Цыганские романы: Цыганский вор. Перстень с ликом Христа. Цыганский барон. [Ефим Друц] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (141) »
Ефим Друц Цыганские романы
Цыганский вор
…Все гонят вас с ожесточеньем, А после смерти роковой, И волк посмотрит с отвращеньем На труп холодный и худой…Поль Верлен
Пролог
— Давно это было. Кочевал по свету цыганский табор, и когда встречался с другим табором, то между цыганами стычки происходили. И все из-за вожака: как он скажет, так и будет. Случалось, убивали цыгане друг друга. И был в таборе молодой цыган, решивший положить конец этому. И сказал он вожаку: «Зачем братьев убиваем? Неужели мирно жить не можем?» «У каждого табора своя дорога, — ответил вожак. — Нельзя дорогам пересекаться. Это закон, и ты, морэ[1], не перечь. Так было, так и будет». Ушел молодой цыган из табора, от братьев своих, но не было ему ни удачи, ни счастья. Кто один остается, тот с жизнью не справится. Не может цыган жить один… Вот что сказал старик Анжей. — Зачем же, дадо[2], цыгане уходят из табора? — спросил Артур. — Душа рвется в мир, — сказал Анжей. — Если ты — человек, сам ищи свою долю!Глава 1 Музыкант
Кнут погасил очередную сигарету, взглянул на будильник. Проснулся и встал он давно. Уже десятый час, а он все ходит по комнате из угла в угол. В окна светило холодное солнце, расплывшееся в тумане. Пронизывала сырость. Пепельница полна. Полпачки выкурил Кнут, а день еще впереди. На улице взвыла сирена автомобиля; с коммунальной кухни слышался грохот посуды, звучали голоса. Кнут лег на диван и укрылся пледом. Шум раздражал. Он вскочил, опять закурил, но сломал сигарету в пальцах, взял телефонную трубку, набрал номер. Занято, черт возьми. Зачем он влез в это дело? Не для него оно. Знал ведь. Однако поддался на уговоры. Рома[3] — настырны; если привяжутся, не отстанут: «Ты — наш, ты — свой, кто поможет, как не ты? Подержи у себя эти камешки. Большие ловэ[4], брат, а места не займут. Не трусь». Ну и — поддался. И что ж? Пропала сумка… Раджо сказал вчера перед вечером: «Здесь, морэ, считай, пятьдесят тысяч баксов». А вечером — пили. Потом Минта домой его отвезла, кто-то помог подняться по лестнице; он рухнул, да ненадолго. Приснилась дрянь, и его как подбросило. Сунулся в уголок, за тахту, где была сумка, и — ахнул: нету! Минта в дом с ним не заходила, это Кнут помнил точно. А кто? Не сами же улетели проклятые камни? Кто-то еще вертелся по комнате… — Спишь, морэ? — раздался голос Раджо, в двери показалась его сияющая физиономия. — Трещит башка, — буркнул Кнут. — Места не нахожу. — А я с лекарством. — Раджо достал бутылку. Отодвигая неизбежный разговор, Кнут засуетился: стаканы, тарелки, сало, огурчик… Они уселись за стол. — А ты здорово выпил вчера, — сказал Раджо. — Думал я, не подниму тебя. — Чего ж пришел? — Э, дело не убежит, а убежит — мы догоним легко, — сказал Раджо. — Сперва поправим здоровье. Коньяк обжег горло и пищевод. И тотчас же полегчало. — Раджо, — сказал Кнут, — ты вчера здорово гулял. Не зря ты людей собрал, Раджо. — Не тереби, морэ, — вяло отреагировал Раджо. — Давай повторим. — Уходишь, Раджо, от разговора. Раджо поставил бутылку на стол и глянул в упор: — Что случилось, морэ? — Ничего, Раджо, — сказал Кнут, — но есть предчувствие. — Говори. — О камешках беспокоюсь. Вроде лежат, а я в панике. — Ну, ты артист. Пугаешь меня. Слушай байку. Да выпьем еще. А то сохнет во рту… Знаешь такого? — Он назвал имя известного всей Москве руководителя цыганского хора. Кнут кивнул. — Ну вот, слушай. Он, морэ, был помешан на камешках, собрал, говорят, коллекцию, как в музее. И мандражировал. Опасался обыска, ночи не спал. Как-то велел жене собрать все как есть да завернуть в тряпку. Держи, говорит, всегда при себе, а если будет шмон, я моргну и — выкидывай за окно во двор. Так и сделали. Живут. Когда чего сильно ждешь, оно и случается. Кто-то стукнул на этого рома — скупает, мол, краденое. Ну и явились с ордером трое. Шмонать его. Дом двухэтажный, недалеко от «Динамо», ты, морэ, знаешь эти дома. Вошли с понятыми под вечер. Артист испугался, моргает зенками, жена кидает тряпку во двор… Менты ушли, хозяин — туда. Нет ничего. Только мусоровоз пыхтит, опрокидывает контейнеры в кузов. Камушки-то упали в контейнер. Ну и с концами. Ром — в свой «Москвич», помчался за мусоровозом. Ездил за ним полдня, до люберецкой свалки. Копал там, как бомж. Ничего не выкопал. И теперь там месторождение, понял? Люди прознали, ползают в сапогах, ищут камни. А ром неделю жену колотил, забросил ансамбли и запил… — Врешь, Раджо, — в тоске сказал Кнут. А- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (141) »
Последние комментарии
19 минут 33 секунд назад
8 часов 8 минут назад
10 часов 39 минут назад
10 часов 47 минут назад
1 день 22 часов назад
2 дней 2 часов назад