Временная вменяемость [Роуз Коннорс] (fb2) читать постранично, страница - 2

работают». Да, на этом уже можно строить защиту.

Стэнли ниже меня ростом — собственно говоря, он ниже большинства людей, — поэтому, прежде чем ответить, я рассматриваю его репообразную голову. Жидкие, почти бесцветные волосенки зачесаны на розоватую лысину. Широкий лоб нависает над крохотными карими глазками, которые на бледном одутловатом лице кажутся слишком темными.

— Вот народец… — бормочет он, тряся головой, и на лбу у него пульсирует жилка. Я ее и раньше замечала — когда он злится, она синеет. А Джей Стэнли Эдгартон Третий злится довольно часто.

Стэнли говорит про нас «вот народец» с первого дня пребывания здесь. До Нью-Бедфорда каких-нибудь пятьдесят километров, но Стэнли воспринимает жителей Кейп-Кода, во всяком случае некоторых из них, как инопланетян. Он поворачивается ко мне спиной и выключает телевизор. Я свободна.

Члены нью-бедфордской коллегии адвокатов предупреждали нас о Стэнли. Скользкий тип. Говорят, он безмерно гордится тем, что в зале суда играет роль центральной фигуры.

Тяжелая предстоит неделя.

— До завтра, — говорю я ему.

Я иду к двери, а Джеральдина тянется через стол к Стэнли. Перед тем как дверь за мной захлопывается, я успеваю расслышать ее слова.

— Вы ее недооцениваете, — говорит Джеральдина.

Я не могу сдержать улыбку. В устах Джеральдины это высокая похвала.

Последним рабочим днем Гарри Мэдигана на должности государственного защитника округа Барнстабл было 1 ноября. После двадцати лет службы он наконец собрался открыть собственную контору.

Те жители округа Барнстабл, у которых случались проблемы с законом, знают Гарри прекрасно. Они ему доверяют. Еще до того, как он обзавелся собственной вывеской, они были его клиентами, и их биографии хранятся у него в картотеке.

Проработав десять лет у окружного прокурора, я вовсе не рвалась возвращаться к адвокатской практике, и Гарри это отлично знал. Но когда он пришел ко мне с делом Бака Хаммонда, у меня не было выбора. Гарри и это знал.

Порой мне кажется, что Гарри видит меня насквозь. Он понимал, что я буду биться за Бака, что я найду оправдание поступку Бака. Однако есть одна проблема. Наша правовая система придерживается другой точки зрения. У нас одна надежда: что жюри присяжных окажется на высоте и, если понадобится, пренебрежет правилами — ради торжества справедливости. Порой присяжные на такое способны.

Гектор Монтерос изнасиловал и убил семилетнего сынишку Бака Хаммонда. Монтероса арестовали, ему предъявили обвинения, но тут Бак сделал свой выстрел, оказавшийся для Монтероса смертельным. И сделал он его на глазах у двух десятков людей, половина из которых были полицейскими.

Конечно же, это не должно было случиться. Баку Хаммонду не следовало брать все в свои руки. Он должен был предоставить это системе, должен был дождаться, когда Монтерос предстанет перед судом. Монтероса бы обвинили. И остаток своей жалкой жизни он провел бы в тюрьме строжайшего режима.

Вот что должно было произойти. Именно такой порядок принят в нашем обществе. Но я не готова обвинять Бака Хаммонда за то, что он сделал. Это не мой сын лежал в тот момент в морге.

Гарри назначили адвокатом Бака Хаммонда в день убийства. А когда Гарри объявил, что открывает собственную фирму, Баку предоставили нового государственного защитника, но Бак и его жена хотели, чтобы их дело вел именно Гарри. Гарри, разумеется, согласился — он вообще не умеет отказывать.

Мне Гарри позвонил в тот же день вечером. Сказал, что это ему не под силу. Что это никому не под силу. Что у него столько дел — с ними ни один адвокат в одиночку не справится. Придется позвонить Баку Хаммонду и отказаться. За шесть недель ему не подготовиться к делу об убийстве. Вот если бы у него был напарник…

Гарри уже больше месяца уговаривал меня перейти к нему. А я все отвечала, что еще не готова. Боялась, что у меня не получится быть адвокатом. Но в случае с Баком Хаммондом я не могла сказать «нет». И на следующий же день вышла на новую работу.

В течение недели мы переманили из конторы окружного прокурора и Кевина Кида. Джеральдина до сих пор на нас злится. «Кид» значит «малыш», и мы обычно зовем его по фамилии. Он окончил юридический факультет полтора года назад, и второго такого трудолюбивого молодого юриста не сыскать во всем Массачусетсе. Любая фирма штата приняла бы его на работу с распростертыми объятиями. Но мы с Гарри предложили ему то, от чего он не смог отказаться: бесконечный рабочий день, сплошную головную боль и зарплату, ниже которой не бывает.

Кид взял на себя мелкие правонарушения, Гарри сосредоточился на уголовных преступлениях, а мне достался Бак Хаммонд.

Мы с Гарри будем вести дело Бака вместе, но львиную долю работы предстоит делать мне. За день до начала слушания Бак практически готов предстать перед судом по обвинению в убийстве первой степени. И я тоже. Но я все равно отправляюсь на работу — чтобы еще раз все продумать и взвесить каждую мелочь.