Ветер шумит в тополях [Жеральд Сиблейрас] (fb2) читать постранично, страница - 5

не влюблена ли сестра Мадлен в вас, Густав.

ГУСТАВ: Ох, не надо было мне ее валтузить. В результате всё обернулось против меня.

ФЕРНАН: Стало быть, в результате вы повстречались с малышкой.

РЕНЕ: Повстречался? Случайно столкнулся.

ГУСТАВ: И что же вы теперь намерены делать?

РЕНЕ: Понятия не имею.

ГУСТАВ: Опять туда пойдете?

РЕНЕ:…Вполне вероятно.

ГУСТАВ: Можно не сомневаться.

РЕНЕ: А что же мне еще остается? Не могу же заговорить с ней на улице.

ФЕРНАН: Почему бы и нет?

РЕНЕ: Неприлично.

ФЕРНАН: Неприлично! На дворе 1959 год, старина! Ничего неприличного больше не существует. С женщинами надо вести себя в современной манере.

ГУСТАВ: Да, будьте посовременней.

ФЕРНАН: Рассмешите ее.

РЕНЕ: Интересно, как вы себе это представляете?

ФЕРНАН: Пошутите как-нибудь.

ГУСТАВ: Каламбур отпустите… Хотите, я для вас придумаю?

РЕНЕ: Нет, спасибо, это бесполезно.

ГУСТАВ: Вы правы. Смешить женщин — дело бессмысленное.

ФЕРНАН: Не согласен. Напротив, это чрезвычайно важное занятие.

ГУСТАВ: Иллюзии! Никогда женщина не выберет того, кто ее смешит, она выберет того, кто вызывает у нее желание. Я имею в виду желание физиологическое. У высокого, красивого парня, хорошо сложенного, с прекрасной шевелюрой, пусть даже он и мрачен, гораздо больше шансов соблазнить женщину, чем у веселого шутника, если он лыс и не вышел ростом.

ФЕРНАН: А при равных физических качествах они предпочитают тех, кто их веселит.

ГУСТАВ: Поверьте, я знаю это не понаслышке: не надо их веселить, надо просто им нравиться.

РЕНЕ: (Густаву) А приходилось вам хоть раз рассмешить женщину?

ГУСТАВ: До слез!

ФЕРНАН: Это такое чудо — смеющаяся женщина. Она обо всем забывает, она забывается до того, что… предлагает себя в дар. Лично я полагаю, что рассмешить женщину столь же важно, как и доставить ей наслаждение.

РЕНЕ: Не так-то легко, однако, совместить и то и другое.

ГУСТАВ: Никогда не говорите женщине, что рассмешить ее столь же важно, как и доставить ей наслаждение. Она как раз может подумать, что вы не намерены совмещать одно с другим, и немедленно вас покинет.

РЕНЕ: Ваше теоретизирование по любому поводу действует на меня удручающе.

ФЕРНАН: В любом случае в подобных делах следует не рассуждать, а действовать.

РЕНЕ: Когда я приехал в Париж в 1913 году, я ходил за женщинами следом.

ФЕРНАН: Вот это по делу!

РЕНЕ: Но ни с одной так и не осмелился заговорить.

ГУСТАВ: Вы упустили свой шанс. Сейчас вы даже и ходить следом не можете.

РЕНЕ: Что в вас симпатично, так это умение всегда найти доброе слово.

ГУСТАВ: И потом, если женщины действительно так любят смеяться, как вы полагаете, почему, объясните мне, подавляющее большинство из них идет по жизни в сопровождении мрачных кретинов?

РЕНЕ: Из-за денег, разумеется!

ФЕРНАН: Из-за денег отчасти, но также и потому, что подавляющее большинство мужчин — это мрачные кретины… Моя сестра, например, вышла именно за кретина…

ГУСТАВ: Могу подтвердить.

РЕНЕ: Вы знакомы с его сестрой?

ГУСТАВ: Она мне пишет по два раза в неделю.

РЕНЕ: Ах, да, верно.

ГУСТАВ:…Ну, так что? Вы говорили о кретине вашей сестры… Он опять в обмороке.

РЕНЕ: Встряхните его хорошенько.

Густав встает, чтобы встряхнуть Фернана, но тот уже приходит в себя

ГУСТАВ: О… Фернан… Постарайтесь все же не отключаться посредине фразы, старина, это приводит в отчаяние.

ФЕРНАН: (всё еще в забытьи)… Мы зайдем с тыла, мой капитан…

ГУСТАВ: Да, вы зайдете с тыла…

ФЕРНАН: (окончательно приходит в себя) Опять у меня обморок? Прошу прощения. Вам не кажется, что они учащаются?

ГУСТАВ: Я не заметил.

ФЕРНАН: О чем мы говорили?

РЕНЕ: Ни о чем существенном.

Пауза

ФЕРНАН: Стало быть, таким образом вы и встретились с малышкой.

РЕНЕ:…Мы уже говорили об этом, Фернан, но, если хотите…

ФЕРНАН: Нет, нет, я вспомнил, извините меня… Да, следует признать, что женщинами здесь мы не слишком-то избалованы.

РЕНЕ: Тот факт, что в большинстве своем здешние женщины — монашки, составляет серьезное препятствие… Новая прачка мила. Вы не находите?

ГУСТАВ: Нет!

РЕНЕ: Мне кажется, вы слишком капризны.

ГУСТАВ: Вовсе я не капризен. Сами посудите. Она вся состоит из десен, и, когда говорит, создается впечатление, что ты слышишь ржанье веселой лошадки… Нет, кто действительно хорош, так это горничная, та, высокая…

Внезапно все трое погружаются в задумчивость

РЕНЕ: Ах да, Марианна… Действительно, недурна…

ФЕРНАН: У нее маленький дефект речи.

ГУСТАВ: Неужели?… Но это ничему не мешает.

РЕНЕ: Да, этим ничего нельзя испортить.

ФЕРНАН: Я делал ей авансы.

РЕНЕ: Не может быть!

ФЕРНАН: Разве я никогда не рассказывал?

РЕНЕ: Никогда.

ФЕРНАН: Так вот… я делал ей авансы.