Подарок ко дню рождения (СИ) [Constance V] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

Часть первая. POV Гермионы.

Работа колдомедика мне нравилась – было ощущение, что я делаю что-то нужное. И что диплом Хогвартса мне дали не просто так, что я действительно чего-то стою. Думала, придется осенью идти на седьмой курс, но меня, Луну, Рона и еще нескольких ребят неожиданно вызвали к директору и комиссия по ТРИТОНам провела с нами собеседование. Хотя, честнее было бы сказать, что они просто нарисовали нам оценки – на глазок, отталкиваясь от оценок за СОВы. Нет, они задали нам пару вопросов, но больше для проформы. Макгонагалл, правда, говорила потом, что все вопросы были из экзаменационной программы, но… странно это как-то, слишком просто.

В больнице Св. Мунго моих знаний более чем хватало. Но не настолько, чтобы как-то помочь Гарри.

Победа осталась за нами, Волдеморт был уничтожен. Но какой ценой…

Я помню ощущение бессилия, когда мы прятались в Визжащей хижине и наблюдали, как Нагини убивает Снейпа. Наверное, я должна была его пожалеть, но я чувствовала только досаду, что мы никак не можем добраться до змеи и уничтожить последний хоркрукс. Пришлось вернуться обратно в замок. Гарри, правда, порывался зачем-то подойти к телу Снейпа, но Рон вовремя утянул нас в сторону – кто знает, какая там могла быть ловушка и что мог сделать напоследок предатель.

Час перемирия я помню плохо. Все слилось в сплошную круговерть, я пыталась лечить чарами и заживлять раны, старалась думать о живых, но перед глазами все время стояли лица мертвых.

А потом был бой. Недолгий. Гарри вместе с Невиллом под мантией подобрались поближе к Волдеморту, и, пока внимание того полностью переключилось на Гарри, Невилл уничтожил змею. Две Авады – Гарри и Волдеморта – прозвучали одновременно. И оба противника упали – Волдеморт замертво, а Гарри… Гарри впал в магическую кому.

Мы победили, и надо было начинать жить заново. Без Люпина и Тонкс, без Фреда Уизли, без Колина Криви и без многих, многих других.

Трелони разразилась пророчеством, что я смогу помочь Гарри „вернуться в мир живых“, и я впервые в жизни захотела поверить этой полусумасшедшей дуре. Поверила. Но потом поняла, что все бесполезно – мы можем лишь поддерживать жизнь в его теле, а душа Гарри уже далеко-далеко отсюда. Наверное, он по-своему счастлив там, со своими родителями и Сириусом. Но мне его очень не хватает. И Джинни тоже. И Рону. И…

С Роном мы расстались осенью. В один прекрасный дождливый день я поняла, что дальше так продолжаться не может – я его не люблю и не хочу быть с ним вместе. Мне хотелось сохранить нашу дружбу, но любить его после того, как он бросил нас с Гарри, я уже не могла. Рон принял мое решение очень легко – думаю, и в его чувствах тоже очень многое изменилось за последний год.

Рождество я провела с родителями в Австралии – они так не захотели вернуться в Англию, хоть я и восстановила их память. По крайней мере, они там счастливы. А я в любое время могу их навещать.

В Лондон я вернулась уже в начале января, и не успела разложить чемодан, как в окно нетерпеливо застучала министерская сова с запиской от Кингсли – он просил зайти к нему как можно быстрее. Я подумала, что есть какие-то новости о Гарри, и поэтому тут же аппарировала в Министерство.

Но у Гарри все было без изменений. Дело было в другом.

Кингсли долго распинался, что меня можно было бы считать полноправным членом Ордена, что если бы я не стала чудесным колдомедиком, то могла бы стать замечательным аврором, что мне можно доверять… Я слушала, и с каждой фразой мне становилось все больше не по себе. А уж когда он замолчал, явно собираясь c духом, я была уже почти уверена, что новости у него паршивые – Волдеморт вернулся и собирает новую армию.

Новости были действительно паршивые. Но не настолько.

Оказалось, что авроры после битвы наведались в Визжащую хижину и аппарировали с полуживым Снепом в аврорат, сохраняя полную секретность. Больше полугода Снейпа пытались вылечить настолько, чтобы его можно было бы допросить – все остальные из Ближнего круга Упивающихся либо погибли в Битве, как Лестранжи, либо бежали, как Малфои. А Снейп был единственной зацепкой для того, чтобы разведать о тайниках Волдеморта и о том, где какие ловушки и о том, где какие ловушки остались – в ловушки Упивающихся до сих пор попадали и волшебники, и магглы, а авроры никак не могли распознать схему, по которой они были расставлены.

Я слушала и не очень понимала, какое я ко всему этому могу иметь отношение. Если только…

- Вам нужен колдомедик, который сможет поскорее вылечить Снейпа, чтобы он был готов к допросам?

Кингсли кивнул. Слишком быстро. И взгляд у него стал слишком цепкий.

- Я понимаю, что об этом пациенте нельзя будет говорить… Я могу приходить в аврорат до и после работы, например.

- Мисс Грейнджер, я бы хотел попросить вас о немного другом.

Я удивленно на него уставилась.

- Мы решили, что он готов к допросам, еще в ноябре. Дело не в этом, хотя… допросы продвигаются ни шатко, ни валко. Единственное достижение – схему ловушек мы у него все-таки выбили, причем почти сразу. Но он слишком о многом молчит. В том числе… - Кингсли сделал драматическую паузу, - о том, что Волдеморт планировал сотворить с Гарри. Я чувствую на Поттере след темной магии, которую не могла оставить Авада, но не могу опознать, что это и как с этой магией бороться. Зато я уверен, что в этом и есть ключ к его выздоровлению.

Может… может Треллони была не так уж и не права? Ведь ее предсказание о Гарри и Невилле сбылось. А сейчас я могу помочь Гарри „вернуться в мир живых“! Я смогу, уверена. Теперь уверена.

- И что я должна делать?

- О том, что Гарри жив, мы Снейпу не сказали – на всякий случай. Мало ли какую магию он призовет, чтобы разделаться с Поттером окончательно. Да, мы надели на Снейпа браслеты, блокирующие магию, но с таким темным волшебником никогда нельзя быть уверенным наверняка…

- Понимаю. Так в чем моя роль?

- Вы были одной из лучших его учениц, вы женщина, вы молоды и привлекательны… Так что я думаю, все это в сумме поможет нам его сломать.

Я удивленно приподняла брови.

- Мисс Грейнджер, игра в плохого и хорошего аврора стара как мир. Но при этом очень действенна. Как и естественный стыд любого мужчины, когда молодая женщина видит его в таком виде, в каком он сейчас.

- Но я колдомедик, и стесняться меня было бы глупо.

- Именно поэтому вы будете заниматься им не в аврорате и даже не в больнице, где он мог бы воспринимать вас как функцию в мантии кодомедика.

- А где? - спросила я, окончательно запутавшись от выкладок министра.

- У вас дома. И контраст с авроратом максимальный, и вас он будет воспринимать как женщину, а не как колдомедика. Работу эту вам оплатят по тарифу срочной аврорской, да и возни у вас с ним будет немного – привести в себя после допроса, вымыть, если потребуется. Дать восстанавливающие зелья, иногда костерост. И попытаться разговорить его. Темы мы вам напишем.

Я потрясенно молчала. Самое паршивое, что он был прав. И план его вполне может сработать.

- Мы немного раздвинем пространство в вашем чулане и оборудуем там клетку, чтобы вы могли спокойно спать ночью, так что мешать он вам не будет. И, чуть не забыл, обезболивающее ему не положено. Скажете, что вам запрещено ему это давать и что мы наложили соответствующие чары проверки.

- Понятно, - я медленно кивнула, и тут мне пришла в голову мысль и я выпалила: - А может мне сказать ему, что и восстанавливающие запрещены, только на это чары проверки не наложены? В смысле, лечение костеростом болезненное и поэтому вы его разрешаете. А все остальное – с большими ограничениями, которые я буду якобы нарушать, кроме того, что проверяется.

Глаза Кингсли довольно сверкнули.

Комментарий к Глава 1

Мне очень важен положительный фидбэк, поэтому я всегда с нетерпением жду ваших отзывов.

Огромное спасибо всем, кто исправляет опечатки в “публичной бете”!

========== Глава 2 ==========

Авроры должны придти с минуты на минуту, и я уже нервничаю – как перед экзаменом, до того, как раздали вопросы. Когда все начнется, я успокоюсь, соберусь и буду делать все в точности по советам Кингсли.

Снейпа можно называть только по имени. Так, стоп. Надо приучить себя даже думать о нем так, чтобы не сбиться. Начнем с начала.

Северуса можно называть только по имени и как можно чаще – Кингсли считает, так ему будет сложнее думать обо мне как о функции. Никаких обезболивающих – боль выматывает и поможет его сломать. Не смотреть в глаза – он слишком сильный легилимент, а береженого Бог бережет. Конечно, на Северусе будут блокирующие магию браслеты, но лучше перестраховаться.

Авроры знают, что делают. И готовятся ко всему заранее – даже продумали, чтобы Северус впервые оказался в непривычной обстановке именно в свой день рождения, когда каждый человек ждет чего-то хорошего. Если не подарков, то хоть…

Хлопок аппарации, и авроры уже в прихожей – сюда теперь можно будет аппарировать тем, кто знает пароль. Удобно, что ни говори. Как много я все еще не знаю о магии! Кингсли обещал научить меня этому приему, говорит, что не сложный.

Авроров двое, держат Снейпа, то есть Северуса, за плечи. Он напряженно оглядывает помещение, а потом смотрит на меня и криво усмехается.

- Ну, мы пошли, мисс Грейнджер, - ободряюще улыбается мне один из авроров, - инструкции вы наверняка помните, так что приятного вам вечера.

Он шуточно салютует и толкает Северуса вперед, сдергивая с него плащ:

- Наслаждайся подарком ко дню рождения, слизняк. Надеюсь, это девятое января будет у тебя самым кошмарным.

И авроры дезаппарируют.

Северус разглядывает меня так, словно это я стою перед ним нагишом, а не наоборот. А мне хочется отвести глаза. От его грязного тела, покрытого синяками и ссадинами. От слипшихся от грязи и пота волос. От тяжелого железного пояса, к которому на коротких цепях крепятся наручники. От старых стоптанных башмаков, которые ему явно велики и едва не спадают с ног.

- А вы похорошели, мисс Грейнджер, - ухмыляется он. - Когда я видел вас последний раз, вы были чумазая и всклокоченная.

Кажется, я все-таки краснею, но зато тут же нахожусь, что ответить:

- К сожалению, не могу вернуть тебе этот комплимент, Северус.

- Я и не прошу, - продолжает ухмыляться он. - В конце концов, грудь у меня за эти месяцы не увеличилась. В отличие от вашей, мисс Грейнджер. Кстати, на ты я с вами не переходил. Будьте добры обращаться ко мне так, как приличествует колдомедику.

- Ты не в Мунго, Северус. Ты у меня дома. Так что тут все будет по моим правилам.

- По вашим, колдомедик Грейнджер? Или по правилам Шеклболта?

- По моим. Но мистер Кингсли оставил мне иструкции на твой счет, Северус – что тебе можно, что нельзя. Уверена, тебя с ними уже ознакомили и не раз. Не так ли?

- И насколько дотошно вы собираетесь им следовать?

- Зависит от тебя, - улыбаюсь я почти радушно.

Я сообразила, куда мне лучше смотреть, когда я с ним разговариваю. На шрам, который оставили клыки Нагини на его шее. Так я вряд ли пересекусь с Северусом взглядом. И не буду смотреть… не буду смотреть слишком низко. Да, именно так. Самое безопасное. Тем более, шрам довольно-таки грубый, зашивали рану кое-как – можно будет это откомментировать, кто знает, может такая мелочь тоже подействует.

- Договорились, - улыбается он в ответ. - Кстати, я хотел бы воспользоваться ванной.

- Хорошо, Северус. Я как раз думаю, что будет лучше, если я буду тебя мыть сразу, как только тебя приводят. Чтобы ты тут ничего не испачкал.

Он весь подбирается и чуть вздергивает подбородок:

- С этим я вполне справлюсь и сам. Ваша помощь тут не требуется.

- Не справишься, Северус. Наручники я с тебя снять не могу – там сигнальные чары, взламывать которые я не собираюсь.

На несколько секунд он застывает, а потом усмехается:

- В таком случае, обойдемся без водных процедур.

- Не могу. По инструкции тебе положено принимать душ каждый вечер. Уверена, что несоблюдение этого пункта будет очень заметно.

Чувствую как он буравит меня взглядом, и поворачиваюсь к нему спиной:

- Скинь ботинки и иди за мной.

Дохожу до дверей ванной и только тогда поворачиваюсь. Он все еще стоит.

- Северус?

Он снимает ботинки и идет ко мне, но снова не выглядит подчинившимся.

- Когда молоденькая девушка зовет уединиться в ванной, это звучит возбуждающе. Какое счастье, что вы уже не моя студентка.

- Я тоже очень рада, ты у меня больше не преподаешь, Северус.

Он забирается в ванну и позволяет намылить себя, но когда дело доходит до промежности, вдруг весь подается ко мне и говорит с усмешкой:

- А сейчас займитесь, наконец, своей основной профессией. На минете не настаиваю, можете обойтись рукой.

Реагирую быстрее, чем успеваю подумать – со всей силы бью его кулаком в пах, где и так уже все сизое от синяков.

Северус сгибается пополам и судорожно хватает ртом воздух, при этом чуть не приложившись головой о бортик ванной – я его едва успеваю удержать за плечи.

Плохое начало. Слишком плохое… Я знаю, что должна показаться ему доброй, своей, чтобы он мне доверился и рассказал о ловушках. Иначе там могут погибнуть невинные люди, а я этого допустить не могу.

- Северус, давай договоримся так. Ты не отпускаешь в мой адрес сальных шуточек и выполняешь то, что я говорю. А я стараюсь помочь тебе по мере сил. Поверь, я тебе не враг…

- А друг, товарищ и сестра. Жаль. Я предпочел бы любовницу.

- Обойдешься.

- Обидно.

- Увы и ах… Так что садись в ванну и получай удовольствие от того, что дают.

- Так в том-то и проблема, что не дают… - снова ухмыляется он.

Мягко надавливаю на плечи, чуть придерживаю, когда он садится на дно ванной и начинаю осторожно мыть ему голову, волосы на которой выглядят уже просто тошнотворно. Он молчит и даже немного расслабляется от моих прикосновений. Вот и хорошо.

Когда с мытьем уже все закончено, я чувствую себя совершенно вымотанной. А еще только семь вечера. Накидываю на Северуса мягкий байковый плед и подталкиваю в комнату:

- Мистер Кингсли сказал, что если я иду спать или мне нужно отлучиться, то тебя нужно отправить в клетку, а в остальное время – неважно, где ты будешь находиться. Северус, я почему-то думаю, что сейчас тебе будет удобнее на диване, чем там.

- Вы поразительно догадливы, мисс Грейнджер, - произносит он ядовито, но тут же устраивается с ногами на диване.

Приношу еще один плед и накрываю его поверх – в комнате прохладно, а так Северус точно не замерзнет. Даю питательное зелье – ровно отведенную порцию, и приношу себе с кухни крепкий чай, чтобы уютно устроиться с ним в кресле. Северус чувствует аромат черного чая, сглатывает и старается смотреть в сторону.

Он худой, нездорово-худой. Кингсли говорил, что Северусу не дают нормальной еды, только питательные зелья особого состава – организм это поддерживает прекрасно, а вот чувство голода сохраняется. Серьезных повреждений и ран я пока не вижу, но били его часто. И, судя по поведению, он сам авроров на это провоцировал – не только тем, что упорно молчит и не хочет сообщить, где искать оставшиеся ловушки и куда могли скрыться Упивающиеся из Ближнего круга. Кстати, какой ему смысл молчать? Просто из вредности?

- Я могу дать и тебе тоже, хочешь? - говорю я как можно более дружелюбно.

- Хочу. С сахаром. А лучше – с медом.

- Липовый подойдет?

Он напряженно кивает, и я иду на кухню за еще одной кружкой чая.

Северус пьет медленно, мелкими глотками – смакуя вкус. Наверное, нормальный чай он пил еще в прошлом апреле. Значит, теперь у него будет лишний повод не хамить мне и вести себя нормально. И рассказать, где же запрятаны эти мерлиновы ловушки, а потом и как можно помочь Гарри.

Чай закончился, Северус откидывается назад на спинку дивана и прикрывает глаза. Дыхание у него глубокое и ровное – дремлет. Прекрасно. Можно считать, что первый день прошел удачно. Экзамен сдан. Только вот оценок за него ждать еще долго.

Комментарий к Глава 2

Мне очень важен положительный фидбэк, поэтому я всегда с нетерпением жду ваших отзывов.

Огромное спасибо всем, кто исправляет опечатки в “публичной бете”!

========== Глава 3 ==========

На следующий вечер все повторяется, только хамит Северус уже меньше и просит добавить в чай больше меда. Мне не жалко. Только молчать и ждать, когда же он сам заговорит о чем-то полезном, мне все сложнее.

Проходит неделя, и я понимаю, что Кингсли преуменьшил, насколько я потребуюсь именно как колдомедик. Или я была слишком идеалисткой – он же говорил мне и о костеросте, и о восстанавливающих зельях. А не только о мази от сильных отеков.

Северуса допрашивают все грубее, вид у него к вечеру все более истерзанный, но все же я едва не вздрагиваю, когда он вместо того, чтобы забраться в ванну, приказным тоном дает мне указание:

- Сначала костерост. Полторы порции стандартной концентрации. Порцию восстанавливающего и треть противоотечного.

Он знает, что по инструкции ему из всего этого положен только костерост. И мне кажется, что он даже не сомневается, что я его указания выполню в точности. Значит ли это, что он мне верит? Не знаю… Зато знаю, что я никогда не могла бы стать аврором – Северус вызывает у меня сейчас только жалость и ощущение неправильности происходящего. Так нельзя. Нельзя даже с врагом.

Пою его зельями и стараюсь смотреть в сторону, когда костерост начинает действовать – Северус кривится от боли, судорожно сжимая кулаки. Сажусь рядом на пол и жду, когда все пройдет и можно будет смыть с него этот день. А потом я не выдерживаю и говорю почти что с отчаяньем:

- Ну какой вам смысл молчать?! Вы же понимаете, что авроры от вас просто так не отстанут. И неужели вам не жалко тех людей, что гибнут в ловушках до того, как эту темномагическую мерзость обнаружат и уничтожат авроры? Если вам наплевать на магглов и магглорожденных… но ведь и чистокровные гибнут, и полукровки…

Он долго молчит, и я уже думаю, что он решил пропустить мои слова мимо ушей, но он произносит с неожиданной для меня горечью:

- А никакого смысла нет. Я все это прекрасно понимаю, мисс Грейнджер. Только все, что я знал, я рассказал уже очень давно. Передо мной не отчитывались обо всем, что творили. Официально я же был директором Хогвартса, а не министром. Поверьте, мне жаль, что люди все еще гибнут. Но я не знаю, где еще могут быть ловушки, как не знаю и многого другого, что надеется выбить из меня Кингсли. И не стоит обвинять меня в том, что я поддерживаю теорию Волдеморта – я был верен Ордену и Дамблдору. До последнего.

- До последнего момента, как вы решили переметнуться обратно к Упивающимся и убить директора?!

Он морщится – то ли от боли, то ли от моих слов, не разберешь.

- Я не „переметнулся обратно“, как вы изволили выразиться. Я продолжал делать все то, что обещал Дамблдору.

- Вы еще скажите, что убили его именно поэтому. Потому что обещали. Дамблдору, - презрительно фыркаю я и тут же прикусываю язык – злить Северуса в мои планы не входит.

- Скажу. Я убил Дамблдора по его же просьбе. Он считал, что так будет лучше.

- Очень убедительно, - буркаю я едва слышно, но он все-таки разбирает мои слова.

- Если бы вы задержались в Хижине на пару минут, я дал бы вам свои воспоминания. И уверен, что они бы вас убедили.

Лучше я промолчу. Иначе скажу ему что-то такое…

- Я предлагал Кингсли, что дам эти воспоминания ему, если он снимет с меня эти мерлиновы блокирующие браслеты. Он струсил. Я, мантикора его раздери, даже предлагал ему провести сеанс насильственной легилименции под магическим прессом.

Он снова морщится и умолкает. На лбу у него выступают бисеринки пота – значит, морщится он именно от боли. Но при этом зачем-то поддерживает этот разговор. Пытается отвлечься?

А про насильственную легилименцию Кингсли мне не говорил. Да, это очень выматывающий процесс для волшебников, которые его проводят – нужно как минимум четверо, причем достаточно сильных и готовых к тому, что как минимум неделю после такого сеанса магические силы у них будут очень ослаблены – все уйдет на создание магического пресса, не позволяющего испытуемому уклониться от вторжения и заблокировать воспоминания. Конечно, таких магов Кингсли нашел бы без труда, загвоздка наверняка в другом: если испытуемый начнет сопротивляться всерьез, он погибнет, так ничего и не выдав – пресс его попросту раздавит. И велика вероятность, что Северус захочет таким образом избежать продолжения допросов, а рисковать этим Кингсли не хочет.

Причем тут не угадаешь… Северус мог предложить этот вариант и от желания свести счеты с той жизнью, которую устроили ему авроры. А мог действительно пытаться доказать свою невиновность. Но вот аргументы у него нелепые. „Я убил Дамблдора по его же просьбе“ - феерично просто. А Амалия Боунс лично договорилась с Волдемортом, чтобы он ее заавадил поскорее – ради мира во всем мире. Ну-ну.

Северус пытается подняться на ноги – действие зелий закончилось. Осторожно поддерживаю его, стараясь не задеть синяки и раны, но задача эта уже почти что из разряда невыполнимых.

- Жаль, что и вы мне не поверили, мисс Грейнджер.

- Жаль, что ты не хочешь сказать аврорам всего, что знаешь, Северус, - отвечаю ему в тон. - Кингсли объяснил мне, что большая часть того, что ты сообщил аврорам, и так было им известно еще много месяцев назад. Единственное ценное, что он от тебя добился – это приблизительная схема размещения ловушек. А почти все конкретные места Орден знал и очистил еще до Битвы.

- И откуда Орден обо всем узнал, как вы думаете? Информация сама из воздуха возникла? - цедит он ядовито. - Не будьте дурой, мисс Грейнджер. Все, что я знал, я старался сообщить Ордену как можно скорее. А вот проследить, получили ли они мое сообщение и последовали ли моим советам, я не мог.

Он забирается в ванну и выжидающе смотрит на меня, считая разговор оконченным. Машинально смываю с него кровь и грязь, пытаясь унять сумбур в мыслях. Какова вероятность, что он говорит правду? Упивающиеся, которых удалось захватить живыми, в чем его только ни обвиняли… Дамблдор Северусу верил. Но Северус его убил.

Он тихо вскрикивает и едва слышно шипит какие-то ругательства – я задела одну из ран у него на голове, которая выглядит теперь совсем паршиво.

- Извини. Не заметила под волосами.

Он не отвечает, только молча стискивает зубы и напрягается всем телом, когда я использую заживляющий раствор. Пациенту в Мунго я бы сначала дала выпить обезболивающее, подождала пару минут, обработала бы рану льдовой пыльцой и лишь потом использовала этот мерлинов раствор. А тут выходит, что я мало чем отличаюсь от авроров, что допрашивают Северуса. От этого на душе паршиво. И я знаю, что в следующий раз я наплюю на правила и дам ему обезболивающее. А с Кингсли я как-нибудь разберусь.

Комментарий к Глава 3

Мне очень важен положительный фидбэк, поэтому я всегда с нетерпением жду ваших отзывов.

Огромное спасибо всем, кто исправляет опечатки в “публичной бете”!

========== Глава 4 ==========

Проходит еще несколько дней. Единственное, что я смогла узнать у Северуса – как он передавал информацию Ордену. Или якобы передавал. По крайней мере, это надо проверить. Кингсли от меня отмахивается и советует не тратить время на чепуху, поэтому я пытаюсь разобраться сама, ну а это означает долгие разговоры с Минервой, постоянно выливающиеся в уговоры приехать в Хогвартс и взять на себя преподавание хотя бы у младших курсов. Разговоры с Молли, все еще надеющейся, что мы с Роном сойдемся снова. Разговоры с Хагридом, у которого глаза на мокром месте, когда речь заходит о тех временах, когда был жив Гарри. Разговоры, разговоры, разговоры…

Домой я всякий раз прихожу за пару минут до появления авроров, уставшая и голодная. И, что самое обидное, так ничего и не выяснив. Хотя все обещают подумать над моими вопросами.

Раньше я всегда успевала поесть до того, как приведут Северуса, а теперь приходится оставлять его на несколько минут одного в комнате. Но сегодня мне кажется, что он уснул достаточно крепко, чтобы я могла устроиться в кресле с чаем и бутебродами, вместо того, чтобы спешно заглатывать их, стоя на кухне.

Ем бутерброд с сыром и помидором, запиваю его горячим сладким чаем, и настроение потихоньку становится лучше. Нет, я не зря моталась все эти дни – слова Северуса еще могут подтвердиться. Или опровергнуться. Но мне в любом случае станет легче.

- Это вам Кингсли, посоветовал, не так ли? Решили расширить арсенал психологических пыток? - тихий вкрадчивый голос Северуса заставил меня буквально подпрыгнуть на месте. И подавиться бутербродом.

А я была уверена, что Северус крепко спит. Мерлин, до чего мерзко вышло.

Он смотрит на меня с презрением и какой-то гадливостью, и я краснею:

- Извините. Я думала, вы крепко спите и…

Он молча отворачивается и прикрывает глаза.

- Идите к хвосторогу…

Пару минут я сижу, вжавшись в кресло, а потом иду на кухню, делаю несколько бутербродов и завариваю свежий чай. Устраиваюсь со всем этим рядом с Северусом и жду. Он не спит, но старательно делает вид, что меня нет рядом.

- Северус?

Он смотрит на бутерброды, сглатывает, а потом поднимает на меня взгляд, полный ненависти:

- А вы поднаторели в таких делах, мисс Грейнджер. Волдеморту бы понравилось.

Будем считать, что оскорбления я не слышала. Тем более, на этот раз он сказал мне гадость за дело.

- Северус, не надо так, - я чуть улыбаюсь и подношу бутерброд к его рту.

Он презрительно кривит губы:

- Думаете, вы первая так поступаете? Ошибаетесь, у меня богатый опыт. И не надейтесь, что буду играть в собачку, потому что я…

Договорить он не может – я попросту вставила ему в отрытый рот бутерброд, прямо посреди тирады. Он ошарашено замирает, вид у него при этом предельно комичный, но я стараюсь выглядеть серьезной. Почти.

- Так, Северус, со „скажи ам“ мы уже справились. Теперь нужно откусить часть бутерброда и как следует прожевать – желудок отвык от твердой пищи.

Ненависть в его взгляде сменяется недоверием. Но бутерброд он откусывает.

- Северус, я не хочу тебе навредить. Наоборот. Поверь мне.

Он с трудом проглатывает кусок, собирается что-то ответить, но в последний момент передумывает.

- Чай или снова бутерброд? - спрашиваю я.

Северус хмурится, но ничего не говорит.

Кажется, я спросила слишком непонятно. Сама только запутываю… Считаю до двадцати, а потом произношу как можно спокойнее:

- Северус, я не могу предугадать, как тебе удобнее. Но совсем всухомятку есть бутерброды еще рано, а ничего другого у меня в доме нет. Так что тебе придется говорить, что мне когда подавать. Наручники я с тебя снять не могу, так что…

- Понятно. Чай.

Кормлю его и с трудом удерживаюсь от того, чтобы не погладить по щеке. Сейчас он выглядит совсем беззащитным, и мне не верится, что этот человек мог быть Упивающимся, предать Дамблдора и желать смерти магглорожденным и маглам. Не верится.

Он засыпает, сразу же после еды, а я пытаюсь отвлечься от нерадостных мыслей – читаю книгу по Трансфигурации. Редкое издание досталось мне почти случайно, когда я заглянула в маленькую волшебную лавочку в Мельбурне. Заглянула на пару минут, от нечего делать, пока ждала папу, решавшего свои дела в маггловском банке. А потом наведывалась в то место еще несколько раз, всегда находя там для себя что-то новое и очень полезное. Вроде этой книги, написанной трансильванской ведьмой в прошлом веке.

- Мисс Грейнджер, мне нужно в ванную, - возвращает меня к серой реальности голос Северуса.

- Мм… да-да, конечно.

- Мисс Грейнджер!

- Минутку, я сейчас дочитаю…

- Вашу мать, мисс Грейнджер! Это срочно!

От удивления захлопываю книгу даже не вложив в нее закладку. Так Северус на меня не рявкал со времен учебы в Хогвартсе.

А он уже выпутался из пледа и пошел к ванной. Бегу следом за ним, чтобы распахнуть дверь, и тихо охаю, когда Северус буквально падает на колени перед унитазом и его выворачивает.

Придерживаю его за плечи, помогаю встать, умываю. Он прислоняется спиной к стене и уходить из ванной не спешит.

- Думаю, сейчас будет еще один приступ, - произносит он нейтрально, а я начинаю оправдываться:

- Там не было ничего вредного, правда. Мягкий белый хлеб, свежие сыр и помидоры, немного масла… Я не собиралась тебя ничем травить, я…

- Догадываюсь, - перебивает он меня так же нейтрально, и мне становится не по себе.

Потому что я понимаю, что эта нейтральность наигранная. Просто Северус быстрее меня сложил два и два. Вернее, не побоялся сложить. А мне было страшно подумать, что причина не в продуктах. Уж лучше бы дело было в сыре или помидорах, чем в том, что его организм уже не принимает обычную еду. Если верить книгам по колдомедицине, даже целый год на питательном зелье ничего испортить не может. Но там ничего не говорится о ситуации, в которой сейчас Северус. И о нагрузке, которой подвергается его тело.

Северуса снова выворачивает, а я могу только стоять рядом и ждать, когда ему станет лучше. Питательное зелье уже не столько помогает, сколько вредит ему, но говорить об этом Кингсли бесполезно – он уже давно списал Северуса.

Северус переводит дух и говорит глухо:

- Мисс Грейнджер, только не надо делать вид, что вас это заботит. Мы оба знаем, что живым меня авроры не отпустят. Так что либо я загнусь во время допросов, либо мне присудят поцелуй дементора, либо отправят в Азкабан. Впрочем, третий вариант кажется мне малореальным – тогда слишком много людей будут знать, что я не умер в день Битвы, а для Кингсли это не желательно. Так что единственная новость в том, что весь этот кошмар к лету закончится. Так или иначе.

- Но чай с медом вы еще пить можете…

Он небрежно пожимает плечами:

- Да, это немного тормозит разрушение. Но ничего не меняет.

- Раз вы можете пить хотя бы чай с медом, значит пока еще процесс обратим.

“… и если вы невиновны, если мне удастся доказать вашу невиновность, то вы сможете еще жить нормально. А не доживать оставшиеся дни на койке в Мунго.”

- Давайте вернемся в комнату, мисс Грейнджер. Не думаю, что приступ повторится.

Мы идем в комнату, я укутываю его в плед и сажусь в свое кресло, но читать не получается – взгляд соскакивает со строчек, мне слишком не по себе. Не помогает даже тихое урчание Косолапуса, устроившегося у меня в ногах.

- Что вы читаете, мисс Грейнджер? - спрашивает он светским тоном, и я показываю ему книгу.

Он с интересом слушает, взгляд у него при этом становится такой же напряженный, как при виде чая или еды.

- Хотите, чтобы я вам почитала?

Он пожимает плечами.

- Мне не сложно.

- К сожалению, я плохо воспринимаю на слух, мисс Грейджер. Но спасибо за предложение. Можно попробовать.

- Мы… мы могли бы читать вместе. Я пока прочла только две первые главы, но с удовольствием перечитала бы их еще раз.

Я сажусь рядом с ним и устраиваю книгу на подставку ровно между нами.

- Так удобно?

Он кивает, и буквально впивается в книгу жадным взглядом. Несколько минут мы сидим плечом к плечу, я переворачиваю страницы по его знаку, а потом он с удивлением спрашивает:

- Неужели вы так быстро читаете, что вам приходится ждать меня?

- Нет, я читаю сейчас только те куски, которые особенно заинтересовали меня в первый раз. Иначе вышло бы гораздо медленнее.

Он благодарно хмыкает, и мы читаем дальше, а когда доходим до третьей главы он негромко произносит:

- Ориентируйтесь на свой темп. Я или подожду, или прогляжу страницу еще раз.

Теперь моя очередь одобрительно хмыкать.

Через пару часов я понимаю, что зачиталась настолько, что положила голову ему на плечо – просто пыталась принять более удобную позу, безо всяких задних мыслей. А Северус сделал вид, что ничего не заметил. Словно так и должно быть.

Часы бьют двенадцать, кукушка смотрит на меня осуждающе – по ее мнению мне уже давно пора спать. А мне жаль нарушать эту призрачную идиллию.

- Еще главу? - предлагаю я неуверенно – может, он уже устал, он же знает, что ему предстоит наутро.

- С удовольствием. Спасибо, - говорит он задумчиво и добавляет, - ориентируйтесь на себя. Я предпочел бы читать всю ночь, чем… В общем, ориентируйтесь на себя.

Ложимся мы в результате уже под утро, но глаза у Северуса горят и вид очень довольный. Как у Рона после огромной креманки с мороженым. А у меня такое ощущение, что я подобралась очень близко к правде.

Комментарий к Глава 4

Мне очень важен положительный фидбэк, поэтому я всегда с нетерпением жду ваших отзывов.

Огромное спасибо всем, кто исправляет опечатки в “публичной бете”!

========== Глава 5 ==========

На следующий вечер Северуса привозят позже обычного, и я этому вначале даже рада – иначе авроры поняли бы, что я сегодня не вернулась домой вовремя. Зато разговор с Минервой закончился удачно – она кое-что вспомнила и обещала проверить в ближайшие неделю-две.

Взгляд у Северуса какой-то мутный, передвигается он с трудом и говорит тише обычного.

- Две порции костероста стандартной концентрации, - произносит он почти безразличным тоном, когда авроры уходят. - Порцию восстанавливающего и треть противоотечного. И потребуется заживляющее зелье.

Насчет последнего я и так поняла – на его спину невозможно смотреть без содрогания. Только, катись все мантикоре под хвост, на этот раз я нарушу правила.

- Такие раны нельзя лечить без обезболивающего, - говорю я скорее себе, чем Северусу, и лечу его так, как лечила бы любого другого в Мунго.

Вид при этом у Северуса растерянный и удивленный, но от растерянности не остается и следа, когда появляется Кингсли, чтобы отчитать меня, как первоклашку.

Он орет на меня так, что я радуюсь звукоэзолирующим чарам – если бы соседи его услышали, навнерняка вызвали бы полицию. Кингсли орет на меня до хрипоты, но злости в его глазах нет. Актер он никудышый, я слишком быстро понимаю, что он старается для Северуса. Поддерживает игру в хорошего и плохого аврора. Но самое паршивое, что Северус это тоже прекрасно понимает и наблюдает за происходящим едва ли не с ухмылкой.

Когда Кингсли уходит, я помогаю Северусу устроиться на диване и приношу чашку с бульоном, который сварила утром:

- Вы можете думать что вам угодно, но выпейте это, пожалуйста. Думаю, это ваш желудок выдержит.

- Хотите, чтобы я подольше продержался? Или это инициатива Кингсли?

- Да, хочу. Мне с вами читать интересно. А если вдруг выяснится, что вы невиновны, то вы хотя бы выйдете из всего этого не калекой.

Он иронично усмехается, но бульон выпивает. Почитать вместе сегодня все-таки не выходит – его тут же клонит в сон и он засыпает. А я до самой ночи сижу рядом и пытаюсь придумать, как еще можно доказать правдивость его слов. Потому что я очень хочу, чтобы Северус оказался невиновен. Я понимаю, что это почти нереально, но мне очень хочется верить. Доверять. И надеяться, что я сумею прекратить весь этот кошмар.

*

Не знаю, что он сказал Кингсли на следующий день, но когда авроры приводят его ко мне и говорят, что душ ему сегодня не потребуется, я даже не сразу понимаю, в чем дело. Вернее, я совсем ничего не понимаю. Особых повреждений у Северуса нет, но лицо какое-то странное и взгляд потухший.

Он говорит, что никакие зелья ему сегодня не требуются, и я запутываюсь еще больше. А после душа он вдруг спрашивает совершенно бесцветным голосом:

- У вас есть шоколад?

- Да, конечно, - моргаю я удивленно и ежусь от пришедшей в голову мысли: - Дементоры?..

Северус переводит на меня безразличный взгляд и идет в комнату, я закутываю его в плед и приношу шоколадку. Он есть ломтик за ломтиком, но лучше ему не становится. Даже на предложение почитать он реагирует с безразличием. Выпивает бульон и молчит. Я пытаюсь растормошить его разговорами о том, что беседовала со многими членами Ордена, из тех, кто выжил. Говорю, что есть шанс доказать его невиновность.

Он переводит на меня мутный взгляд и ничего не отвечает. То ли не понял, то ли не поверил, то ли считает все бесполезным. И я не знаю, что мне делать.

*

Кингсли присылает мне сову с запиской, что два вечера у меня свободны – авроры решили провести серию более интенсивных допросов. Мне становится страшно и я аппарирую к нему, пытаюсь отговорить. Он смотрит на меня как-то странно, а потом говорит с сочувствием, что я должна быть сильной и не думать о том, как мерзко выбивать из Упивающихся правду, а о том, сколько жизней мы можем этим спасти. Он в свои слова искренне верит. А я в него – уже нет.

*

Северуса привозят точно в условленное время. Он стоит на ногах только потому, что двое авроров крепко держат его за плечи, но стоит им отпустить Северуса и аппарировать восвояси, он тут же оседает на пол.

Круги под глазами почти черные, в лице ни кровинки, но серьезных ран не видно. Становлюсь рядом с ним на колени и пытаюсь сообразить, как теперь лучше поступить – на Мобилкорпус он может обидеться, так что лучше попытаться перенести его вручную.

- Сейчас, - произносит он хрипло и совсем без интонаций. - Сейчас встану. Зелий не надо. Душ тоже. Только чай.

Киваю и на какой-то миг сталкиваюсь с ним взглядом, отвожу глаза, но тут же понимаю – глупо. Северус слишком вымотан и измучен, чтобы напасть на меня, тем более, разрушив сдерживающую магию браслетов. И он не стал бы убивать меня, я не верю. Не хочу в это верить.

Руки сами тянутся за палочкой, еще до того, как я смогла сформулировать мысль окончательно. Я знаю, что делаю и уверена в своей правоте. Я ему доверяю. И он слишком слаб, чтобы сопротивляться.

- Северус, посмотри на меня, пожалуйста.

Глаза у него пустые, мертвые. Но это пройдет, я уверена. Главное, чтобы у меня все получилось.

- Легилименис! - шепчу я и проваливаюсь в его воспоминания.

Допрос в аврорате. Насколько я понимаю из разговоров авроров, длится он уже не первые сутки без перерыва. На Северуса страшно смотреть, и я догадываюсь, что это - сегодняшние события. Только его привели в более-менее нормальный вид, прежде чем отправить сюда.

Другой допрос. Вернее, допросом это назвать нельзя – авроры стоят вдалеке и с безопасного расстояния наблюдают, как дементоры скользят по телу Северуса своими жуткими конечностями, высасывая все жизненные соки.

Мне страшно, я хочу вырваться, я хочу узнать совсем другое. И я с силой ломлюсь в глубь его воспоминаний - к тем, которые он защищает больше всего. А когда вижу их, понимаю, что лучше бы я этого не делала. Это тоже допрос, только за пару недель до того, как Кингсли поручил мне Северуса. Меня мутит от того, что я вижу, да и от злости тоже. Мыслей только две – как можно опускаться до такого насилия и что будет, если меня вырвет прямо сейчас.

Грубый рывок – Северус выталкивает меня из этого воспоминания и буквально швыряет в другие. Как он оставлял Минерве информацию о ловушках, как пытался предупредить Хагрида и Невилла, как…

Картинки сменяют одна другую, и я успокаиваюсь. Они нормальные. Совершенно нормальные. И с Северусом тут все хорошо. По крайней мере, он цел и глаза у него живые. И голос привычно-язвительный, а не бесцветный.

Я вижу, что Северус не пытался убить или покалечить Джорджа, напротив, он прикрывал членов Ордена, как мог. Вижу, как он подсунул Флетчеру гениальную идею с семью Поттерами.

И вижу его разговор с Дамблдором. От которого у меня в жилах стынет кровь.

Не успеваю толком придти в себя, как картинки сменяются дальше. Дамблдор, говорящий Северусу, что Лили погибла. Просьба Северуса защитить Лили и его готовность отдать за это все, что угодно. Ссора с Лили. Детство.

Детские воспоминания самые приятные, они заставляют меня улыбнуться и расслабиться. И я тут же оказываюсь на полу в своей прихожей. Поднимаюсь на четвереньки, пытаясь придти в себя, и смотрю на Северуса. Взгляда он не отводит, но на лице у него нет никаких эмоций. Да и в самом взгляде пустота.

- Извини, я не хотела, - бормочу я тихо. - Я думала, там что-то, связанное с Упивающимися.

Он ничего не говорит, только прикрывает глаза. Я встаю и иду в ванную, чтобы умыться и начать соображать хоть что-то. Холодная вода отрезвляет и успокаивает. И я понимаю, чтомне теперь делать. Все просто.

Идти напрямую к Кингсли бесполезно, значит, я должна сначала поговорить с Минервой и семьей Уизли. Да, я нарушу этим все те обещания, что я давала Кингсли, но Нерушимого обета я не давала, так что… Мы добьемся сеанса насильственной легилименции и докажем невиновность Северуса. Во что бы то ни стало.

Возвращаюсь в прихожую. Северус лежит все в той же позе и кажется спящим.

Осторожно обнимаю его за плечи и пытаюсь поставить на ноги:

- Давай и уложу тебя нормально. Чтобы было удобно…

Он с трудом встает и я помогаю ему дойти до своей кровати.

- Тут тебе будет лучше, чем на диване. Мягче и вообще…

Он никак не реагирует, и я выпаливаю на одном дыхании:

- Северус, поклянись, что ты ничего такого не сделаешь.

- Я не собираюсь нападать.

Бесцветный голос, ни единой эмоции. Словно не человек, а голем какой-то.

- Северус, я имею в виду, с собой. Я… я хочу снять с тебя наручники. Я могу взломать сигнальные чары так, что авроры не заметят.

- Они заметят это утром.

- Я знаю. Это неважно. К утру я добьюсь, чтобы Кингсли согласился на сеанс легилименции. Я хочу поговорить с Минервой Макгонагалл – к ней он прислушается наверняка. Да и к Артуру и Молли Уизли тоже.

Он долго смотрит на меня и молчит. Прежде я бы ожидала насмешливого или изучающего взгляда, но сейчас он просто пустой. И от этого мне жутко.

- Это бесполезно.

- Северус, пожалуйста… - мямлю я. - Мистер Снейп, ну нельзя же так сдаваться. Вы… Я уверена, что Кингсли вас отпустит. Ведь если вы на нашей стороне… Вы же разбираетесь в темной магии как никто другой и наверняка сможете понять, что же случилось с Гарри.

- Теперь-то какая разница. Поттер мертв. Все закончилось.

Голос у него по-прежнему бесцветный, но я без труда могу дорисовать звучащую в нем горечь и услышать непроизнесенное „я так и не смог спасти сына Лили“.

- Сэр, это неправда. Кингсли не хотел вам говорить о Гарри, чтобы вы не использовали какую-нибудь темную магию и не добили его. Гарри в магической коме.

- После дуэли с Волдемортом?

- Да, Волдеморт погиб, а Гарри впал в кому.

Северус кивает и прикрывает глаза.

Осторожно снимаю сигнальные чары, расстегиваю браслеты наручников и железный пояс. Приношу заживляющую мазь и смазываю ему запястья и следы от пояса. Северус молчит, и только когда я уже собираюсь уходить, спрашивает:

- Поттера пытались вывести из комы?

- Безрезультатно. Кингсли говорит, что там след темной магии, но ее природу он определить не в силах.

- Понятно, мисс Грейнджер.

Целую его в щеку и тут же сбегаю.

Комментарий к Глава 5

Мне очень важен положительный фидбэк, поэтому я всегда с нетерпением жду ваших отзывов.

Огромное спасибо всем, кто исправляет опечатки в “публичной бете”!

========== Глава 6 ==========

Минерва поначалу смотрит на меня как на умалишенную и никак не хочет верить в мои слова о том, что Северус невиновен и жив. И о том, что с ним происходит. Но я подробно описываю, что увидела в его воспоминаниях о том, как он передавал ей информацию, и это ее постепенно убеждает.

Разговор с Уизли мало чем отличается от разговора с Минервой, и поздним вечером мы все отправляемся к Кингсли, встречи с которым я боюсь больше всего.

Кингсли в бешенстве – я выболтала секретную информацию, пусть даже и членам Ордена Феникса. А я в бешенстве от того, что я видела в воспоминаниях Северуса и о чем я уж точно не скажу ни одной живой душе. Да и призракам тоже. Никому.

Но надо отдать ему должное – под аргументами Макгонагалл и Уизли он быстро сдается и соглашается на сеанс легилименции, но сначала проверяет, не нахожусь ли я под Империо. Думаю, больше всего его убедили именно слова Минервы и то, что я вышла из сознания Северуса живой. И надежда, что он сможет помочь Гарри.

Главное, что я своего добилась – сеанс будет через неделю, тогда у Кингсли будет на это время. А у Северуса будет время придти в себя.

Аппарирую домой и тут же кидаюсь в спальню. Северус сидит на кровати и смотрит на меня все тем же мертвым взглядом, но я чувствую – он спал и проснулся только что, от хлопка аппарации, делать это тихо я так и не научилась.

- Все получилось! - выпаливаю я радостно, - сеанс легилименции будет через неделю. Макгонагалл и Уизли вам поверили и будут участвовать в сеансе, они хотели бы навестить вас, но я думаю, что это лучше отложить на пару дней, когда вы немного наберетесь сил и будете чувствовать себя лучше.

Он молчит, и я даже не понимаю, рад ли он. Моя уверенность в том, что все будет замечательно, гаснет с каждой секундой, как я смотрю на его лицо, похожее больше на маску бесстрастности, чем на лицо живого человека.

- Я правильно понимаю, что пока я остаюсь под вашим присмотром?

Слово „присмотр“ для меня как гром среди ясного неба. Но Северус прав, именно так это и называется – даже чуть мягче, чем в терминологии Кингсли.

- Да, эту неделю вы побудете у меня… сэр, - лепечу я в ответ.

- Когда я смогу осмотреть Поттера?

„Северус, да тебе самому осмотр требуется! И постельный режим на все время до сеанса!“ - хочется крикнуть ему, но я говорю очень тихо и, как мне кажется, спокойно:

- После сеанса легилименции.

- Понятно.

- Домовые эльфы Хогвартса смогут принести вашу одежду – в ваши комнаты пока заходить не решались, двери в них просто скрыли маскирующими чарами…

- Хорошо.

- Вы… вы что-нибудь хотите?

- Нет. Спасибо.

- Я… вы не будете против, если я лягу на этой же кровати, она же двуспальная? Мне так будет спокойнее…

Он смотрит на меня и молчит, а меня прорывает. Я говорю о том, что в ужасе от его воспоминаний об аврорате, что я очень боялась, что Минерва и Артур с Молли не станут меня и слушать, что я перепугалась насмерть, пока говорила с Кингсли – на какой-то момент я действительно поверила, что он может упечь меня в Азкабан за разглашение тайны. У меня истерика, я и сама это понимаю. И Северус, наверное тоже. А может, его это просто раздражает – по лицу не поймешь. Он с силой дает мне пощечину, и я умолкаю. Плетусь в ванную и долго пытаюсь придти в себя под душем, но когда возвращаюсь в комнату, он еще не спит.

Ложусь на кровать, на самый край, а потом все же пододвигаюсь поближе к Северусу и беру его за руку.

- Боитесь, что я сбегу, мисс Грейнджер?

Не могу понять, говорит ли он это всерьез или смеется над моими страхами – голос все такой же бесцветный.

- Нет, просто мне так спокойнее.

- Боитесь, что придет Кингсли и арестует вас на пару со мной?

- Именно… - отвечаю ему кисло. - Сама понимаю, что это глупо, но… Ох, как вы только все эти годы такую жизнь выдерживали?..

- Спите, мисс Грейнджер.

Прижимаюсь щекой к его ладони, закрываю глаза и проваливаюсь в сон.

Комментарий к Глава 6

Мне очень важен положительный фидбэк, поэтому я всегда с нетерпением жду ваших отзывов.

Огромное спасибо всем, кто исправляет опечатки в “публичной бете”!

========== Глава 7 ==========

Просыпаюсь я от того, что хлопает дверь. Северуса на кровати нет, и я кидаюсь ко входной двери. Как он смог ее открыть? На ней же столько заклятий! А на нем блокирующие браслеты. И палочка моя на месте – я ее машинально схватила в руку, когда соскочила с кровати.

Из ванной доносится шум воды, и я медленно выдыхаю. Северус просто пошел в ванную. А не сбежал. Идиотка…

А вдруг он пустил воду только для того, чтобы я думала, что он в ванной? Но почему тогда оставил мне палочку?

Стучу в дверь ванной. Если не считать шума воды – тишина. Распахиваю дверь – замок в ней был сломан уже давно, еще прежним жильцом. И тихо ойкаю, так и не перешагнув порог.

- Д-доброе утро, сэр…

Северус перестает наблюдать за тем, как наполняется ванна, и поворачивается ко мне:

- Решили, что позволить мне уединиться тут – много чести? - говорит он ядовито.

И я улыбаюсь. Улыбаюсь от уха до уха, хоть и понимаю, что это очень невовремя. Я почти что счастлива. Нет, не потому, что он не сбежал, хотя и поэтому тоже. Голос у него стал прежний, живой, даже если взгляд все еще потухший и мертвый. Главное, что Северус приходит в себя.

- Вас это забавляет, мисс Грейнджер? - говорит он со злостью, а я готова броситься ему на шею.

- Я рада, что вам лучше, сэр. У вас голос уже снова нормальный стал! Ну разве это не…

Он захлопывает дверь у меня перед носом. Точнее, в дюйме от моего носа, любопытного и лезущего куда не следует.

Пару минут я так и стою перед дверью, продолжая улыбаться. А потом слышу в коридоре хлопок аппарации.

- Госпожа Гермиона, - пищит старенький домовой эльф, - директор Макгонагалл приказала отнести это. Одежда мистера Северуса.

Благодарю эльфа, забираю у него стопку одежды едва не больше его самого и прошу передать Минерве, что пока все в порядке. Эльф аппарирует обратно в Хогвартс, а я отношу вещи Северуса в спальню и переодеваюсь из пижамы в джинсы и свитер.

Я уже заварила чай и сварила для Северуса яйцо вкрутую, а он все не выходит из ванной. Что-то случилось?

Стучу в дверь и замираю, почти не дыша. Через пару мгновений раздается злое „Войдите!“.

- Сэр, я просто хотела узнать, все ли у вас в порядке. И сказать, что хогвартский эльф принес вашу одежду.

Тишина в ответ. Но это и неважно. Я знаю, что с Северусом все в порядке, и этого достаточно. И я знаю, что должна сделать кое-что еще, а пока подожду его в спальне.

Он выходит из ванной через пару минут, обернув бедра полотенцем. Видит меня в комнате и морщится.

- Мисс Грейнджер, я хотел бы одеться. А не устроить стриптиз наоборот, я… - он замечает у меня в руках палочку и замирает.

- Сэр, я сейчас уйду и не буду вам мешать одеваться, просто я… я думаю, что сейчас на вас надето кое-что лишнее.

По тому, как взлетают его брови, я понимаю, что сказала что-то „не то“, но мне уже не до размышлений о собственных оговорках – я пытаюсь воспроизвести заклинание, снимающее блокирующие браслеты. Тихий щелчок и они увеличиваются в диаметре. Если бы он не скрестил до этого руки на груди, браслеты упали бы на пол.

- Мне кажется, так будет правильнее, сэр. Я доверяю вам и знаю, что вы не попытаетесь сбежать, - я кладу свою палочку на кровать рядом с его одеждой. - Я не против, чтобы вы временно пользовались моей палочкой. Если вам что-то потребуется. Но…

- Что „но“, мисс Грейнджер? - спрашивает он напряженно.

- Не пытайтесь пока делать что-то сложное. Вы еще не пришли в себя, не поправились после всего случившегося. Вам нужен отдых. Это я вам как колдомедик говорю!

Он берет в руку мою палочку, и я внутренне напрягаюсь. Надеюсь, он не заметит..

„Я ему доверяю. Я ему доверяю. Я ему доверяю…“ - твержу я как мантру.

- Люмос!

На кончике палочки вспыхивает яркий свет.

- Нокс!

Свет гаснет.

Северус кладет палочку на кровать.

- Спасибо. И, будьте так любезны, выметайтесь из комнаты.

Комментарий к Глава 7

Мне очень важен положительный фидбэк, поэтому я всегда с нетерпением жду ваших отзывов.

Огромное спасибо всем, кто исправляет опечатки в “публичной бете”!

========== Глава 8 ==========

Дни до сеанса похожи один на другой: мы мало разговариваем и много читаем. Разница лишь в том, что с каждым днем он может съесть чуть больше нормальной еды. Глаза у него потухшие, одежда висит как на вешалке, но голос живой, и комментирует он все в своей обычной манере – едко и метко. А я каждый раз расплываюсь в улыбке, чем довожу его до белого каления – он до сих пор уверен, что это насмешка. Параноик…

Думаю, Северус был не в восторге от моей просьбы снова читать вместе. Но все же он согласился! А мне хочется растянуть это удовольствие как можно на дольше. И я надеюсь, что он не оттолкнет меня и когда все закончится. Я же на его стороне, а не на стороне аврората. И, теперь я понимаю это окончательно, я люблю его и не могу представить, что же со мной будет, если я ему стану совсем не нужна.

*

В день, на который назначен сеанс, Кингсли появляется у меня дома с тремя аврорами. И первым делом требует, чтобы Северус надел блокирующие браслеты. Понимаю, что он просто догадался, что я уже давно отключила их – он слишком хорошо меня знает. А может на браслетах были сигнальные чары, которых я не заметила. Неважно. Важно, что Северус наверняка подумал, что я делала все с согласия Кингсли. Или даже по его приказу. Обидно, но ничего не поделаешь.

Авроры аппарируют нас в здание аврората, Минерва и почти все семейство Уизли уже на месте. Рон выглядит так же, как когда он вернулся к нам с Гарри – такой же напряженный и пытающийся заглянуть мне в глаза. Значит, верит. И понимает, что в прошлом мае мы совершили ошибку.

Для сеанса насильственной легилименции уже все готово, остается только занять свои места и…

- Кингсли, Изымающей будет Грейнджер, - говорит вдруг Северус совершенно непререкаемым тоном. - Раз уж она уже кое-что видела. И ей я хоть относительно доверяю.

Министр пожимает плечами:

- Как хочешь, Снейп. Все равно солгать под прессом ты не сможешь.

А у меня сердце забивается в пятки, мне хочется сделать шаг назад, развернуться и сбежать.

- Я… я не смогу, - бормочу я тихо. - Это же… любое резкое движение, и личность будет разрушена.

- Вот и не делайте резких движений, мисс Грейнджер, - говорит Северус холодно. - Надеюсь, у вас хватит ума не лезть в личные воспоминания. Хотя бы на этот раз.

Я вспыхиваю и ловлю на себе любопытный взгляд Рона.

- Сэр, я…

- Вы начнете с воспоминания, как я пришел к Дамблдору за помощью. И закончите воспоминанием о том, как я пытался передать Хагриду информацию о планах Упивающихся. Вы все это уже видели. Новым будет только один момент – прежде он мне казался несущественным, но теперь я считаю его важным.

Судорожно киваю.

- Мисс Грейнджер, попытаетесь расслабиться и почувствовать мой разум, когда войдете в него. Я постараюсь выделить все нужное сам, вам останется только забрать и вынести на поверхность.

Киваю и пытаюсь унять дрожь в руках. Я не хочу быть Изымающей – я никогда не прощу себе, если ошибусь и убью его. Я… я не могу. Я лучше бы помогала создать пресс – там ошибиться сложно. Но Северус решил доверить это мне. Сказал, что он мне „относительно доверяет“, а сейчас это максимум по его шкале, я знаю. Кингсли он не доверяет вовсе. А остальные могут вломиться туда, куда с грацией слона в посудной лавке ломилась я. Этого я допустить не могу.

Вдох – выдох. Вдох – выдох…

Северус ложится на круглый деревянный стол – дерево поможет создать пресс, хорошо бы, чтобы это был дуб. Наверное, он и есть – не случайно же в аврорате оказался деревянный стол нужной формы и нужного размера. Приглядываюсь к царапинам на столешнице – так и есть, не случайно… Интересно, сколько раз его уже использовали? В книгах пишут, что такие артефакты с каждым разом набирают силу и могут даже помочь Изымающим, если испытуемый идет на все добровольно. Книги… Да, лучше сосредоточиться на книгах. Это всегда помогало, поможет и сейчас.

Забираюсь на стол и сажусь Северусу на грудь, внутренне вздрагивая, а он словно читает мои мысли:

- Мисс Грейнджер, - говорит он с ехидцей, - вы за последнюю неделю заставили меня выпить столько костероста что вы меня уж точно не раздавите.

Рон краснеет до корней волос, Джородж одобрительно хмыкает – в мой адрес. А я чуть успокаиваюсь.

Думосброс слева от головы Северуса, вернее, с правой – если смотреть с моей стороны. Так. Лево, право – это все ерунда. Главное, сосредоточиться, не делать лишних движений и выйти сразу же, как только я почувствую малейшее сопротивление. Но не выскакивать раньше положенного – иначе сеанс придется повторить, а вымотает он больше всего именно Северуса. Но я ведь справлюсь? Правда справлюсь?..

Кингсли, Минерва, Молли, Артур, Джордж, Рон и Джинни – встают вокруг стола. Семерка – хорошее число для пресса, я знаю. Я знаю. Знаю. Зна…

Воздух становится густым и тяжелым, словно я дышу киселем. Я не вижу лиц тех, кто стоит вокруг стола, да и лица Северуса не вижу, только его глаза. Черные и потухшие. Наклоняюсь к ним и понимаю, что зрачок постепенно расширяется, закрывая радужку. И наступает чернота.

„Воспоминание о разговоре с Дамблдором – как вы пришли просить его о помощи,“ - требую я мысленно и передо мной тут же появляется воспоминание, клубится сквозь густой воздух серебристой лентой. Перекладываю его волшебной палочкой в думосброс и приказываю: „Дальше“. Интуитивно чувствую, что такой приказ – самый безопасный, так я не наврежу Северусу. И мысленно благодарю стол за подсказку.

Я складываю в думосброс воспоминание за воспоминанием, замерев только однажды – когда Северус показывает мне еще один разговор с Дамблдором. Случившийся, наверное, за месяц или два до событий на Астрономической башне. Северус уговаривает его поговорить с Гарри, рассказать правду заранее и… попытаться провести обряд отторжения хоркрукса. Вытащить из Гарри частичку Волдеморта и уничтожить ее, спасая тем самым Гарри. Северус принес свои расчеты и книгу, пытался убедить Дамблдора, но тщетно. Тот решил не рисковать – вероятность того, что Гарри погиб бы при обряде, была чуть меньше половины. Дамблдор качал головой и говорил, что план Северуса может слишком дорого стоить не только магическому, но и маггловскому миру, поэтому пусть лучше все идет так, как идет. Больше всего меня задевает снисходительная фраза Дамблдора, мол, сама по себе идея не так уж и плоха, будь Волдеморт уже повержен, а Гарри на грани смерти или, еще лучше бы, в магической коме – тогда вероятность удачного извлечения была бы почти стопроцентной. Меня настолько задевает интонация Дамблдора и его снисходительная полуулыбка, что я даже не сразу понимаю, что он сказал. Он сказал, что теперешнее состояние Гарри идеально подходит для проведения обряда, который рассчитал Северус. И что шансы вернуться в мир живых у Гарри есть.

Трясущейся рукой переношу это воспоминание в чашу думосброса, и продолжаю дальше. Останавливаюсь, когда складываю в чашу воспоминание о Хагриде, чувствую слабое волнение воздуха – Северус не хочет продолжения сеанса, отшатываюсь назад и зажмуриваю глаза. Все. Я все сделала. И, надеюсь, ничего не повредила.

Воздух теряет густоту, я слышу посторонние шорохи, но глаза открыть не решаюсь. Страшно.

- Герми, ты… ты в порядке? - встряхивает меня за плечо Рон.

- Да.

Открываю глаза и смотрю на Северуса. Его лихорадит, дышит он тяжело, с хрипами. Но судорог нет. Или… неужели они были, пока я не решалась открыть глаза? Мерлин, только бы не судороги, тогда можно верить, что я ничего не повредила.

- Если судить по внешним признакам, все прошло хорошо, - тихо говорит Минерва, а я уже готова разреветься.

Сажусь на край стола рядом с Северусом и беру его за руку – имею право. Изымающий должен после обряда находиться рядом с испытуемым хотя бы один час, чтобы разрыв ментальной связи не был слишком резким.

Кладу руку ему на лоб и чувствую, как лихорадка отступает. А через несколько минут болезненное забытье сменяется спокойным сном. Мне остается только ждать. Ждать, как он проснется. И ждать, что скажут Кингсли и Минерва после просмотра воспоминаний.

Комментарий к Глава 8

Мне очень важен положительный фидбэк, поэтому я всегда с нетерпением жду ваших отзывов.

Огромное спасибо всем, кто исправляет опечатки в “публичной бете”!

========== Глава 9 ==========

Мне казалось, что прошло всего четверть часа, не больше. Северус спал, а я думала, вернее, мечтала о том, что будет после, когда Гарри очнется и когда Северуса окончательно оправдают, оценят его поступки по заслугам. Хочется верить, что он меня не оттолкнет. Сегодня он выбрал Изымающей именно меня, доверил мне свою жизнь и свой разум. Пусть даже и как “меньшему из зол”, но все-таки. Он же наверняка понимает, что я на его стороне, да и догадался уже давно, что за эти недели успела в него влюбиться. Актриса из меня не слишком хорошая, так что… Смеяться надо мной он не станет, а вот выставить за дверь может – и потому что я для него напоминание о не самых приятных для него днях, и за то, что привезли его ко мне именно по приказу Кингсли. Да и просто потому, что я ему не нужна.

– Гермиона, они закончили.

Тихий шепот мистера Уизли заставляет меня вздрогнуть. Я и не заметила, что отец Рона вошел в комнату. Если верить часам на моей руке, прошло уже почти два часа после сеанса. Не помню, как надела часы обратно – помню, как расстегивала кожаный ремешок перед сеансом, чтобы часы не помешали мне во время обряда. Наверное, надела их после совершенно машинально. Родители подарили мне эти часы в прошлом сентябре, на день рождения. Коричневый ремешок и серебристое обрамление маленького круглого циферблата. Мой день рождения был настоящим праздником, а у Северуса…

Мне хочется думать о чем угодно, только не о том, что скажет Кингсли. Разумом понимаю, что не поверить Северусу он не может, но мне страшно. Очень страшно. Я боюсь какого-нибудь подвоха от аврората, я им не верю. Кингсли не поверил Северусу и не поверил мне, поэтому доверять ему я уже не могу. Даже после того, как он согласился с директором Макгонагалл и мистером Уизли, даже после того, как он согласился на обряд. Не могу. И я не хочу думать, что Северус точно так же не может доверять мне самой.

– Кингсли сказал, что до принятия окончательного решения он должен сначала поговорить со Снейпом, но это, скорее, формальности. Главное, Гарри скоро придет в себя, а Снейпа признают невиновным.

– Невиновным?! Да если учесть все то, что профессор Снейп сделал за все эти годы, всю ту информацию о ловушках, которую он передавал директору Макгонагалл, предложенный им способ избавить Гарри от хоркрукса… Кингсли просто обязан дать профессору орден Мерлина!

Хочу зло добавить, что Кингсли на такое не решится просто из-за того, что не захочет полностью сдавать позиции, но меня язвительно перебивают:

– Вечно вы пытаетесь кого-то защищать, мисс Грейнджер.

Северус уже проснулся. Кингсли, могу поспорить, решил поговорить с ним как можно быстрее, а мне хочется оттянуть этот разговор. Северус устал после обряда, короткий сон – не отдых, этого недостаточно, это…

– Мисс Грейнджер, полагаю, воспоминания уже просмотрены. Лучше сразу решить основные вопросы и не тянуть время. Я не хотел бы задерживаться в аврорате дольше необходимого.

Мерлин, а об этом я не подумала. Идиотка…

Мистер Уизли выглядит чуть растерянным и старается не смотреть Северусу в глаза, ему неловко и, кажется, стыдно:

– Снейп, Шеклболт предложил собраться в его кабинете сразу же, как ты будешь готов к разговору. Минерва уже там, Молли тоже.

– Роль охранника решили отвести тебе? Мило. Впрочем, это ничего не меняет.

– За дверью еще двое авроров, но мы решили, что лучше я…

– Уизли, избавь меня от подробностей, - Северус медленно встал, чуть поморщился и натянул сюртук. – Я предпочел бы разговор по делу.

Мистер Уизли молча направился к двери, и я не удержалась – взяла Северуса за руку. Не отдернул, только хмыкнул. То ли иронично, то ли подбадривающе.

Коридоры аврората кажутся мне бесконечными – точно как когда мы проникли сюда, чтобы выкрасть хоркрукс. Вечность назад. Для Северуса – определенно вечность. А для меня – словно в другой жизни. Только почему-то снова приходится идти по этому зданию и практически никому не верить. Тогда все обошлось, мы с Гарри и Роном выбрались, значит, и сейчас все должно пройти хорошо.

– Мои извинения, Снейп, – начинает Кингсли, стоило нам только войти в его кабинет и сесть в кожаные кресла с деревянными подлокотниками. Он извиняется, но сожаления в его голосе нет. – Ошибки в нашей работе, сам понимаешь, случаются. Лучше перебдеть, чем недобдеть, как говорил Аластор. Мне жаль, что мы докопались до правды лишь сейчас, но я рад, что правда оказалась именно такой.

– Предположим, – перебивает его Северус, – если бы ты согласился на этот обряд несколько месяцев назад, когда я впервые это предложил, все было бы ясно уже тогда.

– А если бы ты оказался Упивающимся, то это была бы лишь уловка. Все факты были против тебя, Снейп. Так что максимум, что я могу сейчас – извиниться за прошлое и думать, что нам делать дальше.

Северус поморщился, но ничего не ответил.

– В том, что ты прекрасно все рассчитал с обрядом отторжения хоркрукса, я не сомневаюсь. В твоей невиновности – тоже. Но отпустить тебя именно сейчас, чтобы во всех газетах раструбили о твоем неожиданном возвращении в мир живых, я не могу. Это подорвет доверие волшебников и нарушит и без того хрупкое равновесие в магическом мире.

Что?! Кингсли отказывается официально признать свою ошибку и отпустить Северуса?! Так вот почему мистер Уизли выглядел таким виноватым… Но почему директор Макгонагалл молчит и не вступится?! Это же несправедливо! Так нельзя!

Я задыхаюсь от возмущения и не в силах выдавить из себя ни слова, а Кингсли продолжает, как ни в чем не бывало:

– Снейп, я предлагаю такой расклад, думаю, ты и сам видишь, что он наиболее логичен: ты остаешься в доме мисс Грейнджер до проведения обряда отторжения хоркрукса, а дом остается под наблюдением. Поттер приходит в себя, ты получаешь орден Мерлина, солидную пенсию и отправляешься куда тебе угодно. Официально будет объявлено, что ты все это время работал на аврорат и искал способ помочь Поттеру. В каком-то смысле, это даже не будет ложью.

Кингсли напряженно смотрит на Северуса, а тот молчит, буравя его взглядом в ответ. Лишь когда тишина в кабинете становится настолько давящей, что даже трудно дышать, Северус, наконец, произносит, чеканя каждое слово:

– После всего, что было, ложью будет все, что ты скажешь, Кингсли. Поэтому я предлагаю такой расклад. Официально будет объявлено – сегодня объявлено – что в ходе следствия удалось доказать невиновность семьи Малфоев. Люциуса освободят из Азкабана, домашний арест Нарциссы и Драко отменят. Если вы успели у них или у меня что-то украсть или, как ты предпочитаешь выражаться, конфисковать – вернете. С Малфоем я встречусь лично. От него информация дальше никуда не пойдет. Моя палочка мне нужна сегодня вечером. Полагаю, ее благополучно нашли после битвы. Ты обеспечишь мне доступ к моим личным вещам – в Хогвартсе и в моем доме – равно как и к Выручай-комнате. Я, так и быть, позабочусь о том, чтобы не попадаться там никому на глаза. И если до официального объявления о моей невиновности хоть один аврор посмеет косо на меня посмотреть – пеняй на себя. В остальном я согласен. Когда я могу увидеть Поттера, чтобы самому оценить, в каком он состоянии?

Кингсли выдохнул с явным облегчением.

– Договорились. Не знаю, зачем тебе защищать Малфоев, но дело твое. Палочку и все остальное вернут, доступ обеспечу. Поттера сможешь увидеть хоть прямо сейчас – организовать портключ в его палату будет не сложно.

– Ты идиот? - Северус не столько спрашивает, сколько выражает любопытство. Вежливым светским тоном, словно интересовался, какой именно сорт чая заварен сейчас в синем фарфоровом чайнике на столе Кингсли. – Перемещение портключом в комнату, в которой лежит человек, находящийся в магической коме – верный способ сменить кому на смерть мозга. О вреде таких перемещений для меня самого после применения магического пресса я даже не напоминаю – меня ты в данном случае в расчет вообще не брал, хотя следовало. Надеюсь, опытов с портключом в комнате Поттера ты еще не проводил?!

Кингсли поежился.

– Нет, мне это только сейчас пришло в голову, я не подумал…

– К сожалению, это становится твоей основной характеристикой.

– Какой вид перемещения тебе подойдет?

– Маггловская машина. Контакты с магией мне в ближайшие часов десять-двенадцать противопоказаны. Разумней всего, чтобы я сейчас вернулся в квартиру мисс Грейнджер. Сделай портключ на приемный покой Св. Мунго или в пустую палату. Использовать его я смогу, скажем, в четыре утра – до тех пор пройдет достаточно времени, к тому же людей в больнице будет меньше. Портключ до Хогвартса подготовь к завтрашнему вечеру – я отправлюсь туда ближе к ночи, чтобы можно было спокойно пройти по замку, когда школьникам запрещено появляться в коридорах.

– Хорошо. Портключ для Св. Мунго доставят в квартиру Грейнджер к четырем утра.

– Второй?

– Северус, – ответила вместо Кингсли директор Макгонагалл, – портключ в коридор, ведущий в твои комнаты, я сделаю уже сегодня вечером. Если ты скажешь поточнее, в какое именно время ты собираешься там появиться, то будет лучше, если в коридоре буду ждать именно я.

– Хорошо, но должен предупредить, что собираюсь провести там несколько часов, а лишь потом отправиться в Выручай-комнату.

– Северус, идти в Выручай-комнату бессмысленно. Она совершенно пуста, замок едва успел восстановить ее после пожара.

– Пожар в той комнате? Минерва, там не могло ничего загореться. По определению не могло. Выручай-комната была защищена чарами от пожара, затопления и Мерлин знает чего еще.

Все молчат, и я выдавливаю через силу:

– Адское пламя, сэр. Никакие чары от него не защитят. В Выручай-комнате была спрятана диадема Райвенкло, хоркрукс Волдеморта. Мы хотели найти его, но появились Малфой и Крэбб с Гойлом, Крэбб вызвал Адское пламя. В комнате все сгорело. Мы чудом спаслись, Крэбб погиб. Адское пламя уничтожает совершенно все, поэтому и хоркрукс был уничтожен. Огонь утих лишь когда сжег все, что могло сгореть в той комнате.

– Я знаю, что такое заклинание Адского пламени, мисс Грейнджер, - цедит Северус.

Разозлился на мои пояснения? Или просто раздосадован? Он хранил в той комнате что-то личное?

– Жаль. В таком случае план придется несколько подкорректировать. В Выручай-комнате были все мои записи по тому обряду. Книга, от которой я оттолкнулся в своих расчетах, должна быть в моем доме, так что восстановить расчеты я сумею. В первый раз это заняло больше полугода, сейчас я надеюсь уложиться максимум в два месяца. Тем более, что обряд необходимо провести, самое позднее, в апреле – последствия года в магической коме могут быть необратимы.

– Сэр, если я могу чем-то помочь, я бы с удовольствием… - до чего же жалко звучит мой голос.

– Мисс Грейнджер, я прекрасно понимаю, что отказаться от вашей помощи мне просто не позволят. Равно как наконец перебраться в свой дом до окончания работы над обрядом.

Голос Северуса сочится ядом, а глаза по-прежнему пустые. Ему не нужна моя помощь, ему никто из нас не нужен. Он хочет закончить то, что обещал Лили, хочет забыть всех нас, как страшный сон. И единственное, что я могу сделать – все же попытаться помочь ему в расчетах. Или, хотя бы, не мешать.

Комментарий к Глава 9

Мне очень важен положительный фидбэк, поэтому я всегда с нетерпением жду ваших отзывов.

Огромное спасибо всем, кто исправляет опечатки в “публичной бете”!

========== Глава 10 ==========

Дни мелькают, похожие один на другой как две капли воды. Северус с раннего утра до позднего вечера сидит над своими расчетами, а я скорее составляю ему компанию, чем действительно помогаю. Иногда он посылает меня в библиотеку Хогвартса или к Малфоям за какой-то книгой, иногда делится результатами своих выкладок. Мне кажется, он проговаривает свои расчеты вслух скорее для самого себя: я и сама много раз поступала так же, когда какая-то тема в учебнике была слишком сложной – пока объяснишь все Гарри и Рону, точно поймешь все сама. Единственное, в чем я уверена - что не мешаю ему и что делаю все именно так, как кажется правильным с его точки зрения.

Я очень хочу, чтобы Гарри поскорее очнулся. Он мой друг, я хочу, чтобы у него все было хорошо… Но иногда мне хочется, чтобы работа над обрядом растянулась подольше – когда все закончится, закончится действительно все. Северус уйдет, и я не уверена, согласится ли он встретиться со мной когда-нибудь хоть раз.

Не думаю, что он видит во мне женщину. Скорее – некий гибрид нескладной школьницы и бесполого колдомедика или, что еще хуже, бесполого аврора. Когда у него хорошее настроение от того, что снова удалось продвинуться в расчетах, он делает перерыв, и тогда с ним можно поговорить о чем-нибудь, не имеющем отношения к обряду. О темных искусствах и зельях, о Хогвартсе и преподавании, о магических дуэлях и их истории. Мне с ним интересно, как ни с кем другим, но кажется, что он предпочел бы моей компании общество Малфоев или, на худой конец, книгу и бокал красного вина. Но вино ему еще нельзя – организм не успел восстановиться, а Люциус Малфой появлялся тут лишь два раза – Кингсли настоятельно просил ограничить эти визиты в мою квартиру. Я пытаюсь запомнить все, что он говорит, впитать его слова, но все чаще хочется просто слушать его голос.

Март идет к концу, на улице настоящая весна и хочется вырваться из дома на волю, пройтись по бульвару, держа его за руку, чувствовать на щеках солнечные лучи, а на губах – вкус его поцелуев. Вкус, о котором я не имею ни малейшего понятия, но почему-то думаю, что он должен быть как горький шоколад. Рон был как молочный. Пожалуй даже как молочный с орехами. А тут – горький шоколад и кофе, черный, без капли молока. Или нет, не кофе, а черный чай. Да, ему это подойдет больше.

- Мисс Грейнджер, - возвращает меня к реальности его голос, - раз уж вы уже четверть часа бездумно пялитесь на меня с характерной для старшекурсников улыбкой, не смею вас больше задерживать. Прогуляйтесь, проветритесь, встретьтесь наконец с тем, о ком так мечтательно улыбаетесь, но не отвлекайте меня своим нерабочим настроением.

Спорить с ним бесполезно, поэтому беру плащ и отправляюсь на улицу. Долго стою у подъезда, никак не могу придумать, куда теперь идти. Просто гулять одной по бульвару кажется мне пустой тратой времени, тем более, когда Северус корпит над бумагами. Весенний день уже не кажется радостным, солнце слепит глаза и хочется поскорее вернуться домой. Может, прогуляться до кондитерской “У Марселя”? Там уютные зеленые кресла, очень вкусный яблочный пирог и густой горячий шоколад. Настоящий горячий шоколад, а не жидкое какао, притворяющееся шоколадом.

Пока я успеваю дойти до кафе, настроение успевает снова стать весенним, а главное, мне приходит в голову замечательная идея – не надо сидеть в том кафе одной и ерзать от вины, что Северус работает, а я развлекаюсь. Гораздо честнее будет взять “на вынос” несколько кусков яблочного пирога и попросить налить мне большой термос горячего шоколада. Эту еду Северусу уже давно можно, а сладкое он любит.

Сворачиваю в ближайший дворик, присаживаюсь около скамейки, чтобы со стороны не было видно, что именно я делаю. Трансфигурировать в литровый термос складной зонтик, так кстати оказавшийся в моей сумке, дело пары секунд. Наверное, не следовало мне так торопиться – термос получился в шотландскую клетку и с петелькой от зонтика, но в остальном он вполне нормальный. По крайней мере, шоколад до квартиры я доношу еще горячий, а термос Северус не заметил, иначе наверняка бы высказался насчет успехов в трансфигурации. Вот и замечательно. День можно считать удачным.

А на следующее утро он говорит, что все готово. Осталось перепроверить расчеты и можно приступать. Все закончилось.

*

Обряд прошел удачно, Гарри отпустили из больницы в тот же день – он отправился вместе со всеми Уизли в Нору. И в тот же вечер Северус уехал к себе домой. Сразу после того, как мы отметили его победу – над хоркруксом и над авроратом – в кондитерской “У Марселя”. Северус шутил о слизеринском цвете кресел, с удовольствием пил горячий шоколад и казалось, что будущее все-таки есть. А на следующее утро все рухнуло.

Я аппарировала к его дому – хотела предложить отправиться в Хогсмид или просто погулять по Лондону, но Северус не пустил меня даже на порог. Сказал, что никогда не простит мне работы на Кингсли, что невозможно простить того, кто сам не прошел через то же самое. Сказал, что я со своими попытками втереться к нему в доверие ничем не отличаюсь от остальных авроров, а мои идеи использовать шоколад как аналог дамблдоровских лимонных долек – просто глупость.

Еще накануне я была готова, что он не захочет больше со мной общаться, но даже предположить себе не могла, что это будет так. Резко, несправедливо, зло. А уж после уютного вечера в кондитерской это стало для меня полной неожиданностью, выбившей почву из-под ног.

Не помню, как я добралась до дома. Хотелось обнять Косолапуса и никого не видеть. А через пару часов в окно постучала сова. Письмо, вернее, записка от Кингсли. Он что-то “неудачно сформулировал” в беседе с Северусом, тот вспылил и “сделал неверные выводы”. Кингсли обещал все уладить со временем, и меня это обещание напугало – мало ли что придет ему в голову, с его-то методами… Я тут же написала ответ, что личные дела буду решать сама, и села писать письмо Северусу.

А он не ответил.

И на второе письмо, которое я отправила через несколько недель – тоже.

Можно было злиться на его вспыльчивость или на умение Кингсли все и всем испортить. Можно было злиться на себя, что не попыталась поговорить с Северусом до обряда. Или на то, что так долго не верила ему, когда он пытался доказать мне, что невиновен. Но злости не было. Была пустота и ощущение, что мне тут больше нечего делать. Все кончено.

Верно, Северуса удалось вытащить из аврората, и обряд отторжения хоркрукса прошел удачно. И это главное. А на остальном нужно поставить точку.

~ Конец первой части ~

Комментарий к Глава 10

Мне очень важен положительный фидбэк, поэтому я всегда с нетерпением жду ваших отзывов.

Огромное спасибо всем, кто исправляет опечатки в “публичной бете”!

========== Глава 11 ==========

Часть вторая. POV Северуса.

Мне удалось отбиться от аврората и обряд отторжения хоркрукса прошел удачно. А это главное.

В мой последний год в Хогвартсе я не строил никаких радужных планов, не надеялся выжить. Но все же выжил. Получил орден Мерлина первой степени, о котором прежде мечтал и который кажется мне сейчас яркой и бесполезной побрякушкой. Получил, как выразился Шеклболт, “солидную пенсию” – ее хватает, чтобы не работать, но при этом жить вполне прилично. Можно закончить все те рецепты зелий, до которых в Хогвартсе руки так и не дошли. Можно согласиться приготовить несколько любопытных зелий, создание которых больше похоже на работу скульптора, чем на варку зелья. Можно переехать из родительской развалюхи в более приличное место. Можно. Даже нужно – за эту развалюху готовы заплатить как за нормальный дом, потому что какая-то компания хочет скупить весь район и построить тут что-то новое. Очень вовремя.

Возможностей много, но радости все это не приносит – ни работа над рецептами, ни приготовление зелий, ни мысли о том, в каком месте я хотел бы жить.

Все закончилось с выздоровлением Поттера. Я обещал Лили, что помогу ее сыну, и я помог. Я оплатил все счета с лихвой, Лили больше не будет мне сниться.

Она давно уже перестала быть для меня реальной женщиной, превратившись в недостижимый идеал, в совесть, как бы пафосно это ни звучало. Она снилась мне всякий раз, когда я хотел сдаться и отступить. Всегда один и тот же сон: я сижу на руинах дома Поттера и обнимаю ее, пока еще живую. Лили просит не оставлять ее сына, защитить его, а я умоляю ее замолчать, поберечь силы, до тех пор, пока появятся колдомедики. В этом проклятом сне я не умею ни останавливать кровь, ни заживлять раны. Ничего не умею. И ничего не могу. А она не слушает меня, только повторяет снова и снова, что я должен помочь Гарри. А потом ее глаза закрываются и я понимаю, что ее больше нет. И просыпаюсь.

Когда я в ту жуткую ночь добрался до Годриковой лощины, Лили уже была мертва. Я обнимал уже остывающее тело. Но в моих снах она всякий раз умирала у меня на руках и просила о помощи. Последний раз это снилось мне в квартире Грейнджер.

Я прекрасно понимал тогда, что Гермиона слишком беспечна и что опыта в колдомедицине у нее не слишком много – если мне удастся схватить нож и нанести точный удар, она не сможет заставить мое тело жить. Нужно только поточнее все спланировать, и тогда я был бы свободен от аврората, допросов и дементоров. Все закончилось бы очень быстро и почти безболезненно. А треклятый сон совершенно выбил меня из колеи, и я не был в состоянии думать о чем-то кроме того, что спасти сына Лили я так и не смог. А потом Грейнджер сказала, что он жив. И что она попытается доказать мою невиновность.

Лили больше не будет мне сниться. Грейнджер тоже больше не появится. Да, я сам виноват, что слишком вспылил тогда, после слов Шеклболта.Аврорская сволочь просто ответила язвительным выпадом на мои раздраженные фразы, а я понял высказывания Шеклболта точно так, как все это время боялся понять поступки Грейнджер. Или Шеклболт специально подвел меня к такому решению – не знаю. Он не дурак, и мое сближение с Грейнджер не было ему на руку.

Я сам виноват, что выставил ее за дверь и заявил, чтобы не смела даже появляться у меня на пороге. Сам виноват, что вспылил попусту и не захотел тут же признать свою ошибку – как тогда, с Лили. Это было глупо, как и то, что до сих пор злюсь на Грейнджер – и за то, что не поверила мне сразу, и за то, что она верила Кингсли, и за жалость ее гриффиндорскую…

Понимаю, что должен был ответить на ее первое письмо со сбивчивыми и чуть занудными извинениями, пафосное и какое-то… подростковое. Там только дешевых угроз не хватало в духе “не простите – утоплюсь в ближайшем пруду”.

Понимаю, что нужно было ответить хотя бы на второе письмо, но мне вдруг взбрело в голову, что правильнее будет сжечь это письмо, не читая. Я злился, что слишком ждал этого письма, злился, что Гриффиндорская Всезнайка может получить надо мной ту власть, которая прежде была лишь у Лили. Или уже получила. Я слишком увлекся Грейнджер за те месяцы, пока рассчитывал поттеровский обряд заново. И если бы ушла она – это было бы слишком… слишком так же, как когда ушла Лили.

Поэтому это было почти легко – наблюдать, как исписанная чернилами бумага корчится в пламени. Почти легко и почти весело. Наверное потому, что я был уверен – будет третье письмо. Но его не было. Все закончилось, так и не начавшись.

Лили перестала мне сниться, но не прийти в день ее смерти на кладбище я не могу. В этот день там всегда много цветов. И людей тоже много, поэтому приходить лучше вечером, когда кладбище опустеет. Но на этот раз побыть одному не удалось – не успел я положить цветы, как появился Поттер. Ничего не значащий обмен любезностями и, внезапно, режущий душу вопрос:

– А вы никогда не думали, что было бы, если бы моя мама вас простила?

Не издевается. Но и ответ ему известен. Вопрос риторический.

Думал. Множество раз думал. Что было бы, если бы я попросил прощения еще раз. Если бы сказал, что не буду общаться с Эйвери и компанией. Если бы я заткнулся, а не орал ей гадости, когда она едва не в драку с Поттером из-за меня полезла. Если бы…

Поттер пинает ботинком жухлые листья на дорожке и вдруг задает еще один вопрос, которого я меньше всего ждал:

– Но тогда какого гиппогрифа вы сами не смогли простить?

Вскидываю бровь и иронично кривлю губы:

– Ну что вы, Поттер. Я вас ни в чем не обвинял. Вы же не знали, что я собирался сказать вам нечто жизненно важное.

– Вы прекрасно понимаете, что я говорю не о себе, сэр. О Гермионе. Если бы вы не простили мою глупость – я бы понял. Но вы так отнеслись к единственному человеку, который вам поверил. И заставил поверить Кингсли, да и весь аврорат с Визенгамотом. Который столько месяцев подряд пытался помочь вам вернуться к нормальной жизни…

– Я не просил ее о помощи, Поттер, – почти выплевываю я, не собираясь слушать эти его нравоучения. Сопляк паршивый.

– Не просили. Но помощь была вам нужна, - отвечает он спокойно. - Именно поэтому я и хотел узнать, почему вы так и не смогли простить. Когда сами ждали прощения.

– Ситуации, знаете ли, разные, Поттер, – говорю ему ядовито. – Я аврорам в допросах не помогал. И, уж тем более, не играл в “доброго аврора”, пытаясь вынюхать хоть что-то.

Он вскидывается, даже открывает рот для тирады, но молчит. И переводит взгляд на могилу родителей.

– Да, сэр. Ситуации были разные. Особенно финалы. Вы правы.

Он сухо прощается со мной и уходит, а я еще долго сижу на кладбищенской скамейке. Мне так же тошно, как восемнадцать лет назад, когда я узнал о смерти Лили.

“Ситуации разные” – это я очень точно брякнул. Лили мертва из-за моего поступка, и ее не вернуть, как бы мне этого ни хотелось. А я жив. И мне очень хочется верить, что Лили простила мне все. Не только те слова, что я выкрикнул со злости.

Поттер прав. И это неприятно. Но еще неприятнее понимать, что мне не хватает Грейнджер. И что я злюсь на нее – ну почему она не придет и не извинится снова?! Я бы согласился с ней общаться…

А сам я к Лили больше не подошел ни разу. Не рискнул. Не хотел унижаться. И был уверен, что она меня прогонит.

Грейнджер присылала сову с письмами. На которые я так и не ответил. Что если… Она наверняка обрадуется, если я зайду к ней на чай. Уже вечереет, завтра рабочий день – она наверняка сейчас что-нибудь читает в компании своего кота устрашающих размеров.

Аппарирую к ее дому, поднимаюсь на второй этаж и стучу в дверь. Тишина. Странно, в такое время Грейнджер должна быть в своем любимом кресле, в которое она забирается с ногами. И с этим отвратительным котом.

Может, зачиталась и не хочет открывать? Спускаюсь вниз, смотрю на окна. Темные. Никого нет дома? Или она спит? Не понимаю.

Но не торчать же здесь всю ночь, как подростку. Аппарирую домой и пишу короткую записку.

„Мисс Грейнджер,

я был бы рад увидеть вас у себя дома завтра вечером на чай.

С уважением,

Северус Т. Снейп“

Немного чопорно, но… уж лучше так. Отправляю почтовую сову с запиской, строго-настрого наказав без ответа не возвращаться, и спускаюсь в лабораторию, чтобы чем-то себя занять. Во втором часу ночи я не выдерживаю и поднимаюсь в гостиную – уж теперь-то сова точно вернулась. Тишина. Выхожу на крыльцо – может, глупая птица оставила мне письмо на пороге. Ничего. Ни-че-го.

Спать я ложусь уже под утро, злой и уставший. Снится мне всю ночь какая-то мерзость – явно отголоски прошлогодних допросов в аврорате: будто Грейнджер решила мне что-то доказать и затеяла какой-то эксперимент с дементорами, якобы пытаясь ответить на то, что я сказал ей сгоряча – „невозможно простить того, кто сам не прошел через то же самое“. Только эксперимент пошел совсем не так, как она надеялась – Грейнджер погибла.

Проснулся я совершенно разбитый и в каком-то тревожном настроении. Неужели я действительно боюсь, что у Грейнджер завелся кто-то, кроме кота? Вздор. Я… Мне просто не нравится, что она не ответила сразу же. И сон сегодняшний тоже не нравится.

Совы все нет. И на пороге пусто. Может, письмо унесло ветром?

К обеду я уже настолько взвинчен, что не могу ни на чем толком сосредоточиться. Грейнджер всегда отвечала тут же. Почему же сейчас?..

Почтовая сова появляется ближе к вечеру, когда я уже готов послать второе письмо – на всякий случай. Взъерошенная птица выглядит очень недовольной, словно я ей печенье должен. За такую работу ни крошки не получит, пусть не пыжится.

Разворачиваю свиток, и не сразу понимаю, как это может быть. Смотрю на сову, а она только ухает возмущенно.

Или птица мне на этот раз досталась предельно тупая, или…. вот об этом „или“ я думать не хочу. Совсем не хочу. Потому что я знаю, в каких случаях совы не могут доставить письма адресату.

Я снова аппарирую к дому Грейнджер, стараясь не вспоминать о том, что мне сегодня снилось. Грейнджер – не глупый подросток, она умная и взрослая, она бы такого не устроила. Я не верю.

Звонок в дверь отзывается гулких эхом, но из комнаты не доносится ни шороха. Окна ее квартиры по-прежнему темные. И стекла выглядят слишком грязными. Но на звонке ее фамилия. И на маггловском почтовом ящике тоже.

На этот раз я ухожу не сразу. Жду. Часов до трех ночи. А потом понимаю, что это бесполезно – сегодня она уже не придет.

Отправляюсь домой и всю ночь ворочаюсь – мне снятся отголоски вчерашнего сна про дементора. А с рассветом я аппарирую в Мунго. Работу Грейнджер прогуливать не стала бы.

Там мне говорят, что она уволилась. Давно, месяца три назад. То есть, вскоре после нашей ссоры. На вопрос, а как можно связаться с Грейнджер, колдомедики не отвечают. Пожимают плечами и тут же торопятся по своим делам. Все одно к одному – и их слова, и то, что Гермионы нет дома, и что сова так и не смогла ее разыскать, и то, что сказал мне Поттер, причем сказал в прошедшем времени, словно уже ничего не изменишь. Легилименцию к ним я применять не рискую, хоть и знаю наверняка, что колдомедики что-то скрывают. Манеру Кингсли заминать скандалы я тоже помню прекрасно – что бы ни случилось, колдомедики озвучат версию “Грейнджер уволилась”, просто потому, что не захотят идти против аврората. То есть, мне нужно либо выпытывать подробности у Поттера или у самого Кингсли, либо смириться. Разница не велика – я и так в общих чертах все понимаю, а детали уже ничего не изменят. И от этого ощущения мне тошно.

Дома холодно и промозгло. Затапливаю камин и долго смотрю, как огонь уничтожает полено за поленом. В помещении постепенно теплеет. А холодный ком в животе так и не исчезает.

Почему я не смолчал тогда? Почему не принял ее сбивчивые извинения? Почему сжег письмо, так и не прочитав?

Хотел выплеснуть на нее всю злость, что накопилась во мне во время допросов? Но ведь именно Грейнджер поверила мне и вытащила из аврората – тут Поттер совершенно прав.

Думал, что она лжет? Но она же предлагала мне просмотреть ее мысли. И я достаточно сильный легилимент, чтобы разобраться, где там правда, а где ложь.

Хотел почувствовать себя романтическим героем, гордо сжигающим письма? Хотел. Почувствовал. Даже получил от этого удовольствие. Как когда наорал на Лили. Идиот.

Я понимаю, что теперь уже ничего не исправить. И ненавижу ноябрь сильнее прежнего.

Комментарий к Глава 11

Мне очень важен положительный фидбэк, поэтому я всегда с нетерпением жду ваших отзывов.

Огромное спасибо всем, кто исправляет опечатки в “публичной бете”!

========== Глава 12 ==========

Свой день рожденья я ненавижу ничуть не меньше, чем ноябрь. Когда я учился в Хогвартсе, этот день помнила только Лили. До пятого курса. Потом – не помнил никто. Кроме меня самого.

Поэтому когда раздается стук в дверь, мне это кажется странным. Кого там нелегкая принесла?

- С днем рождения, сэр, - говорит она вместо приветствия.

Грейнджер. Непривычно загорелая и привычно неуверенно улыбающаяся.

- Сэр, не злитесь. Я сейчас уйду. Просто хотела вас поздравить. Думаю, это вам понравится.

Протягивает мне коробку шоколадных трюфелей и тяжелый сверток – кажется, какую-то книгу.

Гермиона. Выглядит вполне здоровой. И пришла меня поздравить с этим гиппогрифовым днем.

Сгребаю ее в охапку, вместо того, чтобы вежливо принять подарок и пригласить в дом. С нее станется аппарировать сразу же. Если ее отпустить.

Похоже, она от такого напора очень растерялась – притихла и ничего не говорит. Увожу ее внутрь дома, не разжимая объятий, и чувствую себя при этом почти что мальчишкой.

Мы долго стоим молча, а потом она осторожно спрашивает:

- А что изменилось, пока я была в Австралии, сэр?

Она была в Австралии? У родителей? Я кретин. Первосортный кретин, считающий, что за пределами Великобритании уже ничего не существует. Решил, что если сова возвратилась с письмом, то Грейнджер погибла. Хотя каждому известно: для обычных почтовых сов – что мертвец, что давно уехавший с острова. „Волшебника нет на свете“, а свет – всего лишь Великобритания. Любой ребенок знает, что обычной совой не то что в Австралию, даже во Францию письма не послать. Только если собственную птицу обучить или особую породу из почтовых вызвать. Я же повел себя как недообученный магглорожденный, хотя нет, хуже. Как недообученный маггл. Причем параноик. Но как же здорово, что мои страхи оказались лишь страхами.

Ухмыляюсь и произношу как можно пафоснее, попутно пародируя речь министерских крыс:

- У меня был серьезный разговор с Кингсли, в результате которого я осознал, что был неправ на твой счет и должен извиниться. И, как порядочный мужчина, просто обязан попытаться восстановить прежние отношения.

Замирает, отстраняется и отходит к окну. Мерлин, да что я такого обидного сказал?!

- Понятно… - выдавливает она через пару минут. - Значит, Кингсли. Что ж, логично…

- Ну и что же ты считаешь логичным? - спрашиваю ее с иронией, а сам лихорадочно прикидываю, на что она могла вдруг обидеться. На упоминание имени Министра? Чушь, он к ней хорошо относится.

- Логично, что перемены в вашем поведении возникли не сами по себе, сэр.

Вскидываю бровь и молчу – меньше шансов сказать что-то не то.

- Мистер Снейп, ни я, ни Гарри с Роном не идиоты. И нам уже давно осточертело, что с нами носятся так, словно оставь нас без присмотра – не выживем. Но еще паршивей, когда на людей давят, чтобы они были с нами… поосторожнее.

Последнее слово Гермиона словно выплевывает. Она замолкает на мгновенье и наконец поднимает на меня взгляд:

- Мне жаль, что у вас был этот разговор с Кингсли. Мои извинения.

Ерунда какая-то. Она что, думает, будто Кингсли заставил меня быть с ней повежливее?! Думает. Определенно. Бред. Полный бред.

Сплетаю руки на груди и тихо хмыкаю:

- Гермиона, не надо нести чушь. Тебе это не идет. Меня никто не запугивал и не уговаривал быть с тобой, как ты выразилась, поосторожнее. Ты просто не почувствовала иронию в моих словах. Разговор с Кингсли я начал сам – у меня было к нему несколько вопросов, и он на них ответил. Выводы я сделал тоже сам. Не поверишь, но я вполне в состоянии мыслить самостоятельно.

Пожимает плечами и молчит. Не верит. Странно. Раньше я за ней такой паранойи не замечал.

- Ну хорошо, - говорю я примирительным тоном, - на слово ты мне не веришь. Так используй легилименцию.

Качает головой и смотрит в окно. А я злюсь – я же ей предложил влезть в свои мысли, сказал, что пущу… а ей словно все равно. Идиотка.

- Не знаю, зачем вам так важно меня убедить, сэр. Но я же прекрасно понимаю, где мой уровень, а где ваш. И что вы мне что угодно показать можете так, что будет выглядеть убедительно.

- Неужели? В прошлый раз это тебя не смущало. Ломилась так, что сносила все блоки. И верила.

Она вспыхивает до корней волос:

- Извините, я…

- Не извиню, - обрываю ее со злостью. - Я тебе предложил использовать легилименцию, а ты отказываешься. Или для того, чтобы ты мне поверила, я должен быть под прессом? Или в полубессознательном состоянии после общения с твоими аврорами?

Дьявол, я же совсем не это хотел сказать! Да, пресс мне для выяснения личных отношений никто организовывать не стал бы, хотя – Мерлин свидетель! - я рискнул бы сейчас и этим, лишь бы не дать ей сбежать и унять ее паранойю. И свою – что Гермиона с собой что-то учудит.

Но какого гиппогрифа я ляпнул про авроров? Тем более, про „ее авроров“. Да еще и произнес все так, словно я до сих пор на нее злюсь из-за того просмотра воспоминаний. Кто меня за язык тянул?!

Молчит, а губы чуть подрагивают. Только слез ее теперь и не хватало. Для полного счастья.

Считаю до ста и говорю как можно спокойнее:

- Гермиона, да успокойся ты наконец! Я просто хочу помириться. Поэтому и предложил тебе посмотреть мои мысли. Никакого подвоха.

Закусывает губу и молчит. Злится?

- Сэр, давайте будем считать, что мы помирились, - произносит она безразлично и тускло. - Кингсли я скажу, что мы с вами очень дружески побеседовали и что… что я очень рада, что вы приняли мои извинения за… за то, что было прошлой зимой. А промежуточный шаг с легилименцией лучше опустить. От него никому не станет лучше. Пустая трата времени и сил. Я… я думаю, это не мое дело, чем он на вас надавил, но надеюсь, что он от вас отстанет. Я уеду к родителям, и все успокоится. Сэр…

Какого гиппогрифа я влез со своими остротами?.. Почему не сказал сразу, что захотел задать Кингсли вопросы и он мне на них подробно ответил? Зачем вообще заговорил об этом аврорском кретине, выбившемся в министры? Неужели нельзя было просто сказать, что соскучился, волновался, много думал о ней в эти месяцы?! Это же все правда, я не солгал бы ни словом. А теперь она накрутила себя не меньше, чем я прежде. И как достучатся до нее, я не знаю.

- Мистер Снейп, я лучше пойду. Не хочу вам мешать.

- Нет, никуда ты не пойдешь, - рявкаю я на нее раздраженно.

Нервы совсем ни к черту. Понимаю, что совершаю ошибку за ошибкой, но ничего поделать не могу. И понимаю, что отпускать Гермиону сейчас нельзя. Никак нельзя. Пока мы ничего не выяснили окончательно, и пока она мне не поверила. Я уже один раз отпустил так Лили. Второго раза не будет. Не должно быть.

- И что вы хотите? - спрашивает она настолько вяло, словно этот наш разговор выкачал у нее все силы.

Меньше часа назад у меня на пороге стояла пусть нервничающая, но улыбающаяся и полная энергии Гермиона Грейнджер. А теперь я разговариваю с ее бледной тенью. Будто она не со мной беседовала, а с дементором или еще какой-то тварью из тех, что жизненные соки из человека высасывают. И от этого тошно.

- Помириться, - отвечаю устало и уже почти безнадежно. - Вернуться к тем отношениям, что были в начале лета.

- Я с вами не ссорилась. А отношения эти вам не нужны. И не думаю, что Кингсли хотел от вас именно этого.

- Да при чем тут Кингсли!..

Невесело улыбается и молчит.

Она же ни одному моему слову не верит! Что бы я ни сказал, все тут же будет истолковано так, словно меня к ней как минимум в кандалах приволокли. Или нет, хуже, в том чертовом поясе с наручниками.

- Хочешь чаю? - спрашиваю ее нейтральным тоном.

Мне нужно потянуть время и подумать, как убедить ее, что не лгу. Но не допрос же под веритасиумом предлагать! Тем более, авроры не верили, что он на меня действует.

Гермиона пожимает плечами. Безразлично. Ей это действительно безразлично. Если я протяну ей чашку – наверняка выпьет, из вежливости. Но чаевничать в моей компании ей не в радость. Теперь уже не в радость. Но я же помню, я хорошо помню, как она еще несколько месяцев назад буквально светилась от счастья, когда я…

Подталкиваю ее к кухне, собираюсь заварить чай с бергамотом – кажется, этот сорт нравился ей больше всего.

Ну почему сегодня все так нескладно?! Как последний идиот распахиваю кухонный шкаф и пялюсь на пустые полки.

Я уже все упаковал, еще вчера. На завтра запланирован переезд – для начала в съемную квартиру в Лондоне, а там посмотрим, куда. Тут осталась только пачка зеленого чая, который она терпеть не может. А единственная кружка стоит в раковине. Грязная.

- Сэр, я лучше пойду. Я просто хотела извиниться еще раз и поздравить вас с днем рождения. А не портить вам праздник.

Праздник, мантикора его раздери.

- Может, сходим в кафе? В то, с зелеными креслами? - предлагаю я.

- Не надо, сэр. Не тратьте на это время. Мы же обо всем договорились. А кафе того больше нет. Там все перестроили, мне Гарри писал.

Я на той улице полгода не был и бывать до сегодняшнего дня не собирался, но новость о кафе неожиданно становится последней каплей, и внутренне я сдаюсь. На сегодня – сдаюсь. Гермионе я же ничего не докажу. По крайней мере, сам. Но если она переписывалась все это время с Поттером, можно будет попытаться действовать через него. Я не хочу, чтобы она уезжала. Я хочу все вернуть. Но не знаю как.

- Сэр, может вы мне все-таки скажите, что именно хотел от вас Кингсли и чем именно надавил? Вдруг мне что-то придет в голову…

- Он не… ладно, Мерлин с вами, берите палочку – я покажу.

Спорить с ней бесполезно – не поверит, а показать воспоминания и мысли легче, чем пересказать. И моей силы хватит, чтобы протащить ее по всему, что важно.

Гермиона вся подбирается и кивает, сосредоточенно и грустно. На несколько мгновений замирает с палочкой в руках, а потом уверенно произносит:

- Легилименс!

Показываю ей разговор с Поттером и как хотел с ней встретиться после него, показываю разговор с Кингсли и свои мысли о ней. Собираюсь прервать связь, но не тут-то было – Гермиона ломится дальше, уверенная, что самое важное я скрываю. Не знаю, что она ищет, но остановить ее я не пытаюсь. Пусть смотрит.

Мои злость и разочарование из-за его слов о ней. Рывок вглубь. Разговоры с Малфоями. Решение переехать в нормальный дом из этой развалюхи. Рывок. Непреложный обет, что я дал Нарциссе.

Гермиона решила проверить, не давал ли я аврорам непреложного обета?..

Рывок, и меня придавливает воспоминанием о допросе в аврорате. Гермиона тут же шарахается назад и прерывает связь.

Жду, что она скажет, а она снова молчит. Думал, даже если она решит, что это подделка, она задумается, и у меня будет хоть какой-то шанс. А теперь эта идея кажется мне предельно глупой. Как и все, что я делаю сегодня.

- Извините, сэр.

Не знаю, что она имеет ввиду – что снова влезла куда не следует или что все-таки поверила мне и теперь извиняется за свою паранойю, поэтому отвечаю односложно:

- Не за что.

И стараюсь не думать о том, что же она имела в виду.

- Хотите, сходим в какое-нибудь другое кафе? - предлагает она осторожно. - Я бы пригласила вас к себе домой, но…

- Что „но“?! - откликаюсь я резче, чем следовало бы.

Идиот, нужно брать то, что дают. Пока она хоть как-то уняла свою паранойю. Брать и не думать, ждет ли ее дома какой-то придурок из Австралии, из-за которого она не может пригласить меня к себе. Кольца у нее на руке нет, а все остальное уж тем более поправимо.

- Но туда вам не захочется. Не самое приятное для вас место.

- Я предпочел бы сам решать, куда мне хочется и какие места я считаю приятными, - буркаю я очень тихо, просто чтобы выпустить пар, но она все-таки разбирает мои слова и отвечает, отстраненно и снова как-то механически:

- Как хотите.

Лучше уж сделать вид, что не заметил тона. Правда, лучше. Поэтому выдавливаю из себя подобие ухмылки и говорю почти что беспечно:

- Тогда к тебе домой, я только переоденусь. Будем считать, что я по тому месту почти что соскучился.

И только поднявшись в спальню, понимаю, что сказал сущую правду – я соскучился по тому месту. А еще больше - по тому, какой была Гермиона в тот период, в той квартире.

Надеваю чистую рубашку и более приличные брюки так быстро, словно мне нужно на собрание Ближнего круга, а метка горит огнем уже давно. Ловлю себя на этой мысли и тихо хмыкаю – а ведь все действительно изменилось, теперь я тороплюсь совсем по другой причине. И очень надеюсь, что все так и будет продолжаться. Если Гермиона не сбежит…

Не сбежала. Стоит в гостиной точно там же, где я ее и оставил. Думает о чем-то невеселом. Может, я зря на нее давлю? Может, ей уже давно не хочется быть со мною рядом, а это поздравление было лишь вежливостью?

- Ты не хочешь, чтобы я там появлялся? Или тебе сегодня некогда? Можно перенести на завтра. Или как тебе удобней будет. У меня никаких четких планов на ближайшее время нет.

Она качает головой, берет меня за руку и мы аппарируем в прихожую ее квартиры. Куда меня столько раз аппарировали авроры. Только сейчас все иначе – я сам хочу оказаться в этом месте. Хотя нет, лгу. Даже в те недели я ждал возвращения сюда. Ждал передышки в допросах, ждал облегчения от зелий и теплой воды, ждал нежных прикосновений, что уменьшают боль и отвлекают от нее…

Медленно обхожу все комнаты. Гостиная, где мы сидели вместе на диване, плечо к плечу, и где я наблюдал из-под полуприкрытых век за Гермионой, устроившейся в своем кресле. Кухня, где она заваривала мне крепкий черный чай. Спальня, где я пару ночей спал с нею на одной кровати. Ванная, где…

- Сэр, вы уверены, что это место вам не неприятно? - спрашивает она напряженно и берет меня за руку. - У вас такое лицо…

Притягиваю ее ближе и обнимаю:

- Нормальное у меня лицо. Просто я подумал… Кингсли хотел добить меня тем, что притащил сюда на мой день рождения. Авроры глумились, что это можно назвать своеобразным подарком к дате.

Чувствую, как каменеют ее плечи под моими руками, и обнимаю крепче.

- А ведь он и в самом деле сделал мне подарок на день рождения. Самый важный в мой жизни. Ведь где бы я был, если бы не ты. Глупо было пытаться утаить от тебя, что за ту зиму и весну ты стала мне самым близким человеком. И еще более глупо было взорваться из-за слов Кингсли и все разрушить.

Гермиона тяжело вздыхает, но не произносит в ответ ни слова, а я целую ее в макушку, так и не решаясь отстраниться и поцеловать ее в губы. Потому что если она отшатнется…

Но надо что-то делать или хотя бы говорить. Она не будет вот так вечно стоять и ждать, когда же я на что-то решусь. А решиться трудно.

- Может… может начнем с начала? Пусть Кингсли с его приспешниками катятся к хвосторогам, давай забудем все, что с ними связано.

Она не отвечает. Значит, прошлой весной между нами ничего и не было? Только ее чувство вины и ничего более? Идиот.

Она обнимает меня в ответ, и мне становится чуть спокойнее. Может, и не идиот. Может, и не ошибся.

- Сэр, конечно я хотела извиниться. Я надеялась, что вы меня простите за все случившееся и…

Она замирает и только прижимается ко мне сильнее, а я чувствую, что улыбаюсь.

- Вот и я очень надеюсь на это самое „и“, Гермиона. Только не надо называть меня на „вы“ и „сэр“. Тем более, мое имя ты знаешь прекрасно. Я помню.

Она чуть вздрагивает, а я мысленно чертыхаюсь – последняя фраза прозвучала слишком ядовито.

- Я думала, вам будет неприятно, если я буду обращаться к вам по имени, сэр. Вы же сами говорили…

- Мало ли какую чушь я нес тогда. Будем считать, что мне простительно. На тот период.

Слышу ее тихий смешок и успокаиваюсь – мир установлен.

- Верно, простительно. Северус.

Целую ее в висок и уже почти не боюсь, что она отшатнется. Почти. Не боюсь.

Гермиона улыбается и тянется губами к моим губам, все просто замечательно, но я нутром чую какой-то… нет, не подвох. Червоточину. Что-то с чем-то не стыкуется, что-то ее тревожит. Не мой возраст, не прошлое, нет. Скорее будущее. Но будущее подождет, я хочу жить настоящим. Сегодняшним днем, а не страхами потерять все в завтрашнем.

*

Пару часов спустя, когда мы уже успели вернуться из спальни на кухню, заварить чай и даже почти допить его, Гермиона вдруг спрашивает:

- Ты хочешь, чтобы я вернулась в Лондон?

А она не вернулась? Она же и так в Лондоне. Временно?

- У меня обратный самолет через неделю, - поясняет Гермиона. - Я собиралась просто навестить друзей. Летом… Летом мне было тут слишком тоскливо. Все закончилось, развалилось как карточный домик. Меня тут ничего не держало, а родители и прежде уговаривали меня переехать к ним в Австралию. Вот я и уехала.

- Тебе там нравится? - это единственный нейтральный вопрос, который приходит мне в голову. Я чувствую, что разговор вот-вот перейдет именно на ту тему, которая и тревожит Гермиону, и мне от этого не по себе.

- Да, очень. Там все другое… - она замолкает на мгновение, а потом продолжает, напряженно и как-то нервно. - Я решила, что не смогу быть колдомедиком. Устроилась там в волшебную лабораторию к мистеру Брауну – основные направления там зелья и нумерология. Мне это ближе и… Мистер Браун выписывает “Пророк”, а там писали, что я ассистировала тебе при разработке обряда, который спас Гарри. Это и было основной рекомендацией для мистера Брауна. А когда он… когда он узнал, что я собираюсь в отпуск сюда, он просил поговорить с тобой насчет работы в его лаборатории, - она глубоко вздыхает и заканчивает тоскливо: - Я не из-за этого к тебе пришла. Я вообще не собиралась с тобой об этом говорить. Думала, просто поздравлю и уйду.

Можно выдохнуть. Никаких молодых смазливых австралийцев, игроков в квиддич или еще какую-то глупую игру. Просто меня посчитали чрезмерно мнительным идиотом. Неприятно, но небезосновательно. Поправимо. Полгода назад я бы возмутился. Но это было полгода назад. Теперь мне нужно восстанавливать то, что еще можно восстановить. Одно резкое движение – и все рухнет. Не сгорит дотла, как я боялся прошлой осенью, но все же рухнет. Хотя один вопрос не задать я все-таки не могу:

- Но ты же не жалеешь, что не ушла? Вернее, что пригласила меня сюда?

- Не жалею, - качает головой Гермиона и поспешно добавляет: - Но с просьбой Брауна это никак не связано!

- Я догадался.

Беру ее руку в свою и пытаюсь продумать, что же я скажу Гермионе. Вернее, я уже и так понял, что. Не могу сообразить, как это лучше сделать. Чтобы не было очередного витка недоверия в ответ на мои действия, желания или чему там еще можно не верить.

- Насчет Брауна, - ладонь в моей руке напрягается, успокаивающе поглаживаю ее и продолжаю, - думаю, его предложение сейчас очень кстати. Тебе нравится в Австралии, а я с удовольствием уехал бы из магической Британии. Подальше от Кингсли, Скиттер. Подальше от прошлого. Все одно к одному – у меня даже вещи собраны, осталось лишь уменьшить их и забрать из старого дома, который через пару недель пойдет под снос. Если хочешь, я уеду с тобой. Договорюсь с Брауном или придумаю что-нибудь другое. Денег, которые мне платит Министерство, в любом случае на первое время хватит, а на вырученное за продажу старого дома можно будет купить дом где-нибудь в пригороде Мельбурна…

- Тогда уж Сиднея, - Гермиона улыбается на этот раз действительно радостно, - Браун хотел открыть там свой филиал – он ищет человека, который его возглавит.

- Значит, Сиднея.

Будто для меня есть какая-то разница. Я не бывал в тех городах ни разу, их названия для меня пустой звук. Сидней так Сидней.

- Северус, там океан. И пляжи очень красивые. И тепло. И…

Общий смысл аргументов мне ясен и так, поэтому я просто притягиваю Гермиону к себе и накрываю ее губы своими. До чего же приятно слышать, как она называет меня по имени. Но еще приятнее целовать ее в лоб, веки, переносицу, скулы… и понимать, что она не отшатывается, наоборот, тянется ко мне. Мой подарок ко дню рождения. Которым я ни с кем делиться не собираюсь. У которого вкус и запах праздника. И жизни.

~ конец ~