Волшебный кувшин Хомы и Суслика [Альберт Анатольевич Иванов] (fb2) читать постранично, страница - 2

Суслик начнёт следы собирать? Он мне давно завидует. Я лучше остальные твои следы сюда принесу.

— Ладно, — согласилась Лиса. — Неси.

— Если донесу, — хихикнул Хома и осёкся.

Лиса подозрительно посмотрела не него.

— Тяжёлые, — нашёлся Хома. — Целых три!

— Гляди у меня! Смотри, чтобы не сломались по дороге, — напутствовала его Лиса.

Хома убежал. А она осталась свой след охранять.

Долго она тут простояла.

И след её давно высох, а Хомы всё нет и нет. Как говорится, и след простыл. Его след.

Лиса и по сей день верит, что он — собиратель следов.

«Вероятно, не смог тогда донести, — полагает она, — и боялся на глаза показаться».

Вероятно, поэтому Лиса с тех пор то и дело оставляет возле его норы много следов. Всех четырёх лап!

Как Хома и Суслик волкодава от Волка уберегли

Иногда случается то, чего не ждёшь. И наоборот — что ожидаешь, то и бывает. Или не бывает. А чаше всего ничего не ожидаешь — и ничего не случается.

С Хомой всё это в один и тот же день произошло. Подряд. И ещё сверх того!

И даже не с Хомой, а с Хомой и Сусликом. В одиночку бы Хома такого испытания не выдержал. Слишком сильное потрясение!

Но начнём по порядку.

Нарвали однажды Хома и Суслик орехов в орешнике. И домой пошли. Осторожно, конечно. Всё время надо начеку быть. Всюду опасность подстерегает: то Лиса, то Волк, то Коршун.

Идут Хома и Суслик. Оглядываются, прислушиваются.

Тут и случилось то, чего они не ожидали.

Слышат — кто-то в кустах скулит. Странно так, тоненько. На Зайца-толстуна не похоже. На старину Ежа — и подавно.

А упрямый Суслик, храбрясь, всё-таки сказал:

— Не Ёж ли поёт?

— Он давно вышел из этого возраста! — отрезал Хома.

— Я и говорю, в детство впал.

— А что если это Лиса притворяется?

— Мог бы и успокоить, — задрожал Суслик.

— Того, кто плачет? — чутко прислушивался Хома.

— Меня! — в сердцах сказал лучший друг.

Почему они сразу не убежали? Потому! Поспешишь, Лису насмешишь. Уже учёные. В роще, на лугу или в поле — везде надо всё с оглядкою делать. Сразу побежишь, сразу и сцапают!

— Нет, не притворяется, — напрягая слух, задумчиво определил Хома.

— Кто? — затаил дыхание Суслик.

— Никто! Никто так притворяться не может, — продолжал вслушиваться Хома.

— А как — так? — тихо спросил Суслик.

— Так искренне, — ответил Хома.

Он смело подошёл к кустам и раздвинул ветки.

На траве лежал толстый тёмно-серый собачий щенок. Лежал и поскуливал.

— Вот не ожидал! — поразился Хома.

Суслик с опаской заглянул через его плечо:

— Чего это он?

— Наверно, потерялся.

— Ты чей? — спросил щенка Суслик.

Тот не ответил, прекратил скулить и приветливо постучал хвостом по земле.

— Вежливый, — приятно удивился Суслик.

— Радуется, малыш.

— Какой он тебе малыш? — по привычке возразил Суслик. — Он вдвое больше тебя!

— Всё равно маленький.

— Где твоя мамочка? — растроганно засюсюкал Суслик.

— Где-где! — передразнил Хома. — Говорю же, маленький. Он ещё разговаривать не умеет.

— А прислушивается!

— Ну, кое-что он уже понимает, не маленький, — согласился Хома.

Щенок, склонив голову набок, внимательно шевелил ушами.

— Глянь на его глаза. Умные, карие! — восхитился Хома.

— А разве карие — умные? Вот не знал.

— Не знал… У меня какие? Карие!

— Раз у тебя глаза тоже карие, думай, что с ним делать. Оставлять его тут нельзя, — когда надо Суслик бывал очень умным.

— Отведём его поближе к деревне. А там он сам дорогу найдёт, — решил Хома.

— А у тебя и впрямь глаза карие, — пригляделся к нему Суслик. — Раньше я что-то не замечал.

Хома подозрительно посмотрел на него. Но Суслик сказал это без всякого умысла. Вид у него был, как всегда, простодушный.

— Идём с нами, дурашка, — позвал Хома щенка.

Тот послушно встал и покатился за ними.

— Не отставай, — улыбались они и прибавляли шагу, — а то снова заблудишься.

— Ты хоть знаешь, какой он породы?! — торжественно сказал Хома.

— Какой?

— Волкодав! Вылитый волкодав, уж я-то знаю.

— Откуда? — не поверил Суслик. И обернулся на щенка.

— Знаю, и всё! — твердил Хома. — Я на целых полгода старше тебя, — любил он об этом напоминать. — Я столько собак перевидал на своём веку! И окрас у него волкодава, и лапы широкие, и уши торчком. А погляди на его чёрный нос. Значит, злобный, как волкодав!

— Сам ты злобный, — обиделся за щенка Суслик. — Наговариваешь на него, когда он тебе возразить не может.

— Ничего подобного! Волкодав и должен быть злобным. Разве добрая собака с Волком сладит?

— С ним и злая не сладит, — убеждённо сказал Суслик. — Ох, чувствую, нарвёмся мы на Волка.

Хома тоже забеспокоился:

— Да уж он-то собачий запах далеко слышит, особенно маленьких собак.

Что они предчувствовали, ожидали, — то и случилось.

Прямо на них Волк вышел! С подветренной