Окно во вчерашний день [Джоан Хол] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Джоан Хол Окно во вчерашний день
Глава 1
Поначалу это напоминало небольшой снегопад. Такие порой случаются перед неспешным рассветом. Но к семи часам утра кружение снежных хлопьев, увлекаемых сырым ветром, превратилось в настоящую метель. Влажный и тяжелый снег облепил провода линий электропередач, телефонные столбы, деревья, стены зданий — все, что было в его власти. Сидя за круглым столом перед рядом широких окон, сходившихся по периметру эркера с видом на улицу, три молодые женщины обсуждали внезапно нагрянувшую бурю. Их утренний кофе определенно затягивался. — Кому нужен снег в марте? Алисия Мэтлок отвела взгляд от окна и посмотрела на двух своих подруг, живших с ней в этом доме вот уже четыре года. Затем, не дожидаясь ответа, после небольшой паузы продолжила: — Впрочем, сильные снежные бури весной не так уж редки. Слова прозвучали вызывающе. В свои двадцать семь Алисия, изучавшая историю в университете, интересовалась больше прошлым, чем настоящим. — Если бы не эти бури, я вполне могла бы перепутать времена года, — вздохнула она. — Сегодня многие помнут бамперы своих автомобилей, — заметила Карла Джэновиц, самая прагматичная и приземленная из собравшихся этим утром за кофе девушек. Сидя у окна и подперев округлый подбородок рукой, она наблюдала за движением машин, неуверенно скользивших по улице, двумя этажами ниже их уютной квартиры, за стенами которой бушевали грозные снежные вихри. — Меня одолевает соблазн пропустить сегодня занятия. Сказала со вздохом Эндри Трэск, девушка с темными волосами и мечтательным взглядом. Посмотрев поверх плеча Карлы в окно, она зябко поежилась и повторила вздох, повисший в наступившей тишине, но ненадолго, так как Алисия, сидевшая ближе всех к окну, напротив Карлы, словно эхо тоже вздохнула. — Я хотела бы остаться дома, но никак не могу, — сказала Алисия Мэтлок, потянувшись за кофейником, чтобы подлить себе кофе. — Сегодня последний день, когда можно записаться на курс лекций Шона Хэллорена. — Почему ты не сделала это раньше? — строго спросила Карла, одарив Алисию взглядом, в котором читалось неодобрение, смешанное с заботой и беспокойством. — Я была слишком занята работой о битве при Брендивайн, — ответила Алисия в своей обычной мягкой манере, выгодно отличавшейся от нетерпеливого желания своих подруг получать исчерпывающие ответы на все вопросы сразу. Казалось, Карлу устроило такое объяснение. Она удобнее устроилась в глубоком кресле и, закинув ногу на ногу, вновь повернулась к окну. — Это выглядит довольно красиво, — рассеянно сказала Эндри, имея в виду снег, сбивающийся в мягкие сугробы вдоль тротуаров. — Пожалуй, — пробормотала Алисия с сомнением в голосе. — Но только до тех пор, пока не пришла пора выйти на улицу. — Кстати, о красоте, — воскликнула Карла, придвигаясь ближе к окну. — Взгляните на этого потрясающего парня в темно-синем кадиллаке. Алисия и Эндри дружно повернули головы в указанном направлении, успев заметить мужчину за рулем дорогого автомобиля, сделанного на заказ. За те несколько мгновений, пока кадиллак не свернул на перекрестке, они рассмотрели классический мужской профиль — крутую линию высокого лба, прямой нос, четко очерченный подбородок, указывающий на несгибаемую волю и стремление побеждать. Когда автомобиль скрылся, Карла, провожавшая его восхищенным взглядом, тихо присвистнула. — Нечасто увидишь мужчину, похожего на этого, — произнесла Эндри с благоговейным трепетом. — К счастью для женской половины человечества, — сухо отпарировала Алисия и, немного помолчав, добавила, пытаясь скрыть внезапную дрожь, охватившую ее при ввде незнакомца: — Готова биться об заклад: его самомнение так же велико, как и его машина. — Так говорят только мужененавистницы, — рассмеялась Карла. — Уверяю тебя, что не отношусь к их числу, — холодно произнесла Алисия, внутренне радуясь своему спокойному голосу, который никак не указывал на неожиданное беспокойство, охватившее ее минуту назад. Карла и Эндри саркастически переглянулись. — Если она действительно относится к этому спокойно, — сказала Карла, делая вид будто происходящее никак не относится к Алисии, сидящей тут же, за столом, — то почему она все еще бледна? Даже этот сумасшедший снег проигрывает в сравнении с ней. Карла кивнула в сторону окна, словно предлагая подруге самой убедиться в истинности сказанного. — Ума не приложу, с чего бы это, — усмехнулась Эндри. Сохраняя непроницаемое выражение лица, Алисия откинулась на спинку кресла. — Может быть, я не права, — сказала она, принимая игру, — но мне кажется, что мои милые подруги и сами не слишком балуют мужчин вниманием. По крайней мере в течение четырех лет нашего знакомства. Сдерживая лукавую улыбку, девушка взглянула на Карлу и Эндри. — Или я ошибаюсь? — Вполне возможно, ведь ты вечно сидишь за своими книжками, не обращая внимания ни на что больше, — протянула Карла с сомнением. — Хотя, если говорить откровенно, ты совершенно права. Алисия пожала плечами. — Конечно, я слишком занята, чтобы позволить себе такую роскошь. Хотела бы я посмотреть на женщину, которой удается совмещать карьеру со всем остальным. Карла жестом пригласила Эндри высказаться. — Ты обо мне? — переспросила Эндри, округлив глаза с выражением невинного простодушия. — У меня совершенно нет свободного времени, хотя… — она улыбнулась, словно подсчитывая что-то в уме, — я постаралась бы найти его для парня, который выглядел бы так же, как тот. Затем кивнула, указывая на улицу: — Тот самый, с большим самомнением и всем таким. — Время! — внезапно воскликнула Алисия, взглянув на часы. — Мои занятия уже начались! Порывисто вскочив, она бросилась в холл, откуда можно было пройти к спальне, расположенной в задней части их просторной квартиры. — Вы идете или нет? — окликнула она подруг, обернувшись. Карла и Эндри переглянулись. Эндри вопросительно подняла брови. Карла обреченно вздохнула. — Я полагаю, идем, — ответила Эндри. — Ничего не поделаешь, — согласилась Карла. Через десять минут, натянув пальто, перчатки и вязаные шапочки, три молодые женщины сбежали вниз по лестнице, готовые храбро сразиться со снежной бурей. Всего пять кварталов отделяло их дом от университета, где они провели большую часть своего четырехлетнего знакомства. Алисия опоздала на пятнадцать минут, однако это не имело особого значения, так как многие студенты еще не явились. Когда аудитория постепенно заполнилась, профессор начал семинар. Несмотря на то что тема, разбиравшаяся на этот раз, всегда интересовала Алисию, а профессор, проводивший занятие, был одним из любимых ее преподавателей, она никак не могла сосредоточиться на предмете. Мысли девушки рассеянно блуждали, со странным постоянством возвращаясь к мужскому профилю, уввденному сквозь мутные стекла окна, за которым падал влажный и тяжелый снег. Алисия теряла нить дискуссии, будучи не в силах избавиться от беспокоивших воспоминаний. Ее тревожила собственная реакция на столь, казалось бы, безобидное происшествие, оставившее глубокий след в душе. — Я не узнаю вас, мисс Мэтлок, — посетовал профессор, убедившись в тщетности своих попыток втянуть Алисию в обсуждение темы занятия. — Неужели всему виной снегопад? После недолгой борьбы Алисия была вынуждена признаться себе в том, что единственной причиной ее душевного дискомфорта является незнакомец, промчавшийся под окнами дома в кадиллаке цвета южной ночи. Когда занятия закончились, она собрала вещи и побрела, преодолевая отчаянное сопротивление снежных вихрей, по направлению к корпусу, где записывали желающих прослушать лекции. Внезапно ее окликнули. — Эй, Алисия! Повернувшись спиной к пронизывающему ветру, она высвободила подбородок из высоко поднятого воротника, защищавшего от снежных хлопьев, летящих прямо в лицо, и оглянулась. Три девушки стояли, сбившись в небольшую группку, на ступенях крыльца одного из корпусов университета юго-восточной Пенсильвании. — Мы собираемся съесть по сандвичу на ленч, — сказала одна из них. — Пойдешь с нами? — Я не могу, — прокричала Алисия сквозь ветер. — Мне нужно записаться на лекции. — Ладно, тогда увидимся позже, — ответила девушка и взмахнула рукой в знак прощания. Алисия ответяла ей тем же и, вновь подняв воротник пальто, заспешила вдоль заснеженного тротуара. Опустив голову и отвернувшись от ветра, она с трудом преодолевала сопротивление снежных вихрей. Но не успела девушка сделать и десяти шагов, как внезапно наткнулась на какое-то препятствие, преградившее ей путь, и, потеряв равновесие, повалилась в огромный сугроб. Ошеломленная столкновением, Алисия осознала себя сидящей глубоко в снегу, облепленной с ног до головы мокрыми и холодными хлопьями. Снег забился в рукава и за воротник, таял и стекал вниз по спине, вызывая озноб и желание проклясть все на свете. — Что за шутки? — воскликнула она, задыхаясь от гнева. — Прошу прощения. Слова извинения были произнесены низким и глубоким мужским голосом. — Но оправдываться следовало бы вам, — продолжил он. — Это вы налетели на меня, словно слепой ураган, не разбирающий дороги. Алисия заметила руку в черной кожаной перчатке, протянутую ей. — Позвольте мне помочь вам. Намереваясь ответить категорическим отказом, она перевела свой взгляд от руки, протянутой ей навстречу, к широким плечам, склоненным над ней, и шее, обмотанной клетчатым шарфом. Сквозь пелену роящегося снега Алисия рассмотрела твердый подбородок, красиво очерченные губы, сложенные в располагающую улыбку, прямой нос и голубые глаза, пристально, но доброжелательно наблюдающие за ней. Взятые вместе и дополненные широким лбом и высокими скулами, черты лица незнакомца могли дать исчерпывающее представление о мужской красоте. — О, спасибо, — кратко ответила Алисия. Ее нервное дыхание и дрожь, сотрясавшая тело, были вызваны скорее пристальным взглядом незнакомца, чем ознобом от падения в сугроб мокрого весеннего снега. После минутного замешательства она подала руку. Когда незнакомец помог ей подняться, лоб Алисии оказался на уровне его подбородка. — Вы в порядке? — спросил он, не выпуская ее руки. Алисия кивнула. — Да, только вымокла. Она растерянно улыбнулась. — Мне следует извиниться, — произнесла Алисия неуверенно, быстро взглянув на собеседника. — Надо было внимательнее смотреть куда иду. Незнакомец улыбнулся, приоткрыв ряд крепких белых зубов. Алисия судорожно сглотнула. Притягательная сила его улыбки приводила ее в замешательство. — Столкнуться с вами все равно, что в стену врезаться, — произнесла она первое, пришедшее в голову. — Вы такой высокий. Он негромко рассмеялся. — Всего шесть футов и четыре дюйма. Алисия никак не могла унять дрожь. — Не больно я высок, — продолжал он. — Это вы такая маленькая. Маленькая? Алисия недоуменно повела плечами. Еще никто не называл ее маленькой при росте пять футов шесть дюймов. Свой рост она оценивала как средний. Алисия нахмурилась. — Я вовсе не маленькая. — Пусть будет так, если вы настаиваете, — усмехнулся незнакомец. Его улыбка обезоруживала. Алисия чувствовала, как странный трепет, который ничем нельзя было унять, охватывает ее, подчиняя влиянию этой улыбки. — Вы совсем замерзли, — решительно сказал он. Голос его звучал властно. Он мягко обнял Алисию за плечи и, словно не замечая сопротивления, повел в обратном направлении. — Подождите! — воскликнула Алисия. — Куда мы идем? Она едва переводила дыхание, пытаясь попасть в ритм его широких шагов. — Куда-нибудь, где тепло, — ответил незнакомец с той же притягательной улыбкой, обаянию которой так трудно было сопротивляться. — И где можно получить чашку горячего кофе. — Но у меня совсем нет времени! Ее протест не возымел решительно никакого действия, равно как и попытка высвободиться из его объятий. Он не обращал внимания на возражения, продолжая тянуть Алисию за собой, поддерживая и не давая поскользнуться на тротуаре, покрытом мокрым снегом. Алисия буквально задыхалась от быстрой ходьбы, когда он наконец привел ее в небольшой, но очень дорогой ресторан, расположенный в двух кварталах от университетского городка. В нем она никогда не бывала. — Послушайте, мистер, я… Девушка попыталась объясниться, с трудом переводя дыхание, но ее тирада была прервана появлением высокой стройной женщины, державшей в руках роскошно отпечатанное меню. — Ленч для двоих, сэр? Хозяйка ресторана с профессиональным обаянием улыбнулась спутнику Алисии, по-прежнему удерживавшему ее руку. — Да, будьте добры. Алисия ощутила внутренний протест, заметив, какое сильное впечатление произвел на хозяйку ресторана глубокий и сильный голос незнакомца. Взгляд метрессы вспыхнул, а в улыбке, прежде означавшей лишь обычную приветливость, отразился откровенный интерес. — Прекрасно. Пожалуйста, следуйте за мной, — сказала она, сопроводив приглашение изящным жестом. — Но послушайте… — едва прошептала Алисия, ощущая, что теряет контроль над ситуацией. Хозяйка проигнорировала ее ремарку. Подведя их к угловому столику перед широким окном, она остановилась и произнесла, обращаясь лишь к спутнику Алисии: — Надеюсь, вам будет удобно здесь, сэр? Алисия, которую он все еще крепко держал за руку, стиснула зубы, задетая за живое интимной интонацией, прозвучавшей в вопросе метрессы. — Да, вполне. Незнакомец помог Алисии освободиться от тяжелого вымокшего пальто, затем, выдвинув удобный мягкий стул, усадил ее и, устраиваясь рядом, спросил: — Мы можем получить кофе прямо сейчас? Он взглянул на хозяйку ресторана с улыбкой, сокрушающей все препятствия. — Да, конечно, — произнесла та, расплываясь в лучезарной улыбке. Алисия заметила: хозяйка буквально тает в сиянии обаяния ее спутника. С возрастающим удивлением она обнаружила, что и сама теряет голову, будучи не в силах противиться его шарму. Ошеломленная происходящим, девушка выпрямила спину, по которой все еще пробегали мурашки нервного озноба, и, отвернувшись к окну, принялась медленно считать до десяти. — Подождите немного, сэр, — сказала метресса. В ее тоне Алисия уловила готовность к большему, чем обязанности хозяйки ресторана. — Вот ваше меню. Официант сейчас же принесет кофе. Приятного ленча. Задохнувшись внезапным гневом, Алисия проводила хозяйку уничтожающим взглядом. Незнакомец произнес с плохо скрываемой иронией: — Если бы взглядом можно было убить, то эта несчастная женщина уже оказалась бы на смертном одре. Алисия посмотрела на собеседника, сузив глаза. — Если бы взглядом можно было убить, вы провалились бы в… — начала она с нескрываемым раздражением, но наткнувшись на его пристальный взгляд, сочла за лучшее умолкнуть. Пауза затянулась, поскольку Алисия пыталась собраться с мыслями, наблюдая за тем, как ее спутник снимает широкополую шляпу, приглаживая волнистые каштановые волосы, чей цвет напомнил ей осеннюю листву. Он действительно производил сильное впечатление. Возможно, слишком сильное — слишком привлекательный, слишком мужественный, слишком сексуальный. Оглушенная и безмолвная, девушка разглядывала его с восхищением и удивленным недоумением. Это казалось совершенно невероятным, но она была вынуждена признаться, что незнакомец и обладатель классического профиля, пронесшийся утром на темно-синем кадиллаке, — одно лицо. Но самое удивительное: ее теперешняя реакция в точности повторяла утреннюю растерянность. Ошеломленная, потерявшая почву под ногами, Алисия чувствовала, как трепет волнения пробегает по телу, повергая в сильнейшее замешательство. — Эй, вы еще здесь? — его мягкий голос ворвался в ее сознание, вновь возвращая к реальности. — Как вы сказали: куда бы я провалился? В голубых глазах плясали искры лукавого смеха. — В снег, — ответила Алисия. — Вместо меня. Справившись со своим дрожащим голосом, она произнесла эту фразу тоном, который был холоднее, чем субстанция, упоминавшаяся в ней. — Как вы осмелились притащить меня сюда? — грозно спросила девушка, мгновенно вспомнив, насколько безапелляционными были его действия. — Неужели я был слишком смелым? Алисия взорвалась негодованием. Вызывающее поведение незнакомца переходило всякие границы. Раздражение девушки возрастало по мере того, как он, похоже, чувствовал себя с ней все увереннее, а утреннее высказывание по поводу самомнения величиной с машину, казалось, подтвердилось. — Вы были смелым? — переспросила она, презрительно выгнув бровь, и уничижительным тоном уточнила: — Скорее… Затем с интонацией, в которой уже позвякивали льдинки скрытой обиды, добавила: — Скорее грубым и совершенно несносным. Впрочем… Алисия умолкла на полуслове, заметив официанта, подошедшего к их столику. Впервые за день она вспомнила о том, что голодна. Официант расставил на столе серебряный кофейник, изящный кувшинчик со сливками, две чашки и, склонившись в предупредительном поклоне, застыл в ожидании дальнейших распоряжений. — Вы что-то сказали? — переспросил Алисию ее спутник, коротким кивком отпуская официанта. Когда тот удалился, показав спину, обтянутую смокингом, Алисия, смешавшись, пробормотала: — Нет, ничего. Я хотела сказать, что не нуждаюсь ни в кофе, ни в ленче. — Неужели? — улыбнулся собеседник, разливая по чашкам ароматный напиток. Конечно, это была неловкая ложь. Алисия ужасно продрогла и мечтала о чашке горячего кофе. Словно прочитав мысли девушки, незнакомец придвинул к ней чашку. — Надеюсь, вы не откажетесь. Сливки? Широко улыбнувшись, он, не дожидаясь ответа, подлил сливки ей в кофе. Алисия не знала, что делать — закричать или рассмеяться, превратив все в шутку. Гнев клокотал в ее груди. Нервный смех, собравшийся комом в горле, мешал говорить. — Вы совершенный безумец или отчасти? — выдохнула она и в изнеможении откинулась на спинку стула. — Мне думается, просто чертовски обаятельный. Незнакомец сложил губы в широкую улыбку, запатентованную телевизионными ведущими в качестве средства неотразимого обольщения. — Попробуйте лосьон для мужчин «Джангл Роут», — произнес он низким, сексуальным голосом, подражая повадкам героя рекламного ролика, — и вы увидите, ни одна женщина не сможет вам отказать. Затем деланно приподнял брови, приглашая согласиться с ним. Алисия была окончательно обескуражена. — Да вы точно сумасшедший, — воскликнула она. Судорожные взрывы смеха вырывались из ее груди, хотя девушка изо всех сил старалась сдержаться, прикрывая рот ладонью. — Перестаньте сейчас же! — протестовала Алисия, захлебываясь смехом, от крторого на глазах наворачивались слезы. Но собеседник и не думал прекращать. Выражение рекламного обольстителя застыло на его красивом лице. — Вам следовало бы делать это как можно чаще, — произнес он тихим, расслабленным тоном. Алисия взглянула на него сквозь слезы. — Что вы имеете в виду? — Ваш удивительный смех. Его голубые глаза внезапно потемнели, приобретая глубину и сияние, напоминавшее мерцание сапфира. Опершись локтями о стол, он наклонился к ней и мягко отвел ее руку. — Этот очаровательный звук слетает с поистине прекрасных губ. Незнакомец задержал взгляд на губах, затем медленно, словно испытывая на ней неотразимую силу своего обаяния, посмотрел ей в глаза. Волна сложных чувств накрыла Алисию с головой. Она была польщена, но вместе с тем ощущала растерянность и смущение. Словно охваченная неведомым наваждением, девушка не могла оторваться от глаз своего спутника, понимая, что соскальзывает в бездну, неудержимо манящую, одновременно пугаясь этого и желая продлить колдовство до бесконечности. Все слова, которыми они обменялись с первой минуты, мгновенно забылись, ушли в далекое прошлое. Очертания окружающих предметов, людей утонули в дымке, расплываясь туманными пятнами и теряя всякую реальность. Звуки города умолкли, удалились на невероятное расстояние, сравнимое только с глубинами полночного неба и смертью. Единственное, что осталось с Алисией, — трепет падения в бездну голубых глаз. — Здравствуй. Его тихий голос звучал воплощенным соблазном. — Здравствуй. В ее негромком ответе слышалась готовность отказаться от сопротивления, на которое уже не было сил. — Так как насчет ленча? Не выпуская ее руки, незнакомец провел по ней своей ладонью от запястья до кончиков пальцев, вызвав сладкий озноб во всем теле девушки. Алисия вздрогнула. Падение было прервано. Она вновь оказалась выброшенной в реальность. Кровь прилила к щекам, и она оглянулась кругом, растерянная и встревоженная. Что с ней случилось? Почему это произошло именно с ней? За всю свою жизнь Алисия никогда не теряла контроля над собой так окончательно и бесповоротно, как сейчас. Она никогда не чувствовала себя так даже с… Алисия решительно встряхнула головой, не желая даже мысленно произносить имя бывшего мужа. — Официант ожидает заказа. Мягкий голос вывел ее из задумчивости, вернув от воспоминаний к удивительной реальности сегодняшнего дня. — О, извините, — спохватилась Алисия, обернувшись к человеку в черном смокинге, стоявшему рядом с их столом. — Я, пожалуй… — пробормотала она, взглянув в меню. Но слова, вписанные элегантным почерком, расплывались перед глазами. Алисия нахмурилась. — Могу я заказать что-нибудь для вас? Бархатный голос собеседника играл интонациями, скорее уместными в спальне, чем в ресторане. Она бросила на него быстрый взгляд, но тут же поняла, что этого не стоило делать. Проблеск, мелькнувший в глубинах голубых глаз, не оставлял никаких сомнений: незнакомец безошибочно отмечает любое движение ее души. «Боже, кто этот человек?» — спросила себя Алисия в замешательстве, однако вслух произнесла ни к чему не обязывающее: — Да, пожалуйста. Стараясь преодолеть неловкость, она удобнее устроилась за столом и решительно придвинула к себе чашку кофе. Всецело поглощенная этим маневром, девушка не расслышала его заказа на ленч. Когда официант скрылся в затемненных глубинах ресторана, Алисия решила взять контроль над ситуацией в свои руки. С некоторым удивлением она подумала о том, что до сих пор не знает имени своего таинственного спутника. Алисия высвободила свою ладонь из его руки и перешла к активным действиям. — Меня зовут Алисия Мэтлок, — твердо сказала она. — А вас? — Весьма польщен знакомством с вами, — ответил он совершенно серьезно. — Я — Шон Хэллорен. Потом улыбнулся и добавил: — Ваш покорный слуга. Эти старомодные выражения, встречавшиеся только в классических романах, прозвучали бы нелепо из уст любого мужчины, но… Шоном Хэллореном… Алисия была поражена до глубины души. Казалось абсолютно невероятным то, что она столкнулась на заснеженной тропинке с человеком, на чьи лекции ей так хотелось попасть именно сегодня. — Не может быть, — девушка облизнула сухие губы, уже не скрывая своего волнения. — Неужели вы тот самый Шон Хэллорен? — Собственной персоной, — подтвердил он. — Но этого не может быть! — воскликнула Алисия рассерженно. Шон удивленно приподнял брови. — Не может быть? Но почему, черт возьми? Его улыбка сбивала Алисию с толку. — Готов поклясться, я действительно был Шоном Хэллореном сегодня утром, когда разглядывал себя в зеркало. Алисия густо покраснела, осознав, что снова сказала нелепость. — Извините, я имела в виду… — она мгновение колебалась, пытаясь собраться с мыслями и восстановить дыхание, выдававшее ее волнение, затем решительно качнула головой и выпалила: — Вы слишком молоды для знаменитого историка! Она вспыхнула еще ярче и, окончательно сконфузившись, в отчаянии отвернулась к окну. Это было невыносимо. Алисия лепетала, как восхищенная школьница, совершенно забыв о том, как должна держаться женщина в ее возрасте и положении. Девушка затянула паузу, стараясь справиться с учащенным сердцебиением, отдававшимся в висках. Когда она решилась продолжить, ее тон был, пожалуй, даже слишком холодным. — Весьма сожалею, но… Алисия сделала неопределенный жест. — Я полагала, что Шон Хэллорен значительно старше. Шон вновь взял ее руку. — Позвольте уверить вас, — мягко произнес он, — в настоящий момент ему никак не более тридцати шести. Медленно, дразняще знаменитый историк провел пальцем вокруг золотой цепочки, охватывавшей запястье Алисии. Это легкое прикосновение, позволившее почувствовать теплоту его руки, лишило девушку последних остатков самообладания. Прерывисто дыша, она опустила глаза и прошептала: — Мистер Хэллорен, я… — Для вас я просто Шон, — сказал он, когда ее голос сник. — Вы позволите называть вас Алисией? Собеседник вопросительно приподнял брови. Мысль о том, что сам Шон Хэллорен, гордость университета, один из самых известных профессоров на всем Восточном побережье, просит разрешения называть ее по имени, ошеломила Алисию. Будучи не в силах выразить свои чувства словами, она быстро кивнула, потерянно улыбнувшись. Оставалось только удивляться тому, как скоро ее покинуло самообладание. Не в стиле Алисии было болтать глупости, удивленно хлопать глазами и восторгаться знакомством со знаменитостью. Правда, это был сам Шон Хэллорен, историк, которым она уже давно восхищалась. — Я спешила записаться на ваши лекции, — выпалила Алисия одним духом, понимая, что ее лепет звучит нелепо и жалко, но не находя в себе сил сдержаться. — И вот — столкнулась с вами. Шон улыбнулся, подбадривая девушку. — Поэтому я так рассердилась, когда вы притащили меня сюда. — Притащил? — переспросил он. Чувствуя, что сказала бестактность, Алисия покраснела и опустила свои длинные ресницы. — Извините, я вовсе не хотела вас обидеть. Его мягкий смех пролился потоком вслед ее словам, смывая неловкость и растерянность. — Пожалуйста, не извиняйтесь, — попросил Шон. — Если говорить откровенно, я действительно был непозволительно настойчив. — Я рада случившемуся, — произнесла Алисия, чувствуя, как недоговоренность, мучившая ее все это время, тает, словно туман на рассвете. Шон усмехнулся. — Я тоже не испытываю особых сожалений по этому поводу. Алисия выпрямила спину и взглянула прямо в его глаза. — Очень приятно познакомиться с вами, мистер… — Увидев, что он нахмурился, Алисия исправилась: — Я рада встрече с вами, Шон. — Я тоже очень рад, — ответил он и, сделав намеренную паузу, произнес ее имя, — Алисия. Уголки его губ изогнулись в лукавой улыбке. — Мне нравится ваше имя, — сказал Хэллорен. — Оно очаровательно современное, но в то же время изысканно старомодное. Алисии приходилось слышать комплементы и покруче, однако ни один из них не вызывал в ней такого трепета. — Благодарю вас. Ей хотелось бы ответить соответствующим образом, но других слов почему-то не нашлось. Это обстоятельство безмерно удивляло ее, ведь по натуре Алисия была весьма общительной и всегда могла поддержать беседу. Она поражалась своей застенчивости. Сидя менее чем в двух футах от человека, встретиться и поговорить с которым давно хотелось, Алисия упорно молчала, мучаясь неожиданно навалившейся немотой и растерянностью. Но кто бы мог подумать, что Шон Хэллорен, представлявшийся эдаким благообразным старичком-профессором, с бородкой-клинышком, в очечках с тонкими дужками, окажется тридцатишестилетним красавцем, разъезжающим по городу на кадиллаке и в одежде из лучших магазинов на Пятой авеню Нью-Йорка. Чтобы скрыть свое замешательство, Алисия полностью переключилась на кофе. Где же тот престарелый джентльмен из фантазий на тему Шона Хэллорена? Где тот историк-отшельник, заточивший себя в башне из слоновой кости, чтобы навсегда уйти из мира настоящего в прекрасный мир грез о прошлом? Потягивая остывающий кофе, Алисия призналась себе, что вполне может представить, как Шон, удалившись в пресловутую башню, соблазняет прекрасную даму, делящую с ним покои по воле счастливого случая. Эта мысль показалась ей забавной, и она улыбнулась под надежным, как представлялось, прикрытием кофейной чашки. Однако от Шона ничто не могло укрыться. Алисии пришлось вновь испытать на себе силу его пронзительного взгляда. — Чему вы улыбаетесь? Даже под угрозой пыток Алисия не выдала бы своих тайных мыслей. К счастью, она была избавлена от необходимости напрягать фантазию, подыскивая правдоподобный ответ, появлением официанта, принесшего ленч. И вновь была поражена. Похоже, непредсказуемый Шон Хэллорен, гордость всего Восточного побережья, продолжал, раз за разом, испытывать ее нервы на прочность. Официант расставил блюда с салатами, тарелки с супом и сандвичами и с достоинством, присущим этой почтенной профессии, удалился. Алисия проводила его взглядом, едва сдерживая недоумение. — Ради всего святого, — воскликнула она, убедившись в том, что никто, кроме спутника, не услышит ее. — Объясните мне, кто собирается съесть все это? Шон оглянулся вокруг. Ироническая улыбка скользнула по губам. — А сколько нас здесь? — спросил он, стараясь не рассмеяться. Раздосадованная собственной глупостью, Алисия вспомнила о том, что знаменитый историк, сидящий напротив за столом, — просто мужчина. — Но я никогда не ем столько на ленч, — попыталась она загладить собственную неловкость. — Только маленький кусочек пиццы с диетической содовой водой. Мне не съесть столько всего. И Алисия указала на блюда, стоящие на столе. — В таком случае, позвольте вашему старому коллеге попытаться сделать это, — рассмеялся Шон. Он принялся за свой суп, предоставив Алисии полную свободу действий. Она не могла оторвать взгляда от его чеканного профиля. Казалось, Шон не обращал на нее никакого внимания, полностью поглощенный едой. Вздохнув, Алисия взяла ложку и придвинула к себе тарелку. Ароматный пар, поднимавшийся над ней, щекотал ноздри, возбуждая аппетит. Суп из моллюсков с овощами, традиционное блюдо жителей Восточного побережья! Алисия вздохнула еще раз и опустила ложку в тарелку. У нее не было выбора. К тому же пиццы с содовой никто не предлагал. Пришлось признать очевидное: либо приняться за суп, либо остаться голодной. Суп из моллюсков был одним из любимейших ее блюд. Она храбро набросилась на него, обнаружив вскоре, что он весьма недурно приготовлен. Салат из шпината тоже был вполне съедобен. Но сандвичи… это превосходило возможности Алисии. Когда она отодвинула тарелку с сандвичами и положила свою салфетку на стол, Шон вопросительно взглянул на нее. Он расправлялся с последним бутербродом. — Если вы не собираетесь есть их, может быть, позволите мне сделать это? — спросил он. Алисия кивнула и придвинула тарелку с сандвичами к нему. — Конечно, но хотела бы я посмотреть, как вам это удастся, — произнесла она с сомнением в голосе. Шон рассмеялся и впился крепкими белыми зубами в кусок мяса, проложенного между толстыми ломтями белого хлеба. Алисия почувствовала, как нервная дрожь пробежала по спине. Эта картина производила на нее сильное впечатление. Ощутив прилив внезапного волнения, девушка перевела взгляд за окно, которое обрамляло белую зимнюю стужу. Вид падающего снега оказал свое благотворное действие. Жар немного спал, и она почувствовала себя спокойнее и увереннее. Внимательно наблюдая за ухудшающейся погодой, Алисия погрузилась в собственные мысли. Если снегопад будет продолжаться с такой же силой, движение на дорогах станет затрудненным. Возможно, положение не улучшится до конца недели, а именно в это время начинаются весенние каникулы. Алисия распланировала свои каникулы сразу после Рождественских праздников. Теперь, в середине марта, ее ожидания оказались погребенными под толстым слоем снега. Дороги не успевают расчищать даже в городе. На хайвэях несомненно завалы. Алисия представила скопление машин, застрявших на выезде из пригорода, гудки сирен патрульных автомобилей, знаки объезда, расставленные дорожной полицией, и поняла: уехать скорее всего не удастся. Уголки губ опустились, придавая лицу выражение плохо скрываемого разочарования. Занятая своими мыслями, Алисия не сразу откликнулась на вопрос Шона, обращенный к ней. — Еще кофе? — Почему бы и нет, — вздохнула она. — Похоже, мне не удастся никуда уехать. — О чем это вы? — переспросил Шон. Алисия отвела взгляд от окна и обернулась на его голос. — Куда вы собираетесь ехать? Алисия вновь вздохнула, не скрывая своего огорчения. — Уже никуда. Боюсь, из-за снега нельзя будет даже выехать из города. Шон пожал плечами. — Не уверен в этом. Отметив ухудшение ее настроения, он помолчал минуту и добавил: — Зато знаю наверняка, что занятия в университете будут отменены до конца дня. Хэллорен сделал паузу, чтобы взглянуть на нее. — Если не до конца недели, — закончил он, вкладывая в эти слова какой-то особый смысл. Девушка промолчала. Она почувствовала себя крайне неловко от того, что не смогла скрыть огорчение. Обычно Алисия прекрасно умела держать себя в руках. — Не обращайте на меня внимания, — проговорила она слабым голосом. — Я расстроена крушением своих планов. Шон выглядел растерянным. — Похоже, я что-то упустил. Вы собирались уезжать сегодня? — Теперь уже не знаю, — ответила она, рассеянно глядя в сторону. Он иронически улыбнулся. — Это многое проясняет. Алисия рассмеялась. — Конечно же, нет. Она вздохнула, вновь взглянув за окно. — Я собиралась уехать на каникулы, но, кажется, из-за снегопада это будет невозможным. Представляю, как ужасно выглядят сейчас дороги. Шон внимательно посмотрел на нее. — Теперь я кое-что понимаю. Он улыбнулся, не слишком стараясь скрыть сарказм, прозвучавший в его вопросе. — Что-нибудь вроде традиционной весенней поездки в Форт-Лодердейл, в поисках развлечений и счастливых встреч? Алисия почувствовала, что Шон начинает нервничать. — Нет, — ответила она тоном, который мог бы быть и поприветливей. — Я собиралась в Уилльямсбург, штат Виргиния. — Уилльямсбург! — воскликнул Шон. — Пожалуйста, не убеждайте меня в том, что это самое подходящее место для паломничества толп сумасшедших студентов, вырвавшихся из стен университетов, чтобы спустить пары, скопившиеся за время сидения над книгами. Алисия попыталась скрыть улыбку, но потерпела поражение и на этот раз. Ей было забавно наблюдать за тем, в какой ужас привела Шона мысль о превращении тихого Уилльямсбурга в Мекку для студентов, проводящих там свои каникулы. — Подозреваю, подобная перспектива не очень вас радует? Шон с готовностью кивнул. — Но к счастью, до этого еще не дошло, — сказал он с нарочитым вздохом облегчения. Алисия рассмеялась. Шон взглянул на нее, удивленно приподняв брови. — А вам-то зачем ехать в Уилльямсбург? Она придала своему лицу приличествующее выражение. — Потому что мне хочется. Голубые глаза Шона вспыхнули интересом. — Великолепная причина, — воскликнул он, всем своим видом выражая искреннее одобрение. — Вам приходилось бывать там раньше? — Несколько раз, — ответила Алисия. — Мне там очень нравится. — Я тоже люблю это местечко, — задумчиво произнес Щон. — Это может показаться странным, но всякий раз, когда приезжаю туда, у меня возникает чувство, словно я возвращаюсь домой. Алисия подняла глаза, пораженная его словами. Ее губы дрожали, а голос, выдавая удивление, прервался. — Не может быть, — воскликнула она. — Я чувствую то же самое, попадая в Уилльямсбург. Порой мне даже кажется, что я когда-то уже бывала там, давно, не в этой жизни. Шон выпрямился, опершись на локти, которые он поставил на стол. Он разглядывал Алисию с вниманием, смешанным с удивлением и недоверием. — Странно, — пробормотал он, потирая ладонью подбородок. — Со мной происходит такая же история. Пауза грозила затянуться. Наконец Шон задумчиво произнес: — Что касается меня, то я объяснял это странное чувство увлеченностью своими исследованиями. Он помолчал, словно обдумывая, стоит ли продолжать. — В Уилльямсбурге многое связано со временами войны за независимость. Это тот период американской истории, который всегда интересовал меня больше всего. — Невероятно, — рассмеялась Алисия. — Вы находите в точности те же причины, что и я. Шон откровенно просиял. — Вы тоже занимаетесь этой темой? — Именно так, — ответила она. — Поэтому я была так рассержена, когда попала сюда, вместо того чтобы записаться на ваши лекции. Шон сделал резкий, протестующий жест рукой, едва не сбив со стола стакан с водой. — Не беспокойтесь об этом, — сказал он, рассматривая стакан с отсутствующим видом. — Я позабочусь о вашей записи. — Это будет замечательно! — воскликнула Алисия. Она взглянула на Шона с улыбкой, призванной смягчить то, что намеревалась сказать. — В конце концов, вы просто обязаны сделать это. Девушка посмотрела на часы. — Запись минут двадцать как закончилась. Шон сконфуженно кивнул. Алисия подняла на него свои сияющие глаза. — Рискуя дать вам лишний повод для гордости, хочу сказать, что была бы очень огорчена, если бы не попала на ваши лекции. Недоверчивая улыбка скользнула по губам Шона. — Этого не произойдет, — произнес он. — Смею вас уверить. Алисия сузила глаза, пытаясь представить, что еще мог придумать этот непредсказуемый человек. Она вполне могла допустить, что в зале не окажется свободных мест. Как в этом случае поступит Шон? Неужели он усадит ее на подиуме рядом с собой? Эта мысль приятно возбуждала, заставляя в то же время испытывать некоторую неловкость. В любом случае он должен сделать что-нибудь. Не для того, чтобы оказать любезность, но из желания получйть индульгенцию за свои слишком решительные действия. Алисия решила выяснить все до конца. — И как это будет выглядеть? — спросила она со скепсисом в голосе. Шон рассмеялся в своей обычной открытой манере. — О, Алисия. Никогда бы не подумал, что вы настолько наивны в практических вещах. Он наклонил голову с выражением значительности. — Я просто проинформирую устроителей, будто мне нужно одно лучшее место в первом ряду для очень важного гостя. Лукавая усмешка, мелькнувшая в его глазах, настолько не вязалась с высокомерным тоном, которым были произнесены эти слова, что Алисия едва сдержала желание рассмеяться. Выражение лица Шона мгновенно изменилось. Голубые глаза заметно потемнели. Нетерпеливо оглянувшись, он обвел взором затемненный зал ресторана, словно показывая, что ему хотелось бы оказаться с ней в каком-нибудь другом месте, где меньше публики. Внимательно наблюдая за ним, Алисия внезапно изумилась, осознав: в ней возникло желание остаться с ним в обстановке, более располагающей к… к беседе, быстро поправилась она, чувствуя странное волнение и замешательство от мысли, что такое может однажды случиться. Этот человек занимался проблемами, которые интересовали ее больше всего. Она убеждала себя: возникшее желание — совершенно естественно и совсем не предосудительно. Просто интересно провести с ним время. Разумеется, для того, чтобы обменяться мнениями, суждениями, мыслями по занимающей их обоих теме. Разумеется, только для этого. Алисия не хотела прислушиваться к внутреннему голосу, который звучал все отчетливей, призывая быть откровенной с собой. Она не решалась признаться, что ждет от этой встречи большего, чего-то совсем иного, о чем могла лишь догадываться. Решительно встряхнувшись, девушка отогнала от себя назойливые мысли, пытаясь сконцентрировать внимание на словах Шона. И с удивлением обнаружила, что вновь потеряла нить беседы. Низкий голос Шона звучал ровно, играя проникновенными интонациями. — Вам стоит иметь в виду, — сказал он, — что лекции начнутся только после каникул. Хэллорен сделал намеренную паузу. — Вы не находите срок чертовски длинным? Алисия повела плечами, занятая лишь тем, чтобы не выдать своих истинных чувств. — Стоит ли откладывать? — спросил Шон, заглядывая ей в глаза. Алисия не решилась ответить что-либо определенное. Шон улыбнулся. — Если вы не возражаете, мне хотелось бы встретиться с вами сегодня, — сказал он. — Почему бы нам не пообедать вместе? — Сегодня вечером? — переспросила она, в замешательстве обернувшись к окну, за которым по-прежнему падал крупный снег. — Конечно, этим вечером. Шон посмотрел на нее ожидающе. — Другого времени может не быть, — произнес он тоном, в котором слышалось беспокойство. — Ведь вы намереваетесь вскоре уехать в Уилльямсбург, разве не так? — Да, конечно, — пробормотала Алисия. — Но эта ужасная погода… Вероятно, к вечеру дороги совсем занесет. Он пожал плечами. — Вы совершенно правы. Я столкнулся с этой проблемой уже утром. — Впрочем, если погода исправится… — произнесла Алисия в качестве последнего аргумента. Но Шон не желал принимать в расчет ее возражения. — Никаких «если», — сказал он твердо. Перед соблазняющей силой его улыбки нельзя было устоять. — Перед тем как вы отправитесь в Уилльямсбург, нам нужно обсудить целую войну. Стоит ли говорить о том, что для этого понадобится некоторое время? Алисия не смогла сдержать улыбки. Спрятав ее в тайниках своей души, она наконец призналась себе, что начинает догадываться, чем может закончиться это знакомство. А снег все так же падал за окнами, холодный и равнодушный виновник их нечаянной встречи.Глава 2
Алисия не могла удержаться от смеха, взглянув на вытянувшееся от удивления лицо Карлы, показавшееся ей чрезвычайно комичным. Она поставила на стол сумку, с которой ходила за покупками, и сбросила промокшее пальто. — Повтори еще раз, кого ты пригласила на ужин? — Не притворяйся, ты прекрасно все слышала, — улыбнулась Алисия, развешивая пальто на спинке стула и стягивая высокие сапоги с озябших ног. — Ты не разыгрываешь нас? — воскликнула Эндри голосом,полным благоговейного трепета. Скрывая улыбку, Алисия отбросила сапоги, с которых стекала вода, на коврик возле двери, постеленный специально для подобных случаев. Вернувшись в комнату, она приложила правую руку к сердцу и проговорила, стараясь выглядеть серьезно: — Разве я могу разыгрывать своих дорогих подруг? И, улыбнувшись, пожала плечами, словно отметая саму возможность подозрений. Эндри и Карла сидели на кухне. После пронизывающего ветра и промозглой сырости, царивших за окнами, теплота и уют их дома казались раем на земле. Просторная кухня была отделена от жилых комнат только аркой. Алисия вошла и присела на высокий табурет у стойки. Подруги встретили ее напряженными взглядами. — Неужели ты пригласила Шона Хэллорена? — воскликнула Эндри, мотнув головой так, словно была совершенно ошеломлена этим известием. — Мне кажется, — холодно сказала Карла, — что наша подружка-болтушка пытается выяснить: неужели ты пригласила самого Шона Хэллорена. Это уточнение вполне соответствовало обычной манере Карлы. Алисия подняла глаза, словно призывая помощь с небес. — Неужели так трудно примириться с тем, что выдающийся, знаменитый, всемирно известный Шон Хэллорен действительно приглашен к нам на ужин именно этим вечером? Вызывающе вздернув подбородок, Алисия взглянула поочередно на Карлу и Эндри. — Она не шутит, — выдохнула Эндри. На ее лице растерянность сменилась крайним ужасом. В полном отчаянии она окйнула взглядом их комнату, соединенную с кухней. — Какой беспорядок! — воскликнула Эндри, всплеснув руками. Не успело последнее слово слететь с губ, как она бросилась прибираться. Алисия и Карла наблюдали за ней с восхищением, запечатленным на лицах, пока, прервавшись на мгновение, Эндри не окликнула подруг: — Что же вы стоите? Девушки переглянулись. — Мы не можем позволить Шону Хэллорену увидеть этот разгром, — прокричала Эндри, едва не плача. Ее широко раскрытые глаза смотрели умоляюще. — Ну что же вы? Эндри металась по комнате, подхватывая и вновь роняя вещи, которые, по ее мнению, лежали не на своих местах. — О боже, — простонала Карла. — Эндри, умерь свой пыл, — сказала Алисия, понимая беспокойство подруги, склонной драматизировать любую ситуацию. — У нас все равно нет времени. Эндри застыла в том положении, в котором застали ее эти слова. — Как? — воскликнула она с выражением смертельного ужаса. — Он уже паркует свою машину, — произнесла Алисия. — И через пару минут будет здесь. Она сурово сдвинула брови и пристально осмотрела комнату. — Кроме того, я не замечаю особого беспорядка. На самом деле, все выглядело вполне прилично, если не принимать во внимание груды учебников, разбросанных на столе и диване. — Во всяком случае, это не повод для инфаркта, — спокойно сказала Карла, указывая на книги. Алисия улыбнулась, соглашаясь с подругой. — Хотелось бы знать, — задумчиво произнесла Карла, — как это случилось. Я имею в виду, где ты познакомилась с ним. Она испытующе взглянула на Алисию. — Ты вышла из дому всего шесть часов назад. Сейчас только… Ее размышления были прерваны послышавшимися шагами, принадлежащими, конечно же, мужчине, поднимавшемуся вверх по лестнице. — О боже, это он, — простонала Алисия, неистово взбивая подушки, лежавшие на диване. Направляясь к двери, она дважды обернулась назад, словно желая удостовериться все ли в порядке. — Я объясню все позже, — пообещала девушка, делая глубокий вдох и расправляя плечи перед тем, как открыть дверь. — Хочется надеяться, — пробормотала Карла. Алисия взялась за дверную ручку и рывком потянула ее на себя. — Привет. Она произнесла это почти шепотом, не в силах справиться с неровным дыханием. — Могу я войти? В его улыбке читалось чувственное приглашение. — Войти? — переспросила Алисия, хлопая глазами с выражением полной растерянности. — О да, конечно. Она поспешно отступила, освобождая ему путь. Кровь прилила ей к щекам. Алисия распахнула дверь шире и повторила: — Входите, пожалуйста. — Спасибо, — ответил Шон и переступил через порог. — Познакомьтесь с моими подругами, — нетвердо произнесла Алисия, делая неопределенный жест рукой. Шон вошел в комнату. Сцена встречи вызвала у него улыбку. Застывшая в неловкой позе, Эндри не могла отвести от гостя своих прекрасных, широко раскрытых глаз, в которых читалось неверие в реальность происходящего. Ее тонкие руки были заняты книгами. — Это тот самый парень, — наконец выдавила она из себя. По лицу Шона пробежала тень непонимания. — Прошу прощения, — произнес он. — Вы что-то сказали. — Похоже, действительно тот самый, — сухо ответила Карла. В ее голосе прозвучало очевидное удивление. Шон бросил короткий взгляд на Алисию. Она пожала плечами, словно говоря, что сама теряется в догадках, и выразительно посмотрела на подруг. Эндри замерла, будто пригвожденная к полу. Ее восхищенный взгляд был прикован к лицу Шона. Карла стояла у кухонного стола с выражением живейшего интереса, сжимая в руке бледный зимний помидор, который она зачем-то достала из хозяйственной сумки, принесенной Алисией. — Ну и что дальше? — пробормотала она насмешливо, приподняв брови и взглянув на Алисию. Алисия быстро представила подруг, принимая из рук Шона коробку с пирожными и бумажный пакет, которые тот принес с собой. Покончив с формальностями, Шон сбросил с плеч тяжелую и длинную куртку, потом стянул сапоги и поставил их на коврик, рядом с обувью Алисии. — Надеюсь, это не выглядит незаконным вторжением, — спросил он, вопросительно выгнув бровь. Хэллорен чувствовал себя явно не в своей тарелке, и это отразилось на его лице. Поймав настороженный взгляд гостя, Карла и Эндри поспешили уверить того, что не собираются требовать предъявления ордера, подписанного окружным прокурором. Шон рассмеялся с нарочитым облегчением. — Я пригласил Алисию пообедать где-нибудь, — объяснил он, обращаясь к подругам. — Но оказалось, из-за погоды все рестораны закрыты. Потому нам пришлось приобрести кое-что для ужина в домашнем кругу. Все время пока Хэллорэн оправдывался Карла и Эндри старались не бросать заинтересованных взглядов на коробку с пирожными и бумажный пакет, им принесенный. — Надеюсь, вы не будете возражать против бифштексов и салата, а также кофе с сырным пирогом. — Мой любимый сырный пирог! — простонала Карла. — Прощай, моя диета. Удивленная восхищением подруги, Эндри едва заметно улыбнулась. — Я тоже люблю сырный пирог. Она посмотрела на Карлу с веселым вызовом. — Но никогда не сижу на диете, — добавила она. — Большое дело, — мягко ответила ей Карла, забираясь в бумажный пакет. — Вино! — воскликнула она, вынув две бутылки. — Красное и белое. Шон наблюдал за ней с интересом. — Как вы догадались? — улыбнулась ему Карла. — Алисия рассказала мне о плачевном состоянии вашего винного погреба, — ответил Шон с наигранной важностью. — Винный погреб! — повторила Карла. — Услышав такое, всякий без труда смог бы догадаться: этот парень — историк. Она рассмеялась, продолжая разбирать содержимое бумажного пакета. Шону удалось сдержать смех, хотя уголки его губ изогнулись в улыбке. — Почему бы вам не присесть? — сухо предложила ему Алисия. — Если, конечно, это входит в ваши планы. Возвратившись в комнату, Шон заглянул в непроницаемое лицо Карлы. Его взгляд был пристальным, в глазах играла лукавая усмешка. — Здорово вы прокатили меня с винным погребом, — сказал он. — Вы опасная женщина. Шон посмотрел ей прямо в глаза. — Не опаснее, чем Алисия, — спокойно парировала Карла, не обращая внимания на предупреждающий жест подруги. Хэллорен перевел свой мерцающий взгляд на мгновенно вспыхнувшую Алисию. — Прекрасно, — сказал он, понижая голос. — Вы должны рассказать мне об этом подробнее. И добавил настолько тихо, чтобы его смогла услышать только Карла: — Как-нибудь позже. Карла с готовностью кивнула. Смутившись, Алисия судорожно пыталась что-нибудь сказать, когда Эндри, сама того не желая, пришла ей на помощь. — О господи! — воскликнула она. — Что мне делать с ними? Девушка все еще стояла со стопкой книг в руках и обводила присутствующих взглядом, в котором читалась беспомощность. — Ты могла бы положить их на прежнее место, — предложила Алисия, забирая у подруги несколько тяжелых томов. — Но они придают комнате захламленный вид, — протянула Эндри, все еще колеблясь. — Неправда, — решительно возразил Шон. — Книги ничего не захламляют, они просвещают. Девушки с облегчением рассмеялись. Пока Эндри застенчиво переглядывалась с Алисией, Шон устроился в углу дивана. Вытянув свои длинные ноги, он удовлетворенно вздохнул и улыбнулся Эндри. — Да бросьте вы эти чертовы книги и присоединяйтесь к нам. Ужин удался во всех смыслах. Бифштекс был сочным, салат свежим, сырный пирог нежным, вино вкусным, а беседа оживленной. Пустив в ход все свое умение, Шон незаметно перевел разговор со своей скромной персоны на темы, близкие сердцам Эндри и Карлы. — Меня поражает и восхищает возможность зондирования космического пространства за пределами нашей галактики. Эндри с увлечением отвечала на вопрос Шона, демонстрировавшего определенное знание предмета. — А как вы смотрите на будущее интергалактических исследований? — справлялся он, искусно уходя от углубленного рассмотрения вопроса о зонде. Эндри трепетала от восторга, внезапно найдя в нем замечательно интеллектуального собеседника, живо интересующегося вопросами освоения космоса. — Их будущее внушает надежду, — ответила она, непреднамеренно наклоняясь к Шону. — Неужели? — воскликнул он, деликатно отстраняясь. — Несомненно, — настаивала Эндри. — Возможности изучения космоса поистине безграничны. — О, я в полном восторге, — проговорил Шон, с трудом удерживая смех. — Вы открываете для меня новые горизонты. Эндри откровенно сияла. Обменявшись понимающей улыбкой с Карлой, Алисия подлила себе вина, довольная тем, как протекает дискуссия. Лишь изредка она бросала короткие взгляды за окно, где видела все ту же знакомую картину — непрерывно падающий снег. Вскоре молодые люди оставили стол у окна и перешли в другую комнату, где Шон оказался рядом с Карлой. — Мне нравится строгая, ничем не приукрашенная реальность, находящая свое отражение в современной западной живописи, — Карла пыталась ввести Шона в круг своих интересов. — Вы занимаетесь живописью? — спросил он, всем своим видом показывая, насколько глубоко его занимает эта тема. — В известной степени, — ответила Карла тоном человека, знающего себе цену. Шон изобразил на лице живейшее участие. — Возвращение в университет многое изменило во мне, — продолжала Карла. Так же, как Эндри и Алисия, она возобновила обучение после перерыва в несколько лет. — Я поняла, у меня нет таланта, чтобы стать выдающимся художником, — произнесла она, опустив плечи и изображая свое примирение с судьбой. — Но я обнаружила в себе дар критика, призванного отмечать лучшие достижения изящных искусств. Карла сдержанно улыбнулась гостю. — Именно этим я собираюсь заниматься в дальнейшем. — Позвольте засвидетельствовать вам свое глубочайшее уважение, — сказал Шон тоном, не позволяющим усомниться в его искренности. И, выдержав паузу, прибавил: — Немногим удается обратить свою слабость в силу. — А вы относитесь к числу тех немногах? — спросила Алисия. Шон преувеличенно горько вздохнул. — Пожалуй, нет. По его губам скользнула улыбка, в которой проглядывала самоирония. — Я до сих пор верю в то, что мне удастся добиться всего, чего пожелаю достичь. Карла рассмеялась. — И чего же вам хочется? Шон широко улыбнулся. — Всего, и еще чего-нибудь. Его скорый и краткий ответ заставил девушек буквально захлебнуться смехом, в котором слышалось очевидное одобрение. Лед отчуждения, препятствующий общению, был не просто разбит, но окончательно растоплен. Почувствовав приятную слабость, разлившуюся по телу после изысканных блюд и тонких вин, Алисия расслабилась и погрузилась в рассеянное созерцание. Сидя в углу дивана, поджав стройные ноги, она прислушивалась, не слишком вникая, к беседе. Когда ей задавали прямой вопрос, девушка отвечала, но по большей части просто наслаждалась плавным течением вечера и возможностью беспрепятственно разглядывать Шона, сидевшего, забросив нога на ногу, на противоположном конце дивана. Обе бутылки вина уже были пусты, когда Карла и Эндри, сославшись на усталость, попрощались и отправились по своим спальням. На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Не желая показаться назойливым, Шон решительно тряхнул головой и улыбнулся, заглядывая в глаза Алисии. — Наверное, пора уходить? — спросил он тихо. — А вам хочется уйти? — ответила она вопросом на вопрос. Шон покачал головой. — Откровенно говоря, нет. Алисия улыбнулась. — В таком случае оставайтесь. Ее улыбка была приглашением, которого он ждал. Поставив свой стакан на столик, Шон медленно придвинулся к ней, остановившись в тот момент, когда его бедро ощутило волнующую теплоту тела Алисии, скрытого под джерси. Внезапно вспыхнув, девушка судорожно сжала стакан и сделала большой глоток вина. В то мгновение, когда она отвела стакан, Шон наклонился к ней и нежно коснулся ее губ своими. — Восхитительный вкус, — тихо проговорил он, пытаясь раздвинуть ее губы кончиком языка. Ошеломленная и пылающая, Алисия отпрянула. Она была испугана в большей степени странным откликом, родившимся в глубинах своего тела, чем самим поцелуем. — Шон, вы не должны делать этого, — пробормотала она, прерывисто дыша. Ее протест прозвучал жалко и фальшиво даже для нее самой. В глаза Шона вспыхнули колдовские огоньки. — Почему нет? — прошептал он. — Ты не целуешься при первом свидании? Алисия взглянула на него умоляюще. Ее усилия, направленные на то, чтобы подавить возникшее волнение, не привели ни к чему. Она пожала плечами, пытаясь унять нервную дрожь, и натянуто рассмеялась. — Но ведь это нельзя назвать свиданием, — произнесла Алисия слабым голосом, когда ей удалось усмирить дрожащие губы. — И никак не первым, — продолжил Шон, мягко улыбнувшись. — Наша первая встреча была куда забавнее, разве не так? Он осторожно отнял у нее стакан и поставил на стол. Рука, которой он коснулся ее ладони, показалась Алисии твердой и прохладной. Мурашки пробежали по спине девушки. Убеждая себя в том, что всему виной сквозняк, задувавший от окна, а не прикосновение Шона, Алисия растерянно кивнула, отвечая на вопрос, который почти позабыла. — Да, это было забавно. Шон наклонился к ней настолько близко, что она слышала биение его сердца. — Почему бы нам не встретиться еще раз? Горячее дыхание, напоенное тонким ароматом вина, обожгло ей губы. Встретиться еще раз? Но когда? Алисия закусила губы, чтобы не произнести это вслух. — Я… я не против, — запинаясь, проговорила она, удивляясь собственной смелости. — Но мне хотелось бы, — прошептал Шон, сокращая расстояние между ними до критического, — чего-нибудь большего. Растерянная и трепещущая, Алисия подняла на него глаза — и провалилась в бездну голубого сияния. — Чего-нибудь большего? — едва слышно выдохнула она, ощущая, как странная надежда поднимается из глубин души. Глаза Шона потемнели, неумолимо втягивая ее в бездонный водоворот. — Я хотел бы… Он сделал паузу. Его дыхание было горячим и прерывистым. — Я очень хотел бы поцеловать тебя. Дальнейшее было подтверждением слов, слетевших с его губ: поцелуй оказался скорее нежным, чем возбуждающим и мягким, нежели настойчивым. Алисию разрывали противоречивые чувства. В течение почти восьми лет — с тех пор, как она окончательно разошлась с Дугласом, своим бывшим мужем, — она не позволяла никому ничего, кроме обычных дежурных поцелуев при встрече или расставании. Но с Шоном все было по-другому. Она трепетала, предчувствуя нечто, сопротивляться чему у нее не достанет сил. Вихрь странных чувств, поднимавшийся из самых глубин ее естества в ответ на прикосновение губ Шона, не оставлял никаких сомнений в том, что предчувствия Алисии небезосновательны. Следующий поцелуй был невероятно возбуждающим: мягкое, обволакивающее движение губ, преодолевающее сопротивление, вызванное растерянностью, горячий и трепещущий кончик языка, ищущий пути к потаенным глубинам томительного ожидания. Внутренний конфликт Алисии оказался коротким и быстротечным. С тихим, едва слышным стоном она уступила желанию сдаться. Ее губы ослабли, покоряясь мягкому напору, и она ощутила сладкий вкус его ищущего языка. Поцелуй Шона показался ей именно таким, каким она всегда представляла поцелуй: волшебный коктейль из фантазий, реальности, голливудских мелодрам, рассказов подруг и советов из женских журналов. Но он кончился слишком скоро. Протестующе замурлыкав, Алисия обвила руками шею Шона и вновь потянулась к его губам. Но Шон деликатно отстранился. — Если я пробуду в этой позе еще пару минут, — прошептал он, оставляя свое дыхание на ее губах, — боюсь, что мне больше никогда не удастся выпрямить спину. Алисия порывисто отдернула руки. — О, прости меня! — воскликнула она сдавленным голосом. — Я не подумала о том, что тебе может быть неловко. Шон тихо рассмеялся. — Не стоит извиняться. Мне было очень хорошо. Поведя широкими плечами, он оглянулся вокруг. — Но мне было бы еще лучше, если бы я мог держать тебя в своих объятиях, чувствовать твое тело рядом. Его глаза потемнели. Взгляд стал жаждущим и требовательным. — Почему бы тебе не прилечь здесь? — предложил он, указывая на длинный диван. — Мне было бы удобно рядом с тобой. Искушение манило неудержимо, но Алисия колебалась. Тысячи разрозненных мыслей, полузабытых воспоминаний, неясных желаний, темных опасений, затаенных ожиданий проносились перед ней, рожденных к жизни горячим шепотом Шона, И вновь Алисия почувствовала сомнение. Нечто подсказывало ей, что она соскальзывает слишком скоро, слишком глубоко, предостерегая падение в бездну. И она внезапно воскликнула: — Но Карла, Эндри!.. Алисия протянула руку в направлении спален. — Они здесь, совсем рядом. Нельзя сказать, что протест Алисии произвел сильное впечатление на Шона. Заглядывая ей прямо в лицо, он осторожно завалил ее на диван, предупредительно подложив под голову подушку. Легкая улыбка скользнула по его губам. — Но ведь их двери закрыты, — произнес он, обвивая одной рукой Алисию за талию. Девушка смотрела на него с выражением тихого ужаса. — Их двери закрыты, — повторил Шон, вытягиваясь рядом с ней. — Мы не побеспокоим их. Не побеспокоим их. Алисия была шокирована. Да замечает ли он в каком она состоянии? Неужели он не видит, как жар, выплеснувшийся из темных глубин ее существа, разливается по щекам; как трепет возбуждения пробегает электрическим разрядом по натянутым проводам нервов? Неужели он не замечает ее беспокойства? С каждой секундой замешательство Алисии росло, а прерывистое дыхание разбивалось о широкую грудь Шона, склонившего голову к изгибу ее шеи. — Кроме того, — прошептал он, нежно покусывая мочку уха Алисии, — такое соседство прибавляет нечто волнующее ко всему, что… Он замолчал, пробежав губами по ее щеке в поисках губ. — Тебе не кажется? Нечто волнующее? Алисия ощутила растерянность. Разве она нуждается в чем-то еще более волнующем? Она чувствовала, как поток желаний неудержимо сносит ее к бушующему морю страстей. Волны возбуждения прокатывались по телу, ставшему странно чужим и далеким. Но она почти не знала этого человека. Что было известно ей о нем, кроме его профессии, возраста и имени? Совсем ничего! Это была последняя рациональная мысль, которую Алисии удалось удержать в сознании, перед тем как их губы вновь слились. — Шон, — прошептала она. Алисия не была уверена, что произнесла его имя вслух. Впрочем, это было уже не важно. Все, что она чувствовала в тот момент, исчерпывалось опьяняющим вкусом поцелуя, электризующим присутствием и желанием ощутить его еще ближе, судорогой сводившим все тело. Уступая желанию, она обняла Шона, прижимаясь теснее, еще теснее. Сладкая тяжесть вдавила ее в диванные подушки. Казалось, не было ничего естественней его объятий, словно единственное место в мире, в котором Алисия хотела бы оказаться, внезапно открылось для нее. — Алисия, что происходит с нами? — выдохнул Шон, прижимаясь щекой к ее волосам. Хриплый звук его голоса скользнул эхом вниз по сдавленному спазмом горлу Алисии. Через мгновение он впился в ее губы поцелуем. Она не могла ответить, не могла вздохнуть, поверженная бурей чувств, рождавшихся в ответ на прикосновения широкой ладони Шона, ласкавшей ей грудь через тонкую ткань платья. Проваливаясь в жаркое беспамятство, Алисия вскрикнула, ощутив, как тело напряженно трепещет, раскрываясь навстречу его желанию. Платье туго обтянуло бедра, вызывая мучительно-сладкое неудобство, которое накладывалось на ощущение тяжести тела Шона, заставляя ее стонать от неразрешимости объятий. Это было невыносимо. Слишком долго она не имела мужчины. Ее напряжение вышло из-под контроля, раскручиваясь спиралью, уходя все выше и выше. Алисия едва дышала, бешеный ток крови сотрясал тело, сердце забилось в горле, из которого вырывались сдавленные вздохи. Слабое эхо собственных всхлипов вернулось к ней, прорвав горячий туман, затмивший сознание. — О нет! Ее возглас разорвал тишину, разлетевшуюся искрами отчаяния. Отталкивая его, она не замечала, как ее голодное тело выгибается тугой дугой ему навстречу, ища утешения и забытья. Сознание вернулось к ней слишком поздно. Закусив губы, чтобы сдержать судорожный крик освобождения, она прижалась к нему, утопая своим дрожащим телом в его мощных объятиях. Сквозь пелену слез, мерцавших на ресницах, Алисия всматривалась в звенящую темноту полуночи, укрытая его телом, и тихо молилась о том, чтобы он поднялся и ушел, — зная: этого не случится. — Алисия, — тихо окликнул Шон, — ты в порядке? Его голос был глубоким, хрипловатым. — Да, — ответила она. В голосе звучали неуверенность и отстраненность. — Ты… убил меня, — прошептала она, стиснув зубы, пытаясь сдержать рыдания, поднимавшиеся из груди. — Прости, — произнес он почти без выражения. Приподнявшись, он осторожно перенес вес своего тела. — Так лучше? — пробормотал он, проводя ладонью ей по бедру от талии к колену. Алисия не могла говорить. Судорожные рыдания душили ее, собираясь в горле, не давая произнести ни слова. Она кивнула, молча вытерев слезу, сорвавшуюся с ресниц. — Алисия! — вновь окликнул Шон. По-прежнему тихий, его голос стал тверже, в нем прозвучало беспокойство и участие. — Что случилось? Почему ты плачешь? Алисия мотнула головой, стряхнув еще одну слезу. — Ничего, — прошептала она, проглотив комок в горле. — Это пройдет. Шон коснулся ее подбородка и приподнял, чтобы заглянуть в лицо. — Черт возьми, хорошенькое «ничего», — воскликнул он. — Ты дрожишь, плачешь, не можешь сказать ни слова. И это называется «ничего»? — Пожалуйста, не надо, — всхлипнула Алисия. Шон пожал плечами. — Но я хочу знать, в чем дело. Она судорожно сглотнула слезы, собиравшиеся комком в горле. — Шон, пожалуйста… Ей хотелось попросить его уйти, но она не могла произнести эти слова. Странное оцепенение охватило Алисию, разлившись обморочной слабостью по телу. — Алисия, — вновь окликнул Шон. Она подняла на него глаза, в которых стояли горячие слезы. — Ты сделал мне больно, — прошептала она убитым голосом. — О боже! — воскликнул Шон. В его глазах мелькнул ужас. Он поспешно склонился над ней. Она мягко отстранилась. Неловкая попытка утешения вызвала новый поток слез. — Но у меня и в мыслях не было ничего такого, — попытался объясниться Шон. Голос звучал глухо и расстроенно. — Я не знаю, как это могло случиться. Повисла тягостная пауза. — Когда я поцеловал тебя, — продолжил Шон, коснувшись кончиками пальцев ее мокрой щеки, — внезапно меня охватило такое желание, которого я не испытывал никогда прежде. Он осторожно поцеловал Алисию. — Прости меня. Я не хотел причинить тебе боль. — Нет, нет, — качнула головой Алисия, — ты ничего не понимаешь. Она тяжко вздохнула и утерла слезы тыльной стороной ладони. — Это не твоя вина, — сказала она прерывающимся голосом. — Просто у меня так долго… так долго никого не было… со времен развода… Слезы вновь подступили к горлу. — Я потеряла контроль над собой, — произнесла она и разрыдалась. Спрятав лицо на его груди, Алисия дала волю слезам стыда и смущения. — Перестань, детка, — в отчаянии пробормотал Шон, обвив руками стройное тело Алисии, укачивая ее в объятиях, словно ребенка, разбившего коленку во время игры на детской площадке. Его широкая ладонь проделала долгий путь, минуя ее теплый затылок, тонкую шею, плечи и спину, утешая и успокаивая, в то время как поток горячих слез продолжал изливаться, увлажняя ему рубашку и кожу. Когда самое худшее было уже позади и взрывы рыданий становились все короче, переходя в сдавленные вздохи, он мягким движением убрал с заплаканного лица мокрые волосы. — А теперь все в порядке? Чувствуя себя гораздо глупее, чем раньше, Алисия уткнулась лицом в плечо Шона и кивнула. — Я выгляжу идиоткой, — пробормотала она. Склонив голову, Шон прижался губами к ее влажному и горячему лбу, ощутив соленый привкус слез. Алисия вздрогнула, глубоко вздохнула и ответила ему нежным поцелуем. — Вовсе нет, — сказал Шон, вспомнив слова ею сказанные. — Ты не должна говорить так. Он произнес это мягким, тихим голосом, который в то же время звучал сильно и убедительно. — Нет абсолютно никаких причин, почему бы ты могла стыдиться того, что случилось. — Но я… — начала было Алисия. — Если я правильно понял твои отрывочные восклицания, — сказал он, игнорируя ее попытки высказаться, — ты была однажды замужем, верно? — Да, но… Он вновь перебил. — И брак закончился разводом? Алисия кивнула и невнятно пробормотала что-то, адресуясь, похоже, к рубашке, залитой слезами. — Могу я принять это в качестве подтверждения? — спросил Шон, пряча улыбку. Алисия сдержанно кивнула. — И ты не была… — он сделал паузу, подбирая слово, — близка ни с кем с тех самых пор? — упорствовал Шон. — Нет, — решительно отказалась она. — Теперь все совершенно понятно, — проговорил Шон. Он провел рукой ей по волосам. — Алисия, послушай меня, — сказал он, проводя кончиками пальцев по ее лицу, словно читая книгу, набранную шрифтом Брайля для слепых. — Если я правильно понимаю, прошло некоторое время с тех пор, как ты последний раз была с мужчиной. Сообразуясь с обстоятельствами, можно сказать, что все произошедшее с тобой совершенно нормально. Он сделал паузу, помолчав немного, а потом произнес с мягкой усмешкой: — Черт возьми, все абсолютно нормально. Твой развод не имеет никакого значения. Он крепче обнял Алисию. — Расслабься. Избавься от этой мысли. Алисия тихонько всхлипнула. — Я сам был чертовски близок к тому, чтобы потерять контроль над собой, — сказал Шон, тяжело вздохнув. — Хотя это нельзя объяснить тем, что у меня долгое время не было женщин. С этим все в порядке. Признание Шона вызвало противоречивые чувства в душе Алисии. С одной стороны, угрызения совести, терзавшие ее, заметно поутихли после того, как она поняла, что Шон был в двух шагах от того, чтобы разделить с ней безрассудство. С другой стороны, она с удивлением обнаружила, что в ней разгорается пламя ревности к неизвестным любовницам Шона. Спасаясь от этого разрушительного чувства, Алисия вновь спрятала лицо на его широкой груди. — Ты слышишь меня? — напряженный голос Шона звучал настойчиво. Не желая выбираться из своего укрытия, Алисия пробормотала «да», которое затерялось в складках безнадежно смятой рубашки. Из груди Шона вырвался вздох. Намотав на палец прядь ее волос, он тихонько потянул локон. Невнятно запротестовав, Алисия подняла к нему заплаканное лицо и взглянула ему в глаза. — Так значительно лучше, — произнес Шон, улыбаясь. Улыбка была настолько нежной, что слезы вновь навернулись ей на глаза. — О боже! — воскликнул Шон. — Пожалуйста, не делай этого. Он взглянул на нее умоляюще. Алисия моргнула, разгоняя туман, застилавший собой все. — Что ты имеешь в виду? — спросила она слабым голосом. — Я ничего не делаю. — Тебе это только кажется. — Шон улыбнулся. — Не делай такие глаза, — попросил он, словно это что-либо объясняло. Алисия нахмурилась. — О чем ты? Шон решительно встряхнул головой, словно стараясь собраться с мыслями. — Я не знаю, как это объяснить, — сказал он, — но когда я смотрю в твои глаза, у меня возникает очень странное чувство. — Правда? — переспросила Алисия, пытаясь не глядеть на него. — Я ничего не понимаю. — Я тоже. Голос Шона был совершенно серьезным, а на лице отражалась внутренняя борьба, происходившая в глубинах его существа. — Когда я смотрю в твои глаза, — вновь начал он нетвердым голосом, — мне кажется, что я заглядываю в собственную душу. Алисия вздрогнула. — Этого не может быть, — прошептала она, стараясь не выдать своего изумления. — Шон, мне кажется, тебе пора уходить. Опасаясь взглянуть на него прямо, Алисия перевела взгляд на его подбородок, обнаружив, что тот вполне достоин пристального осмотра — твердый, квадратный, указывающий на силу и волю. Шон рассмеялся. Мягкие перекаты завораживающего смеха отозвались мелкой дрожью, пробежавшей вниз по спине Алисии. — Надеюсь, я не слишком испугал тебя своей эксцентричной реакцией на твои прекрасные карие глаза? — спросил он. Вопрос попал прямо в яблочко — Алисия рассмеялась. — Нет, я не испугалась. Уперев ладони в грудь Шона, она легонько толкнула его. — Но это ничего не меняет. Тебе пора идти, — твердо проговорила она. Шон обвил руками тонкий девичий стан, спасаясь от реальной опасности свалиться с дивана на пол. — Ты поужинаешь со мной завтра вечером? — спросил он, улыбнувшись в своей обычной обаятельной манере. — Я подумаю, — ответила она неуверенно, подталкивая его сильнее. Неустрашимый Шон крепче сжал Алисию в своих объятиях. — Я не сдвинусь с места ни на дюйм до тех пор, пока ты не согласишься поужинать со мной завтра. Шон смягчил свое требование, присовокупив к нему деморализующую улыбку. — Ну пожалуйста… Хотя в голосе Алисии слышалось желание настоять на своем, ей было трудно сопротивляться упорству Шона. — Я прошу тебя, — протянул он голосом капризного ребенка. — Я не сдвинусь ни на дюйм, пока ты не согласишься. Алисия рассмеялась. — Сейчас ты окажешься на полу, — пообещала она. — Тогда и ты свалишься вместе со мной, — предостерег Шон. Опасаясь упасть, если не буквально, то в переносном смысле, Алисия решала прекратить сражение, которое ей не так уж и хотелось выиграть. — Ладно, я поужинаю с тобой завтра вечером. Подняв на него глаза, она провалилась в бездну их голубого сияния. — Шон? — прошептала Алисия, ощущая, как вновь прерывается ее дыхание. — Один поцелуй перед тем, как ты отправишься спать, — пробормотал он, припадая к ее губам. — Только один, Алисия, прошу тебя. Она ничего не ответила. Не могла ответить, так как была слишком занята поцелуем, чтобы отвлекаться на разговоры. Вскоре они стояли в дверях. Полностью одетый, Шон был готов выйти в полночную темень и подставить свои плечи под снегопад. — В котором часу встретимся? — спросил он, вопросительно выгнув бровь. Алисия пожала плечами. — В семь будет удобно? Она улыбнулась. — Вполне. — О'кей, буду ждать тебя. Шон по-прежнему стоял в открытых дверях. Он даже не пытался скрыть своего нежелания уходить. — Увидимся завтра, — сказала она, вспыхнув при мысли о том, что это действительно может случиться. — Спокойной ночи, Алисия. — Спокойной ночи, Шон. Наконец, после бесконечных попыток расстаться, он шагнул за порог. Сделав несколько шагов вниз по лестнице, Шон оглянулся и взглянул на нее с усмешкой. — Карла была права, — произнес он тоном, в котором звучала внутренняя убежденность. — Права? — нахмурилась Алисия. — Что ты имеешь в виду? — Ты действительно опасная женщина.Глава 3
Слова Карлы застали Алисию врасплох. — Ты могла бы спать дальше, занятия отменены. Алисия остановилась в центре комнаты и перевела взгляд с Карлы на окно. — Снег все еще идет? — спросила она, сонно нахмурившись. — Нет, — качнула головой Карла. — Диджэй на радио сказал, что снегопад прекратился к рассвету, навалив сугробов в двадцать два дюйма высотой по всему восточному побережью. Некоторые дороги закрыты, линии электропередач кое-где повреждены, но весна, — как он выразился на всякий случай: вдруг мы забыли, — непременно наступит не позже чем через две недели. — О, это прекрасно, — простонала Алисия и повалилась в кресло у стола, прижимаясь лбом к холодному оконному стеклу. Картина за окном была прекрасна той особой, печальной прелестью, которую придает пейзажу последний весенний снегопад. Тяжелый, мокрый снег облепил деревья, провода, дома, укрыл землю, завалил автомобили, припаркованные вдоль улиц. Жизнь замерла, ничто не двигалось: ни люди, ни машины. Алисия была заворожена удивительным волшебством, созданным зимой как последнее воспоминание о ней. Но вместе с тем ее беспокоила перспектива поездки в Вирджинию, которую она запланировала на этот уик-энд. Алисию вовсе не радовала необходимость пробираться по дорогам, заваленным тающим снегом. — Выпей кофе и взбодрись, — сказала Карла, отвлекая внимание подруги от окна. Она налила дымящийся напиток в чашку Алисии и улыбнулась. — Кто знает, может быть тебе повезет — температура поднимется и прольет дождь. Алисия рассеянно зевнула. — Что ты сказала насчет дождя? — спросила она, входя в кухню, где Эндри и Карла сидели за столом. Карла непонимающе округлила глаза. — Насчет дождя? Какого дождя? — воскликнула она. Алисия уставилась на нее, всем своим видом изображая сонную тупость. — Я потому и спрашиваю, что никакого дождя нет. — О боже, — умоляюще простонала Карла. — Избавь меня от расспросов. Потом тяжко вздохнула. — До чего же ты бестолкова по утрам. Алисия и Эндри переглянулись, обменявшись понимающими улыбками. В отличие от них, Карла просыпалась уже в полном сознании. — Никакого дождя, — вяло повторила Алисия. — Но и снегопада нет. Эндри зевнула, прикрывшись рукой. — Совсем закончился? — спросила она, прильнув к окну, как Алисия минуту назад. Вздох восторга, вырвавшийся из ее груди, затуманил оконное стекло. — Боже, как красиво! — Ага, — протянула Карла с неопределенной интонацией. — Красиво, но огорчительно. — Огорчительно? — рассеянно переспросила Алисия. — В каком смысле? — заинтересовалась Эндри. — В самом прямом. Карла указала на окно. — Огорчительно для тех, кто попытается сегодня выйти из дому. Алисия взглянула на завалы снега и простонала в ужасе: — Но у меня свидание! — С Шоном? — воскликнула Эндри. — Конечно, с кем же еще, — отпарировала Карла. — Она никогда в жизни не видела никого, кроме него. — Но она и его не разглядела-то толком, — сострила Эндри. — Ведь они встретились только вчера. — Что не помешало ему положить на нее глаз, — сказала Карла тоном, который мог быть и помягче. — Не может быть! — воскликнула Эндри. — Что ты имеешь в виду? — спросила Алисия, вспыхнув. Перед ней с быстротой молнии пронеслись сцены вчерашнего вечера. Лицо Карлы приняло выражение, в котором одновременно читались опытность, показное равнодушие и несколько наигранное сострадание. — Тебе прекрасно известно, что я имею в виду, — ответила она, криво улыбнувшись. — Говоря словами старого доброго романа, Шон Хэллорен намеревается обольстить тебя, милая. Он просто пожирал тебя глазами в течение всего вчерашнего вечера. Алисия промолчала, неприятно пораженная наблюдательностью Карлы. Возразить было нечего. После того, что случилось между ней и Шоном, она не решалась привести сколь-либо внятные объяснения. — А мне он показался очень милым, — сказала Эндри, когда стало очевидным: Алисия ничего не ответит на выпад Карлы. — Этого я не отрицаю, — усмехнулась Карла. — Но только такое невинное дитя, как ты, могло не заметить, что он просто дождаться не мог, когда мы отправимся спать, оставив его наедине с Алисией. — Правда? — нахмурилась Эндри. — А я не обратила внимания. — Еще бы, — ответила Карла с чувством. — Было бы странным ожидать от тебя подобной проницательности. — Зато ты всегда все замечаешь насчет мужчин. В голосе Алисии прозвучал вызов. Карла пожала плечами. — Не всегда, — парировала она, сгладив улыбкой резкость. — Это зависит от их намерений. — Чьих намерений? — переспросила Эндри, встряхнув головой. Карла обвела подруг выразительным взглядом. — Этих грубых, грязных, развратных животных, — ответила она с очаровательной улыбкой. Хотя Карла была на год младше своих подруг, но казалась гораздо осведомленней и рассудительней в вопросах, касавшихся отношений с мужчинами. — Первое правило безопасности очень простое, — продолжала она поучающим тоном. — Наблюдай за действиями мужчин по отношению к тебе и поступай соответственно. Она поставила свою чашку на стол, выплеснув кофейную гущу в блюдце, и произнесла насмешливый тост, адресуясь ко всем мужчинам: — Долой мужское превосходство! — Неужели ты действительно так ненавидишь их? — сказала Алисия, удивленно качнув головой. Карла выразительно выгнула брови. — Вовсе нет, — ответила она. — Я их просто презираю. Ее губы изогнулись, в характерной усмешке. — Быть может, я ошибаюсь, — продолжала Карла сухо, — но за последние четыре года у меня не создалось впечатления будто вы увлечены этими невыносимыми созданиями, называемыми мужчинами. Она пристально взглянула на подруг. Алисия напряженно рассмеялась. — На то были причины, — дополнила она замечание Карлы. — Именно, — произнесла Эндри, покусывая губы. — Весьма веские причины. Довольная произведенным эффектом, Карла откинулась к спинке кресла, подлив себе остывающего кофе. — В таком случае, будет ли позволительно спросить, почему вы так восхищены Шоном Хэллореном? — Восхищены? — воскликнула с негодованием Эндри. — Я просто высказалась о нем как о милом и приятном собеседнике. Это вовсе не значит, что я восхищаюсь им. Карла усмехнулась с выражением понимания и сострадания. — Да вы обе просто влюбились в него, — сказала она, взглянув на подруг попеременно. Алисия мгаовенно вспыхнула. Карла и Эндри переглянулись. Удивленно подняв брови, Эндри выпалила с присущим ей простодушием: — Неужели ты влюбилась в него, Алисия? Охваченная жаром замешательства, Алисия потянулась приоткрыть окно, сгребла снег, скопившийся на внешнем подоконнике, и приложила его к пылающим щекам. В мозгу пульсировало, отдаваясь глухим гулом, единственное слово — «влюбилась». Ощущая себя жертвой этого странного состояния, Алисия вместе с тем ненавидела со всей силой страсти само слово. Кроме того, хотя в это почти невозможно было поверить, Алисия начинала опасаться, что действительно запуталась в коварной и тонкой паутине влюбленности. — Неужели? — участливо повторила Эндри, округлив глаза в неподдельном ужасе. Карла молчала, посматривая на Алисию из-за кофейной чашки, прикрывающей половину лица, но выражение ее глаз было красноречивее любых слов. Внезапно опустилась глухая, ватная тишина. — Он интересует и возбуждает меня, — наконец произнесла Алисия полузадушенно, сделав попытку улыбнуться. — И это меня жутко пугает. Эндри взглянула на нее почти умоляюще. — Ты уверена, что твои чувства к нему никак не связаны с его известностью и все такое? — спросила она с надеждой. Алисия обессиленно опустила плечи. — Говоря откровенно, я не уверена ни в чем, кроме своих чувств к нему. Повисла пауза, по своему действию подобная взрыву. Молчание нарушила Карла. — О-о, — протянула она, — похоже, мы столкнулись с проблемой. — Это не наше дело, — перебила Эндри. Морщины пересекли ее ровный лоб, выдавая озабоченность. С откровенным испугом она наблюдала выражение затаенной боли, исказившее лицо Алисии. — Почему не наше? — Карла бросила на Эндри острый взгляд. — Разве ты забыла, мы всегда помогали и поддерживали друг друга? По потерянному выражению Эндри можно было понять, что та ничего не забыла. Алисия, конечно, тоже прекрасно это помнила. — Все в порядке, — сказала она, обращаясь к Эндри. — Мне действительно нужна сейчас поддержка, — и, переведя взгляд на Карлу, добавила: — Ты, как всегда, права. Похоже, это будет для меня проблемой. — Похоже, ты попала в серьезный переплет, — сочувственно пробормотала Эндри, настороженно посматривая на подругу. Алисия опустила глаза и закусила губы. Бессознательно, как всегда делала, когда была возбуждена или нервничала, она теребила золотую цепочку, охватывающую запястье. Внезапно она замерла и порывисто вздохнула. — Я совершенно растеряна. Даже больше — потеряла себя, — призналась она, опуская многое. В действительности Алисия провела очень тяжелую ночь. Пока она беспокойно ворочалась на горячих сухих простынях, ее чувства метались от жуткого страха перед неотразимым обаянием Шона к трепетному предвкушению скорой встречи с ним. По-прежнему раздираемая противоречивыми эмоциями, она взглянула на подруг, ожидая помощи. Приняв этот безмолвный призыв, Карла в свойственной ей манере сразу приступила к выяснению существа проблемы. — Ты была с ним близка? — спросила она резким голосом. — Не вполне, — честно ответила Алисия. Эндри смущенно нахмурилась. — Что, собственно, означает это «не вполне»? —настаивала Карла. Алисия облизнула сухие губы и глубоко вздохнула, собрав всю свою решимость для ответа. — Он держал меня в своих объятиях, — проговорила она едва слышно. — Ласкал и целовал меня. — И это все? — упорствовала Карла. — Но, Карла, разве так можно! — запротестовала Эндри, в отчаянии всплеснув руками. Алисия едва сдерживала слезы. — Ты ничего не понимаешь! — воскликнула она. — Но, черт возьми, я и сама ничего не понимаю, — потом встряхнула головой в смущении и растерянности. — Когда Шон касался меня, обнимал и… это было похоже на пробуждение во мне чего-то прежде скрытого. Словно внутри просыпается нечто ждавшее своего часа… Ее голос прервался на мгновение и вновь вернулся высокой, напряженной нотой. — Когда он целовал меня, я… совершенно потеряла голову… Но внезапно поняла: не могу быть с ним в близости. Она замолчала и посмотрела на подруг, ища их поддержки. — Я ничего не понимаю. Это было, как жажда. Мое тело жаждало слиться с ним. Я хотела… хотела… Напряженная тишина заполнила пространство, покинутое затихшим голосом Алисии. На лице Эндри отразилось трогательное сочувствие. Карла решительно нахмурилась. — Возможно, твое тело попросту откликнулось на мощную физическую притягательность Шона, — сказала она рассудительно. — Тем более, что ты так долго отказывала себе в этом. — Очень может быть! — энергично воскликнула Эндри. — Возможно, — неопределенно ответила Алисия. — Ты сомневаешься в этом? — спросила Карла, услышав неуверенность в голосе подруги. — Да, я сомневаюсь, — Алисия слабо улыбнулась. — Понимаете, это было похоже на колдовство. Когда он прикасался ко мне, начиналось настоящее умопомрачение. Я хотела, желала раствориться в нем, слиться с ним и стать частью его тела. Алисия замолчала. Ее плечи поникли. Бесконечно измученная, она откинулась на спинку кресла. — Ты никогда не чувствовала ничего подобного? Ни к какому мужчине? — спросила Эндри, перегнувшись через стол и взяв руку Алисии. — Никогда. Карла вскинула голову и взглянула на нее испытующе. — Но ты наверняка ощущала нечто подобное с Дугласом? — спросила она. — Никогда, — твердо ответила Алисия, содрогаясь при упоминании имени своего бывшего мужа отбывавшего пожизненный срок за торговлю наркотиками. — Даже на ранних этапах ваших отношений? — упорствовала Карла. Алисия отрицательно качнула головой. — Даже тогда. Эндри крепче сжала ее руку. — Это было очень странно, — задумчиво проговорила Алисия, возвращаясь к событиям прошлого вечера. — И невероятно романтично. — Романтично? Пощади меня! — воскликнула Карла, закатывая глаза. — Не вижу ничего романтичного в желании стать частью какого-нибудь мужчины. Хотя странным это назвать тоже нельзя, — прибавила она доверительно. — Но чем же это было? — тихо спросила Эндри. В глазах Алисии блеснула заинтересованность. — Да, а как ты сама назвала бы это? Карла пожала плечами. — Гормональной недостаточностью. Вот, пожалуй, подходящее слово. Ее губы искривила улыбка человека, осведомленного во всех тонкостях предмета. — Наверное, я ничего не понимаю, — протянула Эндри, начиная хмуриться. — Не мудрено, мое невинное дитя, — усмехнулась Карла. — Это так далеко от туманности Андромеды, звезды Бетельгейзе и прочей астрофизической окрошки. Эндри обиженно хлопнула своими огромными серыми глазами. — Все очень просто и обыденно, — сказала Карла сухо. — Наша подруга нуждается в ком-то, кто оказал бы ей гормональную поддержку, совмещенную с внутривагинальным вибромассажем. Алисия запламенела, расцветившись всеми оттенками красного, начиная с бледно-розового и заканчивая ярко-пунцовым. — Да ты просто как рождественская елка, — невнятно пробормотала Карла, потянувшись за кофейником, стоявшим в центре стола. Она заглянула в него с таким видом, словно ожидала обнаружить там дохлую мышь. — Кофе совсем остыл, — недовольно пробормотала Карла. — Я приготовлю новый, — вызвалась Эндри, порывисто вскочив. — И по парочке сладких булочек? Покинув стол, она обернулась и окликнула Карлу: — Скажи хоть что-нибудь! Ни одно слово, сорвавшееся с губ нашего домашнего оракула, не пропадет втуне. Карла выразительно глянула на подругу. Ее глаза, цвета янтаря, вспыхнули, и она воскликнула, повысив голос почти до крика: — Сказать? Да услышишь ли ты меня, невинное дитя? — Вполне! — рассмеялась Эндри. — Я подозреваю, что наши ближайшие соседи тоже смогут разделить это удовольствие, — заметила Алисия. Слабая улыбка скользнула по ее губам. — Не думаешь ли ты продолжить свои поучения? — спросила она. — Но только потише. Карла откровенно просияла. — По крайней мере, — сказала она с удовлетворением, — мне удалось вытянуть из тебя улыбку. Алисия опустила глаза. — Так как насчет продолжения? — Продолжение следует, — пообещала Карла. — И оно может оказаться небесполезным для вас обеих. Если, конечно, Эндри не будет изображать орлеанскую деву, а ты — непробиваемого книжного червя в юбке. — Карла, мы с Эндри безгранично признательны тебе за заботу и участие уже хотя бы потому, что несомненно и непроходимо глупы, в чем никто не сомневается, — сказала Алисия, пряча улыбку. — Но нельзя ли на время оставить это обстоятельство в стороне и перейти к чему-нибудь более существенному? — Например, к булочкам и кофе, — предложйла Эндри, выставляя на стол кофейник и тарелку со сдобой. — Дурочки, — протянула Карла с очаровательной улыбкой. — Вы обе — дурочки, потому я и пытаюсь вправить вам мозги. Внезапно она стала совершенно серьезной. — Сколько лет было тебе, когда ты встретила Дугласа? Алисия пожала плечами. — Восемнадцать, как тебе прекрасно известно. Карла кивнула. — И сколько у тебя было мужчин до него? Алисия вспыхнула. — Ни одного! Я была девственницей, когда познакомилась с Дугласом. И это ты тоже знаешь. — Да, — торжествующе улыбнулась Карла. — Все это подтверждает мои предположения. — Действительно? — спросила Эндри, разливая кофе по чашкам. Хотя Карла была в обычном утреннем неглиже, без макияжа и прически, ей удалось изобразить весьма элегантное пожатие плечами. — Несомненно, — произнесла она со значением. Эндри обернулась к Алисии с выражением насмешливого раздражения. — Тебе никогда не хотелось запустить в нее чем-нибудь тяжелым? — спросила она, кивнув в сторону их младшей подруги. — Несомненно, — ответила Алисия с максимальной экспрессией, подражая манере Карлы. Карла тяжко вздохнула, изобразив невероятное страдание. — Мои предположения просты, как эта булочка, которую Эндри жует с таким аппетитом. Эндри едва не поперхнулась. — И безошибочны, как ее кретиническая реакция на мои слова, — продолжала она назидательно. — Но Карла!.. — воскликнула Эндри, давясь смехом и сдобой. Карла взглянула на нее с выражением наигранной строгости. — Молчи, детка. Речь не о тебе. Эндри зажала рот руками. — Дело выглядело следующим образом, — продолжила Карла, обернувшись к Алисии. — Вы были молоды и неопытны. Разве нет? Алисия с готовностью кивнула. — Дуглас был хорошим любовником? — прямо спросила Карла. Алисия почувствовала, как краска заливает лицо. — Я полагаю, да, — пробормотала она, потупив глаза. — И это все? — нетерпеливо воскликнула Карла. — Ты думаешь, этого достаточно для ответа? — Я сказала, что смогла, — парировала Алисия. — Но, черт возьми, мне не с кем сравнивать. Дуглас был моим единственным любовником. Эндри перестала жевать. Карла взглянула на нее с неподдельным интересом. — Правда? Алисия вызывающе подняла голову. — Да. Девушки переглянулись. Карла схватила свою чашку, но тотчас же оставила ее. — У меня тоже был только один, — призналась она нетвердым голосом. Эндри широко распахнула глаза и судорожно сглотнула едва прожеванный кусок. — И у меня, — выпалила она. Это напоминало немую сцену в конце последнего акта пьесы Артура Мюллера «Ревизия на Уолл-стрит». Подруги замерли в совершенном ошеломлении. Первой рассмеялась Карла. Потом зашлась смехом Эндри. За ней залилась прерывистым хохотом Алисия, виновница торжества. — Это невероятно! — воскликнула Карла. — Хорошенькая новость после четырех лет знакомства. — И после всех разговоров за полночь, когда мы, казалось, рассказали друг другу все самое сокровенное, — добавила Эндри, утирая слезы, навернувшиеся на глаза после неудержимого смеха. — И ни одна из нас даже не обмолвилась об этом, — подвела черту Алисия. — Как будто в этом есть что-то постыдное. — Потому все так и получилось, — неожиданно сказала Карла. Алисия взглянула на нее с недоумением. — Что получилось? — Теперь ты понимаешь, почему так быстро запала на Шона? — взорвалась Карла. Алисия посмотрела на нее почти с испугом. — Ты говорила, твое тело жаждет, — продолжила Карла, переведя дыхание и выровняв тон. — Наверное, так оно и было. Ведь слишком много времени прошло между… с тех пор, как ты последний раз занималась любовью. Ее голос сорвался и она сделала паузу, чтобы прочистить горло. — Да, прошло много времени. Ты была молода, глупа и неопытна. Дуглас только на пару лет старше тебя. Я рискну предположить, что он не был слишком умелым любовником. Лицо Карлы искривила усмешка. — Вместе с тем я готова поклясться: Шон даст ему сто очков форы, — и разведя руки, продолжила: — Кто смог бы устоять в подобных обстоятельствах? Алисия и Эндри переглянулись и ответили в унисон: — Ты, только ты. На лице Карлы появилось нехарактерное для нее сомнение. — Мне хотелось бы в это верить, — сказала она неуверенно, опустив плечи. Затем продолжила твердым голосом: — Во всяком случае, я совершенно уверена в том, что не желаю быть соблазненной никем из этой похотливой братии. — Если мне не изменяет память, — задумчиво произнесла Эндри, — во время наших ночных разговоров мы все сошлись на том, что ни одна из нас не хотела бы пережить еще раз нечто подобное. Память ей, конечно же, не изменяла. Карла коротко кивнула в подтверждение сказанного. — Ты совершенно права, — отозвалась в свою очередь Алисия. Хотя голос ее звучал твердо, в глазах промелькнуло нечто, напоминавшее тень сомнения. — Что ты собираешься делать? — спросила Эндри, в голосе которой слышалось неподдельное участие. — Ты намерена и дальше встречаться с нйм? Алисия ощутила странный трепет, охвативший тело. — Я не знаю, — призналась она обреченно. — Конечно, каждый может говорить только за себя, — пробормотала Карла. — Но будь я на твоем месте: поскорее сбежала бы подальше от греха, воплощенного в этом парне. Убежать подальше от Шона Хэллорена? Этот вопрос преследовал Алисию на протяжении всего длинного, тихого, дня. Она была одна дома. Карла и Эндри ушли, каждая по своим делам, вскоре после окончания разговора. После признаний, которыми они обменялись за столом, хотелось уединиться и побыть в одиночестве. Алисия решила остаться дома, намереваясь позаниматься. Хотя день уже перевалил к вечеру, книга, лежавшая на ее коленях, все еще оставалась непрочитанной, а мысли рассеянно блуждали, возвращаясь всякий раз к Шону Хэллорену. Простое упоминание его имени вызывало в ней волнующий отклик и воспоминания, возвращаться к которым было совсем не просто. Однако будучи глубоко поглощенной своими переживаниями, связанными с ним, она с удивлением обнаружила, что ее прошлое настойчиво вторгается в настоящее. Захлопнув книгу, Алисия оставила поле битвы при Брэндивайн, желая сразиться с собственными воспоминаниями, всплывавшими из темных глубин памяти. Какой непозволительно юной и наивной она была в свои восемнадцать лет. Как ей хотелось любить и быть любимой. Всегда серьезная и занятая, настоящий «синий чулок», Алисия не обращала особого внимания на парней до самого выпускного класса школы. Она печально улыбнулась, вспомнив, какой испытала шок, узнав, что Дуглас Мэтлок, звезда бейсбольной команды местного колледжа, заинтересовался ею. Теперь, с высоты опыта прошедших девяти лет, Алисия понимала: результат ухаживаний Дугласа мог быть безошибочно предсказан. Но тогда все казалось иным. Через неделю после знакомства она убедила себя будто влюблена в него, а через месяц стала его невестой. Но между ролями невесты звезды бейсбольной команды и жены молодого человека, не отличавшегося особой зрелостью мыслей и поступков, оказалась огромная пропасть, в чем и убедилась Алисия, испытав при этом немало боли и разочарований. Быть невестой казалось забавным. Белое платье с длинным шлейфом, венчание, восхищенные взгляды подруг, бросавших горсти риса к ногам элегантной пары, важно вышедшей из церкви. Но стать женой… Алисия вздрогнула, пронзенная болезненно острым воспоминанием о том, с какой настойчивой поспешностью неумелый муж приступил к исполнению своих супружеских обязанностей. Насилие, совершенное над юным телом, было первым ударом в серии потрясений, которые за два года их совместной жизни постепенно лишили ее иллюзий относительно замужества. Осознание мучительной реальности впервые пришло к ней уже во время медового месяца, когда Алисия столкнулась с неизбежностью сосуществования с самовлюбленным героем провинциальной бейсбольной команды, с необходимостью делить с ним тесную квартирку, за которую платили его родители, с радостью выполнявшие любую прихоть своего чада. Переломным моментом стала незапланированная беременность, которая обрадовала ее, но привела в полное замешательство Дугласа, не чувствовавшего себя готовым взвалить на молодые плечи бремя ответственности за семью. Кроме того, он совершенно не понимал, на что они станут жить, если Алисия будет вынуждена оставить работу секретарши, которая составляла единственную статью их самостоятельного дохода. Глубоко и болезненно переживая потерю иллюзий и очевидный крах брака, Алисия смогла доносить ребенка лишь до девятой недели. Потом, к нескрываемому удовлетворению мужа, у нее случился выкидыш. Алисия была совершенно уверена: процесс становления ее как личности начался в тот момент, когда лежа прикованная невыносимыми телесными и духовными страданиями к больничной кровати, она выслушивала рассуждения мужа, убеждавшего: потеря ребенка — к лучшему. Выйдя из клиники, Алисия ушла и из жизни Дугласа Мэтлока. Алисия не была склонна возлагать вину за неудавшийся брак только на бывшего мужа, понимая, что они оба были недостаточно зрелыми людьми, оказавшимися неспособными устроить свою жизнь должным образом. Дуглас зачастую проявлял себя совершенно по-детски. Так же порой поступала и она. Осознание своих собственных недостатков стало первым шагом на пути взросления и становления. Взглянуть на себя объективно было необычайно трудно, но Алисия сделала это. Уже позже она поняла: осознание себя как личности, возможно, было самым сложным и болезненным поступком в жизни. Разобравшись с главным, Алисия решила начать все заново. Она определила цели, главной из которых было продолжение образования и окончание колледжа. Ей приходилось много работать в течение трех долгих лет, бережливо откладывая каждый доллар, чтобы собрать сумму, необходимую для оплаты обучения. Наученная горьким опытом своего замужества, Алисия еще долго сторонилась мужчин, избегая любых сближений и всегда выдерживая безопасную дистанцию. Но с течением лет настороженность уменьшилась. К тому времени она чувствовала себя уже гораздо уверенней. Ослабив напряженное внимание, Алисия стала позволять себе невинные формы дружеского сближения с коллегами и знакомыми. Но даже мысль о возможном сближении вызывала в ней активное сопротивление, смешанное с откровенным отвращением. Так было до того момента, пока Шон Хэллорен не сбил ее с ног — в прямом и переносном смысле. Его образ вновь всплыл в сознании, задвигая все другие воспоминания назад в темный чулан подсознания, где им суждено было храниться, покрываясь пылью забвения. «Как же теперь быть?» — думала она. Жар охватил тело, и Алисия обессиленно откинулась на спинку кресла. Правильней было бы спросить: как относиться ей к собственному поведению прошлым вечером? Ее внезапный и страстный взрыв был совершенно нехарактерен для нее. Дуглас всегда упрекал жену в недостатке чувствительности. Но разве она, в свою очередь, не обвиняла его в том, что он не интересуется ничем, кроме секса и бейсбола? Именно так. Нужно взглянуть правде в глаза. Когда Дуглас выражал свое разочарование по поводу ее холодности в любви, Алисия возвращала ему обвинения, называя его «сексуально озабоченным жеребцом». Будучи совершенно уверенной в правильности этого определения, она не испытывала никаких сомнений в том, что и Дуглас прав, находя ее недостаточно темпераментной. В течение последних девяти лет ничто не смогло пошатнуть уверенности Алисии в этом. И тут появился Шон Хэллорен. Алисия начинала подозревать: реакция на Шона не просто меняет ее устоявшееся мнение о себе, но просто разбивает его вдребезги. Все это казалось крайне странным. Распознать в себе нераскрытый источник чувственности — это одно дело, а уметь с ним управляться — совсем другое. Алисия испытывала горячее желание повернуть все вспять и переписать эту историю жизни заново. Понимая, что ей не удастся избавиться от чувств, внезапно проснувшихся, Алисия должна была решить, как попытаться справиться с ними, противостоя их разрушительному потоку. Быть может, последовать совету Карлы и прервать отношения, пока они не успели приобрести необратимый характер? Или, уступив желанию, вновь видеть Шона, перевести их знакомство в спокойное русло общения коллег, занимающихся сходными историческими проблемами? Внутренний конфликт разгорался, так как Алисия не могла принять никакого определенного решения. Ее душу разрывали противоречивые желания. Половина, помнящая прошлые страдания, стремилась укрыться в раковине спасительного отчуждения, бежать прочь от соблазна, способного обернуться новой болью. Но другая — незнакомая, внезапно открывшаяся, неустрашимая половина души — мучительно жаждала безоглядно отдаться буре и натиску чувств, обрушившихся на нее «стремительным домкратом»… Внезапная трель телефонного звонка избавила Алисию от необходимости принимать окончательное решение. Радуясь возможности отвлечься от мучительных мыслей, она вскочила и бросилась к настенному телефону, сняв трубку уже на втором звонке. — Алло, — произнесла она, с трудом переводя дыхание. — Привет, — ответил Шон. — Почему ты так тяжело дышишь? Глубокий, возбуждающий звук его голоса заставил колени Алисии предательски задрожать и подогнуться. Кроме того, мгновенно пересохло во рту. — Потому что я бежала к телефону, — проговорила она, закатывая глаза в отчаянии от того, насколько сипло звучит собственный голос. — Ты знала, что я позвоню? Хотя Алисия догадывалась, что это обычная провокационная шутка Шона, нервная дрожь пробежала по спине. Пришлось признаться себе: она действителъно ждала его звонка. Это было единственной причиной ее стремительного броска к телефону. Стряхнув внезапное, странное оцепенение, Алисия глубоко вздохнула и ответила: — Как я могла знать? — Но я внезапно почувствовал, как нечто заставляет меня позвонить тебе, — произнес Шон серьезным тоном, пробивающим ее насквозь. Алисия облизнула сухие губы. — Но почему? — спросила она почти шепотом. — Я надеялся, ты объяснишь мне это. — Я не понимаю, Шон. Алисия начала откровенно дрожать. — Я тоже. Он немного помолчал. — Я думал о тебе весь день, — признался он. — А ты думала обо мне? — Да, — едва слышно выдохнула она. — Алисия, — Шон произнес ее имя с влажным придыханием, — я хочу увидеть тебя, поговорить с тобой, быть рядом с тобой. Я знаю, для ужина еще слишком раннее время, но, быть может, ты позволишь мне прийти прямо сейчас. Внезапно Алисия со всей определенностью поняла, что не сможет ему отказать. Никогда и, возможно, ни в чем. У нее не осталось путей к отступлению. Она хотела видеть его. Должна была увидеться с ним. Ее ответ был предопределен, и Алисия произнесла единственное слово, решившее все: — Да. В тот момент, когда она повесила трубку, мучительные сомнения обрушились на нее неудержимой лавиной. Делает ли она самую большую ошибку в своей жизни? Не падает ли она прямо в объятия ловкому обольстителю? Быть может, она просто сошла с ума? Алисия кусала губы, пытаясь ответить на вопросы, проносившиеся в помутившемся сознании. Решительно встряхнув головой, она вызывающе выдвинула подбородок. Неужели она собирается упустить единственную возможность узнать поближе самого привлекательного и интересного, если не сказать «сексуального», мужчину из тех, кого ей приходилось когда-либо встречать? Неужели откажется от этого замечательного знакомства, которое несомненно поможет ей лучше понять себя? Нет, она не окажется настолько безумной. Выбор сделан, жребий брошен, мосты сожжены. Велика Америка, но отступать некуда. Позади — Вашингтон, округ Колумбия. Послав к черту сомнения, Алисия вихрем пронеслась по своей комнате, прихватив по дороге одежду. Ощущая, как волнующее предвкушение встречи огнем разливается по венам, она бросилась в ванную. Быстро приняв душ и растеревшись мохнатым полотенцем, Алисия пробкой выскочила обратно. Следующие пятнадцать минут она посвятила мучительному выбору белья. Едва Алисия успела натянуть кружевные трусики и бюстгальтер, как вновь зазвонил телефон. Неужели это опять Шон? Мысль о том, что свидание может быть отменено, заставила Алисию облиться холодным потом. Она бросилась к телефону на кухне, не помня себя от волнения. Но это была Эндри, предупреждавшая, что останется ужинать с подругой. Положив трубку, Алисия спешно возвратилась в свою комнату. Сдерживая бешеное сердцебиение, она одела колготки, просторные брюки из верблюжьей шерсти и высокие коричневые сапоги. Едва Алисия натянула на себя рыжий просторный свитер, как телефон зазвонил вновь. Решив на этот раз не отвечать, она несколько минут гипнотизировала его взглядом. Наконец ее терпение истощилось. Несколько стремительных шагов — и Алисия схватила трубку. Но это опять был не Шон. Карла звонила, чтобы сообщить о своем намерении провести вечер в компании знакомых. Бросив трубку, Алисия отправилась в спальню. Борясь с учащенным дыханием, она внимательно наложила легкий тонирующий макияж на пылающие щеки. Потом занялась прической, пытаясь уложить пышную копну своих каштановых волос. В этот момент в дверь позвонили. Почти не дыша, взволнованная и растерянная, Алисия замерла, сжимая в руке щетку для волос. Вторая трель звонка привела ее в чувство. Засунув щетку в ящик платяного шкафа, Алисия бросилась из спальни к дверям. Когда звонок зашелся в третий раз, она уже боролась с замком. Все сомнения и метания, мучившие ее в течение этого долгого дня, мгновенно исчезли, когда она открыла дверь и заглянула в бездонные голубые глаза Шона.Глава 4
В устах Шона слово «привет» прозвучало вздохом облегчения. — Привет, — неуверенно ответила Алисия. Ее голос заметно дрожал, выдавая волнение. — Проходи. Не сводя с него глаз, Алисия отступила назад, потянув за собой открытую дверь. — Сейчас я надену пальто. Шон ступил через порог, остановившись на коврике перед дверью. — Я подожду здесь, — сказал он. — Не хочу оставлять после себя мокрые следы. Его внимание к такой мелочи, как талый снег на ботинках, тронуло Алисию. Со странной теплотой она вспомнила, как сама совершенно рассеянно и бездумно притащилась в комнату в мокрых сапогах. — Ты похож на человека, приученного к домашнему порядку заботливой мамой, — улыбнулась Алисия, обернувшись. Она подошла к стенному шкафу достать пальто. — Скорее, отцом, — поправил Шон. — Моя мать не уделяла дому особого внимания, — затем намеренно меняя тему, предложил: — Если ты принесешь пальто сюда, я помогу надеть его. Алисия улыбнулась. — В этом нет необходимости, — ответила она, влезая в рукава и застегивая пуговицы. Ее пальцы едва заметно дрожали. Замечание Шона о своей семье показалось Алисии странным. Но вникать в детали сейчас было недосуг. Отложив это в ближний угол своей памяти, Алисия решила при случае расспросить о подробностях. Взглянув на Шона вопросительно, она сказала: — Сегодня холодно? Стоит надевать шарф, перчатки и шапочку? Шон оценивающе осмотрел ее и отрицательно покачал головой. — Не так уж и холодно. Возьми только перчатки, все остальное ни к чему, — и улыбнулся, берясь за дверную ручку. — Кроме того, я не заглушил двигатель машины. Надеюсь, мы не замерзнем. Алисия кивнула и ступила за порог. После заточения, на которое она добровольно обрекла себя сегодня, предвечерняя свежесть показалась ей бодрящей. Румянец, сиявший на щеках, вспыхнул еще ярче. Заботливо поддерживая под руку, Шон подвел ее к кадиллаку, припаркованному у тротуара. Алисия сосредоточенно ступала по мокрому и грязному снегу, изрезанному следами от колес проехавших прежде машин. У края тротуара громоздились сырые сугробы, наваленные муниципальными снегоуборщиками. В салоне кадиллака было тепло и уютно. Интерьер оказался еще роскошнее, чем представляла Алисия. Мягкое сидение с готовностью приняло ее в свои кожаные объятия. Она почувствовала себя удивительно защищенной от всех неприятностей внешнего мира: холодного, влажного снега, сырого ветра и разочарований прошлого. Шон вел машину, внимательно следя за дорогой. Алисия повернулась на сидении и взглянула на него. — Мне казалось, все рестораны должны быть закрыты, — сказала она, побуждаемая желанием говорить о чем угодно, лишь бы не молчать. Не отрывая взгляда от дороги, Шон сдержанно усмехнулся. — Большинство из них действительно закрыты, — проговорил он тоном человека, которого отрывают от дела. — Мне пришлось обзвонить около дюжины. — И что? — спросила Алисия, с удивлением рассматривая выражение сосредоточенного внимания, не сходившее с его лица. — Безуспешно, — кратко ответил Шон. — И куда же мы едем? — Алисия нахмурилась. Шон бросил на нее короткий взгляд. — Знаю, куда, — сказал он. Алисия растерянно улыбнулась. — Ты скажешь мне, или это секрет? Шон промолчал, так как колебался, не решаясь ответить определенно. Его руки крепче стиснули руль. — Ресторан в моем мотеле открыт. Мы едем туда. — В твоем мотеле? — переспросила она. Удивление лишило ее голос обычной мелодичности. Вопрос прозвучал резко и категорично. Шон пожал плечами. — В мотеле, где живу, — пояснил он кратко. — Многие профессора предлагали мне свои гостевые комнаты, но я предпочитаю независимость. Номер в мотеле — все, что мне нужно. — Понимаю, — протянула Алисия. Ее охватило чувство разочарования. Она слабо улыбнулась и, вперив невидящий взгляд в пейзаж, мелькавший за ветровым стеклом, откинулась на спинку сидения. Ей было совершенно понятно, почему он предпочитает номера в мотелях, дававших ему чувство независимости. Шон был не только знаменитым историком, плодовитым автором популярных книг, но и холостяком, которым, несомненно, интересовались многие женщины. Наверняка ему не приходилось затрачивать чрезмерные усилия, чтобы привлечь к себе внимание. И он, разумеется, пользовался расположением, на которое может рассчитывать мужчина, обладающий подобными достоинствами. Алисия ощутила, как спазм боли и ревности охватывает ее стонущую душу. Конечно, Шон абсолютно свободен и вправе остановить свой выбор на любой красотке, которая пожелает разделить с ним независимость, предоставляемую номером в мотеле. Но почему он выбрал именно ее? Этот вопрос мучил Алисию не меньше, чем ревность к воображаемым соперницам. Ответ на него был, конечно же, совершенно очевидным. Прошлым вечером ее реакция могла показаться слишком активной и откровенной. Алисия стиснула зубы, чтобы не закричать от отчаяния, подступавшего к горлу. Она никогда еще не была легкодоступной, ни для одного мужчины! — Алисия, ты ничего не понимаешь, — кратко бросил Шон, не отрываясь от дороги. — Или понимаешь неправильно. Мягкий голос Шона заставил встряхнуться. Вынырнув из пучины мучительных страданий, Алисия вновь обнаружила себя рядом с ним. Тело было напряжено, зубы стиснуты, ладони судорожно переплетены. Ледяное оцепенение сковало чувства. — Не понимаю? — слабо откликнулась она. В ее голосе слышались завывания вьюги. В широко открытых глазах стояла полярная ночь. — Черт побери, Алисия! — взорвался Шон, вцепившись в руль и нажимая на тормоз перед перекрестком, заваленным тающим снегом. — Ты не даешь мне ничего объяснить. Его настойчивый голос притягивал внимание, проникая в самые отдаленные уголки души, охваченной разгорающимся пожаром досады и отчаяния. Алисия вызывающе подняла голову и повернулась к нему, взглянув прямо в глаза. — Зеленый свет, — сказала она с холодным самообладанием, скрывавшим внутренний трепет. Шон бросил рассеянный взгляд на светофор и резко тронул с места. Последние яркие лучи заходящего солнца проникали сквозь стекла кадиллака, бросая на лицо Шона отсвет бронзовой непроницаемости. Оттолкнувшись от этой ассоциации, профессиональная память Алисии услужливо предложила ей образ бронзовой римской монеты, на аверсе которой был нанесен профиль Юлия Цезаря, а на реверсе — Брута. — Ты не права, — проговорил он ровным голосом. Заходящее солнце вспыхнуло в его глазах. — Не права? Алисия рассматривала его прекрасно очерченный профиль, надеясь на то, что это правда, но опасаясь обмануться. — В чем я ошиблась? — Я не собирался приглашать тебя на ужин в мотель только для того, чтобы на десерт затянуть тебя в постель. Его голос прозвучал резко и убедительно. — И никогда не считал тебя легкодоступной женщиной, — выпалил он, смягчив тон. — Очень приятно, — сказала Алисия, замечая, предательскую дрожь в голосе. — Боюсь, что… Она замолчала. Горячие слезы навернулись на глаза. Пытаясь сдержать рыдания, подступившие к горлу, Алисия часто заморгала и отвернулась к окну, заметив сквозь пелену слез, что они подъезжают к мотелю, выглядевшему просто роскошно. Это был один из самых дорогих мотелей, расположенных в пригороде. — Ты живешь здесь? — спросила она, сглотнув слезы. Шон кивнул. Он молчал все время, пока парковал машину на стоянке, выбирая место среди сугробов. Мягко затормозив, он обернулся к ней. — Хочешь, я отвезу тебя обратно домой? — Нет, — тихо сказала Алисия, глядя прямо перед собой. — В таком случае, не могла бы ты заставить себя взглянуть в мою сторону? В его просьбе прозвучала скрытая мольба. Алисия не могла противиться его мягкому голосу, вновь ставшему близким и знакомым. Она взглянула в его глубокие глаза, наполненные голубым сиянием и сдерживаемым желанием. — Не буду обманывать тебя, Алисия, — проговорил он тихо. — Я хочу любить тебя. Весь день я мучился желанием заниматься любовью с тобой. — Шон! — воскликнула она, задыхаясь. Дрожь возбуждения пронзила тело Алисии, хотя рассудок все еще протестовал, не желая смириться. — Не понимаю, почему ты так удивлена и шокирована. Он криво усмехнулся, словно посмеиваясь над собой. — Мне казалось, что мое желание было вполне очевидным уже вчера вечером. Слова Шона заставили ее память коварно изогнуться и выбросить на поверхность воспоминания о тугой готовности его тела, которое она чувствовала так близко от себя. Жаркая волна, не имевшая ничего общего с реальной теплотой салона кадиллака, накрыла Алисию с головой. Невыносимый жар только усилился, когда Шон протянул руку и коснулся ее щеки кончиками пальцев. — Ты очень красивая, — пробормотал он. — Когда ты краснеешь, ты становишься потрясающе красивой. Рука Шона коснулась ее волос. Пальцы захватили шелковистую прядь. Он наклонил голову и заглянул ей в глаза, все еще затуманенные слезами. Алисия моргнула. — Если глаза — действительно зеркало души, внутри ты наверняка еще красивее, — протянул он. Свежий поток слез заставил Алисию зажмуриться. — Не плачь, — прошептал Шон. — Клянусь, я пригласил тебя только для ужина и беседы. — Но ты сказал… — начала она, но тут же прервалась, захлебнувшись слезами, стоявшими в горле. Шон молча склонился над ней и припал к ее губам. — Я не отказываюсь ни от одного слова, — проговорил он, с явным нежеланием отрываясь от нее. Шон глубоко вздохнул и повторил: — Я хочу заниматься любовью с тобой, — затем решительно тряхнул головой. — Впрочем, «хочу» — это не то слово. Я не могу объяснить происходящее. Ни одно слово не может описать моих чувств. И это — неслабое признание для человека, который всю свою жизнь сражался с демонами фальшивых смыслов. Он пожал плечами. — И тогда я сказал себе: послушай, парень. Почему бы тебе просто не позвонить ей. Ведь тоска по ее ногам измордует тебя быстрее, чем все демоны, вместе взятые. Шон замолчал. Крайняя степень возбуждения отразилась на его лице. — Это было как удар бейсбольной битой в пах, — признался он. Алисия в ужасе отшатнулась. — Ты играл в бейсбол? — воскликнула она сдавленным голосом. Шон отрицательно покачал головой. — Только в бридж. Не больше того. Он повел литыми плечами. — Я просто пытаюсь найти слова, — пояснил он. Алисия вздохнула с облегчением. Шон взглянул в ее широко распахнутые глаза. — Я почувствовал, что должен позвонить тебе, быть с тобой, войти в тебя, раствориться в тебе. Иначе я сойду с ума и буду скитаться тенью отца Гамлета с вечной эрекцией в джинсах и слезными жалобами, которые не примет даже Верховный суд. Его глаза потемнели и сузились. — Я никогда не чувствовал ничего подобного. Ни к одной женщине. И вот это случилось. Пальцы Шона перебирали ее волосами, а улыбка заставляла сердце биться в ритме безумного рок-н-ролла. Уставившись на него с потерянным выражением, Алисия ощутила, что роковая неизбежность входит в ее жизнь. В памяти вспыхнула утренняя сцена за столом, и слабое эхо собственного голоса, путавшегося в объяснениях, прозвучало в ушах невнятным отголоском прежних сомнений. Нервная дрожь вновь пробежала по спине. Алисия поняла, выслушав признание Шона, что и сама чувствует нечто подобное. Ощущение было не из приятных. Она не могла осознать, почему испытывает эту мучительную тягу к нему, но и сопротивляться ей не находила сил. Это пугало. Глаза Алисии предательски выдавали замешательство. — Милая, не смотри на меня так, — попросил Шон, отводя ее волосы от лица. Прикосновение широкой ладони заставило Алисию снова содрогнуться. Обескураженный и удрученный ее реакцией, Шон быстро отдернул руку. — Я не хотел испугать тебя, — проговорил он, заглядывая ей в глаза. — Даю тебе слово: я не собираюсь тащить тебя в постель. Он прокашлялся, деликатно прикрывшись ладонью, приводившей Алисию в трепет. — Говоря откровенно, мне хотелось бы увидеть тебя там, — признался он. — Ты нужна мне. Я хочу тебя везде: в сабвэе, на пляже Ки-Уэст, на матче между «Райдерс» и «Рэйнджерс». — Ты ходишь на бейсбол? — воскликнула Алисия в ужасе. Шон отрицательно покачал головой. — Нет, я просто пытаюсь найти слова, — пояснил он. Алисия высморкалась, утеревшись носовым платком. Шон смотрел на нее, не отрываясь. — Мне хотелось бы, чтобы ты хотела этого так же, как хочу я, — проговорил он. — Верь мне, малышка. Я не сделаю ничего такого, о чем ты смогла бы пожалеть. Осторожно, словно боясь вновь испугать ее, он открыл дверь кадиллака и обернулся к ней. — Я обещаю тебе, — сказал он серьезно, — что не стану на тебя давить, ни в каких смыслах. Произнеся эти слова, Шон нерешительно протянул ей свою руку. — Ты поужинаешь со мной, Алисия? — спросил он, заглядывая ей в глаза с немой с мольбой. — Я прошу тебя… Ощущения разочарования и растерянности все еще не оставляли Алисию. И вновь ответ оказался неожиданным для нее самой. — Да, — сказала она и спрятала смятый носовой платок в рукав. — О-о, — простонал Шон. — Ты великолепна! Он помог ей выйти. Увязая в мокром снегу, они сделали две дюжины шагов, отделявших их от мотеля и неизвестного будущего этого вечера. Ресторанный зал был забит. Предупредительный метрдотель с седой бородой Уолта Уитмена провел их к столику на двоих в дальнем углу зала, рядом с большим окном, выходящим на тихий задний двор. — Я рад, что у меня хватило ума заказать этот столик перед тем, как заехать за тобой, — пробормотал он, когда они устроились в своем интимном углу. Шон обвел зал привычным взглядом завсегдатая. — Снегопад не причинил вреда успешному течению здешнего бизнеса, — сказал он. — Ты заказал именно этот столик? — спросила Алисия. — Да, — улыбнулся Шон. — Тебе нравится? — Здесь красиво, — кивнула она. Алисия перевела взгляд к окну, за которым сквозь замерзшие стекла просматривались деревья, облепленные пушистым снегом, и земля, напоминавшая черно-белый шоколадный бисквит. Шон пожал плечами. — Это ты красива, — сказал он. Ее волосы порывисто разлетелись, когда она обернулась к нему. — Спасибо, — Алисия улыбнулась. В голосе слышалась нота удивления, в глазах вспыхнула стыдливая радость. — Ты тоже красивый. Шон усмехнулся. — И ресторан красивый, — сказал он. Алисия кивнула и рассмеялась. — И вид за окном красивый, — продолжал Шон, расплываясь в улыбке кретина. Алисия засмеялась громче. — Я говорю словно идиот, — пожаловался Шон, улыбаясь во весь рот. — Нет, — воскликнула Алисия и отрицательно качнула головой, — ничего подобного, — при этом ее волосы колыхнулись роскошной волной, а сама она импульсивно перегнувшись через стол схватила его руку. — Ты говоришь так для того, чтобы я не чувствовала себя идиоткой? Их пальцы сплелись, вызвав сладкую дрожь во всем теле. Шон обезоруживающе улыбнулся. — Наверное, для этого, — сказал он, пожав плечами. — Я боялся, не станет ли тебе неловко после того, что наговорил в машине. — Мне было неловко, — призналась она, чувствуя, как его прикосновение приводит ее в эротическое напряжение. — А сейчас? — спросил Шон, проводя кончиками пальцев по тыльной стороне ладони Алисии. — Сейчас я чувствую себя прекрасно и готова к ужину, — проговорила она и добавила мягким тоном: — И к обещанной беседе. — Ты получишь все сразу, — пообещал Шон и повернулся к появившемуся официанту. Хотя ужин был великолепен, самым главным «блюдом» стала их беседа. — Ты никогда не был женат? — деликатно поинтересовалась Алисия, прихлебывая суп. Шон отрицательно покачал головой и отправил в рот устрицу. — А сколько длилось твое замужество? — спросил он, поедая моллюска с нескрываемым удовольствием. — Целых два года, — ответила Алисия, напрягаясь. — Ого, — протянул Шон неопределенно. Пристально взглянув на нее, он целиком отдался своим устрицам. После перемены блюд беседа потекла живее. — Что случилось с твоим браком? — вежливо спросил Шон, отрезая сочный кусок белого мяса омара. — Распался. Алисия пожала плечами, разделывая лосося. — Признаюсь, я и сам об этом догадался, — сухо сказал Шон, заливая острым соусом запеченные томаты. — Почему? Он проницательно взглянул на нее. — Что было не так? — Все, — ответила Алисия. Она посыпала солью салат из петрушки и томатов. Шон продолжал рассматривать ее, ожидая более исчерпывающего ответа. — Мы оба были слишком молоды для того, чтобы нести ответственность за наш союз, — сказала она откровенно. — Ты не могла бы рассказать об этом подробнее? — спросил он, втыкая вилку в салат. — Если тебе не больно говорить об этом. Алисия улыбнулась, дожевывая дольку томата. — Нет, мне не больно говорить об этом. Но что ты хочешь знать? — Все. Шон спокойно опустил кусок омара в горячий соус. С удивлением Алисия обнаружила, что, начав говорить, она уже не может остановиться. — Дуглас был неплохим парнем, — нерешительно начала она. — Но с его недостатками трудно было мириться. Я пыталась заниматься этим все два года, пока мы были женаты. И все это время он оставался алкоголиком, наркоманом и бабником. Ничто не могло его изменить, даже моя любовь. Шон взглянул на нее с интересом. — Ты любила его? — Теперь уже не знаю, — призналась Алисия. — Когда его выперли из бейсбольной команды, он целыми днями пропадал в барах, надираясь с такими же бездельниками, как сам. Потом звонил мне, сообщая, что не вернется ночевать. Его видели с женщинами. Она пожала плечами. — Его не волновало, как я к нему отношусь. Выпивка, наркотики, поножовщина и грязные шлюхи из Вест-Сайда — все это составляло его жизнь. Активно орудуя вилкой, Алисия продолжала. — Он бросил колледж. Его духовные запросы полностью исчерпывались пластинками Майлза Дэвиса, журналом «Даун бит» и скабрезными романами Чарльза Буковски. Немудрено, что плохо кончил. Вскоре после нашего развода он загремел за решетку. Шон слушал ее, не перебивая. Прервавшись, Алисия с удивлением обнаружила, что съела все, так ничего и нераспробовав толком. — Тебе понравился ужин? — усмехнулся Шон. — Пожалуй, да, — неопределенно улыбнулась Алисия и пожала плечами. Затем взглянула на свою пустую тарелку и добавила: — Хотя не уверена. Шон подарил ей свою знаменитую улыбку. — Кажется, ты была слишком увлечена и не заметила, что отправляешь себе в рот. — Пожалуй, — согласилась она, зардевшись. — Тебе не так уж часто приходится рассказывать о своей личной жизни? Тронутая нежностью и участием, прозвучавшими в вопросе, Алисия кивнула и отвернулась к окну. — Понимаешь… Она сделала паузу, чтобы прочистить горло, стиснутое внезапным спазмом. Слезы вновь навернулись на глаза, застилая заоконный вид. — Говорить об этом — значит, в чем-то разоблачать себя? — подсказал Шон. Алисия кивнула. — Я виновата во всем так же, как и он, — тихо проговорила она. — Мне понятно это теперь, но даже после всех лет, прошедших с тех пор, я чувствую, что потерпела поражение. Шон молча смотрел на нее несколькосекунд. Потом вздохнул. — С тех пор ты не веришь мужчинам. Или себе. По голосу нельзя было догадаться, чем являются его слова: утверждением или вопросом. Понимая, что мягкое замечание Шона держится на ее собственных словах, Алисия не пыталась ничего скрывать от него. Расправив плечи, она взглянула прямо ему в глаза. — Да. С тех пор у меня не было мужчин, если ты понимаешь, что я имею в виду. Алисия нахмурилась, а ее губы предательски задрожали. — Я прекрасно это понимаю, — ответил Шон. Губы дрожали все заметнее. — Но я сказал это не для того, чтобы убедиться в том, что мне и без того понятно. Я хочу понять, как мне справиться с этим. — Шон, ты ведь дал мне слово, — воскликнула Алисия испуганно, хотя в глубине души была полыцена его участием. — Я сдержу его, — твердо ответил он. — Но всерьез собираюсь добиться твоего доверия и надеюсь научить верить в себя. Не сознавая того, он дал ей повод сменить тему разговора. Не колеблясь, Алисия использовала эту возможность. — Ты не женился, потому что не верил женщинам? Кривая усмешка красноречиво показала, что он по достоинству оценил быстроту, с которой Алисия перевела разговор на него. — Отчасти, — признался Шон. — Это было связано с твоей матерью? Он откинулся на спинку стула, держа кофейную чашку в ладонях, и затем поднял ее в молчаливом салюте. — Весьма проницательно, — тихо сказал он. — Но только отчасти справедливо. Алисия отсалютовала ему своей чашкой. — Лишь отчасти? — Не знаю, как это объяснить. Шон сделал глоток. — Отец обожал мать. Когда она оставила его, он был опустошен и никогда по-настоящему не оправился от удара. Став свидетелем того, как женщина отказала в любви человеку, любимого мной больше всех на свете, я стал ненавидеть и презирать их. — Но… — Но теперь многое изменилось, — перебил ее Шон. — Все это продолжалось лишь некоторое время. В его голосе прозвучала скрытая боль. — Я изучаю историю. Теперь мне понятно: доверять можно не только мужчинам. — Тогда почему… — начала Алисия, но Шон вновь остановил ее. — Просто я не встретил женщину, без которой не смог бы жить. Алисия решила выяснить все до конца. — Когда ты говоришь «без которой не смог бы жить», это имеет переносный смысл? Трепет напряженного ожидания вновь охватил ее. Шон решительно покачал головой. — Нет, самый буквальный. И только теперь я понимаю это. Внезапно нечто всплыло из темных глубин памяти Алисии, нечто давно забытое прорвалось из подсознания, настойчиво требуя внимания к себе. Она вздрогнула, пытаясь поймать этот странный отблеск, но он вновь канул, растворился в темноте, оставив ее в пустоте и томлении духа. Почувствовав странную дурноту, Алисия натянуто рассмеялась. — Не уверена, что поняла тебя правильно, — сказала она, вскинув глаза на Шона. — А я совершенно уверен: ты все поняла. Он пристально смотрел на нее, отмечая неуловимые тени чувств, скользивших по ее открытому лицу. Алисия действительно все поняла, хотя ей было трудно в этом признаться, ведь она столько раз убеждала себя в том, что ничего похожего на сакраментальную любовь до гроба попросту не существует в реальной жизни. Она охотно верила в измены, подпольные аборты и венерические заболевания, но в любовь до гроба — никогда. Растерянная и сконфуженная, Алисия нервно теребила золотую цепочку на запястье, пока Шон не протянул руку, прикрыв ее ладонь. — Расслабься, — сказал он нежно. — Не принимай все так близко к сердцу. Алисия попыталась улыбнуться. — Мне кажется… — начала было она, но слезы подступили к горлу. Ей захотелось высморкаться — неудержимо, безумно, — как жаждут глотка воды в жаркий летний полдень в пустыне, где на сотни миль вокруг ни одного рекламного щита «Кока-колы». Она забралась в рукав, но платка не обнаружила. Это ее добило. — Я с трудом могу поверить, — продолжила она срывающимся голосом, — что человек, обладающий таким интеллектом, может верить… Алисия запнулась, не находя нужного слова. — Верить в настоящие чувства? — подсказал ей Шон. Алисия пожала плечами. — Пусть так, — согласилась она. — У меня были проблемы с настоящими чувствами. Ее тонкие, тщательно нарисованные губы искривила циничная усмешка. — Я не верю в само слово «любовь», — призналась она. — Тебе просто не повезло. — Да, может быть, — кивнула Алисия. Шон вздохнул. — Попытайся избавиться от этой мысли. Алисия судорожно повела плечами. — Тебя что-то тревожит? Она отрицательно покачала головой. — Но я вижу, — настаивал Шон. — Нет, ничего. Она умоляюще взглянула ему в глаза. — У тебя нет носового платка? — спросила она, с трудом сдерживая рыдания, просившиеся наружу. Шон сконфуженно пожал плечами. — Нет. Возможно, это мой единственный недостаток. Алисия рассмеялась сквозь радужные слезы. Длинные сильные пальцы Шона обвили ее запястье надежнее, чем любая другая цепь, исключая полицейские наручники и узы Гименея. — А как насчет любви с первого взгляда? — мягко спросил он, возвращая Алисию к теме. Она рассеянно пожала плечами. — Мне кажется, что это… — воспоминания, к которым возвращали ее вопросы Шона, были безрадостны и унылы. Вздохнув, она продолжила: — Мне кажется, что это и не любовь вовсе. — И это не позволяет тебе поверить в настоящие чувства, — подвел черту Шон. Он крепче сжал запястье. Алисия кивнула. Она не могла произнести больше ни слова. Его прикосновение лишало сил, наполняя все ее существо ожиданием. — Я надеюсь, мне удастся убедить тебя в том, что доверие и любовь существуют, — произнес Шон, понижая голос до влажного шепота. — У меня нет другого выхода, милая. Боюсь, ты именно та женщина, без которой я не смогу жить. Состояние изумления, в которое провалилась Алисия, держалось на протяжении последующего получаса. Ошеломленная, но вместе с тем возбужденная неожиданным признанием Шона, она безропотно позволила увести себя из ресторанного зала в коктейль-холл. Все это время она чувствовала себя сомнамбулой. В коктейль-холле царил полумрак. Публики было больше, чем хотелось бы, но Алисия не обращала, ни на кого внимания. Рассеянная и погруженная в свои мысли, она чувствовала лишь присутствие Шона рядом, его руку, обвитую вокруг талии, его голос, отдававшийся эхом в ее сумеречном сознании. Когда он выдвинул стул, Алисия автоматически присела за столик, освещенный мягким сиянием свечей. Запах свечного воска, мешаясь с ароматом виргинского табака, слоями висевшим в воздухе, приятно щекотал ноздри. Из темного угла зала появился пианист. Устало покачиваясь, он подошел к красному роялю, неловко опустился на винтовой табурет и, прихлебнув из бокала, бросил руки на клавиатуру. Прогнав несколько нетвердых пассажей, пианист икнул и тихим, проникновенным голосом запел сладкую балладу «Я никогда не буду с тобой, разве что придешь прямо сейчас». Алисия не заметила, как Шон возник за ее спиной. Протянув ей руку, он приглашал потанцевать. Она послушно поднялась. Шон твердо держался своего обещания не оказывать на нее давления ни в каком виде. Он не делал попыток обнять, пользуясь свободой, предоставляемой медленным танцем, не гладил по спине и не нашептывал чепуху на ухо. Отгороженные от других пар волшебным кольцом музыки, внезапно ставшей их собственной, звучавшей только для них двоих, они медленно кружились, стараясь не наступать друг другу на ноги. Не сводя восторженного взора с бесконечно голубых глаз Шона, Алисия плавно раскачивалась в мягком ритме любви. Внезапно пианист дико вскрикнул и, азартно притоптывая левой ногой, заиграл бешеный регтайм. Тут же негритянские синкопы разлетелись по залу, разбивая вдребезги настроение сладостного оцепенения, в которое погрузилась Алисия. Казалось, все было безнадежно испорчено. Алисия растерянно хлопнула глазами. Шон улыбнулся и отвел ее обратно к их столику. Он заказал вино. В тот момент, когда официантка, постукивая копытливыми каблучками, принесла бокалы, усталый пианист вскинул руки и объявил небольшой перерыв. Пошатываясь и лениво поплевывая в сторону, он подошел к стойке бара и залпом проглотил три порции джина подряд. Два морских офицера, сидевшие рядом, приветствовали его одобрительными восклицаниями. Пианист доброжелательно оскалился, показав золотую фиксу, блеснувшую в уголке его рта, и оглушительно обрушился на высокий табурет, попутно затянув блюз Хаулин Вулфа «Триста фунтов радости». Морские офицеры, увешанные знаками отличия, кортиками и аксельбантами, подхватили его и поспешно уволокли куда-то вглубь. — А теперь расскажи немного о себе, — попросил Шон, проводив веселую троицу взглядом. Алисия оторвалась от сосредоточенного изучения пузырьков в своем шампанском. Беспомощно пожав плечами, она слабо улыбнулась. — Что ты хочешь знать? Шон улыбнулся ей и повторил свое прежнее пожелание. — Все. Алисия взглянула на него сквозь туман эйфорических чувств, застилавших взор. Ее глаза сияли. — Я расскажу все о себе в обмен на всю правду о тебе, — сказала она. Шон рассматривал ее широко раскрытыми глазами, в которых читалось радостное удивление. Он откинул голову и улыбнулся. — Мне это нравится, — пробормотал он. — Ты удивительная. Внезапно он стал совершенно серьезным. — Я люблю тебя, — произнес он тихим, глубоким голосом. Не дожидаясъ ответа, он схватил ее руку и прижал к своим горячим губам. — Я расскажу тебе все, совершенно все, — зашептал он. — Что ты хочешь знать? Трепеща от прикосновения его губ, ошеломленная признанием, Алисия спросила первое, что пришло в голову. — Где ты родился? — Здесь, в восточной Пенсильвании. — Неужели? — рассмеялась она. — И я тоже. Она назвала небольшой городок, в котором прошло детство… и девство. Шон удивленно встряхнул головой. — Это в каких-нибудь пятидесяти милях от моего дома. — Не может быть! — воскликнула Алисия. — С некоторых пор я готов поверить в вещи куда более невероятные, — признался Шон. Он улыбнулся и спросил: — Твои родители до сих пор живут там? Алисия отрицательно покачала головой. — Мой отец всю жизнь тяжело работал. При каждом удобном случае он сообщал тем, кто готов был слушать, что единственное, чего он по-настоящему хочет, — это валяться целыми днями на пляже и потягивать пиво, — ее глаза лукаво сверкнули. — Когда отец ушел на пенсию, они с мамой продали дом со всеми потрохами и переселились во Флориду, на побережье. — Потрясающе! — воскликнул Шон. Алисия почувствовала, как смех поднимается вверх по горлу. — Они вложили деньги в бар рядом с пляжем, — она не смогла сдержаться и рассмеялась. — Теперь их дела идут великолепно. — Им нравится? — Конечно, — кивнула Алисия. — Что в этом такого? — Мне кажется, это прекрасно, — поспешил уверить Шон. — И я так думаю, — улыбнулась она. — Мои родители никогда еще не были так счастливы. Они вместе и занимаются тем, что им нравится. — Возможно, — проговорил Шон задумчиво, — настоящая любовь действительно существует. Не решаясь ответить определенно, Алисия выбрала истинно женский путь — сменила тему. — Какой твой любимый цвет? Шон рассмеялся, оценив ее уловку. — Голубой. А твой? — Зеленый, — ответила она, не колеблясь. — Цвет летней травы и листвы. — Забавно, — протянул он. — Зелень земли и голубое небо, которое покрывает ее. Его голос играл чувственными интонациями. Он взял ее руку в свою и поднял на нее глаза, внезапно потемневшие и ставшие бездонно глубокими. От Алисии не скрылся подтекст, заложенный в его словах. Она осторожно высвободила руку и, чтобы смягчить отступление, произнесла тихим трагическим голосом: — Есть еще нечто, о чем ты должен знать. Шон удивленно изогнул брови. — Не томи, говори скорее, — нетерпеливо воскликнул он. Его глаза стали большими и круглыми, как серебряный доллар. Алисия мастерски держала паузу. — Ты предпочитаешь женщин? — в ужасе предположил Шон. Она отрицательно покачала головой. — Мне стыдно в этом признаться, — нерешительно проговорила Алисия. Шон покрылся холодным потом. Он смотрел в ее глаза, ожидая приговора. Алисия собралась с духом и выпалила: — Я обожаю пиццу. Шон едва не свалился под стол. Зайдясь безудержным хохотом, он прикрыл лицо руками и стал раскачиваться на стуле, как старый хасид во время утренней молитвы. Алисия с готовностью ему подхихикивала. Публика начала на них оглядываться. Морские офицеры у стойки бара отсалютовали им поднятием стаканов со скотчем. Из темного угла зала вновь появился пианист. Проблевавшийся и свежеумытый, он выглядел почти прилично, если не принимать в расчет его унылой носатой физиономии, на которой отражалась вся скорбь еврейского народа, принужденного рокфеллерствовать в банках и таперствовать в барах. Молодые люди провели в коктейль-холле еще один час, разговаривая, смеясь и наслаждаясь обществом друг друга. Они обсуждали самые различные предметы: конные прогулки, поездки в сабвэе, пробежки трусцой. Разумеется, коснулись последних постановок на Бродвее, книжных новинок, фильмов и выставок. Но самой важной темой их беседы была, конечно же, история, особенно американская история, предмет, который глубоко интересовал их обоих. Алисия была настолько поглощена разговором, что почти не удивилась поразителыюму совпадению их вкусов и пристрастий. Единственное, что она ощущала, — необычайную легкость и удовольствие от общения с Шоном. Ей казалось: нет ничего более естественного и приятного, чем быть с ним, слышать его, чувствовать его рядом. Когда они вышли из мотеля и направились к машине, Шон наклонился к ней и прошептал на ухо: — Я тоже обожаю пиццу.Глава 5
Это могло показаться нелепым и глупым, но признание Шона наполняло душу Алисии теплотой и нежностью все то время, пока он провожал ее домой. Собираясь отправиться в постель, она размышляла о его словах. Шон обожает пиццу. Алисия сонно улыбнулась и скользнула под стеганое одеяло, покрывавшее широкую двуспальную кровать. Шон Хэллорен, интеллектуал и блестящий холостяк, всемирно известный историк, автор множества книг для высоколобых снобов, обожает пиццу так же, как Алисия Мэтлок, простоватая студентка двадцати семи лет от роду. Эта мысль согревала ее гораздо больше, чем легкое одеяло. Алисия уже спала, когда внезапно зазвонил телефон, мгновенно вырвав ее из сладкого забытья. Вскочив, она села на постели и растерянно обвела глазами комнату, пытаясь определить направление звука. После долгах и путаных размышлений ей удалось установить, что звонят не в дверь. Пользуясь методом исключения, всегда дававшимся ей непросто, Алисия сообразила, — спустя некоторое, не слишком продолжительное время, — звонит телефон. Нахмурившись, она опустила ноги, пытаясь нашарить тапочки. Кто бы мог звонить так поздно, размышляла Алисия, заворачиваясь в одеяло. Карла и Эндри давно спали. Алисия знала это определенно. Возвратившись, она осторожно заглянула в их комнаты, нарвавшись на заливистый храп и мирное посапывание. Храпела, разумеется, Карла. Эндри спала, обняв плюшевого медвежонка и пуская пузыри. Алисия мучилась сомнениями. Ей не нравились полуночные звонки. Вероятнее всего, кто-то просто ошибся номером. Хуже, если это звонок какого-нибудь нетрезвого шутника, страдающего похмельной бессонницей и потому названивающего всем подряд, отчеркивая отработанные номера в телефонной книге. Нехотя поднявшись, Алисия медленно побрела на кухню, смутно надеясь на то, что неизвестному абоненту надоест ждать и он положит трубку. Ее шаги невольно ускорились, когда телефон зашелся двенадцатой требовательной трелью. Кто бы ни был там, на другом конце линии, похоже, он действительно решил непременно дозвониться. С замиранием сердца Алисия подумала о том, что могли звонить ее родители или кто-нибудь из семей Карлы или Эндри. Вдруг что-нибудь случилось с ними? Может быть, у отца инфаркт и он лежит в муниципальном госпитале, страдая о страховке и проклиная разорительную систему здравоохранения? Быть может, мать обварилась кипящим маслом, поджаривая пончики и лежит теперь рядом с отцом, обвитая шнурами капельниц? Или звонят уже из морга, с просьбой распорядиться о похоронах? Совершенно запугав себя, Алисия сорвала трубку с настенного телефона. — Алло, — выдохнула она, чувствуя, что не сможет произнести больше ни слова. — Извини, я разбудил тебя. Алисия прислонилась к стене — ноги не держали. — Нет, Шон. Я не спала, — ответила она. Из ее бурно вздымавшейся груди вырвался сдавленный смешок. — Просто ты до смерти перепугал меня. Только что я представляла все мыслимые и немыслимые несчастья, которые могли обрушиться на мою семью. — Бедная девочка, — пробормотал Шон. По линии пробежал его вздох. — Мне жутко неловко, но… Алисия напряженно вслушивалась в пустой телефонный эфир. — Я не мог заснуть, — закончил Шон после томительной паузы. — Слишком много пищи за ужином? — участливо спросила она. — Слишком много эмоций, — тихо ответил он. — Я чувствую себя морем, вышедшим из берегов после урагана. Алисия рассмеялась. Она не могла сдержаться. Хотя было уже очень поздно, и она боялась разбудить своих подруг, ее смех затопил все пространство просторной кухни. — Ты сошел с ума, — воскликнула Алисия. В голосе звучала нежность, перемешанная в странный коктейль с заботой, страхом, желанием и огромной, бесконечной радостью. — Я схожу с ума по тебе, — мрачно ответил он. — О Шон… Его имя сорвалось с губ мучительным шепотом. Шон застонал, как смертельно раненый герой вестерна. — О боже, Алисия, Я не понимаю, что со мной. Пауза была невыносимой. — Шон, где ты? — окликнула его Алисия. На другом конце линии вновь раздался вздох. — Тут, — скорбно произнес Шон. — В этом все дело. Я тут, а ты там. Между нами только идиотские провода, обслуживаемые каким-нибудь «Белл Атлантик». Алисия молчала, не зная, что сказать. Она слабо разбиралась в телефонном деле. — Я не могу без тебя, — прошептал Шон. — А со мной? — спросила Алисия только для того, чтобы не дать пустоте вновь заполнить линию. — С тобой? — драматически переспросил он. Вновь повисла пауза, короткая, как суд Линча. — Могу, — решительно ответил Шон. Алисия сползла вниз по стене, усевшись на холодный пол, покрытый мраморной плиткой. Процесс мышления в ней мгновенно прервался. Она не чувствовала себя совсем. Позабыв о предостережениях своего гинеколога, она сидела на мраморном полу, не замечая не только холода, но и вообще ничего: ни вокруг, ни около. Закрыв глаза, Алисия воображала удивительные объятия Шона, заставлявшие трепетать от неразрешимого и невероятного желания; его глаза, губы, запах его лосьона, одеколона, дезодоранта, щекотавшего ноздри, — запах мужчины, сильный, терпкий, удушающий. Внезапно Алисия ощутила мучительное желание быть с ним. Быть с ним прямо здесь, на полу. Слиться с ним, стать частью его, забыть себя, забыться и уснуть, и видеть сны, быть может. Но что в том страстном сне приснится?.. Томясь безысходностью, она испустила долгий, разрывающий сердце вздох. — Алисия? — Да, Шон. — Что ты делаешь? О чем ты думаешь? — Я сижу на полу и думаю о тебе. — На полу? Но зачем? — Мне так лучше. — Лучше, чем со мной? — Нет. В этом все дело. Мне лучше с тобой. — А без меня? — Хуже. — Хуже, чем на полу? — Хуже, чем без тебя. Алисия горько вздохнула. — Впрочем, я ничего уже не понимаю. Ты меня совсем запутал. — Извини, я не хотел. Мне не стоило тебя будить. — Нет, не говори так. — Почему? — Я всегда рада тебя слышать. Шон молчал. — Мне не стоило тебе звонить, — упрямо повторил он убитым голосом. — Из-за меня ты сидишь на полу и плачешь. — Я не плачу, — воскликнула Алисия, чувствуя, как слезы наворачиваются на глазах. — Но будешь плакать, — сказал Шон убежденно. Алисия решительно качнула головой. — Больше никогда не буду. — Почему? — Зачем плакать, если все хорошо. Шон вздохнул. — Тебе не холодно на полу? — спросил он участливо. Алисия улыбнулась. — Не знаю. Кажется, нет. Меня согревают мысли. — А о чем ты думаешь? Голос Шона стал глубоким и вибрировал в такт ее прерывистому дыханию. — Скажи мне, Алисия. Она молчала, пытаясь справиться с дыханием. Ей хотелось быть сдержанной и благоразумной, но понимала — это уже невозможно. — Мне хотелось бы быть с тобой, — прошептала Алисия. — Так же, как… прошлым вечером. — Так в чем же дело? — воскликнул Шон. Алисия знала, что должна сделать важный шаг. — Наверное, ни в чем, но… — Прекрасно, — перебил Шон, прошелестев по линии вздохом облегчения. — Ты же знаешь, я хотел бы увидеть тебя завтра, сегодня, когда пожелаешь. Алисия улыбнулась и задумчиво накрутила на палец шелковистую прядь своих волос. — Давай встретимся… завтра. — Отлично! — воскликнул Шон. — Ты предпочла бы выйти или остаться дома? Его голос стал твердым и решительным. — Остаться, — ответила она сразу. — Я принесу пиццу. Хорошо? В голосе слышалось восхищение и взволнованное предвкушение встречи. — О'кей. Но не забудь, нас будет четверо. — Конечно. — Спасибо тебе. — За что? — удивился Шон. — За то, что ты принимаешь моих подруг. — Мне они нравятся, но… Шон сделал паузу, желая подчеркнуть дальнейшее. — Я принимал бы их, даже если бы они нравились мне меньше. Просто потому, что они твои подруги. — Я знаю. Внезапно Алисия поняла: Шон действительно готов принять все связанное с ней. Она была убеждена в этом, потому что сама чувствовала совершенно то же по отношению к нему. — Спокойной ночи, моя милая. — Спокойной ночи… — Алисия запнулась на мгновение, — милый.На следующее утро Алисия вышла к завтраку заспанной и помятой. Выражая свое обычное участие, Эндри взглянула на нее с затаенным ожиданием объяснений. — Как ты провела время прошлым вечером? — спросила она невинным голоском. Заметив, что Карла мгновенно обратилась в слух, Алисия улыбнулась и кивнула. — Прекрасно, — ответила она, удивляясь тому, что ее руки, наливающие кофе в чашку, не дрожат. Карла и Эндри пожирали ее глазами. — Говоря откровенно, мы с Шоном настолько хорошо провели вечер, что решили повторить сегодня. Карла в изумлении приподняла брови. — Повторить? — переспросила она. — А что вы собираетесь повторять? — Карла! — простонала Эндри. — Не будь такой любопытной. — Это единственное средство узнать что-нибудь, — парировала Карла, выразительно взглянув на подругу. — Итак, что случилось? Алисия пожала плечами. — Все и ничего, — пробормотала она. По ее губам скользнула легкая улыбка. — Хорошенький ответ! — воскликнула Карла. — А подробности? Алисия вновь пожала плечами. — Мы ужинали вместе, потом танцевали, потом беседовали. Я влюбилась. Больше ничего. Ее признание, произнесенное сонным и почти равнодушным голосом, произвело эффект разорвавшейся бомбы. — Как! — воскликнула Карла, схватившись за голову. — Что? — переспросила Эндри, ошеломленно хлопая глазами. Алисия вздохнула. — Я сказала… — Мы слышали, что ты сказала, — нетерпеливо прервала Карла. — Вопрос в том, почему ты это сделала и как. Алисия улыбнулась. — Но это два разных вопроса. — Не придирайся к словам, хитрая лисица, — раздраженно проворчала Карла. — Отвечай по существу. Эндри перегнулась через стол и импульсивно схватила Алисию за руку. — Если ты не расскажешь… — начала она, но Алисия остановила ее, решительно качнув головой. — Я не собираюсь рассказывать об этом. Ее плечи бессильно опустились. — Тут действительно не о чем рассказывать. Я не могу ничего объяснить, потому что сама не понимаю себя. На лицо Алисии набежала тень задумчивости. — Чтоб вам знать, я не собиралась ни в кого влюбляться. Это мероприятие определенно не значилось в моем плане на год. Однако… Ее голос сник, а глаза затуманились набежавшими думами. — Однако ты тем не менее влюбилась в Шона? Вопрос Эндри прозвучал утверждением. Алисия молча кивнула. Карла выразительно посмотрела на нее и вздохнула. — Прими мои соболезнования. Эндри всплеснула руками. Ее лицо, обычно милое и открытое, стало суровым. — Карла, — сказала она голосом таким же жестким, как и выражение лица, — твое замечание жестоко и ничем не оправдано! Широко распахнув глаза, Алисия смотрела на подругу с крайним удивлением, изумляясь тому, сколько силы и огня явила обычно кроткая Эндри. — Все в порядке, — сказала Алисия, пытаясь сгладить ситуацию, виновницей которой себя чувствовала. — Я уверена, Карла вовсе не это имела в виду. Карла поднялась из-за стола. Ее плечи были безвольно опущены. — Конечно, я не хотела тебя задеть, — и улыбнулась, выказывая свое раскаяние. — Я о том, что… черт побери, разве об этом можно говорить спокойно? Отвернувшись, она звучно высморкалась и, утеревшись салфеткой «Клинекс», продолжила сдавленным голосом: — Любовь убивает, любовь калечит. У всех нас есть шрамы на сердце, подтверждающие это. Эндри с готовностью кивнула. Обычно холодные глаза Карлы наполнились слезами. — Мы — сестры по несчастью. Я люблю вас обеих, — прошептала она едва слышно. — Мне не хотелось бы, чтобы вы вновь испытали эту ужасную боль, эти кошмарные страдания, от которых не спрятаться, ни скрыться, ни убежать, ни уехать, ни бросить, ни оторвать, ни взять, ни положить, ни в лес, ни по дрова, ни богу свечка, ни черту кочерга, ни в …, ни в красную армию, ни туда, ни обратно. Она сделала паузу и прямо взглянула на Алисию. — Если ты действительно любишь Шона, я желаю тебе самого лучшего. Надеюсь, он окажется достойным тебя. — Спасибо, — пробормотала Алисия, не замечая, как крупные слезы катятся по щекам. — Я буду стараться, у меня нет другого выхода. — О боже, Карла, — громко всхлипнула Эндри. — Ты заставила нас разреветься, словно младенцев, оторванных от груди. Алисия улыбнулась. — Хорошо же мы выглядим: красноглазые и заплаканные. Как в таком виде показаться в университете? — спросила она. Карла сделала ужасные глаза. — Черт побери, у меня же назначена встреча! — она всплеснула руками и улыбнулась подругам. — Я вернусь по первому вашему зову. Но сейчас я должна идти. Резко повернувшись, Карла бросилась в ванную. Алисия и Эндри переглянулись и рассмеялись. — Она говорила круто, но от всего сердца, — заметила Эндри. — Да, — кивнула Алисия, утирая слезы. — Карла сурова, но справедлива. Она задвинула стул. — Похоже, и нам пора собираться? — Вполне, — согласилась Эндри. Они быстро прибрали со стола и загрузили посуду в мойку, оставив ее там до лучших времен. Затем начался обычный утренний забег с препятствиями: умывание, одевание, наведение глянца и румянца. — Кстати, — сказала Алисия полчаса спустя, когда они сбегали вниз по лестнице. — Шон собирается нанести нам визит сегодня. Карла приостановилась на мгновение, придерживая входную дверь. — Значит ли это, что нам с Эндри стоит поужинать где-нибудь вне дома? — Как раз напротив! — рассмеялась Алисия. — Он принесет пиццу на четверых.
Шон опоздал, что вполне устроило Алисию, дав ей возможность освежить свой макияж, частично обвалившийся за время трудового дня. Эндри тоже была рада этому обстоятельству. Она успела прибраться в гостиной. Карла использовала время для нарезания кекса и приготовления кофе. Шон появился на пороге, обремененный двумя огромными коробками с пиццей и бутылкой вина, емкостью в галлон. — Прошу прощения за опоздание, — пробормотал он, вручая коробки Карле, вино Эндри, а пальто — Алисии. — У меня был неотложный разговор с деканом кафедры истории. Он выразительно хмыкнул, стягавая ботинки, облепленные снегом. — С Рэтманом? — спросила Карла, закатывая глаза. — С этим великим оратором? — добавила Эндри, гримасничая. — Со светилом современной исторической науки? — рассмеялась Алисия. Шон посмотрел на них с серьезным видом. Потом усмехнулся. — Именно с ним, — сухо ответил он. — Как тебе повезло! — воскликнула Алисия, с трудом сдерживая смех. — Рэтман устраивает субботний прием для того, чтобы представить меня… — его голос изменился, выдавая насмешку, — самым серьезным преподавателям университета. — Как им повезло! — дружно воскликнули Карла и Эндри. Эта шутка задала тон всему вечеру. Смеясь, словно старые добрые друзья, они набросились на пиццу, начиненную грибами, курятиной, беконом, чеддерским сыром и обильно политую кетчупом, опустошили кофейник, половину бутылки вина и перешли из кухни в гостиную. Усталые, но довольные, молодые люди потягивали оставшееся вино и беседовали обо всем, что приходило в голову. — Так как насчет планов на весенние каникулы? — спросил Шон. — По-прежнему, — ответила Алисия. — В субботу утром я уезжаю в Уилльямсбург. В ее голосе прозвучало меньше энтузиазма, чем можно было бы ожидать. Шон кивнул, сразу помрачнев. — А вы? — спросил он, взглянув на Карлу и Эндри. — Я поеду домой в Ланкастер, навестить свою семью и подобрать книги на следующий семестр, — ответила Эндри, вытягавая ноги на всю их — почти бесконечную — длину. — А я в пятницу отбываю в Нью-Йорк. Хочу прошвырнуться по галереям, — сказала Карла, зевнув. Изящно прикрывшись ладошкой, она поднялась. — А сейчас я отправляюсь спать. На губах Карлы засияла улыбка, которая столько раз сбивала с ног мужчин, имевших несчастье оказаться на ее пути. — Спасибо за ужин, Шон, и спокойной ночи. Взмахнув рукой на прощание, она покинула гостиную. За ней отправилась и Эндри. — Я тоже ухожу. Спасибо, Шон. Счастливо оставаться. — Эй, подождите! — окликнул их Шон, порывисто вскочив. — Как вы относитесь к китайской кухне, в смысле завтрашнего ужина. — Вполне, — произнесла Карла из-за двери своей спальни. — Великолепно, — сказала, обернувшись, Эндри. Оставшись с Шоном, Алисия ощутила невыносимую легкость бытия. Трепет желания пробежал по спине легкой дрожью. Разрываемая противоречивыми чувствами, она избегала взгляда проницательных глаз Шона, уставившись в свой почти пустой стакан. На поверхности вина возникало легкое волнение, всякий раз, когда Алисия испускала очередной тяжкий вздох. — Что с тобой, милая? — спросил Шон, всем своим видом выражая участие. Алисия покачала головой. — Ничего. — Я дал тебе слово. И сдержу его. Она промолчала. — Не смотри на меня так, — попросил Шон, закусывая губу. — Как? — Как будто боишься, что я наброшусь на тебя прямо сейчас. Его губы искривила насмешливая улыбка. — Мне хотелось бы, но я не стану, — вздохнул он. Алисия медленно покачала головой. — Ты ошибаешься, — сказала она, слабо улыбнувшись. — Я этого не боюсь. Она помедлила мгновение, потом выпалила одним духом: — Надеюсь, когда-нибудь это случиться. Шон взорвался смехом, мгновенно разрядившим напряжение, возникшее между ними. Вскочив на ноги, он подошел к ней, ступая мягко и осторожно. — Меньше всего мне хотелось бы обмануть твои ожидания, — улыбнулся он, вынимая стакан из ее внезапно онемевших рук. Оглянувшись вокруг, Шон поставил стакан на журнальный столик. — Иди ко мне, потанцуй со мной. Взяв Алисию за руку, он вытянул ее из крёсла. — Потанцевать? — рассмеялась она. — Но ведь нет музыки. Возбуждение Алисии возросло, когда она оказалась в его объятиях. — Я спою сам, — сказал Шон и, к ее изумлению, действительно запел. Глубоким, хриплым баритоном он завел неуловимо знакомую песню о бесконечной и всесокрушающей любви мужчины к женщине. — Это не Майлз Дэвис на слова Чарльза Буковски? — испуганно спросила Алисия, поднимая на него свои прекрасные глаза. Шон отрицательно покачал головой, крепче обнимая ее тонкую талию. — Не беспокойся, девочка. Это Бетховен, Людвиг ван. Ода «К радости». Пылающая и трепещущая, Алисия обвила руками его крепкую шею. Жаркий винный запах, слетавший с его губ, смешивался с ее дыханием. Очарованная, она не могла оторвать взгляда от бездонных глаз Шона, потемневших и наполнившихся страстью. Тая в его объятиях, Алисия медленно покачивалась в чувственном ритме, задаваемом его горячим, сильным телом. Она потеряла представление о времени и пространстве. А единственной реальностью для нее стало ощущение близости Шона, казавшееся таким простым и естественным. Прижавшись к нему, она застонала от душевной боли, но то была сладкая боль. Она желала, и ее желание было опьяняющим и прекрасным. Мягко остановившись, Шон взглянул ей в глаза, сведенные томительным предчувствием. — Боже мой, Алисия, — прошептал он ей на ухо. — Я не знаю почему, не могу понять как, но я чувствую, что люблю тебя, хочу тебя, навсегда. Его голос дрожал. Глубоко тронутая, Алисия зажмурилась, чтобы не дать воли горячим слезам, поднимавшимся из глубины ее существа. — О Шон, — прошептала она. — О мой любимый, я чувствую совершенно то же. Алисия ощутила, как дрожь пробежала по его телу. Он припал к ее губам долгим, голодным поцелуем. Застонав от наслаждения, она выгнулась навстречу ему, пытаясь слиться с ним, чтобы продлить очарование поцелуя навечно. Его тело напряглось, он сильнее впился ей в губы, пробегая руками по спине, касаясь ее нежно и волнующе. Все вокруг смешалось, закружилось и провалилось в бездну. Не осталось ничего, кроме сладостного трепета напряженных тел и дыхания, слившегося в одном нераздельном вздохе. Внезапно Шон содрогнулся и оторвался от ее губ. Сжав ей плечи, он мучительно отстранился от нее, сделав нетвердый шаг назад. — Черт возьми! — воскликнул он, с трудом переводя дыхание. В голосе звучало отчаяние. Сбитая с толку его внезапным демаршем, Алисия нахмурилась и оглянулась вокруг, ожидая увидеть Карлу или Эндри. Но в комнате по-прежнему не было никого, кроме них. Когда их взгляды встретились, глаза Алисии были полны болью и непониманием. — Ну вот, опять ты смотришь на меня так, — простонал Шон, беря ее лицо в свои ладони. — Но почему ты вдруг отпрянул? — произнесла она, чувствуя, как слезы катятся по пылающим щекам. — Что я сделала не так? — Не так? — повторил он, не скрывая отчаяния. — Моя любовь, ты все делаешь правильно. Дело во мне. Мне безумно захотелось схватить тебя и уволочь в постель. Но я не могу, не здесь… Он выдохнул. — Ты понимаешь меня? Алисия моргнула, пытаясь не дать слезам испортить макияж. «Как все нелепо, — подумала она. — Ведь я уже была замужем». Ей следовало бы знать, что значит выпустить ситуацию из-под контроля. Чему удивляться, если они оба отказывали себе в том, чего желали больше всего на свете. — Прости меня, — прошептала Алисия, прижимаясь к его ладоням своими губами. — О Шон, я сожалею. Выражение мучительного отчаяния сменилась на его лице мужественной улыбкой. — Ничего, на этот раз я выжил, — пробормотал он, тряхнув головой. — Но мне лучше убраться отсюда, пока не потерял тот жалкий остаток здравого смысла, который у меня еще сохранился. Шон осторожно поцеловал ее. — Мне не хотелось бы шокировать твоих подруг. Когда он шагнул назад, Алисия поняла с необычайной отчетливостью: ее любовь и доверие всегда будут принадлежать только ему, что бы ни случилось в будущем или прошлом. Удивительно, но осознание этого совсем не испугало. Шон прошел через кухню к дверям. Мрачно рассматривая их, он медленно натягивал ботинки. Когда Алисия достала его пальто из стенного шкафа, Шон нахмурился и вопросительно взглянул на нее. — Почему ты притихла? — спросил он, забираясь в рукава. — О чем ты думаешь? — Я думаю о том, что завтра кажется таким далеким, — вздохнула Алисия, чувствуя, как краска заливает щеки. Признание заставило Шона замереть на мгновение. — Почему? — нерешительно спросил он, рассеянно застегивая пуговицы. — Потому что люблю китайскую кухню. — О детка, — воскликнул Шон. — Ты меня убиваешь. В голосе звучало неподдельное отчаяние. Проклиная себя за неуместную шутку, она бросилась к нему на грудь. — О милый, прости меня. Я не могу дождаться завтра, потому что скучаю по тебе уже сейчас, хотя ты еще не ушел. Отведя полы его пальто в стороны, она обвила руками его талию, прижимаясь к нему всем телом. — О Шон. Мы знакомы только три дня. Неужели можно так сильно, так глубоко влюбиться за столь короткое время? Он приподнял ей подбородок и заглянул в глаза. — Алисия, мне известна разница между влюбленностью и любовью, — сказал Шон тихо. — Я люблю тебя. Три дня, три месяца, три года — какая разница? Он пожал плечами. — Три дня назад, в понедельник утром, я не думал о любви и не искал ее. Я приехал сюда, чтобы подготовиться к циклу лекций. Был занят только своими планами и обязательствами перед университетом. А потом — молодая женщина буквально сбила меня с ног. — Но ведь все было совсем наоборот, — улыбнулась Алисия. — Конечно, — согласился он. — Просто я пытаюсь собраться с мыслями. — Шон усмехнулся. — С тех пор не могу сосредоточиться на своей работе. Но, отвечая на твой вопрос, скажу: да, Алисия, я верю в то, что за три дня можно безумно влюбиться. Но если у тебя есть сомнения… Она нетерпеливо перебила. — Нет, теперь уже нет. Ее руки крепче обняли его тело, полыхавшее жаром, различимым даже через одежду. — Как и ты, я не могу ничего объяснить. Но я люблю тебя, Шон, очень, очень сильно. — О боже! Его стон пронзил ей сердце. — Я не могу оставить тебя. Ни сегодня, никогда, — пробормотал он, зарываясь лицом в пахучие волосы. Медленным, но непреклонным движением Шон разъединил обнимавшие его руки. — Но я должен это сделать, любимая. Мягко взяв Алисию за плечи, Шон отстранил ее в сторону. Слабая улыбка скользнула по его губам, когда он переступил порог. — Я вернусь завтра, как можно скорее. Со слезами на глазах, Алисия кивнула и отступила назад, опасаясь не выдержать и вновь броситься к нему. — Я буду дома после половины четвертого, — сказала она. За исключением нескольких обстоятельств, вечер в среду полностью повторил предыдущий. Шон пришел пораньше, как и обещал. Занятия в университете закончились, студентов распустили на весенние каникулы, потому двое из трех хозяек дома чувствовали себя прекрасно. Только Алисия выглядела озабоченной. На этот раз Шон принес вместо пиццы разнообразные китайские блюда в замысловатых пакетиках, коробках и банках. Они потягивали дорогую сливовую настойку и оживленно болтали. Вместо вчерашнего подсохшего кекса были восхитительные миндальные пирожные, которые они запивали душистым китайским чаем, заваренным Шоном собственноручно. Когда Карла и Эндри разошлись по своим спальням, Шон решительно поднялся и направился прямо к дверям. Алисия проводила его взглядом, полным томления и удивления. — Почему ты уходишь так рано? — спросила она, прижимая его пальто к груди. — Ты прекрасно знаешь, почему, — ответил он, забирая пальто. — Когда я с тобой, то не могу поручиться за себя. Лучше уйти, пока способен держать себя в руках. — И даже не поцелуешь меня на прощание? Шон улыбнулся, но покачал головой. — Нет, любимая. Я жутко хочу тебя. Меня не устроит только поцелуй. Замечание Шона добило Алисию. Она никогда бы не поверила, что кто-нибудь мог заставить ее содрогнуться так мучительно сладко. Ни один мужчина еще не признавался ей в том, что хочет ее. Алисия улыбнулась, выловив из своего сознания случайное слово «покорность», неожиданно всплывшее на поверхность. Она была покорена мощью желания Шона. В это мгновение Алисия понимала, что и ее не устроит только один поцелуй. Это придало ей духа. — Мы можем быть вместе завтра вечером. И никто нам не помешает, — сказала она, внутренне удивляясь собственной решимости. — Тебя ждет нечто большее, чем поцелуй. Шон застыл на месте. Его глаза вопрошающе сузились. — Ты действительно сказала это или мне просто послышалось? — переспросил он, не смея верить в свое счастье. — Да, и тысячу раз да, — выпалила Алисия одним духом, отбросив ложную застенчивость. Шон шагнул к ней, потом приостановился и, дурашливо мотая головой, вновь отступил. — О моя мучительная любовь, — простонал он. — Надеюсь, ты не изменишь своего решения. Повернувшись, Шон потянул дверь и вышел на лестничную площадку. Остановившись в нерешительности, он обернулся и подарил ей взгляд, полный эротического магнетизма. — Имей в виду, — прошептал он. — Я не собираюсь отказываться. И порывисто сбежал вниз по лестнице, оставив после, себя отголоски смеха и запах дорогого лосьона для бритья над чем Алисия впоследствии долго размышляла, так как в тот вечер на лице Шона определенно проглядывала свежая щетина. «Бедный мальчик, — думала она с нежностью. — Я его так замучила, что ему некогда даже побриться.» В пятницу утром рассвет был ярким и ясным. Легкий бриз принес с собой неуловимый запах весны. Снег ощутимо подтаивал. Вдоль тротуаров бежали ручейки, превращавшие улицы в подобие небольших и мелких речек. Голоса студентов, вырвавшихся на свободу, сотрясали прозрачный воздух. В квартире Алисии царил обычный хаос, сопутствующий отъездам. Пока Карла и Эндри шныряли по комнатам, занятые последними приготовлениями, Алисия спокойно готовила завтрак. Это могло показаться удивительным, но они собрались за столом в обычное время. — Почему ты такая хмурая, Алисия? — спросила Эндри, рассеянно надкусывая свой тост. — Что-нибудь с Шоном? Алисия пожала плечами. — Нет. С Шоном все нормально. Я думаю о завтрашнем дне. Карла бросила на нее проницательный взгляд. — Ты уже не хочешь ехать в Уилльямсбург, не так ли? Она нахмурилась в ответ на утвердительный кивок Алисии. — Потому что тебе придется платить за номер в гостинице, а ты не можешь позволить себе этого, не так ли? — Да, — вздохнула Алисия. — Кроме того, ты недостаточно хорошо водишь машину, особенно взятую на прокат, не так ли? Алисии пришлось вновь кивнуть. — Все ясно, — сказала Карла. — Ты боишься оставить его одного. — О боже! — воскликнула Эндри. — Этатвоя вечная категоричность, Карла! Алисия ничего не ответила. Отпечаток цинизма мгновенно сошел с лица подруги. Карла импульсивно потянулась к ней и схватила Алисию за руку. — Но ты могла бы использовать эту поездку для того, чтобы проверить свои чувства к Шону. Разлука многое расставляет по местам, — сказала она, заглядывая Алисии в глаза. — Я люблю его, — убежденно ответила Алисия. — И не нуждаюсь ни в каких проверках. Она упрямо подняла подбородок. — Я верю, что Шон тоже любит меня. — О'кей, — сказала Карла, улыбнувшись нежно и открыто. — Но вы проведете вместе весь остаток жизни. Почему бы не расстаться хотя бы на неделю? Эндри сжала свободную руку Алисии. — Карла права. Ты готовилась к этой поездке так долго. Поезжай и окунись в историю. Шон останется здесь, а потом, возможно, ему будет приятно обсудить с твое путешествие. Алисия молчала несколько минут, потом грустно улыбнулась. — Вы правы. Я такая глупая. Пожалуй, стоит поехать. Во всяком случае, что значит одна неделя? Когда Эндри и Карла ушли, Алисия попыталась собраться с духом, прибираясь в квартире. Перед тем как принять свой обычный скорый душ, она забралась в ванну, залитую теплой водой с жасминовым ароматизатором и тщательно промыла шампунем волосы, пока они не стали шелковистыми и сияющими. Вытеревшись, Алисия надела легкую, просторную юбку и шелковую блузку. Шон появился, когда Алисия заканчивала свои приготовления, накладывая последние мазки лака на свежеотполированные ногти. В одной руке он сжимал букет безумно-желтых нарциссов, в другой держал небольшую плоскую коробочку, обтянутую бархатом. Восхищенно воскликнув, Алисия принялась расставлять цветы в высокой вазе, пока Шон стягивал пальто и ботинки. Она суетилась, выбирая достойное место для букета, когда Шон незаметно подкрался к ней и, обвив талию Алисии руками, уткнулся лицом в нежный изгиб ее тонкой шеи. — О, ты прекрасно пахнешь. Свежестью и сладостью, как весенний дождь. Рассмеявшись, Алисия повернулась к нему лицом и обвила его шею. — Ты тоже замечательно пахнешь. И вообще, ты очень привлекательный мужчина. — Неужели? — улыбнулся Шон. — Но ты еще не видела меня без рубашки. Они дружно рассмеялись, чтобы через секунду внезапно прерваться и взглянуть друг другу в глаза. — Боже мой, как я хочу тебя, Алисия, — проговорил Шон напряженным, хриплым голосом. — Хочу, чтобы ты стала частью меня. Хочу быть частью тебя. Карие глаза Алисии сияли любовью, по губам блуждала чувственная улыбка. Она запустила пальцы в его волосы и притянула голову Шона к себе. — И я хочу стать частью тебя, — прошептала она, припадая к его губам. — Хочу ощущать тебя внутри, глубоко и полно. Шон замер, не дыша, потом подхватил ее на руки и осторожно понес в спальню, стараясь не задеть дверной косяк. Мягко опустив Алисию на кровать, он впился ей в губы страстным поцелуем. Его губы были восхитительно горячими, а трепещущий язык невероятно напоминал раздвоенное жало библейского змея, чьими стараниями первая женщина лишилась невинности. Алисия упивалась жаром, исходившим от Шона. Она шире открыла рот, невольно припомнив недавний визит к дантисту, чтобы позволить поцелую стать еще глубже. Медленно, в промежутках между поцелуями, они помогли друг другу избавиться от стесняющих одежд, тщательно покрывая ласками каждый вновь открывшийся кусочек их тел. В самом почтительном, благоговейном тоне Шон вполголоса нахваливал совершенство форм Алисии, шелковистость ее кожи, но не более того. Все это время они не спешили. Нетерпение охватило их в тот момент, когда их обнаженные тела сплелись в мучительно-неразрешимом объятии. Утонув в постели, Алисия подняла глаза на Шона и с удивлением заметила, что его лоб разрезали морщины напряженной умственной работы. — О боже! — воскликнула она. — Что случилось? Шон пожал плечами. — Совсем забыл, — сказал он. — У меня есть подарок для тебя. Его ладонь мягко накрыла ее грудь. — Знаю, — улыбнулась Алисия, сладко вздрагивая от его прикосновений. — Я хочу этого, хочу тебя. Шон покачал головой. — Да, то есть нет. Я не это имел в виду. Ты помнишь коробочку, которую я принес с собой? — Помню, но только тебя. Их губы вновь слились в поцелуе. Оторвавшись, Шон сказал: — Я оставил ее на столе, пока ты разбиралась с букетом. И забыл там, охваченный… нетерпением. Он вопросительно поднял бровь. — Мне вернуться за ней? — Прямо сейчас? — спросила Алисия, скользнув по его гладкому и горячему бедру. Шон рассмеялся, вздрогнув в ответ на прикосновение. — Почему бы нет? — Я не отпущу тебя, — прошептала она, впиваясь в его губы глубоким, затяжным, как падение с небоскреба Эмпайр, поцелуем. — Не могу отпустить тебя. Шон мгновенно перестал смеяться, тихо застонав от наслаждения. Он крепко прижался к губам Алисии, обвив ее шею своей правой рукой. Его левая рука скользнула по округлому бедру, вторя движениям ее ищущей ладони. Слова уступили место более древнему языку вздохов и невнятных восклицаний. Шон не торопил события. Все это время он осторожно подводил Алисию к краю бездны, лаская ее трепетно и нежно. Ощущая нарастающее напряжение, сводившее сладкой судорогой тело, она отвечала ему тем же, с восторгом натыкаясь раз за разом на его несгибаемую готовность. Алисия не выдержала первой. Задохнувшись желанием, она стиснула его бедра, подвигая Шона к более решительным действиям. Но он мягко выскользнул из объятий, успокаивающе шепча в ответ на горестное восклицание протеста: — Все в порядке, любимая. Я здесь. В следующий момент Алисия содрогнулась, ощутив, как напряженное тело Шона скользнуло по внутренней поверхности бедер, произведя оглушительное сотрясение, пронзившее ее до самых глубин естества. Крик боли вырвался изо рта, хотя она закусила губу, стараясь ничем не выдать своего отчаяния. Слишком долго тело не испытывало всей полноты мужского натиска. Непозволительно долго. Шон немедленно замер, позволив ей ослабить объятия. Его ладонь легко коснулась бедра Алисии, потом скользнула ниже, глубже, снимая напряжение ее сведенного тела. — Я сделал тебе больно? — участливо прошептал он ей на ухо. — Очень жаль, мне стоило быть внимательней. Его пальцы сжали колено Алисии. — Черт побери! — выдохнул он, скользнув по атласной поверхности ее ноги. — Меньше всего мне хотелось бы сделать тебе больно. — Я знаю, — тихо ответила Алисия, нежно проводя ладонью по его бедру. — Это было, как в первый раз, только лучше, гораздо лучше. — Удивляться нечему, — вздохнул Шон. — За семь лет невинность вполне могла восстановиться. Алисия с облегчением рассмеялась. Под своей рукой она чувствовала напряженную крепость его горячего тела. — Все хорошо, милый, — прошептала она, крепче сводя объятия. Тихо застонав, Шон инстинктивно прижался к ней, отзываясь на ее желание. Алисия почувствовала, как перехватывает дыхание, и поразилась глубине возбуждения, в которое привело ее движение его тела. Ошибочно оценив замешательство Алисии, Шон в нерешительности остановился. — Нет, любимый, нет! Все прекрасно, — воскликнула она, ощущая, как жидкое пламя поднимается из потаенных глубин ее существа навстречу его желанию. — Алисия, — подозрительно прошептал Шон. — Ты уверена? Она порывисто сжала его бедра, направляя его страсть глубже и точней. — Да. Это слово сорвалось с пылающих губ Алисии вздохом восторга. Раскачиваясь в удивительном ритме, объединявшем их тела, она поняла, осветив реальность последней вспышкой сознания, почему Шон отступил в те несколько мгновений, предшествовавших решающей схватке. Он использовал эти секунды для того, чтобы позаботиться о ее безопасности. Не решаясь даже мысленно произнести слово «презерватив», Алисия растаяла от любви и нежности, но даже эти чувства растворились в бескрайнем океане страсти, захлестнувшем ее в последние, вершинные мгновения их объятий. Невыносимое напряжение, раскручиваясь спиралью, внезапно разлетелось мириадами маленьких солнц, пронзивших их сплетенные тела, и разрешилось криком освобождения, в котором их голоса слились в один победный стон. Алисия очнулась от прикосновения чего-то прохладного, щекотавшего щеку. Подняв руку, она лениво отмахнулась и медленно открыла глаза. Шон лежал рядом с ней, приподнявшись на локте. Его глаза сияли теплотой весеннего неба, улыбка была мягкой и нежной. В свободной руке он держал цветок нарцисса, перевитый сверкающей изящной золотой цепочкой. — Привет, — тихо сказал он, проводя цветком по ее щеке. — Привет. Алисия попыталась нахмуриться и улыбнуться одновременно. — Что это такое? — Твой подарок, — улыбнулся Шон. — Тот самый, которого ты не стала дожидаться, потому что не могла дождаться чего-то другого. — О-о, — выдохнула Алисия в восхищении, удивленно распахивая глаза. — Он прекрасен. Сев на постели, Шон высвободил цепочку. — Позволь застегнуть ее на тебе. Положив цветок на столик у изголовья кровати, он расстегнул замок и развел концы цепочки, приглашая Алисию выразить свои намерения. — Иди ко мне, — мягко попросил он. — Но я неодета! — воскликнула Алисия. — Именно, — усмехнулся Шон. — Я не настолько слеп, чтобы не замечать этого. Я наблюдал золотой браслет вокруг твоего запястья в течение четырех томительных дней. Теперь хочу видеть свою цепочку, обвитую вокруг твоей прекрасной шеи, и вообще — тебя всю, в сиянии наготы. — Ты совершенный декадент, — пробормотала Алисия, наклоняясь к нему. — Очень может быть, — согласился Шон, застегивая замок. — Я нахожу, что это чертовски возбуждает. Отклонившись назад, он окинул взором дело рук своих, потом медленно перевел свой взгляд ниже, еще ниже… — Я хочу любить тебя прямо сейчас. Любить твое обнаженное тело, перед которым меркнет блеск золота. С молчаливой любовью и признательностью Алисия раскрыла свои объятия. Утоляя бесконечный голод друг к другу, они совершенно позабыли про ужин, который ждал их на кухне, скучая в пакетиках, коробочках и баночках.
Последние комментарии
5 часов 9 минут назад
15 часов 29 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 13 часов назад