Демон и яблоко [Эл Дженнингс] (fb2) читать постранично

Демон и яблоко. История Айры Маралатта.
Из воспоминаний Эла Дженнингса «Сквозь тьму с О. Генри».

Портер и Луиза — так мы называли нашего француза, повара-любителя, сидевшего за подлог — любили поговорить на темы астрономии или эволюции. Портер пошучивал, Луиза же оставался серьёзен и, помешивая соус, напускал на себя учёный вид.

— Вы истинный творец в области кулинарии, Луиза, — говорил Портер. — А как вы думаете, какие ингредиенты были использованы при сотворении мира?

Луиза мгновенно хватал наживку и принимался рассуждать о протоплазме и постепенном приспособлении живых организмов к изменяющимся условиям среды обитания.

— Тпр-ру, — насмешничал Портер. — Я предпочитаю историю, изложенную в Библии. Из чего же ещё и делать человека, как не из грязи? Создатель был абсолютно прав: люди как были грязью, так ею и остаются. Возьмите к примеру хоть Тюремного Демона Айру Маралата.

На лицо Билла внезапно нашла тень. Он побледнел. Я знал почему — это имя вырвалось у него нечаянно.

— Полковник, видеть, как человек превращается в зверя наподобие Маралатта — это страшно, — сказал Билл. — Прошлой ночью они снова исколошматили его так, что кожа клочьями сходила. Мне пришлось спуститься в подвал, обтереть его от крови. Хотя по правде, там понадобилась бы губка размером с половую щётку — ведь он такой здоровенный детина.

Я впервые услышал, чтобы Потер упомянул о Маралатте, Тюремном Демоне, хотя оказывать помощь этому человеку ему приходилось два, а то и три раза в неделю. Маралатт был необуздан, как тигр, — ужас всей каталажки. Охранники боялись его, как огня — он тяжело ранил по крайней мере десяток из них.

Четырнадцать лет его держали в одиночке. Он был практически похоронен заживо в чёрной яме в подвале — без кровати, одеяла и света.

Если охранники намеревались убраться в его камере, Айра накидывался на них, как дикий зверь. Они, конечно, справлялись с ним, избивали его до беспамятства и подвешивали за запястья. И всё равно он оставался тем же — непримиримым, непокорным. Наводил страх на всю тюрягу.

Никому не было известно, кто станет очередной жертвой этого бешеного буйвола.

Я тогда его ещё не видел. Вырвавшееся у Портера признание до того заинтересовало меня, что на следующий же вечер я отправился к нему расспросить о Маралатте. Мы находились в одной из больничных палат, как раз над подвалом, в котором совершались наказания.

Вдруг воздух разорвал мучительный, дикий вой. Послышались звуки драки, кто-то с грохотом свалился на пол, а вслед за тем раздался пронзительный визг какого-то охранника.

До того спокойное лицо Портера исказилось.

— Маралатт! — прошептал он. —  Дождались - он таки кого-то укокошил!

На следующее утро на всех лицах можно было прочитать только одно выражение — возбуждения, смешанного со страхом. Великая тайна стала всеобщим достоянием: накануне Маралатт чуть не задушил охранника. Теперь его переводят из подвальной одиночки в стальную клетку, расположенную в конце восточного коридора.

Эту клетку строили несколько месяцев. Отвратительнейшая штука. Она больше подошла бы для какого-нибудь дикого зверя из джунглей. Клетка примыкала к каменной стене, в которой выдолбили нишу — четыре фута шириной и восемь длиной. В этой нише Айра должен был спать.

Начальник тюрьмы послал меня с соответствующим приказом. Я вошёл в узкий тёмный проход между корпусами, миновал нескольких охранников. Все они себя не помнили от страха, молчали, как рыбы, а перепуганные глаза были прикованы к двери, ведшей к одиночным камерам.

Дверь со стуком распахнулась, и взорам представилось зрелище настолько ужасное, что даже самое отважное сердце заледенело бы от страха: я увидел Тюремного Демона воочию. Этот глыбоподобный исполин возвышался над дюжиной охранников, и по виду напоминал больше гориллу, чем человека.

Я видел его лицо. Над ним спутанными космами торчали волосы. Одежда превратилась в лохмотья.

Охранники не смели приблизиться к этому человеку — они подталкивали его вперёд при помощи длинных шестов, стоя по обе стороны коридора. Демон не мог вырваться: шесты оканчивались крепкими железными крючьями, впивавшимися прямо в плоть узника чуть ли не до кости. Несчастный был принуждён идти туда, куда его толкали.

На ноге у него красовался чудовищный «орегонский сапог»^[1]. Каждый шаг, по-видимому, был сущим мучением. Но Тюремный Демон выносил его молча. Адская процессия продолжила свой путь через поросший травой тюремный двор к «новостройке» в восточном коридоре. Айру Маралатта водворили в стальную клетку и прибили к решётке табличку: «Тюремный Демон».

Так этот человек стал тюремным аттракционом — молва о нём разнеслась по всему городу и за его пределами — по всему штату. И в этих слухах он выступал настоящим исчадием ада. Так то народ толпой повалил в тюрягу — поглазеть на выдающегося узника. Тогдашний