Тропа Селим-хана / сборник [Владимир Николаевич Дружинин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (82) »
Владимир Николаевич Дружинин
Тропа Селим-хана
ТРОПА СЕЛИМ-ХАНА
Осенью 195… года я гостил в Грузии, у моих друзей-пограничников. — Эх, приехать бы вам пораньше! — говорили мне. — Тут такое творилось… Увы, я не был свидетелем памятного поиска. И мне пришлось вооружиться блокнотом, знакомиться с участниками событий. Сейчас они словно обступили меня. Вот Игорь Тверских со своей собакой Гайкой. Вот братья-близнецы, связисты Весноватко, из которых один — верзила Антон — известен как «старшой», хотя он старше худощавого, веснушчатого Димитрия всего на полчаса. Я вижу черные, чуть насмешливые глаза Лалико, дочери Арсена Давиташвили, знатного чабана. Вижу старожила границы — подполковника Романа Нащокина. Вижу неторопливого, дотошного следователя Вахтанга Ахметели и многих других хороших людей.Передо мной дергается, закатывает глаза Нияз-Мехмед-оглы, бандит с повадками юродивого. Его я тоже видел и слышал его показания на суде. С начальниками Нияза, организаторами «Рикошета» мне встречаться не приходилось. Восполнить пробел помогли записки Сайласа Дарси, недавно опубликованные за границей. Я выбрал из них наиболее существенное и перевел. Читатель найдет здесь подлинные отрывки этого примечательного документа. Собственные имена и географические названия мною частично изменены.
1
— Все ясно, — сказал Сивцов. Он поглядел на ручей, вздувшийся от недавнего ливня. Нет, дальше идти незачем. От пролома в заграждении собака привела прямо сюда, к водопою. Часто дыша, она обнюхивала следы. Свет луны упал в лощину, ручей блеснул, как выхваченный из ножен клинок, и на берегу, в вязкой черноте ила, резче обозначились отпечатки острых, раздвоенных копыт. Сивцов нагнулся, измерил промежутки. Да, все ясно — кабан. Старый, грузный хряк, пудов на десять. Он шел вразвалку, лениво вытаскивая ноги из ила. Тут он стоял и пил из ручья — вон как глубоко вдавились копыта. — Мяса-то пропадает, товарищ капитан, — вздохнул солдат Тверских, — сила! Были еще следы — давние, размытые ливнем. Сивцов не раз видел, как сверху, из леса, поясом охватившего гору, двигались к водопою дикие кабаны: мохнатые, клыкастые секачи и гладкие, розово-серые поросята. Страсть охотника Сивцову незнакома, но рука его невольно тянулась к оружию. Жаль, стрелять нельзя: рядом граница. Солдат притянул к себе собаку за поводок, потрепал по маслянистой холке. — Гайка, Гаечка, — басовито выпевал он. — Нам бы с тобой отбивную свежую, а? «Почему именно гайка? — подумалось Сивцову. — Длинная, поджарая, остроухая. Странные клички достаются собакам…» Мысли начальника заставы возвращались в спокойное русло. — Или шашлыку, — басил Тверских. — Шашлычку из свинины, а? Как ты считаешь, Гайка, а? Сивцов еще раз оглядел берег у водопоя. Как много на нем кабаньих следов! Нет, идти дальше не имеет смысла. Такие «нарушители», почитай, каждую ночь ходят. Правда, кабаны редко рвут колючую проволоку. Чаще всего раздвигают. Но удивляться нечего — проволоку разъела ржа. Оборванные концы ее стали рябиново-красными. Понятно, она не могла выдержать напора огромного зверя. Там, у проволоки, на каменистом грунте, кабан не оставил явственных следов, но зато потерял клочки своей шерсти. Волоски, жесткие, совсем свежие волоски, повисли на стальных шипах. — Товарищ капитан, — сказал Тверских, — сколько я ни ел шашлыка, — он развел руками, как бы желая показать количество съеденного, — а такого, как в Тбилиси, нигде нет. Заверяю железно! Там ресторан на горке есть. Ресторанчик — будь здоров! — Ох, Тверских, — вздохнул Сивцов. — Ох, товарищ Тверских! — Слушаю вас, — отозвался солдат и повернул к Сивцову широкое, костистое лицо. — Глупости у вас в голове, вот что. И потом — бросьте вы, наконец, эти словечки — «железно», «классно». Так выражается отсталая часть молодежи, а вы пограничник. Возьмите Тургенева. Как у него… Пример из Тургенева, однако, не шел на ум капитану, и он замолчал. — Идите! — закончил он. Тверских подхватил поводок. Тотчас он и остроухая Гайка исчезли в кустарнике. Сивцов не спешил. Для порядка он осмотрел кусты, потом еще раз побывал у пролома в ограде и поднялся к заставе. В канцелярии мерцала притушенная керосиновая лампа. Капитан взял трубку телефона: вызвал комендатуру. — Очередной кабан, — сообщил он. — Добро, — ответил дежурный. — Спокойной ночи, Леонид Петрович. Сивцов усмехнулся. Спокойной ночи! Шутит он или всерьез? Коли всерьез, — значит, плохо представляет себе, каково здесь, на заставе,- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (82) »
Последние комментарии
14 часов 49 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 13 часов назад
1 день 20 часов назад
1 день 21 часов назад
1 день 23 часов назад