Ищу классного парня [Диана Кизис] (fb2) читать онлайн

Диана Кизис Ищу классного парня

Еве, которая постоянно напоминает мне, что очень хорошо иметь настоящих друзей, что бы ни случилось.

Благодарности

Спасибо Грегори Макнайту, Майку Шерески, Йену Кляйнерту и Дженнифер Рудольф Уолш за продвижение этой книги, Карен Косзтольник – за редактирование, Эдду Брогне – за иллюстрации, Кристиану Аблангу, Лайзе Энн Ауэрбах, Еве Эпштейн, Дрю Фельману, Элизабет Фланаган, Гарриэту Фридману, Гейлу Форману, Али Голдщтейну, Бернис Харт, Бее Илюмин, Сьюзен Киттенплан, Джорджу Кизису, Маккензи Кизис, Джин Фэй Манфреди, Крису Вайцу, Линдси Уилкс и всем замечательным женщинам из журнала «Элль» – за поддержку. Отдельное спасибо вам, покорители женских сердец, ведь именно вы вдохновили меня на эту работу.

Пролог

Все мы уже слышали сказку о Питере Пэне. Помните, Питер Пэн спокойно летает и занимается своими делами, пока не встречает девочку Венди, которая вдруг занимает все его мысли? В итоге он начинает наведываться к ней в любое время, берет ее с собой – и начинаются удивительные приключения. В один прекрасный день Венди решает, что он должен начать вести себя как мужчина. И что же делает Питер Пэн? Он удирает с феей Динь-Динь, пополняя ряды так и не повзрослевших существ мужского пола, а Венди остается одна.

Понять сказку о Питере Пэне совсем не сложно. Мальчик встречает девочку. Девочка становится женщиной. Женщина хочет, чтобы мальчик вырос. Он не выдерживает давления с ее стороны и… исчезает. Синдром Питера Пэна присутствовал почти у каждого парня, с которым я встречалась. С той самой минуты, как я услышала эту ужасную сказку, мои мысли занимает один вопрос: о чем думала Венди? Как могла она допустить, чтобы ее смутил, заинтересовал и, наконец, соблазнил какой-то малый в зеленом трико и с искорками в глазах? Разве она не видела, что он всего лишь мальчишка?

1…

– О нет! Ты выглядишь намного лучше, чем я!

Кики только что открыла входную дверь моей квартиры и ворвалась в крошечную ванную, где я накладывала макияж. Ей почти удалось напугать меня до смерти: магнитофон орал на полную катушку и я не слышала ее стука. «Хорошо, что она не потеряла ключи, – подумала я. – Пока». – Неправда, – возразила я, быстро оглядев подругу. Кики, как обычно, выглядела суперсексуально. Ее светлые волосы были распущены, джинсы плотно облегали все соблазнительные выпуклости, а губы алели, как спелые ягоды. Разумеется, она надела новый черный свитер, который немного приглушал ее естественную чувственность. (Кики считает, что черные свитера удачно скрывают ее грудь.) Ну ладно, веки у нее слегка припухли, но я заметила это только потому, что заранее знала, в чем дело. Надо признать, что в целом Кики смотрелась круто. Я взглянула на свое отражение в зеркале – так, для сравнения. Я не похожа на Кики. Я отношусь к тому типу девушек, которых окружающие называют «очаровательными». Даже если бы я стояла перед ними с проколотыми сосками, в трусах с дыркой на самом интересном месте и плеткой в руках, они все равно сказали бы: «Какая прелесть!»

Мне нужно было докрасить ресницы.

– Бен, ты же знаешь, что выглядишь потрясающе, – произнесла Кики, наблюдая за тем, как я наношу второй слой туши.

– Вовсе нет.

– О Боже, пошла ты! Все ты знаешь! – Она вылетела из ванной и в ярости побежала в спальню.

Пару дней назад Кики порвала с бойфрендом, Эдвардом. На самом деле правильнее будет сказать, что она порвала с арендованной собственностью по имени Эдвард. Ведь такие отношения больше всего напоминают аренду. В наши дни краткосрочная аренда в отличие от долгосрочной (или, Господи упаси, от права собственности) – это настоящий кошмар для молодых женщин старше двадцати пяти. Все происходит так: в течение нескольких месяцев ты крутишься с одним парнем и больше ни с кем не встречаешься, и он ни с кем не встречается (по крайней мере ты думаешь, что он ни с кем не встречается), но ты не называешь его своим парнем, потому что он тоже не называет тебя своей девушкой. Потом вы ссоритесь из-за какого-нибудь пустяка, например, из-за того, что он не звонил все выходные до воскресного вечера, а когда ты говоришь ему, что тебя это обидело, он заявляет что-то вроде: «С каких это пор воскресенье не выходной день?»

Потом у вас происходит Разговор под названием «Я думаю, нам нужно поговорить» (потому что ему всегда предшествуют эти пять до боли знакомых слов), и он бросает тебя, прежде чем ты успеваешь понять, встречались ли вы на самом деле. Все заканчивается тем, что ты начинаешь оплакивать то, что потеряла, не понимая, что именно это было, и задавать себе вопросы, настолько серьезные («Может, нужно было поступить по-другому? Не говорить этого вообще?»), что они даже не помещаются у тебя в голове. Сожаления и запоздалые догадки нарастают по спирали и затягивают тебя в свой водоворот. Как хорошо знакомы эти ощущения нам с Кики! Ведь я пишу статьи о том, какими мерзавцами бывают мужчины, а она редактирует статьи о том, какими мерзавцами бывают мужчины, «Филли»^[1] – журнал, в котором мы обе работаем, – печатает статьи о том, какими мерзавцами бывают мужчины, а около миллиона женщин читают статьи о том, какими мерзавцами бывают мужчины. И тем не менее нас до сих пор удивляет то, какими мерзавцами бывают мужчины. Вот типичный пример того, как слепой ведет слепого.

Как бы там ни было, после шести недель занудных встреч арендованная собственность Кики решила, что пришло время для Разговора. Они провели вместе уикэнд, занимаясь тем, чем обычно занимаются молодые пары: готовили на ужин запеченного тунца, выбирали свитера в магазине «Барниз» и так далее. После этого он заявил, что их отношения зашли слишком далеко, и с тех пор Кики не получала от него никаких известий.

Я услышала, как открылась дверца шкафа, затем последовал шорох перебираемой одежды. Застучали вешалки, полетели вниз, глухо ударяясь об пол, туфли. Я живо представила себе стоящую перед моим зеркалом полураздетую Кики, возможно, примеряющую один из моих топов, скорее всего с двумя разными туфлями (чтобы посмотреть, какие смотрятся лучше), в которые она с трудом втиснула свои ступни восьмого размера^[2].

– Я выгляжу настоящей толстухой! – Кики попыталась перекричать музыку.

– И не говори, ты просто корова! – проорала я в ответ.

Я направилась в кухню, чтобы приготовить ей напиток. Крепкий напиток. Я схватила огромную бутылку водки «Абсолют», которую принесла Кики, когда я окончательно порвала с Джеком. Там еще немного осталось. (Признаю, я пила ее одна и не спеша.) Я зорко оглядела содержимое холодильника в поисках второго компонента для коктейля, но ничего, кроме диетической колы, там не оказалось. Я подумала, что это как раз то, что надо, и смешала в стакане колдовское зелье. Водка поднимет Кики настроение, а кофеин не даст ей уснуть.

Из спальни раздалось: «Я выгляжу полной неудачницей!» На пол с треском упало что-то сделанное из пластика или стекла – судя по всему, она добралась до образцов работ коллег-журналистов и пиарщиков, которые я складывала на туалетном столике.

– Ты великолепна, Кики, и давай покончим с этим.

– Я ненавижу свои шмотки!

Я зашла в спальню. Она уже сняла свой черный свитер и надела один из моих. Теперь она растягивала его и расправляла.

– Ну вот, сейчас на тебе моя одежда, так что расслабься.

Я протянула ей стакан с коктейлем. Она вздохнула:

– Вот смотрю на тебя и жалею, что я не брюнетка.

– Ну, брюнетка и есть блондинка, только немного другая.

– Я слишком высокая.

– Низкая женщина – всего лишь вариант высокой.

Я кружила по комнате, высматривая вещи, которые могли пригодиться для сегодняшнего вечера, и запихивала их в сумку.

– Нет, правда! – завопила она. – В тебе есть что-то от голодной эмигрантки, ты такая хрупкая! А я выгляжу как чертов жираф!

Только Кики могла сделать трагедию из роста в пять футов восемь дюймов^[3] и размера груди 34D^[4]. Ей почти удалось убедить меня, что быть коротышкой совсем неплохо. Она уверена, что все маленькое выглядит намного симпатичнее, будь то мобильный телефон, вечерняя сумочка, канапе или Сара Джессика Паркер.

– Голодание сейчас в моде! – объявила я. – Мы говорим так: го-ло-да-а-ние.

Она все равно не улыбнулась. Поэтому я сказала:

– Хорошо, твоя взяла. В тебе есть что-то от жирафа, но с большими сиськами.

Кики наконец-то засмеялась. Осушила стакан за несколько глотков, проглотила кубик льда и скривилась. В ее зеленых глазах появилась решительность. Теперь у Кики был вид человека, решившего непременно осуществить задуманное, чего бы это ни стоило, невзирая ни на какие чертовы обстоятельства.

Мы решили поехать на ее «джетте»^[5], потому что она была припаркована ближе. Перед тем как залезть в машину, мне пришлось убрать с сиденья пачку банковских счетов, отвратительный грязный лифчик, несколько банок из-под диетической колы, календарь из «Лос-Анджелес таймс» и наполовину пустой пакетик с картошкой фри из «Макдоналдса», затвердевшей, как пластик.

Кики смотрела, как я пыталась навести порядок.

– Бен, успокойся, ладно? – сказала она. – Ты просто можешь бросить все это на заднее сиденье.

И так каждый раз.

Он или не он?

БЕНДЖАМИНА ФРАНКЛИН

Ты когда-нибудь слышала мудрую мысль: «Они не купят корову, потому что и так получают молоко бесплатно»? Будь честной сама с собой: ты позволяешь доить себя бесплатно и на постоянной основе. Но проблема, из-за которой ты не можешь разумно подойти к сексу, возможно, кроется в следующем: ты спишь с парнем и не знаешь, действительно ли он является твоим бойфрендом. Ты не можешь его спросить, а он не говорит. Тест от «Филли» поможет тебе это выяснить.

1. Ты у него дома. Звонит телефон. Он:

а) подходит, объясняет, что сейчас занят с тобой, вешает трубку и говорит: «Спайк и София передают привет»;

б) демонстративно не берет трубку. Он уже позаботился об автоответчике, так что тебе не удастся подслушать сообщения от других девушек;

в) просит тебя подойти. Он занят: записывает сборник твоих любимых песен Белль и Себастьяна.

2. Ты делишься с ним подозрениями насчет того, что кто-то из твоих «друзей» считает тебя шлюхой. Он говорит:

а) «Да как она могла подумать, что ты шлюха? Мы вместе уже целых два месяца»;

б) «Этой ботанке, наверное, обидно, что ты с кем-то встречаешься и развлекаешься на полную катушку?»;

в) «А я-то думал, почему на нашем первом свидании ты разрешила мне надеть твои трусы на голову».

3. Вы на вечеринке возле бассейна местного фешенебельного отеля. Когда подходит один из его друзей, он:

а) не представляет тебя, бормочет что-то невыразительное о том, что хочет осмотреть модную мебель в фойе – один;

б) почти ничего не говорит, так как его знакомые имеют возможность лицезреть тебя при каждой встрече и воспринимают твой нежный образ как «неотъемлемое» своего друга;

в) представляет тебя, и вы договариваетесь о том, чтобы сгонять на вечеринку караоке в стиле панк-рок в следующую субботу.

4. Когда ты сообщаешь, что хотела бы провести следующие выходные вместе с ним, выражение его лица позволяет отнести его к следующему разряду:

5. Последний раз он видел тебя без макияжа:

а) вчера вечером. Ну и что! Вы все равно просто смотрели фильм из видеопроката;

б) когда ты проснулась на следующее утро после вашего первого свидания. Если бы ты знала, что вы будете спать вместе, ты бы захватила косметичку;

в) н-да, правильно.

6. Отправляясь в видеопрокат, вы:

а) спорите и в шутку ссоритесь по поводу того, какой фильм выбрать;

б) обращаете внимание на то, что в секции «Новинки» представлен фильм, который вы смотрели вместе в прошлый раз, перед тем как пойти на настоящее свидание;

в) сразу начинаете искать порно.

Филли – ключ к тесту

При составлении ключа мы напрочь отказались от помощи так называемых экспертов, которые пишут тошнотворные книжонки по самоанализу. Мы просто решили сказать тебе, что по этому поводу думаем мы.

Суммируй баллы, руководствуясь данной таблицей:

6-9 баллов. Его никак нельзя назвать твоим парнем. Ваши отношения слишком поверхностны, при этом ты изо всех сил стараешься не ударить в грязь лицом (ты ведь всегда пользуешься косметикой, когда вы идете куда-то вдвоем) Хорошая новость: ваши отношения на пике страсти – это ли не счастье? Ты надеваешь лучшие шмотки, тебя ведут на ужин, а потом – море секса. Плохая новость: возможно, вам суждено превратиться в ДКТ (друзей, которые трахаются). Наш (скорее всего плохой) совет: продолжайте встречаться. Вдруг он именно тот, кто тебе нужен?

10-14 баллов. Ваши отношения неопределенны. Он может провести с тобой уик-энд за городом. Наверняка ты знакома с его сестрой или братом. Но станет ли он твоим парнем? Или в один прекрасный день ты встретишь его на концерте альтернативной музыки с фанаткой инди-рока^[6]. которая, сидя у него на коленях, облизывает языком его ухо? Наш (скорее всего плохой) совет: вызови его на разговор. Но имей в виду: если ты потребуешь от него каких-либо обязательств, он может с воплем выбежать из комнаты, уехать в Ботсвану, и ты никогда больше не получишь от него ни строчки.

15-18 баллов. Поздравляем. У тебя есть бойфренд. Как мы узнали? Да просто все уже не так романтично. Иногда тебе уже неохота надевать красивые трусики, перед тем как он придет, – он все равно не заметит. И опять же отказ от всех условностей, которых требуют свидания, – небольшая цена, которую приходится платить за настоящую близость. По крайней мере твой психолог сказал бы тебе то же самое. Наш (скорее всего плохой) совет: тебе не нужен совет, ты влюблена. Ужасно, правда?

* * *

Каждую осень «Филли» – журнал, который читают женщины, предпочитающие мужчин-социопатов и кредитные карты с перерасходом средств, – организует грандиозное торжество, чтобы отметить выход номера, посвященного моде. Мы проводим это мероприятие в благодарность рекламодателям нашего издания. Конечно, благодаря им почти никто не читает «модный номер» – там так много рекламы, что невозможно найти сами статьи, а журнал весит фунтов четыреста^[7]. Обычно праздник устраивается в Нью-Йорке. Прошлой осенью мы с Кики летали туда за счет компании, жили в отеле «Парча и бархат» и наслаждались заранее оплаченными ужинами в «Да Сильвано». Но в этом году праздник прошел в мотеле «Дочь фермера» в Ферфаксе. Было не совсем понятно, почему выбор пал на столь непрезентабельное место, где за ночь берут всего семьдесят пять долларов. Во всяком случае, добираться туда было недалеко.

Восемь страниц «модного номера» «Филли» занимали фотографии, для которых позировали голливудские актрисы. Предполагалось, что они приедут на праздник, а их снимки потом окажутся в других изданиях. И таким образом «Филли» добьется еще большего успеха. Или что-то вроде этого.

Происходящее напоминало стихийное бедствие. Фотографы галдели и толкались, пытаясь запечатлеть Дженнифер Анистон и Кейт Хадсон. Ведущие шоу «Интертейнмент тунайт» вылавливали из толпы знаменитостей, чтобы в сотый раз обсудить с ними тему «вечер удался». А еще здесь была куча людей, которых никто не приглашал, но они все равно решили сюда попасть. Мы с Кики с трудом пробирались сквозь толпу; нам совсем не хотелось, чтобы нас спутали с теми, кого мой друг, журналист из Нью-Йорка, называет «любителями бесплатной яичницы с ветчиной», которые не только прорываются на праздник, но и требуют большего, чем положено (то бишь ветчину и яйца).

– Ваше имя? – спросил вышибала, когда мы подошли к ограждению.

– Бенджамина Франклин.

Как гласит история, родители додумались до такого, когда курили травку. Не вижу ничего удивительного в том, что они развелись. Семейная жизнь – это не для них.

– У меня нет времени на шутки, – изрек громила.

– Я понимаю, но… меня действительно зовут Бенджамина Франклин.

Он бросил взгляд на список и заявил, что меня в нем нет, а потом отвернулся, чтобы прослушать срочное сообщение по телефону. («Закончился куриный шашлык в секции три! Повторяю, принесите куриный шашлык в секцию три!»)

Ошарашенная, я посмотрела на Кики.

– Ты сказала ему, кто ты такая? – поинтересовалась она.

– Ты редактор с Западного побережья, так скажи ему, кто ты.

– Не выйдет. – Она покачала головой. – Сейчас я не смогу спокойно принять отказ.

Я попыталась привлечь внимание охранника, схватив со стойки бесплатный номер журнала и ткнув его ему в лицо. Казалось, он меня не видит.

– Как это меня нет в списке? – возмутилась я. – Видите? – Я открыла «Филли» и указала на мою последнюю статью. – «Как знакомиться с классными парнями». Это я написала.

Его взгляд на мгновение упал на журнал, а потом вновь устремился в пространство над моей головой. Я почувствовала, как меня охватывает паника. «Неужели я правда не попаду на собственный праздник? – подумала я. – Я неудачница? Я выгляжу недостаточно прилично для того, чтобы меня впустили? Он презирает меня?» А потом последовал завершающий, смертельный удар – он сказал:

– Если вас нет в списке, вы не можете пройти, – и мягко, но уверенно заставил меня отодвинуться.

Чертов ублюдок.

К счастью, в этот момент приехала Хилари Свонк в прозрачном платье, и папарацци посходили с ума. («Разве она не надевала уже этот отстой на «Оскара»?» – пробормотала Кики мне на ухо.) Все воспользовались этой возможностью и бросились ко входу, нас смыло волной неудержимой, пестро разодетой человеческой массы, которая промчалась мимо охранников, захлебывавшихся криком. Вот так внезапно мы оказались внутри… хотя всего минуту назад были снаружи.

* * *

Мы с Кики направились к бару через внутренний двор. Оглядевшись вокруг, я увидела сотни людей, снующих взад-вперед по дорожкам вокруг мотеля. Этот праздник можно было назвать «Кругосветное путешествие»: каждое помещение в мотеле отводилось под определенный вид деятельности. Мне сразу бросились в глаза массажный кабинет, площадка для распития бочкового пива и тики-бар^[8]-и все рядом. Сощурившись, я разглядывала гостей, пытаясь узнать хоть кого-то. Но мимо проплывали лишь знакомые лица незнакомых людей, которых я всегда встречаю на вечеринках вроде этой. Здесь были и наши «соседки» – обитательницы западных районов Лос-Анджелеса – на высоких каблуках и в платьях с запахом; господа всезнайки, облаченные в вельвет из эконом-магазина; небольшая группа агентов, примчавшихся прямо из офиса в костюмах и галстуках. Специалисты по рекламе ни на минуту не забывали о работе: неустанно разговаривали по мобильным телефонам и окидывали презрительными взглядами всех, кто не тянул на потенциальных клиентов. К последним относились такие сотрудники «Филли», как я.

Разумеется, на празднике присутствовали звезды, которые приехали, надеясь, что их заметят. Но, как только их замечали, они сразу делали вид, что не хотят привлекать излишнего внимания. А еще здесь были… все. Кем бы они ни были.

Думаю, вид у каждого из этой толпы был отчаянный. Наши глаза словно кричали: «Развлеките меня. Устройте для меня сказочное шоу. Соблазните меня. Шокируйте меня. Сделайте что-нибудь, ну хоть что-нибудь такое, что выделило бы этот вечер из вереницы других, чтобы он не остался в памяти очередным выходом в свет». Но я предвидела, что все, включая меня, будут разочарованы. Сейчас проходит столько премьер, художественных выставок, открытий бутиков и ресторанов, вечеринок в честь выходов музыкальных альбомов… можно занять этим хоть каждый вечер, но где-то глубоко внутри тебя настойчивый голос твердит, что в действительности ты зря тратишь время. Я совсем сникла, когда остановилась и подумала об этом, – я ведь старалась отметать все грустные мысли. Вероятно, Джек был прав. Все эти люди приезжают в Лос-Анджелес только для того, чтобы стать знаменитыми. Или подобраться поближе к знаменитостям. Они хотят попасть в список. Но в списке есть еще один список – А-список^[9]. И на вечеринке есть еще одна вечеринка – в ВИП-зале. И люди стремятся попасть в этот список, в этот зал. Но единственные, кого они там встречают, – это такие же жалкие, скучные до боли придурки, как те, над которыми они отчаянно пытались возвыситься в самом начале.

И все же в этом что-то есть. Ты идешь на премьеру, спускаешься по красной ковровой дорожке, видишь кучу людей по другую сторону веревочного заграждения, прижимающих к груди блокноты с автографами, и думаешь: «Может, я всего лишь прихлебатель, довесок, любитель яичницы и бекона, но я здесь». А здесь всегда лучше, чем там.

Вот тут-то я и заметила Коллина. Коллин мечтает стать другом какого-нибудь известного стилиста, носит барахло, которое было модным в восьмидесятые, и считает, что «Строукс»^[10] – это второе пришествие Христа.

– Как жизнь, дамы? – осведомился он.

– Отлично, – ответила я.

– Паршиво, – возразила Кики.

– Неплохая вечеринка, – закивал он, стреляя глазами вправо и влево. – Народ только из А-списка.

(Какая чушь! Да здесь людей больше, чем на «Титанике»!)

– Блин, – сказал Коллин, – вон Вайнона Райдер.

Кики и я даже не повернулись.

– О черт, а она ничего себе, – не успокаивался он. – Черт, черт, черт. Эй, думаете, у меня есть шанс?

«Разве она не встречалась с Беком^[11]?» – Выражение моего лица подразумевало: если бы она не увлекалась рок-звездами, ее можно было бы заинтересовать.

– Ну и что, – сказал он. – Я видел его как-то раз, отличный парень.

– Правда?

– Он ужинал с моей знакомой в «Аммо». Мы разговаривали примерно минут десять.

Коллин всегда бесится, если кто-то посягает на его право похвастать своими знакомствами. Это так забавно. Поэтому я спросила:

– Так он был хорош, да?

– Послушай, Бен, отвали. Здесь еще куча людей, с которыми я хочу познакомиться, а вас двоих я уже знаю, так что – до скорого! – И Коллин растворился в толпе.

Кики захотелось выпить еще, и нам пришлось изрядно потолкаться, чтобы подойти к бару. Спонсором была компания «Сузо», поэтому, к нашему большому сожалению, бесплатно предлагались только текила с мартини. За все остальное нужно было платить, но об этом не могло быть и речи, потому что мы не взяли с собой наличные. (В этом городе никто и никогда не носит с собой больше пары долларов, да и те только для того, чтобы дать на чай.)

Кики и я получили два бесплатных напитка. Она жадно выпила свой, а мне пришлось некоторое время помучиться. Потом мы решили все осмотреть. Мы заглянули в массажный кабинет, где Кики в течение пяти минут растирали шею. Обошли стороной салон татуировок, где бесчинствовали типы, напоминающие Гвен Стефани из округа Орандж, с кошельками на цепочках^[12], и отправились на другой этаж. Если и можно сказать об этом празднике что-нибудь хорошее, так это то, что там были парни, парни и еще раз парни. Не то чтобы я собиралась заговорить с кем-то из них. Вообще-то я втайне надеялась, что какой-нибудь классный парень заговорит со мной.

Мы взяли еще по мартини с текилой с подноса проходящей мимо официантки и отправились в салон магии. Обычно я избегаю гадалок. Вдруг они предскажут, что мне суждено погибнуть в страшном кораблекрушении, обанкротиться или что-нибудь в этом роде? Но меня так и подмывало узнать у гадалки, встречу ли я когда-нибудь Его. Его, ради которого я хожу на вечеринки вроде этой. Теперь я знаю, что на огромном безликом празднике нет места для настоящей любви. И тем не менее я не перестаю принимать приглашения, надеясь, что однажды вечером, может быть сегодня, благодаря этому начнется самый бурный роман в моей жизни.

Я заняла очередь. «Джек обложил бы меня за это», – подумала я. Он не верил в предсказания, и этот праздник ему бы тоже не понравился. Ничего удивительного, ведь он занимается финансовым планированием.

Два месяца назад мы с Джеком еще жили вместе. Мы были почти мужем и женой, за исключением одного маленького «но». Мы не хотели заводить детей (во всяком случае пока), и нам нравилось встречаться в баре с друзьями и время от времени отрываться. С другой стороны, нам обоим казалось, что в конце концов мы поженимся. Наш секс был предсказуем, но приятен. В общем, на первый взгляд все было отлично. Джек очень хорошо зарабатывал, я уволилась из бесплатного местного издания и начала писать для «Филли». Джек предложил переехать к нему, и я согласилась. Но каждый раз, когда я уходила куда-то с друзьями без него, он раздражался:

– Давай повеселись со звездульками, дорогая.

– Я ведь теперь работаю в модном журнале, Джек, – говорила я. – Кроме того, это всего лишь вечеринка. Такая же, как и все остальные. Только ты воспринимаешь их так серьезно.

После этого мне всегда становилось неловко, и я приглашала его пойти со мной. Он же бросал мне в лицо:

– Нет, иди одна. Желаю потрясающе провести время.

В итоге я действительно ушла. Из его двухэтажной квартиры в Санта-Монике (где я все равно чувствовала себя, как в коляске для малышей-близнецов) на озеро Силвер-Лейк, до которого сорок пять минут и миллион световых лет пути. В глазах Джека мой поступок выглядел страшным предательством. Я звала его посмотреть мою новую квартиру, надеясь, что мы останемся друзьями, но он отклонил мое приглашение. Когда я дала ему адрес, чтобы он мог хотя бы писать мне, он сказал: «Это потрясающе».

Моя квартира с одной спальней была небольшой, но зато я могла похвастаться деревянными полами и видом на холмы. Выбросив хлам от «Поттери Барн»^[13], который пришлось взять с собой по настоянию Джека, и купив пару стульев от Имса^[14] в комиссионном магазине, я создала симпатичную минималистскую обстановку. По соседству располагались кафе, где можно было поужинать, а галереи искусств, книжные магазины и самые разнообразные бары попадались чуть ли не на каждом углу. Короче, было чем заняться.

Но потом, естественно, мне в душу начал заползать страх. Я не могла понять, чему посвящают свободное время люди, у которых никого нет. Смотреть телевизор в одиночестве оказалось настоящей пыткой – я уменьшала звук ровно настолько, чтобы соседи не услышали его и не вздумали меня жалеть. Мне пришло в голову, что Джек был тем самым бревнышком, которое держало меня на плаву. Без него меня качало и кидало из стороны в сторону, я не тонула, но и не плыла.

Я была уже в середине очереди к предсказательнице. Я повернулась к Кики, чтобы спросить, что та думает о гадалках. Шарлатанки? Провидицы? Но она была поглощена разглядыванием людей, высматривая в толпе Эдварда и пребывая в ужасе то ли от того, что он здесь, то ли от того, что его нет. Кики увидела, что я смотрю на нее, и прошептала: «Убей меня сейчас же».

Я почувствовала прикосновение к плечу.

«ЭЙ ДЕВЧОНКИ О БОЖЕ КАК ЗДОРОВО ЧТО Я ВАС ВСТРЕТИЛА КАК ДЕЛА У ВАС ЕСТЬ ЗАЖИГАЛКА Я НЕ МОГУ НАЙТИ СВОЮ ХРЕНОВУ ЗАЖИГАЛКУ ЭТОТ ЖЕМЧУГ ПРОСТО ОБАЛДЕННЫЙ!»

Это была Стеф, специалистка по связям с общественностью «Филли» и большая любительница светских мероприятий. Благодаря тому что большую часть времени Стеф проводила на вечеринках, где орала музыка и все безудержно болтали, она выработала собственный стиль разговора-крика и никогда не могла сосредоточиться на одной теме. Джек называл ее «рот-пулемет».

– Привет, Стеф, у нас все хорошо. Возьми спички. Спасибо, – сказала я.

«ДЕВЧОНКИ У ВАС БЫЛИ ПРОБЛЕМЫ СО ВХОДОМ ОНИ СО СПИСКОМ СОВСЕМ ОБОРЗЕЛИ НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ СКОЛЬКО ЗДЕСЬ КЛЕВЫХ ПАРНЕЙ БОЖЕ Я ВИДЕЛА ПЕРЦА КОТОРОГО Я ОБОЖАЮ ОН АКТЕР НО МОЯ ПОДРУГА ГОВОРИТ ОН ЕЩЕ И НАРКОДИЛЕР А Я НЕ МОГУ РЕШИТЬ ЭТО ПЛОХО ИЛИ НЕТ А ВЫ КАК ДУМАЕТЕ?»

Я позволила Кики ответить на эту тираду.

– Было нелегко, но мы вошли, – сказала она. – Если он тебе действительно нравится, то все в порядке. – Кики бросила на меня выразительный («Он действительно наркодилер?») взгляд. – Но возможно, тебе следует выяснить, кто он на самом деле. Тебе ведь нужен хороший парень.

«Я ТАК СЛЫШАЛА ПОДОЖДИТЕ О БОЖЕ ЖЭ ЗДЕСЬ ОНА ВЕДЬ ОФИГЕННЫЙ СПЕЦ МНЕ НУЖНО ПОГОВОРИТЬ С НЕЙ И УЗНАТЬ МОЖНО ЛИ С НЕЙ ВСТРЕТИТЬСЯ МОИ БРОВИ В СТРАШНОМ СОСТОЯНИИ ПОКА ДОРОГУШИ!»

Филли-совет

БОЙСЯ СПЕРМЫ

Шесть шагов, которые приведут тебя к идеальной форме бровей. Советы профессионала из Беверли-Хиллз. – Б.Ф.

1. Определи форму своего лица. Если оно представляет собой большой круг, то брови не должны быть слишком длинными. Для маленького лица с острым подбородком подойдут тонкие изогнутые брови. А длинное овальное лицо хорошо смотрится с широкими, но редкими бровями.

2. Возьми карандаш и приложи его к носу так, чтобы он соединил кончик носа и внутренний уголок глаза. Там, где карандаш пересекается с бровью, должно быть ее начало. Теперь приложи карандаш к кончику носа и внешнему уголку глаза. На этой точке пересечения твои брови должны заканчиваться.

3. С помощью кисточки для макияжа нанеси маскирующее средство на волоски, которые будешь выщипывать.

4. Если ты не можешь терпеть боль, протри кожу кубиком льда, прежде чем начать выщипывание.

5. Обязательно выщипай волоски, которые растут под бровной дугой, – из-за них кожа вокруг глаз кажется морщинистой. Тебе это нужно?

6. Зачеши вверх внутренние волоски с помощью зубной щетки, потом подровняй их ножницами. Иначе ты рискуешь получить то, что профессионалы называют «сперматозоидные брови», форма которых напоминает… Ах да! Ты и так знаешь.

* * *

Мы посмотрели, как Стеф бросилась вниз по лестнице прямо к профи по выщипыванию бровей. Благодаря таким журналистам, как я, эта дама стала знаменитостью, и теперь ее узнают по одному только имени, как Мадонну.

Подошла моя очередь. Я очутилась в комнате, освещенной лишь тусклым пламенем свечей; мне потребовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к полумраку. Наконец я различила гадалку, которая указывала мне на пустой стул. Я села к столу, окутанному переливающимися шарфами, но две двуспальные кровати, покрытые одна зеленым, а другая синим ватным одеялом, и убогий ночник немного не вписывались в «цыганскую обстановку». Не говоря уже о том, что сама гадалка, представившаяся Оливией, выглядела так, словно ей до смерти надоело это занятие. Она сказала, чтобы я перетасовала карты Таро, а потом начала раскладывать их на столе. При этом ее браслеты звякали так, словно были сделаны из поддельного золота.

– Вот эта карта, – заявила Оливия, отпив воды из бутылки, – говорит, что вы творческий человек и ваша сила в искусстве.

Лестно, но не совсем то, о чем я думаю.

– Эта говорит, что в жизни близкого вам человека произойдут большие перемены. Может, у кого-то из родственников.

Это вряд ли. Моя мать меняла кавалеров так часто, что новый ухажер вряд ли мог принести с собой большие перемены, а Одри, как всегда, оставалась верна своему парню.

– А эта, – сказала она, указав на другую карту, – говорит о том, что вам недавно разбили сердце, но вы уже начинаете понимать: это к лучшему.

И то правда.

– Вы хотите задать какой-нибудь вопрос? – Оливия посмотрела на меня и зевнула.

Внезапно я осознала, как жалко прозвучал бы мой вопрос: «Полюблю ли я кого-нибудь до безумия? Захочу ли отдать ему все, что у меня есть? Смогу ли разделить с ним все, во всем ему довериться, все ему рассказать?» Наверное, очень многие спрашивают о том же. Гадалке нужно записывать телефонные номера посетителей и переквалифицироваться в сваху. Я покачала головой:

– Нет, вопросов нет. Все равно спасибо.

Оливия слишком устала, чтобы спорить, она просто пожала плечами, бросив на меня осуждающий (я не виновата, что ты пришла неподготовленной) взгляд. Я почувствовала себя так, словно понапрасну растратила ее драгоценную психическую энергию, поэтому положила в банку для чаевых четыре доллара, которые берегла как раз для таких случаев. После этого я вышла к Кики.

– Ну и как? – поинтересовалась она.

– У меня способности к творчеству, мне разбили сердце, трали-вали. Ты пойдешь?

Кики устремила взгляд в полумрак, на Оливию, которая в этот момент прикуривала от свечи, и поколебалась.

– Нет, и думать забудь. Я не хочу сейчас заглядывать в будущее, – сказала она. – Лучше пойдем опрокинем еще по стаканчику.

Мы находились рядом с баром, поэтому не нужно было стоять в очереди за напитками. Кики воспользовалась этим.

– Я никогда больше никого не встречу, – заявила она.

– Конечно, встретишь, – ответила я.

– Я так не думаю. Правда. У меня даже нет сил попытаться. Эдвард отбил у меня это желание.

– Кики, ты ведь не будешь сдаваться из-за мистера Скептика!

Она подняла брови, будто спрашивая: «Quoi?»^[15]

– Он был такой же волосатый, как Робин Уильяме после курса лечения «Рогейном»^[16].

– Метко, – сказала она. Но это было не совсем то, что я ожидала услышать.

– Послушай, знакомиться с классными парными легко. – Я вскинула голову и снова опустила ее, прямо как китайский болванчик. – Все, что тебе нужно сделать, – это найти парня, который может тебе понравиться, и попасться ему на глаза. Если ты ему тоже понравишься, у вас завяжется разговор.

– Неужели? – Ее брови изогнулись. – Цитируешь свои собственные статьи?

– Во-первых, это была твоя идея. А во-вторых, ты ее редактировала, а это значит, что ты с ней согласилась.

– Хорошо, – она огляделась вокруг, – так покажи мне, как это делается.

– Что, прямо сейчас?

– Ага! – Она игриво подтолкнула меня к толпе. – Прямо сейчас!

– Ты шутишь.

– Бен, позволь тебя кое о чем спросить. – Кики откинулась на спинку стула и посмотрела на меня изучающим взглядом. – Как ты думаешь, почему я постоянно поручаю тебе писать статьи о свиданиях?

– Сдаюсь. Почему?

– Потому что, если бы я этого не делала, ты бы никогда не пошла на свидание.

– Чушь собачья!

– Собачья правда! Ты порвала с Джеком. Но вместо того чтобы заняться поисками другого парня, ты ходишь на вечеринки и смотришь, как я и Нина клеим кого-нибудь. Потому я подумала: ты хороший журналист, если я дам тебе задание, я могу быть уверена, что ты его выполнишь. И ты его выполняешь. Ты как добросовестный работник сидишь дома и печатаешь, печатаешь, печатаешь, пока глаза на лоб не вылезут. Никогда не делайте это, всегда делайте то…

Я не могла поверить своим ушам. Она поливала грязью мою писанину.

– Бен, – сказала Кики, – я не говорю, что мне не нравятся твои статьи. Слушай, можешь воспринимать это как проверку. Ты утверждаешь, что приемы, описанные в твоей статье, действительно работают. Так докажи мне это. Иди познакомься с классным парнем.

Ну ладно, в конце концов, я сама вызвала ее на этот разговор, чтобы ей стало легче. И хотя меня немного смущало то, чего она от меня хотела, я подумала: «Так и быть, наверное, мое унижение ее развеселит!» А что касается того, что я никого не ищу, то даже не знаю. У меня были парни после Джека. Эштон, например. Если можно, конечно, так сказать.

– Бен, – произнесла Кики, – ты идешь?

– Да, – выпалила я. – О Боже, Кики! Иногда ты бываешь такой противной!

Она просто улыбнулась и дала мне знак не останавливаться.

Выбор был небольшим, поэтому я настояла, чтобы мы обошли все кругом еще раз. Мне нужно было разработать стратегию, пока я высматривала добычу. Один потрясающе классный парень стоял сбоку, неподалеку от автомата с газированной водой. Совсем не похож на Джека. У Джека был консервативный стиль, рубашки, застегнутые на все пуговицы, и ранние залысины, такие же, как у всех мужчин. Этот парень был высокий и очень худой, в стиле Хьюго Босса. Я подошла поближе, чтобы как следует его разглядеть. Его волосы были растрепаны и слишком грязные, чтобы смотреться шикарно. Цвет – темный блондин. Огромные карие глаза были широко раскрыты, взгляд казался невинным, но… в то же время это был взгляд человека, знающего себе цену, если вы понимаете, о чем я говорю. И может, чуточку высокомерного. Он выглядел как сексапильный, уверенный в себе старшеклассник, который (ты знаешь) не должен тебя привлекать, но все равно привлекает. У него были пухлые губы, они… Тут я подумала о куче непристойных вещей, которые можно сотворить с этими губами… Я хочу сказать, что об этих губах можно было написать целый роман. Он просто стоял там один, и это его нисколько не смущало. «Как ему это удается?» – недоумевала я. Он был красив.

Потом я обратила внимание на его одежду, и мои мечты разбились вдребезги. На нем была темно-синяя нейлоновая куртка, застегнутая на молнию, а под ней ослепительно белая футболка. Безукоризненно чистые брюки цвета хаки с заутюженными стрелками, белые нестоптанные кроссовки марки «Конверс олл стар» говорили о том, что он мог быть скейтбордистом, фанатом «Бисти Бойз», жителем восточной части Лос-Анджелеса, но у меня зародились другие подозрения.

– Как тебе этот? – поинтересовалась я у Кики, осторожно кивнув в его направлении.

– Голубой, – сказала она.

Черт, я тоже об этом подумала.

Мы еще раз обошли все вокруг, но безуспешно. Я увидела одного парня, который неплохо выглядел: уложенные волосы, футболка классического рокера…

– Он? – спросила я. Ее глаза сузились.

– Этот парень не для тебя.

– Почему?

– На нем зауженные книзу джинсы.

– Точно.

Она была права.

Все остальные выглядели либо как фанатики (ненавижу фанатичных парней), либо напоминали актеров (никогда в жизни не встречайтесь с актерами), либо шли в обнимку с девушками. Парень с губами все еще стоял на углу, теперь он достал из кармана зажигалку.

– Я подойду к голубому, – заявила я Кики.

– Милая моя! Ты не можешь подойти к голубому. Это не по правилам.

Но у меня было предчувствие.

* * *

Я стала незаметно подбираться к нему. Как я писала в статье, все должно выглядеть как случайная встреча. По-моему, любой парень, который видит на вечеринке девушку, направляющуюся прямо к нему, подумает, что она либо в отчаянии, либо спятила. Оказавшись в непосредственной близости от него, я попыталась сделать вид, что потерялась. Малышка потерялась – именно это я и старалась изобразить. Актриса из меня никудышная, поэтому я скорее всего выглядела нелепо. Но это сработало. Он заметил меня и стал на меня поглядывать. Потом краем глаза я увидела, что он обводит взглядом толпу. Это меня удивило: было похоже, что ему интересно, кого я ищу. Я сделала глубокий вдох и приготовилась к нападению. Я посмотрела в его направлении, перехватила его взгляд и сказала…

– Кажется, я потеряла своих друзей.

Он нахмурился, словно не понимая, с кем я разговариваю. Как будто я была какой-то сумасшедшей маньячкой, которая бродит вокруг с потерянным видом и бормочет себе поднос. В общем-то так оно и было. Я запаниковала. «Отмена! Отмена! – кричал мой мозг. – Ошибочный план действий!»

Но вдруг он решил меня спасти.

– Ну, – сказал он, наклонив голову набок и улыбнувшись, – как выглядят твои друзья?

Я могла бы врать до умопомрачения, описывая несуществующих друзей и выжидая, когда он предложит помочь мне найти их. Или сказать что-то неопределенное: «Ой, не знаю. Наверно, они уже ушли» и попытаться поддержать разговор. Или начать откровенно флиртовать с ним. Хоть это и было очень рискованно.

Но потом я сказала себе: «Знаешь что? Я могу сделать это».

– На самом деле они выглядят почти как ты, – ответила я и изобразила нечто, как мне казалось, напоминающее обворожительную улыбку. Теперь я знаю, что «они выглядят почти как ты» – это законченное высказывание. Но тогда я импровизировала. Тем более что за его плечом я видела Кики, которая наблюдала за всем происходящим, а это здорово меня отвлекало.

– Правда? – сказал он. – Тогда, наверно, мы должны стать друзьями.

Ура! Ура! Ура!

Так завязался разговор. Выяснилось, что его зовут Макс и он владеет компанией по производству футболок «Супер-гипер-пупер». А выглядел он так опрятно, потому что вся его одежда была из новой линии. (Он не состоял в таких близких, интимных отношениях с гладильной доской, как опасались мы с Кики.) Он сказал, что часто бывал в таких городах, как Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Париж, Гонконг и Лондон. Он сам разрабатывал рисунки для футболок, и это меня впечатлило, хотя я и пыталась сделать вид, что это не так. Я спросила его, знает ли он кого-нибудь из «Радиохед», потому что они носят одежду марки « Супер-гипер-пупер». Макс пожал плечами и сказал:

– Нуда, время от времени мы таскаемся куда-нибудь вместе.

– Правда? – не поверила я.

– Нет, неправда. Но один раз приходила Хизер Грэм, чтобы примерить кое-что для фотосессии, и я пошел посмотреть на ее грудь.

Ладно. Я из тех, кто, как говорится, адекватно реагирует, когда люди стараются найти интересную тему для разговора. Но это высказывание поставило меня в тупик. Потом он наклонился ко мне и прошептал на ухо:

– Они были не так уж хороши.

– Правда? – Я приложила массу усилий, чтобы изобразить искреннее сочувствие бедной Хизер Грэм с некрасивой грудью. Какая ценная информация!

– Нет. – Он снова засмеялся. – Неправда.

«Он великолепен, – подумала я. – Он уверен в себе. Он издевается надо мной. Я влюбилась в него».

В конце концов к нам подошла Кики со словами:

– Вот ты где! Я повсюду тебя ищу! – (Обожаю Кики.) Она сделала все, что было в ее силах, чтобы помочь мне: смеялась над моими шутками, вела себя так, словно мы самые беззаботные и разбитные девушки на свете, хотя ее сердце до сих пор сжималось от боли при мысли о мерзавце Эдварде. Мы спросили, где он живет. (Силвер-Лейк.) Он спросил, где живу я. (Силвер-Лейк. Ага!) Он спросил, чем я занимаюсь. («Я писательница. Ах да, журналистка».) Я спросила, что он делает в свободное время. («Ничего. Собираю виниловые пластинки, вот, наверное, и все.) Он спросил, как развлекаюсь я. («Отрываюсь вместе с Кики».) Я спросила, как он оказался на этой вечеринке. («Не знаю».) Он спросил, что я написала за последнее время, и Кики тут же раскрыла номер «Филли» и указала на одну из моих статей. К несчастью, это была статья «Как знакомиться с классными парнями». (Ненавижу Кики.)

Там ясно и подробно описывался весь план действий, а наиболее важные моменты были напечатаны крупным жирным шрифтом: «Обойди вокруг». «Подберись незаметно». «Начни откровенный флирт». «Подцепи его». Я была в шоке. Но я все же сделала напрасную попытку превратить все это в шутку. Я вовсе не относилась к потаскушкам, которые шатаются по вечеринкам и «клеят» парней с деньгами. Поэтому я сказала:

– Послушай, я не изтех потаскушек, которые шатаются по вечеринкам и «клеют» парней с деньгами, – и сбивчиво рассказала, что Кики, так сказать, мой редактор, дала мне такое задание, хи-хи. Я, правда, не могла отказаться и…

«Внимание всем! Пора идти домой! Отправляйтесь к ближайшему выходу! Поторапливайтесь!»

Ну конечно. Эта неловкая ситуация должна была возникнуть именно тогда, когда приехала бригада пожарных, чтобы разгонять гостей. Это было не так уж плохо – я имею в виду для «Филли». Если вызывают пожарных, значит, на мероприятии очень много народу, а следовательно, праздник удался. Но как ни прискорбно, время было совсем неподходящее. Над нашими головами появился вертолет, который начал светить прожектором на людей внизу. Моя новая любовь и я вдруг оказались в самой гуще событий, как в фильме Оливера Стоуна. После очередной ослепляющей вспышки я поняла, что ничего не вижу. Мы стояли, таращась друг на друга и дрожа от холода. Я огляделась вокруг, пытаясь найти место, где царит вожделенная тень. В голове крутился один и тот же вопрос: потекла у меня тушь или нет? Люди в униформе, с мегафонами кричали: «Праздник окончен! Идите домой!» – в то время как господа всезнайки выуживали из сумок мобильники, чтобы позвонить друзьям, стоящим всего в пяти футах от них. Надо же договориться, где они проведут остаток ночи.

Я не знала, что делать. Согласно статье, пора было закругляться. Взять у него номер. И – дело сделано. Но в реальной жизни все было гораздо труднее, чем давать советы другим, прячась за монитором ноутбука.

– Слушай, можно… – начала я.

– Мне бы очень хотелось… – начал он.

– Ой, я тебя перебила, – сказала я. – Продолжай.

– Нет, ты продолжай.

– М-м-м, ты первый.

– Ну ладно. Ты ведь придумала всю эту историю с пропавшими друзьями, – улыбнулся он. – Очень изобретательно, так что теперь, наверно, моя очередь.

Он наклонился ко мне, и на какую-то долю секунды мне показалось, что он собирается меня поцеловать. Самое глупое, что я и не думала сопротивляться. Я слегка приподняла подбородок, мои губы затрепетали от волнения, а потом он сказал:

– Бен, можно попросить у тебя твой номер телефона?

Мне удалось сохранить хладнокровие.

– Конечно, – ответила я и начала копаться в сумочке в поисках ручки, но так ее и не нашла. – Кики, у тебя есть ручка?

Ручка была у него.

– О, спасибо. – Я взяла ее и нацарапала слова «Ну что, сработало?» и номер своего телефона на статье «Как знакомиться с классными парнями» в журнале, который остался у него. Прежде чем мы успели сказать что-то еще, меня подхватил под руку полицейский, который проводил нас с Кики к выходу. По пути мы увидели буйную толпу людей, которые сражались за бесплатные сумки «Пума». За столом раздачи подарков стояла Стеф, которая швыряла сумки в толпу и вопила что есть мочи:

«ЕСЛИ ВЫ НЕ ВСТАНЕТЕ В ЭТУ ЧЕРТОВУ ОЧЕРЕДЬ ВЫ НЕ ПОЛУЧИТЕ ЭТУ ЧЕРТОВУ БЕСПЛАТНУЮ СУМКУ ВЫ ЧЕРТОВЫ ДЕШЕВЫЕ УБЛЮДКИ!»

Вообще-то я тоже хотела сумку, хотя по опыту знала, что там окажется всего пара пробников шампуней, паршивый CD-сборник от одной из звукозаписывающих компаний и футболка «Филли». Поэтому я решила, что обойдусь. Вытянув шею, я начала озираться вокруг, чтобы по крайней мере на прощание помахать Максу. Но он уже ушел. Не важно. Я получила то, за чем пришла.

– Вот видишь, – сказала я Кики, когда коп выталкивал нас на улицу, где я чуть не угодила под колеса отъезжавшего лимузина. Я исполнила небольшой победный танец, подняв вверх большие пальцы и подергав плечами туда-сюда, и закричала: – Знакомиться с классными парнями легко!

2…

Проснувшись следующим утром, я подумала, что мое счастливое возбуждение улетучится, как тонкий аромат, растает, как дымка волшебного сна, в котором исполняются все мечты. Но потом я поняла: вчерашний вечер в отличие от остальных не закончился очередной провальной попыткой с кем-то познакомиться, мне действительно было отчего радоваться. Я сообщила его имя моей пустой спальне: «Макс». Это звучало потрясающе.

– Макс, – вздохнула я, когда чистила зубы. – Макс, – когда умывалась. – Макс, Макс, Макс, Макс, Макс, – когда пыталась отцепить Фрика, взбиравшегося по моим пижамным штанам.

Когда я сюда переехала, Фрик как раз развязал Третью мировую войну в переулке позади моего дома. Действо сопровождалось звоном консервных банок, визгливыми потасовками и кошачьим воем, напоминавшим крики обезьяны-ревуна. Один из соседей угрожал, что позвонит в службу отлова бездомных животных. Поэтому я заманила дикого зверя к себе тарелкой с хот-догом из индейки. Я решила, что Фрик с обкусанными ушами, колючими усами и кривыми ногами являет собой саму правду жизни. Одинокой девушке, которая живет в квартире с одной спальней, просто необходимо завести кота.

Фрик был таким же, как все парни, которых я знала: агрессивным, когда ему не удавалось привлечь внимание, высокомерным, если ему казалось, что мне от него что-то нужно. «Макс никогда не будет так себя вести», – подумала я, увидев, как Фрик с драным хвостом улепетывает в гостиную: он понял, что я хочу его приласкать. Макс точно не страдает «фобией принятия на себя обязательств», и, если перефразировать известную пословицу, у него нет скелета в шкафу, нет подружки, которую он обманывает, не было отношений, которые оставили глубокий шрам у него на сердце.

Макс… Макс… Макс… Я потягивала диетическую колу, как всегда утром, и рассматривала воскресную газету, разложив ее перед собой на кофейном столике. В мечтах я была далеко отсюда, летя навстречу судьбе по скоростному шоссе вдоль побережья Тихого океана в Малибу. Я сижу в золотом «мерседесе» с откидным верхом, в огромных солнечных очках, какие в семидесятые носила Джули Кристи^[17]. Макс, в наглухо застегнутой нейлоновой куртке, сидит рядом со мной, и я улыбаюсь тому, что он только что сказал. Или: я бегу по коридору в футболке и его синих удлиненных шортах, неистово хохоча; Макс гонится за мной с бутылочкой сиропа «Миссис Баттеруорт»^[18], потому что я отказалась съесть завтрак. Или: я заливаюсь слезами. Я стою на улице, а вокруг хлещет дождь. У меня начался очередной приступ справедливого гнева на весь мир – я опустошена и разочарована. И впервые в жизни парень, с которым я хочу быть, обнимает меня и говорит мне самые нежные слова, поглаживая меня по волосам.

Разумеется, подобные образы возникали у меня и тогда, когда я встречалась с Джеком и другими парнями. Прежде чем меня окончательно занесло, я решила собрать о Максе побольше информации. «Сейчас век Интернета, – подумала я. – Будет очень даже неглупо, если я попытаюсь собрать сведения о моей любви в киберпространстве». Поисковая система выдала линк на сайт «Супер-гипер-пупер», где Макс (Макс!) разглагольствовало своей продукции. Сайт был ультрастильный и изобиловал ссылками на японскую поп-культуру. К двадцати минутам одиннадцатого я заказала две пижамы, на которые они предложили нашить мои инициалы, морскую фуражку, пять пар спортивных носков с эмблемой «Супер-гипер-пупер» (я не имела ни малейшего понятия, где буду их носить, потому что ненавижу спортзалы), пару ярко-розовых колготок в сеточку (гораздо практичнее) и три топа. Потом я решила, что пора взяться за ум, и отключила телефон.

О нет! Что, если Макс пытался дозвониться? Я прослушала автоответчик – пусто. Ладно, по-другому и быть не может. Ни один уважающий себя парень не позвонит на следующее же утро. Как и ни одна уважающая себя девушка. Но у меня и не было номера его телефона. Все, чем я располагала, это его имя, товары на 250 долларов, которые «Федерал экспресс» уже везла ко мне, и безумное влечение. Я ломала голову над тем, стоит ли мне сегодня днем объехать Силвер-Лейк в надежде с ним встретиться. Наверно, подумала я, надо отправиться за покупками в «Вермонт» или выпить чашечку кофе в «Песчаных холмах»… Стоп! Кажется, я начинаю покрываться мурашками. И пока я могу быть честной с самой собой, решила я, нужно посмотреть в лицо жестокой правде: вчера вечером мне легко удалось подцепить Макса. А сегодня я изнываю от любви к нему.

5 Свиданий из кошмарного сна

БЕНДЖАМИНА ФРАНКЛИН

Мужчины-изменники, мужчины-скряги, мужчины, которые не вызывают у нас ничего, кроме отвращения, – разве их можно полюбить? Специальный репортаж с любовного поля боя Лос-Анджелеса.

Проблема вот в чем: с тех пор как я рассталась со своим бойфрендом, мне не удается встретить ни одного приличного парня. Возможно, я сама привлекаю только неудачников. Возможно, я слишком придирчива. Или возможно, проблема в том, что я живу в Лос-Анджелесе, где количество одиноких женщин превышает количество одиноких мужчин на 127 000. «Филли» решил докопаться до сути дела. Моя задача состоит в том, чтобы сходить на пять свиданий с пятью достойными парнями и раскрыть всю голую правду о них… и обо мне.

СВИДАНИЕ ПЕРВОЕ: КЕННЕТ БРИЗ, АКТЕР

Как познакомились: Я подхожу к Бризу на вечеринке, когда он вкушает гуакамоле^[19], и говорю, чтобы он оставил в покое свою чалупу^[20]. Он приглашает меня сходить куда-нибудь.

О нем: Тот самый парень из рекламы «Эй-эм Пи-эм»^[21], который говорит: «Лучше бы меня там ждала огромная сосиска с соусом чили!» В хорошие дни выглядит, как Джаред Лето^[22].

Свидание: Бриз приезжает за мной в свитере кремового цвета и джинсах. Я подаю ему бокал «Мерло», а он настаивает на том, чтобы устроить тест-драйв моему новому компьютеру. Но он любит ПК, а я – «Маки»^[23]. Это дает Бризу повод для агрессивного рассуждения на тему достоинств и недостатков разных моделей. Он засыпает меня вопросами о моем G3, и, пытаясь отстоять правоту своего выбора, я начинаю бурно жестикулировать и, разумеется, проливаю вино прямо на него.

Бриз срывает с себя свитер и бросается к кухонной раковине, чтобы его застирать.

– Ну как? – спрашиваю я, стоя в дверях.

– Похоже, его не спасти, – отвечает он. – А ведь это «Армани».

Тьфу.

Мы отправляемся ужинать в «Мистер Чау», модный ресторан в Беверли-Хиллз. Бриз жалуется на последние кинопробы, хвастается своими знакомствами с режиссерами и агентами. Я начинаю чувствовать себя несколько лучше. Но когда мы выходим из ресторана, я совершаю самый ужасный проступок за это свидание: поскальзываюсь на каблуках, плюхаюсь на задницу и задираю вверх ноги – и все это на глазах у толпы, ожидающей, пока припаркуют их машины. Бриз протягивает мне руку со словами:

– Кажется, координация движений – не твой конек.

Положение дел после свидания: Он не звонит мне, я не звоню ему. По-моему, мы квиты. Пусть я его облила и пусть, так и быть, я упала на задницу, но разве не пошло было рассказывать мне, какой фирмы у него свитер?

СВИДАНИЕ ВТОРОЕ: ЭВАН КАЦ, ПРОДЮСЕР

Как познакомились: На барбекю 4 июля^[24] в «Бичвуд-Каньон». Кац представляется, говорит, что хочет узнать все о моей работе журналиста, – это нужно для сценария, над которым он работает.

О нем: Продюсирует молодежные комедии студии «Юниверсал», любит захватывающие зрелища, заботится о коте по имени Роберт Эванс^[25].

Свидание: Кац ведет меня в местный итальянский ресторан «Кабри». С официантками он на ты. За тарелкой пасты с томатным соусом он рассказывает мне о своей коллекции африканских произведений искусства и увлечении черно-белой фотографией. Я думаю: «Он умен, у него хороший вкус, в чем же загвоздка?»

После ужина мы идем на вечеринку-коктейль: Кац – настоящий джентльмен, он сам отправляется в бар за салфеткой, когда я нечаянно проливаю шотландское виски на его костюм от Прада. (Я такая неуклюжая. Теперь я это понимаю.) Все идет отлично, пока не появляется наш общий друг и шепчет мне на ухо: «О-о-о, теперь, когда Эван взял тебя под крылышко, ты попадешь на все клевые вечеринки!»

Положение дел после свидания: Кац – гей, хоть и скрывает это. Но мы остаемся друзьями. Иногда он выводит меня в свет как свою подружку, а я помогаю ему выбирать свитера в «Интернэшнл мейл».

СВИДАНИЕ ТРЕТЬЕ: ЭЛЛИОТ ЭЙЛЕРМАН, МУЗЫКАНТ

Как познакомились: По договоренности. Я прихожу на встречу с другом в «Уютную гавань», что в корейском квартале, а на моем месте сидит Эйлерман.

О нем: Не думайте, что я свихнулась. Немного похож на Шона Леннона, играет в рок-группе, которую иногда крутят по радио «Кей-Ар-Оу-Кью». Группа так себе. Парень классный.

Свидание: Мы дружески болтаем. Когда он спрашивает, не хочу ли я взглянуть на его временное пристанище в «Дубовых лесах» – гостиницу с номерами для постоянных жильцов в Студио-Сити (актеры, которых размещает там «Уорнер бразерс», окрестили ее «Кокаиновые леса»), – как я могу отказать?

Через пару часов он уже играет для меня на гитаре, а я пытаюсь поступить правильно и спрашиваю, сколько времени, оправдываясь тем, что завтра у меня много работы. Но Эйлерман качает головой.

– Я тебе не скажу, – говорит он.

– Потому что?..

– …потому, что если я скажу тебе, сколько времени, ты уйдешь.

Через пять минут мы оказываемся на его кровати. О нет, мы не делаем этого; мне удается сохранить каплю самообладания.

Положение дел после свидания: Я говорила, что Эйлерман до сих пор сходит с ума по своей бывшей подружке? Нет? Так вот, мне тоже никто об этом не говорил. Представьте мое лицо, когда он сообщил мне, что «совсем недавно разорвал серьезные для него отношения».

Я сделала то же, что сделала бы любая уважающая себя девушка: сказала, что больше не желаю его видеть. Потом у нас было еще несколько свиданий, и раз шесть мы занимались сексом. Однако после того как я выслушала все пересказы их бесконечных споров («Я ей говорю: "Что значит я никогда не стираю полотенца? Ты же сама сказала, что у каждого свои обязанности!"»), я действительно больше никогда его не видела.

«ОН НЕ ЗВОНИТ МНЕ, Я НЕ ЗВОНЮ ЕМУ.

ПО-МОЕМУ, СЧЕТ РАВНЫЙ».

СВИДАНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ: ЭТАН ДЭВИС, ВЕБ-ДИЗАЙНЕР

Как познакомились: Я жду, когда подгонят мою машину, после ужина в «Итачо» в Голливуде. Он заговаривает первым. Сообщает, что у него есть питбуль по имени Диксон, которого он каждый уик-энд берет на прогулку в Раньон-Каньон.

О нем: Симпатичный. Шатен, глаза карие. Немного глупее меня. (Вопрос Этана: «А ты, похоже, часто смотришь новости?» Ответ Бен: «Как сказать, я работаю журналисткой…» Реакция Этана: «Ну да, прикольно».)

Свидание: Мы с Дэвисом встречаемся в самом начале походного маршрута. Собака просто потрясающая. Не тянет поводок, умеет приносить палку. У меня складывается впечатление, что Этан – гений по части дрессировки собак, и я уже начинаю мечтать о том, как в недалеком будущем мы обедаем вместе с ним и Диксоном. Но потом Этан рассказывает мне, что девушка, которая была с ним три месяца, ушла, когда он предложил ей руку и сердце. Потом он выяснил, что все это время она встречалась с другим парнем.

– Подожди, – не поняла я. – Почему ты сделал предложение девушке, которую знал всего три месяца?

– Она приехала из Австралии, и у нее были проблемы с «зеленой карточкой»^[26]. Я хотел ей помочь. Она, кроме того, еще должна мне около двух штук баксов.

Положение дел после свидания: Просто нечего сказать. Дэвис относится к тому редкому типу мужчин, которые готовы на что угодно, лишь бы вступить в отношения с кем-нибудь. Поэтому никто и не хочет вступать в отношения с ними.

СВИДАНИЕ ПЯТОЕ: ДЭВИД ДЖЕТТЕР, СЦЕНАРИСТ

ДЖЕТТЕР ДО СИХ ПОР ЗВОНИТ МНЕ ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ.

КОГДА НЕ МОЖЕТ ПОНЯТЬ НАМЕК (ИЛИ ОПЛАТИТЬ СЧЕТ).

Как познакомились: Нас представил друг другу вышеупомянутый Эван Кац, продюсировавший первый сценарий Джеттера «Полный провал», который он переименовал в «Рашмор отправляется в путешествие».

О нем: Кац подчеркивал, что «необыкновенный талант» Джеттера – его главный козырь, благодаря которому его сценарии хорошо продаются. Я обвинила Каца в том, что он сам снабжает сценаристов идеями, но он утверждает, что о таланте Джеттера ему сообщила одна из подруг.

Свидание: Джеттер ведет меня в тайский ресторан, который славится выступлениями Элвисов. Это очень забавно: Джеттер – ярый вегетарианец, из чего следует, что мы любим совершенно разную пищу. Разгорается жаркая дискуссия по поводу заказа. Хуже того, я заметила некую схему, по которой он действует. Служащий на стоянке просит четыре доллара, Джеттер смотрит на меня и спрашивает, есть ли у меня однодолларовые банкноты.

– Ну конечно, – говорю я и протягиваю ему четыре бакса.

Когда приносят счет за ужин, он интересуется:

– Ты не возражаешь, если мы заплатим пополам?

Подсчитывает, сколько стоит моя еда, но не вычитает свою долю за парковку. К тому времени, как мы оказываемся перед прилавком со сладостями у кинотеатра и Джеттер открывает рот, чтобы сказать:

– Может, у тебя есть… Я просто перебиваю его:

– Не волнуйся, я заплачу.

К концу вечера мои издержки составляют тридцать два доллара, в то время как Джеттер укладывается в тринадцать.

Положение дел после свидания: Джеттер до сих пор звонит мне время от времени, если не может понять намек (или оплатить счет). Когда бы он ни позвонил, он спрашивает, не хочу ли я сходить в кино (на вечеринку, поужинать). Я провожу в уме подсчеты и прихожу к заключению, что дешевле будет остаться дома.

* * *

Пять свиданий, пять шансов, пять неудач. Неудивительно, что у меня появляется следующая мысль: лучше запереться дома с котом и посмотреть последнюю серию «Секса в большом городе», чем, рискуя здоровьем, вторгнуться в зону военных действий. К тому же парень, который понравился мне больше всего, оказался мерзавцем-изменником, а тот, который понравился меньше всего, – жалким материалистом, подсчитывающим, как бы не прогадать с женитьбой. Поэтому, возможно, это у меня не все в порядке. Как бы там ни было, в одном я уверена на сто процентов: кому-то эти ребята могли бы идеально подойти. Кому-то другому.

* * *

Я решила, что совсем раскисну, если буду сидеть и убиваться из-за неудавшейся личной жизни, поэтому начала собираться на обед с мамулей. Когда я училась в старших классах, мы обедали вместе каждый выходной. Конечно, моя сестра Одри, которая была еще совсем крохой, тогда жила дома. Теперь она обитает в Сан-Франциско, где сожительствует (Одри никогда не назвала бы это сожительством) с одним парнем.

Я натянула джинсы, кроссовки и трикотажную рубашку и отправилась в «Плотный обед» – закусочную за углом. Мамуля ненавидела ее из-за музыки в стиле панк-рок, которую всегда включали в зале на полную катушку. Мне же в ней очень нравилось печенье с пахтой.

Я взяла два меню и заняла стол рядом с кухней. Вскоре в закусочной появилась моя мать. Подойдя ко мне быстрым шагом, она спросила:

– Мест нет?

Мамуля была восхитительна, как всегда. Даже в синих джинсах она держалась, как Шарон Стоун, вышедшая замуж за мультимиллионера, набрала достаточный вес, чтобы выглядеть по-человечески, и шикарно постриглась. Каждый раз, когда парень, с которым я встречалась, знакомился с моей матушкой, я ощущала некоторое разочарование с его стороны. Ведь я не унаследовала ни ее самообладания, ни идеальной фигуры. Зато Одри на нее похожа.

– А ты видишь свободный столик? – поинтересовалась я, когда она с фырканьем устраивалась на стуле. – Да, кстати, здравствуй.

Она улыбнулась:

– Здорово, маленькая дрянь.

Я сказала, что согласна с ее оценкой.

– Прости, – сказала мамуля. – Привет. – Она разложила салфетку на коленях и сделала вид, что изучает меню. Прошло не более двух минут, прежде чем…

– Ну что, ты встречалась с кем-нибудь вчера? Началось.

– Нет, – ответила я. – А ты?

– С Джулио.

Я понятия не имела, кто такой Джулио, но не стала заострять на этом внимание. Мама не питала иллюзий насчет моего образа жизни. Я не питала иллюзий насчет ее. Когда мне было шесть, тот факт, что отец завел интрижку с инструктором по теннису, помог ей понять: пора подавать на развод. Поэтому она взяла своих двух с половиной детей (я всегда считала, что Одри – это полтора ребенка), и мы вступили в кондоминиум в Сан-Фернандо-Вэлли и въехали в нормальную квартиру. В то время как мой папочка все дальше уплывал в безбрежные просторы жизни, изредка дрейфуя в Топанго-Каньон, мама начала агрессивную кампанию по завоеванию противоположного пола. Она меняла мужчин как перчатки, а Одри и я сидели дома с няней по имени мисс Бриттон-Бафф, которая страдала от астмы и диабета. Она никогда не позволяла мне смотреть «Третий не лишний», потому что считала это шоу «непристойным». В результате я взяла на себя нелегкую миссию сделать жизнь мисс Бриттон-Блёв, как я ее называла, невыносимой. Это заключалось в том, что я периодически заходила в комнату Одри и орала во весь голос: «О Боже! Куда вы уносите ребенка?» Услышав это, няня с пыхтением поднималась по лестнице, после чего ругала меня, пока не начинала задыхаться.

Но я не виню во всем этом мамулю: ее воспитали в соответствии с заповедями римско-католической церкви и рано выдали замуж, так что к двадцати одному году У нее уже было двое детей. Кроме того, у этой медали была и оборотная сторона: мамуля кормила нас вкуснее, чем другие мамы, учила меня танцевать диско в гостиной под песню «Макартур-парк» и, когда меня временно отстранили от занятий в школе за курение травки на стоянке, всячески меня защищала. Но только потому, что знала: я стащила траву у нее, а она не хотела, чтобы об этом узнал отец. Он как раз собирался поехать к морю на серфинг и дал ей кучу гениальных рекомендаций, как в это время следует воспитывать его детей (хотя у самого никогда не доходили до этого руки). Она же разрешила мне пригласить друзей с ночевкой на весь уик-энд.

После того как мы сделали заказ, мамуля откинулась на спинку стула и скрестила руки натруди. Ее взгляд был пристальным, словно она оценивала меня.

– Что такое? – спросила я.

– Да ничего особенного, – произнесла она. – А ты что скажешь?

– Ничего особенного.

Пока она хотя бы не начала критиковать кафе, в которые я ее приглашаю.

– Почему ты так улыбаешься? – удивилась я.

– Разве я улыбаюсь?

– Ты же знаешь, что да.

– Ай, ну я не могу тебе сказать. Это не моя тайна.

Я напомнила ей о том, что она всегда была в курсе всех дел, поэтому с какой стати менять тактику сейчас? Она задумалась и сказала:

– А знаешь что? Ты права. Ладно, главная новость – это… Ты готова?

Я закатила глаза и, прежде чем попробовать кофе, заявила:

– Всегда готова.

– О'кей, тогда… Твоя сестра выходит замуж.

Я в ужасе открыла рот. Кофе был обжигающе горячим, а я сделала слишком большой глоток. Я почувствовала, как мое нёбо вспыхнуло ярким пламенем.

– Подожди, – выдавила я, выловив кубик льда из стакана с водой. – Ты шутишь?

– Не настолько же.

– Моя сестра, которой двадцать один год?

– Твоя единственная сестра.

– Выходит замуж?

– Да.

– За кого?

– Что значит «за кого»? За Джейми.

– За своего бойфренда десантника Джейми?

– Бен, прекрати. – Она ударила ладонью по столу. – Прекрати сейчас же.

Очень часто мамуля ведет себя как старшая сестра, но я по опыту знаю, что не стоит ее заводить. Потом я подумала, как всегда: «К черту».

– Но он же республиканец из Техаса, повсюду таскает с собой пушку и хочет поступить на работу в ЦРУ.

– При чем здесь политика? – возразила она, отмахнувшись. – Твоя сестра выходит замуж.

– Ты когда-нибудь была в Техасе? В Техасе запросто убивают гомосексуалистов!

– Ты ведешь себя глупо.

– К тому же ты не веришь в брак.

– Как ты можешь так говорить? – Она казалась обиженной. – Я была замужем три раза.

– Вот именно.

– Не порть мне настроение, пожалуйста. – Мама наклонилась вперед. – Я волнуюсь. Волнуюсь, потому что наконец-то увижу, как одна из моих дочерей выходит замуж за хорошего человека.

Я поняла, на что она намекает, и в сотый раз сообщила ей, что Джека вряд ли можно назвать хорошим человеком. Она кивнула, словно говоря: «Если эта мысль тебя утешает…»

– Когда ты узнала? – спросила я.

Вчера. Она собиралась позвонить тебе, но, знаешь, видимо, не получилось. Короче, Джейми сделал ей предложение в «Раскрась меня», где они познакомились. Он положил кольцо для помолвки в керамическую кружку, которую она расписывала. Разве это не мило?

Я почувствовала, что меня сейчас вырвет.

И тут мамуля начала бесконечный монолог о планах, которые она и Одри строили по поводу организации свадьбы. Я была ошарашена. «Одри слишком молода для замужества, – подумала я. – Никто не выходит замуж в таком возрасте». Я не хотела замуж. Так почему она захотела?

Каждый раз, когда мамина интонация повышалась, я кивала и улыбалась. Я слышала: «Тра-ля-ля ля-ля ля-ля девичник, ты ведь будешь подружкой невесты?» Я кивнула и улыбнулась. «Тра-ля-ля ля-ля ля-ля, все как у Марты Стюарт^[27]?» Я кивнула и улыбнулась. И вдруг: «Тра-ля-ля ля-ля ля-ля, с кем ты собираешься прийти на свадьбу?»

Тут мне пришло в голову, во что я могу превратиться из-за какого-то кольца на дне самодельной кофейной кружки. Я – двадцатисемилетняя сестра невесты, которой придется прийти на свадьбу с лучшей подругой, потому что скорее всего мне не удастся к тому времени завести парня. Все будут ахать и охать вокруг меня, убежденные, что мое решение порвать с Джеком было вопиющей ошибкой, а сплетни о том, что я лесбиянка (которые, как я знала, распространяет моя бабушка-католичка) в конце концов получат фактическое подтверждение. «А еще, – подумала я. – Маленькая Мисс Совершенство пообещает провести остаток жизни с националистом, и в ее честь устроят праздник». Это взбесило меня. Очень взбесило.

– Когда свадьба? – поинтересовалась я.

– Во второй неделе марта.

У меня есть шесть месяцев, чтобы найти парня.

– Ну… – произнесла я. – Я только что познакомилась кое с кем. Я думаю…

– Кое с кем… Ты думаешь… Звучит многообещающе.

Официантка принесла заказ: для мамы – омлет из белков с курицей, а для меня – американский сыр^[28] и яичницу с беконом. Чтобы поддеть мамулю, я ткнула пальцем в ее тарелку и сказала:

– Разве это не похоже на убийство матери с ребенком?

Она проигнорировала мой сарказм.

Мой завтрак выглядел аппетитно. Горячий и расплавленный, казалось, он сам хотел отправиться ко мне в рот. Но я не могла поверить, что мамуля так ничего и не спросила о Максе. Поэтому я угрюмо ковыряла еду вилкой, до тех пор пока она наконец не задала пару вопросов ради приличия. Как бы там ни было, я выложила ей все: что мы познакомились на вечеринке, что у него своя компания, что он еще не звонил, но обязательно позвонит, так как она знает «правило трех дней», и что он предложил сходить куда-нибудь вместе…

– Тогда сходи. – Она откусила тост, словно заключая: «И точка».

Я посмотрела на нее, будто хотела спросить: «И это все, что ты можешь сказать?»

– Что? А ты знаешь, что, когда Джейми впервые увидел Одри, он зашел за ней в «Раскрась меня» с улицы? Он попросил номер ее телефона и позвонил в тот же день. Пригласил ее на ужин в уютный ресторанчик на пирсе, где подают морепродукты.

– Да, мам. Потому что у него мания преследования.

– Дай угадаю, – сказала она, отпив воды. – Ты познакомилась с этим «Максом» на вечеринке, когда он ходили высматривал, с кем бы потрахаться. Дорогая моя, когда ты наконец встретишь парня, который действительно сможет дать тебе то, что тебе нужно?

Я хотела спросить, чем Макс так провинился, что его имя поставили в кавычки, но потом передумала. Мамуля продолжила разговор нон-стоп о свадебных планах Одри. Я кивала и улыбалась, пока не заболела шея и обед не подошел к победному концу.

* * *

Я вернулась домой серьезно обеспокоенная и в отвратительном настроении. «Тогда сходи», – вспомнилось мне. Может, она забыла, как вела себя сама, когда была помоложе? Казалось, она выбирала мужчин по принципу: у кого моднее химическая завивка и кому больше нравится «Пинк Флойд». Моя мама, которая всегда была такой отвязной, вдруг заявила, что мне нужно завести роман с одним из галантных молодых людей, которые носят брюки со стрелками и регулярно посещают магазины керамики. Фу.

Я смотрела в потолок и пускала колечки из дыма. Может, это раздражало бы меня не так сильно, если бы она пасла меня с пеленок до дня начала охоты на будущего мужа. Но когда я впервые сообщила мамуле о том, что влюблена – в парня из группы «Deus ex machina»^[29], который носил одежду марки «Дикие» и ездил на мотороллере «веспа», – она просто сказала: «Начни принимать противозачаточные таблетки, при этом не забудь о презервативе и никогда не путай секс с любовью». Я вступила в гонку сексуальных вооружений вооруженная до зубов.

По мере приближения вечера ее слова все больше мучили меня. Я засунула остатки китайской еды в микроволновку, надела пижаму и свернулась калачиком на диване, чтобы посмотреть вечернюю воскресную программу по кабельному телевидению. Но спустя пару минут поняла, что они повторяют «Шесть футов под килем». Поэтому я просто сидела и переключала каналы, поглощая ужин из коробки и чувствуя себя все более и более несчастной. Как будто люди, проходящие по улице, слышали звук телевизора и думали: «Бедная, бедная девушка». Я еще немного уменьшила громкость.

«На Джека можно было положиться, – подумала я. – И в такой вечер, как сегодня, он сидел бы рядом со мной и я бы выглядела намного достойнее в собственных глазах». Я доела цыпленка гун-бао и выключила телевизор. Я решила, что, если Макс позвонит, эти выходные можно будет назвать удачными.

Но он не позвонил.

3…

– Пять дней, – сказала я, размахивая стаканом перед Кики и Ниной. Я каждый день проверяла автоответчик и определитель номера – от Макса ни следа. – Пять дней – это слишком долго. (Получилось «дне-е-е-й».)

– Может, он потерял твой номер. – Кики изо всех сил старалась меня обнадежить.

– Да не потеря-а-л он мой номер, – ответила я, всем своим видом вопрошая: «Ты кому мозги пудрить вздумала?» – Это все равно что сказать: может, телефон не работает, когда ты точно знаешь, что телефон работает.

– Ну может, телефон действительно не работает.

– Телефонная компания работает без выходных! – Я тряхнула стаканом перед ее лицом, напиток потек по моим пальцам и закапал на грязный деревянный стол.

– Ладно, ладно. Не горячись. Прошло всего несколько дней с тех пор, как ты познакомилась с этим перцем, – сказала Кики, с опаской поглядывая намой четвертый стакан шотландского виски и прикидывая, не пора ли его забрать. «Из моей холодной мертвой руки», – подумала я.

Ну уж нет, это пошло бы вразрез со священной традицией. Мы сидели в какой-то темной, вонючей дыре в восточной части города, где подражание местным алкашам всячески поощрялось. А я именно этим и занималась. Если я продолжу так себя вести, размышляла я, то в конце концов закончу, как Изабелла Росселлини в «Синем бархате», – стоя на улице голышом с протянутыми руками и причитая: «Он околдовал меня…»

Тут ход моих мыслей прервала официантка, сообщившая, что в кафе курить нельзя.

– Даже здесь? – Я была в ужасе.

– Правила везде одинаковые. – Она пожала плечами.

Выражение моего лица заставило официантку ретироваться. Продолжая дымить, я крикнула ей вслед:

– Это последняя сигарета, клянусь! – и откинулась на спинку стула, довольная собой. Теперь я могла и дальше истязать исполненных благих намерений друзей в тишине и спокойствии. – Вернемся к нашим баранам, девочки, – сказала я. – Пять дней. Дней. Не три. Не четыре. – Я подняла руку и начала демонстративно загибать пальцы. – Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

– Должно быть, это ужасно – так долго ждать от него звонка. Особенно теперь, когда ты чувствуешь себя такой уязвимой из-за помолвки сестры, – сочувственно заметила Нина.

Я повернулась к ней.

– Ты права, – согласилась я. – Это на самом деле ужасно. Думаешь, он не хочет звонить, потому что я как-то не так выгляжу или сказала что-то не то?

Но с тех пор как Нина решила получить степень магистра психологии, она на каждый вопрос отвечает вопросом. Как в…

– А ты думаешь, существует причина, по которой он не хочет тебе звонить? – Ее лицо приняло озабоченное выражение.

– Нина, я не знаю, существует ли причина, по которой он не хочет звонить. Поэтому я спрашиваю об этом тебя.

Она проигнорировала мою последнюю фразу и изрекла:

– Должно быть, это очень страшно, когда чувствуешь, что с тобой что-то не так.

По-моему, это – «рефлексивное слушание», которому она научилась за последний семестр. Я возмущенно посмотрела на Кики:

– А ты что скажешь?

– Ну-у, – протянула она, – дай подумать минутку.

– Не торопись.

Я отвернулась, взволнованная тем, что кто-то мог услышать наш разговор и узнать, какая я неудачница. Прямо напротив, у бара, сидел неряшливого вида парень в экипировке мотоциклиста, с жирными волосами и строил мне глазки. Я состроила ему средний палец. Он засмеялся и вернулся к болтовне с барменшей, лаская взглядом ее обнаженную талию. Барменши в Лос-Анджелесе всегда оголяют животы, чтобы их грудь казалась больше. Надо признать, это им удается. Так и вижу, как они качают свои животики в спортклубе «Убойный фитнес». Наверное, они зарабатывают больше меня.

– Хорошо, я готова, – объявила Кики. – Вот до чего я додумалась: если он не собирается тебе звонить, пошли его к чертям собачьим и найди себе кого-нибудь другого. Я хочу сказать, может, он только что порвал с кем-нибудь. Или, может, он все еще встречается с кем-нибудь. А может, он просто козел. – Она покачала головой. – Если хоть что-то из этого правда, то ты должна быть рада, что он не позвонил, поняла? Это значит, тебе удалось избежать кучи неприятностей. Поэтому пошел он, и найди себе другого.

Я осмотрелась вокруг:

– Но здесь нет никого приличного.

– Ну, знаешь, – отрезала Кики. – Придется подождать денек или два.

– Так что мы делаем в эти выходные? – вмешалась Нина, которая обычно начинает засыпать в середине любого разговора. (Видимо, тот факт, что неспособность к сопереживанию может повлиять на ее карьеру психолога, никогда не приходил ей в голову.) – Мы можем поехать в Малибу, классно провести целый день на пляже и загореть.

– Я не могу, – возразила я. – Я иду выбирать свадебные платья с Одри.

– А в воскресенье?

– Тоже не могу. Я пойду выбирать свадебные платья с Одри, если она не найдет ничего в субботу. – Я опустила голову на стол рядом со своим стаканом.

– Чтоб ее разорвало! – Кики так сильно стукнула по столу рукой, что звук отдался в моей голове. – Извини, но тебе это нужно меньше всего. Эй! Тебе двадцать семь. Ты одинока. А твоя сестра, которой двадцать один и которая, мы обе это знаем, выглядит, как кукла Барби, выходит замуж раньше тебя. Это неправильно.

Нина сказала:

– Должно быть, это ужасно, когда твоя младшая сестра выходит замуж, прежде чем тебе удалось найти приличного парня.

– Заткнитесь, пожалуйста, – почти всерьез возмутилась я. – Я счастлива за Одри.

Нина изумленно подняла брови. Я заметила, что недавно она выщипала их так, что они превратились в маленькие тоненькие дуги. Ни дать ни взять Дрю Бэрримор, только исполненная презрения и удивления.

– Ты можешь сильно обидеть кого-нибудь таким выражением лица, – заметила я.

Я встала, еле удержав равновесие, и сказала, что мне нужно в туалет. На самом деле я проскользнула к телефону-автомату в конце зала, чтобы проверить свой автоответчик. Какой стыд! Но тут я подумала: если я понимаю, что это постыдно, то в действительности это не так уж постыдно, верно? Верно?

Меня… ждали… два… сообщения. Первое получено… сегодня… в… восемь… двадцать две… вечера… Черт, это от мамули.

– Ты уже придумала, как организовать девичник? Марта говорит, надо решать сейчас, а то будет поздно… – Я нажала «три» и стерла этот бред.

Второе сообщение получено… сегодня… в… девять… сорок пять… вечера.

– Привет, это Макс.

Не может быть.

– Как дела? Я собираюсь сегодня потусоваться в одном клубе. Эй, Стью? Где это? – Я услышала еще чей-то голос. – Это в «Делюксе», – сообщил Макс.

«Где находится «Делюкс»? – подумала я. – Что такое «Делюкс»? Почему мы не пошли в «Делюкс»?»

– Ну ладно. Была не была. Хочешь вместе поужинать на неделе? Попробую дозвониться тебе завтра с работы.

– Он звонил? – спросила Кики, когда я вернулась к столу с улыбкой до ушей. – Вот видишь? – настаивала она. – Я знала, что он позвонит. Я просто знала.

– Должно быть, это здорово, когда один лишь телефонный звонок может придать тебе уверенности, – сказала Нина и кивнула. Потом она посмотрела на часы. – О Боже, уже начало двенадцатого! – Она встала и объявила: – Пора заканчивать.

Как будто она мой психиатр и наше время вышло.

ФИЛЛИ-ТЕСТ

ОXOТHHИЦА ИЛИ ЖЕРТВА?

Вот в чем вопрос

БЕНДЖАМИНА ФРАНКЛИН

Итак, ты думаешь, что он – Тот самый. Но тут же возникают странные вопросы. Почему он не позвонил? Может, стоит съездить и посмотреть, дома ли он? Следует ли позвонить с мобильного и спросить, не хочет ли он пообедать вместе? Следует ли повесить трубку, если ты нарвалась на автоответчик? Однако вопрос, который должен беспокоить тебя на самом деле, – не страдаешь ли ты манией преследования, которая может напугать его настолько, что он сбежит? Пройди наш тест!

1. Каждый месяц ты платишь за телефон:

а) 132 доллара: за определитель номера, автоответчик и междугородные звонки лучшей школьной подруге, которая, как правило, хочет узнать твое мнение о том, почему ее новый парень не ответил на се последнее электронное сообщение;

б) 102 доллара: за автоответчик и еженедельные воскресные звонки маме. Вот и все. Ты мало говоришь по телефону, у тебя просто нет на это времени;

в) 167 долларов: за автоответчик, определитель номера (чтобы знать, он ли это повесил трубку, услышав автоответчик), определитель в режиме ожидания (на случай, если он позвонит по второй линии), антиопределитель (чтобы он не догадался, что это ты звонила ему семь раз подряд) и утренние звонки по номеру 1-900-2, чтобы узнать у предсказательницы, женится ли он на тебе.

2. Звоня лучшей подруге, ты:

а) опять попадаешь на автоответчик. Ей до смерти надоели твои разговоры о нем и днем и ночью. Но это не мешает тебе оставить ей сообщение типа: «SOS! SOS! Я только что проехала мимо его дома и увидела подозрительную машину напротив. Думаешь, у него есть другая?»;

б) спрашиваешь, как ее дела, потом говоришь, что тебе нужен совет. За последние сорок восемь часов он так и не перезвонил, и ты не знаешь, стоит ли передавать что-нибудь его обкуренному соседу по комнате;

в) сообщаешь, что не можешь провести с ней вечер пятницы, потому что, как оказалось, у тебя запланировано знакомство с родителями нового парня.

(Что весьма странно: пока не похоже, чтобы вас связывали серьезные отношения или что-то вроде того.)

3. Устраивая вечеринку, ты:

а) пишешь на мыло всем друзьям, а также перцу, с которым встречаешься, а также перцу, который сходит по тебе с ума, а также бывшему, чтобы подстраховаться, и готовишься чертовски хорошо провести время;

б) прежде всего ищешь повод, для того чтобы организовать небольшой праздник. («Конечно, можно отметить новоселье, хотя я уже целый год здесь живу».) Ненавязчиво интересуешься, сможет ли он прийти, потом звонишь друзьям и говоришь, что они должны прийти, потому что он придет. Выбрасываешь 950 долларов на дизайнерское платье с веб-сайта «Колетт», потом проводишь большую часть праздничного дня, отчаянно пытаясь взбить тесто для спанакопиты^[30] и приготовить блинчики, фаршированные лобстерами;

в) отправляешь электронные приглашения всем друзьям, включая парня, который тебе нравится. В приглашении указываешь время и место вечеринки. Потом покупаешь хуммус^[31], лаваш, пиво и вино и проверяешь, достаточно ли туалетной бумаги у тебя в уборной.

4. Наутро после первого свидания ты скорее всего:

а) разбудишь его, чтобы еще раз заняться любовью, и попрощаешься со словами «Я тебе позвоню», хотя втайне подозреваешь, что не сделаешь этого, – ему ведь не удалось разжечь в тебе пламя страсти;

б) отправишься на завтрак с подругами, где перемоешь ему все косточки и расскажешь, во что он был одет, что заказывал на ужин, что говорил, перед тем как поцеловать тебя перед сном;

в) проигнорируешь завтрак с подругами и останешься дома у телефона – на случай, если он позвонит. К пяти вечера ты настолько расстроишься, что позвонишь ему сама, чтобы сказать: «Так что? Ты больше не собираешься мне звонить, не так ли?»

5. Вы идете на ужин с его друзьями. Все они начинают обсуждать рок-концерт, на который собираются в выходные (а тебя не пригласили). Ты:

а) посвящаешь следующий день сумасшедшей охоте за билетами, а когда тебе удается их достать, притворяешься, что случайно столкнулась с ним на концерте. Бывают же такие нелепые совпадения;

б) ничего не имеешь против. На этот вечер у тебя все равно назначено свидание с другим парнем;

в) чувствуешь легкую обиду, хотя понимаешь, что ничего особенного не произошло: ты тоже иногда ходишь куда-то с подругами и не приглашаешь его.

Филли-ключ к тесту

Суммируй баллы, руководствуясь данной таблицей:

12-15 баллов. Ты определенно охотница с манией преследования. Ты готова на все: сорвать встречу с лучшей подругой, устроить вечеринку без повода, только чтобы добраться до этого парня. Наверно, он уже собирается подать в суд, чтобы тебе запретили приближаться к нему. Как насчет того, чтобы задуматься над следующим вопросом: почему ты решила, что свет сошелся клином именно на нем? Возможно, ты придешь к выводу, что мужчины как таковые не очень-то тебя интересуют, главным образом потому, что, если ты сходишь с ума по одному и тому же парню, то скорее всего проводишь много времени в одиночестве.

9-11 баллов. Абсолютно нормальных людей не существует, но ты более или менее в порядке. Бывает, ты влюбляешься до безумия и покупаешь платье, которое в принципе не можешь себе позволить. Иногда знакомишься с парнем и думаешь, что он очень мил, но в конце концов решаешь, что не стоит тратить на него свое драгоценное время. По крайней мере друзья не считают тебя психопаткой; ты всегда готова обсудить их проблемы. И все их заверения в том, что ты еще просто не встретила своего принца, наверно, в чем-то справедливы.

5-8 баллов. Ты настолько недоступна, что, вероятно, каждый парень, с которым ты знакомишься,тебя хочет. Но только потому, что не может тебя получить. Ты используешь их для секса, ты используешь их для развлечений, ты используешь их для того, чтобы почувствовать себя сильной. Звучит здорово? Вообще-то нет. Раскройся хотя бы немного. Да, возможно, тебе доведется испытать боль, но по крайней мере у тебя появится шанс обрести счастье.

* * *

Я перезвонила Максу на следующий день, и он спросил, свободна ли я вечером, чтобы поужинать с ним. Ну вот, мне следовало бы сказать, что я занята, – так бы я убедила его, что пользуюсь популярностью. Но я не удержалась. (Пробормотала какую-то чушь о том, что у меня были планы на вечер, но они расстроились. Как будто он на это поведется.) Он поинтересовался, что я делаю. Мне не хотелось признаваться в том, что я сижу на диване, грызу «Читос» и в энный раз смотрю «Невеста-принцесса» на DVD, страдая от жуткого похмелья. Поэтому я сказала, что заканчиваю писать статью. Он спросил, какую. Мне опять пришлось соврать и сообщить ему, что это биографический очерк, посвященный актрисе, которая прославилась тем, что появляется в крошечных бикини во всех фильмах с ее участием.

Естественно, он пожелал узнать, какая она в жизни. Ненавижу такие вопросы. Не потому, что не понимаю людей, которые их задают, – как раз понимаю. Но если я действительно открою миру, как могут вести себя их любимые знаменитости, то их агенты никогда больше не подпустят меня к своим клиентам. Что было бы очень плохо.

Эта звезда держалась очень высокомерно. На интервью она вела себя так, словно я посягала на ее чувство собственного достоинства, отказывалась отвечать, почему рассталась со своим бойфрендом («Не хочу говорить о личной жизни»), хотя сама инициировала разрыв… Я сказала Кики, что хочу назвать статью «Барахтанье на мелководье». Она не разрешила. На то она и редактор. Это называется дипломатия.

Вам знакомо это потрясающее чувство, когда вы вдруг понимаете, что голос, вещавший в течение последних десяти или пятнадцати минут, принадлежит вам? Я не могла остановиться. Я просто говорила и говорила, говорила и говорила про эту актрису. Хотя никому не интересны такие подробности, даже мне. Когда я на мгновение замолчала, чтобы перевести дух, Макс вклинился и сказал, что ему нужно вернуться к работе.

– О да, – ответила я. – Мне тоже!

* * *

Я знаю, что первые свидания чрезвычайно важны в том, что касается одежды. Здесь нельзя перестараться. Нельзя навешивать на себя слишком много барахла. Смысл в том, чтобы выглядеть наилучшим образом. Но при этом должно казаться, что ты выглядишь так всегда и что это не требует от тебя каких-то безумных усилий. Я хотела надеть что-то загадочное, но не вычурное. Сексуальное, но не развратное. Я стояла перед раскрытым шкафом целых пятнадцать минут и думала: «Так где же Оно?» Когда я говорила с Максом, он сказал, что мы «забежим куда-нибудь перекусить». Это значило, что он не собирается заказывать столик, из чего следовало, что я не знаю, куда мы поедем. Что ж, придется самой думать, что лучше надеть.

Я примерила платье. Слишком чопорно. Попробовала облачиться в брюки и коротенький топ. Слишком откровенно. Я выволокла из шкафа все, что у меня было, перемерила каждую пару обуви и все равно не могла выбрать, в чем пойти на свидание. Мой «платяной кризис» был похож на цунами – он напрочь выбил из моей головы всякое ощущение реальности. Я почувствовала, что сейчас расплачусь. Все еще не зная, что надеть, я решила начать с макияжа – ведь я смогу одеться, когда успокоюсь. Но мои руки дрожали, и я размазала тени для глаз по всему лицу, так что пришлось бежать в ванную, смывать их, а потом краситься снова. На все это ушло слишком много времени, а мне нужно было быть на месте через двадцать минут. Я даже не успела высушить волосы. Мне казалось, я не успею выщипать брови. Вот бы рядом был царь Соломон, воскресший в образе стилиста! Он бы помог мне решить, какой из процедур по наведению красоты сегодня можно пренебречь. «Выщипать или высушить?» – размышляла я. «Выщипать или высушить?» «ВЫЩИПАТЬ ИЛИ ВЫСУШИТЬ?» Я не побрила ноги, но это по крайней мере было сделано намеренно. Я твердо верю в то, что если побрить ноги, свидание не удастся. Отчаянно стараясь не опоздать, я собрала волосы в конский хвост и лихорадочно выщипала брови. Я натянула старые запасные «Левис», которые, я надеялась, подчеркивали достоинства и скрывали недостатки. Потом надела кофточку, в которой, как однажды сказала Кики, моя грудь казалась больше, набросила блейзер, вязаный шарф и обула кроссовки. Броско и в то же время ничего особенного – именно этого я и добивалась.

Правда, лишь в середине ужина с Максом, отправившись в туалет, я обнаружила, что сережка у меня только в одном ухе, а кофточка надета наизнанку.

Будь что будет. Одевшись, я, как сумасшедшая, бросилась к машине. Я не придала значения тому, что Макс не предложил заехать за мной, потому что мне очень хотелось посмотреть, где он живет. К тому же это находилось всего в нескольких минутах езды от моего дома.

Я не была разочарована. Он жил в большом современном доме, построенном в середине пятидесятых: повсюду стекло, огромная терраса из красного дерева, вид на смотровую площадку «Гриффит-парк». «Макс – это не просто материально обеспеченный бойфренд, – подумалось мне, когда я парковала машину у входа. – Материальная обеспеченность Макса позволяет переехать к нему…»

Он встретил меня у дверей и быстро показал дом. Внутри было много всякой послевоенной мебели (стулья от Сааринена^[32], лампы от Нельсона^[33]) и забавных вещиц, которые он «купил на углу». Дом был великолепен. Но я почти все время молчала и не выражала своего восхищения – боялась, что и так утомила его своим выступлением по телефону.

– Ну ладно, – сказал Макс, заходя в спальню, чтобы положить в карман бумажник, сигареты и ключи. – Думаю, пора ехать.

Он вызвался вести машину. (Хорошо.) И открыл передо мной дверь. (Еще лучше.)

В машине он сообщил мне, что мы едем на «шабу-шабу» в «Маленький Токио», и я кивнула, как будто понимала, о чем он говорит. Ресторан показался мне похожим на обычную закусочную: отделанные пластиком «Формика» стены, металлические стулья с виниловой обивкой. Необычным было то, что на каждом столе находилась газовая конфорка с огромным горшком, в котором посетители сами готовили мясо и овощи. Видимо, увидев мою растерянность, Макс объяснил, что «шабу-шабу» переводится с японского как «пш-пш», и провел небольшое практическое занятие, показав, как следует опускать тонкие полоски говядины в кипящую воду и потом обмакивать их в соус. Мне это очень понравилось. Еда была вкусная, хотя из-за стоявшего между нами горячего горшка у меня периодически возникало ощущение, что я подвергаюсь паровой обработке. Мой мозг полностью отключился, я открывала рот и… ничего не говорила. Большую часть времени я просто сидела на своем месте, улыбаясь каждому его слову, опуская мясо в горшок и кивая, как полная идиотка. Он был такой классный. Рядом с ним я чувствовала себя горной троллихой. Глядя на него, я хотела умереть. Правда хотела.

Когда мы ехали назад к нему домой, я подумала: «Ты все проворонила. Он даже не спросил, не хочу ли я зайти к нему выпить немного вина». Он припарковался возле дома, и мы вышли из машины. Я помялась минуту-другую, онемев от страха и не зная, что делать. И вдруг он сказал.:

– Не хочешь заглянуть на минутку? Кажется, моих соседей по дому сейчас нет…

– Да? – сказала я. (Я надеялась, мой голос не выдал, что я только об этом и думаю.)

– Ага. У меня есть бутылка вина.

– Я люблю вино.

– Ну конечно, – он улыбнулся, – кто его не любит?

Зайдя в дом, Макс включил несколько ламп. Но не все, как мне удалось заметить. «Может, ужин прошел не так уж плохо, – решила я. – О, если бы я смогла сейчас просто расслабиться».

– У меня есть «Радиохед», – похвастался он и покрутил передо мной виниловой пластинкой, смешно пританцовывая.

– Какой классный танец, – сказала я. – Давай еще раз.

– Ни-и-и-и за что. – Он вставил пластинку в проигрыватель. – Вообще я плохо танцую.

– Ну не скажи, – поддразнила я его. Я уселась на диван, поджав под себя ноги и надеясь, что выгляжу кокетливо.

– Перестань. – Макс отправился на кухню, и я услышала, как он гремит посудой. Он вернулся с бутылкой вина и штопором. – Есть ли в жизни что-то, что у тебя плохо получается? Не считая парней, которых не удается подцепить.

– Ну вот, например, у меня плохо получается сказать тебе «нет».

– О! Ха-ха! – Он аккуратно поставил бутылку на край дивана и покрутил в руках штопор. – Нет, серьезно. Что у тебя не получается?

Я притворилась, что задумалась над его вопросом. Мысленно я уже составила длинный список. Плохо получается парковаться, водить машину, следить затем, что я ем, бросить курить, строить нормальные отношения с парнями, скрывать свои чувства, писать без орфографических ошибок, не волноваться, не теребить пальцами нос, соблюдать режим физических тренировок, рано вставать, не превышать скорость, думать, прежде чем что-то сказать, регулярно посещать врача, убирать… Но я подумала, что он пока не готов разделить со мной все эти неприятности, поэтому сказала:

– Я уверена, что-то у меня действительно получается плохо. Только я не знаю что. Например, у меня плохо получается думать о том, что именно у меня плохо получается. Правда?

– Неплохо выкрутилась. – И пробка выскочила из бутылки.

Он налил мне бокал вина и присел рядом на диван, положив руку на спинку и опустив на нее голову. Его лицо было близко, но не слишком. Я старалась не терять самообладания. Мне нужно было сосредоточиться.

– Может, отнесем это к разряду ПЗ?

– Что?

– Ой, извини. ПЗ. Эту аббревиатуру используют журналисты, когда им что-то неизвестно. Скажем, «Заводной апельсин» вышел на экраны в тысяча девятьсот ПЗ – это значит, что ты допишешь потом. ПЗ значит «проверь позже».

– Тогда почему не ПП? – Мы чокнулись. – Твое здоровье.

– Твое здоровье. Хм, не знаю. – «Я такая молодец, – подумала я. – Макс забыл про свой вопрос». – Мы же почему-то пишем «пе-ре-до-ви-ца», а не «пе-ре-да-ви-ца» и «за-го-ло-вок», хотя есть слово «глава.

– По-моему, это странно. В моем бизнесе все просто: «футболка» – так и пишется «фут-бол-ка».

– Бохтымой, умаляю, ни смиши миня!

Я гадала, когда же он меня поцелует.

– И все-таки давай вернемся к тому, что тебе не нравится в самой себе, – сказал он. – Ответь мне, и я отстану.

– Я ненавижу свой живот, – выпалила я. И тут мне пришло в голову, что на данном этапе наших отношений надо было бы пожаловаться отнюдь не на это.

– Потому что…

– Нет, то есть… Нет, потому что… Я не знаю, просто…

Выхода не было, поэтому в конце концов я сказала ему правду:

– Потому что, как бы я ни худела, он не становится плоским. Я знаю, это звучит ужасно, но это горькая правда. Живот, как у земного Будды^[34]! Я его ненавижу.

– Дай-ка взглянуть.

– Ни за что.

– Дай же взглянуть.

– Ни за что.

И тут разразилась «щекотная» война. Макс щекотал меня и кричал:

– Я хочу посмотреть на твой буддийский живот!

А я истерически смеялась и отбивалась как сумасшедшая.

Неужели мне все-таки придется рассказывать, чем все закончилось?

* * *

– Да, черт побери! Так чем же все закончилось?

Я удобно устроилась в старом плетеном кресле, которое всегда стояло во внутреннем дворике. Поскольку все сложилось так удачно, я могла позволить себе посмаковать подробности. А вот Кики, наверное, подпрыгивала от любопытства. Я поднесла телефонную трубку к другому уху.

– Так вот, он щекотал меня до тех пор, пока я нечаянно не стукнула его рукой по носу и у него пошла кровь.

– Не может быть! – не поверила Кики.

– Может. Все именно так и произошло.

– У тебя руки точно не из того места растут!

– Да ладно, все в порядке. То есть сначала все было не в порядке. Но потом он положил на нос лед и даже не стал на меня ругаться. А потом я как бы поцеловала его в нос, ну, чтобы он поскорее прошел…

– А потом?

– А потом он как бы поцеловал меня, чтобы я успокоилась…

– А потом?

– А потом он как бы спросил, не хочу ли я остаться на ночь…

– Нет!

Да. Все так и было: после страстных поцелуев Макс задал мне этот самый вопрос. И застал меня врасплох. Он великодушно пожертвовал мне пару шорт и футболку и сказал, что совсем не обидится, если между нами ничего не произойдет. «Как же», – подумала я. Конечно, что-то произойдет. И это «что-то» вызовет ужасное, гнетущее чувство, что для первого свидания ты зашла слишком далеко. Вот как сейчас: я была с парнем на первом свидании, и мы начали дурачиться. Все шло отлично, пока он ни с того ни с сего не наклонился к прикроватной тумбочке и, схватив тюбик «Кей-уай»^[35], не выдавил эту мерзость мне на руку. И это был даже не новый тюбик. Такие неприятные моменты, решила я, ни в коем случае не должны стать неотъемлемой частью моей одинокой жизни. Но Макс избрал самую лучшую тактику (если, конечно, это можно назвать тактикой), которую только мог. Он сказал: «Я просто хочу провести с тобой ночь, солнышко».

– Гадость какая! И тебе это понравилось? – взвыла Кики, изображая, что ее сейчас стошнит.

– Знаю, знаю… Но только представь: он такой искренний. Он говорит, что я восхитительна. И целуется он лучше всех, с кем мне когда-либо приходилось целоваться…

– Ты маленькая шлюха! – вскричала она.

О черт! Что еще сказать? Следующее, что я помню: я надела его шорты и футболку «Супер-гипер-пупер». Он зажег свечи. Мы лежали на его большой кровати, покрытой колючим одеялом. (Интересно, почему большинство мужчин не подозревают о существовании постельного белья с высоким номером^[36]?) Некоторое время спустя шорты оказались на полу. Макс осыпал поцелуями мой живот в течение целых пяти минут. Я осыпала поцелуями все его тело. Он был ласков и внимателен, а «Кей-уай» больше не попадался мне на глаза. Я была на вершине блаженства.

Филли-совет

Телефонные уловки!

Когда дело касается парней, знание телефонного этикета может спасти тебя от себя самой. – Б.Ф.

• Никогда не звони первой. Всегда перезванивай.

• Никогда не перезванивай сразу после окончания разговора.

• Если ты выучила номер его мобильного, домашнего или рабочего телефона наизусть, значит, ты слишком часто ему звонишь.

• Чтобы скрыть свой повышенный интерес к его персоне, займись во время разговора чем-нибудь, что требует предельного внимания.

• Вычеркни из своего лексикона четыре слова на К и одно на Ч: кто, когда, куда, как и что. Если ты будешь постоянно спрашивать у него, когда вы встретитесь, как туда добраться, что он делает дома, куда он собирается и кто с ним идет, ты точно окажешься в дерьме.

• Всегда заканчивай разговор первой.

• И помни: самое важное – быть самой собой.

Макс позвонил через три дня, слава тебе Господи, – именно тогда, когда я уже начала психовать. Я была очень довольна собой, потому что, прежде чем разговор исчерпал себя, я включила звонок факса и, сказав, что мне нужно ответить, первая повесила трубку. Да. Макс назначил мне еще одно свидание в субботу вечером. Сегодня среда. Два долгих дня ожидания, несомненно, убьют меня.

* * *

– Тебе не кажется, что оно прямо сияет? Чересчур белое… – сказала я.

– Бен, она ведь невеста, – ответила мамуля. – У нее должно быть белое платье.

– Да, мам. Но не такое «колгейтно-белое», как в рекламе.

Одри казалась сбитой с толку.

– Даже не знаю…

– Што ей панраавица, так эта вот тоо, з биисером. На нем потрясааающая выыышифка, – перебила продавщица с ужасным акцентом. Мы находились в дорогом свадебном салоне в Беверли-Хиллз. Это был третий по счету магазин, который мы посетили. И у них испортился кондиционер. Одри с жуткой продавщицей удалились в примерочную, чтобы надеть очередное платье, а мамуля отправилась на поиски чего-нибудь еще. Мне ничего не оставалось, как слоняться по магазину. Гвоздично-розовые и светло-голубые фрески на стенах вызывали у меня легкую тошноту. Правда, там было несколько симпатичных платьев. И я даже задумалась, какое купила бы я, если бы собиралась замуж. Прежде чем я успела решить, явилась Одри в одеянии «з биисером». Зрелище было омерзительное.

– Хм, – произнесла она.

– Может, это просто не твое, – высказалась мамуля.

Я изрекла:

– Ээта плаатье подхоодит тоолько для нивеесты сатаныыы.

Никто не засмеялся.

В туфлях, которые оказались на два размера больше, Одри заковыляла обратно к тяжелым бархатным занавескам.

– Что с тобой? – зашипела мамуля, потянув меня за угол. – Что с тобой? Ты так скептически настроена!

Тут я решила: пришло время применить «рефлексивное слушание», которым всегда пользуется Нина. Поэтому я сказала:

– Должно быть, это ужасно, когда чувствуешь, что собственная дочь скептически настроена.

Мамуля поджала губы:

– Может, отвезти тебя домой?

Ненавижу, когда мама говорит со мной так, как будто мне десять лет. Особенно потому, что она не разговаривала со мной так, как будто мне десять, когда мне действительно было десять.

– Нет. Я хочу еще посмотреть на платья. Правда-правда.

К своему удивлению, я с нетерпением ждала этого дня. Я думала, это будет забавно, весело и очень по-девичьи. Мне казалось, мы подберем Од идеальное платье и поедем в кафе, чтобы съесть пирог с заварным кремом и выпить по «Мимозе»^[37] (таковы мои представления о том, что леди едят на ленч.) Но платья были ужасны. На примерочных образцах красовались пятна от чернил и от пота других будущих невест, которые, видимо, очень нервничали. А фасоны платьев наводили на мысль, что люди, которые их придумали, лишены здравого смысла. К тому же сегодня вечером должно было состояться мое второе свидание с Максом, и в отличие от прошлого раза я хотела тщательно продумать свой наряд. (Мы собирались на рок-концерт, где все, как правило, стремятся перещеголять друг друга.)

Мамулины нервы были на пределе, поэтому в следующем магазине я не проронила ни слова, когда Одри бросила беглый взгляд на пышное бальное платье кремового цвета с огромным кринолином. Оно напомнило мне о наших детских играх с переодеванием. Одри всегда выбирала одну из двух ролей: сказочная принцесса или мамочка. Я же набрасывалась на мамин шкаф и переодевалась в кого попало: в первую леди, окружного прокурора или Суперженщину. Однажды я встретила мамулю на пороге перемазанная розовой помадой, в красных туфлях на каблуках и пеньюаре, который нашла в ее любимой тумбочке.

– И кого ты изображаешь? – поинтересовалась она.

– Проститутку! – сообщила я. Тогда мне было шесть. Четвертый магазин тоже оказался никчемным. Одри планировала посетить еще одно место, и каждый раз, когда я открывала рот, мамуля морщилась так, словно учуяла запах из канализации. К счастью, ей на пейджер пришло сообщение от клиента, который хотел, чтобы она показала ему дом в Хэнкок-парке. И, подвезя нас к первому свадебному салону, чтобы я могла пересесть в свою машину, она многозначительно посмотрела на меня и сказала:

– Думаю, вы сами отсюда доберетесь.

– Не вопрос.

– Можешь поверить, что я выхожу замуж? – осведомилась Одри, когда мы устроились в машине и оказались в полной безопасности: мамуля уже отбыла в противоположном направлении.

– Я уже сказала: «Немного удивлена».

– Я в шоке, – заявила она. – Мама постоянно снабжает меня журналами, в которые вклеивает записки о том, какой, как она считает, у меня должен быть букет, какой, как она считает, надо заказать торт…

– Ну ты же первая из ее дочерей выходишь замуж. Так что придется держать удар.

Я замолчала, чтобы посигналить подрезавшему меня водителю.

– Думаешь, если я приду на свадьбу с Кики вместо парня, наши родственники окончательно решат, что я лесбиянка?

Одри предпочла уйти от ответа.

– Тебе кажется, я совершаю ошибку? – спросила она.

– Кто я такая, чтобы судить, совершаешь ты ошибку или нет?

– Я думаю, ты считаешь, что я совершаю ошибку.

– Ты любишь Джейми, правда?

– Больше всего на свете.

– Тогда ты не совершаешь ошибку.

Несколько минут мы ехали молча. Только я начала напевать знакомую песню, которую передавали по радио, как Одри прорвало.

– Думаешь, Джейми классный?

– По-моему, Джейми очень классный, – сказала я. – У него такие большие глаза. И… он в очень хорошей форме.

– Ты бы занялась с ним сексом?

Мне не пришел в голову подходящий ответ на этот вопрос.

– Ну, если бы ты меня не знала. Если бы ты познакомилась с ним где-нибудь на вечеринке.

– Ты занималась с ним сексом?

– Естественно.

– И тебе это нравится?

– Да.

– Вот и все.

– Но… хм. Честно говоря, хм, у нас не доходит до… – Одри заправила за ухо выбившуюся прядку волос.

– Не доходит до чего?

– Не заставляй меня это говорить! – Она показала на свой зад. – Ты знаешь…

– Он не лижет твою киску?

– Бен-джа-ми-на! (Этот ответ я получаю всегда, когда мы с Одри разговариваем о сексе.)

– А что? Не надо так пугаться. Ты сама подняла эту тему.

Она прокашлялась.

– Ну, то есть… Может, он бы и согласился. Если бы я попросила. Но я не просила.

Она внимательно осмотрела ноготь с идеальным маникюром и снова положила руки на колени. Мы остановились на светофоре. Ее кольцо от «Тиффани», подаренное в честь помолвки, переливалось темным блеском. У нее была чистая кожа и прозрачные голубые глаза, а серые брюки великолепно сочетались с гладким черным кардиганом. Я могла бы потратить все свое время, пытаясь стать похожей на Одри, но эти попытки были бы обречены на провал. В моей жизни слишком много беспорядка. Какая она еще юная!

– А ты позволяешь парням… делать это? – спросила сестра.

– Да. Всем, кто предлагает.

– Пф, – фыркнула она и улыбнулась, по-моему, впервые за весь день.

Мы припарковались у «Сада Купидона». Когда мы вошли, Одри сообщила томящимся в ожидании продавщицам, что я и есть невеста.

– Одри, – начала я. – Какого…

Но прежде чем я успела возразить, одна из девушек затолкнула меня в примерочную, стащила с меня блузку прямо через голову и начала снимать мерку, задавая вопросы о женихе. Я сочиняла ответы на ходу. У него собственная компания по производству одежды, сказала я. Еще он художник-график, добавила я. Он высокий и худой. У него шикарный дом в горах. Мы собираемся провести медовый месяц в Африке, и у нас будет двое детей:

Курт и… м-м-м… Кортни^[38]. Ну разве не прелесть? Прелесть, правда?

Одри начала бросать в проход одно свадебное платье за другим. Я примерила пять штук от Веры Вонг, прежде чем мы нашли то самое Платье. Им оказалось изумительное кремовое чудо без бретелек от самого Кристиана Диора, с юбкой пышнее самых пышных юбок на свете. Сзади его обвивали огромные центифолии из бледно-розового шелка. Оно было вызывающим. Оно было эффектным. Оно было безнадежно романтичным. Продавщица вывела меня из примерочной и заставила взобраться на маленький пьедестал напротив зеркала. Я посмотрела на свое отражение и зарыдала.

– Мне нравится! – крикнула я сестре, которая тоже расплакалась, но все равно весело хлопала в ладоши. – Мне определенно нравится!

Продавщица подала мне бумажный носовой платок.

– Пожалуйста, милая, – сказала она, – только не на платье.

* * *

Немного позже за мной заехал Макс. Когда я открыла дверь, он протянул мне букет гвоздик и пакет с эмблемой «СУПЕР-ГИПЕР-ПУПЕР» со словами:

– Это тебе, моя дорогая.

«Откуда он берет такие слова? – подумала я, принимая пакет и провожая Макса в гостиную. – «Моя дорогая». «Солнышко». Если он назовет меня «куколкой», я растворюсь в луже слезливой женской сентиментальности». Я едко заметила, что сейчас не модно дарить гвоздики. Макс просто пожал плечами и сказал:

– Если ты знакомишься с парнем из Огайо…

Я открыла пакет и увидела темно-синюю футболку. На груди был изображен толстый, улыбающийся китайский Будда, а под ним стояла подпись, выполненная в восточном стиле: «ПОГЛАДЬ МОЙ ЖИВОТ, И ТЕБЕ БУДЕТ ВЕЛИКОЕ СЧАСТЬЕ».

– Мне нравится, – сказала я и, помедлив, добавила: – Но на что это ты намекаешь?

Макс улыбнулся и погладил мой живот.

– Это просто на счастье. Пойдем. А то опоздаем.

Мы собирались в «Космодром» на группу, которую я никогда не слышала и которая называлась «Нью еар». По дороге Макс объяснил, что это яркие представители заумного инди-рока, двое из которых раньше были членами команды «Бедхед». Все музыканты «Нью еар» воспринимали музыку так же серьезно, как любой студент Джульярда^[39]. Между прочим, ударник был другом Макса и иногда заходил к нему, чтобы получить пару подарков от « Супер-гипер-пупер». У меня разыгралось любопытство, и я спросила Макса, как он открыл собственное дело. Он сказал, что учился в Школе дизайна Род-Айленда, но теория его совсем не интересовала, и он перестал туда ходить. Он занялся бизнесом, имея двадцать тысяч долларов. Эти деньги удалось наскрести с помощью друзей – профессиональных скейтбордистов. Теперь, по моим подсчетам, «Супер-гипер-пупер» стоила намного больше. Однако дом он снимал. Макс сказал, что пока не готов покупать недвижимость. Все деньги он вкладывал в бизнес. Этим и объяснялось наличие соседей по дому, Сета и Стюарта (Макс называл их Фред и Барни^[40]). Я поняла, что Макс живет не один, как только оказалась у него дома: о том, что у него есть соседи, я догадалась, увидев коробки из-под пиццы и фотографию Бритни Спирс, наклеенную на холодильник. Но их самих я так и не увидела. Я была всецело поглощена Максом, его карьерой, каждым светлым волоском на его голове…

– Почему у тебя нет подружки? – спросила я.

– О Боже! У меня нет подружки, с тех пор как я окончил школу. – Он засмеялся. – И меня это устраивает. Хотя, знаешь, я терпеть не могу спать один.

Я косо посмотрела на него, как это умею делать только я.

– И не мечтай.

Когда мы вылезли из машины, Макс взял меня за руку и мы пошли в клуб. Я показала вышибале удостоверение личности. И тут увидела нечто из ряда вон выходящее: документы Макса были поддельными.

Нет, я, конечно, видела фальшивые документы и до этого. Чтобы оплатить последний год обучения в колледже, я по вечерам работала в баре. Мне до смерти надоело подтирать блевотину, поэтому я вырезала фальшивые удостоверения, вешала их на стену за стойкой и украшала большим красным бантом. Пожалуй, только тогда я чувствовала себя сносно, к тому же это очень веселило посетителей. Но этот громила даже не заметил, что права Макса, выданные в Аляске, были заламинированы, хотя в Аляске уже давно не ламинируют документы. Я посмотрела на Макса, словно хотела спросить: «Что происходит?» Он и бровью не повел.

В баре я, как обычно, заказала шотландское виски с содовой. Макс ограничился «Спрайтом».

– Итак, – сказала я, сверля его взглядом, – ты бывший заключенный?

– О чем это ты? – не понял он.

– Ты находишься в бегах? В розыске? Скрываешься по программе защиты свидетелей?

– Да нет же. Почему ты спрашиваешь?

– Ну, – я понизила голос до шепота, – у тебя же поддельные права.

– И что? У тебя совсем недавно были такие же.

Он смотрел на меня так, словно я вела себя очень странно, и покусывал соломинку от «Спрайта». Я смотрела на него так, словно он вел себя очень странно, и чувствовала, как на ладони конденсируется влага от холодного стакана с виски. «Зачем мне шесть лет пользоваться фальшивыми правами? – подумала я, потянувшись за салфеткой. – Зачем мне подделка, если я уже достаточно взрослая, для того чтобы…» И тут меня осенило.

– Макс, сколько тебе лет?

– Бен, а сколько лет тебе?

Меткий удар. Я прищурилась и сказала:

– А как тебе кажется?

– Не знаю. Я об этом не думал. Двадцать три? Я покачала головой. Плохо дело.

– Ну ладно… двадцать два… Двадцать один? – Он улыбался.

Ничего хорошего. Ничего хорошего. Ничего хорошего.

Я предложила назвать свой возраст одновременно.

– Идет, – согласился он. Казалось, ему было не по себе.

– Хорошо, на счет три. Считаешь ты.

Макс поднял три пальца. Загнул один, второй, третий, и я заорала:

– Двадцать семь!

Макс молчал.

– Двадцать семь! – еще раз прокричала я, пытаясь не терять чувства юмора. – Макс… твоя очередь.

Он кисло улыбнулся.

– Хорошо. Только без истерики. Ничего страшного не происходит.

– Говори.

– Мне двадцать.

Мне потребовалась минута на то, чтобы закрыть рот: моя челюсть отвисла до самого стола.

– Ты шутишь.

– Я не шучу, когда речь идет о таких вещах.

– Тебе двадцать?!

– Да.

– Двадцать.

– Именно.

– Двадцать.

– М-м-м, ты не против, если я тебя оставлю на секунду? – Я не знала, куда пойти, поэтому бросилась в туалет, по пути опрокинув чью-то кружку с пивом и даже не остановившись, чтобы извиниться. Я хотела умыться холодной водой. Но когда я добралась до раковины, то поняла, что не могу этого сделать – размажется макияж. Вместо этого я закурила сигарету в туалетной кабинке. Мне было интересно, приходят ли кому-то еще в голову такие мысли, как мне: «А это для вас, миссис Робинсон, Иисус любит вас больше, чем вы думаете…»^[41]

Когда я вернулась, Макс был бледен.

– Я не хотел тебя дурачить, – сказал он. – Я думал, ты ненамного старше меня, потому что работаешь журналистом и все такое, – лишь на пару лет. Ты выглядишь молодо, Би.

Я проигнорировала тот факт, что он сократил мое имя, хотя это меня подкупило. Он спросил:

– Разве это так важно?

Может быть. Да. Может быть. Конечно, мне казалось, что это важно. Первое, что я желала знать, это врет он мне или нет. Насчет собственной компании, дома и всего остального. Но слова Макса звучали правдоподобно. Он сказал, что открыл свое дело, когда учился на первом курсе колледжа. Он бросил учебу, прежде чем закончился учебный год, и это вполне соответствовало тому, что произошло с тех пор. Ему вот-вот должен исполниться двадцать один, сказал он. Через две недели.

– Выходит, я дикая кошка, – простонала я, хватаясь за голову.

– Кто-кто?

– Женщина, которая «клеит» парней моложе себя.

– Это называется дикая кошка? Прикольно.

– Вовсе нет.

– Ну что такое, а? – Он накрыл мою руку своей. – Послушай, я обыкновенный парень. И, честно говоря, мне наплевать, сколько тебе лет. Ты слишком великолепна, я не могу без тебя. – Я начала оттаивать. Он почувствовал это. – Моя маленькая дикая киска, – продолжал он, ткнув меня под ребро. – Р-р-р-р.

* * *

Позже, прежде чем Макс опять стянул с меня шорты (ой, только не говорите мне, что мне следовало пойти домой), мы решили немного поиграть. Я сказала, что, когда я впервые занималась сексом, он еще учился кататься на детском велосипеде «Би-эм-экс». На это он ответил, что, когда я училась водить машину, он сходил с ума по своей няньке моего возраста, которая уже вышла замуж и родила двоих детей. Когда я училась в колледже, он коллекционировал фигурки героев сериала «Могучие рейнджеры». Макс начал целовать меня. Я открыла глаза и с облегчением обнаружила, что его глаза закрыты. Это дало мне возможность изучить его лицо или по крайней мере его верхнюю часть. Около ушей его щеки покрывал шелковистый пушок.

За окном начался дождь. Большие капли со стуком падали на асфальт, как будто небеса решили задать земле основательную порку, которую она заслужила. Через открытое окно в комнату проник удивительный запах обновленного мира – запах мокрой земли и чистой листвы. Мои руки скользили по идеальному животу Макса, мускулистому, но не перекачанному, как у большинства двадцатилетних парней. Я почувствовала, как он прижался ко мне чуть пониже пупка. Это прикосновение не было настойчивым, он словно просил разрешения, поэтому я повернула колени в сторону, не пуская его. Пока.

– Слишком быстро, – прошептала я.

М-м-м-м-м, – простонал он, не отрываясь от моих губ. Я, завороженная, продолжала наблюдать за тем, как он целует меня. Интересно, каждый ли парень во время поцелуя с девушкой выглядит таким влюбленным?

Однако утром, когда, покинув теплую постель Макса, я ехала по улице и яркие лучи солнца разоблачающе освещали мокрый тротуар, мне показалось, что все не так уж здорово. «Мне двадцать семь, – подумала я. – Я надеваю свадебное платье и рыдаю». Открывая дверцу машины, я испугалась, что Макс заметил морщинки у меня вокруг глаз, когда, стоя на крыльце, целовал меня на прощание. Раньше я и не думала о том, есть у меня морщинки или нет. Что, если есть? Может, я не настолько хороша, как девушка, которая вот так же покинула его дом до меня. Она скорее всего была студенткой старшего курса колледжа или официанткой из «Выпечки с сюрпризом», расположенной неподалеку. Остановившись у Силвер-Лейк, я позвонила Кики с мобильного. После третьего гудка она сняла трубку.

– Кики? – сказала я. Мой голос звучал взволнованно.

– Бен? Все в порядке?

Весь ужас моего положения открылся в то мгновение, когда я ощутила, что ее беспокойство прямо-таки витает в воздухе.

– Когда я впервые смотрела «Звездные войны», Макс… – Неужели я сейчас заплачу? – Макс еще не родился.

Сопровождаемая молчанием шокированной Кики, я поехала домой.

4…

Кики заявилась во всеоружии: она притащила неначатую пачку сигарет, коробку с шестью бутылками «Амстел» и солнцезащитное молочко. Все это она разложила на стоящем во внутреннем дворике стареньком столике для пикника, который напоминал обломки судна после кораблекрушения. Бросив взгляд на номер солнцезащитного фактора на флакончике, я несколько раз щелкнула зажигалкой.

– Отлично, – сказала я. – Оно не смоется, когда мы будем заниматься спортом.

Кики улыбнулась.

– Так сколько ему лет? – спросила она, подавая мне кружку с пивом.

– Двадцать лет, одиннадцать месяцев, две недели, – ответила я.

Кики сидела напротив. Она закурила с помощью одной из тех огромных спичек, которыми мои соседи разжигают горелку для барбекю. Я всегда боялась это делать, потому что там был газ и мне казалось, что я в ту же минуту взлечу на воздух. Живший в соседней квартире тощий парень, который непрерывно жег благовония, иногда готовил там овощные гамбургеры. Причем это происходило только тогда, когда у меня было открыто окно, и в моей квартире начинало пахнуть, как в разгар концерта группы «Фиш». Я же использовала горелку в качестве пепельницы.

– Ты спросила мамочку, отвезет ли она тебя на его день варенья? – съязвила Кики.

– Он будет отмечать его дома.

– Вот и прекрасно. – Кики вытянулась и скрестила свои длинные ноги. – Тебе не придется суетиться в поисках подарка, который подразумевает, что он нравится тебе, но не так уж сильно. И скоро он наконец повзрослеет и сможет свободно ходить по барам.

– Раз ты так много болтаешь, я пойду закажу пиццу.

Я пошла наверх за телефоном, принесла его и нажала кнопку с запрограммированным номером. Мне была просто необходима огромная пицца с колбасой и грибами в ближайшие тридцать минут или даже раньше.

– Хотите еще бесплатный салат? – спросил парень, принимавший заказ. – Всего два доллара.

– Это не совсем бесплатно, – ответила я, закатив глаза и посмотрев на Кики.

– А?

– Два доллара – это небесплатно.

– Минутку, пожалуйста.

Ждать пришлось немыслимо долго, поэтому мне удалось поразмыслить над возможными последствиями переедания. Наверно, мне следует заказать салат и обойтись без пиццы, решила я, потому что мой новый парень еще совсем зеленый, и ему скорее всего не доставляет удовольствия видеть мое толстое, изможденное двадцатисемилетнее тело… Он вернулся.

– Так вы хотите бесплатный салат к пицце или нет?

– Хм, ладно. Давайте салат и пиццу.

«Я съем только салат», – подумала я.

– Ты что, собираешься сесть на диету? – возмутилась Кики, когда я повесила трубку. – Послушай, все будет хорошо. Нет, все будет просто отлично. Все дело в чем? Он немного моложе, чем мы думали. Это не так страшно. Проблема только в общественном мнении.

– Ой, да перестань. – Я покрутила головой, пытаясь размять мышцы шеи, и в моем позвоночнике что-то хрустнуло. – Ты ведь не думаешь, что это вопрос государственной важности.

– Нет, послушай. Если бы ты была мужчиной, вице-президентом компании «Сони», а он – сексуальной секретаршей, всем было бы наплевать. Ты бы только получила чертово повышение. Знаешь, я всегда думала, что, как говорится, тот самый парень и есть тот, кто тебе нужен. Даже если бы он работал в центре печати «Кинкос», он все равно бы тебе понравился, несмотря на синий передник. И если бы он не мог заработать себе на хлеб и жил в лачуге, ты бы просто приняла его таким, какой он есть. Помни, на что-то всегда приходится закрывать глаза. На лысину, плохое воспитание, проблемы с наркотиками, уродливые родинки, скрытую агрессивность, плохую одежду, коллекцию марок… По-моему, тебе крупно повезло. Макс классный, верно? У него хорошая работа. У него хорошие волосы. Может, он моложе тебя, так вспомни Сьюзен Сарандон и Голди Хоун. Обе любят молоденьких, а ведь они знаменитости. Факт остается фактом. Макс может стать для тебя идеальным партнером. Или нет. В любом случае, я считаю, возраст не главное. Как бы там ни было, главное, чтобы он справился с ролью твоего парня.

Я пыталась уяснить все, что сказала Кики. Потом подумала: «Когда Максу будет тридцать три, мне будет сорок».

– Ты разговаривала с господином Доброе Утро, Вьетнам^[42]? – спросила я, открыв вторую бутылку пива в надежде, что смена темы разговора улучшит мое настроение.

– С Эдвардом? Не-ет. Но один раз я все-таки проявила слабость и позвонила ему.

– Да ты что!

– Представляешь? К тому же я оставила ему дурацкое сообщение: сказала, что у меня осталась его футболка, и спросила, не хочет ли он ее забрать. Полная лажа.

– Да, лажа полная. И?..

– …он не перезвонил. На самом деле, – она замолчала, готовясь к драматическому моменту, – я потеряла веру в любовь.

– Да брось. Ты совсем не это хотела сказать.

Она настаивала, что сказала именно то, что хотела. Больше никаких мужчин и никаких свиданий. Я не верила своим ушам: Кики сменила больше парней, чем мамуля, что говорило о многом. Она заявила, что жаждет одиночества.

– Никто не хочет быть одиноким, – произнесла я.

– Я хочу, – возразила она. – Я мечтаю об этом.

– А ты догадываешься, что если будешь продолжать в том же духе, то потом пожалеешь о лучших годах своей жизни и так и не родишь ребенка?

– Ой, я не верю во всю эту чушь. – Кики махнула рукой. – С сегодняшнего дня в моей жизни есть только работа и дом. И будет только работа и дом. Я только что купила новый DVD-плейер и заказала огромную кучу фильмов на сайте «Амазон», поэтому… Вот так. Если мне суждено встретить кого-нибудь, так и произойдет. Откровенно говоря, я думаю, небеса вознаградят меня за аскетизм.

– Нельзя запираться дома в надежде, что тобой заинтересуются на небесах, – сказала я. – Небеса вряд ли пошлют тебе клевого парня. – Я помолчала. – Ну что, кто пойдет со мной знакомиться с классными парнями?

– Никто, – улыбнулась Кики. – Потому что у тебя уже есть классный парень.

* * *

После ухода Кики я стала слоняться по квартире, притворяясь, что навожу порядок. Все эти разговоры о том, что она никогда больше не выйдет из дома, совсем мне не нравились. Казалось, Кики не шутит. Хотя всего пару месяцев назад она так же уверяла меня, что бросит работу, ударится в буддизм и откажется от материальных благ, чтобы перейти на более высокую ступень духовного развития. Она таскала ко мне домой пакеты для мусора, набитые драгоценностями, кашемировыми свитерами и модельными туфлями, которые преграждали ей путь к нирване. Я хранила это в шкафу, а потом вернула Сидд-хартхе, когда к ней вернулся здравый смысл. Я помогала Кики отнести на помойку микроволновую печь, потому что она решила присоединиться к движению сторонников сыроедения. И я помогала ей выбирать новую микроволновку, когда она съела так много моркови, что белки глаз у нее пожелтели. Каждый раз, когда Кики забивает себе голову подобными идеями, я подыгрываю ей, надеясь, что подруга все же не превратится в буддистку-вегетарианку, которая ест только сырую пищу и занимается благотворительностью.

Как бы там ни было, Кики каким-то непонятным образом удалось внушить мне, что все будет хорошо. Но, после того как она ушла, меня охватило чувство нарастающего беспокойства. Я внимательно изучила свое лицо в зеркале на предмет морщин, появившихся от солнца, а закурив сигарету, тут же разволновалась, что это уменьшит эластичность кожи. Я сделала маску из глины в надежде хоть что-то исправить и, пока она высыхала, вспомнила о тестах «Сколько лет тебе на самом деле?» в «Кос-мо». Поставив галочку в клетке напротив каждого фактора риска, я обнаружила, что мне почти пятьдесят. Когда я чистила зубы, мне вдруг пришло в голову, что, согласно статистике, Макс входит в группу повышенного риска в том, что касается болезней. Мы еще не занимались сексом, но занимались другими вещами – насколько это было опасно? Как ни странно, смерть не так уж меня пугала. «Когда мне было двадцать, я не подцепила ни одной болячки, – подумала я, глядя на свое отражение в зеркале. – Господи Боже, что, если я заражусь чем-нибудь сейчас?»

Я рано завалилась спать. Мне приснился бредовый сон, в котором я пыталась отыскать Макса в темном болоте. Я набирала в легкие воздух и ныряла в вонючую зеленую воду. В конце концов я увидела его. Он тонул. Я схватила его за волосы и вытащила на поверхность. Но когда я захотела поцеловать Макса, то увидела, что держу в руках его отрубленную голову. Я проснулась, дико брыкаясь и крича:

– Тоооолько не голову! Тоооолько не голову!

* * *

Десять утра. Звонит телефон. Я сплю. Звонит телефон. Я накрываю голову подушкой. Звонит телефон. О черт!

Я сняла трубку.

– Кто звонит до одиннадцати?

– Ух ты! Где ты была вчера вечером? Я уже рассказывала об Эштоне?

– Развлекалась.

– Куда ходила?

Об Эштоне, который задает слишком много вопросов?

– Аххх! – Я вспомнила приступ паники, охватившей меня после ухода Кики, и наклонилась, чтобы взглянуть на полуночный педикюр. Я сделала его после того, как проснулась от страшного сна. Я не высушила лак как следует, поэтому на каждом ногте остался узор от простыни. – Развлекалась, – соврала я. – На рок-концерте.

– Кто выступал?

– Ты не знаешь. Никаких синтезаторов, штанов с накладными карманами и таблеток «экстази». Там были люди, которые умеют играть на гитаре. – Я зажгла сигарету и потерла глаза.

– Супер. Я звонил тебе примерно в двенадцать тридцать, но тебя еще не было. Еще я звонил в субботу вечером.

Ладно. Я нехороший человек. Устраивает? Нехороший, нехороший человек. Но Эштон – это идея Кики. Мыпознакомились на открытии галереи. Он спросил, люблю ли я искусство. Я сказала, что нет. Он попросил у меня телефон. Я дала. Он казался нормальным. Но когда он начал оставлять бесчисленные сообщения на автоответчике, мое мнение изменилось. Я позвонила Кики на работу и сообщила, что собираюсь послать его.

– Нет, нет, нет, нет, нет, – сказала она. – Все так здорово начиналось. Всегда надо давать людям еще один шанс.

– Но ты сама говорила, что большинство парней в Лос-Анджелесе полные ослы, – возразила я.

– Поэтому ты должна убедиться, что отшиваешь не того самого единственного потрясающего парня в городе, который не является ослом. Узнай его получше. Пусть все прояснится. Нет, правда, нельзя расставаться с потенциальным партнером, пока не займешься с ним сексом.

Итак, я начала встречаться с ним. Он не был потрясающим, но не был и ослом. А больше всего мне нравилось то, что в самые важные моменты он всегда составлял мне компанию.

Я встала с постели и попыталась проснуться.

– Давай сходим куда-нибудь вечером, – предложил Эштон.

«Вопрос в следующем, – подумала я, надевая халат поверх пижамы. – Будет ли с моей стороны свинством пойти на свидание с другим парнем потому, что Макс пока не звонил? Или будет свинством не пойти на свидание с другим парнем потому, что Макс пока не звонил?»

– Бен, ты меня слышишь?

– Да, и очень хорошо.

Я не могла заставить себя принять решение. Что, если Макс позвонит, а вечер у меня уже будет занят? Какая тоска!

– Эш, – сказала я. – Я перезвоню тебе, когда окончательно проснусь.

– Заметано.

Я покормила Фрика, выпила диетическую колу, которую обычно пью по утрам, и проверила электронную почту. Там меня дожидались официальные послания от Кнута, главного редактора «Филли», который выражал свое «фи» по поводу стиля моей последней статьи. Вообще-то я надеялась получить письмо от Макса, но он не прислал ни строчки. «Ах да», – вспомнила я. Он сказал, что если мы обменяемся электронными адресами, то превратимся в друзей, которые постоянно «мылят» друг другу, но никогда не встречаются в реальной жизни. Тогда это показалось мне романтичным. Теперь я думаю, что надо было быть понастойчивее. Потому что по «мылу» можно написать просто так. Но никогда, никогда в жизни нельзя просто так позвонить. Все сразу становится понятно.

Филли-словарь

Спасательный друг (спа-са-тил’-ный друк), словосоч.

1. Сексуальный партнер мужского пола, который не требует от тебя никаких обязательств, и это нисколько тебя не беспокоит.

2. Любовник, которого ты представляешь на вечеринках как «Ах, это мой знакомый».

3. Идеальный вариант на крайний случай для несемейных мероприятий, корпоративных приемов и одиноких ночей.

Синонимы: постоянный тр…лыцик; охотник за телом. – Б.Ф.

* * *

К двум часам телефон так и не прозвонил. Может, стоит звякнуть Эштону и сказать, что я свободна? Я знала, что в этом случае сказала бы мамуля. («Иди же. Что ты тут слоняешься? Хватит сидеть, уткнув нос в книжку. Твоя мама сейчас свихнется».) Она бы пошла на свидание, даже если бы ее подкосил полиомиелит.

В конечном счете я отправила Эштону е-мейл «просто так», со словами: «Мы идем».

Вторую половину дня я провела в сожалениях, что у меня нет нормальной работы. Мне хотелось бы подготовить настоящее интервью с какой-нибудь знаменитостью, а не сидеть у компьютера, читая заметки на upcomingmovies.com, и лупить по клавишам с целью придумать более интересный вопрос, чем «Как вам работалось с (вставьте фамилию режиссера)?». Из-за этого мне казалось, что жизнь проходит зря. Я хотела выйти из игры. Увидеть мир. Я было собралась пойти выпить чашечку кофе. Но вид людей, сидевших за уличными столиками «Кофейного зерна и чайного листа» и просматривающих объявления о купле-продаже в «Вэрайети», всегда меня удручал. О гимнастике не могло быть и речи. Поэтому я решила перестирать груду накопившегося белья, но вскоре о нем забыла, так что оно полдня лежало в стиральной машине в прачечной самообслуживания. (Когда я наконец-то достала его, оно пахло плесенью, и мне пришлось заплатить за дополнительную стирку.) Потом я попыталась развлечь Фрика игрушкой под названием «Танцующий кот», которую купила в бакалейном магазине. Пять баксов за какую-то проволоку с кусочком картона на конце! Он смотрел на меня, словно хотел сказать: «Что это ты распрыгалась с этой проволокой с кусочком картона на конце?» Я начала читать книгу про Орсона Уэллса^[43], потому что решила самообразовываться, чтобы не прожить оставшуюся жизнь полной идиоткой. Но предисловие Трюфо^[44] настолько меня утомило, что я решила на это плюнуть. Последней попыткой разнообразить этот серый день стал поход к Рону Герману. И Аллегра, которая помогала подбирать мне практически всю мою одежду, приложила массу усилий, чтобы одеть меня как куколку, хотя у меня не было настроения что-то покупать. Однако она жила на проценты с продаж, и я приобрела две узкие облегающие юбки из шерсти, которые никогда не надену, потому что не работаю в офисе, шикарный топ, который был мне не по карману и обтягивал меня так сильно, что я чувствовала себя неловко, и – кто скажет, зачем? – браслет. Направляясь с пакетами к выходу, я ощутила, как к горлу подступило чувство вины за то, что я потратила так много денег.

«Может, надеть этот топ сегодня в качестве эксперимента? – подумала я, вытащив его из сумки и разглядывая этикетку. – Наверно, мне удастся спрятать ее за лифчик».

* * *

– О-о, вы только посмотрите! – воскликнул Эштон, когда я открыла дверь. Его восхитил мой новый топ.

– Ой! – Я застенчиво потянула топ вниз, стараясь предотвратить незапланированное появление левой груди. – Спасибо.

Сбоку вылезла этикетка.

Он прошел в гостиную, чтобы приласкать кота, чего бы я никому не посоветовала делать. Фрик с превеликим наслаждением вцепился ему в большой палец.

– Ай! – Эштон смотрел на меня отчаянным взглядом, словно говоря: «Спаси меня, мамочка». И я пошла в ванную, чтобы принести ему бактерицидный пластырь. Воспользовавшись моментом, я покопалась в ящичке с косметикой, чтобы найти маникюрные ножницы и избавиться от противной этикетки. Я поняла, что топ мне нравится, и в то же время решила, что ненавижу его.

Я забинтовала Эшу палец. Он наклонился, чтобы оценить мою работу.

– Не поцелуешь, чтобы не болел? – спросил он.

– Пора бы уже вырасти, – ответила я.

– Никогда, – улыбнулся Эштон. У него были великолепные зубы. – Так вот, – продолжил он, – я подумал, не съесть ли нам фалафели^[45].

Вот это всегда и раздражало меня в Эше. Он работал в недавно созданной звукозаписывающей компании электронной музыки и не мог позволить себе посещать дорогие места. Я это понимала. Но полное отсутствие романтики… Казалось, ужин для него – просто соблюдение условностей перед соитием.

– Ты не думаешь, что один раз можно сходить в настоящий ресторан? – спросила я.

– О чем ты говоришь? Фалафель – клевая вещь.

– Нет, это просто фигня.

Я и сама удивилась, как выпалила это. Мой ответ был не к месту, но все же… Я схватила сумочку, запихнула туда ключи, блеск для губ и двадцатидолларовую банкноту.

– Извини, – начала я. – Но почему мы хоть раз не можем сходить в хорошее место? Знаешь, если бы мы платили пополам, то…

Это уязвило Эштона до глубины души. Даже его темные волосы, которые обычно стояли дыбом, казалось, поникли. Он сказал, что готов залезть со мной в помойный контейнер, если я пожелаю. Я почувствовала себя такой виноватой, что мне захотелось закричать.

Так я очутилась в «Королевской фалафели», где изо всех сил старалась изобразить удовольствие от поедания начиненного жареными шариками лаваша, с которого капал майонез. Это было кафе самообслуживания, поэтому мне все время приходилось вставать. Я взяла салфетку, села и поняла, что у меня нет вилки. Я принесла вилку, села и обнаружила, что у меня почти закончилась диетическая кола. Я сходила за колой, села и увидела, что моя салфетка упала на пол. Вдобавок к упражнению встать-сесть – сесть-встать меня раздражал находящийся поблизости мусорный бак, над которым высилась куча объедков, оставленных другими людьми. Отбросы издавали точно такой же запах, как то, что я ела. Я вспомнила о своем беспокойстве по поводу того, что Макс слишком молод для меня, и тут же подумала об Эштоне. Вот он, парень моего возраста, сидит прямо напротив меня и все еще предпочитает кафе, где еду подают на бумажных тарелках.

Эштон рассеянно рассказывал о какой-то вечеринке, на которую ходил с Дези. Тот работал диджеем в одном из клубов на бульваре Сансет. Мне не нравился Дези, потому что он никогда меня не узнавал и обращался ко всем «старина».

Я притворилась, что слушаю. Последний раз, когда я видела Эштона, я была разговорчивее и кокетничала с ним, у меня на щеках играл румянец. Конечно, этому немало способствовало предвкушение ни к чему не обязывающего секса, но между нами была какая-то искра. Теперь же все мои мысли занимал Макс. Я боялась одного: вдруг за это время он решил, что я слишком стара для него, и больше мне не позвонит? «Может, мне нужна настоящая любовь? – размышляла я. – Ведь все это возбуждение, чувство надвигающейся опасности и ненависть к себе самой может принести только настоящая любовь».

Эштон сказал:

– У тебя есть подруги, с которыми можно познакомить Дези?

– Что? – Я спустилась на грешную землю.

– Дези…

– Нет! То есть… Думаю, нет.

Потом мы оказались на диване у меня дома, где я притворялась, что с интересом слушаю очередную историю Эштона о «сумасшедшем вечере с Дези». Когда он закончил его рука скользнула вверх по моему бедру. Я отодвинулась.

– По-моему, у меня разболелась голова, – сообщила я. Я и сама не могла поверить, что у меня с языка сорвалась такая глупая отговорка.

– Прими тайленол. – Он уже целовал мою шею.

– Я слишком устала, чтобы вставать.

– Я принесу. – Он опять начал поглаживать мою ногу.

– Знаешь что. – Я оттолкнула его руку немного сильнее, чем намеревалась. – Я просто хочу пойти спать. Одна.

В его глазах я увидела полное замешательство и, может быть, даже легкую обиду, где-то глубоко внутри. «Он знает, что я его обманываю», – решила я, хотя этот вывод не имел никакого смысла, ведь мы не встречались. Но мне тоже казалось, что я обманываю Макса. И это опять не имело никакого смысла, потому что я даже не знала, увижу ли его еще раз.

– Слушай, извини, – сказала я. – Я просто себя неважно чувствую. Понимаешь?

– Конечно. Все в порядке.

Эштон встал, разгладил складки на брюках. Я отвернулась: его эрекция вызвала у меня чувство вины.

– Ложись в кровать, поспи немного, а я тебе скоро позвоню.

Он поцеловал меня в щеку и потрепал по голове. Потом он ушел.

В ту же секунду, как я услышала его шаги на лестнице, я побежала к телефону. «Я действовала из лучших побуждений, – подумала я. – Наверняка на автоответчике меня ждет сообщение от Макса. Оно вознаградит меня за то, что я повела себя как верная будущая подруга». Но сообщения не было.

Я сняла новый топ – топ, который презирала, и поразмыслила над тем, можно ли как-нибудь вернуть на место этикетку. Нет, разумеется, нет. Потом я попыталась придумать, можно ли как-нибудь вернуть на место Эштона, потому что если раньше я чувствовала себя одиноко, то сейчас меня все глубже затягивало в водоворот отчаяния. «Интересно, что будет, если я позвоню Эшу на мобильный и скажу, что приняла адвил и чувствую себя гораздо лучше? – размышляла я. – А может, стоит рассказать ему всю правду, и он придет, чтобы успокоить меня?»

А может, и нет.

– Что же я делаю? – спросила я Фрика. Тот вяло открыл глаза, посмотрел на меня с телевизора, где любит спать, потому что там всегда тепло, нежно мяукнул и вновь погрузился в свои кошачьи сны.

* * *

– М-м-м, как вам работалось с Уэсом Андерсоном?

Я сидела в обнесенном каменной стеной внутреннем дворике кафе «Орсо», где проходят деловые обеды сотрудников агентства Уильяма Морриса^[46] и руководителей «НьюЛайн», и пыталась взять интереснейшее интервью у Чандры Макинерни – звезды фильмов «В ожидании Годарда» и «Минимолл». Хотя на столе между нами жужжал диктофон, а в руках я держала блокнот, было очевидно, что я с треском проваливаю задание. Прошла почти неделя с тех пор, как Макс и я выяснили, сколько каждому из нас лет, и он пропал. Я была на грани срыва и не могла как следует сосредоточиться. В то время как Чандра Макинерни явно не относилась к тем людям, которым я бы хотела продемонстрировать свою беспомощность. Она подписала контракт на множество фильмов в «Мирамаксе», выпустила собственную линию одежды «Гамми» и окончила университет Брауна^[47]. Она разговаривала, как Мисси Эллиотт, хотя была веснушчатой блондинкой с руками, тонкими, как палочки, носом с горбинкой и по-детски широко расставленными передними зубами, из-за которых впадали в экстаз все кинокритики мужского пола. Я постоянно вижу ее на вечеринках, обычно в обществе таких шикарных людей, что кажется, будто они сошли с обложки модного журнала. Создавалось впечатление, что она пользовалась бы популярностью и имела бы репутацию стильной женщины, даже если бы не была известной. Естественно, в Лос-Анджелесе считается отстоем распускать слюни по поводу знаменитостей. Когда постоянно их встречаешь – в супермаркете, на прогулке в Раньон-Каньон, в магазине «Сансет Плаза», – тебе начинает казаться, что в душе они такие же, как все остальные люди. Но когда знакомишься поближе с кем-то вроде Чандры, осознаешь, что они совсем не такие, как мы. Она внушала мне смертельный ужас.

Чандра не обратила внимания на мой вопрос. Она смерила меня взглядом и сказала:

– Крошка, ты в курсе, что у тебя трясутся руки?

– Правда?

– Тебе не хватает протеина, мать твою. – Она щелкнула пальцами, и официант, который не обращал на меня внимания, когда я несколько раз просила его принести стакан воды, чудесным образом материализовался у нашего столика. Решив, что протеин действительно не повредит, я последовала совету Чандры и заказала цыпленка. Она попросила салат и бутылку минеральной воды.

– Два стакана? – с сарказмом осведомился официант. Я поняла, что он ничего мне не принес, потому что я не заказала бутылку. Я смиренно кивнула.

– Могла бы придумать вопрос поинтереснее. – Глаза Чандры сузились. – Давай я просто скажу то, что говорю всегда, хорошо?

Ее внимание так польстило моему самолюбию, что я отбросила прочь журналистскую этику и услышала, как мой собственный голос произнес:

– Идет.

– Ладно. Слушай. Я хочу и дальше сниматься в короткометражках, потому что это единственный способ оставаться на пике популярности, – заявила она. – Это похоже на запуск вирусной программы. Я – вирус. Я должна распространяться медленно. Я не хочу взлететь на воздух слишком быстро. Если это произойдет, публика отвергнет меня так же, как П. Дидди, понятно? – Она умолкла, когда официант в рекордные сроки примчался с ее салатом, и затем продолжила: – Моя личная жизнь? К черту личную жизнь. Мой последний парень был рехнутый – алкаш и гребаная скотина. Все время сидел дома и был хорош в постели – понимаешь, о чем я? Я чуть не угодила в долбаную больницу, когда узнала, что он трахает мою лучшую подругу. – Она замолчала, набрала вилкой салат, попробовала его и продолжила: – Перейдем к судебным тяжбам. Да, я часто требую возбуждения дел. Поэтому можно подать в суд и на меня. Хочешь мне нагадить? Тогда знай: на меня пашет целая юридическая контора, поэтому катись-ка ты к черту. – Она замолчала, набрала салат, прожевала. – Перейдем к линии модной одежды. Я не хочу говорить об этом. Это не имеет никакого отношения к звездному дерьму и связано только с моим желанием хоть раз в жизни сделать что-то стоящее, ясно? – Она откинулась на спинку стула. – Сойдет для небольшой статейки?

– Хм, думаю, да. Этого будет достаточно. – Я посмотрела в блокнот. – А Уэс Андерсон?

– Да, блин, он просто гений. А ты как думала? Крошка, ты позеленела.

Чандра покопалась в сумочке, выудила оттуда пузырек с противными желтыми витаминами и всучила его мне.

– Прими парочку, – сказала она, зажгла сигарету и глубоко затянулась. – Они совершенно натуральные.

Но прежде чем я успела проглотить таблетку и попробовать только что принесенного цыпленка, она встала.

– Франклин, ты по ходу страдаешь расстройством концентрации внимания. Понимаешь, о чем я? Мы уходим.

Чандра уже прощалась с группой руководителей «Нью Лайн», занимавших два столика поблизости, когда я поняла, что «мы уходим» означает «интервью окончено». Я оплатила счет (семьдесят пять долларов за ленч, к которому я даже не притронулась) и последовала за ней на улицу, почти убежденная в том, что мне даже не удастся сказать ей «до свидания». Тут Чандра поманила меня рукой в свой «рейндж-ровер», который только что подогнали, и я проскользнула на заднее сиденье. Она сказала:

– Заплатишь парню? У меня нет наличных.

Звезды кино никогда не берут с собой денег.

Я дала служащему пять долларов, Чандра резко нажала на газ и взяла курс на Беверли-Хиллз. То и дело отвечая на звонки по мобильному, она рассказала мне историю, как однажды решила, что смертельно заболела. Я навострила уши, потому что Кнут всегда говорил: читатели любят сплетни о болезнях звезд. Но оказалось, это была всего лишь язва. Очень серьезная язва. Чандра подчеркнула, что из-за нее «могла на хрен загнуться вся система пищеварения».

– У тебя проблемы со здоровьем? – спросила я.

– Крошка, ты даже представить себе не можешь.

Я и не догадывалась, что мы едем в «Желток», пока она не затормозила прямо на месте.

Когда Чандра вошла в бутик, все замерли на едва заметную долю секунды, чтобы посмотреть на нее. А потом демонстративно сделали вид, что ничего не заметили. Чандра, в свою очередь, изобразила на лице терпеливое безразличие. Это напоминало сцену встречи двух особей в передаче «Планета животных». Чандра представила меня владельцу магазина как «самую офигенную на свете новую знакомую», что меня сильно взволновало.

Пока продавщицы подбирали для Чандры одежду, которая могла бы ей понравиться, она затащила меня в примерочную, чтобы поболтать. Я не могла поверить, что стою, глядя на Чандру Макинерни в нижнем белье «Косабелла»! Я вспомнила, как Макс рассказывал, что однажды мельком видел грудь Хизер Грэм, и мне жутко захотелось сообщить ему, кто моя новая лучшая подруга. Конечно, если у меня будет такая возможность.

Чандра примеряла разные наряды, и я сознательно старалась не опускать взгляд, опасаясь, как бы она не подумала, что вид ее почти голого тела вызывает у меня смущение. Даже со своим плохим зрением я разглядела, что она тощая, как модель: ключицы выпирали, а ребра можно было пересчитать. Да и ростом она оказалась ниже меня, как будто вся высохла. Большинство актрис высохшие, как мумии в Музее естествознания. Иногда они едят так мало, что их головы становятся слишком большими по сравнению с телом (Кики от этого мороз подирает по коже), на предплечьях начинают расти волосы от избытка тестостерона в организме, а зубы крошатся. Зато на них прекрасно сидит одежда. Переодеваясь, Чандра кричала владельцу бутика что-то о знакомом им обоим «офигенно клевом» дизайнере. Я хотела присоединиться к разговору, но Чандра сказала:

– Крошка, мне пора сваливать. Но тебя может подвезти одна из девчонок, ладно? Мне нужно заскочить к Павлину.

Она имела в виду Эн-би-си^[48].

Молниеносный взмах рукой, напомнивший о героях «Матрицы», – и, прежде чем я успела взять сумочку, Чандра, уже одетая, помчалась к выходу. На полпути она прокричала:

– Пока, детка!

Меня заверили, что одна из продавщиц отвезет меня обратно к ресторану, чтобы я могла пересесть в свою машину. Девушка даже не пыталась завязать со мной разговор, очевидно, полагая, что я просто поклонница знаменитостей. Наверно, она не видела, как Чандра забивала мой номер в записную книжку мобильного телефона.

Я как раз перепечатывала интервью с Чандрой с пленки, когда зазвонил телефон.

– Алло?

Голос отозвался:

– Привет, хочешь сходить на Джона Брайона в пятницу?

– Кто это?

Я очень хорошо знала, кто это. Но у меня было пассивно-агрессивное настроение: по-другому и быть не может, когда прошла целая неделя, а ты не получила ни одного известия от парня, с которым проводила бы каждый день, будь ты хозяйкой положения.

– Это Макс.

– А! Привет, – сказала я, как будто в последнее время у меня были дела поинтереснее, чем звонить Кики каждое утро, день и вечер и сообщать: «Просто на всякий случай, если тебе интересно. Прошло пять дней, или сто часов и двадцать минут. Телефон молчит». (А она отвечала: «Повтори пять раз: я привлекательная женщина, которая дружит со знаменитостями и может заняться чем-нибудь полезным. И позвони мне позже».)

– Привет, – ответил он.

– Привет, – повторила я уже просто из вредности. Он снова сказал:

– Привет.

Пауза стала затягиваться. Я решила устроиться поудобнее и развалилась в кресле. Потом начала пролистывать журнал. Я ждала, что Макс нарушит молчание и извинится за то, что не звонил, или сошлется на занятость. Но Макс молчал. В какой-то момент мне показалось, что я слышу, как он печатает. «Этот парень, мать его, стучит по клавишам во время разговора со мной?» – подумала я и вдруг так разозлилась, что чуть не разбила телефон о стену. Но внутренний голос прошептал: «Не упускай такую возможность. Ты не готова к этому».

– Ты знаешь о моих чувствах к Джону Брайону… – начала я, пытаясь разрядить обстановку.

– О… – Стук по клавишам прекратился. – Он тебе нравится?

– Нуда. Как он играет на пианино! И на гитаре. И на барабанах. На всем сразу. Его кавер-версия «99 воздушных шаров»? Просто фантастика. (Почему я… так… разговариваю?..)

Мы обсудили детали предстоящего вечера. Когда он вернется с работы, когда я приеду к нему домой. Только я попыталась придумать интересную тему для разговора, как…

– Слушай, у меня тут еще дела, – перебил Макс, как раз когда мне в голову пришел изысканный, на мой взгляд, пассаж по поводу того, почему низкое качество записи рока, как у Брайана, считается у рок-музыкантов самой постмодернистской фишкой.

– Ой! У меня тоже! Я так занята, так занята! – Как больно.

* * *

Первым, что сказал Макс, когда открыл дверь, было:

– Думаю, эта курточка не для тебя, старик. Модель получилась огромная и подходит только пижонам большого размера.

– Что? – начала было я, но Макс поднял указательный палец. О Господи, он говорил по телефону. Макс жестом пригласил меня в дом и продолжил разговор:

– Да? Собираешься отметиться на этой вечеринке? Ага. Думаешь, стоит пойти?..

Макс не обращал на меня внимания, пока я расхаживала по его спальне. Я искала, куда бы присесть, так чтобы казалось, будто я и не уходила. Приземлиться на кровать, которую, как я заметила, он застилал с безупречной аккуратностью – ни складочки на пуховом одеяле, спасибо большое, – было бы слишком вызывающе. Поэтому я взгромоздилась на табурет возле ударной установки в углу. Я провела пальцем по тарелке, проверяя, осела ли на ней пыль. Ничего. Он часто играл.

– Да? – сказал Макс. – Неудивительно, потому что у нее, наверно, плохо с головой. Она встречалась с парнем, который работает в приемной, с Эдди. М-м-м-м-м, хм-м-м-м-м, м-м-м-м-м-м, хм-м-м-м-м-м.

Я смотрела, как он ходит по комнате. Он обшарил карманы в поисках сигарет, нашел их на комоде, достал зажигалку из прикроватной тумбочки и закурил плечом продолжая прижимать телефон к уху. Его волосы были спутаны, словно он только что встал. Одет он был только в продукцию «Супер-гипер-пупер». Одежда висела на нем, как на вешалке. Я ожидала, что он закончит разговор и сообщит другу о моем присутствии. Но он продолжал обсуждать все новые темы. Я так и не получила долгожданного поцелуя.

– Эй, а что случилось с теми пластинками, которые ты для меня заказывал? – спросил он. – Нет, это клево. Спасибо, друг. Нет, не слишком. Работа меня доконала. Не важно, руковожу я компанией или нет. Ха-ха. Серьезно. Слушай, знаешь, кого я встретил на днях? – Теперь он копался в своей коллекции винила, наверно, думая, что бы поставить. Да, именно. Он выбрал пластинку «Бэдли Драун Бой». Хороший выбор. Но было похоже, что Макс прикалывается. Каждый раз, когда я разговаривала с ним по телефону, он вел себя так, будто его это жутко бесит и у него миллион других дел. Теперь же он болтал, не закрывая рта. – Она – просто класс.

Я насторожилась.

– Моя мама любит тебя. Ты же знаешь. Ха-ха…

Это любовь?

Намечающийся роман может принести райское блаженство, а может заставить тебя рвать на себе волосы. Узнай судьбу своего нового романа сейчас. – Б.Ф.

ФИЛЛИ-БРОДИЛКА

* * *

Ложная тревога.

Наконец-то Макс произнес слова, сигнализирующие о том, что разговор скоро закончится:

– Ну ладно. Хорошо. Тогда увидимся в четверг. Да, в кафешке «Фредшестьдесятдва»! Там хорошие французские тостики. Класс!

Он повесил трубку, и я бросила на него красноречивый взгляд: «Ты вообще в курсе, что я уже тысячу лет здесь сижу?»

Он сказал:

– Какая ты хорошенькая!

Я не смогла сдержать улыбку.

* * *

Спустя немного времени я вернулась в объятия Макса. Шоу было потрясающим. Как выяснилось, Макс был знаком с певцом, и нас пустили за кулисы. А потом, после того как мы приехали к нему домой и я надела его шорты (опять), а он снял их с меня (опять), я сказала «да».

Просто я не могла больше ждать. Я была полностью уверена в том, что время для этого самое подходящее. Мы прекрасно провели вечер – никаких неловких заминок или дурацких шуток по поводу прошлой встречи. И рядом с ним я чувствовала себя так хорошо! Он был нежным, но не слащавым, страстным, но не настырным. Когда он обнимал меня, мне хотелось остаться с ним навсегда. Я смогу лежать так, голодная, чувствуя, как мое тело клюют вороны, и буду при этом совершенно счастлива.

Вдруг Макс сказал:

– Я тут подумал, Би. – Я ощутила его дыхание возле уха, и по моему телу побежали мурашки.

– Возьми меня. – Я попыталась сильнее прижаться к нему.

– Я подумал…

Я задержала дыхание. «Сейчас он скажет, что все будет хорошо, – решила я. – Что его не пугает наша разница в возрасте». Макс погладил кончиками пальцев мою Руку.

– Ты подумал… – повторила я.

– Да, я подумал, что вечеринка в пятницу все равно вряд ли начнется раньше одиннадцати и, может, стоит заехать в корейский квартал и немного поиграть.

– Что?

– Это по пути. – Он замолчал и вытянул шею, чтобы посмотреть на меня. – Ты не любишь видеоигры?

У меня в доме перебывали все приставки, известные человечеству, начиная с «Атари» и «Сеги» и заканчивая «Плейстейшн-2». Но в этот момент он должен был говорить о нашем будущем. О том, как станут развиваться наши отношения и чего мне ожидать. «Может, мне самой поднять эту тему? – подумала я. – Напомнить ему, что всего минуту назад мы были единым целым и поэтому сейчас не совсем подходящее время для болтовни об игрушках. – Но потом я передумала. – Не делай этого. Ты к этому не готова».

Я улыбнулась в темноте.

– Вот что я тебе скажу, Макс, – начала я. – Мне безумно нравится «Дом мертвецов», не говоря уже о «Странном времени-2», но я также поклонница старой школы: я неплохо играю в «Трон». И в «Марио». А если хочешь увидеть настоящую игру, только дай мне добраться до стола для воздушного хоккея^[49].

– Тогда вот что я скажу тебе, Би. – Макс сел на кровати и потянулся через меня за стаканом с водой. Маленькие волоски у него на груди щекотали мою руку. – У меня есть пять долларов, и это значит, что я надеру тебе задницу в хоккее.

Я усмехнулась:

– Можешь сразу отдать их мне.

– Почему это?

– Я пятнадцать лет подряд была чемпионкой по воздушному хоккею на межуниверситетских соревнованиях.

– В «Тихоокеанской десятке»^[50], да? – сказал он и расхохотался.

Не знаю почему, но мне хотелось услышать, как он уснет. Я старалась не шевелиться, ожидая, пока его дыхание станет медленным, тихим и глубоким. Когда это произошло, я замерла от счастья. Во всем этом было что-то особенное. Он лежал рядом такой расслабленный, такой родной, такой близкий. «Как он близко, как близко», – подумала я. И это много для меня значило. Действительно много.

5…

Мне нравятся «Дюран Дюран». От них веет духом 80-х, и они такие странные. Если бы Макс узнал об этом моем увлечении, я бы, наверное, умерла. И все же я не могла удержаться, чтобы снова и снова не орать во все горло «Оставь молитвы на потом», когда ехала в машине и думала о Максе. Я сообщила об этом Кики, и она ответила:

– «Кто-то говорит, это приют на одну ночь, а для нас это рай»^[51].

В один прекрасный день, когда я узнала, сколько ему лет, вернее, как мало ему лет, я успокоила себя тем, что по крайней мере буду главной в наших отношениях. В последующие годы я могла бы рассказывать историю о Максе, и это звучало бы как последнее «ура!» в моей личной жизни. Я говорила бы о том, что парни моего возраста и старше уже отрастили брюшко и начали принимать виагру. Или, еще хуже, прикупили себе «БМВ», сделали модную стрижку и как сумасшедшие каждый день бегали в спортзал. Кики как-то встречалась с двадцатидевятилетним руководителем телевизионного канала, который ел на завтрак исключительно вареную курицу (обильно приправляя ее марихуаной), потому что сидел на белковой диете. И что, его богатство давало ему право держать у себя в морозилке куриные и марихуановые запасы? Так вот, Макс должен был стать моим «некуриным» парнем. Моим поразительным молодым бойфрендом, который часами может заниматься сексом и никогда не растолстеет. К тому же у него были и другие преимущества…

– Раз он моложе, значит, будет носить тебя на руках, – заключила Кики за кружкой пива в "Перерывчике", украдкой покуривая сигарету и стараясь не дымить на Нину. Та недавно бросила курить и теперь строила из себя святошу.

Нина помахала у лица руками, как будто отгоняла комаров, и добавила:

– Кроме того, он часто бывает в обществе, у него свой бизнес и он знает, как вести себя на вечеринках.

– Я только «за», – вмешался Коллин, посматривая через плечо на девушку в топе-тельняшке и куртке мандаринового цвета. – Она известная?

Я, Кики, Нина:

– Нет.

– Однако, – вставила Кики, оглянувшись, – из-за своей молодости он не может быть таким опытным, как ты…

– Но это же хорошо, – перебила Нина, – потому что женщины, с которыми он встречался, тоже не могли быть такими умными или успешными, как ты. Или такими же умелыми в постели.

– Он будет потрясен, когда увидит, каких удивительных людей ты знаешь и на какие мероприятия тебя приглашают, – высказался Коллин. – Кстати говоря, ты не могла бы провести меня на вечеринку «Плейбоя» на следующей неделе?

– Она не может пойти с тобой, – возразила Кики. – Она должна пойти с Максом. Он умрет на месте, когда услышит, как она здоровается с Хефом. А когда она покажет ему Грот… Это отличная возможность.

Юный возраст Макса вызывал у меня некоторые сомнения, но, послушав, как друзья строят за меня планы, я вдруг нырнула в безбрежное море уверенности в себе. «Да, да!» – подумала я. Я могла бы взять Макса на вечеринку «Плейбоя» и представить его Хефу, потому что все его мероприятия организовывала Стеф. На Макса это произвело бы впечатление. И когда Кики совершенно справедливо заметила, что, встретив Его, я должна избавиться от всяких предрассудков, я поняла: в действительности никто не будет меня осуждать. В свое время я деликатно объясню Максу, что, несмотря на мои чувства к нему, биологические часы продолжают тикать и я не могу не обращать на это внимания. Сначала он будет тосковать. Может, это продлится целый год. Но потом он поймет, что мой уход стал естественным завершением развития событий. Пройдут годы, и однажды Макс и я встретимся на ленче. И он почти скажет мне, что до сих пор любит меня, но я остановлю его. Я вежливо переведу разговор на другую тему: об успехе нового фильма моего мужа, о том, как мой малыш веселится в «Лез Анфан»^[52]. И откровенно говоря, это во мне ему тоже понравится, потому что таким образом я покажу ему, как сохранить чувство собственного достоинства. И сама сохраню то же чувство.

Таким представлялось мне мое будущее, разумеется, при условии, что я не буду воспринимать роман с Максом слишком серьезно. Кики настаивала на том, что эта стратегия очень проста. Контроль над чувствами, по ее словам, должен уберечь меня от страданий, которые может принести молодой мужчина. Ведь ему нельзя доверять всем сердцем. Но мое удивительное самообладание призвано было также заинтриговать Макса и помочь ему в конце концов выпутаться из всей этой истории. Я не могла проиграть. Даже Чандра, которая позвонила следующим утром и уделила мне ровно три минуты своего бесценного времени, пока не начала орать на ассистентку за то, что та подала «не ту ручку», поддержала меня. – Возьми его за яйца, Франклин, – сказала она, услышав, что я встречаюсь с парнем, которому закон совсем недавно разрешил употреблять спиртное. – Возьми. Его. За яйца.

* * *

У меня с Максом началась премилая рутинная жизнь. Мы все планировали так, чтобы развлекаться два раза в неделю. Среди недели мы ходили на самые шумные вечеринки в городе, чему бы они ни были посвящены, или Макс вел меня на рок-концерт. Он всегда знал, когда и где выступают лучшие группы, и нас часто пускали за кулисы, потому что Макс, оказалось, был знаком с огромным числом музыкантов. В выходные мы с Максом старались избегать толпы, наводнявшей наши любимые кафе, и заказывали еду на дом. Обычно тайскую. Мы брали напрокат фильмы, которые никогда не смотрели, потому что на середине начинали заниматься сексом. И так как его соседи все время зависали в барах в поисках новых подружек, весь дом оставался в нашем распоряжении. А это значило, что мы могли шуметь, сколько душе угодно. Это было потрясающе.

За исключением одного маленького «но». Как-то вечером мы должны были ужинать в компании моих друзей из мира шоу-бизнеса, один из которых обещал обеспечить присутствие «нового Копполы» (еще одного родственника Фрэнсиса Форда, которого недавно выпустили в свет). Но поскольку «новый Коппола» смылся – вроде бы улетел на семейном реактивном самолете «Гольфстрим IV» в Париж, – мы с Максом оказались на очередной вечеринке со входом строго по списку. Она была посвящена продвижению на рынке новой модели мобильного телефона от «Моторолы». А вообще какая разница? Спонсировал ее «Тенкерей», и Максу все это нравилось. Я перехватила его взгляд, когда пила джин с дайкири. Он сказал:

– Знаешь, что мне в тебе нравится, Би? Я притворилась, что задумалась.

– Моя аллергия?

– Она не дает мне спокойно спать по ночам.

– Прыщ у меня на лбу?

– А, третий глаз? Я его и не заметил.

– То, что я выставляю напоказ все свои недостатки в надежде, что тебе они кажутся очаровательными, а не отвратительными?

– Ну, я еще кое о чем подумал.

– Сдаюсь.

– Мне нравится, что я никогда не волнуюсь из-за тебя. – Он пожал плечами.

– Не волнуешься из-за?..

– Я волновался в тот вечер, когда заболел твой кот и тебе пришлось везти его к ветеринару. Я волновался, что это жалкое маленькое создание умрет и мне не удастся тебя утешить. Но с другой стороны, я хочу сказать, что никогда не волнуюсь из-за тебя. Просто так получается… – Он снова пожал плечами и улыбнулся. – Не знаю, Би. Просто я не волнуюсь из-за тебя.

Я улыбнулась и погладила Макса по руке, но в голове прокручивала его слова. «Я не волнуюсь из-за тебя, – подумала я. – Не волнуешься из-за меня по поводу чего? Не волнуешься из-за меня как? Должен ли Макс из-за меня волноваться?» Я взглянула на него. Он потягивал «Спрайт» – он ненавидел алкоголь, который лично мне безумно нравился, – и курил стотысячную сигарету. Он выглядел таким безобидным. Уязвимым. Милым. Хотя… «Нет, это все-таки хорошо, – заключила я. – Хорошо, что я не вгоняю Макса в стресс. Ему так спокойно со мной». Я решила, что стану тем единственным человеком, из-за которого Максу не придется волноваться. Я сделаю его счастливым.

Самые дерзкие мои мечты воплотились в жизнь, когда я взяла Макса на вечеринку в особняк «Плейбоя» неделю спустя. Мы побывали в «Гроте» – подземном лабиринте, где находились джакузи, имитирующие бассейны из застывшей лавы с горячей водой. Предположительно именно там должны были резвиться голые девушки-зайчики, и Макс сильно приуныл: мы встретили только одного транссексуала топлесс. Итак, я отослала Макса на поиски силиконовых бюстов, а сама поймала Стеф, которая тут же пустилась в рассуждения следующего характера:

– КАКОЙ КЛАССНЫЙ ЧУВАК ЭТОТ ТВОЙ ПАРЕНЬ Я СЕЙЧАС ТАК ПСИХУЮ ПОТОМУ ЧТО НА ПАРКОВКЕ ТВОРИТСЯ ЧЕРТ ЗНАЕТ ЧТО ОТКУДА В ГРОТЕ БОКАЛЫ ОТ ШАМПАНСКОГО КТО-ТО МОЖЕТ ПОРАНИТЬСЯ СТОЙ ТАМ МИЛА ЙОВОВИЧ МИЛА! МИЛА!..

В этот момент вновь появился Макс, очень довольный тем, что ему удалось взглянуть на трех сексапильных близняшек в стрингах. Он обнял меня.

– Ты самая клевая, Би, – прошептал он мне на ухо. – Я видел голых девчонок в особняке «Плейбой», а домой все равно поеду с тобой. Теперь я умру счастливым человеком.

Я просто улыбнулась в ответ, подумав: «А ведь похоже на то, что роман с молодым любовником не так безнадежен».

На следующий день я решила, что ничем не рискую, если наконец пошлю Эштона куда подальше. Все обошлось без истерики. Во время ужина в очередном общепите я просто сказала ему, что мы становимся слишком зависимыми друг от друга для людей, которые совершенно не собираются вступать в серьезные отношения. И самое лучшее для нас – остаться хорошими приятелями. Мы тепло простились, заверив друг друга, что «скоро увидимся», хотя оба знали, что это неправда. Мне пришло в голову, что Эштон еще с кем-то встречается, – так быстро он сдался. Но какая, к черту, разница. Мне было слишком хорошо, чтобы волноваться по пустякам. И я подумала: «Я и в самом деле надеюсь, что он будет счастлив с кем бы то ни было».

* * *

Меня разбудила орущая где-то на улице сигнализация. Ее долгое «ва-а-а-а-а-а-а-а-а-а» действовало мне на нервы, вызывая тоску по детству, которое я провела в Богом забытом пригороде. Я открыла глаза и тут же догадалась, что осталась одна в доме Макса. В воздухе витало спокойствие, не потревоженное ни одним другим живым существом. Я почесала голову, все еще затуманенную странными мыслями с прошлого вечера, и села на кровати. Вчера Макс взял меня на концерт Райана Адамса. Я чуть не заснула: похоже, это была самая длинная программа за всю историю группы. Потом надо было поздороваться с вокалистом, которого Макс знал лично. Я удивилась. Когда это Макс успел познакомиться со всеми классными людьми? Словно прочитав мои мысли, он объяснил, что «Супер-гипер-пупер» пользуется большой популярностью у музыкантов. Как бы там ни было, Адаме болтал целый час, рассказывая забавные истории о своем детстве на Юге и об отце, который увлекался таксидермией и вешал чучела барсуков у кровати мальчика, чтобы навсегда выбить из него все детские страхи. Домой мы попали только после трех.

Все еще стараясь проснуться, я посмотрела на будильник – 11.30 утра. Черт! Но рядом с будильником я увидела высокий стакан яблочного сока и аппетитную вишенку в шоколадной глазури. Макс оставил это специально для меня.

Я подумала: «Кажется, я люблю его».

Потом: «Надеюсь, он об этом не узнает».

Я раздавила обе мысли, как клопов.

Будильник Макса, как всегда, прозвенел в пятнадцать минут восьмого. Он вставал раньше меня, потому что у него была настоящая работа. Я смутно вспомнила, как открыла глаза и увидела, что он сидит на табуретке у барабанов без одежды и курит. (В отличие от меня он никогда не стеснялся своей наготы.) Позже, думаю, после того как он принял душ, он поцеловал меня в щеку, и его дыхание отдавало табаком и зубной пастой. Макс выкуривал две пачки в день. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так много курил. Когда я спросила его, собирается ли он когда-нибудь бросить, он засмеялся и ответил:

– Да, наверное, – тогда мне понадобится что-то типа «никотиновой рубашки».

Мне очень нравились такие будние дни, когда я просыпалась одна в его доме. Я мылась в ванной Макса. Я намыливалась мылом Макса. Я заправляла его постель. Идеально – ни одной складочки, так же, как он. Я ходила по дому и смотрела на его вещи. Не шпионя, потому что если ты шпионишь, то открываешь ящики, читаешь журналы и всякое такое. Его пластинки и диски, целые сотни, были аккуратно расставлены по алфавиту на полках книжного шкафа у одной из стен. Хотелось узнать, насколько моя коллекция совпадает с его. Но его собрание записей было так велико, что я поняла: у него есть все, о чем я имела хоть малейшее представление, и еще как минимум пятьсот наименований. Я осмотрела постеры в его спальне. Фотография Андре Гиганта^[53], без которой просто никак нельзя обойтись, вызвала у меня улыбку. Коллекция японских статуэток в стиле манга – маленькие сексуальные куколки, с огромными мультяшными глазами, в мини-юбках, застывшие на той удивительной грани развития, когда девочка превращается в женщину, – привела меня в недоумение. На полке располагалась коллекция наручных часов – целая обувная коробка. Судя по циферблатам, здесь были экземпляры даже из пятидесятых. Мне и в голову не приходило, что Макс собирает часы. В конце концов я оставила на подушке кассету-сборник, которую записала сама, чтобы сделать ему сюрприз. У него на столе я нашла блок самоклеящейся бумаги, нарисовала на одном листке большой смайлик и наклеила его на кассету. Макс всегда оставлял для меня маленькие подарочки. Довольная собой, выпила сок и положила конфетку в сумочку. (Я хотела ее сохранить.) Потом я позвонила Кики и уговорила ее уйти из офиса, чтобы вместе пообедать в «Мадам Матисс».

* * *

Всю дорогу я распевала в машине: «Кто-то говорит, это приют на одну ночь, а для нас это рай-й-й!»

Кики ждала на улице. Она бросила на меня один-единственный взгляд и тут же сделала вывод по поводу того, как я себя чувствую.

– Ты на вершине блаженства, – заключила она.

– Правда?

– На самой вершине. – Она кивнула. – Только посмотри на себя. Ты выглядишь просто отлично, хотя лично я считаю, что ты слишком тощая.

– У тебя крыша съехала. Ты видела мой живот?

– Боже, да ты просто больная. У тебя практически впалый живот.

В ожидании, пока освободится столик на улице, мы продолжили наш ритуал – воспевание достоинств друг друга, которое не только помогало преодолеватьпанические приступы самоуничижения, но и внушало уверенность в себе.

– А у тебя рост почти пятьсот футов, – парировала я. – Ив придачу – позволь сказать – тело, за которое я отдала бы все на свете.

– Да ладно. – Кики потрогала свою грудь. – Только посмотри на это – какая гадость. К тому же единственный человек, который думает, что у тебя плохая фигура, – это ты сама. Ко всему прочему у тебя еще и отличные волосы. И нет прыщей. А еще у тебя новый парень, который обожает тебя уже только за то, что ты появилась на свет. Ты на самой вершине блаженства.

Ты осуществила все свои мечты. Ты полностью самореализовалась.

Два фаната эмо-хардкора^[54] в военной форме освободили места в зоне для курящих. Когда стол был готов, Кики подождала, чтобы я выбрала, куда сесть. Она всегда дает мне возможность выбрать лучшее место. Не знаю почему – из чистого благородства, наверно. Поэтому, а еще потому, что знает, как я отношусь к тому, где сижу. Я терпеть не могу сидеть спиной к двери или лицом к зеркалу, потому что не могу удержаться от того, чтобы не посмотреть на себя, а потом мне в голову приходят всякие нехорошие мысли.

– Спасибо, дорогая, – сказала я, усаживаясь на стул, с которого открывался отличный вид из окна. Устроившись поудобнее, я подумала, что единственный раз, когда мне не досталось лучшее место, был ужин в ресторане с Максом. – Он не мой парень, – сказала я, открывая меню.

– Он как раз твой парень. – Кики закатила глаза.

Подошел официант, чтобы принять заказ, и Кики вопреки моему совету решила, что на целый день ей хватит жалкой плошки зеленого салата без излишеств. Я попросила яйца, бекон, картошку и фрукты, наверняка зная, что она съест большую часть моей порции.

– Просто он еще не сказал тебе, что он твой парень, – произнесла Кики. – Ты заказала бекон, да?

– Да.

– Ты же знаешь, я ненавижу бекон.

– Так ведь это то же белое мясо, только немного другого сорта.

– Точно. Слушай, скоро Макс представит тебя кому-нибудь как свою официальную подругу, но, – ее лицо стало серьезным, и она заговорила размереннее, – не пытайся ускорить это, слышишь? Сохраняй хладнокровие, Бен. Выжидай. Помни, мужчины хотят сделать что-то, только если им кажется, что это их идея. Сделай так, чтобы у него появились сомнения: может, ты встречаешься с кем-то еще. Вот увидишь, это сведет его с ума и он захочет запереть тебя на замок. Так всегда бывает.

Я подумала о том дне, когда начала встречаться с Джеком. Тогда помутнение рассудка было у меня. Не опасное, но все же помутнение. Все-таки хорошо, что изобрели такие вещи, как определитель номера и службу «69»^[55], потому что они удерживали меня от того, чтобы беспрестанно ему звонить. На этот раз Кики была права. Максу придется попотеть, чтобы завоевать мою любовь. Это было так, потому что я полностью самореализовалась как успешный и деятельный человек.

Вечером я собиралась на вечеринку по случаю помолвки сестры и отлично чувствовала себя по этому поводу. Меня не угнетала ни депрессия, ни меланхолия. Наоборот, это событие действовало на меня бодряще.

* * *

Представители той сферы поп-культуры, которые считают, что ирония безнадежно мертва, никогда не встречались с Одри, потому что для нее это слово обрело совершенно иной смысл. Вечеринка по случаю ее помолвки устраивалась в Глендейл, на убогой площадке для катания на роликах, которую не ремонтировали с 1980 года. Там были скамейки с облупившейся краской, металлические шкафчики для переодевания и неоновые вывески на стенах, на которых значилось что-то типа «РОЛИКОВАЯ ЛИХОРАДКА» и «КАТИСЬ ПОДАЛЬШЕ!». Чтобы соответствовать, я надела мини-юбку из толстого хлопка и фирменную футболку с одного из концертов Джоан Джетт. Я чувствовала себя прекрасно: мы с Кики припрятали в шкафчике фляжку с «Джим Бим» – дань уважения традициям средней школы. Правда, я скучала по Максу. Ему пришлось остаться на работе. Бедняжка. Я даже представить себе не могла, как он надрывается на… Стоп. Я же ни разу не видела его офис. У него есть отдельный кабинет? А дверь запирается? Нуда. Сегодня был не наш вечер, а мы еще не дошли до той стадии отношений, когда люди проводят вместе две ночи подряд. Хотя я была бы только «за». Кроме того, я решила, что еще рановато знакомить его с мамулей. Это могло показаться слишком навязчивым. Я поделилась с Кики, и она сказала, что я все делаю правильно.

– Привет! – Одри прямо светилась. На ней были плотные подвернутые джинсы и коротенькая шерстяная кофта на пуговицах. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что я вырядилась, как на Хэллоуин. Она посмотрела на мою мини-юбку и спросила: – Тебе будет удобно в этом кататься?

Я не собиралась поддаваться на ее уловки.

– Вообще-то, – парировала я, – я собираюсь кататься в этом задом.

Одри пожала плечами и потащила меня знакомиться с подружками невесты. Я не смогла запомнить всех четверых сразу – Анна, Диана, Трейси и Кейси. Все из женского клуба при университете. Все блондинки. Все с выражением неиссякаемого энтузиазма на лице, из-за которого они выглядели так, словно постоянно были чем-то удивлены.

– У нас есть блес-тач-ки! – сказала Диана (или Анна?), выдавливая сверкающий гель мне на руку. Она протянула мне футболку, на которой красовалась надпись из краски, окруженная сияющими сердечками: «ПОДРУЖКА НЕВЕСТЫ НАВСЕГДА – ДЖЕЙМИ И ОДРИ ПРАЗДНУЮТ ПОМОЛВКУ!» Я заметила, что у трех из них на пальцах были кольца для помолвки, а у одной – обручальное кольцо. Тут я напомнила себе, что собиралась исполнять роль успешной старшей сестры, которая недавно нашла нового почти бойфренда и до умопомрачения радовалась по поводу предстоящей свадьбы младшей сестры.

– Какая прелесть, – соврала я, натягивая футболку поверх одежды.

Итак, я каталась по площадке, повиливая попой в набедренной повязке под композицию «Bay, вот она идет» группы «Холл энд Оутс». Время от времени я махала рукой Кики, которая отказалась кататься, потому что ее рост якобы был выше нормы. Все было хорошо, до тех пор пока Анна, Диана, Трейси и Кейси, держась за руки, словно в танце маленьких лебедей, не подъехали ко мне. Одна из них вцепилась в мое запястье с воплем: «Подружки невесты, которые вместе катаются, вместе останутся!» Дальше я помню только, как меня потащили куда-то с чудовищной скоростью. Лица за пределами катка со свистом проносились мимо, и вдруг мне показалось, что я увидела… О нет. Нет, нет-нет. Я увидела Дэвида Фактора, парня, который бросил меня прямо перед тем, как я познакомилась с Джеком. Он стоял около шкафчиков и разговаривал с Джейми. Я давно уже о нем забыла.

Вообще говоря, я не из тех, кто спит со всеми близкими друзьями родной сестры. Но пару лет назад я поехала навестить Одри и Джейми в Сан-Франциско на Рождество. Они устроили грандиозную вечеринку. И вот явился Дэвид Фактор в белой рубашке, держа в руках злополучную ветровку «Джей Крю». Диск Дэйва Мэттьюса он, вероятно, оставил в машине. Было время – в старших классах школы, лет эдак до двадцати, – когда я бы и не посмотрела в сторону такого парня. Я бы поинтересовалась его культурным багажом, быстро охарактеризовала бы его как «осла» и пошла дальше. Но в тот год я отчаянно старалась избавиться от предвзятого отношения к людям. И теперь – после интрижки с Дэвидом Фактором и романа с Джеком – я могу с уверенностью сказать: когда ты изо всех сил пытаешься измениться и стать хорошим человеком, общество занимается только тем, что плюет на тебя.

Как бы там ни было, Дэвид Фактор и я в итоге оказались в комнате отдыха Джейми, на столе для настольного тенниса. (Сестра, оправляясь спать, бросила на меня осуждающий взгляд, но к тому времени я уже достаточно поддала, чтобы наплевать на это.) На мне было крошечное платье для коктейля, в котором – мне хотелось на это надеяться – я выглядела, как Хайди Клум (надежды оказались напрасными), а в январе в Сан-Франциско холодно. Поэтому я попросила Дэвида одолжить мне его ветровку. Он с радостью согласился. Мы трахались до полуночи. Когда я наконец-то выпроводила его за дверь, он сказал, что позвонит и мы договоримся, где проведем оставшиеся выходные.

Я улизнула в его ветровке.

На следующее утро я рассказала сестре и Джейми о намечающемся романчике, и они, между прочим, искренне за меня порадовались. Но дело в том, что Дэвид так и не позвонил. Я была страшно унижена. Одри была унижена тем, что у нее такие друзья.

И вот передо мной стоял Дэвид Фактор, который должен был быть в Сан-Франциско, где я его и оставила. А так как я решила не брать с собой Макса, это означало, что мне придется предстать перед ним без бойфренда. Тут я подумала, что было непростительной глупостью надеть мини-юбку, которая постоянно ползла вверх, чуть ли не открывая на всеобщее обозрение мои трусы, когда я каталась. Я попыталась освободиться от Анны, Дианы, Трейси и Кейси, чтобы привести себя в порядок, прежде чем Дэвид меня увидит.

– Отпустите мою руку! – прокричала я, силясь перекричать музыку.

Меня не услышали.

– ОТПУСТИТЕ МОЮ РУКУ!

Ноль внимания.

Тогда я с силой вырвала руку, пока они не успели повернуть, и, шатаясь, выехала на роликах на ковер, который заставил меня резко затормозить. Я споткнулась и упала лицом прямо на автомат с видеоигрой «Космические захватчики».

– Чеееерт! – Я рухнула на землю, схватившись за коленку. Дэвид и Джейми наблюдали за происходящим.

– Бен, Боже, ты в порядке? – Джейми бросился на помощь с улыбкой, которая всегда меня раздражала. – Давай помогу…

– Все в порядке! Спасибо! Просто…

– Да ладно тебе. Ты просто упала. Ничего такого.

– Замолчи, пожалуйста. – Я выбросила вперед руку. По-моему, так делают, когда намекают на то, что пора поговорить на языке силы. Я понятия не имела, где набралась таких нелепых жестов и почему они всплыли именно сейчас. Джейми посмотрел на меня взглядом, говорящим: «Ты что, дерьма объелась?» – и укатил. Здорово.

Я, прихрамывая, побрела к ближайшей незанятой лавке и присела, стараясь не заплакать.

– Бен? Это ты? – Дэвид Фактор стоял прямо передо мной.

– О! ПРИВЕТ! – сказала я, как будто не могла придумать ничего получше. – Не ожидала тебя здесь увидеть. – Это прозвучало фальшиво, хотя было правдой.

– Я переехал сюда после окончания университета. – Производим расчеты в уме: в июне полтора года. Сейчас октябрь. Он должен мне телефонный звонок уже почти два года. – Я подумывал о том, чтобы переехать в Нью-Йорк, вообще-то, но… – Он одарил меня своей фирменной фальшивой и заискивающей улыбкой. – Я как раз начал играть в пьесе в труппе Тима Роббинса, поэтому…

– Ах вот как? – Я подумала: «Если бы я только могла взять его ролики, связать их вместе и спустить его вниз по лестнице, я бы с удовольствием сделала это».

– Да, на один из спектаклей приходил Спилберг: дело в том, что он хочет обсудить со мной кое-какие планы.

«Дело в том».

– О, так я… – Я не знала, что сказать дальше. В голове крутилась всего одна фраза: «Скажи: «Было здорово тебя повидать», скажи: «Было здорово тебя повидать!», скажи: «Было здорово тебя повидать» и уходи – нет, уезжай – подальше». Но вместо этого я произнесла:

– Ты так и не позвонил. – Какой отстой.

– Ну, я… – Глаза у него забегали в разные стороны в поисках спасения. Мне передалось его волнение. «Да пошел этот придурок, – подумала я. – Я полностью самореализовалась, и у меня есть новый классный почти бойфренд. Его здесь нет, но все-таки. Почему бы мне просто не рассмеяться Дэвиду в лицо?»

– Почему ты не позвонил? – спросила я, подняв бровь.

– Вряд ли тебе действительно хочется услышать правду.

– Очень хочется.

– Поверь мне, не стоит.

– Ты актер. Так изобрази из себя взрослого человека. – Я улыбнулась, как, по моему мнению, должен улыбаться кот, поймавший мышь.

Дэвид задержал дыхание, потом выдохнул с громким «х-х-х-х-х-х» и ухмыльнулся.

– Знаешь что? А ты права. Ладно… Так вот, я собирался тебе позвонить, но потом… Кое-что меня до смерти напугало.

Может быть, мне действительно не хотелось этого слышать?

– Ветровка. – Это слово повисло между нами. Настала моя очередь говорить.

– Ветровка, которую я у тебя одолжила?

– Да. Мы отлично провели время. Потом тебе пришлось одолжить мою ветровку. – Он сделал ударение на слове «пришлось». – Вроде как тебе было холодно, и мне пришлось оставить ее там, а потом мне пришлось бы встретиться с тобой снова, чтобы забрать ее. Если быть честным до конца, это меня и оттолкнуло.

Я объяснила, что на мне было только коротенькое платье для коктейля, в то время как зимы в Сан-Франциско довольно холодные.

– Да брось! – отмахнулся он. – Скажешь, у тебя не было ничего вроде куртки или свитера, который ты могла бы надеть, если бы потрудилась подняться наверх по маленькой лесенке?

По маленькой лесенке? Этот парень смотрел на меня свысока, и я начала подозревать, что он сумасшедший женоненавистник. Внезапно я с болью осознала, что на мне до сих пор надета футболка с надписью: «ПОДРУЖКА НЕВЕСТЫ НАВСЕГДА…» Я поискала глазами Кики, которая с легкостью могла стереть в порошок этого парня, но не увидела ее. Поэтому я сказала:

– Мне. Было. Холодно. Понятно? Вот и все. Мне просто было немного холодно.

– Раз ты так настаиваешь. – Дэвид Фактор положил руку мне на плечо, его прикосновение обожгло меня. Потом он сказал: – Было здорово тебя повидать, – и удрал.

* * *

В течение следующего получаса я притворялась, что у меня все хорошо. Мама принесла мне лед с ароматом вишни, и я приложила его к колену, которое уже распухло до ужасающих размеров. («Да что с тобой такое?» – спросила она, протягивая мне бутылку. Я промолчала и лишь растянула губы в широкой фальшивой улыбке. По-видимому, это ее напугало, потому что она повернулась и ушла.) Но в конце концов я так замерзла благодаря мини-юбке, льду и героическому самопожертвованию, что извинилась и поехала домой. Теперь-то я точно не собиралась одалживать куртку у одного из друзей Джейми. «Куда же подевались все рыцари? – недоумевала я, ковыляя по кухне, разогревая замороженную пиццу и пытаясь ни за что не задеть разбитым коленом. – И насколько опасно с кем-нибудь встречаться? Как пройти по огромному минному полю и не сделать неверный шаг?» Если я так наивно прохлопала Дэвида Фактора, то как таким же образом не прохлопать Макса? Я забыла на прикроватной тумбочке блеск для губ, когда в последний раз ночевала у него. Может, он теперь сидит дома, смотрит на этот тюбик и думает, какая я неудачница? Не надоедаю ли я Максу своими звонками? Не слишком ли часто беру его за руку на людях? Не стою ли чересчур близко к нему, когда мы выбираем фильмы в прокате «Блокбастер»? Я подумала: «Может, выгляжу отчаявшейся просто потому, что так оно и есть?» Я действительно отчаялась?

Потом я вспомнила.

О Боже! О Боже! О нет!

Кассета-сборник.

РАДИ ПРИКОЛА, СВОБОДЫ И ДЛЯ ЭКСПЕРИМЕНТА ОТОШЬЕМ ИХ ВСЕХ!

БЕНДЖАМИНА ФРАНКЛИН отправляется на поле боя, чтобы проверить, удастся ли ей отпугнуть от себя всех парней.

Почему некоторые мужчины загораются, а потом вдруг быстро остывают? Недавно один перец на тусовке попросил у меня номер телефона, но так и не позвонил. Это заставило меня задуматься: что больше всего отталкивает парней? Моя задача – найти ответ на этот вопрос. Я глаз не сомкну до тех пор, пока каждый мужчина, с которым я буду знакомиться, не решит, что я невыносимо отвратительна. И все для того, чтобы вы могли об этом прочитать, все усвоить и никогда так не делать.

ПАРОДИЯ НА ГЛЕНН КЛОУЗ^[56]

Проведя опрос среди друзей мужского пола, я выяснила следующее: почти все они считают, что женщины в принципе несамодостаточны. Но наверняка на свете еще остались парни, которые готовы на все, чтобы помочь девушке, попавшей в беду.

Место действия: голливудский отель «Мондриан», где я как Несамодостаточная Девушка покупаю себе напитки в баре у бассейна.

Классный парень № 1 (Блондин, с хорошей фигурой, но с отвратительными солнечными ожогами, приближается ко мне): Нужен огонек?

Я: Спасибо. (Пытаюсь принять сексуальный вид в стиле Марлен Дитрих.) Хочешь присесть?

КП 1: Еще бы! Ну… чем ты занимаешься?

Я (удивленно): Вообще-то я была секретаршей, но мой босс уволил меня, когда я сказала, что не буду покупать ему кофе латте по дороге на работу.

КП 1: Да, паршиво! Блин, а что ты собираешься делать теперь?

Я: Понятия не имею… (Пытаюсь сдержать рыдания.) О Боже, а ты не знаешь никого, кому нужна секретарша?

КП 1: Да вроде нет. (Похоже, ему жутко неудобно, но он все еще храбрится.) Так ты здесь одна?

Я: Я пришла сюда без парня, если ты это имеешь в виду. У меня нет бойфренда вот уже… ой… (Лезу в сумочку за салфеткой «Клинекс» и сморкаюсь.) Ведь я тебе нравлюсь, правда?

КП 1: Ты довольно милая.

Я: У тебя кто-нибудь есть? Можно, я у тебя переночую?

КП 1: М-м-м, вообще-то… (Классный парень раздумывает, стоит ли ему идти дальше или все же не связываться с сумасшедшей.) Знаешь что? По-моему, мои друзья уходят.

Я: Можно мне пойти с вами?

КП 1: Да мы же просто идем домой. (Встает, чтобы уйти. Я хватаю его за руку.)

Я: Не уходи! Пожалуйста! Можешь отвезти меня домой?

КП 1: У меня есть девушка, ясно? (Я держусь за него, как за соломинку, от которой зависит мое спасение.) Отпусти руку. Я серьезно. (Начинает волноваться, почувствовав, что мои слезы капают ему на запястье. Наконец выдергивает руку.) Ну ладно, пока. Будь умницей…

Он начинает пятиться очень медленно, словно собираясь улизнуть от дикого зверя. Подходит к другу, и до меня доносятся слова:

– Старик, эта телка как пить дать больная.

ЕГО ГЛАЗА СКАЗАЛИ «НЕТ», НО ТЕЛО ПРОШЕПТАЛО: «МОЖЕТ БЫТЬ»

– Думаю, некоторые девушки проявляют слишком большую активность, – однажды за ленчем заявляет мой друг Дэн Шапиро, который пишет статьи для «Дитейлз». – Иногда мне кажется, они просто хотят меня использовать.

Я смеюсь так, что давлюсь пиццей, и говорю ему, что большинство парней душу продадут за секс без обязательств. Он не соглашается. Мы спорим на десять баксов.

Место действия: прилавок с бутербродами в магазине здорового питания «Дикий овес», который я штурмую во время обеденного перерыва, прикидываясь Последней Шлюхой.

Классный парень № 2 (Одет в костюм с галстуком, пиджак расстегнут.): Мне сандвич с тунцом. Какой у вас есть хлеб? (Ржаной, из кислого теста и пшеничный.) Из кислого теста. Можете его подогреть? (Могут.) Отлично.

Я: Я люблю горячие сандвичи с тунцом, ты тоже?

КП 2: Что-что?

Я: Я сказала, что люблю горячие сандвичи с тунцом, а ты?

КП 2: М-м-м, да. Ты часто сюда приходишь? (Вдруг понимает, что произносит избитую фразу, одну из тех, что используют, когда клеят девушку.) То есть ты здесь поблизости работаешь?

Я: Я живу поблизости – прямо за утлом.

КП 2: (смущенно): Ты работаешь дома?

Я: Где ты собираешься съесть этот сандвич?

КП 2: За столом на работе. Я, кстати, юрист, и меня ждет куча клиентов…

Я: Думаю, я могла бы помочь тебе снять напряжение. (Протягиваю руки, чтобы помассировать его плечи.)

КП 2: Подожди пять сек… (Отодвигается, так чтобы я не могла до него дотронуться.) Ты издеваешься надо мной?

Я: (Жадно заглядываю ему в глаза.): Давай займемся сексом. Страстно и без всяких обязательств.

КП 2: bay. А! Может, как-нибудь в другой раз. Хотя я польщен. (Забирает сандвич.) Сейчас мне нужно возвращаться на работу. Но… может, оставишь свой номер телефона? (Царапаю номер на салфетке под словами: «Анастасия. В любое время. В любом месте». Он кладет ее в карман.) Ну ладно, приятно было с тобой познакомиться, Аника.

Он звонит Анике на следующий день и приглашает ее в бар «Красотка», где будет ждать в 12.30 ночи в субботу, на случай если она захочет выпить вместе с ним. Дэн должен мне десять баксов.

Я ХОЧУ ДЕНЕГ – ВОТ ЧЕГО Я ХОЧУ

В модных клубах Лос-Анджелеса можно встретить кучу девиц, которые знакомятся с парнями, только если те производят впечатление людей с деньгами. И парни покупают им напитки, несмотря на откровенно наглое поведение. В то время как я, когда иду на свидание, обычно волнуюсь по этому поводу. Ведь если ему придется платить за меня слишком часто, он может подумать, что меня интересуют только его бабки. Где же правда? Их отталкивают или привлекают Су-у-ки, охотящиеся за деньгами?

Место действия: Кафе «Ле Дье», где я исполняю роль Су-у-ки, охотящейся за деньгами. У меня свидание с парнем, с которым я уже встречаюсь. И так как я хочу, чтобы он никуда от меня не делся, мы обозначим его как Классный парень № 3.

Классный парень № 3 (Изучает меню, в котором салаты стоят по 14 долларов, а цыпленок, самое дешевое второе блюдо, зашкаливает за 30.): Хороший ресторанчик.

Я: Тебе нравится? По-моему, надо почаще выбираться в хорошие места.

КП 3: Да, по особым случаям… А сегодня особый случай?

Я: Просто очередное свидание.

Он спрашивает, не хочу ли я взять салат на двоих. Я говорю, что хочу фуа-гра^[57], а потом бифштекс.

Я: Я тут подумала. Ты должен свозить меня на Гавайи. Я хочу остановиться в одном отеле. Говорят, он просто чудесный. (Загадочно улыбаюсь.)

КП 3 (Смеется.): Что значит «свозить тебя»?

Я: Ты не хочешь свозить меня в отпуск? (Изо всех сил пытаюсь изобразить смертельную обиду и надуваю губы.)

КП 3: А ты не хочешь свозить в отпуск меня?

Я: Ты же мужчина. Я думала, тебе захочется заплатить. Ты ведь оплачиваешь мой ужин, верно?

КП 3: Разве ты не говорила, что хочешь угостить меня ужином? (Закуривает сигарету и принимает раздраженный вид.)

Я (Невинно улыбаюсь и пожимаю плечами так, как, по моему мнению, делают охотницы за деньгами): Я забыла кошелек.

КП 3: Я тебя чем-то разозлил или как?

Испугавшись, что, если пойду дальше, он никогда больше не захочет меня видеть, я начинаю извиняться и сообщаю КП 3, что провожу исследование для статьи и пока еще в состоянии заплатить за себя сама. Я интересуюсь, какие эмоции вызвало у него мое нахальное поведение и почувствовал ли он себя более мужественным. Он заверяет меня, что нет. Потом я спрашиваю, продолжил бы он со мной встречаться, если бы я всегда вела себя таким образом. И он отвечает:

– Я обожаю тебя, Би. Но думаю, я не смог бы себе этого позволить.

«ПРОВЕДЯ ОПРОС СРЕДИ ДРУЗЕЙ МУЖСКОГО ПОЛА, Я ВЫЯСНИЛА СЛЕДУЮЩЕЕ: ПОЧТИ ВСЕ ОНИ СЧИТАЮТ, ЧТО ЖЕНЩИНЫ В ПРИНЦИПЕ ЛИЧНОСТИ НЕСАМОДОСТАТОЧНЫЕ».

«Я ТОЛСТАЯ? НЕТ, СЕРЬЕЗНО, Я ПОХОЖА НА КОРОВУ?»

Ненавижу, когда шикарные девушки спрашивают меня, как они выглядят, – признается Арт Абланг, руководитель отдела по маркетингу в обувной компании. – Они жалуются на свою внешность, хотя на самом деле напрашиваются на комплименты.

Вот уж действительно проблема. Какая девушка не беспокоится о том, что ее пятая точка выглядит слишком толстой в новых брюках? А самобичевание может звучать очень даже очаровательно…

Место действия: Бульвар Мелроуз, где я, как Закомплексованная Душка, прогуливаюсь субботним днем в футболке, на которой написано: «ЭТА ФУТБОЛКА МЕНЯ ПОЛНИТ?»

Я (Подхожу к Классному парню № 4, который глазеет на витрины и похож на Джонни Деппа.): Эта футболка меня полнит?

Классный парень № 4 (Бросает на меня подозрительный взгляд): А что?

Я: Просто интересно, нравится она тебе или нет.

КП 4 (в высшей степени враждебно): Отстань. Я не хочу об этом разговаривать.

Униженная, я направляюсь в «Старбакс» и подхожу к Классному парню № 5, который пьет холодный кофе и читает газету.

Я: Эта футболка меня полнит?

Классный парень № 5: О! Думаю, нет.

Я: Тебе она нравится?

КП 5: В ней есть некоторая ирония. По-моему, забавно.

Я: Моя задница в этих штанах не очень толстая?

КП 5: Не очень. (Смеется.) Ты разговариваешь, как моя бывшая подружка.

Я: Она тебя раздражала?

КП 5: Ну, мы расстались. (Возвращается к чтению газеты.)

Теперь я иду дальше по улице и вижу Классного парня № 6 с очень короткой стрижкой. Он идет мне навстречу. Он издали читает надпись на моей футболке и таращится на меня по мере приближения. Прежде чем я успеваю открыть рот, он указывает пальцем на мою грудь и говорит:

– Да.

Похоже, то, что снится в ночных кошмарах одному парню, может стать угрозой и для другого. Когда я была Несамодостаточной Девушкой, Классный парень № 1 не сдавался до тех пор, пока я не начала вести себя как псих, сбежавший из дурдома. А Классный парень № 2 все-таки позвонил Последней Шлюхе и пригласил ее в бар. Опять же, парень, с которым я встречаюсь, возможно, перестал бы отвечать на мои звонки, если бы я не объяснила ему внятным языком, почему веду себя как Су-у-ка, которая охотится за деньгами. А что касается всех парней, которые видели мою «ТОЛСТУЮ» футболку, я думаю, можно смело утверждать, что вопросы о моей внешности их жутко раздражали. В то же время я трачу столько времени на то, чтобы скрыть все отвратительные и отталкивающие черты своего характера, что ощутила настоящую свободу, выпустив на свободу все свои сумасшедшие мысли. Поэтому почему бы не выставить напоказ все свои недостатки и не прилепиться намертво, как суперклей, к парню, который, несмотря ни на что, может тебя терпеть? Потому что, честно говоря, во всех нас есть частичка от Несамодостаточной Девушки, Последней Шлюхи, Су-у-ки, которая охотится за деньгами, и Закомплексованной Душки. Вот я и говорю, дамы: выпустите из своего внутреннего мира сук и шлюх, и пусть они гуляют на воле.

6…

Когда я проснулась, кассета по-прежнему не давала мне покоя. Я стояла в столовой и с великим негодованием созерцала диски, с которых делала записи. Они до сих пор в огромном количестве валялись без коробок (и, возможно, поцарапались) на обеденном столе. По-настоящему слабых мест было пять:

1. «Венера в образе мальчика», Бьорк. Сентиментальная и романтичная повесть о том, что парень, в которого она влюблена, очень красив и его можно сравнить с «Венерой Милосской» великого да Винчи^[58]. Черт.

2. «Гигант», «Пиксиз». Одни говорят, Ким Дил посвятила песню пенису своего бойфренда, другие утверждают, что она пела о своем безграничном чувстве к нему. Большое дело, как ни посмотри…

3. «Свет, который никогда не гаснет», «Смите». Строка из песни: «Умереть рядом с тобой – это райское блаженство». Очень плохой выбор.

4. «Знает только Бог», «Бич бойз». Может, это и сойдет мне с рук: в последний раз я заметила у него на тумбочке автобиографию Брайана Уилсона.

5. «Автоответчик», «Риплейсментс». Строка из песни: «Как я могу сказать «я люблю тебя» автоответчику?» Еще более интересный вопрос: у меня что, на хрен крыша поехала?

С таким же успехом я могла бы взгромоздиться на его кофейный столик от Имса, обнажить грудь, заколотить в нее кулаками, как бешеная горилла, и прокричать пять раз: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МАКС!» Я с таким же успехом могла бы нанять самолет, чтобы он написал это над его домом на высоте пять тысяч футов. Я с таким же успехом могла бы притащить в гребаный Максов офис самого Кейси Кейзема, чтобы тот лично зачитал ему мое признание в любви. Невольно я нарушила свое собственное правило. Свое чертово правило. Никогда не говорить: «Я люблю тебя»! Никогда!

Что делать дальше?.. Можно как бы невзначай спросить у Макса, понравилась ли ему кассета, и сделать из его слов определенные выводы. Можно предупредить развитие событий, начав постоянно употреблять слово на «л» в присутствии Макса («Я люблю эту песню, которую крутят по радио, я люблю пиццу, я люблю ватные палочки "Кью-тип"»), так чтобы оно потеряло свою загадочность и притягательность. Или можно притвориться, что никакой кассеты и в помине не было.

Я позвонила Кики на работу, но она как в воду канула. Где она может быть? В панике я позвонила на мобильный Нине. Она сказала, что в перерыве между занятиями у нее как раз найдется время выпить чашечку кофе. Мы встретились во внутреннем дворике кофейни «Стар-бакс» неподалеку от Калифорнийского университета. Окруженная студентами с лицами, покрытыми щетиной, которые хмуро стучали по клавишам ноутбуков, Нина слушала мои визгливые жалобы.

– Песня «Пиксиз» просто меня доконает, – простонала я, обхватив голову руками. – Она меня доконает.

– Не знаю такую группу, – заявила Нина, сделав глоток холодного чая с молоком. – Но по-моему, сейчас ты пытаешься отвернуться от главной проблемы.

– Какой?

– Той, что ты призналась ему в любви и не знаешь, как он это воспримет. – Она вытащила соломинку из стакана и пожевала ее. Нина все еще продолжала воздерживаться от курения, что меня просто бесило.

– Так что же мне делать?

– Я бы посоветовала тебе взяться за решение проблемы как можно скорее. Скажи Максу следующее: так как ты питаешь к нему некие чувства, ты надеешься, что он не услышит на кассете больше, чем ты хотела сказать. Потому что, поразмыслив, ты пришла к выводу, что это вполне может произойти.

– Но поступить так – это все равно что сказать: «Ой, на всякий случай, если тебе интересно, люблю я тебя или. нет, то нет». И у него создастся как раз обратное впечатление.

– Я тебя не понимаю, Бен. – Нина наклонилась ко мне. В ее голосе зазвучали низкие успокаивающие нотки, что разозлило меня еще больше. – Давай поговорим о том, какие чувства у тебя вызывает этот разговор.

Я сделала глубокий вдох.

– А как же моя идея о том, чтобы притвориться, будто никакой кассеты и не было? Чем она плоха?

– Мне кажется, здесь у тебя могут возникнуть сложности, потому что твоя психика хочет не этого.

– Чего же хочет моя психика?

– А ты как думаешь, чего хочет твоя психика?

– Не начинай. Ты ведь знаешь, я это ненавижу.

Послушай, Бен. Ты твердо заняла оборонительную позицию. А у меня через пять минут начинается занятие, поэтому пора закругляться. Я только хочу сказать, что в некотором роде ты сама инициировала эту проблему. Ты создала такую ситуацию намеренно, хотя наверняка бессознательно.

Почему-то ее замечание вывело меня из себя. И я заявила:

– Нина, ты скоро перейдешь к работе с людьми или продолжишь экспериментировать с крысами? Потому что в данный момент, я думаю, безопаснее будет выбрать крыс.

– Ты проявляешь по отношению ко мне пассивную агрессию, потому что злишься на меня или на себя? – Она опять наклонилась вперед. – Или, может, на свою сестру?

– Ты на что намекаешь?

Она перечислила возможные причины:

– Она выходит замуж. А ты нет. Ты очень сильно на нее сердишься, потому что она заставляет тебя ощутить собственную несамодостаточность. Поэтому, мне кажется, ты и пытаешься превратить отношения с Максом в нечто вроде спортивных состязаний. Или, возможно, ты стремишься к близости с ним, чтобы подавить чувство неполноценности. А когда я говорю тебя об этом, ты выплескиваешь злобу на меня. Это называется перенос, Бен, и, по-моему, это очень интересное явление.

– Я не занимаюсь переносом дерьма!

Нина подняла брови и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Я решила: если она скажет, что с научной точки зрения я представляю огромный интерес, я просто повешусь. Потом я поняла, что обидела Нину.

– Ладно, ладно, – сказала я. – Я буду послушным пациентом, хорошим пациентом, и я прошу тебя, пожалуйста… Почему я намеренно заварила всю эту кашу с Максом, из которой никак не могу выбраться?

Она не отвечала.

– Нина снизойдет до меня?

Она устремила взгляд на улицу поверх моего плеча.

– О, так и быть. Можешь проявлять пассивную агрессию, а я не буду вести себя как переносчик или как это там называется? – Сработало. – Я только говорю, что ты никогда не стала бы записывать на девяностоминутную кассету кучу гребаных любовных песенок, если бы не хотела, чтобы он понял: ты любишь его. И сделала ты это для того, чтобы узнать, любит ли он тебя. О Господи Иисусе!

Сидевшие за столиком неподалеку Дельты и Гаммы^[59] в трикотажных рубашках с монограммами повернулись и уставились на нас. Нина потерла виски, как профессионал, пытающийся вернуться в прежнее состояние. Глубоко вдохнув, она завязала свои каштановые волосы в коротенький конский хвостик.

– Слушай, есть один выход: тебе надо начать разговор, и он скажет то, что ты хочешь услышать, – изрекла Нина, как только к ней вернулось самообладание. – Или не скажет. Но если ты поговоришь с ним, то по крайней мере прояснишь ситуацию. А это, возможно, и было твоей первоначальной целью.

– Даже не знаю…

– Я понимаю, ты не это хотела услышать, Бен, но сигара никогда не бывает просто сигарой. – Нина встала, вынула у меня изо рта сигарету и положила ее в пепельницу со словами: – Тебе в самом деле надо получить у врача рецепт «Цибан»^[60]. К тому же он хорошо помогает избавиться от синдрома беспредметной тревоги.

– Извини, Нина, – сказала я.

Она улыбнулась.

– Прощаю тебя. – Она взглянула на часы. – О черт, я опаздываю.

Она тут же схватила потрепанную книгу Фрейда « Цивилизация и недовольные ею», мобильник и ушла. Я наблюдала, как она направляется к зданию университета. Это было забавно: Нина уверенно шагала по тротуару, и все шедшие навстречу прохожие уступали ей дорогу.

Другие три слова

Урок люби в трех частях

БЕНДЖАМИНА ФРАНКЛИН

Нельзя признаваться парню в любви первой. Каждая девушка знает об этом.

Откуда?

По опыту.

Мне было четырнадцать, когда у меня впервые появился парень, – мы познакомились в театре. Он был подобен краске для волос фирмы «Себастьян», которая как нельзя лучше подходила для моей двухуровневой стрижки. (На дворе стояли восьмидесятые, поэтому и мои волосы отражали стиль восьмидесятых.) Мы познакомились в театральном кружке и целые три недели проводили вместе каждый день. Но потом настала осень, и в школе появилась Тина Тотино, которая взрослела с немыслимой скоростью. Как ангел смерти, она несла перед собой самые большие груди, которые я когда-либо видела.

Мой театральный приятель сообщил мне, что хочет пригласить ее на танец на вечере встречи выпускников. Он сказал, что «надо забить гол, пока он еще может это сделать». (Именно такими напыщенными и высокопарными словами четырнадцатилетний мальчик выразил переполнявшее его волнение, когда впервые размеренно, но возбуждающе забилось от любви его сердце.) И в приступе отчаяния я наивно вскричала:

– Как ты можешь? Разве ты не видишь, что я тебя люблю?

УРОК № 1: Вопли «Разве ты не видишь, что я тебя люблю?» заставляют мужчину почувствовать себя так, словно он попал в ловушку. Словно его удерживают против его воли. Словно его шантажируют чувствами, чтобы он не ушел. Поэтому мужчина приглашает на танец Тину Тотино.

* * *

Когда мне было двадцать, я познакомилась со сноу-бордистом (панком, программистом), который вел себя необычайно романтично. Он запросто мог приехать к моему студенческому общежитию на лимузине, облаченный в смокинг, и пригласить меня в «Макдоналдс» на «Хэппи Мил». Секс у нас был просто фантастический. У него был такой большой пенис. А еще он мог наиграть на гитаре пару песен «Нирваны». Шесть месяцев я ждала, что он признается мне в любви. Но по истечении шести месяцев свиданий только с ним одним (!) я не могла больше ждать. Я взяла инициативу в свои руки и объявила: «Я люблю тебя». И стала ждать, что в ответ он скажет нечто подобное.

УРОК № 2: Я жду до сих пор.

* * *

Когда мне было двадцать пять, я познакомилась с парнем, который – так я думала – должен был стать моим мужем. Я ошиблась. Хотя у него была стабильная работа, неплохая квартирка и талант к кулинарии, на определенном этапе выяснилось, что мы не можем больше выносить друг друга. Так вот, наши, казалось бы, идеальные отношения дали трещину в тот день, когда после года совместной жизни я сказала То, Что Не Принято Говорить Вслух. На этот раз я решила схитрить и, вместо того чтобы делать громкие заявления, задала вопрос: «Ты меня любишь?»

УРОК № 3: Нет, нет, нет, нет, НЕТ! Ты ведь не думаешь, что вопрос «Ты меня любишь?» сильно отличается от собственно признания в любви? Иначе зачем спрашивать человека, любит ли он тебя, если ты сама его не любишь? Вот именно, незачем. Никто бы и не стал этого делать. Только проблема в том, что в ответ парни не говорят: «Я тебя очень люблю!» Они лишь интересуются: «А почему ты спрашиваешь?»

* * *

Жди месяцы. Жди годы. Жди целую вечность. Он никогда и ни за что на свете не скажет: «Я люблю тебя» – с полной уверенностью, если не решит, что эти слова – его собственное открытие, его собственное заявление, его собственная концепция, черт возьми. Исключи из своего словаря слово «люблю» так же, как исключаешь из него отвратительные, непристойные ругательства, прежде чем отправиться на воскресный обед к своей ирландской бабушке-католичке. Помни: когда дело касается любовных отношений, «я люблю тебя» – самое грязное ругательство, которое можно составить из трех слов.

Я ЗАДАЛА ВОПРОС: «ТЫ МЕНЯ ЛЮБИШЬ»

Попив кофе с Ниной, я отправилась к машине, отклеила от стекла еще один штрафной талон за неправильную парковку и засунула его в бардачок вместе с остальными. Мой путь лежал в Беверли-Хиллз, где у меня намечалась встреча с мамулей и Одри по случаю очередной подгонки платья. Вместо того чтобы, как обычно, включить «Эн Пи Эр» и балдеть под музыку, я в тишине раздумывала над советом Нины. Она явно призывала меня к решительным действиям. Нина вообще относилась к тем людям, которые всегда рекомендуют другим сразу брать быка за рога, но сами почти никогда этого не делают. Ах да, Нина берет за рога своих друзей. Она может взять за рога даже своего начальника. Но когда дело доходит до парней, она превращается в железную леди. Каждый раз, когда я вижу Нину, она объявляет, что у нее новый бойфренд. Студент, вместе с которым она посещает Лекции по курсу «Психобиология: эмоции и стресс». Профессор, которого она считала «гениальным». Продавец сока из ростков пшеницы из магазина здорового питания. Режиссер телевидения с сети каналов, принадлежавшей «Уорнер бразерс», с которым она познакомилась на… нет, я не помню, где она познакомилась с режиссером. Ну конечно, на занятиях по хатха-йоге. Она спит с каждым новеньким, кто туда приходит. Это продолжается неделю, может, две. И скорее всего именно тогда, когда парень начинает размышлять, как бы сбежать от нее, она сама теряет к нему интерес.

Студент, с которым она встречалась, однажды утром принес для нее на лекцию стакан морковного сока. Профессор поставил ей пять с минусом за работу, за которую она ожидала получить максимум четыре с плюсом. Продавец из магазина здорового питания, казалось, просто дрожал от волнения, когда она забегала за морожеными соевыми бургерами. А телевизионный режиссер приглашал ее на «Эмми». Основываясь на всем этом безобразии, Нина решила, что в каждом из них есть доля несамодостаточности. А она ненавидит несамодостаточных парней. В любом случае через какое-то время она становится для них недоступной, и тогда они проявляют к ней небывалый интерес. Они звонят и строчат е-мейлы, заявляются к ней домой посреди ночи, засыпая ее признаниями в любви и вопросами, почему, почему она не хочет дать им один маленький шанс. Это лишь подтверждает то, что несамодостаточность, в которой она их заподозрила, действительно имеет место быть. И Нина всегда испытывает облегчение, потому что обнаружила это вовремя. Я могу с головой броситься в омут чувств. Нина же бежит от этого, как вегетарианец от барбекю.

Я припарковалась на платной стоянке со счетчиком и ужаснулась, когда обнаружила, что в Беверли-Хиллз семь минут стоянки стоят двадцать пять центов. Моих денег должно было хватить на полчаса. На всякий случай я положила новый штрафной талон на ветровое стекло и вошла внутрь. Мамуля сообщила мне, на сколько минут я опоздала, а я принялась следить за Одри, которой подкалывали платье. Я не совсем понимала, зачем меня вызвали. И вообще, в чем состоит роль наблюдателя, который смотрит за тем, как кому-то подгоняют одежду? Я старалась изобразить живую заинтересованность тем, как драпируется ткань на платье Одри. Но гребаная кассета и все эти песни, которые я до сих пор прокручивала в голове, никак не давали мне сосредоточиться на самой Одри. Это было все равно что смотреть телевизор, когда рядом орет радио. Прошло двадцать минут, и я начала беспокоиться, что могу обнаружить на машине еще один штрафной талон.

– У вас есть мелочь? – спросила я у закройщицы.

Она отрицательно мотнула головой, продолжая подкалывать и подкладывать, подкалывать и подкладывать.

Зато мамуля старалась за двоих. Кружа около Одри, стоящей на пьедестале, она то и дело выражала восторг по поводу отвратительных атласных лодочек «Дай-ту-мэтч» у нее на ногах. Мне с трудом верилось в то, что они не понимают: такие же отвратительные атласные лодочки «Дай-ту-мэтч» покупают половозрелые девочки для выпускного вечера. А еще я подглядела, как мамуля, думая, что никто не видит, рассматривала фату, расшитую жемчугом, и примеряла ее на себя. И это женщина, которая клялась, что если выйдет замуж еще раз (а это могло произойти в любой момент), то будет расписываться в центральном дворце бракосочетаний, как и в предыдущие три раза.

* * *

Потом мы отправились на ленч (кстати, меня действительно осчастливили еще одним штрафным талоном), и Одри вытащила папку – настоящую папку – с подшитыми материалами от Марты Стюарт. Соответствующие статьи были наклеены на листы чертежной пастельной бумаги, расположенные по цвету. Зеленый отвечал за «Цветочные фантазии», розовый – за «Красавицу невесту», синий – за «Красавца жениха» и так далее. Я пролистала папку, читая заметки на полях, сделанные витиеватым почерком Одри. Чтобы удивить всех «необычайным ароматом и красотой композиции» букета, нужно было добавить в него такие свежие растения, как розмарин, тимьян или полынь. Вместо приветствия, которое могло показаться слишком формальным, Од придумала сделать для каждого гостя маленький «благодарственный свиток». Предполагалось, что ваша покорная слуга будет раздавать их на приеме. В папке была даже целая страница, посвященная крошечным «сердечкам для осыпания молодоженов», которые собиралась заказать Одри и которые, как говорилось в вырезке, выглядят очень романтично и в отличие от риса не повредят желудкам бедных птичек.

– Марта, Марта, Марта, – сказала я, скосив глаза.

– Да ладно, тебе все это нравится! – воскликнула Одри.

– Ей не нравится, – возразила мамуля, – потому что она су-у-ка!

– Ты сказала «су-у-ка»?

– Я услышала это по радио! – Мамуля и Одри разразились хохотом. Я определенно сидела за столом с девушками Гилмор^[61].

– Ну так что? – произнесла Одри, помешивая холодный суп из спаржи. Одри – единственныйзнакомый мне человек, который может есть холодный сур. – Ты придешь на свадьбу с этим парнем по имени Макс?

– Наверно.

– Но ты его еще не спрашивала?

– Нет.

– Нужно спросить. Я ужасно хочу с ним познакомиться. – Пауза. – Я слышала, он младше тебя?

Я бросила взгляд на маму.

– Немного.

– Это нормально.

Я порадовалась тому, что она не заморочивается на таких мелочах.

– Ну и?.. – Одри выжидающе смотрела на меня.

– Ну и?..

– Мама говорит, ты развернула бурную подготовку к девичнику. Я страшно хочу узнать, как все будет.

– О…

Мамуля злорадно улыбалась.

На самом деле я и пальцем не пошевелила. Хотя нет, что-то я все-таки сделала. У меня дома на столе лежала записная книжка, которую я купила в магазине художественных принадлежностей и собиралась заполнить списком всего того, что нужно сделать для подготовки к свадьбе. Я размышляла, какой блокнот выбрать, в течение сорока пяти минут. Что лучше: маленькая записная книжка, которая влезет в мою сумочку, или огромная, в которую поместится больше записей? Может, купить блокнот на спирали, чтобы легче было вырвать нужные листки? Или из-за этого я растеряю кучу важной и полезной информации? В итоге я остановила свой выбор на книжке в льняной обложке цвета лаванды, которая не помещалась в мою сумочку, но и не отличалась огромными размерами. Мне просто понравились цвет и ощущение, появлявшееся, когда я проводила пальцами по страницам из дорогой плотной бумаги кремового цвета. Я принесла блокнот домой и специальной черной ручкой, которую купила вместе с ним, написала: «Список к свадьбе Одри» на самой первой странице. Меня охватило приятное волнение, и я почувствовала себя совсем взрослой.

С тех пор я больше ни разу не брала в руки записную книжку.

Одри все еще пристально смотрела на меня. Я получила короткую передышку, когда официант принес мелко рубленный салат для нее, вкуснейший чизбургер для меня (вот вам мюнстерский сыр^[62] вместо американского) и жаренное на гриле филе для мамули. До меня дошло, что вся еда, которую Одри заказала на ленч, была зеленой и холодной.

– Ладно, – сказала Одри. – Я готова.

– Я думаю… все будет очень стильно! – Я замахала руками, как колдун, когда говорит: «Абракадабра!» Глаза у Одри загорелись. Вдохновленная успехом, я продолжила: – Только классика! Изумительная! Утонченная! Никакой… претенциозности… Нет. Ни грамма… чопорности. Конечно, нет. Но… изысканно. Изысканность во всем! – Мои вопли напугали сидевшую к нам вполоборота престарелую леди, которая обедала с подругой и вот уже двадцать минут шепталась с ней бог знает о чем.

– Это же чудесно! – сказала Одри как будто с удивлением. – Мам, разве это не чудесно?

– Чудесно, – отозвалась мамуля, разрезая филе на маленькие кусочки.

– Одри, – вставила я, – зачем ты это делаешь? – Она аккуратно подбирала ножом и вилкой горошины нута и выкладывала из них безукоризненно ровный ряд на краю тарелки.

Одри наклонилась ко мне и заговорщически прошептала:

– Углеводы.

– Точно.

– Ну, – сказала она. – Что еще?

– Я думаю… подойдут кремовые тона. И… лавандовые.

– О-о-о-о, я люблю лавандовый цвет. Сначала я задумывала оформление именно в таких тонах, но потом решила, что, наверно, это будет слишком по-девчачьи.

– Ну да, для свадебного торжества цвет лаванды совсем не подходит. – Я была чрезвычайно довольна собой. – То есть я хочу сказать, что нужно очень хорошо продумать, как этот цвет будет сочетаться со всем остальным. К тому же настоящий оттенок лаванды очень трудно передать. И правда, он не очень подходит для жениха. В нем нет ни капли мужской практичности… Но для девичника лавандовый – идеальный цвет. Он очень женственный и делает событие ярким и запоминающимся.

– Полностью с тобой согласна, – подала голос Одри. – Приглашения тоже будут на лавандовой бумаге?

– Приглашения? – Я сделала глоток содовой, чтобы выиграть время.

– Да, они будут полностью соответствовать цветовой гамме, в которой мы оформим девичник. Они будут как бы… вводить гостей в курс дела.

– Ты же не хочешь, чтобы люди попадали в обморок? – поинтересовалась мамуля. Она явно издевалась, но мне было наплевать.

Так вот, слушай. – Я накрыла руку Одри своей, как будто собиралась раскрыть ей самую сокровенную тайну. – Я не хочу вдаваться в подробности насчет того, как будут выглядеть приглашения, потому что это сюрприз. Но… Когда мы устроим вечеринку? «Когда?» – наверное, спрашиваешь ты себя… И нет ничего удивительного в том, что это так тебя занимает, потому что, – казалось, мамуля сейчас начнет хихикать, – мы устроим ее в обеденное время. Да! Обед для девушек, которые всегда встречаются за ленчем! Дома у мамы! И будет пирог с заварным кремом! Пирог с разной начинкой для каждой из твоих подруг! И «Мимозы»! Верно, мам?

– О, – выдавила она. – Ну конечно. И расскажи Одри, кто будет печь все эти пироги.

Спасибо, мамочка. Я улыбнулась и сказала:

– Я.

Они сказали в один голос:

– Ты?..

– Расслабьтесь. У меня есть рецепт с Martha Stewart.com.

Видимо, адрес сайта я угадала, потому что Одри меня не поправила.

– Я знаю, что делаю. Помни, девиз, под которым пройдет твой девичник, – я опять замахала руками – «Изысканность во всем»

Одри казалась абсолютно счастливой. Я подумала: «Я гений».

* * *

Вечер того дня был посвящен кино. Мы с Максом лежали на его постели, и он был поглощен просмотром «Влюбленного Шекспира». Тело Гвинет Пэлтроу казалось больше, чем в реальной жизни, потому что в прошлую субботу Макс побывал в «Городе развлечений» и купил самый большой телевизор с плоским экраном, который там был. Он был так огромен, что Максу пришлось полностью переоборудовать свою спальню и переставить все вещи. Еще он приобрел новое одеяло, так как в прошлые выходные я пожаловалась, что ночью в его комнате становится холодновато.

– Я ни за что не допущу, чтобы ты мерзла, Би, – сказал он, поглаживая место на постели рядом с собой и обняв меня.

Итак, измученная Гвинет Пэлтроу с напыщенным видом ходила взад и вперед, произнося: «Грядет то» и «Грядет это». В то время как актер – тот самый, с темными волосами – отчаянно изображал страсть, которую испытывал, глядя, как она расхаживает по сцене. О, это было очень романтично. В телевизоре. Но не в комнате Макса. Вам знакома эта черная дыра тишины, в которую иногда затягивает парней? Когда смотришь на него и ждешь, что он что-нибудь скажет, а он таращится в телевизор? И знаешь, что он видит, как ты на него смотришь, но не можешь спросить его, почему он молчит, ведь тогда ты будешь выглядеть, как пятидесятилетняя домохозяйка? Так вот, между нами повисла именно такая черная дыра мертвой тишины. Прежде чем включить телевизор, я пыталась вызвать его на разговор. Я рассказала ему, опустив некоторые подробности, о празднике в честь помолвки сестры. Все это время я пыталась понять, удивляет ли его то, что я его не пригласила, но он не попался на удочку. Он просто сказал:

– Похоже, ты хорошо повеселилась. (Далее разверзлась черная дыра мертвой тишины.)

– Макс, – я приподнялась на локте, – что-то не так? (Читай: «Эта кассета тебя разозлила?»)

Он отвел глаза от экрана.

– Я смотрю фильм, – сообщил он. (Перевод: «Я не хочу об этом говорить».)

Он откинулся на спину и нежно притянул меня к себе, обратно в постель. Однако больше он не пытался обнять меня.

Я просто заметила это. Вот и все.

Я приподнялась и села.

– Мне кажется, что-то не так… – Я взяла с прикроватной тумбочки пульт дистанционного управления, чтобы нажать на паузу. Но это оказался новый суперпульт с множеством кнопок для управления телевизором, видеомагнитофоном, DVD и музыкальным центром. Я нажала одну из кнопок: фильм выключился, и на экране появился Говард Стерн, беседующий с порнозвездой, которая восседала топлес на высоком стуле.

– Ой, убери. Это же «Миллионер с задницей»^[63]! – сказал Макс, вытягивая шею, чтобы разглядеть полуголую девицу. – Если парень правильно ответит на все вопросы, он удалится с ней в отдельную комнату и трахнет ее в…

В эту минуту малый в футболке с надписью «ПОШЛИ СЛАБАКА-ЗАВАЛИ ЗДОРОВЯКА!» не справился с заданием «Назовите президента, ушедшего в отставку в связи с Уотергейтским скандалом».

– Отвратительно, – сказала я. – Этот парень такой тупой, что не может найти, кого трахнуть в реальной жизни, поэтому он и пришел на шоу.

– Именно. – Макс захлебывался от смеха. Он закричал на телевизор: – Никсон! Ты, недоносок!

– Макс, я хочу с тобой поговорить…

Я посмотрела на пульт и догадалась, что за включение и выключение отвечает самая яркая красная кнопка. И мне наконец удалось выключить телевизор.

Что-то промелькнуло в его глазах. Раздражение?

Он спросил:

– Нам нужно поговорить?

– Ну не то чтобы поговорить, – сказала я. – Я просто хочу узнать, что происходит.

– Мы прекрасно проводим время, смотрим телевизор.

– Но на самом деле мы никогда не смотрим телевизор…

Он проигнорировал эту реплику. Я попыталась перевести стрелки.

– Разве ты не хочешь, чтобы я разделась, исполнила танец обнаженная или что-то вроде этого?

– Ода.

Он понял шутку. Но не улыбнулся.

– Ну же, скажи, в чем дело. Тогда я начну танцевать. О чем ты думаешь?

– Я думаю… – он помолчал и пробормотал: – что все хорошо. – И он откинулся на постель.

Я заверила его, что все действительно хорошо. Просто я…

– Просто ты что? – Он уставился в потолок. Он даже не посмотрел на меня.

– Я просто хотела поговорить с тобой о… – Тут я поняла, что не знаю, о чем хотела поговорить с ним.

Теперь он смотрел на меня. У него было лицо терпеливого, честное слово, даже слишком терпеливого человека. Но его глаза – глаза, которые всегда искрились безудержным весельем, – казалось, были закрыты. Он казался настороженным. Изгиб его губ ровным счетом ничего не выражал. Ничто в его лице не могло мне помочь разгадать его мысли.

– Слушай, если ты не хочешь разговаривать…

– А о чем, собственно, мы разговариваем? Казалось, он действительно разозлился. Это было несправедливо.

– Может, мне просто уйти? – произнесла я.

Совершенно опустошенная, я встала и начала искать свои туфли. «Можно обойтись и без них, – твердил мне внутренний голос. – Можно взять и уйти прямо сейчас. Посмотрим, как он почувствует себя в таком случае».

– Ты уходишь, – сказал Макс.

Это не был вопрос. Это было утверждение.

– Похоже на то. – Я старалась говорить так же бесстрастно, как он, но в моем голосе слышалось волнение. Я надела одну туфлю, потом вторую. Краем глаза я увидела, что он опять уставился в потолок. Я начала осматриваться в поисках ключей, и на долю секунды меня охватила паника, потому что они никак не попадались мне на глаза. Он переставил всю мебель в этой долбаной комнате, а это означало, что я не могла положить ключи на трюмо, как всегда. Он продолжал хранить молчание и никак не среагировал, когда я споткнулась о край коврика и задела локтем одну из тарелок его ударной установки. В конце концов я обнаружила ключи на письменном столе, который раньше стоял у окна, а теперь находился у двери, где до этого располагалось трюмо. Какая-то необъяснимая причина вынудила меня произнести это вслух.

– Трюмо теперь стоит на другом месте, – сообщила я.

Ответа не последовало.

– Это так, на случай, если тебя удивило мое поведение, – добавила я.

Теперь я готова была уйти. Я стояла посреди комнаты, потирая локоть, и чувствовала себя полной дурой. Макс даже не соизволил сесть в кровати.

– Бен, – сказал он в потолок, – если ты выйдешь из этой комнаты, я не побегу за тобой.

Я не знала, что он хотел этим сказать. Что бегать за мной ниже его достоинства? Или, может, что я вела себя как буйнопомешанная и бежать за мной не имеет ни малейшего смысла? Кто же захочет гоняться в ночи за сумасшедшей женщиной, которая несется по улице, растопырив локти в разные стороны, и бормочет что-то о перестановке мебели?

Я поинтересовалась:

– Ты хочешь, чтобы я осталась?

– Я не просил, чтобы ты ушла. – Он потер глаза. – Слушай. Я устал. У меня был длинный тяжелый день. Я хочу посмотреть фильм. С тобой. А потом я хочу поспать. – В конце концов он добавил: – С тобой. Но если ты выйдешь из этой комнаты, я… не… побегу… за… тобой.

Тут до меня дошло, что этим заявлением он бросает мне вызов. Это игра с огнем. Не очень мило со стороны Макса. Но одно из положений моей жизненной философии гласит: никогда не играй с огнем, если не уверена, что победишь в этой игре. К тому же в мои планы на вечер это не входило. Я вспомнила слова Нины о том, что я хотела узнать, любит ли меня Макс. Я бросила взгляд на музыкальный центр: кассетная дека пустовала. Я подумала: «Может, он даже не слушал мою запись».

Я присела на постель. В комнате царила тишина. Его соседи по дому, Фред и Барни, как обычно, зависали на какой-то вечеринке. Слава Богу. Я бы умерла на месте, если бы они услышали, как мы ругаемся. Хотя мне так и не довелось с ними познакомиться.

Потом Макс спросил:

– Досмотрим до конца?

Я согласилась.

Он снова включил телевизор, я легла рядом с ним и устроилась так, чтобы не загораживать экран. Я посмотрела на него.

– Прости, – сказала я. – Не знаю, что на меня нашло. Может, я сегодня слишком устала?

– Все в порядке, – ответил он. – Просто смотри.

Он заснул прежде, чем наступил тот момент, когда парень выясняет, что Гвинет Пэлтроу-девушка. Я досмотрела фильм сама, хотя уже видела его, а потом всю ночь крутилась и вертелась с боку на бок. Макс спал, повернувшись ко мне спиной, раньше он так не делал. Первое, что я сделала, когда открыла глаза, – это посмотрела на прикроватную тумбочку, надеясь найти рядом с будильником сюрприз от Макса. Но там не было ни конфеты, ни сока.

7…

Мне никогда не приходило в голову, что замешательство может стать причиной безвременной кончины. Но, лежа на диване с сигнальным выпуском последнего номера «Филли» в руках, я действительно задумалась: может ли девушка подавиться насмерть собственным языком? «И если я не подавлюсь насмерть своим собственным языком, – размышляла я, – тогда я заколю Кики острой отверткой». А может, я прикончу нас обеих паяльной лампой. Тогда у мамули – нового обозревателя «Филли» – появится материал для следующего номера. «Материал о человеке, которого она знает не понаслышке», черт побери. Идея о том, что мамуле нужно попробовать себя в качестве автора журнальных статей, принадлежала Кики. И скорее всего, если бы на девичнике, во время которого она все это выдумала, я не была так пьяна и подавлена из-за первой ссоры с Максом, я зарубила бы эту идею на корню. Но теперь, когда первая колонка «Спроси маму Бен» напечатана, уже, наверно, слишком поздно.

ФИЛЛИ-ПОЧТА

ОН НЕ МОЖЕТ ОТЛИЧИТЬ ТОЧКУ «G» ОТ ЛОКТЯ…

СПРОСИ МАМУ БЕН

Выслушав рассказы о бесконечных страданиях, которые сваливаются на плечи моей младшей дочери (не говоря уже о ее подругах), я очень захотела, чтобы и моя старшая дочь, Бенджамина Франклин, обратилась ко мне. Никто лучше мамы не разбирается в любви, сексе и финансовых проблемах… Конечно, многие девчонки (некоторых я даже знаю) слишком упрямы, чтобы спросить матерей, как им поступить в той или иной ситуации. Но теперь у вас есть я, и я готова ответить на любые вопросы.

Дорогая мама Бен!

Что сейчас происходит с женщинами? Мне до смерти надело читать в журналах статьи о мужчинах, мужчинах, мужчинах. Я не могу заставить себя посмотреть новую серию «Секса в большом городе», потому что их интересуют только мужчины, мужчины, мужчины. И я опять е не могу сходить на ужин с подругами, потому что все их разговоры сводятся к мужчинам, мужчинам, МУЖЧИНАМ! Что, движение в защиту прав женщин просто ушло в небытие?

Сытая по горло

P.S. Я читала в «Филли» статьи Вашей дочери. Вы вините во всем себя?

Дорогая Сытя по горло!

Мне знакомо такое чувство разочарования. Одна из известных мне женщин больше беспокоится о свое мальчике (именно мальчике), чем о правильном питании и карьерном росте. Для нее он даже важнее стирки! Но вы можете поступить по-другому. Станьте для других образцом для подражания. Пусть чистое нижнее белье станет вашим приоритетом. Мстите мужчинам, которые плохо к вам относятся, и воздавайте должное тем, кто добр к вам. Решительно отшивайте нахлебников. Вы могли бы возглавить новое движение за равноправие женщин.

С любовью,

Мама

P.S. Нет, она сама отвечает за свои поступки, какими бы сумасшедшими они ни были.

Дорогая мама Бен!

Как удалить пятно от красного вина с моей любимой белой блузки?

Спасибо,

Руки-крюки

Дорогая Руки-крюки!

1.Если пятно свежее, посыпьте его пищевой содой или солью. Поработайте щеткой. 2. Полейте на него минеральной водой. 3. Потрите ткань хирургическим спиртом. Если пятно такое же древнее, как и я, просто проделайте шаги 2 и 3.

С любовью,

Мама

Дорогая мама Бен!

Как сказать парню, с которым я встречаюсь, что он не может отличить точку «G» от локтя?^[64]

ХО,^[65]

Жаждущая действий

Дорогая Жаждущая действий!

Пора научить вас маленькой хитрости, которая неоднократно помогала мне в моей семенной жизни с двумя последними мужьями. Не говорит ему – покажите ему. Буквально. Ему понравится то, что он увидит, заглянув под простыни, а вы сможете продемонстрировать все, на что способны.

С любовью,

Мама

Вернемся примерно на неделю назад. В последующие несколько дней после ссоры с Максом я чувствовала себя не очень хорошо (ничего удивительного), да и он не слишком старался поднять мне настроение. Вот они, муки любви. Мы не вспоминали о том, что произошло. Макс, казалось, хотел, чтобы напряжение, возникшее между нами, улетучилось само собой. А я, наверно, надеялась на то, что все будет как прежде. Но этого не случилось.

Ах да, он звонил. Я тоже звонила. Мы недолго болтали, и я ждала, что он пригласит меня куда-нибудь. Он не приглашал. В конце концов, устав от ожидания, я спросила, встречаемся ли мы вечером в субботу, как обычно. (Я поморщилась, когда у меня вырвалось слово «обычно».) Он ответил, что уже в пятницу должен уехать в Лас-Вегас на съезд производителей повседневной одежды и его не будет в течение недели, и что до отъезда у него нет ни одной свободной минутки. Он так и сказал: «Извини, крошка, но у меня нет ни минутки». В тот момент я впервые услышала о поездке. «Почему он не сказал мне раньше?» – недоумевала я. Я твердила себе, что Макс, возможно, слишком замотался и поэтому не сообщил мне о своих планах. Но в мое сердце ледяными когтями вцепился страх. Я оттолкнула его, когда во время последнего свидания показала свою несамодостаточность? Если и так, разве нельзя вручить мне карточку «Освободитесь из тюрьмы бесплатно»^[66] прямо сейчас? Спросить я не могла. Любая девушка, у которой был парень, скажет вам, что определение сумасшествия таково: это когда пытаешься поговорить с парнем на одну и ту же тему два раза, ожидая получить разную реакцию.

Я могла думать только об одном. Сложатся ли у нас с Максом нормальные отношения? Или все кончено? Приходилось жить дальше, терзаясь сомнениями: теперь, когда он уехал, стало невозможно понять, улучшится положение дел или ухудшится. Я решила, что нужно по крайней мере попытаться отвлечь себя от этих мыслей, поэтому отправила сообщения почти всем своим знакомым. Я надеялась, что благодаря этому у меня начнется бурная общественная жизнь. Как ни странно, так и произошло. Позвонила Чандра и спросила, не «завалюсь» ли я к ней завтра на вечеринку у бассейна. От радости я чуть не совершила сальто-мортале («С большим УДОВОЛЬСТВИЕМ! Спасибо тебе ОГРОМНОЕ! Это ТАК здорово!»).

На следующий день я отправилась на поиски уединенного особняка Чандры, затерявшегося высоко в горах Лорел-Каньон. Я постучала в дверь, и ее открыл Кранц, мужчина неопределенной сексуальной ориентации, с накачанным и гладким торсом, в плавках «Берберри» шотландской расцветки.

– О, – произнес он, загораживая вход, – ты ассистентка из «Тим Тодд»?

– Нет, – возразила я. – Я подруга Чандры. Как будто не слыша моих слов, он спросил:

– Ты принесла сценарий?

– Да нет же. Я подруга Чандры.

– Кто ты?

Это продолжалось до тех пор, пока не появилась особа по имени Кейт, с идеальной фигурой и цепочкой на животе.

– Черт тебя подери, Кранц, отвяжись от нее, – сказала она. – Чандра сказала мне, что пригласила какую-то девчонку из журнала.

Кранц смерил меня взглядом.

– Так ты журналистка. – Он сплюнул.

– Я отвечаю за репутацию мисс Макинерни и ее общение с прессой. –

Он отошел. – Поэтому веди себя как следует.

Я последовала за Кейт, пытаясь угадать, кто есть кто. Кейт оказалась кейто Чандры. Так называют человека, который живет на иждивении в доме знаменитости, выполняет разные поручения, выступает в качестве наперсника, но настоящим другом не является. Чандра, которая, кажется, как раз заканчивала беседу со своим духовным наставником, должна была вот-вот выйти к гостям. А пока роль хозяйки выполняла Кейт-о, она и представила мне Лору – рыжеволосую девицу в шортах, которые едва прикрывали белые, почти как у альбиноса, ноги. Лора сообщила мне, что работает «заместителем гендиректора по развитию на студии». Она сидела в тени целый день, периодически намазываясь солнцезащитным кремом.

Как только Чандра «освободилась», она присоединилась к нашей компании, расположившейся на краю бассейна с черным дном. Но кое-кто явно жаждал урвать хоть минуту ее внимания, и наша конкуренция им совсем не понравилась.

– Обожаю эту гребаную питу, – заговорила Лора, макая хлеб в баклажанную икру, которую разносила Кейт. – Ах, Чандра, твой живот просто восхитителен. У меня… нет слов.

– Арту-у-у-у-р-р-р-р-о, – проурчала Чандра, поглаживая живот.

– Кто такой Артуро? – поинтересовалась я. Я плавала в бассейне на матрасе, вооружившись веслом, и поэтому меня никто не замечал.

– Личный тренер, – отозвалась Лора. – И не надейся. Тебе никогда не удастся к нему попасть.

Я начала объяснять, что не собираюсь ни к кому попадать. Тут мне пришло в голову: сейчас, возможно, самое подходящее время, чтобы попросить у Чандры совет по поводу Макса. Но Кранц все испортил.

– Давай выкладывай, – обратился он к Чандре. – Что новенького?

– Последнее время я в таком стрессе, – ответила она. – Как будто все сговорились достать меня с этим новым фильмом. И я сказала Джеймсу, что засуну ему в одно место чертова Эдда Нортона, разгромлю монтажную и сделаю всю эту долбаную работу сама. Понимаешь, о чем я?

– Короче, с фильмом у тебя не очень, – заключил Кранц.

– Что это ты говоришь? – Чандра опустила солнечные очки, чтобы метнуть на него злобный взгляд.

«Я как отшельник на этом матрасе, – подумала я. А ведь там происходит что-то очень интересное».

– Придурок, ты хочешь сказать, что я не могу снять собственное гребаное кино? – возмутилась она. – Клево, дружок.

Чандра встала и бросилась в дом. Она вернулась с бутылкой минеральной воды и вновь принялась орать на Кранца.

– А ты, значит, сидишь, – ее голос переходил на крик и отражался эхом от красной испанской черепицы, – и говоришь, что это кино испортит мне карьеру? Ты же мой чертов агент по пиару. Какого ХРЕНА? – Она сорвала крышку с бутылки таким движением, как будто собиралась придушить курицу.

– Я совсем не это хотел сказать, Макчи, – прохрипел Кранц. – Фильм замечательный, ты ведь там играешь, здрасьте приехали.

– Не темни, Кранц! – рявкнула Чандра, устраиваясь на шезлонге у бассейна.

– Нет, серьезно, как агент по пиару и просто как друг ты должен сказать Чандре правду, – согласилась Кейт-о.

Тут вклинилась Лора:

– Кранц, ты, блин, уволен!

У меня складывалось впечатление, что я наблюдаю за акулами, которые начали пожирать друг друга.

– Я говорю правду. – Кранц даже вспотел.

Ладно, остынь. Забудем об этом. – Чандра потянулась за бутылочкой масла для загара. – Но, Кранц, ты должен научиться вести себя прилично, понимаешь, о чем я? – Она ткнула жирным от масла пальцем в воздух. – Ты должен думать о моих интересах каждый раз, когда открываешь свой огромный, гребаный, грязный, прокуренный рот.

Я не могла поверить своим ушам. А все остальные отвернулись, как будто ничего не слышали.

Через мгновение:

– А ты что думаешь, Франклин?

Теперь и у меня появилась возможность превратиться в котлету.

– Ну, кино – это искусство, так? – ответила я. – А искусство субъективно…

Лора фыркнула. Кейт сказала:

– Искусство? Да она подписала контракт, потому что студия обещала ей восемь миллионов!

– Ага, и еще потому, что у меня, блин, общий бизнес с партнером, – отозвалась Чандра и добавила: – По фильму, естественно.

– Ах да, здесь же с нами сидит журналистка, – съехидничала Лора.

– Я здесь не для того, чтобы… – начала я.

– Все, что сказано сегодня, не выйдет за пределы этого дома, – перебил Кранц, разбрызгивая баклажанную икру в мою сторону. Он повернулся к Чандре и кивнул. – Теперь она не сможет ничего напечатать, даже если захочет.

Это остудило меня на весь остаток дня. Я поняла, что мне так и не удастся поговорить с Чандрой о проблемах с Максом, и решила, что в любом случае безопаснее будет остаться незамеченной. Самое удивительное произошло, когда я уходила. Чандра вела себя так, как будто это главное событие вечеринки.

– Спасибо огромное за то, что пришла, – сказала она, провожая меня до двери. – Мне сейчас так нужны друзья, Франклин. Ты знаешь, как это тяжело для меня.

– Что тяжело? – спросила я.

– Ой, да все. – Она замахала руками, крутясь по шикарно обставленной комнате, как будто хотела сказать: «Видишь, сколько у меня всего? Видишь, как нелегко с этим жить?» – Посмотри на это. – Она подняла руку и почесала ее. – По-моему, у меня начинает появляться сыпь.

Я сказала, что не вижу ничего похожего.

– Ты пока ничего не видишь, – возразила она и закрыла дверь. Направляясь к машине, я услышала, как она кричит: – Кейт! Отправь сообщение на пейджер доктору Джону!

* * *

Я приехала домой, прослушала автоответчик на предмет сообщений от Макса (ничего), потом проверила электронную почту на предмет писем от кого бы то ни было. Там меня ждало приглашение посетить порносайт под названием «Молодые и горячие». (Чертов Коллин! В последнее время он заваливал меня порноссылками, считая это самым классным приколом.) Дальше письмо от папочки с приложенной цифровой фотографией, на которой он был запечатлен с доской для серфинга на каком-то коста-риканском пляже. (На фотографии стояла подпись: «С любовью. Большой кахуна^[67]».) И наконец, пассивно-агрессивная, издевательская записка от мамули о девичнике. Она «просто хотела узнать», не нужна ли мне помощь, ведь я «так поздно начала подготовку».

Я действительно тянула так долго, что это могло жутко разозлить ее. Поэтому весь вечер я потратила на поиски рецепта киш-лорен^[68] от Марты. (Естественно, я его нашла.) Затем я составила список покупок в моем красивом блокнотике. Я заказала цветы у самого помпезного и при этом самого недорогого флориста, которого мне удалось найти. (Разумеется, все в соответствии с цветовой гаммой, которую я собиралась выдержать в кремовых и лавандовых тонах.) В общем, было похоже на то, что с девичником все будет в порядке, и я решила, что заслужила немного отдыха. Я заказала пиццу с сосисками, колбасой «Пепперони» и грибами, а также упаковку с шестью бутылками диетической колы. Я поглощала все это, пока смотрела «Девушку для прощания» по Эй-эм-си и удивлялась, как потрясающе, несмотря на маленький рост, смотрится в этом фильме Ричард Дрейфус.

До тех пор пока я не оказалась в очереди за бакалейными товарами в магазине для гурманов, мне и в голову не приходило, что я совершила ужасную ошибку. Покупки отнимали гораздо больше времени, чем я предполагала. В «Бристольских фермах» толклась куча народу, а мне еще нужно было забрать цветы и все приготовить. Зазвонил мобильник, и я буквально вырвала его из сумки, надеясь, что это Макс. Все содержимое сумки при этом вывалилось на пол. Я взглянула на экран, но это была всего лишь мамуля. У нее определенно есть садистские наклонности в том, что касается телефонных звонков.

Отключив звонок, я заметила перед собой в очереди женщину, которая смотрела на меня с ошеломленным видом. Из любопытства я начала рассматривать ее покупки, пока выгружала свои на ленту перед кассой. Я углядела коробочку с изысканным печеньем, упаковку хот-догов из индейки, четыре пиццы «Вольфганг Пак» и блок с шестью бутылками диетической колы. «Наконец-то, – подумала я. – Вот она, родственная душа».

– Это был не он, – сказала я, демонстрируя ей телефон и улыбаясь.

– Простите? – не поняла она.

– Ну вы же знаете, как это бывает. Сначала он звонит, а потом не звонит. Ты думаешь, он на что-то решился, а он вдруг начинает вести себя так, словно совсем этого не хочет. Иногда я думаю, что мужчины станут счастливы только тогда, когда нас всех, как злостных маньячек, оградят стенами какого-нибудь заведения для умалишенных и обуют в бумажные тапочки. Понимаете, о чем я?

Женщина вытащила из тележки сумочку и прижала ее к груди.

– Вообще-то нет, – фыркнула она. – Я вышла замуж за своего первого поклонника. И мы женаты уже пятнадцать лет.

Она отвернулась, уставившись на входную дверь. А мне в течение следующих десяти минут пришлось стоять в очереди, делая вид, будто мы вовсе и не разговаривали.

* * *

Я возвращалась три раза к машине, чтобы перетащить домой все, что купила. В перерыве между этими походами я проверила автоответчик, но сообщений от Макса не было. Я думала, что, выйдя из дома, изменю свою телефонную карму. Как в ресторане, когда, смертельно проголодавшись, ждешь, пока принесут еду: стоит тебе выйти в туалет, как к твоему возвращению еда, как правило, оказывается на столе. С телефонами это почему-то не срабатывало.

– Я не понимаю, почему нельзя позвонить из другого города и просто узнать, как дела, хотя бы. – Я жаловалась мамуле, перекладывая трубку на другое плечо, чтобы просеять муку для воздушного пирога.

– Что узнать?

Мы не проговорили еще и двух минут, а она уже начала раздражаться.

– Понимаешь, для меня это было бы, как Святой Грааль для рыцаря, если бы Макс позвонил. Он в Вегасе, в новой для него обстановке, но, несмотря на все эти отвлекающие моменты, звонит и спрашивает, как у меня дела. Звонок из другого города – вот единственное, ради чего я живу.

– Бен, – вздохнула она, – твои губы шевелятся, но в действительности ты не говоришь ни слова.

– Нет, я как раз говорю. Я говорю о том, что наши отношения развиваются не в лучшую сторону, мама.

– Тогда почему ты не положишь этому конец, дочка?

Я ответила, что это не самое лучшее предложение, так как я не собираюсь порывать с Максом, к тому же сейчас, когда его нет в городе. А еще, добавила я, с ее стороны не очень-то мило говорить подобные вещи.

– Ну, тогда я не знаю, что тебе посоветовать, – обиделась она. – А чего ты ждала? Именно это и происходит, когда встречаешься с парнем вдвое моложе себя.

– Он не вдвое моложе меня, – возразила я. – Он вдвое моложе тебя. – Все равно он слишком молод для серьезных отношений.

Я сделала глубокий вдох, досчитала до пяти и начала разбивать яйца в миску для миксера.

– Я думаю, возраст здесь ни при чем, если хочешь знать.

– Прекрасно.

– Может, тебе просто стоит сказать мне, что все будет хорошо? – предложила я, с яростью разбивая яйца. – Именно это я и хочу услышать.

– Ну конечно, все будет хорошо, – заявила она. – Ты не переживешь, если этот роман не сложится? Да брось. – Я услышала стук в дверь. – Минутку! – крикнула она. – Бен, мне нужно идти.

– Куда ты идешь?

– Встречаюсь с моим мужчиной…

Филли-кухня

*1 пинта– 0,47 литра.

* * *

– У тебя есть мужчина?

– Мой инструктор по летному делу.

– Ты учишься управлять самолетом?

– Увидимся завтра.

Очевидно, я вылупилась из какого-нибудь яйца. Никогда не поверю, что эта женщина могла дать кому-то жизнь.

День девичника стал для меня полным кошмаром. Мне пришлось четыре раза спускаться к машине, чтобы все загрузить. После каждого подъема в квартиру я проверяла автоответчик, надеясь услышать «звонок из другого города». Не повезло. Между тем на меня снизошло вдохновение, и я придумала десерт, который можно подать в крошечных глиняных горшочках. Их я купила в детском магазине. В моем воображении нарисовался миниатюрный аппетитный сад из роз, и я решила, что воплощение этой идеи в самом деле вызовет у Одри телячий восторг. Но я забыла заблаговременно ополоснуть и высушить горшочки, сделанные из глины, поэтому мне оставалось только молиться, чтобы никто не заметил настоящую землю вперемешку со съедобной землей в мороженом. Потом я побежала в магазин, чтобы купить свежие розы, но они могли предложить только дорогой махровый сорт. Я же представляла себе нечто иное. И все-таки я купила то, что было (шестьдесят долларов за двадцать четыре штуки, хотя мне нужно было всего шестнадцать), а потом отволокла все это в квартиру мамы в Калабасасе, которая находилась всего в четырех тысячах миль езды. Дверь открыла мамуля. Она, как всегда, была верна себе и выглядела великолепно. Темно-синий костюм с симпатичным жакетом со стоячим воротником. От ее новенькой квартиры с белыми пушистыми коврами и мебелью в бежевых чехлах веяло свежестью и чистотой.

– На тебе спортивные штаны? – возмутилась она, стоя в дверном проеме и оглядывая меня с головы до ног.

– Привет, черт возьми, не хочешь взять у меня сумку или еще что-нибудь?

– Ты очень вежливо разговариваешь с матерью. – Она приняла у меня пару сумок и улыбнулась. – Тебя тоже к черту, дорогая.

Я объяснила, что переоденусь после того, как разогрею в духовке пироги, заброшу листья дикого зеленого салата в домашний дижонский винегрет^[69], разложу по тарелкам фруктовый салат, расставлю цветочные горшочки, открою шампанское, смешаю «Мимозу» и сварю кофе – и все это за оставшиеся сорок минут. Мамуля с ошарашенным видом сказала, что сама сварит кофе, смешает коктейль и приготовит заправку для салата, и вырвала рецепту меня из рук. Потом она вытолкала меня в ванную и посоветовала начать приводить себя в порядок. Я едва успела принять душ и вытереть волосы, когда начали собираться гости.

– У-у-у-у-х ты! – воскликнула Одри, когда увидела, как я раскладываю обильное угощение на буфетной стойке. – Пироги выглядят восхитительно! Я обожаю цветы… А для чего эти горшочки?

Я обняла ее под влиянием охватившего меня счастья и двух выпитых бокалов шампанского. («Мимоза» у мамули всегда получается отвратительной.) Прибыла бабушка. Она засела в углу и начала рассказывать всем желающим о биопсии своей родинки, периодически бросая на меня подозрительные взгляды. Подружки невесты, которых я про себя окрестила «такие сестренки», выражали бурный восторг по любому поводу («О Боже, эти пироги такие миленькие!» «О Боже, этот салат такой вкусненький!» «О Боже, эти цветы такие хорошенькие!»). Приехала даже мама Джейми – очень важная дама, имя которой я, наверно, никогда не запомню. Она нервно одергивала свой фешенебельный костюм от «Сент-Джон» и серьезно обеспокоилась, когда я преподнесла Одри совершенно необходимую вещь-вибратор с квитанцией, которая гарантировала пожизненную поставку к нему батареек.

Весь день я порхала над Одри, как самая лучшая подружка невесты, принося по «Мимозе» ей и себе. И ей, и себе. Од открыла огромную коробку, в которой оказался супермощный кухонный комбайн «Помощник на кухне» – король свадебных подарков. Она завизжала от радости, и я взвизгнула вслед за ней.

– Ура! – заорала я, подпрыгивая и размахивая в воздухе кулаками. – Ты получила то, что хотела!

В перерыве между вручением подарков и подачей десерта я очутилась на кухне и увидела, как мамуля готовит кофе. Я была ей так благодарна (ведь я была настолько пьяна), что в присутствии Кики запела о том, как сильно люблю женщину, которая дала мне жизнь.

– Ее советы лучшие в мире! – сказала я. – Да, блин, самые лучшие! Правда, мам?

– Я рада, что ты наконец-то это поняла, – ответила она.

– Знаешь, как всегда говорит мама? Иди вперед. Иди вперед! Он не звонит из другого города, чтобы узнать, как дела? Да больно надо! – Я щелкнула пальцами:« Иди впереди не оглядывайся!»

– А мне это нравится! – заявила Кики, захлопав в ладоши (она не отставала от меня, так же как и я не отставала от Одри, – рюмка за рюмкой). – Гениально. – Она повернулась к мамуле: – Вы, несомненно, гений.

– Да, девочки, если бы вы только следовали моим советам. – Для пущей убедительности в такт каждому слову мамуля постукивала костяшками пальцев по столешнице «Формайка».

– М-м-м-м-м, – произнесла Кики. – То есть моя мама тоже дает мне советы, только я ее не слушаю. Не слушаю, и все. Не знаю почему. – Она покачала головой и начала соскребать со своих штанов от «Прада» кусок пирога, который каким-то загадочным образом прилип к колену.

– Ну я же не твоя мать, поэтому меня ты можешь послушать, – сказала мамуля. – Бен вкратце рассказывала мне о твоих проблемах с этим продюсером. И тебе нужно идти вперед. Заведи себе парня на одну ночь. Или найди себе мужа, как Одри. Мужчин повсюду полно. Единственное, что нужно сделать, – это выйти из дома. Отправься на прогулку, и ты обязательно с кем-нибудь познакомишься.

– Вы правда так думаете? – не поверила Кики. – А потом… если бы я могла повернуть время вспять, как сказала бы Шер… – И тут она предложила: – Вы могли бы вести колонку в «Филли». Колонку советов! Вместо того чтобы просить совета у собственных матерей, которых наши читательницы все равно не слушают, они могли бы обратиться к вам. Бен, разве это не здорово?

– По-тря-са-ю-ще, – вздохнула я, запихивая розовые бутоны в съедобную землю из печенья «Орео». – Великолепно. Мне нра-а-а-авится.

* * *

Вот так все и произошло. И хотя я была в высшей степени раздосадована случившимся, у меня не хватало смелости заявить мамуле, что я против ее работы в журнале. Конечно, можно было поговорить с Кики, но я сомневалась, что она в силах что-то изменить: похоже, Кнут решил, что мамуля сочетает в себе все самое лучшее от Кэндас Бушнелл и Энн Ландерс^[70]. «Моя работа состоит в том, – напомнила я себе, – чтобы приносить в жертву себя ради увеселения других».

Потом встал вопрос о моем «продвижении вперед» по совету превратившейся в опасного для меня журнального обозревателя мамули. (Она уже отправила мне е-мейл, в котором поинтересовалась, не знаю ли я хороших литературных агентов.) Но «идти вперед» никак не получалось. Все утро я провела в догадках, заказывал ли Макс, который уже наверняка вернулся из Вегаса, приватный танец, когда был в отъезде. И сколько он будет ждать, прежде чем позвонит мне. Раздался телефонный звонок, и я поспешила ответить. Это оказалась Нина, которой не терпелось рассказать об очередном новом знакомом. Она подцепила его прошлым вечером на семинаре, посвященном творчеству Юнга. Обсудив его положительные и отрицательные стороны (ей казалось подозрительным, что он потребовал у нее не только мобильный, но и домашний телефон, не удовольствовавшись одним номером), мы вернулись к теме, интересовавшей меня.

– У меня вопрос, – сказала я. – Думаешь, Макс заказывал приватный танец, когда был в Лас-Вегасе?

– Не вижу объективных причин, по которым он бы не стал этого делать, – ответила Нина. Я услышала приглушенный звук включенной кофемолки. – Уверена, что Макс, как и любой другой мужчина, с удовольствием предается иллюзиям, которые создают стриптизерши.

– Какая еще иллюзия?

– Та, что красивая обнаженная женщина существует только для того, чтобы исполнить самые сокровенные его желания, и что она предпочитает его всем остальным мужчинам в клубе.

– Ты говоришь, что мужчина не просто хочет женщину. Для него важно и то, что она хочет именно его?

– Совершенно верно.

Такое развитие событий было еще более ужасным, чем то, что рисовало мое воображение до этого.

– Но почему ему необходимо, чтобы его хотела женщина, которой он заплатил, – не унималась я, – если я хочу его совершенно бесплатно?

– Потому. Профессионалка потрясет перед ним огромными титьками, не требуя никаких обязательств, в отличие от тебя. Для большинства парней стриптизерша – идеальный антидот против постоянной подружки.

Все даже еще хуже.

– Нина?

– Да?

– Думаешь, размер груди имеет большое значение?

– А как ты сама думаешь?

Я готова была взорваться, поэтому сказала:

– Ты думаешь, что я думаю, что ты думаешь, размер груди имеет большое значение?

– Я не знаю, Бен, – призналась она. – А ты?

Я повесила трубку.

* * *

Раздался звонок, и я тут же схватила телефон.

– Знаю-знаю. Прости, – начала я оправдываться, не давая Нине вставить ни слова. – Сегодня такой отстойный день. Моя мать успевает больше, чем я, и заданий ей дают больше.

– Меня так долго не было?

– Макс? – удивилась я.

– Привет.

– Я думала, это Нина.

– Так что там твоя мать?

– Не будем об этом. Ну… как ты?

– Неплохо, – сказал он. – А у тебя как жизнь?

– Даже не знаю. Стоп, ты заказывал приватный танец?

– Что?

– В Вегасе. Приватный танец. Ты его заказывал? – Блин, Би. – Он рассмеялся. – Пора перейти к делу, не так ли?

– Нет, правда, заказывал?

– Мне не нравятся приватные танцы.

– Да ладно.

– В самом деле не нравятся. Эти девушки слишком ярко размалеваны, а их волосы лезут тебе в рот. Твои друзья видят, как у тебя встает, и ты чувствуешь себя полным идиотом. Я, наверно, слишком сдержан для вещей подобного рода. А ты?

– Тебя интересует, заказывала ли я когда-нибудь приватный танец или могу ли я его исполнить?

– Можешь его исполнить?

– Думаю, да. – Какой удачный поворот событий. – Уверена, что могу.

Он засмеялся. Это был глубокий, мягкий, непристойный смех. Я все еще нравлюсь ему! Я все еще нравлюсь ему! Я схватила подушку и крепко прижала ее к себе. Макс продолжал рассказывать мне о поездке, о том, сколько денег он проиграл в азартные игры и как друзья затащили его в стрип-клуб «Сад Олимпии», в котором, по его утверждению, не предлагали приватных танцев. Я решила поверить ему (по крайней мере у него хватило такта сочинить правдоподобную ложь на этот счет) и выложила все о девичнике, который обещал стать полным провалом, но удался на славу. Однако я умолчала о жуткой колонке вжурнале. Я не хотела говорить ему в лоб о том, что моя мать советовала мне его бросить. А потом – о чудо! – он сказал:

– У меня есть идея.

– Она как-то связана с трусами стринг?

– Зависит от того, что ты захочешь положить в чемодан.

Он сказал «положить в чемодан»?

Существует всего одна вещь, которая может быть лучше, чем звонок из другого города (за исключением предложения поселиться вместе). Совместное путешествие длиной в уик-энд.

8…

Поехать в Палм-Спрингс было идеей Макса. Не потому, что Палм-Спрингс – самое лучшее место на земле, а потому, что у нас в Лос-Анджелесе нет и в помине ничего похожего на Виноградник Марты^[71]. Единственное, что у нас есть, – это огромные бесплодные пустыни, которые кишат серийными убийцами. Здесь когда-то жили Чарльз Мэнсон^[72] и организаторы турнира по гольфу в честь певицы Дайны Шор. А в главной роли здесь всегда выступают не имеющие тормозов любители вечеринок в футболках «Хард-рок кафе». Они гоняют на машинах, превышая скорость, и собираются в пяти душных центральных кварталах, где располагаются убогие подарочные салоны. Короче говоря, не зря сцену передозировки в фильме «Меньше, чем ноль» снимали в Палм-Спрингс.

Тем не менее, когда я покинула свою обитель, у меня в голове бабочками порхали мечты о загаре, как у Боба Хоупа, бокалах с мартини и домиках в стиле Ньютры^[73]. Макс собирался баловать меня своим вниманием целых два дня подряд. Беспрецедентный случай.

Макс был очень мил. Заехав за мной, он преподнес мне флакон солнцезащитного крема, украшенный бантиком, и показал коробку с дисками, которые, как ему казалось, я не откажусь послушать в пути. Даже пробкам на дороге и парню, который ехал за нами на «ниссане» добрых две мили и все это время ковырял в носу, не удалось испортить мне настроение. Не удалось это и двум жутким металлическим сооружениям, напоминающим ветряные мельницы, которые проезжаешь по пути в Палм-Спрингс. Высокие трубы с двумя ножеобразными пропеллерами вырабатывают электричество. Но мне кажется, что это опасные следы какой-то внеземной цивилизации, которые правительство отчаянно пытается замаскировать.

Наконец мы приехали в отель – дивное здание, построенное полвека назад, с бирюзовым бассейном, рядом с которым жарился на солнце стул от Имса. Отель был со вкусом обсажен кактусами, которые всем своим видом напоминали невозмутимых инопланетян. У стола в фойе мое сердце запрыгало от радости, когда шоколадно-загорелый портье сказал:

– Апартаменты номер два-ноль-четыре, Макс и Бен.

– Bay!

– Ты сказала «вау»? – спросил Макс.

Я вздрогнула, но про себя, как при оргазме, издала восторженное: «Bay! Bay! Bay!»

Портье открыл нам дверь в номер, и Макс тут же растянулся на огромной постели и начал озираться в поисках пульта дистанционного управления. Я поднесла чемодан к шкафу, извлекла из него четыре юбки, три купальника, две пары джинсов и четыре пары туфель, которые предусмотрительно взяла с собой, чтобы быть на высоте в любой ситуации, и отправилась осматривать ванную. Я надеялась обнаружить в ней фен или радио – они могли бы заглушить возню и звуки, которые не пристало издавать хорошим девочкам. Не повезло.

– Ты не видишь там пульт? – закричал Макс.

– В ванной? – проорала я в ответ.

– Ну здесь же его нет. Я вышла и огляделась.

– Стоп, – сказала я. – А ты видишь телевизор? Постой, тут есть записка.

Я взяла карточку с печатным текстом, лежавшую на комоде, где должен был находиться телевизор, и прочитала вслух:

– «Дорогой гость. Добро пожаловать в отель „Курорт в пустыне“. Мы хотим, чтобы Вы в полной мере насладились всеми прелестями спокойного месторасположения отеля, поэтому во всех номерах отсутствуют телевизоры. А также, пожалуйста, будьте политкорректны и не курите в номере. За курение взимается штраф суммой в 200 долларов».

Макс побледнел.

– Будьте политкорректны? – переспросил он. – Получается, тот факт, что я курю, автоматически уравнивает меня с расистом-гомофобом?

– Кури во внутреннем дворике, зловредное существо, и наслаждайся спокойным месторасположением.

– Хм.

Сказав это, Макс удалился с наполненным водой пластиковым стаканчиком, который собирался использовать в качестве пепельницы. Он выглядел не очень счастливым. Да и я была не очень рада: именно я выбрала этот отель, потому что «Филли» однажды проводил здесь фотосессию и все сказали, что место восхитительное. И я понимала: если что-то пойдет не так, все шишки достанутся мне.

Умывшись и аккуратно подкрасив губы, я вышла наружу и увидела Макса, который с угрюмым видом курил на 110-градусной жаре.

– Только посмотри, Би, – сказал он, показывая мне стакан с водой. Он был почти пуст.

– Ты все пролил?

– Угу-ага. – Он покачал головой и выдохнул: – Она испаряется.

* * *

Макс прилег, чтобы вздремнуть, а я принялась изучать информационный буклет. Выяснилось, что обслуживание номеров в отеле тоже не предусмотрено. Я решила сохранять этот пустячок в секрете как можно дольше. Когда Макс наконец проснулся, мы поехали в город, чтобы поужинать в изысканном ресторане с мексиканской кухней, который порекомендовал нам портье. Местечко оказалось таким известным и модным, что мы даже немного оробели. Там были скатерти в приглушенных серо-коричневых тонах и тамаль из голубой кукурузы, а еще – газовый камин, который горел при работающих кондиционерах. Меню содержало целую сотню разнообразных экзотических напитков. Макс выглядел усталым, и я пыталась развлечь его, болтая о глупейших вещах, которые успела сделать, пока он спал.

– Так вот, я выхожу из отеля, – сказала я и остановилась, чтобы сделать глоток «Маргариты» с соком хурмы, – а там внизу такое место, типа «добро пожаловать в пустыню», где можно выпить коктейль у бассейна и потрепаться с хозяевами.

– Ага. – Он с мрачным видом катал тамаль по тарелке.

– И парень, которого мы видели в приемной и который, как выяснилось, содержит отель, сидел там с женой. А она была очень похожа на светскую львицу Джоселин Вильденштайн из Нью-Йорка.

– На кого?

– На ту самую, которая перенесла столько пластических операций, что стала похожа на кошку.

– Точно.

– Так вот, стою я там и вдруг вижу, что остальные пары выглядят по крайней мере лет на пятнадцать старше нас. Ой, то есть меня. На двадцать два года старше, чем ты.

Макс не засмеялся. Но я не сдавалась.

– Знаешь, это были те самые люди, которые носят драгоценности вместе с купальниками. И они пили бесплатные коктейли и валялись на солнце. И владелец, который представился «Стивен, пишется через В», спросил меня, где ты. А я сказала: «О, он в номере, отрубился как вампир, который умрет, если выйдет на солнечный свет».

– Прикольно.

– Спасибо. Тут Стивен рассказал историю о том, как прошлым летом в отеле остановилась одна женщина. На ней были темные очки и черная одежда. Она жила в номере две недели, и все это время с включенным обогревателем.

– Больная.

– Именно. А когда табличка «Не беспокоить» провисела на двери несколько дней, а саму женщину при этом никто не видел, они наконец-то открыли дверь и обнаружили, что у нее героиновая передозировка. Ужас, правда?

– Кошмар.

– Я знаю. Ну слушай, дело было так: «Стивен через В» рассказывает эту историю, а у меня начинает кружиться голова от выпитого мартини, которое из-за жары превратилось в ядовитое вещество и теперь плавит мне мозги. – Я засмеялась. – И я говорю: «О, не беспокойтесь о нас с Максом. Мы не балуемся наркотой. Мы просто курим дурь».

– Это не смешно.

– Я знаю. Скажешь, о чем я думала, да? Подожди, это еще цветочки. Стивен смотрит на меня и говорит: «А ты в курсе, что джентльмен рядом с тобой, – и указывает на загорелого (усатого, в зеркальных очках) парня, сидящего слева от меня, – из полиции нравов Лос-Анджелеса?» – Я закатила глаза. – Я была в таком шоке. И никто не смеялся. Думаю, этот коп будет следить за нами.

– Молодец, Би, – сказал Макс.

– Эй, ты что, разозлился?

– Нет.

– Тебе обычно бывает смешно, когда я изображаю из себя идиотку.

– Просто мне сегодня немного не по себе.

После ужина Макс попытался исправить ситуацию. Мы вернулись обратно в номер, он покопался у себя в рюкзаке и вытащил пакетик «Зиплок» на молнии. Там лежали чайные свечи. Он беспорядочно расставил их по комнате, и вид у него при этом был какой-то смиренный.

– Слишком банально? – спросил Макс, зажигая их зажигалкой «Зиппо».

– Я люблю банальности. – Я растянулась на постели, глядя, как причудливые тени от пламени танцуют на потолке.

– Ну, так как здесь нет телевизора… – начал он.

– И курить нельзя… – вторила я.

– Бен, а что мы будем делать?

Мы занялись тем, что представилось мне наиболее подходящим. Максу, казалось, наконец удалось расслабиться. А потом, заключив меня в объятия, он начал рассказывать:

– Я рассказал друзьям по работе о нашем путешествии, о том, как мы будем ходить на массаж, мариноваться в джакузи и все такое. А все девчонки как закричат: «Ой, как бы я хотела быть твоей подружкой!»

Я попыталась сдержать восторженный крик. Из ниоткуда возникло волшебное слово на «П». Прямо как и предсказывала Кики. И хотя мое сердце в экстазе летело в тартарары, я сохраняла спокойствие. Я сказала:

– Наверно, им придется выстроиться в очередь. Последовала долгая пауза. Потом Макс заметил:

– Наверно.

Вдруг мне показалось, что он снова напрягся.

– Ну, я… – У меня чуть не вырвалось: «Я твоя подружка». Но возможно, я еще не совсем слетела с катушек, поэтому сказала: – Может, я тоже хочу стать твоей подружкой.

– Би, – он притянул меня к себе и обнял, – это серьезный разговор.

– Я знаю, – ответила я. Все бы хорошо, только на самом деле я ничего не знала. И я сказала: – Постой… Извини, конечно, но я не поняла: к чему ты это рассказал?

– К чему? – Он отодвинулся и посмотрел на меня. – Знаешь, Би, я не встречаюсь ни с кем, кроме тебя, если ты это имеешь в виду.

– Я ничего не имею в виду. Я только… то есть я просто хочу узнать, в одной мы лодке или нет.

– Я думаю, мы оба знаем, что делаем.

Он сказал это так уверенно, что я даже заткнулась на пару секунд. Я не хотела давить на него. «Он больше ни с кем не встречается, – подумала я. – Это неплохо». Но по какой-то нелепой причине я не могла на этом успокоиться. Я жаждала услышать слово «подружка». Мне нужно было его услышать.

– А что, если бы я с кем-то встречалась? – не выдержала я. – Что бы ты сделал?

– Я бы решил, что ты больше не хочешь быть со мной. Я бы расстроился, но правда в том, что нельзя заставить человека делать то, что ему не по душе.

– И все?

– А что бы ты хотела, чтобы я сделал? Я никого не собираюсь вызывать на дуэль. – Он тихо засмеялся и ткнул меня в плечо. – En garde^[74].

– Но тебе было бы плохо? Тебе хотелось бы умереть?

– Насчет «умереть» не знаю. Слушай, – сказал он, накручивая мои волосы на палец, – если ты хочешь с кем-то встречаться, это твое дело. Если ты хочешь видеться с другими людьми, то мне кажется, ты не должна от этого отказываться, разве не так?

Это сбило меня с толку. Я хотела стать его официальной подругой. Вместо этого я получила разрешение встречаться с кем-то еще. Я отодвинулась и посмотрела ему в глаза.

– Но я не хочу больше ни с кем встречаться, – призналась я.

– Тогда мы в одной лодке. – Макс поцеловал меня в лоб. И быстро уснул.

* * *

Я долго сидела, пялясь на часы, и уже начала клевать носом, когда…

– По-моему, мне нехорошо. – Голос Макса пронзил мрачную темноту.

– Принести тебе воды? – Я приподнялась на локте и потянулась к его плечу.

– Нет, – пробурчал он.

– Может, адвил? У тебя болит голова?

– Хн-н-н-н, х-х-х-х.

– Живот?

– Нет.

– Тогда что?

– Похоже, я чем-то заболел.

Тут я не смогла удержаться от мысленного эгоистичного упрека: «Именно в наш совместный уик-энд?» Потом он заявил:

– Мне нужен сок.

Пришлось открыть ему правду об обслуживании номеров. Нет-нет, мини-бара тоже не было. И хотя я жутко устала, я предложила свозить его в винный магазин. Мы встали, оделись и начали небольшое, но убийственное паломничество по центру Палм-Спрингс. Мы обгоняли не имеющих тормозов любителей вечеринок, подвыпивших на дискотеке отцов семейств и их разряженных женушек и ехали до тех пор, пока на окраине города не увидели бензозаправку, где имелся автомат с напитками. Макс взял «Спрайт» и молча пил его на обратном пути.

– Ты уверен, что все в порядке? – спросила я. Он ответил:

– Давай не будем делать из мухи слона.

Это разговор про друга/подругу так подействовал. Уж наверняка. «Боже правый, – подумала я, глядя в окно на проплывающие мимо деревья Джошуа^[75], – зачем я начала Разговор?»

* * *

– Это не сливки, Бен.

Дело было следующим утром. Я листала бесплатный палм-спринговский журнал, который пестрил рекламой местных полей для гольфа. Они были такие мятно-зеленые, что создавалось впечатление, будто их полили краской из баллончика. Макс таращился на кувшин для сливок с видом человека, которого жестоко обманули.

Он произнес:

– Это обезжиренное молоко.

Хотя владельцы отеля не считали нужным обеспечивать постояльцам хотя бы минимальные удобства, они все же сделали наполовину искреннюю и вместе с тем пассивно-агрессивную попытку компенсировать все наши страдания. Утром мы обнаружили у двери поднос с черствыми диетическими хлебцами с отрубями и едва теплый кофе. На самом деле я не люблю хлеб с отрубями, но, разыгрывая из себя великую актрису, даже проглотила пару кусочков. Но не более того, потому что Макс еще ни разу не видел меня в бикини, и я совсем не хотела показаться ему пухлой.

– Отстой, – заключила я.

– Это невозможный кофе, – отозвался он с неподдельным огорчением.

– Очень даже возможный – ты ведь держишь его в руках.

– Это кофе с обезжиренным молоком. По моим представлениям, это не кофе.

– Ладно, дай я позвоню, – деловито предложила я и набрала номер. «Стивен через В» взял трубку, возможно недоумевая, что могло нам понадобиться: новый бонг^[76], крэк, трубка, шприц?

– Здравствуйте, это номер два-ноль-четыре, – сообщила я. – Может, у вас каким-то чудом найдутся сливки для кофе? Правда? Сливок нет? – Я взглянула на Макса. Он бурно жестикулировал, словно рисуя в воздухе круг. – Как насчет цельного молока? Оно у вас есть? – Макс покачал головой. – Ой, ладно, все равно нам нужны настоящие сливки.

Стивен сказал, что в пяти милях от отеля есть бакалейная лавка.

– Где это? – Я начала искать ручку. – Поворот направо. Да. Два светофора. Налево. М-м-м-м-м-м, гм-м-м-м-м. Направо. Направо. Налево. Стоп, это вообще далеко? Ага. Понятно. Следующий светофор. Ладно, спасибо.

Я повесила трубку. Макс выглядел так, словно испил чашу всех тайн мира.

– Я съезжу, – сказала я.

– Нет, я съезжу, – простонал он, ложась обратно в постель. Видимо, это означало, что ему все еще плохо.

– Хватит, не парься. Я сейчас вернусь. Это всего в пяти минутах езды.

Я оделась и схватила ключи от авто. На улице, казалось, было еще жарче, чем вчера, и руль обжигал мне ладони, когда я вела машину. Я проехала мимо банка, на котором висел огромный термометр, и увидела, что красный столбик поднялся до 114 градусов^[77]. Щурясь, я смотрела на дорожные знаки и вдруг поняла, что совершенно заблудилась. Это было какое-то безумие, потому что все улицы в Палм-Спрингс пересекаются и названия у них не отличишь. Всякие там Рио-Ночес и Рио-Диос, а здания в испанском стиле похожи друг на друга как две капли воды.

Я нашла магазин, когда пот уже начал струиться по маленькому сексуальному летнему платью, которое я специально купила в «Фред Сегал». Войдя внутрь, я подумала, что никогда в жизни не покупала сливки для кофе, потому что предпочитаю обычный черный кофе. «Это сливки, наполовину разбавленные молоком? – недоумевала я. – Или это сливки, наполовину разбавленные чем-то другим, из чего, по представлению Макса, получаются настоящие сливки?» Я не увидела ни одной упаковки с надписью просто «СЛИВКИ» и начала паниковать. Его сегодняшнее настроение и счастье всей моей жизни зависело от того, куплю ли я то, что нужно. Поэтому я купила сливки, разбавленные молоком, сливки для взбивания и уже взбитые сливки в надежде на то, что хоть что-то из этого подойдет.

Я вернулась вся взмокшая, ладони у меня горели. Я выложила покупки перед Максом и объяснила, что не знала, какие сливки нужно было купить.

– Это так мило, – сказал Макс.

Потом он взял пакет с наполовину разбавленными сливками и налил немного в свой кофе. Я почувствовала огромное облегчение, когда увидела, что он почти счастлив.

* * *

У меня появилось подозрение, что совместный уикэнд – мероприятие для людей, которые чувствуют себя друг с другом гораздо комфортнее, чем мы с Максом. Казалось, все идет не так. Я чувствовала себя глупо, чистя зубы у него на глазах, накладывая макияж у него на глазах, раздумывая, что надеть, в то время как он находился в той же комнате. После «сливочного инцидента» Максу опять стало нехорошо, и он решил вздремнуть. Я сказала, что буду отдыхать у бассейна, на случай если он вздумает выйти на воздух. Было жарко, как в аду, но мне очень даже нравилось, стоя в воде, просматривать кипу журналов, которые я нашла на кафеле у бассейна. «Макс скоро придет», – твердила я про себя, пролистывая «Элль». Потом я взялась за «Инстайл». Потом за «Вог», «Гламур», «Космо», «Аллюр» и «Филли». Последний был для меня особенно важен, ведь именно его редакция оплачивала мою квартиру. Но вскоре я ощутила легкое жжение на плечах и на шее. А мне совсем не хотелось стать похожей на мистера детектива из полиции нравов, который со свекольно-красным животом, нависающим над джинсами «Спидо», только что вышел из номера и уставился на меня. И я отправилась проверить, как обстоят дела у Макса.

Он крепко спал. Я потрогала его лоб, но он был холодным. Я на цыпочках ходила по номеру, стараясь не разбудить его, и недоумевала, чем же мне заняться. Я поплавала, почитала журналы. Для сауны было слишком жарко. Можно было бы позвонить Кики, но это означало бы признать свое поражение. Поэтому я бродила по комнате, наводя порядок, хотя все свои вещи я аккуратненько убрала до этого. Меня все больше и больше охватывало отчаяние: мне очень хотелось, чтобы Макс проснулся. Так и не успокоившись, я отправилась на прогулку вокруг отеля и заглянула в сувенирный магазин, где продавались халаты цвета морской волны с эмблемой отеля. Стивен, стоявший за кассой – еще одна должность по совместительству, помимо портье, бармена и завхоза, – бросил на меня подозрительный взгляд.

– Что-то молодого человека целый день не видно, – заметил он.

– Ему нехорошо.

Стивен действовал мне на нервы. Я натыкалась на него на каждом шагу и опасалась, что он вызовет копа, который по его просьбе облапает все изгибы моего тела в поисках украденных полотенец. Поэтому я поспешила вернуться в номер.

Я принялась осторожно и негромко шуметь, чтобы разбудить Макса, и как будто нечаянно опрокинула ведерко со льдом. Он рухнуло с таким грохотом, какого я и не ожидала. Но это не помогло.

– Я опрокинула ведерко со льдом, – сообщила я. Он не шелохнулся. – Пришел коп. Он будет обыскивать меня голую с фонариком, чтобы как следует разглядеть все соблазнительные выпуклости и впадины моего тела.

Ни звука.

– А потом он займется тобой.

Макс все еще спал.

– По-моему, я тебя люблю, – сказала я, решив, что от этих слов он точно проснется.

Не проснулся.

Глупо было, конечно, говорить подобные вещи, учитывая обстоятельства.

– Шутка, – добавила я на всякий случай.

Я плюхнулась в кресло и с треском раскрыла книгу Филипа Рота. Я купила ее, когда в очередной раз решила совершить дерзкую попытку пополнить ряды интеллигенции. Повествование изобиловало мельчайшими подробностями, и поэтому книга читалась очень медленно. Часы уже показывали четыре.

Я попробовала разбудить Макса в семь. Он пробормотал:

– Еще пять минут.

В семь тридцать я предприняла еще одну попытку, и он сказал:

– Я бы поспал еще полчасика.

В восемь тридцать у меня заурчало в животе, и я в надежде, что мой голос звучит несколько смущенно, заметила:

– Эй, Макс, я умираю от голода.

Он встал и в полусне (это напоминало зомби из клипа Майкла Джексона «Триллер») надел ту же самую футболку и джинсы, что и вчера. Предстоящий ужин явно не обещал стать ярким событием в моей жизни. Мы курсировали по улицам в поисках закусочной, где подают куриный суп (как будто в Палм-Спрингс где-то его подают). И в конце концов я убедила его заглянуть в пиццерию.

Макс был не в настроении разговаривать. Пока я ела свою порцию, он притворялся, что смотрит телевизор, который стоял в углу и орал на полную мощность.

– Смотри! – обратилась я к Максу. – Телевизор!

Он не засмеялся. Когда мы вернулись в отель, Макс сказал:

– Извини, мне что-то паршиво, Би. Чувствую себя ужасно.

И он залез обратно в постель.

«Ужасно из-за того, что испортил нашу поездку? – раздумывала я. – Ужасно из-за того, что ему плохо? Ужасно, потому что не хочет назвать меня своей подругой?»

Мы уехали рано утром. За окном проплывали очаровательные магазинчики, выстроившиеся по обе стороны автострады. Те самые магазинчики, в которые нам жутко хотелось заскочить по дороге туда. Это было меньше сорока восьми часов назад. Когда я была счастлива.

Астрофиллия

Страхоскоп

Он весь такой классный, не правда ли? – и его глаза, и его волосы, и его гребаный характер. Да, тебе не померещилось. В большинстве случаев – Нас ждет печальный конец, поэтому лучше узнать обо всем заранее. Вот что говорят нам о любви звезды.

Бенджамина Франклин

ПАРЕНЬ-РЫБЫ СПРАШИВАЕТ КАЖДУЮ ДЕВУШКУ, С КОТОРОЙ ВСТРЕЧАЕТСЯ: «ТЫ – МОЯ МАМОЧКА?»

9…

Забавно. Можно уехать, вернуться два дня спустя и обнаружить, что все теперь по-другому. Я вошла в квартиру, погруженная в депрессию из-за ужасного уик-энда, и поняла: единственное, что мне нужно, – это чтобы пришла Кики, желательно с пивом, сигаретами и пиццей. И мы могли бы анализировать каждый эпизод того, что случилось, до тех пор пока непостижимое станет очевидным.

Но когда я набрала ее номер, то услышала автоответчик.

– Стоп, – сказала я. – Где же ты? Позвони мне. М-м-м-м… Я дома. Я говорю, как полная дура? Прости. Тебя нет? Ну ладно, тогда перезвони мне. Пока.

Потом я решила, что мое сообщение напоминает «Фильм недели в воскресный вечер», и перезвонила.

– Это опять я. Нет, у меня не развилась мания преследования. Я просто хотела сказать, что я в порядке, поэтому не беспокойся. Я не лежу в канаве у дороги или что-то вроде этого. У меня все нормально. Ну, не совсем нормально, но по крайней мере я жива-здорова. Ладно. Пока.

Теперь она, несомненно, узнает, что у меня нервный срыв. Мне ничего не оставалось, кроме как залиться слезами. И я рыдала в подушку, пока она не стала мокрой и противной.

Я могла думать только о том, что страшно не хочу расставаться с Максом. Если это, конечно, было расставанием. Как раз в этом я была не уверена. Я пыталась продолжить разговор о друзьях/подругах, когда мы ехали в машине. Но то, что говорил Макс, только ставило меня в тупик. Даже когда мы остановились у моего дома, я не догадывалась, о чем он думает. Он просто высадил меня, поцеловал в щеку и сказал, что «скоренько» мне позвонит.

Я заснула, думая о том, насколько «скоренько» это произойдет.

* * *

На следующее утро меня разбудил звонок телефона, стоявшего на подушке рядом со мной.

– Где ты была? – тут же сказала я.

– Я тут, за углом! – крикнула Кики в трубку. Я убрала трубку от уха и начала лихорадочно искать регулятор громкости. – Я жду тебя у «Выпечки с сюрпризом»! – проорала она. – Нам надо поговорить!

Вот что значит настоящая подруга.

Я быстро нацепила то, что нашла на полу, и выбежала из дома. Кики уже была на месте. Она сидела на улице рядом с кафе – зданием ярко-фиолетового цвета – и уплетала медовик размером с собственную голову; В черных брюках и блейзере от Марка Джейкобса Кики выглядела просто потрясающе.

«Стоп, – подумала я. – Похоже, это вечерняя одежда».

– Милая моя, – сказала я. – Ты начала есть? Что, черт возьми, с тобой происходит?

– Я встретила Его! – воскликнула она, схватив меня за руку и толкнув на самое неудобное место (рядом с баком для грязной посуды – полный кошмар).

– Кого? – спросила я и нервно заерзала, когда, пролетев в нескольких дюймах от моей головы, в бак шлепнулась куча пластиковых тарелок.

– Кого? Бен, я встретила Его!

* * *

Это я меньше всего ожидала услышать.

В прошлую пятницу, когда я готовилась к идиотской поездке в Палм-Спрингс, Кики впала в такую депрессию, что решила последовать совету моей матери и сходить на прогулку. Она подумала, что по крайней мере подышит свежим воздухом и у нее на щеках заиграет румянец. Поэтому она приняла душ, причесалась, надела любимые джинсы и черный свитер и отправилась в рейд по своему району.

Когда она вышла на улицу, ей так это понравилось, что она решила прогуляться до «Музыки от Арона». Магазин находился не так уж близко от ее дома, но ей очень хотелось накупить столько дисков с танцевальной музыкой, сколько она могла унести. Только это могло вывести ее из подавленного состояния. Кики шла по дороге вдоль холмов Хайлэнд, когда вдруг раздался громкий треск! Она подняла глаза и увидела, как с дерева падает человек. В процессе падения он сломал несколько веток и сильно оцарапался, а потом приземлился прямо у ее ног.

«Святые угодники! – воскликнула Кики. Место крушения напоминало рынок распродажи вещей повседневного обихода: очки улетели в одну сторону, кошелек, ключи и ботинки – в другую. – Вы в порядке?»

Он закричал: «Держите кота!»

Кики огляделась и увидела облезлую рыжую полосатую кошку, которая сломя голову неслась к шоссе. Она чуть не сказала, что ненавидит кошек, но вовремя заметила, как идеально сидят на нем брюки от «Сире» и белая футболка и как восхитительны его взъерошенные волосы (с застрявшими в них травинками). И Кики бросилась под машины, летящие с огромной скоростью, чтобы спасти это сумасшедшее маленькое создание. Она вытащила кошку буквально из-под колес огромного грузовика.

С ошалевшим животным Кики вернулась к классному парню, который уже встал на ноги и пытался вставить разбитое стекло в оправу очков, и вручила ему дикую тварь со словами: «Еле успела».

Тут она сделала паузу, чтобы откусить еще один кусок дурацкого медовика.

– Что его кот делал на дереве? – спросила я, наблюдая за каплей сиропа, которая вытекла из пирожного и поползла по ее черному топу.

– Подожди… – сказала Кики с широкой ухмылкой, вытирая сироп и слизывая его с указательного пальца. – Это был не его кот!

Оказалось, что он живет неподалеку. Он сказал, что через окно услышал, как плачет кошка, и решил посмотреть, что случилось. Увидев ободранные уши и грязный животик несчастного создания, он подумал, что кошка потерялась, залезла на дерево и там застряла. А так как классный парень был ангелом во плоти, он решил спасти ее и вскарабкался на дерево, но выяснилось, что альпинист из него никудышный. Поэтому он чуть не убил мою лучшую подругу.

Держа животное на руках, парень окрестил его Уизер, несмотря на то что это была кошка. Потом он спросил Кики, не хочет ли она вместе с ним заботиться, потому что это она помогла спасти Уизёру жизнь. Кики согласилась, тут же решив, что обожает кошек (особенно крошку Уизера). Они принесли кошку к нему домой, и он предложил Кики выпить диетической колы, тем самым подтвердив статус идеального парня. После небольшого обмена любезностями оказалось, что он работает агентом в небольшой звукозаписывающей компании, а в свободное время безвозмездно помогает службе защиты животных. Ах да, еще он ездил в Колумбию, где подрабатывал помощником юриста и играл в какой-то гараж-группе, о которой мы бы обязательно услышали, если бы побывали в Колумбии.

Они нашли друг друга и с тех пор не расставались: вместе ходили на обед в «Дом цыпленка в кляре "Роско"», смотрели «Гражданина Кейна» Ha DVD, каждые пять минут занимались сексом и периодически наведывались в квартиру Кики, когда ей нужно было сменить белье. У них даже была общая зубная щетка. А это означало только одно: у них настоящая любовь.

– Он такой… – Кики подбирала нужные слова. – Я всю жизнь ждала такого парня, а он появился, – она щелкнула пальцами, – откуда ни возьмись!

– Но парни вроде как не растут на деревьях, – заметила я.

– Я знаю! Но все наоборот! Как раз наоборот!

Следующий час мы посвятили смакованию мельчайших подробностей. Но в конце концов, когда мы начали обсуждение разительных перемен в жизни Кики по третьему кругу, она оборвала разговор на середине и спросила:

– О Боже, а как твой уик-энд? Все прошло потрясающе?

Я больше не могла сдерживать злость и выложила ей все: и то, как Макс почти все время спал, и то, как он сказал мне на обратном пути, что хочет просто «видеться», а не «встречаться», и то, как он однажды подумал, что «наверно, любит меня», но не был в этом уверен, так как не знает, что значит «любить». И то, что ему не нравятся слова «друг» и «подруга», – ведь они «ничего не значат».

– Если они ничего не значат, то какая тогда разница, «видитесь» вы или «встречаетесь»? – удивилась Кики.

– Вот именно.

– Блин, тогда какого черта? Он увозит тебя на выходные для… чего? Чтобы сделать тебя несчастной, мать его?

– Теперь ты понимаешь, почему я рыдаю и не могу остановиться?

– О да. И что за фигня с этой его болезнью? – Она начала злиться вместо меня. – Типа он на самом деле болеет, а не страдает от очередного тупого приступа «фобии принятия обязательств»?

– Точно, – ответила я. – А я такая лохушка, только и делала, что выполняла все его прихоти. Я же прошла все круги ада, чтобы найти гребаные сливки для его кофе, и изо всех сил старалась не плакать громко в ванной, чтобы его не разбудить. Я чувствовала себя полной неудачницей.

– Ну конечно, тебе хотелось плакать. Еще бы. Он говорит, что больше ни с кем не встречается, но в то же время ему наплевать, изменяешь ты ему или нет. Это совсем не то, что ты хотела услышать. Это не то, что любая девушка хочет услышать от парня в уик-энд, который они собираются провести вместе. Бен, послушай. Мне жаль, но этот чувак… Он полный…

– Постой, – перебила я ее. – Пожалуйста, не говори этого.

Выражение лица Кики дало мне понять, что она ждет объяснений.

– Я думаю… – начала я. – Нет, ладно. Я знаю, это похоже на бред сумасшедшей. Но я думаю, вполне возможно, что Макс действительно любит меня. – Я замолчала, чтобы дать ей возможность опровергнуть это заявление. Но она не спешила с суждениями, решив выслушать меня во что бы то ни стало. Хотя ей было явно не по себе.

– Мне кажется, он так напуган, потому что это по-настоящему, – сказала я. – Я думаю, не стоит пасовать только потому, что все складывается не так хорошо. Зачем, для чего бросать его? – Я глубоко вздохнула. Я просто не хотела проиграть на глазах у толпы, у всех этих клевых парней из Силвер-Лейк, которые заходят выпить чашечку кофе по пути в парк для выгула собак. – Если он любит меня, я хочу услышать это.

– Почему? – спросила она.

Разве это не очевидно? Я опустила голову и закрыла глаза. Макс прямо-таки расцветал каждый раз, когда я входила в дом (конечно, если не болтал по телефону). И утренний сок у постели. И тот факт, что он знал мое любимое блюдо – картофельные шарики – и иногда готовил его для меня. И шарики никогда не получались у него недоваренными: он знал, это может стать одним из самых страшных разочарований в моей жизни. И я тоже, казалось, не могла оторвать от него глаз. Я всегда чувствовала себя счастливой из-за того, что он решил быть со мной. «Это должно перейти в настоящее чувство, – подумала я. – Это должно произойти. Я не смирюсь с поражением».

– Все очень сложно, – наконец произнесла я. – Он просто в замешательстве, ясно? Он никогда не вел себя со мной как полный козел. Никогда. Он приносит мне сок, так? Он бы не стал делать это для девушки, которая ему не нужна, для девушки, с которой он себя слабо представляет, понимаешь, для девушки…

– Для кого-то, кто не станет его официальной подругой? – спросила Кики.

Я кивнула:

– Думаю, он не хочет, чтобы я ушла. Думаю, нет. Думаю, нет, думаю, нет, думаю, нет.

– Мне кажется, ты сейчас находишься в подвешенном состоянии.

– По-твоему, он не хочет со мной порвать?

Я сама себя пугала.

– Нет, – сказала она. – По крайней мере не сейчас. Кики вздохнула, отодвинула тарелку с тем, что раньше было медовиком, и закурила.

– Слушай, честно говоря, лучше бы он порвал с тобой сейчас, если не хочет, чтобы ваши отношения заходили дальше, – заметила она. – Я понимаю, тебе все представляется в ином свете, но зачем тратить свое время на такого парня? То есть да, может, он действительно тебя любит. Но я хочу дать тебе совет, который принесет только пользу. Если он не может взять на себя обязательства, если он слишком молод…

Я бросила на нее взгляд, говорящий: «Не стоит продолжать».

– Знаешь, в большинстве случаев он в самом деле ведет себя так, будто сходит по тебе с ума, – сказала она. – Ив настоящий момент это его единственное положительное качество, на мой взгляд. Поэтому если ты не хочешь бросать его, то не бросай. Если ты не готова, значит, не готова. Я хочу сказать, здесь ты права. Он никогда до этого не был полным придурком.

Кики вдохнула табачный дым. Я взяла у нее сигарету, чтобы сделать одну затяжку, а потом протянула ее обратно. Кики лишь отмахнулась – пришлось оставить сигарету у себя.

– Так что мне теперь делать? – спросила я.

– Ты просишь, чтобы я помогла тебе придумать, как его удержать? – Кики была в ужасе.

– Да.

– Черт. Ты серьезно?

– Давай. Не жалей меня. Скажи все, что ты думаешь и как можно исправить ситуацию. На мгновение Кики задумалась.

– Хорошо, – наконец произнесла она. – Я думаю, он чувствует себя в ловушке.

– Упс.

– Не потому, что ты сделала что-то неправильно, – объяснила она. – Вот это меня и бесит. А потому, что так сложились обстоятельства. У него появился Страх. Поэтому мне кажется, что настало время жить Полной жизнью.

– Но я и так живу полной жизнью.

– Нет, – возразила она. – Не живешь.

Я обдумала ее предложение. Макс был знаком со всеми моими подругами, а я ни разу не видела его соседей по дому. Мы с Максом виделись два раза в неделю, но инициатором встреч всегда была я. И почему-то всегда я оставалась у не го на ночь, а он у меня – никогда. О Боже! У меня наступило просветление: я делала все не так.

ПОЛНАЯ ЖИЗНЬ

БЕНДЖАМИНА ФРАНКЛИН из «Филли» идет по стопам Энтони Роббинса^[78] и берет на себя очень опасную роль гуру по самопомощи.

Если бы мужчины всегда вели себя так, как нам хочется, птички бы щебетали, а ангелочки распевали свои сладкие песни. И тебе никогда бы не пришлось жалеть о том, что ты накрасилась не водостойкой тушью, когда он во всеуслышание объявил, что бросает тебя, и сделал это так, что ты просто не могла не устроить истерику.

Такова жизнь. Мы не в силах ее изменить. Но нам вполне по силам найти ответ на вопрос: как случилось, что ты с барсучьими полосками на щеках осталась одна за столиком в кафе? И кто ты на самом деле, черт возьми? Что случилось с той девушкой, у которой от звонков разрывало телефон, которая горела на работе, ходила по барам и смотрела, как мужчины штабелями складываются к ее ногам? Куда подевалась Джей Ло, которая жила в тебе? Куда подевалась заводная девица, которой ты была? Именно эта особа его интересовала, но она исчезла, и ее место заняло чудовище, терзаемое сомнениями и ненавистью ко всему сущему.

Ты забыла о том, что умеешь жить Полной жизнью. Что у тебя есть друзья. Профессиональные обязанности. Семья. Домашнее животное. Хобби. Тайное увлечение – сочинение белых стихов и необузданная страсть к выращиванию авокадо. Суть в том, что до того, как ты встретила его, существовали вещи, которые тебя занимали. Но все пошло наперекосяк. Ты перечеркнула предыдущую жизнь и мысленно водрузила его на пьедестал как самого главного человека на свете. И он, как пещерный человек, каковым он и является, потерял к тебе интерес.

Полная жизнь позволяет этого избежать. Это не очередная дерьмовая мантра счастья и не двенадцать шагов к достижению взаимопонимания. Не существует такой организации, которая могла бы помочь тебе в этом. И я обещаю, что не буду писать книгу по самопомощи в подобных ситуациях. Но Полная жизнь – это реальность. Если ты не хочешь совершить постыдный побег в общественный туалет, тот самый побег, когда вскакиваешь из-за стола и начинаешь рыдать так сильно, что плюхаешься на унитаз, забыв обмотать круг туалетной бумагой, то наполни жизнью его задницу.

Что такое Полная жизнь? Это убеждение – нет, это полная и безоговорочная вера в то, что с ним или без него у тебя есть все. Разумеется, он может прийти на твою вечеринку. Но вечеринка состоится независимо оттого, явится он или нет.

Жить Полной жизнью значит следовать определенным правилам, которые делают тебя сильнее. Нет, это не те самые «Правила». Те правила учат доставлять ему удовольствие и привлекать его. Нет, Полная жизнь вообще к нему не относится. Она относится к тебе.

ПРАВИЛО № 1: Девушка, живущая Полной жизнью, не оставляет пробелов в расписании «на всякий случай». Итак, сегодня четверг. Он не позвонил. Ты строишь планы на субботний вечер? Если ты живешь Полной жизнью, то да. Это похоже на дрессировку собак. Если ты проделаешь это несколько раз, он в конце концов поймет, что если ему хочется тебя увидеть, то он должен позаботиться об этом заранее.

ПРАВИЛО № 2: Девушка, живущая Полной жизнью, знает, как справиться с жизненными неурядицами. Порой, знакомясь с новым парнем, ты выкладываешь ему все свои проблемы. Ты делаешь это для того, чтобы установить доверительные отношения. Помни: хотя доверие – основа хороших отношений, не стоит закладывать ее, прежде чем построятся сами отношения.

ПРАВИЛО № 3: Девушка, живущая Полной жизнью, не дает никому обещаний, пока не дадут обещание ей.

Ты не знаешь, что тебя ждет, но ведешь себя так, будто тебе это известно, отказываешься от свиданий с другими парнями, стараешься на них не смотреть. Не делай этого! В итоге окажется, что ты ждешь от него того, чего он и не думал тебе обещать.

ПРАВИЛО № 4: С девушкой, которая живет Полной жизнью, не так-то легко связаться. Ты перезваниваешь всем в ту же секунду, как прослушаешь автоответчик? Скажем, ты уже убегаешь, но звонит телефон. Ты тут же несешься схватить трубку? Прекрати это безумие. И в конце концов…

ПРАВИЛО № 5: Девушка, которая живет Полной жизнью, восхитительна. Не важно, хочешь ты научиться вязать крючком скатерти или водить пожарную машину Красного Креста, – сделай это. Запишись на маникюр, займись спортом, флиртуй с мужчинами. Не меняй свою жизнь ради него до тех пор, пока не будешь уверена, что он хочет стать ее частью.

Нужны доказательства…

Не верите? Вот что говорят парни:

Аарон, 28 лет, психотерапевт, который когда-то жил Полной жизнью: «В большинстве случаев я иду на свидание с девушкой, говорю ей комплименты, а про себя думаю; „И долго еще придется слушать ее болтовню, прежде чем я залезу к ней в трусики?“ Потом я познакомился с Ниной. Она оказалась интересным человеком, и, честно говоря, если бы она хоть раз мне перезвонила, я бы не раздумывая отправился с ней на свидание».

Майлс, 26 лет, юрист, специализирующийся на шоу-бизнесе, которому протянули руку помощи: «Да, когда я познакомился с Джинни в колледже, я знал, что в наших отношениях я играю первую скрипку. Но потом произошло нечто странное. Она переехала в Лос-Анджелес, завела новых друзей… По-моему, один раз она отказалась пойти со мной на ужин, потому что она записалась к педикюрше. Недавно я сделал ей предложение».

Габриэль, 30 лет, актер: «Ты еще общаешься со своей подругой Джен? Ты не могла бы попросить ее, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, когда-нибудь позвонить мне?»

ДЕВУШКА ЖИВУЩАЯ ПОЛНОЙ ЖИЗНЬЮ, НЕ ОСТАВЛЯЕТПРОБЕЛОВ В РАСПИСАНИИ.

ДЕВУШКА, КОТОРАЯ ЖИВЕТ ПОЛНОЙ ЖИЗНЬЮ, ВОСХИТЬИТЕЛЬНА

Думаю, все понятно.

А вот и гарантия на возврат денег.

Ну ладно, гарантии нет. Жизнь, особенно когда дело касается любви, не дает гарантий. Но в одном ты можешь быть уверена: если он пригласит тебя на обед, на котором скажет, что вам пора расстаться, ты по крайней мере будешь знать, чем заняться в субботу вечером.

ДЕВУШКА ЖИВУЩАЯ ПОЛНОЙ ЖИЗНЬЮ, НЕ ДАЕТ НИКОМУ ОБЕЩАНИЙ, ПОКА НЕ ДАДУТ ОБЕЩАНИЕ ЕЙ.

10…

Я решила жить Полной жизнью во что бы то ни стало.

С помощью Кики я мысленно составила таблицу самоконтроля – в ней значились все вещи, которые я должна успеть сделать, прежде чем грузовик любви размажет меня в лепешку на дороге жизни.

Во-первых, я собиралась организовать встречи со всеми своими знакомыми, так чтобы в моем расписании не осталось ни одного пробела.

Во-вторых, мне нужно было завести себе «спасательного друга» для флирта, который льстил бы моему самолюбию, и – в зависимости от того, насколько бедственным окажется мое положение, – для возможных физических контактов.

В-третьих, мне следовало постоянно повторять себе мантру следующего содержания: «Я не охотница, я – желанная добыча».

И в-четвертых, я должна была производить впечатление беззаботной и уверенной в себе девушки, которая и понятия не имеет о том, что такое несамодостаточность. Мне казалось, пункты один, два и три выполнить будет легко.

А вот над четвертым придется потрудиться.

* * *

Я набрала номер. Он снял трубку.

– О, привет! – сказала я, пытаясь казаться такой же самодостаточной и состоявшейся личностью, какой, возможно, и была до встречи с Максом.

– Кто это?

– Ну ничего себе. Эштон, это Бен.

– Бен? Ух ты. Откуда звонишь?

Я объяснила, что как раз пытаюсь припарковаться у «Фред Сегал». Я подумала, что только отчаявшаяся девушка может позвонить бывшему парню после двух месяцев гробового молчания. Поэтому я решила воспользоваться мобильным и позвонить Эштону, когда буду очень занята, – для маскировки.

– Послушай, Эш, – начала я. –У меня есть только пара секунд. Меня буквально завалили приглашениями на разные рождественские вечеринки. И я хотела бы узнать, не сможешь ли ты сходить со мной на…Ой, подожди…

Здесь я оборвала сбою речь (самая лучшая тактика), чтобы обменяться парой крепких «выражений» на языке жестов с работником стоянки, который указывал мне на один из рядов. В основном там стояли полноприводные автомобили. Свободных мест не было. Вот, наконец-то. Я втиснулась между «фордом-эксплорером» и «линкольном-навигатором».

– А вот и я, – сказала я, приглушив радио. Эштон поинтересовался:

– Что за вечеринка?

– Как будто это имеет значение, – засмеялась я. – Как насчет вечеринки, которую устраивает «Нью Лайн» в «Белом лотосе» в эту субботу?

– В эту субботу?

– Да, в эту субботу.

– Хм-м-м-м… давай.

– Не надо так волноваться. Подожди… Где, черт возьми, мой кошелек? Ах вот он.

– Я здесь.

– Как же мне не волноваться, – возразил Эштон. – Мы довольно долго не созванивались. Вообще-то мне нужно о многом тебе рассказать.

– Хорошо, а теперь послушай меня. Я ужасно спешу, поэтому просто заезжай за мной в девять. Сначала мы сможем где-нибудь перекусить, чтобы не заявиться на вечеринку слишком рано.

Эштон пробормотал что-то в том смысле, что его это устраивает.

– Заметано. Ну все, я побежала.

«Отлично», – подумала я, захлопывая свою «раскладушку». Теперь я официально занята: вечером в пятницу – встреча с Чандрой и вечером в субботу – флирт с Эштоном. Это означало, что уик-энд с Максом отменяется. Вечером того же дня во время традиционного просмотра видео я собиралась как бы невзначай сообщить ему о такой небывалой занятости, как будто это было в порядке вещей. Вот он и обломится!

Чувствуя себя просто великолепно, я прошла по стоянке и остановилась у витрины. Меня заинтересовал манекен с зеркальным шаром вместо головы в костюме от Хлое. Сидел он просто идеально. «Рон Херман» больше похож на дискотеку, чем на бутик. Это место, где созданию имиджа уделяется не меньше внимания, чем моде. Поэтому я совсем не удивилась, когда открыла дверь и мне в уши непонятно откуда затрубила музыка-фанк. («Джемироквай», естественно.)

Фили-словарь

девчачьи наркотики /див-чач’-йа нар-ка-та/, сло-восоч.

1) виды деятельности, глубоко вошедшие в привычку, – покупка одежды, походы в дорогие салоны красоты, посещение www.Sephora.com^[79], – которые обнаруживают болезненные симптомы при отвыкании и приводят к перерасходу средств на кредитной карте.

Смотри также: ДЕВЧАЧЬЕ ПОРНО (глянцевые журналы, свадьбы от Марты Стюарт и т.д.). – Б. Ф.

* * *

Я сощурилась и, пройдя по ярко освещенному коридору, попала внутрь. На пути я миновала стилистку, которая умудрялась разговаривать по мобильному телефону, удерживая на другой руке кучу платьев для коктейля от Катайон Адели.

– Где ты пропадала, красавица? – приветствовала меня Аллегра со своего почетного места слева от кассы.

– В аду. – Я бросила кредитную карту на прилавок. – Но я вернулась. И мне срочно нужно купить нечто изумительное.

– Ты как раз вовремя, потому что у нас сейчас свеженькая коллекция. – Аллегра положила мою карту себе в карман и взяла меня под локоть, чтобы провести по магазину. Она не была профессиональным стилистом, однако обладала отменным вкусом. Я доверила ей выбор одежды, а сама тащилась сзади, изредка подкладывая что-то в кучу, увеличивавшуюся с каждой минутой. – Ну как твой парень? – спросила она.

– Да ну. – Я кивнула в знак одобрения, когда она показала мне симпатичный топ. – Похоже, его гложет Страх.

– Н-н-н-н-н-х-х-х-х-х.

Она отвела меня в примерочную и сказала, закрывая дверь:

– Ты должна все примерить и показать мне, хорошо? Даже те вещи, которые, как тебе кажется, не в твоем стиле. Нельзя судить без примерки.

– Обещаю.

Я быстро разделась и начала аккуратно натягивать через голову белое сетчатое платье – его выбрала Аллегра, – стараясь не порвать тонкую ткань.

– Ну, давай рассказывай дальше, – попросила она.

– Ах да. – Я извивалась как змея, таким узким было платье. Наконец моя голова пролезла в горловину. – Вот хотя бы один пример, хорошо? – начала я. – Я специально перестала отвечать на звонки в начале недели, чтобы посмотреть, чем это закончится. Он даже не позвонил.

О, если бы я знала, как натягивать это платье дальше!

– И как давно?

– Уже четыре дня.

– Что?! Бросай его.

Я стала похожа на тампон в упаковке. Я открыла дверь, чтобы показаться Аллегре.

Она быстро окинула меня взглядом.

– Ужасно. Снимай.

Я чуть было не извинилась за столь жуткий вид и, вернувшись в примерочную, объяснила, что пока не собираюсь его бросать и что у меня есть идея получше.

Я продолжала примерять вещи –, что-то приводило Аллегру в восторг, а что-то заставляло морщить нос и отмахиваться, как от назойливой мухи. И все это время мы обсуждали разработанную мною стратегию завоевания Макса. По мере того как кучка одежды со знаком «плюс» росла, повышалась и моя самооценка. У Макса нет ни единого шанса устоять против моей Полной жизни, говорила я. Он превратится в массу дрожащего желе, когда я приведу свой план в исполнение, говорила я. То есть на самом деле он еще поймет, что потерял, говорила я. И все это время Аллегра, мой стилист-консультант, твердила «я понимаю тебя» и «только так».

Благодаря ее энтузиазму мое настроение чуть-чуть улучшилось, когда она выбила чек и сообщила, что сумма покупок составила тысячу пятьсот семьдесят четыре доллара тридцать шесть центов. Отказаться от чего-нибудь было бы для меня слишком унизительно, поэтому я протянула ей вторую кредитную карту и спросила, не может ли она разделить сумму пополам и снять часть денег с каждой карты.

Аллегра улыбнулась и ответила:

– Ну конечно.

К тому времени как я вернулась домой, кайф от покупок уже немного улетучился, но я не могла позволить себе еще одну дозу. Нет-нет, мне придется пройти полную программу детоксикации и даже отказаться от каталога «Банановая республика». Зато я буду трезвой как стеклышко.

Я не могла поверить, что потратила столько денег: больше, чем уходит на квартиру и машину, вместе взятые. Почему? Я задумчиво оглядела новую блузку в мексиканском стиле. Если бы не дизайн от Стелы Маккартни, она бы стоила всего 10 долларов вместо двухсот пятидесяти.

Это напомнило мне о топе, который я недавно видела на одной девушке. Несколько недель назад мы с Максом ходили на вечеринку в честь дня рождения Коллина. Там была и Кейтлин – девушка одного из друзей Коллина. Это была одна из тех девиц с искусственным загаром, модной стрижкой и не сходящей с лица ухмылкой, которых мы с Кики называем «уродинами изнутри», потому что, несмотря на ангельскую внешность, они ненавидят всех девушек вокруг. (Разумеется, с нашими парнями Кейтлин – сама любезность.) Так вот, я, проявив неслыханную глупость, спросила Макса, находит ли он ее привлекательной. Он ответил, что она «восхитительна». Я была раздавлена. Я не могла вспомнить, когда он говорил нечто подобное обо мне, к тому же моя новая юбка за сто пятьдесят баксов так и осталась незамеченной.

Я вешала в шкаф новую блузку, когда до меня дошло: при кредитной ставке 21,99 процента мое финансовое положение оставляло желать много лучшего.

* * *

Тем вечером я приехала к Максу домой в назначенное время, как всегда. Во второй половине дня он оставил мне сообщение на автоответчике, чтобы уточнить, состоится ли наша встреча. Прежде чем перезвонить ему, я выжидала до последней минуты. Это должно было стать первым свиданием после Палм-Спрингс, и я немного нервничала.

– Привет, Би, – сказал он, когда я вошла. Наконец-то я застала его бодрствующим. Он поцеловал меня в губы, и я попыталась сдержать удивление.

– А что это там такое? – Он указал на другой угол комнаты.

– Что?

– Коричневая коробка на полу.

– Для меня?

– Не для меня же. Давай открывай.

Я подняла картонную крышку и увидела гору одежды.

– Что это?

– Линия женской одежды «Супер-гипер-пупер», весенняя коллекция, – сказал он и закурил.

Как будто я после долгого отсутствия вернулась на родину, и мои родители пришли, чтобы забрать меня домой, Там были брюки, футболки, блузки, юбки… «Ах, зачем я ходила за покупками?» – подумала я. Вот так, я тратила деньги для того, чтобы понравиться Максу, а он собирал для меня коробку с новой одеждой, потому что я и так ему нравилась. Я поблагодарила его так, как будто это было в порядке вещей, несмотря на то что меня переполняли любовь и признательность. Но я скрыла свое смущение и резким движением отодвинула коробку, чтобы показать, что воспринимаю этот подарок как должное.

Макс улыбнулся и продолжил возиться с музыкальным центром.

– Ну так что? – спросил он, не оборачиваясь. – Закажем поесть?

– Конечно, – безразлично ответила я. – Что хочешь.

Он заказал тайскую еду, как всегда. Мы собирались смотреть фильм «Чужие», который Макс купил на DVD, потому что никогда его не видел. Но мы даже не дошли до того эпизода, где она кричит: «Отойди от нее, ты, сука!» Слава Богу, секс был восхитителен, как будто прошлого уик-энда и не было вовсе.

Потом Макс сказал:

– Знаешь, насчет субботы…

Сердце у меня сжалось. «Может, простить его?» – подумала я. Потому что все складывалось так замечательно, что мне действительно захотелось встретиться с ним в выходные. Но я вспомнила слова Кики – я слишком облегчаю ему жизнь. Нужно сказать, что я занята, для нашего же блага. Я уже открыла рот, когда он начал:

– Приезжают японские партнеры, и мне надо поводить их по городу.

Я посмотрела на него так, словно хотела сказать: «Ну и что?»

– Это какое-то безумие, Би. Они хотят все посмотреть, а сами ни слова не знают по-английски. И они явно не смогут сами вести машину. – Он засмеялся. – Придется возить их на всякие мероприятия. Возможно, в Диснейленд. Это будет ужасно.

Похоже, плакал наш совместный уик-энд. Может, стоит предложить свою помощь? Я улыбнулась:

– Знаешь, я люблю ходить за покупками. И Диснейленд…

– Н-да, прикольно.

Почему? Почему? Почему?

– Представь себе, – он решил сменить тему, – эти мои японские партнеры без ума от тех самых юбок, которые я тебе подарил.

Я не дала ему договорить.

– Я тоже занята. У меня есть планы. На все выходные.

– Здорово, – он провел пальцем по моей руке, – тогда все в порядке.

ФИЛЛИ-ТЕСТ

Давай прыгай

БЕНДЖАМИНА ФРАНКЛИН

Образно выражаясь, ты стоишь на краю пропасти и не знаешь, что делать. Но когда ты обращаешься к подруге за ЦУ, дает ли она тебе действительно хороший совет? Пройди этот Филли-тест и узнай, кто она – настоящая подруга или кровный враг.

1. Ты поссорилась со своим парнем. В последнее время ты постоянно подвозишь его и думаешь, что пора бы и ему немного пору лить. Твоя подруга говорит:

а) «Брось его. Если ты и дальше будешь ему потакать, значит, ты просто зануда, которая напрашивается на неприятности».

б) «По крайней мере у тебя есть парень».

в) «Я знаю, что ты чувствуешь. На днях мы с моим парнем отправились на занятия по йоге, и он говорит:

«Можно позаимствовать твой коврик?» А я отвечаю: «А почему ты не взял свой коврик?» А он: «Я забыл…» И я сказала…» г) «Возможно, он принимает это как должное. Поговори с ним и предложи по очереди подвозить друг друга».

2. Твоя начальница – просто сука с неустроенной жизнью. Если она и дальше будет изводить тебя своими перепадами настроения, ты проломишь себе череп визитницей «Ролодекс». Но есть одно «но»: ты думаешь, что тебе светит повышение, и к тому же ты должна банку 172 доллара, а денег у тебя нет. Твоя подруга говорит:

а) «Ты не можешь уйти. Ты постоянно выбрасываешь деньги на ветер. Можно подумать, они появляются у тебя с такой же скоростью, как плесень на стенах. К тому же ситуация на рынке труда сейчас просто ужасная. И откровенно говоря, я удивляюсь, как ты умудрилась так долго продержаться на этой работе».

б) «Выясни, светит ли тебе повышение. Если нет, начинай потихоньку осматриваться в поисках лучшего места и держи все в тайне, пока окончательно не найдешь новую работу».

в) «Зайди в кабинет этой толстой коровы и сообщи ей, что она вонючий кусок дерьма и может взять свою работу и засунуть ее сама знаешь куда».

г) «Помнишь, как моя начальница приказала мне перерегистрировать все документы через пять минут после того, как я сделала маникюр? Я офигела, а ей было наплевать…»

3. Твоя кузина иногда бывает невыносима. Последние три раза, когда вы договаривались встретиться, она ни с того ни с сего все отменяла. Но это не помешало ей, в стельку напившись на встрече школьных друзей, позвонить тебе и попросить отвезти ее домой. Твоя подруга говорит:

а) «Отправь ей е-мейл, в котором напиши все, что ты думаешь. Но дай ей понять, что ты готова выслушать ее аргументы и делаешь все для того, чтобы ваши отношения стали лучше».

б) «По крайней мере у тебя нет братьев. У меня четыре брата, и, кажется, они открыли небольшой клуб.

Только держись, когда…»

в) «Я бы посоветовала ей самой отвезти свою задницу домой. Если бы она попала в аварию, она бы и была виновата, черт возьми».

г) «Поверить не могу, что ты так говоришь о своих родственниках! Она любит тебя. А ты чего хотела бы? Чтобы она повела машину пьяная?»

4. В припадке помешательства ты покупаешь новое платье, обтягивающее, украшенное блестками и безумно дорогое. Твоя подруга говорит:

а) «О Боже, оно совсем как мое!»

б) «О Боже, ты в нем похожа на проститутку!»

в) «О Боже, я и не подозревала, что у тебя такой ужасный вкус!»

г) «О Боже, только не говори, что ты потеряла чек!»

Филин-ключ к тесту

Сопоставь свои ответы со следующей таблицей:

Больше всего М: Мамуля. Ты любишь свою маму, но нужна ли тебе лучшая подруга, которая будет целиком и полностью похожа на нее? Бесконечные упреки – это слишком. Этой девушке просто нужно расслабиться и разрешить тебе рискнуть хоть раз, даже если это повлечет за собой крупные неприятности. А тебе нужно спросить себя, почему с тобой обращаются, как с ребенком. (Ты что, ведешь себя именно так?)

Больше всего Ф: Фашистка. Эта девушка всем хорошо известна. Одним своим поцелуем она может превратить парня в полного идиота. Спроси себя: скольких друзей она заставила от тебя отвернуться? Сколько бойфрендов сбежали с диким воплем? Более того, она может тебя заказать, если ты поссоришься с ней, – так подтвердится ее заблуждение о том, что весь мир ополчился против нее. Ласково сообщи этой параноидальной маньячке о своей дружеской любви и запиши ее на сеанс групповой психотерапии.

Больше всего С: Самоозабоченная девчонка. Когда-то у меня была такая подруга, и она ужасно меня раздражала. Однажды мы вместе поехали за покупками в «Аэро энд К°», и она начала полностью копировать мой стиль и купила такой же пояс, как и я. Меня охватила паника: «Подожди, если у тебя будет такой пояс, то когда же я смогу носить свой?» Особенно удручал тот факт, что на мне он смотрелся гораздо лучше… Тебе это знакомо? Не позволяй своей самовлюбленной подруге использовать твою жизнь в качестве трамплина для бесконечных рассказов о себе. Так вот, вернемся к моему рассказу…

Больше всего ЛПН: Лучшая подруга навсегда. На это Рождество подари ей ожерелье с сердечком. Ну, знаешь, то самое, которое разламывается на две половинки и на каждой из них написаны ваши имена? Эта девушка – надежный человек. Она умеет слушать, она пытается помочь. Она пытается понять твои чувства, принимая во внимание все испытания, через которые тебе пришлось пройти. И она также знает, когда следует остановиться и вправить тебе мозги. И самое классное то, что ты, как выясняется, тоже хорошая подруга, – иначе зачем тогда такая классная девчонка стала бы с тобой возиться?

* * *

То, что Макс был занят в выходные, не отменяло мои стратегические планы, хотя теперь они потеряли всякий смысл.

В пятницу вечером я привела Чандру на вечеринку-барбекю, устроенную Коллином. Мероприятие оказалось не столь занудным, как я ожидала. Когда мы приехали, у входа толклись гребаные ЛВЧи (люди в черном). Я была не в том настроении, чтобы обсуждать коммерческий успех того или иного фильма и перемывать косточки всем исполнительным продюсерам. Я не говорю уже о том, что ЛВЧи, которые всегда утверждают, что недавно бросили курить, растаскивают у меня все сигареты. Но только сумасшедший мог бы с воплем кинуться в обратном направлении, поэтому я нашла себе место в уголке, где и поведала Чандре о всех злоключениях с Максом, наблюдая за Коллином. Тот носился вокруг и следил, как разливают «Сангрию» и жарят куски лосося.

Я рассказала Чандре, как пыталась внушить Максу, что я суперпопулярная особа и у меня нет для него времени в выходные, и как моя уловка вернулась ко мне бумерангом. Я надеялась на сочувствие и, может быть, стратегически важный совет. Но Чандра принялась разглагольствовать о том, что нужно запихнуть моего псевдобойфренда в машину для рубки леса.

– Ты должна, блин, кинуть эту долбаную задницу, Франклин, – продолжала настаивать она после третьего стакана «Сангрии», прикладываясь то к вину, то к новому ингалятору. (Теперь она страдает от аллергии, объяснила она. Это очень «серьезно», и поэтому она никогда больше не будет курить. Потому что если будет, то загнется от эмфиземы^[80], как Кристи Тарлингтон. И это, добавила она, несомненно, должно случиться и со мной.)

В то время как Чандра выдавала свою тираду, мой взгляд блуждал по похожему на лоскутное одеяло Бичвуд-Каньону, в котором маленькие холмы и долины перемежались с особняками за миллион долларов. Эвкалиптовые деревья источали дивный аромат. «Вот, – подумала я, – как пахнут деньги». Естественно, не деньги Коллина. Дом – и вид, который из него открывался, – принадлежал его знакомому, известному ничтожеству, который раскрутился на телевизионном реалити-шоу. По сюжету его заперли в расположенном под землей городском доме с сорока женщинами, и в конце он должен был жениться на той, которую возненавидит меньше всего. А поскольку наш жеребец-производитель в данный момент разъезжал по стране и рекламировал собственную книгу – она уже четыре недели оставалась в списке бестселлеров в «Нью-Йорк таймс», – Коллин решил устроить в его доме вечеринку и прикинуться хозяином.

Как бы там ни было, напитки были бесплатными, а вид – великолепным. Все было бы еще лучше, если бы Чандра не каркала мне на ухо:

– У твоего молоденького парнишки прыщи.

– Да ладно, – сказала я, опустившись на грешную землю, – у Макса вскочил всего один прыщик в тот вечер, когда я познакомила тебя с ним.

– А выглядело это так, как будто у него бактериальная инфекция.

– Ты сказала, тебе кажется, он классный парень.

– Кто классный? – Весь вечер Коллин из кожи вон лез, чтобы вклиниться в наш разговор. В этот раз предлогом послужила тарелка с запеченными помидорами.

– Во всяком случае, не тот припанкованный дебил, от которого тащится Бен, – произнесла Чандра.

Коллин кивнул, и я заметила, что у Чандры появилась аудитория. Голос Чандры имел какое-то особое свойство, позволявшее услышать ее даже на самых дешевых местах. ЛВЧи уставились на нас.

– Этот гребаный козел относится к ней, как к куску дерьма, а она такая забитая, что готова с этим смириться! – вопила Чандра. – Чего ты боишься, Франклин? Что он найдет себе другую дуру?

– Но мы еще не расстались официально, – сообщила я. – Поэтому, думаю, сейчас рано об этом беспокоиться.

– Знаешь, ко всему прочему официально вы пока не встречаетесь, поэтому вот об этом, может, и стоит побеспокоиться.

Я посмотрела на Коллина, ища поддержки, но он лишь сказал:

– Послушай, что говорит тебе настоящая подруга.

Остаток вечера Коллин провел, игнорируя меня. Он пытался втянуть в разговор Чандру – мою официальную компаньонку на этой вечеринке, – рассыпаясь в комплиментах и буквально вылизывая ей задницу. В машине по дороге домой Чандра не переставала говорить о том, каким «потрясающим» ей показался Коллин.

– Он прикольный, – согласилась я. – Но с ним надо быть начеку.

– Почему?

– Он помешан на знаменитостях. Он любому глотку перегрызет, лишь бы его пригласили на похороны именитой персоны.

– Крошка, ты такая славная! – воскликнула Чандра. А потом добавила: – Дай мне его номер. Я хочу забить его в свой мобильник.

* * *

В субботу утром меня разбудила Одри. Она не видела причин, которые могли бы помешать ей позвонить мне со своей «Нокии» и обсудить свадебную эпопею, пока она стояла в пробке.

– Од, – прервала я ее монолог о кольцах и салфетках, – сегодня я очень занята.

Она удивилась:

– И чем же?

Я сказала, что пишу статью для «Филли», хотя на самом деле заняться мне было нечем. Когда накануне вечером я добралась домой после барбекю у Коллина, меня ждало сообщение от Эштона. Он предупредил, что плохо себя чувствует и не сможет пойти со мной на вечеринку. Я не могла поверить, что Эш меня так обломал. Как бы там ни было, он сказал, что вместо этого, возможно, придумает что-нибудь в следующие выходные. И я решила, что это будет даже лучше, так как мне нужно было изображать перед Максом небывалую занятость несколько дольше, чем я предполагала.

Вот так и получилось, что я осталась дома одна в тот вечер, когда у меня намечалось свидание. Я посмотрела повтор последней серии «Прикосновения ангела» и написала рождественские открытки всем редакторам в надежде, что это вызовет у них желание продлить мой контракт.

Другими словами, я упорно продолжала жить полной жизнью.

* * *

Проснувшись следующим утром, я почувствовала себя так, словно все мои внутренности окаменели. Поэтому я решила пойти вместе с Ниной на воскресное занятие по омолаживающей йоге. Занятия проходили в модном клубе в западной части Голливуда, где в примерочной все переодевались в Сару Маклахлен, а потом зажигали благовония с запахом ванили.

– Забыла сказать тебе, что вчера вечером видела Эштона, – прошептала Нина, принимая асану собаки.

– Правда? – Я мысленно прокрутила в голове сообщение, которое он оставил: плохое самочувствие, ужасно жаль, похоже на грипп…

– Подожди, – выдохнула я, наклоняясь вперед, – где?

– На одной тупой вечеринке в Хэнкок-парке. Я ходила туда с продюсером. Скучища была редкая.

– И? – Я попыталась расслабить плечи.

– Я же сказала, было скучно.

– Да нет, я про Эштона. Пора переходить к позе лотоса.

– О чем это ты? – Нина закрыла глаза.

– Он был похож на больного? – Мои ноги образовали подобие кренделя. – Он был бледный, усталый или что-то вроде того?

– По-моему, нет.

Я подумала, что Эштон наврал про свою болезнь, потому что еще не пережил расставание со мной, может быть, ему было слишком больно выносить мое присутствие. Поэтому я спросила Нину, показался ли он ей грустным или подавленным. Может, он спрашивал обо мне…

– Ничего подобного, – отрезала она. – Он был с друзьями и веселился на полную катушку.

– Спасибо, – прошипела я.

Нина глубоко вдохнула, затем выдохнула.

– А что ты хотела услышать? Что вчера вечером он, убитый горем, сидел один в баре и ронял слезы в пиво? Все, что я знаю, – это то, что вчера вечером, как мне показалось, он неплохо оторвался.

Я потянула руки к солнцу, раздумывая, сказать ли Нине о том, что Эштон прикинулся больным, и решила, что не стоит. Вместо этого я заявила:

– Ты не очень-то стараешься мне помочь.

Потому что ты ведешь себя как ребенок. – Нина открыла один глаз и посмотрела на меня. Этот глаз, напоминавший бусинку, прямо-таки метал громы и молнии. – Это ты бросила его, помнишь?

Я повернула голову в одну сторону, потом в другую.

– Я не хочу говорить об этом, – сказала я, закрыв глаза и пытаясь выпрямить позвоночник. Он был напряжен, как резиновая лента, натянутая от Лос-Анджелеса до Ванкувера.

– О чем ты думаешь?

– Тихо! Я концентрируюсь на своих чакрах.

Почувствовав на себе изучающий взгляд доктора Нины, которая пыталась выявить мои слабые места, я растянула губы в легкой улыбке, разгладила морщины на лбу и попыталась придать себе помолодевший вид. Это было самое утомительное из того, что мне пришлось сделать за все выходные.

11…

Однажды, когда мне было лет шестнадцать, мне нужно было идти в школу в тот день, когда мой парень собирался порвать со мной. Он был такой замечательный: у него дома стоял аппарат для ламинирования, а это означало, что он мог клепать для нас фальшивые удостоверения, как у старшеклассников. Мы показывали их, когда удирали с территории школы на обед. К тому же он отлично катался на скейтборде. Но внезапно он начал отдаляться от меня и все время повторял: «Что ты делаешь в обед в четверг?», «Давай пообедаем вместе в четверг?» – как будто мы не встречались почти каждый день за обедом в кафе «Суперсандвичи Дэна» напротив школы. Я рассказала маме о том, что, как я подозревала, должно произойти в Черный четверг. И она дала мне всего лишь один совет:

– На твоем месте я бы не стала красить ресницы. Вот почему, вместо того чтобы поговорить с мамулей, я отправилась к Кики, надеясь, что моя лучшая подруга для разнообразия решила остаться дома. В последнее время ее затянуло в водоворот по имени Кертис: когда я звонила, я чаще всего попадала на автоответчик. Меня это вовсе не раздражало, но надо признать, я не могла поверить, что люди могут столько времени проводить вместе. День за днем. Подряд. К тому же, казалось, они никуда вместе не ходят, поэтому я не знала, как выглядит Кертис, пока однажды он не открыл мне дверь. Стоя в коридоре, я вдруг осознала, что поверх пижамы на мне надета ужасная толстовка, волосы скручены в жуткие косички, а в каждой руке я сжимаю по пачке сигарет. В то время как Кертис таращился на меня, я воспользовалась моментом, чтобы окинуть взглядом его. Описание Кики полностью соответствовало действительности: каштановые волосы, голубые глаза, очки в роговой оправе и выражение лица, как у первоклассника, впервые увидевшего инди-рокера.

– Ты, должно быть, Бен, – произнес Кертис, посторонившись, чтобы я могла пройти. Внутри было темно, лишь несколько свечей мерцали в разных углах комнаты. Судя по всему, Кики и Кертис, уютно устроившись на диване, смотрели «Влюбленного Шекспира» – ну почему все парочки смотрят это кино? – и, по-видимому, им это очень нравилось. Я почувствовала себя незваной гостьей, но в ответ на мои сбивчивые извинения Кертис просто терпеливо улыбался, надевая ботинки и оглядываясь в поисках ключей от машины. Он даже не пожаловался на то, что я им помешала, а просто незаметно отчалил. Так что Кики смогла оказать мне необходимую первую сердечную помощь. Короче, я решила, что Кертис – вполне приличный парень. Классный. Тихий, но классный.

Я не видела Макса и не разговаривала с ним уже целые две недели. После того отвратительного уик-энда, когда я изображала из себя девушку, живущую Полной жизнью, в надежде на то, что это привлечет его внимание, он оставил только одно сообщение на автоответчике. В нем говорилось, что японцы решили остаться еще на пару дней и «у него дел по горло».

Я не перезвонила ему.

Он, однако, тоже больше не звонил.

Где он был? Что происходило? Что это значило? Каждый день я чувствовала себя так, как будто невидимая рука медленно душит меня и смерть подкрадывается все ближе и ближе. Я не могла дышать. Я не могла есть. Я не могла спать.

Я уже собиралась позвонить ему и прямо спросить, в чем дело. Но мне почему-то казалось, что поступить так будет большой ошибкой. Создавалось впечатление, что Максу нужно больше свободы. Но чем больше свободы я ему предоставляла, тем больше он требовал. Я продолжала вспоминать тот день, когда мы смотрели «Влюбленного Шекспира» и он не захотел разговаривать, и наш омерзительный уик-энд в Палм-Спрингс, который Кики и я окрестили «Фиаско». Как можно говорить с человеком, который никогда не хочет разговаривать?

– Ну и что ты собираешься делать? – спросила Кики, закрыв дверь за Кертисом и печально вздохнув.

– Я собираюсь убить его, черт побери, – сообщила я, устраиваясь на замусоренном полу рядом со старыми газетами и полупустым пакетом кошачьего наполнителя. – Я понимаю, что Макс очень занят с японцами, но, Господи Иисусе, они ведь уже давно должны были уехать, разве не так?

– Возможно, что так, – согласилась Кики, задувая свечи и включая свет. Она предложила мне кружку пива, которую я с радостью приняла. – И что?

– Может, мне просто прийти к нему и сказать, что если он будет так ко мне относиться, то я выйду из игры? Я не собираюсь мириться с этим.

– А как же Полная жизнь? – спросила она.

Я посмотрела на нее, словно говоря: «Ты шутишь?», и сказала:

– Его мне все равно не переплюнуть.

Кики еле заметно кивнула. Она убрала газеты, наполнитель, какие-то туфли и плащ, чтобы примоститься на ковер рядом со мной. Потом она поставила между нами пепельницу. Минуту мы провели в тишине, покуривая и раздумывая над тем, что мне делать. Казалось, выбор у меня невелик.

– Может, стоит собрать все его замечательные подарки, оттащить их к нему домой и вывалить ему на кровать? – предложила я.

– Очень даже неплохо.

– Или, может, просто заявиться к нему и заорать на него что есть мочи, так чтобы соседи вызвали полицию?

– В высшей степени разумно. Может, тебе надо… Даже не знаю, Би. – Кики начала пародировать Макса. Она зажгла вторую сигарету и подалась вперед, приняв расслабленную позу. – Прикинься доброй и пушистой лапочкой, а потом достань охотничий нож, вырежи у него сердце и сожри его.

– Слушай. А это хорошая идея. А еще можно притащить мини-пулемет «узи», Ки, прицелиться ему в задницу и изрешетить его на фиг.

– А знаешь что, Би? Ты можешь подменить все гребаные сливки в его холодильнике на молоко и посмотреть, как он умрет от удушья.

– Догадываешься, что он скажет в последнюю минуту? – выдохнула я.

Мы вместе крикнули:

– Это не сливки, Би!

Я откинулась на спину, пытаясь отдышаться. По-видимому, я выкурила слишком много сигарет: у меня в груди была сильная боль, но я не могла удержаться от смеха. От того самого истеричного, свистящего смеха, каким, по моим представлениям, обычно смеются люди, прежде чем сигануть с моста в ледяную реку.

– Подожди пять сек. – Кики отошла, чтобы взять трубку. Звонил Кертис. Я поняла это по восторженному выражению ее лица. Я взглянула на часы: прошло всего семь минут, с тех пор как они расстались.

– Правда? – переспросила она, подняв вверх указательный палец. – В самом деле? – Она засмеялась. – Потом. Нет, потом. Обязательно. Обещаю. Пока.

– Я пойду. А то я вам все испортила.

– Никуда ты не пойдешь. – Кики вернулась на место рядом со мной. – Ладно тебе, он позвонил, чтобы сделать мне приятное.

– Значит, у вас все хорошо.

– Просто потрясающе. Серьезно. На днях он сказал мне, что хочет съездить со мной домой на Хануку^[81] и познакомиться с моими родителями.

– Здорово. Ау меня даже не получается познакомить Макса с моим пылесосом.

Кики фыркнула:

– Нет, правда, что ты собираешься предпринять?

– Понятия не имею. – Я снова легла на пол и уставилась на трещины в потолке, которые остались здесь со времен последнего землетрясения. – Я не хочу заканчивать эти отношения и не могу их продолжать. В то же время, если я все-таки положу им конец, я не уверена, что смогу это пережить.

– Ты знаешь, что я поддержу тебя в любом случае.

– О да, знаю. Только не волнуйся за меня. – Я встала, чтобы уйти. – Я отправляюсь домой умирать от одиночества, чтобы вы двое могли потрахаться.

Я вздернула брови, посмотрела на Кики и подошла к двери.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – спросила она как раз в тот момент, когда телефон опять зазвонил.

Я заверила ее, что все, что мне было необходимо, – это дружеская болтовня и теперь я в полном порядке. Вместо прощания Кики ткнула меня в плечо. Потом она обняла меня.

– Я шлюха, – сказала она и захихикала.

– Да, – вздохнула я. – Я тоже.

Фили-колесо (не)решительности

Ты так запуталась, что начинаешь сходить с ума? Ломаешь голову над тем, что хочет сказать тебе предательский хрустальный шар? Любит? Не любит? Хватит играть в игрушки! Прекрати уничтожать ромашки! Воспользуйся Филли-колесом (не)решительности! Оно впитало в себя психическую энергию экспертов по паранормальным явлениям и может ответить на любой вопрос. – Б.Ф.

Инструкции^[82]

– Вырежь по пунктирной линии.

– Прикрепи стрелку при помощи металлического гвоздика (или канцелярской кнопки, кусочка проволоки и т.п.)

– Сконцентрируйся

– Раскрути стрелку

– Сделай то, что скажет колесо.

Каждый вечер в течение недели я звонила Максу домой. Нам нужно было выяснить, расстаемся мы или нет. Откладывать разговор и дальше было просто невыносимо. Однако он не отвечал на звонки, поэтому я вешала трубку, прежде чем включался автоответчик. Он явно меня избегал. И в конце концов, так как у меня не осталось выбора, я позвонила ему на мобильный в рабочее время. Это означало полное поражение.

– Это Макс, – сказал он.

– Это я, – отозвалась я.

– Привет, – ответил он. Казалось, его голос звучит за тысячу миль отсюда.

– Послушай, по-моему, нам надо поговорить. – Я хотела, чтобы это прозвучало деликатно.

– Я знаю. – Значит, он к этому готов…

– Сегодня? – спросила я, стараясь не показывать свое отчаяние.

– Сегодня не могу.

– Тогда завтра.

– Завтра тоже не могу.

– Когда же?

– В пятницу?

– Макс, – сказала я как можно спокойнее, – это же через целых три дня.

– Раньше я не могу.

– Хорошо. Ладно.

– У меня дома, в шесть?

– Идет. – Я поразмыслила над тем, хочу ли я сказать ему еще что-нибудь, но потом просто произнесла: «Пока» – и повесила трубку. Я сидела, уставившись на телефон. Казалось, он был не рад меня слышать. Совсем. «Он ждал, что я просто исчезну, – недоумевала я. – Он что, действительно этого хотел?» Нет, невозможно. Он ведь ни слова не говорил о том, что между нами все кончено. Или предполагалось, что я сама до этого додумаюсь?

Следующие несколько дней прошли как во сне. Я не могла ни на чем сконцентрироваться. Я врезалась головой в стены. Я сильно ударила палец на ноге. Я посадила себе синяк, когда в прострации распахнула дверцу машины и треснула ею себе по лбу. Я плакала – очень много. Кертис уехал из города по делам, поэтому у Кики было время, чтобы обсудить со мной все возможные последствия нашего Разговора. Каждый день мы так долго разговаривали, что у меня садилась батарейка на телефоне. В общем, она предрекала одно из двух. Вариант А: мы с Максом поговорим, и все станет на свои места. И менее приятный, но более правдоподобный вариант Б: я порву с ним, он будет уничтожен и захочет вернуть меня, прежде чем наступит Рождество. Главное, утверждала Кики, – не проявлять слабость. Мне нужно было прийти к нему и заговорить тоном, не допускающим возражений. Я должна была сказать, что больше не потерплю такого наплевательского отношения, если он хочет, чтобы я осталась в его жизни. Таков был мой единственный шанс пережить это чувство, не возненавидев себя. Но несмотря на все радостные заверения Кики, что все будет хорошо, неделя тянулась бесконечно долго. Меня охватило нехорошее предчувствие, что надвигается какая-то катастрофа. Такое же ощущение возникает, перед тем как попадаешь в аварию: ты видишь опасность, видишь опасность, видишь опасность, и это длится так долго, что, кажется, ее можно избежать. Но ты не в силах что-то изменить.

* * *

В пятницу я не стала красить ресницы, перед тем как выехать к Максу. О да, настоящая мелодрама. Но и настроение у меня было мелодраматическое. А еще я собрала все его подарки. В пакет для мусора полетел фотоаппарат «Полароид», который он подарил мне в честь месяца со дня знакомства, вместе со смешными снимками. Я сделала их в тот самый день, чтобы запечатлеть столь знаменательное событие. Туда же отправился плюшевый мишка, обнимавший красное сердце, – однажды утром я нашла его рядом с собой в постели, когда Макс уже ушел на работу. Наверно, он купил его в «Савон», но тогда мне казалось, что это самый лучший подарок на свете. Туда же полетели очки от «Супер-гипер-пупер», которые я получила перед поездкой в Палм-Спрингс. Вслед за ними в пакете оказались упакованные в коробочки многочисленные диски, которые он для меня записал, вместе с тщательно отсканированными и распечатанными обложками. И туда же отправилась вся одежда. Пакет чуть не затрещал по швам. Сознавая, что за несколько недель он уделил мне всего пять минут, я чуть не плакала, глядя на эти подарки. Для меня они были обещаниями, которые он не сдержал.

* * *

Остановившись у дома Макса, я вытерла вспотевшие ладони о джинсы, прежде чем схватить мусорный пакет, набитый подарками. Я глубоко вдохнула и попыталась напомнить себе, что приехала сюда для демонстрации владения грубыми политическими методами. «Больше этого не будет», – подумала я. Хватит ждать. Хватит предполагать. Хватит гадать, что он собирается делать и позвонит ли он мне когда-нибудь. Я ведь и так достаточно долго старалась не давить на него. Но у меня была и своя собственная жизнь. В чем бы ни заключалась его проблема, ему придется преодолеть ее, потому что я просто не могу больше довольствоваться его молчанием. Это физически невыносимо.

Впервые с тех пор, как мы познакомились, я позвонила в дверь его дома. Обычно Макс оставлял дверь открытой, я входила, поднималась наверх и заставала его за прослушиванием очередной пластинки. Но на этот раз я решила, что это будет слишком неофициально, поэтому позвонила. Дверь открыл какой-то косматый парень. Сначала я решила, что ошиблась домом, потом поняла, что это один из его соседей. «Ну конечно, – подумала я. – Теперь он дома».

– Привет, – сказала я, пытаясь держаться непринужденно, хотя у меня были припухшие глаза и огромный зеленый пакет для мусора в руках.

– Я могу чем-то помочь?

– Э-э… меня зовут Бен. Хм. Макс дома?

– Ах-х-х-х-х… Не знаю.

На столе позади него лежали трехфутовая трубка для конопли и открытый пакетик с дурью.

– Можно взглянуть?

– Ах-х-х-х-х… Наверно. Это…

– Я знаю, где это.

Тут до меня дошло, что сосед по дому понятия не имеет, кто такая Бен. Он никогда обо мне не слышал.

Я прошла мимо него и поднялась в комнату Макса. Занавески были задернуты, хотя было еще довольно рано. Мне потребовалось время, чтобы приспособиться к полумраку. Наконец я увидела, что Макс лежит на кровати лицом к стене.

– Привет, – сказала я, опустив горькую ношу на пол рядом с ударной установкой. Вдруг я пожалела, что принесла ее. Казалось, я расхотела выяснять отношения. Но отступать было поздно. Это была последняя отчаянная попытка все исправить.

– Привет. – Он даже не повернулся.

Я села на мой любимый табурет у барабанов.

– Макс? – Он продолжал меня игнорировать. – Ты хотя бы удостоишь меня взглядом?

Он перекатился на спину. Его взгляд скользнул по мне. Потом он посмотрел на пакет и отвернулся.

– Ну… – начала я. – Давненько я тебя не видела.

Долгое молчание.

Наконец он произнес:

– Я был занят.

– Хорошо. Но мне кажется, когда действительно хочешь быть с кем-то, то время всегда находится, правда?

Ответа не последовало.

– Что происходит, Макс?

Вопрос повис в воздухе. Затем он сказал:

– Не знаю, Бен. Ты мне скажи.

– Так вот. – Я сделала глубокий вдох. – Слушай, я в самом деле хочу, чтобы у нас все было отлично. Понимаешь? Но это нелегко, я ведь никогда тебя не вижу, так?

Он не отвечал.

– Просто мне кажется, что я совсем одна. Как будто тебя больше со мной нет.

Тишина.

– Я что-то сделала не так? Опять тишина.

– Макс, разве ты ничего не хочешь мне сказать?

– А что я должен сказать?

Мне захотелось крикнуть: «Ты должен сказать, что жить без меня не можешь! Что ты просишь прощения! Что ты совершил большую ошибку!»

Но я всего лишь сказала:

– Я хочу, чтобы ты хоть что-то сказал. Он отозвался:

– Что-то.

И вот тогда самообладание покинуло меня.

– Ладно, хорошо, – взорвалась я. – Знаешь что? Я так больше не могу. Серьезно. Если ты и дальше так будешь себя вести, то с меня хватит.

Я встала, держа руки по швам. Я знала, как это выглядит, но мне было все равно.

Но потом я решила дать ему еще один шанс.

– Макс, пожалуйста. Скажи что-нибудь, кроме «что-нибудь». Поговори со мной.

– О Боже, Бен! – Он сел на кровати и посмотрел на меня. Его глаза налились кровью, но не от слез. От злости. Я была удивлена. Я и не подозревала, что могла его разозлить. Он сказал: – Что тебе от меня нужно?

– Что мне от тебя нужно? – не унималась я.

– Да. Я же сказал тебе. Мне не нужна подруга. Это было как удар в солнечное сплетение.

– Нужна, – возразила я.

– Нет.

– Но…

Его глаза говорили: «Но что?»

– А как же наши отношения? Все эти подарки? – заикаясь, произнесла я. – Как же все? То есть я думала, мы оба чувствовали одно и то же. Я думала, это… знаешь… приведет к чему-то большему.

Он покачал головой.

– Мне нравится отрываться с тобой, – признался он. – Но это ни к чему не приведет. И я был счастлив благодаря этому. Ты же – нет.

– Но я счастлива, – услышала я собственный голос. – Очень. И если ты тоже был счастлив, может, это значит, что мы не так далеки друг от друга, как ты думаешь,..

Он не дал мне договорить.

– Сам факт того, что мы об этом разговаривали, свидетельствует об одном: мы очень далеки, – заключил он.

Я продолжала тупо стоять посреди комнаты. Потом он добавил:

– И я не хочу продолжать этот разговор, – и снова лег в постель.

– Макс, – произнесла я. – Мы можем все уладить. Поговори со мной.

– Да брось, перестань так себя вести.

– Ты хочешь, чтобы все закончилось вот так?

– Ладно. Пусть будет по-твоему.

Я пнула ногой пакет и пулей вылетела из комнаты, даже не успев расплакаться.

Первая слезинка упала на асфальт, когда я выбежала из дома. Сначала это напоминало дождь, только маленький. А потом разразился всемирный потоп. «Он даже не увидел, насколько я раздавлена», – подумала я, но не могла понять, хорошо это или плохо.

12…

Следующие несколько недель я шаталась по соседнему району, пытаясь выследить Макса. В кафе. На вечеринках. В бакалейной лавке, хотя он редко готовил. В книжном магазине, хотя он не любил читать. Я одевалась, как на бал, отправляясь на бензоколонку. Я чувствовала себя неудобно, если приходилось выходить из дома с прыщиком или неуложенными волосами. В хорошие дни, когда меня не беспокоили прыщи и с волосами тоже было все в порядке, я находила кучу причин, по которым было необходимо совершить вылазку в город. Меня не покидаланадежда, что как-нибудь мы наткнемся друг на друга. И он попросит прощения. И все объяснит. Я так и не встретила его.

Хотя мне казалось, что он везде. Выражение его лица преследовало меня с экрана телевизора, когда я видела там похожего актера. На улице мелькали головы с такой же стрижкой. А его спину я заметила в аптеке – у прилавка, где отпускают лекарства по рецепту. К тому же у меня оказалась замедленная реакция: я принимала за Макса парней, которые даже отдаленно его не напоминали. Это было хуже всего. Я чувствовала себя полной дурой.

Друзей я тоже достала.

– Думаешь, я его бросила или он – меня? – спрашивала я у Кики по крайней мере раз в день.

– Ты его бросила, – отвечала она. – Он измучил тебя, и ты вышла из игры. И ты поступила правильно. Давно пора было положить конец этому безумию.

– Но я не хотела его бросать. Может, на самом деле он тоже не хотел со мной расставаться?

– Нет, – не соглашалась она. – И хотя ты не заявила ему в лицо, что его условия для тебя неприемлемы, ты дала ему это понять. И ты действительно хотела бросить его, просто пока ты это не осознала.

И тогда я задавала ей самый дурацкий вопрос:

– Думаешь, он круче меня?

– Глупость какая, – возмущалась она.

– Но он знает всех модных музыкантов… У него своя компания по производству одежды… К нему приезжают партнеры из Японии…

Она объясняла мне, что, в конце концов, дело не в том, кто круче. Что в душе ни один человек никогда не чувствует себя круче кого-то другого, а у меня просто приступ неуверенности в себе. Потом она заверяла меня, что я никогда не пожалею о своем поступке. А я пыталась заставить себя поверить в ее слова.

Но по мере приближения праздников я все больше и больше тосковала по Максу. Пару раз я звонила Эштону, но он мне не перезвонил. Мне ничего не оставалось, как сидеть дома и предаваться размышлениям, рисуя себе другие варианты развития событий. В одном из воображаемых мною параллельных миров, после того как я вышла из комнаты, Макс пришел в чувство, схватил злополучный пакет, выскочил из дома и закричал:

– Бен! Подожди!

Он поставил пакет на тротуар, встал передо мной и сказал:

– Я не хочу терять тебя, Би.

После этого он поцеловал меня. Этот поцелуй выразил то, что он не мог произнести вслух, и я сразу простила его.

В другом видении я вошла в комнату без пакета и вела себя так, словно ничего не произошло. По прошествии некоторого времени мы поняли друг друга без слов. Макс встал, поставил пластинку, закурил и спросил, какую еду мы будем заказывать. Я улыбнулась, и напряжение между нами растаяло, как утренний туман.

Но были и плохие видения. В самом худшем из них я натыкалась на Макса в компании другой девушки. Восхитительной девушки. Девушки его возраста. Может быть, Кейтлин – с той вечеринки в честь дня рождения Коллина. Что, если они где-то случайно встретились, он пригласил ее куда-нибудь, а она смогла построить отношения с ним таким образом, что стала его подругой? Эта мысль доставляла мне такую боль, что я яростно гнала ее от себя.

– Я хочу вернуть Макса, – в конечном счете заявила я Кики на рождественской вечеринке «Филли». Мероприятие проходило в отеле «Шато Мармон». Мы с Кики стояли в укромном уголке внутреннего двора, уставленного обогревателями. Люди кучковались около них, как комары вокруг ловушек для насекомых: несмотря на сказку о том, что в Калифорнии никогда не бывает холодно, столбик термометра сегодня вечером опустился примерно до сорока градусов^[83]. Раскидистые оливы были украшены маленькими белыми лампочками, поэтому через ветки просматривались макушки деревьев и можно было заглянуть в комнаты отеля. Вдруг я заметила силуэт женщины, которая стояла у окна и смотрела на нас сверху вниз. И мне стало интересно, кто она и откуда. Появился другой силуэт – мужской. Он обнял ее за талию. Она повернулась к нему, сказала что-то и задернула занавески.

– Нет, ты не хочешь вернуть его, – настаивала Кики, ударив меня по руке, которой я тянулась за десятым бутербродом с икрой.

– Хочу.

– Не хочешь.

– Хочу, черт побери. – С подноса проходившего мимо официанта я схватила куриный шашлык и затолкала его в рот. – Макета прямо сейчас.

Кики озабоченно огляделась, ища Кертиса. Он находился на другой стороне дворика, и его уже успели заболтать до смерти. Даже на таком расстоянии до нас доносился голос Стеф, рассказывавшей ему о том, что «ВСЕ ЗНАЮТ ЧТО ЭНДЖИ ДЕЛАЕТ ТАТУИРОВКИ В ТОМ ЖЕ САЛОНЕ ЧТО И ПАМЕЛА НО ПРИКОЛ В ТОМ ЧТО НИКТО НЕ В КУРСЕ ЧТО У НИХ ОДИНАКОВАЯ ПЛАСТИКА».

Кики закатила глаза.

– Слушай, я пойду и посмотрю, как там Кертис, хорошо? – сказала она. – Я скоро вернусь, и мы сможем еще поговорить про Макса. Обещаю.

Ну разве можно ее в чем-то винить?

Между тем в канун Рождества я спросила мамулю, как она расценивает то, что Макс не позвонил и не поздравил меня с праздниками. Предлагались два варианта ответа: он убит горем, потому что потерял меня, или, напротив, ему совершенно на меня наплевать. Но она сказала как отрезала:

– О Боже, Бен! Тебе пора остановиться.

Она приготовила очень крепкий эгг-ног^[84] и украсила стол сверкающими сосновыми шишками, собственноручно изготовленными Одри по ценнейшим рекомендациям госпожи Марты. Весь дом пропах сосновыми иголками. У меня разыгралась сильнейшая аллергия.

– Она права, – согласилась Одри, с некоторым отвращением подавая мне салфетку, чтобы я могла высморкаться. – Не важно, что чувствует он. Главное, что чувствуешь ты.

Я пробормотала нечто вроде того, что я чувствую себя так, как будто хочу узнать, что чувствует он. А мамуля метнула на Одри взгляд, который ясно говорил: «Вот видишь, с чем мне приходится иметь дело?»

Мне крупно повезло, потому что Рождество мы отмечали вместе с Джейми.

– У меня есть два брата, – сообщил он, наклонившись, чтобы Од могла смахнуть крошки от печенья с уголков его губ. – Может быть, ты выйдешь замуж за одного из них.

По крайней мере у меня было чем заняться. Нина и я отправились на послерождественскую распродажу, и я прослушала лекцию, которая началась у входа в универмаг «Барнис Стал» и продолжалась до тех пор, пока мы не поднялись в кафе на крыше, где решили пообедать.

– Я всегда знала, что вся эта ерунда с Полной жизнью не сработает, – заметила Нина, аккуратно разрезая свою порцию тофу. – Если парень проявляет к тебе интерес, его можно подстегнуть, воспользовавшись его шатким положением. Но если он теряет интерес и хочет уйти, то лучше, так сказать, понять его и просто отпустить.

Я откусила кусочек рогалика, улыбнулась, не раскрывая рта, и махнула рукой, как бы говоря Нине: «Продолжай, у меня все равно рот набит». Нина восприняла это как руководство к действию и сказала:

– Возможно, твоя несамодостаточность возникла еще в детстве, когда ты боролась с Одри зато, чтобы стать любимой дочерью, но проиграла.

Мои глаза расширились.

– Ой, только не надо сразу занимать оборонительную позицию. Я же не говорю, что ты в этом виновата. Сконцентрируйся на том, что ты будешь делать дальше. Тебе нужно разобраться со всем этим. Оседлать… – Одной рукой Нина подняла рогалик, а другой – нож, испачканный сливочным сыром. – Коня. И помни, – она вновь положила локти на стол, – от печали до потакания собственным слабостям всего один шаг.

Вот оно, самое ужасное унижение в моей жизни: Рождество я встретила в полном одиночестве. Кики предлагала мне сходить куда-нибудь вместе, но я предоставила ее (и Кертиса) самой себе, настояв на том, что весь вечер хочу посвятить просмотру фильмов со счастливым концом – «Мальчик знакомится с девочкой, и к наступлению праздников они уже вместе» – и объятиям на диване с котом, если он это выдержит.

Возможно, мне и удалось бы мужественно пережить Самый мучительный вечер на свете, когда компанию мне составляла одна лишь Мег Райан, не открой я бутылку дешевого шампанского. Я купила его в винном магазине. Первый бокал прошел незаметно, второй я выпила, даже не поняв этого, а вот третий и четвертый вызвали невыносимую грусть, которая нахлынула на меня волнами. Мерцающие гирлянды у входной двери навевали тоску, рождественские подарки, которые я еще не успела убрать, мерцали на кухонном столе злобным, обвиняющим блеском. Пустые коробки из-под пиццы, сваленные в кучу около двери, взывали ко мне: «Разве ты не видишь, насколько убого твое положение?»

Чтобы разрядить обстановку, я включила новости. Там шел репортаж о страшном снегопаде в Кливленде. По «Би-ролл» показывали, как экскаваторами разгребают снег вокруг симпатичных кирпичных домиков и увозят его на грузовиках, которые еле-еле ползут по скользким улицам. «Так вот откуда Макс», – подумала я. Я представила, как он, в тяжелой куртке с капюшоном, пьет какао, лепит снежки и кидает их в какую-то девушку, с которой познакомился на рождественской вечеринке. И она, возможно, полезет к нему целоваться, когда вся тусовка переместится на Таймс-сквер. Вдруг я поняла, что никогда не познакомлюсь с матерью Макса. Или с его отцом. Раньше я мечтала о том дне, когда он привезет меня к себе домой и представит родителям. Нет, это никогда не произойдет.

Я, конечно, не говорю, что весь вечер ревела, лежа на полу в халате, и стонала: «За что, Макс, за что?» Но я и не буду утверждать, что этого не было.

* * *

Они манипулировали мною. Кики. Нина. Моя мама. Моя сестра. Они манипулировали мною, настаивая, чтобы я наконец устроила свою личную жизнь. Но если бы их интересовало мое мнение, они бы знали, что я не считаю нужным устраивать личную жизнь. Я просто хочу вернуть личную жизнь. Я хочу вернуть Макса.

Ну конечно, Финли здесь был ни при чем. То есть он даже не знал меня тогда. Но все это так меня раздражало. Весь вечер он открывал передо мной двери. Заказывал изысканные блюда. Наливал вино в бокалы. Был чрезвычайно внимателен. А я пила, курила, хмурилась и вообще не обращала на него внимания. Прикидывалась, что не понимаю, к чему он клонит.

Финли был лучшим другом Кертиса. В один прекрасный день, в разгар моей депрессии из-за Макса, мне позвонила Кики. Она была в приподнятом настроении из-за того, что новый друг Кертиса, который продюсировал на Эм-ти-ви «Роковое голосование» и «Весеннюю лихорадку», а также другие суперинтересные программы, посвященные особым мероприятиям, переезжает из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Остановить Кики было просто невозможно, и я поняла, что избежать знакомства мне никак не удастся. В ту минуту я как раз играла в «Великого угонщика» на «Плейстейшн-2», поэтому до меня доносились только отрывки фраз, как будто она разговаривала по сотовому телефону и сеть барахлила:

– Отличная работа… Брюнет… Очки!.. Ты должна… Дело в том…

– Просто дай ему мой телефон, – сказала я и извинилась, что не могу больше разговаривать, потому что ложусь спать.

Вот так все и произошло. Я оказалась на свидании с совершенно незнакомым человеком. И это меня ужасно раздражало.

– Ты часто приходишь сюда? – спросил Финли.

Это прозвучало так: «Ты ч-ч-ч-азто прях-ходишь с-с-суда?» Его произношение вызывало у меня жуткое отвращение. Может, таким прононсом он был обязан учебе в Кембридже? Этот факт его биографии выяснился совсем недавно и привел Кики (вместо меня) в телячий восторг.

– Никогда, – ответила я.

Я огляделась. Ресторан для взрослых. Скатерти. Бокалы для вина. В жаровне, которая топилась настоящими дровами, готовилась вкуснейшая пицца, как в Риме. Хлеб с хрустящей корочкой, прямо как в Тоскане. Очевидно, тайным совладельцем ресторана был Роберт де Ниро. Мы с Максом не ходили в подобные места. Мы любили заказывать еду на дом.

– А по-моему, здесь очень мило, правда? – Финли возил кусочек чибатты^[85] по тарелке со светло-зеленым оливковым маслом. Вдруг меня осенило: очки, удлиненные волосы и красный шарф делали его похожим на Гарри Поттера.

Тут я подумала, что стоит поддержать хоть какой-то светский разговор. Тогда я смогу сказать Кики, что я очень старалась, а он облажался. И ей нечего будет возразить.

– Ну так что, Финн, – начала я, отхлебнув вина, – откуда ты родом?

– О! – Он бросил возиться с хлебом и наклонился ко мне. Казалось, его удивило то, что я заговорила с ним, не дождавшись, пока он задаст мне вопрос. – Я из Ливерпуля. У папы свое дело. А мама хлопочет по хозяйству. Две сестры, которые воспитали меня так, как им хотелось. Никогда не прикалывайся над тампонами, хе-хе.

Я тупо посмотрела на него. Он кашлянул.

– Ты была?

– Где?

– В Ливерпуле.

В этот момент в ресторан вошел Макс. О Боже! Мое сердце затрепетало от волнения, меня охватила паника: что говорить, что делать? Но когда он остановился, чтобы сказать пару слов официантке, я поняла, что это не он. Это был какой-то другой парень. Финли все еще ждал от меня ответа. И я сказала:

– О да. Я видела эти часы. Как они называются?

– Биг-Бен?

Стоп! А это точно не Макс? Я украдкой бросила на него еще один взгляд. Нет, не он. Но очень, очень похож.

– Да, Биг-Бен.

– В Ливерпуле?

– Точно.

Макс лучше одевается, заметила я. Хотя этот парень тоже очень симпатичный.

– Ты вообще в курсе, что в таком случае это был не Ливерпуль, а Лондон?

«Здрасьте, – подумала я. – По-моему, я веду себя как полная дура».

– Что?

– Биг-Бен. Это в Лондоне. А я из Ливерпуля. Если бы кто-нибудь слышал, о чем мы говорим, тебе бы тут же сказали, что это родной город «Битлз». По крайней мере это знает любой американец. Чего нельзя сказать о тебе.

Я была в шоке. Разве так разговаривают с человеком, которого почти не знают? Я не могла решить, как поступить. Встать из-за стола? Выплеснуть стакан воды ему в лицо? Сказать какую-нибудь колкость? Если да, то какую?

– Ага, – произнес он. – Кажется, мне наконец-то удалось привлечь твое внимание.

– Прости, – сказала я. – Я не ходила на свидание уже…

– …довольно долго. Да, я понимаю. К тому же ты просто очаровательна. Так что не о чем беспокоиться. – Финли взял бутылку, наполнил до краев сначала мой бокал, потом свой. – Нет ничего прекраснее, чем женщина, которая напивается на первом свидании. А ты именно этим и занимаешься весь вечер. Так что давай закажем еще одну бутылочку замечательного вина «Пинот Григио», а ты и дальше будешь развлекать меня, излагая свою оригинальную точку зрения на географию Европы.

Мое лицо горело. Думаю, я даже залилась румянцем от стыда.

Я поинтересовалась:

– Ты это серьезно?

– Нет, – ответил он с улыбкой. – Но по-моему, ты очень красивая. Поэтому я готов терпеть столь непростительное поведение по крайней мере еще пару часов, если не шесть – нет, восемь недель. Что будет потом, я не знаю.

Какой осел!

* * *

Кики позвонила на следующий день, чтобы с пристрастием допросить меня о прошедшем свидании. Она объявила Финли – несмотря на мои возражения, что он скучен и совсем не в моем вкусе, – идеальным «кандидатом в женихи».

– Ты будешь еще с ним встречаться?

– Нет, – сказала я. – Не знаю.

– Будешь.

– С чего это ты взяла?

– Тебе все равно больше делать нечего.

Здесь она была права.

Потом Кики поинтересовалась, какой вклад я собиралась внести в написание статьи для номера «Филли» под названием «Секс против любви». Я не имела понятия. Вчерашнее свидание закончилось гораздо лучше, чем началось (меня охватило такое чувство вины, что я разрешила Финну поцеловать себя, когда он проводил меня до двери). Это был не секс и определенно не любовь. Кики заявила, что все будет в порядке, так как, что бы я ни написала, это не обязательно должно быть «выдумкой». Это может быть «правдой». Но «смешной правдой». А не «горькой правдой» или «гадкой правдой».

– Если ты намекаешь на то, чтобы я написала о том, кого нельзя называть по имени, то, боюсь, ничем не смогу помочь, – ответила я. – Мое чувство юмора покидает меня, когда я думаю о нем.

– Тогда напиши о разрыве, – предложила она. – Честный, душераздирающий репортаж. Ах-х-х-х! Можешь вообще пофантазировать о разнице в возрасте!

– Думаю, он это оценит.

– Какая, к черту, разница, оценит ли это «тот, кого…» или нет? Извини, конечно, но ты ничего ему не должна. Можешь написать о том, какой он трус.

– Он не трус. Он просто сбит с толку.

Кики не слушала меня.

– Стой, может, у него маленький член? Напишешь об этом?

– Нет.

– Нет, правда. – Она понизила голос. – А какого размера…

– Кики!

– Ладно, не буду портить тебе настроение. – Она засмеялась. – Прости. Я знаю, что тебе плохо. Но Кнут особо просил, чтобы ты написала что-то смешное и правдивое для номера «Секс против любви». Так что придется тебе что-нибудь изобразить, милая моя. Подумай о катарсисе. Так вот. Расскажи мне еще про Финли. Он звонил тебе?

– А мне есть до этого дело?

ФИЛЛИ

СТАТИСТИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ

Данные по первым свиданиям

Мы опросили женщин из Нью-Йорка, Лондона, Чикаго, Лос-Анджелеса, даже из Гонконга, чтобы предоставить вам свежайшую информацию по первым свиданиям. – Б.Ф.

Статистика:

• 25% первых свиданий заканчиваются приглашением на второе свидание.

• 25% первых свиданий ничем не заканчиваются.

• На первом свидании наибольшей популярностью пользуются (в нисходящем порядке): итальянская кухня, суши, французская кухня, индийская кухня.

• У 40% опрошенных женщин наступает состояние алкогольного опьянения, прежде чем те, кого они ждут, заезжают за ними.

• Среднее число первых свиданий в год у опрошенных женщин достигает 4,6.

Церемониал:

• «Я надеваю красивое белье, просто на всякий случай», – Клэр, Ванкувер.

• «Я не удаляю волосы в зоне бикини до третьего свидания, потому что не хочу, чтобы они к этому привыкли», – Элисон, Лондон.

• «Если парень заезжает за мной, я всегда изображаю, что «заканчиваю говорить по телефону», когда открываю дверь. Не знаю почему, но я делаю это постоянно», – Шерил, Нью-Йорк.

• «Я пью», – Дарси, Лос-Анджелес.

* * *

Следующие два дня я сидела перед компьютером и пыталась придумать, что бы такое написать о сексе или любви, что не было бы «горькой правдой» или «гадкой правдой».

На третий день я сновал села за компьютер, твердо решив сочинить что-нибудь, чего бы мне это ни стоило.

И я сидела.

И сидела.

М-м-м-м-м-м, рогалики.

Я все еще сидела.

Меня осенило, что я могла бы быть ударницей в девчачьей панк-группе. У меня удивительно хорошо получалось барабанить по столу.

Тук-ту-тук-тук-ту-туки-тук-тук. Тук-ту-тук-тук-ту-туки-тук-тук.

«Я ненавижу его», – подумала я.

Тук-ту-тук-тук-ту-туки-тук-тук.

Я скучаю по нему.

Я ненавижу его. Я скучаю по нему. Я ненавижу его. Я скучаю по нему. Я ненавижу его. Я скучаю по нему. Я ненавижу его. Я скучаю по нему.

Я съела его.

Хрум-хрум.

Я скучаю по нему.

ОН СЛИШКОМ МОЛОД ДЛЯ ТЕБЯ. ОН РАЗРУШИТ ТВОЮ ЖИЗНЬ

Сказка-урок от БЕНДЖАМИНЫ ФРАНКЛИН, которая знает, каково это.

Тем вечером, когда М. и я расстались, я плакала так, как не плакала уже давно – с тех пор как была маленькой девочкой. Я судорожно дышала, рыдала так, что болело в груди, ловила ртом воздух, так что захлебывалась, и размазывала по лицу слезы, которые лились ручьем. Я позвонила лучшей подруге, чтобы рассказать о случившемся, и выдала что-то вроде этого: «Ах не ма-гу па-ве-рить-ть што он прос-то па-зво-лил мне уй-т-ти не ма-гу па-ве-рить-ть што фее конч-чи-но ах не ма-гу па-нять-ть што я сделл-ла-ла ни так ах па-чи-му он ни хоч-чит быт-ть са мной за-чем он га-ва-рил што люб-бит ми-ня за-чем…»

Единственным, что она могла ответить, было: «О, милая, дыши! Ой, зайка моя! Выговорись. Ой, зайка, дыши! Все будет хорошо. Я знаю. Только дыши».

В конце концов я начала дышать. Но в душе было так же паршиво.

Разрыв с М. был худшим из всего того, что мне пришлось пережить. Думаешь, у тебя все хуже некуда? Попробуй влюбиться в парня, который на семь лет младше тебя.

Я знаю, каково это. Верно?

Наверно, ты думаешь, я разучилась трезво смотреть на мир. Ну как может сущее дитя натворить столько вреда? Я понимаю, я тоже раньше так думала. Я познакомилась с ним на вечеринке. Он был классный (ну конечно). Я мечтала, что он станет для меня тем же, кем Джастин стал для Бритни. (Прежде чем произошло отвратительное расставание.) Что он будет не такой, как все придурки моего возраста, которых я знала. Они все уже давно вычислили: если девушке больше двадцати восьми (или тридцати или пятидесяти девяти), она снимет трусики прежде, чем они успеют спросить: «Сколько стоит дюжина роз?» Мой новый мальчик был очень мил. У него не было разбито сердце, и он еще не успел стать закоренелым циником.

«ДУМАЕШЬ, У ТЕБЯ ВСЕ ХУЖЕ НЕКУДА? ПОПРОБУЙ ВЛЮБИТЬСЯ В ПАРНЯ, КОТОРЫЙ НА СЕМЬ ЛЕТ МЛАДШЕ ТЕБЯ».

А так как я была более искушенной в любовных делах, то я сказала себе, как Джанет Джексон, что «вся власть в моих руках». Что после того как я наиграюсь с его двадцатилетним упругим телом, когда придет время остепениться, я быстренько сбегу к парню постарше, умудренному опытом. И мы будем вместе готовить морского окуня по-чилийски, плодиться и размножаться.

Но этого не произошло. На деле сценарий развивался следующим образом:

• М. начал приносить мне цветы, шоколадные конфеты…

• Я тут же поддалась на эти банальные знаки внимания. Я не просто сняла трусы – я отдала ему свое сердце.

• Чувство привязанности к нему пересилило все остальные чувства. Страсть, которую я выпустила на волю, уступила место любви.

• Я начала сходить с ума по этому парню, который был младше меня. И мне захотелось построить нормальные отношения с этим парнем, который был младше меня. Но я не могла поговорить с этим парнем, который был младше меня.

• Вот тогда этот парень, который был младше меня, показал свою истинную сущность: он оказался всего лишь мальчиком. Мальчиком, который не хотел вступать в «серьезные отношения». Который страшно боялся «попасть в ловушку». Который, образно говоря, решил проверить троянцев на вшивость.

• Он исчез, толком не объяснив причину. Если он был так уверен в том, что не хочет вступать в «серьезные отношения», зачем надо было уделять мне столько внимания?

• Мое сердце разбито.

• Я до сих пор гадаю, какой конец будет у этой истории.

Недавно я познакомилась с женщиной, муж которой на десять лет моложе ее. Я бы дала ей приблизительно двадцать шесть лет. За ужином я с удивлением заметила, что на ее лице нет ни единой морщинки, а ее фигуре позавидует любая фотомодель. Когда она сообщила мне, что ей тридцать восемь, а ее мужу еще не стукнуло тридцать, я возликовала.

– В чем же секрет? – спросила я. – Как вам удается сделать незаметной разницу в возрасте?

Ее ответ охладил мой пыл.

– Я просто не могу позволить себе стареть, – объяснила она. – У меня ушли годы на то, чтобы завоевать его окончательно. Он столько раз бросал меня, уходил к молоденьким вертихвосткам, возвращался, опять уходил. Я и пикнуть не смела. А теперь он наконец-то мой. И знаете, что мне приходится делать? – Она посмотрела мне прямо в глаза. – Я каждый год трачу тысячи долларов на косметологов, инструкторов по спорту и дорогие кремы. Я занимаюсь йогой, слежу за питанием, сажусь на велотренажер три раза в неделю. Мне нельзя начать стареть, пока он не облысеет. Может, когда это произойдет, я наконец смогу получить ученую степень по праву. Это явно не выход из положения.

«У МЕНЯ УШЛИ ГОДЫ НА ТО, ЧТОБЫ ЗАВОЕВАТЬ ЕГО ОКОНЧАТЕЛЬНО. ОН СТОЛЬКО РАЗ БРОСАЛ МЕНЯ…»

Где же мистер Совершенство? Существует ли он вообще? Честно говоря, я не знаю. Когда я начала встречаться с М., я думала, что предыдущий опыт даст мне некоторое преимущество, но я проиграла. Я полагала, что если у нас ничего не выйдет, то разрыв с Малышом по крайней мере будет не таким болезненным, как с кем-либо другим, но все оказалось еще хуже. Я до сих пор чувствую себя уязвленной, сбитой с толку, сломленной.

Однако это кое-чему меня научило: когда я ложусь спать и мне начинают досаждать гнусные «почемучки» – почему он бросил меня? почему я неправильно себя повела? – я повторяю одно и то же. И ты тоже возьми себе это за правило: мимолетное увлечение мальчика – ничто по сравнению с любовью настоящего мужчины. Повторяй вместе со мной: мимолетное увлечение мальчика – ничто по сравнению с любовью настоящего мужчины. Еще раз, все вместе: мимолетное увлечение мальчика (я должна поверить в это, о Господи, пусть это будет правдой) – ничто по сравнению с любовью настоящего мужчины.

* * *

Кики оказалась права. Делать мне действительно было нечего. И я снова отправилась на свидание с Финли. И снова. И снова. Каждый раз я твердила себе, что он идеален, как герой любовного романа. И все предвещало то, что, сойдя со страниц книги, он окажется таким же совершенным в реальной жизни. К тому же Кики постоянно напоминала мне, что лучший способ забыть одного парня – это начать встречаться с другим.

Каждое свидание организовывалось с особой тщательностью. Я полагаю, Финли делал это специально. Он хотел поразить меня настолько, чтобы я не переставала звонить ему. Мы отведали блюда североитальянской, индийской, калифорнийской кухни, а также суши… Взвесив все «за» и «против», я пришла к выводу, что все свидания были приятными, но не потрясающими. Я все еще скучала по «тому, кого…».

Наше пятое свидание было франко-марокканским. Как выяснилось, это сочетание мне очень нравится. Мягко струился приглушенный свет, вино лилось рекой, а Финли заказал какую-то выпечку, посыпанную сахарной пудрой, с начинкой из курицы. Назывался этот пирог просто ужасно, но на вкус оказался ничего. Я была разодета в пух и прах – я решила, что это жизненно важно для моего скорейшего «выздоровления», – и чрезвычайно довольна собой. «А Финли не так уж плох, – подумала, пробуя кусочек куриного пирога. – Он симпатичный. Успешный. Он много читает…»

Заехав за мной, Финли сказал, что больше не может сдерживать свои чувства. Ему необходимо было сказать мне, что «наши отношения могут вылиться в нечто большее». У меня екнуло сердце, когда он это сказал. Мне хотелось надеяться, что это еканье означало положительную реакцию с моей стороны. «Нужно всегда помнить, что быть счастливой – это нормально», – подумала я. Во всяком случае, Нина всегда так говорила.

После ужина Финли спросил, не хочу ли я посмотреть его квартиру. Я удивила сама себя и согласилась. Когда мы приехали туда, я выпила еще один бокал вина. Потом он разрешил мне надеть свои пижамные штаны, потому что я смертельно устала от того, что было на мне надето. Я была в хорошем расположении духа. Я свернулась калачиком рядом с ним на диване, и мы разговаривали и разговаривали. Это было совсем не похоже на наигранную болтовню, которой мы развлекались на предыдущих свиданиях. Это был настоящий разговор. Он спрашивал о мамуле, о том, почему она развелась с моим отцом и как я отношусь к его бесконечному кругосветному серфингу. Скучаю я по нему или нет. Рассказывая ему о своей семье, я вдруг осознала, что не чувствую никакой скованности. Что могу быть самой собой. Что могу не беспокоиться о том, понравятся Финли мои слова или нет, мое чувство юмора или моя внешность. Я рассказывала ему всякую всячину о своей жизни – и главным образом об Одри, – причем то, что я обычно не решаюсь произносить вслух. Но Финли и здесь проявил себя как настоящий джентльмен.

– С сестрами нелегко, – признал он, положив мои ступни к себе на колени и начав теребить пальцы моих ног. – Уж я-то знаю. Я и сам участвовал в таких перепалках.

– О да, это была великая война сестер Финли, – съязвила я. – Та самая, где вместо ракет летали тампоны, а прокладки служили броней. И все для того, чтобы ты не сходил с ума по поводу всех этих женских штучек.

– Боже правый, не надо об этом, – засмеялся он. – Зачем я поднял эту тему?

– А по-моему, это очень даже забавно.

– Какое облегчение! – Финли приподнял мою ногу и нежно поцеловал большой палец. – Да благословит Бог твое маленькое сердечко.

Я встала и отправилась в ванную. Окинув взглядом содержимое шкафчика (антибиотики, продукция «Киель»^[86], несколько флакончиков дорогого одеколона, старомодный набор для бритья – мыльный раствор и помазок – такой нельзя купить в магазине), я заключила, что квартира Финли – это квартира взрослого человека. Все со всем сочеталось. Мраморная ванна просто сверкала, хромированные краны блестели, а на маленькой полочке стояла банка с розмариновой солью для ванн. Я направилась в гостиную, уставленную лакированной мебелью из красного дерева – прочной, надежной. А потом я не знаю, что на меня нашло. Наверно, меня подкупило то, что Финли умеет делать массаж ступней и выбирать старинную мебель в миссионерском стиле в магазине отреставрированных вещей. И я решила соблазнить его. Говоря буквально. Я пробежала по комнате, запрыгнула ему на колени, как девушка-ковбой на любимого пегого коня, схватила его за волосы и поцеловала.

– Подожди, – сказал он, отстраняясь и глядя на меня с удивлением. – Подожди…

Он взял мои руки, обвил их вокруг своей шеи и поцеловал меня, непринужденно, но искренне.

Что привело к сексу, непринужденному, но искреннему.

* * *

Утром я встала, оделась и убралась оттуда подобру-поздорову. Финли был мил до нелепости: он приготовил мне чай и тост и принес все это в постель. Все утро он жаждал провести в объятиях, а я рвалась домой, чтобы принять душ, прийти в себя. Все шло отлично, но дело было не в этом. Просто мне не хватало воздуха. Он позвонил днем, точно по расписанию. Сказал, что хочет встретиться вечером. Две ночи подряд. Где-то в недрах души раздался сигнал тревоги. Мелодия называлась: слишком быстро, слишком скоро, слишком быстро, слишком скоро. Но я резким нажатием выключила внутреннюю кнопку паники и сказала, что буду рада увидеться. На днях за обедом Нина заметила, что я – из-за стенаний и страданий по поводу того, что никак не удается найти настоящего бойфренда, – эмоционально замкнулась и испугалась настоящей близости. И именно поэтому Макс был для меня столь привлекателен. Я твердо решила доказать, что она не права.

Тем вечером я все-таки приехала к Финли, и мы заказали ужин в «Новой волне Тихого океана». Поглощая еду, мы лежали на диване и смотрели «Остин Пауэрс» Ha DVD. Было очень смешно – я люблю этот фильм. Но потом Финли начал покрывать поцелуями мою шею. Его руки скользнули мне под блузку и на мгновение задержались около застежки лифчика. Все казалось немного искусственным. Как будто он спланировал все заранее. А я все еще надеялась досмотреть фильм. Я отодвинулась подальше, окончательно утонула в его супермягком диване и сказала:

– На самом деле лучше бы ты не…

– Прости, – извинился Финли. Он сели придвинулся, чтобы размять мне плечи.

– Этого тоже не нужно. И этого тоже.

Он убрал руки и засунул их под себя, надеясь вызвать у меня улыбку. Потом он попытался поцеловать меня в ухо. Я дернулась.

– Щекотно.

– О, да к черту, Бен. В чем дело?

Обескураженный, Финли встал, а потом, не зная, что делать, прошел по комнате, чтобы добраться до «Никоретте»^[87].

– Знаешь, – заметил он, терзая упаковку. – Кажется, вчера вечером у тебя не было таких ощущений.

– Да, знаю. Было неплохо.

– Неплохо? – Финли положил жвачку в рот и яростно задвигал челюстями.

– То есть неплохо в смысле неплохо, а не дерьмово, – объяснила я. – Очень даже неплохо.

– Бе-е-ен, – протянул он.

– Что?

Он повторил:

– Бе-е-ен…

Это было нечто среднее между жалобой и упреком, выраженное в трех слогах еле слышного стона.

– Что?

– Не веди себя так. – Он вновь сел на диван и положил голову мне на плечо, как маленький щенок.

– Как? Я в порядке.

Его подбородок врезался мне в шею. Я подвигала, плечами, чтобы устроиться поудобнее.

– Бе-е-ен. Давай поговори со мной. – Он взял меня за руку.

– О чем? – Я вырвала у него руку, чтобы почесать за ухом.

– О том, о чем ты думаешь. Я хочу, чтобы мы стали друзьями. Больше, чем друзьями. Но прежде всего друзьями.

– Я ни о чем не думаю. – Я попыталась переместиться, чтобы посмотреть на него (или, может быть, чтобы он перестал меня трогать). Я решила, что ненавижу его диван. Он был огромен, и я чувствовала себя так, как будто его подушки пожирают меня заживо.

– Просто скажи, что я сделал неправильно.

– Финли, ты ничего не сделал неправильно. – Я встала и пересела на кресло. Оно тоже оказалось очень мягким, поэтому, как только я в него села, моя задница ударилась об пол, а колени прижались к груди.

– Скажи мне, что тебя беспокоит.

Я снова встала и попробовала сесть на стул. Нет, такой же распухший. Такие стулья особенно любят бабушки. А еще подобный хлам любил скупать Джек. Он садился на такой стул и говорил: «Чем больше я на нем сижу, тем больше мне это нравится!» Я встала и направилась к тахте.

– Бен! – завопил Финли.

– ЧТО? – Я подпрыгнула от неожиданности. – Господи Иисусе, ты меня до смерти напугал.

– Хватит скакать вокруг, как три гребаных медведя. Поговори со мной.

– О чем?

– Бен, – сказал он. – Бе-е-ен. Бе-е-е-е-ен. Иди сюда и поцелуй меня.

Финли пытливо смотрел на меня в ожидании поцелуя. Я не видела другого выхода: я не хотела ссориться с ним на данном этапе наших отношений. Ведь только вчера казалось, что у них есть будущее. Я не хотела расставаться с этим ощущением. Поэтому я подошла к нему и поцеловала его.

– Еще, – потребовал он.

Я поцеловала его второй раз.

– Еще…

И вдруг, напугав себя, Финли и, возможно, добрую половину всех его соседей, я открыла рот и закричала.

* * *

Я быстро ретировалась, даже не удосужившись застегнуть лифчик: его концы хлестали меня по спине. Уверена, мой поспешный уход обидел Финли, но, когда я подошла к входной двери своей квартиры, единственное, что я почувствовала, было облегчение.

Мое сердце запрыгало в груди, когда я услышала, что меня ждут три сообщения. Хотя с моей стороны это было нелепо, я не могла не подумать, что, может быть…

Первое было от Эштона.

– Эй, Бен! Ты где? Слушай, я повел себя как осел, когда не пошел с тобой на рождественскую вечеринку. А потом меня не было в городе. Но скоро все должно уладиться, у меня есть кое-какие новости. Я позвоню тебе.

Второе сообщение.

– Привет, это Одри.

О Боже!

– Я тут подумала…

Как мило с твоей стороны.

– То, что тебе нужно…

Это лоботомия и кольцо для помолвки от «Де Бирс».

– …это уик-энд с родной сестрой!

Как, опять?

– В субботу Джейми нужно по делам в Лос-Анджелес, поэтому я приеду с ним, и мы с тобой будем отрываться целый день в субботу и целый день в воскресенье и заниматься только тобой. Никаких разговоров о свадьбе, свадебных салонов, свадебных платьев. Никаких разговоров о всей этой ерунде, которую мне надо успеть сделать перед самым великим днем в моей жизни. Это будет уик-энд двух сестренок, целиком и полностью посвященный моей любимой сестре!

О черт!

И наконец… Финли. Ну естественно.

– Знаешь, такого со мной никогда не было… – В его голосе сквозила обида с оттенком иронии. – Не беспокойся об этом, детка. Я слишком тороплю события? Ну ладно, сообщение доставлено. С этого момента я буду действовать деликатно и осторожно. Знаешь, я звоню просто для того, чтобы удостовериться, что ты добралась домой и у тебя все в порядке… Да? Позвони, когда будешь дома. Надеюсь, завтрашний ужин «двое на двое» с Кики и Кертисом не отменяется. Я его очень жду! Позвони мне. Не важно, когда. Просто позвони. Позвони мне.

* * *

Мамуля позвонила как раз, когда я пила первую в этот день диетическую колу, чтобы напомнить: сегодня приезжает Од – без приглашения, позвольте добавить, – и мне следует прибраться в квартире.

– Спасибо, – сказала я. – Шикарно. Депрессия и порядок – понятия несовместимые, поэтому моя квартира была похожа на лагерь беженцев. Все утро мне пришлось посвятить собиранию пустых банок из-под диетической колы, набитых сигаретными окурками, выбрасыванию коробок из-под пиццы, вытряхиванию пепельниц и протиранию их футболкой, которую подарил мне Макс, – она сохранилась у меня по чистой случайности. Потом я запихнула несколько фунтов грязной одежды, включая ту самую футболку, – я поняла, что не в силах с ней расстаться, – в корзину для белья. Одежды оказалось слишком много, и крышка корзины не закрывалась. Тут я догадалась придавить ее сверху стопкой журналов, и она наконец-то захлопнулась. Мне даже пришлось обползать всю квартиру на четвереньках и собрать бумажным полотенцем пыльные шарики, так как пылесос у меня давно сломался. Затем я положила на сливной бачок новый рулон туалетной бумаги и попрыскала вокруг освежителем воздуха. Готово.

Днем позвонила Нина, чтобы огласить свою новейшую теорию о том, что меня привлекают «любовники-призраки». Во время разговора я играла в «Солитера» на компьютере, поэтому не могу с уверенностью сказать, в чем состояла ее гипотеза. Но в общих чертах она говорила о том, что Макс был своего рода призраком. Он принимал так мало участия в моей жизни, что я создала иллюзию вместо реальных отношений. И все это устраивало меня гораздо больше, чем реальные отношения, которые скорее всего оказались бы для меня невыносимыми. Другими словами, только я была во всем виновата. Я уже готова была в это поверить, но тут Нина по секрету сообщила мне, что стала носить с собой в рюкзаке флакончик «Листерина»^[88], так как ей часто приходится экспромтом заниматься оральным сексом с доцентом, который ведет у нее занятия по рефлексам Павлова.

* * *

Вечером, когда Финли заехал за мной на своем совершенно новом огромном автомобиле с полным приводом, я твердо решила, что буду наслаждаться предстоящим ужином по полной программе и перестану вести себя как идиотка. Я больше не собиралась страдать по Максу и отталкивать первого по-настоящему классного парня из всех, с кем я познакомилась в прошлом году, финли, слава Богу, и не вспоминал о том, что случилось. Он был поглощен новой машиной и с радостью выкладывал мне все числа, которые помнил: каков размер люка на крыше, сколько в ней лошадиных сил, какой вес может вытянуть полный привод, если кто-то застрянет на заснеженной дороге и ему понадобится буксировка. Я заметила, что в южной Калифорнии не бывает метелей, но Финли лишь рассмеялся в ответ и сказал, что полная непрактичность машины и привлекла его при покупке.

– Если ты собираешься ехать в Лос-Анджелес, – заявил он, – то нужно, черт возьми, добраться до Лос-Анджелеса.

По дороге я чувствовала себя так, словно мы участвуем в гонках старинных автомобилей-монстров – том самом мероприятии, которое спонсирует благотворительный фонд принца Чарльза. Финли периодически радостно вскрикивал:

– Только посмотри на эту тачку! Она же огромная, как хренов слон! Это же «Титаник»! Это самая большая машина в Лос-Анджелесе!

В его интерпретации это звучало так: «В Лос-Анджи-ли-и-и-исе».

Кики уже была в кафе, когда мы вошли. Она сидела у бара и одобрительно улыбнулась, увидев меня в столь подходящей компании. Кертис держал ее за руку. «Le Petit Bistro»^[89] соответствовало названию: там было так много народу, что у нас ушло несколько минут на то, чтобы подобраться к Кики и Кертису. Затем заносчивая официантка провела Кики, Кертиса, Финли и меня в отдельную кабинку, но даже там слышались крики французов, сидевших за соседним столом. Они поглощали бифштекс au poivre^[90].

– Я возьму вот это, – заявила Кики, тыча большим пальцем в их направлении. – О-о-о-о, а еще французский луковый суп для начала!

Кертис улыбнулся и сказал:

– Я все время говорю ей, что она слишком тощая.

– И как вам это нравится? – отозвалась Кики, широко улыбаясь и намазывая масло на кусок хлеба.

После того как мы сделали заказ, я сидела и смотрела, как Кики внимает всему, что говорит Кертис. Он рассказал, как во время своей последней поездки в Париже обозвал какого-то француза «уткой», в то время как хотел сказать «сукин сын». (Ключевая фраза: «И я закричал: "Canard!"»^[91].) Я засмеялась только из вежливости, Кики же просто тащилась от остроумия Кертиса.

Однако меня радовало то, что Финли наконец-то расслабился. Он не ерзал на стуле, не напускал на себя обиженный вид и даже не «бе-е-енкал». Он выкладывал нам всю подноготную про ведущего Карсона Дейли и был очень внимателен, но ненавязчив. Он подал мне новую вилку, когда я уронила свою на пол, и очень развеселился, когда вторая полетела туда же. А официант-француз посмотрел на меня так, как будто я брызнула ему в глаза лимонным соком. (Когда официант пошел за очередной вилкой, я крикнула ему вслед: «Canard!». И Финли разразился таким смехом, что ему пришлось выплюнуть вино, которое было у него во рту, в стакан с водой.)

Приблизительно в середине ужина Кики и я извинились и отправились в туалет, чтобы обсудить наших мальчиков. По дороге она прошептала мне на ухо:

– Тебе ведь нравится Финли?

Я ответила:

– Стараюсь изо всех сил. – Тут у меня промелькнула мысль: «Может, и нравится».

И через мгновение: «Эштон?»

Он восседал за столиком для двоих с какой-то девушкой.

– Эй-й-й-й-й! А что это вы здесь делаете? – Он встал и чмокнул меня в щеку.

– О! – Кики обернулась, увидела Эштона и его подружку, сидевшую за столом. Кики, как и я, тут же заметила, что девушка являет собой воплощение героини романа Джейн Остин: светлые волнистые волосы, классический подбородок, ясные голубые глаза.

– Привет, – ответила Кики.

Я все еще не могла овладеть собственным языком.

– Это Мина, – объявил Эштон. – Мина, это Бен и Кики.

– Привет, – сказала я.

– Приятно познакомиться, – ответила она.

Повисла неловкая пауза.

– Ну так… а как вы, ребята, познакомились? – поинтересовалась Мина и, сощурившись, огляделась вокруг. – Я всегда говорю Эшу, что мне хотелось бы больше знать о его друзьях.

– Действительно, откуда мы знаем друг друга? – спросила я у Эштона.

– Да как-то так получилось, – сказал он с улыбкой. – Мир тесен, знаете ли.

– Точно, – согласилась я. – Мир тесен.

– Тогда, может, как-нибудь вечерком потусуемся вместе? – предложила Мина. Девушка оказалась недалекой.

– Будет так прикольно! – подхватила Кики. – Эштон, ты должен все организовать. Пойдем, Бен. Пора в туалет.

Я извинилась.

Когда мы дошли до туалета, я заперла дверь и наклонилась над раковиной, пытаясь собраться с мыслями. Кики села на унитаз и спросила:

– Ты в порядке?

– Да, все отлично. – Я начала суетиться, подправляя макияж, который и так выглядел превосходно. – По крайней мере теперь мы знаем, почему он динамил мои звонки.

– Он должен был сказать тебе.

– Нет, это же я порвала с ним. Да нет, все нормально. То есть мы ведь всегда твердили друг другу, что наши отношения ничего не значат.

– Ну, – она начала писать, – думаю, самое важное –это то, что Эштон тебе не подходил. Может, он подходит той штучке с остреньким подбородком, но не тебе.

– Да уж, – пробормотала я. – Дело только в том, что мне никто не подходит.

– Да перестань. Это не так. Это ничего не значит! Он просто ничтожество по сравнению с тобой, дорогая. – Она спустила воду в унитазе и подошла к раковине.

– Ты хочешь уйти? – спросила она. Я покачала головой:

– Свой шанс я все равно упустила.

Я убрала помаду в косметичку и повернулась к ней:

– Думаешь, Макс с кем-нибудь встречается?

– Макс? – Она замахала руками, словно хотела сказать: «Тьфу». – А вообще какая разница? Даже если встречается, то ничего хорошего из этого не выйдет. Этот парень не умеет строить отношения. И ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой.

– Да. Наверно… Не могу поверить, Эштон сказал, что мы познакомились, потому что «мир тесен».

– Чушь полная. И между прочим, не такая уж она симпатичная.

– Кики, не хочется тебя огорчать, но тебе не обязательно мне врать. Она очень хорошенькая.

А по-моему, она вульгарная. Ее внешность заурядна, а лицо у нее вот такое. – Кики выпучила глаза и втянула щеки. – А еще она забитая. Извини, конечно. Но она выглядит, как ходячая реклама диетического коктейля.

– Я умру в одиночестве, правда?

– Брось, держи хвост пистолетом. Мы все умираем в одиночестве, – сказала Кики, распахнув передо мной дверь. – А вот жить в одиночестве очень трудно.

13…

Вывеска на гостинице «Стандартный отель» на бульваре Сансет висит вверх ногами. Одри спросила меня почему. Я призналась, что, по моему мнению, они таким премилым способом хотят прорекламировать новый стандарт. Она посмотрела на меня, словно говоря: «Что?!»

На протяжении всего ужина Одри сетовала (хвасталась) по поводу предстоящей свадьбы. По поводу того, что она страшно отощала и не понимает, почему это происходит, ведь она работает всего четыре дня в неделю. По поводу того, что она переживает, так как не знает, какие цветы выбрать для подружек невесты-тюльпаны или герберы. По поводу того, что Джейми и она получили больше согласий, чем отказов, и теперь им придется заново подбирать места для гостей. Ах да, еще она желала знать, будет ли меня сопровождать какой-нибудь молодой человек: было бы пошло писать на карточке у моего места, прямо около невесты, просто «ГОСТЬ».

Пытаясь защититься, я начала выпендриваться. На мне была асимметричная юбка от «Имитейшн бай Крайст» с вывороченными швами и свисающими нитками. Она непременно должна была вызвать у Одри отвращение. По дороге в отель я бурно восторгалась Финли и рассказывала ей, что он пригласил меня с собой в Шотландию на концерт, который собирался продюсировать для Эм-ти-ви.

– Возможно, я познакомлюсь с Томом Йорком, – заметила я.

– С кем?

– С парнем из «Радиохед».

По ее взгляду я поняла, что это имя ни о чем ей не говорит.

Естественно, я не упомянула о том, что еще не решила, поеду я туда или нет.

Как только мы вошли в фойе, глаза Одри расширились от удивления.

– О Боже! Это живые люди?

Она остановилась и с разинутым ртом уставилась на двух фотомоделей, расположившихся в огромном аквариуме на стойке у портье. Парень с губами, пухлыми, как баскетбольные мячи, сидя по-турецки, читал «Уолпейпер», а девушка с грудями размером с наперсток спала у него на коленях.

– Спорим, что они живые?

– Но ни один человек не поместится в аквариуме.

– Это не люди, это модели.

Мы направились к площадке у бассейна, и мои каблуки-шпильки провалились в мягкий дерн «Астротерф». Я почувствовала себя в своей тарелке. Наконец-то Одри попала в мои владения. Здесь и не пахло Мартой, которая кого угодно могла бы довести до сумасшествия. И никакого крепдешина на железных табуретах у бара – все в минималистском стиле. В моем мире популярна такая эстетика. К тому же все говорило о том, что вечеринка будет удачной.

– Коллин! – Я помахала ему рукой. Коллин пристроился на краю белого шезлонга. На нем была футболка с надписью: «ТРАХАЮ ЗВЕЗД».

– Солнышки мои. – Он послал нам целых два воздушных поцелуя. – Вы можете поверить? Говорят, в пакет с подарками навалят, блин, целую гору всякой всячины от «Киель».

– Ну-ну, слушай больше, – ответила я. – То же самое говорили на вечеринке в честь релиза альбома в «Аргиле» пару недель назад.

– Мне сказала Тара Рейд, – возмутился он.

– Ну конечно. Коллин, это моя сестра Одри. Одри, это Коллин. Никто не знает, чем он зарабатывает себе на жизнь.

– Я стилист, работаю только с известными людьми. Дизайнер. Писатель. И все это через дефис, – сказал он, рассматривая одежду Одри. Я заметила, как она вся съежилась под его взглядом, и почувствовала инстинктивное желание защитить ее.

– Смотри, Коллин, – сказала я, – там Джейсон Биггс.

– О Боже, здесь что, все актеры из «Американского пирога»? – удивился он, оглядываясь вокруг. – Я пошел. Джейсон – клевый чувак.

– Разумеется, – согласилась я. Коллин показал мне средний палец и удалился.

– Выпьем? – обратилась я к Одри.

– Давай.

По дороге к бару она ткнула меня в плечо.

– Взгляни, – прошептала она, – по-моему, там Чандра Макинерни.

– Где?

– Да вон же. – Одри указала на белый коврик из медвежьей шкуры в фойе. Там на полу расположилась с коктейлями невероятно стильная компания.

– Ладно, только давай сначала возьмем напитки.

Шардоне, пожалуйста, – сказала Одри девушке у бара – молодой особе, находящейся на весьма неопределенной стадии взросления. На ней был ошейник с шипами, белая футболка, обтягивающий саронг и черные армейские ботинки. Она бросила на Одри испепеляющий взгляд.

– Здесь не подают шардоне, по крайней мере бесплатно, – прошептала я. – Два.

Девушка-бармен поставила на стойку два коктейля из «Джонни Уокера» с «Маргаритой». Я протянула один стакан Одри, и она с глубочайшим сомнением сделала маленький глоток.

– Фу! Какая гадость, – заключила она.

Было похоже на то, что Ее Высочеству не по душе бесплатные напитки. Я попыталась объяснить ей, что на этот счет у спонсора вечеринки есть свои представления. И все это время мне пришлось наблюдать, как она пьет маленькими глотками и морщится. Это действовало мне на нервы.

На тропе войны

БЕНДЖАМИНА ФРАНКЛИН

Продумай вечеринку так же тщательно, как голливудский агент по пиару, – от составления списка приглашенных до приготовления закусок.

В Голливуде достоинство человека измеряется не только должностью, которую он занимает в студии. Чтобы дотянуться до сильнейших мира сего, нужно устроить идеальную вечеринку, организованную голливудским пиарщиком, который позаботится о том, чтобы на твою следующую тусовку-коктейль или праздник в честь дня рождения пришли нужные люди, а неудачники засунули головы в духовки и включили газ, так как их приглашения «затерялись в пути». Не каждый из нас может позволить себе такую расточительность. Но то, что ты не можешь нанять агента по пиару, не значит, что ты не можешь думать так, как он.

Хорошие вечеринки, как скажет тебе любой пиарщик, начинаются с составления списка приглашенных. Профи на студиях заносят звезд в базу данных, где они делятся на категории А, Б и В. Например, второсортная актриска из непопулярной комедии попадет в список С. А Дрю Бэрримор – типичный представитель списка А. Ты должна сделать то же самое. Раздели будущих гостей на три категории. Признайся себе, ты – человек ограниченный. Но только то, что тебе не хватает широты охвата, не значит, что ты не можешь повысить свой социальный статус! В А-перечень войдут: классные подружки, отвязные парни и «скрытые знаменитости», с которыми было бы полезно познакомиться поближе. (Не актеры, глупышка, а владельцы кафе, инструкторы по йоге, граффити-художники и клубные промоутеры!) В Б-перечень войдут те, кто сможет спасти положение в случае чего, а в В-перечень ты внесешь тех людей, которых ты бы скорее прикончила, чем позволила им прийти. А теперь слушай: фишка, используемая пиарщиком, заключается в том, что он начнет приглашать людей из перечня Б только после того, как отказались люди из перечня А. Если тебе пришлось позвать слишком много «В-перечников», то лучше отменить вечеринку. Армия «В-перечников» ни за что не должна промаршировать по твоей красной ковровой дорожке.

Потом продумай лейтмотив вечеринки, иначе говоря, что вы будете делать. Что-нибудь изобретательное – домашний концерт (в котором каждый должен исполнить подготовленный им номер) или вечер искусств сойдет как нельзя лучше. Избегай штампов: вечеринки с мартини уже всем надоели. Если тебя одолевают сомнения, сделай все в традиционном стиле: шампанское, хрусталь, изысканные блюда. Тебе не удастся проявить свою творческую натуру, но зато ты прослывешь очень стильной особой.

Когда ты определилась с лейтмотивом, удостоверься в том, что каждая деталь соответствует духу вечеринки. Домашний концерт предполагает наличие поп-корна, истекающего маслом, и изюма в шоколаде «Дин энд Делюка». Вечер творчества и искусств непременно сопровождается изысканными бутербродами с арахисовым маслом и плантаном^[92] и свежеиспеченными печеньями, которые подаются в коробках авторской работы.

Если ты научишься все это умело сочетать, то пожнешь плоды своих трудов и поймешь, как здорово быть примадонной высшего общества. К тебе полетят приглашения, ты обретешь популярность, которую заслуживаешь, и мужчины будут ложиться штабелями к твоим ногам. И подумай еще вот о чем: если ты твердо решила использовать грядущий день рождения как предлог повысить свой социальный статус, то, возможно, у тебя есть шанс прорваться в Голливуд.

АРМИЯ «В-ПЕРЕЧНИКОВ» НИ ЗА ЧТО НЕ ДОЛЖНА ПРОМАРШИРОВАТЬ ПО ТВОЕЙ КРАСНОЙ КОВРОВОЙ ДОРОЖКЕ

* * *

Когда мы приблизились к Чандре, я почувствовала, что Од вся напряглась.

– Думаю, не стоит просить у нее автограф прямо сейчас. А ты что скажешь? – спросила она.

Тут Чандра заметила нас и подпрыгнула. Одри чуть язык не проглотила от страха.

– Где ты шлялась, подружка? – завопила Чандра, сжимая меня в крепких медвежьих объятиях.

– А в чем проблема, Макчи?

– Блин, лапуля, просто блин!

– Чандра, это моя сестра Одри. Одри, это Чандра Макинерни.

– Так вы знаете друг друга? – произнесла Одри. Я думала, что она несказанно обрадуется возможности познакомиться со звездой, но она указала пальцем на свой стакан и сообщила: – Я сейчас вернусь.

– Ты уже все выпила? – удивилась я. – Ну ладно, хорошо. Увидимся через пару минут.

Чандра толкнула локтем Кейт-о, чтобы та подвинулась и я могла занять место рядом (я не смогла удержаться и подумала про себя: «Ха-ха, сука»). И она тут же начала кричать, что безумно за меня рада, так как я наконец-то выставила Макса – или, по ее определению, «гребаного пошлого членососа с припанкованной задницей» – за дверь. Потом Чандра переключилась на историю о том, что, как ей кажется, ее личный ассистент закачивает в бутылки с минеральной водой ЛСД, возможно, планируя постепенно покончить с ней.

– Не знаю, Чандра, – сказала я. Я изо всех сил старалась скрыть свой скептицизм. – То есть я думаю, нелегко убить кого-то с помощью кислоты.

– Скажи это Чарльзу долбаному Мэнсону.

Но прежде чем уйти, Чандра решила сорвать зло на официантке, которая забыла, что она вместо рулетов с курицей заказала рулеты с тофу. Не то чтобы Чандра собиралась их есть, но…

– Я заказала их для моих друзей, – заявила Чандра, указывая на теплую компанию, большинство членов которой уже лопали так, что за ушами трещало. – Мы не можем есть мясо, потому что я вегетарианка.

– Простите, – извинилась официантка, – но рулеты готовят заранее. Невозможно достать курицу…

– Да мне наплевать и размазать, когда готовят эти рулеты, – перебила ее Чандра и посмотрела на нас. В ее глазах застыл немой вопрос: «Вы можете поверить, что эта цыпа сказала мне такое?» – Меня волнует только то, чем люди, которых я люблю, забьют свой чертов желудок!

Взволнованная официантка нагнулась за рулетами, чтобы забрать их, и тут же выпрямилась, не зная, что делать: половину рулетов уже съели. Кранц, который всегда сидел у Чандры под боком, решил вмешаться, чтобы все уладить. Но, возможно, заметив, что вокруг начала собираться толпа, Чандра встала, уставилась на официантку, ткнула пальцем бедной девушке в грудь и заорала:

– Не хочешь попробовать, ты, сука драная? А? Не хочешь попробовать?

Официантка, перепугавшись до смерти, уронила поднос с напитками, и «Маргарита» вперемешку с «Джонни Уокером» выплеснулась на туфли на высоченных каблуках от «Сигерсон Моррисон». Это было последней каплей. Чандра вцепилась официантке в волосы и, когда та закричала, начала дергать ее голову из стороны в сторону. Рядом мгновенно материализовались официанты, администратор отеля, фотографы, Кранц, который этих фотографов расталкивал, и Коллин, который прыгал вокруг и визжал:

– Вставь ей, Макчи! Вставь!

Чандра ревела:

– Я прикончу тебя на хрен, шлюха! Я прикончу тебя!

Боясь попасть под горячую руку, я отошла подальше и стала наблюдать за происходящим с безопасного расстояния. Наконец я отвела взгляд от жуткого зрелища – Чандра пыталась укусить официантку в шею, – чтобы замыть пятно от «Маргариты» на юбке, прежде чем оно окончательно въестся в ткань. Тут я поняла, что Одри пропала из моего поля зрения. Куда же она подевалась?

Я окинула взглядом фойе. Никаких следов. Площадка у бассейна? Нет, там ее тоже нет. У бара? Ха! Чандра очень забавно – и возможно, небезрезультатно – наступила официантке на ногу, а другой официант пытался оттащить Чандру в сторону. Я же действительно начала беспокоиться. Я вышла из отеля, чтобы посмотреть: может, Одри стоит на улице? Но Одри скорее прополощет горло раствором «Дрейно», чем закурит, поэтому я не удивилась, когда не увидела ее в компании с позором изгнанных из отеля никотиновых наркоманов, которые тусовались на углу бульвара Сансет. Я и сама была бы не прочь выкурить сигаретку, но мне не хотелось оставлять Одри одну, тем более что Чандра сорвалась с цепи и Коллин тоже разбушевался.

Наконец я заметила ее вдали, на площадке у бассейна. Она разговаривала с каким-то парнем, лицо которого показалось мне смутно знакомым. Я подумала, что он, возможно, обслуживал меня, когда я в последний раз была в «Аммо». Нет, не похоже. Стоп, а зачем Одри флиртовать с официантом, который приносил мне ленч? Она сидела на краю дивана, а он наклонился к ней, так что темные волосы лезли ему в глаза. К тому же она смеялась над каждой его репликой и откидывала голову назад, как будто хотела сказать: «Ты такой забавный!»

– Привет, – сказала я, остановившись перед ними.

– Ой, привет, – ответила она, и они оба снова залились смехом, как будто я была героиней анекдота, который они обсуждали.

Я обратилась к парню:

– А ты вообще кто?

– Джефф.

– Джефф? – Я посмотрела на Одри.

– Джефф снимался в одной рекламе «Гэп», – пояснила Одри. Казалось, она чрезвычайно довольна собой.

Я сказала:

– А.

– Сходить в бар? – спросил Джефф и встал.

Одри кивнула, а он обогнул меня, – между прочим, даже не поинтересовавшись, хочу ли я что-нибудь выпить, – и гордо прошествовал к бару с самодовольной ухмылкой.

– Одри, – сказала я, – как ты думаешь, какого хрена ты это затеяла?

Она подняла на меня взгляд и вздернула подбородок:

– Какого хрена ты так со мной разговариваешь?

Я удивилась, что она сказала слово на букву «х». Она никогда не произносила слов на букву «х».

Не желая принимать поражение, я возмутилась:

– Какого хрена ты путаешься с парнем, который кричал «Мамбо!» по телевизору?

Она встала.

– Какого хрена ты достаешь меня вопросами, чем я, на хрен, занимаюсь, когда ты сама всегда такая охренительно потрясающая и не можешь допустить, чтобы другие люди тоже могли развлечься? – Она снова плюхнулась на диван.

– Выпей еще один стаканчик, Одри. Она отмахнулась от меня.

– Бен, я отлично провожу время. Это нормально! Ах вот как она собирается себя вести. Я сказала, что если она хочет «хорошо провести время» с этим незнакомцем-сопляком, то я не против.

– Вперед, давай заклей парня по имени Мамбо, – сказала я. – А когда ты придешь в чувство, может, я проявлю снисходительность и отвезу тебя домой.

Я развернулась на каблуках и гордо удалилась, полная решимости найти, с кем бы еще поговорить, кроме нее. Прежде чем выйти через раздвижные стеклянные двери, я увидела, как Одри прикладывается к очередному стакану и кладет голову Джеффу на грудь, потому что от смеха у нее тяжелеет голова.

Я схватила еще одну «Маргариту» с виски, села на стулу бара и надулась на весь свет. Я не могла поверить, что я тщательнейшим образом отдраила всю квартиру только для того, чтобы Одри могла прийти и испортить мне вечеринку. «Кроме того, – подумала я, – она должна была подстраховывать меня во время знакомства с новыми парнями». Я бросила взгляд через плечо: какого черта? – она уже целовала парня по имени Мамбо. В это невозможно было поверить.

«Нет, – решила я. – Это уж слишком». Я вернусь туда и вправлю ей мозги. Это я была сумасшедшей сестрой, которая встречается с молодыми парнями и спит с работниками Эм-ти-ви. А ей принадлежала роль уравновешенной сестры, которая скоро выйдет замуж, будет щеголять большим толстым кольцом и непрерывно размахивать им у меня перед носом в качестве неопровержимого аргумента. Я схватила липкий стакан и пошла через фойе назад, когда одновременно произошли две вещи.

Во-первых, я увидела Джейми в светло-голубой рубашке-поло. Он шел по направлению к бассейну, и его голова равномерно поворачивалась то в одну, то в другую сторону, совсем как маяк. Тут меня осенило, что мисс Душа Вечеринки, должно быть, сообщила ему, куда мы собираемся, чтобы проверить, придет ли он. Она явно кое о чем забыла. Мы ведь собирались устроить уик-энд двух сестричек, и только. Если бы.

Во-вторых, Макса. Он шел прямо ко мне.

У меня подкосились ноги, я не знала, как поступить. Поступить правильно и спасти брак Одри, который ужасно меня раздражал? Или остаться на месте и поговорить с Максом впервые за несколько месяцев? Это был именно тот случай, когда все решает орел или решка. Я посмотрела на площадку у бассейна: стоп, Одри не было. Джейми не было. Даже парня Мамбо не было.

М-м-м-м… Возможно, катастрофу удалось предотвратить и без моей помощи. Или они все устроили заварушку в кустах. Как бы там ни было, я решила, что у меня есть минута. Всего одна суперкороткая минута, прежде чем я пойду проверить, как дела у сестры. Да, Макс пока еще меня не заметил – народу было слишком много, – но скоро он непременно меня увидит. Он выглядел… в самом деле потрясающе. У него отросли волосы, прямо как у Джона Леннона после распада «Битлз». Я откинула челку со лба и приняла непринужденную позу, пытаясь притвориться, что топчусь здесь вовсе не для того, чтобы встретить его.

Он подошел ближе.

Еще ближе.

Теперь он мог заметить меня в любую минуту.

Он бросил беглый взгляд в моем направлении.

Я подумала: «Вот оно» – и попыталась придумать вступительную реплику – может быть, нечто трогательное (легкомысленное, смешное), а затем… он прошел мимо меня.

– КАКОГО ХРЕНА?

– Что-что? – Я была парализована собственной беспомощностью. Макс направлялся к двойным дверям, чтобы выйти на улицу.

– ВЫПЕНДРЕЖНИЦА ЧАНДРА МАКИНЕРНИ ТОЛЬКО ЧТО ВЗБЕСИЛАСЬ КАК СОБАКА ЭТО ОФИГЕННО ВСЕ ЗАХОТЯТ ПОЛУЧИТЬ ЭТИ ФОТКИ ДУМАЕШЬ МОЖЕТ БЫТЬ У МЕНЯ ВОЗЬМУТ ИНТЕРВЬЮ ДЛЯ ПИПЛ ИЛИ ИНСТАИЛ О БОЖЕ Я СТАНУ ВТОРОЙ ЛИЗЗИ ГРАБМАН НО В ЭТОТ РАЗ ИМЕННО ЗВЕЗДА КИНО СЛЕТАЕТ С КАТУШЕК А Я ГЕРОИЧЕСКИЙ АГЕНТ ПО ПИАРУ КОТОРАЯ СПАСАЕТ ПОЛОЖЕНИЕ!

Это была Стеф, вне себя от радости. Прилюдный взрыв Чандры на ее вечеринке принес настоящий успех. Но я была слишком занята, чтобы ликовать вместе с ней. Я таращилась поверх ее плеча: Макс предъявил портье удостоверение и потом, когда подали его машину, сел за руль. На мгновение он замешкался, и меня посетила абсурдная мысль, что, может быть, он передумал и собирается побежать назад, чтобы найти меня. Но потом он включил зажигание и нажал на газ. Как мне показалось, он не оглянулся. Ни разу. Но я знала, что он меня видел. Я видела, как он на меня посмотрел.

– Стеф, извини, но мне надо в туалет.

Я пошла (побежала) по направлению к ближайшему месту общего пользования и заперлась в кабинке, примостившись на унитазе и обняв колени. Я чувствовала себя так, как будто мне нанесли тяжелое физическое увечье. Я зажмурилась, надеясь сдержать странные всхлипывающие звуки, которые вот-вот готовы были вырваться у меня. У раковин стояли две девушки. Они громко разговаривали, поправляя макияж. Я же хотела превратиться в лужу слез в тишине и спокойствии.

– Ты видела – я хочу сказать, это было так… – начала одна.

– Потрясающе. Просто офигительно, черт… – подхватила другая.

– Она врезала официантке и двум официантам.

– Она такая опытная…

– Умная…

– Люблю ее фильмы…

– Я тоже!

Наконец я услышала, что их голоса, воспевающие Чандру, затихают: они удалялись по мраморному коридору в сторону фойе, надеясь еще раз хоть мельком взглянуть на нее. Я была уверена, что к тому времени Кранц уже уволок Чандру с вечеринки и сидел с ней вместе в каком-нибудь лимузине, заверяя ее, что официантка заслужила такую трепку.

Я задержала дыхание. Я хотела удостовериться, что в туалете больше никого нет. Когда прошло десять секунд и не раздалось ни звука, я засопела. Потом высморкалась. И снова захлюпала носом.

Но затем мне показалось, что я услышала еще чье-то сопение.

Я шмыгнула носом.

Шмыг.

«Это эхо моего шмыганья, – недоумевала я, – или здесь кто-то еще шмыгает?»

Я шмыгнула.

Шмыг.

– Кто здесь? – спросила я.

Ответа не последовало.

И я затаилась, не издавая ни звука. Хотя мне безумно хотелось шмыгнуть, я не позволяла себе сделать это. Затем опять послышалось: шмыг,

– Кто это?

Тонкий голосок ответил:

– Никто. Невероятно!

– Одри, это ты?

– Нет.

Отлично. Я посмотрела в потолок и вздохнула. Куда же ей еще было пойти, как не сюда?

– Одри, это Бен.

Шмыг-шмыг. По звуку я поняла, что нас разделяют три или четыре кабинки.

– О, – сказала она, – великолепно.

– Слушай, с тобой все в порядке?

– Все нормально.

Она громко высморкалась, и этот звук заполнил пустое помещение.

– Он тебя увидел?

Воцарилась тишина. Я занялась чтением настенных росписей в кабинке, чтобы убить время. Прямо передо мной были нацарапаны слова: «Ты отвратительна». Помещение усиливало все звуки, я услышала дыхание Одри и догадалась, что она все еще здесь. Воздух был тяжелый из-за дезинфицирующих средств и работающего кондиционера. У меня разболелась голова. Через минуту до меня донесся ее голос, который тут же мягко отразился от кафеля.

– Наверно, он уже едет обратно в Сан-Франциско, – сказала она.

– Ох, Одри. О чем ты только думала?

– Я не знаю… Просто я… развлекалась. Впервые в жизни.

– Да ладно. Ты и так все время развлекаешься. – Да, верно. – Она опять высморкалась. – Но не как ты. Со своей потрясающей работой. С потрясающими друзьями… – Она усмехнулась. – Им жутко не нравится моя одежда. Даже мне не нравится моя одежда… Ой, да пошло все на хрен. Может, стоит поразвлечься хотя бы с собственной свадьбой?

– Ты шутишь? – Я не могла поверить собственным ушам. – Мои друзья – полные психи.

– Нет, это не так.

– Именно так. Нина переспала с половиной всех сотрудников «Здоровой пищи». Чандра очень вспыльчива, настоящий ипохондрик: она думает, что ее ассистент – наемный убийца. А парень по имени Коллин – профессиональный жополиз. И ко всему прочему я только что видела Макса, и он откровенно проигнорировал меня. Даже не заметил сам факт моего существования. Поверь мне, тебе не нужна такая жизнь, как у меня.

– Может быть, – ответила она. Я вздохнула с облегчением. Но потом она добавила: – А может, и нужна.

И вдруг по какой-то непостижимой причине я бросилась на защиту ее традиционных взглядов, ее диверсионно-десантного жениха…

– Одри, да ты с ума сошла! – вскричала я. – Джейми любит тебя. Он подарил тебе кольцо. Он готов связать себя обязательствами. Ты вообще представляешь себе, НАСКОЛЬКО ТРУДНО НАЙТИ МАЛО-МАЛЬСКИ ПРИЛИЧНОГО ПАРНЯ, КОТОРЫЙ ХОЧЕТ СВЯЗАТЬ СЕБЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВАМИ?

Я умоляла ее сказать ему, что я ее напоила. Что я оставила ее одну на растерзание пьяному в стельку актеру, который снимается в рекламе.

– Обвини во всем меня, – предложила я. – Все поверят, если ты скажешь, что во всем виновата я.

– Бен, успокойся, – перебила она. – Тебя это меньше всего касается. – Потом она добавила: – Думаешь, у тебя и у меня не осталось ничего общего?

Я поразмыслила над этими словами, теребя в руках рулон туалетной бумаги.

– Ну, мы обе сидим в туалете и в одно и то же время оплакиваем любовные отношения, которые закончились полным крахом, – заявила я.

– Молодец.

– И возможно, нам обеим сейчас не помешает выпить.

– Правильно. Только давай пойдем куда-нибудь, где подают белое вино? Я люблю белое вино.

– Не вопрос.

– И еще кое-что, Бен.

– Что?

– Можно позаимствовать у тебя блеск для губ?

– Который на мне сегодня?

– Мне очень нравится.

Естественно, я не могла отказать.

Когда Одри была маленькой, она частенько врывалась в мою комнату и перебирала всю мою косметику, примеряла одежду и слушала кассеты. Меня это раздражало. Я умоляла маму, чтобы она разрешила мне установить на дверь моей комнаты замок. Но она не позволила, поэтому я повесила снаружи табличку: «ВХОД ЗАПРЕЩЕН БЕЗ ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО РАЗРЕШЕНИЯ АДМИНИСТРАТОРА!» Копаясь в сумочке в поисках блеска, я подумала, что, возможно, не табличка заставила Одри прекратить свои рейды, а сам факт, что я вообще ее повесила.

Я взяла бумажный носовой платок и потерла им под глазами, чтобы посмотреть, останутся ли черные следы от туши. Потом встала и расправила юбку. Од вышла из кабинки и сделала то же самое. Я протянула ей тюбик с блеском. Он был почти пустой, но его содержимого должно было хватить еще на один раз.

– А знаешь что, Одри? – сказала я, положив руку ей на плечо. – Мне кажется, он тебе очень пойдет.

* * *

– Ты совсем больная?

Так получилось, что Одри не пришлось сваливать вину на меня. Все произошло само собой, и мамуля орала от возмущения, с тех пор как позвонила в девять утра, задолго до того времени, когда я обычно просыпаюсь.

– Но я не виновата! – вставила я, когда она закрыла рот, чтобы перевести дыхание. – Это она захотела поговорить с парнем по имени Мамбо. Она захотела выпить с парнем Мамбо. А потом она решила поцеловать парня Мамбо. Я пыталась отговорить ее от этого. Я говорила: «Одри, нельзя вот так кидаться из стороны в сторону…»

Она оборвала меня.

– Наверно, твоей сестре придется прийти к следующему заключению с помощью собственных ошибок. Ей придется понять, так же, как в свое время поняла я, что после двадцати можно веселиться сколько угодно. Но невозможно вернуть годы, напрасно потраченные на мужчин, выпивку и дешевый секс.

– Да, только знаешь, мам, мне эти годы не кажутся напрасно потраченными. И раньше ты была со мной согласна.

– Я не хочу говорить об этом.

– Тогда зачем ты мне позвонила?

– Яне помню.

Она повесила трубку.

Даже папа, мистер Всегда Будь Собой, не очень-то обрадовался случившемуся. Он отправил мне е-мейл из Коста-Рики, в котором было всего четыре слова: «Хорошо поработала. Aloha^[93], папа».

После вечеринки Одри пустилась во все тяжкие, каждый день она придумывала что-то новое. Сначала она слетала в Сан-Франциско и сказала Джейми, что ей нужно время подумать. Потом она упаковала свои вещи и переехала к подруге по колледжу. Та жила в Нью-Йорке и, судя по всему, неплохо там устроилась: она проводила маркетинговые исследования для «Городского снаряжения». Что касается свадьбы, Одри не утверждала, что она состоится, но и не говорила, что она отменяется. На раздумье Од взяла ровно шесть недель. Не так уж много времени, для того чтобы счастливая пара могла воссоединиться. Не говоря уже о том, что если Одри и Джейми не помирятся в течение следующих двух недель, мамуля потеряет залог, который уже внесла в церковь. Она угрожала, что подаст на меня в суд за потерянные деньги и моральный ущерб. Я успокаивала себя тем, что она просто шутит.

Все утро телефон разрывался от звонков, так что у меня даже не было времени, чтобы переодеться. Следующим звонившим оказалась Одри, и я собралась с духом, готовясь выслушать еще одну тираду. Очевидно, она уже горько пожалела о том, что натворила, и искала козла отпущения. Однако голос Одри звучал на удивление весело. Казалось, она великолепно проводит время.

– Можешь поверить, я в Манхэттене! – Она захлебывалась от радости. – Я раньше никуда не ездила одна. У Шерон потрясающая квартира на последнем этаже в Челсоне.

– Челси.

– Какая разница! И она говорит, что познакомит меня с кучей классных парней, с которыми я смогу флиртовать сколько мне вздумается!

Я сделала последнюю отчаянную попытку:

– А чем будет заниматься Джейми, пока ты, как последняя шлюха, будешь «клеить» всех парней в Челси?

– Я не шлюха. Я делаю то, что сделала бы ты на моем месте. И мне это нравится. – Я услышала звон бокалов.

– Ты пьешь? – спросила я. В Нью-Йорке сейчас было всего полпервого дня.

– Мартини со вкусом киви, а что? – ответила она. – Знаешь, я хочу немного оторваться, делать то, что мне нравится, и не думать о последствиях. Ты должна меня понять.

Я закурила. Благодаря годам, в течение которых я только и делала, что отрывалась, я оставалась верна только одному чувству – любви к никотину. А теперь я породила вот это чудовище.

– Так что там с Максом? – поинтересовалась Одри. Возможно, это был первый вопрос без издевки, который она задала мне за долгие годы.

– Ничего, – ответила я и покачала головой. Я чуть было не начала пускать ей пыль в глаза, но потом решила, что факты говорят сами за себя, и сказала ей правду. – Я уверена, что он видел меня на вечеринке, но он не позвонил, чтобы объяснить причину своего непонятного поведения.

– Ты разочарована?

– Да, думаю, разочарована.

– Ты надеялась, что он передумает?

– Я надеялась, он поймет, что в душе я хотела того же, что и он, – вздохнула я. – То есть я была счастлива. Мне не были нужны суперсерьезные отношения, я просто хотела знать, чего мне ожидать.

Одри помолчала, потом сказала:

– Знаешь, раньше я ничего не говорила, потому что не знала, как ты это воспримешь. Но иногда, чтобы получить то, что ты хочешь, сначала нужно самой понять, что это значит.

– О чем это ты?

– Я о том, что мне кажется, тебе не нужно было изворачиваться. Тебе нужно было прямо сказать Максу, что ты хочешь возложить на него некие обязательства. Что ты хочешь стать его официальной подругой, что тебе нужна его любовь и преданность и все такое. И если бы он сказал, что его это не устраивает, ты бы по крайней мере начала новую жизнь со спокойной душой.

– Понятно. – Это замечание застало меня врасплох. Я удивилась, что из всех людей только Одри удалось проникнуть в суть происходящего. Я не знала, что сказать. Поэтому я просто засмеялась и ответила: – Спасибо вам большое, миссис Молодые Республиканцы Америки.

Она тоже засмеялась и сообщила, что ей пора идти, – через некоторое время у нее была назначена встреча с «друзьями» в «Бунгало 8». А перед этим она хотела успеть в Сохо^[94], чтобы купить какие-нибудь шикарные шмотки.

* * *

Ко всему прочему был еще и Финн, который за последнюю неделю звонил мне несколько раз на дню и оставлял ужасные сообщения типа: «Бе-е-ен! Поехали в Шотландию вместе со мной! Я уезжаю через четыре дня – у тебя еще есть время, чтобы упаковать вещи! Тебя ждет вся страна! Скажи да, Бе-е-ен…»

Скорее всего это опять он. Я еще не знала, хочу ли я поехать с ним, – я меняла решения каждые пять минут. Если бы я решила поехать с ним, нужно было сначала подбросить Кики какую-нибудь правдоподобную статейку для журнала. В последнее время сочинить историю для меня было труднее, чем удалить волосы воском в зоне бикини. Конечно, можно было придумать что-то вроде: «Что делать, если ты непреднамеренно разрушила жизнь родной сестры?» Или, может быть: «Уехать или остаться? Несамодостаточный маньяк пригласил тебя провести с ним захватывающий уик-энд вдали от дома. Что тебя ждет?» Нет, по-моему, это не лучший вариант.

– Господи Иисусе, – сказала я, обращаясь к звонившему телефону, – я иду.

Я, как в игре в классики, запрыгала между последними покупками, разбросанными по всей комнате. Я так и не успела их распаковать. При этом я наступила на Фрика, который мирно спал, развалившись на полу в том месте, куда падал солнечный свет. Он укусил меня за лодыжку. Больно.

– Финн, – сказала я, подняв трубку. – Если ты будешь и дальше постоянно мне звонить, то я не успею сделать работу и тогда при всем желании не смогу поехать с тобой.

– Кто такой Финн?

– Алло?

Мое сердце… Оно остановилось.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – отозвалась я.

– Привет, – повторил он и добавил: – Как ты? Я не могла выдавить ни слова.

– Би, ты меня слышишь?

– Слышу. – Я попыталась изобразить небрежность. Я так долго не разговаривала с Максом, что мне казалось, надо по крайней мере притвориться, что у меня все в порядке. Несмотря на то что я понятия не имела, в порядке ли я на самом деле.

– Ну как у тебя дела?

– У меня все хорошо, – ответила я. – Очень хорошо, правда. Все просто… хорошо. А у тебя?

– Хорошо.

– Это хорошо.

Пора заканчивать с этим «хорошоканьем». Я ждала, что он скажет что-то еще. Он не говорил. И, как всегда, я не могла допустить, чтобы это молчание продолжалось. Мне просто необходимо было его заполнить. Я открыла рот и нарушила тишину.

– По-моему, на днях я видела тебя на вечеринке, – сказала я.

– Правда? На какой?

– В «Стандарте».

– О, я тебя не заметил.

– Ты прошел прямо мимо меня.

– Ух ты! – Я слышала, как он щелкнул зажигалкой, потом выдохнул: – Я тебя не видел.

«Ладно, – захотелось сказать мне, – тогда что тебе нужно?» Вместо этого я опять начала ждать, пока он заговорит первый. Но он, как и до этого, ничего не говорил.

– Макс, ты хотел поговорить еще о чем-нибудь?

– Нуда, вообще-то о многом.

«Звучит интригующе, – подумала я. – Стоп… дерьмо собачье».

– Например?

– Я читал твою статью в «Филли». Ту самую, о мужчинах, которые моложе женщин.

– О!

– И мне захотелось позвонить тебе, – он сделал глубокий вдох, – и сказать: мне жаль, что я сделал тебе больно.

Вот она. Правда. Я села на диван и попыталась понять, какие чувства у меня вызывают его слова. Разумеется, он действительно сделал мне больно. Но хуже всего, как я неожиданно осознала, было другое: все это время он знал, что он делает, и он не предпринял ничего, чтобы остановить этот кошмар. Все мое напускное хвастовство, и вся моя нарочитая небрежность, и все мои многочисленные планы – он с самого начала видел меня насквозь, но ни разу не захотел поговорить со мной об этом. У меня не было шансов на победу. Мое горло начало распухать. Из носа потекло. Глаза наполнились слезами, и солнечный свет, проникавший в комнату через окно, вдруг стал каким-то расплывчатым. Я не захотела сдерживать слезы.

– Мне тоже жаль, что ты сделал мне больно, – сказала я. Собственный голос показался мне странным.

Он ответил:

– Думаю, нам надо поговорить, Би.

– О том…

– …о том, что случилось. О нас.

Я почувствовала, как у меня появляется надежда. Я не хотела этого, все произошло само собой.

– А ничего не случилось, – возразила я. – Ты бросил меня. – Мне было приятно говорить это.

Он ответил:

– Это не совсем так.

– Разве?

Ты пришла с вещами, которые я тебе подарил, помнишь? Я ужасно устал на работе. Да и ты сильно давила на меня. Я знаю, ты не хотела… Слушай, я хотел поговорить с тобой как раз об этом.

– Но я немного сбита с толку. Мы не разговаривали уже несколько месяцев.

– Я каждый день думал о том, чтобы позвонить тебе.

Когда-то этих слов было достаточно, чтобы успокоить меня. Но ни с того ни с сего я пришла в ярость. «Этого недостаточно, – подумала я. – С меня хватит». И я сказала:

– Если ты каждый день думал о том, чтобы позвонить мне, то почему ты не позвонил?

Макс замялся.

– Знаешь, – сказал он, – может быть, мне казалось, что ты не захочешь со мной разговаривать.

– Я никогда не давала тебе повода так думать.

– Ты права. Не давала.

– Тогда почему?

– Послушай. – В его голосе звучали нежность, терпение и рассудительность. Я закрыла глаза и представила, как он сидит на кровати, закусив нижнюю губу, – он всегда так делал, когда напряженно думал. – Думаю, нам не стоит пытаться решить судьбу наших отношений по телефону, правда? Действительно, Би. Думаю, не стоит.

Я молчала.

– Хорошо, – согласился он. – Ты оказалась права. Я был счастлив. То есть если бы ты дала мне чуть больше свободы, то все было бы в порядке. Может, нам удастся договориться. – Потом он спросил: – Когда мы сможем увидеться?

Мне казалось, я превратилась в глыбу льда, из которой наблюдала за всем происходящим. За всем и со всех сторон. Я смотрела, как в солнечном свете сверкают пылинки, танцующие по комнате. Я видела каждый цвет, известный человечеству, на корешках книг, стоявших на полках у меня в гостиной. Мои диски, как всегда, разбросанные на столе, отражали лучи солнца и отбрасывали маленькие радуги на стены в столовой. А еще я слышала, как Фрик лижет, лижет, облизывает свою лапу. Где-то на улице захлопнулась дверца машины и засмеялись незнакомые голоса. Заплакал младенец. С глухим стуком по двору запрыгал баскетбольный мяч. Я ощущала запах еды, которую готовил сосед, – что-то пряное, с порошком карри. И вместе с тем выхлопные газы от грузовика, припаркованного у дома. И аромат цветов. Потому что, помимо всех других запахов, Лос-Анджелес всегда источает цветочный аромат. Я видела, слышала и чувствовала все, что меня окружает. И в течение одного мгновения идиллии я смогла привести в идеальный порядок все мысли, которые роились в моей голове.

14…

Итак, я села в машину и поехала. Я никому не сказала о том, что уезжаю. Даже Кики.

Сумасшедшие разноцветные отели Лас-Вегаса представляли собой психоделическое зрелище под дождем, который хлестал по ветровому стеклу. Дождь начался в тот самый момент, когда я припарковалась на стоянке для грузовиков прямо за чертой города. «Забавно, – подумала я. – Каждый раз, когда я думаю о Вегасе, он представляется мне солнечным, пыльным и жарким». Хотя какая разница. Я не собиралась там оставаться. Слишком много людей хотели угадать там счастливый номер, а я не знала, что это за номер. Я даже не собиралась играть.

Когда Макс и я распрощались по телефону, меня посетила глупая фантазия, что мне непременно нужно отправиться в Большой каньон, который я никогда не видела, и взглянуть на него. Как та девушка из фильма. Девушка с разбитым сердцем, которая в последнюю минуту уезжает, потому что у нее остались голова на плечах и непоколебимое чувство собственного достоинства. Девушка исчезает из объектива камеры, и, когда по экрану начинают ползти титры, мы уже знаем наверняка: несмотря на боль, она поймет, что перед ней скоро откроется новый путь, путь без преград. Может, даже такой, на котором в довершение ко всему ее поджидает симпатичный любитель прокатиться автостопом.

Тут я вернулась с небес на землю. У меня не было времени на всю эту чепуху.

Я должна подбросить эти идеи Кики для новых статей.

Я должна спасти брак моей сестры.

Я забыла оставить еду Фрику.

Я вышла из дома, не захватив ничего, кроме свитера, пачки сигарет и полной коллекции дисков, которые я поспешно запихала в чемодан, введенная в заблуждение романтическим порывом, прямо как в кино.

Я на минутку вышла из машины, чтобы размять ноги. Мне нужно было заправиться и продумать свои дальнейшие действия. Люблю стоянки для грузовиков и всегда их любила. Туалеты здесь намного чище, чем на бензозаправочных станциях. И здесь всегда продаются дешевые смешные футболки и очень вкусная вяленая говядина. Однако я была не в настроении делать какие бы то ни было покупки, поэтому сказала парню за прилавком, что мне нужно всего лишь заправиться.

– Откуда вы едете? – спросил он, почесывая руку.

– Из Лос-Анджелеса.

– И куда направляетесь?

– Честно говоря, в Лос-Анджелес.

– Не очень подходящая погодка для того, чтобы кататься просто так.

Он указал в направлении шоссе: дождь лил как из ведра, а канализационные стоки давно забились, поэтому теперь дорога напоминала скорее реку. Я пожала плечами и сказала:

– Скоро небо прояснится.

Он покачал головой и смеялся надо мной, когда я бежала к машине с наполовину натянутым на голову свитером, тщетно пытаясь не промокнуть. Я все еще чувствовала на себе его взгляд, когда нажимала на газ, разворачивалась и выезжала на шоссе.

Потом я просто ехала по дороге и любовалась пейзажем, который уже видела. По-видимому, он мне нравился.

Если Макс и удивился, когда я сказала ему, что не могу строить никаких планов, потому что собираюсь уехать из города, то ему удалось это скрыть.

– Просто позвони мне, когда вернешься, – попросил он.

Я ответила:

– Мне нужно время, чтобы подумать.

Вот тогда он, возможно, и удивился.

Покопавшись в чемодане в поисках чего-нибудь суперпозитивного и улучшающего настроение, я выудила подходящий диск и вставила его в проигрыватель. Машин на дороге не было. Внезапно выглянуло солнце и осветило облака, так что они стали резко выделяться на фоне неба, прямо как выбитые рисунки на детском одеяльце. Мне стало любопытно, что новенького произошло в течение трех последних часов, и я позвонила домой и проверила автоответчик. Шесть сообщений. Но, прежде чем прослушать их, я решила, что мне на это наплевать, и повесила трубку. Я была уверена, что это звонила Одри, чтобы пожаловаться на Джейми, звонила мамуля, чтобы пожаловаться на Одри, звонила Нина, чтобы пожаловаться на мои бесконечные жалобы, звонила Кики, чтобы узнать, не хочу ли я на что-нибудь пожаловаться, звонил Финн, чтобы пожаловаться на то, что я так ему и не перезвонила, а Чандра звонила, чтобы пожаловаться хоть кому-нибудь, кто захочет ее выслушать.

Мысля логически, можно было догадаться, что сообщения от Макса среди них не было. Потому что в соответствии с правилами Полной жизни, в которых Макс был более чем сведущ, ему нужно было выждать определенное время. Понять, впечатлило ли меня его молчание.

Заинтриговало ли оно меня. Заставило ли оно меня, образно говоря, дать задний ход.

Вероятно, так оно и будет. Жаль, но сейчас я не могу утверждать, что мы никогда не будем вместе. Ведь Од может оказаться права. Вдруг я найду всебе смелость сказать Максу о том, чего я действительно хочу, и по крайней мере пойму наконец, подходит он мне или нет. Наверно, я слишком боюсь открыть ему правду. Потому что я скучаю по нему. В самом деле скучаю.

Но по крайней мере теперь Максу придется ждать моего звонка. Хотя бы раз в жизни.

Ведь у меня шесть сообщений на автоответчике, верно? Если это не Полная жизнь, то я не знаю, что это такое.

Примечания

1

«Филли» означает «Девчонка». – Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

Американский восьмой размер приблизительно соответствует 39-му размеру.

(обратно)

3

5 футов 8 дюймов соответствуют приблизительно 173 см.

(обратно)

4

Размер 34D соответствует размеру 85D.

(обратно)

5

«Джетта» – модель автомобиля, выпускаемая компанией «Фольксваген».

(обратно)

6

Инди-рок – наиболее последовательное направление в альтернативной рок-музыке, возникшее в 90-е годы.

(обратно)

7

Героиня шутит, 400 фунтов составляют приблизительно 181,5 кг.

(обратно)

8

Тики-бар – традиционное заведение на Таити и островах Тихого океана, часто расположенное на берегу моря. Там подают коктейли в скорлупе кокосового ореха, украшенные зонтиками.

(обратно)

9

А-список – традиционное обозначение круга избранных, включающего наиболее известных, успешных и богатых представителей общества, которые часто появляются на телевидении и в газетах. Противопоставляется Б-списку, в который входят известные, но не столь популярные люди.

(обратно)

10

«Строукс» – современная группа, играющая классическую рок-музыку по классическим образцам.

(обратно)

11

Имеется в виду известный музыкант Бек Хансен.

(обратно)

12

Вокалистка группы «Ноу Даут» родилась в округе Орандж, штат Калифорния; кошельки на цепочках обычно носят люди, которые хотят казаться ультрамодными.

(обратно)

13

«Поттери Барн» – фирма – производитель мебели.

(обратно)

14

Имеются в виду знаменитые стулья из фанеры от дизайнера мебели Чарльза Имса.

(обратно)

15

Quoi? – Что? (фр.)

(обратно)

16

«Рогейн» – лекарство против облысения у мужчин.

(обратно)

17

Джули Кристи – актриса, прославившаяся благодаря роли Лары в фильме «Доктор Живаго».

(обратно)

18

«Миссис Баттеруорт» – популярный заменитель кленового сиропа.

(обратно)

19

Гуакамоле – паста из авокадо, подается ко многим мексиканским блюдам.

(обратно)

20

Чалупа – мексиканское блюдо из мяса.

(обратно)

21

«Эй-эм Пи-эм» – сеть супермаркетов, работающих круглосуточно.

(обратно)

22

Джаред Лето – американский актер, снявшийся в фильмах «Бойцовский клуб» и «Комната страха».

(обратно)

23

«Маки» – компьютеры фирмы «Макинтош».

(обратно)

24

Имеется в виду празднование в честь Дня независимости в США.

(обратно)

25

Роберт Эванс – известный американский продюсер, снявший такие фильмы, как «Щепка», «Святой», «Китайский квартал», и др.

(обратно)

26

«Зеленая карточка» – документ, разрешающий человеку, не являющемуся гражданином США, жить и работать в этой стране.

(обратно)

27

Марта Стюарт – американская домохозяйка польского происхождения, которая открыла собственное агентство по организации праздников и стала одной из самых успешных женщин-миллионеров.

(обратно)

28

Американский сыр – слабоострый плавленый сыр желто-оранжевого цвета, часто поступает в продажу нарезанным тонкими ломтиками, завернутыми в целлофан.

(обратно)

29

«Deus ex machina» – «Бог из машины» (лат.).

(обратно)

30

Спанакопита – греческий пирог со шпинатом.

(обратно)

31

Хуммус – блюдо из бобовых, протертых со специями.

(обратно)

32

Сааринен – дизайнер мебели, прославился созданием стула «Тюльпан».

(обратно)

33

Нельсон – известный американский архитектор и дизайнер часов, мебели, светильников и т.п.

(обратно)

34

Имеется в виду Будда будущего Майтрейя, который всегда изображается в виде мужчины с толстым животом.

(обратно)

35

«Кей-уай» – интимный гель-смазка на водной основе.

(обратно)

36

Номер, который определяет количество сплетенных нитей на квадратный сантиметр, характеризует качество ткани. Чем он больше, тем более прочным, мягким и долговечным будет белье.

(обратно)

37

«Мимоза» – коктейль из шампанского и апельсинового сока.

(обратно)

38

Имеются в виду Курт Кобейн, лидер группы «Нирвана», покончивший с собой в 1994 году, и его жена Кортни Лав, лидер группы «Хоул». Оба известны своим пристрастием к наркотикам.

(обратно)

39

Джульярдская музыкальная школа считается лучшей в США, находится в Нью-Йорке, в Центре искусств им. Линкольна.

(обратно)

40

Имеются в виду пещерный человек Фред и его друг Барни – главные герои мультсериала и комиксов «Флинтстоуны».

(обратно)

41

Строчка из песни Саймона и Гарфанкеля «Миссис Робинсон».

(обратно)

42

«Доброе утро, Вьетнам» – фильм о войне во Вьетнаме с участием Робина Уильямса.

(обратно)

43

Орсон Уэллс – американский актер и режиссер театра и кино, лауреат премии «Оскар», режиссер-постановщик фильма «Гражданин Кейн».

(обратно)

44

Франсуа Трюфо – французский режиссер и киновед, один из основателей направления «новая волна».

(обратно)

45

Фалафель – национальная арабская еда, состоящая из питы, начиненной шариками из жареных бобовых.

(обратно)

46

Агентство Уильяма Морриса – крупнейшее творческое агентство США.

(обратно)

47

Университет Брауна – высшее учебное заведение, основанное баптистами в 1974 году, находится в Провиденсе, штат Род-Айленд.

(обратно)

48

Стилизованный павлин является логотипом Эн-би-си, напоминая о тех днях, когда компания была лидером в области цветного телевидения.

(обратно)

49

Воздушный хоккей – популярная в США настольная игра.

(обратно)

50

«Тихоокеанская десятка» – неформальное название Ассоциации десяти университетов Тихоокеанского побережья, которая занимается организацией спортивных соревнований между этими учебными заведениями.

(обратно)

51

Строка из песни «Рио» группы «Дюран Дюран».

(обратно)

52

«Лез Анфан» – агентство по организации праздников для детей.

(обратно)

53

Андре Гигант – знаменитый борец рестлинга, долгое время считавшийся непобедимым.

(обратно)

54

Эмо-хардкор – стиль музыки, сочетающий тяжелые риффы и красивую мелодику с высокопрофессиональным вокалом.

(обратно)

55

69 – номер, который нужно набрать, чтобы узнать, с какого телефона тебе звонили в последний раз.

(обратно)

56

Гленн Клоуз – актриса, исполнявшая главную роль в фильме «Роковое влечение», где ее героиня преследует женатого мужчину.

(обратно)

57

Фуа-гра – дорогостоящий французский деликатес из печени откормленного особым образом гуся или утки.

(обратно)

58

Венера Милосская великого да Винчи – по-видимому, автор намекает на скульптуру по образцу античной Венеры Милосской, которую мог бы изваять да Винчи, но так этого и не сделал.

(обратно)

59

Дельты и Гаммы – девушки, входящие в женское объединение «Дельта-Гамма» при Калифорнийском университете.

(обратно)

60

«Цибан» – не содержащее никотин лекарство, которое помогает избавиться от тяги к курению.

(обратно)

61

Девушки Гилмор – молодая мать и ее почти взрослая дочь, главные героини популярного американского сериала «Девушки семьи Гилмор».

(обратно)

62

Мюнстерский сыр – французский сыр «Мюнстер-Джером» из коровьего молока. Он мягкий, имеет золотисто-красную окраску, резкий запах и очень острый вкус.

(обратно)

63

«Миллионер с задницей» – герой имеет в виду пародийное шоу «Кто хочет стать миллионером через зад?», которое ведет Говард Стерн.

(обратно)

64

Точка «G» – сокращенное название точки Графенберга – зоны повышенной чувствительности у женщин.

(обратно)

65

ХО – смайлик, используемый для выражения удивления.

(обратно)

66

Карточка «Освободитесь из тюрьмы бесплатно» используется в настольной игре «Монополия». Игрок, который приобрел такую карточку, имеет возможность бесплатно выйти из тюрьмы, если ему доведется туда попасть.

(обратно)

67

Кахуна – шаман или жрец у жителей Гавайских островов.

(обратно)

68

Киш-лорен, или лотарингский пирог, – блюдо французской кухни, пирог с различными начинками. Традиционный киш-лорен готовится с беконом.

(обратно)

69

Дижонский винегрет – винегрет с горчицей «Дижон», названной в честь французского города Дижон; производится в Бургундии с 1840 г.

(обратно)

70

Энн Ландерс – псевдоним знаменитой журналистки Эппи Ледерер, которая долгое время вела колонку советов «Спросите у Энн Ландерс» в «Чикаго санди таймс».

(обратно)

71

Виноградник Марты – остров у побережья Кейп-Код, штат Массачусетс, популярное место отдыха.

(обратно)

72

Чарльз Мэнсон – убийца-маньяк, главарь сатанинской секты, учинивший резню в доме режиссера Романа Полански и убивший его беременную жену – актрису Шарон Тейт.

(обратно)

73

Ричард Ньютра – знаменитый американский архитектор-модернист.

(обратно)

74

En garde – защищайся (фр.).

(обратно)

75

Дерево Джошуа – вид колючего кустарника, растущего в пустыне.

(обратно)

76

Бонг – специальная трубка для курения конопли.

(обратно)

77

114 градусов по Фаренгейту составляют приблизительно 46 градусов по Цельсию.

(обратно)

78

Энтони Роббинс – успешный бизнесмен и автор знаменитой книги «Как познать себя и научиться властвовать над собой».

(обратно)

79

www.Sephora.com – интернет-магазин, в котором можно купить косметику, духи, средства по уходу за телом и подарки.

(обратно)

80

Эмфизема легких – заболевание, вызванное расширением воздушных путей в самой глубокой части бронхов, при этом заболевании человеку трудно дышать.

(обратно)

81

Ханука – иудейский праздник в честь победы древних израильтян, отмечается в начале зимы.

(обратно)

82

Для чрезвычайно, ужасно, невероятно запутавшихся девушек.

(обратно)

83

40 градусов по Фаренгейту равняются приблизительно 4 градусам выше нуля по шкале Цельсия.

(обратно)

84

Эгг-ног – напиток, состоящий из взбитых яиц, сахара, молока и алкоголя.

(обратно)

85

Чибатта – вид итальянского хлеба.

(обратно)

86

«Киель» – марка средств бытовой химии.

(обратно)

87

«Никоретте» – жевательная резинка с никотином для лечения никотиновой зависимости.

(обратно)

88

«Листерин» – средство для ежедневного полоскания рта.

(обратно)

89

«Le Petit Bistro» – «Маленькое бистро» (фр.)

(обратно)

90

au poivre – с перцем (фр.).

(обратно)

91

Canard – утка (фр.).

(обратно)

92

Плантан – плод, по внешнему виду и вкусовым качествам напоминающий банан; часто используется при приготовлении десертов.

(обратно)

93

Aloha – привет (гавайск.).

(обратно)

94

Сохо – район Манхэттена в Нью-Йорке, известный фешенебельными магазинами и ресторанами.

(обратно)

Оглавление

Пролог

1…

2…

3…

4…

5…

6…

7…

8…

9…

10…

11…

12…

13…

14…

*** Примечания ***