Огонь в океане [Ярослав Константинович Иосселиани] (fb2) читать постранично, страница - 1
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (162) »
Посвящаю моим детям Косте, Кате, Тане, Гиви и жене и другу Галине Павловне Иосселиани (Смирновой), оказавшей мне большую помощь в работе над этой книгой.
Часть l. Мальчик из Лахири
У очага
Село Лахири со всех сторон окружено снежными вершинами. Кажется, будто оно провалилось в огромный сугроб. Вершины гор как бы срослись с небом. Вечером хорошо знакомые мне хребты принимают совсем новые, причудливые очертания. Холодно. Тоскливо мычит корова. Ей вторит бычок Балду, мой четвероногий друг. В доме горит очаг. Здесь, у очага, как и обычно в длинные зимние вечера, собралась почти вся наша многочисленная семья. Не хватает только моего отца Коции и дяди Кондрата. Они на заработках в Мингрелии. На тяжелой закопченной цепи висит большой котел с варевом на ужин. Около него хлопочет моя мать — Кати. Мужчины курят трубки, время от времени подкладывают в огонь дрова и степенно беседуют. Женщины сидят поодаль на низенькой длинной скамейке. Бабушка Хошадеде, проворно двигая сухими длинными руками, месит тесто для лепешек. — Если через неделю не потеплеет, пропал скот... Во всём Лахири ни у кого сена не останется, — вздыхая, говорит дядя Андеад. — Да, затянулась зима... Боги гневаются на нас, — вполголоса отзывается дедушка Гиго. Он с ногами взобрался на сакорцхвил — так называется кресло, занимаемое старшим в доме мужчиной. Дедушке почти сто лет. Все — и взрослые и дети — с почтением относятся к нему. Но особенно дорог он нам, детям. Когда взрослые уходят работать, мы часами сидим с ним и слушаем его рассказы. Он все знает, наш дедушка, и мы считаем, что мудрее его людей на свете нет. — Не послушали меня!.. — восклицает бабушка Хошадеде и сердито бросает очередную лепешку на каменную плиту. — И хорошо сделали. Пропали бы мы, если б тебя слушали... Совсем пропали, — беззлобно замечает со своего кресла дедушка. — Пожалели быка, — укоризненно продолжает бабушка, не обращая на дедушку внимания, — для богов пожалели — позор!.. Поп говорил, люди говорили... Вот теперь погибнет скот. Не послушали меня... — И правильно сделали, — все тем же мягким спокойным голосом вставляет дедушка. Он беззаботно относится к советам бабушки и постоянно подтрунивает над ней; Я не помню случая, чтоб он хоть в чем-нибудь с ней согласился. Бабушка привыкла к этому и редко сердится на дедушку за его насмешки. — Мама, — осторожно вмешивается дядя Андеад, — ведь многие уже пожертвовали богам, а весна все не приходит. — Вот они за нас и страдают. Не могут же боги одним посылать весну, а другим не посылать. Нам божья помощь не полагается, — объясняет бабушка. — Помолчи! Двенадцать молний на твой длинный язык! — не выдерживает дедушка. Он поспешно вылезает из сакорцхвила, встает на колени лицом к востоку и принимается молиться. — Божья помощь нам не полагается? — слышится между молитвами его голос. — Более преданных христиан, чем я и мои дети, нет на свете. Господи, помоги нам во всех наших делах! Не слушай глупую старуху. Она слишком долго жила на свете, лишилась рассудка. — Дрожащая старческая рука взлетает в воздух, тяжело опускается на лоб, скользит по груди, описывает зигзаги. Мне нравилось, как дедушка молится, и я много раз пытался подражать ему, делая такие же зигзаги. Но бабушка сурово порицала меня за это и терпеливо показывала, как надо креститься и класть поклоны. Вслед за дедушкой и другие стали на колени. В этот вечер был мой черед поддерживать огонь в ламуголае — треножнике, служащем для освещения дома. Это была неприятная обязанность: ламуголай установлен напротив двери, и дым от очага, тянувшийся к выходу из дома, разъедал глаза. Воспользовавшись возможностью присоединиться к молящимся, я отошел от ламуголая и опустился на колени рядом с дедушкой. — Из-за глупой старухи приходится лишний раз молиться богу, — проворчал дедушка, вставая и отряхивая пыль с колен. Пока Хошадеде усердно клала поклоны и истово крестилась, несколько лепешек пригорело. Переворачивая их, бабушка обожгла пальцы, и это очень рассердило ее. — Ты, безбожник, ленишься лишний раз помолиться. Из-за этого мы счастья не видим. Ты во всем виноват, ты!.. — срывает она свою злость на дедушке. В разговор снова вмешивается дядя Андеад. — Я не имею права указывать вам, старшим. Но вот наш сосед Акофа сделал в прошлом году самые богатые жертвоприношения святому Квирику, а потом похоронил дочь, жена заболела, кормить семью нечем... — Дядя Андеад обвел всех добрыми, недоумевающими глазами. Бабушка постаралась предотвратить опасные размышления по этому поводу: — Молчи, сын мой, ты говоришь нехорошо... Господи, образумь его, темного человека! — И она снова подняла вверх измазанные тестом руки. Мне надоело следить за разговором старших. Сестра Вера играла новой самодельной- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (162) »
Последние комментарии
8 часов 44 минут назад
16 часов 44 минут назад
1 день 7 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад