Давняя история [Павел Александрович Шестаков] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (65) »
Павел Шестаков Давняя история
Года два назад шоссе пересекал обсаженный тополями немощеный тракт. Теперь магистраль расширили, приподняли на бетонную эстакаду, и машины понеслись, не притормаживая, без опаски, а те, кому требовалось свернуть, скатывались вниз и, совершив незамысловатый маневр под эстакадой, сбоку выезжали на новую, прочерченную белыми полосами дорогу, что вела к морю, серому, мелководному, покрытому невеселой осенней рябью. Рекламный щит призывал свернувших — «Посетите музей-заповедник „Античный полис“!» Алексей Савельевич Мухин скользнул взглядом по щиту и спросил шофера: — Ты эти развалины видел? — Не приходилось. — Ну, в другой раз посмотришь. Подожди меня на стоянке, я пешком пройдусь. Полезно это в моем возрасте. Он потянул с сиденья портфель с блестящими замками, заляпанный по низу грязью. В портфеле лежала бутылка вина, но выпить ее предстояло позже, с Куриловым, а пока Мухин, запахнув короткое джерсовое пальто, зашагал к ресторану, щеголеватому сооружению, недавно возведенному для проезжих и туристов, над которым, несмотря на дневное время, мерцала неоновая вывеска — «Скиф». В будний октябрьский день в ресторане было немноголюдно. За стойкой аккуратный паренек в выглаженной курточке читал книжку на английском языке. Заметив посетителя, он положил между страницами обертку от конфеты. — Портвейн имеется? — Крепленых вин не держим. Сухое, пожалуйста… Коньяк. Мухин нащупал в кармане смятые бумажки: — Сто пятьдесят. Он выпил и выдохнул воздух. Паренек смотрел иронично. Мухин мог бы отругать его, но смолчал и сгреб с гладкой стойки сдачу. Стенка бара была расписана скифским, по представлению художника, колоритом. Согнув толстые шеи, быки тащили неуклюжую повозку на громоздких, без спиц, деревянных колесах. Усталые скифы в башлыках зло размахивали бичами. Видно было, что им не терпится добраться до ресторана и промочить горло. «Тоже не сладко жили», — подумал Мухин о скифах, чувствуя, как теплеет внутри, и достал сигарету. Отсюда, из ресторана, хорошо был виден весь берег до самого моря. По пологому склону спускалось село, ощетинившееся телевизионными антеннами, окрепшее за последние годы, но все-таки село, корнями засевшее в тех долгих столетиях, что отделяли бетонную эстакаду и ресторан с просвещенным и снисходительным к людским слабостям барменом от города на плоском мысу. Города с циклопическими стенами из каменных глыб, с изящным храмом, опоясанным светлой колоннадой, и тесными жилищами из здешнего желтого песчаника… Таким город был, а все, что уцелело от него в страстях битв и спокойствии забвения, — темные квадраты археологических раскопов, обнажившие фундаменты стен и зданий, да три или четыре мраморные свечи с чудом удержавшимися капителями — называлось теперь — музей-заповедник «Античный полис». У входа в заповедник виднелся выполощенный дождями финский домик, куда и держал путь Алексей Савельевич. Он прошел напрямик, мокрой тропой со скользкими, вырубленными в земле ступеньками, выплюнул у входа окурок и толкнул без стука фанерную дверь. Меньше всего внутренность домика напоминала административное помещение. Просторная и изрядно захламленная комната была заставлена шкафами, сквозь стекла которых виднелись черепки, кости и иные повседневные археологические находки, из тех, что не представляют интереса для рядового посетителя, избалованного золотыми царскими диадемами. Между шкафами втиснулись распакованные рюкзаки, недомытые, покрытые копотью кастрюли-котелки, утварь, принадлежащая людям современным, но не постоянным, временным. Однако самих археологов в комнате не было, и за старым, явно списанным в каком-то учреждении, столом сидел человек в облегающем тощую фигуру джемпере и, склонив расчесанную на пробор голову, заботливо чистил ногти. — Гражданин, музей закрыт. Это написано на дверях, — оповестил он Мухина, не прерывая полезного занятия. — А я, может, неграмотный. Сидевший поднял голову и изобразил что-то напоминающее улыбку, а скорее насмешку: — Виноват, Алексей Савельич. Разумеется, для начальства мы всегда открыты. Мухин поставил портфель на пол и подвинул к себе свободный стул, стряхнув с него крошки и обрывки бумаги. — Ты, я вижу, Вова, без перемен? — Зачем они мне? — Да так. Согласно диалектике. Все течет… — Но ничего не меняется. — Меняется, Вова, меняется. Я вот вчера спокойно жил, а сегодня… Знаешь, зачем я приехал? — Ревизовать подведомственные учреждения? — Значит, не знаешь? Ну, это хорошо. Это уже ничего. И Мухин уселся на стул, который скрипнул под ним и чуть разъехался ножками по дощатому полу. — Загадки загадываешь? — спросил Вова осторожно, сдерживая возникший интерес к непонятным словам Мухина. Своей худобой он резко отличался от грузноватого Алексея Савельича, однако выглядел не моложе, обоим им- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (65) »
Последние комментарии
28 минут 43 секунд назад
1 час 34 минут назад
3 часов 45 минут назад
1 день 16 часов назад
1 день 21 часов назад
2 дней 5 часов назад