Прости меня, Кэрол! [Фрида Митчелл] (fb2) читать онлайн

Фрида Митчелл Прости меня, Кэрол!

Пролог

В прохладном зале царили покой и сладкий аромат цветов. Мисс Дженкинс, сотрудница похоронного агентства, в последний раз поправила ленты на венках из орхидей и белых роз и смахнула невидимые пылинки с двух элегантных серебряных урн. Затем одернула костюм, провела рукой по безупречно гладкой прическе и распахнула тяжелые двери.

На церемонию прощания пришло довольно много народа, причем некоторые лица мисс Дженкинс неоднократно встречала на страницах иллюстрированного журнала «Ньюсвик», в горячо любимом ею разделе «Светские новости». Однако она с нетерпением ожидала только одного человека.

Наследник миллионов, красавец плейбой, чья фамилия была известна всему Новому Свету, прощался сегодня сразу с двумя любимыми женщинами: матерью и женой.

Разумеется, любопытство мисс Дженкинс было тщательно укрыто от посторонних глаз в глубинах ее тощей груди, ибо она работала в похоронном бизнесе уже двадцать два года и твердо усвоила правило номер один: сотрудник должен быть незаменим, но незаметен.

Молодой вдовец быстрым шагом вошел в зал, не обратив внимания на собравшихся. Постоял у постамента с урнами, склонив голову. Что-то тихо произнес и стремительно покинул ритуальный зал.

Если бы хоть кому-нибудь из присутствующих пришло в голову обратить внимание на мисс Дженкинс, то он был бы не на шутку шокирован. Глаза достойной сотрудницы похоронного агентства, этого воплощения выдержки и хороших манер, были вытаращены, щеки пылали, а рот слегка приоткрылся. Мисс Дженкинс была воплощением Крайнего Изумления.

А уж если бы кто-нибудь из присутствующих вздумал поинтересоваться у мисс Дженкинс, что вызвало у нее такую реакцию, то услышал бы крайне неожиданное объяснение.

Дело в том, что мисс Дженкинс расслышала слова безутешного вдовца и круглого сироты:

— Свободен! Наконец-то свободен! И больше никогда в жизни…

1

— Рой Стюарт?! Ты что, с ума сошла, Роззи! Я лучше пройдусь голышом по улицам Лондона, чем попрошу его помочь мне!

Темные брови Кэрол сердито сошлись на переносице, ее хорошенькое личико потемнело от гнева и презрения. Роззи Сиверс была, напротив, невозмутима и спокойна.

— Тебе никто и не предлагает просить его о помощи. Скажем так: ему можно предложить поучаствовать в одном выгодном деле, которое принесет ему немалый доход.

— Еще чего!

— Он специалист, Кэрри.

— Ну и что?

— А то, что, если ты хочешь идти дальше в своем бизнесе, тебе нужен надежный тыл. Все остальные в твоем успехе либо просто не заинтересованы, либо хотят помешать, а Рой наш старый друг и порядочный человек, он кажется мне прекрасной кандидатурой.

В голосе Роззи звучали материнские нотки. Старшая сестра, пять лет разницы, ничего не поделаешь! Однако Кэрол и не думала сдаваться. Ее голос прямо-таки источал едкую иронию:

— Рой Стюарт не может быть хорошей кандидатурой ни для чего! Я предпочитаю пережить банкротство, потерять все, что уже наработала, всю жизнь прожить в полном одиночестве, чем общаться с таким… таким…

— Ну, хватит, хватит!

Роззи глядела на миловидное личико сестры, раскрасневшееся от злости, на ее непослушные кудрявые волосы цвета красного золота и думала, что младшая сестра в полной мере унаследовала бурную натуру и взрывной характер их матери, но, к сожалению, ни крошки спокойствия и рассудительности отца. Роззи вздохнула и повторила:

— Хватит. Ты прекрасно знаешь, что это не так. Подобные ужасы тебе не грозят. Ты достаточно амбициозна и талантлива, чтобы добиться своего. Многие ли женщины в двадцать восемь лет могут похвастаться собственной фирмой? У тебя все получится, Кэрол.

Кэрол взглянула на спокойное, бесхитростное лицо сестры, на темные круги под карими глазами — верный признак того, что она опять полночи провела без сна. Виной тому были пятимесячная беременность и близнецы-мальчишки, не дававшие матери ни минуты отдыха.

— Прости меня, Роз. Я веду себя как свинья, а ты хочешь только лучшего для меня, но пойми, я не могу пригласить Роя Стюарта даже за все богатства мира!

— Сирил часто его встречает и мог бы сам поговорить с ним…

— Нет!!!

— Хорошо-хорошо. — Роззи вскинула руки вверх, сдаваясь перед напором сестры. — Как скажешь, дорогая.

— У меня все и так получится, к тому же Сью готова работать с утра до ночи. Она только что выгнала своего бойфренда за измену и совершенно свободна…

— … до появления следующего.

Роззи недолюбливала помощницу Кэрол, считая ее распущенной, что было вполне понятно, учитывая, что сама Роззи была замужем за своим первым и последним бой-френдом Сирилом, и их брак длился уже двенадцать лет. Они познакомились, когда ей было шестнадцать, и встречались до свадьбы в течение пяти лет.

Кэрол рассмеялась. Ироническое высказывание сестры в адрес ее помощницы было вполне справедливым. Сама она отчасти восхищалась Сью, длинноногой блондинкой, которую знала еще с колледжа, то есть семь лет. Сью отличалась влюбчивостью и потрясающей способностью выбирать себе в ухажеры совершенно непристойных типов. После расставания с очередным негодяем она некоторое время рыдала, потом заявляла, что с этого дня намерена посвятить себя только работе, кошкам и друзьям — именно в таком порядке. После чего снимала все деньги со счета в банке и тратила на умопомрачительные наряды — чтобы развеяться. Самый долгий период воздержания от очередной связи случился у нее примерно год назад и длился около месяца, да и то только потому, что в процессе этого самого воздержания Сью заболела гриппом и провалялась в постели две недели кряду.

— Кэрол, так жить нельзя. Ты не приходишь домой раньше восьми или девяти вечера, а иногда и позже, если у тебя очередной деловой ланч. Когда ты отдыхаешь? — ворчала Роззи.

— Ну, все не так уж плохо.

— Это тебе кажется. Так у тебя нет ни малейшего шанса встретить достойного мужчину.

— Роз, я встречаю их ежедневно и на каждом шагу.

Голос Кэрол приобрел стальную твердость. Она очень хорошо знала, чем кончаются такие разговоры. Роззи не сдавалась:

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Последний раз ты ходила на вечеринку месяц назад! Всегда работа, работа и работа! А работа и отсутствие развлечений…

— … мне очень нравятся! Послушай, Роз, я вполне довольна своей жизнью. Что до мужчины… ты прекрасно знаешь, что у меня никогда не было серьезных романов, это не мой стиль.

— Твой стиль — это отсутствие всяческих романов!

— Вполне возможно, но это мой стиль. Ты выбрала Сирила, детей и дом, я — карьеру.

Кэрол изо всех сил старалась сохранить дружелюбный тон, хотя это давалось ей нелегко. С тех пор, как их родители переехали на юг Франции, Роззи вдохновенно отдалась роли старшей сестры и воспитательницы. Разумеется, она хотела Кэрол только добра, но иногда перегибала палку.

— Делать карьеру еще не значит ставить крест на личной жизни. Мне хотелось бы видеть тебя такой же счастливой и окруженной собственной семьей, как я.

— Сожалею, но у меня другое представление о счастье. — На этот раз голос Кэрол прозвучал холодновато.

С прогулки вернулись Сирил и близнецы, и внимание Роззи немедленно переключилось на них.

По дороге домой, в свою маленькую квартирку, которая находилась в том же здании, что и ее офис, Кэрол не переставала думать о разговоре с сестрой. Вернее, о части этого разговора.

Рой Стюарт. Если закрыть глаза — что, впрочем, очень опасно, ибо она за рулем машины, — то он вставал перед ней, словно наяву. Черные волосы, холодные голубые глаза и улыбка, за которую можно умереть. Так она когда-то считала. Двенадцать лет назад, если быть точной. Тогда ей было шестнадцать, а ему — двадцать три.

Рой учился в университете вместе с Сирилом, с самого первого курса дружил с ним, а значит и с Розмари. Кэрол уже несколько лет была самозабвенно влюблена в него и обожала издали. Если ее божество и снисходило до разговора с ней, то это всегда напоминало разговор взрослого человека с маленьким ребенком.

Как-то внезапно детство кончилось, прыщи прошли, зубы выправились, Кэрол научилась приводить в порядок свои буйные золотые кудри, и все это очень вовремя — как раз к свадьбе Сирила и Роззи…

Желудок куда-то провалился, и Кэрол задышала глубже, изо всех сил желая, чтобы мучительные воспоминания не пробуждались. Обычно это помогало. В ее сознании хранился маленький сундучок с надписью «Рой Стюарт», закрытый с того самого дня, когда они встречались последний раз. Горького, противного на вкус дня, полного тоски и унижения, разочарования и боли. С тех пор сундучок не открывался. Вплоть до сегодняшнего дня.

Кэрол приоткрыла окошко и глубоко вдохнула теплый июньский воздух.

Все это случилось с тобой давно, твердо сказала она самой себе.

Тогда она была совсем другой, в крови бурлили неуправляемые гормоны, в ней просыпалась женщина. Высокая и стройная, Кэрол выглядела старше своих шестнадцати лет, но девчоночьи мозги продолжали обожествлять Роя Стюарта, как и в детстве. Она помнила свой испуг и восторг, когда в день свадьбы сестры, сделав прическу и приодевшись, как подобает подружке невесты, увидела в зеркале молодую стройную красавицу лет двадцати на вид. И никаких тебе прыщей и пластинок на зубах!

Воспоминания, обгоняя друг друга, лезли из сундучка, ранили, обжигали… Она играла с огнем и обожглась на этом огне много лет назад, а затянувшиеся за прошедшие годы шрамы на душе, оказывается, помнили боль тех далеких летних дней.

Кэрол излишне резко нажала на газ, словно хотела уехать от воспоминаний подальше. Скрежет железа и визг тормозов заставили ее покраснеть от стыда и злости на себя, весь мир и Роя Стюарта персонально. Она была опытным водителем и за пять лет ни разу не попадала в аварии, а тут такое безобразие, и все это из-за воспоминаний о негодяе с холодным сердцем и бесчувственной душой! Она больше не шестнадцатилетняя девчонка, она взрослая, практичная, деловая женщина, она больше не желает думать о Рое Стюарте и точка.

Воспоминания были решительно загнаны обратно в сундучок с его именем, накрепко заперты, а к надписи «Рой Стюарт» прибавилось еще три слова — большими красными буквами: «Умер и похоронен!»

Собирался дождь, когда Кэрол вошла в свой дом, небольшое трехэтажное здание, приобретенное ею пять лет назад на деньги из ее части наследства. Собственно говоря, наследницей умершего деда была их с Роззи мать, но родители, посовещавшись, решили сразу отдать дочерям все состояние. Роззи и Кэрол стали хозяйками бабушкиного поместья, приносившего каждой около ста пятидесяти тысяч фунтов стерлингов. Роззи и Сирил все деньги пустили на семью: купили машину, открыли счет в банке и обустроили свой быт. Кэрол же потратила почти все на покупку этого дома.

Постройка была добротная, но внутреннее устройство дома ей не совсем подходило, так что еще некоторое время потребовалось на его отделку. В планы Кэрол входило создание большой пиаровской фирмы, и она не жалела на это ни времени, ни сил. Сью осталась ее единственной помощницей после того, как у Роззи родились близнецы.

На нижнем этаже располагался собственно офис, на втором — ванная и кухня, на третьем — жилые комнаты, вернее, одна большая комната, она же и спальня. Кэрол выбрала для нее бледно-желтый и песочный цвета, перестелила пол и обставила мебелью из светлой сосны. Высокие французские окна пропускали много света, и Кэрол очень любила свою квартиру. Ей вообще очень нравилась ее теперешняя жизнь.

За последние три года дела пошли в гору, появились новые клиенты. Их привлекала страстная самоотдача Кэрол, ее искренность и честность. Журналисты, долго и старательно искавшие на нее компромат, наконец отступились ни с чем.

Для начала она приготовила себе чашку горячего шоколада, разделась и отправилась в ванную. Сбросив купальный халат прямо на пол, Кэрол блаженно погрузилась в душистую пену.

Мысли о работе не оставляли ее, и девушка сердито хмурилась. Ей нужен еще один помощник, Роззи права. Однако Рой Стюарт — это чистой воды безумие.

Веки Кэрол сами собой закрывались, ласкающее тепло воды обволакивало ее целиком, расслабляло мышцы, и неожиданно она мысленно перенеслась в день свадьбы Роззи.

Как подружка невесты, она была одета в потрясающее кремовое платье из китайского шелка, открытое и воздушное. В волосах красовались белые орхидеи, а лицо светилось безмятежным счастьем, доступным только шестнадцатилетним девушкам. Она была хороша собой и желанна, то есть это она так думала.

Кэрол резко пошевелилась в воде, но было уже поздно. Ей снова было шестнадцать, и она снова была влюблена в Роя Стюарта. Как же он был красив! При каждом взгляде на него коленки Кэрол начинали дрожать, потому что в тот день он выглядел как голливудская кинозвезда. Шикарный пиджак, серебристо-голубая рубашка и галстук в тон холодным глазам дополняли картину, завершившую разгром девичьего сердца.

Он ее заметил. Впервые в жизни. Что-то такое промелькнуло в его ледяных глазах, когда она проплыла мимо, рука об руку с дружкой жениха. Этого «что-то» она никогда раньше не замечала, за все четыре года их знакомства.

Честно говоря, больше всего Кэрол хотелось завизжать от восторга и запрыгать на одной ножке, но она чинно позировала фотографу вместе со всеми остальными. Рой стоял в стороне и добродушно наблюдал за происходящим, а она изо всех сил косила на него глазом, ловя каждое его движение. Сколько раз он улыбнулся, с кем заговорил, кому кивнул — она все запоминала.

Торжество не отличалось от других свадебных церемоний. Речи, тосты, снова тосты, еще тосты, фейерверк, опять тосты и наконец танцы. Рой танцевал с кем угодно, кроме нее.

Это было трагедией. Катастрофой. Концом света. К концу вечера она прошла все стадии страдания и чувствовала себя полной развалиной.

Свадьбу праздновали в небольшом уютном отеле на берегу прелестного озера. В десять часов вечера Кэрол заметила, что Рой вышел в сад и неслышно растворился в вечернем сумраке. Даже сейчас, двенадцать лет спустя, она не могла бы объяснить, зачем она отправилась за ним. Чего она ждала? Что ею двигало? Любопытство? Желание? Надежда? Любовь?

Небо над садом было темно-синим, бархатным, и его усеивали бриллианты звезд, наполнявшие воздух волшебным мерцанием. Атмосфера сада с его ароматами ночных цветов и таинственными шорохами истекала чувственностью.

Рой стоял, задумавшись, у самого озера и заметил ее только тогда, когда она подошла совсем близко. Он вскинул голову и наткнулся на ее взгляд, излучавший беспредельную влюбленность.

— Кэрол? Что ты здесь делаешь? Смотри, запачкаешь свое красивое платье, будь осторожна!

Он говорил с ней так, словно ей было шесть лет, а не шестнадцать!

— Там слишком жарко. — Она набралась храбрости. — Почему ты не танцуешь со мной, Рой?

— Танцевать с тобой? Да к тебе сегодня и не подойти, такая ты красавица.

В его голосе звучала мягкая насмешка, но глаза были серьезны.

— Это неправда! Ты не приглашаешь меня вовсе не поэтому! — Кэрол несло неведомо куда, она это понимала, но ночь была коротка, а она слишком любила его, так давно любила…

— Серьезно? — Он хотел еще что-то сказать, отшутиться, но увидел ее глаза и замер. — Кэрол, я…

— Что?

— Это безумие. Ты еще ребенок.

— Я не ребенок!

Она еле сдерживалась, чтобы не кинуться ему на шею, все ее тело трепетало от возбуждения. Она покажет ему, что она не ребенок!

Руки Роя медленно и нежно обвились вокруг ее талии и притянули Кэрол к себе. Он наклонился к ней очень медленно, и она застонала, не в силах дождаться поцелуя, а когда их губы наконец сомкнулись, он тоже застонал, глухо и страстно, и рот его стал жадным и ненасытным…

Сначала она немного испугалась, но уже через несколько секунд наслаждение и восторг затопили ее целиком. Его тело было таким близким, от него исходили жар и страшноватая, яростная мужская сила. Кэрол понятия не имела, сколько длился их поцелуй, но теперь губы Роя скользили уже по ее шее и груди, зажигая в ней все более темный, неведомый ей раньше огонь страсти.

Он пытался остановиться. Хриплый стон вырвался из его груди:

— Мы не должны этого делать, Кэрол. Ты же младшая сестра Роззи, и я…

В ответ она притянула его к себе. Его ласки и поцелуи были лучше всех ее эротических снов, и она совершенно точно знала, что никогда и никого не будет любить сильнее, чем Роя Стюарта. Только это имело значение, только это было важно сейчас. Их поцелуи становились все более яростными, и его пальцы запутались в ее волосах, а ее тело выгибалось под его ласками.

Платье сползло с плеч, и нежная кожа Кэрол светилась в темноте. Красоту небольшой, но хорошо развитой груди подчеркивал ослепительно белый кружевной лифчик, но вскоре и он был безжалостно сорван.

Ей должно было быть стыдно, но она даже не думала об этом, хотя так ее целовали и ласкали впервые в жизни. Она чувствовала только возбуждение и восторг. Это был Рой, и она хотела и ждала этого всю жизнь. Ну, почти всю жизнь.

Интересно, а что бы случилось, если в ту ночь ее не позвали бы, не начали выкрикивать ее имя?

Кэрол беспокойно заворочалась в ванне. Воспоминания становились все болезненнее.

Роззи и Сирил собирались уезжать, а она, подружка невесты, куда-то запропастилась.

Кэрол сделала вид, что не слышит окликов, но Рой мгновенно пришел в себя. Тяжелое дыхание и слегка дрожащие пальцы — вот и все, что выдавало его возбуждение, когда он отстранил ее от себя и одел так же быстро, как и раздевал.

Она, помнится, пыталась протестовать, пыталась снова обнять его, но он отступил и твердо произнес:

— Этого не должно было случиться, Кэрол. Дьявол, виной всему вино и этот воздух, а еще то, как ты сегодня выглядишь… Но ты еще ребенок, и я не должен был так поступать!

— Я не ребенок! Мне уже шестнадцать! — Боже, неужели он опять назвал ее ребенком!

— Шестнадцать?! Но мне-то двадцать три!

— Мне все равно. Я… я любила тебя столько лет!

— Любила? — В следующий момент Кэрол узнала старую истину о том, что от любви до ненависти один шаг. — Да ты едва вылезла из пеленок! Что ты можешь знать о любви, девчонка?

Она уставилась на него, слишком потрясенная, чтобы произнести хоть слово, а он продолжал, не замечая ее потемневшего взгляда:

— Я не знаю, чем вы там в школе занимаетесь с мальчиками, но сегодня ночью едва не случилось беды. Я ведь чуть не поимел тебя прямо здесь, ты хоть понимаешь это?! Неважно, первый раз это для тебя или нет, но я больше и пальцем тебя не трону. Я слишком уважаю Роззи и Сирила.

В этот самый момент голос Роззи раздался совсем близко, и Кэрол, повернувшись, бросилась на этот родной голос со всех ног. Она зажимала рот руками, чтобы не зареветь в голос, и остановилась только перед самым входом, чтобы набрать воздуха в грудь, прийти в себя и поправить платье. Да, еще улыбнуться.

— Я здесь, Роз!

— Где ты была?

Это гневно спросила ее мать, но Кэрол не обратила на нее никакого внимания, бросилась к сестре и обвила ее шею руками.

— О, Роз, мне будет так не хватать тебя!

— Да брось ты, Кэрри, я ведь буду жить в нескольких минутах от тебя, так что мало что изменится. Зато теперь никаких битв за право первой пойти в ванную!

Суматоха прощания помогла скрыть растерянность и боль. Все приняли ее слезы за горечь разлуки с сестрой, зная, как они дружат.

А затем брат Сирила сообщил, что подогнал машину к главному входу, и новобрачные прошествовали к выходу, осыпаемые рисом и цветами. Кроме того, громкими приветственными криками их провожала почти вся футбольная команда Сирила, и некоторые их пожелания молодым вогнали мать в краску.

Кэрол стояла и махала им вслед, а в груди ее бушевала настоящая буря. Никто не должен догадаться, никто! А она не будет об этом думать.

Рой не виноват. Вся история была целиком ее идеей. Это она пошла за ним в парк, это она обняла его первая. Он ведь целый вечер демонстрировал свое безразличие к ней, а она сама пристала к нему… Теперь он будет считать ее распутной, готовой отдаться кому угодно!

Его голос прозвучал совершенно неожиданно и очень холодно, а затем он взял ее за локоть.

— Кэрол, нам надо поговорить.

Она сама удивилась тому, как твердо и спокойно прозвучал ее ответ:

— Отпусти мою руку, будь добр. Мне нечего сказать тебе, Рой, кроме того, что мне тоже очень жаль, что так случилось. Полагаю, мы оба можем забыть об этом?

Гости потянулись обратно в зал, и мать Розмари и Кэрол громко рассказывала окружающим, какая потрясающая дочь ее Роззи и как ей тяжело пережить такую потерю. Кэрол некоторое время маячила рядом, отпустила несколько ничего не значащих замечаний, а потом сбежала в туалет, где и просидела, несчастная и красная от горя и стыда, довольно долго. Когда она вышла, Рой уже уехал.

На следующее утро из разговора родителей она узнала, что он уезжает в Штаты открывать собственное дело, и ее отец восторженно повторял, что на небосклоне большого бизнеса зажжется новая звезда.

— Он на своем месте, этот парень, попомните мое слово. Наверняка он родился с серебряной ложкой во рту. Рой Стюарт добьется многого, вот увидите.

Кэрол точно знала, кто такой на самом деле Рой Стюарт и где его место, но промолчала. Обида и стыд терзали девушку еще некоторое время, но затем учеба и работа увлекли ее целиком.

Шло время. Она с отличием закончила колледж и поступила в университет, где тоже училась с большим успехом. Единственная область, которая ее совершенно не интересовала, — отношения с противоположным полом. Она дружила с несколькими парнями на факультете, но не более того. Сердце и душа умерли для любви, и требовалось очень сильное потрясение, чтобы оживить их снова. Или совершенно особенный человек.

Совершенно особенный человек так и не появился, жизнь катилась по накатанной колее. Кэрол исполнилось двадцать восемь, и она была совершенно довольна жизнью.

Она села в ванне, злясь на себя. Нельзя было до такой степени забываться. Время лечит… Вполне возможно, что в девяносто девяти случаях из ста это верно, но Рой Стюарт относится к оставшейся части. К тому единственному проценту, который не забывается и не прощается никогда в жизни.

Кэрол нахмурилась, и в ее глазах появился стальной отблеск, приводивший в трепет даже сильных мужчин. Да, много лет назад она перенесла серьезный удар, однако он научил ее многому. Тому, что на свете есть грубость, черствость, бездушие. Рой заставил ее почувствовать себя грязью у него под ногами, хотя ей было всего шестнадцать. Ничего. Она пережила это и стала сильнее.

В спальне Кэрол уселась перед старинным зеркалом, принадлежавшим ее матери. На нее смотрела красивая большеглазая девушка, одобрительно кивая из глубины серебристого стекла. Рой Стюарт остался в прошлом, просто Роззи напомнила ей несколько неприятных мгновений, вот и все.

Кажется, Рой добился успеха. Что-то о нем она читала в газетах, что-то рассказывали Роззи и Сирил, которые время от времени встречались с ним, однако Кэрол была уверена, что их пути никогда больше не пересекутся.

Она знала, что в Америке он женился и что его жена погибла в автокатастрофе несколько лет спустя, но говорить о нем с Сирилом и Роззи отказывалась, называя его наглым и самовлюбленным типом и уверяя их, что он ее совершенно не интересует. Возможно, Роззи и удивляло такое резкое неприятие сестрой старинного друга Сирила, но она никогда об этом не говорила.

Кэрол тяжело вздохнула и решительно намазалась увлажняющим кремом.

Ей не хочется встречаться с Роем Стюартом ни сейчас, ни когда-либо еще. Никто не изменит ее точку зрения на это. А что до предложения Роззи — черт возьми, да она скорее пойдет на банкротство, чем допустит этого человека к своему бизнесу!

2

— Кэрол, ты помнишь Роя? Они с Сирилом вместе учились в университете.

Кэрол только что вошла в большую гостиную дома Сирила и Роззи, где уже собрались гости, приглашенные на обед в честь тридцатипятилетия Сирила. Входя, она еще улыбалась, но теперь улыбку начисто смело с ее лица. На праздник должны были пригласить три супружеские пары, которых Кэрол знала очень хорошо, и брата Сирила, пару которому и должна была составить Кэрол, так как его жена Элизабет срочно уехала на какую-то конференцию по банковским делам.

Высокий широкоплечий мужчина, стоявший перед ней, не был ни стариной Томом, ни другом Джимом. За двенадцать прошедших лет Рой Стюарт превратился в самого красивого мужчину, которого она видела в жизни, хотя теперь в его иссиня-черных волосах серебрилась седина.

Он возмужал, раздался в плечах и груди, но не прибавил в талии; теперь в его облике было что-то от матерого зверя, вошедшего в полную силу. Свежее лицо молодого красавчика Роя тоже изменилось — теперь на нем лежали следы прожитых лет, черты лица стали резче, однако это лишь сделало его привлекательнее и интереснее. Голубые глаза все так же холодно сверкали, а резко очерченный рот и сейчас напомнил Кэрол о чувственности этого мужчины.

Странное лицо. Красивое, жесткое, почти жестокое и неизмеримо притягательное. Кстати, а что это лицо — вкупе со всем остальным — делает здесь? Кэрол незаметно вздохнула, мысленно поблагодарила ангела-хранителя за то, что помог ей сегодня хорошо выглядеть, и светским голосом произнесла:

— Привет, Рой, тысячу лет тебя не видела.

— Да, что-то около того.

Его голос не изменился — глубокий, низкий, обволакивающий — и она почувствовала предательскую дрожь в коленках.

— Если быть точным, то со дня свадьбы Роз и Сирила, а этому событию, если мне не изменяет память, через пару недель исполнится двенадцать лет.

— Серьезно? Ну надо же!

Как ты могла, Роззи, как ты могла такое со мной сотворить!

Кэрол боялась этого пронизывающего взгляда холодных голубых глаз. Наверняка он заметил не только роскошное кремовое платье из струящегося шифона, не только туфельки на каблуках и бриллиантовые серьги от Картье, подарок родителей на совершеннолетие, но и ее предательски пылающее лицо.

Она всегда легко краснела благодаря рыжим волосам и белой коже, и поделать с этим ничего было нельзя.

— Я… я не знала, что ты сегодня будешь здесь.

Ошибка! Нельзя показывать, что он тебя вообще интересует. В этот момент в разговор вмешалась Роззи, наблюдавшая за происходящим с азартом старой интриганки. Голос ее был подозрительно нежен.

— Разве я не говорила? Вообще-то я собиралась позвонить и сказать еще пару дней назад, но близнецы… ты же понимаешь, Кэрол, они так хулиганили, а в моем положении… — Она мягко опустила руку на свой живот. — Честно говоря, я просто забыла.

Да, конечно, так я тебе и поверила.

Разговор недельной давности стоял в ушах, и Кэрол отчетливо поняла, что Роззи упрямо идет к намеченной цели. Она решила, что Рой Стюарт идеально подходит Кэрол для решения проблем в бизнесе — и точка. Когда Мамочка Розмари идет к цели, у нее под ногами земля горит!

— Джиму пришлось присоединиться к Элизабет на конференции, а Рой как раз оказался в городе…

— Вот повезло-то, правда, Роз?

Кэрол так и сверлила сестру глазами, и та слегка смутилась, но только слегка. Вполне естественно, ведь Роззи и понятия не имеет, что именно произошло между Кэрол и Роем и почему она так не хочет его видеть. Наверное, стоило рассказать ей. Ну и положение! Двенадцать лет избегать даже воспоминаний об этом мужчине — и оказаться с ним рядом за праздничным столом.

— Оставляю тебя Рою, дорогая, пойду на кухню.

Роззи уплыла, хотя Кэрол была больше чем уверена, что на кухне все в полном порядке. Старшая сестра была прирожденной хозяйкой.

— Позволь налить тебе чего-нибудь, Кэрол. Что предпочитаешь?

— Белого вина, пожалуйста.

Если она ему скажет, что на самом деле предпочитает, чтобы он был за тысячу миль отсюда, то праздник Сирила будет безнадежно испорчен. Господи, как она позволила сестре втянуть себя в такую кошмарную и мерзкую историю! Какая она дура! Хотя нет, почему дура? И Роззи совсем не виновата. Просто Кэрол никогда не рассказывала сестре правды, иначе Роз никогда так не поступила бы. Она всегда на ее стороне и хочет ей только добра.

Нехорошо так злиться на беременную сестру, уговаривала сама себя Кэрол. Просто она задалась целью устроить жизнь младшей сестренки. Сама Роззи типичная мать семейства, у нее очаровательные близняшки, а скоро родится третий ребенок. Она сама печет хлеб и выращивает клубнику и овощи, она заботится о муже и детях. Их мать всегда говорила, что из Розмари могла бы получиться образцовая жена фермера.

Рой принес вино и протянул бокал Кэрол. Однако прежде, чем она успела отвести взгляд, он заглянул ей в глаза, всего на мгновение, но Кэрол немедленно поняла, что он все видит: и ее с трудом сдерживаемую неприязнь, и причины этой неприязни, и самое главное — его это нисколько не волнует.

— Твое вино. Охлажденное, хотя ты прекрасно обошлась бы и без этого.

— Что, извини?

— Ты достаточно холодна, чтобы заморозить все, что стоит рядом с тобой, до необходимого градуса.

Кэрол уставилась на него в некотором изумлении. Она не думала, что конфронтация между ними начнется так быстро. В следующий момент она уже высоко подняла маленький упрямый подбородок и ринулась в бой:

— Весьма невежливо, мистер Стюарт, разговаривать в таком тоне с человеком, с которым не виделись столько лет и с которым едва…

— Мистер Стюарт? Скажите-ка! Вообще-то на подобных вечеринках не принято звать друг друга столь официально, к тому же, несмотря на долгую разлуку, мы знакомы достаточно хорошо.

— Правда?!

Проклятый румянец!

— Правда, правда. — Он улыбнулся, и голос его стал мягче. — Думаю, Сирил познакомил нас, когда тебе было лет двенадцать, а в следующие три или четыре года мы достаточно хорошо узнали друг друга.

Кэрол в ярости пыталась найти наиболее убийственный ответ или хотя бы просто проигнорировать слова Роя и повернуться к нему спиной, однако с изумлением поняла, что не может этого сделать.

Последние двенадцать лет испарились, улетучились, и она снова стала шестнадцатилетней девчонкой, замирающей от каждого его случайного прикосновения, от звука его низкого голоса. Элегантный костюм не мог скрыть от глаз Кэрол великолепное тело Роя. Тело мужчины. Тело самца, полное темной и страшной жизненной силы, пугающей и притягивающей. В комнате было много народа, но она видела только его, чувствовала только его запах, слышала только его голос. Ей казалось, что воздух вокруг звенит от напряжения, хотя Рой казался совершенно спокойным и даже расслабленным, беспечно болтая с кем-то из гостей.

А с чего ему напрягаться? Это ее проблемы, не его. Вон он, смеется и кивает в такт бесконечному рассказу одной из дам о талантах своего новорожденного первенца.

Разумеется, он не забыл о том, что случилось в ночь свадьбы Роз и Сирила, однако для него это ровным счетом ничего не значит. Если она и осталась в его памяти, в чем Кэрол сильно сомневалась, то только в облике смешной маленькой девчонки, наделавшей глупостей и поставившей их обоих в дурацкое положение. Хотя… как можно поставить в дурацкое положение айсберг?

— Кэрол!

— Извини, Мэй, я задумалась. О чем ты спросила?

— Я спросила, не появился ли на нашем горизонте кто-нибудь особенный?

Боже, ну почему эти замужние подружки Роззи так любят задавать один и тот же дурацкий вопрос! В другое время Кэрол отшутилась бы, приняла участие во всеобщем беспечном разговоре ни о чем, посмеялась бы вместе с остальными. Однако сегодня не обычный вечер, и сегодня ей не хочется ни разговаривать, ни шутить. Ей хочется домой. Все мышцы и нервы были напряжены, словно натянутые струны.

— Нет, не появился.

— О, как жаль…

Мэй замолкла в явной растерянности, поглядывая на мужа в поисках поддержки, но на помощь ей неожиданно пришел Рой.

— Роззи рассказывала, что всю энергию — и немалую — Кэрол тратит на работу. Не так ли, Кэрол?

Я тебе этого не прощу, сестричка!

— Да, это так.

— О, как интересно! И что это за работа?

— Пиар. Общественные отношения и связи. Я создала собственную контору пару лет назад и теперь тружусь как пчелка. Хочешь добиться успеха — умей отказывать себе в развлечениях. Конкуренты только и ждут, когда я оступлюсь или выдохнусь.

— Могу себе представить! — Мэй до рождения ребенка проработала пару лет в рекламной компании. — Конечно, до собственной конторы я не дошла, но работать приходилось целыми днями. Сколько у тебя подчиненных?

— В данный момент всего один. Вернее, одна. — Больше всего Кэрол хотелось сейчас помассировать затекшую шею, но взгляд голубых ледышек не позволял расслабиться. — Мы собираемся расширяться.

— Значит, ты теперь деловая женщина. Смешно, а я представлял тебя совсем в другой роли много лет назад.

Голос Роя был теплым и немного задумчивым.

— Вы так давно знакомы? — В голосе Мэй звенело любопытство. — Прошли долгий путь и встретились вновь?

— Никто никуда не ходил и никого не встречал. Рой учился с Сирилом и бывал у нас в доме, только и всего. Я была тогда ребенком.

Кэрол знала, что сейчас он смотрит на нее очень внимательно, и избегала ответного взгляда. Пусть себе сидит с Мэй и вспоминает «старые добрые времена». Для кого, интересно, они добрые?!

Не была она тогда ребенком, и если бы обстоятельства в ту ночь сложились чуть-чуть иначе, сейчас обоим было бы что вспомнить и рассказать любопытной Мэй.

Роззи пригласила всех к столу, и салат из авокадо слегка улучшил настроение Кэрол. Рой сидел напротив, справа от Кэрол сидел муж Мэй, а слева — Джон, друг Сирила, развлекавший ее разговором. Неожиданное неудовольствие вызвал у нее тот факт, что Рой, судя по всему, совершенно очаровал двух своих соседок. Они хихикали и трещали без умолку, а он только и успевал поворачиваться от одной к другой. Что ж, недаром за годы, прошедшие со дня смерти его молодой жены, Рой Стюарт приобрел репутацию дамского угодника. Как это там говорит Сирил? Люби женщин, но не разрушай их репутацию.

Горячее было превосходно — свинина, тушенная с зеленью и молодым луком, а к ней — роскошное красное вино. Джон успел несколько раз подлить в бокал Кэрол рубиновой жидкости, и, когда Роззи внесла шоколадный торт, Кэрол уже чувствовала себя отлично, а Рой Стюарт пусть идет к черту!

Да, она оступилась, с кем не бывает. Только не надо показывать ему, что она все помнит и до сих пор переживает. Надо вести себя так же, как и с остальными, — дружелюбно, весело, непринужденно. Безразлично. Решено, так она и поступит.

Кто-то из гостей уже ушел, а Кэрол отправилась помочь Роззи приготовить кофе.

— Ты даже не представляешь, что Рой подарил Сирилу! Когда родится ребенок и я достаточно окрепну, мы все впятером отправимся на побережье Флориды, в его дом. Все оплачено. Ну как?

— Это здорово, Роз!

— Пляж с белым песком, а если хочешь, то бассейн у самого моря, а еще машина и повар — одним словом, все так здорово, что в это трудно поверить.

Особенно зная Роя Стюарта.

Кэрол испугалась, что произнесла эти ядовитые слова вслух, но выражение лица Роззи не изменилось, и Кэрол осторожно поинтересовалась, раскладывая мятные пирожные на серебряном блюде:

— Вы давно с ним виделись в последний раз? Не слишком ли шикарен подарок?

— Сирил говорит, Рой это любит. Неожиданные и широкие жесты. Видятся они нечасто. Обедали пару раз вместе, только и всего. У Роя дом где-то в пригороде, но мы там не бывали. Он не любит сидеть на одном месте, все время куда-то ездит. Я имею в виду по делам бизнеса.

— А чем он занимается?

— Я знаю, что его отец был судопромышленником, а сам Рой вначале занимался недвижимостью и еще чем-то. Всем понемногу.

— Настоящая акула бизнеса!

В шестнадцать лет она и не подумала бы интересоваться его деловыми качествами, тогда значение имели лишь его мрачное обаяние и привлекательность. Теперь все изменилось. Она изменилась.

Когда они с сестрой внесли кофе, Кэрол снова почувствовала на себе взгляд Роя, однако и глазом не моргнула, направляясь к Сирилу, расслабленно ухмылявшемуся во главе слегка разоренного стола.

— Мои девочки принесли кофе своему мальчику!

— Мальчик будет кофе с молоком или черный?

— Мальчик будет очень черный кофе, иначе девочкам придется нести его в постель на руках.

Разговор в гостиной тек плавно и неспешно, как всегда и бывает в конце вечера. Роззи сияла, радуясь удачному приему, Сирил излучал счастье и довольство жизнью. Кэрол с нежностью смотрела на них, чувствуя, как теплая волна любви накрывает ее…

Она не хотела смотреть в его сторону, просто так получилось. Кэрол показалось, что она с разгона врезалась в каменную стену, невесть откуда взявшуюся на дороге. Рой рассматривал окружающих с холодным и отчужденным интересом ученого, изучающего копошащихся под микроскопом жучков. Как же он смеет! Как он может быть таким презрительным и холодным в этом замечательном гостеприимном доме!

— Полагаю, Сирил доволен праздником?

Вопрос явно предназначался ей, и, хотя больше всего на свете Кэрол хотелось стукнуть Роя чем-нибудь тяжелым, она стиснула зубы и выдавила холодную светскую улыбку. К счастью, Джон принес ей кофе и принялся болтать, так что на Роя можно было больше не обращать внимания.

Почему они с Сирилом дружат? Совершенно разные и чужие люди.

Кэрол не могла дождаться удобного случая, чтобы попрощаться и уйти. Ее тяготило присутствие Роя, его взгляды, его холодное презрение, однажды подсмотренное ею в голубых глазах-льдинках. Она устала и хочет домой!

Фрэнк Синатра выводил свою очередную задушевную мелодию, и Роззи начала вытаскивать гостей танцевать. Кэрол улучила момент и вцепилась в локоть сестры, страшно прошипев:

— Роз, я потихонечку убегаю. Было чудесно, но мне действительно пора…

— Но ты не можешь сейчас уйти! Только половина десятого! Пойди и принеси бутылку портвейна и бренди, ты знаешь, где они стоят.

Роззи стремительно вернулась к гостям, а Кэрол ошеломленно замерла, глядя ей вслед и размышляя, как это можно: одновременно очень любить человека и хотеть его придушить на месте. Это желание и раньше посещало ее в отношении старшей сестры, но никогда еще не было таким сильным.

— Куда направляемся?

Она резко обернулась и увидела Роя, вставшего из-за стола. Пиджак он снял, галстук тоже, а рукава рубашки немного закатал. Такая мелочь, однако его вид почему-то заставил ее пульс немедленно участиться, а дыхание прерваться на некоторое время. Кэрол торопливо вздохнула и ответила почти спокойно:

— Никуда. Собиралась домой, но мне поручили одно важное и неотложное дело. Правда, дома меня тоже ждут дела.

— Это в полдесятого вечера?

— Разумеется, не сегодня, а завтра, но встаю я рано, а для этого лучше не ложиться поздно.

— Ты всегда столько работаешь? — Его серебряные глаза с любопытством оглядели ее лицо и буйную гриву темно-золотых волос. — Каждый человек имеет право на выходной.

Она никогда не чувствовала себя малюткой при своих пяти футах девяти дюймах, но в Рое было на шесть дюймов больше, и ей приходилось смотреть на него снизу вверх.

— У всех по-разному, — коротко ответила она.

— Ты всегда так общительна?

Все гости переместились из столовой в гостиную, они с Роем остались наедине, и больше всего на свете Кэрол хотелось удрать отсюда, но что-то подсказывало ей, что Рой будет этим очень доволен.

— Не знаю, о чем это ты. Роз послала меня за бренди и портвейном, пойду отнесу гостям…

— Убегаешь… опять.

Пауза была достаточно красноречивой и долгой для того, чтобы Кэрол залилась горячей краской. Ее голос прозвучал, напротив, холоднее льда.

— Я не понимаю…

— Если бы ты знала, что я приглашен сегодня, ты бы не пришла. — Это было утверждение, не вопрос.

— По-моему, ты себя переоцениваешь. Какое мне до тебя дело?

Это его задело, она видела, как сжались его губы, и это, в свою очередь, принесло ей маленькое удовлетворение. Воспользовавшись паузой, она скользнула в гостиную, где была встречена приветственными криками. Роззи забрала бутылки и невзначай поинтересовалась:

— А где Рой?

— Откуда мне знать? Может, в туалете?

— Кэрол, пожалуйста, просто сделай над собой маленькое усилие! Рой, он ведь…

Кто такой Рой, по мнению Роз, осталось для Кэрол тайной, ибо в эту самую минуту он появился в комнате, и старшая сестра, к ужасу младшей, немедленно бросилась к нему, подхватила под руку и повела прямо к Кэрол, приговаривая с веселым смехом:

— У вас обоих так много общего, особенно в том, что касается работы. Вы же оба трудоголики!

— Роз, у меня с Роем нет ничего общего! — Кэрол видела, как опасно сузились его глаза, но остановиться уже не могла. — Рой — миллионер, у него целая сеть бизнеса по всему миру, отсюда до Тимбукту, а я всего лишь выскочка-одиночка с маленькой фирмой, состоящей из одного начальника и одного сотрудника. Нас нельзя сравнивать, потому что сравнивать нас нельзя!

— Тимбукту — это город в центре государства Мали на реке Нигер, и, насколько мне известно, у меня там никаких дел нет, — спокойно ответил ее материализовавшийся кошмар. — А что до твоей компании, то, полагаю, она дорога тебе в той же степени, что и моя — мне, и именно это имела в виду твоя сестра, когда говорила об общем между нами.

Да знает она, что имела в виду Роззи, только не умеет так здорово формулировать! Кэрол смотрела на них с Роззи почти с ненавистью, опять чувствуя себя маленькой девчонкой, которой старшие делают замечание.

— Рой, Кэрол слишком много работает. Я понимаю, что она укрепляет свой бизнес, но нельзя же делать это во вред себе самой! К тому же ее финансовый директор ворует!

Розмари умела быть тактичной, ничего не скажешь.

Ладно, она терпела, сколько могла, но теперь время вышло. Невзирая на слабые протесты сестры, Кэрол железной рукой уволокла ее на кухню и плотно прикрыла дверь.

— Сядь!

— Кэрол, пожалуйста, я все объясню…

— Ни слова, Роз. Ты зашла слишком далеко, и ты это прекрасно знаешь. Когда мне понадобится оповестить население страны о трудностях, возникших в моем бизнесе, я непременно извещу тебя. Конфиденциальность — я настаивала на ней, когда говорила с тобой. Кроме того, тебе прекрасно известно, что Рой Стюарт последний человек на земле, которого я хотела бы посвящать в свои трудности. Мне кажется, я ясно дала это понять.

— Прости…

— И все?! Нет, Роз, этого недостаточно. Ты заманила меня в ловушку, ты не предупредила меня заранее, что брат Сирила уезжает, а вместо него приедет Рой! Так вот, я ухожу, и теперь пройдет немало времени, прежде чем ясмогу простить тебя!

Роззи всегда была упряма, и беременность не сделала ее более покладистой. Она робко подняла глаза и произнесла ангельским голосом:

— Но Рой действительно тот, кто тебе нужен. Если он будет прикрывать тебе спину, тебе в жизни не придется оглядываться, Кэрри. Кроме того, он друг семьи. Это же идеально!

— Он друг вашей семьи, твоей и Сирила, давай это проясним раз и навсегда. Я его не знаю, знать не хочу, и на этом все!

В это момент раздался стук в дверь, и кто бы за ней ни находился, он наверняка слышал последние слова Кэрол. И разумеется, это был Рой. Воистину, более неудачный вечер трудно было представить.

— Полагаю, я не очень вовремя, Роз, но Сирил послал меня сказать, что Мэй с мужем уходят.

Он подчеркнуто обращался к Розмари, словно Кэрол и не существовало на свете. Роз, вся красная от смущения, вылетела из кухни так, словно все дьяволы преисподней гнались за ней по пятам. Нет, не все. Один остался с ней, с Кэрол. Голубоглазый дьявол с холодной усмешкой и циничным взглядом.

— Ну что ж, так я и думал. Порченое яблочко таким и осталось.

— Что?!

— Полагаю, ты довольно быстро добьешься успеха в бизнесе. Игнорируя все, что не имеет для тебя практического значения, идя по головам — деловой мир полюбит тебя, Кэрол. Интересно, а это шикарное тело ты используешь столь же эффективно, как и мозги, для достижения своих целей? Начинала-то ты рано, так что, я думаю…

Ничто на свете не могло бы остановить ее в эту секунду. Рой не ожидал удара, и его голова мотнулась назад. На мгновение все звуки внешнего мира умерли, и на кухне воцарилась звенящая, страшная тишина.

Кэрол трясло. На бледном как мел лице горели огромные темные глаза. Она видела, как он держится за щеку, на которой проступает яркий отпечаток ее руки, и ее трясло все сильнее. Господи, да она за всю жизнь ни на кого руку не подняла, и вот теперь, на дне рождения Сирила, она ударила Роя Стюарта!

Он шагнул к ней, и она отшатнулась в ужасе, увидев его лицо:

— Не трогай меня! Я… я позову кого-нибудь!

— Трогать тебя? Ты полагаешь, я из тех, кто способен ударить женщину?

— Я не знаю, из каких ты! И знать не желаю!

— Правда? Тогда почему ты так вела себя весь вечер?

— Я не собираюсь тебе ничего объяснять, слышишь!

Что-то в его взгляде изменилось, в нем появилась какая-то странная горечь и растерянность.

— Да, мисс Стрэнд, ты не хочешь мне ничего объяснять, и мне это не нравится. Я помню одну девочку… девушку, она была светлой, необыкновенно хорошенькой, свежей, но главное — живой. Никакого скепсиса, никакого цинизма. Что же случилось с тобой, мисс Стрэнд?

Ты. Ты со мной случился. Ты одним махом разрушил весь мой мир, и твои мерзкие слова про порченое яблочко — это твое собственное отношение к событиям той далекой ночи. Ты полагал, Рой Стюарт, что маленькая женщина всего лишь хотела тебя, как любого, неважно какого, мужчину! Что ты просто подвернулся под руку изнывающей от плотского томления девице! А на самом деле…

Он и сейчас думает о ней ничуть не лучше, полагая, что успехов она добивается исключительно через постель. Как она могла любить этого человека? Он же ненавидит все вокруг себя, ненавидит и презирает.

— Ты закончил? Роз будет недовольна, что я не вышла к гостям попрощаться.

— Я еще не начал.

Если бы она могла соображать чуть лучше, то ни за что не прошла бы мимо него в такой опасной близости. Прежде чем разум к ней вернулся, она почувствовала, как стальные пальцы сжали ее запястья. В следующий момент Рой с силой прижал ее к себе, лишив возможности сопротивляться.

Поцелуй, которым он буквально впился в ее губы, был страшен. Животная жестокость и чувственная нежность сочетались в нем, а кроме того, это был поцелуй профессионала. Кэрол боролась, как безумная, но вместе с тем чувствовала, как возбуждение и блаженство прокатываются обжигающими волнами по ее извивающемуся телу. Она была по-настоящему испугана: Рой был последним мужчиной, с которым ей хотелось бы заняться любовью, и вместе с тем именно этого она страстно желала уже в следующую секунду. Она вырвалась с силой, удивившей обоих.

— Я тебя ненавижу!

— Неужели? Откуда столько страсти, Кэрол?

По работе ей приходилось иметь дело с разными людьми, в том числе и с самыми отчаянными журналистами, готовыми маму родную продать за хороший репортаж, так неужели она не справится с этим человеком?

— Я не хочу быть изнасилованной.

— Ого, вон чего ты боишься? — В его усмешке была издевка, но была и страсть, тщательно скрываемая и сдерживаемая темная сила, заставлявшая ее колени мелко подрагивать, а сердце биться сильнее.

— Я знаю, ты считаешь, что «порченые яблочки» этого не боятся, но я именно так называю то, к чему мужчина принуждает женщину против ее желания. Я не хотела и не просила, чтобы ты целовал меня.

— Верно. Но тебе понравилось, когда я это сделал. Я целовал достаточно женщин, чтобы научиться в этом разбираться. Весь вечер я гадал, что может тебе понравиться, и вот теперь я это знаю.

Кэрол с ненавистью смотрела на Роя. Как он может быть таким хладнокровным эгоистом? Нет, она лишит его удовольствия видеть ее вышедшей из себя, хотя кулаки сжимаются сами собой! Она выпрямилась и медленно процедила сквозь зубы:

— Ты полагаешь, что мне это понравилось, а это не так. Но если это сделает тебя счастливее, продолжай так думать, мистер Стюарт.

Прежде чем он смог ответить, дверь кухни открылась, и Роззи вбежала с радостным криком:

— Вы двое все еще здесь? Я же говорила, у вас масса общего! Ты не отнесешь лед в столовую, Рой?

Она продолжала щебетать, наполняя колотым льдом ведерко, а Рой процедил сквозь зубы:

— Запросто!

Вот так. Запросто. Он думает, что и с ней можно обращаться так же — запросто? Как с другими женщинами, поддавшимися его темному обаянию, едва он небрежно щелкнет пальцами.

Даже не думай, Рой Стюарт. Меня к тебе и на барже не притащить.

Нужно бежать отсюда, бежать немедленно.

3

— Как прошел ужин? Роззи что, сальмонеллу подавала в качестве горячего, или есть другая причина, что ты так отвратительно выглядишь?

— Я в порядке, Сью.

Сью шутила, но на бледное лицо Кэрол глядела с тревогой.

— Нет, правда, на тебе лица нет, подруга! Иди-ка в постель, а кофе я и сама налью.

Они обе знали, что болеть Кэрол никак нельзя. У них был назначен деловой обед с представителями одной косметической фирмы, и Кэрол потратила уйму времени и сил, чтобы этого добиться. В результате сегодня, в понедельник, в шесть часов утра она должна была быть на ногах.

— Я правда в порядке.

На этот раз улыбка получилась лучше, хотя Кэрол на самом деле не сомкнула глаз всю ночь и встала в пять утра вместо шести.

— Я просто не выспалась, ничего страшного.

— А ты завтракала? Господи, Кэрол, нельзя же работать на голодный желудок! Иногда мне вообще кажется, что у тебя отсутствуют нормальные человеческие желания. Погоди, я приготовлю тосты.

— Спасибо, мамочка!

Эту сторону характера Сью знали очень немногие. Для большинства знакомых она оставалась просто яркой, вызывающе сексапильной блондинкой. Лишь некоторые, в числе них была и Кэрол, видели другую Сью: матерински заботливую и мягкую. Интересно, что бы подумал о Сью Рой Стюарт?

Нет, не будем больше о нем думать! И так из-за него Кэрол провела ночь, меряя шагами комнату и яростно споря, в основном, сама с собой. Надо же, в шестнадцать лет она удостоилась от него этикетки «маленькая-пустоголовая-свистушка-у-которой-один-секс-на-уме», а теперь доросла до «безжалостной-бизнес-леди-которая-без-зазрения-совести-пользуется-своим-телом-для достижения — цели».

Она стиснула зубы. Рой Стюарт — никто. Никто и ничто.

От Роззи она уехала сразу же после эпизода в кухне, сославшись на головную боль, а с Роем даже не попрощалась. Что там — даже головы не повернула, хотя и чувствовала его тяжелый взгляд всей кожей. Самое плохое заключалось не в этом. Его поцелуй пробудил в ней слишком много чувств и смутных желаний, до сего момента мирно дремавших на дне ее сознания. Рой опасен. И беспринципен. И отвратителен. И…

От далеко идущих выводов ее спасла Сью, которая принесла тосты и кофе.

Они обе работали не покладая рук, прервавшись лишь на десять минут, чтобы выпить еще по чашке кофе, и к пяти часам пополудни у Кэрол слегка кружилась голова, а небеса за окном приобрели какой-то странный сероватый оттенок.

В ванне она заснула, проснувшись только тогда, когда вода совсем остыла, затем приготовила себе чашку горячего шоколада и забралась под одеяло, предварительно поставив будильник на пять часов утра. Заснула она мгновенно, едва коснувшись головой подушки, и спала без сновидений. Весь следующий день тоже был посвящен работе.

Проблема возникла всего однажды, когда выяснилось, что Сью почему-то не может поехать вместе с ней на деловой ланч. Кэрол обошлась и без нее, однако возвращалась домой в довольно мрачном настроении, размышляя, что будет, если однажды Сью станет ей действительно необходима, а прийти не сможет. Ей действительно необходим еще один помощник.

Настоящий удар ждал ее дома. Сью вскочила ей навстречу с пылающими от смущения щеками, но Кэрол даже не взглянула на нее. Ее разъяренный взгляд сверлил широкоплечую фигуру мужчины, непринужденно расположившегося в одном из кресел с чашкой кофе в руке и невиннейшим выражением на лице.

— Что ты здесь делаешь?

Невероятно, но голос Роя просто излучал обаяние и теплоту:

— Привет, Кэрол. Сью неплохо за мной присматривает, ты не находишь?

Да плевать ей на это в высшей степени! Хотя нет, лучше бы Сью упоила его кофе до смерти!

— Я спросила, что ты здесь делаешь?

Совершенно непрошеная мысль: он прекрасно выглядит. Собственно, с вечера субботы он не сильно изменился, но черная рубашка и черные брюки придали Рою Стюарту еще больше мрачного очарования.

— Как что? Я приехал, чтобы увидеться с тобой.

— Зачем?

— Чтобы возобновить старую дружбу.

Кэрол уставилась на него, не в силах вымолвить от злости ни слова. Господи, только бы Роззи ничего ему не рассказала о ее делах!

Молитва явно запоздала.

— Возобновить старую и завязать новую.

— Как интересно! Мы, вроде, никогда не были друзьями, Рой.

— Ты думаешь? — Его серебряные глаза скользили по высокой точеной фигуре Кэрол, по пышным локонам цвета красного золота. — Ну, возможно, ты и права.

— Так я спрашиваю еще раз — зачем ты приехал?

— Хочу стать твоим партнером.

Сью со всхлипом втянула в себя воздух. Что ж, ее можно понять. Сначала к вам в дверь стучится ходячая мечта всех женщин шести футов ростом, затем ваша подруга изо всех сил хамит этой самой мечте, после чего мечта делает этой подруге чертовски соблазнительное и явно непристойное предложение. Кто хочешь всхлипнет!

— Сью, это он о бизнесе. Ты говорил с Роззи? Сью, закрой рот, мы имеем в виду бизнес, еще раз повторяю!

— Я… я ничего… я имела в виду, что не имею в виду… ничего такого…

Кэрол стало жаль подругу.

— Сью, мистер Стюарт старый друг Роззи и ее мужа, и моя сестра решила, что он сможет помочь нам в наших делах, вот и все.

Сью кивнула, но ее хорошенькое личико выражало нечто, подозрительно напоминавшее разочарование. Как и Роззи, она мечтала, чтобы Кэрол встретила подходящего мужчину, а этот, с точки зрения Сью, был самый подходящий, но подруга почему-то вела себя, как динамитная шашка с подожженным запалом.

— Сью, а почему бы тебе не поехать домой? День был долгий, а я не хочу уморить тебя работой.

— Ты уверена? Вообще-то я никуда не тороплюсь…

— Абсолютно уверена.

Кэрол вовсе не горела желанием остаться с Роем наедине, но то, что она собиралась ему сказать, не предназначалось для чужих ушей. Она должна контролировать ситуацию. Все зашло слишком далеко благодаря ее сестрице, однако Кэрол будет вежлива и спокойна. Она скажет, что это недоразумение, что Роз не совсем понимает, чем Кэрол, собственно, занимается. Что она, Кэрол, прекрасно знает: Рой может, не моргнув глазом, купить десяток таких фирм, как у нее, но он бизнесмен и должен понимать, что это совершенно не имеет для него никакого смысла…

Дверь за Сью закрылась, Рой уселся поудобнее и ехидно заметил:

— Что ж, кавалерия ускакала, мы одни, и теперь ты можешь высказывать свои претензии, не стесняясь в выражениях.

Он наблюдал за ней очень внимательно, ожидая вспышки гнева, срыва, но Кэрол решила не сдаваться. Она не доставит ему такого удовольствия.

Кэрол медленно пересекла комнату и села на край стола. За окном цвел сад, это немного успокаивало.

— Очень любезно с твоей стороны, но Роззи, как обычно, все перепутала. Я не нуждаюсь в партнере, мистер Стюарт.

— Разумеется, не нуждаешься, иначе он у тебя давно был бы. Я думаю, партнеры просто обивают твой порог.

Это было сказано небрежным светским тоном, но ее щеки немедленно вспыхнули, и Кэрол почувствовала, что закипает. Ладно, не хотите по-хорошему, давайте по-плохому.

— Тогда я тем более не понимаю, зачем ты здесь.

— Хороший вопрос.

Его серебряные глаза не отрывались от ее пылающего лица, но он держал паузу. Кэрол внезапно почувствовала, что ее губы сами собой растягиваются в улыбку. Нет, смеяться тоже нельзя. Рой неожиданно заговорил, и в голосе прозвучала непривычная мягкость.

— Возможно, мне тоже нужен… партнер.

— Или ты думаешь, что он тебе нужен. Послушай, я прекрасно знаю мою сестру. Если она что-то вбивает себе в голову, то не отступает до самого конца. На данный момент свою миссию она видит в том, чтобы устроить мое счастье и одновременно усилить мой бизнес, а лучшим способом для достижения этого считает всенародное оповещение. Она ошибается, только и всего.

— Она замечательная женщина, и тебе очень повезло с родственниками.

Такого она от него не ожидала. Была в его голосе странная интонация, совершенно не вязавшаяся с демоническим обликом и гнусным характером. Кэрол помолчала и сказала чуть тише:

— Да, она замечательная. Мы всегда были друзьями, и я не припомню случая, чтобы Роз не была бы на моей стороне.

Рой кивнул, не спуская с нее своих удивительных ледяных глаз, а Кэрол в панике подумала, что именно этот взгляд снился ей долгие годы и что ни у кого на свете нет таких красивых глаз.

— Я уже сказал, что тебе повезло. Вам обеим повезло. Ты уже обедала?

— Что?! Нет, я целый день провела с клиентами. Потом поем. Я… я очень устала.

— Что ж, тогда у меня тем более есть повод пригласить тебя пообедать.

Он что, издевается над ней? Они слова нормального друг другу не сказали с тех пор, как повстречались после двенадцати лет разлуки, а он приглашает ее на обед!

— Пока ты не начала строить собственные бредовые предположения, спешу заверить, что это приглашение не является попыткой охмурить тебя или сделать приятное твоей сестре. Утром я улетаю в Штаты, какое-то время меня не будет, так что можешь не волноваться.

Он думает, что она его боится? Не дождется.

— Благодарю за предложение, мистер Стюарт. Обед — это то, что нужно.

— Да, вот еще что. Ты не могла бы перестать звать меня «мистер Стюарт»? Попахивает викторианской эпохой, а «Рой», как я полагаю, не так уж трудно произносить.

Боже пресвятой, она идет с Роем Стюартом обедать! Ему же нельзя доверять. Что он еще задумал, дьявол с серебряными глазами? Это не долг вежливости, не уступка Роззи, но тогда что это? Не надо было соглашаться, ох не надо!

— Мне надо переодеться. Ты не подождешь меня?

Кэрол сама не знала, почему ей не хочется впускать его в свою жилую комнату. Офис есть офис, здесь всегда бывает множество разных людей, но комната — это слишком личное. Кэрол потратила несколько месяцев на оформление своей квартиры, каждая картина, каждый орнамент что-нибудь значили для нее, и пустить в этот мир Роя Стюарта нельзя, он слишком легко разрушает все вокруг себя.

Разумеется, он ее не послушал. Шел за ней по ступенькам, оглядываясь вокруг, и внимания не обращал на ее терзания. Не с лестницы же его спускать!

Закатное солнце заливало комнату золотым светом. Сквозь раскрытые французские окна были видны цветы на балконе. Рой оглядывался с неподдельным восхищением.

— Прекрасная комната. Вообще, весь дом замечательно обставлен и отделан. Ты нанимала профессионального дизайнера или уже в таком виде все и купила?

— Вот уж нет! — возразила она. Рой обернулся, чтобы ее выслушать, и Кэрол постаралась взять себя в руки, хотя это было нелегко. — На месте офиса были комната и кухня, рядом с ванной была спальня, а здесь — две жилые комнаты. Рабочие меня чуть не доконали, но в конце концов ремонт закончился, и я смогла приступить к оформлению.

— И ты все сделала сама?

В его голосе звучало явное удивление, которое ей неожиданно польстило.

— Сама, конечно. Это было здорово. Бабушка оставила нам с Роз деньги, и всю свою долю я пустила на дом. Ну и на бизнес, конечно, тоже. Мне всегда хотелось чего-то в этом роде.

— Женщина, которая знает, чего хочет, — удивительно.

— А ты? Ты знаешь, чего хочешь ты?

Рой выглядел немного рассерженным и непривычно задумчивым. Что-то его задело, знать бы — что именно. Кэрол отмела в сторону все мысли и приветливо улыбнулась:

— Можешь пока взбодриться. Бар в углу, смешай себе коктейль. Я быстро.

— Не торопись.

И улыбнулся. Кэрол застыла, словно ее загипнотизировали. Как она могла забыть эту улыбку! Лед голубых глаз растаял, теперь красота Роя была теплой, шелково-нежной, в ней не было ничего демонического.

Так он улыбался в день их первой встречи, когда Сирил впервые привел его в дом родителей Роззи и Кэрол. В то день она и влюбилась в него. На всю жизнь.

Кэрол вздрогнула и вернулась в реальность. Все в прошлом.

Она спустилась в ванную, быстро приняла душ, закуталась в купальный халат и принялась придирчиво выбирать вечерний наряд.

Странно, если Рой Стюарт ничего для нее не значит, тогда почему он производит на нее такое впечатление? Откуда этот учащенный пульс, дрожащие коленки и совершенно неприличная, горячая волна желания, прокатившаяся по ее телу на кухне у Роз, когда этот мерзавец так нагло обнял и поцеловал ее? Хорошо, сегодня она обедает с ним, потому что… потому что у нее нет другого выхода! Когда он уедет, она обязательно поговорит с Роз и все ей расскажет, тогда-то сестра и поймет, почему Кэрол не хочет иметь ни малейшего дела с Роем Стюартом. Будет противно и больно вспоминать все опять, но это нужно сделать. Это давно нужно было сделать. Кэрол в ярости сдернула с вешалки первое попавшееся платье. Какая разница, как она выглядит?!

Это было темно-коричневое шерстяное платье, и оно ей никогда не нравилось. Его вообще надо выкинуть! Кэрол продолжила поиски и остановилась на оливково-зеленом кашемировом платье. Оно волшебным образом стройнило фигуру, убирая по меньшей мере четыре размера долой. Так, теперь найти подходящие туфли… В ушах — золотые кольца, все, она готова.

Кэрол придирчиво рассматривала себя в зеркало. Что это с ней? Ей двадцать восемь лет, она преуспевающая бизнес-леди, а волнуется, как и тогда, в шестнадцать.

Волосы собрать или распустить? Распущенные выглядят более сексуально… Немного зеленых теней на веки, тушь лишь подчеркнет длину ресниц, а розовая помада завершит макияж. Глубокий вдох, пару капель духов Живанши — подарок друзей на Рождество, еще один глубокий вдох.

Она собирается произвести на него впечатление, чего бы это ей ни стоило. Он думает, что она холодная деловая стерва, меняющая мужчин как перчатки, что ж — отлично. Все лучше, чем правда, которую Рою Стюарту знать уж вовсе ни к чему.

Она одинока, у нее никого нет и не было. Двадцативосьмилетняя девственница, каково! Понравится это Рою?

Кэрол вскинула голову. Рой Стюарт — ее враг. Пока она об этом не забудет, все будет в порядке.

Вперед, Кэрол!

4

— «Топека»?! Ты заранее заказал столик?

Кэрол брякнула первое, что пришло ей в голову, когда Рой притормозил возле ресторана, за возможность побывать в котором многие представители лондонской богемы пожертвовали бы зубом, а то и глазом. «Топека» был роскошным местом, в нем бывали только роскошные личности, а цены в нем были просто умопомрачительные. Казалось, клиентура этого ресторана стройными рядами сошла со страниц «Кто есть кто».

— Должно быть, столик найдется.

Рой еще не успел договорить, а перед ними уже распахивал зеркальные двери улыбающийся метрдотель. Судя по его виду, он был просто счастлив видеть мистера Стюарта и его спутницу.

— Какая честь для нас, мистер Стюарт!

Рой небрежно бросил гарсону ключи от машины, дал ему на чай двадцать фунтов, и они с Кэрол вступили под своды ресторана.

Ну разумеется, особо значительные персоны, к каким явно принадлежит и Рой, имеют собственное место на парковке этого заведения, ничего странного. Он что, хочет произвести на нее впечатление, соря деньгами и небрежно открывая ногой двери в лучший ресторан Объединенного Королевства? Или хочет дать понять, что способен, не моргнув глазом, купить тысячу таких фирм, как у нее?

Кэрол бросила на своего спутника задумчивый взгляд и пошла за метрдотелем, который изящно скользил между столиков, улыбаясь направо и налево. Он молниеносно нашел свободный столик у самой танцевальной эстрады, ослепил их улыбкой на прощание и исчез.

Кэрол старалась не слишком глазеть по сторонам, но это плохо получалось. Знаменитости так и кишели — буквально на расстоянии плевка Кэрол заметила сразу троих и тут же улыбнулась своим мыслям: вряд ли в таком ресторане кому-нибудь может прийти в голову плеваться. Волны Диора и Живанши носились под потолком, наряды от Гуччи соперничали с туалетами от Армани, блеск бриллиантов ослеплял в самом прямом смысле этого слова. Неважно, что большинство обладательниц этих бриллиантов пережили уже третью подтяжку лица и носили платья, более подходящие их дочерям. Они изнуряли себя диетами для того, чтобы иметь возможность показать себя свету и поглазеть на этот свет самим.

Суета, блеск, шум утомляли, к тому же в животе у Кэрол давно уже порхали стаи голодных бабочек. Она вздохнула и отвернулась от публики. Это был мир Роя Стюарта, не ее. Она была на его территории.

Кэрол немного нервничала, поэтому и выдала следующий идиотский вопрос:

— Ты, наверное, часто здесь бываешь?

Секундой позже она залилась краской при виде того, как он честно пытается сдержать улыбку.

— Да, довольно часто. Удивительно, но у них прекрасный шеф-повар и лучшая морская кухня в городе. Акульи плавники под сладким соусом чили бесподобны, это надо пробовать. К сожалению, в большинстве подобных заведений наиболее выдающимся пунктом меню являются сами посетители.

— Но ты, конечно, не опускаешься до посещения таких мест!

В принципе, ее саму удивила собственная язвительность. Рой же долго и пристально смотрел на нее, так долго, что румянец на щеках заполыхал с новой силой. Она была не права и знала об этом. Как этот человек ухитряется вытягивать из нее все самое плохое?

— Прости, это не слишком-то вежливо. Тем более что ты меня пригласил в такое шикарное место на ужин. Меня совершенно не касается, куда ты ходишь обычно и что делаешь…

— Ну, мне говорили вещи и похуже. Что до твоего вопроса… Когда я был помоложе, это имело значение — куда пойти ужинать. Это было частью игры, кроме того, это помогало бизнесу. Теперь — нет. Теперь я очень тщательно и осторожно выбираю места, где мне хорошо и спокойно.

Его серебристый взгляд гипнотизировал Кэрол, она не знала, куда деваться от смущения, и страшно обрадовалась появлению официанта с подносом, на котором стояли коктейли, заказанные Роем.

— Для вас безалкогольный, мистер Стюарт. Вы за рулем, я правильно понял?

— Точно, Чарльз.

Снова ослепительные улыбки, от которых у Кэрол начало сводить губы. Коктейль, впрочем, был великолепен — в меру крепкий и очень приятный на вкус. Кэрол заглянула в меню. Оно было на английском, немецком, французском и итальянском языках, а также, кажется, на японском, но ни одно название Кэрол ни о чем не говорило. Что такое салмагунди из цыпленка? Или лангостин-ле-Дувр с соусом манго-сальса?

— Богатый выбор, не правда ли?

Она ответила Рою взглядом, полным паники, и он сжалился:

— Позволь рекомендовать тебе мои любимые блюда.

Она с облегчением кивнула, надеясь, что выглядит достаточно светски.

— Чарльз, прошу вас, начнем с копченого лосося, затем эскалопы по-королевски. На десерт последний раз подавали восхитительное крем-брюле с белым шоколадом и ананасовой стружкой, надеюсь, сегодня оно в меню?

— Для вас, мистер Стюарт, я лично прослежу за его приготовлением.

— Благодарю вас, Чарльз.

Кэрол наблюдала за этой ярмаркой тщеславия сквозь голубой коктейль в своем бокале и веселилась от души. Рой вновь улыбнулся ей:

— Не волнуйся, то же самое он говорит и всем остальным.

— Что?

— Это — часть игры. Иллюзия. Многим людям это необходимо, они чувствуют себя в безопасности, только зная, что они — особенные, незаменимые, важные персоны.

— Это… грустно. Ты так не думаешь?

Ей очень хотелось, чтобы он так думал, потому что Рой был не таким, как эти люди. Она надеялась на это.

Легкая тень побежала по его лицу, и он мягко улыбнулся.

— Все, что угодно твоей душе, кареглазая!

Свет маленького светильника, стоявшего между ними на столе, выхватывал из полутьмы лицо Роя, и она видела морщины, бегущие от углов глаз, и жесткую линию рта, серебро в волосах, прежде иссиня-чер-ных… Но все эти черты не старили его, а только прибавляли мужественной красоты лицу. Теперь перед ней сидел не просто красавец. Это был мужчина, проживший жизнь, и его губительная, неуемная привлекательность заставляла сердце Кэрол ныть от непонятного томления.

Лицо циника и прагматика, лицо человека, для которого в мире существует очень мало преград, ибо он богат, жестокое лицо.

Сможет ли кто-нибудь поцелуями разгладить эти морщины, изгнать выражение презрительного превосходства из серебряных глаз? Каково это — целовать и ласкать Роя Стюарта?

Она опомнилась и задохнулась от ужаса. Рой заметил это и поинтересовался:

— В чем дело?

— Ни в чем!

Какое счастье, что он не умеет читать мысли!

— Не хочешь говорить?

— Точно.

Он ухмыльнулся и слегка прищурился:

— Терпеть не могу рыжих!

— Что?!

— Но кто способен устоять перед такой красоткой…

Он с ней заигрывал, причем совершенно откровенно, и получал искреннее удовольствие от флирта. Сама же Кэрол в панике чувствовала, как все ее мышцы постепенно размягчаются под воздействием этого чарующего, низкого, порочного голоса.

— Смешно, честное слово! Роз не стоило посвящать тебя в мои дела…

— Ага, значит, ты думала над моим предложением? Не хочешь послушать, в чем оно, собственно, заключается? Обещаю, речь будет только о бизнесе.

— Мне казалось, я вполне ясно дала понять, каково мое мнение на сей счет!

— Я собираюсь дать тебе возможность нанять еще одного ассистента, даже двух, если ситуация того потребует, хотя это вряд ли. — Он говорил, словно не слышал ее слов. — Мне потребуется подробнее ознакомиться с вашими текущими делами — Роззи не очень… э-ээ, в курсе. То, что я понял, представляется мне в следующем виде…

Он говорил еще несколько минут, холодным деловым тоном, и Кэрол слушала его с возрастающим восхищением. Будущее вырисовывалось в слишком соблазнительных красках, чтобы она могла от этого отказаться.

— … Естественно, мой поверенный должен будет провести подробный аудит и все такое, но здесь я не вижу особых проблем, а ты? Думаю, у вас все в порядке.

— Я… Но…

— Партнер, Кэрол, я твой партнер. Ознакомлюсь с финансовой стороной дела, но не буду вмешиваться в твой бизнес.

Официант бесшумно материализовался у столика, разлил вино по бокалам и исчез. Кэрол вздохнула и в тихом отчаянии посмотрела на Роя.

— Почему, Рой? Почему ты хочешь помочь мне? Это из-за Сирила и Роз?

— Я довольно редко вижусь с ними, однако считаю их своими друзьями. Разумеется, это повлияло на мое решение.

Она кивнула. Примерно так она и думала. Самое печальное, что его предложение действительно слишком роскошно, чтобы от него отказываться. Кэрол в отчаянии подцепила спагетти на вилку.

Самоубийство. Медленное, с особой жестокостью, в извращенной форме. Эмоциональная и моральная смерть. Он сказал, что не будет вмешиваться, робко пискнула наивная часть сознания. Конечно, не будет, зачем ему это! Щелкнет пальцами, прикажет своим миньонам, и дело пойдет.

Ну так и в чем же дело? В том, что это — Рой! Рой Стюарт, которого она ненавидела долгие годы.

А какое это отношение имеет к бизнесу?

Такой шанс выпадает раз в жизни, и это надо хорошо понимать. Для Роя ее фирма — капля в море, незначительный эпизод в жизни, а для нее — возможность делать свое дело и не бояться завтрашнего дня.

За время ужина несколько весьма известных личностей останавливались у их столика и перебрасывались с Роем парой фраз. Он был неизменно внимателен и представлял ее своим знакомым, но Кэрол все время была настороже, особенно когда он представил ее одной из разряженных дамочек. Может, у нее паранойя? Нельзя же так близко к сердцу принимать обычный ужин!

Еда действительно была великолепна, а Рой оказался прекрасным и остроумным собеседником. Кэрол очень скоро отбросила свою настороженность и веселилась от души. Когда принесли кофе и французские сыры, она окончательно расслабилась и сидела, окутанная приятной истомой. Приглушенный свет, чертовски эротичная музыка, а напротив — великолепный мужчина. Что еще нужно для хорошего вечера?

— Потанцуем?

Ей снова было шестнадцать, и ноги стали ватными, а в горле пересохло, когда Рой с улыбкой встал и слегка склонился перед ней, приглашая к танцу. Будь что будет. В конце концов, она ведь ни разу в жизни с ним не танцевала.

Впервые в жизни Кэрол поняла, что значит иметь ноги из желе. Его лицо оказалось близко, так близко, что все чувства, даже те, о которых она и не подозревала, взорвались в груди и голове.

Хорошо, что он не продолжил беседу во время танца, так как она вряд ли смогла бы ответить. Пальцы Роя касались ее плеча и талии, аромат мужчины пьянил голову, и Кэрол таяла в его могучих руках.

Опомнись, тебе двадцать восемь, ты деловая женщина, у тебя все в полном порядке!

Ей пришлось повторить это мысленно несколько раз, прежде чем она смогла немного перевести дух и прийти в себя. За последние годы она много работала и многому научилась, но понятия не имела, какое на самом деле впечатление производит на противоположный пол. Кэрол исключила личные отношения из своей жизни, но под взглядом серебряных глаз, в этих сильных и нежных объятиях ее сознательно придушенные инстинкты ожили и резво рвались на волю!

Надо вести себя сдержанно, холодновато, но и дружелюбно, всем своим видом показывая, что…

— Твои волосы пахнут яблоневым цветом.

Спокойно, только спокойно!

— Правда?

— Ты стала настоящей красавицей, Кэрол, но, наверное, многие тебе это уже говорили, я имею в виду мужчин.

— Было дело пару раз.

Ей неплохо удался легкомысленный тон, и мысленно она себя похвалила. Да, перед ней сейчас находится самый соблазнительный и самый сексуальный мужчина на тысячу миль вокруг, и в этом городе наверняка не будет ни одной женщины в возрасте от шестнадцати до шестидесяти, которая не мечтала бы оказаться в его объятиях, но он слишком уж уверен в себе! Щелчок пальцами, и дамы уже лежат штабелями, так он себе это представляет? С ней этот номер не пройдет!

— Роз считает, что тебе надо больше отдыхать.

Он слегка приподнял ее подбородок, и серебряные глаза прожгли ее насквозь. Номер, конечно же, не пройдет, но все-таки надо признать, что Рой Стюарт невозможно, немыслимо, неприлично прекрасен!

— Роззи чересчур обо мне заботится. Если рядом нет Сирила или близнецов, то следующая — я. Не дождусь, когда родится ребенок, чтобы она занялась им. Я люблю Роз до безумия, но, когда близнецы только родились, для меня настали самые спокойные дни в моей жизни. Она супермать. Лучшая из лучших.

Если эта супермать вздумала обсуждать с ним ее личную жизнь, бедные малютки станут сиротками!

— Тебе никогда не хотелось расслабиться?

Почему, интересно, у некоторых мужчин лосьон после бритья пахнет именно как лосьон после бритья, а у некоторых превращается в мощнейший афродизиак?

— … И тебя никто не соблазнял?

Зачем ему это, зачем Рою Стюарту Кэрол Стрэнд? Он же из тех мужчин, у которых вместо мозгов компьютер, и все в жизни рассчитано на много лет вперед. Случайные факторы, типа ухаживаний и романов, таким людям только мешают.

Кроме того, Рой Стюарт и ее будущее никак не пересекаются и пересекаться не могут.

— … И почему мне кажется, что я сжимаю в руках бесчувственную деревяшку?

Это было неожиданно, и Кэрол посмотрела на него с обидой и удивлением. Однако усмешка в его глазах была доброй.

— Кто заставил тебя ненавидеть мужчин до такой степени, Кэрол? Ведь ты их ненавидишь, не так ли?

— Не говори глупости. Я вовсе не ненавижу мужчин.

По крайней мере, девяносто девять и девять десятых процента из них. Только одного-единственного мужчину, и надо же такому случиться, что именно с ним я и танцую!

— Роззи считает, что тебя кто-то… обидел. Она говорит, ты никогда ничего не рассказывала, но, по ее мнению, это какой-нибудь парень из университета. Она считает, что он нанес тебе сильную травму, Кэрол.

Она застыла, не в силах справиться с тоскливыми воспоминаниями. Значит, у него и впрямь нет ни малейших подозрений на свой собственный счет. Он и не думает, что тем человеком был он сам!

— Роззи слишком много думает, я же говорю! К тому же на дне рождения у Сирила ты ясно дал понять, что считаешь меня развратницей, без зазрения совести использующей свои чары для достижения цели. Такой особе, согласись, было бы нелепо ненавидеть мужчин, которые способствуют ее успеху.

— Ну, с тех пор я успел поговорить с Роз и Сирилом. Прежде чем ты обвинишь меня в шпионаже, позволь заметить, что они сами об этом заговорили, хотя и я нахожу эту тему весьма интересной.

— Как я рада за тебя! Надеюсь, разговоры обо мне не сильно утомили тебя?

Ядовитый сарказм в голосе совершенно не вязался с ее истинными чувствами, бушующими в теле, которое так тесно прижималось к его телу, что она могла кожей ощущать сердцебиение Роя. Серебряные глаза слегка сузились, и Рой Стюарт медленно произнес:

— Утомили? Нет, Кэрол Стрэнд, только не утомили. Я еще не решил, кто ты есть на самом деле, но ты не утомила меня ни в малейшей степени. Точно так же, как не утомляла и много лет назад, когда хвостиком таскалась за своей старшей сестрой, куда бы она ни шла.

Знал бы ты, что я делала это исключительно в твоем присутствии, а без тебя мне и дела до Роз не было, но ты этого, к счастью, не знаешь.

Разговор постепенно выходил из-под контроля, становился чересчур эмоциональным, а этого она не могла себе позволить. Надо сохранить холодный рассудок.

— Значит, не хочешь о нем рассказывать? Ладно, подождем.

— Не хочу, ты прав. Потому что не о чем рассказывать.

Он легко согласился и крепче прижал ее к себе, увлекая в танце. Одна рука, тяжелая и горячая, лежала у нее на спине, а второй он легонько поглаживал ее щеку, делая это столь сексуально и нежно, что у Кэрол по спине побежали-заскользили маленькие змейки.

Не реагировать, только не реагировать!

— У тебя потрясающая кожа, ты знаешь об этом? Шелковая и нежная.

Она не будет играть в эти игры. Кэрол проигнорировала волны блаженства, гуляющие по всему телу, и заявила:

— Я не напрашивалась на комплименты и не очень-то на них рассчитывала, Рой.

— Что? Черт, Кэрол, не будь ты такой колючей!

На этот раз она его задела, и густые брови досадливо сдвинулись над ледяными глазами. Кэрол почувствовала некоторое удовлетворение и весело отозвалась:

— Моя ошибка, больше не буду.

Рой смотрел на нее со странным выражением лица и наконец изрек:

— Что-то мне подсказывает, что ты относишься к женщинам, которые не совершают ошибок. А я тебе действительно не нравлюсь.

Он не спрашивал, а утверждал, и Кэрол в изумлении глядела на его задумчивое лицо. Неужели она смогла задеть мужское самолюбие этого героя-любовника?

— А я обязательно должна это делать? Обожать тебя? Это что, часть нашего соглашения? Надо было раньше предупреждать.

— Если ты имеешь в виду то, о чем я думаю, то позволь заверить тебя, что я еще вполне могу рассчитывать на благосклонность женщин, не прибегая к их покупке.

— Я ни о чем таком и не думала. Уверена, что ты нравишься многим женщинам.

— О, спасибо тебе, спасибо!

Этот обмен язвительными репликами очень порадовал Кэрол, хотя она и стыдилась в этом признаться. Пусть Рой Стюарт не думает, что с ней можно заигрывать безнаказанно!

Больше он ее не приглашал, и они проговорили почти все оставшееся время о делах. Кэрол окончательно решила принять его предложение.

Безумием было бы упустить такую возможность, и Сью ее убила бы. В конце концов, если ему охота вкладывать в их фирму свои деньги, пусть делает это.

Как часто им с Роем придется видеться? Возможно, все вопросы можно будет решать заочно, по телефону или факсу, только вот как бы потактичнее этим поинтересоваться? Она так долго думала об этом, что в результате спросила напрямик.

Рой долго смотрел в стакан с минеральной водой, стоявший перед ним, и Кэрол не могла видеть выражения его серебристых глаз, а его голос, когда он заговорил, был абсолютно лишен всяких чувств.

— Как я уже сказал, мне вполне хватает своих дел, чтобы вмешиваться еще и в твои. Наши контакты будут сведены к минимуму.

Что ж, она ничего не теряет, а только приобретает. Даже если иногда им придется пересекаться на работе, ничего страшного не случится, да и для Сирила и Роззи он останется другом, так что встретиться им все равно еще придется так или иначе.

Рой поднял голову, и его взгляд был холодным и отчужденным. Его можно понять. Он позволил себе расслабиться, но вечер закончился не так, как ему хотелось бы. Что ж, надо поскорее закончить его и забыть о неудаче.

Кэрол была даже рада покинуть роскошный ресторан, слишком напряжены были все нервы и чувства. Как никогда, она нуждалась в уютной тишине и безопасности своего дома, своего маленького рая, где она сможет запереть дверь и отгородиться от всего мира. Смешно, но при мысли о доме ей захотелось плакать.

Машина тронулась, и Кэрол заставила себя расслабиться и вздохнуть. Все отлично.

Рой заговорил тихо и очень спокойно, уверенной рукой ведя свежевымытый «мерседес» по ночным улицам.

— Все документы будут готовы уже завтра, я подпишу их перед вылетом в Штаты, ладно? Свяжись по этому номеру с Майком Робинсоном. — Он протянул ей визитку, не взглянув в ее сторону. — Майк будет в курсе всего и ответит на любые вопросы.

Странно, но теперь она почувствовала неловкость и захотела ее сгладить.

— Рой, я… Спасибо тебе большое. Я очень ценю то, что ты для меня сделал…

— Обидно.

— В каком смысле?

— Неважно.

— Послушай, если ты считаешь теперь, что поторопился с предложением…

— Ни в коем случае. Сегодняшний вечер был очень интересен… в качестве эксперимента.

Кэрол в панике откинулась на спинку сиденья. Что он имел в виду? Почему его так задело то, что она ему говорила? Она просто упрямая задиристая девчонка, так что же разозлило этого холодного красавца, что его расстроило?

Неужели он не так холоден и спокоен, как хочет продемонстрировать всему свету?

Они выехали на улицу, где жила Кэрол, и Рой совершенно неоправданно нажал на газ, а затем с визгом затормозил перед ее дверью, остановившись точнехонько рядом с машиной Кэрол.

— Ты самая невыносимая, необъяснимая, трудная, упрямая и вредная женщина из тех, с кем мне, к несчастью, пришлось общаться за эти годы. Черт, я проехал тысячу миль, чтобы встретиться с тобой, а ты остаешься занозой в… Ты вообще можешь вести себя нормально?! Почему мы все время должны ругаться? Ты можешь расслабиться и перестать все время обороняться? Это не так уж трудно, возможно, тебе это понравится, если ты рискнешь!

— Ты себя имеешь в виду? Вряд ли ты можешь мне понравиться. Все ведь из-за этого, не так ли? Как же, сам Рой Стюарт, пуп земли и лучший подарок всем женщинам планеты, нарвался на ту единственную, которая не падает в обморок от его обаяния и не бежит к нему со всех ног по первому же знаку!

Рой уставился на нее, как на сумасшедшую, впрочем, возможно, у нее действительно что-то переклинило в голове. Фасад холодной деловой женщины обрушился, и все из-за него, из-за этого эгоиста и негодяя! Да он в тысячу раз хуже, чем она о нем думала все эти годы, он…

Она замолчала, увидев его глаза, словно в горло вбили кляп. Все вокруг неожиданно и странно изменилось. Звуки, запахи и оттенки стали отчетливее, но все было каким-то… отдельным. Лай собаки в соседнем доме. Запах дорогой кожи от куртки Роя. Машина проехала мимо.

Единственной реальной вещью в мире оставались глаза, заполненные расплавленным серебром, одновременно очень светлые и потемневшие от страсти.

Пальцы Роя коснулись ее щеки нежнейшим прикосновением в мире. Его тело было рядом, Кэрол ощущала его тепло и уже не сопротивлялась, когда Рой медленно привлек ее к себе.

Его губы коснулись ее губ, и она мгновенно сдалась, не в силах сопротивляться их пьянящей нежности. Поцелуй все длился и длился, унося их обоих в невиданные дали блаженства, будя скрытый доселе огонь в телах и душах, становясь все откровеннее и яростнее. Теперь Кэрол хотелось теснее прижаться к Рою, раствориться в нем, почувствовать жар его тела… Раздеть его и насладиться этой наготой.

Она, дрожа, отстранилась от него. Рой не удерживал ее. Безумие, безумие! Только что она говорила, что не хочет его даже видеть лишний раз, и вот она уже в его объятиях. А о чем она мечтала, целуясь с ним?!

Пошел дождь, и Кэрол в смятении смотрела на бегущие по лобовому стеклу ручьи, стараясь не смотреть на Роя Стюарта.

Она ждала насмешливой реплики, сардонической усмешки, язвительного комментария, но голос Роя был тих и нежен.

— Я провожу тебя до двери.

Он вышел, прежде чем она успела возразить, и открыл ей дверь. Кэрол вздрогнула, коснувшись его руки, и почти бегом бросилась к дому.

Он что, собирается продолжить то, что начал в машине? А ей что делать?

Они поднялись на верхнюю ступеньку, и Кэрол беспомощно взглянула на Роя. Он медленно наклонился к ней, и их губы опять слились в поцелуе, одновременно страстном и нежном. Мир завертелся, свернулся в спираль иулетел в бездонное небо, остались только Рой и она, а затем мир вернулся, и она обнаружила себя на своем собственном крыльце, судорожно глотающей влажный воздух. Рой медленно уходил по дорожке.

— Не забудь позвонить, кареглазая. Я все приготовлю к утру.

— Позвонить?!

Кому? Зачем? На каком языке он с ней разговаривает?

— Майку Робинсону.

— О Господи, конечно, не забуду!

Рой кивнул, помахал ей рукой и отправился к машине.

Он уходит! Тело и мозги работали в автономном режиме, и Кэрол абсолютно бессмысленным взглядом проводила стремительно умчавшийся «мерседес», а затем медленно вошла в дом. Весь ужас положения стал постепенно доходить до нее. Что она наделала? Что он о ней подумал? Он поцеловал ее у двери, потому что она позволила поцеловать себя в машине, и что он теперь думает? Она ведь хотела этого, сильно хотела!

Чашка горячего и черного, как смола, кофе заставила сердце запрыгать в груди, а также придала уверенности в том, что алкоголь ни при чем. Алкоголь не проблема, проблема — Рой Стюарт.

Неужели она сама напросилась на поцелуй? Во всяком случае, он наверняка так и подумал.

Кэрол торопливо плеснула в чашку еще кофе. Обжигающая жидкость не то чтобы придавала бодрости, но зато мешала заламывать пальцы.

Они взглянули друг на друга в машине, и между ними возникло нечто… Но и он должен был это почувствовать, наверняка почувствовал! Или она просто обманывает себя?

Ей не хотелось, чтобы поцелуй закончился. Рой Стюарт добился своего. Он заставил ее потерять голову и проглотить собственные слова о том, что она единственная, кто не кинулся ему на шею. Без сомнения, сейчас он поздравляет себя с успехом. История повторилась, Боже, за что!

Кэрол даже застонать не смогла. Зачем все это? Ведь будущего у них нет и быть не может! Да, они обменялись поцелуем, ну и все! Завтра он улетит в Штаты, и они не увидятся еще двенадцать лет. Иногда будут созваниваться, и она будет посылать ему по факсу финансовый отчет, а то, что случилось сегодня ночью, не повторится никогда!

Телефон зазвонил так громко, что она подскочила на месте и ушибла руку об стол. Роз наверняка или Сью.

Ни та, ни другая. Голос Роя в трубке обволакивал и успокаивал.

— Это я.

Она уронила чашку, рассыпала сахар, опрокинула табуретку и ушибла вторую руку, после чего неубедительно соврала в трубку:

— Что-то упало на кухне. В чем дело?

— Я просто звоню, чтобы сказать, что мне хотелось бы время от времени повторять сегодняшний… эксперимент. Через несколько недель я вернусь. Можно мне будет позвонить тебе?

Сердце подпрыгнуло, провалилось вниз, но голос звучал твердо. Кажется…

— Рой, не думаю, что это хорошая идея. Ты занятой человек, да и у меня полно дел. Запомни, пожалуйста, — мы партнеры только по бизнесу…

— Вот я и собираюсь стать твоим партнером, Кэрол.

— В любом случае незачем смешивать бизнес и… личную жизнь.

Голос в трубке был безжалостен.

— Удовольствие, Кэрол. Слово, которое ты пыталась подыскать, звучит именно так. Удовольствие. Вполне приличное слово, его можно произносить на людях.

Издевается, так она и думала!

— Спокойной ночи, Рой.

Она повесила трубку, не дожидаясь ответа, и уставилась в стену секунд на тридцать. Еще через полминуты она поняла, что отчаянно ждет его звонка, и эта мысль смела ее с табурета, швырнула через весь дом в ванную, где она торопливо включила воду и принялась ожесточенно тереть себя губкой. Руки тряслись.

Никогда она не будет иметь дело с Роем Стюартом.

Пройдет еще несколько недель, прежде чем они, возможно, увидятся, и уж тогда она будет держать себя в руках!

5

— Ну, и отчего ты сходишь с ума? — Голос сестры напоминал голос врача, склонившегося над паникером-пациентом. — Ты получила финансовую поддержку, а партнер обещал не лезть в твои дела, теперь ты сможешь увеличить объем работы и не думать о деньгах, разве это не замечательно?

Кэрол в отчаянии смотрела на Роззи, не в силах объяснить, что ее тревожит. Взгляд Сирила, сидевшего рядом с женой, красноречиво предлагал сдаться и не спорить. Он абсолютно прав: в этой битве Роз непобедима.

Кэрол вздохнула. В ней который раз боролись два желания — расцеловать Роззи и стукнуть ее чем-нибудь тяжелым.

— О, Роз! Ты прекрасно понимаешь, что меня беспокоит. Ты слишком поторопилась посвятить Роя в мои дела и поставила нас обоих в неловкое и дурацкое положение.

— Глупости! Если Рой не хотел этого делать, его и на аркане было бы не подтащить к тебе близко, уж поверь мне. За все время, что мы знакомы, он никогда не делал того, что ему делать не хотелось.

— Роз, ты его шантажировала вашей дружбой!

— Опять глупости. Мы просто болтали, говорили о прошлом, и я вспомнила пару моментов из нашей общей истории. Никакого давления я не оказывала. Он сам все решил.

Сирил прав. Розмари абсолютно уверена в своей правоте, что вообще свойственно ее натуре. В другом человеке это, возможно, раздражало бы, но Роз, с ее нежным и любящим сердцем и материнской натурой, нельзя было заподозрить в банальном диктате.

— Эй, сестренка! Если тебя это утешит, то я обещаю больше никогда и никому не рассказывать о тебе ничего. Идет?

Кэрол не могла удержаться от улыбки. Такова уж Роз, ее не исправить. Хотите жить с ней — принимайте все, как есть.

— Ладно, прощаю. — Лицо Кэрол было все еще сердитым, но она уже не злилась.

В конце концов, Роз просто надо привыкнуть, что ее младшая сестра уже не ребенок, и перестать вмешиваться в ее дела, только и всего.

— Итак… — Роз перегнулась через стол и проверила, на месте ли близнецы, строившие в песочнице замок. — Что же произошло за последние две недели? Ты сказала, что Рой обещал все уладить. Он это действительно сделал?

— О-хо-хо!

Этот невнятный возглас означал, что Кэрол была слишком занята работой, чтобы посвящать сестру в события последних недель, и совершенно не имела времени делать это и сейчас, но на улице стоял роскошный воскресный день, солнце сияло, и Кэрол не могла отказать себе в удовольствии провести этот день в компании своих нежно любимых племянников.

— Я приехала к вам отдохнуть, а не рассказывать про работу.

Роз такое объяснение вполне устроило, и Кэрол оставили в покое до обеда.

Во второй половине дня она возвращалась домой. Близнецы затащили ее в песочницу, так что в волосах было полно песка, лицо было чумазым от прощальных поцелуев мальчишек, которые успешно совместили прощание с тетей и поедание мороженого и леденцов, а нос немилосердно обгорел на солнце. Кэрол обожала свою семью и по-настоящему отдыхала только с ними рядом.

Именно поэтому возле собственного дома ее ожидал сильнейший шок в лице Роя Стюарта, сидящего в своем «мерседесе». Кэрол в панике бросила взгляд в зеркальце собственной машины. Обветренное лицо, лишенное всякой косметики, взглянуло на нее глазами, полными ужаса, и над головой горестно закачался пыльный хвост спутанных волос, небрежно перехваченных резинкой. Школьница, причем явно не из отличниц!

Образ холодной деловой дамы рухнул. Прятаться было поздно, а уезжать — глупо. Рой наверняка ее заметил. В ту же секунду неотразимый мужчина заглянул в окно и приветливо осведомился:

— Ты приехала или уезжаешь?

Проклятое окно не желало закрываться, и Кэрол, красная как мак от усилий и смущения, сражалась с ним, боясь посмотреть прямо в серебряные глаза и увидеть снова это потрясающее лицо.

Рой Стюарт — потрясающий. Весь, целиком. Обстоятельства для этих мыслей были явно неудачными. Рядом с этим красавцем сама Кэрол больше всего напоминала драную кошку.

— Обычно я в таком виде в свет не выхожу! — огрызнулась она, справившись наконец с окном.

— Ты хочешь сказать, что я не вовремя?

Хочет, но не скажет. Полцарства за возможность умыться и хоть чуточку подкраситься!

— Нет, что ты! Просто я возвращаюсь от Роз и Сирила, и мы играли в песочнице.

— Где?!

— О Господи, да нет же, не Роз и Сирил, а я и мальчишки, Джейсон и Люк. Роз дремала после обеда, а Сирил принес работу на дом, так что пришлось приглядеть за ними.

— Интересно, кому из вас это больше понравилось, тебе или твоим племянникам?

Его голос звучал очень мягко, а невозможные глаза медленно скользили по золотым волосам, а затем и по обгоревшему носу Кэрол. Она поежилась, ощущая песок буквально везде.

— Нам всем понравилось. Они смешные, мальчишки. — Только бы удержать себя в руках! — Кстати, а почему ты не в Штатах? Ты сказал, что вернешься через несколько недель.

— Прилетел на пару дней. — Подумаешь, действительно, какой пустячок! — Послезавтра улетаю обратно.

Кэрол кивнула с небрежным видом, изо всех сил стараясь показать, что ее нисколько не волнуют передвижения Роя Стюарта по планете.

— Бизнес?

— Не совсем.

— Понятно. Ты заехал по дороге домой или это запланированный визит? У нас все в порядке, и у Майка, кажется, тоже нет вопросов. По крайней мере, не было, когда мы разговаривали в последний раз.

— Там все нормально. Я звонил, чтобы узнать, не смогу ли я оторвать тебя от работы в этот чудный летний день.

— А я и не работаю!

— Я вижу.

Он улыбнулся — и Кэрол немедленно пришел на ум змей-искуситель, от которого и пошли все неприятности рода человеческого. Нужно было спасать положение, и она торопливо поправилась:

— Но мне очень нужно поработать. Я задержалась у Роз, так что извини, но…

— Отказ не принимается, Кэрол.

Она решила, что ослышалась, но серебряные глаза смотрели твердо и безжалостно. Рой Стюарт ворочал миллионами, что ему чувства какой-то Кэрол Стрэнд с обгоревшим носом!

— Я уже сказал, что прилетел на пару дней, и у меня есть к тебе небольшое, но важное дело.

— Значит, все-таки бизнес. Надо было сразу сказать. До завтра это подождет?

— Боюсь, нет.

Очень жаль, но что поделаешь. Внезапно она заметила следы усталости на его лице и поинтересовалась:

— Давно прилетел?

— Приземлился пару часов назад.

— Послушай, но ведь это чертовски утомительно, тем более что скоро тебе снова лететь.

Наверняка дело важное, иначе он бы не стал так себя мучить.

— Честно говоря, я думал, что мы могли бы совместить приятное с полезным и пообедать где-нибудь, а заодно и поговорить, а потом я бы поехал отсыпаться. Как ты на это смотришь?

Опять обедать с Роем Стюартом? Очередной грустный праздник? Он же обещал, что они будут редко видеться. Другая, более рассудительная часть сознания уговаривала: он ведь по делу приехал, а не просто так.

Угнетало еще и то, что надо будет переодеваться, приводить себя в порядок и опять отправляться на его территорию, в какой-нибудь шикарный ресторан, а сил на это сегодня не было. Кэрол решила пойти на компромисс.

— Ты устал и голоден, тебе надо со мной поговорить, так почему бы не сделать это прямо здесь? Я что-нибудь приготовлю, мы побеседуем, и ты отправишься домой, а я вернусь к работе. У меня правда завал.

Его лицо даже не дрогнуло, но Кэрол показалось, что глаза посветлели. Через секунду этот невыносимый мужчина чопорно произнес:

— Я не хотел бы доставлять тебе неудобства…

— При чем тут неудобство? Это экономия времени для нас обоих. Я уверена, что ты тоже дорожишь им, как и я.

Он отъехал в поисках парковки, а Кэрол была вынуждена сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Не совершает ли она большую глупость, приглашая его в дом? Может быть. Просто поговорить с ним и выдворить? Ха, так он и уйдет!

Прошедшие две недели дались Кэрол нелегко. Мысли о Рое Стюарте то и дело лезли в голову, и только работа немного спасала, но ночью, когда ничто не могло ее отвлечь, Рой завладевал ее воображением полностью, да так, что по утрам она просыпалась в крайнем смущении.

Теперь он был здесь, во плоти. Во плоти. Во плоти! Кэрол почувствовала, как неугомонные змейки скользнули по позвоночнику.

Все, хватит.

Ничего не изменилось. Рой все тот же мужчина, который унизил ее много лет назад, он все так же холоден, безжалостен и эгоистичен, он живет по своим законам и правилам, и нечего об этом думать.

Тот, о котором не стоило думать, приближался к ней ленивой походкой, и все правильные мысли немедленно выскочили у Кэрол из головы. Рой был огромен и прекрасен, его мускулистое тело двигалось с грацией хищника, распространяя вокруг ауру мощи, физической и моральной. Мрачная, завораживающая красота темного лица, дикая, необузданная мощь, дремлющая до поры в безупречном теле, серебряные глаза, загадочные и холодные…

Господи, помоги бедной Кэрол!

Рой был так элегантен и неотразим, что Кэрол в своих потертых джинсах и стиранной-перестиранной футболке чувствовала себя едва ли не голой, особенно после того, как серебряные глаза без зазрения совести уставились на ее обтянутую тонкой тканью грудь. Она поспешно отвернулась и стала запирать машину, одновременно болтая без умолку.

— Спагетти болоньезе или свиные отбивные? Могу омлет, но на этом выбор заканчивается, как это ни печально.

— Спагетти болоньезе? Звучит заманчиво!

Хорошо бы еще было, чтобы они получились съедобными! Это Розмари может не беспокоиться, у нее на кухне получается все, всегда и практически из ничего. Впрочем, спагетти испортить трудно.

Кэрол поднималась по лестнице, вытряхивая песок из волос, Рой шел следом, и все мысли ее вертелись вокруг одного: не слишком ли она толстая в этих облегающих джинсах?

— Я приму душ, но это быстро. Может, выпьешь пока вина или пива? Или лимонада?

Говоря это, она подошла к окну и распахнула балконную дверь, впуская летний теплый ветерок в нагревшуюся за день квартиру.

— Пиво звучит даже лучше, чем спагетти, только учти, что я наполовину американец и предпочитаю пиво из холодильника, а не подогретое, как принято у англичан. Никогда не понимал прелести подобного напитка.

— Большинство предпочитает холодное пиво. Думаю, только наши старики отдают дань традициям и подогревают этот напиток богов.

— Возможно, я просто слишком хорошо помню галлоны теплого пива, которые выпивались на наших семейных праздниках. Мы были тогда мальчишками. Стащили однажды несколько бутылок и спрятались на старой пивоварне. Выпили их и захмелели, конечно, но были страшно горды. Считали, что теперь стали мужчинами.

Легкая и грустная улыбка скользнула по его лицу, и Кэрол едва не прикусила себе язык, но вопрос уже вырвался:

— Мы?!

— Мой брат и я.

— Я не знала, что у тебя есть брат.

— Был. Он умер.

— О, прости, Рой, я не знала…

И Сирил с Роззи никогда об этом не упоминали!

— Произошел несчастный случай. Это было давно. Нам обоим было по одиннадцать лет. Клифф был моим братом-близнецом. Мы очень дружили.

— Должно быть, это было ужасно для тебя.

Рой долго молчал, прежде чем ответить.

— Я давным-давно не говорил об этом. И старался не думать.

Он лгал. Случившееся много лет назад мучило его до сих пор, поэтому он и избегал разговоров об этом. Боль слишком явно читалась на окаменевшем лице, но странное дело, именно теперь Кэрол показалось, что перед ней на секунду промелькнул живой человек, настоящий Рой Стюарт, не удачливый плейбой и насмешливый красавец, а глубоко страдающий и одинокий человек.

— Ты тоже пострадал? В том несчастном случае?

— Нет. Меня там не было.

Что-то темное промелькнуло в его глазах. Рой молча вышел на балкон и глубоко вздохнул, подставив лицо солнечным лучам.

— Здесь очень красиво. Могу себе представить, как ты сидишь тут в кресле с любимой книгой в руках.

— Не дождусь этого дня!

Кэрол откликнулась весело, изо всех сил стремясь развеять непрошеные и горькие воспоминания, всколыхнувшие столько боли и мрака в душе Роя. Нужно было сменить тему разговора, хотя ей было чертовски интересно узнать про брата Роя поподробнее.

— Каждый раз я обещаю себе, что выделю день, когда не буду делать совсем ничего. Даже несколько дней, нечто вроде каникул, но почему-то этого не случается. Роз все время об этом твердит.

Рой улыбнулся, и сердце девушки забилось сильнее.

— Она носится со мной, как собака с костью. Разумеется, как очень добрая, умная и самая красивая в мире собака. Садись, отдохни, а я принесу тебе пиво. Успеешь даже немного позагорать.

— Мечтаю об этом. Но ты ведь устала не меньше моего, так что я схожу с тобой вместе за выпивкой. Полагаю, холодильник на кухне?

Холодильник действительно был в кухне, но она предпочитала, чтобы Рой сидел здесь, наверху, никуда не отлучаясь. Слишком уж сильна его мужская аура, чтобы позволить ему разгуливать рядом с ней по всему дому.

О чем ты, ненормальная! Успокойся и перестань думать о глупостях!

— Мне не трудно, так что сиди и отдыхай…

— Я возьму пиво и вернусь на это самое место, о'кей? Не волнуйся, я не собираюсь за тобой подглядывать.

Она смотрела на него, не в силах вымолвить ни единого слова. Редкостная он все же свинья, несмотря на печальную историю о брате-близнеце. Она смерила его холодным взглядом.

— Будь как дома.

— С удовольствием, Кэрол.

Как ни странно, теперь она успокоилась. Рой был врагом, и забывать об этом не стоит, а что до его последних слов…

Такие люди всегда чувствуют себя уверенно, они везде как дома, потому что, по их мнению, им принадлежит если и не весь мир, то, по крайней мере, основная его часть.

На кухне она налила пиво в стакан, несмотря на протесты и уверения Роя, что он отлично попьет прямо из бутылки, и отправилась в ванную. Пусть сидит, где ему вздумается, пусть хоть в ванную придет и усядется глазеть на нее — ей все равно!

Душ принес невыразимое облегчение, и Кэрол, завернувшись в большое полотенце наподобие сари, осторожно выглянула в коридор. Все было тихо, и она проскользнула в спальню, где торопливо нанесла на лицо и шею увлажняющий крем. Придирчиво рассмотрев себя в зеркале, она пришла в ужас. Нос был красен до неприличия.

Тональный крем слегка смягчил его цвет, а тушь немного удлинила ресницы. Пусть Рой Стюарт не думает, что она наводит красоту для него! Вообще-то это так и есть, но он об этом знать не должен.

Легкие льняные брюки цвета хаки и черная футболка завершили стремительный процесс превращения в приличного человека, и Кэрол уже вполне благосклонно посмотрела на свое отражение. Надо бы что-то сделать с гривой медно-золотых кудрей, но… и так сойдет!

Две капельки духов на виски, тяжелый вздох — и Кэрол Стрэнд отправилась к своему непрошеному гостю, прихватив еще одну бутылку пива из холодильника.

— Как отдыхается?

— Великолепно, спасибо. Отсюда шикарный вид. Ты знаешь, что твоя соседка напротив увлекается нудизмом?

Как она могла забыть! Там же проживает известная всему району — а может, и городу — танцовщица из ночного клуба, Мария. Кэрол издала неопределенное мычание, а Рой невозмутимо продолжал:

— Начинаю думать, что много пропускаю, живя в тихом пригороде. Тебе помочь на кухне?

Кэрол улыбнулась.

— Не хочу отвлекать тебя от столь захватывающего зрелища.

— Я предпочитаю другое.

Он смотрел на нее не отрываясь, а она неожиданно почувствовала нечто вроде гордости. Значит, он предпочитает ее? Спокойно, Кэрол, держи себя в руках. В обществе, к которому привык Рой Стюарт, принято беззаботно и светски болтать в ответ на подобные замечания, а не стоять с открытым ртом и вытаращенными глазами.

— Рой, так что там насчет работы?

Он медленно прошел в комнату и уселся напротив нее.

— Ну… вообще-то это может и подождать.

— Подождать?

— Да… скажем, до следующего года.

— Значит, ты наврал, Рой?

— Не совсем. О работе тоже можно было бы поговорить. Как ни крути, теперь перед тобой открываются новые возможности, и я…

— Я не люблю, когда мне врут, Рой Стюарт!

— Это не ложь, а небольшое преувеличение… Хорошо, я соврал. — Он скорчил смешную физиономию, отчего стал невыносимо сексуален. — Значит, теперь я не получу спагетти болоньезе?

Значит, он прилетел, чтобы увидеться с ней?!

— Вообще-то стоило бы тебя наказать, но, раз ты так устал и проголодался, я не могу прогнать тебя. Только договоримся сразу: после ужина я ухожу работать, а ты едешь домой.

— Спасибо, Кэрол.

Ангел, только крыльев не хватает! А она-то хороша: купиться на такую простенькую хитрость! Наверняка у него какие-то дела на завтра, а сегодня просто нечем заняться, вот он и решил заехать к ней.

Да, но ведь он приехал именно к ней, а не к какой-нибудь из своих подружек, не к фотомодели, с которой здоровался тогда в «Топека», а к ней, Кэрол!

Мысли так и крутились у нее в голове, пока она машинально готовила еду, и благодаря этому спагетти удались, а вот покой так и не пришел. Опасная игра, слишком опасная! Двенадцать лет прошло с тех пор, как она бежала от этого человека, пылая от стыда, унижения, обиды. Двенадцать лет она ненавидела его, а вот теперь выяснилось, что больше она не хочет ненавидеть. Никого!

Только одно «но», зато очень большое. Кэрол может делать что угодно, может ненавидеть или прощать, но ни в коем случае не должна вступать с Роем Стюартом в какие-либо отношения!

Он ее проглотит и не подавится, даже не заметит этого. Таков уж этот тип мужчин — идут своей дорогой, не сворачивая, не уступая и не замечая тех, кто рядом, или, не дай Бог, под ногами. Миллион лет прошел с той ночи, а ведь ничего не изменилось, кроме, разве, одного.

Теперь она, Кэрол, может правильно оценить ситуацию.

Кэрол криво ухмыльнулась, открыла холодильник, достала початую бутылку вина и недрогнувшей рукой налила себе целый стакан. Ей потребуется стимулятор, прежде, чем она снова увидит Роя.

— Спасибо, было чудесно.

Рой откинулся на спинку стула, и Кэрол постаралась не смотреть на смуглые сильные руки и широкие плечи. К тому времени как она принесла из кухни дымящиеся тарелки со спагетти болоньезе, Рой уже успел снять галстук и закатать рукава тонкой шелковой сорочки. Кэрол ничего не могла поделать с собой и старалась пореже смотреть в его сторону.

— Рада, что тебе понравилось. На десерт есть яблочный пирог с миндалем и шоколадный мусс, правда, все покупное.

— Пожалуй, пирог, если ты не возражаешь.

Он был неотразим, и Кэрол судорожно кивнула:

— Сейчас, минуту.

Рой поднялся и забрал ее тарелку, а затем направился в кухню. Она с удивлением смотрела на его действия.

— Что ты делаешь?

— Хочу помыть посуду, пока ты приготовишь пирог.

Он говорил это тоном, абсолютно не предполагающим возражений, а ее охватило жаром при мысли, что они вдвоем окажутся в тесной и маленькой кухоньке. Это не для него!

— Перестань, ты же гость! Позволь, я заберу тарелки…

— Нет, не позволю.

До чего же он нахальный, бесцеремонный и самоуверенный тип! Она почти бегом ринулась за ним на кухню и с возмущением уставилась на абсолютно нереальное зрелище: Рой Стюарт невозмутимо полощет тарелки в мыльной воде. Он мельком взглянул на нее и снова отвернулся.

— Перестань хмуриться, кареглазая.

— Не перестану! Я сама распоряжаюсь на своей кухне!

— Конечно. Ты готовила ужин, ты будешь готовить пирог, ты можешь кричать на меня, сколько тебе влезет, именно потому, что ты сама распоряжаешься на своей кухне.

Ну что с ним делать?!

— Кофе хочешь?

— Черный, пожалуйста.

Кэрол яростно отправила пирог в духовку и включила кофеварку, Рой в это время абсолютно мальчишеским движением собрал крошки от пирога и отправил их в рот. Кэрол прореагировала тоже вполне по-детски:

— Эй! Я все видела!

Он улыбнулся неожиданно озорной улыбкой, а затем их взгляды встретились — и мир снова расслоился, как тогда, в машине.

Где-то пыхтела кофеварка. Зазвенел таймер духовки. По улице проехала машина.

Сильные пальцы приподняли ее подбородок, и бриллиантовое сияние глаз Роя заставило ее задохнуться в предвкушении неизбежного. Он очень медленно наклонялся к ней, а у нее не было ни сил, ни желания увернуться. Все разумные доводы и правильные мысли улетели в окно, теперь ее телом управляли только инстинкты. Голова девушки медленно откинулась назад и легла на мускулистую руку, а его губы мягко коснулись уголка ее рта.

Руки Кэрол обвились вокруг его шеи, а Рой медленно ласкал ее тело, ставшее вдруг необычайно гибким и податливым.

Поцелуй был почти жестоким, но она бесстрашно ответила на него, синяя жилка на шее бешено пульсировала в такт сердцебиению Роя.

Она выгнулась в его руках, теперь он почти лежал на ней, а его губы ласкали ее шею, плечи, напряженную грудь, вновь возвращались к ее губам, и она вдыхала его пьянящий аромат, чувствуя, как закипает кровь в венах, и пульс двух тел становится единым…

Она всегда об этом мечтала, и ни к чему было обманывать себя столько лет. Страсть одного разжигала страсть другого, и жадные руки медленно раздевали, ласкали, прижимали, поглаживали и стискивали.

Пальцы Роя бережно и настойчиво ласкали ее грудь сквозь тонкую ткань футболки, и она, со стоном отдаваясь его ласкам, ощущала, как напряжена его плоть…

— Я мечтал об этом с первого мгновения, как увидел тебя. Ты так прекрасна…

Она тоже мечтала об этом, и, даже если бы рассудок и мог возразить, руки и губы Роя были способны заглушить этот слабый голос. Она растворилась в нем, растаяла в его пламени, и весь мир вокруг них стал нереальным и зыбким.

Сквозь эту зыбь пробился совершенно неуместный звук. Телефон.

— Извини, кареглазая. Я очень жду звонка из Штатов и дал твой номер.

Хоть из Мексики! Она не понимала ни единого слова, но сознание потихоньку возвращалось. Рой ушел в коридор, а она непослушными руками поправила одежду и, шатаясь, пошла вдоль стены кухни в поисках чего-нибудь, что помогло бы ей утихомирить шторм, бушующий в теле. На стул около маленького бара Кэрол практически упала, схватила кружку, плеснула в нее обжигающей черной жидкости — кажется, в другой жизни это называлось кофе — и стиснула пылающие щеки ладонями.

Рой Стюарт, это был Рой Стюарт!

Кофе помог, но лишь самую малость. Где все должно было закончиться? В ее постели?

Она потеряла голову на несколько мгновений, только и всего! Просто он так на нее действует. Кстати, а почему он так на нее действует? Единственный мужчина в мире, из-за которого она действительно теряет рассудок, в самом прямом смысле этого слова.

Она со стоном затрясла головой. Держись, девочка, держись. Он не должен одержать над тобой верх!

Дрожащими руками Кэрол расставила на сервировочном столе кофе и тарелки с пирогом. Нечего обманывать себя, говоря, что ничего особенного не случилось. Случилось, но только с ней одной. Для Роя несколько страстных поцелуев ничего не значат.

Если он об этом, не дай Бог, заговорит, она зальется веселым смехом, отпустит парочку остроумных и язвительных замечаний, спишет все на вино перед обедом и жаркий день. Затем скажет, что ей пора приниматься за работу, и выпроводит Роя.

Она вошла в комнату, катя перед собой столик, как раз вовремя, чтобы расслышать последние слова Роя:

— Отлично, Марго, завтра увидимся. И закажи столик у Сайкса, тебе нельзя худеть, моя пампушка!

Марго? Обед у какого-то Сайкса? Пампушка?! Кэрол изо всех старалась контролировать дыхание, отчего голос звучал на редкость противно и неестественно:

— Десерт готов, а потом мне и в самом деле хотелось бы поработать. Не хочу быть грубой, Рой, но придется тебе отправиться домой.

— Деловой звонок из Штатов. Марго Фонтейн.

Он увидел пылающие щеки Кэрол, ее сердитые глаза, судорожно поджатые губы и улыбнулся.

Отлично. Покажем ему, что нас совершенно не интересует, кто такая эта Марго.

— Правда? Угощайся и наливай себе кофе.

— Марго — младшая сестра моего отца.

Она чуть не уронила кофейник и не смогла поднять на него глаза.

— Твоя… тетя?

— Тетя, тетя! Мы должны были встретиться на уик-энд, но там что-то стряслось, и завтра придется разбираться с делами. Ты, конечно, решила, что это одна из моих подружек?

Рой в своем репертуаре. Придется принять вызов.

— Что ж, это было вполне возможно, не так ли? Ты свободен, между нами абсолютно ничего нет, так что не вижу, почему бы тебе не иметь подружку.

— Ты ошибаешься. Раз уж мы об этом заговорили, позволь заметить, что я не нахожусь в близких отношениях ни с кем другим, иначе не стал бы целовать тебя. Не мой стиль. Я за верность, по крайней мере, пока отношения продолжаются.

— Однако поскольку между нами нет никаких отношений, то и говорить не о чем.

Видимо, Рой принял какое-то решение, потому что неожиданно улыбнулся и уселся на край стола. Он ел пирог с таким аппетитом, что Кэрол не оставалось ничего другого, как присоединиться к нему. Доев, он предложил ей кофе и она ответила коротким кивком, искренне надеясь, что у нее это вышло достаточно холодно и безразлично.

Она глотала горячий кофе и молилась, чтобы этот проклятый вечер наконец-то закончился, поэтому голос Роя прозвучал совершенно неожиданно и до невероятного обыденно:

— Мы скоро станем любовниками, Кэрол, и тебе придется с этим смириться.

Она поперхнулась остатками пирога и долго кашляла, а потом выпалила срывающимся голосом:

— Ты сумасшедший, Рой Стюарт! Я не собираюсь ложиться с тобой в постель, и это тебе придется с этим смириться!

— Ты хочешь меня точно так же, как я хочу тебя, кареглазая. Ты знаешь это. Ты мечтаешь обо мне по утрам, я тебе снюсь по ночам, ты загораешься в моих руках, когда я тебя просто целую, так представь, как хорошо нам будет, когда мы займемся любовью. Я говорю так уверенно, потому что чувствую то же самое, но я не могу жить одними мечтами. Я предпочитаю действительность. А то, что я хочу, я обязательно получаю.

Что он говорит, этот самоуверенный тип с ледяными глазами и стальным сердцем? Может, это вообще ей снится?

— Проблема в том, Рой, что ты так привык к подобному положению вещей, что и мысли не допускаешь, будто какая-то женщина не мечтает переспать с тобой. Кое-что нельзя купить за деньги.

— Деньги тут вообще ни при чем. И я вполне допускаю, что в мире есть миллионы женщин, не желающих оказаться в моей постели. Проблема в том, что ты к этим миллионам не относишься. И не спорь со мной. Я ведь не утверждаю, что тебе это нравится. Ты наверняка твердишь себе, что не должна иметь со мной дело, но не можешь отрицать, что между нами существует мощное физическое влечение, не поддающееся никаким доводам логики и разума.

— Не навязывай мне свое мнение!

— Ты хочешь меня, кареглазая, и после первой же нашей ночи все станет на свои места. Кто бы ни был тот парень, внушивший тебе такое отвращение к сексу, забудь о нем. Между нами все будет по-другому, никакой лжи, никакой боли. Мы не будем отягощать свою совесть лживыми клятвами в вечной любви и обещаниями, которые не в силах исполнить. Мы будем дарить друг другу наслаждение.

Она глядела на него, ошарашенная таким откровенным и убийственным цинизмом. Это отрезвило ее куда лучше, чем мог бы сделать горячий кофе, даже если вылить его за шиворот.

— Я не сплю с кем попало, Рой.

— Я тоже.

— И я никогда не буду спать с тем, кого не люблю.

— Поправь меня, если я ошибаюсь. Именно это произошло у тебя с тем парнем? Ты отдала ему все, а он посмеялся над тобой. Между нами такого не будет, обещаю. Никакой боли, никаких разочарований…

Кто сошел с ума, он или она? Кто-то из них точно не в своем уме. Кэрол чувствовала себя участницей отвратительного спектакля, и до занавеса надо было еще дожить.

— … Сейчас ты не любишь меня. Тебя слишком пугает наше взаимное влечение. Тебе кажется, что тебя используют. Со временем ты поймешь, что это не так, и нам будет хорошо вместе, не только в постели. Это я тебе обещаю.

— Я рискую выглядеть как героиня мелодрам тридцатых годов, но… я не из таких девушек, Рой. Отношения начинаются не в постели.

Некоторое время он молча смотрел на нее, а затем легко поднялся на ноги.

— Ладно.

— В каком смысле?

В ее голосе явно звучало подозрение, и он опять улыбнулся.

— Мы подождем, пока не узнаем друг друга получше.

— Да не хочу я узнавать тебя получше, Рой!

— Кэрол, не лги сама себе. Если бы это было необязательно, мы уже давно были бы в постели, ведь если бы я продолжил ласки, ты бы не остановила меня, не так ли? У тебя просто не хватило бы силы остановить меня.

Самое противное заключалось в том, что он совершенно прав. С одной маленькой поправкой. Она не хотела с ним спать потому, что любила его.

Она никогда не сможет победить Роя Стюарта. Она лгала себе самой столько лет, сражаясь не с ним, а с самой собой.

— Я не знаю, кто из нас прав. Я знаю только, что возненавижу себя, если пересплю с тобой.

Ее голос был тих и безжизнен, и теперь пришла его очередь озадаченно примолкнуть. Вскоре он снова заговорил, чуть тише.

— Что ж, тогда будем терпеливы и подождем, пока ты не скажешь мне, что возненавидишь себя, если немедленно не отдашься мне.

— А если я никогда этого не скажу?

— Скажешь, кареглазая. Мы потеряли много времени, но у нас его пока хватает. Что бы ни было между нами раньше, оно не умерло. Просто стало сильнее.

Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Знаешь, как ты прав? Но любовь лишь с моей стороны, с твоей одно влечение, а значит, ты смертельно опасен для меня. Я стану твоей рабыней, если позволю тебе одержать верх.

Она выживет, если не допустит этого. Если она сдастся, все будет кончено. В один прекрасный день она ему надоест, и Рой Стюарт отбросит ее, как старую вещь, как ненужную тряпку, он ведь уже все сказал по поводу дурацких клятв и несбыточных обещаний.

На ее стороне только один козырь — она умеет отказывать ему, а такие как Рой Стюарт, к этому не привыкли.

Что ж, у нее есть время. Пока они будут узнавать друг друга, пройдут месяцы, и может быть, он поймет, что она другого сорта, и отступится, потеряет к ней интерес, и это тоже разобьет ее сердце, но она сможет выжить.

— Ладно, если ты настаиваешь, будем ждать. И знакомиться будем, когда работа тебе позволит. — В ее голосе явно сквозил сарказм.

— Не я завишу от работы, а она от меня.

Удивительный Рой Стюарт повернулся и отправился к двери. Неужели он действительно уходит? У дверей он оглянулся.

— Я прилетел из Штатов, чтобы увидеться с тобой, кареглазая, и я не задумываясь сделаю это снова, если понадобится.

— Но ты сказал, что прилетел по делам!

— Нет, это ты сказала, что я прилетел по делам. — Он улыбнулся.

— Но меня могло не оказаться дома!

— Значит, я был бы сильно разочарован. Спокойной ночи. Не провожай меня.

Она при всем желании не могла его проводить, такая буря чувств бушевала у нее в груди. Ноги отказывались держать ее, и Кэрол представляла теперь, что чувствует человек, которого переехал бульдозер.

Она же клялась себе, что не сделает этого никогда, а в результате… Как ему это удалось?

Спасение только в одном. Рой Стюарт уверен, что ею движет только физическое влечение. Он не знает, что Кэрол любит его.

Что бы ни случилось, чего бы это ни стоило — он не должен об этом узнать.

Иначе ей конец.

6

Кэрол работала, как ненормальная, весь остаток дня, и на часах было уже три, когда она наконец-то оказалась в кровати. Еще не менее получаса потребовалось на то, чтобы заставить себя уснуть, а уже в шесть она вскочила с именем Роя на губах, дрожащая и возбужденная абсолютно неприличным эротическим сном с его участием. Больше всего на свете ей хотелось опять увидеть Роя.

Пытаться заснуть было бесполезно, и даже ледяной душ не смог привести Кэрол в чувство. Возбуждение было слишком сильным, а сон — чересчур реальным. Девушка все еще не могла поверить, что после стольких лет этот мужчина вновь ворвался в ее жизнь и завладел всеми ее мыслями и эмоциями. Это убивало ее, лишало сил, но одновременно околдовывало.

Кэрол оделась, рассеянно поднялась в комнату, посидела там, затем спустилась на кухню и приготовила кофе. С чашкой в руках она вышла на балкон. Утро было теплым и необыкновенно красивым, но Кэрол этого почти не замечала.

Согласиться на предложение Роя — значит убить свою душу, она это прекрасно понимает, но тоненький въедливый голосок внутри нее тихонько повторял: «А может быть?»

А что может быть? Если она впустит Роя в свою жизнь, если отдаст ему свою душу и тело — может быть, в один прекрасный день он и сможет полюбить ее?

Размечталась! Роззи и Сирил немного говорили на эту тему, но даже из их скупых рассказов следовало, что Рой принадлежит к типу мужчин, которые легко сходятся с женщинами и не менее легко бросают своих подруг.

Неужели он так любил свою жену, что после ее смерти не смог найти ей замену? А что, если он все эти годы ждал ее, Кэрол? Впрочем, эту мысль она с неохотой, но отогнала прочь. Рой наверняка забыл ее мгновенно после их последней встречи и не вспоминал все эти годы. Точно так же случится и на этот раз. Как только их отношения подойдут к концу, он легко вычеркнет ее из своей жизни, без терзаний и сожалений. А она? Все, что она сделала за эти годы, пойдет прахом, вся ее жизнь будет разрушена, вот что случится с ней, если она примет бредовое предложение Роя Стюарта.

Кэрол вяло потащилась на кухню и заставила себя съесть пару тостов. В восемь она уже сидела на рабочем месте, и когда пришла Сью, то не обнаружила на лице подруги никаких следов усталости.

В половине девятого раздался телефонный звонок, но женская интуиция прямо-таки взвыла в душе Кэрол, и она страшным шепотом велела Сью включить автоответчик. Низкий голос заполнил пространство офиса, и щеки Кэрол заполыхали пожаром.

— Кэрол, я звоню просто, чтобы сказать спасибо за вчерашний вечер. Угощение было великолепно, а компания еще лучше. Через пару минут я улетаю в Штаты, но к концу недели вернусь. Не занимай субботу. Береги себя.

Тридцать секунд тишины, а затем Сью дрожащим от восхищения голосом пропела:

— Какое шикарное начало дня!

Кэрол очень надеялась, что на вид щеки не так напоминают раскаленную печь, как по ощущению.

— Это был…

— Знаю я, кто это был! Только у одного мужчины в мире такой голос. Он потрясный, Кэрол, он шикарно-убийственно-потрясно-потрясающий!!!

— Это не то, о чем ты думаешь, правда…

— Да ну! Тогда быстрее сделай это тем, о чем я думаю! Такие кадры подворачиваются только один раз в жизни, подруга, запомни это и, ради Бога, не пытайся удрать от него.

В следующий момент произошло то, что удивило их обеих, и неизвестно, кого больше: Кэрол бурно разрыдалась. Мама Сью тут же взяла власть в свои руки, и всхлипывающая и сопящая Кэрол была отправлена наверх, немедленно напоена горячим шоколадом и накормлена бисквитом. Шоколад и бисквит являлись фирменным лекарством Сью от всех душевных травм. Особенно если эти травмы были мужского пола.

В следующие десять минут Кэрол, немного удивляясь сама себе, выложила Сью всю свою историю, и, странное дело, даже самые противные моменты рассказались как-то сами собой, поскольку рука Сью обнимала ее, а голубые глаза смотрели сочувственно и понимающе. Когда Кэрол замолчала, Сью важно кивнула и изрекла тоном умудренной жизнью двадцативосьмилетней старухи:

— Я так и знала, что кто-то в этом виноват! В том, что ты так ведешь себя с мужчинами.

— Знала? Почему?

— Потому что! Когда женщина выглядит так, как ты, то есть отшивает каждого мало-мальски приличного мужчину, встречающегося на ее пути, значит, дело не обошлось без какого-нибудь парня, который успел разбить ее сердце в юности! Так это был он?

Неизвестно почему, но Кэрол захотелось вступиться за Роя:

— Это была моя ошибка. Я… я просто вешалась ему на шею.

— Ой, я тебя умоляю, Кэрол, тебе же было шестнадцать лет, ты даже не целовалась ни разу, а ему целых двадцать три, да еще и такой красавец. Крыса! Вот он кто!

Кэрол немедленно стало легче. Жаль, что Сью возненавидит Роя, но иметь союзника — это так здорово.

— А почему ты ничего не рассказывала раньше? Ведь мы давно дружим. Хотя, я понимаю, не отвечай. Я ведь не очень тебе нравилась, верно? К тому же ты закрытый человек и не любишь выставлять свои горести напоказ.

— О, Сью!

— Только учти, что теперь ты играешь с огнем. Пожалуй, я заварю чай.

Поработать этим утром не удалось, но зато Кэрол выяснила с немалым удивлением, что если рассказать свою историю — даже самую мерзкую и неприятную — кому-нибудь, то с души сваливается огромный груз. По сути дела ничего не изменилось, но то, что она впервые сказала кому-то о своих чувствах к Рою, расставило многое по своим местам. Стыд и унижение прошли. Это была жизнь, ее жизнь, с ошибками и глупостями, однако все люди совершают их, и стыдиться этого не надо. Как сказала насмешница Сью:

— Добро пожаловать в мир людей, подружка!

Удивительно, но факт: в эту ночь Кэрол спала как дитя, а наутро вскочила бодрая и свежая.

У нее все получится! Со временем Рой поймет, что на один секс ее не взять, и тогда они станут друзьями. В конце концов, она ведь сестра Розмари, и их с Роем пути, так или иначе, все равно будут пересекаться.

Она начисто проигнорировала тот факт, что за последние двенадцать лет их пути ухитрились не пересечься ни разу, а также отогнала от себя мысли о том, что, став частью жизни Роя, однажды ей, возможно, придется узнать о его отношениях с другими женщинами.

Кэрол с головой погрузилась в работу.

В пятницу вечером она строго заявила сама себе, что к завтрашнему дню надо подготовиться. Всю неделю Рой не звонил, однако в среду на пороге дома появился громадный букет орхидей с запиской внутри: «Жду субботы. Р.».

Сью при виде букета издала долгий и протяжный стон.

— О Боже, Кэрол, они же стоят целое состояние!

— Как ни цинично это звучит, но он может себе это позволить, Сью.

— Возможно, возможно… Когда мой бывший хотел меня потрясти, он дарил мне громадный веник хризантем и фрезий.

— А мне нравятся фрезии, Сью.

— Ой, Кэрол, я тебя умоляю!

Сью ушла с работы в половине шестого. Кэрол поработала еще немного, вернее, посидела на рабочем месте, вперившись невидящим взглядом в бумаги, лежавшие перед ней на столе, затем вздохнула и встала. На этой неделе к ним на собеседование приходили три женщины. Больше всего им понравилась последняя, рыжеволосая и веселая толстушка, мать двоих детей. Дети подросли, и Фиона — так ее звали — решила вернуться «в мир взрослых людей». К сожалению, на ближайшие три недели она с мужем собиралась во Францию, так что горы бумаг на нее спихнуть вряд ли удастся. Опять придется работать до полуночи. Кэрол вздохнула еще раз и протянула руку к одной из папок, но тут раздался стук в дверь. Когда она ее открыла, сердце подскочило в груди и провалилось куда-то вниз.

— Рой!

Он был в простых черных джинсах и белой рубашке спортивного типа, отчего выглядел почти юным, тем студентом университета, в которого она когда-то имела несчастьевлюбиться. Улыбка его была теплой, а серебряные глаза в кои-то веки не напоминали о зиме, снеге и замерзших горных озерах.

— Привет.

— Сегодня… не суббота…

— Нет, сегодня пятница. Самая прекрасная в мире, самая необычная пятница!

Рой вошел, притянул к себе Кэрол и крепко и жадно поцеловал ее в губы, а затем чуть тише спросил:

— Знаешь, почему самая прекрасная и необычная? Потому что я здесь, я вижу тебя, я чувствую твой запах, я прикасаюсь к тебе, обнимаю тебя…

— Рой, ты должен был позвонить…

— А ты меня не ждала, Кэрол?

Как ни в чем не бывало, он спокойно прошел в глубь дома, а она стояла и растерянно смотрела ему вслед. Как всегда! Он даже мысли не допускает, что она может быть занята, что у нее, возможно, посетители…

Словно прочитав ее мысли, Рой обернулся и мягко поинтересовался:

— Ты свободна сегодня вечером, Кэрол?

Она уставилась на него, одновременно злясь и удивляясь, как один его поцелуй вернул ее к жизни.

Кроме того, несмотря на все, что она себе говорила всю эту неделю, она ужасно рада его видеть!

— Уже поздно, сладкая моя. Нельзя так много работать.

Его руки обвились вокруг ее талии, и он заглянул в тревожные карие глаза девушки. Кэрол изо всех сил старалась удержать позиции, но они так и рушились под взглядом серебряных глаз Роя.

— Я… у меня масса работы, очень срочной…

— Прости, но это за оправдание не сойдет.

— Но это правда!

— А мне все равно! — Его поцелуй лишил ее дыхания, сил и возможности соображать и сопротивляться. — Кроме того, я не могу уступить тебя вот этому барахлу!

Могучая рука смела все бумаги с ее рабочего стола, оставив его поверхность девственно чистой.

Кожа Кэрол горела, все тело горело, и она подозревала, что Рою отлично известно, какое впечатление он на нее производит. Это ясно читалось в его глазах.

— Чего ты хочешь, Рой… — Она не закончила вопрос и вспыхнула, потому что ответ слишком явно был написан на его лице. — Я имею в виду…

— Да знаю я, что ты имеешь в виду, моя сладкая!

Господи, ну почему ты наделил одного человека абсолютно всеми — и самыми отборными — чертами, делающими мужчину мужчиной!!!

— Кэрол, я приглашаю тебя к себе домой. Должен же я отблагодарить тебя за ужин в прошлое воскресенье.

— Но я не думаю, что это удобно в такое время…

А может, лучше сразу в клетку с тиграми?

— Ты мне не веришь? — огорченно спросил он.

— Ни на грамм!

— Вот и умница! Однако на этот раз ты будешь в полной безопасности — моя экономка сегодня дома. К тому же… — Его глаза неожиданно стали серьезными и немного грустными. — Я вижу, что ты еще не готова… любить меня.

Говоря по правде, больше всего на свете ей хотелось немедленно кинуться ему в объятия, повиснуть у него на шее и прижаться пылающим лицом к его могучей груди. Сердце прыгало в груди, билось как птица. Кэрол хотелось почувствовать тепло его кожи, крепость его рук, хотелось провести пальцами по черным завиткам волос у него на груди. Мужчина, стоявший перед ней, будил в ней женщину слишком настойчиво.

Она отступила на шаг, мысленно обозвав себя всеми обидными прозвищами из детства. И как ей только могло прийти в голову, что она способна справиться с проблемой по имени Рой Стюарт? Да она влюблена в него по уши, она любила его всегда и будет любить до самой смерти!

— Мне надо переодеться, но я быстро.

— Отлично. Я подожду здесь.

Он прошел на балкон, а Кэрол стремительно умчалась переодеваться. Для сегодняшнего вечера она выбрала легкие кремовые брючки и светло-голубую шелковую блузку. Волосы, целый день стянутые в хвост, устали, и она решила их распустить.

Уже через пять минут она спускалась по ступеням, и Рой обернулся на звук ее шагов.

— Ты выглядишь опять на шестнадцать лет.

Такого выражения лица она у него еще не видела. Кроме того, он впервые вспоминал те годы таким тоном, без издевки и презрения, которыми так ранил ее прежде. Что случилось, ведь он ясно дал понять, что считает тот случай проявлением кокетства малолетней дурочки, простым проявлением инстинктов. Кэрол через силу улыбнулась.

— С той поры много воды утекло.

— Это точно.

На мгновение его глаза стали ясными и чистыми, словно бриллианты, в них отразилось нечто, совсем неведомое Кэрол, и она с новой силой вспомнила того загадочного красавца-студента из взрослой компании ее старшей сестры, который разбил ее сердце много лет назад.

Секунду спустя Рой уже шел к двери, улыбаясь своим мыслям.

Они болтали ни о чем по дороге к машине, но внутри у Кэрол все дрожало. О чем он вспомнил? Что так странно изменило его взгляд? Только теперь она поняла, что Рой Стюарт очень изменился, и только теперь стало ясно, что она понятия не имеет о теперешнем Рое Стюарте.

Они въехали в тяжелые кованые ворота. Вокруг дома Роя стояла высокая каменная ограда. По дубовой аллее они подъехали прямо к дому — прелестному строению времен королевы Виктории.

— Как красиво, Рой! Потрясающе!

Они почти не разговаривали по дороге, но теперь Кэрол не могла сдержать своего восхищения и изумления. Здесь было не просто красиво. Это был настоящий маленький рай. Рой улыбнулся ее восхищению.

— Я купил его несколько лет назад у одного из своих знакомых. Парень эмигрировал в Канаду, а до этого дом принадлежал их семье с 1870 года. Я с первого же мгновения знал, что этот дом будет моим, почувствовал это. Он такой основательный, надежный. Жизнь в нем может стать настоящим счастьем, ты скоро убедишься в этом.

Кэрол смотрела на него с таким изумлением, что Рой не удержался от усмешки:

— Удивлена, что у меня есть душа, а, Кэрол?

— Да нет, вовсе нет, не говори глупости, — легко солгала Кэрол.

Он выключил зажигание и произнес ровным, почти безразличным голосом:

— Я по всем меркам занимаю высокое положение. Моя мать была англичанка, отец — американец, и оба были богаты. Ферма моих деда и бабушки с материнской стороны в Сассексе была чистым раем для двух мальчишек. Мы были счастливы — по крайней мере, до развода родителей.

— Рой, мне жаль…

— Все дело в том, что моя мать была чертовски легкомысленна. Она меняла любовников, как перчатки, а отец — он был старше ее на двадцать лет, — он продолжал любить ее и прощать. Вернее, закрывать глаза на очевидное. К несчастью, мать делала это невозможным настолько часто, что нас с братом то и дело отправляли куда-нибудь. Так случалось каждый раз, когда родители начинали выяснять отношения, так что мы с Клиффом довольно быстро приучились не заводить крепкой дружбы ни с кем из одноклассников в школах, которые мы то и дело меняли, и не приживаться в домах, которые покупали родители.

— Ты… вы жили в Америке?

— Где мы только не жили! Судостроительный концерн моего отца, который он унаследовал от деда, позволял нам жить в любом уголке земного шара. Мы с Клиффом ненавидели эти бесконечные перемещения. Единственное место, где мы были по-настоящему счастливы, это ферма в Сассексе. Я потому и поступил в университет в Англии, чтобы быть поближе к бабушке с дедушкой.

Кэрол попыталась вернуть его к более веселым воспоминаниям.

— И там была старая пивоварня?

— Что? Ах, да, пивоварня… Да, была. На ней мы выкурили свою первую сигарету, а наблюдали за этим только мыши, которых там водилось в изобилии.

Кэрол раздирали противоречивые чувства. С одной стороны она была тронута и польщена, что он допустил ее в свое прошлое, но, с другой стороны, это никак не поможет ей, когда их отношениям придет конец, а он обязательно придет, уж в этом-то она не сомневалась.

Внутри дом был огромен, она даже не ожидала, что до такой степени, хотя Рой говорил о восьми спальнях и гостиных. Кэрол едва успела разглядеть роскошный ковер и старинные картины на стенах, так как Рой торопливо провел ее через холл и уже знакомил с экономкой, миссис Джонс. Она оказалась очень приятной, высокой и худощавой женщиной средних лет, дружелюбной и приветливой. В речи ее был заметен певучий ирландский акцент. Она вместе со своим мужем-инвалидом жила в небольшом флигеле за домом. Кэрол экономка понравилась с первого взгляда.

— Пойдем, покажу тебе дом, а потом выпьем чего-нибудь перед обедом.

Рой произнес это так обыденно, словно он каждый день приводит сюда женщин и всем показывает дом и предлагает выпить. Впрочем, вполне возможно, что так оно и есть.

Рой провел ее по второму этажу, показывая спальни для гостей, все отделанные в разной цветовой гамме. В конце коридора находилась спальня самого Роя. Черный и серебряный цвета, громадная кровать, на которой могли бы поместиться четыре человека, наборный паркет, резная мебель — все очень в его духе, и Кэрол испытала некоторый трепет, оглядывая эту комнату. Абсолютно мужская комната, принадлежащая одновременно спартанцу и гедонисту, пропитанная мрачной чувственностью и мужественной силой.

Сколько женщин лежали на этих шелковых простынях, задыхаясь от страсти и вожделения, сколько мартовских кошек впивалось в эти бронзовые плечи, не в силах удержать крик блаженства…

— Кэрол!

Она вздрогнула, поняв, что Рой давно уже что-то говорит ей, но она не слышит ни слова.

— Я говорю, пойдем вниз, посмотришь холл, а потом мы выпьем… если ты готова?

К чему готова? Она себя-то не помнит. Во всяком случае, после того как она видела его спальню, все ее эротические фантазии уже не кажутся слишком смелыми.

На первом этаже располагались кухня, кабинет Роя, две столовых и гостиная, а также большая комната-салон, несмотря на размеры, очень уютная и теплая. Коридор заканчивался стеклянными дверями, ведущими на веранду, где миссис Джонс накрыла стол. На столе стояло ведерко со льдом, из которого выглядывала бутылка шампанского, и два хрустальных фужера. Рой наполнил их и протянул один ей. Голос его был необычно теплым и сердечным.

— За нас, за то, чтобы мы узнали друг друга немного лучше!

— Интересно, такой линии поведения ты придерживаешься со всеми своими женщинами?

Фужер замер на полпути, а глаза Роя обожгли ее негодующим взглядом:

— Что?!

— Я сказала…

— Я слышал, что ты сказала.

— Я просто спросила. Что, и спросить нельзя?

— Главное, как вовремя спросить!

Да, она любит эту крысу — так Сью его обозвала, не она. Любит очень сильно, но это не значит, что она покорно отправится на заклание, как безгласная овца! Кроме тела у нее есть еще и мозги. Кэрол ухитрилась сохранить абсолютно невинное выражение лица.

— Ну так что, со всеми или нет?

Рой смотрел на нее, явно не в силах понять, всерьез она говорит или гениально разыгрывает из себя дурочку, однако в конце концов мрачно изрек:

— Честно говоря, я надеюсь, что мне в жизни удавалось обходиться без всякой «линии поведения», Кэрол.

— Так мы тебе и поверили! Твой любимый метод — щелчок пальцами, после которого женщина уже должна быть готова к употреблению.

— Ты что, действительно считаешь, что я поставил отношения с женщинами на поток?

Зря она затеяла этот разговор. Сейчас ей совершенно не хочется слушать о его бывших пассиях, не хочется даже знать о них!

— Вообще-то я могу использовать обаяние, нежность и задушевные разговоры, чтобы добиться своего, но только когда цель этого стоит. — Он медленно отпил шампанское, не сводя с нее глаз.

— Не сомневаюсь в этом. — Кэрол с тревогой следила за тем, как он поставил свой фужер на стол и двинулся к ней.

— Позволь устроить маленькую демонстрацию…

Рой забрал из ее бесчувственных пальцев фужер и медленно привлек ее к себе. Кэрол почувствовала, как его губы и язык медленно скользят по ее губам, раздвигают их настойчиво, но нежно, проникая вглубь…

Он не был груб или настойчив, его губы ласкали, а не настаивали на ответе. Сильные пальцы легко касались ее горящей кожи, вначале рук, потом шеи, потом неожиданно его руки оказались у нее под блузкой, и вот тут все мышцы в ее теле начали плавиться.

Удовольствие было сильным, жар страсти охватывал уже все ее тело, и Кэрол беспомощно застонала, почувствовав, как его пальцы нежно касаются ее напряженных и твердых сосков, а губы скользят по шее, плечу, груди, все ниже и ниже.

Теперь она отвечала на его поцелуи яростно, жадно, то прижимаясь к нему всем телом, то выгибаясь в его сильных руках. Их бедра были тесно прижаты друг к другу, и жар его тела проникал в нее, заставляя забыть обо всем.

Видимо, они двигались, то есть наверняка двигались, потому что теперь Кэрол чувствовала спиной стену дома. Рой прижимал ее всем телом к этой самой стене, в то время как его жадные и нежные руки и рот продолжали совершать свои одурманивающие и чувственные вылазки.

Она чувствовала, как он возбужден, и это подстегивало ее собственное возбуждение, и вот она уже готова сдаться, забыть обо всем, упасть на эту грудь, почувствовать желанную тяжесть мужского горячего тела…

Он отступил на шаг и произнес спокойно и холодно:

— Ну, видишь, я же говорил: обаяние и нежность, ничего больше.

Ее трясло, сердце билось где-то в горле, но она нашла в себе силы ответить ему в тон:

— Не могу сказать, что высоко оценила твою демонстрацию, Рой. Пожалуйста, не пытайся провести ее еще раз.

В его глазах полыхнуло восхищение, а затем серебряный лед снова скрыл все эмоции, и Рой протянул ей недопитый бокал.

— Должен признаться, что это не вполне удачная демонстрация, Кэрол. Мне нужно было попытаться это сделать, чтобы сохранить себя. Все дело в том, что я схожу от тебя с ума и временами не могу это контролировать. Я дышу тобой, Кэрол.

— Я ничего тебе не обещала, Рой.

— Я знаю, кареглазая моя. Но тебе и не обязательно это делать. Твое тело все сказало за тебя, все, что мне нужно было знать.

— Как интересно!

Она холодно посмотрела на него, а он неожиданно весело рассмеялся.

— Ты достойный противник, мисс Стрэнд!

Противник! Смешно, но это слово ранило Кэрол. Для Роя это просто игра, борьба не всерьез. Они встретились через двенадцать лет, и он увидел, что смешная девочка-подросток выросла и превратилась в женщину. Она больше не ловит каждое его слово — так он думает — и не ходит за ним хвостиком. Хотя один Бог знает, чего ей это стоит. Немудрено, что мужское самолюбие взыграло и потребовало немедленного удовлетворения. Она ненавидит его, ненавидит и любит. Любит и ненавидит. И сходит с ума…

— Еще тост! За тебя, моя кареглазая, за твои золотые волосы, за твою нежную кожу! Однажды я буду любить тебя всю ночь, так, как ты этого заслуживаешь, но до тех пор я буду держаться от тебя подальше. — Он усмехнулся, а она вернула ему улыбку, совершенно неожиданно для себя. — За тебя, красавица!

Миссис Джонс позвала их к столу.

Ужин был великолепен, а Рой оказался прекрасным хозяином. Он был остроумен и внимателен, казалось, от его черного магнетизма не осталось и следа. Очень скоро Кэрол хохотала от души, чего и представить не могла несколько часов назад.

Она так и не могла позднее вспомнить, о чем они говорили, но так искренне и легко она не смеялась давным-давно.

Кофе с коньяком пили в гостиной, окна были открыты, и на столе рассеивала мягкий свет настольная лампа. Кэрол должна была признаться себе, что ждет только первого шага со стороны Роя, но этот шаг так и не последовал. Он вызвал ей такси, так как прилично выпил за ужином, и повел ее к машине, но единственное, чем они обменялись, был всего лишь дружеский поцелуй. В машине он сидел рядом с ней, обнимая ее за плечи, и она чувствовала тепло его тела, но они просто болтали всю дорогу, ничего больше. Возле ее дома он вышел из машины, чтобы довести ее до двери.

— Значит, так. Завтра поедем за город, пообедаем в одном чудном месте, ладно? Я заеду за тобой часа в три, так что утром можешь поработать. Ты же хотела этого, не так ли?

— Да, но мне нужен целый день!

Он покачал головой и приложил палец к ее полуоткрытым губам.

— Я иду на компромисс, заметь, и потому заеду в три, а не с утра.

Он наклонился и стремительно поцеловал ее в полуоткрытые губы, затем повернулся и пошел к такси.

Машина исчезла в ночи, а Кэрол все стояла, глядя куда-то вдаль перед собой. Потом она опомнилась и стала медленно подниматься по лестнице. В голове вновь и вновь возникали картины сегодняшнего вечера, она словно грезила наяву и сама не помнила, как наполнила ванну, как залезла в постель, как вытянулась под простынями.

Все было невероятно, слишком невероятно и опасно, чтобы в это можно было поверить, и Кэрол все глубже и глубже погружалась в эту трясину. Она нахмурилась и со всей силы ткнула подушку кулаком. Чем чаще она будет видеть Роя, тем сложнее ей будет освободиться от него.

Нельзя было позволять ему становиться частью ее жизни. Нельзя было допускать его в свой бизнес. Это было первой ошибкой. Партнер… Мой партнер — Рой Стюарт! Кэрол слетела с кровати и ринулась на кухню. Горячий шоколад и бисквиты, Сью совершенно права!

Ничего не поделаешь, партнер — значит партнер. Надо только все время быть настороже. Со временем Рой все поймет и сам уйдет в сторону. С ним у нее нет будущего, это надо понять и принять как неизбежное.

Шоколад и бисквиты не помогали. Она уговаривала себя и так, и этак, но память услужливо подкидывала ей то картины из прошлого, то сцену сегодняшнего вечера. Ведь Рой не хочет постоянных отношений или каких-то обязательств, он выбрал иной образ жизни, с которым она смириться не может. Тогда почему ей хочется вновь ощутить его тепло, почувствовать на коже прикосновение его дерзких и нежных пальцев?

Не засну, ни за что не засну, в отчаянии подумала Кэрол.

Опустила голову на подушку и мгновенно уснула.

7

Это лето было самым счастливым и самым горьким в жизни Кэрол.

После неотложных дел в Штатах Рой вернулся в Англию на целый месяц, и виделись они теперь практически каждый день. Очень скоро Кэрол выяснила, что отказывать Рою не то чтобы нельзя, а просто бесполезно: в ответ на все робкие попытки оказать сопротивление он делался глухим и утаскивал ее из дома силой.

Честно говоря, ей вовсе не хотелось ему отказывать, хотя Кэрол прекрасно понимала, что должна это сделать. Все, что они делали вместе, благодаря удивительной жизненной силе Роя, превращалось в событие, даже рядовой обед в сельском кафе обретал черты роскошного приема. Кэрол же покорно подчинялась этой силе, не забывая, впрочем, повторять самой себе раз по сто в день, что их отношения не продлятся долго, ибо отношения с этим человеком не могут продлиться долго в принципе! Неизбежный и горький конец счастья замаячил на горизонте.

Рой по-прежнему не настаивал на том, чтобы они стали любовниками. В первую же неделю своего пребывания в Англии он на редкость откровенно разъяснил Кэрол, что будет целовать и ласкать ее, когда ему это взбредет в голову, но во всем, что касается постели, он помнит и уважает ее принципы, так что — подождет. Когда она будет готова.

С каждым днем Кэрол узнавала о Рое все больше и больше. Маска, которую он привычно надевал в присутствии остальных, бледнела, и за ней проглядывали черты реального человека. Мелкие черточки, не больше, но и это таило в себе опасность. Кэрол было все труднее мириться с тем, что у них нет будущего.

В августе он снова уехал на две недели, и Кэрол с ужасом обнаружила, что безумно скучает. Каждый день ей приносили цветы, а Рой звонил по вечерам, его низкий, обволакивающий голос в трубке заставлял ее колени подгибаться, и Кэрол злилась на себя, но поделать ничего не могла.

Потом Рой вернулся, и все пошло по-прежнему. Однажды они ходили в «Топека» вместе с Розмари и Сирилом. Было весело, хотя Роз подозрительно напоминала кота, дорвавшегося до горшочка сметаны: она задумчиво смотрела то на сестру, то на Роя, сладко жмурилась и улыбалась своим мыслям. Встревоженная Кэрол попыталась объяснить старшей сестре, что их с Роем отношения — не то, что она думает, но очень быстро поняла, что лучше использовать время и силы на какое-нибудь более полезное и результативное занятие. Роззи была абсолютно счастлива и уверена, что Кэрол наконец-то нашла любовь всей своей жизни. К тому же Кэрол внезапно осознала, что просто не в силах рассказать Розмари всю подоплеку их сложных отношений и будет лучше, если сестра останется в неведении. Сью в этом отношении куда больше подходила на роль союзника, ибо была совершенно объективна, не заинтересована и целиком на стороне подруги.

Тот вечер в ресторане подарил еще одно горькое открытие. Хотя все прошло замечательно, Кэрол не хотелось повторять подобное. Они сидели за столиком, как две семейные пары, и это было так здорово, так правильно и мирно, что у Кэрол ныло в груди при одном воспоминании.

Кэрол искоса посмотрела на Роя, лежавшего в шезлонге напротив нее. Они расположились на лужайке перед домом Роя, в тени раскидистого и древнего дуба. Воздух был жарким, несмотря на вечернюю пору, даже птицы, казалось, устали петь и притихли.

— Еще бокал вина?

Он даже глаз не открыл, но каким-то образом догадался, что она смотрит на него. Возле него стоял маленький столик с бутылкой вина и двумя бокалами. Миссис Джонс накрывала обед и обещала скоро пригласить их к столу.

— Нет, спасибо, я еще не допила первый.

Воздух был напоен ароматом цветов, ветви яблонь прогнулись под тяжестью спелых плодов, нега разливалась вокруг них, и Кэрол не могла отвести глаз от мужчины, которого так любила. Этот вечер она запомнит на всю жизнь, этот и еще десяток других, похожих на него.

Сад, ароматы цветов, жара, терпкий вкус рубинового вина на губах — все это было лишь фоном для темной, губительной, притягательной красоты мужчины, сидящего перед нею. Кэрол ни разу не смогла взглянуть на Роя без того, чтобы по позвоночнику не скользнул холодок, слабый электрический разряд.

Сегодня мужчина ее мечты был в светло-голубой рубашке и безукоризненно отглаженных брюках. Рукава рубашки были небрежно закатаны, ворот расстегнут, и Кэрол могла видеть его мускулистые руки и широкую грудь, покрытую жесткими завитками волос. Он притягивал ее. Она хотела его. Очень.

— Ты никогда не расслабляешься по-настоящему.

Она сердито посмотрела на него, торопливо тряхнула головой. Добро пожаловать в реальность, Кэрол.

— Что за глупости? С чего ты это взял?

— Ну, во всяком случае, когда ты со мной. И я не знаю, почему. Я делаю все, что ты ни попросишь, даже то, о чем ты еще не просила, но я все еще враг для тебя.

Серебряные глаза были слишком зоркими. Кэрол вдруг с тоской почувствовала, что ей не хочется спорить и ссориться.

— Опять глупости! Никакой ты не враг.

— Враг, кареглазая, враг. Как и всякий мужчина в твоих глазах. Ради всех святых, что тот парень сделал с тобой? Изнасиловал?

— О Господи! Нет, конечно!

— Но в твоей душе остались страшные шрамы. А может, не только в душе?

Это трудно вынести, но она очень постарается. Она будет спокойной и холодной.

— Послушай, Рой, это смешно, честное слово. У тебя разыгралось воображение, и ты…

— Ты не хочешь меня хотеть, но у тебя не получается. Ты испытываешь такое же страстное желание, как и я, но ты мне не доверяешь, даже спустя все эти недели. Я не собираюсь тащить тебя в свою постель силой. Я обещаю это тебе, но что еще важнее, я обещаю это самому себе, ибо знаешь, кареглазая, если однажды я начну любить тебя, то уже не смогу остановиться. Мы оба не сможем, а я не хочу, чтобы потом начались упреки и сожаления: «Это был порыв… я не справилась с собой… я не хотел…». Это должно быть сознательным решением, моя сладкая, потому что ты больше всего на свете хочешь меня и нуждаешься во мне, и наутро раскаянию места в спальне не будет!

О, Рой! Непобедимый, уверенный в себе самец! Кэрол отпила большой глоток вина, помолчала. Когда заговорила, голос звучал едко:

— Ты даже мысли не допускаешь, что не получишь того, что хочешь?

Он улыбнулся, но теперь это была скорее гримаса, искривившая его жесткий рот.

— О чем ты говоришь! Конечно, нет. Я ведь могу просто позабыть о своих обещаниях, могу схватить тебя в охапку и начать раздевать. Я буду ласкать тебя до тех пор, пока мы не достигнем райского блаженства и не вернемся обратно на землю…

Серебряные глаза завораживали, голос лишал сил, по спине Кэрол поползли знакомые змейки, заставлявшие тело сладострастно содрогнуться. Ее защита рушилась на глазах.

— Эй, эй, а откуда ты знаешь, может, у нас с тобой несовместимость? Знаешь, так бывает, вроде все нормально, а как доходит дело…

— О, я слышу голос умудренной куртизанки!

Он подшучивал над ней, но глаза продолжали околдовывать ее.

— Все, успокойся, я поняла свою ошибку и теперь ни на минуту не сомневаюсь, что каждая женщина, которую ты хоть однажды возжелал, неминуемо оказывалась в твоей постели! Стопроцентный успех Роя Стюарта.

Если бы она в этот момент взглянула на Роя, а не уставилась в темнеющее небо, то увидела бы, как странная и горестная линия перечеркнула его высокий лоб, а губы горько усмехнулись каким-то печальным мыслям:

— Сто процентов многовато для одного, кареглазая.

— Да ладно тебе, Рой! — Она сама не понимала, отчего так завелась. — Неужели ты хочешь сказать, что нашлась хоть одна, которая сказала «нет»?

— Я ничего не хочу тебе сказать.

Сталь в голосе Роя заставила Кэрол посмотреть ему в глаза, и она поперхнулась всеми своими невысказанными и обидными словами. Лед в его глазах не мог скрыть другого. Боль. Страшная боль, отразившаяся на мгновение на этом бесстрастном лице. Кто ее причинил? Женщина? Его жена? Он никогда о ней не рассказывал, не говорил и о горечи утраты, всегда переводил разговор на другую тему. Кэрол ничего не понимала. Растерянно и медленно произнесла:

— Прости, Рой. Я сказала что-то не то. Поверь, я не хотела бередить старые раны…

Тяжелый и долгий вздох вырвался из могучей груди мужчины, а затем, он тихо откликнулся:

— Я знаю.

Наступила тишина. Рой задумчиво смотрел куда-то в сад, а Кэрол застыла в кресле, мучаясь от неловкости момента. Маленькое и подленькое второе «я» пыталось взять верх. А разве тебя не радует тот факт, что теперь и он страдает, он, причинивший тебе столько зла? Пусть он тоже узнает эту муку, пусть помучается! И Кэрол со всей прямотой ответила самой себе: страдания Роя не принесли ей никакого облегчения или удовлетворения. Напротив, в сердце поселилась ревность, злость на ту неизвестную женщину, из-за которой Рой так страдает. Значит, ее он любил. Кэрол чувствовала свое полное бессилие и отчаяние.

А потом он заговорил, и Кэрол замерла, потрясенная этим глухим безжизненным голосом, в котором сквозили боль и мука.

— Моя мать… Я тебе уже немного рассказывал, какой была моя мать. Нам с Клиффом было одиннадцать, когда она превзошла саму себя. Отец боготворил землю по которой она ходила, но то, что она сделала на этот раз, оказалось слишком для него. Мать сделала своим любовником его близкого друга, и отец не выдержал. Он выгнал ее. Но мать не пожелала уйти тихо.

Рой слабо улыбнулся Кэрол и снова отвернулся. Голос звучал все так же ровно.

— Вообще-то она никогда не обращала на нас с Клиффом особого внимания, но прекрасно знала, как нас любит отец, и поэтому отправилась в суд. Тогда было совсем другое время, Кэрол. Суд решил, что мы останемся с матерью, а отец сможет забирать нас только на выходные и каникулы, ну и все такое. Этого ей тоже показалось мало, и она задумала увезти нас в Англию, чтобы сделать отцу еще больнее. Мы уже поднимались на борт самолета, когда я оглянулся, посмотрел на отца… ну, и понял, что хочу остаться с ним.

— Он сильно страдал?

— Он плакал, Кэрол. В общем, в аэропорту случилась целая сцена, в результате которой я остался с отцом в Штатах, а Клифф улетел с матерью в Англию. Еще спустя неделю на ферме произошел несчастный случай. Клифф без спроса полез на трактор, стоявший в поле, включил… трактор перевернулся, и Клифф погиб. Мгновенно.

У Кэрол перехватило горло. Она даже представить себе не могла, что бы она чувствовала, случись несчастье с Роззи. Рой потемнел лицом и судорожно засунул руки в карманы.

— Думаешь, мать сильно переживала? Отец-то был в этом уверен. Она устроила целое представление — безутешная мать, покинутая жена… Он аннулировал развод и принял ее обратно. Она начала обманывать его уже через пару недель. Потрясающая женщина: плохая мать, неверная жена и мастерица обмана. Холодная, расчетливая, эгоистичная. Когда отец узнал об очередной ее связи, она заставила его самого почувствовать себя виноватым! Да, она так ловко повернула дело, будто это отец настоял на отправке Клиффа в Англию, а значит, был косвенной причиной его смерти. Самое интересное, что она отца в этом убедила. Это убивало его. Чувство вины. Я пытался разубедить его в этом годы спустя, но тщетно, а мать продолжала подзуживать, внушая ему, что он плохой муж и отец…

Кэрол в ужасе смотрела на окаменевший профиль, пытаясь представить того маленького мальчика, каким Рой был в одиннадцать лет, его горе от потери любимого брата, его растерянность и стыд при виде того, что происходит с родителями. Казалось, Рой услышал ее мысли.

— Я ненавидел ее. Если бы не Марго, сестра отца, я не знаю, как пережил бы те страшные годы. Марго умница. — Он неожиданно повернулся к Кэрол. — Она тебе очень понравится. Она остроумная, веселая, прямая, иногда до грубости, но у нее сердце из чистого золота. Мать ее не выносила. И меня тоже. Так и не простила мне то, что я выбрал отца.

Рой расправил плечи, точно сбросил с них тяжелый груз, и продолжал уже более спокойно:

— Отец умер, когда мне исполнилось двадцать четыре, хотя на самом деле, я думаю, он умер гораздо раньше. В день смерти Клиффа. Через несколько месяцев после смерти папы я встретил девушку, дочь одной из подруг матери, и женился на ней. Черт, я был полным идиотом.

— Не понимаю. — Кэрол была почти испугана яростью, прозвучавшей в его голосе.

— Моя мать и к этому приложила руку, хотя тогда я этого не знал. В Лоре она увидела родственную душу, такую же холодную и расчетливую. Дьявол, да Лора могла бы сойти за ее кровную дочь! Они любили друг друга, честное слово, надо было хоть на это обратить внимание. Чтобы расчистить Лоре путь, мать позаботилась о том, чтобы убрать с дороги всех моих подружек.

— И ты ничего не заподозрил?

Кэрол спрашивала его, а сама думала: и это Рой Стюарт! Блестящий и холодный ум бизнесмена оказался бессилен перед хитростью женщины. Секундой позже она с тоской поняла — вот почему он так прореагировал на ее поведение у озера! Он не верил ей, он думал, что она такая же, как его мать!

— Я начал было догадываться… Даже пытался разорвать помолвку, но передумал. На вид Лора была совсем другой — нежной, невинной, доброй.

Совсем не такой, как его мать, подумала Кэрол.

— Она плакала, говорила, что покончит с собой, ну и все такое. В общем, я женился. Знаешь, кареглазая, есть такие пауки, их называют «Черная вдова». Самки в первую же брачную ночь высасывают кровь из своего супруга.

— Как же ты попался?! Она тебя просто шантажировала, это старо, как мир.

— Дело было сделано. Кстати, кое в чем Лора здорово отличалась от моей матери. Та вела себя, как мартовская кошка, а моя молодая жена оказалась совершенно и бесповоротно фригидной. Разумеется, благодаря этому Лора сберегла невинность до свадьбы со мной. Вот порадовалась, должно быть, моя матушка, узнав, как я был потрясен этим редчайшим фактом!

Да. Конечно, ведь глядя на свою мать, он видел совершенно противоположное отношение к браку!

— Ваш брак не удался?

— Не удался? О, я пытался сделать его удачным, я из сил выбивался, чтобы добиться этого. В один прекрасный день Марго заметила, что я близок к нервному срыву, и заставила меня все рассказать. А как можно рассказать, что каждую ночь любви ты покупаешь у собственной жены за шубки, бриллианты и машины, а она и тогда ухитряется обставить все как изнасилование. Лора ненавидела секс, а я… возненавидел ее.

— Она была больна, Рой.

Сердце бешено колотилось в груди. Открывшаяся истина мучила Кэрол, жгла ей душу. Отъявленный ловелас, бесстрастный покоритель женских сердец был всего лишь жертвой холодной и расчетливой женщины, и его было жаль. Но эта жалость — пагубна для Кэрол, если она хочет спасти собственную душу от гибели. Она не должна его жалеть, ни в коем случае.

— Да, она была больна, но не физически. Они с моей матерью были близнецами — обе эгоистки до мозга костей, неспособные понять чужие чувства или хотя бы заметить их наличие. Знаешь, Кэрол, жить с таким человеком страшно и невыносимо, а я прошел через это дважды. Сначала мать разрушила жизнь отца, а затем и сам я едва не угодил в ту же ловушку.

— Лора… она умерла?

— Да. Наш бракоразводный процесс был тогда в разгаре, и представь, она решила после развода остаться жить не со своими родителями, что было бы вполне естественно, а с моей матерью. В тот день они позвонили мне в офис и сообщили, что сейчас приедут. Они были в магазине и щебетали на радостях, как две птички. — Он цинично усмехнулся. — Это, впрочем, была их последняя радость. Мать всегда водила слишком лихо. Как я понял, машину вынесло с шоссе.

Кэрол не знала, что сказать. Все было слишком ужасно. Она робко тронула его руку:

— Бывают и счастливые браки, Рой. Твоя мать… — Имеет ли она право говорить ему такое о его матери? — Твоя мать, ты сам сказал, была неискренним и холодным человеком. Такие люди всегда были и будут, но большинство людей умеют любить и живут счастливо со своими избранниками.

— А Лора?

— Тебе, просто не повезло. — Она увидела, как он вскинул брови, и поспешно добавила: — Ты, опять же, сам сказал, что ее выбрала твоя мать, завернула в подарочную упаковку и поднесла тебе на блюдечке. Она все предусмотрела.

Непостижимо, как женщина могла так поступить с собственным сыном! И все-таки на протяжении целых веков, со времен древних римлян и до наших дней, многие, слишком многие родители манипулируют своими детьми, диктуют им свою волю, когда явно, когда тайно, приносят их в жертву своим страстям, свергают с трона, предают одного во имя другого… Любовь может быть могучим орудием созидания, но если она обернется иной стороной — спасения нет.

— Значит, ты веришь в семьи, где все хорошо, где растут счастливыми не меньше двух, а то и четырех детей и все такое?

В его голосе звучала насмешка.

— Когда это искренние отношения, когда все хорошо, то почему бы и нет? Это прекрасно, и я знаю такие семьи — например, мои родители, да и Роззи с Сирилом.

— Ну хорошо, а когда это не срабатывает, когда не получается быть искренними и любящими, тогда что, Кэрол? Кто в ответе за искалеченные судьбы детей, за собственные разбитые жизни? Общество требует от нас, чтобы мы выглядели благопристойно, ты это знаешь не хуже меня. Главное — соблюсти приличия. На самом деле миллионы живут в своем собственном, личном, маленьком аду, и статистика разводов не имеет никакого отношения к реальности!

— Ты похож на старика, ворчащего на дождь за сырость. После дождя будет радуга, но пусть кто-то попробует сказать ему об этом, знаешь, что он ответит?

— Нет, удиви меня.

— Он скажет, что это всего лишь результат рефракции и дисперсии солнечных лучей.

Рой задумчиво смотрел на нее, а затем медленно протянул:

— Значит, старик… Прелестно!

— Я имела в виду…

— Я знаю, что ты имела в виду.

Его потрясающие глаза заполнились расплавленным серебром, а жесткие губы смягчились, когда он чуть слышно прошептал:

— Ты вообще-то реальна, мисс Стрэнд?

Он притянул ее к себе, и тело Кэрол немедленно отказалось повиноваться ее мозгам, отчаянно бьющим тревогу.

— Я вполне реальна, мистер Стюарт.

— Кто знает, кто знает… Впервые за долгое-долгое время я задумываюсь о серьезных отношениях с кем-то, хотя и не совсем уверен, что мне это нужно…

Она не хочет слышать такие слова от Роя Стюарта! Только не от него!

Их взгляды встретились. Карие, огромные, доверчивые и немного отчаянные глаза Кэрол смотрели в спокойные, бриллиантово-прозрачные, бесстрастные глаза Роя. Он не хочет быть с ней. Он не хочет думать о ней, не хочет позаботиться о ее чувствах.

Серебряные глаза многое повидали и много знают. Теперь она знала, что скрывается под маской самоуверенного плейбоя.

Две женщины должны были любить его больше своей жизни: его мать и его жена. Две эти женщины предали его. Первая разрушила его детство и юность, отняла у него брата и унизила его отца, вторая унизила его самого, обрекла на брак без любви и уважения и тем самым разрушила его душу. Зачем такому человеку знать, что после дождей бывают радуги? Кэрол тихо и мягко произнесла, не сводя с него глаз:

— Только ты сам можешь решить, хочешь ты быть с кем-нибудь или нет, ты сам хозяин своей жизни. Я не в силах помочь тебе.

— Я должен сам с этим справиться, кареглазая. Возможно, то, что я рассказал тебе сегодня о своем прошлом, это начало, хотя исповедь — не мой стиль. Я никогда не верил в то, что она может облегчить душу.

— Я должна с этим справиться, — с улыбкой откликнулась она.

Рой резко притянул ее к себе и поцеловал в губы коротким и жадным поцелуем, затем отстранился и испытующе взглянул в ее пылающее лицо.

— Ну и долго будет продолжаться это представление?

Вот теперь это был прежний Рой, уверенный в себе и собственной неотразимости.

— Я не понимаю…

— Ты сказала, что тебе нужно время, чтобы узнать меня получше… — Его пальцы мягко коснулись ее щеки, пробежались по контуру полураскрытых губ. — Итак, что еще осталось невыясненным?

Теперь его рука скользнула по ее горлу и легла на ее грудь. Кэрол вздрогнула и непроизвольно подалась вперед, желая почувствовать прикосновение желанного тела к своей горящей от возбуждения коже.

Его пальцы осторожно коснулись напряженного соска, проступившего сквозь тонкую ткань, и сквозь нарастающее возбуждение Кэрол почувствовала злость. Великий стратег Рой Стюарт! Исповедаться ей, вызвать ее жалость, сочувствие, симпатию, а затем прямым ходом уволочь ее в свою постель. Нет, она не сомневалась в его искренности, но он умел быстро ориентироваться в ситуации и сразу понял, что железо вполне готово для ковки! Его ласки были великолепны, но он продолжал играть в свои мужские игры.

— Почему это мне кажется, что у кого-то подскочила температура?

— А почему это мне кажется, что мною кто-то манипулирует?

— Ну… будем считать это неудачной попыткой.

Он со смехом отпустил ее, и дыхание потихоньку вернулось к Кэрол.

За эти несколько недель она узнала Роя и привыкла к нему, а он привык к ней. И она знала, что последнее обстоятельство нравится ему еще меньше, чем перспектива длительных отношений с кем-либо. Не на это он рассчитывал, когда пару месяцев назад возобновлял давнее знакомство с младшей сестренкой жены своего университетского друга. Он считал ее современной женщиной, с которой можно на равных поиграть в его любимую игру, а она не приняла пас. Она вообще не хочет играть с ним.

Ну и сколько это будет продолжаться?

Миссис Джонс позвала их к столу, и, идя бок о бок с этим темноволосым демоном, несчастная Кэрол мрачно думала о том, что надежд у нее никаких не осталось. Все закончится очень скоро.

Еда была, как всегда, великолепна, и, когда миссис Джонс водрузила на стол шоколадно-кремовый торт со взбитыми сливками и шоколадными розами наверху, Кэрол в ужасе откинулась на спинку стула.

— Фигура погибла раз и навсегда! Но когда перед тобой возникает такое, отказаться невозможно.

— Точно.

Его глаза смеялись, а в виду он имел явно не торт. Кэрол послала ему ответную улыбку и сказала:

— Я позвоню Роззи попозже, ладно? Сирил улетел во Францию, а я обещала ему приглядеть за Роз. Вообще-то он всего на три дня улетел, но у него был такой вид, как будто он отправляется в экспедицию по Нилу года на два. У Роз еще есть в запасе несколько недель, но последнее время ее беспокоят боли в пояснице, хотя врач говорит, что это нормально.

— Никаких проблем!

Он спокойно и умиротворенно раскинулся в кресле, но Кэрол почему-то почувствовала, что ее сердце сейчас разорвется. Она так любила его! С шестнадцати лет она пыталась бороться с этим чувством, но все было бесполезно, и сейчас она отчетливо понимала, что без него мир будет пустым и серым, лишенным всякой привлекательности. Все зашло слишком далеко.

Да, пока Рой терпелив и держит себя в руках, но в один прекрасный момент это закончится. Реплика в саду ясно указывала на то, что его терпение на исходе. Он сделал все, что от него зависело, а теперь ждет результата, компенсации за все свои труды. Но ее не будет. И тогда они поругаются. Навсегда. Насмерть.

Ибо она ни за какие богатства мира не позволит ему стать ее любовником. В этом случае она, Кэрол, погибнет.

Она не хочет превратиться в одну из тех ревнивых, вечно подозрительных подружек, которые провожают взглядом всех мало-мальски красивых женщин на улице, она не хочет видеть, как в серебряных глазах медленно гаснет огонь страсти, уступая место пеплу скуки и привычки, а затем — раздражению и отчуждению. Лучше уйти сразу, не дожидаясь, когда это случится с ней.

Может быть, однажды, через месяц, через год, через два года он поймет, что ему недостает ее…

— Эй! В чем дело? — Он перегнулся через стол и взял ее за руку. — О чем задумалась?

— Ни о чем.

Кэрол была страшно благодарна миссис Джонс, хотя та об этом и не подозревала. Кофе и коньяк были принесены крайне своевременно. Рой внимательно посмотрел на свою экономку и тихо сказал:

— Мы посидим в гостиной, миссис Джонс, а вы можете отправляться спать. Все это подождет до завтра.

Когда они перешли в гостиную, он пояснил Кэрол:

— Мистер Джонс неважно себя чувствовал, и она не спала почти всю ночь.

— О, как жаль.

— И не говори. Это прекрасный повод отослать ее.

Его рука, лежавшая у Кэрол на талии, излучала не только тепло, и по спине опять поползли змейки.

Рой настоял, чтобы они расположились на низкой софе, и сам снял с Кэрол туфли, несмотря на ее протесты.

— Ты что, не можешь без них?

Его пальцы скользнули по лодыжке, лаская шелковистую кожу, и Кэрол с ужасом и восторгом прислушивалась к буре, зарождающейся в ее теле. В горле у нее пересохло, она тщетно пыталась что-то сказать, но расслабляющий массаж лишил ее дара речи.

— Так хорошо, кареглазая? Остановись! Ведь я тоже человек, я не в силах больше сдерживаться, поэтому умоляю тебя: остановись!

Пальцы скользили все выше, теперь он массировал ее окаменевшие от напряжения икры. Колено… Бедро…

— Рой, прошу тебя…

Она сама не знала толком, о чем просит его. Он и не думал останавливаться, напротив, теперь обе его руки ласкали ее бедра.

— Ты очень красивая, Кэрол…

Если он не прекратит, она сгорит в его руках, вспыхнет ирассыплется пеплом!

— Я столько времени мечтал о тебе, ты знала об этом? Твой запах, твой вкус… Я хочу тебя. Я хочу тебя прямо сейчас.

Сумерки уже окончательно сгустились, в открытые окна ветер принес сладкий и дурманящий аромат роз, по углам лежали глубокие темные тени. Кэрол не могла шевельнуться, не могла помешать тому, что должно было произойти в следующий миг.

Рой перекатился на спину, и теперь она лежала на нем, жадно и отчаянно отвечая на его поцелуи и с трепетом ощущая, как напряжена его плоть. Одежда была слишком ненадежной преградой.

Он обхватил ее бедра руками и с силой прижал к себе.

Его язык настойчиво и дерзко раздвигал ее губы, сплетался с ее языком, и через мгновение она уже отвечала ему с той же страстью и пылом.

Она выгибалась в его умелых руках, и он мог чувствовать, как мучительно напряжена ее грудь, жадно прижимающаяся к его широкой груди. Она торопливо расстегивала пуговицы на его рубашке и наконец со стоном распахнула ее и запустила пальцы в завитки черных волос на его мускулистом торсе.

Рой и сам уже не мог сдерживать страстных стонов, особенно когда ее жаркие губы коснулись его сосков. Он с силой притянул ее к себе, и на этот раз поцелуй был почти жестоким, но она смело ответила на него.

Он прекрасен, боги мои, он прекрасен, как вы сами, и я никогда не смогу заниматься любовью ни с кем другим, ведь невозможно даже представить, чтобы кто-то другой мог так ласкать, так целовать меня…

Сколько это безумие длилось? Час? Секунду? Вечность? Мгновение? Кэрол этого не знала. В какой-то момент она поняла, что юбки на ней больше нет, но испугаться не успела, услышав хриплый, прерывающийся голос Роя:

— Пойдем наверх, Кэрол. Наш первый раз должен быть неторопливым и нежным, мы должны получить удовольствие, а не совокупляться в спешке на софе.

— Что?!

— Мы идем в постель, и я хочу, чтобы ты осталась здесь на ночь.

Она смотрела в его глаза и видела, как сквозь расплавленное страстью серебро проступает лед самоконтроля. Все правильно. Он добился своего. Взял то, что хотел иметь. Он же сказал, что она пойдет с ним в постель, как только поймет, что хочет этого больше всего на свете.

Кэрол почувствовала себя слабой и разбитой. Сейчас они пойдут наверх, и она станет его рабыней. Навек. Когда в паре любовников любит только один, он неминуемо становится рабом другого. Рой думает, что ее пугает физическая близость, что во всем виноват случай в далекой юности и что с ним она сможет расслабиться и получить удовольствие. И получать его впредь, покуда им обоим это не надоест. Ни к чему не обязывающие, легкие как ветер отношения, никаких проблем!

Он поднялся и протянул ей руки. Она приняла их только потому, что иначе просто рухнула бы на пол. Рой испытующе заглянул ей в лицо и с изумлением поинтересовался:

— Что с тобой, Кэрол?

— Отойди от меня, Рой.

— Что?!

— Я сказала: отойди от меня, Рой.

— Ты плохо себя чувствуешь? Ты больна?

— Я здорова.

Я не могу смотреть на него, он слишком прекрасен, а я слишком люблю его, и потому не должна смотреть на него. Я вообще не должна его больше видеть, потому что я слишком хочу смотреть на него всю свою жизнь…

— Я должна уехать.

— Уехать! О чем ты, черт подери, говоришь?

— Я не могу остаться с тобой на ночь, Рой, ни сейчас, ни когда-либо еще.

Его глаза сузились, и голос стал почти угрожающим.

— Да, я знаю. Ты не можешь. Именно поэтому минуту назад ты лежала здесь, со мной, шептала мое имя, целовала меня и умоляла любить тебя!

Неужели это была она? Странно. Кэрол могла поклясться, что минуту назад на этой софе умирала от любви совсем другая женщина.

— Я знаю.

— Так что же изменилось? Ты все та же женщина, я все тот же мужчина.

— Ты же не любишь проявления эмоций, Рой. — Голос был тих, но на удивление тверд. — Эмоции не поддаются контролю, их нельзя отмести в сторону или отложить на потом, разве не так?

— Давай отложим на потом обсуждение моих пристрастий!

— Все твое детство было соткано из эмоций, они бросали тебя вниз и возносили наверх. Ты то надеялся на счастье, на то, что родители помирятся и будут любить тебя, то видел, как твой отец счастлив, но тут же понимал, что это лишь иллюзия, что его вновь обманули, предали и унизили, и до маленького мальчика опять никому из взрослых нет дела. Потом настала очередь Лоры.

— Какое это имеет отношение…

— Ты надеялся, что она принесет твоей настрадавшейся душе мир, что после стольких лет мрака и отчаяния наступит время спокойствия и радости…

— Ты ничего не знаешь про меня, так что кончай свой сеанс психоанализа!

— Я знаю достаточно, Рой. — Кэрол была бледна как мрамор, но отступать было некуда. — Вместе с Лорой пришло еще большее отчаяние. Тебе стало еще тяжелее, хотя, казалось, что может быть страшнее смерти Клиффа и отца…

— Хочешь сказать, что вся моя жизнь была сплошным мраком? — В его голосе соревновались сарказм и отчаяние.

— После смерти Лоры и матери ты получил свободу — впервые в жизни! И поклялся сам себе, что больше никто и никогда не сможет превратить твою жизнь в ад. Ты поклялся, что любовь, сочувствие, жалость или сострадание никогда не смогут управлять твоими поступками. Ты все всегда будешь держать под контролем, сам регулировать все отношения, и это стало смыслом твоей жизни…

Ее глаза расширились, когда она разглядела его лицо. На нем была написана ненависть, а значит, она правильно распознала демонов, сидящих на его плечах и терзавших его душу. Он никогда не простит ее за это, никогда!

— Ты живешь с тех пор в холодном вакууме, тебя не трогает то, что дорого большинству людей, и ты этим даже гордишься, но если ты посмотришь на свою жизнь с привычным для тебя холодным расчетом, то поймешь, что твоя мать и Лора выиграли. Они добились того, чего хотели: смоделировали твою жизнь, подчинили твои чувства…

— Черта с два!!!

— Признай это, Рой. Просто оглянись и признай. Иначе это никогда не оставит тебя, не позволит уйти, измениться, поменять свою жизнь.

— Не желаю больше слушать этот бред. Не желаю слушать измышления на тему моей, согласен, не слишком веселой жизни. На самом деле все проще, не так ли? Не хватает маленького пустяка — колечка на пальце — и тогда ты согласишься переспать со мной. Не делай из меня дурака, Кэрол! Я не собираюсь подыгрывать тебе в этой игре!

— Если ты и впрямь так думаешь, то нам действительно не о чем больше говорить. Ты — дурак, Рой Стюарт. Слепой, напыщенный дурак!

— Ты закончила?

— Да, я закончила.

Она повернулась и взяла свою сумочку. В этот момент раздался звонок телефона. Он все звонил и звонил, а Рой и не собирался поднимать трубку, так что это пришлось сделать ей. В следующий момент она в ужасе услышала захлебывающийся рыданиями голос Роззи.

— Не волнуйся, Роз, ради Бога, не волнуйся! Уложи близнецов и сиди тихо, я сейчас примчусь к тебе!

Она повесила трубку и беспомощно взглянула на Роя.

— Мне нужно вызвать такси. Кажется, у Роз начались преждевременные роды!

8

Вскоре Кэрол почувствовала все преимущества жизни мультимиллионеров, к числу которых принадлежал Рой. Они мчались на его новом «понтиаке», и у Кэрол слегка захватывало дух от скорости. Впрочем, не только от этого. Отчаянный звонок Роззи после той сцены не давал покоя, мешал дышать.

Уже через пятнадцать минут после звонка Кэрол сжимала Розмари в своих объятиях, а ребенок отчаянно просился на волю. У Роз отошли воды.

Теперь за близнецами найдется кому присмотреть, и Роз немного успокоилась. Она уверяла, что повода для паники нет, а беспокоит ее только то, что ребенок родится чуть-чуть раньше срока.

— Я читала, что вторые роды проходят быстрее… — беспомощно шептала Кэрол, гладя голову сестры.

Роззи охнула и закричала, почувствовав новый приступ схваток, а ее руки вцепились в Кэрол с силой, которой позавидовал бы даже морской пехотинец.

В конце концов Рой все решил. Он связался с Сирилом, и тот должен был прилететь первым же рейсом, он вызвал жену брата Сирила, Элизабет, чтобы она посидела с близнецами до тех пор, пока не вернется Кэрол.

Кэрол тоже не теряла время зря, она собирала сестру в больницу. Роззи тревожно следила за ее действиями.

— О, Кэрол, скажи, что с маленьким все будет хорошо!

— Ну разумеется, Роз! Иначе и быть не может. Только не слишком-то торопи его, а то счастливый отец проворонит появление на свет третьего отпрыска Сиверсов.

Роз не обратила внимания на шутку.

— Ты была с Роем, да? Обедали? Нелегкая задачка — объяснить сестре, что вся ее тщательно разработанная интрига подошла к своему логическому концу. Все кончено, вот в чем дело, только сейчас не лучший момент, чтобы сообщать это Роззи. Но та сама спровоцировала Кэрол:

— У вас с Роем что-то началось?

— Скорее, у нас с Роем все закончилось.

Новые схватки были сильнее предыдущих, Роззи пришлось заняться собственным дыханием.

Когда Рой впустил в дом Элизабет, Кэрол и Роззи были в гостиной. Схватки участились и повторялись через каждые шесть минут. Роззи только слабо стонала, чувствуя приближение очередных.

Рой подхватил ее под руку и бережно повел к машине. А ведь он в панике, неожиданно подумала Кэрол. Он едва ли не впервые в жизни не знает, что делать, а потому и ведет себя, как всякий нормальный человек в такой ситуации. Кэрол поймала взгляд Роззи и с изумлением поняла, что сестра думает о том же самом. Они неожиданно прыснули. Так-то, Рой Стюарт! Это тебе не бизнес!

Машина вихрем пронеслась по улицам ночного города, однако теперь Кэрол сидела рядом с сестрой на заднем сиденье. Пальцы Роззи то и дело впивались в ее руку, и все мысли Кэрол были направлены только на то, чтобы облегчить страдания сестры.

Неожиданно ей захотелось плакать. Неужели все кончено? Господи, о чем она думает! Сейчас главное — Роз, а о Рое она может подумать и потом. Теперь у нее на это будет масса времени.

В госпиталь они ворвались, обогнав все мыслимые средства передвижения по дороге. Дородная сестра с лицом и выправкой старшего сержанта быстро выяснила у них, что этот мужчина — не отец ребенка, и решительно заявила, что миссис Сивере нуждается в покое и отдыхе, так что не будет ли мистер Стюарт столь любезен подождать в специальной комнате?

— Пожалуйста, не волнуйтесь. Уверяю вас, мы присмотрим за женой вашего друга наилучшим образом. Я понимаю, вы переживаете, но оснований для паники нет абсолютно никаких, кроме того, это может навредить пациентке.

Кэрол отправилась вслед за Роем в комнату ожидания, а Роз отвезли на каталке в одну из палат.

К счастью, в комнате было еще несколько человек, а также множество журналов и удобные кресла, так что перенести ледяное молчание Роя оказалось довольно просто.

Немного погодя сестра Маккаферти пришла и сообщила, что Роззи стало полегче и она ждет свою сестру, если та, конечно, не против. Кэрол была, разумеется, не против, и ее проводили в палату. Сестра Маккаферти осталась и терпеливо отвечала на расспросы Роя, хотя, судя по ее виду, она была совершенно не в восторге от своего собеседника.

Сирил успел приехать вовремя, вскоре после чего его новорожденная дочь, Саманта Кэрол, огласила мир громким негодующим криком, которому с умилением внимали ее тетя и отец, а также обессиленная мать.

Девочка родилась маленькой, но сильной, и не переставая дрыгала ногами, пока ее не приложили к материнской груди. Тогда она затихла и удовлетворенно зачмокала, всем своим видом выражая полное одобрение этому миру. Кэрол влюбилась в нее с первого взгляда.

После многочисленных поцелуев, слез счастья и заверений в любви Кэрол клятвенно пообещала сестре, что из больницы отправится прямо к близнецам и позаботится о них. О горе работы, оставшейся в офисе, Кэрол старалась не думать. В конце концов, Сью и Фиона должны справиться.

Кэрол вышла из палаты и отправилась к Рою, чтобы предложить и ему взглянуть на новорожденную. Радость и свет остались в палате, она же шла навстречу грусти и отчаянию. Кэрол расправила плечи и смело вошла в комнату ожидания, где уже не осталось никого, кроме высокого широкоплечего мужчины, задремавшего в кресле. Возле него на столике стояло несколько пустых стаканчиков из-под кофе.

Кэрол тихо подошла к Рою и замерла на секунду, не в силах разбудить его сразу. Во сне это жесткое, суровое лицо смягчилось, сгладились все резкие линии, оно стало моложе и беззащитнее.

Наверное, так он мог бы выглядеть утром, если бы они проснулись в одной постели, беспомощно подумала Кэрол, чувствуя, как любовь и горечь захлестывают ее с головой. Неужели она совершила худшую свою ошибку, отказавшись остаться с ним ночью? Возможно, между ними могло начаться нечто совершенно новое, возможно, она смогла бы стать частью его жизни… Со временем Рой привык бы к Кэрол настолько, что не смог бы расстаться с ней, а может быть, и полюбил ее по-настоящему…

Слишком много «может быть» и «если бы»! Боль и обида, отчаяние и горькое смирение — вот что она сейчас чувствовала. Свой выбор Рой сделал много лет назад, раз и навсегда избрав себе образ жизни, и требовался некто, совсем особенный, чтобы пробиться через стену отчуждения, воздвигнутую им вокруг его стального сердца. К тому же Рой именно тем и отличается от всех остальных, что не меняет своего решения под влиянием эмоций.

То, что она сделала накануне, было единственно верным. В противном случае она совершила бы моральное самоубийство.

— Прощай, любимый! — даже не прошептала, а выдохнула почти беззвучно Кэрол, а в глазах уже закипали слезы. — Я люблю тебя, я всегда буду любить тебя и я буду молиться, чтобы ты нашел свое счастье, чтобы в твоей душе воцарился мир, в котором ты так нуждаешься. Я отпускаю тебя…

Ей пришлось долго умываться, чтобы прошла краснота распухших от слез век, и только после этого, побледневшая, но спокойная, Кэрол вернулась в комнату ожидания.

Оказалось, Рой уже отправился к Роззи и Сирилу, и она поспешила в палату.

— Вот она где! А мы как раз гадаем, куда ты делась.

— Я умывалась. Рой, вообще-то я шла за тобой, но ты, оказывается, уже здесь.

Он не сводил глаз с Роззи и ее дочки, но обернулся на голос Кэрол. Ее поразило выражение беззащитной радости на лице Роя. Он был слишком взволнован появлением новой жизни, нового маленького человечка, и это трогало до слез.

— Мы как раз сообщили Рою, что хотим видеть вас с ним крестными родителями Саманты Кэрол, — проворковала Роззи и добавила: — Давай, Рой, подержи-ка ее, пока сестра Маккаферти не вернулась из детского отделения и не устроила нам всем грандиозный разнос.

Видеть Роя с крохотным кульком на руках и смешанным выражением безбрежного счастья и ужаса на лице оказалось выше сил Кэрол, и она громко всхлипнула и шмыгнула носом, что, впрочем, все отнесли к трогательности момента. Дрожащим голосом она произнесла:

— Пойду сделаю себе кофе и посторожу в коридоре. Если появится сестра, нас здесь будет все-таки поменьше. Роз, я заеду вечером, если Элизабет посидит с близнецами.

Через десять минут Рой присоединился к ней и молча взял протянутую ему чашку.

— Рой, я возьму такси, так что ты можешь спокойно отправляться домой и не беспокоиться.

Он бросил на нее короткий взгляд и покачал головой:

— Я отвезу тебя домой, ты соберешь вещи, а потом мы поедем к близнецам.

Сказал и пошел, а она еле поспевала за ним по широкому больничному коридору. Больше не было сказано ни слова, и эта тишина ранила сильнее, чем громкий крик или обидные слова. Мертвая, гнетущая тишина.

Кэрол никак не могла понять, что он чувствовал теперь, после всех этих волнений, после сумасшедшей гонки по городу, после ожидания и радости. Несомненно, та ярость и негодование, которые охватили Роя после сцены в его доме, прошли, но он ничего не забыл: это ясно читалось по выражению холодных как лед, серебристо-голубых глаз. Возможно, вид маленькой Саманты несколько смягчил Роя, и он сможет вести себя как цивилизованный человек, но…

Все ее мысли были заняты им и только им, к тому же сказывалась бессонная ночь, так что в какой-то момент Кэрол просто врезалась в стенку коридора, а Рой подхватил ее и недовольно пробурчал:

— Осторожнее, ты же покалечишься!

Взгляды их на мгновение встретились, но оба торопливо отвели глаза. Маска, вежливая застывшая маска на его лице, вот что это было, с горечью подумала девушка.

Жемчужно-золотой рассвет уже разгонял темноту, и в парке какой-то отчаянный крошечный певец заливался во все горло. День обещал быть жарким, а пока над спящим городом царила прохладная красота раннего-раннего утра. Кэрол почувствовала, как ее вновь охватывает отчаяние.

Он не думает о ней, ни капельки не думает, и никогда не думал, иначе не смог бы так быстро к ней охладеть, так легко выбросить ее из сердца. Сердца? Какого сердца, у него его нет! Не думать, не думать, выбросить все из головы, она подумает об этом позже, а сейчас главное — близнецы, дом Роззи и все связанные с ним заботы и хлопоты.

Нервы были напряжены до предела, и она замечала каждое движение мускулистого тела мужчины, сидевшего за рулем машины. В кои-то веки он был непричесан и небрит, но синеватая щетина на щеках и подбородке, как ни странно, придавала ему привлекательности, делая неотразимо сексуальным.

Возле дома он остановил машину и откинулся назад все с тем же безразличным выражением лица.

— Рой, хочешь кофе? Пока я буду собираться…

— Я подожду здесь. Надеюсь, ты недолго.

— Разумеется, недолго. Нет-нет, не беспокойся, я в состоянии и сама открыть дверь!

Она еле попала ключом в замочную скважину, торопливо открыла дверь и скользнула в полутемную прихожую. Слезы полились рекой.

Она должна взять себя в руки. Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы я смогла взять себя в руки! Надо пережить еще всего лишь час, даже меньше, и все будет кончено, это все, Господи, только это!

Помогла молитва или что-то еще, но Кэрол смогла успокоиться, подняться наверх, умыться, причесаться и переодеться в свежую футболку и потертые джинсы. Затем она побросала вещи в дорожную сумку и сбежала вниз, в офис, чтобы набросать записку Сью. Она оставила подруге подробные инструкции и телефон Роззи.

На все ушло не больше пятнадцати минут, а времени было совсем еще мало, всего пять утра, но город уже просыпался.

Рой распахнул перед ней дверцу, но она не удостоила его даже взглядом и плюхнулась на сиденье в мрачном молчании. Она любит его больше всей своей жизни, но он не дождется, чтобы она скулила и просила прощения, точно наказанный щенок. Крыса!

Крыса взглянула на нее и коротко поинтересовалась:

— К Роззи?

— Да, пожалуйста.

Главное — не смотреть в его сторону и держать себя в руках! Следующие несколько минут были худшими в ее жизни, но вот машина затормозила у дома Роз и Сирила. В горле у Кэрол моментально пересохло, сердце бешено забилось, а все мышцы заныли. Она набрала воздуха в грудь и выпалила из последних сил:

— Большое спасибо за то, что довез. До свидания, Рой.

Он не хотел заходить к ней в дом, а уж в дом Роззи она сама его не позовет!

— Я могу отправить Элизабет домой немедленно, может, ты согласишься подбросить ее?

— Разумеется. Я подожду здесь.

Да уж, подожди, черт бы тебя побрал с твоей холодной физиономией и голубыми ледышками вместо глаз!

Кэрол открыла дверь в дом. Неужели он так и позволит ей уйти? Это худшее из того, что с ней могло случиться. Она изо всех сил боролась с бешеным желанием оглянуться и посмотреть на Роя еще раз, но одержала победу.

Если она оглянется и увидит, что он смотрит ей вслед, она немедленно бросится к нему, кинется ему на шею и будет умолять простить ее и забыть все то, что она ему наговорила! Пусть берет ее на любых своих условиях, она согласится!

Если она оглянется.

А с какой стати, интересно? Ведь она говорила ему чистую правду. Она слишком сильно любит его, чтобы согласиться жить с ним без его любви.

Кэрол глубоко вдохнула и решительно шагнула в глубь дома. Пора отпускать Элизабет. Теперь ее очередь работать доброй тетушкой.

9

Шесть дней спустя Кэрол сидела на своем рабочем месте, жевала бутерброд, заменяющий ей сегодня обед, и просматривала пачку пресс-релизов, подготовленных за сегодняшний день Фионой. Собственно, в проверке Фиона не нуждалась. Она оказалась прекрасным сотрудником.

Зазвонил телефон, и Кэрол привычным движением подняла трубку:

— Вы позвонили в компанию Стрэнд. Чем могу помочь?

Два дня Кэрол провела в доме Розмари, приглядывая за близнецами, и все это время ее не оставляла мысль, что Рой позвонит ей. В пятницу из Франции прилетели родители, ухитрившись на пару часов обогнать свою старшую дочь с новорожденной внучкой, так что теперь в доме Роз было шумно и тесно, а Кэрол смогла вернуться к себе домой, абсолютно вымотанная, но довольная.

Рой не позвонил. И не позвонит. Теперь Кэрол Стрэнд для Роя Стюарта — пройденный этап.

— Простите, я разговариваю с мисс Стрэнд?

Женский голос в трубке говорил с американским акцентом, и Кэрол слегка нахмурилась, пытаясь понять, кто это.

— Да, это я. Чем могу помочь?

— Честно говоря, понятия не имею, мисс Стрэнд, но не позвонить я не могла. Не знаю, говорил ли он обо мне… Меня зовут Марго Фонтейн, я тетя Роя.

Дыхание перехватило, и Кэрол могла только тупо смотреть на собственный телефон, но наконец она собралась с силами и промямлила:

— Да, миссис Фонтейн, он говорил о вас…

— Прекрасно! Что ж, если вы осведомлены о моем существовании, тогда… Вы, вероятно, удивлены, что я звоню. Так вот, честно говоря, я и сама удивлена этому, но тем не менее, раз уж дело сделано — не могли бы мы увидеться, мисс Стрэнд?

— Увидеться?!

— Да, я в Англии, буквально на пару дней. Нечто вроде каникул.

— Понятно.

Ничего она не понимала, если сказать честно. Кэрол строго посмотрела на бутерброд с ветчиной, сиротливо лежащий на тарелке, и произнесла довольно твердо:

— Миссис Фонтейн, мне не хотелось бы быть невежливой, но… зачем я вам понадобилась?

Кэрол уговаривала себя спать каждую ночь, но хватало ее на три часа, не больше, а потом она вставала, подходила к окну и часами вглядывалась в редеющий сумрак. Все это время она не могла дождаться, когда сможет начать работать, чтобы перестать думать о племяннике этой женщины.

О Рое Стюарте.

С нее хватит этой семейки! Кем они себя воображают?

Пауза несколько затянулась, но в конце концов Марго заговорила вновь, теперь гораздо тише и неувереннее:

— Я до смерти беспокоюсь за Роя, и мне нужно с кем-нибудь это обсудить.

— Но… почему не с вашим мужем? С друзьями Роя? Я уверена, что у него масса куда более близких ему людей, чем я…

— Вы, мисс Стрэнд. Мне нужно поговорить именно с вами. Честно говоря, я стою в телефонной будке напротив вашего дома, и вы потратите на меня не больше нескольких минут, обещаю.

В это было трудно поверить, но Кэрол только грустно усмехнулась. Подобный таранный метод вполне в духе Стюартов, а в жилах Марго Фонтейн течет именно эта серебряная кровь.

Все сомнения отпали в следующую секунду, когда Марго Фонтейн пролепетала в трубку голосом испуганного ребенка:

— Пожалуйста, мисс Стрэнд!

— Хорошо, миссис Фонтейн, если вы уверены, что вам это поможет.

Через минуту Кэрол открывала дверь высокой и симпатичной, прекрасно одетой женщине средних лет. Волосы она красила, что делало ее моложе, но сейчас встревоженное лицо выдавало истинный возраст Марго Фонтейн.

— Зовите меня просто Кэрол. Пойдемте наверх. Хотите кофе, чай или, может быть, чего-нибудь прохладительного?

— Кофе, пожалуйста, если вас не затруднит.

Она пропустила гостью в комнату и приветливо сказала:

— Располагайтесь и отдохните, а я сварю кофе.

В следующий момент Кэрол начисто забыла и о кофе, и обо всем на свете, потому что Марго Фонтейн спросила ее:

— Как давно вы знакомы с моим племянником, Кэрол?

— Познакомилась, когда была почти ребенком, потом мы не виделись много лет, а встретились вновь несколько месяцев назад. А что?

— Я никогда в жизни не видела его в таком состоянии, вот что! Я думала… Впрочем, неважно, что я думала. Это вы с ним порвали или он с вами? Простите, ради Бога, простите меня! Вы, наверное, думаете, что я старая нахалка, но… я всегда ощущала себя скорее его матерью, чем теткой, хотя это и не дает мне права совать свой длинный нос в его личную жизнь.

Она глядела на Кэрол с такой растерянностью и с таким раскаянием, что не простить ее было бы жестоко. Эта его тетя Марго была ужасно симпатичной, она нравилась Кэрол, хотя девушка и не хотела в этом признаваться, и потому голос ее прозвучал довольно сухо:

— Я так понимаю, Рой не знает, что вы здесь?

— Упаси Боже, конечно нет! Он не простит мне этого. Я прекрасно знаю, что мне нет прощения, но мальчик так много значит для меня! Он… он прожил нелегкую жизнь, Кэрол.

— Он рассказывал мне о своем детстве и о Лоре.

— Правда? Как вам это удалось? Он никогда в жизни никому об этом не рассказывал.

Что-то подсказывало Кэрол, что пятью минутами тут не обойдется. Она вздохнула и отправилась на кухню.

Марго просидела у нее три часа, и за это время они почувствовали себя настоящими друзьями.

Кэрол неожиданно обнаружила, что рассказывает тетке Роя абсолютно всю свою историю, начиная с юношеской влюбленности и заканчивая недельной давности разрывом, и почти не удивилась, когда Марго мягко сказала в ответ:

— Ты ведь любишь его, Кэрол. Не волнуйся, я не выдам тебя и ничего никому не скажу, моя дорогая, но он дурачок! Я его обожаю, но он самый настоящий олух! Однако тебе не стоило говорить ему о детстве.

— Я совсем немного…

— Да, но этого делать не стоило.

— Я знаю, и он никогда не простит меня за это.

— Никогда — это слишком долго. Он прилетел в Штаты в среду, и я никогда в жизни не видела у него такого лица. Не злое, нет, просто казалось, что кто-то грызет его изнутри. Много лет назад я видела нечто похожее, но на этот раз было гораздо, гораздо хуже! Вот потому-то я и решила все выяснить, набралась нахальства и приехала повидать тебя. Он много раз рассказывал о тебе, и вот теперь я соврала, что у меня дела во Франции — вообще-то у меня действительно есть там дела — и прилетела сюда. На самом деле сейчас я в Париже.

Марго улыбнулась, и Кэрол послала ей ответную улыбку. Впрочем, на самом деле Кэрол было не до смеха.

— Честно говоря, я не думаю, что он так переживает из-за меня, то есть, я хочу сказать, это было просто физическое влечение. Конечно, он привык ко мне за эти месяцы, но ведь это не любовь? Он злится на то, что я ему наговорила, а не на то, что между нами все кончено.

— Возможно. Только не забывай, что он столько лет прятал свои чувства, Кэрол! С самого детства! Все переживать внутри — это же с ума сойти можно!

На прощание Марго крепко сжала руку Кэрол:

— Я не скажу, что была у тебя, но на случай, если мы никогда больше не встретимся, скажу: ты одна на миллион, и я была бы чертовски рада видеть тебя членом нашей семьи!

— Спасибо!

Кэрол провожала машину Марго глазами, полными слез, а войдя в дом, разревелась в голос. Подобное прощание означало только одно: тетя Роя все прекрасно понимает, но так же, как и сама Кэрол, считает, что все кончено.

Кэрол выпила еще чашку кофе и отправилась в спальню. Спать ложиться было бесполезно — в таком состоянии, да еще после галлона кофе не заснула бы и Спящая Красавица. В голове билась только одна мысль, вернее, мыслей было много, но все — о Рое.

Работа, ее вечное спасение, только она, вымотав Кэрол до предела, помогала заснуть хотя бы на пару часов, но сегодня Кэрол была лишена и этого лекарства. Что же делать? Без сна она погибнет, не выдержит, сойдет с ума.

Было уже за полночь, когда в дверь раздался стук, и Кэрол, чертыхнувшись, опрокинула чашку с недопитым кофе. Она стала стремительно стряхивать горячие капли с бумаг, но стук повторился, так что пришлось просто переложить спасенные бумаги на стол Сью и кинуться к дверям.

Кого могло принести в такое время? А вдруг это какой-нибудь наркоман? Стук был все настойчивее, и Кэрол, забыв о страхе, крикнула:

— Сейчас иду! Кто там?

Тишина. Полное безмолвие, длившееся вечность, а затем голос, который невозможно спутать ни с чьим другим голосом:

— Это Рой.

Она примерзла к полу, в ушах поднялся шум и звон, в глазах потемнело, а в горле пересохло — по всем признакам она умирала, но пока еще была в сознании.

— Кэрол, открой, это я, все в порядке.

Она медленно-медленно пересекла прихожую, очень осторожно отперла дверь и, уж совсем не дыша, открыла ее. Она почему-то была уверена, что там никого нет.

Он был. Рой. Он стоял на пороге ее дома и смотрел на нее. Какая-то очень отдельно существующая часть сознания напомнила, что она так и не сняла шифоновое нарядное платье, в котором сегодня днем встречалась с клиентом, а волосы у нее растрепаны, но в основном Кэрол была совершенно неподвижна и лишена способности соображать.

— Привет, Кэрол.

Она физически не могла ответить, а серебряный взгляд продолжал ее гипнотизировать.

— Я могу войти? Или у тебя кто-то есть?

— Кто-то есть?

— Я увидел свет в окнах и позволил себе… но если у тебя гости, то…

— Я работала.

Она ответила слишком поспешно, испугавшись, что он подумает, будто у нее в доме мужчина, хотя, возможно, это было бы для него неплохим уроком.

— Так я могу войти? Нам надо поговорить.

Она молча посторонилась, пропуская его в дом. Сегодня Рой был одет в серый тонкий пуловер и черные джинсы. Лицо у него было усталое и какое-то измученное.

Сердце прыгало у Кэрол в груди, но она очень постаралась, чтобы голос звучал уверенно и безразлично.

— Чего ты хочешь, Рой? Уже довольно поздно.

— Я знаю. Ты выглядишь усталой.

— День был долгим, а жара выматывает. Обещали похолодание, но пока что-то незаметно.

— Да, я тоже устал от жары. Вышел из самолета и будто нырнул в горячее молоко. В Штатах прохладнее.

Значит, он только прилетел. Надо бы предложить ему чего-нибудь выпить, но Кэрол боялась лишний шаг ступить, так тряслись у нее все поджилки.

— Я знаю, не стоило так поздно приезжать, но я должен был попытаться… В конце концов, горел свет. Если бы не было света, я бы никогда…

При чем здесь свет, о чем он вообще говорит? Что ему нужно? Бизнес? Приехал сообщить, что расторгает их соглашение? На самом деле Кэрол просто боялась признаться, что надеется — от всей души надеется, — что он приехал по другому поводу.

Ну и дура! Потому что если он приехал не из-за того, о чем ты думаешь, то ты просто умрешь на месте, предостерегающе прошептал внутренний голос.

— Рой… зачем ты приехал?

— Я должен объяснить… Давай пройдем наверх и сядем. Это не займет много времени.

Ну конечно! Это не займет много времени, потому что он приехал не для того, чтобы сказать ей, как он ее хочет, любит и жить без нее не может, не для того, чтобы попытаться начать все сначала, нет, не для этого. Господи, да он может владеть любой женщиной, была ему охота лететь через полмира именно к Кэрол!

Она сходит с ума. Медленно, но верно.

— Нет, я не хочу идти наверх.

— Тогда сядь.

Он положил ей руку на плечо, чтобы усадить в кресло, и это прикосновение обожгло ее. Она двигалась, как робот, не вполне понимая, что делает.

Рой пересек комнату и сел на край стола Сью. Голос его прозвучал резко и горько.

— Ты была права, ты знаешь об этом?

— В чем я была права?

— То, что ты мне тогда говорила. У меня дома. Я не люблю эмоции. Они делают беззащитным, не готовым к нападению. А самая сильная на свете эмоция — это любовь. Меня слишком хорошо научили, что любящий человек слаб вдвойне, втройне, а когда тебя покидает тот, кого ты любил, твоя боль остается с тобой навсегда.

Он говорит о брате и отце.

— Я узнал эту слабость и беззащитность много лет назад и бежал от этого. Как выяснилось, прямиком в ад. Свой собственный. Я много лет врал самому себе. Говорил, что все женщины одинаковы, что ложь и предательство всегда завершают любые отношения и что надо быть дураком, чтобы поверить в любовь. Я бросал многих, а затем женился и сам узнал, каково это — когда тебя не любят и не хотят. За все эти годы стена лжи выросла вокруг меня и заслонила небо. Невеселая картина, правда?

Зачем он ей все это рассказывает? Какая теперь разница!

— Кэрол, ты понимаешь, о чем я говорю?! Я поклялся, что не прикоснусь к тебе пальцем, пока не скажу всего, но это убивает меня!

Кэрол смотрела на Роя Стюарта, потрясенная и завороженная его словами, его отчаянием, его нестерпимо сверкающими серебристыми глазами.

— Я люблю тебя, Кэрол! Я любил тебя все эти годы, любил, желал, хотел с того самого вечера там, у озера, на свадьбе Сирила и Роззи. Я ведь все помнил, каждое мгновение… как ты таяла в моих объятиях, и поверь, такого со мной не случалось ни до, ни после того случая. Мое сердце остановилось в тот вечер и не билось больше ни для кого.

Рой стиснул кулаки, дыхание перехватило у него в горле. Кэрол не знала, на каком она свете находится, а он схватил ее за плечи и затряс, рыча:

— Ты думала, я сплю, тогда, в госпитале?! Я слышал все, что ты говорила, и это чуть не убило меня, Кэрол!

О Господи, так он все слышал! Из груди Кэрол вырвался стон, а щеки заполыхали отчаянным пожаром, но Рой кинулся к ней и сжал в своих объятиях, целуя ее и повторяя:

— Не надо, прошу тебя, не надо, все уже хорошо, я клянусь, теперь все будет хорошо!

— Ты… ты просто жалеешь меня, ты не любишь… ты сам говорил, что не можешь любить…

— Как ты думаешь, почему я поддерживал отношения с Сирилом все эти годы? Особенно после рождения близнецов, когда каждое мгновение, проведенное в вашем доме, напоминало мне о Клиффе? Просто я хотел знать, где ты, что ты, чем ты занимаешься, я не мог выбросить тебя из головы, Кэрол. Я изводил себя ревностью, то и дело представляя тебя с другими мужчинами, но не решался, не мог решиться сделать первый шаг. Точно так же я поступил и тогда, двенадцать лет назад. Помнишь озеро? Ты тогда сказала, что любишь меня…

Кэрол только кивнула, не в силах говорить.

— Я тоже любил, и все же сам оттолкнул тебя подлыми словами, заставил тебя бежать прочь, словно перед тобой очутилось живое воплощение дьявола. Возможно, это так и было.

Не был он никаким дьяволом, был он просто мальчишкой, одиноким и запутавшимся в собственных горестях и обидах, не верившим никому и ничему, в том числе и своему счастью. В результате они потеряли столько лет, столько невозможно счастливых лет, ведь и она была глупой девчонкой и не позволила ему тогда объясниться с ней.

— После свадьбы Сирила и Роз я вернулся в Штаты в жутком состоянии. Я не мог спать, не мог есть, я прекрасно понимал, что совершил самую большую ошибку в своей жизни. Я помнил твой взгляд, там, у озера… Он жег мне душу все эти годы, Кэрол! Я попытался избавиться от этого с помощью Лоры. Ее я не оттолкнул…

Из груди Роя вырвался странный звук, подозрительно похожий на рыдание. Кэрол же застыла, вспомнив слова Марго. Она говорила, что уже видела Роя в таком состоянии много лет назад…

— Это понятно… Ты думал, что перед тобой невинный ангел, чье сердце ты разобьешь, если не женишься на ней…

— Но это не извиняет того, что я сделал с тобой!

В его глазах была агония, и Кэрол не могла этого вынести. Ей хотелось обнять его, поцелуями прогнать это затравленное выражение ужаса из серебряных глаз, но она должна была все выяснить до конца.

— Почему ты не приехал после смерти Лоры и не поговорил со мной? Я не понимаю, Рой.

— Как я мог! Ты же знаешь меня теперь, как мог я приехать и навязать себя молоденькой, но вполне самостоятельной девушке, которая к тому же могла уже кого-то встретить и полюбить. Кого-то, кто молод, весел, добр и верит в любовь. Нет, я старался изгнать всякое воспоминание о тебе. Какими только способами я этого не добивался! Я менял женщин, все они были красивы, но ни у одной не было таких глаз цвета горячего шоколада, и ни одна из них не смотрела на меня так, как смотрела та девочка у озера! Я жил в аду и беспамятстве, пока однажды Роз не позвонила и не пригласила на день рождения Сирила, и тогда я понял, что судьба дает мне шанс.

— Но ты же сам говорил, что наши отношения должны быть легкими и ни к чему не обязывающими?

— Я трус, кареглазая. Я боялся тебя, вернее, боялся моего чувства к тебе. Я изо всех сил закрывался в собственной дурацкой крепости из лжи и показухи, а ты взяла и разрушила ее одним ударом. Ты рассказала мне про меня. Показала мне мое собственное лицо…

Еще до этого разговора, кареглазая, вспомни! Я увидел тебя и понял, что больше не смогу отпустить тебя, а ты смотрела на меня холодно и свысока, точно на мокрицу. К счастью, Роз вовремя подсказала мне прекрасный повод остаться в твоей жизни, хотя бы попытаться сделать это…

Партнер… О, Розмари!

— … И я подумал, что та ночь двенадцатилетней давности ничего не значит для тебя, что ты все забыла, что ты никогда не полюбишь меня так, как я люблю тебя, но, по крайней мере, я знал, что ты, твое тело хочет меня, а это уже хоть что-то.

— Рой, сколько времени впустую…

— Ты была сильной, очень сильной, ты сама диктовала правила игры. Черт, такого со мной не мог проделать никто! Тогда я поклялся, что ты станешь моей, и неважно, сколько времени мы будем вместе, но я подарю тебе всю свою любовь. С каждым днем я любил тебя все сильнее, а ты держала меня на расстоянии, и твоя власть доводила меня до отчаяния. Казалось, ты читаешь мои мысли…

— Но я то же самое думала о тебе, Рой! То же самое, ты понимаешь?!

— Ты уничтожила меня той ночью, у меня дома. Я думал, что все кончено, а потом услышал слова в госпитале. Я не мог поверить своим ушам. После этого я почти ничего не помню. Даже ребенка Роззи.

Кэрол вспомнила выражение его лица в палате. Тогда она решила, что причина его восторга — крошечная Саманта Кэрол, а на самом деле…

— Я уехал. Так надо было. Надо было убедиться, что все мои демоны отныне мертвы и я свободен. Только после этого я мог сказать тебе то, что сказал: я люблю тебя, Кэрол, кареглазая моя, люблю больше жизни, но выбор теперь только за тобой. Я приму с покорностью любое твое решение, и если ты прикажешь мне убираться к черту… — Его лицо исказила судорога. — Что ж, я сделаю это, но не могу обещать, что не попытаюсь еще раз! Ты меня знаешь.

И тогда Кэрол сделала то, о чем мечтала так давно и так страстно. Она обняла Роя Стюарта и крепко поцеловала его прямо в губы, а он ответил ей яростным и страстным поцелуем, способным в одно мгновение растопить все льды вечной мерзлоты.

Их тела сплавились воедино, и кости Кэрол превратились в воду, а тело Роя — в огонь, но это уже не имело никакого значения. Вообще ничего на свете не имело значения, кроме того, что наконец-то они могли сказать:

— Ты — мой!

— Ты — моя!

Эйфория заполняла вены искрящимся шампанским, и воздух звенел, а в луне и солнце не было никакой необходимости, ибо перед ней сияли серебряные глаза самого лучшего, самого прекрасного, самого мужественного, самого любимого мужчины на свете, и этот мужчина признавался ей в любви!

— Я люблю тебя, кареглазая, и я буду повторять тебе это каждый день, каждую минуту, до тех пор, пока тебе это не надоест! Я хочу, чтобы ты стала моей женой, и чтобы ты родила мне кучу детей, и чтобы в нашем доме жили кошки, собаки, птички и рыбки, и чтобы мы были счастливы во веки веков. Больше всего на свете я хочу тебя! Не мне досталось то, что ты предлагала мне так доверчиво двенадцать лет назад, но я клянусь, что буду любить тебя так, как будто никого другого в твоей жизни и не было.

Она смотрела на него лучистым взглядом и думала о том подарке, который она для него сберегла. Для Роя, измученного своим детством и темными воспоминаниями о матери, этот подарок, наверное, будет воистину бесценным.

— Не было никого другого, Рой. Ни эмоционально, ни физически. Ты будешь первым и последним, единственная моя любовь, мой мужчина. Как я могла отдаться кому-то другому? Ты и был тот самый «парень», о котором говорила Роз, не зная, что это ты.

На этот раз он смотрел на нее долго, очень долго, и она тонула в расплавленном серебре, а затем их губы слились в долгом, страстном, нежном поцелуе, и вечность превратилась в секунду, а миг растянулся на столетия, и свадебные колокола тихо вызванивали им с самого неба.

— Навсегда, кареглазая?

— Навсегда, любимый мой!

Больше в ту ночь они ни о чем не говорили. Слов не потребовалось.

Девять месяцев спустя двери в приемное отделение родильного дома при монастыре святого Андрея распахнулись, и стерильную тишину коридора заполнил низкий рокочущий мужской голос.

Сестра Маккаферти вскинула голову, строго озирая свое маленькое царство, однако из ее маленького застекленного кабинета обзор был невелик, и она поспешила выйти, негодуя на того, кто посмел нарушить благословенную тишину.

В холле она увидела высокого черноволосого мужчину, стоявшего к ней спиной и поддерживавшего молодую рыжеволосую женщину на последнем месяце беременности. Женщина тихо возражала:

— Дорогой, но мне действительно не нужно кресло на колесиках! Я вполне могу идти сама.

— В чем дело!

Высокий мужчина обернулся, и сестра Маккаферти на секунду задумалась, а затем с уверенностью произнесла:

— Мистер Стюарт?

— Сестра Маккаферти! Вы меня помните?

— О, да, мистер Стюарт, вас я помню.

— Видите ли, сестра Маккаферти, у моей жены будет ребенок…

— Тогда она оказалась в нужном месте, мистер Стюарт, вы не находите?

— Вы не понимаете, сестра. У нее прямо сейчас будет ребенок!

— Не волнуйтесь, мистер Стюарт. Я сама займусь вашей женой. Сестра, в палату номер три, пожалуйста. А вы, мистер Стюарт, лучше пойдите и выпейте чашечку кофе, пока мы уложим вашу жену в постель и все приготовим. Потом вы придете и сможете подержать ее руку. Вы хотите присутствовать при родах?

— Разумеется, сестра! — Рой смотрел на сестру так, словно предположить другой ответ было бы чистым безумием. — Однако…

— Никаких «однако», мистер Стюарт.

И сестра Маккаферти нежно, но властно увела Кэрол по коридору, оставив Роя с разинутым ртом и смятенной душой. Кэрол не удержалась и хихикнула:

— Вы не видели его в лучшие времена, сестра. Вообще-то он самый невозмутимый человек на свете, контролирующий себя даже во сне.

Сестра Маккаферти улыбнулась.

— Поверю вам на слово, миссис Стюарт. А теперь — в постель!

Пять часов спустя сын Кэрол и Роя появился на свет и оказался весьма упитанным младенцем с черными волосиками и голубыми глазами. Его отец, затаив дыхание, держал его на руках, а лицо его светилось неземным светом. Сестра Маккаферти и сиделкабыли искренне удивлены этим необычным природным явлением.

— Вы уже выбрали имя младенцу?

— Да, сестра. Дэниэл Клиффорд, в честь отца и брата моего мужа, — отвечала Кэрол, не сводя с мужа влюбленных глаз.

— Прекрасно. — Сестра Маккаферти повернулась и поплыла из комнаты. — До завтра, миссис Стюарт. Полагаю, завтра мы увидимся и с вами, мистер Стюарт?

— О, да, сестра. Я буду здесь! Где же еще мне быть?

Рой отвечал, не сводя глаз с усталого и счастливого личика Кэрол, а их ребенок сонно зевал у него на руках.

Как все-таки замечательно, что есть такие мужчины, как мистер Стюарт, думала сестра Маккаферти по дороге домой. Мужчины, которые не скрывают своих чувств!

Эпилог

Океан тихо бормотал слова своей вечной песни, накатывая бирюзовые волны на белый песок.

Двое очень загорелых и очень чумазых мальчишек самозабвенно носились по белому песку за красным от злости крабом, отчаянно вопя абсолютно одинаковыми голосами.

В тени большого цветастого зонта лежала и бодро дрыгала толстыми ножками девчушка девяти месяцев от роду, а рядом с ней на белом песке дремала ее мать. Розмари Сиверс слегка располнела после родов, но все равно выглядела чудесно. Внезапно она села и, приставив руку козырьком к глазам, стала вглядываться в человека, бегущего к ним вдоль прибрежной линии. Через секунду она оказалась на ногах и завопила:

— Ну! Что там, Сирил?!

— Мальчик!!! У нашей девочки мальчик!

— О Боже, какое счастье! Но, Сирил, я ведь должна быть там! Кэрол не справится без меня. Первый ребенок…

— Роз, она уже взрослая, и Рой не отходит от нее ни на шаг.

— О чем ты говоришь! Что они могут? Рой! Может, он и акула в бизнесе, но дети не подчиняются законам делового мира. Забирай Саманту и покричи мальчикам, что у них родился брат, как они и хотели. Может быть, теперь они откажутся от намерения сдать сестру в магазин, где продаются дети. Кстати, кто рассказал им эту чушь?

Розмари торопливо направилась к вилле, едва виднеющейся среди густых зарослей, а Сирил с улыбкой посмотрел ей вслед.

Когда Мамочка Розмари идет к цели, земля горит у нее под ногами!

Кэрол и Рой могут не волноваться.

Кавалерия вот-вот придет на помощь.

КОНЕЦ

Оглавление

Пролог

1

2

3

4

5

6

7

8

9

Эпилог