Очередной безграмотный технологически автор, у которого капитан милиции в XI веке ухитряется воспроизвести револьвер, казнозарядное ружье, патрон, и даже нарезную артиллерию...
Трусливая Европа, которая воевать не умеет etc etc...
Вобщем, стандартный набор российского патриота :)
Интересно другое... Всегда читерство основано на использовании технологий, в свое время разработанных именно этой самой жуткой Европой. Это не смущает? :)
До прочтения данного произведения я относился скептически к подобным жанрам, особенно 18+. Но я был действительно приятно удивлён и две недели не мог оторваться от чтения. Наконец дочитав, решил написать отзыв. Чем больше думаю об этом, тем труднее выбрать точную оценку. Книга мне безумно понравилась, и я без угрызения совести могу сказать, что обязательно её перечитаю в будущем. Однако некоторые моменты испортили общее
подробнее ...
впечатление.
Первые две книги, даже третья, развивались хорошо и не спеша, держа интригу. Но потом что-то случилось: автор как будто пытался закончить как можно скорее, игнорируя многие моменты, что привело к множеству вопросов и недопониманий. Как Аксель выжил? Почему отступил Хондар и что с ним теперь? Как обстоят дела в Империи после победы, ведь один из главных членов Тайной Стражи оказался предателем? Что мешало Сикху сразу избавиться от Акселя, как только тот лишился части души? Что двигало Августом, что такого произошло между им и владыкой Грехов? Второстепенных вопросов у меня ещё больше. Несмотря на крутой сюжет и мир, многое написано словно на скорую руку и слишком скомкано.
Например, в Эльфийском лесу явно были недовольны браком, и однажды даже было покушение на ГГ. Почему попытки не продолжались, ведь Аксель действительно приносил много проблем эльфам, особенно после смерти их бога? Или встреча в нижнем мире с богом демонов, который сказал, что их встреча не последняя. Но в конце Аксель становится смертным и лишается своей силы, и они уже точно не встретятся. Почему были выкинуты Лилиш и Шальда? Если первую убили, то вторая жила в поместье и была действительно полезной, но что с ней по итогу случилось, не ясно.
Короче говоря, слишком много недосказанностей. Многие интересные арки начались, но такое чувство, что автору становилось лень их продолжать до логического конца. Самый яркий пример — бизнес Акселя в лице корабельной верфи. Он встретился в темнице с отцом одного из своих гвардейцев, поговорили о контракте, и на этом всё закончилось. А дальше что?
Теперь к другим вещам, которые подпортили впечатление. Эмоции всех девушек, боевые заклинания, эротика — почему всё это одинаковое? Каждая девушка "прикусывает губу", "мурлыкает". Эти слова повторяются слишком часто. Заклинания тоже разочаровали, они не менялись и застыли на уровне первого года обучения в академии. Аксель ничего не умеет, кроме воздушных стен и чёрных сфер. А про бедняжку Тирру вообще молчу: всё, что она могла — это создавать огненные шары. Где разнообразие? С эротикой всё точно так же. Местами она была в тему и действительно добавляла шарма, но иногда хотелось пропустить эти сцены, потому что они вставлялись в неподходящие моменты и были абсолютно одинаковыми.
Почему Акселя почти всегда окружают только девушки? И большая часть его гвардии — тоже девушки. Спасибо, что хоть Корал был, но его арка тоже не до конца раскрыта. Можно было бы много чего увлекательного с ним сделать, ведь он получился интересным персонажем.
Я мог бы написать ещё много чего, но боюсь, что отзыв выйдет слишком длинным. Единственное, что хочется добавить в конце, это про суккубу Тирру. В начале она была просто прелесть, умная, сильная, ценная единица в отряде. Но под конец она стала беспомощной обузой и вызывала раздражение, ведя себя как ребёнок. В начале за ней такого не наблюдалось, что обидно, ведь как персонаж она мне больше всех нравилась.
В общем, автору есть куда расти и стремиться. Потенциал хороший, и надеюсь, что когда-то будет продолжение этой увлекательной истории, которое расставит все точки над "и".
встают раскаленные стены высоченных домов и ему нет надобности блуждать, теряя силу, среди пахнущих бензином и машинным маслом улиц. Играя, он треплет кудрявую листву на шелковицах, прячется на миг, влетев в ивовую рощу, и, неожиданно выпорхнув оттуда, холодит горячие лица колхозников, выпалывающих на поле сорняки, балуясь залетает за пазуху, теребит подолы женщин…
…Старуха смела с колен пыль и, опершись о землю руками, поднялась на ноги, кряхтя и постанывая. Потихоньку направилась к дому, сознавая с удивлением, что ноги теперь окрепли и ступают увереннее. Нашептывая молитву, благодарила саратан. Просила его помочь и ее сыну, который в Фергане работает большим начальником и все время озабочен выполнением плана по сдаче хлопка. Она знала, что если лето выдалось хорошее, жаркое, то хлопчатник в поле быстрее вытянется в рост и не будет знать болезней. Значит, у сына не будет неприятностей, убавится забот и он сможет почаще навещать свою постаревшую матушку.
«Да… человек стареет, а земля нет. Земля не знает старости. И слава богу. Пусть наши правнуки и праправнуки увидят ее такой, какой наши глаза видят…» Что и говорить, солнце рассылает лучи равномерно, но не всюду могут проникнуть его работящие посланцы. Земля не ровна. На ней имеются и горы, и расщелины, и холмы, и впадины. Там, куда не дотянуться солнцу, царствует тень. Воздух там и в пору саратана влажный и душный, а зима злющая-презлющая.
На окраине города, в той стороне, где заходит солнце, еще есть немало старых кварталов, доступных как саратану, так и зимним ветрам. Улочки между сгрудившимися приземистыми домами узкие, изломанные вкось и вкривь, по ним может проехать лишь арба с впряженным осликом. Глиняные дувалы, расчленившие махаллю на дворики, пообвалились от времени. А узкие калитки, выходящие на пыльную улочку, украшенные едва приметным теперь резным орнаментом, растрескались и наполняли махаллю поскрипываньем и позвякиваньем цепочек. Они сработаны, видать, еще во времена царствования Дакки Юнуса — покровителя устозов[1] — резчиков по дереву — и когда-то могли восхитить взор прохожего своими деревянными кружевами.
Здесь в крошечном, словно игрушечном, дворике жил Умид. Он занимал балахану — небольшую надстройку с террасой над воротами. Всяк входящий в этот двор видит накрепко прибитую неведомо кем к порогу калитки железную подкову, которая должна приносить хозяевам счастье. Под балаханой полутемный проход во двор, в глубине которого вьются по жердочкам две виноградных лозы. Высокие дома соседей словно бы кичливо отвернулись от этой давно не ремонтированной лачужки, будто выказывали презрение к ней, и, лишь смилостивившись, пропускали на ее долю чуточку света.
Балахана состояла из небольшой комнаты и прихожей. К террасе приставлена лестница, ведущая вниз. Несколько ступенек из нее выпали, а остальные настолько обветшали, что ступать на них было небезопасно. Видимо, эта балахана предназначалась в свое время для хранения сена и клевера. А в годы войны ее приспособили под жилье, здесь жили эвакуированные. Когда прогнали фашистов, люди уехали к себе на родину. Трудно сказать, белил ли кто-нибудь с тех пор стены этой балаханы, красил ли двери и рамы.
Потрескавшиеся в нескольких местах и давно не мытые стекла скреплены пожелтевшими от солнца полосками газетной бумаги.
В этой-то балахане, которая начинала раскачиваться, стоило пройтись по ней недостаточно осторожно, и жил герой нашего романа Умид. Как ни казалась его обитель мало приспособленной к нормальной жизни, он даже в свободное время редко покидал ее.
На электрической плитке у него постоянно стоял чайник, и очень часто вместо обеда он довольствовался чаем и завалявшимся где-нибудь в нише куском зачерствевшей лепешки. Поэтому обитатели махалли редко видели его в чайхане. Даже в собраниях махаллинцев или спорах по тому или иному поводу, которые чаще всего проходили здесь же, в чайхане, он принимал участие чрезвычайно редко. Должно быть, из-за этого знакомые считали Умида нелюдимом, а некоторые попросту сторонились его.
Когда Умид заходил к себе во двор и когда выходил со двора, видела только одна Чотир-хола[2], прозванная так за то, что когда-то перенесла оспу и все лицо ее усыпали рябинки. В первое время Умид, когда поселился здесь, недолюбливал эту некрасивую старуху, постоянно сидевшую возле своей калитки на низенькой скамеечке. «Неужели ей больше нечем заняться, кроме как пялить глаза на всех, кто пройдет мимо? — думал он с неудовольствием. — Когда ни приди, она все сидит и внимательно смотрит на тебя поверх очков, сползших на самый кончик носа».
Позже Умид просто привык к присутствию Чотир-хола, и, если случалось, что ее не оказывалось на месте, ему казалось даже, будто уже что-то не так, чего-то не хватает, и он даже испытывал некоторое беспокойство о здоровье старушки, живущей напротив, через улочку, — одиноко, как и он.
И
Последние комментарии
10 часов 8 секунд назад
12 часов 48 минут назад
1 день 23 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 13 часов назад
2 дней 15 часов назад