Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
устремилась ко входу.
Появление этой ведьмы и обращение с ним камердинера вызвали у подавленного Микуччио тягостные предчувствия. Он услышал срывающийся голос тётки Марты:
- Сюда, в зал! В зал, Дорина!
Камердинер и Дорина прошли мимо него, неся великолепные корзины цветов. Микуччио вытянул шею, чтобы заглянуть в глубину ярко освещённого зала, и увидел множество господ во фраках; смутно долетал до него гул их голосов. Его зрение и без того было затуманено от сильного волнения, так что он не заметил сам, как его глаза наполнились слезами: он закрыл их и сжался в этой наступившей темноте, сопротивляясь муке, которую вызвал в нём долгий пронзительный взрыв смеха. Терезина смеялась там, в зале.
Подавив крик, он открыл глаза снова и увидел перед собой – неузнаваемую, - тётку Марту в шляпке, выглядящей нелепо на её голове, и в богатой, придавившей её, мантилье из бархата.
- Как! Микуччио… ты здесь?
- Тётка Марта,.. – воскликнул Микуччио почти испуганно, разглядывая её.
- Как же так! – продолжала она расстроенно. – Без предупреждения? Где ты остановился? Когда ты приехал?.. Верно, этим вечером… О, Боже, Боже…
- Я приехал, чтобы,.. – Микуччио запнулся, не зная, что ещё сказать.
- Подожди! – прервала его тётка Марта. – Что же делать? Что же делать? Видишь, сколько людей, сынок мой? Это праздник в честь Терезины… Её вечер… Подожди, подожди немного здесь…
- Если Вы, - попытался сказать Микуччио, которому тоска сжимала горло, - если Вы считаете, что я должен уйти…
- Нет, подожди немного, что ты говоришь, - торопливо ответила добрая женщина, совершенно смешавшись.
- Хотя я, - добавил Микуччио, - не знал бы, куда идти в этом городе в такое время…
Тётка Марта остановила его, рукой в перчатке сделав жест, призывающий его подождать, и вошла в зал, имевший для Микуччио вид разверзшейся бездны; там сделалась тишина. Потом он услышал, ясно и отчётливо, следующие слова Терезины:
- Одну минуту, господа.
Взгляд его снова затуманился перед неизбежностью её появления. Но Терезина не появилась, и разговор в зале возобновился. Вместо этого, спустя несколько минут, которые показались ему бесконечными, вернулась тётка Марта - без шляпки, без накидки, без перчаток, - и менее растерянная.
- Подождём немного здесь, ты доволен? – спросила она. – Я останусь с тобой… Мы сейчас поужинаем. Побудем тут. Дорина накроет для нас этот столик, и поужинаем вместе, здесь, вспоминая хорошие времена, да?.. Мне это кажется нереальным – видеть тебя здесь, сыночек мой, здесь, так далеко… Там, пойми, большие синьоры… Она, бедняжка, не может ничего поделать… Карьера, ты понимаешь? Эх, что делается!.. Ты видел газеты? Большие дела, сын мой! Я как посреди бушующего моря всегда… Мне всё никак не верится, что я могу побыть здесь с тобой этим вечером.
И пожилая женщина инстинктивно говорила и говорила, чтобы не дать Микуччио времени думать, и, наконец, он улыбнулся, потёр руки, и взгляд его смягчился.
Дорина появилась, чтобы накрыть на стол с поспешностью, потому что там, в зале, уже уже начался ужин.
- На самом деле можно? – наконец, спросил Микуччио мрачно, голосом тоскливым и тревожным. - Я говорю, чтобы увидеть её хотя бы?
- Конечно, можно, - мгновенно ответила тётка Марта, заставляя себя преодолеть скованность. – Едва только выдастся свободная минутка, она уже сказала мне.
Они смотрели друг на друга, эти двое, и улыбались, будто, наконец, друг друга узнавая, будто сквозь неловкость и волнение их души нашли путь друг к другу и приветствовали друг друга посредством тех улыбок. «Вот тётка Марта», - говорили Микуччио его глаза. «Ты - Микуччио, мой дорогой, мой хороший сыночек, всё такой же, бедняга!» - говорили глаза тётке Марте. Но мгновение спустя пожилая женщина опустила взгляд, чтобы Микуччио не прочёл в нём остальное. Она снова потёрла руки и сказала:
- Может, поедим?
- Как же я проголодался! – воскликнул, повеселев, Микуччио.
- Это наказание просто: здесь я могу дать тебе фору, - добавила пожилая женщина, закатив глаза и перекрестившись с видом вредным и непослушным.
Появился камердинер чтобы подать им первое блюдо. Микуччио осторожно наблюдал, как тётка Марта протягивает тарелку за своей порцией. Но когда пришла очередь ему самому протянуть тарелку, он вспомнил, что руки у него грязные после долгого путешествия, покраснел и, смутившись, поднял глаза на камердинера, который отвесил ему лёгкий поклон и улыбнулся, как бы приглашая воспользоваться его услугами. К счастью, тётка Марта вывела его из затруднения.
- Сейчас, сейчас, Микуччио, я помогу тебе.
Если бы он мог расцеловать её в благодарность! Получив свою порцию, едва только камердинер удалился, он тоже с поспешностью перекрестился.
- Браво, сыночек! – сказала ему тётка Марта.
Микуччио почувствовал себя блаженно и принялся за еду так, будто не ел никогда в жизни своей, не думая больше ни о своих руках, ни о камердинере.
Однако каждый раз, как распахивались стеклянные двери зала,
Последние комментарии
1 день 9 часов назад
1 день 17 часов назад
2 дней 7 часов назад
2 дней 11 часов назад
2 дней 12 часов назад
2 дней 12 часов назад