Любовь и ярость [Патриция Хаган] (fb2) читать онлайн

Хаган Патриция Любовь и ярость

Патриция Хаган

ЛЮБОВЬ И ЯРОСТЬ

Посвящается Салли и Бранчу ...тем, кто всегда

с любовью слушал меня...

Глава 1

Нью-Йорк

Апрель 1889

Огромный концертный зал "Метрополитен Опера" сиял и переливался разноцветными огнями, а у главного входа шумели толпы желающих попасть на торжества, посвященные празднованию Дню Независимости.

В стороне от шумной суеты, погрузившись в свои мечты, великолепная, одинокая и независимая, стояла Китти Райт Колтрейн. Она, казалось, не замечала ни восхищенных взглядов, которые исподтишка бросали на неё элегантные мужчины, ни завистливых взоров их разряженных спутниц.

Время милостиво обошлось с Китти. Сейчас, в самом расцвете зрелой женственности, она цвела пышной красотой и казалась ещё ослепительнее, чем в дни молодости. Роскошные вьющиеся темно-рыжие волосы, переливавшиеся всеми оттенками осенних листьев, струились по плечам. Даже самая придирчивая недоброжелательница не смогла бы обнаружить ни единого серебряного волоска в этой роскошной шевелюре. Нежная теплая кожа цвета густых сливок, прелестные фиалковые глаза, таинственно мерцающие из-под темных, длинных ресниц, да, эта женщина была поистине прекрасна!

Ее красоту выгодно оттеняло изящное платья из сверкающего атласа необыкновенного густо-изумрудного цвета. В роскошную ткань были вплетены тончайшие серебряные нити, что заставляло платье сверкать и переливаться в ослепительном свете люстр, подобно драгоценному камню. Маленькие изящные уши были украшены крупными бриллиантами, а роскошное ожерелье, в котором чередовались бриллианты и изумруды чистейшей воды, обвивало красиво изогнутую нежную шею. Пышные, густые локоны цвета тлеющих углей сбегали по спине, тут и там изящно подхваченные чеканными серебряными гребнями с крупными изумрудами. Нежные, упругие холмики высокой груди дерзко поднимались из-за низкого выреза платья, всем своим видом доказывая невозможность увядания этого роскошного тела.

В огромной толпе, которая шумела и волновалась вокруг этой необыкновенной женщины, никто и вообразить бы не смог, что такому дивному созданию хоть когда-нибудь в жизни пришлось испытать страдания и нищету. В конце концов, ведь она была женой Тревиса Колтрейна, одного из наиболее уважаемых и богатых людей в Неваде. Лицо её было прекрасно и безмятежно, как у древней богини.

Уже почти двадцать лет прошло с тех пор, когда Тревис унаследовал богатейшие серебряные рудники после смерти человека, которому он когда-то давно спас жизнь, и, казалось, теперь Колтрейны купались в уже привычной роскоши.

Но это всегда было несправедливо по отношению к ним обоим. Как и у многих тысяч других уроженцев юга, в сердце Китти до сих пор не заживали раны, полученные в той ужасной, кровавой бойне, которая вошла в историю под названием Гражданской войны. Много раз она безуспешно пыталась стереть из памяти те безумные годы, и по мере того, как шло время, ей, в конце концов, удалось научиться ценить радость, которую приносил с собой каждый новый день. Но вместе с тем она прекрасно понимала, что ужасные воспоминания тех лет останутся с ней навсегда.

Бросив ещё один быстрый взгляд на оживленную толпу, бурлящую у входа в великолепное здание, она с трудом подавила нетерпеливый вздох. Гости все прибывали, но куда же запропастился Тревис? Еще утром в роскошный номер отеля, который она снимала, доставили записку от Президента Гаррисона. Президент спешил порадовать Китти, сообщив, что корабль, на котором возвращался её муж, прибудет в порт вечером, и советовал обязательно быть на концерте. Больше в записке не было ни слова.

Нежная улыбка тронула её губы, когда она почувствовала, как знакомая теплая волна захлестнула её. Так бывало всегда, стоило ей только представить лицо человека, которого она любила так глубоко ... и так неистово.

Их любовь появилась на свет при довольно странных обстоятельствах. С лукавой улыбкой вспомнила она ту неприязнь, которая охватила их обоих при первом знакомстве. Он, северянин, кавалерийский офицер, заставил её, южанку, закончившую курсы сестер милосердия, поступить на службу в армию северян. Так она надолго стала его пленницей.

И все четыре года, пока бушевало пламя Гражданской войны, двое влюбленных вели свою тайную битву, пока, наконец, не восторжествовала любовь ... но это случилось уже гораздо позже, когда родился их первенец, сын. Она назвала его Джон Тревис, дав имена двух горячо любимых людей: отца и мужа.

Но их свадьба не стала началом счастливой безмятежной жизни, как надеялась Китти. После нескольких неудачных попыток вести жизнь простого фермера на ранчо, которое Китти унаследовала в Северной Каролине, Тревис бросил все и снова сорвался с места. Им опять овладела неудержимая страсть к перемене мест. Пока он скитался где-то, Китти стала жертвой нападения. Ее похитил бывший фермер, человек, затаивший на неё обиду ещё в годы войны. Он заставил Китти пережить такое, что её разум не выдержал и она погрузилась в милосердное забвение. Имя, прошлая жизнь, воспоминания о муже и сыне покинули её и на несколько горьких и одиноких лет она была выброшена из жизни.

Память вернулась к ней наконец, но тем ужасней оказалось известие о том, что Тревис, поверив в её гибель и не в силах справиться с тоской и одиночеством, снова женился. Его вторая жена, хрупкая и болезненная женщина умерла, дав жизнь его дочери Дани.

Оглушенная вернувшейся через много лет прежней болью и отчаянием, Китти молча страдала, чувствуя, как в её душе кровоточат старые раны и понимая, что не время сейчас думать об этом. Никогда не надо воскрешать прошлое. Они с Тревисом слишком любили друг друга, чтобы позволить этому безумию вновь вырваться наружу.

Еще один нетерпеливый взгляд на дверь и сердце Китти подпрыгнуло от радости. Но это была не радость женщины при виде возлюбленного, нет, её сердце сейчас переполняла материнская гордость.

Колт, как с детства прозвали в семье Джона Тревиса Колтрейна, пробирался через толпу у входа, бросая быстрые взгляды поверх голов и явно разыскивая её. Высокий, хорошо сложенный, Колт унаследовал от отца темные густые волосы и смуглую кожу его предков-креолов. Грива угольно-черных волос, чернее крыла ворона, красиво оттеняла глаза цвета светлого серебра.

Его нетерпеливый взгляд упал на мать и Колт стал торопливо проталкиваться сквозь толпу, пробираясь к Китти. Она не отрывала от него любящих глаз и на минуту ей даже показалось, что перед ней Тревис.

Колт склонился к ней, ласково поцеловал мать в щеку, и взяв её за руку, виновато заглянул в глаза. - Прости, мам, от него по-прежнему ни слова.

Повернув голову в сторону Президента Гаррисона, стоявшего неподалеку в компании друзей, Китти недовольно пробормотала, - Значит, мы по-прежнему должны переживать, гадая, куда же Президент отправит его в этот раз. Бьюсь об заклад, уж он не даст Тревису отдохнуть, - и она подавила невольный вздох сожаления.

- Вот так отцу и приходится расплачиваться за ту громкую славу, которую он заслужил во время войны, - усмехнулся Колт. - С его репутацией, мама, он просто обречен теперь каждый раз приходить на помощь, стоит только правительству попасть в затруднительное положение.

Пряча беспокойство за легкой насмешкой, Китти добродушно хмыкнула, Дело в том, Джон Тревис Колтрейн, что я давным-давно поняла, что представляет собой твой отец. Да доживи он до ста лет, я уверена, все равно будет мечтать об опасностях и приключениях. Никогда не встречала человека с таким неукротимым, бешеным темпераментом!

- А будь он другим, ты на него и внимания бы не обратила! - добродушно попенял матери Колт.

В её глазах внезапно отразилось глубокое чувство. - Не думаю, что такое возможно, Джон Тревис, но все равно, я была бы рада, поживи он дома хоть немного. В этот раз он отсутствовал почти три месяца, и ты не можешь даже вообразить, каким кошмаром было для меня это время, я ведь даже не знала, жив он или нет!

Колт мрачно кивнул. Он знал, чего опасалась мать, ведь в этот раз дела привели Тревиса Колтрейна на Самоа, в восточную часть Тихого океана. Вот уже почти десять лет, как на островах тоже полыхало пламя гражданской войны. Когда неожиданно вмешалась Германия, заинтересованная в свержении с престола короля Малиетоа, Америка и Великобритания выступили в его поддержку. Военные корабли бороздили воды залива Апиа.

На борту одного из них был Тревис Колтрейн, спешивший по поручению своего правительства как можно быстрее договориться с немцами на островах. И вдруг, словно мало было других бед, на многострадальную землю обрушился ужасный циклон.

Китти охватил ужас, а то немногое, что ей удалось выяснить, повергло её в отчаяние. Как стало известно, все корабли затонули, разбившись о рифы, уцелел лишь один. И мрачной чередой потянулись дни, когда охваченная страхом за судьбу любимого, она одновременно и боялась и жаждала вестей.

Потом, слава Богу, она узнала, что Тревис был на борту корабля, которому посчастливилось уцелеть благодаря капитану, успевшему выйти в открытое море.

Президент Гаррисон был очень внимателен к Китти. Он даже прислал своего человека к ней в Силвер Бьют, в Неваду, и заверил, что слишком ценит её мужа, чтобы позволить ему ещё раз так рисковать жизнью. Президент торжественно пообещал заменить Тревиса другим человеком во время переговоров с немцами и порадовал Китти известием, что муж её уже на пути домой. А вскоре пригласил их с Колтом в Нью-Йорк, намекнув, что они увидятся с Тревисом в "Метрополитен" во время празднования Дня Независимости. Китти догадалась, что Тревис должен по приезде отправиться на концерт и их встреча станет для него приятным и неожиданным сюрпризом.

Китти с радостью откликнулась на приглашение. Правда, ей на минуту показалось, что все знаки внимания - это лишь способ подсластить горькую пилюлю, которую готовит Гаррисон, собираясь сразу же послать Тревиса ещё куда-нибудь с очередным заданием. Конечно, она давно уже смирилась с тем, что страсть к приключениям носит её мужа по свету, словно перекати-поле, но Президент должен понимать, что Тревис когда-то бывает нужен и ей.

Она вздрогнула, внезапно придя в себя, и заметила, что сын уже некоторое время что-то говорит ей, но не смогла вспомнить ни слова, как ни старалась. - Прошу прощения, дорогой. Ты что-то сказал ...?

- Я сказал, что собираюсь домой, - нетерпеливо повторил он, - ты же знаешь, я терпеть не могу званых вечеров и, если честно, мне безумно надоело это - это шоу. - Он с отвращением обвел взглядом бурлящую вокруг толпу.

Китти сочувственно кивнула, понимающе взглянув на сына. Она тоже посмотрела вокруг. Посреди главного зала бил огромный фонтан, искрящиеся струи шампанского, взметнувшись почти под потолок, сверкающими бриллиантами рассыпались в воздухе и с мелодичным звоном стекали в небольшой мраморный бассейн, в котором плавали розовые и пурпурные орхидеи. Толпившиеся кругом гости с веселым смехом подставляли хрустальные бокалы под пенящиеся струи и наполняли их светлым вином.

В ослепительном свете люстр особенно яркими казались роскошные платья дам всех цветов, которые только существуют на свете. Драгоценности необыкновенной красоты и баснословной стоимости сверкали и переливались разноцветными огоньками. По углам зала размещались небольшие оркестры и волшебные звуки вальса переплетались с негромким шумом голосов и беззаботным смехом.

Пол был усыпан лепестками роз, их нежное благоухание наполняло весь огромный зал и смешивалось с тончайшим ароматом духов и запахом дорогих сигар.

- Ведь сегодня День Независимости, - напомнила Китти, не обратив внимания, что сын уже погрузился в свои собственные мысли. - Скажи, милый,

- она осторожно тронула его руку, - ты случайно ничего не имеешь против Шарлин Боуден?

Колт с трудом удержался от недовольной гримасы, в который раз подивившись материнской проницательности. Как обычно и бывало, ей опять удалось угадать его мысли. Ну так значит, нет смысла и лукавить. - Ты угадала. Вряд ли кто смог бы удивиться больше, чем я в ту минуту, когда она, как чертик из коробочки, вдруг появилась на вокзале с кучей чемоданов и тетей Джессикой и объявила, что едет с нами.

У Китти от изумления даже дыхание перехватило, и лишь неимоверным усилием воли ей удалось удержаться от вопросов, которые так и вертелись на кончике языка. Ей пришлось напомнить себе, что Колт уже взрослый человек и давным-давно живет своей жизнью. Она редко давала волю материнскому любопытству и делала эта очень осторожно, чтобы сыну, не дай Бог, не пришло в голову, что она сует нос в его дела. - А ты знал, что она собирается с тобой?

- Нет, конечно! - он даже вспыхнул, - Просто я, как последний дурак, рассказал ей о том, что Президент пригласил нас сюда и она тут же заявила, что непременно поедет вместе с нами. Я возмутился и был вынужден сказать, что ее-то как раз никто сюда не приглашал. Ну, и видишь, что из этого вышло. - Он с досадой передернул плечами, а изящно вырезанные ноздри затрепетали, как всегда в те минуты, когда он был чем-то взволнован или возмущен. Эту привычку, унаследованную им от отца, давно уже подметил любящий взгляд Китти.

Она протянула руку и слегка погладила сына по щеке. - Я все понимаю, милый, тебе пришлось привезти её с собой. Конечно, у тебя не было другого выхода. Скандал был бы неприятен для всех нас, а нет только для нее. Успокойся, ты все сделал правильно.

- Никогда не встречал раньше подобной девицы - у неё нервы, как стальные канаты, - и он сокрушенно покачал головой.

Китти задумалась, взвешивая каждое слов. Она была совершенно уверена, что сын пока ещё не собирался жениться, но Шарлин была единственной девушкой, с которой он постоянно встречался, конечно, насколько она знала. И если уж Шарлин суждено было в один прекрасный день стать её невесткой, то Китти следовало хорошенько подумать, прежде, чем сказать что-нибудь, о чем она впоследствии может горько пожалеть. - Она довольно хорошенькая, задумчиво протянула Китти, - боюсь только, что Чарлтон и Джульетт безбожно избаловали её. Она ведь единственный ребенок и привыкла всегда получать все, что только пожелает. А теперь, похоже, она больше всего на свете хочет тебя.

- По-моему, ты - её первое серьезное увлечение, - задумчиво продолжала Китти, - поэтому постарайся не обижать её, сынок. Наверняка, она по уши влюблена в тебя. А в этом случае женщина порой поступает так, как никогда бы не позволила себе с кем-нибудь другим.

Колт благодарно взглянул на мать. - Благослови тебя Бог, мама, ты всегда понимала меня. Я же видел, что ты разозлилась на Шарлин ещё больше, чем я, когда увидела её на вокзале, и спасибо тебе, что сдержалась и не показала, насколько все это неприятно для нас. А ведь мне-то известно, что она далеко не всегда бывает так же справедлива к тебе.

- Только я стараюсь не замечать этого, - улыбнулась Китти. - Ты знаешь, мне иногда кажется, мой дорогой Джон Тревис, что мы порой сами позволяем неприятностям осложнять нам жизнь. Жизнь была бы много проще, если бы мы порой просто закрывали на что-то глаза.

Колт давно привык уважать мать и она знала, что он всегда принимал близко к сердцу любой её совет или замечание в чей-то адрес. Они с отцом часто беседовали по душам и он хорошо знал о том горе, которое выпало на долю его матери. Всего один раз в беседе с сыном Тревис признался, как безумно он до сих пор влюблен в жену, но зато не раз восхищался её мужеством и терпением, с которым она перенесла несчастья и беды, посланные ей судьбой, и не дала им сломить себя.

И в глазах Колта мать была божеством, ни одна женщина не могла сравниться с ней.

- Знаешь, - задумчиво сказал он, - вот если бы мне повезло и я встретил женщину, похожую на тебя. Тогда бы я женился, не раздумывая ни минуты.

Китти весело расхохоталась и покачала головой. - Так я тебе и поверила, Джон Тревис Колтрейн! Разве я не знаю, что ты плоть от плоти своего отца и страсть к путешествиям у тебя в крови. Помоги, Господи, той несчастной девушке, которая отважится выйти за тебя, прежде, чем ты хоть немного не остепенишься!

Колт засмеялся вместе с ней, но его веселое настроение моментально улетучилось, как только он заметил Шарлин Боуден, которая решительно направлялась в их сторону.

Китти постаралась взять себя в руки. Не то, чтобы она уж очень сильно не любила Шарлин, но её безумно раздражали невероятный снобизм и тщеславие, удивительные для такой молодой девушки. Шарлин была точной копией своей матери в молодости, и Китти вдруг вспомнила, как она всегда старалась избегать Джульетт Боуден. Раньше это было проще, но теперь, когда они разбогатели и при той роли в политической жизни, которую играл Тревис, выполняя ответственейшие поручения правительства, им с мужем пришлось вести светскую жизнь. А Джульетт Боуден была, безусловно, светской женщиной и при своем богатстве играла весьма заметную роль в аристократическом обществе Силвер Бьют. И Китти не могла больше игнорировать её.

Наблюдая за Шарлин, пока та торопливо направлялась к ним, Китти не могла не отметить, что, если бы не недовольное выражение лица, то девушка, безусловно могла бы считаться настоящей красавицей. Слава Богу, хоть внешне она ничем не напоминала мать. Ее окружала аура какой-то удивительной свежести. Блестящие локоны густых, пышных волос цвета свежего меда изящно обрамляли нежное, юное личико с чуть заостренным подбородком и высокими скулами. Китти невольно залюбовалась ею: огромные, синие глаза, опушенные шелковистыми, густыми ресницами, изящный, немного вздернутый носик придавал лицу выражение наивного лукавства, немного неожиданное для тех, кто знал, какая черствая, тщеславная натура скрывалась за этой ангельской внешностью. Но стоило ей только открыть рот, как очарование исчезало и вместо прелестной красавицы появлялась нахальная и избалованная девица.

Шарлин была крошечного роста, хрупкая и изящная, а её вечернее платье из блестящей пурпурной тафты, с короткими пышными рукавчиками, отделанное кружевными фестонами и белыми бантиками, тут и там разбросанными по шуршащей юбке, делало её ещё больше похожей на дорогую, красивую куклу.

Натянуто улыбнувшись Китти, Шарлин немедленно отвернулась от неё и завладела Колтом. Голосом, в котором звенел металл, она недовольно произнесла, - Ну, знаешь, Колт, я сегодня весь вечер ищу тебя, чтобы высказать, что я о тебе думаю. Сначала ты привозишь меня в Нью-Йорк, а на вокзале вдруг поворачиваешься ко мне спиной и уходишь, как ни в чем ни бывало. По-моему, это не очень-то красиво с твоей стороны!

Колт только холодно поздоровался, но больше не сказал ни слова и Китти снова узнала в нем черты мужа. Тревис так же бы повел себя в подобной ситуации, он никогда и ни в чем не оправдывался. И сейчас Колт мог легко избавиться от любых упреков, если бы объяснил, что сразу же по приезде по просьбе матери отправился в порт узнать, появился ли наконец корабль отца. Но нет, он предпочел промолчать, и Китти в который раз поразилась, как же он похож на своего отца.

Шарлин раздраженно топнула маленькой ножкой, обутой в шелковую туфельку на высоком каблучке, и сложив на груди руки, с досадой посмотрела на Колта. Ей впервые пришло в голову, что его будет не так-то просто водить на коротком поводке.

- Ну, что же ты молчишь?! Может быть, ты хотя бы извинишься?

Слегка приподняв одну бровь, Колт перевел дыхание и очень медленно произнес, глядя прямо ей в глаза, - Дорогая моя, если ты помнишь, это была именно твоя идея - поехать в Нью-Йорк вместе со мной. И твои развлечения не моя забота!

Слегка кивнув ей на прощание, он улыбнулся матери и, круто повернувшись на каблуках, исчез в толпе.

Разъяренная Шарлин набросилась на Китти. - Это вы настроили сына против меня, миссис Колтрейн! Вы стояли здесь и слышали, как он был груб со мной, но даже не сочли нужным остановить его ...

- Шарлин, - мягко прервала её Китти, - разве ты не заметила, что Джону Тревису и так еле-еле удалось промолчать? Ты, конечно, можешь упрекать его в грубости и несдержанности, но тем не менее он оказался достаточно воспитан, чтобы не напомнить о том, что ты и сама прекрасно знаешь - ты приехала сюда неё потому, что тебя пригласили, а по собственному желанию. И я считаю, что ты и так уже достаточно испытывала его терпение. А оно, уж ты поверь мне, не беспредельно!

Нежные голубые глаза мгновенно заволокла пелена слез, которые, похоже, были искренними, так же, как и дрожь в голосе девушки. - Ради Бога, простите меня, миссис Колтрейн, я так виновата перед вами! Но сейчас мне действительно нужно с вами поговорить.

Китти почувствовала что-то необычное в настойчивости девушки и она уже собралась было предложить ей отойти в сторону, чтобы спокойно выслушать Шарлин, как вдруг до неё донесся чей-то громкий голос, - Неужели это полковник Колтрейн, просто глазам не верю! Вы ведь знакомы, не так ли? Он один из ближайших друзей Президента и пользуется его полным доверием ...

Дальше Китти уже не слушала. С бешено колотящимся сердцем она обернулась и увидела своего мужf, отца своего мальчика, единственного мужчину в своей жизни. Безумная любовь к Тревису пронизала её как удар тока, и она бросилась к нему, нетерпеливо протискиваясь сквозь плотную толпу и окликая его.

Тревис услышал знакомый голос и оглянулся, отыскивая глазами жену. Его сердце дрогнуло, когда он снова увидел любимое лицо и в который раз он подумал, что никогда в жизни не встречал женщины красивее и желаннее. Он бросился к ней и, обхватив сильными руками, крепко прижал к груди. Это какое-то безумие, промелькнуло у него в голове, с каждым днем я люблю её все сильнее ...

Казалось, прошла вечность, а двое влюбленных продолжали сжимать друг друга в объятиях, не замечая устремленных на них любопытных взглядов. Время для них остановилось.

Первым пришел в себя Тревис. Лаская горячими губами ухо жены и крепко прижимая её к себе, он прошептал, - Бог свидетель, Китти, как мне не хватало тебя!

Она чуть отодвинулась и откинула голову, заглядывая ему в глаза, и затрепетала от счастья, увидев в них беспредельную любовь и нежность. Губы её приоткрылись, но тут за её спиной послышалось вежливое покашливание. Обернувшись, Китти увидела человека, всем своим видом олицетворявшего власть.

Вежливо поклонившись Китти, он повернулся к Тревису, - Полковник Колтрейн, позвольте представиться. Мое имя - Малкольм Предди, я советник Президента. Он сейчас здесь и хотел бы срочно переговорить с вами, лучше всего до обеда. Разговор будет личный. Пройдемте со мной, пожалуйста.

Ответом чиновнику была лукавая и довольно нахальная усмешка, так хорошо знакомая Китти. По-прежнему не отрывая взгляда от лица жены, Тревис буркнул, - Сожалению, мистер Предди, но Президенту придется подождать. Сначала у меня будет личный разговор с моей женой.

Он уже взял Китти за руку, чтобы отойти в сторону, но чиновник, понизив голос, проговорил тихо, но очень твердо, - Президент ждет, сэр.

Ничуть не смутившись, Тревис хмыкнул, - Так же как и я. К вашему сведению, я ждал этого почти три месяца.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но Китти сжала его пальцы. - Может быть, тебе лучше узнать, что хочет от тебя Президент, - поколебавшись, сказала она, - а я дождусь тебя здесь.

- Ну уж нет, - оборвал её Тревис, - я согласен выслушать Президента, но не намерен и на минуту выпускать тебя из виду, так что будь любезна, пойдем со мной. - Он снова притянул к себе жену и ласково коснулся губами её щеки, а затем небрежно оглянулся на чиновника.

Малколм Предди, мысли которого были заняты протоколом, вначале и не понял, что Тревис не шутит, пока не взглянул ему в глаза. - Ну, что ж, вздохнул он, наконец, - тогда следуйте за мной.

Китти невольно поежилась, подумав, насколько нежелательно её присутствие при беседе Президента с её мужем. Она вдруг представила, как неловко будет чувствовать себя, зная, что разговор не предназначен для её ушей. Осторожно коснувшись локтя мужа, Китти тихонько прошептала, - Позволь мне подождать тебя здесь, Тревис. Правда же, так будет лучше.

- Как хочешь, милая, - кивнул он, - я скоро вернусь.

Провожая мужа любящим взглядом, она не могла не заметить восхищенных взглядов, которыми дарили Тревиса все женщины. Красивый, с мужественной внешностью, он выглядел необычайно привлекательно в элегантном смокинге белого бархата и бледно-голубой рубашке с пышными складками на груди, красиво оттенявшими его смуглую кожу и иссиня-черные волосы, которые за время его последнего путешествия изрядно отросли и сейчас мягкими завитками спускались почти до воротника сорочки.

Она с трудом перевела дыхание, любовь и счастье переполняли её. Да, поистине, Тревис Колтрейн - самый красивый мужчина в мире, и он принадлежит ей, а другого ей не надо!

За её плечом неожиданно выросла высокая, худощавая фигура сына. Итак, отец вернулся, - хмыкнул он, - жаль, что я не успел перехватить его. Все в порядке, мам?

Китти коротко объяснила, что Тревиса срочно вызвал к себе Президент. Может быть, он хотел поговорить по поводу нового назначения, - с беспокойством предположила она, - хотя я надеялась, что они хоть ненадолго оставят его в покое. - Затем, спохватившись, она вспомнила, что у сына свои заботы и спросила с тревогой, - А где же Шарлин? Мне очень неловко, что я так бросила её, но ты понимаешь, когда я вдруг увидела отца ...

- Ты просто сбежала, как и я в свое время, - улыбнулся Колт, - Не волнуйся, я сейчас разыщу её и попытаюсь все уладить - Он обвел взглядом разноцветную толпу. - Что-то я её не вижу.

Собравшиеся потихоньку переходили в столовую, где был сервирован праздничный ужин. - Может быть, ты поищешь её, - предложила Китти, - а я пока подожду здесь отца.

Колт кивнул, - Должно быть, пришло время для серьезной беседы с очаровательной Шарлин, - пробормотал он, раздраженно добавив, - если, конечно, она расслышит что-нибудь, ведь у неё в голове, похоже, оглушительно звенят свадебные колокола!

Китти весело рассмеялась, заметив как сын, отходя, безнадежно покачал головой. Глупо с её стороны винить Шарлин. Глупая, избалованная девчонка явно потеряла голову и спит и видит женить на себе Колта. Но ведь Колт не похож на других молодых людей, с которыми она раньше имела дело: он далеко не домашний и не ручной. И Китти была совершенно уверена, что очаровательную Шарлин ждет сильное разочарование. Зная беспокойный характер сына, она была уверена, что даже если девушке и удастся его заарканить, то не надолго. Ведь Тревису было уже далеко за тридцать, когда они поженились, и холостой или женатый, он так никогда и не остепенился.

Прошло минут двадцать и, очнувшись от своих мыслей, Китти с удивлением обнаружила, что осталась одна в огромном зале. Все приглашенные уже перешли в столовую, а вокруг неё суетились усталые официанты, убирая смятые салфетки и хрустальные бокалы из-под шампанского. Несколько раз глубоко вздохнув, она постаралась взять себя в руки, подавив невольное раздражение. Ведь Тревис у Президента, а разговор, судя по всему, достаточно серьезный, все-таки займет какое-то время. И все же, после того, что ей пришлось пережить в последнее время, так прекрасно было бы очутиться в объятиях любимого человека.

Наконец Тревис вернулся и заметив задумчивое и нерешительное выражение его лица, Китти заподозрила неладное. Не сказав ни слова, он ласково обнял её за плечи и увлек к выходу.

- Куда ты меня ведешь? - запротестовала она, - Мы же опоздаем на ужин, Тревис, ты меня слышишь? А нас ждет Колт и ...

Глубокий, страстный поцелуй заставил её замолчать и затем Тревис снова повлек её за собой в темноту.

Неподалеку от "Метрополитен" был крошечный парк, весь заросший купами кустарника, который давным-давно не подстригали. У городских властей все не доходили руки придумать хоть какое-то освещение в этом районе, поскольку на дорогие фонари Эдисона у правительства, как всегда, не было средств, а обычные масляные фонари были в парке практически бесполезны.

Именно в этот темный парк, где уже сгустились ночные тени, и устремился Тревис, когда Китти внезапно заупрямилась. - Что это ты задумал, Тревис Колтрейн, - она упиралась на каждом шагу, пытаясь вырвать у него руку. - Сначала ты, не сказав ни слова, ничего не объяснив, просто утаскиваешь меня с приема, а теперь вздумал прогуляться ночью по парку. Да ведь здесь нет ни единого фонаря! Я непременно зацеплюсь за что-нибудь и изорву платье и ...

- Ты слишком много говоришь, - оборвал её Тревис. Легко подхватив жену на руки, он перекинул её через мускулистое плечо и зашагал дальше, как ни в чем не бывало. - К черту твое платье! Завтра же куплю тебе сотню-другую новых.

Китти ни на минуту не прекратила ворчать, стонать, жаловаться и сыпать непрерывными вопросами, она брыкалась и молотила кулаками по его могучей спине, но они оба прекрасно понимали, что на самом-то деле все её возмущение было притворным. Дойдя до конца темной аллеи, Тревис, наконец, остановился и, убедившись, что вокруг совершенно темно, осторожно поставил жену на ноги. Когда он, с трудом скрывая нетерпение, жадно привлек её к себе, Китти все ещё продолжала отталкивать его и лицемерно протестовать. Тревис, ты с ума сошел? Зачем ты притащил меня сюда? И теперь мы благодаря тебе остались голодными!

- Мой голод можешь утолить только ты, милая!

Лукаво склонив на плечо головку, Китти подарила ему чарующий взгляд своих огромных сияющих глаз цвета лаванды. - Ты повзрослеешь когда-нибудь, Тревис? - соблазнительно проворковала она, - ведь мы с тобой, слава Богу, не юные новобрачные!

Не обращая ни малейшего внимания на её слова, Тревис протянул руку к груди жены и одним быстрым движением освободил упругие белоснежные полушария из тесного выреза платья. Лаская бархатистую кожу полных, налитых грудей, он прошептал, задыхаясь от охватившего его жгучего желания, - Мне кажется, я буду безумно хотеть тебя, даже если мы проживем вместе не меньше полувека!

При воспоминании о безумии любовных утех, которым они предавались с Тревисом почти каждую ночь, когда им посчастливилось быть вместе, по спине у Китти пробежала восхитительная дрожь. Ей и в голову никогда не приходило отказывать мужу, ведь желание их всегда было обоюдным и отказать ему в любви значило бы и самой не утолить страсть.

Тревис склонился к жене, осыпая торопливыми поцелуями её груди, лаская губами мгновенно затвердевшие соски. Затем, очень осторожно опустив её на траву, сам вытянулся рядом. Постепенно, дюйм за дюймом, он сдвигал её платье, обнажая восхитительное тело, пока губы терзали горевшие сладкой болью соски. Она не заметила, как платье соскользнуло с неё и нежное, молочно-белое тело засветилось в слабом свете луны подобно редкостной драгоценной жемчужине.

Дрожащими от нетерпения пальцами он расстегнул ставшие вдруг непослушными пуговицы на тесных брюках и резким рывком почти ворвался в нее. Она слабо застонала, ощутив глубоко в себе его пульсирующую упругую плоть. Китти хотелось сказать, как безумно ей не хватало его, но она сдержалась, вспомнив, что Тревис терпеть не может слов, когда утоляет свою страсть. В такие минуты, он, как умирающий, не мог оторваться от её тела, и ему не нужны были слова.

Широко раздвинув ей бедра и согнув ноги в коленях, он скользнул в бархатистую тесную расщелину её женственности.

Его напряженный член снова и снова резко входил в нее, она вскрикнула и задохнулась, ей показалось, что сердце её вот-вот разорвется, так глубоко и мощно он заполнил её всю. Его бедра начали медленные толчки, и Китти быстро подхватила ритм, не отставая от его нарастающей страсти. Тревис не старался продлить минуты чувственного безумия. Он уже давно знал, как именно довести жену до ослепительного экстаза. Дождавшись минуты, когда она забилась в сладостных судорогах, он застыл на мгновение, и только потом позволил себе яростно взорваться внутри нее.

В эту минуту влюбленным казалось, что они стали единым целым: их сердца бешено колотились, а души слились, как их губы. Им обоим хотелось только одного - чтобы никогда не кончалось это горячее буйное блаженство.

Супруги лежали, не в силах оторваться друг от друга, пока, наконец, к ним не вернулось дыхание. Только тогда Тревис перекатился на спину, все также крепко прижимая жену к чуть влажной груди.

- Это никогда не кончится! - благоговейно прошептала она.

- И пускай продолжается, - с энтузиазмом подхватил Тревис, - ну, хотя бы до нашей смерти. А там посмотрим, может быть, нам и в раю удастся отыскать укромный уголок, чтобы позабавиться? - и он весело хмыкнул. - А, может быть, рай - это просто один долгий миг наслаждения, как ты считаешь, милая?

Китти игриво шлепнула его плечу, - Гореть тебе в аду, Тревис Колтрейн, ... , ведь это же самое настоящее богохульство!

- Тогда ты будешь гореть вместе со мной, принцесса, ведь именно ты довела меня до этого!

Они долго лежали, прижавшись друг к другу, в блаженном молчании. Наконец Китти уже не могла сдержать любопытство, терзавшее её, - Скажи, наконец, что хотел от тебя Президент?

Ей показалось, что у мужа на мгновение перехватило дыхание.

- Скажи, Тревис, в чем дело?, - взмолилась она, чувствуя что-то неладное.

Внезапно руки его разжались и, выпустив её из своих объятий, он откинулся на траву и поднял задумчивый взгляд к небу, на котором уже появились первые звезды.

Китти притихла рядом, сдерживаясь из всех сил, зная, что муж никогда ничего не скажет прежде, чем не сочтет, что настало подходящее время. Так уж он привык и не было смысла торопить его.

Так прошло несколько томительных мгновений. Наконец Тревис очнулся и снова прижав к себе жену, мягко шепнул, - Китти, мы едем в Париж.

От удивления у неё перехватило дыхание и она так и застыла, глядя на него, не в силах произнести ни слова.

- Париж, - мечтательно продолжал он, - да, мы едем в Париж. Президенту кажется, что теперь я мог бы попробовать себя на дипломатическом поприще. Во Франции сейчас кипят страсти: монархисты, бонапартисты, радикалы мутят воду. Потому, считает Президент, есть смысл кому-то на месте разобраться, что к чему.

Он замолчал, а потом, глубоко вздохнув, как перед прыжком в ледяную воду, резко бросил, - Китти, Президент хочет, чтобы мы уехали ещё до конца месяца.

Оглохнув и ослепнув от неожиданности этого известия, она на мгновение подумала, что умирает. Мысли беспорядочным потоком кружились в голове. Париж? И уже в конце этого месяца? А что же будет с рудником, с их ранчо? Да и Колт соскучился! А что же их дом? И ведь Тревису даже в голову не приходит спросить, а хочет ли она поехать! Черт побери, опять он все решил сам и даже не подумал посоветоваться с ней!

Не отрывая любящего взгляда от лица жены, Тревис с волнением наблюдал, как гнев и растерянность на нем сменяли друг друга. Он прекрасно понимал, о чем она думает, ведь ещё и часа не прошло, как он испытывал то же самое. Для нас начинается совсем другая жизнь, Китти, восхитительно новая жизнь! Разве ты не понимаешь, ведь теперь я уже больше не покину тебя, мы всегда будем вместе. Президент пообещал, что больше никогда не пошлет меня куда-нибудь одного, ведь я ясно дал ему понять, что пользы в этом случае от меня не будет!

- Джон Тревис вполне способен справиться со всеми делами дома. Пришло время, когда ему надо брать в свои руки фамильное богатство. А потом, ты ведь знаешь, управление рудником настолько хорошо налажено, что сейчас за ним уже не требуется постоянно присматривать.

И он снова стиснул её в объятиях, пылко прижав к груди. - Как хорошо нам будет вместе, принцесса! Ты только подумай, - он хитро улыбнулся, - в Европе столько интересного, что моя страсть к приключениям, которая доставляла тебе много лет одни неприятности, на этот раз будет утолена!

Но Китти было вовсе не весело. Слишком много перемен ждало их в будущем и слишком неожиданно все это обрушилось на нее.

Радостная улыбка Тревиса стала похожа на гримасу, когда он почувствовал, что жена явно не разделяет его энтузиазм. Он склонился над ней и умоляюще заглянул в глаза, - Пообещай, что поедешь со мной, Китти. Прошу тебя.

Против этого она не смогла устоять. Нежные слова мужа словно разбудили её и она вернулась к действительности. - Как ты мог подумать, что я решусь оставить тебя?! Но ... мне нужно какое-то время, Тревис, хотя бы, для того, чтобы все обдумать, привыкнуть к мысли о скором отъезде. Не можем же мы просто взять и уехать, как будто через пару недель вернемся. И потом, милый, я совсем не уверена, что так уж хочу в Париж.

Муж понимающе кивнул, а Китти вдруг нервно засмеялась, прижавшись к нему, - Ох, Тревис Колтрейн, на этот раз ты превзошел самого себя. Кажется, давно я уже не испытывала подобного потрясения!

Но он по-прежнему продолжал с тревогой заглядывать ей в глаза. Китти догадалась, что это ещё не все. Этот просящий взгляд и выражение лица мужа были ей хорошо знакомы. Так и есть, Тревис немного помолчал и неуверенно произнес, - Мы могли бы ещё раз попытать счастья с Дани, если поедем в Париж.

Китти знала и любила его достаточно давно, чтобы ощутить боль и неуверенность в голосе мужа. И пусть они уже много лет не говорили об этом, Китти хорошо знала, что эта боль не отпускала Тревиса ни на минуту. Слишком сильное разочарование испытал он после разрыва с дочерью и это горе до сих пор разрывало ему сердце.

Сейчас девушке было уже около двадцати, но ни отец, ни Китти не видели её с тех пор, как ей минуло шесть. Китти взяла её к себе, она хотела любить и воспитывать малышку, как собственную дочь, но стоило Элейн, родной тетке Дани, переехать в Силвер Бьют, как неприятности не заставили себя ждать. Каким-то образом ей удавалось разрушить все попытки Тревиса и его жены сблизиться с ребенком. Она просто наслаждалась, видя как он кипит от ярости, а Китти, которая была отнюдь не глупа и не слепа, очень скоро догадалась, что причина ненависти Элейн кроется в далеком прошлом. Что-то, видно, произошло много лет назад между ней и Тревисом, что-то, что она не могла ему простить до сих пор, но что именно, Китти не знала. Впрочем, она никогда не задавала вопросов, так как была не уверена, как ей понравится то, что она услышит.

План Элейн разрушить мир и покой в семье Тревиса и оторвать от него Дани с блеском удался после того, как почти год они прожили в самом настоящем аду. За это время Дани из прелестной, ласковой и послушной девочки превратилась в своевольное, злобное и всем недовольное создание. И бедняжка Китти стала постоянной мишенью для всех её выходок. Жизнь превратилась в каждодневную мучительную пытку и в тот день, когда Китти за что-то наказала девочку, а та в ответ ударила мачеху, Тревис не выдержал. Не сказав жене ни слова, он отправил Элейн короткую записку, где признавал, что она победила и разрешал забрать девочку. Позже он попытался все объяснить Китти, убеждая и её, и себя, что девочке, может быть, будет гораздо лучше с родными матери в Кентукки.

Но в тот день, когда Элейн, не скрывая своего торжества, появилась на их ранчо, чтобы увезти с собой малышку, не выдержало терпение Джона Тревиса. Он был ещё мал и никто не подозревал о его неистовом темпераменте. Не помня себя от ярости, он кричал, что ненавидит и всю свою жизнь будет ненавидеть Элейн за то, что она увозит прочь его сестричку. Он обвинил Элейн в том, что именно она, притом намеренно, превратила девочку в неуправляемое и злобное существо. Но чувствуя себе в присутствии избаловавшей её тетки в полной безопасности, Дани в ярости набросилась на брата, колотя и царапая его. Китти и Элейн, бросившись к ним, с трудом растащили детей, но последними словами, которые выкрикнул на прощание сестре Джон Тревис, были, - Я ненавижу тебя! Надеюсь, что больше никогда в жизни тебя не увижу!

- Чтоб ты сдох, Джон Тревис! - завопила в ответ Дани.

Сколько лет прошло с тех пор, но у сына до сих пор сохранился маленький шрам над левым глазом. Да и судя по всему, он по-прежнему не простил сестру, ведь с того дня Китти не разу не слышала, чтобы он хоть раз упомянул её имя.

Боль и обида снова нахлынули на нее, словно это все случилось вчера, и как всегда, муж догадался, о чем она думает. Заметив, как мучительно исказилось нежное лицо жены, он стиснул её в объятиях и прижал к груди. Помолчав и немного придя в себя, Китти задумчиво сказала, - Давай попробуем дать Дани ещё один шанс. Ведь столько лет прошло. Может быть, когда она повзрослела, ей наконец удалось освободиться из-под влияния Элейн.

- Если бы это было так, думаю, она дала бы о себе знать, - мрачно процедил Тревис. Угрюмо сдвинув густые черные брови, он тяжело вздохнул, Она сейчас где-то на юге Франции, но это все, что мне известно. Когда Элейн удалось женить на тебе того французского аристократа, за которым она гонялась столько лет, они с Дани переехали жить к нему. Она моя единственная дочь, а я почти ничего о ней не знаю! - с болью в голосе закончил он.

- А ты не можешь узнать её адрес? Можно было бы написать ей и сообщить, что мы скоро будем в Париже.

Он кивнул, - Думаю, это могут знать в местном отделении банка, в Силвер Бьют. Ты же знаешь, все эти годы я посылал ей деньги, хотя Дани ни разу даже не удосужилась вспомнить о моем существовании.

Китти крепко сжала его ладонь и прижалась к ней губами. - Может, теперь все будет по другому. Не забывай, она выросла за эти годы. И не исключено, что смогла раскусить Элейн.

Он, тяжело вздохнув, ничего не ответил и Китти поняла, что муж боится тешить себя напрасными надеждами.

- Ну, а теперь, - весело сказала она, поправив смятое платье и встав на ноги, - давай-ка приведем себя в порядок и отыщем нашего сына. Надо же сообщить ему новости.

Тревис вздрогнул и пришел в себя. Схватив за руку улыбающуюся жену он неожиданно притянул её к себе и, быстро перекатившись на живот, подмял её под себя. Накрыв Китти своим телом, он пылко прошептал, - Ну уж нет, милая, не так быстро. Пока ты угостила меня только закуской. Не пора ли перейти к основному блюду?!

И Китти ни на секунду не заколебалась. Бешено стучавшее сердце отозвалось на зов, любовь и страсть захватили их и влюбленные продолжили самозабвенный полет в страну чувственных наслаждений.

Глава 2

Франция

Июль 1889

Гевин Мейсон, как завороженный, не мог оторвать глаз от своего отражения в огромном, с человеческий рост, зеркале в массивной позолоченной раме.

Ему очень нравилось, то что он видел.

В зеркале отражался мужчина среднего роста, с хорошей фигурой, ... ни грамма лишнего веса, но и худым его никто бы не назвал, словом, по его собственному мнению, весьма привлекательной внешности и без единого недостатка.

Откинув с высокого лба прядь светлых непослушных волос, Гевин недовольно насупился. Черт бы побрал эти кудри. Вечно разлетающиеся во все стороны, пышные и непокорные, они придавали ему мальчишеский вид. Боже, как же он их ненавидел! Пришлось даже отрастить усы, но и с ними Гевин казался гораздо моложе своих двадцати пяти лет.

Цвет его вечно взлохмаченных волос нравился ему ещё меньше. Светло-пшеничного оттенка, онипорой напоминали ему яичный желток. Тем не менее, женщинам он нравился - и его непослушные вихры, как ни странно, тоже. Ну что ж, оптимистично подумал он, значит, все не так уж плохо.

Он придвинулся ещё ближе к блестящей поверхности и принялся озабоченно разглядывать крохотное пятнышко в уголке глаза. Глазами он был совершенно доволен, ему был по душе даже их необычный темно-голубой цвет. Много лет назад одна из многочисленных шлюх, без которых он не мыслил своего существования, как-то в ярости крикнула ему, что у него взгляд как у ядовитой змеи. - Ты настоящая змей, - кричала она, - хоть и с синими глазами, настоящее отродье Сатаны!

Злобная усмешка искривила тонкие губы. Змея! Ну, что же, неплохо, он был даже польщен таким сравнением. Кое-кто из его приятелей, с кем он часто проводил время за дружеской попойкой, даже сами иногда называли его "змеей" и он не обижался. Казалось, что это прозвище делает его значительнее, старше ... что он становится больше похожим на отца. Да, с гордостью подумал он, Стюарт Мейсон был не последним человеком в Кентукки, и если бы не этот трижды проклятый Тревис Колтрейн, был бы жив и сейчас.

Его мальчишеское лицо исказила судорога гнева. Хотя он и был ещё почти ребенком, когда случилась беда, но отчетливо помнил все, как будто это случилось вчера. Перед его глазами снова возникла страшная картина: вот бездыханное тело отца вносят в дом и кладут на кухонный стол. В ушах звенит страшный крик матери, и маленький Гевин чувствует, как все холодеет внутри и судорога страха скручивает желудок. До сих пор ему иногда снилось мертвое лицо отца, залитое кровью и прямо между широко раскрытых глаз - черная дыра.

Вместе с людьми, которые принесли домой тело отца, пришла и Элейн Барбо. Именно она и была тем человеком, который взял на себя труд объяснить юному Гевину, что его отец верил в одно, а Тревис Колтрейн - в другое. Она сказала также, что Гевину ещё не раз придется слышать об отце разные небылицы, например, что он был членом страшного Ку-клукс-клана, и делал всякие ужасные вещи, но Элейн сказала, что мальчик не должен верить этому. - Твой отец, - продолжала шептать она, - был храбрейшим из храбрых, потому что жизни своей не пожалел, защищая то, во что свято верил. А верил он в превосходство белой расы и в то, что ниггеры должны знать свое место. И ты, Гевин, не должен думать плохо об отце ... - И он вырос с гордостью за Стюарта.

Его мать так никогда и не оправилась от этого удара. Казалось, желание жить покинуло её, она лежала целыми днями, забыв об осиротевшем Гевине, и не прошло и года, как её не стало. Единственные близкие родственники мальчика, дядя с женой, и не подумали взять к себе сироту. Этой бездетной паре шумный и подвижный ребенок показался слишком большой обузой. Они уже обсуждали, что, может быть, стоит отправить его в городской приют, но тут вмешалась Элейн. Категорически заявив, что не позволит сыну Стюарта жить с чужими людьми или рассчитывать на городскую благотворительность, она увезла мальчика с собой. Так Гевин впервые попал в огромный, фантастической красоты особняк семьи Барбо, и с этого момента он уже никогда не жил прежней жизнью. Он узнал, каково это - не знать ни в чем нужды, носить роскошную одежду, дорогую обувь, забыть о том, как ложиться спать на пустой желудок. Потом Элейн ненадолго уехала, а вернувшись, привезла с собой Дани Колтрейн. Бог свидетель, разве он рассердился на это? Кто бы знал, каково это было - жить бок о бок с отродьем человека, который лишил его отца, а ведь он, черт побери, и слова не сказал! И никогда бы не сделал этого, скорее по своей воле отправился бы в приют навечно. Он так и сказал тогда Элейн, а та, вздохнув, погладила мальчика по голове и объяснила коротко, что Дани не виновата в том, кто её отец. Она добавила, что девочка - дочь её родной сестры и, следовательно, член семьи Барбо, и это самое главное, а, значит, и обсуждать тут нечего.

Поначалу Гевину приходилось нелегко, но мало-помалу он притерпелся и привык. А по мере того, как они становились старше, девочка все больше начинала нравиться Гевину и теперь он удовольствием останавливал на ней взгляд. Шли годы, и Дани постепенно хорошела, превращалась в хрупкую, очаровательную девушку с глазами цвета свежего меда. По спине рассыпалась густая копна светло-каштановых волос, а изящная фигурка, стройная, как фарфоровая статуэтка, не раз заставляла сердце Гевина отчаянно колотиться в груди. Он сравнивал её с сочным, истекающим соком плодом, и у него чесались руки сорвать его.

Пока дети росли, внезапно скончался отец Элейн, а та, ничего не понимая в семейных делах, принялась хозяйничать сама И не прошло и нескольких лет, как они были разорены. Поэтому, когда французский аристократ граф Клод де Бонне сделал Элейн предложение, та не колебалась ни минуты. Облегченно вздохнув, она ухватилась за эту возможность и уехала во Францию. У де Бонне был прелестный маленький замок на вершине скалы на берегу Средиземного моря, недалеко от Монако. Туда Элейн перевезла и детей.

Никогда ещё Гевин так не скучал по дому, как в те первые годы. Поначалу он безумно хотел вернуться в Кентукки, но потом понемногу привык и новая жизнь постепенно даже понравилась ему, особенно после того, как он оценил её преимущества. Благодаря принцу Чарльзу Ш, тридцать три года тому назад разрешившего на своей земле азартные игры и построившего первое казино, Монако - или Монте Карло, как называл его сам принц, скоро превратилось в бурлящую жизнью роскошную столицу игорного бизнеса. Жизнь здесь была сказочной и восхитительно интересной, и Гевин вскоре страстно полюбил её. Все реже и реже он думал о возвращении в Америку, и постепенно его мечты о родине как бы заволокло легкой дымкой. Не то, чтобы он решил навсегда остаться во Франции, просто теперь возвращение откладывалось на неопределенный срок, когда он, например, постареет настолько, что просто будет уже не в состоянии наслаждаться всеми прелестями Монте Карло.

Внезапно волна возмущения нахлынула на Гевина, когда он вспомнил, что граф в конце концов тоже поддался безумной страсти к игре. И когда, не больше года назад, он был застрелен на дуэли, очень быстро выяснилось, что к этому времени он уже успел промотать почти все состояние. С тех пор вся жизнь Элейн проходила в судорожных попытках хоть как-то сохранить жалкие остатки богатства покойного мужа и свести концы с концами.

Наконец, дела пошли настолько плохо, что Гевин решил поговорить с Элейн. Он поинтересовался, почему она не потребует, чтобы Колтрейн увеличил содержание Дани, ведь ему было хорошо известно, что тот к этому времени разбогател и стал владельцем одного из самых крупных месторождений серебра в Неваде.

Элейн терпеливо выслушала его, объяснив затем, что Колтрейн вряд ли согласится. В конце концов, прошло уже тринадцать лет с тех пор, когда он в последний раз получил письмо от дочери.

Гевин не верил своим ушам. - Она, что, с ума сошла?! Ведь её отец один из богатейших людей в Америке, а она знать его не желает? Как можно быть настолько безмозглой?!

Элейн и бровью не повела, хотя он ещё долго кипел от возмущения. Она только холодно напомнила ему, что Дани сейчас не хочет иметь с отцом ничего общего и для этого есть очень веская причина. - Видишь ли, - смущенно улыбнулась она, - Дани много раз писала ему, но я всегда уничтожала письма. И поскольку девочка ни на одно из них не получила ответа, она уверена, что это он бросил её. Она свято верит в то, что отец знать её не хочет, потому что она предпочла жить со мной.

И тут Гевин не выдержал. Потеряв голову, он кричал и брызгал от возмущения слюной, называя Элейн безмозглой, старой курицей. Благодаря её глупости и упрямству, возмущался он, они остались почти без гроша за душой. Она оправдывалась как могла, сетуя, что никто не подозревал о несчастной страсти покойного графа к азартным играм. Ведь все были уверены, что он богат и будущее их обеспечено.

Итак, Гевину одному предстояло искать выход из тупика, в котором оказалась вся семья. Но что он мог сделать? Ведь он уже успел привыкнуть к роскоши, любил её и не мог без неё обойтись. Он ещё не забыл, что такое бедность, и нищета казалась ему хуже смерти.

Отогнав нахлынувшие воспоминания, Гевин вынул из шкафа сорочку, маленькое произведение искусства из тончайшего шелка цвета слоновой кости. Сшитая вручную, она прекрасно облегала тело и замечательно гармонировала с элегантным темно-голубым смокингом, который он выбрал в этот день из сотни других, тоже принадлежавших ему. Все это множество дорогих костюмов было в строгом порядке развешано на плечиках в просторной гардеробной. Слава Богу, что в казино не принимали в заклад одежду, с мрачным юмором подумал он, иначе милейший граф мог бы оставить меня голым.

Он слабо улыбнулся, бросив прощальный взгляд на свое отражение. Потихоньку в голове у него начал складываться отличный план. Еще утром, когда Элейн ворвалась к нему в комнату, размахивая каким-то письмом и бессвязно что-то выкрикивая, неясная мысль забрезжила в мозгу молодого человека. С тех пор он постоянно обдумывал свою идею и, наконец, пришел к мысли, что стоит попробовать.

Он с усмешкой вспомнил, как читал письмо, а Элейн в нетерпении не сводила с него широко раскрытых глаз, как он потом долго хохотал, а она все не понимала.

- Неужели до тебя не доходит, что это может значить для всех нас? наконец спросил он.

Она нехотя кивнула. - Тревис пишет, что он теперь будет жить в Париже вместе с Китти. Он хочет увидеться с Дани, попытаться заново узнать её.

Гевин нетерпеливо отмахнулся, перебив её. - Да, нет, я не об этом. Он же собирается остаться в Париже надолго. - Он торопливо пробежал глазами письмо, - Вот, читай. Тревис пишет, что составил распоряжение. Он хочет ещё при жизни оставить детям свое состояние, его имущество будет разделено поровну, серебряный рудник достанется его сыну и Дани.

Не в силах сдержаться, он помахал письмом перед носом Элейн. - Вот оно! Дани сможет продать свою долю в разработках брату, или кому угодно, и мы снова будем богаты!

Элейн попыталась было образумить его, напомнив, что у Дани, вне всякого сомнения, есть свои планы по поводу того, как в будущем поступить со своей долей наследства. - А вдруг девочка решит вообще навсегда вернуться в Америку и жить там, - осторожно добавила она.

- Ну, тогда ей лучше как можно скорее выбросить эти мысли из головы, буркнул Гевин. - Впрочем, оставь, я сам обо всем позабочусь, это не твое дело. И ни слова Дани об этом письме, ты поняла? - грозно предупредил он. Зная его вспыльчивость, Элейн молча кивнула. Она настолько ненавидела Тревиса, что охотно пожелала в душе, чтобы этого письма никогда не было, как, впрочем, и всех его прежних писем.

Гевин заканчивал свой туалет, весело насвистывая, довольная улыбка растягивала его губы по мере того, как в голове окончательно сформировался хитроумный план. Гевин задумал не только вернуть себе утраченное богатство, но и уничтожить заодно самого Тревиса Колтрейна.

И на душе у него вдруг стало так легко при мысли, что он, наконец отомстит за отца, что он даже расхохотался, покидая комнату.

Переходя из комнаты в комнату, он весело и беззаботно насвистывал, с удовольствием разглядывая роскошную обстановку. Дорогие, хрупкие безделушки, драгоценные антикварные вещицы, замечательные полотна известных мастеров, роскошная мебель, стоившая целое состояние. Замок сам был похож на старинную бонбоньерку, но в глазах Гевина он казался просто старой рухлядью. Тот был поклонником совсем другого стиля, ему нравились не заставленные старинной мебелью, а наполненные светом просторные залы, где много воздуха. Здесь же, по его мнению, было просто мрачно и душно. Да ладно, не важно. Скоро у него будет все, что он пожелает. У него будут деньги. Деньги Колтрейна! И его месть будет сладкой!

Комната Дани была в конце длинного коридора. Именно здесь ему всегда хотелось жить. Тут был чудесный вид из окна, куда ни глянь, расстилалось вечно голубое Средиземное море, а волны, мерно шурша, бились о скалы у подножия замка. Когда Элейн только вышла замуж за де Бонне и они переехали сюда, Дани была просто невозможна. Завистливая, надменная и неуступчивая, она просто изводила Гевина, требуя, чтобы именно ей досталась самая большая и светлая комната. Она грубо и откровенно третировала мальчишку, считая себя единственной настоящей родней Элейн, и дразнила Гевина приемышем. Он в ответ безумно пугал её, угрожая как-нибудь подстеречь и вышвырнуть из окна прямо на скалы, а потом долго со вкусом объяснял уже насмерть перепуганной девочке, что она будет долго и мучительно умирать на голых скалах, а потом море утащит её на глубину, где жадные крабы обглодают до костей. Дани цепенела от страха, а потом с пронзительным визгом бежала жаловаться Элейн. Но время шло. Дани повзрослела, постепенно её характер изменился, она стала доброжелательней и мягче. Она переменилась настолько, что это порой сбивало с толку Гевина и совершенно озадачивало Элейн.

Гевин уже подошел к двери, но рука его так и опустилась, не постучав. Из-за двери доносились какие-то звуки, по-видимому, Дани была не одна. Приложив ухо к отполированной, гладкой, как шелк, двери красного дерева, Гевин прислушался и скоро понял, кому принадлежит доносившийся из комнаты голос. Это была Бриана де Пол. Только у неё был такой низкий, теплый, мелодичный голос с легким французским акцентом, от которого она так и не отвыкла, несмотря на все старания Дани. Мать Брианы умерла много лет назад, а отец, служивший когда-то у графа управляющим, скончался только в прошлом году. Они с Дани были близкими подругами и всегда любили друг друга как сестры.

И в самом деле, прелестная молодая француженка очень походила лицом на Дани. Ее роскошные волосы были того же оттенка, но если карие глаза Дани сияли теплым, мягким блеском спелого каштана, то необычайно яркие, опушенные густыми, темными ресницами глаза Брианы цветом напоминали искрящийся в пламени камина дорогой бренди. И характер был подстать внешности - девушка, чуть что, вспыхивала как спичка. Гевин с удовольствием вспомнил, как она бешено сопротивлялась, когда при встрече где-нибудь в темном коридоре, где никто их не видел, он игриво похлопывал её прелестно округлившуюся попку или, будто невзначай, норовил прижаться к пышной, соблазнительной груди. Тысячу раз Бриана безапелляционно заявляла Гевину, что терпеть его не может. Молодого человека это ничуть не смущало, он был уверен, что ненависть в один прекрасный момент может смениться совсем другим чувством, стоит только девушке понять, что именно он является хозяином положения. В конце концов теперь, когда отец её умер, именно на неё легла забота о брате-калеке. Она всегда отчаянно нуждалась в деньгах и когда Элейн взяла её к себе горничной, ухватилась за работу обеими руками. Нужно только намекнуть строптивой девчонке, что от него зависит, потеряет ли она работу или нет, и маленькая паршивка и пикнуть не посмеет, когда он потребует от неё "дополнительных" услуг.

Из-за тяжелой деревянной двери голоса девушек звучали приглушенно и он, как ни старался, не мог разобрать ни единого слова. Но Гевину показалась, что обе чем-то сильно взволнованы, и он, сгорая от любопытства, приник ухом к замочной скважине, стараясь расслышать, о чем они говорят.

Внезапно дверь распахнулась и вылетела Бриана. В руках у неё был тяжелый поднос с остатками завтрака. Со всего размаху она наскочила на резко отпрянувшего Гевина, упали и с грохотом раскатились по полу тарелки, а недопитый апельсиновый сок выплеснулся прямо в лицо, щедро залив роскошную сорочку и смокинг молодого человека.

- Еще бы и нос тебе прищемить! - ничуть не смутившись, сердито процедила сквозь зубы Бриана, поворачиваясь к нему спиной.

Он так и остался стоять, провожая её взглядом, пока она поднималась по лестнице, не в силах оторвать глаз от её слегка покачивающихся изящных бедер. С трудом переведя дыхание, он напомнил себе, что очень-очень скоро эти пышные, как спелый плод, бедра будут соблазнительно раздвинуты для него, а нежные губки произнесут заветные ласковые слова.

- Гевин?

С трудом оторвавшись от мыслей о Бриане, он повернулся к ней спиной и вошел в комнату. Дани сидела у окна. А перед её глазами, ослепительно сверкая в лучах полуденного солнца и переливаясь всеми оттенками бирюзы, изумруда и аквамарина, ласково плескалось море.

Как всегда, на Дани было её любимое белое муслиновое платьице. Оно было очень простое, но когда Гевин, подтащив поближе удобное кресло, расположился напротив и взглянул на девушку, у него от восхищения перехватило дыхание. В своем белоснежном наряде, с нежным, задумчивым личиком, она напомнила ему ангела со старинного витража. Но что-то в неподвижной позе девушки вскоре заставило его насторожиться. Уж слишком тихо она сидела. Гевин вспомнил, что с некоторых пор она совсем ушла в себя, все больше времени проводила, запершись в своей комнате, читая или просто размышляя. Она редко покидала её, выходила только к мессе или к исповеднику.

Пару лет назад Дани приняла католичество, и очень скоро, к ужасу и изумлению Элейн, стала настоящей фанатичкой. Элейн даже поделилась с Гевином своей тревогой за девушку и тот вполне разделил её опасения. Впрочем, сколько они ни старались, им так и не удалось убедить Дани умерить свой религиозный пыл и вернуться к нормальной жизни.

Устроившись в удобном кресле, Гевин вытащил тонкий носовой платок и принялся осторожно промокать шелковое полотно сорочки, насквозь пропитавшейся апельсиновым соком. - Вот неуклюжая девчонка, - проворчал он, - пора бы уж ей знать свое место. Она всего лишь прислуга в этом доме - не больше. Признаюсь, меня уже стала порядком раздражать её нахальная манера вести себя.

Казалось, Дани просто не слушала его, - Рада тебя видеть, Гевин, мне давно хотелось поговорить с тобой, - мягко произнесла она. Что-то незнакомое в её голосе заставило его насторожиться и, резко вскинув голову, он пристально посмотрел ей в глаза, забыв про испачканную рубашку. Гевину страшно не понравилось, что при этих словах она прижимала к груди молитвенник

- Ты так много времени проводишь теперь в церкви, что ни я, ни Элейн почти не видим тебя. Насколько мне известно, ты и обедать остаешься в монастыре. Мне это не нравится, Дани. Я страшно скучаю по тебе.

Но лицо девушки осталось при этих словах по-прежнему безмятежным и Гевин не на шутку встревожился. - Мне уже давно надо серьезно поговорить с тобой, Гевин, - тихо сказала Дани. Я должна принять одно очень важное для себя решение. Это очень трудно, я много молилась и плакала, прежде, чем пойти на это. Но сейчас все уже позади, я успокоилась, а тебе и тете Элейн пришло наконец время узнать, что я решила.

Но мысли Гевина были заняты деньгами Тревиса Колтрейна, он просто не мог сейчас думать ни о чем другом, а поэтому нетерпеливо отмахнулся от слов Дани. - Потом, дорогая. Сейчас у нас есть дела посерьезнее. Послушай меня, Дани, нам очень нужно поговорить с тобой.

- Но то, о чем я хотела рассказать вам, очень важно, - она схватила его за руки и, протянув к себе, слегка встряхнула, чтобы заставить, наконец, услышать её.

- Послушай, Гевин, ведь решается моя жизнь, и ...

- Дорогая моя, - нетерпеливо перебил он и насмешливо улыбнулся, заметив, как она, уронив молитвенник на колени, с досадой стиснула руки. Какое-то внутреннее чувство подсказывала ему, что необходимо сделать все возможное, чтобы помешать Дани высказаться. И он, зажмурившись, быстро заговорил, чтобы не передумать, - Послушай, милая, больше всего на свете я хочу, чтобы мы поженились. Вот уже много лет, как я понял, что безумно люблю тебя. Но я и сам не догадывался об этом, пока ты не стала проводить все время здесь, в своей комнате. Я мучился, тосковал, мне казалось, что ты не хочешь видеть меня, что ты, возможно, увлечена кем-то еще. Прости, любовь моя, но я не выдержал и стал следить за тобой, и теперь, когда я знаю, что ты не бываешь нигде, кроме церкви, мне стыдно смотреть тебе в глаза.

- Нам с тобой нужно многое решить, - настойчиво продолжал Гевин, стараясь не замечать растерянного выражения её лица. Она слабо дернулась, пытаясь отнять свою руку, которую Гевин слишком сильно сжал, но он не позволил ей этого. Он никак не мог понять странного выражения широко распахнутых глаз Дани, что в них было - испуг? Возмущение? Почувствовав закипающую в груди тяжелую ярость, он с трудом взял себя в руки. Если он выйдет из себя, то может все испортить, да и потом, какая ему, в сущности разница, что она чувствует?! Это будет брак по необходимости необходимости иметь деньги. И при этом совершенно не важно, сможет ли она когда-нибудь полюбить его.

- Думаю, Дани, ты давно уже догадывалась, какие чувства ты будишь во мне. Конечно, я помню, что мы росли, как брат и сестра, и очень долго соответственно относились друг к другу. Но ты всегда была мне гораздо ближе, чем сестра. А сейчас я просто сгораю от желания назвать тебя своей навсегда! Давай обвенчаемся как можно скорее! А потом отправимся на родину в Неваду, чтобы потребовать то, что принадлежит тебе по праву ...

- Гевин, ради Бога, замолчи немедленно! - отчаянно закричала она и пронзительный крик этот гулким эхом прокатился по огромной полупустой комнате. Он был так громок, что его не смогли смягчить ни стены, покрытые шелковыми нежно-розовыми обоями, ни пышные драпировки из белой парчи.

От этого отчаянного крика, от звучавшей в нем безнадежности у Гевина даже перехватило дыхание. Он впился в неё испытующим взглядом.

Вырвав, наконец, руку из его горячих ладоней, Дани откинулась на спинку стула, задумчиво разглядывая так, казалось, хорошо известного ей человека. Что произошло, почему он решился на этот безумный шаг? Ведь раньше, когда они росли вместе, Гевин, казалось, терпеть её не мог. С ним было безумно тяжело, и таким он был всегда - грубым, себялюбивым и испорченным. Похоже, он никогда и ни к кому не был привязан по-настоящему, поэтому сама мысль, что он может влюбиться и, тем более, в неё показалась ей совершенно абсурдной.

Очень осторожно, стараясь не задеть ещё больше его гордость, Дани покачала головой. - Но, Гевин, ты ведь это не серьезно? Конечно же, ты шутишь! Вот что, давай лучше просто забудем об этом разговоре!

- Ни за что! - резко вскочив на ноги, Гевин в ярости принялся метаться из угла в угол. Конечно, он достаточно хорошо знал, как к нему относится Дани, чтобы не рассчитывать на то, что она бросится от счастья ему на шею и ответит немедленным согласием. Он заранее был готов к тому, что понадобится немало времени и усилий с его стороны, чтобы она посмотрела на сложившуюся ситуацию так же, как и он. Но такой резкий, категоричный и решительный отказ совершенно потряс Гевина.

Не мог же он рассказать ей о письме, полученном Элейн от Тревиса. Не мог объяснить, что она должна потребовать свою долю наследства. Ведь если Дани узнает об этом, то неминуемо догадается, почему Гевин вдруг бросился просить её руки.

Все это с быстротой молнии пронеслось у него в голове и, мгновенно оценив ситуацию, он взял себя в руки. С самым сокрушенным видом Гевин опустился на одно колено у ног Дани, сделав вид, что не заметил, как она невольно с отвращением отшатнулась. - Посмотри, - тихо произнес он, обводя рукой комнату, - Красиво, не правда ли? И всю эту роскошь можно купить за деньги. Только так ты и должна жить, Дани, купаясь в роскоши, как принцесса. Ты просто создана для этой жизни! Но всему этому придет конец, если ты не согласишься стать моей женой, потому что только я смогу обеспечить тебе такую жизнь. Тебе, надеюсь, хорошо известно, что Клод оставил Элейн в наследство одни долги, но я - я буду трудиться, не покладая рук, чтобы нажить богатство для нас обоих.

Дани безнадежно покачала головой. Ну как заставить его прислушаться к её словам?!

- Выходи за меня замуж, - с дрожью в голосе прошептал он, - Ты ведь можешь сделать меня счастливейшим из смертных, слышишь, Дани? Мы поедем в Америку и потребуем то, что является твоим по праву. Если нужно, я готов стать простым ковбоем на ранчо твоего отца. Просто позволь мне позаботиться о тебе. Ведь я люблю тебя.

Гевин уже раскрыл ей объятия, но она с криком отпрянула в сторону. Нет, Гевин, ни за что! Я никогда не выйду за тебя! Я вообще никогда не выйду замуж.

- Может быть, ты сейчас и не любишь меня, так, как я, но потом, со временем ...

- Нет! - Крепко стиснув дрожащими пальцами висевшее на груди распятие, Дани вскочила на ноги и бросилась в дальний угол комнаты, подальше от него. - Вот кому я дала слово принадлежать, Гевин. Это все, что мне нужно в этом мире. Больше ничего для меня не важно.

Гевину показалось, что он сходит с ума, он не понимал, о чем она говорит. Ему казалось, что она просто упрямится, как когда-то в детстве. Неторопливо поднявшись с колен, он одернул смокинг и, отбросив назад упавшую на лоб непослушную прядь волос, терпеливо сказал, - Ну, хорошо. Мы продолжим этот разговор за ужином. Конечно, я понимаю, все это немного неожиданно для тебя. Но если ты хорошенько подумаешь, то поймешь, что это единственный выход для нас обоих.

Стоя на том же месте, у широко распахнутого окна, Дани тяжело вздохнула. - Я никогда не выйду за тебя замуж, Гевин, - медленно и терпеливо, как будто разговаривая с ребенком, повторила она. - Я вообще не собираюсь замуж. И обсуждать тут нечего, разве что ... - Она замолчала, заметив, что он не слушает её.

Уже открыв дверь, Гевин обернулся. - Сегодня вечером мы должны окончательно все решить. Я думаю, все будет очень просто: скромная свадьба, а затем медовый месяц, который мы проведем в Америке.

Захлопнув за собой тяжелую дверь, он с трудом перевел дыхание, стараясь подавить душившую его ярость. Будь она трижды проклята, упрямая девчонка! Но он заставит её согласиться, другого выхода у него не было. Иначе им конец.

Погрузившись в невеселые мысли, он направился к лестнице, когда вдруг краем глаза заметил, как что-то мелькнуло в конце коридора. Быстро обернувшись, он успел увидеть Бриану, юркнувшую в открытую дверь ближайшей комнаты. Бросившись со всех ног за девушкой, Гевин пытался угадать, удалось ли ей подслушать его разговор с Дани. Перед глазами и без того разгоряченного молодого человека возникла стройная, точеная фигурка. Он успел заметить, пышную, упругую грудь под простой крестьянской блузой и привычное возбуждение охватило его. Гевин даже губами причмокнул, представив, как ему неожиданно повезло.

В три прыжка промчавшись через коридор, он без колебаний рванул на себя дверь комнаты, где только что скрылась Бриана. Убедившись, что его жертва там, он плотно прикрыл дверь за собой и направился к испуганной девушке.

Бриана застыла, как изваяние, посреди комнаты. Крепко сжимая в руках грязную тряпку, она как можно тверже предупредила, - Лучше держись от меня подальше, Гевин. Я безумно устала от твоих наглых приставаний!

Хищная усмешка искривила его тонкие губы. - А ты не забыла, милочка, что теперь я здесь хозяин?! И если ты по-прежнему хочешь работать в замке, тебе надо научиться получше угождать своему новому господину - как следует угождать, ты понимаешь меня?

- Тогда я уйду отсюда, раз ты не оставляешь мне выхода, - сухо сказала Бриана.

- А как ты собираешься кормить брата ? - с жестокой усмешкой протянул он, и даже руки потер от радости, заметив, какая боль появилась в её глазах при упоминании о брате. Тревога исказила прелестные черты нежного лица и Бриана отчаянно прижала к груди руки, - Ведь тебе хорошо известно, что он никогда не сможет работать, бедняга. Такой молодой, а уже калека, Боже, как печально ...

- Ах ты, мерзавец! - её затрясло от возмущения, - да как у тебя язык повернулся говорить о Шарле, да ещё таким тоном?! А теперь убирайся прочь, не видишь, у меня работы по горло!

Он сделал осторожный шаг вперед, и тогда Бриана схватила первое, что подвернулось ей под руку - тяжелый медный подсвечник. Это произошло машинально, но в глазах её горели холодной, яростной злобой, а рука, державшая тяжелый подсвечник, не дрожала. И Гевин заколебался, сообразив, что у отчаянной девчонки, пожалуй, хватит смелости швырнуть в него чем угодно. - Ты ещё проклянешь тот день, когда решилась поднять на меня руку, бесстыжая сука, - прошипел он. Резко повернувшись, Гевин выскочил из комнаты, из всех сил хлопнув дверью, так что несколько висевших по стенам тяжелых картин с оглушительным грохотом рухнули вниз. От этого зрелища он ещё больше осатанел.

Бриана тяжело вздохнула и поставила подсвечник на прежнее место. При мысли, что она вполне могла проломить ему голову, по спине девушки пробежала холодная дрожь. Господи, помилуй, она бы сделала это, если бы не осталось другого выхода! Бриана с первого дня ненавидела и презирала Гевина Мейсона. Он всегда был наглым, злобным, до мозга костей испорченным человеком. Она ни минуты не колебалась, сразу и бесповоротно отвергнув его ухаживания, даже зная, чем это может обернуться ... для неё и Шарля.

Ах, Шарль!

Слезы любви и сострадания выступили у неё на глазах. С первых же дней жизни она заботилась о младшем братишке. Шарлю было всего десять, он был почти на девять лет моложе её. Хрупкое маленькое тельце мальчика было скрючено, ноги отказывались служить. Он ещё кое-как мог переползать по полу с места на место, цепляясь за все и подтягиваясь на руках, но был не в состоянии самостоятельно взобраться на кровать или в кресло. Когда Шарль был ещё шестилетним ребенком, отец поднакопил денег и отвез сына в Париж. Все доктора, кому он показывал ребенка, в один голос заявили, что случай совершенно безнадежный и мальчик останется калекой на всю жизнь. Один из светил медицины даже предупредил отца, что, по мере того, как мальчик будет расти, начнет увеличиваться давление на и без того хрупкие кости позвоночника. А однажды хребет калеки не выдержит ... и это будет конец. Операция могла бы помочь, добавил врач, но болезнь Шарля ещё настолько мало изучена, что любое хирургическое вмешательство может закончиться трагически. Это был бы своего рода эксперимент - опасный, и, конечно, безумно дорогой.

Конечно же, таких денег у их семьи не было, так что они не смогли бы рискнуть, даже если бы захотели. Им всегда с трудом удавалось сводить концы с концами на то крошечное жалованье, которое отец получал, управляя имением графа. Но деньги для них значили гораздо меньше, чем возможность бесплатно жить в крошечном домике почти на границе имения. С тех пор, как прошлом году внезапно умер отец, Бриана не знала покоя, опасаясь, что их со дня на день заставят убраться из коттеджа.

Черная тоска охватила девушку. Что сулило ей будущее? Скоро она потеряет Дани, свою единственную близкую подругу. Когда Дани покинет замок, Бриана останется совершенно одна. А хуже всего было то, что после отъезда Дани её могли в любую минуту просто вышвырнуть на улицу. У Элейн всегда был ужасный, отвратительно вздорный характер, а что касается Гевина, то он, наверняка, станет ещё невыносимее. Девушке хотелось плакать, когда она с отчаянием обводила взглядом ветхий домик с двумя крошечными комнатками. Ведь это был её единственный дом. Неужели же ей придется уехать? Но в душе она понимала, что когда-нибудь, рано или поздно, это должно случиться.

И куда же ей тогда идти, одинокой, без единого друга, и с десятилетним братом-калекой на руках?!

В отчаянии Бриана вспомнила, что у неё нет ни гроша. Она работала у Элейн за стол и крышу над головой. А сколько вокруг таких поместий, где ей не удалось бы получить и этого! И впервые ей пришло в голову, что она одна, без поддержки может оказаться просто не в состоянии позаботиться о Шарле.

Без сил опустившись на пол, она долго просидела без сил, без мыслей. Но постепенно придя в себя, девушка вдруг впервые подумала, что, возможно, у неё просто нет никакого выхода. Похоже, она должна была уступить домогательствам Гевина. Если бы дело было только в ней, она бы, конечно, не поддалась. Но у Шарля не было никого, кроме сестры. О Господи, ведь если с ней что-то случиться, Шарлю придется просить милостыню или он просто умрет с голоду.

Ну уж нет. Бриана вздрогнула и принялась яростно оттирать грязное пятнышко с крышки тяжелого полированного стола красного дерева. Она никогда не допустит, чтобы с Шарлем случилось что-либо подобное. Она хорошо знала, как голод и нужда толкает некоторых женщин на панель. И раз ей суждена такая судьба, значит, так тому и быть. Кроме того, какая разница, пустить к себе в постель одного мужчину или нескольких? Она должна позаботиться о Шарле, а Гевин пусть позаботится о ней. Если он обеспечит её несчастному брату сытую и достойную жизнь, она сможет вынести все: и жестокий нрав Гевина, и капризы Элейн.

И тут ручьем хлынули слезы. Ах, если бы не Шарль, разве решилась бы она на это. Ей и в голову никогда не могло прийти, что ещё что-то, кроме страстной любви, может толкнуть её в мужские объятия. Но, к сожалению, с судьбой иногда невозможно бороться, и Бриана ясно поняла это ещё много лет назад.

Высунувшись по пояс из окна, девушка устремила задумчивый взгляд на море, где лучи заходящего солнца пронизывали темно-синюю толщу воды почти до самого дна, и солнечные зайчики весело играли на стенах комнаты. А для нее, уныло подумала Бриана, это был действительно закат солнца.

Глава 3

Карсон Сити, Невада

Июль1889

Колт сидел за массивным столом красного дерева, принадлежащим его отцу, время от времени злобно поглядывая на кипу скопившихся перед ним деловых бумаг. Раньше всю деловую переписку Колтрейнов просматривала мать. И его и отца это вполне устраивало. Отец ненавидел копаться в бумагах, считая подобную работу "поденщиной". Колт понимающее усмехнулся. Теперь он лучше понимал отца, норовившего всегда увильнуть от этого занудства.

Он потянулся за стоявшей на столе бутылкой и плеснул в стакан немного бренди. Что ж, мрачно напомнил он себе, теперь, когда родители во Франции, "поденщиной" предстоит заниматься ему, как, впрочем, и всеми остальными делами семейства

Он отхлебнул немного и задумчиво обвел взглядом кабинет. Всей остальной частью двухэтажного дома занималась мать, но кабинет отражал вкусы отца. Тут стояли несколько удобных диванов и кресел, на окнах висели простые шторы, а книжные шкафы от пола до потолка были заставлены военными мемуарами - любимым чтением Тревиса. Одну из стен кабинета полностью занимал огромный, сложенный из неотесанных валунов, камин.

На стенах висели чучела зверей - драгоценные охотничьи трофеи Тревиса, добытые им в бесчисленных сафари по всему миру. Колт внезапно вспомнил, как их ненавидела Китти. Она всегда говорила, что стоит ей только переступить порог, как ей кажется, что глаза оленя, чья голова висела как раз напротив двери, останавливаются на ней с грустью и укором.

Он откинулся на спинку удобного кожаного кресла, закинув ноги на стол. Весь этот длинный день Колт провел в седле, объезжая границы огромного ранчо, простиравшегося до Карсон Ривер, и теперь, съев плотный ужин, приготовленный для него поваром-мексиканцем, мечтал только об одном - как бы поскорее отправиться в постель. Он так бы и поступил, если бы не эта чертова гора бумаг, которая ждала его уже несколько дней. Колт с радостью отложил бы все это на неопределенное время, но, к сожалению, это было невозможно.

Сейчас мысли Колта уже не в первый раз вертелись вокруг огромной резиденции Колтрейнов. Что, скажите, Бога ради, ему одному делать в доме, где целых четырнадцать комнат?! Как он отличался от того крохотного коттеджа, в котором прошло его детство. Величественный главный вход, украшенный колоннами, от которого в дом вела широкая лестница с мраморными ступенями, на первом этаже просторный холл, роскошно отделанная парадная столовая для больших приемов и более скромная - для семейных обедов. Кроме них были ещё не уступавшие им в великолепии парадный зал и восхитительная небольшая гостиная. Каждую из этих комнат украшал камин. Внизу Китти устроила себе небольшой кабинет, в котором иногда занималась шитьем или просто читала - она до сих пор увлекалась медициной и стремилась быть в курсе последних достижений в этой области.

Кухня размещалась в задней части особняка. Вокруг неё шла длинная, хорошо освещенная солнцем веранда, которую Китти превратила в настоящую оранжерею. Цветы были ещё одним её увлечением, она страстно любила копаться в земле. Колт уже в который раз с раскаянием напомнил себе, что постоянно забывает поливать их.

На втором этаже были две огромные смежные комнаты, служившие спальнями, при каждой была отдельная гардеробная. Родители, уезжая, предлагали ему занять любую и них, поскольку он теперь становился единственным обитателем громадного особняка. Но Колт предпочел остаться в своей прежней комнате, в дальнем крыле. От родительской спальни её отделяли три гостевые комнаты, одна из которых, конечно, предназначалась в свое время для его сестры. Она успела прожить в ней всего несколько лет.

Дани.

Он тяжело вздохнул. Колт иногда задумывался, какие чувства он испытывает к сводной сестре, которую не видел уже почти тринадцать лет. Конечно, он не забыл ужасный скандал, закончившийся их дракой перед её отъездом, но, в конце концов, они же были тогда детьми и он давно уже не таил обиды на сестру.

И сейчас единственное, что он не мог простить Дани, это то, что она порвала с отцом, ведь за все годы с тех пор, как она уехала с Элейн, от неё не было ни единого письма.

Колт вспомнил разговор с отцом вечером накануне их отъезда во Францию. Тревис как раз просматривал документы, подготовленные для него адвокатом, то самое завещание, по условиям которого серебряный рудник после его смерти становился общей собственностью Дани и Колта. У Китти с Тревисом и без того было достаточно денег, чтобы жить безбедно до конца своих дней, даже если у них не будет ни рудника, ни ранчо.

Колт хорошо знал, что рудник - личная собственность отца, с которой тот волен поступать, как заблагорассудится. Если он готов оставить половину его дочери, которая знать его не желает, что ж, это его личное дело, и Колт ни слова не скажет против. Тем не менее, его приводила в бешенство мысль о том, что эта дрянная девчонка в один прекрасный день появится, чтобы потребовать свою долю ... а трудиться приходится ему, Колту.

Правда, в последние годы рудник уже не приносил такой доход, как раньше, и причин этому было несколько. Вначале правительство значительно уменьшила долю серебра в звонкой монете. Постепенно цены на него стали падать и множество шахт просто закрылись. Раньше вокруг каждого рудника быстро появлялся большой поселок, а то и город, в которых жизнь била ключом, сейчас они опустели, как будто вымерли. Силвер Бьют, который появился на месте обычного лагеря старателей, стремительно рос и скоро превратился в довольно большой город, каких в округе было немало.

Колтрейнов спасло от разорения то, что Тревис терпеть не мог зависеть от процветания одной только шахты, какой бы богатой она не казалась. Он с азартом занялся разведением породистого скота и скоро оказался владельцем огромного стада. И несмотря на то, что цены на мясо были непредсказуемы, что перевозка его по железной дороге стоила дорого, а несколько суровых зим существенно снизили поголовье, несмотря на это удача сопутствовала Тревису. Семья не только не разорилась, наоборот, очень скоро Колтрейны стали одной из богатейших семей в Неваде.

Воспоминания привели приунывшего было Колта в гораздо более бодрое настроение. Да, конечно, он хорошо знал свое дело. Он работал на ранчо и копался на руднике с мальчишеских лет, как только оказался в силах держать в руках кирку и веревку. Но, видит Бог, он никогда не собирался ворочать всеми делами в семейном бизнесе. На самом деле Колт втайне мечтал бросить все дела и отправиться путешествовать, поездить пару лет по стране, чтобы хорошенько утолить свою страсть к перемене мест.

Ну что ж, мрачно, напомнил он себе, придется теперь забыть об этом. И внезапно он почувствовал, какой тяжкий груз ответственности отец возложил на его плечи. По правде говоря, он понимал, что попал в ловушку, но поделать уже ничего было нельзя.

Дьявол, с таким же успехом он мог дать себя женить! Налив ещё бренди, чтобы взбодриться немного, он в отчаянии покачал головой. Шарлин, слава Богу, перестала тащить его алтарю после того как он серьезно поговорил с ней и предупредил, что пока и не думает жениться. Но потом, когда до неё дошли слухи об отъезде Колтрейнов в Париж и все вокруг запричитали, что бедному Колту придется одному жить в таком огромном, пустом доме и тащить на себе все дела, Шарлин снова бросилась за ним в погоню. Ему страшно не хотелось обижать её и потому Колт старался под любым предлогом избегать даже случайных встреч с девушкой. Ну могла же она понять, черт побери, что он вовсе не намерен обзаводиться семьей! По крайней мере, в ближайшее время...

Постаравшись выкинуть все из головы, он тяжело вздохнул и склонился над документами. Был конец месяца, а значит, завтра ему придется поехать в город, составить ведомость, чтобы его рабочие смогли получить деньги. Может быть, задержаться в городе на пару дней, мелькнула мысль ... Было бы неплохо немного встряхнуться!

Вдруг он вздрогнул и, вскочив на ноги, потянулся за пистолетом. Ему послышалось, что кто-то, крадучись, идет по коридору. Он быстро погасил горевшую на столе лампу и, бесшумно скользнув за дверь, притаился.

Наступившую тишину нарушили два громких звука, прозвучавшие почти одновременно: скрип открывающейся двери ... и зловещее щелканье затвора.

- Колт? - прозвучал в темноте дрожащий испуганный голосок.

- Дьявол тебя забери, Шарлин, ты чуть не нарвалась на пулю!

Кипя от возмущения, Колт сунул пистолет в кобуру и направился к столу, чтобы зажечь лампу. Усевшись за стол, он повернулся к девушке, не скрывая раздражения. - За каким чертом ты явилась сюда? Что тебе нужно?

Но та, оправившись от испуга, кокетливо улыбнулась. В голосе её прозвучали низкие, волнующие нотки, - Мне хотелось сделать тебе сюрприз. Я надеялась, что ты уже лег, тогда бы я подкралась к тебе незаметно и скользнула в постель ...

- Ты окончательно спятила! - взорвался Колт. - Хочешь, чтобы твой папаша пристрелил меня?! И как, скажи на милость, тебе удалось в такое время выбраться из дому?

Протянув руку, она легко коснулась кончиками его щеки, но он с негодованием оттолкнул её . - Ну же, Колт, не надо быть грубым, - своим детским голосом проворковала она. - Мама с папой уехали, вернутся только утром. Заболела мамина сестра в Пайн Блафф, они уехали навестить её. У нас есть целая ночь.

Он решительно прервал её. - И не мечтай об этом, Шарлин. Ты не останешься здесь на ночь Я не такой дурак.

Нежные губы девушки обиженно задрожали, невероятно длинные густые ресницы опустились на нежные щеки, прикрыв затуманенные слезами прелестные темно-голубые глаза. - Ты не хочешь меня, Колт?! Ты не ...Она тяжело вздохнула, тесно облегающий корсажнатянулся на округлой, восхитительно пышной груди. Сквозь тонкую ткань отчетливо просвечивали затвердевшие соски, похожие на две маленькие спелые вишни, так и просившие, чтобы он сжал их губами.

Колт с отчаянием почувствовал, как в нем горячей волной поднимается желание. Так много времени прошло с тех пор, когда он в последний раз был с женщиной, а Шарлин могла доставить величайшее наслаждение. Он не испытывал особых угрызений совести, ведь Шарлин уже не была девственницей, когда они в самый первый раз остались наедине. Это случилось уже довольно давно, во время праздника урожая, они лежали вдвоем в фургоне Харли Джернигана за амбаром, и предавались любви, пока все остальные гости танцевали до упаду. С тех пор Колт и не вспоминал об этом. Много лет назад отец сказал как-то, чтобы он не связывался с девственницами. - Если не собираешься жениться, держись от них подальше, - предупредил сына Тревис. - Иначе до конца дней своих не избавишься от угрызений совести и упреков, что лишил девушку её главного сокровища. А, кроме того, с ними хлопот не оберешься, пока научишь любить по-настоящему. И, если ты не собираешься жениться на девушке, с какой стати тратить время на её обучение?

Шарлин в обучении не нуждалась. Она была уже довольно искушенной девицей и смогла не раз удивить Колта. Нет, она не была распутницей. Как и всем мужчинам в Силвер Бьют, Колту было прекрасно известно имя её соблазнителя. Это был Билли Эрл Лэссистер. Он больше двух лет ухаживал за Шарлин и все ожидали скорой свадьбы, как вдруг произошло событие, которое словно громом поразило всех, знавших молодую пару: один из жителей Пайн Блафф застукал Билли Эрла, когда тот развлекался с его дочкой. Разъяренный отец сам отвел соблазнителя к священнику и под дулом револьвера заставил обвенчаться. По городу потом долго гулял анекдот о том, что малыш, родившийся меньше, чем через полгода, стер себе пятки, торопясь к свадьбе родителей.

Конечно, Шарлин не скрывала обиды и горя и все думали, что она в конце концов выйдет замуж за состоятельного человека много старше её, способного утешить её раненую гордость и исцелить разбитое сердце. Но вскоре она стала с надеждой поглядывать на молодого Колтрейна и по городу поползли слухи.

Вся решимость Колта отослать девушку растаяла, как снег под солнцем, когда он почувствовал, как её горячие пальчики легли на его болезненно закаменевшую, пульсирующую плоть. Облизнув внезапно пересохшие губы, он с трудом взял себя в руки и резко тряхнул Шарлин за плечи. - Послушай, хрипло прошептал он, - Я хочу, чтобы ты немедленно убралась отсюда. Ты прекрасно знаешь, что это может плохо кончиться для нас обоих.

Слегка улыбнувшись, она кивнула, и Колт отпустил её.

На самом деле Шарлин и не думала сдаваться. Отойдя на несколько шагов, она двумя пальцами приподняла длинную юбку и, соблазнительно усмехнувшись, открыла взгляду Колта прелестные, стройные ноги. - Ну, попробуй сказать ещё раз, что ты не хочешь меня, - вызывающе прошептала она, откинув назад голову, так что густые золотистые волосы струящимся плащом закрыли спину. Очень медленно она все выше и выше поднимала юбку, и Колт не мог оторвать глаз от восхитительного тела. Вдруг юбка упала и он невольно ахнул.

Под юбкой на Шарлин ничего не было.

Колт, замер, словно завороженный, захлебнувшись от внезапно скрутившего его желания, не в силах отвести взгляд от восхитительных золотых завитков, прикрывавших потаенный треугольник. Он попытался было открыть рот, но только что-то хрипло пробормотал.

Упершись руками в круто изогнутые бедра, девушка маняще рассмеялась. И ведь это все может быть твоим, Колт. Тебе нужно только взять меня на руки и отнести к себе в спальню. А потом я буду принадлежать тебе всю эту долгую ночь. Я буду твоей столько раз, сколько ты захочешь, и так, как ты захочешь ...

Да, он желал её, ад и все дьяволы! - он просто изнемогал от страсти. С хриплым стоном он кинулся к ней и легко подхватив на руки, прижал к мускулистой груди. Выбежав за дверь, Колт почти бегом пронес её по коридору и взлетел по лестнице. Ему не нужен был свет, в этом доме он знал каждую половицу.

- Быстрее, ну пожалуйста, быстрее, - стонала она, обжигая его кожу горячим кончиком языка, что заставляло его сходить с ума. - Я безумно хочу тебя.

Стремительно войдя в комнату, он осторожно положил девушку на постель и лихорадочно сорвал с себя одежду. Секунда и Колт уже накрыл её мощным телом, сжав в объятиях, но Шарлин, слегка отодвинув его, привстала, опершись на локти и, широко раздвинув мускулистые бедра юноши, игриво хихикнула, - Нет, чур я первая.

Девушка смеялась, откинув назад голову, её роскошные кудри, рассыпавшись по спине, сверкали и переливались в лунном свете струями расплавленного серебра. Высоко подняв бедра и изогнувшись всем телом, она насадила себя на него, вобрав всего без остатка и застонала от наслаждения. - Боже, какой ты огромный! Но посмотри, как ты заполнил меня, да мы просто созданы друг для друга! - она ритмично двигалась, отвечая на его мощные толчки и извиваясь в экстазе.

Обхватив сильными руками стройные бедра, Колт как мог, старался укротить собственную страсть. Он ни о чем так не мечтал в эту минуту, как только раз за разом все глубже врезаться в нее, чтобы потом излиться горячим потоком в её жаркой шелковистой глубине. Колт чувствовал, что этот момент вот-вот настанет, но старался оттянуть его, насколько хватит сил.

Шарлин стонала, охваченная пожиравшим её огнем. Закрыв глаза, закинув назад голову с беспорядочно разметавшимися по плечам волосами, она хрипло дышала сквозь стиснутые зубы. Она кричала от наслаждения, чувствуя, что взлетает все выше и выше и, потеряв голову, пролепетала, - Ах, как хорошо, любимый ... еще, еще.... И так будет всегда ... когда мы поженимся ...

Забившись в судорогах экстаза, она закричала и её крики эхом разнеслись по пустому дому. Колт, по-прежнему продолжая сжимать Шарлин в объятиях, с силой подмял девушку под себя, и не выходя из нее, задвигался ещё более резкими толчками, нетерпеливо ощущая, как и для него близится блаженный миг освобождения. Чувствуя, как её влажное тело содрогается под ним, он вздрогнул последний раз и обмяк на ней.

Когда в голове у Колта немного прояснилось, он отпустил Шарлин и, откатившись от нее, устроился на животе. Теперь, когда возбуждение схлынуло, а страсть была утолена, он не чувствовал ничего, кроме усталости и сожаления. Да, конечно, он испытал наслаждение, как, впрочем, и всегда. Но он прекрасно знал, что играет с огнем. Стоит отцу Шарлин застать их вместе, и участь его будет решена.

Шарлин довольно мурлыкала рядом с ним, её пальчики игриво ласкали его спину, чуть касаясь выпуклых, твердых, как железо, мускулов, рельефно выступавших на мощной спине Колта. - Ты знаешь, - пропела она, - а мы ведь до сих пор никогда не проводили вместе ночь. Всегда нам приходилось разлучаться с тобой, Колт, но нынешняя ночь принадлежит нам!

- Собирайся, - коротко приказал он, и голос его прозвучал резче, чем ему хотелось бы. - ты должна немедленно уйти отсюда. Если твои родители вернутся раньше и не найдут тебя дома, они с ума сойдут от беспокойства. Надеюсь, в твои планы не входит, чтобы они обнаружили тебя в моей постели.

Спустив длинные ноги с кровати, он принялся натягивать брюки, подгоняя её, - Ну, давай же, торопись. Я отвезу тебя в город. Не бойся, тебе не придется возвращаться одной, я довезу тебя до самых дверей. Ну, поторопись же.

Шарлин испуганно прижалась к спинке кровати. - Я остаюсь, Колт. У нас с тобой до сих пор не было ни одной возможности провести вместе целую ночь, а теперь ты гонишь меня. Ну, пожалуйста, перестань. Все будет чудесно. Мы сможем снова заняться любовью, когда немного отдохнем, а потом я приготовлю замечательный завтрак, мы вместе искупаемся и я успею вернуться задолго до того, как вернется отец с мамой.

Резко обернувшись, он вперил в неё разъяренный взгляд, - Прекрати валять дурака, Шарлин. Тебе пора уезжать. И немедленно! - Колт протянул ей руку, чтобы помочь подняться, но девушка оттолкнула его.

Он почувствовал, что ещё немного, и просто не сможет справиться с охватившей его бешеной яростью. Склонившись над кроватью, он рывком вытащил из неё Шарлин и резко встряхнув, поставил на ноги. - Быстро одевайся и жди меня снаружи. Я пойду седлать лошадей.

Вдруг неожиданно для него лицо Шарлин исказилось и она разразилась судорожными рыданиями, - Попробуй только выгнать меня на улицу, и, Бог свидетель, я тебя возненавижу на всю жизнь!

В отчаянии Колт выругался и схватив себя за голову, взъерошил густые волосы. О, женщины! Сейчас он предпочел бы ночь напролет возиться с деловыми бумагами, взвалить на плечи все тяготы по управлению и ранчо, и рудником, управлять сотней ковбоев, чем когда-нибудь иметь дело с женой.

Привстав на цыпочки и обвив руками его загорелую шею, она взмолилась, - Ну пожалуйста, Колт, не заставляй меня уехать. Давай проведем эту ночь вместе, любимый. Неужели у тебя хватит жестокости выбросить меня за дверь после того, как нам с тобой было так хорошо вдвоем? ... Она жалобно заплакала, спрятав лицо у него на груди.

И Колту на минуту стало неловко. Она права. Им действительно было хорошо вместе, а он теперь вышвыривает её за дверь, как простую шлюху. Стыд какой! Но в то же время подсознательное чувство подсказывало ему, что нужно немедленно вернуть девушку домой, если он хочет избежать неприятностей. Мы пожалеем об этом, - беспомощно покачал головой Колт.

Почувствовав, как слабеет его сопротивление и уже предвкушая победу, Шарлин повисла у него на шее и принялась осыпать быстрыми поцелуями лицо. Нет, нет, не волнуйся, - уверенно бормотала она, - Я же знаю отца. Он никогда не уедет из дома, плотно не позавтракав. Банк не открывается раньше половины девятого, а до Пайн Блафф не меньше двух часов езды, то есть он приедет как раз к открытию. Я уеду с первыми лучами солнца и проскользну в дом так, что ни одна живая душа не узнает.

Окончательно сдавшись, Колт, тем не менее, дал себе слово поговорить с ней позже. Он поклялся про себя, что выдержит все: слезы, упреки, но заставит её кое-что понять раз и навсегда. Во-первых, пусть и не надеется, что он когда-нибудь женится на ней. Он вообще не намерен связывать себя в ближайшее время. А во-вторых, если она снова начнет преследовать его, то он сумеет положить конец этим встречам.

Шарлин попыталась было протестовать, когда он объявил, что возвращается к прерванной работе, но Колт сделал вид, что ничего не слышит и, вернувшись в отцовский кабинет, с облегчением бросился в кресло. Он был крайне недоволен - и Шарлин, а больше всего самим собой.

Попытавшись сосредоточиться на ворохе документов, Колт уповал лишь на то, чтобы с первыми лучами солнца Шарлин навсегда исчезнет, не только из его дома, но и из жизни

Шарлин приоткрыла заспанные глаза, зажмурившись от яркого солнечного света, вливавшегося в широко распахнутое окно в спальне. Испуганно озираясь вокруг, она вначале даже не поняла, где находится. Солнце уже стояло высоко. Значит, она проспала рассвет и, черт побери, куда запропастился Колт?! Почему он не разбудил ее? - О Боже! - в отчаянии прошептала она, одна в пустой комнате, чувствуя, как судорога страха сжала горло. - Ну и попалась же я! - Похоже, что родители уже должны быть дома, и её отсутствие, вне всякого сомнения, обнаружено. Конечно же, им и в голову не пришло, что любимая дочка могла ускользнуть из дому, чтобы вволю позабавиться с любовником, поэтому они сейчас наверняка потеряли от страха голову, предполагая всякие ужасы. И первым делом они пошлют за шерифом и о Господи! - что же ей делать?!

Подхватив валявшееся на полу смятое платье, она второпях натянула его и, выбежав из спальни, кинулась вниз по лестнице, испуганно зовя Колта. Заметив на стене часы, она бросила на них взгляд и чуть не упала в обморок, увидев, что они показывают два часа. Шарлин, побледнев как смерть, схватилась за перила, почти теряя сознание.

Колт с трудом оторвал от стола растрепанную голову и протирал распухшие глаза, стараясь понять, что случилось, когда до него донеслись испуганные крики Шарлин. Он потряс головой, пытаясь прийти в себя и разобраться в происходящем.

Шарлин ворвалась в комнату, как ураган. На мгновение Колту показалось, что она потеряла рассудок, волосы её разметались по плечам, на помертвевшем лице огромные голубые глаза казались безумными. - Колт! Тебе известно, который час?! - завопила она, - Почему, черт возьми, ты не разбудил меня? О, Боже, Боже, что же мне делать?! - заливаясь слезами, она упала ему на грудь.

Вздрогнув, Колт вскочил на ноги, не заметив, что от толчка девушка отлетела в сторону и едва не упала. Бросив взгляд на стол, он все понял: там стояла наполовину пустая бутылка виски и часы, стрелки которых замерли на цифре "девять". Колт почувствовал, как у него подогнулись ноги.

- Боже милосердный! - он без сил рухнул в кресло, схватившись руками за голову.

Колт был в таком отчаянии, что не сразу вспомнил о Шарлин, которая металась из угла в угол, ломая руки. - Что же делать?! Они наверняка уже дома. Отец пошлет за шерифом и они обшарят всю округу, разыскивая меня. Теперь уже никак не скроешь, что я провела у тебя всю ночь. Отец убьет меня! Он и тебя убьет и весь город будет знать о нас с тобой. Я пропала! Я больше никогда не смогу смотреть людям в лицо!

Она продолжала причитать, сходя с ума от ужаса и стыда. Колт угрюмо молчал, его терзали собственные мысли. Да, похоже, будет большой скандал, а это как раз то, чего он всеми силами стремился избежать. Каждый в их городе знал, что Карлтон Боуден души не чает в единственной дочери, и уж, конечно, не будет особенно церемониться с соблазнителем, обесчестившим невинную девушку. Шарлин ничуть не преувеличивала, когда заявила, что её отец способен без долгих разговоров пристрелить Колта. Во всяком случае, подумал угрюмо Колт, скорее всего, именно с этого он и начнет.

Шум внизу подсказал Колту, что появились слуги. Он вышел из комнаты и крикнул, что занят и не желает, чтобы его беспокоили, а затем с шумом хлопнул дверью. Подойдя к Шарлин, которая по-прежнему заливалась слезами, он крепко стиснул ей руки, впившись в неё горящим взглядом. - Ну, успокойся, пожалуйста, тише, тише. Давай подумаем, как нам быть. Твои слезы нам ничем не помогут.

Она провела по лицу дрожащими, мокрыми от слез пальцами и прошептала, заикаясь, - Колт, поверь мне, я в самом деле не хотела, чтобы это случилось. Я и вправду хотела уехать на рассвете, чтобы успеть домой до того, как вернутся отец с мамой. Клянусь, я не виновата в этом!

Трясущимися руками он пригладил взлохмаченные волосы и с досадой отвернулся от нее. - Знаю, знаю, - пробормотал он. Даже если учесть, что накануне вечером она хитростью заманила его в постель, то сейчас, похоже, говорила правду, слепой бы увидел, что девушка безумно напугана.

Подойдя к окну, он невидящим взглядом уставился на зеленую лужайку внизу, на сонную речушку, медленно и лениво струившуюся в ослепительных лучах жаркого полуденного солнца. Затем резко обернулся. - Мы должны сказать, что я пригласил тебя поужинать. Мы с тобой слишком много выпили и заснули тут же, за столом. Я упрошу повариху подтвердить это и сказать, что она ночевала в доме и видела, что мы провели всю ночь в столовой. Мы скажем, что были мертвецки пьяны.

Шарлин отрицательно покачала головой. - Это не сработает. Даже если отец и мать поверят нам, все равно по городу поползут сплетни и скандала не избежать.

- Черт с ними, пусть думают, что хотят.

Она снова затрясла головой. Колт подозрительно вглядывался в лицо Шарлин, ему почему-то показалось, что на мгновение ужас и отчаяние куда-то исчезли из её глаз. Она показалась ему какой-то другой. Удовлетворенной? Торжествующей? - Мы не должны ни в чем сознаваться, - резко повторил он.

Она медленно приблизилась к нему и ласково погладила по щеке. - Нет, Колт, - мягко прошептала она. - Ничего не получится. Я думаю, будет гораздо лучше, если мы просто исчезнем на какое-то время. Ну, хотя бы на несколько дней. А родителем пошлем записку, где все объясним, чтобы они не тревожились ...

- Ну нет! - он так стиснул Шарлин, что она негодующе вскрикнула. Даже не думай об этом, - произнес он ледяным тоном. - Ничто не заставит меня жениться на тебе. Я уже сто раз говорил об этом, но ты, видно, не слушала или не хотела понять меня. Я не собираюсь жениться на тебе. Я вообще не хочу жениться. И я не позволю загнать меня в угол из-за того, что случилось этой ночью. Да, я виноват в том, что затащил тебя в постель, но я не приглашал тебя к себе и не собираюсь нести ответственность за то, что произошло. Поэтому будет гораздо лучше, если ты просто забудешь об этом!

Колт с силой оттолкнул от себя Шарлин и она убедилась, насколько он взбешен. До него постепенно стало доходить, что возможно, и очень возможно, это была не просто случайность.

Глаза Шарлин злобно сузились, тонкие ноздри затрепетали от бешенства. С силой сжав кулаки, она шагнула вперед и Колт внезапно подумал, что никогда ещё не видел её такой, как в эту минуту. Как он мог когда-то считать её красавицей?! Похожая на злую ведьму, она стояла перед ним с разметавшимися по плечам, спутанными волосами и искаженным яростью лицом.

- Нет, ты женишься на мне, Джон Тревис Колтрейн! Раз ты попользовался мной как женщиной, то теперь изволь сделать меня женой! Я не позволю, чтобы моя репутация была погублена. И я не намерена ходить, пряча от стыда глаза, по улицам родного города из-за такого ублюдка, как ты. Ты должен на мне жениться! И ты женишься или, Богом клянусь, проклянешь день, когда так поступил со мной!

Колт покачал головой, а перед его глазами промелькнули мгновения, когда она сбросила перед ним одежду, предлагала ему свое тело ... снова и снова бесстыдно умоляла вонзиться глубже. Она желала его так же сильно, как и он сам хотел её, но, видит Бог, он никогда не предлагал ей стать его женой, даже ни разу не сказал, что любит её. Он не пытался обманом заманить Шарлин в постель и не считал поэтому, что обманул её.

- Нет! - медленно и отчетливо произнес Колт, все так же твердо глядя ей в глаза, - Можешь делать со своей репутацией все, что угодно, раз ты вспомнила о ней, но сейчас убирайся!

Он немедленно пожалел о своей грубости, но было уже слишком поздно. Пронзительный вопль, вырвавшийся из горла потрясенной Шарлин, эхом разнесся по всему дому.

- Шарлин, подожди - ...

Он попытался было удержать её, но она вырвалась и выбежала из комнаты. Она отчаянно рыдала но он твердо знал, что вопли и стоны, которые доносились до него, были вызваны не стыдом или страхом. Это яростно бушевала оскорбленная гордость отвергнутой женщины.

От досады и злости Колт со всей силы впечатал кулак в стену спальни, даже не почувствовав боли. Черт возьми, что же теперь будет?! Он и предположить не мог, на что может теперь решиться Шарлин. Проклятье, он не должен был быть так груб, конечно, но она сама заставила его потерять голову.

Услышав топот копыт, он высунулся в окно и увидел Шарлин верхом на лошади. Безжалостно вонзив шпоры в бока невинного животного, она пустила лошадь галопом по направлению к городу. Бог знает, что она задумала, обреченно подумал он.

Колт тяжело вздохнул. Он знал, как ему следует поступить - встретить опасность лицом к лицу. Будь мужчиной, подумал он. Поезжай в город и сам поговори с Карлтоном Боуденом. Он не знал, что собирается сказать отцу девушки, но понимал, что не имеет права оставаться на ранчо, скрываясь от всех. Он должен рассказать Боудену, как было дело, а там будь, что будет!

"Будь мужчиной!" так всегда ему говорил отец. Прав ты или нет, будь мужчиной. Только тогда, как бы не обернулось дело, он сможет по-прежнему смотреть людям в глаза.

Его отец, Тревис Колтрейн, был уверен Колт, за всю свою жизнь ни разу не совершил ничего такого, за что бы ему было стыдно

Но сейчас его сыну было нелегко походить на отца.

Глава 4

Элейн Барбо-де Бонне казалась совершенно безмятежной, когда сидела уютно устроившись в своем любимом кресле с изящно закругленными ножками и овальной спинкой в стиле Людовика ХVI. Но это была одна видимость. На самом деле она уже давно не бывала настолько подавлена, как в эту минуту.

Нежно лаская длинными, чувственными пальцами изящно простеганное сиденье, богато украшенное вышивкой и тесьмой, она машинально подумала, что ни одно вечернее платье, какого бы цвета оно ни было, не могло выгоднее оттенить её красоту, чем эта прелестная парчовая обивка теплого оттенка слоновой кости.

Клода безумно раздражало это кресло, впрочем, Элейн никогда не была в восторге от его вкуса. Вся остальная комната, в соответствии с его желанием, была обставлена в стиле Бидермейера, и, казалось, невольно переносила вас в начало века. Но Элейн была уверена, что и тогда подобный стиль был принадлежностью исключительно средних классов. Ей было не по себе от его классической, строгой простоты, а стол розового дерева с металлической инкрустацией приводил Элейн в содрогание, поскольку рядом её любимым креслом выглядел неуместной дешевкой.

Больше всего ей хотелось бы полностью сменить мебель в замке, а затем заново отделать его в стиле обожаемого ей рококо, которым она так восторгалась. Особенно умиляли её прелестные витые ножки у мебели и все очаровательно прихотливые изгибы деталей, как бы позаимствованные во Франции эпохи Луи XV. Всю обстановку можно было бы заказать из красного или розового дерева или из ореха, но чем богаче и оригинальнее была отделка, тем выше цена.

После неожиданной смерти Клода ей пришлось продать все хоть мало-мальски ценное - картины, серебро, драгоценности. А теперь, когда её письменный стол был буквально завален неоплаченными счетами, похоже, дошла очередь и до замка.

- О, Клод, как я надеюсь, что ты горишь в геенне огненной, - в пустой гулкой комнате неожиданно громко прозвучал её страстный голос. Она бы все сейчас отдала, чтобы этого брака никогда не было, но в то время выйти за него казалось единственным достойным выходом из безнадежного тупика, в котором она оказалась.

И все это благодаря Тревису Колтрейну. Она была бы счастлива, увидев, как он корчится от муки в аду на раскаленных углях.

Прикрыв глаза, она мысленно перенеслась на крыльях памяти в то блаженное время, когда жизнь её поистине была раем на земле. Не стертые временем, воскресли воспоминания о роскошном доме в родном Кентукки. Построенный на века из огромных глыб серого гранита, настоящий дворец, он высоко и горделиво возносил к небу все четыре угловые башни. А участок земли вокруг! - Элейн даже всхлипнула от острой тоски по навеки ушедшему прошлому - вокруг четырехэтажного особняка были разбиты прелестные цветники и лужайки, в соответствии с прихотливым замыслом архитектора. А сколько там было деревьев: высоких стройных кленов, орешника, могучих дубов с раскидистыми ветвями. Боже, как это было великолепно, подумала с тоской Элейн и глаза её наполнились слезами.

Да, в те времена жизнь её была прекрасна и казалось, что конца не будет этому блаженству. К несчастью, отец связался со страшным Ку-клукс-кланом, а потом и стал их тайным ночным предводителем. Но правительство послало в Кентукки окружного шерифа, чтобы покончить с Кланом. Шерифом в то время был Тревис Колтрейн, и к тому времени, когда он выполнил данный ему приказ, империя Барбо была разрушена до основания, а их жизнь разбита.

До боли стиснув кулаки так, что побелели костяшки пальцев, Элейн с гневом и отчаянием снова вспомнила тот ужасный день, когда Тревис Колтрейн подло убил единственного человека, кого она действительно любила. В слепой ярости позабыв о себе, она пыталась застрелить Колтрейна, но негодяю сопутствовала удача, а её пуля, по несчастной случайности, поразила отца.

Будь ты проклят навеки, Тревис Колтрейн, за все то горе, что принес нашей семье!

Папа не надолго пережил своих друзей из Клана, он тихо угас вскоре после того, как организация перестала существовать. Пришлось тогда трудиться, не покладая рук, чтобы спасти остатки семейного богатства, чудом уцелевшие после того, как было обнаружено, что всеми уважаемый Джордан Барбо - тайный вождь печально знаменитого Ку-клукс-клана. Как будто в насмешку над тем адом, в который с тех пор превратилась её жизнь, Тревис Колтрейн лишил её единственной сестры. Женившись на Мэрили, он увез её в свою Богом проклятую Неваду, где бедняжка очень скоро умерла, пытаясь произвести на свет дитя, которым Тревис наградил её задолго до свадьбы.

После смерти Мэрили Элейн твердо решила, что заставит Тревиса заплатить за все то зло, что он принес их семье. Собрав волю в кулак и тщательно обдумывая каждый свой шаг, она все сделала для того, чтобы завоевать привязанность, а затем и любовь своей маленькой племянницы. Ах, как же сладка была её месть! Никогда она не забудет искаженное горем и мукой лицо Тревиса в тот день, когда с торжеством забрала у него Дани.

А вскоре в её жизни появился Клод и взял на себя все финансовые проблемы осиротевшей семьи. Бесхарактерный, слабый и непривлекательный, он вряд ли мог устоять против чар Элейн. И очень скоро, околдованный и не помня себя от счастья, предложил ей руку и сердце. Они немедленно уехали к нему на родину, во Францию, где она твердо надеялась до конца своих дней прожить в роскоши, покое и изобилии.

А сейчас она опять в том же тупике, что и много лет назад. Но только теперь нет надежды, что откуда-то вдруг придет спасение. Для неё это было бы слишком большой удачей, ведь, несмотря на её красоту и прекрасно сохранившуюся точеную фигуру, кто из богатых или хотя бы состоятельных мужчин женился бы на зрелой женщине, когда кругом полным-полно очаровательных юных девушек.

Да, сейчас положение было гораздо хуже. Прижав к груди дрожащие руки, чтобы унять беспомощно трепыхавшееся в груди сердце, она в отчаянии ломала голову в поисках выхода. Боже милостивый, что же делать?! Если даже продать замок, то крохи, оставшиеся после оплаты счетов, наверняка уйдут в лапы безжалостных кредиторов на оплату долгов Клода. Вряд ли ей что-нибудь останется. И ни гроша в будущем. Как же жить дальше? Стать прислугой? И у кого, может быть, у людей, которые несколько лет назад считали честью для себя попасть на один из её роскошных приемов? Нет, уж лучше умереть! Продавать себя? Она слишком стара уже, чтобы кто-то заплатил приличную цену за её увядающее тело. И потом, с кислым видом недовольно подумала Элейн, в конце концов - это долг мужчины - прилично обеспечить жену, ведь это так унизительно - ломать голову, гадая, как прокормить себя.

Оставалась одна, последняя надежда, письмо от Тревиса с обещанием оставить Дани половину серебряного рудника. Но эта взбалмошная девчонка со своей проклятой религиозностью вполне способна вдребезги разбить все надежды Элейн. Где только она набралась этой глупости? Уж, конечно, не от Элейн. Для неё религия никогда не стоила и ломаного гроша.

- Будь ты трижды проклят, Тревис Колтрейн, - с бешенством воскликнула она. - Ты снова разрушишь мою жизнь - на этот раз руками своей дочери. Закрыв лицо дрожащими пальцами, она горестно и безнадежно зарыдала, громко всхлипывая, так что даже не услышала, как кто-то тихо вошел в комнату и встал у неё за спиной, пока знакомый мягкий голос не заставил её вздрогнуть от неожиданности.

- Пожалуйста, не плачь, тетя Элейн, прошу тебя.

Ее голова дернулась, как от удара, а глаза злобно сузились и превратились в щелки, когда она увидела перед собой безмятежное личико Дани. Как она сейчас похожа на Мадонну, горько подумала Элейн, даже светится от сознания своей святости. Заметив маленький чемоданчик в руках девушки, она резко вскинула голову. - Что это у тебя с собой? Мне казалось, что ты решила оставить здесь все мирские вещи и скрыться от соблазнов светской жизни, - язвительно прошипела она.

- Это просто туалетные принадлежности, тетя, - мягко ответила Дани, думаю, потом их заберут у меня, чтобы заменить теми, какими обычно пользуются сестры-монахини. Но до монастыря далеко и я даже не представляю, что мне может понадобиться.

Элейн молча отвернулась к окну, её холодное лицо превратилось в маску презрительного негодования. Со вздохом опустив на пол чемоданчик, Дани тихо опустилась на колени перед теткой. Она попыталась взять руки Элейн в свои, но та с негодованием оттолкнула девушку. - Пожалуйста, - умоляюще произнесла Дани, ловя взгляд Элейн, а по щекам её катились крупные слезы, я не хочу расставаться с тобой подобным образом. Ты должна радоваться за меня, тетя. Я ведь наконец нашла свою судьбу. Господь всемогущий снизошел до меня, чтобы дать понять, что моя ничтожная жизнь нужна святой церкви. Никогда ещё я не была так счастлива. Как жаль, что ты не понимаешь меня, а я была уверена, что мы вместе порадуемся моему решению. - И она робко заглянула в безжалостное лицо Элейн.

Та по-прежнему смотрела в окно, словно ничего не слыша. - Иди своей дорогой, - холодно процедила она, - Ты приняла решение, значит, так тому и быть и нет смысла обсуждать это. Я посвятила тебе всю свою жизнь, окружила любовью и заботой, дала тебе все, а чем ты отплатила мне за это? Повернулась ко мне спиной и уходишь?! По-видимому, ты так счастлива, что не замечаешь, как разрываешь мне сердце!

- Я никогда не забуду, что ты для меня сделала, тетя Элейн! Я так люблю тебя. Пожалуйста, поверь мне.

- Так, значит, такова твоя любовь! Становишься одной из те эгоистичных полусумасшедших фанатичек-монахинь, которые бросают дом и семью ради своей религиозной мании! - она окатила Дани с ног до головы презрительным взглядом. - Твое место не в монастыре, а в сумасшедшем доме.

Дани тяжело вздохнула. Эта сцены повторялись по несколько раз на дню и уже успели изрядно ей наскучить. Тысячу раз она пыталась объяснить тетке, что давно не ощущала такого мира и покоя в душе, но все было бесполезно Элейн не желала её слушать и ничто не могло изменить её. О Боже, но как же Дани не хотелось, чтобы они расстались именно так!

Но видно, ничего не поделаешь! С тяжелым вздохом Дани подобрала свой чемодан и повернулась к Элейн, - Я каждый день буду молиться за тебя, тетя.

- Мы тоже будем молиться - чтобы к тебе поскорее вернулся рассудок, саркастически хмыкнула та в ответ. Вдруг обе заметили Гевина, стоявшего в дверях со стаканам виски в руке. По-видимому, он довольно давно наблюдал за ними. Заметив, что обе женщины выжидательно смотрят на него, Гевин неторопливо отхлебнул из стакана и направился к ним. Подойдя вплотную, он обвиняюще ткнул пальцем в Дани, - Ты, эгоистичная сука! Ни о ком никогда не думаешь, кроме себя. Тебя не волнует, что твоей тете и мне скоро придется остаться без крова над головой и Бог знает, что сулит нам будущее. Ты, не задумываясь, поворачиваешься спиной к собственному счастью, я уж и не говорю, что ты отбросила мое предложение, словно грязную тряпку! Нет, тебя ничего не трогает! Хорошо же, иди и живи беззаботно остаток своих дней. Да не забудь молиться о своей душе, - он сделал паузу, - которая, я уверен, будет гореть в аду, неблагодарная тварь!

Терпение Дани, наконец, лопнуло, - Та удача, о которой ты говоришь, ничего не значит для меня. Мне не нужны эти деньги. Перед смертью я оставлю все, что у меня есть, святой церкви. - Она презрительно взглянула ему в глаза, - А что касается твоего смехотворного предложения, то мы оба знаем, почему тебе пришло это в голову. - Покончив, наконец, с Гевином, она снова обернулась к Элейн. - Пожалуйста, постарайся понять меня, тетя. И благослови меня на прощание.

Но сердце Элейн не дрогнуло, - Будь ты проклята, тварь неблагодарная!

Прижав ладонь к дрожащим губам, Дани бросилась на улицу, навстречу ярким лучам солнца, прочь из родного дома.

Элейн снова тихо заплакала. Вытащив из кармана серебряную фляжку, Гевин отставил в сторону стакан и лениво принялся тянуть виски прямо из горлышка. Допив, он расположился в удобном кресле напротив Элейн.

Они долго сидели в угрюмом молчании, время от времени прерывавшееся лишь всхлипываниями и вздохами Элейн. - Может, хватит наконец?! - взорвался Гевин. - мне уже осточертело твое бесконечное нытье! Я же в конце концов, не рыдаю и не обливаюсь горючими слезами.

Глаза Элейн негодующе вспыхнули. - Не смей так со мной разговаривать! Знай свое место!

- Мое место! - Гевин горько рассмеялся, - А как долго оно будет моим, это место?! И твоим, кстати, тоже! Полгода или даже меньше. Сможем ли мы удержаться на плаву? А может, начнем распродавать мебель, стулья, кресла, одно за другим, чтобы не умереть с голоду? Или лучше оставить мебель на потом, а то нечем будет топить, когда наступит зима? А можно прямо сейчас выйти на улицу и просить подаяние! Нет, моя дорогая, места у нас с тобой скоро уже не станет.

- Замолчи немедленно! - истерически крикнула Элейн и, вскочив на ноги, забегала по комнате, вполголоса что-то бормоча, как будто одна неотвязная мысль преследовала её, не давая покоя. В эту минуту она казалась помешанной. - - Будь ты проклят, Тревис Колтрейн! Будь ты проклят, ты опять посмеялся надо мной! Я обречена сдохнуть в нищете, а ты и твоя жена катаетесь, как сыр в масле!

Пару раз затянувшись напоследок, Гевин небрежным щелчком отправил окурок в камин, но промахнулся. Тот упал на коврик и заметив это, Элейн разъяренной тигрицей набросилась на Гевина. - Не смей никогда этого делать, ты понял меня?! - визжала она, - ты не в кабаке! Твой отец никогда бы себе не позволил ничего подобного! О чем ты думаешь, в конце концов? Почему ты даже не пытаешься найти себе какое-то занятие? За всю жизнь ты не заработал ни гроша, только и сидел на моей шее и тратил мои деньги, бесстыжий альфонс!

Она осеклась на полуслове, заметив стоящую в дверях Бриану. Девушка была явно растерянна и дрожащими руками нервно теребила край фартука.

- Что тебе? - рявкнула Элейн, - Ты что, не знаешь, как я ненавижу, когда кто-то из слуг шпионит за мной ?!

Перепугавшись насмерть, Бриана не решалась поднять глаз. - Клянусь, у меня и в мыслях такого не было!

Элейн холодно оборвала девушку, - Ну, в чем дело? Что тебе надо? Я тебя, кажется, не звала? И не хочу, чтобы нам мешали.

Бриана глубоко вздохнула, стараясь собрать все свое мужество, чтобы сделать то, что она давно уже собиралась. Весь последний час она готовила свою речь и сейчас выпалила, зажмурившись, чтобы не испугаться и не передумать, - Я хотела попросить - пожалуйста, будьте поласковее к Дани, когда она придет попрощаться! У неё сердце разрывается от боли, ведь она знает, как вы переживаете из-за того, что она уходит в монастырь. Ну раз уж все равно ничего не поделаешь, значит, нужно расстаться по-хорошему, чтобы потом вспоминать друг о друге без обиды и горечи. Вспомните, она ведь так любит вас!

У Элейн от неожиданности даже дух захватило. Что о себе воображает эта наглая девчонка, если позволяет себе вмешиваться в хозяйские дела?! Обычная прислуга! Она с горечью вспомнила, что виновата в этом одна только Дани, вконец избаловавшая Бриану, будто родную сестру, а ведь сколько раз Элейн твердила, что до добра это не доведет.

- Убирайся немедленно! - указывая на дверь, крикнула Элейн дрожащим от ярости голосом, - и чтобы больше не смела вмешиваться не в свое дело, запомни это!

Бриана отчаянно замотала головой. Надо попробовать ещё раз, подумала она в отчаянии, а там будь, что будет. - Ну, пожалуйста, мадам. Дани так часто говорила об этом. Поверьте, ей тоже нелегко. Будьте же поласковее с ней, когда она придет прощаться, не заставляйте бедняжку ещё больше страдать!

По комнате раскатился язвительный хохот Гевина. - Не переживай, малышка, она уже распрощалась. Ушла, обливаясь горючими слезами, будто сердце её разрывалось. Жалко, ты не видела, замечательная вышла сцена, просто, как в театре!

Бриана вздрогнула. Как же, должно быть, переживала бедная Дани, что ушла, даже ни сказав ни слова ей, Бриане.

- Ну, хватит стоять здесь, открыв рот! - раздраженно одернул растерянную девушку Гевин, сунув ей в руки пустуй стакан. - Тебя взяли сюда работать, так что беги, принеси мне ещё бутылку виски.

- И постарайся не попадаться мне на глаза, - вслед убегавшей Бриане крикнула разъяренная Элейн. - Один твой вид напоминает мне о Дани.

Бриана изо всех сил захлопнула за собой дверь

Опять послышались всхлипывания и вздохи, но Гевин уже не обращал на Элейн ни малейшего внимания. Глядя сузившимися глазами на то место, где только что стояла Бриана, он молча хмурился, о чем-то глубоко задумавшись. Очень, очень медленно в голове его забрезжила неясная ещё мысль. Тем не менее, чем больше он об этом думал, тем больше ему нравилась его идея. Постепенно в уме его сложился целый план, показавшийся ему поначалу безумным. Но чем черт не шутит, не исключено, что из этого кое-что может и получиться! Во всяком случае, ему показалось, что он видит свет в конце тоннеля

Сработает ли его план?! Трудно сказать, мысли Гевина порой путались, ведь он пил беспробудно с самого утра. Он никак не мог сосредоточиться, голова, казалось, стала пустой и легкой. Единственное, что он хорошо знал, это как легче всего выйти из подобного состояния и хоть на время забыть о своих проблемах. Ему срочно нужна женщина. Пару часов в жарких объятиях какой-нибудь горячей, сговорчивой кошечки, и он опять будет, как новенький!

Гевин бросил испытующий взгляд на Элейн, которая по-прежнему металась из угла в угол, ломая руки и что-то бормоча под нос. - Мне нужны деньги, коротко заявил он.

В изумлении Элейн смотрела на него, как на ненормального, словно он попросил луну с неба. - Так ты что, ничего не понял?! Из-за чего, по-твоему, я плачу? Или ты настолько пьян, что не в состоянии понять, насколько плачевны наши дела?

И тут будто злой джинн вырвался из бутылки. Позже он винил во всем пары виски, ведь он никогда не считал себя злым или жестоким. Но в эту минуту, когда пелена ярости застилала ему глаза, Гевин понимал одно - она жестоко издевается над ним. Будь все проклято, никому не позволено делать из него посмешище, а уж тем более женщине! Вскочив на ноги, он схватил её за руки, с такой силой стиснув хрупкие запястья, что Элейн вскрикнула от нестерпимой боли. Гевин безжалостно принялся трясти её, уже не сознавая, что он делает. Ее голова беспомощно моталась из стороны в сторону, отчаянные крики огласили комнату. Он был настолько взбешен, что не слышал этих воплей, и продолжал безжалостно трясти её, крича, чтобы она заткнулась, оставила его в покое, не смела издеваться больше.

Элейн с трудом вырвала одну руку и с силой хлестнула его по лицу, но пощечина только привела его в ещё большую ярость. Не помня себя, он в бешенстве ударил её кулаком в челюсть так, что женщина, завертевшись волчком, отлетела к стене и с силой врезалась в массивный стол. Стоявшая на нем лампа сорвалась на пол и дождь осколков осыпал с ног до головы разъяренного Гевина.

С досадой тряхнув головой, он нагнулся над скорчившейся на полу Элейн и та со страхом выставила перед собой дрожащие руки, заметив бешеное блеск в его глазах. - Проклятая сука, - яростно взревел он, - добилась своего! Хотела, чтобы я потерял голову, как когда-то отец?! Или ты думаешь, что можешь дать мне пощечину и я так это оставлю?! Ну нет, я покажу тебе, как поступают мужчины с такими женщинами, как ты!

Вдруг он вздрогнул и тяжело рухнул на колени. Глаза его закатились и Гевин, потеряв сознание, с грохотом распростерся на полу. За его спиной ошеломленная и дрожащая от страха Элейн увидела Бриану. Та все ещё крепко сжимала в руках скамеечку для ног, которой она и ударила по голове озверевшего Гевина.

Не помня себя от страха, Элейн мгновенно вскочила на ноги и убедившись, что Гевин без сознания, подняла глаза на испуганную и дрожащую девушку. - О, мадам, - пролепетала Бриана, испуганно отшатнувшись, - я просто не знала, что делать и схватила первое, что подвернулось под руку. Я боялась, что он убьет вас!

- Это ты могла убить его! - не помня себя от страха крикнула Элейн, немедленно беги за доктором!

- Мадам! ...

Элейн и Бриана обернулись и увидели в дверях пораженного Джерарда, пожилого дворецкого. Когда он взглянул на Бриану, в его глазах отразилась бесконечная печаль. - С вашим братом беда, - быстро проговорил он, от волнения глотая слова, - его пришлось срочно отправить в больницу. Вам лучше немедленно поехать туда.

Забыв о бесчувственном Гевине, все ещё беспомощно распростертом на полу, Бриана выскочила из комнаты. Ничего больше не имела значения для нее, кроме беспомощного Шарля.

Повернувшись к Джерарду, Элейн скомандовала, не обращая внимания на ошеломленное выражение старческого лица, - Помогите мне отнести его в спальню, а потом бегите за доктором.

Кряхтя, Джерард склонился над бесчувственным телом, но в эту минуту Гевин шевельнулся и хрипло застонал, закатывая глаза.

- Так мне идти за врачом? - спросил Джерард, с облегчением убедившись, что Гевин жив.

Подумав, Элейн решила, что не стоит выносить сор из избы и посвящать постороннего человека в семейные отношения. И так уже хватало неприятных разговоров о семействе де Бонне благодаря внезапной смерти и выплывшим наружу тайным долгам Клода. - Нет, думаю, не стоит, - задумчиво пробормотала Элейн. Просто помоги мне отнести его наверх. А потом наколи льда и принеси немного бренди.

Они с трудом поставили Гевина на ноги, но стоило ему встать, как он яростно и нетерпеливо оттолкнул их. - Где она! - рявкнул он, потирая затылок, - убью эту суку! Я ведь знаю, что это была Бриана. Уверен, что слышал её голос.

- Она убежала, - спокойно произнесла Элейн и в двух словах объяснила, что случилось какое-то несчастье с Шарлем. - Пойдем, я отведу тебя в постель, Гевин. Тебе надо отдохнуть и прийти в себя.

Выслав из комнаты Джерарда с приказом забыть про лед и бренди и не беспокоить его, Гевин позволил заботливой Элейн отвести его наверх в спальню. Растянувшись на кровати, он потер рукой мучительно нывший от удара затылок, а Элейн заботливо присела рядом. - Мне очень ... жаль, - осторожно пробормотала она, - конечно, мне не следовало говорить с тобой подобным образом. Просто я себя не помнила от огорчения.

Смахнув слезы, она покачала головой, - Что же нам делать, милый? Надо что-то решать, ведь нет смысла мучить друг друга подобным образом!

Он поднял руку и ласково провел кончиками пальцев по её обнаженному теплому плечу. - Послушай-ка, Элейн, - мягко сказал он, - я тут кое-что придумал. Может быть, это будет выход для нас с тобой. А теперь сходи и постарайся разузнать все, что сможешь, о Шарле, мне очень нужно это знать.

- О Шарле? - ошеломленная Элейн растерянно заморгала, - какое нам до него дело? Ты ведь раньше никогда им не интересовался. - Неужели он бредит, с испугом подумала она.

- Просто делай, что я говорю, - коротко приказал Гевин и в последний раз бросив на него недоуменный взгляд, Элейн пожала плечами и вышла из комнаты.

Через час, приняв ванну, которая освежила его, и выпив холодного шампанского из запотевшего бокала, Гевин почувствовал себя так, будто заново родился на свет. От Элейн он узнал, что Шарль - калека, его не слушаютсяискривленные в результате какой-то болезни ноги, а из-за этого позвоночник мальчика в любую минуту может не выдержать чрезмерного давления и сломаться. Ему срочно нужна дорогостоящая операция, которую можно сделать только в Париже у известного специалиста, и Бриана просто в отчаянии.

Элейн удобно устроилась на диване подле Гевина, маленькими глоточками потягивая ледяное шампанское из хрустального бокала. - Конечно, задумчиво протянула она, - Бриане никогда в жизни не достать такую сумму. Скорее всего, Шарль умрет, и, если хочешь знать, это даже к лучшему. - Она перевела глаза на Гевина и вздохнула.

Тот согласно кивнул. - Неизвестно еще, как пройдет операция, произнес он задумчиво, - Как и любой опыт, она может закончиться ничем. А в этом случае он навсегда останется калекой, не так ли?

Элейн с досадой передернула плечами. Болезнь - это такая скука, а проблемы бедняков, кажется, никогда не кончаются и способны утомить до полусмерти. - Местные доктора сказали Бриане, что нужно везти Шарля в Париж, это единственное, что может его спасти. После операции он, возможно, будет в состоянии хотя бы передвигаться на костылях.

- А где сейчас Бриана, в больнице? - лениво поинтересовался Гевин.

- Да, - кивнула Элейн, но вдруг глаза её гневно сузились, когда неясное подозрение мелькнуло в голове. - А с чего это ты вдруг так заинтересовался мальчишкой? Мне кажется, нам и без него есть, о чем побеспокоиться. Ведь мы так и не решили, как нам быть.

Гевин положил руку на спинку дивана, ласково обняв Элейн за плечи. Не стоит ломать над этим голову, дорогая, - промурлыкал он, мягко, но настойчиво привлекая её к себе, - У меня сейчас на уме совсем другое. Вот это, например.

Он жадно накрыл губами её рот и она, издав приглушенный стон, страстно ответила на поцелуй. Осторожно уложив её на диван, Гевин принялся покрывать поцелуями её все ещё красивые плечи, потихоньку сдвигая вниз платье, пока полностью не обнажил пышную грудь. Задрожав от наслаждения, она выгнулась дугой и крепко прижалась к нему, а настойчивые пальцы быстро скользнули по его телу, пока не добрались до закаменевшего доказательства его желания.

- В первый раз, - с трудом хватая воздух ртом пробормотала Элейн, - в первый раз нам не надо ни от кого скрываться, Гевин. Теперь нас никто не побеспокоит.

Он хрипло рассмеялся, а потом поднял до талии её юбку и прижался губами к тайному местечку у неё между ног. - Никогда не мог найти в себе силы, чтобы относиться к тебе, как к приемной матери ... Ах, Элейн, я всегда видел в тебе только желанную, соблазнительную женщину.

И Гевин яростно принял её любовь, которой она бесстыдно оделяла его с тех пор, как ему едва исполнилось четырнадцать лет.

Глава 5

- Как ты могла?! Боже всемогущий, деточка, как ты решилась на такое?!

Джульетт Боуден сжала в похолодевших, трясущихся пальцах насквозь мокрый от слез платок. Она вся дрожала, глядя на единственную дочь. Шарлин несчастным маленьким комочком сжалась в углу парчового дивана. - Отвечай же! - терзаясь нахлынувшими на неё страшными подозрениями, Джульетт гневно потрясла дочь за плечо, - что заставило тебя отбросить прочь фамильную гордость, ... , честь, наконец, как ты могла покрыть таким позором свою семью?!

Шарлин в ответ только горько покачала головой. Ее плечи тряслись от рыданий. Слезы нескончаемым потоком лились из покрасневших, опухших глаз. Она плакала уже несколько часов, пока мать допрашивала её, но что она могла сказать матери?! Ничего теперь не изменишь.

Острая боль пронизала её, когда перед глазами снова возник кошмар сегодняшней утренней сцены. Когда она вернулась, то увидела толпившуюся перед их домом толпу возбужденных людей. Мать билась в истерике, отец кричал на шерифа, требуя, чтобы тот, не медля, приступал к поискам. И тут среди них появилась Шарлин, с бледным, виноватым лицом и в этот самый момент ... все стало ясно, как день. Ни слова не было сказано, но все и так догадались, что произошло.

Быстро спешившись, она пробежала в дом, рыдая и расталкивая стоявших на её пути и растерянно замолкших соседей. По пятам за ней спешили родители, перебивая друг друга и забрасывая её вопросами, но она влетела в свою комнату и с силой захлопнула дверь. Она истерически рассмеялась, слушая их крики. Не ранена ли она? Кто похититель? Как ей удалось спастись?

Потом в комнату ворвался шериф, а по пятам за ним спешил доктор Перри, который хотел осмотреть её раны. Чтобы перекричать оглушительный хор взволнованных голосов, Шарлин пронзительно закричала, прижав обе руки к бешено колотившемуся сердцу, - Оставьте меня в покое и убирайтесь! Слышите, вы все! Я не ранена и меня никто не похищал. А теперь уходите и оставьте меня одну!

Глаза Карлтона Боудена от бешенства превратились в две узкие щелки, когда он понял, что произошло на самом деле. В ярости он вытолкал из комнаты любопытных, оставшись только с дочерью и все ещё растерянной и ничего не понимающей женой. Крепко закрыв дверь, он повернулся к Шарлин. Лицо его побагровело от ярости, он едва сдерживался, чтобы не дать воли своему гневу. - Немедленно говори правду, черт тебя побери! - потребовал он, - Где ты провела ночь, Шарлин? И не смей врать, а то я так выдеру тебя, что ты неделю ходить не сможешь!

Испуганная Джульетт крепко прижала Шарлин к груди, умоляя мужа успокоиться. Их единственное дитя не могло натворить ничего дурного, твердила он. Нетерпеливо оборвав её причитания, Боуден приказал дочери рассказать, что произошло.

Заикаясь от волнения, насмерть перепуганная Шарлин подняла голову, чтобы взглянуть на отца, но встретив его пылающий яростью взгляд, умоляюще прошептала, - Я была у Колта, папа. Я люблю его.

Карлтона затрясло от гнева. В горле застрял комок, крупное тело сотрясала неудержимая дрожь, тряслась даже слегка полысевшая голова. Он попытался что-то сказать, но горло перехватило и он яростно захрипел.

Джульетт испуганно бросилась к нему. - Мы немедленно объявим о помолвке. Скажем, что они засиделись допоздна, обсуждая предстоящую свадьбу. Объясним, что Шарлин была с компаньонкой, а в доме все время были слуги. Конечно, сплетен избежать не удастся, но после свадьбы все уляжется. Пройдет всего несколько месяцев и никто даже и не вспомнит ...

- Нет, - Шарлин покачала головой, не в силах встретиться глазами с матерью, - Нет, свадьбы не будет. Колт отказался наотрез.

В комнате наступила оглушительная тишина, каждый замер, боясь поднять глаза. - Ну уж нет, - взорвался Карлтон, - он женится на тебе или, будь я проклят, если не отправлю его на тот свет! Никому не позволено срамить мою дочь! Голыми руками задушу сукиного сына! Сейчас же еду к нему и вопрос этот будет улажен ещё до вечера. - Круто развернувшись, он стремглав ринулся из комнаты. Но заплаканная Шарлин с криком повисла на нем, цепляясь за руки. - Пожалуйста, папочка, не надо. Не делай этого. Мне очень жаль, правда. Поверьте, я совсем не хотела сделать больно тебе или маме. Просто я безумно люблю Колта. Но сам он ничуть меня не любит, и я не хочу, чтобы его просто заставили жениться на мне. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Карлтон в растерянности перевел взгляд с её несчастного, опухшего от слез лица на опешившую от удивления жену и покачал головой. - Что же делать? - пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь, - куда катится мир?! Моя дочь спит с мужчиной, а он после этого отказывается сделать из неё порядочную женщину! Половина города сбежалась ко мне на задний двор и сейчас судачит вовсю, перемывая косточки мне и моим близким и, дьявол меня возьми, как же мне быть?!

Джульетт, которая к этому времени уже немного пришла в себя и обрела свое обычное хладнокровие, потихоньку выпроводила его из комнаты, приговаривая, что они успеют все обсудить позже, а сейчас уже пришло время открывать банк, иначе сплетни разнесутся по городу. Шарлин, повторяла мать, расстроена и ей нужно успокоиться и собраться с силами. А позже они спокойно подумают, что следует предпринять, чтобы замять скандал.

Но не прошло и часа, как Джульетт появилась в спальне дочери, пытаясь во чтобы то ни стало разобраться, что же толкнуло Шарлин на этот безумный поступок.

- Ну почему, Шарлин? - плакала она, - Ты ведь выросла в порядочной семье. Как же ты могла поступить, как ... как самая обыкновенная шлюха?!

Отчаявшись, что мать поймет её, Шарлин по-прежнему шептала севшим от слез голосом, - Я не шлюха, мама. Я люблю Колта. И я совсем не собиралась провести с ним ночь. Мне бы и в голову не пришло заставить так волноваться тебя и папу. Я хотела вернуться домой на рассвете, и никто ничего бы не узнал, но, к сожалению, проспала. А когда проснулась, было уже поздно.

- И ты рассчитывала, что все так и обойдется?! - в негодовании завопила Джульетт, - думала, вернешься пораньше и никто ничего не узнает?! И как долго это продолжается ? Давно ты с ним ... спарилась, с этим животным? Разве тебе не приходило в голову, что ты позоришь семью?! А что дальше? А этот молодой человек, что он о себе воображает? Ты, в конце концов, ведь не девка из салуна! Ты - дочь почтенных родителей, и он не имел права обращаться с тобой подобным образом!

- Господи, хоть бы Китти Колтрейн была сейчас в городе! - в отчаянии простонала она наконец, ломая руки, - Уверена, что уж она нашла бы способ вправить мозги своему сыночку! Готова присягнуть, что она бы за уши отволокла его в церковь.

Шарлин безнадежно покачала головой. - Я влюблена в него, но раз он не хочет меня, так на что мне он! Что за жизнь нас ждет?

- А какая жизнь тебя ждет сейчас, после всего этого шума, ты представляешь?! - обрушилась на дочь разъяренная Джульетт, - Если вы с Колтом не поженитесь, твоя репутация погибнет. На тебя будут показывать пальцем и так будет до конца твоих дней. Ты не сможешь смотреть людям в глаза. Ни один порядочный человек на тебе не женится. И никого не будет рядом, когда ты умрешь, бесстыжая маленькая распутница! Подумай об этом хорошенько!

Но в эту минуту Шарлин мечтала только о том, чтобы её оставили, наконец, в покое. Ее тошнило от усталости и бесконечных слез, а в душе она ощущала какую-то странную опустошенность, которой, казалось, не будет конца. А когда отец закроет вечером банк и вернется домой, они с матерью вдвоем примутся за нее. Будь ты проклят, Джон Тревис Колтрейн, и будь проклято твое упрямство, устало подумала она, как ты мог так поступить со мной!

- Перед тем, как уйти, твой отец решил, что будет лучше, если ты ненадолго поедешь в Филадельфию и поживешь какое-то время у тети Порции. Я тоже считаю, что так будет лучше всего. Там о тебе никто ничего не будет знать, ты сможешь встретить достойного человека и впоследствии счастливо выйти замуж.

- Нет! - Шарлин как будто током ударило. Она соскочила с постели и, дрожа от возмущения, стала перед матерью, до боли сжав кулаки. - я не собираюсь прятаться в Филадельфии! И я совсем не хочу жить с тетей Порцией, у неё лицо, как кислая слива! Ни за что! Лучше уж умереть!

Джульетт Боуден, казалось, превратилась в ледяную статую. Да как она смеет противоречить ей, испорченная девчонка?! - Ты поступишь, как тебе велят, Шарлин. Чем больше я думаю об этом, тем больше мне кажется, что это наилучший выход для нас. Начинай-ка собирать вещи, чтобы успеть на утренний поезд. Нам с твоим отцом будет нелегко высоко держать головы посреди всех этих сплетен, но ничего, мы с этим справимся.

Шарлин окаменела. - Нет, мама, - очень тихо, но твердо сказала она, я ни за что не поеду в Филадельфию.

- Тебе прикажет отец.

- Я не поеду.

Джульетт хлестнула дочь по щеке, - Он силой заставит тебя сесть в поезд, если потребуется. И мне кажется, что тебе лучше одуматься, не то отец не посмотрит на то, что ты взрослая, и отделает тебя так, что ты и сесть не сможешь!

И в этот момент Шарлин окончательно поняла, что её не оставят в покое, а она не позволит, чтобы её считали парией из-за того, что с ней случилось. Машинально разглаживая смятое платье, она подумала, что надо бы переодеться, потом махнула рукой. Люди все равно будут глазеть на неё и перешептываться.

Она направилась к дверям.

Мать решительно встала перед ней. - И куда ты собираешься идти? Ты не можешь сейчас выйти из дома!

Отстранив её, Шарлин шагнула к выходу. - Так нужно, мама. Я иду в банк поговорить с отцом. Хочу заставить его понять, что то, что случилось со мной - ещё не конец света. Все образуется.

- Ничего из этого не выйдет, поверь мне. Ты разбила его сердце, доченька. И мое тоже. Ты испачкала грязью доброе имя нашей семьи и ...

Шарлин выбежала из комнаты, с силой хлопнув дверью перед носом матери. Задыхаясь, сбежала по лестнице к выходу и помчалась по дороге, которая вела в город.

Выскочив из дома через парадный вход, она лицом к лицу столкнулась с миссис Уилкинс, и та, возмущенно фыркнув, немедленно повернулась к ней спиной. Заметив презрение на лице почтенной матроны, девушка вспыхнула и почувствовала, как в горле появился горький комок.

Не сделав и нескольких шагов, она почти столкнулась с двумя женщинами, которых хорошо знала с самого детства. Миссис Марта Гибсон и миссис Элли Мортбейн слыли ревностными прихожанками и их весьма уважали в городе. Обе женщины посмотрели сквозь Шарлин, как будто её просто не было. Всю дорогу до банка девушка чувствовала на себе презрительные или негодующие взгляды, ей казалось, что они, как удары кнута, оставляют рубцы на её теле.

Сможет ли она дальше жить в этой атмосфере всеобщего презрения, наконец не выдержала она. Похоже, мать оказалась права. Никому она теперь не нужна. Сможет ли она прожить в этом городе всю свою жизнь, отвергнутая и опозоренная? Больше того, теперь она станет для всех "этой девицей Боуден".

Как же она могла так поступить с родителями, с раскаянием подумала Шарлин, и снова слезы заструились по лицу. Девушка спешила к отцу. Нет, они не переживут этого. Может быть, они и правы и ей действительно лучше уехать из города? Сплетни утихнут быстрее, если её не будет здесь. Но ... жить с тетей Порцией?! Все время видеть эту ужасную кислую гримасу на сморщенной физиономии? Мрачный, угрюмый особняк, в котором жила тетя Шарлин, больше всего напоминал чистилище, в котором обречены томиться бедные души. Тетя Порция никогда не улыбалась, никогда не говорила ни о чем, кроме зла, что таится везде в этом мире.

Шарлин застыла в задумчивости посреди улицы, не обращая внимания, что стоит по щиколотку в холодной грязной луже. Погрузившись в безрадостные мысли, она и не чувствовала, как промокли тонкие подошвы туфелек и закоченели ноги.

Она устало прикрыла воспаленные глаза и впервые без горечи подумала о Колте. На самом деле, не так уж он виноват в том, что случилось. Он никогда не лгал ей, даже когда их отношения только начинались. Это было не в обычае Колта. Он не раз говорил, что ему нравится Шарлин, но никогда не признавался ей в любви и не заговаривал о свадьбе. Девушка невесело усмехнулась, вспомнив, как он превозносил свободу, единственное, что ему было нужно. Много лет должно пройти, прежде чем он созреет для женитьбы.

Шарлин жалко улыбнулась. Джон Тревис Колтрейн был вылитый отец. Он, похоже, никогда не остепенится. Все в Силвер Бьют знали о пожиравшей старшего Колтрейна страсти к путешествиям и опасным приключениям, которые будоражат кровь. И не было в городе человека, который не превозносил бы мужество и терпение его жены.

Однажды Шарлин тоже призналась Китти, как восхищается тем, что той удается прекрасно ладить с таким человеком, как Тревис. Она никогда не сможет забыть удивленного выражения, появившегося на прекрасном лице миссис Колтрейн, когда она мягко сказала, - Для этого совсем не требуется какой-то особый талант, Шарлин. Все, что нужно - это любовь ... нужно просто принимать любимого таким, какой он есть, вот и все.

И теперь Шарлин поняла, но, к сожалению, слишком поздно, что тоже могла бы принимать Колта таким, каким он уродился. Она сама все испортила, своей проклятой навязчивостью и упрямством. Если бы у них было немножко больше времени, если бы она сильнее любила его, может быть, ей и посчастливилось бы стать той женщиной, на которой Колт захотел бы жениться. А теперь он ненавидит её из-за этого скандала, тем более что все случилось по её вине. Хотя, конечно, он мужчина, а, значит, на нем это не отразится так ужасно, как на ней. Люди почему-то всегда будут снисходительнее к мужчине, который ещё не перебесился, чем к оступившейся девушке. Если женщина следует своим желаниям, её считают падшей и обливают грязью. А о нем, самое большее, добродушно посудачат.

Ну, что ж, что толку плакать, раз все равно ничего уже не поправишь, устало подумала она.

Шарлин постаралась взять себя в руки, как вовремя придя в себя, чтобы не наступить в очередную лужу.

Отец, конечно же, в ярости, но он поможет ей, потому что души не чает в дочери. Она поговорит с ним, скажет, как она раскаивается, пообещает сделать все, что он от неё потребует, чтобы хоть как-то исправить причиненное зло. Но он не должен отсылать её в Филадельфию, что угодно, только не это.

Может быть, с Колтом тоже стоит поговорить? Если она признает, что несчастное происшествие - целиком и полностью её вина, что он никогда не заманивал её к себе, наоборот, старался заставить её уйти, может, тогда он не будет держать на неё зла? Шарлин знала, что не перенесет его презрения.

Повесив голову, она нерешительно направилась к банку. Не будь Шарлин так погружена в собственное горе, она заметила бы забрызганное грязью платье, насквозь промокшие туфельки и съежилась бы от ледяного дождя, который хлестал ей в лицо и превратил улицы Силвер Бьют в непроходимое болото.

Но несчастная девушка давно уже ничего не чувствовала, кроме собственной боли. И она не заметила незнакомых мужчин с ружьями, выскочивших из дверей отцовского банка, не разглядела их замотанных темными платками лиц.

Она не увидела и шерифа, залегшего в кустах вместе со своими людьми, прижимаясь к земле, готовых в любую минуту спустить курок.

Оглушительно грянули выстрелы, разорвав мирную тишину, раздались крики и стоны раненых. Кто-то резко окликнул Шарлин, но она не услышала предостережения.

Она ещё успела почувствовать мгновенную, жгучую боль, когда пуля попала ей в голову. А затем вся боль и горечь куда-то исчезли и она погрузилась в блаженную темноту и покой.

Колт придержал лошадь, закрывая ворота перед тем, как отправиться в Силвер Бьют. Куда он так спешит, подумал он. Стремится поскорее покончить с неприятной сценой?

В чистом голубом небе не было ни облачка, ослепительно сияло солнце и легкий ветерок весело играл длинными душистыми метелками цветущей полыни. Высоко над головой Колта парил орел, и молодой человек долго следил, как, расправив могучие крылья, великолепная птица кругами набирала высоту, прежде чем исчезнуть в бездонной голубизне неба. Стайка перепелок шумно выпорхнула из-за купы деревьев и с веселым гомоном умчалась прочь.

И в первый раз Колт с раскаянием подумал о Шарлин, как она ехала тут ночью совсем одна, через степь, полную гремучих змей, рыщущих в поисках воды. Да уж, поистине, стоит Шарлин что-то задумать, и ничто её не остановит! Она всегда была чертовски упряма! Это все испортило. Но теперь, похоже, её упрямство довело её до беды, ..., впрочем, как и его. Карлтон Боуден наверняка сейчас просто с ума сходит от ярости, и плевать ему на то, что Шарлин сама во всем виновата.

Но так ли уж она виновата? Этот вопрос он не один раз задавал сам себе. У него самого тоже рыльце в пушку. Надо было держать себя в руках, как положено мужчине, черт побери, а он, будто зеленый юнец, не сумел справиться с похотью. Будь все проклято, он должен был отправить домой зарвавшуюся девчонку!

И что же ему теперь сказать Боудену? Что он вообще может сказать?! Вне всякого сомнения, Боуден будет настаивать, чтобы Колт "исправил зло, причиненное дочери" и исполнил свой долг, женившись на ней. Спас от стыда несчастную семью и заткнул рты городским сплетникам.

Но Колт отнюдь не чувствовал себя настолько виновным, чтобы выполнить подобное требование. Ну уж нет, он не позволит сделать из себя козла отпущения!

Когда он решит жениться, наконец, если это вообще произойдет, то сделает это только по любви. А сейчас он отнюдь не позволит принести себя в жертву на алтарь семейной респектабельности. Он не готов спасти доброе имя Шарлин, дав ей свое.

Когда этот кошмар в конце концов уляжется, он непременно уедет из города хотя бы на несколько дней, тогда сплетни скорее утихнут. Да и Бранч Поуп - чертовски толковый управляющий и не откажется какое-то время обойтись без него, особенно если Колт объяснит ему все, как мужчина мужчине. Бранч справится с делами и без Колта, тем более, если тому придется уехать в Мексику.

Но сейчас ему предстояла встреча с разъяренным Боуденом и Колт поймал себя на мысли, что многое отдал бы, чтобы избежать этого.

Ох уж эти женщины!

Черт возьми, он никогда не считал себя хладнокровным циничным подонком, но ему все чаще приходило в голову, что лучше постараться избегать их, по крайней мере, не связываться ни с одной без особой необходимости. Получить от женщины удовольствие, подарить радость ей, а потом бежать без оглядки, только так и можно, мрачно подумал он.

И он подумал о сводной сестре, которую не видел уже почти четырнадцать лет. В один прекрасный день она свалится ему, как снег на голову и нагло потребует половину всего - и это после того, как он тут работал день и ночь! Но тут уж ничего не поделаешь, потому что так хочет отец. И поскольку тот нажил все своим трудом, начав с нуля, Колт считал, что не его это дело - указывать отцу, как распорядиться своим состоянием. Лучше всего держать свои мысли при себе и не огорчать родителей.

Он уже подъезжал к городу и мог видеть дома, стоявшие на окраине. На вершине холма он слегка замешкался, разглядывая городок сверху. Конечно, жизнь в Силвер Бьют нынче уже не кипела, как когда-то во времена старательской лихорадки, но и в упадок он не пришел, как многие другие, подобные ему городки, захиревшие вместе с истощившими свои запасы рудниками. Силвер Бьют продолжал жить своей жизнью.

Внезапно глаза Колта подозрительно сузились. Интуиция, никогда не подводившая его, подсказывала, что произошло что-то недоброе. Не понимая, что так встревожило его, он, тем не менее, заметил, что и конь его захрапел и испуганно попятился. Страх вдруг холодком прокатился по спине, покрыв кожу мурашками.

И затем до него долетел пронзительный крик, внезапно оборвавшийся на самой высокой ноте.

Изо всех сил всадив шпоры в бока лошади, он направил её вниз по склону холма, рассчитывая срезать угол и выиграть несколько минут. Не прошло и нескольких мгновений, как Колт оказался на главной улице, но она была вся покрыта раскисшей от дождя глиной. Ему пришлось придержать лошадь, чтобы со всего размаху не грохнуться на землю вместе с конем.

В конце улицы он заметил сбежавшуюся толпу возбужденно жестикулировавших горожан. Когда он подъехал, раздался испуганный и смущенный шепот и люди раздались перед ним, образовав безмолвный живой коридор.

Колт соскочил с коня и увидел это ... женское тело, распростертое в грязи. Волосы, когда-то золотые, были все залиты кровью.

Возле неё на коленях стоял мужчина, и беспомощно рыдал, обхватив голову руками.

Внезапно, как от толчка, Боуден поднял искаженное горем лицо и увидел перед собой Колта. Он попытался заговорить и губы его задрожали и искривились в уродливой гримасе скорби.

- Ты! Будь ты проклят, это ты убил ее! Ты убил её так же верно, как если бы сам пустил в неё пулю!

Его голос сорвался. Рыдания сотрясали могучее тело, грудь тяжело вздымалась, как будто ему не хватало воздуха. Покрасневшие, опухшие от слез глаза с горечью смотрели на молодого Колтрейна. Потрясая огромными кулаками, не помня себя от горя, он кричал и проклинал Колта. - Я убью тебя, Колтрейн! Убью, как ты убил мою несчастную девочку!

Вдруг, краем глаза заметив у стоящего неподалеку человека торчащий из расстегнутой кобуры пистолет, он сделал быстрое движение, чтобы схватить его. Но тот был начеку и с силой оттолкнул Боудена. Подоспевшие на помощь соседи быстро схватили за руки обезумевшего от горя отца и осторожно поддерживая, повели обратно в помещение банка.

Колт вздрогнул, почувствовав на плече чью-то руку. Он не обернулся, просто тупо, как во сне, смотрел на смутно обрисовавшуюся перед ним мужскую фигуру с металлической звездой шерифа на рубахе. Тот что-то говорил, но голос доносился до Колта глухо, как сквозь плотный слой ваты. Заметив, что тот как-то странно смотрит на него, шериф заговорил громче, стараясь отчетливо выговаривать слова. - Это было ограбление банка, Колтрейн. Мои люди сидели в засаде. Шарлин, к несчастью, попала прямиком в опасную зону. Я ещё здорово удивился, глядя на нее, она шла, как лунатик или что-то в этом роде. В жизни ничего подобного не видел! Кстати, я совершенно уверен, что никто из моих людей не стрелял в нее. Они прекратили огонь сразу же, как только увидели её. Мой помощник считает, что один из нападавших стрелял в кого-то из нас, но промахнулся, либо Шарлин нарвалась на случайную пулю.

- От этого, конечно, не легче, - мягко добавил шериф, - но, думаю, она не страдала. А, скорее всего, даже не успела понять, что с ней.

Но Колт почти не слышал, что говорил шериф.

- А бандиты тут же убрались, - проворчал тот, - мои ребята как увидели, что девушка упала, обо всем забыли, вот они и сбежали. Повезло мерзавцам. Ну, да мы их найдем!

Колт нетерпеливо сбросил с плеча дружескую руку и, как слепой, шагнул вперед. Собравшаяся вокруг тела Шарлин толпа молча расступилась перед ним.

Опустившись на колено возле бездыханного тела, он протянул руки и нежно, как спящего ребенка, прижал к груди мертвую Шарлин. Когда её голова безвольно склонилась к нему на плечо, он чуть было не заплакал, таким безмятежным было её лицо ... и в то же время таким неживым. Все ещё не веря в случившееся, он заглянул в безжизненный голубые глаза, ещё только утром сверкавшие страстью. А теперь ему пришлось закрыть их дрожащими пальцами.

Наконец Колт поднялся, по-прежнему бережно держа на руках тело Шарлин. Увязая по щиколотку в липкой грязи, он нес её, крепко прижимая к груди. Кто-то окликнул его, но Колт, ничего не замечая, шел вперед.

Он нес её домой. Когда он был уже совсем близко от особняка, кто-то из слуг заметил его и поспешил распахнуть настежь двери. Войдя в дом, он миновал маленькую гостиную, даже не заметив женщин, которые столпились возле лежащей на софе Джульетт. Бедная женщина была в глубоком обмороке.

Шаг за шагом Колт медленно поднимался по лестнице на второй этаж и, наконец, войдя в спальню, бережно опустил Шарлин на белоснежные простыни.

Повернувшись к двери, он покинул дом, не сказав никому ни слова, и вернулся в город. Он не замечал, как прохожие осторожно освобождали ему дорогу. Что-то опасное было сейчас в этом человеке, в глазах горели ненависть и жажда мести.

Джон Тревис Колтрейн был одержим одной мыслью: убийца Шарлин должен заплатить за смерть девушки. И помоги Боже безумцу, который вздумает помешать ему!

Глава 6

Бриана де Пол сидела, глубоко задумавшись, перед огромным каменным камином. Колени она поджала к груди, подбородок девушки уткнулся в руки. Как завороженная, она пристально смотрела на пляшущие языки пламени. За её спиной теплый ветерок слегка играл занавесками, принося в комнату сладостный аромат цветущих лилий, но девушка, казалось, ничего не замечала. Не видела она и солнечных зайчиков, весело мелькавших на полу комнаты.

Прошло уже четыре недели с тех пор, когда она в последний раз видела Шарля. Один из здешних докторов задумал покинуть провинцию навсегда и, добрая душа, сам отвез Шарля в Париж и поместил в больницу. Бриана с ужасом подумала, что если бы не его доброта и участие, не обещание всю дорогу заботиться о мальчике, ей пришлось ехать самой.

Ее собственная поездка, в которую она отправилась ровно через неделю после отъезда Шарля, оказалась в тысячу раз труднее, чем она думала. Денег у Брианы не было, поэтому пришлось идти пешком, останавливаясь только, чтобы отдохнуть и перевязать стертые до кровавых волдырей ноги.

Она нашла Шарля в больнице для бедных, бедный малыш буквально задыхался в переполненной до отказа палате, среди безнадежно больных или умирающих. Сердце Брианы сжалось от негодования и острой боли, когда она увидела брата, лежащего на кривоногой койке, покрытой грязной простыней, скрюченное хилое тельце казалось сломанной игрушкой, которую, поиграв, забросили в угол.

Увидев стоящую возле кровати сестру, малыш поднял на неё полные боли глаза и его личико засияло от радости, ведь та была единственным светлым лучом в его безрадостной жизни. Бриана выкупала брата, добившись от сурово нахмурившейся сестры, чтобы ему поменяли простыни. Она пришла в ужас от того, как похудел Шарль и каким больным и слабым он казался. Он кротко объяснил, что еда в больнице - совсем не то, что дома. Бриана просила подаяние на улице, пока не набрала достаточно медяков, чтобы купить тарелку горячего, густого супа. Ей никогда прежде не было так стыдно, как в ту минуту, когда она стояла у всех на виду с протянутой рукой, но Бриана повторяла про себя, что её гордость значит гораздо меньше, чем благополучие любимого брата.

К счастью, здешние врачи прекрасно понимали, что такое бедность. Им удалось в конце концов, устроить так, что лечение Шарля ничего не стоило Бриане, но, к сожалению, благотворительность не распространялась на дорогостоящие операции. Он может оставаться в больнице, сколько потребуется, чтобы облегчить его боль, но об операции, твердо заявили врачи, не может быть и речи.

Бриана сделала все, чтобы пробудить в них сострадание. - Он ведь ещё ребенок, - умоляла она со слезами, - несчастный малыш, который просто умрет, если вы хотя бы не попытаетесь спасти его. Неужели вам настолько нужны деньги, что вы можете просто повернуться спиной к больному ребенку?!

Ей объяснили, что это дело принципа. Если Шарля прооперируют бесплатно, то как тогда требовать платы от других больных?

И Бриана не выдержала. Она, как разъяренная фурия, накинулась на докторов, называя их стервятниками, которые живут за счет страданий других. - Бог наградил вас знаниями, - кричала она, - а вы используете их лишь для того, чтобы купаться в роскоши, когда у вас на глазах погибает ребенок! Разве вас никогда не мучает совесть?!

Но никто из докторов и внимания не обратил на её крики. К подобным сценам тут давно уже привыкли: у каждого безнадежно больного были родственники, которые и плакали, и просили, и угрожали.

В конце концов пришлось Бриане оставить Шарля в больнице и вернуться назад к мадам де Бонне, которая по-прежнему была готова держать её в услужении за самую ничтожную плату, а точнее, за стол и возможность иметь крышу над головой. Остаться в Париже означало, что очень скоро Бриана окажется на улице, а это было опасно. В то время подобных женщин часто находили изнасилованными или с перерезанным горлом где-нибудь в темной аллее. Бриана, как могла, объяснила Шарлю, почему ей придется вернуться в Монако. Они долго сидели, обнявшись, и Бриана поклялась сделать все, что угодно, чтобы найти деньги для операции. Шарль ласково улыбнулся, зная, что Бриана не обманывает, что сестра действительно готова для него на любые жертвы, вот только сделать ей ничего не удастся.

И с этой минуты Бриана не знала покоя. Днем и ночью одна только мысль неустанно преследовала ее: где достать денег? У неё не было ни семьи, ни друзей, которые могли бы помочь. Все, кого она знала, были не намного богаче её, кроме, разве что мадам де Бонне, но Бриане и в голову не приходило обратиться к ней за помощью. Даже если бы у мадам и не было своих финансовых забот, и тогда бы Бриана ещё сто раз подумала, прежде, чем обратиться к Элейн. Кому, как ни ей было хорошо известно, что та никого не любит, кроме самой себя, да ещё этого мерзавца Гевина.

Несмотря на теплую погоду, Бриана вся дрожала. Она ненавидела Гевина Мейсона. Неуемной похотливостью Гевин больше всего напоминал козла, но при этом был изворотлив, хитер и жесток, как ядовитая змея. Бриана подумала, что не успел покойный граф перевезти в замок свою семью, как Гевин стал проклятием для всех домашних.

Она вдруг вспомнила, что ей самой не было ещё и двенадцати, когда тот заметил её и заинтересовался хорошенькой девочкой. Она тогда была ещё слишком мала и поэтому ей всегда поручали что-то не очень сложное. В тот раз Гевин подстерег девочку, когда она, весело напевая, убирала на конюшне, а потом засыпала корм лошадям. Внезапно Бриана с испугом заметила затаившегося в одном из стойл Гевина, который исподтишка разглядывал её. Она громко окликнула его, потребовав, чтобы он немедленно объяснил, что ему тут нужно, но он просто стоял и смеялся над ней. А потом вдруг набросился на испуганную девочку и, не обращая внимания на её крики, зашептал на ухо, - Посмотри, что у меня есть для тебя, Бриана!

Выронив от ужаса вилы и пронзительно крича, девочка бросилась бежать. Но он оказался проворнее и успел преградить ей дорогу. Гевин повалил её на пол и моментально оказавшись сверху, принялся торопливо шарить потными руками по юному, ещё не сформировавшемуся телу. Его липкие пальцы мгновенно отыскали маленькую, упругую грудь и поползли вниз, к ногам. Он больно хватал девочку, оставляя синяки на нежной коже и бормоча - Ты хочешь меня, признайся! - и она дрожала от отвращения, чувствуя у себя на лице его зловонное дыхание. Бриана извивалась под ним, боясь, что в любую минуту её может вырвать от отвращения.

Вдруг Бриана почувствовала, что он тычет в неё чем-то твердым и, потеряв от ужаса и боли голову, изо все сил ударила кулаком по толстой розовой штуке, которая больно упиралась ей в живот. Гевин истошно завопил и согнувшись чуть ли не вдвое, с трудом убрался прочь.

Бедняжка тоже бросилась бежать со всех ног, безутешно рыдая и трясясь от страха влетела в маленький домик и бросилась к отцу. Укрывшись в надежном кольце его рук, она долго всхлипывала, а слезы градом катились по испуганному детскому лицу. Луи де Пол внимательно выслушал то, что ему с некоторым трудом удалось вытянуть из дочери, и глаза его сузились от гнева, как только он понял, какой опасности подвергалась Бриана.

Но худшее для неё было ещё впереди. Выслушав её до конца, отец больно схватил девочку за худенькие плечи и сердито встряхнул. - Не вздумай хоть слово кому-нибудь сказать, ты слышишь меня?! Забудь о том, что случилось. А вот на будущее тебе придется все время быть настороже, не то он набросится на тебя ещё раз! - гаркнул он, встряхнув дочь в последний раз.

Она глядела на отца испуганными глазами, ничего не понимая, - Папа, ты не разве не слышал меня?! Мы должны все рассказать мадам де Бонне, она ему задаст ...

Отец покачал головой и Бриане показалось, что он почему-то сердит на нее. - Неужели ты настолько наивна, девочка, что думаешь, будто она поверит тебе?! Нет, на это можешь не рассчитывать. А если бы и поверила, ей-то что за дело, в какие игры он играет! А вот меня могут в два счета выгнать из замка и тогда я потеряю и работу и крышу над головой! Нет уж, лучше держи рот на замке и просто старайся держаться от него подальше, понимаешь?

Бриана нехотя кивнула, чувствуя, что сердце разрывается от боли. Даже собственный отец был не в силах защитить её.

Теперь она все время была начеку, каждый день и каждую минуту. Гевину, похоже, нравилась эта игра, но со временем Бриане приходилось все тяжелее. Гевин взрослел и раз за разом становился все более дерзким и наглым.

- В один прекрасный день, - повторял он хвастливо, - ты сама попросишь, чтобы я доставил тебе удовольствие. Я-то ведь понимаю, что тебе просто нравится дурачиться.

Это, однако, совсем не значило, что Бриана просто избегала Гевина. Нет, она боролась изо всех сил, а Гевин воспринимал это, как ещё один вид спорта. Даже когда она с ненавистью прямо в лицо крикнула ему, что скорее умрет, чем позволит ему дотронуться до неё хотя бы пальцем, он просто рассмеялся и принялся ждать другого случая, чтобы застать её врасплох.

Бриана очнулась и принялась мечтать, как хорошо было бы навсегда остаться в Париже вместе с Шарлем. Если бы она была уверена, что найдет там работу! Но что же делать, у неё ведь нет ни гроша. Что ж, по крайней мере у Шарля надежное убежище и в больнице позаботятся, чтобы он не чувствовал боли. А что могла она предложить брату? Приехать в Париж и остаться там без крыши над головой, без работы и без денег?

Бриана безумно тосковала без Шарля, чтобы она ни делала, малыш не выходил у неё из головы. По ночам девушку мучили кошмары, она видела во сне, как брата отдают в сиротский приют потому, что она умерла. Или ей снилось, что Шарлю сделали операцию, но слишком поздно - та уже ничем не могла помочь. Но была ещё одна причина, по которой Бриана стремилась в Париж, несмотря на утомительную дорогу.

Она давным-давно пообещала себе обязательно сходить в Собор Парижской Богоматери. И однажды вечером, когда Шарль, устав за день, наконец задремал, Бриана на цыпочках выскользнула из палаты и отправилась искать Собор. Онемев от восхищения, она разглядывала бесчисленные шпили, а потом, поколебавшись немного, направилась к главному входу. Собор был неописуемо прекрасен внутри, ничего более великолепного она не видела ни разу в жизни. Пел хор, и она стояла, молча слушая "Аве, Мария" и восхищаясь необыкновенной красоты витражами.

Наконец она вспомнила о том, для чего так стремилась сюда. Выйдя наружу, она отыскала маленькую дверцу, ведущую в притвор Св. Анны, её небесной покровительницы и горячо помолилась о выздоровлении Шарля. Притвор был богато украшен великолепной резьбой.Сделав шаг назад, чтобы получше разглядеть эту красоту, Бриана налетела на окованные железом ворота и испуганно вскрикнула, ей показалось, что за спиной кто-то стоит.

Ворота оказались старинными, им было не менее семисот лет и Бриана любовалась их красотой, совершенно забыв о времени и опомнилась, когда уже стало смеркаться. Опечаленная мыслью, что, может быть, больше никогда уже не попадет сюда, девушка поспешила в больницу к брату.

Она была счастлива и горда своим первым маленьким путешествием по парижским улицам и довольна, что нашла время помолиться своей небесной заступнице. Бриана была уверена, что на всю жизнь запомнит красоту и величие прекрасного Собора.

Девушка почти бежала, торопясь вернуться. Сумерки уже сгустились и Бриана почувствовала, как её понемногу охватывает страх. Миновав мост Пон Неф и увидев, что до больницы не более двух кварталов, Бриана обрадовалась, подумав, что успеет вернуться как раз вовремя, чтобы покормить Шарля ужином. По правде говоря, еда в больнице была просто ужасной, и Шарль даже не старался притвориться, что она ему нравиться. О Боже, подумала Бриана с горечью, ну почему все так ужасно сложилось в его жизни?

Больница для бедных размещалась в старом, ветхом здании, насквозь пропитавшимся каким-то мерзким зловонием. Бриана поймала себя на мысли, что ненавидит её и покраснела от стыда. Ведь Шарль провел здесь уже не один месяц и Бог знает, сколько ещё ему предстоит тут пробыть. И если уж он не жалуется на мерзкий запах тухлой капусты, безропотно терпит скрип рассохшегося дерева и рои мух, если не просит забрать его домой, так и ей не пристало жалеть себя. Лучше побыть с ним до тех пор, пока не придет время ложиться спать.

Но в один прекрасный день, когда Шарль опять задремал после обеда, Бриана решила, что он не обидится, если она покинет его на пару часов. Пройдя через Пон Неф, и стараясь избегать взглядов всех попадавшихся ей навстречу мужчин, она боязливо шла вперед, спрашивая дорогу только у жандармов, пока, наконец, не добралась да знаменитого Люксембургского сада. Она долго любовалась восхитительными цветниками, тут и там украшенными великолепными статуями, а потом, отыскав свободную скамейку, устроилась передохнуть. Она долго сидела в тишине, разглядывая прелестный дворец, охваченная непривычным чувством покоя и умиротворения. Ах, как же тут было прекрасно!

Да и весь Париж, казалось, действовал успокаивающе, как будто ничего плохого не могло случиться с ней в этом прекрасном, как сон, городе. Было ли это правдой? Поможет ли лечение Шарлю, уже в сотый раз Бриана задавала себе этот вопрос.

Поначалу, приехав в Париж, Бриана боялась всего на свете, ведь раньше она нигде никогда не бывала, кроме Ниццы и Монако. Ночи в Париже полны опасностей, по крайней мере, её так предупреждали, нищие на улицах - все воры, а в городе полным-полно негодяев, завлекающих беззащитных девушек в темные аллеи.

Но днем Париж был так прекрасен, что она почти забывала о своих ночных страхах. В ярких лучах солнца город сверкал, как драгоценная безделушка. Масса зданий, покрытых свежей штукатуркой и окрашенных в ослепительно-белый цвет, гордо выставляли напоказ красные черепичные крыши. Такое сочетание цветов делало дома похожими на праздничные пряники и Бриана, которая не уставала восхищаться этим великолепием, поняла, наконец, почему столько людей мечтают о Париже. Днем город очаровывал волшебной, неземной прелестью, особенно, если был весь залит солнцем, и Бриана путешествовала по его живописным улицам, а сердце её таяло от счастья. Наступит ли когда-нибудь день, когда они смогут жить в этом необыкновенном городе, она и Шарль? Не может быть, чтобы брату не полегчало, если вокруг все так неописуемо прекрасно!

Послышался легкий стук и дверь приоткрылась, заставив Бриану очнуться. На пороге крошечного коттеджа стояла Мариса Клозан, дочь сторожа из соседнего имения, лежавшего к югу от замка. Долгие годы Мариса была её близкой подругой.

При виде Марисы, непривычно нарядной в великолепном шелковом платье нежно-золотистого оттенка Бриана изумленно раскрыла глаза. - Откуда, скажи на милость, у тебя такая роскошь?! - Мариса была бедна, как церковная мышь, и подруга привыкла видеть её всегда в одном и том же простеньком платьице из дешевого миткаля.

Лицо Марисы сияло от счастья, изящно приподняв подол платья, она закружилась по комнате, ликующе сверкая глазами. Сделав несколько прелестных па, как будто во время бала, она остановилась перед недоумевающей Брианой и сделала реверанс. - Ну, посмотри, разве не прелесть?! А взгляни-ка на это! - она высоко подняла руку и Бриана изумилась, увидев сверкающий золотой браслет.

Не веря своим глазам, Бриана осторожно дотронулась до него и покачала головой. - Что произошло? Откуда у тебя все это?

Аккуратно завернув край великолепной юбки, Мариса устроилась на полу возле камина и обняла подругу. - Ну, ... , просто я неплохо устроилась, скажем так, - проворковала она, не в силах оторвать глаз от блестящей безделушки на запястье.

Бриана знала, что совсем недавно её подружка, к большому неудовольствию родителей, устроилась на работу в бистро. - Я и понятия не имела, что ты зарабатываешь такие деньги! - удивилась она.

Мариса презрительно фыркнула, непонимая подобной наивности. - Да нет же, глупышка - конечно, я не прислуживаю за столиками. - Склонившись к уху Брианы, она таинственно шепнула, - Дело в том, что я недавно обнаружила гораздо более приятный и быстрый способ разбогатеть! Подумать только, сидела столько лет на мешке с золотом, сама не понимая своего счастья!

Бриана вздрогнула и пристально посмотрела на порозовевшую подругу. Нет, нет, успокоила она себя, конечно, Мариса не пойдет на такое.

- Ах, пожалуйста, неё смотри на меня, как ходячая добродетель! возмущенно крикнула Мариса, - Почему бы женщине и не продать то, за что многие мужчины готовы платить, и платить немало?! Мне потребовалось провести с мужчиной всего только час, и посмотри, какое платье я купила на эти деньги! А раньше - да я могла работать всю свою жизнь, как лошадь, и никогда бы не увидела ничего подобного! А взгляни на браслет ... - и она то так, то этак вертела его, заставляя кидать на стены яркие солнечные зайчики. - Красив, не правда ли?! И всего-то на всего пришлось часика два потрудиться, да ещё не самым неприятным образом! - Мариса замолчала и робко поглядела на смущенную подругу, стараясь угадать, что та скажет.

Бриана с ужасом покачала головой, не веря своим ушам, - О Боже, Мариса ..., конечно, это не мое дело, но ... но разве ты не понимаешь, в какой кошмар ты попала?! Это же грешно и ...

- И поэтому мы обе когда-нибудь отдали бы даром это сокровище, презрительно фыркнула Мариса, - Но только я поступила умнее - продала его, и если бы ты была поумнее, то поступила бы также.

Бриана вспыхнула от возмущения и стыда. И как только у Марисы язык повернулся сказать о ней такое?! - Я бы никогда ... ничего бы не продала! Я не продажна, запомни это! И я никогда ещё не была с мужчиной!

Обиженная Мариса скорчила кислую гримасу. - Хочешь, чтобы я поверила, что ты служишь в замке и ни разу ничего не позволила мсье Мейсону?! У нас тут все уверены, что ты время от времени ублажаешь его.

- Я знать не желаю, что вы думаете обо мне, да меня это и не волнует, - резко оборвала подругу Бриана, - но мне, будь любезна, не передавай эти сплетни.

Глаза Марисы злобно сверкнули. - Да знаешь ли ты, маленькая дурочка, для чего я рассказала тебе об этом?! Я просто забочусь о тебе, как ты не понимаешь?! Ты хоть когда-нибудь думала, что с тобой будет, когда мадам де Бонне все потеряет? Что тогда? Да не додумайся я до этого, разве было бы у меня столько денег? А теперь я вообще собираюсь жить отдельно от родителей, буду снимать комнату над бистро. И буду копить изо всех сил, накуплю кучу роскошных туалетов и уеду в Париж, а там выйду замуж за богача и уж тогда до конца своих дней буду купаться в роскоши!

- Короче, ты собираешься стать обычной содержанкой, - Бриана гневно оборвала её монолог, - и твоя семья будет стыдиться тебя. Ты разобьешь им сердце и ни один порядочный человек никогда не женится на тебе. Самое большее, на что ты можешь рассчитывать - это стать чьей-то любовницей. Бриана совсем не хотела пугать Марису, но её устами сейчас говорил гнев и страх за подругу. - А ты подумала, что с тобой будет, когда ты превратишься в старуху и от твоей красоты не останется и следа? Станешь мадам в публичном доме?! - Бриана ласково дотронулась до плеча Марисы, - Поверь мне, ты делаешь большую ошибку.

- Не смей меня жалеть, ты, несчастная дура! - яростно крикнула та, сбрасывая с плеча ласково обнимавшую её руку. - Это мне надо тебя пожалеть! А я-то хотела тебе помочь, но видно, зря! Та, похоже, так никогда и не поумнеешь!

Бриана только грустно посмотрела на нее, ей совсем не хотелось спорить с Марисой. Она только удивилась, что не заметила, как изменилась Мариса, ведь сейчас перед ней была совсем незнакомая женщина. Неужели я думала лишь о себе и своих бедах, с раскаянием подумала Бриана, что даже не обратила внимание на то, что произошло с подругой?!

Не колеблясь, она потянулась к Марисе и крепко сжала её руку. Пожалуйста, оставь это, пока не поздно, - умоляюще сказала Бриана, заглядывая ей в глаза.

- Ах, да прекрати же! - Мариса с досадой отдернула руку. - Я не для того пришла к тебе, чтобы слушать скучные нотации, они мне и дома надоели! Разве ты не видишь, я счастлива! А ты - ты навсегда останешься нищей! Вскочив на ноги, Мариса с надменной усмешкой поправила выбившийся из прически непослушный локон и окинула растерянную Бриану презрительным взглядом. - И ты лжешь, что ещё никогда не была с мужчиной! Никакая ты не девственница! Просто упряма и не признаешься, что задаром отдала кому-то свое ненаглядное сокровище и ни черта не получила взамен!

Она быстро пошла к выходу, но у самых дверей задержалось и бросила на Бриану презрительный взгляд. - Езжай в Париж, милочка, и проси подаяние на улице. Может, встретимся когда-нибудь, обещаю тогда кинуть тебе пару медяков на память о прошлой дружбе, - и она с грохотом захлопнула за собой дверь.

Бриана чуть не плакала от обиды. Она чувствовала, что Мариса пришла не только для того, чтобы похвалиться своим счастьем. Подсознательно ей хотелось оправдаться в собственных глазах, а что могло лучше помочь ей в этом, чем зависть и восхищение лучшей подруги. Но к несчастью, она услышала в ответ совсем другое и страшно разозлилась. Бриана вздохнула, хорошо понимая, что прежней дружбы уже не вернешь, но тут она ничего не могла поделать, да и Мариса тоже никогда не изменится.

Она встала и, одернув поношенную юбку, подошла к висевшему напротив двери большому зеркалу. Откинув упавшие на лоб волосы, долго всматривалась в собственное изображение и решила, наконец, что выглядит усталой. Бриана и в самом деле чувствовала усталость. Все последние дни мадам де Бонне была просто настоящей мегерой, отдавая приказы, которые было просто невозможно выполнить. Похоже было, что она просто задумала загнать насмерть несчастную девушку, чтобы потом с легким сердцем выкинуть её вон. Элейн уже успела выгнать кухарку и дворецкого и их обязанности теперь тоже легли на плечи Брианы. И только воспользовавшись тем, что Элейн задремала после обеда, Бриана смогла ускользнуть из замка и немного передохнуть.

Тяжело вздохнув, девушка подумала, что не пройдет и нескольких минут, как Элейн проснется и потребует чаю с булочками.

Подумав, что пора возвращаться в замок, она отвернулась от зеркала и, приподняв подол, поправила черные бумажные чулки.

- Очаровательно. Не могла бы ты приподнять юбку ещё немного?

Сдавленно пискнув, Бриана выпустила из рук подол и обернулась, но её испуг мгновенно сменился яростью, когда она увидела в дверях Гевина с его обычной наглой усмешкой и сверкающими от вожделения глазами.

Тщательно одернув юбки, Бриана кинулась к обидчику, как разъяренная фурия. - Как ты смеешь?! - завопила она, - ну-ка, вон отсюда!

Но Гевин осторожно прикрыл за собой дверь и медленно направился к дрожащей от возмущения Бриане. - Послушай, нам надо поговорить. Это будет чисто деловой разговор, поверь. Тебе нечего опасаться.

Бриана приподняла одну бровь и саркастически хмыкнула. - Если ты помнишь, я никогда не боялась тебя, мой господин. И обсуждать нам нечего. Я в услужении у мадам де Бонне, а не у тебя! - язвительно подчеркнула она.

Но к этому времени Гевин уже успел подойти почти вплотную и, как будто невзначай, дотронулся до её обнаженного локтя. - Какая гладкая кожа, глухо пробормотал он, - и это у прислуги!

С омерзением отбросив в сторону его руку, Бриана кинулась к двери. Ты не имеешь права быть здесь! Это мой дом, а я не приглашала тебя войти!

Двумя прыжками Гевин оказался возле неё и с грохотом захлопнул дверь. Улыбка сбежала с его физиономии и глаза превратились в две узенькие злобные щелочки. Схватив за плечи испуганную девушку, он швырнул её на стул и угрожающе навис над ней, не давая позвать на помощь. - Хватит с меня твоих капризов. Выслушай, что я скажу, или я так разукрашу твою хорошенькую мордашку, что стыдно будет появиться на людях! Ты слышишь меня?!

Но Бриана, ничуть не смирившись, рванулась со стула, и тогда он толкнул её обратно и, обхватив за худенькие плечи, с силой прижал к спинке. Девушка попыталась было оттолкнуть его, но Гевин был сильнее. Резко ударив её по щеке, он намотал на руку длинные шелковистые волосы и безжалостно рванул их. В этом положении, с головой, пригнутой почти к коленям, Бриана была совершенно беспомощна. Волей-неволей ей пришлось выслушать его.

- Послушай, Бриана, я действительно не хочу ничего плохого. И мне нет никакого смысла бить тебя, на что ты мне с синяками? Ну, что, ты согласна выслушать меня?

Глаза Брианы пылали ненавистью и он снова злобно дернул её за волосы. - Говори, что тебе от меня нужно, - прошипела она.

Гевин резко отпустил её и от неожиданности она рухнула на пол. Но прежде, чем девушка успела вскочить, он подхватил её и снова бросил на стул. - Ну, а теперь я буду говорить. А ты, будь любезна, слушай внимательно.

Его глаза остановились на бурно вздымающейся груди Брианы, но он только тяжело вздохнул. - признаться, тяжело говорить о делах, когда ты будишь совсем другие ... ммм ...желания.

- Пожалуйста, говори скорее, что тебе надо от меня, - холодно оборвала его Бриана.

- Ах, дорогая, что за темперамент! - насмешливо фыркнул он, - ты была бы неописуемо хороша в постели, особенно когда эти роскошные груди колыхались бы при каждом моем толчке глубоко внутри тебя! Да уж, конечно, ты могла бы дать сто очков вперед этой маленькой шлюхе Марисе. О, да, кивнул он, - я видел, как она выходила от тебя. По правде, я дожидался её ухода, чтобы застать тебя одну. Когда-то я неплохо позабавился с ней, но потом ей пришла в голову вздорная мысль потребовать деньги за то, что она раньше отдавала даром, а, к сожалению, мои денежные обстоятельства сейчас таковы, ...в общем, я просто не мог пойти на это.

Он подвинул стул и уселся напротив. - Ну, так вот, - с задумчивым видом продолжал Гевин, - похоже, нам с тобой предстоит стать деловыми партнерами. И поэтому я буду совершенно откровенен с тобой. У нас с Элейн совершенно нет денег, мы разорены. Тебе это, без сомнения, уже хорошо известно. Элейн удалось получить отсрочку в банке, но если нам не удастся ничего придумать в ближайшее время, замок пойдет с молотка.

- Ну, а от меня-то что вам надо? - перебила Бриана, - у меня своих проблем хватает.

Гевин кивнул. - Да, я в курсе, и поэтому мы и нужны друг другу. У тебя есть шанс выручить нас с Элейн и заодно помочь себе и, главное, своему несчастному, больному брату.

Он зажег тонкую сигару и глубоко затянулся. - А хотела бы ты получить достаточно денег, чтобы заплатить за операцию? - вкрадчиво продолжал он, выпустив дым ей в лицо.

Бриана окаменела от изумления. Гевин Мейсон был последний человек, кого бы она могла подозревать в милосердии и любви к благотворительности, следовательно, он что-то задумал. - Надеюсь, ты не думаешь, что таким образом заставишь меня принадлежать тебе. Для этого никаких денег не хватит.

Он покачал головой и иронически рассмеялся. - Конечно, я не так глуп. Я мог обладать тобой, когда мне вздумается, маленькая глупышка. А, кроме того, для чего платить такие деньги за то, что я могу получить даром. Нет, у меня на уме совсем другое, нечто, что потребует от тебя таланта настоящей актрисы. Ну, что, хватит у тебя на это смелости?

- Что именно ты задумал? Тебе меня не купить, - мрачно пробормотала Бриана.

- Это смотря, сколько предложить, - устало махнул рукой Гевин, - ну ладно, слушай, что от тебя требуется.

- Я вся внимание.

- Я собираюсь предупредить врачей в клинике, где лежит твой брат, чтобы готовили его к операции. Потом я устрою его в частную клинику, где за ним в это время будет самый лучший уход. А вот когда будет сделана операция - твоя забота. Это будет зависеть уже от тебя, насколько быстро ты выполнишь свою роль.

Сердце Брианы затрепыхалось, как сумасшедшее. Неужели это возможно?! А вдруг это единственный шанс для Шарля!

- Мне нужно, чтобы ты вместе со мной отправилась в Штаты.

- В Штаты? - удивилась она, - но для чего ...

Он поднял руку, требуя молчания. - Слушай внимательно. Не знаю, говорила ли об этом когда-нибудь Дани, но её отец очень богат.

Бриана покачала головой. - Она никогда не рассказывала о нем.

И Гевин поведал ей историю Дани, добавив напоследок, - Итак, Тревис Колтрейн сейчас в Париже. Он написал Дани, что разделил свое состояние между ней и братом и она может когда угодно получить свою долю. Сначала я предложил, чтобы Дани вышла за меня, но упрямая девчонка отказалась наотрез. Решила уйти в монастырь. - Гевин с досадой потер лоб.

Бриана улыбнулась про себя. Уж она-то знала, что её подруга ни за что не стала бы женой такого человека, как Гевин, даже если бы осталась в миру.

- А я-то вам для чего? - осведомилась она.

- Для того, - и Гевин заговорщически подмигнул девушке, - что все, что потребуется от Дани - это вернуться в Штаты и потребовать свои деньги.

- Но ведь она же не поедет, не так ли?

Гевин обреченно вздохнул. - Нет, конечно, нет. Она не собирается брать эти деньги. Тем не менее ... - и он сделал внушительную паузу, - Дани поедет в Штаты, потребует раздела имущества отца, Тревиса Колтрейна. Видишь ли... - он опять помолчал и вдруг выпалил, - В Штаты поедешь ты.

Ни минуты не колеблясь, Бриана решительно покачала головой. - Даже не думай об этом.

- Поедешь, - повторил Гевин, - поедешь, потому, что это единственный шанс для тебя спасти брата. А мой план сработает, как пить дать, продолжал он, - Самого Колтрейна сейчас нет в Неваде. Из всего семейства в Штатах только его сын, который последний раз видел Дани четырнадцать лет назад. Вы с ней внешне довольно похожи, тот же цвет волос. И по-английски ты говоришь превосходно, только с легким акцентом. Дани тоже говорила бы с акцентов, ведь она прожила во Франции почти четырнадцать лет. Слава Богу, что ей когда-то пришла в голову блажь учить тебя языку. Упрямая сучка сделала благое дело.

- Все очень просто, - быстро продолжал он, прежде, чем она успела возразить, - Мы вместе поедем в Штаты. Я потом объясню тебе все подробно. А пока что надо решить, как оградить тебя, если её брат начнет задавать лишние вопросы. - Гевин откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Бриану. Он сказал ей только то, что по его мнению, ей следовало знать. А потом он найдет способ с её помощью прибрать к рукам все состояние Колтрейнов, но Бриане об этом знать не следует, по крайней мере пока.

Девушка растерялась, не зная, что и подумать Конечно, все это было не совсем порядочно, но все-таки лучше, чем то, чем занимается Мариса. Что же ей делать?! Неужели она даст маленькому Шарлю умереть?! Будь все проклято, это её долг - заботиться о малыше! И, к тому же, Дани больше не нужны деньги, так что страшного?! А у Шарля появится, наконец, тот единственный шанс, о котором она столько молилась. И с этой минутой она уже не могла больше думать ни о чем другом: у Шарля будет шанс выздороветь!

Она скорчилась на стуле и плотно зажмурилась. Унесясь мыслями в прошлое, Бриана отчаянно пыталась вспомнить лицо матери. Как ей хотелось бы она была сейчас рядом, как ей был нужен её совет! Может быть, есть какой-то другой выход?! Как ужасно, что жизнь Шарля зависит от того, возьмет ли она на душу этот грех!

Да, решено. Шарль получит свой шанс.

Бриана вознесла молчаливую молитву и подняла не Гевина затуманенный слезами взор, - Я согласна.

В глазах её мучителя сверкнул алчный огонек, - Я знал, что смогу убедить тебя. Ты, конечно, всегда была упрямой, но дурой тебя не назовешь.

- Одну минуту, - остановила его Бриана и он удивился, заметив, как мрачная усмешка исказила её прелестное лицо, - я соглашусь, но с одним условием - ты оставишь меня в покое. И с этой минуты забудешь и думать о том, чтобы затащить меня в постель. Это будет частью нашего соглашения. Я хочу, чтобы ты с самого начала понял это. И ты должен дать мне слово чести, - добавила она с некоторым сомнением в голосе, потому, что очень сомневалась, что это понятие применимо к такому человеку, как Гевин.

- О, ну конечно, - беспечно отозвался он, - не волнуйся об этом, кругом полным-полно других женщин. Или ты думаешь, я собираюсь все ночи напролет лежать без сна и грезить о тебе?!

Он поднялся, - А теперь мне пора домой, ещё нужно где-то достать деньги, чтобы на это время обеспечить хороший уход за твоим братом. Да и нам с тобой на дорогу и на первое время понадобится какая-то сумма. Как только все устроится, мы немедленно отправимся в Штаты. А тебе лучше всего немедленно начать укладываться. Думаю, платья Дани должны быть тебе как раз впору.

Он направился к выходу, но у самых дверей замешкался, - Только смотри, никому ни слова! Ты должна хранить нашу договоренность в абсолютной тайне.

Бриана охотно кивнула. Ей, не меньше, чем Гевину, не хотелось бы, чтобы кто-то догадался об их замысле. - Ну, конечно, даю слово.

Окрыленный надеждой, Гевин почти бегом помчался в замок. Правда, его немного охладила мысль о том, что впереди его ждало нечто весьма неприятное.

Гевин вошел в замок и прямиком направился в комнату Элейн и нашел её в самом подавленном настроении. Сидя за массивным письменным столом из красного дерева, она изучала семейные документы.

Бесшумно подкравшись к ней сзади, он осторожно скользнул за низкий вырез домашнего платья и ласково сжал в ладонях упругие груди.

Дрожь наслаждения теплой волной накрыла Элейн, но она попыталась сопротивляться. - Не сейчас, Гевин, прошу тебя. Мне ещё нужно закончить с делами. И вообще, я сейчас не в настроении.

Он ласково сжал губами её ушко. - Твое настроение наверняка изменится, когда ты узнаешь, что очень скоро все наши заботы останутся в прошлом.

Она изумленно посмотрела на него. - О чем ты, Гевин?! Мы же разорены!

Задумчиво проведя пальцем по прекрасному ожерелью из крупных изумрудов и бриллиантов, он как бы невзначай взвесил его на ладони. Это была одна из последних семейных драгоценностей семьи де Бонне, которую ещё не успели продать, и Элейн обожала его. Граф подарил ей ожерелье вскоре после свадьбы, а до неё фамильная драгоценность украшала шейки представительниц шести поколений семьи и стоила целое состояние.

Тихонько притянув к себе удивленную Элейн, Гевин увлек её на постель и крепко прижал к себе. Он объяснил ей весь план до мельчайших деталей. И по мере того, как он рассказывал напряженное выражение постепенно покидало её лицо и видя это, Гевин преисполнился надеждой.

Наконец, все было сказано, и, закинув руки ему на плечи, Элейн не смогла сдержать восхищения гениальной простотой его выдумки, - Ах, Гевин, дорогой! Ты просто чудо! И ведь никто никогда не догадается! Сын Тревиса в жизни бы не узнал Дани, тем более, через четырнадцать-то лет. А самого Тревиса нет сейчас в Штатах. Я надеюсь, все удастся провернуть достаточно быстро. А когда вы вернетесь с деньгами, мы заживем по-королевски! Надо будет только отправить куда-нибудь подальше Бриану, чтобы не проговорилась.

Осторожно снимая с плеч её руки, Гевин ласково предупредил, - Это займет какое-то время, Элейн. Не забывай, Бриана не знает всего. Впрочем, зачем ей знать, что я надеюсь вернуться из Невады не только с теми деньгами, что по закону принадлежат Дани. Нет, я рассчитываю добраться до всего состояния Колтрейнов. Но нельзя же заранее все предусмотреть. Будет лучше, если я вначале осмотрюсь, а потом постараюсь кое-что придумать уже на месте.

Элейн не стала спорить. - И ещё кое-что, - добавил он, нежно перебирая бесценные самоцветы, украшавшие шею Элейн. - мне понадобятся деньги и очень скоро. Надо купить билеты. И ещё заплатить за клинику для Шарля. Да, дурочкой Бриану не назовешь. Пока она не будет уверена, что я выполнил свою часть сделки, можно на неё не рассчитывать.

У Элейн растерянно вытянулось лицо. - Но ведь у нас нет ни гроша, Гевин, - жалобно пролепетала она, - Ты же сам знаешь.

- А это? - он потянул за ожерелье.

Яростно замотав головой, Элейн инстинктивно отбросила его руку и крепко прижала безделушку к себе. - Только не это!. Ты же знаешь, Гевин, это все, что у меня осталось. И потом, у меня с этим ожерельем связано столько воспоминаний!

- Я куплю тебе дюжину таких, как только вернусь из Штатов с деньгами Колтрейна, - пообещал он. - А сейчас сними его.

Он заметил, как её глаза моментально наполнились слезами, но даже не шелохнулся. Слезы никогда не трогали Гевина. Дрожащими непослушными пальцами Элейн с трудом расстегнула ожерелье и оно сверкающим ручейком скользнуло в протянутую жадную ладонь.

Отвесив плачущей Элейн шутливый поклон, Гевин небрежно бросил драгоценность на изящный столик возле постели.

- А теперь, - страстно прошептал он, опрокидывая её на подушки, - я горю желанием добраться до других драгоценностей, моя прекрасная распутница, драгоценностей, которые принадлежат только мне!

Глава 7

Бесконечные долины с раскиданным тут и там одинокими холмами и плоскими, как крышка стола, вершинами гор - вот так выглядела страна, в самое сердце которой в погоне за бандитами углубился Колт, сопровождаемый отрядом людей шерифа. Они гнались за шайкой головорезов, ограбивших банк и хладнокровно убивших несчастную Шарлин.

Неистовая, изматывающая погоня продолжалась уже пятый день, чувства людей были обострены до предела, все были начеку. Индеец-следопыт сдался уже на второй день погони и во главе отряда встал Колт, с детства прекрасно умевший идти по следу. Подобно отцу, он не старался двигаться вперед исключительно по отпечаткам подков или следам от костра. Нет, чаще Колта выручал какой-то природный инстинкт. Он просто старался вообразить, как поступил бы беглец на его месте и это почти всегда срабатывало. И теперь это чувство безошибочно подсказывало Колту, что бандиты недалеко.

Но двигаться вперед с такой же скоростью, что и раньше, было уже опасно, ведь они находились в таких местах, где могла легко спрятаться целая армия, не говоря уж о небольшой группе вооруженных до зубов людей. Отряд поехал шагом. Боясь стать легкой добычей бандитов люди постоянно были настороже.

Все кроме Колта, который, несмотря на все предостережения Бута поостеречься только нетерпеливо отмахивался. Люди шерифа были полны решимости во что бы то ни стало догнать банду, ограбившую банк и забравшую все с таким трудом заработанные деньги. Да, конечно, решимости у них хватало. Но ни один из них не подумал бы ради этой цели подвергать опасности собственную жизнь или жизнь товарищей.

На пятую ночь они разбили лагерь на вершине одиноко стоящего холма. Место для стоянке было выбрано удачно, вряд ли кто мог прокрасться в лагерь незамеченным. Положив себе изрядную порцию жареного кролика, шериф Бут огляделся и, заметив Колта, сидевшего в стороне под мескитовым деревом, неторопливо направился в его сторону. Он знал, что Колт в который раз отказался от еды и опять, как и каждый день с тех пор, как отряд покинул город, сидел в одиночестве, погрузившись в мрачное отчаяние. Казалось, он соорудил вокруг себя стену, через которую никто не мог проникнуть.

Буту было хорошо известно, что между Колтом и Шарлин что-то такое было, и он догадывался, что добром это не кончилось. Проклятье, старик Боуден просто кипел от ярости, когда на глазах у всего города обвинил Колта в смерти дочери, да ещё угрожал пристрелить парня!

Усевшись неподалеку от Колта, Бут пристроил тарелку на коленях и принялся за еду, но Колт, похоже, не замечал его. Он так и сидел, с мрачным видом глядя куда-то вдаль.

Шериф то и дело искоса поглядывал на него, обсасывая нежные кроличьи косточки и пытаясь понять, что же происходит с молодым человеком. Колт все так же угрюмо молчал.

- Ну, вот что, Колтрейн, - наконец не выдержал Бут, чувствуя, что должен покончить с этим, - думаю, нам с тобой нужно поговорить.

Окинув его с ног до головы холодным взглядом, Колт отвернулся.

- Ты не даешь мне покоя, парень. Вижу, с тобой что-то неладно. Летишь вперед, сломя голову, будто не знаешь, что из-за любого куста в тебя могут всадить пулю. Можно подумать, смерти ищешь. И мне не очень-то это по душе, терпеть не могу самоубийц, да и мои парни пока ещё не спешат на тот свет. Послушай, я не знаю, что там произошло в городе между тобой и стариком Боуденом. Но что бы то ни было, по-моему, будет лучше все это уладить по-хорошему, когда ты вернешься. Правда, если по-прежнему будешь гоняться за смертью, как прежде, боюсь, и тебе, и нам вряд ли удастся вернуться. Глупо было бы так погибнуть!

- Я знаю, что делаю, - процедил сквозь стиснутые зубы Колт. - Не стоит волноваться, шериф.

Шериф недоверчиво приподнял одну бровь. - Не стоит волноваться, говоришь?! Ты несешься вперед, ничего не видя перед собой, как закусивший удила мул, а мне, по-твоему, не о чем волноваться?!

Колт чуть заметно усмехнулся. Уж он-то знал, почему ведет себя, по мнению шерифа, как сумасшедший. Но пока что он не мог ещё объяснить, для чего это ему нужно. - Если боишься за своих людей, шериф, давай разделимся, я готов продолжать поиски сам по себе.

Шериф недовольно покачал головой. - По-моему, так будет лучше, парень. Я пошлю кого-нибудь за своим следопытом. Будем медленнее продвигаться вперед, зато сохраним свои шкуры. А что до тебя, думаю, всем было бы намного спокойнее, возвратись ты в Силвер Бьют.

- И не надейтесь, шериф, - коротко отрезал Колт, поднимаясь на ноги. Перекинув через плечо седло, он широкими шагами направился к тому месту, где были привязаны лошади.

- Эй, погоди! - закричал вдогонку ему шериф, - куда ты собрался?!

Колт обернулся и Бут с некоторым смущением заметил, какой яростью вдруг полыхнул его взгляд. - Не волнуйся за меня, шериф. У тебя своя цель, у меня своя. Наверное, действительно будет лучше, если мы разделимся и каждый примется за дело по-своему.

Шериф попытался было преградить ему дорогу. - Не спеши, сынок, заговорил он, чувствуя закипающий в груди гнев против этого непонятного для него человека. - ты что думаешь, я позволю тебе гоняться за бандитами и вершить правосудие, словно ты и есть сам Закон?! Ну нет, на это можешь не рассчитывать. Или ты немедленно возвращаешься в город, или едешь вместе с моими людьми, но, черт возьми, подчиняешься моим приказам, как любой из них!

Заметив, что кое-кто из его ребят уже поднял головы и внимательно прислушивается, шериф понизил голос и постарался взять себя в руки. Подойдя поближе, он примирительно положил тяжелую руку на плечо Колту. - Послушай, малыш, я знаю, тебе больно, но, поверь, смерть - это не выход.

Колт скосил глаза и столь выразительно взглянул на руку, все ещё лежащую на его плече, что шериф, словно обжегшись, тут же убрал её. - Лучше держитесь подальше, - холодно отчеканил он. - так будет лучше, поверьте, шериф!

Отстранив его, Колт снова зашагал к лошадям. Через несколько минут, вскочив на спину своего коня, он словно растворился в ночи. До шерифа донеслось слабое цоканье копыт, когда Колт спускался с холма и все стихло.

Бранч Поуп сидел у костра, мрачно уставившись на яркие языки пламени. Он был против того, чтобы разводить костер, уверенный, что бандиты наверняка тоже заметят его, но большинство людей, оказавшись новичками, быстро измучились и продрогли, и потребовали, чтобы хотя бы раз в день была горячая пища.

Бранч раздраженно потряс головой и презрительно фыркнул. Он пустился в погоню за бандитами просто потому, что хотел помочь молодому Колтрейну. Ему было хорошо известно о связи Колта с Шарлин Боуден, и, кроме того, он слышал кое-что о странной смерти девушки и безумной ярости старика Боудена и его обещании пристрелить Колта. Это встревожило его. Он не понимал, в чем дело, но чувствовал опасность, угрожавшую молодому хозяину. Бранч помнил клятву, которую перед отъездом дал Тревису, что глаз не спустит с его сына и нахмурился.

Тяжело вздохнув, шериф повернулся к Бранчу. - Может, тебе лучше поехать с ним. И попробуй хоть немного образумить мальчишку. Глядишь, тебя он и послушает.

Бранч только насмешливо хмыкнул, - Ну уж нет, предпочитаю держаться подальше от этого. Колт такой же упрямый и своевольный, как и его папаша, и помоги Бог тому дураку, что станет на его пути, уж коли он что задумал! А сейчас он, похоже, и вовсе потерял голову, что так рискует своей шкурой. Нет уж, ищи кого другого, а я ещё не сошел с ума! Только взгляну на него, а уж по коже мурашки бегают!

Он замолчал и смачно плюнул в костер табачной жижей, так что искры полетели в разные стороны. - Он гонится за парнем, пристрелившим мисс Шарлин и не успокоится, пока не прикончит его. Тут уж ни тебе, ни мне его не остановить, шериф.

Бранч откинулся назад, почувствовав спиной шероховатый камень, и обреченно скрестил на груди руки. Больше всего на свете ему нравилось смотреть, как надутый, высокомерный "всезнайка" строит из себя идиота при всем честном народе. - А потом, - как можно невозмутимее произнес он, шериф-то ведь ты, а значит остановить его - это твоя обязанность!

В толпе гревшихся у огня раздались сдавленные смешки, по суровым лицам расплылись улыбки. Физиономия шерифа стала медленно наливаться кровью. Он прекрасно понимал, что Бранч просто-напросто пытается выставить его перед всеми полным дураком, а такая перспектива его не слишком-то радовала. Раздраженно передернув плечами, он недовольно буркнул, - Дьявольщина, да ведь его подстрелят, только и всего! Ведь их человек пять, не меньше, а он остался один. Но я его предупреждал! Я свой долг выполнил, и если попадет в переделку, пусть пеняет на себя, глупый мальчишка!

Бранч прекрасно отдавал себе отчет, что шериф и злится-то просто потому, что беспокоится за Колта, и поэтому великодушно решил оставить его в покое. Сам он ни минуты не сомневался, его молодой хозяин вполне способен постоять за себя, поэтому решил дать ему дня два, а потом, если Колт не объявится, поехать и самому взглянуть, что происходит. Больших трудностей он не предвидел.

Покинув отряд, Колт напал на след бандитов и пошел по нему, с каждой минутой неумолимо приближаясь. Он уже знал точно, где скрывается вся шайка, а на рассвете впервые заметил их. Он не торопился, все, что ему было нужно - это держаться на безопасном расстоянии, и быть уверенным, что они не засекли его. Сказывались годы, когда он, затаив дыхание, слушал рассказы о захватывающих приключениях отца.

Колт точно знал, что ему делать, и, мрачно хмыкнул он про себя, похоже, что те подонки впереди тоже. С момента их поспешного бегства из Силвер Бьют они мчались к юго-западу, в сторону соленых болот Эсмеральды и прямиком к Долине Смерти, а за ними лежала Мексика. По всей вероятности, рассчитывали на то, что люди шерифа, не выдержав бешеной скачки, в конце концов прекратят погоню.

Бандиты устроились на ночь лагерем в большой расщелине, сильно заросшей низенькими мескитовыми деревьями и ароматным шалфеем, неподалеку от вершины одиноко стоящего холма. Их было пятеро: четверо отдыхали в лагере, а пятый караулил снаружи, скрываясь в кустах. Погони они не опасались, Колт понимал это. Ведь они сделали все, чтобы замести следы: подолгу кружили на одном месте, снова и снова пересекая дорогу, по которой скакали, и опять возвращались назад, даже часто ехали по воде, где подковы не оставляют следов и теперь были совершенно уверены в своей безопасности. И сейчас изощрялись в насмешках над людьми шерифа.

Но Колту были прекрасно знакомы все подобные способы и поэтому он с самого начала уверенно шел по следу. Он дал им увериться в собственной безопасности и потерять бдительность. - Думай, как твоя жертва, - снова и снова повторял когда-то отец, словно молотком вколачивая слова в голову мальчика, - постарайся поступать так, как поступили бы те, которых ты преследуешь. Постарайся предугадать каждый их шаг, по возможности прежде, чем они сами об этом подумают. Не старайся думай, как обычный охотник. Думай всегда, как будто это ты добыча.

Легкий ночной ветерок донес до Колта взрыв пьяного хохота. Да, похоже, он не ошибся и они как раз там, где он и рассчитывал их найти.

Ночь выдалась на редкость темной, луны не было видно за низко нависшими тучами. Спешившись, Колт привязал лошадь в кустах и бесшумно прошел с полмили. Ближе оставлять её было опасно, койот мог бы напугать её и тогда присутствие Колта было бы немедленно обнаружено. Очень осторожно, то и дело останавливаясь и переводя дыхание, стараясь не издавать ни малейшего звука, Колт вскарабкался по холму.

Но бандиты и не старались сохранять тишину, и до него все время доносились их пьяные выкрики и хриплый смех. Добравшись до вершины холма, Колт решил передохнуть и дать своим жертвам хорошенько напиться и уснуть.

Он устало прикрыл воспаленные глаза, и опять, как и прежде, все то же видение возникло перед его мысленным взором. Мертвое тело Шарлин лежало на улице, утопая в жидкой грязи, роскошные золотистые волосы были испачканы запекшейся кровью, а во лбу зияло черное пулевое отверстие. И вдруг живая Шарлин, капризная, своевольная, веселая, с бьющей через край энергией опять радостно хохотала над какой-то его шуткой. А затем он снова увидел её, мертвую.

Снова и снова мысли Колта возвращались к Шарлин. Он хорошо понимал, что с ним происходит. Нет, его печаль совсем не означала, что он внезапно понял, что любил Шарлин. Нет, совсем нет. И вины за собой он не чувствовал. Он не был влюблен в нее, не любил её, так как мужчина любит женщину, с которой собирается прожить до конца своих дней. Но она была чертовски привлекательна, несмотря на то, что порой сильно осложняла его жизнь. Колт понимал, почему чувствует себя виноватым в её нелепой смерти, ведь в какой-то степени несчастье случилось именно из-за него. Ему сказали, что она шла, как слепая, ничего не видя вокруг, не слыша криков предупреждения и поэтому попала в зону огня. И Колт понимал, что думала она именно о том, что произошло с ними в этот злосчастный день.

И в этом была его вина.

Он презрительно оттолкнул её от себя, не оставив ни малейшей надежды. Скандала не удалось избежать и её репутация была безвозвратно погублена. И мир, в котором Шарлин жила до сих пор, рухнул.

А потом оборвалась и её жизнь.

А для него не будет покоя на земле, пока он не отомстит за её смерть.

Он терпеливо ждал, лежа в тени остроконечной скалы, и вот, наконец, пришло время действовать. Бандиты громко храпели, валяясь вповалку у дымившегося костра.

Сунув руку за голенище сапога, Колт осторожно вытащил тяжелый нож. Страшное оружие в умелых руках, он достался Колту от отца, а Тревис завладел им на поле боя. Те, кто видел хоть раз этот нож, говорили, что это финка, а его отец называл "зубочисткой". Нож был одним из любимейших сокровищ Колта, ведь он славно послужил в свое время отцу, а теперь так же верно послужит и самому Колту.

Он бесшумно крался вперед с гибкой грацией пантеры, преследующей добычу. Теперь он уже ни о чем не думал, превратившись в живое воплощение яростной мести.

Было настолько темно, что Колт с трудом различил фигуру бандита, стоявшего неподалеку на страже. Присев на корточки, он почти слился с узловатым стволом дерева, которое долгие годы боролось за жизнь в этой безлюдной местности, но постепенно проигрывало эту борьбу. Беспечный сторож проснулся, только почувствовав холодную сталь ножа у своего горла, и попытался было поднять тревогу, но все было кончено. - За Шарлин, - тихо прошептал Колт, и одним быстрым движением перерезал бандиту горло.

Кровь потоком хлынула на землю.

Подтащив к скале бездыханное тело, Колт встал на него и шаг за шагом принялся осторожно карабкаться по склону, пробираясь ко входу в расщелину. Брезгливо вытерев кровь с ножа об одежду бандита, он снова сунул его за голенище и вытащил из кобуры револьверы.

Он уже видел отблески костра, слабо мерцавшие по стенам, и подойдя ближе, разглядел четырех бандитов, беспечно спавших у огня. Вступив в освещенный тлеющими углями круг он тихо произнес, - Это месть за смерть Шарлин, девушки, которую вы убили пять дней назад.

Его револьверы выстрелили одновременно, двое бандитов погибли, не успев даже проснуться: одному пуля попала в лоб, другому - чуть ниже правого глаза. Третий открыл глаза и вскрикнул от ужаса, ринувшись к скале в поисках укрытия, но было уже поздно. Пуля Колтрейна догнала его. Четвертый бандит все-таки успел вскинуть револьвер и выстрелить. Колт вздрогнул, почувствовав боль в плече, но устоял на ногах и выпустил в бандита все оставшиеся в барабане пули, пока тот не рухнул мертвым прямо в костер.

Костер уже почти прогорел и мертвое тело окончательно потушило слабое пламя. Колт внезапно оказался в полной темноте. Он стоял, прислушиваясь к тому, как страшное безмолвие поднимается в нем, постепенно охватывает душу и тугим кольцом сжимает горло. Сегодня от его руки пало пять человек. И странное чувство охватило его при мысли об этом, но что он чувствовал вину? Нет, ибо свершилось правосудие. Скорее, была какая-то странная пустота в душе. Вдруг показалось, что жизнь потеряла всякий смысл.

Но рана в плече, горевшая огнем, заставила его подумать о себе. Засунув револьверы в кобуру, он крепко прижал ладонь к плечу, чувствуя, как его собственная горячая кровь толчками вытекает из раны. Пуля не прошла навылет, засев глубоко внутри. Нужно было во что бы то ни стало извлечь её из тела, или он истечет кровью, а для этого понадобится чья-нибудь помощь.

Выбравшись из мрачной расщелины, Колт жадными глотками судорожно пил свежий ароматный ночной воздух. Зажав ладонью кровоточившее плечо, он начал осторожно спускаться по склону холма. Нужно было быстрее найти место, где он оставил коня, а потом во что бы то ни стало разыскать отряд шерифа.

Колт двигался как можно осторожнее, боясь, что от резкого движения кровь польется сильнее. В ушах глухо шумело и голова с каждым шагом кружилась все сильнее. Плечо уже не болело так сильно, как прежде, но онемевшее плечо пугало Колта. Кровь все ещё текла и Колт почувствовал, как внезапная дурнота подступила к горлу. До боли стиснув зубы, он крепче зажал рукой место, куда попала пуля и кое-как переставляя дрожащие и подгибающиеся ноги, неуверенно побрел вперед. В душе он молился, чтобы Бог не дал ему погибнуть и привел в то место, где он оставил лошадь.

Внезапно он оступился, предательский камешек выскользнул из-под ноги и покатился по склону, а Колт тяжело рухнул на колени. Но он слишком ослаб от потери крови и свалившись на бок, перевернулся и все быстрее и быстрее заскользил вниз, с грохотом увлекая за собой камни, и чувствуя, как обжигающая нестерпимая боль в плече огнем растекается по всему телу.

А затем он уже ничего не чувствовал, спасительное беспамятство охватило его и он провалился в какую-то бездонную черную дыру.

Грохот выстрелов, гулким эхом отразившись от скал, разлетелся по равнине и мгновенно разбудив спящего Бранча, заставил его живо вскочить на ноги. Ему хватило и минуты, чтобы протереть глаза и сообразить, что к чему. Колт наконец добрался до бандитов.

- Пора ехать, - Бранч, казалось, обращался ко всем сразу и ни к кому в отдельности. - должно быть, это Колтрейн и они, больше некому.

Люди неохотно вставали один за другим, обмениваясь встревоженными взглядами в свете угасавшего костра. Безумная скачка день заднем в удушающей жаре совершенно вымотала их, а стремление нагнать и покарать бандитов значительно ослабело. Накануне один из них уехал из лагеря, коротко сказав, что возвращается в Силвер Бьют, у него мол, урожай неубран.

Бранч спал, как всегда, подложив седло под голову, и теперь он резко вскинул его на плечо. - Пора ехать, ребята, - поторопил он, хмуро поглядев на нерешительно переминающихся мужчин вокруг него. - Я слышал чертовски много выстрелов.

Хэнк Бьюрич неуверенно шагнул к нему. - Послушай, Поуп, не сходи с ума. Может, ты не заметил, что вокруг темно, как в куче дерьма, и мы понятия не имеем, откуда донеслись выстрелы. Ты, что же, хочешь, чтобы мы, очертя голову, поскакали, сами не зная, куда, и попали им прямо в лапы?! и он покачал головой, снова швырнув на землю седло. - Что касается меня, предпочитаю дождаться рассвета.

Остальные нестройно поддержали его и Бранч бросил вопросительный взгляд на шерифа, который тоже уже успел вскочить на ноги и стоял чуть в стороне от других. - Ну, а вы-то что скажете, - спросил он, - ведь это вам поручено найти их.

Опустив глаза в землю, шериф нерешительно пробормотал, - Э-э-э, я, пожалуй, склонен согласиться с Бьюричем. Разве мы сможем обнаружить что-нибудь в этой тьме кромешной?! Нельзя просто так рисковать собственной шкурой.

Презрительно оглядев смущенные лица, Бранч выпустил густую струю черной табачной жижи прямо пол ноги шерифу. - Ну и трусливые сукины же дети! - Гневно повернувшись к ним спиной, он зашагал к лошадям. Не прошло и минуты, как он был уже в седле и скакал в ту сторону, откуда донеслись выстрелы.

Бранч ехал медленно. Все было тихо. Повернув коня в том направлении, откуда слышались выстрелы, он пустил его шагом. Лежащая прямо перед ним равнина мало-помалу сужалась и далеко на юго-западе заканчивалась широкой расщелиной, тянувшейся ещё мили на три. Было ясно, что грабители ни в коем случае не рискнули бы разбить лагерь на открытом месте. Бранч направил коня ко входу в расщелину, решив, что выстрелы, по-видимому, доносились именно оттуда.

Бранч задумался и, как всегда в эти минуты, рука его машинально потянулась к громадному животу, ласково поглаживая и почесывая волосатое тело. Если Колт убит, подумал он, то бандитам наверняка известно, что погоня идет по пятам. И они сообразят, что звуки перестрелки неминуемо укажут людям шерифа место их лагеря. Поэтому у них, по мнению Бранча, оставалось на выбор только две возможности. Либо, не медля, удирать без оглядки, стараясь оставить как можно больше миль между хвостами их коней и представителями закона. Либо, и это устраивало Бранча намного меньше, залечь в укрытие и, дождавшись шерифа с его отрядом, отстреливаться до последнего. В этом случае, мрачно прикинул свои шансы Бранч, его пристрелят первым.

Но тут в голове у него мелькнула интересная мысль и, мигом повеселев, Бранч дал шпоры коню, заставив того прибавить шагу. Лихорадочно обдумывая на скаку свой план, Бранч решил, что будет полным идиотом, если просто спустится в расщелину, во все горло зовя Колта. Пожалуй, будет гораздо умнее подождать немного и, подкравшись поближе к тому месту, откуда стреляли, выстрелить пару раз самому. При этом бандиты, решив, что окружены отрядом шерифа, откроют ответный огонь, выдав себя. Ну, а уж тут-то Бранчу и карты в руки, он будет палить не переставая, не даст им и головы поднять, пока не рассветет. Может быть, хоть тогда эти трусливые засранцы, называющие себя людьми шерифа, наберутся смелости и снимутся с места.

Он продолжал ехать вперед, удивляясь про себя, какой громадной оказалась расщелина, когда он уже поравнялся со входом. Теперь он ехал медленно, дорога стала каменистой и резко пошла под уклон и Бранч страшно боялся, что проклятая лошадь подвернет ногу и тогда ему конец.

Сжав поводья одной рукой, он осторожно стащил с плеча винтовку и пристроил её на коленях, настороженно поглядывая вокруг. Сейчас его больше всего занимали две неприятных мысли: в любую минуту онмог столкнуться с вооруженными бандитами или наступить на песчаную гремучую змею, а Бранчу было прекрасно известно, что в этой местности змей хватает. Ни то, ни другое его не радовало, правда, с гремучкой справиться было бы намного проще.

Прошло около часа и Бранч подъехал уже достаточно близко, чтобы рискнуть и сделать пару выстрелов. Спешившись, он залег в кустах и, пристроив поудобнее винтовку, спустил курок.

И ничего не произошло.

Почему же они не стреляют в ответ? Неужели же догадались, что он задумал? А может, решили дождаться, пока он потеряет терпение, спустится вниз, и угодит прямо в лапы бандитам? Черт побери, что же делать?!

А всего в четверти мили от того места, где доблестный Бранч ломал себе голову в поисках выхода, лежал Колт, истекая кровью на каменистом склоне. Он скатился вниз и бессильно рухнул возле огромного, остроконечного мескитового дерева. Винтовочные выстрелы разорвали сгустившийся туман и немного привели его в чувство. Слегка приподняв гудящую голову, он с трудом открыл глаза и страшно удивился, заметив, что вокруг по-прежнему темно. Сколько же он пролежал без чувств? И кто это стрелял так близко? Он помнил, что убил всех пятерых бандитов, так что опасаться было нечего. Но и терять бдительность было опасно.

Непослушными трясущимися пальцами он с трудом нащупал висевшую на правом боку кобуру, но та оказалась пуста. Острой режущей болью напомнило о себе раненое плечо и вдруг его охватил страх. Предположим, один револьвер он мог выронить, когда катился вниз по склону, но где же тогда другой?!

Его рука внезапно наткнулась на вторую кобуру у левого бока и почувствовав на теле привычную тяжесть, Колт едва не заплакал от облегчения. Заставив чуть сдвинуться свое ставшее вдруг неуклюжим тело, он с трудом достал из кобуры револьвер и два раза выстрелил в воздух, а потом упал в изнеможении и принялся ждать.

Бранч чуть не подскочил от неожиданности, услышав два выстрела. Безусловно, стреляли не в него, он мог поклясться в этом. Может, это сигнал? Дьявольщина, стоит пойти посмотреть, в чем там дело. Все равно раньше утра нет смысла спускаться вниз по склону, да и опасно это. Подняв винтовку, он выстрелил в ответ.

В ответ прогремели два выстрела.

С неожиданной для такого могучего человека легкостью Бранч вихрем взлетел в седло и тронул шпорами лошадь, внимательно оглядываясь по сторонам и на каждом шагу опасаясь засады.

А Колт в это время с трудом оторвал обмякшее тело от земли и встав на колени, приник к шершавому камню скалы. Он настороженно вглядывался в темноту, и вдруг, к своей радости, различил едва слышный перестук копыт. С досадой обругав себя дураком, он напомнил себе, что это может оказаться, кто угодно и его надежды разлетятся, как мыльный пузырь. С тревогой сжимая в руке револьвер, он пробормотал сквозя зубы короткую молитву и собравшись с силами, крикнул в темноту, - Это Колтрейн. Я здесь!

Бранч Поуп никогда не был чересчур религиозен. Но когда раздался этот голос, он пробормотал пару благодарственных слов, просто на случай, если кто-то там, наверху, услышит его, и послал лошадь в галоп.

- Сюда, - кричал Колт, завидев приближающегося всадника. Подняв револьвер здоровой рукой, он выстрелил снова, на всякий случай.

Подскакав прямо к нему, Бранч соскочил с лошади и подхватил Колта, который, почти лишившись чувств от потери крови, рухнул ему на руки. - Ты ранен?! - охнул Бранч, и спохватившись, осторожно положил друга на землю, Куда тебя ранили? Тяжело? А где остальные бандиты, сбежали?

Колт стиснул зубы, чуть не послав заботливого Бранча куда подальше, когда тот от избытка чувств покрепче стиснул его. Собравшись с силами, он с трудом пробормотал, что ранен в плечо и пуля осталась в теле, кажется, потерял чертовски много крови, а бандиты не попрятались и не сбежали, он их просто перестрелял одного за другим.

Бранч облегченно вздохнул при мысли, что наконец-то им ничто больше не угрожает, но снова озабоченно склонился над Колтом, - Наш лагерь всего в паре миль отсюда, - он заглянул раненому в глаза, - как ты думаешь, выдержишь? Надо выковырнуть из тебя эту проклятую пулю, не то, прах тебя возьми, ты просто истечешь кровью!

- Нет времени, - прохрипел Колт, придется заняться этим прямо здесь. Бранч даже присвистнул от удивления. - Знаешь, парень, я на своем веку немало пуль повытаскивал и, можно, не хвалясь сказать, что на этом деле собаку съел, но в такой темноте я и собственных рук не вижу!

- Разведи костер, - чуть слышным голосом приказал Колт, ему казалось, он умирает, жестокая боль, будто дикий зверь, терзала измученное, обессилевшее тело. - и поторопись, во мне скоро не останется ни капли крови.

Ощупью собрав охапку сухих веток и сучьев, валявшихся под ногами, Бранч запалил огромный костер, огненно-золотые языки пламени взметнулись к небу, ярко озарив озабоченные лица. Спустив почерневшую от запекшейся крови рубашку и обнажив раненое плечо, Бранч недовольно покачал головой. Скверная рана, дьявол её забери. И ножа подходящего, как на грех, нет под рукой. А своим тесаком я тебя, парень, могу порезать так, что только и сгодишься потом на мясо для собак.

Колт пробормотал, чтобы тот поглядел за голенищем его сапога и через минуту Бранч с восторгом уставился на блестящее тонкое лезвие. - Будь ты проклят! Никак, старая зубочистка твоего папаши?! Вот она-то как раз и подойдет! - он коротко буркнул что вернется через минуту, и направился к своему коню.

Достав из притороченной к седлу сумки большую бутылку виски, Бранч неловко сунул её Колту. Обычно грубый хриплый голос вдруг дрогнул, Глотни-ка, парень, да побольше. Это тебе чертовски понадобится!

Колт послушно сделал несколько больших глотков, и закашлялся, саднившее горло обожгло как огнем. Блаженство, горячей волной разлившись по всему телу, мгновенно притупило дергающую боль. Бранч молча наблюдал за ним, стараясь взять себя в руки и не думать о том, что сейчас предстоит перенести этому мальчику. - Ты готов?

Колт заколебался, - Отрежь мне кусок веревки от своих поводьев, наконец велел он, - мне понадобится что-то, за что бы я мог уцепиться, если станет невмоготу.

Через минуту, крепко стиснув в зубах тонкий кожаный ремешок, Колт кивнул Бранчу, чтобы тот приступал к операции.

Тот глубоко вздохнул и осторожно ввел блестящее лезвие в кровоточащую рану, чувствуя как при каждом его неосторожном движении мучительно содрогается мускулистое обнаженное тело Колта. По спине его потек струйками пот. Бранч ввел лезвие поглубже, молясь, что бы все закончилось как можно быстрее. Кончик ножа наткнулся на что-то твердое.

Уговаривая себя не спешить, Бранч зацепил пулю лезвием, чертыхаясь и пыхтя сквозь стиснутые зубы, потянул на себя. - Вот она! - радостно гаркнул он, отложив в сторону нож и осторожно выдавив пулю из-под кожи. - ну, а теперь самое неприятное, парень, - и он сунул в огонь окровавленное лезвие, - надо остановить кровотечение.

Приложив к плечу Колта раскаленный докрасна нож, он отвернулся, не в силах вынести ужасного запаха горящей человеческой плоти. Кожаный ремешок выпал изо рта Колта, издавшего мучительный хриплый стон, прежде, чем впасть в спасительное забытье.

Бранч устало откинулся назад и с удивлением взглянул на окровавленный кусочек свинца, который до сих пор сжимал в кулаке. Ну вот, все позади и теперь нужно только устроить Колта поудобнее.

Оглянувшись, он прикинул на глаз расстояние до их лагеря, но со вздохом был вынужден отказаться от мысли доставить Колта туда, тот был ещё слишком слаб даже для такого небольшого расстояния. Похоже, придется остаться здесь и дать ему отдохнуть. А затем они двинутся на юг, обогнут соляные болота Эсмеральды и окажутся уже в Калифорнии, возле Голконды, небольшого горняцкого поселка. До города Голконда явно не дотягивала, но считалась довольно приятным местечком, где любой старатель мог выползти из своей норы, отряхнуть пыль и повеселиться вволю, так, чтобы небесам стало жарко. Было бы неплохо, если бы и Колт отдохнул там немного.

При мысли о Голконде обветренная физиономия Бранча расплылась в широченной улыбке. Представится случай повидать Кэнди и остальных девочек. Кэнди содержала один из самых шикарных публичных домов на Западе, и у Бранча там осталось немало друзей. Они с радостью приглядят за Колтом, пока тот не встанет на ноги, а он сам тем временем вернется в Силвер Бьют и позаботится о ранчо Колта.

Бранч весело хихикнул. Ну, что ж, среди его приятельниц было немало шлюх, и он нимало не стыдился этого. Из них получаются замечательные друзья, а он был совершенно уверен, что это именно то, что очень скоро понадобится Колту.

Глава 8

Каждый раз, когда лошадь спотыкалась или скользила на неровной каменистой тропинке, по которой они медленно ехали, Колт весь сжимался от обжигающей боли, но кое-как терпел, делая глоток за глотком из чудодейственной бутылки Бранча с крепчайшим виски, хотя временами становилось совсем невмоготу. Благодарение Богу, до Голконды, где он сможет передохнуть, оставалось совсем немного, а Бранч тем временем отвезет в Силвер Бьют похищенные из банка деньги. Этот план устраивал Колта как нельзя лучше. Он совсем не спешил поскорее очутиться дома с грузом своих горьких мыслей ... да и возможная встреча с отцом Шарлин пугала его.

Бранч встрепенулся, заметив, что Колт снова поднес горлышко бутылки к губам. - Слышь, паренек, не так быстро. Ты словно грудной младенец, который не может оторваться от материнской титьки! И такой же слабый, ведь не забывай, сколько крови ты потерял!

Колт недовольно скривился. - Мы ведь уже недалеко от Голконды. - и задумчиво пробормотал себе под нос, - Интересно, а Кэнди по-прежнему там? Роскошная женщина!

У Бранча глаза полезли на лоб от удивления, - Так ты что, знаком с Кэнди?!

Колт поперхнулся. Надо же было ляпнуть такое, но как бы паршиво он себя ни чувствовал, назад ходу не было.

- Ну? - продолжал допытываться Бранч.

С показной сердечностью Колт поднял на него глаза. - Ну, ты ведь никогда не знал досконально всех моих дел. А в Голконде я побывал в первый раз, когда мне и четырнадцати не было.

- Да ну?! - рявкнул на него Бранч. - Бьюсь об заклад, твой папаша вряд ли в курсе событий.

- Ах нет, боюсь, ты ошибаешься, - с самым ангельским видом Колт возразил Колт, - Дело в том, что утаить что-то от отца не так-то просто. Но он, конечно, благородно промолчал.

Бранч понимал, что Колт старается шутить, хоть и сильно страдает от боли, и решил как-то отвлечь его. - Послушай-ка, - игриво подмигнул он, - а какая девочка у Кэнди тебе больше всего по душе? Рози? Тилли? Дженни-Лу? У Кэнди всегда полным-полно хорошеньких девчонок.

Колт сожалением покачал головой. - Да ведь я не был там уже с год, если не больше, - язык у него ворочался с трудом и слова прозвучали невнятно, а голова казалась непривычно легкой и слегка кружилась, но он был уверен, что сможет продержаться до конца. Скоро они уже увидят кривобокие хижины и крошечные домишки старателей Голконды, правда, ему порой казалось, что со зрением у него внезапно стало неладно.

- Ну, скажи же, - не отставал от него заинтересовавшийся Бранч, какая же тебе все-таки больше по душе?

Теплая волна воспоминаний прокатилась по телу Колта, унося с собой усталость и боль, - Бекки. Она сладкая, как мед, эта девочка. А посмотришь ей в глаза, и сразу вспоминаешь лесные фиалки, а эти волосы - они, как лучи восходящего солнца, цвета красного золота, я никогда таких не видел!

Бранч смутился. Он хорошо знал всех девушек Кэнди. Не особенно распространялся об этом, считая, что его личная жизнь никого не касается, но наезжая в Голконду раза четыре в год, ни разу не видел в этом заведении ни одной девицы по имени Бекки. - Ты уверен, что не перепутал, парень? Что-то я не припоминаю никакой Бекки.

Утонув в сладостных воспоминаниях, Колт даже не расслышал, что к нему обращаются. Прошло несколько секунд, прежде, чем он очнулся и принялся с готовностью объяснять, - Бекки - племянница Кэнди. Она не одна из её девиц. Просто работает там - готовит, убирает и все прочее.

- Так ты все время просто издевался надо мной, - рявкнул Бранч, в досаде, что его так провели. - ты что, спятил?! Кэнди только полному идиоту может показаться этакой безобидной кошечкой, но попробуй тронь её, и она превратится в разъяренную пантеру! И не думаю, что ей понравится, если она узнает, что ты морочишь голову её племяннице. Если она до сих пор в Голконде, забудь и думать об этом, слышишь?! Да и потом, ты сейчас совсем не в форме. А, кроме всего, мне чертовски не хочется портить отношения с Кэнди. Ты меня слышишь? Оставь девчонку в покое!

Колт не ответил. Ему и так стоило черт знает каких усилий держаться прямо в седле и не хотелось тратить силы на объяснения. И если Бранч сделал неверный вывод в отношении его и Бекки, так тому и быть. Наплевать, подумал Колт. Нет смысла сейчас объяснять, что между ними совсем ничего не было. Бекки была действительно очень мила ... чиста ... очаровательна. Колт не связывался с девственницами, как и советовал отец. Но были и такие мгновения, когда Колту хотелось, чтобы между ними все было по-другому.

Весь остаток пути до Голконды они проехали в гробовом молчании.

Город, хотя его и трудно было так назвать, составляла группа жалких лачуг да небольших домишек, временное пристанище старателей и бродяг, которые сегодня здесь, а завтра поминай, как звали. Кроме известного заведения Кэнди, в Голконде постоянно работал только небольшой магазинчик, да два салуна, все они были построены ещё в незапамятные времена и отчаянно нуждались в ремонте.

Город казался вымершим. Сухой, горячий ветер гонял по городской улице колючие кусты перекати-поля. То тут, то там попадались засохшие мескитовые деревца, раскинувшие уродливые, искривленные ветром сучья. Вокруг не видно было ни травы, ни деревьев, только камни и песок, да кое-где из земли торчал чудом уцелевший в этой раскаленной пустыне одинокий кактус.

Голконда действительно находилась в самом центре ничейной земли.

Заведение Кэнди стояло в конце единственной улицы этого удивительного города, и было поистине единственным местом, на котором было приятно остановить взгляд. Свежеокрашенный в белый цвет, дом сиял в ярких лучах солнца. Ставни сверкали ярко-розовой краской, так же, как и кокетливая ограда вокруг небольшого участка, посреди которого возвышался небольшой двухэтажный особнячок, а спереди его украшала широкая, причудливо украшенная терраса.

Попадавшиеся навстречу жители провожали всадников ленивыми, равнодушными взглядами. Их ни в малейшей степени не заинтересовало даже то, что один из них, чья грудь и плечо были туго обмотаны окровавленной тряпкой, проезжая мимо, неестественно прямо держался в седле. Жители Голконды привыкли никогда не совать нос в чужие дела. Нравы здесь были суровые, впрочем, их диктовала такая же суровая жизнь. Каждый старался держаться особняком, справедливо полагая, что так легче сохранить в целости собственную шкуру.

В заведении Кэнди стояла сонная тишина, как всегда бывало рано утром, да ещё в будний день. Вечерами, а особенно в праздники или в конце недели, мужчины то входили, то выходили из дверей, сменяя друг друга, подобно маленькой армии на параде.

К этому времени боль уже настолько извела Колта, что ему казалось, пришел его последний час. Он сильно ослабел и еле держался в седле. К тому же, все тело горело в страшном огне и он чувствовал, что виски тут не при чем. Его трясло, как в лихорадке, а по спине порой пробегала ледяная дрожь. По-видимому, заражения все-таки не удалось избежать.

Они въехали во двор. Бранч торопливо соскочил с лошади, привязал её к изгороди и успел обернуться как раз вовремя, чтобы подхватить потерявшего сознание Колта. Еле удерживая тяжело повисшего на нем раненого, Бранч немедленно ощутил исходивший от него жар и догадался, что у Колта началась лихорадка. Как можно бережнее он подхватил на руки бесчувственного юношу и широкими шагами направился в дом.

Кэнди Фаро ринулась к окну, услышав встревоженный возглас служанки и к тому времени, как Бранч со своей ношей появился на пороге, успела накинуть кокетливый розовый пеньюар и торопливо сбежать по лестнице. - Быстрее, скомандовала она, приводя в чувство испуганную чернокожую служанку, проведи его в дом.

Бранч, все ещё держа на руках Колта, прошел через слабо освещенный холл и вдруг почувствовал, как он рад снова увидеть милое лицо Кэнди. И как всегда во время своих прежних визитов он не смог надивиться на восхитительный темно-красный бархат, которым были обтянуты стены, и на прекрасные вазы с пышными страусовыми перьями. Поистине, это было очаровательное гнездышко. - Куда мне его отнести? - спросил он Кэнди, но не дожидаясь ответа, повернулся к испуганной негритянке, - А ты живо беги за доктором.

Та повернулась было к хозяйке, но та только нетерпеливо кивнула, и девушка опрометью кинулась из дома.

Следуя по узкому коридору вслед за Кэнди, Бранч очутился в задней части дома. Хозяйка открыла дверь и они оказались в маленькой гостиной. Шесть очаровательных девушек, и одетых, и полуодетых, испуганно вытаращили на них глаза, явно ничего не понимая. Вскоре они добрались до крошечной, но очень уютной комнатки и Кэнди указала на стоящий в углу диван, - Клади его сюда, здесь достаточно тихо и его никто не потревожит. Она с интересом наблюдала, как Бранч, словно заботливая нянюшка, укладывал юношу поудобнее, а потом склонилась над раненым. - Так это же молодой Колтрейн!, - изумленно воскликнула Кэнди, - Боже мой, что это с ним стряслось?!

Ничего не замечая, Бранч пожирал её жадным взглядом. Кэнди была очень привлекательна - с высокой гибкой фигурой и пышной упругой грудью, дразняще просвечивавшей через тонкую ткань пеньюара. Ярко-рыжие, умело окрашенные волосы, густыми кудрями окутывали точеные плечи, а восхитительные темно-зеленые глаза влажно блестели сквозь длинные, шелковистые ресницы. Когда она опускала их, на щеки ложились таинственные лиловатые тени. Конечно, уже не первой молодости, но она была ещё чертовски привлекательна. Бранч безумно жалел, что она никогда не дарила его своей благосклонностью, а по слухам, берегла себя для какого-то богатого скотовода, аккуратно навещавшего её раз в месяц.

- Ну, ты собираешься что-нибудь объяснить мне? - Кэнди решительно скрестила на груди руки, заметив похотливый блеск в его глазах. - Раз уж я оказываю тебе услугу, позволив поместить здесь раненого, так уж, наверное, имею право знать, что все-таки произошло.

Подумав, что ничего плохого в этом нет, Бранч подробно описал ей все их приключения, опустив только историю Шарлин Боуден. Если Колт сочтет нужным, пусть сам и рассказывает, подумал он.

Свесившись в открытое окно, он нетерпеливо огляделся по сторонам, Где же этот проклятый лекарь? - яростно рявкнул он.

Кэнди равнодушно пожала плечами. - Должно быть, напился, как свинья, вот и спит где-нибудь. Не очень-то это здорово, но в нашем городишке разве задержится хороший доктор?! Во всяком случае, это все-таки лучше, чем ничего. Как только Лали отыщет его, тут же приведет, будь спокоен. А пока что я сама взгляну, что можно сделать.

Приоткрыв дверь, она крикнула, - Кто-нибудь, позовите ко мне Бекки, пусть принесет горячую воду и полотняные бинты. И побольше виски.

Обернувшись к Бранчу, она коротко бросила, - Нам понадобится все это, чтобы продезинфицировать рану, а виски немного подбодрит его.

Бранч только ухмыльнулся в ответ, - Парень тянул виски все утро, как воду. Я думаю, поэтому и сомлел.

Пододвинув стул поближе, Кэнди устроилась у лежащего на диване Колта. Очень осторожно, стараясь не причинить лишней боли, она принялась разматывать заскорузлые от крови бинты, поморщившись, когда обнажилась уродливая, дурно пахнущая рана. - Боже милостивый, Бранч! Что ты с ним сделал?! Пытался зажарить живьем?! Ты только взгляни на это!

- Ну, не так уж все плохо, - виновато пробурчал Бранч, - А сейчас ему нужен только покой и хороший уход.

- Это он и так получит.

Внезапно на Бранча свинцовой тяжестью навалилась усталость. - А как насчет кружечки кофе для меня, да ещё с чем-нибудь в придачу? - заискивающе намекнул он.

Кэнди кивком указала ему на дверь. - Наверняка у Лали что-нибудь найдется для тебя. Обслужишь себя сам. Я пришлю тебе счет, когда он поправится.

Шагнув к выходу, Бранч чуть было не сшиб с ног молодую женщину, которая явно уже какое-то время подслушивала у дверей. Он восхищенно уставился на прелестное юное личико, окруженное целой копной ослепительно-золотистых вьющихся волос. Широко распахнутые огромные глаза своим цветом напоминали нежные цветы сирени. Тоненькая, хотя и прекрасно сложенная, она показалась очарованному Бранчу похожей на спелый бархатистый персик.

Увидев на постели распростертое тело Колта, она испуганно прижала руку к губам и из груди её вырвался приглушенный стон. Рванувшись к нему, она рухнула на колени возле дивана и протянув дрожащую руку, чуть коснулась его локтя. - Колт, - нежно прошептала она, - О, Колт, что же с тобой стряслось?

Искоса взглянув на нахмурившего брови Бранча, Кэнди объяснила, - Это Бекки, моя племянница. Они с Колтом давние приятели - это совсем не то, что ты думаешь.

Коротко кивнув, Бранч поспешно вышел, постаравшись как можно быстрее отыскать кухню. Это удалось ему без особого труда и вскоре он наткнулся на длинные, тянувшиеся вдоль коридора полки - здесь, подальше от мух, хранились приготовленные заранее припасы. Распахнув деревянные дверцы, Бранч с удовольствием обнаружил огромное блюдо холодных маисовых лепешек. Положив изрядное количество себе на тарелку, он отыскал на столе кувшинчик с пахтой и щедро полил ею лепешки.

Он как раз засовывал в рот третью лепешку, когда Лали привела дока Малтби. С трудом пропихнув в себя огромный кусок, Бранч вернулся к Колту. Тот все ещё был без сознания. Бранч подозрительно уставился на дока, заметив трясущиеся руки и заплывшие, налитые кровью глаза, он порадовался про себя, что вытащил пулю до прихода врача. Подумать только, что ему пришлось бы доверить Колта старому пьянице!

Сдвинув чистую повязку, которую только что наложила Кэнди, док молча осмотрел раненое плечо. Он не сказал ни слова, хотя и заметил, что рану прижигали, скорее всего и сам догадался, насколько сильным было кровотечение. Кровь до сих пор текла, хоть и совсем немного. - Рана чистая? - спросил он недовольно, - Пулю, надеюсь, вытащили?

Бранч кашлянул. - Пришлось надрезать немного, но в конце концов я её вытащил.

Док одобрительно кивнул. - Нехорошая рана, но, думаю, все обойдется. Сейчас ему нужен покой. Непременно держите его в тепле. И побольше крепкого мясного бульона. Твердую пищу не давайте, пока сам не попросит. Я вам оставлю немного хинина на случай, если начнется лихорадка.

- И ни капли спиртного, - коротко приказал он, копаясь в чемоданчике в поисках хинина. - Я вижу, он у вас и так уже изрядно пьян.

- Тут вам трудно ошибиться, - сладким голосом пропела Кэнди.

Он недовольно взглянул на хозяйку и вернулся к своему чемоданчику, стараясь разобраться в невообразимом хаосе, наконец, ему это удалось. Протянув порошки Кэнди, он подхватил свой чемодан и быстро удалился.

Заметив, что Док ушел, Бекки ворвалась в комнату, лицо её горело, глаза были полны слез. - Можно мне самой ухаживать за ним? - она умоляюще посмотрела на тетку. - Ну, пожалуйста! Он знает меня и ...

- По-моему, тебе и без этого есть, чем заняться, - коротко оборвала её Кэнди, подозрительно разглядывая взволнованную девушку. - А о нем прекрасно может позаботиться и Лали.

Бекки отчаянно замотала головой, недовольная гримаска появилась на прелестном, юном личике. - Нет, тетя Кэнди, оставьте его мне. Колт хорошо меня знает, мы с ним друзья. Ему будет гораздо лучше, если именно я буду ухаживать за ним. Ну, пожалуйста.

Бранч с досадой отвернулся. Он догадался, почему раньше не понял, о ком ему с таким восторгом рассказывал Колт. Как и большинство девушек в заведении, Бекки никогда не пользовалась собственным именем. Ее здесь все называли Бэллой, и когда он был у Кэнди в последний раз, мужчины чуть ли не с утра занимали очередь, чтобы попасть к ней. Бэлла была на редкость привлекательна - молодая, свежая, очаровательная, с ангельски невинным личиком. Мужчины толпой осаждали её. Правда, сам он никогда не старался завоевать её благосклонность, и сейчас был только рад этому. Он давно уже имел у Кэнди пару постоянных приятельниц и очень редко посматривал на кого-то еще. О, дьявольщина, подумал он, мрачно покачав головой, и повезло же ему, что он никогда даже не пытался заигрывать с Бэллой.

Бранч с жалостью посмотрел на все ещё бесчувственного Колта. Он не сомневался, что парень чертовски расстроится, узнав правду о женщине, которую сам считал чистой и невинной, как ангел. И Бранчу захотелось быть как можно дальше отсюда, когда это случится. Внезапно он почувствовал, что ждет - не дождется, когда снова окажется в Силвер Бьют и займется делами на ранчо.

- Послушай, тебе хорошо заплатят за каждый день, что он проведет тут, - направляясь к выходу, пообещал Бранч, - Ты только получше заботься о нем.

Кэнди рассеянно пробормотала, чтобы он не беспокоился, а сама глаз не сводила с озабоченной племянницы. Вдруг, притянув Бекки к себе и заботливо обняв за плечи, она тихо прошептала ей на ухо, - Послушай-ка, нам надо поговорить об этом молодом человеке, но только не здесь, а то мы разбудим его.

Бекки послушно поднялась с колен и последовала за Кэнди наверх, в её комнату. Войдя, Кэнди плотно прикрыла дверь и уселась за прелестный столик в стиле Людовика IV. Достав хрустальный графинчик, она наполнила коньяком два небольших бокала и, протянув один Бекки, опять удобно устроилась в кресле, обитом бархатом чудесного голубого цвета.

- А теперь, - сказала она, чуть пригубив дивный ароматный напиток, давай немного пооткровенничаем, дорогая. Я вижу, ты влюблена в молодого Колтрейна и намерена и дальше крутиться возле него, растравляя душу. Но я уверена, тебе было бы гораздо лучше держаться подальше от него, а ему - от тебя. Пускай за ним присмотрит Лали. А для тебя это добром не кончится.

- Нет! - решительно возразила Бекки, - я должна сама ухаживать за ним.

- А когда он узнает всю правду о тебе? Что тогда будет? Или ты об этом не подумала? - Кэнди подняла брови, - Я помню, что было, когда он был здесь последний раз. Помню, как ты рыдала как сумасшедшая, когда Колт провел ночь с другой женщиной. И это я удержала тебя, не дала броситься за ним, чтобы он навсегда исчез из нашей жизни. Ты сама понимаешь, милая, что из этого ничего не выйдет, и значит, так тому и быть. У тебя в этом городе большое будущее, да и, по-моему, ты уже не раз слышала от других девочек, что нет ничего глупее, чем влюбиться - когда бы это ни случилось. Во всех мужиках есть только одна прелесть - их деньги. Ничего больше. Крепко запомни это. Тогда, может быть, не будешь когда-нибудь страдать из-за разбитого сердца.

Жизненные принципы тетушки давно не были тайной для Бекки. И такая откровенность отнюдь не шокировала её. Она даже в чем-то была согласна с Кэнди, но только до того момента, когда речь заходила о Колте. Бекки вдруг ошеломляюще отчетливо вспомнила те волшебные дни, когда они с Колтом познакомились, а потом, ближе узнав друг друга, стали настоящими друзьями. Это было восхитительное время и, действительно, она плакала навзрыд, узнав, что Колт провел ночь с одной из девушек Кэнди. Единственное, что её немного утешило, это мысль, что она сама разожгла в нем жгучее желание, толкнувшее юношу в постель другой. Тогда она была девственна, и он не хотел лишать её этого сокровища. Она полюбила его за эту деликатность и доброту.

- Бекки!

Вздрогнув, она вскинула глаза на тетку и удивилась неприятному выражению её лица.

- Вспомни, когда ты впервые увидела Колтрейна, ты ведь ещё не была шлюхой. Ты была девочкой с невинными, кроткими глазами, откуда-то из Восточных штатов, которая приехала ко мне, лишившись матери, когда отец остался совсем без денег. Ведь твой отец и понятия не имел, что я - мадам, содержательница борделя, черт тебя побери! Как и все мои прежние знакомые, он был совершенно уверен, что я преподаю в христианской школе для индейских ребятишек. Мне не следовало брать тебя к себе, теперь-то я отлично это понимаю, но, Бог свидетель, я и не думала, что ты тоже займешься этим ремеслом. Ты же знаешь, все произошло случайно.

Жалобно всхлипнув, Бекки протестующе протянула руку, из глаз её закапали горькие слезы. Не было необходимости напоминать ей об этом самом тяжелом событии в её коротенькой жизни, но Кэнди решила, что разумная жестокость должна ей помочь.

Стиснув зубы, Кэнди яростно прошипела, - Убила бы этого подонка, Джейка Вингейта. Войди он в эту дверь, ни минуты не колеблясь, взяла бы винтовку и отстрелила ту поганую штуковину, которой он так гордится! Ничего бы не произошло в ту ночь, будь я тогда тут, в этой комнате. Я никогда не пускаю к себе мужчину, если он пьян, как свинья. Тебе это прекрасно известно. Но меня здесь не было и он вломился сюда и изнасиловал невинную девушку, когда рядом не было никого, кто бы пришел тебе на помощь!

- Тетя Кэнди, не надо! - жалобно простонала Бетти, в отчаянии закрыв лицо руками. - я не могу слышать это! Пожалуйста, не надо вспоминать об этом! Уже все равно ничего не изменишь, так что не стоит мучить меня и себя понапрасну.

- Но даже тогда ещё можно было бы найти какой-то выход, - тяжело вздохнула Кэнди, - Я могла бы отослать тебя, наверное, это было бы лучше всего. Но ведь ты сама заявила, что знаешь, как тебе быть, и я решила не мешать тебе идти своей дорогой. И до сегодняшнего дня, дорогая, я действительно считала, что поступила правильно, оставив тебя, ведь ты так естественно вела себя. - она помедлила, не сводя критического взгляда с расстроенной Бекки, и сделала ещё один крошечный глоток. - Это ангельски невинное лицо - и пышная грудь, тонкая талия, прелестные локоны, да от подобного сочетания мужчины просто теряли голову! Ведь ты зарабатывала больше, чем все ...

- Прекратите это! - резко вскочив на ноги, Бекки перегнулась через стол и крепко сжала его побелевшими, дрожащими пальцами. Она прекрасно понимала, к чему клонила Кэнди. - Я не хочу больше слышать об этом. Теперь я понимаю, почему вы затеяли этот разговор - хотели напомнить, кем я стала?! Но ведь все, чего я хочу - это в последний раз побыть с Колтом. Он не должен узнать правду обо мне.

Ее голос сорвался и девушка всхлипнула. - Я люблю его, тетя. Я знаю, что никогда не буду с ним, и все-таки люблю его. Я даже не думала, что это так серьезно, пока не увидела его, раненого, без чувств. Просто позвольте мне ухаживать за ним, пока он не встанет на ноги, а там я и слова о нем не скажу, вот увидите!

Кэнди прекрасно поняла глубину той муки, которая сейчас терзала несчастную девушку, она пыталась лишь уберечь её от лишней боли. Ее глаза наполнились горькими слезами и, обежав стол, она крепко прижала к груди рыдающую племянницу. - Девочка моя, я ведь совсем не собиралась сказать "нет". - всхлипывала она, - Я просто хотела предостеречь тебя, напомнить, кем ты стала, чтобы уберечь от ненужных мучений. Не нужно забивать себе голову напрасными надеждами. Все было бы по-другому, будь он просто мужчиной, одним из многих, которому ты подарила бы наслаждение и в которого сама влюбилась. Тогда у тебя была бы надежда. А ведь ты - совсем не та, какой он тебя считает. И как ты думаешь, что будет, когда он узнает, что ты есть на самом деле?! Проклятье, неужели ты не понимаешь?! Может, будет лучше просто держаться подальше от него, тогда у тебя хотя бы останутся прекрасные воспоминания. Послушай меня, не приходи к нему, пока он у меня в доме!

Но Бекки как будто лишилась рассудка. - Только посмей запретить мне, пригрозила она, - я все равно сделаю по-своему. Поэтому лучше не трать время зря, а постарайся предупредить моих постоянных клиентов. Я буду с Колтом, пока он сам не сможет позаботиться о себе.

- Хорошо, - тяжело вздохнула Кэнди, - предупрежу остальных девушек, чтобы оставили в покое вас обоих и держали языки на привязи. А твоим приятелям объясню, что ты на время уехала из города. Но ты постарайся побыстрее поставить его на ноги, а потом, будь любезна, не удерживай ни на минуту. Мне это совсем не нравится.

Выскочив из теткиной комнаты, Бекки вихрем понеслась вниз по лестнице туда, где лежал Колт. Слова Кэнди не давали ей покоя. Она тоже не ждала впереди ничего хорошего. Но ведь она сама выбрала такую жизнь, и потом, она была вовсе не так уж плоха, если не задумываться. И она зарабатывала кучу денег. В один прекрасный день, быть может, и у неё все сложится, как у других: она выйдет замуж, будет свой дом, дети, семья. Она не была "ночной бабочкой" по своей природе и ненавидела такую жизнь, а ещё больше ненавидела и презирала мужчин, плативших за то, чтобы пыхтеть и корчиться в судорогах экстаза над её бедным телом. Только грубое надругательство Джейка Вингейта толкнуло её на этот позорный путь. И она мучительно чувствовала этот позор всегда, когда принимала деньги, продавая по минутам свое тело. Но та безграничная власть над мужчинами, которую она получила, была жестокой местью за этот позор.Она мстила всем за то, что сделал один из них.

Всем, но не Колту. Он был исключением среди всех, такой нежный, мягкий, добрый, единственный мужчина, которого она была способна полюбить все душой. Она уже думала, что никогда больше не увидит его.

И вот он снова здесь. Раненый! Она будет ухаживать за ним и, Бог свидетель, будет наслаждаться каждой минутой.

А потом, когда он уедет, она снова вернется к своей жизни. И к работе. Крепко сжав губы, Бекки изо всех сил держалась, чтобы снова не расплакаться. И все, на что она смела надеяться, это хоть как-то дать ему почувствовать свою любовь.

Бесшумно проскользнув в крошечную комнатку, она нашла Колта спящим, а Лали - бдительно охраняющей его сон. Устроившись в кресле возле дивана, где лежал раненый, она отпустила Лали и склонилась над Колтом. Док Малтби наложил свежую повязку на его плечо и обложил его валиками из скатанных одеял.

Бекки принялась осторожно обтирать мокрой салфеткой пылающий лоб Колта, чтобы хоть немного ослабить жар. Он то и дело жалобно и слабо стонал, ворочаясь под её ласковыми руками, но не приходил в себя.

Незаметно наступил вечер и в комнате сгустились тени. Пришла Лали чтобы зажечь лампу, и комната наполнилась ярким веселым светом.

Держа в руке слабые пальцы Колта, Бекки позволила себе немного расслабиться. Ее сердце пело от счастья. Скоро безжалостная судьба снова разлучит их и на этот раз навсегда, но покуда она наслаждалась драгоценными мгновениями.

Она задремала, не выпуская его руки. Но всего на несколько минут - ей показалась, что она слышит его голос. Низко наклонившись над ним, Бекки расслышала, как Колт хрипло шепнул "Шарлин". Кто эта девушка? Неужели, он любит другую?!

Он снова застонал, но уже тише. С пронзительной радостью Бекки увидела, как дрогнули густые ресницы и его темный взор остановился на её лице. - Я вижу ангела, - чуть слышно пробормотал он.

- Да нет же, - облегченно рассмеялась она, - Это всего лишь я - Бекки.

Глаза снова закрылись и он сонно кивнул - Да, конечно, ты настоящий ангел. - Он мгновенно уснул, а она ещё долго сидела над ним и слезы капали ему на лицо.

Глава 9

Бриана с первого же взгляда без памяти влюбилась в восхитительный особняк Колтрейнов. Хоть и не столь величественный, как замок де Бонне, он выглядел более роскошным и в нем царила какая-то необыкновенная атмосфера изысканности и очаровательного соблазна. Она чувствовала её даже с закрытыми глазами. Дом, казалось, улыбался, таким спокойным семейным счастьем и уютом веяло от него даже теперь, когда семья была в отъезде.

Как печально, что Дани не довелось провести детство здесь, в этом прелестном доме, подумала Бриана. Конечно, она не знала всю семью Колтрейнов, но сердцем чувствовала, что это, должно быть, прекрасные, добросердечные люди, иначе дом не мог бы выглядеть таким счастливым и милым.

Конечно, мадам Элейн с её холодным и капризным нравом трудно было бы представить в такой обстановке, решила она. И тем более странно, что после детства, проведенного в мрачной обстановке замка де Бонне у Дани осталось в душе достаточно теплоты и человеколюбия, чтобы посвятить себя церкви.

Бриана присела на верхнюю ступеньку массивной каменной лестницы, с восхищением разглядывая череду громоздившихся на горизонте гор с плоскими, как крышка стола, вершинами. День был достаточно теплый и солнце, которое сквозь черные очки казалось кружочком свежего масла, ласково грело обнаженные до локтя руки Брианы. На ней было одно из старых платьев Дани, очень простое, зеленовато-серое, только, по мнению Брианы, с чересчур откровенным вырезом. Она попыталась слегка задрапировать его, но проклятое декольте по-прежнему откровенно обнажало её не по девичьи пышную грудь.

Любое платье Дани было ей довольно тесно в груди, но когда она попыталась немного переделать их, Гевин вдруг ни с того, ни с сего вспылил и решительно запретил что либо менять. Ему, дескать, нравится её грудь, пробурчал он, и Бриане пришлось удовлетвориться этим объяснением. Она пыталась протестовать, но Гевин напомнил, что именно от него будет зависеть в свое время судьба её брата, и она смирилась. Все их споры кончались этим.

Бриана с наслаждением вдыхала полной грудью ароматный воздух. Да, здесь было прекрасно, все вокруг дышало миром и спокойным очарованием. Но как бы ей хотелось , чтобы все уже было позади и она могла бы вернуться домой, во Францию - и избавиться, наконец, от этого ужасного Гевина.

Как же она презирала этого человека! В его обществе поездка в Штаты превратилась в сущую пытку. Он настоял, чтобы они каждую свободную минуту проводили вместе, и не спускал с неё глаз. Гевин заставлял её говорить без остановки, поправляя каждое слово, чтобы и следа не осталось от её очаровательного французского акцента. Всю дорогу он вдалбливал ей в голову мельчайшие подробности детства Дани и случаи из жизни Колтрейнов, все, что выведал у Элейн накануне отъезда.

- Но самое лучшее для тебя, - поучал он Бриану перед самым отъездом поменьше болтать. Чем меньше ты будешь предаваться трогательным воспоминаниям, тем меньше у тебя будет возможностей ляпнуть что-нибудь несуразное, и, соответственно, меньше вероятность того, что нас выведут на чистую воду. Учти, когда мы вместе, говорить буду я.

Сотни раз она приставала к нему с просьбой рассказать, что он задумал, но эти просьбы только бесили его, - Тебе этого знать не нужно, - ворчал он, - Я сам скажу, что тебе делать и когда. А сейчас просто постарайся понравиться братцу. Очаровать его - твоя главная забота.

Ни даже этим Бриана не могла сейчас заняться. Несмотря на то, что прошло уже больше трех недель с тех пор, как они приехали в Силвер Бьют, у неё до сих пор не было случая увидеться с так называемым братом.

В её памяти опять всплыли все события, связанные с их приездом на почтовом дилижансе из Сан-Франциско, так как именно такой маршрут почему-то предпочел Гевин. До смерти устав после долгого переезда, Бриана мечтала только о том, чтобы прилечь и отдохнуть, но Гевин безжалостно отправил её в первый же попавшийся банк.

- Нам нужно найти лошадей и как можно скорее добраться до ранчо Колтрейнов, - бесцеремонно отмахнувшись от её робких возражений заявил он. - Уверен, что в любом банке тебе объяснят, как туда добраться. Проклятье, у этих Колтрейнов, может быть, уже есть и собственный банк!

Итак, Гевин добился, что их принял управляющий и представил ему Бриану, как дочь Тревиса Колтрейна, а себя объявил её сводным братом.

От внимания Брианы не ускользнуло странное выражение, промелькнувшее на лице чиновника, когда он смущенно сказал, что их банк не ведет никаких дел семьи Колтрейн, но что он приложит максимум усилий, чтобы помочь им.

Надменно вздернув подбородок, Гевин объяснил, - Видите ли, милейший, мы приехали без предупреждения и поэтому не совсем точно знаем, где находится ранчо. Но раз уж мы здесь, то необходимо познакомиться с нужными людьми, особенно с теми, с которыми мы будем иметь дело, пока находимся в Силвер Бьют. Поэтому будет весьма любезно с вашей стороны направить нас в банк, который ведет дела нашей семьи.

Управляющий сообщил им все необходимые сведения и после того, как Гевин, рассыпавшись в благодарностях, собирался откланяться, вдруг немного смущенно сказал, - Прошу прощения - я - я думаю, есть некоторые обстоятельства, которые вам следует знать ...

Гевин переглянулся с Брианой и тот заметно нервничая, продолжал, - Вы, наверное, довольно давно не виделись с семьей и ...

- Что вы имеете в виду? - брови Гевина удивленно взлетели вверх.

Чиновник беспомощно развел руками, - Терпеть не могу сообщать неприятные новости, но, по-видимому, вы действительно не знаете, что случилось, а иначе не собирались бы направиться в банк Боудена.

Гевин забеспокоился. - Ну, так что же произошло? О чем вы хотели рассказать нам?

Управляющий огляделся, но убедившись, что их никто не слышит, склонился к молодым людям и возбужденно заговорил, - Там было ограбление, на банк Боудена напала шайка бандитов. Погибла дочь мистера Боудена. Бросив исподлобья взгляд на взволнованную Бриану, он продолжал, - Говорят, она была невестой молодого Колтрейна. Он сам возглавил погоню за бандитами, но почему-то не вернулся назад вместе с остальным отрядом и ... - его голос упал.

- Почему не вернулся? - нетерпеливо спросил Гевин.

- Я .. я слышал только какие-то разговоры ... - пробормотал управляющий.

Бриана чувствовала, что с каждой минутой Гевин злится все больше. Но с трудом овладев собой, он похлопал по плечу смущенного чиновника и ободряюще попросил рассказать все, что тому известно.

Взволнованный управляющий рад был поговорить и тут же пустился в объяснения. Он сообщил, что сам мистер Боуден недвусмысленно обвинил молодого Колтрейна в смерти дочери, поскольку они жестоко поссорились как раз накануне её трагической гибели. Он рассказал им, что управляющий с ранчо Колтрейнов вернулся, привезя обратно награбленное золото, а сам Колтрейн, жестоко израненный в схватке с бандитами, в настоящее время находится на лечении где-то к югу от Силвер Бьют.

- Поэтому, - продолжал он, как видите, на вашем месте я бы сто раз подумал, прежде, чем обращаться к мистеру Боудену. Возможно, он перенес свою ненависть с молодого Колтрейна на всю семью. - Говоря это, он страшно смущался и старался не смотреть на Бриану.

Выйдя из банка, Гевин уже не мог сдержать возбуждения. - Все складывается даже ещё лучше, чем я надеялся! Молодой болван скомпрометировал себя в глазах всего города, а это нам на руку!

Но Бриане к тому времени уже настолько опротивел весь из замысел, что она только устало поинтересовалась, - А мы не можем просто получить в банке принадлежащие Дани деньги и сразу же уехать? - Она знала, что выведет Гевина из себя, но готова былапредложить что угодно, только бы поскорее покончить с этим.

Но он только больно стиснул ей руку, волоча за собой по дороге к банку Боудена. - Мы закончим, когда я сочту нужным. Поэтому не начинай снова ныть. У меня и без твоих причитаний есть о чем подумать.

Семеня вслед за широко шагавшим Гевином в банк, Бриана торопливо закутала плечи клетчатой шалью, до смерти довольная, что ей есть, чем прикрыть обнаженные плечи. Ей совсем не было холодно, да и день выдался теплый, но она в своей роли самозванки и претендентки на наследство чувствовала себя настолько неуютно, что вся дрожала. И сейчас яркая шотландская шаль Дани в красно-зеленую клетку оказалась как нельзя более кстати.

Войдя в банк Боудена, Бриана притихла, ожидая, что же будет делать Гевин. Подведя её к одному из стеклянных кабин, за которым сидела кассир немолодая, приятная дама, он заявил с напускной уверенностью в голосе, Доброе утро. Я - Гевин Мейсон, а эта молодая леди - мисс Дани Колтрейн. Мы только что приехали из Европы и с горечью услышали о несчастье, постигшем мистера Боудена. Мы хотели бы выразить ему свои соболезнования и - Гевин сделал эффектную паузу, - принести извинения от лица семьи Колтрейн.

Невозмутимо выслушав эту тираду, женщина поднялась, - Я узнаю, сможет ли мистер Боуден принять вас.

Она исчезла за неприметной дверью в задней части зала и через несколько секунд появилась, чтобы сообщить, что мистер Боуден примет их немедленно.

Женщина проводила посетителей в личный кабинет хозяина, где он сам встретил их, сидя за письменным столом. Бриану потрясло измученное горем лицо Боудена, на котором застыло страдальческая гримаса. Не вставая из-за стола, он молча слушал, как Гевин рассыпался в цветистых извинениях, но даже не предложил им присесть. Воспользовавшись моментом, когда Гевин выдохся и замолчал, чтобы перевести дух, он коротко спросил, - А что вы хотите от меня? Вы пришли по делу или это визит вежливости? Если по делу, можете поговорить с одним из моих управляющих. А если из вежливости, то нам с вами говорить не о чем.

Гевин удобно устроился в кресле, взглядом приказав Бриане сделать то же самое. Сделав вид, что не заметил раздражения Боудена, он по-приятельски склонился к нему - Строго между нами, сэр, - начал он, пока Бриана только молча удивлялась про себя его стальной выдержке и уверенности себе.

- Не знаю, насколько вам известны наши семейные дела, - понизив голос, продолжал Гевин, - но дело в том, что Дани с детства не живет с родными. И мы ничего не знали о вашей трагедии, пока не приехали в Силвер Бьют. Скажу вам честно, мы были потрясены до глубины души.

Суровое лицо Боудена немного смягчилось. - Мистер Мейсон, если вам что-то нужно, один из моих служащих займется вами немедленно. Я пока ещё в трауре, хотя и вынужден уже заниматься делами.

Гевин покачал головой. - К сожалению, дело, которое привело нас в ваш банк таково, что его можете решить только лично вы. Положа руку на сердце, мистер Боуден, я раньше просто не знал, как к вам и подступиться. Но теперь, принимая во внимание все эти слухи о вашей, впрочем, вполне понятной, неприязни к семейству Колтрейнов, думаю, просто необходимо, чтобы я имел дело именно с вами.

Бриана в замешательстве отвернулась. С замирающим сердцем она слушала лживые разглагольствования Гевина о предполагаемом возмущении молодого Колтрейна, когда он узнает о приезде сводной сестры в Силвер Бьют и её притязаниях на часть семейного имущества. С каждым услышанным словом, так легко слетающим с уст Гевина, лиц Боудена становилось все приветливее и дружелюбнее.

- Итак, - продолжал Гевин, - как вы понимаете, нам с сестрой может понадобиться ваша помощь, если Колтрейн вдруг заупрямится. Мы с Дани, конечно, очень рассчитываем на ваше доброжелательное отношение, ведь мы просто никого здесь больше не знаем.

Президент банка вдруг широко улыбнулся, взглянув на Бриану. - Ну, конечно. С моей стороны было бы безумием перенести свою ненависть к Колтрейну на кого-то из вас. Так, значит, вы останетесь здесь? И будете жить в Силвер Бьют? А вас бы не устроило, скажем, такое предложение переуступить ваши права третьему лицу?

К этому моменту Бриану настолько измучил страх, что она была готова немедленно согласиться. Это было бы самым удачным - продать все права, взять деньги и вернуться домой, во Францию. Но тут она заметила предупреждающий взгляд Гевина. Он немедленно сообщил, что пока они планируют пожить немного в Силвер Бьют.

Мистер Боуден одобрительно кивнул. - Прекрасно. Если вам понадобится моя помощь, приходите, не стесняйтесь. Сделаю все, что смогу.

Немного подумав, Гевин сказал, что если все дела Колтрейнов ведутся через банк Боудена, им не помешало бы финансовое заключение о размерах капиталовложений и величине прибылей. - Весьма вероятно, что Колтрейн попытается скрыть настоящие размеры своего состояния, - подозрительно добавил он.

- Я займусь этим немедленно, - охотно пообещал Боуден. - Чем ещё могу вам помочь?

Гевин поинтересовался, где находится ранчо. Затем, уже стоя в дверях, он как бы невзначай спросил, не знает ли Боуден, надолго ли уехал молодой Колтрейн.

- Надеюсь, навсегда, - буркнул Боуден, затем добавил нехотя, - Я слышал, он был ранен в плечо, но сейчас, вроде бы, поправляется.

Бросив искоса извиняющийся взгляд на Бриану, он пожал плечами и с ноткой осуждения в голосе добавил, - Слышал, что он сейчас в одном из борделей Голконды, это небольшой городок к югу от нас.

И вот Бриана с Гевином приехали на ранчо. Гевин проследил, чтобы Бриана познакомилась со всеми слугами и недвусмысленно дал всем понять, что именно она теперь стала тут хозяйкой. А затем вернулся в Силвер Бьют и снял комнату в отеле, что Бриана встретила с нескрываемым облегчением.

Однажды после обеда Гевин битый час нудно разглагольствовал о том, как важно, чтобы она безукоризненно сыграла свою роль, при этом не менее десяти раз напомнив, что именно ему она обязана абсолютно всем и что именно от него зависит сейчас жизнь её брата. Когда он наконец уехал, соскучившись по относительно цивилизованным развлечениям в Силвер Бьют, Бриана оставшись одна, испустила долгий вздох облегчения. Какое счастье, что он терпеть не мог подолгу задерживаться на ранчо!

Она направилась на поиски Карлоты, мексиканки-домоправительницы, которая на днях любезно предложила ей помочь подогнать по фигуре несколько платьев Дани. Бриана что-то смущенно пробормотала по поводу того, что, дескать, немного поправилась с тех пор, как заказала эти туалеты. Собираясь в поездку, они с Гевином забрали весь гардероб, оставшийся после Дани, все, что только могло понадобиться Бриане: шляпки, платья, даже обувь, бурно радуясь, что все это оказалось относительно впору. Ведь если бы для поездки в Штаты Бриане пришлось полностью заказать гардероб, их путешествие могло бы отодвинуться не меньше, чем на месяц.

Единственное, что раздражало Бриану - это слишком тесные корсажи, которые следовало бы расставить по меньшей мере на пару дюймов. Дани всегда заказывала платья у известных портных, поэтому можно было надеяться, что платья удастся переделать без больших хлопот. И только несколько из них, шелковых и полотняных, требовалось бы тщательно отутюжить, чтобы не были заметны старые швы. Но одно из них, воздушное кисейное платьице, переделать не удалось бы, это слишком бросалось бы в глаза.

Бриана была просто счастлива, что дурацкая мода на турнюры либо ещё не докатилась до этих мест, либо благополучно миновала, ибо она не заметила ничего подобного на дамах в Силвер Бьют. Ей претила сама мысль о том, чтобы напялить на себя это идиотское сооружение и она сильно сомневалась, что когда-нибудь решится на это. Турнюры по-прежнему были в моде в Париже, поэтому Гевин настоял, чтобы она привезла парочку подобных платьев с собой.

Ни разу за всю свою жизнь бедной служанки Бриана не надевала ничего подобного. Поэтому она ликовала, приехав в Неваду и убедившись, что в Америке в моде прямые юбки с накрахмаленными нижними. Бриана и вообразить себе не могла, как это возможно - нацепить на себя что-либо, столь же нелепое, как турнюр, даже для того, чтобы произвести благоприятное впечатление на почтенных обитателей Силвер Бьют.

Весь вечер после отъезда Гевина Бриана с Карлотой занимались переделкой злополучных корсажей. Заметив, как благоговейно, едва дыша мексиканка разглаживает шелковую ткань, Бриана откровенно призналась, что для неё роскошные платья тоже не очень-то привычная вещь. Она с трудом удержалась, чтобы не поболтать по душам с приветливой говорливой женщиной, которой, похоже, не терпелось о многом расспросить новую хозяйку. Карлота казалось милой и доброжелательной, а для Брианы было большим облегчением видеть в чужом доме дружелюбное лицо.

Пока они шили, Бриана, случайно взглянув в окно, заметила чью-то темную фигуру возле конюшни. Она некоторое время наблюдала за незнакомцем, пока не узнала в нем Бранча Поупа. Он ей нравился, несмотря на то, что встретил её довольно прохладно. Казалось, он просто чувствовал себя неловко в её обществе, не зная, как себя держать. Тот, кого он привык считать хозяином, был далеко, но она владела половиной ранчо и половиной рудника, следовательно, тоже была хозяйкой, и это немало смущало Бранча.

Гевин посоветовал ей держаться от него подальше, но Бриана чувствовала себя такой одинокой. Она приветливо помахала Бранчу рукой и он махнул ей в ответ. Кому помешает, с внезапным раздражением вдруг подумала Бриана, если она спустится к конюшне и немного поболтает с Поупом? Стояла прекрасная погода и Бриана истомилась, сидя в доме, который уже стал казаться ей тюрьмой.

Войдя в конюшню, она с удовольствием вдохнула запах свежего сена и ни с чем не сравнимый восхитительный аромат лошадей. Бранч в углу только что накинул седло на спину своего могучего вороного жеребца. - Он мне понравился больше всех, - вдруг сказала она, её голос неожиданно громко прозвучал в полумраке конюшни.

Бранч удивленно оглянулся. - О, мисс Дани, это вы! - и, вежливо кивнув, снова повернулся к коню, старательно затягивая подпругу. - Этого баловня зовут Янус. Гордость и свет очей вашего папеньки. Он его ещё жеребенком купил у арабов.

Бриана сделала маленький шажок и робко попыталась дотронуться до шелковистой огромной морды. Но могучий жеребец, в виде предупреждения злобно фыркнув, оглушительно ударил огромным копытом в стену конюшни, так что она от испуга подскочила.

Бранч весело захохотал. - Поаккуратнее с этим дьяволом. Характер у него не сахар. Из всех, кто здесь живет, только вашему отцу, брату, да мне дозволяется садиться на него. Время от времени я вывожу его на прогулку, чтобы не застаивался и не набирал лишний вес, но, когда порой возвращаюсь весь в мыле, мне приходит в голову, уж не делает ли он то же самое для меня?

Бриана снова ласково потянулась к морде жеребца, но на этот раз он милостиво оглядел её хрупкую фигурку лиловато-черными огромными глазами.

- Как бы мне хотелось проехаться на таком красавце, - мечтательно прошептала она.

Бранч с удивлением взглянул на неё с высоты своего роста. - И часто вы ездите верхом? - Ни разу в жизни не пробовала, - честно призналась Бриана.

- Трудно себе представить. Родная дочь Тревиса Колтрейна - и чтоб ни разу не сидела верхом, - недоверчиво хмыкнул Бранч.

Бриана прикусила язычок, опасаясь, что сболтнула лишнее, но быстро вывернулась, - Тетя Элейн как-то упала с лошади, да так, что едва не убилась. С тех пор мне строго-настрого запретили даже близко подходить к ним.

Он понимающе кивнул. - Какая жалость! Если тебя сбросила лошадь, самое правильное, это немедленно снова сесть в седло. - Показав на очаровательную кобылу шоколадной масти в углу конюшни, он произнес с некоторой гордостью в голосе, - А это кобылка мисс Китти. Она душечка, и, кроме того, привыкла бегать в компании с Янусом. Я бы мог заседлать её, если хотите, конечно, и дать вам несколько уроков прямо сейчас.

Бриана чуть не запрыгала от радости. - Неужели правда?! - она в восторге захлопала в ладоши, - Вы не шутите, мистер Поуп? Боже мой, я так счастлива!

- Ну и отлично, - с удовольствием сказал он и через пару минут вернулся, неся седло поменьше. - Не волнуйтесь, просто делайте, что я скажу.

Он показал ей, как садиться в седло и как правильно сидеть, а потом дал ей в руки поводья. - Держите их мягко, но уверенно, старайтесь попасть в такт её движений, чтобы двигаться вместе с ней. Расслабьтесь, не надо так съеживаться, и бояться так тоже не надо. Лошади всегда чувствуют, когда седок испуган и немедленно пользуются этим, чтобы выкинуть какой-нибудь фортель. Пусть она почувствует, что вы владеете ситуацией, или хотя бы заставьте её поверить в это! - и он снова добродушно рассмеялся.

Бриана была счастлива. Все казалось таким простым. Бранч внимательно следил за каждым её движением, пока они бок о бок не выехали из конюшни и не пересекли двор. - Ну, я должен был сразу же догадаться, что много времени это не займет, - проворчал он, приятно удивленный её уверенной посадкой в седле, - Уж родная дочь Тревиса конечно же должна чувствовать себя на лошади, как рыба в воде.

Она почувствовала острый укол совести. Ведь он был такой славный. Все, кого она встретила здесь, были добры к ней ... а она только и делала, что лгала им. Ну, что ж, ничего не поделаешь, надо выкинуть из головы эти мысли, только всегда помнить, что все это - ради Шарля.

Они шагом пересекли поле и спустились к весело журчащему ручью. Подул свежий ветерок и принес собой сладкое благоухание цветущих трав, которыми заросли здешние холмы.

Внезапно, заметив, что огромный вороной жеребец нетерпеливо толкает кобылу мордой, Бранч пустил его неторопливой рысью, кобылка послушно последовала за ним и Бриане это понравилось. - Угу, здорово у вас получается, - похвалил Бранч, пока их лошади рысили бок о бок, а лучи солнца мягко золотили блестящие бока великолепных животных. - Это в вас говорит кровь Колтрейнов.

Бриана с наслаждением прикрыла глаза, чувствуя, как свежий ветер ласково обвевает разгоряченное лицо. Как же ей хотелось в эту минуту стать действительно одной из Колтрейнов, и ранчо стало бы её родным домом.

Но подумав о Шарле, она вспыхнула от стыда. Чтобы ни сулило ей будущее, ей все равно придется в конце концов вернуться во Францию, к прежней убогой жизни. У неё не было иллюзий, она прекрасно отдавала себе отчет, что Гевин не даст ей ни су сверх суммы, необходимой для оплаты операции. И бедность опять станет привычной, а нынешняя роскошная жизнь будет вспоминаться, как сладкий сон.

Но пока она живет жизнью Дани и именно эта жизнь для неё настоящая. И она будет наслаждаться каждым её мгновением, она действительно станет Дани ... и пусть так будет как можно дольше!

А потом ... потом у неё будет вся жизнь впереди, чтобы проклинать свою долю.

А в доброй сотне миль к югу от ранчо двое всадников галопом взлетели на заросший зеленой травой холм и придержали коней, с восхищением вглядываясь в расстилающуюся перед ними цветущую долину.

Колт, благодарно сжимая руку Бекки, радостно улыбнулся ей с высоты своего роста. - Как здорово, что мне, наконец, удалось уговорить тебя проехаться верхом. Мне так хотелось хоть немного размяться, не говоря о том, что я уже Бог знает сколько времени не имел возможности подышать свежим воздухом!

Бекки промолчала. В голове у неё роились десятки мыслей. Не так-то легко оказалось делать вид, что она по-прежнему просто прислуга в доме тетушки. Кое-кто из её постоянных клиентов устраивал время от времени неприятные сцены, когда ему сообщали, что Бекки занята, и тетя Кэнди, у которой порой голова шла кругом, все чаще выговаривала племяннице.

Колт ласково погладил её руку, - Ты молчишь с той самой минуты, как мы выехали из Голконды. В чем дело? Ты чем-то огорчена?

Боясь, что вот-вот расплачется, Бекки предпочла не отвечать. Тетя Кэнди была права, подумала она с горечью. Она просто законченная дура.

Колт ласково притянул девушку к себе и бережно взяв в руки её лицо, заглянул в глаза.

Бекки напрягала все свои силы, чтобы не разразиться безудержными горькими рыданиями. Она поняла, что настал момент, которого она так боялась.Его губы внезапно прижались к ней - горячие, нежные, нетерпеливые, они, казалось, хотели и требовали гораздо большего. Он бережно прижимал её к мускулистой груди, руки страстно скользнули вниз по её телу, слегка сжимая упругие ягодицы, и внезапно он с силой привлек её к себе. Бекки почувствовала, как твердая напряженная плоть вжалась в её тело, ощутила, как прокатилась по нему горячая волна желания и испуганно, прерывисто вздохнула. На мгновение оторвавшись от её губ, Колт улыбнулся и шепнул, Ты удивлена? Неужели для тебя мое тело - по-прежнему тайна, несмотря на то, что ты столько дней ухаживала за мной? Разве ты до сих пор не поняла, как безумно я хочу тебя?! Как я изголодался по тебе?!

Она покачала головой и попыталась отодвинуться, но он только крепче прижал её к себе.

- С первой минуты, как только я увидел тебя, я мечтал, что ты когда-нибудь станешь моей! - неистово шептал он. - ты даже не представляешь, сколько часов я провел без сна, мечтая о тебе, грезя о той минуте, когда смогу сжать тебя в объятиях, покрыть поцелуями все твое тело, войти в тебя ... - Его губы снова, накрыли её рот, чуть приоткрыли его, языки сплелись в чувственном танце обладания.

Колт бережно опустил девушку на землю, поросшую мягкой, густой травой. Солнце садилось и свежий ночной ветерок, пробегая по разгоряченным телам, казалось, ещё больше возбуждал их.

Нервным движением Бекки попыталась высвободиться из кольца его рук, Уже поздно. Тетя Кэнди будет волноваться.

- Пусть идет к черту, - радостно рассмеялся Колт. Его тонкие пальцы пробежали по длинному ряду крохотных пуговиц на её золотистой шелковой блузе, умело расстегивая их одну за другой. - И все остальные вместе с ней, пусть все катится к чертям! А теперь, радость моя, я намерен доказать тебе, как давно и как страстно я желал тебя ... как сильно ты нужна мне.

Бекки почувствовала, как в ней разгорается ответное пламя и нет больше сил сопротивляться собственному жгучему желанию. Когда он, нагнувшись, сжал губами крохотный твердый сосок, она не выдержала сладкой муки и, изогнувшись всем телом, чтобы как можно теснее прижаться к нему, издала хриплый крик, полный неприкрытой страсти. Перед её мысленным взором внезапно промелькнули длинной чередой лица других мужчин, обладавших её телом, она вновь почувствовала, как другие губы впиваются в её рот, другие руки больно мнут грудь. Боже милостивый, разве когда-нибудь прежде ей было так хорошо?!

Колт был единственным мужчиной, которого она страстно желала, о котором мечтала долгими ночами, лежа без сна в своей одинокой постели. Но теперь больше ничто не стояло между ними. Сердце её билось только для него. Но она мечтала не просто испытать все наслаждение, которое он мог подарить ей, но и излить на него ту страсть, которая переполняла её душу.

Он обвел языком крошечные упругие соски, потом его руки мягко легли ей на грудь и нежно сдавили упругие холмики, прежде, чем скользнуть ниже. Колт коснулся жарким поцелуем её живота и потянув вверх юбки, быстрым движением обнажил стройные ноги девушки. Его пальцы коснулись теплых, бархатистых бедер и медленно поползли туда, где трепетала её женская плоть, предвкушая сладостное вторжение.

Кончиками пальцев он приоткрыл нежную женственную раковинку, и трепещущая Бекки вдруг ощутила, как его горячий нетерпеливый язык проник в тесную пещерку. Из её горла вырвался мучительный стон. Наслаждение было настолько пронзительно острым, что причиняло почти физическую боль. Никогда, ни одному мужчине не позволяла она ничего подобного.

- Доверься мне, - задыхаясь, прошептал он, - Я не причиню тебе боли. Я буду очень осторожен, обещаю тебе ...

Услышав эти слова, Бекки зажмурилась, чтобы не видеть его лица в эту минуту. Ну конечно, ведь он считает её девственницей ...

Ее рука бесшумно скользнула в карман юбки и Бекки крепко сжала в дрожащей ладони крошечный флакончик, тот самый, который недавно дала ей тетя Кэнди. Ей на минуту показалось, что она слышит её голос, - Когда придет ваш час - а он обязательно придет - ты можешь заставить его поверить, что ты пришла к нему девственницей. В этом флаконе - кровь только что зарезанного цыпленка. Тебе нужно только незаметно открыть его и вылить на себя так, чтобы кровь протекла между ног. Он никогда не узнает правды. Это старый способ, женщины проделывали это с момента сотворения мира.

Бекки чувствовала, как наслаждение волнами прокатывается по её телу и понимала, что для неё уже близится момент наивысшего экстаза, тот, о котором она только мечтала, но который ей пока не дано было испытать. Она предвкушала мгновение, когда Колт окажется глубоко внутри её, когда его горячее мужское естество будет сильными толчками врываться в глубину её тела и, не в силах ждать, вскинула руки ему на плечи, привлекая к себе. Сейчас, - не узнавая собственного голоса, прошептала она. Никогда ещё не слышала Бекки, чтобы в нем звучала такая жаркая, неприкрытая, голодная страсть. - Войди в меня! Ну пожалуйста, Колт, я хочу почувствовать тебя глубоко внутри ...

Он с обожанием смотрел на неё и Бекки, тающая от счастья под этим пламенным взглядом, потеряв голову, чуть было не забыла про пузырек с кровью. За мгновение перед тем, как Колт, позабыв обо всем на свете, мощно врезался в нее, она незаметно подсунула его под себя и громко вскрикнула, как от внезапной резкой боли. Колт, опомнившись, немедленно остановился, нежно успокаивая её, уговаривая расслабиться, пустить его к себе. Он осыпал её поцелуями, укрощая собственную страсть и обещая подарить ей блаженство. А Бекки, приоткрыв флакон и осторожно вылив под себя его содержимое, незаметно сунула его в карман и наконец смогла безбоязненно отдаться страсти.

Их тела тесно сплелись в жарком объятии, и к небу взлетел торжествующий крик Бекки, то был миг высшего наслаждения, пик страсти и освобождения и она отчетливо поняла, что в её жизни такое возможно только с Колтом.

Когда он кончил вслед за ней, она почувствовала, что счастливее её нет женщины на земле. Потом они долго лежали, тесно прижавшись друг к другу.

Бекки прижалась щекой к его лицу, вдруг слезы, которые она больше не могла сдержать, хлынули рекой. Колт с тревогой заглянул ей в глаза, - Что с тобой, Бекки? - испуганно спросил он, - Я сделал тебе больно?

- Нет, нет ... - она покачала головой и пышные волосы шелковистым плащом прикрыли его обнаженную грудь. - прости, я сама не понимаю, что со мной ... Больше она не сумела ничего сказать - отчаяние было слишком велико - и поэтому просто прижалась к нему, спрятав лицо.

Ласково приподняв её подбородок, Колт погладил Бекки по голове, запутавшись пальцами в роскошных кудрях. - Ты плачешь, потому что мне скоро придется уехать? Ты же понимаешь - я должен вернуться, Бранч не сможет вечно сам со всем справляться.

- И когда ? - она подняла на Колта затуманенные слезами глаза, чтобы не было никаких сомнений в то, что именно его скорый отъезд - причина её слез.

Колт тяжело вздохнул, ему сейчас было не до разговоров. - Думаю, через день-два, не позже. Там будет видно. Послушай, давай не будем об этом. И потом, я ведь непременно вернусь, Бекки. Ты даже и не заметишь, как пролетит время, а я уже снова постучусь в твою дверь, - шутливо пообещал он.

Но при этих словах Бекки вся сжалась и задрожала от страха. Такая возможность даже не приходила ей в голову. А что будет, если он действительно приедет, а она в это время будет с другим мужчиной?!

Безумная нервная дрожь уже колотила её, и видя, что девушка не может успокоиться, Колт решил , что настало время для серьезного разговора. - Мне нужно кое-что сказать тебе, - хрипло произнес он и глаза его потемнели. Тебе следует знать об этом.

И он рассказал ей о Шарлин. Все, как было, ничего не утаивая. Глаза Бекки от удивления стали огромными, и когда он закончил, у неё от волнения перехватило дыхание.

- Ты ... - она осеклась, страшась услышать, что он ответит. - Ты любил ее?

- Не знаю, впрочем, может быть и любил по-своему. Но не настолько, чтобы связать с нею свою жизнь. И как раз поэтому я и хотел, чтобы ты знала об этом, Бекки. Ни за что на свете я не хотел бы обидеть тебя, поэтому постарайся понять. Ты мне бесконечно дорога, и я счастлив с тобой. Но ты должна понять, что пока о женитьбе не может быть и речи. - Он заглянул ей в лицо, пытаясь понять, о чем она думает, - Не жди от меня большего, чем я могу дать. Ни одной женщине в мире я не желал бы причинить боль, тем более тебе, но я знаю, что именно о замужестве думает любая из них, когда ... когда хочет мужчину.

Она ласково коснулась кончиками пальцев его щеки. - Это не твоя вина, Колт. И не думай об этом. Не терзай себя.

Он чуть отодвинулся от неё и, откинувшись на спину и заложив руки за голову, задумчиво поднял глаза к небу. Над горизонтом уже появились первые звезды и Колт не мог оторвать от них глаз. - К сожалению, это то, что теперь будет мучить меня до конца моих дней - виноват ли я в её гибели?

Они ещё долго лежали, прижавшись друг к другу, когда внезапно Колт, обхватив её мощными руками, прижал к себе и зарылся лицом в гриву спутанных волос. - Только теперь мне будет легче, - шепнул он, вдыхая её аромат.

Бекки глубоко вздохнула, она подумала о своем. Да, ей тоже будет проще солгать во второй раз.

Глава 10

Бранч сказал, что Дани просто создана для жизни для ранчо и Бриана, счастливая до глубины души, была полностью с ним согласна. Прошло всего несколько дней с того первого урока верховой езды, который он сам ей дал, а она уже сидела на лошади так, как будто родилась на ней. И ей было по-настоящему хорошо с ним. Бранч больше не казался ни замкнутым, ни холодным. Теперь они стали друзьями.

Гевин все так же избегал подолгу оставаться на ранчо и Бриана каждый раз благодарила небеса за это. Когда же он все-таки приезжал, ей приходилось следить за каждым словом или поступком: Ей было велено как можно больше времени проводить в своей комнате и не сближаться с прислугой или ковбоями с ранчо. И она хорошо представляла себе, как бы он разозлился, если бы узнал, что каждую свободную минуту она убегает из дома, чтобы возиться с лошадьми или терзать Бранча вопросами по поводу разведения скота или содержания ранчо. А уж если бы узнал, что они подружились, то Бриане даже трудно было вообразить, в какую ярость пришел бы Гевин.

Бриана между тем была почти счастлива. Она просто влюбилась в эти места. Когда она скакала бок о бок с Бранчем по этим бескрайним просторам, ей порой казалось, что вся её прошлая жизнь - просто дурной сон. Нет ни Гевина, ни обмана, а сама она - вовсе не самозванка, лгунья и мошенница, играющая роль богатой наследницы, а совсем другая, .. плоть от плоти этой волшебной земли. Она мечтала, как было бы прекрасно каждый день мчаться во весь дух верхом вместе с верным Бранчем вдоль величественных гор Сьерра Невада. Как чудесно было бы навсегда остаться на ранчо Колтрейнов, каждый вечер обедать с Колтом, а утром - болтать на кухне с добродушной Карлотой. И от этих мыслей у нее, бывшей служанки, даже дух захватывало!

Сколько раз, во время прогулок верхом по бескрайней равнине у Брианы замирало сердце от восхищения при виде дивного разноцветья, царившего в этих местах. Бриана вспоминала родину, но в Монако никогда не встречалось такого буйства красок, как здесь. Все оттенки и цвета были мягче, спокойнее, нежнее, даже небо было светло-голубым, а не ярко-синим, как здесь. А эта земля казалась творением какого-то великана или волшебника, нагромоздившего причудливые каменные гряды в пустыне, а потом могучей кистью расписавшего все вокруг. Скалы стали темно-коричневыми, рассветы и закаты заполыхали огненно-золотыми и багрово-рыжими зарницами, в отличии от мягких серовато-розовых и розовато-лиловых вечеров в Монако.

И, самое главное, во время этих прогулок верхом в компании Бранча она не чувствовала себя самозванкой, она была совсем другим, новым человеком, была лучше, чище. Временами она даже забывала о Шарле и привычное беспокойство за судьбу брата покидало её на несколько блаженных, беззаботных часов. Потом её часто мучила совесть, сознание своей вины перед ним. У неё появилась привычка по утрам завтракать вместе со всеми ковбоями. Столовая и гостиная в особняке были прелестны, но она чувствовала себя гораздо уютнее в большом шумном доме, где жили те, кто работал на ранчо. Продолговатой приземистый дом для ковбоев был выстроен из грубо оструганных бревен, вдоль стен стояли двухъярусные кровати. А в конце комнаты, возле двери, было оставлено достаточно места для нескольких массивных столов и низких скамеек, в углу всегда жарко пылал огромный, сложенный из целых валунов, камин. Здесь всегда витали запахи кожи и свежесваренного горячего кофе, лошадиного пота и табака, и почему-то это сочетание безумно нравилось Бриане.

Завтрак для ковбоев всегда был плотным, со множеством разнообразных блюд, готовил повар-китаец Чоу-ин. Бриане, естественно, ни разу не удалось справиться с толстым, истекающим кровью стейком, украшенным сверху изрядным ломтем яичницы, но для мужчин, проводящих весь день в седле, такой завтрак был как нельзя более кстати. Поначалу ей просто плохо становилось при виде такого количества пищи, поглощаемого в один присест тремя дюжинами голодных ртов. И ведь часто голодные ковбои удовольствовались только стейком, нет, перепуганной Бриане приходилось видеть, как они легко управлялись и с двумя, а кроме того, и с миской рассыпчатой картошки, горячей овсянкой, густо политой медом и заканчивали трапезу большими, ещё теплыми бисквитами со свежесбитым маслом. Потом они наслаждались горячим кофе, добавив в него чуточку свежего молока, только что надоенного и охлажденного в ледяном ручье неподалеку. Кроме того, Чоу-ин часто готовил сок из свежего дикорастущего винограда, который уже много лет назад буйно заплел все плетеные и деревянные изгороди на восточных границах ранчо. Бриана полюбила общество ковбоев. Суровые и диковатые с виду, с ней они всегда были вежливы и дружелюбны и она чувствовала, что её приходу рады. Бранч откопал где-то две пары брюк, которые оказались ей почти впору, и Бриана вскоре стала предпочитать их тем полотняным и муслиновым прелестным платьицам, которые она позаимствовала в гардеробе Дани. Одни из них, из плотной шерстяной фланели, теплые и удобные, особенно понравились Бриане. А потом он привез ей из города высокие ботинки и шляпу с большими полями и она почувствовала себя настоящей пастушкой с Запада, но при этом была счастливее, чем когда-либо прежде.

Однажды утром, спустя почти три недели после её приезда на ранчо, Бранч сразу после завтрака отвел её в сторону и извиняющимся тоном предупредил, что собирается съездить на рудник на пару дней . - Я бы с удовольствием взял вас с собой, Дани, но там для женщины небезопасно. Колту это может не понравиться, а он ведь, в конце концов, ваш сводный брат, - и пренебрежительно добавил, - А то с ним ещё невзначай припадок случится. Короче, постарайтесь не скучать без меня. Оцепенев от такой неожиданной несправедливости, Бриана подавленно молчала, пока он объяснял, почему не может взять её с собой. - Всякое может случиться. В прерии полным-полно койотов и гремучих змей. Вы можете заблудиться, Дани. Лучше оставайтесь дома.

После этого разговора она все утро держалась в стороне, провожая его взглядом, когда он отъезжал от дома, стараясь придумать, чем же заняться, пока его не будет. При мысли о том, что можно просидеть целых два дня одной в этом пустом особняке, Бриане чуть не стало дурно. Она немедленно расстроилась, почувствовав себя одинокой и несчастной и подумала, как было бы хорошо, если бы все закончилось как можно скорее.

Иначе, горько сказала она, мир вокруг неё стал походить на волшебный сон. И для неё уже не составляло никакого труда вообразить, что она тоже часть этого мира, забыть о бедах и нищете, что ждали её дома, не вспоминать, о той ежедневной борьбе за жизнь - жизнь свою и Шарля. И Бриана внезапно поняла, что чем дольше она пробудет на ранчо, тем невыносимее ей будет уехать.

- Не обращайте внимания на Поупа.

Вздрогнув от неожиданности, она обернулась и увидела стоявшего за спиной Дирка Холлистера. Непонятно почему, но она никогда не чувствовала себя спокойно и беззаботно в его обществе. То, как он смотрел на нее, особенно, когда его взгляд спускался с лица Брианы ниже, к плечам и груди, заставлял её чувствовать какую-то странную неловкость. Но в действительности, признавала Бриана, в нем не было ничего отталкивающего. Густые, темные волосы, немного длинные для мужчины, всегда были немного взлохмачены, обрамляя приятное, с резкими чертами лицо, на котором ярко и весело сверкали голубые глаза, опушенные длинными ресницами. Высокий, хорошо сложенный, он мог бы даже считаться красивым, подумала Бриана, если бы, конечно, взял на себя труд мыться почаще и следить за своими манерами.

Его взгляд все не мог оторваться от её груди. - Старина Поуп иногда кудахчет, как наседка. Я видел, как вы ездите верхом и уверен, вы вполне сможете, если что, постоять за себя.

- Не забывайте, что управляющий на ранчо пока что он, - напомнила Бриана. Дирк был здесь новичком, Бранч нанял его всего несколько дней назад. Сам он никогда подолгу нигде не задерживался, и это в сущности все, что было о нем известно.

Он льстиво улыбнулся, - Но разве вы не владелица половины всего, что здесь есть? Тогда вы - его хозяйка, мисс Дани.

Бриана кивнула. - Конечно, но я не собираюсь доставлять ему лишние хлопоты. В конце концов, я ведь здесь тоже новичок, никогда раньше не жила на ранчо и ничего не знаю о опасностях, которые таятся в здешних местах. И Бриана повела рукой в сторону бескрайней пустыни вокруг.

Он пожал плечами и небрежно бросив руку на висевшую у бедра кобуру, продолжал нагло разглядывать её. - Ну, что ж, если вы предпочитаете в такую прекрасную погоду сидеть дома, вместо того, чтобы прокатиться верхом за компанию со мной, то тем хуже для меня. Я как раз собирался поискать отбившихся от стада коров.

Чуть приподняв шляпу, Дирк повернулся, собираясь уходить. - Постойте, - вдруг воскликнула Бриана, внезапно передумав. Ведь раньше Бранч брал её с собой просто на прогулку и у неё просто не было случая понаблюдать за ковбоями.

- А вы уверены, что все будет в порядке? - в голосе её чувствовалась неуверенность, - Бранч не рассердится?

- Конечно, нет, - уверенно сказал Дирк. - Поехали, мисс Дани. Я сейчас оседлаю для вас Белль. А Бранч даже не узнает, если, конечно, вы сами ему не скажете.

Скоро они уже скакали легким галопом, удаляясь от ранчо и Бриана любовалась, как утреннее солнце заливает расстилающуюся перед ними равнину золотыми лучами. Высоко над головой, в бескрайней синеве неба кружил ястреб, и она подумала, что постарается расспросить Бранча о здешних местах, ведь она почти ничего не знает, кроме названий нескольких растений. Она принялась повторять их про себя: юкка, гуама, мескитовое дерево, а там, выше, появится полынь и деревья Джошуа. В предгорьях Бранч показывал ей можжевельник и пихты, а также редко встречающееся в этих местах красное дерево.

Из-под копыт с шумом выпорхнула стайка куропаток и Бриана весело расхохоталась. - Они похожи на выводок жирных цыплят, не правда ли?

- Цыплят? - Дирк язвительно присвистнул, - у них перья покороче, а мясо намного вкуснее, особенно если парочку таких толстячков насадить на вертел, да поджарить на костре.

Далеко на юго-западе, почти у самого горизонта, величественно вырисовывались горные вершины Сьерра Невады. Бриана уже знала, что зимой они будут покрыты снегом.

- Здесь так прекрасно! - восхищенно сказала она и Дирк согласно кивнул. - Может быть, в один прекрасный день мы с вами проедемся подальше, в пустыню Алкали, к горам Тойаб. Это все дикие места, да и вся Невада была такой же, впрочем, пока Комсток не набрел на свое месторождение. Через неё иногда проезжают старатели, если направляются в Калифорнию, но редко, ведь на это не каждый решится.

Бриана поинтересовалась, откуда он родом, и удивилась, поймав на себе его настороженный взгляд . - Да, в сущности, ниоткуда, мисс Дани. Я и сам не знаю, где родился, не знаю, кто мои родители. А то, что я здесь - просто случайность.

- Но вы ведь где-то выросли, - настаивала Бриана, - может быть ваши родственники ...

- Нет у меня никаких родственников, - резко оборвал он, - Я рос один. И никогда подолгу не оставался на одном месте. Мне нравится скитаться по свету. - Его голос чуть дрогнул, когда он тихо произнес, - Ведь мир так велик.

На какое-то время оба замолчали, Бриана раздумывала над тем, что услышала.

- А вам нравится во Франции?, - вдруг спросил Дирк. - я, может быть, съезжу в Европу, когда мне тут надоест.

Бриана принялась рассказывать о красоте южного побережья, где море с шумом бьется о прибрежные скалы, об остроконечных горных вершинах. О том, как может быть прекрасно море в тихую погоду, когда волны тихо плещутся у берегов.

Дирк внимательно слушал её, но когда она замолчала, вдруг, к её удивлению, сказал, - Так как же вам может нравиться здесь?! Думаю, Франция больше подходит для такой девушки, как вы. Впрочем, на вас, богачей, разве угодишь? - неожиданно холодно добавил он.

Бриана чуть не расхохоталась ему в лицо. Богачи?! Да ведь семейство де Бонне искренне считало, что ей, служанке, кроме крыши над головой и куска черствого хлеба, ничего и не требуется!

Приняв её молчание за недовольство его дерзостью, Дирк бросил на неё презрительный взгляд.

Не прошло и минуты, как он заметил именно то, что искал: пять отбившихся от стада телок лениво паслись в зарослях по берегу журчащего ручья. - Они, по-моему, выглядят вполне безобидно, предположил Дирк, спешиваясь. - давайте отдохнем немного, а потом отгоним их на ранчо.

Бриана соскользнула вниз и легко спрыгнула на землю. Она огляделась по сторонам, глубоко вдыхая ароматный воздух и наслаждаясь теплыми лучами солнца, и с удовольствием потянулась, чтобы размяться. Но внезапно опустив глаза вниз, вспыхнула, заметив, как поднявшаяся грудь туго натянула тонкое полотно рубашки. К сожалению, было уже слишком поздно: она заметила, что Дирк не сводит с неё загоревшихся глаз. Одернув рубашку, Бриана недовольно отвернулась и, стоя к нему спиной, старалась справиться с охватившим её неприятным чувством. Бриана даже не услышала, как Дирк подкрался к ней, она и не подозревала о его намерениях, пока не почувствовала на щеке горячее дыхание и в ту же минуту он крепко схватил её. Бриана изо всех сил рванулась в сторону, но его жадные губы уже скользнули по нежной шее. - Ах ты, маленькая богачка, - насмешливо прошептал он, - может быть, это единственная вещь, которую ты ещё не имел, но о которой мечтаешь ..

Изо всех сил стараясь оттолкнуть его, она завопила, - Да как ты посмел?!

Смеясь, он ещё крепче прижал её к себе, но Бриана брезгливо отвернулась. - Ах, Дани, - усмехнулся он, - Только не надо уверять, что ты не поняла, почему я сегодня предложил тебе поехать вместе! Ты ведь не настолько наивна.

- Я была достаточно наивна, чтобы принять тебя за порядочного человека, - громко крикнула Бриана, освободившись наконец и опрометью кидаясь к лошади. - Не трудись провожать меня. Я поеду одна.

- Ты никуда не поедешь! - он подскочил к ней и, словно клещами сдавив талию, с силой швырнул девушку на землю. Упав на неё сверху и прижав всем телом, так, что бедняжка с трудом дышала, он обхватил руками её груди, и Бриана в ужасе закричала. - Прекрати ломаться, словно ты и не думала об этом, - рявкнул Дирк, - иначе тебе не поздоровится. Я могу быть очень нежным, ... а могу и не быть. Впрочем, выбирать тебе, а я все равно намерен сделать с тобой все, что пожелаю, за этим я и приехал.

Он наклонился и грубо задрал ей юбку, а Бриана, изловчившись, с силой вонзила зубы в его ухо, когда оно внезапно оказалось у неё перед глазами. Завопив от боли, Дирк отшатнулся и, воспользовавшись этим, Бриана ударила его изо всех сил. С яростным ревом он поднял руку и хлестнул её наотмашь по лицу: раз, другой, третий, пока не заметил, что она вот-вот потеряет сознание от боли. Дирк прижал её к земле, стиснув хрупкое горло, Прекрати, или, Богом клянусь, я за себя не ручаюсь!

Бриана изо всех сил старалась не лишиться чувств, когда он грубо срывал с неё брюки, ломая пуговицы и изо всех сил дергая мягкую ткань. Когда же его руки, добравшись до белья, запутались в кружевах, он жадно накрыл горячим, нетерпеливыми губами её рот. - Сейчас получишь удовольствие, девочка, бормотал Дирк, - потом ещё сама ещё просить будешь. Уж я для тебя готов постараться ...

Бриана мотала головой, безумный ужас захлестнул её. Боже мой, что же делать?! Она не должна допустить этого, не, нет, лучше умереть! Собравшись с силами, она яростно вонзила ногти ему в лицо, располосовав щеку до крови и одновременно рванулась изо всех сил, ударив Дирка коленкой между ног.

Заорав от неожиданности, он прижал одну руку к кровоточащей щеке, и согнулся чуть ли не вдвое, старясь хоть как-то успокоить жгучую боль в паху. - Ах, ты, сука! Жаль, что не убил тебя!

Но Бриана уже успела воспользоваться его слабостью: отбежав в сторону, она вихрем взлетела на лошадь и сейчас бешеным галопом мчалась по прерии, даже не сидя, а лежа поперек седла. Умница Белль, как будто читая мысли хозяйки, с места взяла в галоп. Бриана в панике ухватилась за гриву, цепляясь изо всех сил, чтобы не соскользнуть на полном скаку. Седло при каждом движении больно врезалось ей в живот.

Краем глаза она успела заметить Дирка, кое-как пытавшегося встать на ноги. Судорожно сжимая конскую гриву и цепляясь за луку седла, Бриана с трудом перекинула ногу через спину Белль. Она чуть было не сорвалась, на долю секунды потеряв равновесие, но в конце концов, испуганная, но торжествующая, все-таки смогла удержаться Вдев ноги в стремена, она наклонилась вперед и с трудом ухватила болтающиеся поводья. Вонзив шпоры в бока лошади, Бриана гнала её бешеным галопом, молясь про себя. Только один раз до этого осмелилась она на такую же безумную скачку, но тогда позади у неё был Бранч.

- Домой, Белль, - кричала Бриана. Ветер хлестал её по лицу, а она все мчалась вперед, борясь за жизнь.

И Белль как будто услышала её и понеслась вперед со скоростью ветра. Казалось, она поняла, какая опасность угрожает её хозяйке, что сейчас только от неё зависит жизнь женщины, так отчаянно припавшей к ней.

Несмотря на безумную боль, когтями разрывавшую тело, Дирк дополз до своей лошади и кое-как взобрался в седло. Бешенство с новой силой охватило его, когда устраиваясь поудобнее, он нечаянно задел горевшую адским огнем промежность. - Ах, ты, мерзкая шлюха, - взвыл он, чувствуя, как кровавая пелена застилает глаза. Дирк с силой вонзил шпоры в бока лошади, посылая её вперед бешеным галопом. - Богатая кривляка! Маленькая скользкая сучка! Заморочила мне голову, такая сладкая навид, как мед! Ну да я не игрушка! Попомнишь ты меня! Дай только добраться до тебя, я такое устрою, что пусть дьявол заберет меня вместе с потрохами, если ты ещё дважды не подумаешь, прежде чем сыграть с кем-нибудь ещё одну такую же шутку!

Бриана с ужасом услышала за спиной оглушительный грохот копыт настигавшей её лошади и, с трудом повернув голову, испуганно закричала: Дирк гнался за ней и расстояние между ними стремительно сокращалось. Крича и плача, Бриана вцепилась в гриву напрягавшей последние силы кобылы и жалобно взмолилась, - Ну пожалуйста, быстрее, Белль, пожалуйста! Слезы бессильного отчаяния текли по лицу. Бриана понимала, что здесь, в самом центре пустыне, её криков никто не услышит.

. Даже не оборачиваясь, Бриана по стуку копыт поняла, Дирк уже почти настиг её, он был близко, почти за спиной. Снова и снова она погоняла измученную лошадь, судорожно вцепившись в гриву, молилась, чтобы Белль не дала себя догнать, чтобы не споткнулась на полном скаку. Из-за страха, перехватившего горло и бьющего в лицо ветра её рыдания сменились редкими судорожными всхлипываниями.

Все ближе и ближе слышался грохот копыт скакавшей за ней по пятам лошади, и вот он уже настиг её и с силой ударил кулаком в лицо. Бриана рухнула прямо на обломки скал и её тело с глухим стуком ударилось о землю. Острая боль пронизала девушку, небо озарилось яркой вспышкой, а потом все окутала спасительная темнота. Бриана потеряла сознание. Последнее, что она услышала, был топот копыт ускакавшей Белль. Дирк натянул поводья и, соскочив на землю, опустился на колени возле неподвижного тела Брианы. Дьявол, хоть бы она была жива! Он молча проклинал свою отвратительную вспыльчивость, которая уже в который раз приводила к беде. Бриана лежала очень тихо и, казалось, не дышала, кровь текла из трех рваных ран и заливала ей лицо. Приподняв ей голову, Дирк прижал пальцы к губам и, различив слабое дыхание, пробормотал благодарственную молитву. Но она, похоже, сильно расшиблась - а ему хотелось бы, чтобы она пришла в себя и почувствовала, что он будет делать с ней. В конце концов, это не его вина, и ему вовсе не хотелось быть с ней жестоким. Боже, она ведь настоящая красавица, но зачем она отвергла его, когда он был так мил с ней?! Она сама напросилась на это! Ей давно следовало преподать урок! Дирк поднял бесчувственное тело девушки и перекинул её через спину лошади, затем, вскочив позади нее, направил коня к густым зарослям мескитовых деревьев. Там он спешился и, подхватив её на руки, отнес в кусты. Рубашка Брианы распахнулась, порванная сорочка открывала грудь. Склонившись над девушкой, Дирк, принялся дрожащими руками расстегивать брюки, а губы его жадно терзали маленькие розовые соски. Почувствовав резкую боль внизу живота, он не смог подавить мгновенную вспышку ярости и грубо ударил её, и она, к его облегчению и радости, слабо застонала. Слава богу, раз почувствовала боль, значит, приходит в себя. Ну, что ж, если боль может заставить её очнуться, он доставит ей это удовольствие.

Схватив за плечи беспомощную девушку, он грубо встряхнул её и заметил, как дрогнули темные, густые ресницы.

- Ну, давай, сука, - прошипел Дирк, - открывай глаза и посмотри, что у меня есть для тебя!

И тут его словно громом поразил раздавшийся неподалеку стук подков. Приближались трое - и галопом. Дирк торопливо застегнул брюки и быстро привел в порядок одежду Брианы. К тому времени, как всадники заметили их, он уже стоял, держа на руках Бриану и судя по выражению лица, был вне себя от беспокойства. - Сюда, - изо всех сил закричал Дирк, - она упала с лошади и, похоже, сильно расшиблась. Слава Богу, кажется, жива.

Он узнал подъехавших к нему, все они: Том Люкас, Бен Эдхоп и Лейси Коли служили пастухами на ранчо Колтрейнов.

Том спешился и торопливо осмотрел Бриану, а потом подозрительно взглянул на Дирка. - Что она здесь делала вместе с тобой? Поуп тебе голову оторвет за это.

- Угу, - согласился Лейси, - а этот её чертов братец вообще сживет со свету. Мы с ребятами кинулись на поиски, как только увидели, что кобыла вернулась без нее, и по дороге встретили его, он ехал на ранчо.

Дирк сделал вид, что не заметил подозрительных взглядов. - Если хотите знать, я тут вообще не при чем. Я даже не знал, что она собирается куда-то, только потом, когда пошел в конюшню, заметил, что её кобылы нет в стойле. Ну и поехал за ней на всякий случай, и вот тут нашел её.

Ковбои молча переглянулись. Они плохо знали Холлистера, но подсознательно держались от него подальше.

- Давайте отвезем её домой, - предложил Люкас. - Коли, скачи за доктором. Она, похоже, здорово ударилась головой.

Дирк предпочел промолчать и убраться подобру-поздорову. Ведь стоит ей придти в себя, как она немедленно расскажет, как было дело. Но как уехать, если у него нет ни гроша, ведь деньги должны были заплатить дня через два и, подумав немного, он решил рискнуть и подождать жалованья. А, кроме того, решил он, всегда ведь можно сказать, что у неё от удара об землю просто все перепуталось в голове. Или обвинить её в том, что она сама вешалась ему на шею, а теперь решила обвинить его, чтобы отвести подозрения от себя. Ну уж нет, никуда он не уедет без денег. Да и ехать ему некуда!

Повернув к ранчо, они столкнулись с Гевином, который был вне себя от бешенства, услышав, что его сестра уехала верхом. Всю обратную дорогу он, не переставая ни на минуту, причитал над ней, объяснял, куда отвезти сестру и заклинал мужчин, ради Господа Бога, поосторожнее обращаться с девушкой. Он сто раз повторил, как велел ей ни в коем случае не покидать ранчо, и клялся добраться до того идиота, который заставил её ослушаться брата.

Дирк предпочел помалкивать. Но по мере того, как он слушал, в его душу закрались неясные сомнения. Что, черт возьми, тут происходит?! Этот Мейсон вел себя, как помешанный. Почему он так переживает из-за девчонки? Его подозрения усилились, когда Мейсон отвел его в сторону и, пряча глаза, принялся расспрашивать, говорила ли что-нибудь Дани, когда он нашел её. Мысли, одна за другой, закопошились в голове. Он часто слышал, как ковбои на ранчо толковали о девушке и поэтому знал, что она - дочь самого хозяина, но долго была в ссоре с семьей. Ему говорили, что после всех этих лет она вдруг решила вернуться домой, чтобы потребовать свою часть отцовских денег. Всех на ранчо страшно интересовало, что предпримет Колт, когда вернется домой и найдет здесь её.

А теперь, заметив, как нервничает Гевин, Дирк решил немного проверить неясные ещё подозрения. Оглядев Мейсона с головы до ног, он холодно бросил, - Возможно.

- Возможно? - рявкнул Мейсон, но тут же сообразил, что его могут услышать слуги и взял себя в руки. - Что же она сказала?

Дирк не смог удержаться от торжествующей ухмылки. Что ж, его подозрения подтвердились. Мейсону явно было, что скрывать и поэтому он опасался, что девчонка проболтается. - Я сказал, возможно ...

Гевин занервничал. Если Бриана проболталась, что на самом деле она никакая не Дани, если она сморозила какую-нибудь глупость, весь его великолепный план полетит к чертям. - Что это значит? - заорал он, возмущенный тем, как этот грязный пастух осмелился разговаривать с ним.

А Дирк наслаждался, ему хотелось заставить Гевина ещё немного потрепыхаться на крючке. Поскольку он попросту блефовал, следовало быть очень осторожным. Только тогда ему удастся выяснить, что же скрывает Мейсон. Вытащив из кармана старой кожаной куртки тонкую сигару, он принялся неторопливо закуривать её и только выпустив облачко вонючего дыма, медленно процедил сквозь зубы, - А это значит, приятель, что я не из тех, кто сует нос в чужие дела. И потом, разве можно верить тому, что скажет человек, после того, как со всей силы хлопнется головой об камень?!

Мейсон затравленно оглянулся и Дирк внутренне возликовал. Он был страшно горд собой, поскольку не только раскопал что-то весьма подозрительное, но и, весьма вероятно, получил в руки оружие против Дани, на тот случай, если, придя в себя, эта шлюха начнет орать, что он пытался её изнасиловать.

- Гевин в это время мучительно ломал голову над тем как им быть, машинально разглядывая комнату. Они стояли внизу, в большой комнате, и вокруг суетилось и бегало множество слуг, пытавшихся привести в чувство лежавшую без сознания Бриану. Потом он подозрительно уставился на Дирка. Как много известно этому парню? Проклятье, этого нельзя допустить! - Пошли со мной! - скомандовал он и бесцеремонно вытолкал Дирка из комнаты. Дирк безропотно последовал за ним на второй этаж и они вошли в спальню, где иногда ночевал Гевин, когда ему случалось останавливаться на ранчо. Плотно прикрыв дверь, Гевин заметался по комнате, раздираемый сомнениями, не зная, что же известно Дирку.

А тот, с удобством развалившись на элегантном полукруглом диване, подложил под спину шелковые подушки и закинул ноги в грязных ботинках на кружевное покрывало. Его просто распирало от гордости, так как теперь уже не было никаких сомнений, что он крепко держал за горло этого задаваку Мейсона, да и сама ситуация могла оказаться ему весьма и весьма на руку.

Гевин по-прежнему мерил шагами комнату и Дирк решил, что пора кончать с этим. - У меня ещё полно работы. Давай, говори, что надо, да я пойду, грубо остановил он Гевина.

Тот искоса взглянул на него и медленно подошел к дивану. - Я хочу, чтобы ты повторил слово в слово, что сказала Дани.

- Вот что я скажу тебе, парень - нет нужды так переживать. Я знаю, когда следует держать рот на замке.

Вдруг Гевина осенило. - А как на счет тог, чтобы поработать на меня? Мне нужен человек, которому я мог бы доверять.

Дирк ухмыльнулся. - Я слушаю, - пробормотал он.

Конечно, Гевин не мог точно знать, сколько известно этому парню, но и рисковать он тоже не мог. - Ну, что ж, для начала я дам тебе втрое больше того, что ты зарабатывал на ранчо. Но держи язык за зубами. И задавай поменьше вопросов. Позже, когда придет время, я расскажу тебе все, что ты должен знать. Тогда сможешь заработать кучу денег. - Для большей выразительности он помахал пальцем перед носом Дирка. - Ты понял - кучу денег!

Поджав губы, Дирк закрыл глаза, показывая, что его это нисколько не интересует. Ну, похоже, началась игра. Правда, он может проиграть. А может, дельце и выгорит, тогда ему повезло. Мейсон, похоже, что-то затевает, и боится, что Дани спутает ему карты. Со временем он все разузнает, подумал Дирк.

- По рукам, - наконец кивнул он. - Говори, что от меня требуется. И краем глаза успел заметить, как от облегчения мгновенно просветлело лицо Мейсона.

- Для начала отправляйся на конюшню и работай, как будто ничего не случилось. Когда понадобишься, я дам тебе знать.

Он уже повернулся было, чтобы уйти, но Дирк окликнул его, - Минутку, есть ещё кое-что. - И Гевин отметил, что в голосе его не было слышно ни малейшего подобострастия. - Когда Дани придет в себя, не надо обращать внимания на то, что она будет говорить обо мне.

Гевин оцепенел. - Так ты посмел ... - очень тихо процедил он.

Дирк нагло улыбнулся, - Ну, что вы, мистер Мейсон, если девушка ударится головой, разве может она отвечать за свои слова?! Вы ведь, конечно, не поверите ей - не так ли? - Сказав это, он обошел мрачно задумавшегося Гевина и хлопнул дверью.

Прошипев какое-то проклятье, Гевин следил за ним сузившимися от бешенства глазами. Придется присмотреть за этим подонком, подумал он.

Спустившись в гостиную, он обнаружил, что приехавший доктор уже осмотрел Дани, и с облегчением узнал, что она не ранена, а просто ушиблась. Несколько дней в постели и все пройдет, заверил доктор. Ей просто необходим отдых. Дани понемногу начала приходить в себя и доктор ушел, ещё раз подтвердив, что все обойдется.

Гевин отослал слуг. Оставшись с Брианой наедине, он грубо встряхнул её, стараясь привести в чувство. Чуть приподняв веки, девушка подняла на него затуманенные глаза и вдруг перед ней снова встал весь тот ужас, который она недавно пережила. Туман в голове рассеялся, уступив место дикой ярости. Безуспешно пытаясь приподняться, Бриана закричала, - Он напал на меня! Слова полились сами собой. - Я попыталась убежать, но он догнал меня и сшиб с лошади!

И тут Гевин ударил её, не очень сильно, но достаточно, чтобы прервать поток обвинений. - Замолчи и послушай, что я скажу. - резко приказал он, Ты чуть было не разрушила весь мой план.

- Но он почти что ...

Гевин поднял было руку, но она замолчала.

- Поскольку ты сказала "почти", можно догадаться, что с тобой ничего страшного не произошло, не так ли? Просто забудь об этом. Я приму меры, чтобы это не повторилось. - Послав Бриане ледяную улыбку, он добавил, - А теперь отдыхай. Как только ты поправишься, мы придумаем, как ввести тебя в светское общество Силвер Бьют.

Бриана в отчаянии покачала головой. Почему он просто не может забрать эти деньги? Тогда бы они могли немедленно уехать ... - Я не понимаю.

- А тебе и не надо понимать. Просто делай, что говорят.

- И сколько же ты собираешься тут пробыть? - воскликнула Бриана, видя, что он уходит.

Задержавшись у выхода, Гевин бросил на неё один из тех высокомерных, наглых взглядов, которые она так ненавидела, - Ровно столько, сколько сочту нужным, моя дорогая.

Глава 11

- Этому пора положить конец, Бекки.

Так сказала Кэнди, сказала коротко и решительно, хотя глаза её были полны сострадания.

Она поднесла стакан к губам, накрашенным кроваво-красной помадой, и сделала глоток, прежде, чем продолжить разговор с племянницей. - Ты ведь и сама понимаешь, что я права. Бекки, послушай меня, ты сейчас сидишь на бочке с динамитом - ведь рано или поздно Колт обо всем узнает.

- Но ведь на самом деле я не обманываю его, - защищалась Бекки, стоявшая у окна за спиной тетки.

Кэнди раздраженно грохнула стаканом по столу. - А когда ты убедила его, что он спал с девственницей, это, по-твоему, был не обман?!

Бекки беспомощно посмотрела на нее, - Но у меня не было другого выхода.

Кэнди, вздохнув, с досадой пожала плечами, - Глупо с моей стороны было предлагать это, но я же не предполагала, что ваши отношения зайдут настолько далеко. Я и подумать не могла, что он так надолго останется здесь. А, кстати, почему он до сих пор не уехал? - Кэнди обвиняющим жестом указала на Бекки и сама же ответила, - Потому, что он, бедняга, воображает, что влюблен в тебя. А почему, спрашивается, он так уверен в этом? Думаю, мы обе это знаем.

В тысячный раз Бекки подумала, какой же дурой она была, когда передала тетке все, что Колт рассказал ей о Шарлин.

Кэнди немного смягчилась. - Дорогая, неужели ты не понимаешь, что в твоих объятиях он просто-напросто пытается позабыть о Шарлин. Колт смотрит на тебя и видит милую, ласковую девочку и борется с собой, чтобы не поступить с тобой так же, как в свое время с Шарлин. Он и сам не понимает этого - но ты-то должна! И тебе следует положить этому конец.

Бекки отчаянно замотала головой. - Но я не могу! Мне легче просто повернуться и уехать из города. По крайней мере, тогда он не узнает, что я была шлюхой.

Кэнди покачала головой, понимая, что даже сама Бекки не верит в это. И будешь до конца своих дней дрожать от страха, что появится кто-то из бывших клиентов и узнает тебя? Да, конечно, это может и не случиться, но ведь ты все равно будешь бояться, не так ли? И, как ты думаешь, поступит Колт, когда узнает об этом? Нет, милая, - она вздохнула, - ты не сможешь жить во лжи. Либо скажи ему правду сейчас и пусть за него решает любовь, либо сама уйди с его дороги. - Но ведь были же случаи, когда такие, как я, выходили замуж и все было прекрасно, - прошептала Бекки.

- Ты забываешь, что в большинстве случаев мужчины прекрасно знали, на ком они женятся - отрезала Кэнди. - Нет, моя девочка, - повторила она нежно, поглаживая руку племянницы, - не стоит так рисковать. Ты проклянешь такую жизнь, если будешь постоянно дрожать от страха. Ты никогда не будешь счастлива, а Колт будет ломать голову, недоумевая, что с тобой происходит.

Бледная Бекки стояла с несчастным видом, придерживая у ворота золотистый атласный халат. Она ещё спала в объятиях Колта, когда её внезапно разбудила Лали, вошедшая на цыпочках в спальню, чтобы сказать, что её тетушка хочет поговорить с ней. Бекки послушно спустилась, заранее зная, что ей собирается сказать тетя Кэнди. В конце концов, Колт прожил у них в доме уже почти два месяца.

Бекки подавила вздох. Для чего этот разговор, если он ничего не решит? - Ну, - решительно произнесла Кэнди, тоже поднимаясь на ноги, - и как ты собираешься поступить?

- Не знаю.

- Он уже говорил что-нибудь об отъезде?

Бекки покачала головой.

- А ты знаешь, что и дня не прошло, чтобы кто-нибудь из твоих обычных клиентов не спрашивал о тебе? Я предлагаю им других девушек, но они хотят только тебя и когда-нибудь это плохо кончится. А ведь кое-кому из них известно про тебя и Колтрейна ...

- Что? - Бекки подскочила от ужаса, - Как они узнали? Ты же сказала, что предупредишь девушек, чтобы они не проговорились.

Кэнди беспомощно развела руками. - Да ведь в Голконде нет ни одного человека, кто бы не знал, что Колтрейн у нас в доме. А поскольку известно, что он здесь, а ты никого не принимаешь, многие из твоих знакомых догадываются о том, что происходит. Ты ещё должна благодарить Бога, что Колтрейн не бывает в салунах, иначе он уже давно услышал бы кое-что такое, что ты желала бы скрыть от него навсегда.

Бекки молча повесила голову. Это было правдой. Ей просто повезло, что Колт до сих пор ничего не узнал, но ведь везение не может продолжаться вечно. Подойдя к девушке, Кэнди ласково обняла её за плечи. Прижав её к себе, она нежно шепнула, - Оставь его, дорогая. Пусть возвращается домой. Если не хочешь, чтобы он узнал правду о тебе, постарайся просто отослать его. Или сошлись на меня, скажи, что я недовольна тем, что он живет у нас так долго. В общем, придумай что-нибудь. Но этому нужно положить конец

Отпустив её, Кэнди отвернулась, но Бекки вдруг с надеждой спросила, А что если я попрошу его уехать, скажу, что ты недовольна, а он вдруг предложит мне уехать с ним? Что же мне делать, ведь не могу же я признаться, что была шлюхой?!

Кэнди безнадежно покачала головой, - Ну, и зачем, по-твоему, Колту увозить тебя, если он бежит от женитьбы, как черт от ладана?! Учти, он все ещё считает, что та бедняжка погибла из-за того, что он разбил ей сердце. Неужели ты надеешься, что он так быстро выкинет это из головы? Нет, даже если он и влюблен в тебя, то не настолько.

- Но, - продолжала она, увидев тоску в глазах Бекки, - запомни, если он и захочет увезти тебя с собой, то только как любовницу. Может быть, он не будет против того, чтобы иметь любовницей бывшую проститутку. Лучше подумай об этом заранее. Но, помни, я предупредила тебя - он должен уехать, Бекки. В конце концов, мне надо заниматься своим делом, да и для тебя так будет лучше всего.

Бекки уже повернулась, чтобы уйти, когда Кэнди снова окликнула её, Не забудь о том, что я сказала. Поверь, так будет лучше для всех, особенно для тебя.

Бекки медленно спустилась по лестнице туда, где она оставила Колта мирно спящим. Что же ей делать? Беда была в том, что она понимала, насколько отчаянно, безнадежно полюбила его. Ни за что на свете не хотела бы она потерять его, дать ему уехать ... одному, без нее.

Колт все ещё спал, разметавшись во сне и она долго не могла отвести от него глаз. Как он был ошеломляюще прекрасен, какое великолепное, могучее тело. Она снова почувствовала, как её накрыла знакомая теплая волна и сердце затрепетало в груди.

Как бы ей хотелось стать для него девственницей!

Вдруг она заметила, что он открыл глаза и с улыбкой наблюдает за ней. - Иди ко мне.

И она кинулась к нему, успев только на бегу сбросить с плеч халат.

Колт снова безумно хотел её и вдруг она почувствовала, что в этот раз хочет дарить, а не просто принимать его любовь. Скользнув вниз по его мускулистому телу, Бекки коснулась губами напряженной плоти. И благодарно приняла его семя, упиваясь его хриплыми стонами, счастливая, что дарит ему радость.

А потом он прижал её голову к груди и ласково взъерошил спутанные пышные кудри. - Я хочу забрать тебя отсюда, - внезапно сказал он.

Бекки оцепенела.

- Ты же понимаешь, что мне сейчас совсем не просто, - задумчиво продолжал он, - Прежде, чем думать о будущем, я должен разобраться со своим прошлым. - Привстав на локте, Колт склонился над молчавшей Бекки и заглянул ей в глаза. - Сейчас я не могу тебе предложить ничего, кроме дружбы, но ведь это только начало.

Бекки с трудом перевела дыхание, голос её предательски дрогнул, - А что будет со мной? Где я буду жить?

Колт уже не раз думал об этом. В Силвер Бьют у него были друзья, а среди них - почтенные пожилые дамы, которые могли бы приютить Бекки, и со временем подыскать ей работу. Можно было бы определить её компаньонкой или няней к какой-нибудь старушке. - Я хочу, чтобы ты начала новую жизнь. Тебе не годится жить в этом доме, - процедил он с ноткой осуждения в голосе.

Кончиками пальцев Бекки нежно провела по его груди и, поймав её руку, он нежно прижал к губам эти ласковые пальчики. - Ты любишь меня? отважилась спросить Бекки.

Как будто тень набежала на лицо Колта и он опустил глаза. Выпустив её ладонь, он нерешительно прошептал, - Нет. Я не хочу лгать тебе, Бекки. Если бы любил, просил бы тебя стать моей женой. Я ведь уже объяснял тебе - я не хочу и не имею права жениться, потому, что не могу подолгу оставаться на одном месте. Поэтому я и уверен, что не влюблен в тебя. Но ты мне очень нравишься, правда, Бекки, и я хочу, чтобы ты была рядом. Даю честное слово, что буду заботиться о тебе. Ну, а пока мы будем просто друзьями.

У Бекки защемило сердце. Дурочка! - одернула она себя, - На что ты надеялась?! Рассчитывала, что он признается тебе в любви?! Что он, может быть, женится на тебе? А он что предложил - дружбу! Господи, ну что он за человек?!

И Бекки показалось, что душа её покрывается льдом. - А для чего мне тогда уезжать, мне и тут хорошо, - ровным, холодным тоном произнесла она. Ты же знаешь, тетя Кэнди - единственной родной человек, который у меня есть. С какой стати мне расставаться с ней? А ты сможешь иногда приезжать ...

Она привстала, но он успел перехватить её и, навалившись всем телом, прижал к кровати. Даже сейчас, когда глаза его сверкали гневом, он был ошеломляюще красив, печально подумала Бекки.

- Я не желаю, чтобы ты оставалась в этом доме! Это обычный бордель, или ты забыла об этом?!

- Это мой дом, - резко оборвала его Бекки, - или ты забыл об этом?

Она вырвалась из его объятий и Колт неохотно разжал руки, слишком ошеломленный, чтобы удерживать её. Наблюдая, как она поспешно застегивает пуговицы, он неуверенно спросил, - Ты, наверное, ожидала, что я предложу тебе выйти за меня?

Это оказалось последней каплей. Бекки пришла в бешенство. - Конечно, нет! - процедила она, - Ты ведь не из тех, кто женится.

- Но ведь когда я взял тебя, ты была девственницей, - возразил Колт, в этом случае девушка обычно рассчитывает, что мужчина женится на ней.

- А что, твоя Шарлин тоже была девственницей? - съязвила Бекки, может быть, именно из-за этого она так и убивалась, когда ты отверг ее?!

Колт тихо покачал головой и лег на спину, невидящим взглядом уставившись в потолок. Женщины, мрачно подумал он. Сколько ни старайся, все равно они все повернут так, что именно ты почувствуешь себя виноватым. Может, мне лучше уехать, Бекки? Пора собираться домой.

Она отвернулась, так что Колту оставалось только гадать, что она думает. - Да, по моему, так будет лучше. И тетя Кэнди сегодня жаловалась, что ты уж больно надолго здесь задержался. Она сказала, что пришлет тебе длиннющий счет за виски, которое ты выпил за это время, и за все остальное тоже. Я успокоила её, сказала, что ты вполне способен заплатить. Надеюсь, не ошиблась.

Колт не верил собственным ушам. В первый раз Бекки перестала быть той нежной, прелестной как ангел девушкой, от которой он был без ума. Сейчас она говорила с ним сухо и неприязненно, словно с совершенно чужим человеком. Что произошло? И как он раньше мог не замечать в ней этой жесткости?

Прежде, чем он сообразил, что ответить, Бекки вылетела из комнаты, раздраженно хлопнув дверью.

Колт поспешно оделся. Собрался он быстро, так как вещей у него было немного. Покончив с этим, он пошел искать Кэнди и обнаружил её внизу, в гостиной, где она составляла букет из своих любимых страусовых перьев.

- Я уезжаю, - коротко сказал Колт, - Спасибо, что позволили побыть в вашем доме. Пришлите мне счет и я немедленно оплачу его.

Она даже не взглянула на него. - Пяти сотен будет вполне достаточно.

Колт подумал, не сошла ли она с ума, что заламывает такие деньги, но предпочел промолчать. Повернувшись к дверям, чтобы уйти, он заколебался и вдруг бросил, - Позаботьтесь о Бекки. Я бы хотел время от времени видеть её.Кэнди промолчала, так и не обернувшись.

И пока Колт, не обращая внимания ни на пыль, ни на палящее солнце, шел вниз по улице, он все ломал голову, не понимая, что же, в конце концов, произошло. Проклятье, жаль, что у него не хватило терпения. Возможно, это потому, что он в этом отношении пошел в отца - ненавидел что-либо обсуждать. Обычно он просто высказывал свое мнение, и если кто-то не соглашался, почитал за лучшее не спорить. Но он просто обязан был поговорить с Бекки, заставить её понять. Ведь если бы он смог в свое время договориться с Шарлин, может быть, она и была бы сейчас жива.

Дважды по дороге на конюшню Колт в нерешительности поворачивал, чтобы вернуться и поговорить с Бекки. Ему страшно не хотелось расставаться с ней, тем более так. Но как её убедить? Что ещё сказать - что она ему нравится, что он без ума от нее? Может быть, в один прекрасный день это чувство и превратиться в любовь, но пока этого нет. И он не может брать на себя никаких обещаний, если не будет твердо уверен, что сможет сдержать их. А сейчас лучше вернуться домой, он отсутствовал достаточно долго, и дел, наверное, скопилось немало, это поможет ему отвлечься.

У него при себе не было денег, и Колту пришлось пообещать хозяину конюшни, что пришлет деньги за лошадь из дома, вместе с платой для мисс Кэнди. Парень молча кивнул. Все в Голконде прекрасно знали, кто такой Колт.

Оседлав лошадь, Колт вывел её из конюшни и зажмурился от слепящих лучей солнца. До Силвер Бьют было не близко и следовало захватить в дорогу хоть немного еды, поэтому Колт завернул в небольшой магазин неподалеку.

Купив мешок сухарей и увесистый окорок, он обратился к хозяину, Знаете меня?

- Угу, - тот кивнул, - Молодой Колтрейн. Возвращаетесь к себе в Силвер Бьют?

Колт объяснил, почему не может заплатить наличными.

- Нет проблем. Будете отсылать деньги для мисс Кэнди, приложите к ним и то, что должны мне. Она позаботится, чтобы я их получил. - Понимающе подмигнул Колту и, ухмыльнувшись, показал два ряда кривых зубов. - Тут такое сплошь и рядом бывает. Мужчины каждый вечер просаживают у неё кучу денег, а потом приходится их высылать. И никто ещё не пытался её обмануть. Наша мисс Кэнди дружит с шерифом, а он уж всегда позаботится, чтобы его приятельница сполна получила свои денежки.

- Не беспокойтесь, она получит деньги, - сказал Колт. Конечно, он мог бы объяснить, что задолжал Кэнди просто за комнату и уход, а вовсе не за "особые услуги", но, как обычно, он счел ниже своего достоинства что-либо объяснять.

Забрав покупки, он вышел из магазина, не обратив ни малейшего внимания на какого-то человечка, который подпирал столб неподалеку, но тот вдруг окликнул его. Колт с удивлением оглянулся.

- Никак домой собрался, а, Колтрейн?

Колт молча кивнул и уже было собрался идти, как тот вдруг снова заговорил,

- Вот наши парни порадуются, что ты убрался из города. А то стали поговаривать, что ты у неё в любимчиках ходишь, у мисс Кэнди то есть!

Колт замер. Внимательно приглядевшись, он заметил радостный блеск в глазах незнакомца, и угрюмо буркнул, - Ты ошибся, приятель.

Человек поежился, заметив, что лицо Колта потемнело от гнева, и попытался объясниться, стараясь не показать, как ему страшно. - Да нет, все в порядке. Я просто слышал, как наши ребята жаловались в салуне, что никак не могут побаловаться с Беллой, так как ты, дескать "купил девчонку для себя".

- Не знаю я никакой Беллы, - бросил Колт - а с кем я был - не ваше дело.Он повернулся, чтобы уйти.

Человечек заколебался, он слегка побаивался того, что могло случиться, но, с другой стороны, пока что все обошлось ... - Эй! - окликнул он Колта, и голос слегка дрогнул, - А может быть, ты знаешь Бекки - племянницу мисс Кэнди?

Колт в два прыжка оказался возле него и нанес страшный удар в челюсть. Последнее, что почувствовал незнакомец, прежде, чем его поглотила темнота, было сожаление, что он взялся исполнить поручение мисс Кэнди. Вряд ли обещанная сумма стоила того, чтобы так рисковать.

Обезумев от гнева, Колт кинулся к лошади и, вскочив в седла, галопом помчался домой, будто сам дьявол гнался за ним по пятам.

И в глубине души он с ужасающей отчетливостью понял, что этот подонок наверняка сказал правду.

Бекки, Белла.

Припав к лошади, Колт молча стиснул зубы.

Женщина опять сыграла с ним злую шутку. А он оказался в дураках.

Удобно расположившись перед туалетным столиком в кресле, обитом розовым бархатом, Бриана подняла глаза и встретила в зеркале разъяренный взгляд Гевина. Она ответила ему таким же бешеным взглядом.

- Ты, паршивая маленькая попрошайка! - прошипел он. - Интересно, где бы ты была сейчас без меня?! Копалась бы в канаве или раздвигала ноги перед каждым, кто пожелал бы заплатить за то, что Дирк Холлистер надеялся взять даром! Если не ошибаюсь, ты именно в этом попыталась обвинить парня?

Вскочив, как ужаленная, Бриана подскочила к нему и закричала в лицо, Дирк действительно пытался изнасиловать меня! Мне нет дела до того, что он наговорил тебе. Этот человек - чудовище, и я хочу, чтобы он немедленно убрался отсюда! И почему, скажи на милость, ты вдруг взялся защищать его? Бриана перевела дух, - А что касается того, где бы я могла быть сейчас, то попытайся-ка припомнить, где бы ты сам мог быть?! Если бы не я, у тебя не было бы ни единого шанса наложить лапу на ту половину денег, что принадлежит Дани! Так что нечего вести себя так, словно ты делаешь мне одолжение, Гевин. По-моему, все обстоит как раз наоборот. Я ведь тоже кое-что о тебе знаю!

Его глаза превратились в две ледяные щелочки. Подскочив к Бриане, Гевин бешено схватил её и сдавил обеими руками горло. Она яростно защищалась, царапаясь, как дикая кошка, но Гевин только сильнее стиснул её, пока Бриана не начала задыхаться. - Замолчи, слышишь? Я зашел слишком далеко, чтобы позволить тебе спутать мне карты! Только попробуй и, Бог свидетель, я придушу тебя, не задумываясь! И уж позабочусь о том, чтобы твой калека-братец последовал за тобой, когда вернусь во Францию.

Он с силой тряхнул её и заметил, как помутнели глаза девушки, но и не подумал отпустить её. - И не вздумай хоть слово кому-нибудь сказать о том, что произошло между тобой и Холлистером. Мне нужно, чтобы он оставался на ранчо, а ты, милая, будешь поступать, как я велю! Сделаешь все, чтобы наше маленькое предприятие удалось. И не вздумай ослушаться. Попробуй только пикнуть, и тебе конец.

Гевин резко разжал руки и Бриана, не удержавшись на ногах, рухнула на пол. Стоя над её неподвижным телом, Гевин жестко сказал, - И ещё запомни одно мое слово и твой братец снова окажется в той самой больнице для бедняков, откуда я его вытащил. А уж там он долго не протянет, попомни мое слово!

- В моей власти, - с жестокой усмешкой продолжал он, - отдать тебя Холлистеру побаловаться, ... конечно, после того, как сам всласть поимею тебя! Я могу сделать с тобой все, что захочу, довести до того, что начнешь мечтать о смерти, как об избавлении ... могу устроить, чтобы ты никогда не увидела брата! Так что лучше не ссорься со мной, подлая тварь! И не вздумай дразнить меня - добром это не кончится!

Шатаясь, Бриана с трудом поднялась. И, взглянув на нее, Гевин заметил, что в её прекрасных ореховых глазах тлеющими угольками горела ненависть. Горло мучительно саднило, голова раскалывалась от боли и Бриана думала лишь о том чтобы не разрыдаться, не доставить этого удовольствия своему мучителю. Она молча смерила его ледяным взглядом.

Гевин презрительно ухмыльнулся. - Сбегай, принеси мне стакан бренди. А когда вернешься, поговорим о моих планах относительно тебя.

Вернувшись с бокалом бренди, Бриана заметила удобно развалившегося на диване Гевина. Забрав его у девушки, он потянул её за руку, усадив рядом и покровительственно улыбнулся.

- Не стоит ссориться, дорогая моя девочка. Если бы не твой тяжелый характер, у нас могли бы быть прекрасные отношения. И во всяком случае, тебе совсем не стоит волноваться из-за Холлистера, он больше не побеспокоит тебя, - и он успокаивающе похлопал её по плечу. - Пусть только попробует будет иметь дело со мной.

- Ну, а теперь, - продолжал он, сделав маленький глоток и смакуя чудесный напиток, - давай поговорим о более приятных вещах - например, о приеме, который тебе следует устроить, чтобы познакомиться со здешним обществом. - и Гевин рассказал, что миссис Боуден, несмотря на то, что семья все ещё в трауре, была настолько любезна, что составила для неё список людей, которых обязательно следует пригласить. - Она сама с удовольствием пришла бы, но, к сожалению, пока это невозможно. Тебе придется навестить её, Бри... - Дани. Она и её муж могут стать неплохими покровителями для нас с тобой. Кроме того, было бы неплохо, если бы тебя почаще видели в городе.

Бриана не могла опомниться от удивления. - Но ведь ты получил все необходимые сведения из банка. Так почему бы теперь просто не потребовать принадлежащие Дани деньги и не уехать домой?

- Ты опять испытываешь мое терпение, дорогая. Мы уедем, когда я решу, что для этого настало время. И честно говоря, у меня чешутся руки проучить тебя за излишнее любопытство. Благодари Бога за предстоящий прием, не то я задал бы тебе трепку. И непременно сделаю это, если ты не возьмешься за ум.

Бриана кивнула, молясь про себя, чтобы Гевин не заметил, что она кипит от ярости. Девушка не сомневалась, что он вполне способен избить её до полусмерти.

Он продолжал строить планы по поводу предстоящего бала. Гевин не пропустил ни единой детали, проинструктировал её, как она должна держаться, он продумал даже фасон платья, которое Бриане следовало надеть. Все должно пройти гладко, жестко предупредил он.

Не успел он уехать, как Бриана, сдернув с себя платье, переоделась в брюки и мужскую рубашку и кинулась к конюшне.

Седлая Белль, она вдруг вспомнила, что Гевин строго-настрого запретил ей покидать ранчо. Ладно, наплевать, главное - он уехал, и на ранчо почти никого не осталось, значит, ей никто не помешает. Никто даже не заметит, что она уехала, может быть, только кто-нибудь из прислуги, но те ничего не скажут.

Она улыбалась, когда вывела Белль из конюшне, навстречу этому ослепительному солнечному дню. Наконец-то она снова свободна, свежий, ароматный ветерок ласкает разгоряченное лицо ... и она счастливо, беззаботно улыбнулась.

- Хорошая погодка, мисс Дани - как раз для прогулки верхом.

Кровь бросилась ей в лицо, когда Дирк Холлистер, бесшумно появившись из-за угла, преградил ей дорогу.

Нагло ухмыльнувшись ей в лицо, он чуть коснулся шляпы, - Угу, мне так приятно, что вы снова собрались прокатиться. Мистер Мейсон перед отъездом предупредил, что вы, вероятно, так и поступите, едва он уедет. Он велел мне сопровождать вас. В конце концов, не можем же мы допустить, чтобы вы снова упали с лошади. Ну, что, поехали?

Дрожа от ярости, Бриана отшатнулась от него, крепко сжав поводья Белль. - Посмей только дотронуться до меня, Дирк Холлистер, и я прикончу тебя!

Он только расхохотался, очень довольный собой. - Ну, что вы, мисс Дани, разве я могу обидеть вас?! Хозяину это не понравится. А если вы так уж против моего общества, ну, что ж, я скажу ему об этом. Похоже, он не успел ещё далеко уехать, я смогу догнать его и ...

Задыхаясь от ужаса и отчаяния, Бриана резко повернулась и повела кобылу в конюшню. Гевин мог праздновать победу.

Глава 12

Мысль о том, какая кара постигнет их с Гевином, когда неминуемо раскроется задуманный ими обман, настолько пугала Бриану, что идея устроить прием для двухсот гостей стала лишь ещё одной бедой в длинной цепи кошмара, в которую превратилась её жизнь.

При мысли о предстоящем приеме Бриана испытывала какое-то странное любопытство, ведь до сих пор она была лишь незаметной, простой служанкой. Теперь же ей предстояло нечто другое - стать хозяйкой бала, блистать, быть центром всеобщего внимания и притягивать к себе восхищенные, или недоброжелательные взгляды.

Удастся ли ей справиться с этой ролью? Не скажет ли она ненароком что-нибудь неподобающее, несмотря на то, что Гевин буквально выдрессировал её, заставляя как и что следует говорить, как вести себя за столом. Он постарался предусмотреть все. И она понимала, что он не простит ей ни малейшего промаха.

Гевин пытался теперь контролировать каждый шаг Брианы и от этого жизнь её превратилась в сплошной кошмар. Не проходило и дня, чтобы он не рисовал перед ней мрачные картины, описывая беспросветную нищету и жестокие мучения, которые ожидали Шарля и её в том случае, если она не будет повиноваться ему беспрекословно.

Но больше всего Бриану мучила мысль о том, что этот дом, который она так любила, теперь стал для неё тюрьмой. Только из-за призрачной надежды спасти Шарля позволила она заманить себя в эту ловушку и стала сообщницей Гевина. Терзаясь ужасом из-за неизбежной мучительной смерти брата, Бриана не нашла другого способа спасти его. А теперь она снова угодила в тот же капкан, ведь она уже столько дней лгала всем, выдавая себя за Дани Колтрейн. И теперь слишком поздно. Дверь в клетку захлопнулась и Бриана оказалась в ловушке. И пути назад не было, каков бы не был конец, она встретит его вместе с Гевином.

Сознание неизбежности их сообщничества вместе с неослабевающей ни на минуту слежкой держали Бриану на грани нервного припадка.

Господи, какое безумие затеял Гевин! Карлтон Боуден, из ненависти к Колту ставший ему почти близким другом, лез из кожи вон, стараясь помочь. Поскольку Бриана уже подписала все официальные документы и в качестве Даниеллы Колтрейн дала Гевину полную доверенность на управление всем состоянием Дани, Боуден не видел необходимости ограничивать его в средствах. Гевин тратил деньги направо и налево, не жалея никаких расходов в подготовке великолепного бала и гала-концерта. Он решил напоследок ослепить все светское общество Силвер Бьют.

Дожидаясь пока начнут собираться гости, Бриана, как неприкаянная, одна бродила по комнатам. Даже сейчас, после многочасовых изматывающих уроков хорошего тона, которыми изводил её Гевин, она чувствовала, что колени у неё подгибаются от страха. Прием обещал стать целым событием.

Огромные охапки свежих роз доставили по железной дороге из Калифорнии, и весь особняк был завален ими: белые, желтые, розовые и кроваво-красные роскошные цветы наполняли комнаты восхитительным благоуханием. Лестницу красиво драпировали шелковые ткани нежнейших пастельных оттенков желтых и зеленых тонов, роскошные хрустальные подвески люстр сверкали как водопад бриллиантов чистейшей воды и мебель красного дерева в каждой комнате была наполирована до зеркального блеска.

Для приема гостей Гевин выписал из Сан-Франциско повара-француза, чтобы поразить собравшееся общество шедеврами изысканной кухни. Столы, покрытые кружевными скатертями, ломились под тяжестью огромных блюд: утка под апельсиновым соусом, цыплята в красном вине, груды колбас и ветчины, различных салатов радовали глаз богатством красок и тонких ароматов. Вперемешку с ними громоздились дары моря: острые блюда из устриц и морские гребешки в сметане, сотэ - коронное блюдо мэтра Бернара, огромный омар в коньяке и вине с гарниром из овощей и ароматных трав и многое другое.

А для тех из гостей, кто не мог оценить шедевров французской кухни были приготовлены устрицы в перламутровых раковинах, жареные цыплята в медовой подливе, плавающие в вине огромные розовые креветки, зажаренные на решетке ломтики свинины, нежное мясо крабов с морскими моллюсками в восхитительном соусе из сливок, масла и лимонного сока.

Стоя в дверях, Бриана с любопытством наблюдала, как один из лакеев сервировал стоявший в углу небольшой столик, уставив его бесчисленными тарелками и блюдами с сыром всех известных сортов. Заметив хозяйку, он предложил ей отведать крошечную тартинку и, проглотив её, Бриана восхищенно выдохнула, - Фантастически вкусно!

Но когда ей предложили попробовать десерт, она с улыбкой отказалась, лишь с восхищением полюбовалась шоколадным муссом и бесчисленными блюдами с пирожными, тарталетками и пирогами. Вся эта роскошь была богато украшена и выглядела в глазах изумленной Брианы как волшебный сон.

Дом наводнила целая армия слуг, нанятых Гевином специально для этого приема. Сновавшие взад-вперед служанки были все одеты в одинаковые туго накрахмаленные белоснежные платья со строгими высокими воротничками и длинными рукавами. Волосы женщин были гладко уложены и сколоты сзади в аккуратные прически. Их одежда казалось бы по-монашески строгой, не будь она украшена кокетливыми розовыми фартучками. На мужчинах были белые пиджаки и черные брюки. Бриана сочла, что розовые бутоны в петлицах у слуг выглядят довольно вульгарно, но предпочла оставить это мнение при себе.

Она уже повернула было, чтобы подняться в свою комнату, как в дверях появился небольшой оркестр, и принялся занимать свои места. Очень скоро весь дом был заполнен звуками восхитительной музыки.

Переодевшись в платье, выбранное для неё Гевином, Бриана, скрепя сердце, была вынуждена признать, что оно не только было необыкновенно изящно, но и чрезвычайно ей шло. Пышная юбка, украшенная бесчисленными оборкам, выглядела как облако белоснежных кружев, а изящество тонкой талии подчеркивал обвивавший её широкий пояс бледно-лилового цвета, который завязывался на спине огромным бантом, а длинные концы его сбегали почти до самого пола.

Бриана, стоя перед огромным зеркалом и критически оглядывая себя, нахмурилась, взглянув на корсаж. Как и всегда, платье Дани было ей тесновато в груди, ведь Бриана, в отличие от нее, была в этом смысле куда более щедро одарена природой. К сожалению, не было никакой возможности переделать его, так как лиф был богато украшен тысячами крошечных жемчужин, да к тому же, к огорчению Брианы, декольте было настолько глубоким, что почти не скрывало прелестных округлостей, упруго поднимавшихся при каждом её вздохе. Она вдруг подумала, что если бы не шедший по краю выреза двойной ряд жемчужин, лишь слегка прикрывавший розовые соски, вырез стал бы совсем неприличным. Бриана дала себе мысленный зарок не вздыхать слишком глубоко, чтобы как-нибудь ненароком не обнажить чуть прикрытую грудь.

Платье было без рукавов, в соответствии с последней французской модой. Бриана была уверена, что, надень его Дани, она непременно накинула бы шарф,чтобы хоть немного прикрыть обнаженные плечи. Скорчив недовольную гримасу, девушка подумала, что уж ей-то Гевин ни за что не позволит сделать этого, ведь он старался при каждом удобном случае показать всем её тело.

Одна из нанятых на этот вечер служанок умела великолепно укладывать волосы и предложила свои услуги Бриане. Та была просто счастлива, ведь единственное, в чем ей удалось переспорить Гевина была её прическа и Бриана гордилась этим, как своей победой. У неё были роскошные густые, чуть волнистые волосы, но такие, к сожалению, в то время были не в моде. Все женщины сходили с ума по вьющимся мелкими локонами волосам и каждая светская красавица, прежде, чем облачиться в ослепительный туалет, хваталась за горячие щипцы для завивки. Бриана категорически отказалась круто завить волосы, и Гевин, неожиданно решив, что довольно с него споров, только снисходительно пожал плечами, обтянутыми элегантным фраком и добродушно посоветовал ей хотя бы одеться, как полагается женщине её положения. Ему однажды случилось увидеть её в штанах и рубахе, одолженных у Бранча и это зрелище запомнилось ему надолго.

Миссис Морган и Бриана провели целый час в хлопотах, накручивая длинные каштановые пряди на горячие тонкие металлические стержни. Когда с этим было покончено, миссис Морган перевила каждый мягкий локон бархатной ленточкой цвета лаванды и, заплетя их, уложила роскошной короной высоко на голове. Затем она украсила прическу жемчужной нитью и восхищенно ахнула. Это было настоящее произведение искусства - копна блестящих локонов, в которых мягко сияли жемчужины, а лиловая лента подчеркивала необыкновенный красновато-каштановый оттенок волос девушки.

Бриана как раз примеряла новые шелковые туфельки, которые Гевин привез ей из Силвер Бьют, когда он сам вошел к ней - как всегда, без стука.

Остановившись перед девушкой, он оглядел её с головы до ног холодным, оценивающим взглядом и она вспыхнула от возмущения, почувствовав себя лошадью, выставленной на продажу.

Не обращая на это ни малейшего внимания, он лениво поаплодировал. Обворожительна, прелестна! Все мужчины сегодня обречены потерять из-за тебя голову, а женщины от зависти потеряют сон и аппетит. Но помни - и в голосе его зазвучала сталь, - ты должна понравиться именно дамам, а не их мужьям. И не вздумай кокетничать. Очень важно для тебя понравиться именно женщинам, причем настолько, чтобы они приняли тебя в свой круг. Воспользовавшись связями миссис Боуден, я добился, что самые влиятельные в городе семейства приняли наше приглашение. Правда, допускаю, что кое-кто из них сделали это из чистого любопытства. И, приехав к тебе в дом, они должны найти очаровательную, неиспорченную девушку, вполне приемлемую в их кругу. Ты поняла? Бриана молча кивнула, подавив в себе желание спросить, почему это так важно. Ведь они все равно скоро уедут, так какая разница, понравится она или нет всем этим людям? Однако она вовремя прикусила язык, сообразив, что сейчас не время обсуждать их отъезд. Как будто отгадав её мысли, Гевин подмигнул, - Когда-нибудь ты поймешь, для чего я затеял все это, и тогда ты ещё будешь восхищаться мной!

Он покрутился перед Брианой и весело спросил, - Ну, как я выгляжу?

Гевин был во всем белом: белые брюки и фрак, белоснежная рубашка и туфли. Это белое великолепие оживлялось только розовым галстуком и алым жилетом. Про себя Бриана подумала, что он выглядит несколько странно - не совсем по-мужски, скорее как наемный танцор, но опять промолчала и с самым доброжелательным видом одобрительно кивнула, - Ты просто безупречен, Гевин. Впрочем, ты ведь всегда отлично умел ... одеваться со вкусом.

Он расплылся в самодовольной ухмылке. - Знаю. Мне просто хотелось это услышать от тебя. - Повернувшись, чтобы уйти, он бросил через плечо, Помни о том, что я говорил тебе, Дани. Ты должна произвести впечатление прелестной, неискушенной светской девушкой, прекрасно воспитанной и с безупречными манерами. Помни, что каждый твой жест, каждое слово будут замечены, а потом их будут придирчиво обсуждать и, возможно, осуждать. Гости уже начали съезжаться, так что подожди тридцать минут и затем спускайся. Поняла?

Ровно через полчаса Бриана появилась на верхней ступеньке парадной лестницы. Гевин уже ждал её внизу и по его сигналу музыканты подняли смычки и наступила тишина. Стихли разговоры и повернувшись лицом к толпе гостей, Гевин торжественно провозгласил, - Леди и джентльмены, позвольте представить вам мою очаровательную сводную сестру мисс Даниеллу Колтрейн.

По залу рассыпались аплодисменты. С застывшей на губах улыбкой Бриана неторопливо сошла к гостям, неуверенно перебегая глазами с одного незнакомого лица на другое. Музыканты снова заиграли, рядом с ней бесшумно возник Гевин и, изящно поклонившись, прикоснулся губами к кончикам её пальцев. Затем, подхватив её, повел к толпе гостей, чтобы представить собравшимся.

Имена и лица очень скоро перепутались у Брианы в памяти и стали сливаться в одно целое. Все были с ней необыкновенно любезны, но даже спиной Бриана ощущала любопытные, оценивающие взгляды.

Какая-то женщина полностью завладела ею и, отведя Бриану в сторонку, вдруг начала оживленно болтать, как будто они были давно знакомы. Она представилась как миссис Аннабелль Родс, не забыв с гордостью упомянуть, что она супруга того самого Дадли Родса, владельца бесчисленного количества лесопилок не только в Неваде, но и в Калифорнии. - У меня есть племянник, дорогая, и я умираю от желания познакомить вас, - ворковала она. Натаниель вам непременно понравится. Он так же честолюбив, как и его дядюшка и один из самых видных холостяков в Сан-Франциско. Но он такой капризный, разборчивый, ведь он из очень хорошей семьи, надеюсь, вы меня понимаете ... - На минуту прервав свой монолог, чтобы перевести дыхание, она снова открыла рот и зажурчал словесный водопад. Ах, им непременно надо познакомиться! А когда же Дани собирается вернуться в Сан-Франциско? Погода сейчас такая чудесная, ведь это время года считается самым лучшим в здешних местах. Не мешало бы им с Дани как-нибудь чисто по-женски прогуляться вдвоем по магазинам!

Бриана слушала её с очаровательной улыбкой, затем вежливо кивнула и пробормотала, что это было бы чудесно, но сейчас её зовут и если миссис Родс будет настолько любезна и извинит её ... Она двинулась через толпу по направлению к столику, где стояло множества бутылок с вином.

К сожалению, она слишком поздно заметила среди столпившихся вокруг него мужчин Гевина, который, завладев всеобщим вниманием, самодовольно объяснял притихшим слушателям, какие сорта вина и откуда он предпочитает выписывать.

- А теперь попробуйте вот это - и он наполнил бокал сухим светлым вином - мне его прислали из Эльзаса, это один из лучших тамошних сортов.

Стоявшая неподалеку толстуха в кричащем дорогом вечернем платье, аляповато украшенном огромным количеством перьев и блесток, восхищенно воскликнула, - О, мистер Мейсон, как прекрасно, должно быть, так хорошо разбираться в различных тонкостях! - Заметив Бриану, она всплеснула руками, - Дорогая моя, как вам повезло, что рядом с вами такой тонкий ценитель, такой светский и образованный человек, как ваш брат.

Бриана заученно улыбнулась, подумав про себя, как, интересно, отреагировала эта дама, если бы Бриана объяснила ей, что все знания о винах Гевин почерпнул, потребляя их без всякой меры.

Взяв в руки следующую бутылку и купаясь в атмосфере всеобщего восхищения, Гевин продолжал объяснять, - А вот это - сухое белое вино Коте-дю-Рон, оно прекрасно гармонирует с рыбой или дичью. Конечно, поправился он, на столь торжественных приемах мы с сестрой всегда пьем шампанское, но я просто хотел познакомить вас с некоторыми любопытными и мало кому известными сортами,.

Бриану передернуло от этого бесстыдного, самодовольного тона и, вздрогнув от отвращения, она повернулась, чтобы уйти. В ту же минуту немолодой, но ещё достаточно привлекательный мужчина пригласил её на танец. Увидев стоявшую неподалеку женщину, которая окинула её откровенно неприязненным взглядом, Бриана благоразумно отказалась. Его супруга, вне всякого сомнения, подумала она.

Внезапно она почувствовала, что задыхается в этом воздухе, наполненном благоуханием сотен роз, запахами духов и сигар, ароматами изысканнейших блюд. Улыбаясь, то и дело кивая и обмениваясь любезностями, Бриана с трудом пробиралась через плотную толпу гостей, направляясь к дверям, за которыми была огромная веранда. У дверей стояли бесчисленные вазы и каменные чаши с растениями - их приказал принести Гевин, чтобы его гостям не пришло в голову выходить наружу через эту дверь. Рассчитывая на успех своего грандиозного приема, Гевин хотел поразить воображение местных богачей богатством и великолепием празднества и ослепительной красотой Дани, но для этого нужно было удержать всех в доме.

Простояв немного возле дверей, Бриана незаметно огляделась, и решив, что настал подходящий момент, бесшумно выскользнула наружу. Ее окутал прохладный, чистый ночной ветерок, и девушка с огромным облегчением плотно прикрыла за собой тяжелые створки двери.

Дойдя до конца террасы, она с наслаждением вдохнула свежий ароматный воздух. Ночь была неописуемо прекрасна, а встававшая в ночном небе полная луна окрашивала его в пурпурные и темно-фиолетовые тона. Вокруг сверкающими блестками рассыпались звезды, и ночь была так тепла, что даже в своем воздушном платье Бриана не чувствовала ни малейшей прохлады.

Не прошло и нескольких минут, как вдруг у неё за спиной раздался низкий мужской голос и она в ужасе обернулась.

- Не пугайтесь, мисс Дани, это я.

При виде появившегося из темноты Бранча Поупа у Брианы вырвался громкий вздох облегчения. Она была рада, что он вернулся, рада, что снова видит его. - А почему вы бродите тут в темноте, и один? Почему вы не вместе с остальными гостями?

- А меня никто не приглашал, - коротко буркнул он, удивленно разглядывая её туалет, - да, впрочем, если бы и пригласили, я бы все равно не пошел.

- Но ведь вы же управляющий, - запротестовала она, - Почему же тогда пригласили Дирка Холлистера, ведь он-то простой пастух.

Лицо Бранча от обиды потемнело, - Мне кажется, я могу задать вам этот же вопрос, мисс Дани.

- Надеюсь, вы не думаете, что это я его пригласила! Я клянусь, что воскликнула с возмущением Бриана, но тут же одернула себя. Гевин предупреждал, чтобы она ни слова не смела сказать против Дирка. - Думаю, это Гевин пригласил его, - вздохнула она. - Я, во всяком случае, этого не делала.

Бранч испытующе посмотрел на нее. - Похоже, тут многое изменилось с тех пор, как я уехал, и не могу сказать, что мне это по душе. У меня порой такое чувство, что этот Холлистер всеми силами пролезает туда, откуда меня изо всех сил выпихивают. Ваш брат дает ему все больше и больше власти. Я в толк не могу взять, почему Мейсон всюду сует свой нос и всем командует. Вы, конечно, одна из Колтрейнов, но ведь он даже не ваш брат по крови.

Бриана в смятении покачала головой. Она безумно боялась сказать, что-то такое, что могло выдать нечестную игру, которую вели они с Гевином. - Мистер Поуп, поверьте, мне очень жаль. Вы же знаете, я ничего не понимаю в хозяйстве.

- Да и ваш братец, вместе со своим дружком Холлистером, похоже, тоже ничего не смыслит в этом, - угрюмо буркнул Бранч, - Плохо дело, мисс Дани. Нет смысла сейчас обсуждать это, да я бы и не стал, если бы не увидел вас здесь, совсем одну, вот и не стерпел.

От волнения у него перехватило дыхание. Справившись с собой, он продолжал более спокойно, - Поверьте, когда вернется домой ваш брат, тут все будет по другому. Бьюсь об заклад, он будет рвать и метать, когда увидит, что тут творится в его отсутствие. И вот увидите, ему не очень-то понравится, что Мейсон ведет себя у него на ранчо, как будто он здесь хозяин. Или если меня выгонят отсюда, - и Бранч выразительно замолчал, предоставив Бриане самой сделать вывод.

Бриана перепугалась не на шутку. Что будет, если он уйдет?! Ведь он единственный, кто был добр к ней, когда остальные видели в ней только испорченную богатую девицу. - простите, - прошептала она беспомощно, - Если бы я могла вам помочь, поверьте, я бы, не задумываясь, сделала что угодно. Но это невозможно. Может быть, Джон Тревис скоро вернется домой. По крайней мере, я очень на это надеюсь. - Господи, что она ещё могла сказать ему?!

Бранч пытался остановиться, но бесполезно - все это настолько наболело, и, может быть, это был последний шанс увидеться с ней наедине.

- В любом случае, - он безнадежно вздохнул - я совершенно уверен, что Мейсон не имеет никакого права всюду совать свой нос и всем командовать. Колту это не понравится. Чтобы не делалось здесь, на ранчо, Мейсона это совершенно не касается.

- Да и вас тоже.

Бриана и Бранч отпрянули друг от друга. И Гевин, выступив из-за огромного куста в углу террасы, где он стал свидетелем их разговора, встал между ними.

Бриана одолевали страх и ненависть к нему. Гнев, наконец, вырвался наружу. - Как ты смеешь шпионить за мной, Гевин?!

- Замолчи и ступай домой! - гаркнул он. - Я заметил, как ты выскользнула из зала и уже тогда догадалась, что ты что-то задумала. Ведь недаром я никогда не доверял ни тебе, ни этому ублюдку!

Бранч шагнул вперед, но замер, увидев, как из-за спины Мейсона бесшумно появилась высокая фигура Холлистера. Сдернув с плеча дробовик, Холлистер направил дуло на Бранча.

- Убери пушку, - коротко приказал Бранч. - И немедленно, Холлистер. Терпеть не могу, когда парни вроде тебя балуются с ружьем. В этом нет необходимости.

- Может быть, и есть, мистер Поуп, - возразил Гевин, - А теперь, как вы можете догадаться, вы уволены. Вы больше здесь не служите и зарубите себе на носу - я не терплю неповиновения в слугах.

Бранч разразился гомерическим хохотом, он смеялся от души, а потом твердо взглянул в лицо своим противникам. Обращаясь в основном к Гевину, он убийственно спокойно произнес, - Слушай, что я тебе скажу, парень, и постарайся понять меня. Я - управляющий этим куском земли и буду им и дальше. Колтрейн меня нанял, Колтрейн меня и уволит. И не таким соплякам, как ты, не умеющим отличить коровы от вола, указывать мне, что делать. - Он смерил Холлистера с головы до ног презрительным взглядом и снова повернулся к Гевину. - Так что можете не надеяться, что я уйду.

- Тогда не исключено, что тебя унесут, - зарычал разъяренный Холлистер.

- Вы что, все с ума посходили?! - воскликнула Бриана. Она повернулась к Холлистеру. - Убери ружье - и немедленно.

Дирк даже ухом не повел.

На шее Гевина веревками вздулись вены и глаза потемнели от бешеной ярости. - Предупреждаю тебя ...Дани ... - Последнее слово он почти прошипел и грубо бросил, - Кажется, ты забыла о нашем договоре. Здесь распоряжаюсь я.

Бриана замотала головой. Бранч Поуп всегда был добр к ней, он единственный, кто отнесся к ней по-человечески с тех пор, как они приехали в Штаты и она не позволит так поступить с ним. - Мистер Поуп останется на ранчо. Он разбирается в делах гораздо лучше, чем ты или твой Холлистер. Не дрогнув, встретила она бешеный взгляд Гевина, - Может быть, мне стоит напомнить тебе, что в доме полно гостей? Мы ведем себя по крайней мере невежливо по отношению к ним ... да и стрельба, по моему, не входит в программу праздничного вечера.

- Убери пушку! - бросил Гевин Дирку, - с ней я разберусь потом.

Повернувшись к Бранчу, он рявкнул, - Убирайтесь вон! Мы поговорим обо всем завтра.

- Прекрасно, - коротко кивнул тот. - Только не думаю, чтобы мне было так уж интересно то, что вы скажете. - Вежливо поклонившись Бриане, он повернулся и не оглядываясь, растворился в темноте.

Подскочив к Бриане. Гевин схватил её руку и с силой заломил за спину. - Ты что, совсем с ума сошла?! Если бы я не нуждался в тебе, упрямая маленькая шлюха, я бы прямо тут свернул тебе шею и бросил на растерзание стервятникам.

Не обращая внимания на боль в руке, Бриана бесстрашно крикнула ему в лицо, - Но я нужна тебе, так что немедленно отпусти меня, иначе я закричу так, что сюда сбежится все твое светское общество и ты пожалеешь об этом.

- Бриана, ты испытываешь мое ... - он осекся, заметив испуг на её лице и перевел взгляд на Холлистера, который с интересом наблюдал за этой сценой. Гевин фыркнул - Не обращай внимания, он и так все знает. В конце концов, должен же я хоть кому-нибудь тут доверять?!

- На счет меня можете не волноваться, - нагло ухмыльнулся Холлистер, Я уже по уши завяз в этом деле, так что волей-неволей буду держать рот на замке. Да и за вами присмотрю, мисс, не хуже, чем он. Только попробуйте выкинуть какую-то штуку, мигом горло перегрызу, как кролику.

Бриана молча смотрела в ненавистное злобное лицо Гевина и чувствовала, что больше ей не выдержать. - Все, моему терпению пришел конец. Обстряпывайте сами свои дела, а я возвращаюсь во Францию. Жизнь Шарля - в руках Господа, а я смогу позаботиться о нем и без ваших грязных ...

Гевин с силой вывернул ей руку и она чуть не потеряла сознание от нестерпимой боли. - Слушай, что я скажу, а не то сломаю руку. Никуда ты не поедешь. И жизнь твоего братца не в чьих-то руках, а в моих собственных. Только попробуй сбежать от меня и увидишь, какой плачевный конец ожидает его. И ты знаешь, что я сдержу свое слово. Нет уж, ты будешь со мной до конца. И попробуй только ослушаться меня или Холлистера или выкинуть ещё что-нибудь подобное, как сегодня, да ещё в чьем-то присутствии, мигом окажешься в лапах у Дирка и пусть закончит то, что он начал тогда, в прерии!

Бриану била крупная дрожь, но страха она не чувствовала. Ну уж нет, она была слишком взбешена, чтобы позволить этим подонкам запугать себя. - Я возвращаюсь в дом, - процедила она, - но предупреждаю тебя, Гевин, лучше поторопись закончить свои дела. А что до тебя, Холлистер, только попробуй хоть кончиком пальца коснуться меня и я найду способ тебя прикончить!

И она захлопнула за собой дверь.

Колт натянул поводья. Он решил не разбивать на ночь лагерь, а ехать без остановок, чтобы как можно скорее очутиться дома. Чем ближе к ранчо подъезжал он, тем сильнее тянуло его домой. Слишком долго был он вдалеке от родных мест, правда, приобрел при этом пусть и горький, но опыт.

Никогда больше, поклялся он про себя. Так безжалостно было разбито его светлое чувство к Бекки, что не один раз во время возвращения ему приходили на память слова отца, который много раз повторял, что если горький опыт дает знания, то, стало быть, он тоже нужен в жизни.

А теперь Колт молча вглядывался в темные контуры построек на ранчо, казавшиеся призрачными в лунном свете. Только огромный хозяйский дом горел огнями. Колт медленно тронул лошадь. Что-то было не так, и в непонятной для него ситуации следовало соблюдать осторожность.

Подъехав немного поближе, он разглядел перед домом огромное количество карет и наемных экипажей.

Спешившись возле конюшни, он пешком двинулся к дому. Не пройдя и нескольких шагов, Колт заметил какую-то темную фигуру, человек быстрыми шагами шел ему навстречу.

Увидев хозяина, Бранч остановился, как вкопанный, не веря своим глазам, а потом, подбежав к нему, с ликующим воплем хлопнул по спине. Дьявол тебя забери! - радостно гаркнул он, - никогда бы не подумал, что могу так обрадоваться кому-то. А уж было думал искать тебя. Почему ты так долго ...

- Что происходит? - резко оборвал его Колт.

Бранч заметил, как молодой хозяин бросил исподлобья недовольный взгляд на ярко освещенные окна. До них доносились слабые звуки музыки. - Там большой бал, - осторожно промямлил Бранч, на всякий случай отступив на пару шагов.

- Кто это, черт возьми, устраивает балы в моем доме? - взорвался Колт.

- Этот бал - в честь твоей сестры, - бухнул Бранч.

Колт круто обернулся и не веря своим ушам, уставился на Бранча. Не ослышался ли он?

Бранч кивнул, - Все правильно, Дани вернулась домой - и когда я расскажу тебе обо всем, что тут происходит, ты, черт побери, обрадуешься, что сделал то же самое.

Глава 13

Колт провел в конюшне ночь, выслушав все, что хотел рассказать ему Бранч, а затем обдумывая услышанное. Ему хотелось спокойно поразмыслить, прежде чем встретиться лицом к лицу с единокровной сестрой, которую он не видел четырнадцать лет.

По правде говор, он ничуть не удивился, узнав о приезде Дани. Он уже давным-давно ломал себе голову, попробует ли она воспользоваться возможностью получить свою часть фамильного состояния и избежать при этом встречи с отцом.

Но почему в таком случае она осталась? Почему не уехала сразу же, когда получила деньги?

Он никогда не понимал, почему отец просто не отослал ей её долю. Мать когда-то объяснила, что они с Тревисом по-прежнему надеются увидеть Дани, может быть, узнав, что они в Париже, Дани приедет увидеть отца.

Черствость сестры возмутила Колта, ей нужны деньги, это понятно, но неужели она настолько жестока, что не может забыть прежних обид и не воспользуется случаем помириться с родителями. Что же она за человек? спросил он себя, неприятно удивленный таким неприкрытым проявлением эгоизма. Впрочем, какая бы она не была, но сейчас она дома. И ему придется, хочет он этого или нет, встретиться с ней.

Но какого черта этот её сводный брат делает на ранчо и сует свой нос в семейные дела Колтрейнов?! Кем он вообразил себя, самодовольный щенок, что осмелился уволить Бранча и допустить никому не известного пастуха к делам, до которых ему и дела быть не должно?

На следующее утро Холлистер появился в конюшне ещё до рассвета. Колт решил переночевать в дальнем её конце, после того, как ясно дал всем понять, что о его присутствии никто не должен догадываться. Ковбои просто умирали от любопытства, но помалкивали, зная по опыту, что из Колта слова не вытянешь, пока он не решит, что для этого пришло время. Прежде, чем все отправились спать, Колт услышал вполне достаточно, чтобы понять, насколько всех раздражает создавшаяся ситуация и как все надеются, что он быстро наведет прежний порядок. Колт ни словом не обмолвился на счет Гевина Мейсона, даже не стал о нем расспрашивать.

Первый утренний луч солнца робко заглянул в окно конюшни. Ковбои давно уже были на ногах, объезжая ранчо, рассвет застал их уже в седлах.

Правда, к Холлистеру это не относилось, он зашел в конюшню, когда там никого уже не было, и подозрительно уставился на спящего Колта. Поинтересовавшись у Бранча, что это за человек, он кивнул в сторону человека под одеялом. Бранч пожал плечами, бросив небрежно, что новый ковбой, которого наняли на днях, что-то неважно себя чувствует.

- Здорово! - саркастически хмыкнул Холлистер, - выходит, ты нанял какого-то бездельника, и больного, к тому же! Да он, того гляди, и нас всех перезаразит. Вот погоди, увидишь, что будет, когда об этом узнает Мейсон!

Заметив, что Бранч молча повернулся к нему спиной, Холлистер издевательски засмеялся и крикнул ему вслед, - Эй, старина, запомни - твои дни сочтены! Мейсон не намерен долго терпеть тебя. Хочешь, чтобы все обошлось - будь с ним полюбезнее. А лучше всего забирай свое барахло и убирайся подобру-поздорову!

Бранч не ответил, только молча хлопнул дверью. Вслед за ним ушел и Холлистер.

Оставшись, наконец, один, Колт перевернулся на спину и задумчиво уставился в потолок. Насколько он понимал, выбора у него не было. Он должен выяснить, каковы планы Дани, а затем разобраться с Мейсоном. Дани здесь у себя дома и попросить её уехать он не имеет права. Но вот терпеть какого-то Мейсона с его наглыми выходками он совсем не намерен!

Колт умылся, с наслаждением побрился и, облачившись в чистую одежду, оставленную для него одним из ковбоев, решил позавтракать чашечкой кофе с лепешками.

Он уже направлялся к дому, когда его окликнул невесть откуда взявшийся Холлистер, - Ну, ну, вот и наша Спящая Красавица! - ехидно ухмыльнулся он, - Что-то не похож ты на больного, парень. Эдакий щеголь! Нет уж, нам здесь таких, как ты, не нужно, так что давай, убирайся!

Колт неторопливо отхлебнул горячий кофе. - А я было думал, здесь Поуп главный.

Холлистер злобно фыркнул, - Здесь я отдаю приказы. А теперь вон отсюда!

Не обращая на него никакого внимания, Колт с удовольствием допил кофе, его невозмутимость привела Холлистера в бешенство. Потом он неторопливо нахлобучил на голову широкополую шляпу и направился к дому.

- Ты что, не понял меня, эй, ты! как тебя там?! Я сказал, забирай вещи и убирайся!

Колт был уже возле дверей. Схватив его за плечо, Холлистер заорал, Слушай, ты лучше не зли меня ...

Кулак врезался в него настолько неожиданно, что Дирк даже не понял, что, собственно случилось. Только что он стоял на ногах и вдруг отлетел к стене, врезался в неё с оглушительным грохотом и, почти теряя сознание, сполз на землю.

Колт надвинул шляпу и чуть улыбнулся, - Лучше уж ты не серди меня. Шагнув к двери, он вдруг обернулся и небрежно бросил через плечо, - Между прочим, я - Колтрейн.

Войдя в дом с черного хода, Колт приветливо здоровался с ошеломленными его неожиданным появлением слугами.

Обойдя одну за другой все залы внизу, он подивился на беспорядок, оставшийся после вчерашнего бала. В это время неожиданно появилась Карлота, пожилая мексиканка, в которая вела хозяйство в доме и управляла слугами чуть ли не с рождения Колта.

- Ох, сеньор Колт, как я рада вас видеть! - с облегчением воскликнула она.

Колт приветливо кивнул, догадываясь, насколько тяжело, должно быть, пришлось в это время слугам. Он огляделся вокруг и удивленно присвистнул. Прием, судя по всему, был грандиозный, подумал он, да и влетел в копеечку, если судить по количеству пустых бутылок из-под шампанского и дорогого вина и по огромным охапкам увядших роз.

Широко распахнув глаза, Карлота прижала руки к груди и запричитала, Сеньор Мейсон всем распоряжался. Прошу прощения за ужасный беспорядок, но последние гости разъехались уже на рассвете, и мы только начали прибираться.

Понимая, что несчастная экономка может принять его упорное молчание за проявление недовольства, Колт мягко улыбнулся, - Не беспокойся, Карлота. Никакой спешки нет. А где Дани? До сих пор в постели?

Карлота покачала головой. - Ах, нет. Она встала чуть свет и пришла помочь нам, но я налила ей чашечку кофе и велела отправляться наверх и не беспокоиться ни о чем. Она такая милая! - Добрая улыбка озарила лицо пожилой мексиканки, - не то, что сеньор Мейсон! Он все время кричит на нас, а ведь вы этого никогда не делали.

Колт молча кивнул, и вскоре ушел, постаравшись, как мог, успокоить расстроенную домоправительницу. Поднимаясь по лестнице, Колт подумал, что Дани, скорее всего, заняла свою бывшую комнату, и подойдя к дверям, негромко постучал. - Войдите, - ответил нежный женский голос.

Она сидела в кресле у открытого окна с книгой в руках, одетая в простенькое желтое утреннее платьице. В ярком свете солнца её роскошные волосы цвета красной меди, убранные со лба и небрежно сколотые сзади, переливались, как шелк.

Колт замер на пороге, неожиданно ему пришло в голову, что перед ним самая красивая женщина, которую он когда-либо видел в жизни.

А Бриана испугалась. Что нужно этому незнакомцу в её комнате? Но заглянув ему в глаза - самые добрые, самые чуткие из всех виденных ею мужских глаз, она внезапно отчетливо поняла, что ей нечего бояться. - Что вам угодно? - вежливо спросила она.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Колт смог, наконец. заговорить. Перед ним снова встало прошлое, хотя даже трудно было представить себе, что эта очаровательная девушка и есть та самая испорченная маленькая ведьма, оставившая ему шрам на лице во время их последней встречи. Эта же выглядела такой мягкой ... такой нежной.

Колт покачал головой. Четырнадцать лет - долгий срок. Человек может сильно измениться за это время.

С интересом разглядывая незнакомца, Бриана ждала, когда же он заговорит. Он и впрямь был великолепен, рослый, мускулистый, со смуглым, как у ковбоя лицом. Черные, как вороново крыло, волосы на солнце отливали синевой, и на их фоне ещё ярче казались серо-стальные глаза, обрамленные черными, густыми ресницами. От его красоты у неё перехватило дыхание и Бриана вдруг поняла, что была бы счастлива смотреть на него всю оставшуюся жизнь.

Колт оторвался от двери и шагнул к ней. - Я твой брат.

У Брианы затряслись руки. Боже милостивый, Гевин предупреждал её, что когда-нибудь им предстоит встретиться, ведь настанет такой день, когда Джон Тревис возвратится домой.

Видя, что она только молча смотрит на него, Колт непринужденно пододвинул кресло и устроился напротив. - Итак, - начал он, - ты все-таки решила вернуться.

- Так же, как и ты. - пробормотала она.

Колт попытался выдавить улыбку, - Прошло уже немало лет, Дани, четырнадцать, если не ошибаюсь? И вот теперь мне кажется, что передо мной совершенно незнакомая девушка.

Так оно и есть, подумала Бриана в отчаянии. Она постаралась кое-как успокоиться и вспомнить, что тысячу раз повторял ей Гевин. - Четырнадцать лет - долгий срок. Я тебя тоже не узнала поначалу, Джон Тревис.

- Все близкие зовут меня Колтом.

- Пусть будет Колт, - согласилась она, Думаю, это большая неожиданность для нас обоих. Ты ведь не ожидал увидеть меня, правда?

Он отрицательно покачал головой и вдруг почувствовал, что неведомое дотоле теплое чувство к этой девушке неожиданно куда-то исчезло. - Я надеялся, что ты вернешься, рано или поздно. Деньги многое могут изменить.

Гевин предупреждал Бриану, что она может столкнуться с неприязнью брата и она была готова к этому, но почему-то вдруг его слова больно ранили её. Это просто глупо, мысленно сказала она себе, совсем ни к чему эти детские обиды, тем более, что она ведь не Дани. - Я всегда мечтала о том, чтобы мы с тобой были близки, - приветливо возразила она.

- Близки? Мы? - иронически хмыкнул Колт. - А как же отец? Ведь это его деньги заставили тебя приехать, разве нет? Но мне казалось, что ты хотя бы из вежливости должна была бы повидаться с ним. Думаю, он очень обидится на тебя.

Это Гевин тоже предусмотрел. - Я думаю, нет нужды объяснять тебе некоторые вещи, если уж все равно ничего не изменишь. Поверь, мне никогда не хотелось, чтобы наши отношения сложились именно так.

- А в чем же причина этого?

Бриана упрямо вздернула подбородок. Она вовсе не обязана, тысячу раз повторял Гевин, как-то оправдываться и извиняться за долгое молчание Дани или за её нынешний приезд. - Еще раз повторяю, я вовсе не рассчитываю на то, чтобы ты понял, что мной движет, поэтому нет смысла продолжать этот разговор. Лучше не ворошить прошлое. Достаточно того, что я здесь. Это мой дом, Колт. Мне очень жаль, но у тебя нет никакого права выгнать меня вон.

Откинувшись на спинку кресла, Колт с изумлением воззрился на эту красивую незнакомку, которая нежданно-негаданно оказалась его единокровной сестрой. Пылкая, самоуверенная, отважная. Она была вежлива, пока был вежлив он, но при первой же грубости немедленно ощетинится, Колт готов был поклясться в этом. Испорченная девчонка, то и дело по любому поводу разражавшаяся бешеными вспышками ярости, исчезла, как по волшебству. Перед ним была взрослая, зрелая женщина с сильным характером.

- Хорошо, - сдался он, - значит, ты приехала, чтобы забрать свою долю. Я не возражаю. - Помолчав, он вдруг резко сказал, - Но я бы хотел поговорить о Мейсоне и его манере совать нос в мои дела.

Не зная, что ответить на это, Бриана пожала плечами.

- Я вернулся вчера вечером, - сухо продолжал Колт, - как раз, когда ваш прием был в разгаре. Мне не хотелось портить вам настроение, поэтому я предпочел переночевать в конюшне.

- Кстати, - не удержался он, - я тут побеседовал с утра с вашим Холлистером. По-моему, он возомнил себя чуть ли не управляющим?!

Колт не мог не заметить, как мучительная гримаса на секунду исказила её лицо.

- Не смей называть его моим Дирком Холлистером! Уверяю тебя, я ещё вчера ясно дала ему понять, что у меня нет ни малейшего намерения прогонять мистера Поупа.

От такого нахальства Колт даже онемел. - Ну что ж, очень рад услышать это, Дани. Счастлив, то ты не собираешься рассчитать моего управляющего. Ведь он проработал у нас всего-навсего какие-то жалкие десять лет. Как это мило с твоей стороны не дать ему пинка под зад.

Его желчный тон ничуть не смутил Бриану. Что он мог сделать, в конце концов, да и она просто играет роль, напомнила она себе.

Испытующе оглядев сестру, Колт не мог не признать, что она совсем не выглядит испуганной. Да уж мужества ей не занимать. - Так что насчет Мейсона? - нетерпеливо потребовал он, - Кто он такой, черт возьми, и какого дьявола приехал сюда?

Ответ она выучила наизусть. - Гевин - мой сводный брат. Его давным-давно усыновила тетя Элейн. Мы с ним очень близки . когда я заявила, что собираюсь в Штаты, он вызвался поехать со мной. Его присутствие большая поддержка для меня, особенно, когда я оказалась здесь и узнала о недавнем несчастье ...

- Моя личная жизнь совершенно не касается ни тебя, ни его, - резко перебил её Колт, - так же впрочем, как и то, что происходит здесь, на ранчо. Мне тут много чего порассказали о том, как он ведет себя с моими ковбоями и с прислугой в доме. Этому пришел конец. И с этого дня он не появится в доме, пока я не приглашу его. Если ты не согласна, можешь перебраться в Силвер Бьют, чтобы быть поближе к нему. Но это только половина дела ... - Он в который раз вспомнил, что нужно держать себя в руках. - и вот ещё что - почему ты не забрала свою дою и не вернулась домой? Что ты собираешься делать?

Она покачала головой. - Все не так просто.

- Да, ты права. Действительно, чтобы получить эти деньги, нужно время. Отец перед отъездом мне все объяснил. Ты получишь на руки определенную сумму вместе с подписанным документом, что я согласен выкупить у тебя твою долю рудника и ранчо. Черт возьми, да ведь это куча денег! Чего тебе ещё надо?!

То, что она должна была ответить на это, было самым трудным.

- Я - я хотела бы остаться здесь, Колт. Я соскучилась по родным местам. - Бриана перевела взгляд на стену, чтобы не встретиться с ним глазами.

Колт опешил. Ничего подобного он не ожидал. С неимоверным трудом он выдавил, - Но я-то совсем этого не хочу!

Повисла гнетущая тишина и затем очень мягко Бриана спросила, - Ты хочешь выгнать меня - из моего родного дома?

В отчаянии Колт покачал головой. Черт побери, она права! - Если ты действительно решила остаться, отлично, я не возражаю, но ... - и он решительно посмотрел ей прямо в глаза, - ты должна запомнить: здесь я хозяин. Ты можешь устраивать свои приемы, если хочешь, но в доме распоряжаюсь я. Я - а не Гевин Мейсон! Можешь отослать его обратно во Францию, но если он по-прежнему будет цепляться к тебе, то содержать его будешь ты, а не я. Надеюсь, мы с тобой друг друга поняли?

Бриана с каждой минуты все больше ненавидела роль, которую была вынуждена играть, но что было делать?! - Гевин может жить на моей половине.

- Нет так не пойдет, - процедил Колт.

- У тебя нет выбора.

- Посмотрим.

- Ну, что ж, прекрасно.

Как два врага, они с ненавистью смотрели друг на друга. Чтобы не взорваться, Колт изо всех сил стиснул подлокотники кресла, так что даже побелели костяшки пальцев, а Бриана с трудом удерживалась от слез. Она полюбила его с первого взгляда, а теперь вынуждена смотреть, какое презрение написано на этом мужественном, привлекательном лице.

Колт встал, - Похоже, нам не удастся договориться, Дани, так что, думаю, будет лучше, если я сам разберусь с Мейсоном. Я уже позаботился об этом негодяе Холлистере и раз уж ты так нежно привязана к этому своему брату, то предупреждаю, я намерен принять в отношении его кое-какие меры.

Бриана чуть было не запрыгала от радости при мысли, что больше не увидит Холлистера и едва успела прикусить язычок, чтобы не дать ему заметить своего ликования.

Колт повернулся, чтобы уйти, но вдруг передумал, - Да, вот ещё что. Если собираешься жить здесь, постарайся избавиться от своих аристократических привычек. Ты будешь выполнять свою часть работы, так же, как и я, а начать можешь с того, что переоденешься. Я, конечно не силен по части нарядов, и не знаю, как во Франции принято одеваться по утрам, но здесь женщины встают с первым лучом солнца, и потом весь день хлопочут по дому. Можешь, кстати, спуститься вниз и помочь служанкам убрать весь тот мусор, что оставили после себя твои вчерашние гости.

Бриана подавила веселый смешок. Это было как раз то, о чем она мечтала - работать, приносить какую-то пользу, стать частью этого дома.

Колт направился к выходу, но у дверей обернулся, чтобы холодно бросить через плечо, - Добро пожаловать домой, Дани.

Бриана стиснула руки, вне себя от волнения. Ну что ж, похоже, Гевину попался достойный противник, она была почти уверена в этом. Убедившись, что Колт ему не по зубам, Гевин, скорее всего, будет вынужден забрать деньги Дани и вернуться во Францию. Закончится, наконец, этот кошмар и она будет свободна.

Она отвернулась и долго с тоской и сожалением смотрела в окно, чувствуя, как будет скучать по этим зеленым бескрайним просторам, ослепительно-яркому солнцу, этому ставшему почти родным дикому краю.

И не было никакого смысла лукавить, призналась она себе, теперь у неё появилась ещё одна причина стыдиться своей неприглядной роли. Она чувствовала, что встреться они при других обстоятельствах, и Колт мог бы стать ей хорошим, верным другом, но едва Бриана подумала о нем, как почувствовала, что её охватывает знакомое возбуждение. Это казалось необъяснимым и она вдруг подумала, а если и он испытывает что-то подобное? Ее тянуло к нему ... даже когда он с ледяным презрением смотрел на нее.

Отпрянув от окна, Бриана сердито передернула плечами. Что за глупость мечтать об этом. Колт не сомневается, что она - его сестра, и теперь уже поздно что-то менять.

Ну что ж, ещё одним горьким воспоминанием больше, только и всего.

И ещё одним сожалением о той жизни, которой у неё никогда не будет.

Колт вышел из дома. Неплохо было бы, конечно, запереться в кабинете и разобраться, наконец, с финансовыми проблемами, но это могло и подождать, подумал он. Слишком многое произошло за последние дни и сейчас ему необходимо было подумать .

Дьявол, ну и крепкий же орешек эта его новоявленная сестрица! Никогда раньше он не встречал женщины, которая с таким достоинством держала бы себя в подобной ситуации. И как она ясно дала ему понять, что не намерена оправдываться или просить прощения за свое долгое молчание, совершенно при этом не задев его гордость! И если сейчас он злился, потому что не заметил в ней и следа раскаяния или угрызений совести.

Незаурядная девушка. И характер у нее, похоже, есть, знает, что делает. Только вот это её непонятное желание остаться на ранчо - чем оно, интересно, вызвано? Почему она отказалась взять свои деньги и вернуться к людям, с которыми прожила четырнадцать лет? Неужели же такой девушке действительно может полюбиться жизнь на самом обычном ранчо в Неваде? Почему-то он сомневался в этом.

Направляясь к конюшне, он вдруг подумал, а не рассчитывает ли Дани просто-напросто найти себе мужа. С теми деньгами, которые она получила от отца вряд ли это займет много времени. Да найдется сотня мужчин, которые будут счастливы сделать ей предложение только по этой причине. Колт тяжело вздохнул, подумав, сколько этих охотников за приданым начнут кружить теперь возле ранчо, особенно после её дурацкого бала.

Колт нерешительно топтался на месте. Дани, конечно, очаровательная девушка. Интересно, похожа ли она на мать? Он почти ничего не знал об этом периоде жизни своего отца и никогда не задавал ему вопросов, догадываясь, что для обоих родителей это время было нелегким. Единственное, что было известно Колту, это то, что отец, поверив в смерть матери, по поручению федеральных властей уехал в Кентукки, где в те годы правил Ку-клукс-клан. Да, неплохо они там поработали, и отец и его закадычный друг Сэм Бьючер, подумал с гордостью Колт.

Сэм Бьючер.

Теплое чувство охватило Колта, Сэма Бьючера он помнил с тех пор, как помнил себя, он был членом их семьи, маленький Колт даже звал его "дядя Сэм". Когда четыре года назад тот внезапно умер во сне, Колт долго не мог оправиться. В тот раз он впервые увидел слезы на глазах отца.

Колт хорошо помнил рассказы отца о том, как повезло тогда им с Сэмом. Они спасли жизнь Уайли Одому, если бы не отец - тот был бы убит шайкой бандитов, которые охотились за его участком. Когда через несколько лет Одом умер в своей постели, оказалось, что он завещал свой серебряный рудник отцу и Сэму пополам. Сэм отказался от своей доли, заявив, что ни черта не смыслит в старательстве и не хочет этим заниматься. Но он так и остался членом их семьи, поскольку своей у него не было, а Тревис следил, чтобы его друг ни в чем не нуждался.

Колт попытался отогнать прочь грустные воспоминания. Что толку сейчас думать о прошлом, когда и в настоящем хватает забот.

- Колт!

Навстречу ему торопился Бранч.

- Холлистер поскакал за Мейсоном. Один из ковбоем видел, как он взял лошадь и понесся в город, а на скуле у него был огромный кровоподтек. Что произошло, черт побери?!

Колт коротко объяснил ему, напоследок добавив, - Я рад, что он отправился за Мейсоном. Чем раньше мы отучим его совать нос в наши дела, тем лучше.

- А что Дани? - поинтересовался Бранч.

Колт вкратце передал ему свой разговор с сестрой, смущенно признавшись, что не совсем понимает, для чего ей оставаться на ранчо.

Бранч рассказал, как девушка поначалу наслаждалась этой жизнью. - Ей действительно нравилось здесь, Колт, и она была счастлива, пока Мейсон не положил конец нашим прогулкам верхом. Поверь мне, он держит сестру в ежовых рукавицах. Когда он рядом, она выглядит, как испуганный кролик.

- Ты думаешь, она его боится?! - спросил пораженный Колт, не веря своим ушам.

Бранч задумчиво покачал головой, - Да нет, я бы так не сказал. Я как-то обратил внимание, как она смотрит на него: как будто она терпеть его не может, может быть, даже ненавидит. Мне даже как-то пришло в голову: а не послала ли его та женщина, её тетка, чтобы он глаз с неё не спускал, ну, вот Дани и злится. Но зато слепому видно, что тут он командует!

Они вошли в конюшню и Колт вывел своего жеребца из стойла. Бранч молча наблюдал за ним, оба они чувствовали неловкость. Бранч ждал, зная, что в конце концов Колт сам начнет этот разговор и тот наконец поднял на него глаза, - Почему же ты не сказал мне правду о Бекки?

Бранч поежился. - Мне казалось, так будет лучше. Ведь тебе не очень-то нравится, когда кто-то сует нос в твои дела, Колт.

Колт мрачно кивнул. - Теперь я немного поумнел, скажем так.

- Ну и слава Богу, - улыбнулся Бранч. - Надеюсь, ты больше не будешь таким скрытным.

Колт промолчал и Бранч расценил это, как согласие.

Глава 14

Колт собирался первым делом съездить на рудник, проверить, как идут дела. Конечно, это вполне могло подождать. Появились более срочные дела, но ему так хотелось проехаться верхом, а земля, которая принадлежала Колтрейнам, занимала многие тысячи акров. Давно уже он не чувствовал себя таким бесконечно одиноким.

Разговор с Бранчем всколыхнул притупившееся было чувство горечи иКолт пристыдил себя. Не стоило заводить его, в конце концов, сделанного не воротишь.

Посмеявшись в душе, он вспомнил разговор с отцом, когда он был ещё семилетним мальчишкой. Они тогда направились к соседу-фермеру, чтобы отогнать корову на случку и Колт наивно удивился, как это два животных смогут без всякой подготовки делать что-то столь сложное и, похоже, неудобное. Заметив странное выражение на отцовском лице, Колт вдруг неизвестно почему почувствовал себя дураком.

Тревис попытался объяснить, что животные спариваются для продолжения рода и сам процесс доставляет им огромное удовольствие, именно поэтому они и не испытывают никаких неприятных ощущений. Сама природа помогает в этом случае, сказал тогда отец, возникает желание и потом на свет появляется малыш.

- Люди, - осторожно продолжал отец, - тоже делают нечто подобное, потому, что им это приятно, и ещё потому, что любят друг друга. Именно так люди выражают свою любовь.

Несколько минут Колт переваривал услышанное, а потом неожиданно напрямик спросил, - А вы с мамой, вам тоже это нравится?

Глаза отца вспыхнули, а губы задергались от смеха, который он изо всех сил старался сдержать, - Да, сынок, и ты, если когда-нибудь женишься, тоже будешь проделывать это со своей женой, не заботясь о том, будут ли у вас после этого дети. Ты будешь желать этого, потому что ты любишь её, а когда сливаются тела, порой сливаются и души влюбленных.

Колт не стал спорить, потому, что для семилетнего мальчика все это было слишком сложно. Внезапно он ткнул пальцем в корову и быка, - Но ведь они же не женаты.

Отец не стал спорить, - Ты прав, сынок.

И он добавил, что когда-то бывает и так, но ему будет значительно спокойнее, если Колт не будет использовать женщин так, как это часто делают другие мужчины. - Помни, сын. Ты - мужчина, человек, а не животное. Когда речь идет о сексе, наши инстинкты очень схожи, но человек только тогда человек, если кроме инстинкта им движут чувства. Никогда женщина в твоих объятиях не должна испытывать разочарования или подозревать, что её просто используют.

В первый раз Колт вспомнил слова отца, когда он только испытал близость с женщиной. Ему только что стукнуло одиннадцать, а девочка была старше его лет на пять. Другие мальчишки из его класса постоянно говорили о ней. Он и сам не раз слышал, что она "не отказывает". Ее звали Минди Хагли, и однажды после обеда Колт пригласил её прогуляться с ним по берегу залива, чтобы проверить, правду ли болтают ребята. Он был очень неловок, смущен и неуклюж, так что пришлось положиться на нее. Девочка оказалась опытной, а Колт - способным учеником. Ему понравилось, понравилось так, как ничто и никогда раньше. В конце концов он просто влюбился в нее, а она разбила его сердце, так как никогда больше ничего не позволила ему. Она познакомилась с другим мальчиком, Беном Уилшоу, который был гораздо старше, и, как сплетничали в классе, он и Минди стали неразлучны. Ее перестали встречать с другими ребятами в бухточке за школой, так как она все время была с Беном. Не прошло и двух месяцев, как они вдруг неожиданно для всех обвенчались и очень скоро Минди родила дочь, а самой ей тогда ещё не было шестнадцати.

Шли годы, у Колта всегда было много знакомых девушек, они сменяли одна другую, но сам Колт не испытывал тяги к любовным авантюрам. Он замечал, что из-за этого всегда переживает мать. Китти страшно боялась, как бы Колт по неопытности не попался так же, как в свое время Бен Уилшоу. Сыну она не сказала ни слова, но поговорила с отцом, а отец - с Колтом. Мать видела, что с возрастом Колт становится таким же привлекательным, как в свое время его отец, она умоляла сына быть осторожнее, пока кто-нибудь не окрутил его. Она не упомянула о том, что ему "придется" жениться, но Колт отлично понял, что имеется в виду.

Погруженный в воспоминания, Колт молча ехал шагом, только теперь он понял, как же ему не хватает родителей.

Добравшись до рудника, он разыскал Сида Джиллиса, управляющего, и они вместе отправились осматривать шахту. Колт прекрасно понимал, что никакой необходимости в этом не было, Сид стал управляющим задолго до рождения Колта. Тревис ему всегда доверял, и одного этого было уже достаточно для Колта.

Насколько он знал, рудник не давал уже такого количества серебра, как в прежние годы, хотя все ещё был доходным, даже в последнее время, когда цены на серебро продолжали падать. Когда-нибудь придет время и шахта истощится, а рудник будет закрыт, как уже случилось со многими другими разработками. А до тех пор Сид будет управлять им, а Колт время от времени просматривать документы.

Пообедав с Сидом тушеными бобами со свининой и выпив чашечку кофе, Колт отправился домой. То тут, то там он видел пастухов, объезжавших ранчо, они так и жили в палатках, посреди прерии, лишь раз в месяц приезжая на ранчо, чтобы забрать жалованье, да пару ночей повеселиться в городе, прежде чем вернуться к прежнему одинокому существованию. Тревис Колтрейн был хорошим хозяином и справедливым человеком, он неплохо им платил и редко кто из его людей искал другую работу. Колт старался следовать примеру отца.

Солнце уже садилось, освещая западные отроги гор, и небо окрасилось в яркие сиреневые и розовые тона, когда усталый Колт спешился у порога дома. Отведя лошадь в конюшню, он наткнулся на поджидавшего его Бранча, на лице которого было написано беспокойство. - Только что приехал Мейсон. Он велел одному из конюхов поставить лошадь в конюшню, потому что он "останется поужинать".

Бросив поводья Бранчу, Колт направился к дому. Если это зависит от него, мрачно думал он про себя, Мейсону лучше не рассчитывать на ужин.

Увидев входящего в кабинет Колта, Гевин немедленно вскочил на ноги и бросился к нему, сердечно протянув руку. - Добро пожаловать! приветствовал он его, - Рад познакомиться, хотя у меня такое чувство, что мы знакомы много лет.

Колт ответил на рукопожатие, пристально оглядев стоявшего перед ним Мейсона. Тот был одет в щегольскую коричневую кожаную куртку, из-под которой виднелась белоснежная накрахмаленная рубашка, повязанная алым бархатным галстуком. Экзотический наряд дополняли золотистые замшевые панталоны и доходившие почти до колен коричневые кожаные ботинки. Колт не мог не признать, что выглядел Гевин весьма элегантно, но его глаза, злобные как у змеи, и подозрительный взгляд исподлобья показались ему омерзительными.

Усевшись за стол, Колт налил себе бренди, сделав вид, что не заметил пустого бокала в руке Гевина. Сделав небольшой глоток, он отставил стакан и повернувшись к опешившему Мейсону, сухо поинтересовался, - Что вам здесь нужно?

Гевин попытался сгладить неловкость, - Э-э, ничего особенного, во всяком случае, для себя лично. - Он глубоко вздохнул, - Позвольте представиться, я - сводный брат Дани. Она, несомненно упоминала обо мне.

Колт насмешливо улыбнулся, - Сводный брат? Насколько мне известно, Элейн Барбо никогда не делала попыток удочерить мою сестру, так что ...

Гевин издал нервнй смешок, - Естественно. Кстати, меня она тоже не усыновляла. Мои родители умерли, когда я был ещё ребенком, и Элейн, которая была с ними очень близка, взяла меня к себе.

- Тогда вы не можете официально считаться родственником Дани. холодно отрезал Колт. Удобно развалившись в кресле, он вытянул длинные мускулистые ноги и скрестил руки на груди. - Итак, мне хотелось бы знать, по какой причине вы здесь и - повторяю - что вам нужно?

Гевин вспыхнул, - Вы не слишком-то гостеприимны, сэр ...

- Для чего вам понадобилось приезжать с Дани? - как будто не слыша, повторил Колт, - что вам тут нужно?

В груди Гевина бушевала ярость, он уже с трудом сдерживался.. - Ну не могла же она ехать одна?! Молодой леди не годится путешествовать без спутника, да ещё так далеко. - Улыбнувшись как можно добродушнее, он попытался сделать вид, что понимает беспокойство Колта и ничуть не сердится.

- Вы вмешиваетесь в то, что вас совершенно не касается, - резкий голос Колта прозвучал, как щелканье хлыста. - Одно дело - сопровождать Дани в поездке. Но вмешиваться в то, на что вы не имеете ни малейшего права - это совсем другое

На лице Гевина отразилось легкое замешательство. - Это нечестно, сэр. Я не понимаю, о чем вы говорите.

Колт резко выпрямился и шпоры на сапогах чиркнули по полу. Он холодно взглянул на Гевина. - Разве вы не припоминаете, как пытались изображать тут хозяина, пока я был в отъезде?! Я слышал, что вы даже пытались уволить моего управляющего и поставить вместо него какого-то бродягу и все это на моем ранчо! Дьявольщина, за кого вы себя принимаете?! Кто вы такой, черт бы вас побрал?!

Гевин пожал плечами, в груди его бушевала ярость, она требовала выхода, но сейчас это было невозможно, ... пока ещё невозможно. Но его время ещё настанет. Улыбнувшись угодливой улыбкой, Гевин виновато промямлил. - мне очень жаль, к сожалению, вы просто не совсем правильно все поняли. Видите ли, вы были в отъезде, Дани совсем ничего не понимает в хозяйстве, поэтому я и старался помочь, как мог.

- Ваша так называемая "помощь" совершенно не требуется, - отрезал Колт, Когда меня нет на ранчо, за все отвечает Бранч Поуп, и никто другой. И уж тем более не вы.

Сцепив руки, так, чтобы не было заметно, как они дрожат, Гевин опустил глаза, - Прошу прощения за свою оплошность, если вы настаиваете, я могу принести извинения и мистеру Поупу.

Колт небрежно отмахнулся. - Кому нужны ваши извинения?! Послушайте, Мейсон, я требую, чтобы вы уехали. Здесь - родной дом Дани, но не ваш. Конечно, может быть, я груб, но так тому и быть, и вы можете не рассчитывать на мое гостеприимство, поскольку не заслуживаете его.

- Погодите минуту, - резко оборвал Гевин. - Пока Дани здесь, я не могу уехать. Конечно, я вижу, что вам это неприятно, и очень сожалею, но по-другому быть не может.

- Дани может оставаться здесь, сколько пожелает, но если вы не намерены убраться из наших мест, можете отправляться в Силвер Бьют. И чтобы духу вашего не было на моем ранчо!

- Давайте неё будем ссориться, - взмолился Гевин, - к чему нам быть врагами? В конце концов, мне ничего от вас не нужно Но я очень привязан к Дани и просто не могу уехать, не убедившись, что с ней все в порядке. Подумайте, ваша нелепая неприязнь ко мне, без сомнения, огорчит и её. Ну неужели же нельзя что-нибудь придумать?! Я ведь уже сказал, что готов принести извинения за каждую оплошность, которую допустил. Если требуется что-то еще, только скажите!

Пару минут Колт молча разглядывал его. Да, он лжет, в этом нет никаких сомнений. Пытается изобразить искреннее раскаяние, а у самого камень за пазухой. И почему он так хочет остаться? Интересно, что у него на уме?

Вскочив на ноги, Гевин с протянутой для рукопожатия рукой кинулся к нему через всю комнату. - Ну, давайте забудем все и будем друзьями. Больше мне ничего не надо ... просто время от времени приехать, посмотреть на Дани и убедиться, что она счастлива.

Колт не принял протянутой руки и, подождав немного, ничуть не обескураженный Гевин, пожав плечами, спрятал её за спину. - А что, если Дани вдруг понравится здесь и она решит остаться навсегда? поинтересовался Колт, - Что тогда?

- Ах, ну тогда, конечно, я вернусь домой, - хохотнул Гевин, - но, думаю, этого не случится. Дани всегда была упрямой, как мул, спасибо тетушке Элейн, та безумно её разбаловала. Сейчас она вбила себе в голову, что ей по душе жизнь на ранчо. Конечно, ведь здесь для неё все так ново и непривычно, так не похоже на Францию. Но, уверяю вас, это ненадолго.

- Но, - с ударением произнес он, - пока она здесь, я не уеду.

- Силвер Бьют как раз неподалеку отсюда, - поднимаясь на ноги, произнес Колт. - Дани может навещать вас, как только соскучится без вашего общества. Может быть, позже я и решу как-нибудь пригласить вас к обеду. Когда-нибудь, я сказал, а сейчас я вас не задерживаю.

Колт широко распахнул перед своим неприятным гостем дверь и кивком указал на неё Гевину - Доброй ночи, Мейсон. - Вы грубы и плохо воспитаны, вскричал Гевин и Колт кивнул в знак того, что вполне с ним согласен.

Тот направился было к выходу, но остановился и вызывающе бросил через плечо, - Я собираюсь попрощаться с Дани, или, может быть, вы мне и это запретите?!

- Надеюсь, это не затянется, - отрезал Колт и Гевин выскользнул из кабинета.

Прыгая через две ступеньки, он влетел по лестнице на второй этаж и ворвался к Бриане. Она испуганно подняла на него глаза и побледнела, когда Гевин, бросившись с размаху в кресло, злобно прошипел, - Ну, это сукин сын ещё вспомнит меня!

Сейчас Гевин думал о том, в чем он никогда не признавался Бриане, о чем не знал ни один человек. Заветной его мечтой было уничтожить Колта, а заодно, и всю семью Колтрейнов. Отец Колта когда-то убил его собственного отца и Гевин должен был отомстить за смерть Стюарта Мейсона. Он должен был увидеть крах этого проклятого семейства.

Он мерил шагами комнату, - Когда-нибудь я увижу, как ты сдохнешь, бормотал он, - и буду наслаждаться каждой минутой этого зрелища!

Бриана ничего не понимала. Зачем все это? Финансовые дела улажены, документы, по которым к ней переходили все деньги Дани, ждут только подписи, чего же ещё надо Гевину? Из-за чего он так сходит с ума?

- Давай уедем, Гевин, - взмолилась она, - я больше не вынесу ...Он круто повернулся, - Шшшш! Послушай, помнишь, когда-то давно я обещал рассказать тебе, что я задумал?

Зажав ладонями уши, Бриана отчаянно замотала головой Она ничего не хотела знать. Ей хотелось только одного - поскорее вернуться домой.

Схватив её за руки, Гевин крепко прижал её к себе. - Твоему брату стало хуже. - процедил он. Я не говорил тебе об этом, потому что знал скоро мне понадобится от тебя абсолютная покорность. - Гевин замолчал, дожидаясь, пока смысл его слов дойдет до Брианы. - Я на днях получил письмо из больницы. Если операцию не сделать в самое ближайшее время, Шарль умрет. - Убедившись, что его слова произвели должный эффект, Гевин безжалостно продолжал, - Да, конечно, они обещали, что этого ещё год-два можно не опасаться, но теперь все по-другому. Его необходимо оперировать и немедленно.

Бриана онемела от ужаса. Перед тем, как покинуть Париж, они вместе пришли навестить Шарля и она убедилась, что Гевин сдержал слово. Шарля перевезли в прекрасную больницу, за ним заботливо ухаживали лучшие врачи и было решено сделать операцию, как только мальчик немного окрепнет.

- Как же так, - в голосе девушки звучало отчаяние, - ведь ты просил их не рисковать, ты обещал, что заплатил им и мне не о чем волноваться.

На его лице появилась дьявольская гримаса, - Я не заплатил ни су, поскольку не был уверен, что ты выполнишь свою часть сделки.

Бриана едва дышала. - Говори, что тебе от меня надо, негодяй!

В комнате раздался его злобный, торжествующий смех. - Письмо в больницу уже написано, и письмо в банк тоже, там лежат деньги, предназначенные для операции. Я отправлю их немедленно, как только ты ...

- Ну, же, что же ты тянешь?! - почти теряя сознание, закричала Бриана.

- Как только ты соблазнишь Колтрейна.

Бриане показалось, что она ослышалась. Оцепенев от ужаса, она смотрела на своего мучителя широко распахнутыми безумными глазами. - ты разве забыл, что он считает меня своей сестрой?! - воскликнула она, - неужели ты думаешь, что ему придет в голову затащить меня в постель?! Ты спятил!

Отпустив её, Гевин тяжело опустился в кресло и поднял взгляд на стоящую перед ним Бриану. - Твоему так называемому "брату" сейчас не позавидуешь. Смерть дочки Боудена здорово повредила ему в глазах здешних жителей. Всем в Силвер Бьют прекрасно известно, что именно его старик Боуден винит в гибели дочери. И не важно, насколько он действительно виноват в этом, все равно на душе у него скверно. Наверняка ему приходит в голову, что он в какой-то степени виновен, да и честь его семьи оказалась запятнанной. Ты только послушай, - вскричал Гевин, восхищенный собственной изобретательностью, - что будет, если в городе станет известно, что этот ублюдок совратил собственную сестру? Кровосмешение! - Гевин закатил глаза, словно смакуя это слово, Да он тогда на все пойдет, заплатит любые деньги, только чтобы никто не узнал об этом!

Бриана резко покачала головой, - Ни за что!

Злобная улыбка зазмеилась по тонким губам Гевина - Ну, тогда твой несчастный брат обречен!

Их взгляды скрестились, как клинки, один - пылающий бессильной яростью, и другой - полный ядовитой злобы.

Лениво направившись к дверям, Гевин в последний раз взглянул на раздавленную отчаянием девушку и самодовольно ухмыльнулся. - Вернусь-ка я, пожалуй, в Силвер Бьют, тем более, меня там ждут. Насколько я понимаю, стоит мне уехать и ты сейчас же побежишь к Колту рассказать о моем коварном замысле, - он издевательски хмыкнул, - Думаю, при этом разговоре я буду лишним. Ради твоего же благополучия надеюсь, что он не выкинет тебя на улицу посреди ночи ... впрочем, уверен, Холлистер был бы в восторге!

Гевин загнал её в ловушку. Они оба понимали это.

- Ты же понимаешь, что у меня нет другого выхода, подлец, но неужели ты думаешь, что Колту, благородному, порядочному человеку придет в голову затащить в постель собственную сестру?! Неужели ты надеешься ...

- Для этого есть несколько способов, дорогая, - мерзко расхохотался Гевин, нагло лаская своим похотливым взглядом пышную грудь девушки - думаю, ты понимаешь меня.

Он ушел. Бриана долго стояла, как в тумане, не видя ничего сквозь пелену слез.

Как она сейчас ненавидела себя просто за то, что у неё не было иного выхода, как она мечтала о том, чтобы когда-нибудь Колту стало известно, как ей было страшно и стыдно в эту минуту.

Глава 15

Оторвав глаза от книги, которую он читала, Бриана незаметно бросила взгляд на Колта. Тот склонился над письменным столом, внимательно изучая финансовые отчеты и при взгляде на него у неё перехватило дыхание. Сегодня, одетый в простую бледно-голубую рубашку и жилет из мягкой коричневой кожи, он показался ей чертовски привлекательным.

День был просто чудесный и, к удивлению Брианы, Колт неожиданно предложил ей присоединиться к нему в кабинете после обеда. Ей на минуту даже показалось, что он немного смягчился. Да, конечно, и раньше бывало, чтобы оттаивал, но до этого ей не разрешалось бывать у него в кабинете, и это приглашение заставило сердце девушки затрепетать.

Бриана не могла отвести от него глаз и вынуждена была признаться, что Колт не только весьма хорош собой, но и чрезвычайно привлекателен в другом отношении. Он был неизменно вежлив и предупредителен с ней, часто шутил, но порой обращенный на неё холодный неприязненный взгляд ставил Бриану в тупик.

Взяв себя в руки, Бриана с трудом оторвала глаза от Колта и, откинувшись на удобную спинку огромного кресла, одобрительным взглядом окинула кабинет. Ей в этом доме нравилась каждая комната и Бриана уже давно ловила себя на мысли, что не прочь познакомиться с родителями Колта. Все в этом доме дышало теплотой и любовью, и Бриана с первого дня наслаждалась атмосферой доброты и семейного счастья.

Поначалу дом показался ей великолепным дворцом, здесь все говорило о богатстве и роскоши. Ей, привыкшей с детских лет к нищете, приходилось все время быть начеку, чтобы какое-нибудь случайно вырвавшееся неосторожное слово не выдало её. Бриана неловко чувствовала себя, постоянно повторяя, что должна вести себя так, как будто выросла здесь и все ей c детства знакомо и привычно. Больше всего она боялась, что её выдаст именно манера вести себя, как положено простой служанке.

И с Колтом следовало быть поосторожнее. Бриана помнила о навязанной ей роли и знала, что ей предстоит сделать, но, Боже милосердый, она с каждым днем все сильнее привязывалась к нем. Приходилось контролировать каждое слово, каждый взгляд, напоминать, что все это - ради Шарля, не давая жалости проникнуть в сердце.

У Брианы было тяжело на душе. Он всегда был добр к ней, даже когда старательно хмурился изо всех сил. Пару дней назад она отправилась верхом, надеясь встретить его на ранчо, где клеймили скот. Бриана знала, что ковбои отогнали небольшое стадо бычков, голов пятьдесят, и Колт отправился туда, поэтому, выждав четверть часа, поскакала за ним, надеясь в душе, что у него не хватит духу отослать её домой.

Бриана подъехала как раз в тот момент, когда Колт отдавал последние распоряжения Бранчу Поупу. Заметив, что он обернулся и недовольно разглядывает её, Бриана попыталась обратить все в шутку, - Ты даже не заметил, что я еду по твоим следам. Будь я индейцем, моя стрела уже давно торчала бы у тебя между лопаток!

Колт все также мрачно глядя на нее, ничего не ответил и она робко спросила, - Ты сердишься, потому что я приехала? Я ... я просто хотела посмотреть, как клеймят скот.

- Твое место - в доме, - буркнул он, - нечего тебе делать на ранчо. Что тебе тут понадобилось?

- И кто же может мне запретить приехать сюда, - с вызовом бросила Бриана, - особенно, если половина этого ранчо - моя?

- Ты собираешься спорить со мной? - сухо поинтересовался Колт, - Ну что ж, если так ...

- Это мой дом, Колт, и мне просто необходимо как можно больше знать о том, что здесь происходит, - горячо прошептала Бриана

- Твой дом ... ты вспомнила о нем только сейчас, - резко напомнил Колт, - Ответь мне, Дани, - потребовал он, и Бриана заметила, как презрительно сузились его глаза, - Неужели тебе нисколечко не стыдно за то, что на целых четырнадцать лет ты выбросила всех нас из своей жизни?

Не сумев сообразить, как ответить на это, девушка с трудом пробормотала, - Каждый может ошибиться.

- Вот только странно, что ты тут же осознала свою ошибку, как только отец решил разделить между нами свое состояние! Забавное совпадение, правда, Дани?

Краска стыда залила ей лицо и жаркой волной прокатилась по всему телу. Не будь дурой, одернула она себя. Ведь на самом деле она не Дани. Так чего же ей стыдиться? Но Бриана чувствовала, что вся её нынешняя жизнь сплошной позор и не могла не мучиться из-за этого.

Переведя застывший взгляд на ковбоев за его спиной, Бриана постаралась сделать равнодушное лицо, и Колт, вздохнув, опустил глаза, - Прости, если я обидел тебя, но я не умею лукавить

Пару минут они смотрели в глаза друг другу, и затем, может быть, решив, что зашел слишком далеко, или просто потому, что ему было безразлично, Колт пригласил Бриану остаться и посмотреть, как будут клеймить скот. Когда пришло время обедать, он предложить ей присесть у костра вместе с ним и остальными пастухами. И Бриана наслаждалась, несмотря на неприятное чувство при мысли, что Колт все ещё недоволен.

После обеда, не желая ещё больше бесить его, Бриана тронула его за плечо и улыбнулась, - Пожалуйста, не думай, что я теперь все время буду путаться у тебя под ногами.

Колт предпочел промолчать. Он подумал, почему её прикосновение так странно взволновало его, он сам себя не узнавал все то время, что она была рядом с ним. Ему это совсем не понравилось, и в то же время давно у него не было так спокойно на душе.

Колт только коротко кивнул Бриане на прощанье. Но невольно провожая взглядом девушку, он все ещё чувствовал какую-то непонятную теплоту в том месте, где его коснулась её рука и постарался как можно скорее избавиться от этого непонятного наваждения. У него полно работы, напомнил себе Колт, и если Дани угодно вмешиваться, что ж, он сумеет с этим справиться.

Бриана тоже почувствовала, что что-то в ней непонятно почему беспокоит Колта. Он то шутил в её присутствии, то вдруг неожиданно грубил или замыкался в себе. Ей иногда казалось, что она просто-напросто действует ему на нервы и поэтому сама нервничала в его присутствии.

Бриана очнулась и, чуть заметно вздохнув, снова взглянула на Колта. Он поднял голову,

- Что-то не так?

Бриана покачала головой, - Просто немного устала, скорее всего. Скоро пойду спать, поэтому хотела поблагодарить тебя за прекрасный день. Все было просто замечательно.

Колт ласково усмехнулся, - Тебе сегодня пришлось нелегко. Как твои руки, кстати?

Бриана с сомнением оглядела свои ладони, Несмотря на одолженные ей Колтом кожаные перчатки, несмотря на все годы прислуживания Элейн, её руки по-прежнему оставались на удивление чувствительными. - Наверное, завтра появятся волдыри. Думаю, я от этого не умру.

- По моему, это была твоя идея отправиться посмотреть, как сгоняют в стадо скот? - его глаза весело заблестели, похоже, он просто забавлялся.

Бриана покачала головой и пышные каштановые волосы почти закрыли ей лицо. - Все было так замечательно, у меня просто нет слов, чтобы поблагодарить тебя. Гораздо веселее, чем оставаться здесь, в доме. Мне хотелось бы почаще бывать с тобой, иначе я так и не буду знать, что происходит на ранчо.

Колт задумчиво разглядывал её взволнованное лицо. Она пыталась приспособиться к этой жизни. Чтобы он там не думал о ней, она не забрала свои деньги и не вернулась в Париж, а осталась здесь и старалась стать одной из них.

Колт почувствовал, как постепенно в его душе просыпается симпатия к ней и почему-то это тревожило его. А ведь были минуты, мрачно признался он, когда в глубине его сердца просыпались странные желания и он почти мечтал, чтобы он не была его сестрой, чтобы между ними никогда не было никакого родства

Колт снова с угрюмым видом уставился в кипу документов перед ним. Бриана неловко поежилась, - В чем дело?

- Не понимаю, что ты имеешь в виду.

Бриана забеспокоилась. Что она натворила? Может быть, он что-то заподозрил? - А что тут понимать?

- Почему ты так против того, чтобы повидаться с отцом? - вдруг с вызовом спросил Колт. - Ты бы могла приехать к нему в Париж, прежде, чем отправиться в Штаты, но ведь ты почему-то не захотела. Почему?

Бриана потупилась, - Но ведь я тебе уже объясняла. Мне надо было все как следует обдумать, разобраться в себе. А теперь я привыкла к жизни на ранчо, даже полюбила её. Может быть, позже я и съезжу в Париж повидаться с отцом и Китти.

- Сколько ещё Мейсон намерен крутиться здесь? - ему опять удалось застать её врасплох.

Бриана глубоко вздохнула и как можно небрежнее пожала плечами, Видно, придется объяснить тебе все начистоту, Колт. Дело в том, что именно Гевин настоял, чтобы тетя Элейн позволила ему ехать со мной. Он опасался, что я передумаю возвращаться во Францию. Видишь ли, он намерен жениться на мне.

Колт коротко кивнул. Нечто-то подобное он и ожидал услышать. - А ты что думаешь по этому поводу?

Бриана пожала плечами, от души рассчитывая, что на её лице отразится не отвращение, которое она испытывала на самом деле, а лишь досада, - Я давно ему нравлюсь, но мне это безразлично, я не собираюсь выходить за него. Я тысячу раз ему говорила об этом - но все бесполезно. - Бросив искоса взгляд на Колта, она вдохновенно продолжала, - Гевин только повторяет, что рано или поздно я полюблю его. Не хочется обижать его, поэтому я просто перестала спорить, надеясь, что со временем он и сам это поймет. Понимаешь, я совершенно уверена, что не люблю его.

Ее голос подозрительно дрогнул и Колт сразу насторожился. В чем дело? Почему она так взволнована?

- Гевин рассказал мне, что ты велел ему убираться и не показываться на глаза без приглашения, - продолжала Бриана и Колт опять удивился, на этот раз тому, что в её голосе не было ни малейшего недовольства, ни обиды. Мне хотелось, чтобы ты знал - я понимаю твои чувства. Уж мне-то хорошо известно, как он порой может вывести из себя. Это тетя Элейн его испортила.

Колт понимающе кивнул, - Да уж, это она здорово умеет. Слава Богу, я помню, в какую ведьму она превратила тебя когда-то. Как же я был счастлив, когда вы обе уехали! Ты помнишь? - и он коснулся пальцем маленького шрама под левым глазом.

Бриана понятия не имела, о чем он говорит. Она подошла ближе и нагнулась к нему, чтобы получше разглядеть старый шрам. Протянув руку, она провела пальцем по едва заметной отметине, - Шрам, - удивилась она, - Ты хочешь сказать, что это я сделала?

Колта поразил вид её обнаженной груди, благо низкое декольте позволяло заглянуть довольно далеко. Сводная сестра или нет, она была чертовски соблазнительна.

От Брианы не ускользнул обжигающий взгляд, которым окинул её молодой человек и она поняла, что будит в нем желание. Девушка вспыхнула от смущения, проклиная проклятую застенчивость и привычку краснеть по любому поводу.

- Ну, говори же, - попросила она, - неужели именно я оставила тебе на память этот шрам? Наверное, поэтому ты и не хотел, чтобы я вернулась?

Колт стряхнул с себя оцепенение и постарался отодвинуться. - Не говори глупостей, Дани. Просто я никогда не мог понять, как ты могла забыть о семье и жить без нас все эти годы. И ведь сейчас ты вернулась только из-за денег, верно?

Бриана в отчаянии отвернулась. Господи Боже, ну и как ей привести в исполнение план Гевина, если Колт думает о ней такое? - Просто пришло время изменить свою жизнь, - пробормотала она, снова усаживаясь в кресло. - Я бы, возможно, и без денег приехала. А, впрочем, не знаю. - И снова пожала плечами

- Да, - тихо произнес Колт. - Похоже, так оно и есть.

Бриана в недоумении подняла на него глаза, не зная, что и подумать. Он снова уткнулся в свои бумаги, и, похоже, позабыл о ней, поэтому она окликнула его. - Скажи, а что ты собираешься делать завтра, Колт?

По-прежнему не глядя на девушку, он коротко объяснил, что несколько его коров, отбившись от стада, поднялись в горы неподалеку от Дестри Бьют. Завтра он и несколько его людей отправятся за ними, чтобы вернуть беглянок. Некоторые из них вот-вот должны отелиться и поэтому опасно позволять им уходить далеко. - До того места, куда они ушли, почти полдня езды, а в горах довольно опасно. Полным-полно койотов и ядовитых змей . тебе лучше остаться.

- О, Колт, пожалуйста, - взмолилась Бриана, - разреши мне поехать с тобой. Это же целое приключение для меня. Обещаю, что не буду путаться под ногами. Ты же видел, я хорошо езжу верхом и не буду вас задерживать.

Ад и все дьяволы! выругался про себя Колт. У неё стало навязчивой идеей увязываться за ним повсюду, но, может быть, именно это ей и нужно? Впрочем, не исключено, что так она быстрее поймет, что жизнь на ранчо не для нее. Ладно, пусть попробует, он не станет возражать.

Ему внезапно пришло в голову, что есть ещё одна причина, по которой он хотел бы, чтобы она уехала как можно скорей. Его уже стала беспокоить то странное чувство, которое будила в нем её близость. Еще минуту назад, когда она стояла почти прижавшись к нему, и он видел, как при каждом её вздохе вздымается эта соблазнительная грудь, ...

Колт потряс головой, чтобы отогнать это видение. Только этого ему сейчас недоставало - плениться собственной, хоть и сводной, но сестрой, и именно тогда, когда все вокруг него и так летит кувырком.

- Хорошо, - устало согласился Колт, - можешь ехать с нами. Но предупреждаю тебя, Дани, это не увеселительная прогулка и там с тобой некому будет нянчиться. Будь уверена, что я не потерплю никакого нытья и жалоб.

Бриана радостно улыбнулась, - А разве ты когда-нибудь слышал, чтобы я жаловалась?

Колт предпочел промолчать.

- Вот увидишь, Колт, я прекрасно могу о себе позаботиться, - с вызовом сказала Бриана.

Колт по-прежнему упорно молчал.

Бриана встала и, тяжело вздохнув, подошла к нему. Легко коснувшись поцелуем его щеки, она тихо шепнула, - Я действительно стараюсь, Колт. Я так хочу, чтобы мы стали ближе. ..

Отстранив её, он встал. - Отправляйся спать. Завтра мы выедем ещё до рассвета.

Бриана понимала, что ей следовало бы обидеться, но как ни странно, почувствовала какое-то облегчение, когда он грубо оттолкнул её. Может быть, хотя бы теперь Гевин поймет, что его план обречен на провал и оставит её в покое. И ведь ей действительно не хотелось огорчать Колта.

Отвернувшись от него, Бриана направилась к выходу, бросив через плечо, - Увидимся утром.

Она уже была на пороге, когда в дверь внезапно постучали. Отрываясь от бумаг, Колт раздраженно рявкнул, - Кого это черт несет? Все слуги знают, что я терпеть не могу, когда меня отрывают от дел!

- Есть очень простой способ выяснить это, - Бриана весело улыбнулась ему, надеясь, что он уже не сердится, но он продолжал свирепо глядеть на дверь.

Молоденькая мексиканка внесла в комнату поднос с тарелкой пирожных и парой стаканов сока. Ее темные глаза остановились на Бриане и она почтительно пробормотала, - Вот все, что вы просили, сеньорита.

Бриана уже готова была сказать, что она ничего подобного не приказывала, но в этот момент девушка прошептала, - Мне приказал сеньор Мейсон.

Бриана вздрогнула. Значит, девушку прислал Гевин, а это неспроста. Что он задумал?

- Дани? Что происходит, черт возьми? - крикнул Колт и мексиканка, проскользнув мимо Брианы, вошла в комнату. Поставив поднос на письменный стол перед Колтом, она почтительно улыбнулась и протянула ему стакан с соком, - Выпейте, сеньор. Он такой вкусный и холодный, как лед. Кувшин простоял в ручье весь день.

- Ладно, ладно, Ладида, спасибо, - буркнул он. - Большое спасибо, а теперь иди. Вы обе только отвлекаете меня.

Ладида убежала, а за ней выскользнула и Бриана. Мексиканка быстро скрылась из виду, и Бриана решила, что нет смысла разыскивать её, решив, что чем меньше она будет знать, тем лучше.

Она медленно поднялась по лестнице в свою комнату и, открыв дверь, оцепенела на пороге, застыв от ужаса.

На её постели раскинулся Дирк Холлистер.

- Ты?! - еле выдавила она и голос её сорвался. - Что тебе нужно в моей комнате?

- Колтрейн выгнал меня, но ведь я работаю не на него, а на Мейсона, вот он и попросил кое-что передать тебе.

Бриана окаменела. - Говори и убирайся. И больше чтобы ноги твоей здесь не было.

- Ах, да замолчи, Бриана, - Дирк встал, - Конечно, я приду еще, если захочу. - Он нагло ухмыльнулся. - Ладида уже обо всем позаботилась. Мы наняли её, поняла? Она подлила кое-что ему в бокал. Когда-то она работала в салуне в Мехико, и они то и дело добавляли это "кое-что" в стаканы клиентам, чтобы те особенно не придирались к счету. Он теперь проснется только утром со страшной головной болью, не будет помнить ничего о сегодняшнем вечере и подумает, что здорово напился накануне. Дело в том, что сегодня ночью Колт не должен нам мешать

Она бросила на него гневный взгляд, - Скажи Гевину, что он не имеет права так поступать с Колтом. Мне это не нравится и ...

- Наплевать нам на то, что тебе нравится, а что нет! - он, стремительно, как гремучая змея, метнулся к ней и словно стальные обручи стиснули её руки. - Мейсон устал ждать - очень устал. Поняла? Он хочет, чтобы ты заманила Колта к себе в постель, и как можно быстрее!

- Это не так просто, - оправдывалась Бриана, безуспешно стараясь освободить руки. - Пожалуйста, отпусти меня, мне больно.

- Тебе будет ещё больнее, если немедленно не закроешь рот и не выслушаешь, что я собираюсь сказать, - и он ещё сильнее стиснул её, наслаждаясь зрелищем исказившегося от боли лица. - ты ведь и не пробовала по-настоящему, не так ли? Не давала ему возможность как следует разглядеть твои славные грудки, так ведь? Ты совсем не стараешься помочь нам, Бриана!

Он так неожиданно отпустил её, что она чуть не упала, и шагнул в сторону.

- А теперь слушай внимательно, - холодно процедил он. - Гевин получил письмо из больницы, от нянечки, но продиктовал его Шарль. Но ты даже не надейся получить его, пока Колтрейн не побывает в твоей постели.

Он отступил назад, с наслаждением упиваясь выражением отчаяния и смертельной тоски на лице Брианы. Мерзкая шлюха. Так ей и надо. - И ещё Гевин велел передать, что если не будешь слушаться, он сделает вид, что забыл о твоем брате.

Бриана побледнела, как смерть. Ее била крупная дрожь. Он способен на это. .. Она не сомневалась, что Гевин на все пойдет. Так, значит, у неё нет выбора. Ослушаться Гевина значило обречь Шарля на смерть. Да, этот негодяй вполне способен выполнить свою угрозу. Шарль умрет и одному Богу известно, что Гевин сделает с ней.

- Передай, что я все сделаю, как он хочет, - прошептала она чуть слышно.

- Замечательно. И ещё одно, - он уже стоял у выхода, - Мейсон хочет увидеться с тобой. Ладида предупредит, когда она снова подольет свое зелье Колтрейну, так что ты узнаешь, когда придет время. Мейсон незаметно войдет в дом.

Бриана покачала головой, - Нет, это невозможно, пожалуйста, я боюсь. Это очень опасно. Я не хочу, чтобы Колту причинили вред.

- Ладида знает, что делает, - ухмыльнулся Холлистер. - тебе не о чем беспокоиться.

Он открыл дверь и выглянул в коридор. - Когда-нибудь мы с тобой славно проведем время. Только ты и я. Я обещаю. - Дверь за ним бесшумно закрылась.

Но Бриана тоже поклялась, поклялась себе, что никогда больше не будет унижаться перед Дирком Холлистером.

Подойдя к распахнутому окну, Бриана задумалась. Ночь была прекрасна, темно-фиолетовые и черные тени окутывали землю. Волшебная, таинственная пора. Бриана машинально провела ладонью по обнаженной руке. Казалось, пальцы Дирка оставили на ней грязные следы. А вот коснись её нежные руки Колта, внезапно подумала Бриана, она бы растаяла от наслаждения.

Колт.

Она чувствовала, как могучая сила желания тянет его к ней. Даже несмотря на то, что он яростно сопротивлялся, по-прежнему считая её своей сестрой, Бриана чувствовала бушующий в нем огонь, который в любую минуту мог вырваться на поверхность и опалить её.

А с её стороны, да простит её Бог, это было осознание неизбежности происходящего. И сожаление - горькое сожаление. Бриана надеялась только на то, что все закончится очень быстро и она сможет наконец вернуться домой.

И пока Бриана стояла у окна, в голове у неё забрезжила мысль, что, может быть, есть другой, менее мучительный путь. Может быть, ей удастся заставить Колта поверить, что он спал с ней ... и избежать всего остального. Если его чем-то опоили, и он ничего не сможет вспомнить, то, возможно, его удастся убедить, что он сделал нечто такое, чего на самом деле не совершал

Впервые за много дней Бриана почувствовала, как перед ней блеснул луч надежды, и немного повеселела. Может быть, ей повезет и она обманет Гевина ...

Глава 16

Колт был взбешен. Он проспал, что вообще было ему несвойственно и сейчас злился сам на себя.

Когда он, одевшись и приведя себя в порядок, вышел из дома, то обнаружил, что его люди, подождав немного, решили, что он передумал искать скот и все разъехались по своим делам. Это известие привело его ещё в худшее расположение духа, так как отбившихся от стада коров нужно было вернуть как можно скорее, пока они не успели отелиться. Это означало, мрачно подумал Колт, что теперь ему придется самому заняться поисками коров, на ранчо не было никого, кто мог бы помочь ему.

Карлота уже сварила ему крепкий кофе и подала ему на завтрак вместе с яйцами и бифштексом. Но Колт, недовольно отпихнув от себя тарелки, только жадно выпил кофе. - Я не вернусь к обеду, - сказал он, - может быть, вообще вернусь через только день-два. Уложи мне в мешок сухарей и немного бекона. В конце концов, я всегда смогу подстрелить себе кролика, - задумчиво добавил он, обращаясь к самому себе.

Вдруг какая-то мысль мелькнула у него в голове и он повернулся к экономке, - Карлота, а Ладида случайно не твоя родственница?

Та не на шутку встревожилась, - Она моя племянница, сеньор Колтрейн. А почему вы спрашиваете? Она в чем-то провинилась?

Колт покачал головой, недоумевая, что это вдруг ему вспомнилась молодая мексиканка.

Зайдя в конюшню, он с удивлением обнаружил там Дани, с трудом заставил себя приветливо поздороваться и поискал взглядом своего коня.

- Я не сомневалась, что рано или поздно ты появишься и захочешь уехать как можно быстрее, поэтому решила ждать тебя здесь, - объяснила Бриана.

Колт молча кивнул, все ещё не совсем придя в себя. - Спасибо. Извини, я проспал.

Привязав мешок с припасами к луке седла, он повел своего громадного жеребца из конюшни.

Бриана подошла к Белль. Ей было лучше, чем кому бы то ни было известно, почему он проспал. Сегодня утром ей удалось отыскать Ладиду, которая была только счастлива похвастаться своим умением составлять сонное питье. Она объяснила, что готовит его из сухих грибов и похвасталась, как важно при этом не ошибиться в пропорциях.

- Если влить его больше, чем нужно, человека будут мучить кошмары или видения. А когда проснется, то будет чувствовать себя просто ужасно и может забеспокоиться, с чего бы это. Но вчера я сделала все очень аккуратно и когда молодой сеньор проснется, он будет просто ... ну, немного усталым, что ли.

- А это не опасно? - забеспокоилась Бриана.

Ладида покачала головой. - Нет, если вы только знаете, зачем вы это делаете. То количество, что я дала ему вчера, совершенно безопасно, - она горделиво вздернула подбородок.

Бриане очень не хотелось иметь дело с этой девушкой, но ведь она служила Гевину, а Гевин нанял её специально помочь Бриане, так что выбора у неё не было.

Она затравленно взглянула на маленький пакетик, который Ладида вытащила из кармана. - Все, что от вас требуется, это всыпать его содержимое в его стакан. Жидкость обязательно станет чуть слаще, так что помните об этом и добавьте только к чему-то сладкому, иначе сеньор заметит. Сначала это поможет ему расслабиться, потом он почувствует сильную усталость, глаза закроются сами собой и вы сможете делать все, что захотите.

Пробормотав неразборчиво пару благодарственных слов, Бриана поспешила в конюшню, чтобы успеть оседлать свою лошадь и жеребца Колта.

Выводя Белль, она окликнула Колта, - Подожди! Ты разве не понял, я еду с тобой.

Колт перекинул поводья через шею коня и повернулся к ней. - Нет, Дани, только не сегодня. Сегодня мне придется ехать одному, а если я буду искать коров, то у меня не будет ни времени, ни сил следить за тобой.

- А зачем за мной следить? - вспыхнула Бриана, - я вполне способна сама о себе позаботиться. Да и, кроме того, тебе же понадобится чья-то помощь.

- Помощь - да! - рявкнул он раздраженно, - но не общество светской барышни, которая будет ныть и жаловаться, что солнце напекло ей голову. Дани, послушай, у меня нет времени возиться с тобой. Сегодня оставайся дома.

- И не мечтай.

Он повернулся к ней, но Бриана уже закусила удила, выведенная из себя его сегодняшним дурным настроением. - Я имею право ездить туда, куда хочу. И хочу напомнить, что половина этих заблудившихся коров - моя, хочешь ты этого или нет.

Эта перепалка вряд ли поднимет ему настроение, мрачно подумала Бриана, но у неё просто не было времени ждать, пока он смилостивится и оттает. Письмо от Шарля не могло ждать. Приходилось повиноваться приказам Гевина и быстро.

Колт был не в том состоянии, чтобы спорить. Время летело, а ведь он хотел выехать ещё на рассвете. - Нет, черт возьми, ты будешь только мешать.

Бриана тронула шпорами лошадь и одним прыжком очутилась рядом с Колтом. Упрямо вздернув подбородок, она бросила ему в лицо, - Не смей указывать, что мне делать! Я здесь - такая же хозяйка, как и ты, так что давай прекратим этот бессмысленный спор и поедем. - Нетерпеливым жестом отбросив за спину растрепавшуюся гриву рыжевато-каштановых волос, она дала шпоры лошади и Белль рванулась с места галопом. Ей не было нужды оглядываться, чтобы понять, что Колт мчится за ней по пятам, грохоткопыт Педро, скакавшего за ней, эхом разносился вокруг.

Они молча ехали на северо-запад, разговаривать не хотелось. А день был прекрасен, над ними куполом раскинулось бескрайнее небо, такое же ослепительно голубое, как и нежно любимое Брианой Средиземное море, по которому она тосковала. Лишь изредка белые барашки облако оживляли сияющую синеву над головой, чтобы сразу же исчезнуть за горизонтом.

Бриана повернулась в седле и бросила на Колта умоляющий взгляд. - Не сердись, Колт. Я на самом деле не хочу ссориться с тобой.

Она жалобно смотрела на него, ожидая ответа, но он молчал. Тяжело вздохнув, Бриана отвернулась, решив оставить его в покое.

А Колт в это время недовольным взглядом уставился на спину ехавшей впереди девушки, наблюдая, как её упругие, женственно округлые бедра мягко раскачиваются в так движениям кобылы. Внезапно возникло острое чувство вины и Колт отвел глаза. Проклятье, ведь это же его сестра и все же один вид этих стройных бедер, вызывающе обтянутых мужскими брюками, заставлял его содрогаться от жгучего желания. Наверное, дело вовсе не в Дани, подумал он, невольно стараясь оправдать себя. Просто он давно не спал с женщиной. Вот съездит на пару дней в город и все сразу изменится.

В Силвер Стар есть одна красотка с огненными волосами, которая сможет на пару часов заставить его забыть обо всем. К тому же, она вовсе не была продажна. Просто Дерита не могла отказать мужчине, который мог утолить её страсть, ну, а если к тому же он не забывал оставить ей несколько долларов на ночном столике - что ж, тем лучше. А если нет - Дерита не сердилась. Она дарила мужчинами свою любовь легко, даже не задумываясь о том, чтобы загнать их в ловушку брака.

Колт мрачно напомнил себе, как часто он ошибался в женщинах, особенно в последнее время и, стиснув зубы, угрюмо поклялся, что больше ни одной из них не удастся одурачить его.

Они долго ещё скакали молча, каждый погрузившись в собственные невеселые мысли, до тех пор, пока не оказались почти у самых отрогов скал у подножия Дестри Бьют. Подняв голову, Бриана окинула изумленным взором узенькую тропу, круто уходившую куда-то вверх, прямо к пламенеющей вершине. - Это невозможно, - выдохнула она, - корова никогда туда не взобраться. Почему ты решил, что они именно там?

- Я этого не говорил, - недовольно огрызнулся Колт и указал на небольшую расщелину вдалеке, которая вела, казалось, прямо в самое сердце горы, - Вон они где. Это одна из самых больших гор в этих местах, расщелина перейдет в ущелье, а за ним лежит большой каньон. В самом широком месте он достигает четверти мили, но потом резко сужается и упирается в глухую скалу, выхода из него нет. Коровы вполне могли забрести в него , когда искали место, где спокойно отелиться.

- Туда же забредают рыси и койоты, когда охотятся ... - мстительно добавил он.

- Я не боюсь, - Бриана пожала плечами, - и вполне могу о себе позаботиться.

- Ну, если так, - кивнул Колт, - тогда оставайся здесь, а я поднимусь в каньон и, если коровы там, погоню их к тебе.

- Нет, нет, я еду с тобой! - немедленно передумала Бриана.

Колт усмехнулся. - Тогда поехали, но только, черт возьми, не путайся у меня под ногами!

Она послушно поскакала за ним по пятам, опасливо озираясь вокруг, пока они пробирались по узкой расщелине. Подняв глаза, Бриана увидела сужающиеся над головой мрачные отроги скал, почти закрывшие небо и с содроганием подумала, какие ужасные создания могли подкарауливать их там.

Но оказавшись у входа в каньон, она не смогла сдержать крика восхищения при виде открывшейся перед ней прелестной картины. Казалось, она вдруг очутилась в тропическом лесу, где буйная зелень деревьев сливалась с поднимавшейся выше колен сочной травой. - О Боже, какая красота! восторженно прошептала девушка, вдыхая полной грудью чистый ароматный воздух.

Колт стянул с плеча винтовку и молча протянул ей. Бриана испуганно отшатнулась. - Для чего она мне?

- Возьми, - коротко велел он.

Бриана замотала головой, - Не хочу.

Колт в отчаянии закрыл глаза и мысленно застонал. Женщины, черт бы их побрал! Сплошная морока с ними. - Возьми, Дани. Мне придется уехать и ты на какое-то время останешься одна. Я боюсь оставлять тебя безоружной, ведь в таком месте можно столкнуться с кем угодно.

Бриана никогда в жизни не держала в руках оружия и уж конечно, никогда не стреляла. Поэтому она боялась даже пальцем прикоснуться к винтовке. - И не подумаю. Пусть она лучше побудет у тебя. Если меня кто-то напугает, я закричу так, что ты услышишь и вернешься ...

Ее страх перед огнестрельным оружием показался даже забавным, и Колту стоило большого труда сдержать усмешку. - Хорошо, тогда я оставлю её себе, а ты возьми винчестер, он тебе может пригодиться.

- Не пригодится, - строптиво буркнула Бриана.

Колт бесшумно направился к густым зарослям, плотно закрывающим вход в расщелину. Не успел он сделать и нескольких шагов, как что-то привлекло его внимание и, нагнувшись, он заметил высовывающееся из-за куста копыто. Опустившись а колени, Колт раздвинул ветки и немедленно ему в нос ударил омерзительный запах смерти и разложения. Это была корова, одна из его собственных, и она погибла, ещё не успев отелиться. Но что же произошло? Укус змеи или голод?

- Колт, я чувствую какой-то очень неприятный запах.

- Это мертвая корова, Дани, - голос его прозвучал безжизненно и Колт направился дальше ко входу в расщелину.

Примерно ярдов через двадцать он обнаружил ещё одну мертвую корову. Неприятное предчувствие чего-то ужасного пробежало холодком по спине. Как он сейчас жалел, что не подождал до следующего дня, чтобы взять с собой кого-то из мужчин. Что то ведь убило этих животных, трупы их уже начали разлагаться, причем было заметно, что к ним никто не притронулся. Не было никаких следов того, что их убили ради пропитания, но если так, тогда кому это понадобилось?

Колт осторожно осмотрелся кругом, поскольку уже как то попадал в прошлом в змеиное гнездо. Он боялся услышать легкий шорох и слабое посвистывание, какой бывает возле гнезда випер - чрезвычайно ядовитых небольших змей, но вокруг все было спокойно, ни звука, ни шороха, он не слышал ничего, кроме собственного дыхания, со свистом вырывавшегося сквозь стиснутые зубы, и легкого шума ветра.

Колт снова пустился в путь и всего через пару секунд замер, как вкопанный. В двух шагах от него лежало тело койота, сведенное ужасной судорогой боли, его тело казалось скрученной и брошенной тряпкой, пасть была широко открыта, как будто из неё только что вырвался предсмертный вой ужаса и агонии.

Что-то странное творилось в этих местах и Колт явственно ощутил холодное дыхание смерти, витавшее над Дестри Бьют, как будто кто-то невидимый дотронулся ледяной рукой до его спины. Инстинкт, уже не раз прежде выручавший Колта, настойчиво советовал ему повернуть назад, взять Дани и как можно скорее убираться из проклятого места.

Что-то заставило его обернуться и он застыл как каменное изваяние, уставившись прямо в неподвижные, как стекляшки, глаза ещё одного койота, возможно, родного брата того, что лежал мертвый перед ним. Как это я его не заметил, мелькнула у Колта в голове при виде открытой пасти и бегущей из неё тоненькой струйки слюны. Желтоватые огромные клыки были оскалены и густо покрыты пеной.

Нетвердой походкой, чуть покачиваясь на подгибающихся ногах койот направился к Колту, и тот, моментально сообразив, в чем дело, потянулся за оружием.

Зверь прыгнул вперед и Колт едва успел отскочить в сторону, больно ударившись локтем о выступ скалы и выпустив из рук револьвер. Его с силой отбросило назад и благодаря этому койот промахнулся, но, вскочив на ноги, повернулся к Колту со всей быстротой, которое позволяло его слабеющее тело. А Колт в это время почувствовал, как земля с противным чавканьем уходит у него из-под ног и он покатился куда-то вниз, приземлившись с высоты не менее шести футов. Упав на землю и чувствуя, что подняться не хватит сил, он заорал, - Стреляй, Дани, хватай винтовку и стреляй!

Колт судорожно пытался нащупать рукоятку револьвера, но тот, похоже, во время падения просто выпал из кобуры. Беспомощно взглянув вверх, он заметил над собой припавшего к земле койота, готового вцепиться ему в горло.

Колт понял, что тот может прыгнуть в любой момент. Конечно, он сбросит его, может быть, даже убьет обломком скалы, так как зверь, похоже, едва держится на ногах от слабости, но это было не самое страшное, не то, чего безумно боялся Колт. Нет, конечно, ему не грозила внезапная смерть. Теперь он знал, как погибли его коровы и другой койот, понимал, что за безумный убийца подстерегал его в зарослях.

Бешенство.

Нет никаких сомнений, это было бешенство. Больное животное бродило по каньону, и наткнувшись на его скот, перекусало коров. Те, в свою очередь, сами пали жертвой этой страшной болезни, бросаясь на все живое, пока не погибли.

Сколько же их ещё там, в густых зарослях и кто поджидает его - койоты, дикие кошки? Или летучие мыши? А что будет, если больные животные вырвутся из этого укромного уголка и, чего доброго, разбегутся по прерии, уничтожая все на своем пути? Что будет тогда?! Начнется целая эпидемия ... волки, скунсы, может быть, еноты. Многие, не помня себя, начнут нападать на людей и те будут умирать в страшных муках, ведь от бешенства нет спасения.

Койот уставился на Колта странно неподвижным взглядом, от слабости и боли его шатало как пьяного. Слабый жалобный звук, напоминавший стон, вырвался у животного.

- Дани, Бога ради, стреляй!

Бриана в это время, сама не зная как, с трудом вытащила винчестер из притороченного к седлу чехла и что было сил кинулась через кусты к тому месту, откуда до неё донесся отчаянный крик Колта. Увидев припавшего и готового в любую минуту прыгнуть койота, она застыла, как вкопанная, а потом осторожно двинулась в сторону, к тому месту, откуда могла увидеть упавшего Колта.

Колт лежал на спине, неловко подвернув ногу и вытянув перед собой руки, как будто готовясь к нападению потерявшего разум зверя.

Бриана одним рывком вскинула ружье. Койот ничего не услышал, ей показалось, он вообще не подозревал о её существовании.

Чуть повернув голову в её сторону, Колт прошептал едва слышно, Подойди очень осторожно, Дани. Старайся не напугать его. Целься в туловище. Туда ты попадешь наверняка, а в голову - вряд ли. Времени у тебя только на один выстрел, потом он может броситься. Если промахнешься, беги что было сил. А я попробую отыскать свой револьвер.

У Брианы судорогой страха сдавило горло. Еще никогда в жизни не приходилось ей не только стрелять, но даже держать в руках оружие. Что если она промахнется?!

Губы у неё жалобно задрожали и из груди вырвалось рыдание, - Я не могу ...

Краем глаза Колт заметил, как койот неловко шагнул вперед, спина его напряглась, и выгнувшись дугой, зверь припал к земле. - Стреляй, черт тебя побери! - завопил, что было мочи Колт, - Дани! Подними ружье, разрази тебя гром и спусти курок! Сейчас же!

Казалось, прошла целая вечность, пока она, с трудом вскинув к плечу тяжелое ружье, прижала к себе отполированный приклад, левая рука схватилась за ствол, и Бриана пробормотала краткую молитву, нащупав холодный спусковой крючок. Закрыв левый глаз, она едва дыша от волнения потянула за него, грянул оглушительный выстрел и несколько раз эхом прокатился под сводами ущелья.

Приклад с силой впечатался ей в плечо и отбросил назад, и Бриана даже не поняла, что так и стоит зажмурившись, пока до неё не донесся ликующий вопль Колта, - Ты попала, Дани! Черт побери, ты пристрелила его!

Отбросив в сторону проклятое ружье, Бриана кинулась к тому месту, где лежал Колт, прыгая с камня на камень, пока не спустилась по склону.

Отшвырнув от себя тело убитого койота, Колт ринулся ей навстречу. Подхватив испуганную девушку, он крепко прижал её к груди.

- Бешенство, - прошептал он, совершенно не замечая, что его бьет крупная дрожь. Никогда прежде он не сталкивался со смертью так близко. Любой, кого укусит бешеное животное, обречен умереть в страшных муках, как эти несчастные коровы.

Она ничего не поняла, но решила, что позже ещё будет время расспросить его. А теперь ей вполне хватало того, что он с такой страстью прижимал её к себе.

Крепко обхватив её руками, он заглянул Бриане в глаза, - Большинство женщин на твоем месте просто упали бы в обморок. Боже ты мой, ведь ты даже оружия в руках никогда не держала, и тем не менее спасла мне жизнь. Я никогда этого не забуду!

Нежно поцеловав её в щеку, он широко улыбнулся, - Сегодня мы обязательно это отпразднуем. А сейчас, - недовольно скривился он, придется устроить пожар и непременно все здесь сжечь, особенно трупы, иначе зараза может распространиться. А потом вернемся на ранчо, поднимем ковбоев и пошлем оповестить соседей, что в наших местах появилось бешеное животное.

Выпустив её, он повернулся и стал собирать сучья и сухие ветки, готовясь поджечь их. Бриана, поколебавшись немного, принялась помогать ему. Когда первые огненные языки вырвались из огромной кучи сухостоя и сноп искр взметнулся к небу, Бриана, словно очнувшись ото сна, вдруг поняла, что хочет этого человека с неведомой ей дотоле силой. Если бы только она могла принадлежать ему, а он ей, ... если бы между ними не стояло предательство.

Глава 17

Было уже довольно поздно, когда усталые Колт и Бриана вернулись на ранчо, и слуги уже разошлись. Поэтому Колт объявил, что праздничный ужин придется отложить до следующего вечера.

Бриана, страстно мечтая о том, чтобы как можно дольше сохранилась хрупкая атмосфера дружеской теплоты и доверия, так внезапно возникшая между ними, задержала его. - Послушай, я умею неплохо готовить, так что если ты не против, я могу что-нибудь сделать на скорую руку, пока ты будешь разговаривать с Бранчем.

- Ты умеешь готовить? - удивился Колт, - а мне-то казалось, ты привыкла, что за тебя все делают слуги. - Он с любопытством взглянул на нее.

Бриана поспешно отвернулась, чтобы он случайно не заметил виноватого выражения на её лице. Еще бы она не умела готовить, простая служанка! - Я научилась готовить, потому что иногда просто умирала со скуки, - нервно передернув плечами, произнесла она, - Ты же понимаешь, не так уж много дел у меня было. Тетя Элейн до сих пор об этом не знает. Она бы мне никогда не позволила, потому что ... - голос её упал. Господи, почему он так дрожит?!

Потому, что ты не та, за кого он тебя принимает, крикнула она про себя, и потому, что тебе не дает покоя мысль о том, как ты предашь его!

Бриана почти бегом кинулась к дому, присутствие Колта вдруг отозвалось в ней нестерпимой болью. У заднего крыльца всегда висел фонарь и рядом с ним она нащупала коробок спичек. Девушка зажгла его и осторожно направилась через темный двор к погребу, где на льду хранились припасы.

Ледник был сложен из расколотых пополам громадных бревен и казался довольно просторным. Подперев колышком дверь, чтобы не дать ей захлопнуться, Бриана спустилась вниз по ступенькам, сморщившись от затхлого запаха гниющей древесины и спертого нежилого воздуха.

Девушка выбрала все, что ей могло понадобиться, и бегом заторопилась к дому. Поспешно приготовив ужин, Бриана отнесла его в кабинет, решив про себя, что так получится гораздо интимнее, чем если бы она накрыла на стол как обычно, в столовой.

Поставив на стол пару зажженных свечей, она сбегала на кухню, где в большой нише было нечто вроде винного погреба. Выбрав бутылку легкого белого вина, Бриана заколебалась и, подумав немного, поставила её на прежнее место. Ладида сказала, что сонное питье надо будет добавить к чему-то сладкому.

Бриана опрометью кинулась опять в погреб, где она заметила бутылку сладкого ликера. Он был сделан из белого вина с добавкой черносмородинного сиропа и его разрешалось использовать только в особых случаях. Ну что же, усмехнулась она про себя, нынешнюю ночь, если все будет, как она задумала, трудно будет назвать обычной.

Возвращаясь домой, чтобы подготовиться к интимному ужину с сыном преуспевающего владельца ранчо, Бриана впервые подумала, уж не снится ли ей все это.

Ей было всего двенадцать, а Шарлю не больше трех и родители ещё были живы, когда семья переехала из Ниццы в Монако, где отцу удалось получить место управляющего в поместье де Бонне. Первое время Бриана ужасно тосковала, она скучала по своей подружке Элизе, ей гораздо больше нравилось поместье Андрэ, где отец тоже был упровляющим. Оно не было так велико, как поместье де Бонне, но месье и мадам Андрэ были в тысячу раз приятнее, а домик, который занимала семья управляющего - милым и уютным. Правда, он не принадлежал им целиком, но зато там было много других детей, с которыми дружили Бриана и Шарль, да и их родители были тогда намного счастливее. Бриана скучала и по Ницце, после неё Монако казался ей чопорным и холодным.

Она тяжело вздохнула, вспомнив, как ужасно прошел пятый день рождения Шарля, когда они уже жили в поместье де Бонне. Граф велел отцу подыскать нескольких садовников для работы в поместье, троих или даже четверых, у него появилась идея разбить возле дома новый цветник. Весь день отец искал подходящих людей, а когда вернулся домой и увидел красиво накрытый стол и праздничный пирог, то по его растерянному лицу Бриана поняла, что, захлопотавшись, он совсем позабыл о сыне. Бедный отец! С тех пор как они уехали из Ниццы, у него не было ни минуты покоя. Так он и умер - как загнанная лошадь.

Бриана с досадой передернула плечами. Конечно, с калекой-братом на руках ей придется нелегко, но никогда не позволит она загнать себя до смерти, как это случилось с отцом, или сломать, как бедную маму.

Стол был красиво накрыт, бутылка вина, завернутая в холодную мокрую салфетку, остывала в серебряном ведерке и Бриана поспешила в свою комнату, чтобы успеть к приходу Колта принять ванну и переодеться.

Ей пришло в голову надеть платье, которое особенно нравилось Дани, из нежно-розового атласа, изящно отделанное бельгийскими кружевами. Худенькую фигурку Дани задрапированный свободными складками корсаж только чуть обрисовывал. Но на Бриане платье, как обычно, туго натянулось, вызывающе подчеркивая круто изогнутые женственные бедра и пышную упругую грудь. Будь это обычный обед, Бриана ни за что не решилась бы надеть его, тем более что вырез казался ей гораздо более смелым, чем допускали правила приличия. Подойдя к большому зеркалу, она смущенно вспыхнула, заметив, как при каждом шаге мягко колышется грудь.

Бриана нетерпеливо откинула с лица сияющую массу рыжевато-каштановых кудрей и, пригладив их щеткой, перевязала на затылке широкой белой лентой. Уже у порога девушка помедлила и бросила последний взгляд в зеркало. Господи помоги, она никогда не решится на такую подлость по отношению к Колту. Ведь спустись она к столу в подобном туалете, они оба глаз не смогут поднять от смущения.

Вдруг кое-что пришло ей в голову и, вернувшись в кабинет, Бриана открыла дверцу небольшого бара. Вытащив початую бутылку виски и налив немного в стакан, она залпом выпила обжигающую жидкость и раскашлялась до слез. Господи, ну кому под силу пить такую гадость?! Вино было гораздо приятнее, но сейчас Бриане требовалось что-нибудь покрепче.

Вошедший через несколько минут Колт нашел Бриану, замершую от восхищения перед большим портретом Китти. - По-моему, трудно представить себе более прекрасную женщину, - тихо, с благоговением произнес он за спиной девушки.

Бриана вздрогнула, - Да, я очень жалею, что никогда не ... - и испуганно осеклась. Господи, о чем она только думает?! Чуть было не проговорилась, что никогда в жизни не видела Китти Колтрейн! Слава Богу, что хоть виски ещё не успело ударить в голову и она вовремя остановилась. ...Не была с ней близка в детстве, - чуть смущенно добавила Бриана.

Она повернулась к нему и виновато коснулась руки - родственный и в то же время чрезвычайно интимный жест. Подойдя поближе, так что нежные полушария великолепной груди оказались у него перед глазами, она подняла глаза, - Я сама виновата. Если бы не мое упрямство и дурной нрав, я могла бы дольше прожить с твоей матерью. Похоже, мне не повезло.

- Правда, - мягко добавила Бриана, - я навсегда запомнила, какой красавицей она тогда была, да и сейчас осталась, насколько я могу судить.

Колт радостно рассмеялся, ему польстило её искреннее восхищение. Да нет, похоже, он все-таки ошибался и она вовсе не такая эгоистичная, бесчувственная девица, какой показалась ему вначале. Если бы его ещё так не возбуждало её прикосновение её тонких пальцев ...

Аромат её духов, свежее дыхание на его щеке, дурманящая близость роскошного тела ... нет, ему нужно срочно выпить и чего-нибудь покрепче.

Отперев бар, он вытащил ту же бутылку виски и задумчиво взвесил, ему показалось, что накануне вечером, когда он видел её в последний раз она была гораздо полнее.

Бриана лукаво улыбнулась ему и Колт с удивлением заметил необычно яркий блеск её глаз.

Он расхохотался. Конечно, она уже успела выпить перед его приходом, ни малейшего сомнения. - Ну конечно, сегодня ты у нас героиня дня, - на лице Колта вспыхнула восхищенная улыбка, - даже никто из моих людей не поверил мне, когда я рассказал, как ты спасла мне жизнь.

- Удачный выстрел, - пошутила она, подумав про себя, насколько обманчива такая удача.

Бриана присела за стол и обернулась к Колту, - Будь так любезен, принеси жаркое из печи. Конечно, будь у меня побольше времени, я бы приготовила что-нибудь получше, но сегодня придется удовольствоваться этим.

Колт кивнул и через минуту появился на пороге с огромным блюдом, от которого аппетитно пахло. - Дани, да это же просто замечательно!

Они принялись за еду и Бриана потянулась за ликером.

Колт удивленно поднял бровь. - Что это тебе пришло в голову принести именно его? Он ведь жутко сладкий. Мне кажется, отец открывал его только на Рождество или День Благодарения.

Бриана равнодушно пожала плечами, стараясь не выдать своего разочарования. - Но, Колт, сегодня же у нас праздник, а ликер такой вкусный! Я его просто обожаю! - На самом деле она терпеть не могла ничего подобного, но ведь она и выбрала его только потому, что его приторный вкус делал незаметным привкус снотворного.

Колт предпочел сдаться и протянул ей свой бокал. - Только, пожалуйста, немного. Я все-таки предпочитаю виски.

Бриана нерешительно замялась. Что будет с Колтом, не опасна ли будет подобная смесь? Она произнесла про себя молитву, ведь изменить что-то было уже не в её власти.

Они с аппетитом принялись за еду и Колт объяснил, что утром первым делом пошлет своих людей к соседям сообщить о бешеных койотах в Дестри Бьют. Возможно, одно из зараженных животных успело-таки выбраться из каньона и перенести ужасную болезнь достаточно далеко.

- Мы можем ещё что-нибудь сделать? - с волнением спросила Бриана. Мурашки поползли у неё по спине, когда она вспомнила оскаленную пасть с желтыми клыками и клубящуюся на морде пену.

Любопытство, наконец, пересилило страх, - А ты видел, что бывает с человеком, когда его покусает бешеный зверь?

- Да, это было ужасно, - мрачно кивнул Колт и лицо его потемнело. - И от этого нет спасения, только смерть.

Бриана, желая отвлечь его от тяжелых воспоминаний, потянулась за бутылкой виски. - Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, хорошо? предложила она, налив себе немного.

- А мне показалось, тебе понравился ликер, - удивился Колт.

- Ну конечно, - небрежно кивнула она , - но ведь его можно пить только понемногу. Да и потом уж очень он все-таки сладкий.

Колт не возражал и охотно наполнил свой бокал.

Бриана почувствовала, как комната постепенно начинает кружиться у неё перед глазами, виски с непривычки явно ударило ей в голову. Взглянув на Колта, она заметила, что он тоже как будто бы немного смягчился.

Покончив с ужином и захватив с собой стаканы, они перебрались на диван возле камина. Ночь была не холодной, но Колт предпочел развести огонь, оставив открытыми двери во внутренний дворик, и легкий ночной ветерок освежал их разгоряченные лица.

Бриана бросила через плечо встревоженный взгляд на бутылку со сладким ликером, оставшуюся на столе. Во что бы то ни стало надо придумать, как заставить Колта выпить достаточно, чтобы он уснул. Она видела, как он лишь пригубил свой бокал, но этого явно было недостаточно. Ведь необходимо, чтобы он полностью отключился, иначе её затея не сработает.

А в это время Колт, сидя рядом с ней, наслаждался ощущением покоя и радовался, что может просто находиться рядом с женщиной, не испытывая при этом мучительного желания. Сам не зная как, он рассказал ей горестную историю Шарлин, признавшись, что до сих пор винит себя в её гибели и Дани возмущенно запротестовала.

- Господи, да при чем же здесь ты, Колт?! Даже и не думай об этом!

Протянув руку, она ласково разгладила кончиком пальца нахмуренную бровь, отбросила со лба прядь непослушных иссиня-черных густых волос. Придвинувшись почти вплотную она почувствовала, как он с трудом перевел дыхание ... Бриана заметила, как сузились и потемнели его глаза, как они загорелись желанием и поняла, что подходящий момент настал.

Колт неловко отодвинулся. - Послушай, наверное, я не должен был рассказывать, все-таки это касается только меня, - Он глубоко вздохнул, - И потом все уже позади. У меня сейчас такое чувство, словно я наконец вырвался на свободу.

Бриана сжала его ладонь. Она больше не колебалась, понимая, что это неизбежно должно случиться - сейчас или никогда. Обвив руками его шею, Бриана подарила ему жгучий поцелуй.

Слишком ошеломленный, чтобы воспротивиться, Колт вначале даже ничего не почувствовал, но когда её язык скользнул внутрь и его коснулось легкое дыхание, он словно проснулся. Колт жадно впился в её рот, и горячая волна желания накатила на него, захлестнув их обоих. Жидкое пламя страсти сжигало их, мир сузился и закружил их огненным кольцом.

Прижавшись к его горячему, мускулистому телу, Бриана хрипло застонала, почувствовав руки Колта на своей груди, чуть прикрытой тонкой шелковистой тканью. Упругие холмики напряглись и отяжелели, бархатистые кончики сосков натянули тонкую ткань, а шелк платья скорее дразнил, чем служил преградой его пальцам. Губы их раскрылись, языки жарко сплелись и поцелуй, жгучий и страстный, соединил их.

В следующую минуту Бриана упала на диван, не разжимая кольца рук и увлекая за собой Колта. Она чувствовала, как его ладони осторожно стянули вниз тесный корсаж и стиснули появившиеся перед глазами белоснежные полушария грудей. Никогда ни один мужчина не касался их и у Брианы внезапно сладостной судорогой перехватила горло, когда она представила, как он сожмет в губах похожий на спелую вишню сосок.

Ее бедра ритмично задвигались под ним и Бриана поразилась мощи охватившего её желания, которое, как свирепый зверь, терзало когтями её тело, требуя удовлетворения. Никогда в жизни не испытывала она ничего подобного.

Колт с трудом оторвался от её губ и в пламени камина она увидела, как он пожирает её безумным взглядом ... каким пламенем пылают его глаза .

Внезапно Бриана похолодела, сообразив, какой оборот принимает дело. Если сейчас он пожелает овладеть ей, она не сможет отказать ему, у неё просто не хватит сил. Да и потом, от этого зависит жизнь Шарля, и, возможно, её собственная. Все, на что она рассчитывала в своей наивности, это возбудить в нем желание, а потом, положившись на силу снотворного, поскорее исчезнуть.

Бриана чувствовала, с какой силой давит на неё массивный член и её маленькие легкие пальчики игриво пробежались по его бугрившейся мышцами спине.

- О Боже, нет!

Колт издал какое-то хриплое безумное рычание и отскочил от нее, стиснув голову дрожащими руками. - Господи, нет! Моя сестра, будь я проклят, моя собственная сестра!

Бриана бросилась к нему, - Колт, умоляю, не отворачивайся от меня!

Она взяла со стола бутылку с ликером и наполнила его бокал до краев. Сможет ли она уговорить его выпить? Обернувшись, она с раскаянием встретила взгляд его широко распахнутых, растерянных глаз. - Ты сошла с ума, Дани? Что ты говоришь? Мы не можем ...

Никогда в жизни ей не приходилось ещё видеть такого страдания на лице человека. И она возненавидела себя. Колт ничем не заслужил таких мучений.

Жгучая, мучительная мысль, словно отравленная стрела, пронзила её измученную душу.

Она полюбила его.

Отчаяние потрясло Бриану. Она никогда не испытывала ничего подобного. Как же она сможет довести до конца свой подлый, мерзкий замысел и разбить сердце человека, которого любит?

Сделав над собой сверхчеловеческое усилия, она постаралась подойти к нему, как будто ничего не бывало. Протянув полный стакан, Бриана улыбнулась, - Все позади, Колт. Будем считать, что никто не виноват. Это никогда не повторится, а теперь давай выпьем и пожелаем друг другу доброй ночи!

Его лицо немного посветлело. Она права, подумал Колт. Все уже позади. Теперь нет смысла ужасаться тому, что могло произойти, он вовремя остановился. - Ты права, - с облегчением согласился он, - давай попрощаемся и просто постараемся поскорее забыть об этом.

Залпом выпив до дна свой стакан, он забрал у неё из рук бутылку и, наполнив его до верха, снова выпил, как будто его сжигала жажда.

Глава 18

Пожелав Колту доброй ночи, Бриана тихонько выскользнула из кабинета. Через какое-то время она услышала на лестнице шаги и поняла, что он поднялся к себе в комнату. Прождав почти час, она осторожно прокралась в его спальню и обнаружил его лежащим поперек кровати. Он рухнул, как и был, одетым, и сейчас спал мертвым сном, тяжело и хрипло дыша.

Как могла, Бриана постаралась уложить его в кровать. Он не проснулся и она поняла, что снотворное подействовало сильнее, чем она рассчитывала. Вытащив из-под тяжелого беспомощного тела покрывало и кое-как разобрав постель, Бриана принялась осторожно раздевать его, лихорадочно расстегивая пуговицы на рубашке и стягивая жилет. Колт что-то пробормотал.

Покончив с жилетом, Бриана протянула было руку, чтобы расстегнуть пояс на брюках, но вдруг, отдернув её, вспыхнула и заколебалась. Сердце бешено застучало в груди. Боже милостивый, ведь сейчас ей придется увидеть его полностью обнаженным!

Но времени на колебания уже не оставалось. Она должна, в конце концов, покончить с этим. Старательно отворачиваясь и глядя в сторону, Бриана стянула с него брюки вместе с бельем. Теперь Колт остался лежать перед ней совершенно обнаженный.

И только тогда Бриана осмелилась взглянуть на него, но её робкий взгляд только скользнул по его великолепно вылепленному телу. Она, конечно же, по своей неопытности не могла сравнить его с другими мужчинами, но и без этого поняла, что видит перед собой образец мужественной мужской красоты.

Она было отвернулась и легкий румянец заиграл на её щеках, когда она призналась себе с легким смущением, что ей приятно смотреть на него, обнаженного, приятно видеть даже его мужское достоинство и при этой мысли жаркая волна охватила её тело и растаяла в низу живота. Бриана протянула руку и осторожно коснулась мускулистого тела.

Колт пошевелился и слегка застонал и Бриана испуганно отскочила. Ее снова затрясло при мысли, что придется сейчас раздеться самой и обнаженной забраться в постель к Колту, да ещё пролежать рядом с ним до утра.

Постаравшись взять себя в руки, Бриана подумала, что лучше было бы, если бы он заснул в её постели, ведь вряд ли он утром так легко поверит, что она охотно пришла к нему сама. А проснувшись в её комнате, Колт не усомнится, что ночью сам ввалился к ней в спальню и насильно овладел ею. Она поколебалась, но потом махнула рукой. Колт был высок и тяжел, и вряд ли у неё хватило бы сил, чтобы перетащить его.

Сбросив с себя одежду, она, дрожа, осторожно вытянулась возле него. Стараясь не касаться горячего мужского тела, Бриана с бешено колотящимся сердцем тихо лежала рядом, с нетерпением ожидая, когда настанет утро.

Девушка погасила стоящую возле постели лампу и комната погрузилась в темноту. Нестерпимо медленно тянулась ночь. Бриана изо всех сил старалась не думать о том, что ей пришлось сделать и через что ещё придется пройти.

Она заставила себя вспомнить о Шарле. Как прекрасно будет вернуться наконец к нему. Они будут жить вдвоем и когда-нибудь он, возможно, начнет ходить.

Думай о будущем, глупая, прикрикнула она на себя.

С теми деньгами, которые обещал ей Гевин, она сможет снять комнату и они поселятся там вместе с Шарлем. Ей бы хотелось остаться в Париже навсегда. Шарль все время будет под присмотром врачей, а ей будет легче найти работу.

И наконец, слишком усталая и измученная, чтобы и дальше ломать себе голову, и чересчур взволнованная, чтобы уснуть, Бриана опустилась на подушки и закрыла глаза, ожидая рассвета.

Колт проснулся от того, что у него зверски разболелась голова. Еще не открыв глаза, он уже знал, каким испытанием будет просто встать с постели. Опять он напился, уже во второй раз. В голове стучали тысячи крохотных молоточков, а горло саднило, будто посыпанное солью.

Он попытался было потянуться, чуть размять затекшее за ночь тело. Подняв левую руку, он с удивлением почувствовал, что правую что-то удерживает.

Кое-как открыв глаза, Колт с трудом сел и вздрогнув, рывком вытащил руку, на которой покоилась взлохмаченная головка Дани. - Боже, только не это! - в отчаянии застонал он.

Бриана зарылась лицом в подушки.

Колт одним прыжком соскочил с постели и, заметив свою наготу, диким взглядом обвел комнату, разыскивая брюки. Кое-как натянув их, он оглядывался в поисках остальной одежды, испуганно бормоча, - Нет, нет, это невозможно ... мы не могли ... - Колт не помнил себя от ужаса перед тем, что произошло и не осмеливался поднять на Дани глаза.

- Скажи мне, - умоляюще произнес он дрогнувшим голосом, - скажи мне, что этого не случилось.

- Это случилось, - её отчаянный крик словно ножом полоснул Колта, а Бриана в отчаянии закрыла глаза. - Это случилось ...

- Ты попросил меня подняться к тебе в комнату, - шепотом произнесла она, пряча лицо в подушки и стараясь не встретиться с ним взглядом. - А потом ты принялся целовать меня и так ... так все и произошло. - и искренние слезы хлынули из её глаз.

Из груди Колта вырвался мучительный стон и он снова отвернулся. Он чувствовал себя как загнанный зверь в западне, из которой не было выхода. Как это могло произойти?! Как он только мог допустить такое?! О Господи, он ведь даже ничего не помнил, кроме того, как поднялся по лестнице к себе в комнату. Не смог он припомнить и Дани у себя в постели.

Колт повернулся и искоса взглянул на сестру. Она горько всхлипывала и он не смог осудить её. Нет, вина целиком лежала на нем.

- Прости меня, Дани. - пробормотал он хрипло. - Мне кажется, я бы предпочел умереть, чем допустить такое. Прости меня. Клянусь, больше этого никогда не будет. - Нетвердыми шагами он направился к двери, но помедлил, не в силах взглянуть на нее. - Пожалуйста, уезжай. Вернись во Францию. Я не могу смотреть тебе в глаза.

Колт выбежал из комнаты и, прогрохотав по лестнице, выскочил из дома.

По-прежнему закрыв залитое слезами лицо, Бриана без сил свернулась калачиком в его постели. Прошло немного времени, до неё донеслись шаги и голоса слуг и это вернуло её к действительности. Выбравшись из смятой постели, Бриана набросила на себя платье и на цыпочках прокралась по коридору в свою спальню.

Ей пришло в голову одеться и съездить в Силвер Бьют, чтобы сообщить Гевину об успехе его плана. Она выполнила, наконец, все, что он требовал от неё и сегодня она получит письмо от Шарля. Может быть, они скоро уедут! И безумная мысль о том, что можно будет никогда уже не возвращаться на ранчо, заставила сильнее заколотиться её сердце.

Приехав в Силвер Бьют, Бриана прямиком направилась к гостинице, где когда-то жили они с Гевином, когда только появились в городе. Расположенная в самом конце главной улицы, гостиница, вне всякого сомнения, была самым очаровательным зданием в городе, изящный портик украшал свежепобеленный белоснежный четырехэтажный дом. Кое-кто из старожилов, нежившихся в утренних ласковых лучах солнца, с удивлением проводил её взглядом, когда Бриана спешилась и обмотала поводья у столба. Она смущенно оглядела свои измятые брюки, но что было делать? Не могла же она надеть платье, ведь дамского седла у неё не было, да и ездить боком она не умела.

Рассеянно кивнув, Бриана поспешно вошла в полутемный холл и с облегчением почувствовала внутри приятную прохладу. Узнав у молоденького клерка номер комната Гевина, она бегом взбежала по лестнице на самый верх.

Оказавшись перед дверью номера, Бриана в недоумении остановилась, внезапно расслышав доносившийся до неё незнакомый женский голос. Убедившись, что ничего не перепутала, девушка нетерпеливо постучала.

Дверь широко распахнулась и Бриана шагнула в комнату. Посреди номера, с недовольным видом разглядывая её, стояла неизвестная женщина. Она была одета в вызывающее атласное платье ядовито-зеленого цвета, а кроваво-красные губы и глаза, обведенные жирной голубой чертой, делали её до невозможности вульгарной.

Бриана растерянно оглянулась и заметила за её спиной Гевина, небрежно раскинувшегося на диване, обитом желтым бархатом. Узнав её в ту же самую минуту, он сорвался с дивана и захлопнул за девушкой дверь.

Женщина в зеленом удивленно заморгала.

Обхватив Бриану за плечи с видом собственника, Гевин провел её в комнату. - Дани, это Делия. Вы, девочки, непременно подружитесь, я уверен. - Он подтолкнул Бриану к дивану и его глаза весело блеснули. - Ну, я слушаю тебя. - нетерпеливо сказал он - Дело сделано?

Бриана смущенно опустила голову, - Да, - прошептала она чуть слышно..

Гевин, словно в экстазе, молитвенно стиснул руки, - Чудесно! Просто замечательно! Вот теперь, наконец, можно подумать и о том, чтобы вернуться домой!

Его прервал мягкий, с чувственной хрипотцой, голос Делии, - Не забудь и обо мне, мой сладкий. - Метнув в сторону растерявшейся девушки угрожающий взгляд, она добавила, - Он теперь мой, нравится тебе это или нет.

- Забирай, если хочется, мне он совершенно не нужен, - не вытерпела Бриана.

Слишком довольный чтобы вмешиваться, Гевин предпочел пропустить эти слова мимо ушей. - Ну и как он это воспринял? Переживал? Или, может, сходил с ума от ярости?

Бриана молча отвернулась, не в силах вынести выражение злобной радости на лице Гевина. Она неохотно подтвердила, что Колт был вне себя от горя и ей удалось достаточно убедительно повторить ложь относительно "совращения "молодого Колтрейна. Во время этой беседы Делия беззастенчиво кружила вокруг них, изо всех сил стараясь разобрать, о чем они говорят. В конце концов выведенный из терпения Гевин вскочил на ноги и вытолкал нахальную красотку в спальню, строго-настрого запретив покидать её без разрешения.

Бриане хватило всего несколько секунд, чтобы понять, что связывало Гевина с подобной женщиной. Несмотря на тяжеловесные формы, той удавалось сохранять младенчески невинную внешность благодаря пышным детским кудряшкам и наивным голубым глазам. Черты лица у неё были довольно приятные и полнота не портила её, а делала похожей на аппетитную сдобную пышку. Даже наивная Бриана ни минуты не сомневалась в роде её занятий. Заметив брошенный в её сторону хитрый, проницательный взгляд, девушка, в свою очередь, принялась исподтишка разглядывать Делию и вскоре догадалась, что и её внешность сытой кошечки и манера вести себя были хорошо продуманы заранее.

Догадалась ли Делия, что Бриана на самом деле не Дани? Ведь если Гевин рассказал ей обо всем, он должен быть совершенно уверен, что та будет держать язык за зубами.

Но Бриана была так измучена, так страдала, вспоминая искаженное горем лицо Колта, что ей в эту минуту было решительно наплевать на возможное предательство Делии или Дирка Холлистера. Пусть об этом заботится Гевин.

Единственное, что её порадовало - это мысль о том, что уж теперь Гевин наверняка оставит её в покое, ведь у него появилась женщина. Ее присутствие заставит его забыть о Бриане, он оставит в покое её тело и при этой мысли девушка почувствовала по отношению к вульгарной Делии что-то вроде признательности. Гевин принадлежал к тому сорту мужчин, для которых полное счастье без женщины невозможно, а уж в том, что Делии такая задача вполне по плечу, Бриана ни минуты не сомневалась.

Когда Гевин немного успокоился, Бриана подняла на него умоляющие глаза, - Знаешь, после всего, что произошло, Колт был настолько раздавлен горем, что не мог даже смотреть мне в глаза. Вот я и подумала, что будет лучше, если я не вернусь сегодня на ранчо. Я могу снять комнату в гостинице и до отъезда пожить здесь.

- Что? - Сообразив, что она не шутит, Гевин покачал головой, - Об этом не может быть и речи. Возвращайся на ранчо и постарайся сегодня же ночью снова забраться к нему в постель. Нам надо поторопиться, иначе он сообразит сбежать в город, чтобы избавиться от тебя.

Не помня себя от возмущения, Бриана вскочила на ноги, но прежде, чем она открыла рот, чтобы запротестовать, Гевин схватил её и грубо встряхнул несколько раз. С силой усадив ошеломленную девушку, он уселся рядом с ней и больно сжал ей руку. - Ну, что ж, выходит, я не ошибся, назвав тебя шлюхой, - на его лице появилась знакомая злобная отвратительная ухмылка, которую так ненавидела Бриана. - Послушай, ну какая разница, в конце концов, переспать с ним один раз или десять?! Поезжай назад, Бриана. Пользуйся своим телом днем и ночью, как считаешь нужным, но Колтрейн должен стать твоим рабом и как можно скорее ... - Встретив этот неподвижный, завораживающий, как у змеи взгляд, Бриана содрогнулась и вдруг поняла, что не может оторвать от него глаз. Она всегда подозревала это, но была слишком напугана, чтобы даже себе признаться в этом. Да, Гевин, по-видимому, просто сумасшедший. Он не беспощадный, не беспринципный, ни даже просто жестоким его трудно было назвать. Видимо, он ненормален. И этот маньяк заставит её повиноваться и дальше, как раньше заставил выдать себя за Дани, приехать в Штаты, предать Колта ...

- Хорошо, Гевин, - равнодушно сказала она, - пусть будет по-твоему. А теперь отдай мне письмо Шарля.

Бриана не поднимала глаз, от волнения она едва могла дышать. Испытующе взглянув на её взволнованное лицо, Гевин молча исчез в спальне и вернувшись через минуту, сунул ей в руку смятый листок. Она нетерпеливо развернула его и быстро пробежала глазами ... Шарль скучает ...чувствует себя гораздо лучше ...немножко волнуется перед операцией ... умоляет Бриану поскорее вернуться. Больше всего на свете он хочет быть рядом с ней.

Не желая, чтобы Гевин заметил блеснувшие на ресницах слезы, Бриана свернула дрожащими пальцами листочек и сунула в карман. Она прочитает его позже, когда останется одна.

Гевин проводил её до дверей номера. Уже у самого выхода, там, где Делия не смогла бы услышать ни единого слова, он прошептал на ухо Бриане, я собираюсь взять её во Францию. Но ты при ней не распускай язык, я особенно не откровенничалс ней. Она действительно считает, что ты Дани, помни это. Нельзя, чтобы кто-нибудь в Силвер Бьют докопался до правды. Паршиво, что пришлось довериться Холлистеру, но у меня не было другого выхода.

- Тогда зачем брать её во Францию?

- Объясню, когда придет время, - хмыкнул Гевин, - Все должно происходить в нужный момент и ни секундой раньше.

Коротко попрощавшись, Бриана отправилась в обратный путь на ранчо. Назад к Колту.

Господи! содрогнулась Бриана и чуть было не натянула поводья, да ведь она ничуть не расстроилась, что Гевин не позволил ей остаться в городе! Теперь, когда её предательство стало фактом, когда он, вне всякого сомнения, ненавидит и презирает её, нет смысла обманывать себя. Она любит Колта.

И ничего теперь не изменишь. Постаравшись разбить его сердце, она нечаянно разбила и свое.

А пока он ехала домой, Гевину довелось узнать кое-что интересное о своей новой подружке.

- Гевин, - призывно промурлыкала она, услышав, как он запер дверь за Брианой.

Он обернулся, встревоженный страстной хрипотцой в её голосе и удивленно приподнял брови, заметив остекленевший взгляд, появлявшийся у неё только в момент чувственных игр. Неужели она опять хочет его и прямо сейчас?! - Да? ... - прошептал он.

Делия бесстыдно посмотрела на него, - Я хочу, чтобы Дани осталась, твердо произнесла она и эта мысль неожиданно чрезвычайно ему понравилась. Дьявол, а не женщина! Правда, её ненасытность иногда утомляет. Гевин всегда гордился своей мужской силой, но в постели с Делией ему приходилось порой просить пощады. Может быть, присутствие Брианы внесет некоторое разнообразие, подумал он и искоса взглянул на Делию. Один её вид отозвался болью в его чреслах. Забавно, должно быть, покувыркаться втроем. Кроме того, так будет легче присмотреть за Брианой, когда они вернутся в Париж. Ее нельзя выпускать из виду, слишком многое известно этой девушке.

Гевин опять взглянул на Делию и их взгляды встретились. - Хорошо, будь по твоему, - хрипло пробормотал он.

Он раскрыл объятия и Делия, вскрикнув от радости, кинулась ему на шею. Через минуту, сорвав с себя одежду, они оказались в постели тела их сплелись в жаркой судороге желания. Но даже слившись воедино, каждый из них видел перед собой лицо Брианы.

Глава 19

Вернувшись на ранчо, Бриана узнала, что Колт забрал свои вещи и перебрался в дом, где обычно жили пастухи.

На следующее утро она подкараулила у конюшни возвращавшегося домой Бранча и поинтересовалась, не слышно ли в округе о новых случаях бешенства. Бриана не могла прямо спросить о Колте, а так у неё был хоть и небольшой, но шанс что-то услышать о нем.

Бранч радостно сообщил, что, похоже, все закончилось в Дестри Бьют. Теперь, - важно заявил он, когда мы выжгли этот проклятый каньон дотла, есть надежда, что эта зараза дальше не пойдет. Похоже, все началось именно там, ведь мы потом обнаружили чуть ли не пятьдесят скелетов после пожара. Пришлось, правда, застрелить двух койотов, рысь и ... - он внезапно замолчал и странно поглядел на нее. - А что, Колт разве не рассказывал вам? Нам пришлось взять с собой чуть ли не сотню наших людей, чтобы окружить это проклятое место. - Боюсь, что не видела Колта с того дня, как он перебрался к ковбоям, - криво улыбнулась она.

Скрестив могучие руки на груди, Бранч удивленно воззрился на смущенную девушку. - Поругались? Я так и подумал, - задумчиво хмыкнул он, - То-то он хвастался в тот день, когда вы так ловко подстрелили койота. А на следующее утро выглядел, как побитая собака.

- Не подумайте только, что я сую нос не в свое дело, - смущенно добавил он, - Но поверьте мне, мисс Дани, жизнь и без того слишком коротка, чтобы ещё тратить её на глупые ссоры.

Бриана уже повернулась, чтобы уйти, но он окликнул её.

Она неохотно обернулась.

- Может, я могу как-то помочь? Конечно, я не слова не сказал Колту, но, по правде говоря, выглядит он неважно. Даже после смерти мисс Боуден он так не убивался.

От отвращения к самой себе Бриана содрогнулась. Боже мой, как он, наверное, страдает! - Нет, - торопливо пробормотала она, - Вряд ли вы что-нибудь сможете изменить. С этим нам придется разбираться самим.

- Почему бы вам не вернуться во Францию? - внезапно грубовато спросил он и Бриана опешила от удивления, раньше Бранч никогда бы не позволил себе такой бестактности.

- Прошу прощения, мисс Дани, но ведь кому-то же следовало спросить об этом! Вы здесь несчастны, он переживает, и может быть, для всех было бы лучше, если бы вы расстались!

Бриана прикусила нижнюю губу, чтобы она не дрожала, как у обиженного ребенка. Что могла она ответить на это?!

К концу недели Бриана ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы провести в постели Колта ещё одну ночь. Он вообще не появлялся в доме, да и на ранчо бывал редко, а как-то раз, когда она издалека заметила его высокую фигуру и направилась к нему, резко повернулся спиной и поспешил прочь.

Конечно, это не осталась незамеченным. Ковбои, слуги в доме, все обсуждали их размолвку, ломая голову, какая кошка пробежала между молодым хозяином и мисс Дани Чем же это закончится, переживали все, ведь ранчо принадлежит им поровну?

В субботу вечером совершенно измученная этим поединком Бриана рано отправилась к себе. Она была совершенно уверена, что Колт вряд ли когда-нибудь в будущем вообще заговорит с ней. Сегодня, как раз перед закатом, она попыталась ещё раз увидеть его и даже попросила одного из ковбоев позвать его. И как же ей было стыдно, когда тот быстро вернулся и, смущенно глядя в сторону, промямлил, что Колт страшно занят и вряд ли скоро освободится. Чувствуя, как от унижения вот-вот из глаз брызнут слезы, Бриана круто повернулась и побежала к дому.

Она потушила лампу и в темноте заметила Колта и с ним ещё шестерых всадников, которые галопом выехали за ворота и поскакали по направлению к городу, как обычно, отдохнуть и повеселиться в конце недели. И тогда в ярости и отчаянии Бриана принялась срывать с себя одежду, глотая слезы и надеясь только на то, что скоро заснет и хотя бы на время забудет страшную боль, которая терзала её сердце.

Погруженная в свое горе, Бриана даже не заметила, как мягко приоткрылась дверь её спальни ... и так же бесшумно закрылась, не подозревала, что она больше не одна, пока жесткая тяжелая ладонь не закрыла ей рот

- Успокойся, малышка, это я.

Дирк Холлистер! Страх Брианы немедленно растворился в приступе бешеного гнева, и как только он отпустил её, она тут же вскочила на ноги и бросилась к нему, как разъяренная фурия. - Что тебе здесь надо?! Как ты посмел пробраться в мою комнату?!

- Наш ... хозяин немного недоволен тем, что ты не торопишься выполнить его приказ. Поэтому он и послал меня за тобой. Он хочет, чтобы я привез тебя. Сейчас.

- Чего ради? - смутилась Бриана, - Не могу же я просто так зайти в один из салунов в городе ...

- Перестань болтать, - грубо оборвал её Дирк, - послушай лучше, что я скажу. Мы обо всем позаботимся. Тебе снимут номер в гостинице. И хочешь узнать, что будет дальше? Ты случайно столкнешься со своим братцем, когда он, совершенно пьяный, да и не только пьяный, будет возвращаться из салуна и ввалится в твою комнату.

- Видишь ли, красавица, - продолжал он, - Ладида пригласила в город кое-кого из своих бывших подружек, чтобы было кому позаботиться о ребятах Колта. Он останется один. Все бармены - её прежние знакомые и уж они позаботиться, чтобы ему сегодня не вздумали разбавить виски. Ну, и как тебе нравится наш план? - он мерзко ухмыльнулся.

Бриана молча смотрела на него, презирая себя в эту минуту не меньше, чем его. Как низко она пала!

Отвратительная ухмылка на его лице сменилась злобной гримасой. Дирк терпеть не мог, когда женщина смотрела него так, будто он, по крайней мере, год не мылся. А эта маленькая шлюха даже сморщилась, словно от него воняло. Он шагнул вперед, чтобы увидеть в лунном свете её лицо. Эх, преподать бы ей хороший урок, но Мейсон строго настрого запретил даже думать о том, чтобы трахнуть девчонку! Сейчас она спит с Колтрейном, потом достанется Мейсону, а потом придет и его черед. Во всяком случае, так пообещал сам Мейсон.

Дирк только удивлялся, на черта она сдалась Мейсону, особенно теперь, когда он обзавелся этой дикой кошкой, Делией. Интересно, чем она так приворожила его, ломал голову Дирк, ведь последние дни Гевин выглядит так, словно ему все мало. Самому Дирку пока что приходилось удовольствоваться Ладидой - правда, временами ему бывало как-то не по себе. Она была какая-то странная - а уж темперамент! Дирк даже поежился. Ее даже хорошенькой трудно было назвать, а уж тело её и вовсе в подметки не годилась тому, что сейчас перед его глазами отливало перламутром в лунном свете ... Да, признаться, со стороны Мейсона - это свинство, запретить даже подержаться за девочку!

Запустив корявые пальцы в шелковистую гриву волос, Дирк с силой потянул её голову вниз и, повалив беспомощную Бриану на кровать, уселся поверх, почти оседлав её. Он так закинул ей голову, что та не могла даже пикнуть.

- Мейсон убьет тебя, - с трудом прохрипела Бриана.

Он нагло хохотнул. - А я скажу, что пришлось тебя немного успокоить. Теперь слушай, что я скажу, и если вздумаешь пожаловаться ...

Они даже не услышали, как за спиной тихо приоткрылась дверь и в комнату, завизжав от ярости, ворвалась Ладида.

Как бешеная дикая кошка, набросилась она на Дирка, кусаясь и царапая ему лицо острыми ногтями. Отбросив в сторону почти бесчувственную Бриану, тот попытался оторвать женщину от себя. - Ты с ума сошла, дура?! Успокойся немедленно, или я тебе кости переломаю. - Он сгреб в охапку остервеневшую мексиканку и скрутил ей руки за спиной.

- Ладида любит тебя, - захныкала девушка и слезы градом хлынули у неё из глаз. - я не хочу делить тебя с ней!

Низкий чувственный смех вырвался из горла Дирка и он крепко обнял Ладиду. - Послушай, девочка, да разве я смогу променять тебя на эту ледышку?! Ну-ка, пойдем, покажешь, как ты хочешь меня! У нас ещё есть время.

Холлистер повернулся к Бриане и бросил, - Одевайся и жди меня во дворе. Как только я ублажу эту маленькую злючку, отвезу тебя в город.

Ладида пылко поцеловала Дирка и он сжал её в объятиях.

Дрожавшая от только что пережитого унижения Бриана выбежала из комнаты, едва набросив на себя первое попавшееся платье. Она кубарем скатилась по лестнице, изо всех сил стараясь не слышать стонов, доносившихся из её комнаты.

Одна мысль жгла ей мозг... когда же закончится этот кошмар?

Было уже около полуночи, когда они с Холлистером въехали в Силвер Бьют. Через несколько кварталов Ладида соскочила с лошади и поспешила в салун, Бриана догадалась, что там, должно быть, её приятельницы развлекают сейчас Колта и его людей. Дирк привез её в гостиницу и они вместе поднялись в номер, где Гевин нетерпеливо метался из угла в угол.

- Где вас носит, черт побери?! Вы должны были приехать Бог знает сколько времени назад! - в бешенстве кричал он. Кое-как наспех он объяснил Бриане, что он задумал и отвел девушку в комнату, которую накануне снял для нее. А через несколько минут пришел Холлистер, чтобы отвести её в салун, где уже несколько часов подряд пил Колт.

Укрывшись в тени Бриана, вся дрожа, ждала, пока Холлистер пошел разузнать, как обстоят дела. Он скоро вернулся и похвастался, что того удалось напоить так, что он даже не узнал подсевшего к нему Дирка. - Даже бармен не понимает, что происходит, он уже собирался выкинуть Колтрейна вон, чтобы протрезвел на свежем воздухе. А его ребята забыли обо всем и развлекаются со шлюхами Ладиды. Ты знаешь, а Колт совсем плох. Бармен говорит, никогда его таким не видел.

Крепко схватив Бриану за руку, он вытащил её из спасительной темноты и поволок по темной улочке к бару. Остановившись напротив двери, та расширившимися от ужаса глазами уставилась на неясную темную фигуру, мешком лежавшую возле столба. Она узнала Колта.

- Давай, - прошептал Дирк, - попытайся поднять его и отведи в гостиницу. Я всю дорогу с вас глаз не спущу на всякий случай, вдруг он совсем отключится. В этом случае я помогу тебе, надеюсь, впрочем, это не понадобится. Лучше бы тебе самой справиться.

На непослушных, подгибающихся ногах Бриана подошла к неподвижному Колту и склонилась над ним. - Колт! Это я. Тебе нельзя оставаться тут. Пойдем, я отведу тебя.

Услышав её голос, он попытался было приподнять голову, но она опять упала на грудь. - Уходи, - невнятно пробормотал он, - Убирайся прочь, ты мне не нужна.

- Пойдем же, - с трудом пытаясь оторвать от земли тяжелое тело. - Мы должны уйти отсюда как можно скорее.

Замотав головой, он попытался было приподняться, но тут же рухнул на колени. Наконец, с её помощью, Колту кое-как удалось встать на ноги. Он настолько ничего не соображал, что не противился, когда Бриана повела его к гостинице. Медленно, думая только о том, как бы не споткнуться и не упасть под навалившимся на неё почти бесчувственным Колтом, она с трудом довела его до дверей и потом почти пронесла на себе через коридор до своей комнату. Он не пытался протестовать, да и вряд ли вообще понимал, что с ним происходит.

Добравшись, наконец, до кровати, Бриана как могла осторожнее уложила Колта в постель. То и дело смахивая с ресниц слезы, застилающие глаза, она принялась освобождать от одежды беспомощное тело.

И вот он снова лежит перед ней в своей великолепной наготе, совсем как неделю назад.

Всю ночь до рассвета Бриана пролежала рядом с Колтом, положив голову ему на плечо и чувствуя под рукой рельефно выступающие мышцы груди. Она успокаивала свою совесть, убеждая себя, что так, по крайней мере, не причинит того зла, на котором настаивал Гевин. Она баюкала любимого и молила его хоть когда-нибудь простить её. И без сна лежала до утра, прислушиваясь к его дыханию и ловя удары сердца

Чуть забрезжил рассвет, когда кто-то осторожно поскребся в дверь. Бриана вскинулась, как от удара и широко распахнутыми глазами уставилась на дверь, стараясь кое-как прикрыть одеялом их обоих.

Дверь медленно отворилась. На пороге стоял Гевин. Глаза его сузились и потемнели, когда он увидел на постели два обнаженных тела. Бриана ещё успела заметить, как подлая ухмылка искривила его губы и в ужасе зажмурилась.

- О Боже, не могу поверить!

Бриана изумленно вздернула брови при звуках истошного вопля, который вырвался из горла Гевина. Он ворвался в комнату и запер за собой дверь.

- Дани, - хрипло выдавил он, - скажи мне, что это не так! О, Дани, как ты могла!

И Бриана не поверила своим ушам, услышав искренние, горестные рыдания Гевина. Он замолотил кулаками по воздуху, не переставая душераздирающе стонать, - Нет ... этого не может быть ...

Колт пошевелился и растерянно заморгал, пытаясь проснуться. Он слышал, как кто-то кричит совсем рядом, но не мог понять, что происходит.

Внезапно Гевин, будто потеряв рассудок набросился на него и вцепился в горло. - Животное! Это же твоя сестра!

Его крик оборвался, когда Колт придя в себя, отшвырнул его к двери, будто тряпку. Попытавшись встать, он помотал головой и обвел мутным взглядом комнату. Перед глазами клубился туман.

Вдруг его глаза с непередаваемым выражением муки остановились на обнаженной Бриане и Колт, обхватив руками голову, глухо застонал, - Нет, этого не может быть!

- Я убью тебя! - Гевин вскочил на ноги. Он свирепо повернулся к Бриане и коротко рявкнул, - Уходи отсюда, Дани. Отправляйся в мою комнату и жди меня там. И немедленно!

Ей ничего не оставалось делать, кроме как послушаться. Бриана быстро натянула платье, втайне надеясь, что Гевин не разглядывает её и побежала к двери.

Ее поразило, как тихо вдруг стало в комнате. Мужчины молчали. Колт был раздавлен, а Гевин сурово навис над ним с видом палача. Уже стоя у дверей, Бриана замешкалась. Страшно было оставить Колта в таком отчаянии. Казалось, перед ней сломленный, тяжело больной старик.

Гевин сразу же догадался, что творится в её душе. - Нет, Дани, - и он твердо указал ей на дверь. - Немедленно уходи!

Несчастная девушка бросила на Колта последний взгляд. Он действительно последний, подумала она, вряд ли мы встретимся. Ее сердце плакало кровавыми слезами. Ты никогда не сможешь простить меня, я знаю, но молю Бога, чтобы ты когда-нибудь узнал, что у меня не было выхода. Не было выхода ... А я так любила тебя!

Она стремглав выбежала из комнаты.

Гевин встал перед Колтом лицом к лицу.

- Когда в городе узнают, что за мерзость ты сотворил, Колтрейн, тебя забросают грязью и проклянут навеки. Сначала ты погубил дочь Боудена, а теперь искалечил жизнь собственной сестры. А может, они решат вздернуть тебя? А, Колтрейн? Да и кто осудит их?!

Твой отец убил моего, свирепо напомнил он себе. Ты заслужил это.

Колт молчал. Он ничего не пытался объяснить.

- Видеть тебя не могу, - крикнул Гевин и бросился вон из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Колт остался один. И с этой минуты одиночество станет его уделом. Теперь он изгой, вынужденный до конца своих дней терпеть самого себя.

Глава 20

Колт чувствовал, как голова раскалывается от боли несмотря на владевшее им странное оцепенение. Как это могло случиться? Он помнил, как вдребезги напился в салуне, потому, что за этим он и пришел туда. Только виски, затуманив мозги, могло хоть на время заставить его забыть Дани.

Но вместо того, чтобы забыться, он оказался с ней во второй раз. Как, черт возьми?!

Колт никак не мог отчетливо вспомнить, что же произошло накануне вечером. В салуне появилась стайка щебечущих девушек, которые подсели к его людям. Те, похоже, были в восторге. Ему же хотелось побыть одному и поэтому очень скоро Колт перебрался в дальний конец зала, где царил полумрак. Кто-то все время приносил ему выпивку и Колт опрокидывал рюмку за рюмкой.

А потом все было как во сне. Он помнил, как оказался на улице - но где? С ним была Дани и Колт помнил, как просил её уйти. Все было как в ночных кошмарах, преследовавших его с той самой страшной ночи в его жизни, о которой он не забудет до последнего вздоха.

Но раньше в его снах Дани всегда оставляла его одного, стоило лишь попросить об этом. В этот раз она не ушла. Сон перестал быть сном.

Забрав из конюшни лошадь, Колт с трудом сел верхом и выехал из города. Заметив вдалеке небольшой скалистый выступ, он направился к нему, надеясь, что сверху сможет отыскать знакомый ручеек. Там он, наконец, останется один.

Колт ни минуты не сомневался, что Гевин не замедлит предать гласности случившееся этой ночью. Таков уж этот негодяй. Ему нет дела до того, что репутация Дани погибнет, а жизнь будет разбита. Его не остановит и то, что будет опозорена вся семья Колтрейнов. Слава Богу, с глубокой признательностью подумал Колт, хоть родителей сейчас нет дома. Конечно, рано или поздно, они все узнают, но, по крайней мере, будут хотя бы избавлены от первой, самой страшной, волны сплетен.

Как он сможет посмотреть им в глаза? Да и не только им, кому угодно. Порой Колту казалось, что гораздо проще вытащить револьвер из кобуры и навсегда покончить с этим кошмаром.

Трус!

Волна отвращения и презрения к самому себе захлестнула Колта, заглушив на мгновение стон измученного сердца. Нет, он не трус. Он не уйдет из жизни из-за собственного малодушия.

Он просто уедет как можно дальше, возможно, это будет самый лучший выход.

Солнце уже горячо припекало голову, а легкий ветерок донес до него нежное благоухание цветущих трав. Покинув уголок, где он пытался забыть свое горе, Колт вернулся в город и прямиком направился в банк Боудена. Спешившись возле крыльца и обматывая поводья вокруг столба, он искоса поглядывал вокруг, на проходивших мимо. Почти все знали его, приветливо раскланивались или с улыбкой кивали, многие на ходу бросали пару слов. Ну что же, похоже, ему повезло и сплетни ещё не распространились, подумал он. Значит, у него есть время сделать все, что он решил, а затем уехать из города и избежать всеобщего презрения.

Он бросил исподлобья мрачный взгляд на гостиницу. По-видимому, Дани в конце концов, тоже решила уехать, раз оказалась вчера в городе. Да, так оно и было. И она была бы сейчас далеко, не столкнись вечером с ним, мертвецки пьяным, не захоти она по своей доброте помочь ему ... и вот к чему это привело.

Но почему? Почему она позволила ему?!

Ее тоже тянуло к нему, и Колт знал это. Он видел огонь в её глазах, чувствовал её желание, даже когда она просто касалась его. Ах, если бы в их жилах не текла одна и та же кровь ...!

Но они были родными и изменить что либо было не в их власти.

Он медленно поднялся по ступенькам и открыл дверь в банк Боудена.

При его появлении немедленно наступила тишина и Колт услышал, как испуганный шепот клерков прошелестел по залу словно осенний листопад.

Боудену немедленно доложили, что его хочет видеть молодой Колтрейн и ему не пришлось долго ждать.

Банкир принял его в кабинете, сидя за огромным столом. Ничего лишнего, строгая, тщательно продуманная обстановка. Колт обратил внимание на руки старика, плотно прижатые к полированной поверхности стола.

Боуден, похоже, тоже почувствовал, что руки выдают его. Стиснув их, чтобы унять дрожь, он поднял голову и в глазах его Колт увидел неприкрытую злобу.

- Постарайся не задерживаться, Колтрейн! - прогремел он.

Чувствуя, что не в силах ничего не изменить, Колт посмотрел ему прямо в глаза, - Я бы многое отдал, чтобы этого не случилось, поверьте, мистер Боуден.

В лице банкира не дрогнул ни один мускул, - Ты ведь пришел не только затем, чтобы сказать это?

- Нет, - неохотно признался Колт, - не только. Но послушайте, если бы вы только могли беспристрастно взглянуть на все это...

Очень медленно огромная фигура поднялась из-за стола и нависла над ним. - Думаешь, раз пристрелил тех ублюдков и вернул назад деньги, так тебе все с рук сойдет?! Ты так считаешь?

Колт только покачал головой. Он молчал и Боуден продолжал, - Моя единственная дочь лежит в могиле, а ты предлагаешь мне беспристрастно обсудить все?!

Глубоко вздохнув, Колт пожал плечами и решил перейти к делу. Насколько мне известно, все дела нашей семьи ведет именно ваш банк, мистер Боуден. Не могли бы мы поговорить об этом?

Похоже, Боуден, сменив тему, испытал не меньшее облегчение. - Если у тебя ко мне дело, говори. А потом убирайся подальше и от меня, и от моего банка.

Колт до боли сжал кулаки. - Я хочу отказаться от всего моего состояния: половины рудника, ранчо и прочего в пользу моей сестры, Дани, и как можно скорее.

Боуден откинулся назад, он был ошеломлен. - Я не ослышался? требовательно переспросил он.

- Не ослышались. Когда вы сможете все официально оформить?

- Ну, ну, не так быстро, молодой человек, - буркнул он. - все будет подготовлено в течение часа. А вы уверены, что не передумаете?

Колту потребовалось некоторое время, чтобы убедить того в серьезности своих намерений, и наконец банкир кивнул, - Ну, что ж, все бумаги будут оформлены через час. Возьмете их и отнесете Тому Кирку в офис, пусть проверит, чтобы все было в порядке.

Все ещё не спуская с Колта прищуренных глаз, Боуден, наконец, решился, - Значит ли это, что ты решил уехать из города, Колтрейн?

Колт молча кивнул, как всегда, ничего не объясняя, и Боуден хищно улыбнулся, - Слава всевышнему! Один твой вид способен свести меня с ума.

Не прошло и двух часов, как Колт навсегда покинул Силвер Бьют. Все, что у него осталось - это его винтовка, конь, револьвер в кобуре, да та одежда, что была на нем. К седлу был приторочен небольшой мешочек, в нем позвякивали деньги - две сотни долларов. Это было все, чем он отныне владел.

Он ехал на запад. Не обращая внимание все ещё жгучие лучи солнца, на легкий ветерок, который ласково касался его разгоряченного лица, Колт попытался в который уже раз разобраться в том, что же произошло в тот вечер.

Как он мог позволить случиться этому ужасу?!

Все это проклятое виски, оно затуманило мне мозги, угрюмо подумал Колт, в глубине души понимая, что это не оправдание.

Он безумно хотел Дани, вот в чем дело. Да, он хотел её так, как ни одну женщину до нее. Странным и даже пугающим было то, что он никак не мог вспомнить, что испытывал, когда занимался с ней любовью. Сколько Колт ни мучался, ни одной, даже самой крошечной детали не всплыло в его памяти. К своему ужасу, он не мог даже вспомнить, когда это случилось.

Устало сгорбившись и повесив голову, Колт медленным шагом ехал навстречу тому, что уготовила ему судьба.

Не веря своим глазам, Гевин четырежды перечитал письмо Боудена, адресованное Даниелле Колтрейн. Неужели сработало?! Он выиграл! Все огромное состояние Колтрейнов - в его власти!

Итак, все позади, осталось только обратить все ценности в золото. Он продаст все, что раньше было собственностью Колтрейнов - рудник, ранчо, превратит деньги в слитки и перевезет во Францию. Тут-то и пригодится Дирк Холлистер и пятеро головорезов, которых он нанял по просьбе Гевина. Такое количество золота будет опасно вести без охраны. Конечно, заплатить им придется немало, но отныне Гевин богат, он может позволить себе это.

Он пожалел, что не увидит лицо Колта, когда тот узнает, что "Дани" продала все, что принадлежало им обоим, все достояние семьи. Да парень, пожалуй, рехнется от горя! И Гевин даже облизнулся, представив, как будет убит Тревис Колтрейн. Ведь все, что он нажил после убийства Стюарта Мейсона, уйдет к его родному сыну!

Гевин задумчиво покосился на вошедшую Делию. Хорошенькой её, конечно, не назовешь, да и юность давно прошла, бедняжка растолстела и выглядит неважно. Но она была единственной, кто в постели охотно шел навстречу всем его фантазиям и желаниям, как бы больно и противно порой не было, а это он ценил. Чтобы получить удовлетворение, которого так жаждала его душа, ему все эти годы приходилось унижаться, ведь даже Элейн, такая горячая когда-то, теперь редко удовлетворяла его. Правда, Делии она и в подметки не годится, так что пока он подержит её у себя.

Гевин улыбнулся, - Вот и все, милая. Колтрейн передал все, что имел, своей сестре. Пора собираться домой.

Глаза Делии сверкнули, - Ты действительно берешь меня с собой, Гевин, дорогой?! Так я еду во Францию?!

Сделав небольшую паузу, чтобы помучить её немного, Гевин кивнул. Делия вскрикнула от радости и повисла у него на шее. - Ах, я так счастлива, Гевин, так счастлива ... Хорошо знакомое томное выражение появилось в её глазах и она потянула его за собой, - Позволь, я докажу тебе, как я рада, милый!

Чувственная хрипотца в голосе женщины возбуждала его, как всегда, но Гевин, отстранив Делию, покачал головой, - Не сейчас, моя сладкая. Дани и мне надо ещё наведаться в банк.

Делия недовольно скривилась. - А Бриана - Дани - тоже едет? поинтересовалась она. Гевин кивнул, ожидая, что будет дальше. - Она всегда будет с нами?, - настойчиво продолжала она.

Гевин снова кивнул, - Ты же знаешь, я просто не могу позволить ей уехать. Бриана может проболтаться, а мне неприятности ни к чему. - Делия сочувственно вздохнула и Гевин сурово взглянул ей в глаза, - Смотри, не проговорись об этом. Иначе с ней хлопот не оберешься.

Накинув пальто, Гевин направился к выходу. - Мне пора, моя девочка. Обещаю, мы славно позабавимся, когда я вернусь, хорошо?

Поймав кокетливую, сияющую улыбку Делии, он закрыл за собой дверь.

Убедившись, что Гевин ушел, она сделала непочтительную гримасу и показала вслед ему язык. Мерзкий слизняк, подумала она. Ей до безумия были противны его прикосновения. Делию сводила с ума необходимость терпеть в постели его отвратительные фантазии, да ещё и делать вид, что она тает от наслаждения. Когда-нибудь настанет день, когда ей больше не придется мириться с этой гадостью ... день, когда и ей перепадет кое-что из тех денег, которые он так легко выманил у Колтрейна.

Заперев за Гевином дверь, она вернулась в гостиную, где на столике возле дивана оставалась открытой большая коробка шоколадных конфет. Усевшись на него с ногами, Делия принялась жевать их одну за другой. Все-таки, Гевин Мейсон - свинья, каких поискать. С волчьей жадностью поглощая шоколадки, Делия погрузилась в воспоминания. Она снова увидела салун в Силвер Бьют, где впервые встретила его. Делия мигом почувствовала, что он не похож на тех мужчин, с которыми она привыкла иметь дело, тем не менее ей и в голову не пришло отказать ему. Еще давно в Сан-Франциско она поняла, что за особые причуды - и плата особая, а в этом случае можно и потерпеть. Деньги хорошо успокаивают.

Делия сползла с дивана и вытащила из углового бара початую бутылку вина. Наполнив стакан, она мелкими глоточкам потягивала ароматный напиток, предаваясь воспоминаниям о той первой встрече с Гевином. Как только она оказалась с ним в постели, Делия уже не сомневалась, что этот парень самый странный из всех, кого она знала. Поначалу ей было даже страшновато. Но он вскользь упомянул, что приехал из Франции и скоро собирается обратно, небрежно бросив, что мог бы захватить с собой такую хорошенькую девчонку, тем более, что в постели ей равных нет. Это не осталось незамеченным и Делия навострила уши. С тех пор она ни на минуту не покидала его. Он посвятил её в свои планы относительно Колтрейна, благоразумно промолчав, что она становится сообщницей. Ей самой это и в голову не пришло.

Глоток за глотком Делия прикончила вино, мысленно поздравив себя с тем, как хитро она обвела вокруг пальца такую бестию, как Гевин. Доев шоколад, свернулась клубочком на диване и сладко задремала.

Она проснулась от того, что кто-то нетерпеливо тряс её за плечо. Приоткрыв ещё мутные со сна глаза, она увидела Дани - Делия помнила, что пока должна называть её так. Девушка изо всех сил пыталась её разбудить.

- Ты не видела Гевина? Мне нужно ...

В этот момент до них донесся звук отпираемой двери. Гевин махнул Делии рукой, та недовольно скривилась, но вышла в другую комнату. Не сводя внимательных глаз с Брианы, он ослепительно ей улыбнулся, прежде чем объявить, что его замысел увенчался успехом.

Гевин прекрасно знал, что лишь играя на её любви к брату и страхе за его жизнь он сможет держать Бриану в руках. Только грубый шантаж заставил её сыграть роль Дани. Теперь, когда они возвращаются во Францию, ему будет с ней нелегко. Но ничего не поделаешь, придется, как угодно, ублажать мерзкую девчонку, не то еще, чего доброго, закатит истерику и во всем сознается властям. Он знал, что она до сих пор чувствует страшную вину перед Колтом.

С сияющим лицом Гевин объявил, - Ну, моя дорогая, пора домой. Доберемся до Калифорнии, там превратим все деньги в золото и на первом же попавшемся судне отправимся в Англию. А уже оттуда поплывем во Францию.

Она удивленно смотрела на него широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами.

- Колтрейн передал тебе все, что имел, - гордо объявил Гевин. видишь, это самое малое, чем он мог загладить такой страшный грех, как кровосмешение.

Бриана онемела от ужаса. Он лжет, этого просто не может быть. Ее слабый голос прозвучал, как шепот умирающего, - Нет. Скажи мне, что ты пошутил. Колт не мог так поступить ...

Гевин сунул руку в карман и вытащил письмо Боудена - адресованное, конечно, не ему, а Дани, опекуном которой на самом деле он не являлся. И Бриана в тысячный раз подумала, что будь она Дани, подобная бесцеремонность привела бы её в ярость. Но сейчас ей не было дела до того, что Гевин не имел никакого права распечатать предназначенное ей письмо. Все было кончено.

Она внимательно прочитала его, чтобы убедиться, что Гевин не издевается над ней, потом швырнула ему бумажку и без сил опустившись на диван, закрыла лицо руками.

- Он сделал это, - в отчаянии прошептала она, - Он отдал все, что имел и кому - мне!

Гевин не скрывал злобного торжества. - Так и есть. Глупышка, я с самого начала рассчитывал на это. Но это ещё не все. Мистер Боуден уже нашел покупателя на ранчо. Итак, наша крошка Дани не позже завтрашнего утра подпишет все необходимые документы и мы уедем, увозя с собой столько золота, сколько найдется в банке Боудена. - Глубокий вздох вырвался у него из груди. - Беги надень свое самое лучшее платье, чтобы было в чем отпраздновать это событие. Мы отправляемся домой ... и мы сказочно богаты!

Бриана закрыла глаза. Если бы она могла выбросить из головы мысли о том горе, которое принесла с собой.

Глава 21

Сложив руки на груди, Сет Пэрриш молча сидел за массивным дубовым столом, гадая про себя, с чем пожаловал к нему Джон Тревис Колтрейн. На его лице не было даже подобия улыбки. С того самого момента, когда Боуден обратился к нему с предложением приобрести ранчо Колтрейнов, у Сета возникло неприятное предчувствие, что добром это не кончится. Да, конечно, он был не прочь купить его, но при этом он ломал себе голову, почему оно вдруг продается.

Сет был знаком с Тревисом Колтрейном с тех пор, как тот впервые появился в Неваде. Он питал к нему искреннее уважение и любил его сына. О дочери он ничего не знал и никогда её не видел. Сет слышал, что брак Тревиса с её матерью никогда не считался законным, что девочка много лет назад уехала к тетке и с тех пор жила с ней. Больше он ничего не слышал о Дани. Сет относился к той категории людей, которые не суют нос в чужие дела и рады, когда другие поступают также.

Напротив него в кожаном кресле с высокой спинкой устроился Колт, не обращая ни малейшего внимания на чудесный вид из окна, которое занимало целую стену. Расстилавшаяся перед ним равнина тянулась до самых границ ранчо Колта, а ему сейчас менее всего нужно было напоминание о том, ради чего он здесь.

- Вы знаете, почему я приехал, - коротко сказал он, отодвинув стакан с виски, который поставил перед ним радушный хозяин. Он не меньше Сета хотел побыстрее закончить этот разговор, а виски, видит Бог, не раз уже сыграло с ним злую шутку.

Сет медленно кивнул, откидываясь на спинку кресла. Он бросил на Колта оценивающий взгляд, но лицо его было непроницаемо. - Может быть, ты все-таки расскажешь, что у тебя на уме.

Колт заметил его испытующий взгляд. Сет Пэрриш был богат, пользовался большим уважением, но сейчас Колт не мог позволить себе идти на попятную. Я хочу вернуть свои земли, - коротко объяснил он.

Ни малейшего удивления не отразилось на лице Сета. Похоже, это было как раз то, чего он ожидал. - Тогда зачем было их продавать?

Колт устало покачал головой. - Я и не делал этого. И, поверь мне, Сет, никогда не отдал бы ранчо сестре, знай я, как она собирается поступить с землей.

Уехав из города, совершенно сломленный Колт отправился в самое глухое место, которое только мог отыскать и там, не щадя себя, снова воскресил в памяти события последних дней, как в мозаике, собирая по кусочкам обрывки воспоминаний. Он немало поломал себе голову над тем, что могло толкнуть на это Дани, додумался даже до того, что она, потрясенная всем, что случилось с ними, ужаснувшись тому, что он бросил все и уехал, сейчас может поступить также как и он - махнуть рукой на ранчо и сбежать, куда глаза глядят. Да нет, этого не может быть. Даже если что-то подобное и придет ей в голову, потребуется какое-то время. Только в одном случае могла Дани уехать сразу после того, как он подписал необходимые документы - если она с самого начала вела с ним какую-то игру.

Дьявольщина, с беспокойством подумал Колт, что же она будет делать на ранчо?! Она ведь не была одной из Колтрейнов в полном смысле этого слова, и вряд ли будет больше беспокоиться об этой неожиданно свалившейся на неё земле больше, чем в свое время - об отце. Возможно, они с Мейсоном заранее задумали завладеть ранчо. Но об этом Колт решил пока помалкивать, не зная, как в дальнейшем будут разворачиваться события.

- Я ничего не знаю о том, почему она сделала это, и знать не хочу, резко сказал он, - Сейчас я хочу выяснить, сколько вы заплатили ей за мое ранчо и сколько будет стоить вернуть его назад. - Он, не дрогнув, выдержал взгляд Сета.

Тот глубоко вздохнул и откинулся назад, не сводя задумчивых глаз с молодого человека. Вряд ли парню понравится то, что он услышит, подумал Сет и как можно мягче произнес, - Послушай, сынок, я не меньше твоего хочу, чтобы эта земля снова стала твоей. Я не жадный человек и уж, конечно, не грабитель с большой дороги. У меня и в мыслях никогда не было стать самым крупным землевладельцем в здешних местах. Единственная причина, по которой я ухватился за представившуюся возможность приобрести ваше семейное ранчо это потому, что ваша земля напрямую примыкает к моей. Да и цена мне подошла. Ты ведь знаешь, у меня три сына, вот я и подумал, прикуплю ещё земли, чтобы им было, где хозяйничать

Он замолчал, и вдруг грустно покачал головой. - Никогда не думал, что до этого дойдет. Конечно, лучше всего было бы связаться с Тревисом и узнать у него, что происходит. Но ведь на это ушло бы чертовски много времени, а мне страшно не хотелось, чтобы земля попала в другие руки.

- Сколько вы заплатили? - сквозь зубы процедил Колт.

- Карлтон Боуден сказал мне, что твоя сестра хотела бы получить всю сумму в золоте, поскольку уезжает из страны. Столько золота у меня не нашлось.

Колт наклонился вперед, в его голосе послышалось еле сдерживаемое нетерпение. - Скажите, сколько вы возьмете с меня, чтобы вернуть обратно эту землю. Пожалуйста, Сет.

- Ровно столько, сколько сам заплатил за нее, - Сет посмотрел ему прямо в глаза. - Мне пришлось залезть в долги, чтобы заплатить, сколько они просили, а я не хочу вылететь в трубу и потерять собственное ранчо. Так что ты должен вернуть мне этот миллион до последнего пенни.

Джон Тревис Колтрейн вскочил на ноги и даже Сет перепугался не на шутку, увидев, как страшно исказилось от ярости его лицо. В наступившей гробовой тишине было слышно только, как его хриплое дыхание с трудом вырывалось из груди. - Миллион долларов?!

Выйдя из-за стола, Сет вышел из-за стола и стал с Колтом лицом к лицу. - Речь ведь идет о серебряном руднике, который по-прежнему приносит немалый доход. Не забудь и прекрасный дом, служебные постройки, конюшни, лошадей, породистый скот. Сейчас все на этой земле принадлежит мне. Если хочешь вернуть это, заплати мне все да последнего гроша. Я честный человек, Колт. И твой отец всегда был моим другом.

- Любой другой на моем месте просто послал бы тебя к дьяволу, продолжал он, - В конце концов, сделка есть сделка. Но ты для меня не чужой, к тому же я прекрасно знаю, как ты привязан к своему ранчо, поэтому я продам его тебе. - Сет искоса взглянул на Колта - Похоже, Тревису пока ещё ничего не известно.

Колт покачал головой. Лгать не имело смысла. Подойдя к окну, чтобы немного успокоиться, он посмотрел в ту сторону, где когда-то был его дом. Измученное сердце отозвалось острой болью и он поспешил отойти. Умоляюще взглянув на Сета, Колт прошептал, - Я верну тебе деньги. До последнего пенни. Обещаю, Сет. Просто дай мне немного времени.

Сет кивнул. - Пообещай, что не продашь ранчо никому, кроме меня, попросил Колт.

- Об этом можешь не волноваться, я не стану тебя торопить. И не думай о процентах, - успокоил его старик. Конечно, он был деловым человеком и гордился этим, но при этом всегда считал, что даже в делах существует некий кодекс чести и неизменно его придерживался. И даже не потому, что был очень верующим, просто слово "честь" было для него не пустым звуком.

Колт сдернул с вешалки шляпу и повернулся к старику. - Постараюсь все уладить и как можно скорее вернуться с деньгами. И ... спасибо тебе, Сет, с глубокой признательностью в голосе добавил он.

Сет протянул ему руку на прощанье. Потом, поднявшись из-за стола, проводил Колта к выходу. Старика терзало любопытство.

Стоя на верхней ступеньке лестнице, ведущей к террасе, которая окружала весь его огромный дом, Сет нетерпеливо наблюдал, как Колт седлает своего Педро. И только когда тот обернулся, чтобы попрощаться, Сет задал ему вопрос, уже давным-давно висевший на кончике языка. - Послушай, парень, и где же ты надеешься добыть такую сумму?

Колт недобро улыбнулся и Сет невольно поежился, таким ледяным холодом повеяло от этой улыбки. Глаза его потемнели и стали похожи на колючие льдинки. - Верну свои деньги, сэр, - произнес он будничным тоном, словно это подразумевалось само собой. - Я еду во Францию.

Он вонзил шпоры в бока Педро, с места послав коня в галоп.

Скоро осела поднятая копытами коня пыль, а Сет Пэрриш все стоял на крыльце и задумчиво смотрел ему вслед, пока Джон Тревис Колтрейн не скрылся за горизонтом. Тогда он повернулся и, лукаво усмехнувшись, вошел в дом. Ну что ж, он получит назад миллион долларов и вдобавок сделает доброе дело. Так тому и быть, тем более, что парень - сын Тревиса.

Скупив, казалось, все золото, которое только можно было найти в Неваде, они двинулись в направлении Сан-Франциско.

Каждый день, пока они добирались туда, Гевин не уставал напоминать, что во Франции они должны быть очень осторожны. Нельзя даже намеком дать кому-то понять о том богатстве, которое они везут, тем более, что тогда не избежать ненужных вопросов. По железной дороге они поедут вторым классом, решил Гевин, а где возможно, будут нанимать обычные фургоны. Самое важное не привлечь к себе излишнего внимания в Монако, где его хорошо знают.

Поэтому у Гевина просто руки чесались насладиться обретенным богатством, пока они ещё в Штатах. Кому какое дело, если они, скажем, появятся в Сан-Франциско в шикарном экипаже?!

Не помня себя от радости после стольких лет унизительного безденежья, Гевин нанял великолепную, белую, как снег, коляску, для себя, Брианы и Делии, и несколько экипажей попроще для охраны и следовавшего за ним каравана повозок с вещами и золотом. Когда, добравшись до Сан-Франциско, он пополнит свой запас золотых слитков, тогда нанятые им головорезы будут даже на ночь оставаться в повозках.

Великолепный экипаж, в котором ехал Гевин, наполнил счастьем его тщеславную душу. Он ликовал, как ребенок и болтал не переставая. Снизошел даже до того, чтобы поведать Делии и Бриане душераздирающую историю о своем нищем детстве в Кентукки. Лицо его потемнело от горестных воспоминаний, когда он добрался до трагической смерти отца и той зловещей роли, которую сыграл в этом Тревис Колтрейн. Теперь Бриане стала понятна и жгучая ненависть, с которой он преследовал и мучил молодого Колтрейна и почти животная радость, охватившая его при известии, что ей, наконец, удалось совратить Колта. Выходит, им двигала не просто алчность. Гевин люто ненавидел всю семью с тех пор, как Тревис убил его отца. Бриана ужаснулась, заметив безумный блеск в его глазах, когда он рассказывал об убийстве Стюарта Мейсона. Ей впервые пришло в голову, что душевная болезнь и распад личности начались у Гевина ещё в детстве. А его детство, похоже, действительно было не из легких, призналась она в душе. Правда, её жизнь тоже не баловала, но Бриана не могла даже представить себе, что когда-нибудь озлобится подобно Гевину. Что-то превратило его в настоящего маньяка, но что?! Неужели Элейн?!

Гевин все говорил и говорил, даже не замечая, слушают ли его обе женщины. Он наслаждался ролью богатого американца, только недавно вернувшегося из Европы, где у него в Монако собственный замок, и не за горами тот день, когда он купит себе что-то более роскошнее, чем маленькое шато.

Пока он болтал без удержу,восхищался Америкой и радостно хохотал при мысли о том, как удивились бы знавшие его ещё в Кентукки, если бы он вдруг сейчас почтил визитом свои родные места. Бриана тем временем целиком погрузилась в собственные мысли и почти перестала слышать его голос. Подняв голову, она обвела восхищенным взглядом роскошную отделку экипажа, в котором сидела. Стены его были обиты мягкой темно-коричневой кожей, а её ноги утопали в мягком бархате ковра. Везде, и внутри и снаружи, блестела позолота, а сам экипаж легко тянула шестерка черных, как вороново крыло, коней.

Бриана жалко улыбнулась: как высоко она залетела с тех пор, как предала Дани, своего единственного настоящего друга, и разбила сердце человека, которого полюбила, сама того не заметив. Как высоко она поднялась и как же низко скатилась! Ее приятельница Мариса хохотала бы до упаду! Ведь всего пару месяцев назад Бриана ужасалась при мысли о том, что Мариса приняла платье и браслет в уплату за услуги. Но то что совершила она сама, гораздо больше достойно презрения, чем жалкие услуги Марисы. Ах, Шарль, мысленно взмолилась она, - скажи, что я была права! Пообещай, что будешь жить! Одна мысль о том, что все пережитые унижения и горе последних дней на самом деле были напрасной жертвой и Шарлю, может быть, уже не помочь, полоснула острой болью по сердцу и Бриана похолодела. Лучше даже не думать об этом, или она сойдет с ума.

Однажды, они остановились пообедать в гостинице неподалеку от Сакраменто - Гевин старался сделать их путешествие как можно более комфортным - и Бриана нечаянно стала невольной свидетельницей, как Гевин кокетливо охорашивался перед большим зеркалом, стоявшим в холле. Старательно взбив свои золотистые кудри, он провел расческой по усам, одернув темно-синий бархатный сюртук, и с обожанием стал разглядывать собственное отражение.

Может быть, с первого взгляда он покажется просто глупым и тщеславным человеком, подумала Бриана, но на самом деле, когда в нем вспыхнет ярость, он способен на самую отвратительную жестокость. Помни об этом, ведь пока вы в пути, ты все ещё в его власти.

Они заказали роскошный обед со свежей форелью, которую, впрочем, Гевин презрительно вернул на кухню, заявив, что она недостаточно изысканно приготовлена. Вина в гостинице не было, только пиво, и Гевин, презрительно вздернув брови, глянул на своих спутниц, словно говоря, - Ну и провинция!. Чем ближе они были к Сан-Франциско, удаляясь с каждым днем от Силвер Бьют, штат Невада, тем высокомернее становился Гевин.

В Сан-Франциско они узнали, что с отплытием в Англию проблем не будет и Гевин, напыщенный и высокомерный, как павлин, заказал для них каюты первого класса на "Пасифике", самом роскошном и самом быстроходном американском пароходе.

Он был оснащен по последнему слову техники, здесь было все, вплоть до электричества. Внутренняя отделка радовала глаз: огромные гостиные, обставленные итальянской и французской мебелью в стиле Ренессанса, элегантные каюты с уютными креслами чиппендейл и шератон.

Гевин оставил лучший номер для себя и Делии, а Бриане заказал каюту напротив, так, чтобы даже в пути не выпускать её из виду. Дирк и пятеро наемников разместились в недорогих каютах второго класса на нижней палубе.

Всю дорогу от Силвер Бьют с Брианы не спускали глаз ни днем, ни ночью. Она уже привыкла и поэтому меры предосторожности, предпринятые Гевином даже посреди океана, не произвели на неё никакого впечатления. Когда бы она ни открыла дверь своей каюты, за ней всегда дежурил один из головорезов Холлистера. Еду ей всегда приносили прямо в каюту и только однажды, да и то в сопровождении охранника, выпустили прогуляться на палубу, подышать свежим воздухом. Кроме того, Гевин строго предупредил, чтобы она не смела ни с кем разговаривать.

Положение пленницы её в какой-то мере даже устраивало, никто не мешал ей потихоньку оплакивать свою разбитую любовь и навеки потерянное счастье. Бриана была счастлива, что избавилась от общества глупой и бесцеремонной до наглости Делии, которая, к тому же, трещала, не умолкая.

Она с тоской вспоминала Колта и пыталась утешить сама себя, строя картины счастливой будущей жизни в Париже вдвоем с Шарлем. Бриана истосковалась по нему, день и ночь пытаясь представить, как прошла операция. Она надеялась, что все уже позади, раз Гевин перевел деньги в больницу.

Днем она часами простаивала возле маленького иллюминатора в своей каюте, задумчиво глядя на белые барашки волн. Бриане казалось, что она по-прежнему в ловушке.

Хуже всего было ночью. Даже во сне её мучило чувство вины и просыпаясь в слезах, Бриана снова видела перед собой мужественное, родное лицо Колта. У неё сердце кровью обливалось при мысли, что никогда больше не придется увидеть эти смеющиеся темные глаза, ласковую улыбку, от которой в углах рта дрожат две лукавые ямочки. Иногда она чувствовала, что он сжимает её в железных объятиях и, прижимаясь к нему, Бриана даже во сне чувствовала мощь и тепло этой мускулистой груди. Рыдания душили её и по утрам подушка была мокрой от слез.

Она безумно хотела его. Яростно, неистово, безнадежно. Наверное, это и есть любовь.

Она знала, что эти сны до могилы будут преследовать её каждую ночь, ведь, пока бьется сердце, любовь к Колту будет жить в нем.

Наконец, пароход доставил их в Англию и очень скоро они уже были на борту поезда, мчавшегося в сторону Дувра. Переплыв через Ла-Манш, Гевин и его спутницы оказались во Франции, чтобы прямиком отправиться в Париж.

Последние часы перед прибытием, несмотря на то, что была ночь, Бриана не находила себе места. Она жадно вглядывалась в море огней над Парижем, не помня себя от радости и нетерпения. Все позади.

Все в прошлом.

Она сыграла свою роль и какое будущее теперь её ждет, пока не известно. Но это будет другая, новая жизнь - в Париже, вдвоем с Шарлем.

Сильные пальцы, словно железным обручем, сдавили её запястье и Бриана испуганно оглянулась. Это был Том, один из охранников.

- Мейсон велел отвезти тебя в гостиницу, - заявил он, не в силах оторвать масленый взгляд от её груди. - Поехали.

Бриана задрожала, в душе ругая себя трусихой. Ну, конечно, сейчас ночь, она сможет поехать в больницу только утром. Хорошо, она потерпит несколько часов, хорошенько отдохнет, потом примет горячую, ароматную ванну... блаженная улыбка осветила её лицо. Том принял это на свой счет и заговорщически ухмыльнулся в ответ, как обычно делал, поймав лукавую усмешку Делии. Он чертовски возбуждал её, впрочем, как и все остальные охранники Дирка.

Приехав в гостиницу и устроив в номере смертельно уставшую Бриану, Том занял привычную позицию возле её дверей. Решив, что от возбуждения все равно сразу не уснет, она решила принять ванну, прежде чем отправиться к Шарлю. Бриана даже порадовалась в душе, что так безумно устала, подумав, что может хоть в эту ночь избавится от кошмаров.

Она быстро погрузилась в благодетельный сон без сновидений. Прошло, казалось, всего несколько мгновений и вот уже кто-то окликнул её.

Бриана открыла глаза и испуганно отпрянула, увидев Гевина. - Быстро одевайся! Через час мы должны быть на вокзале. Твой брат будет ждать нас прямо на перроне.

- На вокзале?! - изумленно повторила она, ничего не понимая. - Почему? Как? Разве его уже выписали из больницы? Почему же ты ничего не сказал мне? - испуганно бормотала она, хватаясь за одежду.

- Хватит болтать, одевайся, - грубо оборвал он, - У меня нет времени отвечать на глупые вопросы.

Через полчаса Бриана негромко стукнула в дверь, давая знак охраннику, что готова к отъезду. На ней было одно из самых нарядных платьев, которое особенно нравилось Дани - роскошного желтого бархата, с высоким стоячим воротничком. Поверх был наброшен жакет из той же ткани с длинными рукавами. В середине ноября в Париже бывает довольно прохладно.

За дверью её ждал Дирк Холлистер, заступивший место Тома. Подойдя к ней вплотную, он похотливо улыбнулся и, окинув девушку восхищенным взглядом, пробормотал что-то одобрительное. Впрочем, как это бывала всегда, Бриана скользнула мимо, притворившись, что ничего не заметила. Ну, это тебе так не пройдет, мрачно чертыхнулся оскорбленный Дирк. Как только Гевин устанет от тебя, я уж своего не упущу, попомнишь меня, высокомерная дрянь!

Утро было раннее и они ехали в молчании по пока ещё тихим и безлюдным улицам Парижа. Оказавшись на перроне, снедаемая нетерпением Бриана даже не стала дожидаться, чтобы Дирк подал ей руку. Изящно подобрав юбку, она распахнула дверцу и выскочила из экипажа.

Девушка испуганно оглядывалась кругом и вот, наконец, увидела брата, по пояс завернутого в теплое шерстяное одеяло и по-прежнему сидящего в знакомом ей кресле с большими колесами. Рядом с ним застыла высокая чопорная женщина с суховатым выражением лица профессиональной сиделки, одетая в туго накрахмаленный белый халат. Бриана оцепенела, но тут Шарль заметил её и худенькое личико засветилось любовью, осветившей его подобно солнечным лучам. Он протянул к сестре руки и Бриана, едва успев пролепетать, - Шарль! - стремглав бросилась к нему. Высоко подобрав пышный подол юбки и не слыша летевшие вслед оклики и ругань Дирка, она, спотыкаясь, бежала по перрону к горячо любимому брату, по которому так отчаянно тосковала все эти долгие месяцы.

Упав перед ним на колени, Бриана что было сил прижала Шарля к груди и слезы их смешались. Прошло несколько минут, но ни один не мог вымолвить ни слова, наконец, Бриана выпустила брата из рук и они оба заговорили одновременно, смеясь и перебивая друг друга.

Они даже не заметили, как бесшумно появился Гевин и отстранил сиделку, объяснив Бриане, что с этой минуты она сама должна ухаживать за братом.

Сиделка повернулась, чтобы уйти, и девушка взволнованно спросила, что сказали врачи, может быть, Шарлю нужен какой-то особый режим.

Бросив на Гевина быстрый взгляд исподлобья, та покачала головой и скрылась в толпе.

Бриана недоуменно оглянулась на Гевина, ожидая объяснений, но тот коротко кивнул Холлистеру, - Отнеси мальчишку в вагон, да не забудь его кресло.

Дирк направился к Шарлю, но у него на пути встала Бриана. - Для чего ты привез нас на вокзал, - воскликнула она, вне себя от возмущения, - Я же предупредила, мы остаемся в Париже. Мне здесь будет легче найти работу, да и Шарль будет рядом ...

- Вы едете с нами, - оборвал её Гевин, - И будь добра, Бриана, не устраивай сцен.

Снова обернувшись к застывшему Холлистеру он рявкнул, - А ты что стоишь? Живо в поезд!

- Нет!

Бриана вскочила на ноги и как разъяренная пантера, ринулась к Гевину.

Он получил все, о чем мечтал: состояние Колтрейна. А ей вернули единственного брата. Теперь, наконец, они пойдут каждый своей дорогой. И скорее бы это случилось, Бриана чувствовала, что сыта по горло обществом Гевина. Если он нарушит свое обещание и не даст ей ни су, что ж, так тому и быть. Она найдет способ заработать на жизнь себе и брату, но ни одного лишнего дня, ни одной минуты не останется больше в компании мерзкого Мейсона и его приятелей.

Примерно так она ему и сказала, чуть понизив голос, чтобы не услышали стоящие рядом люди.

Обменявшись удивленными взглядами с Дирком Холлистером, Гевин подошел так близко, что Бриана отшатнулась, и тихо шепнул, что либо она послушается его, либо тут же, на перроне Холлистер по первому его знаку прикончит Шарля. - И не думай, что я шучу, милочка. - усмешка искривила тонкие губы и любой прохожий мог поклясться, что они просто мирно беседуют. - Ты не поверишь, до чего это легко. Холлистер закатит коляску в кусты и свернет ему шею, будто цыпленку, он даже пикнуть не успеет.

Бриана подумала, что кто-то из них двоих сошел с ума. Все поплыло у неё перед глазами. - Но почему?, - пролепетала она бледными как мел губами. - Я же сделала все, как ты хотел. Почему ты не даешь мне уйти? Зачем мне ехать с тобой? Что тебе ещё от меня нужно?

- Мне нужно, чтобы ты вернулась домой вместе с нами. Домой, в Монако. Не волнуйся, это не надолго. Просто я немного нервничаю, ведь Тревис Колтрейн все ещё в Париже. Пусть все немного уляжется. Вдруг ему придет в голову кинуться на поиски дочери, когда до него дойдут слухи о том, что произошло в Силвер Бьют. Не могу же я допустить, чтобы все выплыло наружу из-за твоих глупых терзаний. Поэтому пока что ты побудешь у меня на глазах. Когда шум утихнет, получишь свободу, да ещё и кругленькую сумму впридачу. Думаю, и Шарлю деньги не помешают, а?

Бриана не сводила с него жесткого взгляда, не веря ни единому слову Гвина. - Обещаю, что ни слова никому не скажу, - твердо произнесла она. Только дай нам уйти.

Он издевательски ухмыльнулся. - Ничего не выйдет, дорогуша. Слишком многое поставлено на карту. Пошли, хватит ломаться. Судя по тому, что сказали врачи, Шарль сейчас неплохо себя чувствует, а о дальнейшем лечении можно поговорить и позже. Вот увидишь, несколько дней на берегу моря ему не повредят.

Она бросила настороженный взгляд на Холлистера, потом на Гевина. Они опять загнали её в угол. Делать нечего, оставалось только одно повиноваться. Бриана не могла рисковать. Ведь жизнь Шарля - не игрушка. Может быть позже ей представится шанс ускользнуть от них и увезти Шарля, но пока она беспомощна.

Выдавив дрожащую улыбку, Бриана повернулась к Шарлю и попыталась успокоить встревоженного малыша, - Все в порядке. Мы ненадолго поедем в Монако. Ведь ты же соскучился по дому, не так ли?

Шарль не успел даже открыть рот, как Дирк Холлистер, подхватив на руки его тщедушное тельце, направился к поезду. Бриана кинулась за ним. Дирк с Шарлем на руках легко шагнул внутрь вагона , а кондуктор в черной униформе вежливо подхватил под локоть Бриану, чтобы помочь ей войти. Помедлив немного, она повернулась и не дрогнув, встретила яростный взгляд Гевина. Ты немного перегнул палку. С этой минуты можешь считать, что больше я тебе ничего не должна.

Бриана шагнула в поезд.

Гевин молча проводил её бешеным взглядом. Ну что ж, если девчонка вообразила, что может вертеть им как хочет, придется преподать ей хороший урок.

Но было что-то такое в её голосе или, может быть, в выражении лица, что даже Гевин, несмотря на свою обычную наглость и презрение к девушке, почувствовал, как по спине у него пробежал неприятный холодок.

Глава 22

Бриану и Шарля провели в маленькое купе, которое запиралось изнутри. Почти все пространство занимали две деревянные скамейки, сбоку было большое, почти квадратное окно. Шарля посадили около него, так чтобы мальчик мог любоваться быстро сменяющими друг друга пейзажами. Поезд направлялся на юг и вскоре перед глазами путешественников уже появились величественные вершины Альп. Бриана, укутав поплотнее ноги мальчика, устроилась напротив, счастье переполняло её.

Сжав в ладонях худенькие ручонки брата, она ласково погладила их. Поезд набирал скорость. - Ну, расскажи же мне, - попросила Бриана, Расскажи, как прошла операция, что сказали врачи, ну, словом, все ...

Шарль поднял на неё глаза и Бриана со страхом заметила, как задрожали его губы. - Где ты была, Бриана? Почему ты не приехала, ведь мне было так плохо без тебя?! Уехать так надолго ... - В его голосе была горечь и обида, Шарль не выдержал и разразился рыданиями. - А кто все эти люди с мсье Мейсоном? Те, что грузили большие ящики? У них такие неприятные лица ... О Боже, Бриана .... Я ничего не понимаю!

Мальчик смотрел на неё растерянными, полными слез глазами, и девушке пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы не выдать собственного страха. Нельзя пугать Шарля. Сделав веселое лицо и помолившись про себя, чтобы её ложь прозвучала достаточно убедительно, Бриана решила рассказать ему давным-давно придуманную историю.

Бриана заранее сочинила рассказ о том, как ей пришлось отправиться в деловую поездку в Штаты вместе с Гевином, ей нужно было заработать достаточно, чтобы оплатить операцию. А Гевину пришлось ехать, чтобы получить деньги, которые оставил ему в наследство один из родственников Элейн, умерший год назад. - Так что видишь, теперь все проблемы мадам де Бонне позади, - весело закончила она, надеясь от всей души, что голос её не выдаст, - да и наши тоже.

- Ну, а эти люди с бандитскими рожами?...

- Ничего не бойся, - уверенно сказала она, - Это просто охрана, их нанял мсье Мейсон.

- А теперь, - попросила девушка, - расскажи о себе.

Шарль пытался храбриться изо всех сил, пересказывая то немногое, что он помнил о самой операции. Он бросил небрежно, что было не так уж и больно, но сердце сестры знало, что это не так, что он жестоко страдал ... и страдал один.

- И знаешь что, Бриана, - добавил Шарль, радостно сверкнув глазами, там, в больнице, я познакомился с одним доктором, его зовут Ричиболд, так он сказал, что может поставит мне такие специальные скобки... Если как следует тренироваться, может быть, в один прекрасный день я даже смогу ходить - без костылей! Ну, не чудо ли это?! - Карие глаза малыша сияли, как два маленьких солнца.

Сестра ответила ему такой же сияющей улыбкой, - Тогда мы очень скоро вернемся в Париж, обещаю!

Шарль принялся объяснять, что доктор велел подождать, потому что позвоночник должен как можно лучше оправиться после операции и только поэтому он опять прикован на несколько недель к этому противному креслу на колесах. Врачи велели пока даже не пытаться ходить на костылях.

Они говорили и не могли наговориться. Вскоре после полудня в дверь купе постучали и один из охранников принес корзинку с едой: там было немного хлеба с сыром, с десяток яблок и апельсинов, бутылка с вином для Брианы и молоко для Шарля. Поев, брат с сестрой улеглись и моментально погрузились в крепкий сон, поддавшись убаюкивающему, монотонному перестуку колес.

Но отдыхать им пришлось недолго. Дикий визг тормозов, оглушительный вой сирены и шипение выпускаемого пара слились в один непередаваемый гул и поезд резко остановился.

Холлистер заглянул к ним посмотреть, все ли в порядке, он объяснил, что пришлось резко тормозить, чтобы не попасть под снежную лавину. Огромный снежный карниз, оторвавшись от своего основания, с оглушительным грохотом рухнул на рельсы. Как сказал машинист, потребуется несколько часов, чтобы убрать снег и расчистить пути.

Но для Брианы и Шарля время летело незаметно, ведь им о многом нужно было поговорить, столько рассказать друг другу. Девушка восхищенно описывала неповторимую красоту дикой природы в штате Невада, рассказывала об огромном ранчо, на котором побывала, и где была так счастлива. Приоткрывший от восхищения рот Шарль слушал, затаив дыхание, о захватывающей скачке верхом на Белль по пустынной прерии, где от бескрайних просторов захватывает дух.

Даже о Колте она рассказала брату, упомянув вскользь, что подружилась с ним, пока жила на ранчо. И пока говорила, она с удивлением почувствовала, что уже не ощущает прежней мучительной боли в сердце, Колт стал милым, но далеким воспоминанием, постепенно ей самой стало казаться, что её позорные и унизительные воспоминания о совершенном предательстве - не более, чем дурной сон. Бриана забыла об осторожности, забыла обо всем, имя Колта слетало с её губ, как нежный поцелуй, она позабыла даже о Шарле и испуганно вздрогнула, как от удара, когда брат весело расхохотался.

- Знаешь, Бриана, по-моему, ты там, в Америке, влюбилась.

Чувствуя себя полной дурой, что так забылась и невольно выдала свои чувства, Бриана с трудом заставила себя рассмеяться, она не знала, что возразить. - Послушай, это просто смешно. Мистер Колтрейн - очень приятный человек и мне было с ним интересно, но ведь это ни о чем не говорит, правда? А кроме того, - немножко свысока произнесла она, насмешливо поглядывая на развеселившегося Шарля, - что может знать о любви десятилетний мальчишка, вроде тебя?

Но тому, похоже, понравилось дразнить сестру, - Вот увидишь, он напишет тебе и предложит выйти за него замуж. Тогда мы оба поплывем в Штаты и станем жить на этом огромном ранчо, о котором ты рассказывала. А ты как думаешь, это возможно? - в его глазах блеснула слезинка и Бриана внезапно с горечью поняла, что в глубине души он не шутил. Шарль ухватился за эту мысль и её долг - как можно скорее заставить его понять, что все это - не более, чем нелепая детская фантазия. Она никогда не увидит Колта.

- Это невозможно, - тихо сказало Бриана, повернувшись к окну, чтобы Шарль не заметил страдальческое выражение её лица, - Колт уже влюблен, только в другую.

Даже прикусив губу изо всех сил, девушка не смогла сдержать слез. Нежная детская ладошка ласково погладила её по мокрой щеке. - Я понимаю, прошептал мальчик.

Бриана взмолилась в душе, чтобы когда-нибудь ей простилось все зло, которое она принесла Колту. Но без раскаяния нет прощения, а она твердо знала, что пошла бы на это ещё раз, только бы спасти эту драгоценную для неё жизнь.

Была уже ночь, когда, наконец, с рельсов был убран последний снег и поезд снова двинулся вперед, набирая скорость. Лежа на жесткой скамье рядом с Шарлем и прислушиваясь к его ровному дыханию, Бриана в отчаянии ломала голову, когда же Гевин сочтет, что пришло время освободить их.

В Лион они прибыли уже на рассвете и как раз успели пересесть на другой поезд, направляющийся в Ниццу.

Бриана разбудила Шарля и уютно закутала его в шерстяное одеяло, когда в дверях появились Арти и Бифф, готовые перенести его в поджидавший на перроне экипаж. Бриана поспешила за ними, обмирая от страха, что тщедушный Бифф может не удержать тяжелую коляску и упасть вместе с Шарлем. Ночь была прохладной и девушка зябко поеживалась, несмотря на плотный шерстяной плащ.

Их переезд в Монако больше напоминал экспедицию: два экипажа, в котором ехали Гевин с Делией и Бриана с Шарлем, за ними тарахтели три тяжелых фургона с золотыми слитками и охраной. Бриане удалось подслушать, как радовался Гевин, что из-за снежных заносов они приехали много позже. Глубокой ночью никто не увидит их каравана, и, значит, не будет лишних вопросов и любопытных взглядов при виде тяжелых фургонов и вооруженных людей, словно сошедших со страниц американских вестернов, тем более, что уезжали из Монако они только вдвоем.

Шарль снова уснул ещё по дороге. Удивившись, что Дирк с сонным мальчиком на руках направился к замку, Бриана заволновалась. Она бросилась к нему, но другой охранник перехватил её по дороге, коротко сказав, что таков приказ Мейсона. Бриана растерялась, она думала, что по-прежнему останется в своем маленьком домике вдвоем с братом, но, похоже, Гевин решил не выпускать их из виду. Это плохой знак, подумала она.

Лем крепко держал её за руки, не давая последовать за братом, и Бриана замерла. Неподалеку от неё распоряжался Гевин, показывая охране, куда снести ящики с золотом. Он решил опустить их в подвал, откуда узкий коридор вел прямо к винному погребу. Бриана содрогнулась, вспомнив это ужасное место. Здесь, как могиле, всегда царил ледяной холод, а запутанные коридоры, похожие на кошмарный лабиринт, вели, казалась, прямо к центру земли. Когда-то она ненавидела спускаться туда за вином, в темноте девушке мерещились какие-то шорохи и она возвращалась в замок, бледная как мел. Ступеньки ведущей вниз лестницы были скользкими и крутыми. Однажды, когда Бриана была совсем ещё маленькой, она отправилась в подвал и вдруг случайный сквозняк погасил свечу, которую она сжимала в руке. Девочка оказалась в непроглядной тьме, она в ужасе закричала, но некому было услышать её. Кое-как взяв себя в руки, малышка ощупью поползла вверх по крутой лестнице, цепляясь дрожащими пальцами за осклизлые, сырые ступени. Под ногами шуршали пауки, и откуда-то снизу доносился визг крыс, которых здесь было великое множество. С тех пор ей становилось не по себе при одном упоминании об этом жутком подвале и она старалась избегать его под любым предлогом.

Гевин кивнул Лему и тот проводил Бриану в замок. Там их ждало интересное зрелище - разъяренная Элейн столкнулась лицом к лицу с Делией.

- Черт бы тебя подрал, Гевин, - взорвалась хозяйка замка, - Я не позволю, чтобы со мной поступали подобным образом. Неужели я для того ждала тебя день за днем, чтобы ты появился, как ни в чем не бывало с этой ... с этой женщиной?! - вопила Элейн, возмущенно тыча пальцем в сторону Делии. Кто эта тварь? Как ты осмелился привезти её сюда, даже не спросив разрешения?

Но Гевин ненавидел любые скандалы, особенно при посторонних. Поэтому он просто отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, - Не сейчас, Элейн, я устал с дороги. Проследи, чтобы мне принесли в комнату вина и что-нибудь из еды. Будь добра, позаботься об этом сама.

Он повернулся, чтобы уйти, но за спиной вновь раздались женские вопли: Элейн требовала объяснений, Делия, видя, что о ней забыли, жалобно скулила.

Бриана твердо взяла Дирка за локоть, - Немедленно отведи меня к брату. Мне нет никакого дела до того, что здесь происходит.

Возмущенный рык, вырвавшийся у окончательно потерявшего терпение Гевина заставил всех мгновенно замолчать. Недовольно повторив Элейн, чтобы она поторопилась с ужином, он повернулся к хнычущей Делии и резко приказал ей немедленно заткнуться. - Поднимайся вверх по этой лестнице, потом поверни налево. Дверь в твою комнату - первая по правой стороне. Сиди там, пока я не позову, и не смей ныть. А теперь убирайся!

Делия, спотыкаясь и вытирая слезы градом катившиеся слезы, бросилась к себе. Она была возмущена: приехать в Европу для того, чтобы на неё кричали, как на чернокожую служанку у них в Штатах.

Гевин, между тем, повернулся к Холлистеру. - С калекой хлопот не будет, а вот с неё нельзя ни на минуту спускать глаз. Запри её в винном погребе.

От ужаса потеряв голову, Бриана кинулась бежать. Но бросившийся наперерез Лем успел перехватить её и стиснул в медвежьих объятиях. Отбиваясь и захлебываясь слезами, она отчаянно кричала, - Ты, ублюдок! Я же сделала все, что обещала, почему же ты так поступаешь со мной?!

Гевин с сожалением покачал головой, словно удивляясь её наивности, Дурочка, неужели ты думаешь, я настолько глуп, чтобы выпустить тебя из рук. Да ведь ты немедленно обратишься к властям. То-то мне показалось, что ты что-то уж чересчур переживаешь - влюбилась в этого мальчишку Колтрейна, так ведь? Я давно уже догадался, что на тебя надежда плохая, сломаешься в любую минуту. Знаю я таких, моя милая! Вам бы лишь копаться в прошлом, перетряхивать свою вину, тебе ничего не стоит пойти и во всем сознаться, лишь бы успокоить свою совесть, а до меня тебе дела нет!

Он даже хмыкнул, словно возмущаясь её глупостью. Потом, махнув Дирку рукой, отправился в свою комнату, не обращая ни малейшего внимания на её крики.

Дирк вытащил из кармана платок и пока Лем держал её за руки, затолкал его Бриане в рот, заставив замолчать. - Ну, что, лапочка, - издевательски протянул он, - хозяин сказал, что твоя колыбелька теперь в подвале, так что не стоит мешкать.

Бриана попыталась было оттолкнуть его, но Дирк только лениво отстранился. Им с Лемом пришлось позвать Арти, одного из наемных бандитов с холодными и неподвижными, как у ядовитой змеи, глазами, и втроем они вынесли девушку из замка. Трое оставшихся головорезов стояли вокруг, пихая друг локтями и весело ухмыляясь. Проходя мимо, Дирк послал Биффа за лампой.

Тридцать семь ступеней привели их в винный погреб. Спустившись до самого конца, Дирк осторожно опустил ноги девушки на шероховатый, каменный пол, по-прежнему крепко сжимая её запястья. Он молча кивнул Биффу на торчащий из стены заржавленный крюк и Бифф кое-как прицепил к нему коптящую лампу. После этого охранники с облегчением покинули мрачный подвал и Бриана осталась один на один с Дирком.

Тот, наконец, отпустил её руки и Бриана немедленно вытащила изо рта кляп. - Послушай, ты не можешь оставить меня здесь, одну! Это ... это бесчеловечно!

Дирк молча кивнул, удивленно озираясь по сторонам. Он насчитал шесть бочонков с вином, а две стены были сплошь заставлены наклонными деревянными полками, на которых могло разместиться не меньше двух сотен бутылок и которые сейчас не были заняты и на треть. - Похоже, тут можно неплохо скоротать время, - восхищенно присвистнул он, - давай, пей вволю, лапочка, и увидишь, как быстро пролетит время.

- Послушай, запри меня где-нибудь наверху, ну что тебе стоит, умоляла Бриана, - Неужели обязательно держать меня в этом ужасном месте?!

Дирк равнодушно пожал плечами. - Ты же слышала, это приказ хозяина. Мне-то самому все равно, но я должен повиноваться.

Бриана до боли стиснула кулаки. - Не оставляй меня здесь. Поговори с Гевином, расскажи ему, как здесь ужасно. Скажи, что у него не будет проблем из-за меня. Клянусь могилой родителей ...

- Да ладно тебе, малышка ... - он поскреб небритую щеку, делая вид, что колеблется. На самом деле он и не думал говорить с Гевином. Ему самому было приятно поиздеваться немного над девушкой. Заносчивая, наглая шлюха получила по заслугам!

Наконец он сдался, - Послушай, я попробую отыскать его и поговорить с глазу на глаз. Ничего не обещаю, но попробую. Впрочем, ты ведь знаешь его куда дольше, чем кто-то из нас. Не мне тебе объяснять, что он порой бывает упрям почище мула.

- Поэтому, - он широко ухмыльнулся девушке, - я просто рискну.

Бриана кивнула, у неё не было сил. - Спасибо тебе. И если бы ты мог что-нибудь узнать о Шарле - где он, кто о нем заботится. Пожалуйста ...

Дирку потребовалось сцепить зубы, чтобы не расхохотаться ей прямо в лицо. Неужели девчонка настолько глупа, что считает, будто он, словно странствующий рыцарь, кинется к ней на помощь, после того, как она нагло отвергла его? Ведь тогда она отшатнулась от него, будто побоялась испачкаться!

Он придвинулся почти вплотную, - Послушай, я могу ещё кое-что для тебя сделать, - вкрадчиво шепнул он на ухо Бриане. - Если хочешь, я оставлю тебе лампу, чтобы не было страшно в темноте.

Бриана опустила глаза и как можно мягче поблагодарила Дирка.

Тот ухмыльнулся про себя и повернулся, чтобы уйти. Но невольно бросил косой взгляд по углам, где, казалось, шевелились черные мохнатые тени и почувствовал, как по спине побежали мурашки, - Черт, да тут поседеешь со страху! - подумал он боязливо.

Но он понимал, что попав к Мейсону, который привез его собой во Францию, вытащил, можно сказать, счастливый лотерейный билет. И он ничуть не меньше Гевина был заинтересован в том, чтобы не попасть в руки разъяренному Колтрейну, если он проведает, что за шутку сыграла с ним Бриана. Дирк был уверен, что такой человек, как Колт, не будет всю жизнь стенать и посыпать голову пеплом из-за того, что затащил в постель собственную сестру - или девчонку, которую он считал своей сестрой. Рано или поздно, он вернется на ранчо, обнаружит, как его провели и уж тогда перевернет небо и землю, чтобы отыскать их.

Дирк вовсе не собирался оставаться с Гевином до конца своих дней. Но и исчезать раньше времени тоже не имело смысла, по крайней мере до того, как удастся прибрать к рукам достаточно золота, чтобы пожить, как король.

Бросив на Бриану прощальный взгляд исподлобья, Дирк похотливо облизнулся - вот и ещё один повод задержаться здесь подольше, кроме золота, конечно. Пробежав глазами по ладной, изящной фигурке, он невольно стиснул зубы.

- Будь со мной поприветливей, и я тебя не обижу, - тихо пробормотал он. - Ты же не маленькая, знаешь, как заставить мужчину уступить. За все в этой жизни приходится платить, малышка. Ты же понимаешь, что рискуешь моей головой, значит, тебе лучше всего подумать, как отблагодарить меня. Понимаешь, о чем я ?

Его шершавые руки больно стиснули нежную девичью грудь, Дирк всем своим телом навалился на неё и накрыл губами её рот. Бриана замотала головой, ногтями пробороздив на небритых щеках алые полосы, но он даже не вздрогнул.

И тут девушкой завладел первобытный ужас. Паника овладела ею, Бриана было почти без чувств. Неужели он собирается прикончить её здесь? Или он просто решил надругаться над нею? Ведь он просто сумасшедший, она уже имела случай в этом убедиться ...

Бриана изо всех сил дернулась, и освободившись на секунду от жадных губ, приготовилась закричать, что было сил. Может, произойдет чудо, и кто-нибудь услышит её ...

Изо всех сил колотя его по спине, Бриана нечаянно коснулась горящей лампы и огонек сердито лизнул ей ладонь. И тогда, изогнувшись и протянув руки, Бриана схватила лампу и, сорвав её с крюка, с размаху огрела Дирка по всклокоченной голове. Подвал наполнился едким запахом горящих волос, и со страшным воем Дирк отскочил в сторону.

Он принялся хлопать по голове, пытаясь сбить пламя, а горящая лампа упала на пол. Бриана, которую била крупная дрожь, прижалась к стене, провожая взглядом Дирка, с воплями бросившегося вверх по лестнице.

Через минуту она поняла, что осталась одна в полной темноте.

Гевин отдыхал в своей комнате, поджидая Элейн. Он догадывался, что она в ярости, и приготовился к встретить её лицом к лицу.

Ему не пришлось долго ждать. Хлопнула дверь и Элейн ворвалась в комнату, с грохотом опустив поднос на столик у кровати так, что задребезжали стаканы и вино расплескалось по ковру. - Неблагодарная скотина! - процедила она сквозь стиснутые зубы, - Это так-то ты отплатил мне за те годы, что жил в роскоши в моем доме! Если бы не я, твои родственники давным-давно сплавили бы тебя в приют! И где же твоя благодарность, позволь узнать?! Привез в мой дом дешевую потаскушку! Неужели ты думаешь, что я позволю ...

- Замолчи, Элейн, - устало вздохнул Гевин. Бесконечное путешествие вымотало даже его, и к тому же он был голоден, как волк. Но больше всего ему хотелось тишины ...

Подойдя к столу, он взял бокал с вином и осушил его одним глотком. Окинув взглядом поднос, Гевин выбрал аппетитный кусочек сыра, за ним последовал второй.

Элейн в нетерпении топнула ногой. - Гевин, ты слышишь меня? Прогони эту шлюху! Я не позволю ей оставаться под моей крышей!

Подняв голову, Гевин окинул холодным взглядом разъяренную женщину. Она по-прежнему хороша собой, признал он, да и в постели чертовски привлекательна. Вдруг он почувствовал, как его охватывает знакомое желание. В конце концов, она редко противилась даже самым причудливым его фантазиям и, если честно, он редко бывал разочарован. Но все это уже в прошлом. Неужели она настолько глупа, чтобы думать, будто он никогда не найдет себе женщину помоложе?

Гевин указал Элейн на стул, приглашая присесть, но та яростно замотала головой. Тогда он силой усадил её. - Сколько раз тебе повторять - я безумно устал! И у меня нет настроения выслушивать твои упреки!

Элейн надменно вздернула подбородок, глаза её были холодны, как лед.

- Неужели тебе нисколько не интересно узнать, как мы теперь богаты? спросил он. - мне не хотелось писать тебе, я боялся, что письмо может попасть в чужие руки, но все это было довольно ... забавно. А, главное, успешно. Так, что у нас есть причина, чтобы устроить праздник.

Глубоко вздохнув, он налил себе ещё вина. - Очень хорошо, Можешь дуться, сколько пожелаешь. Наверное, ты знаешь, - продолжал он, - что положение в обществе довольно сильно зависит от богатства. А чем более высокое положение занимает человек, тем больше он на виду. Что будет, если кто-то проведает о наших отношениях? Так что считай Делию чем-то вроде прикрытия.

Элейн растерянно моргнула, и слишком длинные, выписанные из Парижа ресницы, взметнулись, как крылья. - Прикрытие? - удивленно повторила она. Каким образом эта женщина может помешать людям узнать о нас с тобой?

Гевин ласково провел кончиком пальца по её щеке, ложь всегда давалась ему легко. - Ну конечно. Дорогая моя, ты же знаешь, что ты для меня единственная женщина, но в обществе этого никогда не смогут понять. Мы должны хранить нашу любовь в тайне, особенно теперь, когда я, так сказать, вступил в брачный возраст.

Элейн содрогнулась. - Я не хочу её видеть. И не пытайся врать и убеждать меня, что не спишь с ней, потому что меня тебе не обмануть, для этого я слишком хорошо тебя знаю. Я не так глупа, как ты думаешь, Гевин, злобно усмехнулась она. - А теперь, раз мы так богаты, давай уедем, куда-нибудь и действительно будем вместе, как всегда мечтали ... Пожалуйста, Гевин, отошли ее!

Он покачал головой. - Пока что все останется, как есть, - твердо сказал он.

- Люди подумают, что она твоя невеста, - настаивала Элейн. - А может быть, ты действительно собираешься жениться на ней? Может быть, вы рассчитываете забрать все деньги и уехать вдвоем, а меня оставить ни с чем? Гевин, ты не можешь так со мной поступить!

Она попыталась вскочить на ноги, но он с силой толкнул её обратно в кресло и заорал, - Дьявол тебя возьми, сколько можно повторять! Заткнись и слушай меня!

Их взгляды скрестились, как две шпаги, яростные, негодующие, но глубоко в них затаилась обида. И эта обида неожиданно почему-то удивила их обоих. Раньше её не было.

Элейн вдруг почувствовала себя старой и усталой. Ясно, что Гевин не любит её больше, иначе бы он не обращался с ней так.

Гевин был в ярости. Да кто она такая, эта старуха, что рассчитывает, будто он до конца её дней будет цепляться за её юбку?! Что с того, что он когда-то спал с ней? В конце концов, он не клялся ей в верности! Гевин всегда любил женщин, да и как не любить этих ласковых кошечек, только надо уметь ими пользоваться, не то быстро вонзят в тебя острые коготки! И попробуй не дай одной из них то, что она хочет - мигом встретишься лицом к лицу с разъяренной пантерой, и он украдкой покосился на Элейн.

Но увидев упрек на её лице, Гевин разозлился ещё больше. Уже не пытаясь сдержаться, он размахнулся и в комнате раздался звук пощечины, а за ним - отчаянные женские рыдания. Он выругался и отправился в кабинет за другой бутылкой. Подождав немного, и видя, что рыдания грозят превратиться в истерику, он проворчал, - Либо ты замолчишь и дашь мне сказать, либо я так изобью тебя, что ты неделю проваляешься в постели!

Элейн поперхнулась. Да, он сделает это, никаких сомнений, это же чудовище, а не человек!

Она молча кивнула и Гевин, налив себе ещё бокал, начал рассказывать. Он объяснил, как задумал отобрать у Колтрейнов все состояние. Гевин был так горд собой, что не скрывал от Элейн ничего, он со вкусом смаковал самые пикантные детали и очень скоро ей стало казаться, что он не говорит, а произносит вслух какой-то монолог. Он смеялся своим собственным шуткам и было похоже, что ему нет дела до Элейн. С таким же успехом она могла бы уйти, он и не заметил бы этого.

Но она не ушла ... со смешанным чувством гнева и удивления она не сводила с него глаз, пораженная этим самолюбованием до глубины души. Но худшее ждало её впереди. Под конец Гевин объявил, что им на какое-то время придется уехать в Грецию. - По-моему, будет лучше, если Бриана и я ненадолго исчезнем. Стоит только кому-то пронюхать о нашем вдруг словно с неба свалившемся богатстве, как сразу поползут слухи. Да и к тому же не стоит забывать, что Тревис Колтрейн все ещё в Париже.

Сердце Элейн глухо застучало в груди, и невольное подозрение закралось в душу. Рискуя вызвать его гнев, она, тем не менее, спросила, - А я ? Куда деваться мне, пока ты будешь в Греции. И, кстати, почему именно в Греции?

Гевин напомнил, что один из родственников покойного графа де Бонне обосновался на острове Санторин. - Если не ошибаюсь, Сент-Клэр был вынужден бежать из Франции, когда его обвинили в политическом заговоре. Только удирая, он прихватил с собой чужие деньги. Кстати, ты помнишь, как твой муж рассказывал, что этот изгнанник живет себе в Греции припеваючи? Так что, думаю, пришло время нанести визит дорогому дядюшке Сент-Клэру.

- Он тебе не родня, - холодно возразила Элейн, - если не ошибаюсь, он даже не подозревает о твоем существовании.

Но Гевин ничуть не смутился. - Мои денежки замолвят за меня словечко, да и шестеро охранников кое-что значат. Все, что мне нужно, это убраться подальше на время, а что может быть лучше острова? Думаю, он меня поймет.

- А теперь, - подлив себе вина, продолжал Гевин, - пришло время нам вернее, тебе - устроить шикарный прием в замке, и как можно скорее. Пригласи всех местных сплетников, мне необходимо, чтобы как можно больше болтали о том, что я навсегда уезжаю в Штаты. Надо объявить, что ты получила наследство от одного из родственников, небольшое, но вполне достаточное, чтобы расплатиться с кредиторами и не заботиться о будущем. Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, куда я собираюсь на самом деле. Когда все уляжется, я вернусь за тобой и мы начнем где-нибудь новую жизнь, в Испании, например.

- Я не намерен, - подчеркнул он, - всю жизнь дрожать от страха, что в один прекрасный день, как чертик из коробочки, появится Колтрейн и потребует обратно свои деньги. К тому же, он может догадаться о Дани.

Ревность до такой степени измучила Элейн, что та не выдержала, - Ты собираешься взять эту женщину с собой?

- И её, и Бриану, - кивнул Гевин, - а ты позаботишься о её брате, кстати, можешь сказать, что Делия взяла её к себе горничной. Спустя какое-то время я напишу, что она умерла и ты сможешь отослать мальчишку в приют.

Гевин взглянул на Элейн, ожидая восхищения. Как всегда, он был в полном восторге от собственной изобретательности.

Но Элейн не сомневалась, что все это - просто слова, чтобы обмануть её. Он никогда не вернется. Все кончено.

Вдруг замок огласили душераздирающие крики и оба вздрогнули.

- Какого дья ... - Гевин и Элейн наперегонки рванулись к выходу, столкнувшись в дверях с Элом, одним из охранников. Тот карабкался по лестнице, бледный, как привидение, явно вне себя от ужаса.

- Где босс? - вопил он, - Мне нужно его видеть!

Из своей комнаты, привлеченная криками, выглянула Делия, и Эл чуть не сшиб её с ног.

Гевин подскочил к насмерть перепуганному охраннику. - Из-за чего весь этот шум, что случилось, черт тебя возьми?! - злобно заорал он.

- Беда, - выдохнул насмерть перепуганный Эл, - С Холлистером беда. Эта сука в подвале - она сожгла его!

Глава 23

На узкой, вымощенной булыжником, дорожке стоял человек, пристально вглядываясь в замок. Крестьянин с деревянным ящиком на плече с любопытством покосился на высокого незнакомца и тут же невольно ускорил шаг. И ещё долго невольно поеживался, вспоминая недобрый взгляд из-под нахмуренных бровей и свирепо сжатые челюсти.

- Хочешь, чтобы я пошел с тобой? - спросил второй незнакомец.

Ему показалось, что Колт не расслышал. Внезапно тот, словно очнувшись, покачал головой, - Я и один справлюсь.

Вся эта история Бранчу была крепко не по душе. Ему казалось, что Колт все время витает в облаках, во всяком случае вид у него был какой-то странный. - Знаешь, старина, пойду-ка я лучше с тобой. А то ты еще, чего доброго, пристрелишь кого-нибудь.

Колт нетерпеливо махнул рукой, приказывая ему оставаться на месте, а сам неторопливо двинулся по извилистой тропинке, ведущей к замку.

Бранч проводил его взглядом. Они проделали вдвоем трудный путь и Бранч подозревал, что впереди их ждут крупные неприятности. Услышав, что из Норфолка, Виржиния в Европу отплывает немецкий пароход, они решили отправиться на нем и оказались правы, так они пересекли Атлантику гораздо быстрее, чем пассажиры комфортабельных лайнеров, которые поднимались на борт в Нью-Йорке или Бостоне.

Сойдя с корабля в Саутгемптоне, они успели пересесть на маленькое суденышко, переправились через канал и поездом добрались до Ниццы. Там они купили лошадей и вскоре прибыли в Монако.

Бранч устал, как собака. Но он не винил Колта в том, что тот не жалеет ни его ни себя. Будь он на его месте, Бранч поступил бы точно так же.

Приподняв висевший у входа тяжелый дверной молоток, Колт несколько раз громко постучал. Подождав пару минут, он снова грохнул молотком в тяжелую дубовую дверь.

- Тихо, тихо, уже иду, - донесся из-за неё раздраженный женский голос. Женщина говорила по-французски. Колт в душе в который раз порадовался, что мать когда-то заставляла его учить язык, ведь если бы не это, проникнуть в замок стало бы довольно проблематично.

Дверь широко распахнулась и перед Колтом появилась невысокая женщина средних лет, со следами былой красоты на лице. Но когда Колт заглянул ей в глаза, его невольно передернуло и он со страхом подумал, неужели у неё всегда, даже в молодости, были такие холодные глаза, как два глубоких зеленых озера без капли нежности или теплоты?

А Элейн, застыв на пороге, как статуя, с силой вцепилась в дверной косяк, чтобы не упасть. Ей показалось, что время повернуло вспять. Зажмурившись, она едва слышно выдохнула, - Тревис ...

Колт остолбенел от неожиданности. Неужели это Элейн, тетушка Дани? В свое время отец немало порассказал ему об этой чудовищно злобной женщине. Я его сын, - тихо ответил он, - Колт.

Глаза женщины широко распахнулись от удивления.

- Я сын Тревиса Колтрейна, - терпеливо повторил Колт, - Мне нужно повидаться с Дани. Могу я увидеть ее?

У Элейн перехватило дыхание. Мальчик был копией своего отца: тот же цвет волос - черный, отливающий на солнце синевой, как вороново крыло, и глаза точь-в-точь такие же - цвета светлого серебра с золотистыми искорками.

Она не могла отвести от него глаз. Великолепное, мощное тело, словно боги, собравшись вместе, сговорились создать совершенный образец мужской красоты.

И словно вчера перед её мысленным взором возникла та далекая восхитительная ночь в Кентукки, когда они с Тревисом предавались любви и она была так безумно счастлива, что совсем потеряла голову.

Тогда она крадучись выбралась из постели и убедившись, что в доме все спят, тихонько пробралась в спальню к Тревису. Сбросив с себя одежду, Элейн бесшумно скользнула к нему под одеяло прежде, чем он успел сообразить, что происходит.

И он овладел ею так, как не удавалось ни одному мужчине ни до него, ни после.

Сладостные воспоминания развеялись, как дым, сменившись стыдом и болью, ведь никто никогда не отталкивал её с таким холодным равнодушием, как когда-то Тревис Колтрейн.

А потом он хладнокровно убил единственного человека, который по-настоящему любил её - Стюарта Мейсона.

- Убирайся вон из моего дома, проклятый ублюдок! Мерзкое отродье ...

Она уже замахнулась, чтобы ударить его, но Колт успел перехватить её руку. Он вспомнил о той злобной ненависти, которую эта женщина всегда питала к его отцу. Неужели именно она была причиной всего того, что произошло с ними? Неужели Элейн Барбо через много лет снова попыталась разрушить их счастье?

Женщина дернулась, но он, словно железным кольцом, стиснул её запястье.

- Я никуда не уйду, пока вы не скажете мне, где Дани.

Элейн впилась в него безумным взглядом. Проклятье, если бы он не был так дьявольски красив! Его появление снова воскресило в памяти сладкие и постыдные воспоминания, с которыми она боролась столько лет. Ни одна женщина, которую когда-то любил Тревис Колтрейн, не смогла бы выбросить его из головы, как бы жестоко и бессердечно он не покинул её.

И Элейн не была исключением.

Их взгляды скрестились, спокойный и выжидающий - Колта, и пылающий яростью и обидой - Элейн, и ненависть оскорбленной и покинутой женщины разбилась, словно волна, натолкнувшись на твердую уверенность мужчины.

- Мэм, - мягко произнес он, надеясь успокоить её, - все, что мне нужно - это поговорить с сестрой. Не могли бы вы позвать ее?

На лице Элейн появилось нерешительное выражение. Она пребывала в растерянности, слишком много событий произошло за последнее время и это выбило её из колеи. Сначала - ссора с Гевином, когда она среди ночи пришла к нему в спальню и обнаружила постель не смятой. Позже, за завтраком, он небрежно объяснил, что допоздна засиделся в кабинете, занимаясь делами, но она ясно видела, что он лжет. Он был с Делией. Произошел безобразный скандал. Впрочем, все эти дни они только и делали, что ссорились. С тех пор, как он вернулся, её жизнь превратилась в ад, и чтобы не сойти с ума Элейн с утра одурманивала себя водкой, а вечером усыпляла виски.

- Мэм? - напомнил о себе Колт.

Губы Элейн искривила злобная гримаса. Ну, что ж, он действительно похож на отца, неплохо будет поговорить с ним, заодно узнать, как поживает дорогой Тревис.

Она распахнула дверь. - Проходите, - Элейн провела его в маленькую гостиную.

Следуя по пятам за Элейн, Колт молча отметил, что замок внутри далеко не так красив и изящен, как их собственный дом в Неваде, который в полном смысле этого слова был творением рук его матери. Он угрюмо напомнил себе, что не может больше называть его своим - теперь родной дом уже не принадлежал ему.

- Ее здесь нет, - объяснила Элейн, когда он следом за ней вошел в гостиную. Подойдя к бару, женщина привычно наполнила бокал водкой, добавив немного апельсинового сока. Она протянула его Колту, но тот покачал головой. Подойдя к Элейн, он молча ждал. Наконец, его терпение лопнул и Колт дал волю сдерживаемому гневу, - Ну, хватит шутки шутить. Вам прекрасно известно, почему я здесь. Немедленно говорите, где Дани, или я по камешку разнесу этот ваш чертов замок! Вы меня слышите?!

Элейн кокетливо улыбнулась. - Прошу прощения, кажется, я забыла представиться. Я - Элейн, графиня де ...

- Знаю, я догадался об этом в первую же минуту, - нетерпеливо оборвал он.

Сейчас Элейн невольно обрадовалась, что на ней её любимое платье цвета весенней зелени с белоснежной пеной кружев, красиво обрамляющих лицо. В нем, благодаря тесному корсажу, её грудь казалось более упругой и молодой, чем была на самом деле. Предвидя, что при встрече с Гевином неминуемо вспыхнет новая ссора и желая быть во всеоружии, она ещё с утра тщательно подкрасилась и привела в порядок прическу.

Как завороженная, Элейн не могла отвести глаз от молодого Колтрейна, а посмотреть на него стоило. Интересно, подумала она, только ли внешне он похож на отца ...

- Последний раз спрашиваю: где моя сестра? Если вы и на этот раз не ответите, я сам примусь за поиски!

Элейн испуганно заморгала. Молодой человек был вне себя от ярости, но почему? О Господи, совсем, как отец когда-то, видно, все в жизни повторяется! И от проклятой водки все кружится перед глазами.

- Дани нет в замке, - холодно повторила Элейн. Это была правда и ей удалось выдержать его испытующий взгляд.

- Где же она?

Элейн равнодушно повела плечами. - Они с Гевином пару дней назад вернулись из Штатов, но Гевин приехал прямо в замок, а Дани задержалась в Париже.

- Как мне её найти?

То же самое движение плеч. - Откуда мне знать? - Не зная, что отвечать, Элейн перепугалась не на шутку.

- Тогда могу я увидеть Гевина? - настаивал Колт.

Элейн плеснула себе в стакан немного водки. - И этого я не могу вам сказать, - злорадно произнесла она.

- Ну, что ж, в таком случае, я ещё вернусь, - Колт повернулся и, не прощаясь, направился к выходу. Он шел по дорожке, ломая голову, правильно ли он поступил, что ушел. Может, следовало все-таки обыскать замок? Впрочем, какое-то внутреннее чувство подсказывало, что вряд ли бы что-то дало.

Элейн со стоном оторвала от подушки гудящую голову, мутный туман висел перед глазами и сотни крохотных молоточков безумно стучали в висках. Откуда-то издалека да неё донеслись приглушенные голоса. Где это она?

Она помнила, как поднялась по лестнице, собираясь серьезно поговорить с Гевином. Она не позволит, чтобы его новая шлюха помыкала ею, да ещё в её собственном доме. Где-то наверху у неё припрятана бутылка отличного шампанского, они выпьют её и поговорят по душам. Она сможет убедить его, что по-прежнему нужна ему, как раньше. А потом они займутся любовью. Она сделает все, чтобы удовлетворить его, и потом они вместе решат, как избавиться от Делии. И все будет по-прежнему, так как было до этой поездки в Штаты. И Элейн будет рада простить ему эту маленькую измену, в конце концов, все мужчины не без греха, уж ей-то об этом хорошо известно. А она останется женщиной, к которой он всегда будет возвращаться.

Элейн заморгала. Она догадалась, наконец, где она - в маленькой гардеробной Гевина, позади ванной комнаты, точнее, небольшой ниши, где еле-еле умещалась миниатюрная фарфоровая ванна. В гардеробной стоял ещё маленький столик с целой коллекцией дорогих одеколонов, коробочек с душистой пудрой и бритвенными принадлежностями. Увидев свое отражение в зеркале, Элейн обнаружила, что, свернувшись клубочком, лежит на диване, обитом золотистой парчой.

- Она просто-напросто опухшая от водки старая сука. Я не понимаю, что ты в ней нашел!

Это была Делия и её голос прозвучал над ухом Элейн, видимо, женщина находилась как раз за бархатной зеленой портьерой, отделявшей гардеробную от спальни Гевина.

- О, ты, кажется, напрашиваешься на неприятности, Делия?

Затаившая дыхание Элейн по голосу поняла, что Гевин в бешенстве и не скрывает этого.

- Неприятности? - Делия ехидно хмыкнула, - Ты рассказывал мне, что живешь со своей приемной матерью. Но, если не ошибаюсь, ты и словом не обмолвился, что спишь с ней. Ты не говорил, что трахнул её в первый раз, когда тебе и четырнадцати не было! Господи ты боже мой! И я понятия не имела, что она считает тебя своей собственностью. Да если бы ты только сказал об этом, ноги бы моей тут не было!

Гевин коротко, неприятно хохотнул. - Так я тебе и поверил! Да за золото ты поехала бы куда угодно, хоть черту в зубы! Ведь мгновенно пронюхала, что от меня пахнет деньгами и немалыми! Именнопоэтому ты и увязалась за мной, и именно поэтому до сих пор сидишь в этом замке. Так что прикуси язык и раздевайся!

- Послушай, Гевин, - вскипела Делия, - не смей со мной так разговаривать. Я не привыкла к этому.

Послышался вздох. - Ну, послушай, лапочка, я же говорил, мы скоро поедем в Грецию. Тебе там понравится. Ты будешь жить, как королева и будешь счастлива со мной.

- А твоя старая кляча?

Гевин расхохотался, и услышав этот беззаботный смех, Элейн съежилась от нестерпимого унижения. Старая кляча? О ком это они? - Ну, рано или поздно она догадается, что мы не собираемся возвращаться. К тому времени мы с тобой будем уже в Испании или Португалии, а, может быть, купим по дому в каждой стране. Как тебе эта идея?

Наступила тишина и Элейн с содроганием поняла, что они целуются.

Она осторожно привстала с дивана, чувствуя, как в груди молотом стучит обезумевшее сердце. Нельзя дольше оставаться здесь, если она не хочет слышать их крики и стоны, мысленно представляя, как они занимаются любовью в двух шагах от нее.

Элейн, не помня себя от обиды, крадучись выскользнула в коридор. Старая кляча! Ну погоди, ты ещё вспомнишь об этом!

От гнева она не помнила себя. Сердце болело, но глаза были сухими. Унижена она или нет, но Элейн не такая женщина, чтобы лежать и плакать от обиды. Она не забудет и не простит оскорбления.

Заперев дверь, Элейн задумалась, в голове вдруг появилась неясная пока мысль. Ну что ж, она найдет способ отомстить Гевину за себя, но только так, чтобы сделал это сын Тревиса.

Прижав холодными пальцами виски, Элейн старалась успокоить бешено колотившееся сердце. Острая боль пронизала её, но Элейн даже не вздрогнула. Да её месть будет сладостной, ... как любовь Тревиса!

Глава 24

Обнаружив на боковой улочке небольшую гостиницу, Колт с Бранчем решили, что им повезло. Они сняли два номера и Колт, не проронивший ни слова с тех пор, как покинул замок де Бонне, так же молча заперся в своей комнате. Бранч, видя, что с другом творится неладное, не решился его тревожить.

Он предвкушал, как сбросит себя пропыленную одежду и с наслаждением погрузится в горячую ванну, которую наполнила кокетливо улыбающаяся горничная-француженка. Бранч мысленно пообещал, что позже непременно отыщет её.

Сбрив, наконец, многодневную колючую щетину и с аппетитом проглотив плотный обед, Бранч отправился бродить по гостинице и в маленькой комнате в задней части дома наткнулся на знакомую фигуру, с интересом изучавшую запасы небольшого бара. Он ничуть не удивился, когда сквозь плотную завесу табачного дыма разглядел знакомые черты Колта.

- А, кстати, почему ты не пригласил меня выпить? - возмутился Бранч, делая знак бармену.

- Мы вернемся туда сегодня же вечером, - без всякого вступления объявил Колт, - я отыщу Дани, даже если мне придется голыми руками раскидать по булыжнику этот проклятый замок!

Он рассказал приятелю о первой встрече с Элейн, и, похоже, Бранч ни капельки не удивился. - Да , уж твой отец когда-то немало порассказал мне о ней! И как ты собираешься действовать, просто войти в замок и забрать свое золото?

Колт недовольно покосился на него, - Я не могу забрать все золото. В любом случае, половина этих денег по-прежнему принадлежит Дани, как бы она не поступила с мной. Мне же нужна моя половина, не больше и не меньше.

- Но Пэрриш, по-моему, рассчитывает на всю сумму целиком, - ничуть не смутившись, напомнил Бранч.

Колт нехотя кивнул. - Он согласен подождать, я уже попросил об отсрочке и Сет пообещал. Я так благодарен ему, ведь ты понимаешь, у меня не было ни малейшего права требовать ранчо обратно. Просто Сет - на редкость порядочный человек. - Появился бармен, собираясь снова наполнить его стакан, но Колт жестом отказался. Ему понадобится ясная голова и полное самообладание, когда он снова вернется в замок де Бонне. К тому же он не забыл, как виски может сыграть с человеком дурную шутку.

- А что будет, если Дани откажется вернуть деньги? - поинтересовался Бранч, которому этот вопрос не давал покоя всю дорогу из Штатов. Просто он боялся задать его раньше времени. - Что если этот ублюдок Мейсон просто рассмеется тебе в лицо и скажет, что по закону ты ничего не в силах сделать?

- В таком случае придется его пристрелить, - небрежно отмахнулся Колт и похлопал Бранча по плечу, - Не волнуйся, старина.

Бранч только вздохнул, ни минуты не сомневаясь, что Колт вполне способен на это - вылитый отец. Тот же принцип, что и у всех Колтрейнов человек должен либо решать свои проблемы, либо устранить их.

Они просидели в баре не меньше часа, обсуждая крохотное государство, в котором оба были впервые, как вдруг на пороге появился незнакомый молодой человек, обвел взглядом комнату и неуверенно направился к ним.

- Мсье Колтрейн? - обратился он к Бранчу.

Бранч мотнул головой в сторону Колта и тот кивнул - Я - Колтрейн.

Молодой человек протянул ему крохотный розовый конверт, от которого исходил сильный дурманящий запах лаванды. - Мне приказали передать вам это, - И он понизил голос, - От графини де Бонне.

Выудив пару монеток из кармана, Колт вручил их посыльному и, разорвав конверт, поднес к глазам розовый листок.

Вдруг, не сказав ни слова Бранчу, он кубарем скатился с высокого табурета и выскочил из комнаты. Проклятый дурак, он должен был догадаться, что Элейн не составит труда выяснить, где они остановились!

Колт вышел из гостиницы и, перейдя на другую сторону улицы, завернул за угол, потом пересек другую, вымощенную булыжником, мостовую и углубился в аллею. В конце её он увидел небольшую красную дверь с надписью от руки "Отель". Неподходящее место для графини, с иронией подумал Колт.

Распахнув дверь, он очутился в крошечной прихожей размером с кладовую, где было темно и пахло плесенью. Колт подождал несколько минут, пока глаза привыкли к темноте и заметив в углу узкую лесенку, направился наверх. Добравшись до конца коридора, он обнаружил комнату под номером 4 и постучал.

Дверь распахнулась почти мгновенно. Перед ним стояла Элейн, но она ничем не походила на женщину, с которой он расстался пару часов назад. Она распустила пышные волосы цвета красной бронзы и они густыми локонами окутали её лицо и все ещё красивые плечи. Блестящие темно-карие глаза сияли теплым светом - в них горело желание. Алые губы, влажные, как лепестки роз после утреннего дождя, чуть припухли и приоткрылись, будто в предвкушении изысканного блюда.

Его взгляд медленно скользнул вниз, отметив полупрозрачную белоснежную ночную рубашку, сквозь которую просвечивали все очаровательные изгибы её прекрасного тела. Колт видел, как волновалась её грудь под тонкой тканью. Одеяние не скрывало от мужских глаз ни тонкую, как у девушки талию, ни сладострастные округлости бедер, ни темный треугольник волос между ними.

- Входи, - Элейн шагнула в сторону, давая ему пройти. - Извини мне мою утреннюю грубость, Колт. Я поэтому и пригласила тебя прийти, мне было так неловко.

Колт вошел в комнату и она прикрыла за ним дверь.

- В извинениях нет необходимости, графиня де Бонне. Лучше скажите, как мне найти сестру. Наверное, вы догадываетесь, что я не просто так отправился в это путешествие через океан.

- Ну, конечно, - улыбнувшись, она присела на край кровати, - Конечно, я уверена, тут замешаны деньги. Разве не деньги - движущая сила всех событий?

Колт оглядел комнату? Узкая кровать, маленький туалетный столик, на стене зеркало. Из единственного окна была видна темная аллея.

- Так вы скажете мне, где Дани? - настойчиво спросил он.

Элейн повела рукой в сторону постели, и Колт будто прирос к полу. Элейн невесело усмехнулась. - Интересно, что же отец наговорил обо мне, что ты так меня боишься?

- Не думаю, чтобы вам было приятно услышать это, так что не стоит к этому возвращаться. Скажите, где Дани.

Ну, что же, она должна была быть готова к тому, что мальчишка окажется таким же упрямым, как его отец. Она разыграла возмущение. - Найти её не так просто, Тревис ...

- Прекратите, - нетерпеливо перебил он. - Я Колт. Не путайте меня с отцом.

Глаза Элейн потемнели от гнева. - Я буду называть тебя, как мне нравится. Здесь я решаю ... Тревис.

Колт безнадежно покачал головой. Она просто полоумная. - Говорите.

- Ее держат под замком.

Колт только молча смотрел на нее.

Элейн почувствовала беспокойство. Скорее бы закончить этот разговор и заняться любовью. - Почему? - наконец, спросил он.

- Кто знает? - Элейн пожала плечами. - Гевин вернулся домой с новой любовницей. Может быть, он запер Дани, потому что боится, как бы она не прикончила Делию ... а может, это Делия не хотела, чтобы Дани стояла у неё на дороге. Точно не знаю.

Внезапно Колту показалось, что она не лжет. Усевшись рядом и не обращая внимание на то, каким взглядом впилась в него Элейн, Колт не терпящим возражений тоном потребовал, - Расскажите мне все.

Элейн осторожно провела кончиком пальца вдоль твердой линии его челюсти и прошептала, - Ты так похож на отца. Те же серые глаза ... волосы чернее ночи. И такое же великолепное тело ... - Она коснулась ладонью его бедра. - Совсем как он. По крайней мере, с виду... - голос превратился в манящий шепот. - А как в постели?

Только сейчас Колт до конца осознал, что эта женщина куда опаснее, чем даже думал его отец. Без малейшего колебания она бесстыдно посмотрела ему в глаза, - Займись со мной любовью и я расскажу тебе, где найти Дани. Иначе, - протянула она равнодушно, - тебе никогда не отыскать её - и ты легко можешь погибнуть, так как Гевин нанял людей, которые охраняют дом. Я ещё не сказала ему о твоем приезде, но как только я это сделаю, тебе нельзя будет даже близко подойти к замку.

- Итак - улыбнулась Элейн и приникла к нему, - скажи же мне, дорогой, ведь ты находишь меня красивой, не так ли? Ты будешь рад побывать в моих объятиях? Я могу научить тебя такому, чего ты не знал раньше ... любить тебя так, как ни одна другая женщина.

Она прикусила ему ухо и дразняще скользнула внутрь кончиком языка. Гибкое тело прижалось к Колту, пышная, упругая грудь терлась о его напрягшееся тело, щекоча сосками.

- Люби меня, мой ненаглядный Тревис, - настойчиво шептала Элейн, Возьми меня.

Колт твердо знал, что потом, скорее всего, пожалеет об этом, но сейчас его мускулистые руки, скользнув по телу Элейн, жадно стиснули его и он осторожно опустил женщину на постель. Он целовал её и Элейн уже не сдерживала страсти. Прижавшись к Колту, она вся дрожала, воспоминания унесли её на много лет назад и сейчас уже не Колт осыпал её поцелуями, а сам Тревис Колтрейн.

Элейн быстро сорвала с себя рубашку и её горячие, требовательные пальцы вцепились в застежку его брюк. - Сейчас. Возьми меня сейчас. Позже, когда мы будем снова любить друг друга, можно не спешить, а теперь я слишком хочу тебя. Я так долго ждала этого, Тревис, так долго ...

Высвободив горячий, пульсирующий член, Элейн приподняла бедра ему навстречу, готовясь принять его в себя. Его руки скользнули ей под ягодицы и Колт неожиданно медленно и нежно вошел в нее. Женщина, обхватив одной рукой его шею, другой осторожно провела по вздувшейся буграми мышц спине, и не давая ему оторвать губы от её тела, призывно застонала.

- О Боже, какой ты огромный! Я чувствую его глубоко внутри, и ты теперь тоже - часть меня, Тревис. Я всегда любила тебя. Сильнее, сильнее, любимый. Наполни меня!

Ее голос звучал все тише, она уже что-то невнятно бормотала и вдруг все её тело содрогнулось в экстазе.

Элейн застыла, выгнувшись дугой, и острые ноготки впились в закаменевшую спину Колта. Из груди вырвался тихий, жалобный звук, больше похожий на стон и она распростерлась под ним, опустошенная и счастливая.

Колт одним мощным толчком вошел в неё последний раз и излился. Почувствовав, что все закончилось, он отстранился от все ещё безмолвной Элейн и, перекатившись через нее, лег рядом. В комнате стояла тишина, нарушаемая только звуками тяжелого, хриплого дыхания. Наконец он шевельнулся, - Где Дани?

Элейн бросила на него шаловливый взгляд из-под полуопущенных ресниц. Ты достойный сын своего отца, милый Колт. Мне показалось, что я снова попала к нему в объятия, как будто и не было всех этих лет.

Она приникла к нему, испугавшись, что он внезапно встанет и уйдет из её жизни, как когда-то его отец. - Ты знаешь, я возненавидела его, когда он почему-то предпочел мне Мэрили. Ведь я безумно любила его. И решила отомстить, понимаешь. Мне удалось это сделать, отняв у него Дани, я нанесла ему смертельную рану. Но теперь у меня есть ты и я уже забыла о прежней боли, как будто и не страдала долгие годы.

Колт осторожно отодвинулся. Ему стало страшно, когда он почувствовал, с каким отчаянием и безнадежной страстью приникла к нему Элейн. Она безумная, вне всякого сомнения, но она - единственная ниточка, ведущая к Дани. - А ты ... - что-то сдавило ему горло, - ты восхитительная женщина, Элейн. Думаю, отцу повезло, и когда-то в твоих объятиях он познал настоящее счастье.

- То же ждет и тебя, мой милый, - её руки нежно пробежали по его телу, - Зачем тебе торопиться домой? Я богатая женщина, мы сможем путешествовать по Европе и я покажу тебе страны, где ты никогда не бывал раньше. Забудь обо всем. Думай только обо мне, о том наслаждении, которое я могу дать тебе.

Хищно приоткрыв рот, Элейн скользнула вниз по его все ещё влажному телу, но Колт оказался быстрее. Сильные пальцы сдавили ей горло и он сбросил её с себя. - Хватит, моя радость. Половина денег, которые с твоего ведома и согласия привезла домой твоя племянница, принадлежат мне. Я на все пойду, чтобы вернуть свое состояние, а это значит, что мне ничего не стоит свернуть твою изящную шейку, если будешь продолжать упрямиться. Говори, где я могу найти её, я должен узнать это, и немедленно

Элейн почувствовала, как железные пальцы неумолимо сжимаются вокруг горла и быстро закивала.

Он тут же отпустил её. - Говори.

- Мне придется отвести тебя к ней, - она вся дрожала. Господи, даже ярость, пылавшая в его глазах, напоминала ей Тревиса.

Элейн торопливо рассказала ему о наполнивших дом головорезах Гевина. Они все вооружены и охраняют все подходы к тому месту, где её держат. Надо ещё придумать, каким образом мы сможем ...

- Мы должны решить это, прежде, чем покинем эту комнату, - прервал её Колт, - и договориться, когда лучше всего это сделать.

Но в голове Элейн уже возник превосходный план. - Сегодня вечером я устраиваю большой прием. Мне будет несложно на некоторое время отвлечь охранников едой, а главное, выпивкой. Эти мерзавцы всегда голодны, как волки, а от виски им и в голову не придет отказаться.

- Что же касается тебя, - приподнявшись на локте, промурлыкала она, будет лучше, если ты подойдешь к замку не раньше девяти. Отправляйся к маленькой, увитой виноградом беседке возле восточной стены замка и жди меня там. Я тоже приду туда, как только мне удастся избавиться от охранников. Тогда ты сможешь освободить Дани и увезти её. - В темноте по её губам скользнула лукавая усмешка и она в который раз поздравила себя с тем, что была достаточно хитра и ни разу не обмолвилась и не сказала "Бриана" вместо "Дани".

- Почему ты делаешь это? - холодно и недоверчиво спросил Колт. - Не знаю, почему Дани держат взаперти, но в любом случае, если она сбежит, Гевин придет в бешенство.

Элейн не видела причин, чтобы скрывать от него правду, по крайней мере, какую-то часть её, - Я влюблена в Гевина, - просто сказала она, гадая, возмутится ли Колт, услышав такое признание, - Он вернулся и привез домой эту шлюху Делию, даже не подумав, какую боль причинит мне. Я не хочу, чтобы он волочился и за Дани.

Колт чувствовал, что это правда. Такая женщина, как Элейн, не потерпит соперничества.

Соскользнув с постели, Колт принялся приводить в порядок одежду.

Элейн молча наблюдала за ним, потом робко спросила, - Скажи, тебе было хорошо со мной? Если бы ... если бы все было по-другому, может быть, ты смог бы полюбить меня? Так, как когда-то твой отец ...

Колт не мог поднять на неё глаза, он боялся увидеть её лицо. Ведь отец никогда не любил Элейн, он был абсолютно уверен в этом. Вполне вероятно, что она когда-то была его любовницей. Ведь даже сейчас она восхитительна, можно представить, какой красавицей она была когда-то! Но Тревис так никогда и не смог её полюбить.

Колт улыбнулся. - Скажи, Элейн, а тебе понравилось? Я смог доставить тебе наслаждение?

Она ответила ему сияющим взглядом, - О, конечно, милый. В твоих руках я чувствовала себя настоящей женщиной. Но скажи, можешь ли ты полюбить меня так же сильно, как когда-то твой отец?

Колт склонил голову, - Думаю, да, - как можно мягче произнес он, Ведь ты сама сказала, что я похож на него.

Он вышел из комнаты и уже спустя мгновение покинул грязную маленькую гостиницу.

Совсем как отец? Что-то сомнительно, чтобы он смог когда-нибудь стать таким, как он. Впрочем, время покажет...

Вернувшись в бар, Колт с трудом разглядел в сизых облаках табачного дыма массивную фигуру Бранча. Тот как-то странно взглянул на него и усаживаясь напротив, Колт поразился странному напряжению, повисшему в воздухе. Бранч был похож на человека, неожиданно получившего удар в солнечное сплетение, и Колт не выдержал, - Что произошло? Никогда не видел тебя в таком состоянии ...

Бранч вздрогнул и неуверенно пробормотал, пожав плечами, - Сам не понимаю, чертовски странно! - он рассмеялся каким-то нервным, дребезжащим смехом и пожал плечами.

Колт нетерпеливо ждал продолжения, ему безумно хотелось рассказать, что он наконец, обнаружил следы Дани, которую надо освободить из-под домашнего ареста. Но с Бранчем было явно что-то неладно. - Ну, так в чем дело? - не выдержав, рявкнул Колт.

Бранч в полной растерянности покачал головой. - После того, как ты ушел, вернулся посыльный, тот самый, что передал тебе письмо. Ему хотелось выпить, а потом он принялся расспрашивать о тебе - думаю, он не мог прийти в себя от удивления, что сама графиня де Бонне прислала тебе записку!

- Конечно, я не сказал ему ничего особенного, - оправдывался Бранч, но я подумал, что не будет большого греха, если я скажу, что мы разыскиваем Даниеллу Колтрейн.

Колт вздрогнул, - И ...

- Парень сказал, что знал её ещё девочкой, до того, как де Бонне отослали её в школу, в Швейцарию.

У Колта лопнуло терпение, - Да говори же, черт возьми! - взорвался он.

- Колт, если он не врет, то Дани ушла в монастырь.

Комната поплыла у него перед глазами. Но потом он начал понимать. Скорее всего, бедняжка вернулась в отчаянии от того, что произошло между ними и решила посвятить себя Богу в приступе раскаяния или смирения, или черт знает чего, из-за чего люди уходят в монастырь.

Но если то, что рассказал Бранчу посыльный, было правдой, значит, лгала Элейн ...а это значило, что сегодня вечером его ожидает западня.

Он быстро передал Бранчу все, что узнал от Элейн и под конец добавил, - Как видишь, нам устроили засаду.

Бранч опустил тяжелую ладонь на плечо Колту, - Нет, нет, тут что-то другое. Я, конечно, не поручусь за Элейн, но тот парень сказал, что Дани в монастыре ещё с весны.

Колт оцепенел.

Придвинувшись к нему, Бранч прошептал, - Происходит что-то дьявольски странное. Если то, что он рассказал - правда, тогда Дани никак не могла приехать в Штаты. И тогда, значит, ....

Колт почувствовал себя так, словно его со всего маху ударили по голове. Да, вокруг него действительно шла какая-то странная игра ...

Глава 25

Все было тихо. Легкий ветерок налетал с той стороны, где в темноте мирно плескалось море, но Колту, застывшему в ожидании на узком скалистом выступе, неподалеку от замка, ночь показалась довольно прохладной

Немного ниже в скалах, в полной темноте застыл Бранч, он был вооружен до зубов и готов к любым неожиданностям.

Машинально Колт пересчитал кареты, которые вереницей выстроились у парадного входа замка. Двенадцать.

Уже стала слишком темно, чтобы следить за двумя подозрительными личностями, которых Колт заметил раньше. Расхаживая взад и вперед по двору, они держали под мышкой винтовки. Когда стали одна за другой подъезжать кареты, мужчины отступили в тень. Ломая над этим голову, Колт вновь подумал, не ждет ли его в замке засада, устроенная Элейн.

Назначенное время приближалось. Бесшумно вскарабкавшись по острым утесам, Колт пробрался к беседке, увитой виноградом, и тихонько свистнул и застыл в ожидании.

Через пару секунд раз Бранч свистнул ещё раз и осторожно выступил из густой тени, - Уже пора? - хрипло прошептал он.

- Еще несколько минут, - тихо ответил Колт, - Не выпускай из виду охрану. Если они сделают хотя бы шаг в мою сторону, стреляй, не раздумывая.

Бранч угрюмо кивнул. - Начало военных действий, как я и думал. Услышав стрельбу, все войско Мейсона немедленно сбежится сюда.

- Мы не можем узнать, сколько у него всего людей, но нас-то двое, старина. Вполне достаточно, чтобы справиться с этим сбродом. - Колт презрительно хмыкнул.

Бранч с опаской следил за тем, как Колт крадучись пробрался к краю беседки, в двух шагах от которой в темноте спрятались вооруженные бандиты Мейсона. Сумерки сгустились настолько, что он уже с трудом мог различить узкую деревянную дверь, возле которой они притаились. Что это за дверь, может, там спрятано золото? Или Дани?

- Что она здесь делает, черт побери? - в тишине отчетливо прозвучал хриплый шепот Лема, одного из сторожей.

Другой охранник, Эл, не успел ответить, как перед ним появилась изящная фигура Элейн, согнувшейся под тяжестью большого подноса. - Добрый вечер, джентльмены, - весело сказала она, - Я подумала, что вы, наверное, проголодались, и поскольку там, наверху, полно еды, решила принести вам кое-что вкусное.

- Я прихватила ещё бутылочку вина, оставила её на черной лестнице, добавила она, протягивая Лему поднос. - Вы можете присесть там и спокойно поесть, вас никто не побеспокоит.

Она уже повернулась, чтобы уйти, но задержалась, на ходу бросив через плечо, - Надеясь, вам понравится.

Когда она исчезла за углом, Лем озадаченно взглянул на Эла - Что все это значит? Старая сука и двух слов не сказала нам с самого приезда, а тут вдруг расщедрилась! - Кивнув в знак согласия, его приятель осторожно приподнял с подноса белую салфетку, - Черт с ней! Смотри, сколько тут всего, а она сказала, что ещё и бутылку прихватила!

Эл глянул через плечо в ту сторону, где была черная лестница. - Ну, так чего мы ждем?! Пошли, и не забудь прихватить поднос. Черт побери, никто и не узнает, если мы оторвемся на четверть часа.

Лем не заставил себя просить.

Через несколько минут Элейн осторожно выглянула из-за угла и, бросив украдкой осторожный взгляд в сторону беседки, поспешила к опустевшей двери.

Колт подумал, что пока ничто не указывало на то, что женщина задумала предательство. К тому же, выбора у него не было.

Он бесшумно выступил из темноты перед Элейн и та испуганно вздрогнула, - О Боже, как ты напугал меня! - Она кивнула на дверь, - Она там, поспеши! У нас не так много времени. Скоро вернется охрана. Они знают, что Гевин время от времени проверяет, где они.

Приоткрыв узкую дверь, Колт протиснулся в темный проход. - Я не могла рисковать и принести с собой свечу, - прошептала за спиной Элейн. Придется идти наощупь. Не бойся, ступай за мной.

Зная, что из кустов за ним наблюдает вооруженный Бранч, Колт спокойно шагнул в темноту.

- Осторожно, - боязливо шепнула Элейн, - ступеньки скользкие и кое-где осыпались. Обопрись рукой о стену и ступай аккуратно. Если что-то зашуршит, не пугайся, тут полно мышей.

Шаг за шагом они медленно спускались вниз. Помедлив перед последним пролетом, Колт заметил впереди полоску света. За спиной раздался саркастический смешок, - Время от времени Гевин посылает проверить, горит ли фонарь. Думаю, он не хочет слишком сильно злить её, может, рассчитывает, что позже она станет его любовницей.

Колту пришло в голову, что они тут все помешались. Ему было наплевать на терзания Элейн по поводу измены Гевина, но все эти родственные интриги могли пролить свет на мошенничество, жертвами которого пали он и его семья.

Элейн шагнула в коридор и Колт последовал за ней. Снова заметив впереди тусклую полоску света, он глухо зарычал от нетерпения и рванулся к двери.

С силой рванув её на себя, он заметил на грязном соломенном тюфяке тело Брианы, её щиколотки были туго стянуты, а руки вытянуты над головой и крепко связаны веревкой . Нижняя часть лица была обмотана большим шарфом, заглушавшим её крики. Поверх него Колт увидел широко распахнутые от удивления глаза, которые впились в него, пока он, склонившись над девушкой, пытался понять, что происходит.

Он сорвал с неё шарф и приподнял голову, - Какого дьявола, что за безумие тут творится?! Ты в порядке?

Почувствовав, что Колт разрезал веревки, Бриана принялась массировать онемевшие запястья.

Слезы ручьем струились у неё по лицу, застилая глаза и не давая убедиться, что перед ней действительно Колт. - Не сейчас, - покачав головой, прошептала Бриана, - мы должны как можно скорее убраться отсюда. Гевин сошел с ума, а она - и она кивком указала на Элейн - его любовница, и такая же ненормальная, как он.

С помощью Колта Бриана неловко встала. Она так долго связанной пролежала, что уже совсем не чувствовала под собой затекших ног. - Поверь, - сказала она, когда ей удалось заглянуть в глаза Колту, то, что она увидела, заставило её затрепетать, - Я все расскажу тебе, как только мы выберемся отсюда.

Он коротко кивнул, - Пошли.

- Подожди, - На подгибающихся ногах Бриана шагнула к Элейн, - Я хочу забрать с собой брата. Где он? Вы отвезли его в коттедж?

- Нет, - нетерпеливо буркнула Элейн, - давай поторапливайся, пока Гевин не хватился тебя.

- Куда вы дели Шарля? - потребовала Бриана.

- Только у меня и забот, чтобы возиться с калекой, - не скрывая презрительной ухмылки, фыркнула Элейн, - Я отвезла его в сиротский приют неподалеку от Парижа. Там и ищи его.

Бриана ринулась к ней, как раненая тигрица, но Колт успел перехватить её, - Нашла время, черт возьми!

Отодвинув в сторону горько плакавшую Бриану, он схватил Элейн и швырнул её на пол, где ещё несколько минут назад лежала связанная девушка. Скрутив веревкой её запястья, он поднял вверх её руки и привязал её точь-в-точь, как была привязана Бриана.

- Что ты задумал? - в ужасе завопила Элейн.

Но Колт, подхватив с пола плотный шарф, уже прикрыл ей рот. - Прости, но я вынужден так поступить, просто для того, чтобы ты не передумала на обратном пути. Я не могу рисковать.

- В любом случае, - он замолчал и взглянул ей в глаза, - теперь Гевин не догадается, что это ты предала его. Он решит, что я силой заставил тебя освободить Дани, а затем связал и бросил здесь. Ты видишь, я просто хочу тебе помочь.

- Пошли, - скомандовал он.

Но Бриана кивнула на темный угол за бочонками. - Посмотри туда? Там золото, которое выручил Гевин, продав твое ранчо. Оно все лежит здесь. Я сама видела, как его люди вносили сюда ящики.

Колт решил, что стоит проверить. Сняв с крюка лампу, он направился в угол, где грудой были сложены деревянные ящики. Ему хватило и минуты, чтобы убедиться, что они действительно полны золотых слитков - это было все состояние их семьи.

Он повернулся к Бриане, - Значит, Мейсон решил обмануть и тебя и сам завладеть всем золотом?! Ну, что ж, у меня накопилось чертовски много вопросов, на которые тебе придется ответить, и как можно быстрее! - Он подтолкнул её к лестнице, - Пошли отсюда!

Бриана не сказала ни слова, пока они, прихватив с собой лампу и оставив в полной темноте связанную Элейн, спускались по лестнице. Ее сдавленные вопли преследовали их до самого выхода.

Внезапно Колт выхватил у неё лампу и прошипел, чтобы она остановилась. Осторожно приоткрыв тяжелую деревянную дверь, он медленно высунул наружу голову и огляделся. Сторожей нигде не было видно. Сжав руку девушки, он потянул её за собой.

Они бесшумно прошмыгнули в тень заплетенной виноградом беседки, опавшие листья слегка зашуршали у них под ногами.

Пока они пробирались через беседку и торопились подальше отойти от замка, Колт продолжал крепко сжимать тонкое запястье Брианы. Но увидев впереди каменную стену, которая отделяла беседку от дороги, девушка внезапно остановилась и попыталась выдернуть руку.

Колт круто обернулся и удивленно уставился на нее.

- Мне нужно кое-что сказать тебе, - тихо прошептала она, - прямо сейчас.

Колт холодно взглянул на нее, - Полагаю, что так, дорогая сестричка! произнес он голосом, от которого ледяная дрожь пробежала у неё по спине и похолодели кончики пальцев. - Думаю, нам есть о чем поговорить. И на этот раз я надеюсь услышать всю правду до конца. Но прежде мне хотелось бы оказаться как можно дальше от Мейсона, чтобы иметь возможность спокойно поговорить. Тем более, что мне не хочется никого убивать.

Они перелезли через стену и долго бежали по дороге, прежде чем он, наконец, остановился. - Завтра же я вернусь в замок вместе с тобой и представителем местных властей, и заберу половину своего золота. А потом вы вместе с Мейсоном и этим Шарлем, не знаю, кто он тебе, можете забирать остальные деньги и убираться хоть к черту на рога!

- Шарль мой брат.

Пальца Колта неожиданно разжались и он отпустил её.

- Я сказала, Шарль мой брат, - повторила Бриана.

Колт растерянно хмыкнул, - Бога ради, может, ты лучше объяснишь мне все по порядку?

Боже милостивый, взмолилась она, помоги мне!

Бриана глубоко вздохнула, не в силах поднять на него глаза, - Я не твоя сестра. - и увидев, что он пристально смотрит на нее, ожидая объяснений, заторопилась, - Твоя сестра, Дани, сейчас в монастыре, в горах. Она стала монахиней. А я ... - судорогой сжало горло и она замолчала.

Колт на мгновение прикрыл глаза.

- Насколько я понимаю, - прозвучал его ледяной голос, от которого Бриане стало дурно, - тебе ещё многое предстоит объяснить мне. И очень скоро я вытяну из тебя все до последнего словечка ...

Колт с силой толкнул её вперед и они что было сил снова побежали в темноте по грязной дороге.

Гевину, наконец, удалось освободиться от невзрачной толстухи, которая последние полчаса не отходила от него ни на шаг. Господи, как же он ненавидел таких женщин, жирных, обрюзгших, но старательно молодившихся, невзирая наг возраст. К сожалению, ему пришлось быть с ней как можно любезнее, ведь следовало произвести наилучшее впечатление на местное общество.

По этой же причине он приказал Делии не высовывать носа из своей комнаты. Она, конечно, пришла в дикую ярость, но у него уже неплохо получалось управляться с ней - в комнате раздался громкий звук пощечины, который вдруг неожиданно напомнил Гевину об Элейн. А, кстати, она-то куда запропастилась? На её месте я бы дважды подумал, прежде чем напиться в такой день, с внезапно вспыхнувшей яростью подумал он.

Незаметно покинув гостиную, плававшую в сизых клубах табачного дыма, он спустился по лестнице на кухню, где суетились три поварихи, специально нанятые для этого приема. Вся остальная прислуга де Бонне разбежалась, когда они с Элейн остались без гроша. Женщины хлопотали вокруг длинного деревянного стола, над очагом в большом котле что-то аппетитно булькало, распространяя в воздухе восхитительный аромат. - Где графиня? - обратился к ним Гевин по-французски.

Две женщины помоложе повернули головы к третьей, которая, очевидно, была за старшую. Она равнодушно пожала плечами, - Понятия не имею. Она заходила на кухню, но это было больше часа назад и с тех пор я её не видела.

- Ну, - нерешительно протянул он, - а она не давала никаких распоряжений насчет того, когда подавать ужин? Уже довольно поздно ...

- Нет, она только прихватила большой поднос с едой и бутылку виски и предупредила, что распорядится насчет ужина, когда вернется

С каждой минутой Гевин злился все больше - Что это значит, черт побери?! Кому она понесла еду? - Проклятье, что это он?! В конце концов, откуда прислуге знать, тем более, что о том, что Бриана в погребе никому не было известно? Элейн, конечно же, об этом знала, но знала она и то, что он всегда сам заботится о том, чтобы пленницу накормили. Он посылал к ней охранника с едой дважды в день, и тот развязывал Бриану, чтобы она могла спокойно поесть.

Женщина недоуменно покачала головой, - Но, мсье, я действительно не знаю, кому она несла поднос.

Гевин, махнув рукой, отправился на черную лестницу и по ней вышел на крыльцо. Здесь, на каменных ступеньках лестницы, ведущих во внутренний дворик, стоял пустой поднос с грязными тарелками и пустой бутылкой из-под виски.

Что за дьявольщина?! Он не приказывал Элейн покормить кого бы то ни было, а уж Элейн - не та женщина, которая будет делать что-то подобное просто потому, что ей захотелось.

Задыхаясь от подступившего к горлу бешенства, Гевин ринулся за угол замка. Здесь, в слабом свете лампы, он увидел обоих охранников, которые мирно что-то обсуждали, прислонившись к деревянному косяку. Эл ковырял в зубах кончиком ножа.

- Олухи несчастные! - рявкнул взбешенный Гевин, - как вы думаете, для чего вас сюда поставили - для болтовни?! Где графиня?!

Испуганные охранники, обменявшись растерянными взглядами, вытянулись в струнку. Они уже достаточнонаслушались рассказов об отвратительном норове "Змея" и не имели ни малейшего желания убедиться в этом на собственном опыте. Эл первый решился заговорить. - Мы ни о чем не просили, поверьте! Она сама принесла нам поднос с едой и сказала, что мы можем отлучиться поесть.

- Ведь ничего же не случилось, - поддержал его Лем, - Нас и не было всего-то минут пятнадцать, не больше.

Гевин чуть не лопнул от бешенства. Что ещё задумала Элейн?! Он знал, что в последнее время она частенько злилась на него - и из-за Делии, и из-за того, что он решил отправиться в Грецию без нее. Он пытался кое-как успокоить её, даже промолчал, когда она, никого не спросив, отослала Шарля в сиротский приют.

Он растерянно уставился на узкую деревянную дверь. Бриана! Элейн ненавидела её почти так же сильно, как Делию. - Открывайте! - рявкнул он, и охранники ринулись к двери.

Гевин совсем не улыбалось спускаться вниз по древней лестнице, да ещё в кромешной тьме, но фонаря не было под рукой, а идти за ним не хотелось. Как только он вспомнил о лампе, почти сразу же его нога наступила на что-то твердое. Он наклонился и пошарив на полу, поднял её, к сожалению, она не горела. Отшвырнув в сторону бесполезную вещицу, Гевин вдруг почему-то почувствовал странную тревогу и бросился вперед. - Поторопитесь, - крикнул он через плечо Лему и Элу.

Они втроем друг за другом скатились по ступенькам, но Гевин ещё раньше услышал в темноте приглушенные крики и стоны.

Ощупью найдя на полу беспомощное извивающееся женское тело, он дотронулся до её лица, нащупал шарф, который заглушал её вопли и почти сразу же понял, ещё не сняв его, что увидит под ним искаженные бешенством черты Элейн.

Она закашлялась и с трудом прохрипела, - Колт! Он увел Бриану!

Дикий вопль Гевина гулко раскатился в кромешной тьме погреба, словно вой тысячи демонов ночи.

Он вихрем взлетел вверх по лестнице.

- Не оставляй меня! - завизжала Элейн, - не бросай меня одну, Гевин, пожалуйста!

Но Гевин уже не слышал её криков, он карабкался вверх по выщербленным ступенькам, а по пятам за ним неслась охрана.

С трудом переводя дыхание, он бросил им, - Разыщите всех остальных и скажите, чтобы как можно быстрей собирались в конюшне и ждали Холлистера. Он скажет, что делать дальше.

- Хозяин, - робко напомнил Эл, - Холлистер не вылезает из своей берлоги ... с тех самых пор, как его ободрала эта дикая кошка!

- Не ваше дело! - взревел Гевин, - Поторапливайтесь!

Он бегом кинулся к маленькому коттеджу, где раньше жила Бриана, сейчас его занимал Холлистер, но на полдороге Гевин передумал и свернул к замку. Сначала надо было позаботиться о том, чтобы потихоньку спровадить ничего не подозревавших гостей. Как он сейчас жалел, что пришлось устроить этот злосчастный прием, а ведь когда-то казалось, что это единственный способ дать понять, что их дела, наконец, поправились и семья выбралась из нищеты.

Гевин подозвал Эла и потихоньку велел ему вернуться в погреб и, освободив Элейн, как можно быстрее проводить её на кухню.

Через пару минут он уже вернулся к гостям и обворожительно улыбался, сетуя на нелепую случайность, из-за которой задерживался ужин. Слава Богу, к этому времени все уже достаточно выпили, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как запаздывающий ужин или внезапное исчезновение хозяев, поэтому Гевин снова заглянул на кухню и с радостью обнаружил там Элейн. Она все ещё была в полуобморочном состоянии, но ему удалось достаточно быстро привести её в чувство, так что слуги не успели заподозрить неладное.

Схватив за плечи перепуганную Элейн, Гевин затащил её в пустую комнату. Она была в таком состоянии, что ему ничего не стоило вытянуть из неё всю историю освобождения Брианы. Элейн захлебывалась рыданиями, каялась в том, что завлекла в ловушку охранников, просила прощения, уверяла, что во всем виноват Колтрейн. Это он схватил её и, угрожая перерезать горло, если она попытается позвать на помощь, заставил показать, где заперта Бриана. Там он сбил её с ног и связал по рукам и ногам, чтобы она не могла раньше времени поднять тревогу.

Прекратив, наконец, рыдать, Элейн бросилась к нему на шею, - Умоляю, не сердись на меня. Он силой заставил меня помочь ему.

Гевин безропотно стерпел и слезы и нелепые объяснения. К чему было понапрасну ссориться? - Он уже знает, что Бриана - не Дани? - сердито спросил он.

Элейн покачала головой, - Нет. По крайней мере ... во всяком случае, мне так показалось. А, впрочем, какая разница, ведь не станет же она молчать теперь, когда он помог ей бежать?!

- Это уж точно, - угрюмо буркнул Гевин, скривив тонкие губы. Теперь у него не было выхода, и он отчетливо это понимал.

Он принялся быстро отдавать приказы, а Элейн только молча кивала, стоя рядом. Гостей нужно было пригласить к столу, накормить, а потом ненавязчиво выпроводить из замка. Его отсутствие можно объяснить как угодно, лишь бы поверили, ну хотя бы внезапным известием о болезни близкого друга.

Наконец все распоряжения были отданы и Гевин отправился в коттедж. Войдя туда, он был потрясен: в сгустившихся сумерках, перед пустым, холодным камином, опустив на руки туго забинтованную, похожую на белый кокон голову, сидел Холлистер. Вся его поза говорила о безысходном отчаянии. В углу тускло горела одинокая свеча.

Подтащив к себе стул, Гевин устроился напротив, но Дирк, похоже, даже не заметил этого. Его остановившийся взгляд не оторвался от серой, тусклой золы в очаге и сам он напомнил Гевину свернувшееся в углу больное животное.

Прошло несколько минут. Гевин, наконец, не выдержал и тронул его за плечо. - Холлистер? - Дьявольщина, что это с ним? Может, он тронулся?! С тех пор, как с Холлистером стряслась беда, Гевину все было недосуг навестить его. Может быть, с ним все гораздо хуже, чем ему казалось?!

Вдруг Дирк словно проснулся. - Оставь меня в покое! - буркнул он, не оборачиваясь.

- Рад бы, но не могу, - быстро сказал Гевин, - У нас проблемы и довольно-таки серьезные. Мне нужна ...

- Проблемы! - Гевин даже вздрогнул, увидев перед глазами перекошенное бешеной яростью лицо Дирка. - Это у тебя проблемы?! Ну, так я сейчас кое-что покажу тебе ... Прежде, чем Гевин успел помешать ему, Дирк в мгновение ока сорвал с себя бинты и повернулся к нему, так что его лицо оказалось на свету.

- Вот, смотри! - голос Дирка дрожал от мучительной боли и едва сдерживаемого гнева, - Это уже не проблемы, а самая настоящая беда! Посмотри, что со мной сделали! И вот теперь я до конца дней обречен терпеть, что люди будут шарахаться от меня ..., увидев такую ... такое ...

Гевин даже не смог бы припомнить, жалел ли он кого-нибудь в своей жизни, но тут даже у него перехватило дыхание, и он искренне посочувствовал Дирку Холлистеру. Нестерпимо было думать, что этот когда-то довольно-таки привлекательный молодой человек навеки превратился в омерзительное чудовище.

Больше всего несчастный Дирк напоминал сейчас подгоревший с одной стороны ломтик ветчины. Одна половина лица у него полностью обгорела, кожа в заживших рубцах осталась багровой, сморщенной и доктора только разводили руками, бормоча, что медицина тут пока бессильна. Жизнь повернулась к нему своей уродливой стороной.

- Постарайся, чтобы эта сука больше никогда не попалась у меня на пути! - прохрипел Дирк, и Гевин с содроганием заметил красные веки без ресниц и воспаленные глаза. - Не приведи Господь, если она попадет мне в руки! Я сотру её с лица земли и никто не сможет остановить меня!

- Никто и не будет пытаться, - тихо сказал Гевин.

- Что ты имеешь в виду? - спросил явно сбитый с толку Дирк.

В двух словах Гевин объяснил ему, что произошло. И, казалось, с каждым услышанным словом к этому сломленному человеку возвращались силы

- Твои люди ждут тебя, - тихо сказал Гевин, - а мне пора искать корабль, который переправил бы нас в Грецию. Как только станет возможно, погрузим золото и только нас и видели!

- Я хочу, чтобы ты нашел Колтрейна и убил его, - продолжал он, дружески обняв Дирка за плечи, - а девчонку привез ко мне и ...

- Ну нет, - взревел Дирк, - Она моя! И я сделаю так, что она ещё будет умолять меня о смерти, как о величайшей милости! - Все его сильное тело сотрясала крупная дрожь.

- Привезешь её ко мне, и не вздумай что-нибудь сделать с ней, коротко приказал Гевин, - а когда она надоест мне, ну, что ж - тогда она твоя, можешь делать с ней, что хочешь.

- Делай, как я говорю, - повелительно сказал он, - и позабочусь о том, чтобы ты покинул Францию богатым человеком. Потом, когда все будет позади, ты сможешь вволю позабавиться с Брианой. И тебе уже до конца твоих дней не придется заботиться о куске хлеба. - Он помолчал и взглянул на Дирка. - Ну, что, договорились?

Дирк, не колеблясь, протянул ему руку и Гевин крепко сжал её. Договор был заключен.

Торопливо покинув коттедж, они растворились в ночи ... в погоне за тем, что уготовила им эта ночь.

Глава 26

Бранч перехватил Колта и Бриану на дороге и взгляд, которым он окинул её, заставил тоскливо сжаться сердце девушки. В его глазах была грусть и презрение, как будто он до сих пор не мог поверить в её предательство и это было тяжелее всего.

- Я не хотела, чтобы это случилось, - упавшим голосом прошептала она, - У меня просто не было выхода, Бранч.

Он молча посмотрел на неё и отвернулся.

Колт вскочил на лошадь, которую Бранч держал под уздцы и рывком усадил Бриану позади себя. - Нам лучше как можно быстрее убираться отсюда, - кинул он Бранчу, - Позже будет время все обсудить. - Он только в двух словах сообщил, что Дани, действительно ушла в монастырь, а женщина, сидящая в седле перед ним - самозванка.

- Это был сплошной обман, - голосом, полным отчаяния, произнес он.

Бриана не выдержала. - Я все объясню по дороге.

Колт обернулся и взглянул ей в глаза. С каким бы удовольствием он сейчас ударил эту лживую суку, заставив её заплатить за все, что пришлось ему пережить. - Успеете все выложить, а пока помолчите.

Некоторое время они молча гнали лошадей, но вскоре Колт обернулся, он хотел знать, в каком монастыре Дани. - Я должен повидаться с сестрой и выяснить, что ей было известно.

- Она ни о чем не подозревала, - тихо сказала Бриана.

И тут не выдержал Бранч, - Черт побери, кто ты такая?! И каким образом оказалась замешана в это дерьмо?

- Меня зовут Бриана де Пол, - мягко сказала девушка, благодарная даже тому, что хоть кто-то спросил об этом. - я всю жизнь была прислугой у графини де Бонне. Отец тоже служил в замке до самой смерти. - Она торопливо рассказала, почему Элейн вдруг оказалась в такой нищете, как Дани неожиданно для всех ушла в монастырь и почему у Гевина родился план завладеть состоянием сестры.

- Письмо от вашего отца, - добавила она, - пришло в тот самый момент, когда Дани собиралась навсегда покинуть замок. Ей его даже не показали, так что, сами понимаете, она и не подозревала о дьявольском замысле Гевина.

Обрадовавшись, что никто из мужчин не прервал её, Бриана попыталась смягчить их, - Я пошла на это, только для того, чтобы спасти брата. Он калека ... - слезы градом покатились у неё из глаз и до Брианы, наконец, дошло, что никому из них и в голову не придет поверить ей.

Колт по-прежнему настаивал на том, чтобы немедленно ехать в монастырь и Бриана объяснила, что он стоит на вершине горы под названием Jaune*, на самой границе с Италией. Девушка не сочла нужным рассказать, что название горы возникло из-за несметного количества диких цветов, которые всю весну и лето покрывали её склоны сплошным нежно-желтым ковром

- Мы понапрасну потеряем время, - ещё раз предупредила она. - это не простой монастырь, у них очень суровый устав. Он был создан специально для тех, кто хочет навсегда порвать с внешним миром и прежней жизнью. Их никому не позволено посещать. Мне все это рассказывала Дани. Орден очень строгий, и скорее всего, вам даже не позволят увидеться с ней. А кроме этого, она все равно ничего не знает о том, что произошло, поверьте мне!

Но Колт был неумолим. - Единственное, что от вас требуется - это показывать дорогу. - Ничто на свете не помешает ему увидеть Дани, мрачно поклялся он про себя. Он должен собственными ушами услышать, что она не имеет ни малейшего отношения к этой шайке, а кроме того, ему понадобится её помощь, чтобы вернуть свои деньги. И тогда да сжалится Господь над Гевином!

________________________

* Jaune (фр.) - желтая

- Надо ехать на восток, - махнула рукой Бриана, - в экипаже туда не меньше четырех часов езды. Как-то раз я отправилась туда, чтобы помолиться у фонтана, его вода считается чудотворной. Я взяла с собой Шарля, мы так надеялись, что ему полегчает ...

- И что, помогло? - сухо спросил Колт.

- Нет, - коротко ответила она. Помолчав немного, Бриана осмелела, Если бы я отказалась помочь Гевину, у меня не было бы ни единого шанса оплатить операцию для Шарля, а без неё он бы не выжил. У него бы не выдержал позвоночник, он ведь с детства калека...

Колт покачал головой. Все врет, конечно. Скорее всего, ей просто пообещали часть денег и уж, конечно, долго уговаривать её не пришлось. И когда девушка попыталась что-то сказать, он просто приказал ей замолчать. У него было над чем поломать голову и без её жалких попыток оправдаться.

Больше часа они скакали вперед в кромешной тьме, дорога постепенно сужалась, потом стала неровной и каменистой и резко пошла в гору. Посовещавшись, Колт с Бранчем решили немного отдохнуть и двинуться в путь с первыми лучами солнца.

Бранч, взяв лошадей под уздцы, отправился искать себе место для ночлега, оставив их наедине.

Бриана молча уселась на валун и с восхищением подняла глаза к небу, где все оттенки темно-синего и пурпурно-розового сплетались в причудливый узор. Вдруг откуда-то неподалеку до неё донеслось журчание бегущей воды и девушка радостно встрепенулась. Конечно, вода в горном ручье ледяная, но соблазн хоть немного помыться был слишком велик, чтобы она могла устоять.

Бриана двинулась на звук бегущей воды, ощупью выбирая дорогу среди камней.

- Куда это ты собралась?

Девушка резко остановилась, но головы не повернула, - Мне нужно хоть немного вымыться. Ведь я провела в этом проклятом погребе связанная не меньше двух недель, А может и больше, впрочем, не знаю.

- Я пойду с тобой.

Она не на шутку перепугалась. - Нет, я ... лучше я одна!

Колт резко, неприятно хохотнул, - Если мне не изменяет память, ты ничего не имела против моего общества в те ночи, когда бесстыдно соблазнила меня?! И у меня была масса времени, чтобы насмотреться на твою наготу!

Бриана испуганно пискнула. Надо как можно скорее сказать ему правду, лучше всего, прямо сейчас ...

- Ах, да, я же забыл, - издевательски хмыкнул Колт, подходя вплотную, - Ведь тебе надо заплатить, так? Должна же быть какая-то разница между продажной женщиной и обычной шлюхой, не так ли? Думаю, ты берешь недешево.

- Ну, скажи, - язвительно продолжал он, - Сколько предложил тебе Мейсон? Мне безумно хочется знать, во сколько мне обойдется удовольствие затащить тебя в постель. Жаль, конечно, что я не могу припомнить, как это было тогда ...

Звук пощечины прозвучал, как выстрел.

Колт даже не вздрогнул. Он продолжал ухмыляться, глядя ей прямо в лицо, но когда она снова занесла руку для удара, он сгреб её в охапку и как пушинку перекинул через плечо. Не обращая внимания на пронзительные крики, Колт быстро пробрался сквозь заросли кустарника и, оказавшись на берегу горной речки, без лишних слов швырнул её в воду, прямо в одежде.

Бриана барахталась в ледяном потоке, изо всех сил стараясь удержаться на скользких камнях, устилавших дно речушки. Вода доходила ей почти до талии, но течение было быстрым и ей никак не удавалось встать на ноги. Подняв тучу брызг, Бриана упала навзничь и стремительный горный ручей накрыл её с головой. Просто чудо, что она в конце концов все-таки ухитрилась подняться, из последних сил прохрипев, - Мерзкий ублюдок!

Но Колт только рассмеялся. - Может, оно и к лучшему, что я ничего не помню. Подумаешь - самая обычная шлюха!

Бриана застыла как вкопанная, дрожь куда-то пропала. Сыпавшиеся на неё жестокие, оскорбительные слова жалили, как укусы ядовитой змеи, разжигая безумную ярость, которая огнем заполыхала в груди. Да, конечно, она обманула его. Но как убедить Колта, что между ними ничего не было? Он, конечно, не поверит в это, но она-то ведь знала! Мысль, что ей удалось перехитрить Гевина и уберечь себя и Колта от этого последнего унижения, все это время была для Брианы единственным утешением. И она действительно гордилась этим.

Она полюбила Колта, но сейчас её любовь превратилась в жгучую ненависть. Конечно, он в ярости, но ведь он мог хотя бы дать ей шанс все объяснить! И он не единственный, кто пострадал. Бог свидетель, сколько горя и унижений пришлось перенести ей!

И Бриана решила молчать, ... до поры, до времени, конечно.

Когда первые робкие лучи утренней зари прогнали прочь ночные тени, трое путешественников покинули гостеприимный приют в лесу и тронулись в путь. Бриана не открывала рта, лишь только спросила, не может ли она ехать вместе с Бранчем. Колт пробормотал что-то в знак согласия, меньше всего ему хотелось терпеть её присутствие рядом.

Они долго ехали, погрузившись в мрачное молчание. Чтобы не сойти с ума Колт старался думать только о том, что было перед глазами. Насколько он мог судить, Франция - на редкость красивая страна. Плодородные земли севера, щедро омываемые водами Луары и Сены, совсем не были похожи на залитое ослепительным солнцем южное побережье, с его золотыми песчаными пляжами, бесконечными оливковыми рощами и фруктовыми садами.

Китти часто писала Колту восторженные письма, по её словам жизнь в столице била ключом. Тревис был занят работой с утра до вечера и, вынужденная проводить время в одиночестве, Китти с головой погрузилась в искусство.

Она много писала Колту об импрессионизме, называя его величайшим вкладом в сокровищницу мировой культуры, революцией в современной живописи и поистине новой эпохой возрождения. Она была в восторге от того, что самые известные художники новой волны: Моне, Ренуар, Сислей и Писарро жили и творили во Франции.

Колту иногда безумно не хватало родителей, но он был рад за них, ведь не часто выпадает возможность побывать в Европе. Когда закончится этот кошмар, пообещал он себе, непременно надо будет съездить в Париж и повидать их. И, мрачно подумал он, придется объяснить всю эту историю.

Колт попытался вспомнить, что ему было известно о Франции из книг и писем родителей. Еще со школьной скамьи он знал, что всю её огромную территорию делят на почти равные части четыре полноводные реки и величественная горная цепь. Кроме красавицы Сены, которая сначала медленно и плавно катила свои волны под мостами и арками столицы, а потом спешила на север, к Ла Маншу, была ещё полноводная Луара на западе, на чьих живописных берегах до сих пор тут и там были раскиданы великолепные средневековые замки. Луара, воды которой щедро поили все западное побережье, несла свои воды в Атлантический океан, заканчивая путешествие у северной части Бискайского залива. На юге бурная и коварная Гаронна, сливаясь с сестрой Жирондой, тоже торопилась к океану, а величественная Рона, начиная свой путь среди восточных отрогов Альп, спешила на юг, чтобы напоить на своем пути знаменитые виноградники Прованса.

А бросив взгляд на север Колт только восхищенно присвистнул: перед его глазами раскинулись цепью строгие и мрачные горные вершины Альп, меж которыми одиноко и гордо устремлялся к небу неприступный заснеженный пик Монблана.

- Колт...

Голос Бранча прервал очарование и вернул Колта к действительности. Взгляни-ка туда!

Прямо перед ними на совершенно отвесной скале высотой не менее десяти футов возвышалось холодное, мрачное с виду здание. По всей вероятности, это и был тот самый женский монастырь, куда ушла сестра ... Как Дани могла ... Впрочем, сейчас было не время об этом думать.

Ведущая к монастырю узкая тропа, петляя и извиваясь, казалось, круто поднималась куда-то к небу. Кое-где перила уже отсутствовали, и малейшая оплошность грозила падением с огромной высоты и мучительной смертью на острых, как копья, обломках скал.

Наконец они достигли окованных железом тяжелых ворот и Колт тяжело спешился, собираясь пройти во внутренний двор обители. Копыта лошадей заскрипели по вымощенной камнями дорожке, а взгляды путешественников растерянно перебегали по разбросанным тут и там низеньким мраморным скамьям, статуям святых и мучеников. Холодом и суровым аскетизмом веяло от этой картины: всюду голые камни, ни единой травинки, ни даже самого крохотного деревца не мог отыскать их взгляд.

По другую сторону двора находился и вход в саму обитель. Построенная из грубо обтесанных камней, она была прямоугольной формы и занимала площадь не меньше половины акра. Высокая остроконечная крыша венчала угрюмое двухэтажное здание, а дюжина узких сводчатых окошек выходила во внутренний двор.

Слева от него припало к земле низкое, приземистое здание, от него к монастырю вела крытая галерея. На крыше дома высилась узкая колокольня и жалкие остатки плюща ещё цеплялись за холодные каменные стены в последней отчаянной попытке выжить. Откуда-то изнутри до Колта и остальных донеслись неясные звуки нежных женских голосов, поющих псалом. Если бы не звуки пения, монастырь казался бы вымершим.

Древний запор на железных воротах не выдержал удара прикладом винтовки и дверь с резким, пронзительным скрежетом отворилась. Колт с некоторой опаской вошел внутрь, махнув рукой Бриане и Бранчу, чтобы не отставали.

Как будто в ожидании их прихода, из-за угла церкви вынырнула кругленькая приземистая женщина и заторопилась им навстречу. Из-под туго накрахмаленного белоснежного чепца не выбивалось ни единого волоса, плотная ткань туго охватывала скулы и подбородок, а заостренный колпачок угрожающе кивал. С него на плечи монашки спускалась короткая белая вуаль.

Когда женщина подошла ближе, путешественники убедились, что в её неприветливом лице нет и намека на гостеприимство. За толстыми стеклами очков прятались холодные, острые, как буравчики глаза, а тонкие губы были плотно сжаты. Широко, по мужски шагая, женщина направилась прямо к ним.

- Что вам здесь нужно? - резко спросила она по-французски.

Как можно мягче Колт объяснил, что он разыскивает Даниеллу Колтрейн, свою сестру, которая не так давно стала монахиней в здешней обители.

- Послушницей, - быстро поправила Бриана.

Глаза пожилой монахини остановились на лице молодой девушки, удивление во взгляде быстро уступило место презрению. Бриана опустила глаза и ахнула: на ней по-прежнему были одолженные у Бранча брюки и она, невольно поежившись, почувствовала себя на редкость неуютно.

- Моя сестра, - напомнил Колт, - я бы хотел поговорить с ней.

Монахиня смерила его негодующим взглядом. - Мне ничего не известно об этом. А вы спрашивали разрешения у матери-настоятельницы?

За спиной Колта прошелестел тихий шепот Брианы, - Она, возможно, даже не имеет права признаться, что Дани здесь. Или сама не знает об этом. Вступая в монастырь, девушка отказывается от всего, даже от своего имени, и получает взамен другое. А прежнее её имя может быть даже не известно.

Колт с сомнением покачал головой и снова повернулся к монахине. Послушайте, во что бы то ни стало мне нужно увидеть сестру и я добьюсь этого, даже если придется разобрать вашу обитель по камушку!

Монахиня, в испуге вытаращив глаза, отшатнулась: за все сорок два года, проведенные ею в обители Пресвятой Богородицы никто даже не пытался посягнуть на её власть, как только что сделал этот странный молодой человек. По освященным столетиями монастырским правилам, любого странника, постучавшего в двери святой обители, досыта кормили, но затем как можно быстрее отсылали прочь из монастыря. Никто не мог рассчитывать на большее и, насколько ей было известно, так было всегда, с того момента, как пятьсот лет назад на этих суровых неприступных скалах выросли стены женской обители.

Не колеблясь ни минуты, сестра Мария направилась к воротам и указала на узенькую тропинку, сбегающую круто вниз с Желтой горы, - Ступай с миром, сын мой. Что сделано, то сделано, - как можно мягче произнесла она, - Здесь больше нет никого, кого бы ты смог назвать своей сестрой.

Сдавленное рычание вырвалось у Колта сквозь стиснутые зубы. Ну, что ж, пусть будет так. Оттолкнув её в сторону, он кинулся к церкви.

За ним по пятам семенила сестра Мария, жалобно причитая, - Нет, нет! Немедленно уезжайте! Сюда нельзя! - Голос её пресекся. Ну почему он не слушает?! Все вступившие в монастырь давали обет отказаться от мира. Даже забыть о своих семьях и всех, кого они любили. Господь становился их семьей - их единственной семьей! И те, кого сестры навсегда оставляли, приходя сюда, должны были смириться с этим правилом, каким бы жестоким он не казалось.

Спеша за широко шагающим Колтом, сестра Мария в отчаянии ломала пухлые руки, - Послушайте же! - безнадежно взывала она. Наконец, он повернулся и с высоты своего роста уставился на нее. - Она не сможет даже поговорить с вами, ведь пойти на это значит нарушить свои обеты! Это строжайше запрещено. Вы только принесете ей горе, если ...

Колт резко отвернулся от задыхающейся женщины и ринулся вперед. Схватившись рукой за тяжелые двойные двери церкви, он одним движением резко распахнул их.

Пение смолкло и сорок пар глаз в замешательстве уставились на него. Колт никогда, даже в глубине души не смог бы признаться себе, как на него подействовала атмосфера, царившая в церкви, куда сквозь высокие стрельчатые витражи робко проникали солнечные лучи, бросая разноцветные отблески на бесчисленную вереницу коленопреклоненных женщин в одинаковых белых одеяниях. Все они казались одинаковыми, их молитвенные позы, склоненные головы, покорно сложенные руки.

Напротив входа стояла статуя девы Марии и трех других святых, а над алтарем - большое распятие красного дерева с серебряной фигурой Спасителя. Легкий шепот пролетел по церкви над склоненными головами монахинь, и у ног Колта заколыхались белые волны чепцов.

Под этими удивленными и встревоженными взглядами незнакомых женщин, казавшихся ему похожими друг на друга, как сестры, Колт похолодел от испуга, чувствуя, что никогда в жизни не сможет узнать, которая из них Дани. Он вышел на середину церкви и глухо пробормотал, - Прошу прощения, что нарушил ваш покой. Но я ищу свою сестру, Даниеллу Колтрейн. - Он пробежался взглядом по обращенным к нему женским лицам, стараясь найти одно, испуганное, взволнованное - лицо его сестры, но не встретив его, тихо спросил, - Где же ты, Дани? Ты так нужна мне!

Наступила тишина. Все затаили дыхание.

Все ещё стоя на крыльце сестра Мария испуганно завопила, - Она не сможет ответить вам. Она дала обеты и ей не позволено разговаривать с вами.

- Она кое-чем обязана мне, сестра, - коротко ответил Колт. - Я её брат и она нужна мне. И я уверен, что это не менее важно, чем данные ею обеты.

Сестры склонили головы и вновь по церкви пронесся тихий взволнованный шепот. Вдруг краем глаза Колт заметил какое-то движение и резко повернулся : одна из монахинь тихо, но решительно направлялась прямо к нему.

Белое озеро монашеских чепцов заколыхалось, будто подернутое рябью.

На Колта не мигая смотрели яркие глаза цвета темного янтаря, которые он помнил с детства и тихий словно летний ветерок, голос произнес, - Да, Джон Тревис, это я. Чем я могу помочь тебе?

Широко раскрыв глаза, оцепеневший Колт смотрел на сестру.

Глава 27

Горечь разрыва с семьей, воспоминания о старых ссорах и детских обидах ... все было забыто в одно мгновение и брат с сестрой припали друг к другу под сводами старого монастыря.

Казалось, не было всех этих лет и они снова стали детьми.

Скрипучий злобный голос сестры Марии вернул их к действительности, и они вздрогнули, будто пробудившись от волшебного сна, - Ты совершила святотатство, - набросилась она на Дани, - ты осмелилась прервать службу и совершила грех, нарушив обет молчания. Ты говорила с незнакомым человеком!

Дани понимала, что та права. Но ведь её святой обязанностью было молиться за спасение и обращение заблудших душ, в чем же тогда её грех?! И когда её брат в отчаянии пришел к ней, разве не было её долгом помочь ему?!

Сестра Мария обняла её поникшие плечи, - Подумай о моих словах, - Она ласково встряхнула девушку, - отвернись от него, дитя мое, так же, как ты отвернулась от всего мира.

Дани украдкой бросила взгляд на стоявшего поодаль Колта и содрогнулась, заметив какой мукой искажено его лицо. Она ни минуты не сомневалось, что он никогда не приехал бы просто так. Что-то очень серьезное должно было случиться, и вдруг Дани заметила выглядывающую из-за спины Колта встревоженную Бриану. Она перестала сомневаться. Что бы там ни было, она не откажет в помощи брату и единственной подруге.

Дани бережно сняла руку старой женщины со своего плеча, - Я должна поступить так, как мне подсказывает совесть. Не думаю, что вы сможете понять меня, сестра, но брат мне слишком дорог, чтобы я смогла оттолкнуть его, когда он нуждается в помощи. - Она повернулась к Колту и потянула его за руку, - Пойдем со мной.

Колт кивнул Бранчу и Бриане и все четверо покинули церковь, чтобы взволнованные монахини могли продолжать службу.

Дани пересекла внутренний двор и привела их в маленький садик за монастырской стеной, где вокруг крошечного пруда стояли несколько каменных скамей. Торопливо обняв Бриану, Дани заставила их сесть, - А теперь скажи, зачем вы приехали. Думаю, что-то случилось, иначе бы тебя здесь не было.

Колт решил рассказать все с самого начала, но когда он добрался до мошенничества Брианы, сестра мягко, но решительно остановила его. - Ты действительно это сделала? - голос её дрогнул, - Ты решила потребовать мою долю наследства? И почему же мне никто не рассказал о письме отца? Ведь это же было первое письмо от него за все четырнадцать лет!

Бриана уже открыла рот, чтобы попытаться все объяснить, но Колт не дал ей ничего сказать, коротко буркнув, что это было далеко не первое письмо. Он постоянно писал тебе, Дани, только ты ни разу не ответила.

Дани опустила застывший взгляд на стиснутые руки. - Я никогда не получала писем от отца, - в отчаянии прошептала она, - Я писала ему и даже не догадывалась ... И никогда не понимала, почему он не хочет ответить мне.

И тут Колта осенило. Их взгляды встретились и он гневно процедил, Это Элейн. Это её рук дело, наверняка она все сделала для того, чтобы вы с отцом никогда ничего не знали друг о друге!

- Как она могла так поступить! - горько вздохнула Дани.

И она перевела взгляд на притихшую Бриану, - Ну, а что заставило тебя участвовать в этом? Я ведь всегда была тебе верным другом, всегда верила тебе!

- Шарль, - одними губами произнесла Бриана.

Заглянув в её потемневшие глаза, Дани вздохнула, - Понятно. И где он сейчас?

Захлебываясь в слезах, Бриана пробормотала, что Шарля отправили в приют. Она коротко упомянула об операции.

- Ну, слава Богу, хоть какая-то радость, - прежняя ласковая улыбка осветила печальное лицо и Бриана вспыхнула от радости, узнав под строгим одеянием монахини любимую подругу.

- Она что-то говорила о том, что у неё брат - калека, - вмешался Колт, - но я не поверил.

Дани подтвердила каждое слово подруги. - Ты должен простить её, - она подняла на брата умоляющий взгляд, - ведь я сделала бы для тебя то же самое.

Колт испуганно покосился на нее, он был явно ошеломлен. - Не думаю, что когда-нибудь смогу забыть это.

- Ты должен, поверь мне, - сестра потянулась к нему и её нежный поцелуй заставил Колта вздрогнуть. Никогда прежде она не делала ничего подобного. - Только когда мы прощаем обиду, мир воцаряется в наших душах. Она помолчала, потом решительно взглянула ему в глаза, - За этим я и пришла сюда, и теперь обрела покой.

Колт недоверчиво обвел взглядом угрюмые стены и покачал головой. Конечно, не ему судить об этом, но что за безрадостное место! Он никогда не считал себя религиозным, наивно полагая, что в старости ещё будет время позаботиться о душе. Но если Дани считает по-другому, он ей не судья. Только для чего было выбирать именно это кошмарное место?! Похоже, этого ему никогда не понять. Ну, что ж, это её жизнь, и, стало быть, ей и решать. - Прости, если доставил тебе неприятности. По-моему, твоя приятельница-монахиня здорово разозлилась.

Но Дани, похоже, это ничуть не встревожило. - Если Господь привел тебя сюда, да свершится его святая воля! Я помогу тебе, только скажи, как.

- Я уже узнал от тебя все, что хотел, - улыбнулся Колт, - Прости, но единственное, что мне было нужно, это своими глазами убедиться, что ты ничего не подозреваешь об это подлости. А теперь я могу вернуться в Монако и вернуть свое золото. Если хочешь, я потом положу твою часть в банк на твое имя.

Глаза Дани презрительно сузились. - Не торопись. Церковь не обеднеет, если не получит этих денег прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты забрал их и выкупил назад и землю и рудник. Пусть они пока побудут у тебя, распоряжайся ими, как своей собственностью. Может быть, это хоть немного поможет тебе забыть все то, что произошло с тобой. Я хочу, чтобы мои деньги по-прежнему принадлежали Колтрейнам.

- Ты совсем не обязана делать это! - решительно перебил её Колт, Ведь ты ни в чем не виновата!

Сжав его пальцы, Дани печально улыбнулась, - Это не совсем так. Будь я сильнее духом, хотя бы как твоя мама, Элейн никогда бы не удалось оторвать меня от семьи. Так что позволь мне хоть как-то помочь тебе. Забери мою долю и поступай с ней, как сочтешь нужным.

- Спасибо, мисс, - не выдержал молчавший до сих пор Бранч, - Это очень благородно с вашей стороны.

Колт окинул его свирепым взглядом, и Бранч смущенно притих.

- Не волнуйся, Дани, - робко предложила Бриана, покраснев до слез. - Я тоже сделаю, что смогу.

Колт окаменел, услышав её голос, а Дани, вдруг что-то вспомнив, удивилась, - А для чего ты переписал на неё свою долю папиного наследства? Конечно, ты считал, что она - твоя сестра, но почему ты решил отказаться от всего, что имел, ради нее?!

Бранч смущенно отвел глаза. По тому, как вели себя эти двое он уже давно догадывался, что между ними происходит что-то неладное. А теперь достаточно было только взглянуть на их лица, чтобы убедиться, что его подозрения оказались верны.

Даже Дани, которая почти всю жизнь провела возле Элейн, внезапно поняла, почему после её слов брат и Бриана вдруг неловко потупились. Она побледнела и впилась в них испытующим взглядом.

В эту минуту Бриана чуть было не бросила правду им в лицо. Но разве это поможет? Колт только почувствует себя полным дураком, узнав, что его дважды обвели вокруг пальца. Она ломала голову, от смущения и растерянности не зная, что делать. А если он ещё больше возненавидит ее?! Ведь, признавшись, она просто не сможет смотреть ему в глаза!

Воцарилось неловкое молчание, и Дани, наконец, робко предложила, - А, может быть, стоит сообщить отцу? Он наверняка сможет что-нибудь придумать. И потом тебе может потребоваться его помощь, чтобы отобрать у Гевина свое золото. Поверь, Гевин может быть по-настоящему опасен, уж я-то знаю! Я буду волноваться за тебя, Джон Тревис.

Колт презрительно фыркнул. - Плевать мне на Гевина! И меньше всего мне хотелось бы, чтобы отец хоть что-то проведал прежде, чем я сам все улажу. Пожалуйста, поверь мне, Дани, я вполне способен справиться в одиночку.

И Дани поняла, что больно задела его гордость.

Они снова замолчали, каждый погрузился в собственные невеселые мысли. Слезы душили Дани, никогда ещё она не чувствовала себя такой несчастной. Оказывается, отец не забыл её, все эти долгие годы он тосковал по ней и только злая воля Элейн не дала им вновь стать семьей. Впустую потраченные годы... Она помолится за душу тетки, но вряд ли Господь сможет простить ей страшный грех, подумала бедная Дани.

А у Бранча от жалости и сочувствия просто сердце разрывалось. Он переводил взгляд с одного убитого горем лица на другое и мечтал только о том, чтобы поскорее благополучно закончился весь этот кошмар и они с Колтом собрались бы в обратный путь. Надо ведь ещё вернуть золото и благополучно перевезти его обратно. А Колт оправится, Бранч был уверен в этом. И снова все будет хорошо. Главное, поскорее вернуться.

Колт угрюмым взглядом смотрел в землю, зная, что пришло время прощаться. Должно быть, Элейн уже обнаружили и в эту самую минуту проклятый Гевин собирается бежать с его золотом. Нельзя было терять времени и все же он не мог заставить себя уйти. Ведь рядом была его сестра и Бог знает, когда ему доведется вновь увидеть ее! Похоже, она никогда не покинет монастырь, а ему сюда путь заказан. Как не хотелось ему уезжать, как хотелось подольше побыть с ней, вволю насмотреться на поднятое к нему прелестное, родное лицо.

И вдруг, обнимая сестру, Колт внезапно подумал, что никогда не смотрел на сестру, как на женщину, хотя она, несомненно, очень хороша собой. Он любил её, но в этой любви не было ничего плотского и не могло быть, он ни минуты не сомневался в этом.

Но та обжигающая страсть, которая, как магнитом, притягивала его к Бриане, с самого начала не имела ничего общего с родственными чувствами. В глубине души Колт давно уже понял, что всегда безумно желал Бриану, как только мужчина может желать женщину. И внезапно с души его как будто упал камень.

Но внезапно Дани, выпустив ладонь брата, оцепенела, напряженно вглядываясь во что-то за его спиной. Колт обернулся и увидел торопливо направлявшихся к ним двух монахинь, в одной их которых он с неприязнью узнал сестру Марию. Вторая, по всей видимости, была сама настоятельница. Когда женщины подошли поближе, он заметил неодобрительную гримасу на лице старшей монахини, и невольно подумал, было ли время, когда она выглядела не такой хмурой, или опущенные уголки рта и жесткое выражение напряженного лица просто отражали суровый нрав, присущий ей от природы?

Дани торопливо вскочила, заметив приближающихся монахинь. Покорно склонив голову, она робко прошептала, - Матушка ...

Монахини замерли в двух шагах от молодых людей, и вдруг настоятельница шагнула вперед, остановилась прямо перед склонившейся в почтительном поклоне Дани и метнула в неё разъяренный взгляд. - Ты погрешила против святого устава нашей обители, дочь моя, и я вынуждена пожаловаться на тебя епископу, - сурово произнесла она, - Пусть он решит, как следует поступить с тобой.

Она перевела дыхание и взглянула на девушку, чтобы убедиться, что та уже достаточно напугана её словами. - Возможно, тебе прикажут покинуть монастырь ведь ты нарушила данный тобой обет отрешиться от всего остального мира и посвятить себя Господу!

Но, похоже, Дани было не так-то легко испугать. - Матушка, почтительно, но твердо произнесла она, - Это мой брат, с которым мы не виделись почти четырнадцать лет. Он приехал просить меня о помощи и я ...

- Это ничего не значит! - сурово оборвала её монахиня. В мертвой тишине её слова прозвучали, как щелканье кнута. - Ты дала обет отрешиться от мира, а стоило этому молодому человеку ворваться в церковь и позвать тебя, так ты забыла обо всем! А тебе бы следовало опасаться его, как самого Сатаны!

- Сестра, - наконец, не выдержал Колт, - Я, конечно, не самый примерный христианин, но тем не менее мне не очень-то приятно, когда вы сравниваете меня с Сатаной! И если уж кто-то виноват в случившемся, так это я. Дани поступила, как любой человек на её месте.

Лицо матери-настоятельности побагровело от ярости. Несколько минут она только молча разевала рот, пытаясь прийти в себя и наконец истошно завопила, - Немедленно убирайтесь, молодой человек! Чтобы и духу вашего здесь не было!

Колт уже собрался было ответить, как вдруг почувствовал, что дрожащие пальцы стиснули его руку. - Тебе лучше уйти, Джон Тревис, а то будет ещё хуже.

Ему очень хотелось хоть ещё раз на прощанье обнять сестру, но мысль о том, что эти чудовища сделают с ней, заставила его отступить. Он тяжело вздохнул, - Не волнуйся, Дани, я все объясню отцу. По крайней мере, он теперь будет знать, что ты ни в чем не виновата и поймет ...

- Ничего вы не передадите! - голос настоятельницы сорвался на визг, Я запрещаю вам разговаривать с вашей сестрой! Понимаете, запрещаю!

Колт поймал себя на шальной мысли, что мир ничего не потерял, когда эта старая мегера решила посвятить себя Богу. Повезло, наверное, какому-то бедняге, ведь жизнь с ней на земле похуже, чем ад после смерти. Нет ничего дурного в том, что человек хранит верность данным обетам, но неужели же любовь к Христу должна непременно исключать жалость и сострадание к людям?!

Но вряд ли имело смысл обсуждать эту мысль с верховной жрицей, тем более что в этот момент женщина была больше похожа на огнедышащего дракона, чем на кроткую овечку Христову. Да и Дани это вряд ли поможет, а вот навредит наверняка. Поэтому Колт только бросил на сестру прощальный взгляд, от души надеясь, что она догадается о той трепетной и нежной любви, что снизошла на его душу.

Наконец, он коротко кивнул Бранчу, - Идем.

Они уходили неохотно, каждому было страшно оставлять Дани, ведь только Богу известно, как отразится на ней их приезд.

Усевшись на лошадь позади Колта, Бриана устало прислонилась к его широкой спине, пока они осторожно спускались вниз по узкой, извилистой тропе. Она безвольно склонила голову, совершенно не отдавая себе отчета, что пышная грудь при каждом движении лошади мерно трется о его спину, а Колт тихо плавился, чувствуя, как упругие девичьи бедра мягко обхватили его сзади.

Всю дорогу до Монако Колт бормотал сквозь зубы едва слышные проклятия, давая себе зарок как можно скорее избавиться от девушки, пока он ещё владеет собой.

Случайно опустив глаза вниз, он будто очнулся, заметив побелевшие от напряжения костяшки пальцев, до боли стиснувших поводья. Одна упорная мысль грызла его, не давая покоя: проклятье, ведь он же занимался с ней любовью, и, похоже, не один раз, так почему же он совершенно ничего не помнит об этом?! Неужели он когда-то ласкал губами эти нежные упругие соски, которые сейчас так игриво трутся о его спину, осыпал поцелуями роскошную грудь, а потом просто забыл обо всем?! Нет, это невозможно, немыслимо!

И за это ты мне заплатишь, подумал обезумевший от ярости Колт.

Спустившись, наконец, в долину, он заметил неподалеку от дороги весело журчащий ручей, бравший свое начало где-то высоко, среди мрачных отрогов гор.

Колт туго натянул поводья и бросил задумчивый взгляд на тенистый, поросший сочной высокой травой берег ручья. Обернувшись к ехавшему за им Бранчу, он указал рукой на тропинку, терявшуюся далеко в зарослях кустов, Подожди нас внизу, - сухо скомандовал он, - Мы ещё не все обсудили.

Коротко кивнув, Бранч поскакал вперед, дав им возможность остаться вдвоем.

Не сказав ни слова, Колт спешился и подхватил Бриану на руки, крепко прижав к мускулистой груди. Заглянув в широко распахнутые глаза цвета темного янтаря, он почувствовал, что окончательно теряет голову. Его руки ещё крепче сомкнулись вокруг нее, а жаркие и нежные губы коснулись её уст.

Несколько мгновений Бриана, ничего не понимая, только молча удивленно смотрела на него. Голова её кружилась, сердце готово было выскочить наружу. Она уперлась руками в широкую, твердую как скала грудь, но не успела даже ахнуть, как Колт легко, словно перышко, подхватил её и перекинул через плечо. Молча и широко шагая, он нес её в сторону от тропы, туда, где ласково зеленела трава и тенистый берег ручья манил прохладой.

Короткий, сдавленный крик вырвался у Брианы, но, услышав резкий смешок Колта, она испуганно затихла. Опустив её на траву, он склонился к ней и тяжелое тело крепко прижало её к земле. Она в ужасе почувствовала, как его руки проворно стягивают с неё платье. - Когда-то ты воспользовалась тем, что я был мертвецки пьян, дорогая, но тебе не повезло, - пробормотал он, К несчастью, я ничего не могу вспомнить, но после того ада, через который мне по твоей милости пришлось пройти, самое малое, чем ты можешь загладить свою вину - это позволить мне вволю насладиться твоим телом!

Она отчаянно извивалось, пытаясь вырваться на свободу. - Нет! Ты не посмеешь! Ты ...

- Еще как посмею, - он насмешливо ухмыльнулся, - И немедленно ...Его пальцы проворно расстегнули пуговицы на платье и легко стащили его с плеч.

У Брианы оставалась последняя возможность. - Нет! - отчаянно закричала она, - Мы никогда не были любовниками. Послушай, Колт, я только заставила тебя поверить в это! Поверь, я никогда бы не пошла на это. Не смогла бы поступить так с тобой ... - и рыдание сорвалось с её губ.

Отбросив в сторону платье, Колт на секунду отстранился и голодным взглядом окинул её дрожащее тело. Боже милостивый, он никогда не видел такой красавицы! Его глаза пожирали её, он не мог оторвать жадных рук от восхитительных изгибов и округлостей её тела. Должно быть, и впрямь он был в ту ночь не в себе, если смог забыть такую женщину!

Бриана подняла к нему залитое слезами лицо, - Пожалуйста, - умоляюще выдохнула она, - ты должен поверить мне, Колт. Мы никогда не занимались любовью. Я только сделала так, что ты поверил в это. Ладида подлила какое-то снадобье тебе в вино, а потом ты уснул и мне достаточно было раздеться и лечь рядом, чтобы, проснувшись утром, ты поверил в то, что обладал моим телом. Но на самом деле ничего этого не было.

Колт насмешливо покачал головой. Лукавая, маленькая шлюха, как таких только земля носит?!

Большое, тяжелое тело придавило её к земле, лишив возможности сопротивляться. Темная голова склонилась над дерзко торчащей восхитительно упругой девичьей грудью и горячие губы мягко обхватили нежный, похожий на бутон, сосок, заставив его расцвести на глазах.

Бриана тяжело дышала, чувствуя сквозь охватившее её смущение, как острое, щекочущее желание накрывает её горячей волной. Она и представить себе не могла, что прикосновения мужских губ могут заставить её сердце забиться восторженным ожиданием.

Бриана отчаянно замолотила кулаками по спине Колта, но с таким же успехом она могла стучать по гранитной скале. Он сжимал её в железных объятиях и девушка поняла, что пропала, если он не поверит ей.

- Ну, пожалуйста, Колт, послушай меня. Я так боюсь, ведь я никогда не была с мужчиной ...

Но Колт уже ничего не слышал. Горячий, напрягшийся член, твердый и пульсирующий, с силой прижался к её бедру и Бриана сдавленно ахнула. Она испуганно забилась в его руках, отчаянно стараясь освободиться, столкнуть с себя тяжелое, обжигающее тело, но все оказалось напрасно. Он воспользовался её паникой, чтобы резко раздвинуть ей ноги и удобно устроиться между ними.

- Ну, - сдавленно прохрипел он, - этот миг мы запомним оба.

Одним сильным толчком он рванулся вперед и грубо вогнал в неё огромное копье. Бриана отчаянно закричала, извиваясь и отталкивая его от себя. В затуманенном страстью сознании Колта ещё успела промелькнуть мысль о том, как бессмысленно с её стороны изображать, что испытываешь боль. Ведь он успел почувствовать её желание.

И вдруг он почувствовал это ... что-то мешало ему войти глубже в теплое, дрожащее тело. Колт недовольно нахмурился. Наверное, просто неудобное положение, слишком стремительно пришлось ему действовать. Да и притом никогда раньше не приходилось ему силой брать женщину.

Он попытался продвинуться глубже, и услышав сдавленный вскрик, в недоумении замер. Ну, сколько же можно ломать эту комедию?!

Колт резко двинулся вперед и ощутил, как вдруг хрупкая преграда подалась под его напором. Движения его стали быстрее и Бриана почувствовала, как на смену резкой боли откуда-то из глубины поднимается в ней жаркая волна наслаждения, более пьянящая, чем все, что он заставил её испытать до этого.

Ей показалось, что бурный поток понял её высоко над землей и, не в силах совладать с охватившим её пламенем, Бриана пронзительно закричала.

Мгновением позже она услышала ликующий крик Колта.

Осторожно отодвинувшись, он в изнеможении вытянулся рядом, опустив голову на её тяжело вздымавшуюся грудь.

Уже открыв было рот, чтобы поинтересоваться, почему она так странно вела себя, Колт вдруг опустил глаза и замер, будто пораженный громом, когда увидел на себе кровь.

Еще не смея поверить промелькнувшей в голове догадке и все-таки ужаснувшись тому, что произошло, Колт мгновенно охватил безумным взглядом предательские пятна, алевшие на нежных бедрах.

Тело Брианы сотрясала дрожь.

- Бриана? - Кончики пальцев осторожно коснулись залитого слезами лица. - О Боже, скажи, что это неправда! Ты опять обманула меня, Бриана?!

Она слабо покачала головой и вдруг, не в силах больше терпеть эту муку, с коротким всхлипыванием прильнула к нему, прижавшись к могучей груди.

- Я люблю тебя, - обреченно пролепетала она, - Мне кажется, я всегда любила тебя, с первой минуты, как увидела. Знаю, что поступила ужасно, но у меня не было выхода. И только последней подлости я не совершила - никогда не соблазняла тебя, Колт. Ладида что-то подмешала в вино ... а я просто ...

Бриана с трудом перевела дыхания и прижалась губами к тому месту, где бешено пульсировала жилка. - Я решилась на это, потому, что любила тебя. И, Бог свидетель, люблю до сих пор. Даже если теперь ты возненавидишь меня, ничего уже не изменить.

Она трепетала в его объятиях, рыдая от облегчения, что все уже сказано.

У Колта опустились руки. Не в силах отвести от неё изумленного взгляда, он ощутил, как в глубине души шевельнулось какое-то странное, никогда не испытанное прежде чувство. Мысли его смешались и он даже не сразу понял, что куда-то вдруг исчезла знакомая горькая ненависть, сменившись непонятной ему самому нежностью и теплотой.

Да, конечно, был и обман и предательство, но лишь беспредельное отчаяние и желание спасти брата толкнуло несчастную девушку в эту бездну.

И в конце концов, у неё хватило мужества, чтобы не совершить последней низости - она не соблазнила его.

Крепко прижав к груди беспомощно содрогающееся тело, Колт заглянул в залитые слезами глаза и с благоговейным трепетом подумал, что тоже, кажется, любит эту девушку. Может быть, всегда любил, с первой минуты, но теперь в его душе не было ни стыда, ни угрызений совести.

С хриплым стоном припав к её губам он едва слышно прошептал, - Прости меня, Бриана! Я не знал, видит Бог ... даже не догадывался, что ты любишь меня ... до этой самой минуты!

Смахнув дрожащие на ресницах слезы девушка нашла в себе силы забыть про боль и обиду и светло улыбнулась. - Я была бы рада ещё раз пройти через все муки... и оскорбления и боль, лишь бы только ты верил мне!

Колт нежно провел кончиком пальца по щеке Брианы. - Не всегда бывает больно, сладкая моя. Вот увидишь, я могу подарить тебе наслаждение ... Его ладонь прошлась по её груди, спустилась ниже, скользнув на талию и очертив изгиб бедра. Медленно, дразнящим мучительным движением он нащупал узкий проход в тугую, горячую расщелину и коснулся магического бугорка.

Бриана ахнула. Боль куда-то улетучилась, сменившись восхитительным предвкушением грядущего блаженства.

Колт приподнялся над ней и в этот раз Бриана сама обвила ногами мужские бедра, готовясь принять его. Он легко, как ветерок, скользнул в её жаркую, манящую глубину, не ощутив ни малейшего сопротивления. Крепко сжав ладонями закаменевшие бедра, Бриана ощутила, как входит в неё набухшая пульсирующая плоть. Она радостно почувствовала, как он заполнил её целиком и затрепетала в его руках, будто пламя, ведь это был человек, которому она с этой минуты принадлежала душой и телом.

Огненный вихрь подхватил её и Бриана взлетела ввысь, пронзительно выкрикнув его имя в момент сладостной муки и освобождения.

Почти в ту же минуту Колт взорвался яростной вспышкой рядом с ней и, изнемогая от наслаждения, спрятал разгоряченное лицо в удобной впадине у неё на груди. Последнее, что услышала Бриана, прежде, чем провалиться в беспамятство, было чуть слышное признание в любви.

Он не мог отвести от неё глаз. Так много изменилось в их жизни за последние несколько минут, казалось, пролетела целая вечность и сейчас у него просто не было слов.

- Бриана ... - ошеломленно прошептал он и ответом ему послужила сияющая улыбка.

Вдруг у них над головой оглушительно прогремел выстрел, эхом раскатившись по притихшим горам.

Колт, ни минуты не раздумывая, прикрыл собой обнаженной тело Брианы, чувствуя, как ледяная рука страха стиснула сердце.

Девушке на мгновение показалось, что это просто кошмарный сон и она оцепенела, застыв, как изваяние.

В эту минуту кусты раздвинулись и перед ними с ещё дымившимся ружьем в руках появился Дирк Холлистер.

Бриана бросила обезумевший от ужаса взгляд на его обезображенное лицо и почувствовала, как мир вокруг неё застилает черная пелена.

Глава 28

Не обращая ни малейшего внимания на покаянный вид Дани, разъяренная настоятельница отвела её в кабинет и там устроила непокорной послушнице страшную головомойку. Сидевшая рядом сестра Мария, которая так и не пришла в себя после пережитого потрясения, заглядывала ей в глаза, пытаясь понять, осознала ли Дани всю глубину своего ужасного проступка.

Но Дани только однообразно кивала, покорно склонив голову. Самые противоречивые чувства обуревали её и сил хватало только на то, чтобы не дать им выплеснуться наружу. Гнев и горечь переполняли её при мысли о предательстве Элейн, о том, как бессовестно были обмануты она и отец. А представив, как счастливо могли они прожить все эти годы большой, дружной семьей, если бы не Элейн, Дани чуть не закричала.

Она кусала губы до тех пор, пока не почувствовала во рту вкус крови. Ну уж нет, она не унизится до того, чтобы показать этим гарпиям свое горе! Они обе старше и церковь для них - весь мир. Мать-настоятельница провела в обители уже больше сорока лет, и при этом виделась только с епископом, да и то эти встречи можно было пересчитать по пальцам. А свою семью за эти годы она не навещала ни разу. Разве могли они понять, что переживала сейчас Дани? Ей казалось, что мир вокруг рухнул и разлетелся на куски.

Побагровев от возмущения, настоятельница выпалила, что напишет обо всем епископу.

- А пока, - торжественно заявила она, - ты будешь наказана. Отправляйся в церковь и молись, пока солнце не сядет. И так каждый день, до воскресенья, пока епископ не решит, что с тобой делать.

Дани подняла голову и увидела суровое лицо настоятельницы и её холодный взгляд, но не опустила глаз, - Нет, - мягко, но решительно произнесла она, - Я помолюсь позже. А сейчас я не могу не думать о семье.

Сестра Мария испуганно взглянула на настоятельницу. Она не помнила случая, чтобы кто-то осмелился пойти против её воли.

- Ты должна ... - пронзительно взвизгнула она, - Те не имеешь права...!

Не обращая на неё ни малейшего внимания, Дани повернулась к настоятельнице. - Простите, матушка, я совсем не хотела обидеть вас, - как можно почтительнее сказала она, - Конечно, нарушив обет, я поступила плохо. Но просить у Господа прощения за свой поступок я смогу только, когда в душе моей наступит мир.

И Дани ушла, а обе женщины ошеломленно смотрели ей вслед.

Торопливо пробежав через двор, Дани кинулась в заросли кустов, где она обычно пряталась, чтобы побыть наедине с собственными мыслями.

И теперь она снова затаилась здесь, погрузившись в невеселые раздумья, пока грохот выстрела, эхом прокатившийся среди гор, не заставил её очнуться.

Дани даже немного испугалась. Это не мог быть охотник - уважая покой монахинь, те обычно держались подальше от обители.

Внезапно ледяная дрожь пробежала по спине и, вскочив на ноги, Дани выскочила из своего укромного уголка и ринулась к воротам. Предчувствие чего-то ужасного охватило её, она помчалась изо всех сил, подхватив длинный подол, чтобы не путался под ногами.

Откуда-то издалека донесся пронзительный женский вопль. Женщина кричала так, будто сам Сатану тащил её душу в ад. На мгновение её голос стих, его заглушили гневная перебранка, а потом шум драки и топот подков. По их звуку уже совсем запыхавшаяся Дани догадалась, что всадники поскакали по каменистой горной тропинке.

Дани добежала до места, где тропинка, извиваясь, круто поворачивала в гору. Вдруг краем глаза она заметила что-то странное в стороне от дороги и, обернувшись, в ужасе закрыла лицо руками, испустив хриплый стон.

Обнаженное тело Колта неподвижно лежало в ручье, а вокруг головы в воде расходилось широкое ярко-багровое пятно.

Дани ринулась к нему и упав на колени, осторожно приподняла над водой голову брата. Кровь горячей струей хлынула ей на подол.

Припав к груди брата, Дани снова и снова отчаянно повторяла его имя.

Вдруг он шевельнулся и слабо застонал. Это был слабый, хриплый звук, но его оказалось достаточно, чтобы слезы мгновенно высохли на глазах у Дани. Сдерживая рыдания, она постаралась как можно осторожнее приподнять его большое, беспомощное тело.

Она была не единственной, кто услышал выстрел, вблизи тихих монастырских стен он прогремел как гром среди ясного неба.

Со всех сторон к Дани спешили сестры, но потеряв голову при виде страшного зрелища, они, как стая испуганных птиц, бросились искать помощи у матери-настоятельницы.

Высокий сан не позволил матушке самой поспешить на место происшествия, но у неё хватило благоразумия разрешить перенести раненого монастырь и распорядиться устроить его в лазарете.

И пока Колта осторожно несли на носилках вверх по горной тропе, Дани шла рядом, не выпуская из рук безжизненной руки брата.

Она ждала снаружи, пока мать Мари-Франческа, обычно ухаживающая за больными, осторожно осматривала Колта. Наконец, ей позволили войти и она с удивлением осмотрелась. Чисто выбеленные стены, такой же белоснежный потолок, ни ставней, ни занавесок на высоких стрельчатых окнах, из которых открывался безрадостный вид на голый, каменистый склон и по-осеннему пожухлую листву.

Вдоль каждой стены выстроились в ряд четыре койки, узкие, будто детские, с высокими железными спинками. Колта положили у окна, прикрыв тонким шерстяным одеялом. Его забинтованная голова издали показалась Дани похожей на огромный белоснежный кокон, глаза были по-прежнему закрыты, и лишь грудь слабо колыхалась.

Дани бросила умоляющий взгляд на сестру Франческу, со страхом ожидая, что она скажет.

- Ваш брат все ещё без сознания, - строго предупредила монахиня, Слава Богу, пуля только скользнула по черепу, иначе он был бы уже мертв. Похоже на сотрясение мозга и довольно сильное. К несчастью, - и она виновато пожала плечами, - я могу только предположить, что пуля хоть и не задела мозг, но вызвала своего рода контузию.

- Но он выживет? - чуть слышно прошептала Бриана.

Бросив на раненого испытующий взгляд, сестра Франческа заколебалась. Я сделала, что могла. Мы должны ждать. Мужайся, сестра, милосердие Господне безгранично.

Дани склонилась над бесчувственным телом брата и осторожно коснулась губами его щеки, - Пожалуйста, не умирай, Джон Тревис, я прошу тебя.

Она покинула лазарет, твердо убежденная, что пришло время дать знать отцу, что им нужна его помощь.

Гевин Мейсон, в ярости не находя себе места, метался перед входом в подвал, пока его люди, кряхтя и чертыхаясь, вытаскивали наружу ящики с золотом. Ему казалось, что они движутся как сонные мухи, нарочно сводя его с ума. Дьявольщина, ну сколько они ещё будут возиться?! Он уже успел зафрахтовать корабль, чтобы отправиться в Грецию, и как только золото будет на борту, они снимутся с якоря.

Немного поодаль он заметил высокую, худощавую фигуру Дирка Холлистера, тоже наблюдавшего за возней с ящиками. При виде его лицо Гевина перекосила злобная гримаса. Что за идиот, пристрелил Колтрейна с Поупом, да ещё в двух шагах от монастыря! Холлистер отрицал это, но двое его людей признались, что слышали звуки выстрелов и тогда ещё сказали Дирку, что лучше было бы сделать это где-нибудь повыше в горах. Ко всему прочему, этот тупица даже не позаботился о том, чтобы закопать убитых! И теперь бесполезно ругать его, во-первых, дело сделано, а во-вторых, Дирк все равно упрям, как осел.

Когда ему докладывали, как все произошло, Гевин вспылил и обрушился на Дирка с дикой руганью, обозвав его сукиным сыном и придурком, из-за которого все они могут попасть за решетку.

Ярость его объяснялась тем, что Холлистер наткнулся на Бриану и Колтрейна, когда они, оба обнаженные, лежали в объятиях друг друга. Когда её приволокли к нему и он увидел пятна крови на внутренней поверхности бедер, Гевин чуть не обезумел от бешенства, он чувствовал себя одураченным. Все было ясно без слов, к тому же Гевин давно догадывался, что она без памяти влюблена в Колтрейна. Так, значит, эта сучка обманула его, она никогда не соблазняла мальчишку. Все это время она просто водила его за нос, как последнего дурака.

Ну да ладно, не важно. Все уже позади и сейчас он мертв. Связанную Бриану переправят на корабль вместе с золотом и отвезут на Санторин. А уж там они будут в полной безопасности и он сможет иметь её сколько душа пожелает.

Гевин предпочел не спрашивать Дирка, почему при виде Брианы он превратился в обезумевшего от ярости дикого зверя. Он отлично помнил, как тот когда-то с ума сходил по девушке, а теперь безумное желание смешалось в его душе с бешеной жаждой мести.

Заметив, что трое охранников замешкались, застряв вместе с тяжелым ящиком в узком проходе, Гевин вспылил, - Проклятье, шевелите же своими толстыми задницами, идиоты! Ведь вы смогли спустить эти ящики в подвал, так вот теперь вытащите их оттуда. У нас нет времени рассиживаться. Этот болван Холлистер завалил все дело и нам теперь нужно поскорее уносить ноги, да подальше. Чует мое сердце, что очень скоро здесь появится и сам Тревис Колтрейн и нам несдобровать!

- Это точно! - промурлыкала Элейн у него за спиной.

Гевин недовольно оглянулся. А ей что здесь надо, черт побери?!

- Убирайся вон, старая сука! Я не собираюсь терпеть твои плоские шуточки! Давай, ступай отсюда, не нарывайся на неприятности!

Элейн вспыхнула. Да как он смеет так разговаривать с ней, да ещё на виду у всех этих людей?!

- Ты слышишь меня? - взревев от ярости, Гевин обернулся к ней, тонкие губы его растянулись в безобразной ухмылке, глаза злобно сощурились. Убирайся немедленно!

- И это после того, что я для тебя сделала, ах ты, неблагодарный ... Элейн захлебнулась от обиды.

- Неблагодарный! Так вот тебе! - и Гевин грубо отпихнул её в сторону. Элейн не удержалась на ногах и с размаху села на землю.

- Проклятая старая мегера! - злобно чертыхнулся Гевин, - да ты должна в ногах у меня валяться, что я столько времени терпел тебя рядом. Жалкая пьянчужка! - и он презрительно пнул её ногой в бок.

Негромко скуля от боли, Элейн отползла в сторону и неловко попыталась встать. Но ей все никак не удавалось приподняться, безумно болел ушибленный бок и она изо всех сил прижала к нему руки, пытаясь справиться с подступившей к горлу тошнотой.

Гевин угрожающе навис над ней, - Я говорил тебе, держись от меня подальше, иначе будет плохо. Убирайся с глаз моих, пока я тебя не изуродовал до смерти!

Элейн кое-как доползла до стены и со вздохом облегчения припала к ней.

Ящик, наконец пропихнули через дверь и все облегченно вздохнули.

- Это последний? - спросил Гевин и охранник кивнул.

- Грузите его в фургон, - повернувшись к Дирку, Гевин предупредил, - Я поднимусь узнать, готова ли Делия. Ждите меня внизу.

Он направился было к дому, но его остановил испуганный возглас Элейн, - Подожди! А что же я ?! Когда ты вернешься, Гевин?

Неторопливо повернувшись, тот едва удостоил Элейн взглядом. Когда же эта идиотка поймет, наконец, что все кончено?! - Ты сама во всем виновата, Элейн. Я устал от тебя и ещё подумаю, стоит ли вообще возвращаться.

Но несмотря на все унижения, которые ей пришлось вынести, дух Элейн ещё не был сломлен, - Ублюдок! - пронзительно завопила она, так что у всех зазвенело в ушах, - Проклятый, мерзкий ублюдок! Так, значит, ты бросишь меня здесь, а денежки все заберешь себе?! У меня столько же прав на золото, сколько у тебя, даже больше! Если бы не я, не видать его тебе, как своих ушей!

- Считай, что мы в расчете, - отвратительно ухмыльнулся Гевин.

Дирк не выдержал, - Неужели ты действительно решил бросить её без гроша?

- Не делай из всего трагедию, Холлистер, - подмигнул Гевин. - У неё осталось ещё кое-что на черный день, мебель и разная дребедень. Продаст, если понадобится. А теперь в путь. И не стоит её жалеть. Если мы не успеем унести ноги и попадем в лапы Колтрейну, жалеть придется нас.

Элейн настолько обезумела от ярости, что забыла о только что пережитом унижении. Пламя гнева, застилавшее глаза багровой пеленой, погнало её вперед. Теперь она знала, что делать.

К тому времени, как Гевин перестал подгонять Делию и снова спустился вниз посмотреть, как продвигается погрузка, Элейн уже доползла до кухни. Услышав, как за Гевином захлопнулась дверь, она кое-как дотянулась до огромного разделочного стола, где, как ей было хорошо известно, хранился комплект кухонных ножей.

Она выбрала самый длинный и медленно направилась наверх. В доме стояла тишина.

Элейн шаг за шагом осторожно взбиралась по лестнице, бок болел отчаянно и каждое движение было мукой. Все расплывалось перед глазами. Сколько же я выпила сегодня, гадала она. Так и не вспомнив, махнула рукой. Впрочем, это не важно. Избавившись от дьявола, овладевшего Гевином, и наведя порядок в собственном доме она выпьет шампанского, чтобы отпраздновать победу.

А в том, что только что произошло между ними, словно в забытьи твердила Элейн, нет его вины. Человек, которого она всегда любила, как сына, пока он был малышом, и как нежного любовника, когда он вырос, не мог быть так жесток с ней. В конце концов, он же сын Стюарта Мейсона, а Стюарт был готов целовать землю, по которой она ходила.

Нет, всему виной эта бесстыжая тварь, которая обольстила бедного мальчика и обманом проникла в их дом.

Дверь в комнату Делии была распахнута и Элейн проскользнула внутрь бесшумно, как тень.

Делия, стоя перед туалетным столиком, мурлыкала под нос какую-то песенку, стараясь заправить кудряшки под модную соломенную шляпку с огромными полями. В новом бархатном платье ярко-розового цвета, сшитом по последней моде она выглядела хорошенькой и неожиданно молодой. Любуясь собой в зеркало, Делия подобрала повыше подол пышной юбки и пару раз крутанулась на каблуках. Особенно очаровательно смотрелся высокий кружевной воротничок, обрамляя лицо, он делал его совсем юным и свежим.

Да, Гевин не разочаровал её. Конечно, любовник из него никакой, но в этом отношении она на многое готова была закрыть глаза. К тому же, он ей совсем не нравился. Но Гевин действительно был богат, очень богат, а вот это уже немаловажно. И Делия поклялась, что ничто не сможет разлучить их, пока существует его богатство.

Она вышла на балкон, чтобы в последний раз окинуть взглядом чудесный вид из замка. Кто знает, попадет ли она сюда когда-нибудь снова? Гевин сказал, что возможно они и не вернутся. Она задумчиво облокотилась на перила, разглядывая огромные остроконечные скалы, вокруг которых с ленивым шипением плескались волны. Над морем кружились чайки, их пронзительные крики навевали грусть. Прелестный вид, но женщина неожиданно с ревнивой завистью вспомнила, как красиво море, если смотреть на него с балкона Элейн, оттуда оно было поистине великолепно, выделяясь яркой голубизной на фоне величественной горной цепи.

Приподнявшись на цыпочках, Делия свесилась с балкона, пытаясь разглядеть, что происходит во дворе. Ей страшно хотелось увидеть Гевина и крикнуть, что через минуту она присоединится к нему. К тому же хитрая Делия не могла не сознавать, что стоя на балконе в своем ослепительном туалете, к тому же на фоне гор, она выглядит просто потрясающе.

Гевина нигде не было видно. Разочарованно вздохнув, она повернулась и в эту минуту над ней ослепительной молнией сверкнуло лезвие ножа. Делия пронзительно взвизгнула, в последний миг успев отскочить в сторону. Парализованная страхом при виде стремительного броска Элейн, Делия застыла, как статуя, беспомощно наблюдая, как её противница, не удержавшись, перевалилась через парапет и с отчаянным криком сорвалась вниз, на острые скалы. Ее тело, несколько раз перевернувшись, прокатилось по камням и рухнуло в набегавшие на берег волны. Делия затаила дыхание, не в силах отвести взгляд от застывшего внизу безжизненного тела.

Слабый предсмертный крик растаял в воздухе, немедленно сменившись истошными воплями Делии.

Когда Гевин через мгновение ворвался в комнату, она все ещё продолжала кричать. И только несколько крепких пощечин заставили её замолчать, пронзительный, животный вой перешел в истерические рыдания. - Она хотела ... заколоть меня! Мне удалось увернуться, а она ... рухнула вниз...

Несколько мгновений Гевин молча вглядывался в её искаженное ужасом лицо, пытаясь сообразить, что случилось. В это время в комнату вихрем ворвался Дирк.

- Мейсон, - заорал он. - она ещё дышит. Должно быть, кусты смягчили удар. Но она страшно изуродована, вряд ли протянет долго.

Гевин искоса взглянул на него. - Она ... очень плоха?

Дирк угрюмо кивнул. - Послать за доктором? - коротко спросил он, - Я велел всем оставаться внизу, пока он не приедет.

Но то, что они услышали в следующую минуту, заставило Дирка и Делию оцепенеть от ужаса и изумления.

- Оставьте все, как есть. Когда её тело в конце концов найдут, все подумают, что это несчастный случай. Нужно, чтобы все считали, что это случилось уже после нашего отъезда. А если сейчас вызвать врача, вопросов не оберешься. Ясно?

Очень скоро тяжело груженый фургон медленно двинулся в сторону Монако к ожидающему их судну.

Сидя в принадлежавшем де Бонне экипаже, Гевин и Делия чувствовали себя на верху блаженства. Удобно откинувшись на обитое роскошной мягкой кожей сиденье, Гевин одной рукой по-хозяйски обнял Делию, крепко прижав её к себе.

Конечно, мысль об оставленном на скалах изуродованном, ещё живом теле была неприятна, но вполне терпима. В конце концов, она постепенно спивалась и стала для него невыносимой обузой. Правда, в молодости она была очаровательна. Дьявольщина, да когда-то он был без ума от нее! К сожалению, все это в прошлом.

Гевин с довольной улыбкой взглянул на Делию. Надо надеяться, она вволю насладилась здешними красотами, потому что назад она не вернется. По крайней мере, с ним.

Лучше всего расстаться с ней в Греции.

А в Монако он когда-нибудь вернется вместе с Брианой. Будет она его любовницей или женой, он решит позже. Бог свидетель, он намерен овладеть ей - нет, он будет владеть ей, навечно!

А в это время в Париже, в здании американского посольства, в своем кабинете, за массивным столом красного дерева сидел Тревис Колтрейн. На нем был роскошный костюм из мягкой шерстяной ткани цвета маренго, тончайшая золотая цепочка тянулась к жилетному карману, матово поблескивала мягкая дорогая кожа ботинок. Тревис выглядел важной персоной. Впрочем, так оно и было на самом деле.

Но, Бог свидетель, как же он ненавидел свою работу!

Брезгливо отодвинув в сторону бумагу, которую он уже несколько минут пытался прочитать, Тревис поднялся со стула и подошел к окну. Сцепив руки за спиной, он молча стоял, размышляя о том, что Китти, наверное, давным-давно уже догадалась, как ему здесь все опротивело, хотя он никогда не говорил об этом прямо.

Да, ему никогда не нравилось просиживать штаны в кабинете, а сейчас тем более, да и меняться уже поздно. Тревис рвался домой, в Неваду, на ранчо. Как было бы здорово снова оказаться под открытым небом, почувствовать, как свежий ветер бьет в лицо. Дьявольщина, да будь сейчас даже зима, он бы и то не удержался, чтобы не вскочить в седло!

Тревис встряхнулся и постарался вернуться к действительности. Из окон посольства открывался великолепный вид на Париж. К югу почти на полмили расстилалось Марсово Поле, огромный плац, повидавший на своем веку немало событий: и королевские парады и дикие восстания и революции.

На дальнем его конце возвышалось величественное здание Военной Академии. Построенное в кокетливом восемнадцатом веке, оно больше напоминало волшебный дворец, чем военную школу. Задуманная вначале как училище для сыновей обедневших аристократов академия очень скоро превратилась в настоящий университет, куда со всех уголков Франции съезжалась талантливая молодежь.

Тревис припомнил забавный исторический факт: когда Наполеон Бонапарт, который тоже в свое время учился здесь, получил аттестат, в нем было сказано - Пойдет далеко, если позволят обстоятельства.

Тревис перевел задумчивый взгляд на более современное здание к северу от Марсова Поля. Построенное в 1889 архитектором Александром Эйфелем для Парижской Выставки, оно с тех пор неоднократно служило мишенью для насмешек. Как его только не называли, и удивительным, и чудовищным, нашлись даже такие, кто требовал разрушить его до основания. Но Тревис глубоко уважал Эйфеля как создателя одного из величайших чудес - Эйфелевой башни. Только он мог добиться того, что даже сидящий на стуле человек не мог давить на землю сильнее, чем это гигантское сооружение. Устремившись в небо на высоту 985 футов, она стала высочайшим сооружением в мире. Кто-то придумал устроить в ней очень приличный ресторан, как-то он даже обедал там вместе с Китти и ...

Китти!

Боже, как он обожал эту женщину! Никогда и никого в своей жизни Тревис не любил так, как её. И хотел одного - сделать её счастливой до конца дней, как она когда-то озарила счастьем его жизнь.

Раньше ему казалось, что Китти мечтает о том, чтобы вволю поездить по Европе, да и пожить какое-то время в Париже было бы неплохо. Но оказалось, что он ошибался, и Китти скучает по дому, к тому же ей безумно не хватало Колта.

Тревис покачал головой. Его все больше тревожило, что от сына давно уже не было никаких известий. Прошло уже месяца три, как они получили последнее письмо и, черт побери, это совсем было не похоже на Колта! Не в его привычках было заставлять мать волноваться.

Тихий стук в дверь заставил Тревиса обернуться. Шмыгнув к столу, он развернул опостылевший документ и крикнул, - Войдите!

Ему показалось, что секретарша чем-то взволнована. Странно, не похоже на нее. Мисс Тирон, старая дева лет тридцати, была превосходно вышколена, вывести её из состояния равновесия было просто невозможно. Однажды Тревис, явно забавляясь, пошутил, что её манера одеваться и суровый вид должны скорее отпугивать, чем привлекать мужчин и был страшно удивлен, когда она суховато объяснила на своем безупречном английском, что именно на это и рассчитывала. С этого момента он старался держаться с этим удивительным созданием как можно официальнее.

Разглядывая её, пока она семенила к столу и гадая, что же её так расстроило, Тревис вдруг заметил желтый листок телеграммы, который дрожал у неё в руках.

- Это для вас, сэр, сообщение сугубо личного характера.

- Как раз вовремя, - возликовал Тревис, выхватывая листок. - Как вы думаете, может это от сына и я наконец узнаю, чем занимался последнее время этот бездельник?

Искренняя жалость вспыхнула в глазах мисс Тирон - Это не от вашего сына, сэр. Это от вашей дочери...

И не успел Тревис разобрать пляшущие перед глазами строчки, как почувствовал, что кровь в его жилах леденеет от смертельного ужаса.

Глава 29

Не было такой силы, которая смогла бы остановить Тревиса, когда он ворвался в ворота женского монастыря, впрочем, никто особенно и не пытался это сделать.

Не обратив никакого внимания на крики и причитания испуганной монахини, он проскакал мимо неё к воротам. Понимая, что потерпела поражение, сестра Мария согласилась проводить его через плохо освещенный коридор, где почему-то противно пахло сырой шерстью и старыми газетами, в монастырскую больницу.

Тревис молча шагнул вперед.

В самом конце комнаты он увидел тоненькую женскую фигурку в белом, застывшую на коленях возле койки, где неподвижно лежал человек. У Тревиса заколотилось сердце - неужели это его дочь, которую он не видел уже почти четырнадцать лет?!

Услышав за спиной негромкий шорох шаги, Дани подняла на вошедшего усталые, воспаленные глаза. Но судорога перехватила ей горло, когда она разглядела в полумраке направлявшегося к ней высокого мужчину.

Перед ней стоял двойник её брата. То же великолепно сложенное, могучее тело, те же глубокие, чуть прищуренные серо-стальные глаза, что у Джона Тревиса. Вот разве что седина, серебром поблескивающая в пышной гриве черных, как вороново крыло, волос, отличала его от Колта.

Чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди, Дани вцепилась в край железной койки и попыталась встать. Слезы ручьем хлынули по бледным щекам, счастье и горечь причудливо смешались в её истерзанной душе: счастье, что наконец, обрела отца, и горечь, потому что никто не вернет им потерянных лет, когда они были в разлуке.

Потрясенный Тревис протянул к ней руки. Всхлипнув, Дани ринулась к нему в объятия и он крепко прижал её к груди. Их слезы смешались.

С трудом оторвавшись от дочери, Тревис чуть слышно попросил оставить их вдвоем. Дежурная монахиня удивленно взглянула на Дани, но спорить не решилась.

Дани торопливо передала отцу все, что ей было известно о состоянии брата. Колт до сих пор не приходил в сознание. Ему было не лучше, но и не хуже, чем пару дней назад.

Оторвав глаза от сына, Тревис повернулся к Дани и посмотрел на неё с такой любовью и нежностью, что у неё слезы навернулись на глаза. Он нежно коснулся кончиком пальцев её щеки, - Расскажи мне, - тихо прошептал он, Расскажи мне все.

Дани кивнула и смущенно потянулась к его руке. Усадив его на другой кровати напротив Колта, она заговорила едва слышным голосом.

Дани рассказывала долго, очень медленно, с трудом подбирая слова. Потом вдруг расплакалась и еле смогла договорить, отец слушал молча, не перебивая.

На самом деле Тревис почувствовал, что с каждым словом, слетевшим с уст дочери глаза его все сильнее застилает кровавая пелена гнева. Наконец он узнал правду и гнусное предательство Элейн потрясло его.

А Дани уже рассказывала о том, как был обманут Колт и Тревис испуганно отшатнулся, услышав, в какой плотной паутине лжи запутался его сын.

- А теперь и Бриану похитили, - грустно сказала Дани, - Я ещё успела услышать её крик, но найти её нам не удалось. Одна из сестер отважилась пройти немного дальше по тропе ... - Она замолчала, еле удерживая слезы. Она и нашла тело мистера Поупа. Он был тяжело ранен, но ещё дышал. Сестра наклонилась к нему и услышала, как он прошептал "Холлистер", а потом умер.

Тревис на негнущихся ногах подошел к окну, но слезы застилали ему глаза и осенний лес вокруг монастыря расплывался перед глазами. Природа умирала вместе с его сыном. Погиб друг. Семья была почти разорена.

Ему понадобилось собрать всю силу воли, чтобы не впечатать кулак в стену.

Наконец, он немного успокоился. - Как только Колту станет хоть немного полегче, тут же перевезу его в Париж. По крайней мере, он будет поближе ко мне ... и к матери.

- Доктор, который вчера осматривал его, сказал, что он может очнуться в любую минуту, - быстро напомнила Дани. - А сотрясение мозга опасно именно из-за непредсказуемых последствий, ты ведь знаешь! - Затем вдруг усмехнулась, - "Колт"? Вот странно, а я всегда называла его "Джон Тревис".

Отец весело хмыкнул, - Это что-то вроде прозвища. Мне-то "Джон Тревис" больше по душе, но вот поди ж ты, прилипло к нему именно "Колт"

И будто услышав, что разговор идет о нем, Колт начал медленно освобождаться из лап кошмара, который вот уже много часов держал его в плену. Сначала он почувствовал дикую боль, будто гигантский паук стянул свою паутину вокруг его мозга и по капле сосет из него кровь. А чьи это голоса слышны из-за дымного черного облака, окутавшего его с ног до головы? Что это с ним такое, черт возьми?!

Дани неслышно подошла к отцу сзади. - Я бы так хотела поехать с тобой ... но, к сожалению, мое место здесь.

- Но ведь ты сама так решила, - мягко напомнил Тревис. - Наверное, ты не сразу пришла к этой мысли. Почему-то мне кажется, что ты не из тех, кто любит авантюры.

Она не спорила, но попыталась ещё раз объяснить, что побудило её сделать этот шаг. - Если бы все было по-другому, если бы я жила с теми, кто любил меня, может быть, мне это и в голову бы не пришло. Если бы для меня нашлось место в вашей жизни ...

Тревиса бросило в дрожь. Конечно же, он часто позволял себе мечтать, что когда-нибудь дочь войдет в их с Китти жизнь, но заставить её бросить все только потому, что он неожиданно появился перед ней?! Обняв Дани, Тревис прошептал, - Я все понимаю, родная. Но не торопись, обдумай все хорошенько. - Господи, он чуть не застонал от нахлынувших воспоминаний, девочка - вылитая мать! Конечно, он никогда не испытывал к Мэрили ничего, похожего на ту бешеную страсть, которую всегда питал к Китти. Но она была чертовски привлекательна и он по-своему был привязан к ней до самой смерти.

Прижимая дочь к груди Тревис мысленно перенесся в ту далекую ночь, когда Дани появилась на свет.

... Слабые, холодные пальцы Мэрили коснулись его щеки и Тревис услышал её тяжелое, прерывистое дыхание, - Помнишь, что я говорила, дорогой? Помнишь ... я сказала тогда, что ничто не вечно ...?

Тревис снова пережил эту муку, когда он догадался, что Мэрили умирает. Она совсем не боролась за жизнь. Он попытался уговорить её помолчать, чтобы сохранить хоть те небольшие силы, что ещё оставались в ней.

Но Мэрили заглянула ему в глаза и Тревис заметил, что она с трудом удерживается, чтобы не зарыдать. - А ты мне ответил, что в этом случае нужно самим создавать свою вечность, - с трудом прошептала она. - Ты так и делал, любимый! Ты создал свою вечность с единственной женщиной, которую по-настоящему любил.

Ее лицо исказилось судорогой боли и кровь хлынула ему на руки. Он никак не мог остановить её.

И Тревису никогда не удастся забыть той муки, которая сжала его сердца, когда глаза Мэрили закрылись навеки.

Она молча ушла с его дороги, чтобы он снова мог любить и оплакивать Китти, свою жену, которую считал мертвой.

Но их с Мэрили ребенок остался жив и теперь он был счастлив, прижимая к груди взрослую дочь. Бог свидетель, она так напоминала ему ту нежную, любящую женщину, которую он никогда не забудет, никогда не захочет забыть!

Внезапно прогремевший низкий голос заставил Тревиса очнуться.

- Догнать мерзавцев!

Дани с трудом подавила испуганный возглас и Тревис круто обернулся. Это был Колт!

И через мгновение они припали друг к другу, забыв обо всем: о суровом монастыре на вершине горы, о тех странах, из которых они примчались сюда, о том, что разлука неизбежна. Хотя бы на несколько минут они были вместе.

Их всех подло предали, но горячая кровь Колтрейнов, текущая в их жилах, поможет им расставить все по местам.

Хриплое дыхание чуть слышно вырывалось из разбитых губ Элейн. Дышать было больно, мешали переломанные ребра. Пелена застилала глаза. Похоже, сломаны были не только ребра, все её тело было страшно изуродовано. Никто бы не поверил, что она сможет протянуть ещё три дня, дождавшись, когда рыбаки случайно заметят на камнях её тело.

Доктор Жоффрей Робер был поражен не меньше всех остальных. Он ещё раз послушал её сердце, затем, с трудом разогнувшись, ошеломленно потряс головой. - Она долго не протянет, - пробормотал он вполголоса, не видя никакого смысла лгать. Женщина, вне всяких сомнений, давно знала, что умирает. Он никогда не был близко знаком с графиней и сейчас не видел необходимости скрывать свои чувства.

У двери стояли оба Колтрейна, отец и сын. Им не слишком приятно было видеть Элейн, но только она знала, куда подевался Мейсон.

- Она в сознании? - тихо спросил Тревис.

Доктор Робер только пожал плечами. У него не было случая понаблюдать за ней. За ним послали сразу, как обнаружили тело, чтобы он мог сделать то немногое, что было в его силах и он до сих пор удивлялся тому, что Элейн все ещё жива. Порой он злился, ему даже казалось, что женщина просто из упрямства оттягивает неизбежное - лишь бы заставить его метаться взад-вперед в напрасных попытках облегчить ей конец.

Взглянув на растерянную жену рыбака, первую заметившую тело, он спросив, не слышала ли та, чтобы графиня произнесла хоть слово, или, может, приоткрыла глаза.

Женщина покачала головой. - Она с трудом дышала, доктор, но даже такая жуткая боль не могла заставить её очнуться! - Ее, похоже, эта история не слишком взволновала. Если бы не муж, предположивший, что мсье Мейсон не забудет тех, кто позаботился о его несчастной тетушке, её бы вообще здесь не было.

Тревис решительно шагнул вперед, глаза его сверкнули холодным светом, - Ну, пришло время мне попытаться заставить её прийти в себя. Похоже, ей уже ничем не навредишь, не так ли, док?

Доктор Робер покачал головой. - Совершенно верно, но я так накачал её наркотиками, что она вряд ли сможет даже понять вас.

Сунув стетоскоп в потрепанный кожаный чемоданчик, доктор с вежливым поклоном удалился. Ему вдруг захотелось оказаться как можно дальше от этого зловещего места, где двое иностранцев весьма странного вида, похоже, собирались допрашивать умирающую женщину. Да, от этого дела дурно пахнет!

Тревис взглянул на Элейн и не почувствовал угрызений совести из-за душившей его бешеной ненависти. Она заслужила её, всю жизнь принося горе тем несчастным, с кем сводила её судьба.

- Элейн, - резко позвал он, стараясь не дотрагиваться до нее. Любое, самое легкое прикосновение причинит ей дикую боль, а он никогда не был садистом. Ему только нужно было узнать то, что не знал никто, кроме неё и, Бог свидетель, он узнает все, чего бы ему это ни стоило!

А Элейн в эту минуту казалось, что она попала в преисподнюю, в царство вечной мучительной боли и чья-то гигантская рука тянет и тянет её в бездну, где языки адского пламени лижут её израненное тело.

- Элейн, ты слышишь меня?

Внезапно окутавшие её тяжелые тучи разошлись и она с облегчением увидела синее небо. Теплые солнечные лучи ласкали тело, а под ногами была прохладная зеленая трава. Значит, она дома,в Кентукки и вот над ней снова склоняется её давно ушедший возлюбленный и Элейн со слезами видит обожаемое и ненавистное лицо.

- Тревис, - прошептала она. Боль в горле стала нестерпимой и она закашлялась. По подбородку тоненькой струйкой потекла кровь. - Это ведь ты, Тревис Колтрейн? Ты снова хочешь меня, правда? Как ...

Тревис чуть слышно скрипнул зубами. - Да, Элейн, я хочу тебя, неохотно пробормотал он. Какая разница, чертыхнулся он про себя. - Но ты должна помочь мне. Скажи, куда уехал Гевин?

Элейн недовольно поморщилась, и острая боль, будто раскаленный кинжал, пронизала её. Господь всемогущий, её изломанное тело просто кричало от боли.

- Мейсон, - коротко произнес Тревис, - Куда он поехал, Элейн?

На глаза несчастной опять опускалась черная пелена. Вдруг перед глазами молнией сверкнул занесенный нож, а потом началось это бесконечное падение вниз. А потом уже не было ничего, кроме заслонившей весь мир безумной, отупляющей боли.

- Думаю, что она ничем не сможет нам помочь, - прошептал Колт, - Я даже отсюда слышу, что дыхание у неё постепенно слабеет. И, посмотри, отец, она бледная, как смерть.

Тревис угрюмо кивнул. И ему было видно, что повеяло холодным дыханием смерти. Глаза Элейн постепенно остекленели. - Где Мейсон? - повысил голос Тревис. - Элейн? Ты слышишь меня?

Тело Элейн свело судорогой боли.

- Греция ... Он уплыл на Сантор ... - и она замолчала, не в силах сделать ещё одно мучительное усилие.

Она попыталась было протянуть к нему руку, чтобы снова ощутить его тепло, но та, сломанная в нескольких местах, не повиновалась ей. Элейн слабо шевельнула пальцами и, заметив это, Тревис все понял. Он накрыл своей горячей ладонью её руку, от души надеясь, что покой, наконец, снизойдет в её душу. Губы её слабо шевельнулись и Тревис склонился над ней, чтобы разобрать неясный шепот умирающей.

- Скажи ...мне ... - Она уже с трудом шевелила губами. Черные тучи клубились перед глазами - скажи, ...что любишь меня.

Тревис прижался губами к холодеющему лбу. - Да, Элейн, я люблю тебя, твердо сказал он.

Слабая. жалкая улыбка, несмотря на боль, искривила губы Элейн. И этой улыбке суждено было навсегда остаться у неё на лице. С ней она и умерла.

Тревис выпрямился и искоса бросив быстрый взгляд на Колта, заметил осуждение на лице сына.

- Нет ничего постыдного в том, чтобы дать женщине умереть счастливой, - тихо прошептал он.

Колт молча кивнул. Все правильно. Отец как всегда прав. Он сделал все, что мог, чтобы позволить Элейн спокойно умереть.

Глава 30

Сквозь пелену слез, застилавших глаза, Бриана с трудом разглядывала крошечную каюту. Кроме стула и стола в ней поместилась только небольшая подвесная койка. Через узкое отверстие иллюминатора она видела бескрайнюю синь океана. Впрочем, Бриане уже было все равно. Колт убит. Шарля увезли неизвестно куда. А она сама - пленница на корабле, в полной власти Гевина и, что ещё хуже - Дирка.

День уже начал клониться к вечеру, но Бриана даже не сделала попытки встать. Постепенно сгустились сумерки и вдруг до неё донесся звук ключа, поворачиваемого в замке. Девушка затаилась, как испуганный зверек, готовая защищать себя, сколько хватит сил.

Из темноты послышался шорох, а потом ломкий мальчишеский голос пробормотал по-французски, - Черт, как темно! Где вы, мадемуазель? Я принес вам обед!

- Я не голодна, - резко бросила девушка, - уходите!

Она слышала, как он, чертыхаясь сквозь зубы, копошится в темноте, потом звякнул поднос и Бриана догадалась, что мальчишка ощупью добрался до стола. - У меня приказ, мадемуазель. Погодите, я сейчас сбегаю за лампой.

Не прошло и нескольких минут, как он вернулся и в каюте стало светло.

Наконец Бриане представилась возможность разглядеть своего посетителя. На первый взгляд ему было не больше шестнадцати, тощий, долговязый, с темными волосами, которые доходили ему почти до плеч. Он уставился на Бриану широко раскрытыми глазами, разглядывая её с не меньшим любопытством. Вряд ли стоит его опасаться, решила она про себя.

- Меня зовут Рауль, - весело сказал паренек, - мне поручили кормить вас.

И тут же важно предупредил, - Кстати, меня уже предупредили, что вас сюда привез ваш дядюшка, мистер Мейсон. Поэтому не рассчитывайте, что сможете сбежать. Только через мой труп! К тому же, знаете, какой я сильный? Так что, даже и не пытайтесь!

Он нахмурился, стараясь придать себе свирепый вид, и Бриана невольно улыбнулась.

Итак, Гевин представил её непокорной племянницей, сбежавшей из-под надзора строгого дядюшки. Значит, на команду корабля рассчитывать не приходится. Вряд ли кто-нибудь проникнется сочувствием и поможет ей сбежать, если даже представится возможность. Чтобы она не рассказала о Гевине, вряд ли кто-то ей поверит. Да, ничего не скажешь, придумано здорово!

- Не волнуйся, - мягко сказала она, - я постараюсь не доставить тебе хлопот.

Казалось, он немного успокоился и принялся разгружать поднос. Никаких деликатесов, конечно. Откуда им взяться на корабле? Но все свежее и вкусное, пробуйте! Вот рыба, картофель, немного сыра. И ещё вино и фрукты. Если покажется мало, я могу принести еще.

- Нет, нет, достаточно, большое спасибо. А кстати, - весело добавила она, стараясь, чтобы голос её звучал как можно дружелюбнее, - меня зовут Бриана.

Мальчишка ухмыльнулся во весь рот. - Знаю. Очень красивое имя, самое оно для такой красотки, как вы ... - Кровь бросилась ему в лицо и паренек смущенно замолчал.

Он уже повернулся было, чтобы уйти, когда Бриана негромко окликнула его, - Спасибо, Рауль. Надеюсь, мы подружимся.

Парнишка юркнул за дверь и повернул ключ в замке.

На лице Брианы появилась слабая улыбка.

На следующее утро Рауль чуть свет натаскал ей в ванну воды для купания и оставил одну, предупредив, что вернется через полчаса. И действительно, не успела Бриана помыться, как этот странный лакей снова появился на пороге её каюты. В руках он с трудом удерживал поднос с завтраком для Брианы. Девушка с немалым удивлением следила, как он расставляет тарелки с овсянкой, шоколад, роскошные южные фрукты.

Она осторожно принялась задавать ему вопрос за вопросом и парнишка понемногу оттаял. Он надолго застрял в каюте, как подозревала Бриана, намереваясь поразить её воображение своими рассказами о морских путешествиях. Рауль важно объяснил, что их корабль пересечет Лигурийское море, а потом пройдет вдоль побережья Тосканы и дальше, через узкий пролив, отделяющий остров Эльбу от Корсики. Затем они поплывут Тирренским морем до самого узкого в здешних местах Мессинского пролива, а миновав его, отправятся дальше, в Ионическое море.

- А ты когда-нибудь раньше плавал в этих местах, - с искренним интересом спросила Бриана, довольно отметив про себя, что по мальчишке не скажешь, что он очень торопится уйти. Он трещал, как сорока.

- Еще бы, сто раз, если не больше, - важно проворчал он, - Я в море давным-давно, попал сюда ещё сопливым мальцом лет двенадцати.

Бриане стоило немалого труда, чтобы удержаться от смеха.

А паренек болтал без умолку. Он рассказал, что родился в крошечной провинции Грасс, на западе Монако. - Корабль, на котором мы плывем, принадлежит моему дяде, - хвастливо объявил он, - А капитаном у нас - мой двоюродный брат! Обычно мы ходим в Грецию и обратно, в Монако, да ещё перевозим кое-какие грузы на Кикладские острова.

Бриана кивнула, впервые с тех пор, как она попала в лапы Дирка у неё вспыхнула неясная надежда. Если капитан корабля - близкий родственник её юного приятеля, значит, больше, чем когда-либо она должна превратить паренька в своего друга и союзника.

Она попросила Рауля рассказать ей поподробнее об островах Греческого архипелага, особенно о Санторине.

Мальчишка довольно ухмыльнулся во весь рот. - Настоящее название этого острова - Тера, - важно объяснил он видом старого морского волка, - Он самый южный из Кикландских островов. - На самом деле остров - старый потухший вулкан и я слышал, что давным-давно, за полторы тысячи лет до нашей эры здесь когда-то было извержение похлеще, чем то, из-за которого погибла Атлантида.

- Там есть такая лагуна, - восхищенно присвистнул он, - километров шестьдесят в ширину. А в самом её центре - два крошечных островка и на каждом - по вулкану. Один называют Nea Kameni, что значит "Вулкан, который недавно потух", а другой - Palaja Kameni, то есть "Вулкан, потухший давно". Но старики говорят, что время от времени над вулканами появляется дым и слышен грохот, а это верная примета, что они ещё не совсем умерли.

Бриана кивнула и как можно более безразлично попросила, - Расскажи мне о Санторине, точнее, о Тере ...

О Санторине Рауль мог говорить долго и Бриана с удивлением узнала, что на острове есть небольшой поселок. Сам остров, поскольку он вулканического происхождения, в основном покрыт застывшей лавой и мелкими осколками пемзы. Лагуну красиво окаймляют остроконечные красные, черные и почти белые скалы, которые остались после последнего извержения вулкана. Скалы эти достигают трехсот метров в высоту. - Самая большая горная вершина на Тере носит имя святого пророка Илии, её высота больше пяти тысяч. Поселок там небольшой, люди селятся неохотно, слишком далеко и неудобно добираться до материка. Единственное средство передвижения, которое там используется - это ослы.

Но кроме этого, - продолжать рассказывать Рауль с сияющими глазами, безмерно польщенный тем, как внимательно, буквально ловя на лету каждое слово, слушает его эта незнакомая красавица, - на острове есть ещё два маленьких поселка: Эмборион и Пиргос, но они расположены дальше к югу. А порт в северной части лагуны, куда приходят все корабли, называется Ойа.

Не желая оставаться перед мальчиком в долгу, Бриана придала лицу самое восторженное выражение, на какое только была способна и, захлебываясь от восхищения, воскликнула, - Господи, Рауль, сколько всего ты знаешь! Ты, наверное, очень образованный! А я ...

Вдруг её слуха коснулся чуть слышный звук осторожных шагов под дверью её каюты и Бриана испуганно осеклась. Рауль предостерегающе поднял руку, призывая к молчанию.

Кто бы ни подкрадывался к её каюте, сейчас он как раз стоял за дверью. Воцарилась напряженная тишина, а затем до затаивших дыхание Брианы и Рауля донесся тихий шорох удаляющихся шагов и через минуту все стихло.

Перепуганный мальчик вскочил на ноги. - У меня полно работы, извиняющимся тоном пробормотал он и выскользнул за дверь. В замке повернулся ключ.

Бриана вздохнула и бросилась на свою неудобную, узкую койку, в отчаянии сжала ладонями виски. Ей казалось, что они с Раулем постепенно становятся друзьями, он так непринужденно болтал с ней, как будто они были знакомы много лет. Как жаль, что их прервали! Он мог бы стать ей надежным союзником. Может быть, с его помощью потом удалось бы выбраться отсюда.

Ну, а что потом?

Бриана устало прикрыла глаза. Как бы то ни было, она уверена, что в конце концов отыщет тот сиротский приют, куда отправили Шарля. Конечно, это будет несложно и, видит Бог, она не успокоится, пока не найдет брата и не вытащит его оттуда. И что дальше? Чем она сможет заполнить страшную пустоту в раненом сердце, чем заглушит боль, которая, как раненый зверь, терзает безжалостными когтями её душу?! Как несправедлива и жестока судьба! Всего только миг был отпущен ей для счастья, когда она, наконец, могла не скрывать больше свою любовь. И её возлюбленный ответил ей взаимностью, она видела это, читала любовь в его глазах. И в тот самый момент, когда Бриане казалось, что их души слились вместе, в этот волшебный, незабываемый миг прогремел тот страшный выстрел Дирка, ... и все кончено - Колт погиб, а с ним погибло и её счастье.

Бриане даже не было страшно, что её ждет, она настолько погрузилась в свое горе, оплакивая то, что теперь уже никогда не сбудется, что совсем забыла о себе. И вот слезы её высохли и Бриана почувствовала, как печаль в её душе постепенно затихает, уступая место жгучей, бешеной ненависти. Это было так, как будто злобные демоны, дремавшие до сих пор в её сердце, внезапно проснулись и вырвались на свободу. Ненависть и жажда мести кипели в её крови, перед глазами стояло лицо Колта.

И потекли часы, когда в маленькой, душной каюте, почти в полной темноте Бриана вынашивала планы мести человеку, разбившему её жизнь. Судно мирно покачивалось на волнах, а в груди девушки клокотала ярость. Да, она за все отомстит ... за смерть Колта ... за гибель Бранча ... за весь тот кошмар, в который он превратил её жизнь, за их погубленное счастье ... Дирк Холлистер ответит за все.

Бриана закрыла глазами. Ей показалось, что все произошло только вчера. Она снова видела, как, оторвав от окровавленного тела Колта, Дирк перебрасывает её через седло и почти бесчувственную везет в замок. Она опять слышала его голос, когда он, гнусно ухмыляясь, мучил её отвратительными подробностями убийства несчастного Бранча. Бриана содрогнулась, Господи, какие звери! Завидев Бранча и убедившись, что он один, Дирк и его головорезы решили, что не стоит раньше времени устраивать перестрелку. Они побоялись, что выстрелы спугнут Колта, и поэтому дав знак Арти и остальным бандитам держаться в стороне, Дирк спрятался за огромным обломком скалы и затаил дыхание. Он дождался, пока ничего не подозревающий Бранч подъедет поближе и одним прыжком вскочил на лошадь позади него. Как молния, сверкнул нож и из перерезанного горла фонтаном брызнула кровь. Бедняга, даже не успев понять, что произошло, рухнул на землю и через минуту все было кончено.

Похолодев, Бриана слушала, как хохочет Дирк и ей казалось, что она медленно умирает с каждым словом, с каждой отвратительной подробностью, будто нож, оборвавший жизнь Бранча, резал и рвал её душу.

Каждый раз, когда Рауль появлялся в каюте Брианы, с трудом внося тяжело нагруженный поднос, он непременно задерживался и они подолгу весело болтали, как старые приятели. Видно было, что Раулю страшно не хочется уходить, он медлил, насколько хватало смелости, рассказывал Бриане всякие морские истории ... тянул время, как мог, и Бриана понимала, что мальчику просто нравится бывать с ней. Девушка со своей стороны из кожи вон лезла, чтобы завоевать его дружбу и доверие. Бриана прекрасно понимала, что Гевин в своей подлости и желании настроить команду против племянницы способен на многое, даже обвинить её в каких угодно мерзостях, чтобы очернить девушку в глазах простых моряков. Поэтому она была особенно добра и ласкова с Раулем, тем более, что и ей самой был по душе славный, услужливый паренек.

Но однажды вечером он захватил вместе с ужином непочатую бутылку вина вместо стакана, который, как правило, полагался пленнице. Развеселившись, Бриана в шутку предложила ему составить ей компанию и была немало удивлена, когда он явно перепугался. Переменившись в лице, Рауль отшатнулся от удивленной и озадаченной девушки и невнятно пролепетал, бледнея и заикаясь на каждом слове, - О нет! ...это невозможно. Я бы не осмелился... у нас на корабле это строго-настрого запрещено. Страшно подумать, что сделает капитан, если узнает! Да он с меня шкуру живьем спустит!

Девушка попыталась успокоить бледного и перепуганного мальчишку. - Да не волнуйся ты так, Рауль. У меня и в мыслях не было заставить тебя нарушать какие-то правила, я просто ничего не знала о ваших порядках. Но скажи, что плохого в том, что ты просто присядешь ненадолго поболтать со мной? Или это тоже запрещено?

Паренек смущенно опустил глаза и с самым несчастным видом уставился в пол, - Мне было приказано только приносить поднос с едой к вам в каюту, а потом немедленно уходить. Мне ни в коем случае нельзя было оставаться и разговаривать с вами, потому что, видите ли ... - он нервно огляделся по сторонам, поднял на девушку затравленный взгляд и снова уставился в пол. Это было совсем не похоже на приветливого и общительного Рауля.

- Но почему? - как можно мягче спросила Бриана, - Почему тебе нельзя даже пару минут поболтать со мной? Что в этом дурного? Или, может быть, мсье Мейсон рассказал обо мне что-то настолько ужасное, что ты теперь боишься даже взглянуть на меня? Скажи мне, Рауль?

Но паренек был так напуган и смущен, что на него было страшно смотреть. - Мне нужно идти, - неловко пробормотал он и бочком проскользнул в дверь. - Я и так сказал больше, чем нужно.

Бриана промолчала, даже не сделав попытки задержать его или попытаться что-то выяснить. К чему, устало подумала она, мальчик только ещё больше испугается и возможно, не придет больше. Ей следует набраться побольше терпения и со временем он сам все расскажет.

Прошло уже больше двух дней с момента их отплытия, когда в её тесной, крошечной каюте первый раз появился Гевин. Услышав его шаги, Бриана похолодела. Тихонько приоткрылась дверь и он встал на пороге, разглядывая её со своей обычной наглой, злорадной улыбкой, которая заменяла ему приветствие и в прежние времена заставляла несчастную девушку покрываться мурашками с головы до ног. - Ну, что, прелесть моя, надеюсь, ты уже успела прийти в себя? - плотоядно хмыкнул он.

От души надеясь, что ей удалось вложить всю свою ненависть в один взгляд, Бриана посмотрела ему прямо в глаза.

Ничуть не смутившись, он от души расхохотался, - Ну знаешь, деточка, если бы взгляды могли убивать, я бы уже валялся бездыханный у твоих ног!

- Молю Бога, - яростно процедила сквозь зубы Бриана, - чтобы в один прекрасный день так и случилось!

Она с радостью заметила, как наглая ухмылка слетела с его лица и он прикусил губу, пытаясь сдержаться и не дать волю гневу. - Ах ты, маленькая дрянь! - рявкнул он, - может быть, оставить тебя на несколько дней без воды и пищи?! Посмотрим, что ты тогда запоешь!

Видя, что Бриана и бровью не повела, Гевин сообщил, что ему стоит немалого труда удерживать Дирка на расстоянии от нее. - Ты знаешь, он ведь до сих пор не простил тебя, дорогая! И поклялся, что страшно отомстит за то, что ты так страшно изуродовала его на всю жизнь. Ты же помнишь, каким красавчиком был когда-то наш приятель Дирк! И теперь он с ума сходит от злобы, понимая, что пока он не вернет тебя в Монако, у него связаны руки. Я решил, что рано ещё отдавать тебя ему, ещё не время. К тому же, Дирк вряд ли простит, что ты предала нас, рассказав все Колтрейну.

Бриана почувствовала, что вот-вот взорвется от бешенства. Сжав кулачки и не думая, чем это ей грозит, она, как раненая тигрица, накинулась на Гевина, - Это была не я, идиот! Я не предавала вас, хотя, видит Бог, могла с чистой совестью сделать это после того, как вы поступили со мной. Это сделала Элейн - именно она показала Колту, куда вы заперли меня и даже проводила его в подвал!

Бриана откровенно наслаждалась, видя, как потемнело от гнева лицо Гевина. Она знала его много лет и понимала, что ему мучительно больно, почти невозможно даже самому себе признаться в том, что он вовсе не так уж умен и проницателен, каким он всегда старался казаться.

- Ты врешь, - неуверенно пробормотал он, отбрасывая со лба прядь непокорных вьющихся волос, - Я не верю тебе. Да и почему я должен тебе верить?!

Бриана с отвращением передернула плечами, как будто удивляясь такой непонятливости, - Ну, а откуда же, сам посуди, он узнал, куда вы меня упрятали?! Элейн было известно, что он в Монако, потому что он уже приходил к ней один раз, утром того же дня. Колт рассказывал мне потом, что Элейн вечером сама разыскала его и объяснила, где меня держат и как пробраться в подвал.

Гевин иронически хмыкнул, похоже, ей пока что не удалось убедить его до конца. Но Бриана и не думала отступать. Сомнения уже были посеяны, теперь оставалось только окончательно уверить его в том, что он просчитался. - Элейн рассказала, что его сестру, как пленницу, держат в подвале. Конечно, ей и в голову не пришло сообщить, что речь идет совсем не о его сестре, а о самой обычной мошеннице и самозванке! Она решила предоставить мне возможность объяснить все самой, когда придет время. А может быть, ей не хотелось предавать тебя окончательно, Гевин, а так, самую малость, просто, чтобы попортить тебе кровь.

Глаза его потемнели от гнева и своей густой синевой напоминали море перед бурей. - Она просто взбесилась под конец от ревности, - раздраженно буркнул он, - С самого первого дня она люто возненавидела Делию и поэтому вбила себе в голову помочь Колтрейну. Эта сумасшедшая решила, что когда он заберет и тебя, и все свое золото и мы снова станем нищими, Делия немедленно бросит меня. - по его неуверенному тону Бриана догадалась, что ему, скорее, важно убедить в этом себя, а потом уже её. - А потом, когда все сорвалось и она внезапно узнала, что Колтрейн мертв,... - и Гевин тяжело вздохнул, - она, похоже, сошла с ума и попыталась избавиться от Делии

Бриана в ужасе оцепенела, на миг ей показалось, что она падает в какую-то бездонную пропасть. Все завертелось у неё перед глазами. Боже, что он говорит?! Элейн пыталась прикончить Делию? Она открыла было рот, чтобы расспросить Гевина о том, как это произошло, но с удивлением обратила внимание, что он продолжает говорить, похоже, даже и не заметив, как она испугана и ошеломлена.

- Чуть-чуть - и все было бы, как она задумала, - бормотал Гевин, Элейн просто не повезло. Она не женщина, а "черная вдова", паучиха, которая убивает своего самца сразу после того, как он оплодотворит её. И Элейн такая же! Любила меня, а потом чуть было не сожрала, не женщина, а чудовище! Ни перед чем бы не остановилась, лишь бы добиться своего. И всегда, сколько я её помню, она была такой: расчетливая, жадная, эгоистичная до мозга костей! - Гевин облегченно расправил плечи покачал головой. - Ты не поверишь, но теперь, когда её нет, я чувствую себя счастливым. Гораздо проще жить, знаешь ли, когда тебе ничто не угрожает.

Бриана в ужасе отшатнулась, ей показалось, что она ослышалась. Заметив её испуг, Гевин без малейших угрызений совести, коротко и деловито объяснил ей, как закончила свои дни Элейн Барбо, графиня де Бонне, и Бриане показалось, что она заметила злобное удовлетворение в его глазах. Гевин решил промолчать о том, что Элейн ещё дышала, когда он бросил её изуродованное тело, распростертое на скалах. Бриане вовсе ни к чему знать об этом, внезапно подумал он.

Но вдруг его глаза странно блеснули и, резко оборвав разговор, он двинулся к Бриане и схватил её за руку, прежде, чем она успела помешать ему.

- Нет, Холлистер не получит тебя, - Гевин оскалил зубы в волчьей ухмылке, а глаза его с плотоядным огоньком впились в её бледное, полное отвращения лицо. - Господи, как я безумно устал от того, что он беспрестанно становится у меня поперек дороги! Ну, да ладно, стоит нам только добраться до Санторина, немедленно отправлю к нему старушку Делию, пусть парень всласть позабавится и забудет о тебе. А ты, моя радость, станешь моей женой и очень скоро. И когда мы обвенчаемся, Дирк уже никогда не осмелится протянуть к тебе свои грязные лапы.

И он нагнулся, приблизив свои губы к её лицу, но Бриана с ужасом отшатнулась как можно дальше. Рассвирепев, Гевин схватил девушку за тонкие запястья и, с силой скрутив руки за спиной, навалился на неё всем телом. Свободной рукой он запрокинул ей голову назад и, запустив пальцы в роскошную гриву пышных, густых волос, принялся, задыхаясь, искать её губы. Бриана отбивалась изо всех сил, но вдруг с омерзением почувствовала, как Гевин впился в её рот. Он разжал ей зубы и попытался всунуть внутрь жадный язык, но Бриану чуть не стошнило и она забилась в его руках, вне себя от ужаса. Собрав последние силы, девушка дернулась в сторону и, не успев ни о чем подумать, сжала зубы. Завопив от боли, он поднял руку и отшвырнул Бриану от себя. Девушка завертелась волчком и врезалась в стену каюты так, что у неё перед глазами вспыхнул сноп разноцветных искр.

- Только попробуй когда-нибудь сделать такое ещё раз и ты сильно пожалеешь! - проревел Мейсон.

Пошарив в карманах элегантного сюртука, он вытащил тонкий носовой платок и осторожно промокнул губы. Но при виде крошечного пятнышка крови, Гевин окончательно рассвирепел и потерял голову. Набросившись на все ещё не опомнившуюся от удара Бриану, он принялся беспощадно избивать её.

Вскоре девушка почувствовала, как кровь заливает разбитый рот, но яростно поклялась про себя, что скорее умрет, чем унизится до того, чтобы заплакать от боли. Когда он, наконец, задохнулся, и, отодвинувшись, встал на ноги, Бриана сухо спросила, еле шевеля кровоточащими губами, - Ты уже закончил?

- Нет, - злобно прошипел Гевин, - что ты, милая, я ещё даже и не начинал. У тебя ещё будет возможность узнать, что такое настоящая боль. Уж я доберусь до тебя, моя радость, и вот когда ты, связанная, будешь лежать подо мной, когда я сорву с тебя одежду, обнажив твое прекрасное тело, когда ты будешь беспомощно распростерта подо мной, вот тогда ...

Чьи-то осторожные, крадущиеся шаги прошелестели у него за спиной, и Гевин, грязно выругавшись, затих, прислушиваясь. Как молния, он кинулся к двери и, настежь распахнув её, выглянул в коридор.

За дверью не было ни души.

Вернувшись к затаившей дыхание девушке, он заглянул в её полные ужаса глаза и похотливо облизнулся, - Не волнуйся, крошка, когда-нибудь ты станешь моей. Мне, как ты понимаешь, совсем не хочется ждать, пока мы доберемся до места, но ничего не поделаешь. Неохота ругаться с Делией. Ну, что ж, сейчас я ухожу, а ты оставайся и наслаждайся одиночеством напоследок. Бросив Бриане на прощанье взгляд, от которого у неё мурашки побежали по всему телу, а сердце ухнуло куда-то вниз, Гевин прошептал, Жди меня, милая,. Скоро мы будем вместе ... моя плоть глубоко внутри тебя. - Бриана похолодела.

Он злорадно усмехнулся и вышел, тщательно заперев за собой дверь.

Чувствуя, как нестерпимо , словно опаленные огнем, горят разбитые в кровь губы, Бриана вздохнула и устало провела рукой по лицу. Она бросилась на свою узенькую, неудобную койку и закрыв глаза, стала ждать, чтобы благодетельный сон перенес её куда-нибудь подальше.

Бриана вздрогнула, как от толчка, и проснулась, с трудом подавив испуганный возглас. Над ней, вглядываясь в её изуродованное лицо, склонился Рауль и лицо мальчика показалось ей встревоженным и огорченным. - Что с вами, мадемуазель? Вы в порядке?! Кто посмел так жестоко поступить с вами?!

Бриана с трудом села и повинуясь какому-то неясному чувству, рассказала Раулю все, что произошло с ней за последнее время.

Он слушал её, не перебивая, и Бриана видела, что парнишка, хоть и перепугался не на шутку, но верит каждому её слову. - Не знаю точно, что они тебе наговорили обо мне и какую историю выдумали, чтобы все объяснить, только поверь, я тебе рассказала чистую правду.

Он медленно кивнул, не спуская глаз с её обезображенного лица. - Не волнуйтесь, я вам верю. Видите ли, я сегодня нарочно пришел раньше, чем полагается, чтобы предупредить, что они что-то затевают. Мне давно уже казалось, что они немало напраслины возвели на вас, вот я и заподозрил неладное. Знаете, они ведь все, оказывается, про вас наврали!

Рауль горел желанием сказать, что он никогда не мог поверить в ту историю, что сочинил о ней Гевин. Смышленый паренек догадывался, что дело тут нечисто, а когда как-то раз случайно стал свидетелем безобразной ссоры между Гевином и Делией, и вовсе перестал сомневаться. Яростные выкрики разъяренной Дели подтвердили его подозрения и он окончательно уверился, что по какой-то причине Гевину было выгодно очернить Бриану.

- А что же Гевин рассказал команде? - осторожно спросила Бриана.

Мальчик немного смутился и отвел глаза в сторону, щеки его предательски запылали, - Мсье Мейсон ... - он глубоко вздохнул и, наконец, решился, - Мсье Мейсон сказал команде, что вы прикончили свою тетушку. Поэтому он, дескать, и вынужден тайно переправить вас в Грецию, иначе вам не избежать громкого скандала и тюрьмы, а может, чего и пострашнее. Я слышал, как он рассказывал моему двоюродному брату, нашему капитану, что его политическая карьера на родине будет разрушена, а репутация погибнет, если выплывет наружу ... ну, что его любовница, то есть вы, ... замешана в убийстве! - Взволнованный голос паренька дрогнул и он опять смущенно покосился на Бриану. - Видите ли, я подумал, что раз он вначале назвал вас своей племянницей, а потом вдруг признался, что вы - его любовница, значит, что-то здесь не так!

- Ох, Рауль, ну, конечно же, я не его любовница, - в отчаянии зарыдала Бриана, закрыв руками запылавшее лицо. - И я вовсе не его племянница. Если хочешь знать, я ему вообще не родственница, просто никто. Пожалуйста, поверь мне. Он убийца, так же как и его люди, он нанял их, отыскав самых отъявленных бандитов, по которым веревка плачет. Это они - убийцы, а не я! Они похитили меня, связанную отнесли на ваш корабль и теперь против моей воли везут в Грецию а ещё раньше Гевин силой втянул меня в такое ...

И она зарыдала, почти обезумев от обиды и бессильной ярости, Господи, да ведь он сам только недавно рассказал мне о том, что Элейн де Бонне мертва, а я даже не подозревала об этом, - горько прошептала она, вытирая слезы, струившиеся по бледному лицу

- Пожалуйста, не надо плакать, мадемуазель...? - он запнулся и вопросительно поднял на неё глаза.

Бриана улыбнулась распухшими губами, - Бриана де Пол. Ты можешь называть меня Бриана.

- Бриана, я ни на минуту не поверил, что вы кого-то убили, - с жаром произнес Рауль, - Ведь вы, по-моему, очень добрая, - и он опять покраснел и отчаянно смутился.

Бриана покачала головой, - Послушай, Рауль, все, о чем я мечтаю - это оказаться на свободе!, - Она подняла на него умоляющие глаза, ещё влажные от слез, - Скажи, ты поможешь мне? От этого, может быть, зависит моя жизнь!

Парнишка с трудом глотнул, испуганно поглядев на неё и Бриана почувствовал, что ему не по себе. - Я постараюсь ..., если смогу, прошептал он, озираясь по сторонам.

Бриана порывисто обняла его, радостно и облегченно всхлипнув. Давным-давно уже у неё не было так легко на души., как будто яркий свет забрезжил в глубине тоннеля. - Надо сделать все возможное, чтобы даже тень подозрения не пала на тебя, когда я исчезну. Знаешь, Рауль, ни за что на свете я бы не хотела подвести тебя. Гевин страшный человек, мы должны быть очень осторожны. Надо все хорошенько обдумать, а для этого нужно время.

- Я сделаю все, чтобы помочь тебе, - снова повторил он. И Бриана удивилась, как вдруг спокойно и твердо прозвучал его голос.

Их взгляды встретились и они заговорщически улыбнулись друг другу.

Напоследок Бриана снова предупредила, чтобы он вел себя, как будто ничего не случилось, по-прежнему выполнял свои обязанности и не задерживался у неё подолгу. Она отчаянно боялась, чтобы Гевин не заподозрил его, заметив, что непосредственный и славный паренек искренне сочувствует пленнице. - Я знаю, что могу положиться на тебя и верю, что ты настоящий друг, - благодарно сказала она, - Поверь, я что-нибудь обязательно придумаю.

Но как вскоре выяснилось, Бриане вовсе не было нужды что-нибудь придумывать. Судьба сама обо всем позаботилась, послав к ней спасительницу той же ночью. К ней почти перед рассветом осторожно прокралась Делия.

Бриана дремала, но испуганно подскочила, протирая глаза. Ей вдруг послышалось, как ключ тихонько повернулся в замке и со скрипом растворилась дверь. В темноте ничего не было видно, но она почувствовала, как дверь осторожно прикрыли. Бриана сидела, оцепенев от ужаса, с бешено колотящимся сердцем, пока вдруг не почувствовала, как её щек коснулось чье-то испуганное, прерывистое дыхание.

- Бриана, где ты? ... Это я, Делия.

Сжавшись в комочек в углу каюты, Бриана испуганно притихла.

- Послушай, глупая гусыня, не заставляй меня говорить громче, не то, не дай Бог, услышат. А я вовсе не хочу, чтобы нас кто-нибудь застукал, тем более Гевин. Он и не подозревает, что я здесь. Кстати, он сейчас играет в покер с капитаном и кое с кем из команды на нижней палубе, это как раз под нами. Гевин уверен, что я пошла спать и даже не подозревает, какую штуку я проделала. Вот, взгляни - я вытащила у него из кармана ключ от твоей каюты!

Бриана затаила дыхание. Что-то странное послышалось ей в голосе Делии, но Бриана была начеку. У неё не было оснований доверять Делии и раньше, так почему делать это сейчас?

- Пожалуйста! - голос Делии вдруг задрожал и Бриана изумленно подумала, что та вот-вот расплачется, - Я знаю, что ты никогда не любила меня. Я не виню тебя, но для чего ты теперь заставляешь меня унижаться, просить, чтобы ты хотя бы ответила? Разве ты не видишь - я пришла, чтобы помочь тебе.

Вздрогнув, как от удара током, Бриана оцепенела, до боли сжав руки, Если бы я смогла тебе поверить ...

- Но ты должна мне поверить, у тебя просто нет другого выхода! взвизгнула Делия. В её голосе странно смешались раздражение и искренняя радость. - Постарайся же понять, наконец, я - твоя единственная надежда, так же как и ты - моя! Мы должны помочь друг другу, поодиночке нам никогда не спастись.

- Что тебе надо от меня? - резко оборвала её Бриана.

Делия облегченно вздохнула и решилась. - вчера, когда Гевин пошел к тебе, я осторожно прокралась за ним, хотела подслушать ваш разговор. Понимаешь, я ведь не знаю, что он задумал. Так вот, я спряталась за дверью каюты и слышала, как он избивал тебя.

- Весьма благодарна тебе за интересную новость, - с горькой иронией усмехнулась Бриана, - так трогательно, что ты беспокоишься обо мне.

- Ну, а чем я, интересно знать, могла помочь тебе? - яростно огрызнулась Делия, забыв об осторожности. Она устало вздохнула и снова перешла на чуть слышный шепот, - Единственное, на что у меня хватило смелости - это дать ему понять, что я была там и все слышала! Впрочем, мне не следовало это делать. Но когда он вечером пришел ко мне, когда я увидела его лицо, я потеряла голову от злобы и много чего наговорила ему. Бросила ему в лицо, что мне все известно о его планах избавиться от меня и как можно скорее обвенчаться с тобой. Лживый мерзавец! ... - голос её предательски дрогнул и Делия разразилась отчаянными слезами.

Бриана потрясенно молчала, в тишине были слышны только горькие, безнадежные всхлипывания обманутой женщины.

Наконец, Делия немного успокоилась и отерла мокрые щеки. - Послушай, мне хорошо известно, что ты ненавидишь его и никогда в жизни не решилась бы стать его женой, будь на это твоя воля. Мне хорошо известно, о чем ты думаешь. Ведь ты хочешь сбежать отсюда, поехать в Париж, найти брата и навсегда избавиться от этого кошмара. Я собираюсь помочь тебе. Не думай, пожалуйста, что ты так уж дорога мне, что я готова ради тебя рисковать головой. Просто, если ты не сбежишь, Гевин, не задумываясь, выкинет меня пинком под зад и мне придется вернуться на улицу. Боже ты мой, и это после всего, что я имела! Ну нет, - горько усмехнулась она, - так просто этот проходимец от меня не отделается! Не на ту напал, милый!

- Ничего не бойся, - забормотала она в безумии отчаяния и Бриана испугалась, сообразив, что и без того возбужденный ум этой женщины пришел в окончательное расстройство. - ты только поверь мне, хорошо? Я тебя ни за что не обижу. Да разве я смогу? Если ты хоть слово скажешь против меня, Гевин ни за что этого не простит. Он возненавидит меня, и я никогда не смогу заставить его жениться на мне!

Бриана подумала, что в этом есть своя логика. - Что ты задумала? взволнованно спросила она.

- Протяни вперед руку.

- Зачем?

- Давай же, - настойчиво прошептала Делия, - Мне нужно кое-что передать тебе. Протяни же руку, я сказала!

Бриана решила, наконец, что ничем не рискует и молча протянула руку. Она подумала, что сходит с ума, почувствовав, как в её ладонь скользнуло холодное лезвие ножа, и крепко сжала пальцы.

- Пообещай мне, что не причинишь Гевину зла, - потребовала Делия. - Я знаю, что ты ненавидишь его, но, все равно, ты должна пообещать мне это. Нож тебе пригодиться, чтобы напугать его, заставить раз и навсегда оставить тебя в покое, но ни в коем случае не для того, чтобы убить его или ранить. Ты обещаешь? - настойчиво прошептала она.

- Ты сама принесла мне этот нож, - равнодушно сказала Бриана и потрогала кончиком пальца острое, как бритва, лезвие. - и я даю тебе слово, что если Гевин ещё хоть раз попробует обидеть меня, я перережу ему глотку, ... так же, как я перережу твою, если ты только сделаешь шаг вперед, или попытаешься отобрать его у меня! - спокойно добавила она и голос её не дрогнул.

Но, казалось, Делия и не слышала её слов или просто не поняла их. Довольная и гордая тем, что все так здорово придумала, она продолжала трещать, как заведенная, не заботясь, слушают её или нет. - В первую же ночь, после того, как мы прибудем на Санторин, я постараюсь задержать Гевина как можно дольше. Не важно, как я это сделаю, это не твое дело. Кроме всего прочего, у тебя теперь есть нож и ты сможешь использовать его, как сочтешь нужным. Захочешь удрать - убей своего охранника! Я тут поговорила кое с кем из команды и выяснила, между прочим, интересную вещь. Десять против одного, что наш корабль не покинет острова до рассвета. Мы ведь в плавании уже довольно давно, поэтому капитан непременно отпустит всю команду на берег повеселится, матросов наверняка не будет здесь всю ночь. Да ещё им нужно загрузить корабль местными товарами перед отплытием, так что раньше рассвета им не управиться. Впрочем, так всегда и бывает, я слышала, это обычное дело. А теперь слушай внимательно. Гевин будет со мной в каюте, от стража тебе придется как-то избавиться, а остальное зависит от тебя. Потом ты как можно тише проберешься на палубу, ну а там ты сама знаешь, что делать. Только не теряй времени и когда Гевин обнаружит, что птичка улетела из клетки, ты должна быть уже далеко.

Бриана, казалось , ничуть не удивилась. Она ждала чего-то подобного. А если Гевину вдруг придет в голову проверить перед сном, на месте ли я? И что будет, если мое отсутствие будет обнаружено, прежде чем ваш корабль снимется с якоря и выйдет в открытое море? .

- Не беспокойся, уж это не твоя забота. Я рассчитываю продержать его в каюте до полудня. Поверь мне, девочка, я знаю как это делается и знаю, как заставить мужчин забыть обо всем, - горделиво прибавила Делия. - Ну, и, само собой, позабочусь, чтобы он выпил вполне достаточно, и не проснулся до позднего утра. А к тому времени, когда он окончательно придет в себя и начнет кое-как соображать, корабль уже выйдет в открытое море и будет далеко от Санторина. Впрочем, надеюсь, что и ты тоже, - усмехнулась она

На какое-то время в каюте воцарилась тишина. Обе женщины, хоть и немало испуганные, были настроены решительно. Теперь главное - ещё раз все как следует обдумать, чтобы не забыть и не упустить что-нибудь важное.

Делия первая решилась прервать затянувшееся молчание. Робко тронув в темноте Бриану за руку, она нерешительно спросила, - Послушай, ... ты действительно уверена, что сможешь справиться с Дирком или кем-то другим, кто будет сторожить тебя? Скажи честно, неужели ты не боишься, Бриана?

- Я буду только счастлива, если мне представится такая возможность, коротко отрезала Бриана и Делия потрясенно вздохнула.

Наконец, вспомнив о том, что Гевин может неожиданно отправиться искать её и случайно забрести сюда, Делия бросилась к дверям. - Извини, прошептала она, уже стоя на пороге, - конечно, он был сегодня в отличном настроении, я славно потрудилась над ним нынешней ночью. Но ведь ты же знаешь Гевина ...

И Бриана снова осталась в темноте наедине со своими невеселыми мыслями. Но теперь кое-что изменилось. Появилась надежда. И когда она осторожно касалась рукой холодного, острого, как бритва лезвия, и её пронизывала невольная дрожь, Бриана горячо молилась, чтобы у неё хватило сил решиться дать отпор своим мучителям.

Глава 31

Ранним утром Гевин Мейсон со своими людьми высадился в гавани острова Санторин и убедился, что действительность сильно обманула его ожидания. Прошло немало лет с тех пор, как Леон Сент-Клэр, политический изгнанник и романтический вор, избрал этот клочок земли своим убежищем, и рыбаки привыкли к его великолепному дворцу на самой вершине горы, никого уже не удивляло его затворничество и странный вид. Он перестал был диковиной, к нему пригляделись и просто перестали обращать внимание на его чудачества.

Гевину и всем его людям пришлось взбираться в гору на ослах. Бриану сопровождал Бифф. Он аккуратно связал ей спереди руки, а потом усадил так, что это не бросалось в глаза. Но ни сознание того, что она все ещё пленница, ни неясное будущее не могло заставить Бриану оторвать взгляд от величественной панорамы, которая разворачивалась перед ними. Девушка с благоговейным восторгом взирала на мрачные отвесные скалы, вздымавшиеся на высоту не менее шести сотен футов, так что при взгляде на них просто захватывало дух. А какое разнообразие цветов и горных пород! У Брианы разбежались глаза: огромные пласты черного базальта громоздились вперемешку с участками серо-коричневой и коричневато-красной почвы, оставшиеся после извержения вулкана куски пепельно-серой лавы были, как драгоценными камнями, украшены обломками белоснежной пемзы. И эти величественные скалы особенно живописно выделялись на фоне простиравшегося до самого горизонта ослепительно-синего моря.

Пока они неторопливо взбирались все выше, Бриана не раз спрашивала себя, почему она не решилась просто позвать кого-то на помощь. Людей вокруг было достаточно и ей нужно было только крикнуть первому же встречному, что её похитили. Но она подсознательно чувствовала, что никогда не решится на такой риск. Слишком много времени провела она в руках Гевина, став послушным орудием в его руках. И сейчас она уже не верила в то, что кто-то придет ей на помощь, а о том, что её могут разыскивать, она и не думала.

Для чего глупо рисковать собственной жизнью?! Если она закричит, обвиняя Гевина в насилии, он сам или тот же Дирк, а, может быть, кто-то из их бандитов просто пристрелят её на месте. Бриана мрачно решила, что скорее всего, она и рта не успеет раскрыть, а уж все будет кончено. Нет, лучше подождать, пока не представится подходящий момент, а там постараться ускользнуть с острова. И не следует забывать, что вокруг неё не обычные люди, а отъявленные бандиты, наемные убийцы, которые, не задумываясь, застрелили её возлюбленного и, не дрогнув, перерезали горло Бранчу. Так что для них жизнь беззащитной девушки, особенно если она станет опасной ?!

Их маленький караван поднимался все выше и выше в горы. И вот наконец, когда они взобрались на самую вершину, перед ними внезапно, как по мановению волшебной палочки возникло восхитительное, сказочное видение. Как громом пораженные, люди застыли на месте, не в силах оторвать восхищенных глаз от огромной виллы из снежно-белого мрамора. Это дивное видение из волшебной сказки, в царственном великолепии застыло на самой верхушке скалы, сверкая и переливаясь в ярких лучах солнца. Даже у свирепых охранников вырвался восхищенный вздох, а потрясенная таким чудом Делия с ребяческим восторгом захлопала в ладоши. Даже Гевин, несмотря на то, что изо всех сил старался казаться равнодушным, был искренне потрясен.

В воротах бесшумно появился высокий, немолодой человек с развивающейся гривой седых волос. Через плечо у него было перекинутодревнее ружье. Стоя в воротах, он лишь сделал рукой чуть заметный знак, приглашая въехать во двор. Гевин торопливо представился, важно объяснив, что приехал навестить хозяина замка, Леона Сент-Клэра, которому приходится дальним родственником.

Несмотря на свой апломб, Гевин оставил их у ворот, велев всем оставаться на местах до его возвращения. Сам отправился на виллу, чтобы встретиться, наконец, со своим знатным родственником.

Его не было минут двадцать и всем потихоньку стало немного не по себе. Но вскоре Гевин вернулся и с ликующим видом и немалым облегчением, которого он не смог скрыть, объявил, что все уладилось. Хозяин виллы радушно приглашает их погостить у него какое-то время.

Бриана попыталась представить, как она должно быть, выглядит со стороны и даже плечами передернула от отвращения. Под палящими лучами солнца её платье, и без того не очень свежее, насквозь пропиталось потом. Когда-то пышные волосы покрылись серым слоем пыли и теперь, мокрые и неопрятные, повисли сосульками вдоль распаренного лица. Подъем оказался долгим и трудным, жара стояла почти тропическая и Бриана совершенно выбилась из сил. Она мечтала о том, чтобы войти в этот восхитительный, манящий свежестью белоснежный дворец, где, должно быть, так прохладно внутри. Как было бы замечательно принять ванну и смыть, наконец, с себя эту отвратительную, липкую пыль, а потом проспать пару часов. Представив, как она, чистая и свежая, раскинется на самой настоящей постели, на мягкой, без рытвин и ям, перине и укроется белоснежными, хрустящими простынями, Бриана даже застонала сквозь зубы. Ей нужно отдохнуть как можно лучше, подумала она, иначе её план побега окажется под угрозой. Все время, пока их маленький караван неторопливо полз вверх, взбираясь в гору, Бриана внимательно оглядывалась по сторонам, стараясь запомнить все повороты и изгибы крутой тропинки. Она увидела достаточно, поднимаясь вверх, чтобы понять, что спускаться вниз будет гораздо тяжелее и, главное, намного опаснее. Ведь ей придется крадучись, медленно ползти по горной тропе, да ещё в полной темноте, рискуя свалиться в пропасть или просто оступившись, скатиться вниз под гору. Бриана с тоской подумала, что скорее всего ей придется искать дорогу наощупь. А это значит, что спускаться придется медленно, буквально ощупывая каждый камень, прежде чем поставить на него ногу. Но Рауль предупредил, что корабль снимется с якоря с первыми лучами солнца, а это значит, что ей нельзя будет терять ни минуты.

Бриана незаметно огляделась по сторонам и краем глаза заметила, как стоявшие поодаль от остальных Гевин и Эл о чем-то шепчутся. При этом и тот, и другой незаметно поглядывали в её сторону и снова принимались перешептываться. Конечно, Бриана мало знала Эла, гораздо хуже, чем Дирка, они почти не общались во время плавания. Но хорошо изучив Гевина, она догадывалась, что вряд ли стоит надеяться встретить в этом пестром обществе порядочного человека.

Через пару минут, как видно, получив указания на её счет, Эл вырос у девушки за спиной и протянув длинные руки, грубо стащил её на землю. Не слушая её протестующих возгласов, он легко, словно перышко, перекинул её через плечо и куда-то понес. Бриана с ужасом внезапно поняла, что они движутся куда-то в сторону от виллы, под ногами снова была каменистая осыпь и, с трудом подняв голову, она заметила, что Эл несет её к отвесным скалам. Она в ужасе закричала и заколотила кулаками по его широкой спине, Немедленно опусти меня на землю, негодяй! Отпусти меня!

- Замолчи, дуреха! - злобно прорычал Эл - Ничего с тобой не случится. У босса по горло дел и он не хочет, чтобы ты путалась у него под ногами. Посидишь пока здесь, а потом видно будет, что с тобой делать. Так что заткнись и перестань орать, как будто тебя режут!

Бриана притихла и Эл продолжал карабкаться по тропинке вверх, пока не добрался до скал. Здесь в отвесной скале была глубокая ниша, даже скорее пещера, туда он и втащил несчастную девушку. Подняв испуганные глаза, Бриана озиралась по сторонам и вдруг с изумлением заметила проржавевшую дверь, кое-как прикрывавшую узкий вход. На фоне скалы она была почти незаметна. Бриана бросила на Эла удивленный взгляд и заметила, что он весело ухмыляется, явно забавляясь её недоумением. - Отличное место, чтобы прятать краденое, - осклабился он, - И идеальная тюрьма для такой дикой пташки, как ты.

Грубо поставив Бриану на ноги, Эл повернул её лицом ко входу и одним толчком с силой отправил вперед, так что не успела она опомниться, как оказалась в пещере, почти в полной темноте. Услышав за спиной пронзительный скрежет и лязганье, девушка обернулась и успела увидеть, как с какой-то удручающей безнадежностью захлопнулась старая дверь, отрезав её от остального мира. Солнечный свет померк и Брианы екнуло сердце.

Вскочив на ноги, девушка заметила высоко над головой лучик света. Это было небольшое оконце, забранное толстыми железными прутьями. Цепляясь за выступы в стене, Бриана подтянулась к окну и, вцепившись в решетку, попыталась выглянуть наружу. К сожалению, прутья были толстые, а отверстие за ними было почти полностью прикрыто камнями и острыми обломками скал, так что, как ни старалась Бриана, из своей темницы она не смогла разглядеть даже виллу. У неё упало сердце. Весь план побега, так тщательно продуманный, рушился на глазах. Отсюда ей ни за что не выбраться!

Осторожно спрыгнув на землю, девушка принялась осматривать темную пещеру, шаря в углах в безумной надежде отыскать какой-то выход. Но пещера была абсолютно пуста, одни голые, холодные камни. Не было даже тюфяка, чтобы присесть.

По спине Брианы побежали мурашки. Делия не может бросить её в беде, она ... ей самой нужно чтобы Бриана бежала с острова. Делия обязательно что-нибудь придумает ... она найдет способ прислать Дирка или кого-то из охранников за Брианой ... она не посмеет ... не посмеет ... это невозможно ...

Нащупав рукоятку спрятанного под ней кинжала, Бриана погладила прохладное лезвие и только тогда немного успокоилась. Накануне она надежно припрятала кинжал под платьем, привязав его вдоль бедра, длинную веревку ей охотно одолжил Рауль.

Да, сегодняшняя ночь многим запомнится надолго, с мрачной иронией подумала вдруг Бриана. Она криво усмехнулась, вспомнив, как хохотал Рауль, рассказывая о том, что происходит, когда команда сходит на берег. Он говорил, что стоит только их кораблю подойти к острову, матросы словно сходят с ума, увидев землю. Удержать их невозможно, да капитан никогда и не пытался. Все до одного сходят на берег и до утра в портовых тавернах дым стоит коромыслом. До рассвета не стихает веселье и до рассвета пьют и веселятся моряки. Но с первыми лучами солнца корабль покидает порт и горе тем, кто не успел вовремя вернуться. Капитан никого не ждет и корабль просто уходит в открытое море ... как уйдет и завтра без нее, если Бриане не повезет.

Бриана горячо возблагодарила небеса за то, что Раулю удалось по крайней мере убедить капитана в её невиновности. Милый, славный Рауль! Его двоюродный брат-капитан был рад поверить ему, во первых, потому, что привык доверять мальчику, а во-вторых, потому, что ему с первого взгляда не очень-то приглянулся Гевин. Еще когда только тот появился на борту, капитан почувствовал, что он совсем не тот, за кого выдает себя. Впрочем, Гевин не особенно старался сдерживаться. Карты, выпивка, веселье до утра ... Вскоре дал себя знать его отвратительный характер и у Гевина на корабле появились первые враги. Все это было капитану сильно не по душе, но до Санторина было недолго и он до поры, до времени не стал вмешиваться. Правда, вспомнив о Рауле, брат приказал ему держаться как можно дальше от малоприятной компании на борту, но мальчик к тому времени уже успел сильно привязаться к Бриане. И принялся опекать её, дав себе слово, что пока девушка на борту, с ней ничего не случится.

Час за часом Бриана следила, как солнце вначале поднялось над горизонтом, потом стало медленно опускаться. Вот оно уже коснулось лазурно-синей глади моря и по нему протянулась багровая полоса до самого берега. Кто-то заскребся у двери в пещеру и Бриана задрожала, узнав голос Делии. Женщина, казалось, была чем-то напугана, голос её срывался, когда она прошептала, что все готово.

- Гевин чертовски счастлив, что мы, наконец, добрались до острова! Представляешь, он даже отпустил охранников на всю ночь! Всех до одного! Да ещё сам велел им спуститься вниз, в деревню и повеселиться на славу, так, чтобы чертям было тошно. Он так и сказал! Рад, наверное, что удалось припрятать даже ящики с золотом.

- Но это ещё не все, - взвизгнула Делия. Бриане показалось, что та с трудом сдерживается, чтобы не закричать о радости. - Я смогла и Дирка обвести вокруг пальца. Ты не поверишь, Бриана, я это сделала! Все так ловко устроилось, до сих пор прийти в себя не могу! Он совсем потерял голову, стоило только шепнуть ему на ушко, что Гевин передумал и продал тебя одному богатому турку. Мне пришлось соврать, что за тебя дали хорошую цену и Гевин не устоял, к тому же он, дескать, давно уже подумывал, как бы побыстрее избавиться от тебя, потому что тебе слишком многое известно о его делах. И этот болван всему поверил. Это было так просто! Он прямо взбесился, стоило только намекнуть, что Гевин передумал отдать тебя ему, как они сговорились раньше. Он знает, какой Гевин жадный, а я сказала, что турок вряд ли возьмет тебя, если ты побываешь в руках у Дирка, или, по крайней мере, не даст за тебя обещанных денег и Дирк клюнул на это.

Бриана перепугалась не на шутку. - А ты уверена, что он не побежит к Гевину? Ведь он может немедленно потребовать меня и Гевин догадается в чем дело. Мне не удастся сбежать, да и тебе тогда не поздоровится!

- Ни за что! - уверенно сказала Делия. - Он ничего не заподозрит. Во-первых, ему известно, что я тебя терпеть не могу, а во-вторых, он уверен, что оказывает мне услугу. Мы уже обо всем договорились. Не пугайся, он скоро будет здесь. Мы условились, что Гевину совсем не обязательно знать обо всем и поэтому Дирк прокрадется в пещеру сразу после наступления темноты. Он выведет тебя наружу и отвезет в деревню у подножия горы, чтобы вдоволь позабавиться. Конечно же, он не меньше нашего хочет, чтобы Гевин не пронюхал об этом раньше времени, иначе ему не сдобровать. Я и тем более не проболтаюсь, не такая я дура! А к утру, когда обнаружится, что клетка пуста и птичка улетел, все решат, что тебе просто удалось сбежать!

Конечно, трудно было доверять Делии, но выхода у Брианы не было. Больше она не могла ни на кого рассчитывать, а Рауль был далеко. Делия была её единственной надеждой. - Ты здорово все придумала, - мягко сказала она, - Спасибо тебе, я этого никогда не забуду.

Женщины взялись за руки и глаза Делии вдруг наполнились слезами. Удачи тебе, Бриана. Знаешь, ведь вначале я ненавидела тебя, бешено ревновала, а потом вдруг поняла, что такая же жертва, как и я. И потом мне стало вдруг нестерпимо жаль тебя. А теперь я даже счастлива, что мне удалось помочь и скоро ты станешь свободна.

И прежде, чем Бриана открыла рот, Делия вырвала свою руку и мгновенно исчезла.

Бриана тяжело вздохнула. Усевшись на холодный, каменный пол пещеры, она сжалась в комок и принялась покорно ждать, что уготовила ей судьба. Она с жалостью и содроганием вспомнила Делию, которая предпочла остаться с Гевином. Бриана пожала плечами и зябко поежилась. Какая бы участь не ждала её впереди, как бы ужасно не сложилась её жизнь, она твердо знала: ни за какие сокровища в мире она не поменялась бы с Делией. Даже мучительная смерть была бы лучше жизни с этим чудовищем!

Несмотря на свежую рану, Колт почти не ложился с тех пор, как они покинули Францию. Только сильная слабость, временами все ещё охватывающая его, могла заставить Колта ненадолго прилечь. Но стоило ему закрыть глаза, как мучительные терзания снова раздирали душу.

Если бы в его власти было заставить корабль плыть быстрее!

В Монако после долгих расспросов им удалось выяснить, что Мейсон нанял в порту судно и вместе с двумя женщинами, шестью мужчинами и грузом из нескольких тяжелых на вид ящиков отправился в Грецию на остров Тера, иначе Санторин. Эти сведения обошлись им недешево, ведь Гевин отвалил немалую сумму, чтобы замести следы. Тревис заплатил гораздо больше.

Колту с отцом удалось отплыть всего четырьмя днями позже Мейсона. К тому же капитан был уверен, что они вполне вероятно прибудут на остров одновременно с ним, если ещё не раньше. - Я знаю корабль, который он зафрахтовал, - заговорщически подмигнул он, - Старая посудина ... четырех цилиндровый паровой двигатель, шесть человек команды. Больше одиннадцати узлов из него не выжмешь. А наша скорость - двадцать узлов, потому что я никогда не хожу под парусами.

- Так, что если вас интересует скорость, - горделиво ухмыльнулся он, считайте, что вам крупно повезло!

Колт досадливо поморщился, услышав от отца, сколько тот заплатил за сведения о Мейсоне, но Тревис только улыбнулся, заметив недовольную гримасу и не смог удержаться, чтобы добродушно не поддеть Колта, - Ты думаешь, я такой осел, чтобы снова доверить тебе свои деньги?

Колт не мог не оценить то, что Тревис нашел в себе мужество шутить даже таких обстоятельствах. Он видел, что отец оскорблен и страдает ничуть не меньше его самого, но Тревис прожил бурную жизнь и знал, что любой человек имеет право на ошибку. Он не мог не замечать, что творится на душе у сына, и вполне разделял и его боль, и гнев и яростное желание во что бы то ни стало отомстить.

И ещё любовь к женщине, которую так жестоко использовали, чтобы причинить ему горе.

Они стояли на верхней палубе и Тревис незаметно поглядывал на потемневшее лицо сына. Как, черт возьми, утешить его?! Он почти не сердился, что того так легко обвели вокруг пальца. А, кроме того, золото вскоре вернется к ним, а потом - и ранчо, и рудник.

Он хорошо понимал ярость и унижение, терзавшие душу сына и поэтому просто молча опустил ему руку на плечо. Колт, не отрываясь, смотрел на море. Ни тот, ни другой не произнесли ни слова, в этом не было нужды. И отец, и сын знали, что иногда молчание говорит больше, чем любые слова, если двое по-настоящему понимают друг друга

Бриана распростерлась на полу пещеры, стараясь не обращать внимание на камни, которые больно врезались в тело. Она изо всех сил старалась казаться спящей, хотя каждый нерв трепетал от волнения.

Она спрятала нож под обломком скала, а потом раз за разом училась ощупью находить его в темноте, пока не убедилась окончательно, что мгновенно отыщет его, в каком бы углу пещеры она не оказалась. Она не имеет права ошибиться, если не хочет упустить свой шанс.

Когда сумерки сгустились, пришла служанка с виллы и принесла немного сыра с хлебом. Бриана попыталась было поговорить с ней, но пожилая гречанка, бросив на неё испуганный взгляд, бросилась наутек. Она даже не решилась войти, а просунула хлеб и сыр сквозь прутья решетки.

Бриана заставила себя поесть, чтобы сохранить силы, а потом снова вытянулась на каменном полу пещеры.

Текли часы и Бриана почувствовала, что ею мало-помалу овладевает беспокойство. Что, если Дирк не придет? Может, он решил повеселиться вместе с остальными? А, может быть, просто испугался или вздумал поговорить с Гевином?

И в ту минуту, когда Бриана почти перестала сомневаться, что все пропало и корабль отплывет без нее, за дверью пещеры вдруг послышались осторожные шаги.

Она заставила себя лежать очень тихо, чтобы вошедший услышал только ровное дыхание спящего человека.

Лихорадочно прислушиваясь, Бриана чуть не закричала от радости: ключ бесшумно повернулся в замке и дверь тихонько скрипнула, открываясь.

Бриана вся сжалась в комок, когда в тишине резко прозвучал пьяный хохот Дирка.

- Эй, где ты там, маленькая злючка? - он слегка покачивался, вглядываясь в темноту. - Мы сейчас отправимся с тобой немного погулять, малышка. И тебе же лучше, если будешь хорошей девочкой. Со мной тебе понравится, не то, что с каким-то грязным турком!

Он споткнулся о ноги и чуть не упал. Бриана, словно во сне, что-то недовольно пробормотала.

- А, вот ты где ... - присев на корточки, Дирк провел ладонью по её спине и невольно сжал упругие ягодицы. Бриана услышала, как он тяжело и часто задышал и у неё отчаянно заколотилось сердце. - Долго я ждал этого слишком долго, черт возьми! Ну, уж теперь я получу, что мне причитается!

Она услышала неясный шорох, когда он непослушными пальцами принялся возиться с застежкой брюк и чудовищным усилием воли заставила себя лежать спокойно.

Освободившись от одежды, Дирк одним рывком перевернул её на спину и больно сдавил одной рукой тонкие запястья девушки. Навалившись на неё всем телом, Дирк почти расплющил её по земле. Другой рукой он так быстро зажал ей рот, что Бриана не успела даже вскрикнуть. Увидев её широко распахнутые, испуганные глаза, Дирк довольно ухмыльнулся. От него просто разило запахом виски и Бриана почувствовала, что ещё немного и она просто не выдержит. Ты ещё приласкаешь меня, как этого мерзавца Колтрейна, будь ты проклята! прорычал Дирк. - И лучше, если сделаешь это по доброй воле! Теперь ты моя и постарайся привыкнуть угождать мне! Потому, что тот день, когда ты не сделаешь этого, станет для тебя последним!

Он грубо раздвинул коленом её бедра, рявкнув, чтобы не вздумала позвать на помощь, когда он уберет ладонь с её рта. Дирк предупредил, что она очень пожалеет, если ослушается и Бриана невольно поежилась от страха, почувствовав, что он вовсе не шутит.

Девушка слабо застонала, и покорно затихла, глядя на него умоляющими глазами.

Дирк довольно ухмыльнулся, - Дьявольщина, я всегда чувствовал, что ты быстро укротишь свой бешеный норов, как только поймешь, кто тут хозяин! А теперь не дрыгайся и тогда не будет больно ...

Дирк удобно устроился между широко раздвинутых ног Брианы и довольно засопел. До него по-прежнему доносилось слабое, жалобное хныканье, но девушка не делала ни малейших попыток сопротивляться, поэтому он отпустил её запястья. Его рука быстро скользнула вниз по её телу, хищно сдавив нежные округлости грудей.

- Хорошая девочка, - выдохнул он, - Умеешь достойно проигрывать. Ну, ну, не расстраивайся! Опусти вниз глазки, и ты сразу поймешь, как тебе повезло!

Самым трудным для Брианы было ждать, ведь вытащи она раньше времени нож - и все пропало! А пока единственное, что она могла - это закусить до крови губу, чтобы не закричать во весь голос.

Она чувствовала, как Дирк по-прежнему шарит дрожащими руками по её телу, осыпая её поцелуями, и вздрагивала от омерзения. Осторожно протянув руку, она нащупала холодное лезвие ножа и её пальцы крепко стиснули рукоятку.

А в темноте слышалось, как Дирк натужно сопел и что-то бессвязно бормотал, наслаждаясь её телом. Бриана осторожно перевела дыхание, стараясь унять бешено колотившееся сердце и нанесла удар. Лезвие со свистом рассекло воздух, но Дирк, как дикий зверь, почувствовал опасность прежде, чем смертоносное острие вонзилось ему в шею,. Он резко отпрянул и откинулся в сторону, но успел почувствовать, как холодный клинок впился ему в плечо.

Дирк завопил от неожиданности и боли. К сожалению, у Брианы уже не было времени, чтобы извлечь из раны нож и попытаться нанести удар ещё раз.

Она с силой уперлась руками в его плечи, напрягая все силы, чтобы освободиться, но Дирк был слишком тяжел. Тогда, подняв колени, Бриана рванулась и сбросила его с себя. Времени терять было нельзя. Пользуясь тем, что Дирку пока не до нее, Бриана с быстротой и ловкостью дикой кошки прошмыгнула мимо него к выходу и кинулась бежать.

Дирк бешено выл и ругался за её спиной. Из раненого плеча фонтаном била кровь и Бриана горячо помолилась, чтобы это продолжалось достаточно долго, пока она успеет убежать.

Она выскочила из пещеры с бешено колотящимся сердцем, но на пороге у девушки подломились колени. Бриана вдруг похолодела, ей показалось, что она не понимает, куда бежать. Ей пришлось остановится, чтобы перевести дух и немного успокоиться. Надо было припомнить дорогу вниз.

Наконец сердце перестало стучать, как бешеное и Бриана помчалась вниз по тропинке. Спустившись с площадки, на которой стояла вилла, она стала пробираться по извилистой горной дороге, обезумевшими от ужаса глазами вглядываясь в чуть заметную тропу. Бриана вознесла горячую молитву небесам, чтобы хоть ненадолго выглянула луна, но, к сожалению, небо было плотно затянуто тучами и Бриана напрасно вглядывалась в кромешную тьму, окутавшую её со всех сторон.

Подобрав длинную юбку, чтобы та не путалась под ногами, она принялась осторожно пробираться вниз, ощупывая каждый камень, прежде чем поставить на него ногу и боясь на каждом шагу оступиться и рухнуть в пропасть.

Луна то и дело на мгновение показывалась между туч и при её слабом свете Бриана боязливо косилась влево. Она знала, что там увидит - зловещую черноту бездонной пропасти, и лишний раз, перекрестившись, напомнила себе, как легко, сделав неверный шаг, пролететь шесть тысяч футов, отделяющих её от мучительной смерти.

Шаг за шагом девушка пробиралась вперед, она тяжело дышала и часто останавливалась, хватая воздух ртом. Опасность подстерегала Бриану на каждом шагу, оступиться в темноте на узкой горной тропе было проще простого. Рауль предупредил, что спуск может занять не меньше двух часов, а может быть, и больше. Тропинка петляла в темноте, извиваясь, как змея, между отрогами, отвесными склонами и горными ущельями. Бриана подумала, что если она и дальше будет двигаться так же быстро, то у неё появится шанс успеть на корабль до рассвета. Она совсем запыхалась, но надеялась, что близость спасения придаст ей силы продержаться ещё немного.

Что-то черное, как крылья летучей мыши, бесшумно мелькнуло перед её глазами, сильнее пальцы сдавили горло и через мгновение Бриана, оледенев от страха, почувствовала, как её грубо швырнули на камни. Вцепившись в руки, которые по-прежнему сжимали ей горло, Бриана мгновенно узнала нападавшего и знакомое чувство ужаса и отвращения сдавило горло.

- Сука! - прошипел он злобно, - Умри же, сука!

Бриана ещё успела почувствовать, как он подхватил её на руки и потом швырнул в черную пропасть под ногами.

Девушка вскрикнула, ударившись головой о скалу, её окутала мгла и Бриане на мгновение показалось, что она плывет куда-то, а волны ласково качают её, унося все дальше и дальше в безбрежный океан ночи.

Дирк Холлистер наклонился над пропастью, жадно вглядываясь в беспросветный мрак. Грудь его вздымалась, как кузнечные мехи, нож по-прежнему торчал в спине. Как он ни старался, без посторонней помощи извлечь его не удалось. Но ни слабость от потери крови, ни острая боль не могли помешать ему ликовать при мысли, что ненавистной суке пришел конец. Дирк настолько обезумел, что скорее бросился бы в пропасть вместе с ней, чем позволил ускользнуть от его мести. Слава Богу, теперь с ней покончено!

Он повернулся и принялся в темноте карабкаться вверх по тропинке, направляясь к вилле, где кто-нибудь поможет ему извлечь из плеча этот чертов нож. А потом, видит Бог, доберется до того, кто принес девчонке нож Гевина!

Бриана слабо застонала сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как раскалывается голова от боли. Она понятия не имела, что с ней произошло, не знала, где она и мечтала только об одном, чтобы снова пришло спасительное беспамятство, милосердно избавив её от страданий.

Когда Дирк, подняв её на руки, швырнул Бриану в пропасть, она не разбилась внизу о скалы, как он злобно предвкушал. Бриане посчастливилось огромный осколок скалы, о который она ударилась головой, задержал её падение и теперь она лежала, беспомощно распростершись, всего двадцатью футами ниже места, откуда её сбросил Холлистер.

И пока она девушка шептала беззвучную молитву, прося позволить ей ненадолго забыться, какой-то неясный звук достиг её ускользающего сознания. Через мгновение она опять лишилась чувств и уже не услышала, как бешено загрохотали подковы лошадей у неё над головой и не узнала, кто это, рискуя жизнью, пронесся по горной тропе, как ночной призрак.

Глава 32

К тому времени, как Дирк, спотыкаясь в темноте и цедя ругательства, добрался до виллы, он уже почти ничего не соображал, жестокая боль рвала когтями тело, раненое плечо горело, как в огне. От него просто решили избавиться, злобно подумал он, все было специально подстроено заранее. Предатель Мейсон, задумав лишить его законной доли денег, дал Бриане нож и послал его, Дирка, в пещеру на верную смерть.

Он с грохотом распахнул дверь в комнату Гевина и ворвался внутрь. Гевин мирно спал, голова его покоилась на груди Делии. При виде залитого кровью, обезумевшего Дирка Делия истошно закричала и вцепилась в Гевина. Тот ещё успел открыть мутные со сна глаза, чтобы заметить, как Холлистер, будто ужасное видение, одним прыжком ринулся к нему. Но это было последнее, что он увидел в своей жизни, прежде чем Дирк с размаху всадил в него нож.

Делия, пронзительно крича, одним махом слетела с постели и выскочила в коридор, зовя на помощь. Кровь Гевина брызнула на неё и яркими каплями запятнала её светлые волосы. - Твоя очередь, сука! - проревел Дирк, как сумасшедший, - Это твоих рук дело и ты тоже не переживешь эту ночь.

Делия, обезумев от ужаса, неслась по незнакомым переходам, зная только, что надо бежать, если она хочет уцелеть. Но куда бежать, она не знала. Дом огласился её истошными воплями.

Она повернула за угол и помчалась вниз по лестнице, спотыкаясь на подгибающихся от страха ногах, пока, наконец, не скатилась кубарем вниз. Женщина тяжело упала, распростершись на площадке перед лестницей, что-то хрустнуло и она завыла от нестерпимой боли. В её сознании молнией мелькнула мысль о том, что она сломала ногу, но подняв глаза, она увидела Дирка. Он со всех ног бежал за ней по пятам и Делия с содроганием увидела занесенный над головой окровавленный нож.

С торжествующим рычанием он одним прыжком преодолел последние ступеньки и Делия заметила безумие в его глазах, когда он направился к ней. Подойдя к беспомощно распростертому телу, он склонился над ней и высоко поднял нож. Делия закрыла глаза.

Внезапно оглушительный винтовочный выстрел прогремел у неё над головой и тяжелое тело Дирка рухнуло на потерявшую сознание женщину. Пуля вошла ему между глаз.

И в первый раз, с тех пор, как он познал счастье в объятиях Брианы, Джон Тревис Колтрейн почувствовал, как ликование охватило его.

У них не было ни времени, ни желания сожалеть о судьбе Холлистера. Подхватив на руки едва пришедшую в себя Делию, Тревис свирепо встряхнул её, требуя сказать, куда исчезла Бриана. Но шок от пережитого был так силен, что та немногое могла рассказать им. Дрожа и захлебываясь в слезах, она пробормотала, что Дирк успел заколоть Гевина, прежде, чем броситься за ней в погоню Женщина была твердо уверена, что именно Бриана ранила Дирка в плечо, а теперь, скорее всего, она пробиралась вниз по тропинке, стараясь добраться до корабля.

Услышав это, Колт, как безумный, ринулся к дверям и Тревис даже не пытался удержать его. Он ещё успеет догнать сына, подумал он.

Не обращая ни малейшего внимания на возникших откуда-то насмерть перепуганных слуг, перешептывающихся за его спиной, Тревис отправился наверх, чтобы самому убедиться в смерти Мейсона.

Потом ещё будет время разобраться с сообщниками Гевина и забрать золото, которое принадлежало Колтрейнам.

А Колт и без него сможет отыскать Бриану ... если, конечно, она ещё жива.

А в это самое время Бриана сотрясалась от рыданий, кровь из рассеченной головы заливала лицо, ноги были жестоко изранены острыми обломками скал. Но как только память вернулась к ней, девушка заставила себя, карабкаясь по осыпающимся камням, взобраться вверх и выбралась на тропу. Все тело её ломило, сердце готово было разорваться от боли и ужаса пережитого Бриана вся дрожала, но упрямо бежала вперед. Подняв глаза, она оцепенела - небо на востоке слабо порозовело, близился рассвет.

Ей ещё оставалось преодолеть не менее двадцати футов вниз по крутому склону горы, когда что-то внезапно привлекло её внимание. Вглядевшись повнимательнее, Бриана в ужасе зарыдала, - О Боже, нет! Только не это!

Корабль далеко внизу поднимал паруса, готовясь к отплытию.

Страх, что она не успеет, погнал её вперед, Бриана, как безумная, прыгала со скалы на скалу, ежеминутно рискуя сорваться и рухнуть в пропасть. Но она уже ничего не боялась. Молнией промелькнула мысль, что корабль, покидая порт, пройдет прямо под ней. Если ей удастся добежать до последнего склона, она может прыгнуть вниз прямо в море. Может быть, ей повезет, и кто-то заметит её в волнах. О том, что будет, если этого не произойдет, Бриана предпочла не думать. Это был её последний шанс на спасение.

- Пожалуйста, Господи, прошу тебя! - содрогаясь от боли и отчаяния, шептала девушка.

И вот, наконец, она стоит на уступе высоко над синеющей внизу гладью моря. Вытянув руки над головой, Бриана глубоко вздохнула и, пробормотав последнюю молитву, бросилась вниз. Тело её описало в воздухе широкую дугу и она с силой врезалась в воду, подняв фонтан брызг.

Холодная вода сомкнулась у неё над головой. Бриана бешено заработала ногами и всплыв на поверхность, хватала ртом воздух.

Собрав все свое мужество, напрягая остаток сил, девушка поплыла к кораблю. Не паниковать, как заклинание, повторяла она про себя, иначе она неминуемо погибнет.

Она думала только о том, чтобы оказаться на пути корабля, когда он направится в открытое море. Слепая и глухая ко всему остальному, чувствуя непрекращающийся шум в разбитой голове, Бриана даже не расслышала, как с уступа скалы, где она была минуту назад, её звал так хорошо знакомый ей голос. Не услышала она и громкого всплеска за спиной.

Бриана двигалась судорожными рывками. Ей казалось, что она кричит, зовя на помощь, но на самом деле только беззвучно шевелила распухшими и потрескавшимися губами. Где-то неподалеку, чуть в стороне, ей почудилось слабое движение, но сил повернуться и посмотреть у неё уже не было.

В первый раз ей в голову пришла мысль, что она, скорее всего, утонет. Разбитая голова раскалывалась от нестерпимой боли, ноги и руки были изрезаны об острые скалы и сплошь покрыты синяками, все тело онемело и молило об отдыхе. Из последних сил заставляя себя плыть вперед, Бриана вдруг почувствовала, как от усталости слипаются глаза и испытала странное чувство облегчения при мысли, что скоро её страдания закончатся. - Не смей спать! - прикрикнула она и перевела глаза на корабль, который, казалось, нисколько не приблизился к ней. Что-то теплое коснулось её плеча, но она, похоже, даже не почувствовала этого, с упорством отчаяния угасающее сознание гнало её вперед.

Неожиданно она вспомнила, что перед умирающим мгновенно пролетает вся его жизнь. И отчетливо поняла, что конец её близок. Значит, все напрасно, она вот-вот пойдет ко дну. Иначе почему её жизнь промелькнула перед ней - и её погибшая любовь тоже? Почему лицо бесконечно дорогого ей человека вдруг возникло перед ней в пене волн? Бриана почувствовала вновь, как его сильные руки обхватили её и приподняли над водой. Она потеряла всякое представление о времени, ощущая только мягкий плеск волн, а потом ей вдруг почудилось, что она на берегу ...

Бриана чувствовала под собой горячий песок и, хотя понимала, что бредит, изо всех сил старалась удержать ускользающее сладостное видение.

- Бриана ...

Девушка закрыла глаза, растворившись в его поцелуе и снова почувствовала сильные руки, опускающие её на песок.

- Бриана, я люблю тебя.

Девушка широко распахнула изумленные глаза и вдруг поняла, что все это не сон.

Слезы брызнули у неё из глаз, когда самая заветная её мечта вдруг стала явью.

И, прижавшись к его груди, она горячо пожелала, чтобы это чудо длилось вечно.