Мой волшебный фонарь [Кристина Сещицкая] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (47) »
Кристина Сещицкая Мой волшебный фонарь
Ромео из музыкальной школы
Сегодня утром Агата[1] притащила ко мне в комнату большую коричневую ветку, сунула ее в глиняную вазу, похожую на толстый сук, и поставила на столик возле окна. — Я принесла тебе весну, — сказала она. — Это каштановое дерево… Моя сестра выражает свои мысли точно. Она ни за что не скажет «каштан» вместо «каштановое дерево» и нам попытается втолковать, что каштаны — всего-навсего плоды этого дерева. Смешная у нас Агата, серьезная, независимая и смешная. На ветке я углядела несколько блестящих липких почек, уже чуть приоткрывшихся, нежно-зеленых изнутри. Через пару дней из них вырвутся на свободу косматенькие листочки. Вот какая у меня будет в этом году весна… Может, еще Ясек подкинет букетик подснежников, папа принесет нарциссы, а мама — пестрого ситцу на платье. Положит на кровать плоский сверток и скажет как ни в чем не бывало: «Сошьем, когда встанешь». Сошьем, когда встану. А я не знаю, сколько еще этого ждать. Я знаю только, что никогда не привыкну лежать и лежать неподвижно в постели, что так и не научусь покорно терпеть боль и даже притворяться терпеливой не научусь. Я ненавижу своих тетушек, которые, присев на краешек кровати, вздыхая, выражают мне сочувствие, и злюсь, когда мама делает вид, будто она мне нисколько не сочувствует. А хуже всего, когда приходит папа, который не притворяется и не соболезнует, а просто кладет свою руку на мою, улыбается и молчит. Это ему пришла в голову мысль, чтобы я снова начала писать. — Ты уже написала столько романов, — сказал он вчера, — почему бы тебе не сочинить еще один? Большой ящик письменного стола целиком забит моими рукописями. Агата иногда туда заглядывает: вытащит первую попавшуюся и перечитывает. Агата — мой самый верный читатель. — Разве может человек что-нибудь написать, если у него совсем нет впечатлений? — ответила я папе. — Если вокруг ничего не происходит… А вокруг меня не происходит решительно ничего. — Ты так считаешь? — спросил папа. Мы молча поглядели друг на друга, а потом он повторил еще раз: — Ты так считаешь? И этим вопросом заронил в мою душу крупицу сомнения. Я задумалась: а не ошибаюсь ли я в самом деле считая, будто вокруг меня ничего не происходит? Что такое мой дом? И пятеро его обитателей: мама, папа, Агата, Ясек и я? Это не просто пять пар шлепанцев в передней и не только звяканье вилок и ножей на кухне. Это побольше, чем запах подгоревшего молока, которое утром никто не удосужился вовремя снять с плиты, и больше, чем табличка с нашей фамилией на входной двери. Мой дом — это частица огромного мира, который существует за его стенами. Значит, и в нашем доме, как и во всем мире, что-то происходит. И поэтому, когда сегодня утром Агата принесла ветку каштана и поставила ее у меня перед глазами, я попросила: — Дай мне, пожалуйста, чистую тетрадь. Лучше всего в клеточку. — Неужели будешь заниматься математикой? — Нет. Буду писать роман. — Вот здорово! Расскажи хоть немножко. В двух словах! Про что он будет? — Про нас. — Про нас? — Агата сразу приуныла. — Тоска зеленая. — Не уверена. Вполне возможно, что получится не хуже, чем «Ромео из музыкальной школы». — Ну, знаешь ли! — с возмущением фыркнула Агата. «Ромео из музыкальной школы» — любимый роман моей сестры, который она перечитывает всякий раз, когда сидит дома с насморком или с ангиной. Но тетрадку она мне все-таки принесла. — Посмотри, я там ничего не оставила? — попросила она, бросая тетрадь на одеяло. — Никаких листочков? Я посмотрела. В тетрадке лежало письмо в незаклеенном конверте. Адреса на конверте не было. — Здесь какое-то письмо. — А… — махнула рукой Агата. — Это я написала Малгосиной двоюродной сестре, а адрес куда-то задевала. Она живет в Люблине. Хочет с кем-нибудь переписываться. Некоторые считают, что так можно найти настоящую подругу. Малгося меня попросила, и я согласилась. Что мне, трудно? Хотя из этой переписки ничего не получится. — Почему ты так думаешь? — Не знаю. Так мне кажется. О чем можно писать девчонке, которую в глаза не видала? — Можно, я прочту? — спросила я. Агата пожала плечами. — Прочти, только там всякая чепуха, предупреждаю. Когда Агата ушла, я вынула из конверта письмо. Несколько страничек, исписанных аккуратным мелким почерком. И все про нас. Агата описывала незнакомой девочке каждого из нас и наш дом. И хотя о ней самой там говорилось меньше всего, из каждого словечка выглядывала именно она, Агата!Здравствуй, Аня!
Я так начинаю, потому что не могу, сама понимаешь, написать «милая» или «дорогая», а как-то начать нужно. В первом письме, я думаю, стоит рассказать про себя и про нашу семью, чтобы ты имела
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (47) »
Последние комментарии
25 минут 9 секунд назад
6 часов 47 минут назад
6 часов 55 минут назад
7 часов 23 минут назад
7 часов 27 минут назад
7 часов 28 минут назад