Панфиловцы на первом рубеже [Александр Альфредович Бек] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (36) »
5
В первый же вечер знакомства мне посчастливилось услышать, как Баурджан Момыш-Улы беседовал с прибывшими в полк командирами — новичками войны. Он говорил о душе солдата. Неторопливо развивая мысль, он рассказал кстати про один из боев у Волоколамского шоссе. У меня екнуло сердце. Быстро вынув блокнот, я жадно записывал Еще не веря удаче, я угадывал: вот они, страницы долгожданного повествования. Улучив после беседы минуту, я попросил Баурджана Момыш-Улы рассказать с начала до конца историю боев у Волоколамского шоссе. — Нет, — ответил Баурджан Момыш-Улы, — я ничего вам не расскажу. Читателю известен наш дальнейший разговор.6
Я не сомневался, что Баурджан Момыш-Улы в этом случае был несправедлив. Я хотел того же, что и он: правды; однако его оценки людей — особенно тех, кто не испытал доли солдата — нередко бывали излишне колючими. Думается, это отчасти объясняется молодостью Баурджана. В те дни, когда мы встретились, ему исполнилось тридцать лет. Получив крутой отказ, я перестал настаивать, но немало дней провел бок-о-бок с Баурджаном. Он любил и умел рассказывать. Ловя случай, я терпеливо записывал. Он привык ко мне. От друзей Баурджана я узнал историю его жизни. В школе ему дали два прозвища: Большеглазый и Шан-Тимес. Второе в буквальном переводе означает: недоступный пыли. Так звался легендарный конь, который скакал столь быстро, что даже пыль, поднятая его копытами, не касалась его. Однажды наступила минута, когда я сказал Баурджану: — А все-таки я напишу про вас. И где-нибудь обязательно упомяну, что в школе вы были Шан-Тимес. Он улыбнулся. Улыбка преображала его. Суровое, вырезанное острым инструментом лицо вдруг становилось ребячливым. — А вы артиллерийская лошадь, — ласково сказал он. — Не обижайтесь, это комплимент. Артиллерийская лошадь везет медленно, ее трудно повернуть, но, поворачиваясь, она тянет за собой и орудие. Вы повернули меня… Я расскажу все, что вы хотели. Но условимся… Слегка откинувшись, он выхватил из ножен шашку. В низком сыроватом блиндаже, скупо освещенном маленькой лампой без стекла, блеснуло светлое узорчатое лезвие. — Условимся, — продолжал он. — Вы обязаны написать правду. Готовую книгу принесете мне. Я прочту первую главу, скажу: «Плохо, наврано! Кладите на стол левую руку». Раз! Левая рука долой! Прочту вторую главу: «Плохо, наврано! Кладите на стол правую руку». Раз! Правая рука долой! Согласны? Четко обрисованные, тоже словно вырезанные, его губы раздвинулись в улыбке. — Согласен, — ответил я. Не по-монгольски широкие черные глаза испытующе вглядывались в меня. Лезвие описало полукруг и вернулось в ножны. — Хорошо, — сказал он. — Кладите бумагу, берите карандаш. Пишите: «Глава первая. Страх».Страх
1
ишите, — сказал Баурджан Момыш-Улы: — «Глава первая. Страх». Подумав, он проговорил: — «Не ведая страха,- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (36) »
Последние комментарии
2 часов 2 минут назад
2 часов 7 минут назад
2 часов 11 минут назад
2 часов 11 минут назад
2 часов 17 минут назад
2 часов 34 минут назад