Волчья королева (СИ) [Ирина Селиванова] (fb2) читать онлайн

Часть I. Глава 1

Вам знакомы первые мгновения после того, как все планы и мечты, уже почти воплотившиеся в жизнь, рушатся за несколько секунд? Это чувство растущей пустоты внутри, нехватка воздуха, звон в ушах? Тогда вы примерно представляете, в каком состоянии оказалась я.

— О-ох — только и смогла произнести я, изумленно глядя на отца. — Что ты имеешь в виду?

Я совсем не ожидала такого поворота, когда затевала разговор.

— Женечка, доченька, — произнес отец, ласково проводя рукой по моим тонким медно-рыжим волосам. — Прекрати так смотреть на меня. Что такого ужасного в Сибири?

На этот раз я действительно подумала, что ослышалась. Ещё полгода назад было решено отправиться на семейный отдых в Испанию. Разумеется, отец — сумасшедший археолог — был категорически против, но через несколько дней сдался. Нормального отдыха у нас не было с рождения моей сестры Леры.

Сколько себя помню, отец все свободное время посвящал безуспешным поискам неизвестно чего. Он был заядлым кладоискателем и пропадал неделями в экспедициях где-то в центральной России. Иногда ему удавалось найти что-нибудь стоящее, и это, похоже, мотивировало его все последующие неудачные годы. Хорошо, что он до сих пор не умудрился потерять должность преподавателя археологии и палеонтологии в университете, иначе мы бы давно оказались на улице. Поездки его, конечно, никто не финансировал, так что средства шли из семейного бюджета.

Помню, как однажды отец развернулся по дороге в аквапарк, не доехав пару кварталов, высадил нас у дома и уехал куда-то с такими же сумасшедшими, как и он сам. Тогда мама объяснила мне, обиженной до глубины души семилетней девочке, что недалеко от Москвы была найдена уникальная монета, год чеканки которой так и не удалось установить. Отец не хотел ничего слушать. Он отправился туда, заявив, что вернется с сотней таких же, и мы чертовски разбогатеем.

Появился он через три недели (летом, когда почти не было работы в университете, отец мог вообще не появляться дома). Грязный, небритый и с пустыми руками, но мама все равно приняла его назад. Тогда из-за его одержимости я лишилась праздника, а сейчас этот человек хотел увезти меня в Сибирь, где в лесу меня ждали замечательные каникулы в компании медведей.

Слегка потеснив подступающие к горлу слезы, я произнесла:

— Ну, пап, ты ведь шутишь, да? Какая еще Сибирь? Это же бред.

— Бред? — эхом повторил отец. — Солнышко, я серьезен, как никогда раньше! Вчера позвонил Виталий Геннадьевич и сказал, что в лесах совсем недалеко от Новосибирска была обнаружена монета, которую можно продать за бешеные деньги. А где есть одна, там будут еще, понимаешь? Похоже, клад какого-то помещика. Я читал про это… в какой-то книге. Кроме того, когда я в прошлый раз был там, мне удалось найти бесценные глиняные горшки…

— Пап, — попыталась перебить его я.

— Да, я знаю, что мы их так и не продали. А ещё там были ножи. Их, конечно, обнаружили до меня. Но я уверен, есть еще! Настоящие ножи из камня, которыми…

— Пап! — сорвалась я на крик, вперив в отца взгляд, полный настоящей ярости.

На этот раз мне удалось привлечь его внимание. Мои глаза настолько синие, что, когда я злюсь, кажутся черными, а это довольно-таки жутковатое зрелище. Папа смущенно опустил глаза.

У всех в нашей семье глаза карие, а волосы светлые. Я же — белая ворона с синими глазами и рыжими волосами, которые в комплекте смотрятся далеко не привлекательно. Люди редко смотрели мне в глаза, а друзья всегда подшучивали, что Медуза Горгона ушла на пенсию и я теперь работаю за нее. Как же хотелось, чтобы это было правдой: никого я не хотела превратить в камень так сильно, как сейчас отца.

— Женечка, почему ты так расстроилась?

Я сморщилась и отвернулась, чтобы не разрыдаться у него на глазах. Почему, ну почему мой папа никогда ничего не понимает? Разве было похоже, что я всего лишь «так расстроилась»? Да я была в ярости! Мне было больно и обидно, по большей части от того, что отец делал вид, словно ничего страшного не происходит.

— Женя, посмотри на меня, — ласково попросил отец, касаясь моего плеча.

Я развернулась и сделала все возможное, чтобы голос не дрожал.

— Пап, я перевелась в эту чертову гимназию, училась целый год, как проклятая, почти не гуляла с друзьями, ходила ко всем репетиторам, к которым ты просил меня ходить! В следующем году я выпускаюсь из школы. Неужели я не заслужила отдых, который хочу?

— Женя. — В его голосе уже чувствовались нотки раздражения. — Почему мама и Лера не закатывали мне таких скандалов?

— Да потому что ты обещал мне! — крикнула я. — Обещал, что мы полетим в Испанию! Что ты будешь с нами! Что отдохнешь от своей чертовой работы хоть на месяц!

— На этой чертовой работе я заработал деньги, чтобы купить тебе профессиональный фотоаппарат, который ты выпрашивала у меня неделями напролет и клялась, что будешь примерной девочкой до конца жизни! — ответил папа, тоже поднимаясь на крик. — В чем дело, юная леди, язык проглотила? Я оплачиваю нашу поездку, и я буду решать, где она будет проходить!

— Но папа! — закричала я, возмущенно всплескивая руками прямо у него под носом. — Почему ты ведешь себя, как чертов эгоист? Ясное дело, что ты получишь отпуск своей мечты, ну а мы чем должны заниматься, пока ты будешь день и ночь бродить по лесам со своим идиотским металлоискателем? Это не только твой отдых, черт возьми!

— Довольно, Евгения! — грозно ответил мне отец. — Решение уже принято, и ты не изменишь его своими демонстрациями. Ты еще не доросла, чтобы поднимать голос на отца. Сейчас договоришься и вообще будешь сидеть дома до конца лета.

Он смерил меня фирменным взглядом, а-ля «я тут главный», давая понять, что разговор закончен.

От его взгляда к горлу подступила тошнота. Я была готова кинуть в него что-нибудь, но тут щелкнул дверной замок, и в квартиру вошли мама и Лера. Малышка бросилась в радостные объятия отца, мама же смерила нас подозрительным взглядом. Я опустила голову, не желая встречаться с ней глазами.

— Витя, а что у вас тут происходит?

Я просто не могла держаться дальше.

— Мама, это все он! — проговорила я, и слезы градом хлынули из моих глаз. — Почему, мама? Я не хочу в Сибирь!

Из-за слез мне было плохо видно, но я услышала шаги, а потом нежные руки мамы ласково обвили мою спину. Она крепко прижала меня к себе и поцеловала в голову. Судорожно рыдая, я пыталась что-то сказать ей, объяснить, но мама тихо шикнула мне в ухо, давая понять, что все понимает.

— Женя, не расстраивайся, — примирительно сказала она, продолжая гладить меня по голове. — Папа всего лишь хочет объединить отдых и работу, чтобы после отпуска мы не испытывали недостатка в деньгах.

— Пусть копает в Испании, почему именно…

— И к тому же, — перебила меня мама. — Нам не придется мучиться с твоей чувствительной кожей. Ты прекрасно знаешь, что сказал врач. Как мы будем справляться с твоими ожогами в Испании?

У меня с детства был фотодерматит — аллергия на солнце — так что я не могла долго находиться на прямых солнечных лучах, рискуя к вечеру покрыться жуткими волдырями. И даже эти волдыри никогда не превращались в загар. Кожа слезала, и я опять становилась бледной, как поганка. Это, в компании с цветом глаз, и отличало меня от нормальных людей. А для ненормальных как раз подходил тот отдых, что мне уготован.

— Как тебе такой аргумент? Тебе в Сибири будет намного лучше. Там ведь свежий воздух, природа и…

— Как мне такой аргумент? — эхом переспросила я, не давая ей закончить. — Я хотела эти дурацкие ожоги! Да хоть бы я вся ими покрылась, неважно! Я уже просто не могу без моря! Папа пообещал нам поехать в Испанию только потому, что хотел отвязаться! Ему все равно, куда мы хотим поехать. Не хочу я слышать, что так будет лучше! Достало! Я ухожу к Софье.

С этими словами я почти выбежала из комнаты, сунула ноги в любимые сиреневые кеды, схватила ключи и ушла, громко хлопнув дверью. Никто и не подумал останавливать меня.

Я быстро зашагала по лестнице, временами перепрыгивая через несколько ступенек сразу и выбралась на улицу с выражением лица, будто несколько лет провела в тюремном заключении. Вдыхая теплый сухой воздух, я едва снова не разрыдалась.

Нужно было срочно отвлечь себя, поэтому я, как и сказала родителям, направилась в сторону виднеющегося вдали желтого дома. Несколько песен успели сменить друг друга в плеере, прежде чем я неторопливо остановилась возле подъезда Софьи и набрала номер её квартиры. Послышался щелчок, дверь открылась, и я молнией взлетела на третий этаж.

Подруга стояла на пороге в длинной отцовской футболке, и я вдруг с ужасом осознала, что сама убежала в потертых домашних шортах и в футболке с бабочками, которую мне подарили лет шесть назад. Софья усмехнулась, увидев эту футболку, и пустила меня в квартиру.

— Ну и что у тебя на этот раз? — прямо спросила она, словно я каждый день прихожу к ней со своими проблемами.

— Меня увозят в Сибирь, Совушка! — выпалила я, назвав подругу прозвищем, которое наш класс дал ей, когда мы были совсем детьми.

— Вместо Испании? — удивленно спросила подруга, мгновенно поняв, о чем я говорю.

Мне оставалось только кивнуть, потому что глаза снова были на мокром месте. Вот так всегда — дашь волю слезам, а потом не можешь остановиться, хотя плакать уже нет смысла.

— Держись, Женька, — сочувственно проговорила Совушка, хотя я так и не ответила на её вопрос. — Я знаю, как сильно ты ждала эту поездку. Ну, убиваться так уж не надо. Ты выглядишь так, будто кто-то умер. Подумаешь, Сибирь. Я уверена, ты преувеличиваешь.

Я изумленно взглянула на Софью. Вот тебе и поддержка. Я пришла в надежде услышать, что мой отец совершенно не прав и я обязательно должна получить отпуск своей мечты, а в итоге мне предлагали смириться и наслаждаться тем, что имею. Возможно, я дала бы такой же совет на ее месте, но смотреть со стороны и выдавать умные мысли — это одно, а быть вынужденной отступить и признать поражение — совсем другое. Слезы хлынули из глаз, и я принялась бессильно вытирать их тыльной стороной ладони.

— Соф, я так не могу! Мне достался самый ужасный отец на свете!

— Не правда, — покачала головой подруга, вставая и подсаживаясь в мое кресло. — Все бывает гораздо хуже. Некоторые люди не могут позволить себе даже в Сибири отдохнуть.

— Лучше бы мы дома остались, — покачала головой я и шмыгнула раскрасневшимся носом. — Вот что я там буду делать? Ловить рыбу в ледяной реке? Играть в догонялки с медведями? Или пойду с папой лес искать эти идиотские монеты?

— Не говори ерунды, Женя, — протестующе покачала головой Софья. — Вы ведь не будете жить в какой-нибудь избушке посреди лесной чащи. Только представь, вы поселитесь в деревушке, по соседству будет жить потрясающий парень. Шикарная фигура, белая сверкающая улыбка, до тошноты милый характер. Вы вместе будете коротать вечера, потом влюбитесь, ты, наконец-то, первый раз поцелуешься, а когда вернешься домой, будешь еще полгода плакать и рассказывать, что он твоя судьба и тебе нужно срочно в Сибирь. Хотя кому я тут рассказываю! Ты знаешь, как это обычно бывает.

— Очень смешно. Ты прекрасно помнишь, что романтика — это не по моей части.

— Это потому, что ты до сих пор ни в кого не влюбилась!

— Да причем тут это вообще?

— Хорошо, — пожала плечами Софья. — Давай продолжим искать плюсы. Я уверена, в Сибири живут крутые ребята. С ними рыбу ловить будет куда веселее. К тому же, какая там природа! Привезешь нашей биологичке пару жучков.

Я закатила глаза и провела рукой по выпавшей из хвостика пряди волос. Я была далеко не самой тихой девочкой в классе, но в новой компании мне всегда было сложно начинать разговор. Представляя картину, как я пытаюсь познакомиться с полудикими жителями из какой-то полудикой сибирской деревни, я прослушала все, что говорила Софья, и очнулась только тогда, когда она помахала рукой у меня перед лицом.

— Евгения, ты неисправима, — фыркнула Софья и резко схватила меня за ногу.

С громким визгом я съехала с кресла, но быстро спохватилась и всем телом навалилась на подругу, уже готовившуюся прыгнуть на меня. Совушка укусила меня за плечо, вывернулась, схватила с кровати подушку и сильно ударила меня ей по голове. Не успев ни за что схватится, я с грохотом старого дубового стола упала на спину.

— Ох!

С победным криком Софья хотела сесть на меня сверху, но я снова быстро вскочила, схватила её за обе ноги и опрокинула на кровать. Выхватив подушку из рук подруги, я закрыла ею ей лицо и села на ноги.

— Сдавайтесь, сер! — радостно воскликнула я.

Софья смеялась и безуспешно пыталась вырваться из моих рук.

— Стерва! — фыркнула Софья, когда я, наконец, слезла с нее.

Я с удовольствием снова приземлилась в свое измятое кресло.

— Воронова, ты весишь тонну!

— Кто бы говорил! Мне кажется, у меня сотрясение.

— Зато теперь ты не выглядишь так, словно тебя сейчас вырвет.

После такой встряски, мысли встали каждая на свое место. Больше не было безумного роя, который так и норовил разорвать мою голову на тысячу маленьких головок. Теперь я могла хотя бы думать и не начинать снова реветь, как последняя тряпка.

— Ну? — спросила Софья, будто прочитав мои мысли. — Ты больше не истеричка-комнатный фонтанчик?

— Ох, не знаю, — глубоко вздохнула я, прикрывая глаза. — Все кажется таким нереальным, что даже думать об этом не получается. Я не могу представить, что со мной будет в Сибири.

— Но ведь это так здорово! — удивленно воскликнула подруга. — Зачем вообще нужно это море, где все тысячу раз были и куда можно съездить в любое время года? Тебя же ожидает полное приключений путешествие в неизвестный мир!

Я фыркнула, недовольно косясь на Совушку. Она с таким энтузиазмом расхваливала Сибирь, словно готова была сейчас же позвонить родителям и заявить, что вместо Греции едет со мной. Я же с каждой секундой все больше и больше чувствовала, что привычный мир начинает рушиться, а все знакомые и любимые возводят перед собой защитные стены, не желая пропускать меня сквозь свою идеальную броню. Никогда еще я не чувствовала себя такой маленькой и всеми покинутой. Мне хотелось забиться в какой-нибудь угол и ждать там, пока обо мне все забудут.

С другой стороны, во мне просыпалось что-то, похожее на интерес. Совушка была права: меня ждал совершенно неизвестный мир. Все могло пойти очень плохо, но и очень хорошо тоже могло, и я уже начинала осознавать, что не хочу терять эту возможность.

— Ладно, поеду я в эту Сибирь, — сказала я, глядя в глаза подруге. — Будь, что будет, да? На море мы можем поехать следующим летом.

— И правильно, — кивнула Совушка. — В следующий раз твой папа точно не посмеет увезти вас не понятно куда, теперь он будет тебя бояться.

Возможно, она была права, а пока мне придется радоваться тому, что есть. Лишний год ничего не изменит. Море не высохнет, и солнце не исчезнет.

— Ладно, Совушка, — вздохнула я, поднимаясь с кресла. — Ты, как всегда, меня успокоила, и теперь я пошла дальше разбираться с родителями. Не знаю, что они там решили, но, судя по всему, мы уезжаем через несколько дней.

Наскоро попрощавшись с бабушкой Софьи, я выбежала из подъезда и быстрым шагом направилась в сторону дома. Не очень-то хотелось светиться на улице в домашней одежде: рядом жили две мои одноклассницы-близняшки, главные сплетницы школы. Заплаканная Женя в старой одежде была бы их лучшим номером.

Через несколько минут я уже стояла возле входной двери нашей квартиры и думала, что сказать родителям. Я чувствовала себя злой и виноватой, а эти чувства не были хорошими советчиками при таких разговорах.

Наконец, собрав все свое мужество в кулак, я повернула ключ в замке и вошла в квартиру. В коридоре никого не было, но из зала доносились приглушенные голоса. Медленным шагом я направилась туда.

В зале собралась вся семья. Мама, как я и предполагала, сидела на диване с синим платочком в руках и тихо всхлипывала, отец мерил комнату большими шагами, а Лера была занята игрой в куклы. Все замерли на своих местах, когда я появилась в дверном проеме.

Остановившись возле границы порога, я не знала, что делать дальше, потому что никогда не попадала в подобные ситуации. Глаза нервно метались от одной фигуры к другой. Мама первая оправилась от всеобщего ступора и бросилась ко мне. Теплые руки обволокли мою спину, а потом она крепко прижала меня к себе.

— Женька! — радостно воскликнула Лера. — А я думала, что больше не придешь!

Я закрыла глаза и вдохнула знакомый запах мамы: легкий отголосок шампуня в волосах, аромат постиранной одежды, а также соблазнительный запах муки и сахара.

— Что это была за выходка, Евгения? — послышался над ухом гневный голос отца. — Твоя мать рыдала целый час! Где ты была?

Я не спешила отвечать на его вопросы, продолжая нежиться в ласковых объятиях мамы. Я могла бы простоять так целую вечность, но тут жесткая ладонь схватила меня за плечо и грубо оттолкнула в сторону.

— С кем я разговариваю, Евгения? — прокричал отец.

— Я не собираюсь перед тобой отчитываться, — ответила я, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал от страха.

Отец был явно удивлен таким ответом. И, судя по его возмущенному и наполненному злобой взгляду, сейчас должно было произойти что-то такое, что потом нельзя будет так просто исправить. Я твердо смотрела в глаза человеку, который дал мне жизнь, и понимала, что буду стоять так до конца. Обычно я трусила, когда папа начинал ругаться, но сейчас во мне бушевала злость, которая подпитывала мое сердце, не давая страху проникнуть в него.

К сожалению, или к счастью, между нами встала мама.

— Хватит, Виктор, — твердо сказала она, хотя слезы ещё не высохли на её щеках. — Твоя дочь вернулась. Это главное. В конце концов, это мы с тобой виноваты. Женечка должна была узнать о поменявшихся планах гораздо раньше и не в такой обстановке.

Я открыла рот для того, чтобы сказать, что мама, разумеется, ни в чем не виновата, но она продолжила, не дав мне и рта раскрыть.

— И не говори мне, что думал о другом повороте событий. Ты, милый, отлично знаешь, насколько бывают вспыльчивы и обидчивы подростки в её возрасте. Разве ты был не таким? Тут нужно терпение, а ты только кричишь. Нельзя же в этой жизни всего добиваться только криком!

Отец, к моему удивлению, покорно склонил голову, признавая свое поражения, и я, с явной неохотой, тоже расслабилась.

— Отлично, — кивнула мама и повернулась ко мне. — Мы все понимаем, Женя, но впредь ты должна лучше контролировать свои эмоции. Знаешь, в твоем возрасте я вела тайный дневник. Когда меня кто-то злил, обижал или же наоборот радовал, я сразу бежала к своей заветной тетрадке и долго выводила в ней аккуратные буковки, снимая душевное напряжение.

Я едва сдержалась, чтобы не скривиться, и сдержанно кивнула матери. От представления самой себя, пишущей и рисующей сердечки в тетради, хотелось смеяться. Я никогда не сходила с ума по всему этому и не собиралась, помня, как глупо вели себя подруги, влюбляясь в очередного «мальчика, который со мной к репетитору ходит».

Настало время сказать о своем решение. Вернее, о том, что я согласна на ихрешение.

— Родители, — торжественно начала я, хотя и приходилось выдавливать каждое слово сквозь зубы. — Мне жаль, что так получилось. Да, я вспылила, но теперь поняла, что была не права. В общем, я готова ехать в эту вашу Сибирь, чтобы слиться с природой, или что там ещё делают…

— Милая, ты не должна извиняться, — покачала головой мама и выразительно посмотрела на отца. — А вот кое-кому не помешало бы.

— Да, — кивнула отец, неловко потирая правой рукой залысину на голове. — Прости меня, дочка, наверное, я погорячился.

«Можешь не стараться» — мстительно подумала я, прекрасно понимая, что говорит он это только потому, что мама велела ему сделать это.

— Все в порядке, — ответила я и даже не попыталась выдавить улыбку. — Когда мы вообще уезжаем?

— Пятнадцатого июня, — ответила за папу мама. — У тебя ещё целых восемь дней, чтобы побыть с друзьями.

Это звучало так, словно потом меня ждала казнь.

— Хорошо.

Разговор высосал из меня последние силы. Многозначно кивнув родителям, я быстро скрылась в своей комнате. Наконец оставшись одна, я в отчаянье приставила руки ко лбу и, съехав вниз по дверному косяку, так и осталась сидеть на полу.

— Ну же, ты чего, а? — шептала я. — Ведешь себя, как полная идиотка. Неужели, Женя, ты так расстроилась только из-за моря? Черт с ним. Дело ведь в другом. Или ты просто сходишь с ума.

Спустя минут пять, нехотя, я поднялась с пола и завалилась на мягкую кровать, которую безумно любила ещё со времен своего детства. Вообще-то, до меня на ней спала ещё моя бабушка, но потом родители заменили в ней некоторые детали и придали приемлемый вид. С тех пор я не могла заснуть ни на какой другой кровати и никому не позволяла спать на своей.

Сейчас, окунувшись в свое родное мягкое пространство, я почувствовала себя лучше. Правда, не доставало ещё одной важной детали. Слегка дрожащими руками я достала из кармана мобильник, проигнорировалаSMS-ку от другой подруги, сунула в уши наушники и включила музыку на полную громкость. Любимая мелодия растворила окружающий мир в чудесных звуках, помогая мне отгородиться от всех проблем.

Блеклые картины замелькали у меня перед глазами, пока песни сменялись одна за другой. Я видела поле, себя с фотоаппаратом, небольшого белого лиса, улыбающегося мне слегка кривоватой из-за клыков улыбкой, и много полупрозрачных фигур. Мы вместе пробирались сквозь бесконечный океан вереска, преследуя невидимую цель, пока долгожданный снег, словно бальзам на душу, не повалил с пасмурного неба.

Никогда бы не подумала, что снег вызовет во мне такой прилив энергии. Вместе с едва видимыми существами и прыгающим с места на место лисом, я ловила белые хлопья, а они, в свою очередь, таяли невероятно медленно, тихо напевая мелодию на своем языке. Трепещущие голоса пели о свободе, о счастье, о силе, о скорости, о вечности. Слова проникали в меня, принося с собой то безудержную радость, то робкое волнение.

Безумно счастливая, я стала подпевать им, совершенно не зная слов. Фигуры, сотканные из утреннего тумана, вокруг меня исполняли поистине потрясающие трюки: взмывали в воздух и, кружась, опускались на землю, словно перышки. Каждый раз, когда их утонченные тела проходили сквозь меня, я чувствовала странный прилив эйфории, от которой учащалось сердцебиение, захватывало дыхание и темнело перед глазами.

Спустя какое-то время я вдруг поняла, что порхающему снегу не нравится моя одежда, что все хотят видеть меня в истинном виде. Стоило только подумать об этом, как шорты и футболка исчезли, а я осталась стоять в чистом поле полностью нагая.

Странно, но мне не было холодно. Более того, я испытывала обжигающий жар в груди. От моего вида лис закинул голову и что-то радостно провыл. Не знаю зачем, я присела в реверансе, а он склонил голову мне в ответ. Странная связь промелькнула между нами, но я не успела схватиться за нее, потому что лис рванул вперед. Натянув на лицо улыбку «32 зуба», я стала кружиться и бегать вокруг порхающих фигур.

Без одежды я оказалась ближе к духам, и экстаз от их прикосновений только усилился. Песня все не прекращалась, и я чувствовала себя настолько счастливой, что хотелось поделиться своей радостью с каждым в этом мире. Мои движения были достойны грации настоящей балерины. Руки и ноги двигались слажено, чувствуя каждую нотку в песни снежинок. Несколько раз мне даже удавалось оторваться от земли и, подобно полупрозрачным фигурам, подняться в воздух. Тогда духи подхватывали меня, доставляя неописуемое удовольствие, и уносили еще выше.

Я чувствовала, что принадлежу этому миру и что он сам принадлежит мне.

Все закончилось в один миг, когда моей руки коснулось что-то, явно не принадлежащее вселенной моих сновидений.

— Пора вставать, Женя, — ласково прозвучал голос мамы у меня над лицом. — Доченька, почему ты спишь голая?

— Что? — удивленно спросила я, мгновенно распахнув глаза.

Пытаясь согнать остатки волшебного сна, я села и едва не вскрикнула, поняв, что действительно лежу полностью голая. Шорты и футболка валялись на полу.

— Прости, мам, — виновато улыбнулась я, всеми силами стараясь скрыть свою растерянность. — Мне было… Лень вечером искать пижаму.

Мама смерила меня веселым взглядом и кивнула в сторону шкафа, на двери которого висела моя любимая ночная рубашка, которая, кстати, передалась мне по наследству от бабушки вместе с кроватью. Она мне нравилась, несмотря на старый и потрепанный вид. В ней я была похожа на Киру Найтли из первой части Пиратов Карибского моря.

Щеки порозовели ещё больше. Я была готова провалиться сквозь землю от смущения, хотя до сих пор не понимала, почему вдруг события из сна перенеслись и в настоящий мир. Я никогда не лунатила и даже не разговаривала во сне! К счастью, мама только подмигнула мне и вышла из комнаты, напоследок добавив:

— На завтрак я приготовила оладьи, дорогая. Надеюсь, ты покушаешь.

Я кивнула, а когда мама вышла и захлопнула дверь, кинулась натягивать одежду.

«День только начался, а все нормальное уже летит к чертям» — усмехнулась я про себя, снова заваливаясь на кровать и натягивая одеяло на голову.

Глава 2

Как бы смешно это ни звучало, но все мои обещанные восемь дней с друзьями полетели коту под хвост. И почему? Потому что я простудилась! Честное слово, только я могу слечь с температурой во время сорокоградусной жары.

Мама всячески пыталась развлекать меня, пока я сидела, завернувшись в теплый плед, пила горячий чай с лимоном и пялилась в телевизор. Разумеется, я ценила её внимание, но горькая обида царапала и без того больное горло.

Так что, когда очередным утром я проснулась почти здоровой, злость на несчастную судьбу была такой сильной, что я решила до Сибири вообще не выходить из дома. Из друзей ко мне заходила только Софья, постоянно таская с собой своего парня, который после минутного общения вызывал у меня рвотный рефлекс. Денис — просто слабоумный кретин с большим запасом неуместных пошлых шуточек. Не проходило и минуты, чтобы я не хотела забыть о приличиях и пару раз окунуть его головой в лужу, предварительно засунув в рот мыло. Софья же встречалась с ним уже второй год и была счастлива. Может, это и есть любовь, когда не видишь, какой козел на самом деле твой избранник.

Сегодня все утро я сидела за столом в своей комнате, пытаясь нарисовать в старом ежедневнике улыбающуюся мордашку белого лиса из своего сна. К сожалению, художник из меня никудышный. Пришлось признать это, когда после трех лет обучения в художественной школе, я не смогла, или не захотела, сдать переходные экзамены. Однако в данном случае неприязнь к карандашу была все же меньше желания хоть как-то сохранить воспоминания о ночном путешествии.

День пролетел незаметно, и потом всю ночь я не могла уснуть. Ворочаясь с одной стороны на другую, я думала о предстоящем путешествии, но ничего утешительного найти не могла. Стоило только прикрыть глаза и забыться, как серые тени начинали метаться из стороны в сторону, приобретая странные угрожающие формы. Казалось, по телу еле заметно скользят их щупальца, обвиваются вокруг шеи, ласкают уши. Мои конечности сковывал ужас, и мне оставалось только в панике хватать ртом воздух.

В итоге, когда ровно в шесть прозвенел будильник в соседней комнате, я так и не сомкнула глаз. Ужасно подавленная, я встала с кровати и подошла к зеркалу, хотя мама ещё не вошла будить меня.

Выглядела я просто невыносимо. Красные припухшие глаза, огромные синяки под ними, которые на моей бледной коже оказались чертовски заметными, и спутанные, словно воронье гнездо, волосы. И внутри все было ничуть не лучше. Хотелось сесть на пол и закрыться от всего остального мира.

Конечно, я не позволила себе такой роскоши.

Я потратила почти десять минут, придавая волосам человеческий вид, но непослушные пряди продолжали торчать во все стороны. Психанув и швырнув расческу в другой конец комнаты, я заплела одну косу и вышла из комнаты. Мама и папа были на кухне и негромко переговаривались, сидя за столом.

— Доброе утро, дочка, — поприветствовала меня мама.

— Надо же, сама проснулась, — хмыкнул папа, попивая горячий кофе. — Что это с тобой?

В таком подавленном состоянии я даже не нашла сил огрызаться, хотя до сих пор не простила его.

— Была жуткая бессонница, — призналась я, опуская голову на стол. — Всю ночь глаз не сомкнула.

Никто не придал моим словам значения.

В десять утра мы всей семьей сидели в коридоре на сумках и прокручивали в памяти, снова и снова, какие вещи мы взяли, а какие забыли.

— Все, Тань, — устало вздохнул отец. — Нужно идти в машину, а иначе опоздаем на поезд.

Ну, вот и все. Следом за всеми я вышла из квартиры. План действий был следующий: два дня в поезде до Новосибирска, три-четыре часа от автовокзала до деревни. По поводу того, что мы не летим на самолете был отдельный скандал, но я снова проиграла.

Внизу нас ждало такси. Молодой водитель деликатно забрал у меня сумку с вещами, положил её в багажник и помог забраться на заднее сиденье иномарки. Я полностью проигнорировала его косые взгляды, потому что прекрасно знала, что выгляжу, как ведьма, а значит у него не все в порядке со вкусом.

Улицы потекли одна за другой, и мысли у меня были такими же тоскливыми, как и песни в плей-листе.

Но ведь люди не едут в отпуск в таком настроении. Назовите меня сумасшедшей, но я была уверена, что не вернусь из Сибири такой же Женей. Что-то важное изменится во мне. И больше мне не будет места в мире других людей.

Мы зашли в поезд спустя вечность, и через несколько минут он тронулся.

«Сибирь — не такое уж плохое место», — твердила я себе, пока родители затеяли мелкий спор, в какое место поставить сумку с едой.

У нас проверили билеты, и я поспешила укрыться на верхней полке.

— Ты уже ложишься спать? — удивленно спросила мама.

— Просто хочу полежать, мам. Говорила ведь, что всю ночь не могла уснуть.

Я отвернулась ото всех, уткнувшись в стену, засунула наушники и включила музыку. Наверное, мне следовало хоть немного вздремнуть, но ничего не получалось, и это стало порядком действовать мне на нервы.

Провалявшись на полке ещё около часа, я буквально силой заставила свое сознание погрузиться в сон. Но даже в сновидениях мне не было покоя. Не успела я сбежать от реальности, как вокруг заклубился густой туман. Он сковывал движения и поглощал все звуки, так что невозможно было услышать даже самый громкий крик. Озираться по сторонам не было смысла, я не видела ничего дальше вытянутой руки.

Медленными шагами я двигалась вперед в надежде хотя бы случайно наткнуться на выход. Сердце бешено стучало в груди, и меня не покидало чувство, что кто-то слушает его стук.

Туман рассеялся быстрее, чем я сделала еще один шаг, словно кто-то сдул его, как пар, идущий от горячего чая. Дальше время остановилось, и я тоже перестала дышать. В следующее мгновение вокруг меня уже кружили жуткие существа, липкие от собственной слюны и яда, сочившегося из шипов по всему телу.

Ноги подкосились, и я с беззвучным криком упала на колени. Один из них двинулся прямо на меня, вытягивая вперед длинную худую руку. Я не могла закричать, увернуться или броситься бежать. Меня парализовал не только страх, но и что-то еще.

Существо словно бы насмехалось надо мной, приближаясь маленькими, неспешными шагами. Я смотрела на него, но видела лишь очертания, словно нас отделяло полупрозрачное стекло.

Стоя на коленях, я наблюдала, как с каждым шагом рука становится все ближе и ближе. Она целилась мне прямо в сердце.

Это произошло внезапно, когда я думала, что существо еще далеко. Рука врезалась мне в грудь, пронзая ребра. Боли не было, но по всему телу прошел электрический разряд, окончательно парализуя конечности. Я поняла, что теряю контроль над сознанием. Последнее, что я помню, это черный коготь, с невыносимым хрустом пронзающий мне сердце. А потом я проснулась и изо всех сил зажала рукой рот, чтобы не завизжать на весь поезд. За окнами темнело.

Я долго лежала, не в силах восстановить дыхание. Потом дрожащими пальцами я попыталась коснуться груди, но ощутила жуткую боль и отдернула руку.

Нельзя было, чтобы меня видели в таком состоянии. Я осторожно перевернулась на другой бок и приоткрыла глаза. Мама и Лера мирно спали на одной из нижних полок, на другой отец разгадывал кроссворд.

Облегченно вздохнув, я перевернулась на спину и принялась осторожно массировать грудную клетку. Боль медленно уходила и превращалась в легкое покалывание.

По ощущениям только что пережитый ужас сильно походил на недавнюю прогулку с духами: словно меня вынули из собственного тела и перенесли в какой-то другой мир.

Через некоторое время проснулись мама и Лера, и вскоре разбудили меня, чтобы поужинать.

Все с удовольствием уплетали лапшу и весело болтали, мне же кусок в горло не лез. Как можно думать о еде, когда во сне тебя преследуют жуткие монстры и хотят выкрасть из груди твое сердце?

— Почему ты не ешь? — спросила мама, заметив, что я тереблю в руках вилку и не решаюсь опустить её в лапшу.

— Не хочу, — призналась я.

— Евгения, сколько можно, — подал голос отец, неправильно поняв смысл моего ответа. — Мы уже в поезде, и ничего не изменишь! Сколько можно дуться по этому поводу!

— Папа, я не… — начала оправдывать я, но отец стукнул кулаком по столу, давая понять, что не желает ничего слушать.

— Отлично, — фыркнула я. — Ну и пожалуйста! Думай, что хочешь, а есть я не хочу, потому что не голодна.

— Женя, ну ведь нужно поесть хоть чуть-чуть, — забеспокоилась мама.

— Все нормально, мам.

— Ты не заболела? — снова спросила мама, прикасаясь губами к моему лбу. — Вроде бы, нет. А живот не болит?

Вскоре мне удалось от них отделаться.

Я не спала всю ночь, вздрагивая каждый раз, когда проваливалась в легкую дремоту. Только под утро мне удалось ухватить несколько часов здорового сна.

Проснувшись, я увидела в окне густую лесную чащу, и страх только усилился. Теперь я точно ничего не понимала. Пугал меня не сам лес. Было чувство, словно в его сердце затаилось что-то враждебное, неправильное, готовое причинить мне вред. Оно скрывалось, следило за поездом и заставляло мое сердце ежесекундно ускорять темп.

Остальные были в полном порядке, и я решила, что теперь действительно схожу с ума. Когда-то я читала, что беспричинный страх является одним из главных признаков подступающего сумасшествия.

Я хотела домой. Так сильно, что готова была биться в истерике. А еще я боялась, что, когда через восемь часов мне придется сойти на перрон, мой рассудок откажет окончательно, и родителям придется отвезти меня в больницу с острым психическим расстройством.

Скованность движений на пару с невыносимой, давящей на мозг жарой меня добивали.

Все оставшееся время я читала, но даже тогда ни на секунду не могла выкинуть из головы свои придуманные страхи.

В девять пятнадцать вечера наш поезд остановился на вокзале Новосибирска, и мы выбрались на перрон. За час до этого моя паранойя растаяла без следа, так что я даже чувствовала некий прилив сил.

Мы взяли такси и доехали до центрального автовокзала.

— Так, мы с вами едем до Перетовки, — сообщил отец и продолжил, словно кому-то было дело до его слов. — Виталий Геннадьевич находится там уже несколько дней и успел снять нам отличный домик. А завтра мы уже отправимся на поиски. Такой интересный маршрут. Никогда еще так высоко не забирался. Там ведь и горы есть. Вот красота!

Зарядки на телефоне, к моему большому разочарованию, хватило только на половину пути, поэтому оставшееся время пришлось тупо смотреть в окно. Для меня было в новинку, что дорога пролегала через самый настоящий лес. Деревья, едва виднеющиеся в темноте, словно великаны, вздымали руки-ветви вверх, к небесам, сплошь затянутым темными тучами.

В деревню мы въехали в полной темноте. Она нас встретила угрюмым молчанием и узкими улочками, где едва мог проехать вроде бы маленький автобус.

— Конечная! — объявил водитель, и оставшиеся несколько пассажиров, включая нас самих, засуетились на своих местах.

Мы спешно покинули транспорт и пересели в машину Виталия Геннадьевича, который тепло поприветствовал родителей и по очереди обнял меня и Леру.

Дядя Виталик был старым другом отца и всей семьи. Не имея собственной семьи, он ни раз праздновал с нами Новый год, всегда приходил на дни рождения и интересовался по телефону нашим с Лерой здоровьем. Они с папой вместе учились в университете, а позже они стали вместе преподавать и заниматься археологией. И пусть сейчас из-за него я лишилась нормального отдыха, он всегда был для меня родным человеком.

Наконец, машина замерла перед воротами самого обычного домика, и мы выбрались наружу. Холодный воздух пробрался сквозь мои шорты и топик, отчего тело довольно вздрогнуло.

— Жень, Леру и проходите внутрь, — сказал мне Виталий Геннадьевич. — Там должно быть открыто, ключи у меня!

Я кивнула, закинула на спину рюкзак, взяла сестренку под руку и застучала кедами по деревянному крыльцу. Дверь со скрипом отворилась, и я бесстрашно шагнула во внутреннюю темноту, параллельно стараясь нащупать на стене включатель и не угодить в паутину.

Когда лампа зажглась, я оглядела представшую перед нами комнату. Похоже, это был зал. Довольно большой, с деревянным столом в центре. Вся мебель, а именно выцветший диван, деревянная тумбочка и небольшой шкаф, была старая. Справа располагались окна с занавесками в цветочек, а также несколько стеллажей с книгами.

— Женя, тут прям как у бабушки в деревне, правда? — спросила Лера, оглядывая комнату распахнутыми глазами.

— Правда, — кивнула я. — Пошли, ребенок, посмотрим, что тут ещё есть.

Я распахнула следующую дверь, и мы оказались на кухне. Две оставшиеся комнаты были спальнями.

Та, что поменьше была очень уютной: квадратная, с двумя большими окнами. Справа от двери стояла односпальная кровать, после нее возвышался комод с пятью отделениями, а на нем разместились ветхий телевизор и настольная лампа. Слева стоял маленький журнальный столик и большая, упирающаяся в потолок стенка, на полках которой должны были располагаться различные сувениры, книги и журналы, но сейчас ничего не было. В самом углу, куда всегда падал свет от окна, на стене висело небольшое, сильно запыленное зеркало.

Как только выгрузили сумки, дядя Виталик сразу уехал. Пожелав родителям и сестре спокойной ночи, я вошла в свою новую комнату и захлопнула за собой дверь.

Лежа на кровати и глядя в потолок, я долго не решалась закрыть глаза, представляя, как чудовища поджидают меня на границе сна и реальности. Но не спать еще сутки я просто не могла, поэтому убедила себя, что не узнаю, пока не попробую, и стала думать о чем-то светлом и прекрасном. Завтра ожидался трудный день, но пережив его, я на шаг приближусь обратно к дому.

Сон подкрался незаметно, и даже гроза, так яростно разразившаяся посреди ночи, не смогла его нарушить.

Глава 3

Я открыла глаза, когда кукушка на старых настенных часах пробила полдень. Звук эхом отразился у меня в голове, немного побаливающей от переизбытка сна.

Поднявшись с постели, я замерла на несколько секунд, стараясь собрать все отрывки воспоминаний в единую картину. Ясно одно — в данный момент я находилась в Сибири. Об этом мне говорили старая пыльная мебель, сладкий запах зелени в воздухе и крики жителей деревни за окном. Кроме того, недавно я чуть не лишилась рассудка. К счастью, сейчас эти бесплодные страхи исчезли, и даже ночью мне удалось поспать без кошмаров. Однако, выкинуть их из памяти не представлялось возможным.

Я не знала, что ждать от предстоящего дня, поэтому планировала подольше поваляться в кровати.

— Женя! — вдруг прогремел на весь дом грозный голос отца. — Ты сегодня собираешься вставать или нет? Я не понимаю, как можно быть такой ленивой?

Крик отца спустил меня с небес на землю. Чтобы в нашей семье удалось хоть немного отдохнуть в своей удовольствие?

Во избежание ещё одной ссоры, я поспешила на кухню.

— Милая, — улыбнулась мама, увидев меня в дверях. — Не слушай его. Все-таки у тебя каникулы, и ты можешь спать столько, сколько захочешь. Папа бесится, потому что не успевает на работу.

Папа явно растерялся из-за того, что был выставлен виноватым.

— Виталий Геннадьевич ждет меня через час, Тань! Предлагаешь мне тебя одну оставить? Да от Жени никакой помощи не дождешься. Дай ей волю, она бы весь день валялась в постели.

С этими словами он скрылся в спальне.

Я проигнорировала обоих и направилась к сумкам, чтобы найти зубную щетку.

— Он тут на работе, Женя, — сказала мне мама.

— Как будто я не знала, что так будет. Где моя щетка?

— Уже в бане. Приведи себя в порядок, а потом мы позавтракаем и все тут уберем.

Не ответив, я вышла из дома.

Дверь со скрипом захлопнулась, и в лицо мне ударил поток прохладного свежего воздуха. Слепящее солнце заставило меня закрыть глаза, так что первые мгновения проводником в новый мир мне послужил нос. В Сибири пахло совершенно по-другому: сочной, не обожжённой солнцем травой, полевыми цветами и лесными ягодами, домашним скотом, молоком и мокрой землей. Эти запахи не просто витали в воздухе, он был пропитан ими насквозь. Не померк даже запах ночной грозы. Ароматы смешивались, усиливая друг друга, и опьяняли такого неопытного городского жителя, как я. С каждым вздохом, я чувствовала цветочную сладость на губах. Этим воздухом хотелось не дышать, а пить его из деревянной кружки на рассвете где-нибудь высоко в горах.

Мои глаза, наконец, привыкли к яркому солнцу. Дворик, который я не успела разглядеть вчера ночью, оказался не совсем большим и даже уютным. От дома из красного выцветшего кирпича до бани тянулись три бельевые веревки. Слева от крыльца, возле самого забора, росло большое дерево с широким стволом, ветви которого создавали купол, укрывающий от дождя и жары кучку дров, а на одной из самых толстых веток были подвешены веревочные качели.Сзади великана я заметила веревку небольшого гамака, другой стороной прикрепленного к крыше пристроенного гаража.

От нечастого использования баня совсем не пахла баней. Это был сухой, прохладный сарай, служивший домом для различных насекомых. Горячей воды внутри тоже не оказалось, так что я, скрипя зубами, вылила на себя несколько ведер ледяной воды, лишь бы избавиться от запаха поезда.

— Ну, как тебе банька? — спросила мама с надеждой в голосе, когда я вернулась в дом.

— Даже теплой воды нет, — бросила я через плечо, направляясь к себе в комнату.

— Жень, подожди.

Мама мягко взяла меня за локоть и повернула к себе.

— Ты ведь понимаешь, что делаешь хуже? Прекрати видеть во всем только плохое. Ты не маленькая, не надо показывать свой характер.

— Мам, отстань, пожалуйста. Не хочу об этом говорить.

— Думаешь, родители ничего не понимают? Я знаю, что каждое дерево здесь тебе противно. Так и будет, пока ты не позволишь себе отпустить обиду и злость. Знаю, это сложно, но чем дольше ты прячешься, тем сложнее потом вернуться назад. Сейчас ты, возможно, не понимаешь, но представь, как будешь жалеть, если весь твой отдых будет таким.

С каждым словом мама медленно пробивала мою броню из безразличия. Главное в этом занятии — успеть вовремя, так как однажды человек сам становится броней, за которой прятался, и не может опустить эти стены даже при всем желании.

Я понимала, что мама права, но не могла позволить ей догадаться об этом из-за своей подростковой гордости.

— Это очень интересно, мам, но давай не будем об этом?

Похоже, мои слова прозвучали неубедительно. Мама расплылась в улыбке и обняла меня.

— Ну, вот и отлично. Иди буди сестру, будем завтракать.

Я кивнула, не в силах сдержать ответную улыбку, и направилась в комнату родителей, где в центре широкого дивана, укутавшись в одеяло прямо с головой, спала Лера.

Я неслышно легла рядом и легким движением руки стянула одеяло с головы.

— Просыпайся, ребенок, — мягко прошептала я, легонько укусив сестренку за ухо. — Солнышко давно позавтракало, а ты все ещё спишь!

Лера завозилась на постели, пихая меня своими маленькими ручками в знак протеста. Тогда я решила прибегнуть к более серьезным мерам и принялась за щекотку. Сестренка громко завизжала и перекатилась к стене.

— А ну-ка, просыпайся! — воскликнула я и снова стала щекотать сестру. — Просыпайся, просыпайся, просыпайся!

Она сдавленно захихикала и принялась безуспешно вырываться.

— Проснулась? — спросила я, прекращая щекотку.

Лера отрицательно покачала головой, но сонный взгляд сменился задорным огоньком.

— Отлично, — удовлетворенно сказала я. — Главная принцесса из королевства Сибирь соизволит пойти на завтрак?

— Соизволит, — со смехом кивнула Лера и позволила мне поднять её на руки.

На кухне мама во всю занималась приготовлением завтрака.

— Усаживайтесь, девочки.

Стул смешно скрипнул и прогнулся под моим весом.

Завтрак был сегодня немного скромный. Мама не успела приготовить ничего, кроме бутербродов с плавленым сыром и омлета, но я была безумно благодарна ей и за это. Желудок ещё вчера вечером свело от голода, а сейчас я чувствовала просто звериный аппетит.

— Очень вкусно, — блаженно протянула я, разжевав во рту первый кусочек омлета. — Ты чудо, мам!

Поели мы быстро, а потом принялись за уборку. Пришлось как следует повозиться, прежде чем дом стал пригодным для жилья. Мне даже стало интересно, когда последний раз здесь появлялись люди, и вообще, кто додумался сдавать дом в такой маленькой деревне?

Мы закончили перед самым обедом и занялись приготовлением курицы. Мама умело уводила нашу дружескую беседу подальше от несостоявшейся поездки в Испанию и моих ссор с отцом.

— Не хочешь прогуляться? — предложила мама, когда я после обеда пристроилась на диване с книгой.

Хотела ли я? Конечно, хотела. Этот таинственный мир за окном манил, но в то же время пугал меня. Я боялась, что он не примет меня, и люди будут провожать взглядом, словно белую ворону.

— Я уверена, небольшая прогулка пойдет тебе на пользу, — снова подала голос мама, когда поняла, что я не собираюсь отвечать.

— Да, наверное, ты права. Пойду немного побегаю.

Мама утвердительно закивала, и я решительно поднялась с дивана. Нельзя было позволять страхам вновь завладеть мной. Второго такого приступа я бы просто не выдержала.

Я очень надеялась, что не забыла дома свою спортивную форму и кроссовки, но, к счастью, они оказались в сумке. Бег — единственный вид физической активности, который меня хоть как-то привлекал, так что дома я почти каждый день ходила на ближайший стадион.

Совершенно иной мир развернулся перед моими глазами, когда я выскользнула за калитку. Я словно попала куда-то в волшебное королевство, где царил покой и безмятежность. Даже у бабушки в деревне все куда-то спешили, на кого-то кричали, что-то делали. А здесь словно уменьшили скорость воспроизведения фильма. Люди двигались плавно, общались друг с другом тихо и выглядели опрятно. Никаких грязных шорт и порванных футболок, детей, играющих в лужах, и навоза в центре дороги.

Едва я сделала несколько шагов от калитки, как на меня тут же обратились несколько пар заинтересованных глаз. Это были не враждебные взгляды, а скорее удивленные и заинтересованные, словно у меня было две головы. Было видно, что туристов эти люди видят крайне редко, если вообще видят.

Я медленно побрела вдоль забора по траве, оглядываясь по сторонам. Домики у всех были небольшие, но уютные и красивые, с красивыми заборчиками, расписными ставнями и просторными дворами. Туда-сюда носились кошки и собаки, гоготали гуси, смеялись дети и старики. Привязанные к деревьям козы невозмутимо щипали траву, а мальчишки, сторожившие их, важно насвистывали какую-то мелодию. Все казались такими счастливыми, что я невольно позавидовала их умею любить жизнь такой, какая она есть.

Улица, по которой я шла, закончилась перекрестком, и я свернула налево, стараясь как можно прочнее заложить в памяти маршрут. Свежий воздух ласково щекотал легкие, и дышать полной грудью было одно удовольствие. Глазам было непросто привыкнуть к такому разнообразию оттенков зеленого, и я с любопытством различала все новые и новые цвета.

Тем временем улица вывела меня к концу деревни. Я сразу же поняла это, потому что граница четко очерчивалась, а сразу за домами начиналась настоящая непроходимая лесная чаща. И когда я говорю непроходимая лесная чаща, именно это оно и означает. Толстенные деревья стояли так плотно друг к другу, что корни, находившиеся на поверхности, переплетались друг с другом, а крона совершенно не пропускала солнце. На редких пяточках земли росли кусты папоротника и ежевики, большинство стволов были оплетены вьюнами, а корни — мхами. Казалось, стоит мне ступить туда, как тут же цивилизация потеряется из вида, и я буду вечно блуждать среди чернеющих стволов.

Я всегда любила леса, часто гуляла по ним в горах, когда приезжала в гости к бабушке, чувствовала себя в своей тарелке, когда родители выбирались на пикник, но этот лес был другим. Я никогда прежде не видела и не чувствовала ничего подобного.

Здравый смысл подсказывал мне оставаться на месте или вообще повернуть назад, но я, поддавшись любопытству, медленно двинулась вперед и остановилась возле последнего дома.

Когда же я успела стать такой трусихой?

— Давай, Женя, — сказала я себе, вглядываясь в чащу. — Тебе ещё месяц жить рядом с этим лесом. Ты должна перебороть себя. Стоит только закричать, и тебя тут же спасут.

Стараясь повторять про себя последнюю фразу, я оставила за спиной первые деревья и, к счастью, увидела тропинку немного левее зарослей калины. Едва не поскользнувшись на очередном покрытом мхом корне, я неуклюже добралась до небольшой дорожки. Казалось, она была прорублена здесь топором и кто-то постоянно подрезал корни деревьев, которые так и норовили захватить тропу назад в свой лесной плен. Под громкие удары сердца, я побрела по ней все дальше в чащу, заставляя себя держать голову прямо и не оглядываться.

Когда, как мне показалось, прошло достаточно времени, я остановилась и нерешительно обернулась. К моему глубокому счастью, деревня хорошо проглядывалась сквозь деревья, хотя и была довольно далеко. Я не потерялась.

Почувствовав себя гораздо лучше, я села прямо на землю, не заботясь об одежде, и принялась нежно перебирать пальцами зеленые травинки. Казалось, что я попала в настоящее зеленое царство. Куда не глянь, виднелись диковинные, незнакомые мне растения, но все они терялись на фоне густой, сочной травы.

Наконец-то, мои придуманные страхи окончательно развеялись. На душе стало легко и спокойно.

Я просидела на тропинке, наверное, чуть больше получаса. Я просто думала, мечтала, иногда напевала шепотом какую-то песню. Здесь не было Софьи, которая никогда не понимала мою связь с природой, не было мамы и Леры, которым можно вручить премию, как главным разрушителям тишины. Здесь были только я и лес, причем были мы как будто на равных. Я не чувствовала себя неловко, а он, в свою очередь, принял меня, как доброго гостя.

Ужасно не хотелось возвращаться назад, но я все равно нерешительно поднялась и отряхнулась. Не стоило огорчать маму поздним приходом в самый первый день.

Выйдя из леса, я хотела добраться до дома легким бегом, но из-за угла дома совершенно неожиданно вылетел какой-то местный парень и, хотя у него было достаточно места, чтобы увернуться, врезался в меня.

— Ай, — взвизгнула я, внезапно очутившись на земле. Левый бок начало саднить.

— Ого, как неловко получилось, — послышался голос с фальшивыми виноватыми нотками.

Надо мной стоял парень лет семнадцати-восемнадцати, с симпатичными чертами лица, носом-картошкой, непримечательными серыми глазами и каштановыми волосами. Он улыбался и дружески протягивал мне руку, однако глаза как-то хитро щурились, причем явно не от солнца, которое уже спряталось за деревней. На его неровных зубах я увидела брейкеты.

Нерешительно, я взяла его за ладонь и поднялась.

— Ты что, вообще ничего не видишь? — попыталась изобразить возмущение я.

— Сам не понимаю, как такое чудо не увидел, — засмеялся парень. — Ты просто такая миниатюрная и хрупкая. Я тебя случайно не поранил, малышка? Дашь взглянуть?

Он оглядел меня, словно симпатичную вещь. Я почувствовала почти физически, как его глаза пробежались по моему лицу, скользнули по груди, талии и остановились на ногах. Фыркнув, я демонстративно отдернула футболку. Он сразу чем-то напомнил мне Вадима: обычно он так смотрел на всех девчонок, не важно, рядом Софья или нет.

— В следующий раз очки одень, — резко сказала я. — Раз уж ты меня не видишь, то как ты тут еще все животных не растоптал?

Парень снова засмеялся, ничуть не скрывая, а скорее наоборот, выставляя напоказ свой брейкеты. Я уже собралась с силами, чтобы резко толкнуть его плечом и пройти мимо, как вдруг лицо парня изменилось: вместо веселья на нем отразился страх.

— У тебя кровь.

Я не чувствовала боли, но все же принялась осматривать руки и ноги.

— Да вот здесь же.

В следующую секунду я оказалась в его объятиях.

— Ой, или показалось.

От парня неприятно пахло потом и давно не стиранной одеждой так, что меня едва не вырвало. К счастью, он не попытался удержать меня силой, и я сразу же вырвалась, метнув на него свирепый взгляд.

— Только попробуй еще раз ко мне прикоснуться! — прошипела я, стараясь сделать голос как можно более грозным, но в нем все равно слышался страх. В конце концов, мы были вдвоем, возле самой чащи, а на деревню уже ложились сумерки. Что стоило этому парню просто заткнуть мне рот рукой и утащить в лес?

— Да расслабься ты, малышка. Думаешь, я тебя трону?

— Что тебе нужно?

— Да так, с пацанами видел, как ты вчера приехала. Крутая тачка! — как ни в чем небывало сказал парень. — Ты в деревне никого не знаешь. Можем исправить. Меня Сашка зовут. А тебя?

— А мне пора, — съязвила я. — Извини, не знакомлюсь на улице.

— Ха-ха, я же ведь все равно все узнаю! Тут моя территория.

Яфыркнула и еще раз отряхнула футболку, специально оттягивая время.

— Ну, а что вы здесь делаете, скажешь?

— А тебе-то что?

— Сказал же, просто интересно. Давно к нам никто новый не приезжал. Даже дальних родственников мы всех знаем. И тут ты, такая вся из себя, сплошная загадочность и очаровательность, как королева. Я знаком со всеми девчонками в округе, и твоя королевская кровь не делает тебя особенной. Давай же, хватит строить недотрогу. Как тебя зовут?

— Отвали, понял? Не собираюсь я с тобой разговаривать, лучше дай мне пройти!

Саша закатил глаза и провел рукой по волосам.

— Но ты ведь даже не знаешь, что теряешь! Такого тебе ни один твой богатенький дружок не предложит. Давай же, принцесса! Пойдем, покажу тебе одно место…

Я пришла в ужас от такого откровенного нахальства. В какую передрягу я успела попасть в первый же день?

— Уйди от меня! — возмущенно воскликнула я. — Я буду кричать!

И я действительно собиралась сделать это, если бы Саша не прекратил.

— Да что же вы все такие сложные, городские?

— Слушай, ты, если тебе так интересно, иди и спроси у моего отца.

Глупо, но даже почти в семнадцать я продолжала верить, что папа может все, что папу должны все бояться. Сашу, казалось, мой ответ завел в явный тупик.

— Мне пора, — снова повторила я. — Удачи в расследовании.

— Увидимся, когда я узнаю твое имя, таинственная незнакомка. Ты не пожалеешь, обещаю, тебе повезло повстречать меня!

— Не могу сказать, что было приятно познакомиться

С этими словами я решительно прошла мимо парня и быстрыми шагами направилась в сторону дома. Медленно и глубоко дыша, я всеми силами старалась унять предательскую дрожь. Похоже, сегодня придется обойтись без пробежки. Не хотелось столкнуться с ним после наступления темноты.

Неужели в первый же день я успела нажить себе врага? А мне предстояло провести в этой деревне еще целый месяц! Что успеет предпринять Саша за это немаленькое время? Я постаралась отогнать от себя эти мысли, но домой вернулась не в лучшем расположении духа.

Вся семья, включая отца, который вернулся со своей первой экспедиции с какими-то монетами, сидела за столом на кухне и с аппетитом уплетала жареную курицу. Первой увидела меня мама и радостно помахала рукой, приглашаю к столу. В памяти всплыл наш утренний разговор, и я поняла, что если сейчас снова сяду за стол в плохом расположении духа, поссорюсь с отцом и буду всю ночь проклинать свои летние каникулы, хуже от этого будет только мне самой.

Выкинуть из головы инцидент перед лесом оказалось на удивление легко, и я присоединилась к семье. Мы разговаривали и смеялись около часа, а потом разбрелись по своим комнатам. С превеликим удовольствием я опробовала на деле гамак. Отец пообещал мне завтра провести туда провод и подключить лампочку, чтобы я могла читать, когда стемнеет.

Сегодня я просто валялась на нем без дела. Смотрела на звезды, не уставая поражаться их необычайной яркости, накручивала на пальцы нити гамака, мечтала о всяких глупостях.

К полуночи похолодало. Под громкое стрекотание кузнечиков я вошла в дом. На кухне остался лишь отец, погрузившийся в чтение какой-то книги.

В моей комнате было прохладно, потому что перед уходом я намеренно оставила окно открытым. Стянув с себя одежду, я накинула ночную рубашку и с разбегу запрыгнула на кровать. Под одеялом оказалось тепло и уютно. Вечер прошел как нельзя лучше, и я чувствовала себя безумно счастливой. Мысль о том, что этот день был только первым, не давала улыбке покинуть лицо.

Глава 4

Боль. Невероятная боль в груди. Она затуманивает взор, проникает в самые отдаленные уголки сознания, сжигает все на своем пути. Там, где находится сердце, у меня сияет глубокая дыра. Кажется, что время остановилось, и все только ждут, что я упаду. Под ногами нет опоры, но я продолжаю держать в руках чью-то невероятно теплую руку. Не отпускаю, хотя что-то сильное неуклонно тянет вниз. А внизу ничего. И от этого становилось не страшно, а больно. Еще больнее. С каждым мгновением.

Где-то далеко я слышу какой-то шепот. Стук крови в ушах заглушает его. Я даже не могу разобрать, откуда он доносится: снизу, где ничего нет, или сверху, где все уже исчезло. Я боюсь отвлечься на этот шепот и потерять контроль. Я борюсь с болью и держусь за руку; кровавая пелена застилает глаза.

Мне хочется только одного — кричать, чтобы мне ответили, почему именно я? В чем я провинилась, что заслужила такой участи? Но никто не может сказать мне этого просто потому, что я не могу открыть рот и задать вопрос вслух. Удивительно, что у меня вообще получается думать о чем-то, помимо этой боли.

Мне кажется, будто самую важную часть вырвали прямо с корнем, но кто-то настырно пытается удержать меня от падения. Так уж страшно умирать? Кажется, что терпеть эту невыносимую боль куда сложнее. Почему бы не покончить с этим раз и навсегда?

Внезапно поднимается ветер. Края рваной раны начинают колыхаться от его дуновения, словно вместо кожи у меня шелк. К горлу подступает тошнота. Я понимаю, что все бесполезно. Но это рука… Теплая, как солнышко. Мне до безумия не хочется отпускать ее. Можно ведь потерпеть еще немного. Я хочу сжать эту ладонь в благодарность за то, что та не дает мне упасть, и даже прикладываю неземные усилия, чтобы поднять голову и посмотреть на нее. И тут вдруг до меня доходит, что мой спаситель падает вместе со мной. Я открываю рот в беззвучном крике отчаянья. Все во мне съеживается, странное чувство накрывает с головой. Я чувствую себя волчицей, защищающей своих детенышей. Я не могу позволить ему погибнуть из-за меня.

Пытаясь вырвать свою ладонь, я молю его отпустить, спасать свою жизнь. Но язык не слушается. А он, словно назло, только сильнее сжимает мою руку.

Уже не важно, что произойдет со мной. Я должна спасти его во что бы то ни стало. Я родилась, что спасти его.

Но ветер усиливается, тьма рассеивается, и мы встречаемся с концом.

Я села на кровати, изо всех сил вцепившись в грудную клетку. В легких не было воздуха, перед глазами все плыло, казалось, что я все еще падаю.

Не могу сказать, сколько прошло времени. Когда ко мне вернулось чувство ориентации, я поняла, что визжу на весь дом, как блондинка, которой на новую блузку пролили вишневый сок. В зале зажегся свет.

— Женя, что произошло?! — с криком влетел ко мне в комнату папа.

Я резко зажала руками рот. Из глаз хлынули слезы.

— Я… А… Просто… — я замолчала и сделала глубокий вдох. — Это… Просто кошмар, пап, все хорошо.

— Посмотри на меня! Ты вся бледная! И плачешь!

— Все нормально. Прости, что разбудила, — я попыталась улыбнуться, но губы дрожали, и остановить слезы не было сил.

— Хочешь, чтобы я остался с тобой? — мягко спросил отец. — Или, может, свет включить?

— Ничего не нужно, пап, уже все хорошо.

Он пробубнил что-то еще, но потом все же ушел, оставив дверь слегка приоткрытой. Я встала, на шатающихся ногах подошла к ней и закрыла. На обратную дорогу сил не хватило, поэтому пришлось сесть прямо на пол.

— Ох, — прохрипела я, запустив обе руки в спутанные, влажные от пота волосы. — Сколько же можно, черт возьми.

Уже несколько дней прошло с тех пор, как мы поселились в этой деревне, и каждую ночь меня мучили разные кошмары. Они не повторялись, и от этого засыпать каждый вечер было только страшнее.

Воздух в комнате уже давно пропитался моим страхом. Сейчас, как никогда, я ощущала его тяжесть и напряжение вокруг себя. Я быстрыми шагами приблизилась к окну.

Холодный воздух хлынул в лицо, когда рама со скрипом отворилась. Я закрыла глаза и немного приоткрыла рот от наслаждения. Легкий ветер встряхнул мои волосы, и в ответ они разлетелись по телу шелковистыми прядями. По рукам побежали мурашки. Я дышала полной грудью, стараясь впитать ночную прохладу в каждую клеточку своего тела. Сонное состояние быстро прошло, и я села на подоконник, свесив ноги во двор.

Тело само потянуло меня вниз. Трава, растерявшая все дневное тепло, была холодной и влажной. Ступая аккуратно, чтобы не напороться на какой-нибудь камень, я добралась до гамака и плюхнулась в него, свернувшись калачиком. От внезапно появившегося груза он провис и начал медленно раскачиваться. Было так тихо, что я слышала, как веревка, привязанная к дереву, еле слышно скрипит.

На небе горели многочисленные звезды, и я стала с восхищением рассматривать их, чувствуя как в груди все сжимается в предвкушение чего-то необычного.

На улице было довольно холодно, но безветренно. Я почти не чувствовала мороза, но кожа все равно покрылась мурашками. В воздухе витали тысячи запахов, и вместе они смешивались в опьяняющий коктейль, который я не только пила, но и купалась в нем.

Думая о том, что будет, если уснуть прямо в гамаке, я медленно раскачивалась в разные стороны, продолжая наблюдать за белыми точками на черном небе. Вдруг одна из них сорвалась с места и прочертила на темном полотне светящийся путь.

— Падающая звезда! — радостно прошептала я. — Пожалуйста, избавь меня от этих кошмаров.

Услышав мое желание, небесное светило погасло и скрылось за горизонтом, будто его и не было. До того момента я никогда в жизни не видела падающих звезд.

Через какое-то время меня начало клонить в сон, но я понимала, что если усну, то не проснусь до полудня, а мне не хотелось, чтобы мама нашла меня в таком виде и начала задавать вопросы.

Так я и лежала. Думала, мечтала, временами проваливалась в легкую дремоту, но всегда просыпалась от шорохов за забором. Когда полоска света появилась на горизонте, я, наконец, почувствовала легкий озноб и поднялась с гамака, чтобы вернуться в дом.

Я почти добралась до своего окна, когда сзади меня, в горах, вдруг послышался громкий волчий вой. Я резко обернулась, как будто надеялась увидеть животное перед собой, но впереди была лишь темнота.

С каждой секундой вой все больше и больше становился похожим на визг. Так далеко… Но я ощущала его в сердце. Мне хотелось сорваться с места и броситься в лес.

Молчание. Мое сердце не успело пробить несколько ударов, как клич о помощи повторился. Мои колени задрожали, а шею покрыл холодный пот. Такой жалобный, одинокий. Он звал меня.

— Черт, — шептала я, пытаясь обхватить себя дрожащими руками. — Черт, черт, черт.

Я бросилась было к воротам, не в силах справить с паникой, но затормозила через несколько шагов. Вой все звал и звал меня, повторялся снова и снова. Но я заставила себя оставаться на месте. Я знала, что не могу помочь.

Мгновение спустя все прекратилось. Тишина грубо вернула себе законные права. Не выдержав, я до крови прикусила губу, развернулась и бросилась к окну. Подняв раму, я влезла в комнату, сильно покарябав ногу о старый торчащий гвоздь.

— Черт, — повторила я, глядя на кровь, медленно стекающую по голой ноге. Рама с глухим стуком упала вниз. — Черт!

Побоявшись, что звук мог потревожить родителей, я быстро забралась в кровать, стараясь поддерживать одеяло так, чтобы оно не испачкалось о покарябанную ногу. В доме было тихо, но я все равно переждала несколько минут.

Убедившись, что все спят, я вскочила и зажгла маленькую лампу. Рана на ноге оказалась совсем не большой, но, похоже, глубокой. Кровь тонким ручейком почти дотекла до пятки. Пришлось долго рыться в сумке в поисках ватных тампонов. Брызнув на один из них дешевыми духами, я протерла всю ногу, а потом бережно промокнула саму рану. Она тут же защипала, но я, морщась, мужественно продолжала свое дело до тех пор, пока не остановилась кровь.

Наклеив самый неприметный бежевый пластырь, я с облегчением забралась в кровать и укрылась одеялом с головой. Очень скоро стало трудно дышать, но я все равно не высовывала голову, не желая быть частью внешнего мира.

Так я и уснула. А открыла глаза на удивление бодрая и веселая. Кошмары оставили меня в покое.

На часах было 11:25.

— Больше не было кошмаров? — вместо «доброе утро» услышала я от отца.

Я счастливо помотала головой и чмокнула его щеку.

В бане я первым делом вылила на себя тазик ледяной воды. Теперь это вошло в мою ежедневную практику.

Я поела без всякого удовольствия, всей душой надеясь, что сегодня смогу уйти из дома на весь день и устроить мини-поход в горы. Но мама словно специально решила разрушить мои планы.

— Женя, мы думали поехать сегодня в Новосибирск, пройтись по магазинам. Что думаешь?

— Мама! — застонала я. — Ты ведь знаешь, что я хотела сегодня подняться в горы. Мы не можем перенести поездку на завтра?

— Ты собралась в лес? — строго спросил папа.

Совсем поникнув, я кивнула и опустила глаза в свою тарелку. Ну кто меня только за язык тянул?

— Тогда тебе стоит взять мой навигатор, — подмигнул мне отец, и я изумленно вытаращила глаза.

На меня смотрело совсем другое лицо. Веселое, с озорными искорками в глазах и улыбкой на лице. Мама тоже удивленно взглянула на папу, явно озадаченная его поведением.

— Правда? — неуверенно спросила я.

— Разумеется, Женя, — кивнула отец. — Я уже несколько раз поднимался в эти горы, там безопасно. После такой ночи тебе нужно развеяться.

— Спасибо, папа! — радостно воскликнула я.

— Ну ладно, — фыркнула мама. — Весь сегодняшний день ты можешь быть свободна. Только у меня два условия.

Я кивнула и выжидающе посмотрела на маму.

— Во-первых, ты должна будешь прийти домой не позже одиннадцати. И во-вторых, Лера должна будет пойти с тобой.

Весь мой пыл мгновенно поник.

— Почему я всегда должна ее развлекать?

— Даже не начинай. Если ты хочешь пойти в лес, сестра должна пойти с тобой.

— С ней я не смогу добраться туда, куда могла бы попасть без нее!

— Отлично, — усмехнулась мама. — Так мне будет даже спокойнее!

Я раздраженно фыркнула.

— Кстати, — вдруг заговорил отец. — Вчера ночью я слышал вой. На горе волков нет, но все равно будьте осторожны, не забредайте далеко в лес.

Отец ошибся. Вой как раз-таки доносился с горы.

Во рту стало сухо, словно в пустыне, и я поспешила сделать большой глоток чая. Значит, не одна я вчера слышала тот жалобный крик о помощи. Неужели отец тоже боролся с желанием бросить все и помчаться в лес так быстро, как только можно? Я искоса взглянула на него, но папа невозмутимо смотрел в газету.

Пришлось встать и подойти к раковине, а иначе родители точно бы заметили перемену в моем лице.

— Хорошо, пап, — пробубнила я, споласкивая тарелку. — Мы не будем заходить далеко.

— Славно, — улыбнулась мама. — Собирайся, а я пока покормлю Леру.

— Я оставлю навигатор на столе, — добавил отец. — Только не потеряйте его!

Я кивнула и поспешила скрыться в своей комнате. Слишком взволнованная, чтобы сидеть на месте, я принялась перебирать вещи в поисках чего-нибудь подходящего для похода. Сегодня мне хотелось уйти от цивилизации как можно дальше, несмотря на запрет отца. Я знала, как стирать маршрут из навигатора.

По идее, чувство самосохранения должно было подсказывать мне, что подниматься в горы опасно, что там действительно могут быть волки, но ничего такого не было. Наоборот, я безумно хотела именно туда и именно из-за воя, услышанного ночью.

Горы были невысокими, и подняться на них не составит труда даже Лере. Я очень надеялась, что нам удастся добраться до вершины и посмотреть на безграничные сибирские леса с высоты.

Когда я вышла из комнаты, мама и Лера уже ждали меня возле оставленного отцом навигатора.

Мы быстро добрались до места, где я недавно столкнулась с Сашей. За последним домом сразу начинался лес.

— Мы полезем на гору?

— Ага, — утвердительно кивнула я. — Не страшно?

Лера отрицательно покачала головой и первой шагнула в зеленое царство. Я немедленно последовала за ней, и приятная тень спрятала нас от палящего солнца. Деревенский воздух сразу же сменился лесным. Никогда не устану вдыхать этот чудесный аромат! Он был настолько полон жизни, что тело буквально на глазах наполнялось энергией.

Первые несколько минут мы шли молча, и я внимательно рассматривала деревья, параллельно удивленно поглядывая на молчавшую сестру. Обычно рот Леры закрывался только тогда, когда она ела, смотрела мультики или о чем-то думала. Исключая два первых варианта, я дружелюбно спросила:

— О чем думаешь?

— Тут красиво, — отозвалась малышка, поднимая голову к небу. — Я бы хотела тут жить.

Её слова заставили задуматься и меня. Каково это? Как живут люди, у которых над головами не смыкаются верхушки многоэтажных домов? Они счастливы, имея возможность ежедневно прогуливаться по тенистому лесу, такому загадочному и неопознанному?

Ни одного ответа я не знала и потому выкинула все эти мысли из головы, снова растворившись в окружающей природе. Как же хорошо я себя чувствовала.

— А что мы будем делать? — спросила Лера, пытаясь повиснуть на моей руке.

Мне нужно было придумать что-то увлекательное.

— Ты ведь знаешь, что это волшебный лес? Здесь живут феи и эльфы, которые исполняют любое желание! Сейчас они знакомятся с нами, поэтому мы с тобой должны вести себя хорошо, иначе они не захотят выходить к нам.

Сестренка радостно захлопала в ладоши.

— Мы идем к ним? Правда?

— Да, принцесса. Мы идем в горы, — с трепетом в голосе ответила я. — Помнишь, мы смотрели на них из окна?

— Так далеко? — с изумлением переспросила сестренка, округлив свои и без того круглые глаза.

— На самом деле, это только издалека так кажется. Главное — это сделать первый шаг!

Сестренка закивала и замолчала на какое-то время, высматривая эльфов. Воспользовавшись затишьем, я снова окунулась в звуки природы. Бесконечные шорохи, шелест листьев, шум ветра, раскачивающего кроны деревьев, растягивали мои губы в нелепой улыбке. В голове не укладывалось, что за каждым листиком скрывалась жизнь. Она ползала, прыгала и летала, не обращая никакого внимания на двух не особо тихих девочек.

Мы поднимались довольно долго, и Лера нисколько не отставала от меня, но через полчаса непрерывных вопросов остановилась и доложила:

— Есть хочу!

Я подавила смешок и подошла к ней, снимая с плеч рюкзак.

— Ну, тогда давай поедим, — согласилась я.

— А как же поляна? Я хочу загадать желание!

— Я тоже проголодалась. А до поляны нам еще идти и идти. Боюсь, что не дотерплю и съем по дороге эту маленькую вкусную девочку!

Я принялась щекотать сестренку, пока та, сквозь громкий смех, не запросила пощады.

— Я устала, — захныкала малышка, когда съели свои порции бутербродов и снова пустились в путь. — Долго ещё до гор?

— Мы уже на горе, глупая, — рассмеялась я. — А на вершине будем совсем скоро.

Я сверилась с навигатором. Он показывал, что мы прошли уже больше четырех километров, а до первой скалистой вершины осталось ещё два с половиной.

— Через полчасика мы будем смотреть на мир с высоты, как птички, — доложила я сестре, и взяла её за руку. — Если сильно устанешь, я возьму тебя на ручки.

Девочка возмущенно покачала головой, и мы снова начали подъем. Лера шла медленнее, чем раньше, и спотыкалась в два раза чаще. Я пожалела, что решила взять её с собой так далеко. В конце концов, даже мои ноги уже с трудом переступали через толстые корни деревьев, сплошь устилающие землю, а что уж говорить о четырехлетнем ребенке.

Пришлось все-таки посадить её на спину, взяв рюкзак в руки. Идти было чертовски трудно, но от этого цель казалась еще желаннее. Деревья стремительно редели, а вместо земли под ногами уже были камни. С одной стороны, я была счастлива, но с другой, приходилось не спускать глаз с дороги, а иначе падение и плачевный результат мне обеспечивались.

Вообще, я всегда была довольно неуклюжая и постоянно разбивала коленки, но эти качества прекрасно компенсировали быстрота. Ни один парень в классе не мог догнать меня.

— У тебя спина жесткая, — пожаловалась Лера.

Я усмехнулась и подкинула её чуть выше.

— Прости, ребенок, — ответила я, тяжело дыша.

— А мама говорила тебе, чтобы ты побольше ела!

С каждым шагом подъем становился все круче, камни становились все больше, а за деревьями уже виднелось голубое небо.

— Давай, дальше сама, — пропыхтела я, опуская сестру на один из больших валунов. — Мне нужно передохнуть.

— Я побежала вперед!

— Беги, но только смотри под ноги и не упади, — разрешила я, опускаясь на корточки и тяжело дыша.

Лера радостно закивала и быстро понеслась вверх по склону, словно совсем недавно это не она жаловалась на усталость.

Глядя вслед сестре, я облокотилась на камень, а потом вытянула вперед усталые ноги. Джинсы были старые и потрепанные, поэтому мне было их не жалко. Блаженное чувство окутало мои икры, и я позволила себе даже прикрыть глаза.

К сожалению, минута отдыха прошла несказанно быстро, и мне пришлось подняться и заковылять следом за сестрой. Маленького сорванца уже не было видно, и я стала взволнованно оглядываться.

— Лера, — не выдержав, закричала я, прижимая ладони ко рту.

В ответ мне последовала тишина, и сердце забилось чаще.

— Лера! — во весь голос крикнула я, лихорадочно оглядываясь в поисках знакомой фигуры.

Ничего. Только ветер воет на вершине и какое-то маленькое существо скребется в кустах. В голове промелькнула ужасная картина: Лера с переломанной шеей внизу какого-нибудь оврага, но я заставила себя выкинуть из головы эту чушь.

— Лера! Лера, где ты? — снова закричала я, пытаясь отогнать плохие мысли.

— Женя, — послышалось впереди, и я едва не упала на землю от облегчения. — Женя, иди сюда! Тут так классно!

— Вот ведь глупый ребенок, — под нос проговорила я, направляясь в сторону, откуда доносился голос сестры.

Мне показалось, что я уже рядом, как вдруг довольно далеко от меня послышался полный ужаса крик сестры. Я замерла всего на секунду, крик продолжался. Сорвавшись с места словно ужаленная, я бросилась сквозь папоротник туда, откуда доносились вопли Леры.

Не думаю, что был день, когда я бегала быстрее, чем сейчас. От открытого пространства меня отделяли только несколько метров леса и густые кусты терновника. Раздался новый пронзительный визг, и я, не задумываясь, бросилась сквозь колючие ветви, ловко перемахнув через выпирающий корень векового дуба.

Выскочив из леса на открытое пространство, я ожидала увидеть окровавленную или раздавленную Леру, окруженную дюжиной волков, но перед моим взором появилась совершенно здоровая и невредимая сестра со стеклянными от страха глазами.

— Женя, — закричала малышка и бросилась ко мне в объятия.

Упав на колени, я крепко прижала к себе сестру и стала судорожно хватать ртом воздух. Наши с ней сердца бились в одном и том же бешеном ритме.

— Что случилось, малышка? — спросила, не отпуская её от себя.

Сестренка разрыдалась и ничего не смогла ответить. Я чувствовала, что если сейчас помедлю, то потом может случиться что-то непоправимое.

— Скажи мне, что произошло, — твердо сказала я, поднимая голову сестры за подбородок. — Что тебя так напугало? Скажи, Лера.

— Там, — начала сестренка, громко всхлипывая. — Там кто-то лежит. Мертвый! Он… Он весь в крови! И вокруг тоже кровь… И…

Она снова разрыдалась.

— Что? — удивленно распахнула глаза я.

— Там человек… И столько крови! Женя, он мертвый! Побежали отсюда!

Я едва не схватила ее и не сорвалась с места.

Случилось что-то плохое, нужно было увести сестру как можно дальше от всего этого. Но в то же время какое-то странное чувство проснулось во мне. Оно заставило меня взять себя в руки и спокойно сказать Лере:

— Тихо, тихо. Ты покажешь мне, где это?

Малышка несколько секунд не сводила с меня глаз, которые из-за расширенных зрачков казались черными, но потом все-таки кивнула и крепко взяла мою руку. Я старалась унять дрожь в теле к минимуму, но мне все равно казалось, что от того моего учащенного сердцебиения может начаться землетрясение.

Я не знала, что делать. Мне ведь только семнадцать, и я не обязана знать, что делают в таких ситуациях. Черт, да таких ситуаций вообще не должно быть!

Мне все еще хотелось убежать. Но в глубине души, там, где проходил холодный расчет, я понимала, что не уйду отсюда, пока не увижу все своими глазами и не выясню, в чем собственно дело.

Вот только Лере видеть все это снова было совсем не обязательно.

— Где это? — спросила я, мягко останавливая сестру.

Дрожащими пальцами она указала на кусты, плотной стеной окружающие небольшую полянку. Освободив свою руку из её ладони, я двинулась в указанную сторону. К счастью, малышка поняла меня верно и осталась на месте. Несколько метров отделяли меня от конца пути, но я преодолела их слишком быстро. Быстрее, чем хотелось.

Повернувшись, я ободряюще кивнула сестре, а потом раздвинула ветви и спиной проскользнула за куст, не решаясь сразу обернуться.

Глава 5

Как оказалось, сестра ничуть не преувеличила. Перед моим взором расстилалась поляна, почти вся забрызганная кровью, так что я не сразу разглядела виновника. К горлу подобралась тошнота. В противоположной от меня стороне лицом вниз лежало тело. Я не смогла определить, кому оно принадлежит, и потому медленными шагами двинулась в его сторону. Сердце колотилось настолько сильно, будто пыталось вырваться из груди.

Я понимала, что нельзя медлить, что за стеной из терновника ждет моя маленькая сестренка и, наверное, сходит с ума от страха. Сейчас я была её единственной надеждой.

Добравшись до тела, я поняла, что оно принадлежит мужчине, и хотела было развернуться и броситься назад. Какая к черту разница, кто это? Бандит, наркоман или еще кто-то. Нормальный человек не будет один гулять в такой глуши.

Но что-то все-таки остановило меня. Я была уверена, что человек жив и не могла его бросить.

Опустившись на колени, я попыталась разглядеть его лицо, но мужчина вдруг дернулся и издал похожий на воронье карканье звук. Я свалилась назад, чудом умудрившись не испачкать джинсы в крови, и отползла на несколько шагов.

— Черт, — выдохнула я, а потом медленно вернулась на прежнее место. Раненый снова не подавал признаков жизни.

Собравшись с силами, я крепко вцепилась в его грязную рубашку и повернула. Ладонь стала непереносимо влажной от крови, и меня едва не вырвало. К моему глубочайшему изумлению, мужчина оказался совсем ещё парнем. Лет двадцать, с растрепанными волосами непонятного из-за грязи и крови цвета и безвольно приоткрытыми губами, за которыми виднелись широкие зубы. Черты лица были острые, выразительные. Вызывающие. Несколько секунд я просто не могла оторвать от него глаз, но с небес на землю меня вернул хриплый кашель, сорвавшийся с его губ. Маленькая капелька крови появилась в уголке его рта.

Решив, что за несколько секунд с парнем ничего не случится, я поднялась с колен и сломя голову понеслась к сестре. Лера продолжала стоять на том же самом месте, устремив немигающий взгляд в пустоту. Я бросилась к малышке, снова упав перед ней на колени. Ей было всего четыре, вдруг такое потрясение оставит неизгладимый след на психике?

— Лера? — взволнованно пробормотала я, слегка встряхнув сестру за плечи.

— Ты видела его, Женя? — еле слышно спросила девочка. — Он мертвый, да? Он на небе, как наш дядя Гриша, да?

— Нет, нет, — поспешно забормотала я. — Он живой. Я сама видела, как он дышал. Наверное, он просто сильно ударился и упал.

— Правда? — недоверчиво спросила сестра, и почувствовала себя настоящей идиоткой. — Но ведь там все в крови!

— Ну, иногда люди падают очень сильно. Он ранен, но если мы с тобой ему поможем, то все будет хорошо, вот увидишь!

— Мы будем ему помогать? — округлила глаза Лера.

— Разумеется! Сейчас позвоним папе, а пока он не приехал, попробуем что-нибудь сделать для этого неуклюжего парня, — уверенно проговорила я, пытаясь убедить в словах саму себя. — Ну, так что? Ты будешь храброй, и мы пойдем на поляну?

Лера неуверенно кивнула, и я поднялась с колен, крепко вцепившись в ее ладошку. В душе мне было ужасно интересно, когда это я успела стать такой организованной. Но едва мы пробрались на поляну, вся моя решимость развеялась. Отовсюду невыносимо пахло соленой кровью, и я боялась даже подумать о том, что тот, кто сделал с парнем такое, может бродить где-то поблизости.

Пока мы медленными шагами двигались через поляну, я все время не сводила пристального взгляда с неподвижного тела. Казалось, что в любой миг он может вскочить и броситься на нас.

— Он похож на мертвого, — проговорила сестренка, и я сжала ее ручку.

— Он не мертвый, слышишь? — уверенным голосом сказала я. — Он просто без сознания, такое бывает. Как будто спит. А мы его сейчас разбудим. Ладно?

Она кивнула. В паре шагов от парня, я выпустила из руки ее ладошку и первая подошла к израненному телу. Он лежал в той же позе, в которой я его оставила, но выражение лица, вроде бы, изменилось.

— Постой здесь и подожди меня, — велела я Лере и стала рыться в рюкзачке в поисках телефона. — Сейчас позвоним папе, и он приедет к нам.

— Только звони скорее! — взмолилась она и сиротливо присела на корточки, обхватив колени руками.

Я попыталась не обращать на нее внимания и сосредоточиться на экране телефона. Номер отца я знала наизусть, но сейчас пальцы плохо слушались, так что пришлось несколько раз сбрасывать набор и начинать сначала.

Наконец послышались первые гудки, и я дрожащей рукой приложила телефон к уху. Один, два, три… Гудки шли, словно часы, а отец не брал трубку. Это было очень не похоже на него, потому что обычно он всегда носил телефон в кармане брюк и отвечал после второго гудка.

Четыре… Это могло означать только одно — отец снова отправился на поиски. Лера тихо всхлипнула. Я начала нервно теребить заусенец на большом пальце свободной руки. Шорох снизу меня отвлек. Что-то отдаленно напоминающее хрип или скрежет ногтей по деревянному покрытию.

Я удивленно опустила глаза вниз и едва не выронила телефон. Раненый парень не только открыл глаза, но и пытался что-то сказать, медленно шевеля тонкой линией губ, покрытой корочкой запекшейся крови.

— Что? — тихоспросила я и инстинктивно нажала на отбой.

Дыхание остановилось, но зато сердце перешло на бешенный ритм. Парень снова начал шевелить губами, и я бесстрашно придвинулась ближе, чтобы хоть что-то расслышать. И снова ничего. Скрежет и неразборчивое бормотание — все, что я смогла услышать.

— Прости, я не понимаю, — с искренним сожалением сказала я и стала снова набирать номер отца. — Подожди, сейчас я позвоню папе. Тебе скоро помогут, ты только держись!

Парень напрягся и с явным усилием прохрипел:

— Не звони никому.

Он произнес это совсем тихо, но я разобрала его слова так же отчетливо, как если бы он прокричал это во весь голос. Большой палец правой руки снова нажал кнопку отбой, и я ещё ближе нагнулась к лицу парня.

— Почему? — как можно отчетливее спросила я.

— Нельзя, — ответил он.

— Женя, — послышался за спиной дрожащий голос Леры.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Неужели, я угадала и передо мной был опасный тип? Но что же тогда делать? Бежать, пока ещё жива? Недалеко, наверняка, бродят его сообщники.

Я решительно встряхнула головой, чтобы собрать все мысли в одну кучу, и начать, наконец, думать, как психически здоровый человек. Он не мог быть каким-нибудь наркобароном, ведь он ещё подросток. Рядом не было ножей или пистолетов, поэтому вариант с бандитом также отпадал. Самым разумным объяснением было нападение животного. Хотя отец сказал, что на горе безопасно, я-то знала, откуда доносился этой ночью волчий вой.

— Но как я помогу тебе? — спросила я.

— Мне не нужна помощь! — захрипел парень громче обычного и тут же зашелся в глухом кашле, от чего на губах снова появилась кровь.

Я сморщилась и, не желая смотреть на страдания человека, повернулась к сестре. Она с мольбой посмотрела на меня, и я без труда поняла её беззвучную просьбу. Она хотела уйти отсюда. Уйти, как можно дальше, в деревню. Для ребенка все происходящее было даже больше, чем слишком.

Хотя, кого я обманываю! Мне тоже больше всего хотелось сбежать от этой проклятой поляны куда-нибудь далеко-далеко.

В жизни каждого из нас происходят сотни выборов, но сейчас мне предстояло сделать самый сложный. Отбросив собственные желания в самый дальний угол, я стала переводить взгляд от парня к сестре. От незнакомого и полумертвого человека к родной и любимой маленькой девочке. И медлила.

Я едва не заплакала от бессилия. Родители всегда говорили мне оберегать сестру, но я не могла бросить этого парня. Я не могла объяснить почему даже самой себе. Это было бы непростительно ошибкой, о которой я буду жалеть всю оставшуюся жизнь.

— Черт — воскликнула я, подставляя руки ко лбу.

— Ты не должна выбирать, — послышался голос снизу. — Это не то место, и не то время. Слышишь, я сказал, что мне не нужна помощь!

— Да что ты? — разозлилась я. — Несколько минут назад ты лежал без сознания, по всей поляне разбрызгана твоя кровь, а сам ты едва произносишь слова, и одному Богу известно, что с твоим телом! Это так тебе не нужна помощь, да?

Не давая ему ответить, я развернулась и принялась ходить взад вперед. Я злилась на этого парня, который решил, что ему не нужна помощь, злилась на сестру, которая подвергала меня сложному выбору, злилась, наконец, на себя, за то, что не могла уйти с этой поляны.

— Женя, пойдем отсюда, — вывел меня из мыслей тревожный голосок Леры. — Я домой хочу, к маме!

— Значит так, — решительно ответила я, разворачиваясь так, чтобы видеть и парня, и сестру. — Я тебя не брошу. — Сказала я парню, и тот, похоже, попытался фыркнуть, а я взглянула на сестру. — Ребенок, прошу тебя, будь сильной! Сейчас нам нужно будет спрятать этого раненого мальчика в скалы, а после этого мы сможем вернуться домой. Ты справишься?

— Можно я здесь посижу?

— Нет, — покачала головой я. — Ты просто пойдешь рядом, хорошо?

Про скалы я ляпнула совершенно случайно, но уже оценила все плюсы своего выбора. В них было безопасно, и они находились совсем недалеко от нашего места. Там должно было быть множество трещин и маленьких пещер, которые бы послужили отличным укрытием первое время. Пока я не вернусь с командой врачей.

Лера все-таки согласилась, и я облегченно вздохнула. Неужели, мне удалось уладить ситуацию и увильнуть от вроде бы неминуемого выбора? Мой идеальный план полетел ко всем чертям, когда парень подал голос.

— Никуда я не пойду, — почти злобно прохрипел раненый. — Я же сказал, что мне не нужна помощь. Уйдите отсюда, прошу вас! Вы только все портите!

— Что портим? — снова разозлилась я. — Не даем тебе умереть, да? Этого ты хочешь? Между прочим, нам на классном часу рассказывали про вас, самоубийц, с вами нужно построже.

— Я не самоубийца!

— Тогда просто заткнись и позволь помочь тебе!

— Зачем? Кто ты вообще такая? Давно бы сбежала отсюда и увела ребенка! Что тебе от меня надо?

— Помочь тебе хочу, идиот! — закричала я, всплескивая руками.

Он смерил меня внимательным взглядом.

— Нашла в лесу еле живого парня, совершенно не знаешь, кто он и откуда, и все равно стоишь на своем? Я не могу понять, зачем тебе это нужно. Ты выглядишь так, словно для тебя это привычное дело.

— Ты совершенно ничего не понимаешь, — прошипела я. — Если я не бегаю кругами, как истеричка, это не значит, что я привыкла спасать раненых кретинов. И вообще, я могла бы давно позвонить отцу, чтобы тебя вытащили отсюда на скорой помощи.

Хотя не была уверена, что сюда смогла бы добраться хоть одна машина. Но если бы вызвали вертолет, было бы круто.

— Тогда почему ты ему не позвонила?

Я замерла на секунду. Действительно, почему? Разве не положено вызывать помощь, даже если сам больной не согласен?

— Не знаю, — вздохнула я. — Мы не должны были заходить так далеко. А теперь давай закончим это все, ладно?

Взглянув в его внимательные глаза, я утонула в их потрясающей зеленой глубине.

— Мы никуда не уйдем. Слышишь? — тихо произнесла я. — Не уйдем! Я помогу тебе, если ты не хочешь, чтобы я звала отца. Помогу!

Парень глубоко вздохнул и откинул голову на землю, но мучительный кашель заставил его поднять её обратно. Стараясь не обращать внимания на его хриплые вдохи, я принялась деловито осматривать раны.

— Тут больно? — тихо спросила я, дотрагиваясь от его плеча.

Вместо ответа он сморщился, и я резко отдернула руку, закусив губу. Боже, чем я занимаюсь, ну какой из меня врач? Разве могу я рисковать его жизнью? И снова что-то остановило меня от звонка отцу. По неведомым причинам я не могла предать этого парня.

— Прости, — виновато прошептала я. — А здесь?

Я бережно коснулась его живота. Моя рука медленно скользила по линии пресса, а сама я не сводила пристального взгляда с хищных зеленых глаз.

— Нет, здесь не болит, — наконец покачал головой парень, и я с явным сожалением убрала руку.

— Отлично, — улыбнулась я, и он тоже попытался выдавить улыбку. Краска залила мое лицо.

Стараясь не выдать своего смущения, я, начисто забыв про осторожность, плюхнула руку на его левую лодыжку. Раненый громко вскрикнул, и между моих пальцев просочилась теплая кровь. В панике я принялась зажимать руками открывшуюся рану, но кровь не останавливалась.

— Прости, прости, прости, — судорожно повторяла я, смаргивая слезы.

— Убери руки, — выдавил парень. — Она… Сейчас… Сама остановится.

Собрав всю волю в кулак, я медленно убрала руки и зажмурила глаза.

— А можно мне? — спросила вдруг Лера, присаживаясь возле меня и с интересом глядя на мучащегося от боли незнакомца.

— Нет! — в ужасе воскликнула я. — Лера, уйди отсюда, не смотри!

Но кровотечение уже прекратилось.

— Ты делаешь ему больно, — пропищала девочка.

— Я больше не буду, только иди, пожалуйста, собери нам цветов.

После осмотра выяснилось, что у раненого вывихнуто левое плечо, разбита голова и все тело изрезано тонкими, ровными линиями. Каждую минуту его мучил страшный кашель, и на груди виднелся большой кровоподтек. Я очень боялась, что у него могли быть внутренние повреждения, требующие хирургического вмешательства. Тут я была бы бессильна.

— Надо перевести тебя в безопасное место, — сказала я, бегло взглянув в глаза незнакомцу. — В скалах должны быть небольшие пещеры. Это недалеко.

— Плохая идея. Я не смогу пойти, — просто сказал он, спокойно глядя прямо мне в глаза. Я испытала странное головокружительное чувство. С каждой секундой они все больше и больше насыщались жизнью и теперь казались похожими больше на кошачьи, чем на человеческие. Его глаза — истинное воплощение этого леса. Нет, всех лесов на Земле!

— Но я не смогу понести тебя. Сейчас что-нибудь придумаем… Что, если ты будешь опираться на палки, а я — поддерживать тебя?

— Отлично, — попытался рассмеяться парень. — Как ты себе это представляешь?

Я рассердилась и с вызовом посмотрела в лицо незнакомца. Несмотря на все мои старания, он все ещё старался избавиться от нас.

— И что ты предлагаешь, умник? — поинтересовалась я, стараясь вложить в голос побольше сарказма, но вышло скверно.

— Ну, точно не костыли из веток! Лучше я сам пойду.

— Нет! — слишком быстро выкрикнула я, испуганно глядя на незнакомца, но потом взяла себя в руки и добавила уже более спокойным голосом. — Ты не можешь. Раны снова откроются.

Парень пожал плечами и стал медленно подниматься, опираясь на правую руку. Я поспешила ему на помощь, стараясь поддержать так, чтобы не причинить боль.

— Вот, опирайся на меня, — ласково проговорила я, подставляя ему плечо, когда незнакомец, наконец, поднялся и попытался сделать неуверенный шаг.

Похоже, подъем вымотал его окончательно. Парень тяжелой тушкой рухнул на мои плечи, не сказав ни слова против, и я едва не рухнула вместе с ним вниз. Вес раненого бойца я явно недооценила.

— Ты не дойдешь со мной и до края поляны, — словно угадав мои мысли, прохрипел парень. — Опусти меня на землю.

— Ты слишком плохо знаешь девчонок, — бойко ответила я, делая несколько шагов вперед.

Плечи и спина сразу же заболели, но я упрямо продолжала двигаться и вскоре с огромным трудом добралась до терновника. Лера шла рядом, испуганно зажмуривая глаза каждый раз, когда парень не удерживался и вскрикивал.

— Ну вот, — задыхаясь, проговорила я. — А ты говорил, что я не дойду.

— Ты очень настырная, — согласился парень. — Думаю, мы можем позволить себе привал.

Я недоверчиво посмотрела на парня. Сможет ли он подняться, если опустить его на землю?

— Стоит ли? — спросила я вслух.

Вместо ответа парень отпустил мои плечи и со скрежетом плюхнулся на мягкую траву. Обняв Леру, я стала внимательно его рассматривать.

У меня было чувство, что я откуда-то знаю этого парня. На всякий случай я даже перебрала всех своих дальних родственников, но не нашла среди них никого, кто мог бы подходить под описания таинственного незнакомца.

— Нужно двигаться дальше, — решила я.

Парень недовольно завозился на месте, а потом стал медленно подниматься, цепляясь здоровой рукой за ствол березы. Один из глубоких порезов открылся от перенапряжения, и по его руке заструилась кровь. Я поспешила на помощь, понимая, что, если из него выльется хоть еще немного, он точно потеряет сознание.

Прислонив ладонь к ране, я снова почувствовала, как кровь продолжает течь сквозь мои пальцы. Живот моментально скрутило.

— Воротит от вида крови? — усмехнулся парень.

— Немного, — кивнула я. — Она снова не останавливается.

— Потому что ты снова ей мешаешь! Убери руку.

— Откуда ты знаешь?

Незнакомец пожал плечами.

— Я просто знаю свое тело.

Я убрала руку, и прямо на глазах кровь не только остановилась, но и свернулась в тонкую корочку.

Мы двинулись дальше, передвигаясь со средней скоростью, равной скорости черепахи. С каждым пройденным метром мои руки болели все сильнее, парень кашлял все хуже и чаще.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я, стараясь отвлечься от собственного состояния.

— Как муха, которую расплющили газетой, но она все ещё жива, — через несколько секунд отозвался незнакомец, а потом вдруг добавил. — Ты мне так и не ответила, почему ты мне помогаешь.

На некоторое время я замолчала, потому что искренне не знала, что ему ответить. Я не понимала, почему так поступила. С ним сейчас я чувствовала себя хорошо, ничего другого мне не требовалось.

— Я просто не могла иначе, — наконец сказала я, задумчиво глядя вдаль. — Я тебе доверяю.

— Конечно, — попытался рассмеяться незнакомец, но споткнулся, и мы вдвоем едва не рухнули на острый камень.

Я ничего не сказала, а только прибавила шагу. Нельзя останавливаться на полпути. Навигатор, который я едва держала уставшей рукой, показывал, что скалистые склоны находятся от нас немного левее. К несчастью, до них было не менее трехсот метров. Казалось, мы не дойдем. Мышцы ног ныли, словно я без остановки сделала пятьсот приседаний, а руки я и вовсе перестала чувствовать. Оставалось только повторять про себя, что рядом идет человек, которому в несколько десятков раз хуже.

Незнакомец волочил ноги по земле, не в силах поднять их даже на несколько сантиметров. Он уже не вскрикивал, а только беззвучно морщился от каждого неосторожного шага. Я боялась представить, насколько ему больно. Еще несколько порезов открылись и начали кровоточить, но я не позволяла сделать передышку, прекрасно понимая, что после не заставлю себя подняться.

Лера шла в нескольких шагах впереди, устало понурив голову. Она не разговаривала и не смотрела по сторонам. Я безумно боялась, что малышка может замкнуться в себе от пережитых «приключений».

Ни у меня, ни тем более у парня не было сил сказать хоть что-нибудь. Не знаю, сколько прошло времени, пока вверху навигатора не стала мигать красная точка. До назначенной цели остались финальные метры.

— Почти дошли, — шепотом сказала я, взглянув в лицо парня.

На нем не было никаких эмоций. Глаза закрыты, брови нахмурены. Он был словно пластиковым манекеном, нереальным и до боли красивым. Я невольно стала запоминать изящные черты его лица. Хорошо выраженные скулы, небольшой подбородок, прямой нос с легкой горбинкой, густая линия темно-русых бровей и бледные тонкие губы.

— Почему ты остановилась? — вдруг раздался голос над моей головой.

Глаза парня были по-прежнему закрыты, но мне показалось, что он все видит сквозь небольшую щелку.

— Я просто… Ээ… Думала, что ты снова потерял сознание, — выпалила я первое, что пришло в голову.

— Тогда как бы я переставлял ноги? — насмешливо поинтересовался парень.

От дальнейшего позора меня спасла Лера. Малышка подошла к нам и немного испуганно спросила:

— Он что, умирает?

— Вот уж нет, — фыркнула я, снова двинувшись в путь. — Он чувствует себя гораздо лучше.

Мы добрались до склонов, и я радостно заметила, что не ошиблась. Кругом было полным-полно углублений самой разной величины. В этом месте мы уж точно должны были найти что-нибудь подходящее.

— Теперь ты можешь сесть, — сказала я парню, бережно помогая ему опуститься на зеленую траву. — Подожди немного, я осмотрюсь и вернусь.

Взяв руку сестры, я начала спуск вниз, внимательно оглядываясь по сторонам. Честно сказать, природа была тут просто потрясающая. Вряд ли кроме нас здесь были люди за последние несколько десятков лет. Все вокруг было по-настоящему дикое.

Нужное место мы нашли быстро. Это было что-то вроде норы, вырытой или вымытой под расщелиной в скале. Часть входа закрывал полог из лишайника, так что, если постараться, то можно было и вовсе скрыть это место от глаз. Совсем не далеко бил горный родник, где можно было в любое время напиться. Что мы с Лерой и сделали.

— Какая вкусная, — воскликнула Лера, черпая воду маленькими ладошками.

— Осторожно, ребенок, холодная, — предупредила я, умывая лицо.

Вода мутными каплями закапала с моих рук.

Когда мы вернулись на вершину, парень лежал на траве с закрытыми глазами и глубоко дышал. Повинуясь внутреннему желанию, я опустилась рядом и бережно взяла его за руку. Незнакомец вздрогнул и трудом распахнул глаза.

— Мы нашли чудесное место, — тихо сказала я. — Вставай, осталось совсем чуть-чуть!

— Оставьте меня тут, — прохрипел он в ответ.

Я требовательно дернула его за запястье, и он со стоном поднялся. Снова взяв раненого под руки, я велела сестре идти вперед и начала рискованный спуск. Сосредоточившись на дороге, я не думала ни о чем, только считала удары сердца. Спустились мы без приключений.

— Не могу поверить, что сделала это, — под нос пробурчала я.

К моему удивлению парень услышал и ответил:

— Браво, ты меня удивила.

— А ты что, из тех, кто считает, что девчонки только для кухни нужны?

Он не ответил. Повисла неловкая пауза.

— Спасибо тебе большое, — наконец сказал парень. — Мое имя Алек.

Я долго ждала этого момента. Алек. Алек? Что-то вроде странного уменьшительного от Александра или Алексея?

— Женя, — ответила я с любопытством.

— Лера, — пропищала сестренка, улыбаясь.

Я не стала спрашивать его о полном имени, а просто принялась за работу. Пришлось сломать несколько ногтей, отковыривая мох от камня, но оно того стоило. Вскоре весь пол пещеры устилал мягкий зеленый слой.

— На камне спать будет жестко и холодно, а на мхе — самое то.

Алек молча наблюдал. Его, похоже, все это чертовски забавляло, но у меня не было времени на пустые препирательства.

— Забирайся внутрь, — скомандовала я, когда все было закончено. — Нам нужно возвращаться, но завтра я приду снова, посмотрю твои раны.

— Не нужно, — покачал головой Алек, с трудом поднимаясь на колени.

— Нужно, — отрицательно покачала головой я. — Я уже ввязалась в это дело. Я постараюсь принести хоть какие-то таблетки. Но вообще все это полный бред. Почему я не могу позвонить отцу?

Парень ползком направился к пещере, не удостоив меня ответа. Я фыркнула и скрестила руки на груди. Отлично, он делает хуже только себе.

— Ну как? Удобно? — поинтересовалась я, когда Алек, наконец, плюхнулся в груду мха.

— Если честно, тут просто замечательно, — с явным неудовольствием признался он. — Спасибо тебе.

Тепло разлилось по всему телу.

— Жень, а можно мне тоже? — умоляюще спросила Лера, заглядывая за лишайник.

— Нет. Нам пора возвращаться. Может быть, завтра ты придешь сюда вместе со мной, но только при одном условии.

Лера выжидающе замерла.

— Ты не должна рассказывать родителям обо всем этом!

— Даже маме?

— Даже маме, — кивнула я. — Скажи, что мы просто забрались на гору и сидели на поляне, если она спросит.

— Хорошо, — утвердительно кивнула сестренка. — Это будет наша тайна.

Я нагнулась и заглянула в небольшое отверстие. Алек не сводил с меня внимательного взгляда.

— Обещай, что никуда не уйдешь, — проговорила я, вглядываясь в глубину его изумрудных глаз.

Наши глаза — мои цвета вечернего неба и его изумрудно зеленые — буквально заставляли воздух трещать от напряжения.

— Обещай, — снова повторила я, более решительно.

Молчание. Он смотрел на меня, и хоть бы один мускул на его лицо пришел в движение.

— Обещай, черт возьми! — выругалась я. — Пообещай! Иначе я никуда от сюда не уйду!

— Обещаю, — тихо произнес Алек, закрыв глаза.

Я облегченно вздохнула.

Глава 6

— Женя, — послышался над моим ухом ласковый, но настойчивый голос мамы. — Просыпайся, дочка. Ты представляешь, Лера полночи не могла умолкнуть, рассказывала, как здорово вы погуляли в горах. Столько счастья для ребенка! А ты не сможешь прогуляться с ней еще раз?

Я улыбнулась, уткнувшись головой в подушку. Моя маленькая хитрость. Вчера по дороге домой это я подговорила сестру умолять родителей снова пойти в горы. Так я могла вернуться к Алеку, не привлекая лишнего внимания.

— Наш друг ведь будет ждать нас, — сказала я Лере, когда мы вышли из леса и побрели по деревенским улицами.

— Хорошо, — легко согласилась малышка. — Я буду просить маму.

— Сильно-сильно?

— Очень сильно.

Свою часть плана сестренка выполнила буквально на пять с плюсом. Мама легко клюнула, и сейчас оставалось лишь мне немного поломать комедию.

— Снова туда? — захныкала я, натягивая одеяло на голову. — Я жутко устала после вчерашнего.

— Ну, Жень, — вздохнула мама, гладя меня по спутанным волосам. — Ну, пожалуйста, она так хочет пойти.

По моему лицу скользнуло мрачное удовольствие.

— Ну ладно, ладно, — театрально фыркнула я, вскакивая с кровати. — А теперь дай мне хотя бы одеться!

Мама вышла из комнаты, и я принялась рыться по сумкам в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь Алеку. К несчастью, кроме бинтов, нескольких упаковок пластырей и йода у меня ничего не было. Но я точно помнила, что мама брала с собой целую гору таблеток. Оставалось только добраться до нее.

Чувствуя себя вражеским шпионом, я открыла дверь и с улыбкой вошла на кухню. Мама с папой сидели за столом и пили кофе.

— Доброе утро, доченька, — улыбнулся мне отец, отрываясь от чтения какой-то газеты. — Хорошо спала?

— Да, все отлично, — ответила я и подошла к маме. — Мам, а ты привезла с собой пилочку для ногтей?

Она кивнула и велела поискать в ее комнате.

Найти пилочку не составило труда, и я засунула ее в карман бридж, чтобы если что достать для прикрытия. С аптечкой пришлось повозиться подольше, но, наконец, я нашла ее в верхнем ящичке комода.

Удача повернулась ко мне лицом. В белой коробочке лежали перекись водорода, две упаковки обезболивающего и антибиотики — то, что нужно. Я на всякий случай взяла также несколько таблеток от головы и спрятала это все под футболку.

— Сейчас, возьму плеер и буду завтракать, — сказала я родителям, шмыгая из одной двери в другую, чтобы они не заметили, что я несу под майкой.

— Ты уже даже кушать без музыки не можешь, Женя, — послышался недовольный голос отца, но я захлопнула дверь.

Сунув все это к бинтам и пластырям, я схватила плеер и снова вышла на кухню. Мы наскоро перекусили и уже к полудню вышли на границу деревни. По всему телу разливалась приятная дрожь, я хотела броситься в лес сломя голову и нестись до тех пор, пока впереди не покажутся скалистые склоны. На счету была каждая секунда, но, черт его побери, из-за угла неожиданно вынырнул тот деревенский паренек, которого я встретила во время своей первой прогулки.

От неожиданности я едва не завизжала на всю округу, а через секунду он сбил меня с ног. На этот раз специально, и я едва успела выпустить ручку сестры, чтобы мы не свалились вместе.

— Куда ты смотришь? — закричала я, поднимаясь на ноги и отряхивая бриджи.

— Решил сделать это традицией, — ехидно сказал Саша и бросил взгляд на Леру. — А это что за малая?

Я взяла сестру за руку и метнула на парня еще один свирепый взгляд.

— Моя сестра, — неохотно ответила я. — И нам с ней уже пора.

— Подожди-подожди. Говорят, ты вчера весь день в лесу шарахалась. Как тебе наши лешие? Похоже, понравились, раз ты опять туда собралась. Знаешь, что, забей, пойдем лучше со мной, познакомлю с другими лешими.

— Никуда она не пойдет! — послышался снизу возмущенный голосок Леры. — Отстань от нас, злобник!

Злобник. Таким словом мама научила сестренку называть всех плохих мальчиков в детском саду.

— Как ты меня назвала? — расхохотался парень, проводя рукой по своим кучерявым волосам. — Ты давай-ка, рот закрой, не видишь, взрослые разговаривают?

— Еще раз услышу что-то плохое в адрес моей сестренки, и тебе придется учиться обходиться без мужского достоинства, — не задумываясь, выпалила я.

Саша снова рассмеялся и попытался притянуть меня к себе, но я ловко увернулась в сторону, пряча сестренку за своей спиной.

— Скажи только слово, и я весь твой!

Идиотские препирания тратили мое драгоценное время.

— Я сказала, нам пора, — сухо произнесла я, отталкивая его в сторону.

Саша прыснул от смеха, но все-таки пропустил нас.

— Вроде бы из большого города приехали, а такие дикарки!

Я промолчала. Быстрыми шагами мы вышли из деревни.

— Красавица, приходи сегодня вечером к устью реки, — послышалось за моей спиной. — Мы каждый день там собираемся. Только без мелкой!

Я снова промолчала. Через пару метров пришлось обернуться, чтобы удостоверится, что Саша ушел. К счастью, так оно и было.

Через полчаса мы остановились, чтобы перекусить. Я достала сестренке бутерброд, а свою долю оставила для Алека. Я слишком нервничала, чтобы есть. Для Леры же это все было очередной игрой.

Мы снова пустились в путь. Всю дорогу я думала, что ждет меня там, на вершине. Наконец, впереди показалось голубое небо, мы вышли к утесу. Я старательно обошла стороной ту поляну, где впервые увидела его.

— А он точно будет там? — с сомнением спросила сестренка.

— Он обещал, — просто ответила я, всеми силами стараясь поверить в свои слова.

Впереди показался ручей, и я, выпустив руку Леры, бросилась к пещере бегом. И вот она уже передо мной. Полог из лишайника никуда не делся и заботливо укрывает черное отверстие. Я боялась заглянуть в него. Боялась найти пещеру пустой. Сердце колотилось, словно сумасшедшее.

— Ко мне гости? — вдруг послышался хриплый голос из пещеры.

Я едва не расплакалась от облегчения. Я поняла, что этот голос узнаю везде. Он был там. Алек был там. Он сдержал свое слово.

В пещере послышалась возня, а потом полог дернулся. Я затаила дыхание. Послышался шумный вздох, и на свет буквально вывалилась человеческая тушка. Я вскрикнула и упала перед ним на колени, бережно обхватывая ладонями грязное лицо.

— Алек, ты в порядке?

Как глупо. Человек не может подняться на ноги, а я спрашиваю, в порядке ли он.

— Ночью вправил себе плечо и позаботился о кое-каких переломах. Так что чувствую себя, как огурчик, — постарался пошутить Алек, ему мои слова тоже показались забавными. — А я и не думал, что вы вернетесь. Уже планировал план побега, а потом вспомнил про обещание.

Я улыбнулась.

— А где тот маленький ангелочек? — спросил Алек, оглядываясь по сторонам. — Где моя принцесса?

Я тоже подняла голову и огляделась. По моему лицу скользнула улыбка, когда я увидела Леру, бегущую к нам с маленьким букетиком ромашек.

— Вот, — сказала она, протягивая цветы Алеку. — Это для того, чтобы ты поскорее поправился.

— Ох, спасибо, — искренне улыбнулся парень, бережно положив цветы на камень. — Это очень мило с вашей стороны, Ваше Высочество! Не устали ли вы по дороге?

— Ну, ей попалась очень хорошая лошадка, — рассмеялась я, потрепав сестру по волосам.

Алек поднял на меня улыбающиеся глаза, но я тут же опустила свой взгляд, прекрасно помня, как сложно освободиться от их зеленого плена.

— Вы живете далеко отсюда? — спросил он.

— Да, довольно далеко, в деревушке у самого подножья, — ответила я. — А вообще, мы приехали сюда только на каникулы, в отпуск с родителями.

Алек изумленно посмотрел сначала на меня, а потом на Леру.

— Я думал, люди обычно ездят на море.

Я едва не расхохоталась.

— Папа сказал, что в Сибири он хочет найти много денег, — тоненьким голоском пропищала Лера, вставая с места, чтобы снова вернуться к сбору цветов.

— Не уходи далеко, — предупредила я сестру и снова перевела взгляд на Алека. — Наш отец — археолог с большой буквы. В работу уходит со всей головой и там же ее и теряет. Поэтому наши отпуска проходят в таких странных местах. Под Новосибирском недавно были найдены какие-то там монеты какой-то там эпохи какого-то там императора какой-то там империи, и он каждую ночь грезит отыскать их.

Мы вместе засмеялись, и я поняла, насколько живой себя чувствую. Раньше только Софья могла сделать меня такой беззаботно счастливой.

— И неужели ничего нельзя сделать? — сочувственно спросила он, когда я перестала смеяться.

— Я пыталась, но ничего не вышло, — усмехнулась я. — Да и к тому же, я уже не жалею.

Я едва не добавила "потому что встретила тебя", но сдержалась, чтобы не выглядеть ну простополной дурой. И только потом поняла, что сижу и чешу язык, в то время, как раны на теле Алека уже наверняка начинают гноиться.

— Сможешь дойти до ручья? — спросила я, резко перебивая его на полуслове — я и не слышала, о чем он говорил.

— Я постараюсь, — кивнул Алек, хватаясь за камень.

Я подхватила его за талию, и мы медленно направились к ручью. Я с огромной радостью заметила, что его движении уже не такие скованные и от боли он морщится гораздо реже.

— Ты… Можешь снять рубашку? — смущенно спросила я, когда мы остановились в нескольких сантиметрах от края. — Я постараюсь промыть раны.

Он внимательно посмотрел на меня, но потом послушно принялся за дело. Бурча что-то себе под нос, Алек насиловал одну пуговицу больше минуты, а потом опустил руки и раздраженно взглянул в мои смеющиеся глаза.

— Черт, — сделал он заключение одним словом.

Мой звонкий смех полетел по долине.

— Эй, помоги мне, а потом уже смейся, сколько тебе хочется!

— Хорошо, хорошо!

Я сделала к нему шаг, прикоснувшись ладонями к его пальцам. Он тут же отдернул руки, и я нервно начала теребить его пуговицы. Честно, получалось ничуть не лучше. Чертовы рубашки, никогда не любила застегивать их каждое утро перед школой. Наконец, я покончила с этим занятием и отодвинулась на безопасное расстояние. Алек смотрел на меня с явным любопытством, но я не успела сморозить какую-нибудь чушь, потому что сзади послышались шаги. Лера, смеясь, накинула мне на голову неуклюже сплетенный венок.

— Это твоя корона! — радостно воскликнула малышка, а потом прошла мимо и взяла руку Алека. — Я и тебе сейчас сделаю.

Я улыбнулась, поправляя копну травы, чтобы она не слетела.

— Хорошо, Ваше Величество, — тепло ответил Алек. — Я буду безумно рад этому.

Лера снова ускакала прочь, и мы остались наедине. Стараясь не смотреть на его идеально сложенное тело (именно таким я его и представляла), я стала проводить осмотр. К моему большому удивлению, маленькие царапины уже почти затянулись, и только несколько глубоких порезов продолжали выглядеть ужасно.

— А ты быстро восстанавливаешься, — пробормотала я, и, как мне показалось, он слегка смутился от моих слов.

Не дождавшись ответа, я быстро сбегала к пещере, чтобы забрать рюкзак. К моему возвращению Алек полностью избавился от рубашки, которая теперь валялась на траве, и стоял ко мне спиной. Я невольно, как и любая другая девушка на моем месте, залюбовалась игрой мышц, но парень, похоже, услышал, как я спускалась, и быстро обернулся, застав меня врасплох.

— Я принесла перекись водорода, йод и бинты, — доложила я, опуская голову, потому что была точно уверена, что мои щеки покрыл жуткий румянец.

— Это больно, да? — усмехнулся парень.

— Ну, не так больно, как если твои раны загноятся, — ответила я, чувствуя себя настоящей мамочкой.

— Хорошо, товарищ врач!

Я улыбнулась, и подошла к Алеку с баночкой перекиси. Пришлось разработать более экономную тактику, потому что ран было много, и нужно было их все обработать. Я начала с самых глубоких, и первым в очереди оказался жуткий порез на его предплечье. Рваная рана выглядела ужасно и явно требовала наложения швов, но, к счастью, была практически чистой. Я закусила губу и вылила на нее внушительную порцию перекиси.

— Черт, — послышался тихий голос Алека. — Что это такое?

— Перекись, что же еще, — удивленно ответила я.

— Почему она так болит?

— Потому что убивает все микробы.

— Серьезно? Нельзя убить микробы!

Я снова рассмеялась.

— Только не говори мне, что тебе в детстве никогда не поливали перекисью коленки, когда ты падал с велосипеда?

— Когда я падал, мне всегда говорили терпеть, — ответил Алек.

— Эм… Хорошо.

Ответ Алека застал меня врасплох. На этом наша короткая беседа и закончилась. Обработка нескольких глубоких ран заняла практически полчаса. Временами Лера подбегала к нам, приносила цветы, а потом быстро уходила. Я старалась действовать как можно мягче, но Алек все равно морщился и сжимал кулаки от боли. Я вздрагивала, но не прекращала немилосердно заливать его раны перекисью. Наконец, с этим было покончено, и я кинула пустую баночку обратно в рюкзак.

— Я перебинтую тебе рану на плече, — сказала я, наклоняясь, чтобы поднять с травы бинты. — И приклею несколько медицинских пластырей на другие глубокие раны. Остальные и так прекрасно заживают.

Никудышный из меня врач, но в эту перевязку я постаралась вложить всю душу.

— Готово, — улыбнулась я, завязывая последний узел. — Не больно?

Парень отрицательно покачал головой, и я было наклеила пластыри на другие раны.

— Все, теперь можешь одеваться. Больше же ничего не болит?

— Похоже, второе плече я растянул, — ответил Алек, наклоняясь, чтобы поднять рубашку. — Но тут твои чудесные руки будут бессильны.

Улыбнувшись, я помогла ему застегнуть пуговицы.

— А одежду ты мне принести не сможешь? — спросил парень, трагичным взглядом оглядывая свою испачканную рубашку.

Я отрицательно покачала головой.

— Отец тут же заметит, если я возьму его вещи, и сразу поднимет переполох.

Алек вздохнул, но потом улыбнулся.

— И на этом спасибо, мой хранитель!

Румянец покрыл мои щеки, и я смущенно улыбнулась. На секунду повисло тяжелое молчание, от которого я тут же избавилась, выпалив на одном дыхании:

— Пойдем, я принесла несколько лишних бутербродов, печенье и термос с чаем. Он, наверняка, еще теплый.

Мы медленно поднялись по склону, и нашли Леру, выкладывающую солнышко из стебельков каких-то цветов.

— Тебе уже не больно? — поинтересовалась малышка, когда мы подошли ближе.

— О, теперь все замечательно! Спасибо твоей сестре!

— А почему тебя ранили? — снова спросила Лера.

Я вздрогнула. Малышка задала вопрос, который вертелся у меня на языке уже второй день, но я боялась высказать его вслух. Мне казалось, что это личное, и я не хотела вмешиваться, хотя вполне возможно, просто не хотела знать ответа. А Лера сделала все легко и быстро. Так, что я даже одуматься не успела, а Алек уже открыл рот, чтобы ответить.

— Это были злые демоны, — спокойно ответил Алек. — Очень-очень давно они были людьми, но потом заразились самой страшной болезнью и стали кушать живых животных, чтобы забирать себе их физическую силу. Теперь они перестали стареть, но вынуждены были скрываться, потому что из-за их ужасного обличия любой бы захотел их убить, если бы встретил. Иногда эти монстры убивали и съедали и людей, так что если путники оказывались в неправильное время в неправильном месте, то могло случиться что-то плохое. Вот и мне тоже не повезло, принцесса.

Его спокойный тон взбесил меня. Какие к черту демоны, когда я до одурения хотела знать правду?

— Демоны? — переспросила я, и улыбка Алека сразу угасла.

— Да, — сухо ответил он. — Скорее всего, да.

— А почему они тебя не съели? — спросила сестренка.

— Я победил их всех, — гордо ответил Алек.

— Угу, оно и видно, — пробурчала я себе под нос. На этом тему закрыли.

Я положила перед Алеком и Лерой несколько бутербродов, а так же печенье, сыр и термос с горячим чаем, а сама встала и отошла чуть дальше. Есть все еще не хотелось, а находиться рядом с ним я почему-то не могла. Червячок тревоги поселился у меня в голове и не давал покоя. Кто был этот парень? Почему он хотел рассказывать о своем прошлом?

— Женя, почему ты там стоишь? — спросила Лера, запивая чаем печенку.

— Мне не хочется кушать, малышка, — улыбнулась я. — Лучше я схожу к ручью и наберу родниковой воды.

Алек не произнес ни слова, и это молчание болью отдалось где-то в районе груди. Временами мне было немного страшно от чувств, которые он у меня вызывал.

Холодная вода ничуть не помогла, и вернулась я в точно таком же состояние. Закончив трапезу, Алек подошел ко мне и встал напротив. Я невольно напряглась, ожидая от него дальнейших действий, но не решилась посмотреть ему в глаза. К моему удивлению парень коснулся пальцами моего подбородка и поднял его так, чтобы наши взгляды встретились. Сердце подскочило и забилось в три раза сильнее.

— Слушай, — медленным голосом произнес Алек, не сводя с меня внимательного взгляда. — Я не какой-нибудь там плохой парень, ясно? Я правда не помню, что со мной случилось, но мое прошлое не такое темное.

На языке тут же возникла куча вопросов: "Кто твои родители?", "Откуда ты родом?", "Что ты помнишь из своей прошлой жизни?", "Как ты оказался в такой глухой местности?". Но я не задала ни одного из них, а просто молча утонула в зеленом омуте. На этот раз никто из нас не стал отводить взгляд, и мы стояли, тупо уставившись друг на друга, пока к нам не подбежала Лера и не протянула Алеку такой же венок, что и у меня.

— Теперь ты тоже король, — улыбнулась малышка, немного смущаясь.

— Для меня это великая честь, — рассмеялся парень, опускаясь на колени перед моей сестренкой. — А где же твоя корона? Разве не ты тут главная правительница?

— Сейчас сделаю, — пообещала Лера и, развернувшись, бросилась бежать.

Я улыбнулась.

— Нам уже пора идти назад, — с грустью воздохнула я. — Путь не близкий, а мама заподозрит не ладное, если мы второй день подряд будем возвращаться с закатом.

— Ты придешь завтра? — с неожиданной для меня надеждой спросил Алек.

Я бросила на него быстрый взгляд и улыбнулась, боясь, что голос может выдать меня.

— Мы обязательно придем, — пообещала я. — Постараюсь принести побольше еды и еще что-нибудь вроде простыни или одеяла.

— Не надо простыни.

Сзади послышался звонкий смех Леры. Я хотела обернуться, но замерла на месте, потому что руки Алека коснулись моих волос.

— У тебя такие великолепные волосы, — тихо произнес он, наматывая на палец небольшой рыжий локон.

В горле у меня защекотало, и я не смогла ответить, потому что обязательно чихнула бы. А он, в свою очередь, принялся внимательно рассматривать прядь волос, медленно покручивая ее под разными углами солнечного падения.

— У твоей мамы такие же волосы? Или может быть у бабушки? — поинтересовался парень, выпуская локон, который легко приземлился на мое плечо.

— Нет, — прошептала я, удивляясь, как изменился голос. — Ни у кого в моей семье не было таких волос.

Он снова задумчиво провел по ним рукой, и я почувствовала себя экспонатом в музее. Почему-то это жутко взбесило меня.

— Лера, нам уже пора! — крикнула я сестре.

Малышка подбежала ко мне и состроила обиженную мордочку.

— Еще же рано, Женя, — пропищала она. — Мы с Алеком еще не поиграли!

— Цыц, ребенок. Мы вернемся завтра, — пообещала я.

— Тогда до завтра, Алек! — помахала ручкой малышка.

Я взяла рюкзак, накинула его на плечи и встала рядом с сестрой.

— До завтра, — произнесла я, понимая, что уже скучаю по этому странному парню.

— Я буду ждать вас, — просто ответил Алек.

Мы развернулись и побрели в сторону леса.

Глава 7

Я продолжала оставаться в тени подлеска, не решаясь сделать последние несколько шагов вперед и выйти на солнце. На сердце, почему-то, было не спокойно.

Не считая дня, когда мы с сестрой нашли полумертвого Алека, сегодня был мой четвертый визит в горы. Однако Леры со мной больше не было. Алек перестал быть для нее настолько интересной игрушкой, чтобы мотаться к нему каждый день. Из-за этого на протяжении всего пути меня посещали странные напряженные мысли.

Еще пять дней назад я не могла найти себе места, постоянно думая, что Алек может умереть, а сейчас он выглядел практически здоровым. Раны затягивались прямо на глазах, так что я перестала приносить новые порции бинтов. Вместо них за моей спиной тяжелой ношей свисал рюкзак, доверху набитый едой. Продукты приходилось покупать в местном магазинчике на свои деньги, потому что аппетит у парня был еще лучше, чем у моего отца.

Сегодня у меня было не так много времени, как обычно. Я сказала маме, что пойду в гости к какой-то там несуществующей знакомой, а она знала меня слишком хорошо, чтобы поверить, что я просидела там допоздна. Тем не менее, я продолжала стоять и пялиться на залитые солнцем скалистые вершины.

Признаться, я думала о чем угодно, оглядывалась по сторонам, находя что-то забавное в деревьях и кустарниках, размышляла о погоде, лишь бы не двигаться вперед. Почему-то отсутствие маленькой сестры ощущалось слишком остро. Неужели я боялась идти к Алеку одна?

— Черт, — еле слышно выругалась я, сильно сжимая руки в кулаках.

Я преодолела путь в несколько километров в два раза быстрее обычного, но теперь, как полная дура, стояла на одном месте.

Мне потребовалась железная сила воли, чтобы дать себе невидимый пинок и выйти из леса. Солнце бережно приласкало меня своими теплыми лучами, словно утешая.

Пещера была уже не далеко, когда я вдруг остановилась как вкопанная. Зрением я всегда отличалась потрясающим, несмотря на слова доктора об особенности синих глаз, и смогла легко разглядеть человеческую фигуру, склонившуюся над ручьем. Это был Алек. Он стирал свои вещи. Он был полностью обнажен.

Словно ужаленная я подскочила на месте и тут же развернулась, еще и закрыв лицо руками. Казалось, от такого бешеного темпа сердце сейчас разорвется.

Чтобы привести мысли в порядок, потребовалось пару минут, хотя ведь ничего, по сути, не произошло. Алек был далеко, и я уж точно ничего не видела. Сейчас нужно просто окликнуть его, не поворачиваясь, чтобы он оделся. Ничего сложного. Но во рту мгновенно стало так же сухо, как бывает в пустыне Сахара в самый жаркий день лета.

Я все еще не могла успокоить дрожащие руки, но глубоко в сознании каталась от смеха, осознавая свое собственное поведение. С каждым днем, проведенным в Сибири, я становилась все больше и больше похожей на настоящую сумасшедшую.

Спала я по-прежнему плохо. Прежние кошмары перестали преследовать меня, но каждую ночь я уходила во тьму. Бегала, кричала, пыталась найти свет, но каждый раз спотыкалась и падала, навсегда погибая в густом тумане. Наверное, из-за таких ночей любой человек стал бы вести себя немного странно.

Я уж было решила сорваться с места, броситься обратно в лес и бежать досамой деревни, но меня прервал изумленный голос за спиной:

— Женя?! Что ты тут делаешь?

Я сжала кулаки так, что костяшки на пальцах мгновенно побелели. Ну вот, опоздала! Вряд ли мне мог почудиться его голос, но ответить не было сил.

— Женя! Я тебя вижу! Ты чего стоишь там и молчишь?

Хороший вопрос. Я собиралась задать его себе, когда вечером перед сном начну мысленно орать на себя за такое поведение.

Я не знала, что ему отвечать, и поэтому продолжала тупо стоять и смотреть на спасительный лес над моей головой. Сзади послышались шорохи от шагов, и мне пришла мысль обернуться и выпалить что-то вроде "Эй, прости, я тебя не слышала", но вместо этого едва не уткнулась носом в грудь Алека. В обнаженную грудь, с которой скатывались капельки воды и летели вниз, разбиваясь о зеленую траву. Взгляд невольно скользнул ниже, и я едва удержала вздох облегчения (или разочарования?). Слава Богу, джинсы на нем были. Абсолютно мокрые и невообразимо прекрасно облегающие его торс.

— Привет, — с усмешкой сказал парень. — И давно ты здесь?

Я с силой укусила язык, пытаясь привести его в чувство.

— Я… Да… Ой, то есть нет. Я здесь совсем недавно. Ты… Я…

— Женя, очнись, — во весь голос рассмеялся Алек. — Что с тобой?

Я едва не разревелась от бессилия.

— Прости меня! Алек, господи, прости меня! Я… Я случайно! Я ничего не видела. Нет, правда! Правда не видела. Я просто… Просто шла к тебе, а ты тут… И я… Я отвернулась! Я ничего не видела! Честно. Черт, прости меня!

Я замерла, когда до меня дошло, что за чушь я несу. Я до сих пор еще ни разу не взглянула в его глаза, но была уверена, что он едва удерживается от смеха. А потом Алек взял меня за плечи и хорошенько встряхнул.

— Успокоилась? — спросил он, глотая смех.

— Да, — кивнула я, не поднимая взгляда от земли. — Прости меня.

Его руки медленно заскользили вверх и остановились на моем лице. Алек бережно приподнял его. Так, что наши глаза, наконец, встретились. Я жадно впилась в знакомые черты лица. Вытянутый лоб, слегка прикрытый беспорядочными русыми волосами, густые брови оттенка, отдаленно напоминающего бронзу и, напоследок, пронзительные глаза, заключающие в себе все под оттенки зеленого. Мне вдруг страшно захотелось встать на цыпочки и дотронуться губами до его щеки, а потом нежно прикусить его нижнюю губу. Нет, не нежно.

— Женя, да очнешься ты сегодня или нет? — вывел меня из безумных мыслей настойчивый голос Алека. — Ты вообще меня слышишь?

Я покачала головой.

— С тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь?

И только теперь я поняла, что местность плывет перед моими глазами, а к горлу подступает тошнота.

— Мне нехорошо, — ответила я, дотрагиваясь руками до висков. — Голова кружится.

— Пойдем, немного отдохнешь у меня в пещере. Ты, кстати, так и не ответила мне, где Лера.

— А ты спрашивал?

— Уу, подруга, да ты, похоже, перегрелась на солнце!

— Я шла по лесу, — огрызнулась я.

Он по-отечески обнял меня за плечи и медленно повел в сторону пещеры. Я позволила себе закрыть глаза, а потом ответила:

— Она устала подниматься в такую даль каждый день.

— Тебе бы тоже не помешал отдых, — заметил Алек. — Выглядишь просто ужасно. Не думал, что ты можешь быть еще бледнее.

Я усмехнулась. А мне-то казалось, что мои щеки пылают, словно грозди рябины на фоне белого снега, потому что кроме смущения я ничего не чувствовала.

Алек подвел меня к пещере, и я забралась в нее, не удержавшись от облегченного вздоха. Со всех сторон на меня обрушилась спасительная прохлада. Вообще, с пещерой я придумала классно. Стены хранили в себе ночной холод днем, и в то же время согревали ночью. Я мгновенно почувствовала себя лучше. Лежать на мягком мху было необычно, но почти так же хорошо, как на моей любимой кровати. Спокойный тихий гул ручья начал искусно приводить в порядок мои расшатанные мысли.

Я, наконец, оценила ситуацию и поразилась, насколько впечатлительной стала. Раньше меня легко было довести до слез или до дикого смеха, но это переходило все границы! Воспоминания были такими, словно я видела это со стороны, а не принимала в этом участия. Словно я — это не я.

В пещере было потрясающе хорошо, но я все равно не позволила себе остаться тут надолго. Нужно было сказать Алеку хоть что-то. Первое вразумительное за сегодняшний день.

Выбравшись из пещеры, я сощурилась от яркого солнечного света и огляделась в поисках силуэта загадочного парня. Мои глаза нашли его спину. Он сидел на камне недалеко от ручья и задумчиво смотрел вдаль. Я медленно двинулась к нему.

Не успела я пройти и пары шагов, как Алек тепло произнес:

— Тебе уже лучше?

Я не удостоила его ответа до тех пор, пока не подошла вплотную и не села рядом.

— Да, все в порядке.

— Наверное, тебе не следует приходить сюда каждый день.

Я задумалась. Насколько честно можно было ответить на этот вопрос? Правда была в том, что я приходила сюда просто для того, чтобы посмотреть на него, вдохнуть его запах. Но это было слишком личное. Даже для него личное. Это были мои грезы и фантазии.

— Больше мне нечем заняться, — ответила я, чувствуя, как наглая ложь приобретает вполне правдивый оттенок. — Не знаю, что со мной произошло. Я редко болею. Как бы то ни было, мне уже гораздо лучше.

К моему глубочайшему удивлению, Алек медленно коснулся моей руки, а потом переплел мои пальцы со своими. Ну вот, теперь я была уверена на все сто, что щеки залила предательская краска. Вот только он не взглянул на меня, хотя я и пыталась поймать его взгляд. Парень продолжал задумчиво смотреть куда-то дальше, чем я когда-либо смотрела. Легкая досада скользнула в моем сознании, но я заставила себя довольствовать тем, что Алек просто держит мою руку.

— Хочешь, я покажу тебе одно место? — неожиданно спросил он, взглянув на меня.

Я с долгожданной радостью поймала его взгляд, а потом кивнула, светясь, как солнышко. Алек поднялся с камня и потянул меня за собой, явно не собираясь выпускать из рук мою ладошку. Я была готова провалиться сквозь землю от счастья.

— Далеко идти? — спросила я, когда он буквально потащил меня вперед.

— Нет, нужно спустить немного ниже вдоль ручья.

Быстрыми шагами мы побрели в нужном направлении. Алек уверено шел впереди меня, ловко огибая торчащие из земли камни, хотя все еще немного прихрамывал. А вот я была на редкость неуклюжей. Ноги заплетались, и я спотыкалась на каждом шагу. Алек только крепче сжимал мою руку, временами оборачивался и ободряюще улыбался, так что я чувствовала себя полной дурой.

Наконец, он замер и обернулся ко мне.

— Не против, если я закрою тебе глаза?

— Ты же не собираешься продавать меня в рабство? — попыталась пошутить я, пытаясь заглушить всколыхнувшееся чувство тревоги.

— Придется поверить мне, — рассмеялся парень.

Я кивнула, и он бережно прислонил ладонь к моим глазам. Вокруг мгновенно стало темно, я невольно вздрогнула, но теплая грубоватая ладонь Алека действовала, как успокаивающая музыка. Тем временем, он встал сзади меня; мои плечи касались его груди, а его подбородок лежал на моей макушке.

Я чувствовала, что невольно мои губы расплываются в улыбке. Алек не спешил двигаться. Мы просто стояли, и я наслаждалась его столько близким присутствием.

— Пойдем? — прямо возле моего уха раздался его тихий шепот.

— Да.

— Тогда ничего не бойся.

Я не удержалась и раздраженно фыркнула.

— Я и не думала бояться. Никогда не боялась темноты.

— Именно в темноте обитают все наши ночные кошмары.

Я перестала ощущать его дыхание у себя на коже, а потом он обнял меня за талию, и мы медленными шагами двинулись вперед. Я заставила себя моментально выкинуть из головы его слова о ночных кошмарах. С ним я совершенно не боялась споткнуться и упасть. Я верила, что этот парень сможет уберечь меня от всего на свете.

Вскоре я услышала легкий гул. Шум, знакомый мне по каким-то старым воспоминаниям. Я не могла воскресить в памяти его источник. Впереди зашуршали листья, и я поняла, что мы пробираемся сквозь кустарник. Рука Алека продолжала плотно закрывать мне глаза. Шум усиливался, и теперь я уже могла точно сказать, что это. Вода. Падающая вода. Водопад.

— А я и не знала, что тут есть водопад! — удивленно воскликнула я.

— Шшш, — прошипел мне на ухо Алек.

Мы остановились только тогда, когда шум падающей воды заглушил все остальные звуки. Воздух был влажным и прохладным, с еще более насыщенным запахом.

— Готова? — снова раздался голос Алека возле моего уха.

— Да, — ответила я, мой голос слегла дрожал от детского предвкушения.

Медленно парень убрал руку от моего лица, я несколько раз моргнула, восстанавливая зрение, а потом замерла на месте, пораженная увиденной картиной.

Я видела водопад в далеком детстве, когда вместе с родителями ездила в ростовскую область в очередную экспедицию отца. Но он оказался совсем небольшим: всего пару струек, срывающихся с небольшого выступа, и к тому же с грязной водой и кучей мусора у его основания. То, что открылось моему взору сейчас, как будто вышло из сказки.

Ручей, который расширялся за счет новых родничков всю дорогу, пока мы шли сюда, замирал перед каменным порогом, образуя небольшую запруду, а потом обрывался вниз и летел с высоты более пяти метров, с треском разбиваясь о кристально-чистое озеро.

Миллионы тонких струек мерцали на солнце и весело переговаривались на своем языке, напоминающий девичий смех. Над озером стоял легкий белый туман, образованный из мельчайших водных капелек. Несмотря на то, что вода была по-настоящему прозрачная, я все равно не смогла разглядеть дно. Зато мне удалось увидеть несколько маленьких серых рыбок, кружащихся на небольшой глубине в хаотичном танце. Со всех сторон озеро обрамляли гордые каменные берега; на одном из них стояли и мы.

Алек не проронил ни слова, а просто обнимал меня за талию, позволяя насладиться открывшимся пейзажем. Только сейчас я поняла, что плачу. Слезы струились по моим щекам, но я не чувствовала себя грустной. Это были слезы счастья и удивления. Я и не думала, что в мире могут существовать такие места. Красота Сибири была живой и настоящей. По сравнению с ней экзотические места казались попросту фальшивыми. Мне было трудно представить, что совсем недавно я предпочла бы взрывающуюся от туристов Барселону этому поистине прекрасному месту.

— Нравится? — наконец разрушил молчание Алек, и его голос показался мне таким же настоящим, как это место.

— Еще не придумали слова, чтобы описать то, что я чувствую, — искренне ответила я, поворачиваясь к нему лицом. — Здесь просто прекрасно. Я бы осталась здесь навсегда.

— Эту ночь я провел здесь, — признался парень. — Нашел его вчера вечером и был не в силах уйти отсюда, не насладившись красотой.

Я понимающе кивнула, и снова окинула взглядом потрясающее место.

— Огромное спасибо, что показал его мне.

— Ты единственная, кого я хотел бы видеть вчера рядом со мной.

Я тяжело сглотнула, и все-таки заставила себя посмотреть ему в глаза. Во взгляде Алека отражалось плохо скрытое восхищение. На меня никто и никогда так не смотрел. Я не могла оторваться от его зеленых глаз. Сейчас был тот момент, когда я хотела, чтобы он поцеловал меня, больше всего на свете, но Алек моргнул, разрушив наше странное притяжение.

— Наверное, нужно возвращаться, — как-то отрешенно проговорил он, прощальным взглядом окидывая водопад и волшебное озеро.

— Подожди минуту, — ответила я и сбежала вниз к самой воде.

Медленные волны одна за другой накатывали на серые камни, делая их гладкими, как мрамор. Я вытянула руку вперед и кончиками пальцев коснулась поверхности воды. Она встретила меня обжигающим холодом, и я с наслаждением погрузила в нее обе руки по самые локти. Мне так не хватало мурашек по коже.

Набрав в ладошки ледяную воду я с жадностью сделала несколько глотков, а потом обернулась к Алеку. Он смотрел на меня с изумлением.

Мы двинулись в обратный путь. Тяжелое молчание, словно стена, отгородило нас друг от друга. Он больше не держал меня за руку, а когда уходил вперед, то даже не оборачивался. А я? В общем, я корила себя во всех смертных грехах.

До пещеры мы добрались чуть ли не в два раза быстрее, чем шли туда, и я заметила, что мой рюкзак так и лежит на камне не открытым.

— Я принесла тебе продукты, — сказала я, указывая на сумку. — Там несколько пачек печенья, две быстрорастворимые лапши, яблоки и что-то еще.

— Спасибо, — просто ответил Алек и начал рыться в моем рюкзачке.

Я стояла сзади, терпеливо ожидая, пока он закончит. Парень оставил продукты на камне, а рюкзак протянул мне. Я успела мельком поймать его взгляд и поняла, что ему тоже неловко.

— Ну, наверное, я пойду.

— Не возражаешь, если я провожу тебя хотя бы до леса?

Я удивленно покачала головой. Алек никогда не провожал нас с Лерой, поэтому сейчас я меньше всего ожидала от него такого предложения. Казалось последние минуты он только и хотел, что побыстрее избавиться от меня. Поэтому идти рядом с ним было куда как тяжелее, чем если бы мы уже попрощались. Алек молчал, задумчиво теребя краешек своей все еще мокрой рубашки. И если его вполне устраивало такое молчание, то мне, например, хотелось ударить его чем-нибудь тяжелым, чтобы он либо потерял сознание, либо начал кричать на меня.

Наконец мы дошли до первых деревьев, и я замерла в нерешительности. При мысли о том, что он пойдет со мной и дальше, неловко сводило желудок. Сейчас, как никогда, я хотела одиночества.

— Ну, пока, — проговорила я.

Алек поймал мой взгляд и выдавил из себя улыбку. Впервые за все время я увидела, как он пытается показать то, что на самом деле не чувствует, и от этого стало не по себе.

— Пока, Женя.

— До завтра?

— Совсем не обязательно приходить ко мне каждый день, — усмехнулся он, но я ощутила за этой усмешкой плохо скрытую боль и стала перебирать в память прошедшие несколько часов, пытаясь понять, что могло так задеть его.

Ничего не найдя, я просто покачала головой.

— Лера хотела пойти со мной. Или мне передать, что ты не хочешь нас видеть?

Довольно жестоко с моей стороны, но я уже не знала, как привести его в чувство. На лице Алека промелькнуло настоящее изумление.

— Ты действительно так думаешь?

— Это очевидно! — воскликнула я.

— Ты ничего не знаешь, Женя, — покачал головой парень, прикрыв глаза. — Не делай резких выводов, прошу тебя. Все сложно. Оглянись вокруг, неужели тебя все устраивает? Ты даже не знаешь, кто я.

— Я и не хочу знать, — покачала головой я. — Я просто хочу, чтобы ты был рядом. Хотя бы эти дни, пока мы не уехали.

— Ох, Женя! — со вздохом проговорил парень. — Чем больше мы видимся, тем больнее тебе будет уезжать.

— А тебе не будет?

— Сейчас мы говорим от тебе, — холодно отрезал он.

— И пусть.

— Я не хочу делать тебе больно.

Я понимала, о чем он говорит. Я уже привязалась к этому странному парню из леса, но заканчивать все прямо сейчас не было сил. Я готова была вытерпеть любую боль расставания, главное продлить замечательные мгновенья наших встреч. Тогда, по крайней мере, я искренне в это верила.

— Женя, скажи что-нибудь, — снова произнес Алек, беря меня за руку.

— До завтра.

Он взглянул мне в глаза, а потом кивнул.

— Хорошо. До завтра.

Я медленно развернулась и побрела в сторону дома, точно неуверенная правильно ли иду. Не было сил доставать навигатор и смотреть верное направление. В груди все щемило от боли, которую я еще не научилась переносить. Откуда только взялся этот парень, который сумел пробудить во мне настолько сильные чувства? Когда Алек был рядом, моя жизнь превращалась в сказку, но в минуты одиночества тяжелый груз реальности давил на плечи. Будущего у наших встреч все равно не было. Тогда почему я не могла просто отпустить это все?

Я быстрыми шагами пробиралась через лес, временами позволяя ногам перейти на бег. Слезы все время подступали к горлу, но я так и не заплакала. Когда-то это должно было случиться. Я часто видела это в фильмах, читала об этом в книгах. Но я не думала, что любовь может проснуться так не вовремя.

Глава 8

С самого детства посещение зоопарка было для меня настоящей пыткой. От одного вида животных, обреченных на вечную жизнь в тесной, пропитанной запахом страха клетке, меня бросало в дрожь. Я никогда не слыла ярой защитницей природы, но была против подобных развлечений. Родители прекрасно знали это, но я все равно сидела в машине Виталия Геннадьевича и проводила взглядом быстро пробегающие стволы деревьев. Словно назло, сегодня утром папа вспомнил, что его семья все-таки на отдыхе. Почему именно зоопарк, я не знала, но подозревала, что поблизости развлечений просто больше не было, а ехать в Новосибирск в какой-нибудь парк аттракционов было бы глупо. После Москвы нас мало чем можно было бы удвить.

Машина удалялась абсолютно в другую от центра цивилизации сторону. Мама безоговорочно поддержала безумный план отца, а я едва не скулила от бессильной злобы. Алек наверняка ждал нас с Лерой, а я не имела никакого шанса сбежать, ну или хотя бы послать ему какую-нибудь весточку. Я не стала даже спорить с родителями, понимая, что ни к чему хорошему это не приведет. К тому же, Лера была просто в восторге. Глаза малышки светились, словно две яркие звезды, источая такое количество радости и счастья, что мои губы невольно растягивались в улыбке.

В памяти внезапно всплыл горький опыт прошлого посещения зоопарка. Тогда мне было около восьми лет, а Лера была только в планах. Папа получил долгожданное одобрение на экспедицию и на радостях выкроил несколько часов, чтобы провести их в семейном кругу. Мне благородно предоставили право выбирать место. В тот день, кажется, я посмотрела какой-то фильм о животных и поэтому мгновенно начала канючить по поводу зоопарка. Родителей мое желание поставило в замешательство, но вскоре отец сдался.

Я была на седьмом небе от счастья, когда кассир — молодой парень, которому, скорее всего, не хватало денег, чтобы делать подарки своей девушке и поэтому он пошел работать — протянул нам билеты и пожелал счастливого время препровождения. Я буквально приплясывала на месте, когда мы приближались к первому вольеру. В ней оказался внушительных размеров бурый медведь. Я заверещала от восторга и бросилась к нему, но зверь смерил меня отсутствующим взглядом.

— Он голодный? — спросила я маму, явно разочарованная увиденным.

— Вряд ли, милая, — улыбнулся отец. — Смотри, вот здесь написано, что животных лучше не кормить.

Я снова взглянула на медведя. Он даже не сменил позу. Если бы не бока, которые резко поднимались и опускались от его прерывистого дыхания, я бы подумала, что он умер. Мне стало так сильно жалко бедное животное, что я расплакалась. В фильме, который я смотрела, тоже был медведь. Он излучал энергию и силу, а этот… Он был жалким подобием того.

Всю в слезах, родители быстро увели меня от одной тюрьмы к следующей. Мой интерес начисто пропал. Я знала, что эти звери не настоящие. Их живыми то назвать было крайне сложно. Они были несчастными и сломленными. Они смирились, что больше никогда не увидят волю.

И вот сейчас меня снова везли в это царство вечной подавленности. Глядя на веселье Леры, я искренне сочувствовала ей. Не хотелось бы, чтобы она испытала то же жгучее разочарование.

Папа о чем-то тихо переговаривался с дядей Виталиком, а мама с Лерой. Только я одна сидела, как с чужой планеты, не желая вникать в их тривиальные слова. Мыслями я была далеко. Поднималась все выше и выше, пока впереди не показывались скалистые вершины. А потом начинался спуск вниз, к заветной пещере. Вот только представить себе Алека у меня почему-то не получалось, и от этого в груди начинало предательски щемить. Он был как мимолетное видение. Непрочный и ненастоящий, словно сон. Я боялась, что больше не увижу его и не смогу воскресить в памяти его потрясающую улыбку. Сейчас я бы отдала все на свете, если бы можно было выпрыгнуть из машины и броситься в лес.

Тем временем черный джип круто повернул в сторону и выехал на асфальтированную дорогу. Слава богу, потому что трястись по бездорожью уже не было ни сил, ни нервов. Виталий Геннадьевич надавил на педаль газа, и машина послушно покатила по трассе. Не прошло и десяти минут, как впереди показались признаки цивилизации. Я подумала, что это еще одна деревня, но вывеска недалеко от первого дома гласила — "Зоопарк "Лесное царство", а внизу подпись "Природа зовет". Меня всю передернуло от отвращения.

Здание зоопарка оказалась в самом центре небольшого поселения, дома в котором были сугубо общественными. Несколько магазинов, заправка, столовая, кафе, сауна. В общем, это место было чем-то вроде развлекательного городка.

Сам зоопарк, когда мы подъехали к его входу, оказался не таким маленьким, как я ожидала, и большинство вольеров оказалось на улице. Мы покинули машину, и папа с дядей Виталиком поспешили покупать билеты. Лера прыгала вокруг меня, сгорая от нетерпения, а я едва могла выдавливать фальшивую улыбку. День обещал быть ужасным.

— Дамы, все сюда! — крикнул папа, махая рукой, в которой были зажаты билеты.

Лера первой бросилась к отцу, и мы с мамой поспешили следом. Я надеялась хотя бы на то, что мне разрешат побродить в одиночестве.

— Ой, там еноты! — завизжала сестренка, хлопая в ладоши. — Побежали туда!

— Хочу посмотреть на клетку с лисами, — заупрямилась я.

Мама обернулась и небрежно махнула рукой. Лера уже бросилась вперед, и ей явно не хотелось оставлять дочь без присмотра.

— Иди, Женя, только не потеряйся. Позвонишь нам, и мы встретимся возле входа.

Я медленно побрела к вольеру, в котором находились три взрослых лиса. Их тусклая шерсть практически сливалась с коричневой стеной, делая их еще более жалкими. На меня нахлынула волна сожаления, и я невольно вспомнила белого лиса из моего сна. Вот уж кто точно не выглядел жалким.

Я прошла мимо лисиц, даже не приблизившись близко к их клетке. Они проводили меня отсутствующим взглядом. Вольер с бурым медведем я пропустила, даже не повернув в его сторону голову. С меня хватило и прошлого, пусть оставшегося в далеком прошлом, опыта.

Я что-то искала. А точнее кого-то. Мне попадались обезьяны, попугаи, змеи и крокодилы, но я упрямо шла вперед. Для верности даже зашла в закрытое помещение, но так и не нашла ничего, что могло удовлетворить мое влечение. В этом зоопарке кого-то явно не хватало. Кого-то особенного. Но я не могла вспомнить, как бы не старалась.

На обратном пути мы ехали в полном молчанье, прерываемом лишь неугомонным голоском Леры. Я оказалась неправа, животные восхитили сестренку до глубины души. Наверное, она еще слишком мала, чтобы понимать выражение их глаз. В конце концов, я была старше в два раза, когда разглядела, что все они — пленники.

Лера болтала без умолку, временами мама отвечала ей короткими фразами, хотя это совсем не требовалось. Я хотела было сунуть в уши наушники и отключиться от этого мира, как вдруг одно из слов малышки врезалось в мою голову. Я напрягла слух, сердце отчего-то начало биться чаще. Что она сказала?

"Повтори" — пронеслось в моей голове, и сестренка повиновалась.

— Я думала, тут везде волки.

Так вот кого я не нашла там. Не зная, кого ищу, я подсознательно искала волков. Далекий вой на рассвете вспыхнул в сознании, словно фейерверк.

— Ну, наверное, их тут слишком много, поэтому никому не интересно смотреть на них еще и в зоопарке, — предположила мама, пожимая плечами.

— Я бы хотела увидеть волков, — вздохнула Лера, и тут же переключила тему.

Я перестала слушать. В мыслях все еще слышался тот вой. Такой одинокий и полный душераздирающей боли, что хотелось плакать.

Я встряхнула головой. Эти мысли — просто бред, и больше ничего. Хотя, пора бы уже привыкнуть, что с каждым днем моя голова поражала меня все больше и больше.

Мы вернулись домой, и я бросила на будильник взгляд, полный надежды. Половина шестого. Нет, слишком поздно, чтобы отправляться в горы. Сердце защемило от мысли, что Алек сидит на своем обычном месте и задумчиво смотрит в сторону леса, ждет нас с Лерой. А что, если он решит, что я не пришла из-за вчерашнего разговора? Что, если решит, будто я обиделась на него и больше не приду? Сможет ли он уйти этим же вечером, не оставив за собой никаких следов?..

От этой мысли я поежилась, повторяя себе, что Алек догадается, что у появились другие планы, не зависящие от нашего желания. Я поборола желание выскочить из дома и бросить на гору.

Но оставаться дома все равно не хотелось. Воспользовавшись тем, что Лера увлечена игрой в куклы, я подошла к маме и выдавила из себя улыбку, а-ля "Я идеальная дочь, ну посмотри!".

— Говорят, тут недалеко есть пруд, хочу сходить и посмотреть.

— Купаться? — с вызовом спросила мама.

— Нет, нет, — поспешно забормотала я. — Даже купальник брать не буду. Дома ведь все равно делать нечего. Хочу прогуляться.

Она немного расслабилась. Я знала, что если сказать ей, что я хочу там искупаться, то тут же начнется настоящий переполох. Мама не доверяла воде и сама не умела плавать. Я же чувствовала себя в воде как рыбка, сколько себя помню.

— Ладно, Жень, можешь пойти, но только пообещай вернуться к ужину. Не позже девяти.

Я кивнула.

— А ты не хочешь прогуляться, Лера? — спросила мама.

Я взмолилась всем богам, чтобы они дали мне отдохнуть от ребенка хотя бы один вечер. Малышка подняла голову и замерла на несколько секунд, явно взвешивая все "за" и "против", а потом отрицательно покачала головой. Я едва удержала вздох облегчения.

— Ну как хочешь, — удивленно проворила мама.

Я поспешила скрыть в своей комнате, где сняла грязные шорты и футболку и нарядилась в платье. Белоснежное, с коричневой ленточкой под грудью, оно было легкое и развивалось на малейшем ветру. С платьем пришлось надеть и босоножки, вместо привычных балеток или кроссовок.

Из дома я вышла в прекрасном расположение духа и двинулась к западному концу деревни. Если верить рассказам соседки, в той стороне совсем не далеко был небольшой прудик.

В деревне мне пару раз попадались знакомые лица. Я уже успела запомнить, как выглядят местные жители, но по именам знала разве что Сашу, который, кстати, к моей превеликой радости, не появлялся в моей жизни уже несколько дней.

Я покинула деревню быстро и побрела по проселочной дороге, со всех сторон окруженной зеленой травой, почти достигающей моего пояса. К озерцу я вышла уже через несколько минут и замерла, понимая, что невольно сравниваю его с тем, что вчера показал мне Алек.

Это выглядело совершенно обычно. Да, оно было чище многих прудов, что я видела за свою жизнь, но в нем не было той частички волшебства, которая так поразила меня в горном озере. Тут все кругом поросло камышами, и временами раздавалось смешное кваканье.

Я подошла к берегу и встала недалеко от массивного ствола ивы. Прохлада, исходящая от воды, приятно холодила кожу. Если бы мама увидела все это, то не переживала бы, что я полезу купаться. Я, конечно, не боюсь лягушек, но перспектива плавать вместе с ними как-то не вдохновляла. Хотя такие мысли все же были. Я представляла, каково это, окунуться с головой в эту мутноватую воду, на секунду потерять связь с внешним миром и раствориться в подводных звуках.

Я снова взглянула на озеро, а потом опустилась на траву, бережно расправив платье. Было бы чудесно приходить сюда и читать по вечерам, но я знала, что ничего подобного не будет. Это только сегодня я лишена волнующей встречи с таинственным парнем из леса, а все остальные дни я буду проводить с ним.

Мысли об Алеке согревали душу, и я просидела так около получаса с закрытыми глазами, слушая стрекотню кузнечиков, кваканье лягушек и шелест ветра в камышах. А потом привычную симфонию звуков дикой природы прервал посторонний шум. Он не принадлежал к этому миру. К моему миру.

Со стороны деревни ко мне приближалась горстка парней лет семнадцать-восемнадцать. Процессию возглавлял Саша, и я невольно усмехнулась, ведь совсем недавно вспоминала о нем. Деревенские пацаны тоже заметили меня и начали быстро переговариваться. Я поднялась с травы только тогда, когда они подошли почти вплотную. Глаза Саши сверкали каким-то странным огоньком, от которого дрожь пробежалась по всему телу.

— Женя? — подделал он удивленный тон. — Не думал, что ты придешь!

Я замерла, не понимая, куда он клонит, а потом едва не застонала, догадавшись, о чем идет речь. Когда-то Саша говорил о том, что он и его друзья собираются возле истока реки каждый вечер. Исток реки — озеро. Я мысленно отругала себя за такую дырявую память, а потом принялась выкручиваться из неловкого положения.

— Прости, уже ухожу.

— Ох, нет! Сегодня мой счастливый день. Я вынужден просить тебя остаться.

Уверенным голосом он излагал факт, не суливший мне ничего хорошего. В толпе его друзей послышались смешки.

— Мне нужно домой, — как можно уверенней ответила я.

— Это будет не долго! — послышалось из толпы.

Сердце подскочило от страха. Я несколько раз помотала головой, отчего волосы заструились по плечам.

— Парни, это будет здорово, — усмехнулся Саша.

Глава 9

— Я понятия не имею, о чем вы думайте, но не подходите ко мне! — воскликнула я, выставляя руки вперед.

Глупо конечно. Передо мной было по меньшей мере десять здоровых крепких парней. Вряд ли мои вытянутые руки задержали бы их и на пару секунд. Голова лихорадочно заработала, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход, но в то же время ее словно поместили в вакуум. Я не слышала собственные мысли.

Озеро было достаточно далеко от деревни, чтобы мой крик никто не услышал. Представляю, какими, наверное, большими были мои глаза от испуга. Но никто не смотрел мне в глаза. Похоже, всех больше интересовало мое тело.

— Женя, да ты вся трясешься, — усмехнулся Саша, делая шаг в мою сторону. — Ну же, малыш, посмотри, мы очень даже хорошие ребята.

Я сделала один шаг назад. Все. Дальше было озеро, отступать некуда, разве что понадеяться, что плаваю я все-таки лучше многих из них, а это вряд ли, учитывая, что это были не изнеженные городских «пацаны».

— Мы видели, как ты с сестрой постоянно ходишь в лес, — проговорил другой парень, выступая вперед. — Наконец-то наша Красная Шапочка попала в лапы к голодному волку.

Парнишка был чуть выше Сашки, но намного худее. С самодовольной улыбкой, кучерявыми русыми волосами и голубыми глазами. Такой, а-ля "Я настоящий русский!".

— Мне нужно домой, — проговорила я, стараясь сохранять спокойный голос. — Отец, наверное, уже отправился меня искать. Он знает, куда я пошла, и потому скоро будет здесь.

Не понятно, кого я хотела убедить в этом смелом заявлении. Их или себя. К сожалению, мои слова лишь усугубили ситуацию. Парни громко рассмеялись, а потом Саша в секунду сократил все спасительное расстояние между нами и схватил меня за локоть. Теперь они не собирались медлить и играть со мной.

— Конечно, Женя, мы не монстры, — рассмеялся он. — Или кого-то ты там навещаешь в лесу. Но все-таки на что-то да годимся. Тебе понравится.

Я похолодела. Не от его прямого намека на дальнейшее изнасилование, а от мысли, что он знает про Алека. Нет, быть такого не может. Я хотела было закричать и броситься на него, но какая-то часть мозга, в которой до сих пор проходил холодный расчет, затвердила, что парнишка не смог бы бесшумно следовать за нами так далеко. Мы столько раз останавливались передохнуть, петляли среди деревьев. Он просто не мог оставаться незамеченным!

Я робко подняла глаза на Сашу и увидела, что его крайне заинтересовала моя реакция. Но, похоже, он все-таки не знал, насколько близко подобрался к опасной правде. Я едва не расхохоталась от облегчения. Про Алека никто не знал! Не знаю, но чувство его безопасности принесло мне такую радость, что я даже забыла, в каком плачевном состоянии нахожусь сама. Это придало мне решимости.

— А теперь немедленно отпусти меня, — воскликнула я, пытаясь вырвать свой локоть. — И отойди!

Саша лишь сильнее стиснул сустав, и я, не выдержав, болезненно сморщилась. Огромный синяк был мне обеспечен. Среди толпы послышались смешки, их явно забавляло мое положение. Воодушевленный их реакцией, Саша заломил мне руку за спину. Боль вспыхнула по всей руке, но я твердо решила, что пусть он лучше мне ее сломает, чем я буду просить пощады.

— Больно, красавица? А я-то думал, тебе нравится боль, — снова заговорил тот русоволосый парень. — Хочешь еще и все такое.

— Идиот, — практически прорычала я, за что получила довольно сильный удар по ребрам.

Я упала на колени, зато мой локоть оказался на свободе. Сзади послышался беспокойный лай собак. Господи, неужели они собираются избить меня до полусмерти? И какой только черт заставил меня на ночь глядя выйти из безопасной деревни? Я уже жалела обо всем на свете, стараясь думать о том, что было бы, если бы я все-таки отправилась к Алеку. Наверное, сейчас мы бы сидели рядом друг с другом, я бы рассказывала ему про зоопарк, а он только грустно улыбался, потому что тоже понимал участь бедных животных. Сколько угодно "бы", только бы не думать о боли.

Рядом послышались шаги, и я приготовилась к новому удару. Теперь это все казалось мне просто смешным. Люди вели себя ничуть не лучше животных, которых морили голодом, а потом указали на лакомый кусочек.

Послышался легкий свист ветра, но удара не последовало. Я медленно открыла один глаз и увидела, что напротив меня стоит Саша, загораживая от других. Промелькнула легкая надежда, что все может обойтись и что я зря уже начала прощаться с родными. Все мои иллюзии разрушили последующие слова:

— Идиоты, чего вы только время зря тратите? Она уже поняла, что невредимой ей не вырваться, так что давайте уже сделаем то, чего нам всем так хочется.

— Саш, неужели ты думаешь, что все это так просто сойдем вам с рук? — проговорила я, поднимаясь с земли. — Вы что, действительно такие бесстрашные? Закон существует и в вашей богом забытой деревне!

— Ты никому не скажешь! — послышался крик из толпы.

— Ты никому не скажешь, — повторил Саша. — Мы просто не позволим. В деревне все тебя недолюбливают, так что не станут поднимать лишний шум, когда ночью я проберусь к вам в дом и что-нибудь сделаю с твоей сестрой.

— Ты совсем ненормальный, да? — ошарашено воскликнула я. — Что ты несешь? Какой дом? Ты в своем уме? Не подходи к Лере даже близко, сумасшедший!

Волна гнева накрыла меня, на секунду заслонив даже страх. Если бы кто-нибудь сделал хоть шаг в мою сторону, то я сама бы накинулась на него. Мне было плевать на их количество и превосходство в физической силе. Я бы просто стала бить, кусать и царапать. Но вся толпа замерла на своих местах. Наверное, у меня был действительно страшный взгляд.

— Вы психи! — снова закричала я и быстрыми шагами направилась в сторону деревни. — Ненормальные! Вам лечиться надо! Ждите моего отца с официальными обвинениями! Завтра же поедем в Новосибирск!

Если будет оно, это завтра. Саша резко метнулся в мою сторону и оттолкнул назад. Запнувшись о выступающий корень, я неуклюже опрокинулась на спину. На секунду краски поплыли, но потом я моргнула, и зрение вернулось. Вот только было слишком поздно, лицо Саши уже склонилась над моим.

— Как бы ни так, Женя, — прохрипел он, крепко сжимая мои руки. — Ты никому не скажешь! Знаешь, почему? Потому что мой отец здесь вроде единственного полицейского, а по сравнению с ним я самый нормальный человек в мире! Он на дух не переносит чужаков. Я придумаю, как отомстить тебе, если ты проболтаешься. После этого тебе все это покажется легким поглаживанием перышка.

Он ударил меня ладошкой по щеке, и я тихо вскрикнула. Я решила обязательно передать Софье, что давать пощечины Вадиму не самая лучшая идея. Это по-настоящему больно.

Я поразилась своим собственным фантазиям. Один Бог знал, что теперь со мной будет, а я думала, что буду рассказывать Софье, когда мы снова созвонимся по телефону. Страх не исчез, он будто притупил все нормальное, и теперь в голове крутился сущий бред.

— Давайте, парни, — воскликнул Саша, гладя меня по шее. — Повеселимся на славу! Она никому не скажет.

Я зажмурилась и мысленно послала прощальное послание Алеку, всей душой надеясь, что оно найдет своего адресата даже в далеких горах.

— Не надо, — снова попыталась вырваться я, отталкивая руку Сашки, которая находилась на опасно близком расстоянии от подола моего платья.

— Не упрямься, и будет не больно, — приторно ласковым голосом произнес кто-то над моей головой, не было сил открывать глаза.

— Точно, крошка, — усмехнулся Саша, проводя рукой по моему левому бедру. — Не беспокойся, все пройдет отлично. В конце концов, когда-то же это должно случиться. Или ты обещала хранить обет безбрачия?

Я только сильнее сомкнула глаза. Как жить после такого? В голове промелькнули несколько картин одна другой лучше. Например, быстро несущийся автомобиль, водитель слушает музыку. Он явно не успеет затормозить, если под его колеса броситься девушка.

— Чего ты тянешь, Сань? — послышалось где-то издалека. — Думаешь, раз она не местная, то с ней нужно нежничать? Заканчивай с этим делом, нам всем уже не терпится!

Рука скользнула по моей груди, а потом вдруг все закончилось. Смолкло даже дыхание деревенских парней. Я почувствовала, как что-то приближается к нам. Быстрое, словно лавина. Оно замерло на другом берегу озера. Невидимое, но излучающее такую силу, что по воде пошла рябь и каждый почувствовал себя маленьким и беспомощным. Я невольно потянулась к источнику силы, вверяя ему свою судьбу.

— Какого черта? — послышался голос совсем из другого мира. — Вы чувствуете это? Почему так тихо?

— Не знаю, — ответил еще один голос. — Может, где-то далеко самолет летит.

Недалекие кретины. Я чувствовала в их голосах плохо скрытый страх.

— Чего вы замерли, как статуи? — раздраженно воскликнул Саша. — Может, машина где проехала и все зверье распугала. Неужели вас так же легко напугать?

Наивный человек. Я расплылась в улыбке, что не укрылось от парня.

— Чего ты лыбишься? — зло спросил он, снова опускаясь передом мной на колени.

Его руки хотели было снова коснуться моих грудей, но замерли в воздухе, потому что на всю округу раздался пронзительный волчий вой. Такой чистый и звонкий, но в то же время таящий в себе скрытые силы, непоколебимый и властный. Глупо, но я узнала его. Это был вой моего волка. Именно его я услышала тогда на горе. Я не смогла помочь ему, но он все равно пришел, чтобы спасти меня.

Я не выдержала и расхохоталась. Саша отскочил от меня, словно я начала менять цвет кожи. По толпе парней прокатился удивленный вздох, а потом началась паника. Саша пытался собрать всех воедино, кричал им, что это всего лишь где-то далеко воет волк, но все словно обезумили.

Мой спаситель снова протяжно завыл, и деревенские собаки завыли ему в такт. Парни начали кричать, давя друг друга и пытаясь проложить себе путь к спасительной деревне. Но собаки перегородили дорогу. Они рычали на своих же хозяев, злобно оскалив клыки.

— Джо! — послышалось из толпы. — Джо, парень, ты чего? А ну тихо!

Я так и не поняла, какую из собак окликали, потому что ни одна из них не сменила угрожающей позы. Кучерявый рыжий паренек не выдержал первым и кинулся бежать, пытаясь обогнуть свору сбоку. Я снова разразилась смехом, потому что отпускать его никто не собирался. Одна из собак ловко прыгнула ему наперерез и сбила с ног.

Нет, она не пыталась его укусить, а просто прижимала к земле мощными лапами и неустанно рычала прямо в лицо. Другие парни замерли между мной и собаками. Учитывая мою самодовольную улыбку и их рычание, Саша с друзьями все не могли решить, в какую сторону бежать будет безопаснее.

Наконец, мой знакомый первым сорвался с места и кинулся в мою сторону. Друзья поспешили за ним, но не прошло и несколько секунд, как их всех прижали к земле точно так же, как и первого добровольца.

Я не боялась собак. Почему-то. Ни одна из них даже не повернула головы в мою сторону, когда я приблизилась на несколько шагов.

Сашка выгнулся в спине и развернулся, чтобы взглянуть на мое лицо. В его глазах я прочитала неподдельный страх. Что ж, и поделом, теперь настала моя очередь угрожающе нависать сверху.

Я присела рядом с ним, собака бросила на меня беглый взгляд, а потом принялась рычать с удвоенной силой. Саша вжался в землю, зажмурив глаза, как когда-то это делала я.

— Ну, милая, успокойся, — ласково проговорила я, проводя рукой по шее большой рыжей собаки. — Ты такая красавица!

Собака недоуменно взглянула в мои синие глаза и замолчала. В ответ я подарила животному самую милую улыбку, на которую только была способна.

— Ты умница!

Она неуклюже слезла с груди Сашки, и остальные последовали ее примеру. Я огляделась по сторонам на случай, если кто из парней снова попробует накинуться на меня. Но они не спешили даже поднимать головы. Я нерешительно протянула руку Саше, но тот не шелохнулся.

— Я никому не скажу, — медленно проговорила я, надеясь, что он понял мои слова. — И вы тоже.

Он выпучил на меня свои серые глаза, и я поморщилась от того, настолько неприятными они казались мне после зеленых глаз Алека.

— Не скажешь, ты понял меня? — снова проговорила я, вложив в слова чуть больше силы. — А иначе только хуже будет, ясно? Например, кто-нибудь по ошибке заберется в твой дом.

Саша продолжал молчать. Похоже, все это напугало его гораздо сильнее, чем я думала. Остальные тоже не торопились подниматься со своих мест. Стыдно говорить, но кроме мрачного удовлетворения я ничего не чувствовала.

— Сейчас я уйду, понял? — снова заговорила я. — И вы отправляйтесь домой. Все, что было здесь — неважно. Можете считать, что вам это приснилось, мне все равно. Собаки больше не тронут вас, если вы не примитесь за старое дело.

По крайней мере, я на это надеялась. Но собаки, похоже, отлично поняли мои слова, потому что слегка наклонили головы в бок. Я выразительным взглядом обвела это место, стараясь не думать о том, что тут только не происходило до сегодняшнего дня. Теперь оно не казалось мне таким уж умиротворенным.

— Хорошо? — спросила я устало.

Молчание.

— Ты хочешь хотя бы кивнуть?!

Саша моргнул и кивнул. Я поднялась на ноги. Толку было разговаривать с ним? Похоже, все ребята находились в шоке.

Быстрыми шагами я поспешила убраться подальше от озера. Собаки проводили меня легким поскуливанием, но я знала, что они не сделают своим хозяевам ничего плохого. Их поведение было вызвано… Я не знала, какое можно было подобрать слово. Наверное, ближе все было слово приказ. Они повиновались приказу, так откровенно прозвучавшему в волчьем вое.

Они спасли меня. Собаки напали на своих хозяев, которые, в свою очередь, едва не изнасиловали меня. Я замерла на месте, когда поняла, что произошло. Ноги подогнулись сами собой, и я со стоном села прямо на пыльную дорогу. Платье и так было безнадежно испачкано.

То, что произошло со мной, было буквально из ряда вон выходящее. Мое поведение, поведение этих парней, странный вой. Волчий вой. Я помнила чувство, когда он приближался. Как такое вообще можно объяснить? Меня спас волк. Причем я была точно уверена, что как раз тот, чей вой я уже слышала до это.

Ох, как я хотела его увидеть. Коснуться шерсти, вдохнуть запах леса и свободы.

Темнело, и в легких сумерках мне мерещились светящиеся глаза, каждые из которых оказывались обычными цветами, когда я подходила ближе. Я медленно брела в сторону деревни, раскачиваясь из стороны в сторону, словно до этого выпила приличную порцию шампанского. Меня совершенно не заботило, что сзади могут нагнать Саша со своими друзьями. И вовсе не потому, что вдалеке уже горели огни приближающихся домов, а потому что я чувствовала рядом его присутствие. Присутствие силы, способной защитить меня от всего на свете.

Такой защищенной я чувствовала себе только в раннем детстве, когда думала, что мама может все. Что никакие монстры не подберутся, если она рядом.

Но все равно чувство облегчения скользнуло по телу, когда дорога запетляла между знакомыми домами. Деревенские тропинки я изучила вдоль и поперек и уже не боялась заблудиться.

Мама укладывала Леру спать, поэтому на кухне меня встретило непривычное одиночество. На ужин я благополучно опоздала, да и отца, как обычно, дома не оказалось. Медленно отворив дверь спальни, я тихо шикнула, чтобы засыпающая Лера ничего не услышала. Мама всегда отличалась острым слухом и потому сразу же обернулась. Я улыбнулась ей и пальцем показала, что чищу зубы. Мама кивнула, и я так же плавно закрыла дверь.

Вообще, мне несказанно повезло. Теперь я могла застирать платье в бане и смыть с себя следы весело проведенного вечера. Если бы родители застали меня в таком растрепанном виде на кухне, то пришлось бы врать.

К сожалению, платье все же пришлось выкинуть. С волосами так сделать было нельзя, поэтому я со слезами на глазах выдирала из него всевозможные травинки, веточки и листики.

Когда я вернулась с бани, мама уже копошилась на кухне.

— Будешь что-нибудь кушать? — спросила она, едва я появилась на пороге с голубым полотенцем на волосах.

На секунду я задумалась, а потом поняла, что буквально умираю от голода.

— Я готова съесть слона, — весело доложила я.

— Боюсь, слон будет готов только завтра, — рассмеялась мама в ответ и наложила мне в тарелку омлет.

Я быстро уплела первую порцию, а потом попросила добавки. Мы с мамой долго сидели за столом, обсуждая наш странный, но увлекательный отпуск, а потом вернулся отец. Мама наложила омлета и ему, а я занялась грязной посудой. Признаться честно, работа по дому успокоила меня и вернула в мир, где заботы и проблемы были тривиальными.

После я укуталась в теплое одеяло и впервые за долгое время уснула совершенно без проблем. Едва сон сморил меня, ощущение, что кто-то бродит неподалеку и защищает меня, пропало. В ответ я лишь сладко потянулась и перевернулась на другой бок.

Глава 10

Сегодня я снова нерешительно замерла на границе леса, хотя Лера была рядом. Меня страшила будущая встреча с Алеком. Память о вчерашних событиях никуда не делась, хотя я и почти не переживала по этому поводу. Если бы пару месяцев назад мне сказали, что я так спокойно отнесусь к факту, что меня чуть не изнасиловали десять здоровенных деревенских пацанов, я бы истерично засмеялась.

Единственное, что меня тревожило — это грядущая встреча с Алеком. Одно дело хранить это все от сестренки и родителей, которым нет дела до того, чем я занималась прошлым вечером. И другое — от этих хищных зеленых глаз.

Большую часть сегодняшней ночи я провела в своем излюбленном месте. В гамаке. Меня не мучили кошмары, нет. Я сама была для себя кошмаром. Я рыдала и смеялась одновременно, пыталась через слезы выдавить странную пустоту внутри. Слезы выходили слишком глупыми и сухими. Я вовсе не хотела плакать, но от этого становилось еще страшнее. Относиться к тому, что волк приказал собакам спасти меня, так спокойно — это ненормально. Я должна была устроить истерику, рассказать родителям, потом психологу и не высовываться из дома до конца лета. Я ведь всегда была слишком впечатлительной: ревела от грустных песен и киношных концовок, а сейчас, когда подвернулся по-настоящему стоящий повод, ничего. Ну, было и было.

Поэтому я и плакала. Думала, слезы как-то сгладят холодное сердце. Но, как бы я ни старалась, слезы получалось выдавить только по другой причине. Достаточно было одного крохотного воспоминания горящих неукротимым духом леса глаз Алека, и соленые капли одна за другой начинали чертить на щеках мокрые дорожки.

Я знала, что не смогу солгать, глядя в его глаза, поэтому и боялась выступать из-под защиты деревьев. Но сегодня я была не одна, и не могла позволить себе роскоши долгих раздумий, как в прошлый раз. Лера возмущенно подгоняла вперед.

— Женя, ну идем уже! — настойчиво пищала сестра. — Хочу к Алеку!

— Да подожди ты, ребенок, куда тебя несет?

— Мы вечность тут стоим, я устала, хочу к Алеку.

Мне оставалось только вздыхать. Я тоже хотела к Алеку, еще как хотела. Мы не виделись почти двое суток. Вчера я боялась, что мы можем найти пещеру пустой, но сейчас я была полностью уверена в обратном. Тело ощущало его недалекое присутствие и рвалось к нему с отчаянной силой. Все было против меня, даже мой собственный организм.

Мы вышли на открытое пространство и начали спускаться. Лера принялась что-то возбужденно рассказывать, но я нарочно пропускала все слова мимо ушей. Нужно было приготовиться к встрече. Приготовиться сказать, что все отлично.

У ручья никого не было. Я облегченно вздохнула, потому что видеть Алека обнаженным во второй раз мне было противопоказано. Погода стояла пасмурная, того и гляди разразиться настоящая гроза, но я была бы этому только рада. Я скучала по бесконечным московским дождям.

Алек оказался возле пещеры. Сгорбившись, он сидел и что-то мудрил с быстрорастворимым картофельным пюре.

— Девчонки! — радостно воскликнул парень, поднимая голову, когда мы приблизились к его убежищу. — Я уже начал бояться, что вы снова не придете.

Лера что-то пробурчала себе под нос и с разбегу запрыгнула ему на спину. Радостно смеясь и ерзая, она в итоге оказалась у него на шее. Я поймала его приветливый взгляд. Глупый поступок. Глаза Алека словно заглянули мне в душу, и я стала сражаться изо всех сил, чтобы сохранить свои мысли при себе. Вдох, выдох, спокойный и прямой взгляд.

Первый поединок остался за мной, и Алек отвел глаза, но легкая складочка между его бровей говорила сама за себя.

— А где вы вчера пропадали? — спросил он беспечным голосом, поворачиваясь к Лере. — Я без вас тут скучал целый день. Неужели вы что-то такое натворили и вас наказали? Небось там Женька хулиганила?

Он фальшиво рассмеялся. Я сразу ощутила его ненастоящие нотки и поняла, что он обеспокоен. Из меня самый ужасный агент под прикрытием.

— Скучал по нам, да? — попыталась рассмеяться я, но испортила все еще больше.

— Без вас жизнь потеряла краски, — театрально закатил глаза Алек, а потом неожиданно соскочил с места и кинулся ко мне.

В ту же секунду я оказалась в его крепких объятиях. Он бережно обнял меня за талию, приподнял над землей и принялся кружить. Я рассмеялась, пытаясь вырваться, но в то же время мысленно моля его не отпускать, но тут на нас прыгнула Лера.

Я смущенно отступила в сторону, едва чувствуя землю под ногами.

— Мы ходили в зоопарк! — тем временем восторженно ответила сестренка.

Я позволила Лере пуститься в объяснения, а сама принялась усердно тереть глаза. Несмотря на бессонную ночь, спать совсем не хотелось, но в глаза будто песок насыпали.

— Не выспалась? — послышался голос Алека, и мне пришлось открыть глаза.

Несколько секунд все расплывалось, но потом взгляд сфокусировался на задумчивом лице рядом.

— Глаза болят, — соврала я. — Скорее всего, аллергия.

Лицо Алека напряглось. Не верит. Может, понял, что такие синяки под глазами могут образоваться только в единственном случае. А смысл тогда врать дальше? Наверное, мои глаза выдают все мои мысли. Это поставило меня в тупик. Рассказать или нет? Он уже догадался, что что-то не так.

Я шумно вздохнула и этим, похоже, прервала очередную умную реплику Алека в ответ на беспечную болтовню Леры. Он посмотрела на меня, но на этот раз я специально не отвела взгляд. Мои глаза будто говорили: "Я хочу, чтобы ты знал! Ну же, читай!".

О своем решение я пожалела через несколько секунд. Алек притянул мой взгляд, словно магнитом, и вот я уже готова была встать на колени, лишь бы он прекратил. Его глаза пронзали меня насквозь, достигая самой больной точки в сердце, и начинали раздирать ее стальными когтями.

— Женя?

Из глаз хлынули слезы. Странно, я и не думала, что смогу заплакать так сильно и отчаянно после вчерашней ночи. Казалось, что плакать-то больше нечем, но я просто разревелась, как ребенок, который долго держал в себе обиду, а потом выпустил ее наружу при виде матери.

Сквозь белую пелену я увидела, как вскочила Лера. Послышался ее тихий писк. Ну почему я не сдержалась? Чертова эгоистка, могла бы держать себя в руках хотя бы ради сестры! Она, наверняка, перепугалась до смерти.

Я принялась придумывать достойное объяснение, но Алек быстро взял ситуацию в свои руки.

— Лера, ты посмотри, как Женя расстроилась из-за того, что ты сегодня не хочешь делать нам венки из цветов, — сказал парень, качая головой.

— Венки? — удивленно переспросила малышка, переводя взгляд с моего заплаканного лица, на лицо Алека.

— Ну конечно! Ты лишаешь нас звания королевы и короля этого леса.

Мне хотелось влепить ему пощечину. Какого черта он вешает моей сестре лапшу на уши? Я сама могла ответить за свое поведение! Но, признаю, Лера повелась и, подойдя ко мне, взяла за руку.

— Не плачь, Женя! Я сделаю тебе венок!

Я улыбнулась сквозь слезы и прижала сестренку к себе.

— Спасибо, ребенок! Я не переживаю, просто твои венки настоящее чудо, и я хочу, чтобы ты сделала мне хотя бы один.

— Сейчас! Я сделаю три венка, и мы будем править лесом. Вместе!

Я закивала, не в силах вымолвить ни слова. Малышка ускакала к поляне, а я замерла, боясь сделать лишний вдох. Теперь я осталась с ним один на один.

— Жень.

Из горла вырвался то ли всхлип, то ли крик, а потом я начала рыдать в самом прямом смысле этого слова. Судорожно хватая ртом воздух, я захлебывалась в собственных слезах и соплях. Теперь я по-настоящему плакала из-за того, что случилось. Я поняла, что могло бы быть, если бы меня не спас…

Тем временем, я едва различила шорох приближающихся шагов. Теплые ладони Алека ласково легли на мои плечи. Он бережно опустил меня на траву и притянул к себе.

— Ну, глупая, не плачь, — тихо говорил он, поглаживая мои волосы.

И от этого слезы текли только больше. В его руках я чувствовала себя защищенной снаружи, но полностью уязвимой изнутри. Кто я такая по сравнению с ним? Кто он вообще такой? Прозрачное видение. Золотое пятно в моей жизни. Каникулы скоро закончатся. Конец близок. Только теперь я поняла, как мало времени у нас осталось.

— Расскажи, — прошептал Алек, наклоняясь к самому моему уху. — Не бойся, все хорошо, тебя никто не тронет. Я никогда не дам тебя в обиду.

Я крепче прижалась к его груди, соскребая пальцами рубашку. Он терпеливо ждал, пока я соберусь с силами, поэтому я заговорила, переступив через себя.

— Они, — прорыдала я. — Они наткнулись на меня на озере… Они хотели… Хотели со мной… Алек, я так испугалась! Они…

— Шшш, — тихо сказал он, крепко сжимая мою руку. — Их здесь нет. Ты их больше не увидишь. Они получили по заслугам. Они больше не подойдут к тебе.

— Алек, они…

— Я знаю, Женя, все хорошо. Постарайся успокоиться. Прошу тебя, перестань плакать.

Я отодвинулась от него, но совсем на немного, продолжая крепко сжимать его руку. Действительно, нужно было срочно взять себя в руки, я ведь и вовсе не собиралась рыдать. Однако я уже давно поняла, что, когда чувствуешь рядом присутствие Алека, мысли сбиваются в какую-то дикую стаю и начинают штурмовать мозг. Все нормальное в эти моменты летело к чертям.

Я быстро успокоилась, утерев краем футболки соленые дорожки и сделав несколько глубоких вдохов.

— Тебе совсем не идет, когда ты плачешь, — улыбнулся Алек.

— Ну, спасибо, — фыркнула я, смущаясь.

Наверное, выглядела я ужасно. Глаза опухшие, с кругами после бессонной ночи. Нос наверняка красный, на щеках разводы от слез. Чего уж там, хоть сейчас можно на конкурс красоты отправлять!

— Ты всегда красивая, — на полном серьезе покачал головой парень и провел большим пальцем по моей щеке. — Но особенно прекрасна, когда улыбаешься.

Я смущенно опустила взгляд и не удержалась от улыбки. От того, что я все рассказала, хотя собственно я ничего и не рассказывала, стало гораздо лучше. Странный занавес исчез, и чувства вернулись в прежних красках.

— Спасибо тебе, — тихо сказала я, поднимая на него взгляд. Другой бы не понял, за что я благодарю его. Но не Алек. Этим отличались наши с ним отношения — мы понимали друг друга без слов.

Парень улыбнулся, а потом наклонился ко мне. Сердце замерло, я думала, что сейчас наши губы встретятся, но он лишь легко поцеловал меня в щеку. Кожа тут же зачесалась, но я была не в силах пошевелить рукой. Щеки пылали, сердце билось, кровь пробегала олимпийский марафон по венам.

Всего лишь легкий поцелуй в щеку. У нас с Софьей случались приступы нежности, и мы чмокали друг друга в щечку, когда прощались. Но это… Странное пульсация раздавалась в каждой клеточке тела. Я была готова допрыгнуть до луны, переплыть Тихий океан и взобраться на Эверест.

Тем более, что губы Алека продолжали оставаться на моей щеке. Почему я медлю? Я ведь могла сама поцеловать его. Я уже не раз представляла, как легонько прикусываю его нижнюю губу.

Мне хотелось закричать на весь мир: «Поцелуй меня! Чего ты ждешь?» Но я и сама ждала. Мялась на месте, а его дыхание все еще было в нескольких миллиметрах от моей щеки.

— Ох, Женя, — со вздохом прошептал Алек и отстранился.

Я едва не взвыла от досады и обиды. Ну почему он не поцеловал меня? Это все, о чем я только могла мечтать, и была так близка к пику счастья. Он все испортил!

— Да, — наконец выдохнула я, до боли закусывая нижнюю губу.

Алек с легким раздражением покачал головой и дотронулся до моей губы. Я моментально разжала зубы и шумно выдохнула. Он тот час убрал палец, но вместо того, чтобы опустить руку, нежно коснулся щеки.

— Я не позволю тебе так сильно привязаться ко мне, — твердо сказал парень. — Совсем скоро все закончится, и меня больше не будет рядом. Я не хочу, чтобы тебе было больно.

— Алек, пожалуйста…

— Нет, послушай меня, Женя, — чуть громче заговорил он. — Ты должна понять. То, что происходит… Этого не должно быть. Я не смогу быть рядом с тобой. Все гораздо сложнее, чем ты думаешь. Мы никогда не будем вместе.

— Почему? — по-детски всхлипнула я.

— Просто поверь мне, Женя. Я ничего не могу тебе объяснить. Я… Я не вижу смысла ждать, пока вы уедете. Я… Думаю, что будет лучше, если это будет наша последняя встреча.

Я в ужасе распахнула глаза, не состоянии выговорить ни слова. Воздух застрял в легких, и все вокруг начало вращаться. Я наверняка ослышалась, он не мог сказать такого. Нет, не мог! Он не мог так поступить со мной. Я не смогу. Я не готова!

— Нет, — задыхаясь, выдохнула я, а потом, приложив просто нечеловеческие усилия, добавила. — Ты еще не совсем поправился. Я… Мне нужно… Ты должен остаться хотя бы еще на один день. Завтра… Завтра я… Принесу тебе еды в дорогу и еще раз просмотрю все твои раны.

Наверное, вид у меня был очень жалкий, потому что Алек, не много подумав, все же кивнул.

— Ладно, Женя, я буду ждать вас завтра. Но только завтра. Не проси у меня еще один день, я уже должен уйти.

Волна облегчения едва не сбила меня с ног. У меня еще есть время. Время придумать что-то такое, что заставит его остаться. Я просто не могла потерять его вот так просто. И навсегда…

— А теперь успокойся, — в приказном тоне сказал мне Алек. — Ты похожа на испуганного оленя, честное слово.

Я попыталась улыбнуться, но, наверное, состроила ужасную гримасу, и Алек рассмеялся. Но мне было совсем не до смеха. С каждой секундой время утекало. Будь моя воля, я осталась бы с Алеком на всю ночь.

Мы просидели в тишине несколько минут, крепко держась за руки, а потом прибежала Лера. Я надеялась, что выгляжу не такой заплаканной, но малышка даже не обратила внимание на мое лицо, а сразу же надела на голову венок из полевых цветов.

— Теперь ты королева, — доложила она и, подойдя к Алеку, надела венок и ему. — А ты король. А я принцесса.

Я рассмеялась. В конце концов, почему я только все порчу. Не считая завтра, это был наш последний день. Звучит трагически, но нужно было провести его, как надо. Разве станет лучше, если я буду все время плакать и грустить?

— Предлагаю сходить на водопад, — бодро сказала я. — Ребенок, тебе там понравится!

— Ух ты! — изумленно воскликнула Лера, округляя глаза. — Водопад? Настоящий? Хочу туда! Женя, пожалуйста!

— Да, самый настоящий, — рассмеялся Алек. — И еще волшебный.

Лера подпрыгнула от радости и принялась вертеться вокруг Алека.

— Пошлите скорее! — верещала она.

Я не могла не заразиться ее энтузиазмом. Быстрым шагом мы пробирались через дикую местность, пока шум падающей воды не оповестил нас о близости намеченной цели. Я закрыла Лере глаза, как это сделал со мной Алек, и аккуратно повела сестру вперед. К моему удивлению и счастью, Алек шел совсем рядом, временами касаясь меня своими руками. Ни он, ни я не подавали виду, что придаем этому какое-то значение.

Мы вышли к берегу озерца, и я убрала руку. Лера тут же распахнула глаза и восторженно захлопала в ладоши. Блеск в ее глазах свидетельствовал о том, насколько сильно ей понравилось.

— Как красиво! — воскликнула малышка. — Он такой красивый и волшебный! Если я загадаю желание, оно исполнится?

— Да, — кивнул Алек прежде, чем я успела открыть рот. — Нужно подойти к берегу и тихо прошептать его в воду.

Лера сорвалась с места, но я ловко перегородила ей дорогу.

— А ну стоять, дамочка, — борясь с смехом, сказала я. — Помнишь, что мама тебе говорила? К воде нужно подходить очень аккуратно и смотреть под ноги.

Лера надулась, но хорошее настроение взяло вверх.

— Хорошо, хорошо, — протянула она. — Я буду осторожна.

— А ты будешь загадывать желание? — послышался за спиной немного хриплый голос Алека, когда Лера спустилась к воде.

Я хотела было ляпнуть, что не маленькая, чтобы верить во всю эту ерунду, но что-то меня остановило. Я решительно обернулась и гордо заявила:

— Конечно.

Он еле заметно улыбнулся. От таких его полуулыбок меня всегда бросало в дрожь, поэтому я поспешила отвернуться и направилась к берегу.

Лера уже управилась со своим желанием и прошла мимо в обратном направлении. Я двигалась неспешно, хаотично придумывая хоть что-нибудь. Я загадывала желания много раз. На дни рождения, на Новый год, подвязывала ленточки на деревья, кидала монетки в фонтан, но это мое желание было особенным. Ответ пришел сам собой, и я нагнулась над водой.

Из озера на меня смотрело женское лицо с такими же глазами и волосами, как у меня, но, благодаря легкой ряби, казалось другим. Знакомая незнакомка.

Я нежно дотронулась кончиками пальцев холодной поверхности, закрыла глаза и прошептала, отчаянно желая, чтобы водопад оказался действительно волшебным.

— Не хочу терять это время, — одними губами прошептала я. — Пожалуйста.

Назад мы вернулись еще быстрее, чем шли туда, но времени потратили все равно слишком много. Стрелка на часах неуклонно приближалась к семи, а нам с Лерой еще предстоял обратный путь. Через силу пришлось признаться, что нам пора. Сестра моментально погрустнела, но я была готова просто выть от отчаянья. Завтра последний день.

— Я провожу вас, — сказал Алек.

— А можно к тебе на спину? — тут же повеселела Лера.

— Запрыгивай, принцесса, — тут же согласился Алек. — Только держись крепко, мы прокатимся с ветерком!

Он сорвался с места и быстрее ветра побежал вверх к лесу, так, что я действительно забеспокоилась, как бы Лера не сорвалась. За дни, проведенные в Сибири, мои ноги окрепли, а мышцы подтянулись, так что догнать их на вершине не составило труда.

Малышка была на седьмом небе от счастья — так ее еще никто не катал. Я испытала долю гордости от того, как легко Алек ладил с моей сестренкой. Он был добрым и забавным, никогда не высказывал недовольства, когда Лера тараторила одно и то же по нескольку раз. Никому не удавалось так очаровать ее, и меня тоже.

Мы прошли почти половину пути, весело беседую ни о чем, пока я не остановилась.

— Наверное, дальше нам лучше идти вдвоем, — вздохнула я, переборов желание быть рядом с Алеком как можно дольше. — Здесь мы уже можем кого-нибудь встретить. Да и к тому же, ты ушел довольно далеко, не заблудишься?

— Заблужусь? — с неподдельным удивлением усмехнулся парень, а потом спохватился и добавил. — Наверное, ты права. Дальше дойдете сами?

Я кивнула и хотела было развернуться, чтобы уйти, но парень подошел и обнял меня. Легко и непринужденно, можно сказать, по-дружески. Но даже этого хватило для того, чтобы ускорить ритм сердца. Интересно, я смогу когда-нибудь спокойно реагировать на его прикосновения?

— До встречи, — тихо сказал Алек.

— До завтра, — кивнула я, смерив его твердым взглядом.

Он еле заметно кивнул, а потом развернулся и быстрым шагом направился обратно к своей далекой уютной пещере. Мне ничего не оставалось, как взять руку сестренки и продолжить спускаться дальше по склону, к деревне, где все казалось чужим и враждебным.

Впереди показались первые дома, когда солнце уже было близко к зениту. Внимание мое привлек человеческий силуэт впереди.

Это определенно был мужчина, может, какой-нибудь ранний грибник или человек, вышедший собирать ягоды. В общем, я и подумать не могла, кто это мог быть. Мы легким шагом приближались к деревне, пока я резко не остановилась, дернув руку сестренки. Это был не грибник. Это был он. Саша.

Грудь свело от страха. Мне хотелось развернуться и броситься бежать, во все горло зовя Алека на помощь. Теперь не одной мне угрожала опасность, рядом, испуганно вытаращив глаза, стояла Лера.

Похоже, Саша заметил, как мы замерли на месте, и сам двинулся вперед. Я спряталась малышку за спину.

— Женя, мне страшно!

Мне нечего было ответить. Я просто сжимала руку сестры и во все глаза продолжала наблюдать за приближающейся фигурой.

— Да не бойся ты так, эй, городская, — послышался шутливый голос Саши. — Ничего я тебе не сделаю. Я, наоборот, извиниться хочу.

Я тяжело вздохнула. Нужно было взять себя в руки, пока он не подошел ближе и не увидел, какими огромными от страха были мои глаза.

— Чего тебе? — крикнула я. — Уйди, я с сестрой.

— Я много думал о тебе после вчерашнего вечера, — сказал Сашка, останавливаясь возле нас. — И решил, а чего это ты каждый день в лес-то ходишь. Что тебе тут, медом что ли намазано? А тут оказывается…

Он ехидно улыбнулся, а я поняла, что пропала.

— Ну и кто этот забавный мальчик, которого вы прячете в скалах? Ну, надо же до такого додуматься!

Я вздрогнула. Саша догадался об Алеке. Все пропало.

Глава 11

Нужно было что-то придумать. Это казалось таким неправильным. Саша не должен был знать про Алека. Никто не должен был знать про него. Как он мог догадаться? Почему я не заметила и не остановила его раньше, пока мы поднимались к вершине? Я была настолько погружена в свои мысли, что не видела дальше кончика носа.

Мысли лихорадочно метались в голове, а Саша, похоже, был только рад, что заставил меня поволноваться. Это был момент сладкой мести за вчерашнее.

— Женя-Женя, — покачал головой Сашка, злорадно улыбаясь. — Я-то думал, ты пай-девочка, а ты каждый день ходишь к какому-то мужику в горы. Теперь понятно, почему ты вчера была такая несговорчивая. И кто он? Явно не деревенский. Неужели тебе нравится проказничать с дикарями?

— Закрой рот, — неожиданно зло выкрикнула я. — Не смей говорить о нем! Ты не знаешь его. Ты и ногтя его не стоишь.

Саша по-идиотски рассмеялся, тыча в меня пальцем.

— О-о… Запущенный случай. Похоже, вы во всю резвитесь там в лесу, пока родители думают, что их послушная доченька собирает ягодки. А сестру-то ты куда отправляешь? Или она там с вами…

— Замолчи! — еще громче заорала я.

Лера испуганно обхватила руками мою ногу. Но я думала лишь о том, как бы преодолеть расстояние, отделяющее меня от парня, и со всей силы врезать ему.

— Нет, Женя, это ты замолчи, — злобно бросил Саша. — Ты просто обычная шлюха, которая строит из себя недотрогу, некого беззащитного ягненка.

Я зарычала в буквальном смысле, и Лера тихо вскрикнула у меня за спиной. Руки сжались в кулаки, мне хотелось разбить ему все лицо, содрать следы усмешки вместе с кожей. Саша был бы глупцом, если бы не прекратил все это сейчас же. Я была готова на все.

— Нечего сказать, да? — спросил он. — В прочем, никакие слова тебя не оправдают. Твои родители уже знают, чем занимается их дочь. Могу сказать, они были буквально в шоке от того, что увидели. Фотографий немного, но все они…

Он швырнул мне дешевый цифровой фотоаппарат. Трясущимися руками я нашла снимки, на которых увидела себя и Алека. На одном мы смеялись, на другом я плакала, а он нежно обнимал меня за плечи. На третьем — О, Господи! — был запечатлен как раз тот момент, когда он поцеловал меня в щеку.

У меня перехватило дыхание. Родители. Я думала, что Саша будет шантажировать меня. Я готова была к любому повороту событий, он мог предложить мне переспать с ним, но родители… Неужели Саша так сильно хотел отомстить мне? Конечно, родители ничего не поймут. Я боялась даже представить, что ждет меня дома. Крик отца, слезы матери и все их бесконечные «Женя, как ты могла?».

И за всем этим следовал приговор. Они, разумеется, не выпустят меня завтра из дома. Последний день, последняя возможная встреча, а потом Алек уйдет. Я готова была разрыдаться от досады, что все стало явным именно сейчас.

Дальнейший разговор не имел смысла. Я бросила фотоаппарат на землю, и двинулась вперед. Не испытывая страха, я вплотную подошла к парню и посмотрела ему прямо в глаза. К моему превеликому наслаждению, он нервно сглотнул и отвел взгляд.

— Пошел к черту, — зло процедила я.

Я двинулась дальше, нарочно задев деревенского парня плечом, от чего тот пошатнулся и отошел в сторону. Нужно было немедленно вернуться домой. Чем дольше нас нет, тем больше будет скандал. В тайне я продолжала надеяться, что на самом деле Сашка не сказал ни слова, но очевидное не скроешь. Он сделал это специально. Это самое худшее, что было в его силах. Я снова испытала прилив злости и едва переборола желание сломать ему что-нибудь. Главное — думать, что все это вернется к нему.

— Женя, что теперь будет? — тихо спросила Лера. — Он узнал про Алека? Но мы же можем сказать маме, что он наш друг.

— Боюсь, не выйдет, ребенок, — отрешенно ответила я. — Мама будет злиться на нас, за то, что мы ничего не сказали ей раньше.

— Мы что, больше не пойдем к нему?

Лера привязалась к Алеку, как к старшему брату. А каково было мне? Я ведь полюбила его по-особому. Прекрасные минуты, когда он был рядом, казались мгновеньем. Мне всегда было и будет мало. Но завтра я должна была отпустить его навсегда, и у меня была вся ночь, чтобы подготовиться к этому. Теперь же выходило, что никакого завтра не будет.

— Нет, не пойдем, — резко ответила я, закусывая нижнюю губу.

Лера всхлипнула и спотыкнулась, но я даже не замедлила шага, грубо дернув рукой. Глупо было срываться на ребенке, но я просто ничего не могла с собой поделать. Я потеряла свой последний день.

Дверь дома была немного приоткрыта, словно решетка тюрьмы. Всех впускать, никого не выпускать.

По всему телу прошла нервная дрожь. У меня не тот характер, чтобы ругаться с родителями. Рядом с ними все мои оправдания всегда казались сущим ребячеством. Как я могла убедить их, что во встречах с Алеком не было ничего такого?

— Мама будет сильно кричать? — спросила Лера, глядя на меня, со страхом смотрящую на полуоткрытую дверь.

— На тебя не будет, — бросила я в ответ.

— Я не хочу, чтобы тебя ругали! Алек — хороший. Он наш друг, почему маме это не понравится? Он совсем не злой, как этот Сашка.

Я только вздохнула и отворила дверь. В доме стояла тишина, но из комнаты родителей доносились приглушенные голоса. Я слишком хорошо знала их, чтобы ощутить взволнованные и гневные нотки в их голосах. Сомнений нет — они знают. Интересно, как именно Саша преподнес им мою историю?

Не успокоишься, пока не узнаешь. Я выпустила руку Леры и решительно вошла в комнату родителей. Папа сидел на диване, а мама ходила из стороны в сторону и наводила порядок в и без того идеальных местах. Родители выглядели взвинченными и напряженными, но едва я показалась в дверном проеме, замерли, словно я поставила фильм на паузу. Из рук мамы выпал флакончик цветочных духов и со звонким стуком разбился о деревянный пол.

Начало конца. Мама спохватилась через несколько секунд и кинулась на поиски тряпки, а отец решительно поднялся с дивана. Я нервно сглотнула и приготовилась с резким словам.

То, что произошло, буквально ввело меня в ступор. Резким движением отец вскинул руку, послышался хлопок, и моя щека загорелась адским пламенем.

— Витя! — не выдержала и вскрикнула мама.

— Ничего не говори, Таня, — оборвал ее отец. — Ты видишь, в кого превратилась наша дочь? Похоже, мы слишком сильно баловали ее в последнее время. Она совсем забыла, кто она и что должна делать.

— Папа, я…

— Замолчи! — рявкнул отец. — Как ты посмела, Женя? Кто это парень? Почему он, в конце концов, в лесу? Отвечай!

— Папа, он друг! — закричала Лера, появляясь в дверях. — Он хороший, не ругай Женю!

Я чуть ли не с мольбой взглянула на сестру. Щека пульсировала болью и щипала, но я не решалась прикоснуться к ней. Я боялась пошевелиться. До этого отец никогда не бил меня.

— Уведи отсюда ребенка, Таня, — сухо произнес отец. — Я поговорю с Женей наедине.

Мама взглянула на меня, а потом перевела взгляд на папу. По ее лицу было видно, как она рассержена и расстроена, но все равно она не хотела оставлять меня одну с бушевавшим тираном.

— Витя, пожалуйста, — тихо проговорила мама, уводя Леру за руку из комнаты.

Сестра взглянула на меня в последний раз, а потом дверь захлопнулась.

— Женя, объясни мне, пожалуйста, свое поведение, я не понимаю тебя. Зачем тебе это надо? Ради чего ты каждый день таскалась в горы? Кто этот молодой человек?

— Алек, — только и ответила я. Слишком много вопросов, а ответы папе все равно были не нужны.

— Алексей? Александр?

— Алек.

Отец всплеснул руками и сцепил их за головой.

— Женя, кто он?

— Алек.

Я была настроена серьезно. Я поклялась, что не скажу про Алека никому, значит — не скажу. Если отцу так нужно, он мог ударить меня еще хоть десять раз. Я не собиралась выдавать своего друга.

— Откуда он вообще взялся?

— Из леса, — ответила я и едва сдержала смех.

Отец грубо взял меня за плечи и встряхнул.

— Женя, ты что пьяная? Отвечай немедленно! Кто он? Откуда он взялся?

— Отстань от меня, — воскликнула я, выворачиваясь из его рук. — Ничего я не скажу. И Лера тоже не скажет.

— Женя, ты что, приняла наркотики? — теперь голос отца звучал удивленно.

Я снова едва не рассмеялась. Неужели я выгляжу так плохо? Отсутствующий взгляд и лицо без эмоций всего лишь моя защита от его острых слов.

— Пап, ты говоришь глупости, — спокойно ответила я. — Можешь отвезти меня в Новосибирск, где у меня возьмут анализ крови и скажут тебе, что ничего подобного в моем организме нет и не было.

Мой тихий тон, похоже, окончательно вывел отца от себя. Он схватил меня за запястье и вскинул руку вверх. Другая рука грубо сжала мой подбородок.

— Ты немедленно отведешь меня к этому парню!

— Ни за что и никогда, — покачала я головой. — Ничего не выйдет, пап. Я не выдам тебе Алека. Ты просто не понимаешь.

— Что у вас было? Он осквернил тебя? Использовал? Угрожал?

Вот теперь я действительно рассмеялась. Смех больше напоминал истерику, но взять себя в руки я все-таки смогла. Что это за слово вообще? Папа действительно сказал это? Осквернил? Переспал со мной?

— Нет, папа, у меня с Алеком не было абсолютно ничего. Ничего.

А как хотелось бы… Я едва удержалась, чтобы не сказать это вслух. Тогда мне действительно предстоял бы поход к врачу. Вот только теперь к психиатру. А может, это действительно необходимо? В последнее время я стала совершенно ненормально реагировать на вещи.

— Я не узнаю тебя, Женя, — устало произнес отец. — Ты пугаешь меня.

Мне вдруг стало его жалко. Отец волновался за меня: как ни крути, я была его дочерью. Родителям положено волноваться и сердиться, особенно, когда дают такой безупречный повод. В уголке сознания зашевелилась надежда. Что если я сумею убедить их, что на счет Алека волноваться не следует. Может тогда они отпустят меня завтра увидеться с ним в последний раз?

— Все хорошо, пап, правда, — попыталась улыбнуться я. — Алек, он…

— Не хочу о нем слышать, — перебил меня отец. — Я упустил тебя из виду и теперь жалею. Впредь я всерьез буду заниматься твоим воспитанием. Я не хочу терять тебя.

— Но папа! — бессильно воскликнула я.

— Никаких «но», Евгения, — он снова повысил голос. — До конца отпуска ты не выйдешь из этого дома одна или с Лерой. С тобой обязательно должен быть либо я, либо мама. Мы забудем про этот случай, ты вместе с нами будешь развлекаться остатками отпуска. Когда мы вернемся в Москву, наказание свою силу не потеряет. Ты сильно разочаровала нас, Женя.

Я слышала его, но не слушала. Каждое слово врезалось в грудь тысячами мельчайших осколков. Все пропало. Я бы отдала и следующее лето заключения за завтрашнюю встречу. От мыслей, что Алек больше никогда не посмотрит мне в глаза, мир перед глазами начинал пропадать.

— Папа, пожалуйста, — взмолилась я, заглядывая ему в глаза.

— Не хочу видеть тебя, Женя, уходи.

Я развернулась и бросилась вон из комнаты. Больно. В районе груди все буквально разрывалось. Мама и Лера сидели на кухне и делали фигурки из теста, но тут же вскинули головы, когда я прошмыгнула мимо в соседнюю дверь. Замка не было, поэтому подперла ручку стулом и бросилась на кровать.

Послышалось возня, а потом дверь попытались открыть.

— Женя? — послышался голос мамы. — Открой немедленно!

Я лишь сильнее уткнулась лицом в подушку. Какое мне дело до ее разговоров. Ни утешенья, ни жалость мне сейчас не помогут. Я лежала, обиженная на весь мир, и жалела о последней потерянной встрече. Мама продолжала толкать дверь, но потом послышался тихий басистый голос отца. Через секунду тени исчезли, и я расслабилась.

Слезы градом полились из глаз. Я была так горда за себя, что смогла не разрыдаться на глазах у отца, но сейчас вконец обессилила.

Взгляд Алека каждую секунду всплывал в памяти, отчего слезы становились еще горче. Был ли смысл скрывать их? Какая, к черту, разница. Я принялась рыдать во весь голос, практически крича на весь дом. Но из-за этого в дверь снова принялись стучать, так что пришлось немного поубавить пыл.

Я лежала и плакала. Иногда еле слышно напевала любимые песни, накручивала волосы на палец и сильно тянула их, наслаждаясь физической болью, которая хоть немного заглушала боль души.

Не знаю, сколько прошло времени, но свет в соседней комнате угас. Полная темнота нежно заключила меня в объятиях, и я, наконец, смогла вздохнуть с облегчением. Выключились и лампы у крыльца. Привычный стрекот кузнечиков, начавшийся в ту же минуту, подействовал, словно бальзам на душу. Я укрылась с головой, но потом вдруг резко откинула одеяло в сторону.

Родители не позволят мне завтра выйти из дома. Безжалостно лишат последней встречи. Но что мешало мне пойти прямо сейчас? Я часто выбиралась из окна, чтобы полежать в гамаке под звездами, так почему бы сейчас просто не вылезти и не убежать?

Мысль о ночном переходе через лес ничуть не страшила, а наоборот захватывала. Тело буквально задрожало от нетерпения, но я заставила себя бесшумно убрать стул и прокрасться на кухню. На столе лежала открытая пачка крекеров, и я тут же закинула ее в рюкзак. Следом полетела плитка шоколада, несколько заварных пирожных и два яблока.

С привычной ношей за спиной я вылезла через окно и поспешила к противоположной от калитки стороне. За тем забором располагался огород соседской бабушки, которая уж точно спала в такое время. Мне удалось незамеченной выйти на главную дорогу. Со стороны пруда слышались многочисленные голоса. Наверняка, знакомые ребята возвращались со своей привычной гулянки.

Я всмотрелась вдаль, но различила только мужские силуэты. Собак с ними не было, так что мне едва удалось сдержать смех. Хотелось подождать их, а потом припугнуть Сашу, но нельзя было терять ни минуты.

Я решительно направилась в сторону леса.

Глава 12

Темнота обволакивала нежно, словно любящая мать, касаясь разгоряченного тела. Я купалась в прохладной тишине ночи. Никогда еще лес не казался таким волшебным и манящим. Мои балетки давно перебрались в рюкзак, и я шла, наслаждаясь каждым шагом. Земля была мягкая и совсем не холодная: она все еще хранила дневное тепло.

Ночью все казалось безопасным. Мое воображение рисовало совсем не ужасные образы чудовищ, а лишь пейзажи из добрых сказок. Я чувствовала себя защищенной. Кто-то защищал меня. Временами я оглядывалась, стараясь разглядеть его, но вокруг была лишь игра теней на стволах деревьев.

В темноте все будто ожило и пришло в движение. Рядом со мной двигались тысячи других существ. Неуловимые, они были лишь плодом моего воображения, но по крайней мере я не чувствовала себя одинокой. Шорохи в траве, шелест ветра среди листьев напевали мне свою особую песню. Она была таинственной и прекрасной и казалась странно знакомой, словно я слышала ее в прошлом.

Я двигалась с невероятной легкостью. Ничто не мешало мне проходить там, где непреодолимой стеной возвышались терновые кусты. И вот уже впереди начала виднеться более светлая полоса: темные тени леса расступались перед сумраком голых скал. Я все же решила надеть назад балетки, потому что совсем не хотела резать ноги об острые камни. Открытая местность встретила меня менее дружелюбно, но ночная прохлада продолжала оберегать от любых опасностей.

Я поспешила к ручью, шепотом напевая любимую песню. Стрекот кузнечиков, а так же других неизвестных мне насекомых создавал иллюзию именно того напева, который был нужен. Возле ручья царила тишина, если исключить мерное журчание воды.

Я замерла. Этот момент настал. Последняя встреча. Алек уйдет навсегда, и я больше никогда не смогу утонуть в глубине его глаз. Больше никогда мурашки не пробегут по моей коже от его прикосновений. Я настолько потерялась в нем, что теперь дальнейшая жизнь не имела смысла. Он стал ее частью. Если человек и может выжить без руки или ноги, то как жить без сердца?

— Женя? — послышался удивленный голос прямо у меня за спиной.

Я испуганно подскочила на месте и не смогла удержаться от крика. Я наблюдала за пещерой, и оттуда никто не выходил!

Медленно оборачиваясь, я не знала, чего ожидать, но увидела перед собой лишь смутно различимые в темноте знакомые черты лица. Его скулы и надбровные дуги неповторимы

— Женя? — снова повторил Алек, потому что я так и не сказала ни слова. — Это ты? Ну конечно, это ты! — Добавил он уже с легким смешком в голосе. — Что ты здесь делаешь? Ты что, лунатик? На улице почти два часа ночи!

Я рассмеялась, а потом уткнулась в его грудь. Твердую, но в это же время лучшей подушки и пожелать нельзя. Он медленно опустил руки мне на талию и прижал к себе. Я вдохнула его родной запах — запах леса и мороза. Он всегда пах морозом, свежестью. Это сводило меня с ума.

— Так что ты здесь делаешь? — снова спросил Алек, положив подбородок мне на макушку, и принялся медленно водить пальцами по моей спине.

— Они все узнали, — проговорила я, крепче прижимаясь к его груди.

— Родители? — обеспокоенно переспросил парень.

— Да. Один парень из деревни проболтался. Он следил за нами с Лерой, а потом все рассказал. Лучшей мести не придумаешь.

— Мести?

Я покачала головой, давая понять, что не желаю говорить на эту тему.

— А что родители? Все плохо?

— Все очень плохо, — выдохнула я, и крохотная слезинка скатилась с левого глаза.

Каким-то образом Алек почувствовал это и отодвинулся, а потом нежно смахнул капельку с моей щеки. Он выглядел странно напряженным, будто винил себя за все случившееся. Но ведь он не мог знать, что Саша идет за нами. Никто не мог, кроме меня.

Я снова поморщилась, когда в голову полезли все «бы», из-за которых все могло быизмениться.

— Давай, расскажи мне, — ободряюще сказал он, усаживая меня на траву и снова прижимая к себе.

Рядом с ним я чувствовала себя на своем месте. Он был именно тем, с кем хотелось лишь лежать, прижавшись друг к другу и переплетя пальцы. Рядом с ним время теряло свою силу, и каждая секунда казаласьвечностью, которая неминуемо быстро подходила к концу.

— Был ужасный скандал, — начал я, и Алек ободряюще сжал мне руку, от чего тепло волнами заструилось по всему телу. — Папа и мама… Так кричали… Они не понимают. Не понимают, почему я прихожу к тебе. Неужели они обо мне такого плохого мнения? Они не дали мне даже слова сказать в свое оправдание! Папа теперь принимает меня за какую-то шлюху!

— Шш, — прошептал Алек, а потом нежно коснулся носом моего виска. — Они так не думают, я тебе точно говорю, они просто не знают, как реагировать на все это. Поставь себя на их место.

— Но ведь я не делала ничего такого!

— Ты две недели поднимаешься в горы, чтобы навестить парня, да еще и тащишь с собой младшую сестренку, и один Бог знает, чем мы тут занимается.

Я вздохнула. Алек был прав, как всегда. Интересно, как ему удавалось оставаться в здравом уме, какие бы события не происходили? Мне бы хоть немного его самообладания и интуиции.

— Тебе сильно досталось? — спросил Алек через некоторое время.

— Все нормально, — соврала я. — Отец всегда все решал криком и упреками, гораздо больнее был бы спокойный тон мамы, но я закрылась в комнате. Не пустила ее… Алек, я разочаровала ее.

Это было больнее всего, на самом деле. Отец пытался воспитывать меня, а мама была просто разочарована. Она-то думала, что у нее растет хорошая, воспитанная дочь, а оказалось наоборот. Теперь я оказалась на месте тех девчонок, которых совсем недавно считала безответственными. Они ругались со своими родителями, убегали из дома из-за каких-то парней. Но чем я сама теперь лучше? Неужели Алек тоже просто парень? Это казалось безумным — сравнивать его с городскими пацанами. Но неужели я так же, как и мои знакомые, иду на поводу своей подростковой натуры, не думая о последствиях?

— Женя, все хорошо, — сказал Алек, словно прочитав мои мысли. — Главное, что ты сама знаешь, из-за чего приходишь сюда. Не позволяй чувству вины делать тебе больно. Я прошу тебя.

— Алек, я…

— Пообещай, что с тобой все будет хорошо. Ты же… Тебя ведь больше не выпустят из дома, так?

Я поморщилась. Какую роль играл мой приговор, если Алек все равно уйдет?

— У меня арест до конца лета. Но это не важно, у меня нет никакого желания выходить из дома, займусь учебой.

— Женя, прекрати! — простонал Алек. — К чему это все? Зачем ты сама себя приносишь в жертву? Твоя жизнь не заканчивается на моем уходе, не строй из этого трагедию.

— Ты не знаешь, — сухо ответила я. Приносить себя в жертву или нет — это уж точно мое личное дело.

Алек хотел что-то ответить, но потом лишь тяжело вздохнул и сильнее прижал меня к себе. Я уткнулась в его лицо и закрыла глаза. Я должна была запомнить все. Его запах, голос, манеру общения, черты лица, волосы, руки. Он исчезнет, но я не выпущу его из сердца. Алек всегда будет в моей памяти, а, значит, я никогда не буду одинока.

Он молчал, и я молчала. Может, Алек думал, что я уснула, но я-то уж точно знала, что он не спит. Он сидел слишком напряженно для спящего, и твердость его тела сводила меня с ума.

Луну и звезды заволокли тучи. Вот уже второй день подряд в Сибири собирались дожди. На горизонте сверкнула молния, раскаты грома приближались с каждым ударом.

— Мне не хватало дождей, — сказала я, но от долго молчания голос стал похож на скрежет гвоздя по ржавому гаражу.

— Он будет идти весь завтрашний день, — ответил на мой немой вопрос Алек.

Я даже не стала спрашивать, откуда взялась эта непоколебимая уверенность. Все, что он говорит — правда, в этом я перестала сомневаться уже давно, поэтому просто лежала, чувствуя рядом теплоту другого тела. Гроза приближалась, и я с благоговением ждала ливень.

Несколько капель со звонким стуком ударились о камень, а потом нас окатила волна. Дождь лил как из ведра, но мы с Алеком даже не думали подниматься с места. Я дышала слово рыба, оказавшаяся на воздухе. Мне нужна была эта небесная влага, и парень, сидящий рядом, понимал это.

Под мерные удары капель о лицо я не сразу поняла, что рука Алека поднялась выше и теперь лежала у меня на щеке. Его пальцы пришли в движение и бережно повернули мою голову. Наши взгляды встретились. Среди густой темноты его глаза казались последним прибежищем света.

— Женя, пожалуйста, я… — начал Алек, но запнулся на полу слове. — Я не хочу, чтобы тебе было больно. Потом.

— Ты уже опоздал, — ответила я, не открывая взгляда от его губ, которые потрясающие сжались от моих слов.

— Что я тебе сделал, что ты пленила меня столь сильно? Для меня ты — ангел, каким-то образом оказавшийся на земле, но ты не знаешь, насколько все сложно.

— И пусть.

— И ты не будешь жалеть? Даже если больше никогда не увидишь меня?

— Я не буду жалеть, даже когда вернусь обратно на небо.

Медленным движением он коснулся губами вначале моей щеки, а потом добрался и до губ. Поцелуй накрыл меня с головой. До этого я еще не целовалась, но была полностью уверена, что никто не целуется лучше. Алек нежно касался вначале моей верхней губы, а потом нижней. Я неуклюже пыталась сделать хоть что-то, чтобы он понял, насколько сильно мне нравится все это.

Но в одно мгновенье рай закончился. Алек отодвинулся от меня, но лишь для того, чтобы поцеловать в лоб. Губы покалывало, но я еще никогда не чувствовала себя так хорошо. Теперь все, казалось, встало на свои места. Так и должно было быть с самого начала.

— Спасибо, — проговорила я, не зная, что вообще говорят в таких случаях.

— Я потом еще пожалею об этом, — попытался пошутить парень. — Это было еще лучше, чем я думал.

— Сарказм в твоих словах не знает границ! — рассмеялась я.

Алек прижал меня к себе, и я с радостью растянулась в кольце его рук. Ливень перешел в мелкий дождик, но мокрая земля уже давно испачкала меня с ног до головы.

Наслаждение расплылось по всему моему телу. Целовать Алека — естественно, любой другой был бы актером другого спектакля. Но все же он был прав. Теперь от одной мысли, что в будущем я буду с кем-то другим, все тело передергивало от отвращения. Неужели можно любить кого-то другого?

— О чем думаешь? — спросил Алек.

— О будущем, — честно ответила я.

— Женя, я…

— Я знаю, — перебила я его. — Не нужно снова начинать старую песню, что мы никогда не будем вместе, что завтра, а точнее уже сегодня, ты исчезнешь. Исчезнешь навсегда. Думаешь, я не понимаю? Думаешь, от того, что я понимаю, мне хоть немного легче? Я просто не могу представить, как такое может быть, что я есть, а тебя — нет.

Алек глубоко вздохнул, а потом приподнялся, так что мне тоже пришлось сесть.

— Я так не хотел, чтобы ты привязывалась ко мне, — с горечью в голосе сказал парень, беря мои руки в свои. — Прости, я поступил как эгоист. Я должен был уйти еще в самом начале, но ты и Лера… Вы будто внесли в мою жизнь что-то такое, чего в ней никогда не было. Я просто не смог перебороть себя и оставить вас. Прости.

Я улыбнулась сквозь слезы. Его слова согрели сердце, но разожгли пожар тревоги в душе.

— Каким было твое прошлое?

— Я не могу сказать тебе, — покачал головой Алек. — Могу сказать лишь то, что там было очень мало эмоций.

— Не понимаю, — тяжело вздохнула я.

— Еще бы, — рассмеялся Алек. — Да это все неважно, Женя. Я появился в твоей жизни слишком быстро, точно так же я и уйду.

— Я никогда тебя не забуду.

— Я никогда тебя не забуду, — эхом повторил парень, а потом снова опустился на траву и притянул меня к себе.

Я уткнулась ему в грудь, сдерживая слезы. Тело стало тяжелым, я пыталась сопротивляться, твердя себе, что каждая секунду на счету, но веки налились свинцом. Мысли закружились в ярком танце, а потом я провалилась в забвение.

Никогда еще я не спала так спокойно. Мне не снилось абсолютно ничего, но, в то же время, я как бы чувствовала, что происходит вокруг. Я чувствовала запах мокрой травы, скал, свежего воздуха, пряный мускусный запах. Кого? Собаки? В сознании возникали мутные образы снежного леса и нескольких точек, мелькающих среди черных стволов деревьев. Волки, вот что за запах я чувствовала. Он то отдалялся, заставляя меня паниковать, то приближался настолько, что от наслаждения захватывало дух.

Наконец, все вокруг пропиталось притягательным запахом свободы, а потом что-то теплое легло мне на плечо. Я мгновенно открыла глаза и увидела над собой улыбающееся лицо Алека.

— Уже рассвет, Женя, мне кажется, тебе пора домой.

Из глаз тут же брызнули слезы, и я бросилась в его объятия.

— Господи, я все проспала, — сквозь слезы проговорила я. — Почему ты не разбудил меня раньше?

Момент истины наступал. Сейчас все должно было оборваться раз и навсегда, и от этого по телу пробегала предательская дрожь.

— Эй, шш, успокойся, — твердо сказал Алек, нежно проводя рукой по моим волосам. — Я провожу тебя. Хочешь?

Я кивнула, продолжая проклинать себя за упущенное время. Алек быстро побросал принесенные мной продукты в свою, мою точнее, сумку, а потом в последний раз окинул взглядом поляну.

— Это было лучшее время в моей жизни, — честно сказал он. — Я буду вечно помнить эти места.

Я подошла ближе, и парень обнял меня. Мы стояли и вместе прощались со всем родным и знакомым. С местом, которое стало для нас двоих чем-то особенным. Местом пересечения двух миров. Моего — серого и унылого, и его — таинственного и волшебного.

— Нужно идти, — вздохнул Алек.

Я взглянула на небо и поняла, что солнце почти взошло. Нужно было как можно скорее добраться до дома, а иначе мама заметит мое отсутствие, и тогда все станет еще хуже. Мы быстрым шагом поднялись на вершину, но я все же оглянулась еще раз, прежде чем войти в лес. Расставание казалось больнее, потому что я была точно уверена, что не смогу вернуться. Если бы родители не узнали об Алеке, то я смогла бы подняться сюда еще раз, проститься со всем этим по-настоящему.

— Пойдем, — ласково проговорил Алек, дотрагиваясь до моей щеки, когда увидел, что я замялась.

И мы шагнули в лес. Боль сжимала мое сердце, но я продолжала цепляться за ускользающую надежду. Алек мог передумать и остаться. Поселиться где-нибудь в деревне, и тогда у меня будет время до нашего отъезда. Слишком мало, но все же больше, чем ничего.

Но на лице парня читалась лишь суровая непоколебимость. Он выглядел совершенно отрешенным, но поджатые губы говорили о том, что он борется с собой. Мало-помалу сквозь листья начал проникать свет, и я заволновалось.

— Наверное, одна ты дойдешь быстрее, — сказал вдруг Алек, замирая на месте.

Я прошла на несколько шагов дальше, а потом обернулась. Неужели сейчас? Глаза Алека говорили сами за себя. Он принял решение и чем раньше исполнит его, тем лучше. Его можно было понять, но я была не готова. Совершенно не готова!

— Нет, пожалуйста, — жалобно проговорила я.

— Прости, Женя, — покачал головой парень. — Все должно закончиться. Мне в одну сторону, тебе в другую.

Я бессильно опустила голову, понимая, что изменить ничего нельзя. В груди с каждой секундой сердце разрывалось на части, но я мужественно сдерживала слезы. Нельзя было, чтобы Алек запомнил меня такой. Он должен был помнить меня сильной. Я должна была справиться ради него.

Я вскинула голову и встретилась с его взглядом. Искра пронеслась по воздуху, а потом он разом сократил разделяющее нас расстояние.

— Я не забуду тебя, — снова повторил он.

— Ты всегда останешься в моем сердце, — абсолютно уверенно ответила я. — Я люблю тебя.

Алек с силой зажмурил глаза, а потом обнял меня и прижал к груди. Его сильные руки сдавили мне спину, но я не обращала внимания на боль. Мне хотелось, чтобы он прижимал меня еще сильнее. Но вместо этого Алек отпустил меня.

— Прощай, — прошептал он и коснулся губами моего лба. — Береги себя.

— Будь счастлив, — ответила я.

Часть II. Глава 13

Мне удалось незамеченной проскочить мимо мамы, копошащейся в грязном белье возле бани. Впрочем, меня не особо заботило, увидит она меня или нет. Ноги слушались плохо, я держалась за стены, чтобы не упасть, и все это выходило довольно громко. Но удача была на моей стороне. Я добралась до окна и медленно распахнула его. Как залезть в комнату, если в руках совсем нет сил?

Попытка номер один закончилась неуклюжим сползанием вниз по шершавой стене. По правому локтю потекла кровь, но боли я не чувствовала. Только жгучее желание как можно скорее добраться до кровати и провалиться в сон.

С нечеловеческим усердием я принялась карабкаться вверх, сдирая кожу на коленках. За спиной послышались шаги, и я в последний момент захлопнула створки окна. Мама прошла мимо.

Я со стоном повалилась на кровать. Даже после двух бессонных ночей перед экзаменами я не чувствовала себя настолько измотанной. Веки словно налились свинцом, и, едва я закрыла глаза, сон тотчас сморил меня.

Одни говорят, что если в жизни переживаешь тяжелые события, то должны сниться кошмары, другие, что сны, наоборот, необычайно красочные и живые. Мне же не снилось ничего, я будто свалилась в пустоту. И мне совсем не хотелось вставать, бороться, следовать за спасительным светом. Для меня спасительной была тьма.

Не знаю, сколько времени прошло с моего возвращения, но разбудил меня настойчивый стук в дверь. Я открыла глаза с унылой мыслью, что уснуть мне дадут только на закате. Тело затекло и болело. Может, от неудобной позы, в которой я уснула в лесу, может, от столь сильных эмоций, может, от давления реальности.

Первым моим чувством после пробуждения было желание плакать. Плакать весь день, а потом и всю ночь. Выплакать всю свою горечь, всю свою грусть по ушедшему дорогому человеку.

— Евгения, немедленно открывай!

Я вспомнила, что вчера ночью подперла дверь стулом. Маленькая неожиданность, но она заставила меня растянуться в улыбке. Можно было поваляться в постели сколько угодно, выплакать все, что только осталось. Время было в моем распоряжении. Криков отца я вдруг перестала бояться совершенно. Что они значат по сравнению с тем, что мне пришлось пережить? Что мне еще предстоит пережить?

У каждого из нас есть своя боль от разбитого, но каждая девушка все равно ждет своего принца на белом коне. Раз и навсегда. А разве я особенная?

И все же я чувствовала, что это что-то другое. Алек был не просто парнем, и дело было не только в моих чувствах. Не только во влюбленности. В нем я нашла что-то такое, чего мне не хватало всю мою жизнь. Не хватало до боли, до криков по ночам. Кем бы он ни был, я чувствовала, что его жизнь как-то связана с моей. И это не сентиментальные тирады, это… Констатация факта. Что-то в нем нужно мне, и от одной мысли, что я потеряла это, мне хотелось рвать и метать. Психовать, кидать вещи, выплескивать всю свою злость.

От ночной безысходности и нежелания что-либо делать не осталось и следа. Я хотела кинуть нож в стену, разбить все стекла, а потом бежать и бежать, пока легкие не разорвутся. Не было сил выносить эту ярость.

Как он мог оставить меня? Как, черт возьми, он мог уйти?

Меряя шагами комнату, я поражалась, как быстро сменилось мое настроение. Как быстро жалость к себе стала злостью на Алека.

Я все еще чувствовала его. Знала, что Алек не ушел далеко, что он просто дразнит меня своим близким присутствием, при этом не давая возможности дотронуться до него, вдохнуть его запах.

— Эгоист! — выругалась я в полголоса. — Ты ушел не потому, что боялся, что мне будет больно, кретин. Ты ушел, потому что боялся, что больно будет именно тебе. Ты пожалел себя, только и всего. Как ты мог так поступить? Как ты мог, черт возьми?

Я закрыла лицо руками и шумно выдохнула. Разумеется, я понимала, какую чушь несу, но ничего не могла с собой поделать. В этот день я вообще не контролировала своих эмоций. Боль и слезы? Пожалуйста, сколько влезет! Злость и желание колотить по подушке? Хоть целый день!

Я застонала. Честно говоря, мне было легче, когда я нашла его тогда в лесу, истекающего кровью. Тогда я хоть примерно знала, что нужно делать. А сейчас?

— Женя, доченька, открой дверь, пожалуйста, — послышался из другой комнаты взволнованный голос матери.

А я и не знала, что они все еще за дверью. Что сказать им? Как объяснить, насколько сильно мне сейчас не хочется ничего? И стоит ли вообще стараться, если я наверняка знала, что они никогда не поймут меня? Я и сама себя не понимала, если честно.

В итоге я так и не ответила матери и бессильно опустилась на пол, скрестив ноги. Но как только я закрыла глаза, в голову стали лезть непрошенные образы. Я повалилась на спину и стала выстукивать пальцами по полу мелодию «Пусть бегут неуклюже». Я уже действительно жалела обо всем, что произошло. Алек, как всегда, был прав, когда говорил, что чем дольше он оставался, тем сложнее мне будет отпустить его. Но неужели было бы лучше, если бы тогда на поляне я просто ушла? Было бы лучше, если бы я не помогла ему?

Я тут же отдернула себя. Разумеется, я поступила правильно. От одной мысли, что Алек мог бы не существовать сейчас на этом свете, бросало в дрожь.

Всего двенадцать дней знакомства дали мне большее представление о жизни, чем предыдущие семнадцать лет. Начинались проблемы — закончилось детство. Я невольно позавидовала Лере, которая, скорее всего, уже давно забыла и про Алека, и про счастливые часы, проведенные в горах. А смогла бы я забыть? Ну, хоть когда-нибудь?

Время лечит, но я не хотела лечиться. Вылечиться — значит признать, что та жизнь уже прошла, и впереди будет что-то новое. Я могла бы поступить так с кем угодно, но только не с ним. Это как прожить жизнь в жизни, а потом умереть и очнуться снова самой собой. И если знакомые девчонки убивались из-за расставания со своими парнями, то я сейчас оплакивала мою потерянную жизнь, где влюбленность играла далеко не первую роль.

С такими хаотичными мыслями я и уснула. Прямо на полу, прямо в той неудобной позе, в которой лежала. Спала я беспокойно, хотя и не помню, что мне снилось. Я проснулась через пару часов от своего собственного крика. Теперь в дверь просто колотили.

— Женя, открой дверь! — кричал отец.

— Женечка, доченька, открывай, пожалуйста! — всхлипывала мама.

— Евгения!

И снова эти громкие стуки, от которых голова просто раскалывалась. Пришлось неуклюже подняться с пола и добраться до двери, отодвинув стул.

В комнату тут же влетели родители. Лицо мамы было все в слезах, отец выглядел по-настоящему испуганным.

— Женечка! — кинулась обнимать меня мама, но я не смогла заставить себя обнять ее в ответ.

Были ли мне жалко их? Разумеется, было, но я ничего не могла с собой поделать. Я просто-напросто не хотела никого видеть, а их в особенности. Слушать их причитания и слезы не было сил.

— Женя, почему ты молчишь? — буквально провыл папа. — Доченька, тебе плохо?

Интересно, как много я прослушала?

— Папа, со мной все хорошо, — выдавила я. — Просто уйди, ладно?

— Чт… Что?

— Женя, что с тобой? — со слезами на глазах спросила мама. — Ну же, солнышко, скажи мне.

Я вывернулась из ее рук и села на кровать.

— Я же сказала вам, все хорошо.

— Ты бледная, словно смерть! Женя, пожалуйста, не пугай нас так, — взмолился отец. — Что произошло? Может, тебе нужен врач? Хочешь, я позвоню Виталию Геннадьевичу? Он отвезет тебя в Новосибирск, там тебе помогут, ты, главное, не волнуйся, малышка, все будет хорошо!

Ох, как много вопросов. Я поморщилась, не желая отвечать не на один из них. Неужели родители не могли понять, что все, что мне нужно — это побыть одной. Просто побыть одной.

— Женя, говори с нами, — умоляющим голосом попросила мама, когда я ничего не ответила отцу. — Прошу тебя, доченька!

— Да оставьте вы меня в покое! — воскликнула я, закрывая лицо руками. — Ну я же сказала, что все хорошо! Можно я побуду одна? Пожалуйста! Я не больна, мне не нужен ваш доктор! Я просто хочу побыть одна! Только сегодня. Неужели, это так много? Я знаю, вы волнуетесь, но это не тот случай, когда вы можете помочь! Просто. Дайте. Мне. Побыть. Одной. Пожалуйста.

Я взглянула на их растерянные лица, но все равно не смогла перебороть в себе противоречивые чувства. Будет лучше, если они и вправду уйдут, а иначе я наговорю много лишнего. Еще больше, чем я уже наговорила.

Слава Богу, на этот раз мама поняла меня.

— Вить, — тихо сказала она. — Я думаю, нам и правда следует дать побыть Женечке одной. Пойдем, Лера скоро вернется от соседей.

Родители вышли за дверь, и я бессильно повалилась на кровать, но ударилась головой об стену и рассмеялась. Я понятия не имела сколько время, но за окном начинало темнеть. Мой организм буквально выл от такого режима, но я была против тратить всю ночь на глупый сон.

Для подстраховки я все же снова придвинула стул к ручке двери, а потом подошла к окну и распахнула его. Прохладный воздух нежно провел своими невидимыми руками по моим разгоряченным щекам и запутался в волосах. Я с радостью подставила все тело спасительной прохладе, а потом, как делала это всегда, перекинула ноги через подоконник и спрыгнула босыми ногами на траву.

Первой, и самой безобидной, мыслью было поваляться в гамаке, но я оставила ее на следующую ночь и быстро свернула в сторону соседнего огорода, через который я сбегала к Алеку в прошлую ночь.

Кроме гамака, я подумывала также снова наведаться в горы, но потом решила остановиться на золотой середине и просто пойти в лес.

Еще не совсем стемнело. Если бы кто-то увидел меня, в рваных бриджах, босую и с запутанными волосами, то явно испугался бы и с криками «Ведьма!» бросился бежать, но мне повезло. Я просто прошла сквозь деревню, словно призрак, и неслышно вступила на лесную землю.

Здесь было еще прохладней, но почва была мягкой, и было невообразимо прекрасно зажимать ее между пальцев ног. Первое, что я сделала, это свернула с тропинки и стала пробираться прямиком через чащу. Как и в прошлую ночь, лес сам помогал мне с дорогой. Кусты расступались, ветки деревьев поднимались выше и ни один камень не оказался у меня под ступней.

Конечно, это все происходило только в моем воображении, но мне было достаточно. Достаточно, чтобы молча продолжать путь и быть мыслями далеко отсюда.

Я уже не думала об Алеке и не думала о родителях, я думала о том, что надену на Первое сентября и какие новые одноклассники у меня могут появиться. Смешно, не правда ли? Вот и я засмеялась, и мой смех эхом разлетелся по всем уголкам леса, который будто стал еще приветливее. Теперь ветви не отклонялись в стороны, давая мне дорогу, а нежно ласкали по плечам, спине и шее.

— Только ты один меня понимаешь, — тихо прошептала я, прикасаясь к стволу. — Только ты знаешь, почему мне не хватает Алека.

В ответ мне раздался сочувствующий шелест листьев.

— Да, я знаю, что больше никогда не увижу его. Но ведь так хочется. Хотя бы взглянуть одним глазком, в последний раз!

На этот раз листья ответили мне довольно резким отказом.

— Нет! Так будет не лучше! — негодующе ответила я. — С чего вы это вообще решили, а? Не нужно говорить за меня, я сама знаю, что мне лучше, а что нет!

Шепот был успокаивающим, но я только отмахнулась. А толку, если даже здесь никто не хочет понимать, что Алек мне просто нужен.

Я развернулась и побрела назад. Нигде я не могла найти того, кто смог бы поддержать меня. И вряд ли дома Софья была бы в состоянии посоветовать мне что-нибудь стоящее. Но разве имела я права винить их за это? Они всего лишь жили так, как их учили, как они привыкли жить. Здесь только моя вина, что мне не живется, как остальным.

Я тяжело вздохнула. Наверное, ничего не оставалось, кроме как смириться. То, что было, оно ведь уже ушло, а жизнь продолжается. Свою долю сказки я уже получила, а руки за добавкой тянуть не стоит.

Нужно было вернуться на землю, прекратить безуспешные попытки взлететь вслед за ним. У меня была своя жизнь. Причем жизнь, которую я чуть не разрушила своими глупыми переживаниями.

Я приняла решение срочно извиниться перед родителями и уверить их, что все будет хорошо, что я вовсе не сошла с ума. На душе стало спокойнее.

За всеми этими мыслями я даже не заметила, как заметно похолодало. Обычно я всегда встречала свежий ветерок с радостью и благоговением, но сейчас было что-то не так. Это была не прохлада, это был именно холод. Холод, от которого пробирает до самых костей, холод, который заставляет замереть на месте. Холод, не ассоциирующийся с жизнью.

Мне стало не по себе, и я ускорила шаг, сразу же спотыкнувшись о торчащий из земли корень. Вся дружелюбность леса куда-то пропала. Теперь он не казался таким уж сказочным и привлекательным. Я будто оказалась в фильме «Мальчик с пальчик», и где-то совсем рядом бродил злой великан.

Я со страхом оборачивалась на странные шорохи, кусты казались мне монстрами с распахнутыми лапами, жаждущими схватить меня. Земля была словно лед, так что я даже перестала чувствовать пальцы на ногах.

До деревни было еще довольно далеко, а паника медленно накрывала меня с головой. Странные звуки наполнили лес, и чем дальше я шла, тем холоднее и страшнее мне становилось. Я не выдержала и повернула назад, но, пройдя пару шагов, замерла на месте.

Куда, собственно, я могла идти? Никакой тропинки, никакого признака близкой цивилизации или хотя бы дороги, а деревня в другой стороне. В стороне, куда я не хотела идти больше всего на свете.

И все же я снова развернулась и вернулась к направлению, по которому шла. Кожа покрылась мурашками, и я удивленно осознала, что листья деревьев покрыты легкой пленкой инея. Неужели я схожу с ума?

И вот тогда я увидела это. Это был явно не человек, хотя и выглядел похожим на него. Высокий, очень высокий для человека, больше двух с половиной метров, тонкий и с небольшим горбом. На нем был надет черный плащ до пят, а на голову накинут капюшон. Он стоял спиной, и это все, что мне удалось тогда разглядеть, учитывая, что я была довольно далеко.

Спустя несколько секунд, когда мой мозг проанализировал то, что я увидела, сердце вдруг подскочило и забилось, как сумасшедшее. Но я почему-то знала, что нужно срочно успокоить его.

Я сделала один маленький шажок назад и спряталась за стволом дерева, боясь даже дышать. Что, или кто, это было? Я на подсознательном уровне не хотела находиться рядом с ним. Такое не должно существовать. Это ошибка.

Я быстро отмахнулась от своих мыслей, крепко сжала кулаки и быстрым шагом добралась до другого дерева. Три секунды, четыре, пять. Тишина, никакого рева за моей спиной. Может, это все мне только показалось? Обернуться и проверить я не решалась.

Я прошла несколько метров в противоположную от монстра сторону, прячась за деревьями и испытывая небывалую гордость от того, как бесшумно ступают мои босые ноги. Спустя несколько минут я уже бежала через лес, стараясь как можно дальше уйти от пагубного холода. От этого существа, веющего смертью. Оно должно быть мертво — вот мысль, которая прочно застряла в моем сознании.

Через несколько минут я, наконец, опустилась на траву, пытаясь восстановить дыхание. Как же вернуться домой? Как долго чудовище будет находиться там? Я не чувствовала больше холода, но страх остался. Нужно было срочно придумать что-то, чтобы обойти это и вернуться в деревню.

А вдруг чудовище направлялось туда? Я вздрогнула от такой мысли. Странный огонек решимости зажегся у меня в груди. Нужно было увести семью, других жителей, животных. Я испытала жуткий страх за всех и мгновенно соскочила с места. И снова побежала. Мои легкие возмущенно запротестовали, но я только прибавила скорости.

Я чувствовала, что приближаюсь к месту прошлой встречи все ближе, но никакого холода не ощущалось. Я вылетела на поляну, где видела это однажды, и замерла. Ничего. Вернее, никого. Вокруг только лес затаился в испуге, ветви кустов по краям немного обломаны, и странный запах витает в воздухе. От запаха мне стало дурно.

Добравшись до деревни, я убедилась, что там все в порядке. Возможно, мне все действительно почудилось. Я надеялась на это, но продолжала прокручивать в памяти высокую худую фигуру в черном плаще. Мурашки бегали по коже, пока я шла по улицам.

Была середина ночи, когда я влезла в окно. Нужно было отдохнуть хоть немного, прежде чем завтра снова начинать нормальную жизнь.

Что же, монстр в лесу как раз самое то для старта.

Я быстро скинула с себя вещи и надела ночную рубашку. Убрав стул от двери, я запрыгнула в кровать и задумчиво уставилась в потолок. События появлялись в моей жизни быстрее, чем я могла принять их. Как много же я еще не знала.

Глава 14

На часах было половина одиннадцатого, когда я открыла глаза. Солнечный свет робко заглядывал сквозь щелочку между занавесками, будто боялся, что я вскочу и накинусь на него. Но у меня было действительно хорошее настроение. Я чувствовала приятное покалывание в груди от предвкушения будущего дня и не могла избавиться от улыбки на лице.

Я выспалась. По-настоящему отдохнула за все время, проведенное в Сибири. Ничего не тяжелело у меня на душе, не было дел, которые нужно сделать. Я могла просто наслаждаться летними каникулами.

Соскочив с кровати, я быстрыми шагами подошла к зеркалу и с радостью отметила, что ужасные синяки под глазами пропали, даже появился здоровый румянец на щеках — явление довольно редкое для меня.

Я быстро привела себя в порядок и под громкое урчание живота вышла из комнаты. Я действительно не помнила, когда ела в последний раз.

На кухне копошилась мама, но тут же застыла с половником в руках, когда увидела меня. Я виновато заметила, что выглядит она ужасно. Гораздо хуже, чем я.

— Женя? — неуверенно проговорила мама. Она смотрела на меня так, будто я сказала, что улетаю на Луну, а потом через два дня вдруг вернулась обратно. Неужели, она думала, что я никогда не выйду из своей комнаты?

— Доброе утро, мам, — попыталась улыбнуться я.

— Как ты, дорогая?

Она заметно расслабилась.

— Проголодалась, — ответила я.

— Конечно же! Скорее садись, милая! Когда же ты ела в последний раз, доченька? Господи, ты только посмотри на свои руки! Они же почти такие же, как у Леры!

Я молча опустилась на стул, прекрасно понимая, что ответа мама не ждет, а потом в несколько ложек умяла целую тарелку плова. Живот удивленно заурчал, но еду все-таки принял.

— Вкусно, — проговорила я, вытирая рот салфеткой. — Как всегда.

Мама улыбнулась.

— А где папа?

— Отправился с Виталием Геннадьевичем в лес.

Я вздрогнула, вспомнив о странном силуэте, который видела вчера ночью. Да, я понимаю, уставший организм, недосып, недоедание, но такое не могло привидеться! Я до сих пор с мурашками вспоминала, как странно раскачивался он из стороны в сторону, едва различимый в темноте в своем черном плаще.

Я заставила себя отогнать эти мысли и спросить:

— Экспедиция?

— Нет, просто проверить что-то, — ответила мама. — Обещал быть после обеда.

Я решительно отказалась думать о том, что папа мог пойти на поиски Алека. Парень все равно давно ушел, так что не было смысла портить себе настроение.

— Мм, — протянула я.

Мама тяжело вздохнула.

— Женя.

— Да, — осторожно ответила я, не сводя взгляда со своей тарелки.

— Доченька, поговори со мной, — ласково сказала мама, беря меня за руку.

— О чем?

— Ты прекрасно знаешь о чем. Ты очень напугала нас с папой. Расскажи, что произошло. Я твоя мама, ты всегда можешь рассказать мне, что хочешь. Это из-за того мальчика ты была не в себе?

Я не знала, что ответить. Есть ли толк действительно говорить правду?

— И да, и нет, — наконец сдалась я. — Понимаешь, мам, дело не только в нем, в Алеке. Просто он не такой, как другие. Я не имею в виду, как другие мальчики, а вообще как другие люди. Ты просто не знаешь его. Он другой. И с ним я тоже чувствовала себя по-другому.

— Ты просто полюбила его, дочка, — с наигранной лаской произнесла мама, хотя я прекрасно видела, как она напряглась. — Так всегда бывает. Особенно, если ты молода. Любовь накрывает с головой, и ты уже ничего не видишь. Я понимаю, тебе тяжело, но этот мальчик, он далеко не тот, кто тебе нужен.

— Да нет же! — чуть громче нужного воскликнула я. — Это не то, мам! Дело не в любви, он нужен мне, как человек, понимаешь? Он нужен мне, как нужна бывает семья.

— Нет, ты ошибаешься, Женя, — довольно строго сказала мама. — В тебе говорят подростковые чувства. Не бывает ничего, сравнимого с семьей. Сейчас у тебя трудный возраст, но я хочу, чтобы ты сама поняла, что правильно, а что нет. Ты поступила совсем не правильно, Женя, и как бы ты сейчас плохо себя не чувствовала, ты должна понимать, что виновата сама.

Я глубоко вздохнула. А на что, собственно, я рассчитывала? Что мама скажет, что понимает, как сильно мне не хватает Алека? Что он непременно должен быть рядом со мной?

Я совсем не хотела, чтобы меня жалели, даже наоборот. Но как бы я хотела, чтобы мама поняла меня! Для меня было очень сложно осознавать, что человек, которому я доверяла больше всех на свете, считал, что я всего лишь капризный подросток.

Но я ничего не сказала, а лишь улыбнулась и кивнула. Теперь я действительно стала другой, теперь мама уже не могла помочь мне разобраться во всем. Но, так или иначе, она была моей мамой, и потому я забыла об ее словах, как будто этого разговора даже не существовало.

— Прости, мам, — просто сказала я.

— Женечка, тебе незачем извиняться! Это наша вина. Моя и папина, мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все это. Но такова жизнь.

Я тупо кивнула и встала, направляясь к раковине с тарелкой в руках.

— Что говорит папа?

— Пытался уговорить меня вызвать тебе доктора, — нехотя призналась мама, и я усмехнулась. — Но я сказала, что ты сама сможешь прийти в себя. Слава Богу, так и произошло!

— Спасибо.

— Ты у меня сильная девочка, — с теплотой в голосе сказала она. — Теперь все будет хорошо. Но, знала бы ты, как сильно в тот вечер расстроилась Лера!

— Лера?

— Да! Малышка проплакала весь вечер, кричала, что хочет к тебе, что хочет завтра пойти к Алеку. Нам с папой еле удалось уложить ее спать!

Я злорадно улыбнулась, но потом устыдилась своему приливу радости.

— Мне очень жаль, что все это произошло, — искренне сказала я.

— Не волнуйся, милая, все теперь будет хорошо. У нас еще почти целая неделя отпуска и море развлечений!

— Звучит здорово, — немного уныло ответила я.

— Чем ты хочешь заняться сегодня? — спросила мама.

— Не знаю, может, почитаю на гамаке, у меня большой список литературы на лето.

Я домыла посуду и ушла к себе. Процесс примирения вроде как шел нормально. Оставалось только придумать, чем я буду заниматься оставшиеся пять с половиной дней.

Схватив томик Стивена Кинга и забыв про школьную литературу, я выбралась во двор через окно, но потом влезла обратно, решив оставить этот маленький секрет при себе.

На улице было жарко, но дерево создавало над гамаком прекрасную тень. Мне нравились мрачные рассказы Кинга, в них я находила хоть какой-то огонек, способный разжечь мое воображение.

Через какое-то время пришел отец, и у нас с ним состоялся примерно такой же разговор, как и с мамой. Только сейчас я даже не пыталась растолковывать правду. Он сказал мне, что если хоть еще раз в жизни повторится что-то подобное, то мне не поздоровится. Тут я точно уверила его, что ничего такого больше не случится. Правда, конечно, была не в том, что я поняла, как глупо и безответственно поступала, а в том, что Алек ушел навсегда, и больше я никогда не увижу его.

Мои ответы отца устроили, и я вернулась в дом. Ужасно хотелось снова выбраться в окно и хотя бы пройтись по деревне, но сегодня я решила не рисковать. Вместо этого я раскопала в сумке смятый рисунок улыбающегося лиса, которого увидела во сне практически перед самым отъездом. Именно он положил начало всей этой чепухе, творившейся в моей жизни сейчас.

Глядя на него, я со слезами вспоминала прошлое: какой беззаботной я была всего ничего назад, как строила проблему из того, что родители не везут меня в Испанию. Нет, я вовсе не жалела о том, как изменила меня Сибирь. Она сделала меня той, кем я и должна была быть, а дальше уже был мой черед создавать будущее.

Я нежно дотронулась до нарисованных ушей, как бы гладя странное животное, а потом бережно убрала листок на верхнюю полку. Я всей душой надеялась увидеть его снова. Это было бы достойным окончанием всей этой истории.

Однако до конца еще, видимо, было далеко, потому что вместо животных и духов мне приснилась та леденящая кровь фигура. Только на этот раз она знала, где искать меня.

Мы находились в зимнем незнакомом лесу. Вокруг медленно, но неминуемо сгущалась темнота, словно черная фигура поглощала в себя последний оставшийся свет. Я понимала, что стою в летней одежде по колено в снегу, но не ощущала обычного холода. Только мертвый холод от близкого присутствия темного существа.

Это был первый сон, в котором я увидела Алека. Он, словно стрела, кинулся наперерез между мной и чудовищем, когда оно приготовилось вонзить в меня изогнутый кинжал. Лезвие со скрежетом прошлось по правой руке моего спасителя.

Брызнула кровь, однако Алек, казалось, не замечал боли. Он выставил вперед самодельный нож и принял оборонительную позу, готовый до последнего защищать мою жизнь. Теперь чудовище уже не спешило нападать на нас.

Я хотела заговорить с Алеком, но не могла издать ни звука, так же как и не могла пошевелить даже пальцем. Парень и чудовище тем временем принялись кружить в смертельном танце. На каждый рык, раздававшийся из-под капюшона, Алека рычал в ответ.

Парень постоянно делал ложные выпады в надежде застать существо врасплох, но они оба были искусными борцами. Я не могла предугадать исход поединка. И вдруг с удивительной проворностью существо бросилось на Алека. Не успела я издать беззвучный крик, как тот ловко отскочил в сторону и вонзил нож в предплечье монстра, словно ждал именно этого маневра. Послышался булькающий звук, и снег под нашими ногами стал черным, словно земля, от демонической крови.

На глазах появились слезы радости и гордости. Однако сражение продолжалось еще достаточно долго. Наконец, с трудом увернувшись от занесенного кривого кинжала, Алек сумел поднырнуть чудовищу под руку и вонзить нож прямо в место, где должно было находиться сердце. Монстр вздрогнул, закачался, словно тоненькая осина во время грозы, и упал. Капюшон слетел с его головы, обнажив то, что скрывалось под ним.

И вот тогда я, наконец, смогла закричать.

Глава 15

Алек снился мне каждую ночь, но я готова была отдать многое, чтобы прекратить это, потому что он являлся ко мне только в кошмарах. Каждую ночь он сражался со странным существом в черном плаще, и каждую ночь побеждал, повергая монстра наземь. И каждую ночь, каждый проклятый раз я должна была смотреть в его лицо. Оно было не то, чтобы страшным, глядя на него, хотелось просто умереть. Вся радость словно исчезала из этого мира, забирая с собой краски и звуки.

Он излучал странную, мертвую энергию. Глаза были чуть меньше человеческих, без зрачков и с белком цвета холодного кафеля в каком-нибудь подвальном туалете. Щеки его впали так сильно, что скулы неровно выпирали наружу, временами даже прорезая кожу и выглядывая на поверхность. Рот был намного больше, буквально «до ушей», без губ и с толстыми гнилыми зубами. От рта тянулась тонкая черная линия, спускаясь куда-то ниже шеи и исчезая за плащом. Только после второго сна я разглядела, что это была не просто линия, а разрез: через него виднелась черная слизистая нечеловеческих внутренностей. Все же открытые части тела существа покрывали ужасные язвы, из которых почти всегда тек черный или серый гной.

Каждый раз, когда я кричала во сне, я кричала и наяву. Орала, можно сказать, и мама постоянно бежала и будила меня, чтобы Лера не успела проснуться. Из-за этого родители продолжали относиться ко мне так, будто в каждую минуту я могла сорваться и улететь в бездну безумия.

Я старалась быть нормальной. Каждый день только и делала, что помогала с готовкой и уборкой, играла с Лерой, читала в гамаке или слушала музыку. Все. За три дня, что прошли после безумной беготни по лесу, я ни разу не покинула двора.

И вот, наконец, настал мой звездный час.

— Жень, может, сходишь в магазин? — спросила за завтраком мама.

Я театрально вытаращила на нее глаза.

— Что? Сходить в магазин? Мне? А как же «Ты не выйдешь из дома до конца лета, Евгения!»?

Мама запустила в меня полотенцем, и я рассмеялась.

— Ну конечно я схожу, какие вопросы!

— Закончился хлеб и молоко, — сказала мама. — Но ты купи еще сосисок и чего-нибудь к чаю. Может быть, даже торт, что скажешь?

— Угу, — с полным ртом ответила я.

— Отлично! В общем, посмотри какой-нибудь хороший дорогой торт, а если ничего не будет, то тогда просто чего-нибудь съедобного, чтобы не стыдно было на стол поставить.

Никогда не думала, что буду так сильно рада походу в магазин! Оказалось, домашний арест совсем не такая безобидная вещь, как я думала до этого. Однако, несмотря на перспективу по ночам выбирать из дома через окно, я продолжала жалобно смотреть на улицу за забором, но запретов не нарушала.

И вот теперь, наконец-то, я снова шла по деревенской дороге и наслаждалась каждой секундой времени, подставив лицо под теплые лучи солнца. Осталось всего пару дней моего незабываемого отпуска, поэтому я старалась впитать в себя все: крохотные и чистые улочки, гусей и уток, играющих детей и разговаривающих старушек, бесконечные оттенки зеленого.

Деревня заразила меня энергией, и я пожалела, что надела босоножки, а не кроссовки, в которых можно было бы пробежаться и размять уставшие от сидения дома мышцы.

В магазине оказалось пусто, поэтому я быстро окинула взглядом витрины.

— Что-то хочешь, Женя? — с улыбкой спросила продавщица.

Она, разумеется, знала, как меня зовут, впрочем, как и вся деревня.

— Можно мне хлеб, молоко и две плитки шоколада, — так же с улыбкой ответила я.

— Что-нибудь еще?

— Да, что-нибудь к чаю. Какие-нибудь хорошие пирожные.

— Сейчас посмотрю, что у нас есть вкусненького, — кивнула продавщица и ушла в другую комнату.

За моей спиной звякнул колокольчик на входной двери, и я развернулась, приготовившись поздороваться, но замерла на месте.

Возле входа во всей своей красе стоял Саша. Первыенесколько секунд он смотрел на меня удивленно, но потом ухмылка расплылась по его лицу.

— Кто это у нас здесь, — с издевкой протянул он. — Я думал, тебя родители на цепь посадили и пояс верности надели.

Во мне тут же закипела злость.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Сложный вопрос, дай подумать. Ну-у, наверное, пришел купить что-то. Хлеб, например?

И он громко засмеялся.

— Заткнись! — со злостью выговорила я. — Ты что, следил за мной?

— Сдалась ты мне, — удивленно ответил Сашка и ленивой походкой подошел к витрине с колбасой. — Вот, хочу купить сосисок.

Я вспомнила, что сама забыла сказать продавщице про сосиски, но тут же снова выкинула это из головы.

— Выметайся вон! — возмущенно воскликнула я.

— С какой стати? Я пришел в магазин. До тебя не доходит, или ты до сих пор под чем-то? Я. Пришел. В. Магазин.

— Заткнись, — снова прошипела я. — В магазин, говоришь, пришел? Ну, отлично! Давай, покупай, что тебе там надо, а потом катись ко всем чертям!

— Ух, какие мы грубые! — Сашка издал противный смешок. — Нет уж, теперь у меня несколько другие планы. Похоже, судьба у нас с тобой такая — постоянно встречаться.

Я едва сдержалась, чтобы не заорать на весь магазин. Все мое нормальное состояние, которое я так бережно устанавливала в себе последние три дня, полетело к чертям. Потеряв контроль, я начала думать и вспоминать все. Все, что можно и что нельзя тоже. Осколки памяти врезались в голову, словно стекло вонзалось в ладонь. Мне было больно, но от этого я становилась только злее.

— Да ты вся кипишь, малышка, — покачал головой парень.

— Катись от сюда к черту, — четко выговорила я, пытаясь, безуспешно, выровнять дыхание.

Вместо этого Сашка сделал несколько опасных шагов в моем направление.

— А то что?

Я собиралась ответить ему не совсем цензурными словами, но тут из-за двери показалась продавщица с кучей всего в руках.

— Привет, Сашка, — весело поздоровалась она. — Ну что, молодежь, развлекаетесь?

— Ага, теть Наташ, — ответил Сашка.

— Правильно! Эх, молодость, — улыбнулась тетя Наташа. — Так что ты будешь, Женя?

Я чуть было снова не забыла про сосиски.

— Дайте мне вот этого печенья грамм триста и штук десять вот этих кексов, — наконец сказала я. — Ах, да, и еще сосиски Новосибирские и винограда грамм двести пятьдесят.

— Одну минуту, — продавщица снова скрылась в чулане.

Саша, похоже, разговор заканчивать не собирался. Он подошел ко мне сзади и положил руку поверх моих волос, разбросанных по плечам.

— Ну почему ты такая злая?

— Не собираюсь разговаривать с тобой, — тут же ответила я. — Не прикасайся к моим волосам!

— Может, придешь сегодня на пруд? — спросил парень, проигнорировав мои слова. — Ничего личного, честно! И не волнуйся, такого больше не повторится. Ты скоро уезжаешь, ну, мы бы попрощались, да и пацаны хотят извиниться. Мы бы…

— Еще чего, — прервала его я. — И не надейся!

— Ну же, Женька! — он развернул меня к себе лицом. Оказывается, мы стояли на довольно близком расстоянии друг от друга. Наверное, кроме Алека еще ни один парень не приближался ко мне так близко.

— Уйди от меня, — возмущенно воскликнула я.

— Согласись прийти.

— Нет.

— Тогда поцелуй меня.

Я едва не поперхнулась слюной от его слов, а потом все, честное слово, было чисто на инстинктах. Сама собой моя правая рука поднялась, кулак сжался, а потом, со страшным скрежетом, врезался в нос Саши. Парень удивленно отшатнулся и сделал шагов пять назад, пока не уперся в витрину. Боль в костяшках вернула меня в реальность, и я поняла, что перестаралась.

На моей правой руке была кровь, только не моя. Подняв глаза, я скользнула по растущему красному пятну на рубашке Саши к его лицу. И, о Боже, я расквасила ему нос! Именно расквасила, потому что сломать ему что-то у меня бы не хватило сил.

— Вау, — удивленно произнесла я.

Саша уставился на меня, будто я вдруг начала раздуваться, как тетка из Гарри Поттера.

— Вау? Ты мне нос сломала!

— Не сломала, — протестующее воскликнула я.

— Кровь!

— А ты что, у нас маленький и боишься крови?

— Дура! — ошарашено произнес Сашка. — Какого черта?

— Сам виноват.

В комнату вошла тетя Наташа и выронила обе упаковки сосисок из рук.

— Что у вас тут произошло?

— Ничего, — улыбнулась я. — Это просто такое дело, молодое. Спасибо за сосиски, сколько я должна вам?

Продавщица продолжала переводить с меня на Сашу удивленные глаза. Она явно не расслышала мой вопрос, и я решила, что, наверное, в их тихой деревеньке совсем редко происходит что-то подобное. Я, конечно, никогда в жизни в драках не участвовала не участвовала, но зато много раз видела со стороны.

— Можно мне еще мятную жвачку? — как можно громче спросила я.

— Ой, — спохватилась тетя Наташа и принялась поднимать с пола мои сосиски. — Прости, пожалуйста, что тебе? Жвачку?

— Мятную, — кивнула я.

— Конечно, — женщина стала рыться в нижнем ящике. — Вот, держи. Всего с тебя четыреста шестьдесят семь рублей.

Я протянула ей купюру в пятьсот рублей и стала складывать продукты в пакет, бросая косые взгляды на Сашу, доставшего откуда-то платок и занимающегося своим носом.

— Спасибо, — как можно дружелюбнее улыбнулась я и повернулась, чтобы уйти.

— Не так быстро, — остановил меня гневный голос Сашки. — Куда собралась?

— Пока! Надеюсь, больше не увидимся!

С этими словами я ловко обогнула его распахнутые руки и выскочила на улицу, ожидая, что он пойдет за мной. Но он не пошел, а только сказал что-то вроде «сумасшедшая» вслед и тут же оказался в заботливых руках продавщицы.

Только выйдя из магазина, я поняла, что на самом деле сделала. Никогда в жизни я не была так сильно горда за себя: разбить нос парню, который пытался тебя изнасиловать, а потом сломал всю жизнь — это круто!

Думая, как бы сильно гордился мной Алек, я быстро добралась до дома и разложила продукты на кухне.

Остаток дня пролетел обычно, а к ужину пришел Виталий Геннадьевич. Он привез Лере новую куклу из Новосибирска, а мне толстый том романов Жуль Верна. Дядя Виталик всегда знал, что мне нужно.

Мы посидели за столом, посмеялись и поговорили обо всем на свете. Виталий Геннадьевич знал мою историю, он был первым и единственным, кому рассказали родители. И я, как ни странно, должна быть благодарна именно ему, что мне не вызвали команду врачей со смирительной рубашкой. Это он убедил мать, что нужно просто подождать, а уже она, в свою очередь, поговорила с отцом.

— Ну, так как тебе отдых, Жень? — спросил у меня дядя. — Нравится?

— Тут волшебно! — совершенно искренне ответила я. — Просто потрясающая природа.

— Конечно, кому, как не ей знать, — усмехнулся отец. — Какая здесь красивая природа.

— А поездка в зоопарк была просто потрясающей, — тут же сменила тему мама. — В Москве он такой огромный, а в итоге ничего интересного.

— А чего ты тогда дома-то сидишь? — спросил Виталий Геннадьевич, явно обращаясь ко мне. — Погода отличная, иди погуляй.

Родители тут же напряглись.

— Да, нет, — отмахнулась я. — Что-то не хочется.

— Почему?

— Да, устала немного.

— Так ведь ты какой день уже дома сидишь, — покачал головой дядя. — Нельзя, нельзя так, милая. Сходи, развейся.

Я замялась. Ну вот что ответить ему? Сказать, что родители до конца лета посадили меня под домашний арест? Не слишком-то хотелось упоминать это.

— И правда, Женя, — вдруг сказал отец. — Ты бы сходила, ну, я не знаю, развеялась перед сном.

Я уставилась на него с нескрываемым удивлением, но потом поняла, что он не хочет говорить про арест дяде Виталику. Еще бы, он всегда будет на моей стороне, и уж точно не успокоиться, пока не возьмет обещание с родителей, что они не будут держать меня взаперти целые каникулы. Для отца было куда выгоднее подыграть сейчас.

— Ну, я не знаю.

— Давай, давай, Женя, — улыбнулся дядя Виталик. — Иди, освежись чуть-чуть, а то сидишь бледная, как смерть.

Я улыбнулась и встала из-за стола.

— Ну, хорошо, прогуляюсь недолго.

На слове «недолго» папа еле заметно кивнул, и я скрылась за дверью. Приятное предвкушение разлилось по телу. Одна мысль о том, что я могла делать то, что захочу, согревала сердце.

Я быстро сменила шорты на джинсы.

— Буду через час, — весело проговорила я, проходя мимо стола.

— Ну, я думаю, я еще буду здесь, — доложил Виталий Геннадьевич.

— Еще бы, — поддакнул папа. — Сейчас игра начнется. Минимум еще полтора часа!

Дядя Виталик закатил глаза и со смехом ответил:

— Эх, Витя, Витя, в кого ты превращаешь добросовестного археолога? В футбольного фаната? Но ведь на их поле ничего интересного не найдешь!

— Я превращаю тебя в мужчину!

— Скоро приду, — быстро сказала я, захлопывая дверь.

Я вышла за калитку и направилась прямо. Просто прямо, потому что я понятия не имела, куда идти и что там делать.

В планах было просто пошататься по улицам и вернуться домой, потому что идти в лес в сумерках я не решилась бы ни при каких обстоятельствах. Я свернула за угол и услышала мужские голоса впереди. Группа парней, дурачась, шла в метрах ста от меня, направляясь, явно, в сторону озера. Я сразу же узнала шайку во главе с Сашей.

Здравый смысл подсказывал поскорее убраться куда-нибудь в переулок, пока один из них случайно не обернулся и не заметил меня, но у меня вдруг странно защекотало в груди. И это был далеко не страх, это было желание отомстить.

К своему глубочайшему удивлению, я двинулась следом за ними. Словно тень, я пряталась за заборами и деревьями, стараясь держать дистанцию, чтобы слышать, о чем они говорят, но при этом оставаться незамеченной.

— Ты серьезно? — насмешливо спрашивал какой-то писклявый голос. — Она разбила тебе нос? Эта девчонка?

— Сказал же, да, — рявкнул в ответ мой знакомый.

Я едва удержалась от смешка. Оказывается, мой хук с правой уже пользовался популярностью.

— А ты что?

— А что я?

— Ударил ее?

— Да ну, нафиг надо! Еще расскажет кому. Тем более, тетя Наташа могла выйти в любую минуту. Ну, ничего, я еще придумаю, как ей отомстить!

— И как же? — спросил другой, грубый голос, в котором явно слышалась усмешка. — Что ты собираешься делать, умник? Она скоро уедет, и ничего ты с этим не поделаешь. Мамка говорит, что она вообще перестала выходить из дома. Похоже, ее все-таки наказали, а значит, ты не сможешь добраться до нее.

— Ну, в магазине же она была! — упрямо возразил Сашка.

— И что теперь? Будешь целый день стеречь ее возле магазина? — спросил третий голос.

— Да, если нужно будет.

Я позволила себе тихо посмеяться. Угрозы Саши казались какими-то детскими. Может быть, в любой другой день, я бы уже давно испугалась и повернула назад, но сегодня я хотела дослушать все, а потом сделать что-то такое, чтобы они надолго запомнили меня. И не как их очередную девку.

— Да ты псих, Санек, — раздался писклявый голос. — Сдалась тебе эта девчонка!

— С ней что-то не так, — совсем тихо для меня ответил Саша. — Не зря же она нам уже какой раз дорогу переходит.

— Не нам, а тебе.

— Я хочу закончить то, что мы не смогли тем вечером на пруду.

— И не мечтай, — прохихикал кто-то. — Вот это уже точно бред. Она к нам и на сто метров близко не подойдет, если увидит, что мы все вместе.

Я силой заставила себя не расхохотаться на всю округу. Нас разделяли какие-то двадцать метров, но сумерки заботливо укрывали меня от посторонних глаз.

— А кто сказал, что там будете вы? — тем времен спросил Сашка. — Я что-нибудь придумаю.

— Ну-ну.

И парни пошли молча, а мне пришлось более тщательно следить за тем, чтобы не врезаться куда-нибудь или не пнуть что-нибудь громкое.

К озеру мы вышли через несколько минут, и деревенские лениво расположились на берегу, а я укромно спряталась за кустами, росшими вокруг большого дуба в нескольких десятках метрах от них.

И что, спрашивается, я собралась там делать? В голову не лезла ни одна нормальна мысль, и я уже жалела, что зашла так далеко. Теперь было практически невозможно выбраться отсюда, не привлекая внимания. Оставалось только одно — привлечь как можно больше внимания.

Я опустила взгляд на землю, собираясь с мыслями, и заметила какой-то странный неестественный блеск. Металл. Я подняла с земли испачканный нож, и мое лицо растянулось в улыбке. В главе уже созрел идеальный план.

Не давая себе понять все до конца и передумать, я выступила из-за дерева, крепко сжимая оружие в правой руке. Парни как раз собирались закурить, но потом буквально вросли в место.

— Ребят, вы видите? — ошарашенным голосом сказал один из пацанов.

— Это же она!

— Женя? Ты ли это? — удивленно спросил Саша, явно не замечая, что находится у меня в руке. — Ну какой же приятный сюрприз!

В толпе захихикали, и я, наконец, позволила себе нормально засмеяться. Громко, неестественно угрожающе. В ответ мне раздалась тишина. С ухмылкой на лице, я быстро сократила разделяющее нас расстояние и замерла в нескольких метрах от них в ленивой позе. Все напряглись.

Если бы вы сказали мне в начале лета, что я буду стоять с ножом и угрожать кому-то, то я бы посмеялась от души, но зато сейчас не видела в этом ничего такого. Разумеется, у меня и в мыслях не было причинить хоть одному из них вред, разве что маленький. Я просто хотела напугать их как следует, добить, так сказать, окончательно после инцидента с собаками.

К моему счастью, собака с ними все-таки была. Правда, только одна, но я сразу почувствовала себя под надежной защитой.

— Какого черта? — спросил у меня Сашка, глядя на нож.

— Ну, как же? — невинно спросила я. — Ты ведь звал меня к вам в магазине. Я просто подумала, что мы не достаточно хорошо поговорили с тобой, вот и решила, что пора заканчивать с этимразговором.

Я выпрямилась, поднимая праву руку и проводя лезвием ножа по ладони другой руки.

— Ты не рад?

— Ты что, совсем рехнулась? — в ужасе воскликнул Саша, делая несколько шагов назад, пока не врезался в остальных ребят.

— Да-а, — протянула я. — Скорее всего, да. Совсем-совсем.

— Убери ее отсюда, — крикнул кто-то.

— У нее нож! — подхватил третий.

— Слышь, Санек, ты ее сюда звал, так уводи теперь!

— А я что могу сделать? — возмущенно заорал Сашка, но в его голосе чувствовался лишь один страх.

И я, мне стыдно, правда, буквально питалась его страхом. Мне хотелось, чтобы он боялся все больше и больше, чтобы его колени начали дрожать, а губы покраснели от напряжения. Во мне проснулись какие-то зверские желания: я уже действительно подумывала над тем, чтобы как-нибудь использовать нож в деле.

Наверное, вид у меня был действительно пугающим, потому что все пацаны попятились назад. Для большего эффекта, я протянула вперед левую руку, сама не зная, чего ожидать. К моему глубочайшему удивлению и наслаждению, собака радостно сорвалась с места и бросилась ко мне.

— Твою мать! — выкрикнул кто-то.

— Совсем не нужно так выражаться, — укоризненно покачала головой я, гладя животное по спине. — Хорошая собака.

Она радостно завиляла хвостом, а мои жертвы затаили дыхание.

— Ну, чего вы все так далеко ушли-то? — спросила я, мило улыбаясь. — А я-то думала, мы с вами тут погуляем на славу. Где же шарики и фейерверк? Мы же собирались прощаться. Со мной, ну или… с вами.

Кто-то из деревенских храбрецов не выдержал и вскрикнул, но на него сразу же зашикали остальные.

— Нам домой надо, — сказал самый высокий из них.

— Правда что ли? — усмехнулась я.

— Чего тебе нужно от нас, Женя? — спросил Саша, делая крохотный шажок вперед. Наверное, это должен был быть храбрый поступок, но выглядело очень жалко. — Хочешь, чтобы мы попросили прощенье?

— Для начала было бы не плохо, — кивнула я.

— Мы извиняемся!

— Да-да, нам очень жаль, что все так произошло!

— Прости нас, Женя.

— Правда, прости.

— Больше такого не будет.

Я усмехнулась. Пусть это немного странно, когда перед тобой извиняются десять здоровенных деревенских пацанов, но я лопалась от гордости.

— Поклянитесь, что вы больше никогда и ни с кем не сделаете ничего подобного, — потребовала я, делая к ним шаг.

Они тут же вжались друг в друга.

— Хорошо, — ответил длинный, и на него обратились несколько удивленных глаз.

— Ладно, — спустя минуту заговорили остальные.

Я кивнула.

— Теперь все? — нетерпеливо спросил Сашка.

— Нет. Теперь я хочу, чтобы ты исполнил то, что хотел. Давай, отомсти мне! Смелее, неужели испугался девчонки?

— Чего?

— Выйди сюда, кретин, — зло прошипела я, но парень не сдвинулся с места. — Иди сюда, трус, или я сама подойду к тебе.

Сашу тут же вытолкнули вперед, никто явно не хотел, чтобы я приближалась. Я усмехнулась и подошла к нему вплотную. По лицу юноши рекой струился пот, он выглядел таким напуганным, что мне стало отвратительно находиться рядом с ним.

— Какой же ты мерзавец, — выговорила я и схватила его за футболку.

Парень отшатнулся, но моя рука не дрогнула.

— Еще раз я только услышу, что ты говоришь хоть что-то плохое обо мне или о моей семье, будет не важно, здесь я или в Москве. Я найду тебя. И тогда тебе действительно не поздоровиться.

И я выпустила его футболку. Саша отскочил от меня словно ужаленный и скрылся за спинами друзей.

Я победоносным взглядом окинула каждого. Под моими глазами они опускали головы, стараясь уйти как можно дальше. Я развернулась, не сказав больше не слова, и быстрыми шагами вышла на проселочную дорогу. Разумеется, никто и не подумал идти за мной, но я слышала, как они начали оживленную беседу. Похоже, я все-таки заставила их запомнить меня до конца жизни.

Мне было хорошо. Я чувствовала себя живой и полной сил для новых свершений. Тело радовалось от полученного адреналина и требовало от меня движений. Я прибавила шаг, и последнее, что я слышала, было обиженное поскуливание собаки.

Глава 16

Это был наш предпоследний день, и завтра к обеду мы должны были покинуть сибирскую деревушку, которая стала мне почти домом. Я надеялась провести день в тишине, собраться с мыслями, но папа вдруг решил, что его нужно провести именно с пользой. Одни люди под пользой понимают волонтерскую работу, другие, может быть, активный отдых или какие-нибудь спа-процедуры. Но мама с папой под этим словом понимали поход к гадалке. Да, да, в наш предпоследний день мы решили поехать за несколько сотен километров к какой-то там знаменитой сибирской гадалке. Теперь понятно в кого я немного сумасшедшая?

— Мне кажется, будет здорово! — воодушевленно говорил папа все утро. — Мадам Валентина знаменита не только по всей Сибири, но и по всей России.

— Конечно, почему бы и не съездить, — поддакивала мама, не желая лишний раз спорить, хотя сама не верила во все это ни на грош.

А я просто мило улыбалась. Мое кредо до конца лета — быть самой лучшей дочкой в мире.

Дорога в одну сторону заняла почти три часа. Одно радует — все это время мы ехали через леса. Я с болью вглядывалась в чащу, но не видела ничего, кроме бурых стволов и зеленого папоротника. Никаких фигур, никаких движений, ничего, словно стоило мне только привыкнуть к безумным вещам, и все снова стало нормальным.

Я постоянно закусывала губу, потому что слезы невольно подступали к горлу. Тут уж я ничего не могла поделать, не работали никакие правила хорошей дочери. Пустоту не получалось заполнить ничем. Пока.

— Как называется деревня? — спросила я, чтобы отвлечься от больных мыслей.

— Волынерская сторона, — ответил папа. — Там рядом знаменитые Волынерские источники. Говорят, мадам Валентина пользуется их силой.

— Аа.

Ага, конечно, волшебные источники и гадалка под боком. У меня вдруг пропало даже то малейшее желание ехать туда. Буду ли я в состоянии вести себя нормально, когда она начнет нести какую-нибудь чушь про мое будущее? Никакой гарантии. Какая настоящая гадалка попросила бы тысячу рублей за человека? Многовато для пожертвования миру магии. Я бы не удивилась, если бы увидела там двухэтажный офис с евроремонтом и секретаршей, которая сказала бы что-то вроде: «Мадам Валентина примет вас через несколько минут, а пока можете расположиться в нашей магической комнате отдыха, где ваша девочка может порисовать магическими карандашами».

Я усмехнулась. Но, к моему огромному удивлению, мы, следуя указаниям вдоль дороги, подъехали к старому домику, стены которого, казалось, могут обвалиться от легкого дуновения ветра. Папа, разочарованный, еще раз сверился с маршрутом, но потом я разглядела на двери деревянную табличку, где черным маркером было написано «Гадалка Валентина. Мы рады всем и каждому. Пусть звезды освещают ваш путь». Я невольно вздрогнула, лучше бы уж был офис.

— Домик, прямо как у бабы Яги, — со страхом сказала Лера.

— Ну что ты, малышка! — нервно рассмеялась мама.

Я с подозреньем взглянула на дом, но он не выглядел устрашающим. Скорее наоборот, было чувство, будто там живет добрая старушка, которая поит детей молоком и печет вкусные пирожки с картошкой и грибами.

— Ну что? — нетерпеливо спросила я.

Теперь я поменяла свое мнение. Домик заинтересовал меня, и мне поскорее хотелось переступить через порог.

— Вперед, — скомандовал папа, и я первая выскочила из машины.

Свежий воздух тут же обвил меня со всех сторон, заряжая энергией. И я, словно Лера, стала взволнованно топтаться на месте, желая поскорее двинуться в сторону дома.

Дверь нам открыли после того, как папа постучал в третий раз. На пороге стояла низенькая, слегка горбатая старушка. Скорее всего, чуть старше шестидесяти, с почти полностью седыми волосами и добрым морщинистым лицом. На ней был надет старый выцветший халат в пол, поверх которого была накинута плотная шаль, несмотря на теплую погоду.

Она приветственно улыбалась.

— Здравствуйте, дорогие мои!

— Здравствуйте, мадам Валентина, — вежливо отозвался отец.

— Вы можете звать меня просто Тиной.

Я даже улыбнуться не успела, а мама уже задала вопрос.

— Тиной? — нервно спросила она. — А почему не Валей?

— Мое полное имя Тиннисия, — спокойно и с улыбкой ответила она. — Просто моя дочь решила, что лучше будет, если все будут знать меня под привычным, для них, именем. А теперь проходите! Что же это мы на пороге стоим? Плохое это дело, ох, плохое.

Она отошла немного в сторону, давая нам проход. Папа сделал первый шаг, и Тина вдруг протянула ему руку, словно хотела поздороваться. Я взмолилась всем Богам, чтобы папа не прошел мимо, тогда я бы просто сгорела от стыда. Но он, к моему счастью, вытянул свою руку в ответ. Рукопожатие продолжалось около десяти секунд, а потом Тина с улыбкой кивнула, выпуская руку отца, и он вошел внутрь. Лера и мама двинулись следом, пройдя через ту же процедуру. Мама подала руку немного нерешительно, но зато сестра ничуть не испугалась. Говорят, дети чувствуют добрых людей.

— Какая хорошая у вас девочка, — улыбнулась Тина, пропуская их внутрь.

Мама смерила гадалку взглядом, словно та была ведьмой и собиралась украсть и съесть ее ребенка. Я едва удержалась, чтобы не закатить глаза.

Наступила моя очередь, и я вытянула немного трясущуюся руку вперед с предвкушением. Тина взяла ее в свою, но, вместо того, чтобы закрыть глаза, как она делала это до этого, старушка вдруг с откровенным удивлением уставилась мне в лицо. Прямо в глаза.

Я смущенно постаралась освободить руку, но хватка у гадалки была прямо как у моих одноклассников — здоровенных шестнадцатилетних парней.

— Добро пожаловать, — она кивнула мне, как бы отдавая честь.

Казалось, никто не заметил, что произошло между нами, поэтому я постаралась успокоить бешено бьющееся сердце, чтобы не вызвать подозрений.

— Вы можете располагаться на диване, — улыбнулась она. — А потом, по одному, заходить в другую комнату. Татьяна, вы можете взять Лерочку вместе с собой.

Мама кивнула, словно других вариантов и не существовало.

— Кто пойдет первый? — спросила мама, крепко сжимая ручку Леры.

— Можно мне? — вызвалась я.

— Нет, — довольно резко отозвалась Тина, даже не глядя в мою сторону. — Будет лучше, если вы пойдете в том порядке, в котором заходили в мой дом.

Папа пожал плечами и вошел в другую комнату, где следом, захлопнув дверь, скрылась старая гадалка. Я разочарованно опустилась на диван.

Внутри домик и правда походил на жилище лесной ведьмы. Стены были увешаны букетами засушенных трав, от которых исходил тяжелый сладкий запах, на письменном столе лежали десятки разбросанных книг и пергаментов, в углах догорали свечи самых разных цветов и размеров.

Разумеется, все это мне очень нравилось, но я также испытывала немного странные чувства, будто вся эта атмосфера не очень хорошо действовала на мою психику. Хотя, давно пора было признать, что все в Сибири ужасно действовало мне на психику. Здесь я, скорее всего, потеряла больше нервных клеток, чем за всю прошедшую жизнь. А они, как нам говорили на биологии, не восстанавливаются.

— Жень, а ты чего молчишь? — с улыбкой спросила мама.

— Задумалась, — выдавила ответную улыбку я. — Тут так атмосферно. Посмотри, на листках какие-то странные символы нарисованы.

— Она обычная гадалка, а это просто декорации, — слишком быстро воскликнула мама, убеждая, в первую очередь, саму себя.

Я не стала спорить. У меня бы язык не повернулся назвать ее обычной. Может, ничего особенного в ней и не было, но она явно несла в себе традиции и культуру древних ведуний. Это мне и нравилось. И это же до чертиков пугало мою суеверную маму.

Папа вышел спустя минут десять с задумчивым лицом, и в комнату вошли мама с Лерой. Как я ни пыталась разговорить отца, он все отвечал, что Тина не велела рассказывать никому, что происходило за закрытой дверью.

— Она действительно что-то знает, — просто говорил отец. — Не думал, что все будет так, когда ехал сюда.

— То, что она сказала, хотя бы хорошее? — в надежде спросила я.

— Можно и так сказать. Большую часть времени она говорила загадками, так что я понял не слишком многое. Думаю, тебе у ней понравиться, любительница мистики.

Я уныло кивнула. Я ожидала отца, чтобы узнать хоть что-нибудь, но его словно подменили. Он не говорил в своем обычном стиле «а-ля я тут главный, я даю тебе снисхождение, делясь своими знаниями» и даже не пытался поддеть меня, словно действительно дорожил тем, что ему сказали.

Мое волнение только усилилось.

Время тянулось, словно я поднималась к Алеку в горы. Каждая минута была сравнима с годом. Но, как я уже успела убедиться, ничто не бывает вечным. Дверь со скрипом отворилась, и мама с Лерой вышли наружу.

— Пойдем, Женя, твой черед, — с загадочной улыбкой пригласила меня Тина.

Я вдохнула полные легкие воздуха и вошла следом за гадалкой.

Это была маленькая комнатка. Практически в два раза меньше, чем та, в которой мы сидели. Но она была уютная: почти квадратная, с не покрытыми обоями деревянными стенами и с маленьким окошком, завешанным коричневой тканью, так что в помещение царил теплый полумрак. Тут практически не было нормальной мебели: только небольшой диванчик, стоящий в углу, да журнальный столик, заложенный книгами, блокнотами и тетрадями. На стенах висели подсвечники, и я осознала, что здесь не было проведено электричество. Везде, где только можно валялись эзотерические принадлежности, значительно отличающиеся от тех, которые сейчас можно найти в интернет-магазинах. Было видно, что делали их своими руками, от них исходила энергетика владельца, и я чувствовала ее.

На полу, недалеко от сундука со свечами, были разложены карты, и Тина пригласила меня сесть перед ними. Я села по-китайски, не зная, что сказать, потому что для меня эта тишина, в отличие от гадалки, была волнующей.

— Сколько тебе, Женя?

— Семнадцать.

И Тина вытащила семнадцать карт. Не подумайте, я не увлекаюсь картами Таро, но точно знаю, что их должно быть какое-то определенное количество, в зависимости от композиции, и, уж точно, меньше семнадцати.

Карты были большими и сделанными из какого-то прочного картона, даже, можно сказать, из тонкого дерева. На их внешней стороне был нацарапан рисунок: странная палочка, состоящая из двух спиралей, словно ДНК, и ожерелье. Все это обрамлялось красивыми завитками и цветочными фрагментами. В каждом углу был нацарапан символ: прямая линия, как опора, две пересекающие ее линии наверху, одна чуть короче другой, и три маленьких круга в нижней части.

Тина заметила, с каким любопытством я рассматривала карты, и не сводила с меня глаз. Наконец, смущение победило, и я перевела взгляд на картину на стене, где, о боже, сжигали ведьму на костре. Люди столпились вокруг горящей фигуры, а на горизонте виднелись силуэты волков.

— Открывай первую карту, дитя, — разорвал тишину голос гадалки.

Я быстро перевела взгляд на карты и вытянула первую попавшуюся. Голова рычащего льва, а под ним разбросаны опавшие листья. Странный аркан, мне захотелось поскорее узнать его значение.

— Ты будешь одарена большой властью, — задумчиво сказала Тина. — Очень большой властью. Тем ее проявлением, которое доступно только избранным. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Она перевела на меня взгляд, и я невольно опустила глаза. У нее были неприметные темно-карие радужки, но их выражение было каким-то слишком глубоким.

— Властью? — неуверенно переспросила я. — Нет, понятия не имею.

— Ты действительно уверена в этом? Происходило ли с тобой что-то странное в последнее время?

Я едва удержалась от смешка. Странное? Да хоть отбавляй! Я могла бы перечислять до вечера, но вместо этого ответила:

— Нет. Не знаю, о чем вы говорите.

А потом попыталась перевести тему. Повторю еще раз, я не спец, но мне всегда казалось, что символ власти — это Король Мечей. Но лев? Листья? Нет, такого я точно не помнила.

— Разве это вообще символ власти? — немного неуверенно спросила я.

— Знакома с Таро? — удивленно ответила вопросом Тина.

— Совсем немного, — покачала головой я. — Просто никогда не слышала про Льва и Листья.

— И не услышишь, — улыбнулась гадалка. — Это мои карты, я сама их сделала, и все значения тоже мои.

— Ваши?

— Ты так удивилась? Я не считаю карты, которыми увлекается каждый, чем-то значимым в моем мире.

Меня немного задели ее слова, потому что она отнесла меня ко всем остальным. Может, я была обычным подростком, обычной школьницей, обычной подругой и дочерью, но, сидя рядом с Тиной в этой комнате, я чувствовала себя другой.

— А какой ваш мир? — осмелилась спросить я.

— Что ж, раз ты сама спросила…

Тина вдруг разом перевернула оставшиеся пятнадцать карт, и я с ужасом поняла, что на каждой из них изображен рычащий лев и листва под ним.

— Это что, шутка? — воскликнула я, отползая от карт и их хозяйки на несколько шагов.

Мне вдруг стало жутко страшно, буквально все тело сковал страх, а спасительная дверь в одно мгновенье стала казаться неимоверно далеко. Тина смотрела на меня очень внимательно, отчего сердце заколотилось еще сильнее. Черт, какой же дурой я тогда, наверное, выглядела.

— Это все? — нетерпеливо проговорила я. — Можно я пойду?

— Мне нужно сказать тебе еще кое-что, юная Евгения, — голос Тины вдруг приобрел странную силу и переполнял комнату. — Все, что с тобой произошло, все, что с тобой произойдет, — это твоя судьба.

— Поняла, класс!

Это было все, что я могла выдавить из себя, как бы стыдно мне не было. Комната вдруг стала совсем не уютной, а слишком темной и пугающей. Ведьмы, горящие на кострах, ритуальные кинжалы, амулеты, ловцы снов и травы — это все вдруг словно вышло из знаменитых фильмов ужасов.

Когда мой взгляд снова вернулся к Тине, я увидела, что та немного осуждающе качает головой, указывая мне на место, где я сидела. Я с ужасом проследила за ее взглядом, но все-таки заставила себя снова переместиться туда, где была, игнорируя позывы клаустрофобии.

— Не бойся, — покачала головой гадалка. — Ничего плохого не случается в стенах этой комнаты.

Меня пробрал холод, и кожа покрылась гусиными мурашками.

— Почему карты одинаковые? — наконец спросила я.

— Потому что это — твое будущее, — незамедлительно ответила Тина, словно это было само собой разумеющееся.

— И что, карты всем показали такое?

— Разумеется, нет, — фыркнула старая гадалка.

— Это что-то вроде голограммы?

Тина рассмеялась.

— Нет, эти карты действительно показывают будущее.

Заикнуться про электрические провода внутри мне было стыдно, и я перестала спрашивать. Разумеется, родителям Тина показала что-то другое, а иначе мама бы в судорогах вылетела из комнаты и прямиком понеслась бы в Москву. Снова со мной все так! Почему в последние несколько недель я стала ну просто ходящим магнитом для всего ненормального?

Я заставила себя немного успокоиться, твердя про себя, что родители находятся в другой комнате, что нужно только закричать, если что-то случится, и они придут на помощь, откроют дверь и пустят спасительный свет.

— Никогда не бойся своей судьбы, Женя, — улыбнулась Тина. — Она еще преподаст тебе немало нелегких задач, решения которых придется искать не только в голове, но и в сердце.

— Я ничего не понимаю! — отчаянно воскликнула я.

— Мне жаль, правда. Это сложно в самом начале, но вскоре ты поймешь, что некоторые вещи невозможно понимать.

«Поймешь, что нельзя понимать?» — про себя процитировала я, страстно желая сделать глоток холодной воды.

— Мне кажется, я схожу с ума, — наконец произнесла я усталым голосом.

— Ты просто меняешься. Твои мысли, твои чувства, все сейчас выходит за рамки разумного, но ты просто должна плыть по течению. Тебя ждет великая судьба, постарайся просто принимать все, что появляется в твоей жизни. Не пытайся понять, ведь есть вещи, которые должны оставаться неузнанными. Для этого нам и дана жизнь. Ох, малышка, звезды никогда не оставят тебя. Свет всегда будет освещать твой путь.

Я кивнула, не зная, что вообще говорить в ответ на такие вещи. Страх как таковой исчез, и осталось только мутное желание поскорее выйти отсюда. И тут одна из белых свечей, находившихся на сундуке, вдруг вспыхнула и загорелась маленьким пламенем. Сердце подскочило, но я просто не нашла в себе сил на новый прилив паники.

— Вот видишь, — улыбнулась старушка, и от ее теплых слов огонек радостно заплясал. — Как я и сказала. Свет всегда придет, когда тебе нужна будет поддержка.

Я странно посмотрела на женщину, а потом, прищурившись, перевела взгляд на свечу. Ее тонкое пламя то разгоралось так, что освещало почти всю комнату, то почти исчезало. В помещение не было ни ветерка, но оно все равно развивалось, словно танцуя. Через несколько секунд все вокруг растворилось в этом крохотном огоньке, и мне стало невыносимо жарко. С усилием я отвела взгляд, чувствуя, как бисеринки пота скатываются со лба.

Все вдруг резко поменялось, будто я нажала на «очистить» в программе Paint. Черный экран исчез, и передо мной снова был белый лист.

Это было странно, словно пламя свечи вылечило меня изнутри. Я просто чувствовала. Чувствовала, как комната снова охладела, как мое тело расслаблялось и тревога исчезала.

— Теперь ты можешь идти, дитя, — ласково, словно мама новорожденному ребенку, сказала мне Тина.

— Что это было? — почти шепотом спросила я.

— Теперь ты знаешь, что делать, когда чувствуешь, что слишком много свалилось на твои плечи и ты готова сломаться. Это очищающий ритуал. Один из самых простых, но очень эффективный.

Я глубоко вздохнула.

— Спасибо вам большое, — ответила я, улыбаясь. — Спасибо.

— Никогда ничего не бойся, и тогда никто не сможет взять над тобой верх, ангелочек. Предки будут хранить тебя. Ты пока не знаешь, как дорогА им.

Я встала.

— Почему? Почему происходит все это? Вы ведь знаете, не так ли? — спросила я, сама толком не понимая, что имею в виду.

— Всему свое время.

— Спасибо вам, Тина. До свидания.

— Своими многочисленными благодарностями ты явно продлила мне жизнь, малышка.

Я рассмеялась и вышла из комнаты, а вдогонку мне последовали тихие слова старой ведьмы:

— Пусть звезды освещают твой путь.

И всю обратную дорогу они звучали у меня в ушах.

Глава 17

Благодаря Виталию Геннадьевичу, у меня появился еще один, последний, вечер в Сибири. Украдкой подмигнув мне, он быстро убедил родителей дать мне чуточку свободы. Я с радостью натянула на себя хлопковый белый комбинезон с оранжевыми полосками и выбежала из дома.

Меньше часа назад я пришла в себя после визита к гадалке, но зато теперь чувствовала себя полной энергии и решимости. Если в прошлый вечер я побоялась идти в лес, то теперь меня ничего не останавливало. Я решила не беречь ноги и быстро подняться на вершину горы. В конце деревни меня ждал приятный сюрприз.

Саша и двое его друзей набирали воду из колодца. Завидев меня, они нерешительно замерли на местах, не зная, уходить или нет. Вначале я хотела просто пройти мимо, но потом все-таки подошла к старым знакомым.

Они смотрели на меня испуганными глазами.

— Женя, — наконец произнес Саша. — Что ты здесь делаешь?

— Последний день. Вот, собираюсь наведаться в горы. Хочешь со мной?

Я улыбнулась, показав, наверное, все свои тридцать два зуба. Все три парня в ужасе отшатнулись.

— У нас еще много дел, — отозвался Сашка. — В деревне нет времени гулять днем.

— А кто сказал, что мы будем гулять? Давай, чего тебе? Ты ведь уже былтам, не так ли? И как? Понравилось?

— Нет, не очень, — неуверенно ответил он. — Слишком далеко.

— Да, ты прав, слишком далеко. Так далеко, что никто даже не узнает, что ты был там.

— Нам пора, — торопливо сказал Саша, выдергивая наполовину наполненное ведро из колодца. Парни быстро скрылись за ближайшим поворотом, а я с улыбкой смотрела им вслед. Честно говоря, мне безумно понравилось угрожать им, видеть, как они едва подбирают слова от страха и ищут любой предлог, чтобы поскорее убраться от меня подальше. Я начинала забывать, каково это — быть кроткой девочкой. Мне хотелось быть ей только рядом с одним человеком, который мог бы позаботиться обо мне. Но он ушел.

Я медленно скрылась за деревьями, постепенно ускоряя шаг. Никакой навигатор мне уже не требовался. Казалось, что если меня привезут сюда старушкой через лет так пятьдесят, я все равно смогу без труда найти дорогу к месту, где так круто поменялась моя жизнь.

Я шла, с улыбкой оглядываясь по сторонам и стараясь впитать в себя как можно больше деталей. Солнце сегодня казалось еще теплее, лесной запах еще слаще, оттенки зеленого еще сочнее. Везде, куда не глянь, существовала и развивалась жизнь. От одной мысли, что я снова окажусь в мертвом городе, бросало в дрожь.

Я преодолела изученную дистанцию с рекордным временем и ни на секунду не замешкалась на месте, где лес обрывался, уступая владенья скалам.

Все было таким же. Таким же до боли знакомым, словно ничего не изменилось, словно он все так же ждал меня внизу, возле ручья. Словно не было расставания, бессонных ночей.

Слезы наворачивались на глаза, но я должна была быть сильной. Я ведь знала, насколько тяжело будет, но все равно пошла. Это был последний раз в жизни, когда я видела это место, и я не хотела отвлекаться на свою внутреннюю борьбу, мне нужно было в последний раз взглянуть на всю эту странную красоту.

Самым сложным было подойти к пещере. Руки начинали дрожать от одной мысли, что он мог бы сейчас быть там. Что он услышал бы мои шаги задолго до того, как я приблизилась бы к ручью. Как бы он вышел мне на встречу, а потом заключил в своих теплых добрых объятиях.

Я пыталась заставить себя не думать об этом, но это было просто выше моих сил. Я все-таки пропустила одну слезинку и издала нервный смешок. Разве я выплакала уже все слезы? Почему человек устроен так, что он не может по нескольку раз смеяться над одной шуткой, но при этом может всю жизнь плакать из-за одного горя?

Я решительно отодвинула лишайник, закрывающий вход, и мне в лицо дунул холодный ветер. Мох в пещере был разворочен и почти засох. Было видно, что даже никакое животное не забредало сюда за время отсутствия Алека. Мне вдруг страшно захотелось, чтобы в пещере кто-то поселился. Лиса с лисятами, например, или волки.

Я быстро навела внутри порядок, сама не знаю почему, а потом сполоснула лицо водой из ручья. В голове возникла мысль сходить к водопаду, но я не очень хорошо помнила дорогу, к тому же идти туда без него было бы еще сложнее, чем просто присутствовать здесь.

Я немного посидела на камне, где мы всегда сидели вместе, а потом поднялась, чтобы уйти, но замерла, заметив на вершине темную фигуру. Сердце сразу забилось, но потом я поняла, что это не то существо, которое я видела ночью в лесу. Это был человек. Невысокий.

Я едва не вскрикнула от мысли, что это может быть Алек, но потом устало вздохнула. Фигура больше напоминала женскую, хотя и довольно крупную. Я не знала, что делать: то ли подойти ближе, то ли бежать сломя голову. Но вряд ли девушка могла причинить мне вред, к тому же, бегство вниз неминуемо бы закончилось тем, что я бы потерялась, и вот тогда точно не миновать беды.

Когда я медленными шагами направилась наверх, фигура двинулась, но не пропала. Значит — не галлюцинации. Я ускорила шаг, теперь фигура просматривалась хорошо, и мои подозрения оправдались. Это была девушка, если ее конечно можно так назвать. У нее были длинные, намного длиннее моих, белые волосы, но из-за грязи казалось, будто она сделала мелирование. Она была одета не то в платье, не то это была просто длинная майка, но ноги у нее были почти полностью голые.

Чем ближе я подходила, тем больше думала о том, что, наверное, лучше было убежать куда-нибудь далеко. То, что я приняла за платье, больше походило на какую-то накидку, в которой обычно танцуют стриптизерши в клубах. Коричневая кожа облегала ее тело так, что, наверное, любой пацан начал бы пускать слюни. И да, она была босая, хотя, кому нужно было смотреть на ее ступни, ведь ее ноги были потрясающие настолько, что я пожалела, что не записалась в детстве на какие-нибудь латиноамериканскиетанцы.

Но больше всего меня беспокоило ее выражение лица. Я видела белоснежные зубы, но это была не улыбка, это был оскал. Звериный оскал, словно передо мной была бешенная собака. Но, как бы это странно не звучало, она совсем не пугала меня.

В медовых глазах девушки застыл легкий испуг, и я поняла, что ее оскал — всего лишь способ защиты. Я, как дура, протянула ей руку, словно пыталась подманить к себе боязливую кошку во дворе.

Незнакомка отшатнула от моей руки и отпрыгнула назад.

— Привет, — с улыбкой сказала я. — Кто ты?

Она смерила меня подозрительным взглядом, а потом развернулась спиной.

— Подожди! — удивленно воскликнула я, но девушка вдруг сорвалась с места.

А я-то всегда думала, что быстро бегаю. Сейчас я почувствовала себя настоящей улиткой, потому что девушка буквально улетела от меня, побив, наверное, все олимпийские рекорды. Ее ноги бесшумно скользили по земле, ловко огибая камни и ямки. Платье ничуть не мешало ей делать огромные прыжки с одной кочки на другую.

Я просто стояла с открытым ртом и ошарашено смотрела на удаляющуюся фигуру незнакомки. Через несколько секунд она скрылась за холмом, словно ее и не было никогда.

— Класс! — только и смогла сказать я. — Зашибись!

Я тяжело выдохнула, пытаясь понять, что, собственно, вообще произошло, что это была за девушка. Мозг, разумеется, отказывался думать, выдвигая теории, от которых я сама хотела вызвать себе санитаров. Отлично, ничего не скажешь, я провела последний вечер. Прям как нужно, чтобы уж не ломать систему хоть чем-нибудь нормальным.

— Да пошло оно все, — злобно выдохнула я, поворачивая в сторону дома. — Да что же за лето-то такое!

Злая сама не знаю на что, я добралась до деревни еще быстрее, чем поднялась сюда, и быстро, нигде не останавливаясь, запетляла по улочкам.

В доме горел свет, хотя на улице было не так уж темно. И я вошла, сбрасывая на ходу балетки. Дядя Виталик все еще сидел у нас, они с папой наслаждались просмотром какой-то научной программы про древние цивилизации. Закатив глаза, я прошла мимо них в свою комнату.

Весь оставшийся вечер я заняла себя чтением, а с самого утра начала беготня. Выяснилось, что наш поезд отправляется в четырнадцать тридцать, а не прибывает, как мы думали до этого. Мама потеряла час, хотя уже распланировала все по минутам. Обычно, когда такое случалось, мы с папой закрывались где-нибудь в ванной, давали маме побыть одной, а потом спокойной собирались за оставшиеся десять минут.

Мне, похоже, следовало родиться мальчиком. Я была неприхотливая пунктуальная неряха, которая без проблем проживет без всех благ постиндустриального времени.

Когда я вошла в комнату после завтрака, вещи все еще были раскиданы по полу. Ах, да, я еще была жутко неаккуратной. Видела бы сейчас мама, что тут творилось, она бы, наверное, расплакалась от бессилия.

— Женя, а ты готова? — догнал меня ее голос, когда мама поняла, что я ушла из кухни.

— Уже давно, мам, — откликнулась я, стараясь не показывать веселые нотки.

Пару минут спустя так оно и было: скомканные вещи жались в сумке, но все уместилось. Я собиралась лечь и почитать, как вдруг в соседней комнате послышался громкий стук. Похоже, нужно было выйти, пока еще было куда выходить.

В кухни стоял отец, сжимая в правой руке дверную ручку и что-то раздраженно нашептывая себе под нос. Не сдержавшись, я покатилась от смеха.

— Мама вся в деле.

— Да уж, Жень, ты же знаешь, что она, если захочет, то может быть настоящим терминатором, — сквозь смешки сказал отец.

— У которого есть уши! — раздалось из соседней комнаты.

В голосе мамы тоже слышалось веселье, так что я расслабилась, чувствуя странную теплоту внутри, словно впервые за несколько дней кто-то разжег огонь в пустой гостиной. Повинуясь странному порыву, я подошла к отцу и обняла его, вдыхая до боли родной запах. Мы с отцом редко обнимались, и были времена, когда я безумно скучала по этому.

— Эй, малыш, ты чего? — ласково спросил папа, опуская руки на мою спину.

— Просто, — ответила я, уткнувшись ему в грудь.

— Ты что, плачешь?

— Нет, просто захотелось тебя обнять.

— Я люблю тебя, дочка, — сказал папа, нежно проводя рукой по моим волосам. — Ты должна всегда помнить это.

Я закивала, а потом стала тереться об него головой, будто пытаясь зарыться в его грудь.

— Спасибо, что привез нас сюда.

— Тебе понравилось?

— Да, это было лучшее время в моей жизни, — искренне ответила я.

Не зная, что делать, я направилась к гамаку и с разбегу плюхнулась в него.

— Эй, Женька!

Я напряглась, не поднимая головы. Я не смогла разобрать, кому принадлежал голос, но это точно были не родители.

— Женька!

Я удивленно поднялась, уловив знакомые басистые нотки. За забором, немного смущенно опустив голову, стоял Саша.

— Какого черта, только его сейчас не хватало, — пробурчала я себе под нос, но все равно заставила себя сползти с гамака и подойти к забору.

Он улыбнулся, глядя куда-то мимо моих глаз.

— У тебя классный след на щеке, — сказал он.

— Я лежала.

— Не знал, что у вас есть гамак.

— Чего тебе нужно? — прямо спросила я, скрещивая руки на груди.

— Да ничего особенного, — ответил парень, почесывая затылок. — Ну, ты просто уезжаешь, вот я и пришел попрощаться, ну и извиниться, конечно.

Я невольно усмехнулась.

— Да ладно? — подделала удивленный тон я.

— Не смейся. Мне, правда, жаль, что все так получилось. Ты классная девчонка, не такая, как другие, не обращай на нас внимание.

— Я уже давно перестала.

— Правда, не обижайся, ладно?

— Да ладно, ладно. Что было, то было, я не люблю вспоминать прошлое.

Я едва не засмеялась от своих слов, но Саша, похоже, не заметил перемены в моем настроении.

— Мы могли бы дружить, — продолжил он. — Ты, правда, классная.

— Ты уже раз пять повторил, что я классная, — заметила я, не видя в этом ничего милого. — И вряд ли мы еще хоть когда-нибудь увидимся.

— Ну, когда ты приедешь следующим летом.

— Я не приеду, папа не нашел то, что искал, следующим летом мы поедем куда-то еще.

Я говорила жестко, глупо пытаясь вымесить всю свою боль и злость на этом парне. Одна только мысль, что следующим летом я буду гулять по другому лесу, жгла меня изнутри, словно кружка с горячим чаем обжигает руки. От моих слов Сашка явно расстроился.

— А я-то думал, ты вернешься, — сказал он, и я заметила, как парень бросил косой взгляд в сторону гор.

— Это ничего не меняет, — горько ответила я.

— Прости. И за это тоже.

Я промолчала, намекая, что хочу закончить разговор.

— Твоя выходка с ножом была просто великолепна, — продолжил он тем временем. — Ты серьезно как из фильмов ужасов вышла. Пацаны потом весь вечер говорили, что ты ведьма какая-то, боялись домой идти. Не удивлюсь, если они еще с включенным светом спали.

Я расхохоталась.

— Я совсем не собиралась делать ничего подобного, — честно ответила я, улыбаясь. — Просто в этот вечер родители выпустили меня погулять, а потом я увидела вас. Вроде бы нужно было испугаться, но я вдруг захотела пойти за вами, сделать что-то, чтобы проучить. Ну, а нож — это вообще случайность! Я пряталась за деревом, а потом увидела его в кустах. Дальше все как-то само собой получилось.

— Правда, никогда еще не видел такой храброй девчонки! — воодушевившись моим вниманием, продолжал галдеть Сашка. — Все эти истории с нами, потом твой хук с правой, который мой нос не забудет до конца жизни! — Я улыбнулась, а он тем временем продолжил тараторить. — Да еще и в лес каждый день одна ходила, виделась там не пойми с кем. У нас, конечно, края-то спокойные, но кто его знает, что в лесах-то водиться!

Я замерла. Опасная, опасная тема! Я едва сдержалась, что не закричать Саше, что это он не пойми кто, а Алек — это туманное виденье, принесшее в мою жизнь неведомые ранее краски.

Саша сообразил, от чего вдруг так резко поменялось мое настроение, и перевел разговор на другую тему.

— Теперь мы будем вести себя лучше, — сказал он. — Ну, ты понимаешь, о чем я.

— Очень надеюсь, — немного холодно ответила я.

— Нет, правда, ты как будто глаза нам открыла. Ну, ты понимаешь, деревенские девчонки, они не такие как ты. Словно принцесса и ведьма из диснеевских мультиков в одном лице.

— Приму за комплимент!

— Друзья? — спросил он. — Ну, хотя бы дальние.

Я задумалась на секунду, а потом решительно пожала его руку.

— Друзья.

Касаться кого-то кроме семьи и Алека было странным, но рука Сашки была теплой.

— Думаю, теперь тебе нужно идти, — сказала я, не без труда освобождая руку. — Время подходит, сейчас уже родители выйдут, не хочу, чтобы они тебя видели.

Саша понимающе кивнул, а потом помахал рукой.

— Ну, пока, Женька. Удачной дороги!

— И тебе удачи, — искреннее улыбнулась я. — Может быть, когда-нибудь увидимся.

Не сказав больше ни слова, парень развернулся и быстрыми шагами скрылся за поворотом, а я так и осталась стоять, задумчиво глядя ему вслед. Я и не думала о Саше, пока он не пришел прощаться, и, наверное, не вспомнила бы в ближайшие несколько месяцев. А сейчас отпускать даже его было ужасно тяжело. Я поняла, насколько ранимой стала по поводу ухода людей после того, как Алек скрылся в лесу.

Вскоре подоспело такси. Папа и водитель быстро закинули наши вещи в багажник, а потом я разместилась с Лерой и мамой на заднем сиденье черной вольвы и уставилась в окно. Машина резко тронулась с места, и я едва не закричала, что еще не успела попрощаться. Но всем было все равно. В машине царила тишина, все с грустью смотрели в окно, а я продолжала бороться за часть себя, которая с каждым метром открывалась все сильнее. Деревушка быстро осталась позади, и вскоре даже знакомые леса сменились неприветливыми деревьями. Грусть сломила меня, и я разжала невидимые руки, не желая больше сражаться. Что-то прозрачное, легкое и подвижное вырвалось из моего тела и радостно полетело назад.

Когда машина подъехала к вокзалу, наш поезд уже стоял на перроне, и мы быстро перебрались туда. Тот же вокзал, тот же поезд. Мама тоже была той же самой, Лера так же просила играть в куклы, а папа так же с головой погружался в чтение исторических книг. Только вот я была не та, я была чужая, не принадлежавшая их идеальному миру.

Поезд тронулся, и я поспешила снова укрыться на верхней полке. Теперь родители не сказали мне ни слова, наверное, на моем лице было написано, насколько сильно я не хочу ни с кем разговаривать.

Двадцать минут, и каменные джунгли Новосибирска скрылись из виду, а поезд полетел через лес, везя меня к моей прежней жизни, но я не могла остановить его, сказать, что мне будет плохо там.

Не моргая, я проводила утекающие деревья. За мной из леса снова следили глаза, но я знала, что не сошла с ума. Теперь это была моя новая жизнь, как бы я не сопротивлялась вначале. Нужно было научиться жить со всем этим. Я давно перестала думать, полностью доверяя внутренним чувствам. Сейчас они говорили мне, что я в безопасности, и я успокоилась.

Глава 18

Курс реабилитации шел хорошо. Прошло четыре дня с нашего приезда, но все это время я не позволяла себе видеться с друзьями и даже говорить им, что я дома. Я провела эти дни глубоко погруженная в себя, хотя внешне и старалась с каждым днем все больше и больше показывать свою нормальность. Я пересмотрела все серии Гарри Поттера, сходила в гости к тете, съела две упаковки любимого мороженого. Я вставала с рассветом и ложилась с закатом, заставляла себя смеяться во время семейных ужинов, читала и играла с сестрой. Но, черт возьми, не могла собраться и позвонить Софье. И да, мне было чертовски плохо. Гораздо хуже, чем я предполагала.

Подруга не знала точно, когда я приеду. Из-за не очень хорошей связи в деревне мы мало созванивались, особенно после того, как я перестала подниматься в горы. Софья просто знала, что я приеду скоро, но нужно было что-то решать, потому что отец уже спрашивал, почему я ни разу не виделась с друзьями.

— А как же домашний арест? — спрашивала я.

— Забудь, — отвечал мне отец. — Сейчас ты полностью свободна, мы с мамой слегка погорячились тем вечером, мы ведь знаем, какая ты у нас умница.

Пришлось все-таки набрать номер подруги. Гудок, два, три. Я взмолилась, чтобы он стоял на беззвучном режиме, но сразу после четвертого гудка трубку подняли, и радостный голос Софьи произнес:

— Женька! Привет!

— Привет, Соф, — ответила я, невольно расплываясь в улыбке. — Догадайся, что я тебе скажу.

— Что? Ты приехала?

— Да! Я уже в Москве!

— Неужели! Ну, так что мы делаем сегодня? Вадим как раз звал меня на фильм. Ты как? Можем встретиться пораньше.

— Мне еще вещи разобрать нужно, — соврала я. — А то папа будет ворчать.

— Ну, тогда сегодня сходим в кино, а завтра ты мне все расскажешь, идет?

— Угу.

— Тогда, в семь у меня. И не опаздывай!

— Увидимся.

И я положила трубку, не дожидаясь, пока она ответит. Сегодня допроса с пристрастиями удалось избежать. Разумеется, то, что я собиралась рассказывать друзьям о Сибири ничуть не касалось правды, но мне все равно не хотелось поднимать эту тему.

У меня в распоряжении был еще целый день. Я вынула из ящичка в столе блокнот и принялась дорабатывать рисунок. Это была та девушка, которую я видела во время своего последнего визита в горы. Звериный оскал изобразить получилось плохо, но я не знала ее другой и боялась, что если нарисую улыбку, то пропадет весь смысл.

К несчастью, время пролетело слишком быстро, и вот я уже спускалась по лестнице, невольно вспоминая о том, как свежий чистый воздух встречал меня в Сибири каждый раз, когда я выходила из дома. Сейчас же мне в лицо дунула грязная, насквозь пропахшая бензином и еще невесть чем, смесь газов. Я поморщилась и быстрыми шагами направилась к дому подруги.

Там передо мной предстала не очень-то приятная картина. Софья и Вадим уже ждали меня снаружи. Ну, как ждали, вряд ли в тот момент они вообще помнили, что у них есть такая подруга по имени Женя. Вадим расположился на скамейке во дворе, а Совушка сидела на нем, и они целовались так, будто дело сейчас дойдет до раздевания.

Мне стало жутко неудобно, и я едва не развернулась и не убежала прочь. Не то, чтобы я была против таких отношений, а я вообще-то была, особенно если дело касалось лучшей подруги, просто больно было смотреть на целующихся людей.

К моему превеликому счастью, через пару минут ад закончился, Софья с улыбкой отлипла от лица Вадима, а потом вдруг удивленно округлила глаза. Ну, и я представила, что она увидела. Странная рыжая девчонка в джинсовом сарафане стояла с испуганными глазами шесть на девять и теребила свои заусенцы. Мне вдруг стало жутко неловко за себя, и я поспешила сгладить это все улыбкой.

— Эм, привет, — замявшись, сказала я.

— Женька! — сообразив, закричала Софья, соскакивая с колен парня и бросаясь ко мне в объятия.

Я крепко обняла подругу, вдыхая ее запах. К сожалению, сейчас от нее пахло мужским одеколоном Вадима. Я вдруг резко почувствовала прилив ревности. С чего она вообще им пахнет?

— Господи, как же я скучала! — воскликнула Софья, все еще продолжая сжимать меня так, словно собиралась сломать мне ребра.

Я услышала срывающиеся нотки в ее голосе и поняла, что подруга сейчас расплачется. У меня самой к горлу подступили слезы. Почему я не позвонила ей раньше? Я так отвыкла от того, что кто-то, кроме Алека и родителей, может быть мне настолько близким, что думала, что смогу справиться без нее. Но нет, отсутствие подруги было явным противопоказанием для моего организма. Она была последней ниточкой, связывающей меня с нормальной жизнью.

— Я тоже очень, очень скучала, Совушка! — искренне ответила я. — Не верится, что я смогла прожить без тебя так долго.

— Ну, девчонки, хорош реветь, развели тут комнатные фонтанчики, словно Ермакова с войны вернулась! — раздался над ухом противный голос Вадима, и я едва удержалась от раздраженного фырканья. Куда он вообще лезет?

— Мы не ревем, — улыбнулась Софья, вытирая с глаз слезы и улыбаясь своему бой-френду. — И вообще, дай нам побыть женщинами.

— Это вы, мужчины, не умеете нормально выражать свои чувства, — поддакнула я. — От того и ходите все такие, будто обиделись на весь белый свет.

— Это кто это так ходит? — воскликнул Вадим. — Я уж тогда промолчу, как иногда девчонки ходят. Ей богу, как беременные пингвинихи. Особенно, если наденут черные леггинсы, аж смотреть противно.

— Никто не говорил о фигурах.

— А это, между прочим, главное! — заумно сказал он. — Никто, на самом деле, не влюбляется в богатый внутренний мир. С ним не сходишь в клуб.

— Нашелся тут критик, — фыркнула я. — Один ты у нас прекрасен.

— У меня нет мании величия, в отличие от некоторых, Ермакова, а ты леггинсы между прочим тоже носила.

— Эй, ну, хватит, — встала между нами Софья. — Ну, вы, эй Богу, как всегда!

Я замерла. Как всегда. Неужели, хоть что-то в моей жизни не полетело ко всем чертям, а осталось прежним? А, нет, показалось, моя ненависть к Вадиму увеличилась в несколько раз и стала ненормально большой.

— Пошли в кино, что ли, а то пока вы тут реветь будете, фильм закончится, на сегодня травке хватит воды. А вообще, сухая травка намного лучше, подумайте об этом, — сказал Вадим, беря Софью за руку. Мне тут же захотелось выбить у него всю охоту так делать.

— Да, пошлите, — кивнула подруга.

Я уныло поплелась за ними.

— Что-то вы сегодня какие-то спокойные, — усмехнулся Вадим, когда мы сели за столик возле кинотеатра; до фильма оставалось еще почти полчаса. — А где же ваши телефоны? Ну, надо же сфотографироваться, вы же в кино пришли. Давайте, давайте, губы уточкой. А потом еще можно сходить в туалет и сделать там пару десятков фоток. Как вам?

— Тебе надо ты и делай, — злобно ответила я, закатывая глаза.

Софья сгладила мои слова своей добродушной улыбкой, а потом достала телефон.

— Может, правда, несколько фоток на память? Все вместе!

— Ну, а я что говорил? — обрадованный, воскликнул парень. — Давайте, девочки, давайте, всем можно, а вам нельзя что ли?

— И ты тоже с нами, — покачала головой Совушка.

— Я могу встать сзади, снять штаны и…

— А может, без меня? — в надежде спросила я, нарочно перебивая его на очередной пошлой шутке.

После кино мы сидели в моем дворе. Я рассказала им про свой «скучный» отпуск, пропуская мимо все щекотливые моменты, где могло нечаянно проскочить имя Алека. Зато я рассказала им про Сашу. Про нашу первую встречу, потом инцидент в лесу и о том, как все в итоге закончилось. Софья слушала с ужасом, крепко держа Вадима за руку. Тот умудрялся вставлять свои глупые комментарии, игнорируя мою просьбу не перебивать. Он нашел кучу обходных путей, благодаря которым Саша мог бы не попасться на мои «тупые женские уловки».

Я вернулась домой полностью разбитая, словно кто-то высосал из меня все жизненные соки. Нет, нужно было срочно что-то решать. Нужно было поговорить с Софьей и рассказать ей все прежде, чем это сведет меня с ума.

Вечер прошел быстро, а все следующее утро я провалялась в кровати, совершенно не желая вылезать из теплого мягкого царства. Мама даже принесла мне завтрак в постель, от чего стало ужасно стыдно, но она, казалось, только рада была помочь хоть чем-нибудь.

— Какие планы на сегодня? — весело спросил отец, когда я, словно восставший из могилы мертвец, медленно доползла до ванной, чтобы умыться и почистить зубы.

— Совушка опять тащит гулять, — ответила я. — Если ты не против.

— Конечно, я не против! Тебе нужно больше бывать на свежем воздухе.

Мне хотелось сказать, что тогда ему нужно было бы вернуть меня обратно в Сибирь, потому что воздух в Москве далеко отличался от свежего.

Время тянулось, словно резиновое. Вместе с семьей я посмотрела какую-то комедию по телевизору, а потом рисовала и сидела в интернете. Все это неуклонно вело меня к заветной цифре — шесть, а я продолжала безнадежно ждать, что Софья позвонит и сообщит, что на сегодня все отменяется. Ну, или хотя бы скажет, что Вадим попал в какую-нибудь аварию, и мы идем гулять вдвоем.

Но нет ведь. Когда точно в срок я сбежала вниз по лестнице все в том же джинсовом сарафане, на пороге уже ждали друзья. Вадим по-хозяйски обнимал Софью за талию, играя с ее волосами. Увидев меня, подруга расплылась в счастливой улыбке, и я, невольно, ответила ей тем же.

Высвободившись из рук парня, Совушка обняла меня.

— Привет.

— Привет, — ответила я, прикрывая глаза и прижимая ее к себе.

— Здрасьте, — небрежно ответил Вадим, хотя у меня и в мыслях не было здороваться с ним. — Сегодня тарифы на развлекательные мероприятия «от Вадима» увеличиваются вдвое. С вас три тысячи рублей. Ну, чем займемся?

— Может, куда-нибудь в парк пойдем погуляем? — предложила Софья.

У меня в памяти всколыхнулись старые пейзажи леса. Конечно, я понимала, что не увижу ничего даже близко походившее на величие тех лесов, но это было все же лучше, чем торчать в каком-нибудь из дворов.

— Я за! — воскликнула я.

— Да ну, — скривился Вадим. — Чего там делать-то? Пойдемте вон просто семечек купим, да посидим во дворе?

— Ты что, бабка? — негодующе воскликнула я. — Семечки ты и потом нагрызешься. Я не хочу, например, сидеть целый день во дворе.

— А шататься по парку по-твоему лучше? Там по-любому полно алкашей, хочешь им компанию составить, Ермакова?

— Оставлю это для тебя, — фыркнула я. — Это хоть лучше, чем просиживать дырку на скамейке!

— Это лучше? Да-а, Ермакова, я всегда знал, что ты из этих.

Софья тут же взяла нас двоих за руки.

— А ну, тихо.

Но я уже завелась. Настроение было ни к черту, да и Вадим выглядел вовлеченным в игру. Я хотела поругаться с ним. Я хотела поругать хоть с кем-нибудь, просто он был идеальным вариантом. А парень, в свою очередь, очевидно устал скрывать свою настоящую натуру от Софьи. Так мы вдвоем и взорвались.

— У тебя все всегда ненормально! — раздраженно сказал он, не обращая внимания на руку своей девушки. — А мы с какой стати должны за тобой ходить?

— Вот именно! А мы, — я указала на Софью. — С какой стати должны сидеть на одном месте только из-за того, что ты слишком ленивый, чтобы поднять свою толстую задницу?

— Не трогай мою задницу, мне становится противно. Следи лучше за своей, а то скоро она расплывется в целлюлите. Я слышал, что все худые потом начинают жутко толстеть.

— Ты уж точно превратишься в колобка быстрее меня. Где все твои мышцы, мачо? Даже у меня пресс получше. И девушка у тебя спортивная, не задумывался о том, что ей следует соответствовать, а то скоро уведут?

— Да пошла ты, — зло выкрикнул он. — После общения с тобой Софья становится сама на себя не похожей. Чего тебе от нас нужно? Ты лесбиянка, что ли? Так цепляешься за моюдевушку. Ты, это, смотри, руки не распускай.

Софья удивленно глянула на Вадима, явно не ожидая от него таких слов, а тем более тона, в котором он высказал их.

— Она не твоя собственность, ты понял это? Меня бесит, что ты отвечаешь за нее! Она не собирается делать то, что ты говоришь!

— А то, что говоришь ты, так уж тем более, — парировал он. — Ты стала какой-то истеричкой, Ермакова. Чего там тебя, медведи, что ли, покусали? Или волки? Или баба Яга какая-нибудь в секту к себе взяла?

— Попридержи язык, а то с ним когда-нибудь точно что-то случится!

— Что? Отрежешь мне его? Или откусишь? Ты, это, не смей ко мне целоваться лесть! Девушки, как ты, не в моем вкусе.

— Ох, просто заткись, ладно? Достал вставлять везде и всюду свои заумные комментарии! Я терпеть не могу людей, вроде тебя, которые готовы говорить, что угодно, лишь бы быть в центре внимания.

— Ну, ты ведь обращаешь на меня внимание, — с усмешкой заметил Вадим. — Не удивлюсь, если ты сама влюблена в меня. Вот только характер у тебя паршивый! Девушка должна быть нежной, а ты ведешь себя как шлюха!

— Это я шлюха? Это ты не пропускаешь ни одной юбки! — заорала я.

— Замолчите! Вы оба! — в ярости закричала Софья. — Прекратите ругаться, будто меня здесь нет!

Но я уже не смогла остановиться. Я уже делала это прежде, и получилось у меня блестяще. Как совсем недавно, мой кулак точно попал в цель. Только теперь я не хотела расквасить Вадиму нос, слишком уж красивый он был. Я просто врезала ему в щеку.

Костяшки тут же заломило, а парень отступил на пару шагов назад. Он приложил руку к щеке, а потом посмотрел на нее. Кровь. Я увидела легкую царапину, хотя и не ожидала, что удар получится таким сильным. Все, на что я рассчитывала, это поставить ему хороший синяк. Что ж, два ноль в мою пользу.

— Вадим! — в ужасе закричала Софья, бросаясь к парню, но он отпрянул от нее, словно ужаленный.

— Уйдите от меня! — воскликнул он. — Две сумасшедшие дуры! Чего твоей подруге только от меня надо? Идиотка, ты, Ермакова, что ты сделала с моим лицом?

Мне показалось, что сейчас он добавит что-то уточняющее, вроде «с моим прекрасным, неподражаемым лицом», но его запас слов все-таки закончился, ну или дрожащие губы перестали слушаться. Ей богу, он выглядел, словно обиженный ребенок, который ищет маму, чтобы пожаловаться.

Я подавилась нервным смешком. Не сказав больше ни слова и даже не взглянув на нас, быстрыми шагами Вадим направился в сторону, как мне показалось, аптеки, а потом скрылся за косым домом. Софья смотрела на меня, не веря своим глазам. Я тоже молчала, хотя и не чувствовала никакого ступора. В конце концов, он заслужил это ничуть не меньше, чем Саша в свое время. Разумеется, это не правильно — решать все кулаками, но зато это работало безотказно, в чем я убедилась уже во второй раз.

— Женя, что это было? — раздался справа дрожащий голос Софьи. А я и не заметила, что подруга уже очнулась.

— Он заслужил это, Соф. Неужели ты не слышала, что он говорил?

— Что с ним?

— Заживет, — усмехнулась я. — Пусть скажет родителям, что подрался за свою девушку. Но, к глубочайшему сожалению, проиграл.

Я всей душой надеялась, что так оно и было.

— Вашу ж мать! — ошарашено воскликнула подруга. — Я в шоке!

— После Саши я поняла, что это отличный выход решения конфликтов между представителями разных полов. Видишь, работает! Как он убежал отсюда!

Софья посмотрела на меня, а потом пожала плечами.

— Пошли, может, к тебе? У тебя ведь мама еще не вернулась с работы? — предложила я.

Подруга отрицательно покачала головой, и я потащила ее за собой. Всю дорогу мы не говорили ни слова, дружно перерабатывая информацию.

Когда мы зашли в ее комнату, Софья плюхнулась в свое кресло и закрыла лицо руками.

— А что теперь будет-то? — спросила она через какое-то время.

— Ну, я буду обходить стороной безлюдные места, — ответила я. — А то, кто его знает. Я помню, Саша тогда загорелся желанием отомстить мне, а этот еще похуже что-нибудь придумает.

— Нет, я имею ввиду, что будет между нами?

— Ну, подруга, это уже меня не касается, но ты знаешь мое мнение. Я ничего не говорила, хотя с самого начала думала, какой Вадим кретин на самом деле.

— То есть?

— Он мне никогда не нравился.

— И ты молчала? — возмущенно воскликнула Софья. — А я-то думала, что мы все друг другу рассказываем.

— Слушай, ты была счастлива, а больше мне ничего не нужно. Но сейчас он действительно стал действовать на нервы. Неужели, ты не видишь?

— Ну, — подруга замялась. — Вообще-то, да, Вадим сильно изменился за последнее время, но я привыкла к нему. Считала, что должна смириться и попытаться прижиться с ним новым.

— Соф, ну тебе ведь не сорок лет, — закатила я глаза. — Вы не женаты, у вас нет детей. Тебе шестнадцать, дура! У тебя еще сто таких будет, зачем же себя изводить понапрасну?

Софья пожала плечами, и я увидела, как к ее глазам подступают слезы. Нужно было как-то отвлечь ее, потому что я знала, кто на самом деле во всем виноват.

— Слушай, помнишь, я говорила вам о том, что было в Сибири?

Опасно, я знаю. Но я решила, что раз благодаря мне испортился их очередной романтический вечер, а возможно и все остальные, то я была просто обязана сейчас сделать все, чтобы подруге стало легче.

— Помню, конечно, — ответила Софья, непонимающе глядя на меня. — Ты только вчера об этом рассказывала.

— Это не все…

И я начала свой рассказ, стараясь не думать о том, каким трагическим будет конец. Я старалась вложить всю душу в каждое произнесенное слово. Пересказала подруге каждую нашу встречу, каждый взгляд, ненароком брошенный друг на друга. Под конец я уже не помнила, что сидела на кресле и что передо мной была Софья, я была далеко в лесу, сидела под дождем, прижимаясь к теплому телу рядом. Потом его руки заскользили по моим щекам, а губы накрыли мои в нетерпеливом поцелуе. Как я забыла о том, что нужно дышать, как завращалась планета, и как потом все закончилась, и я стала медленно падать в бездну.

На последних словах слезы хлынули из моих глаз, а я даже не пыталась сдержать судорожные рыдания. Запретная тема, запретная тема, черт бы ее побрал! Слезы выжгли эти слова у меня в горле. Руки Софьи ласково легли на мои плечи.

— Даже не знаю, что сказать, — тихо проговорила подруга.

Я покачала головой, давая понять, что ничего и не нужно, и уткнулась в ее грудь. Все, теперь точно пора завязывать со всем этим. Теперь Софья знала, а значит, могла помочь мне как-нибудь избавиться от слишком сильных эмоций, связанных с воспоминаниями.

Мы проговорили с ней весь вечер. Софья тоже расплакалась, когда стала вспоминать первые дни их отношений с Вадимом, а потом то, во что это вылилось сейчас. Мы то смеялись навзрыд, то вытирали друг другу слезы. Но я была собой и чувствовала то, что хотела.

— Придешь ко мне завтра? — спросила Софья, когда я стояла на пороге и обувала босоножки.

— А может, лучше съездим в парк? — заговорчески улыбнулась я, и Софья рассмеялась.

Я пришла домой в одиннадцатом часу, но родители были только рады, что я хоть как-то отвлеклась. На мои опухшие глаза, разумеется, никто не обратил внимания и не начал задавать вопросы.

Я просто зашла в свою комнату и провалялась на кровати до полуночи, читая книгу. На телефоне было 00:02, когда я, наконец, выключила настольную лампу и положила книгу на пол. Нежно закутавшись в одело, я приготовилась к встрече красочных снов, но за окном вдруг раздался громкий лай. По телу пробежали мурашки, и я испуганно вжалась в кровать. Как я уже говорила, я перестала думать слишком много, а доверилась чувствам, и сейчас они подсказывали мне, что что-то плохое вот-вот случится.

Глава 19

Каким-то странным был это лес. Я гуляла за свою жизнь во многих лесах, но такого еще не видела. Тут словно никогда не ступала нога человека: не ломанные ветви поднимались к солнцу, заслоняя его яркие лучи, стволы деревьев были толстые, как великаны, мелкие животные, совсем не пуганные, шуршали за каждым кустом. На идеальном белом ковре из снега виднелись птичьи и заячьи следы… Я резко оборвала поток мыслей. Снег?

Я осознала, что сплю, когда поняла, что по колено стою в сугробе снега. Я хотела посмотреть вниз на свои ноги, но почему-то не смогла. Я продолжала смотреть вперед, словно мозг не слышал моей команды.

Но потом шея пришла в движение, и голова вдруг сама метнулась в сторону. Я втянула носом воздух, и окрестные запахи рассказали мне обо всем: за каким кустом пряталась белка, где несколько минут назад проскочил олень, как в нескольких километрах отсюда идет снег.

Несмотря на то, что запах белки вдруг вызвал странный прилив голода, я думала только обо одном. О том, что Женя сейчас может делать там, в другом мире. Я понимала, что поступила правильно, что нужно было дать девушке нормальную жизнь, какую она и заслуживает. Ох, черт, но как тяжело было противиться этому странному влечению! Один только запах Жени, оставшийся на моей одежде, сводил с ума.

Вот тут-то я окончательно подумала, что рехнулась. Почему я думала о себе в третьем лице? Новые картины заиграли перед глазами: ночной дождь, я беру лицо Жени в свои руки и больше не могу сопротивляться. Я — Алек. Женя — девушка, которую я встретил в горах, которая спасла, а потом угробила мою жизнь.

Я хотела закричать, не понимая, что твориться в моей голове, но тело, ровно как и мысли, больше мне не подчинялось.

— Давай, Алек, ты уже тут полчаса точишь, — вдруг сказала я, и едва не поперхнулась от звука своего голоса. Грубый, с низкими нотками, но такой до боли знакомый.

Я действительно оказалась в теле, и в голове, Алека! Похоже, я думала о нем так часто, что мозг больше не мог противиться моим желаниям.

Вдруг мои ноги начали шагать. Странное ощущение, когда ты идешь, но не контролируешь куда. Мне хотелось смеяться от щекочущего чувства, но я заставила себя заткнуться и сосредоточиться на мыслях, плывущих на немного другой волне. Сфокусироваться на них было несложно, словно, когда ты читаешь книгу, но при этом рядом работает телевизор — если ты хочешь, то можешь легко переключить свое внимание на него.

Алек думал обо мне. Странно, когда видишь себя со стороны, тем более его глазами. То и дело, парень прокручивал в памяти моменты, когда мы были вместе. Честно признаться, я явно больше преуспела в «егозабытие». Вначале мне трудно было поверить, потому что я никогда раньше не видела в нем слишком уж сильных чувств. Влечение — да, но уж точно не то желание, которое он испытывал сейчас. То и дело мы возникали в его мыслях, и каждый раз это заканчивалось поцелуем.

Мне было интересно смотреть на наш поцелуй с его стороны. Первые несколько секунд, правда, а потом я пожалела, потому что никогда еще не чувствовала подобного. Невообразимые ощущения, которые высасывали всю волю, как кровь высасывают из пальца. Медленно. Я отдавалась целиком, а Алек вынужден был постоянно контролировать себя. Почему? Неужели боялся, что мы зайдем слишком далеко?

Немного виновато я постаралась найти ответ в его голове, но кроме занудного «я должен защищать Женю от всего этого» и «желание прочь, глупое животное, думай о ней в первую очередь» ничего найти не смогла. Словно бетонная стена отгородила эти воспоминания.

Алек переключился на природу, и я, против своего желания, была вынуждена следовать дальше на его волне. Парень был действительно счастлив очутиться здесь снова. Он скучал по этому месту слишком сильно. Через него я чувствовала, как природа откликается на его теплые мысли, словно тоже могла слышать его. Я вдруг поняла, точнее Алек подумал о том, как он пытался разбудить природу в Сибири, как она робко отвечала на его слова, словно до конца не веря, что нашелся человек, знающий язык, на котором общается все безмолвное.

Этот лес, однако, не требовал церемоний. Он радостно посылал Алеку картинки того, что происходило на другой стороне. За видениями вдруг последовал вопрос на языке, который я не понимала, а потом в голове у Алека всплыл перевод: «Хочешь сказать им?»

— Да, передай, что я двигаюсь по восточной тропе, — вежливо ответил парень, и у меня перед глазами появилась карта леса, где вроде бы не было ни одной, доступной обычному взгляду, тропинки.

«Запах», — пришел ответ из головы Алека, но я не стала заморачиваться. Это был всего лишь сон, кому какая разница, что происходит во сне.

Деревья зашелестели в ответ, и глазами Алека я увидела, как сообщение полетело по веткам куда-то вперед. Мысли парня тем временем снова вернулись ко мне, и я мысленно начала кричать на него. Все эти розовые сопли мне порядком поднадоели.

Вдруг, несмотря на мое полное безучастие, все тело подобралось. Я почувствовала, как напряглись мои — его — мышцы на руках, а потом впереди показались приближающиеся точки. Они были так далеко, что я бы никогда не смогла разглядеть их среди стволов своими собственными глазами. Зрение Алека, однако, было нечеловеческим.

Точки приближались с немыслимой скоростью, и вскоре я уже начала различать их очертания. Длинные уши, толстая шея, мощные передние лапы, густая белая шерсть. Черт, да ко мне — к нам — бежали три огромных волка! Гигантских, готовых смести все на своем пути и разорвать жертву на мелкие кусочки в считанные секунды. Благодаря мыслям парня я легко представляла их прямо перед собой, и они действительно выглядели угрожающе.

Несмотря на весь мой страх, другая половина меня, то есть Алек, не испытывала и тени сомнения. Наоборот, только радостное волнение и желание, чтобы семья поскорее добралась до него.

Тем временем расстояние сократилось вдвое, и мы раскрыли руки для приветливого объятия. Первым из трех бежал крупный белый волк со светло-серой проседью. Не задумываясь, он налетел на нас, и я почувствовала, как тело Алека неуклюжей тушкой падает в снег. Его радость передалась мне, и я полностью переключилась на чужие эмоции. Куда лучше чувствовать себя безгранично счастливой, чем до смерти напуганной.

Волк тем временем склонился над нами, то ли рыча, то ли улыбаясь. В глазах животного я увидела наше лицо, и позволила себе несколько секунд полюбоваться выступающими скулами парня. А так же его улыбкой во весь рот. А я и не знала, что мы улыбаемся.

— Слезай с меня, Кассилия! — сказали мы.

Волк вдруг начал меняться на глазах. Вначале я не поняла, что происходит, и думала найти те же самые чувства в Алеке, но он лишь терпеливо ждал. Чего? А потом я вдруг поняла, что морда так называемой Кассилии стала меньше, ушей и носа почти не было, шерсть начала сползать. Лапы как-то странно выгнулись, а потом существо сползло с Алека и село на уже появившиеся колени, пригнув голову к самой земле. Через несколько секунд передо мной уже сидела молодая девушка. И кроме темных волнистых волос ее тело ничего не прикрывало.

— Гадство, — со смехом сказала она, обхватывая колени руками. — Алек, отвернись!

— Так-то ты стесняешь своего брата, — рассмеялись мы в ответ.

Точнее, рассмеялся он, потому что я была крайне возмущена. Какого черта вообще происходит? Почему Алек не вскочил, не отвернулся, даже глаза не закрыл? Разве это нормально, когда перед тобой стоит голая девушка? Или, получается, что мой сон плавно превращался в какую-то грязную… Я замялась, не желая упоминать ничего такого в голове Алека.

— Ну, вообще-то ты мне не брат, — заметила девушка. — Даже не далекий, наши предки не были родственниками.

— Они все были родственниками, — со смехом поправил Алек.

— А вот и нет, основательница моего рода была женой брату твоего прародителя, и даже не притворяйся, что не знаешь, о чем я!

Сзади послышался тихий вой. Девушка развернулась.

— Грег, ты можешь смотреть, если хочешь, извращенец! Хотя твоя сестренка уже выросла и ей есть, что скрывать.

Волк что-то тихо прорычал, и голова, в которой я находилась, любезно перевела мне его слова: «Еще бы тебе не вырасти за сто лет!».

— Умеешь ты уговаривать! — тем временем фыркнул Алек.

Когда парень отвернулась, Кассилия расправила руки и спиной упала на снег. Снежинки завибрировали и поползли на ее тело, словно железная пыль, притягиваемая магнитом. Через секунду она вся была покрыта снегом, и я вместе с Алеком почувствовала, как приятно сжимается наше сердце. Он скучал по этой магии, скучал по своей родной стихии, по прохладному снегу и чистой воде.

Воздух, наконец, еле слышно затрещал от напряжения, а потом заклинание достигло своего пика, и Кассилия поднялась, стряхивая хлопья снега с угольно-черных волос, теперь заплетенных в две тугие косы. К моему удивлению, она уже была одета. Коричневый комбинезон из натуральной кожи — штаны и майка, разделенные широким черным поясом — полностью облегал ее тело, четко повторяя соблазнительные контуры талии, бедер, груди. Начиная с локтя и до самого запястья, ее руки защищали кожаные перчатки без пальцев, а на ногах красовались с виду тяжелые черные ботинки на высокой подошве. Вырез на кожаной майке волчицы был глубоким, и через него прекрасно виднелась большая упругая грудь. Тело девушки было мускулистое и подтянутое, привычное к любым тяготам жизни.

Алек смотрел на нее добродушно, действительно как на сестру, и я, похоже, была единственной, кого волновало ее тело.

— Иди же сюда! — позвал он, и девушка прыгнула к нему в объятия.

— О, Алек, я так скучала, — чувственно сказала Кассилия. — Ты бы знал, как мне было плохо, когда Ричард сказал, что ты пропал! Я места себе не находила, все хотела отправиться искать тебя.

— Ты бы все равно никуда не смогла пойти без разрешения Совета, — мягко заметил парень.

— Ты что, правда думаешь, что меня смогла бы остановить какая-то бумажка, подписанная недавними стражниками?

— Твой отец в совете, Касси, прояви побольше уважения, — напомнил голос сзади, и мы с Алеком одновременно повернулись.

В точно таком же облачение, что и девушка, перед нами стояли молодой парень лет четырнадцать-пятнадцать и мужчина, по виду чуть старше тридцати. По глазам я узнала в них волков, пришедших вместе с Кассилией. У всей тройки глаза были теплого карего оттенка, что отлично гармонировало с темными волосами. Оказалось, пока Алек беседовал со старой подругой, эти двое успели переродиться в людей и наколдовать одежду.

— Грег! Ригон! — радостно воскликнул он, заключив обоих в крепких объятиях.

— Алек, дружище! Как ты? Все волновались за тебя.

— Я все расскажу чуть позже, — пообещал парень. — А сейчас давайте поскорее доберемся до лагеря. Мне не терпится увидеть всех остальных.

— О да, тебя ждет теплый прием вначале у Совета, а потом у Старейшин, — рассмеялась Кассилия, беря его под руки и направляясь вперед.

— И по ним я тоже скучал, — усмехнулся Алек.

— Отец уже ждет тебя, — добавил Грег. — Костер готовится.

И они снова двинулись в путь по бесконечному снегу. Спустя полчаса их глупой болтовни и постоянных подколок, я начала думать, что это не закончится никогда. Мне, например, одна и так же картина порядком надоела, да и смотреть, как взрослые оборотни веду себя хуже детей, постоянно начиная драться и валяться в снегу, больше не хотелось. За спиной мы оставили много километров трудной дороги, но хоть бы один из них проявил признаки усталости. Казалось, ноги болят тут только у меня, хотя я и не шагала вовсе.

Наконец, впереди показалось что-то темное. В сознание Алека всплыла картина массивных ворот из черного дерева, забор, уходящий далеко ввысь,охраняющий то, что находится внутри, словно грозная мать.

Мы подошли ближе, и я разглядела у ворот две человеческие фигуры. Они оказались стражниками — высокими, коренастыми мужчинами с широкой грудью и суровыми чертами лица: поджатыми губами, сосредоточенными глазами, большими носами и щетиной, покрывающей нижнюю часть их лиц. Вместо коричневого комбинезона на них были надеты тяжелые латы, переходящие в толстую кожу какого-то животного. Железные круги и пластинки надежно укрывали все жизненно важные органы, но не так сильно сковывали движение, как полностью железное облачение.

Мужчины были вооружены буквально с головы до ног: вместо шлема на них были надеты железные рога с заостренными концами, за спиной виднелись колчан со стрелами и лук, на поясе висели меч без ножен и небольшой топор с металлической ручкой. Где только можно были вдеты ножи, кинжалы, летающие диски и дротики с ядовиты концом. Поверх боевого облачения была накинута пушистая шкура.

Ни один из них не обратил внимание на подошедшую четверку. В мыслях Алека мне также не удалось раскопать никаких чувств по поводу ходячих машин-убийц. Он думал только о том, как бы поскорее добраться до дома.

— Волнуешься? — поддел его мальчик — Ригон.

— Еще бы! — ответил парень, вежливо кивая угрожающим стражникам. Те, казалось, были удивлены и обрадованы появлением Алека, но не могли показать свои эмоции, так как были на посту.

Предвкушение Алека сменилось странным волнением, и я поняла, что он вдруг стал бояться того, как встретят его в деревне. Будут ли рады, что он выжил и вернулся домой, или же начнут задавать вопросы и подозрительно коситься в его сторону? Мне хотелось успокоиться его, сказать, что все будет хорошо, что я буду рядом, чтобы не случилось. Только он не слышал меня, не чувствовал, как сильно я хотела хоть как-то помочь ему.

Ворота открылись, и Алек затаил дыхание. За ними никого не было, никто не встречал его.

— Ей, да никто еще не знает, что ты здесь, — поспешила успокоить его Кассилия.

— Ты серьезно, Касси? — переспросил Алек. — А вы тогда откуда узнали, где искать меня?

— Обходили территорию, когда лес сказал нам о твоем прибытии, — ответил за всех Грег.

Это был высокий темноволосый мужчина с легкой щетиной и морщинкой между бровей, чертами лица напоминавший Кассилию. Я сразу разглядела кровное родство.

— Вы даже маме ничего не сказали?

Я затаила дыхание. У Алека, что, есть мама? Хотя, конечно, он ведь не из икринки вылупился. Меня вдруг пробрала странная дрожь. Я не ожидала от себя такой реакции, потому что понимала, что это всего лишь сон, да и к тому же я нахожусь в голове у Алека, и никто не заставит меня знакомиться с его родителями.

— Никто не знает, кроме нашего отца, — кивнула Касси. — Но, дружок, тебе следует идти прямо ко Двору Советов.

— Ты серьезно? — расстроено спросил Алек. — Даже на секунду нельзя домой заскочить?

— А ты уверен, что это будет только секунда? — рассмеялся Ригон. — Думаешь, Нилисса отпустит тебя через секунду, после того, как увидит? Ты же ее любимый сынок.

Алек тут же представил, как рада будет его мама, когда он явиться на порог их дома, но все же вынужден был признать, что в ближайший час он не сможет вырваться ни в какой Совет.

— Ладно, ваша взяла, — кивнул он. — Идем вначале в Совет, а потом я сразу домой.

— Небось, соскучился по маминым блинам, — усмехнулась Касси.

— Еще бы, ты ведь готовить не умеешь, — поддел ее Грег. — Дай хоть кому-нибудь насладиться настоящей домашней едой. Меня уже тошнит от белок и кроликов!

Сообразив, что он имеет в виду, я скривилась, представив, как этот вроде бы взрослый мужчина ест на обед сырых кроликов.

Тем временем, не обратив на его слова никакого внимания, четверо друзей пошли по главной улице деревни, а я невольно залюбовалась открывшимся пейзажем. Было неудобно оттого, что Алек слишком мало вертел головой, и я не могла увидеть всего, что хотела бы.

Улицы маленькие, даже меньше, чем в сибирской деревушке. Домики стоят небольшие, все одноэтажные, но зато, словно вышедшие из сказки «Волшебник Изумрудного города». Одни из них были срублены из дерева, а другие сделаны из камня, словно пещеры. В каждом домике имелся сад с самыми разными плодовыми деревьями и огород, где я с удивлением разглядела обычные кусты картошки, моркови и свеклы, как у моей бабушки.

В деревне совсем не было снега, и температура воздуха была, наверное, около двадцати со знаком плюс, словно ее накрыли каким-то невидимым куполом, спрятав от остального мира.

Алек был счастлив и доволен. Теперь Касси и Ригон шли молча, временами кивая людям, смотрящим любопытно в след Алеку. Туда-сюда, как бы странно это ни было для моего понимания, по улицам бегали волки. Такие же большие, как и те, которыми недавно были Касси и остальные. Все они были со светлой и густой шерстью, надежно защищающей их от холода. Я невольно залюбовалась их величественностью, но Алек слишком быстро переводил взгляд с одного из них на другого, так что я не успевала рассмотреть ничего в деталях. В голове только и делали, что мелькали имена, потому что парень знал их всех.

Он чувствовал приятное нетерпение, хотя временами я улавливала и страх. Причиной, конечно, была я. Алек чувствовал, что изменился, стал не таким, как его семья. Ему казалось, словно теперь проводить время с остальными будет сложнее: нужно будет претворятся, что все хорошо. В своем мире я столкнулась с точно такой же проблемой, но смогла найти выход. Значит, сможет и Алек.

Дорога тем временем свернула направо и заметно расширилась. Вместо земли под ногами теперь был камень, а дома по обеим сторонам и вовсе пошли какие-то странные. Словно никто не строил их, а просто заселил. Это были земляные пещеры, вырытые в небольших холмах. В них не было дверей, и только некоторые были завешаны шерстяными тканями.

Я стала рыться в голове Алека, но он, почему-то, думал совершенно в другом направлении. Просто оглядывался по сторонам, а в голове — журчание воды, хруст снега под лапами, мороз, от которого приятный холодок пробегал под шерстью. Это все быстро сменилось другой картиной. Пещера, в центре место для костра, на котором готовится суп, в углу развалился белый волк с синеватым отливом на загривке и спине. Нет, не волк, волчица. Его мать. Бывшая главная охотница, потерявшая свое звание за какой-то страшный поступок, о котором Алек старался не думать. Рядом еще один волк, поменьше. Нет, тоже волчица. Я ожидала объяснений, но мысли Алека почему-то слишком быстро проскользнули мимо, обратно к его матери.

Я с жадностью взглянула в лицо волчицы и прочла в ее чертах искреннюю заботу и доброту. А потом все вдруг исчезло, и передо мной возник деревянный забор. Они пришли к месту, и мысли Алека перестали гулять где попало, он сосредоточился на встрече. По картинкам в его голове я поняла, что за забором — небольшой круглый дворик с костром в центре. Вокруг него каждый вечер собирается Совет, в который входят волки, убившие хотя бы одного демона. Они не решают сложных вопросов, подсказала голова Алека, а только лишь управляют обычными делами стаи. Для всего другого есть Старейшины.

Мне было любопытно, кто это, но Алек углублять эту тему не стал, продолжая представлять будущий разговор. Он даже не думал о том, чтобы не рассказывать про меня, он просто старался найти способ преподнести это все как-нибудь помягче.

— Ты ведь не собираешься врать Совету? — серьезно спросил Грег. — Просто у тебя лицо такое, словно ты придумываешь, какую историю они хотели бы услышать.

— Разумеется, я не собираюсь лгать, — огрызнулся Алек. — Просто думаю, как лучше рассказать, что произошло.

— А ты нам потом расскажешь? — в надежде спросил Ригон, округляя глазки, словно совенок.

— Как будто то в стае найдется хоть один волк, который не узнает моей истории и не будет показывать на меня пальцем!

— Эй, все будет нормально, — улыбнулась Кассилия. — Ты что-то реально завелся. Не переживай на этот счет, мы не отвернемся от тебя, чтобы ты там не натворил. В конце концов, все мы волки, что с нас взять.

Алек фыркнул, но я поняла, что он совсем не успокоился.

— А вы хоть доложили Совету, что я здесь? — поинтересовался парень, совсем не замечая моего рвения внутри него.

— Да, еще тогда в лесу, — ответил Грег. — Сейчас, наверное, костер как раз готов.

— Почему нельзя сделать это просто, безо всяких там костров, — вздохнул Алек.

— Ты же знаешь, — начала Касси.

— Знаю, знаю!

— … что если ты солжешь, то костер выдаст тебя с потрохами, — закончила девушка.

Мы с Алеком вздохнули, а потом ворота вдруг заскрипели и медленно открылись внутрь. На пороге стоял рыжеволосый мужчина с бородой и бакенбардами.

— Мы рады видеть тебя, Алек, — добро улыбнулся мужчина. — Проходи, Совет готов выслушать все, что ты скажешь.

— Здравствуйте, — вежливо сказали все.

Взглянув на прощанье на друзей, мы прошли мимо советника и очутились на поляне, которую я уже видела в голове у Алека. Только теперь костер ярко полыхал, лаская воздух языками пламени, а вокруг него сидели четверо мужчин возраста примерно как тот, что встретил нас.

«Робин», — подсказали мысли Алека.

Оставшиеся тоже были ему хорошо знакомы. Дин, Ривин, Колен и Арий — отец Касси, Грега и Ригона. Каждого из них он знал с рождения, но все равно испытывал легкое чувство страха от того, как они отреагируют на его рассказ.

— Здравствуй, Алек, — тепло поприветствовал его мужчина с черной бородой — Ривин. — Мы очень рады, что ты вернулся.

— Где же ты пропадал, правда что, — усмехнулся Дин. — Тебя не было три недели.

— Привет, — просто сказал Алек, вежливо склоняя голову. — Долгая, если честно, история, и не совсем обычная.

— Ну, ты присаживайся, — снова подал голос Ривин. — Расскажи нам.

— Магия Костра рассудит тебя, — сказал Колен.

Я немного удивилась, что Арий не проронил ни слова. Алек тяжело сглотнул, присаживаясь возле костра. Языки пламени заплясали у него в глазах, и на секунду парень забыл, зачем пришел сюда. А потом наше тело содрогнулось, словно от толчка, и появилось странное желание говорить. Рядом с ним тут же сел Робин.

— Обряд произведен, — торжественно произнес Арий, и я невольно увидела в нем постаревшего Грега. — Давай, Алек, рассказывай, мне сегодня еще идти на охоту.

Алек замялся, несмотря на жгучее желание поскорее развязать язык; он не знал, с чего начать.

— Это произошло в тот день, когда я был на границе нашей земли и Пограничной поляны.

— Тебя отправили на границу? — тут же спросил Колен.

— Нет, — смущенно ответил Алек. — Если честно, я просто гулял. У меня было свободное время, и я не знал, чем заняться.

Пятеро мужчин внимательно посмотрели на костер, но он продолжал мерно гореть, пуская в воздух искры пламени. У Алека появилось чувство раздражения от того, что советники не поверили ему.

— Да уж, Алек, — со смехом сказал Арий. — Ты всегда мог придумать какое-нибудь приключение вместо того, чтобы просто поспать дома.

Остальные только усмехнулись.

— Тогда произошло что-то странное, — продолжил парень. — Я не знаю, я словно уснул. По-моему, меня ударили по голове, но я не знаю, кто.

Огонь продолжал гореть, как горел.

— Темнота окутала меня, а очнулся я уже в человеческом измерении. В каком-то лесу, но я сразу понял, что это не наше время года. Я постарался убраться оттуда как можно быстрее, но встретил демона. Ни оружия, ни даже воды поблизости не было, а в волка я обратиться боялся, так как мог не вернуться обратно. Ну, демон оказался способным и прилично побил меня. Я помню, как отключился, а потом пришел в себя и увидел на собой ее лицо.

— Ее? — удивленно переспросил черноволосый.

— Да, — кивнул Алек. — Это… Это была девушка. Обычная земная девушка, но она, почему-то, не закричала, не убежала, зовя на помощь, хотя крови там было прилично, и выглядел я, наверняка, очень скверно. Она пыталась позвонить кому-то, но тут же перестала, едва я только попросил ее. Я пытался отделаться от нее, но…

Костер вдруг затрещал, и Алек сморщился.

— Ладно, ладно, я совсем не хотел от нее избавляться, но думал, что она уйдет сама, — признал он. — Только она не хотела уходить, ни в какую! Решила, что должна помочь мне. Сама подняла меня и донесла до пещеры на склоне горы. Никогда не видел, чтобы земные были настолько упорны. Эта была явно не из слабых, она заставила меня дать обещание, что, когда она вернется на следующий день, я буду здесь. Женя, ее зовут Женя, действительно вернулась, притащила с собой еды и таблеток. Я был встревожен, зная, что мои раны буду заживать хоть и слишком медленно для нас, но достаточно быстро для ее мира. Но Женя никогда не задавала вопросов, хотя я много раз видел их в ее глазах. С ней еще была маленькая сестренка, Лера, тоже на редкость сообразительная девочка. Каждый день мы проводили вместе, а я понимал, как привязываюсь. Волчья кровь сыграла свою роль, Женя являлась мне во сне каждую ночь, я сходил с ума от запаха ее кожи, словно она пахла оленем, а я не ел несколько тысяч лет.

— Алек, ты что?.. — Арий сбился на полу слове, а Алек горько усмехнулся.

— Да, я влюбился в человеческую девушку.

— Но, ты ведь знаешь, — начал Дин.

— Знаю, оттого и не смог прийти раньше. Волки не любят дважды, я имел право побыть с ней хотя бы пару дней! Но потом и она начала привязываться ко мне, я видел это и понимал, что не выдержу ее слез, когда мне нужно будет уйти. Тогда я сделал так, чтобы у нее не осталось выбора. Но я все равно думал, что не смогу заставить свои ноги продолжать двигаться. Тогда, в лесу, она смотрела на меня с такой болью, что я ненавидел себя.

— Мне очень жаль, мой мальчик, — сочувственно произнес Арий.

— Я не смог вернуться домой сразу после всего этого, и потому несколько дней пробегал в патруле на Северном Полюсе, стараясь положиться только на свои инстинкты и перестать чувствовать человеческую сущность.

— Хорошо, — кивнул Арий.

— Костер принял твое объяснение, — сказал Робин. — Теперь стая знает правду.

— И нам жаль, — добавил Дин. — Мы все понимаем тебя, дружище.

Алек кивнул.

— Все в прошлом, она сейчас в большом городе со своей семьей, в безопасности.

В моих мыслях промелькнуло, что, вообще-то, я была рядом с ним, но он волшебным образом не чувствовал этого.

— Тебе нужно показаться Знахарке, — сказал Колен.

— Зачем? Раны давно зажили.

— Это не обычные раны, и ты это прекрасно знаешь. У тебя не было Жизненного раствора, чтобы обеззаразить порезы. Ты не можешь находиться в лагере, пока Знахарка не осмотрит тебя.

— Хорошо, хорошо.

Алек поднялся. Ему было немного грустно от того, что визит к матери снова откладывался на неопределенное время.

— Ты можешь идти, — сказал ему Арий. — Мы никогда не сомневались, что у тебя будет важное оправдание.

Алек кивнул и вышел через ворота. Что-то странное мелькало в его мыслях, словно слова отца Касси раздражали его. Снаружи никого не было, остальные, наверняка, решили не ждать его и разошлись по домам. Мы направились вперед, пока не дошли до места, где деревня кончалась и упиралась в скалу. В ней зиял небольшой проход, немного прикрытый выступающим из земли камнем.

Алек замер у входа и втянул воздух носом. Знахарка была одна, поэтому он кашлянул и спросил:

— Можно я зайду, Вевея?

— Алексий, это ты, милый? — послышался в ответ довольно молодой женский голос.

— Да.

— Проходи же скорее.

Парень нырнул в темноту, но с каждым шагом становилось все светлее. Туннель вывел его в просторную пещеру, освещаемую тысячами заколдованных свечей, продолжающих гореть вечно. Недалеко от центра стояла женщина, одетая в платье, напоминающее то, что обычно носят в фильмах про рыцарей и замки. Она была невероятно хороша собой, с длинными вьющимися рыжими волосами и приятными миндальными глазами. Ее тонкая талия казалась произведением искусства, а округленные бедра говорили о том, что она — мать. Женщина ласково улыбалась, и в глазах ее светилась доброта, смешивающаяся с каким-то давним горем.

— Здравствуйте, — низко склонил голову Алек. — Совет послал меня к вам.

— Да, я получила их сообщение, — ответила Вевея. — Проходи, сейчас посмотрим, что у тебя там.

Он кивнул и сделал шаг. Я вдруг поняла, что Алек двигается, а я — нет. Я отделилась от него, обрела контроль над своим телом, но потеряла его мысли. Все начал застилась туман, Вевея вдруг резко обернулась и уставилась в мою сторону пронзительным взглядом, в котором я прочитала страх. Она смотрела на меня, но не видела.

Потом все поплыло, и я провалилась в пустоту.

Глава 20

Я открыла глаза и стала смотреть в потолок, первые несколько минут совершенно не понимая, где я и кто я. Где-то в уголке сознания еще шевелились мысли, что я должна быть в пещере, что меня должны осмотреть. Но собственные чувства начинали брать вверх. Я понимала, что сон закончился, но все еще продолжала чувствовать некую связь. Стоило закрыть глаза, как я легко воображала себе прекрасную знахарку, Алека, снимающего рубашку, шрамы на его теле.

Я тут же открыла глаза. Что бы это ни было, смотреть на это мне не хотелось. Точнее, хотелось, конечно, но было слишком больно.

До чего же странный сон. Его можно было, конечно, отнести его к группе живых снов, куда входили моя прогулка с призраками и каждодневные битвы с монстрами. Только это все равно было что-то другое. Я помнила каждую мысль, каждое чувство, которое испытал Алек — а они были совсем не похожи на мои. Неужели у меня такое богатое воображение? Это и тревожило, и возбуждало одновременно. Было странно находиться в его голове, читать, словно книгу, все, о чем он думает, ощущать на себе все, что он делает. С другой стороны, это ведь был сон! В конце концов, это не наш сознательный выбор; что только не померещится, когда ты спишь. Просто я очень много думала об Алеке, поэтому и увидела все это. Просто сон.

Я научилась по-особому относиться к вещам, которых раньше не было в моей жизни. К таким снам, к моим предчувствиям и мыслям, которые иногда так неожиданно приходят в голову.

Чтобы это ни было, это заставляло мое сердце биться чаще. Приятное волнение щекотало подушечки на пальцах.

Со вздохом я поднялась и выбралась из кровати. Сделав возле зеркала все то, на что была способна, я вышла из комнаты, готовясь услышать ворчание отца по поводу позднего подъема, но меня встретила тишина. Я прошла на кухню, надеясь увидеть там маму, как всегда копошащуюся у плиты, но вместо того нашла записку, прикрепленную магнитиком к холодильнику.

Сдернув листочек, я развернула его и шепотом прочла:

«Женя, сегодня утром мой начальник сообщил, что намерен устроить деловой обед у него на загородной даче. Там будет много влиятельных инвесторов из Москвы, и мы хотим получить их финансирование. Тогда у нас будет шанс на более дорогие экспедиции! Начальник сказал, что я должен буду приехать с семьей. Ты только не начинай злиться. Когда мы зашли к тебе в комнату, ты разговаривала. Говорила что-то про то, что не нужен тебе никакой осмотр. Мама переволновалась, и мы решили не будить тебя. Подумай, зато у тебя есть целый день, который ты можешь провести, как хочешь! Мама просила написать, что в микроволновке лежат чебуреки, разогрей их и покушай. Мы будем вечером, точно не знаю во сколько, но, наверное, примерно, к девяти. Ты будь дома, хорошо?

Целую,

Папа»

Я скомкала записку и точно запустила ее в мусорное ведро в другом конце кухни. Никакой обиды, только облегчение! Обед с начальником отца, когда тебе нужно только улыбаться и много не есть, где все спрашивают тебя, как дела в школе, хочешь ли ты пойти по стопам папы. Что может быть хуже?

— Жизнь прекрасна! — пропела я, кружась по кухне и скользя носками по линолеуму.

Я обошла всю квартиру, но никого действительно не было. Это было лучшее, что могло случиться со мной этим утром. Я разогрела себе чебуреки и сделала какао. Проснулся зверский аппетит и желание танцевать.

Весь день был в моем распоряжении! Я включила музыку на колонках, быстро прибралась в своей комнате, а потом плюхнулась на кровать, улыбаясь. Настроение, похоже, начинало возвращаться. После сна у меня было приятное чувство, будто я провела с Алеком несколько часов, и пусть, что он и не знал о моем присутствии, пусть я и выдумала все это.

После двух часов эйфория спала, и меня стало беспокоить колющее чувство в районе груди. Моя кожа покрылась мурашками, будто через меня каждую секунду пропускали все новые и новые электрические волны. Разница между ними была не большая, но я все же чувствовала, что напряжение растет.

Я пыталась отвлечься музыкой и фильмами, но не могла сосредоточиться ни на чем, психовала и выключала их. До встречи с Софьей оставалось еще несколько часов, но я не имела понятия, что делать, как отвлечься от постоянного напряжения в ожидании новой волны.

Спустя какое-то время выход все же нашелся. Я достала блокнот с рисунками и вообразила в голове новую картину, от которой захватило дух. Алек в коричневом облачении верхом на белоснежной Кассилии. Лицо его выражает холодную решимость, а на морде волчицы — угрожающий оскал.

Я быстро начертила контуры, а потом принялась за лицо Алека. Карандаш слегка дрожал в моей руке, когда я рисовала ему глаза, но я заставляла себя сохранять хладнокровие. Получалось даже лучше, чем я рассчитывала. Спустя чуть больше часа я уже гордо заканчивала последние завитки на хвосте волчицы. У меня еще никогда не выходило так точно передавать эмоции. Казалось, в любую секунд Алек может выйти из картины, или даже лучше — забрать меня к себе.

У меня еще много времени, поэтому я, повинуясь странному порыву, включила компьютер и ввела в поисковик слово, от которого мурашки пробежали по коже, — оборотень. Гугл выдал мне кучу картинок, глядя на которые, мне хотелось смеяться. Люди изображали оборотней, как нечто злое: морда в крови, большие клыки, когти, рвущие чье-то тело, и совершенно непохожее на то, что я видела во сне: большинство из них были человекоподобными со светящимися глазами и ходили на двух ногах. На сайтах мне также не удалось найти ничего интересного.

В шесть мы встретились с Софьей у метро, чтобы поехать в парк. Я заметила, что ее глаза немного припухли, хотя она умело скрыла это под тушью.

Метро быстро домчало нас до нужного места. Раньше здесь был лес, и многие деревья до сих пор стояли на своих вековых местах, но между ними теперь петляли дорожки из ровного асфальта.

Мне пришлось постараться, чтобы не думать о сибирских лесах, пока мы медленно двигались в сердце парка. Людей оказалось намного больше, чем мы рассчитывали, и все они двигались в том же направлении. Причина показалась за поворотом: на лето в парке установили самые разнообразные аттракционы.

— Ничего не знаю, я иду на батуты! — тут же воскликнула Софья.

Я прыснула от смеха.

— Вперед! Тогда я пойду куплю нам попкорн.

— Купи мне еще сладкую вату, — сказала подруга, разворачиваясь и направляясь к кассе для батутов.

Я быстро нашла палатку с ватой и попкорном, а потом проскользнула вперед очереди, пока никто не смотрел в мою сторону. Нужно же было брать выгоду из своего худого телосложения.

Я быстро купила все, что нужно, и стала пробираться назад. Очередь вдруг стала гораздо больше, чем была до этого, и мне стало казаться, что люди угрожающе нависают надо мной из-за того, что я так невинно проскочила мимо них.

— Ай, — вдруг раздалось у меня над головой, и я, поняв, что наступила кому-то на ногу, боязливо подняла голову.

— Здрасьте, — тоненьким голосом пробормотала я.

Надо мной стоял молодой светловолосый парень с добрым улыбающимся лицом. Он со смехом перевел взгляд с меня на вату. Я посмотрела на свою праву руку, и увидела, что сладкая вата превратилась, скажем так, в настоящую. Пока я выбиралась из толпы, мне было не до этого, и я, похоже, воткнула ее в кого-то.

— Класс, — огорченно сказала я.

— Стой тут, — улыбнулся парень.

— Издеваешься? Стоять тут?

Вокруг нас сгущалась толпа, люди начали спорить на счет порядка очереди. Наверное, где-то недалеко закрылся такой же ларек, и все пришли сюда.

— Ну, хорошо, можешь подождать меня на скамейке, только недалеко, идет?

— Идет, — кивнула я, и снова начала пробираться к выходу.

Не сразу дошло, что хочет от меня этот парень, а когда меня осенило и я обернулась, он уже покупал новую вату.

— Вот ведь черт, — пробурчала я себе под нос, удивляясь, как ему удалось так быстро пройти через очередь.

Деньги были в сумке у Софьи, и мне нечем было заплатить за новую вату. Тем временем, светловолосый паренек выбрался назад, со смехом оглядываясь на толпу раздраженных людей. Он встал передо мной, словно рыцарь, ждущий поцелуя дамы в награждение за убийство дракона.

— Ну, колись, как тебе это удалось, — только и сказала я. — Ты обошел всех этих людей, а они не разорвали тебя на кусочки. Вау, да ты супермен.

— Нет, круче, — рассмеялся парень. — Я работник этого заведения!

Я тоже не удержалась от смеха.

— Меня Миша зовут.

— Женя, — представилась я.

— Евгения, значит. Красивое у тебя имя.

— Спасибо. Пойдем дойдем до моей подруги, и я отдам тебе деньги за вату. Но, вообще, не нужно было покупать.

Парень отмахнулся.

— Да ладно! Ты бы видела свои глаза. Словно напуганный китенок.

— Китенок? — расхохоталась я. — Ты серьезно?

— Ну да, у тебя глаза цвета моря. Обычно в таких случаях говорят олененок, но тебе это не подходит.

— Ну, спасибо, — фыркнула я, наконец закончив смеяться. — Просто вдруг столько людей подошло, и все так завертелось.

— А ты бояка, да?

— Ничего я не бояка, просто, похоже, у меня первая стадия клаустрофобии.

— Нелегко тебе в метро, наверное. На самом деле, нет никакой клаустрофобии, — уверенно отозвался Миша. — Это все выдумки нашего сознания. Просто кто-то думает о ней, кто-то нет, а кто-то слишком сильно, и это становится его жизнью.

— А ты что у нас самый умный? — улыбнулась я.

— Просто люблю читать, — ответил парень. — И люблю учиться вообще.

— Где учишься?

— На втором, теперь, курсе, в институте Права, а тут просто подрабатываю, особенно в летнее время года.

— Классно, молодец!

Мы оба заулыбались. Мне сложно было сказать, что это за фрукт такой — Миша. Он явно был не москвичом. Слишком добрый для того, кто прожил всю жизнь в таком большом городе. Парень казался умным и легким на общение. Я сразу потянулась к нему, словно к старшему брату, о котором всегда мечтала.

Он выглядел довольно красивым, хотя и с простыми чертами лица. Высокий, немного острый нос, открытые серо-голубые глаза, тонкая линия губ. Скулы у него не выступали так, как у Алека, и волосы не были разбросаны по лицу, словно недавно он попал под ураган, а аккуратно пострижены.

Одет он тоже был просто, но со вкусом. Джинсы цвета, который и должен быть у джинсов, и белая футболка с рисунком художественного беспорядка. Через футболку просунуты ярко-синие наушники.

Глядя на него, я буквально растворялась во всем нормальном. Рядом с ним не возникали мысли, сошла ли я с ума, или все еще впереди. Жизнь Миши казалась идеальной.

— Ей, еще рано спать! — со смехом сказал парень, махая рукой у меня перед глазами.

— А… Да, прости, — спохватилась я. — Пойдем, я отведу тебя к подруге и верну деньги за вату.

— Ты это серьезно? Не нужны мне твои сто рублей.

— А как же студенческая жизнь и быстрорастворимая лапша на обед? — поддела я его. — Я-то думала, вы каждую копейку считаете.

— Только олигархи считают каждую копейку, — усмехнулся он в ответ. — К подруге ты меня, конечно, можешь отвести, но денег я не возьму.

Я сдалась, и мы быстро дошли до места, где вся красная, но счастливая Софья обувала кеды.

— Не обращай внимания, — рассмеялась я. — Софья любит батуты, несмотря на то, сколько ей лет.

— А вы какой класс-то закончили?

— Десятый, — ответила я, не видя смысла скрывать свой возраст.

— Я бы тебе класс шестой дал, — рассмеялся Миша.

Я легонько ударила его по плечу, а потом к нам подбежала Совушка, выразительно глядя на парня.

— Миша, это моя подруга Софья, Софья — это Миша, — представила я их друг другу.

Миша улыбнулся и протянул подруге руку. Она удивленно перевела взгляд с его руки на меня, а потом все-таки вложила свою ладошку в его и пожала руку.

— Держи, вот твоя вата, — сказал Миша.

Он протянул ей палку, а потом отщипнул кусочек себе.

— Э, а это кто, Жень? — наконец обрела дар речи Софья.

— Это Миша, мы только что познакомились, когда я покупала вату.

— Я любезно выручил ее из беды, — гордо добавил парень.

— Пока я выбиралась из толпы…

— Буквально выползала! — перебил меня Миша, смеясь.

— … от ваты ничего не осталось. Он купил тебе новую.

— Как и должен был поступить любой джентльмен.

Софья удивленно округлила глаза.

— Ну-у, — протянула она. — Спасибо, Миша.

— Всегда пожалуйста. А вы чего тут делаете-то? По каруселькам соскучились?

— Да нет, мы даже не знали, что тут теперь парк аттракционов, — ответила я.

— Ну, раз вы здесь, то давайте я покажу вам одну вещь, которую нельзя пропустить, придя сюда.

— И что же это? — поинтересовалась Софья.

— Белки!

В глазах Миши заблестели веселые огоньки прямо как у Софьи перед батутами.

— Белки? Ты серьезно? — переспросила я, удивленно глядя на него. — Тут нет белок!

— Есть, если знаешь, где искать.

Миша повел нас через весь парк к самому дальнему углу, где раньше в искусственном бассейне плавали лебеди, а сейчас стояли просто бесплатные детские горки. Не доходя до площадки он свернул в один из наиболее густых подлесков.

— Ты думаешь, здесь есть белки? — тихо спросила Софья.

— Я подкармливаю их почти каждый день, — кивнул Миша.

— Класс!

Я шла молча, но Миша все равно прислонил палец ко рту, показывая, что нужно быть тише. Мы замерли. Вначале я не видела и не слышала ничего, даже ветра, а потом послышалось тихое шуршание.

Миша вытащил из кармана орешки и положил на пенек рядом с собой, а потом вернулся к нам. Я терпеливо ждала, видя, что Софье тоже не терпится поскорее увидеть животных.

Через несколько минут к нам действительно спустились две белочки. Они ловко сползли вниз по стволу, словно соревнуясь друг с другом в скорости, и подбежали к орешкам.

— Можно их потрогать? — одними губами спросила Софья, и одна из белок тут же приподнялась на задние лапки, опасливо озираясь по сторонам.

— Тише! — тут же зашипел Миша, и я увидела, как он взял ее за руку. — Иначе спугнешь.

— Ты сам разговариваешь, — огрызнулась она. — Даже больше меня!

— Теперь ты больше.

— Заткнитесь вы оба, — раздраженно прервала я их.

Белочки съели все орешки, а потом, так же быстро, как спустились, взлетели по стволу вверх. Софья шумно выдохнула.

— Потрясающе! — воскликнула она.

— Никогда не думала, что здесь водятся белки, — добавила я.

— Вот видите, не зря вы меня встретили.

Потом Миша снова вывел нас обратно в парк, и мы втроем прокатились еще на нескольких аттракционах, после чего он проводил нас до метро.

— Что ж, девчонки, приятно было познакомиться, — сказал он. — Если что, вы знаете, где меня искать. У меня суббота выходной, а в остальные дни я всегда рад вас видеть.

— Хорошо, мы обязательно придем еще, — улыбнулась я.

— Спасибо за белочек, — кивнула Софья.

Мы быстро обнялись на прощанье и спустились в метро. Я не стала заходить к Софье, помня, что отец просил меня быть дома.

Квартира встретила меня неприсущим ей безлюдьем, и я быстро переоделась в домашнюю одежду. Софьи больше со мной не было, чувство тревоги вернулось, и, как я и говорила, напряженность волн, накатывающих на меня, только усилилась. Теперь я чувствовала, как что-то похожее на лавину движется на город. Она неслась по лесам, могущественная и почти неуловимая.

Я ощущала, как сердце замирало от страха каждый раз, когда новая волна, как что-то почти материальное, касалась тела. В голове мелькало только одно слово — тревога. Я набрала себе ванну и с удивление поняла, что в воде почти ничего не чувствовалось.

Я провела там столько времени, сколько могла, нарочно подолгу намыливая мочалку. Но, когда в коридоре послышались голоса, пришлось выйти. Родители и Лера вернулись с делового обеда усталые, но довольные. Папе удалось подписать несколько выгодных контрактов, и он буквально сиял, как солнышко, воображая свои будущие экспедиции. Мама страшно гордилась отцом и потому тоже была счастлива. Лере подарили большую куклу, так что тут вообще никакие слова не нужны.

— Я рада, что у вас все прошло хорошо, — сказала я, чувствуя, как тело начинает дрожать.

Пришлось сослаться на усталость после парка и закрыться в своей комнате. По коже бегали мурашки, и причиной был явно не холод. Точнее, не тот холод, который мы ощущаем, как отсутствие тепла. Это был другой холод, который сковывал все внутри.

С каждой минутой страх только усиливался. Я пробовала слушать музыку, танцевать, рисовать и даже отжиматься. Ничего не помогало, становилось только хуже. Я не могла ничего поделать. Сейчас интуиция кричала мне, что идет опасность, и я уже привыкла доверять ей.

Не знаю почему, но я оделась. Сняла домашнюю пижаму и натянула черные штаны и черную майку, а волосы убрала в хвост.

За окном почти стемнело, стрелки часов показывали половину двенадцатого. Я чувствовала, как страх потихоньку парализовывает мое тело. Сначала ноги, потом живот и, наконец, сердце. Я ощущала себя запертой в клетке. Квартира вдруг перестала казаться мне домом, она стала тюрьмой. Местом, которое будет удерживать меня до тех пор, пока смерть не придет.

Я не могла допустить этого.

Глава 21

Я сорвалась с места, пулей вылетела из комнаты, обула кроссовки и выскочила из квартиры. Сзади послышались удивленные крики родителей, но я была не в состоянии разобрать слова. Я просто бежала вниз, прыгая с середины лестницы и с громким стуком приземляясь в ее конце. Казалось, стены движутся, раскрывают пасти, и если я замедлюсь хоть на секунду, то они проглотят меня, исходя голодной слюной. Тыкая в кнопку домофона как сумасшедшая, я тихо стонала, едва сдерживая крик ужаса.

Дверь открылась через несколько долей секунды, но мне это время показалось мучительной вечностью. Когда послышался заветный сигнал, я с силой толкнула железную дверь и выбежала на улицу. Не сбавляя скорости, я побежала в направлении от накатывающих волн..

Свежий воздух избавил от чувства заточения в клетке, но я все еще чувствовала, как что-то враждебное приближается. И это было не то, что следило за мной в Сибири и следовало за поездом. У этого была цель — я, и оно было готово идти на все, лишь бы добраться до меня.

Я бежала до тех пор, пока грудь действительно не стала разрываться от недостатка кислорода. Тогда я перешла на быстрый шаг, бессознательно стараясь уйти как можно дальше от того, что двигалось к границам города. Голова немного прояснилась, но я все равно по большинству действовала, положившись только на свои инстинкты.

Улицы были темные, почти безлюдные: в основном молодые люди, любящие ночное время суток. В другой раз я бы остерегалась неосвещенных мест и узких улочек, но сейчас это волновало меня в последнюю очередь.

Я кусала губу и теребила заусенцы, временами переходя на бег. Теперь я уже не узнавала улиц. Москва была большим городом, и я была далеко не во всех ее местах. Тем более, таких. Это были грязные дворы со старыми девятиэтажками и тяжелым затхлым воздухом.

Я шла, полностью погруженная в свои мысли, а очнулась тогда, когда дорогу мне преградил мужчина в черной ветровке. Он был тощего телосложения, небритый, грязный, и от него за километр разило дешевым алкоголем. Одна часть моего сознания закричала, что я вляпалась, а другая спокойно зашептала ей, что это далеко не самое страшное, что мне грозит.

Мужчина заметил, что я его увидела, и сделал ко мне на встречу пару шагов. Я нервно огляделась, но не заметила никого, кто мог бы прийти на помощь.

— Девушка. Одна. В ночное время. Не хорошо. Где же твои родители?

Алкоголик говорил с трудом, и я поняла, что он едва волочет язык. Стоило ему заговорить, как запах усилился.

— А чего это мы молчим? — промычал он. — Язык что ли… Мм… Проглотила?

По мне прокатилась волна раздражения. Он только зря тратил мое время, как уже истратил свое.

— Отойди от меня, — со злобой крикнула я, даже не думая обраться к нему на вы.

— Ух ты, горячая крошка. Давай, девочка, иди ко мне.

— Ох, катись к черту!

— Плохие слова, сейчас накажу.

Я попыталась обойти его, потому что дышать уже было действительно нечем, но он вдруг положил руки мне на плечи.

— Убери. От. Меня. Свои. Руки.

Я почувствовала угрожающие нотки в своем голосе, но он лишь улыбнулся практически беззубой улыбкой. Алкоголь, похоже, начисто отбил его чувство самосохранения. Его руки все еще продолжали лежать у меня на плечах, и я скривилась.

— Руки прочь, сказала!

— Молчи, сучка, и слушай, что тебе нужно будет делать. Сейчас мы с тобой поиграем.

Я резко дернулась, отчего его руки слетели с моих плеч, и он едва не растянулась на асфальте прямо передо мной.

— Плохая девочка, — пробубнил он, пытаясь поправить задравшуюся футболку и раскачиваясь из стороны в сторону.

Я занесла руку для удара. Теперь я точно знала, как это делается, но все же остановилась, не желая пачкать руки об его грязную физиономию. А потом ударила ногой. По животу, достаточно высоко, чтобы не повредить его мужское достоинство. Удар был не сильным, но алкаш опрокинулся назад и упал на асфальт.

— Ах ты, шлюшка, — разъяренно заревел он, вставая на ноги.

Признаться, я думала, что он больше не сможет подняться, слишком уж пьяным он выглядел. Похоже, моя выходка слегка отрезвила его, что не сулило мне самой ничего хорошего. Ярость искривила лицо мужика, хотя я и думала, что хуже уже не куда. Ему, похоже, было все равно, что перед ним была девушка, азарт драки запылал в нем. Он занес правую руку для удара, но было темно, и я быстро уклонилось.

Я никогда не дралась раньше! Я даже не била никого, кроме Саши и Вадима, но это не считалось. Они и не думали бить меня в ответ, а сейчас мужик был настроен весьма серьезно. Понятия не имея, что делать, я снова ударила его ногой. На этот раз он только покачнулся и сумел устоять на ногах.

Я действительно испугалась. Но страх отрезвил, прогнав панику, которая преследовала меня всю дорогу, и вернув холодный расчет. Сердце билось, разгоняя адреналин по всему телу. Сработали инстинкты самосохранения, и я ударила сильнее. А потом еще раз, и еще. По спине, по бокам, пока он с кряхтением не отступил назад.

Я резко выставила вперед ногу, и он споткнулся, снова оказавшись на земле. Оставаться смысла не было, и я побежала.

Снова улицы, снова грязные дворы, снова дома и магазины. На этот раз я бежала даже дольше, чем в первый, а потом свернула с дороги и обессиленная упала на скамейку возле какого-то подъезда.

Не знаю, сколько прошло времени. Наверное, около часа. Я не спала, а просто лежала на скамейке с закрытыми глазами, пытаясь отгородиться от всего. Я была слишком уставшей. Причем уставшей и морально, и физически. Временами слезы градом катились из моих глаз, но я даже не пыталась остановить их.

Как же я хотела, чтобы все это закончилось! Я молила про себя, чтобы мне стало легче, но становилось только хуже, будто назло.

Когда прошло достаточно времени, и сердце, наконец, вернулось в свой обычный ритм, меня затошнило. Бороться не было сил, поэтому я просто встала, отошла к кустам, и меня вырвало всем тем, что я сегодня ела.

Слезы снова закапали из моих глаз. Не осталось сил, и я не знала, где взять их. Впереди была лишь темнота и никакого спасительно света.

Я снова побрела по улицам. Теперь в городе не было ни души, а улицы так и пестрили разноцветными упаковками от чипсов и коктейлей, оставшихся после ночной жизни. Так что я была крайне удивлена, увидев чью-то фигуру впереди. Я была не в состоянии снова бежать или спасать свою жизнь, а потому просто направилась ей навстречу. Фигура не двигалась и стояла недалеко от света, который бросал один из немногих мною встреченных фонарей.

Я, наконец, приблизилась достаточно, чтобы разглядеть черты его лица.

Вы когда-нибудь чувствовали, как останавливается сердце, а потом вдруг начинает биться в тысячу раз сильнее? Я вдруг поняла, что сейчас умру, если не сделаю хоть что-нибудь. И я закричала. На всю улицу, так, что в некоторых домах зажегся свет. Мне не верилось, что я видела его. Нет, это было не возможно. Кто мог сыграть со мной такую злую шутку?

В нескольких метрах от меня стоял Алек. Он словно вышел из моего сна. На его обеспокоенном лице я видела, как сильно он волнуется за меня.

Я моргнула. Еще и еще, пока не поняла, что фигура никуда не исчезает. Но это было невозможно! Никак и никогда.

Но я не могла остановить себя. Сорвавшись с места, я бросилась к нему. И Алек продолжал стоять там, глядя на меня и словно смотря куда-то сквозь. Остался последний метр, и я прыгнула, так сильно надеясь обхватить его шею руками, что неистово закричала, когда со стуком ударилась лицом об асфальт.

Я до крови закусила губу, но вовсе не потому, что нос и подбородок начало саднить, а потому что его там все-таки не было. И не могло быть.

Я заставила себя обернуться, и представьте, каково было мое удивление, когда я увидела, что Алек никуда не делся. Он все так же стоял, повернувшись в мою сторону и озабоченно оглядывая мое лицо. Я вскочила и побежала к нему. Ничего, словно я приближаюсь к столбу.

Вытянув руку, я затаила дыхание, но ничего не произошло. Моя рука прошла сквозь его тело, не встретив никакого сопротивления. Даже никакого покалывания, никакого холодка или дуновения ветра. Словно я просто протянула руку вперед.

Я подняла взгляд на лицо Алека, и он смотрел на меня. Мои глаза наполнились слезами. Обнять его — это все, что я сейчас хотела, а потом была согласна на что угодно. Но он словно дразнил меня. Давая мне лишь понюхать десерт без возможности попробовать хотькусочек.

Алек не говорил ни слова. Я просто стояла рядом с ним и ревела от бессилия. Достаточно далеко, чтобы не чувствовать, что от его тела не исходит тепло.

Через несколько минут эйфория от его присутствия стала спадать, и ее место заняло ноющее чувство, которое так сложно было игнорировать. Оно раздражало слишком сильно, и мне пришлось выбраться из плена Алека на несколько секунд, чтобы разобраться, что мне хочет сказать мое внутреннее Я.

А оно, оказывается, кричало. Вопило так, что мне хотелось закрыть уши. Нужно было уходить, бежать, спасаться! Меня почти поймали, я почти пропала. Алек, или что это было, удерживал меня насильно, полностью закрывая мои внутренние инстинкты. Я не заметила, как нечто проникло в город и теперь уже передвигалось по улицам, словно черное, несущее смерть, облако.

Бежать, бежать, бежать. Я сорвалась с места, едва не подвернув щиколотку. Даже не оглянувшись на медленно пропадающего парня, я понеслась вниз по улице, обгоняя ветер. Теперь было все равно, что я уже пробежала больше, чем за все уроки физкультуры, теперь от этого зависела моя жизнь.

Но, черт, до чего же они были быстрыми! Я бежала, как олимпийская чемпионка, но расстояние между нами сокращалось быстрее, чем я успевала делать и пары шагов. Но я не могла остановиться, не могла физически, тело само несло меня прочь. Забыв про усталость, я ловко огибала углы домов и перепрыгивала через кусты, сокращая путь.

Я чувствовала их дыхание у меня за спиной и топот многочисленных лап.

Бежать, бежать, бежать.

Сзади раздалось отчетливое рычание. Может быть, кто-то подумал бы, что какая-то собака со двора сорвалась и побежала следом, но я знала, кто это был. Чувствовала. За мной шел враг.

Волки. Оборотни. Не важно, как вы назовете их. Я чувствовала в их жилах смешанную кровь. И силу. Может, поэтому я продолжала бежать так долго. Они питали меня, хотя и пытались уничтожить.

И их было много. Действительно много, словно было бы не достаточно одного, чтобы раздавить меня одной лапой. От чувства собственной беспомощности на глаза наворачивались слезы. Хотелось, словно в детстве, обидеться и сказать, что это не честно. Еще бы, отряд волков против семнадцатилетней девчонки!

Пока я читала про себя монологи, они достигли меня. Что-то сильное и невидимое сбило меня с ног, и я, не сумев сбавить ход, кубарем покатилась по асфальту, чувствуя, как сдирается кожа на локтях и коленках. Честно, боль волновала меня в последнюю очередь. По крайней мере, такая.

Когда голова перестала кружиться, я поднялась на ноги. Вокруг не было ни души. Первой мыслью было то, что я просто спотыкнулась, и ничего вообще не было. Но потом я почувствовала их присутствие. Они стояли в тени, в нескольких метрах от меня, не желая показываться на глаза.

— Давайте! Давайте! — истерически заверещала я. — Думаете, я не знаю, кто вы? Да черта с два! Ненавижу вас! Катитесь к черту отсюда! Что вам от меня нужно?!

Рычание послышалось где-то за моей спиной, а потом я уловила странный неслышимый сигнал. Словно волна, по которым передают информацию некоторые животные. Приказ, от которого рычание прекратилось.

— Я чувствую вас, — снова заговорила я. — Зачем вы прячетесь? Так сложно показать ваше истинное лицо? Хватит уже пугать меня, даже не давая шанса увидеть, кто это делает.

Снова рычание, на этот раз громче и ближе. Было слишком темно, и я, как бы ни старалась, не могла увидеть ничего.

А потом я почувствовала страшную боль в голове. Чувство было, словно кто-то пытается тонкой иголочкой высосать мои мозги.

Я закричала, хватаясь за виски и падая на колени. Нет, нельзя было сдаваться, нужно было придумать что-то. Нельзя было заканчивать все вот так.

Я поняла, что ведь и не пожила еще совсем. Я хотела сдать ЕГЭ, хотела получить аттестат и не спать всю ночь на своем выпускном. Я хотела выйти замуж. Хотела забеременеть, а потом долго бояться рассказать об этом мужу. А потом бы и у моих детей появились бы дети. Я ушла бы на пенсию, отправилась в кругосветное путешествие и умерла, вернувшись домой. Не здесь и не сейчас!

Но боль была слишком сильная, а я — слишком слабой. Тогда я просто закрыла глаза, взывая ко всему. Я хотела, чтобы семья и Алек знали, что я люблю их. Я так хотела сражаться ради них, но не могла.

С каждой секундой мыслей становилось все меньше, словно что-то сжигало их изнутри.

Я опустила руки. Слишком поздно.

А потом меня накрыла тьма, унося последнее «люблю тебя, мам» куда-то далеко-далеко.

Часть III. Глава 22

Я думала, что не проснусь. Было так тяжело пробираться через пустоту, словно это была смола. Абсолютно каждая моя попытка оканчивалась очередным провалом. Вроде бы совсем недалеко до света, а всего один неверный шаг, и ты снова падаешь в темноту. Летишь, летишь, пока не достигаешь того самого дна, откуда все начинается сначала.

Наверное, любой другой уже давно бы сдался, растворился в пустоте, поддался и проиграл. Но цена этого была слишком высока. Я не могла. Стоило только подумать о лице мамы, о теплом голосе отца, об Алеке, и сразу все, что ты делаешь, каждая попытка, все обретает смысл. Тогда я поняла, как важно, чтобы были люди, ради которых ты будешь сражаться за свою вроде бы маленькую жизнь до последнего.

Спустя вечность длинною в мгновение мне все-таки удалось коснуться спасительного света. Меня тут же пробрала дрожь, все тело сковал холод, а потом боль в голове. Пока я была внизу, ничего этого не чувствовалось, но я была рада. Ох, черт, как я была рада снова почувствовать свое тело.

Многие бы отшатнулись, упали снова, ибо боль действительно была сильная. Но я тянулась к ней, зная, что где она, там и жизнь. И у меня получилось.

Картина перед глазами начала меняться. В пустоте появлялось все больше прорезов, через которые я видела мир, покинутый мной однажды. Конечно, может быть, я и не умерла, ведь никакого тоннеля, ада или рая не было. Скорее всего, просто отключилась. Сильно и надолго. Но было приятно думать, что я смогла выпутаться из лап самой смерти.

Пустота замигала, на секунды сменяясь ярким светом, и я поняла, что в настоящей жизни начала моргать. Я попыталась поймать контроль над своими пальцами и сжать руку в кулак. Ничего не вышло, но я чувствовала, что они есть, где-то рядом, и скоро я смогу достигнуть их. Главное, не торопиться.

Не знаю, сколько прошло времени, но я все же смогла сфокусировать зрение. А вот пальцы почувствовать все еще не могла, хотя и ощущала под рукой что-то странное. Было состояние, словно в тело мне влили приличную дозу морфия, и я потихоньку пытаюсь избавиться от него.

Я не боялась. Ум действовал здраво, хотя, если судить по последним событиям, которые я помнила, то не сказать, что прям так уж здраво.

Постепенно ко мне вернулись мои пальцы, а потом и ноги. Вот уж когда действительно было больно. Мышцы буквально разрывались от напряжения. Я чувствовала, как каждую секунду клетки болезненно сокращаются. А еще они горели. Так сильно, словно вокруг них развели костер. После такой пробежки ночью, а потом бессознательного состояния, я, конечно, ожидала что-то подобное, но к такой боли была все же не готова.

Я сжала зубы, прикусив опухшую до размеров Анжелины Джоли губу. Ноги ломило, словно я долгое время провела на морозе, а потом с разбегу запрыгнула в горячую ванную. Единственной мыслью было: «Когда же это все пройдет». Я понимала, что не выдержу долго, и потом придется снова выбираться из пустоты.

Я дышала быстро и шумно, словно в легких мне что-то мешало. Боль постепенно угасала, и я, наконец, решилась осмотреть место, в котором нахожусь. Довольно трудно было повернуть голову на бок, и я с усмешкой подумала о том, сколько часов или даже дней лежу вот так вот без движения.

Прежде чем поворачиваться, я решила дать телу время и просто смотрела наверх. Но там ничего не было: словно пустота, только более телесная. Я понимала, что место должно быть полностью в темноте, но что-то, лампа или свеча, освещали его, отбрасывая причудливые тени на потолок. Только вот я не могла понять, что это был за потолок. Слишком низкий, темный, неровный и странный по своему виду.

Пришлось все-таки повернуть голову в бок, откуда шел свет. Это была маленькая свеча, стоявшая на полу, где я и лежала. Только это был не совсем обычный пол. Это была земля. И сразу за свечой также возвышалась земляная стена.

Я резко вернула голову в прежнее положение. Надо мной тоже была земля. Черная, влажная и довольно рыхлая. Еще один поворот в другую сторону, и снова земля. В метре от меня.

Если бы я могла встать, то сейчас же вскочила бы, закричала и принялась стучать по стенам, но у меня лишь вырвался тоненький всхлип.

Боже, боже, боже. Не могло такого быть, чтобы меня закопали заживо. Это слишком большая яма для могилы, да и кому в голову придет ставить в нее свечу.

«Они ведь знают, что ты проснешься, вот и решили помучить тебя зря» — зашептал голосок в моей голове, но я не хотела его слушать.

Паника разлилась по моему безвольному телу. Я всегда боялась замкнутых пространств, никогда не могла находиться в слишком людном, а тем более закрытом месте. Сейчас сбывался один из моих самых ужасных кошмаров.

Что может быть хуже погребения заживо? Когда ты еще можешь думать, но ничего не можешь поделать с этим. Когда ты тонешь, горишь или, может быть, тебя убивают, то у тебя всегда есть шанс выбраться.

Я тихо заплакала, хотя слезы и не выступили на глазах. В моем беззвучном всхлипе слышалась мольба. Все, что угодно, только не это!

Я лежала и лежала, смотрела в потолок и в стены, пока, наконец, первоначальная паника не прошла, и я не начала думать более благоразумно. Вообще, мне стоило хотя бы сказать спасибо за то, что я не мертва.

Приложив неимоверные усилия, я заставила себя подняться на локти, а потом и вовсе села. Пятая точка не болела у меня так сильно даже тогда, когда на физкультуре в наказание нас заставили приседать сто раз. Но делать было нечего, и я стала двигаться дальше. Подползла к свече и задумалась, тушить ее или нет. В конце концов, горящая свеча тратила кислород, а я не знала, как много его здесь осталось. Но перспектива оказаться в полной темноте совсем не вдохновляла.

Я прислонилась спиной к стене и несколько минут просидела так, закрыв глаза, а потом принялась карабкаться по ней, пытаясь подняться на ноги. Признаюсь, со стороны это, наверное, выглядело смешно, но мне было ой как далеко до шуток.

Встав, я долго выравнивала свое дыхание, а потом попыталась сделать несколько шагов. И снова едва не упала. Может быть, у меня было что-то сломано, может быть, я потянула все мышцы, которые только можно, но так или иначе, идти было очень тяжело.

Немного похныкав, я принялась нарезать круги по своей камере, понимая, что для того, чтобы выбраться отсюда, нужно хотя бы разработать мышцы. И правда, с каждым пройдены кругом тяжесть в ногах пропадала, словно от меня отвязывали пятикилограммовые мешки с песком.

Когда тело проснулось, встал более сложный вопрос. А как, собственно, вообще от сюда можно выбраться? Начать рыть тоннель через потолок? Но достать до него можно было только с прыжка.

Я побродила еще немного, досконально изучив каждую стеночку вдоль и поперек. Ничего. Никакой зацепки, которая помогла бы мне, никакого направления, подсказки, словно меня действительно бросили здесь умирать.

И снова у меня не получилось заплакать. Похоже, в организме было слишком мало воды, чтобы тратить ее на бессмысленные слезы. Я просто сгорбилась, опустила голову и плечи, зажмурила глаза и подумала о свежем воздухе. О запахе леса после грозы, о бесконечном поле и морских волнах. Губы затряслись. Должен был быть какой-то выход!

— Пожалуйста, — прохрипела я. Голос вернулся ко мне. — Пожалуйста, не оставляйте меня здесь! Кто-нибудь! Пожалуйста! Спасите!

С каждым словом мой голос становился все громче, четче, так что под конец я уже смогла кричать.

— Помогите! — кричала я, с ужасом наблюдая, как звук растворяется в земляных стенах. — Вытащите меня! Пожалуйста! Я не хочу умирать! Прошу вас! Кто-нибудь! Помогите!

Слова, слова, слова. И ничего в ответ. Конечно, кто мог услышать меня здесь. Кроты? Вряд ли они пожалели бы меня и вырыли проход наружу.

Я принялась колотить стены. Несколько минут одну, потом вторую. Мои кулаки оставляли смешные следы на земле, но она не поддавалась. Не прогибалась, не осыпалась.

— Нет, — закричала я, опускаясь на колени. — Нет, пожалуйста, нет!

Сзади вдруг послышался шорох, и я подумала, что у меня начались галлюцинации, пока что-то не ударило меня по ноге. Я резко обернулась, игнорируя предупредительные сигналы тела, и не удержалась от крика. Одна из стен, по которой я совсем недавно так сильно била кулаками, осыпалась. За ней, немного скрываясь в тени стояли два огромных бурых волка и средних лет женщина посередине.

Я резко выдохнула, делая шаг назад. Не то, чтобы я была действительно так сильно удивлена увиденным. Скорее, напугана, потому что выглядели они угрожающе. Волки оскалили пасти, в которых виднелись ряды острых белых клыков. Женщина была в коричневом кожаном облачение, которое показалось мне странно знакомым. И потом я вспомнила, что точно такое же надела на себя Кассилия в моем сне. Только сейчас за спиной у женщины торчали рукоятки двух мечей.

Увиденное странно подействовало на меня, и я не смогла остановить поток глупостей, который полился из моих уст.

— Так это все сон! — радостно завопила я, отчего женщина удивленно выгнула бровь. — Ох, слава Богу! Я так боялась, так боялась! Это место, стены, земля. Так это все сон! Вы рады, что это только сон?

В ответ мне последовала тишина.

— Почему вы не радуетесь? — негодующе продолжила я, несмотря на удивленный голос сознания где-то глубоко в моих бредовых мыслях. — Это ведь только сон! На самом деле, я сплю! Сплю дома, рядом с папой и мамой.

— По-моему, у нее начался припадок, — покачала головой женщина, а в ответ ей послышалось короткое рычание.

— Припадок? Что вы! — рассмеялась я. — Я просто сплю! Никто не хоронил меня и не гнался за мной.

Женщин покачала головой, устало поглядывая на своих волосатых собратьев.

— Мне нужно проснуться. Как это сделать? Доказать самой себе, что вас не существует?

Идея показалась мне отличной, и я двинулась на пролом, в то время как вменяемая Женя в моей голове приложила ладонь к глазам, лишь бы не видеть этого. Я сделала шаг назад и побежала прямо на волков, действительно думая, что смогу проскочить насквозь, как совсем недавно проскочила сквозь Алека. Но путь мне преградила стремительная вытянутая фигура, а потом я оказалась летевшей в обратном направлении. Я больно врезала в стену, и голова снова закружилась. Мой идеальный план с треском провалился.

— Успокоилась, девчонка? — нетерпеливо спросила женщина.

— Так это все-таки не сон, да? — мертвым голосом спросила я.

— Наконец-то! Дошло! Добро пожаловать в наш мир!

Я поднялась на ноги, потирая макушку. А мысли действительно встали на свои места, и мне уже было стыдно за все то, что я наговорила и сделала.

— В ваш мир? — переспросила я.

Мой вопрос любезно проигнорировали.

— Ты пойдешь с нами, — грубо сказала женщина, сильно хватая меня за руку, где, наверняка, потом останется синяк.

— Куда мы пойдем?

— К предводителю.

— Что?

— К вождю.

— Так гораздо понятнее, — съязвила я.

— Тебе и не нужно понимать, — отрезала она.

И меня вывели из земляной клетки.

Впереди расстилался обычный земляной тоннель, насквозь пропахший сыростью. В высоту он был таким же, как и моя камера, но далеко уходил вдаль, словно его действительно прорыли кроты или мыши или еще кто-то. Из стен временами торчали корни, и на самых толстых из них висели факелы, так что я чувствовала себя словно на съемках какого-то фильма.

Не сказать, что идти было сложно, просто я еще не до конца оправилась от обморока, и ноги заплетались. Женщина временами поддерживала меня, раздраженно бормоча про то, что я их задерживаю.

Мы шли по этому тоннелю довольно долго. Похоже, меня решили поместить в самую дальнюю, всеми забытую камеру. Один из волков шел на несколько шагов впереди, а другой сразу за мной, и из-за этого на шее я чувствовала капельки влаги от его дыхания. А еще от них пахло. Просто невыносимо, я буквально задыхалась. Запах казался чужим, неправильным, я не должна была находиться рядом с ним.

Наконец, впереди я увидела что-то, что было явно сделано не из земли. Это была дверь — во всю длину стены, деревянная, мутного зеленого цвета с железными оправами и ржавым засовом. Я удивленно выгнула бровь.

— Меня что, туда теперь засунут?

— Нет, — отрезала женщина, отпирая засов. — Там лежит приготовленная для тебя одежда. Переодевайся.

— И не подумаю, — тут же ответила я. — С какой стати? Может, я хочу остаться в своей одежде?

Тут, конечно, я немного перегнула палку, потому что от моей одежды в принципе почти ничего не осталось. Футболка — рваная в нескольких местах, отчего весь мой живот был голым. Джинсы — грязные, мокрые и, бог знает, чего еще. И все это пахло моим потом и моей кровью. Мне было жутко некомфортно, но я хваталась за любую возможность воспротивиться им.

— Ты не можешь явиться к предводителю в таком виде.

— Он, что, такая прям уж большая шишка?

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, дурная девчонка, — злобно прошипела сквозь зубы волчица. — Делай, что тебе велят!

— Или что? — скрестила я руки на груди. А что? Все равно терять уже было нечего. — Будете пытать меня, пока я не надену вашу чертову одежду?

Женщина резко схватила меня за волосы, от чего я тихо вскрикнула. А потом она с силой швырнула меня в отрытую дверь, и я упала на кровать. Послышался щелчок — дверь закрыли на засов.

— У тебя пять минут! — раздалось за дверью.

Я вскочила, пытаясь гневным взглядом расплавить дверь.

— К черту, — злобно процедила я, оглядываясь.

К моему удивлению, это была простая комната. Она была небольшая, квадратная. В центре стояла кровать, а по бокам — шкаф и зеркало. На земляном полу лежал ковер, а вот стены ничего не закрывало, и они неуместным коричневым пятном портили всю картину.

С правой стороны кровати что-то лежало, и я с любопытством подошла туда. Это было платье: зеленое, ситцевое, довольно длинное. Я подняла его, что бы лучше рассмотреть. На нем были узоры в виде спиралей и переплетений, которые образовывали нечто, вроде цветов. Оно было невероятно легкое, с длинными рукавами, расклешенными в конце так, что если бы я его одела, то моих рук не было бы видно. Платье должно было облегать талию, а потом волнами ниспадать к самым ногам. На груди была сеточка, а под ней — светло-желтая немного грубая ткань.

Платье мне понравилось. Однажды, я даже хотела записаться в театр, чтобы играть в нарядах, вроде этого. Но я не могла его надеть, не хотелось быть покладистой.

Рядом с платьем также лежала расческа, от которой я отказаться не смогла бы ни за что. Немного дрожа, я подошла к зеркалу и с ужасом не узнала свое лицо в отражение. Правая щека припухла, на ней проступал синяк, верхняя губа лопнула, на шее многочисленные порезы. Похоже, мне действительно хорошо досталось.

Я долго раздирала свои волосы, выпутывая из них все, что можно: травинки, веточки, камешки, будто меня волосами водили по земле.

Меня раздирало любопытство, поэтому я быстро подбежала к двери и прислушалась. За ней явно никого не было. Тогда я стянула с себя футболку. В зеркале отразилось костлявое тело, сплошь покрытое синяками и порезами, некоторые из которых до сих пор не закрылись. Мой лифчик порвался, и, похоже, кто-то снял его. Я боялась даже думать о том, кто мог сделать это.

Глядя на то, что со мной случилось, я подавила желание плакать. Мои кошмары воплощались в жизнь, а я ничего не могла поделать с этим, даже не могла никому сказать, насколько мне страшно и больно.

За дверью вдруг послышались шаги, и я быстро надела футболку. Раздался звук отпирающегося засова, а потом в комнату вошла девочка. Темноволосая и кареглазая, чуть ниже меня ростом и немного полноватая. На ней было платье, почти такое же, как и то, что ожидало меня, только короче, почти по колено.

— Привет, — поздоровалась она, отчего я немного смутилась. Я уже как-то отвыкла, чтобы со мной разговаривали вот так просто.

— П-привет, — пробормотала я в ответ.

— Меня послали тебя одеть, — доложила девочка, проходя мимо меня и усаживаясь на кровать. — А то Ева говорит, ты тут психуешь.

— Ничего я не психую, — гневно воскликнула я. — Не нужна мне твоя помощь!

Все первичное влечение и интерес пропали. Мне уже не хотелось находиться с ней рядом.

— Ой, да ладно тебе, — закатила глаза темноволосая. — Не вижу смысла во всем этом. Ты хоть себя-то видела? Тебе тут одолжение делают, одежду нормальную дают, а ты еще строишь из себя кого-то.

— Это, — я указала на платье. — Не нормальная одежда! Вы меня для своего предводителя хотите нарядить. А я не собираюсь угождать ему.

— Это, как ты говоришь, — язвительно прошипела девчонка. — Нормальная одежда для нас. Привыкай.

— И не подумаю.

Мне вдруг странно понравилось ругаться с ней. Я не собиралась отныне скрывать ничего, что чувствую.

— Меня Алина зовут, — тем временем как ни в чем не бывало сказала девочка.

— Алина? — переспросила я, потому что мне вдруг показалось, что это звучит как-то ненормально.

— Удивляешься?

Я немного смутилась.

— Мои родители любят русские имена. Можешь звать меня Линой, хотя ты, насколько я знаю, сама из России.

— Я Женя, — неуверенно произнесла я, стараясь на своем имени как можно тише понизить голос.

— Я знаю, — ответила Алина, и мои желания не выдавать себя полетели к чертям. — Ты одеваться-то собираешься?

— Не хочу надевать платье, — промямлила я.

— Врешь. Я чувствую, как меняется твое настроение. Ты врешь, как человек, слишком просто для распознавания.

Я пропустила мимо ушей ее слова насчет человека.

— Ладно, ладно! Хочу я надеть это платье, но не стану делать этого, потому что ваш предводитель этого хочет.

— Конечно, ты можешь не надевать это платье. Давай, валяй, прояви свою гордость, или как это называется. Только вот кому от этого хуже-то будет? Мне лично абсолютно все равно, хоть ты в шкуру медвежью завернись и гуляй по сорокоградусной жаре! Хотя, честно говоря, от тебя попахивает.

Я залилась краской, а Лина громко и басисто рассмеялась.

— Ладно, твоя взяла, — проворчала я.

— Отлично, давай вставай и раздевайся, я помогу тебе одеться. На самом деле тут все не так легко, как кажется.

Я встала и покорно сняла с себя все, оставив только светло-голубые кружевные трусы. Смысл был стесняться в моем положении? Зато Алина немного смутилась, глядя на мое изувеченное тело, а я испытала прилив злобной радости. Пусть видит, что со мной сделали ее… Братья?

Девчонка одела меня через несколько минут, и я сделала несколько шагов, чувствуя, как странно платье облегает тело.

— Иди посмотрись в зеркало, — велела Лина. — И нам уже пора выходить, пока мне Ева голову не оторвала.

Я послушно подошла к зеркалу, слишком растерянная, чтобы снова спорить. Через него на меня глядела знакомая незнакомка. Я, а вроде бы и героиня средневековых романов. Платье потрясающе сидело на моем теле, подчеркивая тонкую талию и делая грудь даже более объемной, чем лифчик с приличным пуш-апом. Зеленый цвет потрясающе гармонировал с рыжими прядями волос, которые волнами спускали по моей спине.

— Красавица, красавица! — фыркнула Алина. — Пойдем уже.

Я отвернулась, бросив последний взгляд на свое отражение. Мы вышли из комнаты, где девочка снова передала меня Еве и двум волкам и ускакала прочь. Я вдруг страстно позавидовала ее возможности делать то, что вздумается.

— Наконец-то, — холодно произнесла женщина. — Я думала, ты там вечность просидишь.

— Было бы мое желание, просидела бы, — парировала я. — Ну, давайте, ведите меня к вашему предводителю. Посмотрим, кто это вообще.

Оба волка явно напряглись от моих слов, но Ева примирительно махнула им рукой, улыбнувшись мне слишком сладкой улыбкой.

— Посмотрим-посмотрим.

И мы двинулись в путь. Немного вперед, а потом вправо. Ничто и никто не повстречался нам на пути, только корни и факелы, слабо освещающие помещение. Слишком тускло и уныло, все настроение, будь то это радость или злость, сводилось здесь на нет. Я чувствовала, как груз мыслей давит, мешая идти.

Наконец, впереди показался свет. Самый настоящий свет. Я едва не закричала от радости, но удержалась, заметив, как посмотрела на меня Ева.

Мы вышли к лестнице и стали подниматься по ней. Животные выстроились по бокам от меня. Неужели кто-то считал меня опасной?

Первый волк уже скрылся в ослепительном свете, когда Ева вдруг остановилась и обернулась ко мне.

— Закрой глаза, — приказала мне она.

Я сделала это на автомате, и поверх них тут же легла какая-то ткань, появившаяся из ниоткуда. Открыть глаза снова не получилось, и я догадалась, что они хотят, чтобы я не видела дорогу, по которой меня ведут. Что ж, я против ничего не имела, прекрасно зная, что при всем желании, не выберусь даже из земляного лабиринта.

Несмотря на повязку, в мои глаза хлынул свет, и я расправила плечи, стараясь впитать его в каждую клеточку тела. Мы быстро зашагали по ровному полу, постоянно сворачивая в разных направлениях. Вокруг меня слышались голоса: кто-то шепотом переговаривался, и я представляла, как они тычут в меня пальцами. Я старалась идти прямо и держать спину ровно. Пусть видят, что я не какой-нибудь убитый горем узник, а вполне достойный противник, как бы смешно это не звучало.

Мы остановились через несколько поворотов, и послышался скрип двери, а потом тихие голоса начали переговариваться.

— Что он сказал? — я узнала шепот Евы.

— Говорит, что примет ее через несколько минут, ему нужно настроиться для… — ответил другой голос.

— Шш, заткнись, — прервала его моя знакомая.

Я попыталась мысленно закончить ее слова, но ничего не вышло. Настроиться для чего ему было нужно?

Ох, как много всего, и как слабо работал мой мозг. Тем временем шепот возобновился, но теперь я различала только обрывки фраз, словно говорящие отошли на пару шагов.

— … нет она не… — смогла различить я, и поняла, что говорят они обо мне.

— Да ты брешешь! — довольно громко заявил мужской голос, и на него тут же зашикали.

И снова шепот.

— … ничего не помнит…

Шепот.

— …давно бы уже использовала…

— …повезло…

Потом шепот резко прекратился.

— Заводите ее.

Меня тут же кто-то подхватил под локти и буквально занес в комнату. В то же время другие руки уже снимали с меня повязку.

Глава 23

Передо мной был зал: красиво обустроенное помещение, где много места и света. Я думала увидеть что-то вроде пыточной камеры, но вместо того попала в сказку. Зал был широким, с гладкими светло-серыми каменными стенам, по бокам стояли заставленные едой столы, накрытые скатертью цвета золота, с подсвечниками и графинами с красной жидкостью. Вино или кровь?

Пол тоже был каменным, с красивыми узорами, сплетающимися в центре помещения в прекрасное солнце. Даже через обувь я чувствовала исходящую от него прохладу. Потолок находился от меня в метрах четырех, его поддерживали огромные деревянные балки, на которых были вырезаны едва заметные узоры.

После земляной клетки зал казался мне необычайно широким, и я представила, как тут проходят настоящие балы. С музыкой, прекрасными платьями и важными разговорами. На секунду мне показалось, что рядом находятся не оборотни, а таинственные графы и короли, собравшиеся вместе на каком-то торжестве.

Единственный недостаток — здесь не было окон, а я очень сильно люблю естественный свет. Зал освещался огромной золотой люстрой с сотней свечей, подвешенной к одной из балок.

Под люстрой стоял мужчина, на которого мне, наверное, следовало бы обратить внимание в первую очередь. Он был большим и в длину, и в ширину, но язык никогда бы не повернулся назвать его толстым. На нем просто было много мышц, и от этого он выглядел чуточку грузным и неповоротливым.

Одет мужчина был в черный кожаный костюм, на ремне с правой стороны свисали ножны, в которые был вдет меч. У незнакомца были черные с легким синеватым оттенком, как его одежда, волосы и пронзительные, далеко расположенные друг от друга, зеленые глаза. Кожа бледная, на щеках проглядывает легкая черная щетина. Брови черные и слишком густые, немного большой нос. Если бы не морщинка, плотно залегающая между бровей, я бы посчитала его произведением искусства.

В нем не было той утонченной, молодой красоты, на которой играют режиссеры подростковых фильмов, даже наоборот, я бы дала ему чуть больше сорока. Но эта грубость и спокойная властность привлекали. И мне тут же захотелось узнать, кто это.

Точнее, я знала, что это тот самый предводитель, но мне хотелось большего. Услышать нотки его голоса, манеру общения, увидеть, как он двигается, выгибает бровь от удивления. Если честно, мне самой стало неловко от такого внезапно нахлынувшего любопытства.

К моему раздражению, мужчина не двигался с места, не моргал, чтобы только не мешать мне глазеть на него. Я тут же опустила взгляд.

— Так, так, так, — проговорил он глубоким и словно немного знакомым голосом. — Женечка.

Я хотела съязвить на тему, что только папе позволено называть меня Женечкой, но почему-то не смогла сказать ему таких слов, и поэтому просто промолчала, не желая здороваться.

— Мое имя Аргос, и я несказанно рад нашей встрече.

Никакого Пети, Вани или Миши я, конечно, не ожидала, но имя Аргос ввело меня в легкий ступор.

— Ты молчишь. Отчего же? — ласково поинтересовался вождь.

— А что я должна говорить? — тихо спросила я.

— Расскажи, как ты себя чувствуешь.

— Ужасно.

Аргос вытаращил глаза от удивления, но я так и не смогла разобрать, играет он или нет.

— С тобой плохо обращались, сокровище мое?

— Да… И нет, — неуверенно ответила я. — И да, и нет. Дело не в этом. Все тело ужасно болит, особенно ноги.

— Прости, ты сама убегала от нас.

Я вспомнила ночь, когда меня похитили, и вздрогнула. Страх снова проник в меня через воспоминания, и мне поскорее захотелось выбраться отсюда.

— Зачем я здесь?

— Хочешь выпить? — спросил Аргос, делая вид, что совершенно не услышал моего вопроса. — У нас просто потрясающие вина! Тебе тут же станет легче, я обещаю, сладкая моя.

— Вино? Мне семнадцать!

— Забудь эти глупы темы, связанные с земными. Они наводят на меня тоску.

— С земными?

— Не слишком уважаю людей, несмотря на свои корни, — покачал головой предводитель.

Я громко застонала, закрывая лицо руками.

— Золото мое, тебе плохо? — раздался испуганный голос где-то у меня над ухом.

— Я вообще ничего не понимаю! — закричала я, не убирая рук. — Хоть кто-нибудь может объяснить мне хоть что-нибудь? Это просто не выносимо! Моя голова сейчас взорвется!

— Ну, успокойся, сладкая, — ласково сказал Аргос, положив руку мне на макушку.

Я тут же вывернулась и встала в нескольких метрах от странного типа. Теперь он не казался таким уж привлекательным. Наоборот, меня уже начало подташнивать. Его манера называть меня «сладкой», а уже тем более его смазливая улыбка, начинали действовать мне на нервы. Аргос словно напомнил мне педофила с тяжелой душевной травмой.

— Не молчи, красавица, — примирительно поднял руки предводитель. — Мне совсем не нравится, когда у тебя такой печальный вид. Твои глаза теряют все замечательные огоньки и перестают сиять.

— Отпустите меня.

— Нет, — мягко, но быстро возразил мужчина.

— Вы не сможете удерживать меня здесь вечно! — закричала я.

— Успокойся, моя маленькая девочка, скоро ты привыкнешь и будешь чувствовать себя как дома.

Я вскинула руки и подняла голову, страдальчески глядя в потолок.

— Да вы, похоже, с ума сошли, — злобно проговорила я. — Я в жизни не буду чувствовать себя здесь как дома, черт возьми!

— А сейчас тебе бы следовало прикусить язык, — покачал Аргос головой. — Учись проявлять уважение к тем, от которых зависит твоя жизнь. Ты должна слушаться меня.

— И не подумаю.

— Вздорный нрав, мне нравится! Никогда не любил тех, кто не имел собственного мнения. Ты правильно делаешь, никогда не нужно подстраиваться под других.

— Поэтому я и не собираюсь подстраиваться под вас! — снова закричала я.

Он, похоже, пытался либо окончательно разозлить меня, либо свести с ума. В нем я видела потенциального врага, и не могла примириться с мыслью, что когда-либо буду относиться к нему по-другому. Его ехидная улыбка заставляла мои кулаки сжиматься.

— Как тебе, кстати, платье, Женечка? — спросил мужчина, переводя тему и сразу делаясь спокойным. — Оно тебе очень идет. Зеленый — явно твой цвет, как бы странно это не звучало.

— Я люблю синий, — отрезала я.

— Да, он подходит к твоим глазам, но не к волосам.

Я вздохнула.

— Зачем вы позвали меня сюда?

— Хотел взглянуть на тебя своими глазами, — удивленно ответил Аргос, словно это было само собой разумеющееся. — Когда мои ребята принесли тебя, ты выглядела просто ужасно, и я так боялся, что ты не оправишься! Как я счастлив, что ты чувствуешь себя лучше.

— Могли бы тогда не издеваться надо мной так сильно, раз сейчас вдруг начали заботиться — фыркнула я. — У меня все тело в синяках.

— Волки, что с них взять. Мне очень жаль, дитя.

Медленно Аргос приблизился ко мне, и я едва смогла подавить желание броситься наутек. Слишком отталкивающими были его черты лица сейчас, а от запаха я и вовсе не могла нормально дышать. Он медленно дотронулся до моей щеки, в месте, где был синяк, и я почувствовала, как волна отвращения прошлась по всему телу. Ему нельзя было касаться меня! Неправильно, мерзость!

Я резко дернулась назад, отскочив к одному из столов, но он проворно последовал следом. Схватив мою левую руку, Аргос вперил в меня испытывающий взгляд. Дальше я доверилась инстинктам, потому что недавно пришла к выводу, что только они и помогают в таких ситуациях. Предводитель явно разыгрался, а я не знала, что делать. Не сводя с него глаз, я правой рукой нащупала подсвечник и со всей силой обрушила его мужчине на голову. Послышался звон, и я оказалась на свободе, хотя Аргос не упал и даже не прикоснулся к больному месту. Я продолжала сильно сжимать оружие в руках.

С самого начала было ясно, что со зрелым мужчиной мне, конечно же, не справиться, но одна лишь мысль о его руках, касающихся моей щеки, не давала опускать подсвечник.

— Женя, Женя, — медленно произнес он, поправляя свой костюм и небрежно смахивая капельку крови, которая почти докатилась до его подбородка.

— Не подходите! — крикнула я, выставляя оружие вперед.

Глупо, у него-то ведь был меч, хотя Аргос и не собирался использовать его. На лице предводителя читалось раздражение, словно он не ожидал столько смелости от назойливой мухи.

Мужчина сделал шаг в мою сторону, и я лишь сильнее сжала в руках рукоятку подсвечника, отчего костяшки на пальцах почти полностью побелели. Я осталась на месте, но не потому, что вдруг решила, что убегать — это низко, просто сзади меня был стол, и бежать, собственно, было некуда.

— Опусти это, Женя, только ведь себе хуже сделаешь.

— Хуже уже некуда! — уверенно прошипела я в ответ.

— Вот как? — расстроено произнес Аргос. — Не думал, что ты считаешь меня худшим вариантом.

На самом деле, нет. Он не был так уж плох, когда стоял в метрах десяти от меня, молчал и уже тем более не пытался прикоснуться ко мне. Без соблюдения этих пунктов, Аргос, наверное, действительно был самым последним вариантом в списке «Где и с кем я хочу быть».

— Не расстраивай меня, Женя.

Аргос протянул руку, и я тут же ударила по ней подсвечником со всей силы. Один из концов до крови содрал кожу. Мужчина зашипел от боли, и я попыталась ударить его в лицо, но он резко перехватил точно направленный подсвечник и вырвал его из моих рук.

Швырнув его в сторону, Аргос гневно посмотрел на меня. Рана на его руке набухла, и из нее уже сочилась кровь, стекая по пальцам и падая на идеально чистый пол.

— За каждый необдуманный поступок положено наказание, Евгения. Если я мог простить тебя в первый раз, то сейчас ты показала мне свое неуважительное отношение.

Я только и успела, что прикрыть голову руками, как он уже оторвал меня от земли, и я почувствовала свист ветра в ушах. Потом глухой стук и темнота на несколько минут. С легкостью, будто я весила не больше килограмма, Аргос поднял меня над землей и ударил о противоположную стену.

Пытаясь подавить летающие вокруг головы самолетики, я лихорадочно пыталась найти выход. Это был не Саша, не Вадим и даже не тот бомж, с которым я подралась во дворе. Несмотря на мои прошлые победы, драться со здоровенным мужиком было сродни безумию.

Аргос терпеливо ждал пока я приду в себя и поднимусь, а потом подскочил и прижал к стене, на которой я заметила небольшое красное пятно. В месте, куда до этого впечаталась моя голова. Только тогда я поняла, что затылок стал влажным.

— В тебе слишком много бунтарства, но я постараюсь искоренить его все. Для начала, я должен узнать, как много ты знаешь, земная.

Его слова не сказали мне ни о чем, и потому я была не готова к тому, что он собирается делать. Аргос навалился на меня всем телом, не давая не единого шанса на побег, а потом приставил указательные и средние пальцы рук к моим вискам.

Я не понимала, чего он добивается, и лихорадочно пыталась вырваться, кожа буквально горела от его близкого присутствия. Некоторое время ничего не происходило, а потом я вдруг почувствовала, словно что-то лезет в мою голову. Это не было больно, это было до жути неприятно, словно тебе заморозили определенный участок тела и делают операцию. Я ощущала, как руки Аргоса медленно двигаются через кожу, все дальше и дальше проникая в мой мозг.

Я напряглась, пытаясь всеми силами помешать Аргосу проникнуть в мое сознание, но от этого сделалось только больнее.

Мужчина стоял, закрыв глаза, и что-то тихо шептал на незнакомом языке. Я попыталась использовать его полубессознательное состояние и стала вырываться с двойной силой, но тело предводителя словно превратилось в камень.

— Пожалуйста, не надо, — по-детски захныкала я, морщась от неприятного чувства в голове.

Чтобы отвлечь внимание, я стала думать об Алеке, вспоминать все наши счастливые моменты вместе, а потом перешла на семью. Улыбка мамы, взгляд отца, смех сестры. Потом лицо Софьи: как она смотрела на меня, когда я хорошенько врезала Вадиму.

Вдруг я почувствовала, что руки Аргоса замерли, не в состояние продвинуться дальше. Положительные мысли защищали мою голову, создавая странный, словно резиновый, белый барьер.

Аргос тоже понял это и принялся с удвоенной силой прокладывать себе путь, желая схватить как можно больше моих воспоминаний. Но я только мысленно посмеялась в ответ — я нашла ключ к спасению.

Лицо Алека, лицо моего Ангела. Я представляла его улыбающимся и гордящимся мной. Парень протягивал ко мне руки, приглашая в свои теплые объятия, и я бежала навстречу ему по ромашковому полю. Вот Алек подхватывает меня на руки и начинает кружить. Мы смеемся, и наш смех звонко слышится до самого горизонта. Мы танцуем, бегаем друг за другом, а за нами из леса выпрыгивает и весело мчится улыбающийся лис. Странно, что он вдруг появился в моих мыслях, потому что думать ни о чем таком я не планировала. Зверь словно пришел вытаскивать меня из плачевного положения.

Его присутствие дало мне столько сил, что я невольно удивилась. С мыслями об Алеке я медленно выталкивала руки Аргоса из моей головы, но стоило только появиться таинственному зверю, как руки предводителя резко оказались почти у самого края.

— Тебе не выиграть эту битву, — злобно прошипела я, не открывая глаз.

Я знала, что Аргос слышит меня и понимает, что я говорю правду. Предводитель больше не попытался продвинуться дальше, а медленно вытащил руки из моей головы.

Стоило ему прекратить контакт, как я едва не повалилась на пол от усталости. Аргос, к моему удовольствию, тоже выглядел крайне изнеможенным.

— Глупая девчонка, — задыхаясь, словно после долгого бега, проговорил он. — Ты чуть все не испортила, ты понимаешь это, нет?

— У вас нет прав ни на мою голову, ни на мои воспоминания, — твердо проговорила я в ответ.

— Я все равно узнал достаточно.

— Что же?

— Что ты обычная земная. Тебе ничего не известно о нашем мире. Никакой угрозы от тебя не идет.

— Да ладно? — воскликнула я. — Да вы шутите! Я, наверное, не говорила вам об этом каждую минуту, пока находилась здесь!

— Вера дела съестное, — покачал головой Аргос.

Я глубоко вздохнула и слабо оттолкнула его, вырываясь на свободу. Тело благодарно откликнулось, словно все это время я была прижата каким-нибудь гниющим трупом. Головокружение постепенно проходило.

— Тебе нужно поесть, Женечка, — мягко сказал предводитель, видя, как я борюсь с усталостью. — И поспать.

— Что вы со мной сделали? — спросила я, стараясь как можно лучше скрыть нотки любопытства под недовольством. Пусть уж он лучше думает, что я в ярости.

— Копался в твоей памяти. Очень выматывающая процедура для обоих сторон.

— И как же?

— Слишком много вопросов, — покачал головой Аргос. — Не думаю, что тебе стоит знать это. Все равно не поймешь, если я скажу.

Я ухмыльнулась, видя тревогу в его голосе.

— Боитесь, что я применю такую штуку на ком-нибудь из ваших оборотней? — язвительно спросила я.

— А ты считаешь себя такой одаренной?

Хороший вопрос, на который я ответа не знала, но зато уже нашла способ выкрутиться.

— Зачем-то же вы меня здесь держите.

— Умно, — усмехнулся Аргос.

— Спасибо.

Мы слабо улыбнулись друг другу, как заклятые враги, которых заставили заключить мирный договор для всеобщего блага. После проникновения в мою голову предводитель странно изменился. С его лица исчезла та смазливая улыбка, так сильно бесящая меня до контакта, он больше не называл меня «его девочкой» или «сладкой». Аргоса словно подменили, теперьпередо мной был человек с жесткими чертами лица, терпеливый и расчетливый.

— Можно мне идти? — спросила я, когда пауза ну уж слишком затянулась.

— А ты знаешь, куда идти, Женя? — с иронией ответил вопросом на вопрос предводитель.

— Ну, я так полагаю, идти мне обратно в эту земляную клетку.

Я вспомнила о месте, где совсем недавно пришла в себя, и слегка вздрогнула. Не очень-то хотелось возвращаться в «могилу», насквозь пропахшую сыростью и гнием.

— Хоть ты и не была хорошей девочкой, назад ты пока не вернешься — покачала головой Аргос. — До следующей оплошности. Если их не будет, однажды ты сможешь поселиться в моей комнате.

Он выразительно взглянул на меня, и я даже не стала скрывать своего отвращения. Даже не задумываясь о том, что Аргос имел в виду, я почувствовала, как желудок скрутило и появились позывы к рвоте.

Предводитель лишь громко рассмеялся, глядя на мою реакцию.

— Не волнуйся, тебе еще долго жить до этого.

— Надеюсь, что не доживу, — через зубы ответила я.

— Ты даже не представляешь, насколько права и неправа одновременно!

Я состроила гримасу, даже не глядя в сторону темноволосого мужчины.

— Ева! — вдруг закричал Аргос, и от его голоса стены в зале зашатались.

Я стала лихорадочно думать о том, что сделала не так и зачем он зовет сюда мою надзирательницу.

Волчица показалась в дверном проеме практически моментально. Бросив на меня быстрый взгляд, она слегка склонила голову перед Аргосом и вежливо спросила:

— Прикажете отвести ее назад?

— Нет, отведите нашу гостью в нижнюю спальню. Только перед этими накорми ее и позволь принять душ. — При этих словах он выразительно взглянул на Еву, и та кивнула.

— Хорошо, предводитель.

— Ах, да, и прикажи привести мне Айолу, — добавил мужчина.

— Маркос приведет ее, — кивнула волчица и сделала мне знак рукой, чтобы я подошла.

Я медленно прошла мимо Аргоса, словно боялась, что предводитель вдруг схватит меня, а потом быстро встала за спиной у Евы. Она еще раз поклонилась, и мы вышли из комнаты. Навстречу нам шел мужчина в возрасте, с морщинками и длинной темно-коричневой щетиной на лице. Он вел молодую девушку, чуть старше меня, но почти такого же маленького роста. Бедняжка едва переставляла ноги и выглядела ужасно несчастной. Ее светлые волосы были мокрыми от пота и неухожено спускались немного ниже лопаток. Все это я заметила сразу после того, как смогла оторвать взгляд от ее живота. Девушка была беременна, причем, по-моему, срок уже подходил. Живот выглядел просто огромным на фоне ее тоненьких костлявых ручек.

Мужчина кивнул Еве и грубо толкнул девушку в комнату, от чего та поморщилась и закусила губу. Когда они скрылись из виду, я бесцеремонно схватила Еву за руку и развернула к себе. Наверное, в моих глазах действительно полыхал гнев, потому что женщина не накричала на меня и не швырнула об стену.

— Кто это был? — с нотками угрозы спросила я.

— Супруга предводителя.

— Ты шутишь, да? — зашипела я. — Сколько ей лет? Восемнадцать? Ты видела ее лицо? Да она едва не плакала! А как этот мужик с ней обращался? Что-то не очень-то похоже, что она жена Аргоса!

— Успокойся, — невозмутимо сказала Ева. — Это абсолютно не твое дело, как обращается наш предводитель с его женами.

— Женами? Множественное число? У вас тут что, многоженство? И разрешено издеваться над своими супругами?

— Нет, у нас вообще браков нет. И я вообще не обязана тебе ничего говорить!

Ева резко вырвала свою руку из моей, но я все равно поняла, что такое поведение Аргоса ей тоже не по душе.

— Пошли, сейчас тебя накормят.

Я услышала, как в ответ заурчал живот, и даже не смогла вспомнить, когда ела в последний раз. Смысла продолжать спор больше не было, Ева прикусила язык и больше не собиралась мне ничего рассказывать. Поэтому я молча пошла за ней.

Волчица не стала завязывать мне глаза, поэтому я смогла оглядеться. Здание было словно высечено из камня — стены неровные, но представляющие собой одно целое, а не каменную кладку. Из-за этого создавался более мрачный и холодный вид, чем он был на самом деле. Здесь было темно и совсем неуютно, потому что даже то малое количество окон, что здесь было, располагалось под самым потолком, совсем не освещая коридоры. Помещение очень сильно походило на самый настоящий замок, причем довольно большой, если судить по тому, сколько мы шли. Длинный коридор постоянно разветвлялся и петлял, словно здание задумывалось, как лабиринт или тюрьма, но Ева уверенно вела меня вперед, проходя мимо кучи комнат, завешанных шерстяными тканями вместо дверей. Спустя некоторое время мы поднялись по широкой лестнице и замерли возле одной из таких комнат.

— Вот, заходи, — сказала она, и я послушно вошла внутрь.

Помещение было небольшое, но зато теплое и уютное. Ничего лишнего: старый деревянный стол, невысокий шкаф с несколькими отделениями, зеркало и односпальная деревянная кровать. На полу валялась шкура убитого медведя; мне стало не по себе, хотя ни головы, ни лап, слава Богу, не было.

— Садись, — указала на кровать Ева.

— Где мы? — спросила я, усаживаясь на грубую ткань.

— Это моя комната.

Несколько секунд я просто не находила, что сказать. А что вообще говорят в таких случаях? Следует ли сказать, как уютно она выглядит, или что мне здесь нравится?

Ева ответа, похоже, не ждала. Немного постояв в нерешительности, она сорвала шаль с двери и вышла наружу. На месте дверного проема вдруг с грохотом выросла земляная стена. Я едва не вскрикнула от неожиданности: если бы не три свечи, стоящие на комоде, то комната бы полностью погрузилась во мрак. В одну секунду наступила тишина, и я поняла, что рефлекторно стала дышать тише.

Прошло пару минут, и мое тело расслабилось. Я осталась наедине со своими мыслями, чего мне крайне не хотелось. Целый день я просто плыла по течению, не задавала лишних вопросов, хотя на самом деле не понимала абсолютно ничего. Хотя бы взять вот эту штуку, которую проделала Ева с землей. Откуда она вообще взялась? Под нами был каменный пол. Получается, эти волки могли колдовать.

Мне стало немного не по себе от того, как просто я рассуждала и выстраивала логические цепочки. Но я не могла заставить себя чувствовать по-другому. Мне не было страшно. Я также не чувствовала недоумения, словно существование оборотней — это само собой разумеющееся. Но я знала, что не принадлежу им. Чтобы там от меня не хотели, я не могла почувствовать себя здесь в своей тарелке. Внутри все постоянно было напряжено, словно в любой момент готовое к нападению.

Земля вдруг резко упала, и я вскочила на ноги. Не прошло и десяти минут с ухода моей надзирательницы, и потому я подумала, что это может быть кто-то другой.

На пороге, к моему облегчению, стояла Ева с подносом в руках, и ее явно позабавило то, как неуверенно я себя чувствую. Я попыталась расслабиться, чтобы руки не тряслись.

Волчица принесла мне какой-то суп, отдаленно напоминающий гречневый, только с большим количеством ингредиентов, а так же картофельное пюре, котлету, хлеб и компот. Я просто глазам своим не поверила. Не то чтобы я ожидала какие-нибудь человеческие органы и свежее мясо, просто это было слишком нормальным.

Я с жадностью принялась за еду, и все оказалось ну просто очень вкусным. Ева смотрела с интересом, как я вначале поглотила весь суп, потом пюре, а потом положила котлету на хлеб и съела еще и этот самодельный бутерброд, запивая компотом. Желудок просто разрывался от еды, но я была рада подобным чувствам. Кто знает, когда в следующей раз мне выпадет такая честь.

— Очень вкусно, — сказала я, делая последний глоток ягодного компота. — Даже не верится, что вы едите такое.

— А ты думала, я принесу тебе белку? — усмехнулась Ева.

Я немного смутилась.

— Нет, конечно, нет, просто…

— Вообще, белок мы тоже едим, — невозмутимо продолжила волчица, посчитав, что такая информация мне вредной не будет. — Но только в другом обличие. Тебе-то уж точно никто не принесет на обед кролика.

— Спасибо и на этом, — фыркнула я.

— Мы уважаем предпочтения гостей. Готова к водным процедурам?

— А у вас есть ванна? — с удивлением спросила я. Просто слово «ванна» звучало как-то по-человечески и было символом моего мира.

— У нас есть купальня.

Мое лицо приняло страдальческий вид.

— Класс. И что это?

— Увидишь, — просто ответила Ева.

Мы вместе поднялись и снова направились по коридорам, только теперь в обратную сторону. К моему глубокому удивлению, мы покинули дом. Не обращая на меня внимания, Ева спустилась по каменным ступенькам и свернула за стену дома, который оказался все-таки совсем не замком, потому что имел в высоту всего этажа три и ни одной башни. Вроде бы выпал отличный шанс сбежать, но я поспешила за женщиной. И не только потому, что на меня уставились несколько пар волчьих глаз, просто я даже не знала, куда бежать. Вокруг был один лишь лес.

Мы обогнули дом и стали подниматься по камням. Ева ловко перепрыгивала с одного на другой, а мне приходилось карабкаться, ломая ногти.

На вершине скалы, куда мы поднялись, был небольшой вход, который переходил в просторную пещеру. Ева не дала мне оглянуться и взглянуть на волчий лагерь сверху и быстро толкнула в полумрак пещеры.

— Если пройти чуть дальше, то там будет источник, — останавливаясь через несколько шагов, сказала мне Ева. — Там ты можешь помыться. Другого выхода нет, так что можешь даже не тратить на это время.

— Я и не собиралась.

Я медленно прошла мимо женщины и стала углубляться в скалу. Весь проход был освещен факелами, так что страха темноты я не испытывала. Через несколько секунд спуск усилился, и я вышла в просторное помещение.

Это была круглая пещера с множеством сталагмитов и сталактитов из-за переизбытка влаги. В центре было небольшое озеро. В полумраке вода казалась черной, а факелы отбрасывали на легкую рябь кроваво-красные блики.

Я быстро стянула с себя платье, радуясь тому, что не забыла, как это делала Алина. В воду я вошла медленно, опасаясь, что она будет холодной, как в роднике, в котором купаются на рождество, но этот был на удивление приятной комнатной температуры. В источнике я смогла по-настоящему ощутить все масштабы моих ран. Щипало все тело, начиная с головы, где рана была новая, оставшаяся после моего бесславного падения в зале у Аргоса, и заканчивая правой пяткой, где был довольно большой грязный порез. Я поискала глазами какие-нибудь гигиенические средства, но не нашла ничего, кроме грубого куска мыла.

В моем случае было не до привередничества, и я помыла им все, даже волосы. Все же лучше, чем ничего. И пусть, что я скорее всего буду чесаться, зато теперь от меня не будет разить потом и грязью на несколько метров!

Я быстро оделась, немного запутавшись с завязками на груди, а потом вышла к Еве. Она нетерпеливо теребила в руках кинжал, но, увидев меня, убрала его в ножны и прикрепила обратно к ремням на ногах.

— Выглядишь лучше, — призналась Ева.

— Спасибо, я бы еще от щетки зубной не отказалась.

— Мы пользуемся определенной жидкостью для этого. Она зубы чистит и укрепляет одновременно.

Я едва не рассмеялась от иронии, прозвучавшей в ее голосе.

— Ага, вам ведь крепкие зубы нужны!

Я несколько раз клацнула зубами, и Ева усмехнулась.

— Странные вы, земные, вроде бы тебя похитили, в плену вот держат израненную всю, а ты даже не думаешь унывать.

— Не все такие, — улыбнулась я. — Просто у меня другие жизненные позиции.

Ева ничего не ответила, и мы молча вышли из пещеры. Я бы хотела постоять здесь несколько минут и полюбоваться на окружающий вид, но Ева быстро закрыла мне глаза ладонью и повела вниз. Все, что я успела рассмотреть — это совсем крохотное поселение, окруженное забором, и бесконечные пространства зеленых лесов за ним.

Глава 24

Я проснулась со странным чувством и головной болью. Я помнила, как засыпала в хорошо обустроенной комнате все в том же подземелье, куда Ева отвела меня сразу после купальни. Я была настолько усталой, что едва натянула на себя ночную рубашку, которую дала мне волчица. Только коснувшись головой мягкой подушки, я провалилась в глубокий сон, а сейчас почему-то вокруг меня царил хаос. Неужели снова кошмар?

Я хотела было оглядеться, чтобы понять, куда попала и кто собирается съесть мое сердце на этот раз, но не смогла пошевелить ни одним мускулом. Меня что, связали? Нет, я чувствовала себя абсолютно свободной.

Только тогда я, наконец, заметила в голове не только свои мысли. Я снова была в Алеке, и в его мыслях царил самый настоящий бардак, окрашенный во все цвета радуги. Он был напуган, по-настоящему напуган, я чувствовала, как волны страха пульсируют у него в голове.

Разобрать хоть что-нибудь было практически невозможно, Алек постоянно менял тему, но всегда в его образах была я. В другом случае, меня бы это польстило, но сейчас кроме беспокойства я ничего не чувствовала.

Алек, наконец, соизволил сфокусировать наше зрение, немного отвлекаясь от хаоса в своей голове. И я увидела, что, вообще-то, хаос творился и в реальном мире тоже. Все — и волки, и люди — бегали, сталкивались друг с другом, кричали, пытались найти что-то, крушили все на своем пути. Ото всюду слышались горячие споры, иногда перерастающие в драку с выпущенными когтями. Летали камни и ветки, рушились небольшие постройки.

Я поверить не могла в то, что творилось на улицах знакомой мне деревни. В прошлый раз здесь было настолько спокойно, что никто бы не догадался, кто на самом деле здесь живет. Сейчас же оборотни почти походили на свое описание в интернете.

Алек, однако, участия в стычках не принимал. Парень стоял, как мне показалось, прямо в центре улицы, бросая безучастные взгляды на кричащих людей. В его мыслях я не видела никаких эмоций относительно этого всего. Сейчас это было не важно. Я, я, я. Я везде в его голове.

Я пыталась рыться в его памяти, пыталась найти хоть какие-нибудь ключи, которые могли бы помочь мне догадаться о происходящем. Неужели, все, что происходит здесь, тоже из-за меня? Нет, одно дело, что обо мне думал Алек, а совсем другое — когда вся деревня буквально обезумела.

Но в голове парня не было ответов. Куда бы я ни заглядывала, с какой стороны бы не подходила, все равно натыкалась на колючую стену. Алек словно старался вырвать эти воспоминания из своей головы.

Я пыталась разгадать чувство, которым он руководствовался, и натыкалась только на вину. По-настоящему страшную вину, от которой парень готов был хоть сейчас сброситься со скалы. Он еще никогда не подводил свою семью настолько сильно.

Никто не обращал на Алека внимания, но потом я увидела две быстро приближающиеся фигуры и с радостью узнала в них Касси и Грега. Брат и сестра бежали по главной улице, огибая мчащихся им навстречу волков. Вначале я едва не отчаялась, решив, что и они сошли с ума, но потом поняла, что их лица выглядят не менее озадаченными, чем выглядело бы мое. Оборотни бежали прямо к нам.

— Алек! — из далека закричала Кассилия. — Слава Богам, ты здесь!

Я ожидала почувствовать какой-то отклик в теле парня, но он словно даже не услышал слова подруги.

— Алек, что тут произошло? — спросила волчица, подбегая к нему вплотную. — Мы услышали тревожный сигнал, когда были в Северной Америке, пришли, как смогли, прости.

— Чего все носятся, словно демоны проникли в лагерь? — поддакнул Грег. — Что произошло? Демоны ведь не проникли в лагерь?

Алек соизволил поднять голову, и я увидела, как Касси буравит нас испытывающим взглядом своих темно-карих глаз.

— Ты чего молчишь? Какого черта тут происходит?

— Алек, все хорошо? — теперь голос Грега звучал обеспокоенно. — Кто-то напал? Летние волки?

Парень медленно помотал головой, словно к его шее привязали булыжник.

— Тогда чего стоишь, как Великий Фонтан? — в ярости почти закричала Кассилия.

Алек сглотнул, и я затрепетала от нетерпения. Он был готов сказать, но я все еще не могла понять, что именно.

— Предводительница нашлась, — тихо сказал парень.

— ЧТО? — ошарашено воскликнула Касси, инстинктивно делая шаг назад.

— Что за ерунду ты мелишь? — удивленно спросил Грег.

Алек состроил горькую мину.

— Она нашлась. Девочка, пропавшая семнадцать лет назад. Наша предводительница. Мы нашли ее.

— Поверить не могу!

Глаза Кассилии были похожи на два бездонных колодца. Девушка стояла, открыв рот, и я понимала, что шок от неожиданной новости накрыл ее с головой. Грег выглядел адекватнее, но я видела, как оборотень борется с желанием засыпать Алека вопросами.

— Где вы нашли ее? — наконец спросил брат Касси.

— На Земле.

— Когда?

Алек усмехнулся, и я поняла, как боль к нему возвращается в утроенном количестве.

— Несколько недель назад.

— Что? — пораженный, переспросил Грег.

Честно, я ничего не понимала, но видела, как это важно для них, и потому продолжала ждать, зная, что брат и сестра в конечном счете разговорят Алека. Когда разговор зашел о предводителе, я сразу вспомнила Аргоса и о нашей странной встрече. Получалось, что у стаи, в которой жил Алек, не было предводителя. Но как такое возможно?

— Мне надоело выуживать из тебя короткие ответы, — сказала Касси, отвлекая меня от моих мыслей. — Значит так, Алексий. Сейчас ты расскажешь нам все, что произошло. Во всех мелких деталях. Нормально. Понял?

Алек кивнул, но я по-прежнему не находила в нем никаких эмоций, кроме чувства вины.

— Позавчера ведь меня отправили к знахарке, помните? Вы тогда еще не дождались меня и ушли в патруль.

Грег и Кассилия одновременно кивнули, и я немедленно припомнила момент, на котором закончился мой первый сон в Алеке. Парень тогда вошел в пещеру к знахарке, но что было дальше я не знала и даже не думала об этом.

— Так вот, — продолжил Алек. — Тогда она и не осмотрела меня толком. Стоило ей только начать заниматься мной, как она вдруг вся напряглась, всполошилась и сказала, что все нормально, и я могу идти, а сама поспешила к Совету. Я ведь не дурак, знаю, как знахарки проводят осмотр, тем более наша Вевея, которая всегда ко всему относилась слишком серьезно. Да и лицо ее нужно было видеть. Она была напугана, счастлива и взволнована одновременно. Я почти задохнулся от эмоций, исходивших от нее. Она едва не плакала, когда выходила из своей пещеры. Я подумал, что, может быть, со мной что-то не так. Но это не заботило меня. Умереть от удара демона — почетная смерть, не то, что пасть от когтей собрата. Ну, я и подумал, что умираю. Пошел домой и завалился спать. На следующее утро я ждал Ария, чтобы отправить на охоту, но советник так и не явился, тогда я зашел на Поляну, думая, что, может, у них там собрание какое-нибудь, и мне стоит идти одному, но вместо этого меня буквально заволокли туда. Стали спрашивать с кем я общался, пока был на земле. Ну, я и сказал, что не с кем, кроме…

Алек запнулся на полуслове, и я услышала продолжение в его мыслях: Жени. Мое имя прозвучало у него в голове подобно молитве, и мне стало немного не по себе.

— Дальше, — потребовала Кассилия.

— Я сказал им, что не общался ни с кем, кроме Жени и ее маленькой сестры Леры, — с горькой улыбкой продолжил парень. — Меня тут же осыпали вопросами. Я отвечал, хотя и не понимал, что происходит. Они спрашивали все, что я только знал. Ее возраст, цвет волос, глаза, манера общения, телосложение, привычки, характер, расположение родинок.

— Про кого? — переспросил Грег.

— Про Женю, конечно, — удивленно ответил Алек. — Их интересовала только она. Я уж было подумал, что сделал что-то не то. Искал способ защитить ее, если вдруг все зайдет слишком далеко, но то, что после сказал Арий просто вышибло меня из реального мира.

— Что? — с предвкушением в глазах спросила Касси.

— Женя — не просто человек.

— Что? — удивленно округлил глаза Грег.

«Что?» — эхом отозвалась я. Сердце тут же забилось. Что хочет сказать про меня Алек?

— Только не говори, что она… — начала Кассилия, но не смогла закончить.

Алек уставился на них, словно боялся сказать заветные слова. Но я уже знала их. Они крутились в голове у парня, как птица кружится над своим гнездом. Очень быстрая птица.

— Алек, девушка, с которой ты виделся на земле — наша предводительница? — наконец спросил Грег, потому что был единственным, кто мог задать этот вопрос.

Я всеми силами надеялась, что Алек рассмеется, скажет, что тот сошел с ума. Глупо, потому что ответ-то я знала. Парень медленно кивнул.

— Поверить не могу! — закричала Касси. — Это ошибка!

— Матерью похищенного ребенка была Вевея, — покачал головой Алек. — На мне она узнала запах своего дитя. Все подходило. Возраст, рыжие волосы, как у самой Вевеи. Женя очень похожа на свою мать.

Я вздрогнула. Женя очень похожа на свою мать. На свою мать. Мать. При этих словах единственный возникающий образ — это копошащаяся у плиты женщина с доброй улыбкой и мягкими руками. Как можно думать о ком-то другом? Тем более о той мудрой знахарке, которой я восхищалась прежде.

— Просто не верится, — прошептала Кассилия. — За ней уже послали волков? Почему ты не с ними? Думаешь, она согласится пойти?

Вот тут-то я и поняла, отчего так сильно убивался Алек. Волки-то за мной пришли, только вот что нашли? Одежду, в которой я ходила, и кровать, на которой спала? Их опередили, забрали их предводительницу. И Алек не мог простить себе этого.

— Почему ты молчишь? — подал голос Грег.

— Она отказалась идти? — сочувственно спросила Касси. — Да ты не переживай так. Это она сейчас просто такая. Успокоится, а там поговорите. Ее ведь растили земные. Она совсем не похожа на нас.

— Ее нет, — упавшим голосом ответил Алек, и у меня сердце сжалось от жалости к нему.

Повисла тишина.

— То есть как?

— Волки не нашли ничего, кроме ее еле уловимого запаха и вони летней стаи.

— ЧТО? — снова закричала девушка.

— Летняя стая? — неуверенно переспросил Грег.

— Какого собачьего черта они там делали? — яростно спросила Касси, и я заметила, как она с силой сжала руки в кулаки. — Если они хоть волос с ее головы выдернули, то я перегрызу им всем глотку! Мерзкие зверюги! Твари!

— Эй, успокойся, сестренка, — едва скрывая смех, сказал Грег, но девушка обернулась и прибила его взглядом к земле.

— Отряд уже послали? — чуть спокойнее спросила она. — Я могу еще догнать их? Ух, как же я хочу надрать парочку этих летних задниц!

— Никто никого никуда не посылал, — покачал головой Алек.

— ЧТО? — в который раз закричала волчица, так, что у меня уже начала голова болеть от ее громкого голоса.

— Совет и Старейшины собрались на поляне, — пожал плечами парень. — Решают этот вопрос.

— Да что тут решать-то! — воскликнул Грег. — Она — наша предводительница! По крови и по воле Богов! Я не вижу никакого другого выхода.

Алек лишь устало вздохнул, и я поняла, насколько сильно он казнит себя за то, что не смог уберечь меня. Мне так хотелось дотронуться до его руки, сказать, что все хорошо, что я в порядке. В голове парня я видела столько ужасных картин: волки, разрывающие мое тело на части, камеры пыток, всяческие унижения. Я так хотела уверить его, что никто и не думает причинять мне вред.

— Мне жаль, парень, — сочувственно произнес Грег, кладя руку Алеку на плечо.

— Если бы я только остался с ней! Если бы только защищал ее!

— Они не посмеют и пальцем ее тронуть, — уверенно сказала Кассилия. — Они не могут убить предводителя другой стаи.

— Никто не знает про нее, — покачал головой парень.

— Они не посмеют.

— Мне только одно интересно, — вдруг сказала Касси. — А ты-то тут чего делаешь?

— А что мне еще делать-то?

— Почему ты не на Совете?

В голосе девушки слышалось явное удивление, и я со смехом подумала, что на месте Алека, Кассилия бы уже давно перевернула весь лагерь, причем не свой.

— Арий сказал, что позовет меня, как придет время, — ответил парень.

— Это касается тебя напрямую! — заспорила волчица. — У тебя все права быть там. Немедленно поднимай свою накаченную задницу и иди туда!

— Не пустят.

— Пустят!

Благодаря Касси парень немного воодушевился и спорить не стал. Трое волков быстрыми шагами направились к поляне. Мимо них продолжали носиться люди. Теперь-то я понимала, что причина действительно была во мне, но от это было ничуть не лучше. Я старалась не думать о том, что узнала до тех пор, пока не закончиться сон. Не хотела тратить драгоценные минуты в теле Алека на глупые разборки с самой собой. К тому же, я была не слишком уверена, что смогу вот так просто остановиться, если начну. Все это казалось по-настоящему безумным.

Тем временем Алек неуверенно замер перед входом, но Касси пинками вытолкала его поляну, напоследок шепнув:

— Мы будем ждать тебя возле ручья за забором.

Парень неуверенно замер под взглядами советников и старейшин и собрался было уже повернуть назад, как Арий поднялся с колен и с улыбкой сказал:

— Алек, мы тебя как раз ждем, проходи, твое присутствие необходимо нам.

И мы неуверенно направились к месту, где совсем недавно горел костер. Сегодня его не было, потому что никого не нужно было рассуживать, слова Вевеи и Алека под сомнения никто не ставил.

— Ну и каков вердикт? — решительно спросил парень, усаживаясь в круг.

— Ничего точного пока не решили, — ответил ему Ривин, которого я сразу узнала по черным волосам и голубым глазам.

— Разве это так сложно? — снова задал вопрос Алек, и я с радостью поняла, что раздражение Кассилии передалось и ему. — Она — ваша предводительница, вы должны воевать за нее до последней капли крови.

— Все не так просто, юнец, — прокряхтел один из старейшин. — Не так много ты еще прожил на этом свете, чтобы тягаться с нашей мудростью.

— Достаточно, чтобы точно знать, что нельзя срамить стаю перед Богом и Богиней!

По мыслям Алека я поняла, что за спор со старейшинами в некоторых случаях даже полагалось наказание, не говоря уже о том, чтобы в открытую опровергать его слова. Но парню было явно все равно, как много раз за это ему придется сходить в патруль. Ему вообще было плевать на все, касающееся его.

— Летняя стая не просто так похитила ее, Алек, — покачал головой Ривин, а Арий принялся что-то тихо шептать разъяренному старейшине.

— Разумеется, не просто так, — подтвердил парень. — Поэтому мы должны еще быстрее вызволить ее! Вы знаете, что они делают с ней? Вдруг они мучают ее?

— В тебе сейчас говорит не следование традициям, а глупая влюбленность, — со злостью проговорил старейшина, не обращающий внимания на слова Ария. — Глупый мальчишка, ради себя ты готов погубить всю стаю!

— Ради себя? — опешил он.

Алек действительно был удивлен, а я разгневана. О себе он думал в самую последнюю очередь. Как только эти «мудрые» старейшины не видели очевидное в его глазах.

— Я никогда не думал о себе! — тем временем почти с отчаяньем выкрикнул Алек.

— Никто и не упрекает тебя в эгоизме, — поспешил сказать другой старейшина, более приятный на вид. — Мы лишь просим тебя повременить. Зная твою молодую кровь, мы понимаем, как ты хочешь броситься в бой, но так нельзя.

— Верно, — кивнул Дин — один из советников. — Нам нужна стратегия. Что за дело, проникать на чужую территорию совершенно неподготовленными? Мы не можем позволить себе терять волков почем зря.

— Повремени, сынок, — продолжил говорить старейшина. — Скоро цена за ее жизнь спадет. Стая существовала шестнадцать лет без предводителя и сможет продержаться еще некоторое время. Спасения твоей подруги никто не отменял.

— Она не моя подруга, — сквозь зубы прошипел Алек. — Она — наша предводительница! Долг и честь велят нам защищать ее от всего! Так завещали Духи.

— Духи давно не разговаривали с нами, — глубоко вздохнул Арий. — Знай, я на твоей стороне, но решение Совета выноситься по голосам большинства.

Вместе с Алеком и мое сердце оборвалось. Все время пока шел разговор, я таила слабые надежды, что волки явятся спасать меня, но сейчас приговор был вынесен. Они не хотят понапрасну рисковать жизнями, когда можно подождать, пока я надоем летним волкам, и можно будет забрать меня без битвы. Конечно, кто я была для них, только какая-то там вымышленная предводительница, которую они в глаза-то никогда не видели.

Алеку было даже хуже, чем мне. Он продолжал корить себя, теперь к этому прибавилось еще и чувство, что это он не смог уговорить Совет, что, будь он чуточку убедительнее, боевой отряд уже готовился бы к выходу. И опять же, я ничего не могла поделать.

— Мне жаль, Алек, — тихо сказал Арий. — Но тебе придется немного подождать. Такова воля Совета.

— Мы действуем в интересах стаи, — попытался сгладить его слова старейшина. — Просто подумай об этом. Сейчас в тебе бушует гнев, но скоро он уляжется, и ты поймешь, что на самом деле, мы правы.

— Мы спасем ее, — снова сказал Арий. — Позже.

Они пытались успокоить его, словно ребенка, у которого сломалась любимая игрушка, но Алек был непоколебим. Он тихо встал и, не сказав ни слова, вышел за пределы поляны. В след послышались какие-то слова утешения, но ни он, ни я не расслышали их. Вместо того, чтобы идти к Касси и Грегу, Алек свернул к другим воротам. Я пыталась отыскать в его мыслях место, куда мы шли, но такого просто не существовало. В мыслях Алека была я, причем, в прямом и переносном смысле. Мы горевали вместе, проклиная разделяющее нас расстояние.

Глава 25

С того чертова сна прошло два дня, а я до сих пор ходила сама не своя.

Я очнулась практически сразу после того, как парень вышел из деревни, и потому не имела ни малейшего понятия, куда он мог направиться. В моей комнате был полумрак, когда я открыла глаза и устремила глупый взгляд в потолок.

Я долго лежала, и в мыслях моих была пустота, одно сплошное белое пятно. Когда эмоции ворвались в мою голову, как грабители вламываются в банк, я была безоружна перед ними.

Осмысление того, что я узнала из слов Алека, пришло не сразу. Долгое время в моей голове мелькали быстрые и расплывчатые образы, так что я даже подумала, что снова уснула. Волки, волки, везде волки. Одни дерутся друг с другом, другие пытаются дотянуться до меня. А я не могу различить, какие глаза моих спасителей, а какие — убийц, у меня нет сил даже убежать. Я ведь слабая, во мне нет могущества, нет величия, ничего нет. Это не я. Я не могу быть предводительницей стаи волков!

Каждый мускул тела вдруг напряженно сжался. Запретное слово в ту же секунду выудило меня из дремоты. Предводительница. Неужели, это правда? Да это просто не могло быть правдой! Все ошибаются, и Алек тоже. Это была самая абсурдная вещь, которую я только слышала. Но потом его слова ударили, словно пощечина: «Вевея узнала на мне запах своего дитя».

Как можно поверить в то, что тебя похитили при рождении и каким-то образом подбросили в семью, которую ты семнадцать лет считала своей родной? Как принять это и не сойти с ума? Я не верила, что у меня хватит сил пережить все это.

Но нужно согласиться, что тогда все бы встало на свои места. Все странности, случившиеся со мной за последние два месяца, все мои подозрения, страхи, сны. Все это могло быть составляющим того, кем я являюсь.

Всего за несколько секунд моя жизнь превратилась во что-то странное и неправильное. Всего несколько слов, сказанных Алеком, и я уже не знаю, что за существо я такое. Я не должна была их слышать. Это был не мой разговор, и мое присутствие было нелегальным. Может, в конце концов, это тоже только сон.

Я могла бы, конечно, собраться, внушить себе, что моя фантазия просто разыгралась, только этому мешали волки, разгуливающие у меня под носом, управляющие землей и копающиеся в моей голове. Довольно трудно было признать, что сны — это всего лишь сны, тем более, когда столько вещей совпадает с настоящим. Кожаное облачение волков, например, в котором я видела Касси в своем первом сне, а потом увидела точно такое же на Еве, и тот факт, что я помешала Аргосу проникнуть в мою голову, действуя только силами своих мыслей.

Эти волки явно знали что-то. И Ева, и Аргос всегда вели себя со мной осторожно. Я помнила, как замерла волчица, когда я в ярости схватила ее за руку после того, как увидела Айолу. Они все боялись, что я могу выкинуть что-нибудь.

Я рассмеялась, и это было похоже больше на истерику, чем на веселье.

Когда мне нужно было мириться с тем, что каждую ночь монстры вырывают мое сердце, я смирилась; когда парень из леса попросил никому не рассказывать про него, несмотря на смертельные раны, я молчала. Черт, да я даже почти смирилась с тем, что меня похитили люди, умеющие превращаться в огромных волков! Но признать, что я являюсь не просто одной из них, а должна возглавить их, было просто ну вот просто выше моих сил, как бы я ни старалась. Голова отказывалась принимать и рассматривать эту информацию. Видеть такое в фильме? Пожалуйста! Прочитать в фантастическом романе? Еще лучше! Но не оказаться вовлеченной во все это в реальном мире, когда совсем недавно единственной проблемой было ЕГЭ

В тот день у меня был шанс заговорить об этом с Евой, но я почему-то не решилась. Интуиция подсказывала, что лучше пока держать в секрете то, что я знаю правду. Конечно, если только Аргосу не приспичит снова устроить вылазку в мою голову.

Мои отношения с волками летней стаи постепенно улучшались. Похоже, все поняли, что я не несу никакой угрозы и поэтому не спешили принимать животный облик, разрывая на себе одежду, каждый раз, когда я была поблизости. Некоторые даже кивали, а с такими оборотнями, как Алина или Ева, я и вовсе подружилась.

Сухость Евы почти исчезла, и женщина с радостью помогала мне, если нужно было выйти в туалет, в купальню. Слава Богу, Аргос больше не просил привести меня, хотя я до сих пор не забыла несчастный взгляд его жены, Айолы, и хотела отчитать тирана за такое поведение. Страх друг отошел на задний план, я руководствовалась только выгодой, и не важно, какой высокой была цена.

Я постоянно думала об увиденном сне и гадала, что происходит в другой стае. Волки так и не пришли за мной. Конечно, глупо было бы надеяться, что Совет передумает и отправит отряд на мою выручку.

Я не знала, как долго летняя стая собирается держать меня в плену. Они не требовали выкупа, не предъявляли мне никаких условий, не пытались добыть никакую информацию. Словно меня, по сути, и не существовало в их жизни. Словно игрушка, которую нужно кормить и поить, и тогда она будет жить долго и развлекать всех и вся.

Большую часть времени я, конечно же, проводила в стенах своей пещеры с крепко закупоренным выходом. Я лежала, сидела, играла с тенями рук на фоне свечи, даже пыталась петь и танцевать. Слава Богу, Алина заходила ко мне часто, и тогда время тянулось хоть немного быстрее. Обычно девушка приносила новые платья, а мне не хотелось снимать старое, хотя они все были просто великолепными. Еще девочка часто расспрашивала меня о моей человеческой жизни, выпытывала рассказы, начиная с того, как устроены наши семьи, отношения с другими людьми и заканчивая кинотеатрами, чипсами и канализацией.

Было как-то неудобно рассказывать это существу, которое смотрит своими человеческими, широко раскрытыми от любопытства глазами и действительно слышит это в первый раз! Алина призналась, что ни разу не была в моем мире, хотя на другие вопросы не отвечала.

Сегодня как раз намеревался рассказ про школу, и я ждала, лежа на кровати и обдумывая с чего начать, пока не придет моя мохнатая ученица. Наверное, не нужно было так думать, потому что, когда земля рассыпалась, на пороге действительно стояла волчица.

Я проглотила подступающий к горлу удивленный крик, стараясь сохранить спокойное выражение лица и напоминая себе, что теперь это и мой мир тоже, пора было привыкнуть к обратной стороне его обитателей.

Алина была не слишком большой, сравнивая, например, с Грегом, рыжей волчицей с бурыми полосками на спине и выразительными карими глазами. Я давно заметила, что глаза у них не менялись, независимо от состояния их тела.

— Привет, — как можно дружелюбнее сказала я, пытаясь подавить дрожь в голосе. — Сегодня у тебя новый имидж.

Волчица прошла мимо и легла возле другой стороны кровати. Я поняла, что сейчас произойдет за секунду до того, как Алина принялась меняться. Я уже видела этот процесс несколько раз, первый из которых был глазами Алека, но все равно не могла оторвать глаз. Нос и уши медленно уменьшались, лапы выворачивались в ненормальные для животных стороны, шерсть редела. Не прошло и десяти секунд, как передо мной уже сидела обыкновенная девочка. Голая, правда.

— А вы всегда голые, когда превращаетесь назад? — со смехом спросила я.

— Нет, блин, наша одежда трансформируется в шерсть, а потом назад, — фыркнула Алина. — Глупости говоришь. Лучше подай мне платье, в твоем шкафу должно висеть, я сегодня занесла, пока Ева водила тебя к себе в комнату на завтрак.

Я выдвинула ящик и вытащила бархатистое оранжевое платье. Алина быстро надела его на себя.

— Школа — это место, где вас тренируют, да? — спросила девушка, когда мы вместе устроились на просторной кровати.

— Не совсем верное слово, вообще-то, — поправила ее я. — Нас там учат. Начиная с первого и заканчивая девятым или одиннадцатым классом.

— Первый класс? То есть, когда тебе год от роду?

— Нет, — с улыбкой покачала я головой. — Мы идем в школу в семь или в шесть.

Алина вытаращила глаза.

— Но вы ведь еще маленькие!

— Нет, совсем не маленькие. Семилетний ребенок почти всегда уже умеет читать и писать.

— У нас такие дети только…

И Алина прикусила язык.

— А чему вас там… учат?

— Вначале математике и русскому языку. Потом добавляется куча наук и иностранных языков.

— Сложно?

— Сложновато.

— Еще бы! У вас ведь так мало времени на изучение такого большого количества материала. Всего девять или одиннадцать лет.

— Ну, я бы не сказала, — усмехнулась я. — Всем наоборот кажется, что они пол жизни в школе проводят. Мало кому нравится ходить туда.

— Вы не любите учиться? — удивленно переспросила Алина.

— Угу. Почти все дети терпеть не могут школу.

— Странные вы какие-то, — покачала головой девушка. — Так мало времени дается на познание мира, а вы еще и не дорожите им.

Я усмехнулась, представив своих одноклассников, если бы они сейчас слышали удивленный тон волчицы.

— Сейчас у нас дети почти весь свой день проводят за компьютерами.

— Расскажи про них, — попросила Лина, но потом смущенно добавила. — Я-то знаю, конечно, но просто то, что говорят нам наставники, слишком сильно отличается от определения, которое может дать обычный человек. Ты, например.

— Мне, если честно, так непривычно объяснять что-то подобное человеку, который никогда не имел с этим дело. Обычно, это я чувствую себя, словно из пещеры вышла, по сравнению со многими одноклассниками.

— Ну, вообще-то, я не человек, — поправила меня Алина.

— А, ну, это да. Но все равно, странно говоритьс кем-то, кто не знает слова Интернет.

— У меня еще впереди! — сказала волчица, и я ощутила нотки обиды в ее голосе. — И я знаю, что такое Интернет. Это всемирная, глобальная система объединенных компьютерных сетей, основанная на маршрутизации пакетов данных и протокола IP.

Я удивленно заморгала, переваривая услышанное и всеми силами стараясь скрыть подступающий смех. Исправлять определение из словаря я не стала.

— Конечно, у тебя еще будет куча времени, — поспешила уверить ее я.

— Я знаю о человечестве еще побольше тебя, вот только знания у меня не те, — грустно сказала Лина. — Это нельзя выучить, не видя на практике. Как я могу узнать атмосферу школы через книгу?

— Пока что для этого у тебя есть я. У меня школьного опыта на всю твою стаю!

Алина рассмеялась, и я продолжила свой рассказ. Я объяснила девочке, как устроена система образования, почему именно с семи лет принято отправлять детей в школу. Потом рассказала про начальную школу и про предметы в средней. Даже немного залезла в Америку и описала их систему выбора предметов. В ответ волчица блеснула знаниями и рассказала про школы в Европе, Азии и Африке. Я с удивлением поняла, что Алина жутная балаболка. Трудно ей, наверное, было игнорировать мои вопросы.

Потом к рассказу снова приступила я. Больше всего молодую волчицу интересовали мои чувства. Когда мне особенно нравилась школа, а когда я просто ненавидела ее. Я долго рассказывала, как я плакала, когда в шестом классе получила двойку по математике, и как радовалась, когда получала зеленый аттестат за отличное окончание девятого класса.

В этот день Алина ушла раньше обычного, хотя рассказ я еще не закончила. Девочке нужно было бежать выполнять какое-то важное поручение старших, знать которое мне, конечно же, было не положено. Но зато меня в первый раз повели обедать не в комнату Евы, а в их так называемую столовую. Как я поняла, это было единственное место, где они собирались вместе и ели, как нормальные люди.

Это была совсем небольшая комнатка, и я удивилась, ожидая увидеть ряды столов, скамеек, отделение, где все это готовилось. Почему-то я представляла, что попаду во что-то вроде нашей школьной столовой, но потом вспомнила, что с электричеством у них здесь некоторые проблемы. Никакого холодильника, никакой плиты. В комнате почти никого не было, только несколько мужчин, крутившихся возле огромного котла, висевшего над кострищем прямо в углу комнаты.

Помещенье было каменным, как и все остальное в этом доме, но почему-то казалось более светлым. И теплым. То ли от котла, то ли от самих оборотней исходило приятное тепло, так что я даже с наслаждением расправила затекшие плечи.

— Да ты проходи, — улыбнулась мне Ева, когда я замерла на пороге. — Чего ты встала, мы не кусаемся. Ну, почти.

И она засмеялась, а я неуверенно улыбнулась в ответ. У волчицы редко было такое настроение, и я пока не научилась правильно реагировать на него.

Пока Ева пошла обмолвиться парой слов со стоящими в углу оборотнями, я стала искать что-то, на чем можно посидеть и раскопала скамейки, спрятанные под столом.

— А ты молодец, ориентируешься, — приближаясь, сказала Ева. — Ты садись, сейчас принесут тебе поесть. То, над чем вонсклонились Кайл и Драек на самом деле есть нельзя. Тебя тут по-особому кормят.

— А где вы готовите? — спросила я.

— В основном, на большом костре на улице. Этот только для разогрева.

— А почему бы не провести электричество? — предложила я. — Ну, не знаю, купили бы плиту и холодильник. Или украли хотя бы.

— Нам не нужно этого, природа дает все, что необходимо.

— Но вы не всегда находитесь в волчьем обличье, — заспорила я. — Можно ведь жить, как современные люди.

— У меня язык не поворачивается назвать тех, с кем ты живешь сейчас, людьми.

— И почему это?

— Они слишком заигрались, просто так им это с рук не сойдет.

Я увидела в зеленых глазах Евы злой огонек и вздрогнула. Что, если волки решат напасть на людей за их неуважение к силам природы? Что тогда победит — магия или атомная бомба?

— Природа сможет постоять за себя, — сказала волчица, словно догадавшись, о чем я думаю. — Мы не разделяем ваших сегодняшних интересов. Вы разрушили всю гармонию, живете только для себя и сделали все, лишь бы только не утруждаться лишний раз.

— Понимаю, — согласилась я. — Но ведь не все такие. Есть «Грин Пис», например.

— Они ничем не отличаются, — фыркнула Ева. — А может, даже хуже, потому что пытаются скрыться за маской добродетели. Среди вас есть, конечно, те, которые еще чтят старые традиции, только, во-первых, они не совсем люди, а во-вторых, и они портятся с каждым новым поколениям. Вы в погоне за наслаждением.

— Не совсем люди? — удивленно переспросила я, пытаясь понять, о чем она говорила. Неужели, какие-нибудь полуоборотни живут и среди людей?

— Я и так уже много сказала.

Я устало вздохнула. И вот так всегда, на самом интересном месте. Любопытство буквально съедало меня изнутри.

Мы несколько минут просидели в тишине, пока, наконец, в комнату не вошла девушка с подносом в руках. На нем я увидела много алюминиевых тарелок, и сразу потекли слюнки. Аппетит у меня здесь был раз в десять лучше, чем в доме. Наверное, постоянный стресс, движение и свежий воздух делали свое дело.

Сегодня мне предлагали рисовую кашу с молоком, овощной салат, травяной чай и початок кукурузы, который я умяла в первую очередь. Что-что, а еда здесь была ну просто очень вкусная. Вкуснее, чем дома, или у бабушки, или в любом, даже самом дорогом, ресторане.

Вдруг в комнату влетел волк и затормозил, едва не опрокинув на меня стол. Я помнила его еще с первого дня, когда увидела на пороге моей земляной тюрьмы. Наверное, только это помогло мне сдержаться от визга, а ограничиться только легким вскриком. Перед глазами сразу встала картина, как он зубами хватает меня и выуживает из-за стола. А потом только боль, треск ломающихся костей и много крови.

Но оборотень, похоже, пока решил меня не есть. Он с размаху нырнул под стол, горячая чашка чая пролилась в сантиметре от моей ладошки, и я с криком вскочила на свою скамейку, испуганно глядя на Еву.

— Тише, тише, ты, — забормотала волчица, поднимая руки вверх. — Все нормально.

И вот опять я увидела, как странно изменился ее взгляд. Женщина вроде бы и пыталась успокоить меня, а вроде и отходила как можно дальше. Неужели, боялась, что я с испугу смогла бы выкинуть что-нибудь?

— Он хочет меня съесть? — спросила я, чувствуя панику в своем голосе.

— Разумеется, нет! Правда, я сама тоже не поняла, в чем дело, но я тебя уверяю, дело не в тебе!

Я немного успокоилось, а потом из-под стола раздался запыхавшийся голос:

— Ева, достань мне какую-нибудь одежду!

Значит, оборотень обратился. Получается, опасность почти миновала, если исключать тот факт, что он даже на инвалидной коляске мог бы сломать мне шею. Только тогда я вспомнила его имя — Маркос, еще один из приближенных Аргоса, как и Ева, которые выполняют всю грязную работу.

Тем временем, женщина нашла какие-то мешковатые коричневые штаны и серую рубашку и закинула их под стол. Это все до сих пор казалось мне слишком уж неправильным. Большинство из этих волков видели друг друга голыми, причем не один раз, и что-то подсказывало, что причина пряток Маркоса под столом заключалась во мне.

Маркос вылез через несколько секунд после того, как Ева кинула ему одежду.

— Аргос… — пытаясь отдышаться, начал он.

— Что? — тут же спросила волчица. — Ему нужно что-то?

— Он сюда идет! Нужно срочно накрыть стол! У нас есть минут пять, максимум!

— Зачем? — удивленно спросила Ева.

— Хочет пообедать с Женей. Здесь.

— Супер! — фыркнула я. — Блеск! Скажи своему предводителю, что сегодня не выйдет, я поела уже.

— Женя, ты мне там что-то говорила, что у тебя тут аппетит хороший? — заговорческим голосом спросила Ева.

— Не выйдет! — отрезала я. — Нет, нет, нет! Я уже поела. Пусть ваш предводитель катиться…

— Прекрати выражаться о нем, как… — начал было Маркос, но Ева прервала его:

— Да не время, — а потом она повернулась ко мне. — Так, Женя, если ты не хочешь, чтобы сегодня что-то плохое случилось в этом доме, то тогда тебе придется поужинать с Аргосом.

— Ну за что? — захныкала я.

Ева по-матерински опустила руки мне на плечи.

— Не долго.

— Будешь должна.

— Отвечу на один твой вопрос, — согласилась волчица.

— Три, — попытала счастье я.

— Нет.

Я вздохнула и протянула руку. Ева смущенно посмотрела на меня, явно не зная, что я вообще делаю.

— Пожми ее! — со смесью веселья и удивления сказала я.

— Зачем?

— Так мы заключаем договоры, — пояснила я.

— Хм, странно, я не слышала ничего такого.

И она протянула мне руку. Пари было заключено.

Глава 26

Я сидела за столом и ни в чем не помогала, потому что думала, что если ничего не делать, то время будет тянуться долго-долго. Как бы ни так. Оборотни в считанные секунды нашли где-то тканевую скатерть и натаскали со двора кучу еды.

Данные мне пять минут пролетели быстрее, чем я думала. Точнее, чем надеялась. Все было готово, я в ожидании сидела в одном конце стола, а в другом стоял массивный стул для Аргоса, больше напоминающий трон. Слава Богу, пока он еще пустовал.

Так просто не скажешь, можно ли подготовиться к встрече с предводителем. В принципе, мне нечего было бояться, за прошедшие дни я, вроде как, не сделала ничего плохого. Конечно, если он только не захочет снова залезть ко мне в голову и проверить, в каком направление движутся мои мысли. А они-то ведь сплошь были наполнены философскими думами о моей странной теории, что я являюсь предводительницей стаи. Тогда бы все полетело к чертям, а меня, наверное, опять бы бросили в мою земляную камеру, как опасного преступника. Лучше уж им думать, что я невинная девочка, до смерти боящаяся всего того, что происходит вокруг.

Шаги за дверью оповестили меня о том, что пора сменить тему мыслей и начать петь песни группы TheBeatlesна случай, если Аргос может каким-нибудь абракадабрическим способом улавливать суть того, о чем я думаю, на расстоянии.

В последние секунды я дышала очень быстро, а потом глубоко вздохнула и затаила дыхание, пока Аргос ленивой походкой шел через всю комнату, мимо своего места, прямо ко мне. Сердце заколотилось, и я начала подумывать о том, как громко нужно закричать, чтобы услышала Ева. Да, и вообще, будет ли волчица помогать мне? Хорошие отношения между нами ничего не значили, когда дело касалось приказов предводителя.

— Женечка, здравствуй, я так рад, что ты согласилась присоединиться ко мне, — с улыбкой сказал Аргос, вставая передо мной и протягивая руку вперед.

Я невольно замерла, несколько секунд не решаясь подавать ему свою, но потом взяла себя в руки, и решительно положила ладошку на его. В конце концов, он ведь не вытянет меня из-за стола и не бросит через всю комнату. Нужно было быть дружелюбной.

Он с радостью взглянул на мою ручку, кажущуюся такой маленькой и белой по сравнению с его гигантской загорелой лапищей. А потом Аргос поднес ее ко рту, и я с отвращением ощутила прикосновение его влажных губ к своей коже. По телу тут же пробежали мурашки, но, к счастью, предводитель тут же выпустил мою руку и развернулся, чтобы пойти на свое место.

Я сидела как на иголках, не в силах совладать с собственными эмоциями. Одно только присутствие Аргоса рядом было для меня целой пыткой, а от звука его голоса хотелось закрыть уши.

— Бери все, что ты хочешь, — сказал предводитель, усаживаясь на свой трон-стул.

Слава Богу, он был чертовски далеко от меня! Почти в пяти метрах, может, даже дальше: нас разделял заставленный едой стол.

— Я не очень голодна, — выдавила из себя идеальный тон я.

— Тебе не нравится? — озабочено спросил Аргос.

— Нет, нравится, — поспешно добавила я, подумав, что он может сделать с волками, которые готовили сегодняшний обед. — Даже очень. Ничего вкуснее не ела!

— Люди скоро вымрут, — просто сказал он в ответ. — Если не прекратят питаться так, как питаются сейчас. Они уже изуродовали свое тело так, что стали слабее крысы, а что будет в будущем? Нет, люди — вымирающая раса. Причем, довольно быстро вымирающая. Ты так не считаешь, Женечка?

Я с силой сжала кулаки. Чего хотел добиться предводитель? Показать, насколько сильно превосходит надо мной, или просто разозлить?

— Не знаю, если честно, — ответила я, вперив в него язвительный взгляд. — Не задумывалась как-то.

— Почему же? Разве тебя не мучает вопрос о будущем?

— Вряд ли это случится в мои годы. То, что вы пророчите человечеству, еще и правнуки мои не застанут. Хотя, я и вообще думаю, что вы ошибаетесь. Люди изворотливы. Они найдут способ справиться с тем, что готовит нам будущее.

— Мне нравится твое упрямство, милая, — улыбнулся Аргос и засунул себе в рот оторванное с ножки куриное мясо.

Блюда, которые подали для предводителя, явно отличались от того, что обычно ела я. Тут не было практически ничего без мяса. Даже в овощном салате я видела куриное филе. Так что мне даже стало немного обидно, что я уже набила живот больше некуда.

Он ел молча несколько минут, а я со всех сторон оглядывала блюда на столе. Пауза была ну просто невыносимой, но я не знала, что сказать. С одной стороны, было здорово, что предводитель перестал обращать на меня внимание, а с другой, я стала ощущать странное давление, исходящее от него. Наконец, назрел идиотский вопрос, ответа на который я даже не ждала и боялась задать его даже самой себе.

— Аргос, а что сейчас происходит с моими родителями? — тихо спросила я, нервно теребя заусенец.

— Что? — удивленно переспросил предводитель, явно не ожидая услышать ничего подобного.

Он словно давал мне шанс забрать свои слова обратно. Я смутилась, но отступать не стала.

— Ну, вы ведь похитили меня. Что сейчас происходит с моими родителями? Я знаю, что вы знаете. Скажите, пожалуйста! Они сильно волнуются?

Аргос замялся, и его лицо стало неуверенным. Я невольно напрягла зрение, пыталась прочитать ответ в его глазах, но, к несчастью, предводитель тут же заметил тяжесть моего взгляда, и его растерянность сменилась сухой злостью.

— Ты действительно хочешь знать это? — напряженно спросил он.

— Конечно, они ведь моя семья.

В этот момент я старалась выкинуть из памяти образы Вевеи и слова Алека, что я ее биологическая дочь. Мама — Таня, папа — Витя — это были мои первые слова, и я не собиралась ничего менять из-за каких-то глупых снов.

— Что ж, тогда слушай, только потом не говори, что это неправда.

Я затаила дыхание, ожидая услышать все, что угодно: мама плачет который день, отец небритый ходит по дому словно тень, улыбка навсегда пропала с лица сестры. Я представляла, что папа даже уходит с работы, мама почти не выходит из комнаты, в доме постоянно торчит полиция, берет показания у всех моих друзей. Черт, да я даже представляла, что кому-то из родителей стало действительно плохо по моей вине. И это было больно. Но то, что сказал мне Аргос, просто выжглось в памяти огненной строкой.

— Они тебя не знаю, Женя. Ведьмы, работающие на меня, стерли им память. У них всегда была одна дочь.

Мой рот невольно приоткрылся в немом крике. То есть как? Стерли память? Моя семья меня не знает? Волна шока едва не опрокинула меня со скамейки. Невозможно, неправильно, нет! Дышать стало трудно, и я поняла, как слезы буквально вырываются из глаз, круша все на своем пути. Я приставила руки к лицу и зарыдала, даже не пытаясь унять бешеную тряску тела.

Это было хуже. Хуже, чем что угодно. Представить, что ты смотришь в глаза человеку, которого всю жизнь называл мамой, а в ответ видишь всего лишь пустую доброту, как к простому прохожему, не получалось. Когда умирает мать — умирает частичка тебя самого; не видеть ее лицо, глаза, улыбку — значит не смотреть в лицо истинного счастья. Но что делать, если она не умирает, а исчезает из жизни? Как можно признать, что она может быть рядом, но в то же время так далеко?

Я не понимала, за что. За что они сделали это со мной.

— Я ведь говорил тебе, что знать совсем необязательно, — прорезал тишину, словно удар гроза, стальной голос Аргоса.

— Вы монстр! — закричала я. — Как вы могли!

— Это лучше, чем если бы они страдали по тебе.

Конечно, в каком-то смысле он был прав, но я не могла не вести себя эгоистично в тот момент. Слишком много боли.

— Верните все назад! Вы не имеете права так поступать с ними!

— Я в праве делать то, что хочу, исключая убийство, по отношению к земным.

— Они — моя семья! — все еще продолжала кричать я, не отнимая рук от лица. Лучше уж темнота, чем ненавистное лицо Аргоса.

— Зато ты больше не их. Успокойся, Женечка. Разве подростки не мечтают, чтобы родители перестали заботиться о них?

— Ненавижу вас! — в сердцах закричала я.

— Или ты хочешь, чтобы о тебе заботились? — как ни в чем не бывало продолжил предводитель. — Я могу заботиться о тебе.

— Катитесь к черту!

Я оторвала праву руку от лица и, не открывая глаз, из которых все еще текли слезы, взяла что-то со стола и швырнула в сторону, откуда доносился голос Аргоса. Послышался звон, и я все же приоткрыла один глаз. Через белую пелену слез было плохо видно, но я все-таки разглядела след чего-то на стене. Похоже, я запустила тарелкой с салатом.

— Женя, Женя, где твои манеры, — покачал головой предводитель.

— Я хочу уйти отсюда!

— Тебя никто не держит, — сделал удивленный тон Аргос. — Ты наелась?

— Да.

— Сейчас Ева проводит тебя к себе.

Я кивнула и встала, плавно схватив со стола и засунув в рукав платья вилку. Не знаю, зачем, просто вдруг пришло в голову. Ева пришла через несколько минут, и я успела поймать на себе ее внимательный взгляд.

Аргос перемолвился с ней парой слов, где основной темой была моя «совсем невоспитанная выходка», а потом мы с волчицей вышли из столовой. Несколько минут стояла гробовая тишина.

— Мне жаль на счет твоих родителей, — наконец, сказала Ева. — Я не думала, что Аргос скажет тебе.

— Этой поганой сволочи лишь бы доводить людей по истерики, — пробубнила я в ответ, все еще всхлипывая после продолжительного рыдания.

— Ты сама не знаешь, о чем говоришь, — зло ответила женщина.

Я поняла, что задела ее волчьи чувства, но ничего поделать с собой не могла. То, что я сказала, выражало только самую маленькую часть того, что я чувствовала. Грусть прошла, и теперь я чувствовала только ярость, перетекающую в желание вонзить вилку в сердце Аргоса.

— Тебе бы расслабиться не помешало, — заметила Ева, когда я едва не накинулась на стену с кулаками.

— Им можно вернуть память? — спросила я вместо того, чтобы ответить. — Можно заставить их вспомнить меня? Хотя бы, что я просто была в их жизни?

— Это твой вопрос?

Я осеклась, вспомнив, что у меня был один вопрос, на который Ева должна была ответить. Другой бы воспользовался тем, что мне не до этого, чтобы забыть про договоренность, но волки слово, похоже, держали.

— Нет, это не он, — покачала я головой. — Ты можешь не отвечать.

— Тогда я не отвечаю, — кивнула Ева.

Дальше мы шли молча до самой моей комнаты.

— Тебе, наверное, хочется побыть одной, — предположила женщина, когда мы замерли возле входа. — Я скажу Лине, что сегодня к тебе лучше не заходить.

Я кивнула, все силы вдруг куда-то пропали.

— Зайди ко мне вечером, пожалуйста, — попросила я. — Я приготовлю тебе вопрос.

По лицу волчицы скользнула мимолетная улыбка. Я вошла в комнату, и за мной тот час выросла земляная стена. Ева всегда делала это, когда я отворачивалась, но мне все-таки удалось разгадать их секрет: между вроде бы сплошным каменным полом располагалась небольшая трещинка, которая, по моим предположениям, вела в какой-то тайный отсек, где находилась земля, которая по приказу оборотней появлялась словно из ниоткуда. Только вот от моего открытия не было никакой пользы.

Меня снова окутала темнота, и я повалилась на кровать. Руки и ноги были словно ватными, губы подрагивали и, кроме как спать, ничего не хотелось. Я была разбита, мои глаза постоянно были на мокром месте, хотя плакать я уже не могла. В голове крутились мысли о родителях и страшные догадки. Зачем оборотням понадобилось стирать память моих родителей? Неужели это значит, что я никогда не вернусь домой?

При мысли о том, что Аргос собрался держать меня здесь вечно, все внутри замирало от ужаса. Я не могла находиться здесь, не могла отвлечься, не могла по-настоящему посмеяться над чем-то, мне было плохо. Словно надо мной ставили какой-то чудовищный эксперимент.

Ева жалела меня, да и Алина тоже. Я видела это в их глазах, только легче что-то совсем не становилось. Мне не нужна была их жалость! Не нужны были их подбадривающие полуулыбки и слова, от которых по стенам хотелось лезть от злости. Я не нуждалась в их участии! Без него я хотя бы быстрее бы сошла с ума, раз на то дело пошло.

Я не хотела покоряться. Лучше смерть, чем ползанье на коленях и жизнь невольной рабыни. Думая о том, насколько меня хватит, я представляла только однозначные числа. Одна неделя, один месяц…

Про волшебную помощь других волков из своего сна я уже даже не вспоминала. Там был Алек, и я не хотела зря ворошить старые раны. Мне даже было немного стыдно за то, что я, как дура, поверила в чудесное спасение. Это мир, где слепые надежды делают человека слабее, а я должна была быть сильной.

Больше он мне не снился, хотя каждый вечер я засыпала с сильно бьющимся сердцем. Наверное, нужно было прекратить ждать, тогда, может быть, я бы и увидела мир через его глаза снова.

Я перевернулась на другой бок, намереваясь немного вздремнуть, погрузившись в мир своей мечты, но что-то больно впилось в правую руку. Я поднялась на локтях, смахивая волосы, упавшие на лицо. В рукаве я нашла вилку, зачем-то спрятанную мной во время обеда. Смешно, конечно. Что я могла сделать вилкой? Особенно против мечей, которые таскали с собой оборотни. Но, все же, это было лучше, чем ничего. Я встала и спрятала свое маленькое оружие под матрас на случай, если вдруг какой-нибудь волк решит напасть на меня. Так я чувствовала себя не такой беззащитной.

Прошло несколько часов, но Ева так и не заходила. Я пообещала волчице, что подготовлю для нее вопрос, но даже не думала об этом. Кому какая разница, какой измоих многочисленных вопрос я задам. Все равно ситуация понятнее не станет. Мне нужно было минимум сто, чтобы начать понимать.

Уснуть я так и не смогла. Лежала, думала, накручивала волосы на пальцы, следила за пламенем свечи. Моя жизнь утекала бесцельно.

Прошло еще некоторое время, и я почти задремала, когда земля вдруг осыпалась, и через проход вошла Ева с подносом в руках.

— Ужин, — сказала она, садясь рядом.

Я взглянула на плов и кефир, и внутри все скрутило от тошноты.

— Нет, не хочу, — покачала я головой. — Живот болит.

— Может, принести травяной настой? — обеспокоенно спросила женщина. — Я могу сходить к знахарке.

Я покачала головой, невольно представляя Вевею, разбирающую травы в своей пещере. Никакого тепла, с которым я смотрела на маму, я не ощутила.

— Ты вообще есть не хочешь?

— Не хочу.

— Ну, как знаешь, — вздохнула волчица и поставила поднос на пол.

Наступила тишина. Я смотрела в стену, но не видела ее. Глаза не могли сфокусироваться на чем-либо, я словно ушла в легкий транс. А вот Еве было явно неловко. Ее глаза бегали, несколько раз останавливаясь на мне. Только с видимыми усилиями мне удалось вернуться в реальность. Я моргнула.

— Так ты придумала свой вопрос? — тут же спросила Ева, словно ожидала именно этого момента.

— И нет, и да.

— Мне подойти позже?

— У меня слишком много вопросов, которые я хотела бы задать, — вздохнула я. — Поэтому не вижу смысла спрашивать что-то конкретное. Мой вопрос может показаться тебе странным, но ты обещала, что ответишь.

— Обещала, — кивнула женщина, и я ощутила, как она слегка вздрогнула.

— Тогда скажи. Я останусь здесь навсегда?

Я перевела взгляд на Еву и сфокусировала зрение на ее удивленном лице. Мой взгляд был непоколебимым.

Вроде бы, ответ был довольно понятен для многих, но я хотела услышать его от нее. Я знала, что Ева не станет лгать. Хотелось покончиться с этим раз и навсегда.

Волчица тоже видела, что я догадываюсь, каким будет ответ, и потому медлить не стала. Прошло десять долгих секунд, а потом она вздохнула и сказала:

— Да.

— Я хочу побыть одна, — тут же ответила я, чувствуя, как сердце набирает обороты.

— Хорошо.

Ева взяла поднос и быстро вышла. Стена выросла, и на мое лицо легла тень.

Глава 27

На меня нахлынула волна гнева. Я вскочила, побежала к месту, где только что сиял проход, и несколько раз со всей силы ударила по земляной стене. Она слегка осыпалась под моими руками. На секунду я оторопела — она казалась мне неприступной, а потом принялась рыть ее, как сумасшедшая.

Земля падала на пол, засыпая мои ноги. Под моими ногтями собралось грязи больше, чем за всю жизнь, но меня не волновало ничего. Я продолжала выковыривать землю, пока, наконец, рука не провалилась внутрь.

Я тут же высунула ее назад и увидела маленький лучик света, исходящий от факела, висевшего на стене коридора. Я едва не засмеялась от радости. Мне удалось добраться до выхода!

Я сделала отверстие немного больше и заглянула в него. Из коридора веяло сыростью и прохладой. Я попыталась оглядеться, но не смогла увидеть практически ничего — только голые земляные стены и краешек пола. Это было не важно, я прекрасно знала, где находится лестница.

Вдруг до меня донеслось эхо голосов, летящее по туннелю, и я тут же принялась заделывать отверстие обратно. Спустя несколько подходов не осталось ни одной щелочки, и с другой стороны вряд ли можно было разглядеть последствия моей самодеятельности.

Я затаила дыхание и сделала несколько шагов назад, боясь, что от неосторожного дыхание земля может осыпаться. Слышимость была очень хорошая, так что вскоре я начала разбирать слова. Говорили, скорее всего, двое мужчин, мне не знакомые.

— Так кто сегодня заступает в ночное дежурство? — услышала я вопрос первого оборотня.

— В тоннелях дежурить больше не будут, — ответил второй. — Все уже устали стеречь эту девчонку. Любому идиоту ясно, что она обычная земная. У нее даже мозгов не хватит, чтобы попытаться сбежать.

— Верно говоришь. Она словно даже и не догадывается, кто такая.

— А с чего бы ей догадываться-то? Никто с ней не разговаривает на эту тему, Аргос запретил. Пусть себе сидит в своей комнате.

— Она там всю жизнь что ли будет сидеть? Не верю я. Сбежит скоро, вот помяни мое слово.

— А куда бежать-то ей? Вокруг лес, наша территория. Ей не уйти отсюда незамеченной, тем более, она даже не знает, как пройти сквозь Завесу.

И оба они рассмеялись, а меня обуяла страшная злость. Но я заставила себя отложить все чувства на потом, изо всех сил стараясь вслушиваться в их отдаляющиеся голоса.

— Так мне нужно сегодня дежурить или нет?

— Да, посидишь наверху. Только смотри в оба, если уснешь, Ориона тебя на мелкие кусочки порвет.

— Это как всегда.

В голосе мужчины я явно услышала нотки страха, хотя причину его разобрать не могла. Я не знала, кто такая Ориона, Ева никогда не упоминала ее.

— А ты знаешь, что вчера мы едва не прикончили одного демона?

— Шутишь?..

Больше мне ничего не удалось расслышать, но главную информацию для себя я узнала. Коридор не охраняется, наверху всего лишь один страж.

Конечно, мой бунтарский настрой разбавляли слова оборотней о том, что уйти далеко мне не удастся, но об этом я думала в последнюю очередь. Фактически, я понимала и принимала то, что меня поймают и накажут еще до того, как я смогу вырваться из дома, но это ничего не меняло. Мне просто до чертиков надоело сидеть в одном месте, бездействуя, словно жизнь потихоньку угасала в моем теле. Я хотела сражаться. Хотела рвать и метать, убивать всех тех, кто встает у меня на пути. Хотела бежать по лесу, скрываясь от погони, хотела вернуться домой, найти способ восстановить родителям память, вернуть свою прежнюю жизнь. Но потом я осеклась, понимая, что с такими желаниями, жизнь прежней уже не будет.

Я стала сильнее, сообразительнее, жестче. Мне нипочем были ситуации, когда другой бы давно сдался. Во мне пылал огонь битвы. Вот только Женей я больше не была. Прежняя я осталась в Москве: она не ездила в Сибирь, не боролась с бессонницей, не встречалась с Алеком, не любила и не теряла. Она сейчас продолжала жить в прежнем мире, вместе с Софьей, с семьей. Она готовилась к школе и ничего не могла поделать с выходками Вадима. Новая я была заперта в плену у волков, но зато была свободна от своих страхов, тогда как прежняя я скрывалась в тени меланхолических мыслей.

Я решительно развернулась, быстрым шагом подошла к кровати и достала из-под матраса вилку. Я терпеливо подождала еще около часа, пытаясь рассчитать время, когда все волки разбредутся по своим комнатам или покинут дом. Я сидела как на иголках, пытаясь вообразить, как выбираюсь из комнаты и крадусь по коридорам, прячась от света факела, словно пантера, преследующая свою добычу. Точнее, добычей была я, и мне нужно было сделать все, чтобы не попасться в лапы чудовищам.

Наконец, я решила, что прошло достаточно времени, и медленно подошла к полуразрушенной с моей стороны стене. Я быстро раскопала дырочку, которая была сначала, морщась от страха каждый раз, когда падал слишком большой комок. Мне казалось, что звуки расходятся по коридорам, как удары грома, хотя сознательно я понимала, что в туннеле нет никого кроме меня. В другое время меня это, может быть, испугало, но сейчас это было лучшее, что я могла получить.

Я принялась рыть дальше, делая отверстие все больше и больше, пока не смогла пролезть туда обеими руками. Тогда я нащупала другую сторону и принялась отламывать огромные куски, медленно ставя каждый из них на землю. От тяжести все мускулы на моих руках напряглись, и стали мелко дрожать.

Вскоре отверстие стало размера в половину моего роста, и я медленно пролезла в него. Когда мои ноги коснулись земляного поля, я вся задрожала от волнения. По туннелю гулял прохладный ветер, немного разгоняя неприятный запах перегноя. На секунду я замерла, пораженная мыслью, что смогла сделать первый шаг на пути к спасению. Пусть все и закончиться провалом, пусть меня поймают через несколько минут, я все же смогла переступить через себя.

От гордости я едва не забыла, зачем выбралась сюда, но потом взяла себя в руки, приказав мыслить холодно и расчетливо. Сейчас шла игра на мое будущее, и было бы слишком скучно, если бы я не пережила даже первый раунд.

Я огляделась, пытаясь припомнить, куда обычно водила меня Ева. Я хорошо запомнила путь к лестнице, но все равно стояла и перепроверяла себя, боясь сделать всего лишь один поворот не в ту сторону.

Наконец, я глубоко вдохнула и быстрым шагом пошла по привычному маршруту. Ориентироваться в тоннелях было легко, потому что и днем и ночью здесь была одинаковая освещенность — от факелов.

Я подумывала над тем, чтобы взять один из них. Ну, знаете, как делают обычно в фильмах, но потом отказалась, не желая привлекать лишнего внимания.

Тишина подземелья, нарушаемая лишь возней червей, довольно сильно давила на психику, но я старалась не думать об этом. Просто шла, представляя, как выбираюсь из дома и со всех ног бегу в лес. За мной, разумеется, несется десяток волков, но меня это совершенно не заботит. Свежий ветер в лицо, мягкая трава под ногами и этот сладкий запах свободы.

Я едва не остановилась, погрузившись в свои мечты, и потому пришлось сменить ход мыслей. Я сосредоточилась на выходе, проходила повороты медленно, точно представляя план подземелья. Увидев впереди лестницу, я чуть не рассмеялась от радости. Маленькая, но все же победа.

Возле нее факелы заканчивались. Впереди почти ничего не было видно, только более светлое пятно в самом верху. Когда я начала подъем, ноги соскальзывали, но я не могла позволить себе оступиться. Слишком громко, слишком заметно.

Наконец, последние ступени остались внизу, и я замерла перед проходом. В доме царил полумрак, и два оттенка черного таинственно смешивались между собой в том месте, где стояла я.

Я глубоко дышала, пытаясь успокоить сердце, от стука которого, как мне казалось, могла проснуться вся деревня. Я все-таки преодолела первый раунд, но что делать дальше не имела понятия. По дому разгуливал оборотень, который услышит меня в ту же секунду, как я сделаю первый шаг. Будет здорово, если он просто запрет меня в комнате, но что-то мне подсказывало, что обычным арестом я не ограничусь.

Пути назад не было, стена все равно разрушена, не было смысла возвращаться туда. Но идти вперед? Обнаружить себя? Во мне не хватало духу.

Я стала прислушиваться, стараясь уловить хоть какие-нибудь признаки присутствия живого существа в доме. Кто знает, может оборотень сидит в нескольких шагах от меня и ждет, когда я, наконец, покажу нос из своего единственного укрытия. А может, он находится совсем в другой части здания, может, даже не у входа. Может, он спит, может, мне удастся проскочить незамеченной, может, я все-таки смогу выбраться из дома.

Столько много «может», я просто не могла не попытаться.

Когда я почти решилась двинуться вперед, меня вдруг остановили шаги. Я едва не завизжала от страха. Было чувство, словно я точно знаю, что дома никого нет, но тут раздается скрип двери.

Я вжалась в стену, стараясь просветить огромными от страха глазами темноту. Только потом до меня дошло, что шаги раздавались из туннеля. Кто-то все-таки остался там и был все то время, пока я выбиралась наружу!

Я подскочила как ужаленная и выскочила наверх, прячась за стеной. Я прекрасно понимала, как хорошо моя темная фигура будет заметна на более светлом фоне верхнего помещения, и весь страх быть обнаруженной стражем улетучился.

Шаги приближались, кто-то явно поднимался по лестнице. В панике я огляделась, не находя ничего, за что можно было бы спрятаться. Я не решалась броситься бежать, зная, какую громкую дробь будут отбивать мои ботинки на деревянном полу. Я, как дура, продолжала оставаться на месте, нервно кусая губу и теребя бедные заусенцы.

Шаги были почти возле самого края, я присела на корточки и вжалась в стену, в каком-то уголке сознания смеясь сама над собой. Я пыталась спрятаться от оборотня, опустившись на колени! И совсем не имеет значения тот факт, что безупречный нюх волков может учуять человека за несколько метров.

Конец моей игры был близок. Хотя я и знала, что так оно и будет, но продолжала верить в лучший исход. Меня удивляло только то, что до сих пор никто не поднял шум. Я думала, что владелец шагов еще на середине лестницы вдруг закричит, поднимет тревогу и поймает меня, прижав к полу.

Из прохода показалась фигура, и первые доли секунды я не могла узнать ее, хотя и видела что-то явно знакомое. Но потом она повернулась и посмотрела вниз своими яркими волчьими глазами. Алина.

Я испытала одновременно и облегчение, и страх. Это был человек, которого я знала, который, может быть, не причинит мне вреда. Но, в то же время, я не могла не представить картину, как девочка одной рукой поднимает меня за горло и бросает в противоположную стену. В конце концов, я ведь сбежавший пленник.

Я не хотела, чтобы это делала она! Я почти считала Алину подругой и не была готова разочаровываться, когда девочка сдаст меня Аргосу. Лучше бы на ее месте был какой-нибудь противный мужик, которого я знать не знала. Но разве я могла винить ее? Нет, вина целиком и полностью была моя, тут уж я не могла позволить себе быть эгоисткой и даже думать о том, что юная волчица предаст свои интересы, свою семью и вдруг кинется помогать мне.

Я тяжело сглотнула, силой заставляя себя не отводить взгляд.

— Женя? — с голосе Лины явно слышалось удивление.

— Алина, — ответила я. — Вот так встреча.

— Значит так, да? — с обидой в голосе спросила девочка. — Значит, мы стараемся сделать твою жизнь легче, а взамен ты прокрадываешься ночью к выходу, чтобы сбежать?

— Я не могу остаться здесь на всю жизнь, пойми меня.

— Тебе так плохо?

— Это не моя жизнь, черт возьми! — в сердцах ответила я. — И я не хочу проживать ее.

К моему удивлению Алина присела рядом, только не на корточки, а прямо на пол, и вытянула ноги вперед.

— Первое время всегда сложно. Ты могла бы заслужить доверие предводителя, я бы рассказала и показала тебе все-все! Мы были бы подругами.

— Мне жаль тебя разочаровывать, — с грустью сказала я. — Но я никогда не смогу почувствовать себя здесь так легко, как дома.

— Но ты ведь можешь попытаться! Я помогу тебе!

В голосе Алины я явно слышала нарастающий энтузиазм.

— Что ты можешь сделать? — спросила я, решив не отвергать ее так вот сразу.

— Ну, во-первых, я могу отвести тебя назад, — улыбнулась девочка. — И вернуть стену на прежнее место. Так, что никто даже не заметит.

Я тут же задумалась над ее предложением. Получалось, что я попробовала уйти и при этом не потеряла абсолютно ничего.

Только вот обстоятельства вокруг научили меня во всем искать подвох.

— А дальше-то что? — спросила я.

— А дальше ты должна будешь пообещать мне, что больше не убежишь, — решительно сказала Алина. — Это будет плата за то, что я сохраню твое маленькое преступление в секрете. Все будет так, как было. Я буду приходить к тебе, ты будешь рассказывать истории про свой мир. Пройдет некоторое время, и тебе начнут больше доверять. А потом еще больше, и еще, и еще.

Стать кем-то вроде ручной собачки в их стае? Человек, добровольно живущий вместе с волками. Получалась какая-то романтическая сказка, только вот попала я не в свой спектакль. Я все равно бы ушла, рано или поздно.

— Пообещаешь? — спросила девочка.

Я хотела было ответить да. Соврать, разумеется, но зато очутиться снова в своей комнате с чистой репутацией, но потом вдруг вспомнила, что обещание значит в их мире, как они всегда держат свое слово, и не решилась.

— Мне жаль, Алина, но я не могу.

— Не можешь? — удивленно переспросила волчица. — То есть, как не можешь?

— Не могу дать тебе этого обещания.

— Почему? Это ведь так просто.

— Я уйду при любом подвернувшемся случае, — сказала я, но потом добавила мягким голосом. — Мне жаль, правда. Я не хочу врать тебе.

Алина вдруг резко встала, и я успела разглядеть горькую обиду на ее лице, прежде чем оно утонуло в тени.

— Вот значит как? — резко спросила она.

— Что ты собираешься делать? — в моем голосе звучала усталость.

— Тебе это так просто с рук не сойдет! Раз ты не хочешь, чтобы было по-моему, тогда я исполню свой долг перед стаей.

Она вдруг резко прокричала какие-то слова на языке, похожем на латынь. Наверное, мне стоило испугаться, но разговор с Алиной почему-то притупил все чувства.

Через несколько секунд, в течение которых я не сводила глаз со своей волчьей знакомой, пространство вокруг нас наводнили оборотни. Одни из них были человеческой форме, а другие, даже если и приходили людьми, при виде меня тут же обращались.

Стоял жуткий гул, смешивающийся с рычанием и повизгиванием. Ко мне пробралась Ева и принялась что-то усиленно втолковывать, но я не могла напрячь слух. Горечь от предательства Алины вдруг оказалась слишком ядовитой, и я чувствовала, как к горлу подступают всхлипы.

Вокруг меня все спорили, что со мной нужно делать. Убить, отпустить или вернуть назад в камеру. Одни из них боялись, во весь голос твердя, что я опасна для их стаи, что смерть — единственный выход освободить их от угрозы. Другие настаивали на том, что нет смысла удерживать меня здесь, а третье — похоже, уставшие после охоты или чего-то еще — просто хотели отправить меня обратно в комнату и разобраться во всем завтра.

Я не разделяла ничью точку зрения, потому что все равно знала, что будет дальше. В итоге, они ничего не решат, и я просто вернусь обратно, только к двери теперь приставят праву волков для надежности. Завтра, скорее всего, меня вызовет к себе Аргос, где я буду терпеть всяческие унижения. А потом все станет, как прежде, пока я снова не решу убежать.

Так оно и случилось. Ева помогла мне встать, а потом вывела из толпы, мягко придерживая за плечи. Мы спустились в тоннели, и я украдкой взглянула на лицо волчицы. Она была задумчива, но никакого раздражения или осуждения в ней не было. Ева действительно понимала, зачем я сделала это, понимала, что я просто хотела сделать хоть что-то.

Мы не успели сказать друг другу не слова, хотя я и планировала почему-то попросить прощенье. К нам присоединились два бурых волка, скалящих зубы и не спускавших с меня взгляда ни на секунду.

Я быстро вошла в свою комнату, когда мы свернули на последнем повороте, и, не оглядываясь, повалилась на кровать. Послышался скрежет, и стена встала на свое законное время.

Я не хотела думать о том, что произошло, и потому просто закрыла глаза, готовясь провалиться в глубокий сон. В меня словно влили пару упаковок валерьянки и заглушили все чувства. Я просто лежала, борясь с самой собой.

Наконец, сон пришел, только кроме туманных полей и ежиков в нем я ничего не увидела.

Так закончился мой первый бесславный побег, осложнивший мою жизнь еще на чуть-чуть.

Глава 28

Меня разбудила Ева. Она довольно нежно коснулась моего плеча, но я все равно не могла разлепить тяжелые веки.

— Женя, вставай, — послышался голос Евы, хотя я уже готова была снова провалиться в сон. В бесцветный, глухой и немой сон.

— Я не хочу, — захныкала я, как ребенок, которого собираются отправить в детский садик. — Отстань. Дай поспать.

— Женя, ты уже почти двадцать часов спишь, — озабоченно ответила волчица.

Мне хотелось еще. И что с того, если я пробуду в сладкой дремоте пару дней? Все равно мне тут целую жизнь тухнуть.

— Женя, вставай, нельзя так, — уже строже сказала волчица, и я невольно услышала в ней нотки материнской заботы.

Ева была женщина в возрасте, может быть совсем чуть-чуть моложе моей мамы. Интересно, а у нее были дети? Она казалась идеальной для этого — в меру строгая и требовательная, но все равно с безграничной заботой в голосе и в глазах.

Я неуклюже поднялась на локтях, чувствуя, как непривычно отяжелело тело. В комнате было непривычно жарко, и одежда прилипла к телу.

— Вот, умница, — сказала Ева, когда я убрала волосы с лица и протерла слипшиеся глаза. — Выглядишь ты не очень.

— Голова раскалывается.

— Представляю, поэтому принесла тебе отвар. Знахарка приготовила. Выпей, должно помочь.

Она протянула мне металлическую кружку с какой-то буроватой жидкостью внутри. Я поднесла ее к лицу и понюхала: пахло травами, хотя запах был не знакомым.

— Вы ведь не собираетесь отравить меня после того, что произошло той ночью?

— Разумеется, нет, — ответила Ева. — Вообще, все ожидали, что ты выкинешь что-то подобное. Некоторые даже пари ставили, как далеко ты пройдешь. — Я фыркнула. — Оставалось только ждать. Честно, я думала, ты не выдержишь так долго, твое лицо было такое затравленное в последние дни.

Я едва не подавилась раствором, который пила с явным энтузиазмом — зелье, или что это было, оказалось очень вкусным.

— Хочешь сказать, — медленно начала я. — Что за это мне ничего не будет?

— Скорее всего, нет. Всем все равно, чем ты занимаешься, пока ты ведешь себя более-менее смирно.

— Сама смиренность, — фыркнула я.

Ева еле слышно рассмеялась.

— На самом деле, Женя, для волчьего нрава твоя выходка — обычное дело. Мы не живем, подчиняясь кому-то, кроме предводителя. Сравнивая тебя с кем-нибудь из наших, кто оказался бы в плену, ты — сама смиренность.

— То есть, я могу устраивать такое хоть каждый день?

Конечно, глупо с моей стороны было продолжать эту тему, когда все, вроде как, наладилось без инцидентов с применением насилия, но я не могла заставить себя отступить. Во мне кипел странный даже для меня самой азарт.

— Женя, — предупреждающим тоном сказала Ева. — Я ведь только что сказала тебе, что волки очень плохо контролируют свои эмоции в некоторых случаях. Тебе повезло, вообще-то, что ты встретилась с Линой. Был бы на ее месте кто-то другой, то я навещала бы тебя в пещере Знахарки, а не носила травки в комнату.

— То есть, меня все-таки побьют?

Волчица снова рассмеялась.

— Никто не собирается тебя бить, успокойся уже, наконец! Мы не звери. Ну, в переносном смысле. Никто тебя даже пальцем не тронет. В этот раз. Повторишь что-то подобное, и разбираться с тобой буду я сама.

— Отлично, — радостно сказала я.

— Только вот…

— Что?

— Через несколько минут я должна доставить тебя к Аргосу. Предводитель хочет поговорить с тобой по поводу случившегося.

Супер. Меня все-таки собирались отправить в нокаут. Что ж, а чего я еще могла ожидать? За все в жизни нужно платить. Правда, платить своим здоровьем мне как-то не очень хотелось.

— А можно я не пойду? — в надежде спросила я. — Давай я лягу спать, а ты скажешь, что я съела волшебную пыль и заснула на неделю. И что ты не можешь меня разбудить. А потом Аргос уже остынет немного.

— Я принесла тебе завтрак, — сказала Ева, игнорируя мою просьбу. — Только не говори, что не голодна. Ты посмотри на себя! На тебе все детские платья висят.

Я состроила ей гримасу и с аппетитом принялась есть все предложенные блюда.

— Наверное, тебе нужно было сделать что-нибудь в этом духе, ну, сбежать, в смысле, — сказала Ева, пока я облизывала пальцы, на которых осталось немного сметаны. — Сейчас ты прямо цветешь и пахнешь.

Когда я доела, Ева заставила меня быстро переодеться и привести себя в порядок. Мы вышли из комнаты и направились к лестнице тем же путем, по которому некоторое время назад я кралась, пытаясь сбежать. Я испытывала легкое чувство стыда, но только из-за того, что Ева отреагировала на все это так легко. Волчица, будто специально, пыталась разбудить во мне совесть, но я не могла заставить себя жалеть о содеянном. Я сделала то, что думала, будет правильным, я продолжала бороться.

Ева заметила, как я погрузилась в свои мысли, и не говорила ни слова всю дорогу, задумчиво скользя взглядом по земляным стенам, пока возле лестницы нас не встретили двое волков — почти черных, с ядовито-желтыми глазами. Я определенно не видела их прежде. От меня так же не ускользнуло то, как Ева незаметно закатила глаза.

— Мальчики, совсем не обязательно контролировать каждый ее шаг. Она и пальцем меня не тронет, если он ей дорог, конечно.

Я едва смогла сдержать подступающую улыбку. Волки были явно молодыми, и слово Евы обсуждению не подлежало. Они прорычали что-то, походившее на угрозу, а, может, и на извинение, но все же ушли вперед. Ева принципиально стояла до тех пор, пока они не нырнули в свет, а потом повернулась ко мне и с усмешкой сказала:

— Считают, что они самые умные. Думают, если будут рядом, когда я доставлю тебя предводителю, то получат что-нибудь.

— Кто это?

— Брат и сестра, — ответила Ева. — Им по… шестнадцать лет. Молоды еще.

Я обратила внимание на ее заминку, но спрашивать ничего не стала. Мы начали подниматься.

— Терпеть не могу, когда молодняк ведет себя так, будто все знает, — продолжала волчица.

— А ты тут вроде босса? — с любопытством спросила я. — Они вроде как тебя послушали.

— Еще бы им не послушать, — усмехнулась она в ответ, но потом добавила. — Нет, Женя, я не босс, и даже близко к нему не отношусь. Просто мое слово тут кое0что значит, особенно в рядах молодняка.

— По мне, так ты была бы лучшим боссом!

Мы поднялись, и я около минуты моргала, привыкая к дневному свету. Ева быстро шагала по коридорам, а ее маленькие каблуки выстукивали ритмичную дробь по каменному полу. Я старалась подстроиться под ее шаг, и с каждым пройденным метром сердцебиение учащалось. Встреча с предводителем далеко не лучшее, чем я могла сегодня заняться.

Мы вошли в уже привычный зал, и я, как школьник, понадеялась, что учитель опоздает на урок. Но Аргос был здесь и не сводил с меня странно-внимательного взгляда.

— Простите за задержку, — поклонившись, сказала Ева. — Жене нужно было время, чтобы прийти в себя после столь долгого сна.

— О, ничего страшного, — приторным голосом отозвался предводитель, и мне тут же захотелось выбежать из комнаты ко всем чертям. — Ты можешь идти сейчас, дорогая Ева, я позову тебя, когда мы закончим. Ах, да, и проследи, чтобы Маркос не пускал сюда никого без моего ведома.

— Да, предводитель.

Ева медленно развернулась и вышла из комнаты. На несколько секунд зал погрузился в тишину, и все это время я не дышала, а потом Аргос кашлянул несколько раз и направился в мою сторону. Я поборола желание вжаться в стену, лишь бы быть как можно дальше от него.

— Ты выглядишь очень испуганной, Женечка. Я ведь не собираюсь кусаться.

Я ничего не смогла ответить, а только наблюдала, как с каждым шагом он становился все ближе и ближе. Красная кнопка тревоги в моей голове уже устала мигать и погасла, но сигнал тревоги продолжал вопить.

Аргос остановился в шаге от меня и протянул вперед руку, коснувшись моего подбородка.

— Ты боишься меня, Женя? — тихо спросил он.

Я повернула голову в бок и снова ничего не ответила, закрыв глаза.

— Боишься этого?

Я вжала голову в плечи и не напрасно. Послышался свист ветра, а потом тяжелая рука мужчины с размаху врезалась мне в лицо. Волны боли на секунду затуманили сознание, и я принялась глотать воздух, как рыбка, выброшенная на берег, но глаза открыть так и не решилась.

— Или этого?..

Я закусила губу, и на этот раз рука ударила с другой стороны. Я ощутила соленый привкус крови на губах. Шок прошел, и я чувствовала только то, как пульсирует нижняя часть лица.

— А может, этого?

— Не надо! — закричала я, мгновенно закрыв лицо руками. — Пожалуйста, не надо!

— Не надо? — голос Аргос был настолько сладок, что противен. — Что же ты не думала, что не надо, когда пыталась сбежать отсюда?

Он резко схватил мои руки своей одной большой ладошкой и, не смотря на мое сопротивление, легко опустил их, снова открыв лицо. Паника захлестнула меня: я не могла стоять просто так, когда он бил меня по лицу! Сквозь мои быстрые и глубокие вдохи я уже слышала всхлипы. Неужели предводитель собирается избить меня до потери сознания?

— Ты очень разочаровала меня, Женя, — раздался шепот Аргоса возле самого моего уха, и я почувствовала запах того, что он, похоже, съел сегодня на завтрак.

— Не надо, — снова сказала я.

— Зачем ты это сделала? — спросил он.

Несколько секунд я раздумывала над тем, ответить ли ему или снова промолчать, но потом все-таки сказала то, что первое пришло в голову:

— Я никогда не подчинюсь твоей воле.

— Глупая девчонка!

Я снова услышала свист и стала ожидать удара, думая, смогу ли выдержать еще один. Но рука, похоже, замерла в сантиметре от моей щеки.

— Мне так не хочется портить твое дивное лицо, — вздохнул Аргос. — Открой свои прекрасные глаза, девочка моя.

Я замотала головой, и тогда он схватил и сжал свободной рукой мой подбородок. Я едва не закричала от боли и отчаянья.

— Открой свои глаза, я сказал. Открой!

Я медленно заморгала, а потом уставилась прямо ему в лицо. Губы Аргоса изогнулись в довольной улыбке, а мне захотелось плюнуть ему в наглую ухмылку, но тогда я бы точно не выбралась из зала живой.

— Ты такая красивая, Женечка, такая юная и чистая. Если бы не губы того грязного волка, ты была бы совсем невинной. Но это ничего, у кого, ты мне скажи, не бывает ошибок. Я и сам однажды повелся на одну такую, хорошо, что закончилось все быстро. Ее убили в схватке. Я плакал не долго, а потом понял, какую непоправимую ошибку чуть было не совершил.

Я не понимала абсолютно ничего из того, что говорил Аргос, но от этого хуже не становилось. Все мои мысли заняли способы вырваться отсюда. Я боялась звать на помощь Еву, так как не хотела заставлять ее выбирать. Но был ли хоть крохотный шанс, что я могла справиться сама?

— И тут появилась ты, — продолжал Аргос, и я поняла, что пропустила какую-то часть его тирады. — Ты, такая земная и простая, но в то же время одно из чудеснейших существ на планете! Одного взгляда на тебя хватает, чтобы оторваться от земли и воспарить в своих мечтах!

Я поморщила. Только романтических любовных признаний мне сейчас не хватало!

— Едва я только увидел тебя, как сразу понял, кто должен быть при мне каждую секунду моей жизни. С тобой я бы мог жить вечность! Мы бы сидели рядом и правили рука об руку, у нас родилось бы дитя, и весь мир пал к его ногам. Я видел в тебе мою королеву, и волки мои тоже видели. Только ты все испортила!

При этих словах он с силой сдавил мое лицо, и я едва не упала на колени от боли, представляя, как огромный синяк уже начинает проявляться на моих скулах и подбородке. Губа была разбита, и я до сих пор продолжала слизывать кровь.

— Зачем ты убежала, а? Зачем, ты мне скажи? Все было так замечательно! Я почти решил, что ты смирилась. Ты могла бы потерпеть еще немного, могла бы проявить больше участия. Ты могла бы доверять мне, и тогда я начал бы доверять тебе! Прошло бы время, и ты смогла бы стать свободной, стать моей! А что сейчас? — В его голосе явно слышалась нескончаемая грусть. — Ты снова вернулась в начало.

Глядя в его поникшее лицо, я не испытывала ни капли жалости.

— Ты жалеешь, что сделала это? — спросил он, и я поняла, что продолжения душераздирающей речи не будет. — Хочешь, что бы все было по-другому?

Вообще-то, я хотела, только вот наши представления о другом немного расходились. В другом я видела себя, смеющуюся с семьей, Алека, ждущего меня возле подъезда.

— Нет, — решительно ответила я. — Для меня нет твоего другого.

— Что ты говоришь, Женя?

— Подавись, чем хочешь, Аргос, но меня ты не получишь.

В моих словах было столько злости и ненависти, но рука предводителя невольно упала, и я уж было подумала, что все подходит к концу, как она вдруг снова взлетела обратно, на этот раз уперевшись мне в горло.

Я вдруг по-настоящему испугалась, что он убьет меня, но то, что произошло дальше, было даже хуже. Рука предводителя скользнула ниже и замерла на моей груди. Он за долю секунду сократил все разделяющее нас расстояние и прижался ко мне всем телом. Во мне что-то дернулось, и я едва смогла удержать в себе все то, чем кормила меня Ева.

— Уберите руки, — с отвращение сказала я. — Отпустите.

— Не могу, Женя, не могу, понимаешь? Я больше не могу быть правильным. Ты слишком юна, я знаю, но я буду осторожен, как никогда!

— Убери свои грязные руки, ублюдок, — выдохнула я, морщась от ощущения его гладящих рук.

— Женечка, душа моя.

Его руки скользнули ниже к моей талии, замерли на ягодицах, а губы потянулись к моим. Я выругалась, представляя, как он целует меня, и резко вздернула руки, смахивая его с моего тела.

— У тебя нет выбора. Стань моей королевой, — прошептал Аргос, и мне захотелось запрыгать на месте и закричать, как мне противно все происходящее.

— Я никогда не стану вашей королевой! Можете искать себе новую, а не время зря терять, если у вас мужские гормоны так и плещут! А от меня уберите свои грязные руки.

Мне нравилось играть этими переходами между «ты» и «вы», словно в разное время предводитель был для меня разными людьми, но сам Аргос не обращал на это ни малейшего внимания.

Он резко подал вперед, и его губы были в миллиметре от моих, когда моя рука автоматически поднялась и со всей силы врезала его по носу. Вспомнились лица Вадима и Сашки, но с Аргосом была явна другая история. От поцелуя он, слава Богу, удержался, но удар его явно сильно не побеспокоил.

— Чем сильнее ты сопротивляешься, тем хуже будет тебе самой, — пробурчал Аргос. — И даже у меня не получится сделать все аккуратно.

— И не надейся, что получится снять штаны, — зло отозвалась я.

Он противно улыбнулся и снова приобнял меня за талию, стараясь притянуть к себе. Я резко подняла ногу и врезала ему между ног со всей силы, на которую только была способна в таком положении. Это подействовало гораздо лучше, чем хук с правой, и я, не теряя времени, ударила туда же еще раз, пока Аргос не пришел в себя от шока. Предводитель слегла наклонился вперед, морщась от боли, и я врезала ему кулаком по щеке, а потом бросилась к столу. Подсвечник снова послужил мне идеальным оружием. Я несколько раз со всей силы ударила им по лицу Аргоса, испытывая сладкое чувство мести за свое собственное.

Наконец, после нескольких сильных ударов с ноги по животу, мужчина упал на колени, а я развернулась и, не медля не секунды, понеслась к выходу. Я молила всех богов, чтобы дверь оказалась не запертой, и была несказанно счастлива, когда послышался скрип.

Я ожидала увидеть удивленное лицо Евы, но вместо того угодила прямо в распростертые руки Маркоса. Оборотень схватил меня и слегка приподнял над землей. Я принялась кричать, вырываясь и извиваясь, как змея. Он что-то пытался втолковать мне, но я хотела только одного — выбраться. Я продолжала вырываться, только вот мои силы таяли с каждой секундой, а оборотень оставался невозмутимым, как скала.

Наконец, я сдалась и безвольным грузом повисла в кольце его рук.

— Успокоилась, сумасшедшая? — спросил Маркос. — Что произошло?

— Отпусти меня, пожалуйста! Отпусти! — взмолилась я.

Дверь захлопнулась сразу же, как только я выбежала из зала, и волк, похоже, еще не успел понять, что творится с его предводителем. Я боялась даже представить, что будет, когда они узнают.

— Отпусти! — снова закричала я, стараясь проскользнуть вниз.

— Вначале скажи, что произошло, — покачал головой Маркос.

— Где Ева? — вместо ответа спросила я.

— Отошла, скоро придет.

Я едва не разрыдалась. Что со мной будет? Не было даже единственного человека, который мог помочь мне.

— Женя, ты скажешь уже нет?

Вместо ответа я указала на дверь, понимая, что медлить смысла нет и магическим образом ничего не исчезнет. Маркос раздумывал чуть дольше секунды, что делать со мной, а потом плюнул на все это, перехватил меня поудобнее и направился к двери. Я зажмурилась и решила, что не открою глаза до тех пор, пока не окажусь в безопасности где-нибудь далеко отсюда. Лучше уже не видеть, кто бьет тебя, если все равно ничего сделать не можешь.

Но, когда послышался скрип двери, я не выдержала и приоткрыла правый глаз. Место, где несколько минут назад стоял на коленях Аргос, пустовало, а сам предводитель стоял недалеко от центра, стирая кровь с разбитой щеки. Раскаянья я не ощутила. Так сказать, кровь за кровь.

— Аргос! — в ужасе закричал Маркос, бросая меня на пол, как мешок с картошкой, и бросаясь к предводителю.

— Стой там, — тут же приказал мужчина.

— Что произошло?

— Упал, — ответил Аргос, бросая на меня гневный взгляд, на который я ответила, наверное, до смерти перепуганными глазами. — Уведи ее отсюда.

— Что? Куда?

— Да куда угодно! — заорал предводитель. — Выкинь ее куда-нибудь, чтобы глаза мои не видели!

— Но… — начал был Маркос.

— Заткнись и просто вытащи ее отсюда прочь, пес, — сплевывая кровь, прошипел Аргос.

— Куда вести ее?

— В клетку! В земляную!

Мы с Маркосом вздрогнули одновременно, а потом он поклонился и быстро направился ко мне. Глядя в мои испуганные глаза, он поднял меня на руки и быстрыми шагами направился прочь из зала.

— Куда мы идем? — спросила я, не узнавая собственного голоса.

— Ты слышала предводителя, — ответил оборотень. — Мы идем в земляную камеру. Надеюсь, ты еще не забыла место, где в первый раз познакомилась с нашим миром… Сильно лицо болит?

Я горько улыбнулась, прикрывая глаза.

— Нет, терпимо.

Глава 29

Прошло два дня с тех пор как меня, словно сломавшуюся вещь, засунули в темный чулан. Я не сопротивлялась, не просила их выпустить меня. Скорее, даже наоборот. Ева заходила ко мне по пять раз на дню, предлагала снова переехать в старую комнату, пыталась расшевелить меня, рассказывая байки о том, какой злой ходил Аргос после нашей встречи. Я отсылала ее каждый раз, никак не реагируя на ее встречные шаги.

Ева, раздраженная моим невниманием, уходила не с чем, но потом успокаивалась и снова возвращалась. И опять все начиналось сначала. Меня это ничуть не забавило& Знаете, не важно, кто ты — оборотень, человек или еще кто-то — ты все равно не сможешь так просто закрыть глаза на то, что тебя пытались изнасиловать.

Я не испытывала боли или страха, только злость. Я считала, что Аргос получил недостаточно, и руки чесались снова надрать ему задницу. Только я не могла поделиться своими мыслями с Евой: ее волчья сущность была непоколебимо предана предводителю.

Минуты тянулись все дольше и дольше, я не представляла, как смогу выдержать тут еще хоть немного. Никакого развлечения, только четыре одинаковые земляные стены вокруг тебя, пол и потолок. Клетка, камера, могила. Место, где, если остаться на несколько дней, можно сойти с ума. И я уже чувствовала, что недалека от этого. Я почти начала различать мельчайшие изменения в своем дыхании, почти слышала, как опускаются и поднимаются веки.

Я сидела, сжимая и разжимая кулаки, когда одна из стен снова осыпалась. Я притворно безразлично повернула голову, ожидая увидеть Еву, но в проходе оказалась пухлая фигура Алины.

Довольно странно было смотреть на нее и вспоминать, что недавно произошло между нами. Я даже не знала, как реагировать. В памяти вспыхнули слова Евы о том, что мне повезло повстречать именно ее, а не кого-нибудь другого, кто не отпустил бы меня так просто. Должна ли я сейчас чувствовать благодарность? Но ведь Алина все же выдала меня остальным. И поставила условие, на которое я не могла согласиться. Пыталась заставить меня смириться, перестать бороться. Нет, благодарности моей она не дождется.

Мы обе молчали, но я не собиралась начинать разговор, пусть и на лице волчицы явно проступало смущение. В конце концов, не я ведь пришла сюда. Как бы по-свински это не звучало, но я бы не стала плакать, если бы мы никогда больше не увиделись.

— Привет, — наконец, тихо сказала Алина. — Узнала, что ты снова тут.

— Мм, — протянула я в ответ.

Она снова замялась, собираясь с мыслями, словно забыла заученные ранее слова. Я буравила ее пытливым взглядом.

— Женя, ты ведь понимаешь, что я не могла поступить по-другому? — медленно начала девочка. — Ты ведь хотела, чтобы я дала тебе сбежать? Как я могла помочь тебе, когда Аргос дал ясный приказ, чтобы мы все?.. Я просто не могла выпустить тебя! Ты мне нравишься. Правда, нравишься. Я бы очень хотела, чтобы мы были подругами, но я не могу ослушаться его! Мне очень, очень жаль.

Алина замолчала, и мы снова уставились друг на друга. Я испытала долю жалости к ней, таким убедительным был ее молящий тон, но не знала, что ответить. Девочка долго не сводила с меня взгляда, пока окончательно не убедилась, что больше я не произнесу ни слова. Тогда ее лицо изменилось. Вместо огорчения и жалости появилось раздражение, и я едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Неужели им так сложно оставить меня в покое?

— Как ты вообще себе это представляла, а? — громче обычного спросила Алина. — То есть по-твоему я должна была просто взять и выпустить тебя? Или вообще до дома проводить? Ты мне никто, ясно? А Аргос — предводитель.

— Тогда зачем ты пришла сейчас? — спросила я, сухо глядя на ее разгоряченное лицо. — Я бы поняла это и без твоей помощи.

— Не знаю, — пролепетала Алина, снова теряя весь свой пыл. — Не знаю, просто все эти дни меня не покидало чувство, что я сделала что-то неправильно. Это ноющее чувство вины меня уже достало! Я не могу оставить все так!

— Как так?

— Чтобы ты меня ненавидела!

Вот тут я привстала, поражаясь, насколько слабыми стали ноги. Лицо волчицы стало красным, как помидор, и было сложно сказать, то ли она собирается закричать, то ли разреветься. Во мне вдруг проснулись странные материнские чувства, словно передо мной стоял маленький ребенок и пытался объяснить, что произошло во дворе.

— Эй, я не ненавижу тебя! С чего ты взяла это?

— Ну, как же. Из-за меня тебя поймали.

— Меня бы и так поймали, — фыркнула я.

Она быстро покачала головой.

— Я могла отвести тебя назад. Просто и без всякого шума. Если бы я не стала ставить тебе условие, а просто помогла, сейчас бы всего этого не было. Ты бы не была здесь! Разве не так поступают настоящие друзья? Получается, я не умею дружить?

— Эй, Алина, успокойся, — попыталась улыбнуться я. — Возьми себя в руки и слушай. Ты меня не предавала. И вообще, здесь я оказалась вовсе не потому, что пыталась сбежать. Просто устроила Аргосу сладкий прием, и совсем не жалею об этом. Ты тут совершенно не причем.

— Ты его правда совсем не боишься? — тихо-тихо спросила Алина. — Ты говоришь о нем и ведешь себя с ним так, будто совсем не чувствуешь его могущества.

— Могущества? — с иронией переспросила я. — Ты серьезно? Нет, Алин, ты, похоже, шутишь! Ваш предводитель просто слизняк какой-то. Злобный и озабоченный старикашка, который думает, что повелевает миром. Брр, даже говорить о нем противно!

По лицу девочки скользнуло самое настоящее удивление.

— Как ты можешь говорить такое?

— Он мне никто. Имею право.

— Он ведь предводитель!

Я едва удержалась, чтобы не сказать, что я, возможно, тоже предводитель. Нет, сейчас не было времени на душещипательные откровения, которые, ко всему прочему, принесли бы с собой огромную гору проблем.

— Слушай, Алин, я на тебя не злюсь, не обижаюсь и, тем более, не ненавижу. Это все очень здорово, что ты проявила свою верность предводителю, но, пожалуйста, не пытайся донести свою веру до меня. Мне абсолютно плевать на то, что связано с Аргосом. Я не желаю слышать об этом ублюдке и мнения своего не поменяю!

Алина отшатнулась от меня, словно у меня из шеи вдруг начала расти вторая голова. В глазах девочки я увидела шок и страх. Похоже, она действительно не слышала ничего подобного о своем предводителе. Я и жалела, и не жалела ее одновременно. С одной стороны, так слепо верить в кого-то — безумие, а с другой, у нее был четкий смысл ее существования, я же понятия не имела, какого черта делаю в этом мире.

В глазах Алины я, похоже, стала казаться настоящим монстром, поэтому поспешила сказать:

— Прости, не принимай мои слова близко к сердцу. Такая уж я есть, не могу нормально контролировать то, что говорю.

— Странно стоять рядом с человеком, который никогда не уступает.

— Ты просто еще не была в мире людей, — усмехнулась я.

Она моей шутки, однако, не оценила.

— Ты что, считаешь меня ребенком? — в ярости спросила Алина. — Да ты даже понятия не имеешь, о чем говоришь!

— Причем тут вообще твой возраст? Почему все сводят все к нему? Мне, например, семнадцать, но я бы посмотрела на какого-нибудь двадцатипятилетнего кретина, который мог бы переплюнуть меня в жизненном опыте. Так что знай, я никогда ничего не свожу к цифрам.

— Ладно, извини, — вздохнула Алина. — Просто ненавижу, когда кто-то не доверяет мне делать что-нибудь только из-за того, что я молода.

— Тут я с тобой полностью согласна.

И мы улыбнулись друг другу. Пусть и без той теплоты, которая присуща нашим с Евой взглядам, но все же лучше, чем когда мы упрекали друг друга. Алина не была плохой по-моему мнению, но и хорошей тоже не была. Она одна из немногих, с кем я могла общаться в стае, но в то же время сравнивать ее с моими настоящими друзьями было бы безумием.

— Ты больше не обижаешься на меня? — спросила она некоторое время спустя.

— Я и не обижалась.

— Тогда я пойду?

Я пожала плечами и кивнула. Смысл был удерживать ее? Да, конечно, компания и все такое, но я уже порядком отвыкла от долгих бесед.

— Увидимся, — сказала Алина и помахала мне рукой с другой стороны прохода.

Я улыбнулась, и через секунду земля еле заметно задрожала, поднимаясь вверх и закрывая проход. Едва тень скользнула по моему лицу, улыбка тут же исчезла, и я обхватила колени руками, тяжело вздыхая.

Прошло около получаса, мои руки и пятая точка затекли, но я специально не меняла позы, словно хотела сделать себе еще больше трудностей. Земля снова осыпалась, и на этот раз это была Ева. Она медленно вошла и присела рядом со мной. На несколько секунд я задумалась, стоит ли продолжать играть свою роль, но разговор с Алиной немного повлиял на мое настроение. Я выдавила для волчицы полуулыбку.

— Слышала, к тебе Лина заходила, — сказала Ева как бы невзначай.

— Да, выпытывала у меня, ненавижу я ее или нет, — кивнула я.

— И что же ты ответила?

— Сказала, что не ненавижу ее и даже не злюсь, — сказала я, безуспешно пытаясь подавить улыбку. — Видела бы ты ее лицо, когда я начала объяснять, что никогда в жизни не буду плясать под дудку Аргоса.

— Для нее это звучало так, словно ты сказала, что есть пыль вкуснее, чем мясо, — усмехнулась Ева. — Волки не понимают, когда ты говоришь им такие вещи, Женя. Даже мне иногда сложно представить, как сильно ты ненавидишь Аргоса. Для нас это что-то противоестественное. Не осуждай Лину.

— Я и не собиралась. Я прекрасно понимаю, что у вас тут чокнутая секта, и ничего с этим поделать нельзя. Вам бы, я не знаю, конституцию свою написать, а то я не представляю, как вы живете в такой абсолютной монархии.

— Ну, у нас есть законы, — сказала Ева. — И вообще, власть предводителя далеко не такая безграничная, как ты думаешь. Он всего лишь пешка в руках духов.

— Вы верите в духов? — с любопытством спросила я.

— Я не могу сказать, Женя, — вздохнула волчица. — Ты ведь знаешь, что я не должна рассказывать тебе ничего о нашем мире.

— И после этого ты мне еще говоришь, что власть предводителя не такая уж безграничная, — фыркнула я.

— Ты ведь уже знаешь ответ на этот вопрос. Скажи мне свою версию, и я кивну.

Я улыбнулась, видя, как сильно Ева старается помочь мне, скрасить мое безрадостное существование в этой чертовой камере.

— Ладно. Вы верите в духов, которые посылают вам послания, которые вы должны исполнять. И если предводитель станет уж слишком большой задницей, то они разберутся с ним.

Ева захихикала, но потом кивнула.

— А можно еще свои версии?

— Нет, больше ты от меня такого не дождешься.

Я вздохнула, чувствуя явный укол сожаления, но потом взяла себя в руки, напоминая, что неправильно заставлять Еву нарушать то, что считается важным в их мире.

— Может, ты наконец-то прозрела и поняла, что твоя комната будет куда лучше этой пещеры? — спросила волчица. — Или опять начнешь говорить о том, что не желаешь ничего, что совсем не важно, где ты живешь, если ты и не живешь вовсе?

— Нет, это прошло, — со смехом сказала я. — Думаю, будет здорово вернуться в свою старую лачужку. Там хоть кровать была, и зеркало.

— Да уж, ты выглядишь так, словно полгода моталась по лесам в поисках цивилизации.

Мы снова немного посмеялись. За эти два дня я даже не ходила в душ. Так что, с одной стороны, забастовка не всегда такая замечательная вещь.

— У меня для тебя есть сюрприз, раз ты наконец-то соизволила сменить гнев на милость, а если говорить точнее: свое глупое безразличие на желание действовать.

— И что же это? — с энтузиазмом спросила я.

— Ну, даже не знаю, говорить тебе или нет, вдруг ты все еще хочешь остаться здесь…

Ева состроила сомневающееся лицо, и я рассмеялась.

— Да брось! Давай, говори уже!

— Аргос был сегодня очень занят, — начала женщина. — Так что, когда я подошла к нему с одной маленькой просьбой, он сказал, что я могу делать все, что захочу. А именно, могу вывести тебя на прогулку в лес!

Я раскрыла рот от удивления.

— Ты шутишь? Нет, скажи, если ты шутишь! Серьезно?

Мои глаза засветились от счастья, и я с радостным криком кинулась обнимать волчицу. Я за время, проведенное в полной изоляции, я научилась ценить каждое мгновение жизни, которое несет в себе хоть что-то.

— Прекрати, — сквозь смех говорила Ева. — Ты меня сейчас раздавишь! Ничего особенного я тебя не обещаю!

— Это гораздо больше, чем я могла только мечтать, — в сердцах ответила я.

— Что-то ты какая-то слишком счастливая, уж не думаешь, что сможешь сбежать от меня? Ты этот лес не знаешь, я тебя в ту же минуту найду и так задницу надеру!

В словах Евы не было ни капли угрозы, только заботливое предупреждение, которое обычно дают матери своим непоседливым детям, когда ведут тех гулять.

— Я не убегу! — пообещала я. — Господи, спасибо тебе Ева! Ты не представляешь, как мне не хватало движений!

— Представляю, поэтому и хочу вытащить тебя отсюда.

Мы вышли из клетки, и я бросила последний взгляд на свое ненавистное жилище. Будь моя воля, я бы руками рыла до тех пор, пока не засыпала его, чтобы больше никто уже не смог быть запертым там. В темноте, окруженный затхлыми запахами.

Ева завела меня в мою комнату, где я сменила грязное, пропахшее потом и кровью платье на новое и свежее. Потом я быстро привела себя в порядок перед зеркалом, и мы снова пустились в путь по однообразным тоннелям подземелья.

Мы быстро поднялись по лестнице и пошли по верхним коридорам. Я хорошо знала, где находится выход, но все равно старалась не забегать вперед. Временами нам попадались оборотни, проводившие меня внимательным взглядом. Ева шла, высоко подняв голову, и не обращала на них ни малейшего внимания; я даже подумала, а не вызвала ли моя прогулка у нее проблемы. Может, волки перестали считать ее преданным членом стаи из-за такой откровенной заботы обо мне.

Но я не решилась заговорить об этом, понимая, что этим только испорчу Еве настроение. Ее гордый нрав никогда не позволил бы ей сказать, что это может плохо повлиять на ее отношения с другими.

Возле выхода волчица остановилась и повернулась ко мне.

— Мне жаль, но глаза придется все-таки завязать.

— Нет проблем.

Я закрыла глаза и повернулась к ней спиной. На лицо мне тут же легла повязка, а потом Ева туго затянула ее за головой.

— Отлично, — послышался голос женщины. — Видишь?

— Нет.

Я не соврала, хотя могла бы. Волки довольно сильно доверяли словам, в отличие от людей.

— Отлично, тогда пошли.

Я вытянула вперед обе руки и несколько раз рассекла ими воздушное пространство. Ладошки Евы легли мне на плечи и талию.

— Так, я буду говорить тебе, куда ставить ногу, — сказала волчица.

— Только говори честно, — ответила я. — А то мы с подругой любили так водить друг друга и придумывать невидимые преграды.

— Молодец, что подала мне идею, — усмехнулась волчица.

— Ева!

Она ничего не ответила и повела меня вниз. Много времени у нас отняло спускание по лестнице. Сама не знаю почему, но мне вдруг стало страшно, что под ногами окажется пустота.

— Если ты сейчас же не начнешь вести себя нормально, — немного раздраженно проговорила Ева. — То я возьму тебя на руки и вынесу из деревни!

Дальше дело пошло скорее, хотя я и вскрикивала каждый раз, когда спотыкалась о камни под ногами. Я перестала считать повороты после десятого, прекрасно понимая, что волчица специально пытается сбить меня со следа. Я никогда еще не спускалась в деревню, только ходила до купальни и обратно, иногда даже с завязанными глазами. Мне было интересно взглянуть хоть одним глазочком, как там все было устроено, сравнить эту с деревню с той, которую видела во сне. Но я не решалась попросить Еву снять повязку.

Наконец, утоптанные дороги сменились мягкой землей и травой, и я поняла, что мы покинули деревню. Я ожидала, что женщина позволит мне идти самостоятельно, но Ева не спешила снимать повязку.

Вскоре мы уже пробирались через лес, и я, как сумасшедшая, мотала перед собой руками, потому что боялась налететь на какой-нибудь колючий куст.

— Ева, может хватит? — взмолилась я. — По-моему, я уже ничего не смогу увидеть!

— Я все ждала, когда ты скажешь, — рассмеялась волчица. — Подумала, что тебе нравится пробираться через кусты вслепую.

— Ну, спасибо, — фыркнула я.

Ева сняла с меня повязку, и я с наслаждение окунулась в море зелени. Деревья, кусты, свежий воздух и запах леса — все было настолько знакомым и родным, что на глазах выступили слезы. Я ведь даже и не думала, насколько сильно скучала по всему этому. Шорохи животных, щебет птиц, шелест ветра доносились со всех сторон, и я с наслаждение вслушивалась в эту волшебную музыку.

После подземной камеры этот лес казался центром жизни. Я чувствовала, как энергия постепенно возвращается в мое тело. С каждым вдохом, с каждым взглядом, с каждым движением руки.

Моя голова прояснилась. После стольких дней, проведенных в постоянном страхе и отчаянье, я, наконец, чувствовала, как мысли обретают формы и краски.

Ева дала мне время насладиться первым впечатлением и не говорила ни слова. Я была так благодарна ей! За все, что она сделала для меня. За один только взгляд на весь этот волшебный зеленый мир я готова была говорить ей спасибо целую вечность.

Я была счастлива настолько, что не описать словами: словно никогда не видела свет и не слышала пение птиц. Мне хотела разуться, погрузить пальцы в прохладную землю, а потом рвануть в лес что есть силы и бежать до тех пор, пока не достигну края земли.

— Я и не думала, что ты так скучаешь, — тихо сказала Ева.

— Я… я…

Я ничего не могла сказать, потому что слезы готовы были вырваться из глаз.

— Ева, господи, спасибо тебе большое! — наконец проговорила я. — Ты даже не представляешь, как много это значит для меня.

— Твое лицо говорит за тебя, — тепло ответила волчица. — Я и подумать не могла, что вы, люди, можете испытывать такие чувства.

Я опустила взгляд вниз, чтобы скрыть смущение. Наверное, стоило лучше контролировать свои эмоции.

— Я могла бы вывести тебя на прогулку раньше, если бы знала, что ты так сильно этого хочешь. Почему ты не сказала?

«Потому что была уверена, что никогда больше не смогу увидеть лес», — сказала я про себя, а вслух произнесла:

— Все нормально. Просто я сама не думала, что скучаю так сильно.

Я закусила губу.

— Не волнуйся, мы будем часто выходить сюда.

— Большего мне и не надо.

Маленькая ложь. Ну, ладно, большая ложь. Мне нужно было еще кучу всего, на вершине которой стоял Алек. Только Ева не могла мне дать ничего из этого. Никто не мог.

— Пройдемся? — спросила волчица.

Я снова слегла смутилась.

— Ева, а можно попросить тебя кое о чем?

— Ну, зависит от того, что ты попросишь, — задумчиво ответила она.

— Давай пробежимся, а? — быстро спросила я, пока не успела придумать отговорки, чтобы не спрашивать это.

Ева явно такого не ожидала, в ее лице я прочла нерешительность и сразу же добавила:

— Пожалуйста! Ты ведь легко сможешь догнать меня, если что. Я обещаю, что не убегу! Просто я так хочу напрячь мышцы, так хочу услышать свист ветра в ушах.

— Хорошо.

Мое лицо засветилось от радости, а потом я бросилась в кусты. По руке тут же скользнуло что-то острое: наверное, шип, но я только обрадовалась этой маленькой боли.

Я бежала так быстро, как только могла. Я буквально летела через лес, огибая деревья, перепрыгивая через кусты. Ева бежала рядом, не отставая и не вырываясь вперед, и кроме как удивление, я ничего не могла прочесть на ее лице.

Я радостно закричала, поднимая руки вверх, а потом ускорилась еще, хотя, казалось, бежать быстрее было невозможно. Ноги уже разрывались от перенапряжения, дыхание сбилось, но я хотела больше и больше. Для меня существовало только два исхода. Первое — это упасть на землю полностью обессиленной, и второе — взлететь в небо, как птица.

И вот тут-то судьба сказала, что есть еще и третий исход. До меня, и до Евы, вдруг донеслись крики о помощи.

Я резко затормозила, так, что даже следы остались на земле, Ева едва не врезалась в меня. Мы обе обменялись удивленными взглядами, а потом замерли, стараясь услышать что-нибудь, кроме наших коротких вздохов и учащенного сердцебиения. Нам ведь не могло послышаться одно и то же.

Крики повторились, и я точно определила место нахождения кричащих. Ева, однако, оказалась быстрее и, едва я только успела повернуть к ней голову, уже скрылась в кустах. Мне и в голову не пришло воспользоваться подвернувшейся ситуацией, хотя я никогда не была ближе к успеху. Я мгновенно рванула за ней следом, несмотря на протестующий визг мышц.

Теперь она явно не пыталась подстроиться под мой медленный человеческий темп и неслась сквозь лес, словно стрела, выпущенная из лука. Наверное, только я, бегущая следом, не давала ей обратиться в волка прямо в пути. Я старалась не потерять ее из виду, хотя крики о помощи служили лучшим ориентиром.

С каждой секундой мы приближались все ближе. С каждой секундой мое сердце начинало биться чаще. Перед глазами стояла картина — чуть дышащий Алек, захлебывающийся в своей крови. В моей голове его раздирали на части другие оборотни, а потом Ева выскакивала из кустов и завершала дело. Мне было все равно, что несколько минут назад я говорила о волчице, как об ангеле. Если она причинит вред Алеку, я убью ее.

Страшные мысли подгоняли меня вперед, и я с удивление поняла, что почти нагоняю Еву. Практически в одно и то же время мы выскочили из кустов и едва не врезали в тех, кто звал на помощь.

Я едва не застонала от облегчения. Это был не Алек! Он в безопасности! Но потом радостная розовая пелена рассеялась, и я увидела то, что увидела. И едва сдержала крик.

Глава 30

Передо мной были двое мужчин, один еще совсем молодой, и оба они были страшно изрезаны: глубокие борозды покрывали все их тело, кровь опасно быстро стекала по телу вниз и падала на темно-зеленую траву, то, что осталось от одежды, лоскутами свисало вниз. Раны были ровные, длинные и широкие, словно кто-то изрезал тела мужчин крюком. Глядя на все это, я чувствовала, как к горлу подступала тошнота, а тело тяжелело, словно порезы излучали какие-то странные невидимые волны.

Я повернула голову к Еве, которая тоже замерла, не сводя глаз с израненных тел.

— Помогите, — прохрипел один из них, выглядевший немного старше меня. — Ева, пожалуйста!

— О, Великие Духи! — вскричала волчица, наконец, очнувшись от транса.

Она бросилась к сородичам, упав перед ними на колени, и я поспешила следом. Мне было дурно от всего происходящего, но никаких намеков на то, что я упаду в обморок или что-то вроде этого, не было. Глядя на еле живых оборотней, я всем сердцем хотела помочь им. Во мне проснулась какая-то странная злость и еще более нелепое желание отомстить за всю их боль.

— Что… Что произошло? — спросила Ева, прикладывая ладошку к самой страшной ране на боку у старшего оборотня. Она вилась от тазобедренной кости, которая казалась раздробленной, вверх до самой подмышки. На секунду мне показалось, что через кровь проглядывают белые ребра, и я поспешно отвернулась к кустам, потому что позывы к рвоте усилились в десятки раз.

— Столкнулись с двумя демонами, когда собирались возвращаться, — ответил за старшего парень, и я поняла, что другой был без сознания. А что, если он умрет? В метре от меня.

— Что с Аланом? — спросила Ева, словно прочитав мои мысли.

— Ему больше досталось, — прохрипел в ответ парень и зашелся в приступе жгучего кашля. — По-моему, он вырубился, пока я пытался дотащить его сюда. Демон так пырнул его ножом, что из раны едва не вывалились кишки. Но Алан еще вроде держится, даже разговаривал со мной, идиот, пока я тащил его стокилограммовую тушку. Когда придет в себя, не кормите его.

И его голос оборвался. Я поняла, что парень пытается убедить сам себя в том, что его товарищ не умрет.

— Нужно срочно доставить вас к знахарке, — озабоченно сказала Ева. — Идти можешь?

Молодой оборотень попытался приподняться на локтях, но один из них неестественно выгнулся, и я с ужасом бросилась в кусты. Меня вырвало недавним завтраком.

— У тебя сломана левая рука, — послышался голос Евы. Никто из них даже не обратил на меня внимания. Поспешно вытерев рукавом рот, я снова вышла к остальным.

— Ты только подними меня, а дальше я сам, — сказал оборотень в ответ. — До сюда я же как-то дошел. И этого бугая принес.

— Почему ты не позвал на помощь?

— Я звал, — фыркнул парень.

— Почему только мы пришли?

Я вдруг поняла, что слышу, как ломаются кусты где-то совсем недалеко.

— Остальные подходят, — сказала я.

Ева удивленно оторвала взгляд от раненых и подняла глаза на меня, словно только сейчас вспомнила, что я была рядом все это время. Она моргнула несколько раз, а потом прислушалась.

— Да, Женя права, — кивнула волчица, снова поворачиваясь к парню. — Сейчас вам помогут.

— Я здоровее всех вас, — заупрямился он. — Помогите Алану, кишки еще могут вывалиться, он что-то не торопится исцеляться.

— Не говори глупостей, Андрей! Да на тебе места живого нету, и, как минимум, три перелома я уже вижу.

Он фыркнул, а я невольно замерла на мгновение, услышав еще одно русское имя. Может быть, этот парень был братом Алины?

Не успела я развить эту мысль, как кусты затрещали, и оттуда разом вылетели четверо бурых волков. Пасти их были раскрыты в оскале, они мгновенно обвели горящим взглядом поляну и оскалились еще больше, заметив меня.

Прошло три длинных секунды, а потом двое из них бросились в мою сторону. Я замерла, не в состоянии двинуться с места. Как глупо с их стороны было воспринять меня как потенциальную угрозу, когда двое их братьев умирали в нескольких шагах. Неужели оборотни решили, что я устроила все это?

Я даже не успела закрыть глаза, ожидая, когда их лапы упрутся мне в грудь и свалят на землю, но тут что-то стремительное промелькнуло между нами. Ева, в человеческом обличии, заслонила меня своим телом и разом оттолкнула обоих.

— Кретины, куда вы лезете? — буквально заревела волчица. — Где мозги в вашей дурьей башке? Скорее, нужно доставить Алана и Андрея к знахарке! Оставьте вы девчонку.

Волки явно не ожидали получить такую хорошую трепку и потому, обиженно скалясь, быстро развернулись и рысью подбежали к лежащим на земле. Ева, не взглянув на меня, направилась туда же, а я следом за ней.

Двое других пришедших на помощь волков уже смогли поднять Андрея на ноги, и тот, поддерживаясь за деревья правой рукой, медленно направился в сторону деревни.

— Подожди, — крикнула ему вслед Ева. — Стой ты, сейчас тебе помогут! Не тревожь раны!

Парень в ответ махнул здоровой рукой и едва не распластался на земле, потому что потерял равновесие. Выругавшись, Ева хотела было пойти за ним, но тут послышался еле слышный стон Алана, и волчица тут же повернулась в его сторону, махнув мне головой.

Я замерла, не понимая, чего от меня хотят, а потом бросилась догонять Андрея. Парень смерил меня оценивающим взглядом, когда я поравнялась с ним, но предложение опереться на мою руку не принял.

— Тебе бы самой вначале научиться ходить на таких тоненьких ножках, — фыркнул он, и снова поморщился от боли, которую сразу попытался скрыть за усмешкой. Я узнала в нем это типичное самопожертвование оборотней, которое уже видела в Алеке. Что один, что другой считали себя великомучениками, но теперь я уже знала, что делать в таких случаях.

— Позволь мне помочь тебе, — вначале ласково попросила я.

— Вот еще. Тебя вообще быть здесь не должно! Ты должна в клетке под землей сидеть.

Я фыркнула и хотела было развернуться, чтобы уйти, но потом вспомнила о его страшных ранах и заставила себя перестать обращать внимание. Главное терпение, эта битва должна была закончиться за мной.

— Просто дай мне помочь тебе, идиот, — еще ласковее сказала я. — Хуже тебе не будет все равно. Или нет? Гордость пострадает, если тебе поможетобыкновенная девчонка, да? А разве это так важно, когда речь идет о твоем здоровье?

— Все нормально с моим здоровьем, — злобно ответил Андрей. — Это пустяки для знахарки!

Я пошла на крайние меры, понимая, что должна помочь ему.

— Если ты сейчас же не обопрешься на мое плечо, — начала я. — То я позову сюда Еву, которая будет помогать тебе, вместо того, что спасать жизнь Алану. Так ли все хорошо с его здоровьем? Позволь мне помочь тебе, чтобы Ева не волновалась и помогала им нести твоего собрата.

На секунду Андрей задумался, а потом вздохнул и прошипел:

— Ладно, земная, твоя взяла. Но только если кто-то узнает…

— Больно надо мне рассказывать, как я умоляла одного самовлюбленного кретина принять мою помощь.

Он медленно оперся на мое плечо, и я опустила руку ему на талию, чтобы поддерживать при ходьбе. Мы зашагали быстрее, хотя моя спина почти сразу начала устало ныть. Сразу вспомнился день, когда я точно так же несла Алека. Стоило только закрыть глаза и задержать дыхание, как мой парень из леса появлялся перед глазами. Его полуулыбка, добрые зеленые глаза, острые изгибы скул, густые брови… Чтобы я там не пыталась делать, выкинуть Алека из головы было невозможно, хотя он казался так далеко в прошлом, что можно было счесть его за сладкий сон.

Я пару раз спрашивала Андрея про здоровье, больше чтобы отвлечь себя от ненужных мыслей, чем его от боли, но парень явно не хотел поддерживать разговор, поэтому мы шли молча. Оглядываясь, я видела, как один из волков несет на себе Алана, а Ева и мужчина в боевой форме поддерживают его с двух сторон. Никто из них не спешил прийти мне на помощь, и я решила, что пока они видят меня, то доверяют.

Я не стала медлить у распахнутых деревянных ворот деревни, хотя мне стоило бы подождать Еву, чтобы бы та завязала мне глаза. Я очень хотела увидеть это место, к тому же Андрей, похоже, не придавал этому никакого значения.

С сильно бьющимся сердцем, я заглянула за забор, но была порядком разочарована. Не знаю, почему никто не разрешал смотреть на это место, оно казалось обычным, как то, что я видела во сне. Те же узенькие улочки, маленькие дома, огороды. Разве что зелени было чуть больше, и большинство домов были построены прямо в земляных холмах с помощью земной магии, которую я ужасно хотела увидеть в действии.

Я прошла немного вперед, но потом вынуждена была сказать:

— Андрей, я не знаю, куда идти.

— А? — переспросила парень, словно очнувшись от легкой дремоты.

— Скажи мне, где находится пещера знахарки.

— Пока иди прямо, — ответил Андрей, и я облегченно расправила плечи.

Я послушно пошла прямо, робко оглядываясь и встречаясь взглядами с прохожими. Из нас двоих — раненного оборотня и испуганной девчонки _ я пользовалась большим вниманием. Честно, гораздо лучше было находиться в теле Алека, когда никто даже не подозревал, что я, как полоумная, глазею по сторонам. Но я не могла удержать себя от любопытных взглядов на земляные стены домов, из которых временами росли трава или цветы. Эти жилища с одной стороны казались сказочными, а с другой — я словно попала в военный лагерь. Здесь не было много места, чтобы расслабиться, не было лавочек, чтобы посплетничать вечерком, повсюду валялось оружие, одежда, бродили куры и гуси, пахло чем-то гниющим. Деревня из моего сна была чище и уютней, с приятной возней, а не грубыми криками из-за углов.

За нами по пятам шли остальные, и я буквально чувствовала взгляд Евы, буравящий мою спину. Она была явно недовольна тем, что я самовольно приняла решение пройти в деревню.

— Поверни тут направо, — вернул меня в реальность голос Андрея. — Мы почти пришли.

— Хорошо, — кивнула я.

Мы завернули в еще более узкий переулок: мы вдвоем едва помещались в нем. Впереди я увидела высокую скалу и отверстие в ней. Пещера здешней знахарки была довольно сильно похожа на ту, в которой лечила, возможно, моя биологическая мать. Язык не поворачивался назвать ее без добавления «биологическая». Может быть, она очень хорошая женщина и была бы отлично матерью, но у меня уже была своя мама. Та, в которой я не сомневалась ни секунды с тех пор, как научилась складывать в голове ее имя.

Мы, наконец, добрались до пещеры, и я слегка помедлила перед входом. Вокруг приятно пахло розами, что росли по бокам от входа, а из самого отверстия сочились запахи десятков других трав. Мои руки немного дрожали, но вовсе не от того, что я тащила сюда Андрея. Было чувство, словно я опять окунулась в мир своих снов о волчьей стае, потому что в реальности я еще никогда так сильно не принимала участия в их внутриплеменной деятельности. Может, Алина действительно была права, и когда-нибудь я смогла бы жить здесь так же легко, как жила бы дома. В конце концов, если меня не выпустят через месяц? Через год? Неужели все время я буду ходить, как обиженный ребенок, которому не дали то, что он хочет? Пора было уже начать делать ответные шаги на усилия стаи расшевелить меня.

Это решение так обрадовало меня, что я едва смогла сдержаться от радостного восклицания и просто растянулась в улыбке, которая давно не появлялась на моем лице. Получалось, теперь жизнь снова обрела смысл. Новое будущее ведь не обязательно должно было быть связано с Аргосом, в стае у меня уже начали появляться друзья. Пусть я и буду карманной собачкой, зато живой и невредимой.

Не знаю, как долго я стояла и размышляла, но Андрей начал что-то раздраженно бурчать себе под нос. Я решительно двинулась в полумрак тоннеля, который через несколько метров перешел в широкую, хорошо освещенную пещеру. На меня мгновенно нахлынул запах знакомых и незнакомых трав, и голова немного закружилась. Я услышала звук падающей воды, а потом заметила небольшой ручеек, стекающий по дальней стене и убегающий куда-то вглубь. По бокам аккуратными стопками были разложены сухи и свежие пучки трав, цветов и листьев. Рядом с ними в стеклянных банках стояли уже приготовленные отвары.

— Что теперь делать? — шепотом спросила я, но даже он эхом разнесся по всей пещере.

— Ничего, — фыркнул в ответ Андрей. — Просто помоги мне сесть куда-нибудь. Гвиневры, похоже, сейчас здесь нет. Травы, может, пошла собирать, не знаю.

— Гвиневра? — едва удерживаясь от смешка, спросила я. — Это та, которая изменила королю Артуру и погубила Камелот?

— Она не губила Камелот, она не виновата, что Артур оказался таким мягкотелым засранцем. Жена ему изменила, тоже мне, большое дело! Стоило из-за этого губить свое королевство?

— Так что же? Ее назвали в честь этой самой Гвиневры?

— Нет. А может, и да, не знаю. Ее маму зовут Афина, а брата Патрокл. Похоже, кто-то из их предков с маминой стороны был повернут на мифах.

— А ты веришь в мифы? — спросила я, потому что не хотела, чтобы в пещере снова воцарялась гробовая тишина.

— И да, и нет. У нас свои взгляды на мифы, — пожал плечами Андрей.

— И ты мне, конечно же, не скажешь.

— Сказал бы, мне не сложно, только Аргос ясно дал понять, что тебе про нас знать не обязательно.

Я вздохнула, отчаянно думая о новой теме для разговора, когда рядом с пещерой раздались шаги. Я вгляделась в проход и увидела там несколько фигур: Ева и остальные нагнали нас.

Я готовилась получить нагоняй, но волчица прошла мимо, словно даже не заметила меня. Я сразу решила преподнести ей наилучшие извинения, когда все это закончится.

— Где Гвиневра? — спросил один из вошедших мужчин. Все они уже приняли человеческий облик и одеты были в боевое облачение.

— Не знаю, ее не было здесь, — ответил Андрей. — Она, должно быть, в пути, потому что мы просили Лес донести каждому, что нам нужна помощь.

Ева кивнула парню и встала рядом со мной. Чуть больше минуты царило напряженное молчание: все, включая меня, переживали за состояние Алана. Он так и не пришел в себя, хотя кровотечение Еве удалось остановить.

Наконец, когда я действительно начала паниковать из-за гробового спокойствия, у входа снова раздались шаги, а потом довольно старая женщина вбежала в пещеру. Она явно запыхалась от быстрого бега и выглядела жутко измотанной. У меня вдруг возникла мысль, а сможет ли она оказать помощь раненому, если ей самой не мешало бы выпить что-нибудь от сердца.

Но знахарка в ту же секунду, как ступила на пол пещеры, рванула к больному, минуя нас и Андрея.

— Простите, — сказала она, пытаясь справиться с дыханием. — Собирала еловые иголки почти на границе, не могла добраться быстрее.

— Не беспокойся, — тут же ответила знахарке Ева. — Ты здесь, а это главное. Теперь жизни Алана ничего не угрожает.

— Я бы так не говорила, — пробурчала Гвиневра. — Он просто снизу доверху накачен ядом. Чем вы занимались?

Она повернулась к Андрею с пылающим взглядом. Тот, к моему удивлению, смущенно опустил голову.

— Мы столкнулись с двумя довольно прожорливыми монстрами, когда были почти готовы переместиться сюда, — начал рассказ молодой оборотень. — Алан сразу же принял весь удар на себя. Мы были не готовы к битве, у них было преимущество неожиданности. Пока я успел обратиться, Алана уже несколько раз покусали и пырнули ножом. Он был слишком слаб и даже обратиться не смог. Один из них прыгнул на меня, а другой продолжал отравлять Алана своими чертовыми когтями, но потом оставил, потому что подумал, что тот умер, и перекинулся на меня. У меня не было шансов против двоих, поэтому я подхватил Алана и бросился бежать. Эти твари, вы представьте, понеслись за мной! Догнать им, конечно, не удалось, но из-за ран я скоро выдохся. Алан был совсем плох, поэтому я сразу же переместился и принес его сюда.

Я слушала, затаив дыхание, словно мне рассказывали какую-то захватывающую историю. Представить, что это происходило вживую у меня пока не получалось.

Ева и остальные оборотни тоже слушали, только с более деловым видом, словно сканируя все детали и создавая в мозгу точную модель схватки. Одной только Гвиневре было явно все равно, даже если бы Андрей начал говорить, что они летали на Луну и Алан споткнулся и упал оттуда. Знахарка была полностью погружена в свою работу. Я не сводила с нее взгляда и потому точно запомнила, в какой последовательности старая женщина делала свою работу.

Если не считать освобождение тела Алана от большинства одежды, то первым делом она промыла почти все его раны странной голубой жидкостью, смывая грязь и кровь, а потом принялась капать что-то в самые глубокие раны, от чего оттуда начинала вытекать желтоватая пена. Алан еле заметно подрагивал, но даже от такой боли в сознание не приходил. К концу рассказала Андрея Гвиневра закончила с промывкой и принялась смазывать раны какой-то густой светло-коричневой жидкостью.

Я сильно сомневалась в том, что такое лечение было лучше, чем то, которое могли бы предоставить врачи в больнице, но возразить не смела. С чего бы они стали нарушать свои древние традиции только из-за того, что человечество достигло большего прогресса?

Все напряженно молчали, и мне действительно становилось хуже с каждой секундой. Похоже, в лесу из меня вылетел далеко не весь завтрак.

— Я обработала его раны и разобралась с большей частью яда, — доложила Гвиневра через несколько минут усталым голосом, словно процедура отняла ее собственные силы. — Но он еще прилично травится его остатками. Тут уж я власти не имею. Либо его организм сам выделит нужные вещества, чтобы справиться с ядом, либо Алан не переживет эту ночь. Я не могла больше подвергать его обработке извне, иначе его тело не выдержало бы. Он потерял слишком много крови, да и повреждений много, я должна была запечатать раны. Мне жаль, но теперь я бессильна.

— Да помогут ему Бог и Богиня, — вздохнула Ева, а потом ласково добавила. — Спасибо тебе большое, Гвиневра. Я даже не представляю, чтобы мы делали без тебя!

— Подохли бы все давно, — проворчала в ответ знахарка. — Сколько вам не говори, чтобы были осторожны, вам все побоку! Не бережете себя, а мне потом расхлебывай!

— Ты самая лучшая, — рассмеялась Ева, и я тоже невольно улыбнулась.

— Потом будете благодарить, — отрезала Гвиневра. — Мне еще этому молодому красавчику нужно переломы вправить. У Алана я тоже заметила неправильно стоящую тазобедренную кость, но этим его тревожить пока нельзя.

Андрей устало вздохнул.

— Ломать будете? Они срослись уже вроде.

Я вздрогнула и в ужасе развернулась к парню. Я была уверена, что сейчас острая на язык Гвиневра обзовет его как-нибудь, а потом всего лишь наложит какой-нибудь каменный гипс. Но, к моему глубочайшему удивлению, знахарка лишь посмеялась и сказала:

— А как без этого, мальчик мой? Наши кости растут как на дрожжах, только вот не всегда верно. Что уж тут поделаешь?

У меня автоматически упала челюсть, и я поняла, что перед глазами все полетело. Меня замутило, а это я даже не представляла, что мне предстоит пережить. От одной мысли я, наверное, грохнулась бы в обморок прямо там, на глазах у всех.

— Женя, ты как? — вдруг я услышала голос Евы. — Выглядишь зеленой.

— Чувствую себя так же.

— Выйти с тобой?

Я уже почти сказала «да», потому что понимала, что не смогу выдержать эту процедуру, но меня прервал голос знахарки:

— Ева, подойди сюда, милая, мне нужна твоя помощь.

Волчица взглянула на меня, явно не зная, что делать, но потом все же развернулась и быстрым шагом направилась в сторону, где уже поджидал Андрей.

Решив, что никакое это не преступление, я медленно попятилась спиной, борясь с собственными мыслями о том, что я сбегаю, словно преступник. Мне нечего было скрывать, ничего дурного я не планировала.

Солнечный свет ласково погладил меня по лицу, прогоняя прочь холодные страхи пещеры. Несколько секунд я просто стояла, закрыв глаза, и с наслаждением чувствовала, как расслабляются мышцы, и тошнота уходит прочь.

Вокруг меня слышались голоса, и я хорошо представляла, как они подозрительно смотрят на меня, готовые в любой момент отразить нападение. В тот момент мне было все равно, я лишь хотела унестись мыслями куда-нибудь далеко. Я представляла, как через какое-то время смогу переселиться в комнату Евы, стать кем-то вроде ее личной ученицы. Добившись этой маленькой цели, я смогла бы двигаться дальше, познавать все больше.

В следующее мгновенье из пещеры раздался короткий крик, а потом мучительный стон. Я представила, как Гвиневра своими старыми ладонями сжимает локоть Андрея, а потом с легкостью ломает его сросшиеся кости. Тошнота снова подступила к горлу, и я сделала несколько шагов вперед, держась за виски. Главное — дышать.

Вдруг земля еле заметно задрожала, и я подумала, что все-таки начала терять сознание. Моргнув несколько раз, я поняла, что моя голова ни в чем не виновата. Земля действительно подрагивала, и эпицентр был в нескольких шагах от спуска.

Повинуясь неожиданному порыву, я спряталась в тени пещеры, и в ту же секунду земля осыпалась, образовав еще один проход. Вначале я хотела забежать к остальным, крича что-то вроде: «Землетрясение!», но меня остановили приглушенные голоса, доносившиеся явно из образовавшейся дырки. Я подавила желание броситься на помощь, совершенно не представляя, откуда они взялись там, но потом из отверстия показались три макушки голов.

Из дырки вышли двое мужчин и женщина в боевом облачении и вооруженные с ног до головы. О чем-то тихо переговариваясь, они быстро скрылись в деревне. Мне было очень любопытно, куда они собрались идти, но следовать за ними было бы безумием. Поэтому я, даже не подумав о последствиях, сорвалась с места и тише ветра понеслась к дыре.

К моему удивлению, я обнаружила земляные ступени, спускающиеся куда-то вниз, и опасливо огляделась, надеясь, что никто не успел заметить, куда я направляюсь. В моем поле зрение было пару оборотней, но каждый из них увлеченно занимался своим делом, да и само отверстие было почти полностью скрыто от деревни растущим неподалеку дубом. С сильно бьющимся сердцем я скользнула внутрь, понимая, какую глупость делаю.

Что, если проход закроют? Что, если тоннель начнет засыпаться землей? Я представила, как буду безуспешно звать на помощь, а в рот будут сыпаться комки грязи, и вздрогнула, едва не повернув назад. Только любопытство продолжало гнать вперед.

Еще только в начале лета я смотрела фильм ужасов с Софьей и Вадимом и говорила, что если бы не тупое любопытство главных героев, ничего бы не произошло, а сейчас сама была не лучше. Я всегда думала, что смогу удержать себя в руках, но сейчас почему-то просто не могла не узнать, что там.

Лестница совсем не освещалась, поэтому я хорошо видела тусклый свет немного ниже. Я спускалась быстро, и впереди меня летели земляные камни, оторвавшиеся от естественных ступенек. Наконец, до желанного света осталось не больше двух метров, и я вдруг почувствовала резкую смену температуры. Заметно похолодало. Глубоко вдохнув, я заглянула в небольшое отверстие, служившее входом в пещеру, желая вначале проверить обстановку.

Стоило только взглянуть на то, что находилось внутри, и я буквально ворвалась внутрь, пораженно оглядываясь вокруг. Это было что-то нереально классное: я никак не ожидала увидеть оружейный склад.

Нет, не просто склад. Это был огромный зал с высокими стеллажами с кучей полочек, вешалочек, крючочков. Везде, куда бы я ни бросала взгляд, даже на потолке, было оружие. Самое разнообразное, на что только фантазии хватит, начиная с мечей и заканчивая метательными дротиками. Здесь были серпы, стрелы, пистолеты странной конструкции, ножи, кнуты, металлические кастеты с шипами, изогнутые крючки с ядовитым концом. Все, что когда-либо было придумано больными умами человечества и даже больше.

Все металлические детали были сделаны из неизвестного мне материала и слегка подсвечивались в темноте, испуская странный холод. На каждой рукоятке была пометка: странная немного овальная печать, на которой симметрично изображались два лука и два меча, а в центре было что-то вроде жемчужины или сферы, от которой исходили странные узоры, похожие на электрические волны. На самом верху печати виднелся символ Триликой луны — полная луна и два полумесяца по бокам, а внизу два завитка вроде рогов.

Глядя на символ, я почти перестала дышать. Странные, очень странные воспоминания зашевелились в самом далеком уголке моего сознания. Я понимала, что времени нет, но все равно пыталась достучаться до истоков — от образов было не горячо, не холодно. Я помнила этот символ, помнила, как кто-то рисовал его на моем животе чем-то холодным. Это было единственное воспоминание, оставшееся у меня о моей родной стае, но я не могла пробудить его.

Так что пришлось все же взять себя в руки и оторвать взгляд от волчьей печати. Я медленно подошла к большой деревянной доске, висящей на стене возле входа, и внимательно осмотрела длинный изогнутый кинжал. Такого я даже в фильмах не видела. Идеально отполированная сталь, отливающая серебром в полумраке, тонкая грань между левой и правой частью, изящный рисунок, идущий от темно-серой холодной рукоятки, украшенной маленькими полосками и завитушками.

Я не смогла удержаться и медленно вытянула руку, боязливо коснувшись ледяного металла. По телу пробежал приятный холодок, и губы растянулись в легкой улыбке.

Я прошлась по всему складу, мало заботясь о том, что меня могут хватиться наверху. Дотрагиваясь до разных клинков, я любовалась игрой света от факелов на их безупречной стали, временами снимала полюбившиеся с ножен и поражалась их идеальному равновесию.

Мне не хотелось уходить отсюда. Не знаю почему, но оружие действовало на меня успокаивающе. Особенно мне понравился серебристый кинжал средних размеров. У него была удобная железная рукоятка, на которой был вырезан увядающий цветок. Он сидел в руке, словно был сделан именно для меня, и было сложно поставить его на место.

Решив проверить кинжал на прочность, я коснулась им своего пальца, и оттуда тут же выступила маленькая капля крови. Я широко улыбнулась, слегка надавив на него. Капля стала набухать, а потом оторвалась от пальца и упала на землю. Я быстро отдернула кинжал и сунула его под платье, пытаясь разместить так, чтобы при первом шаге он не выпал назад.

Глядя на все это оружие вокруг меня, я была уверена, что никто не обнаружит маленькую пропажу. Что значит соломинка в огромном стоге сена? Я просто не могла оставить его здесь! Кинжал манил меня, оказывал гипнотическое действие. Я вдруг поняла, что с упавшей каплей крови, связала с ним свою жизнь. В конце концов, в моем положении иметь при себе что-нибудь для защиты — не так уж плохо.

Я быстро направилась к выходу, решив, что убедила себя достаточно. Подъем казался еще сложнее, чем спуск, и я буквально пулей летела вверх, постоянно спотыкаясь и хватаясь за стены, чтобы не упасть. За мной вниз по ступенькам прыгала отломленная земля, действуя на нервы только больше.

Я выскочила на свежий воздух и тут же бросилась к пещере, даже не оглядываясь по сторонам, чтобы посмотреть, увидел ли меня кто-нибудь или нет.

Очутившись в полумраке скалы, я принялась выравнивать дыхание, но оно сбивалось, почему-то, только больше. Пришлось считать до двадцати, чтобы прийти в себя. Зато я вошла в пещеру к остальным с совершенно обычным лицом: ни намека на безумство. Разве что, щеки, наверняка, пылали огнем.

— Женя, вот ты где, — облегченно сказала Ева.

Я едва не провалилась сквозь землю от страха. Вдруг Ева искала меня, пока я была под землей? Я не знала, какое оправдание придумать.

— Я уж было хотела идти за тобой, — продолжила волчица, отчего я едва не кинулась обнимать ее от облегчения. — Мы давно закончили.

— Как дела? — совершенно обычным голосом спросила я, делая умное лицо.

— Андрей теперь здоров, как бык, — сказал один из оборотней, имя которого я не знала, но признательно улыбнулась в ответ за информацию.

— Угу, как бык, — прокряхтел в ответ парень. — Думал, с ума сойду, пока это закончится!

Я поморщилась, представляя, что ему пришлось пережить.

— Прости, забыла, что ты у нас неженка, — фыркнула Гвиневра, и Андрей закатил глаза.

— А как Алан? — спросила я.

— В себя не пришел, но его организм начал избавляться от яда, — ответила знахарка. — С ним все будет хорошо.

Я расплылась в улыбке, понимая, как сильно волновалась за тех, кто держит меня в плену. Они действительно с каждым днем становились мне все ближе и ближе.

— Наверное, пора идти по домам, — с улыбкой сказала Ева, подходя ко мне. — Пошли, Женя? Отведу тебя в твою комнату.

Я кивнула.

— Да, наверное, пора. Глаза будешь завязывать?

— Ты и так уже все видела, — усмехнулась Ева.

Я радостно улыбнулась в ответ и мы двинулись к выходу, но потом я смущенно обернулась, обводя взглядом оставшихся волков. Это был момент, когда я должна была сделать первый шаг.

— До встречи, — тихо сказала я, не зная, как они отреагируют.

— Ага, увидимся, — первым отозвался Андрей, не отвлекаясь от рассматривания своего вырванного ногтя.

— До встречи, дитя, — улыбнулась Гвиневра, и я с удивлением поняла, что у нее не хватает нескольких зубов, как обычно бывает у стариков. А я-то думала, что у оборотней таких проблем не бывает.

Остальные просто кивнули мне, но такой откровенной враждебности я больше не видела. Счастливая, я повернулась к Еве, и мы вышли из пещеры, направляясь в сторону главного дома.

— Чего ты светишься-то так? — спросила волчица по дороге.

— Видела? Они больше не смотрели на меня так, будто я убила королеву, — радостно сказала я.

— Убила королеву?

— Мы с подругой так всегда говорим… Ну, говорили, точнее. Это значит что-то вроде, что я повинна во всех смертных грехах.

— А, ты об этом, — сказала Ева, совершенно не обращая внимания на мою заминку с временами. — А я что тебе говорила? Скоро все станет хорошо, от тебя не буду шарахаться всю жизнь.

Мы вошли в главное здание. Прошагав по коридорам, я с грустью спустилась в подземные тоннели, понимая, что мое недолгое пребывание «почти на свободе» подходит к концу. Снова земля вокруг, снова четыре стены, снова полумрак.

Но вдруг что-то ударило нас. Тень появилась впереди меня, послышался глухой стук, и я поняла, что меня отбрасывает прочь от Евы. Я закричала больше от неожиданности, чем от страха или от боли, хотя удар об пол пришелся хороший. На секунду все смешалось, и я даже подумала, что мне это все привиделось, но потом моя спутница тоже закричала.

Я вскочила, не понимая, что происходит, кто мог напасть на нас в тоннеле, но готовая защищать себя и Еву до последнего. И тут передо мной возникло до боли знакомое лицо, полное тревоги.

Я потеряла дар речи.

Глава 31

Если бы не руки, схватившие меня вовремя за плечи, я бы потеряла сознание и упала обратно. Мозг отказывался верить в происходящее, продолжая думать, что все это — последствие удара головой. Но ведь сколько раз я уже билась и посильнее, а такого не было никогда.

В тот момент у меня лицо было явно не обогащено интеллектом.

— Женя, как ты? Сильно голова болит?

От звука его голоса у меня потекли слезы. Такие большие и горькие, что платье тут же намокло. Пусть, что это все ненастоящее, пусть меня сейчас держит какой-нибудь оборотень, я все равно чувствовала, как сердце улетает прочь.

— Женя, поговори со мной!

Я расплылась в тупой улыбке, смаргивая слезы, потому что сквозь них было плохо видно его лицо. Вдруг послышался глухой стук, а потом теплые руки исчезли. Я непонимающе помотала головой, бормоча что-то вроде «еще, пожалуйста» и совершенно не обращая внимания на происходящее. Где-то рядом раздались звуки борьбы, и я буквально силой заставила себя сфокусировать зрение. Я должна была разобраться, что происходит, а потом уже рыдать по несбывшимся мечтам.

В нескольких метрах от меня Ева боролась с ним, и я удивилась, что видение еще не растаяло. Обычно все пропадает, едва ты начинаешь осознавать происходящее, но он был там и танцевал с волчицей смертельный танец.

Я рванула к ним, намереваясь развести по разным углам, как дерущихся собаку и кошку, но невольно замерла в нескольких шагах, заворожено глядя на играющие мышцы на руках Алека. Они напрягались, а потом расслаблялись на несколько секунд и напрягались в два раза сильнее.

Из ступора меня вывел полный боли крик Евы, и я моргнула, видя, как он схватил ее за волосы и несколько раз ударил об стену.

— Алек! — закричала я, поражаясь, как звонко звучит его имя.

Оба сражающихся удивленно повернулись в мою сторону, замерев в позах, в которых были: руки Алека теперь уже на горле Евы, по ее лбу текут две струйки крови.

— Женя, — первым опомнился Алек, и от звука его голоса я едва не упала на внезапно отяжелевших ногах. — Не волнуйся, я вытащу тебя отсюда.

Нужно было взять себя в руки. Нужно было прекратить все сводить к до боли знакомым чертам. Сейчас были дела поважнее.

— Алек, нет! — помотала я головой. — Нет, не надо! Она — друг.

Ева изумленно взглянула на меня, а потом на Алека.

— Ты его знаешь, Женя? — переспросила волчица, и от хрипоты в ее голосе мне стало не по себе.

— Да, — гордо ответила я. — Он пришел за мной.

Воздух в комнате как будто разрядился. Мы все стояли не шевелясь, а потом рука Алека упала, и волчица тут же метнулась ко мне, закрывая своим телом.

— Ты не знаешь, кто он, Женя! — прошипела она, не сводя внимательного взгляда с рук парня.

— Он тоже друг, — помотала я головой.

Алек, не обращая на Еву никакого внимания, поманил меня рукой:

— Женя, иди сюда.

— Женя, ты не…

Я легонько дотронулась до ее твердого плеча. Несмотря на явный протест Евы и ее удивленный взгляд, я вынырнула из-под ее руки и с тихим стоном благоговения бросилась в объятия Алека. Мне казалось, прошли года, прежде чем расстояние между нами сократилось настолько, что я начала ощущать тепло его тела. Он подхватил меня одной рукой и приподнял над землей, вторая же нежно запуталась в мои волосы. Несколько секунд ничего не происходило, мне казалось, что сердце остановилось, а потом на меня словно вылили ведро ледяной воды. Я яростно вцепилась ногтями в его спину и разрыдалась, судорожно всхлипывая и хватая ртом воздух. Дышать было так тяжело, словно из туннелей вдруг испарился весь кислород.

Я почувствовала, как парень начал ласково гладить меня по спине, шепча что-то, и только сильнее впилась в его спину, ощущая, как кожа тихо лопается у меня под ногтями. Его запах рядом — все, что меня заботило, о чем я грезила все эти дни, проведенные под землей. С Алеком словно пришел свет в мою вроде бы совсем потерянную жизнь.

Конечно, забытая благоразумная Женя твердила где-то в уголке сознания, что рядом стоит Ева и Алек теперь никуда не денется, но я все равно боялась. Я могла бы держаться его всю жизнь, если бы знала, что стоит мне только на секунду расслабить руки, и он исчезнет.

— Тише, тише, Женя, все хорошо, — шептал он. — Давай же, ну, давай, не плачь, все будет хорошо. Отпусти меня, я тут, никуда не денусь.

Но я отрицательно мотала головой. Плевать на разрывающиеся от перенапряжения мышцы. Я не успокоюсь, пока он не станет частью меня.

— Женя, — теперь уже с легким смешком сказал Алек. — Я чувствую, как у меня по спине течет кровь от твоих ногтей. Мне еще нас вытаскивать отсюда. Ну, давай же, отпусти.

Со смесью страха и смущения, я опустила руки и сделала один шаг назад. И Алек не исчез, он продолжал смотреть на меня, и в его глазах я видела веселые огоньки.

— Поверить не могу, — пробормотала я, вытирая слезы. — Это такой прекрасный сон, я с ума сойду, когда проснусь!

— Я тоже всегда подумывал на тему, а что если мы спим? А когда мы думаем, что спим, то на самом деле просыпаемся? — усмехнулся Алек.

Я расплылась в улыбке и хотела было прижаться к нему еще раз, но меня остановил раздраженный голос Евы:

— Очень остроумно, Алексий, конечно, очень остроумно, но кто-нибудь из вас собирается рассказать мне, что происходит? Что ты тут вообще делаешь?

Вопросы волчицы показались мне странными, хотя ее тон я разгадала с полуслова. Она волновалась и переживала, оттого и пыталась выглядеть грубой.

— Здравствуй, Евангелия, — с притворным уважением ответил Алек.

Это окончательно выудило меня из странного состояния инфузории туфельки.

— Стоп, стоп, стоп, — быстро произнесла я. — Что? Евангелия? Я думала Ева твое полное имя!

— Никто не называется меня так, даже Аргос. Просто Алексию хочется блеснуть умом. Как похоже на всех ему подобных.

— Молчи, если не знаешь, что говорить! — теперь голос парня звучал угрожающе.

Я тут же встала между ними.

— А ну, тише, ребята. Теперь я вообще ничего не понимаю! Вы что, знакомы?

— Пусть он сам тебе расскажет, — сквозь зубы прошипела Ева.

Я выжидающе посмотрела на Алека, но его взгляд не дрогнул.

— Ага, знакомы. Я объясню тебе, Женя, обещаю, только немного позже, когда мы выберемся отсюда.

— А ты такой самоуверенный, сынок? — усмехнулась Ева.

Сердце у меня упало. Как мы сможем пройти, не навредив единственному оборотню, который действительно понимал меня все эти дни? Я не хотела расставаться с Евой, не хотела делать ей больно. Но могла ли она отпустить нас?

— Тебе не удержать нас, Евангелия, — покачал головой Алек. — И ты сама прекрасно это знаешь.

— А ты отлично знаешь, что я буду стоять до конца.

— Тогда твой конец не так далеко.

Я изумленно вскинула голову и осуждающе посмотрела на Алека. Пусть у них и были какие-то противостояния в прошлом, но совсем не нужно было переносить их сейчас в это подземелье.

— Хватит! — твердым голосом сказала я. — Вы оба, хватит! О чем вы вообще только говорите? Считаете, что я позволю вам просто так убить тут друг друга?

— Женя, ты не понимаешь… — начал Алек.

Я сверкнула глазами, и он невольно сделал маленький шажок назад. Я мгновенно смутилась, потому что поняла, что только что приказала ему, как предводительница, и он отступил.

— Хватит, Алек, не принимай меня за глупую маленькую девочку. Сейчас все по-другому. Я прекрасно знаю, что происходит, и это имеет ко мне прямое отношение. Слушайте сюда, вы оба, если вы собрались тут устроить смертельные дуэли, то тогда вначале убейте меня, а иначе я все равно встану между вами в самый неподходящий момент!

— Женя, прекрати, — устало сказала Ева. — Никто не собирается никого убивать.

Я полностью развернулась к волчице, видя, как с каждой секундой, лицо ее грустнеет. Она понимала, что у нее нет выхода, кроме как отпустить нас.

— Евангелия, — примирительно сказал Алек. — Я должен увести Женю. Ты ведь знаешь!

— Знаю, и потому не хочу отпускать ее. Ты тоже должен понимать меня, даже если она не понимает. Я не могу ослушаться предводителя. Не могу отпустить ее… — Я пала духом. — Ни с кем, кроме как с тобой.

Я удивленно уставилась на волчицу, которая сверлила взглядом Алека. Я повернулась к нему и увидела точно такой же взгляд. Между ними словно началась бессловесная перепалка. Наконец, Алек кивнул.

— Понимаю.

— Это не правильно, но смысл имеет, — согласилась Ева. — Только ты должен будешь кое-что взамен.

— Спасибо, — мягко и почтительно сказал Алек.

Ева слегка кивнула головой.

— Кто-нибудь объяснит, что здесь вообще происходит? — взмолилась я, приставляя руки к вискам.

Алек открыл рот и хотел было что-то сказать, но потом закрыл его обратно и подошел ко мне. Тело, без моего участия, затрепетало в ответ. Парень взял меня за руки и посмотрел в глаза.

— Женя, я обещаю, я объясню тебе все позже. Отвечу на все твои вопросы! Но сейчас тебе нужно немного потерпеть, хорошо? Не переживай, скоро все это закончится.

— На все-все вопросы? — переспросила я. — Вы не врете, я знаю.

Алек мучительно улыбнулся.

— Да, Женя, на все, на все.

Я кивнула.

— Сейчас советую тебе не смотреть, — сухо сказала Ева, глядя на меня со странной смесью чувств. — Лучше тебе этого не видеть.

— В смысле? — тут же напряженно спросила я. — Что вы собираетесь делать?

— Мы не можем просто полюбовно разойтись, Женя.

— ЧТО? — закричала я, перебивая ее. — Вы с ума сошли? Алек, ты ведь не собираешься?..

Я не смогла договорить предложение.

— Господи, разумеется, нет!

Я облегченно вздохнула, чувствуя легкий стыд за то, что на секунду усомнилась в нем.

— Чтобы вам уйти без последующих проблем для меня, — начала Ева. — Твоему дружку нужно избавиться от меня. Не знаю, почему ты сразу подумала про смерть. Ему всего лишь нужно, чтобы я потеряла сознание.

— Зачем это? — непонимающе переспросила я.

— Я могу отпустить тебя с Алексием, не нарушая приказа. Он, я думаю, расскажет тебе почему, только позже. Но это все равно повлечет за собой неприятные последствия, когда остальные узнают. Поэтому все должно выглядеть так, словно я проиграла схватку.

Последние слова дались ей с трудом. Я со вздохом кивнула. Одна только мысль о том, что Еве придется вытерпеть какую-либо боль из-за меня, ранила меня куда сильнее. Я понимала, что выхода нет, но смириться все равно не могла.

— Ты… Ударишь ее? — глупо спросила я.

— Ударю? — рассмеялся в ответ Алек. — Можно сказать и так. Всего лишь легонько. Есть такая небольшая зона в головном мозге, и если ударишь в нее, то человек потеряет сознание без каких-либо сильных повреждений.

Настало время прощания, и я со слезами на глазах поняла, как сильно мне будет не хватать этой мудрой и сильной женщины. Ева стала для меня второй (а, может, и третьей) матерью, поддерживала меня, куда бы я ни вляпалась. Все время, проведенное мной здесь, волчица помогала мне справляться с трудностями, причем в большинстве с духовными. Ее советы и добрый сварливый нрав я буду помнить еще очень и очень долго.

— Я буду скучать, Ева, — сквозь слезы улыбнулась я. — Ты даже не представляешь, как. В голове не укладывается, что мы больше не увидимся.

— Обязательно увидимся, — ответила та.

— Ну, надеюсь, в следующий раз я не буду в роли пленницы, — пошутила я.

— Возможно, а возможно и нет.

Мы все рассмеялись, а потом я подошла к ней и обняла. Ева тоже была теплая, такая же, как Алек, только от нее исходило немного другое внутреннее тепло, уже знакомое, но не такое родное. Я в последний раз вдохнула ее запах: запах листьев, травы и сырой земли, перемешивающийся с пряным волчьим ароматом. Раньше мне не нравился этот запах, но теперь он ассоциировался с определенным этапом моей жизни. Важным, хоть и не очень приятным.

— Я тоже буду скучать по тебе, малышка, — тихо сказала Ева.

От удивления я даже слегка отстранилась от нее. Я не ожидала услышать от волчицы что-то подобное даже в момент расставания. Моя реакция женщину, казалось, позабавила.

— Такая малышка, но такое шило в заднице, — усмехнулась Ева, заставляя и меня, и Алека, терпеливо ждущего в нескольких шагах, покатиться от хохота.

— Я была хорошей девочкой, — заспорила я. — Ну, почти все время.

— Алексий, ты просто обязан выслушать про все ее приключения здесь. Аргосу еще никогда не приходилось испытывать столько неуважения, от этого у него даже пропал аппетит!

— Непременно, — тепло ответил парень. — У нас будет время, тогда уж я выпытаю у Жени все до последней капли.

— Посмотрим, посмотрим, может, это секретная информация, — поддела я его.

Он улыбнулся, и я подошла, чтобы обнять его.

— Наверное, пора, — сказала Ева у меня за спиной. — Скоро в тоннель обязательно кто-нибудь заглянет, а вам нужно поскорее выбраться отсюда. Постарайтесь не попасться на глаза пока будете в деревне, а потом в лесу вас вряд ли уже догонят. Алек знает, куда идти.

— Спасибо тебе за все, Ева, — от всего сердца сказала я. — За все.

— Присоединяюсь к словам Евгении, Евангелия, — торжественно добавил Алек.

Я улыбнулась, прижимаясь к нему посильнее.

— Пусть Звезды освещают ваш пути, дети. Будьте осторожны.

Алек крепко сжал мою руку в своей, а потом подошел к волчице. Ни один мускул на ее лице не изменился, но я чувствовала, как уверенность с каждой секундой все угасает. Мне хотелось быть рядом, помогать ей, но я была вынуждена отвернуться. Я боялась, что не смогу смотреть на то, как от одного движения рук Алека Ева падает на землю, словно тряпичная кукла.

Я с ужасом ждала легкого вскрика, стука об землю, но поняла, что все пропустила, только тогда, когда теплые руки Алека легли мне на плечи и по-хозяйски развернули к себе. Не глядя в лицо парня, я тут же бросила взгляд на пол и увидела волчицу, лежащую так просто, словно та всего лишь задремала не в том месте.

С бьющимся сердцем я обошла Алека и опустилась перед Евой на колени. Больше всего я боясь не услышать бьющегося сердца, поэтому с невероятным облегчением увидела, как вздымается и опускается ее грудь. Дотронувшись до седеющей пряди на ее волосах, я тихо сказала:

— Пусть Звезды освещают и твой путь тоже.

Словно в ответ на мои слова, волчица пошевельнула правой рукой, словно стараясь улечься поудобнее на жесткой кровати. Я улыбнулась.

— Женя, нам пора, — послышался сверху голос Алека.

Я встала и бросила последний взгляд на свою волчью подругу.

— Пойдем.

Алек взял меня за руку, и мы быстрыми шагами направились прочь. Я так и не решилась обернуться.

Глава 32

От страха сердце совсем перестало биться. С Алеком я чувствовала себя в безопасности, да, но это не мешало мне бояться за него. Мы выбрались из каменного дома без происшествий, хотя один раз едва не были обнаружены идущим оборотнем, которого я видела лишь однажды. Он остановился в нескольких шагах от нас и подозрительно втянул носом воздух, что выглядело крайне смешно, учитывая его человеческую форму. Тогда я серьезно забеспокоилась, как бы он не учуял меня, а тем более Алека.

Я стояла, прижавшись к парню, и хотела было сказать ему, что дело плохо, но он лишь приложил палец ко рту, приказывая мне молчать, а потом чем-то быстро намазал мне за ухом. Кожа начала покалывать, как если бы меня намазали зубной пастой.

Мужчина покрутился возле нас еще несколько секунд, а потом пошел дальше, так и не почуяв ничего дурного.

— Как ты это сделал? — прошипела я, когда опасность миновала. — У оборотней ведь очень чуткий нюх, а мы стояли так близко!

— Вот, — довольно ответил Алек, доставая из внутреннего кармана его кожаной коричневой куртки небольшую пробирку с дымящейся прозрачной жидкостью.

— И что это?

— Вообще, это называется Арукум. Но тебе это, как я вижу, ничего не говорит, поэтому я назову это специальным зельем.

Я едва не рассмеялась.

— Зельем?

— Ну, не совсем так, конечно, но почти. Я расскажу тебе позже.

— Когда мы уже выберемся отсюда, — устало вздохнула я. — Моя голова сейчас просто взорвется всех вопросов, которые я хочу задать!

Парень рассмеялся и поцеловал меня в висок, отчего по телу пошли приятные мурашки. Мы снова двинулись в путь и, наконец, вышли из злосчастного дома. Свежий воздух тут же разбросал по плечам мои распущенные волосы и охладил разгоряченное лицо. Я поверить не могла, что не вернусь туда больше.

— Слушай, Женя, — серьезно сказал Алек, останавливая меня, когда мы, как завсегдатые шпионы, сползли с крыльца и спрятались за ним. — Сейчас нам предстоит, наверное, самая сложная часть из всего, что мы должны сделать.

— Спасибо, успокоил, — фыркнула я, стараясь разрядить неуютную обстановку, появившуюся после его слов.

— Пожалуйста, сосредоточься, — буквально взмолился он. — От того, как хорошо мы будем действовать, зависят наши жизни. Ты должна быть очень внимательна и очень осторожна.

— Что нужно делать?

— То, что делаю я.

Я с негодованием уставилась на него, едва не распрямившись в полный рост. Он тут же дернул меня за руку и повалил на землю.

— Серьезно? — зашипела я. — И это все?

— Нет, Женя, ты меня не правильно поняла, — вздохнул Алек. — Ты должна делать абсолютно все, как это делаю я. Если я наступаю куда-то, то и ты наступаешь туда же. Мне нужна от тебя полная сосредоточенность.

Я вздохнула и обиженно насупилась, чувствуя, что со мной разговаривают еще хуже, чем с пятилетним ребенком. А я, между прочим, две недели прожила в плену.

— Пожалуйста, — снова сказал Алек, дотрагиваясь до моей щеки. — Не дай мне потерять тебя еще раз.

Я вздохнула и прогнала прочь обиду и все остальные чувства.Вообще-то он был прав, сейчас важным было только выбраться из всего этого с головой на плечах.

— Хорошо, — кивнула я. — Я поняла.

— Отлично.

Алек слегка привстал, осматриваясь вокруг и выясняя обстановку. Мне тоже хотелось приподняться, потому что ноги и спина уже начинали затекать, но я терпеливо ждала его сигнала. Наконец, парень еле заметно махнул рукой и быстро направился в сторону дома, стоящего ближе всего. Я спохватилась через секунду, но все равно пришлось догонять Алека почти бегом.

Спустя полминуты мы достигли спасительной тени дома, и от бешеного биения сердца у меня закружилась голова. Казалось, будто кровь летает по венам со скоростью земли, вращающейся вокруг солнца.

— Ты как? — спросил Алек, не сводя глаз с потенциально опасных мест, откуда мог неожиданно показаться какой-нибудь оборотень.

— Сердце бьется, хотя вроде бы не так уж и страшно, — доложила я.

— Это адреналин, — пояснил парень. — Вообще, это даже хорошо. Он сделает тебя более сильной, ловкой и точной.

— Следующий раз делай шаги поменьше, — предупредила я. — А то такими темпами, если я буду идти по твоим следам, то сяду на шпагат.

Вместо ответа Алек сказал:

— Сейчас идем туда.

Я проследила за его пальцем и увидела небольшой промежуток между двумя домами. Там росла высокая трава, и тень от стен закрывала почти все пространство. Идеальное место, тут я ничего не могла сказать, только вот чтобы добраться до него, нужно было пересечь одну из главных улиц деревни. В месте, где мы находились, оборотни не могли заметить нас, но зато я прекрасно видела, сколько их на той дороге.

— Ты уверен? — с сомнением спросила я. — Мне кажется, здесь не лучший способ переходить. Кто-нибудь нас точно заметит. Давай найдем какое-нибудь другое место.

— Я шел этой дорогой.

— Тогда ты, наверное, переходил невидимкой, — фыркнула я.

— Ну, ты почти права. Но кто сказал, что я не умею делать все так, чтобы никто даже не подумал, что мы здесь? — гордо спросил Алек.

Я вздохнула и мельком скользнула по его лицу.

— Я в тебе не сомневаюсь, — вроде как с усмешкой ответила я, хотя была полностью уверена в правдивости своих слов.

— Только дай мне время сделать кое-что. Просто иди за мной и все.

— Это мы уже слышали. Пошли.

К моему удивлению, парень развернулся и пошел в другую сторону. Ничего не спрашивая, я пошла следом, подавляя подступающее раздражение. Мне никогда не нравилось, когда с моим мнением не считались, даже если спасали мою же жизнь и при этом знали гораздо лучше, как это сделать.

Мы прошли вдоль стены до конца дома, и я поняла, куда именно мы направляемся. Где-то недалеко был ручей, и я слышала, как журчит вода, пробиваясь сквозь камни.

— Ты хочешь пить? — шепотом спросила я.

— Нет, кое-что другое, увидишь.

Мы стали спускаться к ручью; я огляделась и поняла, что за ручьем стоят всего несколько небольших и явно нежилых зданий, а вокруг все тихо и пустынно, словно мы и не в лагере вовсе. Идеальнее места чтобы сбежать было просто не найти!

— А здесь разве нигде нету забора, через который можно перелезть?

— Есть, только все немного сложнее, — ответил Алек.

Я раздраженно закусила губу.

— Вы все всегда так говорите! Я больше не могу уже! Еще бы это стало проще, если вам словно щука язык откусила.

— Ты сможешь перелезть через этот забор, да, но и то, только если я тебя подкину, а вот для меня этот пусть закрыт, — терпеливо объяснил парень.

— Почему?

— Потому что мы, в некотором роде, отличаемся друг от друга. Ну, я имею в виду, я и Евангелия, к примеру. И поэтому, мне там прохода нет. Магическая защита тут же сработает, и сюда прибежит вся стая.

— А, то есть дело в том, что вы из разных стай? И на заборе вроде волчьей сигнализации, которая ловит лазутчиков?

— Да, — немного удивленно ответил Алек, явно не ожидая от меня такого спокойного тона.

— А вода тебе зачем?

— Поможет пройти через ворота. Там тоже есть защита, но я знаю, что с ней делать. Поэтому я и здесь.

Я тут же соединила два кусочка головоломки.

— Вы повелеваете водой, не так ли? Это ваша стихия. Как эти волки могут заставить землю вырасти у меня перед носом.

Теперь Алек уже откровенно пялился на меня, словно на моем лице вдруг запрыгали человечки. Он и не догадывался, как много я знаю, отчего стало немного обидно. Получалось, что он считал меня немного недалекой.

— Подожди тут, — в итоге сказал оборотень, не придумав, что ответить на мой риторический вопрос.

Алек быстро сбежал к ручью, снял с ремня небольшую фляжку и принялся набирать воду. Тем временем я деловито оглядывалась по сторонам, делая вид, что слежу за тем, чтобы никто не подкрался к нам незаметно. На самом деле, мысли не удавалось собраться в кучу. До сих пор не верилось, что Алек пришел за мной, что скоро мы вместе выберемся отсюда, и ночной кошмар закончится.

— Готово.

Он поднялся с земли и быстро вбежал ко мне. Взявшись за руку, мы двинулись в обратный путь, снова вдоль стены чьего-то дома. Я боролась с желанием спросить, что он собирается сделать, чтобы избавиться от такого большого количества оборотней. Время клонилось к вечеру, в деревню возвращались те, кто днем был в патруле, а заступающие в ночной караул все еще готовились к выходу.

Мы остановились почти возле самого края, и я действительно испугалась, что какой-нибудь глазеющий по сторонам член стаи может заметить нас. Алек присел на одно колено и достал что-то из кармана своей куртки. Вначале я не разглядела, что это было, но потом увидела тоненькую металлическую трубочку.

— Для чего это? — тихо спросила я, присаживаясь с ним рядом.

— Не играла с этим в детстве? На самом деле, эту идею мы целиком и полностью украли у людей. Точное название так и не придумали. Что-то вроде трубочки, из которой можно выстрелить маленькими шариками, если дунуть в нее. Длинное название, знаю.

— Аа, — чуть громче, чем нужно, воскликнула я. — Поняла!

— Тише, — шикнул на меня Алек.

Я послушно закрыла рот, и Алек засунул в трубочку первый снаряд.

— Ты уверен? — спросила я. — Что ты собираешься делать?

— Увидишь, — улыбнулся он. — Просто доверься мне.

— Я и так тебе доверяю.

Мы обменялись долгим взглядом, и один только бог знал, как много было выражено в нем. И мука от расставания, и сомнения в том, действительно ли это правда, что мы все-таки встретились, и бесконечная тревога друг за друга. Большего всего мне хотелось просто обнять его и сидеть так до бесконечности, и я видела, что он хочет того же, но мы не могли позволить себе сделать это сейчас.

Он отвел взгляд первым и сосредоточился на противоположной стороне. Я бы даже не услышала, как он дунул, если бы вдруг не послышался звон чего-то разбивающегося. От удивления забыв про осторожность, я выглянула из-за стены дома и увидела, как разбился один из глиняных горшков, стоящих неподалеку. Парень тут же затащил меня обратно, но я успела так же заметить, как земля высыпалась на улицу, и все тут же сбежались к месту происшествия.

Я мельком взглянула на ухмыляющуюся улыбку Алека, а потом принялась вслушиваться в голоса стаи. Они явно не понимали, что произошло, потому что с возможностями в управлении землей горшки просто так не ломались.

— Зачем это? — спросила я, абсолютно не улавливая смысл того, что сделал оборотень. Даже несмотря на этот случай, на улице было слишком много любопытных глаз.

— Терпение, дай им немного поговорить, — одними губами ответил Алек.

Я снова перевела взгляд на толпу и поняла, что их голоса стали намного громче. Теперь волки спорили, и я различала слова вроде: «Это ты использовал магию!», «Я знаю, это Дарсия, она сегодня целый день злая ходила!», «Как вы посмели использовать магию против собственных соплеменников?», «Вы чуть не поранили мое дитя! Как так можно!»

— Что происходит? — удивленно спросила я.

— Запрещено использовать магию против членов своей стаи. Особенно в деревне. Это считается самым великим даром Богов, за использование которого в корыстных целях можно хорошо получить!

— Но с чего они взяли, что кто-то использует магию? Да еще и против кого-то?

Я вообще не понимала смысла.

— У них так просто горшки с землей не взрываются, — ответил Алек довольным тоном. — Тем более, посмотри, сколько их тут много, никто даже и не заметил, как именно разбился горшок.

— Но ведь это просто бред!

— Согласен. Но с правлением Аргоса Летняя стая стала совсем не та. Они готовы глотку друг другу грызть из-за любой ерунды. Такого в принципе быть не должно. Женя, ты, может быть, не понимаешь, но мы связаны с членами… своей стаи. Мы даже больше, чем семья, мы чувствуем друг друга, и такое поведение непростительно!

Мне хотелось сказать Алеку, что я понимаю его, что чувствую то же самое и что не нуждаюсь в детских объяснения, но сейчас было не время для этого разговора.

— А причем тут вообще наш побег?

— Просто дай мне минуту, и ты все поймешь.

В его словах я могла бы различить слова «уже надоело отвечать на твои глупые вопросы, дай мне спокойно делать свое дело». Алек улыбнулся, погладил меня по щеке, а потом вернулся к своему занятию. Шум на дороге усилился, теперь оборотни стояли парами или по несколько человек, и каждый обвинял другого в том, что это он взорвал горшок, потому что он либо революционер, либо эгоист, либо шпион и так далее.

Вдруг послышалось еще два звука разбивающихся кувшинов, и все, включая меня, стали оглядываться, ища виновника. Только я, в отличие от них, просто посмотрела вниз и увидела довольную ухмылку Алека. Похоже, его план шел так, как нужно.

Обстановка на дороге через несколько секунд накалилась вдвое. Теперь парню вовсе не требовалось подрывать горшки: волки начали сами использовать свою магию. Всюду слышались взрывы и возмущенные крики. Одна женщина уводила стайку детей лет пяти в ближайшее здание, раздражительно что-то бормоча. Недалеко от нас о стену разбился огромный кусок земли, и я вздрогнула, представив на этом месте чью-нибудь голову или позвоночник.

— Теперь осталось только подождать секунд десять, и им будет все равно, хоть мы пройдем через улицу с песнями и танцами, как бродячий цирк, — радостно доложил Алек. — Но задерживаться нельзя. Скоро сюда сбегутся Советники, а потом дойдет и до предводителя. К этому времени нам нужно быть довольно далеко, и тогда можешь считать, что уже пьешь чай и читаешь книгу у себя дома!

Я радостно улыбнулся, думая про себя, что так просто Алек от меня не отделается.

— Ты гений! — искренне сказала я.

— Да брось. Это ты у нас настоящий гений! Я думал, что найду убитую горем девочку, которая сошла с ума от страха, глядя на все это. А ты как будто только сильнее стала.

Я улыбнулась, хотя и в душе чувствовала обиду, что он так думал обо мне. Я бы никогда не сдалась! Держалась бы до последнего, даже если бы меня пытали огненным железом. Мне не хотелось, чтобы он считал меня слабой.

— Так, начинаем обратный отчет, — тем временем сказал Алек. — Когда я скажу «пошли», ты становишься сразу за мной, и мы в нормальном темпе выходим из-за дома и по косой линии пересекаем улицу. Спокойно, хорошо? Никуда не бежим и не кричим: «Давай, врежь ему!», а то я уже даже не знаю, что ожидать от тебя.

Я рассмеялась.

— Ладно, ладно, я поняла.

— Отлично, — кивнул парень. — Пять. Четыре. Три. Два. Один.

Я затаила дыхание.

— … Пошли!

Он первым сделал поспешный шаг, выходя из тени, и я без страха направилась следом. Мы быстрым шагом пересекли поляну. Никто даже не думал смотреть в нашу сторону, хотя несколько секунд я стояла и пялилась на сумасшествие, происходившее там. Теперь уже все использовали магию, не важно, был ли человек на его стороне или нет. Мне почему-то это напомнило водные битвы, которые несколько раз проводились у нас в городе. Там не важно, друг рядом или совершенно незнакомый человек, главное — поливать друг друга.

Но, чтобы я не думала, насилием здесь даже не пахло. Никто не пытался обращаться в волков, никто не пытался причинить кому-нибудь слишком сильный вред. Они словно действительно играли, уставшие от всей этой серой жизни.

Больше я не смогла разглядеть ничего, потому что Алек за руку увел мне прочь от дороги, закоулками двигаясь к воротам. Такого скопления людей нам больше не встречалось, потому что большая часть из них сейчас принимала участие в массовом развлечении.

— Они как дети, ей Богу, — сказала я, когда мы успешно миновали еще одну довольно широкую улицу.

— Никто из них на самом деле не собирается причинять вред, — подтвердил Алек. — Это просто хороший способ выплеснуть свои эмоции. Поверь, с правлением Аргоса у них есть достаточно оснований, чтобы устроить что-то вроде этого.

— Поверь, я знаю, — усмехнулась я.

— Нам это только на руку. Никто не заметит твое отсутствие до тех пор, пока ты не будешь в полной безопасности.

— А что помешает им прийти за мной в город снова? — тихо спросила я.

Воспоминания о той ночи, когда я, одержимая неожиданно возникшим страхом, сбежала из дома, вызвали какое-то странное чувство внутри меня, словно я вдруг начала чувствовать все органы одновременно. Алек заметил перемену в моем настроение и замер, повернувшись ко мне и взяв мое лицо в свои ладони.

— Я никогда не позволю ничему плохому случиться с тобой, — уверенно заговорил он.

— Я знаю, я просто…

— Просто ничего. Больше с тобой никогда не случится подобного. Женя, мне так жаль, что тебе пришлось пережить все это!

— Брось, все хорошо.

— Нет, не хорошо, это все — моя вина. Если бы не я в твоей жизни, то ты сейчас бы гуляла с подругами вдоль Москвы-реки.

Я вздохнула, подавляя сильное желание сказать ему, что, вообще-то, мое место и есть рядом с ним. Сейчас, в этот момент. И рядом с ним, а не за ним. Мы должны работать вместе, это я должна была защищать его.

— Не хочу, чтобы из-за меня с тобой что-нибудь случилось, — тихо сказала я вместо всего того, что хотела.

— Глупости. Ничего со мной не случится, ты знаешь это.

— Нет, не знаю!

— Давай выберемся отсюда, Женя, а потом поговорим, — сказал Алек, и я поняла, что он отказался от попытки переубедить меня.

— Да, пошли.

И мы снова двинулись вдоль стены земляной хижины. До ворот осталось всего несколько поворотов, и вскоре я увидела их впереди. Рядом стояла молодая женщина лет так тридцати в уже привычном для меня коричневом костюме. Только сейчас это было полное боевое облачение: волосы подобраны так, что не торчит ни один локон, за спиной видны рукоятка меча и конец от лука, на ногах многочисленные кожаные ремни, в которые понатыканы кинжалы разных размеров, а также странные пробирки с жидкостями. Возле ног женщины стоял колчан со стрелами из странного черного дерева и зеленым опереньем.

Волчица была одна и вроде не должна была вызывать опасения, но я все равно почувствовала, как холодок пробежался по всему телу, стоило только представить, как Алеку придется сразиться с ней за наше право пройти на волю. У него ведь не было с собой ни одного оружия! Конечно, в каком-то плане оно и не нужно оборотню, но сейчас все нужно было сделать быстро, пока стражница не успеет поднять тревогу.

Я хотела остановить Алека, сказать ему несколько напутствующих слов, не желая отпускать так быстро, но, к моему удивлению, он лишь с улыбкой покачал головой и спокойной вышел из спасительной тени, за руку выводя и меня тоже.

Женщина тут же обернулась и прищурила глаза. Я перестала дышать и зажмурилась, ожидая услышать ее боевой клич, а потом звуки яростной битвы не на жизнь, а на смерть, но она вдруг с легким раздражением сказала:

— Какого черта вы так долго? Алек, я не могу покрывать тебя вечно, глупый ты мешок дерьма!

Я открыла вначале один глаз, а потом оба, не веря своим ушам. Вначале мне пришло в голову то, что в молодой женщине я не смогла сразу распознать Кассилию, что Алек все-таки привел с собой помощь, но потом пригляделась и поняла, что у этой были светло-русые волосы с редкими коричневыми прядями, тогда как я точно запомнила почти черные блестящие локоны прекрасных волос давней подруги Алека. К тому же, эта все-таки была старше.

— Аматея, прости, пришлось немного повозиться по дороге, — спокойно ответил Алек, и я даже различила теплые нотки в его голосе.

— Так я и думала. Слава Богу, избавилась от стражников на час, а не на полчаса, как ты говорил, — с высока ответила женщина.

— Ты всегда была моей спасительницей!

— Давай, выполняй свою часть сделки, Алексий. Ты обещал.

Алек усмехнулся, а потом откашлялся, как перед длинной речью, встал на колени и заговорил:

— Мои слова ничего не значат по сравнению с вашей красотой, но я не могу больше держать их в себе. Уважаемая, неподражаемая Аматея, прошу вас принять мои самые искренние признания в любви. Ты всегда была и будешь для меня самой прекрасной, обожаемой и незаменимой…

— Что за черт? — удивленно прервала его тираду я.

— … сестрой, — закончил парень.

Я раскрыла рот от удивления.

— Да! — победно воскликнула волчица, вскинув руки вверх. — Всегда мечтала увидеть реакцию твоей девчонки на такие слова!

Я смутилась и опустила глаза. Слова, конечно, льстили мне, но я все равно не знала, как реагировать на происходящее. У Алека была сестра? В Летней стае? Я никогда не думала о таком повороте событий и не поверила бы, если бы мне сказали такое несколько дней назад. Получается, все это время, пока я была здесь, рядом со мной был человек, напрямую связанный с Алеком, а я даже не знала об этом!

— Так, — выдохнула я, закрывая глаза. — Может кто-нибудь объяснит мне хоть что-нибудь? Алек, у тебя есть сестра?

— Тише, тише, девушка брата, — усмехнулась молодая женщина. — Ты красная как яблоко, которое я только что съела. Чего ты переволновалась-то? Я против ничего не имею, ты мне даже нравишься. Наслышана.

— Кто ты вообще? — немного грубо спросила я, глядя прямо в ее зеленые глаза и видя в них словно зеркальное отражение глаз Алека.

Парень тем временем, положил мне руки на плечи и слегка сжал их.

— Женя, позволь представить мою старшую сестру — Аматею. Мы сводные, у нас один отец, но матери разные.

— Ага, отец — козел, — фыркнула волчица.

— Ты… Она… — я пыталась правильно сформулировать предложение. — Так, получается, Алек на половину принадлежит Летней стае? Или ты принадлежишь его?

— Нет уж, буду я морозить свою задницу в Зимней стае, — усмехнулась Аматея. — Алек — наполовину зимний волк, наполовину летний. Хотя, можно сказать, что гены обмороженных в нем все-таки победили, потому что он совершенно не владеет даже основами магии земли.

Я закатила глаза, поражаясь потрясающим манерам новоявленной сестры моего, оказывается, новоявленного парня. То, что я навсегда полюбила его, еще совсем не означало, что мы встречаемся. К тому же, я понятия не имела, знают ли оборотни, как это вообще делается.

— В общем, приятно познакомиться, — нетерпеливо сказал Алек. — Женя, обещаю, это я тоже объясню тебе позже. Сейчас нам нужно идти.

— Давно пора, — кивнула я.

— Приятно познакомиться, Женя, девушка брата, — криво улыбнулась Аматея. — Странное имя у тебя, если честно. Не подумай, я не стерва, просто нужно произвести хорошее впечатление, чтобы ты хорошо вела себя с моим братиком. Понимаешь ведь, мужчины — такие ранимые существа.

Я фыркнула.

— Хорошо, буду осторожной.

— Дамы, дамы, я вовсе не хрустальный! — закатил глаза Алек, и я толкнула его локтем.

— Ладно, идите, дети мои, — поторопила нас Аматея. — А я пошлю за стражей, скажу, что случайно ошиблась с адресатом и смотаюсь отсюда поскорее. Ух, и достанется мне из-за тебя, Алек.

— Я буду вечно благодарен тебе, сестренка!

— Куда я твою благодарность засуну? — фыркнула волчица. — Должен будешь.

— Вечно, обещаю!

Я чувствовала, как им не хочется уходить друг от друга, и даже представляла, как долго они не виделись до этого. Я была благодарна Аматее за все, хотя и только что познакомилась с ней. Признать тот факт, что она — сестра Алека, мне еще не удалось, но осознать, что только благодаря ей он сейчас стоит рядом со мной здоровый, я смогла. Но при всем этом, была вынуждена более настойчиво поторопить их:

— Алек, нужно идти, времени в обрез.

Вообще, я чувствовала, как что-то в деревне начинает отходить от заранее задуманного плана. Чувство безопасности пропало без следа, и сейчас мне хотелось поскорее убраться отсюда и забраться Алек как можно дальше.

— Да, Тея, мы пойдем, — с грустью кивнул парень. — Надеюсь, скоро увидимся.

— Ты всегда можешь прийти ко мне, братик, — подмигнула волчица, хотя я видела, что она тоже заметно погрустнела, несмотря на свой вздорный характер.

Я легко кивнула ей в знак благодарности, понимая, что мое прощанье ничего не значит на фоне Алека.

Парень снял с пояса флягу и подошел к воротам. Я с сомнением смотрела на него, не зная чего ожидать — заклинания типа «абракабра» или сверкающего фейерверка. Алек снял крышку, и вода вылетела из фляжки, словно гравитация вдруг исчезла. Она не разлетелась во все стороны, не оказалась на земле, а просто зависла в некотором расстоянии от напряженной руки парня.

— Алексий не такой уж искусный повелитель воды, — прошептала мне Аматея. — Ему проще все решать одним только оружием да когтями.

Я выдавила улыбку, чувствуя, как в ответ на магию Алека, во мне самой просыпает какое-то странное, до боли знакомое чувство. Оно словно заснуло на долгие годы, было похоронено в памяти, а сейчас вдруг обрело неожиданную подпитку извне и снова стало функционировать. Я потянулась к этому чувству, забыв обо всем остальном мире, но с негодованием наткнулась на плотную стену, так хорошо прятавшую от меня все это столь долгое время. Если бы это происходило на самом деле, то я, наверное, начала бы стучать по ней кулаками, сбегала бы за молотком, кидалась бы в нее вещами: все, что угодно, лишь бы сломать барьер, но при этом я не знала, как можно избавиться от подобного в собственной голове.

Тем временем вода из фляги разлилась по воздуху, повинуясь неслышному сигналу Алека, и образовала в воздухе причудливые узоры, напоминающие древние знаки на камнях. Парень не делал никаких жестов, хотя я и представляла себе магию, как истерическое жестикулирование.

Через несколько секунд вокруг нас все вдруг буквально переполнилось напряжением. Я судорожно схватила ртом воздух, ожидая, что сейчас что-нибудь взорвется.

— Тише ты, сейчас мой черед, — усмехнулась Аматея.

Я испуганно открыла глаза и увидела, как вокруг руки девушки уже вилась земля, поднимаясь из-под наших ног. Волчица встала рядом с Алеком и так же вытянула вперед руку. Я вдруг почувствовала себя неловко, словно в тот вечер, когда застала Софью и Вадима так страстно целующихся у себя во дворе. Совместная магия показалась мне чем-то личным, таинственным, только для тех, кто колдует.

С дополнительной помощью Аматеи напряжение начало спадать, пока я вдруг не поняла, что вокруг царит гробовая тишина, словно барьер до этого издавал какие-то мелодичные звуки.

— Ну, вот и все, — сказал Алек. — Дело сделано. Не забудь восстановить барьер.

— Не учи ученого, — тут же огрызнулась Аматея.

Парень с улыбкой обнял меня за плечи.

— Нам пора.

— В добрый путь, голубки, — усмехнулась Аматея.

Алек обнял сестру, и я смущенно помахала рукой на прощанье. Мы без проблем прошли через угаснувший барьер и быстрыми шагами направились в чащу.

Глава 33

С каждым шагом мне все больше хотелось сесть на землю, начать дрыгать ногами и плакать. Мы шли только около десяти минут, но пот с меня лился, словно я пробежала сорокакилометровый марафон по стоградусной жаре. Идти было чертовски тяжело. Если раньше я думала, что сибирские леса — настоящая непроходимая чаща, то сейчас я даже не находила слов, чтобы описать, что творилось вокруг. Наверное, так леса выглядели в настолько далеком прошлом, что обезьяна еще не сошла с дерева. Абсолютно всю землю покрывали толстые корни, гниющие, покрытые мхом, но все равно настолько прочные, что одного молотка будет мало, чтобы избавиться от них. Через малюсенькие пяточки земли пробивались кустарники, достигая размеров больше, чем мой рост. Их ветки были повсюду: одни вились, скручиваясь в настоящие колонны, другие срастались с ветвями других кустарников, образуя причудливые арки, сквозь которые мы с Алеком пробирались к нашей свободе. Уж не знаю, в какой подлесок меня выводила на прогулку Ева, но он даже близко не походил на это. Наверное, у Летней стаи была какая-то протоптанная тропинка, по которой они добирались в лагерь, а Алек, похоже, решил повести нас через самое сердце леса.

Про деревья я действительно не знала, что подумать. Это были исполины, гиганты, упирающиеся верхушками в далекое небо. Я видела деревья, через которые, если прорубить тоннель (что мало представлялось), можно было пустить настоящую автомобильную магистраль. Рядом с ними мы с Алеком казались маленькими феечками, которые улетели из дома без спроса.

Я смотрела на все это и просто не знала, как двигаться дальше. Я могла бы пялиться на все это вечно и никогда не наткнуться на что-то, что уже видела. Лес, казалось, жил своей собственной жизнью, причем настолько удивительной и быстрой, что, когда я закрывала глаза и терялась в окружающих звуках, могла услышать, как деревья шепчутся между собой, как приветствуют Алека, как старого знакомого. Мне, однако, здесь были не рады.

— Понимаю, ты устала, но нужно продолжать двигаться, — ласково сказал Алек, видя, как я снова замерла перед новым подъемом, на который приходилось взбираться, цепляясь за корни.

— Я в порядке, — покачала я головой, прыгая и хватаясь за корень.

Вдруг послышался противный булькающий звук, и корень разорвался пополам, обнажая гнилую сердцевину.

— О, Господи, — только и успела произнести я, чувствуя, как собственный вес уносит меня назад.

Я ожидала неминуемого падения, но вместо этого приземлилась в раскрытые объятия Алека. Однако в кольце его рук я чувствовала себя не только защищенной, но и бессильной тоже.

— Ей, осторожнее, — усмехнулся он. — Еще рано падать. Подожди, вот доберешься до своей кроватки.

— Я просто не знала, что корень окажется гнилым, — насупилась я.

— Конечно, я ведь тебе ничего и не говорю.

Он быстро поцеловал меня в лоб, что уже тоже порядком начало раздражать, а потом выпустил из своих рук. Мы снова двинулись в путь, карабкаясь, спускаясь, а иногда и скатываясь, прыгая, цепляясь и огибая толстые стволы деревьев. Мои мышцы ныли, но их заглушала острая боль в вырванных ногтях. Об корни я сломала все свои ногти, за которыми Алина любезно помогала мне ухаживать, и несколько из них сильно кровоточили.

— Долго еще? — спросила я, спустя около пяти минут молчания.

— Если мы идем правильно, то не совсем, — тут же откликнулся Алек.

Я закатила глаза. Сколько по волчьим меркам означало это «не совсем»?

— Так ты еще и не знаешь, куда мы идем?

— Ну, вообще, знаю, просто не уверен. Я плохо ориентируюсь на враждебной территории.

— Может, можно начать игру «Вопрос/Ответ»? — с надеждой спросила я.

Парень обернулся и посмотрел на меня веселым взглядом.

— Для меня не проблема, только учти, что скорость мы сбавлять не будем! Ты и так запыхалась, лучше не надо.

— Давай! Я в порядке.

— Хорошо, с чего ты хо…

Вдруг где-то далеко сзади нас, словно назло, раздался пронзительный волчий вой. Я едва удержалась, чтобы не закричать во весь голос, что так нечестно, но потом бросила взгляд на Алека и тут же закрыла рот. На лице парня отразился ужас.

— Алек, что…?

— Женя, нужно идти! Идем, идем!

Он больно схватил меня за запястье и буквально поволок следом за собой. Мои ноги инстинктивно подстроились под его темп, хотя я и думала, что такое в принципе невозможно. Адреналин заструился по венам, помогая мне забыть обо всем, что беспокоило меня несколько секунд назад. Мы пулей неслись через лес, делая немыслимые прыжки, чтобы сократить расстояние, отделяющее нас от свободы.

Мы бежали долго, и у меня даже не было возможности спросить Алека, что происходит. Я искусала губу от страха и чувствовала неприятный металлический привкус во рту. Мои легкие горели, разрываясь с каждым сделанным шагом.

А он все не сбавлял скорости. Все вокруг вдруг начало резко плыть, и я поняла, что ноги двигаются уже не зависимо от моего мозга. Я потихоньку отключалась.

— Алек… Не могу… Больше… Ничего… Не вижу… — с трудом смогла произнести я, чувствуя, как последний запас кислорода покидает тело.

Он резко затормозил, и я невольно навалилась на него всем телом.

— Тихо, Женя, тихо, — сказал он, пытаясь поставить меня ровно, как куклу.

Я невольно усмехнулась его спокойному, едва только сбитому дыханию и виду, словно он уронил ручку, и ему пришлось наклониться, слегка растрепав свои волосы.

— Женя, мы должны двигаться! — нетерпеливо сказал Алек.

— Они идут, да? Они поняли, что я сбежала? Все пропало?

— Разумеется, ничего не пропало! — почти зло закричал он в ответ. — Они не знают, где мы, хотя и легко смогут найти по моему запаху. Нам нужно двигаться, нам нужно как можно быстрее достигнуть…

— Не могу, — захныкала я, закрывая глаза и морщась. — Совсем не могу! Алек, пусть они уже заберут меня. Уходи отсюда!

— Даже не начинай…

— Я не смогу больше сделать ни шага!

Алек тяжело вздохнул и поднял мою голову за подбородок, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

— Хорошо, — тихо сказал он. — Тогда слушай сюда, мисс «Оставь меня здесь». Есть один способ, причем очень хороший, только ты должна пообещать, что сделаешь это так, как я тебе скажу.

— Хорошо, — кивнула я, не в силах сказать что-нибудь другое.

— Ты поедешь на мне. Мне только нуж…

— Что? — я вытаращила глаза.

— Слушай, Женя. Сейчас я обращусь в волка. Ты не испугаешься, не закричишь, не убежишь, а спокойно подойдешь и сядешь ко мне на спину. Хорошо? Просто сядешь и будешь держаться так крепко, как только сможешь. Держись всем, чем только можешь. Руками, ногами, можешь даже зубами, если хочешь. Это будет очень быстро.

— Ты шутишь?

— Это единственный шанс.

— Алек, ты серьезно? Я не могу вот так просто залезть на тебя и поехать! Это даже звучит смешно!

Он устало посмотрел на меня, и наши глаза — синие и зеленые — встретились в беззвучном фейерверке.

— Ты сможешь сделать это или нет? — спросил он. — Если нет, то мы продолжим бежать.

Я с силой дернула заусенец, чувствуя, как большая капля крови тут же скатилась с пальца и упала на землю. Мне было безумно страшно от одной только мысли, что я залезу на его огромную мохнатую спину, а потом он повезет меня сквозь лес, обгоняя ветер. Но больше я боялась, что летние волки настигнут нас, что они причинят Алеку вред, может, даже убьют его. Рядом с картиной не дышащего Алека все остальное теряло всякий смысл, тем более какая-нибудь там прогулка верхом.

— Ладно, твоя взяла, — устало вздохнула я, чувствуя, как сердце снова бросается вскачь.

— Тебе нужно будет подождать секунду. Я не буду обращаться при тебе, не волнуйся.

Мне хотелось сказать, что я уже много раз видела, как оборотни меняли свой облик, увидев меня издалека, но так и не получилось выговорить ни слова.

Алек спиной отошел за ближайшее дерево, слегка улыбнувшись на прощание. Едва он только скрылся из виду, я тут же обняла себя руками, чувствуя, как рыдания подступают к горлу. Я так устала.

Я не слышала звуки обращения, только легкий шелесты травы и тихое повизгивание. Через минуту из-за дерева показалась огромная мохнатая голова. Спустя мгновение Алек вышел полностью и встал в нескольких шагах от меня, давая время привыкнуть к его новому образу.

Шерсть оборотня была светло-серой с легкими коричневатыми волосинками — я с замиранием узнала в нем черты двух разных стай. Глаза Алека сверкали все той же зеленью, которой стало гораздо больше, так что я действительно могла утонуть в них навсегда. И да, волк был огромный. Я уже видела оборотней в их животной форме, но все еще не привыкла их лошадиному размеру.

Алек стоял, слегка прижав уши и хвост, явно волнуясь, как я отреагирую на все происходящее, поэтому я постаралась выдавить самую спокойную улыбку, на которую была способна. Он сделал неуверенный шаг ко мне навстречу, а в ответ я полностью сократила разделяющее нас расстояние.

Подняв руку, я замерла в сантиметре от его головы, не решаясь прикоснуться к шерсти, но потом с наслаждением запустила в нее свои пальцы. Это совсем не то, когда гладишь собаку. Шерсть оборотня была мягче и жестче одновременно. Она приятно щекотала мои пальцы, но при этом вырвать ее не представлялось возможности.

Алек ткнул меня носом в грудь и медленно развернулся, подставляя свою широкую спину. Я слегка замешкалась, плохо представляя, как вообще буду забираться туда, но потом волк легко подогнул лапы и лег на землю.

— Ладно… — улыбнулась я, неуверенно садясь на него сверху.

Алек тут же подскочил, и я в ужасе вцепилась двумя руками в его густую шерсть на загривке.

— Прости, — пробормотала я. — Буду держаться. Обещаю.

Он дал мне несколько секунд, чтобы я как можно сильнее обхватила ногами его тело и вцепилась в загривок, а потом сделал несколько проверочных шагов. Я заболталась, чувствуя, как подпрыгиваю, повторяя движения тела оборотня, и пожалела, что никогда не брала уроки верховой езды, хотя ипподром находился совсем недалеко от нашего дома.

Первое время Алек шел легкой рысью, а я все никак не могла избавить от синдрома картофельного мешка: сохранять равновесие на постоянно движущихся мышцах было действительно трудно. Когда, как мне показалось, мое тело перестало подпрыгивать с каждым его шагом, Алек перешел на легкий галоп.

Впереди показался крутой подъем, и я еще сильнее вцепилась в длинную шерсть. Новые ощущения накрыли с головой, потому что я едва не съехала в сторону из-за нескольких огромных прыжков, благодаря которым парень взобрался на высокий холм. Дальше дорога пошла прямая. Просто поразительно как легко он перемещался в этой вроде бы непроходимой чаще.

Я не знала радоваться мне или пугаться. Были моменты, когда я с холодеющим сердцем понимала, что сейчас упаду, и тогда парень слегка сбавлял ход. В те мгновения я чувствовала, как органы смешиваются между собой.

Вскоре мы уже неслись через лес, как я и предполагала, обгоняя ветер. В лицо мне постоянно летело все, что только можно, начиная от веток и заканчивая насекомыми, а по ногам хлестали кусты. Я не успевала замечать ничего конкретного, поэтому оставила всяческие попытки оглядываться по сторонам, действительно волнуясь, что моя голова может оторваться от такого сильного напора воздуха. Я держалась за шерсть так, что побелели костяшки на пальцах.

Мне хотелось кричать от счастья, хотя мое сердце было готово выпрыгнуть из груди. Я никогда в жизни не ездила с такой скоростью тем более на живом извивающемся существе, которое постоянно совершало гигантские прыжки.

Некоторое время спустя мне все же удалось уловить одну закономерность его телодвижений, и езда пошла мягче, отчего мои ноги перестали выть от перенапряжения.

Поездкой я наслаждалась недолго, потому что появилась новая угроза. Я не слышала их, но чувствовала, как множество лап отбивают дробный стук по корням, с каждой секундой сокращая разделяющее нас расстояние. Лес помогал им, еле заметной ниточкой ведя к намеченной цели. К нам.

Волки настигали.

Алек тоже понимал все это и старался бежать еще быстрее. Несколько раз я действительно думала, что мы врежемся в дерево и свалимся куда-нибудь в овраг, но волк ловко огибал преграду, заставляя меня напрягать мышцы настолько сильно, что они готовы были взорваться, чтобы не упасть.

С каждой секундой летние волки сильно сокращали расстояние. Я старалась двигаться как можно слаженнее, держалась изо всех сил, чтобы парню хотя бы не приходилось волноваться за то, сижу я на его спине или уже давно слетела по пути.

Волки выли, и с каждым разом я поражалась, как быстро приближается вой. Я не знала, как долго еще до обещанной свободы, или что там вообще, но почему-то думала, что добраться туда мы не успеем. Я чувствовала, как с каждой секундой, вздохи Алека становятся все более тяжелыми и прерывистыми, но, несмотря на свою усталость, он продолжал бежать все быстрее и быстрее.

Сзади уже слышалось приглушенное рычание, и я представляла, как какой-нибудь волк кидается на нас сверху, сбивает Алека с ног и прижимает к земле. Я бы ни за что не смогла смотреть, как они причиняют ему вред. Пусть он и не выглядел, как мой Алек, но я все равно чувствовала ту связь, что возникла между нами в первый день, когда я нашла его в лесу.

Я уже не думала о том, что, скорее всего, мне придется снова вернуться к существованию в подземной пещере, к коротким походам к свету, к постоянному унижению со стороны Аргоса. Сейчас это все казалось неважным. Если что-то случится с Алеком, то какая вообще разница, где я буду и что я буду?

Словно в ответ на мои невеселые мысли, волк подо мной дернулся и могучим прыжком перемахнул через широкий овраг. Я едва не разжала руки от неожиданности, потеряв равновесие. Около четырех мучительных секунд мы находились в воздухе, и я чувствовала, как твердая поверхность уплывает из-под моих ног. В голову вдруг пришло то, что обычно делают мотоциклисты на своих байках. Только вот подо мной было теплое, живое, напряженное тело, и я с силой сжала его ногами. Потом последовал удар, и меня едва не отбросило назад, потому что Алек ни на секунду не замешкался и даже не сбавил скорости.

— Черт, — пробубнила я почти про себя, чувствуя, как ноги начинают адски болеть, словно я разом порвала все мышцы.

Вдруг за спиной я услышала несколько почти одновременных ударов о землю и поняла, что преследователи тоже перемахнули через овраг. Спасительного расстояния между нами почти не осталось.

И тогда я вдруг поняла, что впереди нет деревьев. Если честно, то вначале я поморгала несколько раз, не веря, что такое вообще может быть, но ничего не исчезло. Вдалеке действительно сиял просвет, словно свет в конце тоннеля.

— Господи, неужели мы выбрались, — удивленно прошептала я, вдруг потерявшись в этом свете и совершенно забыв про то, что происходит вокруг.

У меня в голове представилась идеальная картина: мы с Алеком добираемся до конца леса, проходим сквозь невидимую преграду и купаемся в лучах солнца, тогда как летние волки злобно толпятся у границы.

Алек в прыжке преодолел невидимую черту между чащей и поляной и, не сбавляя скорости, бросился дальше. Я медленно обернулась, пытаясь не потерять контроль над движением, и с ужасом поняла, что почти все остальные волки уже находятся по нашу сторону барьера. Они скалили пасти, давясь своей собственной слюной и бросаясь вдогонку.

Мне стало немного обидно, потому что в фильмах такого обычно не бывало. Я до последнего думала, что разразиться удар грома, появиться какой-нибудь волшебник с колпаком, и после «абракадабры» мы сможем спокойно продолжать путь.

Ничего этого не произошло, и по нашим следам летело около пятнадцати огромных волков. Я не успела испугаться, потому что один из них — я узнала в нем Маркоса — быстро вырвался вперед и в несколько прыжков оказался прямо за мной.

У меня не было времени обернуться или что-либо сказать Алеку. Я открыла рот и завизжала, и в ту же секунду оборотень схватил меня зубами за юбку платья и стащил вниз. Послышался глухой удар, и на мгновенье все вдруг потемнело, а потом я увидела скалящуюся морду прямо возле своего лица. Я снова завизжала, только на этот раз от моего крика могли бы полопаться стекла, если бы они здесь были.

Маркос что-то прорычал мне, но я лишь помотала головой, развернулась и попыталась отползти назад, но почти носом уткнулась в другие темно-бурые лапы, а потом оборотни окружили меня со всех сторон. Первой мыслью было — только бы Алек ничего не заметил и продолжил бежать, но сзади меня уже раздалось угрожающее рычание.

Я резко обернулась и увидела, как Алек с оскаленной пастью неспешной походкой двигается в нашу сторону. Клянусь, рядом с ним Маркос сошел бы за ребенка, пытающегося состроить злую моську. От Алека веяло такой угрозой, что остальные, не выдержав, прижали уши и сделали небольшой шажок назад.

Я лихорадочно бегала глазами по его лицу, в ужасе не находя ничего человеческого. Передо мной был зверь, готовый рвать врагам глотки безо всякой лишней мысли.

— Алек, о, господи, — еле слышно даже для самой себя пробормотала я.

Зверь небрежно мотнул головой, словно сгоняя надоедливую муху. Он подошел ко мне почти вплотную, и я ощутила исходившую от него мощь. Мне вдруг показалось, что остальные волки сейчас разбегутся, но вместо этого кто-то сильно пихнул меня в спину, заставляя отступить в сторону. Я упала, но тут же вскочила, делая несколько шагов назад. Это уже точно была не моя битва.

Алек стоял один против пятнадцати, и теперь они все были такими же разъяренными. Воздух буквально подрагивал от напряжения, и я чувствовала, как слезы катятся по моим щекам. Я не могла справиться со всем этим. Не могла выдержать зрелища, когда оборотни начнут вонзать свои бритвенно острые зубы в шкуру Алека.

Вдруг что-то странное раздалось в моей голове. Назовите меня сумасшедшей, но это было поразительно похоже на стук в дверь. Я растерялась, а потом представила, как мое сознание раскрывается на встречу чему-то новому. К моему удивлению, в голове у меня зазвучал отчетливый голос Алека.

«Женя, уходи отсюда», — послышалось в моей голове.

— Что? — шепотом переспросила я, но волки были слишком заняты, чтобы обращать на меня внимание.

«Уходи отсюда! И не говори вслух! Просто представь, как твое послание по воздуху летит прямо ко мне».

Я удивленно огляделась, пытаясь найти хоть какие-нибудь признаки того, что я не сошла с ума, но Алек не двигался, продолжая еле слышно рычать. Тогда я последовала немому совету и представила, как мои слова превращаются в тонкую нить и летят в сторону светло-серого волка.

«Что происходит?»

«Клянусь, что я сделаю все, чтобы ты выбралась отсюда, ты только должна точното, что я скажу».

«Ты говоришь так, словно не собираешься идти со мной. Алек, мне страшно!»

«Женя, сейчас нет на это времени. Ты должна быть смелой, ясно? Такой смелой и сильной, что сможешь оставить меня».

Я удивленно вытаращила глаза, но волк по-прежнему не смотрел в мою сторону. Во мне проснулась злость, смешанная с отчаяньем.

«Не нужно только тут жертвы разводить, ладно? Я ни за что не уйду отсюда без тебя, и ты прекрасно это знаешь, мистер «Оставь меня тут». Так что лучше скажи, что я могу сделать, чтобы вытащить нас из этой задницы. Я знаю, я могу, я… Алек, я была в твоей голове, я знаю, кто я».

«О чем ты?»

«Нет времени! Я знаю, что могу помочь, ты скажи только как».

«Ты не можешь помочь, Женя. У тебя нет сил. Ты не обращена. Ты просто смертная с одаренными способностями».

«Я знаю, что я предводительница! Аргос мог творить очень классные вещи, ты только скажи мне, что делать. Может, есть какие-нибудь специальные слова?»

Честно, я поражалась, что волки до сих пор не растерзали друг друга. Несмотря на наш мысленный спор, Алек продолжал буравить летних волков взглядом, достойным книги «Рекордов Гиннеса».

«Никаких слов нету, Женя, также нету никакого шанса выбраться отсюда нам обоим. Слушай меня».

«Иди к черту, Алексий. Если ты не скажешь мне, что делать, то я вместе с тобой начну грызть им глотки, ясно тебе?»

«Женя, ты должна выбраться отсюда. Время поджимает, я не могу разговаривать с тобой!»

«Тогда не тяни его сам».

«Выбирайся отсюда сразу же после того, как они кинутся на меня».

«Не выйдет».

«Удачи тебе, Женя».

«Алек, я…»

Светло-серый волк рванул с места и с легкость запрыгнул на спину грязно-бурого волка, вонзая клыки прямо ему в шею. Тот отчаянно заскулил, но замертво не упал, как я думала. Остальные тут же кинулись сверху, и я вдруг поняла, что вижу перед собой увеличенный в размерах клубок разноцветной пряжи, куда залезли тараканы.

Не раздумывая, я кинулась в самую гущу оживших ниток, но какая-то лапа тут же отбросила меня в сторону. Я свалилась на что-то острое в траве в нескольких метрах от сражающихся. Затянув подол платья, я поняла, что по правой ноге струйкой бежит кровь. Странно, потому что никаких особо острых предметов я в траве до этого не видела. И потом я вспомнила и задрала платье совсем. К ноге был привязан кинжал! Просто невероятно, что я не чувствовала его даже во время бешенной скачки по лесу, и он вонзился мне в ногу прямо сейчас.

Я выдернула его из самодельной петли и легонько промокнула платьем довольно глубокий порез. С оружием в руках или без я все равно была просто катастрофически беспомощной. Но от кинжала был хоть какой-то прок, потому что убегать я все равно не собиралась. Алек бы никогда не бросил меня, поэтому моим долгом было сделать все возможное, чтобы уберечь его от гибели.

Крепко сжимая нож и не обращая внимания на боль в ноге, я снова бросилась к сражающимся оборотням. Странное дело, но никто из них до сих пор сильно не пострадал. Я видела следы от когтей или зубов, вырванные клочки шерсти, но мне казалось, что к этому времени они уже поубивают друг друга.

Стоило мне только сделать несколько шагов в направлении сражающихся, как рядом появилась какая-то лапа. К счастью, светлую шерсть Алека различить было легко, и это был не он. Инстинктивно я выставила вперед руку с ножом, и поляне прокатился удивленный вой. От неожиданности я разжала руку, и какой-то летний волк с моим единственным оружием убежал прочь. Через секунду меня снова отбросили назад. На этот раз сильнее и дальше, и мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Честное слово, я столько раз ударялась головой за последнее время, что не слишком бы удивилась, если бы мне сказали, что все это — только плод моего больного воображения.

Когда я, кряхтя, все-таки поднялась на ноги, ситуация на поляне ухудшилась. Летних волков было слишком много, и, даже несмотря на благородную цель, Алек заметно уступал им в силе. Я видела, как он уже наступает только на три лапы, по его правому боку струится кровь, а на груди виднеется безобразная рваная рана.

Волки наступали на него со всех сторон, отвлекая от своих товарищей, так что Алек даже не мог сосредоточиться на ком-то одном. Я закусила губу от тупой боли. Ему ни за что не победить в этой схватке, и мы оба это понимали.

«Женя, уходи отсюда! Прошу тебя, уходи!»

Голос Алек в моей голове заставил меня разрыдаться во весь голос. Он был усталым, но от ноток мольбы мне хотелось затопать ногами.

«Не уйду! Не уйду!»

«Прошу тебя, Женя. Ради меня. Уходи отсюда!»

Кто-то сильно укусил его за заднюю лапу, и от визга я бессильно опустилась на колени, продолжая реветь и кричать на всю поляну.

«Алек, прошу тебя! Не оставляй меня!»

«Мне так жаль. Я обещал, что вытащу тебя отсюда. Я так хотел, Женя. Но это, похоже, единственное, что я не могу для тебя сделать».

«Мне этого не нужно! Ты только живи! Беги отсюда, со мной все будет хорошо!»

«Мне так жаль, что я подвел тебя, Женя».

Я удивленно вскинула голову и на долю секунду встретилась с его пронзительными зелеными глазами.

«Нет, Алек, ты не подвел меня. Конечно же, нет!»

«Я так хотел увидеть, как ты вернешься домой».

Я улыбнулась сквозь слезы, представив, как обнимаю родителей, а Алек выглядывает из-за какого-нибудь угла и улыбается.

«Ты увидишь».

В моих словах была уверенность, в которую я сама не верила.

«Мне так жаль».

«Я обещаю, ты увидишь!»

Я резко поднялась с колен и рванула в противоположную сторону от сражающихся. Вообще-то, я не знала, куда именно идти, поэтому просто попыталась убрать как можно дальше. Оставлять за спиной погибающего Алека было настолько больно, что я не чувствовала ничего. Смерть не должна забирать таких людей напрасно. Я должна была выбраться отсюда, он хотел этого, он умирал ради этого.

Я почти добежала до противоположного конца леса, как вдруг поняла, что между деревьев мелькают тени. Вначале мне показалось, что перед глазами у меня все поплыло, и хотела было присесть на секунду, но потом из леса прямо мне на встречу белой лавиной вышли волки. Их было больше десятка, и все они опасливо смотрели мне в глаза.

На секунду меня охватила паника от того, что все пропало. Что теперь мне точно не скрыться. Но потом я поняла, что передо мной не те волки, которых я привыкла видеть перед собой. Они были другие: более пушистые, светлые и со странным знакомым блеском в глазах. Я не почувствовала угрозы, так страстно исходившей от моих прежних знакомых.

Мы стояли друг напротив друга. Со всеми этими чувствами, бушевавшими у меня в душе в тот момент, я забыла, как дышать, хотя в принципе и не нуждалась в этом. Пожирая их глазами, я слово вслушивалась в слова давно забытой песни. Ты вроде бы знаешь их, но не помнишь, о чем будет петься дальше.

Я не понимала, кто передо мной, и они, казалось, тоже застыли в такой же растерянности.

— Алек, — вдруг неожиданно для самой себя одними губами произнесла я. — Быстрее, нужно помочь Алеку.

Конечно, Алек. Родное имя, словно холодный душ, мгновенно привело мысли в порядок. Тоже самое я разглядела и в глазах оборотней. Впереди стоящий волк еле заметно кивнул, и белая лавина потекла дальше, аккуратно обогнув меня с двух сторон. Я замерла, считая свои вдохи и выдохи и удивляясь внезапно нагрянувшему ступору, а потом медленно развернулась и бросилась следом. Кто бы это ни был, сейчас главное — помочь Алеку.

Я вернулась назад как раз в тот момент, когда две могучие стаи сошлись в смертельной схватке. И, если честно, это было жутко красивое зрелище.

Глава 34

Зимние волки, казалось, ввели летнюю стаю в ступор. Они заметно сдали позиции, оставив Алека лежать в покое. Моему счастью не было предела, когда он шевельнулся и неуверенно поднялся на лапы, встряхивая головой. По глазам я видела, что появление сородичей удивило его даже больше, чем летних волков

Я же просто стояла и плакала от мысли, что реальная угроза потерять его навсегда исчезла. Каково же было мое лицо, когда Алек вдруг сорвался с места и бросился в гущу битвы.

«Какого черта, Алек?» — послала я мысленное послание, но оно, к моему удивлению, адресата не достигло. Я наткнулась на плотную стену без единой щелочки, через которую можно было бы проникнуть внутрь. Алек закрылся от меня!

Я едва удержалась, чтобы не крикнуть остальным что-то вроде: «Давайте, его бейте, его! Он тут у нас самый смелый!», но побоялась привлечь к себе лишнего внимания и стать причиной еще больших неприятностей.

Смотреть на картину происходящего было невозможно. Я стояла в стороне и боялась дышать. От каждого жалобного воя коленки подгибались, и я изо всех сил боролась с желанием упасть, закрыть глаза и уши и оказаться в каком-нибудь другом месте. Хоть в аду, лишь бы не слышать этого всего. Сражение между Алеком и остальными казалось легкой тренировкой, сравнивая с тем, что творилось на поляне сейчас. Земля пропиталась кровью настолько, что, казалось, скоро тут появятся лужи, и почва развязнет, как после дождя.

Светлая шерсть указывала на волков, за которых я боялась почти в равной степени, как и за Алека. В мыслях я разделяла с ними всю боль, чувство вины поглощало меня. Это все было из-за меня. Они жертвовали своими жизнями из-за меня.

Оборотни превратились в настоящих зверей, полностью войдя в свою животную роль. С лаем и рычанием, они буквально отрывали части друг от друга, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Я видела, как несколько тел, не шевелясь, уже лежало на земле, а по ним топтались другие. Мне неважно было, враг это или друг, так просто было нельзя! Я просто не могла уложить в голове то, что это происходит на самом деле, а не в каком-нибудь историко-фантастическом фильме.

Несмотря на всю боль и отвращение, я продолжала следить за смертельными схватками. Вот один из белых волков заносит окровавленную лапу над поврежденным противником. Рядом в рычащем клубке катаются еще три волка, разбрызгивая кровь на остальных дерущихся.

Несколько раз мне удавалось различить зеленые глаза Алека, но потом он снова терялся в пылу сражения. Слезы продолжали градом катиться по щекам, так что от соленой влаги кожа в нескольких местах уже начала щипать.

Вдруг в мою голову снова «постучали», и я моментально открыла сознание всему миру, в радостном предвкушении услышать голос Алека, но вместо этого в моей голове раздался странный знакомый голос.

«Выглядишь не очень, уходи отсюда».

Я нахмурилась, пытаясь понять, где могла слышать его. Это был женский молодой голос, немного запыхавшийся, но с нотками радости.

«Кассилия…?»

«Ты меня знаешь?»

Голос волчицы был удивленным.

«Да… И нет. Это не важно».

«Согласна, выбирайся отсюда».

«Нет, я не оставлю Алека!»

«Да нормально все будет с твоим Алеком. Все скоро закончится. Ты только хуже ему делаешь своим страдальческим видом».

«Я не хочу уходить. Я даже не знаю куда!»

«Справа от тебя есть небольшой холм, а за ним — фонтан. Иди туда. Мы скоро все подойдем к тебе».

Я вгляделась в толпу дерущихся, пытаясь найти волчицу, с которой виду диалог, но все они были крайне заняты, раздирая друг друга на части, и никто не смотрел в мою сторону. К моему удивлению, вскоре я отыскала в толпе Алека, хотя и думала, что вряд ли увижу его еще раз до окончания всего этого. Он прижимал к земле какого-то рыже-бурого волка. Почувствовав на себе мой взгляд, Алек прорычал что-то угрожающее лежащему противнику и поднял голову. Наши взгляды мгновенно встретились, а потом волк кивнул и указал в сторону, где находился холм.

Я снова попыталась достучаться до его головы:

«Алек?»

На этот раз мне повезло.

«Женя, все кончено, тебе незачем здесь оставаться».

«Я не хочу уходить без тебя».

«Я догоню тебя даже раньше, чем ты достигнешь холма, обещаю. Мы почти победили, мне нужно только время. А сейчас иди, пожалуйста».

Мне вспомнился один из наших первых диалогов.

«Пообещай, что вернешься», — мысленно сказала ему я, зная, как серьезно волки относятся к данному слову.

«Обещаю».

Этого мне хватило. Я кивнула, развернулась и шатающимся шагом направилась в нужном направлении. Ноги плохо слушались, но я продолжала упрямо двигаться вперед. Должна же я была с честью преодолеть оставшиеся метры.

Я достигла холма и обернулась, с улыбкой глядя, как белые волки, победно воя, загоняют в лес летнюю стаю. Мы, я не боялась этого слова, все-таки победили. Тепло разливалось по моему телу, а от безграничной гордости за Алека хотелось летать. Он спас мою жизнь, сумел вытащить из этой передряги, как и обещал.

Вдруг что-то холодное коснулось моей шеи, и я почувствовала резкую боль.

— Двинешься с места — перережу горло, — тихо послышалось возле моего уха.

Аргос. Я приложила огромные силы, чтобы подавить испуганный крик, готовый сорваться с моих губ. Алек и остальные были далеко, в лесу, с победой провожали своих врагов, а вот мне своего одолеть не удалось. Что ж, это была целиком и полностью моя вина, моя ответственность, моя битва.

— Отлично, — прошипел предводитель.

Он резко развернул меня к себе, снова представив сверкающий кинжал к горлу. На его лице застыла усмешка. Я ничуть не боялась этого мужчину, скорее даже наоборот, испытывала странное спокойствие.

— Думаешь, так легко убежать от меня, а?

Аргос высокомерно поднял бровь, и я скривилась от отвращения.

— Вообще-то, легко. Знала бы, что делать, давно бы сбежала.

— Считаешь Алексия таким умным? — усмехнулся предводитель. — Он же ведь просто жалкий щенок, молоко еще на губах не обсохло!

— А вы грязный противный мужик, от вида которого мне хочется уединиться в туалете, — парировала я, злясь еще больше. — У вас ничего не выйдет, лучше просто уходите.

— Какие мы дерзкие, — он рассмеялся. — А силенок-то хватит?

— Неужели вы не понимаете, что здесь больше не о чем спорить? — устало спросила я. — Вы проиграли. Я все знаю, мои, — я замерла на секунду, — волки все знают. Вам не удержать меня больше.

Аргос усмехнулся и хотел было провести рукой по моей щеке, но я резко отвернулась, и его рука упала.

— Неужели ты, милая Женя, думаешь, что я снова буду нянькаться с тобой, как с ребенком?

— А что вы собираетесь делать?

Мне нужно было время. По моим расчетам Алек и остальные уже должны были полностью избавиться от летних волков и двигаться назад, поэтому я попробовала достучаться до головы кого-нибудь из них.

«Алек?»

«Женя?»

«Я…»

Вдруг что-то кольнуло меня в районе ключицы, и я почувствовала, как мерзкая влажная капля стекает вниз, к моему животу. Я сфокусировала взгляд, прервав сообщение, и увидела, как кинжал Аргоса довольно глубоко врезался в мою кожу.

— Плохая девочка, — покачал он головой.

Он вытащил лезвие, и кровь заструилась с утроенной силой. Я зажмурилась от боли, со свистом вдыхая носом воздух и стараясь не морщиться.

— Думаешь, я не почувствую, как ты пытаешься связаться со своей стаей? Ты еще так беспомощна, Женя, твоя энергия летает вокруг, что просто невозможно не увидеть, как ты пытаешься отправить сообщение. Думаешь, они спасут тебя?

— Они спасут, — уверенно ответила я.

— Слишком поспешные выводы. Ты сейчас им скажешь, что в полной безопасности, что им вначале следует позаботиться о раненых, а потом уже возвращаться за тобой.

— И не подумаю.

Кинжал снова врезался в мою кожу, на этот раз чуть выше, ближе к шее. Я еле слышно вскрикнула, но осталась стоять на прежнем месте.

— Скажи им, Женя.

— Нет.

Больше боли. Мое платье, от которого и так мало что осталось, почти все пропиталось кровью.

— Давай, Женя, мне больно видеть, как ты страдаешь.

— Тогда прекратите, — с выдохом проговорила я, чувствуя, как тело постепенно немеет.

— Скажи им.

На этот раз Аргос провел хорошую полосу прямо на моей шее, недостаточно глубокую, чтобы убить, но вполне достаточную, чтобы до смерти напугать меня. Я вдруг поняла, что не хочу умирать в ближайшие минуты, слишком много произошло недавно.

— Хорошо, хорошо! — выпалила я, борясь с подступающими слезами.

— Умница.

Аргос убрал кинжал, и я со странным чувством смотрела, как несколько капель моей крови скатываются с острого лезвия и летят на землю.

«Алек, как вы?»

В моей голове тут же последовал ответ:

«Все хорошо, Женя, мы почти рядом, подожди еще минуту».

«Нет, нет, не переживай. Со мной все в порядке. Правда. Позаботьтесь о раненых».

«Уверена?»

Я глубоко вздохнула, несколько слезинок покатились по моим щекам, и Аргос жалостливо покачал головой, вызвав у меня приступ ярости.

«Да, Алек, все хорошо. Я буду ждать столько, сколько нужно. Не торопись».

«Обещаю, мы скоро будем. Не скучай!»

Я улыбнулась сквозь слезы и полностью закрыла свою голову от чужеродных мыслей, вперив злой взгляд на Аргоса.

— Хорошая девочка, — с улыбкой сказал он.

— Лучше скажите, что вы собираетесь со мной сделать?

— Убить. Заметь, Женя, я предлагал тебе другие варианты, ты сама отвергла все мои старания. Так что больше мне ничего не остается.

— Зачем? — требовательно спросила я, словно слова о том, что меня собираются убить, и вовсе не прозвучали в его короткой реплике.

— Без тебя Зимняя стая сильно уступает остальным. Мне нравится такое расположение вещей.

— Так это вы похитили меня? — удивленно спросила я, пытаясь составить общую картинку.

К несчастью, весь мой идеальный хронологический план разрушил ответ Аргоса.

— Нет, Женя, это был не я. Но это подало мне отличную идею на счет того, что делать с другим наследником, который родится после твоей гибели.

— Этого не произойдет! — уверенно ответила я. — Никто не даст вам украсть младенца!

— Это мы еще посмотрим, Женя. Не волнуйся, к этому времени тебя уже ничего не будет заботить.

И он снова приставил кинжал к моему горлу, на этот раз сразу же надавив так, что я почувствовала слабый звук разрывающихся тканей. Страх улетучился из моей головы, оставив лишь холодную решимость. Я не могла позволить ему убить себя, это будет слишком жестоко по отношению к Алеку!

С прощальной улыбкой Аргос хотел сделать быстрое движение и рассечь мое горло пополам, но я вдруг резко сделала шаг назад, освобождаясь от смертельной угрозы, а потом тут же подала вперед, со всего размаху ударя ногой ему по руке. К моему огромному удивлению, нож все-таки вылетел из его ладони и отлетел куда-то в траву в нескольких метрах.

Воодушевленная успехом, я зажала левой рукой рану на горле и хотела было ударить его кулаком в лицо, но Аргос мгновенно перехватил его и вывернул, заставляя меня присесть от невыносимой боли.

— Ах, Женя, Женя, жизнь тебя нечему не учит!

Я шумно выдохнула и постаралась не думать.

— Вообще-то, учит.

Я развернулась, чувствуя, как хрустит в его ладошке моя кость, и, что есть силы, врезала ему правой ногой между ног. Мой кулак оказался на свободе, и я принялась тереть его, пытаясь хоть как-то облегчить боль. Запястье быстро опухало, но это была далеко не единственная проблема. Удар получился не таким сильным, как я ожидала, и Аргос уже неуклюже поднимался на ноги.

— Я тебя убью прямо сейчас, мерзкая девчонка!

Он вскочил и кинулся на меня, выхватив из запазухи два небольших изогнутых ножа. Сейчас он явно не собирался играть со мной, а просто прикончил бы, если бы не быстрая человеческая тень, которая в секунду сгребла Аргоса и отшвырнула его назад на несколько метров.

— Алек! — радостно закричала я.

— Какого черта, Женя? — зло спросил он, поворачиваясь. — Почему ты не позвала меня?

Алек был в человеческой форме, одетый в коричневую кожу, которая определенна ему шла, подчеркивая красивый рельеф мышц.

— Ох, Алек, я знала, что ты придешь! — воскликнула я, подбегая к нему и обнимая.

Парень сморщился от многочисленных ран, красовавшихся на его теле, да и моя шея мгновенно заныла, и я почувствовала, как кровь снова начала хлестать.

— Он ранил тебя! — испуганно сказал Алек, крепко прижимая меня к себе. — Женя, твое горло!

— Пустяки, — отмахнулась я. — Господи, я так рада, что ты пришел!

— Я не понимаю, почему ты не дала мне прийти раньше!

— Аргос заставил меня сказать тебе, что со мной все в порядке. У меня не было выбора.

От моих слов парень напрягся, поворачиваясь в сторону, куда полетел предводитель. Оказалось, удар Алека был куда сильнее, чем показалось вначале. Аргос еще только медленно поднимался с земли в метрах пятнадцати от нас, потирая разбитую о что-то твердое голову.

Алек выпустил меня из рук и решительными шагами направился к предводителю.

— Не надо! — удивленно воскликнула я, бросаясь следом и прекрасно понимая, что сейчас может произойти.

— Женя, иди найди Касси, — спокойным голосом попросил парень.

— Обязательно! — фыркнула я. — Уже бегу.

— Женя, пожалуйста.

— Никуда я не денусь. Точка.

Алек что-то пробормотал себе под нос, качая головой. Мы почти вместе достигли Аргоса, но парень вдруг сделал немыслимой быстроты шаг и оказался вплотную перед предводителем летних волков. Я заметила в уголке рта Аргоса кровь, но сочла это как эффект от падения и не придала значения.

— Ублюдок, — зло прошипел Алек, со всего размаху ударив мужчину в лицо.

— Алек! — в ужасе закричала я. — Не надо!

Аргос зашелся в приступе кашля, но все же снова встал на ноги, с усмешкой глядя на разъяренного оборотня перед собой. Мне стало неловко, словно из0за меня дрались два влюбленных парня. Одно дело, когда я сама распускала руки по отношению к предводителю, а другое, когда мой парень разбивал его лицо.

— Алексий, Алексий, кто же это воспитал тебя так плохо.

— Заткнись! — оборвал его Алек. — Хоть раз в жизни, заткнись!

Меня его слова немного удивили. Я не думала, что они виделись настолько часто, чтобы надоесть друг другу болтовней. Что-то во взгляде Алека говорило мне, что все далеко не так просто.

— Ты испортил мне всю жизнь, — продолжал парень. — Как ты мог причинить вред Жене?

— Я и не причинял, — откликнулся предводитель. — Всего лишь маленькая царапинка, заживет через пару дней.

— Что тебе вообще от нее надо?

— Ты перестал навещать отца, — пожал плечами Аргос.

Я внимательно вгляделась в лица спорящих, совершенно отключившись от смысла их слов. Тонкие, слегка вытянутые губы, чуть горбинкой нос, густые брови, зеленые глаза… Я едва не села на землю от выплывшей наружу правды.

— Господи, ты отец Алека! — воскликнула я, прерывая кого-то из них на полуслове.

— Что? — переспросил парень.

— Ты его сын!

— Я… Как ты…? Женя…

— О, Господи!

Я приложила ладони ко лбу, чувствуя, как что-то важное в голове медленно разрушается. Такого я даже представить себе не могла! Все это время мои самые сложные отношения были с самым настоящим отцом Алека. Казалось, я так сильно не удивилась даже тогда, когда узнала, что меня на самом деле удочерили.

— О, смотрю, твоя подружка вдруг перестала так сильно хотеть быть с тобой, — насмешливо заметил Аргос.

— Женя? — неуверенно подал голос Алек. — Мне жаль… Жаль, что я не рассказал тебе.

Пришлось прийти в себя, потому что чувство вины — это последнее, что я пыталась добиться от Алека.

— Все нормально, — дрожащим голосом ответила я. — Просто очень странно. Правда, мне нужно время, чтобы принять все это.

Парень шагнул в мою сторону, но остановился, прерванный голосом своего отца.

— И вроде бы счастливый хэппи энд, — начал Аргос. — Да вот только в каждом меде есть ложка дегтя. В нашем случае это тот факт, что живыми вы отсюда не уйдете. Мне жаль, сынок. Я вроде как должен заботиться о твоем личном счастье и все такое, но сейчас на кону стоит судьба моей стаи, и твоей, кстати, тоже.

— Ты и пальцем не тронешь Женю, — угрожающе ответил Алек.

— Как я уже сказал, мне жаль.

Вокруг нас вдруг поднялся сильный ветер. Настолько сильный, что меня закрутило и в считанные секунды оторвало от земли. Я почувствовала, как теплая рука Алека хватает меня за запястье, но потом тут же исчезает, и я, кружась и барахтаясь, взлетаю еще выше. Долгое время я попыталась выровнять положение и перестать крутиться, чтобы лучше понять, что происходит. Когда все перед глазами, наконец, перестало плыть, я увидела, как Алек и Аргос катаются по земле, пользуясь всем, чем угодно, чтобы ударить друг друга.

Они двигались слишком быстро, постоянно меняя лидирующее положение, так что я даже не могла разглядеть масштабы. Никто из них не кричал, я слышала лишь только воздух вокруг себя. Меня все еще продолжало крутить, поэтому каждый раз, когда я возвращалась в прежнее положение, перед моими глазами вставала новая картина.

В руках у Аргоса был нож, и я видела, как по правой руке Алека бегут ручейки крови. У парня не было оружия, и я не могла понять, почему он не обращается в волка.

Я старалась побороть ветер, пыталась сконцентрироваться, воззвать к своим внутренним силам, но ничего не выходило, ни одной искорки магии внутри меня. Аргос продолжал блокировать мое сознание, хотя и был полностью сосредоточен на смертельных выпадах своего сына. Я не могла позвать помощь.

Отчаяние захлестнуло меня. Алек не должен был драться со своим собственным отцом ради меня. Я ведь практически никто. Так, новая знакомая, которая вдруг оказалась предводительницей. Обычное дело.

Вдруг что-то кольнуло меня в сердце. Это была не то чтобы боль, а что-то резкое, заставляющее все тело замереть, чувство близкой потери чего-то. Я принялась изо всех сил работать руками, чтобы развернуть себя и посмотреть, что происходит. Когда картина открылась передо мной, мое дыхание остановилось.

Алек стоял на коленях, и у него из живота торчала рукоятка кинжала, все лезвие которого было полностью внутри. Он не кричал, не пытался вытащить нож, а просто удивленно смотрел на своего отца, словно до конца не понимал, что произошло. Аргос стоял в нескольких шагах и, казалось, тоже был удивлен не меньше. Никто из них даже не предполагал такого исхода боя.

— Нет! — завизжала я и начала брыкаться всем телом, пытаясь избавиться от воздуха вокруг.

Парень, похоже, услышал мой крик и поднял голову. Я с жадностью впилась взглядом в его глаза, но они вдруг стали совсем пустыми, затуманенными болью. Я протянула руку, желая коснуться его любым способом, но Алек еле заметно вздрогнул и упал на землю, заставив меня взорваться изнутри.

Такого не могло произойти! Я не боялась за Алека, когда он сражался подо мной, даже не думала, что может произойти что-нибудь плохое. Парень выдержал столько всего, чтобы умереть от рук собственного отца, да еще так быстро? Я просто не могла поверить в это.

Воздух вдруг прекратил вертеть меня, и я с тихим криком свалилась на землю недалеко от Аргоса. Произошедшее вывело его из колеи, и магия предводителя исчезла.

Даже не глядя на шокированное лицо Аргоса, я поползла к Алеку, сдирая коленки в кровь. Стоило мне только коснуться его, как по телу прокатился сильный заряд, словно он был оголенным проводом. Алек уже не смотрел на меня, его глаза были закрыты, и я не могла расслышать его дыхание.

Вдруг осознание произошедшего ворвалось в мою голову.

— Алек! — закричала я, хватая его за руку. — Господи, Алек, очнись!

Тишина и ни намека на движение.

— Алек! — снова закричала я, тряся его. — Мне страшно, Алек, очнись! Открой глаза! Ну же, открой!

Судорожные рыдания сорвались с моих губ, и я упала рядом с ним. Вот он, человек, который спас меня, лежит сейчас передо мной и истекает кровью. И все это — моя вина. Я должна была почувствовать приближающуюся угрозу, должна была остановить эту бессмысленную битву, должна была уберечь его. Я не смогла. Не сделала ничего, не помогла ему.

Сердце Алека еще билось, я слышала, как оно последние секунды разгоняет кровь по телу. С каждым новым ударом умирала часть меня. Когда все закончится, я тоже не смогу продолжать жить. Люди не живут с такими серьезными ранами, не важно, видны ли они другим или нет. Это правильно. Он умирает из-за меня, значит, я должна умереть тоже.

— Женя…? — вдруг послышался тихий голос рядом со мной.

Я мгновенно подняла голову, боясь, что ослышалась. Через слезы было плохо видно, и я с силой вытерла их. Алек чуть приподнял голову, глядя на меня с легкой улыбкой.

— Алек? — всхлипнула я. — Ты живой?

Глупый вопрос, очень глупый вопрос, но в тот момент я вообще не думала.

— А ты хочешь, чтобы я им не был? — усмехнулся парень в ответ.

— Нет, конечно, нет! Но я не понимаю.

Я перевела взгляд на большое багровое пятно под ним.

— Не так уж просто убить оборотня, — прохрипел Алек, видя, что я смотрю на его кровь. — Особенно обычным оружием.

Я рассмеялась сквозь слезы и обняла его.

— Тихо, тихо, я ведь сказал тебе, что никуда не уйду.

Я прижимала его со всей силой, желая впитать в свое тело, и совершенно не думала о том, какую боль, наверное, причиняю. Алек мужественно терпел, и я готова была пролежать с ним так целую вечность, но грубая рука вдруг с силой схватила меня за плечо и подняла над землей.

— Рад, что все-таки не убил тебя, сын, была бы серьезная потеря для всего нашего мира. Сейчас я забираю твою подружку с собой.

— Пусти меня! — заверещала я, извиваясь всем телом.

Но хватка Аргоса была каменной. Он держал меня обеими руками и, несмотря на все мои старания, уже нес в сторону своей территории. Как бы страшно мне ни было, я не могла позволить ему сделать это еще раз. Теперь мой черед действовать.

Я извернулась так, что оказалась к нему лицом и, пытаясь подавить чувство тошноты, с силой вцепилась зубами в шею предводителя. Честно, никогда бы не подумала, что человек может укусить до крови, но я почти сразу почувствовала во рту противный металлический привкус.

Аргос тут же разжал руки, и я свалилась на землю, чувствуя нарастающую боль в деснах. Предводитель прижал руку к месту укуса, а потом с удивлением посмотрел на кровь на своей ладони. Мне было противно, но я все равно не могла не улыбаться, продолжая сплевывать окрашенные красным слюни.

— Теперь тебе точно не жить, — со злостью сказал он.

Я испуганно вжалась в землю, готовая если что выставить ноги вперед, чтобы защититься, но Аргос вдруг удивленно замер, распахнув глаза. Вначале я не поняла, что происходит, но потом увидела, как на его груди начинает расти красное пятно.

Сзади предводителя стоял Алек и упрямо продолжал держать кинжал, который недавно торчал у него из живота, в спине своего отца. Аргос удивленно смотрел на сторонам, словно ища того, кто это сделал. Чувство жалости вдруг накрыло меня. Я бы никому не хотела такой судьбы — умереть от руки собственного сына, но сейчас вопрос стоял иначе. Мы или он. Третьего было не дано, и у Алека не было выбора.

Спустя долгие пять секунд, парень резко выдернул кинжал, и Аргос, как подкошенный, свалился на траву.

— Я попал в сердце, — тихо сказал Алек.

Я бросила взгляд вниз и поняла, что Аргос больше не дышит. В его стеклянных глазах застыло удивление, смешанное с испугом. Я подняла голову и посмотрела на Алека, на этот раз не в состояние прочесть хоть что-нибудь. Парень задумчиво смотрел на тело отца, продолжая сжимать рукоятку кинжала.

Я глубоко вздохнула и подошла к нему, вынимая оружие из рук. Клинок со звоном упал на траву, и я обняла Алека. Прошло несколько мучительно долгих для меня секунд, прежде чем он обнял меня.

— Все хорошо, Женя, — сказал он.

— Да, все хорошо. Ты все сделал правильно.

— Я знаю.

Мы постояли в тишине больше минуты, но потом я поняла, что нужно брать инициативу в свои руки. Я медленно отодвинулась от Алека и заглянула ему в глаза.

— Пошли отсюда, — попросила я. — Ты ранен, тебе нужна помощь.

Рана на животе парня все еще продолжала кровоточить, но нас обоих она волновала в последнюю очередь.

— Пойдем, — кивнул Алек.

Я взяла его руку, развернула и повела прочь, по дороге пытаясь достучаться до Кассилии. Волчица тут открылась мне.

«Кассилия? Где вы?»

«На поляне, что произошло?»

Я думала, что каждый в этом мире услышал мои крики. Оказалось, не так.

«Инцидент. Нам нужна твоя помощь».

«Нам? Что-то с Алеком? Что случилось? Я думала, вы уже давно смотались отсюда!»

«Поэтому нас никто не искал, да?»

В моих словах слышался явный упрек.

«Женя, да что происходит?»

«Алек ранен. И он убил Аргоса».

«Что?» — голос Касси в моей голове был шокированный.

«Иди сюда».

«Где вы?»

«За холмом, можно сказать».

«Будем через минуту».

Я оградила себя невидимой стеной и вернулась в реальность. Алек молча продолжал идти рядом, и мне стало страшно оттого, как сильно произошедшее может повлиять на него. Я не стала говорить ни слова, потому что знала, что не готова к тому, если он не ответит.

Через минуту к нам подбежала Кассилия и еще несколько волков, опасливо озирающихся по сторонам. Волчица бросилась к Алеку, едва не сбив меня с ног. Я точно не поняла, то ли она лижет его, то ли кусает, но оба варианта мне не нравились.

— Хватит, Касси, — предупреждающе сказала я.

Волчица мгновенно прекратила и развернулась ко мне, прищурив глаза. Я твердо выдержала ее взгляд. В мою голову постучали.

«Я не могу обратиться, а иначе останусь без одежды».

«Хорошо, просто помоги Алеку, только не так».

Кассилия тряхнула мохнатой головой, и мне показалось, что она насмешливо фыркнула.

«С Алеком все будет нормально».

«Ему живот прокололи!»

«У нас-то хорошие отношения с холодным оружием, даже если оно внутри нас, а вот ты выглядишь плохо».

«Со мной все хорошо».

«Ты потеряла много крови. Рана на горле серьезная, да еще и куча других, включая сломанное запястье и почти насквозь проткнутое плечо».

Я автоматически потерла запястье, чувствуя, как от легкого прикосновения, рука начинает гореть.

«И что ты предлагаешь?»

«Наша Знахарка может помочь».

«Нет!» — мгновенно ответила я.

Наверное, мое лицо выглядело слишком испуганным, потому что Кассилия настаивать не стала. Моя реакция волчицу, казалось, даже позабавила. Но я ничего не могла с собой поделать. От мысли, что мне придется встретиться со своей биологической матерью, тело начинало непроизвольно дрожать. С меня достаточно на сегодняшний день, я бы не смогла выдержать еще и это.

«Тогда есть другой способ», — через некоторое время послала мысль Кассилия.

«Какой?»

«Увидишь. Алек знает, что делать».

«Но ему тоже нужна помощь».

«Все, что ему нужно — это ты рядом. Физические раны его сейчас заботят в последнюю очередь, поверь мне. Лучше просто будь с ним».

Я понимающе кивнула, поворачивая голову и глядя в задумчивое лицо Алека. Он, не отрываясь, смотрел на других волков, и я поняла, что между ними ведется мысленный диалог. Я сделала шаг и встала рядом, легонько сжимая руку парня, чтобы привлечь внимание. Алек тут же опустил на меня глаза и улыбнулся.

— Как ты, Женя?

— Лучше всех. А ты?

— На втором месте.

Мы улыбнулись друг другу, и я почувствовала, как тепло разливается по телу. Пусть только что я и стала свидетельницей убийства, но смерть Аргоса не принесла мне ничего, кроме облегчения. За короткое время он стал кошмаром моей жизни, а сейчас я наконец-то была свободна.

— Готова идти? — спросил Алек, видя, что я не собираюсь говорить.

— Да, правда, не знаю куда.

Я повернула голову и посмотрела на Кассилию. Волчица улыбалась, и, если не брать в расчет ряды острых зубов, это выглядело мило.

— Домой, Женя, — раздалось над моей головой, и снова посмотрела на Алека. — Сейчас пора отправляться домой.

Глава 35

Оставив остальную стаю позади, мы с Алеком не спеша пошли дальше. Внутри меня что-то покалывало от мыслей, что скоро мы выберемся из этого ужасного места.

Прошло некоторое время. Я почувствовала, что мы движемся в сторону чего-то большого еще до того, как увидела впереди странный силуэт. Он слишком сильно сверкал на солнце, поэтому понять, что это, было сложно. Вначале я думала, что передо мной скала, но потом стала различать шум воды. Это был тот самый фонтан, о котором говорила Кассилия. Большой, сделанный из странного светло-серого камня, который сверкал и переливался всеми цветами радуги.

Когда мы подошли ближе, я смогла разглядеть его форму. Фонтан оказался круглым у основания и довольно широким в диаметре. Камень был гладким и излучал тепло, словно живое существо. Из центра неглубокого бассейна возвышалась длинная, закрученная в спираль колонна, которая напомнила мне руку молящего, устремленную к небесам. На ней виднелись многочисленные завитки, как шипы на стебельке розы, из которых вылетала вода. Наверху колонна переходила в не очень большую чашу, которая наполнялась, переворачивалась и с грохотом низвергала воду каждые несколько секунд. Каменные стены фонтана были украшены удивительным орнаментом, вырезанным с такой аккуратностью и мастерством, что казалось, сами боги занимались этим. На них были изображены мифические животные, элегантные растения, сцены-зарисовки вроде охоты, сражения, рождения ребенка.

Никогда прежде я не видела ничего подобного, потому что никто из людей не мог сотворить такое.

В фонтане была удивительно чистая и прозрачная вода, от которой даже воздух пах сладко. Мне хотелось нырнуть в нее с головой, окунуться в это жидкое волшебство, ощутить сладость на своих губах.

— Просто невероятно, — тихо прошептала я. — Что это?

— Ворота в твой мир.

Я прищурилась, чувствуя, что была здесь однажды. Такое не забыть никогда, если только… Если только ты не была тогда еще совсем младенцем.

— Меня ведь пронесли в мир людей через него, да? — спросила я. — Очень, очень давно.

— Да, — кивнула Алек. — Тебе был только день от роду, когда ты пропала.

Я вздрогнула, чувствуя нарастающую злость.

— Кто это сделал?

— Женя, сейчас не…

— Кто это сделал? — тверже спросила я, сжимая руки в кулаки.

— Она уже давно умерла. Наша прошлая предводительница.

У меня на глаза навернулись слезы.

— Но зачем?

— Женя, пожалуйста, дай мне вначале помочь тебе, а потом я отвечу на все вопросы, обещаю, — буквально взмолился Алек.

Я сдалась и кивнула. Парень подвел меня ближе к фонтану и бережно дотронулся до воды, словно касался новорожденного.

— Тебе нужно сделать глоток, — тихо сказал он.

Повторять дважды было не к чему. Чувствуя странное волнение, я опустила обе руки в священные воды. Кончики пальцев легко закололо, словно по волнам бегал легкий разряд тока. Мои ладошки вдруг стали нежными, как у ребенка.

— Не пей слишком много, — предупредил Алек. — Иначе будешь перемещаться с места на место, пока вода не истратит свою силу.

Я кивнула и сделала небольшой глоток, а остальную воду с сожалением вылила назад. Вкус был странный: сладкий, но не приторный, именно тот, который хотелось пробовать еще и еще. Бессознательно, я снова опустила руки в воду, но Алек тут же вынул их назад.

— А ну-ка, стой, маленькая наркоманка, — улыбнулся он. — В первый раз всегда так, просто перебори это.

— Хочу еще! — по-ребячьи захныкала я.

— Позже. Сейчас возьми меня за руки.

Мне хотелось сказать, что я и так держу его за руки, но промолчала. Глупо было обижаться после всего того, что мы только что пережили.

— А теперь закрой глаза и сосредоточься на домике, в котором вы жили в Сибири, — сказал Алек.

— Что? — удивленно переспросила я. — Зачем?

— Просто представь и все.

Я закрыла глаза и стала вспоминать деревню. Рядом со мной Алек начал шептать что-то на языке, который я не понимала. С каждым словом все внутри меня съеживалось, скручивалось и дрожало, а потом я со страхом поняла, что уже не в состояние открыть глаза или опустить руки. Вначале я запаниковала, но потом вспомнила, кто рядом со мной, и снова вернулась к сибирскому пейзажу. Небольшой дом из выцветшего кирпича, гамак во дворе, окно, через которое я сбегала ночью к Алеку, забор, дрова, баня…

Вдруг все внутри меня подорвалось, и я с неожиданностью поняла, что воздух пропал из легких. Что-то странное окутало меня со всех сторон, какое-то плотное облако, где нельзя было дышать. Я не могла открыть глаза, не могла закричать, и потому просто сильнее сжала руки Алека. Если бы он исчез, то я, наверное, сошла бы с ума.

Через несколько секунд все исчезло, и я почувствовала, что лежу на траве, моргая и глубоко дыша, как рыба, выброшенная из воды. Надо мной было голубое небо, но не такое яркое, к которому я уже привыкла.

— Женя, вставай! — вдруг раздалось где-то надо мной. — Вставай же, нужно уходить!

Пришлось сфокусировать зрение. Я увидела над собой озабоченное лицо Алека и тут же начала неистово кашлять.

— Тише ты, вставай, давай.

— Что происходит? — спросила я, удивляясь собственному хриплому голосу.

— Тут живут новые люди, не думаю, что им так уж понравиться, если они найдут нас в собственном дворе!

И мы быстро покинули мой сибирский дом. Идя по улицам деревни, я озабоченно оглядывалась по сторонам и боялась встретить кого-то, кто может вспомнить меня и начать задавать вопросы. Но, слава Богу, все обошлось.

Мы вышли к остановке и сели на лавочку.

— Что мы тут делаем? — спросила я, продолжая оглядываться.

— Нужно съездить кое-куда, — ответил Алек.

— Куда?

— Скоро увидишь. Сейчас мне нужен телефон и номер такси.

Я раздраженно закатила глаза. Мы выбрались с территории Летней стаи, а вопросов у меня меньше не стало.

— Спроси у кого-нибудь, — пожала плечами я.

— Жди здесь.

Алек скрылся за поворотом, дав мне время подумать и осмыслить случившееся. Я поверить не могла, что, наконец, очутилась дома. Казалось, сейчас из-за угла выпрыгнет Аргос и скажет, что все это шутка и что он ковырялся у меня в мозгах, чтобы узнать о том, что я хочу больше всего. Конечно, здравомыслящая часть моего сознания говорила, что Аргос мертв и никто больше не навредит мне, но, стоило Алеку уйти, как я тут же начала сомневаться в реальности происходящего.

Несмотря на проснувшиеся страхи, ничего плохого так и не случилось, и парень скоро вернулся.

— Ну как? — спросила я.

— Позвонил и заказал нам такси, — ответил Алек, садясь рядом. — Как ты?

— Устала.

Алек бережно обнял меня за плечи и притянул к себе. Я уткнулась ему в грудь, желая спрятаться от всего мира.

— Скоро ты будешь дома.

Я ничего не сказала, потому что домой, так сказать, не очень хотела. Не знаю почему, но я верила Аргосу в том, что он стер родителям всю память обо мне, поэтому не видела смысла зря травить душу.

Мы просидели в обнимку около пятнадцати минут, и это было все, чего я хотела в тот момент, а потом подъехала черная машина с желтым колпачком «Такси». Я встала и на негнущихся ногах направилась следом за Алеком. Вокруг меня словно вырос вакуум: звуки доносились в полсилы, движения словно что-то сковывало, мысли летали далеко. Каково же было мое удивление, когда я залезла на заднее сиденье и увидела, как Алек приставил нож к горлу немолодого таксиста.

— Какого черта? — вырвало у меня.

— Тише, Женя, садись, так надо, — ответил Алек.

— Что надо? — гневно переспросила я. — Угрожать таксисту? Зачем?

— У меня нет денег заплатить за проезд, — пожал плечами парень.

— Ты сумасшедший! — крикнула я в ответ, и хотела было вылезти наружу, но потом остановилась и откинулась на спинку сиденья. — Хорошо, мне все равно.

Алек повернулся ко мне и по-доброму улыбнулся.

— Все будет хорошо.

Я не ответила. Ничего не будет хорошо. Не может быть.

Машина тронулась, и всю дорогу я не сводила пристального взгляда с таксиста, готовая, если что, броситься на помощь. Не то, чтобы я боялась, что парень может причинить ему вред, просто я должна была быть уверена. Но вскоре обстановка улучшилась. Алек убрал нож, и таксист даже несколько раз пытался заговорить с ним. Ко всеобщему благу, парень отвечал вежливо, каждый раз прося прощенье за сделанное и говоря, что у нас не было выбора. А я просто не понимала, как моя жизнь превратиться вот в это. Слишком много насилия, слишком много угроз, слишком по-животному все было. И во всем этом участвовала я.

Я не услышала адреса, который назвал Алек, поэтому не имела ни малейшего понятия, куда нас везут. Время тянулось медленно, мы ехали молча, и я уже забыла все обиды, желая поскорее добраться до места, чтобы взять Алека за руку.

Мне удалось определить, куда мы направляемся задолго до того, как машина въехала в деревню. Я вспомнила день, когда в далеком прошлом уже проделывала этот путь вместе со своими родителями. В памяти всплыло название деревни — Волынерская сторона. «Тут рядом Волынерские источники», — сказал тогда отец. Мы ехали к гадалке!

— Серьезно? — прошипела я, приближаясь к самому уху Алека. — Мы едем к Тине?

— Догадалась, значит, — усмехнулся в ответ парень. — Да, мы едем к ней.

— Но зачем?

У меня не укладывалось в голове, как старая ведьма могла помочь нам.

— Когда ты была у нее, что она тебе говорила? — вместо ответа спросил Алека.

— Не помню, если честно, — призналась я. — Гадала на каких-то своих выдуманных картах, говорила, что меня ждет какое-то особенное будущее. Да и вообще, просто вела себя со мной странно. Карты все одинаковые попались, свеча, вроде бы, сама зажглась… Она знает?

Мои последние два слова прозвучали громче нужного, таксист любопытно повернул к нам голову, и я улыбнулась ему.

— Алек, — снова прошипела я, потому что парень не отвечал. — Она знает?

— Да, — наконец произнес он. — Она не совсем обычная гадалка, Женя. Она — ведьма, дочь Рогатого Бога и Трехликой Богини. Говорят, все люди, обладающие силами произошли от них. Колдуны и ведьмы всегда были тесно связаны с оборотнями, помогают нам в одном деле.

— Какой Бог? — переспросила я. — И какое еще дело?

— Рогатый Бог и Трехликая Богиня, — повторил Алек. — Верховные божества, повелевающие силами природы. Есть еще, мы зовем их Духами.

Я вспомнила, как Ева говорила что-то подобное. Получается, они действительно свято верили в эти мифы.

Я снова откинулась на заднее сиденье и стала считать секунды до заветного момента. Машина исколесила деревню и замерла возле старого дома гадалки. Еще раз извинившись перед бедным таксистом, мы вылезли из машины, и я буквально бегом направилась к дому. Дверь со скрипом отворилась еще до того, как я успела постучать. Гадалка стояла на пороге, с доброй улыбкой глядя на меня.

— Женечка, я знала, что мы еще увидимся, — тепло поприветствовала меня ведьма. — Проходи, дитя, проходи.

— Я не одна, — ответила я, не в силах удержать ответную улыбку.

— Кто же с тобой?

Я хотела сказать Алек, но потом вдруг вспомнила его полное имя и произнесла:

— Алексий.

Парень вырос у меня за спиной, и Тина удивленно ахнула. Я напугалась, решив, что ей стало плохо, но потом старушка расправила руки, засмеялась и заключила Алека в объятиях.

— Когда мне пришло письмо, что ты отправился в лагерь Летней стаи, я думала, ты не вернешься, мальчик мой! Мне так жаль, правда, я не знала, что эти летние прохвосты поступят так подло. Я уж было сама хотела идти выручать нашу Женечку, и тут как раз пришло письмо.

— О чем вы, Тина? — удивленно спросила я.

— Это ведь все моя вина, малышка, — вздохнула старушка. — Я рассказала о тебе летним волкам, но, клянусь, я не хотела ничего плохого! Я часто вижу их патрульных недалеко от своего дома, вот и сказала, что нашла тебя. Думала, что они передадут Зимней стае, а они вон чего! Эх, лучше бы я не поленилась добраться от Северного Полюса и предупредить вас, Алек, стольких проблем можно было бы избежать!

И Тина заохала, прислонив руки к вискам.

— Разумеется, вы ни в чем не виноваты, — тут же воскликнул Алек, обнимания ее за плечи. — Вы нам стольким помогли после того, как узнали, что предводительницу похитили.

Я смущенно сделала несколько шагов назад, давая им пространство. Алек тепло, как родную мать, обнимал старую женщину, и мне хотелось присоединиться к нему. Я тоже, конечно же, не считала виновницей Тину.

— Заходите, ребятки, — вдруг опомнилась старушка. — Зачем пожаловали? Совет ничего мне не писал, я думала вы отправитесь домой.

— Жене нужна помощь, — объяснил Алек. — Целительская. Нет возможности доставить ее в лагерь, пока. Поэтому я подумал, что для нее будет лучше отправиться к вам, а не к какой-то другой ведьме.

— И правильно подумал, Алексий, — тут же кивнула Тина. — Девочке хватит потрясений на долгие годы вперед. Сейчас все будет, проходите, садитесь.

Ведьма скрылась в маленькой комнате, где в прошлый раз проходил наш сеанс, а мы с Алеком присели на диван.

— Как рука? — спросил парень.

Я опустила взгляд на свое почти опухшее запястье. Оно неприятно ныло, но отчетливая боль ушла.

— Все нормально, — ответила я. — А твой живот?

Алек улыбнулся.

— У меня все давно зажило. На нас любые раны исцеляются в десять раз быстрее.

— А почему, когда мы встретились, твои раны затягивались медленнее? — задала свой первый вопрос я, просто упиваясь долгожданной возможностью.

Алек улыбнулся, словно прочитав мои мысли, и ответил:

— Тут две причины. Хотя, даже три. Во-первых, поблизости не было ни одного члена моей стаи. Мы сильнее вместе, Женя, поэтому редко ходим поодиночке. Присутствие соплеменника дает нам и духовную, и физическую силу.

Я кивнула.

— Во-вторых, — продолжил он. — Это были не совсем обычные раны. Одно дело, когда тебя ранили когтями волка или обычным оружием, и совсем другое, когда тебя разделывает на шашлык демон.

— Не понимаю, — покачала я головой.

— Наш организм намного сильнее и выносливее человеческого, — пояснил Алек. — Если мы не умерли в ту же секунду, когда нас ранили, то вряд ли умрем позже. Мы сразу начинаем регенерироваться и, прежде чем рана может оказать какое-то непоправимое действие, излечиваем себя. Возьмем, к примеру, меня и Аргоса…

Я тут же завертела головой, не желая касаться больной темы, но Алек взял мои ладошки в свои и улыбнулся.

— Все нормально, Женя.

— Не нужно, Алек.

Парень вздохнул и взял мое лицо в свои руки.

— Со мной все в порядке, меня это ничуть не заботит, прекрати тревожиться понапрасну. Рана, которую я получил от удара ножом, без вариантов убила бы даже самого крепкого человека в мире. Просто чтобы это случилось, нужно некоторое время. Даже минуты достаточно, чтобы мой организм мог исцелиться до такой степени, чтобы опасность миновала. Другое дело, когда ты бьешь прямо в сердце, перерезаешь горло или что-то из этого плана. Смерть наступает мгновенно, невозможно исцелиться.

Я вздрогнула, вспомнив, как тяжелое тело Аргоса падает на траву. Мгновенная смерть.

— А когда раны нам наносят демоны, — как ни в чем не бывало продолжил Алек. — То их яд сводит на ноль все наше столь эффективное в обычных случаях исцеление. В большинстве случаев, оно все уходит на нейтрализацию яда, а в некоторых даже его не хватает, и тогда оборотень становится одним из них. Слава Богу, мне повезло.

— А они и людей могут заражать?

— Нет, слава богам, а иначе давно бы наступил апокалипсис. Инфекция, превращение в монстров и все такое.

Он замолчал.

— А третья причина?

— Ах да. Это было не мое время года. Не зима, имею в виду. Никакой помощи с исцелением я не получил. Зато летняя кровь хотя бы помогала оставаться незамеченным, тогда как других уже давно бы выловили патрульные. Это же и помогло мне спасти тебя. Пограничная магия летних волков не реагирует на меня, только барьер вокруг лагеря, он чувствителен к любой капле чужой крови.

Я вздрогнула. Алек, оказывается, даже и не мог привести помощь.

— Расскажи мне все с самого начала.

В этот момент дверь открылась, и Тина вышла из комнаты с большим подносом, заставленным травами, корешками и разными пробирками. Казалось, от тяжести ее тонкие ручки сейчас обломятся, и Алек поспешил на помощь.

— Куда это? — спросил он.

— Поставь на пол возле дивана, — ответила ведьма. — А потом, если ты не против, я бы попросила тебя подождать на улице, Женечке нужно будет раздеться.

Мы оба покраснели, а потом Алек, споткнувшись о порог, вышел на улицу, легонько захлопнув дверь.

— Славный парень, — с намеком заметила Тина, присаживаясь на пол передо мной.

— Да, — ответила я, отводя глаза.

— Он нравится тебе, — как ни в чем не бывало продолжила ведьма.

Я не знала, что ответить, и просто промолчала.

— Да и ты ему очень даже нравишься. Рада за вас, дети.

— Не скажешь по нему, — вдруг к своему собственному удивлению брякнула я и тут же стыдливо перевела взгляд на стену.

— С чего ты это взяла? — заботливо спросила Тина.

Я вздохнула, не зная, можно ли говорить с гадалкой на эту тему, однако желание высказаться жгло изнутри.

— Он ведет себя со мной, как с сестрой, — вздохнула я.

— Почему ты так решила? — с улыбкой спросила Тина, начиная смешивать в маленькой чашечке травы и толчить корни.

— Я… Я не знаю. Просто все то время, которое мы провели в месте, он… Не подходил ближе, чем нужно, постоянно держал себя в руках. А я так скучала. Каждую минуту я думала о нашей встрече, как прекрасно будет снова обнять его. По-настоящему, а не так. Он обнимает меня, словно успокаивает свою маленькую сестренку.

— Я вижу любовь в его глазах, девочка моя, — покачала головой Тина.

Из ее чашки вдруг повалил желтоватый дым, но меня это мало заботило.

— Любовь бывает разная, и вы это знаете! Я люблю маму и папу, сестру, подругу. Но его-то я люблю по-особому. А он, похоже, нет.

— Ты не права. Вам просто нужно поговорить.

— Не могу, — отчаянно воскликнула я.

— И что же ты собираешься делать? Просто делать вид, что ничего не происходит? — спокойным голосом спросила Тина.

— Ну, он ведь так делает?

— Никто не знает, о чем он думает. Даже ты, хотя, могла бы.

Я покачала головой. Когда я первый раз проникла во сне в его голову, Алек говорил всем, что любит меня, но сейчас все это казалось каким-то далеким и ненастоящим.

— Я все же считаю, что вам нужно поговорить, Женечка. А сейчас, сними платье и позволь мне вернуть здоровье твоему юному телу.

Я послушно стянула с себя наряд, чувствуя благодарность разгоряченной кожи. Мне было немного страшно от вида жидкости в руке ведьмы, но я все же решила довериться и просто закрыла глаза.

— Не волнуйся, больно не будет.

Тина нанесла на мои раны немного горячую жидкость, хотя я могла поклясться, что никто не нагревал ее. Вначале я почувствовала приятное покалывание, а потом намазанные места начали немного щипать. Я терпеливо лежала, борясь с желанием счесать ногтями всю эту пакость. Хуже всего пришлось моему горлу, где нож Аргоса оставил несколько довольно длинных и глубоких следов.

— Еще пару минут, дорогая, — ласково сказала Тина. — Верю, что чешется. Так и нужно, увидишь, скоро не узнаешь себя.

— Все хорошо, спасибо, — ответила я, не открывая глаза.

К моему удивлению, усталости я не чувствовала, хотя думала, стоит только закрыть глаза, и я тут же провалюсь в сон.

Через несколько минут ведьма смысла с меня травяную кашицу влажной тряпочкой, а потом несколько раз провела сухим полотенцем. Я почувствовала странное чувство и дотронулась до раны на горле. Корочка запекшейся крови исчезла.

— Что вы сделали? — удивленно спросила я, поднимаясь и садясь на диване.

— Мы несем традиции от наших предков, — загадочно улыбнулась Тина. — Наша медицина все еще существенно опережает человеческую.

— Раны исчезли? — воскликнула я, а потом посмотрела на свои руки. Никаких царапин, только синяки.

— Они болеть не будут, — ответила старая гадалка, словно угадав мои мысли. — Но должно пройти время, чтобы они исчезли.

— Фантастика!

— На самом деле, это просто твои раны совсем не глубокие. С перерезанными венами у меня бы было хлопот побольше.

Я улыбнулась, продолжая оглядывать свое чудом зажившее тело.

— Спасибо вам большое! — искренне сказала я, поднимая голову.

— Было бы за что, милая. Одевайся, а то Алексий, наверное, устал ждать нас на улице. Сейчас я займусь твоей рукой.

Я кивнула, натягивая назад платье. Телу вернулась удивительная бодрость, словно я проспала больше двух суток и как следует поела.

— Алексий, ты можешь заходить! — крикнула Тина, когда я завязала шнурки у себя на груди, и снова склонилась над своими волшебными лекарствами.

Парень вошел, с улыбкой глядя на мое преобразовавшееся лицо: опухоль сошла, губы вернулись к своему обычному размеру, синяки потускнели. Алек подошел ко мне вплотную и мягко откинул прядь волос, обнажая шею.

— Потрясающе, — тихо сказал он.

— Тина просто великолепная целительница, — ответила я.

Дальше последовало неловкое молчание. Наконец, коричневая кашица, которой занималась гадалка, была готова, и Тина ловко размазала ее по моему запястью. Всю руку тут же окутал холод, и пальцы начали неметь.

— Должно пройти около двадцати минут, прежде чем кости правильно срастутся, — сказала Тина, когда закончила обматывать запястье какой-то черной кожаной тканью.

— Хорошо, — кивнула я.

— Я буду во дворе, мне нужно собрать кое-какие травы из моей теплицы. Зовите, если хоть что-нибудь пойдет не так.

— Хорошо, Тина, — снова кивнула я.

Хозяйка быстро покинула дом, загадочно улыбнувшись мне перед самой дверью. Я была абсолютно не готова к разговору, о котором мы говорили с ней недавно, и потому решила вернуться к вопросам.

— Что ж, — вздохнула я. — Расскажи мне все.

— Что ты подразумеваешь под всем? — усмехнулся Алек.

— Все, это значит все. Что это значит? Откуда произошло? Кто вы, собственно, такие?

Парень задумчиво сощурился.

— Если я начну рассказывать тебе легенду, которую мы долгие поколения передаем из уст в уста, то ты должна понять, что это не сказка. Там не будет волшебства, не будет каких-то подвигов и приключений. И конец будет не очень хорошим.

— Все равно, — сухо ответила я, задетая его словами. У меня и в мыслях не было думать такое, я давно уже приняла то, что происходит, как реальную правду жизни.

— Что ж, ладно.

Глава 36

— Согласно источникам все началось в 1900 году до нашей эры, — начал Алек, и дата повергла меня в шок, хотя я и не решилась перебить его в первую же секунду. — Это произошло на территории Хараппской Индейской цивилизации, существовавшей во времена расцвета Рима и Греции. Тогда миром правило рабовладельческое общество, людей продавали, как товар, важно было только лишь твое происхождение. Если ты родился с громким именем — ты счастливчик по жизни, а если нет — то тут уже ничего не поделаешь. Рабы исполняли любую волю своего повелителя, будь то просьба принести стакан воды или убить себя самого.

Честно, я не знала, зачем он завел этот разговор, но, вслушиваясь в его таинственные слова, не могла перебить и попросить перейти ближе к делу.

— В то время в самых богатых районах древней Индии правили четыре семьи, считающиеся в простонародье детьми Богов. Но они были совершенно обычными: жадными, недоверчивыми и жестокими. — Алек вздохнул, замолчал на несколько секунд, а потом продолжил. — Семьи соперничали между собой в любых начинаниях. Неважно, гонки ли это на свиньях или пари «кто быстрее построит дворец из золота». Когда отношения оказались на пике, в сердце индийской территории, как раз в месте, где сходились земли властвующих семей, обрушилась земля, образовав нечто вроде кратера, и местные доложили, что у пещеры не найдено дно. Тут же по всему миру полетели рассказы, что индийские люди нашли место, где золота и драгоценных камней больше, чем во всем другом мире. Само собой, четыре семьи не могли поделить эту пещеру много дней, но при этом тщательно оберегали от остальных. Вскоре они пришли к выводу, что хотя бы в этом деле могут сотрудничать друг с другом и впоследствии поделить добычу, лишь бы другим не осталось и гроша. Они наняли лучшего ученого того времени и вручили ему три сотни рабов на служение. Вокруг пещеры было построено более пяти деревень, где поместили семьи тех, кто работал на раскопках. Там жили и дети, и жены, и старики. Долгая работа началась. Пробивать ход для мужиков было чертовски сложно, потому что стены пещеры были очень узкими. Работали рабы сутками, а ученый строил догадки, до чего же они все-таки доберутся? До золота? А, может, до центра земли? Любые перспективы его устраивали.

Много месяцев длились эти раскопки, пока, наконец, до семей не дошла весть о том, что дно достигнуто. Аристократы тут же собрались, запрягли коней и выехали на место раскопок. Когда их колесница остановилась в первой деревне, чтобы дать лошадям напиться, они не нашли ни одного живого человека. Люди валялись мертвыми в том месте, где странная хворь настигла их. Все: дети, женщины, старики, выглядели ужасно, их тела словно разъела кислота. Были видны кости, обуглившиеся черные внутренности, но в самих домах ничего не изменилось. Никто никого не грабил, никто не пытался сжечь или уничтожить деревню насильно. Словно воздух на секунду стал кислотой и разъел каждого, кто дышал им.

Тогда семьи поехали в другую деревню, а потом в третью и продолжали ехать, пока не достигли входа в пещеру. Везде повторялось одно и то же, но не было ни одной зацепки, кто мог сделать это.

Тела были повсюду, вплоть до того заветного конца пещеры. Там не было золота, там не было других драгоценностей, там была только смерть. Что-то странное вышло из пещеры, что-то, что убило почти тысячу людей в округе одним из наиболее ужасных способов.

Аристократы тут же собрали вещи и отправились назад, оставив людей и велев им сжечь изуродованные тела. Прошло какое-то время, и почти все начали забывать о недавнем кошмаре; тогда посланец принес страшную новость о том, что люди, оставленные для сожжения тел, тоже погибли. Они были зверски съедены какими-то животными, а тела, пострадавшие из-за раскопок, исчезли и не были преданы огню.

Тогда семьи по-настоящему испугались: а не разбудили ли они какое-нибудь страшное древнее зло? Боги, демоны, духи и все прочее играло немалую роль в культуре древних цивилизаций. Они были достаточно близки к правде.

Несколько десятков рабов достигли конца и наткнулись на обуглившуюся черную землю. От ученого пришел приказ — прокладывать дорогу дальше. Они принялись долбить стены, делая дыры больше и больше, пока из них вдруг не повалил черный дым. Это были не злые духи и не демоны, а просто самые настоящие вирусы, многие миллиарды лет просуществовавшие под землей в изолирование от остального мира. Накопившиеся за такое огромное время частицы их выделений и сыграли роль кислоты, которая сожгла людей до костей, а сами вирусы поселились в их теле, взяв контроль над человеческим мозгом и остальными органами. Вскоре тела восстановились, хотя и не слишком правильно. У новых существ часто отсутствовала симметрия, а всю кожу покрывали жуткие шрамы от ожогов. Но они все еще были похожи на людей. До того времени, пока не поняли, что, питаясь человеческим мясом и кровью, можно стать сильнее. Благодаря процветающей инфекции, с каждым днем они становились все ненасытнее и все менее похожими на тех, кем были. Они стали высокими, с исхудалыми конечностями и костлявым горбом на спине. Из-за вируса их кровь почернела, сердце остановилось, старение было побеждено. Они не разговаривали, не испытывали чувств, а просто питались, чтобы выживать и становиться сильнее ради живущих в них вирусов. Только их существование было ошибкой.

И тогда вмешались других силы. Они — не то, что ты думаешь. Они не создавали мир, как гласит, например, библия, это он их создал, так же, как создал людей. Они — не боги, а духи, оберегающие и защищающие природу, первые из мыслящих существ на Земле, те, кто поддерживает баланс на планете. Пусть им даны силы, которые не даны человеку, но это как для птицы — умение летать. Оно отличает их от людей, но не делает чем-то сверхъестественным. Иногда они контактируют с другими созданными эволюцией существами, и тогда был как раз один из этих случаев.

Духи — защитники природы, а существа, порожденные пещерным вирусом, противоречили всем законам жизни. Тогда одни из сильнейших Духов — Рогатый Бог и Трехликая Богиня — явили себе телесную оболочку и пошли искать виновных, чтобы те исправили то зло, которое сотворили. И наткнулись в итоге на четыре семьи. Духи напомнили им про умерших когда-то людей, но каждая семья только посмеялась в ответ. Никто из них не собирался тратить свою жизнь на поиски оружия, способного уничтожить их собственное творенье.

Тогда Рогатый Бог разозлился. Собрав все свои силы, всю природную мощь, он наложил сильнейшее проклятье на каждого члена каждой из четырех семей. Все они — начиная с младенца и заканчивая стариком — обратились в волков при лунном свете великой Богини и названы были войнами Духов, их детьми, их стражами, несшими бремя уничтожить то зло, что выпустили по вине своей жадности.

Великие Духи исчезли; физическая сила проклятых людей возросла, а также замедлилось их старение. Вначале семьи искренне обрадовались и стали жить в свое удовольствие, пока через несколько лет люди не стали замечать их все такое же молодое лицо. Отмахиваться в первое время было легко, а потом их дома в первый раз сожгли и нарекли детьми дьявола, продавшими душу за вечную молодость. Ничего не могли поделать семьи, никто в ближних краях не был рад видеть их, вся власть и родовые имела полетели коту под хвост. Тогда они собрались вместе и ушли жить в лес, построив в самой его чаще огромный дом, где мог разместиться каждый.

И снова несколько лет жили они в мире, пока однажды не повстречали бывшего раба, потеряв шесть собратьев в схватке. Существа обрели невиданную мощь и силу, способную разрушить целый мир. Тогда оборотни поняли, какую глупость совершили, и снова воззвали к Духам, прося их о мудром наставлении и помощи.

Узнав о смертях своих воинов, Рогатый Бог пришел в ярость, сказав, что дал им такую невообразимую силу, а они тратят ее на то, чтобы соревноваться в быстроте бега. К тому времени пропала уже дурная натура оборотней, они попросили прощенья у Великих Богов, и тогда Трехликая Богиня сжалилась и подарила им дом, где каждый будет в безопасности.

Она пригласила их к себе в параллельный мир, создав в нем первобытный лес. За нашими территориями и сейчас лежат туманные земли — территория Духов, с которой еще никто не возвращался.

Поселившись на новом месте, оборотни начали тренироваться, изобретать оружие, способное нанести урон существам, которых они назвали демонами. По очереди волки патрулировали землю, защищали людей, пытались больше узнать о том, с чем имеют дело. Оказалось, что лучшим оружием против этих тварей были наши же когти и наши зубы. Мы потеряли многих в схватках, пока один из уцелевших вдруг не стал обращаться в монстра. Оказалось, что при сильной концентрации яда у нас в организме начинают происходить необратимые последствия, приводящие, в конечном итоге, к нашему полному уничтожению и началу царствования вируса в наших головах.

Началась шумиха, все боялись, что такое же может произойти и с людьми, тогда мы все были бы обречены. Но, слава богам, вирус модифицировал с того инцидента в пещере, и теперь человеческий организм просто не выдерживал до того момента, когда инфекция начинала излечивать его, и просто умирал.

Впредь мы стали осторожнее и убивали друг друга сразу же, как только замечали признаки обращения. На этой почве и произошел конфликт. После очередной вылазки к нам в лагерь вернулось пятеро зараженных. Пятеро! Это немыслимая потеря для нас. Никто не хотел брать на себя такую ответственность и убивать их. Среди нас также были их матери, жены, готовые драться до последнего, лишь бы уберечь своих любимых от такой бессмысленной кончины, когда им только-только было дано право жить вечно.

В тот день произошла сама масштабная битва между нами. Огромное количество пало, некоторые сбежали, и только единицы снова воззвали к Богам, давшим им жизнь, и попросили их рассудить спор.

Расстроенная таким количеством смертей Трехликая Богиня разделила их снова на четыре семьи, чтобы будущая жизнь не была такой кровавой, а Рогатый Бог поместил в каждую из них своего собственного сына править. С древнейших времен детьми Духов назывались ведьмы и колдуны. Они несли через пелену веков знания и традиции, полученные когда-то от своих родителей, а также обладали природной магией и могли с помощью своего развитого сознания творить удивительные вещи. С того дня самые достойные из них обрели бессмертие и встали во главе волчьих стай.

Потом мы выяснили, что все-таки стареем и можем размножаться. Ну, знаешь, вначале существовало поверье, что, чтобы продолжить род, нужно кусать людей или что-то вроде этого, но это оказалось не так. Первыми умерли те, кто, еще будучи людьми, доживали свой век. читай на к н и г о ед . нет Вскоре кто-то рассчитал приблизительную разницу между волчьими и человеческими годами. Один наш год — это примерно шесть с половиной людских лет. Не так уж много, если честно, наши предки не отказались бы от вечности. Но это то, что отличает нас от демонов. Мы — живые, мы живем и умираем, а они — нет.

В отличие от волков, предводитель не старел. Единственное, что влияло на его возраст — смерть членов его стаи. Чем больше погибало волков, тем старше он становился, пока, наконец, не дряхлел окончательно и достойно уходил в ряды Духов.

Следующий предводитель рождался у любой из беременных женщин в стае. Мы все легко могли отличить его от других, потому что обычные оборотни рождались волчатами и были ими в течение первых трех-четырех лет жизни, пока не учились принимать человеческий образ. Предводитель же рождался без шерсти. Дите росло по человеческим законам, и в семнадцать лет проводилось посвящение, когда подростку приоткрывался таинственный мир Духов и великая мудрость его обитателей.

Чтобы окончательно закрепить власть своих детей, Трехликая Богиня дала каждому из них сверкающую цепочку из неизвестного металла с небольшой кристалловидной сферой на конце. Она была наполнена слезами Богини и обладала безграничными возможностями. Этот талисман власти до сих пор передается от одного предводителя другому.

Вдохновленный тем, что сделала Богиня, Рогатый Бог тоже вскоре одарил своих детей сразу двумя особенными подарками. Первым был меч, выкованный его собственными руками. Его клинок был произведением искусства, его не нужно было точить, и невозможно сломать. При близком присутствии демонов рукоятка начинала светиться, и достаточно было одного точного удара, чтобы убить вирус, без которого тело существовать не могло.

Вторым подарком оказался новый друг, лис, духовно связанный со своим хозяином и помогающий ему следовать по верному пути. Лис обладал речью и всегда давал правильные советы в трудной ситуации.

Так началась эпоха властвования на земле оборотней. Наши дела пошли в гору. С помощью колдунов стаи вскоре освоили стихию, больше всего характеризующую их, и через некоторое время Трехликая Богиня изменила природу территорий, на которых жили стаи, чтобы подстроить их под нужды своих воинов. Зимняя стая управляла водой, летняя — землей, весенняя — воздухом и осенняя — огнем.

Это был последний известный в истории раз нашего прямого контакта с Духами. Хотя, как говорят предания, каждый раз, когда в стае рождается новый предводитель, Трехликая Богиня выходит из тумана и приветствует свое дитя.

Когда все, наконец, окончательно решилось, мы открыли охоту на демонов. Это было сложно, так как все они разбрелись по свету, пожирая людей и поглощая их жизненную силу. Требовались месяцы, чтобы выследить хоть одного, и неимоверные силы, чтобы уничтожить. Вскоре старая жизнь забылась, были созданы новые законы, правила, по которым мы жили; в стаях появились Советы и знахари, способные врачевать раны. Стали придумываться новые оружия, новые методы, были освоены новые техники боя, как с демонами, так и с себе подобными. За свою долгую жизнь оборотни осваивали почти все людские языки, их науку, культуру и религию. Мы продолжали охранять планету, причем вскоре был введен закон, что стая должна была брать на себя ответственность в свое время года. За людские смерти, будь то от руки демона или волка, стали карать.

Все шло размеренно и хорошо, пока однажды не случилось что-то такое, что расшевелило рутинную жизнь волков.

— Пока однажды юная предводительница Зимней стаи не была похищена прямо в день своего рождения, — послышался голос Тины словно из другого мира.

Я несколько раз моргнула, пытаясь вернуться в реальность после истории Алека. Я и не заметила, как старая ведьма вернулась в дом, так сильно увлек меня рассказ парня.

— Рождение нового предводителя всегда означает конец правления старого, — торжественно продолжила старая женщина, и Алек кивком головы передал ей роль рассказчика. — В тот день должна была сложить борозды правления старая мудрая ведьма — предводительница Зимней стаи. Все радовались появлению нового вождя — девочки, да еще и дочери знахарки, чье появление на свет происходило под один из самых долгих звездопадов в истории. Ребенка забрали у матери, чтобы освятить в воде, дав жизнь и защиту от болезней на долгие годы. Каким же был шок, когда знахарка, оправившись от тяжелых родов, пришла в купальню за своим младенцем и нашла двух мертвых девушек с перерезанным горлом. Дите исчезло. Хаос прокатился по лагерю, на ноги были подняты все вплоть до старейшин. Единственный способ найти малышку без изнуряющих поисков — кулон предводителя со слезами Трехликой Богини. Но сама старая владычица тоже исчезла. Все вышли в лес на поиски, кто-то прямиком побежал в Летнюю стаю, виня во всем соседей, кто-то отправился к фонтану, остальные рыскали в чаще.

Только было уже поздно. Едва они вышли на изведанные тропы, прося деревья указать путь, как странная волна прокатилась на всей территории, и оборотни поняли — ребенок исчез из поля их досягаемости.

Вскоре вернулась старая предводительница и не смогла под доверчивыми взглядами своих соплеменников скрыть свой ужасный поступок. Она сказала, что сама похитила малышку и перенесла ее в мир людей, спрятав со всеми другими младенцами. Сказала, что не хотела умирать, не хотела оставлять свою стаю на произвол судьбы, в руки маленькой неопытной девчонки.

Волки старались выпытать у нее место, куда она перенесла бедное дитя, но вскоре старая предводительница умерла, как ей и было предначертано звездами. Больше года оборотни рыскали по земле, пытаясь отыскать хоть какие-то следы, указывающие на месторасположение их юной владычицы, но все было бесполезно.

Вскоре другие стаи узнали о произошедшем, и зимним волкам пришлось когтями и зубами доказывать то, что они по-прежнему остаются сильными.

После пяти лет поисков волки сдались, а после пятнадцати и вовсе забыли про существование девушки, которая принадлежала им по крови. Они научились жить одни, справляться своими силами со всеми трудностями и выносить бесконечные упреки и усмешки со стороны других оборотней. Только в сердце одной женщины продолжали жить темно-синие глаза малышки, которые видела она только один раз в своей жизни. Говорят, Вевее однажды даже удалось связаться с Духами и попросить их найти ее бедное дитя, но они оказались глухими к просьбе.

Каждый потерял надежду, Женя. Никто не верил, что маленькая предводительница найдется. Но Боги все же сжалились над изнывающим сердцем матери и послали к тебе Алека. Судьба сыграла свою роль, и сейчас все встало на свои места. Ты там, где ты должна быть, Женя, это твой мир, твоя судьба, твоя стая. Прими это, и тогда ты примешь себя саму, найдешь свой истинный путь, начертанный на звездах.

Она замолчала и улыбнулась. Я поняла, что плачу, только тогда, когда Алек нежно стер дорожки слез с моей правой щеки. Я рассмеялась, и слезы потекли только сильнее. Это было настолько невозможно и настолько невероятно в одно и то же время, что я просто не могла сдержать своих эмоций. Я плакала и смеялась одновременно, продолжая твердить про себя, что все, что мне рассказали, вовсе не сказка на ночь, а самая настоящая правда. Вот такая вот странная, до безумия невозможная правда.

Я готовила себя к этому разговору очень долго: с того самого момента, как услышала во сне слова Алека о моем истинном происхождении, но сейчас оказалась безоружной. Выслушать всю эту душещипательную историю, а потом представить, как это происходило и происходит вживую, а я являюсь ее частью, было выше моих сил.

— Ты в порядке? — немного обеспокоенно спросил Алек, когда я так и не перестала плакать.

— Да, да, — закивала я, всхлипывая и вытирая слезы. — Просто все это слишком для меня сейчас.

— Все будет хорошо, малышка, — улыбнулась старая гадалка. — С тобой все будет хорошо.

Я кивнула.

— Ну что ж, а сейчас давай посмотрим, что у тебя с рукой, наверняка, уже давно как новенькая!

Тина размотала свою повязку, а потом соскребла кашицу. Чувство было странно, но опухоль полностью спала и рука совсем не болела.

— Потрясающе! — воскликнула я, несколько раз покрутив запястьем. — Совсем не болит.

— Ну, вот видишь, теперь ты у меня полностью здорова.

Я улыбнулась.

— Наверное, тогда мы пойдем, — сказал Алек, поднимаясь с дивана. — Нужно отвести Женю домой.

Я вздрогнула и подняла на них глаза. Осталась еще одна вещь, с которой нужно разобраться.

— А мое право задавать вопросы еще не утратило свою силу? — спросила я.

— Конечно же, нет, — ответил Алек.

— Тогда у меня есть еще один, — уверено заговорила я, переведя взгляд на Тину. — Во время одного из разговоров с предводителем Летней стаи Аргосом я спросила у него о своих родителях, и он ответил, что с помощью работающих на него колдунов стер им память.

Алек удивленно уронил руку, которой хотел привести в порядок растрепанные волосы. Казалось, все в комнате, включая меня, перестали дышать, но я заставила себя продолжить:

— Тина, скажите, пожалуйста, есть хоть какой-нибудь путь вернуть им память обо мне? Я готова сделать все.

— Он правда сделал это? — спросил Алек быстрее, чем ведьма смогла ответить. — Отец хорошо умеет лгать, Женя, не стоит так сразу вестись на его слова.

— Я понимаю, но сейчас они имеют смысл. Думаешь, родители бы так просто смирились, что я пропала? В мире людей поднялась бы шумиха, планы Аргоса могли бы рухнуть даже быстрее.

— Женя права, — сказала Тина.

— Так есть способ снять это заклинание?

Ведьма долго смотрела мне в глаза, а потом вздохнула и ответила:

— Есть, Женя, я могу помочь тебе в этом. Это достаточно легко, просто есть кое-что…

— Тина, нет! — резко оборвал ее Алек. — Женя абсолютно права, это ее выбор.

— Права в чем? Тина, скажите мне все!

Гадалка ласково улыбнулась.

— Разумеется, я скажу тебе, девочка моя, — при ее словах Алек демонстрировано фыркнул. — Дело в том, что ты уже знаешь, кто ты и какая твоя роль в этом мире. Следует ли тогда возвращать все на свои места?

— О чем вы? — непонимающе переспросила я.

— Женя, подумай сама. Твоя семья, твои друзья, все, кто когда-либо знал тебя, забыли о твоем существовании. Думаешь, будет правильно возвращать им память, если подумать, что вскоре тебе все равно придется уйти навсегда? Это не твой мир, милая, они не твоя настоящая семья. Твое место рядом со стаей. Ты не можешь остаться с этими людьми.

Я гневно вскочила с дивана.

— Что за чушь? — прошипела я. — Они всегда были и всегда будут моей семьей! Вы не имеете права говорить такие слова!

— Женя, успок… — начал было Алек.

— Не надо! — перебила я его. — Не нужно меня успокаивать.

— Милая, — спокойным голосом начала Тина, что взбесило меня еще больше. — В тебе сейчас говорит человек, который соскучился по своим родителям. Попробуй подумать, как настоящая ведьма, как предводительница волчьей стаи. Неужели ты не видишь, что все идет так, как и должно быть?

— Нет, — уверенно отозвалась я. — Я не ведьма, по крайней мере, не чувствую себя ей, но зато я точно знаю свое место в прошлой жизни.

— Ты не можешь остаться со своей семьей, твоя стая слишком долго была без предводителя.

— Мне семнадцать лет, а вы посылаете меня невесть куда! — закричала я. — Я хочу к маме! Я хочу к своим друзьям! Я хочу окончить школу, в конце концов.

Я, конечно, понимала, что придется расстаться с прошлой жизнью. Да я, в принципе, уже сделала это. Еще до поездки в Сибирь, когда в первый раз увидела во сне белого лиса. Теперь это все имело смысл. Я знала, что хотели от меня духи: я достигла семнадцати лет. Возраста, когда молодые предводители проходят посвящение.

Но все равно не получалось так просто примириться с мыслью, что со всеми моими планами на будущее покончено. Я не поступлю в университет, не выйду замуж, не пойду рядом с сестренкой в первый класс. Вместо этого я буду жить вечно, бегая по лесу со стайкой волков и сражаясь с какими-то несуществующими для меня демонами! Как вообще с таким можно смириться?

— Женя, послушай, — сказал Алек, прочитав все мысли на моем лице. — Я понимаю, ты не можешь контролировать свои чувства, и я не разделяю убеждений Тины хотя бы потому, что моя собственная природа твердит мне прислушиваться к твоим словам. — Я скривилась. — Кроме того, ты имеешь полное право провести с семьей столько времени, сколько хочешь. Мы справимся без тебя еще немного, ты должна свыкнуться с мыслью о своей изменившейся жизни.

— Мне нужно несколько дней.

Я повернулась к Тине.

— Вы можете сделать так, чтобы все снова помнили, кто я, но при этом забыли все происходящее за последние недели? — спросила я у гадалки.

— С твоей помощью это будет не проблема, — ответила женщина.

— Делайте со мной все, что хотите.

— Тогда мне нужно пять минут, чтобы подготовиться к ритуалу.

Я удивленно уставилась на старую ведьму.

— Все так просто?

Тина рассмеялась.

— В нашем мире ритуал очистки памяти проводить довольно часто, — пояснил Алек. — Не в таких масштабах, правда. Просто люди иногда становятся свидетелями того, что видеть не должны, тогда появляются ведьмы и подчищают неприятные воспоминания.

— А вернуть память ничуть не сложнее, — добавила Тина. — Особенно, если рядом сама ты.

— Тогда, отлично! — повеселев, ответила я. — Что мне нужно делать?

— Пока проходи в ритуальную комнату, а я соберу все нужные ингредиенты.

Тина присоединилась ко мне через несколько минут, держа в руках тот же поднос, на этот раз уставленный совсем другими магическими штуками.

— Вытащи из сундука пять белые свечей, пожалуйста, — попросила гадалка, усаживаясь на пол и начиная приготовления к ритуалу.

Я тут же вскочила и направилась к сундуку. Свечей там было так много, что некоторое время я просто стояла, не зная, что выбрать, а потом просто схватила ближние пять.

Тина расставила свечи по кругу, оставив для нас место в центре. Пока я неуклюже пыталась собрать ноги, чтобы усесться на предоставленной мне части пола, ведьма взяла с полки какую-то коробку и достала оттуда деревянные фигурки. Они оказались оккультными знаками, среди которых, кроме пентаграммы, я не смогла найти знакомых.

Она поставила возле каждой свечи по вырезанному из дерева символу и села рядом со мной.

— Все, что тебе нужно будет делать — это представлять, как твоя энергия перетекает в меня, — сказала Тина. — Остальное беру на себя.

— Хорошо, — кивнула я.

— Закрой глаза и дай мне свои руки.

Я послушно выполнила все то, что приказала мне старая ведьма, и она тут же начала шептать какие-то слова. Я пыталась вслушиваться, но потом поняла, что язык мне не знаком. Первое время я не ощущала ничего, но потом температура в комнате вдруг стала резко меняться, колеблясь от +30 до -10 градусов. У меня на лбу выступил пот, а руки гадалки начали дрожать.

— Теперь нужна твоя кровь, — сказала Тина после каких-то финальных слов.

Я испуганно открыла глаза, встретившись взглядом с доброй ведьмой.

— Кровь? Вы сказали, нужно только мое присутствие!

— Кровь — неотъемлемая часть любого ритуала, девочка моя. Даже когда заклятье накладывалось, Аргос использовал твою кровь.

— Ну, тут сомнений нет, — фыркнула я, вспомнив, сколько раз летала по комнате, разбивая голову. — У него было много возможностей ее добыть.

— Так чтоне бойся, дитя, просто вытяни вперед руку.

Я повиновалась, ожидая, что она легонько уколет мне пальчик. Каково же было мое удивление, когда ритуальный кинжал Тины рассек напополам мою ладонь.

— Вот черт! — зашипела я, пытаясь прижать руку к себе, но хватка у гадалки была железная.

— Тише, тише, терпи.

Тина начала выжимать кровь из глубокой раны, пока не набрала больше половины чашки. Тогда я отдернула руку назад, с ужасом глядя на края рваной кожи.

— Не волнуйся ты так, после ритуала мы тебе все подлечим, — улыбнулась ведьма. — Я почти закончила.

Гадалка передала мне белоснежный платок, который тут же пропитался алой кровью. Я внимательно смотрела на то, как она возвращает мне мою жизнь. К моему удивлению, Тина добавила в чашу и свою кровь тоже, разрезав левую ладошку даже не морщась. Чаша была полностью наполнена, и женщина снова начала шептать непонятные слова, подкидывая в нашу кровь высушенные и растолченные до порошка травы. С каждым словом голос Тины набирал обороты, и последние она практически прокричала.

Наша кровь вдруг вспыхнула и загорелась, заставив меня подскочить на месте. Через секунду вокруг нас загорелись и свечи. Странная тишина наполнила помещенье, словно мир вдруг замер и прислушался. За считанные мгновения все закончилось, и чаша полностью опустела.

— Все сделано, — немного устало сказала Тина. — Запомни, что все люди, когда-либо знавшие тебя, думают, что ты сейчас в санатории на берегу Черного моря, но вечером должна вернуться. Твое имя даже есть в списках, а горничные помнят, как ты украла полотенце в последний вечер.

Я улыбнулась.

— Спасибо тебе большое, Тина, — от души сказала я.

— Не за что, милая, прости старуху за то, что я наговорила тебе недавно.

— Все в порядке, я понимаю.

Мы затушили свечи, и я вышла к Алеку.

Глава 37

Мы добрались до Москвы немного другим способом, нежели я ожидала. Когда с ритуалом было покончено и одна из самых тяжелых нош, наконец-то, пропала, Тина достала из шкафа какие-то старые вещи своей внучатой племянницы и постаралась подобрать мне что-то подходящее. Я с жалостью рассталась с хоть и порванным, но все равно так нравившимся мне платьем.

Тина также дала мне пару вещей с собой, запаковав все в милый небольшой рюкзачок. Алек сходил в магазин и купил несколько гигиенических принадлежностей вроде зубной щетки, расчески, влажных салфеток, полотенца и парочки кремов. Нужно было играть роль приехавшей из санатория девушки.

С транспортом нам помогла Тина. Когда она сказала, что доставит нас точно в нужное место, я с испугом подумала, что мы полетим на метле.

— Ну, так как же мы доберемся? — нетерпеливо спросила я, когда ведьма вывела нас во двор.

— Это сюрприз!

Мы встали в центре небольшого дворика, образовав равносторонний треугольник. Я взволнованно переступала с одной ноги на другую, теребя бедные заусенцы.

— Сейчас мы проведем небольшой ритуал, — сказала Тина после того, как долго время смотрела на положение солнца. — Им ведьмы пользуются чаще, чем вы, дети мои, интернетом. От вас нужно только место, куда вы отправляетесь. Представьте каждую значительную деталь — номер дома, к примеру, подъезд, магазин рядом, дуб, площадку. Женя, наверное, лучше это будет сделать тебе. Тогда ты Алек будешь представлять Женю.

— Ну, это не трудно, — усмехнулся парень.

— Опять ритуалы? — скептически спросила я, бросив взгляд на свою ладонь. Несмотря на то, что целебная мазь в считанные секунды затянула края раны, я все еще не могла забыть острую боль, так неожиданно пронзившую мою руку. — Опять попытаетесь меня оставить без руки?

Алек отвернулся, и я увидела, как он всеми силами пытается скрыть смех. По-моему за последний месяц надо мной смеялись больше, чем за прошедший год.

— Нет, милая, — покачала головой ведьма. — На этот раз кровь не нужна, обещаю. Только капелька, да и то моя. Это даже не совсем ритуал, просто матушка земля доставляет нас туда, куда нам нужно. Откуда, ты думаешь, у меня столько разных трав и кореньев? Ведьмы по всему миру собирают свои запасы.

— А-а, — протянула я. — Тогда хорошо.

Тина еще раз улыбнулась, а потом подошла к Алеку и нарисовала на его лбу звезду каким-то маслом цвета хаки. Проделав ту же процедуру со мной, ведьма снова встала на свое место. Лоб непривычно стянуло, и запахло паленой травой.

— Можно последний вопрос? — спохватившись, выкрикнула я, боясь, что Тина начнет читать заклинание. Просто я была не совсем уверена, что Алек даст мне правильный ответ, а знать это я была обязана.

— Конечно, Женя, что такое? — немного обеспокоенно спросила гадалка.

— А какое сегодня число?

Тут Алек уже не выдержал и рассмеялся во весь голос.

— Семнадцатое августа, милая, — ответила Тина.

Я благодарно кивнула, наклонилась, сорвала несколько травинок и швырнула их в смеющегося парня. До цели они не долетели, что вызвало взрыв хохота у нас обоих. Тина терпеливо ждала, пока мы закончим, с доброй улыбкой качая головой.

— Спасибо, — наконец сказала я.

— Давайте тогда начнем, — поторопила нас старая гадалка, и я тут же закивала.

Мы снова заняли свои места, и Тина немедля начала читать заклинание. На этот раз эффект последовал мгновенно: ветер закружился вокруг нас, подняв в воздух пыль и сухие листья. Первое время я любовалась этим пейзажем, вышедшим из фантастических фильмов, и наслаждалась щекочущими ощущениями внутри своего тела, пока не опомнилась, что нужно представлять место, куда заклинание перенесет нас. Буквально в последнюю секунду я представила угол своего дома в противоположной стороне от нужного подъезда.

Потом все вдруг растворилось, словно кто-то всосал окружающий мир пылесосом. Перемещение было немного отличное от того, что я уже пережила, испив воды из фонтана, хотя чувство полной дезориентации также присутствовало. Теперь я не тонула, а словно кувыркалась в резиновой сфере.

Спустя долю секунды передо нами возникли каменные стены, и я поспешно схватила Алека за руку, немного шатаясь. Он попытался обнять меня, чтобы помочь устоять, но я отрицательно покачала головой, уволакивая его на безопасно-далекое расстояние от места, где кто-то из моих знакомых мог увидеть нас.

— Что…? Куда ты? — удивленно спросил Алек.

— Подальше, чтобы вдруг кто не увидел и не заставил меня идти домой, — ответила я, оглядываясь по сторонам.

— В смысле, Женя? А ты разве не идешь домой?

— А ты хочешь, чтобы я ушла? — тут же задала встречный вопрос я.

Алек, казалось, замялся.

— Нет, конечно, нет. Но твоя семья…? Ты ведь так скучала по ним. Я думал, что даже не успею попрощаться с тобой, а ты уже сбежишь.

— Я думала с точностью, да наоборот.

— Что ты имеешь в виду?

Я вздохнула, не в состояние подобрать слова.

— Женя…?

— Давай сядем куда-нибудь.

Я привела Алека в заброшенный сквер, рядом с которым вовсю работала стройка, а по ночам собирались все наркоманы и алкоголики города. Небезопасно, знаю, но зато это было действительно то место, где никогда не ходят мои знакомые.

Я приземлилась на полуразвалившуюся скамейку, и Алек сел рядом. Наши руки почти соприкоснулись, и мне так захотелось исправить это «почти», но я отдернула себя, приказав держать эмоции в руках.

— Женя, что-то не так? — наконец спросил Алек.

— Я… — я запнулась. — Просто не хочу, чтобы все это уходило слишком быстро. Знаешь, эта жизнь, полная ужасов, убийств и магических ритуалов, единственное, что было вокруг меня прошедшие две недели. Я… Привыкла к этому, сейчас это не кажется таким ужасным. Я… Понимаю некоторые вещи и знаю, почему они происходят именно так, а не так. И теперь я боюсь, что стоит мне только снова увидеть родителей, Софью, и все сразу забудется; я забуду, что было со мной. Но я не хочу забывать… Как бы ужасно это не было, я не хочу забывать…

Я сбилась на полуслове, закусывая губу. Алек взял меня за подбородок и поднял его, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

— Теперь это твоя жизнь, Женя, даже не волнуйся по этому поводу. Все останется на тех же местах, на каких оно находится сейчас. Ты всегда сможешь позвать меня, позвать других, мы будем рады приветствовать тебя в своих рядах.

— Но я не хочу тебя звать, — с болью в голосе сказала я. — Я хочу, чтобы ты был рядом. Всегда. Мне было так плохо, когда я не знала, что происходит с тобой, с кем ты разговариваешь, где находишься. Я не хочу, чтобы это случилось снова. С тех пор как ты вошел в мою жизнь, что-то произошло со мной, Алек. И я уже не могу иначе.

Парень тяжело вздохнул, заставив меня прерваться на новом душещипательном предложении.

— Женя, — медленно сказал он, и я затаила дыхание. — То, что ты почувствовала, то, что я почувствовал, это совсем не то, о чем мы подумали сначала. Мы не могли чувствовать иначе, наши… Наши тела, наши души скучали друг по другу. Ты не должна была расти в мире людей, твое место рядом с волками, и всю свою жизнь ты подсознательно искала то, в чем нуждалась. У меня тоже не было тебя, не было человека, за которого я должен был отдать жизнь, не раздумывая. Мы связаны с самого твоего рождения. Это и есть объяснение нашему внезапному влечению. Ты бы почувствовала тоже самое, будь на моем месте любой другой волк из нашей стаи. Это выше наших сил.

Мое сердце упало.

— И это все? — дрожащим голосом спросила я. — Все, чем ты можешь объяснить это?

— Это правильно, Женя, так и должно быть.

Я уставилась пустым взглядом куда-то в землю. Семнадцатилетняя девочка во мне кричала, что это не может быть правдой. Такие чувства не возникают к члену семьи. Да, они, конечно, были, но я прекрасно различала, что чувствовала в моменты нашей близости. Когда Алек был рядом, когда он держал меня за руку, когда целовал, черт возьми, все во мне просыпалось, я чувствовала такой прилив сил, что, наверное, могла бы вскипятить рукой стакан воды.

Но при этом я не могла не прислушаться. В словах Алека можно было найти идеальное оправдание всему, что произошло. Это просто потому, что мы не понимали, почему нас так сильно влечет друг к другу. Все это всего лишь ошибка, о которой можно забыть, если хорошо постараться и придумать объяснение. Тогда не будет проблем, не нужно будет ломать голову над тем, что будет дальше. Тогда не будет Алека.

Сердце больно кольнуло, и я вскочила.

— Нет, Алек, ты не прав, — почти закричала я. — Можешь считать меня влюбленной идиоткой, но я не отказываюсь от всего, что было. А ты просто слабак. Пытаешься скрыть под маской непонимания свои истинные чувства. Что ж, давай! Встань, скажи мне это в лицо!

Я выжидающе посмотрела на парня. Лицо Алек не выражало ничего, так что я не смогла понять, впечатлен он моим неожиданным выпадом или наоборот считает, что я веду себя, как настырный ребенок.

Он так и не встал.

— Ты сидишь, потому что знаешь, что я права, — со злостью сказала я.

Алек вскочил, и я поняла, что его терпение кончилось.

— Да, да! — воскликнул он. — Ты права, и что с того, Женя? Что ты пытаешься доказать всем этим? Неважно, что мы чувствуем, ясно? Неважно! Это все равно не может продолжаться, поэтому я просто не вижу смысла стоять тут и мучить друг друга!

— Почему? — закричала я, разводя руками. — Я не понимаю, Алек, объясни! Что такого непростительного мы делаем?

— В твоем мире все так просто, — почти с отвращением ответил парень. — Ты считаешь, что все может быть так, как ты хочешь, но иногда одного желания недостаточно. Женя, неужели ты не понимаешь, что все, что произошло, произошло из-за нас?! Из-за того гребанного дня, когда ты нашла меня там в лесу! Когда влетела в мою жизнь подобно урагану и разнесла в ней все к чертям.

— Ах, вот значит как, да?! — заорала я. — Думаешь, если обвинишь во всем меня, то выйдешь чистеньким из воды? Боишься ответственности за свои поступки? Нужно учиться отвечать!

— Я и отвечаю! Каждый день, каждую секунду, я отвечаю за то, что произошло между нами. Я поставил твою жизнь под угрозу, и никогда не прощу себе этого, Женя!

— Ты опять же выбираешь легкий путь — винить себя самого! Либо никто не виноват, либо виноваты мы оба. А ты попробуй перестать жалеть о содеянном и смотреть в будущее! Все произошло так, как и должно было произойти!

— Нет, Женя, нет! Все не так! Ты не должна была пережить все то, что случилось с тобой из-за меня! То, что ты видела, то, в чем ты принимала участие — это неправильно, как же ты не понимаешь? Ты не должна реагировать на все так просто, ты не должна драться, защищая свою жизнь, это я должен защищать тебя! Это все едва не убило тебя!

— Нет, — мгновенно ответила я, и, казалось, от моего голоса земля задрожала. — Это сделало меня сильнее. Это подготовило меня лучше, чем что-либо еще! Теперь я не беспомощная, и, знаешь что, засунь свою гребанную защиту куда подальше!

Алек закатил глаза и запустил руки в волосы.

— Женя, то, что ты говоришь, неправильно.

— Достали вы все со своими правильными и неправильными советами. Я сама знаю, что нужно мне. Я не ребенок, меня не нужно больше учить, Алек. То, что ты говоришь, ты говоришь только для себя. Так что прекрати вести себя, как эгоистичный придурок, и скажи, наконец, то, что действительно хочешь сказать. Плевала я на то, что тебе не позволяет честь, чувство долга и, бог знает, что еще!

Парень закрыл глаза и ответил через несколько секунд тихим голосом, а во мне все еще бушевал адреналин.

— Женя, ты скоро убьешь меня.

— Но пока-то ты еще живой, — выдохнула я, стараясь тоже прийти к нормальному тону. Странно, что никто еще не прибежал разбираться, не убивают ли здесь кого.

— То, что не убивает, делает нас сильнее? — усмехнулся Алек.

Я улыбнулась.

— Если я постараюсь быть осторожнее, то мы сможем делать сильнее друг друга.

— Если бы ты знала, как много раз я мечтал об этом.

— Так что же тебе мешает? — дрожащим голосом спросила я.

Алек закрыл глаза и медленно подошел ко мне. Я перестала дышать, не испытывая в воздухе совсем никакой нужды. Мое тело откликнулось на его близкое присутствие, и мы притянулись к друг другу буквально как магниты. Алек нежно взял мое лицо в свои ладони. Его глаза были закрыты, но я боялась, что стоит мне хотя бы моргнуть, как все тут же исчезнет. Я чувствовала его дыхание у себя на щеке.

Спустя десять самых долгих секунд в моей жизни, губы Алека все же отыскали мои. Волна тока прошлась по телу, и глаза, наконец, закрылись сами собой. Я растворилась в нем, позволив себе на секунду забыть обо всем остальном мире.

Ох, сколько же всего было в этом поцелуе, он мог бы не заканчиваться никогда, и я хотела этого, но Алек оказался намного сдержаннее. Он медленно отодвинулся, тяжело дыша. Наши глаза встретились, а потом мы, как по команде, улыбнулись друг другу.

— Это намного лучше, — борясь со смехом, сказала я, уткнувшись ему в грудь.

Алек опустил руки мне на спину и поцеловал в макушку.

— Да, это определенно лучше. Как тебе это удалось? Я так тщательно планировал этот разговор, что у тебя просто не было ни единого способа догадаться обо всем.

— Женская тайна, — усмехнулась я. — И…

— И?

— И я пару раз была у тебя в голове, пока спала, — призналась я. — Только не бей меня, я не специально!

— Ах, так значит, да? — с наигранным негодованием воскликнул Алек.

— О, нет! Я пошутила, пошутила! — засмеялась я.

Парень схватил меня на руки и понес прочь из сквера.

— Куда мы идем? — сделав испуганный тон, спросила я. — Если ты не отпустишь меня, то я… Я… Я умру от страха, вот!

— Ты будешь сидеть до скончания века в высокой башне, и не один принц не доберется до тебя, потому что ты только моя принцесса.

— Ну, тут уж я спорить не буду. Бедная, всеми забытая принцесса.

— Нет, королева. Королева неотесанных волков, которая возвращается после стольких лет.

Мы дружно рассмеялись, и Алек опустил меня на землю.

— Теперь домой? — спросил он, беря меня за руку.

— Да, теперь домой.

Слишком быстро для меня мы снова вернулись к тому месту, куда некоторое время назад перенесла нас Тина. Прошлое веселье пропало, потому что я знала, что расставание близится. Больно было отпускать Алека почти сразу же после того, как я обрела его.

Мы остановились возле моего подъезда.

— Что ты сейчас собираешься делать? — спросила я.

— Отправлюсь домой, посмотрю, как там наши, скажу, что с тобой все хорошо, — ответил парень.

— Как они восприняли то, что я нашлась?

Алек задумчиво замолчал.

— Это странно для них, но ничего плохого твое возвращение, конечно же, не значит. Наверное, это даже к лучшему, что ты решила вернуться к семье. Это всем даст время, чтобы принять и осмыслить то, что произошло.

Я кивнула.

— Когда ты вернешься за мной?

— Не знаю, но обещаю, что это произойдет скоро. Я никогда больше не оставлю тебя.

Я улыбнулась и привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. Алек слегка наклонился и поцеловал меня.

— А теперь иди домой, — ласково сказал он, отстраняясь от моего лица.

— Пока, — улыбнулась я, сжимая его руку.

— Только больше не нужно лезть в мою голову, — рассмеялся он.

— Постараюсь.

Я развернулась и быстрыми шагами пошла к подъезду, к своей прежней жизни, которая теперь изменилась навсегда.

Эпилог

Родители встретили меня, словно я в очередной раз вернулась из бабушкиной деревни, и были крайне удивлены, когда прямо с порога я со слезами кинулась обнимать их. До того момента я даже не подозревала, насколько сильно они были нужны мне. Хотя бы просто прикоснуться к легкой щетине отца, к мягким руками матери. После всех тех ужасов, которые произошли со мной за время пребывания в лагере Летней стаи, я постоянно представляла перед сном эту встречу. Никогда мне не удавалось до конца поверить, что Аргос действительно заставил их забыть. Как можно разделить настолько прочные связи, которые возникают между матерью и дочерью, пусть последняя и не ее родной ребенок?

В этот вечер я не думала о том, что была рождена в другом мире, слишком идеальным все было, чтобы так просто это испортить. Весь вечер мы провели вместе: ели торт, смеялись над моими выдуманными историями из санатория, над тем, как папа один раз пошел на важную конференцию в тапочках, и даже над тем, как Лере мальчик предложил быть его женой.

Все казалось таким простым, таким уютным, спокойным и родным, что мне хотелось плакать. Я так привыкла выживать, что невозможным казалось чувствовать себя в безопасности и просто расслабляться. Алек был прав, жизнь людей оказалась крайне простой, и я даже не знала, хорошо это или плохо, ведь стоит только случиться чему-нибудь плохому, и никто не будет готов защищать дорогих ему людей. Но я была готова.

— Нет, ну ты можешь поверить, что мы с Виталием Геннадьевичем улетаем в Хабаровск уже в конце сентября, дочка? — возбужденно спрашивал папа, постоянно тыча у меня перед носом каким-то банковским чеком, который выделили инвесторы.

— Я очень счастлива за вас, ты же знаешь. Не забудь привезти магнитик.

И тема разговора снова переключалась.

Когда закончились истории, я сразу же ушла в душ, сославшись на усталость, а остальные остались смотреть телевизор. На самом деле, это была правда: я чувствовала себя настолько уставшей, что, казалось, не смогу дойти до ванны. Раны не болели, как прежде, потому что их, собственно, больше и не было, но эти места вдруг стали настолько тяжелыми, словно кожа превратилась в железо. Движения давались с трудом, но последние события научили меня превозмогать боль.

Очутившись в ванне, я бессильно опустила голову под прохладную струю и увидела, как закапала грязная вода. Я быстро помылась, немного поражаясь, как просто это делается у людей, и с ужасом вспоминая купальню, куда водила меня Ева. Вытираясь полотенцем, я невольно взглянула в зеркало, поражаясь количеству шрамов, появившихся на моем теле за такой короткий период. Целебные мази Тины сделали свое дело, и непредупрежденный человек, скорее всего, ничего бы не разглядел, но я видела. Медленно проводя рукой по каждому тонкому рубцу, я вспоминала момент, когда получила его, и, если честно, насчитала только несколько, природу которых могу объяснить. Последним был жуткий шрам на горле. Наверное, мне стоило подумать о какой-нибудь повязке на шею, иначе кто-то бы точно обратил внимания.

Но потом я вспомнила, что не так много времени осталось мне жить в мире людей, и нет никакой разницы, как я буду выглядеть дальше. В мире Алека все принимали меня такой, какая я есть.

Выйдя из ванной с полотенцем на голове, я прямиком направилась в свою комнату, но, прежде чем упасть на кровать и забыться до утра, подошла к окну. На город давно опустилась ночь, и только одинокий, немного мигающий фонарь освещал небольшой пяточек земли. Прямо под ним стоял Алек и смотрел в сторону моего окна.

Я улыбнулась и помахала ему.

Конец.

Оглавление

Часть I. Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Часть II. Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Часть III. Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Эпилог