Покой [Реймонд Карвер] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Раймонд Карвер Покой
Перевел Иван ЮщенкоЯ зашел постричься. Уже сидел в кресле. А наискосок от меня, вдоль стенки, ждали еще трое мужчин. Двоих я раньше не видел. Но у третьего лицо было знакомое, хотя и не вспоминалось, откуда. Я все поглядывал на него, пока парикмахер колдовал над моей головой. Мужчина ковырял во рту зубочисткой. Здоровенный мужик, волосы короткие, волнистые. И вдруг он мне увиделся: в форме, фуражка, зоркие маленькие глазки обшаривают холл банка. Из оставшихся двоих один был заметно старше, с густой курчавой сединой. Он курил. У третьего, хоть он был и не настолько стар, макушка была совсем лысая, но по бокам волосы свисали на уши. Этот был в ботинках лесоруба, и его штаны лоснились от машинного масла. Парикмахер положил мне руку на затылок, чтобы поудачнее меня развернуть. Потом спросил у охранника: — Что, завалил оленя, Чарльз? Этот парикмахер мне нравился. Мы были не настолько знакомы, чтобы звать друг друга по имени. Но когда я заходил постричься, он меня узнавал. Он знал, что раньше я увлекался рыбалкой. Так что мы говорили о рыбалке. Чтобы он был охотником, не думаю. Но поддержать разговор смог бы на любую тему. В этом смысле он был хороший парикмахер. — Тут, Билл, целая история. Черт‑то что! — отозвался охранник. Он вытащил изо рта зубочистку и сунул ее в пепельницу. Покачал головой: — Вроде и завалил, и вроде — не завалил. Так что на твой вопрос — и да, и нет. Мне не понравился его голос. Не подходил он охраннику. Не такого голоса стоило ожидать. Двое остальных подняли на него глаза. Старший был занят тем, что листал журнал и курил, а тот, что помладше, смотрел газету. Оба отложили свое чтение и стали слушать охранника. — Давай, Чарльз, — сказал парикмахер. — Выкладывай. Он снова повернул мою голову и продолжал щелкать ножницами.
— Мы на Фикль–Ридж ходили. Мой старик и я с пацаном. На тропах там охотились. Старик засел на одной, мы с пацаном — на другой. У пацана бодун, черт его дери. Аж жабры у пацана зеленые, и весь день воду хлещет — свою и мою. Уже заполдень перевалило, а мы там с рассвета. Но надеялись еще. Так прикинули, что снизу охотники оленей на нас сгонят. Короче, засели за какой‑то колодой, за тропой смотрим — и тут из долины снизу, слышим: выстрелы. — Там фруктовые сады внизу, — сказал парень с газетой. Он без конца ерзал. То одну, то другую ногу закинет на колено, коротко взмахивая ботинком. — Они там шастают, олени эти. — Точно, — подтвердил охранник. — Залазят туда по ночам и яблочки зеленые жрут. В общем, слышно — стреляют. Мы себе сидим, и тут из подлеска вылетает такой матерый олень — меньше, чем сто ярдов от нас. Пацан его тут же увидел, как и я, — хлоп на землю и давай палить. Дубина. А этой скотине старой — хоть бы хны. Ему‑то пацан до лампочки. Но стреляют откуда‑то — он не поймет. Не знает, куда сигануть. Тут я пальнул. Да в суматохе этой едва сумел его зацепить. — Так ты его зацепил? — спросил парикмахер. — Знаешь, зацепил, — ответил охранник. — В брюхо попал. Он башку уронил и задрожал так. Дрожит весь. А пацан знай стреляет. Я вроде как опять в Корее очутился. В общем, выстрелил еще раз, но — мимо. Тут оленище опять в кусты. Но, ей–богу, ему уже даже фыркнуть нечем. Пацан все патроны зазря потратил. Но я знатно врезал. Засадил ему прямо в кишки. Вот в каком смысле зацепил. — А дальше что? — спросил мужик с газетой. Он скатал газету в трубку и похлопывал ею себя по колену. — Что дальше‑то? Наверно, вы по следу пошли? Они в такие места подыхать уходят — не доберешься. — Но по следу‑то вы пошли? — спросил тот, что постарше, хотя это и не прозвучало как вопрос. — Пошли. Мы с пацаном за ним пошли. Но с пацана толку ноль. Его травило всю дорогу. Еле телепались. Вот стоеросина‑то. Тут охраннику пришлось хохотнуть, вспоминая ситуацию: — Пива нахлестаться, всю ночь на ногах, а потом еще, я, мол, на оленя пойду. Сейчас‑то из него дурь повыветрилась, видит Бог. Но по следу‑то мы, конечно, пошли. И след ведь хороший: на земле кровища, везде кровища. В жизни не видел, чтоб в одном олене столько крови было. Не знаю, как он, сукин сын, на ногах держался. — Их иной раз надолго хватает, — сказал мужик с газетой. — Всегда в таких местах подыхают, что и не подберешься. — Я пацана обложил за то, что он промазал, он мне что‑то огрызнулся. Тогда уж я ему и съездил. Сюда вот. — Охранник показал у себя над ухом и ухмыльнулся. — Надавал я бобов пацану этому сучьему. Он молодой еще — ему полезно. Словом, стемнело, куда уж тут по следу идти, да еще пацан сзади валяется — блюет и все такое. — Ну, теперь‑то уж этого оленя койоты доедают, — сказал мужик с газетой. — А заодно и вороны с канюками. Он развернул газету, разгладил ее и положил рядом с собой. Опять поменял ноги. Оглядел нас всех и покачал головой. Мужик постарше, повернувшись на стуле, смотрел в окно. Закурил. — Пожалуй, — согласился охранник. — и ведь жалко. Большой
- 1
- 2
Последние комментарии
3 часов 45 минут назад
11 часов 34 минут назад
14 часов 4 минут назад
14 часов 12 минут назад
2 дней 1 час назад
2 дней 5 часов назад