А ты знаешь? [Ева Яниковская] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Ева Яниковская А ты знаешь?
Вот — мой папа. Вот — моя мама. Вот — мои бабушка и дедушка. Это — моя сестра Вера, она пришла к нам в гости. Вон там — мой маленький брат Мицике. А это — я сам.
На дворе вечер. Он был бы совсем темный, если бы не звёзды, луна и фонари. Видите — вот это звёзды, это луна, а фонарей из окошка не видно. Как хорошо, что сейчас вечер! Все дома. Значит, со мной могут поиграть: мама, папа, бабушка с дедушкой, старшая сестра Вера, которая пришла к нам в гости, и даже маленький Мицике. Нет! Это я заговорился. Мицике такой маленький, что играть со мной не может. А мне так хочется поиграть!
— Мама, поиграй со мной! — Не могу, мой мальчик. Ты же видишь, я укладываю спать Мицике. — Папа, поиграй со мной! — Не могу, сынок. Ты же видишь, я чиню лампу. — Тогда дедушка. Дедушка, поиграй со мной! — С радостью, — говорит дедушка, — но я поливаю цветы. Ты только посмотри, как пересохла земля в цветочных горшках.
Бабушка глядит на меня и улыбается. Я-то знаю, что сейчас она уйдет на кухню готовить ужин. Всем слышно, как прыгает крышка на чайнике. Мне грустно. Остаётся одна-единственная надежда. Это — моя сестра Вера. — Вера! — Что? — Вера! — Что? — Вера, поиграй со мной! — Не могу, я читаю про коклюш. — Про что? — Про коклюш. Поиграй лучше сам. Вон твои игрушки. Я смотрю на свои любимые игрушки и чуть не плачу. Вот — паровоз, вот — кубики, вот — конь-качалка. Но я не ХОЧУ! Я не хочу играть сам. Я хочу играть со взрослыми. С папой я сыграл бы в «подкидного дурачка», с дедушкой неплохо бы сыграть в футбол, с бабушкой — в прятки, со старшей сестрой Верой — в больницу, а с мамой… с мамой хорошо бы пойти погулять: взять её за руку и пройтись только до бульвара и обратно. И всё. И только один раз съехать на санках с горы. Но ничего этого сегодня не будет. Мне хочется плакать. Мама смотрит на меня и говорит: — Это что такое? Как не стыдно! Такой большой… Разве ты не понимаешь, что ВЗРОСЛЫЕ РАБОТАЮТ? Днём они работают, да и вечером у них хватает дел. Вот освобожусь, тогда и поиграю с тобой. Верно сказала мама — я и вправду большой. И то, что взрослые работают, я понимаю. Но как-то не совсем. — Мам! А как ты работаешь? — Вот так и работаю. — А как «так»? — Так, — говорит мама и, убаюкивая Мицике, тихонько начинает рассказывать про свою работу. Пока она рассказывает, я все себе представляю, как будто моя мама — это я. Мама работает на почте. Она сидит за стеклянной перегородкой и смотрит в окошечко. Когда она видит, что к окошку подходит человек, то спрашивает: — А что у вас? — Отправить телеграмму, — отвечает человек. — Прекрасно, — говорит мама, — получите бланк, — и тут же даёт ему голубой листок бумаги в полоску. Человек пишет на нём все, что ему нужно. Например, он хочет поздравить с Новым годом свою тётю, которая уехала в Африку. В этом случае он пишет: «Африка. Аддис-Абеба, моей тёте (имя и фамилия) Поздравляю с Новым годом! Не слишком ли у вас жарко?» А спустя всего несколько часов в Аддис-Абебе тётя получает телеграмму от племянника, который справляет Новый год в далёком Будапеште. Я представляю, как летит телеграмма над разными странами, над городами и деревнями, над бурным морем. — Мам, скажи, а телеграмма, как птица? — Она быстрее птицы, мой мальчик. — А как она летит? — По проводам. — Как же столько слов втискивается в тоненький провод?.. Мама смеётся. А я думаю: «Что делали бы все эти дяди и тети, которые стоят в очереди перед окошечком в стеклянной перегородке, если бы не было моей мамы? Кто бы тогда отправил телеграмму, посылку, бандероль, заказное письмо?.. Кто бы так ловко и быстро сосчитал слова в телеграмме? Кто перевязал бы бандероль крест-накрест, а на хвостики верёвочки налил бы сургуча и поставил печать? Кто так звонко и точно стукнул бы штемпелем по уголку марки на заказном письме?» …Решено! Я обязательно буду почтальоном.
— Всё, — говорит мама. — Мицике заснул. Я тоже хочу немного отдохнуть. Поиграй сам. Мама уходит. Но мне теперь совсем нескучно. Я знаю, что надо делать. — Пап, а пап! — Да. — Пап, расскажи про свою работу. Папа складывает в ящик инструменты. Придвигает стул, садится и говорит: — Слушай! Папа рассказывает очень интересно. Вы, наверное, видели на углу большого перекрёстка стеклянную будку, похожую на перевёрнутый стакан? В будке сидит человек, он время от времени нажимает кнопку. Это и есть мой папа. Он милиционер. Ему на перекрёстке подчиняются все: и люди, и трамваи, и троллейбусы, и машины, и даже собаки (если они не бродячие). Папа нажимает кнопку — на светофоре вспыхивает красный свет: значит, все, кто движется в эту сторону, должны остановиться: и люди, и трамваи, и троллейбусы, и машины. и собаки (все до одной). Папа нажимает другую кнопку — вспыхивает жёлтый свет, он говорит: «Внимание, внимание! Приготовьтесь, не двигайтесь с места!» Папа нажимает третью кнопку… и на зелёный свет идут люди, едут трамваи, троллейбусы и бегут собаки. Бывает, что светофор портится. Тогда папа вылезает из будки, берёт в руки полосатую милицейскую палку и становится в центре перекрёстка. Взмах — машины едут направо. Другой нее движутся налево. Палка поднята вверх. Это значит «жёлтый свет». Все останавливаются. Представляете, что было бы, если бы папа стоял на посту не в милицейской форме, а в обычном сером костюме? Его просто задавили бы. Бросились бы все гурьбой, и никто бы его не слушал. Что бы тогда делали все дяди и тёти, которые так спешат? Кто бы командовал троллейбусами и мотоциклами?
Нет, я непременно стану милиционером. Буду стоять на посту: летом, когда жара, зимой в метель, дождливой осенью и ясной весной. Буду останавливать машины, чтобы детский сад мог спокойно перейти улицу. Буду переводить стариков и старух за руку.
А тем, кто потерял дом, помогу найти его. Папа говорит: — Теперь поиграй сам. Я пойду отдохну. «Хорошо, — думаю я. — Пусть папа отдохнёт, а я пока поговорю с дедушкой». — Дед! А дед! — Слушаю, малыш. — Дед, расскажи, как ты работаешь. Дедушка задумывается и не замечает, что лейка, из которой он поливает цветы, совсем пуста. Дедушка до сих пор работает. Он говорит, что давно мог бы стать пенсионером, но без работы умрёт. Мне становится страшно. — Дедушка, работай подольше. — Сколько смогу, — отвечает дедушка и улыбается. Мне это кажется очень странным. Почему все взрослые, когда разговаривают со мной или укачивают Мицике, начинают улыбаться? Ничего смешного в этом нет. Дедушка ставит лейку на белый подоконник: — Слушаешь? — Слушаю. Дедушка работает крановщиком на башенном кране. Кран похож на большого журавля с такой длинной шеей, что она тянется выше семиэтажного дома. Кран катается по рельсам и поднимает тяжелые бетонные плиты. Из них складывают дома, как я из кубиков. Дедушка сидит в кабине, из которой видно всё: и наш дом. и будку на перекрёстке, и больницу, где работает Вера, и даже детский сад, в который хожу я. Подъемный кран может: поворачиваться направо и налево, хватать бадьи с раствором, двигаться вперёд и назад. Он может поднять сразу десять человек (только это запрещено). Если бы не подъёмный кран, то пришлось бы людям самим таскать всё на седьмой этаж и плиты, и раствор, и бетонные балки. Я обязательно стану крановщиком и каждое утро буду забираться по железной лестнице к себе в кабину. Одно меня смущает. Дедушка говорит, что в кабине нельзя шалить — кран обязательно грохнется на землю.
Почему-то дедушка при этом отворачивается и начинает поливать цветы из пустой лейки. — Ах, я совсем забыл, — говорит он и идёт в ванную комнату наполнить лейку. А я уже стою возле старшей сестры Веры, которая пришла к нам в гости. — Вера! — Да. — Вера, а как ты работаешь? — Я лечу таких любопытных мальчишек, как ты, — говорит Вера, не отрываясь от книги. Это и знаю. Вера детский врач и работает в больнице. Никому не советую обзаводиться старшей сестрой, которая работает врачом. Стоит мне чихнуть, как весь дом тут же звонит Вере. Появляется Вера и начинает: щупать желёзки, мерить температуру и играть в игру, которая называется «дышинедыши»? Попробовал бы я показать язык дедушке мне бы так всыпали… А Вера первым делом просит: — Высунь язык! Скажи: «А-а-а!» И лезет мне в горло чайной ложкой. И всё-таки я согласился бы стать детским врачом. Во-первых, и ходил бы в белом халате; во-вторых, я катался бы на белой машине с красным крестом; в-третьих, все бы мне говорили: «Здравствуйте, доктор, снимайте, пожалуйста, ваше пальто, мы сами его повесим»; в-четвёртых, с утра до ночи ко мне приходили бы разные люди, которых я вылечил, и хором бы мне кричали: «Спасибо! Спасибо! Спасибо!» Я умел бы: делать уколы. капать в глаза капли. перевязывать разбитые коленки, а главное, у меня было бы сто градусников, и если бы я болел сам, то (чур, секрет) я один из градусников разбил бы и шарик ртути катал бы по одеялу. Нет, мне просто необходимо стать детским врачом.
Но вот открывается дверь, и в комнату входит бабушка. Она несёт чайник и сахарницу с сахаром. Бабушка говорит: — Ужинать! Ужинать! Ужинать! И все собираются у стола: и папа, и мама, и дедушка, и я. Только Мицике спит — он совсем еще маленький. — Бабушка, — спрашиваю я, — а ты как работаешь? — Дома я работаю, — отвечает бабушка, — тебе готовлю ужин. — Бабушка, а это важная работа — готовить ужин? — Очень важная, — отвечает бабушка. — Ты только представь, что было бы, если бы ты остался без ужина: ты лёг бы спать голодный, спал бы плохо, утром хныкал бы и у всех было бы плохое настроение. Замечательно! Я согласен! Я буду работать дома. — Бабушка, — говорю я, — а я сегодня всех перехитрил. Я со всеми поиграл, только я хочу работать. Вы все работаете, и я хочу. Почему маленьким нельзя работать? — Как же нельзя? Можно, — отвечает бабушка. — Конечно же, малышам можно работать. Играй вечером сам — это и будет твоя работа. — Я попробую. — Обязательно, обязательно попробуй, — говорит бабушка и ставит на стол чайник и сахарницу.
Последние комментарии
4 часов 48 минут назад
9 часов 4 минут назад
9 часов 14 минут назад
9 часов 19 минут назад
9 часов 39 минут назад
9 часов 48 минут назад