Джек Восьмеркин американец [Первое издание, 1930 г.] [Николай Григорьевич Смирнов] (fb2) читать постранично, страница - 65

засеянную табаком площадь. Затем внимательно прошел по рядам. Он щупал жирные сладкие листья, сбивал букашек, подправлял кустики. Потом быстро влез в автомобиль и дал наивысшую скорость. Очевидно, ему все было понятно теперь, и он не хотел больше тратить времени.

Он пронесся по дубовой аллее, как сумасшедший, и на полном ходу въехал в ворота, над которыми распростерлась вывеска: «Коммуна Новая Америка». Автомобиль проехал мимо развалин большого дома. Уже видно было, что над развалинами идет работа. Колонны были повалены, верхний этаж целиком разобран, и длинные штабели старого кирпича вытянулись в разных направлениях. Из окон дома уже не торчала бузина, а над частью строения даже возвышались стропила.

Впрочем, автомобилист здесь не останавливался. Он проехал дальше к жилому флигелю и тут привел в действие свой гудок, который молчал всю дорогу.

* * *

Коммунары обедали.

Все они сидели за длинным столом, на лужке, по ту сторону флигеля. По направлению к этому столу Пелагея и Дуня тащили на палке огромный котел супа. Коммунары держали уже ложки в руках, когда звук автомобильного гудка заставил всех повернуться в одну сторону. Приезд автомобиля в коммуну должен был принести с собой какие-то новости.

Автомобиль объехал флигель и остановился на тормозе почти около самого стола. Видимо, автомобилист не предполагал, что как раз за поворотом обедают.

Лицо приехавшего человека никому ничего не говорило. Один только Джек вскочил в страшном — негодований и закричал тонким голосов, который появлялся у него в минуты гнева:

— Чарли, бродяга! Ты, как я вижу, все-таки купил автомобиль…

Джек произнес эти слова по-русски. Он совершенно упустил из виду, что приехавший человек не знал русского языка. Он сообразил это немного позже и сейчас же повторил слова по-английски, но попрежнему грозно.

Чарли встал во весь рост в машине, но при этом опустил голову. Во всех денежных делах он всегда подчинялся Джеку и никогда ничего не предпринимал без его ведома. Но на этот раз его смущение длилось недолго. Он поднял голову и дерзко ответил:

— Да, конечно, купил за семьдесят пять долларов из общего фонда. Но ведь ты же мне писал, что у нас есть ферма, скот и сад. Значит, я купил по плану, в последнюю очередь.

— Верно! — ответил Джек и расхохотался. — Представь себе, ты прав, старик. Эта ферма принадлежит нам, и на старости лет нас не выгонят отсюда палкой. Здесь будут жить наши дети и внуки, и на каждый вколоченный гвоздь мы будем вешать наши картузы.

Приятели обнялись. Затем Джек сказал, обращаясь к коммунарам:

— Товарищи, это и есть Чарли Ифкин, американский рабочий, новый член нашей коммуны. Он умеет делать все получше меня. Теперь вы увидите, как пойдет у нас работа.

Потом он подвел Чарли к Татьяне и сказал:

— Можешь обнять ее, бродяга. Это моя жена.

— Жена? Почему же ты ни слова не написал мне об этом, старик?

— Брось, Чарли! Ведь ты знаешь, что я терпеть не могу писем.

Чарли посадили на самое почетное место за столом. И коммунары смотрели на него во время обеда во все глаза. По рассказам Джека они знали, что Чарли Ифкин — золотой работник и у него есть чему поучиться.

После обеда, когда по обычаям коммуны каждый мог делать, что хотел, Чарли, Джек и все коммунары пошли осматривать хозяйство. Перед этим Чарли сказал Джеку несколько слов по-английски, и Джек перевел их:

— Чарли говорит, что он уже осмотрел поля и остался ими доволен. Он просит показать ему только усадьбу.

Прежде всего прошли к конюшне.

В стойлах стояло всего пять лошадей. Конечно, это были не заводские кони, но они не были похожи и на тех деревенских кляч, которые весной везли силос в Кацауровку. За лето каждые две лошади коммуны были обменены на одну, и таким образом конюшня, проиграв в количестве, выиграла в качестве. Лошади лоснились и выглядели хорошо покормленными. Чарли осмотрел каждую в отдельности и, должно быть, остался недоволен. Во всяком случае, он сказал Джеку:

— Ты не сердись на меня за автомобиль, дружище. Перевозка обошлась дорого, но ведь машина-то на ходу.

— Верно, верно, — ответил Джек. — Но ведь теперь она нам не нужна. Мы больше не будем колесить, бродяга, с севера на юг, от Висконсина до Техаса. Нам придется все время жить здесь.

— Я не о том, — сказал Чарли. — Я понимаю, что теперь мы прилипнем к месту. Я хочу сказать, что если автомобиль нам не нужен, то мы можем снять его с колес. Он нам прекрасно обмолотит пшеницу этой осенью. Ведь все-таки в нем шестнадцать сил.

Коровы больше понравились Чарли, но он нашел, что они не достаточно крупны. Куры на теннисной площадке показались ему слишком разнокалиберными.

— Это надо бросить! — сказал он. — С весны я сам займусь инкубатором. Уж если заводить кур, так одной породы. И, конечно, не меньше пятисот.

Затем были осмотрены развалины дома, и Джек объяснил, что нижний этаж предположено к зиме приспособить под жилье. Кирпич с верхнего этажа