Бессонница (Шрам) [Надя Яр] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Надя Яр Бессонница (Шрам)
К тому же у меня началась бессонница. Когда в дверь позвонили, была полночь. Я не спеша поднялась, сунула ноги в тапочки и погладила спящую на одеяле кошку Чушку. Глазок был тёмен — свет в коридоре не горел. — Кто там? — Арсеньев, — тихо сказал сухой голос. Оказалось, что он едва ли выше меня ростом. Тонкий, высохший человек в плотном тёмном костюме по мерке, в туфлях на толстой подошве, чтобы казаться выше. В руке у него была чёрная трость с набалдашником. Он церемонно поклонился мне, прошёл в комнату и сел за стол. Я спросила: — Вы будете пить? И пошла искать что-то подходящее в баре. — Я уже, — сказал он. — Можете не волноваться. Я всё-таки принесла бутылку Царского Золота. Рецепт XVII века. Я подумала, что ему это понравится. Арсеньев вежливо выпил рюмку. Я тоже выпила, однако легче не стало. — Мои соболезнования, — сказал он. — Простите? — Стекловский. Вы были на похоронах. — Вы тоже. Это я должна соболезновать Вам. — Он не был Вашим другом? — Он был больше, чем друг. Он давал мне деньги на жизнь, — сказала я. — Оплачивал мою квартиру. Можете представить себе глубину моей скорби. — Об этом не беспокойтесь, — Арсеньев медленно склонил голову. — Я вижу, Вам нездоровится. — Вы не возражаете, если я лягу? — сказала я. — Пожалуйста. Так даже лучше. У меня не было сил спросить, для чего. Я легла на диван и поневоле свернулась калачиком. Хотелось отвернуться к стене, закрыв глаза, но это было бы невежливо. Арсеньев неподвижно сидел в темноте. Он совсем не мешал. Потом он сказал: — У меня в кабинете Вы не боялись. — А я не Вас боюсь, — сказала я. — Это радует. Но чего Вы боитесь? — Смерти. И я ещё немного съёжилась. — Сказки, — ответил Арсеньев. — Всё это глупые, злые сказки. Никто за Вами не придёт. И даже если… я же здесь. — Спасибо, — искренне сказала я. Его было почти не видно — остроголовый чёрный силуэт. Кошка Чушка сидела на подоконнике и глядела на него в упор, не отрываясь. Глаза кошки жёлто мерцали. Глаза Арсеньева тоже. Через некоторое время он покачал головой. — Простите, с кем Вы разговариваете? Вы ведёте какой-то внутренний диалог… — Со смертью, — сказала я. — Я пытаюсь уговорить её не трогать меня. — Почему Вы думаете, что Вас тронут? — А… Вы не видите? — …Не так, как Вы. — Вокруг смерть, — сказала я. — Она везде. Она подстерегает всех. Вы же были на кладбище… — Да, — ровно сказал он, тоном побуждая меня говорить дальше. — То, что смогло убить его, убьёт и меня. И Вас тоже. — В этом я сомневаюсь, — ответил он. — «Если бы глупость причиняла боль…» — Глупость тут ни при чём, он просто попался в зубы смерти. Он её долго морочил и всё-таки попался. На нём она сломала клык, а меня даже не заметит. Знаете, как я себя чувствую? Как прогнившая скорлупа. Зубы смерти пройдут сквозь меня без усилий. Мы некоторое время молчали. — Вокруг смерть, — сказал он, смакуя мою фразу. — Это метафора, или Вы действительно видите смерть? — А он Вам не рассказал? — спросила я. — Не успел. Я пытаюсь понять, что именно. Итак, Вы видите смерть. И… какова она? Я указала в окно. Над городом висели тучи. Даже ночью всё небо отдавало белизной. — Вон она, смерть. Бесплотная бледная туша. Зубастая пустота. Она наваливается на город, и грызёт, и гложет — людей, дома, асфальт… Пока что город держится, но некоторые вещи уже начинают ломаться. Я думала, вы это видите, поэтому и держитесь так крепко. Значит, нет. Очень жаль. — То, что я не вижу, не значит, что я не могу принять меры, — сказал Арсеньев. — Так примите же их, — сказала я. — Пока не совсем ещё поздно. Меня, по-видимому, трясло. — Ваше зрение открывается, когда Вам страшно? — спросил он. — Оно не открывается и не закрывается, а просто есть. Как Ваше зрение в темноте. Он налил ещё одну рюмку, встал и подал её мне, слегка склонившись над диваном. После второй рюмки мне стало заметно легче. Арсеньев навис надо мной, невесомый, как будто вырезанный из бумаги со своим костюмом и тростью. В его зрачках горел заманчивый огонёк. — Помогите мне, — сказал он. — Скажите, где будет следующий удар. — Откуда я знаю? В столице. — Неужели в Москве? Он выпрямился, и тут меня проняло. — В Киеве, — сказала я с непонятно откуда пришедшей уверенностью. — Вы когда-нибудь видели киевское метро? Эскалатор за эскалатором. Оттуда так просто не выскочишь. Мышеловка. Они пустят газ в эти туннели. — Боевой газ? — Откуда я знаю? Я знаю, что они затопят газом метро, — в этот момент я уже не была собой, и голос мой был не мой. — Они хотят отравить моё метро. Они пустят газ в мои туннели. Они потравят моих людей, как крыс, превратят мои жилы в газовые камеры. Умертвят мою плоть. Слова сыпались с моих губ, как песок. В душе моей открылась трещина, и моим голосом говорил Киев. Мать городов отчаянно взывала о- 1
- 2
Последние комментарии
9 часов 30 минут назад
9 часов 47 минут назад
10 часов 12 минут назад
10 часов 43 минут назад
11 часов 50 минут назад
13 часов 31 минут назад