Мистер Вкусняшка [=Мистер Вкусненький] [Стивен Кинг] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (7) »
Стивен Кинг Мистер Вкусняшка [=Мистер Вкусненький]
От автора
Кто-то из моих двойников, фигурировавших в ранних романах — наверное, Бен Мирз в «Салимовом уделе» — говорил, что не стоит рассказывать об историях, которые ты планируешь написать. «Всё равно, что в песок ими пописать» — так он считал. Однако иногда, особенно когда я чувствую прилив энтузиазма, мне крайне сложно следовать собственному совету. Так было с «Мистером Вкусняшкой». Когда я вкратце обрисовал идею рассказа одному приятелю, он внимательно меня выслушал и покачал головой. «Стив, мне не кажется, что ты можешь что-то новое про СПИД написать». Он помолчал и добавил: «Особенно как натурал». Нет. Нет и нет. И еще раз: нет. Мне ненавистна сама мысль о том, что ты не можешь написать о чем-то, если сам это не пережил, и не только потому, что тем самым предполагается ограниченность человеческого воображения, которое в принципе безгранично. Получается, что и преодолеть рамки собственной идентичности невозможно. Я отказываюсь это принимать, поскольку такая мысль приводит к тому, что настоящие перемены для людей недостижимы, как недостижима и эмпатия. Однако всё свидетельствует об обратном. Всякое случается, и перемены тоже. Если смогли помириться англичане и ирландцы, стоит верить в то, что однажды и у евреев с палестинцами тоже получится. Думаю, все согласны с тем, что перемены возникают только в результате упорного труда, но мало упорно трудиться, нужно еще и очень активно использовать воображение. Каково это — на самом деле оказаться в шкуре того парня или этой девчонки? И кстати, я никогда не собирался писать историю про СПИД или геев — это всего лишь оболочка для рассказа. Я хотел написать о могучей, животной движущей силе секса. Эта сила, как мне кажется, сама по себе превыше любой ориентации, особенно в молодости. В какой-то момент — в счастливую ночь или в проклятую, в хорошем месте или в плохом — желание даст о себе знать так, что его нельзя будет игнорировать. Предосторожности забыты напрочь. Здравый смысл отправлен к черту. Риск не имеет значения. Вот об этом я хотел написать.Мистер Вкусняшка
I
Дэйв Кэлхун помогал Ольге Глуховой возводить Эйфелеву башню. Они занимались этим уже шестое утро подряд, шестое раннее утро, в общем зале дома престарелых в Лэйквью. Они были там далеко не одни — старики встают рано. Огромный плоский экран в дальнем конце комнаты начинал нести обычную столь любезную обывателям чушь с канала Fox News в пять тридцать, и многие жильцы смотрели на него, раскрыв рты. «Ага». — сказала Ольга — «Вот этот я искала». Она уложила кусочек балки в середину шедевра Густава Эйфеля, сделанного — как было сказано на задней стороне коробки — из металлолома. Дэйв услышал постукивание трости позади себя и поприветствовал вновь прибывшего, не поворачивая головы. «Доброе утро, Олли. Ты рано сегодня». В молодости Дэйв ни за что бы не поверил, что можно опознать человека по звуку его трости, но в молодости он и не думал, что свои дни на этой планете он окончит в месте, где так много людей ими пользуется. «И тебе доброго утра» — сказал Олли Франклин. — «И тебе, Ольга». Она кратко взглянула на него, затем вернулась к своему паззлу — из тысячи фрагментов, как было написано на коробке. Большинство из них уже были на своих местах. «Чертовы балки. Они плывут передо мной каждый раз, как я закрываю глаза. Пойду-ка я покурю, разбужу свои легкие». Вообще-то курение в Лэйквью было воспрещено, но Ольге и еще нескольким стойким оловянным солдатикам позволялось прошмыгнуть через кухню в разгрузочное помещение, где имелась жестянка для окурков. Она встала, покачнулась, выругалась не то по-русски, не то по-польски, удержала равновесие и зашаркала к выходу. Затем остановилась, оглянулась на Дэйва и нахмурилась. «Оставь мне чуть-чуть, Боб. Обещаешь?» Он поднял руку с раскрытой ладонью. «Бог свидетель». Удовлетворенная, она пошаркала дальше, роясь в кармане своего бесформенного платья в поисках сигарет и зажигалки. Олли поднял брови. «С каких пор ты Боб?» «Это её муж. Ты помнишь его. Приехал вместе с ней, умер два года назад». «А. Точно. А сейчас она стала забывать об этом. Очень плохо». Дэйв пожал плечами. «Ей осенью будет девяносто, если доживёт. Она имеет право что-то иногда перепутать. И погляди сюда». Он показал на пазл, занимавший весь карточный стол. «Большую часть она собрала сама. Я только помогал.» Олли, который в том, что он называл настоящей жизнью, был графическим дизайнером, мрачно посмотрел на почти законченный пазл. «Эйфелева башня. Ты знаешь, что когда её строили, художники организовали протест?» «Нет, но я не удивлен. Французы». «Писатель Леон Блуа[1] назвал ее ужасным уличным фонарем». Кэлхун взглянул на пазл, увидел, что имел в виду Блуа, и рассмеялся. Действительно было похоже на- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (7) »
Последние комментарии
14 часов 56 минут назад
21 часов 19 минут назад
21 часов 27 минут назад
21 часов 55 минут назад
21 часов 59 минут назад
21 часов 59 минут назад