Мамка искать будет [Алексей Венедиктович Кожевников] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
А. Кожевников Шпана: Из жизни беспризорных Мамка искать будет
Весь вечер Наташка просила хлеба — одну только корочку. Авдейко уговаривал ее потерпеть и не мучить мамку. Сегодня Наташа замолчала и только тусклыми глазами смотрела на мать. — Голову больно! — жаловалась она. — Засни, Наташунька, — уговаривала мать. Девочка ложилась, ворочалась и не могла заснуть, — Спи, спи! — Неохота. И девочка вставала. Как только она видела, кто–нибудь ел, голодом загорались глаза, блестели как острые тонкие гвозди Авдейко ходил и тянул руку. Ему дали денег, много–много — целую кучу денег, а торговка на эти деньги дала только несколько обрезков хлеба. — Эти не ходят, бери назад, — вернула она горсть бумажек и отвесила хлеб… — Мало даешь, — сказал Авдейко. — На фунт не хватает, эти не ходят, бери назад, — торговка вернула горсть аннулированных кредиток. — Не хватает?! — Авдейко развел руками. — Пол шапки, а не хватает? — Да, да… деньги — все мелочь, рубли, пятерки, а фунт стоит 459 рублей. И дала немного хлебных обрезков. Ели Наташа и Авдейко. Мать не ела, гладила по волосам ребят и говорила: — Ешьте, ешьте… Поели — и не наелись. У Наташки только разболелся живот. Авдейко продолжал живать пустым голодным ртом и говорил: — Хочу…Хочу… Тогда мать ушла доставать хлеб. Ребята остались одни на Рязанском вокзале. — Хлеба, корочку одну… — тянула Наташа. — Пойдем просить. Надоела, клянчишь. Ходили вдвоем по вокзалу и просили. Наташка из–за Авдейкиного плеча тянула ручонку и неслышно шептала: — Подайте… Возвращались на свое место на вокзал, но матери не было. Не пришла она и поздней ночью, когда всех выгнали с вокзала на площадь, закрыли двери, но не потушили огней. Наташка и Авдейко жались снаружи к дверям, тянулись к пылающим электрическим лампам, но им не открыли. — Пойдем, Наташка, попросимся ночевать — Мамка придет, — прошептала девочка. — В вокзал и ее не пустят… Завтра найдем мамку, — успокоил сестренку Авдейко… За голую холодную рученку вел Авдейко сестренку. Трусцой бежала она, маленьким, прыгающим шариком, по рытвинам улицы. На темной, бесфонарной Рязанской улице прохожие появлялись неожиданно и пугали. — Дяденька — ночевать бы где? — Не знаю я, вы чего, беспризорные? — Вокзальные мы…ночевать бы, ей холодно. — Не знаю. И скрылся в темени так скоро, будто нарочно спешил. Поманили ребят освещенные окна дома. Толкнулись они в ворота — калитка приоткрылась, загремела цепью и разбудила дворника. — Чего здесь делаете? Надоть вам что? — спросил он. — Спать, она замерзла. Не постоялый двор здесь, не ночуют — Холодно, дяденька, — пожаловался Авдеко Дворник распахнул тулуп, откинул ворот и глянул на ребят. — Да какие маленькие, откуда вы? — Вокзальные. — Вот оно… Некуда у меня, идите в Ермаковку. — Не знаю. Куда? — Назад иди, к вокзалу придешь, под мост налево, там спросишь, прохожие будут… Мать то где? — За хлебом ушла. — И не пришла. Бросила, значит, — проворчал дворник. Неподвижной каменной фигурой стоял он, а ребята уходили: две темные фигурки в темной ночи — маленькие черные тени. — Эй, посторонитесь! Мимо проехал извозчик. Снежной пылью брызнуло от лошадиных копыт. Часто и настойчиво гремел трамвайнй звон с дребезгом. — Это трамвай, Авдейко. Я ездила с мамой, поедем теперь. Мы тогда далеко — далеко ездили, там лес и дома уже маленькие. Нас чаем напоили и накормили, и мама ела, а мне конфет на дорогу дали, — вспоминала Наташка. Авдейко тоже помнил это: мамка ездила поступать на службу, но не поступила, чаем только напоили. Гремел трамвай и синие огни стругал с проводов. — Сгорит, пожар, — шептала девочка, прижимаясь к брату. — Погорит, а не сгорит…Железо не горит. — Хорошо, стой, погляжу я, — остановилась Наташка. Засмотрелись на убегающий трамвай, как он в глубине Каланчевки сыпал световые брызги, загорался, потухал и не сгорал. У инвалида, вокзального попрошайки, узнали где Ермаковка; за длинной очередью оборванцев и нищих, темных и молчаливых людей пошли к кассе. — Деньги, по 20 копеек в день золотом… по курсу дня, — сказал кассир. Задрожала рука Авдейки, протянутая в кассу. — Деньги. Плати, не задерживай! — торопил кассир. — Нету. — Скорей там, поворачивайся, — закричали задние. — Не дают, деньги надо. — Авдейко вышел из очереди. — Не дают? — Поникла Наташка. Вышли в Орликов переулок. Танцевали тонкие плечики Наташки, рука ее в руке Авдейки сжалась в ледяной кулачок. — Может, мама пришла, сходим, — прошептала девочка. На озябших, не сгибающихся ножонках добежали ребята но Рязанского вокзала; опять бессильные толклись в закрытую дверь. В вокзале — немерцающие электрические огни, но к ним закрыта большая дубовая дверь. Парой прыгающих- 1
- 2
Последние комментарии
1 день 25 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 22 часов назад
2 дней 2 часов назад