характеризует написание через ‑
ѣ‑ [Срезневский III, 1432].
Менее оправданным представляется замечание В. М. Загребина, которого смущает тот факт, что «из всего кириллического алфавита сокращен только этот литтероним», причем сама форма
хѣръ «противоречит традиции старославянских сокращений», в которых, как правило, сохранялись начало и конец сокращаемого слова, опускалась же (или выносилась под титлом) его средняя часть, соответственно, «сокращение от слова
херѹвимъ скорее должно было выглядеть как
хрвмъ/
хрвимъ» [Загребин 2001, 106]. Следует, однако, напомнить, что ряд исследователей предполагают сокращения греческих слов по тому же нетрадиционному принципу в еще трех старославянских литтеронимах: глаголическом
ће из
ћеона,
икъ из
икономъ,
ѥръ из
аеръ [Vaillant 1955; Иванова 1969, 50—52].
Малоубедительной следует признать и этимологическую версию самого В. М. Загребина, рассматривающего слово
хѣръ как архаичную форму краткого прилагательного
сѣръ ‘серый’, не подвергшуюся влиянию второй палатализации. Причину этого явления В. М. Загребин усматривает в ареале происхождения искомой формы, из чего делается совершенно парадоксальный вывод: по мнению автора, старославянский литтероним берет свое начало на севере древней Руси, а именно — в Новгородской земле, поскольку «здесь и нигде больше во всем славянском мире не было процесса второй палатализации» [Загребин 2001, 107] (об отсутствии следов 2‑й палатализации см. [Глускина 1968, 20—43; Зализняк 1988, 164—177; 1995, 37—38]; сомнения по поводу архаичности [
к] в слове
кеп ‘цеп’ в [Чекмонас 1997, 82—96]).
По-видимому, наиболее правдоподобным следует признать этимологическое решение, в свое время предложенное Я. Гротом, рассматривавшим старославянский литтероним как заимствование из греч.
χείρ, мн.
χεῖρες :
χέρες ‘рука, руки, в том числе — сложенные крестом на груди’ (допускавшего, однако, также связь с греч.
χαῖρε ‘радуйся, здравствуй’) [Черных 2, 338]. В этом случае дифтонг греческого первоисточника позволяет объяснить наличие
ѣ, а не
е в славянской лексеме. В качестве косвенного подтверждения этой этимологии обычно приводится тот факт, что старое название соседней буквы кириллического алфавита
ферт < ст.-слав.
фрътъ также считается греческим по происхождению: от ст.-греч.
φύρτης ‘нарушитель спокойствия, беспокойный’ [там же]. Нельзя, однако, не отметить, что подобное сопоставление требует дополнительной аргументации: вполне логично предположить греческое происхождение наименования по отношению к звуку [
ф], который и сам по себе является заимствованием в системе славянского консонантизма, иное дело — название исконно славянского согласного [
х].
Думается, данное противоречие можно разрешить, если принять во внимание мнение ряда ученых, предполагавших использование в первоначальном славянском алфавите не одного, а двух обозначений упомянутого звука, сосуществование которых основывалось на том же принципе, что и наличие двух глаголических знаков для звука [
г]: первый — буква
глаголи — обозначал велярный звук [
г], общий славянской и греческой фонетическим системам, а второй — буква
ће (впоследствии
гервь) — палатальный [
ѓ], выступающий только в заимствованиях. Таким образом, один из знаков для звука [
х] также мог передавать велярный вариант, характерный для славянского консонантизма, и должен был, по-видимому, получить, как и в других подобных случаях, славянское название (предположительно — ст.-слав.
хлъмъ). Второй знак служил для передачи мягкого [
хʼ], чуждого славянской фонетике, и потому был назван не по-славянски:
хѣръ [Tkadlčik 1964, 182—193; Иванова 1969, 50—52]. Существование подобной пары обозначений в первоначальном варианте глаголицы предполагается и для третьего велярного согласного [
к] [там же]. Впоследствии, при создании кириллицы, для звука [
х] был сохранен лишь один знак, а соответственно, и литтероним
хѣръ, который и был унаследован русским языком вместе с церковнославянской азбукой.
По-видимому, именно заимствованный характер данного слова определил его относительную обособленность в лексико-семантической системе древнерусского языка: в ранних памятниках слово
хѣръ функционирует исключительно как литтероним [Ягич 1896, 318, 427], в том же значении оно отмечено в
Русской грамматике Лудольфа в 1696 г. (
cheer, см. [Черных 2, 338]). Однако, по мнению академика В. В. Виноградова, уже в старорусском языке развивается новое, метафорическое значение ‘косой крест (наподобие буквы
х)’, ср. в межевой грамоте начала XVI в.:
а на пенье признака два хера на кресте [Виноградов 1994, 526]. Вероятно, в то же время появляется производный глагол
херить ‘уничтожать или отмечать что-л. изображением креста или
хера, перечеркивать, зачеркивать’ [там же]. Судя по тому, что форма совершенного вида
похерить ‘перечеркнуть косым крестом’
Последние комментарии
5 часов 51 минут назад
13 часов 51 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад