, а я уйду уже отсюда другой трассой — через спуск неработающего «бегунка». Так договорились и…

Она вдруг замолчала и какими-то чужими, угольно-чёрными зрачками стала смотреть на дверку, которая медленно закрывалась. Но не по инерции: её подтолкнула ногой притаившаяся за ней Голда Гансвид. «Госпожа Метелица». «Гиена».

— Мы вообще-то так не договаривались, но тем интереснее сюрприз! — пропела она, извлекая из кармана куртки «кольт» и резко взводя курок. — Какая встреча, мальчики-девочки! Кто бы мог подумать! Я представляться не буду как мелкая сошка, зато передо мною ответственные работники «СБ» Никколо Ванетти и Марат Васильев! Ну и скромная служащая Санатория Астра Золлер за компанию. Фальшивая «цветочница», конечно. Не правда ли, Медея, Медико?

БЛОК СОБЫТИЙ № 6 (Наведите порядок, господа)

Нужно было немедленно сдаваться — и самым показным образом: поднимать вверх руки, падать на колени… Но я в который раз опоздал. Не успел подать пример.

Васильев, совершенно не знакомый с типом оружия в руке у Голды, попробовал провести свой коронный захват с коротким ударом под локоть — так он выбивал парализаторы у значительно превышавших его весоми силой людей. Но «Гиена» увернулась, снова рванула дверь на себя и выстрелила прямо через доски.

Марат упал. Пуля угодила ему точно в сердце.

Я медленно присел, зачем-то потрогал жилку на виске и закрыл ему веки. Посмотрел на стрелявшую гадину так, что даже её проняло. Впрочем, самую капельку и ненадолго.

— Законная самооборона, Никки, — почти спокойно сообщили мне. — С небольшим превышением, но что поделаешь! Мне очень жаль.

— Ни хрена тебе не жаль, — раздельно сказал я, вставая. — Ничего и никого. Может, и меня хлопнешь? За компанию? Как-никак, свидетель! Которому ты давно перестала нравиться.

Голда некоторое время молчала, поигрывая сверкающим револьвером. Потом ответила:

— Если напросишься, то могу и тебя. Не испытывал бы ты характер, а?

Я уже почти пришёл в себя и пытался сообразить, как быть дальше. В качестве свидетеля я ей как раз полезен, дабы при необходимости подтвердить перед неведомым нанимателем точность и эффективность её грязной работы. Так… Астра-Медея отступила на шаг и смирненько стоит, руки по швам… правильно, рядом свежий труп, убедительно доказывающий, сколь опасно сейчас идти на прорыв. Ах, ну почему Марат не захватил и гермошлем?! Тогда был бы совсем другой расклад!

— Кстати, куда это вы её вдвоём сопровождали? — ядовито поинтересовалась Голда. — Да ещё в полном моральном единодушии! Неужели ты разжадничался так, что решил напоследок вырвать законную добычку из моих коготков? Нехорошо, Никки! Ах, как нехорошо!

— А нечего было смотреть на меня, как на дрессированную собачку! — огрызнулся я. — Или вообще, как на пустое место. И лихо врать при этом! Хотя именно из-за твоего вранья я тоже разгадал эту головоломку. Без изначальных подсказок, как у тебя, заметь!

— Ну, не принижай мои таланты, дорогуша! От своего осведомителя, десятого дежурного, я знала лишь, что Мегадева неудачно вступила в свой телепатический контакт с оператором Перехода Астрой Золлер. А дальше были всего два варианта на выбор: либо Медея проникла в Санаторий и продолжает следить за «Лаки», выбирая момент для окончательного сведения с ней счётов, либо она успешно нейтрализовала настоящую Золлер с самого начала! А сама приняла её облик и заняла рабочее место. И я остановилась на последней версии — после многочисленных контактов с доктором Брюкки и его сетований на незримое противодействие планам по захвату «Садиста». Окончательной проверкой стала моя комбинация по выманиванию за Переход резидента «Schwarzer Stern» — и лже-Астра, Темир, на неё наивно купилась! Чтобы отвести от себя подозрения, она обвинила во всех бедах разведчицу по кличке «А-А», Антуанетту Аввакумову, действовавшую здесь под маской босса от «Чёрной Звезды». Чем себя полностью и выдала: Аввакумову я и Ник давно расшифровали!

Астра-Медея опустила голову, а мне стало немножко приятно: при совершенно логичных идеях и действиях «Гиенушка» сделала не совсем точные выводы! Но как это использовать?

А никак, к сожалению. Ибо частности. Мегадеве конец, если она не намерена включить свои поломанные парапсихические способности…

Кажется, нет. Не может. Плохо, хуже некуда. Сейчас «Госпожа Метелица» кончит бахвалиться, и… И палец у неё не дрогнет, и глаз не моргнёт.

Так. Иглострел у меня на поясе в зажиме — она его видела: дотронуться не позволит, не то что выхватить. Парализатор по-прежнему не действует. «Ствол» мне у неё не выбить, серьёзными рукопашными приёмами не владею. Значит, амба. Проиграл.

— Ник, держи.

Как это? Протягивает мне «кольт»?! Чего она задумала?

— Поскольку ты всё жалуешься, что я с тобой плохо-недостойно обходилась, то позволь восполнить сей огрех феерическим финалом. Сейчас мы вдвоём прикончим эту дрянь! Ладошкой и тремя пальцами обхватываешь рукоять… ага, правильно… указательный суёшь вот в эту скобу…

Ни малейшей самостоятельности она мне не предоставила: грамотно зашла сзади, обняла за плечи, оружие полностью ни на миг не выпускает из своих цепких ручонок… Я замотал головой, попятился и безо всякой игры заголосил истерически:

— Нет! Убери сейчас же! Отпусти! Я не могу! Я обычный чиновник! Никого ещё не убивал!

— Так давно уже пора «мокрухе» учиться — не мальчуган, чай! — ласково проворковали мне. — Дистанционно вполне нетрудная забава, а в жизни ещё о-ой как пригодится! Ладно, можешь просто ранить, куда хочешь: я потом всё одно добью контрольным в лоб, чтобы её мозги брызгами разлетелись… Ну, хватит дурачка валять! А не то ножом заставлю ей горло перерезать!

Больная она, с тоской подумал я. Класс «Слепые глаза» — там психически здоровых не бывает. И самое место ей в этом «Садисте»: прислуживать таким же брюккам да ставить опыты на живых людях…

Медея-Астра стояла от нас шагах в трёх без каких-либо признаков паники. Спросила спокойно:

— Раскройся напоследок: кто тебе выдал мой маршрут? Запасной план бегства?

— Хочешь покинуть сей бренный мир, окончательно разочаровавшись? — усмехнулась Голда и слегка ослабила на мне хватку. — Ну, если моё сообщение тебя утешит… Все операторы этого Перехода работают и на «Чёрную Звезду» — это тебе, конечно, известно. А вот насколько изощрённо и усердно они следят друг за дружкой — вряд ли. С одним из них, с Боренькой Луговым, удалось без особого труда договориться!

Всё это время я совершенно по-детски старался внушить Темир сделать одно простенькое движеньице. И она, вдруг бросив на меня мимолётный, острый взгляд, его сделала! Подняла обе ладони, словно в отчаянии, и закрыла ими лицо…

Всего лишь обычное движение руками и плечами — но при нём стоячий краешек воротника спецкостюма, к которому крепится шлем, немного приподнялся вверх. Мне было этого достаточно.

Рывком вздёрнув дуло «кольта», я нажал на спуск.

Калибр оказался подходящим: пуля, угодив в ворот плотно пригнанной по фигуре защитной одежды, не пробила его, но буквально швырнула Мегадеву назад. Она опрокинулась навзничь, в кувырке перекатилась набок и осталась лежать неподвижно.

Грохот в тесном помещеньице как и в первый раз раздался такой, что у меня с непривычки заложило уши. Я оттолкнул в сторону руку Голды с револьвером (она его не выпустила), схватился за виски скрюченными пальцами, закачался и мучительно застонал.

«Гиена» сперва тоже вздрогнула от неожиданности моего поступка, но сразу успокоилась, увидев, что оружие осталось у неё, а мне ой как нехорошо… Присмотревшись, сказала:

— Тоже нервишки не выдержали? Захотелось поскорее всё кончить? Бывает в первый раз и не такое — блевать только не вздумай! А неплохо ты её уделал: валяется, как последняя дохлятина… Ну, теперь мой черёд — в лоб не получится, а затылок отсюда хорошо виден. Сейчас узорчик будет на стенке!

И теперь она оставалась профессионалкой: не пошла вперёд, чтобы не оставить меня за спиной, а, стоя на месте, начала медленно поднимать револьвер. Вся её беда была лишь в том, что я в этот момент находился рядом с ней, сбоку, с поднятой на замахе правой рукой, которая якобы сжимала висок…

Я ударил Голду в шею — кулаком, с полной силой, чуть ли не наотмашь. И она рухнула, как убитое животное: обвалившись всем телом, лицом вниз, без звука.

Мегадева вскочила на ноги очень сноровисто, понимая, что терять уже нечего и собираясь хоть как-то мне помочь. И помогла: намертво спутала «Гиене» лодыжки прочным своим пояском, а её собственным — кисти рук за спиной. Потом подняла голову и, кажется, мне улыбнулась — «кажется» потому, что вместо лица Астры Золлер теперь светился пустой белый овал в обрамлении длинных, блестящих чёрных волос, струившихся вниз двумя потоками и уходивших у основания шеи за спину.

— Не могу больше в чужом образе. Устала, — донеслось до меня из пустоты. — Даже поцеловать тебя не решаюсь в качестве женской благодарности. Прими уж словесную…

Я в ответ неловко погладил ей плечо — на большее не решился. Затем подобрал «кольт», тщательно протёр его, зафиксировал на несколько секунд его ребристую рукоятку в безвольной ладони Голды и запихнул в карман её куртки. Обычные следовательские действия в критической ситуации.

— Уходи, как первоначально задумала, — сказал я. — Ты и так потеряла много времени, а в Санатории ещё не известно, чем всё закончится. Прощай, Медея, Медико! Если б ты знала, как я тебя панически боялся в самом начале этого дела! А сейчас вот почему-то гляжу, как на старую подругу. Сколько же вокруг тебя навертели вранья! Успеха в дальнейших странствиях…

Она опять улыбнулась. Мне. Кажется. Подошла к люку, за которым внизу скрывался бездействующий без энергии «бегунок», вскрыла его. Перед тем, как спуститься вниз, вдруг повернулась и… и предстала передо мной на несколько секунд в своём подлинном облике.

Да. Похожа на настоящую Астру Золлер: тот же рост, крепость фигуры, глаза… А всё остальное другое. Что именно? Характер, в первую очередь, конечно.

Я остался сидеть на полу рядом со всё ещё оглушённой Голдой Гансвид. Ни мыслей, ни планов, ни желаний. Перегорел чуток.

Как это там, в известной житейской шутке? «Он уже достиг самого дна, когда снизу вдруг постучали…»

Нет, вернее, да: стукнули, но в окошко. Я встрепенулся и узрел уже знакомую унтер-офицерскую физиономию Альфреда Второго. По счёту в семейном роду, надо полагать.

Припозднился малость, бравый вояка! И вообще тебе сюда не попасть — заблокировано. Ах, у него свои особые отмычки имеются…

Защитное стекло Перехода в Комплекс Гениев Первой Волны торжественно опустилось. В операторскую полезли вооружённые иглострелами и ещё какой-то военной пневматикой обормоты в чёрной десантной форме. Спецназ «Schwarzer Stern». Пятеро во главе с командиром поместились, остальное воинство топталось снаружи.

Мне представились — по полной форме. Я тоже — но придерживаясь своей «легенды». Объяснил происшедшее в деталях, обрисовал общую обстановку. Посоветовал не медлить. Меня небрежно заверили, что причин для беспокойства нет: две основные их группы уже успешно действуют внутри «Садиста». Я равнодушно покивал и снова стал смотреть в никуда.

— Что намерены делать с преступницей? — спросил Альфред, указав на Голду, которая начала подавать признаки жизни. — Если хотите, то можем помочь в передаче её судебным властям «Элиты», откуда она и прибыла. Иначе вам предстоит объяснять совместные действия, а с нас взятки гладки… Или ваше начальство планирует устроить показательный процесс?

— Никоим образом: спецслужбам открытость противопоказана, — улыбнулся я. — Ваш вариант куда предпочтительней, принимаю его.

Мне полностью и бесповоротно осточертела эта подлая игра, где меня расчётливо подставляли свои, использовали втёмную чужие и вдобавок пришлось рисковать собственной жизнью. Неизвестно за что. Задание, поставленное Командором, формально выполнено, а на остальное плевать…

Голду усадили и быстренько привели в чувство с помощью «химии» из десантной аптечки. Головою двигать она ещё не могла, но получилось так, что взгляды наши встретились. Ничего, кроме лютой ненависти, с её стороны не наблюдалось: она сразу всё поняла и не желала уточнять унизительные подробности. Но я тем не менее сказал:

— Предательства с моей стороны не было: я тайно по плану изначально работал против тебя, расшифрованной на самой ранней стадии этого дела. И зовут меня, разумеется, не «Ванетти», хотя имя в принципе такое же — «Ник». Как всегда, ровным счётом ничего личного: работа…

Я не надеялся и на малейшее примирение, но на некоторое понимание всё же зачем-то рассчитывал, идиотик… И получил его от «Гиены» в качестве следующих фраз:

— Что ж, прими мои поздравления, Никки. Какая жалость вот, что твоя любимая пигалица сдохла! Слёзки вытри — крутому парню не идёт…

Я провёл ладонью по глазам: да, действительно. Не уследил.

У командира Альфреда с мужской солидарностью был полный порядок: он ничего реально не понял, но по моему виду почувствовал. Разрезал Голде путы на ногах, приподнял за шкирку и буквально вышвырнул её за Переход. Дал короткую команду — и двое бойцов повели мою бывшую напарницу куда-то в сторону, вниз.

Хороший трофей, должно быть. Но вот больно, безумно больно.

Спецназовцы через окно один за другим уверенно проникали в операторскую и исчезали в глубинах Санатория. А я, наоборот, выбрался наружу. Ибо никаких страстей больше не наблюдалось: ни окровавленных лестниц, ни отрезанных человеческих голов. Совершенно пустое пространство-тупик, ограниченное с трёх сторон невысокими скалами, смыкавшими свои вершины наподобие крыши. С четвёртой стороны был ступенчатый спуск, который в данный момент оказался подъёмом. Для симпатичной женщины — всё в той же форме коммандос «Чёрной Звезды». Свой офицерский берет с золотой кокардой она держала в руке, янтарь её зрачков потемнел до полной непрозрачности, а знакомая улыбка на губах без косметики едва теплилась.

Но живая, чёрт побери! Здоровая. И никакая она не Антуанетта Аввакумова, скорее всего, а просто Безымянная. Такие себя не раскрывают.

Подошла, шутливо прищёлкнула каблучками. Представилась:

— Агнесса-Лорелея Рейн — резидент, командир и ещё кое-кто по мелочи — к вашим услугам! Но вообще-то я попрощаться пришла, Никки.

— Догадываюсь, — тихо сказал я. — Ваши и наши там, на орбите, договорились?

— Полностью и ко взаимному удовлетворению. Даже по рюмочке «Эвы» в честь этого пропустили. Скоро сюда прибудет глава разведки Сектора № 2 Густав фон Хётцен и его компаньоны — принимать от Альфреда отчёт по наведению порядка. «Садист» уже под нашим контролем, но мне светиться в таком виде никак нельзя, сам понимаешь.

— Понимаю, — тихо сказал я. — Я очень надеялся, что ты уцелеешь после слов Мегадевы о давно пустующем «Комплексе Гениев», но всё равно боялся…

— И напрасно! Этот «Комплекс» — фрагмент устрашения, а на деле — пустышка, декорация. Все его ужастики технически смонтированы и частично управляются прямо отсюда, только господа операторы этого не знают: не по чину им. Но всё, умолкаю, а не то сболтну какой-нибудь секрет, а…

— …а тебе здесь ещё работать и работать?

— К сожалению! Я надеялась на перевод и новый контракт, но не справилась с порученной задачей — так и не нашла «Лаки», столь нужного моим боссам для исследований… Интересно, и почему ты ухмыляешься очень ехидно?

— А если подскажу, где он, — поцелуешь на прощанье?

Я еле успел закончить фразу: «резидент, командир и ещё кое-кто по мелочи» кинулась мне на шею и прямо-таки впилась своими губками в мои! И минутки две не отпускала — хорошо так дышалось через нос… Потом резво отпрянула, затрясла от возбуждения руками, как девчонка, и воскликнула:

— Вот, уже! Готово! Авансом! Но откуда ты узнал?

— Следователем когда-то начинал, — хитро прищурился я. — Следи за ходом мысли: Медея Темир неудачно телепатически контактировала с оператором Астрой Золлер, а затем приняла её облик и заняла её же рабочее место. Вопрос: а где подлинная Золлер? Не убили же бедняжку, скинув тело в пропасть!

— Вообще-то Медико на это не способна, да. Значит опоила, усыпила, зомбировала и спрятала тело. Как я и рассуждала. Но где, крот нас всех дери?! В городке исключено: нет у неё там знакомых; доступные уровни Санатория были проверены, домики работников Перехода тоже… Сама, лично облазила все закоулки! И у Смита, и у Лугового, и у самой Золлер — ни малейших следов!

— Верно. А в своём собственном доме искала?

У Агнессы так трогательно и забавно приоткрылся рот вкупе с загоревшимися наконец-то жёлтым янтарём глазами, что я от души рассмеялся. Она сильно покраснела, смутилась, но затем прыснула тоже.

— Нет, конечно! Зачем? О, Всевышний, как всё просто!

— И просто, и очень действенно, — согласился я. — Мегадева скрыла Астру в жилище её начальницы, разумно посчитав, что саму себя та проверять не будет и, согласно своему же приказу, постоянно ночует вместе со всеми в «Садисте». И всё прошло, как по маслицу!

Я едва произнёс последнее слово — а она уже бежала вниз. Дважды споткнувшись и выронив свой берет. Вполне понятно. Просимую награду мне только что выдали, большего не требовал, а ей ужасно не терпится обратить своё тягостное поражение в неожиданную, триумфальную победу.

Подобрав красивый, стильный головной убор (на память, вряд ли вернётся за ним), я снова перебрался в операторскую. В очередную санаторную фальшивку. Теперь стало ясно, почему моя «Гретель» ничего особенного-таинственного-технического здесь не чувствовала — ничего ведь и не было! А она сетовала на сбой программы аж до слёз…

Зашёл в комнатку отдыха. Столкнул «пищевик» на пол. Вытянулся на хлипкой коечке. Закрыл глаза. Спать не в состоянии, но хотя бы просто полежать нужно. Если потребуюсь срочно — найдут. А не найдут, то ещё лучше.

…Очевидно, во мне особо не нуждались: когда я открыл снова глаза и не без труда встал, было уже утро. Другого дня, скорее всего. Значит, отключился всё-таки.

Энергетическое снабжение, кажется, восстановили: у пищевого синтезатора на полу светились клавиши набора. Я без особой охоты угостился кружкой какао и бутербродами. Спиртного почему-то не хотелось категорически.

Мне настолько осточертел «Садист», что возвращаться его этажами и прочими закоулками и мысли не возникло. Окно «перехода» было по-прежнему распахнуто, и я через него отправился, куда глаза глядят. А глядеть они могли лишь на неведомую лесенку вниз — на что же ещё?

Я не надеялся больше встретиться с Агнессой, да и смысла в этом никакого не имелось. Поэтому просто двигался и спускался по вырезанным строительным лазером — надёжно, на века — широким ступенькам до самого низа, игнорируя пару поворотов на ухоженные тропинки, ведущие к небольшим селениям. И в конце концов, пройдя сквозь узкий, извилистый проход с недурно замаскированным входом и выходом, очутился на той самой комичной «пятой дороженьке». И не так уж далеко от кафе «Лапочка». Ну, минут двадцать размеренной ходьбы, не больше.

Зачем мне туда идти? А куда ещё? До «Полнолуния» далеко, а «Греты» под рукой нет… больше нет. А там недурно было бы отсидеться недельку-другую за оплаченный счёт Магистра. Ни души, никто не найдёт… Понятный депрессняк, да.

В «Лапочке» у моих девочек оказалось ещё и лежбище — тихая комнатка в мезонине. Служащая пятого КПП девушка Машенька пришла в ужас и негодование, увидев у входа недавнего гостя. О чём предельно эмоционально и сообщила, прижав меня к стене и ухватив за грудки:

— Я к вам в каком состоянии мою Эльзочку направила?! В самом наилучшем! А вернули её на автотакси в таком виде — хоть на психиатрическое лечение отправляй! Хнык! Который уже час лежит и бессмысленно улыбается! Даже от крем-ликёра отказалась! Хнык…

А вот это уже сурьёзный симптом — и я немедленно горячо посочувствовал. Налицо ведь большая и чистая любовь…

На тело мне разрешили-таки взглянуть и словесно с ним пообщаться — но только при личном присутствии и надзоре. И правильно: от нас, мужиков-козлов, всего можно ожидать. Вплоть до попыток совратить несчастную девушку с верного транссексуального пути.

Опасения оказались несколько преувеличенными: мисс фон Хётцен действительно валялась на кровати в полуразобранном виде (до нижнего белья яркого цвета), но глядела скорее мечтательно, чем невнятно. Дружка по разведке она опознала сразу, почему-то помахав ручкой, как на прощание, из-за чего бдительная Маша сделала силовую попытку меня выпроводить. К счастью, Эльзочка вовремя сориентировалась в пространстве и, повернув ладошку к себе, сотворила несколько движений, явно приглашая приблизиться. Что я успешно и выполнил. И даже присел чуть ли не рядышком.

К сожалению, общение давалось нам с большим трудом. Меня в первую очередь интересовали подробности благополучного бегства дочери Командора из цепких лап проклятого «Садиста», а её — исключительно переживания, связанные с неожиданной встречей с Мегадевой. О которых я тоже был не прочь послушать и оценить, но потом, попозже. В конце концов мне удалось вкратце восстановить ход событий за время нашего расставания:

После совместного спуска в глубины Санатория, Ди Аштман вдруг наотрез отказался прятаться в комнатах и демонстративно уселся посреди очередного полутёмного холла на не известно каком подземном этаже. Выглядел он вполне уверенно («…ага — в креслице, развалившись, и нога за ногу!»), и Эльзе ничего не оставалось, как примоститься неподалёку в гораздо более скромной позе. Лестница была рядом, и по ней снизу не раз резвым бегом поднимались наверх группы внешне весьма страшных людей с дубьём и железом в руках. Всякий раз при этом док бодро помахивал в воздухе своим странным приборчиком, и его не замечали. Так продолжалось до тех пор, покуда сверху не появились спецназовцы «Чёрной Звезды». Тут глава «Садиста» позволил себя обнаружить; больше того, он отозвал старшего бойца в сторонку и что-то горячо ему втолковывал, то и дело показывая на свою спутницу («…ну да: скрутить, заткнуть рот и отволочь в процедурную… старый мерин!»). Однако на мисс фон Хётцен была офицерская форма, а после показа подлинного удостоверения, где её фамилия была прописана особо чёткими символами, бойцы, естественно, взяли под козырёк. На раздражённые вопли «Рудика» Эльза, во-первых, мгновенно отняла у него опасный манипулятор, а во-вторых, ответила по существу таким казарменным матом, что в её авторитете перестали сомневаться…

Выяснив обстановку наверху (полный контроль, десант с орбиты, активная зачистка), дочь Командора велела задержать профессора как особо ценного свидетеля и немедленно доставить его на первый этаж к самому высокому начальству. Себя — тоже, но только на этот самый этаж («…у меня ещё не закончена секретная миссия!»). Что и было выполнено. Рудольф Ди Аштман, лишённый своей дирижёрской палочки, сразу скис и больше не возникал.

Снаружи несмотря на позднюю ночь было светлее, чем в иной погожий день. Десятки военных планетолётов со всех сторон освещали Санаторий, как для съёмок псевдоисторического фильма. Помимо коммандос («Служба Безопасности», Разведка, «Schwarzer Stern») наблюдалась ещё нехилая масса репортёров, телеведущих и прочих барракуд свободной информации. Энергию дали, восстановительные работы уже шли полным ходом… Похоронные тоже.

Опасаясь столкнуться с отцом, Эльза, козырнув в очередной раз своей красивой ксивой, попросила некоего симпатичного офицерика вызвать ей автотакси («…срочное свидание с агентом намечено в городке, понимаешь?»). Чего ж тут было не понять: вызвали. И даже усадили…

— Младший сотрудник «СБ» Мария Сагими, вы что-то слишком вольно проводите служебное время! — строго сказал я в воспитательных целях. Мне ответили познавательным образом:

— Так ведь сегодня с 8-00 блокада с Острова полностью снята! Наверное, у начальников всё закончилось хорошо!

Вот это в самую точку. Договорились, вороны. И по рюмашке уже клюнули. Хотя Медея Темир ещё где-то здесь…

А мне хочешь не хочешь — топать обратно к Санаторию. Отчитаться хотя бы устно. Задание выполнил, да сотрудника загубил. Хотя сам ведь под пулю полез! Но всё одно ответственность на мне.

— Ты как, в порядке? — вставая, спросил я Эльзу. На всякий случай. Вопреки своему обычному легкомысленному оптимизму, она ответила не сразу:

— Тело от ног и до шейки — да, а вот головушка в беспорядке. Тебе этого не объяснить, Маше и подавно… Ну, не фыркай так возмущённо, миленькая, не надо! Просто ты и понятия не имеешь, с кем я вчера встретилась…

— Лучше меня, да? — голосок у бедной Машеньки задрожал, глазки набухли и увеличились раза в два. — Как же я не хотела тебя отпускать! Вот всем сердцем чувствовала! Так, где тут ликёр?!

— Не нужно, потом целоваться будет чересчур приторно… Ник, отцу про меня не говори, слышишь?

— Я-то промолчу, конечно, а вот как профессоришка? Он же фанатично наукой увлечён; ему всё равно, что ты дочка важного сановника. Укольчик в попу, мозги наружу — и начинай очередное исследование! Просить-уговаривать бесполезно: он автоматической настройки…

— Предложи обмен. Вот… верни ему пульт управления за молчание. Надеюсь, это для него некоторая ценность.

Наверняка немалая, подумал я, пряча диковинный прибор во внутренний карман. Но такие штучки мне и самому пригодятся! Вдруг Командор обозлён не в меру, а чем его задабривать? Хотя есть чем, есть…

Увидев, что я собираюсь их покинуть, девушка Маша не то чтобы расцвела, но настроение у неё явно улучшилось. Птичкой выпорхнула из мезонина и через минуту стрекозой впорхнула. С сообщением, что такси заказано за её счёт, сейчас прибудет…

Ну вот, снова, как нищий. На общественном транспорте. А буквально позавчера вовсю красовался на престижном «интелграве»!

Сукин сын ты, Никомед. Как, легче стало? Нет? Всё равно, пора ехать.

Летели мы шустро по прямой, но недолго. Да, блокаду-то они распорядились снять, а вот оцепление на ближних подступах к «Садисту» убрать не торопятся. Правильно мыслят, чего уж там.

Два армейских гравилёта вышли на перехват, передали указание — автопилот моей машины немедленно подчинился. Стык в стык, кабина к кабине, лицом к лицу. Я раскрыл удостоверение — заулыбались: свой! Пересадили к себе профессионально, прямо в воздухе. Армия, умельцы.

Значит, Командор перестраховался: разведывательные корабли — это хорошо, но когда рядом и военные — вдвое лучше. А вот «СБ», похоже, вообще не у дел.

Совершив несколько поворотов, мы вывернули к Санаторию. Да-а, избушка на каменных ножках была уже не та, далеко не та…

Ничего не осталось от первоначального внешнего мрачного великолепия: свои лупили по своим без пощады. Треть окон — вдрызг, целые этажи — в хлам и крошево. А кто отбивался изнутри? Да я же, только я один и моя «Грета»!

Какие там «восстановительные работы», о чём ты, Эльзи? Сперва столько камня растащить предстоит… Правда, убирают, наводят тень порядка, но конца-края этому не видно.

Очевидно, обо мне уже сообщили кому следует и получили соответствующее распоряжение, потому что приземлились мы на ровную, широкую площадку среди скал, о наличии которой Ванетти-Коревичу ничего не было известно. А следовало бы знать: налицо добротная мини-база для приёма серьёзного воздушного транспорта. С устаревшей, но неплохо сохранившейся инфраструктурой. Не заметная не только снизу, но и из самого Санатория! Ах, сколько важного Густав фон Хётцен мне не сказал, отправляя на это поганое задание…

А вот и он сам — лощёный, надменный, при полном параде. С блестящим стеком в руке. В лосинах, конечно: от моды никому не уйти да и не хочется. Стоит и важно созерцает пусть и не покорённый, но униженный «Садист».

А прибыл-то он на «интелграве» Глеба Елаева! Уже майорском. Скоро сказка сказывается, когда постоянно возле боссов отираешься… Впрочем, это я напрасно даже подумал. Совсем уж недостойно.

Выбравшись из кабины, я не торопился приближаться к нему — пусть первым заметит и обратит. Внимания толику. Да и Глеб перехватил по пути.

— Вижу, что можно и поздравить, и посочувствовать, — сказал он, крепко пожимая мне руку. — Мегадева жива и недавно передала в Космосеть сообщение о мирном уходе из нашего Второго Сектора Галактики. Чего от неё, собственно, и добивались. Ты неплохо справился — при минимальных человеческих и… и технических потерях. Я бы тебя щедро наградил, да сие не в моей компетенции!

— Между прочим, господин Коревич, позвольте и мне выразить вам небольшую признательность…

Характерный, скрипучий голос, сардоническое покашливание — и оборачиваться не надо, чтобы распознать «Крысса»! Но я, конечно же, обернулся: вот он рядышком, трёхмерной виртуальной персоной. В гражданском костюме, при уморительном котелке, как ни странно.

— Признаюсь: во время последней нашей встречи, когда мы над бурным океаном отчаянно сражались с коварным противником, я его недооценил, — задушевно-задушенно поведали мне. — Достойный соперник, что и говорить! Мне потом пришлось детально чистить свою систему с полной перезагрузкой. Я вначале так расстроился своей небольшой профнепригодности, так горевал! Но потом узнал, что вёл схватку с бывшим рейдером, и, как говорят мужчины, «поправился». Выиграть, пусть и частично, у такого в «битве адъютантов» — большая честь! Жаль, что не могу лично засвидетельствовать… Где он?

— «Она», — нехотя ответил я. — Её звали «Гретой», женская программа. Погибла, прикрывая нас при атаке на Санаторий. Во-он там… да-да, бывшая тринадцатая галерея. Несчастливое число…

«Крысс» устремил свой взор в указанном мной направлении. Снял котелок, церемонно поклонился… Но тут же выпрямился и удивлённо посмотрел на меня:

— Очевидно, произошла какая-то информационная ошибка? Там никого нет!

— Там битого камня чуть ли не тонны! — уже раздражённо бросил я. — А под ними — она! Три ракеты неизвестной конструкции, почти в упор…

«Крысс» повернулся и медленно подплыл ко мне вплотную. Без вызова, но деловито-достойно произнёс:

— В указанном вами месте только камень, следы некоего взрывчатого вещества и широко известных металлов — и ничего более. Я только что дистанционно проверил своими обновлёнными детекторами. Ни малейших останков уничтоженного «интелграва» моего класса не наблюдается. Что он был там и вёл бой — это да. Но потом исчез.

Я ошеломлённо смотрел на него, не зная, что и сказать. Заинтересовавшись, ближе подошёл и Глеб. Для него слов нашлось в достатке.

— Не ругайся… и вообще давай потише в присутствии высокого руководства, — (мой пыл слегка остудили). — История непонятная, согласен. Полезно и нужно «реконструировать прошлое» с помощью сканер-приборов…

— Нет времени, друзья, — не оборачиваясь, процедил Командор. — Прибывают настоящие хозяева этих мест. Боюсь, как бы наши скоропалительные действия не были подвергнуты ими суровой критике!

— Не мешало бы их самих малость покритиковать… из парочки спаренных лучемётов, — пробурчал я, с ненавистью глядя на быстро приближавшийся к нам, сверкающий мраком, планетолёт. Густав фон Хётцен не без удивления взглянул на меня и вдруг понимающе рассмеялся:

— Золотые, неосуществимые мечты, Никомед! Но больше вслух их не произносите, прошу вас. Да и в думах тоже.

«Настоящие хозяева» присели неподалёку. Воздушная махина была будь здоров — треть свободной территории заняла. Из неё степенно высадились два человека в глухих, тесных двубортных костюмах — я впервые видел подобное модельное убожество. Оба блондины, одного возраста, — примерно от сорока до ста тридцати лет, точнее определить трудно. Опирались на трости, двигались почти синхронно. Подойдя, представились по очереди:

— Мистер Грау. Сорок восьмой исполнительный директор торгово-финансового конгломерата «Schwarzer Stern».

— Мистер Гроу. Сорок девятый исполнительный директор торгово-финансового конгломерата «Schwarzer Stern».

Я не знал, как ответить. Глеб тоже, а сообразительный «Крысс» предусмотрительно исчез. У нас обоих хватило лишь ума сделать лёгкий поклон и отступить. Командор, разумеется, обозначил себя как следует:

— Густав-Генрих-Иохим фон Хётцен. Кандидат в члены Совета Систем Галактики.

Коротко и весомо. Про свой чин в Разведке он не упомянул — те и так в курсе — зато сделал акцент на принадлежность к самому верху человеческой власти. В мирное время, естественно.

— Приятно видеть…

— Приятно слышать.

Многозначительной интонации в голосе 49-ого директора уже не было, и Командор счёл это приглашением к отчёту. С ним он справился отлично: надменность и снисходительность, ленивые похлопывания стеком по бедру, скупые жесты другой руки. Я аж обзавидовался.

Мистеры Грау и Гроу обменялись абсолютно пустыми взглядами. Затем хором предложили:

— Приведите потерпевших.

Привели и весьма шустро, благо до жилого ангара было недалеко. Значило ли это, что Санаторий всегда был под незримым контролем «чёрных»? Не знаю. Да и по барабану теперь.

Зато сами потерпевшие производили тягостное впечатление…

Шествие возглавлял предельно грустный Алоиз Себастиан Брюкки. За ним следовал очень разочарованный Вольфрам цу Берестин цу Штайхец фон Плюу. На роняющего то и дело слёзы обиды и горечи Ишиштвана Чатурангчгани невозможно было смотреть без неподдельной жалости. Лица Оливии Аянсовой, Аманды Тронташ и Лидии Герефф переполняли скорбь и надмирная печаль.

Вся компания была в медицинских рабочих халатах. Обильно покрытых грязью, болотной слизью и даже свежей кровью.

Насчёт присутствия последней я не удивился. Вот только кого они резали-то?

— Ужасно! — после некоторого молчания сказал мистер Гроу вполне обыденным тоном. — Лучшие специалисты Санатория в таком виде! Видимо, временную администрацию придётся возглавить нам. В данную минуту нет смысла расспрашивать — работникам тяжкого умственного труда необходимо прийти в себя и подлечиться. Эй, обслуга! Обеспечьте этим бедолагам полный уход.

Обслуга в лице пятерых коммандос появилась живо. Означенных бедняг увели обратно в ангар. Несколько минут я прислушивался: может, расставят «лучших специалистов» рядком вдоль стены и пройдутся по ним очередью из чего-нибудь лучевого или парализующего? Был бы, действительно, самый надёжный и заслуженный ими «полный уход»…

Нет, куда там. Такие кадры! Ищи им потом замену.

Всё логично. Вот только ради чего я на пределе всех сил мучился эти дни? Ради чего погиб лучший специалист Управления по рукопашному бою? Ради чего каким-то странным образом погубили прекрасную машину с почти что человеческой душой? Ради…

— Предъявите теперь арестованных, — мистер Грау прервал опасную вибрацию моих нервов. Вовремя, наверное.

Виновных во всём этом санаторном кавардаке оказалось всего двое: сам Рудольф Ди Аштман и Григориан Шиппс. Впрочем, последовало и пояснение старшего по конвою:

— Доктора Рема Хичкапа Салимуса нигде нет. Поиски не прекращаются, несколько раз по спецсвязи предлагали сдаться добровольно… Молчит.

Услышав это, доктор Григориан рассмеялся довольным шипящим смехом. Как и бывший глава «Садиста», он был облачён в новенький атласный халат и выглядел сытым и спокойным.

— Господин Ди Аштман, вы обвиняетесь в преступном безразличии к своим служебным обязанностям, — скучным голосом сообщил мистер Грау. — Господин Шиппс, вы обвиняетесь в самовольном включении антиэнергетических полей, что привело к разрушениям и жертвам. Адвокат вам не полагается, но можете сказать несколько слов в свою защиту.

Я уже ничему не удивлялся. Даже тому, что «несколько слов», с жаром произнесённых другом и соратником по несчастью сбежавшего Салимуса, заняли добрых минут двадцать. Ничего не понял да особо и не вслушивался. В отличие от Командора и не отличимых друг от друга исполнительных директоров.

— Это несколько меняет дело, — после небольшой паузы сказал один из них. — Григориан Шиппс, вместо перевода на подземные этажи вы временно лишаетесь учёной степени и права заниматься совместными научными изысканиями. Отдельная лаборатория сроком на три года. Частичная изоляция. Так… теперь вы, профессор?

— Я складываю с себя полномочия директора, — гордо сказал Ди Аштман. — Добровольно. Прочие посильные моему возрасту наказания приму с достоинством…

— Разумно, — (кажется, у директоров-близнецов это было высшей похвалой). — Мы подумаем о дальнейшей вашей судьбе. Кого рекомендуете на своё место?

— Доктора Брюкки, без сомнения. В происшедших трагических событиях он продемонстрировал самые лучшие свои качества.

Нет, это была не ирония. Логика сумасшедших мира сего, которую, кажется, и я начинал понимать.

По синхронному мановению рук арестованных увели. Густав фон Хётцен хотел что-то сказать, но его в наступательном порядке опередили:

— Продолжим разбор полётов. К вам, герр Густав-Генрих-Иохим, есть ряд претензий. Операцию ваши люди провели бездарно. Санаторий Для Интеллектуально Симулируемых Талантов подвёргся разрушениям. Нашей компании предстоят большие энерготраты. Не считает ли нужным ваша Контора их частично компенсировать?

Ну и наглецы! Впрочем, мне не известны их предварительные договорённости с Командором. Но его им голыми руками не взять!

— Что-что? Чего-чего? Как-как?! — (нет, какая восхитительная смесь негодования, апломба и брезгливости на лице моего начальника! Такому не научишься…) — Мы, Разведка, надёжно прикрываем вас из десятилетия в десятилетие, не имея с этого никаких дивидендов — сплошные туманные обещания! Ладно, всегда учитывали специфику некоторых видов вашей деятельности и были снисходительны и терпеливы. Но выслушивать от вас претензии!

Я всегда поражался умению Командора в гневе не говорить или кричать, а плеваться словами. Но сейчас он ими просто-таки харкал:

— Вы просили обеспечить безопасность Мегадевы! Которая пыталась помешать очередному беспределу в вашем «Садисте»! Мы сделали это! Понеся и людские, и энергетические потери! А в ответ вместо хотя бы минимальной благодарности — обиженная поза? Я куда терпимее моего предшественника на посту главы Разведки, но всему есть предел!

— Вам нужно было заниматься лишь Медеей Темир. И не участвовать в здешних внутренних сварах…

— Так одно же переплетено с другим! Да так, что и концов не найдёшь! Которые вами же и искать было запрещено! Или вы опять попытались использовать силовую структуру втёмную? Как сто лет назад — военных? Когда счёт жертвам пошёл на многие тысячи?!

— Да, тогда было немало погибших, но был и технологический прорыв! Сейчас же ни того и ни другого. А вы даже «Лаки» не смогли отыскать — это сделал наш резидент. Мы разочарованы.

Призвав на помощь всю свою волю, я стиснул челюсти и промолчал. Не хотелось отбирать лавры победителя у Агнессы-Лорелеи. Мальчишка, щенок…

Но Командору-то не надоело оправдываться? Ага, кажется, он сейчас им вмажет. Ишь, как тросточкой хлестнул по голенищу!

— Итак, довольно. Хватит. Я прерываю базарное выяснение отношений, — Густав фон Хётцен задрал подбородок как можно выше. — Меня интересует только одно: мы продолжаем дружить? Или вам угодно искать новое покровительство? Извольте! Армия, конечно, вряд ли согласится — учёная уже! — а вот «Служба Безопасности» или Орден Езуитов могут и клюнуть! Пока сообразят, что во рту один крючок и никакой наживки, много времени утечёт…

Грау-Гроу в очередной раз пустоглядно переглянулись. Затем кто-то из них изрёк:

— Нас всё равно не оставят без властного присмотра. А процесс взаимопривыкания и долог, и порой болезнен. Думаю, старый друг лучше новых двух. Мы согласны с вашими доводами.

— Отлично. А нет ли заодно и согласия кое-чем поделиться? Например, методикой антиэнергетики? В допустимых пределах?

— Это вне нашей нумерованной директорской компетенции. Вышестоящим мы доложим.

Может, и правда, роботы в натуре? Или так вышколены? Даже не попрощались по-людски: тряхнули неподвижными причёсками-париками, развернулись и удалились. Степенно. Деловито. В высшей степени административности.

О, Всевышний, ну и судьба же выпала Медее! Да и Агнессе не позавидуешь. Честное слово, с преступным «Синдикатом» проще и достойнее работается…

Ну вот, кажется, и моя очередь пришла отдуваться за все правды и неправды. Босс уже смотрит на меня, и взгляд его далёк от восторга.

— Даже не знаю, с чего и начать, Никомед, — (ладно, вступление могло быть и хуже). — И ругать вас не за что, и хвалить тоже! С делом справились, но, честно говоря, я ожидал большего… Есть возражения?

— Это как раз тот случай, когда и сам себе до конца не веришь, — осторожно молвил я. — Своим сомнениям. Сперва я думал, что сработал бы лучше, если б заранее знал секретные детали операции, а после вашей беседы с этими господами… Может, у меня и вообще ничего не получилось бы.

— Вы всегда нравились мне своей рассудительностью, — почти ласково сказал Командор и подошёл ближе. — Другой бы начал жаловаться на недостаточность первоначальной информации, а вот вы всё поняли правильно. Да, именно «тот случай»! Когда о картах в прикупе нельзя было даже намекнуть. Теперь кое-что сказать можно. «Schwarzer Stern» собиралась устроить здесь очередной (по плану) вселенский переполох ради проверки некоторых технологий, что лично мне при нынешней должности только могло подпортить карьеру, и ничего больше. Вот когда сяду в Совете Систем — пускай творят, что хотят, а пока я против экспериментов на крови.

Далее. Продолжу. Как оказалось, против подобной вакханалии была и Мегадева — по своим, личным причинам, но это неважно. Главное, что наши цели, моя и её, удивительным образом совпали. Причём самую грязную работёнку — предотвращение спланированного фундаментального бунта в «Садисте» — она добровольно взвалила на себя. Что меня устраивало полностью и даже немножко сверх того. Важно было лишь временно обеспечить безопасность Медеи Темир — думаю, что распоряжение на её устранение выписали эти самые «Гра-Гро» или как их там… Точного подтверждения нет, но и сомнений практически тоже. Она давно потеряла коммерческую привлекательность для «Schwarzer Stern» и только мешала. Отправляя на задание именно тебя, я надеялся, что ты верно расставишь приоритеты в отношении Мегадевы: сначала — подчёркиваю! — временно прикрыть, потом завербовать на её же условиях, а если вербовка не пройдёт — вот тогда устранить навсегда. Точнее, уже просто не мешать её убийству. К сожалению, в заключительном нюансе ты не разобрался и позволил этой ведьме снова уйти в бега…

Я молчал. Всё это напоминало известную сказочную присказку наоборот: «Пойди туда, сам знаешь, куда. И принеси то, сам знаешь, что. Да смотри, не перепутай!»

Моё огорчение, думаю, видно было за версту — Командор стоял много-много ближе. Как выяснилось, огорчать меня он ещё не закончил:

— Есть и другая неприятность, касающаяся лично тебя. Никколо Ванетти — настоящий — требует вернуть ему «интелграв». Он узнал, что его имя — без какого-либо уведомления, не говоря о согласии — использовалось в крупной стратегической операции спецслужб. Что серьёзно нарушило его права как гражданина «Союза Звёздных Систем». Адвокаты это подтвердили; правда, заодно и уменьшили материальные претензии. Теперь соглашается только на возврат своей машины. И с отказом будет непросто, ибо он оказался любимым племянником Марка Ривары, главы «СБ»…

Интересно, зло подумал я, знал ли ты это с самого начала? Если да, то придётся очень и очень поменять о тебе мнение. Кому по фигу, а мне так наука.

— Да какие проблемы? — (а чего теперь терять-то?). — Пускай приезжает сюдаи ищет! Лопату мы ему дадим!

Густав фон Хётцен смотрел на меня с такой нежностью, с такой укоризной, с такой жалостью… Как большой кобель на маленького пёсика, вздумавшего тявкнуть, когда надо было лизать.

— Оцените стоимость «интелграва», — тихо сказал я. — Четыреста тысяч отдам сразу — это все мои сбережения. Остальное пусть высчитывают из энергожалованья ежемесячно, пока не расплачусь. По закону положено изымать треть, я согласен на половину.

К нежности, укоризне и жалости во взоре моего босса добавилась ещё и хорошо знакомая брезгливость. Подчинённый тявкает уже дважды — какой моветон!

— Ты слишком уж пакостного мнения и обо мне, и о нашей Конторе, — поигрывая стеком, холодно произнёс он. — Впрочем, делаю скидку на твоё состояние: зрачки явно расширенны, как у… Я всего лишь сообщил тебе последние новости, а скоропалительных, трагических выводов делать не просил. Всё будет улажено на уровне первых лиц. Ты никому ничего не должен, но и на материальное вознаграждение за труд рассчитывать нечего. Вкалывал бесплатно — и такое в жизни бывает.

Мы стояли на возвышенности одни (Глеб давно из деликатности отошёл как можно дальше), и я впервые наглядно осознал, какова социальная пропасть между нами. Долгонько же её преодолевать придётся…

Но начинать пора. Он — аристократизмом, ну а я — хваткой.

— Спасибо за заботу и за моральное сочувствие, герр Густав, — степенно произнёс я. — Действительно, все эти дни был на пределе. И едва не позабыл об одной небольшой находочке — специально хранил для вас! Когда станете читать на компьютере, то не забудьте про режим усиленной защиты.

Командор недоверчиво принял от меня тот самый «кристалл» с компроматом на Ванетти и на его любящего дядюшку. Направился к елаевскому «интелграву» и скрылся в нём.

Я остался ждать. Не исключено, что там пустышка или какая-то мелочь. Маловероятно, но нельзя не учитывать.

Ожидание моё прилично затянулось, что позволяло сделать благоприятные выводы. Хотя при любом раскладе от проверки на «детекторе правды» никуда не деться. Не страшно: я в натуре видел только заглавие.

День ожидался непростым. Последующие тоже. Так, Густав фон Хётцен наконец показался в дверном проёме гравилёта… О, как же он сияет! Какой восторг на лице!

ЭПИЛОГ

★ ПЛАНЕТА «А/312/XX»: 9001 ГОД, ДЕКАБРЬ, УТРО ★

Только утром, когда темнота уже почти отступила от высоких окон Большой Стрельчатой Башни, гость закончил свой рассказ. Чёрные бархатные завесы были подняты вверх, свет ламп притушен. Очередной зимний день неспешно приближался, обещая в меру тихую погоду при бледно-бирюзовом далёком небе — без яркого, солнечного света, но и без тяжёлых облаков. Но тишина кругом ещё стояла ночная, непроницаемая.

Затянувшееся раздумчивое молчание нарушила хозяйка Башни. Аккуратно выбрав интонацию, она спросила:

— Выходит, вот каким образом вы внезапно стали одним из заместителей Командора?

— Верно догадались, — согласился Коревич. — Я преподнёс на блюдечке именно то, что он давно и безуспешно искал. А фон Хётцен-старший при всех его недостатках благодарить умеет.

— Уникальное ныне качество! Ваша Агнесса Рейн щедростью не блеснула: чмокнула — и хватит, и до свидания… Не смогли установить, кто она на самом деле?

— Нет. Редкий случай, когда агенты её уровня совсем не стремятся к известности и рекламе, — гость на пару секунд запнулся, а потом продолжил: — Я, конечно же, вначале рыл информацию, как… как крот: увлечение неожиданно оказалось сильным. Но её двойной «Браслет Отличия» имел коварный указатель в виде зрачка-рубина, а таковой утверждён в спецификации как «Экстры», так и «ордена Легендарных»: эти два высших класса намеренно маскируются друг под друга. Ну а к личным делам работников «Садиста» меня никто и близко не подпустил, так что и её сенсорный коэффициент установить не удалось. Кое-какие подозрения всё же имеются, но зыбкие, неясные…

Понятную паузу в разговоре вдруг прервала серебряная Аллоя, тихонько прозвенев:

— Значит, бедную «Грету» так и не нашли?

— Её особенно ретиво и не искали, — вздохнул Коревич и в очередной раз налил себе немного пряного глинтвейна. — Ни под обломками, ни в развалах и малейших останков не обнаружили, а всю территорию «Садиста» обшарить в тот момент было нереально. Хотя само здание вплоть до девятого подземного уровня «Крысс» проверил своими детекторами. И ничего: техника класса «интелграв-рейдер» отсутствовала как в живом, так и в мёртвом виде. Смешно, правда? Я до сих пор вспоминаю её как необычного, маленького человечка…

— Ничего смешного в этом нет, — тихо пропела алая Мейй. — Мы с сестрой очень даже вас понимаем…

Никомед-Иероним благодарно девочкам улыбнулся. Затем снял с руки старомодный коммуникационный браслет, а с груди — «кристалл памяти» вместе с крошечной куколкой на цепочке. Положил на стол и сказал:

— Вот… всё, что от неё у меня осталось. Зачем-то таскаю с собой повсюду. Типа памяти или талисмана, наверное. «Самое полное меню ресторанов Галактики высшей категории» — действительно, хорошая маскировка.

— А восстановить не пробовали? — подала голос Хельга Первая. Коревич с сожалением покачал головой:

— Увы, без шансов. Нужно иметь под рукой хотя бы часть корпуса машины-оригинала. В «интелграве» при его создании оболочка сращивается с «аналитиком» в единое целое, железная память переплетается с памятью системной. Воссоздать даже после самой тяжёлой поломки-аварии, думаю, получилось бы, но чисто механически пересадить личность «Греты» в другой аппарат невозможно. Седые теоретики это мне объяснили, да и практика подтвердила…

— Но ведь она боялась замены другой программой как самого страшного наказания! — Аллоя сделала большие глаза, которые вдруг на пару мгновений действительно увеличились раза в три, а потом приняли свой нормальный вид. — И противный «Крысс» боялся! Как же это понимать?

— Очень просто, — ответил Никомед, приглядываясь к девочке. — Основная прога отключается и внедряется дублирующая. Автомат. Пропадает много полезных функций, зато общая надёжность увеличивается. К такому хозяева редко прибегают, но порой всё же случается.

— А отчего «автомат» не ставится сразу в качестве вспомогательного средства?

— Потому, что программа-личность его непременно как-нибудь испортит.

— То есть? Почему?! — (в два звончайших голоска). Коревич чуть ли не виновато улыбнулся:

— Понятия не имею. Учёные тоже. Одна из самых больших загадок и проблем в данной отрасли. В обычном гравилёте такого не может быть в принципе, но «аналитик» любого «интелграва» не терпит конкуренции.

Госпожа Хельга с понимающей усмешкой наблюдала за своими охранницами, которые уставились друг на дружку с восхищёнными выражениями на забавных мордашках. Затем Аллоя в каком-то невероятном прыжке слетела с места и оказалась перед гостем, блестя своими золотыми зубами:

— А нельзя ли мне взять на время ваши талисманы? У вас свои научные возможности, а у нас свои, особенные! Вдруг и оживим «Грету»?

— Это почему ты в одиночку навострилась? — Мейй уже стояла рядом, держалась за куколку и сердито высказывала свои претензии подруге. — Мои счётные способности выше твоих! Я тоже хочу попробовать!

— Не трогай маленькую «Грету»! Положи на место!

— А длинный-предлинный язык тебе не показать? Хочешь, подерёмся?

— Как малые дети, честное слово! — привычно поморщилась Хельга Первая и встала. — Угомонитесь! Рано вам доверили охрану моей персоны. Это можно исправить!

И Аллоя, и Мейй тотчас притихли и съёжились, уменьшившись чуть ли не вдвое. Затем выпрямились, поклонились и дружно попросили прощения:

— Мы очень виноваты, высокородная госпожа…

— Мы непозволительно дерзко себя вели, господин Коревич…

— Вот так-то лучше, — властно подвела итог Хельга. — Я помню о вашем повышенном темпераменте, но всему свой предел. Не сердитесь на них, пожалуйста.

— И не думал! — Коревич не без любопытства наблюдал за этими сценками. — Очень милые и непосредственные существа, я даже растроган!

— Порой, как видите, многовато себе позволяют…

— Ну, возраст такой! Я не против передать им на время мои вещественные воспоминания. В конце концов, они уже прошли через столько испытаний и попыток… Ещё одна не повредит.

Девочки тихонько радостно взвизгнули. Тут же снова очень церемонно поклонились. Им что-то шепнули на ушко и парой лёгких шлепков выпроводили. Очевидно, в охране пока больше не было нужды.

За ними медленно прикрыли дверь. Потом принялись расхаживать по покоям с задумчивым видом. Коревич смирно сидел, почти не шевелясь, стараясь перебарывать зевоту незаметно. На пятый раз на это всё же обратили внимание:

— Простите, что продолжаю мучить вас вместо того, чтобы дать отдых после такого долгого рассказа… но мне нужна ваша услуга. Немедленно. Срочно. Если, конечно, вы способны минут двадцать сохранять бодрость и внимание.

— Вполне. Ваше горячее вино отлично поддерживает тонус!

— Рада слышать, ибо готовила вручную, без синтезатора. Так вот… сейчас сюда придёт один из моих самых доверенных людей для короткой беседы. Я хочу, чтобы вы её слышали и видели — тайно, со стороны. Потом поделитесь своими впечатлениями. Согласны?

— Можно, почему нет…

— Отлично. Идите за мной.

Хельга быстрыми шагами пересекла комнату, подошла к деревянной статуе Венеры, размещённой в глубокой нише, и знаками предложила Коревичу встать перед нею и дважды притопнуть правым каблуком. Он подчинился. Почти бесшумно сферическое основание, на котором находились его ноги, пришло в движение и совершило полный оборот вокруг своей оси. На несколько секунд блеснула золотистой полировкой обнажённая спина богини любви, а когда её стройная фигура вернулась в первоначальное положение, следователя из дальних миров в помещении больше не было.

Очередной, продолжительный перезвон колокольчиков прозвучал резковато, по-мужски. Хельга Первая вышла на середину и сложила руки на груди.

— Входите, я одна.

Дверь распахнулась, и в комнату весьма уверенно вступил Авель Птицелов. На нём был его постоянный охотничий костюм защитного цвета, подпоясанный широким ремнём. Начищенные сапоги переливались глянцем.

— Ваши малышки-милашки чуть было не сшибли меня по дороге, — укоризненно произнёс гость. — Неслись, как на пожар или от пожара… Ладно, я сразу перейду к делу: желание Вашего Высочества исполнено, интересующая вас личность вчера закончила порученную работу. Сейчас, вероятно, отдыхает. Мне его разбудить и привести?

Её Высочество едва заметно улыбнулась:

— Горите желанием присутствовать?

— Да как сказать… — витязь слегка задумался над ответным жестом и в конце концов неопределённо-вальяжно раскинул руки в стороны. — Думаю, что наедине с вами он будет чувствовать себя менее скованно. Тем лучше. Пора его впрягать в работу на полную мощность.

— А нужно? Не позволить ли событиям идти своим чередом и… Постой-постой, а ну-ка, погляди мне в глаза! Так-так-так, кажется, коварный замысел ясен!

Воин хитровато прищурился:

— Вы всегда отличались редкостной проницательностью! Да, признаюсь: мне хотелось бы предложить нашему гостю поработать по своей специальности не только здесь, в Замках, но и в других местах, полностью нами не контролируемых. Думаю, он согласится, ибо имеет свой козырной интерес.

— Не сомневаюсь: для того сюда и прилетел. А теперь признайся: идея использовать весьма перспективного заместителя Командора в качестве думающего инструмента для рискованной разведки наступлением — лично твоя? Или же она изложена с подачи новой советницы Династии госпожи Алины Дюнштайн? Ну, не отворачивайся, не надо — это всего лишь безобидное уточнение!

— Безобидное, да не совсем, — недовольно пробурчал «Ястреб», выказывая явную неготовность встречаться глазами со своей повелительницей. — Вы же знаете, что я с детства болезненно отношусь к любым попыткам ограничить мою самостоятельность!

— Знаю. Вот одна из причин, по которой твоё возвышение мало кого в прошлом устраивало.

— Тогда задайтесь вопросом: легко ли я поддаюсь искушениям? Тем более, если в качестве сирены выступает не обворожительная красавица, а костлявая дамочка очень даже средних лет? С отвратительным характером?

— Смотря какими методами искушать! Логические построения она конструирует практически безупречно. А что вам, мужчинам, ещё надо?

— Самой малости. Мимолётного, заинтересованного взгляда — так, раз в неделю, не чаще. Чтобы чувствовать своё отличие от «аналитиков», «компьютеров» и прочей субэлектронной дребедени.

— Ах, вот оно как! Лучше не надейся! Я слышала, что эта Алина — старая дева…

— Зато пиво обожает не хуже мужика. Но всё это — лирика, конечно. А в качестве прозы важнейшим является то обстоятельство, что лишь со мною у неё устойчивые, хорошие отношения. Все прочие авторитеты её терпят… и порой с большим трудом.

— И опять-таки это нам на руку. Удачный политический противовес Ольде Ласкэ, неуёмное обожание которой всеми от мала до велика достигло уже пределов. И даже перехлестнуло через них после её дерзкой вылазки на дальнюю разведку вместе с Младшей Королевной. Я, к сожалению, способна конкурировать с ней только в красоте, а вот мой ум ценится не особенно. Зато дуэтом с циничной и хитрющей Алиной…

— Прекрасный замысел! — Авель Птицелов даже захлопал в ладоши. — Осмелюсь внести одно добавление: нужно как можно скорее решать будущность Романа фон Хётцена. Идея Дюнштайн с фальшивым покушением на него сработала на все сто: юношу пришлось спрятать в зеркальной Башне Созерцания, которая мало чем отличается от роскошной темницы, — но ваша сестрица требует его освобождения с такой настойчивостью! Может, стоит познакомить сына Командора с парой-тройкой хорошеньких фрейлин? Дабы окончательно запутать все личные отношения?

— Не менее замечательная мысль, — улыбнулась Хельга, — я её только слегка скорректирую. Красавчика выпустят на волю в самые ближайшие дни… но ведь после злодейской попытки ударить кинжалом в спину из-за угла ему необходима постоянная защита днём и ночью, не правда ли? Вот я и поручу это своим милашкам-малышкам. Уж с ними никому скучать не придётся!

Птицелов потемнел лицом и нахмурился. Потом сказал без обычной уверенности:

— Гениально… но и очень страшно. А как же вы сами? Особенно перед коронацией? Других подобных телохранителей у нас ведь нет!

— Ты забыл про третью их сестрицу. Старшую. Про янтарную Юрико. Она давно без дела. Ещё немного — и впадёт в чёрную меланхолию…

— Хель, опомнись! У неё же нет правой руки! Без возможности восстановления в принципе. И наука тут бессильна!

— Зато владение левой в бою выше всяких похвал. И ногами тоже. Кстати, я польщена сравнением с верховной Богиней царства мёртвых в одной из мифологий…

— Прости ради Всевышнего! Я случайно оговорился.

— Да никаких проблем! Понимаю. Надеюсь на то же самое и от тебя: назначение моих личных стражей требует согласия Главы корпуса витязей. То есть твоей. Завизируешь?

— Да я не отказываюсь, если уж решили. Потом на мне все и отыграются…

— А как же! Но, надеюсь, этого не произойдёт. Зато появление Юрико возле моей особы заставит кое-кого остепениться: неполноценная на такой должности? Значит, с ней не всё так просто!

«Ястреб» глубоко задумался. Ему не мешали — стояли рядом и спокойно смотрели. На вопрос: «Как срочно нужно проводить новый план в действие?», деликатно улыбнулись:

— Ещё вчера, дружок. А может, и раньше. Но и сегодня не поздно. И если у тебя не запланировано ничего мгновенно-решительного…

— Пока не предвидится.

— …тогда вот этим сейчас же и займись. Малышкам я уже намекнула, они в полном восторге.

— Не сомневаюсь. Одни ветерки в их разноцветных головках. Никакой личной преданности!

— Неверная оценка: надёжней никого не сыщешь — ты знаешь, почему. Но они обязаны подчиняться моему прямому приказу. Тем более приятному. Поэтому действуй, не медли. А с гостем я разберусь сама. Надеюсь, нордические Боги на нашей стороне…

Едва за витязем закрылась дверь — совершенно бесшумно — как Хельга чуть ли не бегом устремилась к статуе Венеры. У появившегося из-за неё Никомеда Коревича был настолько сердитый вид, что заготовленный для него вопрос так и не был задан.

— Вы устраиваете моё новое временное трудоустройство слишком уж бесцеремонно, — сказал наконец заместитель Командора. — Сверхсекретное рандеву — и меня же свидетелем! А если теперь откажусь? Или дам согласие, но притворное?

Королевна посмотрела на своего гостя так сочувственно, что тот отвёл глаза и негромко выругался — почти пристойно. Потом добавил:

— Я не ваша «милашка»: на мою идейную преданность можете не рассчитывать.

— И не надеялась. А как насчёт нового краткосрочного контракта?

— Вы предложили его после такого женского коварства! Почему бы не…

— Потому, что у меня нет времени для мужских интеллектуальных игрищ, столь желанных гордым самцам рода человеческого. Я в жуткой спешке вынуждена формировать свою команду, причём большей частью из совсем посторонних лиц. Какие, там, к небесам, «преданность» и «доверие»! Не до подобного благородства: главное, чтобы дело сделали!

— Какую преследуете цель?

— Ох! Знаете, я, как и любая воспитанная женщина, прекрасно владею нецензурной лексикой. Продемонстрировать?

— Не нужно. Но кто у вас стоит на пути к трону?

— Требуете важную, уточняющую информацию? Значит, согласны?

Никомед-Иероним про себя ухмыльнулся, вспомнив Голду Гансвид. Затем мечтательно протянул:

— Два миллиона сразу…

— Иронию поняла. Оценила. Но здесь ваша любимая энергетическая мелочёвка не котируется. За кормёжку, одёжку, транспорт и прочий быт в Замках Династии не платят. А о том, что именно у нас в играх ставят на кон, мы конкретно побеседуем чуть позже. Не против, отец дьякон?

Коревич не выдержал и рассмеялся. Подошёл к одному из окон, выходящему на бесконечные белые просторы, и покачал головой. Обернулся и спросил:

— И такая снежная пустыня тянется до самого края Севера? Где обитают ваши неведомые Покровители?

— До берегов Ледяного океана. Что там дальше, мы не знаем. А насчёт нордических Богов — я их почитаю, но по жизни больше надеюсь на отряды витязей. Они тут, рядом, под рукой — это, знаете ли, особенно ценно.

— И своему «Ястребу» вы верите?

— Безоговорочно. В нашей беседе, которую вы слышали и видели через «глазок», с обеих сторон не было ни малейшего наигрыша. Выводы делайте сами.

— А кто ещё вас поддерживает из местной знати?

Хельга Первая попыталась надменно улыбнуться, но у неё ничего не получилось — лишь пунцовые губы задёргались, как у обиженного ребёнка перед плачем. Она подошла к Коревичу и встала рядом с ним. Вгляделась в светлое, почти прозрачное небо и тихо сказала:

— А больше никого и нет…

Никомед, растерявшись, молчал. Неловкую ситуацию неожиданно разрушил протяжный металлический голос из-за спин, равно далёкий как от женского, так и мужского тембра:

— Ах, господа и дамы, вы хотели решать мою судьбу в моё отсутствие? Какое неразумное решение! За это я теперь всегда буду с вами! Где бы вы ни находились!

Он вздрогнул, она негромко вскрикнула, оба порывисто обернулись… Вместо серии лиц приятной ведущей прямо на них со стереоэкрана глядели страшные маски, словно высеченные из позеленевшего от времени, растрескавшегося мрамора. На пронзительные, нечеловеческие глаза ниспадали, как пряди волос, десятки чёрных шевелящихся змей — их раскрытые пасти издавали нестройное шипение.

— Ой! Прошу прощения, моя высокородная госпожа! Я невольно сняла фильм со стоп-кадра. Сейчас выключу…

Эти слова произнесла высокая, тонкая девочка, которая только что неслышно вошла. Миловидное, светлое личико, короткая янтарная причёска при густой чёлке почти на самых глазах. Расписанный лилиями, шёлковый халатик с пояском лишь немного наискосок обнажал колени. В очень широких рукавах в опущенном состоянии рук не было видно.

Её Высочество, кажется, даже обрадовалась шоковой смене грустной декорации. Чуть ли не подбежав к прислужнице, обняла её за плечи, вывела вперёд и ласково сказала:

— Вот, Юрико, познакомься — это мой новый тайный советник-консультант. Он о тебе уже наслышан.

Девочка, как и прочие, немедленно совершила поклон — несколько необычный, с приседанием на одно колено и касанием пола маленьким литым кулачком. Выпрямилась, повернулась к своей госпоже и со слезами на глазах, которые вдруг тоже на мгновение неправдоподобно увеличились, прозвенела:

— Я так вам благодарна за оказанную мне честь! Клянусь жизнь отдать за ваше благополучие, если потребуется!

— Какие милые глупости! Моему благополучию ничто не угрожает, а ты нужна здоровой и невредимой. Господин Коревич, присоединяйтесь к нам!

Никомед охотно подчинился, с интересом присматриваясь к новому необычному персонажу. Несмотря на свой детский порыв, Юрико выглядела куда серьёзнее Аллои и Мейй. Насчёт «старшей» утверждать было трудно — впрочем, все три девочки на родных сестёр не походили вовсе.

Своё отличие от «серебряной» и «алой» юная охранница подтвердила почти сразу. Критически оглядев Коревича своими пульсирующими зрачками, она сообщила:

— Он и вправду выглядит как настоящий тайный советник. У явной советницы Династии госпожи Дюнштайн будет сильный помощник!

— Если удастся сработаться, — вздохнул заместитель Командора, неожиданно оказавшийся на новой должности. — С Алиной, как я слышал, трудно ужиться.

— Непросто, — подтвердила Хельга, — но очень желательно. Она и её небольшая команда бывших работников Базы да вы — вот и все, на кого я могу реально рассчитывать. Ещё Авель Птицелов вместе с этой крошкой — грозное воинство, да… Зато дворцовые противники у нас!

— Проблема не только в них, — Коревич произнёс это так, будто прыгнул в ледяную воду. — Я за то время, пока здесь осваивался, кое-кого увидел в натуре, других на видеозаписи… Слишком уж много тут персонажей из моего ночного рассказа! Повзрослевших, заматеревших, очень опасных. Кто под своей личиной, кто инкогнито…

— Вот как? И сколько же их?

— Полный кулак, пятеро — за точность ручаюсь. Не исключено, что есть (вернее, была) и шестая, но это мне нужно будет перепроверить лично.

— Вы вдруг покраснели! Неужели Агнессу-Лорелею имели ввиду?

— Возможно, что её, загадочную…

— А Мегадева, Медея Темир тоже находится на нашей планете? — вдруг спросила Юрико, интригующе сверкнув золотыми зубками. Королевна снисходительно засмеялась и погладила девочку по янтарным волосам. Никомед-Иероним хрустнул пальцами и ответил:

— Да.

ПРИМЕЧАНИЯ:

* «Горго» — молниеокая.

Конец четвёртой книги из сериала "Авантюристы безумной галактики".

Оглавление

Трое и «Садист»

  ПРОЛОГ

  БЛОК СОБЫТИЙ № 1 (Погоня)

  БЛОК СОБЫТИЙ № 1 (Специальное задание)

  БЛОК СОБЫТИЙ № 1 (Чужой "интелграв")

  БЛОК СОБЫТИЙ № 2 ("Гиена")

  БЛОК СОБЫТИЙ № 2 (Ужин с сюрпризами)

  БЛОК СОБЫТИЙ № 2 ("- Ф — ")

  БЛОК СОБЫТИЙ № 3 (Остров Мегадевы)

  БЛОК СОБЫТИЙ № 3 (Бой разведкой)

  БЛОК СОБЫТИЙ № 3 (Эскулапы и пациенты)

  БЛОК СОБЫТИЙ № 4 (Нескучный вечерок)

  БЛОК СОБЫТИЙ № 4 (Нас сюда не звали)

  БЛОК СОБЫТИЙ № 4 (Резко, внезапно, вдруг)

  БЛОК СОБЫТИЙ № 5 (Давно не виделись…)

  БЛОК СОБЫТИЙ № 5 (Дуэль, прогулка и симпозиум)

  БЛОК СОБЫТИЙ № 5 ("Счастливчик")

  БЛОК СОБЫТИЙ № 6 (Игра ва-банк)

  БЛОК СОБЫТИЙ № 6 (Мегадева)

  БЛОК СОБЫТИЙ № 6 (Наведите порядок, господа)

  ЭПИЛОГ