Роза и Алмаз [Урсула Крёбер Ле Гуин] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Урсула Ле Гуин Роза и Алмаз






ПЕСНЯ МОРЯКОВ ЗАПАДНОГО ХАВНОРА
Куда идет моя любовь,
Туда иду и я.
Куда несет меня ладья,
Туда спешу и я.
Мы вместе будем хохотать,
И вместе — слезы лить.
А если смерть придет к нему,
И мне одной — не жить.
Куда идет моя любовь,
Туда спешу и я.
Куда несет меня ладья,
Туда лечу и я.

На западе Хавнора — среди гор и холмов, густо заросших дубами и каштанами — есть небольшой городок или, точнее, поселок под названием Глейд. Некоторое время назад самым богатым человеком в Глейде был некий торговец по прозвищу Золотой. Он владел лесопилкой, выпускавшей крепкие дубовые доски для кораблей, что строились в Южном Порту и Большом Порту Хавнора. Кроме этого, Золотому принадлежали самые обширные на острове каштановые рощи. Были у него и свои подводы, возившие доски и каштаны на продажу. Торговля этими товарами приносила отличный доход, поэтому, когда у Золотого родился сын, его жена сказала:

— Быть может, назовем мальчика Орешек или Дубок?

Но отец ответил:

— Пусть будет Алмаз! — потому что, по его мнению, единственной на свете вещью, ценившейся дороже золота, были алмазы.

Маленький Алмаз рос в самом красивом и большом доме Глейда и был пухленьким, розовощеким, ясноглазым и очень жизнерадостным мальчуганом. От рождения Алмаз был наделен приятным мелодичным голосом и абсолютным слухом, и его мать Тьюли любовно звала сына Жаворонком или Соловушкой, поскольку имя Алмаз никогда ей не нравилось. Целыми днями в доме был слышен его звонкий голосок, выводивший слова веселых песенок, ибо стоило мальчугану хоть раз услышать какой-то новый мотив, как он тут же его запоминал; когда же Алмаз не слышал новых мелодий, то сочинял их сам. Местная ведьма по имени Клубок научила мальчика исполнять «Создание Эа» и «Песнь о подвиге юного короля», а на празднике Солнцеворота, когда Алмазу только-только минуло одиннадцать, он пел «Зимнюю песню» для лорда Западного Хавнора, навещавшего свое имение в холмах чуть выше Глейда. Его голос так понравился лорду и его супруге, что они подарили мальчику крошечную золотую шкатулку тонкой работы, крышку которой украшал небольшой бриллиант. Шкатулка была очень красивой и, несомненно, стоила весьма дорого. Мальчику и его матери подарок казался очень щедрым, но Золотой остался недоволен. Он был сыт по горло пением, музыкой и прочими пустяками.

— Тебя ждет работа потруднее, — сказал он. — Но и награда за нее достойная.

И Алмаз понял, что отец имеет в виду свое дело: лесопилку, каштановые плантации и подводы, лесорубов, пильщиков, сборщиков орехов, возчиков и многое другое. Непонятные разговоры о подрядах и поставках, частые поездки то туда, то сюда, необходимость что-то планировать и подсчитывать — все это казалось Алмазу каким-то взрослым, непонятным и скучным. Никогда прежде ему не приходило в голову, что повседневные труды и заботы отца могут иметь к нему какое-то отношение, и мальчик совершенно искренне недоумевал, почему папа считает иначе. Но в конце концов Алмаз решил, что когда он немного подрастет, что-то переменится, и он станет понимать больше.

На самом же деле Золотой имел в виду не только свое предприятие, которое надеялся со временем передать сыну. Будучи человеком наблюдательным, он давно подметил в Алмазе нечто такое, что заставляло его задумываться о делах более важных и значительных, чем торговля дубовыми досками и каштанами. Но чем дальше уносились его мечты, тем решительнее он тряс головой, тем крепче зажмуривал глаза, напуганный открывавшимися ему картинами.

Сначала Золотой решил, что имеет дело с обычным волшебством (подобные способности в определенном возрасте обнаруживают многие дети), однако способности эти, как правило, исчезали так же быстро, как гаснут искры, отлетевшие слишком далеко от костра. Он сам, когда был мальчиком, мог заставить собственную тень сверкать и переливаться всеми цветами радуги. Родители даже гордились им и заставляли повторять фокус с тенью каждый раз, когда в доме собирались гости, но лишь только Золотому минуло семь или восемь, он утратил свой волшебный дар и никогда больше не мог повторить этот трюк.

Когда Золотой впервые заметил, что его сын спускается по лестнице, не касаясь ступенек, он решил, что ему это просто почудилось. Но несколько дней спустя он увидел, как Алмаз взлетает вверх по ступеням, лишь слегка касаясь пальцами отполированных дубовых перил.

— А можешь ты так же спускаться? — спросил Золотой, и Алмаз ответил:

— О да, конечно. — И тут же, на глазах отца, слетел вниз, двигаясь плавно, словно облако, несомое теплым южным ветром.

— Когда ты успел этому