Париж. Театр Парижа [Владимир Владимирович Маяковский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Владимир Маяковский ПАРИЖ
ТЕАТР ПАРИЖА
Париж гордится своей Комедией, театром Сары Бернар, Оперой… Но парижане ходят в Альгамбру, к Майолю и в прочие веселые места. Туда и я. Тем более, что драма и, конечно, опера и балет России несравненно и сейчас выше Парижа. Но меня даже не интересовало сравнивать наши руины с чужими и гордиться величием собственных. В Альгамбре и Фоли-Бержер, кроме искусства, которым живет сейчас масса Парижа, выступают быт, темперамент, одобрение и негодование пылких французов. Популярность этих ревю-обозрений потрясающа. У нас сейчас корпят над десятком постановок в сезон и все же через неделю с ужасом окидывают партерные плеши. В Париже ревю идет год, в огромном театре перекидывает четырехсотые спектакли на следующий год, и все время сидят, стоят и висят захлебывающиеся восторгом люди. Актриса может сколько угодно под бешеный джаз-банд выламывать руки и ноги, но никто из публики не должен даже слегка поломать голову. Каков вкус?ВКУС МАХРОВОГО БУРЖУА
Это Майоль. Крохотный зал. Со сцены в публику мостки. Войдя, оглядев балкон, я сначала удивился, чего это публика голые колени на барьер положила. Ошибся. Наклонились почтенные лысины. Сверху, должно быть, выглядит фантастическим биллиардом в триста лоснящихся шаров. В обозрении три действия. Сюжет простой. В трех действиях бегают, декламируют и поют любовные вещи, постепенно сводя на нет количество одежи. Кончается все это грандиозным гопаком в русских костюмах. Очевидно, наша эмиграция приучила уважать «национальное достоинство России». Три актрисы выходят с огромными вазами конфет (эти же вазы — почти единственная одежда) и начинают храбро бомбардировать этими конфетами раскрасневшиеся и влажные от удовольствия лысины… С полчаса в зале стоит «здоровый, бодрящий» смех. Это культурное развлечение кончается для официальности легким демократическим выступлением. Шансонетка поет под оркестр с проскальзывающими нотами марсельезы — о презрении к законам, о вражде к государству и о свободе… есть, пить и любить на Монмартре. «Я свободной Монмартрской республики дочь».РАЗНОЦВЕТНЫЙ ВКУС
Это Альгамбра. Многоярусный театр. Вкусы пестрые — от благородного партера до блузной галерки. Программа тоже пестрая — от балерин-наездниц до драмы Мистингет. Здесь уже видишь эпизодики отражений внутрипарижской борьбы. Первый номер — дрессированные попугаи. Дама расставила антантовские флажки: французский, английский, бельгийский, итальянский, американский, японский. Попугай за ниточку будет подымать любой, по желанию публики. Дама предлагает публике выбирать. В ответ с одной стороны галерки крик басом: — Русский! С другой — тенором: — Большевик! Дама смущена, извиняется: — Таких нет! Партер и половина ярусов свистит и цыкает на галерку. Когда, наконец, согласились на американском, перепуганный попугаи, которому пришлось принять участие в «классовой борьбе» в незавидной роли соглашателя, уже ничего не мог поднять, кроме писка. Страсти рассеяли музыкой два англичанина, игравшие на скрипках, бегая, танцуя и перекидываясь смычками. Окончательно страсти улеглись на «драме» Мистингет. Драма несложная. Верзила заставляет любовницу принять участие в крушении и ограблении поезда. Кладут на рельсы камень. Мистингет в отчаянии. Ей грозят. Все же она старается предупредить машиниста. Не может. Каким-то чудом ей удается под носом паровоза свернуть камень на головы бандитов. Поезд прошел. Бандиты убиты. Порок пока́ран. Добродетель восторжествовала. Эта мораль (разыгранная, правда, Мистингет поразительным языком с поразительным искусством) примиряет всех разнопартийных, но одинаково сантиментальных парижан. На следующем номере страсть разгорается. Трансформатор. Изображает всех — от Жореса до Николая Второго. Безразлично проходят Вильсон, Римский папа и др. Но вот — Пуанкаре! — и сразу свист всей галерки и аплодисменты партера. Скорей разгримировывается. — Жорес! — Свист партера и аплодисменты галерки. — Русский несчастный царь. — Красный мундир и рыжая бородка Николая. Оркестр играет: «Ах, зачем эта ночь так была хороша». Бешеный свист галерки и аплодисменты партера. Скорей обрывает усы, ленту и бородку. Для общего успокоения: — Наполеон! Сразу рукоплескания всего зала. В Германии в точно таких случаях показывают под занавес Бисмарка. Здесь веселее. Если эта, все же рафинированная аудитория так страстна в театре, то как «весело» будет Пуанкаре, когда ареной настоящей борьбы станут улицы Парижа.СЕРЫЙ ВКУС
Ревю Фоли-Бержер. Театр мещан.- 1
- 2
Последние комментарии
7 часов 26 минут назад
9 часов 43 минут назад
1 день 25 минут назад
1 день 25 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 9 часов назад