Годы молодости [Мария Карловна Куприна-Иорданская] (fb2) читать постранично, страница - 3

М. К. Куприной-Иорданской, написанные твердым прямым почерком, обычно краткие и деловые, но слова «ваш рассказ принят и пойдет в таком-то номере» звучали для молодого писателя поистине волшебно. Но если мы обратимся к нашему времени, то один из первых советских толстых журналов, возникших вслед за «Красной новью», — «Новый мир» был сделан при участии его первого литературного секретаря М. К. Куприной-Иорданской.

Многие из нас печатали свои ранние вещи именно в этом журнале, и как же, когда пишешь предисловие к книге М. К. Куприной-Иорданской, не вспомнить тех лет… Эта неразрывность действия определяет истинное существо автора книги «Годы молодости». От лет своей молодости до наших дней шла Мария Карловна дорогой литературы, и без литературы и не представишь себе ее жизни. Даже тогда, когда многое уже было в прошлом и годы вплотную подобрались к Марии Карловне, входя в ее комнату, сразу оказывался в атмосфере литературной жизни на протяжении почти семидесяти лет. Для истории литературы срок этот означал, что одно поколение писателей давно сменилось другим, и уже и это второе поколение постепенно редеет. Но, как старого капитана на вахте, можно было видеть М. К. Куприну-Иорданскую, погруженную — по мере своих сил — в летопись жизни писателя, ставшего гордостью русской литературы.

Были, однако, годы, когда имя Куприна поблекло и заглохло. Терзаемый эмигрантской неврастенией, с тревогой или даже просто с ужасом вглядывался он в свой завтрашний день, жил почти в нищете, вынужден был писать о русской жизни лишь по воспоминаниям, по отголоскам памяти, он — русский из русских писателей. Такая же судьба была и у И. А. Бунина, но тот мог писать о России по воспоминаниям. Куприн этого не мог; его лучшие рассказы того времени: «Соловей», «Мыс Гурон», «Золотой петух», прелестные очерки «Юг благословенный», — все это не о России, а о горестном воспоминании о ней или о той жизни, которая окружала его во Франции.

Рассказы Куприна до наших читателей не доходили; его книги терялись в безрадостных далях эмиграции, постепенно выветривалось, сходило его имя. В Советской стране вырос новый читатель, который почти ничего не знал о Куприне. Книги Куприна, выпущенные в свое время издательством «Знание» или «Московское товарищество», как и собрание сочинений, изданное в качестве приложения к журналу «Нива», давно стали библиографической редкостью. Былая слава Куприна таяла, но поистине нет понятия выше, чем Отечество, которое в преданной памяти хранит все то лучшее, что было сделано в свое время для народа.

А. И. Куприн не только физически вернулся в Россию и солнце его заката просияло все же на родной земле, но он и заново возник как писатель. Было бы неточно сказать, что имя его было возвращено: для множества советских читателей это имя прозвучало впервые и Куприн как бы сызнова начал свой писательский путь. Успех его книг, его «избранного» или нового собрания его сочинений был огромен, огромны и тиражи, и Куприн по праву занял место в плеяде русских писателей, которые после Чехова — во главе с М. Горьким — определили дорогу нашей литературы. Именно эта плеяда перекинула мост от писателей-классиков прошлого к современному поколению советских писателей, и голос Куприна не ограничен пределами дореволюционной литературы. Он вошел и в ее новую историю, и можно только радоваться и богатству этого голоса, и тому, что наш читатель не дал ему заглохнуть, сделал его своим достоянием и полюбил его.

Человечность — а книги Куприна глубоко человечны — не знает периодов литературы, она действует вне времени, она близка сердцу не одного поколения читателей: пример этому книги Чехова с их нестареющей судьбой.

Книга М. К. Куприной-Иорданской — главным образом о той поре жизни Куприна, когда сильно и уверенно начинал он свой путь. В дальнейшем иной стала жизнь Куприна, и годы разлучили его с первой своей спутницей; умерла и их дочь.

Мы обязаны автору книги о молодых годах Куприна тем, что она сохранила их в памяти, рассказала о них сердечно и просто, как о самом большом и самом лучшем, что было в ее жизни, и тут нельзя не вспомнить рассказа Марии Карловны о том, как, написав «Гранатовый браслет», Куприн трогательно искал в петербургских магазинах именно такой браслет и подарил его своей спутнице, как память о годах молодости, и о молодых надеждах, и о том успехе, который выпал на долю этой маленькой повести.

Браслет этот не уцелел, но суть не в нем, а в том глубоком течении чувств, которое определяет и дорогу писателя, и память о нем тех, кто любил его и прошел вместе с ним часть его жизненного пути. В «Гранатовом браслете» есть такие строки: «Подумай обо мне, и я буду с тобой, потому что мы с тобой любили друг друга… Ты обо мне помнишь? Помнишь? Помнишь?» Это хорошие, и притом всеобщие строки, они раскрывают не только тему этого рассказа, но и строй чувств самого Куприна.

М. К. Куприна-Иорданская продолжила свои воспоминания; она довела их до дня разлуки с