Крушение [Евсей Львович Баренбойм] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Крушение

ОПЕРАЦИЯ «ВУНДЕРЛАНД» Повесть

СЛАВНЫМ МОРЯКАМ — СЕВЕРОМОРЦАМ ПОСВЯЩАЮ

…Причиной провала «Операции «Вундерланд» явилась не сложная ледовая обстановка, как это пытаются изобразить фальсификаторы войны на Севере, а героический отпор, полученный фашистским крейсером в наших водах. Бесстрашный экипаж ледокольного парохода «А. Сибиряков», повторивший подвиг русского крейсера «Варяг», комендоры СКР-17 «Дежнева», пароходов «Революционер» и «Кара», моряки-артиллеристы береговой обороны, народное ополчение служащих порта и жители острова Диксон заставили «Адмирал Шеер» покинуть советские воды и, по сути ничего не добившись, вернуться в Нарвик.

Повесть Е. Баренбойма «Операция „Вундерланд“», написанная исторически достоверно, воскрешает в памяти те героические дни.

Н. А. Торик, вице-адмирал в отставке — начальник, политического управления Северного флота в 1940—1945 гг.
(Из отзыва о повести)

СТРАННЫЙ ПРОРЫВ, ВЗБУДОРАЖИВШИЙ МИР

Он занесен — сей жезл железный —

Над нашей головой…

А. Блок. «Первый изборник»
Маленькая муха не спеша спустилась по прямому хрящеватому носу и заглянула в ноздрю. Больхен чихнул и проснулся.

В приоткрытый иллюминатор слегка тянуло влажной свежестью. За бортом гортанно кричали чайки. Большие круглые вделанные в переборку морские часы фирмы «Глассхютте» показывали тринадцать пятьдесят.

«Что значит давняя привычка — час двадцать сна и ни минуты больше, — подумал он. — Прекрасная штука послеобеденный отдых на флоте. После него чувствуешь себя обновленным, полным сил».

Больхен знал, что его покой бережет специально выставляемый вахтенный. Если бы не он — топот тяжелых матросских ботинок по бронированной палубе над его салоном разбудил бы мертвого.

Стоя перед иллюминатором, Больхен привычно повязывал галстук. Отсюда, с высокого борта тяжелого крейсера «Адмирал Шеер», Нарвик был виден, как на ладони: крутые, узкие, сбегающие с аспидно-черных сопок к морю улочки, застроенные нарядными, разноцветными, будто с рождественских открыток домиками, высокие остроконечные крыши кирх, железнодорожный вокзал, куда каждый день приходили тяжело груженные составы с железной рудой для рейха из Кируны, узкая лента стратегической дороги № 50 Нарвик — Киркенес, неуклюжая махина недавно перегнанного из Вильгельмсхафена сухого дока.

Ровно в четырнадцать Больхен из спальни вышел в салон. Его худой подбородок подпирал крахмальный воротничок, тужурка застегнута на все пуговицы. Рыжеватые волосы аккуратно зачесаны на пробор.

Больхен всегда и во всем брал пример со своего кумира — адмирала графа Шпее, не переносившего никакой неряшливости и распущенности. Поэтому и офицеры «Адмирала Шеера» приходили в кают-компанию, как на торжественный прием.

В дверь салона постучали, и, не дождавшись ответа, вошел вестовой Краус с подносом в руке.

— Добрый день, господин капитан I ранга. Ваш кофе и газеты.

— Добрый день, Краус. Спасибо, поставь.

Некоторое время в каюте стояла тишина, лишь позвякивала посуда, которую расставлял вестовой.

— Что нового, Краус?

— Ничего особенного, господин капитан I ранга, — Краус замялся. — Говорят, скоро выйдем проветриться?

— А что, надоело?

— Да как вам сказать, — вестовой медлил, обдумывая ответ. — И стоять неплохо, да уж больно большая дыра этот Нарвик.

— Можно подумать, что ты призван на флот из Парижа, а не из крохотной деревушки на реке Эмс, — рассмеялся Больхен. — Старший офицер рассказал мне, что ты, оказывается, женат. Вот уж не думал. И дети у тебя есть?

— Так точно. — Краус не улыбнулся, но Больхен заметил, как на мгновенье потеплели его глаза под белесыми ресницами. — Два сына.

— Сколько же им?

— Седьмой и пятый год.

— Как раз женихи для моих дочерей, — пошутил Больхен. — Он вздохнул, представил себе их обеих, сидящих у него на коленях и обнимающих за шею. Потом спросил: — Такие же жгучие брюнеты, как и их отец?

— Такие же, — не удержался и засмеялся Краус.

Больхен любил иногда вот так запросто беседовать с рядовыми матросами. Он считал, что ничто так не способствует популярности командира среди личного состава, как такие непринужденные беседы со смехом и солеными шутками. Начальству и большинству офицеров корабля они казались странными.

— При случае покажи мне их фотографии, — сказал он.

Этот тощий простодушный вестфалец с соломенными волосами, его