Меж двух мгновений Вечности (часть первая и вторая) (СИ) [Владимир Георгиевич Карман] (fb2) читать онлайн

- Только утвердился в необходимости этого.

- Что-то произошло?

- Иные явно охотятся за ним... И это не спроста. Это явно имеет отношение к нашему рейду. Но вот какое?..

- Похоже на то. Ну, так пусть не высовывается из-под купола. Это единственное, что мы можем ему посоветовать. Ты привез что-нибудь важное для нас?

- Да хорошую русскую водку лично для вас, матрёшку для Мадлен и валенки для старика Сильвана.

Дюпон хмыкнул, видно, представил генерала в валенках. Но тут же посерьёзнел.

- Водка и валенки - это хорошо. Но кроме этого есть ещё что-то?

- Да. Появлялся ещё один двойник...

- Чей?

- Крота.

- Интересно. Появлялся, говоришь? Значит, ушёл?

- Ушёл.

- От Крота?

- Вот это и странно.

- Всякое бывает. Пока ты летал, я нашёл кое-что интересное. Во внутренней сети болтается заключение экспертов по Брюсу Мартину. Чтобы тебе не разбираться со всём этом заумье, я тебе перескажу в двух словах. Генетическая экспертиза показала, что у наших близнецов полное совпадение по био.

- Откуда материал? Неужели американцы?..

- Нет, конечно. На несколько дней нам передали кое-что из одежды, хранящейся в музее его родного городка. Там было крови на десяток экспертиз.

- Отпечатки бы пальцев ещё сравнить.

- Зачем? И так всё ясно. Или у тебя теоретический интерес?

- В общем, да. Совет не перенесли?

- Нет, всё остаётся в силе. И твой отчет пойдет сразу за моей справкой. Постарайся быть убедительным. Видишь ли, руководство ФОРСИС пока еще не заняло позиции. Сам понимаешь... Эти чёртовы бабочки. Это раньше генералы были солдафонами, сейчас они все такие эстеты. Ну и, к тому же, кое-кто сделал неплохую карьеру, не отрываясь от кресел. Зачем им что-то менять? Самое неприятное, что в качестве экспертов собираются привлечь представителей альянса.

- НАТО?

- Да.

- Но это значит, что у нас возникнут трения с Россией. А учитывая, что полная информация по поводу нашего с Кротом рейда есть только в наших двух странах.

- Вот именно. И это ставит под угрозу наш проект. Если только...

- Это невозможно...- предупредил Антуан реплику шефа.

- Ну почему? Он ведь и так пол жизни провел вне России. Дадим ему французское гражданство. Или он предпочитает гражданство США?

- Хочу вас предупредить, что Крот немного тугодум, поэтому иногда бьёт быстрее, чем думает. Поэтому, может быть, и жив до сих пор. Так что, если возникнет желание поговорить с ним на эту тему, пошлите кого-нибудь бесполезного для дела, ну кого не жалко. Особенно это касается Америки.

- Ну а Франция?

- Русские Францию любят, но не больше, чем Россию. Так что, нам в данной ситуации удобней дистанцироваться от НАТО, чем от России.

- Или приблизить их одновременно.

- Шеф, вы что всерьез полагаете, что в центральном штабе ФОРСИС нет агентов ЦРУ? Всё, что нашим американским друзьям нужно будет узнать, они свободно узнают и, не входя официально в координационный совет.

- Ты говоришь о разведке, а я о дипломатии. Мы должны делать определенные политические жесты. Ладно, я принял твоё мнение. Завтра поговорим о деталях выступления. А сегодня я занят. Гостей надо устраивать, сам понимаешь.

Глава вторая

Круглый стол в кабинете заместителя командующего Европейской группы Форсис оказался слишком просторным для участников совещания. При желании за ним можно было разместить ещё столько же народу, однако, Антуану казалось, что посвященных и так слишком много.

Дивизионный генерал Пауль Сильван, старый служака-артиллерист, рассматривающий свое место как синекуру и перепоручивший ведение дел заместителям, был полезен общему делу уже потому, что не мешал ему. А своими связями в армейской среде и министерстве обороны даже очень помогал. Он окинул зорким взглядом собравшихся, будто бы проводил беглую рекогносцировку местности. Убедившись в наличии целей, открыл совещание, предоставив слово шефу планирования специальных операций генералу Дюпону.

- Господа, - начал тот голосом совсем не военным, а сугубо штатским, даже немного профессорским, - перед тем как перейти к сути вопроса, для решения которого мы сегодня собрались, я хотел бы коротко обрисовать историю нашего противостояния той силе, которую мы чаще всего называем сокращенно - UC. И при этом стараемся не расшифровывать это сокращение, поскольку за этим обозначением по сути дела ничего не стоит. На самом деле, почему Underground civilization? Потому что раньше мы были уверены, что инакие приходят из земных глубин. Пока вот этот парень, - он кивнул в сторону Антуана, - не сходил к ним в гости. Но об этом расскажет сам. А я ещё раз, как положено во время таких совещаний доведу в очередной раз до вас вещи вам известные.

Антуана, который до обиталищ инаких так и не добрался, этот пассаж речи шефа неприятно задел. Но поправить его сейчас было невозможно, и он проглотил незаслуженную похвалу.

- Так вот, - начал краткий исторический обзор Дюпон, - UC, как вы знаете, по-настоящему отчетливо заявило о себе примерно десять лет назад. Вы помните, господа, что именно тогда они начали проявлять особую активность. Началась колонизация территорий. Развертывание баз, которые они умело маскировали. Главным образом в труднодоступных районах. И на попытки вооруженных сил противодействовать этому, наши противники отвечали очень дерзко. Тогда мы начали нести первые и серьезные потери. Тогда же были созданы силы противодействия вторжению инаких, наши доблестные ФОРСИС, которые в течение всего этого времени ведут мужественную борьбу с агрессорами. Увы, мало кто из тех парней, что первыми вступили в борьбу с UC дожил до наших дней. Почтим память героев минутой молчания.

Выждав положенное время, Дюпон продолжил:

Семь лет мы вели неравную борьбу с противником, обладавшим значительно более высоким техническим развитием. Наши парни проявляли чудеса героизма и благодаря их самоотверженному героизму постепенно удалось накопить достаточно трофеев, чтобы учёные занялись изучением оружия и техники наших противников. Благодаря перевооружению, мы научились обнаруживать и уничтожать их летающие объекты, а иногда даже наносить ущерб их базам.

При этих словах Антуан усмехнулся: инакие практически всегда успевали уйти из-под удара. Ракеты, как правило, били по уже оставленным площадям, потому что базы инаких представляли собой мобильные объекты, при первой же опасности разлетающиеся или вообще исчезающие непонятным образом.

- Да, в последние три года ситуация изменилась. Присутствие UC наблюдается сейчас лишь в районах, прилегающих к большим источникам воды. Чаще всего пресной. Вы всё знаете о водяных шарах, которые в просторечье называют "упаковками". Существует немало снимков водяных пузырей, перемещающихся в свободном полете от водоемов к местам так называемого перехода, где вдруг этим многотонные массы воды исчезают бесследно. И это не шутки господа. Это даже серьёзней, чем развёртывание баз, которое нам удалось пресечь. Развертывание не приносило нам никаких убытков, а только задевало наше чувство самолюбия.

Наше противодействие водным хищениям мизерно. Несколько раз удалось расстрелять шары, и они лопнули, пролившись на землю. Но чаще всего обстрелы, при условии, если удается зафиксировать перемещение "шаров", не дают никаких результатов даже при попадании в цель. Инакие же энергично контратакуют, нейтрализуя наши ракетные комплексы и авиацию. На сегодняшний день удаётся отбить только два-три процента похищенного. В ареал действий инаких входят главным образом водоёмы Африки. Чаще всего в сводках мелькают озера Виктория, Танганьика, Чад, Альбер, в последнее время спутники зафиксировали активность инаких у озер Матано и Тоба в Индонезии. Там пока нет наших постов и баз. Подбираются они и к озеру Байкал в России.

В связи с этим у многих возникает вопрос, есть ли смысл при такой низкой эффективности расходовать финансовые ресурсы и жертвовать человеческими жизнями? Не проще ли прекратить противодействие и ограничиться наблюдением? Это мнение, господа, по-своему логично. Вполне можно сделать вид, что ничего не происходит. Я познакомлю вас со статистикой. Воруют инакие в год около 40 тысяч кубических метров воды. Для сравнения: запасы пресной воды на Земле составляют 75 тысяч кубических километров. Суммарный водозабор жителями Земли составляет три с половиной миллиарда литров воды в год. Это против сорока миллионов литров, которые забирают у нас инакие. Стоит ли из-за этого поднимать шум? Стоит! Это, как правило, питьевая вода, в которой испытывают острую потребность во многих регионах Земли. К тому же, вода, потребленная населением - возвратные потери, унесенная же из нашего пространства - потери безвозвратные.

Кто-то из присутствующих, пощёлкав клавишами, сообщил с ехидцей:

- Через два миллиарда лет мы останемся без воды.

- Согласен, - отозвался Дюпон, - на наш век хватит. Однако не унижение ли это, господа, терпеть наглые происки космических воров? Мы готовы делиться водой, но на выгодных для нас условиях. Да, торговля, или обмен, если хотите. Воду на техническую информацию. Недостойно делать вид, что ничего не происходит. Представьте себе, что из вашей квартиры каждый день воруют какую-то мелочь. Разве вы станете мириться с таким издевательством? Разве не попытаетесь призвать воришку к ответу? Так вот, некоторые чудаки, а к их числу принадлежу я и сотрудники моего отдела, считают, что необходимо, наконец, воспрепятствовать этому жульничеству. Для этого необходимо найти новые методы борьбы. Эффективные методы. Что невозможно без серьезного изучения противника изнутри. У нас есть предложения, мы их сегодня выскажем, и просим вас отнестись к тому, что вы услышите, со всей серьезностью. Я представляю слово генералу Дампьеру, - Дюпон сделал жест в сторону Антуана. - Думаю, нет надобности представлять вам, господа, этого отважного воина, несколько лет участвовавшего в реальном противостоянии с UC, дважды раненного в боях и участвовавшего в рейде, о котором по причинам секретности вам мало, что известно.

Антуан встал и сдержанно поклонился.

- Действительно, господа, - заговорил он на безукоризненным английском (на таком безукоризненном, что англичанин-ооновец удивленно вскинулся), - мы с моим бывшим командиром, который известен вам по позывному Крот, провели две недели на территории UC.

За столом произошло движение. Антуана узнали по снимкам в прессе и с интересом рассматривали.

- Общественности этот рейд представлен, как наше проникновение на базу инаких, где нам удалось договориться о встрече представителей их и нашего руководства. Однако всё было не совсем так. Имеется существенная недоговорённость. Та база, о которой шла речь, находится не на Земле.

За столом произошло заметное движение.

- Я не стану рассказывать подробностей. То, что вам необходимо знать, вам сообщат на специальном совещании. Я хотел бы рассказать о том, что заставляет меня просить вас поддержать идею о создании подразделения, в задачи которого будет входить сбор данных об инаких непосредственно в местах расположения их коренных поселений. Господа, ещё раз подчеркну: подразделение будет работать не у компьютеров, а там, откуда прилетают их корабли. Сбор разведывательных данных стратегического характера - вот что будет нашей главной задачей. Но не просто сбор данных. Есть возможность, при необходимости, перенести боевую деятельность на территорию противника. Сейчас для этого наступил удобный момент: цивилизация анимеров переживает глубокий кризис. В связи с этим они и утратили активность. Но это, поверьте мне, временное состояние.

- Анимеры? - переспросили его из-за стола.

- Да. Применяющееся нами понятие "инакие" слишком общее. До нашего рейда никто из землян анимеров не видел. Со стороны инаких воюют биологические роботы - бэры, как называют их на сленге. Да, мы берем их в плен, но их невозможно допросить. Как источник информации они не представляют интереса, потому что обходятся при общении сотней слов, главным образом команд. А недавно мы установили, - он сделал небольшую паузу, обвел глазами собравшихся и дождавшись, когда они дозрели, очень вовремя закончил, - мы установили, что инакие начали комплектовать боевые группы из людей! Не только воду воруют у нас инакие, но наших с вами сограждан! Мы не можем даже предполагать, как они будут использоваться. То ли их рассчитывают применять как бойцов, то ли готовится многочисленная агентура, которая будет заброшена к нам для сбора информации и выполнения иных заданий. В том числе и террористических. Представьте, что будет, если эти люди, натурализовавшись, войдут в органы власти. Чьи интересы они будут там представлять?

В этом месте он выдержал небольшую паузу, давая слушателям проникнуться важностью момента. Потом добавил:

- И, не удивлюсь, господа, если окажется, что они уже среди нас.

После этих слов в кабинет воцарилась тишина, а маленький господин, представляющий подкомитет ООН, тревожным взглядом окинул присутствующих.

- Они чувствуют себя в нашем мире волне свободно, мы же пока лишь приоткрыли к ним дверь, - продолжал Антуан, выдержав паузу. - Поэтому, я прошу вас отнестись серьезно к предложению создать структуру, целью которой будет проникновение в места обитания противника. У меня всё, господа. Если есть вопросы, готов на них ответить.

- Мсье Дампьер, а сейчас хотя бы скажите, где расположено это "там"?

- Я не могу точно ответить на этот вопрос. Но по моим ощущениям - на Земле.

- На Земле?

- Мне трудно объяснить, где это и как это соотносится с нашей географией. Во всяком случае, солнце там - наше Солнце, притяжение соответствует земному, воздух пригоден для дыхания. У нас не было специального оборудования, с помощью которого можно было бы производить детальные исследования.

- В отчете есть упоминание о городе.

- Господа, - вмешался генерал Дюпон, - после перерыва на кофе мы перейдем в демонстрационный зал, где вам будут представлены видеоматериалы. Уверяю вас, мсье Дампьер прокомментирует их предельно подробно и с присущей его манере художественной образностью. А пока позвольте пригласить вас немного подкрепиться.

Глава третья

Когда обеспокоенных, однако не до состояния утраты аппетита, ответственных мужей повели обедать, Антуан спустился к себе, включил автономный компьютер и вошёл в папку с материалами "Оттуда". Перелистал снимки. Открывали подборку фото со спутника. Сначала шло несколько почти однотипных. Две фигурки возле каменного выступа. Это они с Кротом. Он долго выбирал нужное из "покадровки", но, что бы он ни брал, Крот, как ему казалось, выглядел более выразительно. Его это задевало. Включалось чувство соперничества, которое он в реальной жизни старался игнорировать, не умея подавить. Оно подталкивало скорректировать глубинное психологическое неравенство, выражавшееся, как ему казалось, даже в снимках, сделанных с высоты в нескольких десятков километров. Но он объяснял себе, вернее, делал вид, что объяснял, это перетасовывание фотографий тем, что ищет наиболее выразительную композицию. Подбирает такой вид, где хорошо видны и они, и находящиеся с другой стороны кряжа бэры в тот момент, когда они еще не обнаружили друг друга. Следующим в галереи показа был снимок, в центре которого зияло раскрывшееся жерло входа. Это сейчас он знает про вход, а тогда ему показалось, что прямо у его ног обрушалась порода, образовав неестественно круглый провал. Н снимке отчетливо видны бэры, стреляющие туда, где на предыдущем кадре были они с Кротом. Но их уже нет, а в темноте провала различим неясный силуэт сцепившихся людей. В верхнем правом углу тускло светится округлый край заходящей для загрузки в туннель "упаковки" - четырёхсоттонного водяного шара, стянутого в единое целое гравитационной оболочкой. Антуан прикрыл глаза, вспоминая, как всё было...

***

Тогда он подумал, что Крот сошёл с ума. Станет ли человек в здравом уме ни с того ни с сего сталкивать другого в пропасть?! Хотя нет, скорей всего, о том, что он так подумал, Антуан предположил уже значительно позже, тогда же он подумать ничего не успел. Когда перед ними вдруг разверзлась бездна, в буквальном смысле разошлась у самых ног каменная порода, образовав трехметровый округлый провал, он инстинктивно отпрянул. Но командир, вместо того, чтобы поддержать, вдруг сшиб его в пропасть. А ещё точней - спрыгнул в неё, сталкивая своим телом Антуана.

В тот день они совершали обход горного участка, обычный штатный обход по установленному маршруту. Рутинное, скучное занятие. И вдруг в бешеном темпе одно за другим пошла череда событий уровня "экстрим". И оказалось, что Антуан к ним не готов, а вот Крот - готов. Сначала почти под самыми подошвами разверзлась земля, а затем он, даже не успев порадоваться везению, получил сильный толчок в спину и рухнул в черный зев провала. Вслед за этим по стенам туннеля заплясали искры, высекаемые рикошетами. И понятно было, что это пляска смерти, которую они могли бы и не увидеть, промедли Крот хотя бы долю секунды. Но этим не ограничилось.

Чтобы легче было ходить по горам, антигравы их были выведены на пятый режим, то есть у Антуана они минусовали около тридцати килограммов от того, что он весил. И с этим весом он ушёл в пропасть. Достаточно много, чтобы расшибиться даже при падении с десяти метров. А сколько было внизу - неизвестно. Уже в падении Крот сбил аварийный рычажок на пульте Антуановского антигравитатора, полностью убрав вес. Свой антигравитатор он, каким-то образом успел включить раньше. Некоторое время они падали, замедляясь, а когда колодец кончился, перейдя в пещеру, Крот, изогнувшись, с силой толкнул напарника ногами. Они разлетелись в разные стороны, а сверху уже вдавливалась, затеняя собой белый свет, упакованная в силовое поле огромная масса воды. Если бы не пинок Крота, их бы расплющило о дно пещеры. Как он всё это успел, и сейчас, в спокойной обстановке, понять было невозможно. А тогда... Тогда о том и размышлять было некогда. Антуан еще не успел опомниться после пинка, когда услышал в наушнике резкий выкрик Крота:

- Труа! Позишн гравитасьон!

Видно Кроту некогда было сосредоточиться на одном каком-то языке, и он выкрикнул это на смешанном нерусском. Антуан понял и, не задумываясь над тем, для чего это нужно, переключил рычажок антиграва в третью позицию. Переключил машинально, отработанным на учениях движением. Его сразу же потянуло вниз, но там, в глубинах пещеры, что-то ухнуло. Могучий гул прошелся в замкнутом пространстве, отражаясь многократным эхом, и плотная масса воздуха подхватила его и понесла вверх и в сторону. Он ударился о свод, однако не сильно, так как восходящий поток был нейтрализован "выставленным" весом. От удара его перевернуло и поволокло к тускло мерцающему отраженным светом водопаду, низвергающемуся через бутылочное горлышко пещеры. Антуан успел уцепиться за выступ и, напрягая силы, удержался в нескольких метрах от ревущей лавины воды. И вдруг разом всё закончилось. Как только водяной столб промчался, ветер стих, и тело потянуло вниз. Крот что-то кричал про зеро, но он, полуоглушённый, не отреагировал на этот крик. Задумка Крота стала понятна Антуану лишь тогда, когда он, уже, лежа на поверхности подземного озера, увидел силуэт командира, опускающегося из туннеля. Антуан дал короткий световой сигнал. Крот ответил.

- Комон ту а?

- Нормально, - ответил Антуан по-русски, предлагая перейти на родной для командира язык, потому что предлагаемый французский был труден для них обоих.

- Надо было вылетать на воздушной волне. Теперь можем не успеть. - Крот приводнился рядом.

- А бэры? - Спросил Антуан. И Крот согласно кивнул в ответ, признавая, что такая опасность существует.

Они обнулили гравитацию, Крот крепко обхватил Антуана и выстрелил в воду. Реактивная сила вынесла их точно в туннель. Крот, оказывается, метко стрелял не только пулями, но и собой. Но они опоздали. Выход уже был перекрыт силовым полем. И тогда Крот вновь скомандовал "труа", и они провалились в темноту. И очень вовремя. Через несколько мгновений над головами вспыхнуло радужное сияние, и туннель исчез. Значение этой иллюминация они поняли позже, когда в спокойной обстановке обсудили все детали происшедшего. А тогда, оказавшись в кромешной темноте, вновь принялись, перемигиваясь фонариками, искать друг друга.

Встретились они на середине водоёма. Вода уже успокоилась и потому ходить, вернее, скользить, по воде получилось, "аки по суху". Подметки берцев для этого хорошо приспособлены: они изготовлены из материала, который хорошо "приклеивается" к воде.

Когда выбрались на сухое, сразу же отключили питание антигравитатора: пока барахтались в воздухе и в воде, сожгли немало заряда аккумуляторов.

Антуан повалился на спину, расслабился, чтобы унять дрожь в теле. То ли перенапрягся, мотаясь по пещере, то ли сказалось нервное перенапряжение. Крот поднял его, приказав проверить снаряжение и оружие. Недовольно чертыхнувшись по-русски, правда, не в слух, Антуан осмотрелся. Одна из укладок на разгрузке оказалась расстегнутой. С недобрым предчувствием он запустил в неё руку и не нащупал контейнер с запасными аккумуляторами: видно, вытряхнуло из укладки, когда носило их бренные тела по пещере. Не защёлкнул замки, когда собирался в патруль! В комбинезоне их с десяток. Да кто с ними возится? Если не совершать головокружительные кульбиты, то и "тэйп фастнэ" выдержит. Пришлёпнул ленту на ленту и все дела. Пока он размышлял, не промолчать ли о потере, Крот, словно почувствовал неладно, потребовал:

- Что у тебя? Докладывай.

Пришлось сознаваться. Щёлкнул выключатель фонарика, луч, пробежав по водной поверхности, уперся в противоположную стену. Крот сказал задумчиво:

- Метров двадцать.

Потом направил свет вниз. Вода была довольно прозрачной: яркий круг света упал на дно, поёрзал там. Видно было, как мелькнула меж заискрившихся камешков быстрая рыбка.

- Надо же. - сказал Крот одобрительно, - и рыбы натаскали. - помолчав, добавил уже деловым тоном, - глубина около двух метров. Отдыхаем десять минут. Потом отправляешься на поиски аккумуляторов.

- А если они не попали в воду? Может быть, они разбились о камни.

- Значит, принесёшь разбитые, все до одного. Весь комплект. Приказание понятно?

Он был, конечно, прав. Аккумуляторы - это жизнь. Но Антуана разобрало зло: то ли сказалось перенапряжение, то ли сработала реакция на тон. Крот никогда прежде с ним так не разговаривал. Он вообще не любил или не умел приказывать. Распоряжался. Толково и спокойно. Даже в самых серьезных ситуациях. А тут разошёлся, как капрал перед новобранцами. Пусть у него за спиной почти десять лет боевого стажа только в ФОРСИС, зато у Антуана - семь поколений благородных предков. И он ответил резко, грубо, что - сейчас и не вспомнить. Что-то вроде:

- Vas te faire...

Выкрикнул и тут же осёкся. Крот был не из тех, с кем можно было так разговаривать. И своего, если это касается службы, добьется в любом случае. Вот прямо сейчас. Рапорт по команде подавать не станет. Антуан прислушался к тишине. Кажется, Крот встал. Тогда он, стараясь не щёлкнуть, снял блокатор с кобуры. Чёрт его знает, чем дело обернется. А драться бесполезно. Видел он Крота в драке.

Год назад они после переподготовки в Кретее, добирались до нового места службы - озера Ньясу. Добирались с пересадкой. С натовского аэродрома в Энтеббе в Уганде их должен был забрать борт из Лишинги, где располагалась база ФОРСИС. Время было, и они, чтобы не мотаться по жаре, зашли в местный ресторанчик. Напрасно зашли, как сразу понял Антуан. Веранда была забита американскими солдатами. Сначала на них только косились. Антуан специально заговорил с Кротом по-английски, притом на пидмонтском диалеекте, на котором говорят только коренные американцы. Его, кажется, приняли за своего и пока Крот молчал - Антуан предупредил его об этом - всё было более-менее нормально. Однако форма ФОРСИС натовцев напрягала, да еще у Крота были погоны российских ВДВ. У спецов ANTIUC считалось шиком цеплять на камуфляжи погоны вооруженных сил той страны, из которой они были направлены в ФОРСИС. И головные уборы они носили "родные". Американцам нужна была разрядка, и они прицепились к Кроту. Его неуклюжий английский с явным русским акцентом только добавил натовцам энтузиазма. Антуана они посчитали за своего, коренного южанина, да и в этой паре Крот выглядел пожиже. Дело, может быть, закончилось насмешками и словесной перепалкой, только Крот был в этом виде единоборства не силен. Кто-то из солдат грубо отозвался о России. И пока Антуан думал, как выбраться из окружения бравых вояк, Крот, как бы ненароком, ткнул, наклонившегося над ним дюжего рейнджера, отчетливо произнеся на английском хорошо выученную фразу: "Не засти Солнца!" Рейнджер опустился на колени, а потом прилег на бок, держась за живот. Антуан наблюдал много драк, и сам был не дурак подраться. Еще в юности серьезно занимался каратэ. Но такого видеть ему не приходилось. Крот оказался на ногах на мгновенье раньше, чем на него набросились. Он не делал резких движений, не уклонялся и не закрывался. Он словно обтекал удары, как бы предвидя их направление. Он даже как бы и не бил, а лишь молниеносно прикасался к нападавшим. Было такое впечатление, что он их выключал, как выключают электричество. Тычок в клавишу, и тело обесточено. Через несколько секунд на полу лежали уже четверо. Антуан успел ударить за это время только один раз. Но удачно, приложил мощно. Но его противник не упал, а лишь отшатнулся и присел за столик, закрывая лицо. Тогда он бросил на стол купюру, раза в три перекрывающую стоимость заказа, и потащил Крота, который собрался уже усесться за стол, чтобы прикончить то, что было у него на тарелке, к выходу. Когда они оказались за пару улиц от ресторанчика и затерялись в зарослях скверика, как мог объяснил, что америкосы разбираться не будут, кто прав, а кто виноват. Военная полиция заберет всех, но потом своих отпустит. Русского же пропрессует по полной программе.

Вот и тогда в тёмной пещере Антуан ждал развития событий, уже сожалея о своей выходке. Не потому, что испугался развязки, просто Крот нормальный командир и требовал он положенное. Надо бы извиниться, да и дело с концом. Со стороны Крота не слышно было ни малейшего шороха. И вдруг кто-то обхватил Антуана сзади. Но не жестко, а мягко, хотя и очень умело, фиксируя ему руки и перекрывая доступ к кобуре.

- Не бузи, галл, - прошептал Крот ему в ухо вполне доброжелательно, - аккумуляторы нам нужны? Нужны! Мне что ли за ними нырять?

- Не надо тебе, - ответил Антуан, расслабляясь. - Сейчас, посижу немного.

- Вот и добре. - ответил тот, освобождая Антуана. - Ты учти, что попали мы с тобой, дружище, крепко. Выберемся ли? Так что давай не будем ссориться. Мы друзья, но я командир. Не потому что умней, а потому что назначен. Понял?

- Понял. Ты начальник, я... - выдал он было русскую поговорку, но тут же, словно спохватившись оборвал себя. Чуть погодя, добавил, - Виноват. Перенапряжение. И вообще... Спасибо тебе, я же понимаю... Если бы не ты, я бы тут два, нет, три раза загнулся.

- Разговорчики в строю! Отдыхай.

Слабо засветился экран компьютера. Это Крот запустил зонд и включил сканер. Зонд - шарик размером с теннисный мяч, в который встроен антигравитатор - плавал где-то под сводами, фиксируя инфракрасное излучение. Монитор светился тусклым серебристым сиянием. В середине его темнел, занимающий почти весь экран круг резервуара, окаймляемй более теплой "набережной". В нижнем левом углу слегка пульсировали две светлые точки. Это они сами.

- А снизу греет, - сказал Крот. - Странно.

- Самое время искупаться, - хмыкнул Антуан, беря фонарь.

- Отставить купаться, - вдруг остановил его Крот.

На экране - в верхнем левом углу образовалась вдруг третья светлая точка, которая медленно двигалась по направлению к двум первым.

Антуан оторвался от воспоминаний, вздохнул, подхватил ноутбук и отправился вешать лапшу на уши высокопоставленным гостям. Рассказывать людям, имевшим высшую степень допуска можно было всё, кроме главного. Впрочем, это главное, было так зыбко, что неизвестно было, есть ли оно вообще.

Глава четвертая

Комиссия улетела, Драккар инаких не вернулся, и жизнь в гарнизоне вошла в рабочий ритм, приобретя осмысленную напряжённость, не выматывающую личный состав, а наполняющую сознание людей чувством не зря прожитого дня. Крот уставал, как и все, потому что поблажки не давал и себе тоже. Вечерами он сидел в удобном кресле на веранде особняка, смотрел на заходящее солнце, и думал о том, что, в принципе, жизнь закончилась. Рановто. Хотя бы могла и раньше закончиться, конечно. Вернее, оборваться. Если бы поймал пулю бэра, или попал под луч Драккара. Этот год - в любом случае, последний год службы. И от этого было грустно. Он не представлял себя без военной формы, да и не умел носить гражданскую одежду. Конечно, последнее их приключение с Антуаном может иметь какое-то продолжение. Хотя, скорей всего, для продолжения найдут кого-нибудь помоложе. А то и вовсе закроют тему. Есть в ней нюансы, находящиеся вне пределов человеческого понимания.

Вернувшись на Землю, он думал, что после их рейда непременно должно что-то произойти. С ним и Антуаном беседовали множество раз - и вместе, и отдельно. Они извели, отчитываясь, толстую пачку бумаги и наговорили десятки аудиофайлов. А потом их разделили, вывели из боевой работы - отправили по разным санаториям восстанавливать здоровье - и словно забыли обо всём, что они рассказали. Наверное, здесь вмешалась политика. Отношения между Россией и Западом в последние двадцать лет несколько наладились, но не настолько, чтобы стать доверительными и согласованными. В итоге - одного подняли вверх, чтобы был постоянно на виду, другого запрятали в лесах, чтобы видно не было. Жаль было потраченных трудов. Дело даже не в том, что информация была уникальной, а в том, что собрана она была по их личной инициативе. Могли бы заниматься исключительно самоспасением, но ведь нет - полезли дальше, вместо того, чтобы искать выход. А лазейку бы оттуда он нашёл. Ведь нашёл же её туда.

По большому счёту произошедшее во время патрулирования для него не стало неожиданностью, потому что о прыжке в раскрывшийся для приема "водной упаковки" туннель, он обдумывал много раз. И хотя "раскрытие недр" раньше удавалось фиксировать только со спутников, реже - через беспилотники, - в жизни такой редкий шанс мог выпасть и во время патрулирования. И когда он выпал, Крот оказался готов. Стечение обстоятельств было уникальное. Ход открылся буквально у них под ногами, очень вовремя включилось опережающее зрение, благодаря чему он увидел целившихся в них бэров ещё до того, как они показались из-за скалы.

Ну а дальше - на автомате. Решения принимались мгновенно и исполнялись безукоризненно. Вплоть до того самого момента, когда на мониторе показалась светящаяся точка. Это был не бэр. Бэр светится много слабее: густая шерсть, заменяющая ему одежду, полностью гасит инфракрасное излучение. У того, кто приближался к ним, были голые ноги и руки, отчетливое затенение вокруг лица. Тогда он, включив антигравитатор и шёпотом бросив Антуану: "подстрахуй", спрыгнул на воду и по воде, скрываясь за каменным парапетом, пошел навстречу небэру. Бесшумно выпрыгнул на плиты, когда тот поравнялся с ним, и напал со спины. Ухватив за подбородок - рука утонула в густой бороде - оттянул ему голову назад. Человек, - а это был, без сомнения, человек, - вскрикнул от неожиданности и осел, не сопротивляясь. Крот тотчас отпустил его, потому что понял: незнакомец не опасен и ломать его не было надобности. В свете фонаря увидел испуганное, заросшее сверху и снизу густым волосом лицо.

- Это гном? - спросил, подходя, Антуан удивленно, кажется, на полном серьезе.

- Похоже. Поговори-ка с ним.

- Как же я с ним поговорю?

- На инакском... Как ещё?

Антуан что-то закряхтел на странном наречии, которое усиленно осваивал в лагере, разговаривая с пленными бэрами. Гном пришел в себя и стал отвечать. Но видно было, что разговор у них не клеился. Антуану явно не хватало словарного запаса. Он выругался по-французски. И бородатый тут же встрепенулся и спросил нормальным голосом:

- Do you speak English?

- Опа на... А ну-ка, Антуан, с английским ты, я думаю, справишься...

И они что-то забалабонили - очень складно и быстро, очень быстро, чтобы Крот мог уловить суть разговора. Немного послушав иностранную тарабарщину, пошёл за вещами. Когда вернулся, абориген уже стоял на ногах и держался достаточно уверенно: видно было, что полностью отошёл от испуга. Антуан скалился, поблескивая зубами.

- Ты чего? - удивился Крот.

- Ты знаешь, как зовут этого англичанина?

- Не имею чести...

- Толян его зовут.

- Ну и что?

- Ты часто встречал англичан с таким именем?

- Не встречал пока.

- И не встретишь...

- Русский что ли? - сообразил Крот.

- Именно. Его похитили лет сорок назад. Сейчас состоит при этом бассейне кем-то вроде смотрителя. Говорит, что у него тут есть какое-то жильё. Пойдём?

- А куда нам деваться?

Коморка, куда привел их бородатый смотритель, была вырезана в скале. Стены и потолок покрывала светящаяся нежным ровным светом оболочка. Крот погладил стену рукой: твёрдый, прохладный материал, похожий на пластик. Отделкой и каким-то сложным техническим устройством, размещенным на стене, цивильный вид жилья и ограничивался. В дальнем правом углу стоял грубо сколоченный топчан, на котором лежал примятый тюфяк из пористого материала. К топчану приткнулся небольшой столик, явно собранный из подручных средств. Столешница с идеально ровной поверхностью, но грубо вырезанная, была пристроена на деревянной колоде, напоминающей обрубок ошкуренного древесного ствола. Стульев или табуреток не было, как не было и шкафов, в которых можно было хранить одежду, утварь, продукты. И сам хозяин выглядел не менее странно. Он оброс, словно Робинзон, одет был в грубо сшитые бесформенные штаны и нечто, напоминающее рубашку. На ногах его были... Крот не смог подобрать название для этой, явно самодельной, обуви, но чтобы ходить по теплому полу её было достаточно. Да, мужичок был весьма колоритен. Показав на топчан, развел руками, дескать, больше ничего предложить не могу, пригласил садиться.

- Значит ты русский? - Спросил Крот.

- Точно. Из-под Брянска.

- Как же ты здесь оказался?

Толян посмотрел на него с интересом.

- А ты как?

- Толик, ну я же первый спросил, - ответил Крот, поправив автомат. Но Толика этот жест не смутил. Он усмехнулся.

- Давайте уговоримся. Или вы у меня в гостях, или я у вас в плену. Чтоб я знал, как себя вести.

- Если пленный, то будешь молчать, как брянский партизан? - Уточнил Крот. - Ну, конечно, мы в гостях. Случайно мы к вам попали. Патрулировали свой участок.

- С той стороны патрулировали? На Земле?

- На Земле. Ну и провалились в шахту. По неострожности.

- Бывает.

- Бывает? Что и раньше было?

- Раньше не было, но раз вы здесь и, если не врете, то, значит, бывает. Это вы стреляли?

- Мы. Чтобы оттолкнуться. Знаешь, что такое антигравитация?

- Догадываюсь. У анимеров видел приборы, когда во внутреннем городе работал. Они некоторых из наших допускают. Ну, кто может с техникой управляться. Я техникум окончил. Давно, правда. Сорок лет назад.

- Что-то вид у тебя... неинтеллигентный. - Хмыкнул Антуан, скользнув глазами от бороды до штанин.

- Так бриться нечем, и одежду достать трудно. Дорого. Плохо здесь с одеждой. Раньше, когда мультипликаторы работали, можно было изловчиться, надурить анимера. Что-нибудь раздвоить или даже растроить. Теперь. - Толян безнадежно махнул рукой. - Солнца нет, энергии нет. У них ведь вся энергия от солнца. Вот приспособились. Таскаем со складов, а то анимеры и сами что-нибудь подкинут. В награду за доблестный труд. Или так, чтобы не померзли.

- Из жалости.

- Скажешь - жалости. Это им не знакомо. Это чувства человеческие. А они-то ведь не люди.

- Как это?

- А так... Не люди и все. Нет у них такого, чтобы жалеть или злиться. У них только "надо-не надо".

- Что ж они вдруг расщедрились?

- А это потому, что мы им теперь нужны. Раньше не нужны были. Они нас не замечали, а теперь, когда холода наступили, нужны. Заметили, потому что без нас они никуда.

- А что, анимеры тебе приличных штанов не дали? Со своей... Со своего плеча... Или они тоже в рубище ходят?

Толян хмыкнул. Посмотрел весело. Видно было, что ему нравится разговаривать. На русском. С русскими. И не просто разговаривать, а вводить в курс дела.

- Они вообще голыми ходят. Зачем им штаны? Им в одежде плохо. Они в ней мерзнут.

- Это как? - удивился Крот. - Странно. Ты вот без одежды мерзнешь, а анимер твой - в одежде... Не понимаю.

- Чего тут непонятного? Организм у них, должно быть, такой. Вообще-то я и сам не понимаю. Они к теплу льнут. Раньше на солнышке греться любили, а теперь солнца нет, вот они и сидят на горячих камнях, греются, нос наружу не показывают. А снаружи мы всё делаем. Ну, нам так и лучше.

- Ладно, скажи-ка, а видео наблюдение здесь ведется? Вот сейчас ваши анимеры нас видят?

- Не знаю. Может быть, и видят.

- Это плохо.

- Чего плохого-то? Вам всё равно к ним надо будет. Теперь вам тут жить.

- Мы вообще-то надеемся вернуться...

- Ну да. Это сперва все так. - Кивнул он. И успокоил, - ничего, привыкнете. - Потом, объяснил, - выйти без анимера отсюда нельзя. Это как на Тот свет попасть. Сюда можно, отсюда никак.

Ещё Толян рассказал, что здесь, в водоприёмнике, кроме него, людей нет, а есть только двое рабочих-балбесов. Так он называл бэров. И специализация у этих бэров не военная, а рабочая.

Узнав, что Антуан собирается нырять за утонувшей укладкой, Толян остановил его и, пощелкав тумблерами на приборе, подвешенном на стене, что-то в них прокашлял. Выслушав ответный кашель, пояснил, что послал за аккумуляторами бэра. И тот довольно скоро явился. С мокрой укладкой, в капельках воды на шерсти.

- Располагайтесь, - сказал Толян. - Правда, кровать у меня одна, но я соберу каких-нибудь трухалей. Постелем на пол. Перекантуемся.

Глава пятая

Крот целый месяц выкладывался на начальствующей должности по полной, но потом, когда дело пошло на лад, вдруг резко остыл - надоело. Ему стало невыносимо скучно заниматься рутиной, и он как-то передал дела, не связанные с боевой подготовкой, Седых. И тот, надо отдать ему должное, справлялся с ними совсем неплохо. Пожалуй, даже лучше, чем это сделал бы Крот, который уже твёрдо решил, что перед увольнением в запас будет рекомендовать зама на должность командира базы. Действительно, лучшего кандидата найти было трудно. Седых же он намекнул в ответ на сдержанную укоризну по поводу того, что приходится решать вопросы, которые может решить только начальник:

- Набирайте форму, Игорь Александрович. Пригодится.

Седых намёк понял и больше недовольства не проявлял. Крот же стал проводить почти всё время со спецназом. Вечерами, если надоедало грустить, занимал себя всякой всячиной - играл с летчицами в волейбол, читал, разбирал с Григом боевые операции: Антуан, уезжая, оставил ему объёмистый том сводок и карт столкновений с бэрами.

Нога почти пришла в норму. Кросс он пока ещё не бегал, но на "фасаде" уже работал. Управлять антигравом - дело сложное, требующее серьезных навыков, хорошей координации и постоянной тренировки. Люди непосвященные, Марина, например, полагают, что с его помощью можно летать. Это не так. Конечно, если просто поставить на ноль - унесет ветром, если не расшибёт о дерево или здание. Назначение антиграва в преодолении препятствий. Горизонтальных или вертикальных. При этом главное освоить навык манипулирования с изменением веса. На "фасаде", который можно назвать полосой препятствия, поставленной "на попа", скорость подъема и точность перемещения во многом зависит именно от умелого переключения режимов и точного соответствия усилий каждому из них. Уйти от стены легко и назад к ней уже не подлетишь. Хотя он-то как раз это сумеет. А парней из спецназа, которые про антигравитаторы только в пособиях читали, чтобы не унесло ветром или в результате нерасчитанного толчка, приходилось цеплять фалом за пояс, пока не обвыкнуться. В другие занятия, чтобы не смущать Грига, он не вмешивался. А тот старался: чтобы не ударить в грязь лицом, не давал покоя ни себе, ни другим.

Так пролетело лето. Спецназ за эти месяцы подтянулся, сработался, и Кроту пришла мысль показать его гарнизону. Тем более, показать было что. Иной раз обидно было за парней. Пашут, как черти, если надо будет, всех собой прикроют, а кто их ценит? Ну ходят рослые ребята в потрепанных камуфляжах, а что эти ребята умеют, мало кто, даже из штабных, знает. Кроме насмешек, что де голова спецназовцу лишь для того нужна, чтобы кирпичи ломать, и не услышишь о них ничего. Хорошо бы провести День спецназа. С насыщенной, как говорят спецназеры, "показухой - театрализованной имитацией рукопашныхсхваток, а также продемонстрировать работу с нунчаками, метание ножей, топоров, сапёрных лопаток, преодоление полос препятствия - горизонтальной и вертикальной. Хорошо бы и воздушную акробатику показать, только на её подготовку нужно время. Ничего, прыжки без парашютов можно отложить до следующего раза. Ну и, конечно, в программу необходимо включить то, что для многих и является визитной карточкой спецназа: разбивания кирпичей разными частями тела.

А если праздник удастся, то почему бы не сделать его регулярным? Надо будет подверстать к бенефису спецназа и разного рода развлекательные мероприятия - например, соревнования, в которых примут участие все желающие. Чем плохо совместить крайности: свести в двоеборье перетягивание каната и шахматный турнир? Кстати, шахматисты в подразделении есть. У Седых, кажется, разряд по шахматам. Вроде бы неплохо играет оружейник. В дежурке он видел полуторопудовик, второй метали на дальность, разминаясь, спецназовцы. Можно будет соревнования по гиревому спорту устроить. О, еще армреслинг! Классная вещь. У спецназеров столик стоит в спортзале. Вынести его к народу.

Крот всё больше и больше увлекался этой идеей, потому что, праздник - сам по себе хорошо, но что лучше совместного празднования объединяет людей? Только беда. А этого, как раз и не надо. На понедельничном совещании он прокатал свою задумку до начала обсуждения серьезных служебных вопросов. И все, кроме Седых, его активно поддержали. Седых отмолчался. Его можно было понять: на него ложились основные хлопоты. Но он, в общем-то, не возражал, просто грустно покивал головой, мол, делайте со мной что хотите, куда мне деваться... Крот сказал ему что-то одобрительное, мол, мы вас в беде не бросим. Беспокоила его Стрижич. Эта особа могла выкинуть что-нибудь неожиданное. Разговаривая, вдруг сообразил, что сидят Седых и Стрижич не вместе, как раньше, а на расстоянии и даже в разных рядах. Хотя свободных мест рядом с ними хватало. Ничего, в общем-то, удивительного в этом не было, многие сидели так - стульев в малом зале было больше, чем начальников, но, если остальные сидели так всегда, то эти, кажется, в первый раз!

Стрижич смотрела на вошедшего во вкус начальника с интересом и вдруг включилась в обсуждение: предложила устроить концерт детской самодеятельности. И это было правильно: о детишках он не подумал. Вопрос об их вывозе за пределы базы решен не был, а в связи с ослаблением напряженности, как бы отошёл на второй план, потому детишками надо было заниматься. Создали рабочую комиссию в составе трех человек - Седых, Стрижич, Полупанов. Ну, а общую координация и контроль, естественно, Крот оставил за собой. Обрадованный, что всё так хорошо организовалось, перешел к текучке, и тут Стрижич его ошарашила. Докладывая о ходе учебно-тренировочного процесса, вдруг, не без гордости, сообщила, что из Ржевского центра подготовки летчиков пришло сообщение о хорошей выучке курсантов их части. Отмечают всех троих.

- Так они в Ржеве? - удивился Крот.

- Так точно, - ответила она, погасив насмешливо-торжествующий взгляд, - в учебном центре Российского сектора ФОРСИС. Я вам докладывала о начале его работы. Наши девочки в первом наборе.

Наверное, докладывала. Только это прошло как-то мимо сознания и не связалось с отправленной на переподготовку группой. Наверное, потому, что улетали девчонки с иностранцами, а значит... Да ничего это, оказывается, не значит...

Вот где сейчас Марина. А совсем не в Париже, как он думал. Бог с ней, с Мариной, главное, что Антуан к её отъезду оказался не причастен. Вернее, причастен, но в этой причастности не было подленькой подоплеки. Во всяком случае, по отношению к нему.

Глава шестая

Толян в своем водоприёмнике был заточен, как в тюрьме, потому что выход оттуда, а точнее, вход туда, был перекрыт силовым полем. Правда, если верить смотрителю, тот не особенно тосковал, объяснив, что "там ещё хуже". Здесь хоть тепло и не надо думать о пропитании. И воды сколько хочешь! Что это за "там" Антуану увидеть так и не удалось. Маленький дворик, примыкавший к выходу из пещеры, в которой размещалось искусственное озеро, не давал хорошего обзора: горизонт закрывали близко расположенные каменные глыбы. Даже и неба Антуан не увидел: оно было постоянно затянуто серой ровной мглой. Но, как поделился радостью Толян, это уже намного лучше, чем два года назад, и что, Бог даст, всё снова наладится, и увидим ещё солнышко.

На второй день в этом дворике Крот и Антуан решали, что делать дальше. За "куполом" шёл густой снег, сюда же почти не заметало: видно "вязка" силового поля была достаточно плотной. Крот был деловит и мрачен. Он сказал, что шансов вернуться немного, но если вернутся, то прийти с пустыми руками будет позором, а, может быть, и преступлением. Потому что возможность они получили уникальную, и не воспользоваться ею не имеют права. Значит перво-наперво надо собрать как можно больше информации, а уж потом искать пути выхода.

После этого он, помолчав, словно решаясь на что-то, открыл Антуану, что умеет преодолевать силовое поле, а это еще один аргумент в пользу того, что непременно следует провести вылазку "в тыл противника". Антуану же предложил в эти несколько дней (именно предложил, а не приказал, и это уравнивание в правах честолюбивого француза тронуло) как следует разговорить Толяна и узнать у него все о порядке работы водозаборника, изучить планировку комплекса, попробовать войти в контакт с бэрами, чтобы понять их психологию, если таковая существует, нащупать слабые места и возможности влиять на них, а главное - заняться языком анимеров. Толян, вроде бы, неплохо кашляет и кыхает. Именно тогда договорились всё фиксировать на носителях, а перед попыткой вырваться на Землю информацию свести, чтобы у каждого был полный набор сведений. На случай, если одному из них не удастся выбраться. Вторую причину, предусматривающую сведение информации, они не стали озвучивать. Но она была и без того понятна: боевое дружество - это важно, но есть ещё и интересы своей страны. И здесь всё должно быть честно.

Накануне рейда они долго разговаривали с Толяном. Тот, как всегда, рассказывал подробно и с удовольствием.

- Вы мне, ребята, как родные стали! Ну, правда, будто бы племянники в гости приехали. Может, и откусит мне голову анимер, но я вам всё выложу, как есть.

Однако начал с того, как хорошо жили они в Брянске с родителями. Получалось у него, что иначе, как хорошо, в Брянске и жить невозможно. Город раскидистый: между четырьмя районами - рощи и луга. Воздух свежий, приятный, не то, что в Москве или здесь, в этой чертовой Анимерии! А родников сколько! Попал сюда, как и все или почти все - похитили. Возвращались с рыбалки на машине с другом, а она вдруг заглохла на проселке. Вылезли наружу, друг открыл капот, чтобы посмотреть, что там, а тут сверху огоньки в кружок. Ровный такой кружок метров пять в диаметре. А может, и больше, кто ж его мерял? А потом словно сто прожекторов включили. Он глаза закрыл, потому что невозможно было не закрыть, так стегнуло светом. Ну и отрубился, конечно. Открыл глаза уже в какой-то комнате с белыми стенами, понял, что лежит на столе типа операционного, а вокруг рожи такие, что не дай Бог! Испугаться не успел - накрыло его какой-то плитой, стеклянной что ли, или пластиковой, и он снова забылся. А когда окончательно пришёл в себя, увидел, что снова лежит, но теперь уже не в стерильной чистоте, а на каком-то корявом топчане, покрытой замызганной тряпкой. Рядом крутятся незнакомые люди. Мужчины - все сплошь бородатые. Как потом выяснилось, обросшие они потому, что бриться здесь особенно нечем. Одежда его пропала. Потом он видел свои штаны на одном местном ирландце, но драться с ним из-за этого не стал. Традиция такая - новичков здесь обирают. Вот и вас оберут, - сказал он. Но посмотрев на них внимательней, засомневался в сказанном, и добавил, - а может, и не решатся. Ну даже, если и оберут, потом можно будет свои штаны купить. Если их удастся протащить в мультипликатор и размножить. Раньше так делали. Теперь - сложней с этим: энергию анимеры экономят. Всё, что можно отключили. А если что включают, то контролируют.

Ему тогда дали какую-то убогую одежонку, типа той, что на нём сейчас. Неудобная, но вечная. Сносу материалу, из которого её сшивают, практически нет. Узнав, что вернуться отсюда никому ещё не удавалось, сначала пришёл в отчаянье. Поискал друга, но его здесь не оказалось. И затосковал ещё больше, потому что понял Сашку теперь обязательно посадят: судья бред про летающую тарелку слушать не станет. Понятно ведь, что убил дружка, а труп закопал. Но сколько же можно отчаиваться? Через некоторое время начал осматриваться. И увидел, что вокруг совсем неплохо. Тропики! Тепло круглый год. Растения такие, каких он раньше никогда не встречал. Огромные. А когда живность местную увидел, тогда вообще в изумление пришёл.

Первым делом товарищи по несчастью рассказали ему, что, тем, кто его похитил, он совершенно не нужен. Как, впрочем, и все остальные. То есть поначалу новичком занимались, обследовали, а, покопавшись во внутренностях, предоставляли самим себе. Свободу никак не ограничивали. Куда нельзя было соваться, они и так пройти не могли. В окрестностях города было полно свободных коттеджей, так они сами их называли. Типа пеналов. Залезай и спи. Удобные норки. Там и свет есть: стены сами по себе светятся. А люди в этих местах уже много лет живут. Лет сто, а может, и двести. Ну и новых много. Семьи создаются. Детишки рождаются. Но те, что здесь родились, держатся особняком. Живут на выселках, типа колхозами, сами себе хижины строят, говорят так, что не сразу поймёшь. Хозяйство ведут, как умеют.

Новички же, кто как. Кто к тем, давешним, пристраивается, словно бы в батраки, а кто сам по себе держится. Ну, если и сам по себе, то все одно надо поддержку искать. Потому что, один в поле не воин. Особенно сейчас. Раньше-то всего было много, потому и не прессовали одиночек. Кормили всех, до самого Светопреставления, хорошо. Мясо, очень вкусное. В любом количестве. Но кормили только мясом, потому что сами хозяева, кроме мяса, ничего не едят. Фруктов-овощей своих тут нет. Как один умник сказал, его откуда-то из Греции похитили, что растения тут только голосеменные. Ну типа ёлок да сосен, на вид, как кедровые, есть. Верней, были раньше. А теперь, какие орехи, когда лета три года уже нет? И еще здесь хвощей полно. Только они огромные. Трава, а выше любой сосны! И толщиной в столетний дуб. Ради хлеба насущного, а точнее растительной пищи, приспосабливались пленники к земледелию, как могли. Разбивали плантации, выращивали кое-что из того, что находили в джунглях. Вот, правда, каким-то чудом картофель сюда попал. То ли у кого с собой оказался, то ли анимеры специально завезли. Картошки было вдоволь. А вот хлеба ни корочки. Немчура всякая без хлеба свободно обходится, русскому же человеку тяжело привыкнуть.

Но растения - ладно. Самое удивительное - звери. Тут такое зверье водилось, что представить себе трудно. Как на Земле в давние времена, в эпоху динозавров. Толян сам видел некоторых. Целые стада паслись огромных чудищ с длинными шеями. Каждое тонн на тридцать, а может, и больше. Кто ж из взвешивал? В общем, анимеры их, как мы коров, разводили. Даже нет, не так. Они их не разводили, а только защищали полем от хищников, а мясом пользовались. Брали, когда надо. А на хищников охотились. Это у них такое развлечение было. Хищники страшные. Насмотрелся Толян, когда убитых в город привозили.

- Крупные звери? - поинтересовался Крот.

- Монстры. Человек в пасть свободно войдет. Ты фильм "Парк Юрского периода" смотрел? Так вот, здесь до Светопреставления водились точно такие. Сейчас они от холода...- он задумался, - оцепенили, что ли. Не подохли, хотя некоторые и подохли, наверное, а некоторые застыли. Ну как у нас ящерицы зимой. Так люди их под снегом находят, разделывают и едят. Они свеженькие. Только вот надолго ли хватит? Сколько эта зима ещё продлится?

- А что это за светопреставление такое?

- Ну катастрофу эту я так называю.

- Расскажи-ка подробней.

И Толян рассказал, что три года назад на небе появилась звезда. Сначала она ничем не выделялась на звездном небе. Но потом стала увеличиваться и уже самые наблюдательные не мучились, объясняя другим, от какой звездочки забирать влево или вправо, чтобы увидеть эту новую.

- Знаете, что меня поразило с первых дней? Вернее, ночей... Звезды! Они как бы земные и в то же время - нет. Я созвездия узнавал. Но с трудом. Очень уж они искажены, как будто перекошены. Значит, где-то недалеко мы от Солнечной системы.

- Земное звездное небо, но другое очертание созвездий? - сделал вид, что удивился, Антуан. - Не может этого быть! Ты же не астроном, Толян. Может быть, тебе так показалось?

- Я в школе в астрономическом кружке занимался. Даже в олимпиадах участвовал, - отвечал Толян с гордостью, - правда, не выиграл ни одной, - добавил он с сожалением, - Ну, уж Большую Медведицу и ты бы узнал.

- А Луна здесь есть?

- Луна есть. - Смутился вдруг Толян. И добавил поспешно, словно возражал невысказанному предположению, - но она меньше нашей.

Потом он рассказал, что через неделю после того, как впервые увидели комету, она уже сияла ярче всех звёзд. А потом её даже на утреннем небе можно было разглядеть. Вот тогда им стало страшно. Больше всего пугало поведение анимеров. В эти дни их "тарелки" взлетали и опускались часто, как никогда. И ещё: они полностью натянули защитный купол. Раньше вокруг города действовало лишь кольцевое поле метров в пять высотой. И пролазы были открыты. Человек в них мог протиснуться, а зверюга уже нет. А как комета появилась, купол замкнули, оставили только рабочий "леток". В последнюю ночь перед катастрофой комета пылала, как фара. А потом грохнуло. Упала она где-то далеко. Как говорили на другой стороне планеты. Словно волна по почве пробежала. Несколько недель трясло землю. А на второй день после того, как ударило, пошел огненный дождь. И ветры сильные. Купол город защитил от пылающих камней и урагана. Те, кто имел доступ в жилища анимеров, рассказывали, что видели на экранах те ужасы, которые происходили в других местах. Обрушились на землю вода и огонь. Защита выдержала и город выстоял. Пылали джунгли, но анимеры их потушили. И вулкан местный попыхтел, кое что из себя выбросил, но не взорвался. А потом опустилась мгла. Сначала думали, что это дым от пожаров, но прошло пять дней, десять, а света не прибавилось. Пошли дожди, и не просто дожди, а едкие... То ли от вулканов, то ли заводы взорвались. Но это вряд ли. Они у них глубоко под землей. А на всей планете только дикие непроходимые леса, а в них звери огромные. Потом стало холодать, и наконец повалил снег. Тоже какой-то ненормальный. Цветной. А здесь раньше никогда не было снега. Тропики. В полдень, вспоминал Толян, солнце строго над головой, тень под пятками. А теперь. Где то солнце? Где те леса? Скалы, песок и смрадный мрак.

Закончил Толян рассказ восхвалением своего сегодняшнего места жительства.

- У меня, - сообщил он, - и воды свежей вдоволь, и тепло, и воздух чистый. И рыбка водится. Её сюда с водой забрасывает. Как воду сцедят, я её собираю и солю. Соли ему его анимер подбрасывает. Ну а он с ним рыбой делится. В обмен на соль. Анимерам тоже сейчас трудно приходится. Хотя едят они редко, но всё-таки едят. И помногу. Впрок. К тому же, его анимер, хороший анимер. Если про них вообще можно так сказать. Они не добрые, и не злые. Они справедливые. А этот ещё и с пониманием. Кстати, его как раз этот анимер, отвечающий за снабжение города водой, и определил сюда. Раньше Толян у него работал на зарядке аккумуляторов. Там, конечно, основное производство автоматизировано, но есть операции, которые удобней выполнять вручную. Анимеры сочетают технику и биологических роботов. А люди оказались проворней и разумней "шерстяных". Но они шкодливей, могут нарушить что-нибудь, сачкануть или украсть. Поэтому их не ко всем делам привлекают.

- Мы как дворовые коты здесь жили, - рассказывал Толян. Призадумавшись, добавил, - а сейчас, как собаки. Хозяин кормит, мы его за это охраняем. Сын мой - Петька - в ополчении. Как в возраст вошёл, так и его под ружьё и поставили.

После того, как солнце исчезло, и зарядка аккумуляторов от солнечных батарей приостановилась, Толяну работы не стало. И вообще всё здесь застыло. Анимеры ведь главным образом использовали солнечную энергию. А почему не использовать, если солнца тут было столько, что деваться некуда? Ох и нажарились они здесь! А вот анимеры от зноя не страдали, а, наоборот, от его лучей, словно аккумуляторы, заряжаются. С той разницей, что аккумуляторы заряжались через преобразователи, а сами анимеры - напрямую. Разлягутся на камнях и "загорают". Как прогреются, двигаются быстро, сноровисто. А вот когда сезон дождей начинался, замедляются. И обогреватели включают. Сейчас же им вообще труба. Здесь ещё ничего, отогреваются возле вулкана -жилища прямо в гору врезаны, а города, которые не сумели прикрыться, полностью смыло или сожгло. Те анимеры, что в них уцелели, окостенели от холода. А может, и померли. Кто их поймет? Они, если чуть похолодает, словно в спячку впадают.

- В спячку?

- Ну да... - Толян понизил голос. - Я сначала удивлялся, почему они без одежды, цивилизация ведь! А потом мне сказали, что одежда им не нужна. Она их не греет. Я не пойму, как это - одежда и не греет! А потом вспомнил, что одежда только тепло сохраняет. И сообразил, если изнутри тепла нет, то и сохранять нечего.

- И кто же они? Ожившие мертвецы? Зомби?

- Нет, не зомби. Но и не люди. На нас они не похожи. Но и на всю эту их живность тоже не похожи. А потом подумал, сильно ли человек похож на кошку?

- Это ты к чему?

- Просто, размышляю. Я люблю философствовать... Такой у меня склад мышления.

Узнав, что Крот собирается в город, Толян не удивился, отговаривать не стал, но предупредил.

- Поосторожней там. Народ вооружился. Города друг с другом воюют. Не так, чтобы сильно - наскоками. А до города дойти ещё надо. Без шуму вряд ли получится. Но идти надо. Не вечно же вам тут со мной сидеть. Только как вы выйдете? Надо сначала анимеру объявиться. У меня с ним связь есть. Или пока подождать?

Услышав в ответ: "Подождать", восхищенно восклинул:

- Ух, и дерзкие вы ребята. - а потом добавил, - Смотрите, как бы не осердились анимеры на вас.

Утром следующего дня они втроем вышли во дворик. Поверх комбинезона Крот накинул Толянов рабочий непромокаемый плащ. Толян сам предложил его, сказав, что иначе Крот будет слишком отличаться от местных.

- Но это не тот плащ, - сказал Толян, - в котором я сюда попал. Это копия. Точь-в-точь. Рыбацкий.

Потом он посетовал, что Крот не зарос бородой и волосы у него не достаточно длинные. У местных ножниц не водится, а бритвы сейчас дефицит. Раньше были, но они тупятся быстро. А теперь и взять негде. Потому и заросли все. Из двух кусков такой же белесой материи он сшил что-то вроде штанин, которые велел Кроту натянуть на ноги, чтобы прикрыть берцы.

- Смотри там аккуратней. Не раздави бабочку, - прощаясь, сказал Антуан. Вроде бы пошутил, но с таким серьезным тоном, что Крот, пристально на него взглянув, спросил:

- Ты так думаешь?

Толян поспешил с разъяснениями:

- Нет там бабочек. Все передохли. Зима третий год.

Антуан засмеялся.

- Ну, тогда шагай смело! Удачи.

Глава седьмая

Снег, действительно, имел розоватый оттенок. Видимо, облака, в которых сформировались снежинки, захватили до этого какой-то специфический выброс из районов повышенной вулканической активности. Впрочем, если верить Толяну, такие районы теперь были практически везде. В нос ударило застоявшейся гарью. Крот опустил маску и передвинул в рабочее положение фильтры. Склон спускался в долину достаточно полого, однако был густо усыпан камнями. И если крупные камни можно было обойти или перешагнуть, то мелочь, скрытая невысоким снежным покровом, прокатывалась под ногами, заставляя то и дело ловить равновесие. Впрочем, это все было вполне терпимо, и включать антиграв Крот не спешил. Неизвестно, что там впереди. Следов на снегу не было, но безлюдность не означала, что он застрахован от неожиданных встреч. Толян, напутствуя, посоветовал держаться подальше от трубы, тянувшейся от водоприемника к городу. Она была хорошо видна - серебристая длинная жилка, теряющаяся в мареве, которое растворяло в себе всё, что располагалось на расстоянии более полукилометра. Вдоль трубы располагались скрытые посты шерстяных - так здесь называли бэров - следивших за сохранностью драгоценной влаги. Как рассказывал Толян, умельцы приноровились просверливать в трубах отверстия и подворовывать воду. Ну не умирать же от жажды на самом деле! Хотя в городе воду выдают по нормам, однако на сколько той воды хватает. То, что происходило вне охранной зоны, бэров мало интересовало, а вот даже случайное приближение к магистрали было опасным. Бэры разговаривать не будут: они не умеют разговаривать. А вот стрелять умеют и очень даже неплохо.

Полагаться Кроту пришлось главным образом на слух. Видимость плохая - воздух мутный, да и местность скалистая, каждый раз на камень не полезешь, чтобы оглядеться. Он подкрутил регуляторы громкости на наушниках. На всякий случай приготовил и шарик "обозревателя", но пока придерживал его в кармане. Когда услышал в наушнике голоса, остановился, прислушался. Сразу и не понял, на каком языке говорили. Ясно было только, что не на русском. Скорей всего, на английском. Вернее, каком-то местном его варианте. Осторожно осмотрелся.

Метрах в ста дымил костер, возле которого сидели двое: что-то варили в закопченной посудине и разговаривали. Оружие рядом, под рукой. Ещё один копошился среди обугленного сухостоя, собирая валежник. Все - люди. Крот, снял маску, свернул её и сунул в мешок. Потом сделал аккуратный вдох, но легкие всё равно пробило насквозь острым смрадом. Заслезились глаза. Прокашлялся, чуть отдышался и, выйдя на открытое место, не спеша пошел по направлению к костру. Других вариантов не было. Обойти не мог - с одной стороны круча, с другой снег по пояс. И там, и там - хорошая мишень. При его приближении те, что грелись у костра, встали и приподняли стволы автоматов, собиравший дрова остановился возле толстого обгорелого ствола, видимо, собираясь при первой же опасности укрыться за ним. Один из них был рыжебород и коренаст, второй чёрен лицом, безбород и худощав. Крот помахал над головой руками, показывая, что он без оружия. Те двое пристально всматривались, видимо, пытаясь распознать знакомого, и удивлялись, что это им не удается. Предстояло объяснение. И Крот решил, что самое правильное будет сказать правду. А разве не правда, что он такой же, как и они, несчастный "попаданец"? Даже, может быть, ещё более несчастный, потому что они греются у костра и состоят при деле, а он бредёт позабыт-позаброшен, одинок и беспомощен, голоден и холоден... Вот на этом и будем стоять.

Костровые подпустили его шагов на десять и велели остановиться. Смысл команды Крот понял по жестам. Рыжий, видно, он был у них старшим, что-то выкрикнул. Потом выдал длинную фразу в вопросительной тональности. Сначала спросил на английском, затем принялся кашлять и кхыкать, но Крот только разводил руками: дескать, не понимаю. Опасение во взгляде Рыжего сменилось интересом. Притом интересом не столько к Кроту, сколько к его мешку и к берцам, носки которых выглядывали из-под прикрывающих их тряпок. Он кивнул напарнику и что-то сказал ему. Негр помялся, и осторожно двинулся к Кроту, при этом ствол автомата он не опустил, хотя и направлял его не именно в Крота, а просто в его сторону. Шёл, чуть уклоняясь влево, чтобы не перекрывать рыжему сектор обстрела. Странно, что они не заставили Крота лечь на землю. Впрочем, это для них и лучше. Тогда бы ему пришлось их убить. Было видно, что они нервничают. Несмотря на то, что Крот визуально снизил свой боевой статус почти в два раза, изображая неуверенность, готовность подчиняться, подавленность, они инстинктивно почувствовали в нем опасность. Интересно, кто они? Члены какой-то структуры или просто мародеры? Впрочем, когда приходится выживать, границы стираются. В любом случае удобней разговаривать, если ни он будет под прицелом, а они. Негр остановился в трех шагах и указал на мешок. Ну, возьми! Крот отступил назад и бросил мешок чуть в сторону, вынуждая негра, подойдя к мешку, встать между ним и рыжим, а затем быстрым движением скользнул вперед, перехватил левой рукой цевьё автомата, контролируя ствол, ухватил негра за волосы и рывком развернул его лицом к рыжему.

Всё произошло мгновенно. Рыжий ещё только начал беспокоиться по поводу того, что его товарищ закрыл ему цель, а Крот уже завладел автоматом и из-под руки негра ошарашил его очередью. Пули прошли почти над самой головой. Вторая очередь взрыла снег слева, сантиметрах в десяти от ноги.

- Донт мув! (Не двигайся!) - гаркнул он в ухо сомлевшему от неожиданности и страха пленному. И тот напряг колени, прекратив сползание. Впрочем, ему невольно пришлось поднатужиться, потому что, удерживая его, Крот усилил хватку, сдавив его шею железным кольцом, как удав сдавливает жертву.

А вот с третьей очередью случилась задержка. Необходимости в ней, впрочем, уже не было, просто Крот хотел расстрелять боекомплект, опростав оружие. На всякий случай. Лучше, если чужой автомат будет пустой. Но тут случилось то, что бывает, когда у бэровского оружия сдают аккумуляторы. Принцип их действия иной, чем у земного. Никаких патронов, являющих собой "комплекс энергетической составляющей на основе объединения химического компонента и поражающего элемента". Вместо химии - физика. Мощное электромагнитное поле, выталкивает пулю с огромной скоростью. Вот только для создания этого поля нужен источник электрической энергии. Инакие преуспели в создании таких источников. Их аккумуляторы маленькие и очень ёмкие. Только "до смерти" обидно бывает, когда патронов полно, а стрелять нечем. Это была та самая ситуация. Свой автомат в мешке. Пистолет в кобуре. Чтобы достать его, надо отпустить полупридушенного пленника. Тот, конечно, сразу сползет на землю и откроет рыжему цель. Что там с десяти шагов? Изрешетит за долю секунды.

- Дроп ё вэпен! (Брось оружие!) - гаркнул Крот.

Но противник его уже всё понял - расслышал предупреждающий писк датчика. И бросился вперед. Он знал, что через несколько секунд аккумулятор всё-таки напитается энергией и способен будет вытолкнуть из ствола пулю. Пусть даже одну. Иногда этого вполне достаточно. И до этого момента он собирался успеть приставить к груди Крота ствол своего автомата. Но это был для Крота не худший вариант. Впрочем, а были в этой ситуации варианты для него проигрышные?

Он пинком выбросил навстречу рыжему своего пленника, и пока они там пытались разминуться, а потом расцепиться оглушил рыжего. Не сказать, что ребята были совсем лохи, чувствовалось, что и оружием они владеют, и подготовку имеют. Но... Крот обезоружил и обыскал их, положив лицом в снег. Достал свой автомат и кликнул третьего, который почему-то не убежал, а прижимался к обгоревшему стволу дерева, со страхом и любопытством выглядывая оттуда. Это был молодой парнишка со странно знакомым Кроту лицом. Впрочем, он тут же понял, почему знакомым: сходство с Толяном было несомненным. Спросил его по-русски:

- Как тебя зовут, парень?

Тот обомлел и ответил неуверенно:

- Петро.

- Будешь переводчиком?

Тот часто закивал.

- Молодец. Иди сюда.

Крот быстро обыскал его. Оружия у пацана не было. Видно, не дорос ещё.

- Ну, господа, - обратился он к немного пришедшим в себя рыжебородому и чернокожему, - поговорим? Кто такие, что здесь делаете?

Петро начал бойко переводить

Оказывается, что эти трое были передовым постом, вот только постом чего - Крот не понял. Им приказано контролировать участок территории между трубой и скалами. Этот участок, как они объяснили, спокойный. Это тупик. Здесь опасность может появиться только с воздуха. Поэтому они очень удивились, когда увидели незнакомца. И решили его задержать и допросить. Ничего плохого они делать Кроту не собирались. Не их вина, что у них такое задание. Без оружия им явиться к командиру никак нельзя. Их накажут. Очень строго накажут. Поэтому пусть незнакомец отдаст им оружие, а они не будут мешать ему. Хочет уходить, пусть уходит. Если он пойдет на их территорию, они не станут докладывать об этом. Да и зачем им докладывать? Ведь тогда их тоже накажут, за то, что они его пропустили. Пусть он идет по своим делам, ведь сразу видно, что человек он мирный. Не опасный.

Крот прикинул варианты и велел Петро сообщить своим "боевым товарищам по несчастью", что оружие он им, так и быть, оставит, но в разобранном и разбросанном виде. Пусть на некоторое время займутся чисткой и сборкой. И не надо с этим очень спешить. И глупостей делать не надо. То, что Крот хорошо стреляет, они уже имели возможность убедиться. Если же урок не усвоен, то он его повторит, но в более убедительном варианте. Однако ему бы очень не хотелось углубляться в их конечности. А сейчас он пойдёт дальше, потому что у него намечена встреча с анимером. И мешать этой встрече не надо, иначе так легко, как в этот раз, им не отделаться. Анимер шутить не будет. Потому что анимеры шутить не умеют.

Окончание его тирады караульных несколько успокоило, и только Петро огорчился, когда узнал, что его Крот заберет с собой, так как ему нужен проводник и переводчик. С тем и расстались. Крот надел шлем, кивнул Петру, мол, давай за мной, и пошел прочь первым, направляясь к каменным завалам. Шёл не оглядываясь. Зачем ему было оглядываться, когда изображение того, что происходило за спиной, подавалось на очки, и видел он это так, будто бы он имел на затылке третий глаз? Но, на всякий случай, шёл так, чтобы Петька был постоянно между ним и оставшимися. Однако далеко уйти не получилось.

Глава восьмая

Они отошли метров на сто. Пока шли по открытому пространству, Крот поглядывал назад через "третий глаз", чтобы убедиться, что дозорные не злоумышляют против него. Им было не до этого: они шарили меж камней, собирая детали оружия. Но это движение за спиной он скорее почувствовал, чем увидел: в туманном небе обозначилась искринка, и будто бы возник едва различимый звук, словно небо что-то прошептало. Крот обернулся, переключил очки на увеличение и поймал в поле зрения приближающейся летающий объект. Но не тарелку, а нечто громоздкое, неуклюжее и тихоходное. Петруха ударил себя ладонями по коленям и запричитал:

- Ой ты, божечко, энимы. А наши без оружия. Дядечка!!! - И это вырвавшееся странное патриархальное выражение вмещало в себя столько отчаянья и мольбы, что Крот решил ввязаться. В общем-то, если по совести ему и нельзя было иначе - он ведь оставил дозор без оружия. То есть обрек на смерть.

Уже хорошо видно было, как аппарат - если уж продолжать кухонную аналогию - скорее летающая кастрюля, чем тарелка, посверкивая, выходил на рыжебородого и чернявого. Выходил открыто и не спеша. Те, кто прятался там, то ли видели, что бойцы безоружны, то ли знали, что оружие дозорных для них не опасно. Здесь за камнями Кроту пока ничего не угрожало. При других обстоятельствах был бы смысл выждать и осмотреться: может быть, это появление было каким-то образом даже ему на пользу. Мало ли... Вдруг это будущие ценные союзники? И портить с ними отношения сейчас... Но подставил рыжего и его чернолицего товарища именно он. Он видел, как дозорные опустились на колени перед зависшей над ними "кастрюлей" и заложили руки за голову.

Импульс, выпущенный из подствольника, метнулся ярким зайчиком и шмякнул в борт, металл в месте попадания раскалился добела и засиял, словно галогенная фара. И тут же прогорел насквозь. Из пробоины с треском вырвался каскад искр. Аппарат дёрнулся, накренился и заскользил, разгоняясь, словно по наклонной плоскости, вниз. Металл громыхнул о камни. Петро, вскочив на валун, сложил руки трубкой и орал что-то по-английски. Рыжебородый и черный, то ли услышав его, то ли повинуясь инстинкту, бросились на землю и залегли. При этом рыжебородый собранные оружейные части не бросил, а его напарник что-то выронил. Крот сорвал Петро с валуна, отшвырнул в сторону и сам упал на землю, и тот час в их сторону полыхнуло. Кастрюля кастрюлей, а вооружение на ней было серьезное. Заряд шмякнул в скалу метрах в десяти за ними, и скала отыграла тепловой волной, горячей и плотной. Крот перекатился влево и, приподняв голову, увидел меж булыжников накренившуюся посудину и выпрыгивающие из нее через верх фигурки. Это были люди. Короткой очередью ужалил последнего. Тот дернулся налету, завалился на спину и раскинулся в неудобной позе. Остальные же словно растворились среди камней. Ребята, чувствовалось, опытные. Если в кастрюле никого не осталось, то их было пятеро. Ну, теперь четверо. Крот вытащил пистолет, взвел его и, окликнув Петьку, перебросил ему оружие. Пусть пошумит, поотвлекает. Даже не стал спрашивать, разберётся ли... Некогда было выяснять. Но по тому, как тот взял пистолет, понял, что разберётся. Пока тот палил, снова откатился в сторону и, набрав код, слепил наскоро голограмму. Засветил её там, где только что был сам. Приподнял, и тотчас сквозь неё прошла автоматная очередь. Пока с той стороны разбирались задело или нет, вскочил, оценивая обстановку, поймал настороженно приподнявшуюся фигуру и выстрелил. Попал ли - не понял, но во время тренировок это упражнение выполнял всегда на "сто". Переждав яростный запоздалый обстрел, снова перекатился влево, и опять передвинул голограмму на оставленное им место. Удобно улегся меж двух небольших валунов. И снова они клюнули на обманку, хотя он на это и не надеялся. На "воина света" выскочили двое, расстреливая его из двух стволов. Одного из них он срезал, а второй упал без его помощи. Крот видел, как Петька, привстав на колено, отчаянно палил в этого энима из пистолета. Но не известно еще, он ли его уложил. Несколько звонких рикошетов о скалу подсказали, что кто-то стрелял эниму в спину. Скорей всего рыжий. Но и пацан молодец. Прошел боевое крещение: не растерялся, успел в этой быстротечке выстрелить, а если ещё и попал, то совсем герой.

Энимов осталось, как максимум, двое. При плохом раскладе: если он не задел того второго. Теперь они затаятся. Крот начал маневрировать голограммой, подняв его в полный рост, переместив в сторону и тут же опустив. Долго держать в поле зрения "светомуляж" было бы ошибкой: присмотревшись, нетрудно понять, что этот воин - пугало. На этот раз не сработало. На самом деле, сколько ж можно? Надо бы осмотреться с воздуха, но возиться с зондом не хотелось: включать программу, настраивать шарик, запускать его... Долго, да и отвлекало от боя. Опытный противник мог вполне воспользоваться этим. Оставалось ловить на живца: вскочил и переметнулся к обломку скалы. Успел рассмотреть, словно сфотографировал, ствол и перекошенную от злости и отчаянья физиономию. И это хорошо, что противник запаниковал. Пусть нервничает, пусть ошибается. А мы ему по ушам! Крот прикинул расстояние и направление, и, не вставая, метнул туда, где лежал эним, шумовку. Под визг и завывание поднялся, прижимаясь к скале и полоснул по ошарашенному противнику из автомата. Поискал глазами. Тот, который, был отмечен пулей вторым, лежал тихо, подобрав под себя руки. Вокруг забрызгано кровью, но видно, что живой. Притворяется. Оружие под ним и готово к бою.

Петруха, увидев, что Крот поднялся, выскочил из укрытия и потянулся за автоматом энима, в которого он палил из пистолета. И вот тогда второй на свою беду поднял голову, приподнял корпус и тут же схватил свинца, но не от Крота, который не спешил, зная, что в его распоряжении есть четверть секунды, а от рыжебородого. Выпустив очередь, тот деловито и уверенно огляделся, привычно повел оружием поверх камней, но, увидев Крота, поспешно опустил ствол. И правильно сделал. Сообразил, что эти маневры в данной ситуации опасны. На Крота он вообще не смотрел, подобно тому, как поступают волки, признавая преимущество более сильного и волевого самцы, и тем самым демонстрируя свою лояльность. Да и повод не смотреть появился: во время перестрелки задело негра. Рыжебородый разрезал одежду, достал из сумки какую-то тряпку, но Крот перебросил ему санпакет. Тот кивнул, так и не подняв на него глаз, и занялся раной. Перевязывал он умело и быстро. Ещё понравилось Кроту, что сел он так, чтобы закрыться скалой от кастрюли: кто её знает, что там внутри. Пацан собрал оружие и уложил его на кусок материи, которую рыжебородый бросил рядом с собой. Крот сам подошел к ним, присел на корточки так, чтобы виден был верхний срез кастрюли, спросил:

- Что с аппаратом будем делать?

Ткнул в бок зазевавшегося Петьку. Тот опомнился и принялся переводить.

- Ничего, - ответил рыжий. - Придут техники и посмотрят.

- А с этими? - Крот кивнул на убитых.

- Одежду снимем, а мясо анимерам. Съедят, пока свежее, - ответил Рыжий равнодушно.

Крот оторопел. Трудно его было чем-то удивить или задеть, а тут аж головой затряс.

- Как это съедят? В каком смысле?

- Они жрут, - подтвердил Петро. - Свежак. Представляешь, так сырое и едят, - добавил с отвращением, возвращая Кроту пистолет. - потом вдруг хмыкнул весело, - эти дурачки хотели нас своим анимерам скормить, да мы ловчей оказались.

Парень был возбужден и болтал без умолку. Рыжий не стал интересоваться, о чем рассказывает Петька Кроту, а достал коробочку, поговорив в нее, потом спросил через Петруху:

- Ты с нами пойдёшь?

Видя, что Крот медлит с ответом, что-то сказал Петьке, и тот с жаром принялся объяснять, что надо идти с ними, потому что всё равно идти ему теперь некуда, в город иначе, чем через пост, не попасть. А другой пост ещё неизвестно, как встретит. Мы же теперь знакомые, потому и словечко за тебя замолвим. Нам такие люди нужны, и совсем не нужно, чтобы такие люди были у других. Его "нам" прозвучало так, будто бы Петька был тут одним из самых главных. В конце своей речи он, понизив голос, попросил, чтобы Крот уговорил рыжего выдать ему автомат. Он ведь тоже воевал. И даже, наверное, попал в того, что выскочил на них из-за камней. Да, точно, попал! И если бы не он, то и Крота, может быть, тот, что выскочил, пристрелил, больно уж он ловкий. Сказал и тут же засмущался, поняв, что переборщил.

- Я пойду с вами, - сказал Крот. - Если мне не придется сдавать оружие.

- Не придется, - ответил Рыжий.

- Меня зовут Крот.

Он протянул руку рыжему. Тот, наконец, поднял на него глаза. Взгляд у него был напряженным, изучающим. Ответил на рукопожатие неохотно. Сказал коротко:

- Валентино.

- Валентино, дай парню автомат. Он смело сражался.

Тот ответил твёрдо:

- Нет. Ему ещё рано.

- Хорошо. А я могу ему дать своё оружие?

- Не знаю. Ты особенный. Тебе многое будет позволено. Решай сам.

- Держи, - Крот разрядил пистолет и отдал его Петьке. - Поноси пока пустой, потом научу пользоваться и патроны выдам.

Петька обрадовался, повертел пистолет в руках, сунул за пояс. Однако там носить его было неудобно: тяжеловат, норовил выскользнуть. Несколько раз попытался приладить, при этом демонстративно вздыхая. Наконец сказал, показывая на кобуру:

- Вот бы мне такой... холстер, как у тебя.

- Ну, ты и жулик!

Но с другой стороны: сказав "а", надо говорить и "б". Крот вытащил из сваленного в кучу обмундирования ремень, нацепил на него кобуру и опоясал Петьку. Тот расцвел. Раненный негр, улыбнувшись через гримасу, сказал ему что-то ободряющее, от чего Петька ещё больше воспрянул. Но покрасоваться ему не дали: Рыжий, ни слова не говоря, бросил ему под ноги мешки, и тот поспешно принялся заталкивать в них снятую с убитых одежду.

Меж тем из леса вышло несколько вооруженных бородачей. Они с удивлением посмотрели на Крота, но ничего не спросили, а стали разворачивать носилки - всё то же блестящее полотно, натянутое на грубо отесанные жерди. Носилок было трое. На одни уложили негра, на другие - двоих убитых. Крот осмотрел мертвых. Ребята были мускулистые, молодые, безбородые и коротко стриженные. Даже не коротко, а наголо, но некоторые успели обрасти. На левом плече у каждого чернел какой-то знак, то ли татуировка, то ли клеймо. Подождав, когда похоронная команда вернулась, чтобы забрать оставшиеся трупы, они пошли к лесу: рыжий, нагрузившись оружием, впереди, Крот за ним, Петька следом тащил мешок. Несколько минут шли меж сугробов по глубокой, чуть ли не как окоп, тропинке, и оказались, наконец, на небольшой полянке, в центре которой, прикрытый упавшим деревом стоял кособокий сруб с прислоненным к входу щитом из плохо пригнанных жердей. Когда подошли ближе, из-за поваленного ствола поднялся вооруженный человек, но ничего не сказал, а только с интересом посмотрел на Крота. Посмотрел и, удовлетворив любопытство, снова спрятался. Еще один таился в буреломе, но тот не показался, а только обозначил себя мелкими признаками, которые ненаметанным взглядом не заметить. Третий, наверняка, сидел на верхушке ветвистого сухого дерева. Потертость коры и древесный сор говорили о том, что по стволу частенько снуют вверх-вниз. Крот не стал показывать, что догадывается об их существовании.

Сруб не был жильём или дежуркой - это был вход в подземелье. Несколько метров они прошли под бревенчатым накатом в полной темноте. Рыжий подсвечивал дорогу фонариком, фиксируя луч у ног Крота. Потом через пролом в стене попали в отделанный светлым светящемся материалом коридор. Крот вспомнил, что точно такие же светящиеся стены видел в коморке у Толяна.

Глава девятая

Те, что с носилками, вскоре свернули в боковой проход. В следующее ответвление увели негра. Через некоторое время Рыжий остановился и,сделав жест, означающий "подожди здесь", нырнул под серебристое полотно, прикрывающее вход. Там забубнили, и бубнили довольно долго. Петька встревоженно прислушивался к голосам и, наконец, вздохнул с облегчением. Тот час появился Рыжий и кивком позвал Крота. Петька, передвинув на живот кобуру, чтобы её было лучше видно, двинулся следом.

Комната, куда ввели Крота, мало чем отличалась от коридора. Что-то вроде приспособленного под караулку тупика туннеля. Отгородили этот тупик стеной из жердей, кое-как прикрыли вход материей. Сквозь замызганный, затоптанный пол пробивалось ясное голубоватое свечение. Такое же лилось и от потолка, но лилось свободно, без помех, потому что потолок был чист, словно весеннее небо после грозы. Стены тоже светились. Смешение света создавало неприятный эффект. Отсутствие теней лишало предметы, лица и фигуры контраста, делало их неестественными, плоскими. А явственный синюшный оттенок придавал присутствующим схожесть с киношной нежитью. Но, если это и была нечисть, то лишь в самом буквальном смысле: в комнате остро пахло потом и застоявшимся табачном дымом.

За грубо сколоченным столом сидели двое заросших по самые глаза мужчин, на нарах, устроенных у стен из тех же грубых жердей, что и перегородка, спали трое. Ещё один лежал на полу, подстелив под себя серебристое тряпьё, хотя на нарах было свободное место. Разномастное оружие было составлено в самодельную пирамиду, пристроенную в дальнем правом углу. Если бы не супер модерновый интерьер, всё это очень бы напоминало партизанскую штабную землянку времен Великой Отечественной. Бородачи при появлении Крота с интересом уставились на него. Потом, с не меньшим интересом принялись разглядывать оружие и экипировку: ещё в коридоре Крот сбросил прикрывающие его тряпки. Рассматривали долго. Молча. Здороваться не стали, но сесть предложили, однако он отказался: стоя было удобней реагировать на происходящее. Осторожно начали разговор. Что-то спросили и Петька, важничая, начал переводить. Получив во владение пистолет, он преобразился, словно бы повзрослел. Видимо, оружие здесь было больше, чем оружие: это было свидетельство о статусе воина. Поэтому он держался степенно и говорил, насколько мог, запуская интонацию в басовый диапазон.

Разговор всё-таки был похож на допрос, ведущийся в тональности беседы. Видимо, по-иному разговаривать с незнакомыми людьми здесь не умели. Однако то ли из уважения к нему, то ли из опаски, бородачи расспрашивали Крота доброжелательно, он же отвечал коротко и по-деловому.

- Тебе надо будет сдать оружие, - сказал, наконец, главный бородач. - У нас такой порядок. Все, кто приходит к нам, должны сдать оружие и пройти проверку.

- Нет, - отрезал Крот. - Оружие я не сдам, потому что я пришёл ни к вам. У меня здесь своё дело.

- Какое дело? - Тот час получил он вопрос.

- Это касается только меня и анимера, - ответил Крот.

- А какого анимера? - Заинтересовался главбородач. То ли он хотел этим вопросом поймать Крота на лжи, то ли получить из его ответа хоть какую-нибудь информацию о миссии этого странного человека.

Крот на секунду задумался, припоминая мудреное имя, которое несколько раз назвал в разговоре Толян. И, сосредоточившись, довольно правильно выкашлял его. Главбородач на это ему ничего не ответил, а, повернувшись к парням, лежащим на нарах, что-то сказал всё на том же странном языке, напоминающий английский. Те быстро встали, разобрали оружие, подошли к Кроту и кивнули на дверь. Петька заметно стушевался. Он взглянул на Крота удивленно, растерянно улыбнулся.

Крот прикинул ситуацию. Если они хотят его прикончить, то шансов выбраться живым нет. Но одного-двух прихватить с собой, если постараться, можно. И тут заговорил Валентино. Перед мужиками, сидевшими за столом, он стоял строго, даже не попытавшись присесть. И держался, хоть и с достоинством, но, подчеркнуто скромно. Видно было, что он этим парням не ровня, что они выше его по положению, но, что и он тоже не пустое место. Валентино говорил негромко. Ровно. Без интонаций. Скорей всего, приводил факты, даже не формулируя своего мнения. Те, что сидели за столом, выслушали его молча. Потом главборода что-то сказал конвойным. Те составили оружие в пирамиду, но на нары не вернулись. Петька начал переводить.

- Мы не можем так просто обратиться к анимеру. Он сам обратится к нам. Надо будет подождать. Там, где тебе придётся побыть некоторое время, есть всё необходимое. Оружие мы тебе оставляем. (В этом месте перевода Крот усмехнулся: попробовали бы они его забрать!) Мы тебе доверяем. Лучше решать всё по-хорошему. Мы не знаем (это "мы" пацан выговорил с таким важным видом, будто не переводил, а сам и вёл переговоры) какое у тебя к анимеру дело. Может быть, важное, а, может быть, он посчитает его никчемным. Подождём, и тогда будем знать, что делать дальше.

Последняя фраза прозвучала, как скрытая угроза. Кроту как бы давали понято, что, если анимер ответит отказом, решаться вопрос будут здесь.

Но терять Кроту было нечего. Оставаться в этих краях он не собирался. И хотя не знал, чем можно торговаться с анимером, был уверен, что предмет для торговли сыщется: во все времена война и торговля шли рядышком. А уж здесь-то, в этом обнищавшем краю, наверняка, предпочтут худой мир.

Петьку он забрал с собой: приобняв парня за плечи, двинулся с ним вслед за провожатым. Их повели не по узкому коридору с разбегающимися ответвлениями. В этом лабиринте своды были ниже, расстояние между стен уже, а повороты крутые, и светился только потолок, да и то еле-еле. Их привели в тупичок, отгороженный от туннеля так же, как и штабное помещение. Тут тоже были нары из жердей, крытые всё той же серебристой материей, колченогий стол, бак с водой. Провожатые входить в камеру не стали, а сразу же ушли. Вот только неизвестно - совсем, или затаились за поворотом.

- Ну и где мы? - спросил Крот.

Петруха, позабыв про солидность, заторопился с ответом, почему-то убрав звук почти до шёпота:

- А это типа отстойника. Отсюда не выйдешь, если не выведут. Заплутаешь и сгинешь. Это проверено. - помедлив, спросил, - а ты меня с собой зачем взял?

- А кто ж меня охранять будет? - пошутил Крот. Но Петька воспринял это серьезно.

- Правильно, пока ты спать будешь, я посторожу.

- От своих? Ну вот придут они меня кончать, ты что же в них стрелять станешь?

- А чем мне стрелять? - сокрушённо вздохнул он, хитро уходя от ответа. - Патронов-то ты не дал.

- И то верно. А ну доставай пистолет, покажу, как с ним обращаться, пока время есть.

Они повозились с оружием. Когда Петька освоил неполную разборку и почистил пистолет, Крот выдал ему патроны, стандартно предупредив, чтобы не баловал с оружием. Тот только снисходительно усмехнулся в ответ: мол, не учи ученого. Мелькнула, правда, мысль, а не пальнёт ли паренёк при соответствующей команде ему в спину. Но, прислушавшись к интуиции, решил, что не пальнёт. А ему объяснил, что теперь, если случится какая-то непонятка, придётся ему Петьку застрелить на всякий случай. Тот помрачнел, но ничего не ответил. Видно было, что даже принялся соображать, а не вернуть ли патроны. Но потом отвлекся на другое: начал размышлять, принесут ли им чего-нибудь поесть, а когда понял, что с едой намечается пролет, затосковал. Может быть, даже пожалел, что находится здесь, а не среди своих, которые с удовольствием уписывают сейчас горячее варево. Крот, усмехнувшись, достав из укладки два тюбика с концентрированным питательным составом и протянул один Петьке. Это разом изменило его настроение. И сыт, и будет о чём рассказать после! Полтюбика он заначал, чтобы похвалиться потом пацанам. Когда стали устраиваться на ночь, Петька засунул пистолет под свернутую куртку, заменившую ему подушку. Крот автомат снимать не стал. Разместил так, чтобы не мешал спать, но и чтобы взять его было нельзя. Когда улеглись, спросил:

- Слушай, а что это за подземелье такое?

И Петруха рассказал, что раньше сюда им, землянам, вход был закрыт. Здесь было что-то такое вроде подземной развязки. В шутку этот туннель они называли метро, потому что по туннелю в два этажа навстречу друг другу носились анимеровские авто. Залетали через специальные входы и потом уже мчались к городу под землей. Почему так, он не знает. Но только прямо в город на этих авто прилетать было нельзя. И по городу на них было нельзя передвигаться. А когда громыхнуло, то всё заглохло, потому что энергии не стало. И анимеры разрешили здесь селиться людям, потому что в коттеджиках стало холодно. Теперь этот лабиринт у них вроде бы города и крепости. Анимеры сделали три пролома, через которые мэны выходят на посты. Мэны это те, кто с бородами и с оружием. Он пока бой. А, может быть, уже почти мэн, потому что с оружием. Тем более, что обучение он уже прошёл, и сейчас у него испытательный срок. Он очень надеется, что сегодняшнюю перестрелку ему засчитают, как выдержанное испытание. Должны, потому что он ведь стрелял, а не прятался, да ещё и в одного, точно попал. Хорошо бы, если бы ещё Крот попросил за него.

- Попрошу, если не расстреляют, - обнадежил Крот.

Петька посмотрел на него настороженно, не зная, как принимать сказанное, а потом, решив, что это такая шутка, улыбнулся и продолжил:

- Это подземелье, оно ведет к городу. К хабитэйшен анимеров.

- Они отдельно хабитуют?

- Что?

- Живут отдельно от вас?

Петька удивился.

- Ну да. А чего им с нами? Да и мы с ними не хотим. Ну их. Страшно.

- Почему страшно?

- А сожрут?..

- Опять двадцать пять? Что значит сожрут? Они что дикари, что ли?

- Анимеры могут. - Вздохнул Петька, - плохо ты их знаешь. Хотя живых вроде бы и не жрут. Но убитых точно жрут. Вот тех, что мы подстрелили, к ним потащили. Для прокорма.

Парень, кажется, не врал. Однако не укладывалось подобное в голове. Цивилизация высочайшего уровня, и вдруг - людоедство. Петька рассудительно возразил его невысказанным сомнениям.

- Мы ведь для них не такие, как они. Поэтому нас есть можно. А с голоду и тётку съешь, - добавил он вдруг назидательно, видимо, на свой лад истолковав поговорку "голод не тётка".

- Да ну...

- Ты не голодал, вот и говоришь...

- Так что вы и друг друга ели?

- До такого не доходило, конечно. Еда в лесу есть. Там мяса много. Но убивать - убивали. Грабителей развелось много. Тогда старшие пошли к анимерам и попросили оружия. Анимеры дали. Потому что кто-то должен за порядком следить. Сами-то они с печки не слезают, как говорится. Они без тепла не могут. Печкой так называют гору-вулкан. Здесь и горячие источники есть. Пить из них нельзя, конечно, воняют. Но они, хоть и гадкие на вкус и запах, а для здоровья полезные. Если купаться. Анимеры там раньше часто купались. Теперь до источников им добираться холодно. Машины их стоят. Солнца нет - и энергии нет. Год назад анимеры из другого города сюда прилетали. Вроде бы договорились с нашими. Но потом у них ссора какая-то вышла. Что тут было! Молнии сверкали, огнем пылало. После того, как выгнали пришлых, нам оружие хорошее раздали. И стали мы подходы оборонять. Они нам энергию дают, мы их охраняем.

- А энергию откуда берут? Солнца-то нет.

- У них две или три тарелки высоко летают, там, где солнышко видно. Собирают энергию. Ну и от этой энергии копировалки кое-как работают. Одежду какую-нибудь копируют, оружие, патроны.

И ещё узнал Крот, что раньше, до того, как камень прилетел, жили они здесь друг от друга с анимерами независимо. Но раньше здесь тепло было. Даже жарко. И безопасно. И пристроиться очень просто было. Еды вдоволь. Мяса выделяли на разделку много. Потому что здесь в лесах такие огромные зверюги водились. И еще выделяли вот этот материал. - Петька показал на серебристую попону, покрывающую нары. - Правда, плохо было с ножницами, иголками, бритвами. Но приспосабливались. Они разрешали какие-то обломки металлические собирать. Наши из них ножи делали. А если у кого-нибудь было что-то нужное, то анимеры забирали и помещали в множительную машину. А потом получали точно такие же вещи. И даже еду. У нас хлеб был. Правда, кусочками нарезанный. Один кусочек мне даже один раз надкусанный попался. Я его выкинул. Сейчас бы не выкинул.

- Короче, всего у вас тут нехватка.

- Не всего. Что не расходуется, того вдоволь. Часов много, колец золотых, телефонов, ножей. И деньги есть. Только бумажные не нужны никому. А вот за металлические можно купить. Карандаши, бумага. Иголки есть с нитками. Спички, зажигалки, сигареты. Но сигарет сейчас мало. Где взять? Все вышли. Потому дорого стоят. За пачку - маленький аккумулятор или сто монет. Батька мой, когда попал сюда, много полезных вещей с собой принес. Он с рыбалки ехал.

- А батька где?

- На водянке работает. Его анимер туда определил. Хороший анимер. С пониманием. Он говорил нашим старшим, что скоро солнце опять покажется. Надо будет еще годик продержаться. Ну, два, самое большое. Солнце появится, аккумуляторы заработают, животные проснутся, наладится кое-как. Один раз солнце уже показывалось. Сильный ветер был, так оно мелькнуло. Но потом опять спряталось. С водой вот плохо. Мало воды. Нам с тобой на двоих выдали вот эту бутылочку. Мы сейчас пить не будем, утром попьём. Ты не очень хочешь?

- Не очень. А что у вас тут поблизости никаких рек нет?

- Поблизости нет. А там, где есть - чужие анимеры. Опасно ходить туда. Их люди шастают. У них воды много, а тепла мало, у нас тепла много, а воды мало. Ну, ничего, солнышко появится, анимеры из-под земли воды накачают. Это тот хороший анимер сказал. Ты ведь к нему пойдёшь? Ты ему вот что скажи...

Петька задумался, пытаясь сформулировать фразу, и заснул. Крот усмехнулся, вспомнив его обещание охранять, и тоже закрыл глаза. Пора было осмотреться.

Серебристая мгла окутала его, и скрыла в себе всё незначащее. Через неё лишь смутно просматривались контуры коридора. Крот уже стоял в нём, спиной к тупичку, где темным пятнышком маячил приткнувшийся на нарах Петька. Он, благодаря круговому обзору, приходящему к нему как свойство, сопутствующее снам-разведкам, видел неясный его контур, но отчетливо различал ствол пистолета, направленного куда-то неопасно в сторону. Он чуть послушал Петьку, ровное его дыхание, и убедившись в том, что тот спит, и не просто спит, а спит спокойно и удовлетворенно, больше копаться в его состоянии не стал, а перенес внимание на другое. Он ещё и сам не знал на что. Но это что-то уже присутствовало рядом, уже проявляло к нему свой интерес - пристальный, холодный, изучающий, как взгляд через линзы микроскопа. А потом ему вдруг показалось, что взгляд этот похож на взгляд сквозь прицел. Правда, палец у этого неразличимого в серебряном мареве снайпера на спусковом крючке не лежал. Крот почувствовал, что ему не стоит прятаться, а наоборот, следует встать открыто, и дать себя рассмотреть. Что он и сделал, уплотнившись и прибавив себе контрастности, и отчетливо ощутил, как смотрящий на него моргнул и отстранился от окуляра. И тот час из глубин сна выступила странная фигура: явно нечеловеческая, но насыщенная осмысленностью и определенностью.

Крот понял, что будет разговор и сделал шаг вперёд, давая понять, что видит смотревшего и готов к контакту. Они некоторое время всматривались друг в друга, желая понять, получиться ли диалог. И поняли, что получится.

Через несколько секунд он проснулся и быстро поднялся. Петька спал, разбросавшись на нарах. Пистолет выполз из-под изголовья и лежал на самом краю тюфяка: вот-вот упадёт. Крот взял его, повертел в руках, словно прощаясь, и засунул поглубже под петькино изголовье. Вынул из контейнера два тюбика с концентрированным питанием, положил рядом с Петькиной головой. Затем привычно оправил тюфяк и покрывало на своем лежаке, осмотрелся, не оставил ли чего, и вышел в коридор. Из глубины туннеля ему подмигнул оранжевый огонек - словно включился индикатор на бытовом приборе. Подмигнул и заскользил по потолку. Крот двинул за ним и шёл минут пять. Потом огонёк исчез, а там, где он мигнул в последний раз, Крот различил слабосветящийся матово-белой поверхностью вагончик, втиснутый меж стен туннеля. Крот подошёл ближе, и задняя стенка этого вагончика словно растворилась перед ним. Это выглядело, как предложение войти, или... Как открытая крышка в мышеловку. В кротоловку.

Глава десятая

- Не всё сразу, - сказал Дюпон. Ожидая, пока Мадлен расставит кофе и выйдет, выдержал паузу, заполняя её подготовкой сигары к обряду сигарно-кофейной церемонии. Антуан тоже молчал, посматривая на шефа неодобрительно: он был противником смешивания этих двух удовольствий. Его трубка лежала в сторонке, незаряженной. И пока ею заниматься он не собирался. Как только Мадлен, прикрыла за собой дверь, ответил:

- Половинчатые меры чаще всего ведут ни к успеху на половину, а к полному краху.

- Мы добились главного. Отдел будет создан. Финансирование определено. Теперь следует подумать о штате.

- О штате будем думать после того, как определимся с главной задачей.

- А разве мы ещё не определились? - Удивленно вскинул бровь Дюпон. - Сбор информации. Это наша главная и единственная задача. Во всяком случае, на этом этапе.

- Не соглашусь. Сбор информации должен быть направленным. Мало ли чего мы там наберем. Но хорошо, с начальством спорить я не решусь (в ответ на это Дюпон хмыкнул), поэтому о штате.

- Готов рассмотреть предложенные тобой кандидатуры, - ответил Дюпон, иронически взглянув на Антуана.

- Шеф, к чему эта словесная эквилибристика? Давайте решать вопрос по-деловому.

- Ты хочешь, чтобы я пошёл хлопотать о твоём Кроте на высшем уровне? К кому мне сначала обратиться: к русскому Президенту или к нашему?

- Лучше к обоим сразу.

- Теперь ты занимаешься словесной эквилибристикой. Если есть конкретные предложения, я готов их обсуждать.

- Есть. Одно. Но вряд ли оно вам понравится.

- Слушай, мне надоели эти риторические заходы. Ты окончил университет десять лет назад. За это время пора бы забыть все те глупости, которым тебя там научили. Говори прямо.

- Мы можем провести операцию на территории России. - Антуан взглянул на Дюпона в упор.

- Ты с ума сошёл!? Как ты себе это представляешь? Да и зачем? - Дюпон отложил сигару, и всем своим видом продемонстрировал, что приготовился слушать.

- Затем, что в Африке у нас уже всё схвачено. И это только наше. Почему же не расширить зоны поиска. На Танганьика мы разрешили инаким беспрепятственный экспорт воды, дали им возможность разместить на склонах солнечные батареи, готовим экспедицию с гуманитарным грузом для колонистов. Теперь ждем ответного хода. Там сейчас больше нужны дипломаты, чем разведчики.

- А что в России?

- У них оживился район базы А-12.

- Что с того? Здесь у нас явно обозначенный переход. Пройденный. С той стороны у нас контактное лицо... - Тут он замялся, хмыкнул, - ну или морда.

- Где? - спросил с ехидцей Антуан, - где переход, где контактное, как вы выразились, лицо? Они не вышли на контакт, не развернули на нашей стороне базу. Только воду берут. В чём мы им не препятствуем. Ну и как мы туда?

- А как туда, куда ты нас посылаешь?

- Надо искать пути.

- Ох, как это у тебя просто! Повезло один раз, ты уж и вообразил себе невесть что. Надо долбить на Танганьике. Тому, кто стучит, откроется.

- Даже, если откроется. Но, во-первых, там ждут главным образом Крота, во-вторых, там нас, как я предполагаю, планируют использовать для своих целей. Так что нечего там делать разведчикам. Там дипломаты нужны. Договариваться и сотрудничать по-умному, чтобы не надурили.

- Вопрос ставился именно так. - Дюпон всё-таки раскурил сигару. - Но правительство осторожничает. Ему нужны гарантии и чёрт знает, что ещё. Короче, государственные мужи мнутся. Они хотят лучше изучить обстановку. Ну, знаешь, как это у штатских: с одной стороны, с другой стороны, и хочется, и боязно. В общем так. Создавай группу. Готовься к переходу. А специалиста от МИДа они обещали.

- Хорошо. Значит...

- Значит, выбрось из головы эту глупость. Будем обходиться своими силами. Район озера уже закрыт. Там сейчас кроме французов никого нет, и, поверь мне, не будет.

- Ладно. Пусть так. Только учтите, шеф, анимеры желают иметь от нас не только гуманитарную, но и военную помощь.

- Вот и изучите на месте предмет с учётом данного аспекта. Надо будет, пришлем им взвод коммандос. И еще, расскажите-ка мне подробней про этого анимера. Почему, кстати, анимер? Что это за название такое?

- Я думаю, - Антуан задумчиво посмотрел на свою трубку и, получив разрешающий кивок головы, закурил, - я думаю, что это произвольное образование от слова аниматор. Ну знаете, на детских мероприятиях такие ряженные - в костюмах различных животных. Я думаю, что здесь сработала аналогия и злая ирония. Ну чем ещё могли ответить похищенные? Изобразить своих похитителей в смешном виде. Хотя бы на словах. Вроде как по содержанию люди: думают, говорят, а выглядят как экзотические животные. К тому же, они организаторы того праздника, который устроили своим гостям, с позволения сказать.

- И всё равно, как-то неубедительно. Хозяева, было бы точней.

- Может быть. Но так сложилось. Клички нередко появляются, казалось бы, без достаточных оснований. Есть и еще одна версия. Я думаю, что сыграло свою роль и созвучие с энеми - враг. Как бы там ни было, есть приемлемый термин лингвистической локализации.

- Ну, хорошо. И во что же это локализуется биологически?

- В существо весьма странное и невозможное в понимании современной биологической науки. Мыслящие рептилии.

- Наслышан. Однако не верю до конца: вы ведь не привезли ни одного снимка этих динозавров разумных.

- Эпоха господства пресмыкающихся длилась 120 миллионов лет. Достаточно, чтобы поумнеть. Нам для этого понадобилось в два раза меньше времени.

- Н-да, если судить по некоторым нашим госдеятелям, то не всем его хватило. Ну, ладно. И что они из себя представляют?

- Мы общались только с одним из них. Плюс рассказы о них колонистов. Эти существа лишены всяческих эмоций. В определенном смысле - автоматы. Они не способны испытывать радости, жалости, страха. Не умеют грустить или скучать. Прагматичны, целеустремлённы, логичны, и патологически честны.

- Хитрить не умеют?

- И даже не представляют себе, как это делается. В общем, им не хватает фантазии, но скорей всего нет к этому стимула. Мы хитрим, когда чего-то боимся или желаем достичь результата, которого не можем достичь честным путём. Эти же лишены эмоций, поэтому не умеют бояться, а достигать им ничего не надо - у них всё расписано. Что тебе положено по рангу, то ты и будешь иметь. А если учесть, что у них нет статусных претензий...

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, например, вы, мсье не очень любите оперу, однако каждый второй четверг месяца вас можно видеть в "генеральской" ложе, так как входите в элитную группу одного значительного господина - обойдемся без имён. И борьба за место в ложе для вас важней, чем опера, которую вы могли бы посмотреть и в Интернете. Впрочем, вряд ли бы вы стали это делать в любом другом месте, кроме той ложи.

- Ну, вы и ехидина, мсье Дампьер. Однако возразить мне на это нечего. Скажу вам честно, я бы предпочел, чтобы эта ложа была на стадионе. Но вернёмся к нашим анимерам.

- Наши анимеры не борются за престижные места. У них жесткая возрастная субординация. Они растут всю жизнь. Кто старше, тот и крупней. Кто крупней, тот и сильней. На основе этого и строится табель о рангах. Да, кстати, оперы у них нет. По двум причинам. Во-первых, им петь нечем: у них нет голоса в нашем понимании, во-вторых, у них вообще нет искусства. Никакого.

- Может быть, это и к лучшему. Меня тут недавно дочери затащили на выставку современной живописи. Нет, ну я человек культурный, читать умею. Но если бы в программке не было написано, что это искусство, то сам бы я вряд ли догадался.

- Я тоже порой думаю, что в сочетании "современное искусство" прилагательное существует для того, чтобы нейтрализовать значение существительного. Искусство не нуждается в хронологических уточнениях. Оно или искусство или не искусство. Уточнения же служат для того, чтобы люди поняли: то, что им представляют, всё-таки искусство, а не догадались вы, господа, об этом только потому, что оно настолько характерное, что и на искусство не похоже.

- Вы знаете, Антуан, мне показалось, что художники, выставившие там свои работы, рисовать не умеют.

- Некоторые умеют, но не хотят. Такие на выставках в первом зале размещают что-нибудь исполненное в академической манере. Или автопортрет. С одной стороны, это как бы показывает отсчет творческий путь от ремесленичеких азов к высокому искусству, а с другой является демонстрацией школы. Дескать, мы не по неумению мажем, как некоторые, а по идейным соображениям.

- Пикассо поступал умнее: он совмещал в одном полотне и демонстрацию классических навыков, и безудержный полет фантазии. Но мы отвлеклись. Так что анимеры?

- Они беспринципные прагматики. Сегодня они будут с тобой сотрудничать, потому что им деваться некуда, а завтра, когда появится более выгодный вариант, спокойно откусят тебе голову. Никаких личных привязанностей. Они бессовестны в физиологическом, а не в моральном аспекте.

- Но ведь соображают они хорошо. Как же так? Мыслящие крокодилы... В голове не укладывается.

- А мыслящие обезьяны? Такое несоответствие вас не смущает, мон женераль?

- Ну да. Хотя, мы ведь не совсем обезьяны. - Он сделал паузу, и закончил со смешком, - чуточку покрасивей! Во всяком случае, я.

- А я чуточку поумней. - Подрезал его Антуан.

Дюпон погрозил ему пальцем, дескать, оскорбительные намеки в адрес руководства неуместны. И добавил всё еще шутливым тоном:

- В общем-то аналогия вполне убедительная. Но все-таки - объём и строение мозга...

- Здесь я затрудняюсь ответить что-либо определенное. Чёрный ящик. Мы видим, что на входе и что на выходе, а вот что внутри - понять трудно. Хотя, если удастся вскрыть несколько таких ящиков...

- Может быть, и придется. Ведь в дружбу верить нет оснований, как я вас понял. Этим господам такие понятия неведомы?

- Именно так. Но, возможно, это и хорошо. Их действия нетрудно будет просчитать. Пока над ними не очистится небо, мы можем надеяться на тесное сотрудничество. Ну а потом, это уж как получится.

- Нам надо будет следовать их принципам. Это будет и честно, и выгодно. Ты представляешь, сколько там сейчас бесхозных технологий? Планета обезлюдела... - тут он запнулся, помолчал, подыскивая правильное слово. Не нашёл, и продолжил, - так что, если удастся запустить производство...

Глава одиннадцатая

Внутри вагона оказалось что-то вроде купе. Оно было совершенно пусто. Гладкие белесые стены, мягко переходящие в потолок, из всего этого равномерно сочился неяркий, спокойный свет. И в нарушение этой высокой идиллии в углу обычный земной стул - довольно потертый и не очень изящный. Словно прихватили его на заброшенной даче, куда свозят вещи, которые выбросить жалко, а в доме держать стыдно. Исчезнувшая было стенка, как только Крот вошёл в вагон, тотчас вернулась на своё место. Не опустилась, не наросла, а просто появилась. Никакого намека на окошко. Никаких кнопок или рычажков.

Ничего не оставалось, как только придвинуть стул к боковой стене, откуда верней всего - хотя, как знать - не последует нападения, и усесться на нём поудобней. Хлипкая конструкция под ним жалобно скрипнула: видимо, на девяностокилограммовую нагрузку (с учетом оружия и снаряжения) она рассчитан не была. Но как только он устроился и приготовился ждать, исчезла (или стала очень прозрачной) стенка, противоположная той, сквозь которую он вошёл. Крот мгновенно довернулся, реагируя не на само это изменение, а на появление темного, крупного силуэта: правая нога выдвинулась в сторону для упора, ствол автомата остался на месте, но палец нежно коснулся спускового крючка. Впрочем, эта его стремительная изготовка была лишь наработанным действием на неожиданное изменение ситуации. Не для того он сюда пришёл, чтобы стрелять. Да и смысла в стрельбе не было. Он с интересом всмотрелся в сидящего напротив него. И увидел то, что, в общем-то, и ожидал увидеть.

На него смотрело существо, которое с первого взгляда можно было принять за человека, натянувшего резиновую маску. Без сомнения, это был анимер. Взгляд у него был холодный и бесстрастный, и совершенно осмысленный. По зеленоватой с бурым оттенком коже, плотно облегающей череп и стекающей свободными пластами к шее, шёл четкий желтоватый узор: словно уверенной рукой прорисовали тонкой кисточкой линии. Ободки вокруг глаз, вертикальный прочерк через всю голову сверху вниз, симметричные отводы от него. Череп, покатый и гладкий с выступающим, словно оттянутым назад, затылком, крепился на гибкой шее, уходившей в воротник черного, плотного комбинезона. Вот так, а говорят, что анимеры не носят одежды. Анимер явно сидел, но, как и на чём, Крот не разобрал. Кажется, на корточках. Несколько секунд они изучали друг друга. Несколько раз анимер мигнул: белая пленка наплывала на глаза и тут же соскользывала. Потом Крот услышал надтреснутый, сухой голос:

- Я приветствую тебя, человек по имени Крот.

При этом пасть анимера приоткрылась, однако других движений челюсти его не производили, и, как ему удавалось говорить, понять было трудно. Впрочем, скорей всего, в дело включилась техника.

- Здравствуй и ты, анимер по имени... - и Крот старательно прокашлял выученное в пещере у Толяна имя, которое никогда не смог бы отобразить письменно, поскольку нет таких букв, при помощи которых можно было бы обозначить заключенные в нём звуки.

- Очень похоже, - согласился анимер. - Но ты можешь произносить моё имя так, как тебе удобней в соответствие с возможностями твоей артикуляции. Я вижу, что ты догадался, кто я. О чём ты хотел со мной говорить?

- Я хотел просить тебя помочь нам вернуться на Землю.

- Ты на Земле.

- Разве вы называете свою планету Землей?

- Твоя формулировка не лишена смысла. Но смысла лишена просьба. Как я могу помочь тебе в этом? Ты, вражеский солдат, убивавший наших солдат, пришёл сюда с оружием. Разве логично помогать врагу?

- Логика такова, что мы вынуждены помогать друг другу, чтобы выполнить то, что полезно нашим народам. И я не убивал твоих солдат, я убивал тех, кто пришёл убить их. И ещё, я ведь тоже могу быть тебе полезным. Для того ты и встретился со мной.

- Я вынужден это сделать, хотя не уверен, что ты в силах выполнить мою просьбу.

- Ты можешь отпустить одного из нас. Тот, кто вернётся на Землю, обратится к Назначенным принимать решения, и они вынуждены будут уступить, даже если не хотят этого делать. Ты ведь хочешь попросить о том, чтобы вам не мешали забирать воду?

- Да. Вода - это важно. Но не только это нам необходимо, чтобы выжить. Энергия.

- Ты понимаешь, что я эти вопросы не решаю. Я только солдат.

- Понимаю. Значит, ты предлагаешь оставить в заложниках твоего товарища, а тебя направить на Землю?

- Нет. Я предлагаю оставить в заложниках меня. А моего товарища отпустить.

- В чём логика? Ты думаешь, что не сможешь уговорить Принимающих решения?

- Долго объяснять. Но среди причин есть и такая.

- Я знаю другие причины. Я изучал человеческую психику. Но мне было интересно, как ты ответишь. Ты ответил так, как я предполагал. Поэтому будем разговаривать открыто. То, что я сейчас делаю, другие анимеры не поддержат. Я делаю это в секрете от них. Раньше, до катастрофы, я бы не смог этого сделать. Мы были в большой зависимости друг от друга. У вас есть слово "дисциплина", но то, что у нас, это не дисциплина, это... Единый организм. Так мы выжили в дикой природе, так пришли к могуществу. Но теперь жесткая соподчиненность ведет нас к гибели.

- Я так понял, что единства у вас здесь нет и по другой причине. - Крот подумал, что рассуждения Антуана пришлись сейчас как нельзя кстати. И продолжил, - здесь у вас нет одного клана. Множество особей прибилось в ваше поселение случайно. Они искали укрытия в этих местах. И теперь трудно понять, кто на какой ступеньке стоит. Кто выше по статусу из двух крупных особей: та, которая немного крупней, или та, которая относится к местному клану? Монолит треснул. И трещины эти многочисленны.

- Это аллегория, я понимаю. Понимаю, что она значит, но не понимаю, зачем она нужна.

- Тебе грозит опасность?

- Меня могут покарать за нарушение устоев. Устои важней клана. Или того, что пришло на его место.

- Правда, что тебя могут даже съесть? - уклонился от делового обсуждения Крот.

- Каннибализм - пережиток древних обычаев. Устои запрещают поедать себе подобных. Но обряд поедания остался в силе. Меня просто убьют, а ритуал совершат над кем-то из людей. Ты ведь убил пятерых?

- Приятного аппетита.

- Я знаю, тебя это коробит. Но мы не нуждаемся в термической обработке пищи. Так устроен наш организм. Сырое мясо - единственный продукт, который возможен для употребления. Наши предки занимали биологическую нишу мелких хищников. Миллионы лет их организм совершенствовался в усвоении белка. Теперь поздно что-то менять. Помешать поглотить добычу мог только более крупный хищник, или понимание того, что особь, выбранная в жертву, может оказаться более сильной, чем ты сам.

- Значит, не будь у меня автомата, то я бы расценивался тобой как возможная жертва?

- Инстинкт мне подсказывал бы именно это. Но, на наше счастье, развитие подарило нам интеллект. И поэтому инстинкты влияют на наше поведение значительно слабее, чем раньше. Но давай договариваться. Моё отсутствие может быть замечено, а это плохо и для тебя, и для меня. Я наблюдаю тебя с первого дня здесь. Я видел, как ты сражался. Я изучал тебя, пока ты спал. Я знаю, что могу тебе доверять. Вы - люди - не всегда согласуете свои слова и дела. Я изучал и эту проблему. Тут много интересного материала. Раньше, до катастрофы, здесь был крупный институт по изучению вашей цивилизации. История, социальная психология, искусство - всё это очень серьезно разрабатывалось. Моя специальность - психология инаких. А конкретно - людей, входящих в стабильные классические структуры. Тех, кто живет у вас, а не здесь.

- Есть ещё какие-то инакие? - заинтересовался Крот.

- Те, кого вы называете бэрами. Они больше, чем биологические роботы. Мы это не сразу поняли.

- Не успели сразу понять? Очень спешили, когда делали, - усмехнулся Крот.

- Это полезное общение, - ответил после некоторого молчания анимер. - такой формы реакции у нас не существует, но она хорошо изучена. Ирония, если я правильно классифицировал вашу реплику.

- Что-то вроде. Так что в заложниках выгодней оставить меня.

- Заложника оставлять не выгодно вообще. Вы слишком заметны. Поэтому я выведу вас быстро. И обоих. Это будет началом нашего сотрудничества. Ты должен понять и передать Тем, кто решает, что я нахожусь в трудном положении. Поступая так, я иду против традиции и против клана. Уже то, что я беседую с тобой тайно - преступление, требующее, согласно устоям, сурового наказания. Но другого пути нет. Или мы погибнем, или выживем.

- Вчера мне пришлось пострелять. С кем вы воюете?

- Это война на выживание. Война за ресурсы. Со старшим кланом. Он имеет право требовать от нас, чтобы мы уступили ему это место. Он потребовал, и мне пришлось проявить настойчивость, чтобы убедить своих отказать им, то есть нарушить устои. И то, что мы нарушили устои, наших врагов озадачило и привело в смятение. У них много силы, однако действовать эффективно, пока не вернулось солнце, они не смогут. Нас греет гора, они же в большинстве своём находятся в оцепенении. Но солнце вернется.

- Когда оно вернется, не будет причины бороться за тепло.

- Да. Но будут другие причины. Пищевые ресурсы истощены.

- Понятно. Когда ты выведешь нас?

- Как только придет время загрузить очередную партию воды. Время беседы истекло. Водозабор рядом. У меня садятся аккумуляторы и костюм уже плохо согревает. У нас не хватает аккумуляторов.

Крот достал контейнер. Протянул его анимеру. Оказывается, стекла между ними не было.

- Держи. Они хуже ваших по качеству, но по размеру один в один. Должно подойти.

Анимер некоторое время колебался, однако подарок взял.

- Что-то не так? - Заинтересовался Крот.

- Это опасно. Могут спросить: откуда. О том, что вы приходили, никто не должен знать. Но риск оправдан. Для меня это важно. Это позволяет перемещаться. Иди.

Крот повернулся и увидел, что задней стенки уже нет. Он вышел наружу и, услышав мягкое шипение, оглянулся. Видел, как легко снявшись с места, практически без разгона, унеслась прочь машина. Перед ним чернел вырезанный в лучезарной стене проход. Вырезанный аккуратно, однако ясно было, что он не предусмотрен проектом, а сделан позже, в силу необходимости. Крот вступил в темноту и пошёл, подсвечивая дорогу фонариком. Удивительно, как он не заметил того, что во время их разговора машина носилась по туннелю, разворачиваясь и гася скорость перед остановкой.

Глава двенадцатая

Подготовка к празднику велась полным ходом. Крот вошёл во вкус, поддерживал, отвергал проекты, сам предлагал элементы оформления, утверждал программы отдельных мероприятий и согласовывал их в комплексе. Всё видел, всё помнил, умел всё увязать, оценить интересную идею и вписать её в общую ткань празднества. Глядя на него, зашевелились в общем движении даже скептики и лентяи. Ему нравилось, что народ оживился, что пропало выражение скуки на лицах. В ходе подготовки стали налаживаться отношения с замами и руководителями служб. И хотя Стрижич держалась всё так же отстранённо, Седых перестал чваниться, изображать из себя высокомерного исполнителя, стал чаще предлагать что-то сам. Григ словно отступил от Крота на шаг и занял полагающееся ему по штатному расписанию - чуть дальше замов - место. Но только с ним у Крота сложились по-настоящему товарищеские отношения. И после того, как Григ перестал претендовать на особое положение, они только укрепились.

Со спецназом Крот по-прежнему проводил большую часть времени, поскольку именно они были главной движущей силой праздника. Центральное место он отводил "показухе". Так в спецназе принято называть постановочные бои, предназначенные для показа проверяющим и публике. Нет ничего странного в том, что сами профессионалы это действо называют словом пренебрежительным, подчёркивая его второстепенность по сравнению с иными видами специальной работы. Ну, чего скрывать: шоу в чистом виде. Однако пренебрежительная формулировка совсем не означает пренебрежения спецназовцев к "показухе". Командир семь потов сгонит с исполнителей, пока не добьётся четкого исполнения постановки. Потому что "показуха" престижна и ответственна. Она показатель мастерства и натренированности. А качественная "показуха" - визитная карточка спецназа для непосвященных.

- Ну, давайте, парни, "балет" смотреть, - Крот уселся на третьем ряду трибуны, устроенной возле футбольного поля. Отсюда удобно было реализовывать все преимущества проверяющего: "нам сверху видно всё ты так и знай". Сказал подошедшему Григу, что утилизацию кирпичей и досок смотреть не будет, нечего стройматериал зря изводить. Велел сразу запускать рукопашку. Посмотрев несколько пар, остался недоволен. Рукопашка была так себе. Оно и понятно: бойцы Форсис с бэрами на кулачках не дерутся. Поэтому к этому спецназу требования предъявляются другие, главное из которых - точная стрельба из различного вида оружия, работа со средствами обнаружения, владение спецтехникой.

Но, что ж это за спецназовец, который не владеет навыками ближнего боя? Естественно, в отряде имелся инструктор по рукопашке - вольник в ранге КМС и одновременно дзюдоист довольно высокого уровня. Учил тому, что умел сам, плюс ориентировался на требования служебных наставлений и инструкций. Поэтому имитации обезоруживания, освобождения от захватов разного вида, задержания, отражения нападений нескольких человек были поставлены довольно формально. Для проверяющих. Действовали бойцы по схеме, без понятия, и слишком картинно. Крот остался недоволен увиденным, нахмурился:

- Голливуд. Ты что так бить будешь, если придется? - спросил, спустившись на поле, у бойца. Забрал учебный резиновый нож. Покрутил его в руках, обратился к командиру спецназа:

- Почему вы работаете муляжами? Нормальные ножи есть?

- Есть. На базе. Послать?

- Посылай. Вы что собрались публике эту пантомиму показывать? Что у вас там ещё? Нападение с палкой? А почему не с оружием? Ладно, бери палку.

Инструктор взял бейсбольную биту.

- Бей. Да, ну. - Крот без труда остановил удар ещё на замахе. - Бей по-настоящему.

И боец ударил. Хорошо ударил. Видно, достал его начальник. Крот выбросил навстречу удару руку, принял палку на предплечье по скользящей, довернул руку, обкатывая, затем сделал несколько стремительных мелких рычагов, и бита упала к его ногам. Нападавший, не устояв, опустился на колено, после чего был нежно уложен лицом в траву.

- Это вы как? - спросил изумлённый боец, поднимаясь. - Мы не так делали.

- Потом научу. Вот и ножи.А ну-ка бери.

Он сбросил куртку, аккуратно положил её на скамейку. Майку тоже снял.

- С ножом надо тренироваться на голый торс.

- Чтобы обмундирование не порезать? - хмыкнул кто-то.

- И это тоже. Потому что без мелких порезов во время работы против ножа не обойтись. Да и с ними лучше доходит. И уверенность появляется. Бей сверху. И по-настоящему.

Легко выкрутил нож, вернул нападавшему.

- Не сачкуй. Что ты руку задерживаешь перед ударом?

- Не резать же командира! - неуверенно усмехнулся спецназовец.

- Режь, разрешаю.

- В письменной форме, товарищ подполковник.

- Ну, давай, давай... Не зубоскаль.

Спецназовец напрягся, вздохнул, покрутил нож.

- Дай-ка мне, - сказал Григ, выручая подчиненного.

Взял нож, ловко перекинул его из руки в руку. Встал в стойку. Подшагнул быстрым легким движением и ударил. Ударил сильно и быстро. Удар был встречен грамотно блоком левой, дальше - имитация удара ногой в колено, правой рукой Крот проскользнул под бьющую руку, выводя локоть на рычаг, а потом завернул обезоруженную руку за спину, перехватил.

- Это прописи. Это вы знаете. Способ простой и не очень надежный. Если соперник физически очень силён, то можно не удержать блок. Вот другой вариант. - Он вернул нож напарнику. - Бей снова сверху.

На этот раз Крот встретил движение предплечьем правой руки, но не сопротивлялся удару, а отводя клинок, провел нож чуть вниз и толкнул правой ладонью нападавшего в локоть, вывернул руку, разворачивая спецназовца, левой рукой зафиксировал плечо и локоть.

- А теперь - прямым!

Дав едва коснуться остриём груди, мягко, словно поддаваясь давлению, развернул корпус, пропуская клинок по касательной, одновременно перехватывая кисть, зафиксировал её так, что лезвие легло на теле плоско, а затем резко подшагнул правой ногой, скручивая корпус навстречу противнику. Кисть Грига попала в излом, и он вынужден был опуститься на колено. Нож выскользнул, Крот переступил, укладывая соперника, между делом, имитировал удар пяткой в голову, а затем и локтем туда же.

- Вот так, - сказал он, помогая Григу подняться. - Это правильная показуха. Почему правильная? Потому что быстро и четко выполнена. Почему показуха? Потому что мы работали сейчас на зрителей оба, страхуя друг друга. Но вы этого даже не заметили. Всё было, как по-настоящему. Вот и вы так должны. Сегодня поработаем с резиновыми ножами. Завтра - с оружием.

- А можно я, - вперед вышел подвижный, жилистый парень. - Только я резиновым.

Народ заулыбался, приготовился к представлению. Видно, ножом этот шкет работать умел.

- Давай.

И он дал: ударил неожиданно, но не просто ударил, а с финтом. И финт свой умело спрятал. Но по траектории движению ножа, по тому, что боец не сократил расстояние до оптимального, Крот финт прочёл. Не стал ловить нож на блок, на что надеялся нападавший, а пропустил его мимо себя, и когда тот развернулся к нему спиной, чтобы ударить снизу, отскользнул, перехватил руку в мёртвой точке и легко вывернул ему кисть, отбирая нож.

- Все попадаются, а вы нет. - Сказал спецназовец, смущенно улыбаясь.

- Это потому, что я не ожидаю чего-то конкретного, а работаю по обстоятельствам. Исхожу из того, что есть. Против умелого бойца ничего не сделать, если ждать. Надо не дать ему работать. А ещё лучше не дать нож вытащить.

- А если так? - нож в руке спецназовца замелькал быстро, словно челнок, а сам он стремительно подшагнул вперед. Но Крот не дал сократить расстояния: остался в зоне недосягаемости, словно бы противник отодвинул его своим силовым полем. Тот подшагнул ещё раз, Крот отодвинулся и достал его пяткой в колено. Только обозначил удар, но спецназовец опустил нож.

- Но вообще, ты прав, - согласился Крот. От этого трудно уйти. Надо разрывать расстояние, пытаться ставить быстрые блоки. Пусть лучше руки порежет, чем проткнёт. И атаковать. Потому что долго можно не продержаться.

- Или убегать, - подсказал соперник.

- Если не при исполнении, никого защищать не надо, если чувствуешь, что не совладаешь - тогда, конечно. Но для спецназёра это не самый красивый выход.

- Ножом бэров не порежешь, - послышалось из строя.

- Бэра и на приём не возьмёшь. У него суставов нет. - поддержал кто-то.

Крот согласился кивком головы и с одним и с другим.

- Однако это не значит, что не надо владеть рукопашкой. Неудобно будет, если станешь заступаться за девушку перед хулиганом, а он тебя зарежет.

На другой день с утра он был у летчиц на приёме зачётов по итогам полугодовой подготовки. Участие в работе аттестационной комиссии Крота изрядно утомило. С девяти утра они засели в зале управления полетами, устроившись за покрытым зеленым сукном столом - где только взяли это сукно? Формально возглавлял комиссию он, но главную роль играла, конечно, Стрижич. Её люди, её тема. Третьим за столом был майор Кондрат Алексеевич. Стрижич сыпала вопросы, касающиеся тактико-технических данных аппаратов, возможности и правомерности применения оружия, системы определения цели, и Крот ещё больше зауважал её, как всегда уважал тех, кто хорошо разбирается в своём деле. Секретчик Белобородько и Крот вступали в дело уже в самом конце допроса очередной измученной проверяемой. Белобородько был изобретателен и подходил к задаче сохранения государственной тайны творчески. Он не просто требовал называть номера приказов и дать формулировки распоряжений, а делал это в особой изощренной, почти садистской, форме. Например, мог спросить, какая часть приказа такого-то не относится к летному составу, а потому знать её испытуемой необязательно. Слушая его, Крот со стыдом подумал, что он-то - командир - в этих приказах совершенно не ориентируется, и не дай Бог попасть в лапы к такому Белбородько из центрального аппарата, куда и его обязательно пошлют когда-нибудь для подтверждения квалификации. И твердо решил выбрать время и постажироваться у Белобородько. Утешало его лишь то, что для практической службы большинство этих приказов были совершенно не нужны, а некоторые даже вредны. Сам он задавал стандартные вопросы с тем расчетом, чтобы отпущенные на свободу счастливицы тут же ознакомили с ними страдающих ожиданием в коридоре. Спрашивал одно и то же: порядок высадки и подбора десанта, перечень визуальных сигналов, подаваемых с земли в экстренных ситуациях, ну и, конечно, о действиях в случае аварийной посадке на территории, контролируемой противником. Хотя этот вопрос был, как он понимал, сугубо теоретическим, поскольку вряд ли кому из летчиц придется подняться в небо, а, значит, и аварийно приземлиться. Выслушивая отвечавших, сам подробно дополнял ответы. Не удивительно, что каждая новая испытуемая отвечала на них всё лучше и лучше.

Закончили в шестом часу. И пока Крот раздумывал, пойти ли в столовую или попробовать смастерить какой-то перекус на квартире, Стрижич пригласила уважаемых членов комиссии на домашний обед ровно через двадцать минут, добавив, что возражения не принимаются, и тут же удалилась готовиться к приёму гостей.

- Ну вот, - сказал Кондрат Алексеевич, попыхивая папироской: видно, к образу сурового кадровика папиросы шли больше, чем сигареты, - традициям летчики верны.

- Каким традициям? - поинтересовался Крот, по мере возможности отодвигаясь от дыма. Они сидели в курилке неподалеку от штабного корпуса летной части, выжидая отведенное им для подготовки к приёму время.

- После экзаменов Ирина всегда устраивает званый обед для членов комиссии. Открывает доступ в закрытый укреп-район, понимаешь. Я пойду, не за тем, чтобы поесть, а чтобы посмотреть.

- А что, плохо готовит?

- Хорошо готовит. Но мне и взглянуть интересно, как там сейчас. Состав-то гарнизона изменился.

Намек на отношения с Седых почему-то Крота покоробил. Он спросил невежливо:

- Это в вас профессиональное?

- Да ладно вам, Александр Васильевич. Всё подшучиваете. - Белобородько понял, откуда ветер дует и умело сманеврировал. Продолжил добродушно-ворчливо, - Тогда с этим, с Можайским. Я ведь не сообразил сразу, что вы меня подкузьмили. Не думал, что командир такого ранга и такой заслуженный человек будет насмехаться.

- Вы уж извините меня, Кондрат Алексеевич, я тогда еще в свой ранг до конца не вошёл. Теперь бы я так не пошутил.

- Да уж. И девица рядом терлась гарная. Я понимаю. Сам молодой был. Пошли, наверное, а то неудобно: ждёт ведь.

Белобородько аккуратно расплющил папироску о каблук и опустил её в установленный по центру беседки красиво разрисованный ромашками стандартного образца тазик. Кстати, довольно заполненный окурками. Вот вам и женская половина! Спецназовцы курят значительно меньше. Хотя курильщикам спецназовскую нагрузки не выдержать.

Квартира у Стрижич была небольшая, скромно обставленная. Никаких особых косметических изысков, только потолки забраны в пластик. Впрочем, что удивительного? Крот видел в этом доме потолки, в пластик не забранные: пашня над головой. А вот излишеств в виде цветов, кошек и картин - никаких. Аскетически обустроенное жильё. Что там во второй комнате, где спальня, оставалось только гадать. Туда их, естественно, не пригласили.

Стол был сервирован не по-праздничному, а так, как накрывают его к приезду дальних родственников. В центре стола стояла запотевшая бутылка водки. В плошках два вида салата, в глубоких тарелках - дымился борщ. Крот давно не ел домашнего. Очень давно, и от вида среднерусской сервировки сомлел. В последний раз отведал хозяйкиного борща, когда учился в военном институте: в увольнении зашёл в гости к товарищу. Там его и накормили в последний раз отличным домашним обедом. Долго потом вспоминался тот обед. Может быть, не потому, что стряпня была такой уж выдающейся, а потому, что сам обед был для него явлением исключительным. Так уж получилось, что вырос он на обедах казенных. Детский дом, кадетский корпус, суворовское училище, военный институт, офицерские столовые, разного вида ресторанчики и бистро. Качеством эти обеды разнились, но по сути своей оставались одним и тем же - общепитом. А тут хозяйское. Для гостей. С желанием отличить и отличиться. Тут же за столом он впервые увидел Ирину не в форме. И удивился, какая она домашняя в чуть потертых коротких джинсах, голубой футболке. Удивился и тому, с удовольствием смотрела на то, как два оголодавших мужика накинулись на её стряпню.

- Вкусно непередаваемо! - оценил со знанием дела Белобородько.

И Крот энергично поддержал его, закивав головой.

- Ой, да ладно вам, - отмахнулась Ирина, - оценка холостяков необъективна.

- Почему это? - Заинтересовался Крот. - Намек на их желание подольститься к хозяйке?

Она бросила на него быстрый изучающий взгляд и покачала головой:

- Тогда бы я не стала сужать круг до холостяков. А холостяки - потому что изголодались на казенных харчах.

- Бобыли, так будет точнее... - изрек Кондрат Алексеевич. - Бобыли имеют ограниченный доступ к жизненным удовольствиям. Поэтому они непритязательны ни в чём...

- Ну, спасибо, Кондрат Алексеевич, - сказала Стрижич вроде бы и с иронией, но как всегда без улыбки. И не понятно было, в пику ему это было сказано или с обидой.

- Ну что вы, Ирина Геннадьевна, это я так. - смутился тот.

- Это он не о вас, это он о нас. - Вмешался Крот, на правах старшего выправляя ситуацию. - Мы с одинаковым усердием хвалим и отменный обед, приготовленный вами и не отменный, но дающий возможность утолить голод, когда больше нечем. Ну, улыбнитесь же!

Но она не улыбнулась. Водка и горячий борщ сделали свое дело: офицеры, что называется, начали терять форму. Не то, чтобы распоясались, но верхние пуговицы расстегнули и заговорили без чинов, совсем как штатские. Сначала поговорили об экзамене. Вспомнили забавные эпизоды, отметили хорошую теоретическую подготовку летчиц. На это Стрижич возражала, но умеренно. Видно было, что она и сама довольна, однако показать это считала нескромным. Поэтому делала вид, что застольные оценки следует расценивать как вид благодарности за обед. Были, конечно, и тосты. Выпили за хозяйку, за учебный процесс, за державу. Крот после третьей пошёл в решительный отказ, отчего Белобородько погрустнел и, доев картошку с котлетой, стал собираться. Крот хотел было тоже подняться, но Ирина вдруг остановила его.

Белобородько выпил на посошок, попрощался, и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

- Мне надо с вами поговорить, Александр Васильевич. - Начала она неуверенно. - Мне нужен совет. Вернее, помощь. Или... В общем, решите сами.

- Конечно, - ответил Крот, недоумевая, о чём Стрижич может с ним советоваться, и в чём он сможет ей помочь. Почему-то в этот момент ему вспомнился Седых и разлад между ним и Ириной. Подумал: "Не в посредники ли она меня хочет определить?" Но тут же отогнал эту мысль, как нелепую.

- Вы меня послушайте и выскажитесь по поводу моих сомнений. Вы человек опытный... Побывавший в контакте... Помните тот бой, когда они сожгли три наших истребителя?

- Помню. Правда, не в деталях...

- Это неважно... У нас в закрытой сети есть учебные программы для обучения летчиков. Что-то вроде компьютерных игр. Реальные бои похожи на компьютерные игры, поэтому они очень хороши для тренировки. Полгода назад появилась новая программа - "Пилот 25". Очень хорошая. Когда с ней работаешь, иногда теряешь представление - в реальности находишься или в виртуале. Очень точно скопированы тактико-технические данные наших аппаратов. Всех видов. Мы там учимся летать даже на том, чего у нас здесь нет. И ещё: программа учитывает все возможности техники инаких и особенности поведения их пилотов. Поэтому виртуальные бои, как реальные. Отзывы об этой программе тех летчиков, кто участвовал в настоящих боях, очень хорошие.

Крот слушал с недоумением, пытаясь понять, к чему клонит командир эскадрильи. Если бы она высказывала претензии к программе, было бы понятно, что сейчас последует просьба вмешаться и поднять вопрос на верхах. Но ведь хвалит же! Она некоторое время помолчала, словно обдумывая что-то и продолжила.

- Но в последнее время с программой стало происходить что-то непонятное. Например, в некоторых номинациях перестала работать функция "стоп". Подождите, не перебивайте. К программистам я обращалась. Они ничего не обнаружили. Так вот, раньше можно было остановить действие, чтобы проанализировать ход боя, теперь это получается не всегда. Иногда "стоп" просто не срабатывает, иногда компьютер зависает и приходится его перегружать. И скорость не меняется. Пользователь в принципе может выбирать, с какой скоростью действует твой противник. Но теперь часто случается так, что компьютер словно заклинивает: невозможно становится режим скорости противника изменить. Ещё я заметила, что противник начал ошибаться. Компьютер не ошибается. Вы никогда не играли в шахматы с компьютером?

- Да я и с людьми не помню, когда играл.

- Так вот, в отличие от людей, компьютер не ошибается. Он может просчитывать варианты на небольшое количество ходов, но неправильных ходов не делает. Так и тренажер. Он может медленно выполнить задачу, но совершить что-то нелогичное не может. Например, вместо того, чтобы в ответ на твою ошибку, не атаковать и не сбить тебя, покачать корпусом, сделать два витка и уйти прочь.

Ирина явно нервничала. Она совершенно по-девчоночьи теребила чёлку и не было в ней сейчас ничего командирского, и обычной строгости как ни бывало.

- Ну и как вы сами это объясняете?

- Я это объяснить не могу, - ответила она и в упор посмотрела Кроту в глаза. - Я хочу, чтобы вы мне это объяснили.

- Именно я? Не специалист?

- По-моему вы как раз и есть самый настоящий специалист.

- О таком мне раньше слышать не приходилось. Вы всё мне рассказываете?

- Возьмем фон. Небо, конечно, везде одинаковое. Но вот земля.

- А что земля?

- Во всех программах фон нейтральный. В зависимости от заданного района. Горная местность - горы, над морем - вода, в средней полосе - лес. Так вот иногда, в тех случаях, о которых я говорю, я узнаю местность...

- Что?

- Да. Уж наш-то район я знаю хорошо. Мы же поверхность сканируем постоянно. Но самое странное, что это всё происходит только со мной. С программой положено работать всем в течение сорока минут в день. Так вот, у других всё штатно.

Она энергично покрутила головой, словно отгоняла неприятные мысли, и вдруг добавила с горечью:

- Я не знаю, что мне делать... Кто поверит? Получается, что компьютерные чудики вдруг ожили. Рассказала Игорю. - Она запнулась. - Майору Седых. Ну, а кому ещё? Он, конечно, не поверил. Посчитал, что у меня, - она задумалась, подбирая слово, но, не подобрав подходящего, закончила, - глюки. Сказал, что я переутомилась и всё такое. А когда я предложила, давай вместе поиграем, посмотришь, отказался.

- Почему? - В общем-то, можно было это и не спрашивать: не в тему. Но Крот вдруг понял: его интересует всё, что касается отношений Стрижич и Седых. И ещё, он почувствовал, что доволен их разрывом. Казалось бы, ему-то что?

- Почему? - Она сердито сжала губы - эта гримаска ей тоже шла. - Струсил. Я поняла. Он подумал, а вдруг и правда?

- Ну, это не его компетенция. Тут программист нужен, а не снабженец. Какой-то сбой программы.

Слово "снабженец" вырвалось само собой. И Крот пожалел о том, что сказал. Хотя понимал, что это "само собой" случилось не просто так.

- Я не сказала главного, - Ирина помедлила и тихо произнесла, - этот сбой происходит только на моём домашнем компьютере.

- Ну, так что мы сидим? Включайте.

- Ну да, устала, конечно, - пробормотала она виновато, и вдруг пожаловалась, - знаете, я максималистка. Решила для себя, что сделаю часть лучшей в европейском Форсис. А с кем начинала работать? Некоторые девчонки даже компьютера не видели. Представляете? Почти всем местные. Только дело не в усталости. Я почти явно ощущаю, что с той стороны кто-то играет. Я в молодости участвовала в турнирах "игрок против игрока".

- Ну, а вдруг кто-то из коллег. Та же Марина... Набралась на курсах уму-разуму.

- Исключается. В программу не влезть просто так.

Она смотрела на него с надеждой. А он смотрел на нее с удовольствием. Такая, без командирской уверенности, она ему очень нравилась. Черты её лица смягчились, и она выглядела не просто красивой, а хорошенькой. Такое сочетание волновало. Ирина, кажется, поняла его взгляд. Потупилась, как бы говоря: "не время". Вот так именно - не время. А не: "что вы себе позволяете?", например. И от этого внутри у него словно опрокинули рюмку коньяку: растеклась в душе дурманящая теплота. Однако некогда было придаваться блаженству - надо было оправдывать репутацию крутого парня. На экране засветилась заставка тренинг-игры. Ирина открыла меню. И остановилась на этом. Не решалась начать? Крот совсем уже было приготовился её поторопить, как вдруг надпись "свободный бой" замигала, и экран на секунду погас, чтобы засветиться вновь - синевой.

- Вот, - выдохнула Ирина, - ну вот же! Не может программа вызывать игрока. Там кто-то есть!

Глава тринадцатая

Присутствие Крота во время проверки практических летных навыков, которая проводилась на следующий день, не требовалось. Однако он пришел к концу экзамена. Летчицы по очереди поднимали в воздух одну из нескольких управляемых гравитационных платформ, совершали несложные фигуры пилотажа и сажали "тарелку" на посадочный пятачок. Перед Кротом было два экрана: на одном - вид извне: взлеты и посадки, на втором, вид внутри аппаратов: кресла пилотов. На левом кресле - пилот, на правом - Стрижич, контролирующая полёт и принимающая экзамен. Интересно было наблюдать за выражениями лиц девушек: от напряженно-сосредоточенного до восторженно-ликующего. Каждая реагировала в зависимости от опыта и характера. Только Стрижич оставалась спокойной. Иногда она хмурилась, иногда одобрительно кивала, иногда делала замечания, иногда вмешивалась в управление аппаратом. Крот заметил, что увлекся, наблюдая за ней. Заметил и смутился: оказывается, ему нравилось смотреть на неё. А здесь, из пункта управления полетами, можно было смотреть открыто, не прибегая к ухищрениям, поскольку она его не видела. Было чем любоваться. Симпатичная? Да, конечно, но это не всё. В этой неброской красоте было ещё что-то такое, что сразу заметишь, но не сразу найдешь этому определение. Она словно была вся в себе. Словно ничего не предназначалось внешнему миру. Не пренебрежение внешностью, а даже отсутствие намека на желание "выглядеть". Уверенная и самодостаточная в своей спокойной уверенности в том, что она состоялась. Что она есть. Крот до вчерашнего дня думал даже, что её невозможно смутить, что она не способна растеряться. Но вчера она допустила его в своё смятение. Он видел её другую и ценил это откровение, которого удостоены были немногие. А он сам? Интересно, какой он? Вне знакомой, естественной для него экстремальной обстановки. Вчера свою растерянность показала она, а сегодня его очередь?

- Вы здесь? - спросила она, увидев Крота в ЦУП. И в интонации было больше радости, чем удивления.

- А где же мне быть? - улыбнулся Крот. - Я ведь член комиссии.

Она потеплела взглядом, но на улыбку не ответила. "Вот ведь царевна-несмеяна!" - подумал он почти сердито. Заставлю же я тебя улыбнуться!

- Товарищ подполковник, - огорошила она его вдруг обращением. Ведь договорились вчера! - Раз уж вы здесь, разрешите предложить вам пройти первоначальную летную подготовку в объёме необходимом для получения допуска к управлению легкими летательными аппаратами класса "Чибис".

Предложение было неожиданным. А уж формулировочка! За этим явно что-то скрывалось. Конечно, начальники баз Форсис формально должны были проходить авиаподготовку по упрощенной программе, как шутили на базах, "адаптированной для интеллекта командного состава". Это входило в комплекс сдачи зачетов при ежегодной переаттестации. Наряду с подтягиванием, стрельбой, знанием нормативных документов и кучей всякого иного. Однако Крот очень сомневался, что сдача им этих нормативов должна проходить непременно с его участием. Формальность, которую руководству оформляли, как правило, "автоматом". Но с другой стороны, если нормативы по стрельбе и рукопашному бою он может не сдавать, потому что это все равно, что проверять его на умение дышать, то с полетами сложней. И здесь не мешает при возможности и подучиться.

- Ну что ж, - ответил он, - разрешаю.

Они вышли на аэродромную площадку. Возле "тарелки" возились техники в черных комбинезонах: меняли аккумуляторы. Увидев Крота, вытянулись. Старший собрался было доложить, но тот махнул рукой, мол, продолжайте. Воинский этикет, проявление которого он вынужден был теперь принимать, как старший начальник, Крота несколько тяготил. При посадке он попытался было пропустить вперед себя Ирину, но та отрицательно покрутила головой. Тогда он протиснулся и вспомнив картинку на мониторе, уселся в правое кресло. Ирина вручную затянула люк, проскользнула мимо него, уселась. Приказала:

- Застегните ремни.

И сама не торопясь, чтобы он видел, как это делать, если вдруг забыл, пристегнулась к креслу. Надела летный шлем. Переговорила с диспетчером, пощёлкала тумблерами, повернувшись к Кроту, сказала просто:

- Я отключила видеотрансляцию. Взлетаем. Помните, как это делается, Александр Васильевич?

- Проходил когда-то, - пробурчал он, разбираясь в рычагах и кнопках.

Она терпеливо ждала.

- Разобрался.

- Взлетайте.

- А вдруг что-нибудь не так? Как навернёмся!

- Всё так. Авиком управлять умеете? Тут примерно то же самое. И я вас страхую.

Не совсем то же. Даже совсем не то. Он на секунду задумался, припоминая давно забытый курс по вождению антиграва. Потом, проговаривая вслух действия, сбросил притяжение, включил магнитную тягу, плавно увеличил её. Вот он, вечный двигатель. Вечный в кавычках, конечно. Потому что энергию берет он не из ничего, а из бесконечных ресурсов магнитного поля Земли. Да и не только, наверное. Но это лучше знают летчицы, их там теории обучают, а спецназовцу все эти физические тонкости ни к чему. Ему достаточно знать, где включать и выключать, и куда выпрыгивать. Крот довольно грамотно поднялся на высоту пятьсот метров, взял предложенный Ириной курс. Управляемые антигравы, в отличие от беспилотников, аппараты тихоходные. Скорость километров четыреста в час для них максимум. Да им больше и не надо. Они боевые задачи не решают: высадить десант, подобрать раненных, подвести боеприпасы. Что-то вроде вертолета, только более маневренные, безопасные и неограниченное время способные находиться в воздухе. При этом не просто находиться, а, например, застыть в одной точке и висеть так, пока пилот, например, спит. Но до тарелок инаких, конечно, земной технике далеко. Что смогли, скопировали. Пристроили к земным технологиям. А вот боевые беспилотники, те на антигравитаторах и реактивной тяге. На магнитном двигателе с техникой инаких тягаться трудно.

- Узнаете места? - спросила Ирина.

Крот узнал. По излучине реки. И каменной скале на этой излучине. Вчера точно над такой Ирина вела воздушную схватку с компьютерным противником. Как только начался бой, куда девались её растерянность и удрученность. Они гонялись друг за другом, выполняя сложные пируэты, разряжая друг в друга боезапас в пределах прямой видимости. Крот, хотя и не очень хорошо разбирался в летных делах, понимал, что такое в реальном бою невозможно. А потом, тот, который был в компьютере, сделал удачный пируэт и выпустил в управляемый Ириной виртуальный антиграв сноп огня. Вот тогда и качнулся горизонт, мелькнул изгиб реки и каменный утес на правом берегу. Ещё несколько секунд, пока не погас экран, Крот видел, как удаляется "тарелка". И видел - куда. Туда они сейчас и держали путь. А вот зачем, ему было непонятно. Не искать же в реале виртуальный антиграв?

- Здесь он уходил, - словно отвечая на его мысли, - произнесла Ирина. - Я забираю управление.

Они пролетели над рекой, заскользили над кронами. Вела она уверенно и легко. Крот удобней развернул пластину монитора, дал на неё тройное увеличение, поставил задержку в полсекунды и, взяв джойстик, внимательно стал вглядываться в лесную зелень сквозь смотровое стекло.

Она уменьшила скорость и словно кралась по верхушкам деревьев. Потом и вовсе остановила аппарат, притопив его в зелени.

- Просканируем? - спросил он.

- Бесполезно, - ответила она. - Аппаратура его не фиксирует. Но он есть.

- Откуда известно?

Она помялась. Наконец ответила, не глядя на него.

- Я здесь сегодня летала. В режиме патрулирования. Вышла из программы, оказывается, это возможно. Виртуально-реальный полёт получился...

Час от часу не легче! А во сне ты не летала? - хотел спросить Крот, но осекся. Вот именно, во сне. Сам-то...

- Где он?

- В трехстах метрах отсюда. Там. - Она ткнула рукой прямо перед собой.

"Как в том анекдоте, - подумал Крот: хватит выпендриваться, рукой покажи! Конец двадцать первого века."

- Ладно, - сказал он, - вспомню молодость. Приземли меня.

Конечно, соваться вот так наобум чёрт знает во что было глупо. А вдруг и правда там кто-то есть? Надо было вызывать спецназ, провести штатную операцию, но... Он понимал Ирину. А если пусто? Вдруг морок? Боится попасть в глупое положение. Она не подумала, что он-то имеет право просто без объяснения причин приказать прочесать любой район леса. Однако и не жалел, что придется работать одному. Понимал, что мальчишество, но вот так и подмывало показать себя, свою удаль и умение.

Она опустила антиграв, откинула дверцу рундука, протянула ему автомат.

- У тебя ещё что-то есть?

- Только это.

- Жди здесь. Я тебя вызову, если что.

Оставить её без оружия он не мог. Махнул рукой и выпрыгнул наружу.

Конечно, он не был достаточно хорошо экипирован для проведения захвата. Хотя, о захвате в принципе не могло идти речи. Сколько их там? Чем заняты? Но разведать обстановку, раз он уже здесь, следовало. Для этого у него было всё необходимое: опыт, навыки и кой-какое оружие. Малый джентельменский набор разведчика. Подлесок оказался достаточно густым, поэтому метров сто Крот двигался хоть и осторожно, но без остановок. Потом присел и замер, вслушиваясь в звуки леса. Шумел ветерок в вершинах, отрывисто перекликались какие-то птицы. Кажется, тревожно перекликались. Но это ему ничего не дало: голоса леса были Кроту чужими. Часто останавливаясь и прислушиваясь, он осторожно двинулся дальше. Пахло горячей смолой, хвоей. Хорошо пахло. Это не джунгли, где господствует устойчивый запах гнили. Всё-таки хорошо дома!

Прикинув расстояние, определил, что до цели осталось совсем немного. Сквозь стволы сосен сочился ясный желтый свет: шагах в тридцати таилось открытое пространство. Поляна или болотце. Оказалось - не болотце, а небольшое озерцо, окаймленное со всех сторон густым кустарником. Подход к воде был только в одном месте - чуть правее. Здесь вода подмыла невысокую песчаную кручу, из сползшего пласта которой образовался небольшой чистый пляжик. Пятачок в лучшем случае для двоих. Но на нем был аккуратно сложен один комплект чёрной униформы. Около кладки - носки врозь, пятки вместе - стояли берцы. Довольно чистые. Не до блеска, но без следов засохшей грязи. В середине озерца плескался обладатель обмундирования. Плавал он для своего атлетического сложения, надо отметить, дрянно. Крот вышел из укрытия и уселся прямо на песок рядом с одеждой. Поднял берц, посмотрел на подметку: рубчатый узор, каблуки прокованы небольшими подковками. Приставил ботинок к своему - размер совпал. На рукаве куртки нашит желтый круг, перечеркнутый четырьмя линиями. В карманах не было ничего. Во всяком случае массивного. Наконец купальщик заметил Крота, метнулся к противоположному берегу, но сообразил, что там не выбраться, неуклюже развернулся и, часто загребая и задирая подбородок, поплыл к песчаному пляжику.

- Смотри, не утони, - буркнул Крот. - Спасай тебя ещё! Купальщик.

Он вздохнул, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и лёг на теплый песок. Но перед этим, на всякий случай, снял берцы.

- Хорошо-то как, - подумал он. - Прекрасное местечко. Надо будет сюда наведываться. А плавать их не учат, это факт. Негде там учить плавать...

Парень не поплыл, а барахтался. И вдруг начал пускать пузыри. Крот, как был в одежде, бросился в воду и кролем рванул к месту возможного утопления. Голову из воды поднял, только приблизившись к телу. Пришлось подныривать. На мелководье обхватил за корпус и почти вытащил на берег - без пяти минут утопленник еле перебирал ногами. Однако руки у него оказались куда проворней. Перед тем, как отпустить спасенного, Крот свободной рукой вывернул у него из кисти пистолет, который тот изловчился вытащить из его плечевой кобуры, пока они выбирались на берег. Отпустил и, проигнорировав попытку обороняться, залепил хорошую затрещину, от которой парень повалился наземь. Встать он не пытался. Обессиленно вытянулся и уткнулся лицом в песок. Интересно, имитировал утопление, или же и впрямь тонул? И сейчас - обессилил, или выжидает момент?

- Бесстыдник, прикройся, - ткнул его ногой Крот. - Сейчас тут дама появится.

Он ещё раз ощупал одежду и бросил на чресла пленному брюки. Достал переговорник.

- Ирина Геннадьевна, подлетайте. Будем паковать вашего виртуала.

Парень зашевелился, сел и принялся натягивать штаны на залепленные мокрым песком ноги. И вовремя: колыхнулся воздух, над пляжиком скользнула тень, и у самого берега над водой завис антиграв. Дверь отъехала, в лючном проёме показалась озабоченное лицо Ирины. Глаза ее удивленно расширились. Она переводила взгляд с Крота на парня и обратно. Потом спросила пораженно:

- Это ваш сын?

Глава четырнадцатая

Нелепей вопроса придумать было нельзя. Хотя вопрос был вполне логичным: он выражал то, что в первую очередь могло прийти в голову увидевшему их вместе. Пока Ирина с удивленным выражением на лице сравнивала их, пока малый, неуклюже прыгая, натягивал штаны, Крот решал: "Что делать?" Всё было не так просто. О пленении инакого он должен был немедленно доложить по команде. Но его смущало, отсутствие явных доказательств того, что парень этот инакий. Одет он был вполне по-земному. Берцы военного образца можно купить в любом магазине, торгующем униформой. То же самое касалось и одежды. Спецовка как спецовка. Но вот лицо - косвенное доказательство его инакости. Потому что есть уже Брюсы, и это обстоятельство всё меняет. Конечно, один шанс из миллиона, что это его естественный двойник. Иногда природа выбрасывает такие фокусы.

- Тебя как зовут? - спросил он. В общем-то его даже не имя интересовало, а то, на каком языке парень ответит. Тот ответил на русском. Правда, плохом русском.

- Александр.

- Мало того, что близнец, так ещё и тезка? - хмыкнул Крот. Ответ его не поразил. Скорее озадачил. - А фамилия есть?

- Кротких, - ответил парень. И выкрикнул вдруг со злостью, - больше не скажу. Бейте, пытайте, убивайте, чем можете.

Совпадение имён заключало в себе какой-то скрытый смысл, потому что случайным быть не могло. За этим что-то стояло. Серьезное и зловещее. Правда сам парень опасений не вызывал. Было в его манере держаться, смотреть что-то такое, что никак не вязалось с его тренированным телом, мужественными чертами лица, возрастом, наконец.

Кротёнок между тем окончательно пришёл в себя. И хотя стоял он, наклонив голову и насупившись, но голова его была скорей наклонена, чем опущена. Есть разница в описании одного и того же её положения. Можно сказать: "опустил голову", "склонил голову", "наклонил голову". И все эти синонимы будут обозначать совершенно разное. Так вот он наклонил голову, словно приготовился бодаться. Но поза была явно предназначена для защиты, а не нападения.

- Да кто же это? Как вы похожи! - не удержалась от восклицания Ирина.

- А ты не слышала? - хмыкнул Крот, переходя на "ты".

Ирина взглянула на него удивленно, и он смутился.

- Извините, Екатерина Геннадьевна, озадачил он меня. - И добавил деловым тоном, - поспрашивайте его сами, может быть, у вас лучше выйдет.

Уступить инициативу он решил не случайно: уловил любопытные взгляды, которые бросал тезка на красавицу в строгой военной униформе. С ней он, пожалуй, будет более разговорчивым.

- Откуда вы? - спросила она мягко.

- Я не достоин уважения называть меня на "вы" офицером, - неуверенно ответил он, - потому что не прошёл испытания на воинский статус.

- Кто ты? Где живёшь?

Он тяжело вздохнул и опустил голову. Потом, повернувшись к Кроту, сказал:

- Господин офицер, когда меня будут пытать, пусть госпожа офицер не присутствует при этом. Я не уверен, что умею держаться без стона.

- Вот так... - развел Крот руками, обращаясь к Ирине. И, повернувшись к пленному, придавил его тяжелым взглядом.

- Руки вперёд!

Парень дернулся и отступил на шаг вдруг складно и быстро принимая боевую стойку. Но тут же получив быстрый удар в корпус, сбился с дыхания, наклонился вперед. Крот, процедив сквозь зубы, "это я тебя еще по-родственному", закрутил ему руки за спину и спутал их самоклейкой. Чуть опомнившись, парень дернулся и попытался высвободить руки, но Крот уже не обратил на это никакого внимания, а открыл отсек для транспортировки раненых, закинул пленного на плечо, легко, словно мешок с картошкой донес до антиграва и втолкнул его вовнутрь.

- Вы уж извините, Ирина Геннадьевна, - сказал Крот, усаживаясь в своё кресло, - я немного тут у вас наслежу. Мокрый насквозь.

Она, шокированная его поведением, не повернув в его сторону головы и не ответив, стронула антиграв.

Приземлились они через дублирующую "форточку" на территории спецназа. Вызванный по радио Григ уже ждал их. В руке он держал темный пакет-маечку.

- Ну что уставился? Надевай, - приказал обомлевшему было от такого сходства Григу.

Тот, опомнившись, натянул пакет парню на голову, и они, подхватив пленника под локти, провели его к пустовавшему за ненадобностью зданию офицерской гауптвахты. Григ открыл свободную от хлама камеру.

- Бардак ты здесь развел, командир, - буркнул Крот.

Григ хотел было отшутиться по поводу бардака, но взглянув на непривычно суровое лицо начальника, промолчал. А тот, сняв с головы пленного пакет и разрезав на руках путы, грубо усадил его на табурет. Посмотрел на Грига.

- Ну как? Похожи?

- Как два брата.

- Ну, спасибо, что хоть не как отец и сын.

- Нет. Больно молод.

- Кто? Он?

- Ты. Для отцовства.

- Чего?

- Ему, ему в отцы не годишься, - поспешил поправиться Григ.

- Комплимент? Ладно. Покорми его, табурет убери - какое ни на есть, а оружие. Пускай на топчане сидит. Дай одеяло, умыться. Ну, в общем, всё, что нужно культурному заключенному для счастья. И освободи соседнюю камеру.

- Для кого? - насторожился Григ.

- Для меня. Глаз с него не спускай, никого не подпускай близко. Ты понял? И язык держи за зубами.

- Сделаю. Но... Слушай, он тебе кто?

- Тот же, кто и тебе. Слухи всё равно пойдут, конечно. А, может, и не успеют. Попробуем его быстренько в штаб Форсис сплавить. Пускай разбираются. Но тебе скажу. Помнишь, я инакого упустил? Ты ещё удивлялся.

- Помню.

- Это он был. Вот и думай, мог бы я в него выстрелить?

- Всё равно, что в себя. Чертовщина какая-то! Как же... Как они это делают?

- Не знаю. И хватит вопросов. Отвечаешь за него головой. Учти, это не лох, боец. Правда, рукопашник никудышный, типа твоих орлов. Но стреляет, думаю, хорошо. А сейчас неси сюда всё, что сказал, а я пока с ним посижу. А потом камеру на замок и под нашу с тобой охрану. Всё понятно?

- Так точно! - сориентировался с ответом Григ. Видно было, что командир шутить не настроен.

- Теперь слушай сюда. Возьми - от прикинул вместительность авиаиграва - трех человек. Вооружитесь и вместе со Стрижич смотайтесь в квадрат. Она покажет. Там где-то или схрон, или землянка. Только осторожно. Это не боевая операция, а разведка. Ты меня понял? Посмотреть, выяснить и вернуться. Чтобы доложить.

- А конкретней, что там?

- Может, и ничего. А, может, точка слежения. Всякая электроника.

Дождавшись, когда Григ принесет все необходимое и запрёт камеру, Крот, забрав второй ключ, вышел из помещения гауптвахты. Стрижич стояла возле авиаграва, наклонив голову. Он некоторое время смотрел в её сторону, и, поняв, что голову она не поднимет, развернулся и ушёл. Так и бывает, - подумал он с грустью, - как только герой поведет себя так, как требуют обстоятельства, не вписывающиеся в романтический стандарт, тотчас он перестает быть в глазах женщины героем. Да и Бог с ней! Что изменилось по сравнению с позавчерашним днём? Ничего. И не надо никаких изменений. Хорошо бы ещё и не видеться с ней.

Взглянул на часы. Семь тридцать. Наверное, Белобородько уже дома. Хотя, бывает, что и засиживается. Набрал номер, услышав сухой чуть скрипучий голос, не объясняя ничего, вызвал на гауптвахту.

Кондрат Алексеевич попытался было сходу допросить пленного, но тот не отвечал даже на вопросы самого общего характера.

- Молчит, как партизан, - заключил секретчик, морщась, - ну и ладно. Нам же лучше. Меньше мороки. Пускай им регион занимается.

Однако размещению пленного на губе он воспрепятствовал. "В целях недопущения последствий и предотвращения утечки информации". Настоял на том, чтобы его перевели к нему в подвал, где было устроено несколько камер. Инструкция требовала, чтобы на каждой базе Форсис была микротюрьма для временного содержания плененных бэров. На данной базе камеры никогда не использовались, поскольку бэров в этих местах отродясь не водилось, но Кондрат Алексеевич содержал их в идеальном порядке, не то, что Григ гауптвахту. Крот пытался возразить, объясняя, что как раз таскание пленного по гарнизону и будет создавать эту самую утечку. Однако старик упёрся, налегая на то, что ему необходимо выполнить некоторые формальности, обязательные в таком случае. Видно, имелся у него свой интерес в этом деле. А, может быть, уже поступило прямое указание от его "секретного" начальства. Крот махнул рукой: делайте, что хотите. И вскоре пожалел о своей сговорчивости.

Как только начало смеркаться, его вызвал Григ. Сообщил, что возвращаются пустые.

- И никаких следов? - уточнил Крот.

- Следы-то есть, да все человеческие. В смысле босых ног и твои. И ещё в сторонке тропинка натоптанная. Но в никуда. Что-то там было, куда она ведёт - примятость явная метра три в диаметре. Установили контроллеры, Стрижич обещала сверху ещё и "тарелку" подвесить.

Договорились, что завтра, как только рассветёт, спецназ прочешет лес и прозондирует озерцо. Выход, конечно, закрыт, но расположение установить нужно. Он ещё подумал, что если удастся, то и сам на место выскочит. Но не удалось.

Ночью его разбудил вызов переговорного устройства. Выдернул из сна. Странного сна. А снилось ему, будто он стоит перед зеркалом и рассматривает своё отражение. И отражение этоему не нравится. Казалось бы, с чего? Он в зеркале молодой, стройный, в красивой форме. Но словно бы не совсем это он. И тут он понимает: чтобы сообразить, в чём дело, ему надо посмотреть на себя настоящего и сравнить отражение с подлинником. Но как? Тогда он начинает втискиваться взглядом в отражение. Втискивается, втискивается и, наконец, проваливается в него. А повернувшись лицом туда, где он стоял раньше, видит перед собой огромного, устрашающего своей уверенностью и физическим превосходством человека. Этот человек подавляет его волю, потому что возможности ему противостоять нет. Он ощущает своё бессилие перед ним и чувствует себя ребенком, с которым этот дядька, если захочет, сделает все, что ему заблагорассудится. Тогда Крот поспешил вернуться на свою сторону зеркала. Повернувшись к стеклу и увидел перед собой пацаненка лет десяти - насупленного, злого, испуганного. Крот всмотрелся на него, пытаясь узнать себя, и почти узнал, но в этот момент раздался сигнал вызова.

- Слушаю Кротких, - прохрипел он в трубку, разминая голосовые связки. На часах было двадцать минут третьего.

- Товарищ подполковник, - голос Белобородько был спокойный, может быть, только чуть недовольный, будто бы не он, а его разбудили в неурочный час, - приезжайте. У нас ЧП. Задержанный захватил заложника. Заложницу.

- Кого? - спросил он.

- Лейтенанта Пулееву.

- Ждите и ничего не предпринимайте, - ответил Крот.

В летной части царила немая паника. Крот бросил авик прямо перед входом в штаб, прошёл мимо козырнувшего ему спецназовца - дежурный уже поднял тревожную смену - опустился в подвал. У входа его перехватил Белобородько. Махнул рукой возле козырька потертой фуражки. Принялся было докладывать по форме, но Крот грубо остановил его и переходя на "ты" словно пнул фразой:

- Давай уж без церемоний.

Белобородько выдержал удар: за дело! Вздохнул и завел Крота в свой кабинет, повернулся к большому, сумрачно светящемуся экрану на стене. Крот увидел на нём своего двойника, одной рукой обнимавшего девушку за плечи, что бросилось в глаза - нежно обнимающего - а другой держащей возле её горла нож. Лезвие заметно подрагивало. Выражение лица у парня было растерянное. Как-то очень не по-взрослому растерянное. Эта растерянность, граничащая с паникой, особенно не понравилась Кроту. Не понравилась, главным образом, потому, что она была наложена как бы на его собственное лицо. Но разве он был таким в молодости? Нет, он был решительным и собранным. Крот посмотрел на Пулееву. Она была бледной, но держалась хорошо: выглядела намного спокойней, чем малый. Крови ни на полу, ни на ноже не было.

- Не порезал? - уточнил Крот на всякий случай.

- Не похоже, - неуверенно ответил Белобородько.

- Как она там оказалась?

- Я виноват. - Развел он руками, Не надо было его переводить. Слух о сходстве повлиял. Женское любопытство, скорей всего.

Крот отодвинул его плечом и вышел в коридор. Возле камеры томился спецназовец. Увидев начальника, выпрямился, принял скорбный вид.

- Как это произошло? Кто открыл камеру?

- Я, - ответил он убитым голосом. То есть Катя. Лейтенант Пулеева. Она пришла, попросила... Посмотреть хотела. - Он взглянул на Крота и поспешно добавил, - лейтенант Пулеева. Она сегодня оперативный дежурный. Во время обхода сюда спустилась. Я открыл "кормушку" - чтобы она заглянула.

Крот смолчал. Все эти игры в "мальчики-девочки" в служебное время до хорошего не доводят. Дежурная Катя спустилась к спецназовцу Коле посмотреть на необычное явление: Крота в юности. На действующую копию командира. Понятно, больше такой возможности, скорей всего, не представиться. Объект содержат под охраной, завтра-послезавтра его заберут в центр. Соблазн велик. Особенно соблазн обсудить это потом с кумушками и побыть предметом зависти и центром внимания. И мальчик Коля в ухажёрском экстазе отказать ей не смог. И вот результат. Спецназовец на секунду замолчал, ожидая проявления гнева начальства. Но Крот молчал, и спецназовец продолжил.

- Дальше я не понял, что случилось. Он достал из-под воротника типа булавку. Ну такую... со стеклянной головкой. Она пикнула пару раз и засветилась. И я ни рукой, ни ногой. Всё вижу и слышу, а пошевелиться не могу. Пулеева тоже застыла. Он ей сказал, чтобы она взяла ключ и открыла камеру. Она и открыла. Как загипнотизированная. Тогда он вышел. Забрал у неё ключ, а у меня штык-нож и попробовал дверь из коридора открыть. Но ключ, конечно, не подошёл. А нужный в тумбочке висел, на стенде. Он не догадался там поискать. А потом стал спешить, потому что... Ну, не знаю, я почувствовал, что у меня руки начинают отходить. Наверное, гипноз кончился. Тогда он Пулееву за руку взял и в камеру завел. Я, как смог шевелиться, в камеру бросился. Думал, скручу его. А он ей к горлу нож приставил. Стал требовать, чтобы я его выпустил. Я, чтобы время протянуть, сказал, что у меня ключа от двери нет. Той, что в коридоре. Он поверил.

- Хоть это сообразил, - ответил Крот почти одобрительно, и сказал так, чтобы слышали все, - не входить, пока не позову! Вынул из кобуры пистолет, отдал его Белобородько, после чего рывком открыл дверь и вошёл в камеру.

- Встать, смирно! - рявкнул он низким сиплым басом. Кричать надо уметь. Сам по себе громкий крик - ещё не признак силы. Он может вызвать и насмешку, и недоумение. Это если крик существует сам по себе и не подкреплен внутренней силой, которая растворяется в ней, как соль в воде. На вид соленая вода ничем не отличается от обычной, но попробуешь её и сразу ощутишь разницу.

Малый машинально подскочил, на мгновенье забыв про нож и заложницу. Не давая, ему опомниться, Крот в одно движение оказался рядом и толчком в грудь опрокинул его на пол. Не ударил, а толкнул, чтобы не покалечить. Не было в том необходимости. Оценил, как тот упал. А упал он грамотно: успел сгруппироваться, подбородок прижал к груди, и потому голову не расшиб. Подобрал ноги и резко перекатился вперед, в мгновенье коснулся пятками пола и уже летел на Крота, выставив вперед клинок. Крот скользнул ладонью по его предплечью, чуть отклоняя нож и уходя с линии атаки, давая вывалиться из зоны равновесия, а потом легко вывернул нож и дал ему хорошую оплеуху. По-простому. Чтоб запомнилось. Оплеуха вышла звучная и потому особенно обидная. Перехватил руку, вывернул её за спину. Взял на рычаг, второй рукой прихватив за волосы. И только тут почувствовал сопротивление. Парень был не слабак. И гибкий в суставах. Поэтому полноценный рычаг не получался: сколько бы не поднимал он ему локоть, казалось, свободному ходу не будет конца. И этим парень, видно, собирался воспользоваться. Как и он сам часто делал в юности во время тренировок по боевому самбо.

- Прекращай выкручиваться, покалечу, - рявкнул он ему в самое ухо. Это подействовало.

- Майор!

В камеру влетели Белобородько и спецназовец. Спецназовец нацепил на пленного наручники. Потом появился врач, и они принялись приводить в порядок Пулееву. Впрочем, она не особенно испугалась, а уже предвкушала минуту славы среди боевых подруг.

- Пошли, - сказал Крот и легким толчком в спину направил его к выходу. Забрал на ходу у Белобородько свой пистолет и вышел вслед за пленным.

На выходе из здания навстречу им попалась Ирина. От того, что не знал, как себя с ней вести, прошёл мимо, не останавливаясь. Засунул пленного в авик, перелетел через общежитие, клуб и приземлился возле гауптвахты. Велел дежурному открыть ту же камеру, снял с пленного наручники.

- Будешь здесь жить. Пока.

Тот вытянулся.

- Смотри, без глупостей.

- Так будет!

- Как тебя звали твои товарищи? - немного смягчился Крот в ответ на его покладистость.

- Сандр. Александр - долго. Так называли только офицеры.

- Хорошо, будешь Сандром, - согласился Крот, довольный тем, что хоть в имени можно избежать совпадения. - Ты можешь называть меня господин подполковник. Рассказывай, что ты хотел? Зачем женщину захватил?

- Я хотел улететь. А её забрать с собой. Мне надо было выйти, чтобы в меня не стреляли.

- Ты сказал забрать. Что ты собирался с ней дальше делать?

- Не убить. Нет. Взять с собой. - И вдруг добавил с глуповатой откровенностью, - она красивая.

Крот вспомнил, как сидели они рядом на топчане, и как Сандр обнимал Пулееву за плечи. А ведь, действительно, обнимал.

- А вот ты, я думаю, ей не понравился. Куда собирался её вести? Проход к вам открыт?

Сандр вновь набычился, замолчал. Крот оставил пока эту тему. Спросил:

- Чем ты её усыпил?

Сандр полез за воротник.

- Отставить!

Он оттолкнул руку Сандра, и нащупав за воротником иголку, вынул её и быстро спрятал в карман. Опасно было бы дать ему возможность повторить эксперимент с гипнозом. Тем более, что в кобуре был пистолет, и позволить пленному завладеть им было бы преступной оплошностью.

- Завтра ты мне расскажешь, что это за вещь и как ты ею пользуешься, а сейчас у нас с тобой будет серьезный разговор. Я стану спрашивать, а ты отвечать честно и подробно. Ты уже совершил серьезное преступление, за которое полагается расстрел. Знаешь, что такое "расстрел"?

Сандр кивнул.

- Ну так вот. Я, как старший начальник, имею право тебя расстрелять. Прямо сейчас, здесь. Но если ты будешь отвечать честно, я этого не сделаю. Понял?

- Понял. Так будет!

Глава пятнадцатая

Самое неприятное, что эта проблема накатилась накануне праздника спецназа. Ожидание, которое томило почти месяц всех обитателей военного городка, было сломано на самом его пике. Теперь всех занимало другое: откуда взялся молодой близнец командира, почему его держат под замком, что там за странная история с Пулеевой? Но пришёл назначенный день и праздник всё-таки состоялся, потому что, а куда было от него деваться? Грош цена любому мероприятию, если оно такое же скучное, как то слово, которое его обозначает. Скука может появиться уже в начале, это если начать с доклада и выступлений почётных гостей, может появиться в середине вместе с утомлением, вызванным жарой, занудностью действия, отсутствием буфета, потерей чувства меры тех, кто призван развлекать.

Чтобы этого не случилось, за час до начала Крот поднял на своем авике и высадил на купол силового поля пятерых спецназовцев в гравикостюмах, которых накануне упорно тренировал удерживаться на этом "ничего", созданном для того, чтобы отталкивать от себя любое тело. Они завернулись в маскплащи-"невидимка" и почти час - когда в России что-то начиналось вовремя? - болтались между небом и землей, изнывая от ожидания. Но зато в самый ответственный момент соскользнули в специально оставленный открытым сектор и распластались в воздухе. Зрелище было поразительное. Используя "двигатели", выбрасывающие сжатый воздух, показали несколько комбинаций, состоящих из фигур воздушной акробатики и благополучно приземлились в заданный квадрат. И сразу же началась "показуха". Насыщенная, качественная, энергичная. Была в ней имитация захвата "тарелки", которую накануне перетащили в расположение спецназа, и силовые задержания, и противодействия вооруженным противникам, и стрельба из разных видов оружия и различных положений. Мишени и позиции стрелков были выведены на большой экран, благодаря чему зрители с безопасного расстояния могли наблюдать всё это в деталях. Отстреливали, конечно, не стандартные упражнения, а демонстрировали разные хитрости, типа попадание в яблочко... подброшенное вверх, выбивание дна лежащей бутылки через горлышко. Ребята работали хорошо, не смотря на то, что до этого несколько часов безрезультатно рыскали по лесу и шарили по дну озерца.

После показа начались соревнования. Летчицы играли против спецназа в волейбол и выиграли. Ничего удивительного в том не было. Волейбол был единственным видом спорта, которым они занимались во время спортивных занятий. Спецназеры же его за вид спорта не считали. В перетягивании канатов победила сборная номер два: в каждой из пяти команд присутствовали представители от всех служб базы. Крот тоже поучаствовал в перетягивании, но начальника с его ватагой дважды вытащили за разделительную линию, и они не вошли в призовую тройку. Потом всем желающим позволили полетать в гравикостюмах, предусмотрительно закрепив на поясе фал. На пульте управления гравитацией заблокировали все кнопки, кроме "0", чтобы, воспарив, вновь обращённый "летун" не ткнул по рассеянности не туда и не рухнул с двадцатиметровой высоты. Потом был праздничный обед, а вечером состоялся концерт и танцы. После концерта и буфета, народ оживился. Спецназеры явились в парадке, в которой их никто никогда до этого не видел, и походили, если не покроем мундиров, то удалью и галантностью на офицеров гренадерской роты Лейб гвардии Преображенского полка. Летчицы, в легких веселых платьицах старались соответствовать и выглядели настоящими барышнями. Крот залюбовался молодежью. Это была его инициатива в срочном порядке обеспечить спецназ, никогда не снимавший камуфляжа, полным вещевым довольствием. Седых ворчал, утверждая, что невозможно за неделю достать всё необходимое, однако достал за три дня, спецназовцы сначала посмеялись над этой затеей, но вскоре вошли во вкус. Целый день с соблюдением полной секретности подшивали отливающие золотом погоны, подгоняли форму и на бал явились красавцами.

Накануне, было это еще до приёма летных зачётов, Крот поделился задумкой со Стрижич и попросил её поработать с девушками: настроить их на то, что будет не дискотека, а бал в дворянском собрании. Ожидал, что придется уговаривать и потому приготовился к длинному объяснению, но увидел, что в глазах её вспыхнул огонёк.

- И вальсы будут?

- Ну откуда? Это сложный для современной молодежи танец. - Усмехнулся Крот.

- Да, вальсы сейчас никто не танцует, - ответила с грустью.

- Почему никто? Я, например, танцую.

- Вы?! Как это? Почему?

- У нас в суворовском училище вальс входил в культурную программу воспитания офицера. Даже зачёт был, и я его сдал на отлично, - с гордостью сообщил Крот.

- А я вот не умею, - она сказала это с грустью. - А всё потому, что не училась в суворовском училище!

- Ради этого не стоит. Можно в танцевальной студии научиться. Мы тоже не со стульями танцевали. К нам приводили барышень из студии бальных танцев. Им ведь всегда не хватает кавалеров. А нам пообщаться с девушками было в удовольствие.

- Слушайте, товарищ подполковник, вы ведь можете вести у нас курс азов вальсирования! - вдруг загорелась она.

Он хотел было сказать, что с ней в индивидуальном порядке мог бы заняться, но вовремя спохватился и промолчал. Разговор получался какой-то... Ну, слишком уж неслужебный, что ли.

- Я уж лучше рукопашку, - буркнул он, чтобы скрыть неловкость.

С момента того разговора прошло две недели. Эти две недели кроме двух экзаменационных дней они почти не виделись, и, если говорили, то исключительно о делах. Чаще всего о подготовке к празднику.

Перед танцами Крот подозвал Седых, коротко переговорил с ним, сообщив, что до конца вечера не останется, поскольку ему надо поработать с пленным. Переложив на Седых контрольно-распорядительные функции и всю ответственность за то, чтобы праздник завершился без происшествий, закончил:

- Если что, тащите бузотеров ко мне на губу. Я с ними там потолкую.

Он досмотрел концерт: интересно было, кто из его подчиненных какими талантами обладает. Но больше всего из-за того, что хотел послушать, как поёт под гитару Ирина. Дождавшись, когда народ отправится на танцы, вышел в вестибюль и направился к двери. На крыльце курили офицеры. При его появлении они подтянулись, выпрямились, но он махнул рукой, мол, без чинов, и спустившись по ступенькам, окунулся в вечерний сумрак. Чтобы миновать танцплощадку, ярко освещенную неоном, свернул на боковую аллею. Когда до авиака оставалось метров тридцать его окликнули.

- Александр Васильевич, вы уходите?

Он остановился и, скрывая волнение, повернулся на голос. Ответил спокойно:

- Да, Ирина Геннадьевна, надо идти. Не хочу оставлять пленного надолго одного. Он и так сегодня весь день без моего присмотра.

- Да, пожалуй, вы единственный, кто с ним умеет справиться.

Она сказала это таким виноватым голосом, что сказанное можно было принять за желание извиниться. Он и готов был уже принять. Но она добавила:

- Извините меня, за эти бабьи выходки. Они не достойны офицера. - и вдруг добавила расстроенно, - да и какой из меня офицер? Так, одно название. Компьютерная барышня...

Она не рисовалась, она говорила совершенно искренне. Крот понял, что в этот момент ей очень жаль, что она именно такая - чувствительная и сопереживающая.

- Не надо на себя наговаривать, - отвечал он удивленный и тронутый её словами. - Вы добрый человек, интеллигентная женщина. И вполне на своем месте.

- Ну, не очень-то я и добрая. - Она замолчала, словно на что-то решалась. И, кажется, решилась, - жаль, что вы уходите. Я думала, вы меня пригласите на вальс.

- Так... Ну, конечно... Постойте, вы же не умеете!

- Я научилась.

- Когда? А, ну да, было время...

- Я ведь в юности занималась танцами. Так что...

- Я с удовольствием, только... Я уж, наверное, и сам разучился.

- Понимаю. Жаль.

- А что, - вдруг решительно сказал он, понимая, что другой такой возможности не будет, - пожалуй и приглашу. Не боитесь за свои туфельки?

- Нет, не боюсь. А почему вы без наград? - спросила вдруг она опечаленно, - всех заставили надеть, а сами...

- Потому и не надел, что других заставил. - засмеялся он в ответ. - Вовремя сообразил, что подумают, будто бы для того и велел в парадке всем явиться, чтобы самому побахвалиться.

- Жаль. Мне хотелось посмотреть. Посчитать.

- Так зайдете ко мне как-нибудь, я вам покажу.

- Мне на вас интересно увидеть. В соотношении.

Он замялся. Ответил что-то невпопад, типа, что на его широкую грудь ещё столько же разместить можно. Получилось нескромно и не смешно. Они вернулись на танцплощадку, где уже вовсю гремела музыка. Крот подошёл к начальнику клуба, попросил через пару танцев поставить вальс, если таковой найдется. Тот кивнул, переговорил с жокеем, и сделал Кроту знак - найдется! Когда зазвучал вальс, по залу пронесся шумок недоумения. Потом народ расслабился, отвлекся от музыки, пережидая этот танцевальный анахронизм, заговорил о том, о сём - более интересном. И вдруг гул стих, потому что увидели Крота, молодцевато идущего через танцплощадку явно кого-то приглашать. Жгучий интерес на несколько секунд охватил публику. Ничего себе! Стрижич! Ох не просто так это, братцы-сестрицы! А он вдруг словно провалился в прошлое, вернулись все телесные навыки и ухватки, казалось бы, давно забытые. Ловко и красиво подошёл к даме, с поклоном пригласил и, получив согласие, вывел за ручку на пустующую площадку. И повёл. Словно не было пятнадцатилетнего перерыва. Впрочем, он и не сомневался, что всё получится: тело его никогда не подводило. Они танцевали одни, и потому кружились свободно и размашисто. Ирина двигалась прекрасно - чувствовалась хорошая подготовка, и у них сразу же стало "вытанцовываться". Крот поймал кураж. Этому способствовало многое: вдруг наполнившие его забытые настроения юности, близость её тела, блестящие глаза, обращенные на него, и улыбка. Он наконец увидел, как она улыбается! Никто так и не посмел претендовать на их пространство, хотя просто покружиться при других обстоятельствах желающие нашлись бы. Им дали закончить свой бенефис и проводили аплодисментами.

- Пойдёмте отсюда, - прошептала она, уводя его в тёмную аллею.

Они отошли в густую тень деревьев и остановились, не зная, что делать дальше. А ведь делать что-то было надо. Он вдруг ясно почувствовал, это он не знает, что делать, она же отлично знает и ожидает этих действий, не собираясь вмешиваться в развитие отношений. Но Крот стоял, молчал и смотрел на неё.

- Что вы на меня так смотрите? - спросила она.

- Любуюсь, - ответил он спокойно, потому что понял, что она не просто так .

- Чем там любоваться? - ответила она грустно. - Казак в юбке. - Вдруг пожаловалась она ему, но тут же добавила весело, - Я уже так вошла в командирскую роль, что не умею вести себя на людях по-другому. - Но нет, нет - перевоплощение помогает. - Она провела рукой по платью. - Я так давно не надевала платья. Спасибо вам за этот вечер, Александр.

- Не спешите благодарить, вечер ведь ещё не закончился, - ответил он.

Она посмотрела на него с грустным интересом.

- Проводите меня, - попросила она вдруг.

Исчезновение их произошло незаметно. Настолько, что никто, кроме тех, кого это каким-то образом касалось, не обратили внимания на их отсутствие. Впрочем, таких было немало.

Земля еще источала тепло, но воздушные струи с полей накатывались на теплую мякоть вечера прохладными волнами. Прохлада была приятной, легкой, ласковой. После ярко освещенного танцевального зала темнота показалась плотной до осязаемости. Но уже через несколько секунд на небе отчётливо проступили звёзды.

- Саша... Ой. Ну, сегодня я в платье, поэтому мне простительно. - Он чувствовал, что она улыбается.

Конечно, эта реплика предназначена была для того, чтобы прозвучал ответ. И он ответил на нее так как полагалось. Сказал, что ему приятно слышать такое обращение, что он давно ни от кого этого не слышал.

- Ну, тогда возьмите меня под руку: я ничего не вижу. Какой вы, однако!

- Я не решался, - сознался Крот.

- С Мариной вы были такой же робкий?

Он смутился. Причём тут Марина? Но ответил спокойно:

- С Мариной было всё по-другому.

Фраза прозвучала недостаточно интонированно, и он поспешил добавить:

- Потому, что ты другая.

- Мы все другие, - ответила она, пытаясь высвободить руку. - Здесь хорошо видно.

- Ну чего ты злишься? Я же не спрашиваю, как было с Седых.

Она перестала вырываться, вздохнула.

- Прости, я сама не знаю, что делаю. Характер такой...

- Мы можем вернуться в тень сквера, - сделал вид, что пошутил Крот.

- Вернуться никуда нельзя. То, что осталось позади, уже пройдено.

Он поколебался. Потом сказал:

- Впереди моё жильё. У меня есть чай...

- Впереди КПП авиабазы, Саша. Не будем спешить, ладно? Мне надо успокоиться и разобраться в себе. И разговоры...

- Разговоры уже начались. Мы ушли, Седых остался. Это многих заставит задуматься.

- Разве?

- Ну, уж меня-то во всяком случае.

- Вот и подумай. Не мне же одной думать. И вводная тебе - Игорь Владиславович женат.

- Ну, он же женат не первый вечер...

- Александр Васильевич, вы слишком любопытны. Но вы ведь не замполит и не батюшка?

- Нет. Ни то, ни другое. Согласен, это не моё дело.

- А вот тут вы не правы. Спасибо за прекрасный вечер. Я пойду переживать его заново.

Он нагнулся и поцеловал её, едва коснувшись губами. Она не отстранилась, замерла на мгновенье, но не сделала движения навстречу. Потом быстро коснулась пальцами его щеки.

Крот некоторое время смотрел ей вслед. Она шла легко, красиво. Вздохнул по поводу того, что не скоро вновь увидит её в платье. Подумал о том, как меняет одежда человека и ещё о том, что ей идёт всё.

Вспыхнул и погас прямоугольник открывшейся на секунду двери на КПП. В окне мелькнули неясные тени. Он повернулся и зашагал в спецназ.

Глава шестнадцатая

- Не спишь? - спросил Крот, заходя в камеру.

Пленный поднялся неторопливо, но встал ровно, посмотрел неприязненно. Ответил отрывисто:

- Нет хотения спать, господин офицер!

- Садись. - Махнул Крот рукой. - В ногах правды нет.

Парень сел. Последнюю фразу он, конечно, не понял. Но это и хорошо. Пусть для него будет больше непонятного, пусть думает, опасается, теряется.

- Давай поговорим. Мы ведь с тобой ещё не разговаривали по-настоящему. Будешь отвечать на мои вопросы?

- Не на все.

- Ладно. А врать будешь?

- Нет, буду молчать, когда не смогу отвечать.

Вот так. Ни "не захочу", а "не смогу"

- Откуда у тебя твоё имя? Кто дал?

- Такое имя мне присвоили в инкебейте. Почему - не знаю. Но они знали, зачем давать.

- Кто они?

- Анимеры.

- Ты хорошо говоришь по-русски. Почему?

- Меня учили.

- Только тебя?

- Так! Ещё нас всех учили инглиш.

- Анимеры?

Сандр взглянул удивленно, но тут же, вернув лицу нейтральное выражение, ответил чётко:

- Анимеры не умеют говорить по-людски. У меня был наставник и собеседник. Человек. Не военный.

- Зачем тебя учили русскому языку?

- Мне не говорили. Я думаю, чтобы выполнять важное задание.

- Какое?

- Этого я не скажу.

Крот положил перед ним фото Брюса. Настоящего Брюса. Парень быстро и цепко посмотрел на снимок и вернул его Кроту.

- Знаешь его?

- Не знаю. - он некоторое время присматривался к изображению и твердо добавил, - он похож на Брюсов, но это не Брюс. Или не наш Брюс. Волосы не так сделаны. Прическа. И в ухе у него кольцо. Мы так не делаем.

- А этого? - спросил он и протянул ему снимок второго Брюса. Убитого недавно.

- Знаю. Это Брюс Мартин. - Он помолчал. - Третий, наверное. Из Брюсов только одного убили на Земле - Третьего. - он снова помолчал. - Только, может, за то время, что меня не было ещё кого-то убили.

- И сколько всего у вас Брюсов?

- Восемь.

- А нас? - Крот помялся, но уточнил, - Кротких?

- Я один. - и добавил неуверенно, - координатор, сказал, что, наверно, было мало исходного материала.

И взглянул на Крота так, будто, ожидал именно от него разъяснения фразы. Но тот не отреагировал, а перевёл разговор на другое.

- Ты там был один русский или один Кротких?

- Не знаю, кто русский, а кто не русский. Там такого нет. Там просто люди, анимеры и айпы. Как можно узнать кто ты, если учат говорить только на инглиш? По-русски обучали только меня.

- Одного тебя? Почему?

- Не имею знать. Что-то они хотели, но мне не говорили. Одному плохо, - добавил он грустно. - Когда много репродукций - хорошо. Они любого бьют.

Прозвучало это совсем как-то по-ребячески.

- Тебя били? - заинтересовался Крот. Он вспомнил вдруг, что и ему в детдоме приходилось отбиваться от шайки местной шпаны. Но он сумел поставить себя. Ему стало интересно, а как с этим у его отражения.

- Я дрался! И даже побеждал. Иногда Не верите?

- Верю, - кивнул Крот.

Во время разговора он всё внимательней присматривался к парню, и чем больше слушал, тем больше чувствовал какое-то несоответствие между его поведением и внешностью. Словно бы разговаривал он не с этим крепким, молодым мужчиной, а кем-то, скрывающимся в глубинах его тренированного тела. Иногда он улавливал признаки присутствия этого другого в неожиданных, несвойственных взрослому человеку интонациях и в выражении лица, словно бы высвобожденного на мгновение из-под скрывающего его маски.

- Но с Брюсами я не дрался. - признался Сандр. - С ними нельзя драться. Их много. И они сильные. Гильбертов тоже много. Но они не очень дружные. И с ними я дрался. Хотя я был сам по себе, но я ни перед кем не боялся. - Закончил он с гордостью.

- Сколько тебе лет? - спросил Крот осторожно.

- Десять, - ответил Сандр. Но под изумленным взглядом Крота вздохнул и тут же поправился, - почти.

Крот помолчал, обдумывая ответ. Он удивился, что ответ его не поразил. Хотя, казалось бы, должен был. Чего-то такого он и ожидал. Почему? Ах да - сон.

- Кто твой родители? - спросил Крот осторожно.

- Я не родился. Я выращен. Мудрые анимеры научились выращивать воинов из клетки при помощи огня и света. Мы гвардия анимеров, мы покорим мир!

Последняя фраза прозвучала неожиданно громко и отчетливо, с каким-то неестественным надрывом, словно вырвалась откуда-то из подсознания. Произнося её, Сандр непроизвольно выпрямил спину, вскинул голову, а голос его натужно зазвенел, будто звучал не сам по себе, а был извлечен из дружного армейского хора.

- Ну-ну, - осадил его Крот, - не на плацу.

И тот сразу сник, словно опомнился.

- Ну, а здесь ты зачем?

- Этого я не скажу.

- Дезертировал, небось?

- Я?! Вы не имеете права так...

- Не копошись.

Сандр сник. Опустил голову.

- Вы сильный. Но если бы у меня в руках был пистолет.

- А лучше гранатомёт. Отставить посторонние разговоры.

- Какое задание ты должен быть выполнить?

Сандр задрал подбородок и отвернул лицо.

- Ладно, оставим пока это. Достаточно того, что ты рассказал мне, что находишься здесь для выполнения задания.

- Я? Да я! - закричал Сандр, но тут же затих и только махнул безнадежно рукой.

Крот усмехнулся. В центре расскажет всё. Но подготовку надо начинать уже сейчас.

- Так вот, должен тебе сказать честно, а ты должен это принять с достоинством, тебе, как солдату вражеской армии грозит расстрел, за то, что ты, находясь в плену, пытался убить офицера Российской армии. Ты понимаешь разницу? Когда ты убивал, находясь в своих частях, это не каралось смертью. А вот, когда, оказавшись в плену, совершил преступление - должен отвечать по всей строгости.

- Меня убьют?

- Суд решит. Но даже если не убьют, лучше тебе не будет. Просидишь много... - он задумался, как выразиться подоходчивей, - много тысяч дней в тюрьме. И не такой, а настоящей. Там всё очень строго. Знаешь, что такое тысяча? Считать-то умеешь?

- Что я дурачок? Я хорошо учился. Я умею хорошо считать, складывать, умножать и всё другое, что надо знать в математике.

- У вас там и школа есть?

- Да. Школа.

- И другие учились?

- Все учатся. Кто дураку оружие даст?

- Ну и сколько вас там, умников? Рассказывай честно. Это учтётся, когда тебе будут наказание выбирать.

Сандр подумал, и, видимо, решив, что здесь нет военной тайны, начал рассказывать. Сообщил, что помнит себя только взрослым. Не таким, как сейчас, конечно. Но большим. Ему есть с чем сравнивать. Он видел маленьких. У обычных людей. У них рядом со школой большое поселение людей. Он ходил туда в увольнение. Так вот, малышом он себя не помнит. А помнит таким, какими те, местные ребята бывают в 14 лет. Сначала он даже думал, что и на свет появился таким, каким помнит себя. Но нет. Был он и маленьким. Только недолго. Почему это знает? Видел, как в соседний корпус, завезли мелкосню. Второй взвод. Они, когда их привезли, вообще ничего не соображали. Дураки дураками. Наставники их за ручку водили. Местные такого роста, как они, бывают лет в семь. Но в семь лет они уже совсем нормальные. Рассуждают, и учиться начинают. А те даже говорить не умели как следует. Воспитатели следили за ними, чтобы чего не сделали. Тогда он услышал впервые слово "инкубейт". Случайно. Мыл полы в коридоре, а в курилке наставники между собой разговаривали. Его они не видели. Один другому сказал: инкубейт наладили, кажется. Уже третий съём делают. Ясли, видишь, к нам разгрузили. Ох не верю я, что из них нормальные люди выйдут. Так и будут недоразвитыми. Второй наставник на это ответил:

- Непривычно, конечно, на вид взрослый, а ум детский. Ты у нас недавно, а я помню - наши такими же были, когда их завезли.

Тогда Сандр впервые стал прикидывать свой возраст. На вид, если сравнивать с городскими, выходило лет 14. Но он прикинул возраст школы, а праздник её открытия отмечали каждый год, и понял, что ему только шесть лет. Это было накануне прихода Звезды. И все его одноклассники, те, кто должен стать гвардейцами, точно так же не помнят себя маленькими. Поначалу это их не волновало. Потому что у всех всё было одинаково. Но когда повзрослели, стали задумываться. Задавать себе и другим вопросы. Первое - откуда они взялись? У тех, кто живет в поселении, есть родители, или хотя бы мать. У них же - никого. Почему среди них есть "серии"? Так называли братьев на командном языке. Серия Брюсы - восемь близнецов, серия Петерс - десять близнецов, серия Гильберты - целых двенадцать. Но Гильберты не очень дружные. Они делятся на группы: семь и пять. И в каждой свой старший. Старший не по возрасту. Такого нет. Просто заводила. С теми, где было пять Гильбертов Алекс и дружил. И даже был у них лидером. Так получилось. Как-то один из пятерых задрался с одним из Петерсов. Петерсы тоже не очень дружные. У них две группы, но братья в них всё время меняются. Может друг друга путают. Может быть еще почему. Так вот близкие Петерсы пришли на помощь своему, а близкие Гильберты своему. Началась потасовка. Тогда прибежали остальные Петерсы, а остальные Гильберты не пришли. Конечно, где уж там было устоять Гильбертам? Тогда Сандр и вмешался. Потому что одному вообще смерть. Каждый будет тебя пинать и гонять вместо себя на уборку или еще куда. Дрался он хорошо. Гильберты, глядя на него, осмелели. И Петерсы отстали. А Гильберты его приняли. Но не полностью к себе, а в меньшую подгруппу. Со временем стал он там старшим, потому что самые сильные характером оказались в первой группе, а здесь были такие, которые пожиже. Их и первые Гильберты припахивали. Они ведь все на одну рожу. Выпадает наряд Гильбертам, они посылают кого-нибудь из второй группы. И те идут. А куда денешься? Но Сандр это дело прекратил. Набил рожу старшему Гильберту из первой группы. И те перестали борзеть. А у себя он всё по-честному организовал. Но, чтобы своих с чужими не путать, велел их себя пометить. И не краской, краску смыть можно. Они на левом плече татуировку сделали. И не номера поставили, это стыдно, а знаки разные. И ещё он их начал тренировать. Потому что они всё-таки не самые храбрые и отчаянные были, а то, что от лучших Гильбертов остались.

Очень наставники удивлялись, что Гильберты разделились, и что у пяти из них Сандр старший. Но им это нравилось, наставникам. Вообще они к Сандру по-особому относились. Он заметил. И, хоть виду и не показывали, следили, пока он был один, чтобы его до смерти не забили. А когда он вокруг себя группу организовал, успокоились. Если бы старшие Гильберты ему подчинились, можно было бы и свои порядки диктовать остальным, но Сандр на это не пошёл. Во-первых, ему это не надо, потому что хлопотно, во-вторых, тогда бы началась вражда с двумя самыми злобными Гильбертами из первой группы, ну и, в-третьих, наставники следили, чтобы никто верховенства не взял. Так что спалиться с такими замашками можно было очень даже просто.

Чем занимались? Математикой, писали и читали на инглиш. Он еще и по-русски. Язык анимеров изучали тоже. Потом ещё была история анимеров. Длинная. Аж 50 тысяч лет. И скучная. Ничего у них там не происходило. А названия кланов фиг выговоришь. Была история Земли. Эта история Сандру нравилось. Особенно про старые времена, когда воины сражались мечами и копьями. За партой они томились до обеда. А после обеда начиналась физическая подготовка. Много бегали, лазили, стреляли. Гоняли их до упаду. В буквальном смысле. Пока было солнце, кормили очень хорошо. А вот после прихода Звезды, стало голодно и холодно. Анимерам было не до них. Дисциплина упала. Тогда и начались настоящие драки. Уже не за верховодство, а за еду и одежду. Оружие на всякий случай из казармы убрали в подвалы оружейного склада. Анимеры боялись главным образом за себя. В жару они были быстрые, а в холода стали очень уязвимы. Голодные курсанты подались в город, занялись воровством и грабежами. Но там получили отпор. Их было человек тридцать, а крепких, пусть и не таких крепких, как они, горожан сотни. И они тоже были не промах. Жили фактически военными поселениями. И оружие кой-какое имели. Тогда курсанты попытались разгромить оружейный склад, но айпы, то есть бэры, их утихомирили.

А потом вдруг вновь стали хорошо кормить. И тренировки возобновились. Но дисциплину завинтили так, как раньше никогда не было. А всё потому, что появился у школы новый куратор. Если раньше наставники давали поблажку, а некоторые могли и сами сачкануть вместе с воспитанниками во время занятий, то теперь фиг там. Виновные в нарушениях дисциплины и распорядка наказывались карцером, одноразовым лишением пищи, ударами разрядов. Одного из Петерсов, ограбившего и убившего местного жителя из поселения, расстреляли перед строем, а тело увезли, как сказал наставник, на съедение анимерам.

Все становилось очень серьезно. Их разделили на звенья. Не произвольно, а учитывая те связи, которые возникли между учениками. Так Сандр стал официально командиром своей группы. Потом начались рейды. После первого боевого вылета, где он хорошо себя проявил, его сделали старшим над всеми Гильбертами. Он быстро освоился, научился ориентироваться на местности, умело руководил. Нападали на соседнюю территорию. Ну такой штат, где другие анимеры, не их, власть держали. Захватывали сколько могли уместить на гравиаплатформы жителей, и вывозили к себе. Рабочая сила с наступлением холодов особенно ценилась. Анимеров, если они попадались, убивали. За каждого мертвого анимера их анимеры установили премию. Убитых людей тоже было приказано вывозить. Даже своих. Сандр исполнял этот приказ плохо. Из уроков истории Земли он знал, что погибших боевых товарищей следует хоронить с честью. Он это делал, рискуя получить наказание. Но в его группе было за всё время только двое убитых.

А потом самых лучших отобрали в особую группу. И стали тренировать отдельно. К тому времени уже таких морозов не было, пыль немного осела и анимеры стали поднимать в стратосферу тарелки с солнечными батареями - для подзарядки. Группу, где старшим был Брюс первый, вывели на точку, расположенную у перехода на Землю. База была с той - анимеровской - стороны. На Землю выдвигался передвижной пост. Но не здесь, где-то ещё. Выходы возникают там, где сами захотят. Случайно. У группы было задание - прикрывать приемный модуль, куда загружали контейнеры с водой. Местность там была безлюдная. Они расслабились. Не столько прикрывали, сколько охотились и рыбачили. И вот в один из таких дней их накрыли земные. Ударили неожиданно. Если бы не айпы, которые всегда начеку, мало кто остался бы живым. А так погиб только один из Брюсов. Сами-то ушли, а Брюса подобрать не смогли.

- Вот этот Брюс, - Сандр кивнул на фото.

- Хорошо. А ты знаешь, что отсюда до того места, где твоего Брюса убили, тысячи километров? Ты-то что тут делал? Зачем ко мне в дом залез? Ты что вор?

Слово вор Сандра задело. Он напрягся, опустил голову, выставив вперед лоб, зыркнул взглядом, но промолчал.

- Ну хорошо. А потом ты куда делся? После встречи со мной в лесу.

- Меня подобрали и доставили на точку. Но уже здесь, неподалёку.

- "Точка" - это выход?

- Да.

- Покажешь?

- Конечно, покажу. То место, где она должна быть, - ухмыльнулся Сандр. - Только что с того? Увидеть надо. А это никак не получится. Нет ничего, и всё. И не найдёте никогда. Сколько не ищите.

- А послушай-ка, Сандр, ты не знаешь, почему Петерсы или Брюсы друг на дружку так похожи?

- Знаю. Они из одного исходного материала.

- А мы почему похожи?

- Потому что вы - мой исходный материал. Теперь я это понял.

Крот проследил взгляд. Пацан смотрел на его левую руку.

Глава семнадцатая

Антуан в хорошем темпе пробежал "пятёрочку" и, как был в легком летнем обмундировании, которое использовал вместо спортивного костюма, не останавливаясь, бросился в прозрачную воду с плиты, специально уложенной здесь для ныряния. По дну у него была проложена и полоса препятствий: узкие ворота из гнутой арматуры, лабиринт. Но сегодня он не стал заниматься подводной акробатикой, а, неспешно поплавав, восстанавливая дыхание, сильным движением послал тело вниз. Проплыв под водой метров двадцать, вошёл в широкой круглое отверстие в бетонной плите. На какой-то миг перед ним он засомневался, не выскочить ли наверх - глотнуть воздуха? Но, преодолев судорожное желание вздохнуть, заставил себя заплыть в бурую мглу. Здесь резко пошёл на всплытие, и, преодолев пять метров до поверхности, вынырнул в небольшом бассейне. Отдышался у бортика, а затем одним сильным красивым движением выбросил тело из воды. Стянул с себя мокрую одежду и бросил её на бортик. Вылил из ботинок воду и аккуратно составил их рядом.

Бассейн, а скорее колодец размером три на три метра, располагался в цоколе большого, состоящего из нескольких пристроек, дома. В основе его было строение настолько древнее, что его смело можно было назвать аристократическим родовым гнездом. Правда, Антуану оно досталось не по наследству, о чём он, впрочем, не распространялся. Он выкупил его у последнего владельца, будто бы даже у какого-то своего очень дальнего родственника, который не особенно торговался, поскольку спешил избавиться от соседства агрессивной мусульманской диаспоры.

В пристройке было тепло и тихо. Слабо светились огни под потолком, пощёлкивало что-то в отопительной системе. Оно всегда так, пока раскочегарится. Вот именно, раскочегарится! Сегодня Антуан думал на русском языке. Такую он себе завёл лингвистическую практику. Понедельник -до обеда английский, после обеда немецкий, вторник - арабский и турецкий, среда - китайский и японский, четверг - немецкий и португальский, пятница - испанский и итальянский. А вот в субботу - русский. Но это, конечно, всё условно. Думы на инязе шли не сплошным потоком, а большими блоками, цементирующимися, конечно, французским. Антуан прошёл в душ и встал под горячие струи. Хорошо. Надо устроить у себя в поместье русскую баню. Он парился два раза в жизни. В последний раз на базе у Крота. Крутая вещь! Да, устроить баньку. Рубленную. С той стороны озера, где глубина небольшая. И мостки настелить, чтобы из бани прямо в воду. И Крота зазвать. Пусть удивится.

Вспомнив про Крота, озаботился. Мечты мечтами, а с информацией о его пленнике следовало что-то делать. Самое правильное - лететь самому, только не получается. Он закутался в махровый халат и вышел к бассейну. Глаза после яркого света не успели привыкнуть к темноте, и поэтому он не сразу различил возле брошенной им одежды мягкий, теряющийся в полумраке силуэт. Возле бортика, чуть скособочившись, стоял бэр. Шерсть его поблескивала капельками - видно, только что вылез из воды. Он услышал шаги Антуана и, повернув к нему голову, пристально смотрел на него своими круглыми, немигающими глазами. И Антуану вдруг показалось, что в глазах этих отражаются какие-то почти человеческие чувства.

- Пусть всё будет у тебя в порядке, - приветствовал Антуан бэра уверенным покашливанием.

- Пусть будет у тебя всё в порядке, хозяин, - откашлялся в ответ бэр.

Закончив ритуал приветствия, бэр наклонился и собрал мокрую одежду. Аккуратно выжал её, отнес к обогревателю, где накинул на оградительную решётку для просушки. Двигался он неторопливо, но уверенно. Ничего лишнего. Расправил, встряхнул, забросил. Куртка и брюки легли ровно, не перекрывая друг друга. Ничего поправлять не надо. И так во всём. За эти полгода, что бэр был взят в дом - официально для эксперимента - впрочем, и для эксперимента тоже, он вполне освоился с обязанностями прислуги. Убирал в комнатах, чистил авто, подавал и принимал, если было нужно, и даже варил кофе. Этот бэр был гордостью Антуана, потому что ему удалось найти ключик к программе и перенастроить боевого робота в робота бытового назначения. Конечно, до конца доверять он бэру не мог, потому на ночь закрывал дверь своей комнаты на задвижку. На всякий пожарный.

Пока бэр возился с одеждой, Антуан уселся на своё любимое кресло, качнулся пару раз, задавая инерцию, раскрутил термос с чаем, вынул из корзиночки бутерброд. Бэр выполнял свои обязанности безукоризненно, не допуская никаких сбоев. Ну что ты хочешь - робот, хоть и биологический! Вот и сейчас подтёр воду, которую Антуан вытащил на одежде из бассейна, ушёл в душ, выжимать и мыть тряпку. Вернулся, отирая вымытые с мылом руки о шерсть. Мыть руки научил его Антуан довольно быстро, а вот пользоваться полотенцем не мог приучить никак. Ну что ж, заслужил угощение.

- Возьми, Поль, с полки пирожок. Выпей чаю.

"Чай" на языке анимеров звучал, как "горячая вода с ароматическими добавками". Бэр прокашлял благодарность, от чая отказался, а бутерброд с ветчиной взял. Вернее, ветчину, хлеб же оставил в корзинке. Смотреть на то, как едят бэры для людей удовольствие небольшое, но Антуан привык. Вообще-то бэры не едят, там у себя они питаются особой смесью, рецепт которой так и не удалось установить. Но в неволе их научили потреблять твёрдую пищу. Видно, резервы их организма так велики, что он довольно легко приспосабливается к условиям для него изначально экстремальным. Но Антуан все-таки научил своего бэра готовить мясной бульон, которым тот главным образом и питался. Поначалу он развлекался тем, что, разыгрывая хлебосольного хозяина, навязчиво уговаривал бэра выпить чашечку чая, и с интересом наблюдал, как тот, очень смешно реагировал, не зная, как поступить, поскольку команда входила в противоречие с "правилами эксплуатации организма", запрещавшими употреблять горячие напитки. Антуан вскоре прекратил эти эксперименты, посчитав, что они вызывают у Поля стресс. Однако отметил для себя, что бесследно они для сознания бэра не прошли. Если раньше лохматый только выполнял команды, то теперь он начал пытаться принимать решения. Он в принципе не мог ответить "нет" тому, у кого находился в подчинении. Впрочем, раньше с ним и работали как с роботом, давая только посильные задания. Стал ли он осознавать себя как личность, пока было непонятно. Но что-то человеческое в его поведении проявляться начало. Что-то осознанное. В глубине души Антуан верил, что запустил процесс очеловечивания. Тем более, что были признаки того. Например, недавно Поль приятно удивил его, ответив на его приглашение попробовать бутерброд, "ваш приказ для меня приятен". Получилось что-то вроде "спасибо". Во-первых, такой языковой формулы в лексическом наборе бэра раньше не было, он составил её сам, во-вторых, оценочными категориями типа "приятно-неприятно" он оперировать не умел, поскольку никаких моральных поощрений по отношению к роботам в принципе не предусматривалось.

- Поль, - обратился к нему Антуан, поставив чашку на стол. Он собирался закурить трубку, однако процедура эта бэра почему-то сильно нервировала, потому следовало сначала закончить с ним разговор. - Сюда скоро приедет еще один человек. Мы с ним соратники. У нас хорошие взаимопонимание и высокая психологическая совместимость. На нашем языке такой человек называется "друг". - Это слово он сказал по-французски, потому что не знал, как прокашлять его на анимерском. Да и есть ли у них такое?

Поль застыл и напрягся. Он всегда поступал так, когда готовился принять указание.

- Когда он появится здесь, надо будет ставить на стол две чашки. Относиться к нему надо будет так же, как ко мне. Выполнять его указания, как мои. Ты меня понимаешь?

Поль ответил фразой, которая означала, что указание принято к сведению.

- Хорошо. Иди. Можешь посмотреть телевизор.

"Телевизор" он сказал по-французски. Интересно, понял ли? К телевизору Поль пристрастился неделю назад. Антуан научил его включать аппарат и перебирать программы. Впрочем, он оставил ему их только три. Новостную, детскую и ту, где демонстрировались легкие развлекательные фильмы, большей частью музыкальные.

Вечером приехал Дюпон. Специально для того, чтобы полюбоваться на изменения, происходящие с бэром. Он только головой покрутил, когда увидел его, застывшего напротив экрана и поглощенного созерцанием мультика про Марсупилами. Поза Поля была напряжена, всё внимание сосредоточено на экране, где прыгало по веткам джунглей существо, отдаленно напоминающее леопарда.

- Биологический робот, в отличие от механического, не реализуется в своем прямом назначении, - изрек он глубокомысленно. - В нем заложена возможность для развития. Интересно, что он понимает? Для чего смотрит?

- А мы потом у него спросим, - ответил Антуан, осторожно прикрывая дверь в комнату Поля. - Меня самого это очень интересует. И настораживает.

- Что настораживает? - заинтересовался Дюпон.

- Развитие, если оно направленное и контролируемое, это хорошо. Но есть ещё и скрытый процесс. Я хочу знать, как это всё, - он сделал круговое движение рукой, - на него влияет. То, что привносит информацию независимо от нас. Вот он смотрит детский фильм, и что?

- Смотрит с интересом, однако. Как ребенок. Жалко, что у вас нет детей, Антуан. Интересно, как бы он повели себя с детьми?

- У меня и жены нет. Дети, значит и жена. А это уже эксперимент надо мной. - Засмеялся Антуан. - А если серьезно, вы подали хорошую идею. Я пытаюсь воздействовать на него различными способами. И ввести его в детское общество - совсем неплохой ход. Но есть опасение: вдруг в нем проснётся функция бойца. Мы ведь не знаем, насколько надежно она блокирована. Одно дело, если он ночью перережет горло мне, совсем другое, если пострадают и дети.

- Я как раз хотел спросить, не боитесь ли вы ночевать с ним под одной крышей?

- Побаиваюсь, конечно. Но я принимаю некоторые меры безопасности.

- Да, не расслабляйтесь. Никто не знает, что у него внутри. Этот ваш бэр, конечно, уникум, раз уж в нём удалось блокировать программу убийцы. Но насколько надежна эта блокировка, неизвестно.

- Это я тоже хочу проверить в ходе моего эксперимента.

- Чёрт возьми, Дампьер! Вы собираетесь его провоцировать?! Вы самоубийца! - И хотя в голосе Дюпона будто бы прозвучала тревога, взглянул он Антуана с едва скрытым одобрительным интересом. Явно следующим вопросом должно было стать: "А как вы собираетесь это устроить?" - однако он сдержался. Скорей всего, он только отложил этот вопрос. Но ненадолго, потому что откладывает надолго, было бы неразумно, поскольку информация в случае неудачи эксперимента может стать недоступной - некому будет рассказать. А, может быть, Дюпон ожидал, что Антуан разговорится и выдаст ему это сейчас сам. Такой вариант - естественный и этичный - был бы самым удобным. Но Антуан, хорошо знающий своего шефа, усмехнулся про себя и подумав по-русски: "Обойдешься, старый хрен", - назло ему говорить ничего не стал. Дурная примета. И перевёл разговор на другое.

- Вы же обратили внимание, что мы с ним здесь живем одни? Заботы об уборке и обслуживанию взял на себя Поль, а кофе я готовлю сам. Представляете, какая экономия на прислуге? Вы пейте кофе, шеф. Не отвлекайтесь от удовольствия. А потом мы с вами закурим, и тогда поговорим о делах.

Он позвонил в серебряный колокольчик, приобретенный в комиссионном магазине, но по умолчанию представлявший собой фрагмент былой роскоши графского состояния. Дюпон посмотрел на него с интересом, ожидая продолжения. На зов явился Поль и, наклонив голову, вдруг просипел что-то, очень напоминающее "мсье?". И даже отзвук вопросительной интонации послышался в этом обращении.

- Поль, будьте любезны, - обратился к нему Антуан изысканно вежливо, как обращаются в исторических фильмах лица высокого происхождения к прислуге, - подать курительные принадлежности.

Поль вновь наклонил голову и исчез за дверью, но почти сразу же появился, неся перед собой поднос с початой коробкой сигар, изящными стальными щипчиками, большой и несколько потертой, что намекало на её наследственное происхождение, золотой зажигалкой. В центре громоздилась деревянная рогатюлина в виде ружейной пирамиды времен Наполеоновских войн, в которой устроились три курительные трубки разной формы и цвета, а в проеме прятался небольшой холщовый кисет, украшенный вышитой золотой ниткой латинской монограммой. Всё это было водворено на столик у камина. Придвинув к нему два массивных кресла, Поль скользнул к окну и приподнял на треть раму, зафиксировал её и, отойдя к двери, обратил свою плоскую, розовую, словно ладонь, физиономию к Антуану и его шефу.

- Спасибо, Поль. Вы можете быть свободны, - кивнул ему Антуан.

- Только что ножкой не шаркнул, - хмыкнул вслед бэру Дюпон. То ли осуждающе, то ли восхищённо.

- В аристократических домах подобные антраша неприняты, - небрежно бросил Антуан и стрельнул в гостя едким, веселым взглядом.

Но тот, кажется, не заметил. Оценивающе посмотрел на коробку с сигарами, извлёк оттуда одну и взял щипчики. Антуан картинно замер рукой перед пирамидкой с трубками, делая вид, что выбирает. Наконец, словно бы решившись, вынул из ячейки ту, которую всегда и курил - изящную, темно-бордового цвета с изогнутым мундштуком. Некоторое время в образовавшейся тишине они совершали обряд прикуривания. И вскоре по комнате поплыл медяный запах - производное тления хорошего табака. Антуан и курил-то большей частью ради этого запаха. То же самое у него было и с кофе. Пил он его очень редко и только потому, что с детских лет кофейный запах будоражил и волновал его. Как, впрочем, и запах табачного дыма. Эти сладостные ароматы были непременными составляющими образа отца и матери. Дома. Семьи. Детства. Того, чего сейчас у него не было. И все взрослые годы - годы холостяцкой неустроенности - они подпитывали романтическое настроение, чахнувшее в толчее суровых будней.

"Всё-таки, - думал он иногда, - солдата во мне больше, чем аристократа. Но оно и правильно. Аристократическая у меня только родословная - чужое прошлое, а солдатское - моё настоящее". Но перед внуком докера Дюпоном, Антуан с удовольствием разыгрывал (кстати, неизвестно ещё кто из них больше получал удовольствия от этой игры) роль отпрыска древнего, разорившегося рода, демонстрируя утонченный аристократизм, вынужденный уживаться с повседневным, бытовым окружением.

- Переберёмся к камину, - предложил Антуан. - Там не так дует от окна.

Некоторое время они молча курили, получая удовольствие. При этом Антуан получал особое удовольствия, поскольку позволял себе перекуры крайне редко. Образ жизни, требующий хорошей физической формы, не позволял превратить курение в привычку.

- Что это за сигара? - поинтересовался Дюпон, покрутив тлеющую "торпеду" в пальцах.

- Любимая сигара мистера Черчилля. - отвечал Антуан небрежно.

Был здесь, несомненно, какой-то подвох, иначе не стал бы он пристраивать к ответу предисловие.

- "Ромео и Джульетта"? - предположил Дюпон. Ему показалось забавным назвать именно этот сорт сигар, несомненно, входящий в десятку лучших и ценимый Черчиллем, но очень уж нелепый по названию.

- Не угадали, шеф, - ответил Антуан, попыхивая трубочкой, - Погарские сигары. Не слыхали о таких?

- Что-то кубинское?

- Русское.

- В России крутят сигары? - изумился Дюпон.

- Представьте себе. В городке Погар. Сталин подарил Черчиллю погарские сигары во время Тегеранской конференции. И мистер Черчилль выкурил три ящика.

- Выходит, Сталин дал ему прикурить?! - засмеялся Дюпон, довольный своей шуткой. - Вот и мы с вами здесь сидим и курим как Черчилль со Сталиным, - продолжил он, указав сигарой на трубку в руках Антуана. - И вопросы нам решать приходится не менее судьбоносные.

- Я слушаю вас, генерал, - отвечал Антуан серьезным тоном.

Он подошёл к окну и, перегнувшись через подоконник, выбил трубку о стену. Бросил взгляд вдаль и вздохнул. К маячившей на далеком горизонте мечети добавилась ещё одна, уже почти достроенная. Эта была уже почти рядом - за рекой, на окраине городка.

- Они наступают. - сказал он негромко, как бы сам себе.

Но Дюпон услышал, удивленно вскинул голову.

- О ком вы, Антуан?

- Вы обратили внимание, шеф, что католические храмы во Франции больше не строятся? В них нет надобности. А вот мечети растут, как грибы после дождя. И это не в районах со сплошным мусульманским населением, а в Иль-де-Франс.

Дюпон нахмурился.

- Чему удивляться? Семьдесят лет назад мы пустили в Европу миллион беженцев из Ближнего Востока. И что? Наши умники не учли, что рождаемость у них в десять раз выше, чем у нас. И вот результат: Франция из унитарного государства превратилась в федерацию. Южные регионы сплошь мусульманские, лишь формально подчиняющиеся французским законам. А по сути дела там царит шириат. И уже не понятно, то ли это провинции Франции, то ли провинции халифата, который, слава Богу, не существует как единое государство.

- Какого Бога вы сейчас имели в виду, мсье? - мрачно пошутил Антуан.

- Вот именно, - скривился Дюпон. - Они изменили тактику и им удалось тихой сапой достичь того, что не удалось силой оружия тысячу лет назад.

- Тысяча триста сорок девять лет назад.

- Что такое?

- Вы ведь говорите о сражении при Пуатье?

- Не помню я, какое там было сражение. - раздраженно отмахнулся Дюпон.

- Я помню. У Пуатье в 732 году сошлись франки под руководством Австразийского майордома Карла Мартелла, и арабское войско Омейядского Халифата под командованием Абдур-Рахмана ибн Абдаллаха, генерал-губернатора аль-Андалусии. - изощрялся Антуан, не скрывая ехидства.

- Да, сильно тебя психоатака проняла. - Покрутил головой Дюпон. - Рядом с тобой, я чувствую себя двоечником. Слушай, неужели ты всё так хорошо помнишь?

- Ну события этих лет только из учебников, - усмехнулся Антуан. - но если серьезно, да, запоминая навсегда всё, что услышал или прочёл. Не знаю, на сколько хватит моей черепной коробки для складывания всего этого хлама. Но я думаю, что все люди помнят услышанное ими, другое дело, что достать из кладовой умеют далеко не все. А я вот умею И боюсь не только это.

Он встал и под настороженным взглядом Дюпона вернулся в кресло. Поймав настороженный взгляд шефа, продолжил неохотно.

- Иногда мне кажется, что припоминаю кое-что из прошлых жизней.

Глава восемнадцатая

- Заметил, - сказал Дюпон. - А что Иль-де-Франс? В Париже вы почти не увидите европейца. Да ладно Париж. Взять нашу контору. Честно сказать, мне даже не хочется работать. И дело не в том, что в стране половина населения - активная половина - арабы. Я не националист, вы знаете. У меня в отделе работают хорошие парни из арабов. Толковые, исполнительные. Но... Я не знаю, до какой степени они мои. Сейчас они выполняют мои распоряжения, но, когда их мусульманский лидер прикажет другое, кого они послушают? И я не знаю, согласно каким законам они будут действовать - законам Франции или шариата? Поэтому я не могу им доверять. А, значит, и поручить ничего серьезного не могу. И это самые образованные, это те, кто работает в госструктурах. Что говорить о миллионах малограмотных и даже не владеющих французским языком.

- Что касается языка, то польза от них всё-таки есть.

- Что вы имеете ввиду? - удивленно вскинулся Дюпон.

- Ну как же? Реформа письменности. Мы больше не пишем "beaucoup" там, где читаем "boku" и "haut", там, где читаем "о". Они упростили нам в силу своей лени и малограмотности нашу письменность, правда, пока только на бытовом уровне. Вот бы продвинуть это новшество и в делопроизводство. Какая бы экономия бумаги за этим последовала.

- И это говорит отпрыск родовитой фамилии, который как никто другой должен хранить приверженность старине! - хмыкнул Дюпон. - Нет, вы, явно, купили себе родословную! Впрочем, мы уклонились. Я говорил, что никому из них не могу доверить ничего серьезного, не опасаясь, что моё указание не будет прежде обсуждено ещё с кем-то.

- Ну, я пока не мусульманин, так что мне вы можете поручить что-то серьезное.

- Вот именно, пока... Эти квоты, эта политкорректность. Односторонняя политкорректность.

- Это и есть ваш серьезный разговор? Вы хотели беседовать со мной о проблемах конфессиональных отношений?

- Это преддверье к разговору. Вы знаете, что в парламенте сейчас серьезно обсуждается вопрос о признании бэров созданием сатаны? Во времена наших дедов это выглядело бы как курьез. Во времена отцов, как предостережение, а сейчас, как мрачная реальность.

- Шеф, мы будем обсуждать теолого-политические темы?

- Нет, друг мой. Это уже делать поздно. Да и не сильны мы в этом. Нам надо спасать дело. Вернее, тело.

- Чьё? - удивился Антуан.

- Твоего Поля. Один из подкомитетов вышел с инициативой о ликвидации лагеря содержания бэров.

- Я догадываюсь, что это за подкомитет. Ну и что? Как вышел, так и зайдёт.

- Странный вы человек. Конечно, эта инициатива в парламенте поддержки не получит.

- И что же тогда волноваться?

- Да то, что инициативы этого подкомитета, как правило, реализуются на местах волевым порядком. Уже зафиксировано два поджога лагеря. Пока удается контролировать ситуацию. Но если применят что-то более серьезное, чем бутылки с зажигательной смесью и файеры, кто знает, чем это кончится.

- Честно сказать, мне бэров не жаль. Я вообще не вижу смысла их содержать.

- Я понимаю вас, как человека, который мог получить от них пулю. Но теперь-то они без оружия. Взять вашего бэра. Вы согласны, чтобы его утилизировали?

- Нет, не согласен.

- Только потому, что не завершили свой эксперимент?

Антуан задумался. Ответил не хотя:

- Нет, не только.

- Вот видите, значит, вы признаешь в нём личность.

- Ну, я бы пожалел и собаку, если бы она у меня была. Это моё. Я к нему привык.

- Значит, вы согласны, что его надо сохранить? Хорошо. Вот что. Готовьтесь в командировку.

- Я в отпуске!

- Отпуск придется прервать. Догуляйте выходные и в понедельник ко мне с бумагами.

- Что за спешка? Куда в командировку?

- В Россию. Повезешь туда своего Поля. - отрезал Дюпон, переходя на "ты", он делал так, когда ему надоедало играть в аристократов, - представишь его своим коллегам. Да там и оставишь. Кстати, заодно с другом своим свидишься. У него есть какой-то интересный материал, только официальным путём нам его, кажется, не получить. Русские скрытничают. Это и понятно. С непредсказуемой Европой им откровенничать нет смысла. Они укрепляют границы.

Он помолчал некоторое время, а потом вдруг спросил:

- Послушай, Антуан, если тебе придется выбирать, куда улепётывать отсюда, ты что выберешь Америку или Россию?

- Мне нечего выбирать. Я француз.

- Я тоже француз. Хотя во мне и есть струя марокканской крови. Мой прадедушка... Ну вы знаете. Он сражался у де Голля. Но с этими новыми земляками я не хочу иметь дела. И в их государстве я жить не хочу. Европейская цивилизация погибла. Это надо признать. От Франции остались лишь Нормандия и Бретань. Они уже просочились в Иль-де-Франс. вы не боитесь отпускать своего Поля за продуктами?

- Ну, а кому ездить? Не самому же?

- Да, не графское это дело, - засмеялся Дюпон. - Ладно, мне пора. В понедельник я тебя жду. С Полем.

- Куда ж я без него? Кто-то же должен открывать передо мной двери.

Вечером, когда Поль принес чай, Антуан спросил его осторожно:

- Что там в городе, Поль?

Тот закашлял в том смысле, что в городе красиво. Много людей, правда, люди недобрые.

- Они тебе сделали что-то плохое?

- Они говорили обо мне плохо и когда думали, что я не слышу, и когда хотели, чтобы услышал. Только они не знали, понимаю ли я, что они говорят. Они ругали и тебя. И угрожали тебе. Сказали, что водишься с чёрной силой. Чёрная сила - это я. - объяснил он.

- Послушай, Поль, а тебе никогда не хочется вновь взять в руки оружие? - спросил Антуан по-французски.

Поль некоторое время молчал, переваривая вопрос. Потом ответил, конечно, на своём - кашлем.

- Сегодня хотелось. Нет, не хотелось, а было надо. Но я не могу. Ты сменил установку. Теперь я не настроен сражаться.

Он применил именно это выражение "не настроен". Так и анимер говорил о программах бэров при прощании, когда они беседовали с ним в водосборнике. Именно тогда Антуан задумался о том, чтобы научиться программировать сознание бэров. Может быть, для того и завел разговор анимер, чтобы натолкнуть его на эту мысль. Вообще-то говорили о другом. Договаривались о возврате всех плененных бэров. Вернее, об обмене их на такое же количество людей, живущих Там. Однако прошёл уже год, но Оттуда не было никаких сигналов.

- Поль, - закинул удочку Антуан, - а если бы на тебя сейчас напали враги, ты стал бы сражаться?

- Нет.

- Значит, ты уже не можешь выстрелить в человека?

- Могу.

- А почему же ты не стал бы сражаться?

- Бэр не сражается за себя. Он выполняет задачу.

- Так. А когда бы ты стал стрелять? При каких обстоятельствах?

- Если бы напали на тебя и твоей жизни угрожала опасность.

Антуан неаристократично присвистнул. Вот так-так!

- Почему вдруг ты бы стал за меня сражаться? Разве у тебя это заложено в программе?

- Нет. Но это входит в содержание сопутствующих задач. Я настроен на то, чтобы быть при тебе опекуном. Поэтому...

- Почему опекуном? - поразился Антуан, который видел в Поле скорее слугу.

- Потому что я должен обеспечивать твою жизнедеятельность. Готовить и подавать тебе еду, следить за обогревом и освещением жилища.

И тут Антуан как-то сразу представил подлинное значение пребывания Поля в доме. А ведь действительно эти две недели сам он не занимался ни одной бытовой проблемой. Коротко проинструктировал бэра в первый день и полностью отошел от бытовой рутины. Выезд в город за продуктами, регулировка отопления, обсулуживание - всё оказалось в ведении Поля. Конечно, автомобилем управлять необходимости не было - бортовой компьютер сам водил его по маршруту до продовольственного магазина, с хозяином которого у Антуана была соответствующая договоренность. Ему даже не было необходимости выходить наружу. Толкнул рычажок, чтобы открыть багажник, вот и вся работа. Сын хозяина ставил туда коробки с продуктами, список которых Антуан забрасывал к ним по Интернету. Туда же помещались и ёмкости с едой, которые оставалось только разогреть. С деньгами Поль тоже не имел дел - Антуан закачивал хозяину аванс и время от времени сверял баланс через электронную систему. Иной раз, для поддержания личного контакта, звонил по телефону.

Это был первый этап программы адаптации Поля к обществу и общества к Полю. Выводить в люди бэра следовало осторожно. Сначала необходимо было приучить соотечественников к тому, что он существует реально и в любой момент может оказаться рядом. Приучить бэра к людям оказалось легче, чем людей к бэру.

***

Антуан проснулся от ощущения, что около его кровати кто-то стоит. Не открывая глаза, прислушался. И ничего не услышал. Но он точно знал, что не ошибается. Быстро скользнул рукой под подушку, но там было пусто. Тогда он открыл глаза и сел. На фоне окна, подбеленного дежурным дворовым освещением, четко прорисовывалась массивная фигура Поля. Он стоял в двух шагах от него - неподвижный и мохнатый. И то, что он был без специально пошитой для него униформы, которую снимал лишь в редких случаях, встревожило Антуана. Это, и то, что он вошёл к нему без разрешения, более того, каким-то образом открыв замок, а, может быть, даже взломав его, означало только одно - к предостережению Дюпона следовало своевременно прислушаться. И пистолет. Значит, этот костолом ещё и вооружён...

- Ты что, Поль? - спросил он, стараясь не выдать свою тревогу и, прикидывая, чем можно вооружиться, чтобы отразить нападение. И увидел, что вооружиться нечем - даже стул, на котором он сложил свою одежду, был отодвинут в сторону. Не подушкой же с ним драться! Поль шевельнулся и негромко закашлял. И в ту же секунду Антуан услышал за окном шум: гудение подъезжающих машин, хлопанье дверцами, голоса. Между тем Поль, кряхтя и покашливая, сообщил, что к дому от городка движутся люди. Много людей. И что направляются сюда они с нехорошими намерениями. Что ещё днём, когда он ездил за продуктами, слышал разговоры, показавшиеся ему недобрыми. Люди, загружавшие в багажник продукты, подошли к машине сбоку и долго рассматривали его через стекло. Смотрели и переговаривались. Их языка Поль не знал, они говорили не на том языке, на котором говорит Антуан, поэтому он не понял, о чём они говорят. Но понял, что о нём. И не из любопытства они его рассматривали, как многие делали до этого, а зло¸ угрожающе. И вот теперь эти люди идут сюда. Поэтому он и разбудил хозяина.

Антуан подошёл к окну. С той стороны забора, в упор к запертым воротам, было припарковано четыре автомобиля. Несколько человек, собравшись в кружок, нервно курили, посматривая то на шоссе, то на дом. Со стороны городка по шоссе двигалась толпа, хорошо различимая в мареве фонарей. Небольшая, но плотная. Со стороны шоссе раздалось порыкивание, и к воротам подъехал небольшой тракторок с ковшом. Автомобили, перегораживавшие выезд, отъехали, а тракторок подкатил к воротам и замер. Всё было понятно. Бронетехника готова к прорыву. Ждут, когда подойдёт пехота. А она уже спускалась с насыпи. Рука его коснулась холодного металла: на подоконнике лежал пистолет. Бэр предусмотрительно переложил его сюда, забрав из-под подушки, сообразив, что хозяин может спросонья, не разобравшись, начать стрелять. Антуан взял оружие, подошёл к стулу с одеждой, потянулся за ней, но вдруг передумал. Порылся в нижнем ящике стола, достал оттуда увесистый шар размером с теннисный мячик. С пистолетом подмышкой вышел на лестницу, кликнув Поля. Из-за забора во двор уже летели файеры, тракторок, натужно гудя, бодал ворота, но они пока стойко выдерживали напор. Антуан открыл окно, примерился. До забора было метров тридцать. Гранату в свое время он бросал на пятьдесят метров. Так что расстояние вполне приемлемое. Надо только встать поудобней. Трактор рычал, толпа шумела, образовавшаяся пауза начала раздражать Антуана. На самом деле, зачем делать ограду такой прочной? Не осаду же здесь выдерживать. Поль топтался рядом с металлическим чемоданчиком в лапе. Про чемоданчик Антуан и забыл.

- Положи туда же, - он протянул бэру пистолет. - и спускайся к бассейну.

Поль откинул крышку, раздвинул в стороны ключи и документы, пристроил между ними пистолет, закрыл чемоданчик, но с места не сдвинулся.

- Ты чего? - удивился Антуана.

- Посмотреть хочу, - ответил тот неожиданно.

Антуан уставился на него с удивлением. Надо же! А ведь, сработала система. Робот, роботом, а вот на тебе, очеловечивается.

- Ну, посмотри.

Трактор, наконец, выворотил стойку и обрушил ворота. Толпа заулюлюкала, разрядилась залпом файеров и полезла во двор.

- Ну, идите, ребятки, будет вам сейчас фокус!

Антуан отжал рычажок и метнул шар. Он, засветившись на лету, описал яркую дугу. Упав на землю, шар рассыпался на тысячи ярких искр, вспорхнувших, как из прогоревшего костра, на который пахнуло резким порывом ветра. И как только искры упали, тот час от каждой из них побежал, расширяясь, ободок света. Через несколько мгновений сияние охватило одежду людей, перекинулось на трактор, который сразу же заглох, потом пожух, теряя форму, и весело всполыхнул ярким пламенем, взлетевшим высоко вверх. Обглодав трактор, свет по земле переметнулся к автомобилям, пронесся по их поверхности, и, теряя яркость, померк, успев начисто слизать металлическую оболочку салонов двух машин. Стоявшие рядом ошалело смотрели на открывшиеся внутренности моторного отсека, пассажирские и водительские сидения. И тут истошный крик огласил окрестности. Десяток совершенно голых людей ошалело метались среди тех, кого волна не достала.

- А ведь не май месяц, Поль, - засмеялся Антуан. - Да ещё и чешется!

И в это время со стороны толпы грянула автоматная очередь. Пуля, залетевшая в окно, забилась в рикошете меж стен.

- Всё, уходим, дружище. Не хватало нам шальную пулю поймать.

Спустившись вниз, Антуан с тоской посмотрел на темную воду бассейна. Одно дело окунуться разгоряченным после пробежки, другое - тепленьким после постели. Водичка градусов двенадцать, не выше. Но делать нечего: за стеной вновь затрещали автоматные очереди. Преследователи были настроены серьезно. Слышно было, как с той стороны здания они ломали дверь. Он взял с помоста двухпудовую гирю и шагнул с ней в воду. Иным путем достичь дна пятиметрового колодца было бы непросто: узковато в диаметре. Как только коснулся ногами дна, отпустил груз и выплыв в слабо мерцающий проём. Ориентироваться даже в сумраке было нетрудно: он шёл рядом с полосой препятствий, которую устроил на дне, чтобы отрабатывать навыки подводного плавания. Касаясь иногда её при гребке, сверял направление. Нащупав вертикальные опоры, всплыл и отдышался. Спрятавшись за щитками, торчащими из воды, осмотрелся. Во дворе метались тёмные фигурки. Но к дому они не подходили. И понятно почему. Дом уже горел, правда, пожар только начинался. Из окон первого этажа вырывались всполохи света, отблески которых плясали в ветвях деревьев. Отчетливо пахло чем-то жжёным. Запах был резким, явно химическим. Антуан с острым сожалением подумал о немалых деньгах, потраченных на ремонт и порадовался тому, что не успел привезти книги и антикварную мебель. И вдруг чертыхнулся, вспомнив о любимой трубке. Уж ей-то бы места хватило в чемоданчике. Хоть возвращайся. Рядом с ним неторопливо всплыл Поль. Голова его возлежала на воде, словно арбуз на столешнице. Дыхания слышно не было, словно он и не пронырнул сейчас в общей сложности около тридцати метров. "Ну и я не очень-то запыхался", - подумал, взглянув на него с некоторой ревностью, Антуан.

Следующий этап лидировал бэр. Погрузившись в воду, он включил на чемодане, который надел, словно ранец, на спину, индикатор. На него и ориентировался Антуан. Найти вход в бункер ночью в тёмной воде у него сразу могло бы и не получиться. Плыть туда недалеко - метров десять, глубина небольшая - в полтора человеческих роста, но вход размещался с нижней стороны плиты, и расстояние от дна до него небольшое. Вход вёл в строение, которое, если смотреть со стороны, выглядело выступом из забетонированной набережной. Что-то похожее на массивный обелиск для конной статуи, на которую забыли установить монумент.

Попасть туда можно было только из воды. Сначала надо было поднырнуть под бетонную плиту, в узком пространстве развернуться лицом вверх, таким образом доплыть до колодца, и уже через него попасть в небольшое помещение, где можно обсохнуть и отдохнуть.

Самое сложное было развернуться на спину. В полной темноте, ориентируясь на огонек индикатора он подплыл к плите, и вдруг ему стало страшно. А вдруг? Вдруг застрянет в этом тесном подводном лазе? Вдруг не хватит воздуха? Вдруг кто-то неведомый злокозненный перекрыл колодец? Ему даже представилась чуть притопленная толстая железная решетка, закрывающая выход к глотку воздуха. Днём, в светлой воде такая дрянь, конечно же, не причудится. Но мрак подводной стихии родил паническое настроение. И даже скользнула в голове на мгновенье мысль всплыть, вырваться из этого мрака. Глотнуть воздуха. Эта вспышка страха длилась мгновение. Он даже не задержал гребок. Миновав Поля, перевернулся на спину и, сильно толкнувшись ногами, вошёл в вертикальную туннель колодца. Цепляясь за скобы, быстро поднялся вверх, чуть высунулся из воды. Прислушался. Несмотря на то, что нервное возбуждение значительно "подъело" запас кислорода, воздуха хватило. И он, успокаиваясь, порадовался своей тренированности и предусмотрительности. Наверху было тихо. Выбравшись из колодца, пошарил на полке, засветил фонарик. Скинул трусы, снял с крюка полотенце, энергично обтерся. Внизу плюхнулся Поль. Когда он выбрался из бетонного кольца, Антуан уже надевал комбинезон. Предупредил негромко:

- Подожди отряхиваться.

Поль послушно замер. Дождавшись, когда Антуан прикроется плащом, словно собака, резко крутнул туловищем, выбрасывая из шерсти каскад брызг. Антуан снял мокрый плащ, швырнул его в угол. Потом они припали к узким смотровым щелям в стенах. Дом пылал. Возле ворот стояли пожарные машины, но дальше их не пускала толпа. Голых мужиков видно не было. Возможно, их уже вывезли. А может быть, где-то прячутся в ожидании автобуса. Не пешком же им возвращаться в город. Группки в несколько человек рыскали по парку. В пруд, видно, вылили пару бутылок горючей смеси и подожгли: в нескольких местах горела вода.

Меж тем начинало светать. Антуан прикинул варианты. Можно было остаться и пересидеть опасность здесь. Вряд ли кто-то сообразит, где их искать. Скорей всего, когда расцветёт, погромщики отправятся восвояси. Ночью они действуют нагло и дерзко, а днём все-таки, ещё остерегаются. Хотя управы на них нет и днём, но животные инстинкты при дневном свете проявляются не столь живо. Но тут он подумал, что властям так или иначе придётся вмешиваться, а это нудная и бесполезная волокита. Всё равно никого не найдут, а то ещё и ему, как единственному явному лицу в данной ситуации, пришьют какое-нибудь нарушение. Нет, надо было уходить незаметно, пока такая возможность имеется.

Он натянул на комбинезон гравиапояс. Велел Полю отдраить аварийный выход. Тот подвинул скамейку под люк, сдвинул рычаги запорного устройства, осторожно откинул крышку и выбрался наружу. Антуан не стал ждать, пока он осмотрится: что толку, не в воду же снова нырять, если что! Он уцепился за края люка и, легко сделав выход силой, оказался на плите. Неподалеку двое молодых парней, неизвестно откуда взявшимся ломом крушили скульптуру нимфы, посаженную у кромки воды. Скульптура была подарком студентов академии изящных искусств. Антуан как-то выступал у них с рассказом о своих замечательных подвигах и произвел на слушателей такое невыразимое в словах впечатление, что они решились выразить это впечатление в пластических формах. Девушка была хороша. Антуан примостил ее на плите возле кромки воды, и время от времени любовался и формами, и прекрасной работой. И вот теперь два последователя истинной веры старательно отсекали от скульптуры, по их мнению, лишнее, стараясь вернуть камню первозданную природную правильность. Ну, с этими-то он просто должен будет пообщаться.

- Эй, парни, - окликнул он их, - не очень устали? Помочь?

Они дернулись, рассмотрели его и злобно осклабились. Один из них, обернувшись к толпящимся на другом берегу, что-то гортанно крикнул, второй, перехватив поудобней лом, направился к Антуану, но тот сбил его с ног, не дав замахнуться. Его приятель замешкался, оглянувшись на засуетившихся на той стороне. Антуан двинув пару раз лежащего ногой, чтобы не получить удар в спину, и не спеша подошел к его товарищу. Азиат, приняв боксерскую стойку, начал пятиться к воде. Антуан кривым размашистым ударом ноги сбил выставленные для защиты руки и, продолжив круговое движение, взвёл тело, как пружину. Бившая нога, опустившись на землю, стала опорной, а другая, мгновенно распрямившись, ударила в открывшуюся грудь. Удар, что называется, вошёл: тело, вобравшее в себя всю энергию удара, лишь немного отбросило назад. Наверное, убил, - огорчился Антуан. - Поучить надо бы, но мертвому от такой науки, какая польза?

К ним, огибая озеро, уже бежали. Со двора взлетела ракета и повисла, озаряя берег мерцающим зыбким светом. Бежавшие кричали, входя в азарт. Их было не менее двух десятков. Антуан прикинул расстояние - по кругу метров триста. Потом мельком взглянул на два неподвижных тела, махнул рукой. Что уж теперь. Поль, словно почувствовал его настроение: деловито разложив чемодан, достал из него пистолет. "А почему бы и нет?" - подумал Антуан. Они ведь и наглеют потому, что нигде не встречают сопротивления. Если бы не покорность обывателей, то и погромов не было. Он кивнул Полю, и тот снова понял его без слов. Пистолет блеснул в воздухе и лег точно в ладонь. Раскат выстрела вмиг отрезвил толпу. Те, кто уже обогнул озеро, остановились в нерешительности. За озером началось суматошное движение и над водой прокатился резкий треск автоматной очереди. Пули с визгом ударили о бетонную плиту, зачмокали по стволам деревьев. Ракета, меж тем, догорела и над Антуаном и Полем сошлись густые тени. Автоматчика это не остановило, он лепил наугад очередь за очередью. Антуан, зло осклабившись, укрылся за памятником, утвердил руку на колене нимфы и послал в сторону пульсирующих вспышек одну за одной три пули. На той стороне закричали. Автомат смолк. Тогда он вскочил, отыскав глазами Поля, махнул ему рукой:

- Уходим!

Бегом пересекли поросший липами участок парка и оказались на поляне. Здесь Антуан скрепил комбинезоны страховочной цепочкой, установил на пульте антиграва Поля и своем, "0", а потом, сильно толкнувшись, прыгнул. Их подняло метров на двадцать и подхватило ветром. Антуан оглянулся. Сверху хорошо видно было, как пылала усадьба, как в том месте, куда он стрелял, копошились люди. Кого-то вели под руки, а кого-то несли к машинам. Было большое искушение выстрелить ещё, но это было бы неправильно: стрелять вниз даже по наклонной нельзя - унесет в поднебесье, поэтому он выстрелил, держа пистолет параллельно земле. Сила инерции подхватила их и понесла в сторону восходящего солнца.

Ветер был попутный. Но слабый - километров двадцать. К тому же начинало светать, а болтаться на глазах у публики между небом и землей, привлекая внимание зевак, в планы Антуана не входило. Они приземлились в небольшой рощице, откуда Антуан связался с Дюпоном. Через час с небольшим из Кретея пришла машина. За рулём был сам Дюпон. Еще через два часа Антуан и Поль загружались в грузовой борт ФОРСИС, направляющийся на базу в Танзанию. Вылетали почти нелегально. База в Танзании обладала особым статусом: по сути дела, она считалась территорией ФОРСИС. Транспорт, пребывающий туда, не досматривался, а служащие базы пользовались дипломатической неприкосновенностью. Договор Францией с местными властями был заключён ещё в те времена, когда ФОРСИС не являлся международной структурой. После того, как силы противодействия инаким стали интернационализироваться, ситуация запуталась, и оказалось, что все права на эту территорию от государства перешли к руководству местного сектора ФОРСИС.

- Это тебе вместо России, - хмуро сказал Дюпон. - Зачем стрелял? Ушёл бы тихо, подумали бы, что сгорел. А с мёртвого какой спрос - поезжай, куда хочешь.

- Трупы есть? - поинтересовался Антуан.

- Чёрт их поймёт. Сводка написана на этом твоём любимом новоязе - сплошная транскрипция. Надо вслух перечитать, чтобы понять. Но вроде бы нет. Один тяжело раненный, один легко, один покалеченный. Ребра сломаны, с грудной клеткой что-то.

- Только один покалеченный? - спросил Антуан с некоторой даже обидой.

- Заелся, загенералился. Тренируешься мало. Вот и результат.

- Убить их надо было, что ли? - с ехидной бравадой спросил Антуан.

- Да надо бы, - процедил сквозь зубы Дюпон. Но, словно опомнившись,встряхнулся и продолжил, но заговорил о другом. - Кроме тебя, виноватых нет. Кто нападал на дом - неизвестно. А стрелял явно ты. Так что ответить, если найдут, за всех придётся.

- Почему мне? - горячо возразил Антуан. - Кто меня видел? Никто. Я, может быть, в это время был в Кретее и готовился к командировке.

- Свидетели у тебя есть? Улетай и увози Поля. - Дюпон помолчал и добавил недовольно, - вчера ночью, неизвестные, напали на лагерь бэров. Чувствуешь, как согласованно действуют? И твоего не забыли...

- И что там?

- Подожгли барак, а бэров расстреляли из пулеметов.

- Всех?

- Всех. И добили раненых. Долго добивали. Они ведь живучие. Такие вот дела. - он помолчал. Потом заговорил строго, напористо. - Ты учти, я тебя не прятаться отсылаю, а работать. Берись за дело. Нужен контакт с инакими, а сигналов оттуда нет. Что там случилось с твоим анимером? Почему не даёт о себе знать? Не всё безнадежно, раз "упаковка" воды туда на днях прошла. Но почему воду берут, а на связь не выходят - непонятно. Разбирайся. А я тут попробую твои дела уладить.

Он вдруг вскинул на Антуана веселый взгляд:

- И как ты умудрился с базы "шарик" вынести?! Шуму он там наделал. Два десятка голых мужиков в город привезли. Лучше бы убил, ей богу. Опозорил! Они теперь твои кровники.

- Пускай подходят, - ответил Антуан по-русски и вступил на трап.

Глава девятнадцатая

Крот отправил шифровку о Сандре в Российский штаб Форсис. Некоторое время колебался, не сообщить ли об улове Антуану, однако воздержался. Решил не лезть с такой информацией за границу - пускай сами разбираются, кому что сообщать. Москва откликнувшись немедленно, затребовала видеоматериалы на Сандра, фотографии его рядом с Кротом, а также фотографии одного и другого строго в фас и в профиль. Крот выругался по тому поводу, что военным чиновникам лень копаться в файлах, ведь его-то фотографий у кадровиков полно. А, выругавшись, потащил "родственничка" к Белобородько фотографироваться. С российской традицией - запрашивать на местах информацию, которую лень искать у себя, он уже сталкивался, но привыкнуть к этому не мог. Зачем было требовать ежегодные, ежеквартальные и ежемесячные отчеты, зачем было содержать архивы, если всё равно за каждой справкой - нужной и ненужной - Москва обращалась на места? Зачем нужно содержать на хорошо оплачиваемых должностях людей, которые только и умели делать запросы и подшивать отчеты, которые тут же бесследно пропадали в нетях? Да, ещё они умели давать бессмысленные указания. Ну вот, например, чего стоит их строгое предписание не разглашать информацию о схожести лиц Крота и Сандро, когда об этом сходстве уже знает всё подразделение? Но Крот, понимая, что спорить с ними бесполезно, по-службистски бодро ответил "есть", не тратя времени на пустые разъяснения. Белобородько споро и умело отснял их, как требовало того начальство: и рядом и отдельно. Пошутил:

- В семейный альбом сделать экземплярчик?

Крот скривился было, но подумал и махнул рукой:

- А сделай.

На другой день поступило указание передать руководство базой заму, а самому готовиться к командировке: доставить пленного приказано было лично, видимо, для непосредственного сопоставления личностей особенно компетентным товарищем. Приказано было ожидать борт из столицы, а не использовать свой или ведомственный почтово-пассажирский рейсовик. И, конечно, приказали привести базу в повышенную боевую готовность.

На другое утро во время оперативного совещания Крот, оглядев источающие плохо скрываемое, а то и откровенно не скрываемое любопытство на лицах, усмехнулся и спросил:

- Интересно, наверное, откуда у командира появился сын-шалопай?

- А то! - откликнулся за всех Григ.

- Хотел бы я сам это знать. Вот так живешь себе, поживаешь и вдруг - получите подарочек. Хорошо, что алименты платить не придется, учитывая возраст оболтуса. - Но подумал при этом, что как раз, если учитывать паспортный возраст, то ещё вполне может алименты затребовать. Вслух же продолжил, - А если серьезно, все мы оказались причастны к ещё одной государственной тайне. Ну и обсуждать, значит, здесь нечего. Скажу только, что его появление как-то связано с инакими. Как? Есть кому разбираться. Что касается меня, то я так же, как и вы, не имею ответа на этот вопрос. А заинтригован, что не удивительно, даже больше вашего. Поэтому, если что-то узнаете об этом, прошу без утайки рассказать мне.

- Мы лучше майору Белобородько, - негромко сказал Седых.

- Или майору, - согласился Крот. - что касается приказа о введении варианта усиленного несения службы...

И он перевёл разговор в деловое русло, с удовольствием отмечая, что командиры быстро и серьезно включаются в работу. Оперативно решили неотложные вопросы, те, кому требовалось, толково отчитались о проделанном. Всё-таки за полгода многое на базе изменилось. Никто не отсиживался, ни лавировал, стараясь оправдаться - как оправдаешься, когда командир в курсе всего происходящего? Поставив задачи, Крот отпустил подчиненных, задержав лишь Седых, которого оставлял вместо себя. Бог знает, сколько придется отсутствовать, препровождая Сандра в Москву. И неизвестно ещё не навсегда ли его отсюда забирают. Такой подтекст прослушивался в последнем его разговоре со штабом, да и опытный в штабных играх Белобородько намекнул об этом. Поэтому уже сейчас следовало решить важнейшие вопросы, среди которых - назначение замом по вооружению Грига, который вот уже три месяца, после увольнения прежнего оружейника, фактически таковы и является. Крот, очерчивая Седых круг неотложных задач, ещё раз подчеркнул, что будет добиваться, если вопрос с назначением Седых вдруг "зависнет", чтобы именно его поставили командиром базы. Тот, выслушав и никак не отреагировав, согласно кивал. Лицо его стало задумчиво-почтительным, но сквозь маску равнодушия проскользнула вдруг затаённая радость. Не сумел "сохранить лицо", как говорится. Это, несомненно, было связано с Ириной. Крота его радость задела, но он не подал виду и продолжил разговор, мягко посоветовав наладить деловые отношения с Григом, который отлично ориентируется в боевой подготовке, что сейчас, пожалуй, важней всего. Седых кивнул. Впрочем, насчёт того, что взаимодействие будет налажено, Крот не сомневался: Седых умеет, независимо от симпатий и антипатий, использовать для пользы дела, а, значит, и для своей пользы, нужные качества нужных людей.

- Когда улетаете? - спросил Седых в конце разговора.

- Жду транспорт, - отвечал Крот, - так что не могу даже предполагать.

- Лучше бы вам все-таки лететь по отдельности, - сказал Седых вдруг.

Крот чуть не спросил было "почему", но вдруг понял, что зам имел ввиду. Действительно, два их лица рядом - это повышенный интерес всюду, где им придётся передвигаться вместе.

- Наверное, лучше. Спасибо. Подам эту мысль руководству.

- Пожалуйста.

Они помолчали. Крот уловил быстрый взгляд, который бросил Седых в окошко. Он знал, на кого этот взгляд направлен. Видел мельком, что возле доски объявлений стояла Ирина и говорила по телефону. То ли телефонный звонок был такой серьезный, что вести разговор на ходу не представлялось возможным, то ли он был лишь поводом для того, чтобы остановиться и вроде бы ненароком задержаться возле штаба. Кого она ждала, догадаться было нетрудно. Но странно показалось то, что взгляд Седых, брошенный в её сторону, был напряженным и выжидательным. Что-то смущало его, беспокоило. И Крот догадался, что договоренности о встрече между ними не было. И ещё он понял, что Седых сейчас так же, как и он, мучительно недоумевает по этому поводу. Усмехнулся, представив, как тому не терпится закончить разговор и оказаться за стенами здания. И он, испытывая тревожное острое чувство, свернул разговор и отпустил подчиненного. Чтобы не видеть их встречи, включил компьютер, открыл почту, но, не удержавшись, взглянул в окно. Возле стенда закуривал сигарету Седых. Ирины рядом с ним не было. В коридоре раздался звук шагов - быстрых и легких.

- Александр Васильевич, - начала она, входя в кабинет, - я хочу извиниться.

Интересно, подумал он, за что она собирается извиняться? Не за то ли, что не улыбнулась вчера на прощание? Ну тогда ей придется извиняться за каждый день в отдельности, потому что она вообще никогда мне не улыбалась.

- Я хочу извиниться за поведение моей подчиненной. Это упущение в моей работе. И... Спасибо вам, что вы не стали входить в детали этого инцидента на оперативном совещании. Но самое главное, спасибо вам, что вы её вытащили.

- Тут все виноваты. А больше всех мы с вами. За все ЧП, которые случаются в подразделении, несут ответственность руководители. И это справедливо.

- Даже, если они не имеют к случившемуся никакого отношения?

- А так не бывает. Вот, например, случай с Пулеевой. Плохо в подразделении с дисциплиной, если она, находясь на дежурстве, занималась черт-те чем. Ваша вина - недостаточно хорошо работаете с подчиненными. Спецназовец допустил на охраняемый объект постороннего. Это уже недоработка Полупанова.

- А вы?

- А я виноват тем, что плохо работал с вами. Но теперь я вами займусь.

- Прямо сейчас? - спросила она почти с вызовом.

- Почему бы нет? - ответил в тон ей Крот. И добавил с улыбкой, - давайте-ка мы чайку попьём. И поговорим. Нам ведь есть о чём поговорить?

- Да, есть. - ответила Ирина, вдруг смутившись. - Только...

Она бросила беспокойный взгляд в окно, и Крот уловил этот взгляд.

- Секунду, - сказал он ей, нажал кнопку вызова спецназа и, услышав, ответ Грига, сказал деловито, - Григ, срочно найди Седых, сделайте опись трофейных антигравитаторов и поставьте их на баланс. Через сорок минут с бумагами ко мне. Давай быстренько, если хочешь, чтобы они у тебя остались. Москва уже удочки закидывает.

- Понял. Сейчас сделаем.

- Вот так, - сказал Крот, с удовольствием наблюдая реакцию Ирины.

- Ничего себе, - только и сказала она. Однако не возмутилась, не попыталась возражать, а с видом "что же дальше?" опустилась на стульчик.

Он же небрежно сдвинул бумаги на край стола, достал чашки, коробку конфет, печенье.

Потом оба они повернулись к окну и увидели, как Седых достал аппарат, что-то ответил в него, взглянул на окно, но ничего не увидев через блокирующую пленку, повернулся и быстрым шагом направился в сторону спецназа.

- А он ведь узнает и обидится... - задумчиво проговорила Ирина.

- На начальника? - удивился Крот.

- И на меня тоже, - ответила она тихо. И этот ответ был, пусть и вынужденным, но согласием с тем, что Крот принял правильное решение.

Он разлил чай, пошутив, намекая на запрет использования бытовой электроаппаратуры в служебных помещениях:

- Что положено Юпитеру...

- Генератор командирский чайник осилит, - подтвердила Ирина, усаживаясь поудобней.

- Вообще это не правильно - нарушать собственный приказ о запрете подключения бытовых приборов к генератору, - серьезно ответил Крот, - но мы дверь закрывать на ключ не станем. Уж лучше пусть застукают за нарушением приказа, чем вообразят невесть что.

- Вы думаете, что только вы приказ нарушаете? - ускользнула от горячей темы Ирина. - Да все чаи гоняют. - и добавила весело, - но я вам этого не говорила!

- Безобразие, - вздохнул он. - Надо будет подумать, как перевести служебные помещения базы на централизованное энергоснабжение. Как и бытовой комплекс. В конце концов - переключиться дело нескольких секунд.

- Нет, - отвечала Ирина. - Нельзя. Несколько секунд это много. А бывает, что и не переключиться. Лучше уж так. Пусть себе подворовывают. Комиссия будет выявлять случаи, а вы строго наказывать. Вкусный какой чай! - удивилась она. Искренне удивилась. - Это с чем?

- Григ какой-то травы накосил. Он места знает. Охотник, рыболов, собиратель...

- Я слышала, что вы улетаете, Александр Васильевич...- вдруг сменила она тему.

- Да, повезу сынка в Москву, надо же оболтуса пристроить в хорошее место.

Она прыснула, не удержавшись. Он в ответ улыбнулся.

- Ну сознайтесь честно, кто он вам? Ведь это же всё не просто так! - Она посерьезнела. Это очень всё не просто так.

- А ты не догадываешься? - спросил он, переходя на "ты", почувствовав, что самое для того подходящее время.

- Нет, - ответила она, настораживаясь. Крот залюбовался ею. Это была совсем не та Стрижич, которую он привык видеть на совещаниях и на полигоне. Куда подевалось холодное спокойствие и собранность? Лицо ее порозовело, глаза блестели. Она очень похорошела, хотя в общем-то всегда была хороша.

- Я открою тебе страшную тайну, - сказал он, - но с одним условием.

- Дать подписку? Поклясться на крови? - она приблизила к нему лицо. Теперь он мог без труда дотянуться до неё и поправить отбившуюся от прически прядку.

- Нет, перестать называть меня на "вы".

- Ой! Без брудершафта?

- Ну почему без? - тут же откликнулся он и пошёл к шкафчику.

- Я согласна, - поспешила она согласиться. Глаза её смеялись.

Но он уже достал два бокала, бутылку коньяка, а потом подошёл к двери и закрыл её на ключ. Ирина ожидала его, потупив глаза. Они обвили руки, выпили и поцеловались. Он долго не хотел её отпускать, но она всё-таки высвободилась. Поправила причёску, подошла к нему и, заглянув в глаза, спросила:

- Что же дальше, Крот?

- Всё просто. Если я вернусь, то мы поженимся. Если нет, то я через некоторое время заберу тебя к себе, и мы всё равно поженимся.

- Без моего согласия?

Он запнулся.

- Да, тут я немного... - но быстро нашёлся, - я же по глазам вижу, что ты не против.

- А вдруг я замужем? Хотя бы формально.

- Есть ещё Седых. Но у него я тебя отобью. А по поводу замужества в личном деле сказано, что ты в разводе.

- Ты смотрел моё личное дело? У тебя ведь нет наших личных дел! А поняла - ты вынудил Белобородько совершить должностное нарушение?

- Вынудил.

- Каким образом?

- Я ничего не сообщил в центр о нарушениях в организации охраны пленного, которые привели к неприятностям с Пулеевой.

- Ты шантажист, да?

- Я тактик. Мне очень хотелось завладеть тобой.

- А ты уверен, что я хочу этого?

- Мне кажется, что да. Но, может быть, мы спросим об этом у тебя?

Он поймал её и крепко прижал к себе.

- Ну я не знаю, - прошептала она. - Всё так неожиданно. Я ведь ничего не знаю о твоей личной жизни. Ты долго был в Африке. Может быть, у тебя там остался гарем... Вот и сын откуда-то появился.

- Он больше, чем сын. Он часть меня... Вот смотри. Ты, наверное, и внимания не обращала.

Он аккуратно отстранил её и вытянул вперед руки.

- Ты про что? Ой, мизинца нет... Я и правда не видела. Ты хочешь сказать?..

- Мальчик-с-пальчик. Я сам-то допетрил лишь, когда он сказал, что у них не хватало генетического материала.

- На что не хватало?

- На то, чтобы создать несколько Кротов. Палец я потерял девять лет назад. Осколком отсекло во время стычки с бэрами. Я потерял, они, выходит, нашли.

- Вот как... Значит, и мужчина может залететь невзначай?

Он хотел было вновь вернуть её в объятия, но она отстранилась:

- Давай отложим до вечера.

- Давай, - согласился он. И принялся убирать со стола.

Ирина направилась к двери.

- Подожди, - сказал он. - Я хотел спросить... Про Седых. У тебя ведь всегда всё серьезно.

Ирина в ответ поморщилась. Наклонила голову.

- Ты что думаешь, что он мой любовник? - она усмехнулась. - Нет. Определение любовник однокоренное со словом любовь. Здесь всё было по-другому. Он появился очень кстати. И пришёлся очень к месту. Но серьезных отношений получиться не могло уже потому, что он женат. Но когда он стал за мной... - Она явно хотела сказать "ухаживать", но запнулась, поняв, что слово это будет не совсем уместно, и не подобрав подходящего, сказала иначе, - когда мы стали встречаться, он был в процессе развода. Так он говорил. Я не дура. Понимала, что это психологическое прикрытие. Под этим прикрытием нам обоим было легче.

Она остановилась возле двери. Задумалась на секунду. И добавила:

- Мы расстались после того, когда состояние развода у Игоря завершилось укреплением брака. Второй женой или любовницей при первой я быть не собиралась. А потом появился ты... И я сразу поняла, что ты пришёл за мной. Потому и злилась, что ты сам этого не мог никак понять. И смотрел всё время мимо меня.

- На Марину? - подыграл он.

- На кого угодно. Но её, конечно, трудно было не заметить.

- Поэтому ты её отослала?

- А что такого? Я помогла ей делать карьеру. - она хитро сощурила глаза. Добавила, улыбнувшись, - Антуану спасибо.

- Антуану?! А он причём?

- При всём.

- Без меня меня женили... - поразился Крот.

- Не говори так... Ты мне нужен, но я на тебя не претендую. Пусть всё остаётся, как было.

- А я на тебя претендую, - отчеканил он, - обсудим всё вечером?

- Хорошо, - согласилась она и улыбнулась.

Но вечером им встретиться довелось. Через два часа неожиданно поступила шифрограмма, в которой Кроту предписывалось срочно вылететь в Красноярск, где его ждал борт, на котором их с Сандром должны были переправить в Москву. Белобородько, прежде чем передать распечатку Кроту, недоуменно покрутил её в руках, затем вывел на экран защитные обозначения, внимательно просмотрел их, пожал плечами.

- Ничего не понимаю, Александр Васильевич. Сами же вчера приказали носа не высовывать до их прилёта, а тут - на тебе. Я и подтверждение уже получил. Придётся лететь.

- Что вас смущает, Кондрат Алексеевич?

- Формально ничего, но по сути - всё неправильно.

- Ладно, там разберёмся. Видимо, что-то с крейсером. Тут час лету. Доберемся.

Он хотел было позвонить Стрижич, но передумал и подлетел к ней сам. Нашёл её в учебном классе за монитором. Она быстро взглянула на него, всё поняла, и, прервав занятие, привела к себе в кабинет.

- Тебе лучше всего лететь на штабном аппарате. Там есть запирающийся отсек. Так закроешь Сандра. В сопровождение дам тебе истребитель. Маршрут проложен. Пойдёте на автоматике, но я проконтролирую. Ох, не нравится мне всё это... Что они задумали?

- Откуда мне знать?

- Ладно, пойдем посмотрим машину.

Они вышли на площадку, куда из ангара уже подали тарелку. Вошли вовнутрь.

- Сюда закроешь Сандра, - она сдвинула дверь каюты.

Крот заглянул вовнутрь: вполне ничего так себе тюрьма: кожаный диванчик, столик, возле него несколько пластмассовых выпуклостей в форме миниатюрных стульев.

- Вот ключ, - она протянула ему магнитную пластину. - Здесь сам полетишь. Это вот типа шкафа. Тут всякая одежда - бывший командир у нас охотник был. У него тут на все времена года. Надо будет освободить всё это. В этом вещмешке тревожный комплект. Здесь средства связи. Передатчик, приёмник, компьютер. Что ещё? А ну, если вдруг проголодаешься - вот холодильник. Но думаю за час не успеешь. Умывальник и прочее - здесь. - Она показала на небольшую дверцу.

- А это что?

- Это тебе не надо.

- Что значит, не надо?

- Ну, аварийный выход.

- И как?

- Та же пластина, что закрывает каюту, только ставишь движок вот в это положение, а ногой давишь педаль.

- Понятно.

- Крот, мне что-то это всё не нравится. Куда они тебя забирают?

- Да кто ж их знает, - ответил он, обнимая её. - Думаю, не для того, чтобы посадить. За что меня сажать? Если переведут, я за тобой приеду. Поедешь со мной?

- Поеду, - ответила она и прижалась щекой к его плечу.

Глава двадцатая

На базе Антуана приняли как почетного гостя, каковым только и может быть национальный герой: большинство его бывших однополчан полагали, что это посещение последнего места службы - лишь часть турне по местам боевой славы. Его не воспринимали здесь даже как представителя штаба, прибывшего для проведения инспекционных работ. И совещания, которые он проводил с высшим руководством базы, все расценивали лишь, как официальное прикрытие начала триумфального турне по миру. Имеет право, поскольку является первым человеком, побывавшим Там. Правда, никто не знал, где расположено это Там, да и не пытались узнать, понимая, что информация о его прошлогодней миссии наглухо закрыта грифом "совершенно секретно". То, что он прибыл без эскорта значительных лиц, воспринималось с некоторым недоумением. Однако многие, кто ещё год назад топтал с ним патрульные тропы, видели в этом особое расположение к своим боевым товарищам. И гордились тем, что относятся к числу избранных. Антуан, словно в подтверждение их предположений, не чванился, был доброжелателен и доступен, развлекался тем, что разговаривал со спецназовцами на их родных наречиях, а таковых, кроме английского, тут было еще два. С ним фотографировались, его угощали виски, и он не отказывался пропустить стаканчик с бывшими сослуживцами. Правда, стаканчик этот был очень маленький, но все понимали, что Антуан должен держать марку и выглядеть явно подшофе никак не пойдёт на пользу его имиджу. Немалый ажиотаж вызывал его бэр, который ловко совмещал обязанности слуги и ординарца.

Антуан всячески подогревал представление о себе, как о свадебном генерале: с удовольствием выступая на встречах, блистая на дружеских ужинах у начальника базы и старших офицеров. Ещё год назад он не мог и мечтать о том, чтобы быть приглашённым к ним. Впрочем, за год многое поменялось. Прежний начальник ушёл на повышение, поскольку ему посчастливилось руководить базой в тот счастливый для него период, когда два его подчиненных в буквальном смысле провалились сквозь землю. И хотя он сам к их миссии не имел никакого отношения, провал этот стал причиной его служебного взлёта. Как, впрочем, и для всех, кто хоть в какой-то мере был сопряжён с тем происшествием.

Но время шло, и некоторые уже стали задаваться вопросом, почему герой не уезжает? Отметил посещением, дал возможность приобщиться к славе, но ведь в конце концов долгое присутствие дорогого гостя утомляет, да и нарушает порядок несения службы. Хотя в этом году службы, по сути, и не было. Инакие беспрепятственно, как того требовало строжайшее распоряжение самого высокого начальства, черпали воду и таскали её на гору. Больше они, правда, никакой активности не проявляли. Перестрелки давно прекратились. Может быть, потому, что патрулирование взгорья и побережья озера было отменено. Теперь охраняли район не от инаких, а от обывателей и туристов, которые нагло лезли со своими фотоаппаратами к самому побережью, дабы увековечить себя на фоне огромных водяных шаров.

В меру напитав честолюбие бывших сослуживцев, Антуан остановился в самый подходящий момент. Он еще не надоел, но уже настолько примелькался, что начал терять ореол национального символа. Как всегда, приближение того момента, когда его исключительность начинает вызывать легкую усталость, он почувствовал очень точно, и потому после трехдневного празднования Дня своего сошествия с транспортного борта на грешную землю, появился у командира базы не в парадном кителе, позвякивающем наградами, а в потертом камуфляже и стоптанных берцах. И в соответствие с формой даже выражение лица его изменилось с парадно-героического в буднично-деловое. Эти изменения были настолько кардинальны, что начальник базы в первый момент его даже не узнал. Они разговаривали полчаса за закрытыми дверьми, после чего Антуан ушёл, а полковник принялся распоряжаться. К вечеру Антуан с Полем перебрались в помещение стационарного поста, расположенного в закрытой зоне на берегу озера. Туда было завезено обозначенное Антуаном в списке, переданном командиру базы, оборудование. В их распоряжение был выделен катер, акваланг. Остальное, включая оружие, Антуан привез с собой.

Первым делом он изучил график забора воды за последние полгода. Так как препятствий инаким теперь не чинили, они действовали открыто, то есть поднимали шары в дневное время и точно через каждые тринадцать дней. Озеро, кстати, заметно обмелело. Это видно было по темной полосе на прибрежных скалах.

Антуан сверился по графикам и выяснил, что до следующего переноса оставалось три дня. Время поджимало, поэтому, стряхнув с себя одурь сладкого оцепенения, энергично принялся за дело. Первым делом изучил маршруты перемещения водяных шаров, которые каждый раз завершались в ином месте. И это было плохо. Вода сбрасывалась за считанные секунды, и бегать по горам, чтобы успеть нырнуть в хроноворонку, не было времени.

А никакой информации с той стороны так и не поступило. Не развернули инакие в горах и свои солнечные батареи. В это развертывание было важным пунктом договоренности. Потому что вокруг устройств, которые необходимо было обслуживать, и должны были завязываться контакты. Но на той стороне явно что-то случилось, а логику происходящего Антуан понять не мог. Вода нужна, энергия не нужна? Или они решили, что никаких изменений производить не будут: "Как брали воду, так и берем. А что не мешают - это нам на пользу"? Выяснить причины можно было, только попав Туда.

Накануне дня, когда должен был состояться забор воды, он поднялся на холм, спускающийся подножьем к озеру. Поль поставил палатку, уложил в расщелине надувной матрац, вынул из вещмешка и передал Антуану бинокль. А сам словно растворился в камнях. Видно, сработал закачанный в него генными процедурами инстинкт самосохранения.

А вскоре служба наблюдения сообщила, что в районе гор отмечено усиление магнитной аномалии - верный признак, что сейчас начнётся водозабор. Тарелка появилась внезапно. Она не прилетела, а будто бы возникла. Секунду назад над озером ничего не было - и вот уже возле самой воды, почти касаясь поверхности, замер серебристый диск. Он, медленно поднимаясь, потащил за собой водяную нитку, напоминавшую опущенный в воду шланг, остановился, и под ним образовался водяной шарик, который тут же начал набухать, расширяться, будто его надували. Струйка, меж тем, расширялась и вскоре превратилась в мощный поток, рвущийся вверх с силой перевёрнутого небольшого водопада. Антуан припал к биноклю. Видно было, как струя тащит обрывки водорослей, зазевавшихся рыб, какую-то озёрную мелочь. Озеро тяжело заколыхалось, к берегам побежали длинные, пологие волны. Несколько минут - и поток иссяк, а шар, покачиваясь, поплыл над озером. Антуан оторвавшись от бинокля, проводил его восхищённым взглядом.

- Куда нам до вас, Поль, - сказал он с грустным укором, адресованным человечеству. - Мы жалкие подражатели. Скопировали кое-что из военных разработок, научились, даже не летать, а носиться по ветру, а вот это... Это же какой-то примитивный рабочий процесс. Разновидность погрузочно-разгрузочных работ. Но как?!

- Я должен отвечать, генерал? - прокашлял Поль. Впрочем, "генерал" он выговорил по-французски и довольно внятно.

Антуан посмотрел на него с веселым удивлением.

- Ну ответь, если сможешь!

- Вы обратились ко мне, но не задали вопроса.

- Как они подняли столько воды, не используя никаких механических средств? Понятен вопрос?

- Вопрос понятен. Отвечаю: не знаю.

- И какого ты тогда?! - Антуан хотел было обозвать Поля бестолочем, но подумал, что он уже начинает вникать в смыслы, и обижать его напрасно не стоило.

Поль несколько секунд размышлял, словно примериваясь к вопросу, но в конце концов, видимо, сообразил, что он риторический, и отвечать не стал.

- Ладно, собирайся, дружище Поль, пойдём искупаемся. Ты ведь любишь купаться?

- Ты говоришь, не то, - ответил Поль. - твои слова лишены полезной информации. Мы идём не купаться.

Антуан с неудовольствием подумал, что разговаривает с бэром, как с умной собакой, хотя в его голове количество информации, укладываясь, кажется, начинает менять качество интеллекта. По некоторым признакам у Поля появляется сознание, то есть осознание себя как личность.

- Это шутка, Поль. Помнишь, я тебе объяснял, что такое шутка? Я часто шучу. Так заведено между друзьями. Мы же друзья?

Поль несколько секунд молчал, потом ответил, и кашель его был не очень уверенный.

- Ты командир. Это я знаю. Я не знаю, что такое друг. Это тот, кто не имеет права отдавать приказания?

Ещё не хватало вызвать сомнения в субординации, как идеале межличностных отношений.

- Это тот, кому хочется помочь, даже когда этого не требует изначально заданная установка.

Поль вновь задумался. Потом ответил:

- Изначально заданная установка требует спасение ценой собственного уничтожения только анимера. Спасать бэра нерационально. Это может осложнить выполнение боевой задачи.

- Долдон ты всё-таки, - сказал Антуан по-русски, потому что не сказать этого не мог, но и обидеть Поля ему всё ещё не хотелось.

Поль то ли сообразил, что скрывалось за репликой, то ли Антуан просто попал в паузу, во время которой тот производил переосмысление установки. И он её произвёл, потому что через секунду добавил:

- Теперь установка изменилась - спасению подлежит человек. Но не всякий, а тот, что назначен старшим.

- Всё равно долдон. - недовольно пробурчал Антуан. - Хотя уже и не такой долдонистый. - И перешёл с русского на французский:

- Кто у тебя старший группы?

- Ты старший.

- А если в меня захочет выстрелить анимер, а я захочу выстрелить в анимера, кого ты будешь спасать?

- Тебя - так требует установка.

- А если установка изменится?

- Тогда я буду поступать так, как требует новая установка.

- А сам ты можешь изменить установку?

- Нет, не могу. Установка даётся.

- Кем?

- Тем, кто умеет дать установку.

Антуан задумался. Конечно, Поль полезен. Но полезен лишь в рамках действия нынешней установки. А если она изменится? Вернее, если её дистанционно изменят? Вчера начальник долго доказывал ему, что предпочтительней взять с собой не бэра, а кого-то из спецназовцев. Антуан сомневался. С одной стороны - может быть, так и следовало бы поступить, если бы речь шла об операции, в которой продумано всё, и, главное, разработаны пути отхода. Это же, по сути, рейд в никуда. Авантюра. Чёрт его знает, что самого его подтолкнуло к этому! Вернее, он-то знал, что, просто всячески уворачивался от того, чтобы в этом себе признаться.

Последний год он постоянно ловил себя на мысли, что сравнивает себя с Кротом. А как бы поступил он в этом случае? А сумел бы так, как Антуан? Приручил бы Поля? Пронырнул бы его полосу препятствия? Сумел бы найти путь к анимерам? Решился бы вернуться туда? Последнее было, пожалуй, самым важным. Но в этом последнем было ещё множество моментов для сопоставления. Пошёл бы Крот один? Взял бы с собой добровольца? Подобрал бы себе напарника сам? И на то, что Антуан в качестве напарника выбрал Поля, тоже в какой-то мере повлиял Крот. Потому что в случае, когда нет гарантий возвращения, Крот, если бы ему было дано право выбирать, пошёл бы один. Поль же - не человек, так, что Антон не много проиграл здесь в нравственном отношении. Но с Полем было связано ещё кое-что. Разве кто-то в ФОРСИС раньше ходил в паре с бэром? Это первый и пока единственный случай, а первый всегда входит в историю.

Задуманное рискованно, и не только потому, что смертельно опасно, но и потому, что не известно, удастся ли найти оттуда выход... Впрочем, какая разница - по какой причине не вернуться? Но до чего красив ход! Если получится, будущим поколениям будет, чем любоваться. Хотя бы мужественной красотой Антуана на страницах учебника по мировой истории.

Конечно, это грело душу, но иногда её стискивала холодная неотвратимость неизвестности. Антуан гнал от себя тревожные мысли, потому что отступать было поздно: он уже прыгнул...

- Я даю тебе установку: выполнять все мои команды, защищать меня в бою, проявлять инициативу, когда увидишь, что я не сумел или не успел дать вовремя команду, а от твоих действий будет зависеть моя жизнь.

- Эта установка у меня есть. Сказанное - излишне.

- Ишь ты - педант. Ну тогда бери вещи и пошли.

Они спустились к воде. Поль положил укладку со снаряжением на песок, и Антуан отрегулировал антиграв, помещенный в неё, так, чтобы удельный вес тюка стал равен удельному весу человеческого тела. Потом Поль помог Антуану надеть акваланг, и, дождавшись команды, столкнул укладку в воду. Он шёл, подталкивая её, пока вода не достигла ему груди, после этого он поплыл, направляя тюк. Антуан некоторое время смотрел ему вслед, затем повернулся лицом к берегу, и, осторожно ступая, вошёл в воду.

Поль не признавал ласт. Да и зачем они ему, если размер его ступни почти достигал пятидесятого? Акваланга он тоже не признавал, и во время тренировок категорически отвергал предложение погружаться с баллонами. Никто никогда не задавался целью установить, на сколько времени бэр мог задерживать дыхание, но минут на двадцать ему одного вдоха вполне хватало. Глубину погружения задавал притопленный контейнер. Поль уверенно продвигался вперёд, и, как показывал навигатор, шёл точно по курсу, хотя у него-то как раз прибора, принимающего ориентиры со спутника, не было. До места они добрались с запасом в две минуты. Антуан сделал Полю знак всплыть, чтобы глотнуть воздуха, но тот, совсем как человек, отрицательно покрутил головой. Придерживаясь за тюк, стали ждать. Внизу расплылась мгла, покрывающая двадцатиметровую глубину, над ними было около шести метров водной толщи. Сверху их, конечно, если постараться, можно было бы заметить. Но при планировании операции исходили из того, что это никому не нужно. И таких установок на "лоха", было в плане множество.

Вертикальный ток воды Антуан ощутил, наверное, позже, чем Поль, но отреагировал раньше: в быстроте реакции бэру с человеком не сравниться. Хоть в чем-то естество имеет преимущество над искусственностью. Поль плотно обхватил тюк и Антуан опоясал его ремнём от укладки. Теперь они с ней составляли единое целое. Упаковав его таким образом, повернул регулятор антиграва, установленного на застежке ремня тюка и чуть подтолкнул их вверх, придерживая за длинный фал, который пристегнул к своему гидрокостюму. Таким образом они трое - имущество, бэр и человек, оказались в одной связке. Поток набирал силу и уже мощно увлекал их вверх.

Фал напрягся, но Антуан, энергично подгребая ластами сопротивлялся тяге до тех пор, пока Поль ни подал знак. Тогда он сбросил вес и перестал противиться течению. Их выбросило наружу и потянуло вверх вместе с водой. Точно рассчитать соотношение сил было непросто, поэтому они на какое-то время закупорили собой канал. Под сильным давлением вода протискивалась между их телами и невидимыми стенками. С Антуана мгновенно сорвало маску, но он сумел сохранить самообладание и не нахлебаться воды, плотно сжав губы. И только вернув мундштук понял, что, запаникуй, обязательно погиб бы. Наконец их втащило внутрь шара и некоторое время таскало кругами, наталкивая на крепкую как стекло, невидимую оболочку. Когда вода успокоилась, и Антуан понял, что закачка закончена и они уже в полёте.

Вода, вопреки опасениям начальника базы, вода в шаре не затвердела и не раздавила их. Впрочем, Антуан был уверен, что такого и быть не может: Толян вылавливал из своего водосборника вполне здоровую рыбу. Но, тем не менее, эти предположения заставили поволноваться. Теперь, когда опасения за свою жизнь отступили, он забеспокоился о Поле. Посматривая не него, прикидывал, выдержит ли, не нужно ли ему глотнуть воздуха? Накануне они отработали операцию "дай подышать", когда по сигналу Поля Антуан должен был передать ему на несколько секунд мундштук, чтобы тот мог сделать вдох. Но Поль знаков не подавал, он вообще не подавал признаков жизни, неподвижно повиснув под укладкой. Но это было нормально - он всегда отключался, когда надо было экономить силы.

Когда внизу потемнело - верный признак того, что они летели над тенистыми расщелинами, - Антуан взялся за рычажок регулятора и приготовился. Вот их качнуло и по инерции потянуло вперёд. Это означало, что шар остановился.

Остальное произошло мгновенно. Сверху вдруг хлынул ослепительный свет яркого неба, вода обрушилась вниз, Антуана, обрекшего половинную тяжесть, дернуло вверх, и отстав на мгновенье от водяной массы, он стал падать, потянув за собой сниску из бэра и притороченного к нему тюка. И тут же он, быстрым движением установив максимальный вес, ухнул вслед за водой, успев ещё несколько раз переключить прибор, то зависая, то убыстряя падение, но действовал уже без всякого расчёта - исключительно по наитию. Приземлились они в целом удачно. Правда Антуана не хило приложило плечом о стену, маской, когда ударились о воду, разбило лицо и, что самое неприятное, вырвало из карабина фал. Он с трудом выбрался на бортик и, включив фонарик, стал шарить лучом, стараясь высветить бэра и потерянное вместе с ним имущество. Искал, ругался в полголоса и с удивлением понимал, что бэра ему жалко больше, чем снаряжения, от которого зависела его жизнь.