Где мир покоем дышит [Генри Каттнер] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Генри Каттнер. Где мир покоем дышит
Фра Рафаэлю довелось увидеть странные и невероятные вещи. Это была тайна семи девственниц Хуаскана.
Дрожа от студеного ветра, дующего с Уаскана, фра Рафаэль плотнее укутался в одеяло из шерсти ламы. Его лицо выражало страдание. Я встал, подошел к открытой двери хижины и обвел взглядом подернутые туманом отроги гор, уходящие к небесам. Это были Кордильеры, стоящие барьером на восточной границе Перу. – Там нет ничего, фра Рафаэль, – произнес я. – Только сплошной туман. Священник перекрестился. – Вот этот туман и вызывает… вызывает ужас, – сказал он. – Говорю вам, сеньор Уайт, за последние несколько месяцев я повидал странные вещи… Невероятные вещи. Вы ученый. Религии у нас разные, но вы тоже знаете, что существуют силы не от мира сего. – Я промолчал, и он продолжил: – Все началось три месяца назад, после землетрясения. Сначала исчезла одна местная девушка. Видели, как она шла по ущелью в горы к Уаскану, а обратно не вернулась. Я послал людей поискать ее. Они двинулись по ущелью, но опустился туман, который становился все плотнее и плотнее. В конце концов, они практически ослепли. Их охватил страх, и они бросились оттуда вниз… А через неделю пропала еще одна девушка. Мы нашли только ее следы. – В том же каньоне? – Да, и с тем же результатом. В общем, исчезли семь девушек одна за другой, и все точно таким же образом. Сами понимаете, сеньор Уайт, я никак не мог сам отправиться на поиски. – Фра Рафаэль опустил голову и печально взглянул на свои протезы вместо ног. – Четыре года назад я попал под лавину. Епископ велел мне вернуться в Лиму, но я упросил его оставить меня здесь, где живут мои прихожане. Они знают меня и верят мне. Потеря ног на это не повлияла. Я кивнул. – Да, я понимаю, что отсюда все трудности. – Именно так, сеньор. Я не могу отправиться на Уаскан и выяснить, что произошло с девушками. А местные жители… Я выбрал четверых, самых сильных и смелых, и попросил отнести меня в ущелье. Надеялся, что сумею преодолеть их предрассудки. Но мне это не удалось. – Сколько вы прошли? – спросил я. – Миль пять, не больше. Туман становился все гуще, пока не стал непроглядным. Идти дальше было опасно. Я не мог убедить людей продолжать путь. – Фра Рафаэль устало закрыл глаза. – Сейчас местные жители толкуют о старых инкских богах и дьяволах, о Манко Капаке и Оэлле Уако, которых они называют Детьми Солнца. Они совсем запаниковали, сеньор Уайт. Сбиваются в кучу, как овцы, и боятся, что древние боги вернутся и заберут их всех одного за другим. И… один за другим пропадают. – Только молодые девушки, – задумчиво проговорил я. – И, похоже, никто их силой не заставляет… А что там, на пути к Уаскану? – Ничего и никого. Только дикие ламы и кондоры. И еще снег, стужа, полное запустение. Это Анды, друг мой. – Ладно, – заметил я. – Все это выглядит интересно. Фонд нанял меня как антрополога для изучения этих краев. И потом, я любопытен. На первый взгляд, ничего особенно странного в этом деле нет. Семь девушек пропали в необычно густом тумане, который появился после землетрясения. Только и всего. – Я улыбнулся. – И все-таки я думаю, что стоит осмотреться и понять, что там, на этом самом Уаскане, такого притягательного. – Я буду за вас молиться, – произнес священник. – Может быть… Знаете, сеньор, несмотря на потерю ног, я не такой уж слабый человек и способен преодолеть любые трудности. Я готов поехать на ослике. – Я в этом не сомневаюсь, фра Рафаэль, – ответил я. – Но давайте будем практичными. Там, наверху, опасно и холодно. Ваше присутствие только помешает мне. Один я смогу двигаться быстрее… И потом, я ведь даже не знаю, как далеко мне придется идти. Священник вздохнул. – Думаю, вы правы. И когда?.. – Прямо сейчас. Мой ослик уже навьючен. – А носильщики? – Он не пойдут, – презрительно заметил я. – Уже успели потолковать со здешними жителями. Да ладно! Я пойду один. Я протянул руку, и фра Рафаэль крепко ее пожал. – Vaya con Dios! Я вышел на перуанский солнцепек. Местные индейцы стояли, разбившись на группы, и делали вид, что не замечают меня. Моих носильщиков и след простыл. Я ухмыльнулся, насмешливо крикнул: «Прощайте!» и двинулся к ущелью, ведя за собой ослика. При солнце туман почти рассеялся и сохранялся только кое-где в каньонах. По небосводу кружил кондор. В разреженном, колючем воздухе то и дело отчетливо слышался отдаленный рокот камнепада. Далеко впереди высился белоснежный Уаскан. В ущелье, куда я зашел, стоял сумрак. Послушный и терпеливый ослик покорно брел следом за мной. Мне стало немного зябко. Туман начал сгущаться. Я успел поговорить с индейцами. Я знал их язык, их древнюю религию. Смешавшиеся с другими нациями потомки инков, они до сих пор хранили в глубине души веру в древних богов своей древней расы, которая пришла в упадок вместе с тем, кого звали Уайна Капак, Великий Инка, за год до того, как в Перу начал свирепствовать Писарро. Я знал кечуа, родной язык прародителей нынешних индейцев, и благодаря этому выяснил больше, чем если бы не обладал такими знаниями. Индейцы сообщили мне, что в горах рядом с Уасканом появилось что-то. Они охотно говорили об этом, но ничего конкретного не знали. Только пожимали плечами с апатичным фатализмом. Что-то позвало юных девственниц не иначе, как для жертвоприношения. Quien sabe? Ну, что ж, как антрополог я знал цену даже косвенным свидетельствам. Более того, моя работа для Фонда была сделана. Свои находки я уже отправил в Кальяо с вьючным обозом, а мои заметки хранились у фра Рафаэля. И потом, я был тогда молод, легок на подъем, новые места манили меня, а тайны горячили кровь. Я надеялся, что на Уаскане найду что-нибудь необычное… Или даже опасное. Я был молод. А значит, и глуп… Первую ночь я провел в небольшой пещере, которая защищала меня от ветра. В спальном мешке из овечьих шкур я чувствовал себя вполне уютно. На такой высоте никаких насекомых не водилось. Плохо только, что я не мог развести костер из-за отсутствия древесины или другого топлива. И еще я беспокоился о своем ослике, который оставался на морозе всю ночь. Но он перенес стужу хорошо, и утром я снова навьючил его, стараясь держаться бодро. Туман стоял густой, но непроглядным назвать его я не мог. Ветер еще не успел замести на снегу все следы. Последняя девушка покинула деревню за день до моего приезда, и это облегчало мою задачу. Я двинулся наверх в полной тишине по пустынной, дикой местности, и туман сразу же стал сгущаться, а тропа сужаться, пока не превратилась в еле заметную цепочку следов. Вскоре мне пришлось идти буквально на ощупь, ведя за собой ослика. Следы девушки, которые я едва мог разглядеть, свидетельствовали о том, что она шла очень быстро, временами просто бежала. Наверно, туман тогда был не таким плотным. Я двигался по узкой тропе над ущельем, когда лишился осла. Раздался скрежет копыт, потом веревка выскользнула у меня из рук, и ослик, падая вниз, прокричал что-то жалобное, почти как человек. Я застыл, прижимаясь к скале и слушая, как животное катится по склону. Наконец, громкие звуки приутихли, только шорох струящихся вниз камней и снега нарушал тишину. Туман стал таким густым, что я ровным счетом ничего не видел. Я вслепую добрался до того места, где край ущелья обвалился под тяжестью ослика. Еще можно было повернуть назад, но я этого не сделал. Я решил, что цель уже близка. Легко одетая местная девушка не могла забраться на самую вершину горы. Нет, скорее всего, уже сегодня я окажусь в нужном месте. Поэтому я двинулся дальше, осторожно нащупывая путь сквозь густой, безмолвный туман. Несколько часов я мог различать тропу только прямо под ногами. Потом неожиданно стало светлеть. Теперь я уже продвигался в таинственной полумгле по слежавшемуся снегу, отчетливо видя отпечатки сандалий прошедшей здесь девушки. И вдруг следы исчезли. Я остановился и в растерянности огляделся по сторонам. Но ничего не смог различить кроме светлого пятна на мглистом небосводе, определявшего положение солнца. Я встал на колени и руками расчистил снег, надеясь найти под ним заметенные ветром следы. Но их там не было. Тогда я стал пробираться в том направлении, куда, по моим прикидкам, двигалась девушка. Компас подсказал, что я иду точно на север. Туман теперь, казалось, превратился в живое разумное существо, прятавшее за серой стеной какую-то тайну. И тут вдруг все переменилось. Мое тело словно пронзил электрический разряд. Туманная стена совсем посветлела. Теперь я уже мог, как сквозь дымное, полупрозрачное стекло, видеть перед собой смутные картины. Я продолжил путь – и тут туман исчез начисто!.. Передо мною лежала долина. Ее покрывал бледно-голубой мох, на котором краснели пятна крупных камней. Кое-где стояли деревья… Наверно, все-таки деревья, хотя такие мне еще никогда не встречались. Они напоминали смоковницы, и у каждого из них были голубые листья и по дюжине узких, как у бамбука, стволов. Стоя на мертвенно-бледном мху, они походили на огромные клетки для птиц. Позади долины и над нею взгляд упирался в стену тумана. Я словно бы находился в просторной залитой солнцем пещере. Я обернулся – позади тоже стояла серая стена. Снег под ногами таял, и по голубому мху бежали тонкие журчащие ручейки. Воздух был теплый и бодрящий, как вино. Какая странная и неожиданная перемена. Невероятно странная! Я подошел к одному из деревьев и остановился у красноватого камня, чтобы осмотреть его. У меня перехватило дух от удивления. Это был артефакт. Осколок какого-то древнего сооружения, первоначальный вид которого я не мог даже представить. Камень казался твердым, как железо. На нем виднелись следы каких-то надписей, ставших неразборчивыми из-за эрозии. Мне никогда не встречались сообщения об этих таинственных руинах… Скорее всего, они были неземного происхождения. Вокруг я не заметил никаких следов местной девушки, на упругой поверхности мха не сохранилось отпечатков ее ног. Охваченный волнением, я стоял и смотрел по сторонам, не зная, что делать дальше. Но видел я очень мало. Только долину длиной примерно в полмили, окруженную со всех сторон стеной тумана. А дальше… Я не знал, что находится дальше. Я пошел по долине, с любопытством разглядывая окружающее при странном свете, который просачивался сквозь затянутое туманом небо и не создавал никаких теней. У меня сохранялась надежда, что я обнаружу какие-нибудь инкские артефакты. Растрескавшиеся красные камни словно предупреждали об опасности. Они, как я решил, куда прочнее металла, но находятся здесь так давно, что под вредным воздействием среды превратились в бесформенные обломки. Если они имели земное происхождение, то появились еще до возникновения современного человека, а может, даже и неандертальца. Вот ведь что странно: наш разум привык все мерять человеческими мерками. Между тем, еще не зная того, я шагал по земле, зародившейся за пределами известной нам Вселенной. На это намекали голубые деревья. И уж совсем явно об этом свидетельствовали багровые руины. Погодные условия – туман и тепло здесь, высоко в Кордильерах – наверняка были созданы искусственно. Но тогда я еще полагал, что причиной тому геологическая деформация, вулканическая активность, истечение подземных газов… Мое поле зрение ограничивалось полумилей, не больше. Когда я продвигался вперед, туман отступал. Долина оказалась обширнее, чем мне представлялось. Она напоминала Элизиум, где тени мертвых блуждают в Саду Прозерпины. С заснеженных склонов, скрытых за туманом, стекали холодные, как смерть, ручейки, текущие по голубому мху. «Потоков сонный мир…» По мере моего продвижения руины меняли свой вид. Красные камни по-прежнему встречались, но теперь попадались и остатки сооружений, созданные, как я решил, другой культурой. Голубые деревья здесь росли гуще. Их стволы покрывали лианы с листвой шафранового цвета. Они сплетались в решетчатые стены, так что диковинные деревья превращались в небольшие клетушки. Когда я проходил мимо одного из них, послышался слабый лязгающий звук. Я уловил какое-то движение и обернулся, моя рука потянулась к висящему на поясе пистолету. Из дерева-хижины появился странный объект, который остановился и уставился на меня. Я чувствовал его пристальный взгляд, хотя глаз у объекта не было! Объект представлял собой шар из чего-то вроде полупрозрачного пластика, переливающегося всеми цветами радуги. Вел он себя, как человек, охваченный сомнением и не знающий, как поступить. Такое потрясающее подобие наводило на мысль о сознании… об интеллекте. У шара примерно четырех футов в диаметре практически не было ничего, кроме желтовато-коричневых эластичных щупальцев, которые его поддерживали, и бахромы длинных, напоминающих хлысты жгутиков, которые опоясывали то, что я назвал бы талией. Лишенный глаз, таинственный, он разглядывал меня, и по его поверхности, сменяя друг друга, бежали переливающиеся краски. Потом он стремительно направился ко мне на трех опорных щупальцах необычным скользящим движением. Я отшатнулся и, выхватив пистолет, прицелился в него. – Стой! – пронзительно выкрикнул я. – Стой! Шар остановился, словно поняв мои слова или угрожающий жест. Бахрома жгутиков заколыхалась. Вспыхнули яркие разноцветные полосы. Странным образом я не мог избавиться от мысли, что он пытается что-то мне сообщить. Внезапно он снова двинулся вперед. Я напрягся и отступил, продолжая держать его под прицелом. Когда шар остановился, мой палец застыл на спусковом крючке. Я попятился, по-прежнему оставаясь в нервном напряжении, но существо не последовало за мной. Когда я удалился ярдов на пятьдесят, оно повернулось и скрылось в своего рода хижине, созданной в смоковнице. А я двинулся дальше, настороженно минуя деревья, но других неожиданных встреч больше не было. Ученые неохотно отказываются от своей так называемой логики. На ходу я попытался осмыслить появление странного существа в свете последних достижений науки. То, что оно было живым, сомневаться не приходилось. Но эта жизнь была основана не на протоплазме. Может, это растение, ставшее таким в результате мутации? Возможно. Однако эта теория меня не удовлетворила. Ведь объект несомненно обладал интеллектом, правда, какого порядка, я не представлял. Но где-то здесь находились семь местных девушек, напомнил я себе. Моя задача – найти их, и поскорее. И я все-таки нашел их. Правда, только шесть. Я увидел их, когда поднялся на невысокий холм. Застывшие и напряженные, как бронзовые статуи, они сидели в ряд на голубом мху спиной ко мне и лицом к красным грудам камней. Взволнованный, я с некоторой опаской двинулся к ним. Странно, что шесть местных девушек вызвали у меня такое чувство. Они не шевельнулись при моем приближении, и я решил, что они уже мертвы… Однако это оказалось не так. Они не были мертвы, но и назвать их живыми в полном смысле этого слова я не мог. Я ощупал обнаженное плечо одной из них. Оно было удивительно холодным, а девушка, похоже, не почувствовала моего прикосновения. Я развернул ее лицом к себе. Взгляд ее пустых черных глаз был обращен куда-то вдаль, посиневшие губы плотно сжаты, а зрачки необычно расширены, словно от наркотика. По обычаю индейцев она, как и остальные, сидела на корточках, скрестив ноги. Когда я развернул ее, она упала на мох и немного полежала, не делая попыток подняться. Потом медленно, механическими движениями вернулась в прежнее положение и устремила пустой взгляд в пространство. Я посмотрел на остальных. Все они находились в одинаковом сонном оцепенении. Казалось, что кто-то удалил у них разум, и они пребывают сейчас где-то в другом месте. Разумеется, этот диагноз можно назвать фантастическим. Но беда в том, что никакой врач не сумел бы понять, что происходит с девушками. Очевидно, что-то произошло у них с психикой. Я повернулся к первой из девушек и похлопал ее по щекам. – Проснись! – скомандовал я. – Ты должна мне повиноваться! Проснись!.. Но она, казалось, ничего не видела и не ощущала. Я зажег спичку, и ее взгляд сосредоточился на огоньке. Однако зрачки так и остались расширенными… Внезапно мое тело содрогнулось. Я почувствовал, что кто-то движется у меня за спиной. Я обернулся… По голубому мху к нам приближалась седьмая индейская девушка. Та, что пропала последней. Фра Рафаэль назвал мне ее имя. – Миранда! – окликнул я ее. – Ты меня слышишь? Шла она, как я заметил, босиком, и ноги у нее покрылись пятнами от мороза. Однако никакой боли она, судя по всему, не чувствовала. И тут мне стало ясно, что это не обычная индейская девушка. Меня затрясло так, что я с трудом сумел вынуть из кобуры пистолет. Я видел перед собой молодую местную девушку, которая медленно шла ко мне с безразличным лицом и пустым взглядом черных глаз, обращенных в пустоту. Однако она отличалась от других индианок, отличалась от тех шести девушек, которые сидели позади меня. С чем бы я мог сравнить ее? Наверное, со светильником, в котором горело жаркое пламя. Остальные же походили на мертвые, потухшие светильники. Я осознал, что это пламя зажжено не здесь, не на Земле, даже не в нашей Вселенной, даже не в нашем пространственно-временном континууме. В девушке по имени Миранда Валле горела жизнь… Но это была не человеческая жизнь! Где-то в дальнем уголке моего мозга родилась скептическая мысль: это чистое безумие, это иллюзия, это моя галлюцинация. Да, я понимал это. Но какое это имело значение? Девушку, спокойно шагающую по упругому голубому мху, окутывал тот невидимый, неосязаемый покров, который люди еще миллиарды лет назад называли одухотворенностью. Ничего человеческого, как я понял, в ней уже не осталось.
Однако она вызывала во мне только страх и отвращение, а эти чувства вряд ли могла породить одухотворенность. Я следил за ней, ожидая, когда она взглянет на меня и обнаружит мое присутствие. И тогда… Но за эту черту моя мысль не заходила. Она подошла к другим девушкам и спокойно села в конце ряда. Ее тело напряглось и застыло. Покров ужаса, похоже, покинул ее, как свалившаяся накидка. Внезапно она превратилась в обыкновенную индейскую девушку, такую же опустошенную, бездумную и окаменевшую, как и другие. Потом девушка, сидевшая рядом с ней, медленно, текучим движением поднялась на ноги. И вкрадчивая жуть снова поразила меня… Чуждая мощь не исчезла! Она просто переместилась в другое тело! И это другое тело ужаснуло меня не меньше, чем первое. Каким-то чудовищным образом этот ужас внедрился в мой мозг, хотя пока что никакой видимой, явной угрозы не существовало. Странную местность, ограниченную туманом все-таки нельзя было назвать невероятной, учитывая, что она располагалась высоко в горах. Голубой мох, диковинные деревья тоже были хотя и необычными, но приемлемыми. Даже семь местных девушек составляли нормальную часть обстановки. Так что страх у меня вызвало то, что я ощутил присутствие Чужого… Это был страх перед неизведанным… Когда ставшая одухотворенной девушка встала, я повернулся и, чувствуя смертную тоску, помчался прочь, как в кошмарном сне, не разбирая дороги. Вскоре я споткнулся и упал. Мигом вскочив на ноги, я обернулся. Девушка следила за мной издалека. А потом внезапно очутилась рядом. Миг – и она уже стояла всего в нескольких футах от меня! Я не двигался с места, она, по-моему, тоже, но теперь мы все снова были вместе – семь девушек и я… Гипноз? Видимо, что-то в этом роде. Она вернула меня назад, оглушенного и беззащитного. Я не мог пошевельнуться. Я мог только стоять неподвижно и следить, как Чужак, обитающий в человеческом теле, сует свои безжалостные пальцы прямо мне в душу. Я чувствовал, что мой ум, словно карта, открыт и развернут перед этим нечеловеческим взглядом, который неторопливо его изучает. Это было оскорбительно, это было позорно, но я не мог ни шевельнуться, ни защититься! Видимо, я был отвергнут, так как психическая удавка отпустила меня. Но толком соображать я не мог. Это нематериальное копание у меня в голове ослепило меня, подавило, лишило рассудка. Помню, что бросился бежать… И больше почти ничего не помню. В памяти встают только смутные картины голубого мха, переплетенных деревьев, густого тумана, который тщетно пытается меня удержать. И все заслоняет ощущение темного, невыразимого ужаса, которого я не вижу, но от безглазого взгляда которого не могу укрыться нигде! Помню, как подбежал к стене тумана, нырнул в нее, и помчался вперед сквозь окутавшую меня серую мглу, а снег хрустел у меня под ногами. Припоминаю, как снова попадаю в ту призрачную долину… Когда ко мне вернулось сознание, я находился у Лхар. Покой, словно прозрачная вода, вливался в мой разум, очищая его, вымывая страх, восстанавливая силы и душевное равновесие. Я лежал на спине, глядя вверх, на сплетение голубых и темно-оранжевых красок. Сквозь ажурную филигрань просачивался серебристо-серый свет. Я все еще был слаб, но безглазый ужас больше не сжимал меня в своих объятиях. Я находился в хижине, образованной стволами похожих на смоковницы деревьев. Медленно и неуверенно я приподнялся, опираясь на локоть. Комната была пуста, только диковинный цветок рос прямо из земляного пола рядом со мной. Я ошеломленно уставился на него. Так я познакомился с Лхар… Своей белизной она напоминала алебастр, но камень не бывает таким мягким и теплым. Ее облик – ну, она походила на большой цветок, на нераскрывшийся бутон тюльпана высотой около пяти футов. Лепестки цветка были плотно сложены и скрывали то, что пряталось внутри, а его нижнюю часть охватывало подобие короткой сборчатой юбки. Даже сейчас мне не удается описать Лхар связно. Цветок? Да! Но не только. С первого взгляда я понял, что Лхар гораздо больше, чем просто цветок… Я не испугался ее. Я понимал, что она меня спасла, и чувствовал к ней полное доверие. Я лежал на спине, а она разговаривала со мной с помощью телепатии, передавая слова и мысли прямо в мой мозг… – С тобой сейчас все в порядке, хотя ты еще слаб. Но бежать из этой долины даже не пытайся. Никому еще это не удавалось. Другой обладает такой силой, которой у меня нет, и его мощь удержит тебя здесь. – А ты?.. – проговорил я. У меня в мозгу возникло ее имя. – Я Лхар. И я не из вашего мира. Она вся задрожала. Ее страдание обрушилось на меня. Я поднялся на ноги, шатаясь от слабости. Лхар отступила, двигаясь странной, танцующей походкой, словно делая реверанс. Позади меня прозвучали щелкающие звуки. Я обернулся и увидел разноцветный шар, который протискивался сквозь сплетение стволов. Моя рука инстинктивно потянулась к пистолету. Но Лхар мысленно остановила меня. – Он тебе не повредит. Это мой слуга… – Она помешкала, подыскивая подходящее слово. – Это машина. Робот. Тебе он не сделает ничего плохого. – Он разумный? – уточнил я. – Да. Но не живой. Его сделали в моем мире. У нас много таких машин. Робот приблизился ко мне, его жгутики начали колебаться и вспыхивать. – Он так говорит, – пояснила Лхар, – без слов и мыслей… Она умолкла, глядя на шар, и я ощутил ее тоску. Робот повернулся ко мне. Жгутики обвились вокруг моей руки и потянули меня к Лхар. Я спросил: – Чего он хочет? – Он знает, что я умираю, – ответила Лхар. Это ошеломило меня. – Умираешь? Нет! – Увы, да. Здесь, в этом чужом мире, у меня нет обычной пищи. Так что я умираю. Чтобы выжить, мне нужна кровь млекопитающих. Но здесь их нет. Кроме тех семи, которых завел сюда Другой. А я не могу их использовать, потому что теперь они уже испорчены. Я не стал выпытывать у Лхар, какие млекопитающие водятся в ее мире. – Наверно, это и хотел сказать робот, когда раньше останавливал меня, верно? – Да, он хотел, чтобы ты мне помог. Но сейчас, после таких потрясений, ты слишком слаб, и я не могу просить тебя… – Сколько крови тебе надо? – спросил я. Когда она ответила, я сказал: – Ладно. Ты спасла мне жизнь, и я обязан отплатить тебе тем же. Столько крови я вполне могу тебе дать. Приступай. Она склонилась ко мне, трепеща, словно белый костер в сумраке хижины. Из-под лепестков высунулся хоботок, который охватил мне руку. Он показался мне нежным и прохладным, словно женская рука. Боли я не чувствовал. – Теперь тебе надо отдохнуть, – сказала Лхар. Робот затрещал и защелкал своими щупальцами. Я взглянул на него и произнес: – Лхар, такого просто не может быть. Почему… Почему я должен верить таким невероятным вещам? – Я тебя успокоила, – пояснила она. – Твой разум оказался в опасной близости от безумия. Я тебе дала лекарства, чтобы подкрепить твои силы. Но твои эмоции пока что в разладе. Надо восстановить твое здоровье. Действительно, я чувствовал себя… как под хмельком, что ли. Мыслил я достаточно разумно, но ощущал себя так, словно меня погрузили в прозрачную, но темную воду. Порой мне казалось, что я сплю. Мне вспомнились первые строки стихотворения Суинберна «Сад Прозерпины»:
Где мир покоем дышит, Где в вечной тишине Листву едва колышет Туманный сон во сне…– Что это за место? – спросил я. Лхар склонилась надо мной. – Даже не знаю, как тебе объяснить. Мне и самой не все понятно. Зато робот знает. Он ведь разумная машина. Погоди… Она повернулась к шару. Жгутики робота заколыхались, передавая сложные сигналы. Лхар снова повернулась ко мне. – Ты что-нибудь знаешь о природе Времени? Что оно движется по спирали… Она стала читать мне целую лекцию, которую я так и не смог полностью усвоить. Мне стало ясно только то, что эта долина принадлежит не Земле. Точнее, не той Земле, которая мне известна. – Здесь, как ты знаешь, произошла геологическая встряска. Самые разные пласты рухнули и перемешались… Я вспомнил, что фра Рафаэль говорил мне о произошедшем три месяца назад землетрясении. Лхар согласно кивнула. – Это был временной сдвиг. Пространственно-временной континуум тоже иногда подвергается деформациям и потрясениям. При этом его пласты, то есть временные сектора, смешиваются между собой. Эта долина относится к другому веку, так же как я с роботом, да и Другой тоже… Она рассказала, как все произошло. Ничто не предвещало катастрофы. Вот только что она была в своем собственном мире, в собственном времени. И сразу же очутилась здесь. Вместе с роботом. И вместе с Другим… – Я не знаю, откуда появился Другой. Я могла жить как в вашем прошлом, так и в будущем. Эта долина, вместе с каменными развалинами, скорее всего, часть вашего будущего. Я никогда раньше о таком месте не слышала. Другой, наверно, тоже из будущего. Как он выглядит, я не знаю…
Она рассказала мне еще много, очень много. Другой, как называла его Лхар, мысленно определяя это существо как совершенно чуждое и враждебное, питался очень странным образом. Он жил за счет жизненной энергии, которую, как я сумел понять, высасывал, наподобие вампира, из млекопитающих. При этом он принимал форму своих жертв. Он не захватывал их, он как бы внедрялся в них… Люди склонны наделять все сущности собственными свойствами, забывая, что за пределами наших измерений, времени и пространства знакомые нам законы природы не действуют. Так что даже сейчас я толком не могу осмыслить все то, что составляло ужас той перуанской долины. Я усвоил одно: Другой, как Лхар и ее робот, тоже попал сюда из-за временного сдвига и тоже оказался в безвыходном положении. Вернуться в свой собственный временной сектор он не мог. Тогда он создал стену из тумана, чтобы защитить себя от прямых лучей солнца, которые угрожали его существованию. Сидя рядом с Лхар в серебристом полумраке, я представил себе пространственно-временную вселенную во всем ее изобилии как необъятную спираль жизней и цивилизаций, рас и культур, заполняющих бесконечный космос. И вот в этом невообразимом океане происходит сущий пустяк – разрыв времени, пространственный сдвиг. И сектора земли вместе с тремя существами отрываются от своего места во времени и переносятся в наш временной пласт. Робот, живой, разумный и даже женственный цветок и этот самый Другой… – А местные девушки? – спросил я. – Что будет с ними? – Их уже нельзя назвать живыми, – пояснила Лхар. – Они все еще двигаются и дышат, но уже мертвы. Их поддерживает только жизненная сила Другого. Мне-то он вряд ли угрожает. Очевидно, ему по вкусу другая пища. – Поэтому ты и остаешься здесь? – полюбопытствовал я. Блестящий и нежный цветок закачался. – Я скоро умру. Сначала я думала, что сумею выжить в этом чужом мире и чужом времени. Твоя кровь мне немного помогла… – Прохладный хоботок отпустил мою руку. – Но я жила в более молодые времена, когда пространство заполняли… определенные тонизирующие колебания. Сейчас их интенсивность упала почти до нуля, осталось лишь то, что вы называете космическими лучами. А они слишком слабы, чтобы поддерживать мою жизнь. Так что мне придется умереть. Тогда бедняга-робот останется один… – Последняя мысль удивила меня. – Тебе кажется абсурдным, что я так сочувствую машине. Но в нашем мире между живыми существами и роботами существует полная гармония. Мы образуем своего рода симбиоз. Наступила пауза. Помолчав, я проговорил: – Я все-таки попытаюсь вырваться отсюда. Помоги… Надо покончить с угрозой Другого… Какая помощь мне требовалась, я и сам не знал. Может, Другой неуязвим? Лхар уловила мою мысль. – В собственном обличии он уязвим. Но каков он на самом деле, я не знаю. А убежать отсюда ты не сможешь. Туман приведет тебя обратно. – У меня есть компас… Я взглянул на него и увидел, что стрелка беспрерывно вращается. Лхар сказала: – Другой очень силен. Если ты попадешь в туман, то обязательно вернешься сюда. – Откуда ты все это узнала? – спросил я. – Мой робот мне рассказал. Машина рассуждает логично и куда лучше, чем коллоидный мозг. Я закрыл глаза и постарался сосредоточиться. Мне казалось, что я легко сумею найти свои собственные следы и попаду на тропу, ведущую в наш мир. Однако я колебался, чувствуя странную неуверенность. – Твой робот может проводить меня? – напрямик спросил я. – Он не отойдет от меня. Возможно… – Лхар повернулась к шару, и его жгутики взволнованно заколыхались. – Нет, – сказала она, поворачиваясь ко мне. – У него в разум заложено правило: никогда меня не покидать. Он не в состоянии его нарушить.
Я не стал просить Лхар пойти со мной. Я чувствовал, что жестокая стужа окружающих гор быстро ее умертвит. И сказал: – И все же я думаю, что выбраться отсюда можно. И собираюсь сделать такую попытку. – Я буду ждать, – передала мне она, и я проскользнул меж двух стволов наружу. Стоял день, и серебристо-серый полог над головой казался ослепительно-ярким. Я направился к ближайшей стене тумана. Лхар была права. Каждый раз, погружаясь в плотную мглу, я становился слепым. Я двигался осторожными шажками, стараясь не терять своих следов на снежном покрове и не уклоняться от нужного маршрута. Но, в конечном итоге, оказывался снова в заколдованной долине… Совершив, наверно, дюжину напрасных попыток, я, наконец, сдался. В этой непроглядной серой пелене не существовало никаких заметных ориентиров, так что только по чистой случайности кто-то мог выбраться из долины или попасть в нее. Если, конечно, его не загипнотизировали, как индейских девушек. Мне стало ясно, что я в западне. Пришлось вернуться к Лхар. Она ни на дюйм не сдвинулась с того места, где я ее оставил. Впрочем, робот, наверно, тоже. – Лхар, – проговорил я, – ты можешь мне помочь? Белый цветок оставался неподвижным, но жгутики робота задвигались, передавая беззвучные сигналы. Наконец, Лхар шевельнулась. – Возможно, – мысленно сообщила мне она. – Если дедукция и индукция не обманывают, мой робот придумал, что тебе следует сделать. Другой способен контролировать твой разум через эмоции. Но я тоже обладаю некоторой властью над твоим мозгом. Если я передам тебе свою силу и прикрою мысленным щитом от воздействия Другого, ты сможешь встретиться с ним лицом к лицу. Но уничтожить его можно только тогда, когда он останется в своем естественном виде. Так что сначала надо убить индейских девушек… – Убить? – меня ужаснула сама мысль об этом. – Сейчас их нельзя назвать живыми в полном смысле этого слова. Они стали частью Другого. Вернуть их в прежнее состояние невозможно. – А как это… уничтожение их… поможет мне? – уточнил я. Лхар снова посоветовалась с роботом. – Другого надо изгнать из их тел. Тогда он лишится укрытия, и ему придется принять собственную форму. Тогда его можно уничтожить. – Она качнулась и танцующим шагом двинулась прочь. – Пошли, – сказала она. – Я уверена, что Другой должен умереть. Это воплощение Зла, безжалостное и самовлюбленное. До сих пор я не знала, как следует поступить с этим жестоким существом. Но теперь, когда я прочла твои мысли, все стало на свои места. Кроме того, робот сообщил мне, что, если я не помогу тебе, то Другой не остановится и продолжит поиски жертв в твоем мире. А если это случится, будет нарушена временная структура… Я не совсем это понимаю, но мой робот никогда не ошибается. Другой должен умереть… Лхар в сопровождении робота вышла из хижины наружу. Я последовал за ними. Робот быстро повел нас по голубоватому мху. Вскоре мы очутились там, где сидели на корточках шесть индейских девушек. Видимо, они даже не шевельнулись с того момента, как я их оставил. – Другого здесь нет, – мысленно передала мне Лхар. Она двинулась вперед, ее похожая на юбку оборка заколыхалась. Робот удержал меня в некотором отдалении. Лхар остановилась рядом с девушками, ее лепестки дрогнули и стали открываться. С верхушки гигантского цветка ударила струя белой пыли. Наверно, споры или пыльца. В воздухе повисло белое облачко. Робот оттащил меня подальше. Я почувствовал опасность… Облачко пыльцы окутало девушек, закружилось вокруг них, покрывая их бронзовые тела, оседая на руках и лицах. Постепенно они превратились в застывшие мраморные статуэтки, белеющие на голубом мху. Лепестки Лхар поднялись и снова закрылись. Она, качаясь, двинулась ко мне, посылая в мой мозг свое сообщение. – У Другого больше нет укрытия, – сказала она. – Я убила… этих девушек. – Они мертвы? – еле шевеля пересохшими губами, спросил я. – Та видимость жизни, которая у них еще оставалась, теперь исчезла. Другой больше не сможет ими пользоваться. Лхар приблизилась вплотную ко мне. Одно из ее нежных, прохладных щупалец легонько коснулось моего лба, а другое груди чуть выше сердца. – Я поделилась с тобой своей силой, – сообщила Лхар. – Она послужит тебе щитом и прикрытием. Остаток пути ты должен пройти сам… Я почувствовал, как мой организм наливается силой. Я словно погрузился в прохладную глубь, топя там свой страх и укрепляя решимость. Сила Лхар теперь стала и моей силой! Щупальца выполнили свою задачу и спрятались. Жгутики робота задвигались, и Лхар передала мне: – Твой путь лежит туда. В тот храм… Видишь его? Да, я его видел. Далеко впереди, наполовину скрытое туманом, виднелось ярко-красное сооружение, почти не тронутое временем. – Другого ты найдешь там. Убей последнюю индианку, а потом уничтожь Другого. Теперь я твердо знал, что способен это сделать. Сила Лхар, казалось, отрывала меня от земли, заставляя мчаться по моховому покрову. Когда я обернулся, Лхар и робот стояли и следили за мной. По мере того как я приближался к храму, он увеличивался в размерах. Для его сооружения использовался тот же красноватый камень, обломки которого валялись повсюду в долине. Эрозия сгладила все острые углы, так что получился закругленный, гладко обтесанный монолит высотой в двадцать футов, по форме напоминающий ружейный патрон. В багровой стене зиял открытый вход. Я задержался на миг на пороге. Внутри в полумраке двигалась какая-то тень. Я шагнул вперед и очутился в узком помещении, чей потолок скрывался во тьме высоко вверху. Стены покрывал плохо различимый резной орнамент. Мне показалось, что за мною следят какие-то нечеловеческие существа. Несмотря на тьму, я увидел перед собой индейскую девушку по имени Миранда Валле. Она не отводила от меня глаз, и даже силовая защита Лхар не помешала мне ощутить ее ужасную мощь. Живое существо передо мной не было человеком! – Уничтожь ее! – предостерег мой разум. – Поскорее уничтожь! Но я замешкался, и меня, казалось, окутало черное покрывало. Мне представилось, что мой мозг поглотил абсолютный холод открытого космоса. Я ослеп и оглох, голова у меня закружилась. Шатаясь, я напряг все силы, которыми наделила меня Лхар. И потерял сознание… А когда очнулся, то увидел, что ствол пистолета у меня руке еще дымится. У моих ног лежала индейская девушка. Мертвая. Моя пуля разрушила ее мозг, изгнав оттуда жестокого захватчика. Я перевел взгляд на дальнюю стену. Там зиял сводчатый проход. Я пересек комнату и зашел туда… И тут же очутился в адской тьме. Но я здесь был не один! Другой нанес мне сильный удар. У меня нет слов, чтобы описать, что со мною происходило. Помню только, что мой разум и душа рухнули в какую-то черную бездну, где у меня не осталось ни воли, ни сознания. В этом чужом измерении все мои ощущения изменились… Здесь не существовало ничего, кроме полной тьмы, не имеющей ни времени, ни пространства. Я не видел Другого и не чувствовал его. Это был голый интеллект, полностью лишенный плоти. Однако он был жив и обладал огромной мощью. Почти, как бог. Там, в полной темноте, я стоял один, лишенный поддержки, чувствуя, как откуда-то из невероятно отдаленного места, где все ценности изменены, ко мне приближается какое-то существо. И тут я ощутил близость Лхар. – Скорей! – уловил я ее мысль. – Пока он не пришел в себя! Меня наполнила теплота. Тьма стала рассеиваться… У дальней стены я увидел что-то, напоминающее карикатуру на человека… какое-то существо с огромной головой, мертвенно-бледным тельцем и поджатыми конечностями. Извиваясь, оно ползло в мою сторону… – Уничтожь его! – передала Лхар. Пистолет у меня в руке сильно дернулся и грянул громом. Эхо выстрела оглушило меня. Но я продолжал стрелять, пока не кончились патроны… – Он мертв! – пришло мне в мозг сообщение Лхар. Я сделал шаг назад и уронил пистолет. – Это был ребенок из древней сверхмощной расы. Еще не рожденный ребенок… Вы способны поверить в такую расу? В расу, где даже еще не рожденные дети обладают силой, недоступной человеческому пониманию? На что же тогда способен взрослый Чужак?.. Я задрожал от внезапного холода. Ледяной ветер налетел на сооружение. У меня в мозгу появилось новое сообщение Лхар: – Теперь долина открыта для природных условий вашего мира. Другой создал туман и тепло для самозащиты. Теперь он мертв, и ваш мир восстанавливает свое владычество. Сквозь наружную дверь храма я увидел, как сильный ветер рассеивает туман. Потом пошел снег, крупные белые снежинки покрыли голубой мох и легли шапками на усеявшие долину красные камни. – Теперь вместо того чтобы долго умирать от истощения, я умру быстро и легко, – сказала Лхар. Чуть погодя мой мозг пронзила слабая мысль, такая же неуловимая, как и снежинка. Я понял, что это Лхар простилась со мной… Я покинул долину. А оглянувшись, увидел позади только снежную пелену. И понял только одно. Космические боги подарили мне величайшее приключение. На краткий миг вечная пелена времени треснула и приоткрыла передо мною дверь в неведомое. Но теперь эта дверь снова захлопнулась. Остался только робот, который охраняет могилу у горы Уаскан. И больше ничего. Снег падал все сильнее. Дрожа от холода, я вспахивал растущие на глазах сугробы. Стрелка компаса показывала на север. Заклятье с долины было снято. Через полчаса я нашел тропу, и передо мною открылся путь к спасению. Фра Рафаэль ждет моего рассказа. Только боюсь, что он мне не поверит…
Henry Kuttner [as by C. H. Liddell], Where the World is Quiet., Fantastic Universe, May 1954, p. 141-156. Перевод Михаила Максакова, сетевой литературный журнал «Млечный Путь», выпуск № 87.
Последние комментарии
12 часов 18 минут назад
12 часов 19 минут назад
17 часов 37 минут назад
21 часов 19 минут назад
21 часов 40 минут назад
22 часов 34 минут назад