Неоседланные лошади [Сборник рассказов] [Рафаэль Геворкович Арамян] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (66) »
Рафаэль Геворкович Арамян Неоседланные лошади [Рассказы] Перевод с армянского
Арарат из Бюракана
Посвящается Мартиросу СарьянуВолосы его оттенка старого серебра. Глубокие морщины, пересекаясь, бороздят лицо. Взгляд задумчив, обращен в себя… Медленно шел он по улице. Шел, опираясь на палку, когда детский голос вскрикнул: — Не наступите на рисунок! Художник остановился. Внизу, у конца его палки, начинался другой мир, самобытный и удивительный. Маленькая девочка рисовала мелом на тротуаре, а веснушчатый мальчуган охранял ее рисунки. — Дедушка, пройдите той стороной, — попросил мальчуган. Но художник не ушел. Девочка рисовала на тротуаре другую девочку — с бесконечным множеством пальцев, большущими круглыми глазами, лучеобразными ресницами и бантом, завязанным бабочкой. Платье сверху донизу было утыкано пуговицами… Рядом с девочкой, нарисованной мелем, был нацарапан песик: мордочка вздернута кверху, кончик носа словно белая пуговка, а на животе — бесконечный пуговичный ряд. Художник спросил: — Для чего эти пуговицы? Оторвавшись от своего занятия, девочка взглянула вверх. Ей показалось, что и художник, седобровый и седовласый, тоже нарисован мелом. И, улыбнувшись, девочка ответила: — Чтоб он застегивал шкурку. — Ах, вот как! — задумчиво произнес художник и тверже оперся на палку, чтобы удобнее было смотреть. Люди шли, равнодушно обходя веснушчатого мальчугана, художника и девочку, рисующую на тротуаре. Шли, не видя нового мира, который рождался у их ног. А художник смотрел и думал с восхищением: «С какой любовью и ликованием, с детской ясностью и непосредственностью смотрит эта девочка на мир». Лукавые веселые глаза улыбались сквозь нарисованные мелом лучеобразные ресницы; рисунок словно подмигивал художнику, а песик с накрепко застегнутой шкуркой вилял хвостиком. Казалось, мгновение, и жизнь, струящаяся по тротуару, увлечет рисунки за собой. Склонившись к девочке, художник спросил: — А песик кусается? — Кусается, кусается! — воскликнула девочка с бурным желанием убедить и напугать. И вдруг, словно сама поверив этой выдумке, в ужасе отдернула руку: — Ой, укусил, укусил! Вот за этот пальчик! Художник взял ее руку в ладонь, прищурившись, посмотрел на запачканный мелом оттопыренный пальчик и, покачивая головой, сказал: — О, какой глубокий укус! Девочка отдернула руку и звонко засмеялась: — Обманула! Обманула! — и, наклонившись, продолжала рисовать. Веснушчатый мальчуган был снова на посту. Он кружился вокруг девочки, зорко следя за тем, чтобы никто не наступил на рисунки. «Какое у нее непосредственное видение», — мысленно повторил художник и почему-то вспомнил критика, который твердил: «Если я этого не вижу, значит, этого нет!» Воспоминание о критике отвлекло художника лишь на какую-то долю секунды и тут же забылось. Теперь девочка рисовала на тротуаре кружочки. — А это что? — спросил художник. — Яблоки, — отвечала девочка, продолжая увеличивать число кружочков. Двое прохожих с папками под мышкой направлялись к ним. — Осторожнее! — предупредил веснушчатый мальчик, но они не обратили на него внимания. Девочка испуганно шарахнулась в сторону, и прохожие сначала растоптали песика, потом наступили на завязанный бабочкой бант, на яблоки… Художник гневно окликнул их: — Рисунки, разве вы не видели рисунков? — Ну и что же? — пожал плечами один из прохожих, несущих папки. И они прошли. Прошли спокойно, равнодушно, растоптав ногами целый мир. Девочка, готовая было расплакаться, заметила волнение старого художника и, удивленно глядя на него, сказала: — Ничего, дедушка, все можно нарисовать снова! — Все можно снова нарисовать… — не столько ребенку, сколько сам себе задумчиво промолвил художник и, твердо опираясь палкой о землю, пошел дальше. Он вернулся домой раньше обычного, поднялся в мастерскую и остановился перед автопортретом, висящим на стене. С полотна, взметнув кисть, смотрел на художника его двойник. Автопортрет словно был в движении. Казалось, еще мгновение — и рука, поднявшая кисть, опустит ее на полотно или же… Художнику вдруг показалось, что кисть нацелилась для удара по прохожим с папками. С полотна смотрел на художника он сам, в те времена еще только начинавший седеть. «Вероятно, думаешь, что я постарел, — обратился художник к автопортрету и снисходительно усмехнулся, — ошибаешься! Глаз мой видит острее, а рука…» Он выбрал одну из кистей, лежавших на стуле, — …рука не дрожит! С минуту художник и автопортрет, взметнув кисти, смотрели друг на друга, потом, опустив кисть, художник оглядел мастерскую. Нет, ничего не теряет художник. Он может все восстановить — достаточно расставить вдоль стен полотна, и девушка, любимая им когда-то и ставшая его женой, и парень — друг отроческих лет, которого уже нет, и
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (66) »
Последние комментарии
9 часов 6 минут назад
15 часов 28 минут назад
15 часов 36 минут назад
16 часов 5 минут назад
16 часов 8 минут назад
16 часов 9 минут назад