Далекие зимние вечера [Василий Макарович Шукшин] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Василий Шукшин Далекие зимние вечера
Февраль 1942 года. Под Москвой идут тяжелые бои. А на окраине далекой сибирской деревеньки крикливая ребятня с раннего утра режется в бабки. Сумки с книжками валяются в стороне. Обыгрывает всех знаменитый Мишка Босовило – коренастный малый в огромной шапке. Его биток, как маленький снаряд, вырывает с кона сразу штук по пять бабок. Мишка играет спокойно, уверенно. Прежде чем бить по кону, он снимает с правой руки рукавицу, сморкается по-мужичьи на дорогу, прищуривает левый глаз… прицеливается… Все затаив дыхание горестно следят за ним. Мишка делает шаг… второй… – р-р-раз! – срезал. У Мишки есть бабушка, а бабушка, говорят, того… поколдовывает. У ребятишек подозрение, что Мишкин биток заколдован. Ванька Колокольников проигрался к обеду в пух и прах. Под конец, когда у него осталась одна бабка, он хотел словчить: заспорил с Гришкой Коноваловым, что сейчас его, Ванькина очередь бить. Гришка стал доказывать свое. – А по сопатке хошъ? – спросил Ванька. – Да ты же за Петькой бьешь-то! – Нет, ты по сопатке хошь? – Когда Ваньке нечего говорить, он всегда так спрашивает. Их разняли. Последнюю бабку Ванька выставил с болью, стиснув зубы. И проиграл. Потом стоял в сторонке злой и мрачный. – Мишка, хочешь «Барыню» оторву? – предложил он Мишке. – За сколько? – спросил Мишка. – За пять штук. – Даю три. – Четыре. – Три. – Ладно, пупырь, давай три. Скупердяй ты, Мишка!.. Я таких сроду не видывал. Как тебя еще земля держит? – Ничего, держит, – спокойно сказал Мишка. – Не хочешь – не надо. Сам же напрашиваешься. Образовали круг. Ванька подбоченился и пошел. В трудные минуты жизни, когда нужно растрогать человеческие сердца или отвести от себя карающую руку, Ванька пляшет «Барыню». И как пляшет! Взрослые говорят про него, что он, чертенок, «от хвоста грудинку отрывает». Ванька пошел трясогузкой, смешно подкидывая зад. Помахивал над головой воображаемым платочком и бабьим голоском вскрикивал: «Ух! Ух! Ух ты!». Под конец Ванька всегда становился на руки и шел, сколько мог, на руках. Все смеялись. Прошелся Ванька по кругу раз пять, остановился. – Давай! Мишка бросил на снег две бабки. Ванька опешил: – Мы же за три договаривались! – Хватит. Витька передвинул шапку козырьком на затылок и медленно пошел на Мишку. Тот изготовился. Ванька неожиданно дал ему головой в живот. Мишка упал. Заварилась веселая потасовка. Половина была на Ванькиной стороне, другие – за Мишку. Образовали кучу мялу. Но тут кто-то крикнул: – Училка! Всю кучу ребятишек как ветром сдуло. Похватали сумки – и кто куда! Ванька успел схватить с кона несколько бабок, перемахнул через прясло и вышел на свою улицу. Он был разгорячен дракой. Около дома ему попалась на глаза снежная баба. Ванька дал ей по уху. Высморкался на дорогу, как Мишка Босовило, вошел в избу. Запустил сумку под лавку, туда же – шапку. Полушубок не стал снимать – в избе было холодно. На печке сидела маленькая девочка с большими синими глазами, играла в куклы. Это сестра Ваньки – Наташка. – Ваня пришел, – сказала Наташка. – Ты в школе был? – Был, был, – недовольно ответил Ванька, заглядывая в шкаф. – Вань, вам про кого с"дня рассказывали? – Про жаркие страны. – Ванька заглянул в миску на шестке, в печку. – Пошамать нечего? – Нету, – сказала Наташка и снова стала наряжать куклу – деревянную ложку – в разноцветные лоскуты. Запела тоненьким голоском:В лесу зато тепло и тихо. Удивительно тихо, как в каком-то сонном царстве. Стройные березки молча обступили пришельцев и ждут. Ванька вылетел вперед по глубокому снегу и, облюбовав одну, ударил обухом по ее звонкому крепкому телу. Сверху с шумом тяжко ухнула тучи снега. Ванька хотел отскочить, запнулся и угодил о головой в сугроб, как в мягкую холодную постель. Мать смеется и говорит: – Ну вставай! Пока Ванька отряхивается, мать утаптывает снег вокруг березки. Потом, скинув рукавицы, делает первый удар, второй, третий… Березка тихо вздрагивает и сыплет крохотными сверкающими блестками. Сталь топора хищно всплескивает холодным огнем и раз за разом все глубже вгрызается в белый упругий ствол. Ванька тоже пробует рубить, когда мать отдыхает. Но после десяти-двенадцати ударов горячий туман застилает ему глаза. Гладкое топорище рвется из рук. Снова рубит мать. Березка охнула и повалилась набок. Срубили еще одну – поменьше – Ваньке и, взвалив их на плечи, вышли на дорогу. Идти поначалу легко. Даже весело. Тонкий конец березки едет по дороге, и березка глуховато поет около уха. Прямо перед Ванькой на дороге виляет хвост березки, которую несет мать. Ванькой овладевает желание наступить на него. Он подбегает и прижимает его ногой. – Ваня, не балуй! – строго говорит мать. Идут. Березка гудит и гнется в такт шагам, сильно нажимая на плечо. Ванька останавливается, перекладывает ее на другое плечо. Скоро онемело и это. Ванька то и дело останавливается и перекладывает комель березы с плеча на плечо. Стало жарко. Жаром пышет в лицо дорога. – …Семисит семь, семисит восемь, семисит девять… – шепчет Ванька. Идут. – Притомился? – спрашивает мать. – Еще малость… Девяносто семь, девяносто восемь… – Ванька прикусил губу и отчаянно швыркает носом. – Девяносто девять, сто! – Ванька сбросил с плеча березку и с удовольствием вытянулся прямо на дороге. Мать поднимает его. Сидят на березке рядом. Ваньке очень хочется лечь. Он предлагает: – Давай сдвинем обои березки вместе, и я на них лягу, если уж так ты боишься, что я захвораю. Мать тормошит его, прижимает к теплой груди. – Мужичок ты мой маленький, мужичок… Потерпи маленько. Большую мы тебе срубили. Надо было поменьше. Ванька Молчит. И молчит Ванькина гордость. Мать думает вслух: – Как теперь наша Талюшка там?.. Плачет, наверно? – Конечно, плачет, – говорит Ванька. Он эту Талюшку изучил как свои пять пальцев. Еще некоторое время сидят. – Отцу нашему тоже трудно там, – задумчиво говорит мать. – Небось в снегу сидят, сердешные… Хоть бы уж зимой-то не воевали. – Теперь уж не остановятся, пока фрицев не разобьют. Еще с минуту сидят. – Отдохнул? – Отдохнул. – Пошли с богом. Было уже совсем темно, когда пришли домой. Наташка не плакала. Она наложила в блюдце сырых пельменей, сняла с печки две куклы и усадила их перед блюдцем. Одну куклу посадила несколько дальше, а второй, та, что ближе, говорила ласково: – Ешь, доченька моя милая, ешь! А этому лоботрясу мы не дадим сегодня. …Ванька с матерью быстро распилили березки; Ванька впотьмах доколол чурбаки, а мать в это время затопила камелек. Потом Ванька с Наташкой сидят перед камельком. Огонь весело гудит в печке; пятна света, точно маленькие желтые котята, играют на полу. Ванька блаженно молчит. Наташка пристроилась у него на коленях и тоже молчит. По избе голубыми волнами разливается ласковое тепло. Наташку клонит ко сну. Ваньку тоже. А в чугунке еще только-только начинает «ходить» вода. Мать кроит на столе материю, время от времени окликает ребятишек и рассказывает: – Вот придет Новый год, срубим мы себе елочку, хоро-ошенькую елочку… Таля, слышишь? Не спите, милые мои. Вот срубим мы эту елочку, разукрасим ее всякими шишками да игрушками, всякими зайчиками – до того она у нас будет красивая… Ванька хочет слушать, но кто-то осторожно берет его за плечи и валит на пол. Ванька сопротивляется, но слабо. Голос матери доносится откуда-то издалека. Кажется Ваньке, что они опять в лесу, что лежит Ванька в снегу… Мать ищет его по лесу, зовет. А Ванька лежит в снегу и помалкивает. Странно, что в снегу тепло. …Разбудить их, наверно, было нелегко. Когда Ванька всплыл из тягучего сладкого сна на поверхность, мать говорила: – …Это что же за сон такой, обломон… сморил моих человечков. Ух, он сон какой!.. Ванька, покачиваясь, идет к столу. В тарелке на столе дымят пельмени, но теперь это уже не волнует. Есть не хочется. Наташка, та вообще не хочет просыпаться. Хитрая, как та лиса. Мать полусонную усаживает ее за стол. Она чихает и норовит устроиться спать за столом. Мать смеется. Ванька тоже улыбается. Едят. Через несколько минут Ванька объявляет, что наелся до отказа. Но мать заставляет есть еще. – Ты же себя обманываешь – не кого-нибудь, – говорит она. …После ужина Ванька стоит перед матерью и спит, свесив голову. Материны теплые руки поворачивают Ваньку: полоска клеенчатого сантиметра обвивает Ванькину грудь, шею – ему шьется новая рубаха. Сантиметр холодный – Ванька ежится. Потом Ванька лезет на полати и, едва коснувшись подушки, засыпает. Наташка тоже спит. В одной руке у нее зажат пельмень. В самый последний момент Ванька слышит стрекот швейной машинки – завтра он пойдет в школу в новой рубахе.
Последние комментарии
17 часов 12 минут назад
19 часов 29 минут назад
1 день 10 часов назад
1 день 10 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 19 часов назад