Шанс выжить [Майкл Утгер] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Майкл Утгер Шанс выжить
Глава I
1
Душераздирающий тошнотворный вопль. Красные, кровавые вспышки и яркий, ослепительный свет. Дикая боль, крик, и все. Конец. Чернота. Сколько это длилось? Определений нет. Никаких определений. Все гладко, как р пустыне: пространство, уходящее в бесконечность. Доводящая до отчаяния гладь. С бешеной скоростью меня несет в бездну. Я вытягиваю руки вперед, жду препятствия, хочу остановиться, но препятствия нет, пустота. Сердце вырывается из груди, давит страх. Все превращается в белизну, пропадают цвета. Нет никакой опоры, как в бескрайних снежных льдах полюса. Глаза, болят и опухают от напряжения, но как ни всматриваешься, ничего не видишь – белая пелена. Хочется рыдать, но слез нет, нет рук, ног, туловища, нет тебя, есть только боль и страх. Бесконечная острая боль. Вновь вспышками чернота. Все исчезает. Мрак. Состояние, которого не существует. Возможно, это и есть смерть. Что-то прикоснулось ко мне. Боже! Значит, это еще не смерть. Я отчетливо услышал свой пульс, будто шар раздувался до гигантских размеров и сжимался до мельчайшей точки. Чья-то горячая рука держала пальцы на моем пульсе. Я с трудом поднял веки: перед глазами голубой туман. Сначала я раскачивался в нем, словно на качелях, потом их ход стал замедляться, и, наконец, они остановились. Туман рассеялся, и я отчетливо увидел чье-то лицо. Серые глаза внимательно смотрели на меня. Взгляд пристальный и тревожный. Тонкий рот под черной щеткой усов зашевелился. Он что-то говорил, но я ничего не слышал. Всеми силами, которые еще у меня были, я напряг слух, но в ушах стоял сплошной гул. Губы перестали шевелиться и вытянулись в слабой улыбке. Выражение глаз изменилось, они прищурились и стали добрыми, заблестели. Нет, это не смерть. Надо мной склонилось еще одно лицо. Строгое, гладкое женское лицо, которое мне захотелось разодрать только потому, что оно было гладким. Я возненавидел гладь, пространство и черноту. Ненависть?! Ненависть – это чувство, я чувствую, значит, существую. Живу! Вдруг что-то прорвалось, будто обрушилась между нами стена, и я услышал голос. Ровный, мягкий мужской голос, который я тоже возненавидел, потому что он был ровным. «Ну вот, самое страшное позади, теперь он пойдет на поправку», – произнес голос. Я воспринимал звуки, но не смысл сказанного. Но я слышал и видел – и это придавало мне силы, я чувствовал – ко мне вернулась жизнь. Горячая рука все еще сжимала мне кисть, но под сильными пальцами работал пульс. «Ему необходимо спать, большего мы пока сделать не можем, дозу снотворного нужно снизить, добавить глюкозы», – услышал я все тот же голос, но он уже не казался мне таким ровным. Горячая рука оторвалась от моей кисти, лица исчезли, и я испугался. Испугался, что опять окажусь в бесконечном пространстве, будто эта рука меня из него выхватила, а теперь бросила, и я вновь упаду в вечную пустоту. Перед глазами возникла другая – с длинными пальцами, держащими шприц. Струйка бесцветной жидкости брызнула вверх, и рука исчезла. Все погрузилось в туман, но не черный, а пузырящийся всевозможными цветами. Эти пузыри лопались и снова возникали. Тишина. Долгая, продолжительная тишина. Небо без солнца, земля без горизонта, часы без стрелок. Нет ничего, кроме меня и моих чувств. Страх перед пространством, гладью и чернотой. Вот оно, спасение: горячая рука, ее прикосновение, от которого можно растаять. Уже знакомые серые глаза казались веселыми, они ощупывали мое лицо, губы зашевелились, и я услышал голос, но он доносился откуда-то издалека и звучал, как эхо. – Меня зовут доктор Харлан Глайстер. Если вы меня поняли, то отведите взгляд вправо. Я его понял, но не знал, как отвести взгляд и куда. – Ничего страшного. Я вижу, что вы меня поняли. Только не пытайтесь говорить, это преждевременно. Мы еще наговоримся, у нас будет много времени. А сейчас вам следует заснуть. Сон – лучший лекарь. Лицо исчезло, но я не заснул. Белый потолок перед глазами раздражал меня, пошевелиться я не мог, пытался отвести взгляд в сторону и терялся от своей беспомощности. А он навис надо мной и давил своей белизной. Все же я сумел слегка повернуть голову. Окно, занавески, стол и она. Женщина в белом сидела на стуле и следила за мной лишенным выражения взглядом, от которого повеяло холодом и пустотой. Я не мог выдержать этого и убежал от нее, закрыв глаза. Когда я проснулся, в окно заглядывала луна, на столе горела лампа. Женщина сидела неподвижно и читала книгу. Мягкий желтый свет разливался по комнате и был мне приятен. Потолок не давил своей белизной, чувство покоя и безмятежности овладевало мной. Стало теплее и уютнее, боль отступила. Я сумел повернуть голову в другую сторону и увидел открывающуюся дверь. В помещение вошел низкорослый плотный мужчина в белом халате с морщинистым добродушным лицом, на котором резко выделялись черная бородка и усы. Когда он приблизился ко мне, я узнал его по серым глазам. С его приходом я почувствовал себя увереннее и инстинктивно протянул к нему руку, или мне показалось, что я это делаю. Я ждал его горячего и твердого прикосновения. Он склонился ко мне и тихо произнес: – Я вижу, ваш взгляд стал осмысленным. Надеюсь, вы чувствуете себя неплохо. Теперь с каждым днем вам будет лучше. Ну, а теперь давайте вспомним, как меня зовут. Говорить не надо, я понимаю по губам. У меня тут же заломило в висках, голова затрещала, как только я попытался вспомнить, кто он. Мне запала в память только горячая рука, больше ничего. – Не надо напрягаться. Это же пустяк. Я вам напомню, а вы постарайтесь не забыть. Итак, меня зовут доктор Глайстер. Глайстер. Ну вот, на сегодня хватит. Теперь следует отдохнуть. – И он ушел. Снова я его увидел на следующий день или через день, мне трудно определить. Организм мой окреп, голову я поворачивал уже почти без усилий. Молчаливая женщина в белом делала мне уколы, которых я не чувствовал, ч кормила бульоном. Однажды вечером, сам того не зная, я что-то произнес. Точнее, издал какой-то звук. В первый момент меня это напугало, но потом обрадовало. Я попытался повторить его, но из меня вышел только воздух и хрип. Услышав меня, женщина тут же выскочила из комнаты и вернулась обратно вместе с бородачом. Теперь я не ждал его прикосновения, а пытался вспомнить его имя, и при этом не ощущал головной боли. Когда он подошел ко мне, я прошептал: «Глайстер». Мой шепот опередил мое сознание. Я точно знаю, что не вспомнил еще его имени, а просто произнес его, и все. Он, улыбаясь, смотрел на меня и молчал. Очевидно, я его порадовал. Взглянув на женщину, доктор кивнул ей и сказал: – Снотворное больше не колите. Пора переходить на витамины. Затем он подмигнул мне и с важностью произнес: – Вы совершили подвиг. Завтра потолкуем, а на сегодня и этого много. У вас, на зависть, железное здоровье… Клянусь вам, я не шучу! На следующий день Глайстер пришел, когда за окном смеркалось, и я уже выпил безвкусный жирный бульон. На этот раз он придвинул к кровати стул и сел возле меня. Улыбка не сходила с его лица, но в ней чувствовалось напряжение. – Ну, что ж, давайте знакомиться. Вы помните, как меня зовут? – Доктор Глайстер, – ответил я слабым голосом. – Все верно. А как зовут вас? Во мне все похолодело. Я не понимал его вопроса. Я знал только то, что «это» – я. Я был наблюдателем и совершенно не сознавал, что могу из себя что-то представлять. Пульс в висках становился все громче, в ушах зазвенело и возобновилась острая боль в голове. Я испугался, что не услышу Глайстера сквозь этот отвратительный звон. – Ну, ну, не надо так расстраиваться. В конце концов, вы только начинаете идти на поправку, а точнее сказать, – заново рождаться. Поначалу будет трудно, но эти трудности преодолимы. Он поднял вверх руку и растопырил пальцы. – Сколько пальцев у меня на руке? И опять мой голос опередил сознание: – Пять, – сказал я, не задумываясь. – Ну, вот видите. Блестяще! Старайтесь не напрягаться. Если не помните, не мучайте себя. Начнем с простых вещей. Он показал мне вторую руку. – Сколько пальцев на этой руке? Я видел две одинаковые руки, но никак не мог сформулировать ответ. – Больше или меньше? – Нет. – Что нет? – Пять. – Прекрасно. Вы превосходите все ожидания. Он склонил голову набок и, прищурив глаза, рассматривал меня. – Вы устали? – Да. – Ну, хорошо, на сегодня достаточно. Он ушел, и я тут же заснул. Сон был тяжелым, но он был. Мне грезился пожар, полыхало пламя, я метался, мне нечем было дышать, огонь сжимал меня со всех сторон. Проснулся я от собственного крика. Женщина в белом сидела возле меня с салфеткой в руках и вытирала мое лицо, мокрое и липкое от пота. Меня знобили, я чувствовал невероятную усталость, глаза сами закрывались, но спать я боялся. Приподняв тяжелые веки, я увидел шприц, фонтанчик жидкости и – вновь провалился в никуда. Утром пришел Глайстер. Его лицо было встревоженным, он долго о чем-то разговаривал с женщиной, стоя у окна. После беседы врач сменил маску и, улыбаясь, подошел ко мне. Присев на край кровати, он взял мою руку и нащупал пульс. Это привычное уже прикосновение успокаивало. – Где я? – собственный голос удивил меня. – Вы в больнице. Это очень хорошая клиника. – Давно? В ответ он утвердительно кивнул. – Давно? – повторил я свой вопрос. – Больше месяца. – Что со мной? – У… у. Об этом мы потолкуем потом. Сначала надо набраться сил. – Кто я? – Вот когда вы вспомните свое имя, тогда мы будем считать, что вы здоровы. – У меня сильные головные боли. Стоит мне напрячься, как становится плохо, – я говорил, еле шевеля языком. – Лучше расскажите все сами. Он рассмеялся. – А вы хитрец! Да! Излагаете все правильно. Логично. Меня это радует. – Значит, я серьезно болен. Скажите, что со мной? – А вот нервничать вам не следует. Если вы будете так возбуждаться, я не стану к вам приходить. – Почему? – Ну, хорошо. Что вы помните? – Не знаю. Мне непонятен вопрос. – Не волнуйтесь. Ведь вас же не надо учить разговаривать заново. Вы прекрасно строите фразы и меня называете на «Вы», помните мое имя. Ведь так? – Глайстер. – Прекрасно. Постепенно все встанет на свои места. Но не следует торопить события. Вы пролежали на столе хирурга больше грех часов. Вирджий Лопес гениальный хирург, мяло кто верил, что вы останетесь живы. Он вернул вам жизнь. Но вы еще очень слабы и пробыли без сознания около месяца. Надо набираться сил, ну а все остальное потом. Хотите посмотреть на себя? – Я могу увидеть себя? Как? – Есть такая штука, которая называется зеркалом, оно способно в точности отражать предметы. Возможно, вам и следует посмотреть на себя, но не обещаю, что это доставит вам большое удовольствие. Он взглянул на женщину и подал ей знак. То, что я увидел, меня потрясло. Та часть лица – с середины лба до подбородка, – которая была не забинтована, походила на восковую маску с натянутой тонкой кожей, перерезанной красной ниткой шрамов. Испуганные голубые –глаза провалились, белые потрескавшиеся губы с черной щелью напоминали захлопнувшуюся мышеловку… – Уберите… Женщина тут же отошла в сторону и повесила зеркало на стену. – Что это за кошмар вы мне показали? Врач сочувственно вздохнул. – Я же вас предупреждал. Хорошего, конечно, мало. Вам сделали пластическую операцию, потому что лицо ваше сильно обгорело, и пришлось искать донора. Такой человек нашелся и отдал свою кожу. Теперь его кожа стала вашей. К сожалению, приживается медленно, так что наберитесь терпения. Счастье, что остались целы глаза. – Что со мной случилось? Кто я? – Давайте отложим этот разговор. Вы переутомились, и вам нужен покой… – Пока вы не скажете, я не успокоюсь. Неужели это не ясно… – Вы устали. Он кивнул женщине, и я увидел шприц в ее руках. – Прекратите меня мучить… – Успокойтесь. Сестра Кеннет сделает вам укол, и вы уснете, а завтра мы продолжим нашу беседу. И вновь тяжелый сон. Пожар. Беспорядочное движение каких-то людей, у которых вместо голов шары. Люди без лиц. Они натыкаются друг на друга, падают, встают и вновь приходят в движение, пламя поедает их, они лопаются… Но вот чернота, провал. Утро. Питательный бульон из рук сестры. Я запомнил: сестра Кеннет, так назвал ее доктор Глайстер. – Скажите, сестра, а когда вы спите? Она улыбнулась впервые за все время. – Ночью. Ночью около вас дежурит сиделка. У нее был мягкий низкий голос, говорила она тихо, но я хорошо ее слышал. – Долго я нахожусь в больнице? – Мне не ведено разговаривать с вами. Придет доктор и все вам скажет. Ее лицо вновь стало серьезным и непроницаемым. – Вы знаете, кто я? – Да. – Почему бы и мне об этом не узнать? – Вам все расскажет доктор Глайстер. Он очень хороший врач. Один из лучших психиатров нашего штата. Вы должны ему доверять и выполнять все его предписания. – Психиатр? Но он говорил про операцию и про хирурга! – Операцию вам делали в другой клинике. – А зачем меня перевезли к вам? Где находится больница? – Какое это имеет значение? – услышал я знакомый голос от двери. В палату вошел Глайстер. Он пересек комнату и сел рядом на стул. Я приподнял голову, сделав это впервые, и мне удалось увидеть всю кровать. Забинтованные руки лежали поверх одеяла, как чужие. Я их не чувствовал. – Руки тоже? – И руки, и многое другое. Опустите голову на подушку. Не спешите узнать все сразу. В вашем положении не только лекарства, но и информацию следует получать в определенных долах. – Лекарств с меня достаточно, информацию вы экономите. – Мне виднее. Сосчитайте до пяти. – Один, два, три, четыре, пять. – Очень хорошо. Ну, а теперь в обратном порядке. – Как? – Наоборот. Опять наступила боль. Капельки пота покрыли мое лицо. – Пять… три… нет… – Ну, вот видите. Все постепенно. Несколько дней назад вы путались в пальцах, но теперь это уже пройденный этап. Вы можете мне сказать, какая у вас была машина? – Нет. – Каких домашних животных вы знаете? – Кошка, собака… лев. – Ну, ну, не преувеличивайте. Все правильно, но со львом вы перестарались. – При чем тут лев? – Вот именно, что не при чем. Кошка и собака осели в вашем сознании, и это неудивительно. Вот если бы вы начали с лошади, я бы обрадовался больше. – Вам не надоело издеваться надо мной? Кто я? – Ваше имя Сэд Марчес. Это вам о чем-нибудь говорит? – Ни о чем. – Жаль. Но так и должно быть. Не торопитесь. Придет время, и вы сами вспомните свое имя. Тогда оно для вас зазвучит. – Что со мной произошло? – Несчастье. – Он поерзал на стуле. Ему явно не хотелось ни о чем говорить. – Вы попали в автомобильную катастрофу, в которой погибли три человека. Вы чудом остались живы. Вас выбросило из машины, и это спасло вам жизнь. Но при падении вы получили тяжелую травму черепа и сильно обгорели. – Как это случилось? – Потом я вам почитаю газеты, где описаны подробности аварии, но не сейчас. Вас это порадует примерно так же, как зеркало. Не стоит пока травмировать и без того травмированную психику. – Когда это произошло? – Четвертого июня. – А сейчас какое число? – Двадцать пятое августа. Прошло уже восемьдесят дней. Тогда вас доставили в госпиталь к доктору Лопесу. Он близкий друг вашего адвоката. Там вас продержали месяц, а потом ваш адвокат перевел вас к нам. Хирурги сделали cвoe дело блестяще, ну а теперь наша очередь. – А где находится ваша больница? – Больница Св. Анны. Глендейл. Калифорния. В сорока милях от места аварии и в двадцати от Лос-Анджелеса. – Психиатрическая? – У вас травма черепа. Доктор Лопес предполагал, что с такой травмой неизбежна амнезия, он оказался прав. Правда, он ожидал худшего. – Амнезия? Что это? – Потеря памяти. В подобных случаях бывает и потеря речи, и полная деградация. Но, слава всевышнему, обошлось! У вас средняя стадия. – Это излечимо? – Вся надежда на ваш организм. Итак: один, два, три, четыре, пять… И в обратном порядке. – Пять, четыре, три, два, один. – Как вас зовут? – Сэд Марчес. – Прекрасно. До вечера. Он встал и быстро вышел.2
Весь день я провел в мучениях. Мне не под силу переварить всю полученную информацию. Мое имя – абсолютно чужой для меня набор звуков. Такой же чужой, как имя медсестры. Я, конечно, ничего не имею против, оно мне нравится, жиль только, что принадлежит такому уроду. Я повторял его бесконечно, но оно ничего во мне не вызывало. Так я и заснул, шепча его. Глайстер появился, когда свет за окном померк. В руках он держал несколько свернутых газет. Лицо врача было серьезным, над переносицей пролегла вертикальная морщина. Устроившись рядом, он молча развернул одну из них, надел очки без оправы, и его глаза сразу увеличились в два раза. – Здесь напечатано о катастрофе? – спросил я в ожидании. – Именно. Хорошо, что вы помните наш утренний разговор. – Я только о нем и думаю. – Напрасно. Мозг должен отдыхать. Расслабьтесь и слушайте, как слушают сказки дети. – Мне это непонятно. – Да. Вы временно лишены детства. Вы родились взрослым человеком и не имеете прошлого. Та часть мозга, где находятся ячейки с памятью, у вас нарушена. Но рано или поздно все восстановится. А пока надо потерпеть. Не торопитесь вернуть прошлое. Оно не всегда интересно. Многие с удовольствием бы избавились от него. – Читайте. Он переключился на газету н тихо, монотонно начал читать: "Четвертого июня сего года на старом шоссе Лос-Анджелес – Бейкерсфилд, в предгорье Санта-Инез, на четвертой мили к северу от Сан-Фернандо, у мыса Орт-Хис, произошла автомобильная катастрофа, принесшая человеческие жертвы. Сын и наследник крупного магната Юджина Старка, недавно умершего от сердечного приступа, Элвис Старк, его секретарь и правая рука в делах фирмы Сэд Марчес на «линкольне» уходили на высокой скорости от преследования патрульной машины сержанта Лос-Анджелесского управления полиции Брэйва Креслоу. Высокая скорость, извилистая дорога предгорья не могли не привести к трагедии. За скалой мыса Орт-Хис «линкольн» врезался во встречный «бьюик», которым управлял коммивояжер из Вентуры Артур Хорн. Столкновение оказалось роковым. Машина Хорна врезалась в скалу и взорвалась. «Линкольн» Старка слетел с обочины, несколько раз перевернулся, завис над обрывом и загорелся. Гнавшийся за «линкольном» сержант Креслоу не смог справиться с управлением и налетел на перегородивший дорогу пылающий «бьюик» Хорна. Рулевым колесом сержанту перебило грудную клетку, он скончался, не дождавшись помощи. С пролетающей «этажерки» заметили пожар и вызвали полицию и «скорую помощь». Спасти удалось одного Марчеса. Очевидно, его выбросило из машины. Марчеса нашли в бессознательном состоянии с проломленным черепом и сильными ожогами. Его тут же госпитализировали. Элвис Старк сгорел вместе с «линкольном». Так судьба отомстила ему за убийство собственной жены Джесики Корбет. Но погибли также ни в чем не повинные коммивояжер из Вентуры и исполняющий свой профессиональный долг сержант Брэйв Креслоу. Ведение следствия по аварии взяло на себя полицейское отделение Сан-Фернандо. О его ходе мы будем информировать наших читателей на четвертой полосе в последующих выпусках". Глайстер отложил газету в сторону. – Малоприятная история, не правда ли? – Тут говорится об убийстве жены, погоне, но никаких подробностей. Почему погоня? Кто такая Джесика Корбет? – Не говорится потому, что об этом писали неделей раньше. Сейчас я вам прочту отрывок из другой газеты. "Вчера в двенадцать часов ночи в 417-м номере отеля «Реджент» был найден труп Джесики Корбет, жены молодого миллионера Элвиса Старка. Расследование взял в свои руки лейтенант Атвуд из управления уголовной полиции Лос-Анджелеса. За его спиной не один десяток раскрытых преступлений. Лейтенант выяснил, что муж миссис Корбет покинул ее за десять минут до того, как обнаружили ее труп. Для обвинения в убийстве этого факта недостаточно, но Рай Атвуд раскопал и другие подробности. Так, стало известно, что Джесика Корбет намеревалась подать на развод. По закону, при расторжении брака ей полагалась половина состояния мужа. Напомним, что тридцатидвухлетний Элвис Старк унаследовал от отца свыше пятидесяти миллионов долларов и, разумеется, не желал ни с кем делить свое наследство. Джесика Корбет найдена в спальне обнаженной с ножом в груди. Трудно предположить, что она принимала в таком виде посторонних. Служащие отеля подтвердили, что муж приходил к ней в 11 часов вечера, а соседи по коридору – что слышали отдельные реплики разговора между супругами, шедшего в чрезвычайно повышенных тонах. Других подробностей полиция, в интересах следствия, нам не сообщила. Но ясно одно: Элвис Старк – подозреваемый номер один!" – Ну, вот и все. Большего я не знаю, – с грустью сказал Глайстер. – Возможно, следствие ошибается, возможно, газеты врут, этого никто не знает. Как вам показалась эта история? – Я ее воспринимаю так же, кик и вы. Никаких ассоциаций. Расскажите обо мне поподробней. – Я всего лишь врач. Завтра вас навестит ваш адвокат, очевидно, он сможет многое объяснить. – Мой адвокат? – Да, Олаф Тэйлор. Очень влиятельная личность в нашем штате. – Когда же он придет? – Он бывает здесь ежедневно, но я не мог его пропустить к вам. Теперь вы немного оправились, и ваша встреча возможна. Но не сегодня. После обеда погуляете. Пора на свежий воздух. Сестра Кеннст покатает вас в кресле по парку. Он улыбнулся и ушел. Все так и было. Сестра Кеннет, молчаливая хранительница моего здоровья, возила меня в кресле-каталке по тисовым аллеям больничного парка, и я вкушал воздух свободы, радовался чистому небу, восхищался нежным запахом цветов, но тем не менее не мог выбросить из головы газетную информацию. В моем воспаленном мозгу не укладывались те кошмарные события, о которых я сегодня узнал. Убийство, автокатастрофа, погоня, бессмысленная гибель людей. Во всяком случае ко мне это не могло иметь никакого отношения. Но, с другой стороны, что бы мне ни сказали, для меня все ново и неожиданно. Ведь я ничего не знаю о своем прошлом, я не знаю того мира, в котором живут окружающие меня люди. Но мне не надо объяснять, что такое автомобиль, огонь, небоскреб, магазин. В больнице всего этого я не видел, но знаю, что это такое. Мне непонятно, что значит: наследство, деньги, профессия. Одно упоминание о них пугает и раздражает меня… Я ехал в коляске, смотрел на забинтованные руки, которых не чувствовал, и сомневался, есть ли они у меня… – Поедем назад, сестра. Я устал. Голова кружится. Она молчи развернула кресло, и через несколько минут я вновь оказался в своей постели, в привычной для себя позе, и это меня успокоило, вскоре я уснул.3
На следующий день после завтрака доктор Глайстер пришел в палату в сопровождении массивного мужчины, который, как гора, возвышался над низкорослым врачом. На вид ему было лет шестьдесят, и он казался мне неестественно крупным, каким-то необъятным: большая голова, огромные плечи и руки, могучий торс. Лицо чисто выбрито, с водянистыми карими глазами, пухлым ртом и широким лбом. Он был бледен и явно взволнован. Глайстер подвел его к кровати. – Это ваш адвокат Олаф Тэйлор. Прошу вас, мистер Марчес, вам не следует перенапряг гаться. Всего в меру, мы уже говорили об этом. Закончив свои нравоучения, он вышел, сестра Кечнет сделала то же самое. Я не сводил глаз с человека-горы, севшего на стул возле меня. – Ну, здравствуй, Сэд. Как твои дела? – Вы действительно мой адвокат? – Да, Сэд. Я адвокат и поверенный в твоих делах и делах семейства Старков. Но из них никого не осталось в живых. – Это тот самый миллионер-убийца? – Не надо так, Сэд. Вы были друзьями, и ты лучше других знал, что Элвис невиновен. – Я был его подручным? – Нет. Ты помогал ему в его делах. Он ведь был очень горяч. Элвис без тебя не смог бы управлять компанией. Ты отличный администратор с тонким чутьем и железной логикой. – Куда все это подевалось? – Доктор Глайстер утверждает, что у тебя амнезия средней степени и что память к тебе вернется… – Когда? – Это может случиться в любой момент, но необходимо выполнять все его предписания. Пока ты еще слишком слаб. Тебе необходим покой. – Расскажите мне о той моей жизни, которой я жил до аварии. Вы ведь хорошо меня знали? – Называй меня по имени. Мы были друзьями, Сэд. – Пока мне трудно в это поверить. Мне кажется, я вижу всех вас впервые. – Тебе тридцать четыре года. Родился ты на востоке, в Бостоне, там же закончил колледж. Твой отец управлял конторой по строительству отелей. Семья среднего достатка. Мать умерла, когда тебе не было и четырнадцати, воспитывал тебя отец. В двадцать лет ты уехал в Чикаго и поступил в Мичиганский университет, по окончании работал экономистом, затем закончил высшую школу административного хозяйствования и был замечен отцом Элвиса Юджином Старком. Он пригласил тебя в свою компанию. Вскоре ты стал директором одной из фирм. Надо сказать, ты быстро поднялся в гору, у тебя есть хватка. Тогда мы с тобой и познакомились. В течение многих лет я был адвокатом и поверенным Юджина Старка, а после его смерти опекуном Элвиса и его поверенным. Со стариком мы всегда были большими друзьями. Я прекрасно помню, как он ценил тебя за твои деловые качества и расчетливость и сожалел, что его сын не такой. Он очень волновался за Эла: парень талантливый, отлично учился, но был совершенно не приспособлен к делам. Чемпион по боксу в университете, прекрасный игрок в гольф и теннис. Член сборной штата по бейсболу, великолепный наездник, Эл плевать хотел на компанию Старков. Юджина кидало в дрожь от одной мысли, что такое состояние попадет в руки оболтуса и все нажитое кровью и потом пойдет прахом. Тогда старик возложил дела компании на тебя. В твои обязанности, кроме всего прочего, вошло и следить за Элвисом, и привлекать его к работе. Ты согласился. В сочетании с Элвисом из вас как раз и получилось то, чего добивался Юджин от своего наследника. И вдруг гром среди ясного неба. Элвис без предупреждения женится на нью-йоркской манекенщице, Джис Корбет. Обычная пустышка, но достаточно умелая, чтобы вскружить парню голову. В результате Юджина поразил инфаркт, выбраться из которого старик уже не смог. Все заботы компании легли на твои и мои плечи, но я мало что смыслил в этих делах, я занимался чисто финансовой стороной. Компания выстояла, и за это Элвис был очень тебе признателен. Он ценил и уважал тебя, ты как бы заменил ему отца, несмотря на незначительную разницу в возрасте. Вы дружили, хотя трудно найти два более противоположных характера. При большом внешнем сходстве – оба высокие, голубоглазые – люди вы абсолютно разные… Да, глупо все получилось, ужасно глупо. Я слушал этого большого человека с мягким, вкрадчивым голосом и изо всех сил старался представить себе картину, столь красноречиво им описанную. Но у меня ровно ничего не получалось. Размытые пятна, никакой четкости и ни малейшего волнения… – Как мы попали в аварию? – Я сам мало что знаю о ней. Но если хочешь, то постараюсь выяснить подробности. Теперь я буду приходить к тебе каждый день. Доктор просил не переутомлять тебя. Завтра после обеда я подменю медсестру и мы погуляем с тобой в парке. – Отец мой жив? – Он умер шесть лет назад и оставил тебе довольно скромное состояние. – Мое лечение, очевидно, дорого стоит? – Юджин застраховал тебя и Элвиса, так что не беспокойся, лечение оплачивает страховая компания. – Олаф, у вас есть мои фотографии? – Я поищу и завтра принесу. Только не надо забывать, что твое лицо так перекроили, что от прежнего Сэда Марчеса ничего не осталось. Тебя можно узнать только по глазам. Тут уж ни с кем не спутаешь. – Сколько я еще здесь проваляюсь? – Трудно сказать. Как появится возможность, я тут же заберу тебя. – Куда? – В Санта-Монику. На берегу океана есть вилла, в которой вы жили с Элвисом. – Его жена жила там же? – Нет. Вместе они прожили всего лишь два месяца и разошлись, после чего он перебрался в «Фелисту». – В «Фелисту»? – Ну да. Так вы назвали виллу. На побережье все виллы имеют названия. Так проще найти нужную. – Кому она принадлежит? – Теперь тебе. – Как это? – Вилла была куплена Юджином Старком для приемов и деловых встреч и записана на твое имя. Ты как директор фирмы устраивал там приемы, оформлял сделки, да и жил преимущественно там. Он взглянул на часы. – О, мне пора. На сегодня я и так злоупотребил твоим терпением. Адвокат встал, тихонько похлопал меня по плечу на прощание. – Все будет о'кей, Сэд. Выкинь дурные мысли из головы. – Боюсь, у меня вообще нет никаких мыслей. – Они тебе пока не нужны. До завтра. Когда за ним закрылась дверь, я уставился в окно и долго смотрел в небесную синь, будто искал там ответа на многочисленные вопросы, которых с каждым днем становилось все больше. Но так ничего и не нашел. Все оставалось чуждым мне и совершенно не волновало. Я все еще оставался человеком со стороны, наблюдателем. к такому положению привык и не желал с ним расставаться. Не нужно мне было имя, и не хотел я вживаться в неведомые мне заботы и биографию. На следующий день с меня сняли бинты, с которыми я так свыкся! Мне показалось, что я рассыпаюсь на части, – будто они держали еле склеенные осколки в определенной, причем законченной форме. Стало очень страшно. Понадобилось полдня, чтобы я привык к своему новому состоянию. Перед обедом я попросил сестру Кеннет принести мне зеркало. На этот раз мое отражение не напугало меня. Лицо приобрело оттенок жизни, вместо бинтов торчал короткий русый ежик, сквозь который просвечивал шрам, несколько зарубцевавшихся розовых полосок проходили вдоль висков и у скул. Кожа оставалась сильно натянутой, но порозовела и стала напоминать естественную. Я хотел было улыбнуться, но испугался, что она может треснуть, и не решился. Веки все еще были опухшими, но глаза блестели, оживляя все лицо. – Спасибо, сестра. Она улыбнулась и убрала зеркало. Руки, к сожалению, увидеть мне не удалось. После того, как сняли бинты, на них тут же натянули плотные хлопчатобумажные перчатки и завязали кисти тесьмой. Снимать перчатки запретили: кожа была еще слишком нежной и я мог повредить ее. После обеда я сидел некоторое время в кровати, потом меня пересадили в каталку. К приходу Олафа я был готов к прогулке. Он сам вывез меня из палаты, спустил на лифте вниз и выкатил кресло в парк. Когда мы отъехали от здания больницы на значительное расстояние, я спросил: – Вы привезли мне фотографии? – Да. Но очень мало, да и то отыскал с трудом. Возможно, где-то есть еще. Он остановился и передал мне несколько снимков. Я начал их разглядывать. На первом был изображен хорошо одетый молодой человек. Он сидел на краю стола и разговаривал по телефону. Очевидно, он даже не знал, что его фотографируют. Вид деловой и сосредоточенный. – Это ты в своем рабочем кабинете, – пояснил адвокат. – Только я не знаю, кто и когда тебя фотографировал. Снимок был сделан со значительного расстояния, и я не мог как следует разглядеть лица. Вторая фотография групповая. На ней было несколько человек. Олаф тклул пальцем в одного из них. – Вот это ты. Здесь тебе лет двадцать пять, студенческая фотография. На ней я вообще ничего разобрать не мог. Кучка юнцов, стоящих на лестнице, на фоне белого здания с колоннами. Третий и последний снимки были самыми интересными. Компания из трех человек. Девушка, сидящая за рулем «роллс-ройса» с откидным верхом, и двое мужчин. Тот, который слева, облокотился на капот машины, второй держался за открытую дверцу. Девушка была очень привлекательная – длинные черные волосы, большие глаза, обаятельная улыбка. У открытой дверцы стоял ладно скроенный блондин, стриженный под ежик, со светлыми глазами и открытой улыбкой. Лицо второго парня, очевидно, ровесника первого, тоже светлоглазого и светловолосого, было не такое открытое, а взгляд – настороженный. Тот, кто у дверцы, был одет в шорты и тенниску, а облокотившийся на капот – в костюм, сидевший на нем безукоризненно. Этот тип походил на манекен в витрине универмага. – Поясни мне эту фотографию, – я даже не сразу заметил, что перешел на «ты». – Это сравнительно недавний снимок. В костюме ты, у дверцы Элвис, а за рулем Джис. Снимок сделан в январе, сразу после их свадьбы. Вы втроем поехали во Флориду погреться на солнышке. Своего рода свадебное путешествие. – Я оставлю эти фотографии у себя. – Как хочешь. Они твои. – Это правда, что Элвис убил свою жену? – Сложный вопрос. Мы поговорим об этом, когда ты выпишешься из больницы. – Почему не сейчас? – Потому что тебе следует узнать массу побочных подробностей перед тем, как мы доберемся до главных. – О'кей, я потерплю. Но учти, потом я выжму из тебя все. – Зачем? Мне нечего скрывать от тебя. Не забывай, Сэд, я на тебя работаю. – Поедем назад, я устал.4
Так проходил день за днем. Спустя педелю я начал двигаться самостоятельно, ходил по палате, делал легкую гимнастику. Получалось у меня все довольно неплохо, кроме спуска по лестнице. Тут я пасовал, мне становилось страшно, и кружилась голова. Сестра Кеннет приносила свежие газеты и журналы, поначалу читала мне вслух, а потом я стал читать сам. Доктор Глайстер занимался со мной логикой и математикой, сам составлял цифровые и логические задачи, с каждым разом все более сложные, а я их решал. В первые дни с трудом, но все же справлялся, и это его радовало. Дважды меня водили в кинозал, расположенный на верхнем этаже, и я смотрел удивительные фильмы. Кино приводило меня в восторг, хотя потом очень сильно болела голова, но я молчал об этом. Однажды Глайстср вошел в палату с незнакомым мужчиной. По виду очень важная персона: строгий костюм, выскобленный подбородок, острый колючий взгляд. Они приблизились к креслу, в котором я сидел с книгой в руках. – Мистер Марчес, – официальным тоном обратился ко мне врач, – к вам посетитель. Долго он нас не задержит. У него к вам несколько вопросов. – Хорошо, я слушаю. – Мое имя Баклайн. Морис Баклайн, следователь окружной прокуратуры. Глайстср недовольно поморщился и вышел из палаты. Сестра Кеннет не шевельнулась, продолжая заниматься вязанием. Баклайна это не смутило. Он взял стул и присел со мной рядом. – Вынужден вас побеспокоить, мистер Марчес. Долг обязывает. Я знаком с историей вашей болезни и ходом лечения. Сейчас вам стало значительно лучше, и я решился на эту беседу. Возможно, вы сможете нам чем-нибудь помочь. Я имею в виду аварию у мыса Орт-Хис. – Боюсь разочаровать вас, вы знаете о ней значительно больше, чем я. Мне самому хотелось бы узнать О ней поподробнее. – В этом-то вся загвоздка. Авария – самое темное пятно в деле. Полиция прибыла на место катастрофы слишком поздно… – В газетах писали иначе. – Репортеров знакомят, как вы понимаете, лишь с незначительной частью следствия, самой очевидной. Все загадки, имена, улики и подозрения остаются в стенах наших кабинетов. – Так в чем загвоздка? – Нам очень важно знать, кто сидел за рулем. Вы или Элвис Старк? Я пожал плечами. – Не знаю. А разве вы не могли этого определить? – Машина перевернулась несколько раз, вас выбросило – потому вы и уцелели. Старк сгорел, предположительно, он сидел за рулем, но машина-то ваша. Загадка! – Что со мной произошло? От меня это тщательно скрывают. – У вас обгорела верхняя часть туловища: лицо, руки, плечи, но все же, как видите, вас спасли. Хорошо, что документы находились в заднем кармане брюк и полностью сохранились. – Вы определили личность по документам? Но мне говорили, что было опознание. – Разумеется. Мы вызвали вашего адвоката Тэйлора. Тэйлор тут же вас опознал, он же поехал с вами на «скорой помощи». – Из газет я узнал, что за нами гналась полицейская машина, а также то, что Элвис Старк подозревался в убийстве своей жены. Так что же расследуете вы? – Старк мертв. Против покойников обвинения не выдвигаются. Дело об убийстве Джесики Корбет закрыто. Меня интересует только катастрофа. – Значит, точно установлено, что убийца – Старк, раз вы закрыли дело? – Да. Лейтенант Атвуд доказал это, но схватить Старка не успел. – Ну, а если бы успел, то его казнили бы? – Вряд ли. Такой адвокат, как Тэйлор, сумел бы выгородить его. Для этого есть много способов: ну, к примеру, убийство из ревности, убийство при самозащите, короче говоря, убийство первой степени. Конечно, лет пять он бы получил, тут уж никуда не денешься. Другое дело, что вся его карьера пошла бы прахом. Никто из деловых кругов не стал бы связываться с убийцей, даже если он миллионер. Старк разорился бы. Банкротство ему было обеспечено. Возможно, у него остались бы какие-то деньги, но это всего лишь бумажки с портретами президентов. Мертвый капитал – не капитал. – Возможно, вы и правы, мне сейчас трудно судить. Но на что рассчитывал Старк, уходя от погони? Ведь он все равно попался бы. Это же не какой-нибудь бродяга бездомный, а известная личность. – Согласен. Но вряд ли смогу вам раскрыть его планы. Они и нас очень интересуют. – Сожалею, что не могу вам помочь, но я не исключение. Его расчеты и мне неизвестны. – Жаль, что тайна Элвиса Старка так и останется тайной. Но доктор уверяет, что, если вы будете выполнять все его предписания, память к вам вернется, и довольно скоро. Срок, к сожалению, он определить не может. Но оптимизм больного и врачей – дело хорошее. Будьте терпеливы. Я тоже потерплю. Он достал из кармана визитную карточку и протянул ее мне. – Здесь мой адрес и телефоны. Если вдруг вспомните что-то интересное, позвоните мне. Буду вам очень признателен. Я кивнул. Следователь простился со мной и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Сестра Кеннет усмехнулась ему вдогонку. Это была какая-то недобрая усмешка, этой женщине несвойственная. – Чем он вас насмешил, сестра? – Надо быть круглым кретином, надеясь, что вы ему позвоните. Я так не думал. Этот человек мне лгал. Он сказал, что его интересует только катастрофа. Он следователь прокуратуры, непростая сошка, в газете же было сказано, что аварией занялось местное отделение полиции. Ясно, что дело об убийстве не закрыто. – Напрасно, сестра, вы думаете, что этот человек наивен. Он расчетлив и хитер и, очевидно, решает задачки куда сложнее, чем те, которые сочиняет для меня доктор Глайстер.5
В конце следующей недели меня готовили к выписке. Состояние мое было вполне удовлетворительным, беспокоило лишь то, что я быстро утомлялся, и еще оставалась боязнь темного пространства, но я об этом ничего не говорил психиатру – опасался, что не выпишут, а мне страсть как хотелось вырваться из этой клетки. После завтрака пришел доктор Глайстер и пригласил меня прогуляться по парку. Мы вышли на свежий воздух и, прохаживаясь по аллеям, беседовали. После получения непомерного количества инструкций и наставлений я спросил: – Странно все, что со мной происходит. Вроде бы я нормальный, полноценный человек, но ничего не помню. Ведь речь, язык и даже математику я не забыл. Все определения и понятия мне ясны… – Это не вы. Я хочу сказать, что это ваше подсознание все помнит. А сознание пока спит. Вас не надо было учить ходить, потому что вами движет подсознание. Вы знаете, что дом – это дом, но не знаете, не помните, кому он принадлежит. Вы видите перед собой море, и вы знаете, что это – море, но вы не помните, какое это море и где оно находится. Действуют и инстинкты: к примеру, вы не забыли, что вам надо принимать пищу, и вы не прыгаете с крыши дома, и так далее. Бывает амнезия, когда человек лишается всего – и сознания, и подсознания, и инстинктов. Тогда болезнь неизлечима. С вами проще. Мы вышли на асфальтированную площадку, где стояло несколько машин. Он подвел меня к длинному лимузину и открыл дверцу водителя. – Садитесь. Я растерялся. – Садитесь смелее. Пришлось подчиниться. Он обошел машину спереди и, сев рядом со мной, передал мне ключи. – Давайте переедем эту площадку. – Попробую, – сказал я неуверенно. Я вставил ключи в замок зажигания, совершенно не думая, что делаю, завел двигатель, включил передачу и тронулся с места. Площадку я переехал и остановился на противоположной стороне, после чего выключил мотор. – Ну вот. видите? Теперь вам ясно, что такое сознание, я что – подсознание. Вы совершенно нормальный полноценный человек. Временно без прошлого. Но разве мало ни счете людей, которые стараются не вспоминать о своем прошлом? Так что, возможно, пы счастливее их. Я чувствовал. как горят мои руки под перчатками. Этот короткий переезд дался мне с трудом. Но я промолчал. – Вы правы, доктор, но вес же я чувствую себя каким-то ущербным. Лишенным чего-то очень важного. – Когда память вернется к ним, вы наверняка об этом пожалеете. В нашем мире, где главный вопрос – выживание, человека ничто не может радовать. Толкотня, конкуренция, деньги и борьба за них. Нас уже давно не интересует природа, красота, самосовершенствование, только деньги. А если и говорим о красоте, то только в том смысле, сколько она стоит и за сколько ее можно продать. У нас есть прскрясная возможность подойти к красоте с чувством, а не с кошельком. Вы только родились, и вы счастливчик. Но через год, два, три у вас появится возможность оглянуться назад, а это и есть прошлое. Так или иначе, оно будет накапливаться, но какое оно будет, это уже вы сами решите, потому что для вас оно начинается только сейчас. С этой больницы, с этой машины, с меня, с сестры Кеннет. – Вы считаете, что со здоровьем у меня будет все в порядке? – Конечно. У вас сильный организм и сильная воля. Но пока вы еще не пришли в норму. Не перенапрягайтесь, жалейте себя, иначе возможен рецидив. У вас могут быть провалы, временное отклонение сознания. Бог знает, к чему это может привести, но я не хочу пугать вас, я надеюсь, что вы будете выполнять все мои предписания. В этом случае я за вас спокоен. – Я все помню, доктор. Глайстер взглянул на часы. – О, нам пора, мистер Тэйлор нас уже давно ждет. Олиф привез мне спортивного покроя кремовый костюм, шляпу и бежевый плащ. Все это прекрасно сидело на мне. В новой одежде я чувствовал себя немного неуютно, она казалась мне тяжеловатой. Взглянув в зеркало, я увидел респектабельного молодого мужчину, шрамы были уже незаметны, лицо приобрело естественный цвет, волосы и брови отросли – словом, я не отличался от всех остальных, возможно, был даже получше некоторых. В карманах плаща я нашел несколько пар хлопчатобумажных перчаток, которые рекомендовалось менять каждый день. Без перчаток мне ходить пока воспрещалось, новая кожа были еще слишком тонкая. Глайстер запретил мне даже рукопожатие. – У тебя недурной вкус, Олаф. Мне идет этот цвет. Он снисходительно наблюдал за мной. – Мой вкус здесь ни при чем, Сэд. Эту одежду ты покупал сам. Я просто выбрал этот костюм в твоем шкафу и привез сюда. – Я опять попалвпросак? – Ну, нам пора, поехали. – На виллу «Фелиста»? Он улыбнулся. – Твоя новая память лучше старой, Сэд. Доктор Глайстер и сестра Кеннет проводили нас до машины. Мы долго прощались и наконец уехали. Впереди – новая жизнь в неведомом мне мире.Глава II
1
От шоссе вела частная дорога с указателем: "Вилла «Фелиста»". Мы свернули на нее и через пять минут выехали к небольшому поселку, в центре которого вознышалось двухэтажное белое здание с огромным парком, обнесенным забором из кованых остроконечных прутьев. – Вот и «Фелиста», – сказал Олаф. – Красиво. А кто живет в других домах? – Рыбаки, садоводы, торговцы цитрусовыми. Здесь целые плантации апельсинов и лимонов. Мы въехали в открытые ворота, миновали пальмовую аллею и остановились у веранды, ведущей в дом. Повсюду росли кустарники роз и были разбросаны клумбы, усаженные яркими цветами. Олаф ввел меня в дом. Огромная гостиная, устланная гладким ковром, посередине круглый стол в кольце удобных мягких стульев, вдоль стен глубокие кресла, мебель темного дерева, три деревянные лестницы, ведущие на второй этаж. Слева, справа и посередине. – Спальни наверху. Выбирай любую. Там же кабинет, кинозал, комнаты для гостей. – Сколько же здесь комнат? – спросил я, озираясь по сторонам. – Четырнадцать. Девять наверху и пять на первом этаже. – Тесновато для одного. Ты будешь жить со мной? – Нет. У меня квартира и контора в городе. Я направился к средней Лестнице, поднялся на второй этаж. Олаф шел следом. Первые четыре комнаты длинного коридора оказались спальнями. Одна из них мне приглянулась больше остальных, и я решил остаться в ней. – Меня устраивает эта. Адвокат ничего не сказал, а только кивнул. – Ну, а теперь вернемся вниз, я познакомлю тебя с прислугой, потом отдыхай, а мне в семь часов надо быть в офисе. Привыкай заново к своему дому. Здесь все твое, так что хозяйничай. – Что за прислуга? – Прислуга – это люди, которые будут о тебе заботиться. Ты в них нуждался, когда был здоров, а теперь и подавно. Мы спустились в гостиную, там нас уже ожидали двое – женщина лет сорока, с худощавым приятным лицом, грустными глазами, опрятно одетая, в кружевном фартуке, и крепкий длинноволосый парень со сбитым набок носом и заячьей губой. Мне было неясно, зачем он мне нужен. – Я представлю тебе их, – сказал Олаф, поглядывая на часы. – Познакомься, это мисс Элгон. Агнис Элгон. Она ведет домашнее хозяйство: прибирает, готовит обед, моет посуду. Живет мисс Элгон неподалеку, в поселке. Приходит рано утром, уходит после ужина. Женщина скромно поклонилась мне. – А это Джефф, универсал. Садовник, механик, шофер и сторож одновременно. Живет здесь, в надстройке гаража. Гараж в саду, ты увидишь. Там же стоит твой «кадиллак». С Джеффом тебе будет спокойнее, он парень расторопный. – Это точно, – подтвердил парень, изобразив некое подобие улыбки. Ко всему прочему, он был еще и щербатый. – Свой распорядок дня ты определишь сам, – продолжал Олаф, – и Агнис подстроится к твоему режиму. – Приготовьте, пожалуйста, легкий ужин и постель в первой спальне слева, больше вы мне сегодня не нужны. Агнис скрылась в комнате под лестницей, очевидно, там помещалась кухня. Джефф вышел во двор, насвистывая что-то. – Ну, мне пора, Сэд. Завтра я приеду, и мы поговорим о наших делах. Он надел шляпу и направился к двери. – Постой. Ты обещал мне рассказать… Олаф резко обернулся. – Я очень спешу, Сэд. Мы обо всем потолкуем завтра. А сейчас, извини, тороплюсь. И он исчез. Я поднялся наверх в выбранную мною спальню и присел в кресло у камина, который был растоплен заблаговременно. Тлевшие красные угольки вызвали во мне неприятное ощущение, будто я прикоснулся к ним. Я встал и отошел к окну. Уже стемнело, и слабый свет луны освещал макушки деревьев и цветочную клумбу под окном. Невероятно. Неужели я и впрямь жил в этом доме? Совершенно чужое мне место. Правда, для меня все было чужим, кроме больничной палаты, начала моего прошлого. Я родился в ней и другого ничего не знал. Если я правильно понял, что такое подсознание, то оно должно меня как-то направлять, возможно, и направляет, но я не в силах был размышлять о таких тонкостях, я буквально валился с ног от усталости. Уж слишком много мне пришлось сегодня переварить. В двсрь постучали, и вошла Агнис с подносом в руках. Пока я ел, она разобрала постель и положила на нее свежую пижаму. – Спасибо, Агнис. Завтрак приготовьте к десяти утра. Много я не ем, поэтому не следует приходить слишком рано. Она забрала поднос и ушла. Мне стоило больших трудов переодеться без посторонней помощи. Большое неудобство доставляли перчатки, которые снимать я не решался. Наконец я улегся в широченную постель и почти тут же уснул.2
Проснулся я ночью. Часы на камине показывали три двадцать. Меня что-то разбудило, какой-то посторонний шум. Усевшись на кровати, я прислушался, но, кроме работы часового механизма, ничего не услышал. Сон пропал. Сбросив ноги на пол, я встал и подошел к окну. Весь сад был погружен в темноту, только на маленький отрезок клумбы падал свет от моего окна. В какую-то долю секунды мне показалось, что у клумбы мелькнула тень. Я вздрогнул от неожиданности. Наверное, померещилось. Кто может среди ночи разгуливать по темному саду? Кошка? Собака? Я подошел к двери и открыл ее. В коридоре было темно. Чернота пугала меня больше всего. С трудом мне удалось нащупать на стене выключатель, и я дернул за шнур. Загорелись боковые бра, развешанные по всему коридору. Я вышел и, прикрыв дверь, остановился. Тишина. Мне пришла в голову мысль осмотреть другие комнаты. Несколько спален, подобных моей, кабинет с массивным резным столом, в конце небольшой кинозал. Он заинтересовал меня. Несколько рядов кресел, у противоположной стены на высоком табурете проектор, за которым разместились полки с металлическими коробками. Я вошел в зал, подошел к проектору и рассмотрел бабины. На них стояли непонятные мне обозначения. Я вынул первую попавшуюся. В ней была кинопленка. Прекрасное развлечение. В кинопроекторе разобраться было несложно, на каждой кнопке стояли знаки и пояснения, для чего она нужна. Я заправил пленку по стрелке в проектор и нажал на кнопку «пуск». Загорелась лампа, катушка завертелась, экран вспыхнул ярким светом. Сначала на нем мелькали крестики, звездочки, потом появилась надпись "Лос-Анджелес. 20 мая, вилла «Мечта»". Я погасил свет и сел в кресло первого ряда. На экране появилось изображение. Сначала пальмы, затем широкий длинный бассейн с вышкой, в воде кто-то барахтался, потом камера медленно повернулась вправо, и я увидел солидного седого мужчину лет шестидесяти в белом костюме. он удобно устроился в плетеном кресле и попивал из высокого стакана коктейль. Его морщинистое лицо выражало снисходительное одобрение. Камера поднялась вверх, прошлась по макушкам деревьев и остановилась на трамплине вышки. Через мгновение на нем появилась молодая стройная девушка, ее длинные черные волосы были мокрыми и прилипли к гибкой спине. Она помахала кому-то рукой, подошла к краю и прыгнула ласточкой в воду. Красивый прыжок, почти без брызг. Я вспомнил фотографию, которую принес мне Олаф. Именно эта девушка сидела за рулем «роллс-ройса», и звали ее Джесика Корбет. Камера вновь поднялась на вышку, и на экране появился ее муж Элвис Стар к. Он смеялся, хлопал себя по коленям, затем разбежался и, сделав в воздухе сальто, вошел в воду без единого всплеска. Объектив вновь медленно пополз к трамплину, и я весь напрягся. На вышке стоял я, Сэр, Марчес. Вьющиеся светлые волосы закрывали лоб, лицо было серьезным. Экранный Сэд подошел к краю, подпрыгнул и, сделав в воздухе разворот вокруг оси, полетел вниз. Его прыжок оказался самым неудачным. Камера вновь вернулась к важному старику. Около него стоял негр с подносом, уставленным бокалами, возле шампанского в ведерке. Старик махнул рукой, созывая купающихся и указывая тощим пальцем на поднос. Первым к берегу подплыл Элвис, он ловко поднялся на кафельный берег и подал руку жене. Следом за ними выбрался я. Все сгрудились возле старика, который разливал шампанское. Моя фигура оказалась спиной к объективу, и я заметил кривую полоску на своем правом плече. Разглядеть себя повнимательнее мне не удалось. В следующем кадре вся группа с уже поднятыми бокалами что-то дружно выкрикивала. Я вскочил с кресла, вернулся к кинопроектору и, перемотав пленку назад, вновь пустил фильм. В тот момент, когда моя спина появилась на экране, я нажал «стоп». Несмотря на плохое качество пленки, у меня не оставалось сомнений, что на моем плече шрам. Дюйма три в длину, не меньше, серпообразный глубокий шрам. Меня бросило в дрожь. Несколько минут я разглядывал экран, потом выключил проектор и вернулся в свою спальню. Открыв дверцу встроенного во всю стену шкафа, на которой висело зеркало, я скинул пижамную куртку и осмотрел правое плечо. На теле осталось множество следов от ожогов, но никакого шрама не было! Сколько я ни вертелся перед зеркалом, ничего обнаружить мне так и не удалось. Со злостью я шарахнул по дверце ногой, в шкафу что-то упало. Я заглянул внутрь, на полу лежал свалившийся с вешалки костюм. Я поднял его и повесил на место, какой-то предмет выпал из кармана. Им оказался блокнот, или, точнее, записная книжка. Устроившись в кресле, я начал перелистывать ее. На первом листе значилось имя Элвиса Старка. Все остальные листы были исписаны телефонами, адресами, какими-то пометками. В боковом кармашке лежала фотография Джесики Корбет. На обратной стороне надпись: «Любимому мужу от любящей жены. Джис». Кроме фотографии я обнаружил квитанцию с пометкой «К. X.», листок с нацарапанным корявым почерком числом 32169 и счет за обед в ресторане «Глобус». Больше в книжке ничего не было. Войдя в охотничий раж, я перерыл весь шкаф, костюмы, фраки, смокинги, вывернул все карманы, но больше ничего не нашел. Затем обыскал спальню, и тоже безрезультатно. Уже занимался рассвет, когда я закончил эту бесполезную возню. Измотанный, я подошел к окну и раскрыл его. Солнце уже коснулось макушек пальм, вот-вот оно оживит и цветы. Чем больше я всматривался в клумбу под, окном, тем больше мне казалось, что она помята. Каминные часы отстучали семь раз. Я переоделся, спустился ни веранду и по гравиевой дорожке обошел дом, прежде чем подойти к тому месту, куда выходили окня спальни. Осмотрев внимательно клумбу, я обнаружил отчетливый свежий след от мужского ботинка. Значит, ночью кто-то разгуливал под моими окнами. Мне не померещилось. – Вы любите цветы? – услышал я голос за своей спиной. Я обернулся. В трех футах от меня стоял Джефф, универсал, как назвал его Олаф. Он держал руки в карманах и ухмылялся. Этот тип с перебитым носом был мне определенно неприятен. – А разве ты не знаешь, что любит твой хозяин? – Меня наняли месяц назад, и я еще не знаю ваших вкусов. – Ах, вот оно что! Странно. Кто же работал здесь до тебя? – Какой-то Грин. Я видел его несколько раз, он знакомил меня с обязанностями, показывал участок. – Почему он ушел? – Этого я не знаю. Но не уверен, что ему хотелось уходить. – А эта кухарка? Агнис. Она тоже недавно работает? – Не знаю. О ней мне ничего не известно. – Где тебя выкопали? И чем ты лучше Грина? – Мне сказали, что здесь требуется крепкий парень, способный охранять дом. А Грин хлюпик. – Что касается охраны, то с ней-то ты плохо справляешься. Я ткнул пальцем в след на клумбе. Он покосился на него и ответил, не задумываясь: – Моя неаккуратность. Случайно наступил. – Не валяй дурака, Джефф. Твоя нога на два-три размера меньше. Он растерянно осмотрел свою обувь. Мексиканские желтого цвета мокасины на высоком каблуке ничего не имели общего с отпечатками на клумбе. – Есть разница? – спросил я. Он промолчал. – Будешь работать так же – пойдешь вслед за Грином. А теперь подготовь машину, после завтрака поедем покатаемся. – Да, но мистер Тэйлор не… – Здесь я хозяин, а не мистер Тэйлор. Делай, что тебе говорят. Из-за его плеча я увидел, как от калитки к дому направляется Агнис. Я пошел ей навстречу. – Доброе утро, сэр. – Здравствуйте, Агнис. Сделайте мне легкий завтрак и принесите наверх. – Хорошо, сэр. – Скажите, вы давно здесь работаете? – Два месяца, сэр. – Кто работал до нас? – Не знаю. – Кто вас нанимал? – Я состояла на учете в бюро Стокмяна. Мне предложили это место, и я согласилась. – Где находится это бюро? – На Парк-Плейс, в центре города. Вернувшись в спальню, я уселся в кресло у телефона. Рядом на столике лежал справочник. Я начал с того, что проштудировал записную книжку Старка, и нашел телефон доктора Финбоу. Больше врачей в книжке не было. Набрав этот номер, я через секунду услышал мелодичный женский голосок: – Приемная доктора Финбоу. – Доброе утро, мисс. Вас беспокоят из страховой компании. У нас к вам один вопрос. Проходил ли лечение у доктора Финбоу некий Элвис Старк? – Доктор Финбоу – лечащий врач мистера Старка, – ответила девушка с готовностью. – А Сэд Марчес не обращался к доктору? – Однажды показывался, когда доктор Синклер был в отъезде. – То есть лечащий врач Марчеса доктор Синклер? – Так во всяком случае записано в его карточке. – Благодарю, мисс, за оказанную любезность. – Не стоит благодарности. Я опустил трубку на рычаг и занялся справочником. Доктора Синклера найти было нетрудно, его приемная находилась на Гардиан-стрит, 1231. На сегодня я занятие себе нашел. Мне хватало туману в мозгах, чтобы позволить кому-то затуманивать их еще больше. Агнис принесла на подносе завтрак и составила его на журнальный столик. Два яйца, гренки, кофе и сок. – Благодарю вас. Обедать я буду часов в шесть. – А как же ленч? – Поем в городе, у меня там дела. Когда она вышла, я с аппетитом позавтракал, надел плащ, спустился в сад и направился к гаражу. Найти его среди зарослей сада и множества аллей было не так просто. Наконец я вышел на открытую площадку, где стояло двухэтажное кирпичное здание, первый этаж занимал гараж, двери его были распахнуты настежь. Второй этаж – жилой. Я заглянул внутрь. Джефф протирал стекла голубого, сверкающего никелем огромного «кадиллака». В глубине гаража стояла еще одна машина, старого выпуска, видавший виды «форд». – А это что за колымага? Джефф обернулся. – Это моя машина. Только зря вы думаете, что она никудышняя. Я с ней, правда, изрядно повозился, но теперь она по своему ходу не уступит вашей. – Ладно. Поехали. Он сел за руль и вывел машину на аллею. Я устроился на заднем сиденье. – Поедем в город. Гардиан-стрит, 1231. Ты знаешь, где это? – Да, конечно. Три месяца я проработал таксистом в Санта-Монике, а потом в отделении для перчаток лежит подробнейшая карта-справочник всей Калифорнии, так что мы вряд ли заблудимся. Мой новый шофер завел новую машину и повез нового хозяина в город, петляя по дорожкам сада. – Только не гони сильно, от высоких скоростей у меня кружится голова. Мы выехали за ворота, миновали поселок и минут через пять уже катили по шоссе. – Ты говоришь, что работал таксистом. Кем ты был до этого? Давно живешь в Калифорнии? – Нет. Я из Монтаны. Раньше занимался боксом, потом, после смерти матери, перебрался во Фриско и работал в доках, а год назад пересел за руль такси. Вообще-то я люблю путешествовать. – Ты не женат? – Женитьба мне не по карману. Семью надо кормить. Я уже привык к одиночеству. Сам себе хозяин. Через сорок минут он остановил машину. – Приехали. Гардиан-стрит, 1231. – О'кей. Жди здесь. Я вышел, поднялся на крыльцо стандартного серого здания и прочел табличку на двери:«Доктор Хэдли Синклер. Прием по договоренности».Я нажал кнопку звонка и стал ждать. Дверь открыли почти сразу же, и очаровательная шатенка в белом халатике спросила: – Вы записаны? Проходите, – не дождавшись ответа, она пропустила меня в просторную приемную, с креслами вдоль стен и столом у деревянной резной двери. – Как о вас доложить? – Дело в том, мисс, что я представитель страховой компании. У меня только один вопрос к доктору Синклеру, касающийся его пациента. Я отвлеку его буквально на минуту. – Подождите здесь, я узнаю у доктора, сможет ли он принять вас. Девушка исчезла за роскошной темной дверью, и не успел я осмотреться, как она появилась вновь. – Зайдите, пожалуйста. Доктор Синклер был молод, где-то около тридцати. Худощав, сутуловат, с умными проницательными глазами, в очках. Мне, правда, показалось, что это не очки, а обычные стекла, и носит он их для солидности. – Извините… – начал я. – Я уже все знаю, – перебил он. – Объясните мне цель вашего визита. – Хорошо, буду краток. Очевидно, вы уже знаете, что ваш бывший пациент, Сэд Марчес, погиб в автомобильной катастрофе… – Что вы говорите? – он был искренне поражен, и эта непосредственность превратили его в мальчишку. – Впервые слышу об этом! – Сожалею, но это так. Сэд Марчес застрахован на крупную сумму, наша компания проводит в связи с этим следствие. У меня к вам только один вопрос, доктор Синклер. Какие особые приметы имел Сэд Марчес? Он задумался, снял очки и с минуту смотрел в окно. Я не мешал ему. – А, ну как же! – неожиданно воскликнул он. – У мистера Марчеса был шрам. Ни правом предплечье, выше лопатки, дугообразный шрам. Его происхождения я не знаю, никогда о нем не спрашивал. Но это очень убедительная примети. – Благодарю вас. Не смею больше отнимать ваше драгоценное время. Я надел шляпу и вышел. Секретарши проводила мепя до двери. Итак, ясно было одно: Сэд Марчес имеет шрам, которого не имею я.
3
Джефф расхаживал вдоль машины, дымя сигаретой. Заметив меня, он профессиональным жестом открыл дверцу и посторонился. – Поедем в центр, ни Парк-Плейс, – буркнул я, усаживаясь на сиденье. Дороги заняли считанные минуты, я даже не успел переварить всю сегодняшнюю информацию. Бюро по найму прислуги находилось на втором этаже десятиэтажного дома и занимало правое крыло здания. Несколько смежных комнат, через которые я прошел, были заставлены шкафами с выдвижными ящиками и столами, за которыми сидели клерки и молоденькие машинистки, одни копались в бумажках, другие стучали на машинках. Хозяин конторы, мистер Стокман, смахивал на доброго старичка. Его прилизанная седая шевелюра начиналась почти от бровей. Увидев меня, Стокман встал и протянул мне руку с такой улыбкой, будто мы были с ним старыми приятелями. Очевидно, он почуял, что я из тех, кто нанимает, а не нанимается. – Чем могу служить, сэр? Я подал руку в перчатке, чем вызвал его удивление, но он быстро с ним справился, и его лицо вновь приняло выражение крайней учтивости и доброжела тельности. – Вам нужна прислуга? – продолжил он, разглядывая меня своими масляными глазками. – Прошу, присаживайтесь. Наше бюро рекомендует проверенных и надежных людей. Можете ним довериться. – Вполне вам доверяю. У меня к вам дело несколько иного характера. Я сел в предложенное кресло, он тоже приземлился, но настроение его явно упало. – Меня интересуют адреса бывшей прислуги виллы «Фелиста». Они уволились в августе. Его лицо вытянулось. – Вы из полиции? – Разве я похож на полицейского? Он смутился. – Нет, я не полицейский. Я новый владелец виллы. Прислугу старого хозяина сменили без моего ведома и наняли новую. Нет, вы не подумайте, что у меня есть претензии к тем или другим. Дом велик, участок тоже. Хозяйство большое, и новая прислуга в растерянности. Так вот, я хотел бы поговорить с людьми, которые знают виллу. Они могли бы помочь нам разобраться в делах хозяйства. – Если я вас правильно понял, вам нужны люди, работавшие на вилле «Фелиста» до августа месяца? – Вы очень проницательны. – Нет ничего проще. Одну секунду. Он подошел к одному из шкафов и несколько минут копался в ящиках. Найдя то, что искал. мистер Стокман вернулся за стол. сменил очки и, откинув голову назад, деловито заговорил: – Так, так, так… Ага, вот! Грета Роджер, служанка, прожинает 64, Росмор-авеню, Санта-Моника, Калифорния. Работали на вилле «Фелиста» восемь месяцев и уволена пятого августа. Далее. Патрик Грин. Где проживает, нам неизвестно, он снялся с учета. Работал на вилле со дня ее покупки компанией Старка. Оба уволены без замечаний, с хорошей рекомендацией. Так… так… И вот еще… в августе были наняты Агнис Элгон и Джефф Вилсон. Наниматель Олаф Тэйлор. – Благодарю вас за информацию. Вы рекомендовали кандидатуры мистеру Тэйлору? – Разумеется. Он попросил подобрать ему одиноких людей, нездешних и трудолюбивых. Я выполнил его пожелание. – Он не объяснил вам, зачем ему понадобилось сменить персонал? Если я вас правильно понял, у него не было претензий к Патрику Грину и Грете Роджер? – Ну как же, пояснил. Он так и сказал: новый хозяин не любит старой прислуги и хочет нанять новую. «Со старыми слугами в доме остаются привидения их хозяев». Так, по-моему, он изложил вашу мысль. А разве вы ему не давали указаний на этот счет? – Все правильно. Жаль, не помогло, привидения остались. – Что вы? – Нет, ничего. Запишите мне, пожалуйста, адрес Греты Роджер. Хозяин конторы выполнил мою просьбу. Я вложил поданный им листок в записную книжку Старка, поблагодарил любезного хозяина и ушел. Джефф сидел за рулем и листал газету. – Поехали на Росмор-авеню, 64, – сказал я, усаживаясь в машину. Я не ожидал, что Грета Роджер будет такой молоденькой и привлекательной. Девушка скорее походила на студентку, нежели на горничную. Она стояла на пороге своей квартиры, и в ее глазах застыл испуг и удивление. – Извините, мисс, мне хотелось бы с вами поговорить. Вы ведь Грета Роджер? Она кивнула. – Понимаю, – отрывисто сказала она, – я ждала этой встречи, но не думала, что она произойдет так скоро. Теперь настала моя очередь удивляться. Я ожидал услышать что угодно, но только не это. – Проходите. Небольшая двухкомнатная квартирка, чистая и уютная, ничего лишнего. Она прошла в комнату следом за мной. При солнечном свете я смог разглядеть ее лучше. На вид ей было не больше двадцати, пышные пепельные волосы,…зеленые миндалевидные глаза, хорошенький носик и хрупкая фигурка делали ее похожей на куклу, но глаза были живыми и настороженными. Она смотрела на мое лицо не отрываясь, будто что-то на нем искала. Я пошел напролом. – Почему вас уволили с виллы «Фелиста»? – Я думала, вы знаете. Обескураживающий ответ, ничего не скажешь. – Давайте-ка построим нашу беседу иначе. Присядьте. Она опустилась на спинку кресла, а у меня создалось впечатление, что я хозяин, а она гостья. – Начнем с катастрофы. Вы же тогда еще работали на вилле. Как вы узнали о ней? – Мне сказал об этом мистер Тэйлор. Он заявил, что Эл погиб, а Сэд Марчес в больнице, и я могу убираться ко всем чертям. – Он вас не любил? – Ненавидел. – Поэтому выгнал? – Я бы и сама ушла. Мне там больше нечего было делать. – Патрика Грина тоже выгнали? – Да. Но я не знаю, за что. Он ушел позже. – Вы знаете, где он живет? – Нет. Говорил как-то, что хочет уехать в Солромар и заняться рыболовным промыслом. Мне стало как-то не по себе. Ответы этой девушки казались мне странными, а голос знакомым. – За что Олаф ненавидел вас? – За Эла. – Очевидно, вы догадались, кто я, и вам известно, что я болен. Я лишен памяти. Прошлое для меня чистый лист бумаги, так что рассказывайте подробнее… У вас с Элвисом были близкие отношения? Ее глаза сверкали. Мне показалось, что она вот-вот заплачет. – Да. Я люблю его. Мы познакомились в Майами. Он проводил там отпуск, а я работала в цветочном магазине. Я влюбилась в него мгновенно. Он зашел и наш магазин просто так. Гулял, очевидно. Увидел меня, улыбнулся, затем вызвал хозяйку магазина и выписал ей чек за все цветы, которые есть на прилавках. Все были поражены. Когда у него спросили: «Куда их доставить?» – он посмотрел на меня и ответил: «Домой этой очаровательной девушке». Через несколько дней он встретил меня после работы. Эл был такой внимательный… Это была сказка! Потом сознался, что женат. Я не знала, что Эл миллионер, мне было плевать на деньги. Я просто не могла без него жить. Бросив все, я уехала с ним в Калифорнию. Он устроил меня служанкой на виллу, и нам было хорошо. Его адвокат обо всем догадался, требовал, чтобы Эл уволил меня. Ничего у него не вышло. Так я и жила при нем горничной-любовницей. Ни о чем другом я и не мечтала, мне достаточно было того, что он находился рядом… Губы ее задрожали. – Вы видели его в день аварии? – Да. Он очень нервничал. Целый день ходил сам не свой, когда приехал Сэд, он велел ему собираться в путь. – Вы не знаете, куда они собрались в тот день? – Эл мне ничего не говорил, а я боялась спрашивать. Перед отъездом он звонил мистеру Тэйлору. но говорил так тихо и торопливо, что я ничего не расслышала. – Элвис взял с собой вещи? – Нет. Только достал что-то из сейфа. Странно. Никакого сейфа в доме я не видел. – Где находится сейф? – В его спальне, за картиной. – А спальня? – Первая комната слева на втором этаже. Я чуть не подпрыгнул на месте. Она говорила о моей спальне! – На картине изображен морской бой времен гражданской войны? – Да. Но вы же сами все знаете! – Скорее всего, это знает мое подсознание, которое управляет мной. Откуда, по-вашему, я могу все знать? Она помолчала с минуту, лицо ее было крайне напряжено. – Но ведь… ведь вы же и есть Элвис Старк. Из глаз ее потекли слезы.Глава III
1
Олаф сидел в пальто и шляпе, уперев подбородок в набалдашник трости. Когда я вошел, он не шелохнулся, а только сказал тихим голосом: – Ну, здравствуй, Эл. Я подошел к дивану, сбросив плащ, и сел. Взгляд адвоката был серьезен, как никогда. – Почему ты не сказал об этом раньше? Зачем тебе понадобилось рядить меня в карнавальные маски? Ты окончательно сбил меня с толку. Так дальше дело не пойдет. – Не спеши делать выводы, Эл. Ты никогда не сбивался с толку. Ты даже сам этого не сознаешь. Когда мы приехали сюда, я очень внимательно наблюдал за тобой. Не успели мы войти в дом, как ты не глядя повесил шляпу на крючок. По всем заключениям врачей ты ничего не мог помнить. Ты первый поднялся по средней лестнице на второй этаж, а не по боковым, которые ведут на чердак и в подсобные помещения. И, наконец, из множества спален ты выбрал свою. Спальню Элвиса Старка. Объяснить это явление я не в состоянии. – Зачем же столько времени было затрачено на то, чтобы называть меня другим именем? Чем Сэд Марчес лучше или хуже Эла Старка? – Это было необходимо. Ты находился в таком состоянии… трудно представить, что ты мог выкинуть. Если к тебе вернулось бы сознание, это был бы для нас крах! Поэтому тебя окрестили Сэдом. – Прекрати крутить, говори толком. Зачем? – Забыл? А не должен забывать. В больницу к тебе приходил следователь. Хитрая лиса Морис Баклайн. Его так и зовут в прокуратуре: «Лис Баклайн». От этого типа ничего не ускользнет. Он видит людей насквозь. Ты думаешь, про тебя забыли? За тобой неустанно следят. Полиция не любит проигрывать. Нужно было сделать так, чтобы Баклайн остался после вашей встречи в полной уверенности, что он разговаривал с Сэдом Марчесом. И только потому, что ты сам был в этом уверен, ты убедил его. Ну, если даже и не убедил, то не выдал себя. И не мог выдать, так как не знал правды. – Зачем Баклайну внушать, что я Марчес? Тэйлор выпрямился в кресле и прищурил глаза. – По очень простой причине: Элвис Старк за убийство жены должен отправиться на виселицу. Как тебе такая перспектива? Не для того я тебя вытаскивал из петли, чтобы на твою шею вновь накинули веревку. – Значит, я – Элвис Старк, убийца?! Он поморщился. – Она заслужила смерть, – сказал он почти шепотом. – Только потому, что хотела со мной развестись и получить часть наследства? – Джис не собиралась с тобой разводиться. Это версия для прессы. Она изменяла тебе, и ты узнал об этом. Ты любил ее, Эл. Убил ее в припадке гнева, вот поэтому Рэю Атвуду ничего не стоило выйти на твой след. Ты даже не счел нужным скрываться. У тебя просто невыносимый характер, когда ты выходишь из себя, остановить тебя невозможно, полная потеря контроля. В тот день ты был вне себя… – Все ясно. По твоим словам, я просто маньяк, который к тому же потерял память. – Нет, Эл. Все намного сложнее. – Ну, а теперь объясни мне, каким образом удалось всем внушить, что я Сэд Марчес? Неужели следователь и этот, как его… лейтенант Атвуд такие кретины, что поверили… – Стоп! Не торопись. Ты еще многого не знаешь. – Так говори! Хватит из меня делать чучело. Олаф побагровел. Минуту он двигал желваками, затем вытащил сигару, раскурил ее и, уставясь в пол, хрипло произнес: – Ты начинаешь превращаться в прежнего Элвиса. – Возможно. Не удивлюсь, если, в конце концов, выяснится, что я президент Соединенных Штатов. – В день аварии ты позвонил мне и велел ехать с тобой в Бейкерсфилд. Объяснять ты ничего не стал, а спорить с тобой было бесполезно. Я собрался и ждал тебя у развилки шоссе на Глендейл, как ты приказал. Вскоре вы подъехали. Сэд сидел за рулем, ты рядом, я сел на заднее сиденье. Вы торопились. Мне было невдомек, что вас преследует полиция. Начались гонки. Не подготовленный к твоей защите, я не мог тебе помочь. Попадать в лапы Атвуда было рановато. К сожалению, тогда ты многое скрывал от меня. Необходимо было заготовить алиби и тому подобное, а я находился в полном неведении. – Кто за нами гнался? – Полицейская машина. Но кто в ней был, я не знаю. Дорога плохая, скорость бешеная. Вес произошло молниеносно. Нашу машину занесло на вираже, и она пошла под откос, встречная рванулась в сторону и, ударившись о скалу, взорвалась, полицейская со всего маху врезалась в горящую. Сэд был мертв, ты без сознания, я уцелел только потому, что сидел сзади. Выскочив из машины, я вытащил тебя. Голова твоя была разбита. Пролетела «этажерка». Я понял, что полиция будет здесь с минуты на минуту. А поскольку тебе необходима была срочная медицинская помощь, полицейские, я это тоже понимал, запрячут тебя в тюремную больницу. Вот тогда мне и пришла в голову идея – выдать тебя за Сэда. Я вернулся к машине, достал из багажника канистру с бензином, сунул документы Сэда тебе в задний карман брюк, а твои забрал. Смочил руки и лицо бензином. Чтобы невозможно былоустановить личность пострадавшего, мне пришлось обжечь тебя. Затем я облил бензином машину и поджег ее вместе с телом Сэда. Действовал я быстро, как автомат. Выбравшись на шоссе, остановил встречный автомобиль и попросил доставить меня к телефону, чтобы вызвать «скорую». За пять минут мы доехали до бензоколонки, и я позвонил доктору Лопесу. Я знал, что он классный хирург и в его больнице тебя спасут. Он тут же выслал свою машину к месту аварии. Через час я был уже дома. Не успел я раскрыть дверь, как услышал неистовый дискант телефона. Звонили из полиции. Они по номеру машины определили, кому она принадлежит, нашли у тебя документы – если ты помнишь, это были документы Сэда, – и вызвали меня как адвоката на опознание. Я, разумеется, опознал тебя, как Сэда. Так ты стал Сэдом. Ну, а дальше – врачи, операции, и ты ожил новым человеком. Олаф замолк и смотрел на меня в ожидании приговора. История, которую он мне рассказал, так и оставалась мне незнакомой историей. Но доктор Глайстер со своими задачами и упражнениями научил меня рассуждать логично и восстановил возможность запоминать. Даже мелочи. И. я запоминал. Освобожденный от всякого мусора мозг, привыкший к упражнении, задачам, загадкам, работал быстро. Я мгновенно вспомнил, что говорил мне следователь: «Хорошо, что ваши документы оказались в заднем кармане брюк». В рассказе Тэйлора все было логично и похоже на правду, но уж больно гладко. – Значит, я – Элвис Старк – человек, который ходит под топором палача и должен прожить жизнь под чужим именем? – Нет, Эл. Под чужим именем тебе жить не придется. Сэд нищий, а ты один из богатейших людей Тихоокеанского побережья. Деньги – вот твой пьедестал, а пьедестал без статуи никому не нужен. Такому капиталу необходим хозяин. – Если я стану статуей, значит, все узнают, что я Элвис Старк, и кончится все это виселицей. – Положись на меня. На данный момент главная задача – перевод капитала в Европу, продажа компании. Задача сложная, неразрешимая. После этого мы покидаем Штаты. Уверяю тебя, в Европе никого не будет интересовать, чем ты занимался в Америке. Для банкирон Швейцарии ты просто выгодный клиент. На остальное им плевать. Но эти вопросы мы обсудим позже. – Почему же? – Я еще не все подготовил. Остались мелочи. Когда работа будет завершена полностью, я выложу перед тобой все карты. Ты должен полагаться на меня, Эл, как и твой отец. Я добьюсь того, что ты заберешься на свой пьедестал, чего бы мне это ни стоило. Так хотел покойный Юджин, так хочу я. – Ты можешь объяснить мне причину, которая толкнула меня на убийство? – Ты уверен, что хочешь знать об этом именно сейчас? – Прекрати юлить, Олаф! – Ты опять раздражаешься. Я же говорил тебе – из-за ревности. – Но это же чушь! – Нет, – он опять опустил взгляд в пол. – Ты застал ее с Сэдом. – Кто? Ты же утверждал, что они были друзьями? Адвокат выпучил на меня глаза. – Кто – они? – Элвис Старк и Сэд Марчес. Не знаю, кто из них я, ты окончательно запутал меня, но я не хочу быть ни одним из них. Мне оба отвратительны. – Да. Вы были друзьями. Именно поэтому ты и взбеленился. Для тебя это был удар ниже пояса. Ты и Сэда хотел прикончить, но, к счастью, не успел. На пятки наступал лейтенант Атвуд. Не знаю, с какой целью, но Сэда ты не оставил, а прихватил с собой. Возможно, для того, чтобы рассчитаться с ним. Авария помогла, как парадоксально это ни звучит, а то на тебе висело бы два убийства. Возможно, он прав. Грета Роджер тоже сказала мне, что в день катастрофы я был сам не свой. Когда пришел Сэд, я потребовал, чтобы он собрал вещи и поехал со мной. В этом звене вес сходится. – Что же будет дальше? – Дальше? Неплохо было бы посидеть тебе дома и не мозолить людям глаза. За несколько дней мы оформим все документы по продаже компании и переводу капитала в Европу. Затем покупаем путевки в лучший санаторий Швейцарии и уезжаем, не вызывая ни у кого подозрений. Вполне естественно, что после тяжелой болезни Сэд Марчес едет отдыхать. – Неплохо задумано. – Только не валяй дурака, Эл. Ты должен быть начеку и оставаться Сэдом до той минуты, пока твоя нога не ступит на землю другого государства. – О'кей. На сегодня с меня хватит. Я устал. Но учти, сидеть на привязи я не согласен. Мне больницы по горло хватило. Я хочу отвлечься. – Этого делать не следует… – Хватит! И дай мне денег, я не намерен ходить с пустыми карманами. В конце концов, я миллионер, а не бродяга. Его лицо стало пунцовым. Нервным движением он достал бумажник из пальто, но раскрыть не успел, я выхватил его, извлек оттуда целую кучу денег, не оставив ни единой купюры, бросил портмоне Тэйлору на колени и, развернувшись, поднялся на второй этаж. Стоя у окна своей спальни, я видел, как Олаф разговаривает с Джеффом. Адвокат кричал и размахивал руками, а тот, понурив голову, оправдывался. Ничего нет глупее моего положения. Никто ничего толком не говорит, все темнят. Сиди и жди! Ну, нет. Я так просто не успокоюсь, пока не докопаюсь до Истины. Не могу поверить в то, что я убил человека. Близкого человека – жену, женщину, которую любил, из-за глупой ревности. И вообще какая-то странная любовь. Жили врозь, служанка-любовница, и вдруг убийство. Мало одной жертвы, так еще и приятеля решил прикончить. Нет, так дело не пойдет. Ведь я ничего не знаю и не помню, наговорить мне могут что угодно. Но если я все же убийца, то должен хотя бы для себя самого обосновать эти дикие поступки. Верить чужим словам? Нет. Черта с два! Джефф возился в гараже. Увидев меня, он тяжело вздохнул. Вид у него был, как у побитой собаки. – Получил нагоняй? Он молча кивнул. – Ладно, поехали. Отвезешь меня в город в какой-нибудь ресторан. Надо развлечься. Парень совсем скис. – Хватит корчить рожи. Олаф велел докладывать, куда я езжу? – Да, – он удивленно посмотрел на меня. – Он спрашивал, где мы сегодня были? – Спрашивал. – И ты ему рассказал? – А как я мог не рассказать. Он грозил выгнать меня. – Ни черта он не мог. Поехали. Я сел в машину. Он вытер руки, снял фартук и занял место за рулем. Через сорок минут мы уже петляли по улицам города. Джефф возил меня от ресторана к ресторану, но я все их отвергал. У универмага я приказал ему остановиться. Достал деньги и велел сходить в магазин и купить мне пару перчаток. Он нехотя взял деньги и недоверчиво взглянул на меня. – Иди, – строго сказал я, – жду тебя в машине. Джефф вышел, пересек улицу и, когда он скрылся за дверьми универмага, я пересел на его место и включил двигатель.2
На окраине города я остановился. У меня немного кружилась голова от напряжения. Передохнув, я обследовал ящик для перчаток. Там лежали карманный фонарик и карта-справочник, о которой говорил Джефф. Я внимательно изучил карту и нашел мыс Орт-Хис, где произошла катастрофа – конец или начало, мне еще неясно, всех моих мытарств. Именно с этого места и надо начинать. Дорога предстояла неблизкая, ехать придется кружным путем. До Лос-Анджелеса, затем на восток к старому шоссе на Глендейл и на север в горы мимо Сан-Фернандо, а там уже рукой подать. Если постараться, то за два часа я доберусь. Часы на приборном щитке показывали пятнадцать двадцать. Времени у меня хватает. Начну свои развлечения, как и обещал Олафу. За время поездки я очень устал – какая-никакая, а работа. Хорошо, что старое шоссе было не перегружено движением. Машины встречались редко, и я мог немного расслабиться. После Сан-Фернандо дорога пошла в гору, и я снизил.скорость. Проехал бензоколонку, а потом и шоссе закрутилось серпантином. Через парумиль я заметил сбитые столбики, дальше шел крутой поворот за скалу. Под столбиками кювет и пропасть. Я остановил машину и вышел. Слева от меня закопченная стена сопки, у подножия осыпавшийся известняк и глубокая выбоина. Я подошел к обочине и взглянул в овраг. Ярдах в двадцати, перед самым обрывом, красовалась выжженная полукругом трава. Сбежав по откосу вниз, я подошел ближе. Сомнений не было, авария произошла именно здесь. Приблизившись к обрыву, я взглянул в пропасть. Глубину ее определить было невозможно. Там, внизу, бушевала горная речка. У меня закружилась голова. Опора исчезла, и ноги подкосились. Проклятье! Меня опять обуял страх! Тот самый страх темноты, бесконечности или глади. У меня не было сил отступить назад. В глазах поплыли красные круги, меня качнуло и понесло вниз. Чудом я зацепился за кустарник, который хрустнул, но удержал меня. Я сжимал ветви изо всех сил, но кисти рук и пальцы были еще слишком слабыми. Я крикнул, но голоса своего не услышал. Сквозь красную пелену я увидел сбегающего в овраг человека. Острая боль в руках становилась невыносимой, тонкая кожа лопнула, я ощутил горячую липкую влагу на ладонях и потерял сознание. Когда я открыл глаза, то понял, что лежу на спине. Серое небо, тишина. Я повернул голову, Рядом на корточках сидел полицейский, его лицо было покрыто капельками пота. – Вам что, жить надоело? – Не успело надоесть, – прохрипел я. Голова на месте шрама страшно болела. – Вызвать врача? – Не надо. Все в порядке. – Уж какой там порядок! Вас спасла случайность. А если бы я не подвернулся вовремя? Отдыхать бы нам на дне бездны. Хороший корм для грифов. – Он поднял голову и посмотрел на небо. И правда, в вышине кружилась целая стая грифов, то взлетая ввысь, то почти касаясь края пропасти. Движущиеся черные кресты на сером фоне. Я вздрогнул. С трудом мне удалось приподняться на локтях. – Спасибо, сержант. – Это ваш «кадиллак» стоит на повороте? – Да. – Что вас-то сюда понесло? Я окончательно пришел в себя и встал на ноги. Но меня еще здорово покачивало. – Вы часом не махнули лишку? – спросил он, беря меня под руку. – Нет. Я даже не знаю вкуса вина. – Если это так, то вы счастливчик. Я помогу вам добраться до машины. И он поволок меня к шоссе. Его сильные руки держали мое обмякшее тело, и у меня появилось ощущение уверенности и покоя, как это было, когда ко мне прикасалась рука доктора Глайстера. Я бы назвал это чувством опоры. – Что бы я без вас делал, сержант? – Уже ничего не делали бы. Кормили грифов. Я чуть не врезался в вишу машину. Нашли место, где ее оставить. Скала-то не стеклянная, сквозь нее не видно. Придется вас оштрафовать. Я уже собрался это сделать, остановил мотоцикл, смотрю – в машине никого. Глянул в овраг, а там вы – держитесь за соломинку, наполовину свесившись в пропасть. Пришлось подсуетиться. Чуть шею себе не сломал, прыгая по откосам. – Согласен на любой штраф. Вы вытащили меня из савана. – И какого черта вас понесло в эту гибельную яму? Тут уже случались аварии, и трупов тоже хватало. Мы выбрались на шоссе. Я открыл дверцу и рухнул на сиденье. Коленки тряслись, руки тоже. – Вот поэтому и полез туда, – ответил я с опозданием. – Давайте я отгоню вашу красавицу от поворота. Так будет безопасней. Он сел за руль, включил двигатель. Неожиданно из-за скалы выскочила машина, завизжала тормозами и чуть не впечаталась нам в нос. – Что вытворяет, сволочь! – рявкнул сержант и выскочил из «кадиллака», но лихача и след простыл. Он сел за руль и откатил машину на полсотни ярдов назад. Затем заглушил мотор и покосился на меня. – Вы так и не сказали мне, зачем полезли в эту яму. – Из-за той самой катастрофы, о которой вы говорили. Я из страховой компании. Мы ведем расследование. – Шутите? Возможно, вы и ведете какое-то расследование, в это я могу поверить, но в то, что вы из страховой компании, – никогда. Не считайте нас, полицейских, полными придурками. Мы свое дело знаем. – Почему вы мне не верите? Он усмехнулся. – Где это вы видели, чтобы детективы из страховой компании имели такие тачки? – Он похлопал ладонями по рулевому колесу «кадиллака». – Да и костюмчик им такой не по карману. Но это ваше дело. Меня чужие секреты не интересуют. Я не стал с ним спорить, ему виднее. – Вы видели катастрофу? – Как вам сказать. Что я мог видеть? Когда мы приехали, все уже сгорело. Один труп в машине, врезавшейся в скалу, второй труп в «линкольне», который слетел в кювет. Вон, видите, где обгорела трава. Погиб полицейский, попавший в эту мясорубку, и еще один малый на последнем издыхании валялся у края пропасти, там, откуда я вас вытащил. Не знаю, удалось его спасти или нет. – А почему погиб полицейский? Он же мог затормозить или объехать, как этот лихач только что. – Он шел на высокой скорости – какой там тормоз! – тем более на вираже. Объехать врезавшуюся в скалу машину было просто невозможно. Она встала поперек дороги, а вы видите, какое здесь узкое шоссе. Намотоцикле, и то не объедешь. – Долго вы добирались сюда? – В полицию сообщил пилот «этажерки», который пролетел здесь во время аварии. Он увидел горящие машины у мыса Орт-Хис. Следом звонил заправщик бензоколонки с окраины Сан-Фернандо. Выехали мы сразу же, дорога заняла минут двадцать. «Скорая помощь» нас опередила, они уже колдовали над тем парнем, что вылетел из машины. Ему повезло. Чуть-чуть – и угодил бы в пропасть. Машина бы тоже отправилась туда, если бы не зацепилась за кустарник. – Как это – «зацепилась»? – Ну она же несколько раз перевернулась и скользила по траве крышей, а не колесами, как на доске по волнам. – А труп из машины вы извлекли? – Бесполезный номер. Машина была сплющена в лепешку, а потом извлекать-то нечего было. От парня осталась головешка. – А как же выскочил тот парень, который валялся рядом у обрыва? – Черт его знает. Возможно, выпрыгнул на ходу, а дверца захлопнулась, когда машина кувыркалась, но тогда бы он валялся у самого подножия откоса… Сейчас трудно сказать, а тогда этому особого внимания не придали. У трупа тоже не спросишь, как было дело. Очевидцев не было. Вес участники заварухи погибли. – Спасибо, сержант. Сколько я вам должен? – За стоянку в неположенном месте с вас полагается штраф три доллара. Я достал деньги и передал ему купюру в сто долларов. – У меня нет сдачи, мистер детектив. – Не нужно. Вы спасли мне жизнь и заслуживаете большего. – Возможно. Он вернул мне деньги и вышел из машины. Я видел, как он оседлал свой мотоцикл и помчался в сторону Лос-Анджелеса. Руки у меня сильно болели, я содрал перчатки, тонкая кожа во многих местах была порвана, кровь запеклась на ладонях и между пальцами. Несколько минут я просидел в раздумье, потом набрался духу и тоже тронулся в обратный путь. Из всего сказанного этим сержантом ясно было, что Олаф мне солгал. Он не мог достать канистру с бензином из горящей перевернутой машины. Не мог меня из машины вытащить и вряд ли успел бы выскочить сам. В своем рассказе он упоминал, что на обратном пути позвонил в больницу с бензоколонки. Полицейский подтвердил, что звонил заправщик. Я вспомнил, что по дороге сюда мне попалась бензоколонка. До нее было не более трех-четырех миль. Когда я добрался до нее, было шесть вечера. Солнце уже заходило за горы Санта-Инез. Я снизил скорость и остановился у заправки. Из будки вышел пожилой мужчина в синем комбинезоне и, прихрамывая, направился ко мне. Я опустил стекло. – Бензин, сэр? Я дал ему пять долларов. – Ничего, кроме ответов на мои вопросы. Он удивленно смотрел на меня, будто я был инопланетянин. – Вы один работаете на этой станции? – Да, сэр, – он сунул деньги в карман и выпрямился, кик солдат, готовый исполнять приказы, – У меня был напарник, молодой парень, но он женился полгода назад и укатил с молодой красоткой на Восток. – Почему же вы не взяли другого? – А чем ему платить? Напарнику пришлось выплатить его пай, и я остался на мели. Мы же вдвоем покупали эту станцию. Но вы ведь мне не за это деньги заплатили? – Некоторые утверждают, что деньги хорошо влияют на память. Возможно, это так. Вспомните день четвертого июня. Он склонил голову набок. – Теперь понимаю. Вас интересует день, когда у мыса произошла авария. Зачем же весь день вспоминать? – Вы быстро соображаете. Это хорошо. Давайте о катастрофе. – Странно. На полицейского вы не похожи. – У вас острый глаз. – Все очень просто. Во-первых, полиция меня уже допрашивала, а во-вторых, они не стали бы за это платить. – Вы правы, я не полицейский, у меня свое агентство сыска. Уверяю вас, мы не любим платить даром. – Понятно. Ну, дело было днем, часа в четыре. Сначала подкатил «линкольн», ребята очень торопились, они требовали залить полный бак, не успел я завинтить крышку, как их и след простыл. Я крикнул им вслед, но куда там. У меня сразу же мелькнула мысль – загореться могут. Он потоптался на месте и поскреб подбородок. – Дальше? – Минут через десять подъехала полицейская машина. Сержант спросил меня, видел ли я темно-синий «линкольн». Я ответил, что он поехал в сторону Бейкерсфилда. Они включили сирену и рванули следом. – Дорога до мыса Орт-Хис нигде не разветвляется, не так ли? Никаких боковых дорог и перекрестков? – Да, сэр. Прямая до Бейкерсфилда. Это старое шоссе, им почти никто не пользуется с тех пор, как выстроили новую магистраль. Наше шоссе узкое и петляет, закручивается, много опасных зон. Не очень-то удобное место для бензоколонки. С трудом свожу концы с концами, а вот раньше… – Начнем сначала. Только напрягите память, важны детали. Сколько человек сидело в «линкольне»? – Двое. Два парня сидели на переднем сиденье. – Как они выглядели? Он задумался. – Солидные ребята. Вроде вас, и одеты хорошо, и машина классная. Я был уверен, что они подкинут мне пару долларов, а они удрали, не заплатив даже за бензин. Торопились. Ну, а я тут при чем? – Вот именно. Что вы еще запомнили? – Даже не знаю. – Кто сидел за рулем, кто рядом? Описать можете? – Но я же не знаю их по именам. Оба блондины, крепко сбитые и возраста одного. – А по фотографии различите? – Нет. Полиция мне показывала фотографии двух типов. То, что это были они, я подтвердил, но кто из них сидел за рулем, я не помню. Если бы я тогда знал. что дело так обернется… – Значит, в машине, кроме них, никого не было? – Нет, сэр. Их было двое, это точно. – А на заднем сиденье? Он опять задумался, щуря глаза. – Врать не буду, не обратил внимания, но если бы там кто-то сидел, уж я бы наверняка заметил… Черт его знает… А может, кто и был… – Давайте дальше. Эти парни удрали… – Да. Их как ветром сдуло… Мне показалось, что они психовали. Не успели подъехать, как стали сигналить. – Они приехали со стороны Лос-Анджелеса? – Ну да. А то как же… – Через какое время появилась полиция? Только, пожалуйста, поточнее. – На минуту-две я могу и ошибиться, но не раньше, чем через двенадцать-пятнадцать минут. – В промежуток между «линкольном» и патрульной какие-нибудь машины проезжали? – Секундочку… Он задрал голову к небу, будто там была подсказка. – Да, да, припоминаю, проходила машина. – В какую сторону? – Тоже из Лос-Анджелеса. Черный «плимут». – Вы в этом уверены? – Сейчас уже уверен. Я про нее совсем забыл, а как вы спросили, вспомнил. И то только потому, что обратил внимание на выхлопы. Он промчался как на керосинке, оставляя за собой дымовую завесу. Я тогда еще подумал, что мог бы и остановиться, я бы ему отрегулировал карбюратор. Видать, тоже торопился. – Вы сказали, он «промчался». Кто он? – Не знаю. Водителя я не видел. – А номер? – Да ни к чему как-то. А потом за дымовым хвостом разве чего увидишь. Но, скорее всего, это была не собственная машина. За собственной обычно следят и жалеют, а этому было на нее наплевать. – Это ваш вывод. Чужую машину можно не жалеть? – Не в жалости дело. Тут еще марка машины меня натолкнула на эту мысль. – Поясните. – Ну, это просто. У восточных ворот Лос-Анджелеса, при выезде на старое шоссе, есть бюро по прокату автомобилей. В основном у них черные «плимуты», старые колымаги. Мне это на руку. Возьмет клиент у них драндулет, и его хватает только до меня добраться. А уж тут я отлажу машину. Какой-никакой, а доход. Вот и тот лихач, очевидно, в прокате взял керосинку. – Все логично. И последний вопрос. В начале разговора вы сказали: «Сержант спросил, не проезжал ли здесь „линкольн“, и потом они включили сирену и уехали». Кто они? В полицейской машине было двое? – Да. Их было двое. Сержант в форме за рулем, а рядом с ним парень в штатском. Видимо, его начальник. Он командовал. – Они сидели спереди? – Да. Когда я им сказал, что «линкольн» проехал, парень приказал сержанту включить сирену и дать газу. – Тогда еще вопрос. Как вы узнали о катастрофе? Кто вам сообщил? – После того, как полицейские уехали, я вернулся в свою каморку и уснул. Меня разбудил какой-то мужчина. Он спросил, где находится телефон. Я показал ему. Он звонил в больницу и разговаривал с врачом. Просил прислать «скорую» на мыс Орт-Хис. Потом сунул мне доллар и велел вызвать полицию. – Сколько прошло времени с тех пор, как уехали полицейские и появился этот человек? – Чего не помню, того не помню. Я же сказал вам, что заснул. – Как он выглядел? – Очень волновался. – Я имею в виду внешность. – Высокий, крупный, представительный, красиво одетый… – Одежда была чистой, царапин, ссадин, грязи не было? – Вы хотите сказать, не попал ли он сам в эту переделку? Нет. Он был чистый и выглядел, как на обложке журнала мод. – Вы видели, на какой он был машине и с какой стороны приехал? – Когда он приехал, я спал. Когда уезжал, я вызывал полицию, так что ничего определенного вам сказать не могу. Минут через двадцать пролетела «скорая», спустя еще минут пять полиция. Такого воя сирен я не слышал ни разу в нашей глуши. Неудачное место, гиблое во всех смыслах. – Благодарю вас, приятель. Вы честно заработали свои деньги. Прощайте. Я поднял стекло и помчался к Лос-Анджелесу. Сначала сержант, теперь заправщик окончательно сбили меня с толку. Полный хаос в голове. Ну, допустим, я и Сэд, а может быть, и Олаф уходили от полиции. Дальше, по словам адвоката, мы свалились в кювет, встречная машина врезалась в скалу, стало быть, перегородила и без того узкую дорогу, именно поэтому в нее врезалась патрульная машина. Логично, но не сходится. Во-первых, перед полицейской машиной шел черный «плимут». Куда он делся? А ведь это он должен был впечататься в горящую перегородку. Не перелетел же он ее. Итак, «плимут» испарился! Во-вторых, непонятно, куда делся второй полицейский. Из газет следует, что погиб один сержант Креслоу. Это подтвердил и полицейский, с которым мне повезло встретиться сегодня. И в-третьих, Олаф говорил, что остановил встречную машину, добрался до бензоколонки и вызвал «скорую помощь». То, что он вызывал «скорую», заправщик подтвердил, но ни о какой встречной машине не могло быть и речи: к тому времени шоссе было прочно блокировано двумя машинами. Сплошные загадки. У меня сильно разболелась голова.3
На подъезде к Лос-Анджелесу я остановился и зашел выпить кофе. Напиток освежил меня. Я все еще ломал себе голову над вопросами, которых возникало все больше и больше. Вразумительного ответа ни на один из них я не получил. Очевидно, следует разработать какой-то план действий, а то тыркаюсь по углам, как слепой котенок. На сегодня во всяком случае с меня было достаточно приключений, и я твердо решил ехать домой. Когда я вернулся к своей машине, то заметил, что дверца водителя приоткрыта. На сиденье лежал клочок бумаги. Я взял его и прочел короткое, наспех нацарапанное послание:«Езжайте к Виктору Анингу и потребуйте у него пакет. Это очень важный для вас пакет. Мейер-стрит, 437, Си-Клифф».Я перевернул листок, но больше ничего не нашел. Кто такой Вик Анинг, я не знал, и о каком пакете шла речь, понятия не имел. Сев в машину, я достал карту и нашел Си-Клифф, город на побережье в пятидесяти милях к северу от Лос-Анджелеса. Часа три хода от того места, где я находился. Несмотря на усталость, я все же решил туда съездить. Возможно, в пакете ключ к разгадке. Включив двигатель, я понесся к неведомому Анингу. При въезде в Лос-Анджелес мне в глаза бросился щит со стрелкой-указателем: «Бюро по прокату автомобилей». Я взглянул на часы. Было без малого восемь. Мне в голову пришла мысль, что есть смысл выяснить что-нибудь о черном «плимуте». Я свернул па боковую дорогу, и через пять минут она вывела меня к гаражу. Мне повезло. Когда я подъезжал, служащий бюро как раз закрывал контору. Увидев мой «кадиллак», он задержался на пороге. – У вас неприятности с машиной? – спросил он, когда я подошел к дверям. – Нет. У меня все в порядке. Есть к вам, правда, небольшая просьба. – Слушаю вас. – Меня интересует, кто брил у вис на прокат черный «плимут» в начале июня. – Простите, а вы кто? Он осмотрел меня с ног до головы, и я понял, что мой вид внушает ему доверие. Я состроил скорбную физиономию. – У меня неприятности. – И, перейдя на трагический шепот, добавил: – Жени удрала с любовником, только поймите меня правильно… Короче говоря, их видели вместе в этом районе в черном «плимуте». У моей жены «понтиак». Вот я и подумал, что парочка воспользовалась вашими услугами. Он сочувственно кивнул. – Понимаю вас, очень хорошо понимаю. Но что мы стоим здесь, заходите, сейчас мы все выясним. Он распахнул дверь и пропустил меня вперед. Мы зашли в приемную – небольшое помещение с креслами и конторкой. Он подошел к массивному старому сейфу, повозился с замком, открыл его и достал узкий длинный ящик с картотекой. – Как зовут вашу жену? Я изобразил смущение. – Вряд ли она брала машину на свое имя. Если вы разрешите, то я сам взгляну. – А… понимаю… пожалуйста. Вот с этого места. Здесь регистрация за июнь. Он заложил листок между карточками и придвинул мне ящик. Чужие, ничего не говорящие мне имена, я уже отчаялся найти что-либо интересное, как вдруг наткнулся на запись:
«Олаф Тэйлор, „плимут“, черный, номерной знак 4316. Калифорния. Выдан 4 июня, сроком на трое суток. Деньги уплачены вперед».– Ну, нашли? – К сожалению, нет. Извините за беспокойство. – Ну, что вы. Я так вас понимаю. Он скорчил гримасу, в которой отразилась вся тоска и вся боль всего цветного населения страны. У меня сложилось такое впечатление, будто это его бросила жена и укатила с любовником. Очевидно, я попал в десятку… Итак, я ехал к Вику Анингу, человеку, о котором мне еще не приходилось слышать. Возможно, мой поздний визит застанет его врасплох и он выложит мне что-то важное. Внезапность всегда приводит человека в растерянность. Конечно, желательно было бы для начали повидаться с тем, кто подбросил мне эту записку. Уж тот знает немало. И, по всей видимости, следит за мной. В течение всего пути до Си-Клифф я оглядывался назад, но ничего подозрительного не замечал. Одни машины обгоняли меня, других обгонял я, но никакого постоянного "хвоста" за собой я не заметил. На место я прибыл в одиннадцать вечера. Дом Анинга находился на окраине города, улицы были пустынны, освещение тусклое. Я снизил скорость и всматривался и щелочки однообразных двухэтажных особняков, которые выстроились по обеим сторонам Мейер-стрит. Дом 437, добротный белый особняк, под лунным светом выглядел довольно эффектно. Ясно, что его владелец не мелкая сошка, а человек с деньгами и положением и, возможно, как-то связан с семейством Старков. Я поднялся на крыльцо и позвонил. Спустя минуту дверь открылась. На пороге стояла элегантная высокая девушка лет двадцати пяти или чуть поменьше. На ней было длинное вечернее платье и масса сверкающих украшений. Ее большие глаза смотрели на меня без малейшего любопытства. Я бы сказал, что она красива. – Вы так и будете молчать? – спросила она грудным голосом, в котором присутствовал лед, но отсутствовало хоть какое-то подобие интереса к нежданному посетителю. Я испугался, что она может захлопнуть дверь у меня перед носом и выпалил: – Мне нужен Вик Анинг. – Он вас ждет? – Да. Давно ждет, – я начал набираться наглости, иначе меня сомнут. – Вы кто? – А вы? – Рут Анинг, – она начала раздражаться. – Ну, так вот, миссис Анинг… – Мисс. – Приятно слышать. Доложите своему родственнику, что его желает видеть Сэд Марчес. Срочно. Даже под лунным светом я заметил, как побледнело ее лицо. – Сэд?! Но ведь… Я сделал шаг вперед, и ей ничего не оставалось, как посторониться. Я вошел внутрь и осмотрел холл. Не дом, а средневековый замок. Мраморные лестницы, ниши с вазами, ковры, резной потолок, камин, куда можно загнать машину. Рут Анинг немного отошла от шока и, захлопнув дверь, подошла ко мне. Хорошо бы такое же впечатление произвести на Виктора Анинга. – Куда пройти? – спросил я. – Повесьте плащ на вешалку и поднимитесь на второй этаж. Его кабинет в конце коридора, – голос ее подрагивал. Холодное высокомерие как рукой сняло. Я разделся и пошел наверх. На лестнице я оглянулся. Девушка стояла на прежнем месте и смотрела мне вслед. Взгляд ее был задумчивым. Чем-то мой приход взволновал ее. Так ли будет с ее родственником? Во всяком случае, я не ошибся, внезапность кое-что значит. Среди множества тяжелых дверей одна была приоткрыта. Я вошел без стука. В кресле с высокой спинкой сидел мужчина сорока с лишним лет аристократической внешности, напоминающий британского лорда с иллюстрации, но не американского дельца, как я себе его представлял. Тонкие черты лица, посеребренные виски и очки без оправы. Он просматривал довольно объемистую папку с бумагами, лежащую у него на коленях. Я стоял на пороге и разглядывал его. Очевидно, он это почувствовал и, повернув голову в мою сторону, посмотрел на меня поверх очков. – Вик Анинг? Он наморщил лоб, но никакого удивления или испуга я не заметил. – Кто вы? – Могли бы догадаться, – стал я играть в кошки-мышки. Он отложил в сторону документы и привстал. Я не знал, кик мне себя вести. Как с ним разговаривать – на «ты» или на «вы». Возможно, мы вообще не знакомы или давние друзья. Этот человек для меня был загадкой, как, впрочем, наверное, и я для него. – Я мог бы, вероятно, догадаться, но не беру на себя такую ответственность… То есть я не уверен. – Позвоните Олафу Тэйлору, он вам скажет, кто я. Вик Анинг побледнел, как я Рут. Что же, черт возьми, я для них значу? Он поднялся, быстрыми шагами пересек кабинет, выглянул за дверь, прикрыл ее, затем подошел ко мне вплотную и, пренебрегая всеми приличиями, уставился на меня в упор. – Не думал, что хирурги способны на такое. От вашего лица остались только глаза. Олаф говорил мне про операцию, но я не представлял, что до такой степени человека можно изменить. Мне говорили, что вы очень плохи, Элвис. Не скрою, я не ждал вас. – Будем считать, что я уже здоров. – Я очень рад. Очень. Присаживайтесь. – Он прошел к бару и начал греметь бокалами. – Я хотел вас повидать, когда вы еще лежали в больнице, но меня к вам не пустили. Я понимал, что он тянет время, нельзя было давать ему возможность соображать. Но у меня от усталости подкашивались ноги, голова отяжелела, в ушах стоял звон. Я прошел в глубь комнаты и рухнул в кресло. В какой-то момент я даже забыл, зачем явился сюда. – Хотите чего-нибудь выпить? Джин, виски. – Нет… Впрочем, если есть, то немного вина. – Шабли, прекрасный напиток. Старая французская коллекция. Он поколдовал с бутылками и принес мне бокал с розовой жидкостью. – Вы приехали один? – Да. А вы хотели бы, чтобы я привез с собой еще кого-нибудь? – Нет, что вы! Обычно вы приезжаете с мистером Тэйлором… Я даже не знаю, как мне поступить… Он знает, что вы здесь? Меня осенило. Я вспомнил. – В этом нет нужды. Я ненадолго и, надеюсь, вы не станете задерживать меня. Я приехал за пакетом. Он чуть было не выронил свой стакан. – За пакетом? – Именно так, – сказал я, как можно тверже. Анинг медленно отошел к окну и встал ко мне спиной. Давать ему время на раздумье я не собирался. – Не тяните, Анинг. Это же бессмысленно. Руки у меня тряслись, чтобы он не смог заметить этого, я быстро выпил вино, поставил стакан на стол и сунул их в карманы. Неожиданно он повернулся. – Олаф говорил, что вы потеряли память и ничего не помните. Кто вам сказал про пакет? – Оставим в покое мою память. Она вас не касается. Речь идет о пакете, и вы знаете о каком, к чему лишние разговоры. Он вздохнул. – Да, Вы правы. Анинг достал из стола ключи, нашел кнопку у камина, одна из панелей на стене отодвинулась, и блеснула сталь хромированного сейфа. Он открыл его и достал пакет. Через секунду он был у меня в руках. Довольно невзрачный голубой конверт большого формата с пометкой в углу красными чернилами: Э.Старк. Мне показалось, что он пуст, но обратная сторона была запечатана сургучом. – Благодарю. – Надеюсь, вы знаете, что с ним делать? – Конечно, – солгал я, в который уже раз за сегодняшний день. Я встал. Ноги были налиты свинцом, голова кружилась. Мысль о том, что я могу упасть, испугала меня. Пора уходить. Собрав последние силы, я направился к выходу. У двери я оглянулся. Некая смутная мысль проскользнула я моем болезненном сознании. – Почему вы не отдали пакет Тэйлору? Он ведь просил вас об этом! Он попался на удочку. – Да, просил. Но без вас я не имел на это права, поэтому и не отдал. – И правильно сделали. С пускаясь по лестнице, за одной из дверей я заметил мелькнувшую тень. Выйдя на улицу, я несколько минут дышал свежим воздухом, затем перешел на другую сторону и сел в машину. Лицо мое горело. Скорее домой, других мыслей не было. Я достал из кармана плаща ключи и вместе с ними на сиденье выпала бумажка. Я включил свет и просмотрел листок. Короткая записка:
«Мне необходимо с вами поговорить. Рут Анинг. Роуд-Хилс. 137. Лонг-Бич».Еще одно послание. Из меня сделали ходячий почтовый ящик. Что нужно от меня этой даме? Чертовщина какая-то. Но сейчас мне было не до нее. Я вынул записную книжку, вложил в нее послание и бросил в ящик для перчаток. Пакет туда не вместился, а складывать я его не хотел, и положил рядом на сиденье. С ним я разберусь дома. Вставив ключ в зажигание, я почувствовал, как каменеют мои руки. Красные круги поплыли перед глазами, голова откинулась назад, и зловещая чернота поглотила меня. Слабый, отдаленный крик. И все. – С беконом и курятиной, как тогда? – Что – «тогда?» – не понял я. – Ну, вы сказали, что не любите холодное мясо. И я сделал вам с курятиной. У меня желваки заходили на скулах. – Делайте, как тогда. Но не говорите, что я вам заплатил за них сто долларов. У бармена вытянулась физиономия. – Вы что-то сегодня не в духе, сэр. Конечно, вас можно понять. Все ночи за рулем. Интересно, что во мне запомнил этот тип. Ведь «кадиллак» остался на улице, и я его не вкатывал сюда на веревочке. – Ас чего вы взяли, что я был у вас? – А кто же еще? – Вы хорошо меня запомнили? – Конечно. У нас редко бывают состоятельные клиенты. Да еще со странностями. – Какими? Он усмехнулся. – Странно, но я не видел людей, которые к шикарному костюму надевают дешевые перчатки. Я осмотрел свой костюм, который Олаф принес мне в больницу. Определить его цену я не мог, в этом я не разбирался. Бармен протянул мне кулек, я ему деньги и вышел из бара. Несколько минут я сидел в машине и ломал себе голову над происходящими со мною странностями. Ни к какому определенному выводу мне прийти не удалось. Включив двигатель, я взглянул в зеркало заднего обзора и заметил серебристый «бьюик», ярдах в пятидесяти от моего багажника. Когда я приехал сюда, этой машины не было. Где-то я уже видел ее. Где? Не помню. Может, у меня начинаются галлюцинации? Чертовщина какая-то. Я тронулся дальше, постоянно поглядывая назад. За несколько миль проделанного пути мне не встретилось ни одной машины. Но за мной неотступно шел какой-то автомобиль, фары его не приближались и не отставали. Нас разделяло примерно около полумили. Дорога, как черная лента, стелилась под колесами, фары выхватывали короткий промежуток шоссе, и увеличивать скорость я не решался. Никаких указателей. Очевидно, их давно пустили на растопку костров местные бродяги. Через час я выехал к развилке, и, к моему счастью, у обочины стоял полицейский, рядом с ним мотоцикл. Я притормозил и остановился около него. – Какой рукав ведет к Лос-Анджелесу? – спросил я, открывая дверцу. Ленивой походкой он подошел к машине и с усмешкой взглянул на меня. – Странный вы человек. Я же вам уже объяснял все в подробностях. Или вы малость перебрали в позапрошлую ночь. Мне казалось, вы изучили дорогу так, что можете ездить по ней с закрытыми глазами, чего делать не рекомендую, конечно. На сей раз я не стал возмущаться и переубеждать его. Это было бесполезно. Возможно, все они были правы. И я действительно был здесь. – Забыл, сержант. У меня амнезия. – Что это такое? – Потеря памяти. – А я думал ругательство. – Так куда мне сворачивать? Он указал жезлом на правый рукав. – Если поедете со скоростью пятьдесят миль в час, то к рассвету будете в городе. – Благодарю. – У вас не осталось тех черных сигарет? Египетские, что ли. Мне понравились. Крепкие, правда. – Я не курю, сержант. Он усмехнулся. – Той ночью вы были щедрее. Вижу, вам кто-то подпортил настроение? – Вы в этом тоже участвовали. Я вывернул руль и поехал по правому рукаву шоссе. Машина, шедшая за мной, не появлялась. Возможно, свернула влево. Может, мне вообще грезится слежка. Уж больно запугал меня Олаф. Фары преследователя появились вновь лишь через пять минут. Но почему бы это не могла быть другая машина? Я перестал обращать на нее внимание. Всю оставшуюся дорогу меня мучил вопрос: каким образом я мог проделать такой путь два дня назад и ничего не помнить? Мне приходилось общаться с людьми, и они не заметили во мне никаких странностей, кроме перчаток. Одна деталь была мне непонятна. Допустим, это был я, допустим, у меня было какое-то затмение от алкоголя или еще от чего-то, но мне совершенно ясно, что я не мог угощать полицейского египетскими сигаретами. Здесь что-то не то! Солнце всходило, когда я подъезжал к городу. Тучи рассеялись, белоснежный Лос-Анджелес встречал меня во всей своей красе. В семь тридцать утра я добрался до отеля «Реджент». Шикарное здание в десять этажей с парадными мраморными ступенями. Я оставил машину на противоположной стороне улицы и через вертушку вошел в просторный холл гостиницы. В такой час он пустовал. Дежурный в окошке листал регистрационный журнал. Когда я подошел к нему, на его лице засияла профессиональная улыбка. – Доброе утро, сэр. Вы хотите получить номер? – Возможно, и доброе. У меня к вам есть несколько вопросов. Улыбка исчезла. – Так вам не нужен номер? – Нет. Мне нужны ответы. Меня интересует убийство, которое произошло в вашем отеле в двенадцать ночи тридцатого мая. Теперь его лицо приняло суровый вид. – Вы журналист? – Нет. Я родственник убитой. – Поздновато вы опомнились. Мне вам нечего сказать. Если вас интересуют подробности, обращайтесь в полицию. – Полиция сидит на мели. Иначе преступник уже был бы у них в руках. – Если полиция на мели, то я тем более ничего не знаю. Я достал из кармана пять долларов и положил перед ним на стол. – Возможно, это освежит вашу память. Он осмотрелся по сторонам и сцапал бумажку. – Вряд ли я смогу вам помочь, но за пятерку дам вам совет. Наш гостиничный детектив Джо Саймонс дежурил в ночь убийства. Его каморка находится у лифта справа. Поговорите с ним, он малый толковый, но это обойдется вам значительно дороже. Джо обожает деньги. Его за взятки выгнали из полиции. Теперь вот у нас штаны протирает. Любитель выпить, а виски в наше время не дешево. – Спасибо за совет. Думаю, он стоит этих денег. На мой настойчивый стук никто не ответил. Я открыл дверь и вошел.
4
В крохотной комнатке, очевидно, не превышающей размеров кабины лифта, развалясь в кресле и уложив ноги на стол, дремал крепко сбитый парень лет сорока. Над его левой бровью красовался раздвоенный шрам. Крупные черты лица, глубокие залысины и дергающийся при похрапывании пухлый рот. На столе, возле ног, стояла батарея пустых банок из-под пива. Я подошел к столу и постучал ключами по подошвам. Детектив открыл глаза, наморщил лоб, несколько секунд смотрел на меня мутным пустым взглядом, затем резко сбросил ноги со стола и вскочил как ужаленный. – Вы кто? Что вы хотели? – Идо сих пор хочу, – ответил я и присел на край стола. – Хочу поговорить с вами насчет убийства тридцатого мая. Он напрягся еще больше. – Кто вы? – Не беспокойтесь. Я не инспектор. Убили мою родственницу у вас под носом три месяца назад. Мое имя вам знать необязательно, а ваше, как я выяснил, Джо Саймонс. – Между прочим, вы находитесь на территории отеля, и я вправе потребовать у вас документы… – Мы теряем попусту время. Меня интересует, у кого вы требовали документы в день убийства. И что вы об этом знаете. Он плюхнулся на место, достал из стола помятую газету и бросил на стол. – Здесь все сказано. Я взял ее. «Геральд трибюн» от первого июня. На первой полосе крупным шрифтом: «Загадочное убийство», ниже фотография Джис и две колонки текста: «Вчера около двенадцати ночи в номере 417 отеля „Реджент“ был найден труп молодой женщины. В отеле она была зарегистрирована под именем Джесики Корбет. Личность популярная благодаря своему мужу – молодому магнату Элвису Старку, унаследовавшему полгода назад состояние, превышающее пятьдесят миллионов долларов. Расследование убийства поручено опытному криминалисту Рэю Атвуду из Управления уголовной полиции Лос-Анджелеса. Лейтенант Атвуд был краток с нашими корреспондентами. Он сообщил, что Джис Корбет убита ножом в сердце около полуночи в своем номере. На ней, кроме пеньюара, ничего не было. Это натолкнуло Атвуда на мысль, что убийца – человек, близкий миссис Корбет. Кроме того, на лице покойной не было выражения испуга или ужаса, на теле не обнаружено никаких следов насилия. Вряд ли замужняя женщина могла открыть постороннему дверь в таком виде. Все эти факты и натолкнули лейтенанта на мысль, что убийца – не посторонний для этой женщины. Большего пока представитель закона прессе не сообщил. Напомним читателям, что Джис Корбет до замужества работала манекенщицей нью-йоркского дома моделей. Около года назад она познакомилась с Элвисом Старком, и через три недели была отпразднована пышная свадьба. Медовый месяц во Флориде был оборван внезапной кончиной главы семейства Старков, Юджина Старка. И вот через пять месяцев молодого наследника постигло новое несчастье – смерть жены». Я отбросил газету в сторону. – Послушайте, Саймонс, я приехал черт знает откуда не для того, чтобы читать газеты. Меня интересуют факты, а не эта чепуха. Он пожал плечами. Я вспомнил слова портье и не стал препираться, а достал из кармана двадцатку и бросил ее на стол. – Вы должны отработать эти деньги. Если ваша информация будет достаточно интересной, вы получите еще. Деньги на него, как, впрочем, на многих, подействовали магически. Мне это было непонятно. Наверное, потому, что я был не в себе. – Что вы хотите узнать? Я ничего не могу добавить к написанному. – Но я в это мало верю. Вы ведь дежурили в ночь убийства и видели больше, чем полиция и репортеры, которые прибыли сюда позже. – Мне знакомо ваше лицо, – сказал он, щуря заплывшие от пьянства глаза. – Где-то я вас видел. Вы бывали здесь раньше? – Не отвлекайтесь, Саймонс. Кто приходил к Джис Корбет в день убийства? – Ее муж и подруга. Не помню, как ее зовут. Я понял, что время без толку трачу я, а не он. Пришлось положить на стол еще одну купюру того же достоинства. – Ну, вспомнили? И с подробностями, пожалуйста. – Кажется, ее зовут Флой Верон. Она была у Джис Корбет с девяти вечера до одиннадцати. Не успела уйти, как пришел муж. Он пробыл у нее не больше двадцати минут, потом выскочил пулей и уехал. – Эта самая Флой часто заходила сюда? – Они были подругами, вместе ходили в бассейн и на вечеринки, ну, и всякое такое… – Кроме мужа, кто-нибудь из мужчин посещал Джесику? – Нет. – А вы уверены, что приходил именно ее муж? – На следующее утро после убийства его вызывал сюда лейтенант Атвуд. Тот явился на допрос как ни в чем не бывало. Будто вообще впервые попал в отель. Короче говоря, разыгрывал из себя дурачка. – Покажите мне номер, где она жила. – Вообще-то у меня дела… – Дела подождут. Приучайтесь отрабатывать деньги. Идем. Он нехотя встал, неясно зачем надел шляпу и направился к двери. Мы поднялись на лифте. Он проводил меня по коридору и указал на дверь с номером 417… – Вы можете открыть эту дверь? – Могу. Но делать этого не буду. За вторжение в гостиничный номер без всяких на то оснований меня вышвырнут с работы. Я постучал в дверь. Никто не ответил. Дернув за ручку, я убедился, что номер заперт. – О'кей. Пойдем дальше. Очевидно, деньги жгли Саймонсу карманы, и ему не терпелось поменять купюры на виски. В конце коридора находилась лестница и грузовой лифт. – Куда ведет эта лестница? – В подсобные помещения. Кухня, прачечная, короче говоря, – черный ход. Ею пользуются только в служебных целях. – Этим путем тоже можно выйти на улицу? – Да. Но придется пройти через кухню, а тим работает много народу. Кстати, полиция их допрашивала. Никто в тот день из посторонних через кухню не проходил. – Я сомневаюсь, что в двенадцать ночи на кухне кто-то был. Ну ладно, вы утомились, я вижу. И последний вопрос, но он требует четкого и откровенного ответа. Я достал из кармана бумажку в пятьдесят долларов и зажал между пальцами. Мой собеседник сглотнул слюну, брови его поползли вверх, и он стал похож на рысь, готовящуюся к прыжку. – Спрашивайте. – Кто, по-вашему, убил Джис Корбет? Наступила пауза, но она длилась недолго. – Не знаю. Но не муж, во всяком случае. Прийти в отель, чтобы тебя все видели, шлепнуть жену и уйти через центральный вход может только полоумный, а я еще не встречал полоумных миллионеров. Убийца – кто-то другой. – Вы высказали это предположение полиции? – Что я, сумасшедший? Если бы они приняли мою версию, меня вышвырнули бы на улицу за то, что я проморгал убийцу. Так что я подбросил им муженька, которого видел. За него я спокоен. С его деньжищами из любого болота можно сухим выйти. – Может быть, недалеко от окон этого номера проходит пожарная лестница? – Понимаю. Нет, окнами воспользоваться невозможно. К тому же они выходят на оживленную улицу. – О'кей. Вы мне еще понадобитесь, Саймонс. К тому времени, может быть, вы будете рады нашей встрече. Оставив его обдумывать мои слова, я спустился по лестнице на первый этаж. Она вывела меня на площадку с двумя распахнутыми дверьми. Из правой доносился запах жареного мяса, туда я и направился. Кухня была огромной и, как ни странно, пустовала, только один толстяк колдовал над плитой, стоя ко мне спиной. Я прошел через помещение и, оставшись незамеченным, вышел в служебное помещение, а затем через открытую дверь во двор. Все оказалось очень просто. Почему же убийца должен был быть обязательно замечен? Пройдя через двор, я снова попал на улицу и вышел к центральному входу. Ярдах в ста от моей машины стоял серебристый «бьюик». Теперь я вспомнил, когда видел его впервые. Около виллы. Тогда сидящий в нем тип загородился газетой, потом эта же машина появилась возле бара на шоссе, и вот она здесь. Это уже не случайность. Я сел в свою машину и медленно поехал на восток, поглядывая в зеркало. «Бьюик» тут же повис у меня на хвосте. Через несколько кварталов я остановился возле аптеки и зашел в нес. В окно было видно, как мой преследователь обогнал мою машину и пристроился ярдов на тридцать впереди. В телефонной кабине я просмотрел справочник и отыскал в нем Флоренс Верон. Жила она на Ричмонд-сквер, 4371, минутах в двадцати езды от того места, где я находился. Звонить я ей не стал. Метод внезапности меня устраивал больше. Однажды он уже оправдал себя. Вернувшись к машине, я помотал своего сыщика по кварталам города и остановился в пустынном переулке у подворотни. Удобное место для выяснения отношений. Недолго думая, я вышел и юркнул в подворотню. Отдышавшись, я аккуратно выглянул на улицу из-за угла. Серебристый «бьюик» остановился напротив. Из него выскочил мужчина и побежал в мою сторону. Я отпрянул назад и устремился во двор, напоминающий колодец. В нем был только один подъезд, и выбирать не приходилось. Войдя в него, я встал за дверь и прижался к стене. В нос ударили всевозможные запахи, которые вызывали тошноту. Тусклая лампочка едва освещала облезлые стены и грязные каменные ступени крутой лестницы. Я чувствовал, как от волнения у меня подрагивают колени. Если этот парень окажется расторопней меня, то дело плохо. Ужасала мысль, что я могу удариться головой, тогда мне конец. С улицы послышались торопливые шаги. У подъезда человек остановился. Я затаил дыхание. Тишина. Через несколько секунд каблук стукнул о порог. Тишина. Второй шаг. Пауза. Третий шаг, и он остановился у края ступенек в нескольких футах от меня и, задрав голову, стал всматриваться в черный пролет лестницы. Пора. Я выскочил из укрытия и бросился на него. Он круто обернулся и напоролся челюстью на мой кулак. Не знаю, как у меня это получилось, но удар оказался мощным. Челюсть хрустнула, и он растянулся на ступенях. Я был готов к новой атаке, но мой преследователь не шевелился. Я наклонился над ним и попытался его рассмотреть. Парень лежал без сознания, рот разбит, кровь перепачкала лицо и ворот рубашки. На вид ему было немногим больше тридцати. Внешность довольно неприятная. Я снял перчатку и осмотрел руку. Она тоже выглядела неприглядно. Кожа на суставах содрана, кисть посинела и опухла. Второй раз этой рукой я уже не смог бы нанести сильный удар. Но сейчас не до нежностей. Из его бокового кармана пиджака торчал револьвер, из другого – бумажник. Все это я забрал и отошел на безопасное расстояние. Содержимое портмоне мне многое разъяснило. Водительское удостоверение на имя Грегори Карретти, несколько мелких купюр, листок с моим адресом, отпечатанный па машинке, лицензии частного детектива, выданная полицейским управлением Лос-Анджелеса, разрешение на ношение оружия, визитные карточки. Я прочел одну из них: «Грегори Барретт. Частное детективное агентство, 317, Уоррен-стрит, Лос-Анджелес, Калифорния. Просьба оказывать содействие. Лицензия № 36024». Теперь мне хоть стало ясно, кто за мной следит. Но неясно еще, на кого он работает? Плохо работает, надо сказать. Следить не умеет. Челюсть под кулак подставляет. Разиня, а не сыщик. Записку с адресом и визитные карточки я убрал в карман. Остальное сложил обратно в бумажник. Горе-детектив застонал и шевельнулся. Я направил на него револьвер. Рука у меня заметно тряслась, и я прижал ее к бедру. Парень меня не очень беспокоил, я боялся, что кто-нибудь войдет в подъезд и испортит мне весь спектакль. Он открыл глаза, что-то пробормотал, застонал и, приподнявшись на локтях, увидел револьвер и тут же пришел в себя. – Сидите на месте. Итак, вы Грег Барретт, частный детектив. Это я уже знаю. – Я бросил бумажник ему на колени. – Остальное вы расскажете сами. – Зачем вы взяли мой револьвер? – попытался возмутиться он, но тут же схватился за челюсть. После чего последовал собачий вой. – Вопросы буду задавать я. А начнете капризничать, ваш револьвер выстрелит. Он водил ладонью по челюсти, ныл и испуганно смотрел на меня. – Ну и ударчик у вас. – Кто вас нанял? – Не знаю. – Не советую крутить. Это плохо кончится. – Я правда не знаю. Посыльный принес мне конверт, в нем было пятьсот долларов, ваш адрес и записка: «Не спускать глаз ни на секунду. Отчитываться ежедневно в восемь утра по телефону. Звонить вам будут в контору». И все. Никаких подписей. – С какой целью? – Мне это неизвестно. Я получил деньги и должен их отрабатывать. – Давно вы следите за мной? – Второй день. – Значит, вам уже звонили? – Да. Мужской хриплый голос. – Вам было сказано, кто я? – Да. Мне сказали, что вы Сэд Марчес, что вы больны и очень рассеянны, что за вами надо наблюдать, иначе вы влипнете в какую-нибудь историю. – Рассеян? Поэтому вы так безграмотно следили за мной? Никогда не доверяйтесь словам нанимателя. – Я это уже понял. Вы профессионал? – В чем? – Быстро вы меня раскусили, да и ударчик у вас… – Что вам еще говорили? – Больше ничего. – Советую вам бросить эту затею. Еще раз замечу вас, будет хуже. – А револьвер? Меня же лишат лицензии… Я вынул из барабана патроны, бросил ему его пушку, повернулся и ушел. Несколько минут я еще понаблюдал из машины за домом, но горе-сыщик Грег Барретт, частный детектив, так и не появился. Я завел мотор и поехал к Флоренс Верой. Через десять минут моя машина остановилась на Ричмонд-сквер перед ее домом.5
Дверь мне открыла миловидная женщина в легком шелковом халатике, лет тридцати, не больше. – Мисс Верон? Флой Верой? – Ну да, конечно же. Да что вы стоите? Проходите! Она была излишне темпераментна и подвижна. Я прошел в холл. Флой обогнала меня и провела в небольшую комнату, которую, кажется, не прибирали с момента въезда в нее. Но хозяйку это ничуть не смущало. Она вытянула руку и указала пальцем в дальний угол. – Вот он. Я совершенно не могу жить без музыки. Кроме приемника, стоящего на пыльной тумбочке, я ничего не увидел. – Извините, мисс, но ничем вам помочь не могу. Я ничего не смыслю в радио. – Тогда какого черта вам здесь надо? Ее зеленые глаза округлились, и она уперлась маленькими кулачками в бедра. У меня мелькнула идея. Я достал визитную карточку Барретта и протянул ее девушке. Она равнодушно скользнула по ней глазами, даже не взяв в руки. – Какой еще детектив? При чем здесь я? – Вы подруга покойной Джесики Корбет, – начал я вкрадчивым тоном. – Я занимаюсь расследованием ее убийства. – Ах, вот оно что?! – С крика она перешла на мелодичный перезвон. – А что же полиция? – У них плохо получается. Я работаю параллельно. – Жаль! – Что жаль? – Что вы не можете починить мой приемник. Без музыки я умираю от скуки. – Мы отвлеклись. – Ах, да, полиция! Полиция действительно была. Этот дурацкий допрос, и… Вы что думаете, у вас получится лучше? Чем у того голубоглазого лейтенанта? Впрочем, вы тоже голубоглазый. Может быть, у всех сыщиков голубые глаза? Тогда я за сыщиков! – Откуда вы знаете про лейтенанта? Это он вас допрашивал? – Ну, конечно же… Ох, боже мой, да вы садитесь, я совсем закрутилась. Ничего не соображаю, особенно по утрам… Хотите выпить? – Нет, благодарю. – Колоссально! Сыщик с голубыми глазами, да еще не пьет по утрам. Идеальный герой из криминального романа. Ну, а как насчет женщин? Все они, конечно, падают при вашем появлении. А под мышкой у вас длинный-предлинный пистолет, который убивает слона с двадцати шагов… – Это сказка про лейтенанта. Ну, а еще что-нибудь интересное вы мне можете рассказать о нем и о Джис? – Нет. Он-то мне не понравился. И вы мне тоже начинаете надоедать. Только тоску наводите своим нытьем. Садитесь. Я присел на стул, а моя собеседница забралась с ногами на кушетку. – Ладно, слушайте. Я приехала в отель к Джис r тот день… ну, после того, как ее убили. У ее номера стояли полицейские. Я спросила у них: «В чем дело?» – и они меня тут же впихнули в номер. Там и был этот лейтенант. Он разговаривал с Элом. Узнав, кто я, попросил меня присесть и подождать. Я так была растеряна, что повиновалась и не стала ничего выяснять. Эл был бледен. На нем лица не было. – Вы помните, о чем они говорили? – Конечно. Лейтенант… Как же его… – Атвуд. Рэй Атвуд. – Да, да, Атвуд. Именно так он мне потом представился. Он спрашивалу Эла, где он провел ночь. Эл был возмущен. Мол, не его дело, где он проводит ночи. Эл в открытую презирал Атвуда, это бросалось в глаза. Но лейтенант не обращал на это внимание. Атвуд сказал Элу, что тот обязан отвечать на вопросы, так как речь идет об убийстве. Еще он его спрашивал, когда Эл приходил в отель последний раз. Эл сказал, что не был там вообще и что они с женой встречались на вилле. И он не намерен бегать к жене в номер, как к уличной девке, и вообще отвечать на дурацкие вопросы легавых не собирается. Обложив его как следует, Эл ушел, хлопнув дверью. – И они не задержали его? – Нет. Какой-то полицейский хотел было броситься вдогонку, но Атвуд остановил его. «Не трогай этого психа, – сказал он, – никуда он не денется. Какой дурак убежит от миллионов, он к ним прикован. Мы его возьмем в любую минуту». – О чем Атвуд спрашивал вас? – О Джис. Когда я ее видела в последний раз. Ну, я рассказала, что заходила к ней вчера и мы договорились утром идти в бассейн. Вот я пришла, а тут… – Вы-то сами верите, что Джссику убил Элвис? Она замерла с открытым ртом. Секунду помолчала, лицо вдруг стало серьезным, что совершенно не вязалось с ее темпераментом. – Не уверена. – Сэд Марчес был ее любовником? Она бросила на меня колючий взгляд. – С чего вы взяли? – Я знаю это. Не стоит заботиться о чести покойницы. Флоренс долго смотрела на меня испытующим взглядом. – А при чем тут Марчес? – неожиданно спросила она, пока я ждал ответа. – Есть предположение, что Элвис у бил ее из ревности к Сэду. – Он ничего не знал, – сорвалось у Флой. – Вы в этом уверены? – Конечно. Если бы знал, он ее просто бросил бы. И все. Не такой он дурак, чтобы убивать жену из ревности. Глупости! У него таких, как Джис, полно было, женщины за ним табуном ходили. – Значит, лейтенант ошибся? – Мне кажется, Эл наступил ему на мозоль, и у Атвуда взыграло честолюбие. Он решил показать свое "я". Он просто не смог найти настоящего убийцу и все свалил на Старка. – Да вы сами блестящий детектив. В ваших предположениях все логично. Флой была явно польщена. А большего мне и не надо. – И кто же, по-вашему, убил Джис? – Возможно, Сэд. Но я ничего не утверждаю. Ее вывод поразил меня. – Зачем же Сэду убивать жену Элвиса? – А чтобы она не проболталась. – О чем? Рассказав мужу про любовника? Но это же безрассудство. – А это как посмотреть. Плевать ей было на Эла. Она понимала, что он с ней не разведется, потому что в таком случае ему пришлось бы выплачивать ей крупную ренту и идти в кабалу к опекуну. – Вот вам и повод для убийства. – Разве это повод? Он жил, как хотел. На кой черт ему впутываться в грязное дело? Если ж на то пошло, заплатил бы сотню бродяге, тот ее в бассейне утопил бы. И потом, Элвис был трусом. Он просто не способен на такое. А Сэд мог. Железный, парень. – А если был кто-то третий? Что заставляет вас подозревать Марчеса? – А я видела его. В тот день, когда убили Джис, я ушла от нее в 11 вечера. Когда я выходила из отеля, он как раз подъехал, причем в машине Эла. Поэтому я и подумала, что приехал Эл. У меня сразу же мелькнула мысль предупредить подругу. Я знала, что она ждет Сэда. А это и был Сэд. – Вы не перепутали? – Вообще-то их трудно спутать, меня сбили с толку машина и костюм. К тому же шляпа была надвинута на глаза. И только когда Сэд поднялся по ступенькам, я узнала его. Он специально подделывался под Эла, опасался, что пойдут сплетни, а это крах. И, надо сказать, Сэд прекрасно справлялся с ролью Эла. Ведь недаром портье сказал, что вечером приходил Эл, а не кто-то другой. И еще. Сэд приехал в 11, а в 12 нашли труп Джис в пеньюаре. Чего уж тут голову ломать! – Вы сказали об этом Атвуду? – Еще чего! Пусть сам голову ломает. Если у него мозги набекрень и он внушил себе, что убийца Эл, то его уже не переубедить. Ему так хочется. – Никак не могу взять в толк, зачем было Марчесу убивать Джесику? Она удивленно посмотрела на меня, будто этот вопрос был совершенно неуместен. – Однажды, – я слышала это своими ушами, – Джис сказала ему: «Если ты не принесешь мне сегодня денег, я все расскажу Элу». Она при мне разговаривала с ним по телефону… – Значит, Джис тянула из Марчеса деньги? А разве… – Эл не давал ей ни гроша, – прервала меня Флой, – он вообще для нее ничего не делал. Джис для него была просто жена для светской хроники. – Допустим, она рассказала бы Старку о своей связи с Марчесом. И что же? – Эл вышвырнул бы его на улицу, как собачонку, и стер бы в порошок. Вот ему бы он этого не простил. – Значит, Джис шантажировала Марчеса и он давал ей деньги? – А на что бы она одевалась, развлекалась и вела беззаботный образ жизни? Сэду, очевидно, это порядком надоело. Да и сам он тоже намеревался жениться, а Джис его связывала порукам и ногам. – Жениться? На ком же? – На Рут Анинг. – Вы говорите о сестре нотариуса Старков – Вика Анинга? – Да. Насколько мне известно, Рут получила от Сэда обручальное кольцо и они собирались объявить о помолвке. Но Сэд медлил. Возможно, из-за Джис. Я встал. – Ну и задачку вы мне задали, Флой. Тут есть над чем поломать голову. – Уже уходите? – Да. Благодарю вас, мне пора. – Жаль. И приемник не работает. Вы заходите еще. Мы с вами быстро раскопаем все тайны. – Не сомневаюсь. У вас талант. Забегу как-нибудь при случае. В машине я, наконец, смог отдохнуть от звонкого щебетания Флой Верон. Все ее доводы были логичны и небеспочвенны. Вполне возможно, что Сэд Марчес и есть убийца. Пользуясь моей машиной и одеждой, он мог подражать мне во всем. Персонал отеля не сомневался, что Джис посещает ее муж. Вот и версия. Я завел двигатель и поехал домой.Глава V
1
Выйдя из ванной, я устроился в кресле и осмотрел свои руки. Они напоминали восковые поделки. Тонкая желтоватая кожа вся потрескалась, образовав безобразные складки. Ни одна папиллярная линия не обозначилась, кожа заживала очень медленно – очевидно, оттого, что я слишком часто нарушал рекомендации доктора Глайстера. Ясно одно – без перчаток ходить невозможно. Но сменить помятую одежду было необходимо, она хоть как-то изменит мою внешность и мне перестанут говорить на каждом шагу, что со мной уже виделись. Я подошел к шкафу и распахнул дверцу. Тряпья здесь хватало. Выбрав темно-серый спортивного покроя костюм, я начал примерять его. К моему удивлению, он оказался мне велик. Пришлось взять другой, потом третий. Результат тот же. Все это пришлось побросать обратно в шкаф. Странно, но Олаф мне говорил, что вещи, привезенные мне в больницу, он не покупал, а взял из моего гардероба. Почему же они другого размера? Конечно, я очень похудел, пока валялся на больничной койке. Возможно, он не хотел меня расстраивать и купил новые, видя, как я изменился. Пришлось отказаться от переодевания. Удалось сменить только рубашку, галстук и перчатки. Закончив с туалетом, я спустился вниз как раз в тот момент, когда адвокат переступал порог дома. – Доброе утро, Эл. – Привет. Ты можешь мне объяснить, куда подевался Джефф? – пошел я в атаку. Он прошел в гостиную и, не раздеваясь, сел на диван. Лицо его было холодным. – Я его уволил, – ответил он после долгой паузы. – Что? С какой стати? – Он не справился со своими обязанностями. – Ты имеешь в виду, что я удрал от него? А зачем мне нужен шпик? – Согласен, не нужен, поэтому я его и уволил. Ты мог погибнуть, тебя спасло чудо. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что делать глупости непростительно. Это может стоить тебе жизни… – Ну, хватит об этом. – Да, ты прав, хватит. Пора заняться делом. Нас ждет мистер Чиверс. Не следует опаздывать, и прихвати с собой печать. – Она валяется в кармане. – Напрасно ты таскаешь ее с собой. В ней слишком большая сила, это твое лицо, терять такие вещи нельзя. Ни один документ без нее не имеет юридической силы. – Забери ее себе. – Возможно, так и следует сделать. Ты готов? – Да. – Поехали. У нас сегодня уйма дел. Он вышел на веранду. Я последовал за ним. Настроение было отвратительное, вес злило и раздражало. Хотелось бросить все это к чертовой матери и уехать куда-нибудь подальше. В тишину, где нет людей, денег, суеты. Возможно, в Швейцарии я сумею успокоиться. Встреча с Чиверсом, одним из самых деловых и богатых людей Запада, была назначена в ресторане «Пройс». Свидание очень ответственное: Чиверс покупал компанию Старков. Место для подобной сделки мне показалось малоподходящим – как-никак, а речь шла о тридцати миллионах долларов. Но Олаф объяснил мне, что официальная встреча в офисе привлекла бы к себе внимание, дошло бы до прокуратуры и возникли бы подозрения. В роскошном ресторане было многолюдно и шумно. Чиверс в отличие от своего адвоката и нотариуса, которые также присутствовали на встрече, оказался человеком веселым и общительным и совершенно не похожим на делового кита, какими их изображают фотографии в «Тайм». Он рассказал пару анекдотов, которые я не понял, а они долго смеялись. Лицо Чиверса изменилось, когда дело дошло до бумаг. Процедура была та же, что и с Вебером, вопросов ни с одной из сторон не последовало. Очевидно, все было обговорено заранее, а данная процедура рассматривалась как чисто формальная. Когда документы были убраны со стола, принесли шампанское. Только я пил манговый сок. Еще несколько анекдотов, и встреча была закончсна. В самую последнюю минуту Олаф обратился к новому владельцу всех моих фирм. – Мистер Чиверс, у меня к вам небольшая, но необычная просьба. Понимаю ваше нетерпение, но все же прошу вас не публиковать в прессе сообщение о сделке до среды. Чиверс опешил, и Олаф поспешил снять его недоумение. – Нас могут неправильно понять, мистер Чиверс. Подобная сделка смахивает на банкротство, а мы сейчас как раз заключаем новый договор на покупку недвижимости. Надеюсь, вы понимаете нас. Это единственная причина. Чиверс с облегчением вздохнул. – О, понимаю. Я деловой человек, мистер Тэйлор и, разумеется, не возражаю. Думаю, такой пустяк не отразится на моем деле. Мы распрощались у ресторана и разъехались в разные стороны. – Куда теперь? – спросил я, когда мы тронулись с места. – Есть еще дело. – Про какую недвижимость ты ему говорил? – Такие вещи ты должен понимать с лету. Недвижимость – это фикция. Я уже объяснил тебе, что до нашего отъезда ничего не должно просочиться наружу. Не забывай про следователя. Стоит ему прочитать в газете, что компания Старков продана, поднимется шумиха. Для Чиверса выгодная, а нам конец. Послезавтра мы улетим, вот тоща пусть грызут локти – мы уже будем слишком далеко отсюда. Машина свернула на шоссе, ведущее в аэропорт. – Ты решил пару дней, до самого отлета, пожить в аэропорту? – Нет. Решить все проблемы разом. Сейчас нам предстоит еще одна встреча. Пожалуй, самая важная. Держись с достоинством. – О чем идет речь? – О Швейцарском банке. Владелец национального банка Эрик Штернрик прилетает через час из Бразилии, специально сделав крюк, чтобы повидаться с нами. Фактически он наш новый кладовщик. Все деньги мы переводим в его банк. Нам пришлось ждать самолет минут сорок. Банкир из Швейцарии – мужчина неопределенного возраста с выпученными серыми глазами и невзрачной внешностью – был человеком серьезным и анекдотов не рассказывал. Внешне любезен, с бумагами скрупулезен. Мы устроились в холле второго этажа за журнальным столиком. Олаф представил меня как нового клиента Швейцарского банка. – Да. Мистер Старк уже стал нашим клиентом. Председатель Национального калифорнийского банка мистер Вебер перевел капитал на наш счет. Его акцент действовал мне на нервы. К тому же он еще и шепелявил. – Но это еще не весь капитал. К. среде ждите пополнение в тридцать миллионов от компании Чиверса. Штернрик обнажил свои лошадиные зубы, изображая улыбку. – Да, да, я в курсе. Хотелось бы ознакомиться с документами. Теперь сверкал улыбкой адвокат. – Вся документация у меня с собой. Мы бы хотели, мистер Штернрик, чтобы вы ее забрали. Олаф достал из портфеля папку и разложил бумаги на столе. – Вот, пожалуйста, соглашение с мистером Вебером, которое он уже выполнил. Это купчая на фирмы мистера Старка и обязательства о переводе денег на наш счет в Швейцарии. Штернрик долго изучал бумаги, затем спросил: – Мне все понятно, кроме одной детали. В графе владельца стоят две подписи. Ваша, мистер Старк, и ваша, мистер Тэйлор. Это может означать только то, что вы совладельцы, или мистер Тэйлор всего-навсего опекун? – Совершенно верно. Согласно завещанию Старка-старшего, я опекун Элвиса Старка. Разумеется, я не имею права распоряжаться деньгами по своему усмотрению, но и мистер Старк не может проводить крупные финансовые операции без моего ведома и без общего согласования. – Понимаю. Могу ли я видеть завещание Юджина Старка? – Разумеется. Приобщите его к документам. Копию я оставлю себе как поверенный в делах. Он достал еще один лист из папки и подал банкиру. Тот долго его читал, будто текст был написан по-китайски. – Здесь сказано, что вы являетесь опекуном и поверенным мистера Старка до тех пор, пока он не женат и не имеет наследников. – Совершенно верно. Старк-младший не женат, и у него нет детей. – Завещание датировано шестым января сего года. Не скажете ли вы, когда скончался его составитель? – Юджин Старк, мир его праху, покинул нашу грешную землю двадцатого числа, через две недели после составления завещания. – Все ясно. Больше у меня вопросов нет. Документы я забираю с собой? – Разумеется. – Это – правильное решение. Он сложил бумаги в свой портфель. – Когда вас ждать в Женеве? – Мы вылетаем в среду. Послезавтра. – Если у вас не заказаны еще билеты, могу рекомендовать наш самолет. Он вылетает в десять утра в среду. Удобен тем, что летит без посадок до конечного пункта. – Весьма вам признателен. – Отлично. Я забронирую для вас два места. – Он встал. –До встречи в Женеве. Как только мы сели в машину, я передал Олафу печать. – Забери эту погремушку. Она мне оттягивает карман. Превратил меня в безмолвную куклу. Только и делаю, что штампую бумажки. Стук, стук, стук, как дятел. – Чего же здесь обидного? Так и должно быть. Ты хозяин, я твой поверенный и занимаюсь всем оформлением дел, а ты только киваешь головой. – Так, значит, если я женюсь, ты перестанешь быть моим опекуном? Тэйлор нахмурил лоб. – Ты думаешь, это очень приятная работа? Или, может быть, ты считаешь, что я рассчитываю на твои деньги? Денег у меня хватает. Твой отец был моим другом, и он доверил мне твою судьбу. Это не его и не моя прихоть. Это трезвое решение построено на том, чтобы капитал не был пущен на ветер. Ведь я тебе рассказал, чем ты занимался при его жизни. И запомни, Эл: ты сын моего друга, и я твое доверенное лицо, твой адвокат. Самое главное для меня – это сделать тебя счастливым человеком, но это там, потом, а сейчас надо выпутаться из капкана. Все, что я делаю, кручусь юлой, все это ради тебя. Пойми это! – Ладно, Олаф, не кипятись. Я сегодня очень устал. Отвези меня домой. Весь путь мы проехали молча. Когда машина остановилась у ворот виллы, Олаф сказал: – Тебе нужно отдохнуть. Завтра собери вещи. Только самое необходимое. Я займусь мелочами, их еще очень много. Надо оформить выездные документы и так далее. Для проформы нужны путевки в санаторий в Берне. Короче говоря, мы уже одной ногой там. – Ладно. Позвони завтра. Все обсудим. Я вышел из машины. Он окликнул меня, когда я открыл калитку. – Послушай, Эл. Еще одно. Ты меня извини, но думаю, что ты все поймешь правильно. Я остановился. – Когда я уволил Джеффа, я нанял сыщика следить за тобой. Так вот, этот парень пропал. И вообще я потом пожалел об этом. – Успокойся. Я расколол твоего детектива в тот же день. Он пропал потому, что ему нечего тебе сказать, а пять сотен возвращать ему тоже неохота. Забудь о нем. – Дело не в деньгах. И мне плевать, куда он делся, тут другое. Сегодня в аэропорту я видел его. Возможно, это случайная встреча, но если нет, то неясно, на кого он работает. Я усмехнулся. – Сам на себя. Малый обиделся на меня. И боится к тому же, что я сделаю ему паршивую рекламу. Я его немного пугнул и оставил себе небольшой залог – лишил его всех деловых визиток. Он безвреден. – Будь все же повнимательней. Прошу тебя, не крутись на людях. Сиди дома. – До завтра. Я вошел в калитку и направился к дому. Дома я сидеть не собирался. До отъезда остались считанные часы, а я еще не разобрался со своим прошлым. Я должен знать все и выяснить это сам, а не слушать о себе небылицы, которым не верю. Минуя дом, я прошел к гаражу и выгнал из него свой «кадиллак». После моей встречи с Флой меня очень заинтересовал лейтенант Рэй Атвуд. Личность, сыгравшая не последнюю роль в моем деле и наверняка весьма осведомленная. Вряд ли он теперь узнает меня, к тому же дело передано прокуратуре, и он для меня не опасен. Но лейтенант был важной фигурой до катастрофы, а потом куда-то исчез. Именно с ним я и решил повидаться в первую очередь. Было около семи вечера, когда я выехал на городское шоссе. Я прибавил скорость. Когда я вошел в главное полицейское управление, на меня никто не обратил внимания. Дежурный офицер за парапетом разговаривал по телефону, а два полицейских, сидящих на скамейке в холле, что-то бурно обсуждали. У лифта висели указатели и план здания. Я не стал докучать стражам порядка своими вопросами, а подойдя к стенду, выяснил, что отдел по расследованию убийств находится на третьем этаже. В этот момент подошла кабина лифта. В нее вошел я и следом сурового вида сержант. Он так же, как и я, вышел на третьем этаже. По обе стороны от лифта шел длинный коридор с множеством дверей. В этих лабиринтах нетрудно заблудиться. Я решил не рыскать по зданию и обратился к сержанту, который еще не успел скрыться. – Извините, вы не подскажете мне, где находится отдел по расследованию убийств? Лицо его оставалось холодным, и он ответил вопросом на вопрос. – Кто вам нужен? – Лейтенант Атвуд. Какое-то время он внимательно изучал меня, хотел что-то сказать, но, передумав, кивнул мне. Я этот жест понял так, что должен следовать за ним. Что я и сделал. Его широченная спина маячила передо мной, загораживая узкий проход. Несколько раз мы сворачивали то влево, то вправо и, наконец, вышли в какой-то холл, где стояли стол и кресла. Сержант остановился и кивнул на стену. – Большим я вам помочь не могу, – пробурчал он и исчез в лабиринте. В углу стоял флаг США, вдоль стены бордюр с вазонами, полными цветов. На стенде – две фотографии в траурной рамке. Я подошел ближе и прочел надпись под первой фотографией, на ней был изображен полицейский в форме.«Брэйв Креслоу – сержант, 36 лет. Погиб при исполнении служебного долга».Так, значит, вот он какой, этот сержант Креслоу, который гнался за мной и попал в ту же мясорубку, что и я! Вряд ли я мог тогда предположить, удирая от сержанта, что через пару месяцев буду разглядывать его портрет в черной рамке. Строгий взгляд, скорее, даже злой; черные волосы, рубленые черты лица. Вряд ли общение с таким человеком могло доставить удовольствие. Рядом висел второй портрет в черной рамке, и такая же сухая надпись под снимком.
«Рэй Атвуд – лейтенант, 32 года. Погиб при задержании опасного преступника».У этого парня было волевое лицо. но в глазах пряталась хитрость и почти озорная усмешка, не вязавшаяся с его голливудской внешностью. Любопытный человек был этот лейтенант. Жаль, что мне не доведется с ним увидеться. Странно, что о его гибели ничего не сообщалось в газетах… – Чем вас заинтересовал этот портрет? – услышал я за спиной ровный низкий голос. Я обернулся. Человек, стоящий в двух шагах от меня, показался мне знакомым. Особенно глаза. От людей с такими глазами можно ожидать чего угодно. – Не узнаете? Я Морис Баклайн. Следователь прокуратуры. Помните, я приходил к вам в больницу и мы договорились, что вы позвоните, как только вам станет получше? – Да, я это помню. Но больше ничего. Поэтому и нс звоню. Не ожидал увидеть вас здесь. Это же полицейское управление, а не дворец правосудия. Он улыбнулся. – Мы делаем одно дело. Наши интересы пересекаются, и мне частенько приходится здесь бывать. Ну, а что вас привело сюда? – Любопытство. Вы же знаете, что я пострадал в аварии, а потом выяснилось, что я причастен к преступлению, газеты мало что знают, да и вообще я им не очень доверяю, вот и решил зайти поговорить с осведомленным человеком, а он, как выясняется, погиб. – Вы пришли, чтобы… – Да. Хотел повидать Рэя Атвуда. Ведь это он вел дело Старка? – Вы правы. Но Атвуд погиб в той катастрофе, и дело передали нам. – Минуточку. В газетах говорилось о гибели сержанта. Об Атвуде не было ни строчки… – Правильно. Тогда мы его и не искали, никто не знал, что он был вместе с Креслоу. Все были уверены, что лейтенант в отпуске. Нашли его только два дня назад. Оказывается, он тоже упал в пропасть. – Как же его нашли, если не искали? – Нашли его рыбаки. Выловили в реке у подножия пропасти. Труп зацепился за корягу и поэтому не всплыл и его не снесло течением. От бедняги осталось сплошное месиво. Скорее всего, его выбросило из машины ударной волной. – Кто же его опознал? – Жена. И потом – содержимое карманов, его документы, одежда и так далее. – Каким образом он мог оказаться в пропасти? – Очень просто. При столкновении машин стекло разбилось. Сержанта задержал руль, а лейтенанта выбросило. За дорогой у поворота кювета нет, там бездна. Внизу река, и именно в том месте его и нашли. Эксперты все это подтвердили. – Глупая смерть. – Любая смерть глупа. Кроме продуманной, конечно. Но вы напрасно беспокоились, мистер Марчес. Против вас следствие ничего не имеет. Надеюсь, ваша память восстановится, и вы сами все вспомните. Ну, а если это будет что-либо важное для нас, воспользуетесь моей визитной карточкой. – Хорошо, До свидания, мистер Баклайн. Он опять посмотрел на меня своим странным взглядом. – Всех благ! Когда я вышел на улицу, уже стемнело, зажглись неоновые огни реклам. Я сел в машину и задумался. Из беседы с Баклайном я не все понял. Или, точнее, ничего не понял. Вроде бы все он гладко нарисовал, но именно это меня и смущало. Все со всем сходится, а так не бывает. И с этим Атвудом надо разобраться до конца. Я доехал до ближайшего кафе, зашел в него и попросил у бармена телефонный справочник. Нашел имя Атвуда и поехал к нему. Возможно, жена, и точнее, вдова мне сможет ответить на некоторые вопросы. Район, в котором находилась квартира Атвудов, был мрачным, серые однообразные дома, грязные тротуары, тусклое освещение. Я остановил машину у дома 6377 и зашел в подъезд. По списку жильцов я определил, что нужная мне квартира находится на шестом этаже. Лифта в доме не было, и я пошел пешком. Сзади скрипнула дверь. Я оглянулся. Дверь тут же закрылась. Табличка на ней гласила: «Домоправительница». Ничего удивительного. Эти люди самые любопытные в мире. Наверху я отдышался и позвонил в дверь. Один раз, другой, третий… Безрезультатно. Жаль, что я никого не застал, придется еще раз приезжать. Спустившись вниз, я решил зайти к домоправительнице и узнать у нее, когда можно застать вдову дома. Постучать я не успел, дверь скрипнула, и из нее выглянула очень полная женщина лет пятидесяти. Очевидно, она не рассчитывала столкнуться со мной нос к носу и от неожиданности вздрогнула. – Вы кого-нибудь ищете? – спросила она, перемалывая челюстями яблоко, огрызок которого держала в руке. – Мне нужна миссис Атвуд. Я поднимался к ней, но мне не открыли. – Ее нет. Она еще утром уехала. Сегодня Эмми хоронит своего муженька. – Вы так говорите, таким тоном, будто ей это доставляет радость. – Во всяком случае я не думаю, чтобы она проронила над его гробом хоть одну слезинку. – Странно. – Ничего странного. Они жили как кошка с собакой. – Ив этом виноват ее муж? – А вы попробовали бы пожить с полицейским. Его же день и ночь дома нет. А двое детей на ее шее. Да и платят полицейским гроши. Эмми постоянно задерживает квартплату и в магазинах все берет в кредит. Что это за жизнь! А Рэй был с гонором. Придет в два ночи, стол ему накрывай. Вечно ходил злой, нос кверху. Даже не здоровался. Тоже мне шишка! – А когда вы его в последний раз видели? – Месяца три назад. За ним приезжал сержант, и они уехали. – А точно не помните? – Так в газетах прочесть можно. После того, как уехал – так и не возвращался, а на следующий день в газете напечатали, что этот сержант погиб. – Ну, а миссис Атвуд не заявила в полицию об исчезновении мужа? – Нет, конечно. Они как раз за день до этого поскандалили, и Рэй сказал, что завтра же уйдет. Вот она и решила, что он осуществил спою угрозу. Тем более она давно знала, что у Рэя есть женщина. Как поругаются, так тот на неделю, а то и на две пропадал. Да она и не жалела, ей даже легче становилось. Ведь треснувшую чашку не склеишь. – Простите. Вы сказали, что за ним приезжал сержант? Вы видели их, когда они уехали? – Ну да. Я возвращалась из магазина – вижу, у подъезда полицейский автомобиль. В нем никого. Вошла в дом, а они сбегают с лестницы, как угорелые, чуть с ног меня не сбили. – Торопились? – Не то слово. Летели как на пожар. Прыгнули в машину, сирена взревела, и через секунду следа не осталось… А чего это я разболталась?… Вы-то кто? – Я из страховой компании. – Так у Эмми вчера уже были из страховой компании. – Мы не все вопросы уладили, вот и пришлось заехать еще раз. – Сколько же она получит страховку за Рэя? – Она вам не говорила? – Нет. – Значит, и я не имею права. Таков закон. Спасибо, что поболтали со мной. – Передать что-нибудь Эмми? – Я заеду завтра. Она осталась стоять на площадке, хрустя очередным яблоком и глядя мне вслед. Часы на приборном щитке показывали девять вечера. Я достал записную книжку и записал адрес Эмми Атвуд. На память свою я не полагался. Мне опять попались на глаза отдельные листки. Один из них – записка Рут Анинг. Про нее-то я совсем забыл! 137. Роуд Хилс. Лонг-Бич. Это не меньше часа езды. А вдруг повезет, и я ее застану? Опять же внезапность. Реагирует она на нее, как и братец. Я вспомнил, что Флой говорила мне, будто Рут обручена с Садом. Тут и думать нечего, эту женщину необходимо увидеть. Я развернул машину на юг и выжал педаль газа.
2
Она красива, в первый раз я не разглядел ее хорошенько. Эта девушка на меня магически действовала. Я даже растерялся. Я молчал, она тоже. Не знаю, сколько времени тянулась эта пауза, начал я: – Вы просили меня в записке прийти к вам. Я выполнил вашу просьбу. – Да. И хорошо, что пришли. Проходите. Мы прошли в шикарную квартиру: хрусталь, люстры, дорогие ковры. Рут ввела меня в просторную гостиную и указала на глубокое кресло, обитое серебристым плюшем. – Садитесь. Она устроилась напротив. – Я действительно хотела с вами поговорить, Краем уха я слышала ваш разговор с братом. Он называл вас Элвисом. Мне же вы представились Сэдом. Могу вас заверить, что вы мало похожи и на того, и ни другого. Я слышала, что нам сделали пластическую операцию, так как ваше лицо обгорело в аварии. Я могу этому поверить, но мне надо твердо знать, кто вы на самом деле, от этого зависит содержание нашей беседы. Кем бы вы себя сейчас ни назвали, мне нужно подтверждение сказанного. Докажите, что вы Эл или Сэд. – Зачем вам это нужно? – Я же сказала. – О чем же вы хотели говорить с Элом? – Докажите, что вы Эл. – Доказать?! Вы знаете о катастрофе и об операции. Очевидно, вы также знаете, что у меня была сильная травма головы и я лишился памяти. Вы должны знать и о том, что Сэд Марчес погиб, сгорел в машине. Я остался жив. Меня опознал адвокат и деловые люди, с которыми я связан по делам фирмы. И еще одна деталь. У Сэда на правом плече, возле лопатки, был шрам. Лам, его невесте, может быть, это известно. У меня шрама нет. Это все, что я могу сказать вам. – Малоубедительно. А главное, как вы правильно сказали, я была невестой Сэда, и поэтому знаю точно, что у Сэда никаких шрамов не было. Ее ответ прозвучал как свист бича. – Как не было? Я видел фильм и видел Сэда со шрамом. Его врач подтвердил это. Доктор Синклер – уважаемая личность, и я не сомневаюсь в правдивости его слов. – Я тоже. Но при чем тут Сэд? Он никогда не обращался к врачам. По его карточке лечился Патрик Грин, шофер Элвиса. Такие врачи не лечат шоферов, и его оформили как Сэда Марчеса, директора компании. Таким образом, доктор Синклер лечил Пата, считая, что это Сэд. Обычная уловка Эла. Он мастак на такие штуки. И на кинопленке вы видели Пата. Вам заморочили голову. Сэд никогда не снимался в кино. Он фотографий-то не имел и терпеть не мог фотографироваться. – И у вас тоже нет его фотографии? – Их нет ни у кого. Значит, Олаф выдал мне Грина за Марчеса. Но с какой целью? Странно. Очевидно, моя очередная оплошность в том. что я не подумал о Грине. А ведь этот парень – самый близкий Старкам человек. И именно его Тэйлор убрал с виллы в первую очередь. – Вы уверены, что у Сэда не было шрама? – Конечно. Мы были близки. Непонятно только, почему он ничего не говорил мне о Джис. – Вы имеете в виду шантаж? – Да. Ведь с ней легко было справиться. Она же дура. Конечно, при этом мне пришлось бы пойти на кое-какие жертвы. – Жертвы? – Я ведь тоже не святая. В наше время на некоторые вещи можно смотреть сквозь пальцы. К примеру, я могу доказать, что Элвис Старк, будем считать, что это вы, не убивал Джесику Корбет. Так что вам ничего не грозит. – Откуда вы знаете, что я не убивал? Она прищурила глаза и внимательно посмотрели на меня. – Когда произошло убийство, вы были со мной в постели. Я могу поклясться в этом даже на суде. Тем более, что мой жених мертв и не будет на меня в обиде. Еще один сюрприз! Что же творится в этом мире? Сплошная круговерть. Все друг друга ненавидят, однако все со всеми спят. Чего же хотят эти люди? Чтобы мне понять их, надо стать таким же, как они. А я все еще остаюсь человеком со стороны и не прекращаю удивляться окружающему. И чем больше погружаюсь в эту жизнь, тем отвратительнее она мне кажется. Эти люди просто сумасшедшие. Элвис спит с невестой своего друга и помощника Сэда. Тот, в свою очередь, спит с его женой, которая его шантажирует. Ее кто-то убивает, и поводов у каждого вроде бы достаточно. Озлобленный на весь мир лейтенант жаждет из-за собственного честолюбия усадить миллионера за решетку, а что касается истины и справедливости, то это вещи второстепенные и его не интересуют. Адвокат подбрасывает чужие фотографии и лжет на каждом шагу. Что к чему, понять невозможно. Кругом фальшь! Боже, как же хорошо было в больнице, когда я ничего не знал, не понимал, не чувствовал. Вышел в этот холодный, злой, безнравственный мир и понял, что попал не по адресу. Вместо просвета сплошной туман. – Скажите, Рут. Вы можете допустить, что Джесику убил Марчес? – Могу. Если это не вы. И если потеря памяти не блеф. Кто вы, можно выяснить очень просто. Если вы Элвис Старк, значит, должны хранить меня как зеницу ока. Я для вас дороже всех денег – как единственный ваш свидетель. Я ваше алиби. Но если вы Сэд Марчес, то должны меня убить. Во-первых, за измену, а во-вторых, я автоматически становлюсь свидетелем обвинения. Вот и решайте, что вам со мной делать. – Убивать я никого не собираюсь. Единственное, чего я хочу, – до конца разобраться в этом деле. Но чем больше я вникаю в него, тем меньше понимаю, что же произошло в действительности. Она подошла ко мне так близко, что я увидел красные прожилки в уголках ее глаз. – Не хотите убивать – полюбите. Любовь тоже своего рода информация. Она многое способна прояснить. Я почувствовал, как участился мой пульс. У меня не было сил пошевелиться. Ее теплое дыхание и терпкий аромат духов дурманили мою слабую голову. – Я вас не понимаю. Рут. – Я же вам сказала: я не святая. Если хотите… Кто бы вы ни были, Элвис или Сэд, но и с тем, и с другим я была близка и не вижу причины не сделать этого теперь. Да и вам станет ясно, кто вы. Одинаковых мужчин не бывает. Почему бы нам таким образом не разгадать вашу тайну? У меня звенело в ушах, лицо горело. Она положила руки мне на плечи и прижалась к моей груди. Ее шелковистые волосы полоснули меня по щеке. Мне показалось, что через мое тело пропустили электрический ток. – Не пади так дрожать. Все будет хорошо, мой милый мальчик. Надеюсь, у тебя в аварии пострадала только голова… Рут порывисто задышала, терзая меня губами, ее длинные пальцы вцепились мне в спину… Через некоторое время мы, измученные, лежали на ковре и молча смотрели в потолок. Наконец Рут приподнялась, взяла сигарету и, закурив, начала меня разглядывать. Я молча смотрел на нее, ожидая приговора. – Ты бесподобен. Я не выпущу тебя. Сегодня ты мой. Так. оно и получилось. Рут не выпустила меня. Мы так и не встали с ковра…Глава VI
1
Когда я проснулся. Рут рядом не было. Несмотря на жесткое ложе, я отлично выспался. Впервые мне ничего не снилось и чувствовал я себя прекрасно. Часы ни камине показывали четверть второго. Неужели я столько проспал? Я встал, оделся, подошел к часам и прислушался. Они работали нормально. Я позвал Рут, но никто не откликнулся. Мне пришлось обойти всю ее огромную квартиру из пяти комнат, двух ванн, трех холлов и одной передней, но девушки нигде не было. Мою тайну она унесла с собой. Я ушел. Единственное, чего я добился, – это выяснил, что я не убивал Джис и у меня есть алиби. И только. Но это ничего не прояснило. Зайдя в кафе напротив, я выпил кофе и поехал домой. Не успел я войти, как затрезвонил телефон. Мне пришлось пересечь холл и гостиную, пока я добрался до него. – Слушаю вас, – сказал я, задыхаясь. – Очень хорошо, что слушаете, – ответил низкий хриплый голос. – Вы взяли конверт у Анинга? Я был уверен, что звонит Олаф, он наверняка обыскался меня. Времени было больше трех, а… – Кто это говорит? – спросил я, не понимая, о чем идет речь. – Вы взяли конверт у Анинга? – Кто это? – Меня зовут Патрик Грин. – Это вы мне подбросили записку в машину? – Я. Мне необходимо с вами поговорить. Это в ваших интересах. – Вы знаете, что лежало в конверте? – Знаю. Я много чего знаю. А разве вы не вскрывали его? – Не успел. Его стащили. Что там? – Мы поговорим, когда вы приедете ко мне. От Санта-Моники всего сорок миль до Солромара, спуститесь по проселочной дороге к морю. Внизу рыбачий поселок. Спросите Пата. Там меня каждая собака знает. Жду вас. – О'кей. – Поторопитесь. После этих слов он положил трубку. Ну, вот и прекрасно. Нет необходимости разыскивать его. Сам нашелся. Солнце уже утопало в океане, когда я добрался до места. Песчаный пляж у склона гор, вдоль берега узкой полосой вытянулось небольшое селение. Я остановил машину у края дороги, чтобы не завязнуть в песке. До ближайших домов было ярдов триста, не больше. По пути мое внимание привлек баркас, врезавшийся в берег. Несколько мужчин в холщовых робах выгружали из него безжизненное тело. Малорадостное зрелище. Случайная смерть или преднамеренная, шальная волна или самоубийство? Я отвернулся и ускорил шаг. На крыльце ближайшей хибары стояла женщина. Когда я приблизился к ней, она бросила на меня мимолетный взгляд и кивнула в сторону баркаса. – Еще одного выловили. Господи, что за напасть такая! Чтобы как-то начать разговор, я сочувственно поддакнул: – И часто случаются подобные несчастья? – Не редкость. А тут на днях Пат выловил из горной речушки утопленника, так того и узнать-то было невозможно… – Вы сказали – Пат? – Ну да. Они иногда ходят туда на лодках за форелью. – Вы говорите о Патрике Грине? – Ну о ком же еще? – удивилась она. – Утопленника нашли у мыса Орт-Хис? – Да. Значит, он вам уже рассказывал? Я пропустил вопрос мимо ушей. – А где он сейчас? – У себя, наверное. – А где его хижина? Ее нарисованные брови подскочили вверх. – У вас что-то с памятью, молодой человек. Вы же днем были у него. Да как днем – часа полтора назад! Теперь я этому уже не удивлялся. – Вылетело из головы. Извините. У вас тут все дома одинаковые. – Ну да ладно, повторю. Дойдете до конца и упретесь в утес. Крайняя слева будет хижина Пата. Крыша у нее зеленая, а у остальных голубая. Не ошибетесь. Запомнили? – Да. Теперь уже не забуду. Всего хорошего. Спиной я чувствовал, что она смотрит мне вслед. Одно обстоятельство меня расстроило. Я предполагал, что вместо меня появляется мой двойник – Пат. Теперь эта версия отпадала. Двойник сегодня разыскивал себя самого. Но теперь во всяком случае я выясню у Грина все. Он сам меня вызвал, значит, ему есть что мне сказать. Домик бывшего шофера не отличался от остальных. Разве что цветом крыши. Я открыл калитку, прошел по тропинке и поднялся на крыльцо. Входная дверь была распахнута настежь, но я все же постучал. Никто не ответил. В прихожей было темно. Я вошел и почти сразу натолкнулся на следующую дверь. Она скрипнула и отворилась. Я шагнул внутрь. Светлая комната, открытые окна, раскиданная мебель и… он висел на крючке от люстры, а под ногами валялся выбитый стул. От такого зрелища сразу в себя не придешь. Ноги у меня подкосились, и я сполз по стене на пол. Так и просидел минут двадцать, не в силах оторваться от страшной картины. Взяв себя, наконец, в руки, я встал и неуверенной походкой подошел к несчастному. Тошнота подступила к горлу, но я превозмог себя и осмотрел тело. Сомнений не было: это тот самый человек, которого Олаф мне показывал на фотографиях и называл Сэдом Марчесом. Буквально два часа назад он мне звонил и просил приехать. Он должен был ждать меня, а тут… Следов насилия я не заметил. Пат Грин был одет в черную рубашку и голубые холщовые брюки. Я рванул его рубаху снизу до ворота и осмотрел правое плечо. Шрам ярко выделялся на побелевшей коже. Ниже локтей я заметил красные рубцы. Значит, это не самоубийство. Когда его сунули в петлю, он был уже связан. Я снял перчатку и дотронулся до руки Грина. Она была еще теплой, смерть наступила совсем недавно. Стоп! Женщина сказала мне, что кто-то спрашивал его часа полтора назад… Человек, который разыгрывает роль моего двойника, постоянно опережает меня, я плетусь следом и пожинаю плоды его работы. Нет сомнения, это он позаботился о Грине. Надо уходить, здесь мне делать больше нечего. Мои ноги, словно налитые свинцом, еле передвигались. Я прошел через поселок и у окраины опять наткнулся на ту женщину. Она стояла у калитки и курила. – Ну что, нашли Пата? – Его нет дома, – буркнул я. – Не может быть такого. Я сама видела, как он возвращался домой часа два назад. – Возможно, он опять ушел. – А почему же я его не заметила? – Наверное, он пошел в другую сторону. – Сквозь сопку? Что я мог ей ответить?… Миновав пляж, я вышел к дороге, где стояла моя машина. Рядом на песке сидел какой-то парень лет двадцати, весь всклокоченный, в обносках с чужого плечи. Он не спускал с меня глаз, жуя спичку. – Эй, приятель, это вяша машина? – он ткнул грязным пальцем в «кадиллак». – Моя. Что дальше? – Подбросьте меня до города. Я ногу пропорол. Не беспокойтесь, я не испачкаю ваши сиденья. Он встал и развязной походкой направился ко мне, отряхивая песок с ягодиц. Ясно было, что нога его в полном порядке. Мне пришла в голову мысль, что сидеть за рулем в таком состоянии мне не следует. – Ты водишь машину? – Еще как! – обрадовался он и ускорил шаг. Я достал ключи и бросил ему. – Садись за руль. В городе выйдешь. – О'кей, дядя. Я понятливый. Он сел за руль, а я устроился на заднем сиденье. У меня появилась возможность по дороге к городу обдумать случившееся. Парень включил двигатель, на секунду замер и неожиданно завопил диким голосом, затем дернулся, прохрипел что-то непонятное и, откинувшись на сиденье, застыл. Голова запрокинулась, глаза расширились и остекленели. Я рванулся вперед и оцепенел. По ногам парня вверх, извиваясь, ползла королевская кобра, шипя и раздувая зоб. Ее раздвоенный язычок сверкал, как молния. Я не в силах был пошевелиться. Сколько времени прошло, не знаю, но инстинкт сработал, когда змея уже ползла по груди несчастного бродяги. Я рванул ручку дверцы и пулей выскочил из машины. Я не бежал, а летел, ничего не соображая и не оглядываясь. Перед глазами мелькал кустарник, ветки деревьев хлестали по лицу, но я бежал, пока не выдохся и не рухнул на землю. В глазах поплыли круги, и я потерял сознание.2
Очнулся я, когда было уже темно. Меня всего трясло, земля слишком холодна, чтобы валяться на ней в разгар осени. Я поднялся на ноги и осмотрелся. Сквозь лес проглядывала подоска света, мелькали огоньки, и доносилось жужжание проезжающих машин. Я направился в ту сторону и через несколько минут вышел на шоссе. Стряхнув с одежды прилипшие листья, я пытался сориентироваться, в какой стороне находится город. Когда мне это удалось, я остановил проезжающий мимо грузовик и попросил водителя подбросить меня. Шофер согласился, и я забрался в кабину. Очевидно, ему опостылело одиночество и всю дорогу он работал языком без устали. Я его не слышал. Перед глазами черным облаком проплывали последние кошмарные события. Висельник Грин, шрам ни плече, мерзкий вид змеи, вопль бродяги, утопленник у баркаса. Трезво глядя на вещи, нетрудно догадаться, что вся эта история кончится для меня плачевно. Совершенно очевидно: кто-то жаждет от меня избавиться, но непонятно – кто. Я ведь никому не навязываюсь. Но кому-то все же нужна моя смерть. Не могла же змея сама залезть в машину через закрытые окна и двери! Да кобры и не имеют привычки ползать в прибрежном песке. Вряд ли их кто-нибудь здесь и в глаза-то видел. О чем же со мной хотел поговорить Грин? И кто ему заткнул рот, не дав сделать этого? Я выяснил лишь одно: моим двойником был не Пат Грин. В городе я пересел в такси и назвал свой адрес. По дороге мне пришла в голову идея и я решил тут же ее осуществить. Олаф купил костюм, а не взял его из гардероба, в этом я не сомневался. Значит, мой двойник должен был купить такой же. На бирке моего пиджака стоял фирменный знак «Страснер и компания», магазин Висдера. Я взглянул на часы, стрелки приближались к восьми. Я спросил у водителя, знает ли он этот магазин. Да, конечно, знает. Возможно, он еще работает? Таксист изменил направление и через пятнадцать минут остановил машину возле сверкающего витринами магазина фирмы «Страснер». К моему счастью, он еще работал. Встретили меня с улыбкой, несмотря на мой довольно помятый вид. Лысеющий парень со свисающим животом тут же начал рекомендовать новые товары, избыток веса не мешал ему вертеться юлой. – Мне ничего не нужно, – огорчил его я. – На мне костюм, изготовленный вашей фирмой… – Вы чем-то недовольны, сэр? – удивился продавец. – Вполне доволен. – Это замечательный костюм, ему сносу нет. Мы получили их небольшую партию, и они были проданы за два дня. – И знаете – кому? – У нас такой порядок,когда мы получаем новый товар, покупатели оставляют свои пожелания и автографы… – Именно это меня и интересует. Дело в том, что ваш костюм мне подарили, но выслали почтой. Своего рода шутка. Я бы хотел знать, кто его купил. Это возможно? Он наморщил лоб. Я понял его и сунул в его руку доллар. – Ну, что ж. Давайте найдем вашего инкогнито по книге. Пройдемте со мной, – улыбка вернулась на его раскрасневшееся лицо. Он провел меня через отдел готового платья, и мы очутились возле длинного стола, на котором были разложены альбомы в бархатных переплетах. – Посмотрите этот. Здесь зарегистрирована партия костюмов и пальто, проданная в середине августа. Как раз то, что вам нужно. Быстро просмотрев записи, я наткнулся на имя Тэйлора. Оно стояло почти последним, после него было еще несколько имен, ни о чем мне не говорящих. Жаль, но из моей затеи ничего не вышло. – Нашли? – Да. Нашел. Купил его мои адвокат, Тэйлор. – Вижу по вашему лицу, что вы недовольны. Думали на кого-то другого? – Я думал, что это женщина. Он усмехнулся. – Для женщин это дороговато, – парень взял альбом и пробежал его. – Ни одного женского имени. Дамы редко к нам заходят… А вот еще ваш покупатель. Мистер Тэйлор… секундочку. – Что еще? – Ваш адвокат сделал еще кому-то подарок. – В каком смысле? – В графе размеров стоят две цифры: 98 и 100. Ваш адвокат купил два костюма, а не один. Причем покупал комплекты. – Что это такое? – Комплект одежды. Плащ, шляпа, костюм, галстук. Все подбирается по цветам и размеру и имеет индекс "К" – комплект. Вот он обозначен. – Выходит, Тэйлор купил два комплекта разных размеров? – Совершенно верно. Я поблагодарил продавца, вышел на улицу, где меня поджидало такси. Я ужасно устал, мне необходимо отдохнуть и все обдумать. Массу времени угробил на поиски истины, но так ничего и не добился. Завтра в десять мы должны улететь, а я остаюсь в полном неведении. Когда машина свернула по Риплаз-авеню, улица мне показалась знакомой, через секунду я вспомнил, что именно здесь живет вдова Атвуда. Я попросил шофера остановиться у ее дома. На этот раз мне повезло. Правда, миссис Атвуд мало походила на гостеприимную хозяйку. Высокого роста, худая, с красивым выразительным лицом. – Что вам угодно? – спросила она, приоткрыв дверь на ширину ладони. – Я детектив Грег Барретт. У меня к вам несколько вопросов. – Я сунул через щель визитную карточку. Она взяла ее и захлопнула дверь. Я был терпелив. Через минуту дверь открылась, и женщина сухо предложила мне войти. Мы прошли через переднюю и оказались в небольшой комнате, заставленной старой мебелью. Хозяйка остановилась возле стола, повернулась ко мне лицом и уперла ладони в узкие бедра. Похоже было, что она должна задавать вопросы, а не я. Выжидать не было смысла. – Простите, миссис Атвуд, что тревожу вашу свежую рану, но мне необходимо выяснить некоторые обстоятельства, связанные с гибелью вашего мужа. – Какие? – Вы сами присутствовали на опознании тела вашего супруга? – Помимо меня, присутствовала полиция. Почему вы спрашиваете? – Эти подробности интересуют прокуратуру. Я выполняю их задание. Вы уверены, что видели труп своего мужа? – Я уже ответила. – У вас есть опись вещей, обнаруженных при опознании? Она молча подошла к комоду, выдвинула ящик, достала конверт и подала мне. В конверте находилась выписка из полицейского протокола с пометкой «копия». Я внимательно ее прочитал:"При обнаружении трупа были изъяты следующие вещи: Бумажник. Содержимое: 1. Полицейский жетон, зарегистрированный на имя Рэя Атвуда. 2. Удостоверение полицейского управления, выданное лейтенанту Атвуду, следователю отдела убийств. 3. Водительские права. 4. Фотография ребенка (надпись смыта). 5. Четыре купюры по доллару. В боковом кармане найден револьвер «кольт»,38 калибра полицейского образца № 0694997, также принадлежавший Атвуду. Внутренний карман: 1. Ключи (связка шесть штук). 2. Перочинный нож. 3. Зажигалка с монограммой покойного. 4. Размытая пачка сигарет «Каир». Брючные карманы пусты. Одежда: серый в клетку пиджак, на подкладке бирка химической чистки одежды, № А-13. Черные брюки. Мокасины мексиканского образца".Все, что я прочел в реестре, несомненно, принадлежало Атвуду. Я вернул женщине документ. Она буквально вырвала его у меня из рук и убрала в комод. – Благодарю вас, миссис Атвуд. А что вам сказали патологоанатомы после вскрытия? Они определили, когда погиб ваш муж? – Что там определять!! Рэй пролежал в ледяной воде все это время. Это то же самое, что в холодильнике. Я кивнул и вышел в коридор. Справа на вешалке висела мужская одежда, в том числе и серый в клетку пиджак. Я оглянулся. Женщина смотрела на меня со злой усмешкой. – Вам вернули вещи? – А как вы думали? Все отдали, кроме оружия, разумеется. На полу стояли мокасины с узким носом на высоком каблуке. Не знаю почему, но они привлекли мое внимание. Я поднял один ботинок и рассмотрел его. Отвратительный грязно-желтый цвет, каблуки сбиты. – Может, вы еще в моем белье покопаетесь? – завопила вдова. От неожиданности я выронил ботинок. – В них его выловили? – Убирайтесь вон! – Я ухожу. Не следует так нервничать, вы этим выдаете себя. Не знаю, как эти слова соскочили с языка. Я совершенно другое хотел сказать. Она замерла с открытым ртом. Бросив взгляд на пол, я увидел рядом с мокасинами еще несколько пар мужской обуви. Все они были значительно большего размера. Задавать вопросы не имело смысла. Я вышел из квартиры, хлопнув дверью. По дороге домой я все же вспомнил, где видел эти мокасины. И размер совпадал. Первая моя ночь на вилле. Тень у клумбы, утро, след на земле, мокасины. В этих был Джефф.
Последние комментарии
4 часов 25 минут назад
9 часов 28 минут назад
17 часов 17 минут назад
19 часов 48 минут назад
19 часов 56 минут назад
2 дней 7 часов назад