Иван Владимирович Булах
Житейская круговерть
Совки
Председатель райпо оправдывается, что в Ракиты завозят мало товаров потому, что полгода колхозникам зарплату не дают и покупательский спрос упал.
Глава администрации села:
— Неправда! У нас денег еще от социализма у всех навалом. Народ у нас богатый и боевой. Ты хоть вертолет нам привези, его обязательно купят. А если не купят, то к утру украдут, хоть с пулеметами охраняй.
Хитрые очень
Забегает Сергунька, испуганно шепчет:
— Мам, наш Рекс сорвался с цепи, поймал гуся и придушил.
— Сынок! Ты возьми лопату и быстренько его закопай от скандала подальше. А то соседи кричать будут.
Ушел Сергунька. Минут через пять приходит, ставит лопату и шепотом:
— Мам! А ведь гусь-то наш.
От греха подальше
Зима. Вечереет. Ветер со снегом сбивает с ног. Председатель райпо едет в контору и вдруг видит, с трудом идет женщина. Одной рукой закрывает лицо, а в другой несет тяжелую сумку. Шофер узнал ее и говорит:
— Подвезем? Это Валя Позднякова, наш кондитер из общепита. Она рядом с конторой живет.
— Конечно, конечно.
Машина тормозит и следует приглашение. Но вместо «спасибо» Валя, как кавалерийская лошадь, испугано бежит.
— Может, она нас за хулиганов приняла?
Догоняют, сигналят.
Увидев машину, женщина бросает сумку, вскрикивает и падает как подкошенная.
Что такое? Набежали прохожие, спрашивают, суетятся.
— Скорей в больницу!
Привезли. Там сразу замелькали белые халаты, носилки.
Ждут врача. Наконец он выходит из палаты, в которой осталась бедняга.
— Жить будет, но очень она слабая. Предынфарктное состояние.
— С чего бы это?
— Э-э-х, Иван Иванович! Еще и прикидываешься. Не бери грех на душу.
— Маша! — кричит доктор. — Принесу сумку.
Приносит Маша сумку.
— Хотели с вами передать, а она случайно открылась, и теперь понятно, отчего она так испугалась.
Заглянули, а там масло, сахар, яйца, кусок теста, маргарин в пачках, специи.
Теперь, когда председатель едет и видит, что кто-то из своих идет с сумкой, отворачивается.
От греха подальше.
Закон, что дышло
Петр Иванович уже на пенсии. Уважаемый человек, фронтовик и уже лет десять как народный заседатель в суде. Знает законы, к нему ходят за советом. Для солидности у него на столе лежит Уголовный кодекс, и он иногда щеголяет юридическими терминами.
Утро. Приходит бабка Еремиха за правдой:
— Как быть? Чужа корова огород истолкла.
Петр Иванович напускает на себя суровость, наобум раскрывает Уголовный кодекс и попадает пальцем в статью 115 третьей главы «Заражение венерической болезнью» и, рисуясь перед бабкой, говорит:
— Это есть потрава. Кодекс трактует — судить, чтоб другим было не повадно. Ишь ты! Обнаглели совсем. Это же, понимаешь, издевательство над человеком. Де-факто, де-юре.
— Петр Иванович! Дык корова-то ваша. Вишь, какое дело-то…
Петр Иванович крякнул, помотал головой, снова открыл Кодекс и ткнул пальцем. На этот раз попал в главу двенадцатую — «Военные преступления», статью 253 «Нарушение правил полетов».
— Дык ить я и говорю. По вновь открывшимся обстоятельствам по Кодексу тебя судить и надо. Пошто огород не загораживаешь как следует? Да ты, поди, и скотину била? То-то моя Нюрка говорит, будто наша Зорька юридически молоко сбросили. Это издевательство над животными. Это тебе до трех лет на лесоповал да еще с конфискацией. Вот так, де-юре, де-факто!
Оклад
Краевой комитет народного контроля проверил райпотребсоюз по работе с тарой. Нашли уйму недостатков, председателя пригласили в краевой центр на заседание.
— Что будет? — спрашивает Василий Кириллович у бывалых людей.
— Готовься к окладу. Комитет шуток не любит.
Едет Василий Кириллович в Барнаул, заходит сначала к своему начальству, мол, вызывали, оклад корячится, там люди серьезные.
Начальник сердобольный, живем-то все на зарплату, утешил:
— Василий Кириллович, а мы тебя премируем окладом по заготовке картофеля. И нейтрализуем наказание. Так что не переживай!
Василий Кириллович благодарит, крепко жмет руку, берет распоряжение о премировании и в комитет.
В краевом комитете народного контроля председатель то ли выспался сладко, то ли в гости к своей подружке собрался, рассолодел, раздемократился:
— Ты говоришь, недостатки устранили? Виноватых наказали? И впредь нарушать не будете? Ну, хорошо… Тогда есть предложение: ограничиться выговором. Кто за?
Все «за», потому как только начальство говорит мудрые слова.
Вздохнул Василий Кириллович и повез домой оклад.
Жена его долго удивлялась, за что же все клянут этот комитет, если он даже за нарушения по таре целым окладом премирует? Странно!
А ларчик просто открывался
Надежда Петровна заведовала крупным магазином. И надо же, в среду, когда у нее был выходной, и припожаловал из пожарной инспекции капитан Лаптев.
Пожарники ходят в военном, но патроны и снаряды их мало интересуют, а вот огнетушители, багры, ломы и ведра им подавай. И что интересно: следом идут из милиции и требуют, чтоб ни багров, ни ломов, ни всего прочего как раз и не было. А то жуликам, видите ли, мы сами даем инструмент магазины взламывать. И как тут быть? Но в этот раз — о другом.
За прилавком Люся Ваничкина. Увидела капитана-пожарника, затряслась. А тот:
— Почему стены магазина отделаны деревянной рейкой? Почему лампочки без колпаков? Почему проходы в подсобке загромождены? — а сам то на Люсю, то на подсобку глазами туда-сюда.
Та ничегошеньки не понимает, только глазенками лупает да краснеет.
— Почему нет пожарной сигнализации? — а сам опять глазищами на подсобку указывает.
Люся и тут ничего не поймет.
— Будем писать протокол о закрытии магазина, — та молчит, — или, может, пройдем в подсобку? Здесь что-то жарко… Пить охота, спасу нет.
У Люси глаза как луковицы, она только вышла замуж и подумала, что этот капитан ей предлагает бог знает что. И к-а-а-к заревет:
— Ничего не знаю, никуда не пойду-у-у!..
Капитан Лаптев даже скривился от жалости, но протокол на четырех страницах все же накатал.
Утром пришла Надежда Петровна, и когда про все узнала, то очень смеялась. Взяла этот протокол, красный карандаш и давай исправлять там ошибки. Все проверила и влепила жирную двойку.
Люся аж испугалась:
— Как можно?! У него же погоны и на каждом по четыре звездочки.
— А ты — дура! Вы все как дети, честное слово. Ну сколько буду за вас всех тянуть? Все я да я! Вы-то хоть чуточку соображайте! Он же не зря тебе про подсобку твердил. Ну накатила бы ему стакан, вот и вся проверка!
— А я думала, — засмущалась Люся, — он… на меня зарится.
— Нужна ты ему, Джульетта с винегретом, — а сама к телефону. — Мне бы капитана Лаптева, — а голос как у лисы. — Михаил Семеныч? Это из первого продмага… Да, я… Приходите… ага… ага, сигнализация пожарная сработала… Ха-ха!.. В подсобке… Чем заливать? Тушить?.. Найдется!
Испекся
Заколебал нас всех этот Соловьев со своими политзанятиями. Каждый год одно и то же: капитализм, социализм, коммунизм. У них плохо, у нас хорошо, а чтоб у нас еще лучше было, надо учиться, учиться и еще раз учиться.
Этот Соловьев из военных, еще молодой, а уже на пенсии и работает у нас в спецотделе. Сидит целый день среди сейфов, секретные бумажки с места на место перекладывает, вечером урны вскрывает и сжигает черновики. Не дай бог, чтоб к шпионам попали! А все эти секреты-указивки о том, когда начинать сеять и где какую скотобазу строить.
Соловьеву, как надежному человеку и проверенному, и поручило партбюро руководить политучебой. Сам пень пнем, но бюрократ отменный. Всех учит, назидает.
Зима. Шесть часов, а уже темень. Все рвутся по домам: у кого садик, а кому на двух автобусах добираться. Кому уж тут до формулы «деньги-товар-деньги»? В итоге-то все одно — хрен прибавочной стоимости!
А тут еще этот Соловьев нудит:
— Кто возьмет к следующему занятию третий вопрос?
— А ты сам и возьми, — не выдерживает кто-то. — Тоже мне штатный экзаменатор.
Все обрадовано: «Правильно!»
На следующем занятии все идет по плану, Соловьев за трибуной уверенно объявляет тему: «Экстенсивные и интенсивные методы ведения народного хозяйства страны».
И тут вдруг — бац! Гаснет свет, оратор осекся на полуслове:
— Ну, раз погас свет, занятие можно и закончить.
А все знают, что он без бумажки про светлое будущее ни в зуб ногой. Вот так, собачья шкура, попался!
— А вы своими словами. Тема интересная, сегодня мы не торопимся, — ехидничают.
Начал:
— Ну, в общем… так сказать…
— Ну, хоть название вспомните!
— …Эксти… енти… в общем…
Тык-мык — и испекся. Подвело электричество. Прав был вождь, когда изрек: «Социализм — это советская власть плюс электрификация всей страны». Страшно подумать, что получилось бы, если, как в математике, поменять плюс на минус…
Инопланетянин
Навстречу идет помятый мужчина лет за тридцать и спрашивает:
— Который час?
— Половина шестого.
— Какой день?
— Среда.
— А месяц?
— Август.
Он задумывается, что-то соображает и снова:
— А год какой?
— Тебе что, поговорить охота?
— Нет, я на полном серьезе. Хоть город какой?
— Да ты что, инопланетянин? Да Барнаул же это.
— А не Бийск? Вы меня не разыгрываете?
Мужик ошарашено глядит по сторонам, силится что-то вспомнить:
— Отпросился у жены сходить за папиросами, встретил корешей, вместе в зоне сидели. Выходит, уже два месяца, как домой не попаду… Вокзал в какую сторону? Нет… Где тут поблизости можно пива купить?
Рекорд Гиннеса
Свеклопункт. Работают на нем человек тридцать. Принимают со всего района свеклу и отгружают на сахарный завод.
В конце года своим рабочим тут дают по несколько мешков сахара.
— Почему так много и притом дешево?
— Так они же для себя сеют по несколько гектаров свеклы и тоже сдают на завод.
И вот что интересно. Если в целом по району урожайность 140–160 центнеров с гектара, то у работников свеклопункта аж 500–600! Прямо в книгу рекордов Гиннеса!
И откуда у них такой урожай?!
Честное признание
«Экономика должна быть экономной!» Лозунг подхвачен, и по всей стране идут обсуждения. Мы тоже обсуждаем. Хороший, в партийном духе доклад, пара выступлений на тему масло масляное. Надо бы еще одно-два выступления, а желающих больше нет. Вопрос-то надуманный, а выступить надо так, чтобы и сказать хорошо, красиво, а главное — чтобы ни о чем.
Долго препирались, потом подняли все-таки Крошкина из заготуправления. Ему гвоздь покажи, и он будет два часа про него молоть.
— О какой экономии можно говорить, — напористо начал оратор, — если отправляем машину в Бийск за пятью флягами меда? Это какие же расходы? Один бензин чего стоит! А если бы подумать, то до Бийска и обратно нашелся бы попутный груз. Где же смекалка? До каких пор это будет? Разве капиталист это себе позволил бы? Разленились. Избаловала нас жизнь. У нас все Москва виновата, а нет чтоб самим подумать…
Председательствующий перебивает его и спрашивает:
— А кто должен был подумать и распорядиться?
Крошкин сник, покраснел и честно, по-партийному, тихо признался:
— Я.
Закон сохранения массы
Вызывают председателя в райисполком:
— Будем бороться с алкоголем. Торговать в райцентре только в одном магазине. Из остальных водку убрать. Есть на это закон.
— Хорошо, — говорит председатель, — в одном так в одном. Только это не поможет, хоть закон и надо уважать.
— Это еще почему?
— У Ломоносова по этой части есть мировое открытие: закон сохранения массы.
К чему сказал, никто не понял.
Через неделю дошло. В результате борьбы с алкоголизмом через единственный магазин дневной оборот спиртного увеличился в два раза. В магазине прорубили три окошка: в одном торговля со сдачей, во втором поштучно без сдачи, а в третьем — торговля целыми ящиками.
Ломоносов оказался прав.
Если завод в одном месте выпустил водку, то в другом ее обязательно выпьют. А если заводу запретят ее выпускать, то в одном месте скупят сахар, дрожжи и сделают самогонку, а в другом ее обязательно выпьют.
Натюрморт
Председатель райпо хвастает перед краевым начальством:
— На паях с дорожным участком построили столовую. Отделали не хуже, чем в городе.
Приходят в новую столовую. Действительно, есть что посмотреть: светло, уютно, мебель, отделка. Вдруг начальство столбенеет и осторожно спрашивает:
— Эт-т-т-о что такое?
Над окном раздачи висит картина — голая баба. Здоровенная, падлюка, развалилась на постели и нахально разглядывает комиссию. Точно как работницы госбанков и налоговой инспекции. А художник, видать, мастак, нарисовал как живую, все жилочки видать.
Начальник дорожников поясняет:
— Это по традиции. Во всех столовых картины. Там, правда, арбузы, фрукты разные, а у нас вот так.
— Так это у вас натюрморт?
— Что-то около этого. Не подумайте плохого, брали у вас в Барнауле. Всех медведей и богатырей расхватали, а эта женщина нашему месткому досталась.
— Но это же, как бы помягче сказать, не по тематике. Это равносильно тому… ну если бы над кассой морского пароходства повесили картину «Девятый вал», а в больнице над регистратурой — «Проводы покойника»!
— А что здесь плохого? Это чистое искусство! Конечно с точки зрения толпы — да, это пошлость. Но коллектив у нас здоровый, мужской. С открытием столовой резко перевыполняем план…
Оглавление
Иван Владимирович Булах
Житейская круговерть
Совки
Хитрые очень
От греха подальше
Закон, что дышло
Оклад
А ларчик просто открывался
Испекся
Инопланетянин
Рекорд Гиннеса
Честное признание
Закон сохранения массы
Натюрморт
Последние комментарии
3 часов 7 минут назад
3 часов 15 минут назад
3 часов 25 минут назад
3 часов 30 минут назад
4 часов 59 минут назад
5 часов 2 минут назад