Ветер шумит в тополях [Жеральд Сиблейрас] (fb2) читать постранично, страница - 3

и Рене в некотором замешательстве

РЕНЕ:…Нет…

ГУСТАВ: Я не заметил…

РЕНЕ: Кстати, известно вам, что другую террасу, ту, которая выходит в парк, скоро закроют на ремонт?

ФЕРНАН: Нет.

РЕНЕ: Будут перекладывать всю плитку. Давно пора, кстати: она вся покрылась плесенью и скользит, можно навернуться.

ГУСТАВ: Мне, надо сказать, совершенно безразлично, я туда никогда не хожу: слишком много народу.

РЕНЕ: Вот именно. Потому-то я и боюсь, как бы обитатели богадельни не переместились на эту террасу.

ГУСТАВ: На какую?

РЕНЕ: На эту.

ФЕРНАН: На нашу?

РЕНЕ: Да, словом…на эту террасу.

ГУСТАВ: То, что вы говорите, тревожит.

ФЕРНАН: Вы хотите сказать, что на нашу террасу начнется нашествие?

РЕНЕ: Автоматически. Большую террасу напротив закрывают — и публика перемещается сюда, на маленькую… На какое-то время, во всяком случае.

Густав и Фернан взволнованы.

ГУСТАВ: И вы сообщаете нам об этом только теперь? Безответственно с вашей стороны!

ФЕРНАН: Эта терраса — наша. Частное владение!

РЕНЕ: (он не уверен) С точки зрения закона…

ГУСТАВ: А я вам говорю, что, если ничего не предпринимать, все военные ветераны явятся на наши стулья и станут здесь потягивать свое мерзостное горячее молоко.

ФЕРНАН: Надо защищаться! Что мы можем сделать?

РЕНЕ: Проволочные заграждения, мешки с песком, траншеи. Как когда-то…

Густав и Фернан подробно изучают местность. Густав глядит вдаль через широкий выход с террасы.

ГУСТАВ: Я их вижу…Это старичьё уже бредет в нашу сторону.

ФЕРНАН: (обращаясь к Рене) Вы знаете, когда начнутся работы?

РЕНЕ: Думаю, до конца лета.

ФЕРНАН:…Имеется два выхода.

ГУСТАВ: Один надо уничтожить, а другой укрепить…

ФЕРНАН: Три ряда колючей проволоки. Стенка из мешков с песком. Две пушки, чтобы вести перекрестный огонь и держать весь парк под прицелом. Если кому-то вздумается высунуть нос из дома, он — покойник.

ГУСТАВ: Слишком глухая оборона! Оптимально было бы поставить одну пушку 75 калибра, но на высоте.

РЕНЕ: Мы втроем при достаточном количестве боеприпасов и ручных гранат могли бы держать позицию до конца сентября… А, может, и до середины октября.

ФЕРНАН: Вполне достаточно, чтобы они отложили работы до будущего лета.

ГУСТАВ: Вся эта история с ремонтом — просто катастрофа.

РЕНЕ: Не следует преувеличивать.

ГУСТАВ: Нашу террасу надо еще заслужить. Не все заслуживают такого вида. Взгляните, какой пейзаж! Чудесно!

РЕНЕ: С деревьями вдалеке?

ФЕРНАН: С деревьями! Это тополя, Рене!

ГУСТАВ: Видны тополя?

РЕНЕ: Да, да…

ГУСТАВ: Они качаются!

РЕНЕ: О, да…они шевелятся.

Густав и Фернан пристально смотрят на горизонт. Рене снова садится.

ГУСТАВ: Там в тополях, ветер шумит постоянно, а здесь нет ни дуновения. Вот уже шесть месяцев, как я здесь, и верхушка тополя непрерывно качается от ветра. Будто механизм вечного движения.

ФЕРНАН: Взгляните, как это красиво.

РЕНЕ: (бросает быстрый взгляд) Ммм…для меня они, пожалуй, слишком далеко.

ФЕРНАН: Мы говорим о шеренге тополей, там, вдалеке, которые колышутся от ветра…

ГУСТАВ:… А здесь — ни дуновения.

РЕНЕ: У меня от этого мелькания морская болезнь начинается.

ГУСТАВ: Они такие неторопливые…и гибкие, эти тополя. Отличные партнеры для ветра.

ФЕРНАН: Не то, что мы.

ГУСТАВ: (Рене) А вам тополя не слишком-то нравятся, правда?

РЕНЕ: Да нет, уверяю вас, очень нравятся: красиво, величественно…Кстати, ужин сегодня вечером — в 19 часов.

ФЕРНАН: Сегодня вечером?

РЕНЕ: Шассань.

ГУСТАВ: «В честь храброго Шассаня…»

ФЕРНАН: Ах, да, день рождения.

РЕНЕ: Все получат удовольствие, долго не задержат: тост, стихи — и в постельку.

ГУСТАВ: Вы прямо зациклены на этом Шассане. Шассань, Шассань, Шассань!

РЕНЕ: Хотя бы изредка можно ведь поучаствовать в зачаточной общественной жизни этой богадельни. Я не прав?

ГУСТАВ: До чего же надоел этот тип, ей богу. Вы получили свой стишок — отлично, и больше ни слова о нем.

РЕНЕ: Ладно! Вы становитесь агрессивны. Я вас оставлю.

ГУСТАВ: Еще и в позу встаете.

РЕНЕ: Нет, нет, оставляю вас наедине с вашими тополями…

ФЕРНАН: Ладно, Рене, мы против него ничего не имеем, только уж…

РЕНЕ: Вы правы, тип надоел… Бедный доходяга, единственная у него была радость — отпраздновать свои восемьдесят пять… Я глубоко сожалею: не просек, что для столь высоких умов вся эта история прозаична до отвращения.

ГУСТАВ: А вы обидчивы, Рене.

ФЕРНАН: Да, Рене, он прав, не следует впадать в подобное состояние из-за такой малости.

РЕНЕ: Нет, нет, не продолжайте, я ухожу, вы меня раздражаете.

Уходит, опираясь на трость

ФЕРНАН: Не уходите, Рене, это глупо.

Рене уходит

ГУСТАВ: Иногда он