Одлян, или Воздух свободы: Сочинения [Леонид Андреевич Габышев] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (267) »
Леонид Габышев Сочинения
Будущий романист (тот, кто детство провел среди малолеток) опишет нам множество затей малолеток.Однажды осенью 1983 года, когда уже пятый год мне не поступало не только предложений, но и ответов от наших издательств, когда и иностранные издатели метались по книжной ярмарке в Москве, как во время бомбежки, напуганные корейским лайнером, когда мои реалии походили на синдромы мании преследования и это было единственным спасением: одно подменять другим и отвергать таким образом, — меня разбудил утренний звонок в дверь. На пороге стоял коренастый молодой человек странного и грозного вида, с огромным портфелем. Я живу у трех вокзалов, этого окошка Москвы в Россию, к которому приникло растерянное и пространное лицо нашей провинции. Какие только лица не заглядывали ко мне! Бомжи из Запорожья, бичи из Керчи, цыгане из Казани. Это был человек с вокзала. — Андрей Георгиевич? — спросил он, не сомневаясь, будто предъявив красную книжечку, и проник в квартиру. Я видел только его шрам. Дальнейшее поведение отличило его от сотрудника: он быстренько снял обувь и в носках стал еще меньше, а портфель его еще больше. Он провел меня на кухню, осторожно поместил портфель под стол — что там было бьющегося? — и предложил мне сесть. — Вас не прослушивают? — спросил он жестом, глянув на потолок и обводя пространство рукою. — С чего вы взяли? — единственно как я мог на это ответить. — Я по радио слышал о вас. Радио — это радио. Я спросил: — Ну и что вы слышали? — Что есть такие писатели: Белов, Владимов и Битов… Владимову было еще хуже моего, Белову много лучше. Нас могли объединить лишь «голоса». — Владимова нет, Белов отказал, я его… и вот я у вас. — И опять осторожно посмотрел на портфель, будто тот мог сбежать. Леденящее профессиональное подозрение пронзило меня. — Э-то роман?.. — спросил я, заикаясь. — Тс-с! Все-таки вас могут прослушивать. Напечатайте, и я половину вам отдаю. Любой уважающий себя член Союза воспользовался бы этим поводом, чтобы вытолкать посетителя за дверь. Я, видимо, не уважал себя как член Союза. — С чего вы взяли, что я могу вас напечатать? Я себя не могу напечатать! — вспылил я. — Полмиллиона ваши. — Чего-чего?? — Но ведь миллион-то за него там заплатят! — сказал он уверенно. «Нет! Не может быть… — соображал я. — Это не агент, не провокатор — он такой. Неужто такие — бывают?» — Я уже был на книжной ярмарке, предлагал… Я представил себе господ, боявшихся, что их уже не выпустят из Шереметьева, тет-а-тет с моим посетителем, и мне стало весело. Как это его не замели? — Ну вот видите, они не могут, а что я могу? Кстати, а почему бы вам не попробовать напечататься у нас? Он посмотрел на меня с презрением. Я был достоин его. — Читал я вашего Солженицына — процедил он. Нет, это был такой человек. Сомнения мои рассеялись. Он достал из портфеля шесть папок. Портфель испустил дух: в нем, кроме романа, могла поместиться лишь зубная щетка. Боже! Такого толстого романа я еще не видел. — Больше восьмисот страниц, — сказал он с удовольствием. — Девятисот нет, — добавил он твердо. Каждая папка была зачем-то обернута в несколько слоев вощеной бумаги. В этой папке помещался дорогой, почти что кожаный скоросшиватель, внутри которого, наконец, были подшиты — каждая страниц на полтораста — рукописи. Таких многослойных сочинений я тоже не встречал. — А в пергамент-то зачем заворачиваете? — естественно, поинтересовался я. — А если в воду бросать? — живо откликнулся он. С усталостью метра я разрешил ему оставить рукопись на просмотр, только чтоб не торопил. — Хорошо, я зайду послезавтра, — согласился он. Много повидал я графоманов и начинающих — этот восхитил меня. — Послушайте, вы сколько сидели? — Пять лет. — А сколько писали? — Ровно год. — И хотите, чтобы я прочитал за один день? — Так вы же не оторветесь. Ни тени сомнения. — А кто еще читал? — А никто. — Так откуда же вы знаете? — Кстати, — сказал он, — у меня еще есть рекорд, не зарегистрированный в «Книге рекордов Гиннеса». Это может послужить хорошей рекламой книге. Я уже ничему не удивлялся. — Я могу присесть пять тысяч раз подряд. Сейчас сразу, может, и не смогу. Но если надо, потренируюсь и быстро войду в форму. Не верите? Ну две тысячи — гарантирую прямо сейчас. Хотите? — Ладно, верю, ступайте, — сказал я тоном умирающего льва. Но он заставил меня тут же раскрыть рукопись! И я не оторвался. Как легко зато отступили от меня собственные беды! И никто потом не отрывался из тех, кто читал… Хотя их и не много было. Вот пять лет эпизоды этой книги стоят перед моими глазами с тою же отчетливостью. Будто они случились на моих глазах, будто я сам видел, будто сам пережил. Это страшное, это странноеГулаг. III-17
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (267) »
Последние комментарии
5 часов 48 минут назад
6 часов 24 минут назад
7 часов 16 минут назад
7 часов 21 минут назад
7 часов 33 минут назад
7 часов 46 минут назад