Патроклос (СИ) [Андрей Сергеевич Назаров] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Назаров Андрей Сергеевич
Патроклос



Патроклос


Патроклос проснулся от громкого воркования голубей за окном. Эти нахальные птицы чуть ли не ломились в оконное стекло. Привыкли, что он зимой и ранней весной их подкармливал, выкладывая кусочки хлеба на подоконник со стороны улицы, вот и прилетали иногда до сих пор требовать свою долю, хотя была уже середина мая, и от голода они не страдали.

"Зато разбудили, спасибо, - подумал Патроклос. - Хотя бы сегодня не проспал...". Однако бросив взгляд на часы, недовольно поморщился. Нет, он опять не услышал будильника и опаздывает в школу, причем уже третий день подряд. Неделька явно не задалась. А это не есть хорошо, как любил говорить Патроклос. Всё-таки выпускной класс, скоро ЕГЭ и в старших классах школы царила, мягко выряжаясь, нервозная обстановка. Учителя и родители так запугали бедных детей предстоящими экзаменами, что те бродили по школе с видом настоящих зомби: бледные, с красными глазами навыкат и трясущимися конечностями. И никому, конечно, не приходило в голову пропускать занятия. Поэтому даже друзья Патроклоса с его опозданиями удивленно косились на него, что уж говорить об учителях. Уже два дня в электронном дневнике красовались витиеватые послания его матери.

Но юноша ничего не мог с собой поделать. Он не слышал будильника и всё. Мать его, работая на другом конце Москвы, куда надо было долго добираться с пересадками на нескольких видах транспорта, уходила из дома в шесть утра и его не будила. Но этого никогда и не требовалось, поскольку до недавнего времени он никогда ни куда не опаздывал. Однако с января с ним начали происходить некоторые странности, и слишком глубокий сон здесь был далеко не самым необычным.

А началось всё почти сразу после Нового года и его дня рождения. Да, он родился 1 января восемнадцать лет назад. На этот день рождения и на Новый Год заодно мама подарила ему кулон-амулет. Это был оправленный в серебро черный полудрагоценный камень на серебряной же цепочке. На вид - весьма старинная работа. Мать сказала, что этот камень называется морион или "цыган". Он очень сильный магический амулет, и его нужно носить, не снимая.

Надо сказать, что его мать была немного помешана на потусторонних силах. Нет, она не верила в астрологию, не ходила к гадалкам и прочим прорицателям и колдунам, считая их всех мошенниками, но твердо была уверена, что сверхъестественное существует. С мамой на эту тему спорить было невозможно. В ее глазах сразу разгорался фанатичный огонь, и проще было с ней во всём соглашаться, поддакивая, или молчать, кивая головой. Поэтому Патроклос надел кулон и на самом деле не снимал его даже на ночь, он бы не удивился, если бы узнал, что мать проверяет наличие амулета на его шее, когда сын спит. Впрочем, кулон смотрелся очень неплохо и богато, антиквариат, одним словом. Но Патроклос его скрывал ото всех, нося под майкой на голом теле, так как не любил носить какие-либо украшения, считая, что вся эта ерунда подходит для девчонок, а нормальному мужчине это ни к чему.

Мать растила его одна. Отца своего он не помнил и относился к нему скорее безразлично, хотя порой ему было обидно, почему такое случилось в его семье. По словам матери, отец ушел от них, когда Патроклосу не исполнилось и года. Вернее не ушел, а, как говорила мать, был вынужден оставить их на некоторое время. Но он обязательно вернется. Да уж, Патроклосу уже 18 лет, а папочка всё обязательно возвращается. Зато он успел дать своему сыну дурацкое имечко, тоже мне, "слава отца". Зачем ему это греческое имя? А уж в сочетании с отчеством и фамилией (а мама, выйдя замуж, почему-то оставила свою девичью фамилию) вообще всё звучало шедеврально - Патроклос Атанасович Булочкин. Из-за этого поначалу и в детском саду, и в младших классах ему пришлось поднапрячься - уж слишком хороший повод для шуточек в ребячьей компании. Но Патроклос был весьма крепким парнем, и шутники в конце концов угомонились. Сейчас уже все давно привыкли к его имени, только незнакомцы, типа врачей в поликлинике, порой удивлялись живому воображению его родителей. Так что какие-либо теплые чувства Патроклос к отцу не испытывал.

А вот его мама относилась к своему ушедшему мужу как-то странно. Вообще, отец, по крайней мере, у юноши складывалось такое впечатление, вызывал у мамы какие-то иррациональные чувства. Как только разговор заходил об отце (а когда Патроклос немного подрос и стал соображать, поначалу он часто про него спрашивал), на лице матери читалось такое восхищение и в то же время страх, что приходилось только удивляться. Как можно одновременно любить и бояться одного и того же человека? Но ничего конкретного мать про отца не говорила, напуская таинственность, и постоянно что-то не договаривала.

Патроклос не сомневался, что мать до сих пор его любит, иначе она бы давно вышла замуж повторно. В свои почти сорок лет она выглядела очень привлекательно, а уж раньше в