Чародей [Валентина Гончаренко] (fb2) читать постранично

Гончаренко Валентина Чародей

Мальчики сорок первого, спасители человечества, вечная вам слава! При мысли о вас сердце мое саднит от боли, но тут же вспыхивает гордостью от сознания, что я сподобилась расти и мужать вместе с вами!

Мальчикам сорок первого, живым и мертвым, посвящаю этот роман.

Автор.

Глава 1 Иван И Юрий

Как-то, роясь в куче старых книг, я случайно наткнулась на сборник "Из дневников современников" и в нем нашла стихи Николая Майорова, поразившие меня искренностью и великой верой в бессмертие подвига моих ровесников, сложивших свои головы за мир, за счастье на земле. Николай в октябре сорок первого добровольцем ушел на фронт, а в феврале сорок второго погиб. Он писал стихи про себя и своих друзей, не думая ни о славе, ни о деньгах, он исповедовался в них, и я восприняла его поэзию как исповедь моего поколения. Его стихами пробились из-под земли голоса моих ровесников, сложивших головы, но оставшихся живыми:

Мы были высоки, русоволосы, Вы в книгах прочитаете, как миф, О людях, что ушли, не долюбив, Не докурив последней папиросы. Когда б не бой, не вечные исканья Крутых путей к заветной высоте, Мы б сохранились в бронзовых ваяньях, В столбцах газет, в набросках на холсте.

Мы брали пламя голыми руками, Грудь раскрывали ветру, из ковша Мы пили воду полными глотками, И в женщину влюблялись не спеша.

Вся моя жизнь освещена тем, что когда — то меня полюбил фронтовик, прошедший через плен, бежавший оттуда с помощью партизан и чудом уцелевший в последующих кровавых боях. Сейчас, старухой, разменявшей девятый десяток, я понимаю, что он имел право воскликнуть вслед за Майоровым: "Нас не забудут потому вовек, что всей планете делая погоду, мы в плоть одели слово "человек".

Его любовь я воспринимаю, как награду, быть может, не очень мною заслуженную, но безмерно дорогую и горделиво хранимую в самом чистом уголке моей души.

Дело в том, что я имела несчастье родиться "белой вороной", и колотили и били меня все кому не лень. В глазах сверстниц и сестер я была заумной особой, сбитой с толку романами о прекрасных людях и потерявшей ориентацию в обыкновенной жизни, где постоянно требуется умение хитрить, приспосабливаться и бодаться. Женщины относились ко мне снисходительно, как к чокнутой на справедливости, а в глазах мужчин я была весьма далека от идеала хозяйки и жены. Но судьба сжалилась надо мной и послала человека, который полюбил меня именно как "белую ворону", гордился и восхищался мною именно за эти качества. Его любовь помогла мне когда-то выпрямиться, а в последние годы согревает заброшенность и хроническое одиночество моей припорошенной старости. Спасибо ему и низкий поклон. Он мой ровесник, и, возможно, его уже нет в живых, пусть моя благодарность найдет его и там, в ином мире, куда каждый из нас рано или поздно непременно попадет. А теперь послушайте мой бесхитростный рассказ об этом прекрасном человеке.

Кончились летние отпуска, Начало августа. Жарища несусветная. Я дала учительницам два свободных дня. Завтра первый педсовет, которым обозначим начало нового учебного года. В учительской относительно прохладно. Я только что помыла пол и сделала влажную уборку. Под диваном и под столом расстелила мокрые тряпки. Для прохлады. Так лучше работается. А работа предстоит ответственная — нужно ясно сформулировать стратегическую задачу предстоящего учебного года, чтобы на завтрашнем педсовете четко обозначить ее перед коллективом и получить его поддержку… Обложилась журналами, уселась поудобнее, постаралась отключиться от внешнего мира, поэтому не услышала, как подошли двое мужчин. Увидела их входящими. Первым переступил порог улыбающийся молодой человек с пышной шапкой вьющихся цыганских волос. И сам весь цыганистый, живой, какой-то концертный, но не таборный, не от костра. Офицерские брюки, рубашка защитного цвета, а все равно цыганистый. Очень симпатичный. Он смеялся в ответ на шутку, сказанную здоровенным верзилой, возвышавшимся позади него. Увидев меня, молодой человек остановился в замешательстве. В красивых темных глазах его застыло недоумение. Он оглянулся на товарища. У того лицо расплылось в радостной улыбке, он оттолкнул друга и с ликованием протянул руки:

— Танька! Не ожидал! Это ты — Татьяна Павловна, хороший директор? Ну даешь! А мы шли и страдали… Татьяна Павловна? Вдруг попадем в руки старой аспидке, и она начнет тянуть из нас по капле остатки фронтовой крови! И приготовились дать отпор… А тут ты! Танька! Ничуть не изменилась, даже не подросла! — И обратился к другу: — Это Танька — отличница… Мы в одном классе учились, один год даже за одной