Сосунок [Александр Круглов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (40) »
Круглов Александр Сосунок
Александр Круглов Сосунок Трилогия участника Отечественной войны Александра Круглова включает повести "Сосунок", "Отец", "Навсегда", представляет собой новое слово в нашей военной прозе. И, несмотря на то что это первая книга автора, в ней присутствует глубокий психологизм, жизненная острота ситуаций, подкрепленная мастерством рассказчика. Незабвенной Люсеньке - жене и матери, человеку и гражданину - посвящаю эту книгу. До конца августа сорок второго по всему Кавказскому фронту шли непрерывные упорные бои. Фашисты рвались к нефти, к богатствам Советского Закавказья, Ближнего и Среднего Востока, на соединение с армией союзнической Турции. В эту грандиозную операцию под кодовым названием "Эдельвейс" гитлеровцы бросили танков в девять раз больше, чем здесь было у нас, самолетов -- в восемь, артиллерии -- в два. И даже в солдатах был у них полуторный перевес. (Из истории Великой Отечественной войны). И дрогнули наши у небольшого горного городка Малгобек. И побежали -нервишки у кого послабей. Те в основном, которых лишь накануне второпях призвали в армию и сразу, не успев научить воевать, направили в маршевый полк; трехлинейку, подсумок с патронами в зубы -- и в бой. На беду свою драпали вниз по овражку. Нарвались как раз на капэ. Оттуда -- штабные. -- Стой!-- во всю глотку.-- Назад! Какое там... Бегут -- кто в одиночку, кто по двое, по трое, целыми группками. Что им штабные? Эти лишь пистолетами машут, кричат -- пусть не поместному, непонятно тоже, но все же привычно, по-русски. А немцы -- как лают: отрывисто, жутко, хуже собак. В полный рост в атаку идут, поливая из автоматов свинцом прямо от бедер, кромсают в ошметья снарядами, танками давят. Страшнее фашистов сейчас зверя нет. И тогда из командного пункта (в три наката блиндаж, сверху слой сухого летнего дерна) выскочил сам комполка. -- Назад!-- взревел.-- Убью! Ни шагу назад! Все одно... Бегут ошалевшие, все позабыв, не чуя ног под собой. И -- две шпалы в петлицах, высоченный, плотный и грузный, словно бетонная балка в плечах,-- подняв над головой "тэтэ", давай остервенело стрелять. Широкое, блином лицо его налилось, храп изо рта, трехэтажный яростный мат. Видя, как решительно действует батя, и штабные последовали за ним. Особенно старался невысоконький, полненький, в новенькой шерстяной гимнастерке и очках на темных суетливых глазах. -- В окопы! Назад!-- повторяя за комполка, рвал он истошно свою охрипшую командирскую глотку.-- Ни шагу назад!-- так же размахался вовсю пистолетом. Стреляли и здесь. Беглые дрогнули, заметались растерянно. И повернули обратно. А кто, вконец одурев, залег прямо здесь, у капэ, на избитой и тут снарядами, минами, пулями голой иссохшей земле. Иные даже успели свалиться в траншеи охраны штаба полка. И, как палки, выставили в беспамятстве в сторону наседавших немцев дрожавшие в руках винтовки. Хоть немного, а все-таки дальше от переднего края. Там -- сплошная стальная метель, валят стеной на тебя фашисты проклятые. Там кровь, страдания, смерть. Ваня Изюмов пораженно смотрел на то, как возвращали в траншеи бегущих. Вспомнил расстрел дезертира на марше. Как и тогда, снова леденящий ужас пронял, пот холодный -- от макушки до пяток, стал белым как мел, опять неудержимо мелко затрясся. Невольно вжался всем телом в земляную отвесную стену окопа, ухватился за нишку, что сам своей солдатской алюминиевой ложкой выскреб под пару лимонок и обоймы с патронами. Замер. Затих. Онемел. "Господи! Что же это такое?-- так и билось, и билось в потрясенном юном мозгу.-- Как же так можно? Чтобы свои стреляли своих! Да нет же, нет! Да не может этого быть!" Но это было... Было! Совершалось перед его распахнувшимися, g`qrejkemebxhlh в изумлении глазами. Да вот, вот они, что бежали, а теперь лежат неподвижно безобразно бугрятся перед окопами в пожухлой траве. Только одно, казалось, так и гвоздило каленым железом, так, ослепляя, и направляло действия тех, кто не давал разрастись возникшей было панике. Одно: день или ночь, тьма или свет, смерть или жизнь -- народа всего, государства, страны, в отдельности каждого. Каждого! От велика до мала: женщин, детей, стариков! Она, эта жизнь, и карала сейчас беспощадно слабодушных, защищала себя всеми возможными и невозможными средствами. И взывала... Ко всем взывала: постойте за меня! Ради нее и творилось все это вокруг, ради нее всех сюда и согнало. Всех, всех, кто только мог держать в руках боевое оружие. Если не ковал для фронта его или где-нибудь уже не сражался. И новобранцев, и этих штабных с командиром полка, и Ваню сюда -- Ваню Изюмова, еще мальчишку совсем, жалкого, прямо из-под крылышка мамы, из-за папиной широкой спины, со школьной скамьи, и -- в кровь, в пекло и тлен. Одолевая смятение, Ваня вскинул глаза. Вон еще кто-то с переднего края бежит -- сломя голову возбужденно руками размахивает. И тоже как раз на капэ -- длинноногий, худой, в истоптанных хромовых командирских сапожках. -- Танки!-- крикнул хрипло и сорванно, взмахнув,- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (40) »
Последние комментарии
10 часов 51 минут назад
10 часов 52 минут назад
16 часов 11 минут назад
19 часов 52 минут назад
20 часов 13 минут назад
21 часов 7 минут назад